Проснувшись, Эва, прежде чем открыть глаза, еще мгновение надеялась, что картины, проносящиеся в ее голове, – просто ночные кошмары, которые можно уничтожить быстрым движением век. Но, к сожалению, это была реальность, а не сны. Эва сжала спрятанные под одеялом кулаки. Почему она появилась на свет в такой безнадежно плохой семье, которая стала еще более безнадежной после смерти мамы? Слезы навернулись ей на глаза. Она вспоминала, как отец ее унизил, и испытывала стыд за дикую сцену.

Это было ужасно несправедливо! Она переживала самые прекрасные мгновения в жизни. Встретила сказочного принца, только в реальном мире. Принц, который, как было уже официально сказано, полюбил ее! А она не могла полностью наслаждаться тем, что с ней случилось. Удар нанесли люди, которые больше всех должны были ее поддерживать.

Она сумела закончить пять факультетов, две аспирантуры и начать писать докторскую, а благодаря обширным знаниям и начитанности без особых проблем могла вести беседу на любую тему на трех языках с представителями иного социального класса. Но все это не имело значения. Что с того, что на самом примитивном уровне она избавилась от комплекса провинциалки? Да, она вложила в это много усилий и тяжелого труда. Но кого она хочет обмануть? Она никогда не сможет скрыть свое происхождение. Узкое мировоззрение, неотесанность и полное отсутствие такта у ближайших родственников полностью обнажили мир, из которого она пришла. Это был и ее мир. И он никак не подходил Александру, который сейчас спал и дышал рядом. Как такой, как он, сможет долго испытывать чувства к ней, представительнице другого мира?

Эва боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его. Она была уверена, что, когда он проснется, волшебство исчезнет, что ее принц вспомнит, с кем связался, и что ей не удастся вписаться в его мир элегантности, гармонии и уважения к другому человеку.

Она лежала тихо, как мышка. Проходили минуты, в доме царила абсолютная тишина, только за окном слышалось пение птиц в близлежащем перелеске.

Солнце было уже высоко, когда Александр открыл глаза.

– Эва, что случилось? – сонно спросил он и сел в кровати, подпершись подушкой. – Эй, малышка, почему ты плачешь? – Он сразу заметил покрасневшие глаза и погладил ее по лицу.

Эва накрылась одеялом, из-под которого торчала только ее макушка.

– Эй! – Александр попытался стащить одеяло, но Эва крепко ухватилась за него.

– Не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии, – пробормотала она. – Хватит того, что было вчера.

– Эва, что ты говоришь! Не веди себя как ребенок! Вылезай из-под одеяла, и давай поговорим. Я не понимаю, что происходит. – Голос Александра звучал очень серьезно.

Эва глубоко вздохнула, отбросила одеяло, села возле Александра и откашлялась.

– Я думаю, что… что мы… Это просто бессмысленно!

Алекс выглядел так, будто его ударили.

– Что ты говоришь? – прошептал он.

Эва опустила голову.

– Александр, давай не будем себя обманывать, у нас ничего не получится. Где ты, а где я… Неужели ты этого не видишь?

Он заморгал, определенно не понимая, что она имеет в виду.

– Ты из другого мира, – продолжала Эва, глядя перед собой. – Ты видел, что вчера происходило у меня дома. ЭТО моя реальность: деревня, нужда, пьющий отец, плохо воспитанные сестры и больной брат в придачу. – Голос ее все больше срывался. Она пристально смотрела на Алекса. – Чем бы я ни занималась в жизни, этот проклятый багаж всегда будет лежать на моих плечах. Я никогда не буду никем иным, я – продолжение своей семьи, пойми это! Когда мы гуляем в Марадках, когда встречаемся с твоими знакомыми, черт, даже когда я пользуюсь дорогой косметикой в твоей ванной, я чувствую, что это не мой мир. Такова правда, Александр.

Он смотрел на нее, и его лицо выражало изумление.

– Эва, ты понимаешь, что говоришь? Ты отдаешь себе отчет в том, как это меня ранит?

У Эвы не было сил поднять на него глаза. Она только съежилась и завернулась в одеяло.

– Ты несправедлива. Причем не только к себе, но и ко мне, – негромко произнес Алекс. – Я когда-нибудь давал тебе понять, что… боже мой, даже не знаю, как об этом сказать… что я чем-то лучше? Как ты вообще могла такое подумать? Эва! Деньги – это не главное. Для меня не имеет значения, что делает твой отец, который на самом деле просто больной и несчастный человек. Меня это не волнует. Я с тобой. И хочу быть с тобой, а не с Ханкой, Марысей или с кем-то другим. Ты чудесная, поверь в это наконец! Ты борешься за себя, за свою семью, за Бартека. Ты вырвалась отсюда, ты добилась успеха, ты очень талантлива. Малышка, с самого начала я знал, что имею дело с необыкновенным человеком. В самом деле. – Он замолчал, потянувшись за бутылкой минеральной воды на столике. – У меня даже в горле пересохло от объяснения очевидных вещей. – Он сделал глоток воды. – Эва, ты думаешь, я не знаю жизни? Не знаю женщин? После развода я встречался со многими девушками.

У Эвы перед глазами возникла накачанная ботоксом фигура Патриции, стучащей по полу пятнадцатисантиметровыми каблуками.

– Ты думаешь, состояние их кошелька и генеалогическое дерево, идущее от Ме́шка I, имеют какое-то значение? Вовсе нет. Жизнь в окружении этих богатых пресыщенных дамочек была мне невыносима. Эва, ни за какие сокровища мира я не хотел бы, чтобы ты была другой. Потому что ты чудесная, – выразительно произнес Алекс и сжал ее руку. – Пожалуйста, посмотри на меня.

Эва исподлобья взглянула на него.

– Я влюбился в тебя. Я хочу быть с тобой, понимаешь? Не ломай все, пожалуйста!

Эва глубоко вздохнула. Александр говорил, а она чувствовала, как горят щеки. Его слова пронзали ее насквозь. И действительно стыдно ей стало только сейчас, когда она поняла, что обидела его, повела себя бестактно и неделикатно.

– Александр, прости, – прошептала она. – Для меня слишком много этого всего. Этот ужасный обед… Сразу все навалилось…

– Любимая, я знаю. – Алекс нежно погладил ее по щеке. – В последнее время столько всего произошло… Но, пожалуйста, не отталкивай меня! Я хочу, чтобы ты была счастлива. Счастлива со мной.

– Буду, – пообещала Эва и уткнулась ему в плечо.

Александр начал нежно целовать ее лицо, а через мгновение уже гладил ее по животу и покусывал мочки ушей. Они соединились, и Эва чувствовала, как ее покидают тревоги. Он ее любит, все остальное не важно! Громкие крики, вырывавшиеся под ласками, казалось, еще больше заводили Александра. Чем громче она переживала удовольствие, тем резче становились его движения. Длилось это недолго. Обессиленные и счастливые, они упали на подушки.

– Значит, так выглядит секс как способ примирения? – Эва засмеялась.

Александр фыркнул, развеселившись.

– Я бы предпочел секс как «доброе утро». Что скажешь?

– Может быть. Я больше не хочу ссориться.

– Я тоже. Зато хочу есть. Я голоден как волк. Малгожата наверняка приготовила нам завтрак, – сказал Александр и встал с кровати, набрасывая халат.

– Боже, она что, здесь? – Эва замерла, понимая, что ее дикие вопли точно были слышны по всему дому.

– Конечно, за что-то же я ей плачу, – ответил Александр и посмотрел на Эву. – Ты идешь?

– Э-э… А можно не идти?

– Знаешь, это хорошая мысль. Подожди, я принесу тебе завтрак в постель. – Александр хитро улыбнулся. – Раз ты моя принцесса, я буду верно тебе служить.

Эва с облегчением опустилась на подушки. Хватит смущения на одно утро! Она не находила в себе сил посмотреть в насмешливые и полные неприязни глаза Малгожаты.

– Если ты так ставишь вопрос, я позволю себя побаловать. Кофе с молоком, одна ложечка сахара. Все понятно? – Эва шутя погрозила пальцем.

– К вашим услугам, ясная пани! – Александр размашисто поклонился и вышел из спальни.

Утро затянулось до позднего обеда. Они лежали в постели, ели приготовленные Малгожатой деликатесы и пили коктейль «Беллини» с приятной персиковой нотой – любимый напиток Александра со времени его первого путешествия в Италию много лет назад. А секс после алкоголя был действительно приятным. Немного ленивым и неторопливым, но не менее страстным. После очередного раза, выкурив нагишом ритуальную сигарету, Эва надела рубашку Александра. Ей не хотелось полностью одеваться, а здесь не было ничего подходящего для хождения «по дому». Надетая на голое тело, слабо пахнущая Алексом рубашка оказалась очередным приятным открытием этого дня. «Как в мужской одежде можно чувствовать себя настолько женственной?» – подумала Эва.

– Слушай, может, что-нибудь посмотрим? – Александр взял пульт в ящике ночного столика.

– С удовольствием! Не помню, когда в последний раз смотрела хороший фильм.

– Тогда подожди, я принесу диски, что-нибудь выберем.

Алекс вышел из спальни и через минуту вернулся с кучей коробок.

– Сегодня подойдут эти. Два фильма для двоих. – Он подал ей диск. – Что скажешь?

– «Перед рассветом». Знаешь, я смотрела этот фильм, наверное, еще в начальной школе. Мне страшно нравится! Я мечтала пережить такую ночь с незнакомцем, как Жюли Дельпи с Итаном Хоуком.

– А потом этот, – подал он очередной диск.

– «Трудности перевода». Не знаю.

– Действительно? – удивился Александр. – Мне казалось, что это уже классика. Наверное, самый красивый фильм о любви из просмотренных мною. Тем лучше, что ты его не знаешь, все удовольствие впереди. И я рад, что мы посмотрим его вместе. Ты влюбишься в Билла Мюррея, держу пари! – засмеялся он. – И в Токио.

Александр присел на кровать, наполнил бокалы «Беллини» и, нажимая кнопки на пульте, включил фильм.

Когда Билл Мюррей в последней сцене фильма шептал что-то на ухо Скарлетт Йоханссон на токийской улице, Эва незаметно вытерла глаза. Александр с улыбкой взглянул на нее.

– Плачем?

– Нет-нет, у меня просто глаза пекут, – ответила она, отвернувшись в сторону и шмыгая носом.

– Ну да, такое часто бывает. Просто этот фильм выделяет пыль через экран. Очень неудобно для аллергиков.

Эва бросила в него подушку, и он успешно отразил атаку. Потом взяла бокал с коктейлем.

– Как ты думаешь, что он ей сказал?

– Знаешь, сколько было интерпретаций этой сцены? Люди спорят об этом с премьеры. Конечно, большинство верят в счастливый конец.

– А ты что думаешь?

– Я думаю, он сказал… – Александр наклонился к уху Эвы и прошептал: – «Я люблю тебя, будь со мной всегда».

* * *

Когда Эва возвращалась домой, солнце уже медленно склонялось к закату. Лягушки бушевали в озере, в отдалении слышался клекот аистов. Пыль из-под колес изредка проезжающих автомобилей лезла в глаза. Лето в этом году стояло сухое, уже давно не выпадало ни капли дождя. Эве, после многочисленных бокалов «Беллини», хотелось броситься в озеро и выпить его целиком. Чувствовала она себя не очень хорошо. Хотя день, проведенный в объятиях Александра, оказался чудесным и подействовал как бальзам на душу, она явно переборщила с алкоголем. У нее кружилась голова и подступала рвота. Александр хотел ее подвезти, но Эва решительно отказалась:

– Во-первых, ты пьян, а во-вторых, пока хватит встреч с моей семьей. Кроме того, мне полезно пройтись, надо проветрить голову.

Александр не дал так легко от себя отделаться и проводил ее до самых деревенских плетней. Там Эва умоляюще посмотрела на него.

– Наверняка мы кого-нибудь встретим, и будет разговоров на всю деревню. Возвращайся домой, пожалуйста. Я справлюсь.

Дальше она шла одна и с каждой минутой чувствовала себя все хуже. Возможно, потому, что ей вовсе не хотелось возвращаться.

Ее встретил пес, как всегда счастливый ее видеть. А на крыльце сидел отец. И – вот ирония! – похоже, Эва была более пьяна, чем он. Но все же она подошла и въедливо спросила:

– Ну что, ты доволен собой?

– Отстань, Эва, извини! Я вчера хватил лишнего, сам знаю.

У Эвы закружилась голова, и она присела на скамейку напротив отца.

– Ты уверен, что знаешь?

Отец молча курил. Огонек тлел в сгущающейся темноте.

– Послушай, раз уж мы разговариваем… – Эва набрала воздуха. – Ты когда-нибудь задумывался о себе? О том, что с нами сделал? Как испортил всем жизнь? Как нам стыдно из-за тебя? – В ответ тишина. – Не можешь ничего сказать?! А оскорблять меня при госте мог? – Эва чувствовала, как ее охватывает холодный гнев. Казалось, плотину, которая прежде блокировала ее фрустрацию и годами подавляемую неприязнь к отцу, прорвало и сейчас случится настоящий потоп. – Я брезгую тобой и всем, что ты собой представляешь! Ты ничему меня в жизни не научил, кроме того, что на мужчину нельзя положиться. Ты всегда был для меня поводом для стыда. Если бы я могла на это повлиять, если бы от меня это зависело, тебя давно бы уже здесь не было!

Отец поднял голову. В его глазах закипали слезы. Но Эва не знала жалости и извергала из себя слова, как пулемет:

– Скажу еще кое-что. Я уговаривала маму бросить тебя. Выгнать тебя из дому и наконец начать нормальную жизнь. Но она не хотела меня слушать. И что? Теперь ее нет, а ты до сих пор здесь и продолжаешь портить нам жизнь. Мою жизнь! – Голос Эвы зазвенел слезами. – Почему она умерла, а не ты? Ты здесь никому не нужен, понимаешь? Никому!

Отец встал, отшвырнул окурок и спустился по ступенькам в сад.

– Убирайся, Эва. Я не хочу тебя здесь видеть, – только и сказал он.

– С огромным удовольствием! И чем скорее, тем лучше.

Эва тоже встала, но пошатнулась, пришлось ухватиться за перила крыльца.

Дома никого не было. Марыся убежала куда-то по своим делам, а Ханка поехала с Бартеком на реабилитацию в Ольштын. Эва быстро сложила вещи в дорожную сумку, с которой приехала перед похоронами мамы, и вышла, с силой хлопнув дверью. Краем глаза она заметила, что отец сидит в саду под деревом, но лица его не увидела, только очертание фигуры и огонек сигареты. Ей хотелось швырнуть в ту сторону гнилое яблоко.

Честно говоря, Эва не знала толком, что делать дальше. Она не планировала такого поворота дел и, когда шла по вьющейся между холмами дороге, не была уверена, что поступила правильно. Опьянение понемногу проходило, но она все еще чувствовала значительную тяжесть – почти такую же большую, как сумка, висевшая на ее плече.

Что теперь? Куда идти? Эва остановилась. «Нельзя же вдруг появиться на пороге Александра с вещами. Это было бы уже слишком». Хотя он разными способами успешно убедил ее в своих намерениях, Эва не хотела, чтобы совместное проживание начиналось таким образом. И так дистанция между ними достаточно большая, а теперь еще и свалиться ему как снег на голову, словно вынуждая принять решение.

Окрестности уже погружались в сумерки, вокруг не было ни одной живой души. Эве стало не по себе. «Мне негде жить… – осознала она серьезность ситуации. – Сильвия!» Она схватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку. Если кто-то может помочь ей развязать этот запутанный узел, то только она.

Дорога к Сильвии, которую обычно Эва преодолевала за полчаса, заняла, казалось, несколько мгновений. Деревня уже готовилась ко сну. В окнах медленно гасли огни, и только кое-где светились голубые экраны телевизоров.

Эва, еще до того, как увидела дом Сильвии, поняла, что этот день, уже переполненный впечатлениями, так просто не закончится. Шум скандала не позволял надеяться на спокойный вечер у подруги. Девушку охватил страх, однако она пошла дальше и через мгновение оказалась в самом центре ада. Сильвия, забаррикадировавшись в доме, выбрасывала через окно вещи Гжесека, а он пытался войти, барабаня в закрытые двери.

– Впусти меня, проклятая баба! – орал он. – Открой дверь! Это мой дом, и тебе не удастся выставить меня!

Изнутри раздался крик Сильвии:

– Ты бабник! Ты скотина! Убирайся отсюда, не хочу тебя больше видеть! Убирайся к своим девкам! Дали тебе, так пусть теперь дадут и крышу над головой! Вон отсюда! – кричала Сильвия, выбрасывая мужские ботинки и рубашки прямо в растущие под окном колючки.

Эва стояла как вкопанная. Все до сих пор не высказанные предчувствия и сомнения относительно замужества подруги материализовались прямо на глазах. Она никогда бы не хотела увидеть того, что видела сейчас, и боролась с сомнениями: что делать? Это их личное дело… Может, не стоит вмешиваться? Видимо, из подобной предпосылки исходили ближайшие соседи Сильвии, дома которых выглядели сейчас необитаемыми. Тихо, как в склепе, не считая криков Радковских. «Такова особенность соседей: в кастрюли заглядывают, чтобы проверить, что ты готовишь на обед, а когда происходит что-то плохое, то никто ничего не видит, никто ничего не слышит…» – горько подумала Эва.

Гжесек, все больше впадая в бешенство, принялся выбивать двери, разгоняясь и обрушиваясь на них всем телом.

– Я тебе покажу, стерва, чей это дом! – кричал он с таким зловещим видом, что Эву бросило в дрожь.

Ждать больше нельзя, нужно что-то делать! Она осторожно отошла на безопасное расстояние, чтобы заранее не обнаружить своего присутствия.

– Алекс, приезжай как можно быстрее, пожалуйста! Ты должен мне помочь.

Это было единственное верное решение, и его реакция на неожиданный звонок сразу это подтвердила. Он ни о чем не расспрашивал, по голосу Эвы поняв, что дело серьезное. Уточнил только, где она.

– Не вмешивайся! Я сажусь в машину, буду через пять минут, – выпалил он, не обращая внимания на ее уговоры осторожнее вести машину.

Эва, пряча телефон в карман, глубоко вздохнула.

– Алекс, поторопись…

Она вернулась к дому Сильвии, обеспокоенная наступившей там неожиданной тишиной, и попыталась рассмотреть происходящее издалека. Гжесек куда-то пропал. Может, пошел искать свои мозги и оставил бедную Сильвию в покое? Со всем этим Эва совершенно забыла о причине, по которой сюда пришла, а потом поняла, что из них двоих Сильвия определенно больше нуждается в поддержке. Иисус, как ей сейчас, должно быть, страшно! Эве хотелось обнять подругу, сделать так, чтобы ей стало хоть немного легче. Она стояла у забора, время от времени оглядывая двор, и даже подпрыгнула от ужаса, когда из чулана рядом с гаражом выбежал Гжесек. В руке он держал топор. Прятаться было слишком поздно. Кровь отхлынула от лица Эвы, а сердце забилось так сильно, что удары пульса, казалось, разрывали уши.

Гжесек сразу ее увидел. И осатанел еще больше.

– А ты тут что делаешь? Одной б… мало?! – Он пошел прямо на нее. – Ну, иди сюда, раз тебе так интересна чужая жизнь! – Гжесек, кипя от бешенства, ускорил шаг. Он напоминал сейчас разъяренное животное и, что было гораздо страшнее, неистово размахивал топором. – Сейчас разделаю вас обеих!

Эва поняла, что воплощается худший, возвращавшийся время от времени кошмар, после которого она просыпалась вся в поту: за ней гонится чудовище, а у нее ноги как будто вросли в землю – невозможно сделать ни шагу. Чудовище все ближе, а она, осознавая приближающуюся катастрофу, несмотря на усилия, не может сдвинуться с места… Сейчас, наяву, чудовище приняло вполне конкретный облик Гжесека. К сожалению, ее неспособность пошевелиться была та же, что и во сне.

– Эва! – Сильвия только сейчас ее заметила. – Оставь ее, скотина! – закричала она мужу, высовываясь из окна.

Это освободило Эву от овладевшего ею бессилия. Она вздрогнула и со всех ног помчалась вдоль забора вверх по улице – лишь бы оказаться как можно дальше от Гжесека! Она слышала, что преследователь не сдается и гонится следом, выкрикивая угрозы и оскорбления в ее адрес.

«Боже, да что с этими людьми!» – думала Эва в отчаянии, пробегая мимо очередного закрытого дома. Она чувствовала, что теряет силы и не сможет долго бежать. Надо добраться до людного места, где, может, найдется добрая душа, способная остановить этого сумасшедшего. Девушка свернула в улочку, ведущую в сторону рынка.

Автомобиль с визгом затормозил. Она буквально в последнюю секунду отпрыгнула, избежав столкновения, и почувствовала облегчение при виде знакомого «рендж ровера». Александр выскочил из машины и успел поймать Эву, прежде чем она опустилась на землю. Он держал ее в объятиях и успокаивающе укачивал.

– Все хорошо, любимая. Я с тобой.

Эва судорожно прижалась к нему, задышала ровнее и сразу почувствовала, как возвращаются силы. Однако на отдых времени не было. Эва огляделась. Муж Сильвии исчез. «Это плохая новость», – подумала она. Взбешенный Гжесек, увидев, что Эва уже не беззащитна, наверняка вернулся, чтобы отыграться на жене.

– Быстрее, мы должны ей помочь! – потянула она Алекса за собой.

Из дома Радковских раздавался отчаянный плач детей. Сильвия кричала, что вызывает полицию, а Гжесек исступленно бил топором в двери. Александр решил вмешаться и подал Эве знак оставаться на безопасном расстоянии.

Нужно было застать Гжесека врасплох и вырвать у него из рук топор так, чтобы не получить им по голове. Когда скандалист, замахнувшись, занес свое оружие над головой, Александр подкрался сзади и изо всех сил дернул за топорище. Гжесек потерял равновесие и упал.

Алекс немедленно подскочил к нему и несколькими движениями обездвижил, усевшись сверху и выкрутив руки, как это делает полиция перед тем, как надеть наручники.

– Пусти! – орал Гжесек. – Я тебя убью, сволочь! Слезь с меня!

– Сильвия, ты в порядке? Это мы, ответь! – крикнула Эва, подбежав к окну.

Гжесек рванулся, но Алекс успокоил его, изо всей силы ударив локтем в спину так, что тот охнул.

– Сильвия, ты там? Можно открывать, ты в безопасности!

Двери медленно отворились. На пороге стояла Сильвия, белая как стена. Эва подбежала, крепко ее обняла и почувствовала, что подруга дрожит.

– Боже, с тобой все в порядке? Как дети?

Сильвия только кивнула головой, показывая, что ни с кем ничего плохого не случилось. Минуту они стояли обнявшись. Дрожь стала понемногу отпускать Сильвию. Она отодвинула Эву и подошла к лежащему мужу. Посмотрела на него сверху вниз.

– Поможете мне от него избавиться? Я хочу, чтобы он убрался отсюда раз и навсегда. Я не буду жить под одной крышей с этим бабником. Хватит с меня! – Ее голос зазвенел.

– Сильвия, наконец-то! Давно надо было это сделать. Выгнать его к чертовой матери! Конечно, мы тебе поможем.

Эва вызвала полицию, а Алекс стерег по-прежнему сопротивляющегося Гжесека. Патруль приехал достаточно быстро. Двое рослых полицейских, выслушав краткий рассказ Александра, затолкнули брыкающегося и изрыгающего проклятия Радковского в свой автомобиль. Старший из них записал показания Сильвии и пригласил ее в участок, когда она придет в себя, чтобы их дополнить.

Оказалось, что полицейская машина наделена волшебной силой: соседние дома неожиданно ожили и из них начали высовываться головы любопытных. Эва с раздражением наблюдала, как за забором собираются зеваки, обсуждающие соседский скандал.

– А помочь желающих не нашлось? – бросила она язвительное замечание в толпу, которой теперь было что сказать. – Он же мог кого-нибудь убить!

Девушка вздрогнула при воспоминании о том, что творил обезумевший Гжесек всего несколько минут назад. К ней подошел Александр, который выглядел так, будто провел бой с быком, – пыль и пот покрывали его лицо.

– Алекс…

Эве было наплевать, что на них смотрят. Она прижалась к нему и поцеловала очень крепко. Какой мужчина! К тому же ее мужчина! Ничто не могло с этим сравниться! На мгновение она утонула в поцелуе, не обращая внимания на возмущенный ропот из-за забора.

Нужно было решить, что делать дальше. Эва не хотела оставлять Сильвию одну.

– Пусть берет детей, необходимые вещи, и едем ко мне, места хватит, – без колебаний предложил Александр.

И только сейчас Эва вспомнила о собственной проблеме, вытесненной из памяти драматическими событиями у дома Сильвии.

– Знаешь, тут еще такое дело…

– Что за дело, малышка? – Александр посмотрел в ее неуверенное лицо.

– Я… мне негде жить.

– Что? Как это? – удивленно приподнял он брови.

– Отец выгнал меня из дому.

Когда Эва произнесла это, утренний стыд вернулся. Она опустила голову. Это звучало ужасно. Как будто она из какой-то патологически неправильной семьи. Но как иначе можно было об этом сказать? Именно так выглядела ее жизнь, этому ей приходилось сопротивляться. Нельзя вести себя как ребенок, нельзя скрывать свои слабости. Это нечестно, Алекс для этого слишком хорош. От неприятных мыслей Эву отвлек заботливый жест Александра, обнявшего ее за плечи.

– Не хочу сказать, что удачно складывается, но… я все равно хотел предложить тебе жить у меня.

Эва подняла на него глаза, не до конца поверив в то, что услышала.

– Я не люблю, когда ты оставляешь меня дома одного. Вот только боялся спросить… Я не знал, не будет ли это для тебя слишком быстро, и ждал подходящего момента. Теперь, наверное, я должен поблагодарить твоего отца.

Хотя ситуация была скорее грустной, Эва почувствовала, что ее переполняет радость. Как такое возможно, что, как только что-то рушится, он сразу находит решение и делает это так просто, будто это самая банальная, самая простая вещь в мире?

Александр пошел за машиной, брошенной на ближайшей улочке, а Эва помогла Сильвии упаковать на скорую руку немного вещей. Во внедорожнике без проблем поместились все. Когда наконец отправились, была уже полночь. Дети заснули, прижавшись к матери, и Сильвия даже начала шутить, что еще немного, и Александру придется открыть приют для мазурских женщин, запутавшихся в жизненных проблемах.

– Могу, почему нет? Была бы польза, – подмигнул он.

Эва, опершись головой о подголовник, – напряжение только сейчас начало ее отпускать, предвещая обессиливающую усталость, – смотрела на лицо Алекса, скрытое в полумраке. «Он уже второй раз спас мне жизнь», – подумала она.