Неизвестный человек. Возможно, священнослужитель или какой-либо правитель из Moхендждаро, Пакистан, приблизительно 1800 год до н. э.

 

Содержание главы

Классификация.

• Таксономия и систематика.

• Цели классификации.

• Типология.

• Типы.

Процессы археологической классификации.

• Количественные методы.

Комплексы и образцы.

Техника. Мы одержимы ею. Наше общество в состоянии высадить человека на Луну, поразить ракетой крохотные цели за сотни километров от места старта, пересадить сердце человека и запустить ввысь беспилотные корабли, работающие на энергии Солнца. Техника изменила историю. Укрощение огня нашими дальними предками 2 миллиона лет назад позволило им выжить в очень холодном климате. 25 000 лет назад появление маленьких иголок из слоновой кости с пробитыми в них ушками привело к изобретению одежды, что позволило людям комфортабельно переживать зимы с отрицательной температурой. Изобретение лодок с выносными уключинами 3000 лет назад дало возможность людям, живущим в юго-западной части Тихого океана, колонизировать острова, находившиеся от них за сотни километров за линией горизонта.

С самых древних времен наши культуры и техническая смекалка позволили нам адаптироваться к разнообразным изменениям окружающей среды и находить искусные способы добычи пищи с помощью рыбалки, охоты на морских млекопитающих и обработки земли в этом мире с постоянно растущей плотностью населения. В конечном счете все эти мириады современных технологий начались с первых орудий труда, изготовленных человеком 2,5 миллиона лет назад.

Мы знаем о древних технологиях намного больше, чем о других аспектах жизни в прошлом, потому что изучаем материальные остатки деятельности человека. Поэтому не удивительно, что анализ артефактов является основной частью археологического исследования и последующего изучения памятников и раскопов, какого бы размера они ни были. В этой главе говорится о классификации артефактов. В главе 11 обсуждаются анализ артефактов и основные технологии, применявшиеся в древности.

Анализ артефактов начинается в поле вместе с началом раскопок — с обработки и организации находок таким образом, чтобы их можно было анализировать и интерпретировать. В то же самое время раскопщики следят за информацией, получаемой из раскопов, и планируют дальнейшие раскопки в целях получения больших серий образцов, если они требуются.

Первые этапы обработки только что полученных археологических данных являются рутиной. На большинстве раскопок имеется нечто вроде полевых лабораторий. Именно здесь хранится и обрабатывается большинство материалов о памятнике, здесь обновляют рисунки стратиграфических профилей, упаковывают радиоуглеродные образцы и другие особые находки перед изучением их специалистами. Персонал полевой лаборатории представляет собой небольшую команду. Они занимаются очищением и обработкой находок, тщательно упаковывают их, снабжают этикетками и точно фиксируют информацию. Успешная работа лаборатории позволяет руководителю экспедиции ежедневно и даже ежечасно оценивать полученную информацию. И здесь же проводятся основные работы по консервации — собирают фрагменты горшков, с помощью химикатов укрепляют кости, фиксируют хрупкие объекты. В работе полевой лаборатории важную роль играют компьютеры, поскольку они используются для хранения огромных объемов информации для последующей обработки.

Далее анализ продолжается в «домашней» лаборатории, будь это небольшое исследование керамических изделий в рамках проекта управления культурными ресурсами или результат многолетних крупномасштабных изысканий или раскопок. Вам потребуется зоркий глаз, не упускающий детали, упорядоченный разум и прежде всего бесконечное терпение. На сортировку и классификацию даже сравнительно небольшой коллекции уйдут многие недели. У нас есть коллеги, потратившие годы на анализ средних по размерам раскопок.

ОТКРЫТИЯ

МУМИИ ТАРИМА, КИТАЙ, 1988

Крайне редко археологам удается увидеть тела древних людей в их собственных, настоящих одеждах. В бассейне реки Тарим на крайнем северо-западе Китая были найдены несколько тысяч мумий и десятки тысяч скелетов, хорошо сохранившихся благодаря чрезвычайно сухим условиям и местным почвам с высоким содержанием соли. Эти эффектные захоронения впервые предстали перед западными учеными в 1988 году, когда американский ученый Виктор Мэйр посетил новую галерею в музее Урумчи. К своему изумлению, он увидел мумии, одетые в собственные повседневные одежды. Тела мужчин, женщин и детей выглядели так, будто они спят. Один мужчина со светлыми волосами лежал на спине, его голова покоилась на белой подушке, руки сложены на животе, а на запястье — красноголубой браслет. На нем была красно-фиолетовая шерстяная рубашка с красным тонким кантом и шерстяные брюки. Носки, высотой до колена, были окрашены горизонтальными красными, желтыми и бледно-голубыми полосами. Белые кожаные сапоги доходили до бедер.

С того времени группы исследователей детально исследовали некоторые таримские мумии, чья культурная и этническая принадлежность до сих пор остается загадкой (Мэллори и Мэйр — Mallory and Mair, 1999).

Одной из самых древних таримских мумий является женщина, здесь ее называют «Красавицей из Крорана», похороненная приблизительно в 1800 году до н. э. У нее были светло-коричневые волосы и одежды из меха и шерсти. На голове был войлочный головной убор с двумя гусиными перьями. Ей было от 40 до 45 лет, рост — 156 сантиметров, вес — 47–52 килограмма. Ее кожа была красно-коричневого цвета и очень гладкой, мышечные ткани сохранились лучше, чем если бы они находились в формальдегиде. Она страдала от головных вшей, которые были найдены в корнях волос, а ее брови и ресницы были заражены гнидой до такой степени, что у китайских ученых, проводивших исследования, возникал вопрос, как она их выносила. В ее легких было много угольной и силикатной пыли, что явилось результатом того, что она сидела близко к очагу и жила в сухом ветреном климате. «Красавица из Крорана» была обернута в шерстяной саван и обута в кожаные башмаки с мехом внутрь. Голову и тело защищала большая корзина для просеивания зерна, а тело закрывали ветви деревьев и тростника. В могиле лежали также расческа и длинная узкая корзина из соломы.

Редкие археологические открытия предлагают такие уникальные портреты далекого прошлого. К сожалению, не удалось получить много уникальной биологической и культурной информации, так как десятки захоронений мумий Тарима были разграблены или разрушены до того, как их смогли изучить.

Успешный анализ артефактов вращается вокруг классификации и типологии, двух фундаментальных археологических понятий.

 

Классификация

Наша жизнь связана с постоянной классификацией и сортировкой огромного количества информации. Мы классифицируем типы столовых приборов: ножи, вилки и ложки, причем у каждого типа разное предназначение, и он хранится в отдельной секции в ящике. Мы группируем дороги в зависимости от их поверхности, покрытия и размера. Микроавтобус и грузовик относятся к разным видам автомобилей. Кроме того, что мы классифицируем артефакты, уклады жизни и культуры, мы еще и делаем выбор между ними. Если мы кушаем суп, то выбираем ложку.

Все люди классифицируют, потому что это необходимо для абстрактного мышления и языка. Но типы и виды повседневной жизни не всегда являются лучшим выбором для археологических целей. В своей повседневной жизни мы привычно используем классификацию в качестве инструмента для нашего образа жизни. Однако, как и компьютер, она должна служить, а не повелевать. Иногда наша классификация добра и зла, основанная, скажем, на цвете кожи или на нашем понимании морального или аморального, приводит к следованию неким неизменным принципам, которые не подвергаются сомнениям или изменениям, независимо от того, насколько могут измениться обстоятельства нашей жизни. Подобные догматизм и жесткость столь же вредны в археологии, как и в повседневной жизни. В археологии классификация есть инструмент исследования, средство для упорядочения данных.

Классификации, используемые археологами, следуют непосредственно из тех проблем, что они изучают. А теперь предположим, что некий раскопщик изучает изменения в гончарных конструкциях на протяжении пятисотлетнего периода на юго-западе (США). Классификация, используемая археологом, будет вытекать не только из того, что сделали другие люди, но также из изучаемых проблем. Как вы классифицируете и даже то, что вы классифицируете, вытекает непосредственно из вопросов исследования, задаваемых исходя из получаемых данных. Так как цели классификации могут изменяться в соответствии с изучаемыми проблемами, археологи должны чувствовать потребность в пересмотре своих классификаций, когда этого потребуют обстоятельства.

Таксономия и систематика

Таксономия — название, данное системе классификации понятий, материалов, объектов и явлений, используемой во многих науках, включая археологию. Таксономии биологии, ботаники, геологии и некоторых других дисциплин могут быть очень сложными. В археологии таксономия специальных терминологий и понятий строилась весьма беспорядочно. Универсальные уподобления и классификации были, в сущности, невозможны. Британские археологи говорят о культурах, североамериканские ученые — о фазах, а французские — о цивилизациях. Каждый из терминов имеет, по сути, одно и то же значение, но едва уловимые различия проистекают из культурных традиций и различных полевых ситуаций (Даннел — Dunnell, 1986).

Систематика есть, по существу, способ создания единиц классификации, которые можно использовать для категоризации вещей в качестве основы для объяснения археологических и иных явлений (Даннел — Dunnell, 1971). Это средство создания единиц классификации в рамках научной дисциплины. Биологи классифицируют современного человека в рамках иерархической классификации, разработанной Карлом Линнеем в XVIII веке. Она начинается царством животных и продолжается в увеличивающихся специфических единицах систематики: в типе хордовые (животные, обладающие хордой и жаберными щелями), подтипе позвоночные (животные, имеющие позвоночник), классе млекопитающие, подклассе плацентарные млекопитающие, порядке приматы, подпорядке Hominoidea (человекообразные обезьяны, гоминиды), семействе гоминиды, род Homo, вид sapiens и, наконец, подвиде sapiens. Эта иерархия постепенно утончается до того момента, когда в своей таксономической нише остается только Homo sapiens sapiens. Такая биологическая классификация основана на обладании каждой формой общих предков или просто подобий. Она состоит из определяемых эмпирическим образом единиц (царство, филум и т. д.), в которых каждый элемент определен и соотносится с другими, в то время как в археологии классификация основана на отношении элементов к изучаемой проблеме.

Цели классификации

Хотя в археологии классификация зависит от изучаемой проблемы, можно обозначить четыре основные цели, являющиеся общими для всех археологических исследований.

1. Организация данных в управляемые единицы. Этот этап является частью предварительной обработки данных, в которую обычно входит разделение находок на основании материала сырья (камень, кость и т. д.) или артефактов из остатков пищи. Такое упорядочение позволяет провести более детальную классификацию позднее.

2. Описание типов. Идентифицируя отдельные признаки сотен артефактов или групп артефактов, археологи могут группировать их по общим атрибутам на сравнительно небольшие типы. Эти типы представляют структуры отдельных ассоциаций атрибутов. Такие типы являются экономным путем описания большого количества артефактов. То, какие черты выбираются, зависит от цели типологии.

Типы артефактов (иногда их называют археологическими типами) основаны на критериях, выдвигаемых археологами в качестве удобного образа изучения древних орудий труда и технологий. Они являются полезным научным инструментом, который обеспечивает управляемый путь классификации больших и маленьких коллекций доисторических орудий труда и побочных продуктов, получаемых при их производстве.

3. Идентификация взаимоотношений между типами. Описание типов дает иерархию, которая упорядочивает взаимоотношения между артефактами. Они частично проистекают из употребления множества сырьевых материалов, производственных технологий и функций.

Эти три цели широко используются в культурно-исторических изысканиях. Процессуальные археологи могут использовать классификацию для четвертой.

4. Изучение изменчивости совокупности артефактов памятника в археологическом контексте. Такое изучение часто совмещается со средними по масштабу исследованиями динамичных живых культурных систем (глава 14).

Археологические классификации являются искусственными формулировками, основанные на критериях, выдвинутых археологами. Однако эти классификационные системы не обязательно совпадают с теми, что были разработаны теми людьми, что изготовили собственно артефакты (Даннел — Dunnell, 1986; Уилли и Филипс — Willey and Phillips, 1958).

Типология

Типология является системой классификации, основанной на построении типов. Тип есть разделение артефактов на группы, исходя из формы, функции или стиля. Типология является поиском образцов среди объектов или переменных, которые определяют эти объекты. Этот поиск приобрел дополнительный смысл и сложность по мере того, как археологи стали применять компьютерные технологии и сложные статистические методы (В. Эдамс и Е. Эдамс — W. Adams and E. Adams, 1991). Такой вид типологии прямо противоположен произвольному разделению объектов и переменных.

Типология позволяет археологам произвольно конструировать определяемые единицы анализа, которые приложимы к двум или более образцам артефактов, таким образом, что эти образцы можно сравнивать на объективной основе. Эти образцы могут исходить из разных памятников или из различных слоев одного и того же памятника. Типология является классификацией, допускающей сравнение, возможность рассматривать основные структуры поведения и умыслов человека (В. Эдамс и Е. Эдамс — W. Adams and E. Adams, 1991; Дж. Браун — J. A. Brown, 1982). Типология, как сформулировал Джеймс Дитц, имеет одну главную цель: «классификация, которая допускает сравнение… Такое сравнение позволяет археологу располагать свою коллекцию во времени и пространстве по сравнению с другими (1967:74)».

Для проведения точных и содержательных сравнений требуются точные определения аналитических типов, чтобы давать не только определения «нормы» типа артефакта, но также и приблизительную величину изменчивости, на грани которой один тип становится одним из двух других. Обычные аналитические определения обычно выражают в терминах одного или более атрибутов, которые описывают, как был изготовлен артефакт, его форму, украшение или одну или несколько черт, которые хотел выделить его изготовитель. Эти определения устанавливаются в соответствии с тщательно определяемыми технологическими различиями, часто подтвержденными измерениями или статистической разбивкой на группы (кластеризацией) атрибутов. Наиболее часто сам средний артефакт, а не изменчивость отдельных примеров является конечной целью определения. Классификатор, который обнаруживает группу, которая заметно отходит от нормы, или даже отдельный артефакт, часто создает новый аналитический тип. «Делители» склонны к порождению типов, «объединители» — наоборот. Сам процесс является более или менее объективным (Даннел — Dunnell, 1971).

Типы

У всех нас есть собственные чувства в отношении любого артефакта, будь то замечательный деревянный шлем из северо-западной части тихоокеанского побережья (рис. 10.1) или простой пестик для зерновых из утвари юга Калифорнии. Наше немедленное желание — посмотреть на предметы и классифицировать эти доисторические артефакты в соответствии с точкой зрения нашей собственной культуры. Точно так же поступали и древние люди. Владельцы орудий труда, которые изучают археологи, сами классифицировали их по группам, каждая из них играла определенную роль в жизни их сообщества. Мы отводим разные роли ножу, вилке и ложке при питании. Одними ножами мы режем мясо, другими — бифштексы. В доисторические времена разные наконечники для стрел использовались во время охоты, одни при охоте на оленей, другие — при охоте на птиц и т. д. Употребление предмета может определяться не только практическими соображениями, но также обычаями и законами. Легкие зазубренные наконечники копий использовались некоторыми австралийскими охотниками при ловле рыбы, и ими было легко вытаскивать насаженную рыбу, но они были слишком хрупкими при охоте на кенгуру. В большинстве африканских и американских сообществ горшки изготавливались женщинами, что говорит о разделении труда по полу, и везде возникали сложные обычаи, правила, табу, которые, помимо функциональных соображений, делили глиняные горшки на разные типы в соответствии с меняющимися употреблениями и правилами в культуре.

Рис. 10.1. Тлингитский резной деревянный ритуальный шлем из северо-западной части Тихого океана, «естественный» тип, классифицируемый таким образом, поскольку был найден в археологическом контексте. С точки зрения нашего культурного опыта этот артефакт явно должен быть классифицирован как шлем. Его размеры: высота — 23 сантиметра, ширина — 25 сантиметров

Более того, у каждого сообщества есть свое собственное представление о том, как должен выглядеть конкретный артефакт. Американцы в своей массе предпочитают большие автомобили, европейцы — маленькие. Такие предпочтения отражают не только прагматические представления о ширине дороге и более длинных расстояниях в Новом Свете, но также и различное отношение к путешествиям, а для многих американцев первостепенную роль играет престиж, выражаемый в золотом тиснении, окраске на заказ, особых колпачках колес и стиле вообще. Но по закону руль находится слева, автомобиль оснащен сигналами поворота и ремнями безопасности. Другими словами, мы знаем, как должен выглядеть автомобиль, несмотря на то, что незначительные конструктивные детали изменяются, так же как, например, длина женских юбок и ширина галстуков.

Археологи разрабатывают археологические типы, которые соответствуют тем исследовательским проблемам, над решением которых они бьются и которые позволяют проводить сравнение с другими группами. Так, тип может совпадать или нет с теми реальными делениями на группы, обозначенными настоящими изготовителями, или с их пониманием использования инструмента. Хороший пример этому дает всемирно известный памятник в ущелье Олдувай в Восточной Африке, где Луис и Мэри Лики проводили раскопки ряда памятников — стоянок, которыми пользовались древние люди Homo habilis. Мэри Лики изучила орудия труда из камня и разделила их на группы в соответствии с олдувайской традицией, которая характеризуется орудиями с зазубренными краями и отщепами (М. Лики — M. D. Leakey, 1973). Ее классификация была основана на пристальном изучении артефактов, и ее предположение, что первыми орудиями человека были неотесанные каменные чопперы, вскоре стало археологической догмой.

Впоследствии Николс Тот из Университета Индианы совершенно по-другому подошел к классификации олдувайских артефактов (Тот и Шик — Toth and Schick, 1993). Он потратил много времени не только на изучение и классификацию артефактов, но и на познание самой олдувайской технологии, изготавливая точные копии сотен артефактов, созданных Homo habilis два миллиона лет назад. Его воспроизводимые опыты показали, что H. habilis не использовали чоппер вообще. Первобытным обработчикам камня более были нужны заостренные отщепы, которые они отбивали от лавы и использовали для резки и разделки мяса, которое они утаскивали из тех мест, где хищники убивали свои жертвы. «Чопперы» фактически являлись нуклеусами или конечным продуктом отбивания отщепов от подходящих кусков лавы. Воспроизводимые опыты, подобные проведенным Тотом, позволяют заглянуть вовнутрь того, как доисторические люди изготавливали нужные им орудия. Николс Тот и другие специалисты пытаются сегодня изучать свидетельства износа режущей части олдувайских отщепов, так как полировка, полосчатость, микросколочные царапины, полученные при обработке, например, свежей кости, легко отличимы от полученных при обработке шкур или дерева. С помощью воспроизводимых опытов и тщательного изучения износа краев они надеются достичь большего соответствия между тем, как первые люди использовали каменные орудия, и классификациями, разработанными археологами сотни тысяч лет спустя.

ПРАКТИКА АРХЕОЛОГИИ

КЛАССИФИКАЦИЯ АРТЕФАКТОВ

Трудности классификации артефактов можно продемонстрировать на следующем классическом примере плетеного лотка для сушения желудей (Дитц — Deetz, 1967) (рис. 10.2). Это замечательное изделие было сплетено из растительных волокон индейцами племени чумаш, жившими в Южной Калифорнии. На замысел автора повлияли несколько факторов, самым важным из которых был огромный приобретенный культурный опыт, накопленный многими поколениями чумаш, прожившими несколько тысячелетий в Южной Калифорнии. Создателям плетеных изделий привили чувство, что такие-то формы и цвета являются «правильными» и традиционно приемлемыми. Но имели место также и прагматические причины, включая то, что плоская круглая форма давала возможность подсушивать семена, подбрасывая их над тлеющими углями.

Любой атрибут, присущий этому лотку, имеет веские основания для своего наличия, будь то традиционный, инновационный, функциональный или технологический аспекты. Полоска узоров по краю являются характерной чертой декоративной традиции чумаш и присутствует на большинстве их плетеных изделий. Лоток имеет насыщенный красно-коричневый цвет той разновидности камыша, из которой он сплетен. Характер узора был продиктован техникой плетения и сшива, но ромбовидные элементы уникальны, это инновационный штрих автора, который могли повторить, а могли и нет последующие поколения мастеров.

Задачей археолога является измерение вариаций в артефактах, установление причин изменений и их направлений и определение того, чем измерять эти вариации. Этот чудесный лоток говорит о том, что вариации в артефактах являются сложными и трудно уловимыми.

Охотники-собиратели чумаш жили в районе канала Санта-Барбара в Южной Калифорнии. Во времена первых контактов с европейцами в XV веке они оседло жили в деревнях, население некоторых из них доходило до тысячи человек. Люди подчинялись вождям и вели сложную ритуальную и социальную жизнь.

Рис. 10.2. Лоток для сушки, изготовленный индейцами чумаш

Все согласны с тем, что тип основан на группе схожих атрибутов или на группе объектов. Хотя группы атрибутов достаточно легко идентифицировать, но как археологи поймут, что является типом, а что нет? Нужно ли воспроизводить категории горшков, задуманные самими изготовителями? Или нужно просто двигаться вперед и создавать «археологические» типы, придуманные исключительно для аналитических целей? В этом лежит суть противоречий относительно типов в археологии.

Археолог создает типологии, основанные на повторяемости формальных групп физических характеристик артефактов. Многие из этих формальных типов ограничили распределения в пространстве и времени, что говорит о том, что они представляют отчетливые «стили» конструкции или работы, которые исполнены в рамках культуры, к которой они принадлежат. Например, так называемый художественный стиль Чавин был широко распространен на значительной части прибрежных и горных районов Перу после 900 года до н. э. Ягуар, змея и человеческие фигуры в этом искусстве являются очень характерными чертами, и по ним отмечается распространение отчетливой иконографии на обширных территориях в Андах. Искусство Чавин и характерные стили, связываемые с ним, играли особую роль в перуанском обществе того времени.

 

Процессы археологической классификации

Как мы подчеркивали, археологическая классификация есть упорядочивание данных на основании общих характеристик. Но как археологи занимаются этим процессом? Традиционно классификация была основана на археологической «концепции типов», предмета одного из крупнейших противоречий в археологии (Даннел — Dunnell, 1986). Формально тип можно определить как «группу (или класс) единиц, которая внутренне взаимосвязана и отличается от других групп одной или более дискретностями (отсутствием закономерностей)» (Уоллон и Браун — Whallon and Brown, 1982). До конца 1950-х годов почти вся археологическая квалификация была качественной, в большей степени полагаясь на интуицию и опыт, чем на численные методы или эмпирические исследования. Новые взгляды на археологический материал, возникшие в 1960-х годах, совпали с появлением новых количественных методик, которые связаны с традиционной проблемой археологической классификации. Эти методики произвели революцию в типологии (более подробно см. у Шеннана — Shennan, 1988).

ПРАКТИКА АРХЕОЛОГИИ

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ТИПЫ

Археологи склонны использовать четыре «типа типов», кратко описанных здесь, которые на практике редко отделяются друг от друга, так как среди специалистов есть тенденция извлекать такого рода информацию из более общих классификаций артефактов (Стюард — Steward, 1955) (рис. 10.3).

Описательные типы основаны исключительно на форме артефакта — физических или внешних свойствах. Описательные типы употребляются, когда не известны использование или культурное значение объекта или не известна практика. Обычно описательные типы используются при описании артефактов древних доисторических периодов, когда трудно добиться функциональных интерпретаций.

Хронологические типы также определяются украшениями или формой, но они являются хронологическими маркерами. Они определяются атрибутами, которые демонстрируют изменения во времени. Например, в Великой Долине в Северной Америке, острия «кловис» и «фолсом» использовались очень недолгое время в доисторические времена, первое из них в течение приблизительно полутора столетий в период с 11 300 по 10 950 год до н. э. (см. рис. 11.7 г). Острия «фолсом» относятся к периоду между 9880 и 8250 годом до н. э. Метательные наконечники давно используются в качестве хронологических маркеров в североамериканской хронологии.

Знаменитый египтолог Флиндерс Петри использовал хронологические типы при изучении додинастических кувшинов из Диополиса Парва на Ниле (см. главу 7). Хронологические типы выходят на первый план в археологии американского юго-запада, они использовались Альфредом Киддером (1924) при его классических раскопках в Пекосе. У этих типов есть недостаток — археологам, кроме их создателей, с ними часто трудно работать из-за слабых определений различных типов, за исключением некоторых благоприятных условий или в случаях, когда работают археологи, получившие аналогичную (создателям) интенсивную подготовку (Сэксетт — Sackcett, 1977).

Функциональные типы основаны на типе использования артефактов или их роли в культуре пользователей, а не на их внешнем виде или хронологической позиции. В частности, это может быть «оружие», «одежда», «средство приготовления пищи» и т. д. В идеале функциональные типы должны отражать точные роли и функциональные классификации, исходящие от членов того сообщества, из которого они пришли. У нас нет средств, чтобы представить себе те сложные роли, которые предназначались для некоторых артефактов в доисторические времена. Хотя в некоторых случаях функциональные роли очевидны, как в случае с наконечником стрелы, используемым для охоты или войны, или в случае кувшина для переноски воды, и могут быть четко определены в лаборатории, все же функциональные классификации обязательно имеют ограничения.

А теперь рассмотрим скандинавский кремниевый кинжал (рис. 10.4) — прекрасно изготовленный методом отжима и отщепления инструмент, который являлся копией бронзового кинжала, очень модного приблизительно в 2000 году до н. э. в Центральной Европе. Поколения археологов классифицировали это орудие как кинжал, подразумевая боевое оружие, которое носили скандинавские земледельцы, у которых еще не было металла. Этот кинжал был рабским подражанием более современному металлическому оружию. Такое отнесение этого кинжала к оружию кажется очевидным, но на самом деле мы не знаем, корректна ли наша функциональная классификация. Свидетельствует ли износ лезвия о том, что кинжал использовался как оружие защиты или нападения? Был ли он оружием или лишь предметом престижа владельца, может быть выполняющим некую религиозную функцию?

Лучший пример стилистических типов — одежда, потому что стиль часто использовался, чтобы передать информацию посредством ее публичной демонстрации. Ацтеки жили в ранжированном обществе, в котором одежда каждого человека регулировалась законами (Энава — Anawah, 1981). Взгляд на вельможу позволял получить информацию не только о его ранге, но также и о количестве пленников, взятых во время сражений, и о многих других отличиях. Даже у богов были свои регалии и костюмы, отражавшие их роль в пантеоне (Тансенд — R. F. Townsend, 1992). В археологической классификации стилистические типы, которые могут получаться в результате разделения на группы по принципам, отличным от функциональных, не часто употребляются, за исключением тех случаев, когда имеются письменные исторические материалы (Конки и Хасторф — Conkey and Hastorf. 1990; Плой — Ploy, 1983).

Рис. 10.3. Артефакты возрастом около 9000 лет из английского Стар Карра в реальных размерах. Их можно классифицировать по описательным типам как геометрические каменные орудия; по хронологическому типу как мезолитические микролиты, формы Стар Карр; и по функциональному типу как микролитические острия наконечников стрел

Рис. 10.4. Изготовленный методом отжима и отщепления скандинавский кинжал в половину реального размера. Авторские права — Британский музей

Количественные методы

Концепция количественных методов в археологии трактуется довольно широко. К ней относят не только стандартные методы статистического анализа и выводов, которые сразу приходят на ум, но и различные методы цифрового анализа и численных операций, а также графические методы для наглядной демонстрации данных. Современная археология в очень сильной степени полагается на все виды количественных методов. Фактически, количественные методы сегодня являются главными для археологии в том плане, что описательные и доказательные свойства этих методов, а также тщательно структурированная аргументация на их основе предоставляют эффективный инструменты для ответов на такие фундаментальные вопросы, как: «Какой возраст этого?», «Откуда оно происходит?» и «Для чего использовалось?».

Понимание процесса приложения количественных методов к решению археологических проблем и базисный уровень компьютерной грамотности являются основными навыками для всех современных археологов (Дреннан — Drennan, 1996). Как бы то ни было, в общем, сегодня большинство практикующих археологов почти рутинно пользуются некоторыми сложными методиками.

Имеется три фундаментальных пункта в приложении количественных методов к решению проблем в археологии. Первое — понимание того, когда количественные методы могут помочь решить проблему. Второе — осведомленность о различных методах и понимание, какие их этих методов в наибольшей степени подходят для конкретных археологических задач. И наконец, третье — глубокое знание данных, методов и общей антропологической теории, чтобы сформулировать разумную интерпретацию аналитических результатов, которая соответствовала контексту конечной цели археологии — деятельности человека.

Количественные методы ценны для археологии в трех обширных областях: изучение и характеристика данных, их описание, а также проверка гипотезы или доказательство ее. Важно не забывать о различии между описательными методами и подтверждающими или логическими методами. Первый из двух терминов относится к экономичным методам описания блоков данных таким образом, который пригоден для других исследователей и который сохраняет собственную структуру данных. Второй относится к методам, нацеленным на выведение характеристик всей совокупности, которое невозможно наблюдать, на основании характеристик образца, изъятого из этой совокупности, и на обеспечение некоторых ориентиров в отношении надежности умозаключений.

Исследование . В последние годы к набору археолога добавились новые аналитические инструменты. Эти инструменты полагаются на немного иной путь осмысления археологических данных, так же как и на новый взгляд на эти данные. Эти методики, известные под общим названием анализ исследовательских данных, были специально разработаны для того, чтобы помочь в обнаружении структур и отклонений в блоках данных, в значительной степени полагаясь на визуальное воспроизведение данных, а не на суммарную статистику и тесты на статистическую значимость.

В основе этих методов лежат два основных принципа. Первый — самое быстрое и самое совершенное «аппаратное и программное обеспечение» по распознаванию образов из всех известных — человеческие мозг и глаза. Большие объемы информации могут быть организованы и представлены в графической, а не числовой форме, и тогда исследователь может легко обнаруживать образы и отклонения в данных, которые могут иметь важное значение для имеющейся проблемы. Распространение в 1980-х годах микро— и миникомпьютеров со значительными графическими возможностями резко ускорило развитие и восприятие этих методов как археологами, так и другими учеными.

Вторым принципом является предположение о структуре наборов данных. На языке АИД (анализа исследовательских данных) блок наблюдений можно разделить на общую часть, иногда называемую «гладкой», и отклонения от этой части, «неровности». «Гладкая» часть важная для понимания общего распределения данных и явлений, обусловливающих наблюдаемую регулярность. «Негладкая» часть важна для потенциального обнаружения особенных событий или осложнений в нормальном действии системы.

Эти методы анализа данных очень привлекательны для археологии, особенно в области типологии, где конечной целью анализа является идентификация нормальных моделей материальных данных, которые могут открыть системность в действиях человека, в результате которых были произведены или распределены артефакты. Анализ полученных в результате исследований данных также применим и для снижения размерности массивов данных до значений, допускающих наблюдение, обычно в виде распределения частот, чтобы получить первоначальное представление о «гладкой» и «негладкой» частях. Можно использовать любые графические представления, включая диаграммы, гистограммы, кривые частот, прямоугольных диаграмм и графиков вариационного ряда (stem-and-leaf plots). Эти графики могут помочь исследователю понять структуру данных, указать на возможные взаимосвязи между переменными и выбрать подходящие методы в целях проведения последующего анализа для создания описательной и доказательной базы накопленных эмпирических данных (замечательное обсуждение вопроса анализа исследовательских данных см. у Шеннана — Shennan, 1988).

Описание . Описательная статистика помогает экономично представить различные грани археологического материала. Эти методы обеспечивают средства для организации и количественного представления археологического материала таким образом, чтобы способствовать объективному сравнению при сохранении неотъемлемой структуры данных. Описательная статистика обеспечивает археологов экономичным путем указания числа и видов артефактов, найденных на памятнике, или размеров артефактов и степени колебания этих размеров. Они дают средства перемещения массивов данных, хранимых в компьютерных базах данных, и суммирования их в легком для восприятия виде. В наши дни описательная статистика часто используется непосредственно в полевых условиях и помогает при раскопках и изысканиях. Часто основные данные ежедневно собираются и вводятся в компьютерную базу данных прямо в полевой лаборатории. Эти данные можно быстро суммировать с использованием основных описательных методов, чтобы указать на различия в частоте артефактов между участками или уровнями, или для того, чтобы указать неожиданно возникшие структуры изыскательских данных с целью усовершенствовать полевые методы и стратегии. Использование описательной статистики обычно включает в себя суммирование блоков данных с применением очень простых замеров структуры данных. Они включают определение главных характеристик вариационного ряда и меры дисперсии (стандартное отклонение, разброс и размах вариации), так же как и основные графические представления, такие как столбчатые графики, гистограммы и линейные графики.

В археологии конечной целью описательной статистики является организация данных в более упорядоченном виде, чтобы облегчить сравнение и выявить закономерности. Для археологов она является одной из старейших и простейших методик количественного анализа. Описательная статистика и сегодня остается одной из наиболее часто используемых благодаря своей простоте и эффективности. В неисчислимых археологических проблемах основы описательной статистики — это все, что требуется для адекватного описания данных и получения содержательной информации для интерпретации данных раскопок.

Верификация гипотез . Логическая статистика (статистика с применением правил логического вывода) позволяет исследователю делать обоснованные выводы о характеристиках совокупности или взаимоотношении между переменными на основании данных, собранных из образца данной популяции. Все многообразие методов верификации дает общую статистическую картину, которая показывает, насколько достоверным может быть какое-либо умозаключение или вывод. Археологи делают выводы о прошлом на основе структур и взаимосвязей, выявленных в результате анализа археологического материала. Однако, поскольку часто взаимосвязи между наблюдаемыми явлениями (археологическим материалом) и ненаблюдаемыми (деятельностью и поведением человека в прошлом) являются очень несовершенными, то археологам нужно знать, насколько достоверными являются их выводы. Поскольку невозможно отправиться в прошлое в машине времени и проверить правильность своих выводов, то следует опираться на математику, включая известные законы вероятностей. Стивен Шеннэн (Stephen Shennan, 1988) писал: «Областью, где математика встречается с беспорядочно существующими структурами, элементами и процессами реального мира, обычно является статистика».

Каверзным моментом при использовании любого из разнообразных одномерных и многомерных методов логической статистики является то, что статистика, лежащая в основе критерия, лишь дает оценку достоверности взаимосвязи между переменными в наборе данных между образцом и его предполагаемой совокупностью или между наборами данных. Насколько выводы, сделанные на основе методов логической статистики, интерпретируются в контексте реальностей археологических материалов или деятельности человека, зависит от археолога.

При окончательном анализе количественные методы позволяют археологам организовать свои данные об артефактах или иных данных разумным, эффективным и воспроизводимым образом, позволяя им более четко и объективно рассматривать данные, поскольку перед ними стоит цель понимания структур, которые относятся в деятельности человека в прошлом. Эти методы также позволяют археологам объективно оценивать достоверность своих выводов, начиная от анализа маленьких образцов до изучения крупных совокупностей археологических объектов, а также выводы о связи между переменными. К примеру, указанные методы применяются для распознаванию образов атрибутов и объектов, и они являются чрезвычайно ценным подспорьем при классификации артефактов.

ПАМЯТНИКИ

УЩЕЛЬЕ ОЛДУВАЙ, ТАНЗАНИЯ

Ущелье Олдувай — глубокая впадина в долине Серенгети в Танзании, Восточная Африка, получившаяся в результате сдвигов земной коры в глубокой древности (рис. 10.5). Случайно этот «разрез» пролег через слои давно высохшего озера, где древние люди разыскивали пищу. Немецкий палеонтолог Ганс Рек был первым ученым, побывавшим в Олдувае. В 1920-х годах на ложах озера он собрал коллекцию костей окаменевших слонов и других млекопитающих. В 1931 году Льюис Лики впервые посетил ущелье и вскоре собрал замечательную коллекцию каменных топоров из тех же слоев. Начиная с этого момента и до 1950-х годов Льюис и Мари Лики периодически работали в Олдувае, где нашли тысячи каменных артефактов, которые Мари изучала в связи с стратифицированными ложами озера, где они и были найдены (Л. Дики — L. S. B. Leakey, 1951; М. Лики — M. D. Leakey, 1973).

Ущелье проходит через берега озера, где в течение десятков тысяч лет гоминиды питались остатками пищи в тех местах, где хищники убивали свои жертвы. В Олдувае имеется четыре стратифицированных образований лож озера. Самое низкое из них лежит на ложе из застывшего вулканического пепла, возраст которого был определен калий-аргонным методом и составляет приблизительно 2 миллиона лет. Zinjanthropus boisei и Homo habilis происходят из самой низкой формации, известной как Ложе 1. Оба были найдены в комплексе с небольшими россыпями каменных фрагментов и изломанными костями животных. Это были места, где гоминиды ломали кости и поедали свежее мясо. В течение многих лет Мари Лики разрабатывала замечательную последовательность артефактов Олдувая, основанную на тысячах стратифицированных артефактов. Самые древние обитатели Олдувая изготавливали простые отщепы и необработанные «чопперы», описанные в этой главе. Технология гоминидов развивалась, появились первые необработанные каменные топоры, за ними пошли более совершенные топоры и орудия для раскалывания, многоцелевые артефакты, которыми пользовались при разделке туш. В трудах Мари Лики отражена хронология медленной эволюции каменной технологии в Восточной Африке, охватывающая период от первого изготовления орудий более чем два с половиной миллиона лет назад до времени, когда более развитые древние люди, такие как Homo erectus, заселили африканскую саванну. Олдувай до сих пор является самой длительной из известных в мире последовательностей каменной технологии.

Рис. 10.5. Ущелье Олдувай, Танзания

Количественные методы применялись к двум противоположным подходам в классификации артефактов: анализ атрибутов (атрибутивный анализ) и кластеризация объектов (объектная кластеризация). Эти методы появились задолго до использования в археологии компьютеров и статистических методов.

Атрибутивный анализ. В атрибутивном анализе особое значение придается комбинации атрибутов, выделению и выявлению отличий между разными типами артефактов. Физические характеристики или признаки, имеющие значение и используемые для различения одного артефакта от другого, называются атрибутами (Уоллон и Браун — Whallon and Brown, 1982). При разработке своих типологий археологи рассматривают сотни отдельных фрагментов, каждый из которых обладает несколькими характерными атрибутами (рис. 10.6). Любой обычный артефакт можно рассматривать по его атрибутам. Знакомая всем стеклянная пивная кружка имеет изогнутую ручку, идущую от края к донышку, часто с рифлеными боками и закругленными краями. Ее размеры зависят от количества пива, которое в нее намереваются налить. Изготавливают кружки из прозрачного, достаточно толстого стекла, толщину которого можно точно измерить.

Рис. 10.6. Некоторые атрибуты глиняного сосуда. Специфическими атрибутами для этого горшка являются вогнутая расширенная часть, украшение из точек, слюдяная темпера, круглое дно и толщина стенки дна

Многочисленные атрибуты можно найти у любого артефакта, будь это кольцо с бриллиантом или доисторический глиняный горшок. Так, коллекция глиняных черепков пятидесяти горшков, лежащих на столе в лаборатории, имеет черный рисунок, причем на восьми из них на горлышке имеются красные полоски, а на десяти — плоские углубления и т. д. Отдельный черепок мог относиться к сосуду, изготовленному из светлой красной глины с добавлением измельченных раковин для улучшения обжига. Или он относился к горшку с толстым ободком, сделанным из полоски круглой раскатанной глины и прикрепленным к горшку перед обжигом. На нем может быть украшение в виде креста, нанесенного ножом еще на влажную глину. Каждая из этих характеристик может быть атрибутом, в большинстве случаев достаточно очевидным. Однако только несколько критически отобранных атрибутов могут использоваться при классификации артефактов. (Если бы использовались все из них, то классификация была бы невозможна, так как каждый артефакт был бы единственным в своем роде, идентифицируемым по ряду его уникальных атрибутов.) Таким образом, археолог принимает во внимание только те атрибуты, которые считаются подходящими при данной классификационной работе.

Обычно обращаются к трем обширным группам атрибутов.

• Формальные атрибуты, такие как форма артефакта, его измеряемые параметры и их составляющие. Обычно они весьма очевидны.

• Стилистические атрибуты включают украшения, цвет, обработку поверхности и т. д. (Сэкетт — Sackett, 1977, 1981).

• Технологические атрибуты. К этим атрибутам относятся применяемые материалы и способы изготовления артефакта.

Выбор артефактов обычно происходит во время детального изучения коллекции артефактов. Методы анализа пробных данных могут помочь при выборе тех атрибутов, которые обеспечат наиболее точную диагностику различий. Группу глиняных черепков можно разделить по форме, поверхности и цвету. На основании выбранных атрибутов выделяют типы артефактов. В данном случае определение типа может зависеть от порядка, в котором изучались атрибуты, и от решения исследователя о том, какие из них важны.

Статистические типологии вытекают на основе анализа групп (кластеров) атрибутов (обычно закодированных с помощью специальных статистических пакетов), которые затем используются для деления коллекции артефактов на категории, определенные на основе статистической обработки групп атрибутов. Джеймс Сэкетт воспользовался таким подходом при изучении концевых скребков, возраст которых составляет 32 000 лет, с памятников верхнего палеолита в юго-западной части Франции, и обнаружил, что величина и место подрезки на краях, а также угол между двумя более длинными сторонами являются важными переменными, которые могли определять классы артефактов, используемых для различных целей.

Кластеризация объектов . Объектно-кластерный подход к классификации начинается с серий так называемый операционных таксономических единиц (ОТЕ), обычно артефактов (Каугилл — Cowgill, 1982). Археолог подсчитывает подобные черты между всеми возможными парами объектов, используя коэффициенты подобия. На основании подсчета подобий аналитик может затем соединить ОТЕ в иерархическую структуру, которая охватывает диапазон от полной уникальности всех артефактов (непроанализированная коллекция) до полного единства, когда все ОТЕ находятся в одном кластере. И в объектной кластеризации пользуются атрибутами, но, в противоположность атрибутивному подходу, их используют для оценки подобия объектов, но не связей между атрибутами. (Каугилл — Cowgill, 1982, описывает разницу между двумя подходами.) Объектно-кластерные классификации основываются на количественном подходе, называемом «кластерный анализ», форме цифровой таксономии.

Любой подход к классификации дает различную информацию о самой структуре археологических данных, но все они ценны. В некотором смысле различные подходы применяются для описания структур в археологических данных, полученных на основе количественных оценок. Заметим, что не второстепенную роль при выборе методов для выявления изменений в артефактах играют предпочтения исследователя, который нередко пренебрегает полноценным отбором атрибутов для определения объективных сравнительных характеристик. В настоящее время существует не много теоретически оправданных оснований для отбора атрибутов, которые применяются для классификации артефактов или их кластеризации.

 

Комплексы и образцы

История культуры в археологии основана на классификации артефактов и комплексов, определяемых как ассоциации артефактов, считающихся единовременными. Такой подход был выдвинут В. Гордоном Чайлдом в 1930–1940-х годах, который был популярен и в Северной Америке. «Мы находим некие типы остатков… постоянно попадающихся вместе», — писал Чайлд (1925:15). «Такой комплекс ассоциированных на регулярной основе признаков обозначим термином „культура“. Мы можем предположить, что такой комплекс является материальным выражением того, что сегодня назвали бы „народом“». Это предположение было фактически археологическим законом до 1950-х годов, когда ряд специалистов по доисторическим периодам начали использовать статистические методы, чтобы рассматривать комплексы артефактов.

Эти археологи допускали стабильный, почти неизбежный прогресс культуры человека с течением веков. Они предполагали, что комплексы артефактов с возникающими моделями являются просто следами культурных «особей», которые ведут в далекую древность. При таком «органическом» взгляде на историю культур комплексы артефактов рассматривались как определенные категории, подобно органическим особям, не меняющим свою форму от одного контекста к последующему (Сэкетт — Sackett, 1981). Такой аргумент вел далее к предположению, что специфическая культурная традиция ведет только к одному характеристическому типу отрасли в археологическом материале, который ограничен во времени и пространстве.

Что такое комплексы и модели?

«Органический» взгляд на прошлое является хорошо организованной схемой, очень похожей на средневековую «цепочку бытия» на заре биологии, в соответствии с которой каждое живое существо имело свое место в общей системе вещей. Американские археологи, как правило, предпочитали более «культурный» подход, в значительной мере используя данные об артефактах и других культурных признаках, о которых было известно, что они имеют место в существующих сообществах в Северной Америке. Наблюдения за этими данными показали, что существует значительная корреляция между распределениями отличительных культурных форм и различными окружающими средами. Например, обшитые досками дома и развитая технология изготовления каноэ характерны для народов, живущих на северо-западном побережье Тихого океана, где в изобилии растут кедр и другие легкообрабатываемые деревья. В противоположность этому, народы пустынь Большого Бассейна жили во временных поселениях, в жилищах и укрытиях из ветвей кустарника, и у них имелись портативные наборы инструментов для кочевой жизни в пустыне. Очень легко говорить об истинности таких корреляций в исторические времена, но как же быть с более древними доисторическими временами? Можно ли сказать, что комплексы артефактов из Большого Бассейна возрастом 5000 лет отражают адаптации, подобные социальные группы? Отличались ли условия жизнь в прошлом от настоящих? Можно ли использовать современное моделирование артефактов в качестве основы для интерпретации деятельности древнего человека?

Изучение существующих сообществ, например исследование жизни охотников на оленей племени Нунамиут на Аляске Льюиса Бинфорда, показало, что невозможно разделять этнические и культурные группы на основании лишь комплексов артефактов (Бинфорд — Binford, 1978, 1983). Таким образом, роль классификации в археологии сдвигается от органических точек зрения, которые рассматривают артефакты и культуры как конечные во времени и пространстве, к проблемно-ориентированным классификациям, которые ставят во главу угла не только отдельные орудия, но и комплексы полностью и их образцы patterns на археологических памятниках. Другими словами, сама по себе классификация не имеет смыла, пока она не интерпретируется с позиции других данных. Именно здесь появляется теория среднего уровня (глава 14).

До сих пор классификация артефактов в большей своей части выполняется с использованием подходов, предназначенных для реконструкции истории культуры, с формулировками времени и пространства, которые в значительной мере объясняются классификациями артефактов, основанными на здравом смысле (Даннел — Dunnell, 1978). Таким образом, классификационные единицы остались теми же, в то время как археологи на словах поддерживают более современные подходы. Как указывал Даннел (Dunnell, 1986), вопрос вопросов очень прост: можно ли объяснить стиль в научных и эволюционных рамках, пользуясь законами культурного изменения? Пока такой теоретической рамки не существует.

 

Заключение

Первой стадией лабораторного анализа является обработка полевых данных и приведение их в форму, которая позволит анализировать и интерпретировать их. Во время этой стадии находки также инвентаризируются.

Классификация артефактов в археологии несколько отличается от повседневной классификации окружающих нас предметов. Систем классификации две: таксономия и систематика. Многие ученые, в том числе и археологи, пользуются концепциями и терминами таксономии. Систематика есть путь создания единиц классификации, которые могут использоваться для разнесения предметов по категориям в качестве основы для пояснения археологических и иных явлений.

Целями археологической классификации являются организация данных в управляемые единицы, описание типов и идентификация взаимоотношений между типами. Археологические типы — объединения артефактов, созданных для сравнения с другими группами. Эти объединения могут совпадать, а возможно, и не совпадать с действительными типами инструментов, как их задумывали их создатели.

Типы основаны на кластерах атрибутов. Сегодня обычно пользуются четырьмя «типами типов».

1. Описательные типы основаны на форме артефактов с использованием физических или внешних свойств.

2. Хронологические типы определяются хронологическими маркерами.

3. Функциональные типы основаны на применении, продиктованном контекстом существовавшей в то время культуры, а не на внешнем виде или хронологической позиции.

4. Стилистические типы используют меняющиеся стили в классификационных системах.

Археологическая классификация начинается с определения атрибутов артефакта, характеристик, которые выделяют один артефакт среди других. К формальным атрибутам относятся такие характеристики, как форма, а к технологическим — материал, из которого изготовлен артефакт, и методы производства. Атрибуты могут отбираться при внимательном изучении коллекции артефактов или определяются статистически.

Основанные на статистике классификации сегодня очень употребительны. Они созданы с помощью количественного анализа, включая анализ исследовательских данных. Атрибутивная и объекто-кластерная классификации являются сегодня двумя основными подходами, основанными на количественных методах.

История культуры в археологии базируется на классификации артефактов и комплексов, определяемых как ассоциации артефактов, считающихся единовременными. Более «культурная» точка зрения, где окружающая среда и культура играют важную роль, заменила этот «органический» взгляд на историю культуры.

 

Ключевые термины и понятия

Анализ исследовательских данных

Атрибут

Атрибутивный анализ

Дедуктивная статистика

Объектная кластеризация

Олдувай

Описательная статистика

Описательные типы

Статистические типологии

Стилистические атрибуты

Стилистические типы

Систематика

Таксономические единицы

Таксономия

Технологические атрибуты

Тип

Типология

Формальные атрибуты

Хронологические типы

Чавин

 

Рекомендуемая литература

Существует огромное число публикаций по археологической классификации, в том числе и достаточно сложной. Поэтому мы настоятельно рекомендуем Вам прежде обратиться к экспертам за консультацией. Для начала можно прочесть следующие ключевые работы.

COWGILL, GEORGE L. 1982. «Clusters of Objects and Associations between Variables: Two Approaches to Archaeological Classification.» In Robert A. Whallon and James A. Brown, eds., Essays in Archaeological Typology, pp. 30–55. Evanston, IL: Center for American Archaeology. An excellent comparison of attribute-based and object cluster-based classifications in archaeology.

DRENNAN, ROBERT. 1996. Statistics for Archaeologists. New York: Plenum. An excellent introduction to quantitative archaeology.

DUNNELL, R. C. 1971. Systematics in Prehistory. New York: Free Press. A highly technical introduction to systematic classification in archaeology.

–. 1986. «Methodological Issues in Americanist Artifact Classification.» Advances in Archaeological Method and Theory 10: 149–208. A specialist essay on artifact classification that summarizes the major controversies surrounding the subject.

SHENNAN, STEPHEN. 1988. Quantifying Archaeology. Orlando, FL: Academic Press. An introduction to quantitative archaeology for the advanced student. Includes simple exercises.

 

Золотая маска микенского царя, называемая маской Агамемнона, приблизительно 1300 год до н. э. (Национальный археологический музей, Афины, Греция)

 

Содержание главы

Камень.

• Обработка камня.

• Анализ орудий из камня.

Глина и керамика.

• Технология гончарного дела

• Анализ керамики

Металлы и металлургия.

• Медь.

• Бронза.

• Золото.

• Железо.

• Технологии металла.

• Анализ артефактов.

Кость.

• Анализ орудий из кости.

Дерево.

• Технологии дерева и их анализ.

Плетение и ткани.

Технические достижения человечества за последние три миллиона лет культурной эволюции и впечатляют, и внушают ужас. Сегодня можно высадить человека на Луну, пересаживать человеческие сердца и создавать совершенные компьютеры. Хотя при глубоком анализе нашего арсенала лазеров, атомных бомб, домашнего оборудования и всевозможных артефактов, предназначенных для удовлетворения многочисленных нужд, видно, что все они эволюционировали от простейших орудий, изготовленных древними людьми. В этой главе мы рассмотрим некоторые из основных технологий, использованных доисторическими людьми для адаптации к окружающей среде, и рассмотрим то, как археологи изучают их (Коттерель и Камминга — Cotterell and Kamminga, 1989).

 

Камень

Кость, растительные ткани, древесина и некоторые виды камня являлись главным сырьем для технологий человека в течение большей части его существования. Металлургия является сравнительно недавним изобретением, а каменные орудия являются основой для классификации многих доисторических культур со времени становления научной археологии. Само сырье устанавливало жесткие пределы технологических достижений человека в течение большей части истории, и эволюция обработки камня была бесконечно медленной и длилась миллионы лет. Тем не менее в итоге при изготовлении орудий люди воспользовались почти всеми возможностями, которые им давали подходящие для обработки камни (Одел — Odell, 1996).

Обработка камня

Производство каменных орудий относится к редуктивной (или субтрактивной) технологии, потому что для обработки требуется камень, которому придается нужная форма методом отщепления. Очевидно, что чем сложнее артефакт, тем большее требуется отщепление (Суонсон — Swanson, 1975). В своей основе процесс производства орудий является линейным. Каменотес из сырья подготавливает кусок камня (нуклеус), а затем проводит первоначальную обработку, делая несколько отщепов. Далее эти отщепы обрабатывают и заостряют в зависимости от того, какой артефакт требуется. В дальнейшем, после употребления, это орудия может быть заострено вновь или переработано для нового использования.

Принципы производства . Самым простым способом получения камня, которым можно резать или рубить, а такой инструмент был, несомненно, основным среди других, производимых доисторическими людьми, был такой: от камня отбивали кусок и пользовались получившимся в результате острым краем. Но для того, чтобы получить более специализированное орудие или такое, которое можно было бы использовать для разных целей, требовалась более сложная технология отщепления. Прежде всего, неровному или ровному куску камня можно придать нужную форму, систематически отщепляя от него кусочки с помощью другого камня. Отщепы от нуклеуса являются отходами, а нуклеус становится конечным продуктом. Сами отщепы могут также использоваться в качестве ножей с острыми краями или могут перерабатываться в другие артефакты. Многие сложные каменные индустрии развились из этого простого процесса. Древнейшие орудия были настолько простыми, что практически не отличались от разрушенных естественным образом камней (Крэбтри — D. Crabtree, 1972).

ОТКРЫТИЯ

ZINJANTHROPUS BOISEI В УЩЕЛЬЕ ОЛДУВАЙ, ТАНЗАНИЯ, ВОСТОЧНАЯ АФРИКА, 1959 ГОД

Это был жаркий день 1959 года. Ущелье Олдувай в Восточной Африке. Льюис Лики лежал в своей палатке, страдая от гриппа. В это время Мэри Лики, укрывшись солнечным зонтом, раскапывала небольшую россыпь разломанных костей животных и грубых каменных артефактов глубоко в ущелье. Часами она очищала их от сухой почвы. Неожиданно ей попалась часть верхней челюсти с зубами, настолько похожими на человеческие, что она принялась более внимательно разглядывать находку. Спустя мгновение она бросилась в свой «Лэнд Ровер» и помчалась в лагерь по ухабистой дороге. «Льюс, Льюис! — закричала она, врываясь в палатку. — Я наконец нашла Дорогого мальчика!»

Забыв о своем гриппе, Льюис вскочил на ноги, и вместе они начали раскапывать фрагментарные остатки замечательно крепкого черепа гоминида. Лики назвали его Zinjanthropus boisei («Африканский человек Бойса» — господин Бойс был одним из благотворителей их экспедиции), и сейчас его называют Australopithecus boisei.

Zinjanthropus был первым из серии ископаемых людей, найденных Мэри и Льюисом Лики в ущелье Олдувай в последующие годы. Тогда же они обнаружили человека намного более хрупкого сложения, которого они назвали Homo habilis , «человек умелый», поскольку они убедились в том, что это был первый изготовитель орудий.

Лики работали на скудные средства, пока находка Zinjanthropus не открыла им доступ к фондам Национального географического общества. После этого их замечательное открытие и последующие поиски наших древнейших предков стали международным предприятием, которое открывает намного более разнообразную картину древних предков человека, чем кто-то мог представить себе в 1959 году.

Люди каменного века выбирали в качестве сырья для своих артефактов кремень, обсидиан и другие гомогенные породы. Все эти породы разламываются предсказуемым образом, подобно стеклу. Результат можно сравнить с отверстием в оконном стекле от выстрела из пневматического оружия. Резкий удар, направленный вертикально к поверхности камня, выбивает отщеп с вершиной в точке удара. При таком методе получается конхоидальный (раковистый) разлом (рис. 11.1). Когда удар по камню наносится под углом и разлом получается конхоидальным, то отделяется отщеп. Поверхность отщепа, по которой прошел раскол, имеет характерную форму с бугорком, выступающим от поверхности камня. Он называется ударным бугорком. На нуклеусе, от которого отделился отщеп, имеется и соответствующая полость, или рубец. Ударный бугорок легко распознать не только по самой выпуклости, но и, как показано на рис. 11.2, по концентрическим кругам, которые, расширяясь, расходятся от центра — точки удара.

Рис. 11.1. Как разламывается камень, когда удар наносится по гомогенному типу породы: а — когда наносится удар, ударными волнами в камне образуется нуклеус удара; б — когда нуклеус бьют по краю, образуется отщеп, и камень разрушается вдоль края волны; в — части отщепа

Рис. 11.2. Компоненты орудия-отщепа: а — поверхность отщепа; б — луковицеобразная поверхность

Такие преднамеренно сделанные человеком изломы очень отличаются от изломов, произошедших вследствие естественных причин, таких, как мороз, жара, воздействие воды, удары падающих с гор камней. Иногда и в таких случаях камни разрушаются аналогичным образом, но тогда большинство рубцов отщепа имеют нерегулярный характер, и вместо концентрических колец и ударного бугорка на поверхности остается углубление с концентрическими кольцами вокруг него.

Для того чтобы различать обработанные человеком камни от расколовшихся естественным образом, требуется большой опыт, особенно когда имеешь дело с очень древними артефактами. Наши древние предки использовали самые простые методы нанесения ударов, отделяя два или три заостренных отщепа от кусков лавы (рис. 11.3). Известны несколько противоречивых случаев с артефактами, найденными в слоях раннего ледникового периода в Европе и Африке, которые единовременны с периодами, когда гоминиды уже везде расселились. При таких обстоятельствах единственный достоверный способ удостовериться в том, что эти орудия вырублены человеком, — найти их в комплексе с окаменевшими человеческими остатками и разломанными костями животных, предпочтительно на жилом памятнике.

Рис. 11.3. Эти нуклеусы из ущелья Олдувай, Танзания, являются одними из самых древних орудий человека. Стрелками обозначены рабочие поверхности

Методы . На рис. 11.4–11.6 показаны некоторые основные методы отщепления камня, используемые доисторическими людьми. Самым простым и самым древним методом является непосредственное раскалывание камнем-отбойником (рис. 11.4). Спустя тысячелетия человек начал изготавливать орудия, оббитые с двух сторон, такие как ашельские ручные рубила (название происходит от города Сент-Ашель на севере Франции, где они были впервые найдены). Со временем обработчики камня начали использовать кость, «мягкие» рога или деревянные молоты для обработки режущих поверхностей ручных рубил. 150 000 лет назад ручное рубило имело симметричную форму, острые твердые режущие поверхности и прекрасную отделку. По мере того, как люди становились более умелыми и более «специализированными», как, например, охотники-собиратели 100 000 лет назад, они стали разрабатывать технологии производства каменных артефактов для узкого предназначения. Они придавали нуклеусам особую форму, для того чтобы получить один или два отщепа стандартного размера и формы (рис. 11.5).

Рис. 11.4. Самые древние методы обработки камня: а — с использованием камня-отбойника; б— вариант работы с камнем-отбойником — удар нуклеусом по другому камню, так называемая техника наковальни; в — древнейшие орудия изготавливались очень просто. В верхнем ряду — вид сбоку. Во-первых, отделяются два отщепа (1 и 2). Во-вторых, камень переворачивают и отбивают еще два отщепа (3). В-третьих, пятый отщеп завершает полезную жизнь нуклеуса (4). В нижнем ряду показано то же самое, но вид сверху

Рис. 11.5. Нуклеус особой формы для получения одного тонкого отщепа. Стрелками указано место, в котором был получен отщеп. Археологи называют такие нуклеусы нуклеусами леваллуа, по названию пригорода Парижа, где они были впервые обнаружены (размер изображения — половина от реального)

Около 35 000 лет назад обработчики камня начали использовать новую технологию, основанную на подготовке нуклеусов цилиндрической формы, от которой с помощью непрямых ударов отбойником отщеплялись длинные пластины с параллельными сторонами (рис. 11.6). Эти заготовки правильной формы затем перерабатывались в ножи, скребки и другие специализированные артефакты (рис. 11.7). Такая технология изготовления пластин имела большой успех и распространилась по всему миру. Она доказала свою эффективность. Эксперименты показали, что из сырьевого нуклеуса 6 % оставалось на истощенном нуклеусе, а 91 % ушел на изготовление 83 пригодных к употреблению пластин (Шитс и Матоу — Sheets and Muto, 1972). После отделения пластин от нуклеуса им придавалась форма с помощью множества методов. В одних случаях бок пластины ретушировали отжимом, заостряя или затупляя с помощью рога оленя или куска дерева. Иногда отщеп ретушировали отжимом другим камнем, костью или деревом, получая острую ступенчатую поверхность или резец (рис. 11.7а и б).

Рис. 11.6. Два варианта технологии получения пластин — отщепление отбойником и отжим

Рис. 11.7. Некоторые методы обработки каменных орудий: а — резкая ретушь мустьерского (средний палеолит) скребла (размер изображения — половина от реального); б — специализированные режущие орудия, изготовленные отжимом с заострением режущих кромок. Эти лезвия использовались в качестве наконечников копий 22 000 лет назад (реальный размер); в — отжимная ретушь (pressure-flaking technique); г — палеоиндейские наконечники: 1 — кловис, 2 — фолсом, 3 — скотсблафф, 4 — эден

Отжимная ретушь стала настолько совершенной, что превратилась в наиболее распространенную технологию позднего доисторического периода, особенно в Америках (рис. 11.7в и г). Каменотес использовал маленький брусок из дерева или рога, прижимал его к рабочей стороне для получения давления на ограниченном участке и отжимал тонкий отщеп с параллельными сторонами. Постепенно такими рубцами покрывалась большая часть поверхностей орудия. Отжимная ретушь облегчает производство многих стандартных орудий с чрезвычайно эффективными рабочими кромками в течение сравнительно короткого периода времени. В Азии, Европе и многих частях Африки из маленьких пластин делали так называемые микролиты — крохотные наконечники для стрел, зубцы и тесла. Часто их изготавливали с помощью характерной техники надсечения (см. рис. 10.4). Вариант этой техники появился в Арктической Америке и Австралии, где из маленьких нуклеусов производили крохотные микролезвия или маленькие ножи. Более поздние технологии производства пластин позволяли получать намного больше орудий на единицу веса, чем предыдущие технологии. В позднем каменном веке человек шлифовал и полировал камень, если требовалось острое и долговечное лезвие. Он заострял режущие кромки с помощью грубого отщепления и последующей трудоемкой шлифовкой о более твердую породу, такую как песчаник. Современные опыты продемонстрировали высокую эффективность отшлифованных каменных топоров при валке лесных деревьев. При этом их рабочая поверхность затупляется медленнее, чем у топоров, изготовленных просто методом отщепления (Таунсенд — W H. Townsend, 1969). Шлифованные каменные топоры сыграли важную роль во многих древних земледельческих сообществах в Европе, Азии, Центральной Америке и умеренных поясах Северной Америки. В Новой Гвинее ими пользовались еще 28 000 лет назад, а в Меланезии и Полинезии ими вырубали необходимые для рыболовства и торговли каноэ (Уайт и О’Коннел — J. White and O’Connell, 1982).

ПРАКТИКА АРХЕОЛОГИИ

ТЕХНОЛОГИЯ ИЗГОТОВЛЕНИЯ ПЛАСТИН

ШВЕЙЦАРСКИЙ АРМЕЙСКИЙ НОЖ ЭПОХИ ПОЗДНЕГО ЛЕДНИКОВОГО ПЕРИОДА

Ярко-красный швейцарский армейский нож — обычная вещь в кармане путешественников во всем мире. Его назначение не ограничивается резкой и открыванием бутылок, в некоторых видах ножа имеются ножницы, пинцеты, отвертки, пилочка для ногтей, зубочистка, штопор и многое другое. Я принимал пищу с помощью этого замечательного ножа, вытаскивал колючки, сращивал концы тросов на море и даже сшивал кожи. Все это благодаря тому, что швейцарский армейский нож в основе своей является шарнирно-поворотной базой со всякого рода приделанными к ней инструментами.

В технологии пластин позднего ледникового периода был свой швейцарский нож — тщательно обработанная для получения определенной формы конкреция мелкозернистой породы, из которой обработчик камня отбивал многочисленные пластины с параллельными краями (рис. 11.8). Носите с собой нуклеус, словно перочинный нож, и тогда вы сможете в любой момент изготовить нужный инструмент из камня. Ассортимент каменных предметов позднего ледникового периода был широким — наконечники для копий, режущие инструменты, орудия для обработки дерева, такие как криволинейный струг, и, что наиболее важно, резец, лезвие с режущей фаской на конце, который открыл новые возможности артефактов.

Резцом можно было обрабатывать внешнюю твердую оболочку рога оленя и изготавливать из него рыболовные гарпуны и наконечники для копий (см. рис. 11.8). Более крупные фрагменты рога превращались в приспособления для метания копья, которые позволяли бросать их дальше, в правила для ремней и многие другие артефакты для специальных нужд. Самое важное — это то, что тонкие резцы и буравы дали возможность получить первые иглы с ушками, позволившие шить одежды, что было необходимо для выживания в длинные зимы с температурой воздуха ниже нуля.

Все это технологическое мастерство вышло из простой технологии изготовления пластин, которая, как швейцарский армейский нож, дает дорогу бесконечным инновациям и изобретениям.

Эта технология получения резцов и обработки рога оленя существовала долго и после ледникового периода и оставалась основным орудием в сообществах охотников-собирателей Европы до 7000 года до н. э. К этому времени технологии обработки камня были столь утонченными, что обработчики камня пользовались намного меньшими нуклеусами для получения из них небольших микролезвий, которые разламывались и затем часто вставлялись в деревянные ручки для использования в качестве острия для стрел и в других целях.

Рис. 11.8. Технологии по типу армейского перочинного ножа, конец ледникового периода, Европа

Специалисты по камню до сего дня шлифуют камень, особенно кремень для кремниевых ружей. Производство кремниевых ружей процветало в XX веке в Англии и во Франции, и они до сих пор используются на охоте в Анголе, Африка.

Анализ каменных орудий

Анализ камня . Анализ камня — термин, используемый для описания изучения каменных технологий. В первых попытках анализировать каменные орудия использовались законченные орудия, или «типичные окаменелости», и считалось, что они представляют различные культуры. По мере того как в употребление входили более современные типологические методы, этот подход «типичных окаменелостей» постепенно сдал свои позиции. В новых методах названия четко определенным типам артефактов давались в соответствии с их формой, размерами и предположительным употреблением, например ашельское ручное рубило и мустьерское скребло, названное так по названию деревни Ле Мустье во Франции (см. рис. 11.7а). Этот подход привел, подобно предыдущей концепции типичных ископаемых, к поискам совершенных, типичных артефактов. Многие функциональные ярлыки, такие как «наконечник метательного орудия», по-прежнему употребляются при современных исследованиях каменных орудий, но являются не более чем генерализированным описанием формы артефакта. Функциональный анализ такого рода достиг высокой стадии развития в Западной Европе, где было обнаружено небывалое многообразие орудий каменного века. Как и в случае с артефактами других форм, недавние классификации касаются анализа, основанного на атрибутах, способных пролить свет на технологии их производства или функции.

В последние годы центр внимания анализа камня резко сместился от поглощенности готовыми орудиями к более широкому интересу к доисторическим каменным технологиям в контексте деятельности человека. Современное изучение каменных технологий полагается на синтез нескольких подходов, которые фокусируют свое внимание как на процессы производства артефактов, так и на сами артефакты.

Анализ остатков производства . Изготовление любого артефакта из камня является результатом последовательности преобразований, то есть серии последовательных шагов, которые начинаются с выбора нуклеуса из мелкозернистой породы и заканчиваются готовым артефактом. Реконструкция этих преобразований является одним из методов, с помощью которого археологи могут понять процесс производства в доисторические эпохи.

Производство каменных орудий в древности можно реконструировать несколькими путями: информацию можно получить, изучая рубцы отщепов, ударные площадки, размеры отщепов и пластин и даже очевидные и неочевидные ошибки, допущенные древними мастерами. Например, удар по не верно выбранной точке на тщательно подготовленном нуклеусе разрушает его определенным образом, который может легко распознать человек, знакомый с каменными технологиями. Большинство этапов производства каменного орудия можно распознать при изучении готовых артефактов, нуклеусов и остатков производства. При пристальном изучении остатков производства специалист по каменным технологиям может отделить первичные отщепы, полученные при грубом обтесывании нуклеуса, от более тонких, которые отделялись при подготовке ударной площадки на верхней или боковых сторонах нуклеуса. Кроме того, имеется то, на что была нацелена вся предварительная обработка, — заготовки артефактов, вырубленные из нуклеуса. И наконец, имеются отщепы тонкой ретуши, получившиеся при изготовлении из заготовки наконечника, скребка или иного орудия (Салливэн и Розен — A. Sullivan and Rozen, 1985).

Экспериментальные работы . Эксперименты по производству каменных орудий археологи проводят с XIX века. Сегодня во многих археологических лабораториях слышны звуки ударов — специалисты пытаются изготовить орудия из камня и воспроизвести древние технологии (Фленникен — Flenniken, 1984). Экспериментальные работы начались с общих попыток сравнить методы изготовления каменных орудий существующих народов, например австралийских аборигенов, с аналогичными методами доисторических культур. Современные экспериментаторы восстанавливают доисторические технологии с помощью как опытов, так и этнографических исследований (Суонсон — Swanson, 1975). В центре внимания недавних исследований находится изучение последовательности изготовления артефакта и исследование памятников-каменоломен. При этом пытаются реконструировать модели доисторической торговли обсидианом и другими породами, что может помочь найти их источник (глава 16) (Торренс — Torrence, 1986) и лучше понять связь между деятельностью человека и каменными технологиями (Эриксон и Перди — Ericson and Purdy, 1984). Существует и другая сторона экспериментов с каменными технологиями. Отщепы из обсидиана и их режущие кромки настолько остры, что они широко используются современными хирургами-офтальмологами, которые говорят, что такие инструменты лучше стальных.

Петрологические анализы . Петрологический анализ с большим успехом применялся для пород, из которых были сделаны каменные орудия, особенно матированные каменные топоры в Европе. Петрология — наука о камне (от греч. petros — камень). При таком анализе подготавливается тонкие поперечное сечение топора и изучается с помощью микроскопа. Таким образом, можно идентифицировать минералы в породе и сравнить их с другими карьерами-памятниками (Эриксон и Пёрди — Ericson and Purdy, 1984). При использовании такого подхода большого успеха добились британские археологи, идентифицировав более двадцати источников камня для пластин топоров (Брэдли и Эдмондз — Bradley and Edmonds, 1993). А в Юго-Западной Азии и Центральной Америке, где была широко распространена торговля вулканическими породами из нескольких карьеров, получили замечательные результаты при спектрографическом анализе отчетливых остаточных элементов в обсидиане (Торренс — Torrence, 1986) (глава 16).

Реконструкция . Посмотрите на человека, изготавливающего каменные орудия. Окажется, что он сидит посередине постоянно накапливающихся отходов — обломки, отщепы, ненужные нуклеусы, камни-отбойники. То же было и с древними обработчиками камня, сотни, если не тысячи маленьких фрагментов — отходы и побочные продукты каменного производства скрыты на памятниках любого возраста. Очень важную информацию о каменных технологиях получают при тщательном изучении остатков производства в тех местах, где работали древние ремесленники. Эти остатки пытаются сложить вместе и шаг за шагом восстановить процессы производства, и это называется реконструкцией.

Реконструкция испытывает на терпение и выдержку даже самых старательных археологов, но может дать замечательные результаты. На памятнике Меер II (Meer II) в северной части Бельгии, возраст которого составляет 9000 лет, археологи Дэниел Кээн и Лоуренс Кили совместили анализ изношенности режущей кромки с реконструкцией для воссоздания захватывающего сценария. Они использовали данные о трех левовращающихся бурах, для того чтобы показать, как мастер-правша покинул поселение и изготовил несколько орудий, используя подготовленные и принесенные с собой пластины и нуклеусы. Позднее к нему присоединился мастер-левша и из заранее приготовленного нуклеуса отколол несколько пластин, из которых сделал орудия. Такого рода подробные реконструкции часто невозможны, но у них то преимущество, что модификация артефакта, обнаруженного в археологическом материале, может интерпретироваться с чрезвычайной точностью, потому что реконструкция показывает, что никакие изменения не затронули факт, выявленный в археологическом материале.

Иногда специалисты по камню прослеживают движение отдельных фрагментов или нуклеусов по горизонтали памятника, такой процесс требует даже больше терпения, чем простая реконструкция. Такая процедура обладает большой ценностью при реконструкции функций отдельных мест в, скажем, пещерном укрытии (a rock shelter site), где обработчик камня мог изготовлять орудия в одном месте, а затем перенести нуклеус к соседнему очагу и обработать другую пластину для совершенно иного назначения. Такой подход хорошо срабатывает на палеоиндейских памятниках фолсом в Великой равнине, где проводили такую реконструкцию и где отдельные отщепы, найденные от их нуклеусов на расстоянии 3,6 метра, хорошо подходили к своим нуклеусам.

Анализ использования и износа . Анализ использования и износа включает в себя как микроскопическое исследование рабочих поверхностей артефакта, так и опыты по использованию каменных орудий, для того чтобы попытаться интерпретировать характерные царапины и изменения блеска рабочих поверхностей, полученных в результате использования орудий (Хейден — Hayden, 1979; Кили — Keeley, 1980). Многие исследователи проводили эксперименты как с низким, так и с сильным увеличением, и теперь они могут со значительной степенью уверенности различать износ полировки, связанный с взаимодействием с различными материалами — с деревом, костью и кожей (Филипс — Phillips, 1988; Вогэн — Vaughan, 1985). Сейчас эта методика является достаточно надежной и позволяет утверждать, использовалось ли данное орудие для обработки дерева, нарезки овощей, отделения мяса от костей. Но сравнительно немного археологов имеют соответствующую подготовку для работы с микроскопами и фотографическими методами, необходимыми для анализа износа. Изучение Кээном и Кили каменных орудий из памятника Меер II в Бельгии показало, что два человека пользовались изготовленными ими орудиями для сверления и резьбы по кости. В подобных случаях анализ износа орудия дает захватывающие возможности для изучения действий отдельных обработчиков камня тысячи лет назад. Имеется множество образцов отличительных структур микроизноса, среди них полировки, которые можно идентифицировать с помощью сильных микроскопов. Один из примеров — кремниевый серп, которым пользовались при сборе урожая диких и культурных трав. Такое использование часто дает блеск, вызванный наличием двуокиси кремния в стеблях трав.

Марвин Кэй из Университета штата Арканзас пользуется трехмерной оптикой марки Номарски, которая позволяет изучать поверхности артефактов с помощью поляризованного света разного цвета и фокусироваться на полировках и микроскопических бороздках, которые появились в результате не только крепления наконечников, но и ударов по голове животного. Оптика Номарски позволяет также различать такие использования орудия, как разделка туш или обработка дерева. Кэй сравнивает износ доисторических артефактов с результатами современных опытов, когда копиями артефактов обрабатывают кости слонов и других животных. Он, например, обнаружил, что наконечники кловис из Северной Америки имею микроцарапины возле основания, которые возникают, когда острие абсорбирует ударную волну во время охоты. И не только это. Имеются явные признаки того, что многие наконечники, когда их уже было бесполезно использовать в этом качестве, перерабатывались и использовались вновь, часто в качестве ножей. Методология Кэя настолько совершенна, что он может обнаружить даже следы сглаживания на таких твердых камнях, как кварц, сглаживания, получившегося в результате использования для разделки туш. Это исследование позволит археологам восстанавливать истории отдельных артефактов в рамках крупномасштабных анализов деятельности человека на археологических памятниках (Кэй — Kay, 1996, 2000). Важным моментом в анализе камня является не просто изучение самих орудий, но понимание того, что эти орудия означают в плане деятельности человека. Новые многосторонние подходы к анализу камня дают реальный шанс, что такой анализ износа даст четкие методы классификации каменных орудий с точки зрения из первоначальных функций.

 

Глина и керамика

Предметы из глины относятся к одним из самых прочных археологических находок, но гончарное дело является сравнительно недавним открытием. С древнейших времен люди использовали шкуры животных, корзины из коры, скорлупу страусиных яиц и дикие тыквы для переноски грузов за пределы своих поселений. Такие простые приспособления идеально подходили для охотников-собирателей, постоянно находящихся в движении. Гончарное дело появилось не ранее 6000 лет до н. э. в древних земледельческих поселениях на юго-западе Азии, таких как Чатал-Хююк, Джармо и Иерихон (Мур — Moore, 1985). А в Японии гончарное дело появилось у охотников-собирателей около 10 000 лет до н. э (Аказава и Айкенс — Akazawa and Aikens, 1986). Обитатели равнины Теухакан в горах Мексики начали заниматься земледелием до того, как первые гончарные изделия появились в Северной Америке, приблизительно в 2500 году до н. э (Б. Смит — B. D. Smith, 1999).

Кажется, что изобретение керамики совпало с появлением более оседлых поселений. Вместилища из обожженной глины имели важное преимущество — долговечность. Можно предположить, что первые глиняные сосуды использовались в домашних целях — для приготовления и хранения пищи. Вскоре сосуды из глины применялись в более специализированных целях — изготовление соли, в церемониальных действиях (например, масляные лампы и погребальные урны). Их форма и стиль дали почву для тысяч археологических анализов (Оулин и Франклин — Olin and Franklin, 1982; Ортон и другие — Orton and others, 1993; Райс — Rice, 1987).

Технология гончарного дела

Современная гончарная индустрия выпускает посуду миллионами штук, используя методы массового производства и автоматические технологии. Доисторические гончары создавали свои творения единично, пользуясь самыми простыми технологиями, но достигая удивительного совершенства в придании форм своим сосудам и их украшении.

Глину для изготовления керамических изделий всегда выбирали очень тщательно; часто ее покупали далеко от дома. Консистенция глины играет решающую роль. Ее тщательно толкут, потом добавляют воду и добиваются полной однородности. Посредством перемешивания гончар добивается того, чтобы не было пузырьков воздуха, и делает глину максимально пластичной, это позволяет придавать сосуду форму. При обжиге глина теряет воду и может треснуть, поэтому гончар добавляет в нее специальное смягчающее вещество, уменьшающее возможность пересыхания. Хотя некоторые виды гончарной глины содержат нужные смягчители и в натуральном виде, гончары обычно добавляли многие другие материалы, такие как мелкий песок, размельченные раковины или даже слюду в качестве искусственных смягчителей.

Гончарное дело является искусством, требующем очень высоких навыков. Выделяют три основные метода.

1. Составление колец. Сосуд создается из длинных колец или клиньев глины, которые соединяются раствором глины (рис. 11.9). Иногда сосуд вылепливается из куска глины. Когда гончарное дело не являлось основным занятием и с его помощью удовлетворялись местные нужды, повсеместно были распространены ручные методы.

Рис. 11.9. Женщина индейского племени пуэбло изготавливает горшки методом составления колец

2. Формовка. Сосуд изготавливается из куска глины, который вдавливается в вогнутую форму либо помещается на поверхности выгнутой формы. Методы формовки использовались для изготовления большого количества сосудов одного размера и формы, а также статуэток, рыболовных грузил и блоков веретен. Иногда для изготовления различных частей сосуда применялось несколько форм.

3. Гончарный круг. Сосуды, изготовленные на гончарном круге, стали широко использоваться после изобретения гончарного круга в Месопотамии около 5000 лет назад. Сосуд формируется из куска глины, находящейся на вращающемся круге, приводимом в движение руками или ногами гончара. У этого метода есть преимущества — скорость и стандартизация, он использовался для массового производства тысяч одинаковых сосудов.

Обработка поверхности придает изделию нарядность и также увеличивает долговечность при повседневном использовании. Полировка и глянцевание внешних поверхностей делает их водонепроницаемыми или почти водонепроницаемыми. Гончары полировали поверхность мокрыми руками. Часто на ровную поверхность наносился тонкий раствор глины, известный как ангоб. Ангобы ярких цветов употреблялись часто и являлись украшением сосудов (рис. 11.10). Позднее в некоторых регионах вошла в употребление глазурь. Глазурь является видом ангоба, который превращается в стеклоподобное вещество при обжиге при высокой температуре. Если ангоб не применялся, то сосуду давали медленно высыхать, пока внешняя поверхность не становилась по текстуре почти кожаной. Многие практичные сосуды украшали высеченными или штампованными украшениями, для этого использовали раковины, гребни, клейма и другие инструменты. Некоторые ритуальные сосуды даже изображали людей (рис. 11.11) или им придавались украшения, имитирующие веревки, используемые для поддержания свешивающейся крышки с горшка.

Рис. 11.10. Раскрашенный сосуд племени зуни, приблизительно 1880 год. Высота 25 см

Рис. 11.11. Бутыль с носиком, народ моче, Перу. Южная Америка, Северное побережье. Сосуд — портрет правителя. Керамика с пигментированным ангобом, 300–700 год до н. э., размер 35,6 на 24,1 см

Обжиг предметов требует контроля со стороны гончара. Большинство древней керамики обжигалось над открытыми очагами. Сосуды покрывали быстро сгорающей древесиной, зола которой покрывала сосуд равномерно, обжигали в течение нескольких часов. Для получения более высоких температур применяли специальные печи, так называемые печи-кильны, в них не только производился обжиг и придавалась глине твердость, но также устранялись углеродные и железные составные. Кильны использовались для обжига при высоких температурах, а также для глазировки, при которой требуется два обжига. После обжига сосудам давали медленно остыть, затем заделывали мелкие трещины, и после этого сосуды были готовы к употреблению.

Изготовление глиняных сосудов детерминировалось многими социальными и другими переменными (Эрнольд — P. Arnold, 1991). В археологической литературе имеется много описаний методик изготовления керамики многими народами по всему миру. Но, к сожалению, немногие из этих исследований выходят за рамки описаний технологий и процессов производства. В них может говориться о разделении труда при изготовлении керамики, но не много раскрывается о социальном статусе гончаров, об их художественных наклонностях или об изменениях в керамической моде. Во многих сообществах гончарное дело играло четко определенную экономическую роль, добротная подготовка гончаров занимала много времени. Анализ керамики в археологии должен полагаться на понимании культурных влияний, которые лежат за изменениями в керамике в археологическом материале (Райс — Rice, 1987).

Анализ керамики

Огромная энергия была потрачена в археологии на анализ керамики, список литературы охватывает весь спектр общих аналитических методов (Оулин и Франклин — Olin and Franklin, 1982; Райс — Rice, 1987; Шепард — Shepard, 1971).

Аналогия и опыты . Для получения данных о температуре обжига, свойствах добавок и методах глазировки проводились контролируемые опыты по воспроизведению доисторической керамики (Shepard, 1971). Продуктивным источником основной информации по керамике и методам изготовления явилась этнографическая аналогия (Крэмер — Kramer, 1985, 1997). Прямой исторический подход прослеживает современные стили керамики с доисторических эпох.

Анализ формы, функций и стиля . Когда мы осматриваем коллекцию сосудов, то две характеристики древней керамики очевидны сразу же: форма и украшение. Многие поколения археологов пользовались этнографической аналогией для того, чтобы отвести специфические функции сосудам различной формы. Миски обычно использовали для приготовления и приема пищи, шаровидные сосуды наиболее удобны для хранения жидкостей. Иногда комплексы глиняных сосудов с другими кухонными приспособления не оставляют сомнений в отношении их функции. Но такие случаи редки, и археологам обычно приходится полагаться на анализ формы сосуда, чтобы сделать заключение о его функции.

Анализ формы зависит от общепринятого предположения, что форма сосуда прямо отражает его функцию. Это предположение, основанное на этнографических аналогиях, может быть опасным, так как много неясного определяет форму сосуда. К этим неясным вещам относятся свойства использованной глины, доступные технологические средства и, что может быть самым важным, культурные ценности, которые сдерживают не только технологию, но также использование и моду на сосуды. Иногда изменение формы сосуда может отражать изменение в экономической деятельности, но экономические свидетельства этого должны быть полными, прежде чем можно сделать такой вывод. Функциональное различие между утилитарным (см. рис. 10.6) и ритуальным (см. рис. 11.11) сосудами весьма очевидно, но одно должно быть подтверждено формой сосуда и прямыми ассоциациями с другими артефактами.

Анализ формы основан на тщательной классификации кластеров различных форм сосудов. Эти формы могут быть получены на основании законченных сосудов или от черепков, на которых сохранились ободок и плечико. Можно реконструировать форму сосуда исходя из этих кусочков посредством предполагаемых диаметра и высоты сосуда. Такой анализ дает широкие категории формы сосуда, которые можно значительно сузить (Саблофф — Sabloff, 1975).

Стилистический анализ намного более обычен, так как сконцентрирован не на форме и функции сосуда, но на стилях украшения, использованных гончарами. Полагается, что они независимы от функциональных соображений и, таким образом, более точно отражают культурные предпочтения авторов. В таких областях, как американский юго-запад, гончарный стили использовались для прослеживания культурных вариаций, происходивших в течение тысяч лет.

Даже беглый взгляд на сообщения о керамике из разных частей мира скажет вам, что археологи использовали десятки стилистических классификаций для изучения своих черепков. Только в последние годы они попытались стандартизировать стилистические классификации, используя кластеры легко распознаваемых атрибутов для получения иерархических типов, рядов и видов. При таком подходе фиксируется небольшое количество отличительных атрибутов из разных гончарных коллекций. Эти атрибуты обычно появляются в комплексных (ассоциированных) совокупностях признаков, которые дают основу для создания типов и рядов гончарных стилей, которые, как считается, представляют социальную систему. Например, классическая греческая аттическая и коринфская керамики отражают стандартные стили, которые можно легко датировать, хотя ряд может представлять деятельность только одного семейства гончаров, а тип — работу нескольких селений или даже целой общины. Таким образом, аргумент гласит, что стандартные типы керамики отражают достаточно жесткую социальную систему, которая предписывает, какие стили использовать, а менее формальные дизайны характерны для более ограниченного сообщества. Однако можно ли действительно предположить, что стили керамики отражают социальную активность? Ответ следует подождать до того дня, когда появятся намного более стандартные типологии из различных частей мира.

Технологический анализ . Более совершенные, разработанные с помощью компьютеров классификации сегодняшнего дня показывают, что многие из краеугольных камней археологических классификаций, например такие, как добавки в глину, являются фактически предметами сложных поведенческих и природных факторов, а не простыми барометрами действий человека, как считалось прежде. Например, Мэриэн Сэффер обнаружил, что основой для классификаций, разработанных для керамики, найденной на побережье штата Джорджия, являются простые критерии, среди них добавки из песка, гравий и измельченные черепки. Казалось, что в течение двух тысяч лет вариаций в стиле и украшениях прибрежной керамики Джорджии было немного. Поэтому археологи использовали вариации в добавках как критерий для различения новых культур и фаз. Сэффер использовал образцы глины с островов и материка, а также многие декоративные и стилистические атрибуты, плюс сложные компьютерный анализ, для того чтобы показать, что вариации в добавках могут коррелировать с качеством различных гончарных глин. Таким образом, вариации добавок зависят не только от культурных факторов, но также и от условий окружающей среды (Райс — Rice, 1987).

Технологический анализ сфокусирован на материале и составе гончарных глин и относит керамические сосуды к локально доступным ресурсам. Он также обеспечивает полезные, статистически обоснованные критерии для интерпретации переменности различных керамических форм и для разработки более совершенных классификаций керамики. Более того, существующий ныне в регионах интерес к изучению доисторических культур, торговли и обмена дает толчок к развитию анализа глин как средства для поиска мест производства керамики. В течение всего позднего доисторического периода глиняные сосуды являлись главным объектом торговли, не только из-за своих собственных качеств, но еще и потому, что они являлись удобной тарой для таких продуктов, как оливковое масло, вина или соль.

Тель-эль-Амарна в Египте был основан фараоном-еретиком Эхнатоном в 1348 году до н. э. и исчез с лица Земли спустя 15 лет после смерти его создателя. Город известен замечательными произведениями искусства, среди них бессмертная головка царицы Нефертити, и знаменитой дипломатической перепиской. Египтолог Флиндерс Петри обнаружил более 1300 микенских глиняных черепков в мусорных кучах у дворца эл-Амарна и близлежащих дворцов знати. Большинство черепков были когда-то вместилищами для привозных ароматических масел, которые привозили из-за Эгейского моря и широко торговали в восточном Средиземноморье. Используя анализ с помощью нейтронной активации тридцати семи элементов, содержащихся в глинах, из которых были сделаны сосуды, и сравнивая их с образцами микенских сосудов, найденных в Греции, немецкие ученые точно указали основное место их производства — район Микены — Бербаты в Восточном Пелопоннесе в материковой Греции, что является замечательным примером детективно-археологической работы, которая в наши дни ширится по мере развития компьютерных баз данных.

Другие многочисленные методы, включая рентгеновскую дифракцию и петрологию керамики, дают ценную информацию. Эти методы можно использовать в комбинации для изучения того, что можно назвать керамической экологией, взаимодействия ресурсов, местных знаний и стиля, что в конечном счете приводит к законченному сосуду из глины (Стиммелль и другие — Stimmell and others, 1982). Например, керамика региона Миссисипи, изготовленная на юге и юго-востоке США в период между 800 и 1500 годами н. э., обжигалась при температуре от 800 до 900 °C. Гончары с берегов Миссисипи добавляли толченые раковины, с тем чтобы их изделия не остекловывались при этих температурах. Но это с ними все равно происходило, и фотографии, сделанные сканирующим электронным микроскопом, показали, что гончары, возможно, добавляли соль в сырьевую глину, вероятно, даже пробовали глину на вкус во время производства, для того чтобы убедиться, что смесь достаточно перемешана. Поселения здесь находились в низинах долин, и гончары пользовались глиной, богатой монтмориллонитом, поэтому они добавляли толченые раковины, для того чтобы было легче работать с глиной. При таком методе возникла другая проблема — плохой обжиг. Поэтому гончары добавляли соль для улучшения обжига. Однако соль имелась в немногих местах, поэтому здесь развилась сложная система торговли этим новым товаром.

Технологический анализ керамики дает возможность значительно дополнить информацию о производстве, полученную из археологических источников и посредством этнографической аналогии (Эрнольд — D. E. Arnold, 1985). Даже осадок, найденный внутри древнего сосуда, можно подвергнуть спектрографии и даже иногда идентифицировать, как это было в случае с сосудами для хранения вина, найденными в Иране и которые датировали 4000 годом до н. э. (Биэрс и МакГаверн — Biers and McGovern, 1990).

 

Металлы и металлургия

Изучение металлургии и металлов, найденных на археологических памятниках, ограничено как состоянием находок, так и нашими знаниями о доисторической металлургии в целом (Мюли и Уэртайм — Muhly and Wertime, 1980; Тайлекоут — Tylecote, 1992). Сохранность металлических орудий в археологических горизонтах целиком зависит от кислотности почвы. При некоторых обстоятельствах железные предметы сохраняются хорошо и их можно детально изучить; в других случаях кислоты почвы превращают железо в совершенно бесполезную ржавую кучку. Медь, серебро и золото обычно сохраняются несколько лучше.

Сначала люди познакомились с металлами в виде пород, которые их окружали. Свойства металлосодержащих пород — цвет, блеск и вес — делали их привлекательными для использования в натуральном виде. Постепенно люди поняли, что нагревание таких пород, как кремний и сланец, облегчает работу с ними. Применив эти познания к металлическим породам, обработчики камня обнаружили, что из чистой меди и других металлов можно делать орудия посредством последовательных обивок и нагреваний. До XVIII века н. э. из приблизительно семидесяти металлических элементов на земле использовались только восемь — железо, медь, мышьяк, олово, серебро, золото, свинец и ртуть. Для древних мастеров по металлу представляли интерес такие свойства металлов, как цвет, блеск, отражающая способность (для зеркал), акустические свойства, легкость литья и ковки, степень твердости и прочности. Те металлы, которые можно было переработать вторично, имели явные преимущества (Крэддок — Craddock, 1995).

Мы много знаем о древней металлургии, потому что доисторические артефакты в своей микроструктуре хранят следы термической и механической обработки. Эту структуру можно изучать с помощью оптического микроскопа. Каждая мельчайшая частица металла является кристаллом, который формируется по мере отвердевания металла. Их размер и форма могут дать информацию о том, использовались ли сплавы, об условиях охлаждения и типе использованных форм. Сначала древние металлурги использовали чистые металлы, которые можно было легко обрабатывать, но из них получались только мягкие орудия. Затем они научились сплавлять одни металлы с другими для получения более твердых и прочных изделий с более низкими точками плавления.

Основные данные для изучения доисторических сплавов дают фазовыедиаграммы, которые соотносят температуру и состав сплава, показывая сравнительную растворимость металлов при соединении с другими металлами. Фазовые диаграммы разрабатываются при контролируемых условиях в лабораториях и скорее отражают идеальные условия. При изучении предмета под оптическим микроскопом исследователи часто отмечают различия в химическом составе, такие как сердцевинная древоподобная структура, характерная для литых медно-оловянных сплавов. В металлах есть нерастворимые частицы, которые могут дать ключи к пониманию процедур плавления и информацию об используемых рудах. Энергодисперсионный рентгеновский спектрометр и сканирующий электронный микроскоп используются для идентификации таких частиц. Этот впечатляющий набор аналитических средств дал археологам возможность изучить, как в течение 6000 лет экспериментирования привели человечество от простых манипуляций с породами к производству стали приблизительно в 1000 году до н. э. Объективы микроскопов зафиксировали достижений этих тысячелетий и открыли нам триумфы и разочарования древних кузнецов.

Медь

Древнейшие металлические орудия изготавливались методом холодной ковки меди. Такие предметы были достаточно обычными в азиатских селениях еще до 6000 года до н. э. Постепенно люди начали плавить медь. Возможно, они смогли достичь достаточных температур с помощью существовавших методов обжига глины в печах. Медь обычно расплавляли и помещали в формы или чушки внутри самой печи. Медная металлургия широко распространилась около 4000 года до н. э. Европейские кузнецы работали с медью на Балканах еще в 3500 году до н. э. В отличие от высококачественного камня и железа медные руды встречались редко и концентрировались в определенных районах. Обычно, но не непременно, в медь добавлялось олово, которое встречалось еще реже. В Новом мире обработка меди была хорошо развита среди ацтеков и инков. Архаичные племена, обитавшие в районе озера Верхнее (США и Канада), разрабатывали залежи медной руды на южных берегах озера; от архаичного периода до Вудленда этим металлом оживленно торговали и ковали из него артефакты холодным способом (рис. 11.12).

Рис. 11.12. Барельеф головы человека, выполненный на медной пластине, возможно, портрет. Культура Миссисипи. Приблизительно 1100 год н. э.

Бронза

Настоящий прорыв произошел в медной металлургии в середине 4-го тысячелетия до н. э., когда кузнецы Юго-Западной Азии обнаружили, что они могут улучшать свойства меди посредством добавления в нее другого металла — мышьяка, свинца или олова. Возможно, первые сплавы появились в то время, как они пытались получить иной цвет или текстуру меди при изготовлении украшений. Но вскоре осознали преимущества сплавов, позволившие получать более твердые и прочные артефакты, к тому же легче подвергавшиеся обработке. Есть основания считать, что в течение какого-то времени они экспериментировали с пропорцией олова, но первые бронзы содержали от 5 до 10 % олова (10 % — оптимальный вариант для твердости). Необычайное развитие металлургических технологий произошло в 3-м тысячелетии до н. э., возможно, частично благодаря развитию письменности и расширению торговли сырьевыми материалами. К 2500 году до н. э. были известны и регулярно использовались практически все типы металлургических явлений, за исключением закаливания стали. Возможно, что использование сплавления олова стимулировало торговлю, поскольку этот металл достаточно редок, особенно в Юго-Западной Азии. После 2000 года до н. э. выработка бронзы достигла своего пика в Северном Китае (Чанг — Chang, 1984).

Золото

Украшенные золотом захоронения завораживают многих людей, но на самом деле такие археологические находки очень редки. Однако золото действительно играло очень важную роль в демонстрации престижа и использовалось для украшений во многих доисторических сообществах. Так, Тутанхамона иногда называют «Золотым фараоном»: его усыпальница изобиловала эффектными золотыми находками (Ривз — Reeves, 1990). Захоронения правителей моче под саманной платформой в Сипане на северном побережье Перу, относящиеся к 400 году н. э., свидетельствуют о замечательных богатствах этой пустынной цивилизации. У обернутой в саван фигуры священника-воина из золота были глаза, нос, забрало, голова покоилась на золотом подголовнике (см. рис. 1.4). Сотни маленьких золотых и бирюзовых бусинок украшали правителя Сипана, на груди у него было шестнадцать золотых дисков размером с серебряный доллар. Там встречались золотые головные уборы с перьями и замысловатые украшения для ушей, у одного из воинов имелась подвижная дубинка (Элва и Доннан — Alva and Donnan, 1993). Более поздние племена сикан и чиму прибрежного Перу являлись замечательными золотых дел мастерами доколумбовой Латинской Америки (см. вставку «Памятники»). Ацтеки и инки также были талантливыми мастерами, их замечательные изделия отправляли в Европу и переплавляли для королевских сокровищниц в XVI веке (Хозьер — Hosier, 1995).

В своем натуральном виде золото редко образует соединения. Оно встречается в виде самородков или золотого песка. Точка плавления золота приблизительно такая же, что и у меди, поэтому для его обработки не требовалось особой технологии. Золото легко оббивается в тонкие листы без отжига — нагревания и охлаждения для устранения хрупкости. Доисторические мастера часто использовали такие листы для обертывания деревянных предметов, например статуэток. Они также отливали золото, использовали методы аппликации и делали сплавы с серебром и другими металлами. Золото обрабатывалось в Юго-Западной Азии столь же давно, как и медь, вскоре оно стало ассоциироваться с царскими почестями. Во многих частях Америк и Старого Света золотом торговали в виде песка, украшений и бус.

Железо

Мастерам бронзового века железо, безусловно, было известно. Любопытство, не более того, ведь явного применения ему не было. Они знали, где искать руды, как придавать форму предметам из железа ковкой и нагреванием. Но ключевой процесс в производстве железа — это науглероживание, при котором железо превращается в сталь. В результате получается более твердый объект, намного тверже бронзы. Железный объект науглероживается посредством нагревания в тесном контакте с углем в течение значительного периода времени. Растворимость углерода в железе очень низка при комнатной температуре, но резко увеличивается при температурах свыше 910 °C, которые можно было легко достичь при наличии угля и хороших кузнечных мехов, имевшихся во времена бронзового века. Именно эта технология привела к широкому распространению железных технологий в восточной части Средиземноморья, по крайней мере, к 1000 году до н. э. (Мюли и Уэртайм — Muhly and Wertime, 1980).

Железные орудия иногда находят на некоторых памятниках, относящихся еще к 3000 году до н. э., но похоже, что широкое распространение плавка получила не ранее 2-го тысячелетия до н. э. Сначала использование железа было случайным, предметы из металла были диковинкой. Орудия из железа не были обычными приблизительно до 1200 года до н. э., к этому времени относятся оружейные находки из железа в захоронениях в восточном Средиземноморье. Новый металл распространялся медленно, частично из-за трудностей, связанных с плавкой. Возможно, что его широкое распространение совпало с периодом крушения торговых путей в восточной части Средиземноморья в результате падения нескольких основных царств, среди них царство хеттов, после 1200 года до н. э. Лишившись олова, кузнецы обратились к его более доступному заменителю — железу. Вскоре его использовали для изготовления орудий, и крупномасштабное употребление было отмечено племенами гальштата в континентальной Европе в VII веке до н. э. (Коллис — Collis, 1997).

ПАМЯТНИКИ

ПОВЕЛИТЕЛЬ СИКАНА В ХУАКА ЛОРО, ПЕРУ

В 1990–1992 годах археолог Изуму Шимада с группой исследователей проводил раскопки пирамиды Хуако Лоро в долине Ламбайек на северном побережье Перу. Там они изучали малоизвестную культуру сикан, последовавшую за процветавшим в этом регионе государством Моче. В северной части пирамиды археологи раскопали склеп, который представлял из себя усыпальницу площадью 3 квадратных метра, находившуюся в основании вертикальной шахты, уходившей на глубину 10 метров в глиняную породу реки.

В усыпальнице лежал мужчина лет 40–50 в окружении своих пышных одежд и регалий. Среди них были большая шаль из ткани с почти двумя тысячами маленьких золотых листочков, пришитых к уже истлевшей ткани. Ее владелец сверкал бы на солнце в таком наряде. Пара церемониальных перчаток были украшены золотом, серебром и медью. В одну из них была вставлена золотая чаша, в другую — деревянный предмет, украшенный орнаментами из золота и сплавом из золота, серебра и меди. У этого человека были также несколько золотых головных уборов, полукруглый ритуальный нож с серебряной режущей поверхностью и официальный флаг. На нем была также золотая маска с отверстиями для ноздрей, что говорило о его роли как шамана и живого воплощения божества племени сикан, которое (божество) описывается в аналогичных одеждах.

В усыпальнице находились скелеты двух молодых женщин и двух юношей, принесенных в жертву; разобранный паланкин, на котором повелителя доставили к могиле; привезенные морские раковины; кучки бисера; связки кусочков меди и железа, тысячи фрагментов медных листов — полагают, что это форма примитивной валюты.

Содержимое усыпальницы говорит о необычайном мастерстве перуанских мастеров по металлу, живших за многие века до завоевания испанцами. Им были известны сплавы; они умели соединять металлические листы без припоя; они украшали металлические поверхности резьбой и обивкой для получения эффекта барельефа. Как и другие мастера региона Анд, они использовали технику обеднения золочения, при которой с помощью кислоты обеднялся основной метал сплава на поверхности предмета из сплава, при этом на поверхности металла сохранялась высокая концентрация золота, и предмет выглядел как золотой.

В более ранние времена железо играло сравнительно ограниченную экономическую роль. До того как полностью был реализован потенциал этого металла, большинство артефактов из железа были копиями бронзовых орудий. Первыми артефактами, изменившимися из-за применения железа, явились мечи и копья. Специализированные орудия для обработки дерева и производства металла, такие как щипцы, начались использоваться тогда, когда были признаны свойства железа.

Железные руды в естественном состоянии имеются в большем количестве, чем медные. Ее можно добывать в готовом виде на поверхностных обнажениях пород и в залежах торфяника. Когда был осознан потенциал железа, камень и бронза превратились во второстепенные материалы, часто их использовали в декоративных целях.

Влияние железа было огромным, так как оно сделало доступными земледельческие орудия труда с твердой режущей кромкой. Железные орудия облегчили расчистку лесов, и человек в большей степени подчинил себе окружающую среду. Обработка железа оказала большое влияние на развитие цивилизаций, обладавших письмом. Некоторые народы, например австралийские аборигены и американские племена доколумбовой эпохи, никогда не знали металлургии.

Технологии металла

Технология обработки меди началась с холодной ковки руды в простые артефакты. Возможно, что плавка меди началась со случайного расплавления медной руды в домашнем очаге или печи. При плавке руда плавится при высокой температуре в маленькой печи — кильне, далее расплавленный металл стекает сквозь горящий древесный уголь в сосуд в основании печи. Потом медь при высокой температуре раскисляется (reduced), затем медленно охлаждается и ковкой ей придается нужная форма. Такой отжиг добавляет металлу крепость. Расплавленный металл разливают в самые различные литейные формы.

Медные руды добывались из обнаженных ветрами залежей, но лучшие материалы получались из подземных руд, которые добывались опытными копателями. Медные рудники имелись во многих частях Старого Света, и они представляют собой обширное поле для изучения. Наиболее совершенные выработки были в районах Тироля и Зальцбурга, где во многие овальные разработки сверху вели шахты (Канлифф — CunlifTe, 1997). В Миттербурге, Австрия, горняки медными кирками прорубали шахты в склонах холмов и добывали медь с помощью сложных методов прожигания грунтов.

Много древних разработок меди было найдено в Южной Африке, где горняки двигались под землей вдоль рудоносных жил (см. рис. 11.13) (Биссон — Bisson, 1977). К счастью, информация о традиционных процессах плавления меди в Центральной и Восточной Африке была зафиксирована. Руду помещали в маленькую печь с чередующимися слоями древесного угля и плавили в течение нескольких часов при высокой температуре, которую поддерживали с помощью мехов из козлиной кожи. После каждой плавки печь разрушали, а расплавленная медь стекала в верхнюю часть заполненного песком горшка, находящегося под топкой. Технология бронзы зависела от легирования, смешения с медью небольших количеств таких веществ, как мышьяк и олово. Имея низкую точку плавления, бронза скоро вытеснила медь в большей части металлообработки. Некоторые из самых сложных работ из бронзы были созданы китайскими мастерами, которые отливали в глиняных формах сложные горшки с ножками и менее крупные сосуды с характерной формой и украшениями (рис. 11.14).

Рис. 11.13. Раскопки доисторического рудника в Кансанши, Замбия, Центральная Африка. Рудокопы двигались вдоль залежи руды по узким шахтам глубоко в земле; в вынутом из шахт грунте были обнаружены радиоуглеродные образцы и артефакты, оставленные рудокопами

Рис. 11.14. Ритуальный бронзовый сосуд эпохи династии Шань, приблизительно XII век до н. э., и схемы глиняных форм для отлива таких сосудов. Размеры 52,8 х 30,5 см

Выработка железа является сложной технологией, требующей температуры плавления, по крайней мере, в 1537 °C. (О традиционных африканских технологиях см. у Шмидта (Schmidt, 1996a), а также очерки Норбаха (Norbach, 1997).) Древние кузнецы обычно использовали сложные печи, заполненные чередующимися слоями угля и железной руды, высокая температура на протяжении нескольких часов поддерживалась в них с помощью мехов. При одном цикле сжигания получался только один кусок губчатого железа, называемый блюмом (bloom), из которого далее нужно было выковать артефакт. Потребовалось некоторое время, чтобы мастера узнали, что рабочие края можно сделать более твердыми посредством закаливания орудия в холодной воде. Этот процесс придавал твердость, но также делал предмет хрупким. Процесс отпуска, повторного нагревания до температуры ниже 727 °C, восстанавливал прочность. Технология обработки железа развивалась так медленно, что приблизительно с 600-го года до н. э. до Средних веков в основном оставалась неизменной (Пигготт — Piggott, 1985).

Анализ артефактов из металла

Типологические анализы . В Европе типологические анализы металлических орудий производились с XIX века. Стилистические черты бронзовых брошей, мечей и топоров и железных артефактов были подвержены моде и меняющимся торговым схемам. Поэтому в Европе можно проследить эволюцию бронзовых булавок или, например, железных мечей, конструкция которых мало менялась, провести сравнительную датировку и взглянуть на образ жизни тех людей, которые пользовались ими (Канклифф — Cunliffe, 1997). Подобные исследования во многом схожи с теми, что проводятся в отношении каменных и глиняных предметов.

Технологический анализ . Во многих отношениях технологический анализ важнее изучения готовых артефактов. Многие из самых важных вопросов, относящихся к доисторической металлургии, затрагивают методы производства. Технологические исследования начинаются с этнографических аналогий и реконструкции доисторических металлургических процессов. Химики изучают железный и медный шлаки и остатки печей. Микроскопическое исследование структуры металлов и руд дает ценную информацию не только о металле и его составляющих, но также и о методах изготовления предмета из него. Конечной целью технологических анализов является реконструкция всего процесса изготовления предмета из металла, начиная с добычи руды и кончая обработкой готового артефакта.

 

Кость

Кость в качестве материала для изготовления орудий, возможно, использовалась в самом начале истории человека. Очевидно, что древнейшие артефакты из кости представляли собой фрагменты разломанных костей животных, использованных для целей, которые не могли быть достигнуты с помощью орудий из дерева или камня (М. Лики — M. Leakey, 1973). Древнейшие стандартизованные инструменты из кости относятся к более поздним доисторическим эпохам. Осколки кости заостряли и использовали в качестве наконечников во многих сообществах, но особо ценились артефакты из кости и рога оленя племенами верхнего палеолита в юго-западной Франции от 30 000 до 12 000 лет назад, а также скандинавскими охотниками-собирателями в постледниковые времена (Гэмбл — Gamble, 1999). Как в Старом Свете, так и в Новом Свете более поздние орудия из кости выламывали из длинных костей, закаляли в огне, полировали пчелиным воском и делали наконечники для стрел и копий, булавки и другие артефакты. На кости также вырезали и гравировали, особенно во время верхнего палеолита в западной Европе, например на кости рогов северных оленей (Бан и Фертут — Bahn and Vertut, 1988).

Для некоторых более поздних племен охотников-собирателей оленьи рога оказались даже более важным материалом, чем кость. Рога взрослых оленей особенно пригодны для изготовления гарпунов и наконечников, как с зазубринами, так и без. Кость и рога активно использовались в доисторические времена для ловли рыбы и в обычной охоте. Многочисленные гарпуны были найдены на мадленских памятниках в Западной Европе (рис. 11.15) и в поселениях эскимосов в Арктике, где они образуют ценный индекс культурного развития, аналогичный керамике на американском юго-западе (Дюмонд — Dumond, 1987).

Рис. 11.15. Мадленские гарпуны из рога оленя возрастом приблизительно 15 000 лет (2/3 от реального размера). Фото Жана Верту, Британский музей

Иголка из обычной или слоновой кости была, возможно, революционным артефактом в доисторические времена, поскольку именно она дала возможность человеку шить многослойные одежды. Они были необходимы при колонизации перигляциальных широт старого света, и произошло это, по крайней мере, 25 000 лет назад (Фаган — Fagan, 1991).

Анализ орудий из кости

В Арктике, где обычная и слоновая кость являлись особенно необходимыми материалами, проводились тщательные исследования стилистических и функциональных изменений таких разнообразных изделий, как гарпуны и костяные оперения, крепившиеся к утолщенной части гарпунов (рис. 11.16), а также ледорубов из клыка моржа, лопат для снега и клиньев из слоновой и обычной кости, буров и домашней утвари. Изучение такого ряда костяных артефактов осложнялось наличием разнообразных гравировок на некоторых из них, но Генри Коллинзу и его коллегам удалось проследить развитие гарпунов северных приморских эскимосов от сложных типов древнеберинговской и оквикской фаз до более простых форм, характерных для фазы пунук и современного оружия эскимосов (Фаган — Fagan, 2005).

Рис. 11.16. Артефакты из обычной и слоновой кости (слева). Цоколь гарпуна, древнеберинговский стиль, длина — 9,5 см (справа). Башневидный предмет из слоновой кости пунукской фазы, ширина — 7 см

Технология кости была одной из самых простых, поэтому технологические анализы элементарны. К основным технологиям относятся расщепление и отжим. Тонкие наконечники получали полировкой осколков кости о шероховатые поверхности. Мадленские племена использовали тонкие куски рога северного оленя, которые они отделяли от ствола посредством разрезания твердого внешнего слоя рога каменным резцом или гравировальными инструментами. Не является совпадением то, что их материальная культура включает обширный ряд выскабливающих и вырезающих орудий (Фаган — Fagan, 1991).

 

Дерево

Приматы иногда пользуются палками для добычи кореньев или других целей, поэтому логично предположить, что с древнейших времен люди также могли пользоваться палками. Деревянные орудия образуют основную часть инструментария современных охотников-собирателей. При благоприятных условиях сохранения нам иногда предоставляются волнующие возможности взглянуть на доисторические деревянные артефакты. Самыми древними из известных деревянных орудий являются метательные копья из Шонингена на севере Германии, возраст которых 400 000 лет. Многочисленные деревянные артефакты, так же как и плетеные предметы, были найдены на памятниках в засушливой части Северной Америки.

Поселение Озетт на полуострове Олимпия в штате Вашингтон было погребено под оползнем в доисторические времена, там сохранились не только несколько деревянных вигвамов, но также домашняя утварь, корзины, коробки и другие деревянные предметы (глава 4). Заболоченные условия способствуют сохранению тканей и тонких рыболовных крючков вместе со снастью. Самой важной деревянной находкой Ричарда Догерти явился ритуальный плавник кита, вырезанный из дерева кедра и украшенный более чем семью сотнями зубов морской выдры или калана (рис. 11.17) (Кирк — Kirk, 1974).

Рис. 11.17. Плавник кита, вырезанный из дерева кедра, и украшенный более чем семью сотнями зубов морской выдры, найденный в Озетте, штат Вашингтон. Зубы в нижней части изображают мифическую птицу с китом в когтях

Деревянные технологии и анализ

Производство деревянных орудий включает в себя такие хорошо понимаемые процессы, как резка, строгание, выскабливание, резьба и полировка. Часто огнем закаливали заостренные наконечники копий, масло и краска придавали красивый блеск и вид всем изделиям из дерева. В тех редких случаях, когда деревянные артефакты хорошо сохраняются, важную информацию об их изготовлении можно получить при тщательном изучении самих объектов. Очень полезны с этой точки зрения незаконченные предметы, особенно рукоятки и оружие, заготовки для которых были приготовлены, но не закончены (Коулз и Коулз — Coles and Coles, 1986). Еще более информативны деревянные фрагменты покинутых домов, укреплений и даже дорожек. Микроскопический анализ деревянных фрагментов и древесного угля может дать информацию о древесине, из которой были построены дома, каноэ и другие предметы. В очень редких случаях как при заболоченных, так и в сухих условиях обнаруживались каменные метательные наконечники и топоры с сохранившимися деревянными древками и рукоятками вместе с веревками, которыми каменную часть привязывали к деревянной. На раскопках в Озетте нашли законченные доски для домов и даже деревянные ящики, которые собирали с помощью пазов и изгибания досок (Кирк — Kirk, 1974).

Во многих случаях единственным ключом к пониманию использования дерева являются каменные артефакты, такие как, например, криволинейные струги и скребла, которыми пользовались при обработке дерева, или каменный топор или иное орудие, которое крепилось на деревянной ручке. Только форма такого артефакта и редкие этнографические аналогии позволяют археологам реконструировать вид несохранившейся рукоятки, которая когда-то делала каменный артефакт эффективным орудием.

Возможно, дерево являлось самым важным сырьевым материалом для наших предков. Тысячи и тысячи каменных топоров когда-то имели деревянные рукоятки. Дерево использовалось для построения домов, укреплений, лодок, хранилищ, в качестве топлива. В большинстве сообществ с развитой обработкой дерева с помощью простейших технологий изготавливали утилитарные и ритуальные предметы. С помощью огня и кольцевания коры они валили деревья, каменными топорами рубили бревна, раковинами и камнем вырезали древки копий.

 

Плетение и ткани

Плетение является одним из древнейших ремесел. К плетению относится изготовление таких предметов, как корзины, коробки, циновки, сумки и обширный ряд нитяных изделий. Текстиль был найден в более поздних сухих памятниках, ткани хорошо сохранились вдоль перуанского побережья (Моусели — Moseley, 2000).

Некоторые ученые считают, что плетеные предметы и ткани относятся к наиболее сенсетивным артефактам, с которыми работают археологи, то есть с точки зрения культуры людям были более близки корзины и ткани, чем глиняные сосуды, каменные орудия или дома. Более того, даже маленькие фрагменты плетеных изделий и тканей демонстрируют замечательное своеобразие стиля индивидуального производства.

Патриция Энуолт, специалист по тканям, много лет изучала доколумбовые одежды по рукописям мексиканских индейцев. Это исследование позволило ей воссоздать сложные регулирующие правила для военной формы и других одежд. Например, длина, материал и украшения мужской одежды ацтеков точно регулировались государством. Определялся даже тип узла (Энуолт — Anawalt, 1981).

Сухой климат побережья Перу способствовал сохранению гардеробов знати племени паракас, захороненных между 600 и 150 годами до н. э. Правители паракас носили мантии, туники, пончо, юбки, набедренные повязки и головные уборы. Эти одежды были расшиты рядами ярко окрашенных антропоморфических, зооморфических и смешанных фигур (рис. 11.18). Интерпретация иконографических элементов на этих древних одеждах позволяет нам узнать кое-что о религиозной и социальной жизни племени паракас (Пол и Тарпин — Paul and Turpin, 1986). Одной из важнейших функций правителя паракас было посредничество между людьми и сверхъестественными силами, которые влияли на события и определяли саму их жизнь. Многие одежды правителей были украшены фигурами шаманов, показывая, что у их владельца особые отношения со сверхъестественными силами (Anton, 1988). (Для изучения методов см. М. Кинг — M. E. King, 1978.)

Рис. 11.18. Погребальная хлопковая ткань, полуостров Паракас, Перу, 3000 год до н. э. («Ткань с процессией фигур», Перу, Южное побережье, стиль наска, 100–200 годы до н. э. Хлопок, простое плетение, пигмент; 69,8 х 280,7 см

Археологи могут легко чрезмерно увлечься технологиями и артефактами, но все же эти исследования обладают огромной потенциальной возможностью взглянуть на древнее общество и его существование, при условии, что конечной целью является изучение людей, а не безжизненных предметов.

 

Заключение

Одним из главных неорганических материалов, использованных доисторическими людьми, был камень, особенно твердые, однородные породы, разламывающиеся по конхоидальному принципу. Мы описали основные методы изготовления каменных орудий, начиная с метода «камень о камень», метода «цилиндр — отбойник» и метода подготовленных нуклеусов для производства заготовок, которыми пользовались для изготовления артефактов в среднем палеолите. Технология пластин стала использоваться приблизительно 45 000 лет назад. Экспериментам с камнем и этноархеологии принадлежат ведущие роли в изучении каменных технологий; изучение износа рабочих поверхностей и петрологические исследования проливают свет на торговлю сырьевыми материалами и использование орудий.

Керамика последних 10 000 лет доисторического периода является тем предметом, которому слишком много внимания уделяют археологи. Мы описали различные процессы производства и обработки керамики. Анализы керамики проводятся посредством аналогии и экспериментов, лидирующая роль принадлежит контролируемым опытам с обжигом и изучению свойств глины. Сами сосуды изучают посредством их форм и функционального анализа. Многие археологи предпочитают пользоваться стилистическими анализами. Теперь также пользуются кластерами атрибутов в попытке стандартизировать стилистические классификации.

Металлургия — явление последних шести тысяч лет. Мы описали основные свойства меди, бронзы, золота, железа и некоторые из культурных контекстов, в которых развивалась металлургия. Для изучения доисторической металлургии используются типологический и технологический анализы.

Костяные артефакты относят к одним из самых древних артефактов. Им, как индикаторам типологических изменений, принадлежала важная роль в некоторых регионах, в частности в Арктике. Функциональный анализ костяных орудий проводить несколько легче, чем анализ каменных или керамических орудий.

Производство деревянных орудий включает в себя хорошо понимаемые механические процессы, такие как резка и строгание, и их часто можно идентифицировать даже по незаконченным артефактам. Найденные каменные артефакты и другие предметы, крепившиеся к деревянным рукояткам, дают возможность взглянуть на использование составных артефактов.

Плетение и текстиль дают уникальную возможность для изучения индивидуальных особенностей археологического материала, они также дают полезные хронологические маркеры.

 

Ключевые слова и понятия

Анализ изношенности

Анализ камня

Анализ керамики

Анализ формы

Конхоидальный разлом

Нуклеус

Отжиг

Отходы производства

Петрологический анализ

Печь

Редуктивные (субтрактивные) технологии

Резец

Реконструкция

Ретушь отжимом

Стилистический анализ

Технологический анализ

Технология изготовления пластин

Ударный бугорок

Экология керамики

 

Рекомендуемая литература

ARNOLD, DEAN E. 1988. Ceramic Theory and Cultural Process. Cambridge: Cambridge University Press. A well-written and closely argued discourse on ceramic ecology.

CRABTREE, DON E. 1972. An Introduction to Flintworking. Pocatello: Idaho State Museum. The best simple account ofbasic lithic technology ever written, by an expert with a lifetime of experience. Valuable glossary and clear illustrations.

HOSLER, DOROTHY. 1995. The Sounds and Colors of Power. Cambridge, MA: MIT Press. An authoritative study of metallurgy in the Americas. For the advanced reader.

KEELEY, LAWRENCE H. 1980. Experimental Determination of Stone Tool Uses. Chicago: University of Chicago Press. An especially valuable monograph on use wear and stone tools.

MUHLY, JAMES D., and THEODORE A. WERTIME, eds. 1980. The Coming of the Age of Iron. New Haven, CT: Yale University Press. Essays on early metallurgy, covering much more than just iron-working. Although somewhat outdated, a good starting point.

RICE, PRUDENCE M. 1987. Pottery Analysis: A Sourcebook. Chicago: University of Chicago Press. An excellent reference book for anyone interested in ceramics.

SHEPARD, ANNA O. 1971. Ceramics for the Archaeologist. 2d ed. Washington, DC: Smithsonian Institution. The classic work on ceramics in the Americas. Technical and informative.