Утром Трофим задумался: «Хорошо, что с первой проказой Петрушки все обошлось благополучно, если не считать бесплатной работы. А вдруг он завтра будет передразнивать Формалая или заберется к нему в сад, тогда уж непременно угодит на свалку. Прикажет Формалай: «На свалку!» — и все — пропал Петрушка».

Когда Петрушка проснулся, мастер Трофим покормил его хлебом и посадил в чулан.

— Сиди тут. Будешь знать, как баловаться… — сказал он и погромче хлопнул дверью, чтобы сын понял, как он сердится.

Тузик уселся перед закрытой дверью и жалобно заскулил.

— И ты тоже виноват, — мастер снова открыл дверь, затолкнул в чулан щенка и повесил на пробой огромный замок. — Ну вот, теперь можно спокойно приниматься за работу, — удовлетворенно проговорил Трофим и взял кусок материала, приготовленный для очередного солдата.

Игла мелькала в руках мастера, но он все прислушивался: не постучится ли в дверь Петрушка, не попросится ли он на волю? В чулане было тихо, а вот с улицы донесся цокот копыт. Кого это несет? Ведь в Формалайске на лошади ездили только богатые. Трофим осмотрел мастерскую: все ли в порядке?

Дверь открылась, и, согнувшись, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок, в мастерскую вошел тощий длинный генерал Атьдва с сумой на боку. В этой суме он хранил медали. Оказывается, у генерала было столько наград, что они не помещались на груди. Он обмахнулся красным клетчатым платком и заговорил басом:

— Я приехал к тебе, мастер Трофим, прямо с поля боя. Только что было жаркое сражение. Наши доблестные солдаты одержали новую победу. Они оставили злому Чуду-Юду морскому только две деревни и один маленький лесок, а ведь враг мог бы дойти до нашего города. — Атьдва похлопал мастера по плечу и продолжал: — Мне нужны быстрые ноги, чтобы раньше всех убегать от неприятеля и первым сообщать царю о победах. Приделай-ка к моим ногам колесики.

Делать нечего. Трофим усадил Атьдва в кресло, поднял на верстак тощие генеральские ноги, чтобы было удобно работать, и привинтил на каждую ногу по три колеса.

— Заказ выполнен, — доложил он, — примите, пожалуйста!

Атьдва осторожно встал, держась за стену, но не удержал равновесия, покатился на колесиках и шлепнулся посреди комнаты. Сума тяжело звякнула, и несколько медалей покатилось по полу.

— Осторожно, господин генерал. — Мастер хотел помочь вояке подняться, но тот оттолкнул Трофима и стал собирать медали.

— Поддержи меня, любезный, — попросил генерал, собрав медали, — мне нужно научиться.

Трофим покорно подставил плечо под руку генерала и, как маленького, повез его по комнате.

— Осторожнее! Немного потише, — предупреждал он. — Здесь половица прогнила. А эта качается. Не упадите.

Когда они два или три раза прокатились в разных направлениях, генерал почувствовал себя уверенней.

— Ну-ка, отойди, я сам, — он оттолкнулся руками от стены, прокатился вдоль всей мастерской, с грохотом налетел на противоположную стену. Смотри, мастер, получается, — Атьдва оттолкнулся теперь от этой стенки, докатился до противоположной. — Ну, я пойду, пожалуй. Да, вот тебе за труды, дружок, — Атьдва порылся в карманах и бросил на пол небольшую монетку.