Глава 21

Может, Локлон и приложил руку к бегству пресловутого медалонского преступника, но в искусстве владения холодным оружием равных ему не было — это факт. И комендант Аркин назначил его наставником молодых офицеров. Поначалу Локлон расстроился оттого, что его не послали в действующие войска, но мало-помалу увлекся своим новым занятием. Целыми днями он пропадал на Арене, обучая будущих защитников тонкостям боя на мечах. Его мастерство и жуткие шрамы производили на юнцов неизгладимое впечатление, а известие о том, что наставник убил на Арене человека, просто сразило всех наповал.

Локлон безраздельно царствовал над необстрелянными мальчишками. Лишь ему было дано право решать, живота или смерти, заслуживал любой из них. И он решал. Удостоиться расположения наставника было нелегко, а получить плохую оценку на занятиях — проще простого. Дабы не навлечь на себя начальственный гнев, курсантам приходилось лебезить и заискивать. Впрочем, порой находились и недовольные — в семье не без урода. Один такой урод сейчас лежал в лазарете — нечаянная опрометчивость стоила ему правого глаза. Комендант Гиндель, воспитатель курсантов, потребовал у Локлона объяснений, но слово офицера, как всегда, оказалось весомее слов какого-то мальчишки.

Локлон ехал на коне домой в Цитадель и, вспоминая утренние события, улыбался. Конечно, курсанты надеялись, что Гиндель прогонит его взашей, но просчитались. Это им урок — у защитников офицеры всегда заступались друг за друга. В свое время Локлон с трудом, но усвоил это правило.

Итак, сегодня он победил. А это дело надо отметить — и Локлон свернул на Трактирную улицу. У таверны «Голубой бык» он спешился, бросил поводья подскочившему служке-конюху и, громко топая по деревянному полу, вошел в заведение. Среди немногочисленных посетителей он сразу заметил знакомца, который сидел у камина и потягивал эль. Локлон взял у трактирщика кружку с элем и подошел к приятелю.

— Привет, Гоун.

Капитан поднял голову.

— Привет, Локлон. Кончил дело — гуляешь смело? Локлон кивнул и уселся напротив. Гоун был старше на год-два, и дружили они давно, еще с тех пор, как были зелеными курсантами. Так же как Локлон, Гоун люто ненавидел Тарджу Тенрагана — лишь немногие защитники знали, почему. В свое время Гоуну довелось иметь дело с Тарджей на южной границе, и во всем, что там случилось, он винил Тенрагана — и в том, что был ранен стрелой во время набега хитрианцев, и в том, что был вынужден жениться на дочери трактирщика, которую ненароком обрюхатил.

Локлон как-то видел эту девицу — ленивую грязнулю с жутким южным акцентом. Случилось так, что ребенок родился мертвым, и Гоун не решился бросить жену, которую на дух не переносил. Она погубила его карьеру — точно так же, как бегство Тарджи и Р'шейл из Гримфилда погубило карьеру Локлона.

— Говорят, у тебя какие-то неприятности с курсантами?

Локлон пожал плечами.

— Да ничего особенного. А ты что здесь делаешь так рано?

— Перенора вызвали к коменданту Аркину. — Капитан Перенор был интендантом Цитадели. А Гоуна назначили его помощником. Это назначение оскорбляло боевого офицера до глубины души. — Со всех границ просят увеличить поставки.

Никто в Цитадели точно не знал, что действительно происходило на северной границе. Почти половину защитников отправили из Цитадели на север — якобы для отражения нападения кариенцев. Слухи о причинах кариенского наступления ходили разные — Локлон склонялся к тому, что кариенцы хотели отомстить за своего посланника, убитого Тарджей. Но почему Тарджу вновь произвели в защитники, чем вызван внезапный союз с военлордом Кракандара и отчего так разительно изменилась Верховная сестра, оставалось непонятным. Даже Гоун, который прекрасно знал южную границу, не мог объяснить, как тысяча хитрианских налетчиков смогла незаметно пересечь Медалон.

— Сегодня я слышал еще кое-что интересное.

— И что же?

— Военлорд Эласапина привел в Заставу пятьсот налетчиков и предложил тамошнему коменданту Веркину помощь в отражении ожидаемой атаки фардоннцев.

— А я думал, мы сражаемся с кариенцами.

— Видишь ли, фардоннский король отдал в жены принцу Кратину одну из своих дочерей. Перенор в ярости, потому как теперь Веркин потребует дополнительного снабжения, а нам нечего ему предложить. Местные купцы уже обо всем пронюхали — цены на зерно за прошлый месяц выросли вдвое.

Гораздо больше, чем цены на зерно, Локлона волновал тот факт, что он сидит в Цитадели, тогда как где-то идет война.

— Если придется воевать на два фронта, каждый офицер будет на вес золота. И мы наконец-то сможем делать то, чему учились, приятель.

— Пропади пропадом моя бумажная работа и твоя возня с этими маменькиными сынками! Давай за это выпьем!

И Гоун залпом проглотил свой эль. Локлон махнул трактирщику, но капитан покачал головой.

— С меня хватит, Локлон. Если я не приду домой вовремя, она будет гоняться за мной с кривым ножом. О, Основательницы, как я ненавижу эту суку!

Локлон улыбнулся.

— А зачем вообще идти домой?

— А на какие шиши мне развлекаться? Все, что я зарабатываю, она выгребает подчистую. Кстати, ты не мог бы расплатиться за меня? Боюсь, сегодня я в прогаре.

— Лады, — согласился Локлон, машинально прикидывая, сколько же Гоун уже ему должен. Впрочем, долг — ерунда, с наличными сегодня проблем не было. К тому же Гоун мог и по-другому отблагодарить друга за щедрость. — Но при одном условии: сегодня вечером мы вместе пойдем к мистрессе Хинер.

У Гоуна вытянулось лицо.

— Если мне нечем расплатиться за выпивку в этой дыре, то как, по-твоему, я проберусь в ее заведение?

Локлон улыбнулся.

— Так же, как я, приятель.

Проснувшись в Голубой комнате дома удовольствий мистрессы Хинер, Локлон обнаружил, что рыжеволосая шлюха не подает признаков жизни, и испытал чувство досады. Убийство не принесло ему ожидаемого облегчения — ну разве что так, самую малость. Эта глупая, толстая дворняжка Пэни не шла ни в какое сравнение с Р'шейл, даже при очень большом воображении. «И что мне теперь делать? — думал Локлон, лежа на кровати и глядя в потолок. — Надо же как-то расплачиваться, а то ведь мне ноги переломают». Сам факт убийства мистрессу Хинер вряд ли сильно огорчит, а вот потеря одного из источников дохода — всенепременно.

Локлон уже не раз таким же образом отводил душу на девочках мистрессы Хинер, но тогда он был чемпионом Арены и денег у него куры не клевали. На сей же раз он уже потратил все, что имел, и вряд ли мог расплатиться даже через месяц, когда долг с учетом процентов удвоится. Локлон мучительно решал эту проблему, когда дверь открылась и в комнату вошла мистресса Хинер в сопровождении Лорка, своего верного телохранителя. Этот громадный верзила был безнадежно туп и по-собачьи предан своей хозяйке. Мистресса Хинер зажгла светильник, оглядела Пэни и, покачав головой, повернулась к Локлону:

— Вы были неосторожны, капитан.

— Виноват, мистресса. Сколько я вам должен?

— О чем вы, капитан? Ведь вы закончили свою карьеру на Арене. Для капитана с его жалованьем даже выпивка в нашем заведении дороговата, а уж об экзотических удовольствиях и речи быть не может.

Локлон спустил ноги с кровати и принялся натягивать штаны.

— Я попросил вас назвать цену, мадам. И заплачу все сполна. Вы сомневаетесь в слове офицера защитников?

— Я сомневаюсь в слове любого, кто забивает женщину насмерть ради удовольствия, капитан, — холодно произнесла мистресса. — Лучше я прикажу Лорку убить вас и таким образом избавлюсь от дальнейших проблем.

Лорк одобрительно хмыкнул и сжал огромные кулаки. Локлон взглянул на меч, лежавший у дальней стены. Схватить оружие он, конечно, не успеет.

— Может, мы все-таки договоримся? Мистресса Хинер засмеялась.

— И что же вы можете предложить бедной женщине, о, мой богатый капитан? Убей его, Лорк.

Локлон вскочил, но огромный Лорк оказался проворнее. Схватив несчастного за горло одной рукой, он приподнял его, прижал к стене и принялся душить. Задыхающийся Локлон зашевелил губами, немо моля о пощаде. Заметив, что он вот-вот потеряет сознание, мистресса Хинер сделала знак Лорку. Здоровяк разжал пальцы — Локлон шлепнулся на четвереньки и захрипел.

— Знаете, капитан, а вы действительно можете оказать мне одну услугу.

— Все что угодно! — прохрипел он, жадно хватая ртом воздух.

— Все что угодно? Неосторожное обещание, капитан.

— Все, о чем вы попросите, — в отчаянии повторил он. Мистресса Хинер пристально посмотрела на него и кивнула.

— Помоги ему, Лорк.

Тот сграбастал Локлона в охапку и поволок по коридору к узкой лестнице, которая вела в подвал. Мистресса Хинер шла впереди, освещая путь светильником.

Спустившись в подвал, Лорк бросил свою ношу на пол. Капитан встал на колени и, отплевываясь, стал осматриваться.

— Избавься от тела, — приказала Хинер своему телохранителю. — И проследи, чтобы нам не мешали.

Лорк что-то буркнул в ответ и полез вверх по лестнице. Не обращая внимания на Локлона, словно его здесь и не было, мистресса Линер направилась в дальний конец темного подвала, где стоял длинный узкий стол. Там она сняла со светильника стекло, затеплила огарок и принялась зажигать им толстые восковые свечи, расставленные по периметру столешницы. Неверные язычки пламени осветили богато украшенный стенной ковер. Локлон в ужасе уставился на пятиконечную звезду и стрелу Хафисты, Всевышнего.

— Так вы язычница!

— Язычники верят в первичных богов, — ответила Хинер. — А я служу Хафисте, истинному богу. И отныне вы тоже будете служить ему.

Локлон, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Ну, уж нет. Я не собираюсь вступать в вашу мерзкую компанию. Я доложу о вас куда следует.

Мистресса Хинер зажгла последнюю свечу и обернулась:

— Доложите? А может, стоит трезво оценить ваше положение, капитан? Вам удалось отвертеться от убийства на Арене, сэр, но я сомневаюсь, что ваше начальство простит вам смерть Пэни.

— Я офицер защитников! И не могу все это одобрять.

— Вы чудовище, которое убивает ради удовольствия, капитан, — возразила мистресса. — А таких, помнится мне, защитники не жалуют.

— Я не верю в вашего бога.

— Это не имеет значения, — пожав плечами, ответила она. — Вы будете служить ему независимо от того, верите вы в него или нет.

— И как же я буду это делать?

Поняв, что капитан понемногу сдается, мистресса Хинер улыбнулась.

— Всевышний — великодушный бог. Он заботится обо всех, кто честно служит ему. Вам придется всего лишь держать меня в курсе дел, которые планируют защитники. Докладывайте обо всем, что услышите. Может, придется добыть для меня парочку необходимых документов. Не исключено, что придется убивать по моей просьбе. Иногда. Ведь вы уже доказали, что любите это дело.

— Но это же предательство!

— Вас смущает предательство, но совсем не смущает убийство. Любопытное мировоззрение, вы не находите?

— А если я откажусь?

— Полагаю, не стоит возвращаться к этой теме.

Локлон посмотрел на символ Всевышнего и задумался. Несмотря на все свои недостатки, он верил в дело защитников, а тех, кто переметнулся к язычникам, считал предателями своего народа. И принять решение ему было трудно.

— Позвольте я помогу вам определиться, капитан, — вкрадчиво молвила мистресса Хинер. — У вас и Всевышнего общая цель.

— Какая такая цель?

— Дитя демона. Вы что-нибудь слышали о нем?

Локлон недоуменно уставился на нее — похоже, его несколько сбила с толку внезапная перемена темы разговора.

— Кто ж о нем не слышал? Глупая легенда. Мятежники считают, что это Тарджа.

— Язычники ошибаются. Впрочем, они часто ошибаются. Однако дитя демона существует. Это девушка, и она призвана погубить Хафисту. Естественно, моему богу хотелось бы, чтобы она не дожила до того дня, когда ей придется исполнить свое предназначение.

— Это девушка?

— Дитя демона, я думаю, ваша старая подружка. Ее зовут Р'шейл.

Внезапно сквозь ковер проступило знакомое лицо с черными глазами, в ушах Локлона послышался свист клинка. Мистресса Хинер тихо засмеялась. Локлона охватила ярость, в висках застучала кровь.

— О, я вижу, вы вспомнили ее. Если вы будете честно служить Всевышнему, он предоставит вам возможность отомстить за то зло, что причинила вам Р'шейл ти Ортин, капитан. Ну что, по рукам?

С тех пор прошло несколько месяцев. Локлон больше ни в чем не нуждался. Его жилье оплачивал неизвестный благодетель. Часто, придя домой, он обнаруживал на столе небольшой кошель, наполненный золотыми «заклепками». Он был желанным гостем у мистрессы Хинер и никогда не платил за услуги, хотя порой с трудом сдерживался, чтобы не поднять руку на курт'есу. Давешний инцидент забылся сам собой, теперь оставалось ждать возможности поквитаться с Р'шейл. Он больше не думал о предательстве. Ему дали то, чего не дали защитники, — шанс отомстить. И это оправдывало его в собственных глазах.

Однако наставник молодых офицеров никакими особо ценными ведениями не обладал, да и не мог обладать. Локлон обходился дорого, и мистресса Хинер начала нервничать. Вот кто имел возможность добыть что-то интересное, так это Гоун. Склонив его на свою сторону, Локлон мог упрочить свое положение, а там, глядишь, и до Р'шейл добрался бы.

А для этого требовалось найти такое средство убеждения, чтобы Гоун не мог отказаться. И когда тот пожаловался, что не может расплатиться с трактирщиком, Локлона осенило: приятеля надо избавить от самого тяжкого бремени. От жены.

 

Глава 22

Большую часть ночи Тарджа лежал без сна и смотрел на спящую Р'шейл, думая о прошлом, о котором никогда не уставал вспоминать. Во сне лицо ее было безмятежным, дыхание — спокойным и ровным. Сквозь брезентовые стенки палатки понемногу проникал рассвет, слышались знакомые звуки пробуждавшегося лагеря. Реальность властно вторгалась в собственный чудесный мир Тарджи, нарушая его хрупкое равновесие.

Впрочем, рано или поздно так должно было случиться. Шаткое балансирование на грани войны не могло продолжаться вечно. Участники собрания все больше наседали на военных, и Гарет Уорнер уже поговаривал о своем возвращении в Цитадель с докладом. И всякий раз, когда он поднимал эту тему, Дамиан с грозным видом хватался за рукоятку меча — мысль о том, чтобы перерезать глотку коменданту, все еще казалась ему весьма разумной.

Волнение среди мятежников нарастало. Мир, принесенный в Тестру, мог рухнуть в любой момент. Тарджа понимал, что пытается усидеть на двух стульях разом: с одной стороны, он был ответствен за мятежников, с другой — его восстановили в звании защитника и если не забыли о его дезертирстве, то, по крайней мере, не упоминали. Тарджа попросту не мог слепо подчиняться всем приказам, как в былые времена. Приходилось балансировать на тонкой грани между верностью защитникам и ответственностью за мятежников, которые доверились ему безоговорочно и надеялись на его помощь. А теперь еще и Р'шейл вернулась.

Он любил ее. Тарджа знал это так же точно, как то, что сделает следующий вдох, но вряд ли мог объяснить, почему именно там, на старой винодельне в Тестре, ночью год назад вдруг понял это. Тогда ему хотелось задушить ее. Они воевали друг с другом — воевали всегда. Р'шейл пыталась сравняться с Джойхинией и не особенно заботилась о том, скольким мятежникам может стоить жизни такое равенство. Тарджа вспомнил, как отчаянное желание научить ее уму-разуму внезапно сменилось таким же отчаянным желанием умереть в ее объятиях, и это его немного смутило. Он не виноват, что долго считал ее своей сестрой. А уж мысль о том, что он когда-нибудь полюбит эту девушку, и вовсе не приходила ему в голову.

Он осторожно убрал с лица Р'шейл пушистую прядь цвета меди — и вдруг замер: под одеялом что-то зашевелилось. Интересно, что это может быть? Тарджа отбросил край одеяла и невольно вскрикнул. Р'шейл мгновенно проснулась и приподнялась, опираясь на локоть.

— О, Основательницы, это еще что такое?

Сонно хлопая глазами, она смотрела на маленькое серое существо, свернувшееся калачиком посреди соломенного тюфяка. Испуганный криком, незваный гость с невнятным бормотанием быстро вскарабкался на Р'шейл и, крепко обняв ее за шею тоненькими ручонками, укоризненно уставился на Тарджу. Его круглые черные глаза на маленьком личике казались неправдоподобно большими.

— Это всего-навсего демон, — засмеялась Р'шейл и, разжав цепкие объятия пришельца, сняла его с себя.

— Всего-навсего? — изумился Тарджа, пытаясь справиться с бешеным сердцебиением.

Р'шейл снова засмеялась. Тарджа давно не слышал ее такого радостного смеха.

— Она какой-то дальний-предальний родич семейства ти Ортин, и я, похоже, первая из них, кого она увидела.

— И что… он считает тебя своей матерью?

— Глупенький, у демонов нет матерей. Они… просто появляются на свет, и все. И до тех пор, пока не пообщаются с другими демонами, они не умеют ни говорить, ни совершать разумные поступки.

— Она? — с сомнением произнес Тарджа, разглядывая двуполое маленькое существо. — Почему ты думаешь, что это — она?

— Не знаю. — Р'шейл пожала плечами и снова сняла с шеи демона, пытавшегося спрятаться в ее длинных волосах. — Вообще-то демоны двуполые. Они просто решают, кем кому быть. И мне кажется, что эта кроха хочет быть девочкой.

— Да ты, я смотрю, в этом деле спец.

Обнаружение демона в постели пришлось как нельзя кстати — Р'шейл снова стала самой собой.

— Да уж станешь спецом, коли они за тобой всюду таскаются. Нам еще повезло, что в постели оказался только один. В Убежище от них вообще деваться некуда.

Тарджа с любопытством посмотрел на нее — ишь какая умная стала! Она мало рассказывала о себе после своего внезапного возвращения. «Ладно, — подумал Тарджа. — Успеется еще — наговоримся». За время, проведенное там, она очень изменилась, стала более уверенной в себе — наверное, наконец, поняла, что она собой представляет. А может, харшини что-то сделали с ней, кроме того, что залечили смертельную рану. Тут они определенно постарались — под грудью, куда Джойхиния вонзила меч Дженги, не осталось даже шрама.

— Знаешь, я его чувствую, — произнесла Р'шейл в темноте, будто прочитала мысли Тарджи. — Это такая прочная нить, которая связывает меня с Убежищем. Думаю, что даже если потеряюсь в снежном буране, то все равно смогу найти его. — Она вздохнула. — Впервые я почувствовала это еще в Цитадели, но поначалу не могла понять, что это значит. Наверное, и не надо было понимать, — с улыбкой добавила она.

А вот Тарджа сомневался. Разве она сама не рассказывала о волшебном обиталище харшини? Крошка демон дернул Р'шейл за волосы и снова что-то забубнил. «Все, — понял Тарджа, — сегодня он ничего интересного больше не услышит».

— А вот это, — он сердито ткнул пальцем в демоненка, — мы будем находить в постели регулярно?

— Нам еще повезло, Тарджа. Под одеялом мог оказаться кактус — кактус из демонов. Или еще того хуже.

— Еще хуже?

— Они могут слепиться друг с другом и обернуться драконом, — усмехнулась Р'шейл. — Или снежным барсом, или кариенским рыцарем в полном боевом облачении, или пчелиным роем, или…

— Что?! — заорал Тарджа: в мозгу у него мелькнула мысль, но так быстро, что он не успел ухватить ее за хвост.

— Ты что, шуток не понимаешь? — Р'шейл недоуменно посмотрела на Тарджу. — Я поговорю с Дранимиром. Он отвадит демонов от нашей постели, если они так уж действуют тебе на нервы.

— Да нет, я не об этом. Ты сказала, что демоны могут слепиться и принять какую-то форму.

— На самом деле все это немного не так…

— Так они могут принимать какие-то формы? — спросил Тарджа, боясь выдать свое волнение и показаться сумасшедшим.

— Думаю… да, — ответила Р'шейл, немного подумав.

— А в человека превратиться могут?

— В кого именно?

Тарджа сел и стал торопливо натягивать одежду.

— Одевайся. Мы должны поговорить с Брэком.

— Что ты придумал, Тарджа?

— Я еще не уверен, — пробормотал он, надевая сапоги. — Сначала нужно поговорить с Брэком. Ну давай, поторапливайся!

Р'шейл открыла было рот, но, подумав, решила не спорить и подчинилась. Не дожидаясь, пока она застегнет пуговицы, Тарджа вытащил ее в холодное утро. Маленький демон благоразумно исчез. «Очень хорошо, — подумал Тарджа, на миг представив себя на месте бойца, который, продрав глаза, обнаруживает в своих вещах любознательного демона. — И пусть не появляется».

— Тарджа, в чем дело? — строго вопросила Р'шейл, стараясь Угнаться за ним.

— У меня возникла идея, и я хочу узнать, можно ли ее осуществить, — ответил он, торопливо шагая по направлению к старой башне. Рассвет уже протянул розовые пальцы к Зубастым горам.

— Может, ты поделишься со мной этой светлой идеей и я смогу что-то подсказать?

Тарджа молча улыбнулся и, пройдя мимо стражников, отворил дверь, ведущую в зал. В дальнем конце помещения у огромного камина, в котором догорали угли, обнаружилась тщедушная фигурка спящего.

— Эй, парень! — подойдя, рявкнул Тарджа и тряхнул маленького кариенца за плечо. — Найди лорда Брэкандарана и скажи, что мне нужно срочно увидеться с ним!

Парнишка с готовностью кивнул, пятясь задом, кое-как добрался до двери и был таков.

— Ого, какой ты страшный! Этот мальчишка ужасно тебя боится!

— Знаю, — кивнул Тарджа и, взяв кочергу, принялся шуровать ею в камине. — Я напугал его, что отрежу пальцы его брату.

— Зачем?

Тарджа оставил свое занятие и обернулся:

— Затем, что он фанатично верит во Всевышнего, и если бы я не положил конец его фиглярству, его уже убили бы. Пусть лучше боится меня и повзрослеет, чем случайно напорется на хитрианский меч.

Р'шейл улыбнулась Тардже и придвинулась ближе. От нее исходил пьянящий запах гремучей смеси лета, кожаных ремней и любовной истомы.

— Тебе не надоело быть таким благородным? — пошутила она. Не успел Тарджа придумать достаточно остроумный ответ, как она обняла его за шею и поцеловала. Кочерга со звоном упала на пол. Тарджа вмиг потерял способность мыслить здраво. Осталось лишь любопытство: чему еще научили ее харшини? А может быть, Р'шейл унаследовала легендарную страстность своей волшебной расы?

— А вы можете наверстывать упущенное время в другом месте?

Р'шейл оторвалась от Тарджи и, оглянувшись, обнаружила Брэка, который осуждающе качал головой. Рядом с обреченным видом стоял мальчишка-кариенец.

— Привет, Брэк. — Р'шейл даже не сделала попытки высвободиться из объятий Тарджи. — Мы не ожидали, что ты придешь так быстро.

— Вижу. Но когда ваш мальчик отыскал меня, я как раз шел сюда.

Тарджа нехотя отпустил Р'шейл и посмотрел на мальчика:

— Эй, как там тебя! Сбегай, поищи чего-нибудь на завтрак.

Майкл молча кивнул и убежал. Брэк хмуро посмотрел ему вслед:

— Мне кажется, ты действительно получаешь удовольствие, мучая этого ребенка, Тарджа.

— Я гадкий, зловредный и дикий ублюдок. И должен оправдывать это звание.

Брэк опять покачал головой: как же глупы порой эти люди.

— Мальчик сказал, что ты хотел увидеться со мной.

— Я хочу знать, каким образом демоны принимают разные формы, — объяснил он и, заметив, что пламя потихоньку гаснет, подбросил в камин небольшое полено.

Утренний свет проник в холодное просторное помещение и исчертил полосами пол. Над головами собравшихся витали облачка пара. Брэк посмотрел на Р'шейл, но та с виноватым видом пожала плечами.

— Выражайся, пожалуйста, яснее, — попросил харшини. — Если я стану рассказывать все, что знаю, за неделю не управлюсь.

— Они могут сделать человеческую фигуру?

— Я не могу себе представить, зачем бы это им понадобилось, но они могут это сделать.

— А они могут изображать конкретных людей?

Брэк подозрительно сощурился.

— У меня плохое предчувствие. Похоже, я знаю, к чему ты клонишь, Тарджа. Да, они могут изображать людей. Прежде чем ты страстно увлечешься этой идеей, позволь объяснить тебе кое-что. Чем сложнее форма, тем больше демонов требуется и тем меньше времени им удается ее удерживать. Если ты собираешься сделать то, о чем я догадываюсь, у тебя ничего не получится. Форма человеческого тела достаточно трудна. Чтобы создать копию, которая будет ходить и внятно говорить, потребуется несколько десятков демонов, и хорошо, если им удастся удержаться в таком положении несколько часов кряду. И это при условии, что они вообще согласятся на такую идиотскую затею. И, наконец, это создание может повести себя не так, как тебе хочется, — может ляпнуть что-нибудь невпопад, может вообще сорвать представление.

— Но в принципе это возможно? — не унимался Тарджа. Брэк неохотно кивнул.

— В принципе — да.

Р'шейл слушала беседу, вытаращив глаза.

— О, Основательницы! Ты собираешься заменить Джойхинию демонским созданием?

— Ненадолго, — сказал Тарджа, с трудом сохраняя свой энтузиазм. — Только для того, чтобы убедить собрание. Если Джойхиния предстанет перед собранием, она сможет назначить Мэгину новой Верховной сестрой.

Р'шейл посмотрела на него, потом на Брэка, и воображение ее заработало.

— А что, это хорошая идея.

Брэк в отчаянии всплеснул руками.

— Р'шейл! И ты туда же. Подумай! Чтобы эту идею воплотить, тебе придется поехать вместе с демонами в Цитадель. И взять с собой Джойхинию — они не смогут убедительно скопировать ее, не имея перед глазами оригинала. Вы на всех навлечете опасность, начиная с самих себя. А Дранимир ни за что не согласится ввязываться в опасное дело. Демоны связаны с харшини, чтобы защищать их, Р'шейл, а не помогать им совершать самоубийство.

Р'шейл, по-видимому, совсем не впечатлила пламенная речь Брэка.

— А я не говорила, что будет легко, Брэк. Я сказала, что это хорошая идея.

Харшини негодующе покачал головой.

— Кажется, Коранделлен перестарался: вместе с чувствами у тебя отшибло разум, Р'шейл.

Тарджа с любопытством посмотрел на Р'шейл: интересно, что Брэк имел в виду? Девушка невозмутимо пожала плечами.

— Зигарнальд сказал, что мне нужно ожесточиться, Брэк. Представь себе, что я пытаюсь… следовать его совету. Впрочем, если ты намерен нам помочь…

Брэк тяжело вздохнул.

— О боги! Я не верю этому. Какая глупость. Безумие.

Тарджа кивнул. Мысль о том, что Р'шейл придется отправиться в Цитадель, разом умерила его воодушевление. Он об этом не подумал. Наверное, его идея действительно безумна.

— Однако попробовать все-таки стоит. Но мне бы не хотелось подвергать опасности Р'шейл.

— Ну, это уж не твое дело. Быть может, это единственный наш шанс.

Чем нерешительней становился Тарджа, тем больше упорствовала Р'шейл.

— Слушай, слушай, что он говорит, — сказал Брэк. — Ты, конечно, дитя демона, но, чтобы стать непобедимой, тебе еще многое предстоит сделать. Эта идея плохая, и ничего из нее не выйдет. Забудь о ней.

— Ты прав, — неожиданно согласилась Р'шейл, — не выйдет. Надо придумать что-то другое.

Тарджа хотел было вслух удивиться такому внезапному повороту событий, но тут вернулся мальчишка-кариенец и принес поднос с кружками, полными горячего чая. Не дожидаясь, когда парень грохнет тяжелый поднос на пол, Тарджа быстренько раздал кружки присутствующим. Получив свою порцию, Р'шейл с невинным видом улыбнулась ему и осторожно отхлебнула дымящийся напиток.

И было в этой деланно лучезарной улыбке что-то такое, отчего по спине у Тарджи побежали мурашки.

 

Глава 23

Майкл с размаху вылил ледяную воду из колодезного ведра в то, что принес с собой, и, насквозь промочив штаны, горестно выругался. Ну и денек сегодня выдался.

Сначала Тарджа грубо разбудил его и послал искать лорда Брэкандарана. Затем Мэгина обругала за то, что поздно принес ей чай. Потом солдаты у ворот башни решили покуражиться и долго не давали ему пройти к лорду Дженге с сообщением от Мэгины. И наконец, лорд Дженга накричал на него, когда он чуть не попал под копыта лошадей в одном из огромных загонов неподалеку от лагеря.

Да, сегодня был несчастливый день.

Вдобавок к его невзгодам атмосфера в лагере защитников заметно изменилась после возвращения хитрианского военлорда и его двух нежданных спутников. Во-первых, Тарджа улыбался все эти дни, отчего казался не таким страшным, однако Майкл не стал относиться к нему лучше — наоборот, он возненавидел его еще больше. И с чего это он напустил на себя такой самодовольный вид! Что же до пары, которая явилась с Дамианом Вулфблэйдом, то, узнав, что они харшини, Майкл пришел в ужас.

Он, конечно, не поверил этому. Его что, совсем за несмышленыша держат? Всем известно, что харшини — чудовища с бородавчатой кожей, острыми клыками и слюнявыми пастями, которые жрут непослушных кариенских детей — прежде всего тех, кто неустойчив в своей вере во Всевышнего. Лорд Брэкандаран выглядел совсем как человек, а милая дама была красивее, чем леди Честити, а посему никак не могла быть чудищем. Мэгина назвала ее леди Р'шейл и велела Майклу относиться к ней с уважением — а то как бы чего не вышло. Всякий раз при встрече леди приветливо улыбалась мальчику, а вообще-то почти не обращала на него внимания. Если бы она не выказывала столь явные знаки внимания Тардже, то, возможно, даже понравилась бы Майклу.

Майкл подхватил ведро и направился к дому, мысленно сетуя на свою судьбу, но не успел он сделать и нескольких шагов, как за колодцем послышался какой-то непонятный скрежет. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, парнишка поставил ведро и осторожно обошел вокруг каменного колодезного обруча. За колодцем лежала груда камней. Звук послышался снова. Снедаемый любопытством, Майкл двинулся туда, где он только что раздался. Кто бы это мог быть? Кошка? А может, лиса ненароком забралась в башню? Хорошо, если бы это оказалась кошка. Кошек он любил. Вот поймать бы ее, да приручить, да…

За колодцем помещалась кузница, а потому стена в этом месте всегда была теплой. И там очень удобно прятаться. Майкл прислушался, стараясь в перезвоне кузнечных молотов различить давешний звук. Он повторился — на сей раз громче, из темной дыры в стене. Майкл осторожно сунул туда руку.

Тот, кто там прятался, оказался зубастым и весьма чувствительно цапнул любопытного за пальцы. От неожиданности и боли тот заверещал, отпрянул и, налетев на ведро, плюхнулся в холодную лужу. Из раны текла кровь, из глаз — слезы. Сверху донесся хохот стражников, наблюдавших за происходящим с крепостной стены. Из дыры вдруг выскочил кто-то серый, юркий, в мгновение ока промчался мимо Майкла и прыгнул прямо в руки леди Р'шейл. Та поймала его и, обернувшись к мальчику, улыбнулась:

— Не бойся. Похоже, она испугалась тебя не меньше.

Майкл уставился на маленькое лупоглазое существо. Это что за чудо-юдо? Крепко вцепившись в Р'шейл, звереныш что-то лопотал скрипучим голоском и таращил черные глазища.

— Ой, да ты никак ранен.

Р'шейл стряхнула с себя существо, и оно буквально растаяло в воздухе. Майкл быстро осенил себя звездным знамением: «Спаси меня, Всевышний, от всякой напасти!» Леди подошла поближе.

— Дай-ка я взгляну.

Испуганный парнишка молча протянул ей руку. Она взяла его за пальцы, и боль тут же исчезла. Майкл машинально отдернул руку. Следа укуса как не бывало. Кожа была целой и невредимой. Майкл вскрикнул. Р'шейл сделала знак охранникам, которые таращились со стены: мол, чего уставились? — и, присев на корточки, улыбнулась:

— Ну как, лучше?

— Ч-что вы со мной сделали? — отдышавшись, пробормотал Майкл. Она его заколдовала? Навела на него злые чары? И теперь он безвозвратно канет в море отчаяния? От страха у Майкла подкосились ноги. — Вы испытали на мне силу языческих богов!

— Не бойся, малыш, это та же сила, что и у Всевышнего. Она тебе не повредит.

Майкл отшатнулся. На чудовище эта женщина не похожа, но она умеет колдовать — и эта маленькая тварь, чудо-юдо заморское, искала у нее защиты. Может, она действительно харшини. Может, под кожаной одеждой у нее бородавки, одно прикосновение к которым может превратить вас в…

— Так тебя зовут Майкл, да?

Мальчик отогнал ужасные видения, которые роились в сознании, и поспешно кивнул. Лучше вести себя учтиво, а то как бы в жука не превратиться.

— И у тебя есть брат. Где он?

Майкл нахмурился. А почему, собственно, это ее так интересует?

— У хитрианцев, — угрюмо буркнул он.

— Наверное, тебе тяжело здесь. До дома далеко, вокруг чужие люди. Я знаю, каково это.

Стараясь не подать виду, Майкл струхнул не на шутку. Она видит его насквозь. Да она и впрямь чародейка! «Все в руках Всевышнего», — сами собой всплыли в сознании слова молитвы. Майкл с облегчением вздохнул: Хафиста не покинул его.

— Мне не тяжело, — дерзко ответил он. Р'шейл засмеялась.

— Ну, нет так нет. Ты хорошо себя чувствуешь?

Он кивнул. Р'шейл помогла ему подняться. Майкл стоически выдержал и это испытание. Убедившись, что подопечный твердо стоит на ногах, Р'шейл отпустила его, и в тот же миг парня точно ветром сдуло. Подхватив пустое ведро, он бросился к дому, словно все демоны харшини гнались за ним по пятам.

Через несколько дней медалонцы собрались на совещание — такого представительного собрания в лагере защитников Майкл еще не видел. Явились все: Тарджа и лорд Дженга, сестра Мэгина и Гарет Уорнер, Гэри, лорд Вулфблэйд и хитрый капитан Альмодавар, и еще лорд Брэкандаран. Не было только леди Р'шейл, и почему ее не было, Майкл не знал. Наверное, медалонцы испугались, что колдунья харшини узнает их военные планы. А вот маленького кариенца-служку они, похоже, не опасались. Майкл шнырял среди взрослых, наполнял кубки вином и собирал пустые тарелки. И никто его как будто не замечал. В помещении было холодно — в обветшавшем здании дуло из всех щелей. Положения не спасал даже пылающий камин. Чадили и потрескивали горящие факелы, в свете их пламени фигуры собравшихся казались зловещими. У Майкла зуб на зуб не попадал, но от холода или от страха, он и сам не знал.

— Мой вопрос может показаться вам глупым, — начал лорд Брэкандаран, едва Майкл наполнил его кубок. — Но кто-нибудь думал о том, чтобы предложить кариенцам урегулировать спор мирным путем?

— Что? Ты хочешь предложить им мир? — с притворным ужасом воскликнул хитрианский военлорд. — Да типун тебе на язык.

— А, по-моему, в этом что-то есть, — возразила сестра Мэгина. — Они должны понять, что победа будет им стоить очень дорого, и, быть может, согласятся на мирное решение вопроса.

Тарджа покачал головой.

— Сомневаюсь, но думаю, что попробовать стоит.

— По крайней мере, так можно задержать их наступление, — произнес Дженга. — А потом начнется зима, и им будет не до войны. В снегу их огромные лошади с тяжелыми рыцарями увязнут по уши. А помните недавний ураган с ливнем? Мигом же все развезло.

— Я буду разочарован, если они согласятся, — сказал Дамиан. — И удивлен. Они слишком поиздержались, чтобы теперь отступать.

— Вы правы, — заметил Гарет Уорнер. Его тихий и зловещий голос действовал военлорду на нервы. Дамиан Вулфблэйд вообще не жаловал коменданта. — Стяг над их штабной палаткой принадлежит Кратину, а не Ясноффу. Принц молод и хочет показать себя. Согласие заключить мир будет для него равносильно признанию в слабости. Он не пойдет на это.

— А что вы скажете о фардоннцах? — спросила Мэгина. — Может, они убедят его?

Гарет покачал головой. — Сомневаюсь. Их послали в Кариен как гвардию принцессы, а Адрина повела их к границе в помощь мужу. Они явно преследуют общие цели.

— Адрина? — удивился Дамиан Вулфблэйд. — Я думал, принц женился на Кассандре.

— Нет, он женился на Адрине, — вмешался Брэк. — Она покинула Талабар вместе с Кратином несколько месяцев назад. Ее плавание по Железному Потоку, я слышал, было целым событием.

— О боги! — в замешательстве пробормотал Дамиан.

— А в чем дело? — спросил лорд Дженга.

— В том, — ответил Брэк, — что Адрина старшая законная дочь Габлета. Сын Адрины может заявить права на трон Фардоннии.

— Ну и что? — сказала Мэгина. — Наша проблема здесь и сейчас, а не в том, станет ли кариенский отпрыск королем Фардоннии.

— Нашу проблему может создать сама Адрина, — предупредил Дамиан. — Если слухи о ней хотя бы наполовину верны, то нам следует приглядывать за ней, а не за Кратином. — И военлорд посмотрел на своего капитана. Тот кивнул.

— Ты с ней знаком? — поинтересовался Тарджа.

— Нет, хвала богам. Она приезжала в Гринхарбор пару лет назад на день рождения моего дяди. — Дамиан усмехнулся. — Несмотря на горячее желание моего дяди и несколько приглашений, мне удалось избежать знакомства с ее высочеством.

— Неужели женщина может быть такой неприятной?

— Еще как может, — ответил Дамиан. — У нее тело богини и сердце гиены. Габлет давал за ней колоссальное приданое — и все равно никто не хотел жениться на ней. Этот брак не будет счастливым. Думается мне, что бедняга Кратин здорово вляпался.

— Не стоит драматизировать ситуацию, — сказал Гарет. — Она последовала за мужем на фронт со своими отрядами. Может, она обрела в нем родственную душу.

— Если это так, то я собираю манатки и сматываюсь, — заявил военлорд, однако Майклу показалось, что сказал он это не всерьез.

— Хотел бы я видеть женщину, которая заставит тебя поджать хвост и удрать, Дамиан, — ухмыльнулся Тарджа.

— А не перейти ли нам к делу? — Мэгине надоело слушать этот обмен любезностями. — По-моему, мы хотели обсудить целесообразность отправки парламентера к кариенцам.

— Допустим, мы придем к общему мнению. Но кого послать? — спросил Дженга. — Я не намерен дарить им заложника, если вдруг белый флаг не произведет на них должного впечатления.

Эти слова оскорбили Майкла до глубины души. Да как они посмели усомниться в порядочности Кратина!

— Может, пошлем мальчишку? — выдвинул предложение лорд Брэкандаран.

Все разом уставились на Майкла. Ни с того ни с сего став объектом всеобщего внимания, он затрясся как овечий хвост.

— Ты что, совсем дурной? — изумился Тарджа.

— Не дурнее тех, кто выдвигал здесь более безумные идеи. — Лорд обернулся ко всему собранию: — Его возвращение воспримут как жест доброй воли. Ребенок провел здесь несколько месяцев и расскажет кариенцам о том, что видел. Это поможет им взяться за ум, если ваше предложение о мире не получит благожелательного отклика.

— Но он же ребенок, — возразил Дженга.

— Это еще одна причина, чтобы отправить его домой.

Неожиданно препирательства были прерваны чьим-то властным голосом. Позабыв о Майкле, присутствующие воззрились на лестницу. По ступеням царственной походкой спускалась безумная дама в длинном белом платье. Она обвела надменным взглядом зал и людишек, собравшихся в нем.

— Кланяйтесь Верховной сестре! — рявкнула она. Ошеломленные медалонцы послушно исполнили приказание.

У лорда Вулфблэйда от изумления отвисла челюсть, на лице Тарджи появилось выражение такой ненависти, что Майкл с опаской отступил на шаг. Только лорд Брэкандаран, казалось, нисколько не удивился появлению дамы.

— Великолепно, лорд Дранимир!

Внезапно безумная дама вздрогнула, и презрительное выражение ее лица трансформировалось в доброжелательную улыбку.

— Ты испортил все впечатление! — воскликнула Р'шейл, вылезая из-под лестницы. Она осмотрела остолбеневшее потрясенное собрание и засмеялась: — Видели бы вы свои лица!

— Люди так легковерны, — заметила безумная дама мужским голосом.

Майкл уже приготовился к тому, что сейчас его проглотят целиком и утянут в какой-нибудь языческий ад, но безумная дама вновь вздрогнула и, к ужасу парнишки, развалилась на части.

В тот же миг зала наполнилась маленькими серыми тварями, похожими на ту, что цапнула его за палец у колодца. Существа стрекотали, щебетали и хохотали, словно радовались чьей-то удачной шутке. Этого Майкл вынести был не в силах и, как только существа приблизились к нему, завопил от ужаса.

Его крик словно привел взрослых в чувство: как по команде, все одновременно заговорили, но Майкл не мог разобрать ни слова. Впрочем, он и не старался. Послышался чей-то плач, и прошло никак не меньше минуты, прежде чем он понял, что плачет сам. Неожиданно перед ним возникла Р'шейл. Майкл в страхе отшатнулся.

— Прости, Майкл. Я не хотела напугать тебя. Это всего лишь демоны. Они тебя не обидят. — Она обернулась: — Вы перепугали бедного ребенка до смерти. А ну-ка вон!

Демоны мгновенно испарились, чем шокировали взрослых не меньше, чем Майкла.

«Всевышний, спаси меня, — тихо зашептал парнишка, глотая слезы. — Спаси меня, Всевышний. Защити меня».

— Пусть мальчик передаст наше сообщение кариенцам, лорд Дженга, — попросила Р'шейл. — Отправьте его домой. Он не должен здесь оставаться.

Дженга испытующе взглянул на Брэка:

— Вы говорили, что дома он расскажет о том, что видел здесь, вы действительно хотите, чтобы он рассказал о том, что видел нынче вечером?

Брэк пожал плечами.

— Кариенские жрецы давно знают, что мы здесь. А то, что им скажут, должно их образумить.

— Или они не поверят ему, — заметил Гарет. — Я бы точно не поверил тому, что сейчас видел.

Взрослые обменялись многозначительными взглядами, и Дженга повернулся к Майклу:

— Мальчик! Иди и собери свои вещи. Утром ты пойдешь к своим. И передашь наше предложение о мире принцу Кратину. Тебе все ясно?

Майкл кивнул. Плакать от радости, равно как и от страха, мужчине не подобало.

— А… мой брат? — осторожно поинтересовался он.

— Он останется, — отрезал хитрианский военлорд. — Чтобы ты вел себя хорошо. Если твой принц примет наше предложение, мы отпустим твоего брата домой.

Другого ответа мальчик и не ожидал. Хотя, если бы он повременил и обратился к леди Р'шейл с глазу на глаз, результат мог быть другим. Но что сделано, то сделано.

Майкл кивнул, и леди Р'шейл сочувственно улыбнулась ему. Его отпускали домой. Наконец-то Всевышний внял его мольбам — по крайней мере, некоторым из них. Завтра вечером он предстанет перед принцем и жрецами. И сможет поведать им о том, что на южной границе, в лагере защитников, завелась злая сила.

 

Глава 24

Майкла отослали в кариенский лагерь верхом на неописуемом сивом мерине. Тарджа Тенраган и Дамиан Вулфблэйд сопровождали его до самых траншей, которые были возведены вдоль линии фронта. Парнишка впервые увидел оборонительные сооружения медалонцев так близко и постарался запомнить каждую деталь, чтобы рассказать потом обо всем принцу Кратину, но это было нелегко: справа ехал Дамиан на огромном саврасом жеребце, слева — Тарджа на лоснящейся гнедой кобыле. Заметив, что мальчик без устали крутит головой и внимательно разглядывает все вокруг, они принялись нарочито громко переговариваться, смачно и во всех подробностях описывая жуткие потери, которые понесут кариенцы, коли посмеют сунуться.

«Здесь, в окопах, укроются наши многочисленные лучники, — оживленно объяснял Тарджа военлорду, — которые выкосят под корень авангард любой кариенской атаки. И никакая броня рыцарям не поможет, если под ними поубивают коней. А их поубивают — у каждого лучника в колчане полста стрел, а с таким запасом можно поливать врага больше часа». «Да уж, — хохотнул Дамиан. — Валяться под убитой лошадью да под таким дождичком — мало радости. А если они додумаются послать легких конников, без брони, — тут такое начнется…» Майкл делал вид, что не слушает: над ним издевались — это было ясно как день. И все-таки чем ближе он подъезжал к границе, тем больше воодушевлялся: Всевышний его не покинул и до дома оставалось всего ничего. И никто на свете не мог испортить ему праздничного настроения.

— Ну, мы и так далеко заехали, парень, — произнес Дамиан, натянув поводья у края поля, которое медалонцы многозначительно называли не полем сражения, а полем убиения. — Он посмотрел на Майкла сверху вниз и усмехнулся: — Дуй прямо на север. Рано или поздно доберешься до кариенцев.

— И возьми это, — добавил Тарджа, сунув ему в руку обломок копья, к которому была привязана белая тряпица.

— Там меня никто не тронет! — сердито сказал Майкл: ну зачем ему этот белый флаг? — Я еду домой!

— Ты едешь домой в форме защитника, — возразил Тарджа. — Конечно, они тебя не тронут… если узнают в таком виде. Возьми белый флаг. — Он посмотрел на Дамиана и ухмыльнулся: — Хотя вряд ли они поверят, что защитник может быть таким сопляком.

Майкл с недовольным видом взял флаг.

— Письмо не забыл? — спросил Дамиан.

Парнишка угрюмо кивнул и похлопал себя по карману, куда аккуратно спрятал послание лорда Дженги. Он ненавидел этих типов все больше и больше. Ну почему они обращаются с ним как с маленьким? Еще спросили бы, помыл ли он уши!

— Тогда вперед! — военлорд хлопнул мерина по крупу.

Лошадь рванула с места в карьер, и Майкл судорожно уцепился за луку седла. Ему нечасто доводилось ездить верхом, и он не сразу вспомнил, что существуют поводья. А когда вспомнил, все пошло как по маслу: повинуясь воле всадника, умное животное вмиг умерило бешеный бег и пошло легким галопом. Уфф! А про флаг-то он и позабыл! Он поднял древко повыше: до кариенского лагеря было рукой подать. Очень уж ему не хотелось напороться на стрелу бдительного кариенца и унести с собой в могилу все свои разведанные о медалонцах сведения.

А еще его страшно раздражало, что именно Тарджа додумался до этой затеи с флагом.

Кариенские дозорные обнаружили парламентера в полулиге от своего лагеря. Майкл разглядел пурпурный штандарт лорда Лезо — три высокие сосны на красном фоне, — и на глаза его навернулись слезы. Навстречу ему ехали четверо рыцарей. Где-то он их видел… Майкл торопливо утер слезы. Всевышний уже не покидал его ни на минуту — сначала освободил, а теперь вот послал навстречу знакомых людей. Подъехав поближе, высокий латник поднял забрало, и у Майкла голова пошла кругом. Да это же сэр Эндони, племянник Лезо! Он был произведен в рыцари прошлым летом и ужасно гордился этим обстоятельством. Эндони сразу узнал маленького всадника и знаком велел своим спутникам вложить мечи в ножны.

— Сэр Эндони! — воскликнул Майкл.

— Майкл? — удивился тот. — А мы думали, что тебя давно убили.

— Меня отправили обратно. Я везу послание для принца.

Эндони нахмурился.

— А ты неплохо выглядишь, парень. Что-то непохоже, что тебя несколько месяцев держали в тюрьме. И эта форма…

Майкл осмотрел свое одеяние: длинные штаны, подвернутые у щиколоток, и великоватый красный мундир защитника, который дали ему в медалонском лагере.

— Они забрали мою одежду и сожгли. Отведите меня к принцу. Я так много видел, сэр. Мне нужно ему об этом рассказать.

Эндони нерешительно кивнул.

— Не знаю, захочет ли лорд Лезо, чтобы ты говорил с его высочеством. Ладно, поехали!

Рыцари развернули своих лошадей и, окружив Майкла со всех сторон, двинулись в сторону лагеря. В сопровождении такого конвоя парень и прибыл к своим — не с триумфом, как ему мечталось, а почти как пленник.

— Они предлагают нам мир, — сообщил принц Кратин, отшвырнув пергамент, который Майкл положил на большой стол в штабной палатке.

Факелы, освещавшие брезентовые стенки, коптили так сильно, что у Майкла сразу заслезились глаза. Было холодно. Проку от горящей жаровни не было никакого.

— Они ничего не предлагают. — Лорд Лезо возмущенно ткнул пальцем в документ. — Они хотят, чтобы мы собрали барахло и разбежались по домам! Они ничего не предложили взамен! Они даже не извинились за убийство лорда Пайтера!

Майкл не умел читать, но если бы и умел, не стал бы злоупотреблять доверием и читать чужое письмо. То, как понял лорд Лезо суть послания, его удивило. Сестра Мэгина была уверена, что мирное решение конфликта возможно.

— Ну, я бы не был столь категоричен, — заметил лорд Рок. — Но вы правы — тон письма несколько надменный. Похоже, медалонцы думают, что могут одержать победу.

Несмотря на позднее время, военный совет спешно собрался в полном составе, чтобы обсудить послание защитников. Днем лорд Лезо устроил Майклу долгий допрос и теперь притащил его с собой на заседание совета. Мальчишка стоял в штабной палатке, переминаясь с ноги на ногу, и нервно покусывал нижнюю губу. Ему было холодно и страшно. Нет, совсем не таким он представлял себе это заседание. Майкл в очередной раз огляделся по сторонам, потер глаза и с трудом подавил зевок. Это заметил высокий капитан-фардоннец, стоявший напротив рядом с принцессой Адриной, и, встретившись с ним взглядом, подмигнул. Майкл немного воспрянул духом.

Принцесса Адрина была одета без причуд — в простенькое серое платье и теплую меховую накидку, черные волосы были стянуты на затылке голубой лентой. «Славная какая, — умилялся Майкл, глядя на нее. — Ничуть не хуже леди Р'шейл. Именно такой и должна быть жена принца Кратина». Но она смотрела на Кратина не так, как леди Р'шейл на Тарджу. Взгляд ее был пустым и холодным и теплел лишь тогда, когда устремлялся на белокурого фардоннского капитана. Впрочем, и принц не млел от любви, глядя на жену.

«Вот что значит хорошие манеры», — догадался Майкл. Принц и принцесса знают, как вести себя при людях. И уж конечно, не целуются там, где их могут увидеть. Принцесса слишком хорошо воспитана, чтобы ластиться к мужу, когда тот решает судьбы народов. И не носит одежду в обтяжку. И не ездит верхом, как мужчина. Как хорошо, что он вернулся к своим повелителям, которым известно, что такое приличия и сдержанность.

— Да они попросту слабаки. — Граф Дрендин откинулся на спинку стула. — Они увидели, какую силу мы собрали, и сдрейфили.

— Даже слабак может стать силачом, если как следует напугается, — произнес герцог Уэрлендский. В неверном свете факелов его повязка на глазу выглядела угрожающе. — Меня этому научили на флоте.

— Не исключено, что это уловка, — согласился герцог Пален, задумчиво почесав седеющую бороду. — Может, время тянут. — Он повернулся и вдруг заметил Майкла. Тот нервно сглотнул. — А ты что скажешь, паренек? Лезо сказал мне, что ты был на их сборище, где они решили сделать нам такое предложение.

Майкл снова сглотнул. В горле у него сразу пересохло.

— Мальчишка не знает ничего полезного, — фыркнул герцог Эрвин и подкрутил кончики навощенных усов. — Я вообще не понимаю, зачем его сюда привели.

— Милорды… — осторожно вмешалась принцесса, потупив очи долу. Ах, какая скромница! — Ребенку — впрочем, как и женщине — в военном лагере очень легко шпионить. Мальчику может быть многое известно о планах медалонцев.

Принц Кратин внимательно посмотрел на жену, но промолчал.

— Ее высочество не по-женски проницательна, — подал голос лорд Сирил. — Эй, мальчик, а ну, поди сюда!

Майкл торопливо шагнул вперед.

— Да, ми… — В горло ему словно песку сыпанули. — Да, милорд?

— Они при тебе писали этот документ? — спросил герцог Рок. Майкл покачал головой.

— Нет, милорд. Но я слышал, как его обсуждали.

— Да? И что же они говорили? — поинтересовался герцог Эрвин.

— Сестра Мэгина сказала, что мы можем победить…

— Вот! Что я говорил! — Дрендин захохотал и с довольным видом глотнул вина из кубка. — Они знают, что мы их одолеем!

— Заткнись, идиот! — рявкнул Пален и повернул свою красную физиономию к Майклу: — Продолжай, паренек!

— Но она сказала, что это будет очень дорогая победа, — закончил он, слегка воодушевленный неожиданной поддержкой старого герцога. — Лорд Дженга… он сказал, что вы должны образумиться. Он сказал, что тяжелым рыцарям трудно воевать зимой… в грязи, в снегу.

— Это каждому дураку известно, — проворчал Рок. Внезапно фардоннский капитан что-то сказал, чего Майкл не понял, и все разом уставились на принцессу.

— Мой капитан спрашивает, слышал ли мальчик, что сказал хитрианский военлорд.

Теперь все одиннадцать собравшихся как по команде воззрились на Майкла. Он вдруг вспомнил, какие ужасные слова Дамиан Вулфблэйд говорил о прекрасной принцессе, и побледнел. Это невозможно повторить!

— Он сказал… Он сказал, что будет очень разочарован, если вы согласитесь заключить мир. Еще он сказал, что вы слишком поиздержались, чтобы теперь отступать.

Прежде чем перевести эти слова капитану, принцесса улыбнулась Майклу. У него бешено забилось сердце. Вот это настоящая леди! Утонченная, благовоспитанная и в то же время простая. А Дамиан Вулфблэйд говорил, что у нее сердце гиены. Да как у него язык-то повернулся!

— Медалонцы, видимо, не строят слишком больших иллюзий, — заметил лорд Уэрленд, — если то, что сказал мальчик, правда.

— Угу, — согласился лорд Пален, — и они правы относительно зимней кампании. В снегу рыцари действительно не смогут воевать.

— Тогда придется напасть на них до того, как выпадет снег, джентльмены, — заявил Кратин.

Майкл смотрел на молодого принца, и сердце его переполняла гордость. Он такой благородный, серьезный. Не играет со смертью, не отпускает скабрезных шуточек о женщинах. А уж как набожен! «Он обязательно одолеет защитников!» — свирепо подумал Майкл. С ним Всевышний и самая прекрасная, самая благовоспитанная принцесса на свете. С такими помощниками он непобедим.

— Да, — согласился Пален. — Что-то засиделись мы на месте — как бы зад не отсидеть. Пора преподать урок безбожникам. Глупо ждать зимы. Что еще скажешь, паренек?

Майкл замялся. Стоило ли говорить о харшини? Надо ли рассказывать, что он видел демона? Много демонов! И если он расскажет, поверят ли ему? Или его отправят к жрецам? А те наказывают за ложь, ой как больно. И нужно ли пожаловаться, что Джеймса отпустят только в том случае, если они согласятся на перемирие? Там, в плену у защитников, все казалось таким простым и ясным. Но теперь, перед этими строгими членами военного совета решительность его улетучилась.

— Милорды, ребенок замучился, — пришла на помощь принцесса Адрина. — Уже очень поздно, и он падает от усталости. Разрешите, мы покинем вас. Я возьму его с собой. Пусть выспится, пока вы будете принимать решение. Военный совет не место для детей и женщин.

Мужчины согласно закивали.

«Нет, она не просто великолепна, — подумал Майкл. — Она само совершенство. Кариенское, разумеется».

— А когда он отдохнет, то, может, вспомнит многие подробности. Я с удовольствием сама поговорю с ним и таким образом освобожу вас для более важных дел. Это будет мой вклад в дело победы.

Герцоги снова закивали. Ее речь произвела на них такое же неизгладимое впечатление, как на Майкла.

— Вы позволите мне покинуть вас, ваше высочество?

Принц Кратин нахмурился и махнул рукой: идите. Все-таки он не был совсем безразличен к жене. Не стоило вытаскивать ее из теплой постели в такое позднее время.

— Спокойной ночи, милорды, — сказала Адрина, поднимаясь с кресла. — Пусть Всевышний поможет вам принять правильное решение, и да будет ваша победа быстрой и решительной. Пойдем, дитя.

Принцесса протянула мальчику руку, и тот благоговейно взялся за нее. Он не заметил, как вышел с Адриной из палатки в морозную ночь, как следом выскользнул высокий фардоннец. Принцесса что-то сказала капитану, тот кивнул и исчез в темноте.

— Ты самый храбрый молодой человек во всем Кариене, — сказала она Майклу с нескрываемым восхищением. — Ты так долго пробыл среди врагов — и не изменил своей вере. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все-все, что знаешь об этих гадких защитниках.

— Я постараюсь вспомнить все, ваше высочество, — пообещал Майкл.

Ради принцессы Адрины он нырнул бы даже в море отчаяния и вернулся.

 

Глава 25

— Да ты с ума сошла!

Брэк злился. Р'шейл же была спокойна как скала. Это состояние полной безмятежности походило на то, в которое вводил ее когда-то Коранделлен, только на сей раз Р'шейл вошла в него сама. Она многому научилась.

— Другого выхода нет, Брэк.

— У тебя ничего не получится! — упорствовал он, нервно бегая взад и вперед по кочкам.

Прекрасные хитрианские лошади — результат магического действа — бродили по лугу и с аппетитом жевали свежую траву. Р'шейл знала, о чем они сейчас думают. Стылый воздух был неподвижен. Казалось, осень не могла решить — уйти или повременить еще немного.

Они приехали в такую даль, чтобы поговорить с глазу на глаз — так хотел Брэк. И едва он открыл рот, Р'шейл поняла причину такой предосторожности. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь слышал, как он распекает ее. А может, он боялся: никто не должен был знать, что харшини не всесильны. Ведь гораздо легче поддерживать миф, когда никто не ведает, что это миф.

— И еще! Малейшая твоя ошибка — и весь этот нелепый мираж рассыплется на части. Ты не можешь приволочь в Цитадель создание демонов и убедить собрание в том, что это действительно Джойхиния!

— Ну здесь же все поверили, — не сдавалась Р'шейл.

— Пять минут оно просуществовало. Пять минут! И потом развалилось. А заседание будет продолжаться несколько часов. Твой фантом не продержится так долго.

— Дранимир сказал, что продержится. Они будут практиковаться.

— Практиковаться? А ты имеешь понятие, как долго демонам нужно практиковаться? Дракон — это результат тысячелетней практики, Р'шейл! Гарет Уорнер уезжает в Цитадель послезавтра, и то может не успеть к началу заседания. Даже если вы доберетесь вовремя, вам потребуется убедить по крайней мере нескольких членов Кворума поддержать назначение Мэгины на пост Верховной сестры, а это само по себе займет несколько недель — и все это время фантом должен оставаться надежным и правдоподобным.

Р'шейл вздохнула. Она размышляла над этим гораздо больше, чем предполагал Брэк.

— Я могу навести на себя чары. И никто меня не узнает.

— О! Ну тогда это меняет дело! — Брэк фыркнул. — То, что раньше было немыслимо, сейчас всего-навсего невозможно. Я поверить не могу, что ты уговорила Дранимира ввязаться в такую авантюру!

Не успел он произнести это имя, как демон тут же выскочил из-под пятки Р'шейл. Он посмотрел на Брэка снизу вверх и нахмурился.

— Твой человеческий темперамент берет верх над разумом, лорд Брэкандаран.

— Нет, мой человеческий разум помогает мне в оценке ситуации, — огрызнулся Брэк. Видать, он дошел до белого каления, коль так резко разговаривал с демоном. Обычно с этим племенем он общался корректно, особенно с Дранимиром. — Ну а ты-то о чем думал?

Дранимир гордо выпрямился, отчего сразу стал выше ростом — ого, почти с колено Р'шейл, — и посмотрел на Брэка.

— Лорд Брэкандаран, на свете есть кое-что поважней, чем отдельные индивидуумы. Пока мы тут болтаем, по ту сторону границы собираются кариенские жрецы. Харшини должны защитить себя, а чтобы сделать это, им следует пробраться в Цитадель. Убежище построено для уединения, а не для обороны. Оно не устоит, если кариенские жрецы пересекут границу и обнаружат его местоположение. Харшини нужна сила Цитадели.

Р'шейл удивленно посмотрела на маленького демона. Ей и в голову не приходило, что Цитадель может заступиться за харшини.

— Я не буду отговаривать Р'шейл от опасного путешествия в Цитадель — ведь иначе харшини погибнут. Хафиста знает, что дитя демона существует, так же как и другие боги.

Брэк неохотно кивнул — ничего не поделаешь, демон прав.

— Тогда разреши мне пойти вместо нее. Позволь мне позвать демонов, связанных со мной узами крови, чтобы создать фантом. Моя жизнь не так важна, как жизнь Р'шейл.

— Нет, — твердо ответила Р'шейл и сама удивилась своей решительности. — Я сама должна это сделать, Брэк. Ты мне, конечно, понадобишься, но довести дело до конца я должна сама.

Брэк покачал головой.

— Понадоблюсь? Зачем? Чтобы притащить домой твой труп?

— Мне нужна твоя помощь, чтобы убедить Кворум.

Годы воспитания по правилам Джойхинии оставили свой след — Брэк даже не представлял, насколько глубокий. Большую часть своей жизни Р'шейл получала политику на завтрак, искусство плести интриги — на обед и основы предательства — на ужин. А вот в Брэке от харшини было больше, чем ему хотелось, и убийство Лорандранека не могло этого изменить.

Р'шейл глубоко вздохнула: реакция на ее следующее предложение обещала быть более бурной, чем на высказывание о фантоме из демонов.

— Ты сам сказал, что необходимо убедить Кворум и на это может уйти несколько недель. Так вот, я не собираюсь никого убеждать. Я собираюсь их заставить.

Брэк остолбенел.

— Заставить?

— Мы представим Джойхинию совету, и, когда она получит слово, никто не должен ей прекословить. А для этого мы наведем чары принуждения.

Прежде чем вымолвить хоть слово, Брэк набрал в грудь побольше воздуха.

— Р'шейл, я знаю, ты мало прожила в Убежище, но кто-то же должен был сказать тебе, что принуждать людей к чему бы то ни было запрещено. Для харшини это равносильно убийству.

Взгляд Р'шейл был невозмутим.

— Я дитя демона. И создана для разрушения. Что в сравнении с этим какое-то принуждение!

— А что будет, когда чары принуждения развеятся? — спросил Брэк. — Что произойдет, когда сестры Клинка проснутся на следующее утро и задумаются, с какой такой стати они снова наделили Мэгину властью?

— Нам придется на какое-то время остаться в Цитадели — на всякий случай. Если кто-то начнет суетиться, Мэгина отошлет его — куда-нибудь подальше, где никто не будет слушать смутьяна. Власть имущие всегда избавляются от горлопанов — так уж повелось. И ошибка Мэгины в том, что она пренебрегла этой традицией после своего первого избрания. Думаю, на сей раз она ее не повторит.

— А что ты собираешься сделать с настоящей Джойхинией?

— После переизбрания Джойхиния сляжет с жестокой лихорадкой, которая сделает ее недееспособной, — ответила Р'шейл. — Увы, болезнь лишит ее разума. Ее придется перевезти на виллу в Броденвэйл, где заботятся о престарелых сестрах, которые не могут ухаживать за собой. Она будет доживать дни свои в уюте и спокойствии, как ушедшая на покой Верховная сестра, не соображающая, что вокруг творится.

Брэк присвистнул.

— О боги! Неудивительно, что Хафиста так боялся твоего появления. Харшини ти Ортин по части плетения интриг заткнет за пояс сестру Клинка.

Р'шейл чуть заметно улыбнулась.

— Я принимаю это как комплимент.

— Ну и зря, — проворчал Брэк. — Никакой это не комплимент. — И, подойдя к коню, принялся гладить атласную шею животного.

«Жалуется он ему, что ли?» — подумала Р'шейл.

— Брэкандаран поможет тебе, — подал голос Дранимир.

— Надеюсь. Но что ты имел в виду, когда говорил, что харшини нужна сила Цитадели? Я думала, что Цитадель — просто несколько храмов.

Дранимир покачал головой.

— Это нечто большее, дитя. Там сила для каждого, кто видит, даже для людей.

— Какая сила?

Она не могла припомнить в Цитадели ничего, что свидетельствовало бы о силе харшини. А если что-то когда-то и было, то, скорей всего, Сестринская община уничтожила это давным-давно.

— По-моему, ты называешь это светом и тенью, — ответил маленький демон. — Это пульс Цитадели.

Глаза Р'шейл округлились. То, что стены Цитадели оставались светлыми днем и постепенно темнели вечерами, было для нее в порядке вещей. Она никогда не задумывалась над этим явлением. Мысль о том, что это было доказательством живой магии харшини, привела ее в восторг. Пульс Цитадели!

— А я могу получить немножечко силы? — спросила она. Если бы она знала, как заставить Цитадель играть по своим правилам, чтобы уж одолеть кариенцев наверняка, то давно бы уже это сделала. Джойхиния с младых ногтей учила ее добиваться цели во что бы то ни стало. Ибо цель оправдывает средства. Всегда.

Р'шейл почти не испытывала чувств к впавшей в детство Джойхинии. Это была уже не та женщина, которую она знала. В душе не осталось ни обиды, ни яростного желания отомстить. Джойхиния, которая вырастила ее, а затем бросила на произвол судьбы, которая презирала ее и в конце концов попыталась убить, — эта Джойхиния умерла. Осталась лишь тень, а тень нельзя ненавидеть. Но вот что странно: после всего, что Джойхиния сделала с ней, Р'шейл все равно чувствовала влияние своей приемной матери. Чистота харшини исцелила ее, но выжить помогала жесткая расчетливость Джойхинии. И осознание этого не давало Р'шейл покоя.

— А свою ты подрастеряла? — послышался голос Брэка.

Р'шейл так глубоко задумалась, что и не заметила, как он подошел, ведя за собой лошадь. Лицо его было мрачным. Р'шейл посмотрела, как Брэк вскочил в седло, и пожала плечами:

— Думаю, мы не узнаем этого, пока я не встречусь с Хафистой. И тогда посмотрим, кто кого.

 

Глава 26

Они ехали молча. Всю дорогу Дранимир сидел на луке седла Р'шейл, но едва вдалеке замаячили палатки лагеря, демон исчез. Р'шейл взглянула на Брэка — лицо его по-прежнему было хмурым.

— Ну, перестань дуться.

— Я перестану дуться, когда ты перестанешь дурить.

— Но мы должны это сделать, Брэк. Ты видел кариенское войско? На границе каждый защитник на счету. Нам просто необходимо продвинуть во власть Мэгину.

Брэк молча покачал головой. Неподалеку от конюшен на краю лагеря всадники спешились и повели лошадей в поводу. Ветерок донес едкий конский запах. Почуяв его, обе лошади безошибочно направились туда, где стояли их сородичи. Хитрианских коней магической породы держали отдельно от обычных.

Плясунья прибавила шагу, и Р'шейл вновь ощутила ход лошадиных размышлений. Кобыла думала о свежем сене. «Как легко, однако, понять мысли лошади, — улыбнулась про себя Р'шейл. — Такие простые и ясные». Она остановилась и принялась расседлывать Плясунью. Брэк направился к дальней конюшне.

— У нас есть конюхи, божественная, — раздался знакомый голос. Р'шейл замерла с седлом в руках.

— Пожалуйста, не называйте меня так, лорд Вулфблэйд.

— Баш на баш. Ты будешь звать меня Дамианом, а я тебя — Р'шейл.

— Ладно… — она положила седло на коновязь и обернулась: — Дамиан.

— Как прокатились?

— Великолепно. Красивая лошадь.

— Да? Ну, тогда она твоя. Дарю.

— Я не могу принять такой дорогой подарок, лорд… Дамиан.

— Почему? — Он подошел поближе и потрепал Плясунью по холке. — Я уже сказал Тардже, что собираюсь подарить ее тебе. Он, кажется, не против.

— Я не нуждаюсь в его разрешении. — Р'шейл скользнула под шею лошади и стала чистить животное. Только делала она это чересчур старательно. — Просто мне не хочется быть тебе чем-то обязанной.

— Понимаю. Ты думаешь, что я собираюсь использовать дитя демона в каких-то своих корыстных целях?

— А разве нет?

Дамиан рассмеялся.

— Ты с моей сестрицей ну просто идеальная парочка. Калан тоже так думает. Я такой щедрый, потому что ты мне нравишься, Р'шейл. Если этот подарок поможет мне в моих корыстных целях — очень хорошо, а если нет… я бы сделал его в любом случае.

Р'шейл перестала тереть Плясунью и глянула на собеседника:

— Зачем ты здесь, Дамиан?

— Лорд Брэкандаран попросил меня приехать.

— Значит, ты бросил все и оставил свои владения врагу на съедение, потому что тебя позвал Брэк? Что-то мне не верится.

— Тебя воспитали в Сестринской общине, Р'шейл. Вот если бы ты выросла среди тех, для кого боги превыше всего, то, наверное, поняла бы меня.

— Возможно, — нерешительно прошептала Р'шейл.

Сам Дамиан Вулфблэйд, похоже, был слишком самоуверен, чтобы полагаться на помощь божью. Однако поручил же Зигарнальд его заботам Брэка и Р'шейл. Бог войны высоко ценил этого военлорда. Может быть, поэтому Р'шейл не доверяла ему целиком и полностью.

— Р'шейл, если нам удастся поладить, то другие военлорды могут отдыхать. Я до этого первым додумался. А уж коль я смогу назвать дитя демона своим другом, никто не посмеет даже косо посмотреть в мою сторону. И я, наконец, смогу представить себе, как живет тот, кто не боится кинжала наемного убийцы. Но я приехал не по этой причине. Кариенское войско не должно перейти границу Хитрии. В противном случае над моим народом нависнет угроза, размеры которой трудно себе представить. Хитрианцев много, но вся наша армия не сравнится с защитниками. Защитники — это единый кулак, монолит. У нас семь военлордов, и у каждого собственное, неповторимое мнение. Даже если согнать их в кучу, они все равно разбредутся.

— Ты говоришь так убедительно, что я почти тебе поверила.

— Да? У меня получилось? Я долго трудился над этой речью, хотя, собственно, и не собирался держать ее перед тобой. Теперь я все запишу слово в слово и отправлю письмом своему брату Нарвеллу.

— Твоему брату?

— Он военлорд Эласапина. Надеюсь, мне удастся его убедить. Нельзя допустить вторжения фардоннцев в Южный Медалон.

— А он послушает тебя?

— Вообще-то он человек отзывчивый. На всякий случай я намекну ему в письме, что если он откажется, то не получит моего разрешения жениться на девушке, по которой сохнет с пятнадцати лет.

За разговором собеседники не заметили, как стемнело и на небе зажглись звезды. Фразы, слетавшие с губ, вмиг обрастали паром, словно в подтверждение истины, что слово материально. Р'шейл распахнула двери конюшни, и Плясунья тотчас же затрусила в стойло. Дамиан взял с коновязи седло, Р'шейл — уздечку, и оба направились к палатке, где хранилось съестное.

— С тобой лучше дружить, чем враждовать, Дамиан.

— Взаимно.

— Знаешь, меня не нужно бояться, я… — Р'шейл встала как вкопанная и замерла. Неприятное ощущение покалывания во всем теле было знакомым — так обычно насылают чары. Только на сей раз это было что-то гадкое, мерзкое.

— В чем дело?

Откуда ни возьмись появился Брэк.

— Подымай людей, Дамиан. Кариенцы готовятся к атаке.

Дамиан опешил, Р'шейл — и того больше.

— Это то, что я почувствовала?

Брэк кивнул.

— Их жрецы призывают Хафисту. То, что ты чувствуешь, — чары принуждения, Р'шейл.

Она вспомнила, что хотела сделать с собранием, и содрогнулась. Кто бы мог подумать, что это ощущение такое отвратительное.

— И когда они пойдут в атаку? — спросил Дамиан.

— Ну, вот как наведут чары, так и двинут.

Дамиану не нужно было говорить дважды. Он швырнул седло к ногам Р'шейл и бросился к башне.

— Что будем делать, Брэк?

— Если не боишься открыть свое присутствие Хафисте, можешь помешать жрецам вызывать его.

Р'шейл пристально посмотрела на Брэка:

— Если силой не пользоваться, то кому она нужна? — И, подобрав седло, она направилась к палатке.

Там она бросила седло и уздечку и, выбравшись наружу, обвела взглядом разрушенную старую крепость. Издалека донеслись крики — это Дамиан поднял тревогу.

— Делай, что считаешь нужным, Р'шейл, — сказал Брэк, проследив за ее взглядом. — Уж лучше бы я ничего не знал.

— Ты о чем? О собрании?

Он кивнул.

— Теперь ты знаешь, как это неприятно. Ну что ж, теперь ты наведешь такие чары сама. Харшини не приемлют принуждения не потому, что они такие добрые. Это опасно, Р'шейл, а у тебя нос не дорос до колдовства.

Р'шейл хотела заглянуть Брэку в глаза, но внимание его уже было занято тем, что творилось вокруг.

— Что же мне делать?

Он обернулся и покачал головой.

— Кабы я знал, Р'шейл, то неужели б не сказал?

 

Глава 27

Брэк вовремя поднял тревогу, и защитники успели занять позиции задолго до того, как с утра пораньше кариенская армия двинулась вперед. Небо едва посветлело, а Тарджа уже был в пути — он торопился в расположение лорда Дженги на небольшом холме, откуда целиком просматривалось все поле боя. Под копытами Тени трещал и ломался лед в замерзших лужах.

Рвы, утыканные острыми кольями, образовывали V-образный коридор, в конце которого кариенцы неминуемо должны были попасть под огонь противника. Зубастые горы на востоке и гряда убежища на западе создавали естественную преграду для маневров с флангов. Это было хорошо и плохо одновременно. Через них не могли перебраться как кариенцы, так и защитники. Оставалось ждать, когда кариенцы пересекут границу и окажутся на медалонской территории.

Конных лучников Дамиана поделили пополам: одно подразделение осталось под началом военлорда, вторым командовал капитан Альмодавар. Они расположились за рвами по краям прохода и призваны были сколь возможно проредить строй кариенцев, движущихся по коридору. Врагу придется нелегко — попробуй достань этих ловких и метких стрелков с маленькими луками за утыканными кольями рвами.

В самом узком месте V-образного прохода ждали воины с длинными луками. Уж эти должны были остановить кариенцев во что бы то ни стало. Длинный лук считался самым дальнобойным оружием, и противопоставить ему кариенцам было нечего. Предполагалось, что стрелы скосят вражеских солдат раньше, чем они подойдут поближе и сумеют воспользоваться собственным оружием. На всякий случай позади лучников стояла кавалерия, готовая прийти на помощь, если кариенцы все-таки прорвутся.

Тарджа командовал одним из отрядов легкой кавалерии. Его задача заключалась в том, чтобы обойти врага с тыла, как только он вступит в бой. Рвы копали не абы как, а с расчетом: легкий кавалерист мог преодолеть преграду, а конный рыцарь в полном облачении — нет. Вот только о прибытии фардоннцев узнали слишком поздно — рвы к тому времени уже были готовы. И Тарджу это беспокоило.

Поле убиения зияло ямами, предназначенными для боевых рыцарских коней. «Жалко коней», — подумал Тарджа и удивился: а людей не жалко.

Добравшись до командных позиций, Тарджа спрыгнул с коня и кинул поводья подбежавшему солдату. Дженга коротал время в палатке за беседой с Дамианом и Нхилом Алкарненом, который командовал резервными силами. Там же Тарджа, к собственному удивлению, обнаружил и Р'шейл с Брэком.

Р'шейл была бледна, Брэк — невозмутим, и догадаться по выражению лица, о чем он думает, было невозможно.

Тарджа вошел в палатку и стал стаскивать кожаные рукавицы.

— Все прекратилось, — сообщила Р'шейл. Дженга оглянулся:

— Что прекратилось?

— Колдовство. То, что делали кариенские жрецы, прекратилось.

— Это хорошо?

Брэк пожал плечами.

— Ну, это как посмотреть. Скорее всего, это означает, что ждать осталось недолго.

Дженга нахмурился — что-то не нравились ему все эти разговоры о колдовстве. Тарджа поднес озябшие руки к жаровне и взглянул на Брэка и Р'шейл.

— А что именно они делали?

— Брэк считает, что они насылали чары принуждения на своих солдат, — ответила Р'шейл.

— И что это значит?

— Это может означать, что они попрут на нас как безумные, — вмешался Брэк. — И ничто их не остановит. Чары принуждения заставляют людей действовать помимо воли. Не надейтесь их остановить — это невозможно. Они сдохнут, но не остановятся. И это может продолжаться долго — несколько часов и даже дней.

Дамиан кивнул.

— Мне тоже доводилось слышать о заколдованных солдатах. Они атакуют до последнего.

— Это безумие! — не выдержал Дженга. — И что же прикажете делать?

— Уповать на помощь Зигарнальда, — сказал Дамиан. Дженга всплеснул руками:

— Ох уж мне эти ваши боги! Тут практический совет требуется, а не полет фантазии.

— Между прочим, Зигарнальд действительно может помочь нам, милорд, — произнес Брэк. — Заколдованные солдаты в бою — это нарушение правил. Ему это может не понравиться.

Не успел Дженга ответить, как издалека донесся звук горна. Это кариенцы дали сигнал к наступлению. Дженга прислушался и встал.

— Ну, вы тут побеседуйте о богах, лорд Брэкандаран. А меня труба зовет!

И он вышел из шатра, следом за ним выскочил Нхил. Дамиан натянул рукавицы и, повернувшись к оставшимся, усмехнулся:

— Увидимся позже, друзья. Берегите себя.

— Ты тоже будь осторожен, Дамиан, — ответила Р'шейл.

У шатра военлорда ждал скакун, которого держал налетчик в черной кольчуге. Дамиан вскочил в седло и, махнув на прощание рукой, помчался туда, где начиналось сражение. Тарджа заинтересованно посмотрел, на Р'шейл:

— Похоже, вы с военлордом нашли общий язык.

— Ревнуешь?

— А что, есть повод?

— Перестаньте, ради богов, — не выдержал Брэк. Тарджа виновато улыбнулся: да, похоже, он сморозил глупость.

— Ну, мне пора. Позаботься о ней, Брэк. Мне бы хотелось, чтоб она держалась подальше от сражения.

— Благодарю вас, капитан, — вмешалась Р'шейл, — но я сама могу о себе позаботиться. Ты лучше сам запомни хорошенько, что это настоящий бой, а не заварушка на границе. Поэтому не высовывайся, делай, что прикажут, и не геройствуй, если не хочешь раньше времени голову сложить.

Она знала его лучше, чем ему казалось. Тардже еще не доводилось принимать участие в таком крупном сражении — как, впрочем, и никому из ныне живущих. И ему было легче самому броситься в самое пекло, чем послать на смерть солдат. Лорд Защитник, конечно, царь, и бог, и воинский начальник, но Тарджа привык отдавать приказы сам. А сейчас он их получал, и ему не оставалось ничего иного, как подчиняться.

С таким вот напутствием Тарджа и вышел из шатра. Под ногами гудела земля — то наступало кариенское войско. На него снизошло странное спокойствие — как всегда бывало перед боем. Жажда крови исчезла. Он обернулся — Р'шейл стояла, судорожно сцепив пальцы, и грустно смотрела на него. «Свидимся ли мы вновь?» — подумал Тарджа.

По непонятной причине первыми в атаку пошли кариенские пехотинцы. Через границу перла разношерстная толпа крестьян с короткими мечами и нелепыми деревянными щитами, размалеванными в манере той или иной провинции. Тарджа посмотрел на них и поморщился: м-да, дисциплинка — кто в лес, кто по дрова. Ну, хоть оружием-то пользоваться их научили? Тарджа перевел взгляд на боевые порядки защитников. Пехотинцы стояли плечом к плечу, надежно укрывшись щитами и подняв вверх копья — целый лес ровных и крепких копий. Позади расположилась кавалерия — почти две тысячи человек, готовых ринуться в бой по первому сигналу.

Однако исход этой битвы решали стрелки с длинными луками. Каждого из них окружали пехотинцы со стальными щитами. За спинами лучников стояли корзины со стрелами, рядом топтались мальчишки из мятежников, которые должны были следить, чтобы корзины не пустели.

По мере приближения кариенцев напряжение нарастало как снежный ком, а Дженга все не отдавал приказа к атаке. Защитники ждали. Дисциплина прежде всего — лорд Дженга не собирался попусту тратить стрелы. Все это знали и понимали. Боевой клич кариенцев давно отзвучал, а медалонцы по-прежнему стояли как вкопанные.

Сигнал был подан, когда половина кариенцев прошла мимо сигнальных знаков. Воздух наполнился свистящими звуками — пятьсот лучников одновременно выпустили по стреле. Нестройные ряды атакующих мгновенно поредели — то ли не наученные защищаться, то ли подчиняющиеся чьей-то злой воле, кариенцы даже не попытались поднять над головами щиты. Снова раздался знакомый звук, и белый свет померк от града стрел. И опять сраженные кариенцы падали как подкошенные. Лучники делали свое дело не спеша. И даже не целились. Здесь, на поле убиения каждая стрела находила свою жертву. Тардже захотелось крикнуть: что же вы, несчастные? Ну, защититесь хоть как-нибудь! Но те все шли и шли, переступая через тела павших товарищей, и безропотно отдавались в руки смерти.

— О, Основательницы! — изумился Нхил, подъехавший к Тардже. — Они смельчаки или непроходимые идиоты?

— Ты же слышал, что сказал Брэк. Их заколдовали.

Нхил нахмурился.

— Я уже готов в это поверить. — Как и Дженга, он скептически относился к тому, что слышал обо всей этой магии. — Дженга хочет, чтобы ты переместил своих людей на восточный фланг. Он боится, что кариенцы готовят там прорыв.

Тарджа кивнул и, услышав бой барабанов, вновь уставился на поле боя. Пехотинцы были уничтожены почти полностью, но за ними шли кариенские копейщики — около пяти тысяч человек с пиками наперевес двигались, словно живая колючая ограда. Тарджа тихо выругался. Эти люди были защищены еще хуже, чем первая волна нападавших. А где же рыцари? Где, в конце концов, фардоннцы?

— Это уже противно, — заметил Нхил, наблюдая за ними.

— Я не понимаю, чего они хотят добиться, — пробормотал Тарджа. — Мы не потеряли ни одного человека, а они идут, как скотина на убой. Это какое-то безумие. Кто, во имя Основательниц, командует этим войском?

— Кто бы это ни был, он, похоже, на нашей стороне.

Это была скверная шутка, но Тарджа не успел сказать Нхилу об этом — его кто-то позвал. Тарджа опять устремил взгляд на поле. Копейщики проходили мимо сигнальных флажков, и медалонские лучники раз за разом обрушивали на них град стрел. Но ничто не могло их остановить. Оставшиеся теснее смыкали ряды и упрямо шли дальше. Унять их могла только смерть.

Тарджа взглянул на небо и удивился: бой продолжался не более часа — если только это можно назвать боем. Происходящее больше походило на массовое убийство. Тарджа смотрел, как раненые кариенцы падали на убитых, и к горлу его подступала тошнота. Еще ни разу жажда крови не доводила его до подобного состояния, еще ни разу картина боя так не мучила совесть. И когда он направил коня в сторону своего отряда, в душе не осталось ничего, кроме чувства отвращения.

А кариенцы все шли и шли.

Как только Тарджа с кавалерией перебрался на восточный фланг, в бой, наконец, вступили фардоннцы, числом около полутысячи. И хотя Дамиан отрекомендовал их как весьма искусных воинов, Тарджа этого искусства что-то не заметил. Сломя голову они устремились прямо под стрелы, как и пехотинцы.

Солнце подымалось все выше и выше, но почти не грело.

Не успели фардоннцы пересечь границу изрытого ямами поля, как на них посыпались стрелы. Тарджа никогда не видел этих воинов в бою. Ловкие, стремительные, поначалу они произвели на него самое приятное впечатление, но то, что случилось потом, попросту лишило его дара речи. Сохраняя боевой порядок, фардоннцы въехали на поле убиения. Тарджа с хмурым видом разглядывал металлические шлемы и кожаные нагрудники наступавших. Ненадежная защита. Обнаженные мечи ярко блестели в лучах утреннего солнца. Впереди скакал капитан. Как Тарджа ни силился, ничего, кроме светлых волос, ему разглядеть не удавалось. В седле он держался ловко — не хуже хитрианцев.

Фардоннцы вихрем промчались мимо сигнальных флажков. Но Тарджа медлил. Ему не хотелось рисковать лошадьми — на этих колдобинах они вмиг переломают ноги. На головы наступавших рушился град стрел, но ни одна не коснулась блондинистого капитана. Заговоренный он, что ли? Над полем раздавались крики гибнущих людей и жалобное ржание раненых лошадей. Налетчики Дамиана обстреливали их со всех сторон, как тыквы на тренировочном поле.

— Ну, все! В атаку!

Тарджа пришпорил Тень, и та, легко перемахнув через ров, галопом помчалась вперед — в тыл фардоннцам. Разя мечами направо и налево, кавалеристы врубились во вражеские ряды сзади. Фардоннцы не сразу поняли, что случилось, а когда, наконец, сообразили, то даже не пытались защищаться, лишь удивленно смотрели на людей, валивших их наземь.

Через несколько минут Тарджа добрался до капитана. Тот обернулся на окрик. Лицо его было растерянным — точно он не знал, что делать посреди всего этого хаоса. Впрочем, замешательство длилось недолго, и первая же попытка Тарджи нанести удар не увенчалась успехом.

В первый раз с начала боя Тарджа встретился с противником лицом к лицу. Он отразил ответный удар фардоннца и сделал обманное движение. Капитан подался вперед — в тот же миг Тарджа воткнул клинок в щель между пластинами нагрудника и, услышав крик смертельно раненного человека, рывком выдернул меч.

Капитан выронил меч и схватился за бок. Между пальцами его струилась кровь. Он покачнулся и грянулся наземь. Тарджа огляделся — большинство фардоннцев лежали на земле. Послышался троекратный сигнал рога, возвещавший об отступлении кариенцев. Тарджа удивился: они ничего не добились, угробили кучу своих и даже не попытались бросить в бой рыцарей. И все это ради чего?

— Господин!

Тарджа обернулся — его звал фардоннский капитан. Тарджа спрыгнул с коня и опустился на колени рядом с раненым. Жить ему оставалось недолго, но взгляд его был ясен и сознателен. Наверное, приближающаяся смерть развеяла все чары жрецов.

— Слушаю, капитан.

— Передайте… — выдохнул тот. В его медалонском выговоре слышался ясный акцент. Лицо раненого покрыла смертельная бледность. — Передайте то, что я скажу… моей сестре…

— Передам, — тотчас же согласился Тарджа, хотя понятия не имел, кто этот человек и как передать его слова сестре в Фардоннии. Но воин умирал. А воля умирающего — закон.

— Предательство… — прошептал капитан. — Жрецы… нас обманули…

— Я передам, — пообещал Тарджа и хотел было встать, но человек, собрав последние силы, крепко схватил его за руку:

— Вы должны… предупредить ее…

— Хорошо. Я постараюсь отправить ей письмо.

Капитан покачал головой:

— Нет… предупредите ее лично…

— Предупрежу, — согласился Тарджа. — Как ее зовут?

Фардоннец закрыл глаза, и на миг Тардже показалось, что он умер, но раненый вдруг закашлялся и выплюнул сгусток крови. Губы его зашевелились. «Что?» — Тарджа нагнулся к самому его лицу и услышал:

— Адрина.

Странные золотистые глаза умирающего заволокло дымкой, и дыхание его пресеклось.

 

Глава 28

Адрину разбудила тишина. В кариенском лагере, всегда таком шумном и суетливом, царило зловещее безмолвие. Некоторое время она лежала, прислушиваясь и гадая, что бы это значило.

Наконец, стряхнув с себя остатки сна, села на кровати и отдернула тяжелый шитый полог над кроватью.

— Доброе утро, ваше высочество, — сонно пробормотал Майкл, с трудом отдирая голову от соломенного тюфяка, лежавшего у жаровни.

С тех пор как Адрина спасла его от допросов военного совета, мальчик не отходил от нее ни на шаг. Герцогу Лезо давно прислуживал другой паж, и принцесса без зазрения совести оставила мальчика при себе. Он боготворил свою госпожу и — что было явным перебором — считал живой святой. Впрочем, Адрину это вполне устраивало. Парень очень много знал о медалонцах, а они интересовали Адрину больше, чем все кариенцы вместе взятые.

Кое-какие сведения она выборочно излагала на военном совете, дабы поддержать свою значительность и незаменимость. Ибо рано или поздно Кратин обязательно поддастся давлению герцогов и попытается отлучить жену от военных дел — даже несмотря на давешнее с ней соглашение. Но Адрина не доверяла никому, кроме себя. И коль откровенность Майкла напрямую зависела от ее святости, что ж, она будет святой. Кроме того, парнишка напоминал ей самого младшего сводного брата Кандера. Иногда необходимо, чтобы рядом был кто-то, кто любит тебя просто за то, что ты — это ты. Адрина так сильно привязалась к мальчишке, что Тамилан со свой обычной грубоватостью уже не раз пеняла хозяйке: мол, ребенок не собака.

— Майкл, поди спроси охранника, почему так тихо, — велела Адрина, протирая глаза.

Мальчик поднялся с тюфяка, обулся и, торопливо поклонившись, исчез за пологом палатки. Адрина сладко потянулась — она не зря настояла на том, чтобы эту огромную кровать с периной привезли на фронт. Взгляд ее упал на тяжелые мрачные драпри, расшитые звездами и стрелами: ну никуда не скрыться от всевидящего ока Всевышнего. Впрочем, они хорошо защищают от холода. Ладно, пусть висят.

— Они сражаются! — завопил Майкл, вбегая в палатку. Глаза его сияли от возбуждения. — Мы пошли в атаку на рассвете!

Адрина нахмурилась. Прошлой ночью она присутствовала на военном совете. Но никто и словом не обмолвился о готовящейся атаке.

— Кликни Тамилан и поищи чего-нибудь на завтрак. А мне нужно одеться.

Майкл кивнул и вылетел на улицу. Похоже, война представлялась ему чрезвычайно веселым предприятием. Посмотрим же, как он повеселится, когда начнут привозить убитых и раненых.

В палатку вошла Тами. Лицо ее было мрачным. Судя по всему, встала она уже давно.

— Они ушли на рассвете, — сказала Тамилан, предвосхитив вопрос Адрины. — Тристан и его люди тоже ушли.

Адрина остолбенела.

— Тристан? Как? Он же мой капитан! Кратин не может отдавать ему приказы!

— К нему приходил Вонулус, — принялась рассказывать Тами, помогая Адрине одеваться. — Я не слышала, о чем они говорили, но Тристан ушел. Он сказал, что обо всем расскажет вам сегодня вечером.

— И что же такое сказал этот проклятый Вонулус, чтобы заставить его последовать за Кратином? — встревожилась Адрина.

— Мы не разговаривали. — Тами пожала плечами. — Тристан знал, что Вонулус шныряет где-то поблизости, и не хотел выдавать ему моего присутствия. За несколько часов до боя все отряды собирались на молитву Всевышнему.

Адрина посмотрела на Тамилан:

— Не хотел выдавать тебя Вонулусу? Очень благородно с его стороны.

Тамилан покраснела.

— Тами, скажи, пожалуйста, ты случайно не влюбилась в него?

— Ерунда какая! — возмутилась Тами и, повернув Адрину к себе спиной, принялась шнуровать корсаж. — Вы же сами велели мне стать его любовницей. И я выполняю ваш приказ. Рабы всегда так делают.

Адрина обернулась через плечо:

— Я смотрю, ты выполняешь мой приказ очень уж ревностно.

Тами так сильно затянула шнур, что принцесса ахнула.

— Я верная раба вашего высочества.

— А ты знаешь, что отец может сделать его своим законным наследником? — Новости, пришедшие еще в Ярнарроу, были неутешительными: восьмая жена Габлета родила очередную никому не нужную девочку. — Он всегда был любимчиком Габлета и чем больше куролесил, тем сильнее отец его любил. Конечно, женой Тристана тебе никогда не стать, а вот любимой фавориткой — очень даже запросто. Надо только правильно сыграть свою роль.

— Ну, это уж вы слишком. Мы с Тристаном… просто делаем то, что велено.

— Ну да, ну да, конечно, — поспешно согласилась Адрина и улыбнулась про себя.

Мысль о том, что Тристан и Тамилан влюбились друг в друга, почему-то радовала ее. Она любила Тами, как можно любить рабыню, а в Тристане просто души не чаяла — такова уж была плата за ее первородство.

Адрина знала, что представляет интерес для людей корыстных. Каждый поклонник, которого предлагал ей Габлет, жаждал власти, — правда, некоторые удачно скрывали свои устремления. На их фоне выгодно выделялся Кратин — он не искал власти. У него были другие виды на будущую супругу.

На заре ранней юности Адрина частенько обращалась к Кальяне, богине любви, и просила послать ей человека, который безумно полюбит ее, а не ее высокое положение и богатство. И довольно быстро усвоила, что молитвы эти тщетны. Ведь как старший ребенок Габлета она не имела себе равных в Фардоннии, а возможно, и в мире — кроме разве Кратина из Кариена да наследника на престол в далекой Хитрии, небось, такого же развратника, как дядюшка, светлейший принц Лернен. Нет, видно, не дождаться ей своего принца. Вместо него вокруг вились чванливые отпрыски лордов, и все мечтали о могуществе и богатстве, которые Габлет отдаст счастливчику вместе с дочерью.

Рискуя остаться в девках, Адрина долго избегала такой участи. Приходилось прилагать немалые усилия, чтобы алчные претенденты, наконец, поняли: никакие богатства и никакая власть не нужны, когда рядом такая мегера. И мало-помалу толпа искателей поредела. У Габлета было много других дочерей, посимпатичней и посговорчивей, чем эта невыносимая Адрина.

Так продолжалось до тех пор, пока не появился Кратин. До тех пор пока из-за собственной опрометчивости она не дала маху.

Адрина вздохнула: хорошо, что хоть Тами нашла свою любовь. Будучи незаконнорожденным, Тристан, в отличие от сестры, распоряжался своей свободой как хотел. К тому же он был мужчиной. Это удручало Адрину больше, чем все притязания ее поклонников вместе взятых.

— Наверное, нужно просто сидеть и ждать. — Адрина опустилась на маленький стульчик, и Тами сразу начала колдовать над ее прической. — Кратин ловко меня обставил. Хочешь узнать, что сделает охрана, если я попрошу привести мне лошадь?

— Не хочу, — ответила Тамилан. — Мне велено не выпускать вас сегодня из палатки.

— Он заплатит мне за это, — прошептала Адрина. Список обид, за которые Кратину следовало заплатить, стал таким длинным, что теперь Адрине предстояло всю жизнь наблюдать за процессом расплаты.

Вернулся Майкл с кучей новостей об удачном ходе сражения. Адрина слушала его вполуха. Разве может этот маленький кариенский фанатик судить об истинном положении дел? Впрочем пусть себе болтает. Лучше слушать его трескотню, чем гнетущую тишину, и терзаться мрачными предчувствиями.

Время тянулось мучительно медленно. В середине утра явились четыре неразлучные леди — Хоуп, Пасифика, Грэйс и Честити — и предложили помолиться Всевышнему за воюющих кариенцев. Адрина согласилась. Талдычить молитву легче, чем пытаться разговаривать с фрейлинами на осмысленные темы. Майкл посмотрел на коленопреклоненную Адрину, и взгляд его наполнился благоговением. Глупый, если бы он знал, что Адрина молча просила Зигарнальда защитить Тристана. И поразить Кратина — пусть получит страшную незаживающую рану и медленно погибнет в муках… После часа стояния на коленках идея просто поболтать с фрейлинами уже не казалась Адрине вздорной. Она оглядела постные лица девиц: «О боги! Какое трогательное зрелище!»

— Дамы, может, прервемся ненадолго? — предложила она. — Всевышний сейчас наблюдает за битвой. Я уверена, что он услышал наши молитвы о даровании победы, и полагаю, что не стоит его больше отвлекать.

Леди Хоуп, леди Грэйс, леди Пасифика и леди Честити согласились: разумное предложение, — и поднялись, разминая одеревеневшие ноги. Адрина приказала принести чего-нибудь освежающего.

Солнце неспешно подымалось все выше и выше, а она все слушала и слушала нудные разговоры о всякой чепухе — а в это время где-то неподалеку шел бой. «И как эти курицы могут быть такими бесчувственными?»

Ближе к вечеру кое-что стало известно, но новости не были хорошими. Охрана у палатки сменилась, и часовые, заступившие на пост, завели разговор о сражении и бесчисленных потерях. Адрина слушала их и хмурилась. И ведь ничего удивительного. Майкл часами рассказывал, как защитники тренировались, как рыли рвы с кольями. Защищаться всегда легче, чем нападать. Медалонцы просто сидели и ждали кариенцев, чтобы нанести удар и не спеша перебить нападавших. Адрина очень надеялась, что у Тристана хватило ума не лезть в самую сечу. Однако Кратин вряд ли решился послать ее людей в бой. Он жаждал прославить себя и Всевышнего и не позволил бы отряду язычников сделать за него всю работу.

На закате Адрина узнала, как жестоко ошибалась. На пороге палатки появился копейщик Филипп, один из гвардейцев, — весь в крови, он едва держался на ногах. На лице его застыло скорбное выражение. Увидев Адрину, он опустился на одно колено — однако скорее от усталости, чем из почтения. У принцессы екнуло сердце. Видать, у Тристана плохи дела, если он послал с сообщением простого копейщика.

— Что случилось? — От страха у Адрины засосало под ложечкой и пересохло в горле.

— Нас всех перебили, ваше высочество, — ответил Филипп дрожащим голосом. — У медалонцев лучники… тысячи лучников. На нас обрушился град стрел. Он шел не переставая. Жрецы… они что-то сделали с нами. Мы не могли остановиться, ваше высочество. Как будто… обезумели. Эти красные мундиры напали на нас сзади и почти всех перебили.

Адрина кивнула, изо всех сил стараясь не потерять самообладания, и Филипп, кажется, заметил, чего ей это стоило.

В мозгу у нее бился немой крик: «Сколько человек мы потеряли?»

— Нас осталось меньше тридцати, ваше высочество.

Адрина содрогнулась. Меньше тридцати! Еще утром у нее было пятьсот гвардейцев.

— Что же с вами сделали жрецы, копейщик?

— Не могу сказать, ваше высочество. Они собрали нас на поле… и стали молиться. А потом все стало как в тумане. Я помню лишь какие-то обрывки боя. И тот момент, когда горн протрубил отступление.

— Спасибо, копейщик. Иди отдыхай. Я попрошу капитана отметить тебя.

Взгляд юноши стал горестным.

— Капитан Тристан погиб, ваше высочество. Он погиб как герой… от руки медалонца. Я… простите…

Адрина застыла. Она ничего не чувствовала. Ничего не видела. И молчала. Ледяная волна коснулась пальцев рук и ног, медленно проникла в тело и захлестнула сердце. Словно издалека, послышался плач Тами. Адрина заметила Майкла, застывшего у входа в палатку с вытаращенными от ужаса глазами.

— Принц Кратин вернулся с поля боя? — промолвила принцесса. В ледяной волне плескалась ярость.

— Наверное, ваше высочество.

— Ты свободен, копейщик. Передай гвардейцам, что я поговорю с ними позже. И скажи, что я восхищаюсь их подвигом и скорблю вместе с ними.

Филипп с трудом поднялся, поклонился и вышел из палатки.

— Принеси мой плащ, Майкл, — бесстрастно приказала принцесса.

Мальчик кивнул и поспешно выполнил просьбу. Адрина не шевелилась. Ее ярость стала почти осязаемой. Если бы она была мечом, Адрина могла бы разить им наповал.

— Ваше высочество… — прошептал Майкл, протягивая плащ. Адрина взяла его и накинула на плечи.

— Позаботься, чтобы Тами дали горячего чаю. Она очень любила капитана.

Услышав свое имя, Тамилан подняла голову и, утерев глаза, испытующе посмотрела на Адрину:

— А вы куда?

— Отныне тебе придется заботиться о себе самой.

— Адрина!

Тревожный крик Тами еще не растаял в воздухе, а Адрина уже шагала к штабной палатке. Горе было таким огромным, что мешало дышать и думать. Она ворвалась в палатку и, не обращая внимания на недоуменные взгляды лорда Рока и лорда Палена, направилась к мужу. Ледяная волна схлынула — осталась ярость. Адрина подошла к Кратину и изо всех сил ударила его по лицу.

— Ты, мерзкий ублюдок! — закричала она, глядя, как тот подымается с кресла и утирает кровь в углу рта. — Что ты сделал с моей гвардией? Какие злые чары твои блудливые жрецы навели на моих людей? Ведь ты знал, что их ждет! Моего брата и его людей убивали как скот, а ты и твои жалкие рыцари сидели в своих жестянках и тряслись от страха.

Кратин посмотрел на обалдевших герцогов и отступил на шаг.

— Принцесса огорчена вестью о смерти капитана, — произнес он, стараясь сдержать трусливую дрожь.

Адрина чуть не лопнула от гнева.

— Огорчена? Подлый слабоумный импотент! До тебя хоть доходит, что ты натворил?

— На войне как на войне, ваше высочество, — осмелился подать голос лорд Рок. — Ведь если рассудить трезво…

— Не говорите мне о своей идиотской войне! Вы убили сына Габлета! Он хотел передать ему трон! Вы погубили наследника фардоннского престола!

Странно, но эти слова как будто воодушевили, а не испугали Кратина.

— Значит, такова воля Всевышнего. Наследником фардоннского престола станет кариенец. Он будет правоверным!

— Наследник? Это какой такой наследник? Да разве ты в состоянии произвести на свет наследника, Кретин? Уж не потому ли ты так рвался на войну? Все, что у тебя стоит, так это только меч у палатки!

То, что сказала Адрина, новостью ни для кого не было, однако Рок и Пален сделали вид, что слышат об этом впервые. Кратин совсем потерялся: никогда еще никто не осмеливался говорить о его мужской несостоятельности во всеуслышание. Адрина злорадно ухмыльнулась. Ух, как бы ей хотелось прямо сейчас оттяпать его достоинство, насадить на пику и пронести по всему лагерю — дал бы только кто-нибудь нож.

— Ваша светлость, здесь не место для обсуждения…

— Мужской немощи вашего принца? Точнее, полной его несостоятельности. Не волнуйтесь, лорд Пален, импотенция принца меня больше не интересует, потому что я возвращаюсь домой, в Фардоннию, чтобы рассказать отцу, как его сына убил сопливый принц, который нарушил запрет богов на использование чар принуждения в бою. Можете забыть об этом проклятом союзе. Не будет вам ни Помощи, ни пушек, ни вторжения в южный Медалон. И будьте счастливы, если Габлет не начнет войну с Кариеном!

— Попытка вернуться в Фардоннию будет крайней неосмотрительностью, ваше высочество, — многозначительно заметил Рок.

— А вы мне не угрожайте, лорд Рок, — ответила Адрина. — Я сделаю так, как считаю нужным. Мой брат будет похоронен на родине, и я повезу его тело домой, чтобы отец мог оплакать свою потерю.

— Охрана! — крикнул Рок.

Кратин, не отрываясь, смотрел на жену. «Боится, что я и впрямь уеду, — подумала Адрина. — Да ну его».

— Проводите ее высочество к ней в палатку, — приказал герцог. — Она вне себя от горя и не понимает, что говорит. Ей запрещается выходить без разрешения принца Кратина или моего. Все ясно?

Охранники браво отдали честь и замерли у порога, ожидая принцессу. Той ничего не оставалось, как подчиниться. Где-то в глубине страдающей души шевельнулся червячок благоразумия. И только сейчас Адрина поняла, какую ошибку совершила. Рок был очень опасным человеком. А она так разошлась, что и забыла об этом.

— Будьте осторожны, ваше высочество, — посоветовал Рок. — Мне будет очень жаль, если придется известить вашего отца о гибели не только сына, но и дочери.

 

Глава 29

Адрина шла под конвоем обратно в палатку и ругала себя на чем свет стоит. Несколько неосторожных слов — и месяцы тяжелого труда псу под хвост. Ну, кто теперь поверит, что она обратилась в кариенскую веру? С Роком шутки плохи. А вдруг отцу сообщат, что она умерла от тоски по погибшему брату? Или в отчаянии наложила на себя руки. Или погибла от болезни, поразившей весь лагерь.

Что бы там ни было, одно Адрина знала точно: нужно бежать — перебраться через границу в Медалон, а дальше — через лагерь защитников. Иного выхода не было.

Адрина остановилась на пороге палатки и сделала глубокий вдох. Ей хотелось только одного — упасть на кровать и плакать, плакать о погибшем брате. Эта трагедия потрясла ее до глубины души. Она никак не могла смириться с тем, что Тристан погиб. И ради чего? Во славу Кариена?.. Ладно, сейчас не время лить слезы. Сейчас нужно мыслить трезво и расчетливо. Адрина еще раз глубоко вздохнула и вошла в палатку. План, зревший у нее в голове последние несколько недель, медленно приобретал четкие формы.

Завидев госпожу, Тами и Майкл вскочили. Тамилан, видать, уже дала волю слезам. Майкл казался растерянным. Он понятия не имел, как вести себя, когда у взрослых горе. «Знает ли он, — мелькнуло в голове у Адрины, — какое это счастье, когда брат всего-навсего в плену у хитрианцев?»

— Ваше высочество… — пробормотал он.

Адрина обернулась и, убедившись, что их никто не подслушивает, поманила обоих пальцем.

— Я только что виделась с принцем Кратином, — прошептала она с заговорщицким видом. — Важная новость.

— О сражении?

— Нет. В лагере шпион!

Тами недоверчиво глядела на Адрину. Лицо Майкла вытянулось.

— Шпион?

— Тс-с-с! Никто не должен знать! — Адрина прошла в глубь палатки, где ее не могли услышать охранники. — Это из-за него произошло сегодняшнее побоище. Медалонцев предупредили о нашем приходе! — Глядя на Майкла, который, затаив дыхание, ловил каждое слово, Адрина подумала, что надо быть слепым, глухим и невероятно глупым, чтобы самому не заметить, какая огромная армия собирается у тебя под носом. — Принцу Кратину нужна моя помощь. Наша помощь.

Майкл расправил плечи и приосанился.

— И чего же он хочет от нас, ваше высочество?

Адрина взглянула на Тами — выражение лица служанки было скептическим. Ну, с ней можно объясниться позже.

— Я должна передать сообщение моему отцу, королю Фардоннии. Чтобы одолеть медалонцев, принцу Кратину нужны отцовские пушки.

Майкл задумался.

— Но как это сделать?

— Мы должны отправиться в Фардоннию, — шепотом объяснила Адрина. — Нужно уйти сегодня же ночью, пока все еще не очухались после боя. Мы пересечем Медалон и доберемся до Стеклянной реки. Там мы сядем на фардоннский торговый корабль, и он доставит нас в Талабар.

— Нужно сказать охранникам, чтобы привели вашу лошадь, ваше высочество?

— Нет, Майкл, нет! Об этом никто не должен знать. Я же сказала — в лагере шпион. Если медалонцы узнают об этом задании, мы погибнем!

— Погибнем? — Тами недобро усмехнулась. — А по-моему, мы так или иначе погибнем, если попремся в Медалон через линию фронта.

Адрина изумленно округлила глаза. Если Тами ей не поможет, Майкла околпачить не удастся.

— Я делаю это ради принца, — заявила она. — Мне известно, что это очень опасно, но кто еще сумеет уговорить отца послать в Кариен пушки? Кратину нужна моя помощь. Разве я могу отказать своему мужу?

Майкл коснулся ее руки.

— Вы очень храбрая, ваше высочество. Всевышний нас не оставит.

— Это придает мне сил, — созналась принцесса. — А теперь слушай меня внимательно, Майкл. Мы с принцем Кратином придумали, как перейти через границу, но для этого потребуется твоя помощь. Ты мне поможешь?

— Конечно!

— Ты должен хранить нашу тайну даже под страхом смерти. Шпион не должен узнать о планах принца Кратина.

— Я не верю, что кто-то из кариенцев предал свой народ, — не выдержал Майкл.

— Ты сам был среди врагов, Майкл. И видел, как они умеют втираться в доверие. Не все так верны Всевышнему, как ты. — Адрина ласково взъерошила волосы мальчика. — Слушай внимательно. Принц Кратин сделал вид, что посадил меня под стражу, чтобы шпион не заметил моего отсутствия. Мне нужно, чтобы ты нашел фардоннского копейщика по имени Филипп и передал ему мою записку. Он достанет для нас лошадей. Нынче ночью на поле боя будет много народу. И наши, и медалонцы будут собирать раненых и убитых. Мы сможем проехать незамеченными. Для всех мы с Тами — хитрианские курт'есы, возвращаемся домой. Если мы будем осторожны, никто ничего не заподозрит.

— А кто такие курт'есы, ваше высочество?

— Артистки, — ответила Адрина. — Их очень любят в Хитрии и Фардоннии, так что никто ничего не заподозрит.

— Я буду вас защищать, ваше высочество, — с жаром произнес Майкл. — Я не дам вас в обиду.

— Знаю, Майкл. И поэтому я упросила принца Кратина отпустить тебя со мной. Ты жил во вражеском лагере и умеешь говорить на их языке. Лучше защитника и не придумаешь.

Ребенку вовсе незачем знать, что принцесса бегло говорит по-медалонски.

Майкл раздулся от гордости — вот-вот лопнет.

— Всевышний защитит всех нас!

— Я тоже надеюсь на это, — подхватила Адрина. — Теперь поди поищи какую-нибудь теплую одежду. Ночью будет холодно. А я напишу записку Филиппу. Мы должны уйти, как только стемнеет.

Едва парнишка ушел, Тами набросилась на Адрину:

— Вы с ума сошли!

— Возможно, но другого выхода нет. Ты взяла из дома мою одежду?

— Я взяла все до последней тряпочки, — буркнула Тами.

— Вот и ладно. Выбери что-нибудь подходящее для курт'ес. Чем больше голого тела, тем лучше. Если нам повстречаются хитрианцы, мы должны выглядеть соответственно.

— А если нам повстречаются защитники?

— Им мы заморочим головы всякими женскими штучками, — ответила Адрина, начиная терять терпение. — Мужчины везде одинаковы, Тами. Да! Не забудь про мои драгоценности. Я не оставлю их Кратину. Не хочу, чтобы он продал их и вбухал деньги в свою проклятую войну.

— А как вы собираетесь выйти отсюда?

— Я надену твою одежду и, перед тем как сменится охрана, выйду из палатки — якобы по поручению принцессы. А потом ты сделаешь то же самое, но после смены караула. Прикажи им меня не беспокоить. Встретимся с Филиппом и Майклом на краю лагеря.

— Вы собираетесь взять ребенка с собой?

— Он мне нужен, чтобы передать сообщение Филиппу, к тому же он был в лагере защитников. Но как только мы найдем корабль на Стеклянной реке, то сразу отошлем его назад.

Тами слушала госпожу без воодушевления. «А ведь она хотела убраться отсюда не меньше, чем я, — вдруг подумала Адрина, — Да видно, не до того ей сейчас».

— Нам никто не поверит, что мы курт'есы, ваше высочество. Даже если мы постараемся вести себя соответственно, в вас все равно признают принцессу. К тому же у нас нет ошейников. Защитники могут этого не заметить, но хитрианцы…

— У нас есть ошейники, — возразила Адрина. — Дай-ка мне ларец с драгоценностями.

Тами подчинилась. Принцесса щелкнула ключиком и подняла крышку. Бархатное нутро ларца хранило кучу драгоценностей. Адрина сунула руку в сверкающее содержимое и, деловито покопавшись в нем, извлекла на свет два изящных ошейника — серебряный и золотой, — изображавшие оскалившихся волков. Глаза животных были сделаны из изумрудов, на спинах торчали рубиновые шипы.

— Откуда они у вас? — изумленно прошептала Тами.

— Из Хитрии. Помнишь, я ездила в Гринхарбор? Так вот, в мою честь светлейший принц Лернен устроил аукцион рабов, и мне пришлось присутствовать. Это был ужасный день. Лернен мне до смерти надоел своим нытьем: мол, хитрианские рабы уже не те, купить совершенно нечего. В конце концов, очередь дошла до двух близнецов лет пятнадцати. Таких красивых мальчишек я никогда не видела. Лернен только глянул на них — и сразу купил. Даже торговаться не стал. Сказал, что подарит их своему племяннику. Но я-то знала, что сначала он попользуется ими сам. О боги! Все эти Вулфблэйды — просто выродки. А потом мы поехали обратно во дворец, и Лернен всю дорогу пялился на них, как безумный. Когда мы приехали, один парнишка схватил меня за рукав и взмолился о помощи… Бедные, они знали, что их ждет. — Адрина умолкла.

— И что же вы сделали? — спросила Тами.

— Я отдала ему свой нож.

— О боги! И Лернен не заметил? Адрина покачала головой.

— Я увидела их вечером, на ужине. Разодетые в пух и прах, напудренные, они были готовы к употреблению — нате, пользуйтесь. На них были вот эти ошейники и еще какие-то цацки. Лернен носился с ними как курица с яйцом. А наутро их нашли мертвыми в постели Лернена. Они перерезали себе вены и истекли кровью, пока он спал.

— Какой ужас! Но почему вы не рассказали мне об этом раньше? Если бы хитрианцы узнали, что это ваш нож, болтаться бы вам на виселице.

— Мне это тоже в голову пришло. Но я бы сказала, что потеряла нож во время ужина.

— Ну а ошейники-то как к вам попали?

— Лернен сам мне их отдал. Как только его помыли и привели в чувство, он сразу послал за мной. Я нашла его во внутреннем дворике. Он сидел и смотрел на окровавленные ошейники, которые лежали на краю фонтана. Как только я вошла, он сразу ко мне: не могу, говорит, их видеть, уберите их с глаз долой. Ну, я и взяла… Не знаю, зачем я их сохранила. Может, как память. Вот смотрю на них и думаю, что отец был прав, когда сказал, что собирается напасть на Хитрию и извести весь род Вулфблэйдов под корень.

— А племянник? Он-то как к этому отнесся?

— Понятия не имею, — ответила Адрина, поглаживая пальцем золотой ошейник. — Я с ним не встречалась. По-моему, весь месяц, что мы там были, он беспробудно пьянствовал, и нас друг другу не представили. Я никогда не была так счастлива, как в тот день, когда уезжала из Гринхарбора. Но если нам удастся бежать отсюда, я буду еще счастливее.

Тами взяла разомкнутый серебряный ошейник и задумчиво осмотрела со всех сторон.

— А где ключ?

— У меня его нет. Придется нам носить их до тех пор, пока не доберемся до дома. А там наши мастера их как-нибудь откроют. Надевай, не бойся — я же не боюсь. Да я бы прошла весь Медалон даже в кандалах, только бы не видеть больше Кратина.

В подтверждение этих слов Адрина, не колеблясь, сунула волку в Пасть его собственный хвост. Послышался щелчок — и ошейник надежно замкнулся. Ощущение холодного золота на шее казалось необычным. Адрина никогда не задумывалась, хотелось ли курт'есам носить такие штуки. По большей части это были настоящие произведения искусства. И чем роскошнее был ошейник, тем дороже стоила его владелица. Странно, что Тами колеблется, — ведь она рабыня от рождения. Должно быть, здесь, в Кариене, она просто отбилась от рук.

— Надевай же его, Тами. Нам нужно торопиться.

К возвращению Майкла у Адрины уже все было готово — записка Филиппу написана, вещи собраны. В небольшом узелке лежали амазонка, драгоценности и острый Клинок невесты. Адрина отослала мальчика с запиской и стала переодеваться. Тами приготовила для нее лиф из тонкой серебристой ткани и изумрудного цвета юбку с множеством разрезов. По голому животу сразу побежали зябкие мурашки. Сверху Адрина накинула серую шерстяную тунику Тамилан и простенький плащ. Остальные пожитки она сунула в холщовый мешок, в котором Тами носила вещи в прачечную. Тами всегда одевалась так, когда выходила из палатки. Прикрыв лицо капюшоном, Адрина прошмыгнула мимо охранников — те на нее даже не взглянули. Им было велено стеречь принцессу Адрину, а о служанке никто ничего не говорил.

Было уже темно, когда Адрина наконец добралась до условленного места. Ох, и натерпелась же она страху. Хорошо, что никто из солдат не окликнул «служанку» и не поинтересовался, что она здесь делает. Будучи от природы человеком не трусливым, принцесса молилась всем богам подряд в надежде, что хоть кто-то услышит ее и поможет. Так, не помня себя от страха, она добрела до рощицы, где должен был ждать Филипп.

— Ваше высочество! — послышался знакомый тихий голос. Адрина двинулась туда, откуда он шел, и обнаружила Филиппа с Майклом. Глаза парнишки возбужденно блестели. Неподалеку между деревьями неспешно бродили три лошади и пощипывали травку.

— Ты оказал мне большую услугу, копейщик, — сказала Адрина. — Майкл, поди глянь, где там Тами.

Мальчик мгновенно испарился, оставив принцессу с Филиппом наедине.

— Значит, решились, ваше высочество? — произнес Филипп, подводя лошадей. По его тону трудно было понять, одобряет он эту идею или нет.

— Я больше не могу оставаться с этим чудовищем, — ответила Адрина. — Фардоннцы пролили кровь — Кариен может быть доволен.

— А как же ваша гвардия? Когда кариенцы обнаружат ваше исчезновение… — Филипп замолчал. И без слов было ясно, что их всех ждет.

— Я хочу, чтобы нынче же ночью вы перешли линию фронта. Собери всех фардоннцев, которые еще остались в лагере. Раненых привяжите к седлам. Вы должны добраться до Медалона и сдаться защитникам.

— Сдаться? — ужаснулся невидимый в темноте Филипп.

— Защитники, конечно, возьмут вас в плен, но вряд ли сделают вам что-нибудь плохое. Уж, по крайней мере, будут кормить вволю — не так, как здесь. Скажете им, что религиозные убеждения больше не позволяют вам воевать. Защитники плохо знакомы с богами и могут вам поверить.

— А если нас возьмут в плен хитрианцы?

— А вот им ты скажешь, что Зигарнальд приказал вам сдаться. — Терпение Адрины подходило к концу.

— Бог войны никогда…

— Оставь бога в покое, Филипп, — перебила его Адрина. — Просто уведи отсюда людей, и все. Я хочу, чтобы вы остались в живых, и лучше сдаться на милость врага, чем принять смерть от Кратина. Он будет мстить вам за мое бегство. Сделай это для меня, а я обещаю, что каждого из вас наградят, когда мы вернемся в Фардоннию.

— Как прикажете, ваше высочество. — Судя по всему, Филиппа не устраивало такое положение дел, но Адрина больше ничем не могла помочь своим солдатам. И коли уж они решат ее ослушаться — значит, так тому и быть.

Послышался шорох шагов. Адрина обернулась и увидела Майкла с Тами. Не теряя времени, принцесса сбросила плащ и тунику. Парнишка с изумлением уставился на диковинный фардоннский наряд. Адрина достала меховую накидку и, стуча зубами от холода, завернулась в нее. Тами тоже сняла шерстяную тунику, под которой казалось такое же причудливое и легкое одеяние.

Они теперь были курт'есами. Адрина вскочила в седло и, чувствуя, как ошейник обжигает холодом шею, поворотила коня.

На юг, в Медалон.

 

Глава 30

Выбраться из кариенского лагеря, как ни удивительно, оказалось проще простого. Уставшим солдатам, попадавшимся по пути, даже в голову не могло прийти, что перед ними беглецы. А расставить часовых Кратин, конечно, не додумался. Так, беспрепятственно, всадники добрались до поля, где еще совсем недавно шел бой. Зрелище, представшее взору, было фантастическим. Там и сям виднелись непонятные бесформенные кучи, будто какие-то сумасшедшие саперы изрыли все поле. И только приглядевшись, Адрина поняла, что это такое. Трупы. Тысячи трупов валялись на земле, точно ненужные изломанные куклы.

Не успели они подъехать поближе, как в нос ударило зловоние. В морозном воздухе над полем висел тяжелый запах крови и экскрементов. У беглецов перехватило дыхание.

Между мертвыми бродили какие-то темные фигуры. Мужчины искали погибших товарищей, женщины — пропавших возлюбленных, маркитанты — добычи. Защитники с мрачными лицами разыскивали раненых коней и приканчивали их ударом меча. Искали живых, друзей и врагов, тех, кого еще можно было спасти или взять в плен. И над всем этим кошмаром стлался черный дым костров.

— Придется вести лошадей под уздцы, — сказала Адрина, поравнявшись с первым убитым кариенцем. — Проехать тут не удастся.

Тамилан и Майкл молча слезли с коней, и, прикрыв носы плащами, вся троица двинулась дальше пешком. Всюду, сколько хватало глаз, лежали трупы — и ни одного в красном мундире.

Вероятно, защитники уже подобрали всех своих убитых и раненых. Поле сражения оказалось таким огромным. Они шли уже больше часа, а конца-краю этому путешествию видно не было. Смерть, повсюду смерть… Адрина споткнулась и чуть не упала. Нет, так дело не пойдет. Нужно выкинуть из головы тягостные мысли хоть ненадолго. Главное сейчас — внимательнее смотреть под ноги. Она так сосредоточилась на этом занятии, что уже не замечала ни криков раненых, просивших о помощи, ни безжизненных глаз мертвецов. Это не ее война. И не ее вина.

Время шло, а ночь все не кончалась. Дым костров становился се чернее и гуще. Майкл без конца зевал и утирал слезящиеся глаза. Внезапно Тамилан вскрикнула. Адрина обернулась — рабыня стояла как вкопанная и с ужасом смотрела на костры.

— Ну что еще?

— Они сжигают мертвых!

Принцесса слышала про этот варварский медалонский обычай, но никогда не видела его в действии. Отвратительное зрелище… Однако нужно взять себя в руки. Держись, Адрина. Если хочешь уцелеть — держись.

— Их здесь столько, что всех не похоронить, Тами. Даже если они ненароком прихватят несколько мертвых кариенцев, тебе-то что за дело?

— Но так нельзя!

— Нельзя, но это все равно не наше дело. Пошли.

Адрина дернула лошадь за поводья и, не оборачиваясь, двинулась дальше.

Вскоре они наткнулись на первого мертвого фардоннца. «Где-то я видела этого парня, — подумала Адрина. — И имя… Я не знаю, как его зовут». Он лежал на спине, запутавшись одной ногой в стремени мертвой лошади. Из кожаного нагрудника торчала длинная стрела с красным оперением. Широко открытыми глазами мертвец смотрел вверх, будто разглядывал диковинные созвездия северного неба.

— О боги! — прошептала Тамилан. — Лин Корво!

— Его так звали? Я не знала. Я почти никого из них не знала.

— Но они погибли из-за вас.

Адрина вскинула голову.

— Не из-за меня, Тами. Их убил Кратин. И он мне за это заплатит.

Тамилан осмотрела поле боя.

— Если мы останемся в живых.

— Останемся!

— Нас хранит Всевышний, — добавил Майкл.

Адрине очень хотелось сообщить мальчику все, что она думает о его Всевышнем, но она сдержалась. Парнишка ей нужен. Им еще предстоит добраться до лагеря защитников, а он знает туда дорогу.

— Не сомневаюсь, Майкл. Пошли. Нам пора.

Чем ближе беглецы подходили к краю поля, тем больше убитых фардоннцев попадалось им на глаза. Боясь увидеть знакомое лицо Адрина старалась не смотреть на мертвых. Где-то здесь лежал Тристан, павший от руки нечестивого защитника. Ярость Адрины была так велика, что хватило бы и кариенцам, которые обрекли ее брата на смерть, и медалонцам, исполнившим смертный приговор. Адрина знала, что отомстит, но как и когда, пока не решила. Но однажды и Кариен, и Медалон, и даже Хитрия заплатят за смерть брата и всей ее гвардии полной мерой.

— Эй! Что вы там ищете?

Адрина остановилась и, обернувшись, обнаружила человека в красном мундире. То, что это защитник, она сообразила сразу, а вот солдат или офицер, не поняла — в знаках различия принцесса разбиралась слабо.

— Чего-нибудь, — ответила она по-медалонски. — Надо же девчонкам чем-нибудь поживиться.

— Кто такие? Как зовут? — Человек с грозным видом уставился на всех троих.

— Мы курт'есы. Из Хитрии. Я Адрина, а это Тамилан. Мальчик — наш слуга.

— Как же, слышали мы о таковских. — Человек похотливо осклабился и уставился на драгоценный ошейник. — Шлюхи, значит. Ай-яй-яй, с такой цацкой да мертвецов обирать! — И он протянул руку к шее Адрины.

— А ну не тронь! — крикнул Майкл.

За это мальчишку следовало бы отшлепать. Очень уж не вовремя он вздумал геройствовать.

Защитник мрачно усмехнулся, но руку опустил.

— У вас, леди, неплохой телохранитель. А теперь мотайте отсюда! Лорд Дженга приказал гнать мародеров с поля.

— Не беспокойтесь, сударь, мы как раз и собирались мотать.

Защитник кивнул, и путешественники двинулись дальше. На прощание Майкл смерил красномундирного презрительным взглядом, но промолчал. Сердце у Адрины в груди бухало, как кузнечный молот: только бы не окликнул, только бы не остановил. Наконец она не выдержала и оглянулась. Защитник обнаружил группу настоящих мародеров и теперь направлялся к ним. Принцесса с облегчением вздохнула и посмотрела на Майкла:

— Это было очень благородно и очень глупо. Впредь, когда вздумаешь меня защищать, будь добр, не бросайся на людей, как бешеный.

— Но ваше высочество…

— Не называй меня так! — шикнула принцесса. — Ты должен звать меня Адриной. Хотя бы пока мы здесь. Нам нельзя привлекать к себе внимание.

— Простите, ваше… Адрина.

— Ну вот и ладно. Будешь нашим гвардейцем.

— Странно вы себя ведете, — произнесла Тамилан, обращаясь к Адрине.

— В смысле?

— Только что вы сообщили вражескому офицеру ваше настоящее имя, а мальчику не разрешаете его называть.

Адрина изумленно уставилась на рабыню. Было непонятно, что ее так поразило — вопиющая наглость Тамилан или осознание собственного промаха.

— М-да, я не подумала…

— Ваше легкомыслие до добра не доведет, — недовольно буркнула Тами. — Сначала вы не подумали, сможете ли управлять кораблем. Затем не подумали об угрозах кронпринца Кариена. Теперь вы тащите нас ночью по полю, заваленному мертвецами…

— Довольно, Тамилан. Ты переходишь всякие границы.

— Да уж не чаще, чем вы, — пробубнила Тамилан, постаравшись, чтобы Адрина услышала.

Последнего мертвеца они увидели вместе с первыми лучами солнца. Однако расслабляться было рано. Теперь предстояло иметь дело с живыми защитниками и хитрианцами — живыми и очень бдительными.

Беглецы вновь сели на коней и поехали вслед за людьми, группами и в одиночку покидавшими поле. Если повезет, можно затеяться среди маркитантов и незамеченными пробраться куда надо. Кое-кто с завистью поглядывал на добрых фардоннских коней. «Если что, — подумала Адрина, — скажу, что мы подобрали этих лошадей на поле боя».

Небо совсем посветлело, когда поле боя, наконец, осталось позади. Кони путешественников неспешно трусили среди устало бредущих людей, раненых, голодных и вымотанных до предела. До военного лагеря и палаточного городка было рукой подать, а за ними всего в двух неделях пути, — Стеклянная река. Может быть, там на их счастье, уже ждет фардоннское торговое судно. Фардоннские купцы спешили делать деньги, пока Габлет не ввязался в войну.

Никто не окликал всадников и даже, казалось, не обращал на них внимания. Только раз идущие люди оживились — когда мимо галопом пронеслись два прекрасных соловых скакуна. В седлах как влитые сидели мужчина и женщина. Молодая всадница с длинными косами цвета меди была одета в кожаный костюм, украшенный старинным узором харшини. Лица конников были мрачными. При виде этой пары несколько человек попадали на колени, но всадники их не заметили.

Адрина взглянула на Майкла — тот мирно дремал в седле.

— Майкл, ты знаешь, кто это?

— Кто, ваше… Адрина?

— Ну, эти мужчина и женщина, которые проскакали мимо. Майкл посмотрел вслед быстро удалявшимся фигурам и покачал головой.

— Простите, ваше… Адрина. Я их не разглядел.

— Ну ладно… — «Странная, однако, парочка».

Адрина оглянулась, бросила прощальный взгляд на поле сражения и, тряхнув головой, отвернулась. Страшная картина запечатлелась в ее памяти навечно.

 

Глава 31

Занимался холодный рассвет. Дамиан Вулфблэйд с содроганием сердца смотрел на то, что осталось после первого серьезного сражения с кариенцами. Чего-чего, а этого он не ожидал. Воздух пропах дымом и смертью. Тяжелые низкие облака хмуро смотрели с неба на поле битвы. Дамиан, как и Тарджа, никогда не участвовал в таких масштабных сражениях, и то, что случилось, просто выбило из колеи. Может, защитники и ни при чем, но так не воюют. Так убивают скот в загоне. Где уж тут проявить личное мужество или сразиться во славу бога войны! Никто из людей Дамиана не убит. Один ранен. У защитников дюжина убитых и почти полсотни раненых. Нет, такая война ему не нравилась.

А вот лорд Дженга ликовал: он одолел несметные вражеские полчища, он одержал победу! Защитники проявили высокий боевой дух. Кариенцы понесли огромные потери, фардоннцы разбиты наголову. Правда, кариенцев осталось еще много, но теперь они дважды подумают, прежде чем снова бросаться в самоубийственную драку. Причина такой развязки, по мнению Дамиана, состояла не столько в продуманной обороне медалонцев, сколько в чарах принуждения, которые кариенские жрецы наложили на своих воинов. Даже когда ситуация стала безнадежной, кариенцам не пришло в голову отступить. Они упрямо шли и шли вперед — прямо смерти в лапы.

— Милорд!

Дамиан обернулся. Он не спал двое суток и устал как собака.

— В чем дело, Альмодавар?

— Лорд Дженга хочет вас видеть. Он недоволен вашим приказом относительно фардоннцев.

Дамиан кивнул — это его нисколько не удивило — и, поворотив коня, поскакал к штабной палатке. Чем скорее разрешится спор, тем лучше.

— Лорд Вулфблэйд, это правда, что вы приказали хоронить фардоннцев? — спросил Дженга, едва Дамиан появился на пороге.

Палатка была битком набита оживленными защитниками.

— Да, я отдал такой приказ. Они язычники, милорд. И кремирование мертвых для них святотатство. С кариенцами вы можете делать что угодно, но фардоннцы заслуживают лучшего обхождения.

— Они сражались вместе с кариенцами, — возразил Дженга. — Они ничего не заслуживают. Впрочем, у меня все равно нет ни людей, ни времени. Если мы не уберем мертвых с поля, начнется эпидемия.

— Тогда их похоронят мои люди, милорд. Думаю, что многие язычники из вашего лагеря захотят нам помочь.

Дженга пробурчал что-то себе под нос и повернулся к офицеру, принесшему на подпись какой-то документ. Поставив в свитке свою закорючку, Дженга посмотрел на Дамиана:

— Ладно, если надо — хороните. В последнее время я нарушил столько правил, что еще одно отступление погоды не сделает. Только делайте это подальше и без помощи защитников. Найдется немало сочувствующих, которым не нравится наш варварский обычай.

— Ваше уважение к нашим религиозным обычаям дорогого стоит, милорд.

Дженга нахмурился и промолчал. Расстроенный Дамиан вышел из палатки. Вот те на! Его люди сражались наравне с защитниками и вряд ли обрадуются приказу похоронить почти пять сотен фардоннцев в мерзлой земле.

— Дамиан! — послышался голос Р'шейл.

Он остановился. Интересно, что она здесь делает? Ей с Брэком давно следовало вернуться в лагерь.

— Я слышала, что ты сказал лорду Дженге. Ты прав.

— Тогда, может, ты уговоришь его помочь мне людьми?

— Боюсь, что не смогу. Погребение в земле считается в Медалоне незаконным. Тебе вообще повезло, что он пошел тебе навстречу.

— Повезло… Иногда я удивляюсь нашему союзу. С фардоннцами и кариенцами у меня больше общего, чем с этими людьми. Если бы не боги…

— Если бы не боги, никто из нас не попал бы в эту заваруху.

Не поняв, что Р'шейл имела в виду, Дамиан пожал плечами:

— Тебе это лучше известно, чем мне, дитя демона.

— Пожалуйста, не называй меня так.

— Прости. Честно говоря, не ожидал увидеть тебя здесь. Я думал, что ты уехала в Цитадель.

— Я искала Тарджу, чтобы попрощаться. Утром мы с Брэком уезжаем.

— И с Гаретом Уорнером?

Она кивнула.

— Он тебе не нравится?

— Ужасно. Я ему не доверяю. Будь осторожна, Р'шейл.

Она запросто подхватила хитрианца под руку и пошла рядом. Дамиан смутился — очень уж она непосредственна. Эта девушка была живой легендой, воплощением мифа, который он слышал еще в детстве. Дитя демона… Дамиан даже представить себе не мог, что однажды попадет в число ее друзей.

За разговором они не заметили, как дошли до коновязи. Р'шейл высвободила руку и нежно погладила лошадь Дамиана.

— О чем она думает? — поинтересовался Дамиан.

— Она думает, что стоять и слушать нашу болтовню холодно и неинтересно. И хотела бы позавтракать.

— Я тоже.

Р'шейл посмотрела на своего визави и покачала головой.

— Как ты можешь думать о еде после всего, что случилось?

— Солдат должен быть сытым, Р'шейл. Воздержание от пищи никого не воскресит.

— А вот мне совсем не хочется есть.

Дамиан открыл было рот, но ответить не успел. Разговор прервал невесть откуда взявшийся лейтенант защитников. Он лихо отдал честь Дамиану и повернулся к Р'шейл. Форма его была замарана грязью и кровью — видно, лейтенант всю ночь таскал и жег на кострах трупы.

— Капитан Тенраган сказал, что просит вас подождать, миледи. Он явится, как только разберется с мародерами.

— Он может опоздать, — заметил Дамиан. — Мародеров на войне — что песку морского.

Молодой лейтенант вытянулся в струнку.

— Полагаю, что это обычное явление в Хитрии, милорд. Даже ваши курт'есы не прочь помародерствовать. Однако в Медалоне такое занятие считается варварским и недостойным.

— И это говорит человек, который сжигает мертвых, — проворчал Дамиан. — А почему ты говоришь, что мои курт'есы не прочь помародерствовать? Здесь нет курт'ес.

— Возможно, они водят знакомство с кем-нибудь из ваших людей, сэр, — ночью я задержал двух из них. Они тащили узлы с награбленным. И одеты честь по чести — ошейники, усыпанные драгоценными камнями, да платья только чтоб стыд прикрыть.

— Ну, таких курт'ес никто из моих людей не может себе позволить. А ты не ошибаешься?

— Никак нет. Я служил на южной границе и повидал таких. Ошибки быть не может.

Р'шейл посмотрела на Дамиана — тот обдумывал услышанную новость.

— А в чем дело?

— Может, и ни в чем. А как их зовут, лейтенант? Откуда они взялись?

Офицер задумался.

— Одну звали Там… или Тарарам… Вторую, кажется, Мадиной. Вообще-то я не присматривался, к тому же они быстро ушли.

— И куда они пошли?

— Вероятно, на юг, вместе со всеми.

— Ну да, конечно. Спасибо, лейтенант. — Офицер отдал честь и исчез.

— Что тебя так встревожило, Дамиан? — чуть заметно улыбнувшись, спросила Р'шейл. — То, что хитрианские курт'есы занимаются мародерством, или то, что они не твои?

— Все это как-то странно. Такие, судя по всему, дорогие курт'есы не стали бы появляться в зоне военных действий без сопровождения.

— Это кто тут разговаривает о курт'есах? — послышался голос Тарджи из-за спины Р'шейл.

Он всю ночь распоряжался огненным погребением, совсем загонял солдат и теперь с ног валился от усталости. Глаза его были воспаленными. «У меня, наверное, тоже тот еще видок», — подумал Дамиан.

— Один из твоих людей остановил ночью двух курт'ес, которые обирали мертвецов. Он сказал, что это были хитрианские курт'есы, и, судя по дорогим ошейникам, курт'есы не простые.

— А разве ты не привез с собой на фронт курт'ес? — спросил Тарджа.

Дамиан пожал плечами:

— Нет. Может, твой лейтенант видел каких-то маркитантских шлюх? — Он усмехнулся. — Ну, какая уважающая себя курт'еса назовется Мадиной? Обычно они выбирают более изысканные имена.

— Если он правильно вспомнил имя, — заметила Р'шейл. — Наверное, она сказала, что ее зовут Адрина.

Тарджа прищурился.

— Адрина… Проклятье!

— Что?

— Вчера я встретил фардоннского капитана. Перед смертью он просил меня сообщить его сестре, что их предали. Там, посреди сражения, до меня не сразу дошло…

— Ты о чем? — спросила Р'шейл.

— Дай-ка догадаюсь, — вмешался Дамиан. — Его сестру зовут Адрина?

Тарджа кивнул. Р'шейл посмотрела сначала на него, потом перевела взгляд на Дамиана. Она решительно ничего не понимала.

— И что?

— Внебрачные сыновья Габлета, достигшие определенного возраста, обычно отправляются служить в армию, — объяснил Дамиан.

— Значит, Тарджа убил одного из сыновей Габлета? — Р'шейл развела руками. — Ну и что? Это война.

— Он просил предупредить Адрину о том, что их предали, — повторил Тарджа.

Дамиан посмотрел на Тарджу исподлобья:

— А что, если эти две курт'есы топали из Кариена? Что-то тут не так. Надо бы разобраться.

Тарджа задумчиво кивнул.

— Надо бы. Если Адрина знает о предательстве кариенцев и ищет возможности послать отцу сообщение, воспользоваться обычными дипломатическими каналами она не сможет — это слишком рискованно.

— Так, очень хорошо! — подала голос Р'шейл. — Ты просил меня подождать, потому что, мол, хотел попрощаться, а теперь тебе нужно бежать и искать пару полуголых проституток, которые могут оказаться шпионками.

Тарджа обнял ее и улыбнулся.

— Просто я хочу помочь Дамиану справиться с неприятностями.

— А я думаю, что помогать нужно вам обоим, — сердито проворчала Р'шейл. — Выглядите вы преотвратно. Оба.

— Кстати, о неприятностях. Сюда идет ваш соглядатай, — предупредил Дамиан, завидев невдалеке Брэка.

Р'шейл повернулась к Тардже:

— Мне пора. Обещай, что будешь беречь себя.

— Я буду очень осторожен, милая, — сказал он тихо, чтобы Дамиан не услышал.

Хитрианский военлорд с деланным равнодушием отвернулся.

— Нам пора, Р'шейл, — послышался голос Брэка. Девушка неохотно высвободилась из объятий Тарджи.

— Пора.

— Береги ее, Брэк. Если с ней что-нибудь случится, будешь иметь дело со мной.

Харшини мрачно рассмеялся.

— С тобой? Если с ней что-нибудь случится, мне сначала придется иметь дело с богами. Так что занимай очередь. Хотя, боюсь, после них от меня уже ничего не останется.

Р'шейл нахмурилась.

— Мне бы хотелось, чтобы вы не относились ко мне как к ребенку. Вы прекрасно знаете, что я сама могу о себе позаботиться.

— Им это известно, Р'шейл, — произнес Дамиан. — Поезжай и спаси нас от Сестринской общины, а мы останемся здесь и будем бить кариенцев на чем свет стоит. А когда ты вернешься, мы расскажем друг другу о своих подвигах.

Она улыбнулась Дамиану и чмокнула его в щеку.

— Ты такой же отчаянный, поэтому береги себя. И не сбивай его с пути истинного, когда найдешь своих курт'ес. Капитан уже занят.

— Каких курт'ес?

— Ох, не спрашивай, Брэк. Пойдем скорей, а то Гарет уедет один.

Поцеловав на прощание Тарджу и помахав рукой Дамиану, Р'шейл пошла вслед за Брэком к лошадям, которые стояли неподалеку. Хитрианец посмотрел на Тарджу:

— Не волнуйся. Она дитя демона. За ней стоит такая сила, что ты и представить себе не можешь.

Тарджа тряхнул головой — похоже, ему удалось избавиться от мрачных предчувствий.

— Я не волнуюсь. А теперь надо разыскать этих полуголых девиц.

Дамиан кивнул и вскочил в седло.

— Встретимся позже. Я должен распорядиться относительно похорон фардоннцев, а потом постараемся выяснить, что делали две курт'есы ночью на поле боя среди трупов.

 

Глава 32

— Который час, Тами?

Рабыня взглянула на серое небо, закрытое облаками, и пожала плечами.

— Пора завтракать.

В животе у Адрины заурчало. Строя свой отчаянный план бегства из Кариена, она даже не подумала озаботиться такой прозаической проблемой, как запас продовольствия. До сих пор ей никогда не приходило в голову, откуда берется еда. Теперь, быть может, у маркитантов удастся разжиться съестным да прикупить чего-нибудь про запас. Прикупить… Адрина попробовала прикинуть, что им может понадобиться и в какую сумму обойдется. Но занятие оказалось бесполезным — принцесса никогда не покупала продуктов и понятия не имела, сколько чего стоит.

Лошади беглецов неспешно шагали посреди людской толпы. Эта медлительность жутко действовала Адрине на нервы, но, будучи человеком рассудительным, она понимала, что здесь им ничего не грозит. Среди людей все трое казались обычными искателями приключений, возвращавшимися в лагерь после ночного мародерства на поле боя. Ну ничего, добраться бы только до стоянки маркитантов да запастись продовольствием — а там и упущенное время можно будет наверстать.

«Интересно, — подумала Адрина, — обнаружил ли Кратин наше отсутствие?» Впрочем, даже если обнаружил, то теперь уже ничего поделать не сможет — руки коротки. К тому же он вряд ли догадывался, где принцесса теперь, и, скорей всего, пошлет людей на поиски в Ярнарроу. А когда выяснится, что искать надо в Медалоне, они будут уже в Котсайде, а то и на судне, плывущем по Стеклянной реке на юг, домой. Мысль эта так воодушевила принцессу, что усталость исчезла сама собой. Она сбежала из Кариена! И ничто не могло заставить ее вернуться назад.

Адрина посмотрела на Тамилан, которая бережно держала на руках спящего Майкла, и улыбнулась. Бедный парнишка так устал, что заснул на ходу и, не подхвати его Тамилан вовремя, вывалился бы из седла. Что с ним делать, Адрина пока не решила. Он хороший человечек, но так фанатично верил в своего Всевышнего, что мог пойти на все. Принцессе стало совестно: а ведь она использовала ребенка. Наверное, стоит найти какого-нибудь медалонского крестьянина и попросить его приютить мальчонку. Она бы заплатила — драгоценностей в ларце столько, что можно купить всех защитников с потрохами.

Конский топот прервал размышления Адрины. Мимо проскакали несколько хитрианских налетчиков. Впереди ехал защитник в красном мундире.

«Рады небось, — мрачно подумала Адрина. — Победители…» Внезапно всадники осадили коней, развернулись и поскакали обратно. У Адрины екнуло сердце. Подъехав поближе, налетчики ловко оттеснили ее и Тамилан от толпы. Не видя иного выхода, Адрина решительно направилась к защитнику, рядом с которым остановился грязный небритый налетчик в форме без знаков различия.

— Приветствую вас, леди, — сказал хитрианец. — Как приятно видеть здесь представительниц вашей профессии.

Адрина посмотрела на него с высокомерным презрением.

— Даже не надейтесь, что я буду развлекать таких, как вы!

Человека, похоже, совсем не обидел такой ответ — скорей, обрадовал.

— Отчего же? Денег у нас много. Разве вы здесь не для того, чтобы подзаработать? Не хотите разбогатеть? Нас здесь дюжина. Договоримся по десять «заклепок» с каждого. Как видите, кругленькая сумма.

Адрина залилась гневным румянцем. Непонятно было, что оскорбило ее больше — гнусное предложение этого варвара или то, что он предложил ей всего десять «заклепок».

— Да как вы смеете!

— Адрина! — зашипела Тамилан. Майкл сонно качнул головой.

— Примите мои глубочайшие извинения, мадам. Тогда по пятнадцать — но за такую цену вам придется постараться.

Темноволосый небритый защитник фыркнул — видно, оценил остроумие приятеля. «Спокойно, Адрина, спокойно. Лучше подумай, как выкрутиться». Она презрительно оглядела обоих с головы до ног и, потянув воздух носом, брезгливо поморщилась.

— Пятнадцать «заклепок» или пятьдесят — никакой разницы, сударь. Я принадлежу своему господину и не имею права обслуживать вас. У меня ошейник, видите?

— О! Действительно ошейник, — произнес хитрианец, словно впервые заметил его. — К тому же волчий! Как я понимаю, вы принадлежите Вулфблэйдам?

— Вот именно, — подтвердила Адрина с ощущением, что совершает ошибку.

Эти наемники служили Вулфблэйдам. А значит, имели право попользоваться собственностью хозяев, так, что ли?

— Что-то я не припоминаю, чтобы лорд Вулфблэйд привозил на фронт курт'ес. А вы, капитан?

— Думаю, я бы заметил, — лаконично ответил защитник. — Может, отвезти их к нему?

Адрина побледнела. Она не хотела иметь дело с этим уродским племянником Лернена Вулфблэйда.

— Нет, благодарю. Мы сами найдем дорогу.

В объятиях Тамилан проснулся Майкл и, разинув рот, уставился на хитрианцев. Адрина бросила на него уничтожающий взгляд: только бы у мальчишки хватило ума держать язык за зубами.

— Но мы настаиваем, — сказал хитрианец и нехорошо улыбнулся. — Лорд Вулфблэйд, наверное, вас обыскался. Он воевал, утомился, а у медалонских женщин ни кожи, ни рожи.

— Миледи… — прошептал Майкл. Адрина сделала вид, что не слышала.

— Нет, благодарю вас. Езжайте куда ехали. Я уверена, что лорд Вулфблэйд не приказывал вам приставать к людям, которые идут себе и никого не трогают. Я обязательно поговорю с ним о вашем поведении.

— Ваше высочество! — в отчаянии снова прошептал Майкл.

— Вы так хорошо знаете его светлость? — поинтересовался капитан.

— Конечно, глупец! Прочь с дороги, а не то лорд Вулфблэйд всыплет тебе плетей!

Адрина не знала, подействует ли такая угроза, но надеялась — слухи о семействе Вулфблэйдов давали на то основание.

— Ваше высочество! — завопил Майкл. — Это лорд Вулфблэйд!

У Адрины руки-ноги отнялись, во рту пересохло. Дамиан Вулфблэйд подъехал еще ближе, так близко, что коснулся ее стремени, образ напудренного вельможи моментально улетучился из воображения Адрины. Большой, чумазый, заросший, он был похож на злобного охотничьего пса короля Ясноффа.

Дамиан Вулфблэйд как ни в чем не бывало оглядел Адрину головы до ног. От отчаяния она чуть не заплакала. Значит, он сразу узнал ее и нес весь этот вздор о «заклепках» просто так, шутки ради.

— Ваше высочество… — Он учтиво поклонился — просто учтиво, а не так, как кланяется военлорд царствующей особе.

— Лорд Вулфблэйд… — Адрина сама удивилась, как спокойно она это сказала.

— Тарджа, позволь представить тебя ее высочеству принцессе Адрине Фардоннской. А может, уже ее величеству Адрине Кариенской? Простите мне мою неосведомленность.

— Отодвиньтесь от меня подальше, сударь, — холодно произнесла Адрина.

Вулфблэйд улыбнулся.

— Как думаешь, Тарджа, кому мы ее продадим — кариенцам или королю Габлету?

— Я тебя убью, если ты хоть пальцем ее тронешь! — закричал Майкл.

— Ты! — Защитник грозно воззрился на мальчика, и тот сжался от страха под его взглядом. — О, Основательницы! Ты как здесь очутился, парень? Я думал, что мы уже не увидимся.

— Вы трус! Не смейте орать на беззащитного ребенка! Что же касается вас… — Адрина повернулась к военлорду, — то я отказываюсь быть вашей заложницей.

— Вы отказываетесь быть моей заложницей? А я не помню, что спрашивал у вас разрешения, ваше высочество.

— Не говорите со мной в таком тоне, сударь. Я фардоннская принцесса королевской крови!

— Ну, это несколько больше, чем курт'еса, — заметил защитник, совершенно не впечатленный ее заявлением.

Да, дело, кажется, швах. Не хватало только угодить в заложники. Тогда первым делом они пошлют сообщение Кратину и потребуют невесть что в обмен за ее возвращение. Адрине было наплевать, что из-за нее может разразиться война лет на сто, но ей так не хотелось возвращаться в Кариен…

— Я не могу быть вашей заложницей, милорд, потому что прошу помощи, — заявила Адрина, лихорадочно строя мысленно план дальнейших действий.

Военлорд даже не попытался скрыть изумление:

— Помощи?

— Но ваше высочество… — выдохнул Майкл в страхе.

— Помолчи, мальчик.

— То есть я должен поверить, что вы сбежали?

— Я не сбежала, милорд. Я изменила условия договора между Кариеном и Фардоннией. Кариенцы не сдержали своих обещаний, поэтому я не чувствую себя обязанной выполнять свои.

— Я назвал бы это бегством, — усмехнулся Тарджа. Дамиан недоверчиво покачал головой.

— А какого рода помощь вам нужна, ваше высочество?

— Помогите мне добраться до Фардоннии со всеми приличествующими моему положению предосторожностями.

— И только-то? — хмыкнул Тарджа. — Добраться до Фардоннии? Чтобы вы со своим папашей создали нам кучу проблем? Сомневаюсь, что это возможно, ваше высочество. Неужели вы держите нас за дураков?

— Вы сомневаетесь, сударь? Да как вы смеете? Я принцесса!

— Вы дочь Габлета, — уточнил Дамиан. — А значит, ко всему, что вы говорите, следует относиться очень осторожно.

Нужно было поставить этого человека на место — и чем раньше, тем лучше.

— Я не желаю выслушивать насмешки варвара! Я требую, чтобы вы немедленно проводили меня к Лорду Защитнику. С ним я могу разговаривать более предметно, чем с таким дикарем, как вы!

Дамиан Вулфблэйд захохотал. Адрина с величественным видом повернулась к Тардже Тенрагану:

— Мальчик под моей защитой, так же как моя рабыня. Они останутся со мной — мне не пристало обходиться без слуг. Вы, кажется хотели меня продать? Я согласна обсудить этот вопрос. Но я ни при каких обстоятельствах не соглашусь вернуться в Кариен. Вам ясно?

Такая безапелляционность как будто обескуражила мужчин. Вулфблэйд и медалонец обменялись многозначительными взглядами.

— Свою рабыню можете оставить при себе, ваше высочество. Что же касается мальчика, то его судьбу будет решать капитан Тенраган.

— А как насчет остальных моих требований?

Военлорд засмеялся.

— Требований? Вы наша пленница, ваше высочество. И вы не имеете права выдвигать требования. Я могу пообещать вам одно: если вы не уйметесь, то на собственном опыте узнаете, к чему обязывает ошейник курт'есы. Вам ясно? — Дамиан поворотил коня, и Адрина не успела придумать достойный ответ. — Посадите мальчика на лошадь. Он уже не маленький, поедет без няньки.

Тарджа забрал парнишку у Тамилан. Кто-то из налетчиков взял ее лошадь под уздцы, и вся компания двинулась к развалинам, где располагался командный пункт.

Адрина закусила губу и задумалась: правильно ли она делает, стараясь во что бы то ни стало добраться до дома? Дамиан Вулфблэйд ей не верит, это ясно, а вот Тарджа Тенраган… трудно сказать. Может, он смог бы поддержать ее? Неужели медалонцы не понимают, что ее бегство им же на руку? Едва она прибудет в Талабар — договору с Кариеном конец.

С другой стороны, возвращение принцессы в Кариен им тоже выгодно. В этом случае Кратин пойдет на любые уступки. Адрина взглянула на двух мужчин, от которых зависело ее будущее. Только они могли защитить ее от гнева Кратина. И чтобы они это сделали, придется изменить поведение. Надо стать любезной. И учтивой. Вот только что-то запамятовала она, как это делается.

 

Глава 33

— И что, во имя Основательниц, нам с ней делать?

Дженга расхаживал по залу, заложив руки за спину и озабоченно насупившись. Он так надеялся выспаться после возвращения в башню. И уж никак не ожидал, что Тарджа и Дамиан захватят в плен курт'есу, которая окажется кронпринцессой Кариена.

— Мое предложение таково: что бы вы ни делали, делайте это побыстрей. Надеюсь, вы не хотите вляпаться по ее милости в крупные неприятности. А вы в них вляпаетесь, поверьте мне, — с жаром произнес Дамиан.

— Ее хорошо охраняют, — заметил Тарджа. Дамиан усмехнулся.

— Тогда потрудись менять охрану каждый день. Через неделю все, с кем она пообщалась, будут есть у нее из рук. А еще через неделю помогут ей бежать. Это хорошо, что мы осмотрели ее седельные сумки. Там столько сокровищ, что можно купить всех охранников вместе взятых.

Он посмотрел на кучку драгоценностей, лежавшую на самодельном деревянном столе. На один голубой бриллиант можно прокормить в течение года небольшую деревню.

— Вы же говорили, что она скандалистка. — Дженга остановился и взглянул на каменья. Неверный свет горящих факелов исчертил его, морщинистое лицо причудливыми тенями.

— Скандалистка, — подтвердил Дамиан. — Но и хитрюга. Теперь, когда мы отняли у нее средства подкупа, она найдет другие, более изощренные. Она опытная курт'еса. Ее учили искусству обольщения. Может быть, в Медалоне об этом понятия не имеют, но, поверьте мне, она опаснее, чем вы можете себе представить.

— Ты о чем? — спросил Тарджа. — «Ее учили искусству обольщения». Она же принцесса.

— Ваше понятие «курт'еса» очень отличается от нашего, Тарджа. В Медалоне курт'есами называют обычных шлюх. А в Фардоннии и Хитрии это весьма подкованные дамочки, вполне достойные тех денег, которые платят за них те, кто может себе это позволить. Вероятно, Адрина встретила своего первого дружка лет в шестнадцать. А тот был, скорее всего, талантливым музыкантом или художником, а может, и знал языки. Но главное — он преподал ей искусство любви и научил ее дарить наслаждение на брачном ложе.

— Так наша принцесса шлюха! — с притворным ужасом вскричал Тарджа.

Дамиан укоризненно покачал головой.

— Ты упустил смысл. Она дочь Габлета. Ее учили лучшие мастера своего дела. Так что если ей чего-то захочется, она добьется своего так или иначе. На то и наука. И если ты еще не заметил, она не так неприступна, как кажется. Не веришь — пообщайся с ней часок.

— Нет, спасибо. Я знаю, чего хочет ее высочество.

— Вы можете побеседовать о добродетелях этой леди в другое время, — вмешался Дженга. — А сейчас я должен решить, что с ней делать.

— Можно вернуть ее Кратину, — предложил Тарджа. — Но не даром. Уверен, он пойдет на мировую — лишь бы заполучить жену.

— А вот я не уверен, — сказал Дамиан, покачав головой. — Она категорически не согласна возвращаться в Кариен. И если верить тому фардоннцу, которого ты убил, кариенцы их предали.

— Но Адрина не получила его сообщения. Значит, сбежала по другой причине.

— А что Габлет? — спросил Дженга. — Может, узнав, что его дочь попала к нам в заложники, он откажется от задуманного?

Дамиан пожал плечами.

— У этого ублюдка нет ни стыда, ни совести. Он запросто может бросить ее на произвол судьбы, а может и попытаться вернуть. — Он мрачно улыбнулся. — Боюсь, у нас больше шансов продать ее сокровища.

— А давайте посоветуемся с ее высочеством, — предложил Тарджа. — Она сама хотела обсудить вопрос относительно ее выкупа.

— Вы что, издеваетесь? — спросил Дженга.

— Нет, он так шутит. — Дамиан вздохнул.

— Хорошо, оставляю ее вам, лорд Вулфблэйд. Вы ее взяли в плен, так что поручаю ее вашим заботам. Можете отрядить на ее охрану столько людей, сколько вам заблагорассудится. А мне, знаете ли, некогда отвлекаться. Дайте мне знать, когда решите, что делать. И спрячьте драгоценности подальше. А теперь, джентльмены, простите меня, но я пошел спать.

И Лорд Защитник ушел. Дамиан посмотрел ему вслед с непривычным доселе чувством отчаяния и повернулся к Тардже. Тот как ни в чем не бывало деловито сгреб драгоценности со стола, завернул в бархатную тряпицу и сунул за пояс.

— Ну, вот ты и богат. — Дамиан допил вино и посмотрел на Тарджу: — И не гляди на меня так. Ты понятия не имеешь, какая она на самом деле.

— Да нет, теперь имею, наслушался. Ты-то ее знаешь.

Дамиан встал с кресла, стоявшего у камина, и, налив еще кубок вина, выпил его залпом.

— А ты знаешь, что она пыталась убить моего дядьку?

— Адрина?

Дамиан кивнул.

— Пару лет назад Габлет послал ее в Гринхарбор поздравить Лернена с днем рождения — в тот самый год, когда тебя вызвали в Цитадель. Адрина была хорошо осведомлена о слабостях моего дядюшки и пользовалась этим весьма умело. Она притащила его на аукцион рабов и уговорила купить пару мальчишек-близнецов. Хитрая сучка даже отвезла детей во дворец в дядюшкиной карете, стараясь возбудить его аппетит. Той же ночью они перерезали себе вены в постели дяди и истекли кровью, пока он спал. Нож, которым они воспользовались, принадлежал Адрине. Видимо, она сунула его мальчишкам в карете. Мальчишки предпочли наложить на себя руки, но не подчинились ее требованию. Я удивляюсь, и как она еще может спокойно спать по ночам.

— А я удивляюсь, что вы не пошли войной на Фардоннию после покушения на жизнь светлейшего принца.

Дамиан пожал плечами и снова наполнил кубок.

— Так ведь доказать-то ничего не удалось. Я охотился в тот день и вернулся только вечером. Мне сказали, что Адрина искала какой-то нож, якобы потерянный за ужином. Мы не нашли никакой связи между ней и мальчиками, хотя провели самое тщательное расследование. И нам ничего не оставалось, как забыть об этом происшествии. — Он одним духом опорожнил кубок и поставил его на стол вверх дном. — Знаешь, что меня раздражает?

— Что?

— То, что эта сучка и ее рабыня носят ошейники, которые Лернен подарил тем двум мальчикам. Я сразу их узнал. Мы с Лерненом еще поспорили, сколько они стоят. И Адрина сохранила дорогой подарочек.

Судя по всему, Тарджа не очень-то поверил в эту историю.

— Ну, так забери их.

— Нет уж, пусть носят. Ты плохо знаешь хитрианцев и фардоннцев, Тарджа. Для знатной женщины носить рабский ошейник — хуже нет. Ее высочество сама согласилась на это небольшое унижение. Она думает, что мне понадобятся ключи. И я продержу ее в Финике до тех пор, пока их не привезут из Хитрии.

— Ты пошлешь за ними человека?

— Вообще-то в этом нет необходимости. Там есть потайная застежка. Однако свободу надо заслужить.

— А что, если отобрать у нее рабыню? — Тарджа ухмыльнулся. — Ну, как кариенского мальчишку.

— А что, если она не возразит? Тогда сам будешь ей служить. Что же до мальчишки, то он целиком и полностью на твоей ответственности. Я не хочу, чтобы он крутился рядом с ней. Потому что если она попросит, парень, не задумываясь, перережет глотку любому из нас.

Тарджа внезапно помрачнел.

— Жаль, что здесь нет Р'шейл. Кажется, она поладила бы с мальчишкой. А к принцессе могла бы найти подход Мэгина. Вот если бы она была здесь!

— Да уж, — согласился Дамиан и, налив в два кубка вина, протянул один Тардже: — Держи. Если мне суждено сегодня напиться, то тебе лучше не отставать. Скверный выдался денек. Наша славная битва больше напоминала забой скота.

Тарджа пригубил кубок, Дамиан свою порцию проглотил единым духом. Оба помолчали. Тишину нарушало лишь потрескивание горящих факелов. Потом Дамиан снова налил себе вина. Тарджа сощурясь посмотрел на приятеля:

— Ты говорил, что у знатных хитрианцев и фардоннцев существует обычай обучать сыновей и дочерей любовной науке. А у тебя была такая учительница?

— Естественно. — У Дамиана закружилась голова. Молодое крепкое вино сильно ударило в голову. Наверное, не стоило пить так много. — Ее звали Рейна. Мне было пятнадцать, когда она приехала в Кракандар.

— Должно быть, это лучше, чем тискать служанок по конюшням.

— Поскольку я никогда не тискал служанок по конюшням, ничего тебе на сей счет сказать не могу. Но, думаю, ты прав. Пей, капитан. Я уже надрался, а у тебя еще ни в одном глазу.

— Шел бы ты спать, Дамиан. День был долгим, ты устал.

— Да, мамочка.

— Я хотел сказать…

— Да знаю я, что ты хотел сказать. — Дамиан посмотрел на дно кубка. — Знаешь, мы в Хитрии называем такое хмельное вино фардоннской бражкой.

Тарджа улыбнулся.

— А мы называем его хитрианской бражкой.

— Я пропускаю мимо ушей это гнусное оскорбление, капитан, потому что люблю тебя. — Неожиданно Дамиан швырнул кубок в камин. — Проклятье! Зачем она сюда приперлась?

— Тебе действительно пора спать, Дамиан. Ты пьян и ничего не соображаешь.

— Да, я пьян, — сразу согласился Дамиан. — А вот то, что ничего не соображаю, — враки. Я еще никогда не думал так трезво. Может, навестим ее высочество?

— Посреди ночи?

— Так у нас же есть причина. И не одна. Ее королевская светлость пыталась убить моего дядю — раз, спуталась с кариенцами — два. Кроме того, она послала своих людей на погибель, а сама смылась с места преступления. Я намерен пытать эту гадину до тех пор, пока не вышибу ей последние зубы.

И, не слушая Тарджу, Дамиан нетвердой походкой устремился к лестнице, которая вела в бывшие покои Джойхинии.

Он уже карабкался по ветхим ступеням, когда послышался шум, голоса, в зал кто-то вбежал. Но Дамиан упорно продолжал свое восхождение, сосредоточив взгляд — настолько, насколько это можно сделать в его состоянии, — на двери в конце коридора, у которой стояли двое защитников в красных мундирах. Сейчас он все скажет этому ее высочеству… правда, что именно, он понятия не имел — но скажет!

— Дамиан!

Крик Тарджи застал шествующего военлорда в нескольких шагах от дверей. Дамиан перегнулся через перила и посмотрел в освещенный факелами зал.

— Да плюнь ты на принцессу! Фардоннцы сдались в плен!

На свежем ночном воздухе Дамиан быстро протрезвел. Лагерь, окружавший башню, несмотря на поздний час, гудел, как растревоженный улей. Люди, обычно спавшие в это время, жарко спорили у палаток, делились впечатлениями о сражении, высказывали разные мысли, дельные и не очень — в зависимости от опыта и количества выпитого. Боевой дух воинов был приподнятым. Никто не ожидал, что первая же атака дастся такой малой кровью. Повсюду звучал смех и песни. Пели все, даже те, кто не умел. Там и сям жарко пылали костры — в такую ночь об экономии дров думали меньше всего. Где-то вдалеке грохотал гром, накрапывал слабый дождик. Значит, скоро веселью конец. Нынешняя ночь не обещала быть морозной, но к утру точно подморозит, и если пойдет снег, то кариенцам туго придется.

Утреннее сражение было их отчаянной попыткой прорвать оборону медалонцев до наступления зимы. Дамиан почувствовал, что ужасно горд победой. Наверное, он все-таки был не так пьян, как думал.

Группа пленных была плотно окружена защитниками. Фардоннцев привел в лагерь молодой копейщик по имени Филипп. Чумазый, оборванный, он стоял среди прочих, и взгляд его был потухшим и обреченным. «Похоже, парень сам себе противен», — подумал Дамиан.

— Приветствую вас, лорд Вулфблэйд. — Фардоннец отвесил глубокий поклон и оживился: с этим человеком можно было беседовать на родном языке.

Защитники уже успели разоружить пленных. Несколько фардоннцев были ранены, четверо тяжелораненых лежали на мокрой земле. Тарджа, который всегда знал, что делать, тотчас же приказал отправить их в лазарет, а фардоннских коней — на конюшню. Дамиан оглядел оставшихся пленников.

— Я в жизни много странного повидал, копейщик, — сказал он, обращаясь к Филиппу на его родном языке, — но чтобы фардоннцы сдались в плен…

Парень помрачнел. Дамиан коснулся самого больного.

— Нам приказали, милорд.

— Что он сказал? — спросил Тарджа.

— Он сказал, что им приказали сдаться.

— Кто?

— Кто приказал вам сдаться? — спросил Дамиан по-фардоннски.

Филипп в замешательстве оглянулся на своих спутников и неохотно пробормотал:

— Принцесса Адрина, милорд.

Тарджа понял сказанное без перевода.

— Спроси его — почему?

Дамиан обозлился:

— Тебе не кажется, что я сам могу их допросить?

— Виноват.

— Ее высочество объяснила вам причину?

Фардоннец пожал плечами.

— Она была убита горем, милорд. И сказала, что больше не хочет, чтобы фардоннцы проливали кровь за Кариен.

— Жаль, что она не подумала об этом раньше — до того как послать людей на смерть, — проворчал Дамиан.

— А что же у нее стряслось? — спросил Тарджа. Он выпил меньше, чем Дамиан, а потому соображал быстрее.

— Погиб капитан Тристан, милорд, — ответил Филипп. — Ее сводный брат. Они очень дружили.

— А где сейчас ее высочество? — Тардже хотелось знать, кем был молодой солдат — равноправным участником плана или пешкой в какой-то хитрой игре, которую вела Адрина. Дамиан безуспешно пытался уследить за ходом его мысли.

— Со своим мужем, конечно!

Дамиан должен был знать, что не услышал бы правды, даже если бы Адрина не сидела сейчас в башне.

— Понятно. — Он повернулся к Тардже. — Ну, и что ты намерен делать с ними?

— Пусть это решает Дженга. А сейчас надо подумать, где продержать их до утра.

Оглушительно грохнул гром, налетел ветер. Тарджа хмуро посмотрел на небо.

— Отведите их в башню. Пусть не мокнут под дождем. Мы допросим их завтра.

И Тарджа принялся отдавать распоряжения. Дамиан смотрел, как люди торопливо идут к башне, и удивлялся: все-таки странно ведет себя Адрина. Эта женщина хладнокровно готовила погибель хитрианскому светлейшему принцу, и она же приказала остаткам своей гвардии сдаться в плен — экая трогательная забота. Хорошо, что он так и не дошел давеча до ее двери.

«Сдается мне, — подумал Дамиан, — что сойтись с ее высочеством Адриной Фардоннской покороче и остаться при этом в живых может только очень здравомыслящий человек».

 

Глава 34

Адрина знала, что может попасть к медалонцам в лапы, но, когда это случилось, растерялась.

Двое суток напролет она мерила шагами свою темницу в ожидании каких-нибудь событий. Хмурые безмолвные защитники, исправно приносившие еду, на вопросы не отвечали. Адрина пыталась обворожить тюремщиков, но вымученные жалкие улыбки успеха не имели. Всякий раз к пленнице приходили разные люди, и она никогда не видела их дважды. Тамилан тоже никуда не выпускали, хотя, в отличие от госпожи, рабыня не выказывала никаких признаков беспокойства. Ожидание измучило Адрину вконец, и ей пришлось признать, что противник не так прост, как казалось поначалу. Она его недооценила.

Оставалось попробовать сторговаться с медалонцами. Самым крепким орешком был Дамиан Вулфблэйд. Адрина всегда представляла его себе изнеженным, капризным щеголем, таким, как его дядюшка. О том, что он военлорд, принцесса, конечно, знала, но считала его фигурой чисто номинальной. Этакий хлыщ в богатых доспехах, гарцующий на разукрашенном жеребце, пока кто-то делает его работу. Это предположение оказалось абсолютно неверным. Похоже, он честолюбивее, чем его дядя, и очень самоуверен. Но он мужчина, да не простой, а Вулфблэйд. И хотя семейка эта вырождается, вряд ли он сильно отличается от остальных Вулфблэйдов.

По сравнению с ним Тарджа Тенраган — просто подарок. Этот темноволосый красавчик умеет себя вести. Его главный недостаток — отношение к бедняжке Майклу. Он явно пользовался уважением в лагере, даже Лорд Защитник прислушивался к его мнению, когда решалась ее судьба. Вот если бы она побеседовала с Тарджей наедине, то уж, будьте уверены, сумела бы уговорить его смотреть на вещи с ее точки зрения. Это было бы даже занятно.

А с Дамианом Вулфблэйдом затевать такую игру опасно, и вот почему. Прежде всего, он принц Хитрии, а любовные интрижки, вполне допустимые у людей низкого сословия, в высшем обществе не приветствовали. А уж о связи наследника хитрианского престола со старшей дочерью фардоннского короля и говорить нечего. Однако самая пикантная проблема состояла в том, что Тарджа мог бы поддаться чарам курт'есы, тогда как Дамиан, скорей всего, останется к ним безучастным. Вероятно, его самого воспитывала какая-то опытная курт'еса.

Нет, не стоит связываться. Надо выбрать другую мишень, полегче. Вот только попался бы кто-нибудь под руку…

Адрина размышляла, придумывала разные ситуации, мысленно проигрывала их тысячи раз, но дни шли за днями, а компанию ей по-прежнему составляли Тамилан да собственная тревога.

Когда за ней наконец пришли, Адрина уже дошла до ручки. План ее полетел в тартарары. Она сидит в темнице, ее драгоценности украли, на ее требования плюют, а воображение рисует ужасные картины будущего, уготованные ей. Увидев на пороге охранника, открывшего дверь без стука, она чуть не бросилась на него с кулаками.

— Я требую встречи с кем-нибудь из начальства!

— Конечно, ваше высочество, — бесстрастно произнес стражник, даже не подумав при этом поклониться. А чему тут удивляться! Эти медалонские крестьяне в глаза не видели королевскую особу. — Мне приказано проводить вас к лорду Вулфблэйду.

— Я хочу говорить с Лордом Защитником!

— Скажите это лорду Вулфблэйду, ваше высочество. И набросьте-ка вы плащ. На улице дождь — как бы вам не вымокнуть.

Адрина выхватила у стражника из рук простецкий шерстяной плащ и набросила на плечи. На ней был все тот же легкомысленный наряд курт'есы, который совершенно не спасал от холода. Если бы не меховая накидка, захваченная из Кариена, она бы вообще замерзла здесь до смерти.

— Если бы лорд Вулфблэйд был хоть немного воспитан, то пришел бы ко мне сам!

Стражник снисходительно улыбнулся: ишь, мол, какая цаца! — и повел ее вниз, в главный зал. По пути к ним присоединились двое защитников.

Дождь на улице лил как из ведра. Адрина вмиг промокла до нитки, не помог ей даже плащ. Мокрая юбка облепила ноги, ошейник казался ледяным, за шиворот стекали неприятные холодные струйки. Мелкая зябкая дрожь сотрясала все тело. То и дело оступаясь и скользя, Адрина в сопровождении конвойных добралась до ничейной полосы, разделявшей два лагеря. На другой ее стороне стояли палатки хитрианцев. Адрина вгляделась в водяную завесу, пытаясь рассмотреть среди них пристанище хитрианского принца, но ничего не увидела.

Палатка военлорда оказалась самой обычной, такой же, как остальные, разве что немного попросторней. Ни штандарта, ни каких-то других признаков, отличающих жилище знатной персоны.

— Ждите здесь, — велел охранник и исчез за пологом. Адрина осталась мокнуть под дождем.

«Это издевательство какое-то, — злилась она, стуча зубами от холода. — Нарочно вытащили меня под дождь, чтобы поунижать». Впервые за несколько месяцев она обнаружила, что кое-кого ненавидит больше, чем Кратина.

Наконец охранник вышел.

— Прошу вас, ваше высочество.

Адрина проскользнула под услужливо поднятый полог, напоследок обдав солдата уничтожающим взглядом. Тот лишь улыбнулся в ответ.

Дамиан Вулфблэйд сидел за маленьким столиком и что-то писал. Это занятие, казалось, поглощало его целиком. Адрина вошла и огляделась. С ног ее на толстый ковер полилась вода. Посреди палатки стояла горящая жаровня. Адрине очень захотелось подойти к огню, но она сдержалась, не желая доставлять хитрианцу удовольствие своим жалким видом. Гобелен, искусно затканный хитрианским геометрическим узором, разделял палатку надвое, скрывая спальню. Рядом с письменным столиком стоял большой стол, заваленный картами, а вокруг жаровни валялось множество пухлых подушек. Хитрианцы любили сидеть на полу.

Удовлетворившись увиденным, Адрина принялась незаметно разглядывать военлорда. Типичный хитрианец: высокий, белокурый, мускулистый, неплохой, видно, наездник. На этом хорошее впечатление заканчивалось. У него был характерный профиль Вулфблэйдов и очень высокомерный вид.

Наконец Дамиан поднял голову, внимательно посмотрел на гостью и нахмурился — он тоже имел о ней не самое лучшее мнение.

— Приветствую вас, ваше высочество.

— И я вас, милорд.

Он отложил перо и поднялся на ноги.

— Прошу прощения. На улице дождь? Пожалуйста, снимите плащ. Вы, наверное, замерзли.

На улице дождь? Да только глухой не услышал бы, как дождь колотит по крыше палатки. Адрина сбросила плащ наземь, надеясь, что он испортит этот проклятый ковер, и, подойдя поближе к жаровне, вдруг сообразила, что смотрит Дамиану прямо в глаза. Это привело ее в замешательство. Так она могла смотреть только на Кратина.

— Не держите меня за дуру, милорд. Вы, вероятно, ждали когда дождь превратится в ливень, и только тогда послали за мной! Наверное, вы находите такие глупые игры забавными, а я считаю, что вы просто не способны вести себя должным образом с высокородными пленными.

Дамиан внимательно осмотрел ее с ног до головы — Адрина смутилась: мокрый наряд выставлял напоказ все ее прелести — и пожал плечами.

— Мне совсем не нужно, чтобы вы простудились и умерли. — Он отодвинул гобелен-занавес и достал из дорожного сундука шерстяную рубаху и штаны. — Снимайте свое нелепое одеяние. Оно вам не по чину. Можете переодеться на этой половине.

Адрина схватила одежду и прошла за гобелен. Там она разделась, швырнула мокрые тряпки на постель и, облачившись в сухое, вернулась в «гостиную». Озноб унялся, по всему телу разлилось приятное тепло. Чистая рубаха хранила слабый мужской запах. Только золотой ошейник по-прежнему оставался ледяным.

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Адрина уселась на подушку, что лежала к жаровне ближе. Мало-помалу от ее мокрых волос пошел парок. Дамиан протянул ей кубок с подогретым вином. Адрина опасливо глянула на подношение.

— Оно не отравлено. Я же сказал, что ваша смерть мне без надобности.

Она взяла кубок и сделала глоток. Кровь в жилах побежала быстрее.

— Вы так любезны, сударь.

— Вы мне льстите, Адрина. Это не любезность, а предусмотрительность.

— Вам следует обращаться ко мне так, как того требует мое высокое положение, милорд. Я не давала вам повода для фамильярности.

Дамиан опустился на подушку неожиданно ловко для своего роста.

— Я буду обращаться к вам так, как посчитаю нужным, мадам. В этом лагере мало кого впечатляет ваше высокое положение. В настоящий момент вы представляете собой ценность исключительно как заложница. Только поэтому вы до сих пор живы. Так что не надейтесь, что я стану кланяться, угодничать и выполнять все ваши идиотские капризы.

— В Фардоннии хорошие манеры не считаются «идиотскими капризами», — холодно заметила Адрина.

— Я буду иметь это в виду, когда в следующий раз поеду в Фардоннию. А пока советую спрятать подальше вашу привычку относиться к людям свысока. Медалонцы — народ простой. Они судят о людях по их поступкам, а не по рождению.

— О, теперь я поняла, почему вы здесь. Ваши героические поступки произвели на этих безбожников такое впечатление, что они ждут не дождутся, когда вы примкнете к их шатии-братии. Не так ли?

— Что я здесь делаю, неважно. Важно другое. Что вы здесь делаете, ваше высочество?

— Я ехала домой.

— Вы предали кариенцев?

— Не говорите глупостей. Просто… некоторые условия кариенско-фардоннского договора были нарушены, и мне это не понравилось.

— Называйте это, как хотите, ваше высочество. Но я думаю, что Кратин считает ваше поведение предательством. — Дамиан с задумчивым видом осушил кубок. — Знаете, как называется это сооружение? Башня Измены. Подходящее название, вы не находите?

«Быть любезной, — вспомнила Адрина. — Я должна быть любезной. Он отправит меня в Кариен за долю секунды, если мне не удастся склонить его на мою сторону».

— Я… я не могу вернуться в Кариен, милорд. — Она старалась говорить как можно проникновеннее.

— Почему?

— Моя жизнь там была невыносимой.

— И поэтому вы убежали в Медалон под видом курт'есы в компании невольницы и ребенка?

— Я давно хотела сбежать. Я думала об этом день и ночь. — Это была чистая правда. Если бы она не думала об этом день и ночь, то не попала бы в такой переплет.

Но Дамиан не поверил ни одному ее слову.

— Кое-кто думает, что этот союз — очередная хитрость вашего отца. Что, якобы помогая кариенцам, он собирается пересечь Медалон, повернуть на юг и напасть на Хитрию.

— Если у него такие намерения, то я первый раз об этом слышу. — Адрина глотнула вина, пытаясь собраться с мыслями. Неужели Габлет настолько прославился своим вероломством, что хитрианцы без труда разгадали его планы? Принцесса постаралась взять себя в руки. — У защитников не хватит сил, чтобы воевать на два фронта. Если вы меня отпустите, то я поговорю с отцом. Я смогу остановить его.

— Не исключено, — неуверенно произнес Дамиан. Ну как его убедить?

— Я не люблю Кариен, милорд. И хочу вернуться домой.

— Кратин знал, что вы намереваетесь бросить его?

— Нет. После того как мне сообщили, что случилось с моей гвардией, я сгоряча стала угрожать ему. И именно тогда замыслила побег.

— А вы часом не беременны?

— Нет, конечно! Что за глупый вопрос!

— Разве? Если вы беременны и Кратин спит и видит трон вашего отца, то вы могли пуститься в бега, чтобы родить ребенка на земле Фардоннии.

Проклятье! Взбредет же такое в голову! Этот презренный военлорд сидит себе за тысячи лиг от места событий и придумывает всякие бредни во всех подробностях.

— У Кратина имеются… некоторые трудности… с выполнением супружеских обязанностей.

К удивлению Адрины, Дамиан засмеялся.

— Бедняга Кратин. Кариенский принц-мальчишка не пара многоопытной фардоннской принцессе.

— Да уж, не пара.

И они дружно засмеялись над общим противником, словно и не были врагами. Отсмеявшись, оба умолкли. Возникла неловкая пауза.

— Я не верю вам, Адрина, — первым нарушил молчание Дамиан. — Вы пытаетесь угодить и нашим и вашим. Вы сказали, что бежите домой, однако всего неделю назад были на стороне Кратина и даже отправили в бой свои отряды. Вы замужем за кариенским принцем и в то же время обещаете уговорить отца не воевать с Хитрией. И вы хотите, чтобы я поверил, будто Кратин не знает, где вы сейчас. Я знаю, что он во многом неискушен, но далеко не глуп. Вся ваша история высосана из пальца.

— Может, оставим на время сложности политики, милорд? — произнесла Адрина, с трудом сдерживая раздражение. Ее история выглядела вполне правдоподобно — она проверяла на Тамилан. Кто ж знал, что хитрианец так искушен в политике?

— Я понимаю вас лучше, чем вы себе представляете. Вы дочь Габлета. Предательство и интриги — ваша стихия.

— Вы ошибаетесь — не стоит сравнивать меня с моим отцом.

— Это невозможно, уверяю вас. Мне кажется, что вы гораздо опаснее его.

Странно, но эти слова как будто не обидели, а воодушевили Адрину.

— Но вы не можете держать меня здесь вечно, милорд. Рано или поздно вам придется меня отпустить.

— Но этого не случится, пока я не подготовлюсь как следует, ваше высочество. Я не намерен освобождать вас за здорово живешь.

— А я не намерена сидеть здесь сиднем и ждать, когда вы отыщете хорошего покупателя, милорд, — завелась было Адрина, но вовремя опомнилась. «Надо быть любезной».

— Я полагаю, вы пересмотрите свою точку зрения, ваше высочество. Либо вам придется-таки ждать хорошего покупателя, либо вас вернут супругу. Мне, в общем-то, все равно.

Адрина прикусила язык и, схватив кубок, уткнулась в него носом. Ей было страшно, что Дамиан Вулфблэйд выполнит свою угрозу.

«Полюбезнее, милая, — подумала она. — Будь с ним полюбезнее».

— Я хочу просить вашего покровительства, милорд. — Адрина изобразила простодушную улыбку. — Хоть об этом я могу просить?

— В ответ на гибель своего посланника кариенцы начали военные приготовления, ваше высочество. Как они отомстят за свою кронпринцессу, мне страшно даже представить.

— Но вы же можете защитить меня, — прошептала Адрина, с благоговением глядя на военлорда. По своему опыту, она знала, что немногим удается устоять перед таким взором. Дамиан Вулфблэйд оказался одним из этих немногих.

— Защищать вас? Но пока мы будем защищать вас от гнева кариенцев, кто защитит нас от вашего высочества?

 

Глава 35

Весь день Р'шейл и ее спутники ехали верхом на хитрианских чудо-конях и лишь к вечеру добрались до деревушки в Лиливэйле. Джойхинию, Мэгину и Аффиану везли в крытой повозке, которую Гарет обещал заменить каким-нибудь более приличным экипажем на подходе к Цитадели. Повозка тащилась медленно, и если бы не хворая Джойхиния, которую следовало доставить в Цитадель в целости и сохранности, с этой колымагой никто не стал бы связываться.

Р'шейл ехала рядом с Брэком и, отпустив поводья, слушала его бесконечный монолог о том, как может быть опасна дарованная ей сила и почему нельзя с ее помощью подчинять себе людей. Если он хотел напугать ее, то преуспел — Р'шейл испугалась, но мнения своего не переменила. Времени на то, чтобы добраться до Цитадели, а потом еще и убедить Кворум принять отставку Джойхинии и назначение Мэгины, оставалось все меньше и меньше.

Однажды к ним присоединился Гарет Уорнер. Этот человек согласился с планом Р'шейл, правда, как ей показалось не очень охотно. Вопрос, ехать в Цитадель или нет, был многократно обсужден в ходе жарких споров и наконец решился в пользу Р'шейл: ехать. В это время медалонцы готовились к сражению, и Р'шейл была уверена, что, дождись она исхода боя, Дженга, Мэгина и, уж конечно, Тарджа при поддержке Брэка, наверняка, нашли бы тысячу доводов, чтобы заставить ее отказаться от этого безумного плана.

— Сила богов — это сила всего сущего. — Брэк говорил со всем как Коранделлен. — И более всего действенна тогда, когда распространяется на естественные явления.

— Очень удобный способ обходить очевидные факты, — заметил Гарет.

— Боги — это природная сила, комендант.

— Поэтому, когда что-то случается, вы обвиняете бога в своей неудаче. Разве вы не можете действовать по собственной воле?

Брэку, видимо, нравился разговор с защитником-безбожником. Казалось, он забыл о Р'шейл.

— Кальяна может сделать так, что двое влюбятся друг в друга, но не против их воли. Дэйсендаран может заставить вора совершить кражу, но ему трудно сделать вором честного человека.

— Да, вы специалист по части строительства замков на песке, — заметил Гарет.

Р'шейл слушала разговор и понимала, что Брэк о ней вовсе не забыл. Он пытался напомнить ей, как опасно то, что она намеревалась сделать. Боги могли усилить желание или создать предпосылки для происшествия, которое так или иначе должно случиться, но искусственное создание события было подобно плаванию против течения, когда на поверхность всплывает вся муть со дна. Вот почему ей стало дурно, когда кариенские жрецы начали создавать чары принуждения. Она заметила скептический взгляд Гарета.

— Вы не верите в это, комендант?

— Зато вы, кажется, верите каждому слову. Я никогда не переставал удивляться способности людей приписывать божественному началу совершенно естественные события.

— Вы видели демонов и все-таки отказываетесь верить в них, — заметил Брэк. — Это ваш способ уходить от того, чего вы не понимаете.

— Я видел тварей, существование которых не могу объяснить. Я видел мастерски выполненную иллюзию. Но этого недостаточно, чтобы превратить меня в язычника. Наблюдая за фокусником средних способностей на рынке в Цитадели, вы могли бы убедиться, что женщину можно распилить пополам, а затем вновь собрать ее. Вера в некоторые явления не делает их реальными.

— Однако вы согласились помочь нам, — сказала Р'шейл. — Если вы считаете это фокусом, то почему ввязались в это дело?

— Мое решение основано на логике, а не на вере, Р'шейл. Медалону угрожает враг, с которым Сестринская община не в силах справиться. Я поддерживаю лорда Дженгу, потому что мы уцелеем скорее под его начальством, чем под властью компании эгоистичных женщин, которых беспокоит только их политическое выживание.

Р'шейл нахмурилась, но Брэка как будто вполне удовлетворил ответ коменданта.

— Предположим, мы добьемся успеха. Как скоро мы сможем мобилизовать остальных защитников?

— Довольно быстро, — ответил Гарет. — Я начну действовать, не дожидаясь вашего успеха на Собрании. А когда вы добьетесь своего, я отправлю на фронт первые отряды в течение нескольких часов.

— А если мы потерпим неудачу? — спросила Р'шейл.

— Тогда я поверну тех же людей против вас и скажу, что подыгрывал вам, чтобы выведать ваши планы, — невозмутимо ответствовал комендант.

— Неудивительно, что Джойхиния всегда считала вас опасным.

— Опасным? — Гарет пожал плечами. — Вряд ли, Р'шейл. Просто я умею выживать, и все языческие колдуны вместе взятые ничего с этим не поделают.

Гарет пришпорил лошадь и поскакал к голове их небольшой колонны. Р'шейл задумчиво посмотрела ему вслед.

— Редкое создание, — заметил Брэк.

— Ты о чем?

— Я думаю, что Гарет Уорнер — единственный действительно честный человек, которого я когда-либо встречал.

Через несколько дней часа в три пополудни путешественникам явился Дэйсендаран. Они ехали по дороге, которая постепенно поворачивала на юг, к Котсайду и переправе через Стеклянную реку, стоял холодный и ненастный день. Собирался дождь. Р'шейл с Брэком и Гаретом ехали впереди повозки. Плясунья вела себя беспокойно, и Р'шейл решила дать ей возможность поразмять ноги.

Дэйс сидел у обочины дороги на большом сером валуне. Завидев всадницу, он помахал ей рукой. Его светлые волосы были всклокочены, пестрая одежда в полном беспорядке — таким Р'шейл его никогда не видела.

В Убежище бог воров ни разу не показывался Р'шейл на глаза В этих пустынных чопорных помещениях богу, промышлявшему воровством, не хватало веселья. Дэйсендаран предпочитал компанию людей. И хотя Р'шейл знала, что он был богом — и чувствовала это при одном только взгляде на него, — ей было трудно относиться к нему иначе, как к бесстыдному парню, который помогал ей по-дружески в Гримфилде. Подъехав к валуну, она улыбнулась — ей было действительно приятно видеть старого приятеля.

— Дэйс! Какими судьбами?

— Я пришел посмотреть, как ты поживаешь в большом мире. Привет, Брэкандаран.

Брэк остановился рядом с Р'шейл. Гарет, подъехавший поближе, подозрительно уставился на незнакомца. Повозка и сопровождающая ее охрана все еще тащились позади.

— Привет, Дэйсендаран.

— Кто это? — спросил Дэйс, указав на Гарета.

— Комендант Гарет Уорнер, знакомьтесь, это Дэйсендаран — бог воров, — сказала Р'шейл, с улыбкой глядя на Уорнера.

— Это один из ваших богов?

Дэйс в восторге хлопнул в ладоши.

— Он безбожник!

— Ты не должен быть здесь, — хмуро сказал Брэк. — Уходи, Дэйс.

— Но я пришел помочь! Намечаются благородные дела, и я хочу участвовать в них!

— Если ты действительно хочешь сделать что-то благородное, то укради у Хафисты несколько верующих, — сказал Брэк. — Ты не должен появляться с нами рядом в Цитадели.

Дэйс нахмурился.

— Брэкандаран, за несколько последних веков кто-то мог бы сказать тебе, что смертные не должны учить богов. Я появляюсь там, где хочу!

— Может, кто-нибудь объяснит мне, наконец, кто этот мальчик? — возмутился Гарет.

— Ах, как мне нравятся безбожники!

— Дэйс, послушай Брэка, пожалуйста, — попросила Р'шейл. — Если хочешь помочь, сделай что-нибудь назло Хафисте, но здесь тебе делать нечего.

Бог театрально вздохнул.

— Я все понял. Меня здесь не хотят видеть.

— Ты ведешь себя, как ребенок, — сказала Р'шейл.

Бог усмехнулся.

— Слушайте, а вы не перепутали меня с богом греха?

— С богом чего? — переспросил Гарет. Даже Брэк улыбнулся.

— Комендант, я прошу не обращать внимания на эту пикировку. Иначе вам придется поверить в первичных богов.

— Хорошо, не буду, — пообещал Уорнер и, поворотив коня, направился к повозке.

— Я его обидел? — с невинным видом поинтересовался Дэйс.

— Не больше, чем других людей, — ответил Брэк. — Почему ты позволил ему увидеть тебя?

— Люди имеют право время от времени видеть бога. Это честно.

— Но не те, кто не верит в твое существование, — заметила Р'шейл.

— Ну, вот теперь он меня увидел, значит, должен уверовать в меня, так?

— И не надейся, — произнес Брэк.

— Вечно ты все видишь в черном свете, Брэкандаран. Я собирался сообщить вам кой-какие новости, но теперь уже раздумал. Ты станешь относиться к миру еще хуже.

— Какие новости?

— Я не уверен, что должен…

— Дэйс, — перебила его Р'шейл, — не дразни нас. Если у тебя есть важное сообщение, выкладывай!

Бог надулся.

— Ты слишком много общаешься с Брэкандараном, Р'шейл. Ты даже говоришь уже как он.

— Поехали, Р'шейл, — сказал Брэк, берясь за поводья, и оглянулся. Повозка мало-помалу приближалась. — Скоро они нас догонят. Ему просто нечего сказать. Будь здоров, божественный.

— В Цитадели есть приверженцы Хафисты! — выпалил Дэйс. Р'шейл с тревогой посмотрела на него:

— Приверженцы? Кто они?

— Не знаю, — пожав плечами, ответил бог. — Знаю только, что Цитадель может чувствовать их присутствие и ей это не нравится.

Р'шейл недоуменно посмотрела на Брэка:

— О чем он говорит? Он только что сказал, что Цитадель живая.

— В некотором смысле да, — ответил Брэк и обратился к Дэйсу: — Что-то уже случилось?

— Нет. Ты же знаешь, как это бывает с Цитаделью. Ей требуется век, чтобы вспомнить собственное имя. Но она в состоянии почувствовать заразу Хафисты, и это ее огорчает.

Брэк задумчиво кивнул. Р'шейл совершенно не понимала, о чем они говорят.

— Брэк, это имеет какое-то отношение к силе в Цитадели, о которой говорил Дранимир?

Ответить он не успел — сзади подкатила повозка и остановилась. Гарет подъехал поближе и недовольно уставился на Дэйса.

— Вижу, ваш бог все еще с нами. И долго вы намерены сидеть посреди дороги? Может, разрешите нам проехать? К вашему сведению, собирается дождь. И мне бы хотелось добраться до Малаки до того, как он начнется.

— Интересно, эти безбожники все такие нахальные? — произнес Дэйсендаран и исчез прямо на глазах у изумленного Гарета.

Р'шейл посмотрела на остолбеневшего коменданта и усмехнулась про себя: «Он не понял, что произошло». Гарет еще немного постоял с разинутым ртом и, наконец опомнившись, махнул своим людям. Повозка двинулась дальше, будто ничего и не случилось.