Пробуждение наступало медленно. Сон не хотел покидать их разнеженные тела. Сквозь дрему Натали представляла соблазнительную картину — она лежит на мелком песке и слышит ленивый шепот океана. На небе, идеальную синеву которого не нарушало ни единое облачко, сияет яркое солнце. Она улыбнулась и, потянувшись, стала нежиться под теплыми лучами.

Антонио осторожно гладил Натали, наслаждаясь ее гладкой кожей и соблазнительной фигурой, которая даже во сне отзывалась на ласки.

Когда Натали рассказала, что не имела до него настоящего любовника, Гандерас испытал сначала необыкновенную гордость, но она сменилась чувством вины. Он по-прежнему был уверен, что, если бы не счастливое стечение обстоятельств, благодаря которому они оказались в полном уединении, прекрасная Натали никогда бы не обратила на него внимания, а уж тем более не захотела бы иметь с ним интимных отношений. А он, сгорая от страсти, воспользовался ситуацией и благодарностью, которую испытывала Натали к нему как своему спасителю.

Но самое странное, что Антонио так и не утолил страсть. Она превратила его нервы в натянутые до предела струны и держала плоть в постоянном напряжении. Да, он опять хотел близости со своей неожиданной гостьей, пришедшей словно из сказки. То она напоминала ласковый переливчатый смех, летящий на волнах ветра, то становилась похожей на задумчивый утренний туман, обволакивающий густые пихты, а иногда была как бескрайнее, загадочное море. Натали завладела и его телом, и его душой. Конечно, Антонио надеялся, что их свела сама судьба, что Натали он необходим так же, как она ему. Возможно, именно его она искала и ждала всю жизнь. Но тут же Гандерас пытался убедить себя, что вряд ли это правда. Если бы они встретились где-нибудь в городе, Натали предпочла бы держаться подальше от великана с устрашающей внешностью. Натали — подарок судьбы, но если Богу будет угодно, он заберет его обратно, чтобы Антонио сполна познал боль и горечь утраты.

Бессмысленно пытаться противостоять Всевышнему. И пока возможно, он должен наслаждаться волшебными мгновениями. А когда придет время — смиренно раскрыть объятия и отпустить Натали, молясь лишь о том, чтобы она, очутившись на воле, не сожалела о тех днях, которые они провели вдвоем.

— Иногда ты кажешься каменным идолом, которому поклонялись древние племена, — такой же суровый и неприступный, — сонно промурлыкала Натали, нежно прикасаясь к его лицу. — О чем ты думаешь?

— О бесценном подарке, который получил от Бога, — ответил Антонио и, потеревшись щекой о ее теплую ладонь, прижался к ней губами. Затем, оторвавшись, посмотрел на Натали восторженными глазами. — Ты удивительно прекрасна, женственна, чувственна, притягательна. Тобой трудно насытиться, я постоянно хочу тебя. — Антонио осторожно, но в то же время страстно прикусил ей палец, наслаждаясь запахом женской руки. — О, как я хочу вновь услышать твои сладкие стоны!

Натали глядела на Антонио, распростертого на постели, нагого и могучего, как суровая скала, нависшая над морем. Солнечные лучи, падающие из окна, освещали прекрасную стать, казавшуюся воплощением мужской красоты. И этот повелитель признается, что жаждет наслаждаться ею. Слезы счастья, словно маленькие звездочки, заблестели на пушистых ресницах. Не произнося ни слова, Натали провела рукой по груди и плечам самого привлекательного и самого желанного для нее мужчины, с удовольствием ощущая крепкие мышцы.

Антонио распахнул объятия, и Натали мгновенно утонула в них.

— Я люблю тебя, — сказала она, обнимая Гандераса. — Люблю, наверное, с того самого мгновения, когда ты вырвал меня из смертельной пучины.

Он прикрыл глаза. Признание болью отозвалось в его сердце. Антонио нежно поцеловал Натали и, прижав палец к ее губам, покачал головой.

— Не надо, — прошептал он.

С грустью смотрел он в ее изумительные глаза.

Натали с тревогой смотрела на Антонио, пытаясь понять, что происходит. Она заметила боль в его вдруг померкшем взгляде, но не могла догадаться, чем она вызвана.

— Что с тобой? Ты не хочешь, чтобы я…

Но очередной поцелуй, теплый, как солнечный луч, и сильный, как гребень волны, не дал ей договорить. Антонио долго не отрывался от трепетных губ, наслаждаясь их свежестью и нежностью и снова ощущая нарастающее желание.

— Все в порядке, — прошептал он наконец. — Я знаю, ты хочешь отблагодарить меня за то, что я спас тебе жизнь. Но пойми, дорогая, не обязательно говорить о любви. Я сам многим обязан тебе. Твое внезапное появление открыло мне глаза на то, какой прекрасной может быть жизнь. Я словно попал в райский сад, в котором никого нет, кроме нас, созданных Богом друг для друга.

И он снова прильнул к ее губам с жадностью путника, измученного жаждой и нашедшего вдруг источник. Не в силах оторваться, Антонио пил из живительного родника, впитывая нежность, страсть, любовь. С трудом прервавшись, он заглянул в глаза Натали, таинственные и завораживающие, как туман.

— Так давай же наслаждаться раем, сказочными мгновениями счастья, подаренными нам судьбой, — шептал Антонио. — И не нужно давать обещаний и клятв, которым, увы, не суждено сбыться. И не делай неискренних признаний. Чтобы потом, когда ты очнешься от сладостного сна и вернешься к обычной жизни, ложь не омрачала воспоминаний о радостных днях.

Натали закрыла глаза. Нет, нет, только не плакать. Но как трудно сдержать слезы! Рядом с ней любимый, он смеется и грустит вместе с ней. Когда страсть сближает их, Антонио ласкает ее так, словно она его единственная желанная женщина. Все хорошо и замечательно, за исключением маленького «но»: на самом деле он не любит ее. Его сердце навсегда отдано другой, далекой недоступной Алисии.

Натали вдруг вспомнился вчерашний разговор:

— Ты любил ее?

— Любил.

— И любишь до сих пор?

— Конечно…

Конечно! Конечно, он предан только Алисии, и Натали не в состоянии изменить ситуацию. Что ж, остается только позавидовать счастливой сопернице. А пока она, Натали, позволит себе удовольствие наслаждаться сладко-горьким подарком, который на время преподнесла ей судьба. Да и почему нужно отказываться от физической близости с Антонио?

— Нет, ничто не омрачит моих воспоминаний о сказочных днях, — уверенно прошептала Натали. — Я не устану благодарить Бога за несколько дней, проведенных в райском саду с мужчиной, которого полюбила всем сердцем.

Антонио хотел заглянуть в ее глаза, пытаясь понять, что творится в глубине души Натали, но увидел лишь черный изгиб длинных ресниц и шелковистые локоны, потому что она, склонившись, стала медленно целовать его широкую грудь. Ее язык, наполненный сладким огнем желания, обжигал кожу. Ароматное прохладное облако волос скользнуло по его плечу. Антонио потянулся к мягким густым прядям, но, прежде чем успел коснуться их, его тело судорожно изогнулось, а из горла вырвался хриплый стон. От одного взгляда на ее обнаженное тело кровь снова закипала в его жилах, и нетерпеливые, жадные руки начали любовную игру. Антонио ласкал и ласкал любимую до тех пор, пока не удостоверился, что Натали вновь готова принять его и, как и он, сгорает от вожделения…

Второй раз проснувшись в это утро, Натали обнаружила себя в крепких объятиях. Улыбнувшись, она потерлась о сильную теплую грудь. Короткие жесткие волоски приятно щекотали кожу. Мужские руки еще крепче прижали ее. Значит, он тоже не спал.

— Я люблю тебя, — беззвучно, одними губами прошептала Натали, с грустью подумав о том, что ей не суждено услышать слова признания от своего любимого.

Да, в дуэте она играет главную скрипку, а Антонио позволяет любить себя, дарит взамен заботу и ласки и наслаждается ею как женщиной.

Что ж, пусть он не любит, но зато он необыкновенно пылкий и страстный, умеет разжигать желание. Чувства, которые приносит близость, становятся сильнее, превращаясь в настоящий пожар, необузданный и непредсказуемый. А иначе чем объяснить состояние приятной истомы и слабости, которое наполняло тело? За такое наслаждение Натали была несказанно благодарна Антонио, а потому готова оставаться рядом с ним столько, сколько он пожелает. Антонио — воплощение мечты, которую Натали считала несбыточной. Однако в душе теплилась робкая надежда. Возможно, со временем она найдет путь к его сердцу и ей удастся с помощью ласк завоевать его любовь и похитить у женщины, которая уже нашла счастье с другим.

Натали снова потерлась щекой о грудь Антонио и, найдя твердый сосок, прикоснулась к нему кончиком языка.

— Хм, а ты вкусный! Соленый и походишь на устрицу.

— Значит, требуется лимонный сок. Принести? — тотчас отозвался Гандерас.

— Лимонный сок? — переспросила девушка, задумчиво лизнув сосок еще раз, а затем легонько куснув его. — Нет, пока не нужно. Мне гораздо больше нравится только что выловленный Антонио в натуральном виде, без соусов и приправ.

И тут в животе у нее заурчало. Желудок напоминал о том, что с прошлого ужина, когда Натали полакомилась лишь несколькими устрицами, прошло немало времени.

Антонио понимающе улыбнулся.

— Ну что, бросим жребий, кому готовить завтрак?

— Орел, — поспешно заявила девушка и в следующее мгновение почувствовала, как сильные мужские руки приподнимают ее и переворачивают на кровать лицом вниз.

— А по-моему, не орел, а решка. Ты проиграла. — Гандерас погладил девушку по спине и с невинным видом добавил: — Завтрак за тобой. Правда, можем бросить жребий еще раз. Но в роли монетки буду выступать я. Так что давай, приступай к делу. Ну-ка, попробуй подкинуть меня!

— Я бы с удовольствием, да только монетка тяжеловата.

Антонио снова приподнял Натали и, перекинув через себя, усадил на краешек кровати.

— Тогда беги готовить. Если не поспешишь, боюсь, нам опять будет не до еды. — Приблизившись, он поцеловал ее в шею. — А потом снова придется бросать жребий, но уже насчет обеда. — Горячий язык скользнул у Натали за ухом, а руки добрались до груди. — А возможно, не обеда, а ужина.

— А чем мы станем заниматься?

— О, поверь, ты не соскучишься, — пообещал Гандерас, обжигая ее чувствительную кожу своим дыханием, напоминавшим зной раскаленной пустыни. — С каждым разом желание владеть тобой становится сильнее. Боюсь, что мне никогда не удастся утолить его. Я хочу твоего тела, твоих ласк… Слушай, еще немного, и о завтраке, а возможно, и об обеде придется действительно позабыть.

— Однако нам необходимо подкрепиться. Иначе мы просто умрем от истощения. И пока не поздно, я займусь завтраком. — Встав с кровати, девушка с улыбкой спросила: — Какие пожелания?

От взгляда, которым Гандерас откровенно пожирал ее обнаженное тело, у Натали чуть не подкосились ноги.

— Ну перестань! — возмущенно выдохнула она.

Антонио закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и сказал:

— Приготовь что-нибудь из консервированной ветчины, картофеля и яиц. Продукты найдешь в холодильнике. А я тем временем, пожалуй, искупаюсь. После завтрака займусь уборкой. Затем мы отправимся на прогулку. Если будем способны, — усмехнулся он.

— Способны на что? — переспросила Натали. — Что ты имеешь в виду?

— Способны ходить. — Чувственная улыбка появилась на его губах. — Разве тебе не известно, мой маленький воин, что скоро мы погубим друг друга в одном из постельных сражений? — Антонио ослепительно улыбнулся, извлекая из-под простыни разорванную рубашку, которая еще вчера верой и правдой служила Натали. — Но знаешь, что самое интересное? Я жду не дождусь того момента, когда начнется очередная битва.

При воспоминании о сладких минутах ее охватила дрожь, пробежавшая по телу в предвкушении новых жарких объятий.

Очевидно, чувства слишком явно отразились на ее лице, потому что Антонио понимающе закивал головой. Засмущавшись, Натали схватила лохмотья и спрятала в них зардевшиеся щеки.

— Насколько я понимаю, тебе нужна другая рубашка?

Она молча кивнула.

— Что ж, я дам тебе, но только с одним условием, — сказал он загадочно.

— С каким же? — Натали удивленно посмотрела на Гандераса.

— В следующий раз единственным твоим покровом в постели станут только мои руки и тело. И никаких рубашек. Согласна?

Антонио не стал уточнять, что означал сдавленный смешок Натали — знак согласия или, наоборот, отрицания. Чмокнув ее в лоб, он прихватил полотенце и мыло и исчез за дверью, ведущей на палубу.

А она не могла заставить себя сосредоточиться на приготовлении завтрака. Слишком далеко от плиты, ветчины и картошки находились ее мысли. И только каким-то чудом ей удалось ничего не пережарить, не пересолить, не рассыпать и не разлить.

Минут через двадцать вернулся Антонио. Когда он появился в дверном проеме, Натали чуть не уронила тарелки, которые держала в руках. При виде обнаженного великолепного тела с широкой мускулистой грудью, узкими бедрами и гладкой смуглой кожей, на которой блестели капельки воды, у нее перехватило дыхание, а сердце забилось в бешеном ритме. Ах, как ей хотелось, чтобы шторм, неожиданно изолировавший их от шумного, суетного мира, никогда не кончался!

Однако, к великому сожалению Натали, после завтрака стало очевидно, что грозная буря осталась позади.

Одеваясь в мрачном настроении, она с горечью думала о том, что вскоре ей придется покинуть райское местечко. Ну почему? Почему судьба отпустила им так мало времени? Почему они должны расстаться? Вот если бы у Антонио не нашлось неотложных дел и он согласился бы продлить сказку хотя бы еще на денек…

— Натали, я нашел!

Она поспешно застегнула молнию на джинсах и надела просторную темную рубашку, которую выдал Гандерас.

— Что? — удивилась гостья.

— Альбом для эскизов! Я помнил, что Алисия оставила его где-то здесь, но где точно, не знал.

Не обращая внимания на жгучую ревность, которая вспыхивала в ней каждый раз при упоминании этого имени, Натали открыла дверь в небольшую кладовку, откуда доносился голос.

— Альбом для эскизов? — Она откинула с лица мягкие, непослушные после мытья волосы, но при первом же движении те снова рассыпались, закрывая глаза легким волнистым занавесом. Нетерпеливым движением руки Натали еще раз попыталась собрать непокорную копну. — Алисия любит рисовать? Она художник?

— Да, причем довольно известный. — Антонио задумчиво улыбнулся, вспоминая потрясающее панно из цветного стекла, которое сотворила Алисия специально для его дома близ Барселоны.

Художница изобразила величественный корабль, который, подняв паруса, вздымается на огромных волнах, отороченных белой пеной.

— Многие галереи почитают за честь выставить ее работы.

— Вот это да! — вырвалось у Натали. Мало того, что Алисия — красивая и отважная женщина. Возлюбленная Антонио создает прекрасные картины. Да, в сравнении с Алисией она явно проигрывала. — Ну почему жизнь так несправедлива? — еле слышно добавила девушка.

— Что ты сказала?

— Мне очень нравятся витражи, — проговорила Натали первое, что пришло в голову. Зачем Антонио знать, что она завидует женщине, которой судьба дала все — и красоту, и ум, и счастливую любовь, и талант? — Однажды мне довелось увидеть потрясающий витраж. Я долго стояла, зачарованная, не в силах отвести глаз. Там изображены таинственные сумерки, время, когда оживают древние легенды. Цепь загадочных суровых гор, которые острыми пиками упираются в алеющее закатом небо. А внизу, сверкая жидким золотом, переливается величественный океан.

— Этот витраж стоит сотни тысяч песет. Но Алисия специально оценила его столь высоко, потому что ей не хотелось расставаться с одним из самых любимых творений. И все же ее работу купили.

— Так, значит, Алисия — автор этой впечатляющей картины? — спросила Натали, пораженная новостью.

Антонио утвердительно кивнул.

— Да, она действительно талантлива. Удивительно чувствует море, изображает его так, что, кажется, слышится шум прибоя. — Он протянул девушке альбом. — Алисия — замечательная женщина. Впрочем, ты тоже.

А Натали не знала, что делать: сердиться, радоваться или плакать. Почему так несправедливо устроен мир? Одним природа дала все, другим — так мало. Алисию любили, уважали за стойкость характера и ум, преклонялись перед ее талантом. А чем могла похвастаться Натали? Тем, что мужчина, который пылает страстью к ней, отдал сердце Алисии? На душе стало мучительно больно.

Чтобы немного успокоиться, она принялась перелистывать альбом. Первые три листа занимали эскизы. В разных ракурсах изображались деревья. Видимо, ураганный смерч вырвал их с корнем и бросил на растерзание океану, а затем волны вынесли добычу на пустынный песчаный берег. Стволы и сучья приняли фантастические очертания, словно столкнулись с неведомой космической силой.

— Думаю, лучше не пользоваться альбомом, — сказала Натали. — Возможно, Алисии не понравится, что….

— Полагаю, она бы не возражала. К тому же, как видишь, здесь всего лишь первоначальные наброски для панно. А его Алисия давно завершила, так что они не представляют для нее никакой ценности.

Закрыв альбом, Натали с сомнением посмотрела на Антонио.

— Повторяю, спокойно принимайся за работу, — настаивал он, заметив ее недоверие. — Сэкономишь массу времени, не надо отправляться в город за необходимыми покупками, а затем снова возвращаться, чтобы завершить рисунки. Теперь, когда у тебя есть занятие для души, думаю, ты останешься хотя бы на пару дней. — Антонио с надеждой посмотрел на Натали и неуверенно добавил: — Если, конечно, тебя не ждут какие-либо важные дела.

Она не верила своим ушам. Неужели правда? Гандерас сам, да, да, сам, просит ее задержаться. Какое счастье! Ведь именно об этом она и мечтала.

— Нет, мне некуда спешить, и я с удовольствием отдохну в нашем райском саду, — ответила Натали.

Антонио подошел к девушке, глаза которой так и сияли, и обнял ее. Вдыхая тонкий аромат, он боялся поверить в удачу. Итак, они пока вместе. Сказка продолжается.

Но тут совесть напомнила, что непорядочно, пользуясь благодарностью, просить Натали об одолжении. Разве можно идти наперекор судьбе? Они слишком разные, а потому им не суждено быть вместе. Рано или поздно предстоит разлука. Однако Антонио отгонял навязчивые мысли. Впереди у Натали целая жизнь. Неужели она когда-нибудь будет сожалеть о днях, проведенных в обществе мужчины, который подарил ей любовь, нежность, страсть?

— А еще я нашел карандаши. — Отпустив Натали из объятий, он передал ей небольшую коробку. — Может, пригодятся?

— О конечно. — Именно такие карандаши требовались для набросков, которые задумала художница. Она смотрела на них почти с благоговением.

— Ты разглядываешь их так, словно они волшебные, — сказал Антонио, с удивлением посмотрев на Натали.

— А ты не ошибся. Они действительно волшебные. Без них я все равно что соловей без песен о любви.

Антонио долго молчал, потом вдруг грустно улыбнулся.

— У тебя самые красивые и необыкновенные глаза, — признался он. — Они напоминают лес, окутанный дымкой. Зеленые, с серебром, всегда искрящиеся жизнью.

Натали хотелось повторить, что она любит его, но, вспомнив, как холодно он воспринял ее признание, грустно улыбнулась.

Не проронив ни слова, Антонио забрал карандаши и альбом, сложил в рюкзак и забросил его за плечи.

По шаткому бревну, служившему временной пристанью, они ступили на каменистую землю.

— А раньше здесь пролегала тропа, — сказал Антонио, указывая на берег, поросший стелющимися растениями. Сплошной зеленый ковер заканчивался возле обрывистых скал, где поднимались в небо развесистые кроны сосен и пихт. С каменистых утесов зеленой бородой свешивался мох. Алели колючки гигантских кактусов. Терпко пахло акацией и мимозой.

Неожиданно густые заросли расступились, и путники оказались на небольшой уютной прогалине. Со скал извиваясь струился крошечный водопад, сквозь сосны голубело небо.

Натали присела на величественный камень, изрезанный древними морщинами.

— А что ты намерен делать, пока я буду рисовать? — спросила она, доставая альбом и карандаши.

— Думать, — неожиданно ответил Антонио. — За этим, собственно, я и пришел сюда.

Натали виновато посмотрела на Гандераса. Ей стало неловко, что она постоянно отвлекает его глупыми вопросами и разговорами.

— Я приплыл в эту бухту, потому что у меня болела души. Но благодаря тебе я успокоился. — Он слегка коснулся губами ее рта. — Если бы я не нуждался в тебе, мы давным-давно уплыли бы в сторону материка. Так что не думай, что твое присутствие мне в тягость. Рисуй, сколько пожелаешь. Я буду поблизости, если вдруг понадоблюсь.

Повернувшись, он направился к зарослям папоротника, но, внезапно остановившись, добавил:

— Забыл предупредить тебя: не вздумай забираться далеко. Можешь нарваться на весьма коварные утесы, заденешь ногой камень и, не дай Бог, свалишься.

Новые впечатления и образы переполняли Натали. Она присела на бревно, покрытое мягким мхом, и взялась за карандаши, забыв обо всем…

Прошло несколько часов, прежде чем она вернулась к реальности. Антонио находился где-то рядом, Натали чувствовала его присутствие. Обернувшись, она улыбкой приветствовала Гандераса, который стоял прямо за ее спиной.

— Ты давно здесь? — Она заметила, как смягчились суровые черты лица в ответной ласковой улыбке.

— Давно. Я любовался тобой. Ты была очень увлечена и сосредоточенна. Своей изящностью ты напоминаешь грациозную молодую лань, которая замерла на опушке леса и готова в любую секунду исчезнуть в густой чаще.

Натали, явно польщенная, опустила глаза. Она никогда не считала себя особо грациозной, и комплимент, прозвучавший из уст любимого, доставил ей удовольствие.

— Как насчет перерыва? — спросил он, заглядывая в альбом.

— С радостью. У меня даже руки занемели, — призналась Натали. — Я давно не рисовала. Но остановиться просто невозможно. Столько чувств, столько образов рождается в душе! И обязательно хочется все запечатлеть. Чтобы потом, перелистывая альбом, вспоминать о сказочно красивом месте, где я, пусть ненадолго, нашла рай и любовь.

Забрав карандаши и альбом, Антонио аккуратно сложил их в рюкзак.

— Пойдем. Я кое-что тебе покажу.

Не задавая вопросов, она последовала за ним.

Среди мохнатых пихт стоял бревенчатый домик. Мох карабкался по стенам, свешиваясь с крыши, но, несмотря на, казалось бы, нежилой вид, хижина была построена явно недавно. В окнах приветливо поблескивали стекла, а петли, на которых держалась дверь, и ручки, не успели проржаветь.

— Как ты нашел это милое убежище? — спросила Натали у Антонио, остановившегося у порога.

— Я сам соорудил его.

Она взглянула на Гандераса. Глаза цвета оникса смотрели на крошечную виллу. Высокие напряженные скулы, прямой нос, мужественная линия подбородка. Никогда еще Натали не видела его таким сосредоточенным.

— Пойдем, — тихо пригласил Антонио, протягивая Натали руку.

Тело на мгновение охватил трепет, когда она ощутила тепло грубой ладони. Переплетя пальцы, они поднялись на крыльцо. На двери не было ни замка, ни засова, войти сюда мог любой прохожий.

Антонио открыл дверь и, подняв Натали на руки, внес ее под крышу уединенного пристанища, построенного несколько лет назад. Он оставил дверь открытой, чтобы в домик проникал аромат хвои и свет, который струился сквозь пелену редкого тумана.

Внутри стояли стол и стул. На полках пылились причудливые морские раковины и целая флотилия макетов различных кораблей. Очаг, выложенный из камней, отполированных морскими волнами, придавал комнате особый уют. В углу возвышалась массивная деревянная кровать, на которой лежали аккуратно сложенные одеяла.

— Я бы привел тебя сюда и раньше, — сказал Антонио. — Но, как видишь, обстановка предназначена для одного человека, а я до вчерашнего вечера изо всех сил пытался держаться подальше от твоего прекрасного тела. — Он виновато улыбнулся. — Сама знаешь, чем закончились мои старания.

— И я очень рада, — заявила Натали, прикасаясь губами к его напряженной шее. — Мне нравится, когда твои сильные руки обнимают меня.

Антонио прошептал ее имя, медленно закружил девушку в объятиях, ловя ртом сладкие губы.

Запах любимого мужчины в одно мгновение пробудил в ней чувственность, как внезапный порыв ветра вызывает трепет листвы. Она вскрикнула от неожиданности и, не удержавшись, заскользила вниз.

Но Гандерас поймал Натали и прижал ее к своим бедрам. Затем медленно, очень медленно начал раскачиваться. Дрожа от возбуждения, она прильнула к сильному торсу, испытывая удовольствие от одной только мысли, что в нем просыпается ответное желание. С явным сожалением Антонио отпустил драгоценную ношу. Дыхание Натали превратилось в бесконечные стоны, когда он, наклоняясь, слегка покусывал ее соблазнительные губы. В момент проникновения его языка в рот, она в откровенной безудержной страсти прижалась к любимому. Он издал звук, напоминающий рев голодного льва. Их губы слились в глубоком страстном поцелуе. Однако Антонио вдруг отстранился.

— Все, все, хватит, хватит…

— Но почему? — капризно промурлыкала Натали, приподнимаясь на цыпочки и прикасаясь губами к проступившей на шее пульсирующей жилке.

— Подожди. Я обещал, что больше не буду морить свою гостью голодом. Давай-ка перекусим. Да и очаг надо затопить, здесь довольно сыро.

— Пустяки! Можно подождать. — Натали поспешно сбросила обувь и, звякнув молнией, освободилась от джинсов, а затем и от трусиков. — Лучше вспомни о другом обещании. Ты же говорил, что не оставишь без внимания ни одного параграфа, который заинтересует меня.

— Спасите! — взмолился Антонио, не в силах оторвать сладострастного взгляда от полуобнаженного тела.

Увидев в его глазах желание, она принялась расстегивать пуговицы на рубашке, но, вдруг передумав, потянулась к Антонио. Ее пальцы дрожали от нетерпения, когда она распахнула ковбойку, чтобы прижаться к мускулистой груди, покрытой жесткими завитками волос.

— Постой, постой, какие параграфы? — Антонио явно не спешил сдаваться, несмотря на то что кровь становилась горячее и убыстряла бег при каждом прикосновении нежных рук и губ.

— А помнишь, я рассказывала, что изучила уйму специальных пособий, пытаясь завлечь мужа?

— Ах да, вспомнил. — Воздух шумно вырывался из его приоткрытого рта, дыхание стало частым и глубоким, а Натали как ни в чем не бывало щекотала кончиком языка затвердевший сосок, покусывая его. — Ты намекаешь, что прошлой ночью я упустил некоторые параграфы, особо тебя заинтересовавшие? Так, да?

— Дело в том, что мы не успели коснуться вопросов о ласках, которые предназначены только мужчинам. — Натали занялась другим соском.

Рука Антонио скользнула по ее обнаженному бедру в мягкий, теплый уголок, покрытый кудряшками волос, и пальцы коснулись нежной плоти. Он чувствовал, как таяла и млела Натали даже от легких прикосновений. Его собственная плоть тяжелела и наполнялась жарким огнем.

— Да, ты права, — прошептал Гандерас, прерывисто дыша.

Натали буквально вцепилась в ремень, ощущая, как разливается внутри блаженство. Закусив губу, чтобы не застонать от нестерпимого сладострастия, она расстегнута молнию на джинсах Антонио.

— Натали… — Он чуть не задохнулся от внезапного прилива возбуждения.

Его бедра инстинктивно двинулись навстречу ее рукам, которые сулили океан удовольствий. Однако этот океан может поглотить его, если он, как в первый раз, будет слишком поспешен. Разве можно эгоистично брать, брать, брать… и ничего не давать взамен? А такая женщина достойна наслаждения и любви. Антонио поймал торопливые руки, раздевавшие его.

— Что такое? — спросила Натали, целуя мощную грудь. — Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе?

— О, ты не представляешь, как я жажду твоих ласк. — Голос Гандераса стал хриплым. — Если ты снимешь с меня джинсы, боюсь, я просто не сдержусь, раздвину твои ноги и…

Стон, сорвавшийся с женских губ, не позволил закончить фразу. И он заскрежетал зубами, когда пальцы Натали добрались до сокровенных мест его тела через тонкую ткань белья.

— Подожди, не раздевай меня, — умолял Антонио, касаясь пересохшими горячими губами ее волос, рта, щек. — Я хочу доставить тебе удовольствие еще до того, как овладею тобой.

— Как скажешь, мой господин, — с притворной покорностью пообещала женщина, в то время, как ее шустрые пальчики уже проникли в разрез плавок.

Она почувствовала, как напряглись мускулы его могучего тела, когда ее рука завладела возбужденной плотью, извлекая ее наружу.

— Натали…

— Но ты не до конца разделся. Я не нарушила обещания, — невинно улыбаясь, сказала она, продолжая ласки.

— Ха! Да меня арестовал бы первый полицейский, появись я на улице в таком виде, — судорожно усмехнулся Антонио, подавляя рвущийся из груди стон.

— К нашему счастью, в нашем раю нет полиции. — Натали опустила глаза, любуясь результатами своей работы. — К тому же разве можно куда-нибудь отпустить тебя? — Она с лукавой улыбкой взглянула на Антонио. — Ты не будешь возражать…

— Против того, чтобы ты смотрела на меня, словно проголодавшаяся кошка, которая увидела сливки?

Она потупилась.

— Я в самом деле так выгляжу? — шепотом спросила Натали.

— Да, — тоже шепотом ответил Антонио. — Под таким взглядом невольно чувствуешь себя сильным, как скала, и всемогущим, как Бог.

— Но это действительно так.

— Только с тобой, — возразил он, содрогаясь всем телом и жадно ловя каждое движение ее рук, — только с тобой.

Антонио погрузил одну руку в облако ее волос, рассыпавшихся по плечам, и резким движением, не причиняющим боль, отвел голову назад. Женское тело покорно выгнулось навстречу. Тогда он попробовал расстегнуть пуговицы на ее рубашке. Но поскольку Натали ласкала его напрягшуюся плоть, сосредоточиться ему не удавалось.

— Ты причиняешь настоящий ущерб моему гардеробу, — проскрежетал Антонио и с отчаянием рванул рубашку.

Пуговицы дождем посыпались на пол. Он поймал в ладони ее груди с затвердевшими сосками. Упиваясь их нежной упругостью и чувственностью, Антонио ласкал их, слушая сладкую музыку стонов.

— Ближе, — попросил мужчина. — Ближе, моя отважная маленькая героиня. Я хочу тебя… О Боже! Ближе, еще ближе…

Его рука скользнула по женскому телу. Натали слегка раздвинула ноги, и он, чуть помедлив, со страстью ринулся в нее.

В первый момент в глазах Натали отразилось нетерпение. Но когда Антонио начал медленно двигать бедрами, она от наслаждения опустила ресницы. Ее ноги сдвинулись плотнее, сжимая член в мягких объятиях. Натали любила его тело, запах, дыхание, улыбку. Она хотела Антонио с безудержной страстью молодой женщины, никогда по-настоящему не занимавшейся любовью.

— Антонио, я… — От избытка чувств Натали не могла говорить.

Но в словах не было необходимости. За них отвечало ее тело. Горячая влага обжигала плоть. Нежные губы любви взывали к мужчине, умоляя утолить испепеляющую страсть.

— Обхвати меня ногами. — Его голос звучал сухо, как приказ, и Натали с готовностью подчинилась.

Он приподнял ее, поддерживая за ягодицы.

— А руками держись за шею. Ну же! Давай, давай! — продолжал командовать Антонио, чувствуя, что раз за разом входит в ее тело.

Подсознательно Гандерас понимал, что хватка слишком сильна, что, возможно, после объятий на теле Натали останутся следы, но уже не мог отпустить свою добровольную пленницу.

Да и она сама не хотела. Не чувствуя боли, Натали наслаждалась долгожданной близостью в предвкушении блаженства, которое они подарят друг другу.

Антонио снова и снова входил в нее. Он видел, как глаза Натали закрываются от блаженства, и чувствовал, как ее тело начинает вздрагивать и замирать в нарастающем напряжении. Значит, вот-вот ее захлестнет волна экстаза.

И вот уже он сам, слыша страстные крики и стоны Натали, ускорил темп, стал содрогаться всем телом, тоже ощущая сладчайшее облегчение…

Они отдыхали. Натали испытывала приятную усталость. Закрыв глаза, она тихо шептала слова любви, положив голову на грудь Антонио.

В тишине он разобрал слова. Но сладкая иллюзия счастья исчезла, уступая место горечи и пустоте. Он не имеет права делать ее пленницей своих чувств и желаний. Еще день, и они расстанутся. Натали вернется к привычной жизни. «Я люблю тебя, и мне кажется, с того самого момента, когда ты вырвал меня из объятий смерти», — вспомнив вдруг ее слова, Антонио грустно усмехнулся. Прикоснувшись губами к мягким шелковистым волосам, он подумал, что лучше бы чувства Натали оказались не простой благодарностью…