1

Вести в маленьком городке распространялись мгновенно. Возвращение Дона Кросса нарушило сонное течение жизни местных дам, и их пересудам не было конца. Вот почему в парикмахерской Ады влажноватый теплый воздух был сегодня насыщен не только резким запахом лака для волос и шумом гудящих фенов, но еще и женской трескотней.

— Эмми видела, как он сошел с автобуса на остановке, ведь так, дорогая? — Фейс Смит взволнованно ерзала на своем месте, пока Ада старательно втирала гель ей в волосы.

— Это чистая правда, — подтвердила сидящая на соседнем кресле Эмми Колбер, не отрывая восхищенных глаз от своего отражения в зеркале. — Конечно, я находилась на некотором расстоянии, но эта его бесподобная походка… — Она пожала плечами с видом, который ясно говорил, что ошибиться было невозможно!

— Интересно знать, куда это он направлялся? — подала голос третья девушка. — Наверное, домой?

— Очень может быть. Я заметила — он взял такси и поехал по боковой дороге через виноградники как раз в сторону имения Кроссов.

— Наверное, узнал о смерти своей бабушки. — Громкий голос Эмми на мгновение заглушил шум фена. — Но на похороны он уже опоздал. Теперь этот красавчик станет еще богаче, — в голосе девушки появилась явная зависть, — и толпа охотящихся за ним девиц вырастет, должно быть, вдвое.

— Только в этой толпе никогда не будет Коры Дюкс.

После заявления Ады, произнесенного резким тоном, наступила тишина. Но ее уже через несколько секунд прервал робкий голосок Фейс:

— Это правда. Трудно найти мужчину и женщину, которые бы ненавидели друг друга сильнее. Теперь, вернувшись, он просто вышвырнет бедняжку Кору на улицу. Наверное, его нельзя судить слишком строго, хотя…

— Полли Кросс сделала большую ошибку, позволив этой девице жить с ней в одном доме. Не будь ее, Дон ни за что бы не уехал и не разругался бы со своей бабушкой.

Из-под сушильного колпака немедленно высунулась Мэри Уолтер:

— А я бы отдала все на свете за то, чтобы побыть хоть мухой на стене и подсмотреть, — тут ее глаза загорелись, — подсмотреть за их первой встречей наедине.

Любопытную Мэри никто из присутствующих особенно не любил, но на этот раз все без исключения с ней согласились.

Кора Дюкс без сил опустилась в глубокое кожаное кресло и с облегчением незаметно вынула из туфелек на высоких каблуках горящие огнем ноги. Похороны Полли вымотали ее больше, чем весь предыдущий год жизни с ней. Ну когда же можно будет побыть одной, поплакать в тишине?

И, кстати, хоть немного отоспаться.

С трудом подавив зевок, она постаралась придать себе заинтересованный вид, пока Роберт Линн, директор фирмы «Линн и Линн», единственной юридической конторы в их городе, доставал документ из своего объемистого портфеля. Портфель бесцеремонно располагался на резном письменном столе Полли, а над ним нависала высокая фигура юриста.

Он обвел взглядом трех женщин, сидевших перед ним в библиотеке дома Кроссов: Кору, кухарку Линду и горничную Мэй.

— Хотя не в обычае теперь, — начал он, — зачитывать завещание вслух, но, в соответствии с пожеланием Полли Кросс, я прочту ее последнее волеизъявление, а также…

За спиной Коры громко щелкнул дверной замок.

Воспользовавшись секундной паузой, она откинулась в кресле и на мгновение прикрыла глаза. Кора очень устала.

— Черт побери, что здесь происходит? — Требовательный и смутно знакомый мужской голос заставил ее очнуться. — Хотелось бы мне знать, — в голосе мужчины явно слышалось раздражение, — где моя бабушка?

Озадаченная, Кора повернулась назад, облокотившись о валик, и, когда увидела стоявшего у двери человека, сердце ее заколотилось с такой силой, что стало трудно дышать.

Он вернулся!

Дон вернулся…

Словно фотокамера серией вспышек, ее взгляд запечатлел его облик…

Вьющиеся рыжие волосы до плеч — щелк!

Продолговатое, чуть скуластое загорелое лицо, магнетические серые глаза и тонкие чувственные губы — щелк!

Широкие плечи — щелк!

Узкие бедра — щелк!

Длинные мускулистые ноги — щелк!

Когда Дону исполнилось семнадцать лет, он уже был высок. Теперь же его рост намного превышал шесть футов, но нахальство, которым он всегда отличался в подростковом возрасте, превратилось в нечто более опасное…

— Господин Кросс! — Голос юриста еле заметно дрогнул. — Я все время пытался связаться с вами, чтобы сообщить о…

— Так что это за собрание, позвольте узнать?

Он откинул небрежным жестом со лба прядь волос, и Кора вздрогнула, заметив стальной блеск в его глазах. Он был способен вскружить голову кому угодно. И не потому, что мог бы сниматься в фильмах на роли супермена, — совсем наоборот! Сейчас Дон был плохо выбрит, рубашка под мышками потемнела от пота, потертые джинсы на коленях посерели от пыли. Но все равно…

Какое-то движение над его плечом привлекло внимание девушки. Она пригляделась и…

Ребенок?

Он привез домой ребенка?

Над плечом Дона появилась детская ручка, сжатая в кулачок, — ребенок находился в специально приспособленном рюкзачке. На его головке был трогательный голубенький чепчик, из-под которого виднелось крошечное личико.

— Так о чем вы собирались мне сообщить? — мрачно повторил Дон.

Кору он все еще не замечал, внимание Дона было приковано к юристу. Она тоже повернулась в его сторону, ожидая ответа… Только чтобы натолкнуться на молчаливый приказывающий взгляд и кивок в ее сторону. Роберт Линн именно ее заставлял давать объяснения.

— Я? — еле слышно шепнула она.

Линн опять кивнул.

Кора почувствовала, как в горле сразу пересохло. Ей захотелось поглубже вжаться в мягкую кожу кресла, захотелось исчезнуть, испариться, выбежать вон из этой комнаты.

Однако ничего поделать было нельзя. В конце концов, ведь она главная здесь — по крайней мере, до тех пор, пока завещание не назовет нового владельца имения. Конечно, им станет Дон. Ведь, в отличие от нее, его фамилия Кросс, и он, как утверждала Полли, последний мужчина в роду. Так что, несмотря на свои странности, она не могла завещать имение никому, кроме него.

Кора опять втиснула ноги в узкие туфли, незаметно оправила подол длинного черного платья и встала. Она повернулась, чтобы встретиться лицом к лицу со своим старым врагом. Ей показалось, что его глаза никогда не были такими злыми, как сейчас; на темном загорелом лице Кора видела только глаза Дона и читала в них такую ненависть!..

Девушка поняла, что он сразу узнал ее… А судя по легкой усмешке, искривившей его губы, она догадалась, что ничто не изменилось…

Кора глубоко вздохнула.

— Твоя бабушка умерла три дня назад, Дон. Похороны закончились только что. А сейчас мистер Линн собирается зачитать завещание. Мне очень жаль, прости.

— Умерла? — Дон побледнел. — Ты сказала, что я опоздал на…

— Да. — Адвокат зашуршал бумагами. — Увы, слишком поздно. А сейчас… если вы не возражаете, завещание. Начнем?

Дон стоял как громом пораженный.

Кора кивнула и села на место. Она чинно положила руки на колени и постаралась забыть о неприятном человеке за своей спиной, вслушиваясь в слова Роберта Линна.

Юрист зачитал о суммах, оставленных прислуге — кухарке и горничной, которые были уже в преклонном возрасте, затем были упомянуты несколько друзей семьи, церковь, городская школа.

— А мисс Коре Дюкс…

Кора не удержалась от того, чтобы не заплакать. К горлу подкатил комок, и она судорожно вздохнула. Никакой дар не возместит потери живого человека.

— «…A моей дорогой Коре я завещаю имение Кросс, виноградники и все остальное имущество…»

Она не почувствовала ничего. Только один вопрос, словно надоедливая муха, крутился в голове: «Почему не Дону?»

Линн тем временем продолжал говорить, но она уже не воспринимала его слов. Разум не в состоянии был понять все значение того, что произошло…

— Мисс Дюкс? Вам нехорошо?

Наконец она пришла в себя. Оказывается, адвокат закончил чтение и теперь стоял, склонившись над ней.

— Мисс Дюкс, — тихо, но настойчиво повторил он, — если вы проводите меня, то мы могли бы поговорить… э… о более конкретных вещах.

Кора заставила себя подняться и даже умудрилась слабо улыбнуться в ответ на поздравления прислуги. Оказалось, что Дон исчез из комнаты. Может, он, поняв, что остался ни с чем, попросту уехал обратно? Боже, хоть бы это так и было!

Она тепло распрощалась с Линдой и Мэй, которых уже ждало такси, чтобы навсегда увезти из имения, и пошла провожать Линна через большой пустынный холл. Роберт открыл тяжелую дубовую дверь. Он остановился на пороге, ссутулившись и подняв воротник своего пальто, чтобы защититься от порывов еще холодного весеннего ветра.

— Вам придется нелегко, — мягко начал юрист. — Дом, конечно, в прекрасном состоянии, но вот виноградники… Госпожа Кросс совершенно ими не занималась. В последнее время они практически не приносили дохода, а налоги на землю съели почти весь ее капитал. Она умерла, хоть это и ужасно звучит, вовремя. После выплаты всех завещанных ей пожертвований на счету не останется ни цента.

— Я и подумать не могла. — Ветер, от которого не могло защитить легкое платье Коры, заставил ее дрожать. — Госпожа Кросс никогда не сорила деньгами… Я думала, что у нее их много!

— Раньше так и было. — Роберт Линн зажал портфель под мышкой, надевая черные кожаные перчатки. — Вам придется как следует подумать. Лучше всего было бы все продать, но господин Кросс может воспротивиться — это же семейное достояние. Сложное дело… Вам придется вместе с ним все как следует обсудить. И сообщите мне, пожалуйста, о своем решении.

— Да, непременно.

Кора почувствовала огромное облегчение. Похоже, Роберт Линн не обратил внимания на то, что его машина была единственной во дворе. А это означало, что никаких осложнений хотя бы сегодня с Доном не возникнет.

Слава Богу, он уехал.

Продрогнув, Кора поспешила в гостиную, где в камине еще горел огонь. В глубокой задумчивости она подошла к камину, стараясь согреться у теплого огня.

Обхватив себя руками, девушка грустно смотрела на прыгавшие язычки оранжевого пламени.

— Ох, Полли, — простонала она, — что же ты наделала?

— Действительно, что? — Ядовито заданный вопрос заставил ее подскочить как ужаленную.

В комнате с опущенными шторами и освещенной только неярким огнем камина было темновато.

Дон Кросс сидел на небольшом диванчике, сложив руки на груди. Рядом, сладко раскинувшись, спал малыш. На полу валялся грязно-белый рюкзак, и Кора машинально отметила, как нелепо все это выглядит. Дон встал между ней и дверью, отсекая всякую мысль о побеге…

А, собственно, почему она должна от него бежать?

— Ты решила, что теперь богата? — усмехнулся Дон. — Не рано ли радуешься, детка?

Кора недоуменно посмотрела на него. Дон подошел к камину и подбросил в огонь полено. Золотистый рой искр взметнулся вверх.

— Ты очень невнимательна, Кора. Видно, у тебя голова закружилась от свалившегося счастья, да? Ты даже не слышала, как Линн зачитывал дополнительные условия. Похоже, бабушка не совсем обо мне забыла, несмотря на все наши разногласия…

— Что за дополнения? — По холодному тону Коры нельзя было понять, насколько она встревожена. — Так что, собственно, там говорилось?

— Скажу, если нальешь мне что-нибудь.

Кора немного поколебалась, затем, презрительно сжав губы, направилась к бару.

— Что ты будешь пить?

— Виски. Чистое… А ты разве не желаешь составить мне компанию?

Решив, что немного алкоголя не помешает, Кора, не обращая внимания на тревожное предчувствие, налила себе джин и сильно разбавила тоником. Бокал Дона она аккуратно поставила на салфетку и подошла к окну, стараясь не смотреть на собеседника.

— Итак… — Она отпила немного, чувствуя, что вся дрожит. — Я слушаю тебя.

— А знаешь, я сначала тебя не узнал. В последний раз, когда мы виделись, ты была костлявой двенадцатилетней девчонкой с тонкими, как палочки, ножками. Еще у тебя были жиденькие косички, которые торчали поросячьими хвостиками, а теперь…

— Что теперь? — Кора подавила смешок. Девушка прекрасно знала, что красива, но почему-то ей было приятно услышать из уст Дона, как сильно она изменилась.

— Ты сногсшибательная, — тихо произнес он. — Даже траурное платье не портит тебя. Фигура, бездонные глаза и молочно-белая кожа — ты потрясающе красива и знаешь это. Сейчас я вижу, — в голосе Дона зазвучали металлические нотки, — что ты точная копия своей покойной матушки.

Кора почувствовала себя так, словно ее грубо спустили с лестницы.

— Да. — Ее голос прозвучал на удивление спокойно. — Это святая правда. Ну и что?

— Мать бы тобой гордилась. — Дон был по-прежнему холоден. — Ты выиграла там, где она потерпела неудачу. Теперь ты хозяйка имения и виноградников. Только в отличие от своей матери, которой пришлось даже развестись, чтобы стать хоть чуточку ближе к заветной цели, тебе все досталось на блюдечке. Так что скажи… — Он одним глотком допил виски. — Ты что, детка, продала душу дьяволу, чтобы унаследовать это райское местечко?

Кора знала, что жгучим брюнеткам люди обычно приписывают бурный темперамент. В ее случае так оно и было, но она умела себя сдерживать. Девушке вовсе не хотелось показывать, насколько она задета его словами.

— Ты только что признал, что дом мой, — без тени эмоций сказала Кора. — И я бы не желала, чтобы мне здесь говорили гадости. — Она овладела собой. Даже если Дон имел больше прав на поместье, он не может противиться завещанию. — Сейчас я пойду переоденусь, а когда вернусь, надеюсь уже не застать тебя. В противном случае…

Тяжелая рука внезапно оказалась на плече у Коры. Дон развернул ее так грубо, что она вскрикнула.

— Ты забыла одну вещь, — почти прошептал он.

— Какую?

Дон загадочно улыбнулся, и Кора похолодела от победного блеска его глаз.

— Ты опять забыла о дополнении к завещанию. Там сказано…

— Что бы там ни было, меня это уже не касается!

— Еще как касается. Бабушка…

— Роберт Линн оставил копию завещания в библиотеке. — Коре наконец удалось вырваться. — Я разберусь без твоих подсказок!

Она бросилась в библиотеку и торопливо схватила экземпляр завещания. Безжалостные строчки засасывали Кору, словно зыбучий песок. Чтобы прийти в себя, она тяжело оперлась о стол.

— Как видишь, — Дон неслышно подошел сзади и положил руку ей на плечо, — я имею полное право жить здесь, сколько мне хочется. И, пока я не решу покинуть это гнездышко, ты не сможешь продать имение. Поняла?

— Здесь говорится, — Кора вновь впилась глазами в текст, — что я не имею права выгнать тебя и продать имение, только если ты явишься в день похорон и не будешь иметь крыши над головой и средств к существованию. Сейчас тебе двадцать девять…

— Тридцать. — Он не отрывал от нее взгляда. — Совсем недавно исполнилось.

— Тем более. Ты хочешь сказать, что приехал сюда, не имея ничего, кроме своей грязной рубашки?

— Нет, конечно. Еще у меня девятимесячный сын, о котором надо заботиться. Бабушка, Господь да прими ее душу, знала, что в один прекрасный день…

— Знала, что ее внук Дон Кросс явится домой нищим! Какое счастье, что она не видит тебя сейчас!

— Может быть, — примирительным тоном пробурчал он. — Сейчас у меня нет сил спорить. Я целые сутки провел в дороге и смертельно устал. Будь добра, покажи мне комнату, которую можно занять. — Дон подошел к дивану, где спал его ребенок, и бережно поднял его на руки. — Так куда нам идти?

— Почему бы тебе не занять комнату своего отца? — неловким жестом откинув назад волосы, неуверенно предложила Кора.

— Мне бы не хотелось. Может, ту, которая выходит к бассейну.

— Нет, это моя.

— Тогда я выбираю соседнюю. Возражения есть?

Коре очень хотелось ответить утвердительно. Меньше всего на свете ей было нужно, чтобы он спал в соседней с ней комнате. Однако…

— Делай как знаешь, — равнодушно сказала она.

Ребенок заворочался и прижался личиком к рубашке отца. Дон нагнулся и нежно поцеловал сына в лобик. Кору тронул этот поцелуй, она почему-то даже растрогалась и, когда Дон, подхватив с пола рюкзачок, вышел, продолжала смотреть ему вслед. Может, суровость и непреклонность Дона особенно сильно контрастировали с доверчивостью и беспомощностью ребенка? Или неожиданная нежность, с которой он поцеловал сына, задела ее сердце? Она не хотела думать о Доне как о добром человеке. Хотелось верить, что он жестокий, грубый… и невыносимый. Только тогда можно без угрызений совести решить, как от него избавиться. А где, кстати, мать ребенка? Она жива? Они состояли в браке? Или развелись? Какое место она занимает в его жизни?

Только на один вопрос она знала точный ответ. Дон все еще ненавидит ее… как и двенадцать лет назад, когда госпожа Кросс взяла ее жить в этот дом.

Сейчас, став взрослой, Кора вовсе не находила поведение Дона по отношению к ней странным. В конце концов, ведь именно она явилась причиной раздоров между ним и бабушкой, которые завершились тем жестоким ультиматумом, который Полли Кросс предъявила внуку и который заставил его покинуть родной дом. Кора всегда чувствовала некоторую вину, потому что Дон исчез и от него не было никаких вестей.

До сегодняшнего дня.

Узнав о бабушкиной смерти, он выглядел потрясенным. Но так ли на самом деле? Или он просто хороший актер? А может, Дон прослышал о попытках Роберта Линна связаться с ним? И именно этим вызвано его появление в родном доме точно в день похорон? Но ведь не даром говорят, что правда бывает удивительнее выдумки. А впрочем, теперь уже все равно. Он здесь, и придется с этим смириться.

Кора пошла к себе в комнату. Дон говорил, что денег не имеет.

Если это соответствует истине, избавиться от него будет практически невозможно.

Но не стоит принимать заявление Дона за чистую монету, подумала она, садясь к туалетному столику и грустно глядя на себя в зеркало. Если его бабушка составила такое странное завещание, то последнюю волю покойной следует выполнить со всей строгостью. Поэтому надо как можно быстрее связаться с Линном и попросить, чтобы тот немедленно проверил состояние дел Дона Кросса и выявил истину.

 

2

— Я просто восхищен…

Кора не услышала, как Дон вошел на кухню. Его неожиданные слова испугали ее, поэтому она немного помедлила, возвращая своему лицу безразличное выражение, прежде чем повернуться к нему.

— Восхищен? Чем же?

Его взгляд задержался на красивом фарфоровом сервизе, затем скользнул по длинным рядам хрустальных бокалов, которые Кора лично протирала до ослепительного блеска.

— Твоими усилиями произвести на меня хорошее впечатление, — насмешливо усмехнулся он.

Кора демонстративно отвернулась от него.

— Прошу прощения, мне срочно нужно закончить наводить порядок в буфете.

Словно не слыша, он открыл дверцу шкафчика.

— Не нужно никаких сцен. — Голос Дона звучал подчеркнуто ровно. — Я прекрасно все понимаю. Расслабься, милочка… лучше налей себе стаканчик и предоставь все заботам горничной.

Стараясь не давать волю раздражению, Кора аккуратно взяла стопку тарелок. Притворившись, что не замечает присутствия Дона, она принялась аккуратно размещать посуду на полке. Закончив, она выбрала лакированный поднос и поставила на него десяток бокалов, чтобы перенести их в гостиную.

Дыхание Дона чувствовалось прямо за спиной, но он и не подумал предложить свою помощь, когда она ногой открыла дверь в гостиную.

— А из тебя получится великолепная хозяйка, — насмешливо произнес он. — Вижу — дом находится в надежных руках.

— Поверь, я сейчас не расположена шутить…

— А это вовсе не шутка. Кто бы мог подумать, когда тебя, сироту, здесь приютили, что через двенадцать лет мы вместе будем хозяйничать на этой кухне.

— Вместе хозяйничать мы не будем. Насколько я поняла, я всего лишь обязана предоставить тебе комнату. Готовить и стирать будешь сам.

— Прислуга позаботится. Ведь именно за это им и платят.

Кора резко повернулась к нему.

— Прислуга не позаботится. Линда и Мэй уехали навсегда. Они обе уже в достаточно преклонном возрасте и последний год работали только из-за любви к твоей бабушке. — Кора резко отвернулась и, помахивая опустевшим подносом, направилась обратно на кухню за остальными бокалами.

Закончив хлопоты на кухне, девушка намеревалась принять горячую ванну и пораньше лечь спать. Она настолько вымоталась, что знала — если присядет отдохнуть, то уже не найдет в себе сил подняться вновь.

— Я хотел попасть на чердак. — Голос Дона опять раздался за ее спиной. — Но там замок. Ключ у тебя?

Кора, не глядя на него, продолжала ставить бокалы на поднос.

— А тебе зачем?

— Насколько я помню, мая бабуля никогда ничего не выбрасывала. Я питаю надежду, что мои детские вещи до сих пор целы. Ты случайно не знаешь…

— Да, ты прав, все сохранилось, даже коляска. Только это покрыто порядочным слоем пыли. Наверное, больше года на чердаке не наводили порядок. Мне некогда, а Мэй уже тяжело было подниматься по узкой крутой лестнице.

— Что ж… Так где ключ?

— На полке у двери. — Кора соизволила наконец обернуться. — Ты собираешься идти сейчас? Даже если ты сразу принесешь кроватку, нельзя в нее пока что класть малыша — матрац сперва надо проветрить и просушить, а кровать как следует вымыть.

Дон в некотором замешательстве почесал затылок, и девушка впервые обратила внимание, какой у него усталый вид. Если бы он не вел себя так вызывающе, она бы, пожалуй, посочувствовала ему… или даже пожалела.

— Наверное, я поднимусь на чердак завтра. С утра.

— А где будет спать ребенок?

— Со мной.

Кора подумала, что малышу можно позавидовать, и в замешательстве прикрыла глаза, потрясенная самим появлением такой мысли. Она отвернулась и торопливо схватилась за поднос, однако в спешке сбила на пол рюмку, которая разлетелась на мелкие осколки. С недовольным восклицанием Кора бросилась их собирать, но порезала палец и принялась сосать его, пытаясь остановить кровь.

— Постой. — Дон сильным движением поставил ее на ноги. — Дай взглянуть. — Он держал ее руку в своей, осторожно ощупывая палец.

— Осколка нет, — смущенно пробормотала Кора. — По крайней мере мне так кажется…

Она чувствовала легкое головокружение, пока Дон вел ее к раковине. Он открыл кран и заставил ее держать палец под холодной водой, находясь так близко, что девушка ощущала тепло, исходившее от его тела. На своей шее девушка чувствовала горячее дыхание, которое становилось все чаще.

— Ты пахнешь персиками. — Низкий голос Дона соблазнял, очаровывал.

Кора в панике хотела отодвинуться, но оказалась зажатой между ним и раковиной. А кроме того, коленки у нее так задрожали, что она не была уверена, сможет ли стоять без посторонней помощи. Палец под ледяной струей почти потерял чувствительность. Она заметила, что кровотечение прекратилось, и резко освободила свою руку. Дон отпустил ее.

Теперь они оказались лицом к лицу.

— А на вкус ты тоже, как персик? — Левой рукой он продолжал удерживать Кору за плечо, а правой легонько погладил ее по щеке и пальцем коснулся дрогнувших губ. — Я знаю, тебе хочется, чтобы я это выяснил.

Кора решила отстраниться, но серые глаза гипнотизировали, лишали воли к сопротивлению…

— Ты с ума сошел! — еле слышно пролепетала она.

— Я вижу, что ты ко мне неравнодушна. Я это понял, когда мы думали, где я буду спать. И с кем…

Насмешливые слова Дона пробудили в ней злость.

— Ты сумасшедший! — теперь уже сердито повторила она.

— Да? — Его палец скользнул по ее верхней губе. — А ты какая? Ты… жадная? — Теперь он выговаривал слова зло, горько. — Жадная, как и твоя мать?

Так он просто издевается, испытывает ее… На Щеках Коры вспыхнул румянец справедливого негодования, и она резко оттолкнула его.

Дон засмеялся, и этот смех неприятно резанул ее слух. На секунду Коре даже захотелось зажать уши руками. Но нет, ни за что на свете она не доставит ему такое удовольствие.

— Если ты соблаговолишь оставить меня в покое, я наконец-то закончу свои дела, — ледяным тоном заявила Кора. — Сегодня был ужасный день, и я собираюсь пораньше лечь спать…

— Ладно, а я пока соберу осколки.

— Нет, это сделаю я!

— Ты ведь уже порезалась. Тебе, значит, нравится, когда я играю роль доктора? Тогда мешать не буду.

Кора поняла, что в любом случае проиграла. Дон своим спором завел ее в тупик. К тому же она чувствовала, что у нее снова закружилась голова. Она покачнулась…

— Ну как? — потеряв терпение, осведомился Дон.

— Ладно. Я пойду. — Она поколебалась. — А… как насчет… Тебе нужно помочь ухаживать за малышом?

— Я прекрасно справляюсь и не нуждаюсь ни в чьей помощи.

— Тем лучше. Но не забудь, я предлагала.

Добравшись наконец до своей спальни, Кора заперла дверь на двойной поворот ключа.

«…Ты как персик». Дон заигрывает с ней. С раздражением Кора еще раз провела по своим пышным черным волосам расческой, прежде чем положила ее на трельяж. Затем, встав с низенького пуфа, она подошла к шкафу и выдвинула нижний ящик. Из-под стопки белья она извлекла фотографию своей матери… и отца Дона. Вильяма Кросса.

Все эти двенадцать долгих лет Кора тщательно прятала от всех этот снимок и позволяла себе взглянуть на него, только когда оставалась одна. Да и то при любом стуке в дверь торопливо прятала фото обратно. Вот и сейчас, хотя Полли Кросс умерла, она не могла избавиться от чувства смущения и какой-то вины. Но стыдиться-то было абсолютно нечего… Стыдиться следовало ее матери. Для измены не может быть никаких оправданий.

Кора отмахнулась от грустных мыслей. Пора наконец лечь спать; ей обязательно нужно отдохнуть. А завтра хорошенько подумать насчет Дона.

Пока Роберт Линн не найдет способ избавить ее от непрошеного гостя, надо решить, как поделить дом между ними так, чтобы по возможности избегать друг друга. Конечно, Дон воспротивится. Он будет требовать столько пространства, сколько у него было, пока он бегал по дому подростком. Подумать как следует стоит — противник явно не из легких.

Медленно она подошла к трельяжу и задумчиво поставила фотографию у зеркала. Больше нет причины прятаться. Существует только один человек, которого может обидеть присутствие снимка в доме.

Дон.

Но, по крайней мере, в одной вещи Кора была уверена абсолютно: скорее рак на горе свистнет, чем она пригласит его в свою спальню!

— А, ты уже встала! — приветствовал ее Дон на следующее утро. Оказалось, они одновременно вышли из своих спален. — Ты всегда так поздно встаешь по утрам?

Кора молча проскользнула мимо него и стала спускаться по лестнице. Она не могла начинать день, не напившись кофе… и сегодня ей требуется кофе покрепче, чем обычно, чтобы успешно противостоять Дону.

— Уснешь тут, когда ты на чердаке такой шум поднял, — бросила она через плечо и добавила: — Я надеюсь, твои поиски увенчались успехом?

— Да. — Дон начал спускаться за ней. — Однако все отсырело, и я хочу просушить матрасик у камина.

Кора решила доставить себе удовольствие, задержалась на ступеньке и обернулась.

— Значит, ты сейчас зажжешь огонь…

— Зачем? Я подожду, пока это сделаешь ты.

— А мне ни к чему. Это тебя нужда заставляет.

— Ох, какая ты умная. Наверное, все время, что меня не было, училась. Интересно только, кто платил за твое образование?

Кора смерила Дона презрительным взглядом, отметив, что его облик изменился. Теперь он вырядился в ослепительно белую футболку и черные джинсы. Еще слегка влажные после душа волосы красиво лежали на плечах, и лицо было чисто выбрито. Кора рассмотрела небольшую ямочку на подбородке. Она ее не помнила, но ведь двенадцать лет — такой долгий срок… Ей самой едва исполнилось двенадцать, когда она впервые познакомилась с ним, узнала его…

Кора грустно улыбнулась про себя, заходя на кухню. Какая ошибка! Дона невозможно изучить до конца. Тогда они прожили в этом доме несколько месяцев вместе, и это время оказалось самым ужасным в ее жизни. Мама только что умерла, и маленькая Кора дрожала от страха каждый раз, когда Дон устраивал дикие скандалы бабушке за ее решение взять в имение девочку, которую он люто ненавидел. И однажды эта борьба достигла апогея, когда Дон выкрикивал оскорбления Коре в лицо, обзывая ее мать и своего отца словами, которые она никогда прежде не слышала и не понимала.

Но услышала Полли Кросс… и поняла.

Дрожа от ярости, она предложила внуку либо извиниться, либо убраться вон. Тот ответил; что лучше уйдет насовсем, чем попросит прощения. И бабушка крикнула ему вслед, чтобы он не смел возвращаться, пока не передумает.

Только через несколько лет Кора поняла, что его уход разбил бабушкино сердце. «Может, стоит попытаться найти его?» — как-то спросила она. «У меня есть гордость, дитя мое, — печально ответила госпожа Кросс, выпрямившись. — У меня есть гордость».

Занимать гордости Дону тоже не надо было…

— Я собираюсь сварить кофе. Нам, похоже, многое надо обсудить. — Кора поставила на огонь кофейник.

Дон стоял, прислонившись к холодильнику, пока она ставила на стол печенье и сахар.

— Расскажи о моей бабушке, — неожиданно попросил он. — Она долго болела?

— Около года назад она упала и сломала бедренную кость. В больнице врачи, делая обследование, обнаружили опухоль… — Ей было трудно говорить об этом, и Кора резко сменила тему: — Я пью крепкий кофе. А ты?

— Чем крепче, тем лучше.

Она засыпала в закипевшую воду восемь ложек.

— После пребывания в больнице твоя бабушка очень ослабла и свои последние десять месяцев провела в постели.

— Она сильно мучилась?

— Да.

Дурацкий вопрос.

— Почему же ты не пыталась дать мне знать?

— Она не хотела.

Дон тихо выругался.

— У тебя было целых двенадцать лет, — уничтожающим тоном добавила Кора. — Что, за это время и денька не нашлось, чтобы приехать?

— Но она же меня прогнала.

— Ты говоришь, как капризный ребенок! Все, что от тебя требовалось, это извиниться.

— А я не чувствую себя виноватым. — Стиснув кулаки так, что костяшки побелели, Дон с отсутствующим видом отвернулся и отошел к окну. — То, что моя бабушка приняла тебя, не имеет прощения!

— Твоя бабушка была очень доброй и сердечной женщиной. — Кора с трудом контролировала себя. — Тебе, конечно, нелегко было ее понять — в конце концов, ты был так молод и так переживал…

— Я думал не о себе! — Дон резко повернулся. Глаза его метали молнии. — Я думал о своей матери. О том, что они, мой отец и твоя мамочка, ей причинили…

— Нет! — Вздрогнув, Кора протянула руки, чтобы остановить его. — Пожалуйста, давай не будем начинать все заново. Я понимаю твои чувства, но ради своего спокойствия ты должен перестать все время об этом думать.

— Я пробовал, я пытался простить, простить и забыть! Но разве ты можешь представить, каково мне сейчас? Мне, человеку, который целых двенадцать лет не виделся с бабушкой — единственным существом на этом свете, значившим что-то для меня! А теперь… — Он беспомощно всплеснул руками. — А теперь я вернулся, но слишком поздно!

После вспышки Дона на кухне воцарилось неловкое молчание. Неожиданно послышался плач ребенка. Кора недоуменно огляделась.

Тяжело вздохнув, Дон устало сказал:

— Это приемник беби-интерфона. Вон там, за хлебницей.

Она посмотрела в указанном направлении и действительно увидела небольшой прибор с мигающим красным огоньком.

— Я таких раньше не видела. — Голос Коры звучал напряженно, но она заставляла себя говорить спокойно. — Микрофон и передатчик в комнате малыша, а эту штуку ты носишь с собой?

— Да. Сейчас я схожу за ним.

— А как твоего сына зовут?

— Ник, — через плечо бросил Дон, выходя в коридор.

Кофе был уже готов к возвращению Дона, и Кора наполнила две чашки. В свою она положила сахар и налила сливки.

Про себя она решила, что будет держаться с Доном официально и по-деловому, но совершила ошибку, взглянув на ребенка.

— А у него темные волосики…

Рыжий Дон нежно взъерошил волосы сынишки, и Ник довольно заулыбался. Ресницы малыша были темнее волос, но глаза оказались серыми, как и у отца. В красном комбинезончике он выглядел таким милым и очаровательным, что тронул сердце Коры.

— Ты не могла бы помочь посадить его на детский стульчик? — Голос Дона вывел ее из задумчивости. — А то я не разберусь с этой конструкцией.

Коре пришлось порядком повозиться, прежде чем она поняла, как это делается. Когда Дон усадил ребенка, она вновь защелкнула застежки.

— Вот. — Кора отступила на шаг, напуганная такой близостью к Дону. — А что он ест на завтрак?

— Сегодня у него будет банан и молоко…

— Но бананов у меня нет.

— Я привез много еды с собой, должно хватить на пару дней. А потом… — Он вынул из холодильника коричневый пакет. — Потом можешь отвезти меня в город, чтобы я пополнил свои запасы. В магазинчике Хоупа мне всегда раньше давали в кредит, и я уверен, что…

— Эдди Хоуп давно умер. Его магазин снесли, и на этом месте построили огромный супермаркет. Если у тебя нет денег, придется идти в банк и просить кредит.

Дон вывалил на стол содержимое своего пакета: гроздь спелых бананов, батон хлеба, баночку с детским питанием и пакет молока.

— Чтобы получить кредит в банке, нужны гарантии. Похоже, нам придется некоторое время пожить за твой счет. Но мы с Ником едим немного. Правда, дракончик? — Дон весело подмигнул сыну, который улыбнулся в ответ, показав два ослепительно белых зубика, словно понял шутку.

Кора покраснела от негодования. Мало того, что Дон намерен остаться здесь, он еще хочет проедать ее денежки!

Тот тем временем очистил банан, размял его, залил молоком и на ложечке поднес сыну. Кора с любопытством наблюдала за точными, экономными движениями Дона, за его длинными сильными пальцами с округлыми ногтями — и поймала себя на мысли, что ей приятно на эту картину смотреть. Опомнившись, девушка решительно поставила свой кофе на поднос.

— Я пойду в гостиную, мне надо позвонить, — холодно сказала она.

— Держу пари, ты будешь звонить этому Линну и просить навести обо мне справки. Я, пожалуй, сэкономлю время вам обоим. — Сунув руку в задний карман джинсов, Дон извлек оттуда бумажник. Порывшись в нем, он достал две визитные карточки и небрежно бросил их на стол. — Питер Боун — заведующий департаментом кредитов в банке, где я держу деньги… когда они у меня есть, и Барбара Шефнер — адвокат, которая вела мое последнее дело. Они оба в курсе моего финансового положения. Как только я покормлю Ника, свяжусь с ними и попрошу ответить на все вопросы твоего Линна, если он позвонит. Линн получит всю нужную информацию.

Кора взяла визитки и прочитала адреса. Затем взглянула на Дона.

— Значит, все это время ты был во Флориде?

— Да, в штате серфинга и солнечных зайчиков.

— И в тридцать лет тебе нечем похвастать, кроме загара, пустой чековой книжки и…

— И ребенка.

Кора покачала головой.

— Ты — пляжный мальчик. Невероятно!

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты столько времени потратил неизвестно на что, — отрезала она. — Обычно из дома убегают глупые девчонки в поисках приключений и, разочаровавшись, возвращаются обратно с незаконнорожденным младенцем на руках. Но чтобы здоровый мужчина…

— Ты хочешь сказать, — серые глаза Дона смотрели совершенно невинно, — что меня изнасиловали и бросили?

— Такие люди, как ты, подрывают основу американского общества…

— Мне кажется, ты немного преувеличиваешь. Я только…

— …своим безответственным поведением! Ты живешь ради собственного удовольствия, а когда приходится туго, тебе нужна нянька. В том, что ты неудачник, ты виноват сам, а теперь ребенок…

Малыш заплакал. Кора посмотрела на него и почувствовала угрызения совести. Уголки пухлого ротика Ника поползли вниз, а глаза, полные слез, глядели укоризненно. Казалось, они говорят: «Как тебе не стыдно!»

Коре стало неудобно. Она совершенно забыла о ребенке. Конечно, ужасно, когда взрослые ссорятся в присутствии детей, и она виновата, что не подумала об этом.

Дон заговорил подчеркнуто тихо:

— Дети все прекрасно понимают. Когда я нахожусь рядом с сыном, то вне зависимости от того, какое у меня настроение, я всегда с ним ласков. Я был бы очень признателен, если бы ты вела себя так же. Ситуация непроста для нас обоих, но давай сдерживать эмоции, хорошо?

Кора не смогла заставить себя ответить и только кивнула. Дон погладил сынишку по головке и стал успокаивать. Кора взяла свой кофе и с несчастным видом вышла из кухни. Про себя она поклялась, что, как бы долго Дон ни оставался здесь, она всегда будет холодна и спокойна.

По крайней мере, поправила она себя, в присутствии ребенка…

 

3

— Роберт Линн неожиданно уехал на две недели, и с ним нет возможности связаться, сообщила Кора, ставя чашку из-под кофе в посудомоечную машину. — Так что немного времени у тебя есть. Достаточно, чтобы найти работу. Когда она у тебя будет, сможешь переехать.

— Работу?

Расслышав удивление в голосе Дона, Кора повернулась к нему.

— Да, работу. Ты будешь трудиться и получать за это деньги. Пора тебе повзрослеть!

— Не думаю. — Он откинулся на спинку стула. — К тому же меня никуда не возьмут. В колледже я недоучился.

— Можешь отправиться на стройку — на другом берегу озера возводится какой-то комплекс. Ты вполне здоров. — Она старалась не смотреть на широкую грудь и мускулистые руки Дона. — Так что разнорабочим устроишься запросто.

— Туда ведь не ходит автобус. — Дон в замешательстве почесал затылок. — Раньше, по крайней мере…

— Ты вскоре сможешь купить подержанный автомобиль.

— Ситуация прямо аховая. Мне необходима машина, чтобы найти работу, но я не смогу ее купить, пока не проработаю хотя бы месяц. И кроме того, есть и другая проблема, — Дон кивнул на сына, увлеченно собиравшего крошки от тоста. — Как видишь, — продолжал он сухо, — моему ребенку нужна няня.

— Отдай его в ясли. Очень многие в таком положении поступают именно так. Почему ты должен быть исключением?

Ник, что-то лепеча, усердно лупил ложкой по столу. Это напомнило Коре о ее намерении держать себя в руках в присутствии ребенка. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Давай продолжим наш разговор позже, когда он заснет.

Дон поднялся, крепко взял ее за руку и вывел в коридор, закрыв за собой дверь кухни.

— Этот разговор бессмыслен. — В его голосе явно слышалось раздражение. — Если ты думаешь, что я доверю своего сына чужим людям, то глубоко ошибаешься.

— А никто и не говорит, что Ника надо доверять чужим людям. — Кора с вызовом вздернула подбородок. — Имя Фэй Меллоу что-нибудь говорит тебе?

— Фэй?..

— Очаровательное белокурое создание. Припоминаешь?

Усмешка Дона не понравилась девушке, как и пренебрежительный тон его ответа:

— А, теперь вспомнил. Крошка Фэй. Она была…

— Одной из твоих многочисленных подружек, — докончила за него фразу Кора.

— Она что, еще живет здесь?

— Представь себе, да. Фэй как раз возглавляет ясельный центр. Она дважды была замужем, но неудачно. Правда, это не отражается на ее любви к детям.

— Так она все еще… — Дон оживленно взмахнул рукой.

— Навести ее и обо всем договоришься.

— Да, пожалуй. Но запомни одну вещь — я не собираюсь никуда отдавать Ника. Ребенок останется со мной.

— Что ж, тогда тебе придется туго. На самом деле…

Дон бесцеремонно перебил ее.

— Пойдем прогуляемся.

— Гулять? Еще чего не хватало! У меня куча дел.

— Когда вчера я ехал из города, то обратил внимание на плачевное состояние виноградников. Хотелось бы рассмотреть все поподробнее. Тогда ты, может, объяснишь…

— Обо всех делах разговаривай с Робертом Линном, когда он приедет.

— Виноградники в нашей долине раньше были самыми доходными. Но не пытайся убедить меня, что сейчас дела идут хорошо. Здесь по-прежнему растут сорта, которые мой отец разводил шестнадцать лет назад, но теперь они не пользуются спросом. Черт возьми, бабушке следовало следить за тем, что происходит!

— Твоей бабушке просто не повезло. Несколько лет назад она наняла управляющего, но он не справился со своими обязанностями. А она чувствовала себя уже неважно и не имела сил самой вникать во все дела.

— А что же ты не пыталась помочь? В конце концов, тебя вырастили и воспитали на деньги Кроссов, да ты и сейчас наслаждаешься жизнью за счет нашей семьи!

— Полегче на поворотах! Когда я занималась преподаванием, то вбухала в имение денег гораздо больше, чем было потрачено на меня за все это время!

— Ты поступала так в собственных интересах, потому что теперь капитал Кроссов обеспечивает тебе райскую жизнь.

— Да я бедна как церковная крыса. Это мне вчера сообщил Роберт Линн перед уходом. Так что ты ничего не выгадаешь, мешая мне продать имение.

— Моя бабушка растеряла капитал? Куда же ушли деньги? Я просто не могу поверить!

Кора отшатнулась, напуганная его приступом ярости, но от своего не отступалась:

— Так что другого выхода, кроме как продать имение, больше нет. Даже если бы я хотела восстановить виноградники, у меня все равно не хватит денег.

Плач ребенка из кухни прервал их спор.

— Одевайся. — Дон был преисполнен мрачной решимости. — И пойдем посмотрим на то, что осталось от былого великолепия. О том, чтобы продать имение, можешь забыть. Я не допущу этого, так и знай!

Имение было расположено на северном склоне гор. Виноградники же занимали в основном крутые юго-западные склоны, спускающиеся к озеру. Аккуратные ряды виноградной лозы опоясывали холмы, словно полосы темно-зеленого вельвета.

Кора надела теплую куртку поверх футболки, а Дон, укутав ребенка как следует, прихватил лишь легкий свитер.

На улице оказалось теплее, чем она ожидала. По крайней мере, среди рядов винограда не ощущалось резких порывов ветра.

— Ты утверждала, что с виноградниками ничего нельзя сделать, — сказал Дон, не глядя на нее.

— Не потому, что мне безразлично, — горячо возразила Кора. — Просто этим должен заниматься специалист, а это стоит хороших денег.

— Ты же у нас ученая, — грубо перебил ее Дон. — Твой нос все время был погружен в какой-нибудь учебник. Ты ведь поступала в колледж?

— Нет, бабушка отправила меня в частный университет. Между прочим, я устроилась работать официанткой и сама платила за свое обучение…

— Да, университет — это неплохо. Вообще-то там должен был бы учиться я, но ты, как всегда, заняла мое место.

— Твое место никто не занимал. Тебе стоило только захотеть, но ты сам отказался.

Кора искоса взглянула на Дона. Ник захватил две рыжих длинных пряди волос отца и забавлялся, дергая их.

— А потом? После университета?

— Я примерно год путешествовала по Европе, а когда вернулась, стала преподавать английский язык в нашем колледже.

— Когда ты туда вернешься?

— Я туда не вернусь.

Дон презрительно поморщился.

— Ты бросила работу в ожидании богатого наследства? Хотела провести всю жизнь в праздности?

— Я ушла с работы год назад для того, чтобы заботиться о твоей бабушке…

— А твое место сохраняется за тобой?

Кора возвела глаза к небу.

— Ты что, с Луны свалился? Конечно, оно уже занято. Дюжина претенденток ждала моего увольнения, как ворон добычу.

— Значит, мы в равном положении. Ни работы, ни перспектив… хорошо еще, что есть крыша над головой.

Сойдя с дороги, Дон углубился в ряды виноградника и не возобновлял разговор. Именно это и надо было Коре. Она следовала за Доном на некотором расстоянии и останавливалась, когда тот замедлял шаги, чтобы получше осмотреть какую-нибудь лозу, размять в пальцах комок земли или вырвать сорняк.

Во время одной из таких остановок малыш, держа отца за шею, оглянулся и посмотрел на девушку. Она улыбнулась малютке. Он был такой хорошенький! Ребенок несмело улыбнулся в ответ, но затем опять увлекся волосами отца.

Примерно через десять минут Дон развернулся так резко, что Кора едва не врезалась в него.

— Давай возвращаться. Я повидал достаточно.

— Нет, я хочу спуститься к озеру, — торопливо возразила она, надеясь побыть хоть немного в одиночестве. Ник сладко зевнул. — Ребенку пора спать, — сразу нашлась Кора, опасаясь, что Дон захочет присоединиться к ней. — Кстати, тебе нужна детская смесь? В буфете есть несколько пачек, это наверху…

— Мне не нужны подсказки, чтобы ориентироваться в собственном доме, дорогая, — раздраженно оборвал ее Дон. — Я здесь родился и знаю его как свои пять пальцев.

— Приму к сведению. Только к чему такой гонор? Пусть ты здесь родился, но жить здесь сейчас тебя никто не приглашал. Кстати, когда мне было двенадцать лет, все решили за меня. Но, — ее глаза сверкнули, — если бы у меня была возможность выбирать, то это было бы последним местом на земле, где я согласилась бы находиться. Более злого человека, чем ты, я в своей жизни не встречала! Свои эмоции советую тебе держать при себе!

— Ты думаешь, я захочу забыть прошлое?

Ледяной тон Дона хлестнул ее, словно пощечина. Не оглядываясь, Кора направилась по узкой тропинке вниз по склону холма, торопясь уйти от этого человека. Ей противно было находиться рядом с ним.

Кора решила, что не станет дожидаться возвращения Роберта Линна. После обеда она поедет в город, зайдет к нему в контору и попросит его партнера навести справки о финансовых делах Дона Кросса. Она подождет, пока тот позвонит во Флориду. И когда будет получен ответ, из которого станет ясно, что Дон солгал о своем пустом счете в банке, — тогда она сразу же поедет домой и скажет, чтобы он убирался. И если потребуется подвезти его до ближайшей автобусной остановки, она с величайшим удовольствием сделает это.

До озера Кора дошла минут за десять. Оказавшись на берегу, разыскала свое любимое место, защищенное со всех сторон от ветра, и уселась прямо на траву, прислонившись спиной к стволу дерева. Вскоре она погрузилась в отвлеченные мысли, в которых не было места для Дона. Это были мысли о его бабушке.

После похорон доктор, лечивший Полли Кросс, сказал Коре, пытаясь ее утешить:

— У нее были очень сильные боли. Можно только порадоваться, что она перестала страдать.

И две лучшие подруги усопшей в один голос подтвердили:

— Она теперь на небесах, дорогая. Наконец-то отмучилась. Тебе пришлось очень тяжело. Прими наши соболезнования.

Действительно, последний год выдался трудным. Но хотя девушка частенько валилась с ног от усталости после бессонных ночей возле умирающей бабушки Дона, она вовсе не желала ей смерти. Что ни говори, а она любила старую миссис Кросс.

И здесь, в тишине, где кроме пары малиновок, уток и одинокой резвой белки ее никто не видел, Кора дала волю слезам.

Домой она вернулась только к полудню.

Увидев во дворе незнакомую машину, она недовольно поморщилась. Гости… Только их еще не хватало! Девушка уже решила обойти дом и незаметно проскользнуть с черного хода, как вдруг передняя дверь распахнулась, и появились двое.

Дон… и малышка Фэй. При виде сексапильной блондинки Кора широко раскрыла глаза от изумления. Она давно знала, что Дону палец в рот не клади, но такая скорость — это уже слишком.

К несчастью, оба увидели ее. Постаравшись принять как можно более независимый вид, Кора небрежно сунула руки в карманы куртки и направилась к ним. Фэй весело смеялась, выходя за порог, но при виде приближающейся Коры мгновенно стала серьезной.

— Вы понесли тяжелую утрату. Я очень сожалею, мисс Дюкс…

— Спасибо, Фэй, — холодно ответила Кора.

— Ну, вот и все. — Блондинка взглянула на часы. — Дон, страшно рада была тебя увидеть. — Она загадочно улыбнулась. — Обязательно расскажу Милли…

— Милли Бонс? Она тоже никуда не уехала?

— Конечно… все здесь. И Фейс, и Кэт, и Моника Галлахер — словом, вся наша старая компания! Да, забыла про Майру Харрис и близняшек Кернир… — Фэй поморщилась. — Здесь даже Мэри Уолтер.

— Баловница Мэри, — засмеялся Дон.

Фэй тоже звонко засмеялась, тряхнув своей роскошной гривой волос:

— Нет, я все равно не могу поверить — Дон Кросс в роли одинокого отца! — Покачивая бедрами в обтягивающей розовой коротенькой юбочке, она направилась к своей машине. Уже сидя за рулем, она опустила стекло и крикнула:

— Не забудь, ты обещал позвонить!

Фэй укатила, оставив после себя облачко пыли и еще большее напряжение между Доном и Корой.

— Может, стоило обождать хотя бы пару дней, прежде чем приводить в дом подружек? — резко спросила она.

— Это еще почему?

Однако Кора не стала отвечать. Заметив, что Дон пристально вглядывается в ее лицо, она забеспокоилась, что он может обнаружить следы слез. Девушка поспешно обошла его и, не обращая внимания на окрик с просьбой подождать, побежала вверх по лестнице.

Вот наконец и ее комната. Кора решила, что обедать будет потом. Сейчас она не голодна… А он пусть сам заботится о себе, в холодильнике полно продуктов.

Нет, сейчас не до еды. Надо срочно ехать в город и узнать о состоянии дел Дона, а не то в самое ближайшее время малышка Фэй запросто может оказаться в его спальне.

Если только ее не обгонит остальная «старая компания», включая «даже Мэри Уолтер»!

— Дон Кросс не солгал. — Пол Линн откинулся на спинку своего кожаного кресла, в упор глядя на девушку. — И его адвокат, и банкир все подтвердили.

Кора почувствовала, как ее охватывает самое настоящее отчаяние.

— Так… Я обязана предоставить ему жилье. И не имею права продать ни дом, ни виноградники…

— Конечно, можно попробовать обратиться в суд и попытаться опротестовать эту часть завещания, — задумчиво предложил Пол, поднимаясь с кресла.

— Нет. Воля миссис Кросс для меня свята. Я никогда не забуду, что она приютила меня. Если бы не бабушка Дона, я бы попала в приют для сирот. Она бы не позволила, чтобы я прогнала внука, если тому нужна крыша над головой, и, уж конечно, посочувствовала бы ребенку. — Кора взяла сумочку и повесила на плечо. — Большое вам спасибо, мистер Линн. Вы очень быстро справились с моим делом.

— Мисс Дюкс, — юрист вышел из-за своего стола, — прежде, чем вы уйдете…

Она удивленно повернулась.

— Что такое?

— Похоже, адвокат мистера Кросса хочет посвятить меня в детали событий, которые привели к сложившейся ситуации. Из того, что она говорила, я могу заключить, что брак Дона…

— Это меня не интересует, — поспешно возразила Кора. — Я просила вас только выяснить о состоянии его финансовых дел. Подробности его личной жизни мне не нужны.

— Но я думал, вам интересно знать…

— Мне это действительно не нужно. — Она спокойно прикоснулась к руке адвоката, давая понять, что в ее плохом настроении нет его вины. — Вы расскажете брату о моем визите?

— Разумеется. Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, то звоните, не стесняйтесь.

Печально усмехаясь, Кора вышла на улицу. Конечно, возникнет целая куча вопросов. И если честно, ей очень хотелось разузнать про брак Дона. Кто его жена, почему она не с ним, почему бросила ребенка? Но она правильно сделала, что не дала адвокату заговорить об этом. Не надо проявлять лишний интерес, скоро и так все будет ясно.

— Чем это ты занимаешься?

Уперев руки в бока, Кора созерцала Дона, голова которого скрывалась за капотом старого сломанного пикапа, стоявшего в гараже. Сейчас машина оказалась во дворе, заполненном едкими выхлопными газами. Мотор глухо рычал.

Конечно, Дон не слышал, как она подошла, и обернулся, только когда Кора уже громче повторила свой вопрос.

— А, вернулась! — Он провел рукой по потному лбу, оставляя полосу грязи. — Кто водил эту развалину?

— Твоя бабушка. Послушай, ты не имеешь права…

— Понятно. Сразу чувствуется женская рука. — Он взял тряпку и вытер промасленные пальцы. — Я ее немного отлажу, и будет бегать лучше новой. А этот шикарный «мерседес» — твоя машина?

— Представь себе, ты не ошибся.

— Я никогда не ошибаюсь. Что это ты так скривилась?

— Ты нищий, бездомный…

— Нищий, но не бездомный, — засмеялся Дон. — Если у мужчины есть машина, значит, у него есть и дом.

Коре очень хотелось напомнить ему, что пикап на самом деле ее собственность, но она пересилила себя:

— Отлично. Теперь, по крайней мере, ты можешь заняться поисками работы.

— Еще чего. Я же говорил, что буду заботиться о сыне сам. Никаких яслей и нянек.

— Тогда у тебя начнутся проблемы. Согласись — мало кто из женщин польстится на безработного с маленьким ребенком на руках. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь. Но не думай, я не позволю тебе устраивать здесь вечеринки! Пока еще ты можешь жить здесь, но в завещании не сказано, что ты имеешь право водить сюда своих девиц!

— Ты это о чем? — Дон насмешливо скривил губы, словно нарочно вызывая еще большее раздражение Коры.

— Твоя бабушка перевернулась бы в гробу, если бы узнала, что всего через сутки после ее похорон ты уже привел к себе Фэй Меллоу. Из похотливого мальчишки ты вырос в… — Кора еле сдержала готовое сорваться с губ грубое слово. Всем своим видом демонстрируя глубочайшее презрение, она закончила: — Нетрудно догадаться, зачем эта блондинка сюда приезжала!

— Фэй приехала, потому что я ей звонил…

— Это и так ясно.

— Но я же звонил ей по твоему совету!

— По моему? Что у меня с ней может быть общего?

Дон схватил ее за руку и потащил к машине. Ник довольно возился в специальном детском сиденье, которое было уже установлено вместо обычного пассажирского кресла.

— Ты говорила, что Фэй работает в ясельном центре, и я подумал, что такое сиденье она наверняка сможет мне одолжить.

— И это все?

— А ты что думала?

— Прости, — выдавила она из себя. — Но я решила…

— Ну и мысли бродят в твоей голове, Кора Дюкс! Хорошенького же ты мнения обо мне! Решила, что я обычный донжуан! — В голосе Дона послышалось неподдельное негодование. — Просто поразительно!

— Уж такая у тебя репутация, — защищалась Кора, не желая оставлять за ним последнее слово. — Что скажешь, я не права?

— Воспринимай меня таким, какой я сейчас, а не каким был двенадцать лет назад, — отрезал Дон. — Я ведь тоже смотрю на тебя не как на девчонку, а как на взрослую женщину.

— Другое дело, мне совершенно не нравится то, что я вижу. Впрочем, ничего удивительного. Ведь ты дочь своей матери.

Не успела Кора замахнуться, чтобы влепить ему пощечину, как он перехватил ее руку и сжал, словно в тисках.

— Не смей! — сквозь зубы процедил Дон. — А то за последствия я не отвечаю.

— Я тебя не боюсь! — с вызовом произнесла Кора. — Я уже не маленькая девочка, и сейчас ты уже не сможешь ничего мне сделать…

— Посмотрим…

Внезапно он прижал ее к себе и неожиданно поцеловал в губы. В первую секунду Кора не поняла, что произошло, но в следующую — голова у нее закружилась, и она закрыла глаза…

Очнувшись, она с силой оттолкнула Дона:

— Ты… ты…

— Как аукнется, так и откликнется, — пожал плечами тот. — Если хочешь, чтобы я с тобой обращался как с леди, веди себя соответственно.

— Ты меня спровоцировал!

— А, по-моему, ты меня.

— Нет, первым начал ты!

— Ты ведешь себя, как ребенок. — Даже не пытаясь скрыть усмешку, Дон отвернулся.

— Так дальше продолжаться не может! — истерически выкрикнула Кора ему в спину.

Дон остановился и недоуменно поднял брови.

— Что именно?

— Все это. Наше проживание под одной крышей.

— Тебя здесь никто не держит.

— Что-о? Ты полагаешь, что уехать должна я?

— Прекрасная идея. Кстати, я хочу оспорить бабушкино завещание. — Дон улыбнулся холодной, жестокой улыбкой, хорошо знакомой ей по детским годам. — Не годится так поступать с родовым имением. Эти виноградники всегда были собственностью нашей семьи, а в твоих жилах, мисс Дюкс, нет ни капли крови Кроссов!

 

4

Вечером, около шести, Кора сидела на кухне, глядя на закипающий чайник, когда в коридоре раздались уверенные шаги Дона. Целый день он отсутствовал; она видела отъезжающий пикап вскоре после их ссоры.

Теперь Дон вернулся.

Кора заерзала на стуле, отложила бутерброд, который начала было есть, и с тоской подумала, что Дон, конечно же, отвергнет план, который она придумала за время его отсутствия, — поделить дом на две части.

Ее и его комнаты.

Ее территория и его территория.

Расписание — ее часы и его часы — для мест общего пользования.

В волнении Кора глядела на дверь. Наконец та открылась, и Дон Кросс с видом единовластного хозяина вошел на кухню. В руках он держал несколько объемистых пакетов.

— Привет. — Его тон не выражал ровным счетом ничего.

— А где маленький?

Дон поставил пакеты на стол.

— Он уснул. — Дон включил приемник, и сразу стало слышно легкое посапывание малыша.

— Пока вас не было, привезли какие-то коробки для тебя. Я попросила водителя отнести их в твою комнату.

— Да, я заметил. Спасибо. Это наши с сыном вещи, которые я отправил сюда перед отъездом из Флориды. — Взгляд Дона скользнул по ее тарелке, когда он начал разбирать свои покупки. — Все доедаешь остатки?

— Да. А что? — Кора поднесла ко рту свой не слишком аппетитный бутерброд с ломтиками тунца и откусила кусочек. Из-под длинных ресниц она незаметно наблюдала, как он выгружает на стол окорок, копченого цыпленка, свинину на ребрышках и порядочный кусок баранины.

— Можно спросить? — Дон взглянул на нее. — Какую половину холодильника ты выбираешь? Хочешь, возьми верхние полки, а я себе нижние. С морозильной камерой поступим так же.

Кора почувствовала себя уязвленной. Она поняла, что Дон разгадал ее планы и решил, что лучшая защита — это нападение. Однако она не собиралась сдаваться.

— Отлично. Я согласна.

Один из пакетов упал, и по столу покатились маленькие круглые шампиньоны.

— Еще я считаю, — довольно улыбаясь, он ловил грибы, не давая им упасть на пол, — раз ты любишь поздно вставать, то я первым буду пользоваться кухней. Скажем, с семи до восьми. Потом с полудня до часу и, наконец, ужин — с шести до семи.

— Это мне подходит. Значит, все остальное время — мое.

Кора окончательно решила, что бутерброд ей не нравится, и отложила его.

— Не спеши. Нас ведь трое. Ты забыла про моего сына, а ведь он тоже имеет право питаться. А поскольку он ест, когда ему захочется, то расписание для него не составишь.

Кора с негодованием поднялась с места:

— Иными словами, ты будешь здесь находиться в любое время, когда тебе вздумается?

— Теперь поговорим об остальной территории. — Дон рассеянно повертел в руках трубочку мороженого. — Ты можешь оставить себе гостиную, а я возьму библиотеку.

— Но ведь только там стоит телевизор!

— А ты без телевизора жить не можешь?

— Могу. В конце концов, — Кора постаралась говорить как можно более беззаботным тоном, — долго это не продлится.

— Ошибаешься. Это будет тянуться гораздо дольше, чем тебе кажется. — Дон убрал мороженое в морозильную камеру. — Сегодня я нанял адвоката. — Он выпрямился и с вызовом посмотрел в глаза девушке. — Я собираюсь подать в суд, чтобы опротестовать завещание.

Кора разозлилась. Она ненавидела судебные разбирательства. Но нельзя позволить Дону одержать над собой верх, она ему еще покажет!

— Ты же говорил, что у тебя нет денег, — ехидно протянула она, вцепившись в спинку стула с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Так как же ты смог нанять адвоката? Ведь ему надо платить!

— Ей.

— А-а. — Кора презрительно рассмеялась. — Тогда понятно, чем тебе пришлось заплатить. Очаровательно!

— Какая ты пошлая! На самом деле она согласилась вести мое дело за проценты. — Дон выговаривал каждое слово медленно, словно втолковывал очевидную вещь глупому ребенку. — Если я выиграю, она получит больше, чем обычно, а если нет, то останется ни с чем.

Кора нахмурилась.

— Значит, если ты подаешь в суд, имение будет…

— Совершенно верно, «заморожено».

— И…

— И еще долго, пока будет тянуться разбирательство, нам придется жить вместе.

Вот это да! Кора встала. Она просто кипела от негодования.

— Если ты считаешь, что напугал меня, то ошибаешься! Твоя бабушка завещала имение мне, и с какой стати судья будет пересматривать…

— Давай не будем гадать, как поступит судья. В любом случае, я легко не сдамся, так и знай. Итак, первый этаж мы поделили, займемся вторым. Спальнями. Я остаюсь в той, которую занимаю сейчас, а Ник перейдет в соседнюю, в которой я жил в детстве. Конечно, я сделаю там ремонт и переоборудую ее под детскую… — Дон говорил слишком быстро. Смысл его слов ускользал от взволнованной Коры. Она почувствовала, что теряется. — А твои комнаты… — тем временем продолжал Дон.

— Будут запретной зоной для тебя! — Кора с удивлением, словно со стороны, услышала истерические нотки в своем голосе.

— Разумеется. — Он насмешливо закрылся от нее ладонями. — Разве я предлагаю что-то другое? Перегородим коридор колючей проволокой, если только, конечно…

— Если только что?

Повернувшись к ней спиной, он открыл дверцу холодильника и освободил место для копченого цыпленка.

— Если только, милочка, ты сама меня не пригласишь.

Он еще и издевается!

— Долго же тебе придется ждать! — Ее ненавидящий взгляд буквально сверлил его спину. — Может, ты будешь недоволен, но знай, я скорее приведу к себе дурачка Грея, чем разрешу тебе переступить порог моей комнаты!

— Ага, понял. — Дон быстро обернулся и насмешливо заулыбался. — Значит, ты признаешь, что я обаятельный?

Кора вышла из себя.

— Ты просто невыносим! — Она схватила тарелку, подошла к раковине и выбросила недоеденный бутерброд в мусорное ведро. — Кстати, откуда у тебя деньги на еду? — Девушка с подозрением взглянула на него. — Ты же…

— В городе я заложил свои часы. Золотые, между прочим. — Он продемонстрировал пустое левое запястье. — Вот, видишь?

— Вижу, — с неприязнью ответила Кора. — Сколько же тебе за них дали?

— Да на первое время хватит. — Дон притворился, что всецело поглощен уборкой продуктов в холодильник.

— А потом?

Дон снял ценник с мяса, скомкал и выбросил в мусорное ведро.

— На чердаке я нашел хоккейную форму дедушки и его коллекцию марок. Теперь это ценность. Можно продать.

— Но эти вещи надо сохранить для Ника! — невольно возразила Кора. — Конечно…

— Нужда заставит, — вздохнул Дон, и было непонятно, притворяется он или нет.

— Ты делаешь успехи в бизнесе!

— Ну, не корчи такую недовольную мину. Радоваться надо! Кстати, — Дон поднял рассеянный взгляд на часы, чуть слышно тикавшие над плитой, — сейчас уже шесть. — Кора непонимающе посмотрела на него. — Время моего ужина! — торжественно объявил Дон, доставая из оранжевого пакета луковицу и водружая ее на стол. — Попрошу покинуть помещение.

— Но…

— Ты хочешь изменить нашу договоренность? Так быстро?

— А ты умеешь готовить? — со всей возможной язвительностью осведомилась она.

— И очень неплохо.

— Где это ты, интересно, выучился?

— Я работал поваром в одном симпатичном отеле.

— А!

Дон вопросительно взглянул на нее.

— Еще вопросы?

— Нет. — Кора обвела рукой кухню, стараясь, чтобы жест получился как можно более небрежным. — Пользуйся, черт с тобой.

— Спасибо.

— Не за что.

Однако издевка, прозвучавшая в ее тоне, пропала даром: Дон уже включил вытяжку над конфорками, и гудение заглушило слова.

Тушеное мясо с луком. Вот что он собирался приготовить на обед. У Коры потекли слюнки, но решимость только окрепла.

Борьба началась.

Она поднялась наверх почистить зубы, чтобы избавиться от противного вкуса тунца во рту. Однако, проходя мимо открытой настежь двери спальни Дона, она не удержалась от искушения зайти и несколько мгновений посмотреть на спящего малыша.

Ребенок сидел в кроватке, усердно пытаясь положить желтую пластмассовую чашечку в красную, большего размера. При ее приближении он поднял голову и очень серьезно уставился на гостью.

— Привет, птенчик! Ты уже выспался? — проворковала Кора, но мальчик только смотрел на нее своими огромными серыми глазами, не произнося ни звука. Он словно не мог решить, удостаивать ли тетю своей дружбой.

Очевидно, она выдержала проверку. Малыш отбросил свои чашки, ухватился ручками за перекладины кроватки и с пыхтением поднялся на ноги. Затем попытался схватить ее за волосы.

— Тебе нравится? — со смехом спросила Кора, когда он крепко взял черную как смоль прядь ее волос и, по своему обыкновению, попытался затащить в рот.

— Какой ты миленький. Ну, ну, не балуйся! — Она легонько погладила его по голове, чувствуя, как обмирает ее сердце от этого прикосновения. — Ах, ты мой хорошенький, — промурлыкала Кора и печально улыбнулась. — Как же у такой лапочки мог оказаться отец, который не умеет себя вести!

Малыш хлопнулся на попу.

Она оглянулась вокруг и покачала головой. Даже если бы днем водитель не принес сюда четыре огромные коробки, комната все равно выглядела бы так, словно в ней резвились обезьяны. Старый рюкзак Дона валялся на полу, и из него торчала какая-то одежда. Постель не заправлена, а игрушки Ника раскиданы по ковру. Общий кавардак завершала куча грязного детского белья. Кора подавила желание навести порядок. Нет уж, не хватало, чтобы он считал ее обязанной прибирать его комнату! Если Дон хочет жить в свинарнике, то пожалуйста.

— Твой папаша, — укоризненно обратилась девушка к малышу, который потерял интерес к ее волосам и вернулся к разноцветным чашкам, — твой папаша не только плохо воспитан, он еще и понятия не имеет о чистоте. А кроме того, он грубый и надменный… Знаешь, когда ему исполнилось шестнадцать, за ним бегали все девчонки. Он хорошо умел морочить им голову. Но со мной у твоего папочки номер не пройдет! — Малыш обиженно засопел, и она удивленно подняла брови. — Ты считаешь, что я к нему несправедлива? Ты хочешь, чтобы я перестала его ругать? Вот что, — произнесла Кора, собираясь уходить, — если когда-нибудь у меня будет возможность сказать о нем что-то хорошее, то ты первым об этом узнаешь. Только, боюсь, придется долго ждать. Ну все, пока. — И она прикрыла за собой дверь.

— Вчера вечером, — обратился Дон к Коре, когда на следующее утро та вошла на кухню, — мне пришла в голову одна гениальная идея.

Он неторопливо протер только что вымытый поднос и убрал его в буфет.

Дразнящий аромат ветчины все еще висел в воздухе, смешиваясь с запахом кофе. Однако кофейник, как заметила девушка, был пуст и тоже вымыт. Как будто ему трудно сварить кофе и на ее долю!

Кора вздохнула. Да он ради нее пальцем не шевельнет!

Вчера, перед тем как лечь спать, она столкнулась с Доном у лестницы и уже собралась было заговорить с ним, когда он с язвительной улыбкой сам обратился к ней:

— Как истинный джентльмен, я должен тебя предупредить. В то время, когда ты болтаешь с моим сыном, я через беби-интерфон слышу каждое слово.

Кора на секунду зажмурилась и вспыхнула от стыда, вспоминая, не сказала ли она чего лишнего.

Дон явно наслаждался ее смущением.

— Конечно, комплиментов в свой адрес я не услышал, но ничего страшного, я переживу, — бросил он ей в спину.

Кора помчалась вверх по лестнице в свою спальню. Никогда в жизни она не чувствовала себя так глупо и от обиды и злости на саму себя никак не могла уснуть…

— Эй! Ты меня слышишь? — Дон легонько встряхнул ее за плечо. — Я говорю, что вчера вечером у меня возник план.

— Вчера мы договорились, что в восемь часов тебя уже не должно быть на кухне.

— Неужели уже восемь? — Серые глаза Дона с выражением полнейшей невинности уставились на нее. — Просто ужасно не иметь часов!

— Часы висят над плитой.

— Что ты говоришь? Я и не заметил!

Кора сделала вид, что не обратила внимания на его насмешливый тон, и с беспокойством огляделась.

— А где малыш?

— Он наверху, играет в своей кроватке. Так выслушаешь ты меня или нет? Мы можем поговорить, пока ты будешь завтракать.

— Какой смысл выдумывать правила, если тут же их нарушать? К тому же я не собираюсь есть, а только выпью кофе.

Открыв шкафчик, Кора потянулась на нижнюю полку за зеленой жестянкой, в которой она всегда держала молотый кофе. И обнаружила, что банки там нет.

Возмущенная, она выпрямилась и повернулась к Дону.

— Ты что, брал мой кофе?

— Да не волнуйся, вот он, у плиты.

— Если ты пользуешься моими вещами, будь любезен класть их на место!

— Господи, тебе что, ложки кофе жалко?

Он опять говорил противным тоном учителя, терпеливо разъясняющего очевидную вещь тупому ученику. Кора еле сдержала ругательство, готовое сорваться с губ. Она взяла банку, открыла крышку и засыпала в кофейник три большие ложки кофе. Затем поставила жестянку на место.

— Так что, будем продолжать ругаться? — примирительным тоном спросил Дон.

Повернувшись к нему спиной и наливая кипяток, Кора процедила сквозь зубы:

— Еще раз повторяю, ты сейчас не имеешь права находиться на кухне.

Она выглянула в окно, но не потому, что весенний пейзаж привлек ее внимание. Кора смутилась, когда непроизвольно отметила про себя, как идет голубая футболка к его серым глазам. Даже несмотря на свое отвратительное настроение, девушка не могла не отметить, что ой выглядит очень привлекательно. А еще в присутствии Дона кухня почему-то казалась маленькой…

Кора увидела, что Дон улыбается, и поняла, что он заметил ее взгляд. Она повернулась к нему, скрестила руки на груди и в упор посмотрела в глаза, всем своим видом давая понять, что с нетерпением ждет его ухода.

— Ну хорошо, хорошо. — Дон наконец согласился уступить. — Но я должен тебе сказать — не надо так волноваться. Похоже, нам придется прожить здесь вместе не один месяц…

— Не рассчитывай на это!

— …или даже несколько лет. — Дон подошел к ней так близко, что она почувствовала терпкий запах его одеколона. — Так что нам надо договориться, что делать с виноградниками. У меня есть кое-какие соображения на этот счет, но необходимо и твое участие. Так когда мы поговорим?

Только не сейчас. Невозможно думать, когда он стоит так близко.

— Позже.

— А точнее?

— После того, как я выпью чашку кофе.

— Если ты не хочешь разговаривать на кухне, то приходи в библиотеку. — И, захватив приемник, он вышел.

— Входи!

Услышав приглашение Дона на свой стук, Кора открыла дверь в библиотеку и вошла. Он стоял у окна, смотрел на виноградники и не обернулся.

С чашкой в руках она подошла к кожаному креслу у камина. Пляшущие язычки пламени дарили блаженное тепло. Молодец, подумала она, догадался развести огонь. А то здесь холодно. Она зябко передернула плечами.

— Итак? — Кора села в кресло и взяла чашку кофе. — О чем ты хотел поговорить?

Дон наконец повернулся и подошел к резному письменному бабушкиному столу. Выдвинув стул, он сел, поставил локти на стол и оперся на руки подбородком.

— Предположим, я бы не появился. — Полузакрыв глаза, Дон пристально следил за ней. — Как бы ты поступила с имением?

— Наверное, пришлось бы продать.

— Ты говоришь так, как будто тебе это не нравится.

— А ты как думаешь? За эти годы имение стало моим домом, я здесь выросла…

— Хорошо, хорошо, только не будем вдаваться в эти скучные подробности. Итак, ты продала бы имение, потому что…

— Потому что у меня нет денег поддерживать его в надлежащем состоянии. Ты же сам видел, что виноградники не приносят дохода.

— Так что, ты решила продать все только потому, что не видишь выхода?

— Если бы у меня были деньги, я бы смогла нанять управляющего, вырубить старые лозы и насадить новые сорта. — Кора пригубила кофе.

— Но пройдет целых пять лет, прежде чем ты получишь хороший урожай, который окупил бы расходы.

Она пожала плечами.

— Естественно. Именно поэтому и нельзя ничего сделать.

Дон хлопнул ладонями по столу и встал.

— Есть выход, — сказал он.

Кора недоверчиво покачала головой.

— Интересно, какой?

— Привить отростки новых ценных сортов на старые лозы. До недавнего времени в наших краях так не делали — по крайней мере, не добивались успеха.

— А почему?

— Считалось, что здешние зимы чуть суровее, чем нужно для удачной операции.

— А разве не так?

— Один из наиболее прогрессивных местных виноградарей решил, что климат тут ни при чем, а все дело в способе прививок. Он выписал самых опытных мастеров из других штатов и выделил им для экспериментов половину своей плантации…

— И что, они добились успеха?

— Да. Так что, если мы этой весной привьем новые лозы, они дадут неплохой урожай уже через полтора года. Правда, он весь уйдет на то, чтобы окупить затраты. Но зато потом мы будем получать чистую прибыль. Ну, что ты на это скажешь?

Энтузиазм Дона был заразителен, но Кора безжалостно подавила в себе желание согласиться.

— У нас ведь все равно нет денег, так что обсуждение бесполезно. Кроме обычных повседневных расходов деньги потребуются на покупку новых лоз для прививок…

— Разумеется.

— И еще придется нанять опытных специалистов. А чем им платить?

Глаза Дона блеснули.

— «Мерседес» записан на твое имя? — внезапно спросил он.

— Да, конечно. Но…

— Его тебе купила моя бабушка?

— Это подарок, — воинственно ответила Кора. — Когда я получила диплом, твоя бабушка…

— Да я не собирался на тебя нападать, просто хотел узнать точно твое состояние.

— «Мерседес» мой, — с напором повторила Кора. — Машине всего два года, так что стоит она немало.

— А сколько денег на твоем счету?

— Всего две тысячи долларов. Но куда ты клонишь?

Глаза Дона затуманились, он о чем-то задумался, совершенно забыв о существовании Коры. Когда ей надоело выносить это молчание, она встала, подошла к нему и нетерпеливо помахала рукой перед его носом.

— Эй, Кросс, ты жив?

— Прости. — Дон рассеянно пригладил волосы, которые золотом вспыхнули при свете камина. — Я пытался просчитать стоимость этого проекта. Денег хватит, чтобы посадить в этом году половину плантации, а вторую — в следующем. Да, я думаю, все получится.

Догадавшись теперь, зачем он спрашивал про стоимость ее машины, Кора нервно зашагала по комнате.

— А я думаю, — отчеканила она, — что ничего у тебя не получится. — Ей захотелось врезать Дону. — Ты, конечно, разработал замечательный план, но почему-то все расходы предстоит нести мне. Ты предлагаешь продать мою машину, питаться на мои деньги и жить в моем доме! — Кора презрительно расхохоталась. — Действительно, для тебя план лучше не придумать!

Дон попытался остановить ее.

— Но погоди…

— Да, и в конце этого замечательного предприятия, если судья решит передать дом тебе, я останусь вообще ни с чем! Мне придется уйти отсюда в одной рубашке!

— Но ведь именно в таком виде ты и пришла сюда двенадцать лет назад!

Наступившее молчание было плотным, словно стена. Кора, дрожа от ярости, смотрела на Дона. Казалось, еще минута — и она разорвет его на куски…

— Я уже говорила тебе, Дон, что ты больше не сможешь причинить мне боль. Опустившись до таких слов, ты унизил себя самого.

Кора отвернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

Самое смешное и печальное одновременно было в том, что сначала, видя энтузиазм Дона, Кора почти решила пойти ему навстречу. Да, хорошего дурака она сваляла бы, доверившись этому проходимцу и передав ему свои сбережения!

Кора решила, что больше не скажет Дону ни единого словечка.

 

5

Их взаимный бойкот продолжался бы, наверное, еще долго, если бы не Фэй Меллоу. Блондинка позвонила через несколько дней, вечером, когда Дон купал малыша. Кора взяла трубку в гостиной и, услышав знакомый низкий голос на другом конце провода, неприязненно поморщилась.

— Простите, но Дон сейчас занят. Я попрошу его перезвонить.

— Нет, пожалуйста, не вешайте трубку, мисс Дюкс! Я хотела поговорить и с вами тоже!

— Со мной?

— У меня дело к Дону. Все мои подруги и я, конечно, решили встретиться с Доном по поводу душа.

Душ! Перед глазами Коры встала картина — обнаженные тела под струями воды. Дон… и вся его старая компания. Вполне достаточно, чтобы попасть в Книгу рекордов Гиннесса, — максимальное количество людей под одним душем…

— Мисс Дюкс, вы меня слышите?

Кора села в ближайшее кресло.

— Да, я слушаю. Что-то я не понимаю. При чем тут душ?

— Как при чем? Маленькому Нику нужен душ.

— Так вы о ребенке?

— Извините, сейчас у меня мало времени. Мне надо торопиться к Аде помочь украсить ее салон — она разрешила нам использовать его для вечеринки. Я хотела просить вас привезти к нам Дона вместе с ребенком завтра вечером к половине седьмого.

У Коры появилось ощущение, что она попала под паровой каток.

— Но я не могу…

— У вас другие планы на это время?

— В общем, нет, но… Дон и я… мы друг с другом даже не разговариваем! Так как же я смогу…

— Такая умная леди, как вы, всегда найдет выход! Мы очень рассчитываем на вас, мисс Дюкс, завтра вечером. Пожалуйста, не подведите.

И, прежде чем Кора собралась с мыслями, чтобы ответить, Фэй повесила трубку… Оставив девушку в вихре вопросов, на которые она не знала ответа.

На следующий день, в четыре часа, Кора отправилась на поиски Дона. Она обнаружила его на кухне.

Похоже, дождь только что заставил его вернуться с прогулки. Разрумянившийся ребенок сидел на полу, а Дон стаскивал с него яркие красные сапожки.

Конечно, он слышал шаги Коры, но всем своим видом дал понять, что не замечает ее.

Коре захотелось развернуться и уйти. И то сказать, чего ради ей делать первый шаг к примирению?

Не для него. Только ради ребенка. Заставляя себя думать, что совершает благое дело, Кора с трудом выдавила:

— Можно попросить тебя об одолжении?

Стянув с сына непромокаемую куртку, Дон усадил его в детский стульчик.

— Да? — Он пристегнул ремешок, чтобы Ник не мог свалиться.

— Я записалась в салон Ады, чтобы постричься. — Ложь. Маленькая и необходимая. — Но что-то случилось с моей машиной. — Еще одна ложь. — Я пробовала, но она не заводится.

— Ты хочешь, чтобы я помог? — Теперь он повернулся и смотрел на нее в упор. В его серых глазах не было ни малейшего дружелюбия. Он словно разговаривал с незнакомкой. — Я, конечно, попробую…

— Нет!

Дон удивленно поднял брови.

— Тебе нет смысла с ней возиться. Я уже позвонила в гараж, обещали завтра утром прислать механика. — Ложь номер три.

— Но дело может быть в какой-нибудь элементарной мелочи…

— Ты сможешь отвезти меня на своем пикапе или нет?

— Как же я могу отказаться, — насмешливо произнес Дон, — если ты так вежливо просишь?

— Спасибо. — Коре удавалось сохранять спокойный тон. — Мне нужно быть там в половине седьмого. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Но твои волосы не нуждаются в стрижке. — Кора похолодела. Неужели Дон сейчас разоблачит ее? — У тебя и так красивая прическа. Что это ты придумала?

От неожиданной нотки восхищения, прозвучавшей в его голосе, Кора невольно затрепетала. Почему произнесенный Доном комплимент вызвал у нее такую реакцию? Нет, она не подаст вида, что ей приятно!

— И еще я попрошу тебя отвезти меня обратно, — холодно попросила она. — Тебе есть чем заняться часок — полтора?

Дон взял из корзины яблоко и с хрустом впился в него белыми зубами.

— Я загляну к Фэй Меллоу. Она будет рада меня видеть.

— Прекрасно! Только позвони ей сначала и предупреди о своем визите — тогда она успеет постелить перед домом роскошный ковер!

Ровно в половине седьмого Дон остановил пикап у большого белого дома на окраине. Над желтой канареечной дверью сияла старенькая неоновая вывеска «Сало…..расоты Ады».

— Ну вот. — Дон откинулся на спинку сиденья, поглаживая руками руль. — Салон старушки Ады по-прежнему в подвале ее дома?

— Ты не ошибся.

— Просто удивительно, что ты решила посетить столь жалкое заведение.

Кора тихо пробормотала неопределенное «ммм». Не могла же она признаться, что ни разу в жизни ее нога не ступала сюда!

Дон выбрался наружу, обошел машину и помог выйти Коре.

Как и раньше бывало, его прикосновение привело ее в замешательство.

— Ты… звонил Фэй? — спросила она, злясь на свой дрогнувший голос.

— Нет. Я съезжу домой, а потом за тобой вернусь.

Дон все еще придерживал ее за локоть, хотя в этом не было необходимости. Он посмотрел в глаза Коре, и его пальцы непроизвольно сжались.

Она освободила свой локоть и отступила на шаг.

— Но это будет только бессмысленная трата бензина. Почему бы тебе не войти — я ведь не пробуду там долго. Ада с удовольствием предложит тебе чашечку кофе. Кроме того, ей будет интересно посмотреть на малыша.

— Не надо…

— Не валяй дурака, — нетерпеливо перебила его Кора. — Ничего с тобой от этого не сделается, а Аде действительно приятно тебя повидать. Забирай-ка Ника и пойдем.

Не дав Дону времени на ответ, Кора быстро пошла вперед. Он тихонько ругнулся, затем громко хлопнула дверца автомобиля. На секунду ей показалось, что вся затея провалилась и Дон уедет, но потом она с облегчением услышала его тяжелые шаги за своей спиной.

Кора несколько расслабилась. Значит, все идет удачно… Когда начнется вечеринка, она незаметно ускользнет.

Ада встретила их на пороге. На ней был свободный белый вязаный свитер и черные брюки. Она ослепительно улыбалась ярко-алыми накрашенными губами.

— Заходи, герой! — Ада обняла Дона вместе с сидевшим у него на руках Ником. — Дайка мне посмотреть на этого малыша! Фэй столько про него рассказывала! Он просто прелесть! Прошу, прошу! Вот по этим ступенькам! Мой салон здесь, — добавила она, когда они спустились по узкой лестнице. — Идите за мной. — Проскользнув вперед, она повела их по коридору к закрытой двери, распахнула ее и отступила в сторону. — Заходи, Дон. Тебя уже ждет чашечка горячего кофе.

И Ада подтолкнула ничего не подозревавшего Дона вперед, в ярко освещенный и украшенный зал.

— Сюрприз! — громко провозгласил нестройный хор женских голосов.

— Что за… — начал было сбитый с толку Дон.

Счастливая Ада перебила его:

— Это же вечеринка для Ника! Заходи, не стесняйся!

Стоя у порога, Кора насчитала пятнадцать женщин, столпившихся вокруг Дона. Каждая пыталась его обнять и поцеловать. Некоторые даже прослезились. Фэй Меллоу стояла несколько в стороне, словно наседка, наблюдающая за выводком.

Картина была настолько впечатляющая, что Кора пришла в некоторое смятение. Чувствуя себя неловко, она повернулась и пошла обратно. Осторожно закрыв за собой дверь, Кора отправилась к пикапу, села за руль, отыскала на своей связке ключ зажигания. Мотор послушно заурчал.

Кора не садилась за руль этой машины года два, поэтому не сразу вспомнила расположение приборов. Наконец ей удалось включить дворники. Она повернула зеркало под удобным для себя углом, и, когда уже протянула руку, чтобы сняться с ручного тормоза, кто-то резко распахнул дверцу.

Кора вскрикнула от неожиданности.

Под дождем стоял недовольный и злой Дон. Резким движением он выключил двигатель и сунул ключи себе в карман.

— Так не пойдет, детка, — безапелляционно заявил он. — Никуда ты не поедешь. По твоей милости я попал на эту вечеринку… в этот курятник! Так что тебе придется разделить мои мучения. Вылезай, да поживее! — Дон схватил ее за руку и, не обращая внимания на протесты, вытащил из машины. — Пошли, Ада ждет! — Он с раздражением захлопнул дверцу.

— Но у меня нет подарка для ребенка…

— При чем здесь подарок! Эти дуры соорудили для меня что-то типа трона! Тебе придется держать малыша, а то он пугается такого количества незнакомых людей.

Это был удачный аргумент.

— Ну хорошо, — беспомощно улыбнулась Кора. — Тогда чего мы ждем? Ты хочешь простудиться под этим дождем?

— Вот и умница! — Держась за руки, словно дети, они вместе побежали по лужам к двери дома.

Сильные пальцы Дона стискивали ее ладонь, капли дождя холодили лицо. Внезапно Кора почувствовала беспричинное счастье — ощущение, почти забытое, но так неожиданно вернувшееся…

— Спасибо за чудесный вечер!

Высунувшись из пикапа, Дон помахал рукой всей высыпавшей провожать их компании. Кора, улыбаясь, откинулась на спинку сиденья.

Вечеринка действительно удалась. Она пила шампанское, ела шоколадный пирог и баюкала сонного Ника на коленях, пока Дон — в дурацкой бутафорской золотой короне слишком большого размера — принимал подарки и выслушивал поздравления по поводу появления сына.

— Ты кое-что мне должна, — внезапно произнес Дон, когда они выехали на прямую дорогу, ведущую в имение.

— Да? И что же?

— Я требую, чтобы ты выполнила одну мою простую просьбу.

— Какую?

— Дослушай до конца мой план про виноградники. И на этот раз постарайся не перебивать…

— Я никогда тебя не перебиваю! — взвилась Кора. — Я всегда абсолютно спокойна и холодна, как лед в холодильнике.

Дон хмыкнул себе под нос и ничего не ответил. Кора была благодарна, что он не стал с ней спорить. Конечно, она знала, что в присутствии Дона не всегда может держать себя в руках, но признаваться было слишком стыдно. К тому же, как она ни старалась убедить себя, что останется хозяйкой имения, беспокойство уже не отпускало ее.

— Ладно, — согласилась девушка, — я тебя выслушаю. Но я ничего не обещаю.

— Только выслушай, — подтвердил Дон. — Больше я ни о чем не прошу.

Оказавшись дома, Дон понес мальчика наверх.

Кора повесила куртку на крючок и посмотрела на свое отражение в зеркале. Покачав головой, она достала из сумочки щетку и принялась приводить в порядок прическу. От не по-весеннему холодного воздуха на ее щеках выступил румянец, глаза сияли. Она уже убирала щетку обратно в сумочку, когда на лестнице раздались шаги спускающегося Дона.

— Я рад, что ты не стала стричься.

С бьющимся сердцем она неловко застегнула сумочку и повернулась к нему.

— Ник заснул?

Дон не обратил на ее вопрос внимания.

— У тебя действительно очень красивые волосы. Вообще-то брюнетки не в моем вкусе, но…

— Твой вкус меня не интересует, — отчеканила Кора, ясно давая понять, что не желает поддерживать эту тему. Бросив последний взгляд на свое отражение, она направилась в гостиную. — Сначала я затоплю камин.

— Это сделаю я, — примирительно произнес Дон. — А ты отдохни.

Кора не стала спорить и с ногами забралась в уютное мягкое кресло. Оттуда она враждебно наблюдала за его действиями. Дон быстро разжег огонь и отряхнул ладони, прежде чем повернуться к ней.

— Не хочешь что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Но ты не стесняйся.

Дон отрицательно покачал головой.

— Ну… Ты хорошо провела время?

— Допустим.

Его глаза превратились в две узкие щелочки.

— Согласись, что ты не знала по-настоящему Аду и всю остальную компанию.

— Естественно. Ведь это были твои подружки. А кроме того, они слишком шумные, бесцеремонные.

— Они тоже сначала относились к тебе настороженно, но ты им сумела понравиться.

Слегка озадаченная его тоном, Кора пожала плечами:

— Вот уж не думала!

Дон почему-то не сводил с нее глаз. Но затем встряхнул волосами, словно отбрасывая прочь какие-то свои мысли, и девушка поняла, что, о чем бы он ни думал сейчас, с ней не поделится. Между тем Дон уселся в кресло напротив и, положив руки на колени, устремил на нее пристальный взгляд своих серых внимательных глаз.

— Я знаю, — наконец сказал он, — что ты просто боишься продать машину и вложить деньги в виноградники. Но уверяю тебя, каков бы ни был исход судебного разбирательства, ты не понесешь убытков. — Он наклонился вперед. — Ты мне веришь?

Кора задумалась, но только на секунду.

— Пока что ты мне не дал повода усомниться в твоей искренности.

— Отлично. Тогда вот мой план. Я попрошу своего адвоката составить контракт, который бы гарантировал тебе возвращение каждого вложенного доллара с прибылью в случае, если я выиграю дело.

— А если завещание признают недействительным, ты автоматически унаследуешь имение?

Дон был явно уверен в своей победе, но Кора не могла понять, на чем эта уверенность основана. И еще она чувствовала неприятную тяжесть на душе.

— Кора?

— Прости. — Девушка вышла из задумчивости. — А каков будет твой вклад в возрождение виноградников?

— Мои связи. Мой опыт. И мой усердный труд.

— Связи?

— Дорогая, я же здесь родился. Я знаю всех, кто в наших краях разводит виноград. Я уже договорился насчет прививочного материала. Его даже согласны предоставить нам в кредит.

— А твой опыт?

Дон сухо рассмеялся:

— Я начал работать на нашей плантации чуть ли не с двух лет, как только оказался в состоянии вырвать свой первый сорняк. К десяти годам я умел все — от подвязки лоз и хранения урожая до вождения трактора! А когда я учился в колледже, то все каникулы работал на земле…

— Но это же было давно! С тех пор и оборудование, и способы работы устарели!

— Последние несколько лет я занимался прививками новых сортов на старые лозы.

— Ты же говорил, что был «пляжным мальчиком»! — Кора в недоумении смотрела на него.

— Я пошутил.

— Ладно, это ничего не меняет. Все равно нужны деньги. Если бы ты думал о своем будущем, то не вернулся бы домой без цента в кармане.

Дон не обратил внимания на ее выпад.

— И потом, — продолжал он, — я сделаю все, чтобы восстановить былую славу нашей плантации. Я выпишу опытных рабочих и наберу подсобных из местных, а сам буду трудиться от зари до зари без выходных…

— Ты ничего не забыл? — холодно прервала его Кора. — Точнее никого?

Дон был так увлечен своими рассуждениями, что несколько секунд смотрел на нее непонимающим взглядом.

— Ты имеешь в виду Ника? — наконец спросил он. — Нет, дорогая, я про него не забыл.

— Но ты же божился, что ни за что не отдашь его в ясли, так кто же будет о нем заботиться, пока ты трудишься на плантации?

— Ты.

— Я?

— Малыш уже к тебе привык — разве сегодня на вечеринке ты не обратила внимания? Все хотели подержать его на руках, но он просился только к тебе. И еще ты говорила, что работу преподавателя найти будет трудно. Кстати, через два месяца летние каникулы, и, значит, сейчас твои шансы можно считать равными нулю… — Дон пренебрежительно пожал плечами в знак своей очевидной правоты.

Кора встала с кресла.

— Да, ты все просчитал, — протянула она, Дон тоже поднялся.

— Итак, — его глаза горели воодушевлением, — ты согласна?

Кора почувствовала себя очень неуютно.

— Я этого не говорила, — подняв голову, чтобы посмотреть в его глаза, с усилием произнесла она. — Но я обещаю хорошенько подумать.

— У нас не так много времени. Апрель — лучшее время для начала работ. Я чувствую себя в долгу перед бабушкой за все годы моего отсутствия. Мне кажется, что я просто обязан возродить виноградники… ради нее. И надо быть последним идиотом, чтобы не извлекать пользу из такого огромного поместья. Но для этого нам надо объединиться, понимаешь? «Объединиться…»

Это слово наэлектризовало пространство между ними.

— Я дам ответ завтра утром. — Кора с трудом сопротивлялась непонятной силе, толкавшей ее к Дону. — Сейчас я слишком устала.

Девушке безумно захотелось прикоснуться к нему, обнять за шею и притянуть его губы к своим. Внезапно она обнаружила, что пристально вглядывается в лицо Дона, в его зовущий, искушающий рот. Не сознавая себя, Кора провела по своим губам кончиком языка.

— Не дразни меня, — глухо произнес Дон. — Не надо… не смотри на меня так… пока сама не захочешь.

О, Кора прекрасно поняла, что он имел в виду! Но ни за что на свете она не ляжет в постель с этим человеком!

Залившись краской, девушка резко отвернулась и торопливо вышла.

Если она в конце концов и согласится на предложение Дона, то их единение будет исключительно деловым. Толкование этого слова в другом смысле не может привести ни к чему хорошему.

На следующее утро, когда Кора вошла на кухню, Дон заканчивал мыть посуду.

— Можешь налить себе кофейку, — небрежно бросил он.

Она заглянула в кофейник и с облегчением увидела, что он наполовину полон. Как хорошо, что на этот раз Дон о ней позаботился! Кора сразу налила чашку, бросила в нее сахар, размешала и отпила большой глоток.

— Спасибо.

— Не за что.

Ник еще сидел в своем стульчике. Его личико было перемазано детским питанием. Он пытался засунуть себе в рот крышку от сахарницы.

Она поцеловала его в щеку и забрала крышку.

— Доброе утро, малыш! Как дела?

— Ма-ма-ма! — Ник смахнул на пол ложку и потянулся к свесившейся пряди ее волос.

Кора отодвинулась на безопасное расстояние от его цепких ручонок.

— Эй! — Она шутливо погрозила малышу пальцем и рассмеялась. — Не шали, дорогой. — Она указала на Дона: — Вот папа…

Внезапно слова застряли в ее горле. Во взгляде Дона читалась такая чувственность, что ей стало попросту страшно. Девушке показалось, что он раздевает ее глазами, — и это ощущение почему-то было сладостным.

Не зная, куда себя деть, она взяла полотенце, висевшее у раковины, вытерла грязные ручки Ника и приказала себе сохранять спокойствие.

— Ну вот. — Она смахнула остатки пищи с его личика и отошла на шаг, любуясь малышом. — Вот теперь ты снова красавец!

— Весь в отца.

Голос Дона был спокоен, и Кора рискнула взглянуть на него. Она с облегчением заметила, что тревожащий ее взгляд исчез, уступив место нежности к ребенку.

— Да, — неестественно небрежным тоном согласилась Кора, — нельзя не признать, что вы симпатичная пара. — Тем не менее, она указала рукой на часы: — Но как бы то ни было, сейчас восемь.

— Я специально тебя дожидался. — Дон облокотился на стол. — Так… что ты решила?

Кора насмешливо подняла бровь.

— А, так кофе ты оставил нарочно, чтобы привести меня в хорошее настроение? — Дон с невинным видом пожал плечами. — Ты мог не беспокоиться, — сухо произнесла Кора. Она снова поднесла чашку к губам и посмотрела на Дона сквозь поднимавшийся пар. — Я уже решила согласиться с твоим предложением…

— Великолепно! — вырвалось у Дона. — Клянусь, ты об этом не пожалеешь!

— Но я должна увидеть контракт прежде, чем предприму реальные шаги.

— Ничего не имею против.

— И если я продам «мерседес», то буду пользоваться пикапом наравне с тобой.

— Нет проблем. Интересы нашего дела — прежде всего.

— Конечно. — Кора вздохнула. — Но меня беспокоит еще одна вещь.

— Мне казалось, что больше нет препятствий…

— Я говорю о твоем сыне. Ник…

Услышав свое имя, ребенок оживился и застучал кулачком по подносу.

— Ма-ма-ма!

— Если нам предстоит проводить много времени вместе, — продолжала Кора, — малыш ко мне очень привыкнет. Он расстроится, когда в один прекрасный день мы расстанемся.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Слушай, а где его мать?

При этих словах Дон мгновенно изменился. Его взгляд стал злым и недобрым, лицо потемнело от гнева.

— Об этом не может быть и речи, — процедил он.

— Что ж, — Кора старалась говорить как можно более беззаботно, чтобы разрядить обстановку, — нет так нет. Можно нанять няню на постоянную работу.

— Нет.

— Но…

— Если ты отказываешься сидеть с Ником, ничего у нас не выйдет. Тогда мы просто будем жить здесь втроем до решения суда.

Ник снова сбросил ложку на пол и заплакал.

Дон мрачно смотрел на Кору. Она не отводила взгляд, хотя явно читала вызов в его глазах.

Молчание продолжалось долго. Наконец девушка не выдержала и, вынув Ника из стульчика, стала успокаивать. Малыш засунул пальчик в рот и утих. Кора тяжело вздохнула и беспомощно посмотрела на Дона.

— Но я понятия не имею, как ухаживать за детьми. Если записать все, что я о них знаю, то это уместится на спичечном коробке!

Дон широко улыбнулся.

— Я преподам тебе краткий курс, — с облегчением произнес он, отходя от стола. — Урок первый — купание…

 

6

— Дети, в школу собирайтесь! Петушок пропел давно!

Кора недовольно заворчала и накрылась одеялом с головой.

Звук раздергиваемых занавесок заставил ее недовольно поморщиться.

— Отстань! Уйди! — взмолилась она.

— Я принес тебе кофе.

О господи! Кора заставила себя спустить ноги с кровати, отчаянно зевнула, потянулась и бросила взгляд на часы.

— Только шесть! Ты сошел с ума!

Схватившись за голову, она увидела, что Дон направляется к двери. Кора машинально отметила, как ему идет подчеркивающая широкие плечи белая футболка и обтягивающие мускулистые ноги джинсы. Весь его вид демонстрировал бодрость и энергию. Кора поежилась.

— Да постой! — взмолилась она. — Объясни, наконец, в чем дело?

Дон соизволил обернуться.

— Ник проснулся, — усмехнулся он. — Я его уже переодел, и пока он играет в своей кроватке. Так что у тебя еще есть время, но только чтобы выпить кофе и быстро принять душ.

Кора машинально откинула свои пышные волосы назад. Дон немедленно уставился на ее едва прикрытую ночной рубашкой грудь. А тут еще, пока она приглаживала волосы, ткань немного съехала, обнажив одно плечо. Ее первой мыслью было прикрыться, но она не сделала этого.

— Спасибо за кофе. — Кора потянулась к чашке, стоявшей на тумбочке. — Но ты наверняка не положил сахар. — Зажмурившись от удовольствия, она сделала большой глоток. — Нет, слава богу!

— Плохо ты меня знаешь. — Его взгляд, словно приклеенный, не мог оторваться от ее тела. — Ну… мне пора… — Голос Дона неожиданно сел, и он закашлялся, переминаясь с ноги на ногу.

Кора заметила, что его и без того узкие джинсы натянулись на бедрах еще сильнее. Она слегка покраснела, не желая, чтобы Дон заметил направление ее взгляда. Хотя можно было не бояться — не на ее глаза ведь он смотрел.

— Пока, увидимся позже, — беззаботно прощебетала Кора, отпив еще глоток.

— А ты не завалишься снова спать?

— Нет. И за Ника можешь не переживать — я ничего не забыла из того, чему ты меня вчера учил. Так что я справлюсь.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

И Дон наконец вышел. Было видно, что это далось ему с трудом. Вся энергия и бодрость, которые он излучал вначале, куда-то пропали. Довольно усмехнувшись, Кора опустила взгляд… и похолодела. Когда она тянулась за чашкой, ее ночная рубашка соскользнула еще ниже, обнажив на всеобщее обозрение розовый сосок. Кора чуть не вскрикнула от стыда и поправила ткань, но было поздно.

Слишком поздно.

Он недовольно поморщилась. Что подумал о ней Дон? Бесстыдница. Это слово было самым мягким из длинного списка, тут же промелькнувшего в ее голове.

Впрочем, теперь уж ничего не поделаешь. Кора соскочила с кровати и поспешила в ванную.

После обеда Дон объявил, что собирается в город. Вернулся он к пяти, но за ужином не сказал ни слова о своей поездке.

Поздно вечером, когда Кора направлялась в свою спальню, он вышел из библиотеки и остановил ее.

— Погоди немного. Как вы сегодня поладили с Ником?

— Твой сын не давал мне отдыха с самого рассвета, а после обеда, как нарочно, поспал очень мало. Я вымоталась сильнее, чем за полный рабочий день!

— Ты найдешь в себе силы немного поговорить? Тогда пойдем со мной на кухню, я хочу выпить пива.

— О чем будет разговор?

— О завещании.

Кора пожала плечами.

— Хотя я и устала… ну да ладно.

Он послушно развернулась и пошла на кухню следом за Доном. Тот предупредительно открыл дверь и пропустил ее вперед. Кора вошла и села за стол. Дон подошел к холодильнику, достал банку пива, открыл и сделал большой глоток. Кора с интересом наблюдала за его смоченными пеной губами, за тем, как он слизнул пену кончиком языка.

— Мой адвокат зарегистрировала протест по завещанию.

Она, разумеется, помнила о его намерении опротестовать ее право собственности, но не ожидала такой прыти. Однако постаралась ответить как можно равнодушнее:

— И что я должна теперь делать?

— Линн заявит отвод моему заявлению, и имение будет «заморожено», затем суд начнет знакомиться с материалами дела.

— А когда состоится слушание дела?

— Не раньше чем через год. — Дон нахмурился. — Предстоит страшная волокита. А когда дело завершится, угадай, кто останется в выигрыше?

Кора холодно улыбнулась.

— Ты, конечно. Если только победишь…

— Наши адвокаты.

— А ты думал, они будут работать бесплатно? Адвокатам надо платить много.

— Есть способ, чтобы не пускать ничего на сторону.

— Какой же? — Кора даже не пыталась скрыть недоверие.

Дон поставил банку на стол и выпрямился.

— Мы можем уладить все между собой.

Что еще он придумал? Конечно, ничего хорошего для нее это не сулит.

— Слушаю.

— Мне чертовски жаль платить огромные деньги, когда мы можем договориться…

— Придется платить, Дон, потому что нам не о чем договариваться. Я владею всем имением, и отнять его у меня может только суд, что очень маловероятно. Так почему я должна избегать суда?

— Дорогая, — Дон смотрел очень мрачно, — мои шансы очень высоки.

— Да не может у тебя вообще быть никаких шансов. Ну сам подумай, неужели судья признает завещание недействительным только потому, что твоя фамилия Кросс?

— До своего визита к адвокату я заходил к доктору, лечившему бабушку, и он рассказал мне кое-что интересное. За пару дней до того, как она попала в госпиталь, ты, оказывается, просила его приготовить снотворное для нее.

— Ее мучила бессонница. — С чего это Дон нашел этот факт интересным? — Тогда мы еще не знали об опухоли, конечно, а ведь в ней была причина ее плохого самочувствия. Ничего не подозревая, я предложила ей снотворное, и она согласилась…

— Так это была твоя идея?

Голос Дона несколько изменился, словно он хотел произнести злорадное «ага!». Озадаченная, Кора тем не менее подтвердила:

— Да. Но миссис Кросс не хотела, чтобы доктор, по ее словам, «околачивался» в доме, так что она просто заказала сразу большую порцию. На две недели.

— И она принимала эти таблетки?

— Конечно.

— Но она не могла израсходовать все, если их должно было хватить на две недели, а бабушка попала в больницу уже на третий день. А после того, как ее выписали, она продолжала их пить?

Непонятно, куда Дон клонит?

— Ну… это было почти год назад, я точно не помню… может быть…

— После больницы, я узнал, ей были прописаны сильные обезболивающие лекарства. Она их принимала?

— Да. — На Кору нахлынули горькие воспоминания. — Без них было не обойтись.

— Одновременно с ними ты давала ей снотворное, когда она просила?

— Да не помню я, Дон. Это были такие ужасные дни…

— Свое завещание она составила через два дня после выписки из больницы?

Кора нахмурилась.

— Да, но…

— Значит, принимая во внимание, что бабушка была уже стара, можно допустить, что она писала завещание не только в состоянии слабости и подавленности, но и под действием болеутоляющих и снотворных препаратов. Значит, она вообще не понимала, что делает!

Сердце Коры бешено заколотилось, на мгновение пол ушел у нее из-под ног.

— Когда я обсудил это с адвокатом, она сказала…

Кора вскочила со стула.

— Я могу слово в слово повторить, что сказала твоя… адвокат! Она сказала: «Дон, дорогуша, да это фантастика! Признать завещание недействительным будет проще простого! Эта злодейка Дюкс опоила твою бабушку лекарствами, а потом заставила подписать имение в свою пользу». Ты это имеешь в виду, Дон? — Яростно сверкая глазами, Кора трясущимися руками откинула назад волосы. — Боже мой! — в шоке произнесла она. — Я не могу поверить, что на этом основан твой иск!

— Именно, — холодно подтвердил Дон. — Мой иск основан именно на этом.

Кора все никак не могла прийти в себя.

— Но даже если тебе не удастся ничего доказать, — в отчаянии произнесла она, — ты все равно меня опозоришь. Может, и сейчас ты нарочно угрожаешь, рассчитывая, что я сдамся без боя, лишь бы избежать скандала!

— Постой, я этого не говорил. Я только предлагал договориться без адвокатов, которым совершенно ни к чему платить огромные деньги. Я хочу владеть этим имением, которое должно было достаться мне по праву рождения. Но я готов предложить тебе компенсацию — десять процентов от стоимости виноградников.

— Даже не думай об этом!

Глаза Коры потемнели от ярости. Она решила сражаться с ним вовсе не из-за права владеть имением. Если бы оно было оценено всего лишь в доллар, Кора и тогда бы не уступила. Она будет бороться из принципа, против его бесчестной тактики… и просто потому, что правда на ее стороне!

— Твоя бабушка пожелала, чтобы имение получила я, все полностью, а не десять процентов, не двадцать и не тридцать! Сто процентов, Дон, — и ни ты, ни твоя замечательная подружка-адвокат ничего не сможете противопоставить этому факту!

Дон тоже вскочил с места, и его могучая фигура, словно башня, возвышалась над девушкой.

— А тому факту, что твоя мать разрушила мою семью, тоже ничего нельзя противопоставить? Если бы этого не произошло, то мы не очутились бы сейчас в такой идиотской ситуации! — Его пальцы судорожно сжались в кулаки, и Кора поняла, что будь она мужчиной, то валяться бы ей уже с синяками на полу. — Это твоя мамочка соблазнила моего отца, из-за нее моя мать покончила жизнь самоубийством! И если бы она не была помешана на горных лыжах, мой отец не погиб бы в тот день под снежной лавиной…

— Ты забыл, что под этой же лавиной погибла и моя мать. Именно поэтому твоя бабушка взяла меня к себе. — В лице Коры не было ни кровинки, — белом, как снег в той злополучной лавине. — Отсюда вся твоя злость, Дон! Ты не можешь простить свою бабушку за то, что она приютила ребенка ненавистной тебе женщины. О, я до сих пор помню выражение твоего лица в первый день, когда познакомилась с тобой. Если я и видела когда-нибудь глаза убийцы, то это были твои! — Чувствуя странное опустошение после своей вспышки гнева, Кора слабо покачала головой. — Ты спутал меня с моей матерью, Дон. Разве я могу нести ответственность за ее поступки? И пока ты это не поймешь, — она отвернулась, — мы с тобой никогда не сможем договориться… Ни сами по себе, ни в зале суда…

На следующий день их отношения были сугубо официальны и холодны, за исключением моментов, когда Ник мог слышать их. Тогда, по молчаливому соглашению, они поддерживали доброжелательный и сердечный тон.

Однако под маскировкой скрывалось целое море эмоций. В присутствии Дона Кора чувствовала себя беспомощной. Несмотря на демонстрируемую враждебность, он оставался для нее по-прежнему притягательным. Иногда она с ужасом признавалась себе, что будет не в состоянии защищаться, если Дон посягнет на ее честь.

Через два дня Дон коротко сообщил, что нашел покупателя ее «мерседеса». После оформления необходимых бумаг она согласилась, чтобы Дон сам доставил машину новому владельцу.

Вернулся Дон за рулем небольшой красной «хонды».

— Это тебе, — объяснил он. — Я подумал, что одной машиной мы все же не сможем обойтись. Мне ведь придется ездить за прививочным материалом каждый день — нельзя же посадить сразу все! Да и тебе с малышом скучно будет все лето просидеть на одном месте. Этой машине немало лет, но «хонда» в хорошем состоянии, мотор работает как часы.

— А мы можем себе это позволить? — неуверенно произнесла Кора.

Дон вместо ответа вложил ключ в ее ладонь.

Девушка смотрела на маленький предмет. Это был всего лишь ключ, но… только на первый взгляд. Каким-то образом она поняла, что противник предлагал ей перемирие.

— Спасибо, — тихо произнесла она. — Слушай, мне пришла в голову одна мысль.

— Какая?

— Давай забудем о кухонном графике и тому подобном. Если ты собираешься работать на плантации целый день, то я могу взять на себя приготовление пищи для нас обоих.

— Вот это честно…

Кора робко кашлянула.

— Однако вечером…

— Ты будешь проводить время на своей половине, а я на своей. Ты на этом берегу, а я на том, ты это хотела сказать? — Он сухо усмехнулся. — Конечно, нет проблем, дорогая…

Потянулись долгие недели, когда Кора почти не видела Дона. Он уезжал из дома в половине шестого утра. Опрыскивание растений от вредителей надо было проводить именно в ранние, еще безветренные часы.

Бригада виноградарей прибыла в срок. Они разбили свой лагерь у озера, трудились в две смены с группой местных рабочих, подрезая лозы и удаляя засохшие стебли, готовя растения для прививок.

Дон тоже принимал в этом участие. Он не только давал указания бригаде, но и лично отбирал и привозил прививочный материал, а затем следил, чтобы каждый отросток был пронумерован и положен в целлофановый пакет с влажными опилками. Заботился о снабжении рабочих необходимыми инструментами, даже проверял остроту заточки ножей; на специальном тракторе скашивал траву между рядами виноградных лоз и делал бесчисленное множество других необходимых вещей. По сравнению с объемом выполняемых Доном работ обязанность Коры сидеть с малышом казалась сплошным отдыхом.

Май порадовал теплой погодой, а в июне виноградники зацвели.

Лето принесло душные бессонные ночи. Кора, совершенно обнаженная от духоты, ворочалась на белоснежных простынях, стараясь не думать о лежащем в соседней комнате мужчине.

Днем она старалась побольше уделять внимания малышу. Ник рос быстро и каждый день радовал ее чем-нибудь новеньким. В конце июня он сделал свой первый неуверенный шаг, и она поняла, что скоро ему будет мало одной комнаты.

Однажды днем Кора пошла прогуляться в сад. Вынув малыша из прогулочной коляски, она поставила его на траву и бросила ему большой разноцветный мяч.

— Ну-ка, — бодро предложила она, — попробуй его достать!

Забыв обо всем на свете, Ник, радостно смеясь, протянул к мячу ручки и сделал восемь-девять самостоятельных шагов, прежде чем упал. Но мяч был уже совсем рядом, и он схватил его.

— Вот умница! — довольно воскликнула Кора, помогая ему встать на ножки. Она опять откатила мяч, и Ник снова заковылял в погоню. Счастливо и гордо улыбаясь, Кора наблюдала за ним.

— Я вижу, вы не скучаете, — неожиданно раздался за ее спиной тихий голос Дона.

Кора чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Дон! Я не слышала, как ты подошел…

— Я не хотел вам мешать. — Его загорелое лицо было в тени широких полей соломенной шляпы, но в чувственном выражении глаз нельзя было ошибиться.

К счастью, Ник заметил отца, и его радостный крик прервал затянувшееся неловкое молчание. Забыв о только что приобретенном навыке, он, словно жук, пополз к ним.

— Привет! — Дон усадил сына на свои широкие плечи. — Как жизнь? Уже сам ходишь? Да, скоро начнешь работать вместе со мной. Хотел бы я, — Дон повернулся к девушке, — иметь кинокамеру, чтобы заснять…

— Ника? Конечно, ведь день, когда ребенок делает первые шаги, — всегда особенный.

— Не только Ника, но и тебя. Вас двоих вместе.

— Спасибо за внимание, — чувствуя некоторую неловкость, пробормотала Кора, — но извини, сейчас я собираюсь купать малыша в бассейне. — Она замялась в нерешительности. — Кстати, почему ты сейчас дома? В это время обычно тебя не бывает.

— Мне надо сделать несколько звонков. — Дон, закинув голову, посмотрел на солнце. По его лицу струился обильный пот. — Но должен согласиться, что купание — отличная идея. — Он передал сына на руки Коре, развернулся и быстро зашагал к дому через свежеподстриженную лужайку.

Дон привел в порядок бассейн к летнему сезону только две недели назад, и с того дня она каждый день не ленилась купать Ника и плавала сама, строго следя, чтобы Дона в это время не было поблизости. Конечно, этим она давала ему повод думать, что остерегается его. Так, собственно, и было… но она не желала, чтобы он об этом догадался.

Вздохнув, Кора усадила малыша обратно в коляску и в этот момент услышала характерный шум подъезжающего автомобиля. Она недоуменно оглянулась и заметила старый розовый «кадиллак» Ады, въехавший во двор. Через пару секунд темноволосая женщина в свободном цветастом платье, скрывавшем ее полную фигуру, вышла из машины.

Ада направилась прямо к ним через лужайку, еще издалека приветственно махая рукой. После того как она поцеловала и потискала Ника, парикмахерша осведомилась о Доне.

— Он, надеюсь, дома?

— Только что зашел. Если вы согласитесь минутку побыть с ребенком, я схожу за ним.

— О, нет нужды беспокоиться. — Открыв свою вместительную дамскую сумочку, Ада извлекла оттуда какой-то журнал. — Дону понравится то, что он здесь увидит. Возможно, он уже в курсе, но, может, и нет.

— Разумеется, я передам ему. Не хотите ли выпить стаканчик чего-нибудь освежающего?

— С удовольствием бы, но я тороплюсь, спасибо. — Ада энергично кивнула, тряхнув роскошной гривой волос. — Ко мне приехала сестра. Она живет в Лос-Анджелесе и всегда привозит мне новые журналы для салона. А этот, — она кивнула на номер в руке Коры, — совсем свежий. Там есть фото поместья Дона, на девяносто четвертой странице. Но простите, мне пора ехать. До встречи!

— До свидания! — машинально ответила Кора.

Поместье Дона! Она даже не оглянулась, когда шины «кадиллака» за ее спиной зашуршали по гравию. Дрожащими пальцами девушка листала журнал, пока не добралась до нужной страницы.

Взгляд сразу привлекли две с несомненным вкусом выполненные цветные фотографии. На одной был изображен шикарный дом с красной крышей, построенный в средиземноморском стиле. А на другом снимке, сделанном с воздуха, — обширная виноградная плантация, площадь которой была не меньше половины имения Кроссов.

Кора ничего не могла понять. Наверное, Ада ошиблась — это поместье не могло быть собственностью Дона. Он же говорил, что не имеет средств…

Под фотографиями она заметила небольшую статью.

Прочитав заголовок, Кора похолодела: «Проданный рай». Нахмурившись, Кора стала читать дальше.

«Виноградник «Дар богов» — владение Дона Кросса — был выставлен на продажу несколько дней назад и немедленно куплен Марио Рамаззоти и его женой Софи, которые владеют соседней плантацией «Цветок акации». «Мы никак не можем опомниться от радости, — заявила Софи после совершения сделки. — «Дар богов» — это настоящее сокровище. Здесь выращиваются отборные сорта винограда, и, что особенно ценно, только на органических удобрениях. Цена, конечно, была велика, но мы-то знаем, что это самое лучшее вложение денег, которое только можно сделать…»

Журнал выскользнул из ослабевших пальцев Коры и с шелестом упал на траву. Она подняла его и только теперь обратила внимание, что Ник тихо хнычет.

Сколько же она простояла здесь, не в силах оторваться от страниц? Солнце припекало по-прежнему, но сердце сковал лед. Кора зябко поежилась.

Дон ей солгал. Иными словами, одурачил ее. Да и не только ее. Каким-то образом он вовлек в это дело своего адвоката и служащего банка. Конечно, ни юрист, ни управляющий ни за что не стали бы ставить на карту свою репутацию. Значит, они тоже обмануты. Когда Кора пришла к такому выводу, парализующий холод сменился безудержной яростью…

— Ма-ма! — Требовательный голос Ника заставил ее прийти в себя.

Кора аккуратно закрыла журнал и положила его в сумку на спинке коляски. Ада просила передать его Дону? Нет проблем, она передаст…

Ей не терпелось дождаться этого момента.

 

7

Дон уже был в воде, когда Кора привезла Ника к бассейну. Он плавал и не замечал их до тех пор, пока Кора не раздела малыша и не застегнула на нем детский спасательный жилет. Она собиралась усадить его обратно в коляску, чтобы переодеться самой, когда Дон окликнул их. Он встал на дно, протягивая к ним свои мускулистые руки. Капельки воды на его загорелой коже блестели в лучах солнца.

— Давай Ника мне, — предложил он. — Я подержу его, пока ты будешь переодеваться.

Во время передачи ребенка их пальцы встретились. Это прикосновение разбудило тысячи нервных окончаний в теле Коры. Не было бы журнала со статьей, она бы возбудилась. Теперь же ей стало только противно.

— Спасибо, — пожала она плечами и отвернулась.

Кора знала, что черный купальник мало скрывал ее прелести. Не будь визита Ады, девушка зашла бы за куст переодеться. Она стеснялась снимать одежду в присутствии Дона. Но то было раньше. Теперь все обстояло по-другому.

Кора даже находила мрачное удовлетворение в том, чтобы раздеться перед Доном. Она чувствовала, что желанна, и решила попытаться возбудить его… сохраняя холодную голову и издеваясь над ним в душе. Девушка прошла вдоль выложенного плиткой бортика к дальнему концу бассейна, где находился трамплин, лениво сняла сандалии, делая вид, что забыла о существовании Дона, который забавлялся с сыном. Он держал повизгивающего ребенка под мышками и раз за разом окунал его все глубже и глубже.

— Мой малыш — будущий олимпийский чемпион, у него прекрасные способности!

Кора в ответ загадочно улыбнулась. Запустив пальцы в волосы, она пустила их на плечи двумя пышными волнами. Соблазняющий жест… и брови Дона поползли вверх. Девушка почувствовала злорадство.

Ее шорты были не на ремне, а на эластичной резинке, и снять их было делом одной секунды. Однако Кора повернулась к Дону спиной. Теперь она не могла видеть его, но была уверена, что он глаз с нее не спускает.

Шорты Кора небрежно бросила на нежно-голубой кафель и принялась за блузку.

На блузке было пять пуговиц. Она расстегнула первую и шагнула на трамплин. Расстегнула вторую и сделала еще шаг вперед. Потом расстегнула третью и четвертую. Только тогда она позволила себе бросить на Дона невинный взгляд.

Тот все еще возился с малышом, но его движения были какими-то неловкими, будто он плохо понимал, что делает.

Прикрыв глаза, Кора расстегнула последнюю пуговицу и тряхнула волосами. Скинув легким движением плеч блузку, девушка оставила ее валяться на доске трамплина. Она выпрямилась на пружинившей доске и подняла руки, готовясь к прыжку.

И в самый последний момент посмотрела на Дона. Его глаза потемнели, лицо застыло, губы были плотно сжаты. Он не мог отвести от нее взгляда.

Кора прыгнула безукоризненно.

Она вынырнула прямо перед ним и весело рассмеялась. Капельки воды заблестели на ее матовой коже, словно на сладком персике. Кора плавным, манящим движением откинула назад роскошные мокрые волосы и затем без нужды поправила лиф купальника, заставив грудь слегка качнуться.

— Ты называешь это купальником? — Голос Дона внезапно охрип. — Я видел почтовые марки, которые по размеру были гораздо больше.

Кора брызнула на него водой.

— Тебе не нравится?

— Я этого не говорил…

— Не хочу! — Ник стал обиженно вырываться из рук отца. — Папа п-охой!

— Что, тебе уже надоело? — участливо спросила Кора, погладив пухлую ручку малыша. — Ты, наверное, спать хочешь, моя крошка?

— Я бы тоже не отказался вздремнуть часок, — произнес Дон.

Кора сделала вид, что не поняла, и безмятежно улыбнулась:

— Ты тогда сам отнесешь его наверх и вздремнешь немного вместе с ним? Ты ведь так устаешь…

Дон не мог оторвать от нее горящего взгляда. Кора прекрасно понимала, насколько мало купальник скрывает ее грудь и как обнаженное тело возбуждает Дона, заставляя его думать и мечтать о ней. Вот она — только протяни руку. Но — нет…

Здесь, в бассейне, в присутствии Ника, ей ничего не грозило. Игру можно было продолжить. Кора небрежно потрепала Дона по руке, со злорадством ощутив его чувственную дрожь при этом прикосновении.

— Что же ты ждешь? — промурлыкала она. — А я поплаваю еще немного.

Забавно было видеть, как в глазах Дона застыло мечтательное выражение. Спохватившись, он отвел взгляд.

— Ладно, я пошел. Увидимся позже.

— Разумеется.

Кора внимательно следила, как Дон направился к лесенке, держа на сгибе локтя обнявшего его за шею Ника. Когда он вылезал из воды, она залюбовалась игрой рельефных мускулов, широкой спиной Дона и не двигалась с места до тех пор, пока дверь дома за ним не закрылась. Усмехнувшись, она легла на спину, раскинула руки и лениво закрыла глаза, млея в прохладной воде.

Раньше Кора никогда не пыталась вести себя с мужчинами подобным образом, но, судя по всему, ее первая попытка оказалась успешной. Дон определенно возбудился. Ее женские чары подействовали на него должным образом. Он стал просто сам не свой, а глаза загорелись, как у кота перед миской со сметаной. Ну что же, уловка удалась. Она знала, что ее фигура безупречна и что удар попал прямо в цель.

Однако то, что она собирается ему сказать, охладит его пыл не хуже, чем купание в Ледовитом океане!

В доме стояла тишина. Неслышными шагами Кора взбежала вверх по ступенькам. Дверь в спальню Дона была плотно закрыта, и оттуда не доносилось ни звука. Она прошмыгнула мимо, как мышка. Оказавшись у себя, Кора поспешила под душ.

Ей захотелось выглядеть великолепно перед предстоящим неприятным выяснением отношений. Ни секунды не сомневаясь, она выбрала в шкафу ярко-зеленое платье, которое было далеко не из дешевых, в нем девушка всегда чувствовала себя очень уверенно. Платье Кора аккуратно положила на кресло. Она высушила феном волосы, уложила их в изящную прическу, надела кружевное белье и, подумав, сбрызнулась самыми дорогими духами. Посмотрев в зеркало, Кора осталась довольна собой. Глаза ее горели возбуждением и сияли сейчас как-то по-особому. Чуть тронутые помадой губы волнующе и кокетливо приоткрылись — Кора была само желание.

Неожиданно отворилась дверь, и в комнату без стука вошел Дон. От неожиданности Кора застыла на месте, как каменное изваяние. Она только хлопала ресницами, не произнося ни звука.

Незваный гость сделал к ней несколько шагов и остановился.

— Дон! — Каким-то чудом Коре удалось не выдать своего замешательства и растерянности. — Ты, наверное, ошибся комнатой?

— Вовсе нет. — Он решительно шагнул вперед. — Я принял твое приглашение…

Кора отступила за кресло.

— Что-то не припоминаю я никакого приглашения, — произнесла она и тут же потянулась за платьем, но Дон схватил ее руку прежде, чем Кора дотронулась до него.

— Играешь в опасные игры, детка, — сказал он. — Ты ведь не ребенок, дорогая. Твой соблазняющий цирковой номер не прошел даром. Ведь ты именно этого и хотела, не так ли?

Она вырвала руку и отступила еще на шаг.

— Что это взбрело тебе на ум? Может, я должна была купаться в одежде?

— Одежду снимают по-разному, — хмуро ответил Дон. — А ты нарочно…

— Соблазняла тебя? Ты это хотел сказать, я правильно поняла?

— Точнее не скажешь. — Он положил руки ей на плечи и притянул к себе.

Кора оказалась в такой близости от Дона, что чувствовала его прерывистое дыхание на своих губах. Огромным усилием она заставила себя не потерять головы.

— Пусти-ка! — сердито потребовала она. — Нам надо серьезно поговорить, Дон.

Пару секунд ей казалось, что смысл ее слов не дошел до него, и она даже испугалась. Но пальцы Дона разжались, и он отпустил ее. Отойдя к закрытой двери, Дон небрежно прислонился к ней плечом, отрезав путь к бегству.

Кора повернулась к нему спиной и схватила платье. Как можно быстрее она застегнула пуговки. Однако запланированного эффекта не получилось. Руки у нее дрожали от волнения, ноги подкашивались. Стараясь не выдать своего состояния, она повернулась к нему.

— Итак? — спокойно произнес Дон.

Кора не знала, куда деть руки, и пожалела, что на платье нет карманов. Она нервно сплела пальцы, но подумала, что этот жест как раз выдаст ее состояние, и тогда просто подошла к столику и взяла привезенный Адой журнал. Кора встретилась взглядом с Доном и протянула ему яркое цветное издание.

— Я хочу, чтобы тебя здесь не было.

— Ты, кажется, собиралась поговорить…

— Я имею в виду не только свою комнату. Короче, я хочу, чтобы ты уехал из этого дома. Ты слышишь меня? Уехал, и немедленно.

Дон в замешательстве посмотрел на нее.

— Я не понимаю…

— Ты думал, что смог всех одурачить? И рассчитывал, что обман не раскроется?

— Обман? — Дон резко оттолкнулся от двери и моментально оказался рядом с ней. — Не могу понять, о чем это ты говоришь?

Подняв подбородок, Кора вызывающе встретила его гневный взгляд.

— Игра закончена. Сюда приезжала твоя подружка Ада. — Кора швырнула журнал ему в руки. — И передала мне вот это. Для тебя.

Дон недоуменно разглядывал обложку.

— И что я должен здесь увидеть?

— Открой девяносто четвертую страницу.

Нахмурившись, он принялся листать журнал. Кора смотрела на него, не отрываясь, и почувствовала момент, когда он увидел фотографию и статью. Лицо Дона окаменело. Было очевидно, что этот журнал впервые попал к нему в руки.

В комнате воцарилось тяжкое молчание, пока он читал злополучные строчки. Это не заняло много времени. Когда он встретился с ней взглядом, его обычно яркие глаза приняли цвет серых снежных облаков.

— Итак, ты прочитала статейку и сделала свои выводы.

— Ты обманщик, Дон. Ты не имеешь права здесь находиться. Как только совесть позволяет тебе жить спокойно и пользоваться обстоятельствами…

— Ты это о чем? — От его голоса повеяло еще большим холодом, чем от взгляда. — И как же ты, ни в чем толком не разобравшись, смеешь так говорить?

— Дон, прости, но ты, оказывается, не беден. — Обвиняющим жестом Кора протянула руку к журналу. — У тебя денег куры не клюют, Дон. А раз так, то ты по условию завещания не имеешь права здесь находиться. Ты бесчестный человек, и я тебя презираю. — Она отвернулась. — Не желаю больше видеть тебя…

Оглушительный хлопок, с которым журнал шлепнулся на столик, заставил ее подскочить, а от резкого рывка, болью отозвавшегося в плече, Кора вскрикнула.

— Пусти! — Девушка яростно вырвалась, метнулась за кровать и, отделенная от Дона этим ничтожным препятствием, устремила на него ненавидящий взгляд. — Не смей даже пальцем прикасаться ко мне! Ты грязный обманщик, ты…

Она опять вскрикнула, когда Дон неожиданно перегнулся через кровать и схватил ее за руку.

— Потише! — потребовал он. — Перестань кричать, а то разбудишь Ника!

— Ты говорил, что у тебя нет денег!

— Это правда!

— Я тебе не верю! При всем желании ты не мог потратить такую огромную сумму за ничтожное время, которое прошло со дня продажи плантации и твоим появлением здесь! Но даже если и так, то не на кока-колу же ты просадил все состояние! Так что ты купил, Дон? Что тебе пришлось купить? — Она усмехнулась. — Что же так тебе понадобилось, за обладание чем ты не оставил себе ни цента на банковском счету?

Дон как-то сразу обмяк и покорно выпустил ее. У него был такой вид, словно она отхлестала его по щекам или ударила ниже пояса. Лицо Дона покрылось смертельной бледностью, и на нем застыло выражение муки и отчаяния. Он молча отошел к окну и отвернулся.

— Дон! — Кора растерялась. — Дон, я что-то не так сказала? — Он не ответил, но это молчание давило на нее сильнее, чем самые беспощадные слова. — Так в чем дело? Дон, ну, пожалуйста, скажи мне!

Он долго молчал, прежде чем заговорил.

— Я действительно потратил все деньги, — еле услышала она. — Чтобы получить самое дорогое для меня на свете…

— Я… я не очень понимаю…

— Совсем недавно я развелся с женой. Пришлось продать абсолютно все, чтобы уладить материальную сторону развода и удовлетворить ее требования.

— Требования? — Коре было трудно говорить с Доном, не видя его лица и не зная реакции на свои слова. — Но разве имущество после развода не делится пополам? Ведь по закону должно быть именно так, или я ошибаюсь?

— Не совсем. Бывают случаи, когда нельзя поделить имущество.

Кора подошла поближе.

— Объясни, я не поняла.

— Что тут понимать? — слабо усмехнулся Дон. — Моей жене нужны были деньги. А мне Ник.

— Ты… Да разве такое может быть? Разве мать…

Однако наряду с недоверием в памяти всплыли слова Эмми Колбер: «Бедный малыш. Его жизнь начинается так трудно».

— О боже! — прошептала Кора. — Почему же ты ничего мне не рассказал?

Наконец Дон повернулся с выражением такой муки в глазах, что девушка невольно попятилась.

— А кто на моем месте хотел бы признаться, что ему пришлось купить собственного ребенка?

Неожиданный порыв заставил ее приблизиться вплотную к Дону, и она несмело взяла его руки в свои.

— Ох, Дон! — Ее голос дрожал от сочувствия. — Я и представить себе не могла… — Слезы навернулись на глаза, и она часто-часто захлопала ресницами. — Ты простишь меня?

— Ты можешь называть меня по-разному, Кора. Только звания лжеца я не заслуживаю.

— Да, — дрожащим голосом согласилась она. — Прости. Я бы только хотела…

— Что?

— Взять свои слова назад. Я не имела права тебя оскорблять, а должна была спокойно тебя расспросить.

— И ты прости, что я грубо схватил тебя…

Коре было приятно слышать раскаяние в его голосе. Внезапно она обратила внимание на то, что все еще держит ладонь Дона в своей, и поспешно разжала пальцы.

— Все-таки хорошо, что Ада привезла журнал, — в замешательстве выпалила она. — Я смогла наконец хоть немного тебя понять.

Дон неожиданно весело улыбнулся:

— Да что там понимать? Я всего лишь обыкновенный парень…

Кора с радостью поддержала его игривый тон:

— С этим я бы поспорила! — Однако теперь, когда тягостное смущение улетучилось, она забеспокоилась, что разговор может опять привести к опасной для нее ситуации. Надо было срочно отступать. — Что ж, — торопливо добавила она, — по крайней мере, я рада, что между нами не осталось неясностей. — Надеясь, что улыбка на ее лице выглядит естественно, Кора подошла к двери. — А теперь, когда все стало понятно… — Она взялась за ручку, но не успела ее повернуть — большая ладонь накрыла ее пальцы.

— Еще не все, — хриплым голосом возразил Дон. — У нас еще осталось одно незаконченное дельце.

Заметив потемневший цвет его глаз, Кора заволновалась. Внезапно ослабев, она беспомощно прислонилась к стене.

— Разве? — Ее голос прозвучал еле слышно. — Я совсем не думаю…

— Вот и хорошо, — перебил ее Дон. — Мне и не надо, чтобы ты думала… — И в этот момент его губы страстно прижались к губам Коры. Он самоуверенно поцеловал ее, и от этого поцелуя у нее подкосились ноги.

Она задышала, словно рыбка, вынутая из воды, и попыталась вырваться из его рук, от которых веяло сладким детским ароматом. Он снова привлек ее к себе и нежно коснулся губами уха.

— Ммм. — Дон от удовольствия закрыл глаза. — Ты пахнешь, словно ландыш. Ты сводишь меня с ума, я просто сам не свой, — жарко шептал он, медленно расстегивая пуговицы на платье дразнящими движениями.

Хотя руки Коры были теперь свободны, она не стала отталкивать его.

— Не надо! — Ее голосок прозвучал совсем слабо. — Не делай этого, прошу. Ах, Дон, ну что ты… Пусти меня, Дон!

Но тот расстегнул последнюю пуговку и спустил платье с ее плеч. Кора закрыла глаза, запрокинула голову и сдалась захлестнувшей ее чувственности.

Дон сжал ее груди так сладко и нежно, словно это были самые хрупкие вещи на свете. Несколько нестерпимо долгих мгновений он просто держал их, словно величайшее сокровище. Кора услышала щелчок расстегиваемого лифчика, и ее груди открылись его взору. Она почувствовала, каким тяжелым сразу стало дыхание Дона и как напряглась его плоть.

— Как ты прекрасна, — в упоении слушала она страстный шепот, — как ты прекрасна, любовь моя…

Губами Дон прикоснулся к соску, и сладкий ток помчался по нежным серебряным нитям нервов, пробуждая чудесную мелодию. Коре показалось, что ее несут могучие и ласковые воды огромной реки, заставляя забыть обо всем на свете, кроме этих губ, ласкающих тело чарующе, нестерпимо сладко… Наслаждение стало почти мучительным.

— Не останавливайся, — вырвалось у Коры. — Пожалуйста…

Громкий плач Ника резко оборвал сказку.

Кора вздрогнула. Губы Дона все никак не могли оторваться от ее груди, он тяжело дышал и всем телом прижимался к ней. Она чувствовала его возбуждение, но наваждение растаяло, как дым.

— Черт! — еле слышно выругался Дон. Он поднял голову, и их взгляды встретились. Его глаза были загадочны и туманны. Он опять приник к ее губам, по-хозяйски положив руку ей на грудь.

Кора вспыхнула до корней волос и отстранилась. С бьющимся сердцем она смотрела, как Дон выбегает из комнаты. Колени ее предательски дрожали. Трясущимися руками она застегнула бюстгальтер и поправила платье.

Господи, как она могла?.. Кора не хотела верить, что позволила Дону зайти так далеко. Но если бы плач малыша не разрушил чары… Она вздрогнула. То, что произошло, — просто ужасно. Теперь Кора не представляла, как будет при встрече смотреть Дону в глаза.

Надев сандалии, девушка вернулась в ванную комнату, привела в порядок прическу, припудрила чересчур разрумянившиеся щеки и тщательно накрасила губы. Внимательно проверив, все ли пуговицы застегнуты, она рискнула наконец выйти в коридор. Однако, чтобы добраться до спасительной лестницы, надо было миновать комнату мальчика. Неслышно ступая по мягкому ковру, Кора задержалась у открытой двери.

Дон стоял склонившись над кроваткой, нежно успокаивая ребенка. Ник еще хныкал, но с каждым мгновением все тише и тише. Вскоре всхлипы сменились сладким сонным посапыванием. Дон поправил одеяльце и выпрямился. Он любовался сыном, его взгляд выражал такую нежность и любовь, что растроганная Кора не сдержалась и громко вздохнула.

Он моментально обернулся. Кора поспешно отступила в коридор, но Дон, тихо притворив за собой дверь, сразу догнал ее.

— Наверное, ему приснился плохой сон, — прошептал он. Они снова стояли рядом, и напряжение между ними росло с каждой секундой. Кора поняла, что запросто опять может потерять голову, и приготовилась к сопротивлению. Затуманившийся взгляд Дона скользнул по ее помаде и приведенной в порядок прическе.

— Ты… уходишь?

Желание в его глазах читалось все отчетливее. У Коры легонько закружилась голова, а сердце билось сильно-сильно, как птичка в клетке.

— Я думаю, что поступаю правильно…

— Вот как? — Дон притянул ее за талию к себе. — Хочешь убежать от меня? Или от себя?..

Его слова с трудом, словно издалека, доходили до нее, заглушаемые биением сердца.

— Секс без любви — это не для меня, прости.

— Ты это осуждаешь?

— Я никого не осуждаю, но для меня, для нас обоих… это неприемлемо.

— Чем же мы такие особенные?

— Секс без любви еще полбеды. Но секс, когда один из партнеров ненавидит другого… это просто ужасно.

Кора поняла, что попала в яблочко. Достаточно было посмотреть в прищурившиеся глаза Дона, чтобы понять: удар попал в цель.

— Ты обо мне? — Он покачал головой. — Может, раньше я тебя и ненавидел, но сейчас это не так, уверяю тебя, дорогая!

— Но когда ты смотришь на меня, то видишь во мне мою мать!

Дон недовольно поморщился.

— Я уже говорил тебе, что никогда не вру. Не солгу и на этот раз. Да, когда я смотрю на тебя, то вспоминаю твою мать. А как же иначе?

Действительно, как? Кора слишком хорошо знала, что похожа на свою мать как две капли воды.

— Ты видишь во мне женщину, которая разрушила твою семью, — сказала она подчеркнуто ровным тоном.

Дон отпустил ее.

— Не могу спорить.

— Крепкую семью разрушить нельзя. А семья, в которой проблемы, в любом случае распадется.

— Однако это не извиняет…

— Не извиняет, но зато объясняет. Чтобы легче было жить, надо простить, Дон. Ты понапрасну изводишь себя. Твой отец умер, и он недосягаем.

— Ты хочешь сказать, что я пытался мстить своему отцу? Причинить ему боль? — На него было жалко смотреть.

— Все пройдет, — мягко произнесла Кора, — когда ты найдешь в себе силы победить гнев. — Она повернулась и пошла прочь.

Дон не сделал попытки задержать ее.

 

8

Однажды вечером — это было воскресенье, единственный день в неделе, когда Дон позволял себе не работать после обеда, Кора приготовила в честь выходного праздничный ужин.

Когда Дон вошел в дом, она как раз спускалась по лестнице, уложив мальчика спать. Проходя мимо, Кора с беспокойством отметила странно пустой взгляд усталых глаз. Чувствуя себя виноватой и несколько подавленной, Кора решила накрыть стол в гостиной вместо кухни, как хотела вначале. Может, приятная обстановка отвлечет Дона от грустных мыслей.

Она как раз ставила на стол ведерко со льдом, в котором красовалась бутылка белого вина, когда он с влажными после душа волосами спустился вниз. Дон был в новых джинсах и тщательно отглаженной рубашке цвета индиго. Его удивленный взгляд замер на созданном руками Коры великолепии, и сам он на секунду застыл в дверях.

— По какому случаю праздник?

— Ничего особенного. Просто мне захотелось для разнообразия не смотреть на раковину во время еды.

— Похоже, я не заходил сюда со дня своего возвращения домой. Знаешь, эта гостиная навевает много воспоминаний. Именно здесь бабушка вдалбливала в меня хорошие манеры. Правило номер один гласило: «Леди должна садиться за стол первой!»

Кора отступила на шаг, чтобы он мог галантно выдвинуть для нее стул.

— Благодарю. — Коре показалось, что Дон нарочно легонько прикоснулся к ее плечу, но все же она не была точно уверена.

На закуску Кора приготовила салаты из свежей зелени, жареного цыпленка под острым соусом и гарнир из спаржи, моркови и риса. Дон никак не реагировал на кулинарное искусство Коры, пока та не принесла кофе.

— Значит, моя бабушка научила тебя готовить, — наконец произнес он. — Ты оказалась очень способной ученицей.

— Спасибо за комплимент… Я старалась! Но как ты догадался, кто меня учил?

— Когда я был маленьким, у нас не было кухарки, потому что бабушка обожала готовить. На кухне она все делала только сама. Этот жареный цыпленок с рисом приготовлен по ее рецепту, ведь так?

— Но разве твоя мать… Я думала, что она тоже любила готовить.

— Какое там! — Дон махнул рукой. — Да она терпеть не могла кастрюли и сковородки. Мама хорошо рисовала, играла на рояле, недурно вышивала. Словом, была человеком искусства. А моя бабушка…

Кора, случайно подняв голову, встретилась со страдающим взглядом Дона. Она знала, как глубоко он переживает смерть бабушки и то обстоятельство, что не вернулся домой хотя бы на день раньше. Ведь он так с ней и не помирился и даже не попрощался перед ее смертью. Теперь же было уже слишком поздно. Девушка перевела разговор на нейтральную тему.

— Убежав из дома, ты сразу отправился во Флориду?

Дон благодарно посмотрел на нее.

— Нет, я поехал к Рамону, своему приятелю, думая, что тот сможет меня приютить на первое время.

— У тебя с собой были деньги?

— Немного, и они быстро кончились. Рамон совсем не обрадовался моему появлению и с нетерпением дожидался, когда я покину его дом. Мне пришлось крепко поразмыслить над ситуацией, в которой я оказался.

— И что ты решил?

— Я получил работу на кухне в ресторане, я тебе про это говорил. Машину, конечно, пришлось продать.

— Ох!

— Конечно, — Дон усмехнулся, — вот именно что «ох!». Но зато у меня оказалось достаточно денег, я купил домик, закончил курсы барменов и получил хорошее место. Завел знакомства, сошелся с одним парнем, который успешно играл на бирже. Правда, его уроки помогли мало, но по чистой случайности через семь лет я разбогател. А тут неожиданно сильно вздорожала земля в моем районе, и я продал домик очень выгодно. Я уже решил, что вернусь в долину, куплю небольшой виноградник и «покажу своей бабушке». По-детски, да? Однако судьбе было угодно, чтобы я повстречал красотку Марту, и моему замечательному плану не суждено было осуществиться.

— Кто она такая?

— Моя бывшая жена. Я встретил ее в последний день своей работы. — Дон покачал головой и усмехнулся, словно до сих пор считая эту встречу иронией судьбы. — Она явилась в бар одна и была расположена немного поболтать…

— Марта была очень красива? — сорвалось с губ Коры, но она тут же подумала, что на ее месте любая женщина задала бы этот вопрос.

— Темноволосая, смуглая, со вкусом одетая — словно шоколадная конфета. И наша встреча произошла во время перемен в моей жизни — одна страница закрывалась, другая должна была открыться… это так волновало. Вся жизнь, казалось, впереди. У меня водились деньги, и было место, где провести ночь. Марта прилетела из Флориды и должна была возвращаться туда уже утром. — Дон взял со стола чашку и отпил большой глоток. — Короче говоря, во Флориду мы полетели вместе.

— Она работала?

— Ее дяде принадлежал виноградник. Она занимала должность секретарши в его фирме. Дядюшка оказался неплохим человеком и ничего не имел против меня. Он предложил мне работу, и я согласился.

— Его племянница против тебя тоже ничего не имела!

— Марте ужасно хотелось выйти замуж. Сначала мне не нравилось жить во Флориде, но чем дольше длилась разлука с моим имением, тем слабее становилась тяга вернуться. Моя бабушка — единственный близкий человек — оказалась далеко от меня, я был молод, горяч, многого не понимал. Так что мы с Мартой поженились. А вскоре я купил плантацию «Дар богов».

— Давно это было?

— Почти пять лет назад.

— А вы… сначала не хотели иметь детей?

Дон резко откинулся на спинку стула и затем поднялся из-за стола.

— Давай вымоем посуду!

Тут Кора поняла, что спросила о том, о чем спрашивать не следовало. Они не обменялись ни словом, пока носили посуду на кухню. Наконец, когда Кора поставила все тарелки в посудомоечную машину, Дон сказал, что собирается провести остаток вечера в библиотеке.

— Видишь ли, — объяснил он, — мне надо разобрать свои бумаги.

— Замечательно, — отозвалась она и тут же услышала, как за ним хлопнула дверь.

Спать Кора собралась гораздо позже, чем обычно, — накопилась целая куча дел по хозяйству. Ник отнимал все свободное время. Стирка, уборка — казалось, это никогда не кончится. Сегодня, например, ей пришлось перегладить буквально целую гору белья.

К моменту, когда она наконец облегченно вздохнула, за окном уже стемнело. Кора почувствовала, что если сейчас же не отправится в спальню, то на следующий день не заставит себя рано встать. Она решила, что бокал вина окажется кстати и поможет расслабиться. Достав недопитую за ужином бутылку из холодильника, Кора вынула пробку и только собралась налить себе капельку, как на кухню вошел Дон.

— Ага! — многозначительно протянул он. — Я застал тебя на месте преступления. Кто бы мог подумать! Наша правильная и безупречная мисс Дюкс, оказывается, выпивает тайком от всех! Вы алкоголичка, мисс?

— Ты что, хочешь кому-нибудь на меня пожаловаться? — усмехнулась Кора.

— Никому не скажу, честное слово. Но при условии, если ты нальешь и мне порцию!

— Мне тут и одной мало. Ну да ладно, я не жадная.

— О, благодарю вас, мисс…

Улыбаясь, Кора достала еще один бокал, налила вино и протянула ему.

— Давай посидим где-нибудь в другом месте, — предложил Дон. — Здесь просто нечем дышать. — И, открыв дверь, он стремительно вышел, не оставив ей выбора, кроме как следовать за ним. — Мы можем посидеть на улице под окном Ника. Тогда, если он проснется, мы его услышим, хорошо? — Дон вынес во двор пару садовых кресел и поставил их под деревом. — Ну как?

— Отлично. — Кора с удовольствием откинулась в кресле.

Вечер кружил голову, а аромат ночных цветов придавал воздуху неповторимое очарование. Сегодня было новолуние, и, подняв глаза к небу, Кора залюбовалась бесчисленным множеством звезд Млечного Пути.

— Ты спрашивала, почему мы с Мартой не торопились заводить детей…

От этих слов Кора почувствовала себя неловко. Значит… Дон решил не отгораживаться от нее. Интересно, почему? Она выжидательно молчала, давая ему возможность выговориться самому.

— Наша свадьба была ошибкой, — без всякого выражения произнес Дон. — Очень скоро обнаружилось, что у нас мало общего. Я хотел остепениться, а у Марты на уме были только развлечения. Я мечтал о детях, а она утверждала, что ей рано рожать. Настоящей семьи не получалось — каждый из нас вел собственную жизнь. Спустя четыре года я понял, что дальше так продолжаться не может, и объявил, что ухожу.

— Но… ведь все-таки появился Ник…

Марта уговорила меня подождать и дать ей последний шанс, Мне показалось, что она действительно хочет измениться, и я согласился. Почти сразу она забеременела. Я был по-настоящему счастлив, радовался, как никогда в жизни.

— Так что же произошло потом?

— После рождения ребенка жена продолжала вести прежний образ жизни. Редко бывала дома, оставляя малютку с кем попало. Ник оказался ей не нужен. У нее на уме были одни только вечеринки, танцы и подруги. Она могла утром валяться в постели до полудня, а малыш заходился от крика. Наконец я понял, что моя жена не то что не хочет, а просто не способна любить. — Дон мрачно усмехнулся. — Однако потребовалось пройти через процедуру развода, чтобы понять, насколько мало чувств могло вместить ее холодное сердце.

Звонко пели цикады, изредка над ними шумела крыльями какая-нибудь ночная птица. Время тянулось, как густой сладкий сок, — медленно и приятно.

— Она противилась разводу?

— Марта пригрозила, что если я разведусь с ней, то уеду из Флориды нищим. Смеясь, она призналась, что согласилась рожать, так как знала — наш развод неизбежен, и я отдам ей все в обмен на ребенка. — Дон поднес к губам бокал и осушил одним глотком.

— Твоя жена все рассчитала.

— Да, она оказалась права. Я отдал ей абсолютно все.

— На каких условиях?

— Что она никогда не увидит своего сына.

— И когда же вы развелись?

— За день до того, как я приехал сюда.

Кора отмахнулась от звенящего над ухом комара.

— А тут еще кончина твоей бабушки. Ее смерть сильно тебя потрясла, это было очень заметно.

— Да, это так. Я оценил по достоинству пословицу: «Никаких новостей — хорошая новость».

Наступило долгое молчание. Маленькими глотками Кора допила свое вино.

— А почему ты вернулся сюда?

— А куда мне было деваться с ребенком? Я уверен, что, будь бабушка жива, она не отвергла бы своего правнука. Я знаю, что она приютила бы нас и полюбила бы Ника так же, как в свое время приютила и полюбила тебя.

— Твоя бабушка умерла, не держа в сердце гнева на тебя, Дон…

— Но она никогда не делала попытки наладить отношения.

— Я же тебе объясняла… Гордость не позволяла ей сделать первый шаг.

— Гордость… И моя порушенная судьба!

— Да, — тихо согласилась Кора. — Именно гордость виновата в львиной доле ваших страданий.

Они снова замолчали, и усилившийся ветерок что-то сердито шептал, шелестя в густых кронах деревьев. Кора чувствовала себя очень странно. Ночь, вино, мужчина, сидевший напротив, — слишком опасная комбинация, открывавшая простор для выходящих из-под контроля фантазий.

Как обычно, спасение надо было искать в бегстве. Кора поднялась с кресла и не очень натурально зевнула.

— Ну все, я собираюсь…

Дон тоже поднялся, и его сильные пальцы крепко сомкнулись на ее запястье.

— Подожди, еще рано.

По телу Коры пробежала огненная дрожь. Одно только прикосновение Дона сводило ее с ума, а тут еще вино и этот дивный вечер… Истома охватила ее, она почти потеряла контроль над собой, готовая на все. Еще мгновение и… Она вырвала свою руку.

— Перестань, Дон. Мы не должны… Ну, ты понимаешь, о чем я.

Неожиданно он отступил. Сделал шаг, другой… Повернулся и пошел в дом. Ушел, не сказав ни слова. На глаза у Коры навернулись слезы.

Между ними лежала слишком широкая пропасть прошлых лет.

На следующий день, во время послеобеденного сна Ника, Кора решила навести порядок в письменном столе миссис Кросс, стоящем в библиотеке, — роскошном столе, который украшали искусно вырезанные виноградные гроздья. В его ящиках бабушка Дона хранила свои письма.

После смерти старушки Роберт Линн искал здесь важные документы, но не обнаружил. Однако он посоветовал Коре внимательно перечитать все бумаги перед тем, как их уничтожить, и окончательно убедиться, что в них действительно не содержится ничего важного. Девушка все откладывала это дело, но теперь решила заняться им.

Странно было сидеть в высоком кресле миссис Кросс на зеленой вельветовой подушке. Кора бесчисленное количество раз заходила в библиотеку и часто заставала старую миссис с неизменной безукоризненной осанкой и аккуратно уложенными волосами в этом кресле.

Слезы навернулись на глаза Коры от нахлынувших воспоминаний. Несколько мгновений она просто сидела неподвижно, а потом все же выдвинула ящик и взяла первый лист…

Незаметно пролетели два часа.

Как и ожидала, Кора не нашла в бумагах ничего важного. Несколько раз ей снова хотелось плакать, когда она читала письма подруг, присланные уже во время смертельной болезни полюбившей ее женщины.

Еще Кора нашла несколько фотографий, не виденных ею раньше: Вильяма Кросса, Сильвии, матери Дона, и, конечно, его самого. Семейные фотографии всегда хранят печать единства. Интересно, захочет ли Дон их оставить себе или даже не посмотрит на них, не желая оживлять боль?

Кора решила, что обязана хотя бы поставить его в известность об их существовании. Если он откажется держать снимки у себя, то должен все равно сохранить их — для сына. Кора отложила пачку в стопку бумаг, которые надо было оставить.

В это мгновение в приемнике послышалось требовательное кряхтенье просыпающегося Ника. По скрипу детской кроватки девушка поняла, что он встает, и, представив заспанное недовольное личико и маленькие цепкие пальчики малыша, ухватившиеся за деревянную решетку, она весело улыбнулась.

Закрыв ящик, Кора потянулась, распрямляя затекшую спину, и встала из-за стола. Вечером, если Дон не будет возражать, она продолжит разборку бумаг. Надо обязательно сегодня же покончить с документами, чтобы сознание, что она еще не сделала это, больше не мешало ей.

Было поздно. Кора уже уложила Ника спать, когда вернулся Дон. Как только он открыл дверь на кухню и вошел, ее сердце сразу забилось в ускоренном ритме.

Дон только что закончил работу и не успел переодеться. Он так и был в рубашке с закатанными рукавами и потертых, порванных на одном колене джинсах. Кора решила, что еще никогда Дон не казался таким притягательным. Он снял старую соломенную шляпу и вымыл руки, прежде чем сесть за уже накрытый стол.

— Я видела тебя в окно, — сказала Кора. — Ты шатался от усталости. — Она поставила перед ним большую порцию омлета с сыром и грибами и салат, а сама села напротив.

— Да, — согласился Дон, — с утра выдался жаркий денек. А чем ты занималась сегодня?

— Я начала разбирать бумаги миссис Кросс, — с готовностью ответила Кора, — и мне бы хотелось сегодня закончить с этим делом. Ты не возражаешь, если после ужина я немного посижу в библиотеке?

— Пожалуйста. — Дон с явным удовольствием отправил в рот гриб, покрытый корочкой расплавленного сыра.

Несколько мгновений они молчали. Дон ел с таким аппетитом, что Коре даже стало завидно. Наконец он удовлетворенно откинулся на спинку стула.

— Изумительно! Не думал, что омлет может быть таким вкусным! Только не помню, чтобы это блюдо было в репертуаре моей бабушки.

— Этот рецепт показал мне Конрад.

— Это еще кто такой?

— Мы снимали две соседние комнаты, когда я училась в университете. Он подрабатывал в ресторане и научил меня готовить несколько фирменных блюд.

— А чем ты ему отплатила за это? — насмешливо спросил Дон, ковыряя в зубах зубочисткой.

— Тем, о чем ты подумал, — с вызовом ответила Кора. — Есть еще вопросы?

Дон завистливо покачал головой.

— Этот твой Конрад в таком случае провернул выгодную сделку. А какая твоя цена?

— Цена чего?

— Этого рецепта. Мне смертельно захотелось его узнать. Ты поступишь со мной, как Конрад с тобой?

Щеки девушки залил яркий румянец.

— Я не собираюсь делиться этим рецептом! Это мой секрет.

— Если передумаешь, — нараспев произнес Дон, — то обязательно дай мне знать!

— Не надейся!

Но он только снова засмеялся.

У Коры неожиданно стало легко на душе. Если бы они могли всегда беседовать в таком дружеском тоне! Но подобная беззаботность должна была скоро кончиться. Им предстояло стать смертельными врагами во время судебного разбирательства.

— А среди бумаг ты нашла что-нибудь интересное?

— В основном там только письма подруг, но есть и… — девушка замялась.

— Что?

— У твоей бабушки сохранилось несколько семейных фотографий с того времени, когда ты был еще маленьким. Они тебе нужны?

— Нет. — Ответ Дона прозвучал неестественно быстро.

Воцарившееся молчание нарушало только слышное по беби-интерфону сладкое посапывание Ника.

— Но когда твой сын вырастет, он захочет их увидеть.

Произнося эти слова, Кора удивлялась собственной смелости. Дон промолчал, взял свою тарелку и отнес в мойку. Пустив воду, он тщательно вымыл ее и поставил в сушку.

Она доела свою порцию и поднялась, чтобы сварить кофе. Молчание явно затягивалось. Похоже, они опять поссорились!..

— Ладно, — неожиданно произнес он. — Я просмотрю эти фотографии.

— Вот и хорошо! — Кора улыбнулась, и возникшее было между ними напряжение улеглось.

— Как Ник себя вел сегодня? — Дон прислонился к буфету и скрестил на груди руки.

— Выше всяких похвал.

— Малыш, похоже, сильно к тебе привязался.

— Я же тебя предупреждала с самого начала. Тебе следовало бы найти ему няню. Кого-нибудь на постоянную, долговременную работу.

— Ты тоже к нему привыкла.

— Но это моя проблема.

Это действительно стало проблемой. Ник прочно занял место в ее сердце, и она знала, что будет болезненно переживать расставание с мальчиком. Кора моргнула, чтобы скрыть набежавшие слезы. Дон, похоже, ничего не заметил.

Наполнив чашечки ароматным кофе, она поставила их на стол.

— Я вот подумал…

— Интересно, почему каждый раз, когда ты произносишь подобные слова, — Кора слабо улыбнулась, — я не могу отделаться от предчувствия, что мне не понравится то, что я услышу?

Дон подошел почти вплотную. Они не соприкасались, однако чувственная аура уже затягивала Кору, кружила ей голову. Она из последних сил сопротивлялась внезапно возникшему желанию прижаться к его широкой груди.

— Это твой дом, — хрипловато произнес он. — Ты здесь выросла и любишь эти места. Но ты же сама говорила, что тебе здесь трудно найти работу преподавателя.

— Да. Если придется работать, то надо будет уехать туда, где есть работа. Такова жизнь.

— А если на суде я одержу верх, как ты посмотришь на то, чтобы остаться здесь?

— Что? Здесь?

— Ну да. Чему ты удивляешься?

— В каком же качестве?

— Хозяйкой дома.

Не совсем понимая, что Дон имел в виду, она эхом повторила его слова:

— Хозяйкой… дома?

— Я выделю тебе комнату и буду платить жалованье за ведение хозяйства, очень щедро платить, и ты будешь присматривать за Ником…

— Служанкой? Ты воображаешь, что я соглашусь готовить, стирать твое грязное белье и носки? А ты будешь развлекаться с Эмми Колбер и со всей остальной компанией?..

— А что же ты думала, я могу тебе предложить? Руку и сердце?

— Выйти за тебя замуж? — Кора громко расхохоталась. — Я не выйду за тебя, вот еще глупости какие…

— Но я вовсе не предлагал тебе замужества. Мой предыдущий брак сильно укоротил мне жизнь. Я не прошу тебя стать и моей любовницей. Я предлагаю тебе только кров, место, где ты могла бы жить.

— Какое милосердие! — Кора насмешливо взглянула на него. — И ты посмел мне все это сказать? Ты что, всерьез думал, что я соглашусь тебе прислуживать? А если ты проиграешь, я что, тоже должна предложить тебе остаться на тех же условиях? Интересно, ты согласишься? Хотя можешь не отвечать — конечно же нет. Знаменитая гордость Кроссов тебе не позволит! Хотя у меня другая фамилия, но знай, что гордости не меньше! Я никогда не стану ни твоей служанкой… ни кем бы то ни было! И процесс выиграю я! Собираешься со мной сражаться? Ха-ха-ха! Ты даже не знаешь, что тебя в этом случае ждет!

Кора выпалила эти слова мгновенно, и так же мгновенно изменилась атмосфера между ними. Всего несколько минут назад они чувствовали дружелюбие, забавляясь непринужденной беседой. Теперь же воздух наэлектризовала враждебность.

Дон помрачнел.

— Значит, — холодно глядя на нее сверху вниз, произнес он, — мы вернулись к тому, от чего ушли?

— Значит, да.

— Тогда увидимся в суде!

Он вышел, хлопнув дверью. Кора в отчаянии со всей силой бросила чашку на пол, уронила голову на руки и безутешно зарыдала.

 

9

На следующий день она припозднилась с домашними хлопотами и освободилась только к половине десятого вечера. Девушка увидела, что Дон вернулся с плантации, и ничуть не удивилась, услышав его отрывистое «входи» в ответ на свой деликатный стук в дверь библиотеки.

Когда она вошла, он стоял у окна. Волосы Дона были еще влажными после душа, а пыльные джинсы сменили чистые шорты и голубая рубашка. Дон повернулся на скрип двери. Его лицо казалось угрюмым и мрачным.

— Мне бы хотелось закончить разборку бумаг твоей бабушки, — холодно объяснила Кора. — Если, конечно, у тебя нет возражений.

Дон безразлично махнул рукой в сторону стола.

— Давай! Ты мне не мешаешь.

Кора села в кресло, выдвинула ящик… Сверху лежала пачка фотографий. Не глядя, она протянула снимки Дону.

— Вот, посмотри.

— Спасибо… Завтра день рождения Ника, — отрывисто сказал он, перебирая снимки.

— О, а я и не знала!

Пачкой фотографий Дон похлопал себя по бедру.

— Я собираюсь устроить вечеринку.

— Пожалуйста… И как ты хочешь все организовать?

— Будет праздник на воде. Ты же знаешь, как малыш любит купаться. Я уже пригласил Эмми, Фейс и Мэри приехать завтра днем на пару часов — у них тоже маленькие дети, и Нику будет интересно с ними пообщаться.

— Да, конечно. — Следующую фразу Кора еле выговорила: — Разумеется, я не буду вам мешать.

— Ты тоже приглашена.

— Да не беспокойся ты обо мне. Легко можно придумать объяснение, почему я не смогла присутствовать. Хочешь, я даже уеду на несколько часов?

— Ты нужна мальчику. Без тебя он будет не в своей тарелке, ты же понимаешь.

Кора стиснула зубы. Конечно, ради спокойствия Ника она должна терпеть что угодно!

— Ладно, я согласна… из-за малыша. И чем же ты будешь кормить гостей?

— Хот-догами, пирожками и мороженым. Для годовалого ребенка все должно быть как можно проще. Так написано в моей книге.

— Что это еще за книга?

— Я купил «Книгу для родителей». — Дон печально усмехнулся. — Замечательное развлечение на ночь для отцов-одиночек. Зачитаешься…

Образ Дона, вздыхающего и ворочающегося в постели над книгой, заставил ее против воли улыбнуться.

— Мне испечь торт?

— А у тебя есть желание?

— Да. Мне это не трудно.

— Здорово. Спасибо. — Он уже повернулся, чтобы отойти, когда Кора окликнула его:

— Дон!

— Что?

— Мне не нравится ссориться.

Он удивленно поднял брови.

— Чтобы ссориться, нужны двое.

— Да, но начинает-то один!

— Так в чем дело? Не можешь удержать себя?

— Не могу, — тихим голосом согласилась Кора. — Ты ведь тоже не сдерживаешь себя.

Неприятный разговор прервал звонок в дверь.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Кора, вскакивая с места. — Я никого не жду…

— Не беспокойся, это ко мне. Я сказал Дайне Хоуфман, которая давала нам прививочный материал, что все прошло успешно. Теперь она сама хочет посмотреть и попросила разрешения приехать сегодня вечером. — Он вышел.

Дон оставил фотографии на столе. Кора взяла их и аккуратно положила на журнальный столик у окна. Невольно она взглянула в окно, и сердце ее упало. Так вот она какая эта Дайна Хоуфман! Почему-то Кора думала, что знакомая Дона должна быть намного старше. И, конечно, не с такой бесподобной фигурой…

Гостья оказалась высокой пышноволосой блондинкой. Красная шелковая блузка не скрывала, а подчеркивала ее соблазнительную грудь. Шорты в тон блузке были, на взгляд девушки, чересчур коротки и притягивали взор к округлым безупречным бедрам.

Она что-то весело говорила Дону, и тот ей что-то отвечал, улыбаясь так, как никогда не улыбался ей, Коре. Сразу было видно, что они близки друг другу, и от этой мысли сердце девушки сковал холод. Кора резко отвернулась от окна и чуть ли не бегом вернулась за письменный стол. Ее совершенно не касается, что Дону Кроссу нравится Дайна Хоуфман… Черт с ними, у нее своих проблем хватает! Злые слезы закипали на глазах Коры.

Она вынула из ящика новую стопку бумаг и рьяно принялась перебирать их, однако вскоре обнаружила, что никак не сосредоточится. Ее мысли постоянно вертелись вокруг Дона и его гостьи. С ужасом Дона поняла, что не может заставить себя перестать о них думать! Никогда прежде она не чувствовала себя такой подавленной, слезы заструились по ее щекам, ей стало очень горько и обидно. Она дрожащими руками достала платок и принялась, всхлипывая, приводить в порядок лицо, не понимая, как такое могло произойти. Ну почему она ревет из-за него? Отчего вид державшихся за руки Дона и Дайны заставил ее зарыдать?

Простой и ясный ответ прозвучал в ее сознании, словно удар грома. Все давно стало понятно, только она боялась себе признаться, была слишком слаба и малодушна, чтобы принять очевидное. За все это время Коре не приходило в голову, что ее все усиливающаяся тяга к Дону была не только спасением от одиночества, не только физическим желанием близости с мужчиной, сводившим ее с ума.

Кора просто подарила свое сердце… Подарила безраздельно и навсегда. Она отдала его человеку, которому совершенно не нужен был такой бесценный подарок.

— Почему вчера ты не вышла? — Зевая, Дон налил кофе в термос. — Дайна хотела с тобой познакомиться.

Так он называет ее просто Дайна! Очень мило.

— Мне хотелось пораньше лечь спать. — Кора поднесла ложку с творогом к ротику Ника. — Не могу теперь поверить, что когда-то я ложилась спать после полуночи, — беззаботным тоном добавила она. — Ребенок быстро приучает соблюдать режим.

— Да, ты встаешь теперь, как ранняя пташка. — Дон засмеялся.

— Что здесь смешного? — воинственно нахмурилась Кора.

— Прости, но твои волосы действительно похожи на птичье гнездо! Я не говорю уже о том, что ты до сих пор в ночной рубашке. — Дон придвинулся поближе и прикоснулся губами к ее плечу. — Я подозреваю, что ты даже не успела еще умыться!

Кора с негодованием оттолкнула его.

— Твой сын не дал мне сегодня времени! Он скандалил, требуя завтрак немедленно! Я сама не проглотила ни кусочка!

— Ты себя недооцениваешь, — возразил Дон. — Держу пари, что ты могла бы справиться с Ником даже с завязанными глазами. Ладно, я пошел. — Он закрыл термос крышкой и небрежно опустил в свою сумку. — Сегодня я вернусь рано, чтобы успеть переодеться к празднику. — Дон подхватил свою соломенную шляпу и водрузил на голову, лихо заломив. А когда он посмотрел на девушку, прежде чем закрыть за собой дверь, его самоуверенная улыбка заставила сладко вздрогнуть ее сердце.

Вздохнув, она повернулась к Нику, чтобы докормить его. И всплеснула руками от отчаяния. Малыш, подражая только что увиденному жесту отца, надел себе на голову тарелку с творогом.

Днем Кора уложила Ника спать пораньше, так что он проснулся уже в начале третьего.

Кора уже застегивала на его ярко-желтом костюмчике последние пуговицы, когда услышала щелчок открывшейся двери. На пороге стоял Дон и с улыбкой смотрел на них.

— Привет! — Он только что вернулся с виноградника, был весел и перепачкан землей. — Помощь нужна?

— Нет, все в порядке. Куда ты ездил с утра? Я видела твою машину, спускавшуюся по дороге.

— В город. Я купил праздничную свечу на пирог, немного сладостей и подарок для Ника. — Дон склонился над кроваткой и включил одну из валявшихся там музыкальных игрушек.

— Дон… Утром мне звонил Линн. Слушание дела назначено на…

— На тринадцатое июля следующего года. Я знаю.

— Я обвела этот день красным фломастером в своем календаре. — Кора с вызовом посмотрела на его широкие плечи, обтянутые мокрой от пота футболкой. — Это будет пятница.

— Пятница, тринадцатое, — усмехнулся Дон, взъерошивая волосы сына. — Очень символично!

Кора подавила искушение таким же манером взъерошить волосы Дона.

— Ты пока за ним приглядишь? Я бы тогда успела накрыть праздничный стол.

— Конечно… — Кора уже пошла было к двери. — Я возьму его с собой в ванную, — продолжал Дон. — И он посмотрит, как его отец принимает душ.

Моментально возникший образ обнаженного Дона захватил ее настолько, что она замерла, почти парализованная сладостной мечтой. Дон, подхватив мальчика на руки, отправился в ванную. Неожиданно, когда он проходил мимо Коры, Ник больно схватил ее за черную прядь.

— Ох! — вскрикнула Кора и попыталась отцепить крепко сжатый кулачок маленького хулигана от своих волос. Однако малыш напрочь отказывался ее отпускать.

— Дай-ка я, — сказал Дон.

Он потянулся помочь ей. Однако, освободив наконец локон, их пальцы на секунду задержались вместе. Короткое прикосновение к руке Дона пробудило в Коре такую чувственность, что даже дыхание ее прервалось на мгновение. Он нежно погладил ее по щеке и опустил сына на пол. Тот сразу же затопал к окну.

Глаза Коры широко распахнулись… и когда девушка разглядела выражение глаз любимого, ей показалось, что она проваливается в щемящую сердце неизвестность.

Желание — горячее и страстное — вспыхнуло в ней. Дон сильнее сжал ее руку, делая жажду любви невыносимой, мучительной… Эта жажда окончательно вырвалась из-под контроля, когда его горячие губы прижались к губам Коры.

Она упивалась поцелуем и не могла насытиться. От Дона пахло виноградом, землей, солнечным светом, ему невозможно было сопротивляться. Со слабым стоном Кора обняла Дона свободной рукой и едва не сошла с ума от пронзительного сладкого прикосновения к его напряженному мускулистому телу.

Дон не спешил. Она тоже. Кора была бы счастлива, если бы этот поцелуй длился вечность. Или дольше.

Может, так бы и было, не раздайся неожиданно звонок в дверь.

Дон не обратил на звук ни малейшего внимания, только целовал ее со все большей страстью. Кора со слабыми протестами стала вырываться. Только тогда Дон отпустил ее. Он смотрел на девушку сверху вниз, и, хотя его глаза все еще были затуманены, в них уже плясали веселые огоньки.

— Продолжение следует, — низким, волнующим голосом пообещал Дон.

Кора едва дышала, но бесстрашно возразила:

— Только через мой труп.

Она подошла к Нику и забрала сломанную игрушку, которую тот старательно запихивал себе в рот. Кора радовалась, что Дон не слышит бешеного биения ее сердца.

— Прости, милая, — Дон снова подхватил сына на руки, — но когда я целую женщину, то предпочитаю, чтобы она была жива.

— Что ж, пока эта женщина жива, — Кора указала на себя, — она будет с тобой драться!

— Ах, вот как? Драться? — В голосе Дона не слышалось ни малейшего огорчения. — Мне нравятся драки. Это очень возбуждает.

Против воли Кора улыбнулась.

И с этой улыбкой, а еще со странным ощущением, что она ходит над пропастью по канату, девушка отправилась встречать приехавших гостей.

Праздник удался. Веселый смех детей и взрослых, резвящихся в бассейне, разносился далеко по округе.

За стол сели около пяти, и все предпочли остаться в купальниках. А потом Эмми раздала малышам формочки, и они с довольными криками отправились в песочницу Ника, устроенную около высокого дерева.

Остальные — Дон, Кора, Мэри и Фейс — получили возможность расслабиться, сидя с бокалами коктейля на краю бассейна в тени огромного полосатого зонтика.

Лениво потягивая напиток и прислушиваясь к непринужденной болтовне Дона с его старыми подружками, Кора поняла, что сильно ошибалась. На самом деле они сейчас были только друзьями, и ничего больше. В их компании царила добродушная атмосфера шутки и в то же время заботы друг о друге, как обычно бывает среди людей, выросших вместе, людей, которых объединяют общие счастливые воспоминания.

Коре стало неловко, когда она внезапно обнаружила, что Мэри и Фейс болтают друг с другом, а внимание Дона поглощено ее собственной персоной.

В его взгляде Кора прочитала молчаливое, но отнюдь не робкое приглашение. Сердце ее сразу же рвануло куда-то вверх и застучало как сумасшедшее. Она обнаружила, что просто не в состоянии отвернуться от притягивающих словно магнит серых бездонных глаз. Рука Коры потянулась было за висевшим на спинке стула полотенцем, чтобы прикрыться, но безвольно опустилась. Его взгляд был таким пристальным, что, казалось, он без труда все видит сквозь тонкую ткань купальника…

Стараясь незаметно перевести дыхание, Кора тщетно пыталась не обращать внимания на волнующее удовольствие, которое получала от взгляда Дона. Каждая клеточка ее тела буквально стонала от жажды плотской любви.

Дон смущенно кашлянул и, стремительным движением сдернув со спинки стула собственное полотенце, набросил его на свои бедра. С некоторым злорадством Кора поняла, что у него тоже возникла… проблема.

Кора тряхнула головой, откидывая назад волосы. У нее было такое чувство, словно они уже раньше занимались любовью. Нежный взгляд его затуманенных желанием глаз светился невероятным чувством. С губ Коры сорвалось тихое непроизвольное восклицание — она хотела вздохнуть поглубже и… не смогла. А когда увидела, как радостно улыбается Дон, то вспыхнула до корней волос: он явно посчитал ее замешательство утвердительным ответом на свое приглашение!

Мимолетно Кора уловила какое-то движение сбоку. Это был Джерри, трехлетний сын Мэри. В руках ребенок нес красное ведерко, полное воды.

Мэри с предупредительным окриком вскочила со стула, но мальчик с радостным визгом все же окатил холодной водой ничего не подозревавшего Дона.

— Вот черт! — Дон вскочил, но тут же сел обратно и попытался с места поймать мальчишку. Однако было поздно, хохоча от восторга, Джерри стремительно убежал прочь.

— Мне кажется, — Фейс поднялась с места, — мы слишком засиделись.

— О да! — посмеиваясь, согласилась с ней Мэри. Она обняла подружку за талию и повлекла к песочнице.

— Постойте! — добродушно окликнул их Дон. — Не уходите. Ничего страшного!

Однако они не обернулись.

Дон, покраснев, откинулся на спинку стула, сорвал мокрое полотенце и отшвырнул его прочь. Кора не смогла сдержать любопытства и, умудряясь сохранять на лице непринужденное выражение, опустила взгляд на его плавки. С некоторым сожалением она увидела, что в полотенце теперь действительно не было нужды. Изображая сочувствие, она доверительно наклонилась к Дону.

— Бедненький! С тобой все в порядке? — прошептала Кора таким задушевным и заботливым тоном, точно он только что оправился от тяжелой и опасной болезни. — Бедный Дон… Эта холодная вода… Ты, наверное, пережил настоящий шок!

Дон посмотрел на нее странным взглядом и неожиданно засмеялся. Громко хохоча, он вдруг вскочил со стула и наклонился к Коре — высокий, рыжеволосый и могучий, словно настоящий викинг.

— Шок! — пророкотал он хриплым голосом. — Шок произошел очень вовремя. Но мне кажется, что тебя тоже необходимо привести в чувство подобным образом. — Схватив Кору, он поднял ее на руки. И раньше, чем она успела крикнуть: «Отпусти меня немедленно, ты, чудовище!», это чудовище с размаху швырнуло ее в бассейн.

На следующий день вечером заехала Ада и привезла для Ника подарок. Она торжественно позвонила в парадную дверь. Ее пышные волосы были уложены в какую-то немыслимую прическу, а полноватую фигуру хорошо маскировало свободное фиолетовое платье. Кора пригласила ее выпить чашечку кофе с остатками праздничного пирога. Они сидели на кухне, непринужденно болтая, когда Дон вернулся с работы.

Он отказался от кофе, сказав, что сначала переоденется и примет душ. Заметив, что он выглядит как-то необычно, Кора спросила:

— У тебя что, голова болит?

— Да, слегка.

Кора обратила внимание, что Дон действительно бледен.

— А лекарство у тебя есть?

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда я сейчас поднимусь к себе и принесу аспирин.

— Да я же сам иду наверх, — возразил Дон. — Так что ты только скажи, где его найти.

— В ванной комнате твоей бабушки висит шкафчик с лекарствами, — объяснила Кора и, когда Дон было повернулся, чтобы идти, показала рукой на лежавший на столе сверток: — Это Ада привезла в подарок Нику.

— Спасибо. — Дон улыбнулся и благодарно похлопал свою старую подругу по плечу. — Мне очень приятно, дорогая.

Минут через двадцать Дон вернулся на кухню. Он переоделся в шорты и черную футболку.

— Кора говорила тебе, — обратилась Ада к Дону, — что раньше я приезжала сюда раз в неделю, чтобы сделать миссис Кросс прическу? Как бы она себя ни чувствовала, твоя бабушка, Дон, считала себя обязанной выглядеть безукоризненно. Старая гордая леди…

— Да, — Дон с неудовольствием кивнул головой, — гордость была ее отличительной чертой.

Кора поняла, что ему неприятен разговор на эту тему, однако Ада, не замечая его реакции, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Миссис Кросс доверяла мне. Ну, вы понимаете, как обычно клиент любит поговорить со своим парикмахером. — Она усмехнулась. — Через определенное время мы становимся для клиентов вроде исповедников. Они перестают видеть в нас людей, считая нас просто благодарными слушателями, перед которыми можно облегчить душу, выговориться. Миссис Кросс говорила мне, что ни один человек не сделал ей столько добра, сколько Кора. Чтобы заботиться о ней, она даже бросила хорошую работу. И мало того! Подруги мне рассказывали, что Кора поссорилась из-за твоей бабушки со своим женихом.

— Ада, ну пожалуйста! — Кора почувствовала, что готова заплакать. Она низко опустила голову.

— Прости, дорогая. — Ада ласково погладила ее руку. — Но Дону же надо знать, сколько ты сделала для его бабушки, как сама измучилась за этот долгий ужасный год, на какие жертвы ради нее пошла. Ведь отвергнуть руку и сердце самого Бона Фримена — это…

— Черт! — вырвалось у Коры. Девушка отвернулась, чувствуя, что слезы все-таки покатились по щекам.

На кухне воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов и прерывистым дыханием Коры. Она вынула носовой платок и вытерла непрошеные слезы. Молчание прервал Дон.

— Ада, — тихо предложил он, — может, прогуляемся в саду? У Коры был вчера очень тяжелый день, она устала, готовя праздник, так что пусть немного отдохнет, посидит одна. Давай не будем ей мешать.

— Да, конечно, — серьезно согласилась Ада. — Конечно, Дон. До встречи, милая!

Коре было трудно говорить, и она смогла только кивнуть головой в знак прощания. Они ушли из кухни, оставив девушку наедине с воспоминаниями.

Бон Фримен был ошибкой в ее жизни. Если бы он действительно ее любил, то поддержал бы в решении заботиться о миссис Кросс, а не предъявил бы свой жестокий ультиматум: «Она или я, дорогая. Я хочу жениться, и жениться сейчас. И не собираюсь ждать, пока ты будешь изображать сиделку и ухаживать за старухой, которая, очень может быть, проживет еще лет десять».

Кора пыталась ему объяснить, скольким она обязана миссис Кросс, но ее жених не желал ничего слушать. Раньше девушке казалось, что она его любит, однако после такой открытой демонстрации эгоизма поняла, что не знала Бона по-настоящему. И когда они расстались, Кора уверила себя, что не ощущает ни малейшего сожаления. Так почему же сейчас она чувствует себя такой подавленной и несчастной? Может, это реакция на слова Ады? Ведь теперь Дон будет считать, что она все еще любит своего бывшего жениха? Ну и что? Сам-то Дон испытывает к ней только плотское влечение, ничего больше. Но даже если бы у него появились другие чувства, между ними стоит непреодолимая стена — каждый раз, когда он на нее смотрит, то видит только ее мать.

Через полчаса Кора услышала, как заработал мотор розового «кадиллака» гостьи и вскоре затих вдали. Кора решила уйти в свою комнату, но в коридоре наткнулась на Дона. Она отвернулась, не испытывая желания разговаривать, но он остановил ее, положив руку на плечо.

— Ада сказала правду? У тебя действительно был жених?

— Да, мы встречались несколько месяцев.

— Ты хотела выйти замуж за фирму «Фримен»? Недурно.

— Нет, — преувеличенно терпеливо возразила Кора, — за Бона Фримена, человека, который говорил, что любит меня.

— А как вы познакомились?

— Нас познакомил мой товарищ из университета.

— Ты никогда об этом мне не рассказывала, — недовольно протянул Дон.

— Потому что это не твое дело, — строго осадила его обиженная таким тоном Кора.

— Тебе надо было мне рассказать! Я должен был знать об этом. Потрудись, пожалуйста, объяснить, зачем вообще понадобились все эти жертвы? Неужели нельзя было нанять сиделку, которая бы заботилась о бабушке и дала бы тебе возможность жить спокойной жизнью?

— Она не хотела сиделку.

Дон в замешательстве посмотрел на нее:

— Но… Но тот парень стоит миллионы! — Он опять заговорил о Боне.

— При чем здесь деньги, Дон, — слабо отмахнулась она.

Можно было объяснить, что она не думала о деньгах жениха. Что только его страстные взгляды, обаяние и упорство, с которым он ухаживал за ней, не замечая никого другого, в конце концов сделали свое дело. Но зачем? Дон не поверит ей…

— Деньги, — эхом откликнулся Дон. — Всегда только деньги!

— Я не говорю, что деньги не нужны, Дон. Просто существуют неизмеримо более важные вещи.

— Да, — устало согласился он и, сунув руку в карман, достал небольшую пластиковую коробочку, в которой виднелись розовые таблетки. — Когда я искал аспирин, то случайно наткнулся на них. — Дон протянул Коре свою находку.

Она нахмурилась.

— Что это?

— Снотворное, которое доктор прописал моей бабушке, — мрачно сообщил Дон, — за два дня до того, как она попала в больницу.

Кора взяла коробочку и встряхнула. Таблетки издали звук, похожий на дребезжание погремушки Ника.

— Можешь не считать, — вздохнул Дон. — Их там двенадцать. Доктор выписывал четырнадцать…

— А! — облегченно вздохнула Кора. — Это означает, что я не могла давать их твоей бабушке, когда ее выписали из больницы! Что ж, я рада этому.

— Но ты, кажется, не поняла всего значения моей находки.

— Значения? О чем ты?

— Эти двенадцать таблеток вместе со свидетельством Ады о твоей действительной заботе о бабушке, не считая уже того, что ты отказалась выйти замуж за миллионера, предпочтя ухаживать за больной старухой, не оставляют от моих претензий камня на камне.

— Как это?

— А вот так. Завтра я заберу обратно свое заявление. Имение принадлежит тебе, как завещала моя бабушка. И я уеду отсюда сразу же, как только найду работу.

 

10

Весь следующий день Дон где-то пропадал, и они не виделись. Вечер выдался душным; девушка решила перед ужином принять душ, чтобы освежиться. Выйдя из ванной в одном халатике, она вдруг услышала настойчивый громкий стук в дверь своей спальни. Нахмурившись, Кора пошла открывать.

На пороге стоял Дон, засунув руки в карманы. Его длинные светлые волосы живописно лежали на плечах, взгляд же был тяжелым и мрачным.

— У меня новость, — резко сказал он. — Дайне требуется управляющий для ее плантации, и только что она позвонила и сказала, что приглашает меня на эту работу. Я могу приступить к выполнению своих обязанностей в любое время. Жалованье не бог весть какое, но нищие не выбирают.

Кора растерялась:

— Но ты можешь остаться здесь…

— Ты дашь мне приют из милости? — Дон с вызовом гордо посмотрел на нее. — Мы ведь совсем недавно обсуждали почти такую же ситуацию.

— Почему из милости? Это можно назвать… партнерством.

— Нет, ты делаешь мне одолжение.

— То есть ты скорее будешь работать на Дайну Хоуфман, чем на…

— Черт побери, естественно!

— Но, по крайней мере, ты можешь здесь жить…

— Она выделит мне отдельный домик.

— А Ник? Тебе придется отдать его в ясли! Выражение лица Дона не изменилось.

— Надо будет нанять няню.

— Но он же привык ко мне! — горячо возразила Кора. — Я могу и дальше о нем заботиться. Владения твоей Дайны всего в получасе езды отсюда. Ты можешь привозить мальчика ко мне с утра, а вечером я буду отвозить его обратно.

— Это невозможно. Ты же знаешь, сколько я работаю! Мой день начинается в половине шестого, и редко я возвращаюсь раньше девяти вечера! Спасибо за предложение, но мне нужен кто-нибудь, кто жил бы со мной.

— Не забирай его, Дон, ему здесь так хорошо! — При мысли, что придется расстаться со ставшим ей родным малышом, Кора была готова разреветься. Прежде чем она успела отвернуться, большая слеза покатилась по ее щеке… — Пожалуйста, Дон, не делай так…

— Кора, я понимаю твою привязанность. Но… Нет, только не реви!

Однако было уже поздно. Всхлипывая, Кора бросилась прочь, села на кровать и закрыла лицо руками. Она знала, что не вынесет разлуки с Ником. Не вынесет переезда Дона — особенно переезда к Дайне, которая… Ее рыдания усилились. Казалось, что горло сжимает безжалостная петля отчаяния.

Дон осторожно сел рядом.

— Не плачь, — растерянно произнес он, притягивая ее к своей груди и бережно обнимая. — Не плачь!

Так прошло несколько минут. Наконец Кора взяла себя в руки. Дон повернул ее голову к себе и нежно вытер мокрые от слез щеки.

— Тебе лучше?

Кора кивнула, не в силах отвести от него взгляд. На этот раз девушка даже не сделала попытки сопротивляться нахлынувшей чувственности. Не мог сопротивляться и Дон. Его зрачки расширились, потемнели от желания. Он прижал ее к себе и поцеловал в губы. Кора закрыла глаза, чтобы в мире не осталось ничего, кроме этого поцелуя. И затрепетала, словно пойманная лань, отзываясь на его жадные поцелуи. Она не сопротивлялась, когда Дон осторожно положил ее на спину и продолжал целовать со все усиливающейся страстью, возбуждаясь все сильнее. И когда он распахнул ее халат, по сердцам обоих пробежала сладостная дрожь. Дыхание Дона еще больше участилось, стало тяжелым, прерывистым — он дотронулся до ее груди. И это прикосновение окончательно заставило Кору забыть о всех своих страхах…

Она чувствовала опьянение, как от шампанского, легкое и головокружительное. Девушка упивалась ласками любимого, слушая тихий восхищенный шепот Дона. Его губы сомкнулись на напряженном розовом соске, волна за волной посылая наслаждение по всему телу. Кора застонала от удовольствия, и ей вторил хриплый стон Дона. Даже с закрытыми глазами она знала, что вот сейчас он торопливо снимает с себя джинсы, рубашку. Вот они полетели на пол…

Дон ласкал ее исступленно, заставляя выгибаться и жаждать новых ласк. Кора обняла его руками за шею и прижала лицо к своей груди. Она поняла, что теперь между ними нет ничего, кроме ее трусиков. Маленького кусочка кружевной материи.

— Посмотри на меня, Кора, — неожиданно попросил Дон. Она с трудом заставила себя открыть глаза и встретилась с ним взглядом. — Ты уверена? — Его серые глаза зачаровывали, навевая сказочный туман.

Кора кивнула — слова не шли с языка, — но в глубине души шевельнулось маленькое беспокойство. Дон знал, что у нее был жених, он, конечно, считает ее искушенной в постели. Как он себя поведет, когда обнаружит, что…

Дон губами снова прикоснулся к соску, погружая ее в огненный океан страсти. Все мысли перепутались. Она почувствовала, что одновременно со жгучими поцелуями Дон снимает с нее трусики, но ее это уже не заботило. Ей хотелось, чтобы он не останавливался, не прекращал сладкую муку наслаждения…

Впрочем, Дон не собирался останавливаться. Он все ласкал соски Коры, пока ее голова не заметалась по простыне, умоляя освободить ее тело от невыносимо сладкого напряжения… И когда девушке показалось, что она теряет рассудок, его ладонь скользнула по ее животу — ниже, ниже, к курчавившимся волосикам, и еще ниже…

В исступлении Кора часто-часто задышала, и вдыхаемый запах мужчины еще больше усилил желание, помог преодолеть страх. Нестерпимая жажда наслаждения причиняла почти физическую боль, однако Дон не спешил окончить свою пытку, все медля продвинуть руку на оставшиеся считанные дюймы. Кора выгнулась дугой, широко раздвинула ноги.

Знак полной капитуляции.

Дон, наверное, ждал именно этого. Он еще сильнее напрягся и с тяжелым вздохом — наконец-то! — подвинул руку еще ниже. К месту, которого до него не касался ни один мужчина в мире.

Кора на мгновение замерла. Хоть и страстно желанная, эта ласка… Прикосновение к самой заветной части тела смутило ее. Она была еще невинна, и ощущение мужской руки там оказалось слишком сильным потрясением. Кора чуть не потеряла создание.

Но постепенно мучительное желание, волнами расходясь от живота по всему телу, подавило страх и смущение. Пальцы Дона нежно порхали над трепещущей плотью, словно перебирая лепестки прекрасной розы. Розы, покрытой росой и распустившейся навстречу солнцу. Завороженная захватывающим дух восторгом, Кора запрокинула голову и застонала. Древнее колдовство любви открыло ей мир, в котором не было места ничему, кроме всепоглощающей чувственности.

— Ты готова? — Словно издалека до нее донесся хриплый голос Дона, высвобождая из долгого плена все новые и новые оттенки страсти.

— Да, да, да! — еле слышно стонала Кора. — Да, дорогой, я готова…

Он поцеловал ее в губы и в этот же момент приник к ней. Кора чувствовала все — как его плоть скользнула между ее бедер и дальше… На мгновение сердце перестало биться, когда он наткнулся на последний барьер, стоявший между ними…

Шок Дона трудно было передать. Каждый мускул на его теле напрягся, превратившись в камень, с губ сорвалось проклятие, показывая, насколько сильно он растерян. Коре показалось, что сейчас он выйдет из нее и сказка закончится. С жалобным стоном она сомкнула ноги за его спиной, заставляя двигаться дальше… И он подчинился.

Кору пронзила острая боль, но страстно целующие ее губы Дона помешали вскрикнуть, и очень скоро все неприятные ощущения растворились в неземном наслаждении.

Она и понятия не имела о глубине и силе чувств, которые вызвали к жизни ласки Дона, о бурном экстазе, который вновь и вновь он заставлял ее испытывать, прежде чем уступил наконец ее мольбам о пощаде. Для первого раза обрушившееся на нее потрясение было чересчур сильным. И вот он в последний раз увлек ее в полет над безбрежным океаном бурлящей страсти, и потом они медленно, очень медленно вернулись обратно в мир, который теперь для них изменился. И Дон, такой же опустошенный и счастливый, лежал рядом с ней, не размыкая своего ласкового и сильного объятия.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Кора, родная моя… Я люблю тебя… — Он посмотрел ей в глаза, и в этом взгляде Кора прочитала всю нежность, которая только существовала в этом мире. Дон прижал ее голову к своей груди, и она с удивлением услышала, что их сердца бьются в такт. — Тебе хорошо? — шепнул он.

— Да, очень.

— Спасибо, — отозвался Дон, откидываясь на подушку. Его дыхание постепенно стало ровнее и глубже, и Кора поняла, что он заснул.

Он ее любит! Это было так прекрасно, что душе хотелось петь, хотелось вскочить, распахнуть окно и прокричать об этом на весь мир!

Но она боялась разбудить Дона…

Кора сладко нежилась в его объятиях, пытаясь связать воедино отрывочные воспоминания о только что пережитом наслаждении. И думала о том, что это самые счастливые мгновения в ее жизни.

Утром ее разбудил шум льющейся воды.

Покраснев, Кора сразу представила себе обнаженного Дона, смывавшего с себя в ванной следы их бурной ночи, память о которой требовала продолжения…

Окончательно просыпаясь, Кора потянулась и обнаружила, что ее тело болит в нескольких местах, болит сладостным напряжением, от которого теперь она знала лекарство. Кора нетерпеливо спрыгнула с кровати, торопясь застать любимого в ванной. Быстро подойдя к двери, она неслышно открыла ее и скользнула внутрь, стараясь не дышать. Полупрозрачная душевая кабинка не скрывала силуэт Дона, его могучую фигуру в облачке пара от горячего душа. Он стоял к ней спиной, смывая с волос остатки шампуня.

За шумом воды он не услышал, как Кора скользнула к нему. Он не подозревал о ее присутствии, пока она не прижалась грудью к его спине и не обняла. Дон вздрогнул и замер. И оставался таким, когда ее руки поднялись вверх, гладя его грудь и чувствуя, как напрягаются соски.

— Доброе утро, — промурлыкала Кора, не отпуская любимого и продолжая ласкать своими нежными пальчиками.

Дон застонал от удовольствия, и звук его голоса еще сильнее возбудил Кору. Ее пальцы внезапно скользнули вниз, на живот, потом еще ниже… Дон схватил ее за кисти рук и помешал им двинуться дальше.

— Нет. — Его голос звучал очень странно.

— Там что, написано «руками не трогать»? — хихикнула Кора, покрывая спину Дона нежными поцелуями.

— Пожалуйста, перестань, — с трудом произнес Дон. — Я тебя прошу. — Он оттолкнул ее, отдернул занавеску и вышел из кабинки. Все еще льющаяся вода заглушила вздох разочарования Коры.

— Дон?

Он медленно повернулся и встретился с ее полными слез глазами.

— Этой ночи, — еле слышно произнес он, — не должно было быть. Прости, дорогая.

Сквозь слезы она смотрела, как Дон достал полотенце, вышел из ванной и плотно прикрыл за собой дверь. Кора осталась под душем, который теперь казался ей ледяным. Она не могла ничего понять, думать мешала всепоглощающая боль. Почему Дон так изменился всего за несколько часов?

Когда она вернулась в спальню, его уже не было. Окно оказалось распахнутым настежь, а на постели лежал только голый матрас. Наволочки и простыни исчезли, одежды Дона тоже не было видно. Все свидетельства этой ночи пропали, словно ничего не произошло.

Но… он же сказал, что любит ее?

А вдруг мужчины считают себя обязанными это сказать, когда лишают девушку невинности? Может, таким образом они пытаются извиниться? Однако Дон до сих пор никогда не лгал ей. Так обманул ли он ее на этот раз? Кора беспомощно обвела комнату взглядом, словно пытаясь отыскать ответ на свой вопрос.

И увидела снимок. Фотографию своей матери и отца Дона.

Она давно уже открыто стояла на ее трельяже. Если Дон и обратил на нее внимание, то никогда не говорил об этом. Однако его утренние посещения ее спальни, когда он приносил кофе, всегда были слишком мимолетны. Вряд ли у него оставалось время осматриваться. Но сегодня утром время у него нашлось, и он наверняка заметил фотографию.

Она все еще была на трельяже. Но не стояла, а лежала изображением вниз. По щеке Коры покатилась горькая слеза.

Итак, понятно, почему Дон отверг ее. В темноте любимый мог забыть о прошлом. Мог преодолеть стоявшую между ними стену, но утром, в ярком свете, он вспомнил о своей ненависти. Между ними все было кончено.

Ко времени, когда она отнесла Ника вниз, Дон уже ушел на работу. Однако он успел запихнуть постельное белье в стиральную машину, словно ему не терпелось избавиться от воспоминаний о прошедшей ночи.

Днем Кора отвезла Ника в детский парк на берегу озера, потом заехала за покупками. Домой она вернулась только к пяти часам и нашла на кухонном столе записку: «Я обедаю у Дайны Хоуфман. Дон».

Словно со сне, Кора машинально приготовила еду малышу и себе, поиграла потом с ребенком некоторое время и уложила его спать. Вечер не принес с собой облегчения — она просто не знала, куда деваться. Когда пришло время ложиться в постель, Кора поняла, что не уснет. Ей пришла в голову мысль поплавать в бассейне в свете луны и смыть с себя раздражение усталостью. Надев купальник, она взяла с собой приемник, чтобы знать, все ли в порядке у Ника. Поставив его на столик у бортика, Кора нырнула в воду и тридцать раз проплыла туда-обратно. Вылезая из воды, она подняла голову и увидела стоявшего у края бассейна Дона. Кора совсем не ожидала, что он вернется. Наоборот, была почти уверена, что ночь он проведет не дома.

Дон был одет в белую рубашку с красивым галстуком и синие брюки, но рукава засучены, галстук не затянут, а верхняя пуговица рубашки расстегнута. Интересно, есть ли на ее воротнике следы губной помады? Дон молча протянул ей пляжное полотенце, которое она оставила у бассейна, и отступил на шаг. Она стала энергично растираться, чувствуя смятение и растерянность.

— Хочешь что-нибудь выпить? — прервал молчание Дон.

Отлично. Утоним обиду в вине.

— С удовольствием.

— Белого вина?

— Все равно, — небрежно отозвалась она.

Дон исчез и вскоре вернулся с двумя бокалами.

Кора отбросила мокрое полотенце и опустилась на ближайший стул. Дон подал ей бокал, и Кора порадовалась, что ее волосы пахнут хлоркой после воды в бассейне достаточно сильно, чтобы заглушить аромат духов Дайны, который наверняка исходит от его одежды. Она отвернулась и поставила бокал на стол. В лунном свете блеснули белые лепестки роз.

Белые розы в хрустальной вазе. Их было немало, не меньше дюжины.

— Это мне? — удивленно спросила она. — Дон молча кивнул и уселся напротив, пододвинув стул поближе. — Мужчины обычно дарят цветы, когда хотят извиниться, — холодно произнесла Кора. — Так в чем, собственно, дело, дорогой?

— Послушай, не осложняй ситуацию еще сильнее…

— А, понятно. Красные розы для любимой, а белые взамен утраченной девственности. — Она горько усмехнулась. — Дюжина белых роз. Что-то слишком дешево.

— Дорогая, я…

Кора вскочила с места и выхватила цветы из вазы, не обращая внимания на боль от впившихся в ладонь колючек.

— Мог не тратить деньги! — выкрикнула она, швыряя в воду букет. — Мне не нужны твои дурацкие розы! — Тяжело дыша, девушка повернулась к нему спиной, всем своим видом демонстрируя презрение…

Кора услышала слабый вздох, потом скрипнул отодвигаемый стул, когда Дон встал с места.

— Я согласился работать у Дайны, — сказал он. — В конце недели мы с ней подпишем контракт. Она действительно предоставит мне жилье.

— Все из-за моей мамы, да? — бесцветным голосом спросила Кора. Гнев и обида куда-то улетучились.

— Ты ошибаешься…

— Нет! Ты видел фотографию в моей комнате и перевернул ее изображением вниз!

Дон печально покачал головой.

— Я действительно видел снимок, и он упал, когда я ставил его обратно. Я просто не стал поднимать. — Он грустно улыбнулся. — Твою мать я видел только раз, и мои воспоминания о ней были воспоминаниями униженного и оскорбленного подростка. Сейчас я могу себя преодолеть и понять, что вы с ней — разные люди. Конечно, вы очень похожи внешне, но только внешне…

— Так в чем тогда дело? — умоляющим тоном спросила Кора. — Если не это, то что тогда? Дон, прошлой ночью ты сказал, что любишь меня!

— Прошлая ночь была ошибкой, моей ошибкой, о которой я очень сожалею. — Голос Дона зазвенел от неподдельного отчаяния. — Ради всего святого, ты же знаешь мое положение — неужели ты считаешь, что я, нищий и бездомный, осмелюсь сделать тебе предложение? Мне не позволяет гордость!

Кора отшатнулась, словно получила пощечину.

— Ты хочешь сказать…

— Да, — грустно кивнул он. — Это все фамильная гордость Кроссов. И ни ты, ни кто-либо еще ничего с этим не смогут поделать.

Кора почувствовала себя раздавленной. Она знала, что любая попытка переубедить Дона обречена на провал, и острая боль пронзила ее сердце. Но она нашла в себе силы встретиться с ним взглядом.

— Ты прав, — преувеличенно бодрым тоном сказала Кора. — Я не смогу справиться с твоей гордостью… и даже не буду пытаться. Слишком давно я поняла, что с гордостью Кроссов спорить бесполезно. — Она подхватила свою одежду и пошла прочь.

Однако во время бессонной ночи созрело неожиданное решение проблемы, такое простое, что Кора даже удивилась, как оно раньше не приходило ей в голову. Она так и не сомкнула глаз до рассвета, дожидаясь, пока Дон войдет и принесет ей, как обычно, кофе. И, когда он, поставив чашку, уже повернулся, чтобы уйти, она окликнула его:

— Подожди секунду. — Натянув одеяло до подбородка, Кора приподнялась на локте. Дон обернулся и вопрошающе посмотрел на нее. Сегодня мне нужно уехать, — сказала она. — Не мог бы ты вернуться пораньше и посидеть с Ником до моего возвращения?

— Конечно, — спокойно согласился он. — Только скажи, во сколько.

— В половине пятого.

— Ладно. — Дон замешкался у двери, затем все же спросил: — А можно узнать, какое у тебя дело?

— Так, пустяки. — Кора изо всех сил старалась, чтобы голос не выдал ее.

Однако Дон насторожился.

— Не вздумай наделать глупостей.

— Да я не собираюсь… — Кора с ужасом почувствовала, что краснеет.

— Ты едешь к Линну, — рявкнул Дон.

— Ну и что?

Его глаза яростно вспыхнули.

— Не трать зря время! Моя бабушка завещала имение тебе, и никакие твои действия не облегчат моего состояния. — Дон стиснул кулаки. — Только посмей написать дарственную на мое имя или что-нибудь в этом роде! Держу пари, что именно так ты и собиралась поступить!

Кора зарылась лицом в подушку. Она-то рассчитывала поставить его перед свершившимся фактом. Теперь ничего не выйдет. Следовало продумать все получше, а сейчас слишком поздно.

— Мне все равно надо в город, — возразила Кора, не отрывая лица от подушки. — Так что с малышом посидеть придется все же тебе.

— Договорились.

С замиранием сердца она слушала, как его шаги, удаляясь, прозвучали в коридоре и наконец затихли на лестнице.

Дон вернулся в половине пятого, как и обещал. Кора молча передала ему Ника и уехала. В городе она поужинала, посмотрела кино и только в одиннадцатом часу отправилась обратно. Оказавшись у дома, Кора решила пройти с черного хода через кухню, чтобы не наткнуться на Дона. Однако, огибая угол, она из окна услышала его голос.

Кора замешкалась. Если он беседует с Дайной… Меньше всего на свете ей хотелось встретиться с этой женщиной. Но второго голоса так и не было слышно, и Кора поняла, что Дон говорит по телефону.

— Спасибо, Дайна, за предложение, но, к сожалению, я передумал. Все-таки имение Кроссов будет принадлежать мне…

Невероятно! Кора застыла, охваченная стыдом, гневом и отчаянием. И с ужасом слушала дальше.

— Я и представить не мог, что все так обернется. — Дон усмехнулся в ответ на какую-то реплику своей собеседницы. — Да, вот именно. С женщинами всегда так. Или ее сердце принадлежит тебе до конца, или нет. Но теперь, поговорив обо всем, мы съездим к адвокату и оформим виноградники на мое имя. Наконец-то.

Кора схватилась рукой за стену, чтобы не упасть, почти на ощупь она нашла дверь в дом. Горячие слезы застилали все вокруг. Дон просто замечательный актер! Утреннее представление не давало ни малейшего повода усомниться в его искренности.

С женщинами всегда так! Посмотрим. Может, он и прав, но одна из них больше не поддастся его обаянию! Стараясь ступать как можно тише, она проскользнула в свою спальню. Не зажигая света, разделась и легла в постель. Примерно через полчаса она услышала, как Дон подошел к ее двери, постучал и позвал ее. Но она лежала, не шевелясь, еле дыша, пока он не ушел к себе.

К ее удивлению, на следующее утро Дон вел себя как ни в чем не бывало. Она проспала момент, когда он приносил ей кофе, а когда спустилась вниз, его уже не было. К обеду Дон не вернулся, хотя, впрочем, он и раньше пропадал на плантации с утра до ночи. Но если он надеется, что она подпишет дарственную на его имя, то почему ведет себя так, не давая ей возможности даже предложить это? Или это часть его дьявольского плана?

Было около пяти, когда наконец затарахтел мотор пикапа. Кора с малышом находились во дворе, она услышала, как двигатель стих, а затем хлопнула дверца машины. С замирающим сердцем Кора ждала, что Дон сейчас подойдет к ним.

Однако ошиблась.

Они встретились только через полчаса. Коpa пропалывала цветник, а Ник играл рядом в песочнице. Сейчас все решится.

— Привет! — Голос Дона звучал совершенно спокойно. Сидя на корточках у цветника, Кора следила за его приближением.

— Закончил работу? — холодно спросила она.

— Да, хочется вечером отдохнуть. — В голосе Дона, внимательно прислушавшись, можно было уловить сдерживаемое нетерпение. А еще в его глазах затаилось какое-то странное выражение, которое Кора не могла разгадать. Почему-то она почувствовала себя от этого не в своей тарелке.

С радостным «па-па» малыш выкарабкался из песочницы и заковылял к Дону. Тот схватил его и подбросил вверх. Хохоча, мальчик ухватился за длинные волосы отца.

Коре стало совсем неловко, и она отвернулась.

— Когда ужин? — осведомился Дон.

— Я приготовила только салат и курицу. Но мы можем сесть за стол хоть сейчас.

— Тогда пошли.

— Пошли. — Кора отложила тяпку и выпрямилась.

— Ты вчера поздновато вернулась, — сказал Дон, когда они шли по направлению к дому. — Я даже не слышал, как ты вошла.

— А ты что, ждал?

— Вообще-то да, — пожал плечами Дон и открыл перед ней дверь.

— Я вернулась к одиннадцати, но в доме было темно, и я решила, что ты лег спать. Поэтому я тихонько прошла к себе, чтобы никого не будить.

— Я ждал здесь, в саду. — Дон закрыл дверь и теперь оказался за ее спиной.

— Понятно, — Кора направилась на кухню. — Ты хотел мне что-нибудь сказать?

— Да…

Она остановилась так внезапно, что Дон чуть не врезался ей в спину.

— Что-то важное?

— Да. — Взгляд Дона был таким пристальным, что Кора с трудом его выдержала.

— О чем?

— О нас.

— О нас?

Ник неожиданно вцепился отцу в уши.

— Ох! — Морщась от боли, Дон снял сына со своих плеч, где он до этого сидел, и опустил на пол. — Сейчас, Кора, извини. Разговор серьезный, и давай сначала запрем Ника в его стуле!

Кора послушно посторонилась и пропустила их вперед. На нее навалилась усталость и опустошение. Она не была искушенной в таких играх, но собиралась высказать Дону в глаза все, что о нем думает, не раньше того, когда он соизволит якобы нехотя принять имение в дар.

Они сели за стол и во время еды говорили на общие темы. Дон сообщил, что появились первые ягоды и урожай, судя по всему, превысит их самые смелые прогнозы.

— Хорошая новость, — спокойно согласилась Кора, глядя ему в глаза.

Дон улыбнулся в ответ.

Сразу после ужина Дон вытащил сына из стульчика и сказал, что сам уложит его в кровать.

— Мы для разнообразия попьем кофе в библиотеке, — предложил он, вынося ребенка из кухни. — Я скоро приду.

Кора отправилась к себе переодеться.

 

11

— А в домике, в котором предлагает тебе жить Дайна, есть мебель?

Вопрос, заданный Корой, прозвучал совершенно спокойно. Но задать его стоило большого труда. Они с Доном уже допили кофе, однако он не торопился заводить речь о завещании. Глядя на то, сколь уютно он устроился в кожаном кресле с самым безмятежным видом, Кора чувствовала, как нарастает в ней гнев, как настойчиво это чувство ищет выхода.

— Забавно, что ты об этом заговорила. — Дон поставил свою чашку на столик. — Да, он обставлен, но скудновато, и, когда Дайна показала мне гостиную, я сразу понял, чего в ней не хватает. — Дон махнул рукой в сторону бабушкиного письменного стола. — Вот этого.

— Неужели она не может дать тебе стол?

— Ты права, конечно, может. Но это же стол моей бабушки. Мне бы хотелось иметь у себя хотя бы его, как память.

В глазах Дона вновь появилось то самое странное выражение, которое привело Кору в замешательство, когда он зашел в сад перед ужином. Может, это насмешка? Наверное, Дону доставляет удовольствие обманывать ее. Гнев вспыхнул с новой силой, и Кора с трудом сдержала себя.

— Так вот, — ленивым голосом продолжал Дон тем временем. — Я бы хотел попросить тебя уступить мне стол. Это ведь не будет для тебя большой потерей?

Какой он все же прекрасный актер! До сих пор притворяется, что должен переезжать. Кора решила до поры до времени подыгрывать ему.

— Конечно, — легко согласилась она. — Можешь забирать. Желаешь что-нибудь еще?

— Нет, я хотел только стол…

Ага! Крошечная, незаметная оговорка. Если бы он все еще собирался уехать, он бы сказал не «хотел», а «хочу»!

— …потому что он особенный для меня. — Встав с кресла, Дон подошел к столу и провел рукой по затейливой резьбе сбоку. — Мы с бабушкой обычно оставляли друг для друга записки в секретном ящике.

— Что?

Дон удивленно поднял брови.

— Она разве тебе не рассказывала о нем, когда ты была маленькой?

— Нет, я впервые об этом слышу.

— Ну, тогда… — Дон провел рукой по лицу, однако недостаточно быстро, чтобы скрыть растерянное выражение. — А я думал, она и с тобой играла, как когда-то со мной. Я оставлял здесь свой дневник с отметками для нее, а она — маленькие подарки для меня. Он отодвинул кресло и сел за стол.

Кора позволила себе проявить немного сочувствия.

— Она, наверное, хотела этим подчеркнуть, что ты был для нее дороже и ближе. Всегда, до последнего дня. Несмотря ни на что, она тебя любила. Впрочем, я считаю, что ты это и так знаешь.

— Если бы я даже не был в этом уверен, то… — Дон вздохнул и положил руку на стол. — Ну, ладно. Кора, я уже говорил, что должен сообщить тебе кое-что важное для нас обоих.

Кора отставила свою чашку и сжала коленями ладони. Вот он, момент, которого она ждала! С бьющимся сердцем она вслушивалась в хрипловатый голос Дона.

— Позавчера мы занимались любовью…

Меньше всего она ожидала услышать такие слова. И то, что Дон назвал произошедшее между ними «любовью», а не «сексом», еще больше сбивало с толку.

— …а утром я отверг тебя…

— Потому, что мне принадлежит имение, — вырвалось у Коры.

— Из-за своей гордости, — поправил Дон.

— Хорошо, продолжай.

— Кора, если бы имение принадлежало мне, то я не отверг бы тебя, а предложил бы стать моей женой.

Так. И теперь он ждет, чтобы она воскликнула: «Милый, имение принадлежит тебе! Вчера я оформила все необходимые бумаги!» На Кору навалилась такая слабость, что она с трудом встала.

— Не продолжай, Дон. Я понимаю, как ты будешь шокирован и разочарован, услышав то, что я собираюсь тебе сказать. Но я… Послушай, я не откажусь от имения в твою пользу. И в этом, — она сухо засмеялась, — в этом ты виноват сам. Ты прекрасный актер, и я сначала поверила, что тебе действительно не нужен такой подарок… — Дон растерянно смотрел на нее. Кора видела, что он и вправду ошарашен. — Я слышала твой разговор по телефону с Дайной, — объяснила она. — Ты ей сказал, что имение уже твое, а я оправдала твои самые смелые ожидания. Ты ей сказал, что спал со мной ради дарственной?

Дон выглядел совершенно ошеломленным и уничтоженным, однако Кора не ощущала ни ожидаемого триумфа, ни злорадства, вообще ничего. В душе осталась только страшная зияющая пустота. Слезы хлынули у нее из глаз, и она поспешно отвернулась, чтобы Дон не заметил ее слабости. Торопливо Кора направилась прочь, но не успела сделать и двух шагов, как услышала за спиной, что Дон вскочил с места. Паника охватила ее, и она побежала.

Дон догнал ее в конце коридора, перед лестницей. Он с такой силой схватил Кору за плечо и развернул к себе, что та охнула. Сжавшись от ужаса, она, тем не менее, прямо посмотрела в его глаза и в замешательстве замерла. Во взгляде Дона не было ни гнева, ни злобы. Только нежность, только любовь. Кора решила, что происходящее ей снится. Такого на самом деле просто не могло быть.

— Глупенькая, — прошептал Дон. — Прекрасная, любимая, но глупенькая. — Он погладил ее лицо. — Угораздило же меня в тебя влюбиться!

— Это не сработает, — из последних сил удерживаясь, чтобы не зарыдать навзрыд, возразила Кора. — Я тебе не верю. И виноградники ты не получишь. Твоя бабушка этого не хотела. Твой замечательный план провалился. И ты свободен от утомительной обязанности спать со мной…

— Да, это не самый легкий труд, — улыбнувшись, согласился Дон и вдруг поцеловал ее в губы, мокрые от слез. — Выслушай меня, глупышка…

Нет, она не позволит ему добиться своего обычным и всегда действенным способом. Тело может его хотеть, но сердце — сердце навсегда отреклось от любви к нему.

— Родная моя! — В глазах Дона можно было прочитать самое искреннее обожание. — Вчера вечером, когда ты находилась в городе, я нашел другое завещание. Более позднее.

Все силы Коры были настолько поглощены борьбой со своими чувствами, что смысл слов Дона не сразу до нее дошел.

— Другое завещание? Более позднее? — машинально переспросила она.

— Именно так, другое и более позднее, — терпеливо повторил Дон. — Оно написано от руки через месяц после первого и засвидетельствовано двумя навещавшими бабушку священниками. А первое напечатано и заверено Робертом Линном.

Кора все еще не понимала.

— Но ведь Линн лично просмотрел содержимое всего письменного стола…

— Кроме секретного ящика, — мягко возразил Дон. — Ведь о нем знали только мы с бабушкой! — Кора ничего не понимала. — Пошли. — Дон осторожно взял ее за руку и повлек назад в библиотеку. Он заставил Кору приложить указательный палец к самой маленькой виноградинке в искусно вырезанной грозди. — Теперь нажми.

Кора послушалась и отскочила, когда из, казалось бы, монолитной панели выскочил небольшой ящик.

В нем лежал конверт, адресованный Дону.

— Это… оно? — слегка дрожащим голосом спросила Кора. — Второе завещание?

Дон достал из конверта лист бумаги и протянул ей.

Со странным ощущением, что происходящее вокруг творится с ней во сне, Кора внимательно прочитала каждое слово, написанное мелким твердым почерком. Оказалось, что виноградники бабушка завещала внуку. А своей «любимой Коре Дюкс имение со всей обстановкой».

Кора улыбнулась. Не потому, конечно, что дом все же завещан ей, хотя это было приятно. А потому, что Дон не обманывал ее.

— Так, значит, в своем разговоре с Дайной ты имел в виду не меня, а свою бабушку?

— Естественно.

— А Дайна…

— Какая такая Дайна? — весело перебил ее Дон. — Ты, хочешь сказать, Дайна Хоуфман? У нас чисто деловые отношения, хотя мы давно знакомы. Когда я учился в колледже, Дайна бегала за мной. Она не в моем вкусе, поверь. Не то, что ты… — лукаво закончил он.

— Но ты ведь говорил, что брюнетки тебе не нравятся, — надула губки Кора.

Дон весело рассмеялся.

— В каждом правиле бывают исключения.

— Но, Дон, если бы ты не вернулся сюда, то никогда бы не узнал о том, что бабушка тебя простила и виноградники принадлежат тебе.

— Она надеялась, что я приеду, вспомню свое детство и ее любовь ко мне. И обязательно загляну в этот ящик, чтобы найти свидетельство ее прощения. Так и произошло.

Дон взял завещание из рук Коры и положил на стол. Потом нежно обнял ее.

— Я люблю тебя! — прошептал он. И снова от поцелуев закружилась голова, и счастье опять простерло над ними свои крылья. — Выходи за меня замуж. Завтра же. Если, конечно, ты меня любишь…

— Да, да, я люблю тебя. Люблю сильнее, чем могла себе представить… — И новые поцелуи длились целую вечность. — Дон, я люблю тебя, но… — внезапно отстранилась Кора.

— В чем дело? — Дон удивленно поднял брови, услышав ее глубокий вздох.

Набравшись смелости, Кора продолжила:

— Ты действительно забыл о прошлом?

— Абсолютно.

— Но что, если когда-нибудь ты станешь сомневаться во мне? Вдруг ты подумаешь, что я согласилась выйти за тебя, чтобы получить виноградники?

На несколько мгновений воцарилось молчание. Кора даже испугалась — не станет ли эта проблема препятствием к их счастью?

Но Дон наконец улыбнулся. С загадочным блеском в глазах он схватил завещание и, прежде чем Кора догадалась, что он собирается сделать, порвал его на мелкие кусочки…