– Давай, дорогая, рассказывай все подробно! – Сильвия от волнения потирала руки. – Мы совсем недавно виделись, а такие изменения!
Эва улыбнулась, извиняясь.
– Все произошло очень быстро… Я и сама не знаю как, правда. Просто накатилось как снежный ком!
Они сидели в саду Сильвии. Дети уже спали. Гжесека, как всегда, не было дома, якобы поехал куда-то по направлению на Беларусь. Сильвия не очень хорошо знала куда, так как он мало что рассказывал ей о своей работе. От вопросов Эвы она отмахнулась.
– Да ну его, есть столько интересных тем, давай лучше поговорим о тебе!
Они пили знаменитую вишневку, которую каждый год делала мама Сильвии. Алкоголь приятно согревал и терпкой сладостью разливался по телу. Подруга зачарованно слушала рассказ Эвы.
– Да ты что! Серьезно, ты отказала Мареку в ресторане? При всех?
– К сожалению, так получилось.
– Ну ты даешь! – Сильвия покачала головой и добавила вишневки в опустевшие рюмки.
Эва не посвящала ее подробно в начало отношений с Александром, но у Сильвии и так глаза чуть не вылезли из орбит.
– Ну, Эвка! – Она обмахивалась газетой, словно не могла отдышаться. – Ну ты даешь. Ха, ха, ха, ха! Выходит, зеленый сатин сработал! – триумфально бросила Сильвия, и обе рассмеялись.
Она на минутку зашла в дом, чтобы ответить на телефонный звонок. Эва взяла кусочек великолепного пирога с красной смородиной, хит Сильвии, – из дрожжевого теста, пахнущий ванилью, посыпанный вкуснейшим в мире штрейзелем.
– Черт! – Подруга вернулась расстроенной.
– Что случилось?
– Да нет, ничего особенного…
– Сильвия, что? Что-то с Гжесеком?
– Нет-нет. С ним, наверное, все хорошо, хотя я не знаю… – Сильвия грустно покачала головой и добавила: – Звонила Бася, наша учительница физкультуры. Знаешь, мы организовали в этом году лагерь для детей и завтра должны были ехать на отборочный матч в Решель. И тут звонит Бася, говорит, что подвернула ногу и не может ехать, у нее гипс до колена. Черт! – выругалась Сильвия. – Нужен куратор, я одна с такой группой ехать не могу… Вот черт, десятый час, где я кого-нибудь найду?!
Эва размышляла недолго.
– Как думаешь, я подойду?
Сильвия изумленно посмотрела на нее.
– Ты серьезно?
– А почему бы и нет? В конце концов, я тоже в определенном смысле педагог: в прошлом семестре у меня были занятия со студентами, причем исключительно неподатливыми к знаниям, так что это было непросто! – Она рассмеялась.
– Дорогая, ты спасла отборочные матчи нашей гмины! – Сильвия от радости захлопала в ладоши. – Увидишь, это супердети, ты отлично проведешь время. Гарантирую.
Эва кивнула, добавила вишневки и подняла рюмку, провозглашая тост:
– Ну, за мой дебют в роли физкультурницы!
* * *
На следующий день утром на площадке возле школы стояла толпа родителей и детей. Лагерь в деревне в этом году пользовался огромной популярностью. Обычно все, кто не знал, что делать со своими детьми, во время каникул занимали их мелкой работой в поле или по хозяйству. Часто получалось так, что у детей вообще не было отдыха. Благодаря деньгам Европейского союза и средствам, полученным от спонсоров, уже второй год подряд удавалось вытянуть их из дому. В прошлом году Сильвия вела театральный кружок, закончившийся премьерой спектакля по мотивам произведений Тувима и Бжехвы, а в этом году ставку сделали на спорт. Команды мальчиков и девочек в одинаковых футболках с логотипом спонсора, фирмы – изготовителя защитной одежды, как раз садились в автобусы, предоставленные соседней гминой, которая была организатором сегодняшнего турнира.
Эва помогала самым маленьким занимать места в автобусе. Возникла некоторая суета, так как для многих это была первая самостоятельная поездка и некоторые малыши готовы были расплакаться. Эва как раз утешала маленького мальчика. Оторванный от мамы, стоявшей за окном автобуса, он заявил, что никуда не поедет. Она разговаривала с ним и, улыбаясь, рисовала потрясающую картину поездки, пока малыш, помахав волнующейся маме, не согласился сесть на свое место. Эва погладила его по голове и сказала:
– Сейчас поедем, садитесь на свои места.
Сильвия суетилась без устали, разрываясь между детьми и родителями. Наконец отправились. Ехали недолго, через полчаса были уже в Решеле. Дети по очереди выходили из автобуса. Эва ставила их парами, пытаясь совладать со все возрастающим оживлением и криками.
– Ох, Сильвия, это значительно сложнее, чем объяснять студентам основы микологии! – Эва рассмеялась.
– Я тоже так считаю, но не хотела отбить у тебя охоту, – многозначительно подмигнула подруга.
Через несколько часов, счастливые и уставшие, с серебряным кубком за почетное второе место они снова садились в автобус. Эва и Сильвия, надорвавшие горло от криков, которыми поддерживали свои команды, и измученные, как после целого дня тяжелой физической работы, еще должны были передать детей родителям.
Этот день был по-настоящему сумасшедшим. Эва настолько вжилась в роль куратора, что в какой-то момент даже выбежала на поле, чтобы поспорить с судьей, который, по ее мнению, неправильно назначил штрафной. После каждого гола она прыгала как сумасшедшая и немилосердно орала, как лучшие комментаторы, иногда в последний момент сдерживаясь, чтобы не выкрикивать проклятия, как настоящий болельщик. Дети были от нее в восторге. Маленький Михал, которого Эва утешала в автобусе, во время матча команды девочек все время сидел рядом, наблюдая за ее живой реакцией. Когда девочки в последнюю минуту перед свистком забили гол и сравняли счет, Эва с Михалом, к всеобщему восторгу, станцевали дикий танец радости, к которому присоединилась команда мальчиков.
– Давно я так не развлекалась, – прохрипела Эва Сильвии, когда они, наконец собрав детвору, заняли места в автобусе.
Михал всю дорогу сидел возле Эвы и рассказывал о себе и своей семье. Она прекрасно знала его родителей. Магда, которая была чуть старше нее, забеременев, рано вышла замуж, еще в выпускном классе. Она так и не закончила школу, поскольку вскоре после Михася появилось еще двое детей и времени, энергии и силы на сдачу выпускных экзаменов уже не хватало. Жили они в небольшом доме возле дороги на деревню Свента-Липка. Отец Михала решил вести хозяйство новаторским способом и принялся применять экотехнологии. Он выращивал овощи, рапс и как-то справлялся. Маленький Михал очень забавно рассказывал о работе отца. Конечно, он ничего не понимал в экоземледелии, но явно гордился папиными овощами и коровой Малиной – любимым животным в хозяйстве.
Эва была под сильным впечатлением от детей, особенно от Михала. Разговаривая с ним, она думала о том, насколько была несправедлива, равняя всех под одну гребенку. Она все больше убеждалась, что среди местных были и те, кто оставался здесь не потому, что был слишком ленивым или ограниченным, чтобы добиваться большего, – просто эти люди хотели жить в этом месте, делать здесь что-то сто́ящее и со всем этим чудесно справлялись.
– Знаешь, Сильвия, я даже начинаю завидовать, что у тебя такая работа, – сказала она подруге на прощание. – Ты делаешь действительно хорошее дело.
Сильвия только пожала плечами и улыбнулась.
– Да ладно, ничего особенного. Спасибо за помощь, из тебя получился хороший куратор, пани Эва. – И спросила, поцеловав подругу в щеку: – Тебя точно не надо подбросить домой?
– Нет, спасибо. – Эва забросила сумку на плечо. – Хочу пройтись.
– Тогда до следующей вылазки. У нас в плане поездка в аквапарк, так что поищи купальник, – пошутила Сильвия.
А Эва подумала, что это неплохая идея. Дети такие классные, обидно было бы не встретиться с ними снова.
* * *
По дороге домой Эва заметила впереди Марусю с покупками, внешний вид которой поистине взывал к Небу. В солнечном свете ее флуоресцентные гетры и блузка с блестками сверкали, как копеечные украшения.
– Маня, подожди! – закричала Эва, увидев эту экстравагантную фигуру в отдалении. – Ма-а-аня!
Та остановилась, опустив тяжелые сумки на проселочную дорогу.
– Как дела, систер? – спросила она, жуя жвачку, из которой тут же надула большой пузырь. Он лопнул, облепив ей пол-лица тонкой пленкой.
Маруся втянула пузырь в рот и снова начала жевать. Эва смотрела на все это с отвращением.
– Маня, это же негигиенично, – сказала она сестре, которая только пожала плечами.
– Да ладно, не преувеличивай! Негигиенично жевать жвачку с чужого лица. Я уже этого не делаю.
– Боже! – охнула Эва. – А раньше делала?
– Конечно, весь класс делал. – Маня не видела в этом ничего странного. – Знаешь, Эвка, тебе, наверное, кажется, что весь мир должен быть таким же стерильным, как эти твои лаболатории.
– Лаборатории, – машинально исправила Эва. – Запомни, наконец. Впрочем, не важно. Давай сумку, помогу нести. – Она подняла одну и охнула. – Иисус, ты что, купила каменный уголь?
Минуту они шли молча, потом Марыся не выдержала и выпалила:
– Эва, черт, скажи мне честно, ладно? Положа руку на сердце… Ты ходишь с этим Александром?
Эва с трудом сдержала смех.
– Хожу?
– Иисус… Ну, вы встречаетесь? – Марыся закатила глаза, осуждая ее непонимание и общую отсталость.
– Хм…
Эва минуту помолчала. Подобная форма определения отношений двух людей не очень соответствовала тому, что происходило между ней и Алексом, но в определенном смысле Марыся была права, они встречались.
– Ну, в общем, видимо, встречаемся, – признала она, смеясь.
– Yes! – Манька с видом победителя подняла сжатый кулак.
– И что тебя так радует? – удивилась Эва.
– А я поспорила, – ответила та и моментально прикусила язык.
– Что?
– Да нет, ничего такого…
Но от Эвы не удалось так легко отделаться.
– О нет, сестричка, теперь не выкрутишься.
Маня тяжело вздохнула, видя, что Эва не отступится.
– Ну, мы с Ханкой поспорили. Я поставила на то, что вы встречаетесь и ты станешь его женой, а Ханка – что нет. Она считает, что это ме… ме… ме… Черт, как это называется? Меза что-то…
– Мезальянс? – подсказала Эва, не веря собственным ушам.
– О, точно! – обрадовалась Маня. – Именно так она и сказала: типа царевич женится на лягушке. Или как-то так.
– Я ей дам лягушку! – Эва рассвирепела. – Что это вообще такое? Пари? Заняться вам нечем? – раздраженно повысила она голос.
Марыся остановилась и посмотрела на сестру.
– По-моему, это нормально, что мы интересуемся твоими делами, ведь ты нам ничего не рассказываешь. Только пропадаешь днями и ночами. Так что, sorry, но что мы должны думать? Что вы рыбу ловите в озере на рассвете? – Она рассмеялась, сочтя шутку удачной, но через мгновение стала серьезной. – Тебе просто на нас наплевать, а еще папа говорит, что ты стыдишься семьи и поэтому исчезаешь, никого не предупредив.
С прямолинейностью Мани бороться было сложно. Эва смутилась и ничего не ответила, так как не знала, что сказать. Девушка чувствовала, что Маня права: она прятала семью от Александра, поскольку в глубине ее души жила уверенность, что встреча этих двух миров закончится катастрофой.
Они шли, не говоря больше ни слова, по дороге между шахматными досками полей разных оттенков зелени и золота. Эва пыталась прогнать грустные мысли, но слова Мани крутились в голове, как навязчивая мелодия, от которой невозможно отделаться.
Вечером позвонил Александр. Увидев его номер, Эва вскочила со стула в кухне и убежала в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
– Как дела? Вы победили? – поинтересовался он.
– Мы заняли почетное второе место. – В голосе Эвы слышалась подлинная гордость. – Слушай, это чудесные дети! В них столько энергии, и, знаешь, они действительно признательны, что им уделяют время. Сильвия после смерти попадет прямиком на небо за то, что тут для них делает.
– Я тоже так думаю, – согласился Александр.
Тут Эва услышала шум со двора.
– Подожди минутку, – бросила она в трубку и выглянула через окно.
Пес ужасно лаял. Наверное, отец возвращался из бара с кем-то из приятелей. У Азора была прямо-таки аллергическая реакция на пьяных. На всех, кроме отца.
Эва смущенно покачала головой. Ну и как, к чертовой матери, она должна представить семью Алексу, если все обстоит так? Она сделала глубокий вдох и вернулась к телефону.
– Алекс? Извини, я уже здесь.
– Слушай, – продолжал глубокий голос в трубке, – я звоню, чтобы ненадолго вытащить тебя из дому. Что скажешь? Нам надо поговорить. И не по телефону.
– Что случилось? – Эва испугалась и почувствовала, как по спине пробежал озноб. «Нам надо поговорить» – эта фраза никогда не означает ничего хорошего…
Отец в сопровождении ластящегося Азора неуверенным шагом плелся по двору.
Алекс, видимо, почувствовал, как у нее изменился голос.
– Ничего не случилось, глупыш. Ну ты и трусишка! – Он рассмеялся. – Нам просто надо поговорить. Приехать к тебе?
– Я сама приеду. На велосипеде. Хочу немного подвигаться, – поспешно ответила Эва, предпочитая не давать семье очередного повода для заключения пари.
Она торопливо надела толстовку и бросила сидящей на крыльце Ханке: «Я еду к Сильвии и не знаю, когда вернусь».
Ханка подняла глаза от книги, которую как раз читала, и смерила сестру пристальным взглядом.
– Ага, – сказала она и вернулась к чтению.
– Что «ага»? – Эва почувствовала ироническую нотку в ее голосе. – Что «ага»?!
Ханка поверх книги бросила на сестру взгляд типа «ты хорошо себя чувствуешь?» и не удостоила ее ни словом в ответ. Только с сожалением покачала головой и плотнее завернулась в одеяло, так как вечерний холод становился уже ощутимым.
* * *
Когда Эва добралась до поместья Александра, запыхавшаяся и сбитая с толку догадками, о чем он хочет срочно с ней поговорить, то вместо любимого увидела… его грозного цербера. Малгожата, как всегда гротескно одетая и причесанная, поливала цветы на крыльце. Издалека она напоминала польский вариант Мэри Поппинс или, по меньшей мере, Барбару Нехциц из «Ночи и дни». При виде ее Эва страшно расстроилась, так как, честно говоря, экономка была последним человеком, которого она хотела бы сейчас встретить. Девушка и так уже нервничала – неожиданная просьба Александра о встрече и разговоре была нетипичной. А с этой пани без ненужной перебранки наверняка не обойдется. Эва сжала губы и под пристальным взглядом экономки прислонила велосипед к стене дома.
– И куда это ты ставишь свой металлолом? – услышала она, как только велосипед дотронулся до стены.
Эва медленно обернулась, мысленно считая до десяти, чтобы не взорваться.
– Добрый вечер, – сказала она, стараясь говорить спокойно.
– Кому добрый, тому добрый. – Малгожата демонстративно повернулась к Эве спиной. – Возьми эту рухлядь и переставь.
– Но куда? – Эва решила не позволить себя спровоцировать.
– За дом.
– Можно узнать, почему именно за дом?
– А что, сама не понимаешь? – Малгожата обернулась и надменно посмотрела на девушку. – Эта деревенская рухлядь сюда подходит, как корове седло. А ну вон со двора с этим хламом, это не вход для прислуги!
Эве хотелось заорать и броситься на вредную бабу с кулаками. Вместо этого она только стиснула зубы и отвела велосипед за дом. А потом вошла, изо всех сил хлопнув дверью.
Александр сидел в кабинете, склонившись над ворохом бумаг. В ушах у него были наушники. Со светлыми волнистыми волосами, падающими на лицо, в обычной серой рубашке и джинсах он выглядел по-домашнему, и его вид немного успокоил Эву. Она подождала минутку, глядя, как Алекс что-то чертит и пишет, потом тихонько подошла сзади и закрыла ему глаза ладонями.
– Что?! – как ошпаренный крикнул он, стряхивая ее руки. – Эва, это ты! Любимая, прошу, никогда так не делай!
– Извини! – Изумленная его реакцией, Эва почувствовала себя как ученик, застигнутый на списывании. – Я не хотела тебя напугать.
Александр опомнился.
– Нет, это ты меня извини. Сам не знаю, почему я закричал. Наверное, просто переработал. Или у меня паранойя. – Он засмеялся.
– Наверное, если бы я держала дома столько ценных вещей, у меня тоже была бы паранойя. – Эва погладила его по щеке. Страх, который она почувствовала после телефонного разговора, стал сильнее. – Я больше не буду тебя пугать, обещаю.
Алекс стал из-за стола. Он был каким-то другим, раздраженным.
– Идем отсюда, – потянул он ее за руку. – Ты тепло одета? Может, поедем к озеру?
Эва застегнула толстовку под горло.
– Деревенские дети всегда соответствующим образом одеты. Я тоже. – Ей пришлось очень постараться, чтобы ответить с легкостью; в действительности ей было совсем не до смеха.
Проходя через террасу в задней части дома, они наткнулись на Малгожату, которая теперь поливала цветы там.
– Мы идем на прогулку, приготовите нам что-нибудь перекусить? – попросил Алекс.
Экономка ответила ему самой сладкой из улыбок.
– Конечно, пан Алек.
Эва подумала, что ее сейчас стошнит от этой сладости. Вот же двуличная тварь! Алекс, потянув девушку за руку, пошел вперед, и на лице Малгожаты не осталось и следа улыбки. Она проводила их уничтожающим взглядом.
Эва, уходя, краем глаза поймала этот взгляд. Ей так хотелось повернуться и сделать оскорбительный жест, но обстоятельства этому не благоприятствовали, так что она просто крепче прижалась к Алексу, надеясь, что вредная баба хорошенько это запомнит.
Александр молчал, только ускорил шаг, так что Эва еле за ним успевала. Пытаясь прервать тишину, которая становилась все более невыносимой, Эва рассказывала ему о поездке с детьми, об экологических хозяйствах, которые появились в округе, о Сильвии. Алекс слушал, но создавалось впечатление, что мыслями он где-то далеко. Впереди уже виднелось голубеющее в вечернем сумраке озеро.
В конце концов Эва остановилась прямо перед Александром, поправила пряди, непокорно падающие ему на глаза, и сказала:
– Все, хватит! Немедленно скажи, в чем дело, или я возвращаюсь домой.
Алекс опустил голову и вздохнул.
– Собственно…
Эва сделала два шага назад и уперла руки в бока.
– Алекс, пожалуйста, не перегибай палку. Говори, что должен. Пусть это поскорее закончится.
В голове у девушки разыгрывались мрачные сценарии: наверное, он хочет с ней порвать, ведь с самого начала было понятно, чем должны закончиться их отношения. Она ждала самого худшего.
– Эва, послушай… – Алекс подошел ближе и протянул к ней руку. – Я сомневаюсь, как ты это воспримешь. Я уже знаю, какая ты гордая.
Эва пыталась унять дрожь.
– Продолжай…
Он вздохнул.
– Боюсь, ты со мной не согласишься, может, посчитаешь, что это… сам не знаю, что ты можешь об этом подумать… но… – Он снова замолчал, а Эва внутри прямо кипела. – В общем, с некоторых пор я все думаю… Я вижу твою жизнь, вижу, как вы боретесь с проблемами после смерти мамы… – говорил Алекс, глядя не на нее, а куда-то в сторону. – Я подумал… что хотел бы вам помочь.
Эве показалось, что она ослышалась.
– Что ты сказал?! – спросила девушка, хотя в глубине души чуть не кричала от радости, что это просто больное воображение подбросило ей мрачный сценарий! Боже, он совершенно не это имел в виду!
– Ну вот, – Алекс покачал головой. – Я знал, что ты разозлишься…
– Ну о чем ты говоришь… – Эва чувствовала себя потерянной. – Ты можешь мне объяснить, к чему клонишь?
– Я хотел бы финансировать первый курс лечения Бартека. Я верю, что нам удастся найти деньги на дальнейшее лечение. У меня уже есть несколько идей, расскажу по порядку. Но сначала я хочу предложить вам средства на начало лечения. Я уже поговорил с партнерами. У «Heritage» есть специальный благотворительный фонд, и мы передадим средства фонду, опекающему Бартека.
Эва онемела. Казалось, ее ноги приросли к земле и переплелись с корнями орешника, растущего на берегу озера.
– Алекс, Алекс… – шептала она, снова и снова повторяя его имя.
– Это я, – улыбнулся он и наконец посмотрел на нее. – Ну, что скажешь?
– Я… Я не знаю, что сказать… Алекс, но почему ты это делаешь?
Он удивленно посмотрел на Эву, словно она спросила, почему вечером надо ложиться спать, а утром вставать.
– Это очевидно. Мы же вместе.
– Ты чокнутый! Ты правда сумасшедший! – До Эвы медленно доходило, что она только что услышала. – Алекс, ты не представляешь, что это для меня значит!
– Так ты согласна? Ты принимаешь мою помощь? – Алекс должен был в этом убедиться.
– Да! Да! Ты чудесный! – Эва бросилась ему в объятия. – Мы спасем Бартуся! – Слезы текли по ее щекам. – И знаешь что? Ты должен наконец познакомиться с моей семьей. Приглашаю тебя к нам на обед. Это надо отпраздновать!
И тут же до нее дошло, что это означает.
– О боже, то есть… Алекс, если не хочешь, то не надо… Моя семья – это… – Эва не знала, что сказать. – Ну, знаешь…
– Малышка… – Александр сжал ее плечи и спокойным голосом продолжил: – Во-первых, успокойся, а то ты трясешься, как осина на ветру. А во-вторых, конечно, я хочу познакомиться с твоей семьей.
Эва прижалась к нему.
– Алекс, что бы я без тебя делала?!
Он ничего не ответил, только поцеловал ее в макушку.
* * *
– Пани Мечислава, а желирующий сахар еще будет или это уже остатки? – В магазине, как всегда, крутились несколько человек. – А то у меня столько груш на варенье, что, наверное, и банок не хватит. – Пожилая женщина в оранжевом свитере пристальным взглядом обвела полки. – Я бы и десять упаковок взяла.
– Дорогая пани, столько не будет. – Пищикова покачала головой. – Все хотят понаделать варенья и джемов, и желирующий сахар, скажу вам, уходит как вода. Придется заказать на оптовом складе. Вчера экономка ксендза взяла штук двадцать, если не больше.
– Ну да, у ксендза должны быть запасы на случай, если кто-нибудь из консистории приедет или еще что, – пожилая женщина кивнула, – так что удивляться нечего. Но запишите, соседка, мой заказ.
– Уже пишу. – Пани Мечислава взяла знаменитую тетрадь, куда скрупулезно записывала долги клиентов, которым нередко не хватало денег, и особые заказы. Например, как только рекламу хрустящих хлебцев со вкусом гамбургера показали по телевизору, за ними сразу примчалось, наверное, человек десять детей, которые были ужасно разочарованы отсутствием их в магазине.
– Смотрите, старшая дочка Охников идет, – кивнула соседка в сторону окна. – Говорят, она к этому миллионеру не только на работу бегает, слышали?
Пани Пищикова подняла глаза от тетради и посмотрела на Эву, которая как раз переходила площадь перед костелом.
– Я об этом ничего не знаю, она мне не исповедовалась.
Соседка была явно разочарована ответом продавщицы, но недолго, так как через мгновение пани Пищикова добавила:
– Но мой старший видел их в Марадках, ездил туда ковать лошадей. Так он говорил, что смотрит, а тут Эва. Сидит с ним, то есть с этим Кропивницким, вино пьет, объятия, хиханьки-хаханьки… Я так скажу, соседка: по-моему, в этом нет ничего хорошего. Чего она, глупая, лезет к такому в постель, если в деревне столько парней? Вот хоть мой Рысек. Профессию имеет, деньги не спускает, пить не пьет, бить не бьет. Что у этих девиц в голове сейчас творится?..
Обе женщины стояли, сложив руки на груди, кивали головами в подтверждение своих слов и смотрели на приближающуюся к магазину девичью фигурку.
Как только Эва открыла дверь и вошла, обе вернулись к своим занятиям: пани Пищикова склонилась над тетрадью, а покупательница продолжила безрезультатные поиски желирующего сахара для варенья.
«Иисус, что еще?» – подумала Эва и подозрительно огляделась.
– Добрый день, – сказала она громко. – У вас есть сметана, тридцатка?
– Сейчас посмотрю, золотая. – Продавщица направилась к холодильнику. – А что, дорогая, десертик какой-то готовишь?
– Нет, это для оладий.
Эва никак не могла привыкнуть к въедливости этой женщины.
– Ах, оладьи… Есть сметана. Так что, две упаковки хватит?
– Четыре, пожалуйста.
– Аж четыре? Ну-ну… А что, гости будут на обед?
– Нет, я просто люблю сметану. – Эва постепенно теряла терпение. – Хорошо, дайте мне еще дрожжи, молоко, порошок для выпечки. Да, этот годится. Спасибо.
– На пирог?
– Нет, наша собака любит иногда пожевать дрожжи.
Пани Мечислава, услышав в голосе клиентки неприязнь, ничего не ответила. Эва заплатила, упаковала покупки в сумку и с облегчением вышла из магазина.
Женщины красноречиво переглянулись.
* * *
Когда Эва сказала, что хочет пригласить Александра на обед, реакция домочадцев была как минимум предсказуемой. Ханка, фыркнув, заявила, что только через ее труп и что у нее нет ни времени, ни желания жертвовать вечером ради какого-то ловеласа. Маня тут же начала думать, что можно приготовить по такому случаю, но в первую очередь – что надеть. А отец испугался. Он никогда не был силен в условностях светской жизни. «Я деревенский дикарь», – говорил он, если в прежние времена мама пыталась уговорить его сходить, например, в кино в городе. Лучше всего он чувствовал себя с бутылкой пива, в окружении равных, когда не нужно было стараться произвести впечатление. С тех пор как Эва объявила об обеде, от волнения Тадеуш практически перестал есть. К тому же ему пришлось пообещать дочери, что он не напьется и будет вести себя прилично.
– Папа, это особый случай. У Алекса есть для нас хорошие новости. Пожалуйста, не подведи меня.
Для Тадеуша это было огромным переживанием. Он настолько старался держать марку, что, когда ЭТОТ день наступил, чувствовал напряжение во всем теле.
Эва с Маней вычистили дом до блеска. К счастью, визит Александра был для Марыси настолько захватывающим событием, что она перестала становиться в позу пресыщенного подростка и от всей души взялась за подготовку. Прежде ее большой страстью была готовка, заброшенная теперь, к отчаянию Эвы, в пользу значительно менее продуктивных интересов. Но сейчас наступил момент, когда давнее увлечение получило шанс вернуться.
После долгих дебатов о меню пришли к выводу, что Алекса трудно удивить чем-то изысканным, так как он везде был и все знает. Но наверняка его сердце можно завоевать тем, в чем Маня просто архимастерица, – ее знаменитыми пышными, хрустящими, золотыми, как солнце в августе, картофельными оладьями. Рецепт этого кулинарного шедевра оставался Маниной тайной, как и рецепт пирога из дрожжевого теста со штрейзелем, настолько классного, что тот, кто его попробовал, уже не хотел ничего другого.
Тадеуш смотрел на дочек, занятых подготовкой к встрече, и все больше опасался, что не справится с поставленным перед ним заданием. Он вышел на крыльцо и тяжело присел на деревянную скамью. В огороде в гамаке лежала Ханка, которая проигнорировала сегодняшний визит и не собиралась принимать участие в подготовке к нему. Отец иногда восхищался ее ассертивностью. «В кого у нее это?» – удивлялся он.
Он сидел так довольно долго, не зная, чем заняться. И тут ему пришло в голову, что если выпить немного пива, то никто этого не заметит, а он хоть немного расслабится. Да, это хороший план, одно пиво – и хватит. Просто для куража. Тадеуш довольно хлопнул руками по коленям, поднялся, вышел через калитку и направился в Ваплево.
«Ну, будет весело», – подумала Ханка, наблюдавшая за ним из гамака.
* * *
Все было уже более или менее под контролем и приближался час, когда Эва должна была пойти за Алексом, чтобы вместе появиться на обеде. Подойдя к Мане, она расцеловала ее в нарумяненные щеки.
– Да ты просто мастерица! Мама гордилась бы тобой, ты настоящая хозяйка!
У Мани на глаза навернулись слезы.
– Ты серьезно так думаешь?
– Серьезно. Никто не может с тобой сравниться.
– Спасибо, Эва. – Маня хлюпнула носом. – Я никогда не буду такой умной, как ты, но оладьи у меня действительно получаются лучше. – Она улыбнулась, и Эва громко рассмеялась.
– Знаешь, Марыся, я слишком долго думаю, а ты просто действуешь, такая между нами разница. Ладно, я переодеваюсь и еду за ним.
Выйдя из дому, Эва увидела Ханку и подошла к ней.
– Ханя!
Ответом ей было бурчание сестры:
– М-м…
– Я иду за Алексом. Когда мы придем, прошу тебя…
– О чем?
Эва умоляюще посмотрела на сестру.
– Ханя, я не знаю… Наверное, чтобы ты вела себя прилично.
Та подняла глаза от книги и бросила на сестру безжалостный взгляд.
– Прилично? А ты знаешь, что это означает?
Эва выдержала ее взгляд.
– Да, хорошо знаю. И ты тоже знаешь.
Ханка фыркнула. Эва наклонилась к ней и с серьезным видом произнесла:
– Я знаю, что ты не такая, что это только глупая поза и я для тебя важна так же, как ты для меня. Поэтому, прошу, не подведи меня.
Она ушла, чувствуя, как комок встал в горле. Ею овладевало плохое предчувствие. К тому же Эва нигде не видела отца. Этого она боялась больше всего. Однако уже не было времени его искать, пришло время отправляться за Алексом. Эва окинула дом взглядом.
– Иисус… – вздохнула она и села на велосипед.
Однако не всё ополчилось против нее, так как на этот раз вместо Малгожаты, которая в последнее время постоянно выходила навстречу, Эва увидела Алекса, стоявшего на лестнице и разговаривавшего по телефону. Увидев ее, он помахал рукой и показал, что уже заканчивает разговор.
Эва оперла велосипед о стену – да, именно там, где его нельзя было ставить! – и подошла к любимому. Он оделся элегантно, но скромно, и Эва была ему за это благодарна.
– Рышард, я больше не могу разговаривать, – решительно сказал Алекс в трубку. – Нет, не сейчас, до завтра меня ни для кого нет. – Он отключился и вытер лоб ладонью. – Уф… Извини, у нас авария с одним из инвесторов. Не о чем рассказывать. – Он махнул рукой и поцеловал Эву в лоб. – Готова? Отправляемся?
Она кивнула.
– Заберем его? – Алекс посмотрел на стоявший под стеной велосипед.
– Нет, пусть останется здесь, заберу в следующий раз, – сказала Эва, со злорадством думая о том, как это взбесит Малгожату. – Алекс, – сказала она, когда «рендж ровер» уже отъезжал от дома, – я им ничего не сказала, хотела, чтобы ты сам объявил.
– Ох, я думал, что с этим уже покончено, – сказал он, выкручивая руль на выбоинах.
– В конце концов, это твоя добрая весть. – Эва улыбнулась.
Минуту ехали в молчании.
– Знаешь, я не могу не думать, почему ты это делаешь… – прервала тишину Эва.
– Пожалуйста, давай больше не будем об этом, – безуспешно пытался прервать ее Александр.
– И, наверное, уже знаю, – продолжала Эва, несмотря на протесты. – В конце концов, ты сам отец, ты можешь это понять, – сказала она и тут же прикусила язык. «О черт! Что я говорю!»
Лицо Алекса окаменело. Он остановил автомобиль на обочине и повернулся к Эве.
– Откуда ты знаешь?
У нее в голове было совершенно пусто. Не могла же она сказать, что однажды, подчинившись какому-то глупому импульсу, обыскала его кабинет. Эва понятия не имела, что на нее сейчас нашло. Воспоминание о старых фотографиях, найденных в ящике стола Александра, раз за разом возвращалось, однако она никак не могла набраться смелости, чтобы спросить о них. Алекс никогда не поднимал эту тему, и Эва, спрашивая, невольно дала понять, что копалась в его вещах… Ну что же, теперь призналась.
Он сидел с непроницаемым выражением лица. Это продолжалось бесконечно долго. Эва чувствовала себя косулей, парализованной фарами автомобиля, под колеса которого неосторожно выскочила. Она не могла пошевелиться, могла только ждать. Что он скажет? Что сделает?
– Давай вернемся к этому в другой раз, – наконец негромко проговорил Алекс. – Я не готов это обсуждать. – У него задрожал голос, а Эве показалось, что она видит в его глазах слезы.
Эва съежилась, испугалась. Что она натворила! Идиотка, не умеющая держать язык за зубами! Видимо, много лет назад с его детьми случилось что-то ужасное, что-то такое, что вызвало столь сильные и болезненные эмоции. А она по своей беспросветной глупости разбудила их снова, причем по дороге на обед, который был так важен. Эва хотела бы протянуть руку и погладить его по голове, но не могла даже пошевелиться.
– Извини, – прошептала она.
– Нет, это я должен просить прощения, что так долго об этом молчал. – Алекс посмотрел на нее. – Ты имеешь право знать. Обещаю, мы поговорим об этом, только дай мне время. Просто дай мне немного времени…
– Конечно, – сказала Эва.
– Тогда едем, перед нами сейчас стоит другая задача.
Они снова отправились в путь. Через мгновение Алекс сказал:
– Слушай, я думаю, пока нужно выбросить мысли об этом из головы. На три-четыре забываем об этом разговоре, хорошо? И когда-нибудь, когда будет более подходящее время и место, вернемся к нему. Не забивай этим свою красивую головку, хорошо?
Эва была благодарна Алексу за то, что позволил ей выйти из двусмысленного положения, сохранив лицо, и согласилась.
– Значит, договорились, – подытожил Алекс. – А теперь показывай дорогу, а то я что-то путаюсь.
У дома, громко гавкая и прыгая на дверцы автомобиля, их встретил Азор.
– Неплохая псина, – с одобрением сказал Алекс.
– Любимец, – улыбнулась Эва.
Неожиданно раздался звонок. Алекс вынул телефон из кармана и посмотрел на дисплей.
– Черт, надо ответить. Извини, это юрист по очень важному делу.
– Конечно, отвечай. Я пока посмотрю, что там делается.
Подойдя к дому, она увидела гревшегося на крыльце отца. «Благодарение Богу, нашелся», – она вздохнула с облегчением. Поза Тадеуша была какой-то тяжелой, усталой. Но вот он открыл глаза и, увидев дочь, покраснел. Слишком явно. Эва внимательно присмотрелась к нему.
– Ты пьян?
– Какое там пьян, Эвуся. Где же твой кавалер, как его… Кропивницкий?
– Как ты мог так поступить?! И именно сегодня! Я так просила, чтобы ты ничего не натворил. – Эва не выдержала и повысила голос.
Хорошо, что Алекс все еще разговаривал по телефону. Может, пойти туда и прежде, чем он тут появится, отменить этот проклятый визит?
Тадеуш смутился.
– Эвуля, ну извини, пару пива выпил для куража. Не злись, мы справимся. Смотри, дочка, все нормально.
Отец встал и, пытаясь доказать, что не пьян, принялся демонстрировать свою способность передвигаться по прямой. Эва отправила его под кран умыться. Через несколько минут, похоже, он кое-как привел себя в порядок. Даже надел белую рубашку. Зато Марыся в флуоресцентном платьице, настолько обтягивающем, что выглядела как пасхальный окорок, вызвала в Эве некоторую панику. Однако предложение сменить наряд встретило сопротивление.
– Ну что ты, это мое лучшее платье! – фыркнула Маня, благоухая конфетным ароматом дешевых духов.
Эва беспомощно посмотрела вслед исчезнувшей в кухне сестре. Но следовало признать, что стол она накрыла красиво, в центре поставила вазу с недавно срезанными в саду и сильно пахнущими флоксами, и пришлось простить ей выбор наряда. Ханка же не удосужилась даже сменить штаны, испачканные пятнами жира, и надеть чистую одежду. Эва тяжело вздохнула. «Все будет непросто», – подумала она, однако надеялась, что, когда скажет семье о том, что Александр собирается для них сделать, атмосфера сразу изменится к лучшему. Пока же она держала все в тайне – предложение Александра должно стать сюрпризом.
Эва поднялась к герою сегодняшнего дня, еще не знающему, что он виновник происходящего. Домочадцы были так взволнованы встречей с гостем, что совсем забыли о Бартеке. Эва заранее помогла ему нарядно одеться, но после нескольких часов ожидания белая рубашка была покрыта цветными узорами, выполненными с помощью фломастеров, которыми сейчас Бартек старательно рисовал космический корабль на стене над кроватью. Эва только вздохнула.
– Бартусь, идем вниз. К нам приехал Алекс.
Мальчик сразу бросил фломастеры и подпрыгнул, радуясь встрече с полюбившимся ему человеком.
Александр уже вышел из машины, и Эва, умирая от страха, направилась ему навстречу.
Началось знакомство. Александр, как и ожидалось, был на высоте: он каждому нашел что сказать при приветствии, и это получилось совершенно естественно. Пожалуй, за исключением Ханки, которая удостоила его только своим «Бог в помощь». Предупрежденный Эвой Александр принял это с пониманием, после чего Ханка, надутая и обиженная, замолчала окончательно и только бурчала что-то себе под нос, когда к ней обращались. Она демонстративно царапала что-то в разложенной на столе тетради, опустив голову так, что длинные волосы почти закрывали лицо.
Эва закатила глаза. Александр поймал ее взгляд и улыбнулся, как бы говоря: «Не переживай, мы справимся». Все уселись за стол. Эва и Марыся занялись приготовлением оладий, чтобы подать свежие и пышные. Ситуацию спас Бартек, который без церемоний забрался Алексу на колени.
– Когда мы поедем к лошадке? – спросил он.
– Когда хочешь. Можем даже завтра.
– Завтра мы с Бартеком едем на реабилитацию в город, – неожиданно подала голос Ханка с другой стороны стола. Ее красивое тонкое лицо наконец показалось между светлыми прядями. – А перед этим мне надо быть в костеле, я обещала сделать ксерокопии песенников.
– Мы можем поехать все вместе. Потом заедем на конезавод.
– Поедем, поедем! – Намазанное автозагаром лицо Марыси словно посветлело от радости.
– Не будет времени, Маня, – остудила сестру Ханка.
Эве хотелось убить ее взглядом. «Что за противная девчонка!» – подумала она и отрицательно покачала головой Алексу, который все поглядывал на нее, ожидая знака, что уже пора объявить новость. Она чувствовала, что подходящий момент еще не наступил, все время было что-то не так. Эва и сама не могла избавиться от напряжения, испытываемого с самого утра.
Наконец оладьи были разложены по тарелкам, и все принялись есть.
– Великолепно! – восхищался Александр.
Неожиданно отец встал из-за стола. Подошел к буфету и достал из ящика бутылку.
– Так что, пан Александр, по рюмочке?
– О нет, только не это!
Эва вскочила с места. Из-за всей этой суматохи она даже не подумала проверить, не принес ли отец с собой выпивку. Она попробовала отобрать бутылку, но отец неожиданно ловко уклонился. Девушка сообразила, что Александр на них смотрит, и ее залила волна стыда.
– Может, одна не навредит?
Она знала, что навредит, но сил протестовать не было, и злилась на себя, что уступает под натиском стыда. Отец налил в две рюмки – на бутылке даже не было этикетки, но цвет выдавал водку.
– За что? – спросил он, глядя на Александра.
Тот встал.
– Прежде всего хочу поблагодарить за приглашение в этот дом. Как вам известно, я имею честь знать вашу дочь.
Отец, не дожидаясь окончания тоста, выпил. И сразу налил следующую рюмку. Эва в отчаянии смотрела на него.
– Я отдаю себе отчет в том, что для всех это неожиданная ситуация, и хотел бы заверить, что искренне уважаю Эву и желаю ей добра. Поэтому предлагаю тост за тебя, любимая, – обратился к ней Алекс.
– Иисус… – послышалась сдавленный стон со стороны, где сидела Ханка, которая, похоже, даже не заметила, что помянула имя Божие всуе.
Александр выпил, отец тоже – и снова потянулся к бутылке. Эва не выдержала.
– Хватит, папа! – И забрала бутылку со стола.
– Оставь! – Отец поднялся, перевернув стул. Было видно, что он плохо держится на ногах. – Выпьем с паном Александром, раз уж встретились.
– Может, действительно хватит? – вмешался Алекс.
Тадеуш попытался вырвать у дочери бутылку, она сопротивлялась. Когда Александр встал с места, у Эвы сдали нервы, и она ударила отца по лицу. Он замер как вкопанный, безумными глазами глядя то на нее, то на Александра. Эва задыхалась, словно только что пробежала длинную дистанцию.
– Если ты можешь с ним гулять, то я могу напиться в собственном доме!
Эва стала белой как стена.
– Как ты можешь такое говорить! – со слезами выкрикнула она. – Ты даже не знаешь, зачем Александр сюда приехал! А ты, ты… – Не закончив, она с плачем выбежала из дома.
Александр вышел следом. Эва бежала вверх по склону, не обращая внимания на сорняки, которые ранили ноги.
– Подожди! – крикнул Алекс.
Но девушка его не слышала. Ей хотелось убежать от всех. Вот идиотка! Разве что-то из этого могло получиться? Она из такой, а не из другой семьи, и ничего не изменится. Теперь Алекс знает, что это означает. Она не сможет посмотреть ему в глаза! Унижение сжигало ее изнутри.
Он догнал ее и схватил за плечи. Эва вырывалась, но он держал крепко и не отпускал, пока она не успокоилась. Только через некоторое время она смогла посмотреть ему в лицо.
– Я не хотела, чтобы ты это увидел.
– Это ничего не меняет. Я люблю тебя, а не твою семью.
Он это сказал? Должно быть, сейчас она потеряет сознание. Он произнес ЭТИ слова вслух?!
Как это возможно? Ведь всего мгновение назад было очень страшно! Как же он сделать так, что теперь вдруг все преобразилось? Эва уткнулась лицом ему в грудь.