Охотничий домик «Королевский лосось» стоял на склоне крутого холма. В основе своей это была изба, громадная и первозданная, и было ей лет сто. Наружные стены — из цельных обтесанных бревен. Два этажа, островерхая крыша, крытая кедром-плавником. Просторная веранда переходит в деревянный настил, спускающийся к причалу.

Этот загородный дом был построен у отдельного водоема в заливе Риверс-Инлет. Добраться до него можно было только на частном судне, вертолетом или чартерным гидропланом. То есть «место дикое и отдаленное» — это еще мягко сказано.

Наш самолет приземлился на острове Ванкувер, где мы пересели на два небольших гидроплана. Короткий перелет — и мы сели на воду у пристани. Солнце — большой желтый шар — садилось, и вода мерцала золотистыми отблесками.

Нас встречал высокий голубоглазый парень примерно моего возраста. Приветствуя нас широкой улыбкой, он представился: Райан. Всех, кроме меня, он называл по имени: очевидно, помнил по предыдущим приездам.

— Как прошел полет?

— Полеты, — поправил Кевин Бросс и шагнул на причал.

Хьюго Ламмису пришлось помочь, сам он сойти на берег был не в состоянии.

— Рыбка клюет? — спросил он у парня.

— Лосося очень много, — ответил Райан. — Я вчера поймал сорокафунтового.

Два других парня, судя по виду латиноамериканцы, вытаскивали чемоданы и ящики с продуктами из хвостового отсека гидроплана.

Ламмис сказал:

— Прошлым летом я поймал одного в девяносто фунтов.

— Я помню, — кивнул Райан.

— Это один из лучших курортов мира со спортивной рыбалкой, — прогудел Ламмис, обращаясь ко мне. — Умеете рыбачить?

— Немного.

— Ну, здесь много и не нужно. Только забрось леску в воду. Но вот вытащить улов — это не для слабаков. Рыбы разгибают крючок, тащат за собой лодку, как на буксире. Я прав, Райан?

— Правы, мистер Ламмис, — поддакнул парень.

Ламмис вразвалочку стал подниматься к дому.

— В первый раз здесь? — спросил у меня Райан.

— Да. И не взял с собой удочку.

— У нас найдется все. А если не любишь рыбалку, можно гулять или плавать на каяке.

— Я люблю рыбалку, — сказал я. — Хотя лосося ни разу в жизни не ловил.

— Вот и попробуешь. Лососи тут в среднем сорокафунтовые, но я видел и на пятьдесят фунтов, и даже на семьдесят.

— Но не на девяносто?

— Такого большого не видел. — Райан подмигнул. — По крайней мере здесь.

Просторная веранда была обставлена «самодельной» мебелью — диван-качалка, качели на цепях, пара кресел. Еще один служащий открыл передо мной дверь, словно швейцар, и я вошел в большую, скудно освещенную комнату.

Пахло древесным дымом и кедровыми опилками. Когда глаза привыкли к полумраку, я понял, что никогда не видел такого… рыбацкого домика. Над огромным камином красовались лосиные рога. На другой стене — медвежья шкура. Мебель и здесь была деревянная, грубо сколоченная, но диваны и кресла мягкие, обитые ковровой тканью.

Ко мне подошел мужчина средних лет, лысеющий, с очками на шнурке.

— Я Пол Фечер, управляющий. А вы, должно быть, мистер Лэндри.

— Вы угадали, — сказал я.

— Методом исключения. Приехали три новых человека, причем две женщины. Добро пожаловать в охотничий дом «Королевский лосось». Если вам что-нибудь понадобится, дайте знать мне или кому-нибудь из наших сотрудников. Наверняка вы уже познакомились с моим сыном Райаном.

— Да. — Это парень, что встретил нас у причала.

— Наш девиз: единственное, что должны поднимать гости, это удочка. Или бокал виски. — Управляющий посмотрел на часы: — Ну, у вас есть еще время перед банкетом по случаю прибытия. Кто-то пошел вздремнуть, кто-то — в гимнастический зал. Если хотите расслабиться, у нас есть сауна. И, конечно, наш бар всегда открыт.

— Буду иметь в виду.

— Вы будете жить в Ванкуверской комнате вместе с мистером Латимером. — Джеффри Латимера, генерального юрисконсульта, считали большим занудой. А еще он был координатором расследования Шерил. Интересное совпадение. — Вас двенадцать человек, а гостевых комнат всего семь. Да вам понравится. Вспомните детство, летний лагерь.

Я никогда не ездил в летний лагерь. Произведя в уме несложные подсчеты, я сказал:

— Значит, не у каждого есть сосед по комнате?

— Ну, ваша новая генеральная директорша, конечно, живет в отдельном номере.

Жить в одной комнате с одним из этих типов. Вот проклятье!

Поднявшись по лестнице, я заглянул в открытую дверь одного из номеров. Эли стояла у окна и распаковывала чемодан. Она улыбнулась мне:

— Может, зайдешь на минутку?

Я зашел, и она закрыла за мной дверь. У меня внутри что-то дрогнуло в предвкушении — как всегда, когда мы с ней оставались наедине, но, разумеется, я отогнал эти мысли.

— Думаешь, это безопасно? — сказал я, усевшись на старый деревянный стул.

— Когда будешь выходить, убедись, что никто тебя не видит.

Она села на другой стул рядом со мной.

— Послушай, на этой встрече… в самолете, ты, похоже, был немного расстроен?

— Скорее, меня тошнило от отвращения. Быть стукачом — не самый лучший для меня способ делать карьеру.

— Но она об этом и не просила, — сказала Эли, явно чувствуя неловкость. — Просто слушай и смотри, вот и все. Поверь, все это делается, чтобы защитить компанию от чудовищного позора.

— Честно говоря, мне не за что насылать проклятия на голову Хэнка Бодина.

— Если он или кто другой дал взятку чиновнику из Пентагона, то по остальным тоже ударит. Как это было в «Боинге».

— Для тебя это важно?

— Не надо делать это только ради меня.

— Ой, Эли, перестань. Ты отлично знаешь, что я не могу тебе отказать. Исходя из истории наших взаимоотношений.

— Исходя из истории наших взаимоотношений, — тихо повторила она, — я не исключала, что ты пошлешь нас к дьяволу. Я предложила Шерил тебя, потому что я тебе доверяю.

Она вдруг провела рукой по моей штанине.

— У тебя все брюки в собачьей шерсти.

— Надо купить специальную щетку, — сказал я.

Она улыбнулась, словно втайне довольная чем-то.

— Ты до сих пор встречаешься с той грудастой блондинкой?

— С какой блондинкой?

— С той, с которой я тебя видела в «Суши Маса».

— А, эта. Нет, с ней все кончено. — Неужели я слышу в ее голосе ревность? — А у тебя кто-нибудь есть?

— Только работа, а на ней сплошное безумие. А у тебя?

Я кивнул.

— Не блондинка?

— О, на самом деле именно что блондинка.

— Надо же. И как ее зовут?

— Герти. Сокращенное от Гертруда.

— И чем она занимается?

— Любит бегать. И есть. Она бы ела непрерывно, если бы я не ограничил ее двумя трапезами в день.

— Нервное расстройство?

— Нет, просто особенность породы.

Она шутливо толкнула меня, но получилось весьма ощутимо.

— Итак, ты по-прежнему работаешь с Майком Зорном.

— Конечно. Он отличный парень. Отличная работа.

— И наверняка ездишь на том же жутком старом джипе.

— Он по-прежнему хорошо ездит.

Мы помолчали, потом я спросил:

— Послушай, нам ведь будет непросто здесь?

— Непросто? Ты имеешь в виду, потому что мы когда-то с тобой спали? Не думаю, что это осложняет дело, а ты?

Я покачал головой. Разумеется, осложняет. Как может не осложнять?

— Значит, когда мы будем сталкиваться в ближайшие дни, следует притворяться, что мы незнакомы? — спросил я.

— Ну, может быть, сталкивались пару раз.

— Понял, — сказал я, думая о том, как мне приятно быть с ней рядом, смотреть на нее, чувствовать ее, вдыхать ее запах.

Она поднялась.

— Пойду работать. Нужно вместе с Шерил просмотреть ее заметки. Будь осторожен, выходя, ладно?

Я кивнул и пошел к двери. Плавно, без скрипа открыл ее. Выглянул. В коридоре никого не было. Я вышел — и только тогда увидел двоих мужчин, шептавшихся с другой стороны двери. Один был ревизор Джон Данцигер, широкоплечий, лет сорока, с редеющими светлыми волосами. Другой — казначей Алан Гроган, примерно того же возраста. У Грогана были темные волосы, тронутые сединой, волевой подбородок и орлиный нос.

Заметив меня, оба замолчали и разошлись в разные стороны.

Дверь в Ванкуверскую комнату была открыта, Джеффри Латимер распаковывал вещи. Ему было лет пятьдесят, и у него были доверчивые глаза ребенка.

— Не думаю, что мы знакомы, — сказал он, протягивая руку. — Джефф Латимер.

Рукопожатие у него было твердое. От него исходил слабый запах одеколона «Олд спайс», который неприятно напомнил мне об отце.

— Джейк Лэндри. Я здесь вместо Майка Зорна.

— Это большая ответственность. Не позволяйте этим напыщенным индюкам испортить вам настроение.

Я посмотрел непонимающе.

— Ламмис, Бросс и прочие. Они просто хамы, вот и все.

Он вернулся к старому потрепанному чемодану и стал методично перекладывать сложенную одежду в ящики комода.

— Сами убедитесь, как дело дойдет до занятий по укреплению командного духа, — сказал он. — Эти ребята всегда друг с другом соперничают. Кто выше заберется и кто кого перетянет. Они никому не позволят проявить инициативу, забраться выше или потянуть сильнее.

Я улыбнулся. Латимер оказался остроумнее и проницательнее, чем я думал. Однако я не был уверен, что он знает о сделанном мне предложении. Поэтому я решил дождаться, когда он заговорит сам, и тоже принялся раскладывать по полкам свои вещи.

Краем глаза я заметил, что он достал из чемодана горсть шприцев, пластмассовую коробочку, пару ампул и тоже положил в ящик. Или сидит на героине, или диабетик. Последнее вероятнее.

Он посмотрел на мой багаж.

— Путешествуем налегке, да? — сказал Латимер. — Вы женаты, Джейк?

— Нет.

— А собираетесь?

— Можно не опасаться, что это случится в ближайшее время.

— Надеюсь, вы позволите мне это сказать. Я считаю, чтобы добиться успеха в бизнесе, нужна стабильная обстановка дома. Жена, дети — это ваш якорь.

— Я алкоголик.

Секунду он пристально на меня смотрел.

— Я пошутил, — сказал я. — А у вас есть дети?

— Дочь. Двенадцать лет. — Он заулыбался.

— Прекрасный возраст, — произнес я просто потому, что эти слова показались мне подходящими к случаю.

Улыбка его погасла.

— Ужасный возраст. В течение месяца я превратился из человека, который все делает правильно, в полного неудачника.

— Жду не дождусь, когда и у меня будут дети, — сказал я.

Мы переоделись к обеду. У Латимера были белые трусы с зелеными рождественскими елочками и красными конфетками.

— Подарок от дочери, — застенчиво сказал он.

Закончив переодеваться, он вытащил плеер.

— Моя последняя игрушка, — с гордостью сказал он. — Видели такое?

Но не настолько устаревшее.

— Конечно.

— Мне дочь подарила. Вы любите мюзиклы?

Я пожал плечами.

— Можете взять послушать в любой момент. Знаете, я думаю, что очень многое из того, что происходит в мире бизнеса, похоже на мюзикл. Показной блеск.

— Никогда об этом не думал.

— Важно не то, что происходит на самом деле, а то, как это воспринимается. Так Хэнк и Хьюго смотрят на вас и думают, что вы дитя. В то время как на самом деле вы можете быть ничуть не менее умны и квалифицированны, чем любой из них.

— Да, может быть. Так что сегодня нас ждет?

— Банкет по случаю приезда. Шерил произнесет речь. Помощник кратко доложит об упражнениях по развитию командного духа. А я буду выступать на завтрашнем ужине.

— О чем будет ваша речь?

— Об этике бизнеса. — Он поджал губы, застегнул свой чемодан и аккуратно поставил его к задней стенке шкафа. — В компании господствует установка «победить любой ценой». Это наследие жесткого командного стиля Джима Роулингса. Шерил делает все возможное, чтобы покончить с этим, но…

Латимер являл собой законченный типаж: одежда, прическа, манеры — все консервативное и как в книгах. Настоящий любитель жить по правилам. Но меня удивило, что он критикует нашего прежнего главу. В конце концов, Роулингс сделал его генеральным юрисконсультом. Говорят, они были близкими друзьями.

— И что она делает, чтобы покончить с этим? — спросил я.

— Дает всем понять, что не потерпит неправомерных действий.

— А думаете, Роулингс их приветствовал?

— Да. Или он смотрел на это иначе. Считалось, что есть «Боинг» и «Локхид», а потом только мы. Хищник и жертва. Нам нужно было как-то выживать. Даже если приходилось играть нечестно.

— Крутые фирмы тоже иногда ведут нечестную игру, — заметил я.

— Но это не оправдывает нас. Шерил хочет, чтобы я потревожил кое-какие скелеты в шкафу. — Он вздохнул. — Боюсь, что завтра я испорчу кое-кому ужин.

Он помолчал. Потом сказал:

— Посмотрите. — И кивком подозвал меня к окну.

Солнце опускалось за горизонт. Воды залива мерцали расплавленным золотом. Сначала я не понял, к чему он хочет привлечь мое внимание, — к закату, что ли? А потом заметил на небе темную тень: орел медленно планировал над водой.

— Смотрите.

Внезапно орел камнем упал в волны и что-то подхватил мощными когтями. Серебристой чешуей блеснула рыба. Хищник и жертва.

— Символично, — проговорил я.

— О чем это вы? — Латимер удивленно обернулся ко мне.

Может, не так уж он и умен, в конце концов.

Джефф Латимер объявил, что спускается вниз, и пригласил меня присоединиться, но я туманно ответил, что должен еще закончить кое-какие дела. Когда он вышел из комнаты, я вытащил свой ноутбук, чтобы еще раз взглянуть на фотографии, что прислала мне Зои.

Если верить одной из справок, присланных Зои, Е-336 перед шоу на салоне сделал от силы двадцать пробных вылетов. Двадцать вылетов — это считай что ничего. Что-то не так с этим самолетом, причем я отлично понимал, что «Евроспейшл» ни за что этого не признает. Будут ссылаться на погоду, на ошибку пилота и так далее.

Изучив фотографии, я мог сказать только, что стержни прорвали композитную обшивку закрылка. Но почему? Эти стержни были врезаны в закрылок и скреплены мощным эпоксидным слоем. И никак не предполагалось, что они могут выломаться. Разве что лет через двадцать. Но никак не через двадцать коротких перелетов между Парижем и Лондоном.

Я еще увеличил картинку, и стали ясно видны трещины в точках концентрации напряжения. И предательское вздутие в обшивке. Такое получается, когда влага попадает в эпоксидные смолы, которые имеют отвратительное свойство впитывать воду, как губка. Это может получиться по разным причинам.

Например, ошибка в конструкции самолета. Которая, скорее всего, и имеет место в данном случае.

Теперь я знаю, почему этот самолет упал, и уверен, что Хэнку Бодину мое объяснение не понравится. Если только…

Если только он сам не догадался. Но, может, и Шерил знает об этой катастрофе больше, чем мы думаем? Я вдруг понял, что как ни старался избежать участия в борьбе между Шерил Тобин и Хэнком Бодином, я уже влип по самые уши.