Путешественники двигались все дальше и дальше на юг. Они брели медленно и часто останавливались отдыхать. Ванька-Встанька по-прежнему нес Матрешку в кармане. Аленка шла следом, прихрамывая. Киря пожалел девочку. Он подобрал на дороге сухую сучковатую палку и протянул Аленке.
— Возьми, тебе легче будет идти.
Девочка взглянула на Кирю с благодарностью. «Оказывается, правду Матрешка говорила. Он добрый, — подумала она, но ничего не сказала.
У нее пересохло горло, и слова не шли с языка. — Вот придем на привал, Ванька-Встанька напоит нас, и тогда я скажу Кире что-нибудь хорошее-хорошее». Аленка вспомнила дом. Как хорошо и прохладно было в саду у мастера Трофима, где приветливо шумели деревья, а осенью терпко пахло антоновкой. «И зачем я пошла в этот далекий трудный путь, — рассуждала она. — Разве не было кого-нибудь другого, кто мог бы пойти?
А я сидела бы дома в прохладе, и не болели бы натруженные ноги и не пересыхало бы горло от жажды». Девочке тут же стало стыдно своих мыслей, и она оглянулась на Кирю, а потом на Ваньку-Встаньку, как будто боялась, что они узнают о ее малодушии.
Вечером остановились на привал. Разожгли костер. Ванька-Встанька налил каждому четверть кружки воды. Все пили с наслаждением, стараясь растянуть удовольствие. И, конечно, никто не напился досыта. Что же поделаешь? Ведь воды осталось так мало. Только Матрешка никогда не жаловалась, что ей хочется пить. Ей, малышке, воды всегда хватало. Иногда она отдавала свою порцию Кире. Правда, сначала она предлагала Ваньке-Встаньке, но тот отказывался.
В эту ночь дежурить пришлось Матрешке. Все заснули, и она сидела тихо, почти не шевелясь. Киря тоже не спал. Он лежал на спине с открытыми глазами и время от времени вздыхал.
— Почему ты не спишь? — подошла к нему Матрешка.
— Никак уснуть не могу, — ответил тот. — Хочешь, я за тебя подежурю. А ты ложись.
Матрешка долго отнекивалась, но Киря так уговаривал, уверял, что он не хочет спать, — и девочка согласилась.
— Я только на минутку. Через час разбуди. Хорошо? — сонно пробормотала она и, забравшись к отцу на плечо, заснула.
Рассвет наступил быстро. В небе занялась розовая заря, потом она охватила полнеба и заполыхала ярким малиновым отблеском. Взошло солнце, огромное, горячее, обещающее жаркий день. Первой проснулась
Аленка. Она облизала пересохшие губы, протерла глаза и подумала: «Хорошо бы сейчас умыться холодной чистой водой». Но об этом даже нечего было мечтать. Она приподнялась на локте и стала ждать, когда проснется Ванька-Встанька. Ей не хотелось его будить. Следом за Аленкой открыла глаза Матрешка, потом проснулся Киря. Последним поднялся Ванька-Встанька. Ему тяжелее всех приходилось в пути, и он старался хотя бы сном восстановить свои силы. Первым делом он потянулся к бурдюку с водой и испуганно охнул. Воды в бурдюке не было. Бурдюк валялся на боку. Пробка была вытащена и лежала рядом на песке.
— Воды нет, — срывающимся голосом произнес он. — Кто выпил воду? Ведь воды оставалось еще кружки четыре.
Все молчали.
— Ты не знаешь, Матрешка, кто выпил воду? Ведь ты вчера дежурила. Неужели ты выпила одна? — угрожающе произнес отец.
— Я не пила, папа, — ответила Матрешка и обратилась к Кире: — Ты не видел, кто это сделал? Ты дежурил вместо меня.
— А я заснул нечаянно, — опустив глаза, объяснил Киря.
— Кто же мог выпить? — возмущался Ванька-Встанька.
— Может быть, Аленка, — подсказал Киря. — Девчонки они такие: чуть трудно — сразу захнычут и могут сделать что угодно.
Аленка даже задохнулась от гнева.
— Ты… Ты. Как смеешь ты так говорить! Ты сам выпил! — запальчиво крикнула она и хотела броситься на Кирю, но Матрешка подпрыгнула, дернула Аленку за подол платья и запищала тонко и пронзительно:
— Ты не смеешь говорить так о Кире. Он хороший. Он нас от пожара спас. Из огня вывел.
— Это Аленка воду выпила, — обрадованный поддержкой повторил Киря. — Больше некому.
Девочка хотела что-то сказать, но Ванька-Встанька прекратил ссору.
— Будет вам ругаться. Воды все равно нет. Собирайтесь. Нам пора идти.
Молча, не глядя друг на друга, путешественники тронулись в путь. Шуршал песок. Изредка похрустывала под ногами трава. Высоко-высоко в небе парили орлы. Холмистые песчаные просторы казались бесконечными.