Я не виноват

Ой, ладно, ладно. Ну отшлёпайте меня по пушистой, толстой попке. Да, я устроил вечеринку.

Что тут скажешь? Ну напичкайте меня пилюлями раскаяния. Под конец мы устроили небольшую катавасию.

Хорошо, не катавасию. А беспорядок.

Хорошо, не беспорядок. А настоящий разгром.

Но я-то не виноват. Если бы Элли со скуки не полезла в комод и не наткнулась на старый альбом с фотографиями, я бы не узнал, когда у меня день рожденья. И ничего бы не случилось.

Элли во всём виновата. Не я.

 

Это вы про меня?

День был ужасный. Кошмарный. Дождь лупил в окна. Завывал ветрище. Поэтому Элли растянулась на ковре и принялась листать альбом.

— О-о-ой, пап! Помнишь, это когда ты шлёпнулся в грязную канаву.

(Там ему самое место, если хотите знать моё мнение.)

— О-о-ой, мам! Пойди сюда, глянь! У тебя такая шикарная причёска.

(Для жителя планеты Безвкусица, может, и впрямь шикарная. Но не для землянина.)

Элли взвизгивала и попискивала, как мышонок, а я всякий раз подскакивал за корзиной для мусора. В конце концов мне это надоело. Пойду-ка, думаю, отсюда.

И тут она снова заверещала:

— Ой, это же Таффи! Какой ми-и-и-иленький, правда?

Я обернулся, чтобы испепелить её взглядом из серии «Это вы про меня?». Даже не заметила. Взахлёб ворковала:

— Мам, ну мам, ну погляди же, какой Таффи симпатичный!

Не собираюсь сгорать от стыда и придумывать себе оправдания. Я был в те времена пушистым комочком. Я был котёнком. Котята все милашки.

Элли обнаружила ещё один снимок.

— Ой, глядите! Таффи такой потрясный!

Тут я не выдержал — стало любопытно. Подошёл посмотреть. Да, это, без сомнений, был я: огромные доверчивые глаза и целое облако младенческого пуха вокруг головы. Эдакая слащавая мордашка с поздравительной открытки — из тех, что дальняя родня присылает вашей мамочке на день рожденья.

Меня чуть не вырвало. А Элли ткнула в надпись под фотографией и прочла её вслух.

«Наш очаровательный котик. Родился 31 октября».

Элли посмотрела на маму.

— А ведь сейчас октябрь. Значит, у Таффи скоро день рожденья.

— Ну и хорошо, — сказала мама.

Согласен, это хорошо. Но папа Элли не мог не добавить кислинки в минуту сладкой семейной идиллии.

— 31 октября? — хмыкнул он. — Разве это не Хэллоуин — канун дня всех святых? День, когда всё самое злое, мерзкое и опасное выползает из углов и, не таясь, шествует по земле. Когда же ещё мог родиться наш Таффи!

Плохой. Нехороший человек. Но спросите, одарил ли я его убийственным взглядом? Нет. Я был погружён в размышления.

31 октября. Мой день рожденья, значит?

Может, отпраздновать?

Почему бы и нет?

 

Никаких собак

— Так, — сказала Белла. — Поначалу решим, где будем проводить твой деньрожденский туснячок.

— У меня, разумеется, — ответил я. — Это мой день рождения и моя вечеринка, так что и устраивать её будем в моём доме.

Бела вздохнула.

— А ты не забыл, что это за день?

— Нет, — я не смог удержаться от сарказма, — если, конечно, с утра не запамятовал пристегнуть мозги. Это 31 октября.

— Вот именно, — заявила Белла. — И вечером твои домашние созывают гостей со всей округи, чтобы отметить Хэллоуин.

— Правда? — испугался я. — Для меня это новость. — Я повернулся к Тигру. — А ты знал?

— Конечно знал. Утром сижу себе на коврике у двери, никого не трогаю, и тут сверху из щели для писем мне на голову рухнула пригласительная открытка. — Он пощупал макушку. — До сих пор шишка.

— И я знала, — сообщила Снежинка. — Мои уже вынесли с чердака коробку с костюмами. — Она скривилась. — А Таня забавы ради попыталась надеть на меня чепчик.

— А ты что? — спросил Тигр.

— Поцарапала её, конечно же. До крови. Чтобы впредь неповадно было.

Все засмеялись, кроме меня. Я был не в духе.

— Не верю! — ворчал я. — Живёшь в доме столько лет. Тебя кормят, ласкают, заставляют почувствовать себя полноправным членом семьи. А потом рассылают приглашения всему городу, а тебя обходят стороной!

До Беллы дошло, что я обижен.

— Может, тебя просто не было поблизости, когда они об этом говорили, — предположила она в качестве утешения.

Я вспомнил, как прошла неделя. Что правда, то правда, дни напролёт я гонял белок, а вечера проводил с бандой. Честно говоря, домой я заскакивал только проверить, что за дрянь положили мне в миску, после чего прямиком направлялся в рыбную лавку покопаться в мусорных баках.

Ну и что, всё равно обидно. Уж если твоя семья устраивает вечеринку, можно ожидать, что её посвятят твоему дню рождения, а не какому-то дурацкому Хэллоуину.

Впрочем, я был не настолько оскорблён, чтобы объявлять войну.

— Ладно, — сказал я, — отпразднуем где-нибудь в другом месте. Как насчёт мусорных баков?

— Довольно опасно, — предупредила Белла. — С наступлением темноты туда подъезжают машины, чтобы выбросить мусор.

— Под хижиной скаутов?

— Шутишь? — сказал Тигр. — Туда не протиснешься, к тому же холод собачий.

Тогда другого не остаётся.

— Ладно, — сказал я. — Давайте устроим туснячок в конюшне Флетчеров.

— Тогда придётся приглашать лошадей.

Все застонали. Лошади. Подумать только. Копытища. Чёрные ноздрищи, в которые запросто можно влезть и заблудиться. Ножищи, узловатые, как у бабушкиной мебели. Больше всего лошадь смахивает на громадную грязную бочку на длинных ножках-спичках, с копытами, похожими на перевёрнутые чашки.

Таких зверюг приглашать на день рождения? Сомнительное удовольствие! Но нельзя же завалиться в чужой дом и не позвать хозяев.

— Ладно. Лошади, так лошади.

— А собаки?

Мы все повернулись и уставились на Беллу.

— Собаки? — переспросил Тигр, аж передёрнувшись. (Накануне он едва спустился с очередного дерева, куда загнал его Бастер.) — Нет. Категорически.

Тут Снежинка дала слабину:

— Не позовём даже безобидного малыша тётушки Лорель Уэй, который напоминает туалетный ёршик на ножках и до того маменькин сынок, что не может сам с постели спрыгнуть?

— Нет. Даже его, — твёрдо стоял на своём Тигр. — Если будет приглашена хоть одна собака, я не приду.

Тут уж не поспоришь. Раз так, никаких собак.

 

Привидение в шкафу

По дороге домой я придумал маленькую невинную месть своему семейству.

Значит, ведьмаков и привидений они любят больше, чем собственного кота? Тэк-тэ-э-эк.

Через дверь чёрного хода по лестнице я проскользнул в спальню Элли. Мисс Паинька сидела в кроватке, читала книжку.

Я запрыгнул к ней и пристроился рядышком.

— О-о-ой, Таффи! Какой ты милый, нежный мурмурчик.

Я стерпел. Мало того, издал нечто вроде мурлыканья, которое едва не встало у меня поперёк глотки.

— Ой, Таффи, — снова закурлыкала она. — Как уютно, когда ты такой ласковый, когда ты засыпаешь у меня на руках.

Я закрыл глаза и досчитал до десяти. И едва она протянула руку перевернуть страницу, вскочил и уставился на шкаф.

Элли оторвала взгляд от страницы.

— Что там, Таффи?

Я выгнул спину и сделал безумные глаза.

— Перестань, Таффи! — попробовала меня «успокоить» Элли. — Это просто шкаф. Там только одежда да обувь.

Я бросил на неё взгляд из серии «Ты мне не веришь?» и поднял дыбом шерсть.

Она забеспокоилась.

— Таффи!

Вылезла из кровати и пошла к шкафу.

— Ме-е-е-а-а-а-и-и-и-у-у-у!!!!

В смысле — ни шагу ближе! Это же ясно, правда? Не обязательно быть котом, чтобы понять смысл: делай что хочешь, только не открывай дверцу!

Элли в страхе бросилась вниз по лестнице.

Можно ненадолго расслабиться. Когда же через пару минут она вернулась, держа за руки обоих родителей, я снова быстренько вошёл в роль «Испуганный котик чует в шкафу привидений».

Судя по лицу папочки, Элли оторвала их от чего-то очень интересного по телику. Он мельком оглядел комнату, потом перевёл взгляд на меня. Я завис в положении с выгнутой спиной и вытаращенными глазами.

Мама Элли открыла дверцу. Сдвинула висящую на плечиках одежду и заглянула вглубь.

— Ничего там нет.

— Проверь с другой стороны, — взмолилась Элли. (Она была уже порядком напугана.)

Мама проверила.

— Ничего.

— Проверьте сразу с двух сторон, — канючила Элли.

Повинуясь её приказу, мистер Ворчун-Крикун сунул голову в шкаф с одной стороны, а миссис Намного-Добрее с другой, и таким макаром они перетрясли всю одежду.

— Элли, здесь нет ничего необычного.

Я подсобрал силёнок, сплясал короткий танец «Боюсь-боюсь!» и плюнул в шкаф.

Элли сердито заорала с рыданиями в голосе:

— А Таффи, по-моему, уверен, что там кто-то есть! Животные видят привидений, это все знают.

— Потому что они тупицы безмозглые, — сказал отец Элли, глядя на меня в упор.

Так, очень мило. Я плюнул ещё раз, целясь на его брюки. Попал.

Мама Элли поняла, что с таким настроем им до утра не уснуть.

— Пойдём, поспишь со мной, — сказала она Элли. — А папа здесь ляжет.

Ха-ха. Я немало времени провёл на этой кровати. Но я-то могу свернуться клубком. А будь я такой тощий и длинный, как папочка, я бы на ней глаз не сомкнул. Эта старая пружинная кровать — настоящий Город Кочек.

Он тоже об этом знал. И выходя, одарил меня злобным взглядом. Я же важно прошёл мимо, всем своим видом говоря: будешь знать, как пренебрегать днём рождения любимого котика.

Призраки в шкафу и комковатое ложе. Вот что ты получаешь. И поделом.

 

Когда пудели начнут летать

Пошёл обратный отсчёт. Если вы мне друг, то это отсчёт дней, оставшихся до моего дня рождения. Ежели наоборот, тогда до Хэллоуина.

Я немного шалил.

Ну ладно, ладно! Не просто шалил, признаю. Пакостил. Я приносил в дом мёртвых мышей и птиц, когда наши обедали. Оставлял шерсть на их подушках. Когтил их дорогие ковры до дыр.

В общем, всю неделю отрывался.

Наконец настал великий день. С утра пораньше семейка отправилась за покупками для вечеринки. Видел я этот список. Еда. Декорации пострашнее. Маски… Я просмотрел его сверху донизу несколько раз, но так и не обнаружил пункта «Подарок для Таффи». И вовсе не потому, что им не хватило денег, поскольку вернулись они с полными сумками, причём накупили даже того, что в списке не значилось.

Например, прожектор перед крыльцом.

Папочка наш с руками не слишком ладит. Увидев, что он роется в ящике с инструментами, чтобы провести электричество на улицу, я счёл разумным слинять.

А время-то было не совсем подходящее. Спустились сумерки. Вся округа вывела на вечернюю прогулку собак, чтобы потом спокойно сесть ужинать. Вот что хуже всего в собаках. От них сплошные неудобства. Когда им надоедает сидеть дома и выполнять эти дурацкие команды «Ко мне!», «Служи!», «Принеси!», «Лежать!», они начинают крутиться под ногами у хозяев и канючить, пока их не выведут на улицу.

А я? Я просто выхожу за дверь.

Собачьи же владельцы должны нацепить на них поводок, потом спустить с поводка. Должны взять с собой пару целлофановых пакетов на случай, если собачка сделает а-а (Фу! Фу! Фу! Фу!). Многим приходится набивать карманы печеньем, чтобы заставить пса дойти до парка и обратно.

Собаки ненавидят, когда мы над ними смеёмся. Но, помилуйте, это же в самом деле смешно! Такие дылды, а не могут самостоятельно перейти улицу. И найти дорогу домой.

Однако с моей стороны было глупо вступать в пререкания, когда я увидел, как миссис Пинкни тащит Бастера прочь от самого грязного в городе фонарного столба. Ну не смог я удержаться:

— Малюсик до сих пор ходит с детскими вожжами?

Упс! Не заметил, что с другой стороны приближается двоюродная бабка Бастера по имени Тилли.

— Смотри мне, толстяк, — зарычала она. — Будешь приставать к Бастеру — я тебя достану.

Я глянул на свой правый бок. Потом на свой левый бок.

— Неа, — говорю, — не вижу, чтобы я трясся от страха. Но это, видимо, оттого что я сознаю своё преимущество перед личностями, которых водят по улице на верёвочке.

— Думаешь, ты такой умный, да? — оскалилась она. — Если коты — такие замечательные животные, то где же коты-поводыри для слепых? Почему в полиции не заводят котов-ищеек?

— Да! — ухмыльнулся Бастер. — Вы, коты, ничего не умеете, кроме как душить птичек.

— Да это куда лучше, чем гавкать на них весь день, как слабоумный.

Он дёрнулся вперёд, и тут миссис Пинкни от неожиданности выпустила поводок.

Я взлетел вверх, как ракета, просвистев на скорости мимо бабки Бастера.

— Ну погоди мне! — взревела Тилли. — У нас ворота не всегда закрыты плотно. Когда-нибудь я тебя достану.

— Когда пудели начнут летать! — заорал я в ответ, оказавшись в безопасности на каменной ограде. Однако порадовался, что Тигр настрого запретил приглашать в гости собак.

 

Уже скоро

Я не забыл пригласить Дымку.

— У-я, чувак! — заорала она. — Туснячок! Клёво! Ништяк.

Потом вспомнил про Муфту и Пушка.

— А чего вечеринку-то созывать? — сказали они. — Мы ж и так вроде тусуемся каждый вечер. Гуляем всю ночь и бузим.

— Тебя нет в списке приглашённых, — напомнил я терьеру Коротышке. — Никаких собак на этой вечеринке.

— Вау-вау, — съехидничал он.

— Игры будут? — спросила Пуховка.

— Только самые обычные, — сказал я. — «Прятки в тюках с сеном». «Раскидай солому». «Беги, мышь, беги». И ещё, может, устроим гонки по стропилам.

Всей компанией мы ввалились в конюшню. На сеновале Джорджи, не обращая внимания на разгневанных пауков, украшал стропила гирляндами из паутины.

— Красота — в простоте, — пояснил он нам. — Хочется чего-то естественного, без изысков. Народного. Наивного. Постараюсь не отклоняться от натуральных оттенков матушки земли.

— В смысле, коричневых? — уточнила Пуховка.

Джорджи одарил её суровым взглядом.

— Да вы только поглядите вокруг, — скривился он. — Здесь же представлены все цвета радуги. Хаки и каштановый; цвет овсянки; тостов, грибов и ржавчины; печенья; отрубей и табачных листьев; кофе, а ещё бежевый…

Он увлёкся перечислением любимых оттенков грязно-коричневого, а мы отправились взглянуть на припасы.

Снежинка гордо стояла перед яствами, разложенными на тюке прессованного сена.

— Больше всего вкусностей перепало от супермаркета «Кинкост», — доложила она. — Сегодня они выкидывали просроченные товары. Я прибрала к лапам восхитительный паштетец, у которого только вчера вышел срок годности.

Мой взгляд упал на один из тюбиков.

— М-м-м, клянусь усами! Это же взбитые сливки!

— Для деньрожденской вечеринки ничего не жалко!

Внизу в стойлах переминались с ноги на ногу лошади.

— Предвкушаете, мальчики и девочки? — спросил я их. — Уже скоро.

 

Напугай лошадей

Вечеринка удалась на славу. Просто потряс.

Сперва играли в бумеранги.

Потом устроили гонки по стропилам. Парой себе я выбрал кузину Тигра Мармеладку: при взгляде на её фигуру складывалось впечатление, что она должна ловко срезать углы на поворотах. И я не просчитался. Наша парочка выиграла свой забег с опережением остальных чуть не на милю, а затем без труда взяла первое место в основной гонке.

Мы слопали все припасы. Вкуснотища! Лучше всего, что наши наготовили для своей хэллоуинской вечеринки. А когда в нас уже больше не влезало, начали играть в «Напугай лошадей». Игра немного жестковата, не спорю, принимая во внимание, что им давно пора было спать. Но ржачка, однако, вышла отменная! Всего-то и делов: дождись, пока бедные старушки задремлют в стойлах, а потом прыгай сверху на их объёмистые, как аэродром, крупы.

Без когтей. Без жульничества то бишь.

Они просыпаются и ржут.

— И-го-го-о-о-о-о-о! И-го-го-о-о-о-о-о!

Пять очков за одинарное ржание. Десять за двойное. Два очка сверху, если стукнет копытом. И бонус в десять очков, если лошадь подпрыгнет, оторвав от земли все четыре ноги.

Отпадная игра!

Единственная проблема, что мы чуточку заигрались и разбудили фермершу. Она была не в лучшем настроении, когда заявилась в конюшню в пижаме и огромных ботинках.

Мы затаились, пока она ходила от лошади к лошади, приговаривая:

— Ну что вы, ребят? В чём дело-то? Ты как, Долли? Чего вы расшумелись?

Она поглядела наверх. Ну всё, думаю, сейчас поднимется по лестнице и обнаружит, какой мы беспорядок оставили на столе из прессованного сена. Но пронесло, к счастью. Она только постояла, прислушиваясь.

Если желаете знать моё мнение, слух у неё не очень. Иначе она непременно услышала бы осторожные шаги по усыпанному сеном полу.

Тогда бы она обернулась и увидела то, что видели мы.

Бастер и два его дружка-терьера крадучись вошли в дверь конюшни, которую она оставила открытой.

И когда фермерша повернулась к выходу, все они успели укрыться за тачкой — так же надёжно, как мы на сеновале.

 

А вот и клуб уродцев

Можете меня ненавидеть до скончания дней, но я всё равно скажу то, что собирался.

Надеюсь, мама с папой не выпускают вас на улицу в канун Дня всех святых!

Но коли вы всё же донылись до того, что вас пустили похвастаться перед соседями новой маской чудовищного монстра, надеюсь, вы плотно закрыли калитку. Дети нашего города выпустили, наверное, всех собак со дворов, пока шастали туда-сюда колядовать. Когда мы, коты, выскочили из конюшни, спасаясь от Бастера и терьеров, вся округа так и кишела псами всех пород, размеров и расцветок, которые присоединялись к погоне за нами, срывая голос от лая.

— Э-ге-гей, киски! Не пытайтесь удрать! Мы вас порвём на кусочки и сожрём, только комок шерсти от вас останется!

— Скорей, Расти! Гони их!

— Р-р-р-р!

— Макс! Волчок! Не пускай этих разжиревших от безделья наглецов к ограде!

Откровенно говоря, знал бы я, что придётся улепётывать на такой скорости, не стал бы доедать тот паштет.

Как и три последних рыбных головы.

Как и последний завиток взбитых сливок.

Мы дали дёру короткой дорогой — через заборы, куда четырёхлапым слизнякам путь заказан.

По дороге мои гости один за другим сворачивали по домам.

— Спокойной ночи, Тафф! Погуляли — супер!

— Бурной ночи, Тафф! Увидимся!

— Забегай как-нибудь в будущем году!

Когда свернули на нашу улицу, нас осталось всего трое: я, Белла и Тигр.

Белла глянула за плечо — проверить, нет ли собак.

— Похоже, мы оставили с носом мерзких шелудивых брехунов.

— У-у-у, они теперь далеко, — кивнул Тигр.

Мы сделали привал напротив моего дома и уставились в окна. Внутри так и кишело: народищу было! Все держали бокалы, смеялись и болтали.

Тут я спрашиваю дружбанов:

— Сдаётся мне, что среди них наверняка есть хотя бы один человек с аллергией на кошек. Смеху будет! Просочимся незамеченными?

Но им было не до людей. Тигр и Белла как заворожённые смотрели на стену дома, вернее, на большой круг света от нового прожектора.

— Офигеть! — сказала Белла.

— Клёво! — подтвердил Тигр.

Я смотрел на яркий круг.

— Здорово, правда? — поневоле согласился я.

— Идея! — воскликнул Тигр. — Не дадим ему пропасть зря. Сыграем в «Чья тень»?

— Я первая! — вскочила Белла.

Усевшись на траве перед установкой с прожектором, она так закрутила хвост вокруг туловища, что кончик хвоста оказался над макушкой.

На стене отобразилась гигантская тень.

— Мягкое мороженое в стаканчике? — предложил вариант Тигр.

— Собачья какашка? — была моя догадка.

Я выиграл этот раунд. Теперь была очередь Тигра. Он сел перед прожектором и нахохлился. На стене получился ровный овал. Тогда он выставил над головой самые кончики передних лап. Мы с Беллой во все глаза смотрели на странный силуэт.

— Мешок с углём? — спросила Белла.

— Два слизняка устроили забег на крышке мусорного бака? — предположил я.

Мы бы всю ночь гадали (это оказался филин), но истерическое гавканье было уже совсем близко, за углом.

— Всё, — сказал Тигр, — игра закончена. Пожаловал Клуб уродцев.

— Ничего подобного, — возразил я. — Мы тут в полной безопасности, ни один из этих толстобрюхих гавкуш не в силах одолеть забор.

Забудьте об игре «Чья тень». Сыграем в «Чья ошибка».

Ага. Правильно. Моя.

Ибо одна особа, уроженка Эльзаса с глазами гремучей змеи, которая наполучала уйму золотых кубков в соревнованиях на ловкость и считает себя звездой, перепрыгнула через нашу ограду и, встав на задние ноги, надавила передними на задвижку калитки.

В следующий миг все городские псы оказались у нас в саду.

Вот теперь Клуб уродцев пожаловал по-настоящему.

 

Страшное чудовище

Ладно, ладно, ну так кормите меня неделю червяками. Собаки проникли в дом.

А я-то в чём виноват? Откуда мне было знать, что, когда я растопырю все четыре лапы с выпущенными когтями и вздыблю шерсть, на стене появится моя гигантская тень?

Я не думал, что покажусь таким разъярённым.

И громадным.

И страшным.

Я не представлял, что моя тень так напугает этих храбрых собак.

И не моя вина, что они принялись носиться кругами с поджатыми хвостами, визжать и скулить на все лады. Бела и Тигр чисто случайно привалились к калитке. Откуда им было знать, что она закроется и вся свора окажется в ловушке. (Кроме уважаемой Мисс Ловкость, разумеется, которая быстренько ещё раз перемахнула через забор и дёрнула домой, к своей коллекции никому не нужных золотых кубков.) Прочие же, увидав, что деться некуда, стелились по земле на брюхах, мечтая об одном — вырваться живыми от этого Страшного Чудовища, такого громадного и злобного, который пришёл из Другого мира с одной-единственной целью — погубить их.

Ладно, ну так отшлёпайте меня. Как я мог предвидеть, что один из этих толстопопых лабрадоров с такой силой вдавится в дверь дома, что откроет её?

И все они ринутся в комнату, спасаясь от монстра.

Вся свора.

Прямо в полную гостей гостиную.

Оттуда донеслось несколько сердитых возгласов, много разноголосого визга и отвратительный звук падающей мебели. Мы услышали звон разбитого стекла, и вдруг гости стали выскакивать из дома во двор, спасаясь от обезумевших собак.

Я посмотрел на Тигра и Беллу. Тигр и Белла посмотрели на меня.

Я поднял глаза на силуэт за спиной. Там маячил гигантский кот.

Скучновато, а?

— Как думаете, ребят, — обратился я к друзьям, — не продолжить ли веселье?

— А че, давай, — сказал Тигр. — Раз уж ты вошёл в роль…

— Полностью согласна, — хмыкнула Белла. — Дерзай, Тафф. Начинай представление!

 

Лучшая часть представления

И я послушался. Вот уж не думал, что целую толпу людей так легко напугать. История, по крайней мере, о таких случаях умалчивает.

Конечно, надо учесть, что это был Хэллоуин. Как там про него сказал отец Элли? «День, когда всё самое злое, мерзкое и опасное выползает из углов и, не таясь, шествует по земле. Когда же ещё мог родиться наш Таффи!»

Да. И в самом деле, день как нельзя лучше подходил для величайшего спектакля. Только это был не день. Это была самая что ни на есть ночь. Темнота, луны почти не видно. Деревья скрипят на ветру, псы скулят, воют и визжат — в общем, превосходный саундтрек для звукового оформления.

Итак, я стою на полянке перед прожектором и выделываюсь. Выпускаю когти. Выгибаю спину дугой. Прижимаю уши. Дёргаю хвостом изо всех сил. Наклоняю голову на сторону и злобно набычиваюсь. Встаю на задние лапы и бью передними по воздуху. Кручусь вокруг своей оси. Скалю зубы.

Клянусь, лучшего шоу я ещё не устраивал. Белла с Тигром затянули тихий, леденящий душу, потусторонний вой, от которого у меня шерсть встала бы дыбом, если б уже не стояла.

Люди и собаки застряли в дверях. Они боролись друг с другом, как голодные крысы в мешке. Момент был идеальный, и в ход пошли когти, как у хищного динозавра велоцираптора, поднявшегося на дыбы.

Удар!

Удар!

Удар!

Удар!

Гости вопили. Все — и люди, и собаки — выскакивали на улицу, истерически визжа. Воя. Выкатывая глаза. Хлопая калиткой. Вопя во всю глотку. Мы слышали, как вдали крики делались тише.

Тише и тише.

Тише.

Ещё тише. Ещё.

И наконец стихли.

Воцарилась тишина.

Перешагивая через раздавленные сосиски на шампурах, из дому вышли Элли с отцом. Я шмыгнул в сторонку, но поздно. Они заметили, как мой велоцираптор отвесил прощальный поклон.

Мистер Никакого-Чувства-Юмора воспринял это не слишком весело.

— Ты!

Тигр с Беллой не выносили, когда папаша гневался. Они отчалили по домам. В спешке.

Я остался с Хозяином с глазу на глаз.

Он себя заводил и раскочегаривал до тех пор, пока не начал плеваться пеной. Он явно с удовольствием выпустил бы мне кишки. С несказанным наслаждением связал бы меня морским узлом и раскручивал над головой.

— Ах ты гнусное, вредное животное! Ты загубил мне вечеринку! Загубил целиком и полностью!

Я собирался одарить его презрительным взглядом, гордо повернуться и пойти прочь — обойдусь как-нибудь без их ужина, я сыт. Но тут Элли набросилась на папочку:

— Не надо винить Таффи! Разве ты не видишь, он только пытался напугать гадких собак, которые ворвались, чтобы украсть еду!

Она сгребла меня в охапку и зарылась лицом в шерсть.

— Милый, добрый Таффи, умничка, мой сладкий. Он увидел, что собаки натворили у нас в доме, и вспомнил, как испугался привидений в моём шкафу.

— У тебя в шкафу никаких привидений нет! — прорычал отец Элли. — Их вообще не существует! А у тебя в шкафу — тем более!

— Если Таффи считает, что они есть, значит, они есть, — сказала Элли. (Ах, бедняжка с лапшой вместо мозгов. Какая преданность!) — А если считает, что нет, значит, нет.

Прекрасное дополнение. Надеюсь, он это запомнит. Но, честно говоря, судя по его физиономии, он был не в состоянии что-либо заучивать, ибо впереди маячила грандиозная уборка. Он провозился всю ночь. Мы-то с Элли, конечно, скоро пошли спать. Но меня несколько раз будил звон стёкол, глухое бурчание, проклятия и грохот, пока он выметал разбитую посуду и расставлял мебель по местам.

Впрочем, отец Элли никогда не думал о других. Эгоист самовлюблённый, вот.

Зато у меня всегда в запасе отличная месть, если он станет наезжать. Как там Элли гениально сформулировала? «Если Таффи считает, что в шкафу есть привидения, значит, они есть». Ха, теперь в моей власти — дать ему спокойно спать всю ночь или напрочь лишить сна. Захочу — лягу к Элли на постель, зевну и закрою глаза. И она сделает то же самое. И через пару минут её сморит.

А если захочу отомстить ему за какую-нибудь гнусность (например, за то, что предпочёл хэллоуинскую вечеринку моей деньрожденской), то буду с ужасом пялиться на шкаф, пока Элли не запросится в мамину кровать.

А его пошлют ночевать среди матрасных комков и пружинных кочек.

Уж как я буду доволен — не передать.