С тех пор, как Шагосчет стал работать по трафаретной арифметике, всем стало легче. Жители ходили свободно. Шагосчет, увидев особенно большой шаг, вытаскивал из кармана деревянную двухвершковую мерку и приступал к измерению. Мерка укладывалась между следами раз, другой, потом третий, четвертый. А помощник повторял:

— Дважды два — четыре, дважды три — четыре, дважды четыре — тоже четыре. Все правильно.

Он озабоченно покачивал головой, разводил руками и отправлялся дальше. Случалось, что помощник одно и то же расстояние измерял пять раз, и, как ни старался, по трафаретной арифметике всегда получалось четыре вершка. Так что теперь Шагосчет был постоянно занят и ни на что не обращал внимания.

Первый этим воспользовался, конечно, Петрушка. Завидев помощника, он проносился мимо него огромными прыжками, потом останавливался и долго смотрел, как тот укладывает двухвершковую мерку около его следов. Но несмотря на то, что ему нравилось проказничать, мальчика часто одолевали тяжелые думы. Петрушка забирался в самую дальнюю часть двора, где у забора проходила невысокая каменная гряда. Усевшись на самый большой камень и обхватив руками колени, мальчик думал, как помочь Ваньке-Встаньке, Аленке и Матрешке вырваться из неволи, но пока ничего не приходило ему в голову. Вот и теперь Петрушка уселся на свой любимый камень и неподвижно застыл. А прямо у его ног лежал небольшой круглый булыжник, которого раньше здесь Петрушка никогда не видел. Поверхность камня была гладко испещрена углублениями.

«Клетчатый камень, — усмехнулся мальчик, — как фартук у Матрешки-мамы, с такими же клетками. Только у Матрешки клетки разноцветные — красные и синие, а здесь одинаково серые».

Мальчик стал вспоминать Матрешку-маму, ее дочерей и не сразу заметил, как камень плавно сдвинулся с места. А на том месте, где он только что лежал, оказались два следа похожие на бороздки, которые оставляют грабли на хорошо вспаханной грядке. И не успел Петрушка разглядеть как следует эти бороздки, как у камня выросли серые когтистые упругие лапы. Загребая песок, как веслами, и оставляя бороздку следов, ноги уносили камень все дальше и дальше от мальчика. И тут из камня высунулась сплющенная, похожая на змеиную, голова. Вытянулась и блеснула на мальчика черными блестящим, как бусинка, глазом.

— Да это же черепаха, — сообразил Петрушка. — Куда она ползет? Говорят, что черепахи ползают медленно: шаг вперед, два шага

назад. Но пока Петрушка шел за неожиданной находкой, он ни разу не заметил, чтобы черепаха шагнула назад. Она медленно и упорно двигалась вперед. Двигалась, двигалась, как вдруг исчезла, словно сквозь землю провалилась. Мальчик огляделся. Черепахи, действительно, не было. Он опустился на колени и начал внимательно оглядывать каждую трещинку, сдвигать с места мелкие камешки и щебень.

Вот и щель. Петрушка просунул туда руку. И она как бы повисла в пустоте.

«Наверное, тут живет черепаха, у нее здесь гнездо, а в гнезде лежат яйца». Петрушка слышал, что черепашьи яйца очень вкусны, и решил обязательно полакомиться. Мальчик просунул руку еще глубже в отверстие, нащупал какой-то выступ и потянул камень на себя.

— Раз, два! Раз, два! — раскачивал камень Петрушка и вскоре вытащил… Отверстие стало больше. Теперь Петрушка вытаскивал камни уже двумя руками. Трещина стала настолько широкой, что мальчик опустил туда ноги и присел. Вот так яма! А что если дальше расширять ее? Ведь известно, что черепахи живут около воды. Может быть, и здесь есть вода? Он вытащил еще два осколка. В яме стало светлее, но черепахи мальчик не видел. Он опустился на колени и опять стал обследовать каждую щель. Приложил ухо к камням и вдруг отчетливо услышал журчание воды. Журчание было звонкое, веселое. Но Петрушка не поверил свои ушам. Он еще и еще раз прикладывался к стене. Журчание не затихало.

— Петрушка, иди сюда, — донесся голос Словолова.

Мальчик вскочил, завалил отверстие щебнем и мелкими камнями, чтобы никто не увидел, и вприпрыжку побежал на зов.