Глава 1

Коранделлен ти Ортин, последний король харшини, ждал, пока закончится концерт, чтобы покинуть амфитеатр в центре Убежища и вернуться в свои покои. Но сначала он поздравил исполнителей. С восхищением, отметив удачные декорации, в которых магические объекты непринужденно сочетались с предметами обихода, он любезно поблагодарил их за проделанную работу. Король проходил, улыбаясь, помахивая руками, и мерцающие сумерки, почти не отличимые в этом волшебном месте от ночи, спускались в долину. Над невидимым городом возвышались изящные, слегка посеребренные вечером белые шпили Убежища. Люди отчаянно хотели быть счастливыми, и он со своей стороны сделал все, чтобы они думали, что он тоже счастлив.

Безмятежное время, отмеренное Убежищу, заканчивалось. И Коранделлен чувствовал это лучше, чем любой другой харшини. Радость стала преходящей; бодрость — иллюзорной. Время харшини истекало, и только Коранделлен знал, насколько оно близко к концу.

Ну, может быть, еще Шананара. Она присоединилась к нему, одетая в длинное свободное платье — такие платья носило большинство харшини, — чем слегка удивила его. Шананара в последнее время постоянно исчезала из Убежища, и он уже привык видеть ее в кожаных одеяниях наездницы драконов. Его сестра обычно интересовалась делами смертных больше, чем он. Повсюду носиться с дитя демона, вызывая восхищение всего мира, да собирать последние сплетни — вот что интересовало Шананару. Непринужденно взяв его под руку, она прошла с ним в апартаменты и, дождавшись, пока двери бесшумно закроются за их спиной, заговорила:

— Позволь мне помочь тебе, Коран.

Король вздохнул, наконец, опустив плечи, а маска жизнелюбия сползла с усталого лица, и было видно, насколько же он изможден.

— Нет. Ты ничем не поможешь, Шанан, — проговорил он, устраивая свое длинное туловище в изящном резном кресле, что стояло у распахнутой на балкон двери. Через открытые окна в комнату вливался звонкий голос водопада. Вечерний воздух благоухал, как всегда. — Ты нужна мне для другого дела.

— Ничего другого не будет, если ты не выдержишь, — предупредила она. — Позволь мне взять часть этой ноши. Или тебе нравится быть мучеником?

Он устало усмехнулся. Без сомнения — она опять была у людей. По ее манере говорить всегда можно было догадаться, с кем из смертных она общалась.

— Нет, сестра, мученичество меня не привлекает. Но если я погибну, править нашим народом придется тебе. Помогая мне сейчас, ты, может быть, и облегчишь мою ношу, но скоро тебе понадобятся все твои силы. Только дитя демона может снять эту ношу с моих плеч.

Шананара упала в одно из кресел, что стояли напротив окна.

— Дитя демона? Эта ненадежная, избалованная соплячка-атеистка с половиной человеческой крови? Если ты считаешь, что только от нее зависит наше спасение, брат, то мы обречены.

— Не стоит говорить о ней так грубо, дорогая. Р'шейл будет делать то, что должна.

— Она будет делать только то, что нужно ей, и не больше. Боюсь, что даже боги не знают, станет ли она тем, кем ей предназначено быть.

— И все же нам придется положиться именно на нее.

— Тогда позволь мне вернуть ее.

— Сюда? В Убежище? Да зачем?

— Если ты не хочешь позволить мне облегчить твою ношу, пусть это сделает Р'шейл. Боги видят — она достаточно сильна для этого. Позволь мне вернуть ее, Коран. Пусть она тащит этот груз, хотя бы пока ты не отдохнешь. Затем ты сможешь снова принять его на себя, а Р'шейл пусть делает свое дело.

Король покачал головой.

— Все идет, как должно идти, Шананара. Не надо вмешиваться.

— Да что идет-то? — фыркнула она. — Где это написано, что ты должен надрываться, удерживая Убежище вне времени, пока дитя демона сидит, сложа руки и гадает, верит она в то, что мы существуем, или нет?

— Ты же не видела Р'шейл к концу ее пребывания у нас. А она многому выучилась.

— Она не знает и малой толики того, что ей нужно знать. И кто это смог научить ее всему? Брэк?

— А мне казалось, ты расположена к нему.

— Так и есть, но я не выбрала бы его в наставники дитя демона. Он ее даже не любит. И определенно не доверяет ей.

— В Хитрии она обучится всему, что ей нужно.

— Но станет ли Р'шейл учиться? Она с таким же успехом может заняться и чем-нибудь другим.

— Ты слишком сильно печешься об этом, Шанан. Такие дела обычно решаются сами собой. Р'шейл примет свою судьбу и научится тому, что ей понадобится.

— До или после того, как харшини погибнут, брат? — Наклонившись вперед, она пристально посмотрела на него, будто пытаясь проникнуть в глубину его души. — Последователи Хафисты держат в своих руках Медалон. Защитники сдались на милость Кариена. Хитрия на грани гражданской войны, и Фардонния вооружается, готовясь к нападению. А ты начинаешь уставать. Я вижу это по твоим глазам. Ты постоянно дрожишь и даже не замечаешь этого. У тебя больные глаза. Твоя аура подернута черным. Стоит тебе хоть на мгновение ослабить контроль над чарами, которые удерживают Убежище вне времени, и жрецы Хафисты узнают, где мы. И если это случится, ты сможешь по пальцам одной руки сосчитать, через сколько дней кариенцы окажутся у наших ворот.

— Р'шейл разделается с Хафистой прежде, чем это случится, — уверил он ее.

— Хотела бы я верить в нее так же, как ты. Но сколько у нас времени, Коран? Надолго ли хватит твоих сил?

— Я продержусь столько, сколько понадобится.

Она упала обратно в кресло, признав свое поражение.

— Ну, тогда я могу только молить богов, чтобы они даровали нам это время.

— Дитя демона сделает то, что должна.

Шананара не выглядела убежденной.

— Ты ставишь слишком многое на эту дикую полукровку.

Король харшини утомленно кивнул.

— Ты права, Шананара, но, к сожалению, эта дикая полукровка — наша последняя надежда.

 

Глава 2

Свадьба Дамиана Вулфблэйда, военлорда Кракандара, и ее светлости Адрины, принцессы Фардоннской, состоялась на маленьком, открытом всем ветрам холме на севере Медалона. Дул резкий ледяной ветер. Прошло не более двух недель с того дня, когда невеста неожиданно стала вдовой.

На низком, затянутом мглой небе неподвижно висели мрачные облака. Невеста только что не сияла, хотя была наряжена во взятую взаймы белую рубаху и темные шерстяные штаны. Жених тоже смотрелся весьма забавно в поношенных боевых одеждах. Гости были либо ошеломлены, либо восхищены — в зависимости от того, откуда они были родом.

Обряд бракосочетания совершал высокий важный защитник — капитан, судя по знакам отличия на одежде. Он чопорно зачитывал деловитые и очень неромантичные свадебные обеты Медалона, а дерзкий ветер срывал слова с его губ и тут же уносил прочь. Свадьба происходила лишь потому, что этого потребовало дитя демона, и формальной процедуры — лишь бы она была законной — для Р'шейл было вполне достаточно. У нее не было ни времени, ни желания разводить церемонии.

— Скорее всего, все это пустая трата времени, — проворчал Брэк, хмуро наблюдавший за свадьбой.

— Почему? — тихо отозвалась Р'шейл, не спуская глаз с жениха и невесты, будто они могли как-то ухитриться и избежать своей судьбы, если она отвернется.

— Эта свадьба ничего не значит, пока ты не попадешь в Гринхарбор и не убедишь Верховного Арриона в законности медалонской церемонии, — объяснил он.

— Главу Лиги чародеев?

— Верховный Аррион — единокровная сестра Дамиана.

— Ее это не слишком-то обрадует, правда?

— Даже если не брать в расчет, что она беспокоится о нем, как о своем брате или наследнике Высочайшего Принца, он все равно рискует очень многим.

— Но согласись, Брэк, это лучшее из того, что возможно. Свадьба установит мир между Хитрией и Фардоннией. Ничем другим мы бы этого не добились.

Брэк оставался при своем мнении.

— Все еще сто раз может пойти вкривь и вкось, Р'шейл.

— Нет, все пойдет как надо.

Он посмотрел на нее.

— Я говорю, все пойдет как надо!

— Я поражен тем, что Зигарнальд позволил тебе это.

— Бог войны торжественно обещал мне, что не будет вмешиваться. Кроме того, он будет думать, что появился хороший повод для войны.

— Это потому, что это действительно хороший повод для войны, Р'шейл, — отметил Брэк.

— Только на первый взгляд.

Брэк лишь покачал головой, глядя на ее безрассудное упрямство, и переключил свое внимание на церемонию. Она уже почти закончилась. Денджон призывал богов благословить союз: Кальяну — благословить любовью, Желанну — благословить детьми. Его голос звучал не очень уверенно, но на упоминании богов, хотя бы нескольких, настояла Р'шейл. Лично она не считала, что это имеет большое значение, но Дамиан и Адрина были язычниками, и значение здесь имело только то, во что верили они. Один из них или они оба могут попытаться отказаться от этого союза, если оставить им хоть одну лазейку.

Под жидкие аплодисменты собравшихся защитников и хитрианцев Денджон объявил союз вступившим в силу. Новобрачные, повернувшись к толпе, улыбались с лицемерной непринужденностью актеров, с детства привыкших работать на публику. Они спустились с холма и двинулись в сторону Р'шейл и Брэка. Р'шейл вздрогнула, и вовсе не от холода.

— Насколько же сильна Лига чародеев?

— В смысле политики или магии?

— Меня интересует и то и другое.

— Магия, которой они владеют, тебя не должна тревожить. Они пытаются достучаться до тех же сил, что и мы, но добиваются этого годами учебы, а не благодаря врожденным способностям. Все делается заклинаниями и чарами и при небольшом участии богов. А вот политически они представляют одну из главных сил Хитрии.

— И если Верховный Аррион публично одобрит этот союз, военлорды признают его?

— Они не станут открыто протестовать, но на их одобрение тоже рассчитывать не стоит.

— Значит, нужно, чтобы Лига чародеев была на нашей стороне.

— Несомненно.

Р'шейл кивнула, уже занятая мыслями о том, как привлечь Верховного Арриона на свою сторону. И еще короля Фардоннии. Брэк мог бы столковаться с ним. На самом деле она подозревала, что ему это придется по нраву. У нее только что в глазах не рябило от разнообразных возможностей, стоящих перед ней. Интриги были для нее как воздух — одно из неизбежных следствий того, что ты выросла среди сестер Клинка.

— Ну вот, все и готово, — раздался голос Дамиана, подошедшего к ним вместе с Адриной.

— Не правда ли, он настоящий романтик? — пожаловалась Адрина. — Мы так здесь и будем стоять до посинения? Я замерзла. Я мерзну каждый раз, как выхожу замуж.

— Нам надо возвращаться в лагерь. Денджон приказал поварам приготовить для вас свадебный пир.

— Полагаю, эту пищу мне не приходилось есть ни разу в жизни, — пробурчала Адрина.

— Ты ведь не собираешься успокоиться, не так ли? — поинтересовалась Р'шейл.

Принцесса неохотно уступила.

— Хорошо, я приложу все усилия, чтобы оценить по заслугам хлопоты хозяев.

— Полагаю, что этого тебе точно не приходилось делать ни разу в жизни, — вкрадчиво заметил Дамиан.

«Военлорд получает удовольствие от опасностей», — отметила Р'шейл, поймав взгляд, брошенный на него Адриной. Она извинилась перед невестой и женихом и оставила их на Брэка, а сама ускользнула, чтобы поговорить с Денджоном.

— Спасибо, капитан.

— Мне кажется, Р'шейл, сегодня я нарушил все законы, какие мог. Ты уверена, что это было необходимо?

— Несомненно. Теперь Хитрия и Фардонния не ударят нам в спину, пока мы будем разбираться с кариенцами.

— Хотелось бы, чтобы ты была права. Я-то не уверен, что женитьба хитрианского военлорда на фардоннке сильно поможет Медалону. Особенно такого военлорда, который последние десять лет промышлял в основном кражей коров на пастбищах на нашей границе.

— Теперь этот военлорд на нашей стороне, Денджон.

— Приходится поверить тебе на слово. В общем-то, он кажется достаточно благоразумным.

Она улыбнулась, прикидывая, как бы Дамиан отнесся к такому сомнительному комплименту.

— Не бойся. В конце концов все выйдет как надо.

— Надеюсь, что ты права, дитя демона.

Времени на то, чтобы выбранить капитана за употребление ненавистного имени, у Р'шейл уже не было. Ее отвлекло волнение, поднявшееся с приближением защитника, бегущего прямо к ним от линии шатров и выкрикивающего ее имя.

— Что случилось? — требовательно спросила она, когда защитник, наконец, пробился к ней через толпу гостей.

— Тарджа, — выпалил молодой человек. — Он проснулся.

Р'шейл первой влетела в лазаретный шатер. Сметая всех на своем пути, она подлетела к соломенному тюфяку, на котором в дальнем углу шатра лежал Тарджа, пытаясь освободиться от стянувших его веревок.

— Тарджа?

Он повернулся на звук голоса, но, похоже, не узнал ее. Тарджа уже не был мертвенно-бледен, он выглядел так, словно внутри у него бушевала битва. Темные волосы свалялись, лоб в каплях испарины. Грубые серые армейские одеяла, которыми его накрыли, превратились в спутанный комок.

— Тарджа? Это я, Р'шейл.

В ответ он только сильнее рванул держащие его путы, не обращая внимания на то, что веревки на запястьях, казалось, скоро задымятся. Отчаянно вскрикнув, она кинулась ослабить их, чтобы облегчить его страдания.

— Р'шейл! Не надо!

Брэк подбежал к ней и с состраданием поглядел на Тарджу. За ним подоспели Дамиан и Адрина.

— Посмотри, что он делает с собой, Брэк! Нельзя же оставлять его здесь, связанного, как дикого зверя!

— Если ты освободишь его, он может навредить себе еще сильнее, — предостерег ее Брэк. — Пока он во власти демонов, ему лучше оставаться связанным.

— Демонов? — в ужасе выдохнула Адрина. — Ты хочешь сказать, что он одержимый?

— Можно сказать и так, — пожал плечами харшини.

— Это ему не на пользу.

— Только это и дает ему шанс выжить, — парировала Р'шейл, не обращая внимания на бестактность Адрины. — Сколько еще это продлится, Брэк?

— Если повезет, то уже не долго, — ответил тот. — Он проснулся. Это добрый знак.

— А как демоны узнают, что пора оставить его?

— Дранимир почувствует, когда в них не будет нужды. Как только все наладится, слияние распадется и все собратья последуют за ним.

— Если повезет, — недоверчиво повторил Дамиан. — Ты хочешь сказать — нет гарантии, что кто-нибудь из них не останется в нем? — Он пристально посмотрел на Тарджу и повернулся к Адрине. — Если случится, дорогая, что я получу смертельную рану в битве, а харшини предложат излечить меня, вселив в меня демонов, — позволь мне умереть.

— На этот счет не беспокойся, Дамиан. Если в битве тебя смертельно ранят, для меня не будет большей радости, чем позволить тебе умереть спокойно.

— Прекратите! — нетерпеливо прикрикнула Р'шейл. — Я сыта по горло вами обоими! Убирайтесь!

Молодожены отцепились друг от друга и испуганно уставились на нее.

— Извини, Р'шейл…

— Уходите.

Не сказав больше ни слова, военлорд с невестой поспешно ретировались из лазарета. Р'шейл переключила свое внимание на Тарджу, который тем временем опять потерял сознание.

— Должен сказать тебе, Р'шейл, — заметил Брэк, когда новобрачные удалились, — что если эти двое держат в руках судьбы Хитрии и Фардоннии, то нам будет нелегко.

— Им придется подрасти, — нетерпеливо кивнула Р'шейл. Ей было не до них. Сейчас ее больше волновал Тарджа. — Нельзя ли что-нибудь сделать для него?

— Нет, пока вместо крови, которую он потерял, в нем слияние демонов, — ответил Брэк.

— Сколько еще ждать?

— Никто не может сказать этого. Но он крепкий парень. Если кто и в состоянии пережить подобное, то это Тарджа.

Минуту она смотрела, как размеренно вздымается и опускается грудь спящего.

— Я каждый день просыпаюсь с надеждой… Мы и так уже пробыли здесь слишком долго. Нам пора уходить, и откладывать это больше нельзя.

— Сначала нам надо почтить своим присутствием свадебное празднество.

— Не напоминай мне об этом. — Она встряхнула и расправила одеяла, потом взглянула на Брэка. — Я надеюсь, что сегодня ночью они не натворят глупостей и сделают все, как надо. Или я их обоих просто задушу.

— Не беспокойся, они не осмелятся перечить дитя демона.

— Ты что, смеешься надо мной, Брэк?

Он улыбнулся:

— Разве что самую малость.

Она через силу улыбнулась в ответ.

— Тебя еще не тошнит от необходимости все время присматривать за мной?

— Постоянно. Но еще какое-то время мне придется этим заниматься, — ответил он, погасив улыбку.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе надо решить, на чьей ты стороне, дитя демона. Или ты думаешь, Хафиста будет стоять на обочине и ждать, пока ты его погубишь?

— Ты думаешь, он еще раз пошлет за мной жрецов?

— Это было бы слишком большой удачей, — отозвался он. — Жреца можно увидеть. Нет, я боюсь, что на этот раз он будет действовать иначе — тоньше. Возможно, он попытается обратить против тебя одного из близких тебе людей. Кого-то, кому ты доверяешь. Кого-то, кто может оказаться около тебя.

Одно долгое мгновение Р'шейл внимательно смотрела на Брэка, потом опустила взгляд на Тарджу.

— Ты хочешь сказать, что он обратит против меня Тарджу?

— Тарджа, Дамиан, Адрина, любой из защитников — кто знает? Любой из них может стать твоим врагом, а ты даже и не догадаешься об этом, пока он не всадит тебе нож в спину.

Прежде чем ответить, Р'шейл нежно провела ладонью по лбу Тарджи.

— Тарджа никогда не предаст меня.

— Может быть. Но все же не доверяй никому, Р'шейл.

— Даже тебе?

Брэк слегка улыбнулся.

— Хафиста не может управлять ни мной, ни любым другим харшини. Он начинал как демон, и притом он не связан ни с моим кланом, ни с твоим. Харшини ты можешь доверять.

— Но больше никому?

— Больше никому.

Она выпрямилась, пораженная мыслью о том, что любой из тех, кого она знала, может оказаться предателем.

— Брэк, мне действительно не нравится быть дитя демона, ты ведь это знаешь?

Брэк пожал плечами.

— У всех у нас есть предназначение, от которого нам не уйти, Р'шейл.

— Я не верю в предназначение.

— Знаю. Поэтому-то первичные боги и беспокоятся.

Эта мысль несколько взбодрила ее.

— А что, первичные боги беспокоятся?

— Они обеспокоены, — подтвердил Брэк.

— Ну что же, — дерзко объявила она. — У них есть к тому основания.

 

Глава 3

Р'шейл исчезла со свадебного пиршества, пробыв на нем, лишь для приличия, некоторое время. Она сама устроила эту свадьбу и чувствовала что должна, по крайней мере, постараться соблюдать приличия, хотя, если признаться, предостережения Брэка насчет Хафисты обеспокоили ее гораздо больше, чем она пыталась это показать. Р'шейл поймала себя на том, что изучает освещенные пламенем свеч лица, гадая, кого из них может использовать Всевышний. Кто из этих знакомых ей людей на самом деле враг? Чей взор скрывает предательство, а чье дружелюбие подлинно? Она с облегчением покинула пиршественный шатер, радуясь, что наконец-то осталась одна. Брэк, видимо, понимал, что с ней творится, и не пытался сопровождать ее.

Она мерила шагами лагерь защитников, слишком возбужденная, чтобы лечь спать. После возвращения из Убежища Р'шейл обнаружила, что не нуждается теперь во сне, как раньше. Само по себе свойство очень полезное, но временами, в самые темные ночные часы, когда дух обычных людей дремлет, она остро ощущала тяжесть своего предназначения. В ушах до сих пор звенело предостережение Брэка о возможности появления врагов среди близких людей, и сегодняшней ночью ей было особенно трудно.

Но и несчастной она себя не чувствовала. Как ни странно, Р'шейл была довольна собой. Брэку она сказала, что не верит в предназначение, но на самом деле Джойхиния когда-то невольно заронила в нее эту мысль. Каждый урок, полученный ею на коленях Джойхинии, учил ее искусству выживания в жестокой среде сестер Клинка.

Ребенком Р'шейл восставала против этого, но теперь она нашла это искусство не только полезным, но и волнующим. Она часто говорила Брэку, что ей ненавистно быть дитя демона, но бывали моменты, когда ее опьяняла возможность повелевать принцами и принцессами. Даже защитники, раньше относившиеся к ней как к надоедливой сестренке одного из своих офицеров, теперь смотрели на нее с опасливым благоговением.

Она уже ощутила привлекательность власти, но оставалась еще в достаточной степени идеалисткой, чтобы надеяться, что убережется от ее соблазнов. Р'шейл еще не дошла до того порога, когда нужно пожертвовать хоть чем-то для достижения своей цели. Но она была готова ко многому. Как сказал Брэк, ей надо выбрать, на чьей она стороне. Ей оставалось теперь только принять то, что первичные боги приготовили для нее, — предназначение, о котором у нее не было ни малейшего понятия, что с ним делать.

Ее мысли обратились к Хитрии и к причинам, по которым она согласилась сопровождать Дамиана с Адриной на юг. Во-первых, она идет с ними, чтобы помочь Дамиану в его делах и предотвратить возможные неприятности, проистекающие из его женитьбы на дочери самого лютого врага Хитрии. Но в последние дни Р'шейл осознала, что ей нужно идти на юг, потому что именно там находилась Лига чародеев. Если в этом мире и остался кто-нибудь, знающий, как убить бога, то это, наверное, человек, занимающийся магией. Р'шейл уже столкнулась с силой Хафисты, и, хотя не стоило признаваться в этом Брэку, она сомневалась, что сможет противостоять ему при следующей встрече. Ей было нужно знание, которого не было даже у харшини. Они представления не имеют, как убить бога. Они и мухи прихлопнуть не могут.

Несколько кругов вокруг лагеря на холодном ветру под ледяными звездами не уняли ее беспокойства, и она решила посидеть с Тарджой. В темноте лазаретного шатра, пропахшего острым запахом мыла, она остудила влажной тряпицей его горящий лоб — а он горел, ведь Тарджа, и это было видно, буквально сражался с поселившимися в нем демонами. Он то уплывал в беспамятство, то просыпался, но явно не осознавал, где он и кто он. Временами Тарджа снова начинал бороться со своими путами, да так яростно, что Р'шейл удивлялась, как тюфяк под ним до сих пор не рассыпался в труху. Ничего нельзя было сделать, чтобы помочь ему, — только надеяться. Она недостаточно сильно верила в богов, чтобы позволить себе терять время на молитву.

Глядя на больного, девушка гадала, не его ли Хафиста выберет орудием, обращенным против нее. Едва ли он мог бы сыграть с ней более жестокую шутку. Она любила его; любила, еще, когда была ребенком. Но любовь к ней Тардже навязала Кальяна, богиня любви. Это сказал ей Хафиста, и у нее не было оснований не верить ему. Тарджа любит ее, потому что этого хочется богам. Его не спросили, хочет ли он сам этого, и он не осознавал, что все решили за него.

«Если Тарджа узнает о гисах, Хафисте и нужды не будет подстрекать его», — печально подумала Р'шейл. Гнева Тарджи будет более чем достаточно. Она понимала это очень хорошо, как и то, что ничто сделанное и сказанное ею не уменьшит его ярости, в которую он придет, если узнает, что с ним сделали.

Когда рассвет не спеша, поднялся над лагерем, Р'шейл выбросила печальные мысли из головы. Так и не приблизившись к разрешению беспокоивших ее проблем, она вышла из шатра, надеясь перехватить что-нибудь на завтрак и привести себя в порядок перед встречей с Денджоном и другими капитанами.

— У нас проблема, — объявил Денджон вместо приветствия, едва она вошла в обеденный шатер, который вот уже две недели был постоянным местом их встреч. Брэк и капитан Дорак уже сидели за длинным столом, дожидаясь, пока остынет содержимое их кружек. Следы прошедшей вечеринки были убраны со столов, и в шатре не было никого, кроме Брэка и защитников. Капитан Линст, уже расправившийся со своим завтраком, сидел за дальним концом стола. Никто из сидящих мужчин не приподнялся, увидев, что она входит. Не сразу, но ей удалось отучить их от этого.

— Всего одна проблема? Я и не заметила, как все пошло на лад!

Денджон ответил ей усталой улыбкой. Это был высокий поджарый брюнет, однокашник Тарджи с тех времен, когда они еще были кадетами. Р'шейл казалось, что в его уверенных жестах живет олицетворение духа защитников. При этом его искусство было в большей степени заслугой Дженги, чем сестер Клинка, командовавших защитниками.

— Наверное, стоит сказать иначе. У нас неотложная проблема. Прочие могут подождать часок-другой.

— А где Дамиан?

— Все еще наслаждается первой брачной ночью, я думаю, — предположил Дорак с усмешкой.

— Мы не можем дожидаться его, — пожал плечами Денджон. — Нам надо решить, что делать с кариенскими пленниками. Мы слишком засиделись здесь, и вот разведчики донесли еще об одной группе кариенцев, идущих с севера, — несомненно, в поисках своего принца.

— Нам нужно уходить отсюда, — заявил Линст. — Взять кариенских пленников с собой мы не можем, но и оставить их здесь — значит объявить поисковой группе о наших намерениях, что тоже не резон.

До этого момента Р'шейл надеялась, что ей не придется решать вопрос, что делать с кариенскими рыцарями, сопровождавшими принца Кратина в его поисках Адрины. Когда Денджон невозмутимо объявил, что он позаботится о двух сотнях кариенцев, она довольно бессердечно понадеялась, что они просто погибнут в бою, избавив ее от необходимости что-нибудь делать с ними потом. Однако защитники были слишком квалифицированными воинами, чтобы развлекаться с таким бессмысленным кровопролитием. Они окружили кариенцев и взяли их в плен, потеряв при этом всего нескольких солдат противника — и вообще без жертв со своей стороны.

Пленники с тех пор только и делали, что подъедали свои же запасы. Командующий отрядом рыцарь Дрендин, граф Перевала Тайлера, неопытный юнец, казалось, совсем пал духом с тех пор, как узнал, что Адрина тоже присутствует в лагере, причем явно находится на стороне захватчиков. На короткое мгновение Р'шейл захотелось, чтобы можно было сделать с пленниками то, что Джойхиния пыталась сделать с восставшими. Просто предать их мечу и покончить с этим вопросом.

Шансов заставить защитников подчиниться такому приказу было не больше, чем у Джойхинии в Тестре.

— Что ты предлагаешь, Денджон?

Он пожал плечами.

— Я надеялся, что предложения будут у тебя. В последнее время, кажется, ты на все имеешь ответ.

Р'шейл нахмурилась.

— Ты думаешь, мне достаточно махнуть рукой, и все ваши проблемы решатся?

— Я думал, что харшини именно так и должны действовать.

— Ты думаешь, капитан, — прервал его Брэк. — А в твоем положении это непозволительная роскошь.

Денджон развернулся к харшини, но Р'шейл вмешалась раньше, чем собеседники успели повысить голос.

— А почему бы нам просто не отпустить их?

— Потому что они тут же пойдут по нашему следу.

— А вот и нет. Их наследный принц и герцог мертвы. Им придется вернуться домой хотя бы для того, чтобы доставить тела в Кариен. Если они и пошлют отряд за нами, то очень небольшой.

Денджон задумался.

— Может быть, ты и права, Р'шейл, но я не уверен, что хочу проверять это на практике.

— А что, если у меня есть гарантия того, что они направятся домой?

— Что ты задумала? — подозрительно спросил Брэк. — Зачаровать их?

— Нет, конечно!

— Тогда как же ты собираешься заставить добрых четыре сотни кариенских рыцарей поджать хвосты и убраться домой? — осведомился Брэк. — А еще у них есть три жреца, из тех, которые сопровождали лорда Сетентона. Они-то будут добиваться возмездия.

— Ну как ты не понимаешь? Как только поисковый отряд узнает, что Кратин мертв, они развернутся и помчатся назад в Кариен за новыми указаниями Всевышнего и потащат Дрендина, его рыцарей и жрецов за собой.

— Это хорошая мысль, Р'шейл, — согласился Брэк. — Но капитан прав. Жрецов ты так просто не заставишь успокоиться. Лучше бы их просто убить.

— Денджон, сколько у нас времени до появления кариенцев?

— Самое большее один день, если мы хотим исчезнуть до того, как они появятся. И два дня, если мы хотим принять бой. Я этого делать не советую. Мы только повесим себе на шею еще кучу кариенских пленников, с которыми не будем знать, что делать, когда за ними придет следующий поисковый отряд.

Она задумчиво кивнула.

— Брэк, состояние Тарджи позволяет перевозить его?

Харшини нахмурился.

— Не хотелось бы сейчас трясти его, но угрозы для жизни это не представляет.

— Мне кажется, у нас не слишком богатый выбор, — заявила она, надеясь, что, если говорить решительно, никто не догадается, насколько она не уверена в своем решении. — Тебе так или иначе, придется вернуться в Фардоннию. Ты сможешь добраться сам?

Брэк внимательно изучал ее. Если кто и мог догадаться о ее неуверенности, то это он.

— Не беспокойся обо мне, Р'шейл. Демоны позаботятся, чтобы я добрался до Талабара.

— Хорошо. Денджон, ты можешь отдавать приказ сворачивать лагерь. Теперь, когда Дамиан и Адрина поженились, нам нужно в Хитрию.

— А как с кариенцами? — уточнил Денджон.

— Я разберусь с ними. — Она пристально поглядела на Денджона. — Есть еще вопросы?

— У меня есть вопрос, — отозвался Линст. — Кто поставил тебя командовать защитниками?

Р'шейл резко повернулась к нему.

— Какими защитниками, Линст? Вы перестали быть защитниками с того момента, как отвернулись и ничего не сделали, когда я била Кратина. Вы нарушили свои законы, взяв в плен две сотни кариенцев. Если вы хотите вернуться и прислуживать новым хозяевам Медалона, то по пути вам придется столкнуться еще с двумя сотнями оккупантов. Может быть, вы хотите сдаться им?

Линст свирепо уставился на нее.

— Имей в виду, Р'шейл, мы выполняем приказы Лорда Защитника. Это он хотел, чтобы мы сражались с кариенцами. Я подчинюсь его приказам, но будь я проклят, если я позволю тебе командовать нами ради каких-то языческих затей.

— Моя языческая затея — выставить кариенцев из Медалона, капитан.

— Сейчас не лучшее время ссориться друг с другом, — прервал Денджон. — В любом случае, у нас просто нет выбора. Нам нужно уходить. Мы сможем разобраться с деталями, когда Тарджа придет в себя.

— Если он придет в себя, — язвительно вставил Линст.

— Он придет в себя, — решительно сказала Р'шейл. — И когда это случится, Линст, может быть, ты обнаружишь, что тебе больше не удастся избежать ответственности.

Она не стала дожидаться его ответа. Пылая гневом, Р'шейл вырвалась из шатра, в глубине души благодарная представившемуся поводу сбежать. Выходя, она столкнулась с Майклом, мальчиком, Которого Адрина привезла с собой из Кариена. От неожиданности он испуганно завизжал и упал спиной в лужу ледяной грязи, выронив поднос, бывший у него в руках. «Похоже, он постоянно падает», — подумала Р'шейл, но, не в силах оторваться от своих мыслей, только пробормотала что-то вроде извинения и двинулась дальше. Брэк нашел ее около лазарета.

— Не дразни меня, — предостерегла она, прежде чем он успел раскрыть рот.

— Я и не собирался. Мы вроде как заодно, ты помнишь?

Р'шейл слегка замедлила шаг и глянула на него.

— Извини. Но иногда они так сильно злят меня…

— Я заметил.

— Мне нельзя позволять им так обращаться со мной, правда?

 

Глава 4

— Я послал твоего маленького кариенского друга за завтраком для тебя: он должен уже скоро вернуться.

— Куда ты идешь?

— Я рассчитывал встретиться с Р'шейл и защитниками — и уже опаздываю.

— Не делай вид, будто это я виновата в том, что ты задержался.

— И в мыслях не было, дорогая моя.

— И прекрати называть меня так! Я не твоя дорогая.

Он только рассмеялся в ответ и шагнул из шатра. Адрина злобно упала обратно на тюфяк. Расставшись с Кратином, она поклялась, что никогда больше не будет играть в эти игры с замужеством; поклялась, что никогда не даст мужчине столько власти над собой. Она пообещала себе это осенью.

Еще не прошла зима, а она уже нарушила свое обещание.

Прождав целый час Майкла или Тамилан, Адрина плюнула на все и оделась сама, собираясь устроить и рабыне, и пажу хорошую выволочку. Или они думают, что если она вышла замуж, то их обязанности отменяются?

Было несколько вопросов, которые следовало уточнить без отлагательства. Во-первых, ее статус. Она принцесса по праву, побольше, чем Дамиан, который на самом деле только племянник принца. А ее отец настоящий король. Конечно, родиться женщиной — не лучшая заявка на трон, но, с другой стороны, очень многие с радостью претендовали бы на сына, которого она могла бы родить.

Но Р'шейл было наплевать на это. Эта дитя демона выросла в обществе, где правили женщины, и к тому же она очень спешила. У нее не было времени ждать, пока Адрина родит сына и поднимет его на ноги. Она хотела объединить Хитрию и Фардоннию, и хотела сделать это сейчас. Патриархальные традиции Фардоннии волновали ее не больше, чем вопрос, хочет ли Адрина выходить замуж за Дамиана. Их союз принесет мир двум южным народам, и только это и заботило Р'шейл. И уж совсем не заботила эту наездницу мысль о том, что, когда они доберутся до Гринхарбора, другие военлорды могут послать наемных убийц к Адрине или Дамиану — или к ним обоим сразу.

О том, как разъярится Габлет, когда узнает об их женитьбе, думать не хотелось.

С другой стороны, если дерзкий план дитя демона удастся, Адрине в руки свалится власть такого масштаба, о котором она раньше и мечтать не смела. Стоило Адрине подумать об этом, и все сомнения улетучивались. Дамиан, может быть, и не влюблен в нее, но постель с ней разделил охотно. И даже Адрина была готова признать, что по сравнению с жизнью придворной курт'есы или с ее прошлым супругом, безнадежно пытающимся исполнить свой супружеский долг, Дамиан был явной переменой к лучшему. А лучшее — враг хорошего. «Сразу же по приезде в Хитрию надо будет обеспечить себе отдельные комнаты и удостовериться, что они запираются изнутри», — твердо решила она. Если уговорами выгнать его из ее постели не удается, может быть, помогут засовы.

В связи с этим возникла новая неприятная мысль. Из Кариена она убежала ни с чем. Травы, которые она хранила в своей шкатулке, остались в Кариене, а с Дамианом Вулфблэйдом в постель она залезла в момент глупейшего ослепления. С тех пор о предохранении от зачатия она не заботилась вовсе, а в довершение ко всему в суматохе их отъезда потеряла счет дней от последних месячных.

Нужно будет поговорить с Тамилан. Чего бы там ни хотела дитя демона, Адрина не имела ни малейшего желания производить на этот свет ребенка, которому заранее будет уготована судьба пешки в политике.

Выбравшись, наконец, из шатра, Адрина обнаружила, что весь лагерь гудит как встревоженный улей. Всюду, куда ни глянь, защитники сворачивали шатры и увязывали узлы или бегали взад-вперед, выкрикивая приказы, явно намереваясь в короткий срок свернуть свой лагерь. Ее защитники игнорировали, и она растерянно побрела по лагерю, лавируя между снующих людей и нагромождений поклажи. Наконец она добралась до офицерского обеденного шатра, одного из немногих, не подлежащих, видимо, немедленному сворачиванию, и осторожно просунула голову внутрь. Повара, занятые приготовлением ленча, не обратили на нее внимания, пока она сама не окликнула их, да и тогда спрашивать пришлось по два раза.

— Где лорд Вулфблэйд?

Стоящий рядом с ней повар посмотрел на нее и пожал плечами. Следующий кивнул головой куда-то на север.

— Он ушел со своими язычниками. Вроде бы один из них уезжает.

Язычниками, видимо, были Брэк и Р'шейл. Не удостоив повара благодарности, она последовала в указанном направлении, пока не дошла до края лагеря. Там она обнаружила Дамиана с Брэком, а еще Р'шейл и, к своему удивлению, Майкла, стоявших в полусотне шагов перед ней. Она только открыла рот, чтобы окликнуть их, когда случилось невероятное.

Только что они стояли и разговаривали и вдруг оказались окруженными маленькими серыми демонами, возникшими прямо из ниоткуда. Их было слишком много, чтобы сосчитать; окружив Брэка, они старались привлечь его внимание, как детишки, к которым пришел в гости любимый дядюшка. Майкл боязливо отпрянул в сторону, но взрослые, казалось, не обратили на них особого внимания. Брэк присел и что-то сказал одному из демонов, который внимательно выслушал его, не отрывая от него огромных ясно-черных глаз. Потом создание покивало и отошло в сторону. Адрина не заметила, чтобы остальным было отдано какое-нибудь приказание, но и они внезапно развернулись в ту же сторону и присоединились к товарищу, с которым разговаривал Брэк.

Адрина только заморгала, когда скучившиеся демоны начали сливаться. Это было единственное слово, которое Адрина могла придумать для описания происходящего. Казалось, они сделались жидкими и начали объединяться, преобразуясь постепенно в огромного дракона с блестящей зеленой чешуей и изящными крыльями, сверкающими серебром под хмурым небом.

Когда дракон закончил расти, Брэк, потянувшись, почесал костистый гребень чудовища между глаз, каждый размером с тарелку. Попрощавшись с Р'шейл, он взобрался на спину дракона. Пару раз взмахнув тяжелыми крыльями, дракон оторвался от земли и не спеша забрал налево, направляясь к югу.

Тогда Дамиан повернулся и увидел ее.

— Брэк просил меня попрощаться с тобой за него, — сказал он, подходя к ней. Она с открытым ртом глядела на удаляющегося дракона.

— Это было… изумительно… — выговорила, наконец, она.

— Ну что ж, будем надеяться, что твоего отца это тоже впечатлит, — произнесла Р'шейл, подошедшая к ним, держа Майкла за руку.

— Дракон, приземляющийся во внутреннем дворике Летнего дворца, определенно привлечет его внимание, — со слабой улыбкой согласилась Адрина. Затем она повернулась к Майклу. Даже дракон, выросший из демонов, не мог заставить ее забыть о том, что мальчику радо дать нагоняй за невыполнение его обязанностей. — Где ты был, дитя? Лорд Вулфблэйд посылал тебя принести мне завтрак.

— Я… — начал оправдываться Майкл, но тут к нему на помощь пришла Р'шейл.

— Я попросила его кое в чем мне помочь, — объяснила она. — Ты бы нашла себе на время другого пажа, Адрина.

Р'шейл взяла Майкла за руку и двинулась к лагерю, оставив ошеломленную Адрину стоять с вытаращенными глазами.

— Это твоих рук дело? — требовательно спросила она у Дамиана.

Он пожал плечами, озадаченный, казалось, не меньше ее.

— В первый раз слышу. Но идея неплохая. У меня хватит проблем, когда мы вернемся в Хитрию, и помимо кариенского пажа. Одна невеста из Фардоннии чего стоит.

— Я не могу вот так бросить мальчика! — протестующе воскликнула Адрина.

— А разве ты не собиралась это сделать, когда в первый раз пересекла границу?

Она свирепо глянула на него, взбешенная его правотой, а еще больше тем, что он так верно угадал ее намерения.

— Это вовсе не одно и то же.

— Конечно, — холодно признал он.

— Как ты смеешь говорить со мной таким тоном!

— А ты не держи меня за дурака, — отозвался он. — Ты все еще ходишь голодная? Завтрак пропущен, но, я думаю, мы можем поторопить поваров с ленчем.

— Не надо со мной обращаться как с маленьким ребенком!

— Не лезь в бутылку, Адрина. Ты хочешь, есть или нет?

Адрина была уже готова взорваться, и тут ее живот жалобно заурчал. Дамиан услышал этот ответ на свои слова и рассмеялся.

— Будем считать, что ты сказала да. Пошли, ругаться лучше на полный желудок.

— Это невыносимо! Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь терпеть твои насмешки!

Дамиан перестал усмехаться и внимательно посмотрел на нее.

— Тогда кончай устраивать сцены, как капризная принцесса. Это тебе не идет.

— Вовсе я и не устраиваю!

— Еще как устраиваешь!

— Ты не знаешь обо мне самого главного.

— Ты так думаешь?

— Уверена!

— Сказать тебе, что я о тебе думаю, Адрина? — спросил он, сделавшись более серьезен, чем она когда-нибудь видела. — Тебя хватало на то, чтобы не пускать кариенского наследного принца к себе в постель, так что наследника ему ты не зачала. Ты приказала своим войскам сдаться, только чтобы не видеть, как их режут. Верхом ты ездишь не хуже, чем мои воины, и не жалуешься на тяготы, потому что знаешь — от этого зависит твоя жизнь. Ты не та, за кого себя выдаешь, Адрина, и то, что ты хочешь казаться дурой, — просто вызов здравому смыслу. Ты умная женщина, но ты прячешь это за вспышками раздражения и за детскими дурацкими капризами. Я не знаю, почему это так. Может быть, потому что ты выросла во дворце, где сильная женщина считается опасной. Честно говоря, причина меня особенно и не интересует. Но если ты хочешь стать Высочайшей Принцессой Хитрии, тебе лучше научиться использовать мозги не только для баловства.

Его слова ошеломили Адрину. Ей нечего было сказать, она даже не знала, что и подумать. Ей просто в голову не приходило, что причиной подозрительности и недоверчивости Дамиана был ее предполагаемый ум.

Он подождал немного, ожидая очередной колкости в ответ на свои слова. Если ее молчание и позабавило его, вида он на этот раз не подал.

— Пойдем, — проговорил он, наконец. — Я сегодня тоже не завтракал.

 

Глава 5

Майклу приходилось бежать, чтобы поспевать за широким шагом Р'шейл. Схватив за руку, она тащила его по развороченному лагерю. Свободной рукой он вытирал сопли с носа, застуженного на свежем ветру. Он был все еще слишком зачарован зрелищем выросшего из демонов дракона, чтобы обращать внимание на то, куда его ведет Р'шейл.

Приказ сворачивать лагерь был отдан всего несколько часов назад, но большинство шатров было уже упаковано, только большой лазаретный и обеденные шатры еще стояли, да те, что принадлежали господам офицерам. Защитникам не терпелось покинуть это место и избежать столкновения с приближающимися кариенцами. Майкл повидал уже достаточно, чтобы понимать, что причиной поспешности медалонцев был не страх перед противником, а простое нежелание отягощать себя новыми пленными.

За последние несколько недель ясная и четкая картина мира, к которой привык Майкл, подверглась тяжелому испытанию. Сначала принцесса Адрина предала принца. Потом принц Кратин оказался таким же бессердечным и жестоким, как и любой другой мужчина, возжелав убить свою жену за предательство. Брат Майкла Джеймс присоединился к хитрианцам, а его лучший друг Дэйс оказался вдруг богом воров. Затем, не проявив ни капли протеста, Адрина вышла замуж за лорда Вулфблэйда.

А теперь его взяла себе в услужение легендарное дитя демона. Эта высокая беспокойная молодая женщина, за которой демоны бегают, как щенки, и к которой все вокруг обращаются с нескрываемым трепетом.

— Госпожа?

— Да?

— Что я должен делать?

Р'шейл внезапно остановилась и с улыбкой поглядела на него.

— Я хочу, чтобы ты мне помог в одном деле, Майкл. Деле, связанном с магией.

— А я попаду в беду из-за этого?

Дитя демона тихонько рассмеялась.

— Мне нужно убедить кариенцев, что они хотят вернуться домой, а это значит, что даже их жрецов придется на время заставить забыть о Всевышнем. Ты боишься?

Майкл нахмурился.

— Не очень. Я отказался от моего бога. Я позволил тебе убить моего принца. Я почитаю теперь бога воров. Думаю, я теперь не слишком многого стою.

Р'шейл успокаивающе положила руку ему на плечо.

— Майкл, я думаю, тебе еще предстоит сильно вырасти в твоих собственных глазах.

Майклу хотелось верить ей. В конце концов, она была дитя демона. Вероятно, она знала что-то неизвестное ему. Но поверить в ее слова он не мог.

— Как скажете, госпожа.

Р'шейл снова улыбнулась, но оставила его слова без ответа. Когда же, наконец, она заговорила, ее вопрос застал его врасплох.

— Майкл, кого почитали кариенцы до того, как пришел Хафиста?

— Жрецы говорят, что они поклонялись ложным богам, — ответил ребенок, — так же, как до сих пор им поклоняются в Хитрии и Фардоннии. Не знаю, сколько их было, сам я слышал только одно имя: Лейланан, — добавил Майкл, немного подумав.

— А он бог чего?

— Это не он, а она. Лейланан была богиней реки.

— Я думала, ею была Майра, — сказала Р'шейл.

— Лейланан была богиней Железной реки. Может быть, Майра — богиня Стеклянной реки.

Р'шейл немного подумала и покачала головой.

— Нет, она не подойдет. Мне нужен кто-нибудь другой.

Майкл не был уверен, что понял ее, неясно было и то, обращается ли она к нему. Казалось, она просто думает вслух.

— Вы действительно считаете, что сможете отвести жрецов от Всевышнего, госпожа?

— Я должна это сделать.

Майкл чувствовал, что Р'шейл никогда не останавливается, пока не осуществит задуманное. Но что именно она задумала, он не понимал, как не понимал и того, при чем здесь он.

— Лорд Лезо любил говорить, что легче заставить кариенца плясать языческие танцы голым при луне, чем отвратить его от бога, — безнадежно подсказал он.

— Может быть, я могла бы вызвать бога музыки, — пробормотала Р'шейл, видимо недовольная тем, что все идет не совсем так, как ей бы хотелось.

— А разве у харшини есть бог музыки? — недоверчиво спросил он.

— Бога музыки зовут Гимлори, и он так же легок и эфемерен, как сама музыка. Когда я была в Убежище, харшини иногда его вызывали. Его песни — самое прекрасное, что я слышала в своей жизни. Они трогают тебя за душу…

Майкл смотрел на озарившую ее лицо задумчивую улыбку.

— Кариенцы с неодобрением относятся к любой музыке, госпожа. Это грех, — добавил Майкл.

Р'шейл перевела взгляд на него и улыбнулась.

— Был, да сплыл.

Она опять схватила его за руку и решительно потащила в сторону от лазаретного шатра.

— Госпожа? — отважился обратиться к ней Майкл, влекомый через разоренный лагерь защитников. Казалось, большая часть лагерного барахла исчезла в обозных телегах за время их разговора.

— Ты не должен называть меня так, Майкл. Меня зовут Р'шейл.

— Так не принято, госпожа. А куда мы идем?

— Мы идем вызывать бога музыки, Майкл.

— Зачем?

Р'шейл взглянула на него и подбадривающе улыбнулась.

— Он научит тебя петь.

Майкл не знал, должен ли он бояться Р'шейл. Она не сделала ему ничего плохого; фактически Р'шейл не обращала на него внимания до сегодняшнего утра, когда решила, что он нужен ей для этого загадочного дела, которое им еще предстоит. А теперь она тащила мальчика к шатрам, где располагались хитрианские рейдеры.

— Альмодавар!

На ее голос повернулся хитрианец свирепого вида.

— Божественная?

— Не называй меня так, пожалуйста. Где брат Майкла?

— Маленький Джеймс? Должен внизу помогать Нерчеру управиться с лошадьми, если сам себе не враг, — ответил капитан. — Он ничего не натворил?

— Нет. Но мне нужно поговорить с ним. Ты можешь прислать его ко мне?

Капитан кивнул и повернулся, отдавая приказание разыскать Джеймса. Майкл с любопытством следил за действиями Р'шейл.

— Что вы хотите от Джеймса, госпожа?

— Ты будешь учиться петь, Майкл. Джеймсу надо быть при этом, чтобы следить за тобой.

— Понятно, — ответил Майкл, кивая с умным видом, хотя, по правде говоря, он ничего не понимал.

 

Глава 6

К полудню защитники были готовы сняться с места. Еще утром тут стоял лагерь размером с небольшой город. Теперь только измятая трава свидетельствовала о месте стоянки. Дамиан знал, что прежде, когда они шли от Цитадели на север, им приходилось становиться лагерем и сниматься ежедневно. Покойный лорд Сетентон всегда дорожил комфортом своих людей, но на эти две недели, проведенные на одном месте, они расположились так основательно, что Дамиану было трудно поверить, что они сумеют легко сняться с места.

Его рейдеры тратили на сборы меньше времени, но их и было гораздо меньше, да и путешествовать они привыкли налегке. Альмодавар подготовил их к выступлению уже несколько часов назад. Задерживали теперь только кариенцы.

Его конники окружили пленных рыцарей и стояли, натянув луки, готовые стрелять, если кто из пленных попытается вырваться. Дамиан не знал, зачем нужно сторожить пленников теперь, когда защитники уходят, и боялся спросить себя об этом. Как и все, он понимал деликатность проблемы, которую эти пленные собой представляли. В том, что защитники оставляли их здесь, для этих бедолаг ничего хорошего не было.

Да, они были кариенцами, но против них лично Дамиан ничего не имел. Все они, на его взгляд, были слишком молоды и неопытны. Старшим пленникам едва ли стукнуло двадцать. Он молился, чтобы Р'шейл не приказала ему зарезать здесь этих детей.

— Чего мы ждем?

Адрина со своей рабыней, следовавшей за ней по пятам, выросла перед ним как из-под земли. Она была одета в теплый плащ, и ей явно не сиделось на месте. После их утреннего разговора на краю лагеря она вела себя очень уж спокойно. Это слегка тревожило Дамиана. Она что-то задумала, и это что-то явно включало в себя и его, и, возможно, довольно много крови. Лучше бы ему было держать язык за зубами.

— Я полагаю, ждем Р'шейл. И еще ждем, что защитники снимутся с места.

— Ну и где же это дитя демона?

Дамиан пожал плечами.

— Последние несколько часов ее никто не видел.

Адрина посмотрела на нервничающих кариенцев. Они стояли тесной кучкой, окруженные рейдерами, и выглядели неважно. Дамиан мог представить себе, о чем они сейчас думают.

— Что с ними будет?

— Не знаю.

— Но ты же не будешь…

— Убивать их? Надеюсь, что нет. — Он повернулся в седле на стук копыт и увидел приближающихся к нему легким галопом Денджона и Линста, одетых в дорожные красные куртки. Подъехав, защитники осадили коней.

— Мы готовы к отъезду, — сообщил Денджон.

— Как Тарджа?

— Все так же. Он в повозке у лекарей. Боюсь, что его может растрясти от быстрой езды, но тут уж ничего не поделаешь.

— Сколько у вас займет времени дорога до границы?

— Около шести недель, — ответил капитан. — Мы могли бы добраться и быстрее, бросив обозные телеги, но по очевидным причинам делать этого я не хочу. Может быть, придется прибегнуть к этой мере, если нас будут преследовать. — Капитан многозначительно взглянул на кариенских пленников. — Надеюсь, что все получится.

— А что должно получиться? — вмешалась Адрина.

— Как что. Грандиозный план Р'шейл по возвращению кариенцев домой, — ответил он.

— А в чем он, собственно, заключается?

— Мы не знаем, а я и знать особо не хочу, — обронил Линст. — Она просила, чтобы мы снялись с места до того, как она приступит к его выполнению, так что можно предположить, что это какой-то варварский ритуал, который она нам и показывать не хочет.

— Варварский ритуал или что-то еще, но вот я бы поглядел на это, — сказал Денджон. Он подъехал поближе и протянул Дамиану руку. — Желаю тебе удачи, лорд Вулфблэйд.

— Она понадобится вам не меньше, чем мне, — ответил Дамиан, отвечая на рукопожатие. — Теперь, когда и ваши, и кариенские войска сосредоточены на севере, мне предстоит легкая дорога в Хитрию, разве что погода помешает. А вот перед вами долгий путь.

— Я все размышляю, что будет потом, когда ты доберешься до Хитрии, — отвечал Денджон с ухмылкой.

— Я волей-неволей узнаю это, когда доеду.

— Ну, тогда я буду ждать встречи с тобой на твоей стороне границы. Ради всех нас я желаю, чтобы все у тебя шло хорошо, лорд. И у вас так же, ваше высочество.

— Спасибо, капитан.

Дамиан удивленно взглянул на Адрину. Ее благодарность казалась искренней. В голосе не было ни капли обычного сарказма. С нею определенно было что-то не так.

Денджон и Линст развернули лошадей и поскакали обратно к шеренге одетых в красное защитников. Они молча следили за тем, как Денджон подъезжает к голове колонны, как ледяной ветер разносит голос трубы, дающей сигнал к отправлению.

— И что будет теперь? — спросила Адрина через некоторое время.

Дамиан пожал плечами.

— Подождем дитя демона.

Р'шейл появилась почти через час, пешая и с двумя кариенскими мальчиками. Дамиан и Адрина спешились, едва завидев ее. Она болтала с Майклом и Джеймсом, шагая по вытоптанной траве. Все трое пребывали в отличном настроении, и, казалось, были дружны с давних пор. Приблизившись, она широко улыбнулась.

— Защитники благополучно отбыли? — спросила она.

— Где-то час назад, — сообщил ей Дамиан. — А где была ты?

— Общалась с богами, — ухмыльнулась она. — Давайте что-нибудь сделаем, наконец, с этими кариенцами, хорошо?

Дамиан схватил ее за руку, когда она развернулась к пленным.

— Что ты собираешься делать, Р'шейл?

— Увидишь.

Не обращая больше внимания на него, она высвободилась и, взяв Майкла за руку, направилась к кариенцам. Джеймс шагал за ними. Этот парень сильно подрос за то время, что провел у хитрианцев. В свои пятнадцать он был уже ростом со взрослого мужчину. Былая вражда между братьями, казалось, была забыта. Такой поворот дел беспокоил Дамиана не меньше, чем вопрос о том, что собирается делать Р'шейл.

Альмодавар спешился, увидев Р'шейл. Дамиан и Адрина бросили поводья Тамилан и пешком поспешили за ней. Кариенцы, почуяв, что сейчас что-то произойдет, зашевелились. Жрецы пробрались к переднему краю оцепления, очерчивая на лбах звезду Всевышнего, поскольку имели все основания опасаться дитя демона.

— Где лорд Дрендин? — спросила Р'шейл, приблизившись к кариенцам. Названный рыцарь пробился сквозь толпу и воинственно остановился перед ней. Это был рыжий юноша, не старше Джеймса. Несмотря на холод, он был весь в поту.

— Я требую, чтобы ты немедленно освободила нас и передала нам наследную принцессу Адрину, чтобы мы могли препроводить ее в Кариен.

Дамиан понимал, что бравада молодого рыцаря была порождена страхом. Его бесстрашные рейдеры со взведенными луками все еще окружали кариенцев. Ему было достаточно поднять руку — и они перебили бы всех пленных.

— Как вам угодно, — ответила Р'шейл. — Лорд Вулфблэйд, будь так добр, попроси своих людей удалиться. Пусть они встанут вон там, против ветра от нас.

Дамиан кивнул, и Альмодавар отдал приказ. Рейдеры опустили луки, спрятали стрелы в колчаны и развернули скакунов. Дрендин глядел во все глаза, ошеломленный ее неожиданной капитуляцией.

— Это подвох?

— Нет, милорд, вы вольны идти куда хотите. Сюда движется отряд кариенских рыцарей. Через день или два они будут здесь. К сожалению, защитники конфисковали ваших коней, но оставили вам достаточно еды и питья, чтобы вы могли дождаться подмоги.

— А наша принцесса?

— Это отдельный разговор. Она теперь уже не ваша принцесса. Адрина теперь принцесса Хитрии.

Дрендин в ужасе распахнул глаза.

— Ваше высочество? Это правда?

Дамиан следил за Адриной, которой, видимо, было очень неловко.

— Мне жаль, Дрендин… — проговорила Адрина, беспомощно пожимая плечами. Она действительно была огорчена необходимостью причинить боль этому молодому человеку.

— Ты можешь передать от меня своему королю, — обратился он к обескураженному молодому графу, — что любая попытка вернуть принцессу в Кариен будет рассматриваться как объявление войны.

— Но они же убили принца Кратина! — прокричал Дрендин, обращаясь к Адрине, и яростно шагнул к Дамиану, готовый сразиться за честь своей принцессы. — Что ты с ней сделал?

— Довольно, милорд, — вмешался Альмодавар, приставив меч к латному плащу юноши. Дрендин умолк, оценил расстояние от кончика клинка и благоразумно отступил назад.

— Хитрия еще заплатит за моего принца. И принцессу! — прокричал он с безопасного расстояния.

— Может быть, — согласился Дамиан. — Но не сегодня, дружок.

— Довольно, — нетерпеливо проговорила Р'шейл. — Дамиан, вы отойдите назад. Мне нужно здесь кое-что сделать перед отъездом.

— Кое-что, чего нам лучше не видеть?

— Почему же. Смотрите, если хотите; но я предпочла бы, что бы вы этого не слышали.

— Всевышний защитит нас, дитя демона, — предостерег жрец Гаранус.

Плен не пошел жрецу на пользу. На бритой голове проросла черная щетина, а сутана помялась и запылилась. Жрецы, стоявшие за ним, выглядели не лучше. Дамиана его угроза не слишком впечатлила. Без своих посохов жрецы казались самыми обыкновенными людьми.

— Всевышний покинул тебя, Гаранус. Иначе, почему он позволил тебе попасть в плен?

— Мы не желаем слушать твоих богохульств!

— Как вам угодно, — пожала плечами Р'шейл. — Дамиан, тебе действительно лучше теперь уйти.

— А Майкл и Джеймс? — спросила Адрина, питавшая, как и Дамиан, сильное недоверие к намерениям дитя демона.

— Они будут со мной.

Дамиан все еще не представлял себе, что она собирается делать, но решил подчиниться. Взяв Адрину за руку, он направился к Тамилан, стоявшей с лошадьми в отдалении. Альмодавар сел на лошадь и шагом последовал за ними. Подойдя к коню, Дамиан вскочил в седло, посмотрел на кариенцев, перед которыми стояла Р'шейл.

— Что она собирается делать? — спросила Адрина, забравшись на лошадь и разобравшись с поводьями.

— Ты знаешь столько же, сколько и я.

— Дрендин был единственным в Кариене, кто относился ко мне как к человеку, — тревожно сказала она, глядя на собравшихся.

Это объясняло, почему она просила прощения у молодого рыцаря.

— Если бы она собиралась убить их, она бы это уже сделала. Ему хотелось верить в лучшее. Хотя, казалось, именно это Р'шейл и собиралась сделать.

— А может, она ждет, пока не останется свидетелей, — предположил Альмодавар.

— Она сказала, что не хочет, чтобы мы что-то слышали, — напомнила Адрина. — Что она может им сказать…

Словно ответ на ее вопрос, до них донесся голос. Высокий, чистый и прекрасный. Это была песня, поражавшая самые глубины души Дамиана. Он не сразу понял, что это поет Майкл. Слов было не расслышать; ветер относил звуки в сторону, но он сидел, застыв, ловя доносившиеся дивные обрывки. Песня очаровывала и увлекала. Она вливалась в душу, как сладкое вино в пустую чашу. Она и согревала, и вгоняла в озноб. Образы мест, которых он никогда не видел, наполнили его сознание, и он почувствовал с изумлением, что душа его стремится к ним. Песня вызывала желание одновременно смеяться и плакать. Хотелось слушать ее снова и снова. Она пугала и убаюкивала. Любовь и ненависть переплелись и исчезли. Он хотел, чтобы это никогда не кончалось.

— Дамиан! Нам надо убираться отсюда. Сейчас же!

Голос Адрины вернул его к реальности. Он посмотрел на пленников и осознал, что как бы сильно ни подействовала песня на него, эффект, произведенный на кариенцев, был в сотни раз сильнее. Он развернул коня и пустил его галопом, а обрывки музыки летели за ним, соблазняя остановиться и прислушаться.

Потом доносившиеся звуки переменились, и красота песни больше не влекла его раствориться в ней. Она стала пронзительней, красоту вытеснили темные, мрачные образы, преследовавшие его до тех пор, пока они не отъехали достаточно далеко, чтобы больше не слышать доносившегося голоса певца.

Оказавшись на безопасном расстоянии, они обернулись назад. Р'шейл стояла перед пленными рыцарями, но издалека рассмотреть выражение ее лица было невозможно. Возле нее стоял Майкл, поющий кариенцам удивительно прекрасным голосом, который и прельщал, и терзал одновременно.

Джеймс, казалось, не обращал внимания на пение. Он стоял, положив руку на плечо брата, словно помогая ему удержаться на ногах под порывами ветра, но остальные кариенцы были потрясены.

Некоторые рыдали, некоторые застыли на месте. Жрец Гаранус стоял на коленях, зажав уши руками. Юный Дрендин во все глаза глядел на мальчика, словно погрузившись в религиозный экстаз. Все, казалось, были охвачены или восторгом, или муками.

— Что это? Что она делает? — спросил Дамиан.

— Это песня Гимлори, — благоговейно ответила ему Адрина, не отрывая глаз от происходящего.

— Но это же просто легенда, — усмехнулся Альмодавар.

— Нет. Это вполне реально. Мой отец как-то пытался уговорить чародеев исполнить ее в Талабаре. Он думал, что это даст ему законнорожденного сына. Ни один из храмов не стал бы даже рассматривать это предложение, хотя он обещал им золото, если они сделают это. Но они все же решили, что это слишком опасно.

— Так как же Майклу удалось выучить эту песню?

— Надо полагать, это дело рук Р'шейл. — Адрина задумчиво повернулась к нему. — Знаешь, если легенды не лгут, то устами исполняющего песню Гимлори поют сами боги.

— В это легко поверить, — согласился Дамиан, находясь под впечатлением, произведенным на него долетевшими издалека обрывками песни.

Они молча ждали, пока Р'шейл не велела Майклу прекратить петь. Майкл тут же осел на землю, словно пение отняло у него все силы. Брат заботливо поднял потерявшего сознание мальчика на руки, и вместе с Р'шейл они пошли по равнине навстречу ожидающим их друзьям.

 

Глава 7

Несмотря на заверения Адрины, что приземление среди центрального сада Летнего дворца просто обязано привлечь внимание Габлета, при въезде в Талабар Брэк решил пожертвовать драматическим эффектом. Теплым пасмурным днем, через трое суток после отбытия из Медалона, он приземлился на драконе, слитом из демонов, севернее столицы и вошел в город пешком.

Брэк не готовился к путешествию, но это не слишком его беспокоило. Сбросив зимнюю одежду, он встал на дорогу и двинулся на юг, по направлению к раскинувшейся впереди розовой столице, уверенный в том, что опыт нескольких столетий бродячей жизни даст ему возможность справиться со всем, чем сможет удивить его Фардонния.

Брэк уже многие годы избегал участвовать в делах харшини, но не видел причин отказываться от легкой магии, если она направлена на доброе дело. Единственным делом, обременявшим его в последнее время, было помогать дитя демона, и он считал вполне оправданными те вольности в обращении с силой, которые могли бы ужаснуть его чистокровных родственников.

Местной валюты он не имел, и так как ему было лень шагать пешком всю дорогу до Талабара, он уговорил леди Эларнимир обернуться большим неограненным рубином. Рубин он сторговал купцу из проходящего каравана, глаза которого жадно разгорелись, когда Брэк попросил за самоцвет только лошадь с седлом, кое-какую мелочь из снаряжения и маленький мешочек с монетами.

Если Брэк и чувствовал себя виноватым, это прошло, когда он увидел, как торговец содержит своих рабов. Жалкие и недокормленные, со стертыми в кровь босыми ногами, они еле тащились по каменистой дороге. Даже богато одетая курт'еса, сидящая на сиденье ярко раскрашенного фургона, выглядела совершенно запущенной.

Брэк отъехал на новоприобретенном коне, уверенный, что купец получит по заслугам. На следующее утро леди Эларнимир возникла на луке его седла, заливаясь смехом при воспоминании о том, как вытянулось лицо жадного купца, когда он обнаружил пропажу своего драгоценного рубина.

Казалось, Фардонния не меняется со временем. Люди вокруг были так же смуглы, темноволосы, улыбчивы и выглядели простаками, если и не довольными, то вполне смирившимися со своей долей. Его всегда поражала жизнерадостность фардоннцев. Может быть, причиной тому было то, что их король, хваткий, хитрый и вероломный, все же понимал, что довольный народ, по крайней мере, не станет бунтовать. Габлет мудро ограничивал свои возмутительные выходки королевским двором и соседями, оставив народ в покое.

Рабы махали ему руками, когда он проезжал мимо черных суглинистых полей, на которых они заботливо ухаживали за зелеными стрелками алтаера и фильганара, дожидаясь наступления весенних дождей. Здесь, в Фардоннии, эти злаки чувствовали себя как дома и были основной пищей большинства жителей. По своему опыту Брэк знал, что они растут повсюду, где им хватает тепла и влаги. О голоде в Фардоннии и не слыхали; тоже хорошая причина для жителей не брать в голову, что именно затевает их король. Легко быть снисходительным на полный желудок.

На третий день после продажи рубина показался Талабар. Сделанный из того же розового камня, что и окрестные скалы, он сверкал под полуденным солнцем, обнимая гавань, как женщина, прильнувшая к спине заснувшего любовника. Ярусы домов с плоскими крышами покрывали приморские холмы, перемежаясь изумрудами тенистых пальмовых парков. Повсюду возвышались храмы. Это был прекрасный город, не такой строгий и белоснежный, как Гринхарбор, и не такой серый и печальный, как Ярнарроу. Только Цитадель в лучшие свои времена могла соперничать с его величием.

Прошло много лет с тех пор, как Брэк был здесь. В последний раз он путешествовал инкогнито, безликий никто в огромном городе, считающем его расу исчезнувшей с лица земли. До этого он бывал здесь в пору царствования прадеда Габлета. В те дни его звали лорд Брэкандаран, и рабы и короли равно боялись и уважали его. Ему не слишком нравился Брэкандаран-полукровка, но это была внушительная маска, и он тешил себя надеждой, что хотя бы в определенных кругах ее помнили и поныне.

Брэк въехал в городские ворота, не привлекая к себе внимания. Стражу больше интересовали владельцы повозок, которые обыскивались солдатами с энтузиазмом, имевшим обратную зависимость от богатства купца и размера мзды, получаемой за минутную слепоту. Коррупция в Фардоннии была серьезным общественным институтом. Ни один уважающий себя купец не мог рассчитывать на удачу в делах, не уплатив положенного.

Он ехал по людным улицам, пропитываясь атмосферой города. Много интересного можно почерпнуть, просто погрузившись в суету рыночной площади, галдеж таверн или кузниц. Он пробирался сквозь кварталы стеклодувов, где из темноты мастерских светили красным раскаленные печи, через шумные бойни, где мясники возносили хвалы богине изобилия, перед тем как перерезать горло несчастным жертвам легким взмахом злого ножа.

Талабар был таким же, как всегда. Брэк не чувствовал ничего необычного.

Его конь шарахался от запаха свежей крови, стекающей в подземные сточные каналы из боен Талабара. Оттуда она перетекала в море, приваживая огромные косяки рыб, валом валивших на дармовую кормежку в гавань, где их поджидали рыбаки с широкими пеньковыми сетями.

Когда он въехал в портняжный район, улицы стали шире, но сутолока не уменьшилась. Воздух был наполнен перестуком ткацких станков. Проехав еще несколько кварталов, он вынужден был спешиться. Улыбнувшись, харшини провел своего мерина мимо купца, у которого перевернулась телега и засыпала всю улицу клубками шерсти, сцепившегося с огромной разгневанной швеей, поносившей беднягу так громко, что слышно было, наверное, даже в Медалоне.

Брэк вскочил в седло и вскоре оказался в относительно тихом жилом районе. Улицы здесь были мощеные, а тесно стоящие дома явно принадлежали зажиточным купцам, недостаточно богатым, чтобы поставить виллу на берегу гавани, и предпочитающим жить неподалеку от места работы. Дома были в отличном состоянии, возле некоторых встречались рабы, основным занятием которых было держать в порядке мостовую перед домом или выбивать ковры на выходящих на улицу широких лоджиях, затененных горшечными пальмами или завитых бугенвиллиями.

Утро уже перешло в день, когда он добрался до самого чистого района Талабара, расположенного между гаванью и Летним дворцом. Сотни поколений королей Фардоннии, чтобы снискать расположение богов, отдавали все свои силы постройке величественных городских храмов. А Желанна пользовалась особым расположением Габлета, так что на ее храм королевские щедроты лились нескончаемым потоком. С тех пор как Брэк был здесь в последний раз, храм успели облицевать мрамором, и появился изысканный портик, поддерживаемый двумя колоннами с каннелюрами. Резьба по камню изображала фигуры пляшущих демонов. Впрочем, особого результата старания не дали. Вот уже тридцать лет королю не удавалось обзавестись законнорожденным сыном — хотя бастардов он наплодил достаточно, чтобы заселить ими небольшой городок.

Наконец Брэк свернул в скромный одноэтажный постоялый двор, приютившийся прямо под розовой стеной Летнего дворца. Он щедрой рукой дал на чай рабу, подбежавшему, едва харшини въехал в тенистый внутренний дворик, чтобы принять поводья коня. Здесь, в Фардоннии, бывали рабы, владевшие большим богатством, чем их хозяева такие рабы могли без труда, стоило им только пожелать, получить свободу. Большинство, конечно же, на это рассчитывать не могло, но в положении раба была надежность, от которой трудно отказаться ради сомнительного преимущества называться свободным человеком. Внутри на постоялом дворе было прохладно и сумеречно, беленые деревянные решетки защищали прихожую от гула голосов, доносящихся из обеденной залы. Хозяин, выбежавший навстречу гостю, по многим приметам узнал в нем человека, проделавшего долгий путь, приметил заткнутый за пояс звонкий кошелек, быстро что-то подсчитал в уме и низко поклонился.

— Господин…

Брэк был уверен, что в своем нынешнем облике никак не тянет на аристократа, просто хозяин подстраховывался на случай, если новоприбывший гость окажется человеком состоятельным.

— Мне требуется комната, — объявил он.

— Конечно, господин. У меня есть свободная в северном крыле. Ближайшая к дворцовой стене. Если прислушаться, можно услышать веселый смех принцесс, играющих во дворе.

Брэк не слишком поверил в вероятность подобного везения, но виду не подал.

— Кроме того, мне нужно встретиться кое с кем из Гильдии убийц.

— Вам нужен кто-то конкретный?

— Я хочу поговорить с Вороном.

Маленькие глазки хозяина сузились.

— Глава Гильдии убийц не станет встречаться с кем попало, господин.

— Со мной встретится, — уверил его Брэк.

— Вы знаете его?

— А вот это уже не твое дело. — По правде говоря, Брэк представления не имел, кто сейчас занимает этот пост, да и не слишком этим интересовался. Просто Гильдия убийц была лучшим источником информации в Фардоннии.

— Само собой, господин! — всплеснул руками хозяин. Только самым состоятельным аристократам по карману общение с Гильдией убийц. Брэк сильно вырос в хозяйских глазах. — Простите мне мое любопытство. Сейчас я покажу вам комнаты. Если я могу быть чем-то полезен вам…

— Для начала можешь просто помолчать, — холодно заметил Брэк, которого хозяин уже утомил.

— Конечно, господин! Какой же я недогадливый! Помолчать… О… — заметив выражение лица Брэка, хозяин захлопнул рот.

— Так-то лучше. Может, теперь покажешь мой номер? А еще я хочу ванну. И что-нибудь перекусить.

Собеседник кивнул, мудро решив оставаться бессловесным. Щелкнув пальцами, он подозвал раба, проводившего Брэка в номер.

Брэк сильно удивился тому, что посланцем Гильдии убийц оказалась женщина. Фардонния славилась патриархальными устоями, и женщине редко удавалось занять здесь видное положение. Он даже не знал, что они отменили правило, запрещающее женщине входить в Гильдию. Гостья была маленькой и стройной, в длинной бледно-зеленой одежде, скрывающей, Брэк в этом не сомневался, хорошо развитое тело. Трудно было определить ее возраст — возможно, ей было двадцать или сорок — Брэк склонялся к последнему. У юности не бывает таким всезнающих, тревожных и усталых глаз.

Она вошла в его комнаты после обеда, тихо постучавшись в беленую дверь. Харшини осторожно открыл и оглядел гостью. На среднем пальце левой руки у нее было маленькое золотое кольцо ворона — знак Гильдии. Хотя про себя он считал вершиной самонадеянной тупости так открыто заявлять о своей профессии — особенно убийце, хотя, по крайней мере, сразу делалось ясно, с кем имеешь дело. У него уже случился когда-то спор с предыдущим Вороном о том, насколько глупо носить нечто столь откровенное, но людям дороги их символы, да и обычаи, видимо, были крепки. Глупые люди.

— Что ты хочешь от Ворона? — спросила женщина прямо с порога, оглядывая помещение.

— Говорить с ним.

— Ворон не разговаривает с кем попало.

— Со мной поговорит.

Она закончила инспектировать комнату и повернулась к нему.

— Вот так и Гернард сказал.

— Гернард?

— Хозяин постоялого двора.

— Хм… может быть, ты хочешь вина?

— Нет.

Она прошлась по комнате и распахнула дверь, ведущую в сад, Глубоко вдохнув ворвавшийся внутрь аромат свежих цветов. Впрочем, Брэк был уверен, что больше, чем цветы, ее интересовало, не подслушивают ли их.

— Ну так скажи мне, — потребовала она, отходя от открытой двери, — кто ты такой, чтобы Ворон давал тебе аудиенцию?

— Я Брэкандаран.

Мгновение она внимательно разглядывала его, затем рассмеялась.

— Брэкандаран-полукровка? Не похоже.

— Тебе нужны доказательства?

— О, я уверена, что доказательства у тебя есть, — хихикнула она. — Кое-какие зеркала и рамочки сказали мне, что ты владеешь магией. Но ты, кажется, забыл об одной маленькой детали.

— О какой же?

— Брэкандаран, если он еще жив, должен бы уже впасть в старческий маразм. Сколько прошло уже… пятьдесят лет с тех пор, как он был здесь в последний раз? А тебе не больше тридцати пяти. Уж точно не больше сорока.

— Я наполовину харшини, — заметил он. — И век у нас другой, чем у людей.

Она улыбнулась.

— Очень хорошо! У тебя даже на это готов ответ. Я все еще не верю тебе, но я всегда ценила внимание к деталям.

Брэк почувствовал расположение к этой женщине. Жесткость вовсе не делала ее непривлекательной. Но ему во что бы то ни стало нужно было убедить ее.

— Ну хорошо, — пожал он плечами. — Ты говорила о доказательствах. Проверь меня на чем-нибудь неожиданном, к чему я не мог бы подготовиться заранее. Мы можем даже пойти куда-нибудь в другое место, чтобы ты была уверена, что я не пользуюсь этими — как ты их называешь — зеркалами и рамочками.

— Не знаю, для чего, собственно, мне так хлопотать.

— Ты можешь позволить себе ошибиться?

Она задумалась на мгновение и покачала головой. Отвернувшись, женщина что-то нашарила в складках своего одеяния.

— Доказательства, говоришь? Что-нибудь неожиданное? — Она развернулась и вскинула руку. — Попробуй вот это!

Стрела из маленького арбалета застала Брэка врасплох. Он подозревал что-то подобное, но времени среагировать у него уже не было. Спасла его Эларнимир — она возникла в воздухе перед ним и перехватила стрелу, злобно чирикая на женщину.

Пораженная появлением демона, убийца уронила оружие.

— Как?

— Демоны затем и живут, чтобы заботиться о харшини, — бросил он, пожимая плечами. Нагнувшись, он поднял демона, поглаживая по кожистой шкурке, пытаясь успокоить ее. Она привыкла настороженно относиться ко всем, кто пытался нанести вред члену ее клана, и очень хотела, не сходя с места, обратить эту женщину в пар. Убийца постояла, уставившись на то, как он баюкал злобного демона, и упала на одно колено.

— Священный наставник!

Брэк закатил глаза.

— Ой, да встань же ты! Я не священный наставник. Но я хочу видеть Ворона. Теперь, когда мы установили, кто я такой, мы можем договориться и о встрече с ним?

Она поднялась и посмотрела на него.

— С ней, — поправила она. — Ворон теперь — женщина. Ее зовут Териана.

— Отлично, — нетерпеливо кивнул Брэк. — Давай тогда найдем ее.

— Ты уже нашел ее, господин. Я Териана. Я — Ворон.

 

Глава 8

Первым, что вспомнил Тарджа, придя в себя, была мысль: «Р'шейл в опасности». Эта мысль заставила его вскочить — вернее, попытаться это сделать. Он тут же обнаружил, что привязан к постели, на которой лежит. Он был в фургоне и не понимал, как сюда попал, к тому же фургон находился в движении. Фургон подпрыгивал по дороге, трясся на ходу и подбрасывал его в постели. Тарджа закричал.

— Мне кажется, он пришел в себя.

На Тарджу глядел бородатый незнакомец, сидящий на фургонной скамейке. Он попытался вскочить, но веревки сдерживали его движение. Фургон остановился, а сидящий, с участием глядя на Тарджу, опустился возле него на корточки.

— Капитан? Сэр? Вы в курсе, где находитесь?

— Нет, конечно, — прохрипел Тарджа. Он видел только свинцовое небо, борта фургона и лицо защитника перед ним. В горле пересохло, и жажда мучила так, что, казалось, он мог бы выпить целый колодец до дна. — Воды. Дай мне воды.

Боец поспешно притащил кожаную флягу. Ледяная вода обрушилась в пересохшее горло, и Тарджа не смог удержаться от кашля.

— Я под арестом? — спросил он.

— Насчет этого я ничего не знаю, сэр.

— Зачем тогда веревки?

— А! Это? Это чтобы вы не повредили себе, сэр. Как только придет Денджон, мы развяжем вас.

— Денджон? Денджон здесь?

— Да, он здесь. — Тарджа повернулся на этот голос и уставился на лицо друга, глядящего на него через борт фургона. Денджон улыбнулся ему. — С возвращением.

— Что произошло? Где мы? Где…

— Не спеши, Тарджа, — остановил его Денджон. — Развяжи его, капрал.

Получив приказ, солдат быстро распустил узлы на веревках. Тарджа попытался сесть и пришел в ужас от того, каких усилий ему это стоило. Он огляделся и с изумлением обнаружил, что находится посреди колонны защитников, растянувшейся до горизонта и спереди, и сзади. Он не узнавал окружающих мест. Это были уже не травянистые холмы севера, а, скорее, покрытые редким лесом плоскогорья центрального Медалона. Недалеко на западе возвышались горы Убежища. Тарджа недоуменно потряс головой.

— Как ты себя чувствуешь?

— Слабым, как котенок, — признался Тарджа. — И ничего не понимаю. Что случилось?

— Я потом тебе объясню, что смогу, но не все сразу. Сейчас мы станем лагерем на ночь. Я введу тебя в курс дела за ужином.

— Но где Р'шейл?

Денджон пожал плечами.

— На пути в Хитрию, дружище, как и мы, впрочем. Кстати, я совсем забыл. Она оставила мне это. — Он полез в карман своей красной куртки и добыл оттуда запечатанное письмо. — Она просила отдать тебе, когда ты очнешься. Наверное, прочитав, ты поймешь некоторые вещи.

Он вручил письмо Тардже, вскочил на лошадь и поскакал, командуя остановиться и разбить лагерь. Тарджа сломал печать на письме и жадно раскрыл его, надеясь, что его содержимое прольет свет на происходящее вокруг. Он смутно припоминал сражение. Удар мечом в живот ему, должно быть, приснился, но вот как он оказался связанным в фургоне, под открытым небом, окруженный защитниками, было пока непонятно.

Письмо было написано торопливыми каракулями Р'шейл. «Тарджа, — начиналось оно безо всякой преамбулы. — Если ты читаешь это, значит, ты выжил. Ты был ранен, когда пытался помочь мне, а я пытаюсь тебя спасти. Я воспользовалась харшинской частью своей крови, чтобы залечить твою рану, а демоны сделают остальное. Брэк сказал, что они оставят тебя, когда ты будешь в порядке».

Он дважды перечитал этот абзац. Видимо, он был ранен, и она воспользовалась своей магией, чтобы вылечить его. Но вот что значат эти слова про демонов? Покачав головой, Тарджа принялся читать дальше.

«Я уезжаю в Хитрию с Дамианом и Адриной. Я хочу, чтобы их женитьба покончила с войной на юге, но я должна поддержать Дамиана в Хитрии. И еще мне нужно разобраться там с моим так называемым предназначением. Почему это так важно, я объясню, когда мы увидимся. Основательницы, как я ненавижу это — быть дитя демона! Я так хотела бы остаться с тобой…

Я послала Брэка в Фардоннию, чтобы он сообщил королю Габлету о том, что его дочь скоро станет Высочайшей Принцессой Хитрии. Может быть, это удержит его от захвата страны».

Тарджа улыбнулся. Дамиан и Адрина поженились. Интересно, чем Р'шейл им пригрозила, чтобы добиться этого.

«Да, ты должен знать, что я убила принца Кратина и лорда Терболта на следующее утро после того, как ты попытался спасти меня, так что кариенцы, наверное, теперь злы на меня пуще прежнего.

Мы договорились, что встретимся в Кракандаре. Оказавшись на территории Дамиана, можно будет подумать о возвращении Медалона. С той тысячей людей, что есть у нас сейчас, с кариенцами не справиться, но, если Хитрия поможет, мы заставим этих кариенских ублюдков заплатить за захват Медалона.

Денджон за нас, а с Линстом будь осторожнее. Р'шейл».

Р'шейл убила кариенского наследного принца? Она что, ничему не научилась со времени восстания? Он еще раз перечитал письмо, тщетно пытаясь припомнить хоть что-нибудь — что угодно, — происшедшее с ним в последние недели. Но воспоминания обрываюсь там, на поле битвы, когда он упал раненый, и после этого не было ничего — только черная бесформенная пустота.

Вечером он сидел у костерка с Денджоном и Линстом. У него закружилась голова, когда они рассказали о столкновении Р'шейл с кариенскими жрецами, о ее внезапном решении принять наследный дар крови харшини и обо всем остальном, что произошло за это время.

Они говорили о полученной им смертельной ране, но не могли объяснить, ни почему от нее не осталось следов, ни почему он пролежал так долго без сознания, — только ссылались на Р'шейл, наказавшей им держать Тарджу связанным для его же безопасности. Денджон с трепетом вспоминал выросшего из тел демонов дракона, унесшего Брэка на юг, и беспокоился о том, что не знает ничего о судьбе кариенских пленных, которых они, уходя, оставили.

— Вот так оно все и было, — заключил Денджон, пожимая плечами. — Когда Вулфблэйд сказал нам, что лорд Дженга приказал тебе организовать сопротивление кариенцам, после смерти лорда Терболта и кариенского принца нам показалось благоразумным следовать приказу Лорда Защитника.

Тарджа внимательно посмотрел на освещенное пламенем костра лицо Денджона.

— Я не уверен, что он планировал для нас бегство в Хитрию.

— Мы рисковали головами за тебя, Тарджа. Немного благодарности не повредило бы, — пробурчал Линст.

— Ты, кажется, не слишком доволен происходящим, Линст.

— Доволен? С чего бы мне быть довольным? Но еще меньше мне улыбается попасть под начало этих кариенских ублюдков, поэтому я здесь и готов сражаться бок о бок с сотней таких же дезертиров, как я сам. Знаешь, Тарджа, пока ты не появился, никто из нас даже не помышлял о том, чтобы нарушить клятву защитника. А теперь вокруг просто какая-то кровавая эпидемия. — Он вытряхнул остатки своего ужина в костер и встал. — Мне нужно проверить часовых, хотя я и не понимаю, зачем нам придерживаться дисциплины защитников. Нам ведь не светит вернуться к службе, правда?

Он шагнул в темноту, а Тарджа и Денджон долго смотрели ему вслед.

— Он и раньше был аккуратистом, — заметил Денджон, когда молчание слишком затянулось.

— И многие настроены так же, как он?

— Единицы, — ответил Денджон. — Но в одном он прав. Защитнику не так-то просто отступиться от своей клятвы.

— Я никогда не просил тебя следовать за мной, Денджон.

Капитан печально засмеялся.

— Не просил. Но Р'шейл спалила пол-лагеря, просто взмахнув рукой, потом повернулась к нам, исполненная властью харшини, и спросила, что мы собираемся делать. В тот момент казалось очень благоразумным встать на твою сторону.

Тарджа нахмурился. Его тревожило что-то связанное с Р'шейл, какое-то чувство или ощущение, которого он не мог бы даже назвать. Невнятное беспокойство, маячащее где-то на краю сознания.

— Так далеко ли мы сейчас от Тестры? Вы ведь там собирались перебираться через реку?

Денджон кивнул.

— Осталось меньше недели пути. А теперь, когда ты пришел в себя и поднялся на ноги, сможем добраться и быстрее. Как ты думаешь, ты сможешь удержаться на коне?

— В этот фургон, будь он неладен, возвращаться не собираюсь. Я поеду верхом.

— Хорошо. А то мы многих недосчитались из тех защитников, которых ты оставил на границе. Сейчас нас здесь где-то тысяча триста человек.

— Тысяча триста — это немного против полчищ кариенцев.

— Верно, — согласился Денджон. — Но стоит сосчитать и твоих хитрианских друзей. С их помощью мы можем добиться успеха.

Этой ночью Тардже не спалось. Он так долго пролежал без сознания, что теперь был сбит с толку происшедшими за это время переменами. Он ворочался, лежа на холодной земле, и, наблюдая, как рассвет гасит звезды на небе, пытался унять охватившее его беспокойство. Он снова и снова прокручивал в голове все, что рассказал ему Денджон. Но причина волнения, видимо, заключалась в чем-то другом. Что-то было не так… Что-то, что он не мог даже назвать.

Твердо он знал только одно — это было связано с Р'шейл.

Проведя день в седле, Тарджа в полной мере ощутил, насколько он ослаб за время болезни, но неуемность, овладевшая им, не давала ему отдыха, хотя тело и молило о передышке. Он не понимал, откуда взялось в нем это упрямое чувство, и беспокойство по поводу черной пустой дыры в памяти выросло сильнее, чем он хотел бы это признать.

Мысли постоянно возвращались к Хитрии. Он строил и отбрасывал планы разгрома кариенских оккупантов, и, поскольку Тарджа весьма смутно представлял себе, чем им сможет помочь Хитрия, ничего определенного придумать не мог. Может быть, Дамиан выделит ему пару сотен рейдеров, а может быть — предоставит в его распоряжение всю мощь хитрианской армии. Гадать было бессмысленно.

Он довел Денджона до бешенства, каждый вечер, пытаясь оттянуть остановку на ночлег, убеждая его, что у них есть еще часок до заката. Денджон был изумлен в первый день, терпелив во второй, а на третий посоветовал не лезть не в свое дело.

Но возвращение Тарджи к жизни и впрямь подняло боевой дух солдат. Его знали как подающего надежды офицера, хорошего парня, кандидата на звание Лорда Защитника. Снова увидев его, в красной куртке, полного энергии, люди, уже начавшие привыкать к новому статусу изгоев, воспрянули духом.

На пятый день, после того как Тарджа очнулся, впереди показалась Тестра. Тарджа предложил выслать вперед отряд — разведать, что происходит в городе. Он не хотел, чтобы в городе видели, сколько их осталось, хотя Денджон и был уверен, что слухи о их дезертирстве не успели еще распространиться так далеко на юг.

— Мы не можем рисковать, входя в Тестру все сразу, — настаивал Тарджа.

— Еще вчера ты готов был ехать всю ночь, чтобы поскорее попасть сюда. А теперь хочешь истратить целый день, любуясь видом на город, пока разведывательная группа вернется обратно, — недовольно заметил Линст.

— Я не хочу ждать, — поправил его Тарджа. — Я просто считаю глупым обнаруживать себя, пока не будет уверенности, что мы в безопасности. Кроме того, в Тестре должен стоять гарнизон. Если они уже знают о капитуляции, то могут захотеть присоединиться к нам.

— Хоть мне и не хочется проводить еще один день на этом берегу реки, — ответил Денджон, — но, боюсь, я согласен с Тарджой.

Линст пристально поглядел на них и пожал плечами.

— Как хотите.

Когда он отошел, Денджон повернулся к Тардже.

— Как ты думаешь, не ведет ли он двойную игру?

— Не исключено, — согласился Тарджа. — Кто сейчас командует в Тестре?

— Антвон, насколько мне известно.

— Я помню его. Едва ли капитуляция пришлась ему по вкусу.

— Одно дело не одобрять капитуляцию, и совсем другое — решиться дезертировать, — заметил Денджон.

— И все же стоит его прощупать. Каждый защитник, которого мы вытащим из Медалона, может стать нашим боевым товарищем.

— Согласен. Но сейчас тебе лучше бы отдохнуть. А то ты совсем не стоишь на ногах.

— Я в порядке.

Ему теперь легко давалась ложь. Соврать было куда проще, чем попытаться объяснить, что он не может уснуть, не может остановить бешеный поток мыслей или закрыться от встающих перед глазами непонятных картин, которые каждый раз застают его врасплох.

С ним что-то произошло. Что-то связанное с Р'шейл и этим ее проклятым харшинским целительством. Но стоило ему подумать о Р'шейл, и в его сознании возникали мириады спутанных и совершенно невероятных воспоминаний. Некоторые из них были реальными воспоминаниями, в этом он был уверен. Другие больше походили на сновидения. В них он видел Р'шейл в своих руках. В них он любил ее — не как сестру, к которой привык, но как любовницу.

Только абсолютная уверенность в том, что испытывать такие чувства к сестре он не может, позволяла ему сохранить рассудок.

 

Глава 9

— Главный причал выглядит совсем новым.

Териана в ответ тихонько хихикнула. Они прогуливались вдоль берега по талабарскому порту среди утренней суеты, рассчитывая на то что здесь, в толпе, никто не обратит на них внимания. Палило — солнце, причалы были заполонены измученными торговцами и блестящими от пота полуголыми матросами, выгружающими товар и громогласно выясняющими при этом отношения между собой.

— О, это целая история, — ответила Териана, когда они, отскочив в сторону, пропускали золоченый паланкин, проплывавший мимо на руках четырех мускулистых рабов. — Рассказывают, что принцесса Адрина пробовала как-то свои силы в управлении флагманом короля Габлета, Покорителем волн, и протаранила в итоге док. Если верить слухам, именно после этого Габлет и отправил ее в Кариен.

— Ну а если не верить?

— Тогда, видимо, он выдал ее за Кратина, потому что из всех его детей Адрина больше всего похожа на него самого. Если он задумывал какую-нибудь гадость и нуждался в союзе с Кариеном, только Адрина могла помочь ему в этом.

Брэк не стал больше распространяться об Адрине. Он не поделился с Терианой новостями, которые привез из Медалона. В Фардоннии до сих пор полагали, что Адрина все еще на севере. О том, что Кратин мертв, Адрина вышла замуж за лорда Вулфблэйда, а старший незаконнорожденный сын Габлета явился причиной войны между Кариеном и Медалоном, он предпочитал не распространяться до тех пор, пока Адрина не окажется в безопасности по ту сторону границы Хитрии, где Дамиан сможет защитить ее от отцовского гнева.

— Итак, что ты знаешь достоверно о соглашении Габлета с Кариеном?

— Боюсь, что не многим больше, чем все прочие, — признала она. — Он отдал им остров Сларн, это точно, и, с тех пор как уехала принцесса, у нас не было недостатка в корабельном лесе. Согласно договору, когда на севере наступит весна, он должен напасть на Медалон с юга и теперь готовит армию к вторжению.

— Но? — спросил Брэк, чувствуя, что она что-то не договаривает.

— Но его офицеры сейчас изучают карты Хитрии, а вовсе не Медалона.

— Ты полагаешь, он действительно собирается напасть на Хитрию?

— Лучшего шанса, чем сейчас, ему никогда не представится. Он не может перейти Восточные горы — Теджи Лайнскло в этом уверена. Хитрианцы слишком хорошо защищают свои порты, чтобы Габлет стал рисковать морским десантом, и пока Кариен воюет с соседями, медалонские защитники не пропустят его по этому пути. Но, если защитники соберутся к северной границе и там же окажется военлорд Кракандара, дорога в Хитрию оказывается открытой.

Брэк кивнул. Адрина говорила то же.

— А зачем Габлету захватывать Хитрию? — спросил Брэк. — Не может быть, чтобы просто из жадности. Он и так сейчас богаче всех на этом свете.

Териана казалась пораженной этим вопросом.

— Разве ты не знаешь? Габлетом движет не жажда наживы, а просто страх.

— Страх чего?

— У него нет законного наследника.

— Это еще не повод захватывать Хитрию.

— Повод, если ты не хочешь, чтобы твой наследник оказался хитрианцем.

Брэк настороженно взглянул на нее, заподозрив, что она уже прослышала о союзе Дамиана и Адрины, но тут же сообразил, что это не имеет значения — Габлет начал планировать вторжение задолго до того, как эти двое встретились.

— А как такое может получиться?

— Хитрия и Фардонния не всегда были отдельными странами, Брэк. Ты должен бы это знать.

— Фардонния отделилась от Хитрии раньше, чем я родился, — заметил Брэк. — А можешь мне поверить, родился я давно.

— Формально они разделились во время царствования Гренета-Близнеца Старшего, — напомнила ему она. — Это было двенадцать столетий назад.

Брэк кивнул.

— Гренет был братом-близнецом Дорана Вулфблэйда, как я припоминаю.

— Ну, тогда ты знаешь, как все это было. Да, по общему мнению, разделение прошло вполне мирно. Великая Фардонния, как она тогда называлась, была обширным государством. Слишком обширным, чтобы эффективно управлять им. Хитрия была самой большой провинцией, под властью семейства Вулфблэйдов. Гренет выдал свою сестру Доранду за Джейкона Вулфблэйда и отдал им Хитрию, чтобы они правили ею как Высочайшие Принц и Принцесса.

В Брэк удивился познаниям Терианы, но это было не совсем то, что его интересовало.

— Я все равно не понимаю…

— Тогда дай мне договорить, — выговорила ему она. — Одним из пунктов договора о разделении государств Гренет вписал соглашение о том, что в случае отсутствия мальчика-наследника на трон Фардоннии старший из Вулфблэйдов, живущих в данный момент, автоматически наследует корону. Этот пункт не пересматривался и до сих пор не отменен.

— Я никогда раньше о нем не слышал.

— Ну, до сих пор о нем и не было поводов вспоминать. Габлет оказался первым за двенадцать столетий королем Фардоннии, не оставившим сына.

— Многие ли знают об этом соглашении?

— Нескольких знатоков старого закона достаточно для того, чтобы Габлет встревожился. Когда у короля родятся одни дочки, люди начинают копаться в архивах. Мы сами совсем недавно случайно наткнулись на этот пункт. Нас, как и тебя, удивлял интерес Габлета к Хитрии.

— Я до сих пор не совсем понимаю, чего он хочет добиться, захватив Хитрию.

— Ему нужно пресечь ветвь Вулфблэйдов. Не будет живых Вулфблэйдов, не будет и наследников. А не будет наследников, он сможет узаконить в правах одного из своих бастардов.

— Разве не было бы проще, не говоря уже — дешевле, нанять одного из твоих убийц?

— Шутишь? Ты хоть представляешь себе, сколько стоит убийство Высочайшего Принца? Можешь мне поверить, не то, что вторжение, даже оккупация обойдется куда дешевле.

Брэк улыбнулся, не вполне уверенный в том, что она шутит.

— Так или иначе, — продолжала Териана, — он пытался это сделать, и мы отказались. Можешь называть это профессиональной этикой, но мы действительно не берем заказы на королей и принцев. Смерть правящего монарха может вызвать волнения и привлечь к Гильдии совершенно ненужное внимание, которое плохо скажется на нашем бизнесе. Мы не лезем в политику.

— Это успокаивает, — иронично заметил он. Она улыбнулась.

— Я иногда забываю, что ты харшини, господин. Тебе трудно вести все эти разговоры об убийствах?

— Не так сильно, как следовало бы, — признался он. — А давно ли Габлет узнал об этом забытом законе?

— Достаточно давно, я думаю. Он попросил у Лернена Вулфблэйда руки его сестры, принцессы Марлы, как только взошел на трон. Можешь представить реакцию Лернена. Предложение он отверг, а Марлу выдал за какого-то мужиковатого военлорда с севера Хитрии, просто чтобы было обиднее. Габлет ни того, ни другого ему не простил.

— Итак, из-за забытого соглашения и обиды тридцатипятилетней давности Габлет собирается захватить Хитрию?

— Значит, сильно обиделся, — согласилась она. — Если Дамиан Вулфблэйд и Нарвелл Хоксворд погибнут, защищая Хитрию, что вполне вероятно, а Лернен умрет, что тоже может случиться, и если мои источники не врут, то и ждать этого уже недолго, больше мужчин рода Вулфблэйдов не остается, и соглашение, принятое Гренетом, станет недействительным.

— У Марлы остались еще сыновья.

— Пасынки, — поправила Териана. — У нее только двое собственных сыновей, и ни у одного из них нет наследников.

— А если сыновья появятся у ее дочерей?

— У них будет не больше оснований претендовать на престол, чем у сыновей, рожденных дочерьми Габлета. Соглашение касалось только мужчин рода Вулфблэйдов. Даже претензии Нарвелла и те сомнительные, потому что он принял имя своего отца, только когда стал военлордом Эласапина.

— Ты потрясающе хорошо осведомлена в генеалогии хитрианских вельмож.

— Но это же моя работа. Кроме того, я специально разбиралась с этим вопросом. Гильдия, может, и не лезет в политику, но политической наивностью тоже не страдает. Мы зависим от всех махинаций, предпринимаемых королями и принцами. Естественно, мы заинтересованы в сохранении некоторой стабильности вокруг.

— Поэтому-то вы и отказываетесь убивать их?

— Я вижу, ты понял нашу позицию в этом вопросе.

Брэк кивнул, прикидывая, сколько из того, что он знает, стоит сообщать Териане. В конце концов, она все равно вскоре получит эту информацию из своих источников. Стоит Дамиану добраться до Хитрии, и новости разлетятся, как огонь по сухой траве.

Они дошли до конца причала и остановились у каменной лестницы, Поднимающейся к мощеной дороге, окружающей гавань. Брэк обернулся и подивился тому, как далеко они, оказывается, ушли. Он был так поглощен беседой, что даже не обратил внимания на пройденный путь.

— Ты не голоден? Здесь неподалеку есть таверна, где подают лучших устриц во всей Фардоннии. — Брэк равнодушно кивнул.

Ворон привела их к маленькой таверне, расположенной на склоне над дорогой. Над сводчатым входом висела вывеска «Жемчужина Талабара». В таверне было тесновато, но чисто и прохладно, а Териану здесь, видимо, хорошо знали. К ним подбежал с приветствиями сам владелец таверны и провел их в отдельную кабинку в глубине залы, откуда им было видно все, что происходит в помещении.

— Теперь, — произнесла она решительно, когда они сели, — я ответила на все твои вопросы. Мне кажется, настала твоя очередь ответить на несколько моих.

— Если смогу.

— Что ты делаешь в Талабаре?

— Я полагаю, ты мне не поверишь, если я скажу, что приехал осматривать достопримечательности? — спросил он с легкой улыбкой.

— Едва ли. И я не думаю, что ты вышел на Гильдию, чтобы попросить нас кого-нибудь убить. Так что должна быть другая причина.

— Она есть.

Она бросила на него рассерженный взгляд.

— Ну? Мне нужно вытаскивать ее из тебя клещами?

Он улыбнулся.

— Я пришел из Медалона.

— Из Медалона? Не лучшее место для харшини.

— Это не совсем так. Харшини, уцелевшие во время резни, устроенной Сестринской общиной, живут в Медалоне и сейчас.

— А все убеждены, что харшини больше не осталось. Кроме тебя, конечно. Ты считаешься последним. И мы все думали, что ты тоже уже давно умер.

— Харшини живы.

— И где же они тогда?

— Ты мне нравишься, Териана, но сказать тебе этого я не могу.

Она кивнула, озорно блеснув глазами.

— Я и не думала, что ты скажешь, но, согласись, стоило попробовать.

Беседу прервало появление хозяина таверны, принесшего два блюда с охлажденными устрицами. Териана с аппетитом набросилась на еду, ловко высасывая устриц из раковин. Хозяин удалился, бросив на нее заботливый взгляд. Териана поймала его взгляд и улыбнулась.

— Я здесь выросла. Морнт мой старый друг, — объяснила она, вытирая подбородок.

Брэк взял раковину и проглотил ее сочное содержимое. Териана была права. Непонятно, что за приправу здесь использовали, но получался настоящий деликатес.

— Ходят слухи, что этим вкусом устрицы обязаны городской канализации — дескать, садки выдерживают возле стока.

Брэк чуть не подавился устрицей, но она уже расхохоталась.

— Я шучу, Брэк. У Морнта есть рецепт, который он хранит пуще жизни. Нам предлагали кругленькую сумму за то, чтобы выбить из него этот секрет. Мы, естественно, отказались, но сделали так, чтобы Морнту об этом стало известно. Теперь нас здесь кормят задаром.

— Не слишком высокая цена за жизнь. Я и не думал, что содержать таверну — такое опасное дело.

— Ты бы сильно удивился, узнав, какие к нам порой поступают заказы.

— Верю на слово.

Она проглотила еще одну устрицу.

— Итак, ты пришел из Медалона и первым делом принялся разыскивать Гильдию убийц. Зачем?

— Во всем Талабаре у вас самая надежная информация.

— Это лесть, а не ответ. Где именно в Медалоне ты был?

— На северной границе.

— И как идет война? Защитники побеждают? Наверное, да. Судя по слухам, они должны оправдывать свою репутацию.

— Медалон сдался, Териана.

Она даже не попыталась скрыть, что потрясена.

— Что? С чего им сдаваться?

— Это долгая история, и у меня нет желания об этом говорить. Но факт остается фактом: Медалон сдался, и теперь он в руках кариенцев.

— Боги! — беспокойно пробормотала она. — Я так и знала, что надо было послать несколько человек на север. Габлет в восторг не придет, когда узнает об этом. Он-то надеялся, что кариенцам придется держать защитников в осаде долгие годы.

— У меня есть другая новость, которая порадует его еще меньше. Тристан мертв. Он был убит в ходе единственного серьезного столкновения двух армий.

Она покачала головой.

— Действительно плохие новости. Из него вышел бы хороший король, если бы Габлет придумал способ законно усадить его на трон.

— Эта новость еще не самая худшая, — предупредил он.

— Ты хочешь сказать, что это еще не все? Я не могу себе представить, что могло бы сильнее огорчить Габлета.

— Принц Кратин тоже мертв.

— Не думаю, чтобы он потерял сон из-за этой новости. — Внезапно она нахмурилась. — Так Адрина теперь вдова?

— Не совсем так.

— Побойся богов, Брэк! Наверное, легче выдернуть тебе зуб, чем вытащить из тебя лишнее слово. Что это значит: не совсем так?

— Она снова вышла замуж, — ответил он нарочито равнодушно. — За Дамиана Вулфблэйда.

Териана рассмеялась.

— Это твой ответ на шутку про сточные трубы?

Он не ответил. Териана сообразила, что Брэк говорит серьезно, и над столом повисло молчание.

— Великие боги! Как же это получилось?

— Так велело дитя демона.

— Дитя демона? Ну, теперь-то я точно знаю, что ты шутишь.

Брэк снова выразительно промолчал. Ворон пристально изучала его пару мгновений, затем отодвинула тарелку в сторону.

— Значит, это не шутка? И там действительно появилось дитя демона? Кто же он?

— Она. Ее зовут Р'шейл.

— Это медалонское имя.

— Верно.

— Дитя демона в Медалоне? Боги! Странная шутка — атеист, рожденный богами. Ну и кто дал дитя демона право затевать такое, что грозит беспорядком сразу всем странам на континенте?

— У нее задание от богов — в прямом смысле слова. Как я понимаю, ее окончательная цель — установить мир между всеми странами на континенте, а вовсе не разрушить его.

— Тогда она выбрала странный путь к своей цели.

— Ты так полагаешь? Если то, что ты мне говорила, — правда, то это кажется идеальным решением. У Габлета нет сына, и это делает Вулфблэйда его наследником. Теперь этот наследник женится на его старшей дочери.

— Согласна, такого решения никто себе и представить не мог, но как Габлет отнесется к такой новости? Он-то собирался пресечь линию Вулфблэйдов, а вовсе не принимать их фаворита в члены своей семьи.

— Ну что же, похоже, ему придется привыкнуть к этой мысли. Ты поможешь мне проникнуть во дворец, чтобы повидаться с ним?

— Возможно, но я не советую тебе являться туда под своим настоящим именем. Едва ли Габлет быстрее, чем я, поверит в то, что Брэкандаран-полукровка все еще жив. — Она наклонилась к нему, понизила голос и заговорила серьезно. — Кроме того, ты должен понять, Брэк: большинство людей устраивает мысль, что харшини больше нет. Они олицетворяют времена, безвозвратно ушедшие в прошлое, и если вслух короли оплакивают их, то про себя они весьма довольны тем, что рядом больше нет харшини, которые могли бы направлять их разум. Особенно короли типа Габлета.

— Что ж, — зловеще предположил Брэк, доедая последнюю устрицу, — видно, Габлету пришла пора приходить в разум.

 

Глава 10

За стеной таверны, в которой остановились Майкл, Джеймс и Р'шейл, бушевал шторм, но в обеденном зале с низким потолком, где чадило пламя, было тепло. Их новая хозяйка из Медалона, казалось, не замечала ни удушливой гари, ни отвратительной пищи, ни того, что эль состоит в основном из воды. Она была полностью поглощена беседой с молодой женщиной, назначившей здесь встречу. Свою собеседницу она представила как Мэнду. Две женщины разговаривали, вплотную придвинувшись, друг к другу, но Майкл чувствовал, что едва ли их отношения стоит называть дружбой. Мэнда была длинноволосой блондинкой с очаровательными глазами, годом или двумя старше Р'шейл, окутанная атмосферой безмятежного спокойствия, — с такими людьми Майкл прежде никогда не сталкивался.

Вот уже несколько недель они шли, пытаясь пересечь хитрианскую границу раньше, чем слух об их побеге дойдет до Цитадели — или, что еще хуже, до кариенцев. Этой ночью они в первый раз за весь долгий путь сделали привал в маленьком заброшенном селении Чалая долина. Р'шейл пришла сюда, чтобы встретиться с Мэндой, которая должна была собрать оставшихся повстанцев-язычников и направить их навстречу Р'шейл в Кракандар. По крайней мере, он слышал, как она говорила об этом лорду Вулфблэйду. Остальные члены отряда стали лагерем в нескольких лигах от селения, расположившись вокруг стоящего на отшибе хутора, без лишних слов реквизированного под жилье.

— Госпожа?

Р'шейл взглянула на него поверх кружки эля, которую грела в ладонях.

— Да, Джеймс.

— Трактирщик сказал, что ваши комнаты готовы. Я перетащу туда седельные сумки?

— Если тебе не трудно.

Джеймс бросил взгляд на Майкла, потом подхватил сумки Р'шейл и направился к расположенной в дальнем конце зала лестнице, ведущей наверх. Майкл ел странного вида стряпню, поданную трактирщиком, и одновременно прислушивался к словам вошедшего в этот момент человека Мэнды.

— Дорогу на Заставу перекрыло обвалом, — доложил он. — Придется или зимовать тут, в Чалой долине, или пробираться на восток, через Лоданвиль, и пытаться перейти границу там.

— Зимовать тут? Плохая идея. Сколько займет дорога через Лоданвиль? — спросила Р'шейл, нахмурившись.

— Не меньше недели, госпожа.

— Ничего не поделаешь. Я еще поговорю с лордом Вулфблэйдом, но боюсь, что утром нам придется поворачивать на восток.

Повстанец поклонился и направился к столу в другом углу зала, где сидели его товарищи. Объявленные новости не подняли их настроения. Один из повстанцев предположил, что дитя демона собирается, прежде чем переходить границу, провести их через все селения Медалона. Но гнева в его словах не было: все они слишком хорошо понимали, что сами тянули время до последнего — вот и дождались непогоды.

Майкл проглотил остатки ужина и перебрался в дальний угол за очагом, где чад не так разъедал глаза, размышляя про себя, почему повстанцы так не похожи друг на друга. Он полагал, что медалонцы должны быть похожи на кариенцев, то есть, объединены одной целью. На деле они оказались очень разными — всех и не пересчитаешь: защитники, Сестринская община, пацифисты-язычники, и еще язычники-повстанцы… и еще простой народ, оказавшийся среди всей этой схватки за власть.

— Тс-с!

Майкл подскочил от неожиданности и развернулся на голос. Из темноты за поленницей на него смотрели два огромных ясно-черных глаза.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел он. — Пошел прочь!

Демон моргнул, но не двинулся с места.

— Изыди! — решительно приказал Майкл. Именно так говорила Р'шейл, когда хотела прогнать демона. Наверное, это было какое-то особое харшинское слово. Но в устах Майкла оно оказалось бесполезным. Демон только наклонил голову набок с выражением тупого безразличия на кожистом лице.

Майкл нервно огляделся. Таверна была набита язычниками-повстанцами, но он еще недостаточно хорошо знал их, чтобы понять, как они отреагируют, если обнаружат это создание.

— Тебе надо уйти! — настаивал он, перейдя на медалонский в надежде, что демон понимает хотя бы этот язык. — Уходи к Р'шейл!

Услышав имя Р'шейл, демон возбужденно зачирикал.

— Тише ты!

— С кем ты разговариваешь, Майкл?

Майкл виновато оглянулся.

— Ни с кем, госпожа. Мне… мне послышалось что-то в поленнице.

— Наверное, крысы, — пробормотала Р'шейл. — Ты уже поел?

— Да, госпожа.

— Тогда иди поспи, Майкл. Завтра мы выходим засветло.

Он вскочил на ноги и, не оглядываясь больше на поленницу, подошел к Р'шейл.

— Вы не возражаете, если я сначала проверю, как наши лошади, госпожа?

Р'шейл рассеянно улыбнулась ему.

— Если считаешь нужным.

Майкл выскочил под проливной дождь и побежал к стойлам. Дождь лупил изо всех сил, а в небе сверкали молнии. Бежать было далеко, но, когда тяжелая деревянная дверь сарая захлопнулась за ним, он насквозь промок и продрог.

— Не слишком подходящая ночь для того, чтобы бегать туда-сюда, парень.

Майкл развернулся на голос и вгляделся в темноту. Говорящий казался пожилым мужчиной, сидящим на тюке сена. На нем был потертый темный плащ, и он курил длинную трубку, распространяя сладкий и чем-то знакомый запах. Майкл подозрительно разглядывал его. Похоже, это был просто бродяга, у которого нет денег в кармане, чтобы заплатить за постой в таверне, забравшийся сюда, чтобы переждать непогоду.

— Кто вы?

— Друг.

— Я вас не знаю.

— Что ты, Майкл, ты хорошо знаешь меня.

— Откуда вам известно мое имя?

Старик улыбнулся и поднялся на ноги с проворством, неожиданным в его возрасте. Он шагнул к Майклу, и его длинные белые волосы рассыпались шелковым водопадом. В полумраке стойла его глаза блестели, как алмазы.

— Это не важно, парень. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— А вам какое дело?

— Я забочусь обо всех своих людях, — с улыбкой ответил старик. Несмотря на подозрения, Майкл почувствовал расположение к этому человеку. В нем было какое-то непонятное очарование, и хотелось довериться ему и раствориться в исходящем от него тепле и ощущении безопасности.

— Что вы хотите?

— Ничего, — пожал плечами старик. — Разве что отниму у тебя немного времени. Давай поговорим. Я вижу, ты путешествуешь в компании дитя демона.

— Кто вам это сказал? — потребовал ответа Майкл.

Старик улыбнулся.

— Никто мне этого не говорил, Майкл. Я просто чувствую ее присутствие. Тебе повезло: далеко не каждому везет оказаться в числе ее друзей.

Комплимент приободрил Майкла.

— Р'шейл доверяет мне.

— Я в этом не сомневаюсь. И это действительно большая честь. Но ты не боишься, что попадешь с нею в беду?

— Р'шейл же просто хочет… — он умолк, осознав, что на самом деле понятия не имеет, чего именно хочет Р'шейл.

Старик, улыбаясь, посасывал свою трубку.

— Она помогает своим людям, — наконец решительно заявил Майкл.

— Она хочет убить твоего бога.

— Какого бога?

Старик вздохнул.

— Да, печален этот мир, если ты спрашиваешь меня об этом, Майкл. Р'шейл пытается убить Всевышнего. Для этого она и родилась.

— А зачем ей это?

— Не важно, — пожал плечами старик. — Но ты помогаешь ей в этом. Ты не беспокоишься за свою бессмертную душу?

— Но другие боги говорят…

— Ах да. Другие боги. Кто я такой, чтобы спорить с тем, что сказали другие боги? Полагаю, что я могу только предостеречь тебя.

— Предостеречь от чего?

— Ты помогаешь дитя демона. Когда придет время суда, твой бог вспомнит, что ты отвернулся от него.

Майкл открыл рот, чтобы возразить, но слова замерли на его языке. Он действительно отвернулся от своего бога. Он почитал Дэйсендарана, бога воров, и был лично знаком с Кальяной, богиней любви. А Гимлори, бог музыки, учил его петь.

— Я не хотел, — выговорил Майкл так тихо, что вой ветра почти заглушил его голос.

Старик улыбнулся и раскрыл руки для объятия.

— Хафиста прощает тебя, сын мой.

Всхлипывая, Майкл подбежал к нему. Упав на грудь старика, он почувствовал, как любовь к этому богу переполняет его настолько, что безразличным становится все, что он сделал раньше. Всевышний был единственным богом — единственным истинным богом. Майкл не понимал, как он мог забыть об этом.

Когда наконец его слезы иссякли, он поднял глаза на старика.

— Что я должен делать? — спросил он.

В таверну Майкл вернулся в состоянии лихорадочного восторга все существо мальчика переполнялось любовью к его богу, он весь был сосредоточен на задании, полученном от него. Когда он вернулся в обеденный зал, дождь уже стих. В руке Майкл сжимал кинжал, и был полностью сосредоточен на цели и твердо знал, что так и надо.

Р'шейл все еще разговаривала за столом с Мэндой, но к ним присоединился еще один человек. Майкл видел, что они говорили, но голоса доносились до него приглушенно, словно через слой воды.

— Защитники собираются перейти Стеклянную реку в районе Тестры, — говорила им Р'шейл. — Если вы встретите их на той стороне, в Ванахайме, скажите им, по какой дороге мы пошли. Я надеюсь, что к тому времени, как они переберутся через реку, дороги будут открыты и они смогут идти прямо в Хитрию.

Должно быть, трактирщик нечаянно услышал их. Он подбежал к столику, оттолкнув Майкла с дороги, и, исполненный тревоги, поклонился Р'шейл.

— Простите меня, госпожа, если я неверно понял вас, но скажите, вы же не рассчитываете, что эти люди пойдут через наше селение?

— А почему бы и нет?

— Но ведь кариенцы станут преследовать их, а нас всех перережут, если подумают, что мы давали прибежище предателям.

Мэнда с улыбкой поглядела на трактирщика.

— Ворн, да ты же обслуживал восставших, когда меня на свете еще не было.

— Неправда! У меня очень приличное заведение.

— Вот эта блошиная, кишащая крысами хибара! — засмеялся мужчина, сидящий за столом.

— Но если кариенские жрецы прослышат об этом… И прочие обитатели Чалой долины… Нельзя ли сделать так, чтобы защитники прошли другим путем?

— Все будет нормально, Ворн, — уверила его Мэнда.

Майкл подобрался поближе к столу. Кинжал приятно грел руку.

Мэнда оглядела его и нахмурилась.

— Посмотри на себя, мальчик, ты же весь промок!

Р'шейл обернулась и покачала головой.

— Ступай к очагу, Майкл. Ты непременно заболеешь, если ляжешь сейчас в мокрой одежде.

Майкл не ответил. Он смотрел на дитя демона и видел только женщину, которой суждено убить его бога.

— Майкл? Что с тобой случилось?

Он оглянулся и увидел рядом с собой Джеймса. Брат показался ему чужим. Все в комнате были чужими.

— Пошли, — промолвил Джеймс. — Мы тебя сейчас высушим.

Майкл без сопротивления позволил Джеймсу увести себя к огню. Он оглянулся через плечо на Р'шейл, но она была занята разговором с Мэндой и ее повстанцами. Стиснутый в руке кинжал горел неутолимой жаждой.

— О чем ты только думал? — разорялся Джеймс, стаскивая с плеч Майкла промокший плащ. — Взгляни на себя! Ты синий от холода и закоченевший, как деревяшка.

Прячущийся в поленнице демон с участием защебетал, глядя, как Джеймс стряхивает плащ. Майкл в замешательстве поглядел на маленькое создание. Появление демона нарушило ход его мыслей, и он вдруг начал замечать, что замерз и промок. Он придвинулся ближе к огню и поглядел через зал на Р'шейл. Она поймала его взгляд и улыбнулась ему.

Он улыбнулся ей в ответ со странным ощущением, как будто собирался сделать что-то важное, но никак не мог теперь вспомнить, что же это было. Внезапно он почувствовал, что в руке у него зажата рукоять кинжала, да так крепко, что руку свело судорогой. Майкл позволил ему упасть, не понимая, зачем он вообще взял его.

 

Глава 11

Кракандар оказался совсем не таким, каким его представляла себе Адрина. У нее почему-то сложилось впечатление, что родной город Дамиана окажется заброшенным деревенским поселением с минимумом удобств и необученной прислугой, состоящим из кучи кишащих крысами и крытых соломой хижин. Ну, допустим, это было преувеличением, но все же она оказалась совершенно не готова увидеть большой, обнесенный стеной город, который показался через шесть недель после того, как они с Дамианом и Тарджой пересекли границу.

Кракандар населяло не менее двенадцати тысяч жителей. Город был спланирован в виде серии концентрических кругов и казался полностью неприступным. Кругов было три, и все три ощетинивались защитными сооружениями — чем ближе к краю, тем гуще. Во внутреннем круге стояли дворец и правительственные строения — в том числе огромное хранилище, которое каждую осень наполняли запасами на случай осады. Когда собирали урожай, то прошлогодние накопления раздавали бедным, рассказывал ей Дамиан, и заново наполняли склад. В среднем круге стояло большинство жилищ, а во внешнем располагались торговые и ремесленные ряды.

Со стоящего на холме дворца открывался вид на весь город, с геометрической правильностью расположившийся на склонах холма. Город был выстроен основательно, из местного темно-красного гранита, добываемого неподалеку и составляющего основу кракандарского экспорта.

Все это Дамиан рассказывал ей, пока они подъезжали к городу. Ее поразила гордость, звучащая в его голосе. Он действительно любил свой дом, и когда они подъехали к массивной подъемной решетке, защищавшей главные ворота, стало понятно, что и жители Кракандара тоже любят своего военлорда.

Альмодавар послал известие об их прибытии, и по вполне естественным причинам Адрина уже предвкушала окончание их путешествия. Больше месяца в седле, на походном пайке плюс то мясо, которое удавалось добыть по пути, хотя принцесса и была в отличной форме, но жаждала вновь насладиться благами цивилизации. «А то я даже нагуляла тут лишний вес», — подумала она с отчаянием. Когда Кракандар показался на горизонте, Адрина уже не могла думать ни о чем другом, кроме горячей ванны, чистых волос и каком-нибудь другом запахе, кроме ароматов кожи и лошадей.

Прослышав, что возвращается военлорд, жители Кракандара высыпали на улицы, чтобы взглянуть на своего любимца. Сначала их было немного, но новость распространялась молниеносно, и толпа на улицах все росла и росла. Люди бросали работу и выбегали наружу, чтобы поглядеть на него, размахивали руками и окликали Дамиана, отвечавшего на их приветствия дружелюбной улыбкой. Адрина ехала перед ним, вместе с Р'шейл, неожиданно для себя пораженная его популярностью. А дитя демона — сейчас это была просто красивая девушка, хотя в случае необходимости и одевавшая холодную маску беспощадности и жестокости, — широко раскрытыми глазами разглядывала город.

— Да, обыватели его ценят, — кисло признала Адрина.

Р'шейл рассмеялась.

— Ты решила сопротивляться до последнего?

— Это я сопротивляюсь? Не сваливай на меня ответственность за свою затею.

— Я же знаю, что он обожает тебя.

Адрина хмуро посмотрела Дамиану в спину. Он размахивал руками, приветствуя какого-то знакомого в толпе.

— Дамиан любит сам себя, Р'шейл, — взорвалась она. — И еще своего коня. Наверное, он огорчится, если что-нибудь случится с Альмодаваром, но на этом все и заканчивается. Он заинтересован в тебе, потому что ты дитя демона и дружба с тобой поможет ему взойти на трон. Я же ему нужна только из-за политики.

Р'шейл насмешливо вздернула бровь.

— Так вот, значит, чем вы так шумно занимались у тебя в шатре. Политическими переговорами?

Адрина насупилась, пытаясь подобрать достойный ответ, но не выдержала и улыбнулась.

— Хорошо, я признаю, что заходила в… переговорах… довольно далеко, но ведь больше развлекаться было нечем…

— Я уверена, что ты могла бы найти себе развлечение побезопаснее, если бы хотела, ваше высочество. По правде говоря, ты ни чем не лучше Дамиана. Мне хочется протянуть руку и сделать что-нибудь харшинское, чтобы вы оба пришли в чувство.

— Что же ты медлишь? — громко спросила она, в очередной раз удивившись, почему дитя демона не использует свою власть для того, чтобы подчинить их своей воле.

— Только между нами — я просто не знаю, как это сделать.

— Но ты же дитя демона! Разве это не делает тебя всемогущей?

— Всемогущей, может, и делает, но я не слишком много знаю о своем могуществе. Брэк говорит, что мне еще надо набраться опыта.

— Ты позволишь дать тебе совет, Р'шейл?

— Конечно, если ты считаешь, что он может мне пригодиться.

— Тогда послушай. Когда ты переворачиваешь чью-то жизнь вверх тормашками, убиваешь супруга, приказываешь выйти замуж за вражеского принца и рисковать жизнью, объявляя всему миру об этом скандальном браке, лучше не говори ему, что ты не знаешь сама, что делаешь. Знаешь, это слегка выбивает из колеи.

Р'шейл улыбнулась, но ничего не ответила. Они уже проехали ворота второго круга.

Через средний круг пробирались еще дольше. Толпа выросла настолько, что из дворца выслали отряд стражи, расчищающий Дамиану дорогу. Дворцовая стража поразила Адрину. В отличие от рейдеров, которыми командовал Дамиан на границе, стражники носили темно-красные кожаные нагрудники с большим тисненым соколом.

— Капитан! — позвала она, оборачиваясь через плечо к Альмодавару. — Почему на дворцовых стражах знак сокола? Разве у Дамиана не волк на эмблеме?

— Все так, ваше высочество. Сокол — это эмблема Эласапина. Это люди лорда Хоксворда.

Р'шейл громко рассмеялась, услышав его.

— Ушам своим не верю! Зигарнальд и вправду сделал, как я ему сказала!

— Ты сказала богу войны, что ему делать?

Р'шейл кивнула, крайне довольная собой.

— Я не была уверена, что он послушается. Я его попросила вернуть брата Дамиана, прежде чем твой отец попытается захватить Хитрию.

— Его брат? Великие боги, ты хочешь сказать, что он не один сын в семье?

— Это его сводный брат. Не беспокойся, Адрина. Даже если Дамиан умрет, я не стану заставлять тебя выходить за него замуж.

— Ловлю тебя на слове, — парировала Адрина.

Пока они пробирались к стене внутреннего круга, Адрина озиралась вокруг, пораженная богатством города и его обитателей. Даже бродяги, расположившиеся на улицах внешнего круга, казались вполне здоровыми, несмотря на лохмотья и демонстративную нищету. Здесь, в зажиточном районе, матери приподнимали детей к Дамиану для благословения, на балконах домов упитанные слуги обмахивали опахалами своих господ, вышедших посмотреть на проезжающих, а многочисленные молодые девицы, знатные дамы, обывательницы и девушки, похожие на курт'ес, выкрикивали дерзкие предложения, которые Дамиан встречал громким смехом. Одна женщина, стоящая на балконе элегантного дома из красного кирпича, обнажила груди и прокричала, обращаясь к Дамиану, такое, что Адрина даже покраснела. К ее досаде, Дамиан немедленно откликнулся, пообещав обязательно принять ее предложение в другой раз.

— У этого человека нет морали, — пробурчала она.

— И это говоришь ты, — с улыбкой отметила Р'шейл.

— Я бы ни за что ни стала устраивать такого спектакля.

— Еще бы. Ты ведь предпочитаешь вести переговоры.

Адрина была настолько раздражена, что даже не удостоила собеседницу ответом. Они уже проезжали через массивные, обитые железом ворота внутреннего города.

За спиной стих шум толпы, только копыта цокали по булыжной мостовой. Дорога привела их к большой площади, окруженной с трех сторон массивными зданиями. Слева и справа от нее стояли выдержанные в одном изящном стиле трехэтажные правительственные строения, а впереди площадь переходила в широкие ступени дворца, где стояли в несколько рядов люди, отмеченные серебряным ромбом — знаком Лиги чародеев.

Дамиан сдержал своего коня и окинул взором и ряды стоящих на ступенях, и выстроившихся на стенах воинов, среди которых были как отмеченные соколиной эмблемой Эласапина, так и украшенные волком Кракандара.

— Р'шейл.

Она подъехала к нему.

— Что-то не так?

— Точно не знаю. Ты готова показать себя в качестве дитя демона? Мне кажется, это может сейчас понадобиться.

— Нет, но пусть это тебя не останавливает.

Он улыбнулся и повернулся к Адрине.

— А ты? Готова ли ты предстать перед Верховным Аррионом?

— Перед Верховным Аррионом?

— Ее охрана не пришла бы сюда сама по себе, без ее личного присутствия, — пояснил Дамиан. — Раз уж собираемся предстать перед ней, можем сделать приличную мину.

Адрина уже открыла было рот, чтобы отпустить очередной сарказм, но неожиданно передумала. Дамиан отдал должное ее сообразительности. Может быть, и его сестра, одна из самых могущественных женщин в Хитрии, тоже оценила эту секунду молчания. Во всяком случае, это было бы неплохо.

— Я готова.

Она подала коня вперед, подъехав к Дамиану по левую руку. Р'шейл рефлекторно выпрямилась в седле и приблизилась к нему справа. Казалось, что девушка, еще так недавно разинув рот глазевшая на Кракандар, исчезла, а на ее месте властно утвердилась дитя демона. Адрину восхитило это превращение.

При их приближении на ступенях дворца появились три фигуры. Адрина знала женщину, стоящую слева. Они встречались с ней раньше, во время ее единственного визита в Хитрию. Вся в черном, со сверкающей в солнечных лучах ромбовидной эмблемой, — это была Калан, Верховный Аррион Лиги чародеев, сводная сестра Дамиана. Стоящий слева мужчина был так похож на Калан, что Адрина признала бы в нем Нарвелла Хоксворда, военлорда Эласапина, даже если бы не было на нем золоченого нагрудника со знаком пикирующего сокола.

А вот женщина, стоящая посередине, была ей не знакома. Будучи меньше всех ростом, она держала себя так, словно весь мир лежал у ее ног, готовый подчиниться любой команде. В ее волосах поблескивала седина, но кожа была чиста и упруга. Адрина позавидовала ее манере держать себя, гадая, кто же это. Женщина внимательно разглядывала Дамиана и его спутниц.

Дамиан спешился и, не дожидаясь никого, побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки. Он склонился к старшей из женщин и сжал ее в объятиях.

— Мама!

Адрина замешкалась и искоса взглянула на Р'шейл, но дитя демона, видимо, даже и не слыхала об устрашающей репутации Марлы, принцессы Хитрии.

— Отпусти меня, Дамиан! От тебя несет, как от лошади!

Дамиан захохотал и повернулся к Калан, тут же отступившей на шаг назад.

— Не прикасайся ко мне! Мать права, я и отсюда отлично чувствую, как ты пахнешь!

— Хорошенькая встреча! Вы не видели меня многие месяцы, но замечаете теперь только то, как я пахну!

— Не беспокойся, брат. Не пройдет и дня, как тебя пропитают благовониями, и тогда придет черед твоих людей сетовать на твой аромат.

Дамиан сердечно обнял брата, а затем, отстранившись, оглядел его.

— Рад видеть тебя, Нарвелл. Не знаю, как ты здесь оказался, но смотреть на тебя отрадно. Я чуть было с лошади не упал, когда увидел твоих людей, расчищающих мне дорогу сквозь толпу. Ты что, разжадничался, пока меня не было, и захватил мои владения?

— Что он здесь делает, мы успеем обсудить позже, — властно отрезала принцесса Марла и обратила пронзительный взгляд на Адрину и Р'шейл. — Сейчас ты мог бы представить мне своих спутниц.

Дамиан не стал с ней спорить. Он повернулся и кивком головы подозвал Р'шейл.

— Принцесса Марла, леди Калан, лорд Хоксворд, позвольте представить вам ее королевское высочество, принцессу Р'шейл ти Ортин.

Адрина не могла бы уверенно сказать, кого больше поразил произнесенный Дамианом полный титул — саму Р'шейл или тех, кто стоял на ступенях.

— Ты сказал — ти Ортин? Я слыхала только об одном семействе ти Ортин.

— Значит, ты можешь оценить всю значительность визита нашей гостьи, — со значением ответил Дамиан, бросая взгляд на людей, выстроившихся на ступенях и прислушивающихся к каждому произнесенному слову.

Марла прищурилась. Она мгновенно оценила ситуацию.

— Конечно же. Простите меня. Я рада приветствовать здесь ваше высочество.

— Благодарю, — ответила Р'шейл. Она казалась недовольной, и Адрина понимала, что Дамиану не миновать головомойки в ближайшее же время. Р'шейл не слишком нравилось быть дитя демона, и еще меньше она любила слышать напоминания о том, что ее отцом является король харшини. Несколько месяцев, проведенных среди харшини, не смогли вырвать с корнем предрассудков, всю жизнь вдалбливавшихся в нее сестрами Клинка.

— А это, — объявил Дамиан, простирая руку к Адрине, — это моя жена.

— Твоя жена! — выдохнула Калан. Не было сомнений в том, что она узнала Адрину.

Та взяла протянутую руку и встала рядом с мужем.

— Адрина, я рад познакомить тебя с моей матерью. Принцесса Марла. Мой брат, Нарвелл. И мне кажется, что ты уже знакома с моей сестрой Калан.

— Адрина? — повторила Марла, холодно оглядывая Адрину. — Это фардоннское имя, и я слышала только об одной Адрине из Фардоннии. Пожалуйста, успокой меня и скажи мне, что это не она?

— Может быть, мы обсудим этот вопрос наедине? — поспешно предложил Дамиан, не дожидаясь, пока мать зайдет слишком далеко. Адрину все-таки поразила ее реакция. Пусть она и не ожидала слишком теплого приема, но принцесса Марла, казалось, была просто в ужасе. Адрина благоразумно помалкивала, предоставив Дамиану самому разбираться со своей матерью.

— Я тоже думаю, что так будет лучше, — согласился Нарвелл. Он взмахнул рукой, и всадники вскочили на коней. Альмодавар отпустил своих людей. Тамилан с двумя кариенскими мальчиками выглядели немного потерянными, но Альмодавар быстро взял их под свою опеку и куда-то увел.

Марла вела гостей по дворцу, бесшумно ступая по полированному каменному полу. Наконец они подошли к резным деревянным дверям в дальнем конце главного зала. Она распахнула их и прошествовала внутрь. Как только Нарвелл закрыл двери за вошедшими, принцесса резко развернулась.

— Итак, ты Адрина из Фардоннии? — обвиняюще спросила она без каких-либо предисловий.

— Да, ваше высочество, я…

— Мне казалось, что ты была замужем за Кратином из Кариена?

— Была, но…

— Во имя всех богов, как ты оказалась замужем за моим сыном?

— Мать!

— Ты рехнулся, Дамиан! — бросила Марла, поворачиваясь к сыну. — Чем бы она ни задурила тебе голову, чтобы выйти замуж, этот брак надо немедленно расторгнуть. Я не позволю рисковать всем, что мы с таким трудом достигли, только потому, что тебя охмурила какая-то фардоннская шлюха!

— Если бы ты позволила мне все объяснить…

— Объяснить? Ты думаешь, что можешь дать какие-то объяснения, которые меня успокоят? И кстати, ты можешь заодно подумать, что ты собираешься сказать своему дядюшке и военлордам! Лернена же удар хватит, когда он узнает. И мне даже подумать страшно, что скажут военлорды!

— Мама…

— Всю свою жизнь я только и делала, что старалась укрепить твой трон. Плохо было уже то, что ты оставил свою землю и отправился в Медалон. Узнав о твоем дурацком и незаконном соглашении с защитниками, военлорды просто озверели. А теперь, после того как я месяцы потратила, пытаясь склонить их на твою сторону, ты все это порушил ради бабы. И к тому же чужестранки! — Она внезапно развернулась к Адрине. — И не просто чужестранки! Тебе потребовалось взять в жены самую известную развратницу на всем континенте.

Адрина посмотрела на Дамиана, ища поддержки. Он сидел на краю инкрустированного золотом столика, выслушивая гневные тирады матери с едва скрываемой насмешкой. Ей показалось обидным, что вместо того, чтобы встать на ее защиту, он просто веселился, наблюдая за ситуацией.

— Вы уже закончили? — негромко спросила Р'шейл из дальнего конца комнаты. Едва войдя в кабинет, она принялась изучать книги на полках, закрывающих стены, но теперь обернулась и властно смотрела на собравшихся.

Марла растерянно взглянула на нее. Она была не готова к открытому вызову.

— А кто вы такая, чтобы указывать мне, что мне делать?

— Я Р'шейл ти Ортин.

— Это вы так говорите! — фыркнула принцесса. — Но вы не харшини! По какому праву вы пользуетесь именем королевского семейства харшини?

— Лорандранек был моим отцом.

— Но это просто смешно! — проговорила Калан. — Вы же человек. Если Лорандранек был вашим отцом, то, значит, вы… — Ее голос смолк, когда она осознала, что собирается сказать.

— Ну? — подтолкнула ее Р'шейл.

— Но это невозможно!

— Уж ты-то должна бы знать, что это как раз возможно, — обронил Дамиан.

— О чем вы говорите, Дамиан? — спросил Нарвелл.

— Скажи ему, Калан.

Калан взглянула на своего брата и пожала плечами.

— Если эта девушка действительно та, кем она себя называет, то она должна быть… дитя демона.

Нарвелл был поражен этим сообщением, но Марлу было не так-то просто убедить.

— Эта девчонка? Дитя демона? Дамиан, они там на севере накормили тебя чем-то, что лишило тебя рассудка. Ты же не веришь в эту чушь, не правда ли?

— Р'шейл действительно дитя демона, мама. Ее поручил моим заботам сам Зигарнальд.

Калан ошеломленно уставилась на брата.

— Ты разговаривал с богом войны?

— Как с тобой.

— Он и со мной говорил, — подтвердил Нарвелл. — Поэтому-то я и вернулся.

— Неслыханно.

— Вокруг меня постоянно случаются неслыханные вещи, — отметила Р'шейл. — Итак, если спектакль закончен, можно попробовать начать сначала. Принцесса Марла, я думаю, вам стоит извиниться перед невесткой. На самом деле она вовсе не так плоха.

С вами, Верховный Аррион, мне обязательно нужно поговорить. Дамиан, не мог бы ты выделить комнаты для нас? По крайней мере, в одном твоя мать полностью права — мы все воняем, как кони. Может быть, когда мы отмоемся и придем в себя, нам удастся все спокойно обсудить, как и подобает разумным людям.

Принцесса Марла смотрела на Р'шейл с неприкрытым ужасом, но оттого ли, что она столкнулась лицом к лицу с живой легендой, или ее просто поразила властная повадка Р'шейл, Адрина не могла решить.

 

Глава 12

Дамиан постучался в дверь комнаты, смежной с его собственной и отведенной главным дворецким Адрине, и открыл ее, не дожидаясь ответа, слегка удивившись тому, что дверь была незаперта.

Когда-то это были комнаты его матери — в те редкие случаи, что она жила в Кракандаре. Он был тогда еще ребенком. Комнаты были обставлены с непогрешимым вкусом: светлые и просторные ковры, доставленные из Кариена, фардоннский хрусталь, безукоризненно отполированные гранитные полы. Беленая мебель безупречно занимала свое место; ни одна ваза или лампа не оскорбляла взгляда.

Он прошел через гостиную на звук голосов и оказался в гардеробной. Адрина стояла перед большим напольным зеркалом, придирчиво изучая свое отражение. Она была в длинном платье без рукавов, мягко спадавшем на пол водопадом изумрудного шелка. В соседней комнате суетилась ее рабыня, готовя госпоже ванну. Заметив в зеркале супруга, Адрина резко повернулась к нему.

— Дамиан!

— Извини, дорогая, если испугал.

— Ты что, стучаться не умеешь?

— Я стучал.

— Ой… — Она поправила свои одеяния и внимательно осмотрела его. — Ты какой-то непривычный… Поняла. Я никогда не видела тебя таким чистым. Ты кажешься даже цивилизованным.

Дамиан не особенно задумывался над тем, во что он одет. Белая шелковая рубашка, брюки и начищенные ботинки едва ли заслуживали такого внимания. Но комплименты, даже двусмысленные, Адрина отпускала редко, поэтому он решил не придираться.

— У тебя есть все, что нужно?

— Да, спасибо. Твоя сестра прислала мне одежду. Не знаю, кто носил ее раньше, но сидит — как будто на меня шили.

— Отлично. Если тебе что-нибудь понадобится, просто скажи Орлеону, моему главному дворецкому. Он проследит, чтобы у тебя было все, что нужно.

— Спасибо.

— Завтра я пришлю тебе белошвейку. Тебе нужно будет сшить новый гардероб.

Повисло неловкое молчание. Дамиан гадал, как бы подступиться к тому, ради чего он пришел сюда. Адрина была женщина капризная и непредсказуемая, и он понятия не имел, как она отреагирует сейчас на его слова.

— Я хочу извиниться за свою мать. Ей не следовало так разговаривать с тобой.

— Мы оба знали, что это будет непросто, Дамиан. Другой реакции я и не ожидала. — Она внезапно улыбнулась, сверкнув глазами. — Я утешаюсь, представляя себе, как отреагирует мой отец, когда узнает про нас. Мне думается, твоя мать рядом с ним показалась бы вполне рассудительной.

— Возможно, — согласился он, ободренный тем, что все идет так хорошо. — Но я хотел попросить тебя о любезности.

— Любезности?

— Сегодня мы застали Марлу врасплох. Она бывает очень резка в выражениях. Было бы… спокойнее…

— Если бы я прикусила язык и позволила ей оскорблять меня? — закончила за него Адрина.

— Что-то в этом роде.

Он опасался, что она взорвется в ответ, но, к его изумлению, Адрина согласно кивнула.

— Не беспокойся, я буду умницей.

— Ты согласна?

— А чему ты так удивляешься? Я собираюсь выжить в этой нелепой ситуации, Дамиан, и для этого мне необходимо заручиться поддержкой твоей матери. Ты еще удивишься, увидев, насколько очаровательной я могу быть, если потребуется.

На этот счет особых сомнений у Дамиана не было. Он знал, что, если ей что-нибудь нужно, она может просто преобразиться.

— Очень хорошо. Если ты сможешь покорить Марлу, вся Хитрия будет у твоих ног.

— Приятная перспектива, — согласилась она. — А до той поры?

— До той поры тебе стоит держаться во дворце очень осторожно. Я попрошу Альмодавара назначить тебе надежных телохранителей. Пообещай, что ты не будешь пытаться выйти из дворца без них.

Адрина помрачнела, но кивнула.

— Согласна.

— Я уже обратился к Гильдии убийц, — добавил он. — Я хочу заручиться их лояльностью раньше, чем кто-нибудь другой додумается сделать то же самое. Они очень надежные партнеры.

— Ты хочешь сказать, что они не продаются дважды.

— В конце концов это одно и то же.

Адрина вздохнула, словно только сейчас осознав, что жизнь на какое-то время станет непростым занятием. Дамиану было трудно поспеть за ее настроением.

— Ну если у тебя есть все, что надо, то увидимся за обедом. Я распоряжусь, чтобы Орлеон прислал кого-нибудь показать тебе дорогу.

— Дамиан, — окликнула она, когда он уже развернулся, чтобы выйти. — Почему твоя мать и Верховный Аррион оказались здесь, в Кракандаре? Я знаю, Р'шейл просила Зигарнальда вернуть Нарвелла, но откуда появились эти двое?

— Понятия не имею, — признался он, слегка удивленный ее вопросом, в очередной раз обещая себе не недооценивать жену.

— Наверное, это скоро выяснится. Я, конечно, не эксперт по вопросам хитрианской политики, но я знаю, что Верховный Аррион ничего не делает просто так, и полагаю, что и твоя мать за всю жизнь не сделала ни одного необдуманного поступка.

Тут она попала прямо в точку, демонстрируя правильное понимание характера его ближних. Дамиан подумал, что было бы здорово если бы он мог доверять ей. Из нее могла выйти первоклассная Высочайшая Принцесса — если только сначала она не попытается бить его.

— Чем объясняется их присутствие, мы узнаем довольно скоро, как только Марла придет в себя после твоего появления.

— Ну, если она хочет поскандалить, пускай выясняет отношения с дитя демона, — сказала Адрина, беря в руки серебряный гребень.

Повернувшись к нему спиной, она занялась своими длинными темными волосами.

О нем она, видимо, уже забыла.

Дамиан вышел от жены, обдумывая сказанное Адриной о его матери и сестре. Она была права: Марла не делала ничего, предварительно хорошенько не подумав. И относительно Калан Адрина тоже подметила верно. Верховный Аррион не станет покидать Гринхарбор без достаточных оснований. Он до сих пор не избавился от тревожного чувства, охватившего его, когда он увидел выстроившихся на ступенях дворца солдат Лиги чародеев.

— Господин?

Дамиан взглянул на Орлеона, как всегда бесшумно приблизившегося к хозяину. Этот старик был такой же неотъемлемой частью кракандарского дворца, как и камни его стен. Дамиану казалось, что он не старится. Орлеон был все таким же: седой сторожевой пес с орлиными глазами, каким Дамиан знал его еще ребенком.

— Да, Орлеон?

— У вас посетитель, господин.

Дамиан догадался, кто ждет его, заметив едва различимый упрек в голосе слуги.

— Где он?

— В Утренней комнате, господин. Я полагаю, вам стоит пройти туда прямо сейчас, пока столовое серебро еще цело.

Дамиан усмехнулся в ответ на слова Орлеона и ускорил шаги. Утренняя комната располагалась на первом этаже, и он спускался по лестнице, перешагивая ступени, чтобы поскорее увидеть посетителя. Когда Дамиан отворил дверь, ожидавший его гость критически рассматривал в свете окна маленькую статуэтку.

— Она не стоит твоего внимания, — заверил его Дамиан, затворив за собой дверь. — За канделябр вы получите больше.

Светловолосый посетитель аккуратно водрузил статуэтку на место, прежде чем повернуться к Дамиану.

— Возможно. Но на этом вырезан герб Кракеншильдов. Слишком легко догадаться, откуда он родом.

— Разве это когда-нибудь беспокоило тебя?

Гость улыбнулся и, подойдя к Дамиану, заключил его в сокрушительные медвежьи объятья, затем, слегка отстранившись, посмотрел на него. Он был на пару лет старше Дамиана, но куда более тонко сложен, а изящное платье из драгоценного шелка носил с непринужденностью аристократа. В голубых глазах светились тонкий ум и живое лукавство — этому выражению лица Дамиан издавна завидовал, как ребенок. Гость, казалось, был полностью доволен жизнью. «Наверное, дела идут хорошо», — подумал Дамиан и почувствовал легкое недовольство при этой мысли.

— С возвращением домой, Дамиан. Рад тебя видеть.

— Я тоже рад тебя видеть, Старрос. Как дела?

— Теперь, когда ты здесь, они пойдут еще лучше.

Дамиан покачал головой.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать мне приятное, дружище, но мысль о том, что мое возвращение на руку преступному миру Кракандара, почему-то не слишком меня радует.

Он взял графин и наполнил две чаши вина, одну из которых с улыбкой вручил Старросу. Вор нахмурился, принимая чашу.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Дамиан. Все эти военные из Эласапина и люди из Лиги чародеев, от которых теперь не продохнуть на улицах, сильно мешают моим людям.

— А может быть, я предложу им остаться здесь.

— Может быть, ты предложишь им уйти, — поправил его Старрос.

Дамиан с любопытством взглянул на него.

— Наверное, тебе стоит ввести меня в курс событий.

Они уселись в тяжелые кресла, стоящие по сторонам от очага. Огонь едва теплился — угли тлели, почти не давая языков пламени, но тепло волнами расходилось по комнате, прогоняя зябкую прохладу — Дамиан прихватил с собой графин, уверенный, что он еще пригодится прежде, чем Старрос закончит.

— Войска Лиги пришли около месяца назад. Калан с помпой появилась здесь и сразу объявила, что город теперь под защитой Лиги, ее мать прибыла на пару дней раньше, а Нарвелл со своими прихвостнями прибыл на этой неделе.

— Но почему Калан взяла город под защиту Лиги? Так делают, только если военлорд умирает, не оставив наследника.

— Боюсь, что об этом тебе стоит спросить Калан. Я пытался добиться у нее приема, но она не удостаивает меня беседой с тех пор, как стала Верховным Аррионом.

Дамиан нахмурился, недоумевая, что же могло произойти. С момента приезда у него еще не было случая поговорить с Калан наедине, а сама она не появлялась. Еще более странным казался ее отказ увидеться со Старросом. Глава Гильдии воров был — если верить слухам — побочным сыном Альмодавара. Он рос вместе с ними во дворце и был одним из ближайших друзей. Пусть она не хотела афишировать свою дружбу со Старросом открыто, раньше она никогда не избегала частных встреч с ним.

— А что еще произошло за время моего отсутствия?

— Не слишком много. Все шло просто отлично, пока здесь не появилась твоя мать. Но ведь всегда, когда она появлялась, дела шли кувырком.

Дамиан улыбнулся старым воспоминаниям.

— Ты имеешь в виду тот случай, когда она нагрянула из Эласапина и обнаружила, что мы удрали в лес на рыбалку?

— Это когда я уделал тебя в этом болоте? — засмеялся Старрос. — Помню. О боги, ну и зрелище мы, должно быть, собой представляли. Все в грязи и крови, только глаза блестят.

— Ты не уделал меня тогда, — поправил Дамиан. — Я просто позволил тебе победить.

— Ты ревел тогда, как младенец!

— Неправда!

— Так все и было! И я тебе не дам забыть этот случай. Ведь это был единственный раз, когда я побил тебя в честной схватке, Дамиан Вулфблэйд. — Старрос допил вино и протянул Дамиану опустевшую чашу. Тот покачал головой и улыбнулся. Теперь уже не было толку спорить. Он потянулся за графином и наполнил чаши, не поднимаясь из кресла. Старрос с удовольствием отпил вина. — Я слышал, ты нашел невесту.

— Так и есть.

— Из Фардоннии?

— Так и есть.

— Что ж, ты всегда любил жить опасно. Она хороша собой?

— Весьма.

— Настолько, что стоило жениться?

Дамиан ухмыльнулся.

— Я еще не решил.

Старрос негромко присвистнул.

— А как насчет слухов о том, что ты привез в Хитрию дитя демона? Это правда?

Дамиан оторвался от чаши и взглянул на Старроса.

— Где ты это услышал?

— У меня свои источники, — самодовольно улыбнулся вор.

— Я серьезно, Старрос. Каким образом ты узнал об этом так скоро?

— Скоро? Проклятье, да у нас уже несколько недель только об этом и судачат! — Он поглядел на Дамиана и сбросил улыбку.

— Кто тебе рассказал?

— Кажется, тебе это и вправду интересно? Мне никто не рассказывал, по крайней мере все было не так, как ты думаешь. Где-то шесть или семь недель назад в городе появился старик. Поначалу он никого не тревожил, просто шатался по улицам и убеждал местных курт'ес, что их бессмертные души окажутся в серьезной опасности, если они не сменят нынешнего образа жизни. Просто торчал на перекрестках и вел речи, к которым никто не прислушивался. Ты таких знаешь. В хорошие годы у нас появлялся каждый месяц новый пророк, так что на них никто не обращает внимания.

— Но… — произнес Дамиан, чувствующий, что этим история отнюдь не исчерпывается.

— Ты помнишь Леопарда Лимика? — спросил Старрос.

— Такой высокий малый? С изувеченными руками?

Старрос кивнул.

— Он их обжег еще ребенком.

— Это его я как-то высек за драку с женой?

— Его самого. Тот еще тип.

— Я помню его, — произнес Дамиан. — Ну и что у него вышло с этим стариком?

— Я как раз к этому подхожу. Я послал Лимика на дело… ну, кажется, где-то недели три назад. Какой-то купец с Крутой улицы завел себе дурную привычку разбрасывать по дому драгоценности жены. Мы же не могли оставить безнаказанной такую беспечность.

— Ну конечно, — угрюмо согласился Дамиан.

— Так или иначе, у Лимика рука набита на таких делах, так что я послал его дать нашему другу купцу урок. Он выполнил работу и возвращался в Гильдию — и тут налетел на этого старика.

— И что случилось?

— Лимик возвратился назад, вернул украденное купцу — тот не успел еще даже сообразить, что его ограбили, — и с этого дня он ходит за этим стариком как привязанный, объясняя каждому, кому охота его слушать, что отрекся от Дэйсендарана и стал теперь последователем другого бога.

— Какого другого бога?

— Этого он не говорит. Но он стал очень часто употреблять слово «грех».

Дамиан нахмурился.

— Похоже, тут не обошлось без Хафисты.

— Даже Лимик, со всем своим религиозным пылом новообращенного, не настолько туп, чтобы произносить это имя вслух на улицах Кракандара, — заметил Старрос. — Но с этого дня старик сменил тактику. Он начал говорить о тебе. Он говорит, что ты связался с безбожниками — я понимаю так, что он имеет в виду медалонцев, — и что ты якшаешься с дитя демона. А потом тут объявляется Калан со всеми своими войсками и берет город под защиту Лиги.

— А где теперь этот старик?

— Исчез, — пожал плечами Старрос. — Как только я услышал, что ты возвращаешься домой, послал своих людей, чтобы найти его. А он как сквозь землю провалился. Исчез, словно его и не было вовсе.

— А Лимик?

— На следующий день после того, как старик исчез, Лимик обнес три дома и таверну. Клянется, что ничего не помнит. Грозится зарезать меня, если я еще раз посмею даже предположить, будто бы он не способен на преступление вообще, не говоря уже о том, чтобы отречься от Дэйсендарана.

Дамиан задумчиво уставился в свою чашу с вином.

— Ну и что ты по этому поводу думаешь?

— Да ничего не думаю, Дамиан. Странные старики и загадочные религиозные переживания — не по моей части. Собственно говоря, это как раз по ведомству Верховного Арриона.

Дамиан кивнул, не на шутку озабоченный.

— Я расскажу об этом Калан.

— Тебе стоит рассказать об этом еще и дитя демона.

— Почему?

— Потому что, помимо перевоспитания воров и проституток, этот старик пытался найти кого-нибудь, кто согласился бы убить ее.

 

Глава 13

— Дамиан!

Появление Р'шейл вывело Дамиана из задумчивости, в которой он пребывал после разговора со Старросом. Она бежала к нему через весь зал и едва не поскользнулась на гладком каменном полу, пытаясь остановиться перед ним.

— Что-то не так?

— Да нет. Но мне нужно видеть Калан, а Орлеон говорит, что она в Солнечной. А я понятия не имею, где эта Солнечная и как ее найти в этой заячьей норе, которую вы называете дворцом, вот я и подумала, что хоть ты покажешь мне дорогу.

— Конечно, — сказал он, предлагая ей руку. Она легко оперлась на нее и зашагала рядом с ним. Ее волосы еще не высохли после ванной, но одета она была в свои обычные харшинские кожаные одежды, которые ей так нравились. По крайней мере, он полагал, что они из кожи. Они никогда не пачкались в отличие от обычной одежды.

— Ты уже поговорил с Адриной?

— Да. Она была подозрительно сговорчива, я даже слегка встревожился.

Р'шейл рассмеялась.

— Радуйся, пока это так, Дамиан.

— Ты знаешь, обидно, что эти отвратительные манеры скрывают ясный ум. Но я все еще не доверяю ей.

— Поверишь. Она любит тебя, я знаю.

— Адрина? Не говори глупостей. Она любит играть с опасностью. И власть. И себя.

— То же самое она говорила мне о тебе.

Дамиан покачал головой.

— Не выдумывай попусту, Р'шейл. Ты хотела, чтобы мы поженились, — мы сделали это, но не думай, что сможешь облегчить свою совесть, сочинив себе роман про близость душ между нами — на самом деле ее нет.

Она задумчиво поглядела на него и покачала головой.

— Как тебе угодно.

Оставшийся путь по длинным пустым залам дворца они проделали в молчании, оба убежденные в том, что не прав его собеседник.

Калан встретила их у входа в Солнечную.

— Дитя демона. Дамиан.

— Меня зовут Р'шейл.

— Мне не подобает обращаться к вам так запросто, божественная.

Р'шейл вздохнула.

— Ну что ж.

Эту комнату пристроила ко дворцу бабка Дамиана по отцовской линии. Крыша комнаты была из стеклянных плиток, дальняя стена тоже из стекла, откуда открывался вид на дворцовые заброшенные сады. Изгибы мебели, искусно выкованной из железа, смягчали яркие тканые подушки. Дамиану не нравилась эта комната. В детстве они старались не заходить в нее. Сюда слишком легко было заглянуть любому придворному — и обнаружить, какую новую шалость затевают дети.

— Я хотела бы спросить о нескольких вещах, — объявила Р'шейл.

— Тогда я оставлю вас вдвоем, — сказал Дамиан. Ему очень хотелось поскорее покинуть Верховного Арриона и дитя демона, и пусть разбираются сами.

— Я думаю, тебе лучше остаться, Дамиан, — возразила Калан. — Похоже, то, о чем мы будем говорить, касается и тебя.

— Я не думаю…

— Останься, Дамиан, — приказала Р'шейл. — Я не собираюсь спрашивать у Верховного Арриона ничего такого, о чем бы ты не знал.

— Прежде чем я отвечу на вопросы, божественная, может быть, вы расскажете мне, ради какой нелепой харшинской интриги потребовалось, чтобы мой брат предавал свою страну, беря в жены фардоннскую развратницу.

— Если уж мы собираемся объясниться, ты можешь прямо сейчас ответить мне, что ты делаешь здесь с оккупационными войсками, — взорвался Дамиан. По не ясным ему причинам манера Калан называть Адрину не иначе как «фардоннская развратница» начала его раздражать.

— Успокойся, Дамиан, — посоветовала Р'шейл и повернулась К Верховному Арриону. — Не стоит думать об Адрине слишком плохо, Калан. У нее ясная голова на плечах, и к тому же ваш брат любит ее.

— Этого я пока что-то не заметила.

— Значит, вы не так наблюдательны, как мне казалось, — пожала плечами Р'шейл. — Давайте присядем. Наш разговор грозит затянуться, так что стоит устроиться поудобнее.

— Если вы собираетесь убедить меня одобрить этот брак, то мы и до ночи не управимся, — заметила Калан, опускаясь в шезлонг возле очага. В тени, отбрасываемой набежавшими на солнце облаками, было трудно разобрать выражение ее лица.

— Было время, когда хитрианцы не сомневались в харшини.

— Это время давно прошло, дитя демона. Харшини бросили нас, и мы научились обходиться своими силами. Ничего личного, уверяю Вас, — мы были рады присутствию харшини в Гринхарборе в последнее время, — но почему теперь мы должны опять подчиняться вам?

— Потому что без харшини вся Хитрия так и останется сборищем грызущихся между собой военлордов, каждый из которых стремится убить остальных, чтобы захватить побольше земель, — ответил Дамиан. — Хитрия заслуживает лучшего.

— Очень благородно с твоей стороны, Дамиан. Ты хочешь воззвать к моему патриотизму в ущерб моим политическим интересам, не так ли? — Калан улыбалась, как будто ее смешила сама эта идея.

— Нет, именно о ваших интересам в политике мы и будем сейчас говорить.

Калан удивленно обернулась к Р'шейл.

— Что вы имеете в виду?

— Я собираюсь уничтожить Хафисту, Калан. Я надеюсь, что вы научите меня, как это можно сделать.

— Вы думаете, что Лига чародеев посвящена в такие секреты?

— Не у харшини же мне об этом спрашивать.

Калан едва заметно улыбнулась.

— Думаю, что нет, но все же не слишком обнадеживайтесь, божественная. Может быть, в архивах найдется что-нибудь, чего я не знаю, но даже в древние времена за богами не наблюдалось любви к составлению инструкций по их же умерщвлению, и тем более они не оставляли таких документов там, где их могли бы найти смертные. И даже владей мы знанием такого рода, сейчас, когда Хитрия на грани гражданской войны, у меня не нашлось бы ни времени, ни желания помогать вам в подобных начинаниях.

— На грани гражданской войны? — усмехнулся Дамиан. — Не преувеличиваешь ли ты самую малость, Калан?

— Ты не знаешь и половины того, что происходит, — помрачнела она. — Ты хотел узнать, что я здесь делаю? Что ж, я скажу. Я оказалась здесь, потому что военлорд провинции Дреджиан пытался объявить тебя умершим и передать твою провинцию в дар своему младшему брату. Кракандар сейчас под защитой Лиги чародеев. Я захватила твой город, потому что иначе у тебя вообще не было бы города.

— Кирус пытался сместить меня? Но это же просто смешно.

— Еще хуже. Он публично объявил тебя предателем.

— Ну и пусть! Кто ему поверит?

— Большинство. Ты оставил Кракандар без защиты в то время, когда даже до последнего уличного бродяги дошли слухи о том, что Фардонния собирается захватить нас. Ты заключил союз с Медалоном, ни с кем даже не посоветовавшись. Ты послал Нарвелла в Заставу помогать защитникам. Добро бы еще ты послал его защищать наши границы — так нет. Ты послал его в Медалон. А теперь ты как ни в чем не бывало возвращаешься домой, прихватив с собой дочь нашего злейшего врага, и называешь ее своей женой. Странны не обвинения, которые Кирус выдвинул против тебя. Странно, что никто не сделал этого раньше.

— Мне нужно в Гринхарбор, — сказал он, обдумывая детали тех экзотических мероприятий, которые собирался организовать специально для военлорда провинции Дреджиан. — Нужно поставить этого зарвавшегося выскочку на место. А что делал все это время Лернен?

— Волновался, — сообщила ему Калан. — Он был не слишком хорош в последнее время, и Кирус пользовался его благосклонностью. Он знает, что любит Лернен и — это еще важнее — чего он боится. Ты даже не представляешь, сколько пакостей он наделал в твое отсутствие.

Р'шейл с тревогой посмотрела на него. Он даже не осознавал, насколько угрожающе выглядит, пока не увидел своего отражения в ее глазах.

— Только не делай ничего второпях, Дамиан.

— То, что я собираюсь сделать с Кирусом, я буду делать очень, очень медленно, Р'шейл.

— У нас нет времени на эту войну, Дамиан.

Он холодно усмехнулся.

— Не беспокойся. Это будет маленькая скверная война — но зато быстрая.

— Как давно это случилось? — спросила Р'шейл у Калан, бросив на Дамиана сердитый взгляд.

— Около месяца назад. Я здесь с праздника Джондалупа. Мать примчалась, как только поняла, что Кракандар под угрозой. Нарвелл появился семь дней назад.

— Но ведь, когда он появился, ты могла бы оставить Кракандар и вернуться в Гринхарбор, правда?

— Нет. Нам придется возвращаться в Гринхарбор, чтобы Дамиан мог подать петицию в собрание военлордов о возвращении ему провинции.

— Просить свою землю у военлордов! — гневно взорвался Дамиан. — Будь я проклят!

Р'шейл философски пожала плечами.

— Значит, мы едем в Гринхарбор.

— Р'шейл…

— Дамиан, нам нужно поскорее привести в порядок твои дела. Медалон под властью Кариена, и я ничего не могу с этим поделать, пока не выясню, как разделаться с Хафистой. Если для этого нужно разбираться с твоими дурацкими военлордами, значит, нужно заняться ими.

— Что за спешка? — подозрительно осведомилась Калан. — Хафиста уже столетия властвует над севером. Несколько месяцев туда или сюда погоды не сделают.

— Дело не только во Всевышнем. Я пообещал помочь защитникам отвоевать Медалон. Больше тысячи защитников сейчас идут сюда, — объяснил ей Дамиан.

— Ты привел защитников на хитрианскую землю? Дамиан, как ты мог? — вскричала она в ужасе.

— Они придут как друзья, — заверила ее Р'шейл.

— Что касается военлордов, то они такого слова не знают. Если эти защитники хоть ногой ступят на нашу землю, прежде чем будет принято соответствующее решение, я уже ничем не смогу помочь тебе, Дамиан. Ты потеряешь Кракандар, трон Высочайшего Принца, а может быть, и жизнь. — Верховный Аррион развернулась к Р'шейл. — полагаю, и это ваша идея?

— Частично, — подтвердила Р'шейл.

— И как это согласуется с вашим великим планом уничтожения Хафисты?

— Если мы не выгоним кариенцев из Медалона, Калан, на очереди окажется Хитрия. Едва ли позже я смогу уничтожить его, если он делается с каждым днем все сильнее. Нам понадобятся и защитники, и каждый человек, которого сможет выставить Хитрия. Только так мы сможем восстановить власть богов для людей, которые сейчас поклоняются Хафисте.

— Вы имеете в виду, что хотите ослабить Хафисту, восстановив в Кариене веру в первичных богов?

— А вы что ждали? Что я буду гоняться за Хафистой, забрасывать его огненными шарами и испепелять молниями? Раз у вас в архивах не припрятано хорошенького свитка с подробной инструкцией, как это делается? Единственное, чем я могу угрожать Всевышнему, — это заставить его поклонников сменить веру. А я не могу этого сделать, пока он шествует по континенту, захватывая все, что попадется ему под руку. Нужно помочь защитникам. Нужно освободить Медалон.

— А как вы собираетесь восстанавливать в правах первичных богов?

— Вот тут-то на сцене и появляетесь вы.

Калан глядела на нее, широко раскрыв глаза.

— Не совсем понимаю…

— Из всех известных мне структур Лига чародеев больше всего похожа на религиозную организацию, — слегка нетерпеливо объяснила Р'шейл. — Кариенцы организованы. Именно благодаря этому Хафиста удерживает контроль над ними. Я не могу просто разрушить его церковь. Мне придется придумать что-нибудь взамен.

— С тех пор как ушли харшини, наша власть чувствительно ослабла.

— Я знаю. Но Брэк рассказывал мне, что когда-то Лига чародеев посылала эмиссаров во все концы континента. Он говорил, что они могли свободно перемещаться по местам военных действий.

Калан кивнула.

— Их защищали черная одежда, ромбический амулет да еще почтение, которое люди питали к нашему содружеству.

— Эти дни давно миновали, — напомнил Дамиан. — Сейчас любого, носящего ромбический амулет, в Фардоннии сразу же схватят как хитрианского шпиона. В Медалоне они подлежат высылке. В Кариене их сжигают, посадив предварительно на кол.

— Я могу сделать так, что все будет иначе. Мы можем сделать это. Но мне понадобится помощь, Калан. Мне нужен доступ к вашим архивам. Мне нужна Хитрия — объединенная и живущая в мире с Фардоннией, и еще мне нужна помощь хитрианцев, чтобы прогнать кариенцев. А еще мне нужна Лига. Только тогда я смогу встретиться лицом к лицу с Всевышним.

Калан кивнула, вникнув в суть проблемы.

— Допустим, мы смогли бы удержать провинцию Дамиана и выделить войска в помощь Медалону — как в этом случае вы намереваетесь обращать кариенцев?

— Я не хочу раньше времени раскрывать свои карты.

Калан подозрительно сощурилась.

— И все же вы требуете моей помощи?

— Я прошу вас о ней, Калан. Если бы речь шла о требованиях, я бы попросила какого-нибудь из богов явиться и предъявить божественный эдикт.

— Давайте посмотрим, правильно ли я поняла вас. Вы хотите, чтобы я вернулась в Гринхарбор и объявила, что Лига одобряет женитьбу хитрианского наследника на дочери Габлета. Потом — чтобы я чем-нибудь страшным пригрозила военлордам, противостоящим этому союзу, чтобы прибрать их к рукам. И пока вы будете рыться в моих архивах, выискивая там то, чего, может быть, и вообще нет, я должна вернуть Кракандар Дамиану и убедить их всех, что тысяча или больше защитников переходят нашу границу просто с дружеским визитом, так?

— Это было бы неплохо, — согласилась Р'шейл.

— Ну а вы? Поставив полмира на грань войны, что сделаете вы?

— Вручу вам и вашей Лиге такую власть, какой у вас не было многие века, — ответила ей Р'шейл.

Калан просидела минуту в глубокой задумчивости.

— Это заманчивое и серьезное предложение, дитя демона.

— И едва ли кто-нибудь другой сделает его вам.

Калан поглядела на свои руки, прежде чем встретиться взглядом с Р'шейл.

— Вы можете, конечно, свободно пользоваться нашими архивами. В конце концов, они в такой же мере принадлежат харшини, как и нам. Что до всего остального… Я не могу ответить прямо сейчас. Мне нужно подумать. То, о чем вы просите, беспрецедентно. И еще мне нужно поговорить с моей матерью. — Она взглянула на Дамиана. — Ты ведь уже в курсе этого плана, я полагаю?

Он кивнул.

— Как и Адрина.

— Хорошо. По крайней мере, становится понятной эта нелепая свадьба.

Калан поднялась на ноги и отряхнула свое длинное черное платье от воображаемых пылинок. Волосы волной упали ей на лицо, и когда она встряхнула головой, то показалась на мгновение более молодой и неискушенной, чем была на самом деле.

— Я отвечу вам, как только приду к определенному решению. Дамиан. Дитя демона. — Она церемонно поклонилась и вышла из Солнечной.

Дамиан покачал головой, глядя на Р'шейл. Она встретила его взгляд и удивленно вздернула брови.

— Что такое?

— Я просто подумал, как ловко ты манипулируешь людьми, Р'шейл.

— Похоже, ты это не одобряешь.

— Я не говорил, что я не одобряю. Мне просто никак не привыкнуть к тому, что я не знаю, что ты сделаешь в следующий момент.

— Может быть, это и к лучшему, — предположила она со слабой улыбкой.

Дамиан сомневался в этом, но решил сейчас не настаивать на своем.

— Р'шейл, ты часто видишься с Дэйсендараном?

— Я не видела его с тех пор, как мы ушли с кариенской границы.

— Ты можешь поговорить с ним?

— Полагаю, что да.

— Ты не могла бы спросить, не обращался ли кто-нибудь к его последователям?

— Если ты хочешь. А в чем дело?

— Я не уверен. Просто я услышал кое-что, немного меня встревожившее.

— Я спрошу его, если ты считаешь, что это важно.

— В том-то и дело, — признался он. — Я и сам не понимаю, насколько это важно.

 

Глава 14

Р'шейл хотелось бы посмотреть на Кракандар, но статус дитя демона не позволял ей бродить одной. В самом начале она питала наивную надежду, что ей удастся сохранять инкогнито до прибытия в Гринхарбор. У нее было смутное представление о будущем: нужно было предстать перед советом военлордов, сказать, что им делать — потому что она, дитя демона, так велит, потом найти в архивах Лиги секретный способ расправиться с Хафистой и вернуться в Медалон во главе хитрианской армии. Теперь стало ясно, что шансов на такое развитие событий немного. Ей раньше не приходило в голову, как много для этих язычников значила легенда о дитя демона и что планы Дамиана сильно зависели от того, как люди отнесутся к ней. На деле новости распространялись как огонь, и у ворот внутреннего города уже собралась огромная толпа народа, горящего желанием посмотреть на нее.

Р'шейл, хотя и росла как дочь члена Кворума, никогда прежде не становилась предметом общественного внимания и только теперь осознала, насколько это неудобно. Ее статус послушницы, а потом трудницы в Сестринской общине давал ей возможность вести нормальную, упорядоченную жизнь, пока стечение обстоятельств и ее собственное недовольство происходящим не развернули, объединившись, жизнь в новое русло. Но она совершенно не привыкла быть общественной фигурой — и уж в любом случае, фигурой такого масштаба.

На помощь ей пришла Адрина. Рожденная и воспитанная на виду у всех, она, казалось, всегда знала, что нужно делать. Может быть, ей хотелось помочь Р'шейл еще и потому, что это отвлекало ее от мыслей о свекрови.

Р'шейл размышляла и о Дамиане. Теперь, познакомившись с его матерью и сестрой, она понимала, чем его покорила Адрина. Он вырос, окруженный умными, властными женщинами, и, конечно же, пришел в восторг, увидев Адрину. Он, естественно, был туповат, чтобы понять это, а Адрина — слишком упряма, чтобы признаться себе самой в том, как она относится к Дамиану. При взгляде на них Р'шейл просто плакать была готова от разочарования. Но они, по крайней мере, делали то, что от них требовалось, а если оба были настолько несообразительны, что не могли решить, как относятся друг к другу, это была их проблема, а не ее.

Стук в дверь отвлек ее от мрачных мыслей. Она крикнула: «Войдите!» и обнаружила, что посетительницей является сама принцесса Марла. Р'шейл вскочила с кресла, увидев, как та входит.

— Вы удобно устроились? — спросила Марла, оглядывая комнату, чтобы убедиться, все ли в порядке.

— Все прекрасно, спасибо, ваше высочество.

— Нам нужно поговорить, дитя демона. У меня накопилось много вопросов к вам.

Р'шейл кивнула, ничуть не удивленная. После разговора с Калан она ждала этого визита.

— Конечно же. Не хотите ли присесть? Я могу распорядиться насчет чего-нибудь освежающего. Майкл!

Из соседней комнаты выскочил мальчик.

— Да, госпожа?

— Подай нам какого-нибудь вина, Майкл.

Майкл неловко поклонился и выбежал из комнаты. Р'шейл обнаружила, что принцесса смотрит на нее подозрительно.

— Я не стану пить вина, милейшая, — заявила принцесса. — Сейчас мне особенно важно мыслить здраво.

— Тогда, может быть, воды?

— Уже лучше.

Р'шейл наливала воду из серебряного кувшина в чашу, а Марла уселась поближе к огню.

Зима в Кракандаре была мягче, чем в Медалоне, и огонь в очаге поддерживали слабый — просто чтобы не пришлось растапливать заново, когда все-таки понадобится тепло. Р'шейл вручила чашу Марле, а сама уселась в кресло напротив.

— Итак, о чем вы хотите спросить меня?

— Вы очень прямолинейны.

— Меня учили говорить то, что думаю.

— В Сестринской общине, Дамиан мне все рассказал.

— Да, все так и есть.

Марла казалась не слишком удовлетворенной тем, что ее сведения подтвердились.

— Так это правда, что вы дочь Джойхинии Тенраган?

— Она вырастила меня. Моя мать умерла во время родов.

— Не понимаю, как харшини позволили своим смертным врагам растить ребенка Лорандранека.

— До недавнего времени харшини и не знали о моем существовании. А когда узнали, то послали Брэка, чтобы он разыскал меня. Я понимаю, что вас беспокоит, ваше высочество, но представьте себе, что чувствовала я. Меня вырастили в презрении к харшини. Сильнее всего правда ударила именно по мне.

— Но теперь вы, кажется, вполне освоились с ней.

— Пришлось. Обстоятельства все решили за меня.

Марла отпила глоток воды, внимательно разглядывая Р'шейл через край чаши.

— И вот, разобравшись со своим происхождением, вы решили, что должны вмешаться в частные дела всех стран континента.

— Полумерами тут не обойдешься, — с легкой улыбкой ответила Р'шейл. — Я должна уничтожить Хафисту. И без посторонней помощи мне не обойтись.

— А эта женитьба? Как вы уговорили Дамиана согласиться на нее? Это вы его околдовали? Или эта фардоннка?

— Может быть, Дамиан и очарован Адриной, ваше высочество, но к магии эти чары отношения не имеют.

— В том, что он очарован, нет никаких сомнений, — отрезала Марла. — Он глух к доводам разума, когда речь заходит о ней. Я никогда не видела, чтобы он так увлекался какой-нибудь женщиной. Он заявляет, что когда-нибудь она станет Высочайшей Принцессой Хитрии.

— Так оно и будет.

— Военлорды никогда не примут фардоннку.

— Примут, со временем.

— Похоже, что именно времени-то у нас и нет, — ответила Марла. — Мой брат умирает, дитя демона. Неизвестно, сколько еще он сможет сопротивляться съедающему его недугу. Нельзя позволять себе удовольствий, за которые приходится так дорого платить. У нас нет ни лет, ни даже месяцев на то, чтобы военлорды привыкали к мысли о фардоннской Высочайшей Принцессе. Мы можем рассчитывать разве что на недели, а этого просто недостаточно.

— Значит, вам придется пустить в ход свой талант убеждать окружающих.

Марла рассерженно фыркнула.

— Для начала убедите меня.

— Этого и не требуется. Дело сделано.

— Сделано — можно и переделать.

— Я сделаю так, что эту свадьбу поддержат харшини. Если понадобится, то явятся даже боги. Здесь вам меня не переиграть, ваше высочество. Если дело дойдет до вмешательства богов, то перевес будет на моей стороне.

Принцесса продолжала упорствовать.

— Даже если бы я согласилась на такой абсурдный союз, все равно нельзя доверять фардоннке, особенно габлетовской крови.

— Вы не верите, что Адрина стремится к миру?

— Я думаю, что эта дамочка стремится забраться на трон своего отца, и это единственная причина, по которой она вышла замуж за моего сына. Вы хоть отдаете себе отчет, какую власть передаете ей в руки?

— Я уверена — Адрина понимает, что ее сын может стать королем.

— Я говорю не об этом! — нетерпеливо воскликнула Марла. — Ни при чем здесь ребенок, которого она может выносить. У Габлета нет законного наследника. Согласно древнему соглашению, это делает Дамиана его наследником. Мой сын так или иначе получил бы фардоннский трон, но тут вмешиваетесь вы, и не сегодня-завтра эта маленькая жадная развратница станет королевой. Как вы полагаете, долго ли проживет мой сын после этого?

Р'шейл откинулась в кресле, ошеломленная этой новостью.

— Этого я не знала.

— Ну конечно же, не знала. Но можете держать пари — Адрина в курсе. Иначе, с какой стати она без единого возражения вышла бы за Дамиана?

— Вы не хотите допустить, что она просто любит его?

— Не смешите меня! Она даже не знает, что это слово значит.

— По-моему, вы не правы, ваше высочество. Я не думаю, чтобы Адрина знала что-нибудь о том, что Дамиан может унаследовать трон ее отца.

— Значит, вы так же слепы, как мой сын.

Р'шейл припомнила все свои разговоры с Адриной. Ничто из того, что она делала или говорила, не выдавало ее знакомства с законом, согласно которому Дамиан наследовал трон Фардоннии. Даже Калан, казалось, не слышала о нем. Но тут вставал довольно интересный вопрос.

— А сам Дамиан знает об этом законе?

— Теперь знает! Вся трагедия в том, что он не узнал об этом вовремя.

— А почему вы не сказали ему об этом раньше?

— Да я и сама совсем недавно о нем услышала. Мой младший пасынок состоит в Гильдии убийц. Один из габлетовских прислужников обратился к Гильдии с просьбой убить моих сыновей, Дамиана и Нарвелла. Они отказались от этой работы, но решили разобраться, что стоит за маниакальным стремлением Габлета свести со света линию Вулфблэйдов.

— Тогда я не вижу, в чем проблема. Дамиан по-прежнему является наследником трона и Хитрии, и Фардоннии. Теперь, когда с ним Адрина, его претензии на трон Фардоннии станут только более основательными, ведь так?

— Конечно, так, и это-то меня и пугает. Теперь Адрину не остановить. В союзе с Дамианом она обязательно унаследует отцовский трон. А как только это произойдет, ей достаточно устранить моего сына, чтобы править и Фардоннией, и Хитрией. А если ребенок, которого она носит теперь, — от Кратина, то она сможет заявить претензии заодно и на кариенский трон!

— Ребенок? Какой еще ребенок?

Марла безнадежно покачала головой.

— Разве вы не в курсе? Боги, да это же у нее на лбу написано. Адрина носит ребенка, Р'шейл. Как только вы не видите! Мне вот очень интересно узнать, от кого он.

Р'шейл понятия не имела. Она гадала, знает ли Адрина — или только предполагает. Почему бы и не быть ребенку? Она с Дамианом уже несколько месяцев. Так что ребенок мог быть только от него, если бы она была беременной, когда выезжала из Кариена, ее положение уже давно стало бы очевидным.

— Если то, что вы говорите, верно, то ребенок от Дамиана. За это я могу ручаться.

— Ха! Кто может ручаться за женщину типа этой? Если ей очень хотелось, отцом может быть хоть Альмодавар. Я молюсь только, чтобы Дамиан не узнал о ее положении прежде, чем я вызнаю всю правду о его происхождении.

— Так вы еще ничего ему не сказали?

— Чтобы он и вовсе потерял последние крохи здравого смысла, отнятые у него этой женщиной? Вот еще. И я была бы очень благодарна если и вы ничего ему не скажете. По крайней мере до тех пор, пока не найду доказательств, которые покажут ему, как глупо он себя ведет.

— Я не буду ничего говорить ему о состоянии Адрины, — согласилась Р'шейл, желая проявить сговорчивость, — но только потому, что считаю, что это напрасный труд. Единственное, что вы сможете доказать, — это отцовство Дамиана.

— Моего сына? Чтобы ему родила ребенка эта фардоннская потаскуха? Никогда!

Слепая предубежденность Марлы во всем, что касалось Адрины, начала тяготить Р'шейл.

— Ваше высочество, я всерьез убеждена, что вам стоит пересмотреть свое отношение к Адрине. Она — жена вашего сына, и если вы не ошибаетесь относительно ее состояния, то она носит сейчас вашего внука. Не кажется ли вам, что жизнь станет легче, если вы попытаетесь поладить с ней?

— Я ей не верю, — упрямо ответила Марла.

— Но вы ни разу с ней даже не поговорили.

— И не вижу, с какой стати я бы стала это делать.

— Станете, потому что я говорю, что вы это сделаете.

— Я не позволю командовать собой девчонке, которая думает, что может, как хочет, вертеть миром…

Голос Марлы оборвался, натолкнувшись на силу Р'шейл. Она не делала ничего особенного, просто позволила силе наполнить себя настолько, что ее глаза потемнели, сделавшись почти совсем черными. Она не мигая смотрела на Марлу, и черные глаза ее были подобны сверкающему ониксу, а молчание тяжелой дланью опустилось на окружающий мир. Что толку быть дитя демона, если ты не можешь иногда настоять на своем, особенно когда не помогают слова.

Марла упала на колени.

— Простите меня, божественная. Я не хотела перечить.

— Так делайте же то, что я велю, — приказала Р'шейл, вложив в эти слова ровно столько силы, чтобы наполнить голос непреодолимой властностью. Это не было принуждением, но этого было достаточно чтобы принцесса испугалась. — Вы будете обращаться с Адриной так, как приличествует ее положение невестки, и вы будете во всем поддерживать этот брак. В противном случае ответите перед богами.

— Как прикажете, божественная.

— Тогда покиньте меня, — драматично заключила Р'шейл, — пока я в настроении простить вас. И не смейте больше говорить со мной на эту тему.

Марла неуклюже поднялась на ноги и моментально исчезла из комнаты. Р'шейл позволила силе покинуть ее и рассмеялась. Да уж, стоило хотя бы поглядеть на лицо Марлы. Теперь оставалось надеяться, что она напугала принцессу достаточно и что та будет держаться в рамках приличия.

— Мне не почудилось — это Марла сейчас убегала отсюда?

Р'шейл подняла глаза и увидела проскользнувшую в комнату Адрину. Она внимательно оглядела принцессу, но если живот у Адрины и вырос слегка, то разглядеть это под ее длинным свободным одеянием было невозможно.

— Не показалось. Боюсь, я злоупотребила тем, что Брэк назвал бы «безвкусным и показным проявлением силы с целью утвердить свою точку зрения».

Адрина нахмурилась.

— Ну, хорошо бы хоть это помогло. Эта женщина очень не любит меня.

— Надеюсь, теперь она станет хотя бы посговорчивее. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — ответила Адрина озадаченно. — А почему ты об этом спрашиваешь?

— Ты беременна, Адрина?

Принцесса побледнела и опустилась в кресло, так поспешно освобожденное свекровью.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду тебя, и я спрашиваю, беременна ты или нет? Это достаточно простой вопрос.

— Я не уверена.

— Как можно быть не уверенной в этом?

— Ну хорошо. У меня есть подозрения, но, поскольку я не хочу быть беременной, я не сделала ничего, чтобы проверить эти подозрения.

Р'шейл улыбнулась.

— Ты надеешься, что все пройдет само собой, если не думать об этом?

Адрина помолчала мгновение и пожала плечами.

— Я понимаю, что это глупо.

— Марла считает, что это так.

— Замечательно! Больше ничего и не нужно.

— А Дамиан в курсе?

— Нет, конечно! Он же мужчина. Они никогда не замечают таких вещей. Да это пока и не слишком заметно.

— Ты не думаешь, что стоит порадовать его, пока это не сделал кто-нибудь другой?

— И дать ему основание считать, что у него есть какие-то права на меня? Не лучшая идея!

— Адрина, это ведь и его ребенок. А ты его жена.

— Это к делу не относится.

— Как раз в этом-то и дело.

— Р'шейл, неужели ты не понимаешь, что произойдет, когда я скажу ему? Первым делом он окружит меня таким количеством телохранителей, что я за их спинами света белого не увижу. Затем он запрет меня куда-нибудь «для моей же безопасности», чтобы ничего не случилось с ребенком. А потом станет расхаживать с важным видом, как петух, доказавший свою мужскую силу.

Р'шейл рассмеялась.

— А что же ты собираешься делать, Адрина? Разгуливать, как будто ничего не происходит, тем временем как твой живот вырастает до размера зрелой дыни?

— Не знаю, что я собираюсь делать, я… — Она остановилась на полуслове, прерванная появлением Майкла.

— Что случилось, Майкл? — спросила Р'шейл, встревоженная выражением лица мальчика.

— Высочайший Принц желает видеть вас в большом зале, госпожа. И вас тоже, ваше высочество.

— Высочайший Принц? — удивленно повторила Адрина. — Разве принц Лернен здесь?

— Нет, ваше высочество, принц Вулфблэйд. Он просит вас явиться к нему. Только что из Гринхарбора поступила весть. Высочайший Принц Лернен умер.

— Да здравствует Высочайший Принц Дамиан, — тихо пробормотала Р'шейл.

 

Глава 15

— Нам надо уходить отсюда, а дороги все еще перекрыты, — говорил Тарджа, склонившись над картой, которую Денджон разложил на столике в холодном темном погребе под таверной.

— Уходить? Но мы же только пришли, — брюзгливо возразил Линст, поднимая фонарь повыше над столом, чтобы осветить сразу всю карту. В набитом людьми подвале было душно, и фонарь чадил. Тарджа поморщился — дым ел глаза — и хмуро взглянул на говорящего.

— Смотри на вещи шире, Линст. Нас здесь почти две тысячи, если считать и твоих людей, и тех, кто присоединился к нам в Тестре, да еще тех, кого я привел с границы. Мы стали слишком большой мишенью. Наверное, стоит переправить часть людей через границу, а остальных разбить на небольшие группы — не больше двадцати человек в отряде. Каждый отряд должен действовать самостоятельно, имея единственной целью попасть в Хитрию. Местом сбора можно назначить Кракандар. Дамиану будет даже удобнее, что мы не форсируем его границу всем скопом, как армия вторжения. А еще нужно как-нибудь помешать кариенцам переправиться через реку.

— Разбить людей на отряды? А как ты собираешься поддерживать дисциплину? — спросил Денджон.

— Никак не собираюсь. Придется положиться на их выучку.

— А как быть с провиантом?

— Сейчас поделим то, что у нас есть, а потом придется обходиться своими силами. Ты даже не представляешь, как сильно могут помочь сочувствующие обыватели.

— Во время восстания вы так и перебивались? — осведомился Линст. Тарджа решил не обращать внимания на упрек в его голосе.

— Да. Поэтому они и не смогли разбить нас. Каждый отряд был самостоятелен. Мы не знали, где располагаются другие отряды, что они собираются делать и кто в них сейчас входит. Что-то вроде тысячеголовой гидры. Одну голову отрубят, но другие продолжают жить. Те, кого взяли в плен, не могут предать никого, кроме членов своего маленького отряда.

— Ни один защитник не станет предавать своих товарищей, — заявил Линст.

— Кто угодно может сломаться под пытками. Смысл в том, чтобы каждый знал поменьше, тогда остальные будут в безопасности.

— А я утверждаю, что мы должны сразиться с ними в открытую. Все эти маневры, отход в Хитрию — все это пахнет бесчестьем.

— Сразиться с ними в открытую? С нашим жалким войском в две тысячи человек? Неужели схватка в пять тысяч шансов к одному за то, что мы проиграем, кажется тебе такой большой честью?

— Я с гордостью приму смерть в честном бою.

— Ну что же. А я не хочу умирать, — рассмеялся Денджон, пытаясь разрядить обстановку. — Я предпочту выжить, с твоего позволения.

Тарджа улыбнулся одними губами и обратился к Линсту:

— Тебе надо решиться, Линст. Дальше тянуть нельзя. Или ты с нами, или ты против нас.

— А кто эти мы? Или ты имеешь в виду себя, Тарджа? Разве не в этом все дело? Ты же теперь стал язычником, не так ли? А теперь хочешь, чтобы мы сражались, спасая проклятых харшини от кариенцев.

Тарджа распрямился и повернулся к Линсту.

— Кто здесь говорил о харшини?

— Кто говорил? Например, твоя чертова сестра — или кто она такая теперь! Не держи меня за идиота! Сколько времени ты про них знал? Как давно ты укрываешь их?

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

— Так просвети меня, капитан. Расскажи, как ты оказался в компании двух харшини, одного из которых мы всегда считали твоей сестрой. Расскажи, как ты выжил после раны, которая свела бы в могилу любого другого? Объясни, ради чего мы рискуем своей головой. Ради спасения Медалона? Или потому, что ты знаешь, что кариенцы на этот раз не оставят харшини в живых?

Тарджа подавил в себе желание немедленно придушить Линста. Тот был не единственным защитником, считавшим точно так же. Он просто выразил вслух то, что чувствовали многие солдаты, особенно сейчас, когда под их знамена собралось немало повстанцев-язычников. Тарджа проглотил готовый вырваться резкий ответ и сделал глубокий вдох. С этой проблемой надо было разобраться всерьез, и чем скорее, тем лучше.

— Что лично я думаю о харшини, Линст, это к делу не относится. Так же как и их отношения с кариенцами. Своей задачей сейчас я вижу перейти границу и подготовиться там к контратаке. Здесь нет ни одного харшини — и не предвидится, по-моему. А вот кариенская армия, идущая на Цитадель, есть, равно как есть и Верховная сестра, отдающая им этот приказ. Что делать с харшини, мы решим, когда освободимся от кариенцев. А до тех пор я не намерен тратить время, обсуждая с тобой этот вопрос.

Прежде чем Линст успел ответить, в дверь погреба вошла Мэнда, ее сопровождал человек, одетый в грубое крестьянское платье. Спутник покосился на защитников с плохо скрываемым подозрением и сразу обратился к Тардже.

— Рад снова видеть вас, капитан, — сказал он, демонстрируя полный гнилых зубов рот.

— Я тебя тоже, Сет. Какие новости? — Сет стал повстанцем задолго до того, как Тарджа присоединился к ним. Тарджа имел случай убедиться на деле, что это был надежный и уравновешенный человек, не склонный к лишним фантазиям.

— Кариенцы двинулись от границы на юг около двух недель назад. Они движутся прямо на Цитадель, судя по всему.

— А что слышно про Цитадель? Есть новости оттуда?

— А то. Выпустили целую кучу новых законов. Неплохих, конечно, но странных, так сказать.

— В каком смысле странных? — уточнил Денджон.

Сет покосился на офицера, но ничего не ответил.

— Ты можешь ему верить, Сет, — подбодрил повстанца Тарджа. Сет все же помедлил немного, прежде чем начать говорить.

— У них есть кариенский советник при Верховной сестре. Сквайр Мэтен его зовут. Так вот говорят, что это он эти законы пишет, а Верховная сестра стала навроде куклы при нем.

— Так и есть, — пробормотал Тарджа, вспоминая рассказы Брэка о чарах, накладываемых кариенскими жрецами, чья воля владела теперь телом Джойхинии. — И что же за законы он выпускает?

— Он объявил о перевоспитании курт'ес, и теперь считается преступлением, если какой-нибудь мужчина или женщина, имеющие детей, тратят свои заработки в «домах разврата», как он их называет.

— Поставил вне закона курт'ес? — недоуменно повторил Денджон. — Но Сестринская община узаконила их уже два столетия назад.

— Он их не то чтобы совсем запретил. Но Верховная сестра считает теперь, что нынче дети часто голодают, потому что их родители тратят деньги на плотские радости, а не на еду для своих чад. Так что Закон прошел, считай, без сучка без задоринки.

— Но зачем издавать такой закон? — недоумевал Линст.

— Это первый шаг к запрещению проституции вообще, — объяснил Тарджа. — У кариенцев она считается преступлением, за которое побивают камнями. Насильно наших людей не заставишь принять церковь Хафисты, но если они издадут новые законы, которые выглядят достаточно резонно, то не успеешь оглянуться, как в каждом селении Медалона будет построено по храму.

— Вы правы, капитан. Все их законы сначала кажутся хорошими, но на деле они ведут к поклонению Всевышнему.

— Да, этим-то они и плохи, — согласился Тарджа. — Есть еще новости?

Сет мрачно кивнул.

— Они собираются повесить сестру Мэгину.

— Когда? — спросил Тарджа.

— Я полагаю, в следующий выходной.

— Значит, мы можем еще успеть освободить ее! — воскликнул Денджон.

— Не будь идиотом, — отозвался Линст. — Они же только этого и ждут. Даже если ты успеешь добраться до Цитадели вовремя, что само по себе маловероятно, то Гарет Уорнер так закупорит город, что ты даже столового ножа между створок главных ворот не просунешь, не говоря уже об отряде вооруженных людей.

— Тарджа, а ты как считаешь? Мэгина была твоим другом и к тому же единственной порядочной Верховной сестрой за все это столетие.

Тарджа помедлил с ответом.

— Линст прав, Денджон. Мы попадем там прямо в ловушку.

— И ты позволишь им повесить ее?

— У нас две тысячи человек, за которых мы отвечаем, и движущаяся через Медалон армия кариенцев. Мэгина знала, чем рискует, возвращаясь в Цитадель, и она первая посоветовала бы нам не терять голову. Извини, Денджон. Никто, наверное, не жаждет ее спасения больше меня, но мы просто не можем идти на такой риск.

Денджон покачал головой, но не смог ничего возразить против здравых доводов Тарджи.

— Тогда мы должны хотя бы отомстить за ее смерть.

— И отомстим, — пообещал Тарджа. — И будем жить местью вплоть до того дня, когда кариенцы покинут Медалон.

Тарджа опустил взгляд на карту и потер глаза так, что показалось, будто в них попала, по крайней мере, пригоршня песка. Денджон и Линст вышли, а он остался один в задымленном подвале, вновь и вновь обдумывая принятые решения, искал в них огрехи и не мог найти. Это было бессмысленно, но это было лучше, чем пытаться уснуть.

— Тарджа?

Он поднял глаза и увидел Мэнду, держащую в руках поднос. Она почти не изменилась за те годы, что он не видел ее. Мэнда по-прежнему была так же прекрасна, так же внимательна и так же обезоруживающе набожна в своей вере в то, что боги позаботятся обо всем. Светлые волосы она заплетала в толстую косу, поверх домотканых шаровар было одето неброское платье. Мэнда дожидалась их здесь, в Чалой долине, и когда она добровольно взяла на себя заботы о хозяйстве господ офицеров — никто не стал возражать. Мэнда относилась к женщинам, которые совершенно ненавязчиво делают себя незаменимыми. Денджон, например, был совершенно очарован ею.

— Ты не обедал, так вот я тебе принесла поесть.

— Благодарю. Просто поставь на стол. Я поем позже.

Она опустила поднос, но уходить, видимо, не собиралась. Тарджа посмотрел на нее.

— Что еще?

— Я подумала, вдруг ты хочешь поговорить.

— Как-нибудь в другой раз, Мэнда. Я занят.

— Ты постоянно занят. Не ешь. И не спишь. В чем дело?

Он безрадостно рассмеялся.

— В чем дело? Да ты посмотри, что творится вокруг!

— Тебя не это тревожит, Тарджа. Если бы дело было только в твоих людях, ты не лишился бы сна. Это из-за Мэгины.

Он успел забыть, что она тоже присутствовала при его разговоре с Сетом.

— Частично из-за нее.

— А из-за чего еще?

— Я не хочу говорить об этом, Мэнда.

— Рано или поздно тебе придется с этим разобраться, Тарджа. Ты же таешь на глазах. — Она немного помедлила, затем проговорила негромко: — Р'шейл?

Он внимательно посмотрел на нее.

— Почему ты так решила?

— Потому что ты сам ни разу не упомянул о ней.

— Что же в этом странного? Если бы ты посмотрела, то увидела бы, что у меня и без того хватает забот. А кроме того, тебе-то что? Ты вроде бы никогда ее особо не жаловала. — Он не хотел быть грубым, но она попала в больное место и на вежливость его уже не хватило.

— Сейчас не важно, как я к ней отношусь, Тарджа. Она дитя демона.

— Мне все говорят об этом.

Мэнда обошла стол кругом и встала перед ним, положив руку ему на плечо.

— Ты не хочешь поговорить об этом?

— Нет, — резко ответил он, стряхивая ее руку.

— Рано или поздно придется, Тарджа. — Видно было, что его резкость причиняет ей боль. — Ты не сможешь держать эту боль в себе. Ты уже на грани истощения. Много ли пользы будет от тебя людям, если ты не сможешь мыслить здраво?

Он подавил раздражение и попытался быть вежливым. В конце концов, Мэнда была не виновата в том, что ему плохо.

— Послушай, Мэнда, я признателен тебе за заботу, но тут и вправду не о чем говорить. Спасибо тебе за еду, я обещаю, что поем сегодня.

Он улыбнулся ей, надеясь, что его улыбка не кажется ей такой же фальшивой, как ему самому, и вернулся к карте. Тарджа внимательнейшим образом разглядывал рисунок и гадал, уберется она теперь или нет.

— Гэри сказал мне, что вы с Р'шейл были любовниками, — сообщила она после нескольких минут молчания.

Тарджа ударил ладонями по столу с такой силой, что стоявший на нем поднос жалобно зазвенел. Мэнда испуганно отшатнулась от него.

— Гэри незачем лгать, Тарджа.

— Проклятие, Мэнда, это же вовсе не ваше дело!

— Так тебя тревожит именно это?

Он сделал глубокий медленный вдох, прежде чем повернуться к ней.

— Ты не поймешь.

— А ты объясни.

Тарджа изучающе посмотрел на нее, потом пожал плечами. Все равно выставить ее отсюда было бы непросто.

— Много ли он рассказал тебе?

— Достаточно.

— Тогда каких еще объяснений тебе нужно?

— Тарджа, если ты действительно ее любишь…

— Да ведь в этом-то все и дело. Я помню, как я любил Р'шейл — будто во всем мире не было ни одной другой женщины. Но эти воспоминания… они как будто не мои. Я не чувствую этого теперь, мне даже не представить себе, что я мог чувствовать такое, но я отлично все помню — все, что было.

— Ты помнишь, когда впервые понял, что любишь ее?

— С точностью до мгновения, — ответил он без колебаний. — Это случилось на винограднике под Тестрой. Только что мне хотелось задушить ее, а вот я уже ее целую.

— А ты помнишь, когда это ощущение прекратилось?

— Я просто очнулся в фургоне, полный воспоминаний, которые сначала считал пригрезившимися мне во время болезни.

— Все это очень похоже на гисы, — задумчиво проговорила она.

— На что?

— На гисы. Иначе говоря, чары.

— Опять магия? Очень интересно! — разозлился он.

— Ты знаешь, я не знаток в этих вопросах, но это кажется единственным логичным объяснением.

— Мэнда, пожалуйста, не употребляй слова «магия» и «логика» одновременно, по крайней мере при мне.

— Но они вовсе не исключают друг друга, Тарджа.

— Извини, Мэнда, но я не разделяю твоей веры во всемогущество богов. Если ты хочешь подбодрить меня, лучше подыщи какое-нибудь другое объяснение.

— Мне кажется, ты повидал уже достаточно, чтобы поверить в их могущество, Тарджа. Твоя способность не обращать внимания на то, что ты видишь своими глазами, так же нелепа, как и твое предубеждение против моей веры в богов.

У Тарджи зародилось мрачное предчувствие, что теологическая дискуссия с Мэндой добром кончиться не может.

— Даже если допустить, что такие вещи возможны, нам-то что за дело? И даже если на меня наслали эти… как ты их там называть… гисы, разве они позволили бы им развеяться?

Перед тем как ответить, Мэнда ненадолго задумалась.

— Тарджа, ты знаешь, как Р'шейл вылечила тебя?

— При помощи своей харшинской магии.

— Верно. Той самой магии, в которую ты не веришь. Но ты, наверное, не представляешь себе, как это было. Ты был одержим демонами. На время болезни они приняли форму твоей крови — вместо той, которую ты потерял во время болезни.

— Демоны? О основательницы! С чего ты взяла?

— Мне сказала Р'шейл. Она и сама не знала, как это на тебя подействует. И я думаю, что это могло разрушить гисы.

Он покачал головой и вернулся к карте. Это было слишком неправдоподобно, чтобы оказаться правдой.

— Я слышала о таком, — настаивала Мэнда. — Боги иногда насылают на человека гисы, чтобы он делал то, чего они от него хотят. Сплав демонов мог разрушить чары — поэтому ты и очнулся, уверенный, что не мог никогда чувствовать ничего подобного по отношению к Р'шейл. И поэтому же ты никогда даже не задумывался, с чего ты влюбился в нее, пока гисы действовали.

— Но с какой стати богам или людям привораживать меня к Р'шейл?

Мэнда пожала плечами.

— Кто может сказать, что хотят боги? Но вспомни сам, что случилось потом. Стал бы ты освобождать ее в Гримфилде? Спасать от кариенцев? Сделал ли бы ты хоть половину того, что сделал, если бы не жаждал превыше всего сберечь ее? Может быть, боги таким образом защищали Р'шейл.

— Меня уже тошнит от твоих богов, Мэнда.

Мэнда улыбнулась.

— Для атеиста ты послужил им просто великолепно.

— Я даже и не собирался им служить.

— Никто не может избежать своего предназначения, Тарджа, и, хочешь ты или нет, ты связан с дитя демона. — Она успокаивающе улыбнулась. — Постарайся не тревожиться из-за этого. Если это были гисы, то ты был не властен в своих чувствах к ней. Ты не виноват ни в том, что чувствовал тогда, ни в том, что эти чувства исчезли теперь. — Она положила ему руку на плечо. — Пусть все идет так, как должно, Тарджа. И поспи наконец.

— Попозже, — пообещал он, опять склоняясь над картой. Мэнда немного помедлила, ожидая, не захочет ли он доверить ей что-нибудь еще, но Тарджа и так чувствовал, что сказал намного больше, чем собирался. Через некоторое время он услышал, как за выходящей Мэндой тихо закрылась дверь подвала.

Когда она вышла, Тарджа какое-то время тихонько ругался, проклиная всех языческих богов, которых смог припомнить.

 

Глава 16

В Кракандаре после получения известия о смерти Высочайшего Принца Лернена воцарилась суматоха. На улицах преобладал черный цвет, гонги в храмах гудели почти без перерыва, оплакивая смерть Высочайшего Принца. По ночам город был залит светом фонарей и свечей, которые горожане выставляли за двери своих жилищ, чтобы указать душе Лернена дорогу в иной мир, если она в своих странствиях забредет на их улицу. После того как в Нищем квартале сгорело три дома, Дамиан объявил, что траур окончен. Он понимал, что подчиненные хотят соблюсти традицию, но не хотел, чтобы город сгорел дотла из-за человека, о котором мало кто искренне сожалел.

Приехал с новостями Рохан Бербоу, военлорд Искомдара. Его провинция граничила на юге с территорией Дамиана, и, хотя он не был в особой дружбе с соседом, у него хватило политического чутья на то, чтобы доехать до Кракандара и навестить Дамиана в резиденции, прежде чем решать, на чьей он стороне. А что выбирать ему так или иначе придется, Дамиану было очевидно. Вместе с известием о смерти Лернена с запозданием на целый месяц пришли сведения о том, что Кирус Иглспайк, военлорд провинции Дреджиан, претендует на корону Высочайшего Принца. Видимо, его амбиции выросли, и просто отстранить Дамиана от власти над Кракандаром ему было уже недостаточно. Марла была потрясена этими новостями, а вот Нарвелл почти не удивился. Кирус был хоть и не близким, но родственником и в прошлом неоднократно высказывался в том смысле, что случись что с Дамианом и Нарвеллом, то он, Кирус, окажется следующим претендентом на трон. Кажется, на этот раз он не собирался шутить. Дамиан казался менее озабоченным, чем можно было бы ожидать. Он постоянно имел в виду, что помимо сомнительных претензий Кируса на мантию Высочайшего Принца, есть еще дитя демона и что она на его, Дамиана, стороне.

А насколько полезным другом может она быть, стало очевидным после ее первой же встречи с Роханом Бербоу. Рослый, замкнутый, на несколько лет старше Дамиана, тот правил своей провинцией жестко, но благополучно, а всех прочих военлордов держал в страхе, украшая обочины своих дорог распятыми телами вражеских рейдеров, которые имели глупость сунуться на его территорию.

Р'шейл вошла в большой зал вместе с Адриной. На фоне придворных, толпящихся в зале, обсуждая обстоятельства смерти Высочайшего Принца, она в своих кожаных одеждах выглядела слегка неуместно. Впрочем, Р'шейл это, видимо, не волновало. Предоставив Адрине плавно перемещаться по залу с приличествующим ее положению достоинством, она двинулась напрямик к Дамиану.

— Это правда? — спросила она, прерывая его разговор с Роханом.

Дамиан кивнул.

— Дней десять назад почтовая птица принесла Рохану послание.

Р'шейл обернулась к военлорду.

— Почему вы так долго скрывали эту новость?

— Простите меня, девушка, но кто вы такая?

— Прошу прощения, Рохан, я совсем отвык от хороших манер, — тревожно проговорил Дамиан. Краем глаза глядя на приближающуюся Адрину, он опасался, что она может сказать что-нибудь неловкое или, хуже того, и вовсе испортит их отношения. — Рохан Бербоу, военлорд Искомдара, позвольте мне представить вам ее королевское высочество, Р'шейл ти Ортин, дитя демона.

— Дитя демона? Это что, такая шутка, да?

— Это не такая шутка, — взорвалась Р'шейл. — Что происходит, Дамиан?

Прежде чем он успел ответить, к ним подплыла Адрина. К его изумлению, она торжественно присела перед ним.

— Приношу свои соболезнования по поводу утраты родственника, ваше высочество, и поздравляю с повышением.

Дамиан изумленно уставился на нее. В ее тоне не было ни капли сарказма, ни толики иронии. Она поднялась и серьезно поглядела ему в глаза.

— Что это за восхитительное создание? — спросил Рохан, пораженный ее царственными манерами.

— А это, лорд Бербоу, моя жена, принцесса Адрина.

Адрина скромно улыбнулась военлорду и протянула ему руку.

Он галантно склонился к ее руке и поцеловал, при этом внимательно изучая Адрину.

— Мне кажется, вы не из Хитрии, ваше высочество.

— Вы крайне наблюдательны, милорд. Я родом из Фардоннии.

Рохан, нахмурившись, поглядел на Дамиана.

— Ты взял себе невесту-фардоннку?

— Я… — начал Дамиан, но тут его прервала Р'шейл.

— Он взял себе ту невесту, которую ему выбрала я, лорд Бербоу. Если у вас есть возражения, вы можете обсудить их с богами — я с удовольствием организую вам встречу с ними. Хотите поговорить с кем-нибудь конкретно или сгодится любой?

Рохан пристально посмотрел на нее, и было видно — до него только сейчас дошло, что перед ним действительно дитя демона. Ее решительная, непринужденная манера держаться, игнорируя титулы и происхождение собеседника, сразу давала понять, что она была отнюдь не простой смертной. А то обстоятельство, что, воспитанная сестрами Клинка, она была похожа больше на своих учителей, чем на живое воплощение языческой легенды, казалось Дамиану просто очаровательно пикантным.

Рохан упал на одно колено перед Р'шейл.

— Божественная.

Р'шейл закатила глаза, но, к счастью, Рохан склонил голову и не видел этого. Когда же она заговорила, догадаться о ее чувствах по голосу было невозможно.

— Встаньте, лорд Бербоу. Мне не нужно ваше поклонение.

— Но, может быть, нам понадобится твой меч, — заметил Дамиан, когда военлорд поднялся на ноги.

— А что случилось? — спросила Адрина.

— Мой кузен, Кирус Иглспайк, претендует на трон.

— Значит, нужно поспешить в Гринхарбор и перехватить его, Ваше высочество.

Рохан угрюмо усмехнулся в ответ на ее слова.

— Я вижу, у этой фардоннской девчонки острые зубки.

Дамиан поежился, видя, как Адрина смерила военлорда потемневшим взглядом.

— Я не девчонка, милорд, а принцесса Фардоннии королевской крови. Ваша преданность Высочайшему Принцу не дает вам права оскорблять меня.

— Прошу прощения, ваше высочество, — пробормотал Рохан, ошеломленный ее отповедью. — Я не хотел оскорбить вас.

— Тогда на этот раз я прощаю вас, милорд. Моему супругу нужны такие верные хитрианцы, как вы. Поэтому я не буду настаивать на том, чтобы вас предали смерти за такую малость. По крайней мере, в первый раз.

Дамиан затаил дыхание, предчувствуя, что Рохан сейчас взорвется. Она что, совсем не понимает, что творит? Дамиан знал, что может рассчитывать на Нарвелла и, может быть, еще на Теджи Лайнскло из Восточной провинции, граничащей с Фардоннией, но Рохан был свободен в выборе. Грозить ему казнью за оскорбление жены сюзерена — не лучший способ завоевать его расположение. Однако ожидаемого взрыва не произошло. Скорее, Рохан казался смущенным.

— Покорно благодарю за снисходительность, ваше высочество, — с поклоном ответил он. — А теперь, с вашего позволения, я должен засвидетельствовать свое почтение принцессе Марле и принести ей мои соболезнования.

Они расступились, чтобы пропустить его. Как только он отошел, Дамиан повернулся к жене.

— Во имя всех богов, что ты делаешь? — прошипел он. Адрина не обратила внимания на его ярость.

— Укрепляю твой трон.

— Угрожая его друзьям?

— Рохан просто варвар, — пожала она плечами. — Он понимает только открытые угрозы. Говорить с ним вежливо бессмысленно.

— Как долго ты думала, чтобы прийти к такой мудрости?

— Не здесь, Дамиан, — остановила его Р'шейл, оглядывая зал. — Кроме того, мне кажется, Адрина права. Рохан уважает силу. Она сделала все, как надо.

Дамиан понял, что у него возникла проблема. Адрина бывала ужасна и сама по себе. Р'шейл, по настроению, могла быть еще хуже. Но вместе они были просто непереносимы.

Готовясь к путешествию в Гринхарбор, принцесса Марла подняла на ноги весь дворец. Калан уехала из Кракандара на следующий день после появления Рохана, спеша вернуться в столицу и взять ситуацию в свои руки. Никакой Высочайший Принц не мог быть коронован без ее санкции.

То, что Кирус Иглспайк попытался овладеть троном, пользуясь ее отсутствием, привело Калан в ярость. Он был, конечно, племянником покойному, но разве это повод? Калан считала его безопасным дураком с большими амбициями.

Дамиан не разделял ее спокойствия. Едва ли Кирус стал бы претендовать на трон, если бы не рассчитывал удержаться на нем, — а это значило, что, вероятно, военлорды Пентамора и Гринхарбора поддерживают его. Нарвелл и Рохан были здесь, в Кракандаре, значит, оставалась только Теджи Лайнскло, а она могла даже еще и не слышать о смерти Высочайшего Принца. Дамиан отправил ей несколько писем с птицами и двух гонцов для надежности, надеясь, что, несмотря на ее постоянные стычки с фардоннскими мародерами в Восточных горах, она не теряет связи с миром. Она была нужна ему в Гринхарборе.

Дамиан был уверен в ней почти так же, как в Нарвелле. Он принял ее сторону, когда ее супруг умер, оставив Теджи с четырьмя маленькими сыновьями и провинцией, которой нужно было править, в то время как старшему наследнику было только пять лет. Она стала военлордом Восточной провинции, потому что, несмотря на протесты прочих военлордов, Дамиан уговорил Лернена даровать ей этот титул вместо того, чтобы передать его какому-нибудь наглому молодому жеребцу, которому будет наплевать на ту роль, которую эта провинция играет в общей стратегии обороны страны. Это было десять лет назад, и это было в первый раз, когда он бросил вызов собранию военлордов. Жаль, что пришлось так рано раскрыть свои карты, показав военлордам истинное лицо их наследника трона. Ему с детских лет приходилось увертываться от убийц, но с этих пор по-настоящему в безопасности он стал чувствовать себя только в Кракандаре. И еще, как ни странно, в Медалоне.

— Дамиан?

Он отвернулся от окна и увидел входящую в кабинет Адрину. В последнее время она пребывала в странном настроении, но и придраться к ней он не мог. Дамиан с изумлением обнаружил, что Рохан полностью очарован ею. Адрина, как выяснилось, лучше разбиралась в людях, чем он думал. Насколько было бы проще, если бы он мог еще и доверять ей.

— Адрина.

— Твоя мать, кажется, решила собрать в багаж весь дворец.

— Вы с ней больше не ссоритесь?

— Нет. Мы просто избегаем друг друга. Самый простой выход.

— Тебе что-нибудь нужно?

Она подошла к нему и посмотрела в окно на пожухший зимой сад.

— Нам нужно поговорить.

— Тогда не запирай двери сегодня ночью.

С тех пор как они прибыли в Кракандар, она запирала двери каждую ночь, никак не объясняя своего внезапного пристрастия к одинокому ночному времяпрепровождению. Он с досадой обнаружил, что его это задевает.

— Я не буду разговаривать с тобой в постели, Дамиан. Я хочу видеть твое лицо, и при дневном свете.

— Звучит серьезно.

— Так и есть, и в кои-то веки мне нужно, чтобы ты был серьезным.

Он покивал, стараясь выглядеть как можно более солидно.

— Очень хорошо. А о чем мы будем говорить?

— Я хочу знать, как давно ты знаешь, что если мой отец не оставит законного наследника мужского пола, то его трон достанется тебе.

— А, — сказал он стесненно, — ты говорила с Р'шейл.

— Как давно, Дамиан?

— Я мог бы спросить тебя о том же самом.

— Но я спросила первой.

— Честно? Я узнал об этом в первый день нашего пребывания в Кракандаре. Мне сказала Марла.

— Так ты не знал этого раньше?

— Клянусь, что не имел ни малейшего представления.

Она внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь угадать, не лжет ли он.

— Мне кажется, тебе можно верить.

— Вы слишком добры, ваше высочество.

Адрина нахмурилась.

— Не надо, Дамиан.

— Извини. Это все, что ты хотела? Мне еще нужно поговорить с Альмодаваром и Нарвеллом. Я, конечно, не сомневаюсь в Брэке, но все-таки не уверен, что твой отец не нападет грядущей весной, и к тому же мне нужно приготовиться к прибытию защитников, если они, конечно, дойдут досюда. Наш союз едва ли укрепится, если мои люди начнут осыпать их стрелами, когда они пересекут нашу границу…

— Нет, это еще не все. Я должна кое-что тебе сказать.

— Дай я угадаю. Ты пришла просить о разводе? — пошутил он.

Она грозно блеснула глазами.

— О боги, почему я согласилась тогда на этот брак? Ты просто ребенок, Дамиан Вулфблэйд, хотя и выглядишь взрослым мужчиной. Ты ни к чему не можешь относиться серьезно! Ума не приложу, как ты собираешься править Хитрией!

Ее горячность застала его врасплох. Она не часто разговаривала с ним так. Теперь было бы глупо отказываться от разговора с ней.

— Извини меня, Адрина. Это я не нарочно. Ты выполняешь свою часть договора, и не думай, что я не ценю этого. Ты одним взглядом покорила Рохана, а Нарвелл, по-моему, готов броситься на свой меч, если ты ему это прикажешь. Даже Калан была вынуждена признать, что, встретив тебя, прочие военлорды тоже могут пересмотреть свои позиции.

— Что же ты не говоришь ничего о своей матери?

Он пожал плечами.

— Похоже, что скрепя сердце она с тобой смирится — но не больше.

— Я стерпела бы это, если бы чувствовала, что ты веришь мне.

Ее слова поставили его в тупик.

— Доверять тебе?

— Ты с подозрением встречаешь каждое мое слово. И так с первого дня нашего знакомства.

— Некоторые основания у меня есть, — заметил он. — Ты лгала мне тогда. Я подозреваю, что лжешь и теперь. Давно ли ты знаешь о законе, делающем меня наследником габлетовской короны?

— А ты как думаешь?

— Я допускаю, что ты могла многие годы готовиться к тому, что произошло. Ты могла заставить Кратина взять тебя на границу. Ты предала его, бежала в Медалон и сообщила свое настоящее имя первому же защитнику, уверенная, что я приду за тобой. Все, что тебе требовалось, — это освободиться от Кратина, выйти за меня замуж, подождать, пока твой отец умрет, а я займу его трон — а потом убить меня. И вот ты правишь и Хитрией, и Фардоннией.

— Какая чушь! Я не убивала Кратина.

— Нет, это сделало дитя демона. Та самая Р'шейл, что решила поженить нас.

— И ты считаешь, что она тоже входит в этот запутанный план, который должен сделать меня владычицей мира? Ты не в своем уме!

Она гневно отвернулась и двинулась к двери, но Дамиан поймал ее за руку и развернул назад. Он не мог скрыть улыбки.

— Ты бываешь иногда так доверчива, Адрина.

Она рассерженно отбросила его руку.

— Проклятие, Дамиан! Неужели ты не можешь прекратить дурачиться? Ты хоть замечаешь, что творится вокруг тебя? Тебе нужно ехать в Гринхарбор отбирать корону у узурпатора. Скорее всего, тебя будут преследовать убийцы, тебе не сегодня-завтра грозит гражданская война, а ты, знай, разыгрываешь тупые ребяческие игры!

— Я вижу, что творится вокруг меня, Адрина, — заверил он ее, делаясь серьезным. — А убийцы охотятся за мной чуть ли не со дня моего рождения. Мне позволили спать одному, без вооруженного телохранителя, когда мне исполнилось двенадцать, и то только потому, что Альмодавар признал, что я стал достаточно опытен и могу сам справиться со взрослым убийцей. И я могу жить под угрозой покушения, и боги видят, что и с войной я могу неплохо справиться, но я хочу сказать тебе кое-что интересное. Я хочу доверять тебе. Я хочу знать, что ты на самом деле хочешь. Я хочу получить основания тебе верить.

— Но ты же не даешь мне шанса помочь тебе в этом, Дамиан, — вздохнула она.

Он все еще держал ее за руку, и она не стала сопротивляться, когда он прижал ее к себе. Она казалась такой искренней, такой чистой, такой бесхитростной, что он почти поверил ей; ему так хотелось верить ей. Если он заблуждался, то это может стоить ему жизни — но в этот момент, когда она была так близка к нему, что он чувствовал ее дыхание, срывающееся с нежных губ, ему казалось, что игра стоит свеч.

— Сэр, лорд Хоксворд спрашивает вас, когда вы… Ой, прошу прощения, ваше высочество! — В дверях стоял Альмодавар, явно не ожидавший застать их в такой позе.

Адрина печально отодвинулась от Дамиана и повернулась к капитану.

— Все в порядке, Альмодавар. Я как раз собиралась уйти. Мы поговорим потом, Дамиан. Когда у тебя будет больше времени.

— Адрина?

Она остановилась в дверях.

— Да?

— О чем ты хотела сказать мне?

— Не важно. Может быть, в другой раз.

— Давай поговорим попозже?

Она кивнула.

— Если хочешь.

Она ушла, и Дамиан снова сосредоточился на организации обороны Кракандара, но он не мог отделаться от ощущения, что Адрина ушла, не сказав ему о чем-то очень важном.

 

Глава 17

Вернувшись к себе после вечерней трапезы, Брэк обнаружил у себя в комнате Териану. Он питал слабость к пряным деликатесам, которыми славилась Фардонния, и засиделся за столом, наслаждаясь приятной пресыщенностью, наступающей после доброго обеда, приправленного хорошим вином. Сначала он даже укорил себя за проявленную беспечность, но ведь даже если она и обыскала комнату, ничего интересного там все равно не было.

Он не стал выяснять, как она проникла через запертую дверь. Убийц сызмальства учат этому. Кроме того, он ждал ее. Она обещала провести его во дворец, выдав за приезжего господина из южной Фардоннии, подыскивающего при дворе знатную невесту. Брэка удивил подобный способ маскировки, но Териана заверила его, что при том количестве дочерей, которых Габлету надо пристроить, он рад любому, кто избавит его хоть от одной, особенно если это не опасный, то есть лишенный реальной власти, господин, живущий далеко-далеко от Талабара.

— Ну, как дела? — спросил он, закрыв дверь. Она сидела у окна, глядя в сад. Густой аромат красного жасмина, каждый вечер поднимающийся над садом, переполнял комнату. Быстро темнело. Она не ответила на его вопрос.

— Лернен Вулфблэйд умер. — Она с интересом посмотрела на него. — Это меняет твои планы?

— Не знаю. А как это произошло? — Он зажег лампу на столе и пододвинул к окну оставшийся стул.

— Умер то ли от оспы, то ли от люэса, если верить слухам. Но это как раз неудивительно — все давно этого ждали. А вот что действительно интересно, так это то, что произошло где-то месяц назад.

— А ты только сейчас об этом услышала? Разве это секрет? Да Лига чародеев, наверное, звонила во все колокола в каждом храме Хитрии, как только услышала эту новость.

— Верховный Аррион сейчас не в Гринхарборе. Она в Кракандаре. Там были сильные беспорядки в связи с союзом Дамиана Вулфблэйда и Медалона. Она отправилась на север вслед за принцессой Марлой, чтобы навести там порядок.

— Так Марлы тоже не было в столице, когда это произошло? Это хуже.

— Может быть, Дамиану Вулфблэйду и хуже, зато на руку Кирусу Иглспайку. Он объявил Высочайшим Принцем себя.

— Без санкции Верховного Арриона? И долго ли он рассчитывает удержаться на троне?

— Он перетянул на свою сторону военлордов Гринхарбора и Пентамора. Можно не сомневаться, что Нарвелл Хоксворд поддержит Дамиана, но под вопросом остаются еще Рохан Бербоу и Теджи Лайнскло.

Брэк задумчиво кивнул. Видимо, он слишком долго не обращал внимания на политику южных стран. А было время, когда он был в курсе событий и без помощи Гильдии убийц.

— Как случилось, что известия дошли до тебя с большим опозданием? Я-то думал, что ты узнаешь такие вещи буквально в тот же день, когда они произошли.

— Обычно так и происходит, — согласилась она. — Но на этот раз кто-то очень постарался сделать так, чтобы новости не разлетались.

— Кирус Иглспайк?

— Или его дружки. Совсем не похоже на авантюру. Все это было хорошо продумано. Я бы предположила, что все было спланировано заранее.

— Возможно. Король Яснофф уже знает о смерти Кратина?

— Не думаю. Не исключено, что об этом не знают даже в Ярнарроу. Путешествие через Кариен зимой — дело нелегкое.

— Можно послать весточку с птицей.

— Даже почтовые голуби пасуют перед такой непогодой, Брэк.

— А твои люди в Кракандаре? Что слышно от них?

— Почему ты думаешь, что у меня есть шпионы в Кракандаре? — невинно улыбнулась она.

— Если их там нет, то это единственное место на юге, свободное от них.

— Для постороннего человека ты слишком много знаешь о нас, господин.

— А ты, кажется, просто не хочешь отвечать на вопрос.

Териана пожала плечами.

— Да нет. Просто, честно говоря, рассказывать особо нечего. Дамиан Вулфблэйд появился в Кракандаре, пробыл там чуть больше недели, узнал, что его дядя умер, и через несколько дней отбыл в Гринхарбор, разумеется, вместе с Адриной и с этим твоим дитя демона. О ней в городе разговоров даже больше, чем о невесте Дамиана. На фоне появления дитя демона и смерти Высочайшего Принца ее появление не кажется чем-то выдающимся. О ней говорят, но не больше, чем обо всем прочем. Да, еще об одном я забыла упомянуть. Дамиан Вулфблэйд связался с Гильдией в Хитрии.

— И кого он заказал им?

— Никого. Он послал письмо, в котором утверждает, что, сколько бы нам ни предложили за смерть его самого или Адрины, он предлагает нам вдвое больше за отказ.

— Он всегда казался мне крепким орешком. Так можешь ты устроить мне встречу с Габлетом? Теперь откладывать ее и вовсе не стоит.

— Если он уже закончил оплакивание.

— Габлет оплакивает Лернена Вулфблэйда? — недоверчиво спросил Брэк.

Ворон рассмеялась.

— Так объявлено. Скорее всего, просто закрылся у себя в комнатах и устроил там пирушку. Но он же король, и ему положено делать то, что от него ожидают.

Брэк замолчал, обдумывая, как смерть Высочайшего Принца Хитрии может повлиять на планы Р'шейл. По сути, это была пустая трата времени — ведь он не знал, как выглядят теперь ее планы.

— Можно я тебе кое-что посоветую, прежде чем ты отправишься на аудиенцию к нашему уважаемому монарху, Брэк?

— Конечно.

— Габлет по-своему очень набожный человек, но харшини он терпеть не может. Его вовсе не обрадует известие о том, что они все еще живы, и тем более он не имеет ни малейшего желания принимать харшини у себя во дворце. Он полагает, что прекрасно обходится и без них.

— Гленанаран и прочие подолгу бывали в Гринхарборе. Теперь уже не секрет, что харшини по-прежнему живы.

— Верно, но это пока не больше чем слухи. Да, люди слышали об этом, и кое-кто даже верит, но просто потому, что им хочется верить, — фактических доказательств пока ни у кого нет. Тебе не стоит рассчитывать на теплый прием, если Габлет поймет, кто ты такой. Твое появление он воспримет как знак начала перемен. Когда ты сообщишь ему последние новости о его дочери, он решит, что харшини уже вмешиваются в дела Фардоннии. Будь очень осторожен.

— Я могу позаботиться о себе.

— Не сомневаюсь, — ответила она. — Но лучше все же знать, что тебя ждет.

— Я высоко ценю твою заботу, госпожа.

Териана взглянула на него и улыбнулась.

— Ты не шутишь, Брэк?

Было что-то в голосе и в изгибе ее тела, из-за чего в голове Брэка зазвенел тревожный набат. Она мягко уронила руку на его бедро, а потом, отбросив двусмысленную игру, посмотрела ему в глаза, и зов, исходящий из глубины ее глаз, не казался ему тише оттого, что она молчала.

— Ты действительно ценишь меня, Брэк? — тихо спросила она. Брэк сочувственно улыбнулся ей и, деликатно сняв ее руку со своего бедра, переложил на подлокотник стула.

— Да, я действительно ценю твою помощь, Териана, — ответил он.

— Вижу, — ответила Ворон, задумчиво кивнув. — У тебя кто-то есть, правда?

— Что ты имеешь в виду?

Она тихонько рассмеялась.

— Ты знаешь, как я попала в Гильдию убийц, Брэк? Я была курт'есой, и чертовски неплохой к тому же. Меня взяли в Гильдию для работ особого рода. Остальное, как говорится, дело прошлое. Но пусть я и сменила профессию, это не значит, что я растеряла искусство, с которого начинала свою карьеру. Кто-то есть. Я ясно вижу это по твоему лицу. Кто же это? Какая-нибудь немыслимо совершенная харшини из Убежища? Или удачливая крестьянская девчонка из Медалона?

Ее предположение застигло Брэка врасплох. У него не было любовницы после Л'рин из Гримфилда, с которой он общался, пока Р'шейл держали там в заключении. А затем он был настолько поглощен заботами о безопасности Р'шейл, что у него просто не было времени подумать о себе и своих удовольствиях.

— Нет у меня никого, Териана.

— Может быть, ты сам этого не осознаешь, — пожала она плечами.

Брэк рассмеялся от одной этой мысли.

— Ты полагаешь, что, прожив несколько сотен лет, я могу не заметить, что влюбился?

— Мне кажется, прожив несколько столетий, ты так привык жить без любви, что даже уже не знаешь, на что это похоже, когда она вдруг обрушивается на тебя.

— Ты так думаешь?

— Да, именно так, — хихикнула она. — Но не тревожься об этом. Я уверена, что тут все устроится само собой. А что касается меня. Ну, я люблю попробовать что-нибудь новенькое. Иногда получается, иногда нет — раз на раз не приходится.

— Новенькое?

— Извини. Я ведь тебя не обидела?

— Нет. Просто я не привык, чтобы меня пробовали.

Улыбка Терианы погасла.

— Тебе стоило бы попробовать как-нибудь поработать курт'есом, Брэк. Тогда бы ты лучше понимал это слово. — Она отвела взгляд, внезапно почувствовав себя неуютно. Поспешно встала и отодвинула свой стул — деревянные ножки жалобно скрипнули по полированному паркету. — Мне пора идти. Я и так слишком долго пренебрегаю другими своими делами. Одежду, в которой ты предстанешь перед королем, я принесу тебе утром.

Брэк не стал подниматься, решив, что так ей будет удобнее. Териана направилась к двери и, уже взявшись рукой за засов, обернулась к нему.

— Я хотела сказать тебе еще одну вещь, — произнесла она, снова глядя ему прямо в глаза. К ней вернулись привычные профессиональные манеры. — Я получила послание от Старроса, главы Гильдии воров в Кракандаре. Он говорит, что у них объявился старик, настраивавший жителей против дитя демона. Не знаю, важно ли это, но я подумала, что тебе стоит это знать.

— Но с чего Старросу писать тебе о каком-то старике из Кракандара?

— Он думал, что это мог быть кто-нибудь из наших людей. Он же не мог исключить вероятности того, что кто-то так хочет убрать дитя демона, что готов раскошелиться на оплату наших услуг. Да это было и не письмо, а, скорее, деловой протест. Старроса сильно задела мысль, что я могу послать кого-нибудь в его город, не посоветовавшись сначала с ним.

— Он сообщил еще что-нибудь?

— Нет. Только то, что старик проповедовал на перекрестках, смущая умы и раздражая окружающих. Старрос решил, что он собирается организовать какой-нибудь мятеж и убить дитя демона в образовавшемся хаосе.

— По-моему, это несколько не в вашем стиле.

— Несомненно. Толпой слишком сложно управлять. Особенно если ее завести. Кем бы этот старик ни был, он точно не из наших.

— Тогда, кажется, волноваться не о чем.

— Согласна, но я подумала, будет лучше, если это скажешь ты. Увидимся позже, хорошо? — Она отвернулась и открыла дверь.

— Териана? Просто из любопытства, скажи — если кто-нибудь будет подряжать тебя на убийство дитя демона, ты согласишься?

Она снова закрыла дверь и лукаво улыбнулась ему.

— Это зависит от того, сколько мне за это предложат.

— А во сколько ты оценишь жизнь дитя демона, моя леди Ворон?

— А сколько готов заплатить ты? — уточнила она.

Он мрачно рассмеялся.

— Сколько понадобится.

— Готов ли ты отдать за нее свою жизнь?

— Я уже это сделал.

Она задумчиво склонила голову.

— Вот и ответ на мой вопрос, Брэк. Вот этот кто-то. Это дитя демона.

 

Глава 18

Тарджа очень хорошо представлял, как нанесет первый удар по новым хозяевам Медалона, — у него был ясный план, хотя и опасный. К тому же он понимал, что его замысел вызовет возражения у многих, поэтому он хранил молчание до того дня, когда они были готовы уйти из Чалой долины, оберегая свой план от посторонних, как на ледяном ветру берегут тепло, плотнее запахивая полы плаща.

Они остановились в маленькой деревеньке, поджидая, пока к ним присоединятся все отряды защитников и повстанцев. В Тестре все прошло неплохо, и хотя Антвон и не решился дезертировать, он отпустил с Тарджой всех защитников, кто хотел сражаться с наступающими кариенцами. В результате переходить границу Хитрии вместе с Тарджой собиралось уже около двух тысяч человек. Этого было слишком мало, чтобы противостоять кариенцам, но это было уже кое-что.

— Мы должны быть готовы выступить с рассветом, — сказал вечером Денджон, подойдя к уткнувшемуся в карту Тардже. По сути, это была пустая трата времени. Он так часто глядел на карту в эти дни, что она вся успела отпечататься в его мозгу.

— Теперь, как только этот проклятый дождь стихнет, мы готовы выступить в сторону Хитрии.

— Угу. Мои скауты докладывают, что все дороги в округе пригодны для плавания на судах мелкой осадки. Все затоплено и разбито — похоже, нам придется просто идти пешком.

— А кариенцы с каждым днем все ближе к Цитадели.

— Попробуй посмотреть на жизнь под другим углом, — пожал плечами Денджон. — Стеклянная река так поднялась, что они не сразу сумеют переправиться через нее.

— Я предпочел бы, чтобы они и вовсе этого не смогли сделать, — заявил Тарджа.

Глаза Денджона сузились.

— Это подозрительно похоже на дельную мысль.

— А это она и есть. Где все остальные?

— Линст грузит фургоны с провиантом. Дорак пытается привести в порядок твоих друзей-повстанцев. А то они не слишком привычны к субординации.

— Это потому, что они не любят все, что исходит от защитников, — объяснила Мэнда, закрывая за собой дверь в погреб. — Особенно приказы.

Тарджа удовлетворенно кивнул, поняв, что какое-то время их не будут беспокоить. Он ткнул в карту пальцем и посмотрел на Денджона и Мэнду.

— Мы должны остановить кариенцев на переправе через Стеклянную реку.

— Это ты уже говорил, — отметил Денджон, скрестив руки на груди.

— У них есть три варианта переправы, — продолжал Тарджа. — они могут построить плоты и переплыть реку на них, но это слишком опасно и к тому же займет много времени. Они могут реквизировать все торговые суда и речные лодки, которые найдут, и еще они могут использовать паромы под Тестрой и Котсайдом.

— Речных лодок осталось совсем немного, — сказала Мэнда. — Их большей частью сплавили на юг, к заливу. Люди боятся за свои лодки.

— Тогда остаются только паромы, — согласился Денджон. — И как ты собираешься помешать кариенцам воспользоваться ими? У нас не хватит людей сразиться с ними в открытую.

— Нам придется затопить их.

Мэнда вздрогнула.

— Затопить паромы? Но это же значит разъединить Медалон на части.

— Я понимаю, — спокойно ответил Тарджа.

— Пожалуй, это остановит кариенцев, — протянул Денджон.

Тарджа кивнул.

— Если паромов не будет, самое худшее, на что они будут способны, — это повернуть на юго-запад и атаковать Тестру. Но сердце Медалона — Цитадель, и, пока они не захватили ее, они не победили.

— Это будет не так-то просто, Тарджа, — предостерег его Денджон. — Даже если тебя не попытаются остановить кариенцы, это сделают местные жители. Ведь, уничтожая паромы, ты лишишь их средств к существованию.

— Именно поэтому я возьму с собой всего несколько человек. Мы вернемся в Ванахайм, перейдем реку возле Тестры и направимся к Котсайду. Если повезет, мы выйдем к переправе до того, как там объявятся кариенцы.

— А с паромом под Тестрой разберетесь на обратном пути? — уточнила Мэнда.

Тарджа кивнул и вопросительно поглядел на Денджона.

— Дорога займет у вас несколько недель, — покачал головой капитан. — Кариенцы окажутся в Котсайде задолго до вас.

— Армия такого размера, как кариенская, тащит за собой целый ворох обозов, — напомнил ему Тарджа. — Они могут делать только по несколько лиг в день — чтобы двигаться быстрее, им пришлось бы разбиться на маленькие автономные отряды. Но вряд ли они на это решатся. Наверное, они двигаются все вместе, считая, что внушительные размеры их войска сами по себе устрашат медалонцев.

— Непростительный оптимизм с их стороны, — заметила Мэнда со слабой улыбкой. — Ведь подавляющее большинство медалонцев живут к югу от Стеклянной реки.

— Времени у тебя в обрез, — хмурился Денджон.

— Я отберу людей в свой отряд. Самых надежных, выросших далеко от реки, чтобы они и их семьи не были связаны с речным промыслом. Мы же разорим купцов и всех, чья жизнь зависит от реки, и я не хочу, чтобы в решающий момент у кого-нибудь из моих людей возникли сомнения.

— А как быть с хитрианцами? Что я им скажу?

— Разберешься как-нибудь, — пожал плечами Тарджа. — Когда доберетесь до Хитрии, вы с Дамианом можете начать планировать захват Медалона. Пока мы не выясним, сколько людей он нам выделит, строить планы — пустая трата времени. Я присоединюсь к вам, как только смогу. А вы тем временем можете посылать людей, которые обманом, угрозами или прямым насилием будут убеждать жителей не оставлять лодок на западном берегу. Я хочу, чтобы все лодки на реке — даже те, что сейчас пришвартованы на этой стороне, были совершенно недоступны кариенцам.

— Через какое-то время кариенцы все равно найдут способ перебраться через реку. У них есть инженеры и судостроители, а на той стороне хватает корабельного леса, чтобы построить плоты, на которых они смогут переправить свою армию.

— Я рассчитываю на весну. К тому времени, как кариенцы построят плоты, Стеклянная река совсем выйдет из берегов за счет паводка со Скалистых гор, и, пока река не вернется в берега, переправа будет слишком опасной.

— Я пойду с тобой, — внезапно заявила Мэнда.

— Не будь идиоткой, — отрезал Тарджа не раздумывая.

— Но я же была когда-то послушницей, — объяснила она. — Я знаю, как ведут себя сестры Клинка. Если меня переодеть сестрой, я могу реквизировать паром, а когда мы окажемся на борту, ты сможешь вывести его на середину реки, поджечь и, дождавшись, пока паром хорошенько разгорится, вплавь добраться до берега.

— Это, пожалуй, может сработать, — задумчиво вымолвил Денджон.

— Слишком опасно.

Мэнда тихонько рассмеялась.

— Опасно? Тарджа, я сражалась в рядах повстанцев задолго до того, как ты вступил в эту игру, и я все та же. С чего бы то, что приемлемо для тебя, стало слишком опасно для меня?

Тарджа не нашелся что ей ответить. Он должен был признаться, что его смелость порождалась скорее стремлением убежать от собственных мыслей, чем природной гордостью. Возвратиться назад и встретиться с кариенцами значило просто не продвигаться на юг, то есть еще немного оттянуть неизбежную встречу с Р'шейл. Он боялся признаться себе, как много это значило для него.

— Она говорит дело, Тарджа. Ты вызовешь меньше подозрений, если будешь двигаться в компании сестры.

— Значит, решено. Я иду с тобой, — объявила Мэнда.

— Неужели тебе настолько надоела твоя жизнь? — нахмурился он.

— Я не собираюсь расставаться с жизнью, Тарджа, и даже не подозревала, что ты просто задумал совершить такое изящное самоубийство. — Она вызывающе посмотрела на него, ожидая его реакции на это обвинение.

Тарджа первым отвел глаза.

— Нет, я не собираюсь совершить самоубийство. Можешь идти, если хочешь. Но нам придется ехать быстро, и дорога будет нелегкой.

— Если бы я искала, где полегче, Тарджа, я бы осталась в Сестринской общине.

Позже вечером Тарджа сидел в таверне над ужином, размышляя, почему Мэнде вздумалось обвинить его в намерении совершить самоубийство. Он вовсе не хотел умирать. Но в то же время перспектива близкой смерти не слишком его тревожила. Поразмыслив, он понял, что, думая о смерти, чувствует только легкую апатию. Он не стремился к смерти. Он не стремился даже к жизни. Ему было просто все равно.

— Ты позволишь присоединиться к тебе?

Тарджа посмотрел на старика — тот оглядывался вокруг себя, стоя посреди комнаты. Таверна была набита до отказа, и единственное оставшееся свободным место было как раз за столом напротив Тарджи. «Уж не избегают ли меня», — мелькнуло в голове у Тарджи.

— Как тебе угодно, — пожал он плечами.

Новый сосед пристроил на стол залитую пеной пивную кружку и улыбнулся Тардже. Длинноволосый, седой — в нем чудилось что-то знакомое.

— Ты плохо выглядишь, сынок.

— Так и времена плохие.

— А тебе и еще тяжелее, чем прочим, как я погляжу.

Тарджа пожал плечами, но отвечать не стал. У него не было желания вступать в беседу с этим стариком, кем бы тот ни был.

— Я слышал, ты покидаешь Медалон, чтобы встретить дитя демона?

Тарджа внимательно посмотрел на него.

— Где ты слышал об этом?

— Слухи об этом ходят повсюду, — ответил старик. — Нет ни одного защитника, кто не сплетничал бы с товарищами об этом.

«А вот это правда», — подумал он. Слишком многие из них видели, как Р'шейл демонстрировала свою силу. Все это уже давно не секрет.

— Так что, — продолжал старик, отхлебнув из кружки эля, — едва ли можно обвинить тебя за то, что ты так тревожишься.

— С чего ты взял, что я тревожусь?

— Это написано у тебя на лбу, капитан.

— Спасибо за заботу, но за меня ты можешь не волноваться. У нас все под контролем.

— Я в этом не сомневаюсь, — спокойно ответствовал старик. — Но пока дитя демона живо, ни в чем нельзя быть уверенным.

Тарджа подозрительно оглядел старика. Он был не настолько поглощен своими проблемами, чтобы не обратить внимания на то, что представляло угрозу для Р'шейл.

— Что это значит?

— Ничего особенного, — пожал тот плечами. — Мне просто кажется, что кариенцы были бы куда сговорчивей, если бы над ними не висела угроза, исходящая от дитя демона. Она ведь собирается уничтожить их бога? Как бы ты себя чувствовал, если бы знал, что кто-то собирается разрушить все, что тебе дорого? Не нужно переходить на их сторону, чтобы понять, что ими движет. Мне просто кажется странным, что защитники идут на такие неприятности, лишь бы сберечь того, кто в первую очередь является причиной их бед.

— Не Р'шейл начала войну.

— Так ли это? Разве не само ее существование побудило кариенцев действовать? Ты убил их посланца, потому что он пытался забрать Р'шейл в Кариен, разве не так? Почему же ты защищал ее? Если Медалон так много для тебя значит, почему тебе было не предоставить ее своей судьбе? Она — твой главный козырь, а ты не хочешь пойти с него. Или ты так дорожишь ею, что ради ее безопасности готов рискнуть целым народом?

— Старик, ты сам не понимаешь, о чем говоришь, — усмехнулся Тарджа, невольно признавая в то же время, что слова собеседника кажутся ему пугающе верными. «Неужели все действительно так просто? Неужели они могут покончить с этим конфликтом, просто отдав кариенцам Р'шейл? Отступят ли враги, если договориться с ними об этом?» Тарджа покачал головой, изумленный, что оказался способен подумать о том, чтобы предать ее.

Старик внимательно следил за Тарджой, как будто понимал, что мучает его. Затем он улыбнулся и сделал еще один глоток из своей кружки.

— Прости меня, капитан. Я временами болтаю то, что думаю. Я просто старик, и многие вещи видятся мне иначе, чем вам, молодым. Что я могу понимать? Я хочу пожелать тебе удачи.

— Удача тут ни при чем, — пробурчал Тарджа, отодвигая от себя тарелку. Ему почему-то расхотелось есть.

— Я надеюсь, что дитя демона оценит жертву, которую ты принес ей, капитан.

Старик допил свой эль и поднялся на ноги. Тарджа следил за тем, как тот пробирается к выходу через толпу, пораженный тем, как легко прорастают в его смятенном рассудке семена сомнения и предательства, посеянные этим стариком.

 

Глава 19

Рабы выстроились вдоль стен главного зала Летнего дворца взмахивая ротанговыми веерами, даром что температура воздуха в это время года была вполне приемлемой. Огромное помещение было заполнено придворными и просителями, желающими получить у короля аудиенцию. На фоне высаженных в горшки пальм особенно уместно смотрелись многочисленные льстецы и интриганы, которыми полон любой дворец, где бы он ни находился и кто бы ни был у власти. Габлет каждое утро открывал двери дворца для посетителей и считал обязательным появиться здесь ненадолго, хотя никогда особенно не вслушивался в речи просителей.

Брэк пробирался через толпу изнеженных, усыпанных драгоценностями посетителей, облачившись в безвкусные штаны из желтого шелка и вышитый камзол, которыми его снабдила Териана. Она утверждала, невозмутимо осматривая его в новом наряде, что он придает Брэку аромат «сельского аристократизма». Наверное, она имела в виду, что он выглядит как провинциальный лорд, за которого ему надо было сойти. Лично он полагал, что смотрится круглым идиотом.

Наконец он увидел человека, которого искал, и стал пробиваться к нему через толпу придворных. Габлет еще не появился, и его камергер, Лектер Турон, невозмутимо собирал взятки, которые должны были приблизить дающих к началу очереди. Брэк не собирался тратить деньги, чтобы повидаться с Габлетом. У него была валюта получше.

— Господин камергер?

Евнух окинул Брэка опытным взглядом, оценил по достоинству «сельский аристократизм» и сразу же отнес его к малозначительным посетителям.

— Чем могу служить, господин? — спросил он нетерпеливо.

— Я хочу видеть короля.

— Как и все в этом зале, — вздохнул евнух.

— Мне говорили, вы можете мне посодействовать.

— О, нынче это так непросто. Наш король очень занятой человек.

— Я в долгу не останусь.

Глаза Лектера жадно сузились.

— Такие услуги обходятся недешево, господин.

— Значит, Ворон ошиблась, утверждая, что вы можете помочь мне?

Лектер побледнел, его лысина моментально покрылась потом.

— Ворон?

— Разве я забыл сказать, что это она рекомендовала мне вас? Мне показалось, Ворон весьма о вас наслышана, камергер Турон. Даже не знаю, почему.

Камергера, казалось, вовсе не обрадовало сообщение о том, что глава Гильдии убийц в курсе его скромного существования.

Я сделаю все, что смогу, господин, но, возможно, вы слышали король сейчас скорбит по своему кузену, Высочайшему Принцу Хитрии.

— Не сомневаюсь, что он в печали, — насмешливо согласился Брэк. — Но мне хватит и одной минуты его драгоценного времени.

— Могу ли я осведомиться, с какого рода делом вы идете к королю?

— У меня есть новости, которые я хотел бы сообщить ему лично.

— Подождите здесь, господин. Посмотрим, что я могу сделать для вас.

Вскоре Турон вернулся и поманил Брэка. Тот последовал за евнухом, сопровождаемый любопытными и завистливыми взглядами, по направлению к резным дверям в дальнем конце зала. Его проводник постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа.

— Ваше величество! Позвольте представить вам лорда… как, вы сказали, вас зовут?

— Брэкандаран.

— Лорд Брэкандаран! Из… — Лектер вопросительно посмотрел на Брэка.

— Я прибыл из Убежища, — подсказал тот.

Вплоть до этого момента король сидел за позолоченным письменным столом, уткнувшись в лежащий перед ним пергаментный свиток, не обращая особого внимания на посетителя. Но при упоминании об Убежище он резко поднял голову и уставился на Брэка светлыми, как у птицы, глазами.

— Откуда, ты сказал?

— Из Убежища.

— Из какого?

— Оно всего одно, ваше высочество.

— Лектер! Покинь нас!

Тон Габлета не оставлял места для возражений. Камергер поспешил выполнить приказ. Когда дверь за ним захлопнулась, Брэк прошелся по комнате, с любопытством оглядываясь по сторонам. Балконная дверь была открыта, и он слышал доносящиеся снизу из пышного сада детские голоса. Королевский кабинет не слишком изменился с той поры, когда он разговаривал здесь с прадедом Габлета.

— Ты выглядишь как человек, — заявил Габлет, как только они остались одни. Чего в его голосе не было, так это дружелюбия, но по крайней мере он не пытался сделать вид, что не понимает, с кем имеет дело.

— Я только наполовину харшини. Временами это даже удобно. Я…

— Ты сказал, тебя зовут Брэкандаран? Не Брэкандаран-полукровка, я полагаю? Тот, наверное, давно уже умер.

— Как вы можете видеть, я еще жив.

— Что ты хочешь? Если ты хочешь, чтобы я приютил у себя во дворце кого-нибудь из твоих проклятых колдунов, то зря тратишь время. Я не стану держать у себя харшини, постоянно шпионящего за мной для этого дегенерата из Хитрии.

— Этот дегенерат из Хитрии умер, — заметил Брэк. — Меня убеждали, что вы скорбите по нему.

— Ха! Скорее, я спляшу на его могиле. Так ты здесь из-за этого? Теперь, когда Лернен умер, вы решили искать защиты у меня? Вам стоило бы прийти ко мне раньше. То, что король харшини послал своих людей ко дворцу Лернена, даже не обратившись ко мне, было тяжелым оскорблением для Фардоннии.

— Вы только что сказали, что не желаете видеть харшини при своем дворце.

— А это не важно. Вы все равно должны были спросить моего изволения. Я ревностно служу богам. Хотя бы эту малость я заслужил.

Брэк знал, что с людьми такого склада бесполезно спорить.

— Ваше величество, решение о возвращении харшини в Лигу чародеев принимал не я. Но я могу отметить, что если бы, взойдя на трон, вы не бросили в тюрьму всех членов Лиги чародеев, оказавшихся у вас во власти, мой король мог бы рассмотреть вопрос о нашем представительстве в Фардоннии. А так вам придется давать много дополнительных объяснений.

Габлет мрачно ухватил себя за бороду.

— Это были харшинские шпионы.

— А прочие, которых вы убили уже после коронации? В чем была их вина?

— Ты же сам понимаешь, что творится в Фардоннии, когда к власти приходит новый король. Что сейчас вспоминать о былом?

— Меня не интересуют ваши варварские замашки, Габлет. Но важно то, что подобное поведение не практиковалось, когда при фардоннском дворце еще были харшини.

— Просто эти твои харшини чертовски щепетильны. Короче, тебе что-нибудь нужно или ты пришел просто для того, чтобы попрепираться со мной о делах тридцатилетней давности?

Глаза Брэка потемнели, взмахом руки он заставил кресло, стоящее в дальнем углу комнаты, приблизиться к себе, отвратительно скрежеща о полированный паркет. Когда кресло подъехало вплотную, он уселся поудобнее и улыбнулся королю Фардоннии.

— Благодарю вас, ваше величество. Я присяду.

Габлет широко раскрыл глаза. Ему еще не случалось сталкиваться с силой харшини. Его повседневный опыт общения с богами сводился к пожертвованиям на храмы и мольбам о законном сыне.

— Что ты хочешь?

— Нам с вами нужно поговорить о вашем наследнике.

— Своего наследника я назову, когда буду готов к этому, — объявил Габлет. — И никакая черноглазая тварь из Убежища не будет диктовать мне, кого я должен назначить.

— Я даже, и не мечтаю об этом, ваше величество. Но некоторые обстоятельства, о которых вы еще не в курсе, могут сильно повлиять на ваш выбор.

— Какие еще обстоятельства? — прищурился Габлет. — А! Понял! Ты раскопал этот дурацкий закон о передаче моей короны Вулфблэйдам, так, что ли? Можешь возвращаться к себе в Убежище и передать Лорандранеку или кому-то еще, кто послал тебя ко мне, что скорее талабарская гавань покроется льдом в середине лета, чем я позволю Вулфблэйдам ногой ступить на фардоннскую землю, не говоря уже о том, чтобы сесть на мой трон.

— Лорандранек не посылал меня, ваше величество. Он умер уже двадцать лет назад. Теперь короля харшини зовут Коранделлен.

— А по мне, так хоть бы и проклятая Верховная сестра из Медалона!

— Меня послало сюда дитя демона.

— Дитя демона? Ты пьян, что ли? Дитя демона — просто сказка, которой детей пугают. У Лорандранека никогда не было детей-полукровок.

— Может быть, если бы вы не поторопились разогнать фардоннскую Лигу чародеев, то знали бы, что один ребенок все-таки был.

— Тогда кто это? Где он?

— Ее зовут Р'шейл.

— Девчонка? — Габлет от души рассмеялся. — И зачем богам даровать такую власть женщине?

— Может быть, они не страдают вашими предрассудками.

— А может, они просто не так сильны, как пытаются всех убедить, — фыркнул король.

— Не советую вам говорить этого там, где вас сможет услышать Желанна, — остерегающе сказал Брэк. — Может быть, богиня плодородия потому и не посылает вам сына, что прослышала, как вы относитесь к женщинам.

— Не трогай мою веру, — засопел король. — Я преданный поклонник богини.

— Оно и заметно, — насмешливо согласился Брэк.

— Итак, это дитя демона… эта девчонка… послала тебя указать мне, кто будет моим наследником? — Габлет презрительно хохотнул. — Не знаю даже, что смешнее — что она считает себя вправе указывать мне или то, что ты решил, будто я тебя послушаюсь.

— Лучше вам послушать меня, Габлет, — решительно объявил Брэк. — Не будет у вас законного сына. И наследником вашим будет, строго в соответствии с законом, — Дамиан Вулфблэйд.

— Только через мой труп!

— Так оно и будет, — ответил Брэк.

— Да я скорее отдам свою корону тому самодовольному кариенскому идиоту, за которого вышла Адрина, чем назову этого хитрианского варвара своим наследником.

— Это может оказаться затруднительным, — пробормотал Брэк, но Габлет не слушал его.

— И ты совсем ничего не понимаешь, если думаешь, что народ Фардоннии примет хитрианского короля.

— Зато он примет фардоннскую королеву.

— А! Никак, ты хочешь выдать за него одну из моих дочерей?

— В этом уже нет необходимости, — ответил Брэк, усмехнувшись. — об этом мелком обстоятельстве уже позаботилось дитя демона.

Габлет настороженно посмотрел на него.

— Что ты имеешь в виду?

— А вот как раз то обстоятельство, о котором я вам и говорил, — объяснил Брэк и принялся нарочито неторопливо отряхивать свои желтые шелковые штаны от пыли.

— Что за обстоятельство? — потребовал ответа Габлет.

— Кратин умер, ваше величество. А ваша дочь снова вышла замуж.

— Вышла замуж? За кого?

— Может быть, попробуете угадать? — предложил Брэк. Ему очень нравилось смотреть на такого растерянного Габлета.

— Нет! — вскричал король, вскакивая на ноги. Его лицо теперь сравнялось в цвете с малиновым шелком, которым были обтянуты стены в его покоях. — Этого я терпеть не стану! Я отрекаюсь от нее! Проклятие, я захвачу Хитрию и верну свою дочь!

— Ваша семья теперь породнилась с семьей Вулфблэйдов. Вы будете свято хранить мир между вашими домами, а то, о чем вы сейчас говорили, — об этом и думать забудьте. А поскольку Вулфблэйды сейчас — правящая династия в Хитрии, то и война между вашими странами невозможна. Ни о каком захвате не может быть и речи.

— Это просто непереносимо!

Брэк невозмутимо улыбнулся.

— Я надеюсь, вы как-нибудь с этим справитесь.

— Убирайся! Убирайся из моего дворца! Вообще убирайся из моей страны! Со своими харшинскими интригами и с вашим дитя демона выметайтесь к черту из Фардоннии!

Брэк успел уже набрать достаточно силы, чтобы его глаза снова потемнели, поднялся на ноги и угрожающе навис над королем.

— Вам придется подчиниться закону. Вы назовете Дамиана Вулфблэйда своим наследником и благословите замужество Адрины.

— Никогда!

— Тогда готовьтесь к худшему, ваше величество, — предостерег короля Брэк. — Горе вам — вы посмели ослушаться дитя демона.

 

Глава 20

Не было сомнений в том, что Гринхарбор находился в руках Кируса Иглспайка и его приспешников. Улицы хоть и не опустели, но не чувствовалось привычной торговой суеты, царящей обычно в одном из самых крупных портовых городов юга. Не было видно ни солдат Лиги чародеев, ни дворцовой охраны. Стражники на воротах сверкающего белоснежного города не пытались остановить Дамиана и его дружину, но все они носили нагрудники с эмблемой взлетающего орла.

Р'шейл с интересом оглядывала город. Она ехала рядом с Дамианом во главе колонны, состоящей из трех сотен кракандарских рейдеров. За ними двигалось три сотни эласапинцев Нарвелла Хоксворда, а замыкал колонну Рохан Бербоу со своим окружением. Всего около тысячи человек приехало, чтобы разобраться с наследованием трона Высочайшего Принца. Позади колонны в карете ехали принцессы Марла и Адрина. Ехать верхом она отказалась, не указывая причины. Дамиан был уверен, что единственной причиной было желание доставить ему побольше хлопот. Р'шейл причину знала, но считала, что не ее дело сообщать об этом Дамиану. Кроме того, она обещала Марле ничего не говорить ему об этом. Вне всякого сомнения, за время совместной поездки Адрина была подвергнута свекровью самому критическому рассмотрению. Р'шейл с улыбкой гадала, кто же одержит победу в этом бескровном, но таком значительном поединке.

— Странно это все, — пробормотал Дамиан.

— А кто обычно охраняет город? — спросила Р'шейл, оглядываясь через плечо на настороженных стражников, не отпускавших рукоятей своих мечей все время, пока они проезжали через городские ворота.

— Лига.

Чем дальше они углублялись в город, тем более пустынными становились улицы. Весть о появлении военлорда Кракандара, Эласапина и Искомдара, обгоняя их, бежала по улицам, как огонь по разлитому ламповому маслу, и жители Гринхарбора благоразумно укрывались в домах, чтобы не попасть под горячую руку, когда начнется драка — дело обещало быть горячим.

— Дамиан, может быть, я и не гениальный тактик, но разве это разумно: открыто ехать по Гринхарбору, когда известно, что твой кузен претендует на трон?

Он пожал плечами.

— Гринхарбор — нейтральная территория.

— Девять сотен рейдеров — не такое уж большое войско.

— В этот город не позволено приходить с большим числом бойцов. Три сотни на каждого военлорда, и не больше. Это закон.

— Закон не помешал твоему кузену претендовать на трон. Почему ты считаешь, что закон остановит его, если он захочет собрать в городе большой отряд?

— Я не могу позволить себе войти с войском в Гринхарбор, открыто нарушив закон. Это только сыграет Кирусу на руку. Кроме того, ты не допустишь, чтобы со мной что-нибудь случилось.

— Ты полагаешь, что моя сила спасет тебя? Адрина была права, когда говорила, что ты любишь жить опасно.

— Она так говорила?

— Да.

— А что еще она говорила?

Р'шейл закатила глаза.

— Почему бы тебе не спросить у нее самой?

— Я спрашиваю у тебя.

— Ты просто глупый осел, Дамиан Вулфблэйд.

Он не ответил ей; просто не успел. Она внезапно остановилась, ее тело напряглось, почувствовав прикосновение магии — словно по коже побежали миллионы крохотных муравьев, одетых в деревянные башмачки.

— Что-то случилось? — спросил Дамиан, встревожено глядя на нее.

— Кто-то использует силу. Много силы. — Она застыла, пытаясь определить, откуда исходит это ощущение. Наконец, она приподнялась в стременах, вглядываясь в даль за рядом белых домов с плоскими крышами, и указала пальцем на гавань.

— Это где-то там.

— В гавани?

— Нет. Не думаю. Но где-то рядом.

— Тогда, наверное, это Лига чародеев. Может быть, кто-нибудь из них…

— Нет! — решительно отмахнулась она. — Это совсем не похоже на их заклинания. Я чувствую харшини.

Дамиан пожал плечами.

— Значит, это один из тех харшини, кто вернулся в Лигу прошлой зимой. Я не думаю, что нам стоит беспокоиться из-за этого. Если магия, которую ты чувствуешь, и исходит от харшини, то они наверняка на нашей стороне.

Она вернулась в седло и посмотрела на него.

— Почему ты так думаешь?

— Ты дитя демона. Ты едешь со мной.

— Ты не понял, Дамиан. То, что я чувствую, — это вовсе не один харшини. Там их несколько, и они пытаются призвать каждую каплю силы, до которой могут дотянуться.

— Если им это удастся, дело будет плохо.

— О создатели! Дамиан, ты специально прикидываешься тупицей.

Он глуповато ухмыльнулся.

— Прости, пожалуйста, но тебе придется объяснить мне, в чем дело.

— Я думаю, что кто-то напал на харшини. Другого объяснения у меня нет.

Дамиан осадил своего жеребца и приказал колонне остановиться. Ухмылка на его лице сменилась выражением ужаса.

— Кто-то напал на харшини? Это невозможно. Это Хитрия, а не Медалон или Кариен. Мы чтим… Р'шейл!

Она не слушала его. Пришпорив коня, она проскакала до конца уходящей вверх мощеной улицы, туда, где с вершины холма открывался вид на весь город. То, что она увидела, ошеломило ее.

Перед ней расстилался Гринхарбор, море беленых зданий, сияющих под сапфировым небом.

Город располагался на берегах бухты серповидной формы. Слева высоким лесом поднимались мачты, обозначавшие район портовых причалов. Справа возвышался величественный белый дворец с позолоченными куполами на башнях, сверкающими так, что на них больно было смотреть. А над дворцом переливался блистающий ореол ослепительного света, покрывающий храмы и дворцы, принадлежащее, как решила Р'шейл, Лиге чародеев. Сквозь пульсирующий ореол можно было различить даже контуры зданий, что показывало, что силы его создателей на исходе.

Сохранилась легенда о том, что два столетия назад харшини, защищавшие Цитадель от сестер Клинка, сотворили нечто подобное. Но если несколько сотен харшини оказались не в состоянии надолго удержать защитный ореол, хранивший Цитадель, то было ясно, что силы нескольких харшини, собравшихся в Гринхарборе, иссякнут очень быстро. Счет времени шел на минуты.

— Во имя всех богов, что это? — ахнул Дамиан, подоспевший к ней.

— Харшини пытаются защититься, — объяснила она. — Смотри.

Дамиан посмотрел туда, куда указывал ее палец. Улицы вокруг сияющего ореола были заполонены солдатами. Хотя они находились слишком далеко, чтобы различить их гербы, Р'шейл не сомневалась в том, чьи это войска. Они толпились на улицах, ведущих к зданиям Лиги, просто поджидая, пока иссякнет сила защищающихся харшини. Она глянула через плечо на людей, приведенных в город Дамианом, Нарвеллом и Роханом. Их было втрое меньше, чем солдат на улицах. К Дамиану уже подъезжали два оставшихся сзади военлорда.

Р'шейл предоставила Дамиану разбираться с ними и снова переключила свое внимание на светлый ореол. Он заметно слабел.

— Что здесь происходит? — услышала она голос Рохана Бербоу у себя за спиной. Она не стала слушать, что ему ответит Дамиан. Пришпорив коня, Р'шейл галопом поскакала к гавани. Какую бы возню ни устраивали политики вокруг освободившегося трона Высочайшего Принца, у хитрианцев не было права нападать на миролюбивых харшини.

Р'шейл не знала, что собирается делать. Она видела только, что ореол слабеет, а находящиеся внутри харшини находятся в опасности. Через этот непреодолимый барьер она не могла попасть к харшини, а когда он исчезнет, солдаты, заполонившие улицы вокруг Лиги, сомнут всех, кто находятся внутри. Она мрачно усмехнулась, подумав о том, как все в жизни может измениться за такое малое время. Ведь всего пару лет назад, услышав об атаке на харшини, она стала бы аплодировать нападающим на ее заклятых врагов. А теперь она скачет им на помощь, наплевав на опасность, которой подвергает при этом себя.

Последняя мысль слегка отрезвила ее, и она пустила коня шагом. «Что я делаю? Я же не могу просто подъехать к воротам Лиги и приказать солдатам разойтись».

Р'шейл огляделась и обнаружила, что едет по району, застроенному правительственными зданиями. По крайней мере, она так решила. На них лежала бюрократическая аура, очень хорошо знакомая Р'шейл. Большинство домов было в несколько этажей, с высокими подъездами, украшенными мраморными колоннами с каннелюрами. Дома окружали большую круглую площадь, в центре которой бил фонтан в форме изящного водяного дракона, извергающего потоки воды из глотки. Р'шейл с любопытством посмотрела на скульптуру. Она слышала об удивительных тварях, населяющих теплые воды Дреджианского океана, но ничего похожего на зверя из фонтана она не видела. У нее был высокий спинной плавник, широко посаженные глаза и длинный красивый хвост, заканчивающийся плоским остроконечным расширением.

Однако времени восхищаться мастерством строителей фонтана у нее почти не было; ее внимание привлек приближающийся стук копыт. На дальнем краю площади появились конные рейдеры во главе с высоким мужчиной средних лет. Он носил аккуратно подстриженную светлую бороду, его кожаные доспехи блестели позолотой. Взлетающий орел — знак династии — был набран из драгоценных камней, отсвечивающих разноцветным сиянием.

Она слышала за спиной голоса людей Дамиана. Р'шейл оказалась одна на своем коне посреди площади, по краям которой солдаты выстраивались в боевой порядок. Над площадью воцарилась неестественная тишина, только плеск фонтана да скрип кожаных доспехов нарушали ее.

— Кузен! — громко воскликнул Кирус Иглспайк, шагнув вперед. — Я и не чаял опять увидеть тебя живым!

— Оно и заметно, разрази меня гром, — отозвался Дамиан, выезжая навстречу в сопровождении Нарвелла и Рохана.

Р'шейл, нахмурившись, наблюдала, как они съезжаются. У нее не было времени на эту сцену. Ореол света вдалеке таял.

— Рад видеть, что слухи о твоей смерти оказались преувеличенными, кузен, — лицемерно продолжал Кирус, приближаясь к фонтану.

Дамиан, Нарвелл и Рохан остановились с другой стороны фонтана.

— Сильно преувеличенными, кузен. Теперь я понимаю, зачем тебе понадобилось так много воинов.

— Мы приготовились к беспорядкам, которые могла бы вызвать смерть нашего дяди.

— Это мне Лернен приходился дядей, а не тебе, Кирус. Твое родство с родом Вулфблэйдов такое далекое, что его не сразу и разглядишь.

— Не такое уж и далекое, как кажется тебе, кузен. Когда Калан признает законными мои права…

— Верховный Аррион? Признает твои права? — резко переспросил Рохан Бербоу. Видно было, что сама мысль об этом казалась ему оскорбительной.

— Для этого ты и нападаешь на харшини? — требовательно спросила Р'шейл.

Кирус, казалось, только теперь заметил Р'шейл. Он покровительственно улыбнулся ей.

— Кто это, Дамиан? Медалонская штучка, которую ты подобрал за северной границей? Или это твоя новая жена, о которой мы столько наслышаны?

Глаза Р'шейл почернели от гнева даже раньше, чем их наполнила, сила. Кирус высокомерно смотрел мимо, но внезапно натолкнулся на ее потемневший взгляд.

— Великая Мать — вскричал он.

Его мерин встал на дыбы, почувствовав близость силы харшини. Даже скакуны Дамиана, Рохана и Нарвелла стали нервно потряхивать головами, хотя они-то уже привыкли к ней, как к своей. Только ее конь не обращал ни на что внимания — он уже давно приучился относиться к магии как к неизбежной части своей ноши. До Р'шейл наконец дошло, почему вокруг зданий Лиги толпились преимущественно пехотинцы. Хитрианских скакунов было бы не удержать в повиновении при атаке здания, полного набравших силу харшини.

— Кирус, отзови своих людей. Сейчас же.

Дамиан говорил уверенно и спокойно, как будто не сомневался в покорности военлорда.

— Кто ты? — вопросил Кирус, обращаясь к Р'шейл.

— Если ты сейчас же не отзовешь войска, то я буду последним, что ты видел в своей жизни, — сообщила Р'шейл пораженному военлорду. Сила переполняла ее, стремясь вырваться наружу. Скакун Кируса нервничал сильнее, и его наезднику приходилось прикладывать все силы, чтобы сохранить невозмутимый вид и в то же время удержаться в седле.

Претендент на трон гневно повернулся к Дамиану.

— Что это за шутки?

— Это не шутка, господин, это дитя демона. Я советую тебе делать, как она велит. Терпение не входит в число ее добродетелей.

Если Кирус уже прослышал, что Дамиан женился, то он должен был слышать и о сопровождающем его дитя демона. Поколебавшись несколько мучительных мгновений, военлорд раздраженно взмахнул рукой. Один из всадников, выстроившихся по краю площади, выехал вперед и подъехал к своему господину.

— Передай лорду Фоксталону и лорду Фальконланцу, чтобы отвели войска назад, — сквозь стиснутые зубы процедил Кирус.

— Сэр?

— Ты все понял?!

Ошеломленно оглянувшись, капитан кивнул и развернул коня. Кирус обернулся к Р'шейл с оскорбленным и в то же время испуганным видом.

— Довольна?

— Пока да, — кивнула Р'шейл, продолжая удерживать силу в себе. Ореол быстро угасал, по мере того как иссякали силы харшини, удерживающих его. Сейчас она особенно остро чувствовала, как тают силы осажденных. Еще несколько минут, и они не смогут удерживать защиту. Она прикусила нижнюю губу, пытаясь сообразить, не может ли она передать свою силу им. Брэк и наставники в Убежище никогда не учили ее ничему подобному. Вероятно, им не приходило в голову, что ей может понадобиться передавать свою силу другому харшини. Или, может быть, она и не может войти в такой сильный резонанс с другим харшини, если только он не из семейства ти Ортин, подобно ей… А возможно, это слишком опасно… Она потрясла головой, стараясь избавиться от бесполезных мыслей и сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Пределы ее возможностей в обращении с силой придется исследовать в другой раз. В данный момент достаточно и того, что Кирус подчинился ей.

— Разве у вас не устраивают что-нибудь вроде выборов Высочайшего Принца?

— Собрание могло бы уже начаться, если бы не вмешательство харшини, которые просто не пустили нас во дворец Лиги чародеев.

— Собрание недействительно, если на нем не присутствуют все восемь военлордов, — бросил Дамиан.

— На практике, кузен, мне достаточно большинства.

— Которого у тебя тоже нет, — заметил Нарвелл.

— Набралось бы, если считать с Теджи Лайнскло. — Кирус мрачно посмотрел на Рохана. — Я вижу, ты уже решил, чью сторону держать, лорд Бербоу. Когда я стану Высочайшим Принцем, тебе это припомнится.

— Пустая угроза, лорд Иглспайк. Тебе не собрать столько голосов.

Кирус презрительно улыбнулся.

— Тут тебя ждет большой сюрприз, милорд.

Военлорды казались львами, уставившимися друг на друга перед смертельной схваткой. Р'шейл нетерпеливо повела плечом.

— О создатели! С меня хватит! Дамиан, скоро ли можно собрать это собрание?

Дамиан не ответил ей. Он смотрел на Кируса с таким озлоблением, что Р'шейл испугалась, не собирается ли он вызвать кузена на поединок прямо здесь, на площади. Увидеть, как он собьет с Кируса спесь, было бы заманчиво, но она твердо знала, что этот вопрос следует решить законно. А Дамиан сможет отыграться на Кирусе и потом, когда станет Высочайшим Принцем.

— Дамиан!

— Что?

— Я спрашиваю, скоро ли можно собрать это собрание?

— Как только появится леди Лайнскло.

— Отлично. Пошли кого-нибудь за ней. А до тех пор — я хочу, чтобы рейдеры убрались с улиц. А к охране города вернется Лига. Я полагаю, что на какое-то время вы можете удержать своих людей в рамках приличий?

Кирус уже открыл рот, но тут же закрыл его, столкнувшись со взглядом темных глаз.

— Хорошо, вплоть до собрания объявляем перемирие, — неохотно согласился он. — Но я не думаю, чтобы это что-нибудь изменило!

— Дамиан?

— Перемирие, — проговорил он так же неохотно, как Кирус.

— Хорошо, значит, решено. Теперь разберись с этими солдатами!

— Мы еще встретимся, дитя демона! — Кирус резко натянул поводья, срывая злость на лошади, и поскакал к своим воинам. За его спиной ореол света на мгновение вспыхнул переливающимися огнями, словно рассыпав по небу среди бела дня миллионы звезд, и погас — силы осажденных в замке харшини иссякли.

— Договорились, — пробормотал Нарвелл.

— Мы рассчитаемся с ним, брат, — свирепо пообещал Дамиан.

— Да, — согласился Рохан.

Р'шейл недовольно оглядела их.

— Все вы стоите друг друга, — бросила она и, развернув коня, продолжила путь к зданиям Лиги чародеев — и, ей хотелось верить, к ответам на свои вопросы.

 

Глава 21

Север встречал отряд Тарджи колючим холодом, но они не сбавляли скорости, останавливаясь, только чтобы дать передохнуть измученным коням. Возвращаясь по тому же пути, что и несколько недель назад, маленький отряд держался берегов Стеклянной реки, не заботясь о том, где остановится на ночь. Все шло нормально до того момента, когда под Котсайдом их застиг свирепый шторм, от которого им пришлось укрыться в заброшенном эллинге, неприютно нависшем над быстро струящейся рекой.

Внутри Тарджу ждал весьма неприятный сюрприз. Эллинг был занят фардоннцами — стражей Адрины, перешедшей границу вместе с Тарджой. Дамиан снабдил их продовольствием и картами и приказал им еще несколько недель назад идти в Фардоннию. Что они делали здесь, на севере, когда им полагалось уже давно находиться дома, было непонятно. Добиться от них внятного рассказа было непросто, поскольку ни один из фардоннцев не говорил на медалонском, а в его собственной группе никто не знал фардоннского настолько, чтобы вести связную беседу. Пришлось разговаривать на кариенском — единственном языке, который худо-бедно знали обе стороны.

Второй копейщик группы, Филип, молодой человек, под руководством которого стража сдалась Дамиану на северной границе, поведал следующую историю. Они вняли совету Дамиана и направились к Котсайду, чтобы воспользоваться местным паромом, но обнаружили, что город переполнен беженцами. Они ни с кем не смогли договориться, у них начались неприятности, поскольку люди принимали их за кариенцев. В конце концов им удалось объяснить, что они фардоннцы, а не кариенцы, но это ничего не изменило. Горожане накинулись на них. Им пришлось с боем уходить из города. Выбираясь из Котсайда, они потеряли троих. Теперь Филип со своими людьми отсиживался здесь, в эллинге, дожидаясь, пока раненые встанут на ноги; после этого они собирались идти дальше на юг и попытаться перебраться через реку возле Тестры.

Тарджа разрешил своим людям зажечь костер из сухого топлива, которое удалось разыскать, решив, что при этой погоде никто не заметит их маленького огонька. У костра они, наконец, согрелись. Даже фардоннцы слегка приободрились. Все расселись вокруг огня, его люди обменивались впечатлениями от похода и гадали, что на уме у их командира, фардоннцы тихонько переговаривались между собой.

Тарджа стоял у небольшого окна и смотрел на проносящуюся мимо темную воду, не обращая внимания на бьющие по лицу капли дождя. Сквозь шум бури, бушующей снаружи, до него доносились голоса сидящих у костра. Он понимал, что необходимо быстро решить, как быть с фардоннцами. Кроме того, настало наконец время сообщить своему отряду, что именно им предстоит сделать.

До сих пор Мэнда оставалась единственным человеком в их отряде, посвященным в его планы. Оказалось, что она действительно знала, как держать себя, чтобы создать впечатление беззаботно-надменной сестры Клинка. Ее переодели голубой сестрой, и она без всяких затруднений реквизировала паром у Ванахайма. Тарджа надеялся, что и в Котсайде она сможет проделать то же самое.

До встречи с отрядом фардоннцев он собирался поджечь паром и спасаться с него вплавь. Но если дождь и дальше будет лить как сейчас, поджечь ничего не удастся. Да и добираться до берега вплавь было бы теперь небезопасно.

— Тарджа? — К нему подошла Мэнда, закутавшаяся для тепла в плащ одного из защитников. От нее пахло мокрой шерстью, светлые волосы свалялись, но глаза горели неугомонным огнем.

— Тебе бы погреться да обсохнуть у костра, — попенял он ей.

— Я в порядке. Я осмотрела фардоннских раненых. Тот, который в углу, раненный в живот, навряд ли переживет эту ночь. А остальные смогут уже завтра идти с нами.

— То есть ты думаешь, что нам стоит взять их с собой?

— Так у них будет больше шансов добраться до дома.

Он покачал головой и ничего не ответил, подумав, что то же самое она могла бы сказать о бездомных кошках.

— Что-то не так?

— Нет. Я просто раздумываю о завтрашнем дне. У нас будут трудности, если погода не переменится.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Ты можешь остановить этот дождь?

— Я могу воззвать к Брэну, богу бури, но я не уверена, что он послушается меня. Тебе лучше обращаться к дитя демона, если хочешь говорить прямо с богами.

— А правда, хорошо, что дитя демона нет с нами?

— Разве она так уж плоха?

Он пристально посмотрел на нее, затем пожал плечами.

— Да нет, не так уж и плоха, я думаю.

Мэнда ласково положила свою руку в перчатке на его плечо.

— Ты слишком суров к себе, Тарджа. Иди к костру и погрейся. Просто глядя на дождь, ты его не остановишь.

Она так старалась ободрить его. У него не хватало духа оттолкнуть ее. Мэнда не могла спокойно смотреть, как мучается любое создание, не важно, человек или животное. Он вспомнил Р'шейл: ее раздражительность и стремление манипулировать окружающими, чтобы настоять на своем. Невозможно было даже сравнивать этих двух женщин, а это усугубляло подозрения, что преследующие его воспоминания не могут быть настоящими. Старик из таверны лишь озвучил его мысли. Они стараются только ради Р'шейл. Он попытался убедить себя, что она стоит того.

— Какая жалость, что я не могу остановить дождь взглядом, — ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал небрежно. Он посмотрел через плечо на людей у костра. — Однако пора наконец рассказать людям о том, что им предстоит.

Мэнда взяла его за руку, и они пошли к огню. Сидящие слегка раздвинулись, освобождая место. Фардоннцы собрались в углу эллинга, почувствовав, что сейчас они не нужны. Тарджа присел и обвел взглядом сидящих у огня, довольный тем, что подобрал правильных людей. В его отряде почти не было защитников. Они остались с Денджоном и Линстом. Он выбирал себе повстанцев, тех, кто уже сражался с ним раньше; тех, кто знает по опыту, как разбить превосходящего числом противника, не вступая с ним в открытую схватку.

— Мы должны поджечь котсайдский паром, — ответил он на их вопросительные взгляды. — Если в течение месяца мы не вернемся в Тестру, командующий гарнизоном Тестры разрушит паром там. Если у нас здесь все получится, мы разрушим его сами и останемся на том берегу, сделав свое дело.

— Ты думаешь, что так кариенцы не доберутся до Цитадели? — спросил Гэри.

— Нет. Но на какое-то время это их задержит.

Повстанцы встревоженно переглянулись. Ульран, маленький, черноглазый мужичок из Заставы, владеющий ножом как бог, быстро оглядел собравшихся и только после этого заговорил.

— Этак мы навредим себе еще больше, чем кариенцы, Тарджа. От этих паромов зависит торговля и жизнь очень многих людей.

— Много ли им удастся наторговать после того, как кариенцы перейдут через реку? — ответил вопросом Торлин.

Тех же лет, что и Гэри, брат Мэнды, он был из тех повстанцев, взятых в плен под Тестрой, что пошли за Тарджой к северной границе. Стройный и сообразительный — из него вышел бы неплохой защитник.

— Торлин прав, — согласился Рилан, один из немногих защитников в отряде — крепкий и очень надежный. — Кариенцы опустошают все по дороге на юг. Медалон они оберут дочиста. Когда они пройдут, не останется ничего, чем можно было бы торговать.

Ульран неохотно кивнул головой.

— Пожалуй. Просто жалко рушить действительно хороший паром.

— Ну, если ты такой благородный, Ульран, можешь вернуться и построить им новый после войны, — с усмешкой предложил Харбен. Вот он как раз немного тревожил Тарджу. Страсть к разрушению, владевшая Харбеном, основывалась исключительно на его нежелании принять хоть что-нибудь всерьез. Он немного напоминал Тардже Дамиана Вулфблэйда.

— Боюсь, мы все успеем состариться, так и не дождавшись этого дня, — огрызнулся Ульран и повернулся к Тардже. — Хорошо, мы поджигаем паром. А как?

Словно в ответ на его вопрос, ночь озарилась зигзагом молнии. Гулко ударил гром. Дождь припустил еще сильнее, громко барабаня по ветхой кровле эллинга. Тарджа выглянул наружу и снова посмотрел на свой отряд.

— Я надеялся, что хоть у кого-то из вас будут идеи на этот счет.

Раненый фардоннец, о котором так заботилась Мэнда, умер незадолго до рассвета. Дождь не прекратился с наступлением дня, но ждать дальше было нельзя. Они поспешно похоронили умершего солдата в раскисшей земле, собрались и поехали вперед. После длительных переговоров с Филипом на кариенском было решено, что стражи подождут на южной окраине города, пока отряд Тарджи будет топить паром. Фардоннцы обеспечат прикрытие, если за отрядом будет погоня, и, когда с паромом будет покончено, они вместе отправятся назад в Тестру. Люди Тарджи побрились и переоделись в форму защитников, а Мэнда восседала на своей кобыле в голубом одеянии Сестринской общины. Все они окоченели от холода и промокли до нитки к тому моменту, как расстались с фардоннцами и повернули на север к городу.

Обычно тихий городок, сейчас Котсайд был переполнен беженцами, спасающимися от наступающих кариенцев. Последний раз Тарджа был здесь около двух лет назад, сопровождая лорда Пайтера и его свиту. «С этой роковой поездки и начались все его нынешние беды», — мрачно думал он. Город тогда готовился к параду в честь Дня основательниц. На улицах, в прошлый раз украшенных голубыми флагами, теперь толпился потерянный народ, мечтающий попасть на паром, чтобы оказаться в относительной безопасности на другом берегу реки.

— Тарджа, что станется со всеми этими людьми? — спросила Мэнда, когда они, спешившись, повели своих лошадей через плотную стену человеческих тел. — Им всем придется очень туго, когда мы… ну, ты понимаешь.

— Ничем не могу помочь им, — ответил он. — Лучше несколько бедолаг на этом берегу, чем кариенцы в Цитадели.

— Их тут не несколько, Тарджа. Их, наверно, несколько тысяч.

Тарджа кивнул, но он не испытывал сочувствия к их положению.

Это было просто сборище маркитантов, двигающихся вслед за защитниками и наживающихся на войне. Он не собирался сочувствовать им потому, что все повернулось не так, как они рассчитывали.

— Им не поможешь, Мэнда. — Она неохотно кивнула, и тут к ним подбежала девочка лет восьми или девяти, с огромными глазами, полными скорби, и с надеждой вцепилась в ее голубые рукава. Она прижимала к груди перепачканного, замызганного щенка оба, дрожа, смотрели на Мэнду.

— Ты пришла спасти нас, сестра?

Мэнда опустила голову.

— Прости меня, дитя. Я…

Тарджа ухватил ее за руку и оттащил в сторону, пока она не наговорила лишнего или не взяла под свою опеку щенка, что было бы самым естественным делом для Мэнды.

— Считается, что ты у нас тут сестра Клинка.

— Это еще не значит, что у меня не должно быть сердца.

— Нет. Но это значит, что ты не должна терять голову, — напомнил он ей. — У нас есть дело, Мэнда. Ты уже успела усыновить кучу потерявшихся фардоннцев. Сирот и бродячих собак будешь спасать в другой раз.

— Но… — возмущенно начала она.

— Это приказ, — жестко отчеканил он, прокладывая дорогу сквозь толпу. — Делай, как я говорю. Не поднимай голову и не смотри в глаза ни одному человеку и никому другому тоже.

— Ты бессердечный изверг, Тарджа, — шипела она, двигаясь за ним по коридору, который он прокладывал по толчее. — Как ты только можешь стоять и смотреть…

— Мэнда! — предостерег сестру сзади Гэри, освобождая Тарджу от необходимости выговаривать ей. Он оглянулся, чтобы убедиться, что его люди не отстали от них. Молодая женщина оскорбленно посмотрела на него, но ничего не сказала. Они пробивались по забитым народом улицам к маленькой городской площади, превратившейся в лагерь беженцев. На ней выросли сотни шатров, растянутых на колышках, вбитых прямо между булыжников мостовой.

— Безумие, — пробормотал он сам себе, подходя к площади. Моросящий дождь снова превратился в ливень, а ветер продувал даже плащ защитника. Он обернулся и подозвал к себе Гэри. Молодой повстанец передал поводья своего коня товарищу и пробрался к Тардже.

— Что-то не так?

— Не знаю. Вы стойте здесь. Мы с Мэндой спустимся к реке и посмотрим, что там происходит. Нам не провести лошадей через это.

Гэри согласно кивнул и принял поводья их коней. Тарджа взял Мэнду за руку и повел ее через царящий вокруг хаос, переступая через растяжки шатров, маленьких ребятишек, ныряя под развешенное белье, огибая кухонные костры, злобно шипящие и чадящие под дождем, собравшимся, видимо, потушить их. Набережная была недалеко, но чем ближе они подходили, тем плотнее становилась толпа, и, наконец, они уперлись в плотную стену тел, проникнуть через которую, как ни толкайся, было невозможно.

Большой рост помог Тардже приподняться над толпой и заглянуть вперед, за ряды стоящих перед ним. Увиденное не слишком обрадовало его. Паром находился на середине реки, до предела набитый пассажирами, и, неторопливо преодолевая течение, двигался к противоположному берегу реки.

— Ну что там? — спросила Мэнда, которой ничего не было видно за стеной стоящих тел.

— Паром идет к тому берегу. Пройдут часы, пока он вернется, и даже тогда мы едва ли сможем подобраться к нему.

— Что же мы будем делать?

— Приступим к выполнению моего запасного плана.

— А в чем он заключается?

— Скажу, как только сам придумаю, — ответил он, насупившись.

Под вечер паром вернулся в Котсайд. Тарджа со все возрастающим нетерпением смотрел, как баржа трудолюбиво преодолевает просторы разлившейся от дождей реки под небом цвета тусклого серебра. Толпа беспокойно шевелилась, подбираясь все ближе к берегу, и каждый беженец стремился оказаться в первых рядах. Подобраться к пристани можно было, только прорубая путь в толпе мечом, да и это могло бы не дать результата.

Скорее утомленный, чем раздосадованный, Тарджа выбрался из толпы и присоединился к товарищам, поджидающим его под крышей местной таверны. Они поняли все по выражению его лица еще до того, как он подошел к ним.

— Так как же мы доберемся до парома? — спросил Гэри.

— Никак. Придется придумать что-нибудь еще.

— Была бы у нас баллиста, мы могли бы выстрелить по парому горючей смолой, — высказался Рилан.

— Баллиста? — повторил Харбен. — Подумать только, ведь у меня одна завалялась было в кармане, но я не взял ее с собой, просто не подумал, что она может понадобиться!

Тарджа хмуро одернул его:

— Если не можешь ничего предложить, Харбен, то сиди тихо.

У Харбена хватило ума прикинуться сокрушенным. Тарджа собрал своих людей в таверне и стал перебирать с ними различные варианты подобраться поближе к пристани и к парому. В конце концов именно Харбен нашел решение и принялся действовать раньше, чем Тарджа успел остановить его. Юноша бросился в самую гущу толпы и закричал во весь голос:

— Идут! Они идут! Кариенцы уже здесь! Бегите! Спасайтесь! Кариенцы! Кариенцы пришли!

Вскоре кричала уже вся толпа. Почти моментально был достигнут впечатляющий результат. Те, кто был в задних рядах, побежали к площади. Стоящие поближе к пристани попрыгали в ледяную воду. Все кричали, толкались и рвались на свободу.

— Останови его, Тарджа! — выдохнула Мэнда. — Они же задавят друг друга до смерти!

Но панику было уже не остановить. Отчаянные крики Харбена переполошили людей, и вскоре инстинкты полностью подавили здравый смысл. Страх заглушил все прочие чувства. Толпа озверела. Масса бегущих отшвырнула Тарджу к стенке таверны и понеслась на площадь, валя на землю шатры, затаптывая костры и все, что попадалось им на пути. Отчаянные крики разносились уже по всему городу.

— Кариенцы идут! Кариенцы идут!

— Кариенцы! — словно заразившись истерикой толпы, закричала вдруг Мэнда. Кто-то заехал локтем Тардже по ребрам, и, зарычав от боли, он повернулся к Мэнде, чтобы выбранить ее за дурацкие вопли. Но она и не взглянула на него, уставившись на дорогу, ведущую к площади. — Вот они, Тарджа!

Тарджа посмотрел, куда она указывала пальцем, и увидел выезжающую с площади колонну вооруженных рыцарей, рассекающих перепуганную толпу. Кариенские флаги мокрыми тряпками висели над колонной. Трудно сказать, намеревались ли рыцари затаптывать оказавшуюся на их пути толпу, или просто не смогли остановить тяжелых боевых коней, но крики Харбена о надвигающейся беде оказались пророческими, и даже с избытком.

— За мной! — крикнул он, толкнув Мэнду за угол таверны. Заваленная мусором узкая тропинка на задах таверны была полна удирающих беженцев. Тарджа устремился вперед, расчищая своим телом дорогу отряду.

— Я был прав! — ликующе выкрикнул Харбен, перепрыгивая через гору мусора и забегая вперед. — Кариенцы пришли!

— Беги к лошадям! — закричал Тарджа. Харбен махнул на ходу рукой, давая знать, что услышал командира, и побежал дальше. Тарджа оглянулся на ходу, чтобы проверить, все ли бегут за ним. Позади него спотыкалась о подол длинного платья Мэнда. Едва проскочив мимо гостиницы, он затащил Мэнду в узкий проход между домами.

— Снимайте куртки, — приказал он своим людям, устремившимся за ним следом. Он сорвал свою приметную красную куртку и засунул ее в бочку, в которую падала с крыши дождевая вода. Ледяной воздух обжигал, но это было лучше, чем попасться в форме солдата медалонской армии.

— Нам не провести их, — пророчил Гэри, заталкивая свою куртку в ту же бочку.

— Мы и пытаться не будем. Но теперь нам просто необходимо затопить этот паром. — Прочие согласно кивнули. Теперь, когда кариенцы почти буквально наступали на пятки, все разногласия были забыты. — Мэнда и Гэри, бегите и помогите Харбену разобраться с лошадьми. Борус, вы с Торлином отправляйтесь к северу от города и выясните, действительно ли здесь уже вся кариенская армада, или это просто разведывательный отряд. Павал, возвращайся назад и предупреди фардоннцев, что мы, наверное, скоро будем убегать, а за нами будет гнаться чуть не пол-армии этих проклятых кариенцев.

Названные бойцы кивнули и отправились выполнять полученные указания. Мэнда собралась было возражать, но Гэри, не обращая на это внимания, взял ее за руку и исчез, направляясь за Харбеном.

— А нам что делать? — спросил Рилан.

— Мы возвратимся к парому. Кариенцы или не кариенцы, ему все равно придется причалить. Если у нас и есть шанс, то надо действовать прямо сейчас, пока кариенцы еще не контролируют весь город. Нужно поджечь этот паром и убираться из Котсайда, пока они не подоспели в полном составе, а не то эта война затянется очень надолго.

Они вернулись назад на площадь и направились к пристани, пробираясь на этот раз против течения толпы, изрядно поредевшей, впрочем, с момента появления кариенских рыцарей. На площади валялись остатки расплющенных тентов, сидели обезумевшие женщины и стонущие раненые, раздавленные бегущей толпой. Еще там было с дюжину рыцарей, понимающих в происходящем не больше, чем беженцы.

Испуганные паромщики медлили швартоваться, но и удерживать судно посреди текущей реки было непросто. Паром перемещался вдоль натянутого между берегами каната толщиной в человеческую ногу, и приходилось крепко держаться за него, чтобы баржу не сносило. Тарджа прикинул: паром был слишком далеко, чтобы прыгнуть на него прямо с берега. Над рекой прокатился отголосок грома. Небо нависало так низко, что, казалось, до него можно дотронуться. Кариенцы беспорядочно толпились на площади и пока даже не замечали парома, не говоря уже о том, чтобы оценить его стратегическую важность.

— На таком течении они долго паром не удержат, — заметил Кирил.

— К тому же в любой момент может снова припустить дождь, — добавил Тарджа. — Хотя бы он нас прикроет.

— Угу, — согласился Кирил, вторя грому, опять сотрясающему землю. Вспыхнувшая молния на мгновение ярко осветила происходящее. — Эти латники заржавеют, если не спрячутся под крышу.

Тарджа присмотрелся к нему, пытаясь понять, не шутит ли он, но тот был серьезен.

— Если мы не можем уничтожить паром, можно хотя бы отпустить его по течению.

Канат, вдоль которого ходил паром, на этом берегу реки был привязан к массивному пилону, глубоко вкопанному в землю в десяти шагах от пристани. Перерубить его было и опасно, и непросто. Канат был мокрый, а у них были только мечи, которые, как их ни точи, предназначены совсем для другой работы. Даже если попытаться без лишнего шума перерезать канат, все равно паромщики не стали бы молча смотреть, как кто-то пытается уничтожить источник их средств существования. Кто бы ни захватил страну, а кормила их река. Обдумав все это, Тарджа обратился к своему отряду.

— Лавин, бери Биля и Сеффина, и завяжите драку с паромщиками. Отвлеките их внимание, чтобы им стало не до нас. Кирил, вы оставайтесь здесь и смотрите за рыцарями. Если они не обратят на нас внимания, не лезьте им на глаза. Если же они начнут приближаться к парому, отвлеките их. Если придется, можете оскорблять их по матери. Но во что бы то ни стало удержите их подальше от нас.

— И помните, — с ухмылкой вставил Ульран, — что, если вы действительно хотите оскорбить кариенца, упомяните его бога, и его мать, и, по крайней мере, одну собаку. Тарджа покачал головой, услышав шутку бойца, но все же позволил себе улыбнуться в ответ. — Ульран, ты пойдешь со мной.

Тот улыбнулся и вытащил из-за голенища сапога острый зазубренный кинжал длиной чуть ли не с предплечье.

— Ты полагаешь, эта штука пригодится?

Тарджа успокоенно кивнул, не успев даже удивиться тому, что у Ульрана так своевременно обнаружился хороший клинок. Его собственный меч после всего пережитого был туп, как хлебный нож.

— Пошли! — приказал он. Люди разбежались по назначенным позициям, а Тарджа в сопровождении Ульрана спустился по склону к пристани. Три воина, посланные задирать паромщиков, были уже впереди и уже что-то агрессивно кричали ничего не подозревающим речникам. Их слова заглушил очередной раскат грома. Подойдя к канату, Тарджа вытащил меч и повернулся спиной к Ульрану, готовый защитить его, пока тот разбирается с массивной веревкой.

Ударила еще одна молния, и вниз посыпал дождь со снегом, который моментально промочил Тарджу и почти лишил его обзора. Он посмотрел через плечо на Ульрана, сосредоточенно пилившего канат, встряхивая головой, чтобы очистить глаза от налипающего снега. Одна, потом еще одна прядь распались, тяжелый паром то натягивал веревку, как струну, то слегка отпускал, качаясь на высокой волне. Сквозь шум дождя Тарджа слышал сердитые возгласы, но были ли это голоса паромщиков или кариенских рыцарей, он не мог сказать точно. Он видел только на несколько шагов перед собой. Ему оставалось стоять с мечом наготове и надеяться, что, если на них нападут, он вовремя успеет это заметить.

Ульран бешено вгрызался в канат, а время, казалось, вовсе перестало идти вперед. Тарджа еще раз оглянулся на него. Канат был перерезан уже наполовину, но это заняло куда больше времени, чем хотелось бы.

— Скорее, Ульран!

— Ты думаешь, у тебя бы вышло быстрее? — огрызнулся повстанец, перекрикивая ливень. Он неистово пилил мокрые волокна, мускулы так и ходили под облипающей тело мокрой курткой, а губы совсем посинели от холода и напряжения. Разошлась еще одна нить.

Крики начали приближаться, и Тарджа обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть надвигающегося кариенского рыцаря. Кирил лежал на краю площади в луже крови. За стеной дождя он не видел своих остальных людей, но явственно различал силуэт массивного кариенского боевого коня с высящимся над ним всадником, который, видимо, наконец сообразил, что происходит, и ехал теперь прямо на них.

— Уходи! — закричал Тарджа.

Ульран скользнул в сторону и растворился за стеной дождя. Тарджа схватил меч, как топор, и обрушился на натянутый канат всей силой, которая у него оставалась. Кариенец уже высился перед ним, звон копыт перекрывал рев дождя. Он замахнулся еще раз, и удар отозвался болью в руках до самых плеч. Кариенец был уже в двух шагах, а канат все еще держался. Тарджа замахнулся в последний раз, и тут канат наконец подался под весом прыгающего на волнах парома. Дождь заглушил испуганные крики паромщиков, раздавшиеся, когда бурное течение подхватило баржу и понесло по реке.

Убежать Тарджа не успел — кариенец был уже над ним. У него не хватило времени занять защитное положение или поднять меч. Увидев падающее сверху сияние кариенского клинка, нацеленного прямо ему в голову, он понял, что уже не успеет остановить его.

Боль ослепила его.

А потом его охватили темнота и покой.

 

Глава 22

Некоторое разногласие вызвал вопрос, имеет ли Дамиан право располагаться во дворце Высочайшего Принца; его противники опасались, что, допустив это, они косвенно признают его право на престол. Конец этим спорам положила Марла, заявив, что дворец принадлежит семейству Вулфблэйдов и, следовательно, она имеет полное право находиться в нем и приглашать туда всех, кого захочет.

Это было вчера. Кируса Иглспайка Вулфблэйды выселили, едва въехав во дворец. Адрину разместили в тех же самых апартаментах, в которых она жила три года назад, когда приезжала в Гринхарбор на день рождения Лернена, и с этого момента она почти никого не видела.

Она нетерпеливо прошлась по роскошным покоям, отворила высокие застекленные двери, ведущие на балкон, с которого открывался обзорный вид на гавань. В комнату ворвался легкий ветерок, вздымая занавеси, закрывающие окна от мух. Воздух был влажный, еще хуже, чем в Талабаре.

Адрина терпеть не могла неведения. Она слышала про какую-то стычку с Кирусом Иглспайком и про то, что Р'шейл ее каким-то образом урегулировала, но что именно там творилось, представляла смутно.

В комнату проскользнула Тамилан с подносом, на котором красовался запотевший серебряный кувшин. Поставив поднос на резной столик возле двери, она повернулась к госпоже.

— Вам следует отдыхать, ваше высочество. Вы выглядите утомленной, а ведь теперь вам нужно заботиться не только о себе.

— Мне неспокойно, — заявила Адрина, сдерживая зевоту. — Какие новости?

— Боюсь, что новостей немного. В городе вроде спокойно. Р'шейл отправилась в Лигу чародеев на встречу с Верховным Аррионом и харшини.

— А где Дамиан?

— С лордом Бербоу и лордом Хоксвордом. Я думаю, что и принцесса Марла тоже с ними.

— А мне не полагается присутствовать на их совете, так, что ли? Где они?

— Ниже этажом, в тронном зале.

— Я думаю, мне стоит к ним присоединиться, — произнесла Адрина. Расправив плечи, она подошла к дверям и, распахнув их, наткнулась на двух тяжеловооруженных рейдеров, украшенных волчьей гривой, как у Дамиана. — Прочь с дороги!

— Прошу прощения, ваше высочество, — проговорил старший из стражей. — Лорд Вулфблэйд сказал, что вам не следует покидать этой комнаты.

— Не мелите чушь! Я его жена, а не заключенная! Отойдите!

— Лорд Вулфблэйд дал нам очень четкие указания, ваше высочество.

— Если быть точным, я приказал им в случае необходимости связать тебя. — Повернувшись на голос, Адрина увидела, что к ней, позванивая каблуками по мозаичному каменному полу, идет Дамиан. Он был небрит и носил все ту же одежду, которая была на нем вчера. Он, вероятно, всю ночь не ложился и выглядел страшно усталым. Ей даже стало жалко его, но менять гнев на милость она не спешила.

— Как ты смеешь обращаться со мной, словно с заключенной!

— Это все для твоей безопасности, Адрина. Я хочу, чтобы ты не ходила по дворцу, пока у меня нет твердой уверенности, что тут полностью безопасно.

— А я думаю, ты просто не хочешь, чтобы я знала, что происходит вокруг.

Стражники отступили, пропуская Дамиана в комнату, и вежливо закрыли двери, когда он вошел. Тамилан присела в реверансе, и он рассеянно кивнул ей.

— Чем могу служить, господин?

— Что-нибудь поесть, Тами, — устало ответил Дамиан. — И что-нибудь холодного попить. Пришли это наверх, сюда.

Тамилан повторно сделала реверанс и выскочила из комнаты раньше, чем Адрина успела остановить ее.

— Я вижу, ты уже на короткой ноге с моими слугами.

— По-моему, Тамилан наконец поверила, что я не людоед, вот и все.

— Меня ты в этом еще не убедил.

Он устало улыбнулся.

— У тебя все в порядке?

— А что может со мной случиться здесь, когда я заперта, как птица в клетке? Конечно, я могу умереть от скуки, но тебе не стоит беспокоиться об этом. — Дамиан упал в шезлонг около открытой двери на балкон, и она снова принялась расхаживать по комнате.

— Извини, я совсем не хотел создавать у тебя впечатления, что ты в тюрьме.

— Ах какая же я недогадливая… Я заперта в этой комнате. У дверей стоит стража. Мне не позволено выходить. Как глупо с моей стороны было решить, что я здесь в заключении.

— Мой дядя умер уже почти два месяца назад, Адрина. Все эти два месяца Кирус Иглспайк распоряжался дворцом. Мы уже обнаружили три комнаты, в которых оборудованы смертельные ловушки.

Она внимательно посмотрела на него.

— Но ты же вроде договорился с Гильдией убийц.

— Да. Поэтому мы и сумели обнаружить эти комнаты. Гильдия не помогала Кирусу, но он нашел несколько умелых ребят прямо здесь. Дворец очень большой. И пройдет еще несколько дней, прежде чем мы сможем уверенно сказать, что нашли все поганые сюрпризы, которые Кирус нам тут оставил.

Адрина почувствовала, что уже сожалеет о своей вспышке. Может быть, он действительно заботился о ее благе. С другой стороны, он мог использовать все это просто как предлог, чтобы не выпускать ее наружу.

— Ты не позвал меня на ваш совет, — проговорила она, сознавая, что эти слова звучат как детская жалоба.

— Так захотела Марла, а не я.

— Но ты же военлорд и Высочайший Принц. Тебе не кажется, что пора перестать во всем слушаться свою мать?

— Если бы я слушался свою мать, Адрина, то ты действительно оказалась бы в заключении.

В том, что сейчас он говорит чистую правду, она не сомневалась.

— Но что происходит, Дамиан? Я имею право знать.

Он кивнул.

— Несомненно. О чем ты уже слышала?

— О том, что у тебя было столкновение с твоим кузеном и что Р'шейл что-то с ним сделала.

— Скорее, пригрозила что-нибудь с ним сделать. Калан раньше нас вернулась в Гринхарбор, и Кирус пытался заставить ее признать законными его претензии на трон и организовать собрание, хотя присутствовало всего трое военлордов. Калан, естественно, отказалась и он попытался захватить дворец чародеев. Он не подумал о харшини. Они построили что-то вроде защитного купола, под который он не смог проникнуть. Он осаждал их уже несколько дней, и Р'шейл говорит, что мы прибыли как раз вовремя.

— А что делает дитя демона сейчас?

— Точно не знаю. Как только мы заняли дворец, она отправилась в Лигу чародеев. С тех пор я ее не видел.

— С ней ничего не случилось?

Дамиан пожал плечами.

— Кто знает? Мы все у нее в руках, как куклы на ниточках, танцуем танец, который видит до конца только она.

— По крайней мере, мы-то хоть сами согласились танцевать, — помрачнела Адрина. — А что происходит сейчас?

— Ждем Теджи Лайнскло. Пока она не появится, мы не можем созывать собрание.

— Но она уже в пути?

— Должна быть.

— Ты говоришь как-то неуверенно. Разве она не на твоей стороне?

— Пару дней назад я бы сказал это уверенно, но тогда я не знал, что, пока был в Медалоне, Кирус Иглспайк выдал свою дочь Бэйлу замуж за старшего сына Теджи.

— Значит, решающий голос принадлежит человеку, связанному с твоим противником узами родства. Не слишком приятное положение.

— Крайне неприятное, — согласился Дамиан.

— Что ты собираешься делать, чтобы удержать ее на своей стороне?

— Пока еще не придумал. Есть предложения?

Этот вопрос застал Адрину врасплох. Было лестно, что Дамиан всерьез интересуется ее мнением. Да и вообще меньше всего она была готова к тому, что Дамиан сам придет и расскажет о происходящем, да еще и спросит совета.

— Тебе стоит выяснить, какое качество Теджи Лайнскло выше всего ценит в вожде, и убедить ее, что именно ты, а не твой кузен обладаешь им в полной мере, — посоветовала она. — Или так, или предложить ей что-нибудь, в чем она нуждается. Что-нибудь такое, чего никто другой ей дать не может.

Он кисловато рассмеялся.

— Проще простого! Достаточно рассказать ей секрет взрывчатого порошка, которым пользуются ваши проклятые фардоннские бандиты, с которыми она воюет в Восточных горах. Если бы я сделал это, ее дом присягнул бы на верность моему на вечные времена.

— Мой отец охраняет этот секрет лучше, чем сокровищницу.

— Я знаю. Мы перепробовали все мыслимые способы, так и этак пытаясь добыть его.

Адрина помедлила, прежде чем снова открыть рот, понимая, что сейчас она готова сделать решительный шаг туда, откуда ходу назад уже не будет. Но она устала, и телом, и душой. Рано или поздно ей пришлось бы сдаваться, а сил продолжать сопротивление уже не было, они все уходили на другое.

— Ты не попробовал спросить меня.

Дамиан ошеломленно посмотрел на нее.

— Что?

— Я говорю, что ты не попробовал спросить меня.

— Я слышал, что ты сказала, Адрина, — проговорил он, поднимаясь на ноги. Он стоял слишком близко. Было бы легче, если бы он оставался сидеть. Ей трудно было смотреть снизу вверх. — Ты хочешь сказать, что знаешь секрет взрывчатки?

Она не могла бы сказать, был ли он разгневан или просто изумлен.

— Именно об этом я тебе и говорю.

— Тогда почему ты не говорила мне об этом раньше?

Она отступила на шаг.

— Ты не спрашивал.

Он отвернулся от нее и двинулся к открытым дверям, напряженно подняв плечи. Помолчав, он повернулся к ней.

— Но почему ты говоришь об этом сейчас? С чего такая перемена.

— Ты же всегда подозревал, что у меня есть скрытые мотивы, правда?

— Потому что у тебя правда есть скрытые мотивы, Адрина.

Она была слишком горда, чтобы опровергать это обвинение.

— Наши судьбы связаны, Дамиан, нравится нам это или нет. Я не могу без конца сражаться с тобой.

— А раньше это у тебя неплохо получалось.

Дверь отворилась, и, раньше чем Адрина успела достойно ответить, вошла возвратившаяся Тамилан. Служанка не заметила напряжения в комнате. Она поспешно присела и обратилась к Дамиану.

— Господин, принцесса Марла требует, чтобы вы немедленно явились к ней. У нее новости от леди Лайнскло.

Дамиан кивнул и посмотрел на Адрину.

— Мы договорим позже.

Разозленный и раздосадованный, он шагнул за дверь, прежде чем она успела хоть что-нибудь ответить.

Тамилан притворила дверь за Дамианом и прислонилась к ней, подозрительно глядя на Адрину.

— Вы сказали ему?

— Нет.

— Адрина…

— Я собираюсь это сделать, Тами, да все как-то приходится не ко времени.

— Вы не сможете долго держать это в тайне.

— Я знаю, — вздохнула она.

Тамилан подошла к ней и, нежно взяв за руки, подвела к шезлонгу.

— Ну, сейчас нет смысла волноваться из-за этого. Почему бы вам не прилечь? Вам нужно отдохнуть, а он ведь сказал, что вернется. Тогда и скажете.

Адрина кивнула, почувствовав, что не держится на ногах от усталости.

— Он опять рассердился на меня.

— Он быстро отходит.

— Я сказала ему про порох.

— Стоило ли это делать?

— Я думала… проклятье! Не знаю, о чем я думала. Он так разозлил меня!

— Не сильнее, чем вы его, — пожав плечами, заметила Тамилан. — А сейчас перестаньте волноваться и прилягте.

Адрина устало вздохнула.

— Что бы я без тебя делала, Тами?

— Просто не знаю, ваше высочество.

Адрина улыбнулась и прилегла на диван. Она все скажет Дамиану, когда он вернется, — и про порох, и про ребенка.

— Тами, Марла не сказала, что за новости? Ну, про леди Лайнскло?

— Нет, но она казалась скорее возбужденной, чем встревоженной, так что я подумала, что новости хорошие.

Адрина на мгновение прикрыла глаза и сразу же открыла, внимательно глядя на Тамилан.

— Если я засну, ты разбудишь меня, когда он придет, правда?

— Конечно.

— По-моему, ты переменилась к нему. Раньше ты считала его варваром.

— И сейчас считаю, — ответила рабыня. — Но я решила, что в одном дитя демона права. Мне кажется, он от души заботится о вас, Адрина. И это заставило меня переменить свое мнение о нем.

Адрина снова закрыла глаза. Духота вокруг и волнения последних недель накатились на нее волной утомления.

— Как ты думаешь, он обрадуется, когда узнает, что у него будет ребенок?

— Пусть только пикнет, — жестко ответила Тамилан.

— Из тебя выйдет прекрасная няня, Тами.

— Отдыхайте, ваше высочество.

Адрина не ответила. К тому времени, как Тамилан осторожно закрыла за собой дверь, она позволила себе расслабиться и провалилась в сон.

 

Глава 23

Когда Адрина проснулась, было темно. Поняв, что Дамиан так и не вернулся, она испытала сильное разочарование. «А что еще стоило ждать? — сварливо подумала она. — Больно ему нужно проводить время в твоем обществе». Тамилан еще не зажгла свечей, и комната была полна пляшущих теней. Лунный свет, отражаясь от спокойных вод гавани, рисовал качающиеся узоры на потолке. Она полежала, пытаясь сообразить, что именно разбудило ее, а потом снова услышала шум в коридоре около ее комнаты.

Встревоженная, она вскочила на ноги и, подбежав к двери, прижала ухо к теплому дереву. Шум сделался громче, превратившись в крики и лязганье металла о металл. Она ошеломленно отшатнулась от двери. Похоже, там шла битва. Может быть, на дворец напали?

Дверь распахнулась, и ее на мгновение ослепил свет, заливающий коридор. Она закричала, увидев, что комната наполнилась вооруженными людьми. Адрину схватили за руки, и бронированная ладонь зажала ей рот, заглушив крики. Она отчаянно сопротивлялась, но, вспомнив про ребенка, быстро расслабилась. Слишком сильное напряжение могло повредить ему.

— Ты уверен, что это она? — спросил один из бандитов.

— Точно.

— Тогда убираемся отсюда. Только убедитесь, что никто не остался в живых, — добавил говорящий, кивнув в сторону коридора.

Рейдер с мечом наголо выскользнул за дверь. Адрина съежилась от ужаса, услышав раздавшийся через мгновение высокий женский крик. Она повернула голову и увидела на каменном полу у дверей знакомое голубое платье и лужу крови, растекающейся вокруг. «Тамилан!»

— Тащите ее на балкон, — скомандовал главарь. — Лодка уже ждет.

Адрина пыталась бороться, ее сердце чуть не выскочило из груди, но ее протащили по комнате — она все смотрела на Тами, надеюсь разглядеть в этом неподвижном теле хоть малейший признак того, что та еще жива. Боец, посланный прикончить стражу, вернулся в комнату и закрыл за собой дверь. Адрина зарыдала прямо в железную руку, все еще зажимающую ее рот.

«Тамилан!»

Они вытащили ее на балкон. Рейдер навешивал на перила веревку, спускающуюся вниз, к темным водам гавани. На его кожаном нагруднике красовался взлетающий орел. Отдававший приказы рейдер проверил надежность крепления веревки и повернулся к Адрине.

— Простите за это, ваше высочество.

Державший внезапно снял руку с ее рта, но, прежде чем она успела издать хоть какой-то звук, ударил ее бронированным кулаком в челюсть. Боль ослепила, но она еще пыталась удержаться на ногах.

Следующий удар оказался более успешным. Она потеряла сознание раньше, чем ощутила его.

Адрина почувствовала, что связана по рукам и ногам, и поняла, что лежит в луже ледяной воды на дне маленькой лодчонки. Вокруг шумело море, ей было дурно от качки, но она сразу же приняла решение удержаться от рвоты. Усилием воли она смирила рвущееся наружу содержимое желудка и приподняла голову, выплюнув изо рта кровь. В темноте Адрина разглядела только босые ноги налегающих на весла гребцов и сапоги на ногах похитивших ее рейдеров.

Один из похитителей глянул вниз и заметил, что она пришла в себя. Он наклонился к ней и усадил на дно лодки, рассматривая ее в свете луны.

— Ну что, очнулись?

— У тебя несомненный дар констатировать очевидное, мой мальчик.

— Я не ваш мальчик, мисси, — ответил рейдер. — Я из людей лорда Иглспайка.

— Нетрудно догадаться, — отметила она, глядя на его нагрудник, украшенный взлетающим орлом — эмблемой провинции Дреджиан. — Куда ты меня везешь?

— Куда-нибудь в безопасное место.

— Весьма неопределенный ответ, если учесть обстоятельства. Развяжи меня!

— Я не могу этого сделать, ваше высочество.

— А почему? Ты боишься, что я убегу? Несмотря на эту толпу огромных поганых матросов вокруг? Я польщена.

— Лорд Иглспайк сказал…

— А! Лорд Иглспайк! Приказывал он тебе обращаться со мной как с галерным рабом, над которым ты решил поиздеваться от скуки? Немедленно развяжи меня!

Ее тон подействовал на него, и он уже наклонился к сдерживающим ее веревкам, но другой боец, неприязненно поглядев на Адрину, остановил его.

— Оставь ее, Аврид, — приказал он. — Не позволяй провести себя.

Аврид сконфуженно отдернул руки. Адрина бросила на рейдера взгляд, в который вложила все царственное презрение, которое смогла собрать в таком неудобном положении.

— Я обещаю, что лично прослежу за тем, чтобы вы все умерли медленной и мучительной смертью. Я сама прослежу за палачами. Люблю смотреть, как мои враги корчатся в долгой жестокой агонии. Вы знаете, что я родом из Фардоннии. Мы умеем заставить человека помучиться подольше.

— Замолчите! — приказал рейдер, заметив, как изменилось выражение лиц тех, кто слышал ее.

Адрина холодно усмехнулась.

— Что же, возможно, мне не придется потрудиться самой. Как только обо всем узнает дитя демона, вы сможете по пальцам рук пересчитать оставшиеся дни. Я уже говорила, что дитя демона — мой друг.

— Я велел вам замолчать! — В голосе рейдера прорезалась паника. — Ни слова больше!

— Неужели я тебя напугала? — жизнерадостно спросила она. Вместо ответа рейдер ударил ее по лицу.

Почти перед рассветом они добрались до цели — маленького каменного причала посреди бурной бухточки, расположенной у подножия массивной белой башни, которая, казалось, вырастала прямо из скалы. Два дреджианских рейдера вытащили ее из лодки и потащили по скользкому причалу к узкой лестнице, поднимающейся к квадрату золотистого света наверху. Дрожа от холода, в мокрой одежде, она отстранила поддерживающих ее людей и поднялась по ступенькам без посторонней помощи, хотя это и стоило ей немалых усилий. Она промерзла и закоченела, у нее все болело, и даже там, где, как она полагала, и болеть-то нечему. Голова кружилась, ее тошнило, а лицо отвратительно распухло.

На верху лестницы в небольшом зале ее ждало множество рейдеров, окружающих человека в позолоченной броне. Он внимательно посмотрел на Адрину и обратился к рейдеру, ударившему ее в лодке:

— Лорд Иглспайк не приказывал увечить ее, осел!

— Ничего страшного с ней не случилось, — защищался тот. — Ничего не сломано. Зато она хоть примолкла.

Молодой лорд с извиняющимся видом повернулся к Адрине.

— Прошу прощения, ваше высочество. Мы не хотели причинять вам вред.

— Тебе не кажется, что это потрясающе скудные извинения?

— Мы доставили вас сюда… из соображений политических, — стесненно проговорил молодой человек.

— Вы это так называете? Там, откуда я родом, не принято начинать политические переговоры с преступных действий.

— Если бы вы оставались там, откуда вы родом, а Дамиан Вулфблэйд прислушивался бы к нашим предостережениям, нам не пришлось бы прибегать к крайним мерам, ваше высочество, — пожал он плечами. — Я Серрин Иглспайк, брат лорда Кируса.

— Браво! — ответила Адрина равнодушно.

— Лорд Иглспайк прибудет позже. Возможно, он захочет поговорить с вами, а может, он предпочтет подождать, пока Вулфблэйд рассмотрит наши требования. А пока что можете считать… что вы у нас в гостях.

Он сделал шаг в сторону, и Адрину провели через зал в длинный узкий коридор. В стены были вделаны ржавые железные решетки, за которыми открывались сырые неприютные камеры. Большей частью они были пусты, а обитатели немногих населенных ячеек не проявили к проходящим никакого интереса.

Дойдя примерно до середины коридора, сопровождавшие ее остановились и открыли одну из камер на левой стороне. Ее без церемоний втолкнули в дверь и заперли за ней решетку.

Серрин шел за стражами, а сейчас стоял снаружи от решетки, наблюдая, как она осматривает маленькое высокое окно, покрытый пятнами соли пол и заплесневелый соломенный тюфяк, служащий постелью. Стражи развязали веревки на запястьях, и, осматриваясь, она рассеянно поглаживала ссадины на коже.

— Не совсем то, к чему вы привыкли, я думаю?

— Если хочешь подумать о чем-нибудь пикантном, — холодно предложила она, — можешь вообразить, что я сделаю, когда выберусь отсюда. Ты хоть представляешь себе, как долго фардоннцы помнят обиды? Знаешь ли ты, как основательно и долго мы готовимся к отмщению? Может быть, ты слышал что-нибудь о древнем фардоннском обычае мортедью?

Серрин широко улыбался в ответ.

— Вы же не думаете, что я испугаюсь женских угроз?

— А чего тогда ты боишься, милорд? У тебя война на носу, хоть это ты понимаешь?

— Понимаю? Да мы только на это и рассчитываем! Мы надеемся, что Дамиан Вулфблэйд соберет тысячу человек, которых привел в Гринхарбор, и придет атаковать наши границы, как только узнает, что вы пропали.

— Тогда почему ты не готовишься к встрече с ним?

— Потому что к этой встрече мы уже готовы, ваше высочество. Его здесь ждут десять тысяч человек. Он попадется в нашу ловушку прямо как лиса, бегущая на свежий запах цыплячьей крови. Если есть на этом свете что-то, в чем можно быть уверенным, так это реакция Дамиана Вулфблэйда на угрозу тем, кого он любит. Тут уж он бросается в драку, не думая.

Адрина разразилась смехом, не обращая внимания на боль в разбитых губах.

— И на этом вы построили свои хитрые планы? Боюсь, в этих рассуждениях есть досадная прореха.

— Какая еще прореха?

— Вы считаете, что Дамиан любит меня.

— А что, разве нет? — сконфуженно спросил Серрин.

— Мне жаль тебя разочаровывать, Серрин, — проговорила она, сдерживая горестный смех, — но вы ничуть не огорчили Дамиана, вы просто сыграли ему на руку. Он не слишком расстроится, если вы пришлете ему меня, разрезанную на куски. Вы похитили как раз то, от чего он так хотел избавиться!

Серрин недоверчиво уставился на нее.

— Это просто слова.

Адрина уже не могла остановить истерического хохота. Ей трудно было поверить, что они так глупо похитили ее, даже не разузнав, что им это даст.

— Несчастные обманутые глупцы! — рыдала она. — Любит меня? Боги, да он же меня ни во что ни ставит!

Серрин отвернулся от нее и зашагал прочь, злобно чеканя шаг по каменному полу. Захлебываясь смехом, Адрина упала на пол камеры и уткнулась лицом в колени. Веселье потихоньку покидало ее, сменяясь слезами, которые лились все сильнее по мере того, как она осознавала, в какую скверную историю влипла.

Дамиан не станет рисковать ради нее гражданской войной. Это точно. Даже если бы он сам и хотел этого, его удержит Марла или, хуже того, даже благословит его на эту войну, но не раньше, чем будет уверена, что ее поганую невестку уже уморили в плену. Ее могла бы попробовать освободить Р'шейл, но среди прочих ее дел спасение Адрины могло оказаться одним из последних в списке, а дитя демона могла быть не менее безжалостной, чем Марла.

Самым неприятным было то, что именно сейчас ей нужно было быть в теплом и сухом месте, желательно под заботой Дамиана, подальше отсюда.

И Тамилан — милая, добрая Тамилан, — она умерла за нее.

Она с новой силой заплакала, вспомнив рабыню, слишком поздно осознав, что Тами была ее единственным настоящим другом. Одиночество, навалившееся на нее, оказалось ужаснее, чем теснота камеры, омерзительнее, чем разбитое и горящее лицо, хуже даже, чем горькое понимание того, что она, наконец, влюбилась в Дамиана Вулфблэйда и, видимо, уже не сможет сказать ему об этом.

Дамиан не придет за ней. В этом она была уверена.

Он даже не знает, что она носит его ребенка.

 

Глава 24

Р'шейл стояла перед огромным Всевидящим Кристаллом в Храме богов — кристаллической глыбой высотой в человеческий рост, водруженной на мраморный пьедестал. Свечи в массивных серебряных подсвечниках освещали алтарь, их пламя отражалось от камня, отбрасывая дождь дробящихся бликов. Она рассматривала кристалл, пытаясь разобраться, что к чему.

— Меня тревожит, что дитя демона так мало знает о харшини.

Р'шейл обернулась. Под сводами гулкого храма к ней шагала Калан. Та уже распорядилась проследить, чтобы никто не отвлекал Р'шейл своим присутствием — может быть, она считала, что дитя демона нужно уединение для общения с богами.

Р'шейл не стала протестовать против решения Верховного Аррион. Было даже удобно, что Лига чародеев смотрит на нее, как на харшини. Не стоило без повода напоминать им, что она просто медалонская полукровка, воспитанная в презрении к богам и всему, что с ними связано.

— Тревожит тебя? Я так просто перепугана насмерть.

Калан нахмурилась.

— Я предпочла бы считать это шуткой.

— Я тоже.

Верховный Аррион поднялась по ступенькам к алтарю и постояла, внимательно разглядывая кристалл.

— Ты посылала за мной?

— Мне нужно связаться с Убежищем.

— И ты хочешь узнать, как пользоваться кристаллом?

Р'шейл кивнула.

— Гленанаран и все остальные все еще не оправились. И я не знаю, чем могу помочь.

— Мы многим им обязаны, — согласилась Калан.

— Так в чем же шутка с этой штукой?

Калан растерянно покачала головой.

— Этой штукой? Божественная, у тебя плохая манера богохульствовать не переставая. Я надеюсь только на снисходительность богов.

— Я договорилась с ними, что они не станут лезть не в свое дело.

Калан выразительно вздохнула, но ничего не сказала. Шагнув к кристаллу, она положила на него руку, словно он питал ее силой, и обратилась к Р'шейл.

— В старые времена, прежде чем Сестринская община покорила Медалон, мы общались с харшини в основном с помощью Всевидящего Кристалла. В те дни множество харшини странствовали по Хитрии и Фардоннии. Медалон был домом, но их учителя жили повсюду, включая даже Кариен, пока Всевышний не пришел к власти. Тогда существовало пять Всевидящих Кристаллов.

— Пять? И что с ними сталось? Где они теперь?

— Кристалл из Ярнарроу был увезен на остров Сларн, когда к власти в Кариене пришел Хафиста. Сестринская община как-то избавилась от кристалла в Цитадели. Талабарский кристалл тоже исчез, но никто не знает куда.

— А пятый кристалл стоит в Убежище.

Калан кивнула.

— Наш кристалл молчал почти двести лет, с тех пор как нас покинули харшини. Потом, где-то года три назад, появился Коранделлен, разыскивавший лорда Брэкандарана.

— Он послал его присмотреть за мной.

— А теперь здесь появляешься ты и хочешь при помощи кристалла говорить с Коранделленом. Так странно все складывается.

Р'шейл не знала, должна ли она отвечать. После прибытия в Гринхарбор Калан пребывала в странном настроении. Может быть, дело было в нападении на Лигу.

— Ты знаешь, как пользоваться кристаллом?

Калан кивнула.

— Теоретически, да. Но я никогда не пробовала. Многие знания потеряны с уходом харшини. У нас есть тексты с описаниями различных процедур, но без учителей-харшини, которые могли бы указать на важные, но не очевидные нюансы, многое просто не удается воспроизвести. Использовать кристалл так, как это дано тебе, я не могу. А тебе достаточно просто положить на него руки, вызвать свою силу и подумать о том, с кем ты хочешь общаться.

— И это все?

— Мне так говорили.

— Но точно ты не знаешь?

— Я не харшини, божественная. Мне не доступны силы, которыми ты управляешь.

«Может быть, „управлять“ звучит излишне оптимистично», — подумала Р'шейл, но демонстрировать свою неуверенность не стала. Пускай Верховный Аррион считает ее всемогущей. Она шагнула к кристаллу.

— Жрецы Хафисты пользовались посохами. На них были какие-то кристаллы. Они похожи на этот Всевидящий Кристалл?

Калан озадаченно нахмурилась.

— Точно не знаю. Всевышний использовал их, чтобы общаться со своими жрецами, так что, я думаю, они должны действовать примерно так же. Но вблизи я их никогда не видела. — Она слегка улыбнулась. — Сама понимаешь, Лига не слишком часто общается с приспешниками Всевышнего.

— Их посохи черные, — проговорила Р'шейл, сосредоточенно припоминая виденное когда-то, — и металлические. Ручка посоха сделана из золота, в форме пятиконечной звезды, пересекаемой серебряной молнией. На каждом луче по кристаллу, и еще большая гемма из того же камня в центре звезды.

— Ты рассказываешь так, словно сама это видела.

— Имела сомнительное удовольствие общаться с владельцами, — призналась Р'шейл.

— Это наводит на интересную мысль, — задумчиво проговорила Калан.

— Что ты имеешь в виду?

— Да я подумала, а может, те кристаллы, которые ты видела, — просто куски пропавших кристаллов? Не знаю, кто бы мог это сделать, но думаю, что это в принципе возможно.

— А если это так, и я могу их использовать?

Верховный Аррион пожала плечами, но и спорить не стала, спросив только:

— Для чего?

— Понятия не имею. Простое любопытство.

— Даже если эти камни — действительно осколки Всевидящего Кристалла, ты ничего не сможешь сделать с этим посохом, пока не сумеешь справиться с болью, которую он причиняет.

— Да, это действительно проблема, — согласилась Р'шейл, отогнав от себя неприятные воспоминания о Хафисте и о той боли, которую вызывали его посохи. Однако она справилась тогда с ожерельем, а оно, пожалуй, похуже посоха. Может быть, если бы понадобилось, она и повторила бы это. Но не без труда — и уж явно без особого желания.

— Я полагаю, ты могла бы обойтись и без посохов, просто используя другой Всевидящий Кристалл, — задумчиво проговорила Калан.

— А зачем мне другой Всевидящий Кристалл?

— Но ведь Всевидящие Кристаллы — это просто каналы связи, божественная. Они сосредоточивают силу богов и позволяют использовать ее для определенных целей. Размер кристалла определяет его силу. По слухам, кристалл в Цитадели был в три раза больше этого.

— Вот оно что… Значит, даже если на посохах установлены осколки Всевидящего Кристалла, они слишком малы, чтобы что-нибудь сделать с их помощью?

— Я только говорю, что их вряд ли можно использовать так же, как этот. Ты не можешь говорить с их помощью со жрецами. Они могут передавать… даже не знаю, как сказать… возможно, какие-то чувства, неопределенные впечатления в лучшем случае. И это при условии, что у тебя есть доступ к кристаллу, при помощи которого можно обращаться к этим обломкам кристаллов на посохах.

— Как насчет этого Всевидящего Кристалла? Или того, что стоит в Убежище?

Она покачала головой.

— Этот кристалл годится только для общения с Убежищем — харшини позаботились об этом перед уходом, а кристалл в Убежище ты не можешь использовать, потому что тогда Коранделлену пришлось бы возвратить Убежище в поток нашего времени. Если это действительно осколки пропавших кристаллов, тогда, наверное, управлять этими самоцветами можно кристаллом, увезенным на Сларн.

Р'шейл нахмурилась.

— Не думаю, что стоит рисковать Проклятием Малика только для того, чтобы удовлетворить любопытство. — Ей случилось как-то встретить человека, заболевшего проказой, идущего из Цитадели в Поселение на Сларне. Он до сих пор снился ей в кошмарах.

— Эта болезнь еще не самая большая проблема, — отметила Калан. — Даже добраться туда непросто. Ты не сможешь прибегнуть к помощи демонов. Жрецы могут почувствовать их присутствие с другого края Фардоннского залива.

— Жаль, что потерян Всевидящий Кристалл Цитадели, — вздохнула Р'шейл, глядя на глыбу кристалла, стоящего перед ней. — Ты думаешь, сестры уничтожили его?

— Никто из людей не владеет той силой, которая была бы способна на это, божественная. Он потерян, конечно, но я не думаю, что уничтожен.

— Тогда, может быть, он и сейчас в Цитадели? Просто куда-нибудь спрятан.

Верховный Аррион, кажется, не разделяла ее оптимизма.

— Не исключено, но я и представить себе не могу, как можно спрятать такую большую вещь, как Всевидящий Кристалл.

— Может быть, остались документы в библиотеке Цитадели? Сестры-основательницы документировали все подряд. Остались даже записи о том, сколько мешков зерна было конфисковано при взятии Цитадели.

— Это стоило бы проверить, и я полагаю, что если он все еще там, то искать его значительно безопаснее, чем добираться до того, что стоит на Сларне. Но Цитадель теперь под контролем кариенцев. Как ты попадешь туда? И кроме того, поможет ли это тебе уничтожить Хафисту? Разве у тебя есть лишнее время, чтобы тратить его на такие второстепенные вопросы?

— Наверное, нет. — Она опять вздохнула, глядя на кристалл. Просто ей показалось, что в голову наконец пришла хорошая мысль.

Библиотекари перерывали для Р'шейл архивы Лиги в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы ей помочь, но пока ничего не нашли, и Дикориан, главный библиотекарь Лиги, не слишком обнадеживал ее. Он знал архивы как свои пять пальцев и не слышал, чтобы хоть в одном из манускриптов говорилось о том, как уничтожить бога. «Может быть, через некоторое время, при более внимательном изучении документов…» Она нетерпеливо тряхнула головой, напоминая себе, зачем пришла сюда. Действительно, терять время было нельзя.

— Я хочу попробовать помочь Гленанарану и его друзьям прямо сейчас. Ты проследишь, чтобы мне не мешали?

Калан кивнула.

— Конечно.

Верховный Аррион сошла с алтаря и пустилась в долгий путь к выходу из храма, шагая по украшенному пышными мозаиками полу. Во всех домах Гринхарбора, куда заходила Р'шейл, были полы с подобными мозаиками, от запутанных узоров которых у нее кружилась голова.

Она дождалась, пока Калан исчезнет в тени храма, прежде чем повернуться к кристаллу. Оставив досужие мысли о Всевидящих Кристаллах и об осколках кристаллов, Р'шейл отмела дурные предчувствия и шагнула к камню. Она положила на него ладони и, открыв себя для силы, почувствовала, как темнеют глаза, почувствовала знакомую возбуждающую сладость волны, прокатывающейся сквозь каждую клеточку ее тела, и попыталась представить Коранделлена.

— Дитя демона.

Р'шейл испуганно встрепенулась. Казалось, прошли часы с того мгновения, как она возложила руки на кристалл. Сила переполняла ее. Она открыла сияющие чернотой глаза. В молочной дымке кристалла появилось изображение Коранделлена. Он казался изможденным.

— Коранделлен!

— Почему ты так удивлена, дитя демона? Ведь ты сама позвала меня.

— Я… Я помню… Я просто не была уверена в том, что это подействует.

— Ты не должна сомневаться в своих силах, Р'шейл. Ты даже не представляешь, сколь многое подвластно тебе.

— Я рада, что ты так считаешь.

Король снисходительно улыбнулся.

— Чем я могу помочь тебе, дитя?

— Гленанаран, Фаранделан и Джоранара без сознания. На Лигу напали, и они поставили защитный ореол. Он рухнул буквально перед моим появлением, и мы не можем привести их в чувство. Они совсем не выглядят больными — просто не просыпаются.

Его лицо омрачилось.

— Наверное, они были неосторожны и использовали слишком много силы. Боги всегда наказывают за это.

— Боги? Ты хочешь сказать, что они наказаны? — Она решительно подавила волну гнева. Сейчас, когда ее сознание связано с Коранделленом, она может причинить ему вред своей несдержанностью. — Что же мне делать?

— Боюсь, что тебе придется обращаться прямо к Шелтарану.

— К богу врачевания? Но я его не знаю.

— Зато он знает тебя, дитя демона. Я уверен, что он прислушается к твоим просьбам.

Изображение вздрогнуло, и Р'шейл поняла, что Коранделлен, должно быть, очень слаб. Коранделлен не хуже ее владел силой и, уж конечно, был куда более искусен. Усилие, необходимое для связи через кристалл, было ничтожным. Оно не должно бы было так утомлять его.

— С тобой все в порядке?

— Я просто устал.

— Разве ты можешь устать? Ты же король харшини.

— Меня ободряет твоя вера в это, Р'шейл. — Лгать Коранделлен не умел, но то, что он уклонился от прямого ответа, насторожило ее еще больше.

— Что с тобой?

Он вздохнул — делиться своими тяготами было не в его характере.

— Не так-то просто удерживать Убежище вне времени, а эта работа лежит на мне.

— Так отпусти его время, пускай идет. Никто же не знает, где расположено Убежище.

— Жрецы Хафисты без труда отыщут нас, стоит нам только вернуться в этот мир. Я не могу рисковать.

— Но, если ты ослабнешь и не сможешь нести эту ношу, они все равно найдут вас.

— Я надеюсь только на тебя — что ты отведешь от нас угрозу, исходящую от кариенцев, и я могу лишь верить, что ты справишься с этим раньше, чем мои силы иссякнут.

Коранделлен вовсе не пытался давить на нее — не в его обычаях было вести себя настолько по-человечески, но Р'шейл все равно почувствовала себя неловко. Она же не хотела быть дитя демона. Она вовсе не хотела чувствовать себя ответственной за жизнь всех харшини сразу.

Король улыбнулся.

— Боюсь, что я сделал ношу твоего предназначения еще тяжелее. Не беспокойся, Р'шейл. Все выйдет так, как решат боги.

«Обычная история», — непочтительно подумала она.

— Я могу сделать что-нибудь?

— Если ты идешь по пути, ведущему к уничтожению Всевышнего, значит, ты делаешь все, что можешь, дорогая.

— Что ж, я постараюсь идти по нему чуть быстрее, — бледно улыбнувшись, пошутила она.

Коранделлен устало кивнул.

— Я верю, ты победишь.

По его лицу было видно, как тяжело ему поддерживать контакт с ней. Она убрала руки с камня, и изображение мгновенно померкло, молочная белизна сменилась обычной прозрачностью Всевидящего Кристалла. Р'шейл опустилась на пол, прислонясь спиной к мраморному основанию камня, и уткнулась лбом в колени. Сила неохотно покинула ее.

«Значит, я должна обратиться к Шелтарану», — сказала она себе. Нужно позаботиться о пострадавших харшини. «Потом… если Дикориан не сможет помочь мне… может быть, ответы на мои вопросы можно найти в Цитадели. Но я опять теряю время».

Ей раньше не приходило в голову, что харшини может угрожать опасность. Она даже не ощущала, что бежит наперегонки со временем. Она знала, что когда-нибудь в отдаленном будущем ей придется наконец схватиться с Хафистой, но до сих пор она считала, что в этой игре время работает на нее. Может быть, ей удастся выбраться отсюда после этих чертовых выборов. Дамиан силен, а Адрина и еще сильнее. «Может быть, вдвоем они и без меня разберутся, как упрочить свой трон?»

Она поднялась на ноги и оглядела храм. «Где источник святости? — лениво спросила себя. — В богах — или в людях, поклоняющихся им?»

— Шелтаран! — Ее голос эхом отразился от сводов храма, но никакого божественного отклика не последовало.

— Шелтаран! — Может быть, чтобы его вызвать, нужно провести особый ритуал? Зигарнальд приходил просто по ее зову, и Гимлори тоже. Дэйсендаран и Кальяна приходили сами, когда хотели. А других богов она ни разу не пыталась призывать.

— Эй! Шелтаран! Ты мне нужен!

— Никогда меня еще не призывали так… красноречиво, дитя Демона.

Она резко обернулась на голос, раздавшийся прямо у нее за спиной, и обнаружила бога, стоящего, прислонившись к кристаллу, со скрещенными на груди руками. «Они часто так делают, — подумала она. — Ты долго зовешь их, а они объявляются тогда, когда ты совсем к этому не готов».

— Шелтаран?

Он невозмутимо улыбнулся. Он был похож на повзрослевшего Дэйса, только без шутовской одежды и развязной усмешки. На нем была длинная белая хламида, похожая на те, какие носили целители в Хитрии, и он был молод — а она-то ожидала увидеть кого-нибудь постарше. Дурацкая идея, если хорошенько подумать, — откуда взяться возрасту у бессмертных. Если они и являются в обличье стариков, то только потому, что сами этого хотят.

— Зачем ты зовешь меня? Ты вроде неплохо выглядишь.

— Тут есть харшини, которым ты нужен.

— Ах да. Переусердствовавшие харшини.

— Ты знаешь о них?

— Естественно. Я же бог врачевания. Мне ведомы все болезни и немощи.

— Тогда почему ты ничего не сделаешь с ними? — требовательно вопросила она.

— Способность к самоисцелению присуща всякой живой твари, хотя рано или поздно смерть берет от жизни свое, Р'шейл. Все идет так, как должно, Р'шейл. Я не вмешиваюсь без достаточных оснований.

— Ну вот, теперь у тебя есть достаточное основание. Мне нужно, чтобы они поправились.

— Тебе это нужно? Я должен нарушить естественный ход вещей ради твоей прихоти, дитя демона?

Р'шейл немного подумала и решила, что времени на споры у нее нет. Она кивнула.

— Это серьезная прихоть.

— С тех пор как появилась ты, мне докучали чаще, чем за последнюю тысячу лет, — нахмурившись, сообщил ей бог.

— Тогда еще один раз уже ничего не изменит, правда?

Шелтаран вздохнул.

— Хорошо, дитя демона. Я сделаю, как ты просишь. Но знай: за все полагается расплата. Существует природное равновесие. И каждый раз, когда ты взываешь к нам, чтобы мы нарушили его, день расплаты становится ближе.

В его голосе была неясная угроза, смутившая Р'шейл.

— Я этого не знала.

— Конечно, не знала. Но ты же дитя демона. Ты тоже сила природы в своем праве.

Шелтаран исчез без предупреждения, прежде чем Р'шейл успела ответить ему. Ее озадачило его внезапное исчезновение, но как раз с этим все объяснилось быстро — через пару мгновений двери храма распахнулись и под его сводами раздался звук сапог, шагающих по каменным плитам. Она повернулась к ворвавшемуся в храм человеку и дождалась, пока он достигнет освещенного пространства. Это был Альмодавар, капитан армии Дамиана и начальник его рейдеров.

— Госпожа! Лорд Вулфблэйд требует вашего немедленного возвращения во дворец!

— Ах, он требует? — переспросила она с раздражением, спускаясь с алтаря. — И в чем дело на этот раз?

— Дворец подвергся нападению. Они захватили Адрину.

Р'шейл тихонько выругалась. Чтобы догнать Альмодавара, ей пришлось бежать за ним.

 

Глава 25

Р'шейл была потрясена переменами, происшедшими во дворце. Белые мраморные ступени залиты кровью, был заляпан и каменный пол главного зала. Хрусталь в окнах, ведущих на балконы, с которых открывался вид на гавань, осыпался на пол и превратился в сверкающий ковер осколков, захрустевших под ногами, когда они с Альмодаваром пробежали мимо. Около дверей лежало несколько тел, небрежно укрытых покрывалами.

«Сколько же погибло? — испуганно подумала она. — И как?» Альмодавар вел ее из главного зала по небольшому коридору, заканчивающемуся дверью с золоченой эмблемой семьи Вулфблэйдов. Кто-то воткнул кинжал прямо в глаз волка, и теперь он торчал из дерева, как безмолвная угроза. Альмодавар, не глядя на нож, отворил дверь и отступил назад, пропуская Р'шейл. Рейдеры, сопровождавшие их на пути из дворца Лиги, остались стоять на страже снаружи.

— Что произошло?

Дамиан с облегчением обернулся на ее голос, но жесткие складки вокруг глаз и высоко поднятые плечи выдавали сильное душевное напряжение. Остальные мужчины, собравшиеся в комнате, — Р'шейл узнала в них лейтенантов Дамиана и Нарвелла — казались сосредоточенными и слегка возбужденными ожиданием дальнейших событий.

Из женщин присутствовала только Марла, нетерпеливо мерявшая комнату шагами, в то время как ее сыновья обсуждали планы мщения По большому овальному столу были разбросаны карты, прижатые по углам чем попало.

— Мы получили сообщение, что Теджи Лайнскло появилась и хочет встретиться с нами, прежде чем въезжать в город, — рассказал ей Дамиан. — Как выяснилось, это была уловка противника. Они атаковали дворец, пока нас не было. Мы до сих пор подсчитываем убитых.

— А Адрина?

— Мы полагаем, ее увезли на лодке, — сообщил Нарвелл. — К балкону в ее комнатах привязана веревка.

— Может быть, она просто воспользовалась переполохом и сбежала, — ядовито предположила Марла. — Я никогда не доверяла этой женщине.

Дамиан взглянул на мать.

— У меня нет времени пререкаться с тобой, Марла. Запомни: Адрина не сбежала.

Р'шейл мысленно поаплодировала Дамиану. В кои-то веки ее королевское величество поставили на место. Чтобы не встретиться взглядом с Марлой, она принялась осматривать комнату, наскоро переоборудованную Дамианом в командный пункт. Должно быть, это была тайная комната Лернена. Стены помещения были разрисованы очень натуралистичными картинками разнообразных сексуальных поз, некоторые из которых, по мнению Р'шейл, было просто физически невозможно принять. Странно было видеть военный совет, протекающий среди этих картин.

— Куда они могут увезти ее?

— Скорее всего — в крепость Дреджиан, расположенную неподалеку на побережье, — ответил Дамиан, указывая точку на лежащей перед ним карте. — На легкой лодке можно доплыть за несколько часов.

— Они спрячут ее там очень быстро, и мы не успеем отбить ее по дороге, — добавил Нарвелл.

— Что вы собираетесь делать?

— Вернуть ее, — прозаично отозвался Дамиан. Р'шейл немного озадачивало его невозмутимое спокойствие. Дамиану, насколько она его знала, полагалось бы сейчас неистовствовать, как раненому быку. Она не привыкла видеть его настолько уравновешенным. Не дожидаясь ответной реакции Р'шейл, он обратился к Нарвеллу: — Ты уже получил ответ от Рохана?

— Нет.

— Проклятье! Мне понадобятся его войска.

— Ты собираешься напасть на Кируса?

Дамиан нетерпеливо обернулся к ней.

— Ну конечно, я собираюсь немедленно атаковать его!

— Ты идиот.

Все в комнате застыли, глядя на вскочившего Дамиана. Его глаза горели бешеным огнем, он источал ярость. Вот это был Дамиан, которого она хорошо знала. Гнев, горе, мучительное беспокойство за Адрину готовы были выплеснуться на поверхность. Р'шейл поняла, что ей остались считанные секунды на объяснения, прежде чем Дамиан полностью потеряет контроль над собой.

— Ну как ты не понимаешь? Они же для этого и захватили Адрину. Они хотят, чтобы ты напал на них. Или, если быть точными, они хотят вывести из города твои войска — а заодно и войска Нарвелла и Рохана.

Плечи Дамиана слегка опустились. Р'шейл с облегчением перевела дух. Несмотря на охватившую его жажду крови, он еще не потерял рассудок.

— Может быть, это и не так.

— Может быть, но, по-моему, они обстоятельно обо всем позаботились. Я имею в виду веревку, которую привязали к балкону на самом видном месте. Они бы еще указатель оставили — мы уплыли туда. Это же ловушка, Дамиан. Кирус хочет выманить тебя из города. Хуже того, он хочет, чтобы ты оказался на его территории.

— Значит, он скоро получит то, что хочет, — прорычал Дамиан.

Р'шейл утомленно вздохнула, обдумывая, как убедить его в том, что было ей самой так понятно.

— Даже если ты соберешь всех своих людей в Гринхарборе, а заодно и людей Нарвелла и Рохана, у тебя не наберется и тысячи. Как ты думаешь, сколько бойцов Кируса будут ждать тебя?

— Это не важно.

— Еще как важно! — фыркнула она. — Я не хочу задевать твое драгоценное мужское достоинство, Дамиан, но даже тебя можно победить в неравной схватке. И наплевать, каким силачом ты себя считаешь.

— Если ты не хочешь помочь мне, Р'шейл, — прочь с дороги.

— Я помогу тебе освободить Адрину, Дамиан. Но помогать тебе организовывать такое масштабное самоубийство я не собираюсь.

— О чем ты говоришь?

— Если ты нападешь на крепость Дреджиан, ты тем самым вторгнешься в провинцию Кируса, и будет уже не важно, что причиной тому является его же провокация. Кирус тебя победит и повесит твою голову у себя на стене, и, как ни обидно, насколько я понимаю, закон будет на его стороне. Я думаю, Адрина еще увидит своими глазами, как твоя голова скатится с плахи, прежде чем присоединится к тебе.

Дамиан упал на стул, переваривая сказанное Р'шейл. Марла с изумлением глядела на Р'шейл.

— У вас хватка настоящего политика, дитя демона.

— У меня были очень хорошие учителя, ваше высочество.

— Вот она, выучка Сестринской общины, — мрачно отметил Дамиан. — Тебе видится предательство там, где другие стали бы думать только о чести. Ну, дитя демона, и что же ты мне предлагаешь? Оставить Адрину на милость моих врагов?

— Нет, конечно! Мы отправимся за ней и освободим ее. Только не надо вести за собой целую армию.

Дамиан пристально посмотрел на нее и наконец согласно кивнул.

— Я снаряжу судно. По суше до провинции Дреджиан три дня пути, и только боги знают, что он может сотворить с ней за это время.

— Значит, мы и не будем добираться туда по суше, да и по воде тоже, если уж на то пошло. Но не бойся за Адрину. Кирусу совсем не нужно причинять ей вред — ведь мертвая она ничего не стоит. — Она обратилась к Марле: — Ваше величество, вы сможете сделать так, чтобы все думали, что Дамиан по-прежнему во дворце?

— А зачем?

— У Кируса, несомненно, шпионы повсюду. Они будут ждать, когда же он отправится в поход. Нарвелл, я думаю, тебе и Рохану стоит продолжать собирать войска, только не слишком спешите. Пока Кирус будет уверен, что Дамиан все еще в Гринхарборе, он не станет особенно беречься.

— Сколько человек мы возьмем? — спросил Дамиан.

— Двух. Тебя и меня.

— Ты не сможешь взять крепость Дреджиан голыми руками, — запротестовал Нарвелл, придя в ужас от ее слов.

— А я и не собираюсь. Мы без лишнего шума освободим Адрину, а Кирус Иглспайк даже ничего не успеет заметить. А потом мы станем поджидать, пока объявится Теджи Лайнскло, и созовем собрание, как и собирались.

— А когда Кирус попробует пойти со своего главного козыря, он обнаружит, что тот исчез, — добавила Марла с нескрываемым восторгом. — Дамиан, тебе следовало жениться на этой.

Дамиан хмуро взглянул на мать, но отвечать ей не стал. Вместо этого он обратился к Р'шейл:

— Как мы сможем выбраться из дворца незамеченными?

— Предоставь это мне.

— Мне всегда становится неуютно, когда ты так говоришь.

Она пожала плечами.

— Когда мы отправляемся? — Дамиан свирепо усмехнулся, явно воспрянув духом при мысли о предстоящем походе. — Прямо сейчас для этого вполне подходящее время, если ты не занята ничем другим. — Он вскочил на ноги, нацепив на лицо ту самую идиотскую улыбку, которая всегда появлялась у него перед битвой. «Это была просто мужская манера», — вынуждена была признать Р'шейл. Тарджа поступал так же. — Нарвелл, пока меня нет, остаешься за главного. И не позволяй матери издеваться над тобой.

Марла, возможно, хотела что-то возразить, но Дамиан и Р'шейл не стали дожидаться, пока она соберется это сделать.

 

Глава 26

— Можем мы выбраться отсюда на крышу? — спросила Р'шейл, когда они вышли из комнаты. Дамиан закрыл за собой дверь и увидел торчащий из нее кинжал. Он выхватил клинок и яростно швырнул об пол.

— Зачем тебе крыша?

— Нам нужно незаметно ускользнуть из дворца, Дамиан, а вызвав дракона в центре дворцового сада, трудно рассчитывать, что его никто не заметит.

— Дракона? Ты собираешься вызвать дракона?

— Если Дранимир согласится.

— Насчет крыши над этой частью дворца не знаю, а вот над комнатами гостей в западном крыле есть висячий сад. Он подойдет?

— Наверное.

Она поспешила за Дамианом. Еще не закончили вынос тел стражников, погибших при защите дворца. Поднимаясь по широкой мраморной лестнице, ведущей в гостевые апартаменты, они столкнулись с двумя рейдерами, спускавшими на носилках вниз очередную жертву. Тело было покрыто дерюгой, но и под ней были отлично видны голубое платье и голубые туфельки, пропитанные кровью.

— Дамиан!

Взглянув на носилки, тот приказал рейдерам остановиться. Слегка помешкав, он приподнял дерюгу. Р'шейл не сумела удержать отчаянного возгласа при виде лежащего на носилках тела.

— Боги, — пробормотал Дамиан. — Тамилан не заслужила такой смерти.

— Тами была лучшим другом Адрины.

— Она была просто рабыней, Р'шейл, — уточнил Дамиан, аккуратно опуская дерюгу и жестом отпуская солдат.

— И все же она была лучшим другом Адрины.

Дамиан угрюмо кивнул.

— Пойдем. Теперь у нас есть еще один повод разобраться с лордом Иглспайком.

На следующей лестничной площадке Р'шейл увидела сидящего на ступеньках зареванного Майкла. Не обращая внимания на нетерпеливое сопение Дамиана, она нагнулась к нему.

— Майкл? Ты не ранен?

Он покачал головой.

— Прости меня, госпожа…

— Простить? За что? Ты ни в чем не виноват.

— Мы услышали их… Я и Тамилан… Мы несли принцессе обед. Мы увидели в зале людей, и Тамилан бросилась на них. Мне она сказала спрятаться. Я так и сделал.

— Тебе нечего стыдиться, Майкл.

— Но Тамилан умерла, а я только и сделал, что прятался! — взвыл он. — А теперь все они умерли… А я не знаю, где Джеймс.

Р'шейл беспомощно взглянула на Дамиана. Она понятия не имела, что можно сказать мальчику.

Дамиана съедало нетерпение, но он присел возле мальчика.

— Майкл! Посмотри на меня!

Подчиняясь командному голосу Дамиана, Майкл вытер глаза и посмотрел на военлорда.

— Все мои люди умеют исполнять приказы, даже если они им и не нравятся. И выполнив даже самый неприятный приказ, они не льют слезы рекой.

— Да, сэр, — устало повторил Майкл.

— Что до твоего брата, он жив-здоров. Он был с бойцами, которых я взял, отправляясь на встречу с леди Лайнскло.

Услышав это, Майкл заметно просветлел.

— Он был с вами?

— Да, со мной. Теперь соберись с силами, парень, и бегом к капитану Альмодавару. Передай ему, что я велел найти тебе какое-нибудь дело. Нам сейчас дорог каждый человек, так что нечего тебе видеть здесь и голосить, как маленькому.

— Да, сэр. — Майкл расправил плечи и нерешительно улыбнулся Дамиану. — Вы освободите принцессу, господин?

— Да, если меня не будут отвлекать на каждом шагу, — ответил он, выразительно взглянув на Р'шейл.

Та улыбнулась Майклу, потом, повинуясь порыву, вызвала маленького демона, готового всей душой вникнуть в проблемы Майкла. Мальчик уставился на создание, внезапно появившееся перед ним.

— Этот демон будет с тобой, Майкл, пока мы не вернемся. Только ты не говори никому, что мы ушли.

Майкл поглазел на демона и повернулся к Р'шейл. Демон горестно прижался к мальчику, сочувствуя его горю.

— Как его зовут?

— Ее пока никак не зовут. Может быть, ты придумаешь ей имя?

Он покивал и растер последние слезы.

— Проваливай, пацан, — приказал Дамиан. Его терпение было явно на исходе.

Майкл исчез, не сказав больше ни слова, маленький серый демон скатился по лестнице за ним следом. Р'шейл проводила их взглядом и улыбнулась Дамиану.

— Ты здорово управился с ним.

— А ты дала ему демона в няньки.

Она пожала плечами.

— Будет у мальчика компания.

Он посмотрел на нее и покачал головой.

— Пошли. Но кого бы мы ни встретили на следующей площадке, останавливаться я не буду.

Висячий сад, куда они выбрались, утопал в зелени. Направо и налево убегали укромные тропинки, а фонтаны наполняли ночную темноту негромким журчанием. Дамиан уверенно вывел Р'шейл на мощеную площадку посреди сада и взглянул на усыпанное звездами небо.

— Еще несколько недель, и пойдут дожди.

— Жалко, что они не идут прямо сейчас. Мы могли бы укрыться за облаками.

— А ты не можешь сделать нас невидимыми?

— Я даже не уверена, что смогу удержаться верхом на драконе, Дамиан.

— Но ты говорила…

— Помню я, что говорила. Вот бы Брэка сюда.

Дамиан пристально посмотрел на нее.

— Кажется, ты и вправду постоянно немного мошенничаешь.

— Я самая большая мошенница в этом мире. Я понятия не имею, что я делаю, и самое смутное представление имею о том, что мне полагается делать. Остается только надежда, что если притворяться достаточно долго, то в конце концов и сам разберешься, что к чему. — Она подумала, потом серьезно продолжила: — Я скоро уйду, Дамиан. Ты утвердишься на троне и без меня. К тому же у тебя есть Адрина. А она получше меня разбирается в политике.

— У тебя это тоже неплохо получается.

— Скажи за это спасибо Джойхинии.

Дамиан не нашел что ответить и снова взглянул на небо.

— Призывай же своих демонов, Р'шейл. Я уверен, что боги видят нас.

Она хмуро поразмыслила о том, радует ли ее эта мысль, и вдруг вспомнила еще об одном деле, которое уже нельзя было откладывать.

— Дамиан, есть кое-что, что тебе стоит знать. Это касается Адрины.

— И что это такое?

— Она беременна.

— Я знаю.

— Знаешь? Кто тебе сказал? Марла?

Он самоуверенно усмехнулся.

— Я не слепой и вовсе не идиот, Р'шейл. А еще я умею считать.

— Почему же ты ничего не говорил?

— Было очень забавно смотреть, как Адрина все собирается с духом сказать мне.

— Ты иногда бываешь просто чудовищем, Дамиан Вулфблэйд. Ты не заслуживаешь ее.

Он вздохнул, сделавшись неожиданно серьезным.

— Да нет, я думаю, что мы вполне подходим друг к другу.

— Так ты признаешь, что она не безразлична тебе?

— Когда я узнал, что она похищена, я думал, что умру на месте, Р'шейл, — неохотно признался он. — У меня так еще ни с кем не было.

— Даже с твоим конем?

— С конем?

— Это Адрина однажды так сказала. Что ты всерьез беспокоишься только о своем коне.

Дамиан поразмыслил над услышанным и улыбнулся.

— Да нет, кажется, о ней я беспокоюсь побольше.

— Ну так не забудь сказать ей это, когда мы вернемся. А то я уже сыта по горло вами обоими. Жизнь станет заметно проще, если вы перестанете цапаться.

Дранимир откликнулся на ее призыв почти сразу, но не слишком воодушевился, когда она изложила ему свою просьбу.

— Езда на драконе — это искусство, которому сразу не научишься, Р'шейл, — густым басом объяснял он. — Ты думаешь, это так просто — вспрыгнуть ему на спину и полететь?

— Но нам нужно попасть в крепость Дреджиан. Этой ночью. Туда добираться три дня по суше, а на море они издалека нас заметят.

— Немного опоздать все же лучше, чем вообще не доехать.

— Пожалуйста, Дранимир.

Маленький демон окинул взглядом Дамиана и нахмурился.

— Сдается мне, ты хочешь, чтобы мы взяли и его?

— Да.

— Когда в следующий раз окажешься в Убежище, ваше высочество, мы с тобой подробно обсудим природу отношений между демонами и харшини. Особо коснемся злоупотреблений сплавом демонов.

— Обещаю, что внимательно все выслушаю. Но сейчас мне нужен дракон.

— Побольше дисциплины тебе нужно, — надменно поправил ее демон. — Но, на твое счастье, я сегодня в духе, а под рукой несколько моих братьев, которым не вредно потренироваться.

— Спасибо тебе, — с облегчением промолвила она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в серый морщинистый лоб. — Я этого не забуду.

— Я тоже, — зловеще пообещал демон.

Они отступили, глядя, как новые демоны стали появляться, собираясь вокруг Дранимира. Р'шейл быстро потеряла им счет. Демоны, связанные с родом ти Ортин, были старшими среди братства — а именно от них зависели размеры и сила дракона, в которого они сейчас обращались. Она зачарованно смотрела, как почти неуловимо для глаза демоны начали сливаться в единую форму.

Дракон все рос и рос, пока его крылья не закрыли от нее звезды.

— Забирайся, ваше высочество, и постарайся не свалиться.

Опираясь на ногу дракона, как на ступеньку, Р'шейл полезла наверх, поражаясь про себя, насколько теплыми кажутся металлические чешуи, покрывающие тело дракона. Дамиан взобрался на гребень и уселся сзади, обхватив ее руками за талию. Р'шейл поискала, за что бы ухватиться, но ничего не нашла.

— Держись бедрами, — посоветовал Дранимир. — Езда на драконе в конечном счете — это просто вопрос равновесия.

— Равновесия, — с сомнением повторила она, всерьез усомнившись, что лететь освобождать Адрину на драконе было действительно хорошей идеей. Она взглянула через плечо на Дамиана. — Ты готов?

— Думаю, что да.

Должно быть, Дранимир их слышал. Взметнувшиеся крылья подняли порыв горячего воздуха, и дракон устремился наверх, в темноту.

 

Глава 27

Крепость Дреджиан вырастала из глубоко вдавшегося в океан мыса, как меч, вкопанный рукоятью в белые меловые скалы. Высокое узкое строение больше походило на башню, чем на крепость, белые когда-то стены выщербились и пожелтели от едких морских брызг. В отличие от Кракандара в провинции Дреджиан столица располагалась в отдалении от крепости, на берегу небольшого залива, в восьми лигах на восток.

Когда Дранимир приземлился около леса, окружавшего кольцо земли, в центре которого стоял замок, уже занималась заря.

Р'шейл едва слезла с дракона, с трудом передвигая затекшими ногами. Дамиану, судя по его виду, тоже пришлось несладко. Несколько минут они сосредоточенно разминали мышцы ног, стараясь поскорее вернуть себе способность перемещаться по земле. Дранимира, судя по всему, забавляли их страдания.

— Как я уже говорил, ваше высочество, езда на драконах — искусство, на освоение которого уходят годы.

— Но я же не упала. Признай хотя бы это.

Дракон опустил к ней голову на длинной шее и посмотрел на нее глазами-тарелками.

— Да. С этим ты справилась. Теперь ты захочешь, чтобы я вас тут дождался?

— Меня. Когда мы добудем Адрину, Дамиан, вероятно, захочет возвратиться в Гринхарбор более традиционным путем.

— Я буду ждать твоего зова, ваше высочество.

Обрадованный мыслью о том, что возвращаться по воздуху ему не придется, Дамиан двинулся за Р'шейл, уже спускающейся вниз по склону к полосе пустой земли.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь освободить твою жену.

— Но что ты собираешься делать сейчас? Подойти к подъемному мосту и постучаться?

— Почти что так.

— Р'шейл!

Остановившись, она обернулась к нему.

— Что?

— Ты этого не сделаешь!

— Почему бы и нет? — улыбнулась она в ответ на его испуг. — перестань думать мечом вместо мозгов, Дамиан. Мы не можем взять штурмом это место, так что придется сделать так, чтобы нас впустили. А уж когда мы окажемся внутри, я как-нибудь справлюсь с любым сопротивлением.

— Но ты даже не вооружена.

— Опять ты мыслишь мечом. — Она зашагала вперед, с удовольствием чувствуя, что ноги втягиваются в ходьбу. Дамиан, ковыляя, догнал ее.

— Но что же ты собираешься делать? — требовательно спросил он, переходя на шаг.

— Два человека, идущих по полю, — еще не угроза для крепости. Даже если тебя и узнают, они будут так удивлены, увидев тебя одного, что ничего не станут предпринимать. Самое худшее — пошлют за Кирусом.

— И как ты думаешь, что он тогда сделает?

— Какая разница. Как только мы окажемся внутри, это будет уже не важно.

— Ты собираешься использовать магию? — недоверчиво осведомился он.

— Конечно.

— Но ты же не знаешь, что делаешь. Ты в этом призналась, когда мы покидали Гринхарбор. Ты можешь ненароком повредить Адрине.

— Кое-чему в Убежище меня все же научили, Дамиан.

— Не слишком многому, как я посмотрю.

— Верь мне.

— Ненавижу людей, которые так говорят.

Она улыбнулась ему.

— Перестань беспокоиться насчет меня и подумай лучше, как ты будешь извиняться перед Адриной.

— Извиняться? За что это я должен извиняться?

— Потому что она этого заслужила. Кроме того, попросить прощения — лучший способ заставить женщину выслушать тебя.

— С каких это пор ты стала таким знатоком в сердечных делах? Ты же ребенок. К тому же уже испорченный.

— Я дитя демона. Я могу все.

— Я надеюсь, сама ты никогда не поверишь в это, Р'шейл.

Ее улыбка погасла.

— Я тоже.

Когда они добрались до ворот, в крепости как раз просыпались. С пронзительным визгом ворота распахнулись, и им пришлось поспешно отступить в сторону, чтобы пропустить отряд тяжеловооруженных рейдеров, с грохотом прошагавших мимо них. Они были слишком сосредоточены на себе, чтобы обратить внимание на пару стоящих в тени крепостной стены людей. Дамиан следил за ними, наморщив лоб.

— Они готовятся к битве.

— А я тебе что говорила? Кирус, наверное, уже выстроил на границе своих рейдеров в пять рядов, поджидая, пока ты пойдешь на него войной.

— Ненавижу людей, которые говорят «я тебе говорил», так же сильно, как и тех, что говорят «верь мне».

Она усмехнулась.

— Пойдем. Нам нужно войти, пока они не успели закрыть ворота.

Входя в полумрак короткого тоннеля, ведущего к обитым железом воротам, Р'шейл осторожно открыла себя для потока силы. Она видела однажды, как Брэк выделывал такую шутку, и надеялась вспомнить, как это делается. На ходу она неуверенно сплетала узор из чар, но, к ее изумлению, стоящие на страже воины не обратили на них ни малейшего внимания, и они беспрепятственно прошли в небольшой двор, окружающий высокую белую башню. Дамиан изумленно покосился на нее, поняв, что их никто не окликает, и понимающе кивнул, увидев ее потемневшие глаза.

— Вот мы прошли, — прошептал он. — И что дальше?

— Не нужно шептать, Дамиан. Они не могут видеть или слышать нас.

— Ты уверена?

— Вполне.

Дамиан недоверчиво огляделся и указал на башню.

— Я полагаю, она там.

— Недюжинный дедуктивный вывод, лорд Вулфблэйд. Где же еще ей быть? — Р'шейл не стала отвлекаться на взгляд, которым он наградил ее, и нахмурилась. — Хочешь пари — ее держат на самом верху, и нам придется подняться по миллиону ступенек, чтобы добраться до нее.

Они прошли через центральный зал в основании башни, где валялись еще не убранные остатки вечерней трапезы. Около очагов с подстилок поднимались рабы, потягиваясь после сна и отчаянно зевая. Несколько самых проворных прислужников были уже на ногах и суетились, поднимая перевернутые табуреты и унося тарелки, измазанные застывшим жиром и остатками гарнира.

— Кажется, вчера тут была вечеринка, — отметила Р'шейл.

— Должно быть, Кирус угощал свои войска, прежде чем отправить их.

Она осмотрелась вокруг: низкий сводчатый потолок и грубый каменный пол.

— Это место, должно быть, страшно старое?

— Одно из самых древних строений в Хитрии, — согласился он. — Я думаю, даже старше, чем Гринхарбор.

— Тогда тут наверняка есть темницы.

— Безусловно.

— Вот их мы и проверим в первую очередь.

— Кирус не осмелился бы бросить Адрину в темницу.

— Нет, это ты не осмелился бы. А Кирусу наплевать на Адрину. Кроме того, я всю ночь цеплялась коленями за дракона. У меня все ноги прямо гудят. Мне не хочется карабкаться до самого верха, только чтобы убедиться, что ее там нет, и понять, что она была прямо у нас под ногами. Нет, сначала темницы.

Дамиан согласно кивнул — наверное, он устал не меньше ее. Он направился к двери, открывающейся за вторым по счету очагом. Р'шейл пошла за ним, перешагивая через спящих. Она глядела по сторонам, не в силах поверить, что чары, которыми она второпях окружила их, действительно работают.

Двигаясь по узкому коридору, ведущему вдоль башенной стены, они вышли к окованной железными полосами двери. Дамиан медленно приоткрыл ее, морщась от громкого скрипа дверных петель.

— Может быть, они не слышат нас, — прошептал Дамиан, — но это-то они должны услышать.

— Идем. Если они и подойдут на звук, то решат, что двери были просто плохо заперты.

Дамиан явно не разделял ее уверенности, но продолжил двигаться вперед, спускаясь по влажным сбитым ступеням, ведущим куда-то во тьму. Р'шейл придерживалась рукой за стену, находя дорогу преимущественно на ощупь. Пальцы скользили по замшелому камню, вдали слышался шум волн, ударяющих об основание крепости.

Она наткнулась на Дамиана, застывшего при виде луча желтого света, исходящего от нижних ступеней лестницы. Она молча кивнула, соглашаясь со стремлением Дамиана двигаться украдкой, хотя под защитой чар в этом не было необходимости. Они осторожно спустились и вступили в новый узкий проход, идущий вдоль зарешеченных камер, скудно освещенных трескучими факелами. В противоположном конце прохода на корточках сидели несколько стражников, поглощенных какой-то игрой. Воздух был на удивление чистый, насыщенный ароматом океана, а звук волн, разбивающихся о скалы, слышался совсем близко. Подул ветерок, и Р'шейл догадалась, что где-то внизу должен быть проход, ведущий к морю. Если Адрину привезли сюда на лодке, то, вероятно, сюда ее и доставили. Скорее всего, она заперта где-то здесь.

— Ты осматриваешь камеры слева, — приказал Дамиан, — а я направо.

Р'шейл кивнула и двинулась вперед. Первая камера была пустой. В следующей оказался спящий человек в одежде, в клочья изодранной бичом. В третьей тоже кто-то спал, но под лохмотьями было не понятно, мужчина это или женщина.

— Адрина!

Крик Дамиана заставил ее подпрыгнуть и испуганно взглянуть на стражей. Ей пришлось напомнить себе, что они не могут услышать его. Она подбежала к нему. Адрина сидела на полу четвертой справа камеры, поджав колени к подбородку, раскачиваясь взад-вперед на холодном сыром полу, и по ее лицу безмолвно текли слезы. На челюсти красовался изрядный синяк, а губы были разбиты и распухли. Шелковые одежды Адрины были измараны и изорваны, волосы спутались в комок. Однако ее раны были явно неглубокими, а оплакивала она, скорее всего, Тамилан. Адрина не склонна была слишком уж жалеть себя. Но такого горестного выражения лица Р'шейл еще не приходилось видеть.

— Адрина! — снова выкрикнул Дамиан, отчаянно тряся прутья решетки.

— Она не может слышать тебя, Дамиан.

— Где ключи?

— Я думаю, должны быть у стражей.

— Сейчас я их добуду, — заявил он, выхватывая меч.

— Нет, ты стой здесь. Лучше их добуду я.

Она приблизилась к стражам в тот момент, когда они делали ставки на расклад, образующийся при броске двух грубо вырезанных пластин. Их было трое, и всем им недоставало блеска, присущего солдатам боевых отрядов. У сидящего возле стены стражника на поясе висела связка ключей. Она нахмурилась. Может быть, они и не может видеть ее, но, наверное, они обратят внимание на то, как связка ключей сама отцепится от пояса и полетит вверх по коридору.

Р'шейл не хотела убивать стражников. Поднялся бы переполох, и Кирус сообразил бы, что произошло. Возможно, лорд провинции Дреджиан не стал бы вспоминать об Адрине, пока не дождался бы атаки Дамиана. При удачном стечении обстоятельств исчезновение Адрины могло оставаться незамеченным весь день или даже дольше, если стражи не слишком внимательно относятся к своим подопечным. Но, так или иначе, сейчас придется развеять защитные чары. Как ни велика ее сила, а делать два дела сразу она не могла.

— Р'шейл! Скорей!

Не обращая внимания на нетерпеливые вопли Дамиана, она шагнула в тень. Бережно отпустив чары, делающие их невидимыми, она сосредоточилась на играющих солдатах, насылая на них сон. Они рухнули на пол так быстро, что она даже испугалась, не убила ли их. Она не знала точно, как долго они пробудут без сознания, поэтому поспешно отцепила ключи от пояса сопящего стражника. Подбежав к Дамиану, она стала перебирать ключи в связке, подыскивая подходящий.

Адрина подняла взор на раздавшийся лязг. Теперь, когда чары спали, она могла видеть их, но прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, кто стоит у дверей ее темницы.

— Дамиан?

— Адрина! — тревожно выкрикнул он и нетерпеливо обернулся к Р'шейл. — Поспеши!

— Я спешу.

На четвертом ключе замок с лязгом открылся. Дамиан грубо оттолкнул ее и ворвался в камеру. Адрина, всхлипывая, упала в его объятия. Он подхватил ее и поднял на руки, осыпая поцелуями ее лоб, шею, глаза и прочие места, до которых мог дотянуться. Когда он поцеловал ее в рот, она вскрикнула и оттолкнула его.

— Создатели! Дамиан, у нее же разбиты губы! — Р'шейл яростно глянула на него, и он наконец отпустил Адрину. Она быстро оглядела повреждения и решила, что с их лечением пока можно подождать. Придется Дамиану быть посдержаннее. — Еще что-нибудь болит?

Адрина покачала головой, вытирая глаза.

— А как ребенок?

Распахнув глаза, Адрина в ужасе уставилась на Дамиана.

— Не бойся, он все знает. Ребенок в порядке?

Принцесса молча кивнула.

— Отлично, теперь давайте выбираться отсюда.

Р'шейл шагнула из камеры в коридор и нетерпеливо остановилась, заметив, что за ней никто не идет. Вместо этого обретшие друг круга супруги стояли посреди темницы и самозабвенно обнимались, насколько это позволяло состояние дамы.

— Некогда! — предостерегающе воскликнула Р'шейл, заметив, что один из стражников начал ворочаться.

Дамиан неохотно отпустил Адрину. Р'шейл раздраженно чертыхнулась и направилась к лестнице. Звук раздавшихся впереди шагов заставил ее поменять направление. Подталкивая Дамиана и Адрину перед собой, она пробежала мимо спящих стражников. Из коридора, открывающегося в дальнем конце караульного зала, дул холодный океанский ветерок. Р'шейл подтолкнула туда спутников.

— Идите туда! Я сейчас догоню вас.

Их не потребовалось уговаривать. Р'шейл поспешно вернулась к пустой камере Адрины и закрыла дверь, потом, улыбаясь, прицепила ключи обратно к поясу стражника. «Пуская сами разбираются, что к чему». Шаги на лестнице приближались, да и стражник опять беспокойно заерзал во сне. Оглядевшись, она убедилась, что они не оставили лишних следов своего пребывания, и скользнула в темноту коридора. Адрина и Дамиан беспокойно ждали ее. Как она и предполагала, лестница оканчивалась у небольшой пристани, вырезанной прямо в скальной породе в основании крепости. К сожалению, лодок у пристани не было.

— Что теперь? — спросил Дамиан, прижимая к себе Адрину.

— Нам нужна лодка.

— Недюжинный дедуктивный вывод, дитя демона.

Она высокомерно пропустила колкость мимо ушей, внимательно осматривая неспокойное море. Даже будь у них лодка, она не хотела бы рисковать, плавая вдоль этих острых скал.

— Как зовут бога морей?

— Каэларн, — ответил Дамиан. — А что?

— Мне кажется, нам понадобится его помощь.

— Ты собираешься призывать бога, даже не зная его имени…

— Есть другие идеи? — Они не отвечали, и она развернулась лицом к бушующему морю. — Каэларн!

Море под их ногами вскипело. Нахлынувшие волны накрыли их облаком холодных брызг. Из неприютной глубины выросла фигура, только отдаленно напоминающая человеческую, словно сделанная прямо из морской воды. Окруженная бурунами, она стала расти, пока не нависла над ними. Р'шейл пришлось задрать шею, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Итак, я понадобился дитя демона, — пророкотал Каэларн. Более неприятного голоса Р'шейл еще не слышала. Казалось, кто-то говорит прямо в бочку с водой. Она сильно надеялась, что, кроме них, его никто не слышит.

— Нам нужно выбраться из этого места. Нужна лодка.

— Лодка? У тебя есть демоны, чтобы слить их в лодку, дитя демона.

Р'шейл нервно оглянулась через плечо, прислушиваясь к крикам, доносящимся из караулки. Спящих стражников уже обнаружили. Скоро они обнаружат исчезновение Адрины.

— Соединение занимает слишком много времени.

— Я полагаю, ты хочешь помочь этим человечкам? — спросил он, указывая водяной рукой на Дамиана и Адрину.

— Да.

— Это нужно для того, чтобы победить Хафисту, или это просто твой каприз?

— Скорее первое, чем второе.

— Тогда я помогу тебе, дитя демона. Но наколдовать лодку я не могу. Может быть, тебе подойдет вот это.

С громогласным плеском Каэларн опустился обратно в море. Вода забурлила и скрутилась в воронку на том месте, где он только что был. Р'шейл разочарованно огляделась. Каэларн исчез, а море никуда не делось, волны продолжали яростно вгрызаться в скалу под крепостью.

— Да, он сильно нам помог, — раздраженно проговорила она.

— Р'шейл! Смотри! — с восторгом закричала Адрина.

Из глубины вод показались три создания, окрашенные красным по серому; их высокие спинные плавники уверенно разрезали поверхность воды. Подобно зверю в фонтане Гринхарбора, они были украшены длинными изящными хвостами, оканчивающимися широким плавником. Широко посаженные глаза смотрели прямо на людей. Звери подплыли к причалу.

Р'шейл выросла в сухопутном Медалоне. Ничего подобного она ни разу в жизни не видела.

— Что это такое?

— Водяные драконы!

— Они опасны?

Дамиан рассмеялся над ее испугом.

— Нет. Их у нас называют «друзьями рыбаков». На них можно ездить.

— Ездить на них?

Водяные драконы приблизились, а крики в караульном зале становились тем временем громче. Не мешкая больше, Дамиан и Адрина скользнули в воду и вскарабкались на спины драконов, ухватившись за плавники.

— Я не умею плавать, Дамиан.

— Ничего! Летать на драконе ты тоже сначала не умела.

Еще раз обернувшись в сторону караулки, Р'шейл сказала себе, что теперь не время привередничать. Она бросилась в воду, отплевываясь от холодной морской воды, сразу набравшейся ей в рот. Она успела испугаться, но тут теплое упругое тело дракона подхватило ее и приподняло над вспененной водой. Она уцепилась за оказавшийся перед ней плавник, и ее зверь устремился вдогонку за товарищами, несущими Адрину и Дамиана.

Р'шейл испуганно вцепилась в него, глядя на исчезающую вдали крепость, и решила никогда больше не просить богов о помощи.

 

Глава 28

Перед закатом водяные драконы по настоянию Р'шейл высадили их на маленький пляж недалеко от Гринхарбора. С одной стороны, она хотела дать Адрине время оправиться от пережитого, с другой — ей хотелось поскорее выбраться из воды на сушу, где она чувствовала себя увереннее. Дамиан развел небольшой костерок, у которого они высушили одежды, и ушел на поиски пресной воды.

Р'шейл вылечила своим прикосновением разбитые губы Адрины и проследила за тем, как исчезает синяк на подбородке, и только после этого возложила руки на живот Адрины. Там чувствовалось присутствие жизни, сильной и непоседливой.

— Ты не чувствуешь, это мальчик или девочка? — с надеждой спросила Адрина.

— Я дитя демона, Адрина, а не предсказатель.

— С моим везением, глядишь, будет девочка.

Позволив силе уйти, Р'шейл с любопытством посмотрела на подругу.

— И что же в этом плохого?

— Родилась бы ты в Фардоннии, знала бы.

— Твой ребенок будет наследником в Хитрии, Адрина. А там не разделяют вашего предубеждения против женщин.

— Может, и так, но меня всегда бесило, что я никогда не окажусь достойной отцовского трона просто потому, что меня угораздило родиться девочкой.

— Поэтому тебя и тревожит, что этот трон достанется Дамиану?

Та несмело улыбнулась.

— Да нет. Просто из принципа обидно.

— Он уже был готов начать войну ради тебя, Адрина. Не исключено, что еще и начнет.

Адрина безнадежно вздохнула.

— Знаешь, мне как-то не верится, что он сам решил прийти за мной. А сам бы он, наверное, обрушился на границы Кируса, объятый мщением, и попал бы прямо в лапы врагов. Полагаю, за то, что этого не случилось, нужно благодарить тебя.

Р'шейл промолчала, не пытаясь подтвердить или опровергнуть подозрения Адрины.

— Это ты сказала ему про ребенка? Тогда понятно, почему он все же пришел.

— Он и сам знал, Адрина. Кроме того, мне кажется, для него это не играло роли. Дамиан все равно пришел бы за тобой, что бы ни случилось.

Принцесса покачала головой, словно не в силах поверить в это. Р'шейл захотелось прибить ее.

— Тут ручей недалеко, — объявил Дамиан, шагая к ним по песчаному пляжу. — Только вот воды принести не в чем.

— Возьми голову Адрины. Она как раз совсем пустая! — взорвалась Р'шейл.

— Что? — уставился на нее Дамиан.

Адрина поднялась на ноги, отряхивая песок с помятой одежды.

— Р'шейл говорит так, потому что сердита на меня. Боюсь, что и на тебя тоже.

— Я-то что сделал? — спросил Дамиан, ничего не понимая.

Р'шейл хотелось разреветься.

— Ничего! — сердито бросила она. — Совсем ничего. В этом все и дело.

— Знаешь, если я чем-нибудь рассердил тебя, не срывай зло на Адрине.

— Я не нуждаюсь в твоем заступничестве, Дамиан Вулфблэйд, — вмешалась Адрина. — Спасибо, но я могу и сама позаботиться о себе.

— А почему бы мне и не сорвать зло на ней? — спросила Р'шейл, делая вид, что не замечает принцессы. — Тебе-то до нее нет дела.

— О чем ты говоришь? Проклятье, ты же знаешь, что мне совсем не безразлично, что с ней! Да что с тобой?

— С каких это пор ты стал беспокоиться обо мне? — требовательно вопросила Адрина.

— А разве ты когда-нибудь беспокоилась обо мне? — откликнулся Дамиан, моментально забыв о Р'шейл.

— Как ты можешь так говорить? — рассерженно кричала Адрина. — Я делала все, о чем ты просил, и даже больше того!

— Да что ты вообще делала, только рисовалась своим королевским происхождением!

— А ты-то хоть что-нибудь сделал для меня? Ты меня запер! Ты обвинял меня в том, что я пыталась убить твоего дядю. Ты обращался со мной как с рабыней, просто со зла. И постоянно подчеркивал свое превосходство!

Р'шейл знала, что Адрина вспыльчива, но с того утра, когда Кратин пытался убить ее, она с этим не сталкивалась. Улыбнувшись, она отступила от ссорящейся пары и присела на прохладный белый песок, чтобы с удобством посмотреть на это представление. Они уже совсем забыли о ее существовании.

— Это я-то подчеркивал свое превосходство? — задохнулся от негодования Дамиан. — Ах ты дрянь неблагодарная! Да ты же оказалась на границе, одетая как курт'еса, да и вела себя соответственно! Забыла, так спроси у Тарджи, если мне не веришь. Ты же липла к нему как банный лист, стоило ему нечаянно пройти мимо тебя.

Этого Р'шейл не знала, но ревности не почувствовала, только улыбнулась, представив себе эту картину. «Бедный Тарджа. Представляю себе, как он отбивался от решившей соблазнить его Адрины».

— Он, по крайней мере, обращался со мной как с принцессой! А ты и сейчас видишь во мне курт'есу! Ты меня не купил, чтобы держать на привязи!

— Уж за тебя, Адрина, я заплатил достаточно дорого, — с чувством ответил Дамиан.

— Тебе так кажется? Сколько оскорблений я наслушалась от твоей гадкой матушки! Развлекала твоих дурацких военлордов. Потом меня похищают, избивают и бросают в темницу. Из-за твоего проклятого трона убили мою рабыню. Я всей своей жизнью для тебя пожертвовала, неблагодарный ублюдок!

— Нахваталась культурных манер, посидев пару раз за приличным столом, и думаешь, что это оправдывает то, что из-за тебя мне грозит гражданская война?

— Не мое дело твоя поганая войнушка! Просто чудо, что тебя до сих пор еще не убили!

— Что же, глядишь, тебе опять повезет, Адрина, и меня и вправду убьют. Ищи тогда другого дурака, который женится на тебе и подарит тебе свою корону.

Звук пощечины, которую Адрина отвесила Дамиану, недвусмысленно прокатился над пляжем. Перебранка оборвалась, и Дамиан удивленно воззрился на жену. Казалось, даже Адрина была поражена своим поступком.

Какое-то время они молча пялились друг на друга.

— Извини, — проговорила наконец принцесса, принимая величественную позу. — Мне не следовало так поступать.

Помешкав, Дамиан пожал плечами, потирая отпечаток ладони, проступающий на его загорелом лице.

— Не надо. Это я должен извиняться, Адрина. Мне не следовало говорить того, что я сказал.

— А мне не следовало бить тебя, — настаивала она.

— Все могло быть и хуже, — ответил он с еле заметной усмешкой. — У тебя в руках могло оказаться что-нибудь острое.

Несколько мгновений Адрина гневно блестела глазами, потом сделала глубокий вдох, загоняя гнев вовнутрь.

— Тебе повезло, — согласилась она. Потом, примирительно улыбнувшись, добавила: — Да я и не спешу снова оказаться во вдовах.

— Точно?

— Точно.

Ничего не говоря больше, они прильнули друг к другу. Р'шейл, терпеливо наблюдавшая за ними, округлила глаза.

— О, ради Основательниц!

Они ошеломленно повернулись к ней.

— Мы не утомили тебя? — спросила Адрина, немного выбитая из колеи мыслью о том, что у них оказался свидетель. — Пусть это все останется между нами.

— Вообще-то вас могли слышать в Гринхарборе. Но не обращайте на меня внимания. По-моему, вам вполне хватает друг друга.

— Р'шейл, ты не хотела бы… куда-нибудь сходить погулять? — просительно предложил Дамиан.

— А вы уже закончили орать друг на друга? На такой громкости вас одинаково хорошо слышно что здесь, что в пяти милях отсюда.

Адрина вопросительно взглянула на Дамиана, а потом обернулась к Р'шейл.

— Я думаю, мы уже накричались. Ты не возражаешь, Р'шейл? Нам нужно кое с чем разобраться.

— Можно сказать и так, — согласилась она.

— Почему бы нам не сходить поискать тот ручей? — предложил Дамиан. — Я бы придумал, чем зачерпывать воду.

— Идите вперед, — предложила им Р'шейл. — Я подойду попозже.

Дамиан предложил Адрине руку, и она охотно оперлась на нее. Не оборачиваясь, они без лишних слов исчезли.

— Не правда ли, прекрасная пара?

Услышав прямо у себя за спиной новый голос, Р'шейл подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, обнаружила сидящую на песке Кальяну.

— Терпеть не могу, когда ты так неожиданно появляешься! Неужели трудно предупреждать?

— И как ты это себе представляешь? Чтобы я возникала под звуки фанфар? — Богиня любви была в своем любимом обличье маленькой девочки. Легкий ветерок шевелил ее светлые волосы, а она с мечтательной улыбкой смотрела вслед Дамиану и Адрине, уходящим все дальше вдоль побережья.

— Это твоя работа? — подозрительно спросила Р'шейл.

— Я, конечно, обожаю лезть в чужие дела, дитя демона, но Дамиан Вулфблэйд принадлежит Зигарнальду. А он косо смотрит на богов, сбивающих с толку его последователей. Так что тут моей заслуги нет, они все сделали сами.

Ее слова напомнили Р'шейл, что она уже давно собиралась спросить кое-что у богини.

— Кали, ты не видела Дэйса?

— Нет. Он чего-то хандрит в последнее время.

— Почему?

— Не знаю. А почему ты о нем спрашиваешь? Я надеюсь, ты не собираешься записаться в его паству?

Р'шейл рассмеялась от одного предположения о том, что ей может прийти в голову поклоняться какому-нибудь из этих созданий, которых харшини называют богами.

— Не в этом дело. Просто Дамиан недавно вспоминал о нем. Ему хотелось узнать, не переманивает ли кто-нибудь его поклонников.

— С Дэйсендараном обычно все происходит строго наоборот, — хихикнула Кальяна. — Я могу спросить его, если хочешь.

— Это важно?

— Даже не знаю. А кому могло бы захотеться переманить его людей?

— Кому угодно из нас, — ответила богиня. — Это же такая игра. Особенно для богов вроде Дэйсендарана и Зигарнальда.

— Что ты имеешь в виду?

Кальяна казалась удивленной этим вопросом.

— Жизнь ведь не может продолжаться без любви, вот почему мне и позволяют немножко больше, чем другим. Но можно быть человеком и не быть ни вором, ни воином. Вот богам вроде Дэйса или Зиги и приходится крутиться, чтобы не остаться ни с кем.

— А что случится, если в богов перестанут верить?

— Не знаю. Подозреваю, что мы просто станем незаметны. Первичных богов убить нельзя. Чтобы убить меня, пришлось бы прекратить любовь. Пока останется хоть одна лиса, пытающаяся стащить яйцо из гнезда, или хоть одна пара баранов, дерущихся из-за овцы, Дэйсендаран и Зигарнальд будут живы. Но случайным богам без людей никак. Им нужен кто-нибудь помнящий о них, или они перестанут существовать.

— То есть, чтобы победить Хафисту, мне всего-то нужно заставить миллион кариенцев забыть о нем?

— В общем, да, — согласилась Кальяна. — А как ты собираешься это сделать?

— Понятия не имею, — пожав плечами, призналась дитя демона.

 

Глава 29

Едва Дамиан с Адриной скрылись из виду, Кальяна потеряла интерес к происходящему и без предупреждения исчезла. Р'шейл вздохнула и поднялась с земли. Покинув песчаный берег, она углубилась в лес и пошла вперед, положившись на свое чутье. Ночь была светлая, но то, что она искала, можно было найти и без помощи лунного света. После недолгих поисков она разыскала полянку, на которой отдыхали демоны Дранимира, все еще в форме дракона. При ее приближении он открыл глаза и насмешливо прищурился.

— Ты говорила, что позовешь меня.

— Все пошло не так. Пришлось обратиться к Каэларну.

Дракон покачал тяжелой головой.

— Это уже становится опасной привычкой, ваше высочество.

— Не беспокойся, после того как меня протащили по морю на спине водяного дракона, я еще дважды подумаю, прежде чем еще раз обратиться к богам за помощью, — заверила его она.

— Но прошло нормально?

— Вполне. А теперь мне опять нужна твоя помощь.

— Я живу, чтобы помогать тебе, ваше высочество.

Р'шейл покосилась на дракона, уверенная в том, что он издевается над ней.

— Ты можешь отнести весточку? К Калан?

— Это Верховный Аррион? Прямо ей не могу. Но мы обратимся к Гленанарану, а он уж передаст твое послание ей.

— Расскажите ей, где сейчас Дамиан с Адриной. Попросите ее прислать экипаж. Лучше закрытый, чтобы они могли незамеченными вернуться в город.

— А ты?

— Похоже, здесь, в Хитрии, мне не найти ответов на мои вопросы, так что я хочу вернуться в Медалон, а для этого мне необходимо, чтобы Дамиан прочно сидел на троне. Так что я собираюсь найти эту неуловимую Теджи Лайнскло.

Дракон на минуту прикрыл огромные глаза веками, потом снова открыл их.

— Пока мы говорили, твое послание дошло до адресата, ваше высочество. Если ты соблаговолишь взобраться на меня, мы можем тронуться в путь прямо сейчас.

— Как тебе удалось передать мое послание?

— Не все демоны ти Ортин сплавлены сейчас в дракона. Я послал в Гринхарбор Полянимира. Или ты хотела, чтобы я передал твои слова лично?

— Нет, просто… я думала…

— Что ты думала?

— Ничего… Наверное, я просто еще не до конца разобралась с этим слиянием демонов. Как ты думаешь, у Брэка вышло что-нибудь с Габлетом в Фардоннии?

— Демоны ничего не знают об этом.

— Проклятье, — порывисто выругалась она. — Это мне за то, что поверила, будто все идет по плану.

— Так у тебя есть план? — поинтересовался дракон. Он определенно издевался.

— Вообще-то есть. Но сначала мне нужно, чтобы Дамиана признали Высочайшим Принцем. Когда мы разберемся с военлордом Восточной провинции, наверное, нужно будет отправиться в Фардоннию. Так или иначе, я чувствую, что мне понадобится помощь Брэка, когда я направлюсь в Цитадель.

— Значит, так мы и поступим.

— А как быть с Дамианом и Адриной?

— Нет нужды оставаться с ними теперь, важнее обеспечить им ту помощь, в которой они нуждаются, ваше высочество.

Она кивнула, признавая его правоту, но все равно чувствовала себя неловко, бросая их одних.

— Ты можешь послать демона проверить, все ли у них в порядке?

— Здесь им ничто не угрожает. Но стоит удостовериться, не убили ли они еще друг друга.

— Это очень любезно с твоей стороны, Дранимир.

Ее тон не очень понравился демону.

— Вообще-то я могу и не беспокоить братьев по таким пустякам, дитя демона.

— Извини.

— Не за что. Теперь, если только твой план не требует обязательной ночевки в этом переполненном насекомыми болоте, садись на меня, и полетели на поиски твоего пропавшего военлорда.

Полная дурных предчувствий, Р'шейл взобралась на дракона и уселась между крыльев. Когда Дранимир уже поднялся в небо, она подумала, что стоило бы предупредить Дамиана и Адрину, что она покидает их. «Впрочем, — решила Р'шейл, — это теперь несущественно. К ним уже спешат на помощь, а пока демон Дранимира присмотрит за ними».

Может быть, они и не заметят ее исчезновения.

На рассвете она нашла Теджи Лайнскло. Со спины дракона Р'шейл увидела дым от гаснущих костров. Ее отряд ночевал в поле в тридцати лигах от Гринхарбора. Заметив лагерь, Дранимир спикировал вниз настолько поспешно, что Р'шейл чуть не слетела с его спины.

Дракон приземлился посреди лагеря, небрежно расшвыряв по сторонам напуганных рейдеров и догорающие костры. Из шатра выбралась Теджи Лайнскло, сжимая в руках огромный меч, который Р'шейл, наверное, и поднять бы не смогла. Высокая и мускулистая, с копной светлых волос, военлорд Восточной провинции оказалась очень привлекательной женщиной. Следом за ней появился мальчик лет пятнадцати от роду, ведя за руку совсем маленькую девочку.

— Кто ты такая? — воинственно спросила Теджи.

— Я Р'шейл ти Ортин. Дитя демона.

Теджи внимательно рассматривала ее. Не отрывая взгляда, взмахом руки она остановила подбежавших воинов.

— Дитя демона? Но это же сказка, которой пугают детей.

— На взрослого эта сказка тоже может подействовать, — отметила Р'шейл, рассматривая собравшихся воинов, с нескрываемым ужасом поглядывающих на дракона.

Теджи воткнула меч в землю перед собой и еще немного поглазела на Р'шейл, после чего переключила внимание на дракона.

— Видимо, стоит поверить тебе, раз уж ты летаешь на спине такого чудовища.

— Я думала, это поможет избежать лишних объяснений.

— Вот тут ты крепко ошибаешься, дитя демона. После такого эффектного появления в моем лагере от объяснений ты не отделаешься.

— Я обращаюсь к тебе от лица Дамиана Вулфблэйда. Дело в том, что Кирус Иглспайк претендует на трон Высочайшего Принца.

— Это для меня не новость. Он за последнее время прислал мне кучу писем об этом. — Внезапно военлорд улыбнулась и засунула меч в ножны. — У меня набралось столько его голубей, что возник соблазн сварить их. Заходи, поговорим.

Она направилась к своему шатру, около входа стояли мальчик с девочкой, глядя на дракона широко раскрытыми глазами. «Дранимиру нравится производить впечатление», — решила Р'шейл, хотя она не была уверена, не примерещилась ли ей самодовольная усмешка на его морде.

— Божественная, это мой сын Валориан и его жена Бэйла. Р'шейл подумала, что этим двоим еще рановато даже ночевать без старших, а не то что жениться. Она с тревогой вгляделась в лицо Бэйлы, но не нашла особого сходства с ее отцом, Кирусом Иглспайком. Молодые поспешно поклонились ей, когда она проходила мимо них.

— Ты позволишь предложить тебе что-нибудь согревающее, божественная? — спросила военлорд, жестом приглашая Р'шейл присесть. Та с благодарностью опустилась на разбросанные шелковые подушки; ноги еще ныли после езды на драконе.

— Благодарю. И тебе не обязательно называть меня божественной, госпожа. Меня зовут Р'шейл.

— Очень хорошо, Р'шейл. Можешь звать меня Теджи. Бэйла!

Сквозь вышитые занавеси тента просунулась голоса ее невестки.

— Да, госпожа?

— Быстренько приведи себя в порядок и приготовь нам что-нибудь позавтракать. — Когда Бэйла исчезла, Теджи со вздохом повернулась к Р'шейл. — Если есть на свете вещь, которой я не переношу, то это жеманные бабы. А девчонка просто не может без этого.

— Тогда зачем ты позволила сыну жениться на ней?

— Потому что от такого приданого, какое было у нее, даже я не могла отказаться. Задним числом я теперь понимаю, что Кируса Иглспайка больше заботили его планы на трон, а не судьба дочери.

— Он надеется, что ты поддержишь его.

— Значит, он меня сильно недооценивает. Меня так дешево не купишь. Дамиану Вулфблэйду я обязана своей провинцией. Он избавил меня от необходимости выходить замуж за человека, которого я не люблю. Это значит для меня больше, чем огромное приданое к бесцветной невестке.

Р'шейл улыбнулась. Может быть, все и вправду пойдет по ее плану.

— Я не умею хитрить, Р'шейл. Мои взгляды ни для кого не секрет.

— Тогда ты должна знать, что произошло в последние несколько дней. Кирус воспользовался твоим именем, чтобы выманить Дамиана из Гринхарбора, и похитил его жену.

— Фардоннку?

— Принцессу Адрину.

— Не слишком предусмотрительный поступок с его стороны — взять в жены фардоннку, — проговорила военлорд, нахмурившись. — Я даже начала колебаться, как мне быть. Честно говоря, я сильно засомневалась, стоит ли поддерживать Дамиана. Фардоннцы убили моего супруга, и я не могу и сосчитать, сколько человек я потеряла с тех пор, воюя с ними.

— Его женитьба на Адрине принесет всем мир.

— Мир хорош, когда сопровождается приличными репарациями, — возразила Теджи. — А как обстоят дела сейчас? Собирается Дамиан напасть на Кируса?

— Нет. Мы вернули ему жену… другим способом. Наверное, сейчас они уже в Гринхарборе.

— А что думают лорды Фоксталон, Бербоу и Фальконланц? В том, что Нарвелл Хоксворд поддержит своего сводного брата, я не сомневаюсь.

— Рохан Бербоу на стороне Дамиана. А Фоксталон и Фальконланц поддерживают Кируса.

— Значит, с моим голосом Дамиан получит большинство. Фоксталон переметнется на нашу сторону, как только сообразит, что остался в меньшинстве, но Иглспайк и Фальконланц так просто не сдадутся. У них есть одно преимущество. Их провинции — это почти весь юг. Теоретически у нас будет большинство голосов. Но практически нам потребуются месяцы, чтобы собрать армию, которую можно было бы противопоставить им. Ведь наши войска разбросаны по всей Хитрии.

— Кирус уже готов к войне.

— Держу пари, что и Фальконланц тоже. Как город, Гринхарбор, может быть, и является нейтральной территорией, но он расположен в провинции Гринхарбор — а она вся, целиком и полностью, принадлежит Конину Фальконланцу.

— Значит, Гринхарбор может попасть в осаду?

— Можешь не сомневаться.

Р'шейл попыталась представить себе, как трудно будет собрать воедино армии Кракандара, Восточной провинции, Эласапина, Искомдара и Пентамора, если допустить, что Теджи правильно оценивает лорда Фоксталона. Она вынуждена была признать, что Теджи права. Это займет слишком много времени.

«Проклятье! У меня нет времени на это!» — Р'шейл боролась с желанием махнуть рукой и признать, что это путешествие в Хитрию было пустой тратой времени. Она ни на шаг не приблизилась к решению вопроса о том, как победить Хафисту, и была теперь уверена только в одном: если и в Убежище не знают, что делать с ее проблемой, а Лига чародеев Гринхарбора не может помочь ей, то остается только Цитадель. Она была когда-то средоточием власти харшини, и только там ей оставалось теперь искать ответ. Р'шейл была уверена, что сестры Клинка сохранили каждую книгу, каждый свиток, каждый клочок пергамента, найденные в захваченной ими Цитадели. Они могли ни во что не ставить харшини и делать все, чтобы от них не осталось и следа, но они были слишком методичны, слишком прагматичны и благоразумны, чтобы уничтожать единственный источник знания о том, как победить своих противников. А тут Дамиан, на которого не сегодня-завтра нападут противники, и готовая ко вторжению Фардонния…

Р'шейл пожалела, что вообще влезла в эту историю. А еще она крепко пожалела о том, что в ее голову пришла дурная мысль поженить Дамиана и Адрину, чтобы примирить правящие семейства Хитрии и Фардоннии. Но тогда это казалось такой красивой идеей… Если быть честной, то надо признать, что вся эта комбинация в некоторой степени была направлена на то, чтобы досадить богу войны. Внезапное объединение двух народов, вот уже два столетия воюющих друг с другом, было серьезным вызовом самолюбию Зигарнальда. Наверное, она слишком положилась на свои силы. Но какими бы ни были причины, двигавшие ею тогда, теперь это уже не играло роли. Ее стремление к миру на деле подготовило новую войну.

И Брэк предупреждал ее, что так и будет. Надо было сразу послушать его. А теперь следует что-то придумать, и желательно побыстрее, пока не началась заваруха.

— А что, если мы найдем другого союзника? Такого, что может оказаться в Гринхарборе в считанные недели с армией, превосходящей армию наших врагов? — осведомилась Р'шейл.

— Кого ты имеешь в виду?

— Фардоннию.

Теджи пренебрежительно засмеялась.

— Ты думаешь, что Габлет пошлет войска в Хитрию, не имея в виду захватить ее?

— Пошлет, если это ему повелит дитя демона.

— Хочется верить, что твои возможности уравновешивают твою самонадеянность, дорогая. И в любом случае Фардонния еще дальше от Гринхарбора, чем наши войска.

— Но они могут отплыть из Талабара и оказаться в Гринхарборе быстрее, чем вы соберете свои армии на суше.

Военлорд кивнула, но идея ей решительно не нравилась.

— Итак, ты собираешься отправиться на своем драконе в Талабар и убедить Габлета послать войска освобождать нас.

— Если потребуется.

— Я поверю в это, когда сама увижу.

Их разговор прервала Бэйла, вошедшая в шатер с подносом, на котором было сервировано жареное мясо с хлебом. Только почувствовав запах пищи, Р'шейл поняла, насколько она голодна. Она не ела с тех пор, как отправилась разговаривать с Коранделленом, а это было уже два дня назад. Бэйла поставила поднос на маленький столик перед ними и попятилась к выходу, отвесив по пути не меньше полудюжины поклонов. Теджи с раздражением посмотрела ей вслед.

— Только боги знают, как сделать эту девчонку немного посмелее.

— Она еще очень молода.

— И это благословенно. Валориан покорен ее беспомощностью, но это не будет длиться вечно. Новизна пройдет, и оба они будут несчастны.

— Если ты уважаешь сильных женщин, Теджи, то вы быстро сдружитесь с принцессой Адриной.

— Мне? Дружить с фардоннкой? Я думаю, это еще менее вероятно, чем Габлет, который помогает нам, не рассчитывая захватить наши земли.

— Каких только чудес не случается, Теджи.

У Военлорд отрезала себе кусок мяса и улыбнулась Р'шейл.

— Моя дорогая, если я замечу, что подружилась с фардоннской принцессой, к тому же габлетовской крови, чудом это будет назвать мало.

 

Глава 30

Покинув лагерь Теджи, Р'шейл полетела на север, в Фардонию. Она решила что теперь, когда поддержка военлорда обеспечена, а Дамиан с Адриной наконец-то согласились действовать заодно, можно предоставить им самим завершить начатое. Теджи была убеждена, что Кирус Иглспайк и Конин Фальконланц не начнут военных действий до собрания, рассчитывая на то, что она поддержит их и обеспечит Кирусу большинство голосов, необходимое для законного получения трона Высочайшего Принца.

Теджи пообещала, что будет тянуть резину, сколько сможет, поэтому Р'шейл полагала, что у нее есть еще пара недель до того, как Гринхарбор окажется в осаде. За эти две недели ей нужно было попасть в Фардоннию и убедить короля Габлета снарядить войска и послать их морем — освобождать дочь и ее супруга, причем Габлет должен выступить в роли союзника, не претендуя на завоевание Хитрии.

«Заниматься этим тогда, когда мне нужно быть в Цитадели», — стиснув зубы, подумала она.

Надо было спешить — и не только из-за напряженной ситуации в Хитрии. Время было дорого на всех фронтах. Коранделлен терял силы, а сама она беспокоилась о Тардже. С тех пор как они направились в Хитрию, от него не было ни весточки, и к тому же она совершенно не представляла себе, как обстоят дела в Медалоне.

Дранимир чувствовал, что она спешит, и не стал возражать, услышав, куда им предстоит лететь. Он предложил известить Брэка о их предстоящем прибытии, и Р'шейл с радостью согласилась. Она с удивлением обнаружила, насколько ей недостает Брэка, по крайней мере его советов, к тому же она надеялась, что он что-нибудь знает о Тардже. Может быть, он в курсе даже медалонских дел. И Р'шейл была уверена, что ей обязательно понадобится его помощь, когда она соберется в Цитадель.

Путешествие на север заняло четыре дня, и к тому моменту, как в отдалении появились розовые стены Талабара, Р'шейл решила, что уже постигла мастерство езды на драконах. Взбираясь на огромного зверюгу, она тосковала по коням, но больше уже не цеплялась за его спину, рискуя каждую секунду упасть с огромной высоты на землю. Как объяснял ей Дранимир, все дело было в равновесии. Кроме того, поездив верхом на водяном драконе по бурным волнам Дреджианского океана, Р'шейл пришла к выводу, что воздушные драконы являются куда более удобным транспортом. По крайней мере, с ними можно разговаривать. И они не норовят с туповатой улыбкой окунуть тебя в холодную воду, просто чтобы поразвлечься в пути.

Дранимир начал снижаться, не долетев нескольких лиг до гавани, и, спланировав к поляне посреди сплошного леса, приземлился к востоку от города. Именно здесь Брэк назначил им встречу, и при мысли о предстоящем свидании с ним ее сердце забилось чуть быстрее. Причина этому была простой и слегка обидной. Брэк был единственным среди харшини и демонов, богов и людей, кому она доверяла полностью. «Включая, — с огорчением осознала она, — и Тарджу и Дамиана».

Причина недоверия к Дамиану была очевидной. У него была дурная привычка сначала делать, а потом сожалеть о сделанном. Случись ему подвести ее — это было бы не предательство, а недомыслие, но легче бы от этого не стало. С Тарджой все было несколько сложнее. Его любовь к ней была ему навязана. Она могла исчезнуть так же внезапно, как возникла, а гнев от того, что им грубо манипулировали, легко мог обратить эту любовь в ненависть. Она хотела бы знать, где он теперь и в безопасности ли он. Еще ей страшно хотелось знать, что он о ней думает.

Когда они приземлились, Брэк уже поджидал их на полянке. Сырые джунгли гудели от голосов насекомых и других невидимых под покровом леса созданий, которые скакали с ветки на ветку, раскачивая деревья вокруг них. Кто бы они ни были, драконов они, видимо, не боялись, равно как и харшини.

Р'шейл соскользнула со спины дракона и неуклюже рухнула на землю. Брэк улыбнулся и подошел к ней, помогая ей подняться.

— Не все так просто, как кажется?

— Кажется, я уже набила руку в езде на драконах. Но вот заново учиться ходить после этого… — Она с улыбкой взглянула на него и неуверенно поднялась на ноги. — Я так рада видеть тебя, Брэк. Как ты думаешь, мы можем на минутку спокойно присесть?

— Я думаю, это будет невредно, — согласился он, помогая ей пробраться через поляну к поваленному стволу, наполовину уже поглощенному окружающими его джунглями. Она с облегчением присела, в то время как Брэк повернулся к дракону и почтительно поклонился ему.

— Лорд Дранимир.

— Лорд Брэкандаран.

— Благодарю тебя за то, что ты целой и невредимой доставил дитя демона.

— Удача и капелька природной ловкости — единственная причина того, что она до сих пор жива, господин. Моей заслуги тут нет.

Брэк улыбнулся.

— И все же я благодарен тебе, господин.

— Долго ли вы будете обсуждать свои планы? Мы уже несколько дней в слиянии, и я хочу дать братии возможность передохнуть.

— Пускай слияние распадется. Мы призовем тебя позже, когда потребуется помощь.

Дракон склонил огромную голову поближе к Брэку.

— Может быть, тебе стоит воспользоваться возможностью и продемонстрировать дитя демона, каких манер стоит придерживаться общаясь с братией, лорд Брэкандаран. Она отчаянно нуждается в обучении.

Едва он закончил говорить, как слияние начало растворяться, и дракон распался на копошащуюся массу маленьких серых демонов, которые сразу же исчезали в пространстве. Не прошло и мгновения, как Брэк и Р'шейл остались на поляне одни.

— Чем ты ухитрилась так вывести из себя Дранимира?

— Кто знает? Он же сам сказал, что мне остро недостает знания демонического этикета. — Она с трудом разогнула ноги и взглянула на собеседника. — У тебя-то неплохо получается с ним общаться.

— У меня было несколько сотен лет практики.

— Ты действительно такой старый?

— Разве по мне не видно?

— На вид тебе никак не дашь больше тридцати пяти.

— В моем семействе медленно стареют, — улыбнулся он и, присев возле нее, заговорил серьезно. — Что ты делаешь здесь, Р'шейл? Я-то думал, что ты наводишь страх на Хитрию.

— Я это уже сделала.

Брэк рассмеялся.

— Ничего смешного в этом нет, Брэк! Все шло нормально, пока не умер Высочайший Принц Лернен. Тогда кузен Дамиана стал претендовать на трон, и, когда мы добрались до Гринхарбора, Гленанарана и прочих я нашла полумертвыми — они совсем истощили себя, пытаясь защитить Лигу чародеев. А после этого похитили Адрину — а она, кстати, беременна, — и мне пришлось идти освобождать ее и еще отговаривать Дамиана от безумной идеи напасть на кузена, чтобы отомстить ему. Если тебе этого мало, то можешь прибавить то, что Коранделлен еле держится на ногах от истощения, потому что слишком долго держит своей силой Убежище вне времени. — Она перевела дух и выжидательно взглянула на него.

— Да, дел у тебя хватило. Когда ты говорила с Коранделленом?

— Несколько дней назад. Я видела его во Всевидящем Кристалле.

— Н-да, пришлось побегать, не так ли?

— Не говори со мной покровительственным тоном, Брэк.

— Я не хотел. Но меня интересуют новости относительно Убежища.

— Понимаю. И ничего не могу с этим поделать, пока не разберусь с Хитрией и Фардоннией.

— А почему? Так ли все это важно? Почему бы не предоставить им возможность самим есть друг друга, а тем временем не заняться Хафистой? Или разобраться с бардаком в Медалоне?

— Но я занимаюсь Хафистой! По крайней мере, мне так казалось. Поэтому я отправилась первым делом в Хитрию. Затем я направляюсь в Медалон. Тардже может понадобиться моя помощь, и…

— Тарджа в плену, Р'шейл.

У нее перехватило дыхание от волнения.

— Когда? Как?

— Это случилось около месяца назад. Он утопил паром в Котсайде, но сам не успел убежать. Кариенцам пришлось ждать, пока окончится половодье, но они не теряли времени даром и сейчас со дня на день готовы перейти Стеклянную реку. Тарджу возьмут в Цитадель для расправы.

— Странно, что они до сих пор не убили его, — бесцветным голосом заметила она.

— Он для них слишком важная фигура. Публично повесить Тарджу в Цитадели — для кариенцев знак того, что они окончательно и бесповоротно утвердили свою власть над Медалоном. Его смерть должна поразить сопротивление в самое сердце.

— Это поразит в сердце не только сопротивление, — тихо проговорила она и закрыла лицо руками. Ей хотелось бы, чтобы мир ненадолго перестал существовать и дал ей перевести дыхание.

— Прости, Р'шейл.

— Сколько бы я дала за то, чтобы ты мне этого не говорил. — И тут она с удивлением спросила: — Но откуда тебе все это известно?

— У меня появился новый друг. Она держит меня в курсе того, что происходит в мире.

— Она?

— Глава Гильдии убийц нынче женщина.

— Ты удобно устроился, Брэк.

— Мне казалось, кое-кто тут просил не говорить с ним покровительственным тоном. Кроме того, ты до сих пор не ответила на мой вопрос. Что ты делаешь в Фардоннии?

— Пытаюсь предотвратить неприятности, которые сама же и приготовила. Если после созыва собрания Кирус не наберет большинство голосов, а так, скорее всего, и будет, то Гринхарбор через считанные часы окажется в осаде. Войск Дамиана не хватит надолго, даже если к нему присоединятся дружественные ему военлорды. Их армии разбросаны по всей Хитрии.

— Надеюсь, ты не собираешься просить помощи у Габлета. Он не слишком доброжелателен. Мне он, например, приказал убираться из Фардоннии.

— Ты не пытался образумить его?

— Когда общаешься с Габлетом, о разуме речи быть не может. Особенно если речь заходит о харшини. Или о такой деликатной материи, как вопрос о его наследнике. Кстати о наследниках — ты в курсе, что если у него не появится законного сына, то фардоннский трон достанется Дамиану?

Она кивнула.

— Мне сказала принцесса Марла.

— А как Адрина отнеслась к этой новости?

— Можешь сам представить.

Брэк нахмурился.

— И ты все-таки оставила их в Хитрии?

— Ты знаешь, из затеи с их браком только это и вышло правильно. Дамиан с Адриной наконец поняли то, что всем остальным было ясно давным-давно. Видимо, людям бывает нужно потерять то, что имеют, чтобы оценить, насколько они этим потерянным дорожат.

Он улыбнулся.

— Ты стала говорить как харшини, Р'шейл.

Она подняла брови, но спорить не стала.

— Итак, что ты собираешься делать с Габлетом?

— Пожалуй, если не удастся его уговорить, придется действовать силой.

— Что-то мне не нравится, как ты об этом говоришь.

— Брэк, мне нужно, чтобы армия Габлета отправилась в путь по морю в течение этой недели. И мне нужно, чтобы они шли помогать Дамиану, а не завоевывать Хитрию под благовидным предлогом. Если Габлет не хочет образумиться, я напугаю его, но так или иначе остановлю гражданскую войну в Хитрии раньше, чем она начнется.

— Зачем?

Она замешкалась с ответом.

— Ну, Р'шейл? Твое молчание меня пугает. Хотел бы я знать, что за сложные планы ты лелеешь?

Она беспокойно заерзала под его внимательным взглядом.

— Я не хочу, чтобы Зигарнальд — или любой другой бог — наживался на моих ошибках.

Брэк немного помолчал.

— Зигарнальд ведь хочет, чтобы ты уничтожила Хафисту, Р'шейл. Тебе не кажется, что ты слегка перебарщиваешь?

— Ты помнишь, Зигарнальд хотел, чтобы я «прошла закалку»? — недобро проговорила она. — Что же, пусть пеняет на себя, если забыл, что палка имеет два конца.

Качая головой, Брэк поднялся и протянул ей руку.

— Когда-нибудь, когда у нас будет достаточно времени, я расскажу тебе, как вежливо обходиться с демонами — и как существовать в этой жизни одному.

Р'шейл и Брэк и не старались скрываться, направляясь в Талабар. Брэк ехал на своем зеленом с металлическим блеском драконе, сотворенном по его просьбе леди Эларнимир с братией, Р'шейл же красовалась, восседая впереди на золотом драконе Дранимира. Они произвели сильное впечатление, проехав по городу, два существа из легенд с наездниками-харшини на спинах, появившихся из-за солнца и направившихся, вырастая на лету, прямо к площади перед Летним дворцом. Когда они наконец приземлились прямо в толпу перепуганных дворцовых стражников, город гудел, как встревоженный улей.

Р'шейл слезла с Дранимира, с удовольствием отметив, что недолгая поездка не лишила ее способности передвигаться на ногах.

— Надеюсь, что Габлет дома. Было бы очень глупо устраивать такое эффектное впечатление в его отсутствие.

— Он дома, — заверил ее Брэк, показывая на флаги, гордо реющие над главным входом во дворец. К ним уже спешил пузатый лысый человек в ярких шелковых одеждах. Его лицо выражало что-то среднее между глубоким изумлением и оскорбленной невинностью.

— Что все это значит? — завизжал он, с пыхтением пытаясь загородить им дорогу. — Во дворец нельзя в таком виде! Кто вы такие? Что вы хотите?

— Кто это, Брэк? — осведомилась Р'шейл. Они оба были открыты для силы и сияли чернотой нездешних глаз. И хотя площадь была забита стражей, драконы предотвращали возможные конфликты просто фактом своего присутствия здесь.

— Лектер Турон, ваше высочество, камергер короля Габлета, — выспренно отозвался Брэк.

«Когда требуется, Брэк бывает неплохим актером», — подумала Р'шейл. Стараясь не улыбаться, она обратила взгляд черных глаз на евнуха.

— Проводи меня к королю!

— Короля нельзя тревожить!

— Пойдемте, лорд Брэкандаран, — драматично объявила она. — Нам ни к чему эта мелюзга. Мы сами найдем короля.

Оттолкнув Лектера Турона, она прошествовала по площади рука об руку с Брэком. Лектер визжал во весь голос им вслед:

— Закройте ворота! Заприте! Быстрей! Защищайте короля!

Стражи повиновались. Захлопнувшись, двери загудели, а засов лязгнул, входя в паз.

— Не правда ли, он похож на лягушку?

— Точь-в-точь, — согласился Брэк. — А что ты собираешься делать с этими дверьми?

— Какими дверьми?

Не замедляя шага, она прошла там, где только что были сорвавшиеся с петель двери. Все остальные бросились врассыпную.

— Впечатляет.

— На самом-то деле я не знала, сработает ли это, — призналась она, понизив голос, чтобы слышал только Брэк. — Пойдем поищем короля?

— Развлекаешься?

— А ты разве нет?

Он позволил улыбке скользнуть по губам и, прежде чем ответить, оглядел то, что было парадным входом в Летний дворец Габлета.

— Мне противно это признавать, но ты права, мне это нравится.

— Хорошо. Люблю, когда людям нравится их работа.

Он двинулся за ней к лестнице, перешагивая через обломки дверей. Ошеломленная стража даже не пыталась остановить их, когда они прошли внутрь. Р'шейл огляделась, пытаясь угадать, где может скрываться Габлет — если он вообще скрывается. Может быть, наоборот, он жаждет схватиться с ней. Все-таки он был отцом Адрины, а та никогда ни от кого не пряталась.

Придворные, рабы и стражи расступались, освобождая им дорогу. Дойдя до тронного зала, Р'шейл подавила искушение сорвать двери с петель и здесь. Она ограничилась тем, что эффектно их распахнула. Длинный зал был полон перепуганных людей, трепещущих дорогими шелками при виде двух черноглазых и явно разгневанных харшини, вышагивающих по направлению к трону.

Они остановились, не доходя нескольких шагов до возвышения, на котором сидел Габлет, вцепившись в резные ручки своего трона побелевшими от ужаса пальцами. На его лице красовалось тщательно подготовленное презрение — страха почти не было видно.

— Кто вы такие?

— Я дитя демона.

— Кем бы вы ни были, леди, вы заплатите за ущерб, нанесенный дворцу. — Он обратил хмурый царственный взгляд на Брэка. — Мне казалось, я велел тебе покинуть Фардоннию?

— Я ответствен перед властью более высокой, чем ваша, ваше величество.

— А я нет! — вздорно возразил король. Он напомнил Р'шейл Адрину, какой она бывала в минуты сильного возмущения.

— Ты ответишь перед богами, Габлет, — предостерегающе проговорила Р'шейл, искренне надеясь, что ей не придется к ним обращаться. У нее не было особой уверенности в том, что на этот раз они поддержат ее.

— Боги не предадут меня!

— Может быть и так, ваше величество, но они сделают то, о чем попрошу их я.

Габлет взглянул на нее, прикидывая, насколько благоразумно будет оскорблять того, кто привык общаться с богами без посредников. Он заметно приутих и обратился к капитану стражи:

— Очистить зал.

— Сэр?

— Очистить зал! Все вон отсюда! Мигом!

Капитан поспешил исполнить приказ. В считанные минуты они остались одни, и двери захлопнулись, укрыв их от взоров перепуганных придворных, удирающих подальше от тронного зала.

— Что вы хотите? — спросил Габлет, увидев, что они остались одни.

— Я хочу, чтобы ты отправился в Хитрию, ваше величество.

— В Хитрию? Вот этот ваш друг всего несколько недель назад остерегал меня держаться от нее подальше, а теперь вы хотите, чтобы я захватил ее?!

— Тебе не нужно захватывать Хитрию, Габлет. Тебе предстоит предотвратить осаду Гринхарбора.

— Какую еще осаду?

— Твоя дочь теперь — Высочайшая Принцесса Хитрии, а ее столица сейчас в осаде, по крайней мере явно будет к тому моменту, когда твои войска подойдут к ней.

— Адрина? Эта маленькая изменница? С какой стати я буду помогать ей? Она предала меня, выйдя замуж за моего злейшего врага!

— Она вышла замуж за наследника твоего трона.

— Я скорее умру, чем позволю Дамиану унаследовать свою корону!

— Неплохая мысль.

Габлет холодно посмотрел на нее.

— Что я получу за это?

— Выйдешь из этой комнаты живым, для начала, — предостерегла его Р'шейл таким голосом, что даже Брэк испуганно покосился на нее.

— Ты не можешь убить меня, — фыркнул он. — Ты же харшини.

— Я дитя демона, Габлет. Я харшини только наполовину, и, поверь мне, мою человеческую половинку ничто не останавливает, когда мне нужно убрать человека, имеющего глупость встать на моем пути.

Габлет задумчиво запустил пальцы в бороду.

— Посылая свой флот освобождать Адрину, я должен что-нибудь получить взамен.

— Сейчас не время торговаться, ваше величество.

— Вы так думаете? Попробуйте, заставьте мои суда тронуться с места без моего приказа.

Р'шейл неохотно признала, что в его словах есть здравый смысл.

— Что ты хочешь?

— Я хочу сына. Законного сына.

— Этого я не могу тебе даровать.

— А, так у твоих возможностей есть пределы? Очень хорошо, в таком случае пускай Адрина со своим проклятым варваром гибнут в Гринхарборе — убивай меня хоть прямо сейчас. Это ничего не изменит. Если я умру, Вулфблэйд унаследует мой трон, вот только не сможет им завладеть, не правда ли? — Габлет злобно ощерился, ожидая ее решительных действий.

Р'шейл обдумала его слова. Если она согласится на его требования — предположим, что Желанна согласится помочь ей, — тогда она потеряет возможность объединить Фардоннию и Хитрию после смерти Габлета. С другой стороны, по-настоящему она хотела только одного — поскорее попасть в Цитадель.

Не так уж и важно, кто правит Фардоннией, лишь бы он не воевал с Дамианом. Тот не сможет выделить войск в помощь Тардже для освобождения Медалона от кариенцев, если будет втянут в войну — не важно, со своим кузеном или с тестем. Время поджимало, и препираться с Габлетом ей не хотелось.

— Отлично. Я поговорю с Желанной. Большего я тебе обещать не могу. Но попробуй только отказаться от своих слов, ваше величество, и я лично позабочусь, чтобы твой сын зачах и умер во чреве его матери.

Габлет кивнул. Ее угроза, казалось, не произвела на него никакого впечатления. Все, о чем он мечтал, — произвести законного наследника, и мечта готова была сбыться. Он просиял счастливой улыбкой.

— А ты нравишься мне, дитя демона. Я сегодня же отдам необходимые распоряжения, и к концу недели мы отплывем в Гринхарбор. Командующим я назначу Гаффена. Он всегда хорошо относился к Адрине.

— Гаффен?

— Второй по старшинству из моих незаконнорожденных сыновей. У него и у Тристана вечно были проблемы с Адриной. Кстати говоря, как там Тристан? Не могу себе представить, чтобы он спокойно смотрел, как Адрина удирает с хитрианским военлордом.

Прежде чем отвечать королю, Р'шейл посоветовалась взглядом с Брэком.

— Тристан мертв, ваше величество, как и большинство из охранников, которых ты послал на север с Адриной. Они были убиты в сражении с медалонцами.

Король побелел. Когда он наконец заговорил, ничего, кроме льда, в его голосе не осталось.

— С какой стати они полезли сражаться с медалонцами?

— Я полагаю, так приказал принц Кратин. Адрина покинула Кариен после их смерти.

Габлет долго молчал. Его гнев, казалось, можно было ощупать руками.

— Разобравшись с беспорядком в Хитрии, вы займетесь кариенцами, верно?

— Конечно, их нужно вымести из Медалона.

— В таком случае вы нашли себе союзника, дитя демона. Ни один из моих детей, прямых или побочных, умерших такой смертью, не останется неотмщенным.

 

Глава 31

Собрание военлордов, созванное для избрания Высочайшего Принца Хитрии, состоялось, наконец, через четыре дня после возвращения Дамиана и Адрины в Гринхарбор. Появилась Теджи Лайнскло и рассказала, что повстречалась в пути с дитя демона и что, когда они расстались, Р'шейл направлялась в Фардоннию, собираясь говорить с королем Габлетом.

Эти новости не слишком ободрили Дамиана. Плохо было уже то, что она исчезла не попрощавшись, но то, что после этого она направилась в Фардоннию, было еще хуже. Он не хуже прочих понимал, что должно произойти, если он победит на выборах. Но звать на помощь Габлета, который последние тридцать лет только и думал о том, как бы захватить его страну, пытавшегося нанять убийц, чтобы погубить его, — это не казалось Дамиану особенно мудрой мыслью.

— Ты смотришься очень…

— Как? — огрызнулся он на вошедшую в его спальню Адрину. — Глупо?

— Я собиралась сказать «лихо», но «глупо» тоже подойдет, если тебе так больше нравится.

Он и вправду чувствовал себя идиотом. Одной из причин, заставлявших его проводить как можно меньше времени во дворце, была та, что он ненавидел надевать все эти пышные одеяния. Он был весь в белом, традиционный цвет Высочайшего Принца, от высоких сапог из телячьей кожи до пышно расшитой куртки и короткого плаща, тяжелого и неудобного и совершенно неуместного во влажном климате Гринхарбора. Золотой венец на лбу казался пудовой гирей, а украшенные самоцветами ножны церемониального меча весили больше, чем сам клинок. В битве от него было бы не больше проку, чем от вязальной иглы. Адрина настояла на том, что, отправляясь на собрание, надо одеться, как подобает Высочайшему Принцу, неожиданно оказавшись заодно с принцессой Марлой.

Она улыбнулась и, подойдя, поправила венец — стало немного легче. Потом она расправила его светлые волосы.

— Ты смотришься вылитым Высочайшим Принцем.

— Смотреться принцем еще не значит победить на выборах.

— Ты так полагаешь?

— О боги, как же я ненавижу всю эту помпу и церемонии!

— Попробуй привыкнуть к ним, любимый.

Нежные слова были Дамиану в диковинку.

— Любимый?

— Ну не называть же мне тебя злобным варварским ублюдком, правда?

Он невольно усмехнулся.

— Да, пожалуй, не стоит.

Адрина опустилась на низкое сиденье подле него и поджала ноги, наблюдая, как он одевается. После их возвращения из крепости Дреджиан и последующей ссоры на берегу она изменилась настолько, что ему казалось, что перед ним совсем другой человек. Или, может быть, теперь она повернулась к нему стороной, которой он раньше никогда не замечал. Его тревожила эта перемена — не потому, что она ему не нравилась, а потому, что он опасался, что это ненадолго. Эта новая Адрина была той идеальной супругой, о которой он всегда мечтал. Она была умной, очаровательной и готова была любой ценой поддерживать его трон. В какой степени это определялось заботой о нем и в какой — желанием разделаться с Кирусом Иглспайком, Дамиан боялся даже подумать.

— Дамиан, объясни мне, пожалуйста, одну вещь. Почему тебя надо избирать Высочайшим Принцем? Разве это не наследный титул?

— Вообще-то да, но часто бывает так, что претендентов больше одного. В моем семействе часто случаются двойни, а старший по рождению не обязательно будет лучшим для этой работы.

— Двойни? О боги, почему ты не предупредил, что у меня может быть двойня?

Он улыбнулся, глядя на ее встревоженное лицо.

— Калан и Нарвелл, например, двойняшки. Даже у Лернена был близнец, только его брат умер еще в младенчестве.

— Но разве Лернен не объявил тебя своим наследником? Ведь в этом случае можно было бы обойтись и без выборов.

— Как правило, собрание действительно не больше чем формальность, — согласился он. — Оно дает военлордам почувствовать, что они тоже участвуют в делах. Но сейчас у нас два претендента.

— Как Кирус может считать себя претендентом, если именно тебя Лернен назвал наследником? Я понимаю, почему он выскочил, полагая, что ты пропал в Медалоне, но теперь, когда ты вернулся, ему стоило бы вежливо откланяться.

— Кирус никогда ничего не делает вежливо, а уж того, что неправ, и вовсе никогда не признает. Нет, он будет драться до последнего. Он зашел слишком далеко, чтобы теперь отступать.

— Как бы я хотела пойти с тобой. У меня есть что сказать лорду Иглспайку.

— Именно поэтому я и рад, что ты не пойдешь со мной.

Она улыбнулась. Прежняя Адрина, наверное, кинула бы в него чем-нибудь тяжелым.

— Будь только поосторожнее, разговаривая с ним сам, Дамиан.

— Я не выйду из себя, как бы он ни старался.

— Я не боюсь, что он разозлит тебя. Главное, не дай ему победить.

Он подошел к ней и осторожно поднял ее на ноги. Она не сопротивлялась. Он привлек ее к себе и поцеловал, поражаясь, насколько приятно делать это, не опасаясь, что она всадит ему нож между лопаток. Она уронила голову ему на грудь и застыла так.

— Возвращайся целым и невредимым, — попросила она, глядя на него. В ее изумрудных глазах стояли слезы.

— Я постараюсь, ваше высочество. — Он еще раз поцеловал ее и, обняв за плечи, прошел с ней в центральную комнату его апартаментов. Точнее говоря, их апартаментов — после возвращения в Гринхарбор Адрина перебралась к нему. Альмодавар уже поджидал их, одетый, как на битву. Увидев его, Адрина нахмурилась.

— Альмодавар! Ты до сих пор не готов?

— Он не пойдет со мной, — объяснил Дамиан. — Я оставляю его защищать дворец.

— Но тебе же нужна почетная стража!

— И она у меня есть. Но Кирус, если выборы пройдут не так, как он надеется, может перейти к действиям прямо во дворце Лиги чародеев. Я не намерен повторять своих ошибок. Альмодавар остается здесь, чтобы обеспечить твою безопасность.

— Тебе он нужен больше, чем мне, — настаивала она.

— Этот вопрос, Адрина, мы обсуждать не будем. — Он поцеловал ее в лоб и легонько оттолкнул. — Мы еще увидимся позже. Когда все закончится.

Она кивнула, но ничего не ответила. Альмодавар открыл ему дверь, и он, не оборачиваясь, шагнул за порог.

— Дамиан!

Он остановился и обернулся к ней.

— Да?

Она приготовилась сказать что-то, даже раскрыла рот, потом, видимо, передумала и беспомощно пожала плечами.

— Будь осторожен.

Он подождал продолжения, но, видимо, она уже раздумала говорить. С шутовской покорностью он поклонился ей.

— Всегда к услугам вашего высочества.

Она хмуро посмотрела на него и обратилась к капитану:

— Уведи его отсюда, Альмодавар. Похоже, этот венец совсем отдавил ему мозги.

Даже Альмодавар не смог удержаться от улыбки, которая, как назло, придавала ему особенно свирепый вид.

— Сюда, господин.

Выходя, Дамиан встретил ее взгляд. Она улыбнулась ему. В этой улыбке не было ни подвоха, ни фальши. И внезапно ему показалось, что совсем не важно, что еще может произойти в этот день.

Зал собрания во дворце чародеев предназначался для избрания Высочайшего Принца или конфирмации военлордов. Это была девятиугольная комната без окон, не слишком большая, но роскошно обставленная. На семи стенных панелях красовались мозаики, выложенные из золота, серебра и полудрагоценных камней, изображающие гербы военлордов Хитрии. В центре восьмой панели были входные двери, но закрытые, они складывались в ромбический символ Лиги чародеев. А на стене, противоположной дверям, на листе из чистого золота красовалась оскаленная волчья голова — эмблема семейства Вулфблэйдов. Свисающая с потолка массивная люстра, которую каждый раз приходилось по целому часу разжигать двум специальным прислужникам, была единственным источником света.

В центре комнаты стоял девятиугольный стол, окруженный девятью резными стульями. В точности как и стены комнаты, столешница была разделена на десять частей, окрашенных в цвета семи провинций, королевского дома и Лиги. Впервые Дамиан попал сюда в день десятилетия — Марла показал ему комнату, чтобы он почувствовал значимость своего рождения.

Дамиан занял место — не под гербом Вулфблэйдов, а под знаком провинции Кракандар — вздыбленным кракеном его покойного отца, Ларана Кракеншилда. Дамиан не помнил отца, но все равно временами печалился о нем. Судя по рассказам, Ларан был сильным и жестоким мужчиной. С таким человеком можно было бы вступить в союз. Он подумал, что ему придется теперь подыскивать себе замену в Кракандаре. Если он получит титул Высочайшего Принца, то провинции понадобится новый военлорд.

Прочие военлорды тоже заняли свои места, щеголяя роскошными одеяниями. По сравнению, скажем, с украшенным драгоценными камнями панцирем Торена Фоксталона наряд Дамиана казался просто скромным. Кирус, одетый в белое, избегал встречаться с ним глазами, равно как и Конин Фоксталон. Входя, Рохан кивнул ему. Теджи улыбнулась, увидев его, а Нарвелл даже не взглянул в его сторону, внимательно всматриваясь в лица прочих военлордов. У Дамиана потеплело на сердце при виде младшего сводного брата. Было непривычно, что Нарвелл беспокоится о нем, а не наоборот.

Калан появилась последней. На ней была простая черная куртка, украшенная только ромбической эмблемой ее Лиги. Она вошла, и двери за ней закрылись сами собой. Не говоря ни единого слова, военлорды расселись по своим местам. Верховный Аррион положила руки на стол и прикрыла глаза.

— Мы собрались, чтобы избрать нового Высочайшего Принца. Да даруют нас боги мудростью.

— Да даруют нас боги мудростью, — эхом повторили за ней военлорды, кто с большим, кто с меньшим энтузиазмом. Калан открыла глаза и села, вглядываясь в лица собравшихся.

— Согласно воле покойного Высочайшего Принца, Дамиан Вулфблэйд является его законным наследником, он же является им и по праву рождения. Есть другие кандидаты?

Эта фраза была обязательной данью традиции, но сейчас взгляды всех присутствующих обратились на Кируса. Он медленно кивнул и поднялся на ноги.

— Лорд Иглспайк?

— Я предлагаю свою кандидатуру, госпожа.

— На каком основании?

— По праву рождения.

— Твоя прапрабабка была урожденной Вулфблэйд, лорд Иглспайк. По праву рождения у лорда Вулфблэйда больше оснований претендовать на трон.

— Я упомянул о своем рождении, просто чтобы подкрепить свои требования, госпожа. На самом деле я предлагаю свою кандидатуру, потому что считаю, что лорд Вулфблэйд замыслил измену.

Ответом на его слова было тревожное молчание.

— Это серьезное обвинение, господин.

— Не менее серьезное, чем действия лорда Вулфблэйда.

— Можешь ли ты обосновать свое обвинение? — требовательно вопросил Нарвелл, поднимаясь на ноги. — Если нет, то лучше тебе сесть, прежде чем я…

— Заткнись, Нарвелл, — взорвалась Калан, превратившись на секунду из Верховного Арриона, говорящей с военлордом, в сестру, защищающую брата.

— Калан! — попытался возразить он. Сестра была старше брата всего на двенадцать минут, но в споре с ним побеждала всегда она.

— Сядь, Хоксворд, — произнес Рохан. — Кирус выроет себе могилу и без твоей помощи.

Нарвелл неохотно уселся, а Кирус обернулся к Рохану.

— Ты угрожаешь мне, господин?

— Нет, Иглспайк, это еще не угроза. Ты сам поймешь, когда я это сделаю.

— Когда меня прервали, я говорил о том, — продолжал Кирус, пристально глядя на Нарвелла, — что Дамиан Вулфблэйд замыслил измену. Поэтому его нельзя допускать до трона, независимо от того, какой была воля покойного Высочайшего Принца.

— Не потрудишься ли ты уточнить свои слова, господин?

— Он противозаконно вступил в союз с чужестранными силами, а потом женился на фардоннке.

— По крайней мере, женился, — заметила Теджи, хихикнув. — Старого бедняги Лернена и на это не хватало.

Кирус не поддержал ее тона.

— Это серьезное дело, госпожа. И лучше бы тебе отнестись к нему соответственно.

— Я пытаюсь воспринимать все серьезно, Кирус, и буду, если только ты не успокоишь меня, сказав, что просто шутишь. — Она повернулась к Дамиану. — Что ты скажешь, лорд Вулфблэйд? Правду ли говорит Кирус? Правда ли, что ты вступил за нашими спинами в союз с чужестранными силами? О том, что ты женился на фардоннке, уже все, я думаю, наслышаны.

— Кирус говорит чистую правду, — невозмутимо ответил Дамиан.

Кирус уставился на него, не в силах скрыть изумления.

— Ты признаешься в своих преступлениях?

— Я не знаю, что ты называешь преступлениями, кузен, но я действительно заключил соглашение с Медалоном, и я думаю, вы все уже видели мою жену. — Остатки гордости заставили Кируса при этих словах Дамиана отвести глаза в сторону. Дамиан спросил себя, догадался ли тот, как Адрине удалось ускользнуть. — Но у меня есть смягчающие обстоятельства.

— Какие еще смягчающие обстоятельства? — фыркнул Конин Фальконланц. — Чем можно оправдать подобные поступки?

— Меня попросили помочь Медалону. И мне приказали жениться на Адрине.

— Кто?

— Что касается первого, то лорд Брэкандаран, харшини, попросил меня о помощи. А что касается второго, то речь идет о дитя демона. Она была вверена моему попечению самим Зигарнальдом, так что отказаться я не мог. Кирус недоверчиво засмеялся.

— И ты думаешь, мы поверим, будто бы бог войны явился тебе и просил тебя помогать дитя демона?

— Да.

— Неслыханно! Чем ты это докажешь?

— Спроси Гленанарана, если тебе недостаточно моего слова. Уж слову харшини-то ты поверишь? Он был с нами, когда мы оказались в Медалоне, и я уверен, что он без труда вызовет тебе бога войны, так что ты сможешь сам спросить у него, что хочешь.

Только Калан и Нарвелл знали, что он разговаривал с Зигарнальдом. Все военлорды, за исключением Кируса, благоговейно застыли, услышав об этом. Лорд Иглспайк обвел взглядом сидящих за столом и покачал головой.

— Значит, это мне одному эти басни кажутся пустым вымыслом?

— Нет, просто ты один здесь кровно заинтересован в том, что бы мы им не поверили, — уточнила Теджи. — Я верю Дамиану, и, когда до этого дойдет, скажу, что предпочитаю Высочайшего Принца, который разговаривает с богами, тому, кто, прикрываясь моим именем, обманывает своих товарищей.

Видно было, что Кирусу неуютно. Он не ожидал, что Теджи уже прослышала о его уловке, к тому же он рассчитывал, что у него в заложниках будет Адрина.

— Что же, лорд Иглспайк? — спросила Калан. — Звать ли мне харшини, который может засвидетельствовать правоту слов Вулфблэйда?

Кирус покачал головой.

— В этом нет необходимости, госпожа. Лорд Вулфблэйд — человек чести.

— Честный предатель? Ты мне льстишь, господин.

Военлорд пропустил эти слова мимо ушей, но остался стоять.

— Остается все же вопрос о его женитьбе на фардоннке. Может быть, он и взял ее в жены по настоянию дитя демона, но это не делает ситуацию более приемлемой для нас.

— А что тебе так не нравится, Кирус? — насмешливо уточнила Теджи. — То, что она фардоннка, или то, что ты не можешь удержать ее в своей темнице и пары часов?

Кирус сдержал порыв гнева.

— Что бы я ни делал, госпожа, сделано мною для блага Хитрии.

— Значит, у нас одна цель, господин, — вступил в разговор Дамиан. — Я тоже всем сердцем болею за благо Хитрии.

— Если бы ты заботился о Хитрии, ты не стал бы навязывать нам эту женщину! Эту змею! Когда она в прошлый раз была в Гринхарборе, ты утверждал, что она пыталась убить Лернена!

— Я ошибался.

— Ошибался тогда? Или теперь ты начал думать яйцами? — Он оглядел собравшихся с многозначительной ухмылкой. — Я слышал, она опытная курт'еса.

Дамиану пришлось приложить все силы, чтобы сдержать порыв перепрыгнуть через стол и схватить лорда Иглспайка за горло.

— Изволь говорить с почтением о своей Высочайшей Принцессе, — выговорил он, оставаясь внешне спокойным.

— Она не моя Высочайшая Принцесса и никогда не будет ею!

— Станет ли Адрина Высочайшей Принцессой, нам еще предстоит решить, — напомнила им Калан, слегка повышая голос. — Лорд Иглспайк, есть ли у тебя конкретные претензии к принцессе, или тебе просто неприятна ее национальность?

— Я не вижу ни одной серьезной причины признавать эту заграничную шлюху, — вставил слово Конин Фальконланц.

Дамиан вцепился в края своего сиденья, так что костяшки пальцев занемели, но не выдал ничем своего гнева.

— Одну причину? Пожалуйста. Порох.

Это привлекло их внимание.

— Порох? — выдохнула Теджи. — О боги, да если бы ты избавил Габлета от забот обо всех дочерях сразу, он бы и тогда не поделился с тобой своим секретом.

— Не сомневаюсь в этом, да и Адрина тоже. Когда Габлет подписывал с Кариеном соглашение, которое предусматривало, что он раскроет им секрет пороха, оговаривалось, что соглашение скрепляется знаком Адрины и Кратина. Она понимала, что у Кратина мало шансов выполнить условия договора. Поэтому, понятно, она опасалась, что разгневанные кариенцы захотят сорвать на ком-нибудь зло — и первым человеком, который подвернется им под руку, окажется она. Так что она настояла на том, чтобы до отъезда из Фардоннии ей тоже открыли этот секрет.

— И она передала его кариенцам? — быстро спросил Торен Фоксталон, до этого ни разу не раскрывший рта на этом собрании. Дамиану казалось, что он просто дремлет, но поднятая тема, видимо, пробудила его от спячки.

— Нет. Она поделилась им только со мной.

— За что тебе-то такая честь? — пренебрежительно хохотнул Кирус.

Дамиан томно растянул губы.

— Да просто я тоже кое-что смыслю в курт'есах, господин.

Теджи захлопала в ладоши и восхищенно рассмеялась.

— Получай, Кирус! Я думаю, пора заканчивать эту бессмысленную болтовню. Мы все уже решили, кто за кого будет голосовать, и не думаю, чтобы дальнейшие разговоры могли повлиять на наше решение. Они даже моего мнения не изменили. Вели приступать к голосованию, Калан!

Кирус обвел взглядом сидящих за столом, прикидывая свои шансы. Теджи он потерял — это было очевидно, да и Фоксталон был заметно воодушевлен перспективой заполучить секрет изготовления пороха. Нарвелл с самого начала был против него, а что до Рохана, то было ясно, чью сторону он примет. Он поднял руки и тяжело опустился на свое место.

— Ну так начинайте свое проклятое голосование. Это же просто фарс!

— Я приступаю к сбору голосов, господа, — согласно кивнула Калан, нахмуренными бровями выражая неодобрение Кирусу.

— Лорд Бербоу, кому отдает свой голос Искомдар?

— Вулфблэйду.

— Леди Лайнскло? Кому отдает свой голос Восточная провинция?

— Вулфблэйду.

— Лорд Фальконланц? Кому отдает свой голос Гринхарбор?

— Иглспайку.

— Лорд Хоксворд? Кому отдает свой голос Эласапин?

— Вулфблэйду.

— Лорд Фоксталон? Кому отдает свой голос Пентамор?

Торен поерзал на своем стуле, обреченно глядя в стол перед собой.

— Вулфблэйду.

Дамиан облегченно перевел дыхание. Пять из семи военлордов на его стороне — два дня назад он не смел и надеяться на такое.

— Лорд Иглспайк? Кому отдает свой голос Дреджиан?

— Иглспайку, — разъяренно ответил тот. — Ради всего святого, кому же еще!

— Лорд Вулфблэйд? Кому отдает свой голос Кракандар?

— Вулфблэйду. — Больше ничего не стоило говорить.

— Итак, я провозглашаю Дамиана Вулфблэйда Высочайшим Принцем Хитрии. Да здравствует Высочайший Принц Дамиан!

Кирус с грохотом отодвинул свое сиденье и поднялся на ноги.

— Сегодня плохой день для Хитрии, господа. Вы вручили нашу страну человеку, которого держит в руках фардоннская шлюха. И вы еще пожалеете об этом решении. Пойдем, Конин, помянем с тобой нашу бывшую национальную независимость.

Лорд Фальконланц встал и молча проследовал за Кирусом. Двери отворились, когда они приблизились к ним, и захлопнулись за ними, едва они переступили порог комнаты. Казалось, ушедшие военлорды унесли с собой все напряжение, скопившееся в комнате.

— Кто хочет поспорить, что эти поминки Кирус начнет с объявления гражданской войны? — спросил Рохан у собравшихся.

— Что-то не тянет на спор, Рохан, — отозвалась Теджи.

— Калан, как Высочайший Принц, я хочу взять на себя командование войсками Лиги чародеев.

Верховный Аррион не колебалась ни секунды.

— Они твои, Дамиан, вместе со всем прочим, что тебе может потребоваться.

Рохан рассмеялся.

— Да, есть резон делать дела в рамках семьи. Как вы полагаете, много ли времени у нас осталось?

— Я думаю, что до восхода, — ответил Дамиан. — Я бы на их месте подождал, пока мы откроем ворота поутру.

— Значит, мы не станем открывать городских ворот, — угрюмо отозвался Нарвелл.

— А как насчет гавани? — осведомилась Теджи. — Кирус с Конином вполне в силах блокировать ее.

— Я предупредил все рыболовецкие суда сегодня утром, прежде чем идти сюда. Те, кто хотел увести свои суда из гавани, уже это сделали. Что касается остального, то, если дитя демона можно верить, помощь должна быть уже в пути. Нам не придется ждать ее больше пары недель.

— Помощь? Какая помощь? — подозрительно спросил Фоксталон.

— Фардоннцы.

— Как фардоннцы? Им доверять нельзя!

— Я и не доверяю им, — отозвался Дамиан. — Но я доверяю дитя демона.

— Хочется верить, что твое доверие обосновано, Вулфблэйд, — угрюмо сказал Рохан. — Мы очень многое доверили этой девчонке.

Дамиан улыбнулся.

— У этой девчонки в руках сила, которая может уничтожить бога, Рохан.

— Ее сил может хватить и на то, чтобы уничтожить всех нас, — зловеще напомнила ему Калан.

 

Глава 32

Поначалу осада не слишком беспокоила жителей Гринхарбора. Если уж на то пошло, то в этом была своя новизна, что-то отличающееся от повседневной рутины. У городских стен целыми днями стояли толпы желающих взобраться на крепостную стену и полюбоваться армиями Гринхарбора и Дреджиана, собравшимися внизу. Несколько предприимчивых молодцов даже стали торговать правом подняться наверх, договорившись предварительно с охраной, и делали неплохую коммерцию, пока об этом не прослышал Дамиан и не упрятал коммерсантов за решетку.

Но на второй неделе начались перебои снабжения, и новинка моментально вышла из моды. Пресной воды было вдоволь, но Гринхарбор был слишком большим городом, чтобы наличных запасов пищи надолго катило на всех. В городе обитало около пятидесяти тысяч человек, кормившихся благодаря морю и многочисленным пригородным фермерским хозяйствам. Закрыв гавань, город лишился каждодневного улова с моря, а закрыв ворота перед носом армий лорда Иглспайка и лорда Фальконланца, он потерял возможность ввозить продукты посуху. Дамиану докладывали, что цены на хлеб выросли уже в сотню раз.

Но и во дворце с едой было туго, потому что большую часть дворцовых запасов Дамиан публично роздал уже на седьмой день осады, чтобы голодные жители не ломились во дворец, надеясь ограбить сытные кладовые с провиантом Высочайшего Принца и его семьи.

Кирус и Конин придерживались обычной осадной тактики. Они даже не пытались напасть на город. Им это и не было нужно. Не внешняя угроза должна была погубить город, но внутренние беспорядки. Дамиан назначал отряды для защиты стен города, но большая часть его войск была занята поддержанием порядка на улицах. Осада затягивалась, и ему становилось все труднее сдерживать оппортунистов и мятежников. Он начал сажать их в тюрьму. Этим утром он приказал казнить троих горожан за продажу укрытого зерна по вздутым ценам. Он не жалел их. Когда их головы упали в корзину перед плахой, его единственной мыслью было — «тремя едоками меньше».

В городе было пятнадцать сотен рейдеров, по три дозволенных законом сотни на каждого военлорда. Стражи Лиги чародеев, при всех их достоинствах, не имели реального опыта боя. Он поставил рейдеров на стены, а стражей Лиги использовал для гражданских действий. Они отлично подходили для этого. Они знали город, а горожане знали их. В сумме у него было две с половиной тысячи человек — и ни малейшего представления о том, придет ли помощь, и если да, то скоро ли. А в лагере осаждающих было не меньше десяти тысяч человек.

В дверь постучали, и он досадливо поднял голову. Изящный резной стол перед ним был завален бумагами. Глядя на Лернена, никак нельзя было сказать, что он завален таким количеством работы. Становилось любопытно, как дяде удавалось выкроить время для своих многочисленных извращений. Дамиану, с тех пор как он стал Высочайшим Принцем, едва хватало времени наскоро поесть и поспать.

— Что надо? — грозно вопросил он.

Дверь приоткрылась, и в нее просунулась голова Адрины.

— У тебя есть минутка, Дамиан?

— Нет, — горестно ответил он.

Она открыла дверь и вошла, ведя за собой харшини Гленанарана. Дамиан, нахмурившись, встал.

— Что на этот раз, Адрина? Обыватели напали на Лигу чародеев?

Гленанаран улыбнулся. Впрочем, это еще ничего не значило. Харшини привыкли реагировать улыбкой на все, что говорили окружающие. Рослый и стройный, с длинными светлыми волосами, прихваченными простым кожаным ремешком, он казался еще более высоким за счет длинного белого плаща. Темные глаза вошедшего излучали надежду — человеку не под силу было изобразить такой взгляд.

— Нет, ваше высочество. Но мне печально глядеть, как ты изнуряешь себя работой.

— Управлять осажденным городом оказалось куда труднее, чем я ожидал, божественный. Естественно, что я изнурен.

— Не слушай его, Гленанаран. Дамиан обожает жалеть себя. — Адрина подмигнула ему. Она казалась подозрительно веселой.

— Что ты затеяла, Адрина?

— У нас идея.

— Собственно, это идея Высочайшей Принцессы, ваше высочество. Я — просто исполнитель ее замысла.

— Как и все мы, — пробормотал Дамиан и сел. — Хорошо. Расскажи мне о своей великой идее, Адрина. Хуже уже не будет.

— Прикажи всем рыболовным судам приготовиться к выходу в море.

— Если ты еще не заметила, Адрина, гавань закрыта.

— Я знаю. Лодки не могут выйти из закрытой гавани, но рыба-то может пройти.

— О чем ты говоришь?

— О рыбе, Дамиан. Знаешь, эти маленькие серебристые штучки, которых люди едят?

Он невольно улыбнулся.

— Высочайшая Принцесса имеет в виду, что мы может призвать рыбу в гавань и что рыбаки могут ловить ее сетями, не выходя из гавани, — пояснил Гленанаран.

Дамиан откинулся назад в своем кресле и изумленно уставился на Адрину.

— Это просто самая блестящая идея!

— Мне тоже так кажется.

— А вы можете это сделать, божественный? Разве это не противоречит вашему запрету на убийство? Ведь эти рыбы попадут прямиком в кастрюли жителей Гринхарбора.

— Мы не одобряем насилия, ваше высочество, но подчиняемся законам природы. Смерть является неотъемлемой частью жизни. Все создания на свете служат пищей другим тварям. Даже люди, возвращаясь в землю, питают земных тварей, которыми в свою очередь кормятся другие животные. Не могу сказать, что эта мысль делает меня счастливым, но я не могу равнодушно смотреть, как голодают люди Гринхарбора.

— Я сейчас же прикажу людям выйти в море. И пошлю отряд присмотреть за гаванью, чтобы не было беспорядков с дележом улова. Я так благодарен тебе, Гленанаран. Для нас это вопрос жизни и смерти.

Харшини торжественно поклонился.

— Я понимаю это, ваше высочество. А теперь, с вашего позволения, я возвращусь в Лигу — мне нужно поговорить с Фаранделаном и Джоранарой. Для этого дела мне понадобится их помощь.

— Конечно, — согласился Дамиан. — И еще раз спасибо тебе.

Как только он вышел, Адрина обошла столик и, сдвинув в сторону одну из груд пергамента, уселась на ее место. Она выглядела страшно самодовольно.

— Как тебе моя первая акция на посту Высочайшей Принцессы?

— Неплохо.

— Неплохо! Это была просто гениальная находка!

— Да. Но ты и сама это знаешь. Я не собираюсь раздувать твое самомнение — ты и так готова лопнуть от гордости.

Адрина рассмеялась. Она казалась такой счастливой — несмотря на смерть Тамилан и прочие беды, свалившиеся на нее потом. «Она наконец-то нашла себя», — понял Дамиан. У нее были власть и уважение окружающих, и она могла теперь использовать свой интеллект на что-нибудь более дельное, чем пустые интриги. Габлет просто дурак, что не разглядел своей дочери. А может быть, наоборот, он все видел и поэтому и сослал ее в Кариен, где, как он полагал, она была безопасна для него.

Она посмеялась и наконец стала серьезной.

— Это только временная мера, Дамиан. Мы не можем без конца просить харшини пригонять рыбу к нам в гавань.

— Я понимаю. Но нам нужно продержаться — с каждым днем помощь все ближе.

— Ты еще веришь, что Р'шейл сможет уговорить моего отца прислать нам помощь?

— Если кто на это способен, то только она. Вопрос только в том, сколько времени ей понадобится. Она понимает, насколько это важно для нас.

— Собственно, я не понимаю, почему она не могла остаться здесь и выпустить в нужный момент несколько огненных шаров, как она делала это в лагере защитников в Медалоне. Это быстро поубавило бы пыл у Кируса.

— Она хочет мира, Адрина, — напомнил он. — Кроме того, хотя шаровые молнии могут запугать Кируса, еще вернее они просто спалят мой город.

— Ты надеешься, что битва на улицах Гринхарбора не причинит городу никакого вреда?

— Нет. Но я могу хоть как-то контролировать ход битвы. Р'шейл же своей магией управлять еще не умеет.

— Как ты думаешь, она когда-нибудь будет готова ко встрече с Хафистой? — спросила принцесса.

— Я надеюсь на это.

— Если она проиграет, — задумчиво сказала Адрина, — остаток наших жизней пройдет среди войн. Я жила среди кариенцев, Дамиан. Я знаю, что они хотят. Хафиста не успокоится, пока весь мир не встанет на колени перед ним.

Харшини призвали рыбу в гавань, и проблема пропитания на ближайшие дни была разрешена, но на ее место стала новая, и не менее острая, чем угроза голода. Хуже всего было то, что Дамиан не знал, как бороться с новым врагом. Это был мусор.

В обычное время целая армия рабов собирала городские отходы и вывозила их в пустой заброшенный карьер в нескольких лигах от города. Но теперь фургоны с мусором стояли переполненными и девать их было некуда. Дамиан отказался от мысли вывалить их в гавань и приказал весь мусор сжигать. Все было бы ничего, будь мусор сухим, но во влажном воздухе Гринхарбора ничего не хотело сохнуть. Хлам горел слишком медленно. Горы мусора начали вырастать на улицах, а на десятый день с начала осады Калан сообщила, что в бедных кварталах города появились первые больные.

Он объявил карантин в зараженных районах, и это слегка замедлило распространение болезни, но не остановило ее. Харшини, которых человеческие хвори не брали, дни и ночи ухаживали за больными, но их было только трое и им было не справиться с напастью. Чародеи из Гильдии работали вместе с ними, падая от изнеможения, и скоро болезнь перекинулась и на них. Он всего два раза видел Калан после начала эпидемии, и выглядела она измученной до предела.

У него была яростная ссора с Адриной, решившей тоже отправиться в госпиталь, мотивируя это тем, что позиция Высочайшего Принца только укрепится, если все увидят, что его жена помогает больным. Становилось уже заметно, что она беременна, и даже если бы его не ужасала сама мысль о том, что она может подхватить какую-нибудь заразу, он не собирался позволить ей подвергать опасности их ребенка. Она очень неохотно отказалась от своего намерения, и то только после того, как он напомнил ей о младенце. С этого дня ее настроение оставляло желать лучшего. Словно пойманный леопард, Адрина слонялась по дворцу, неприкаянная и тяготящаяся своей бесполезностью. Он не удивлялся — у самого на душе кошки скребли.

На пятнадцатый день осады Кирус снарядил посланца с белым флагом. Посланца пропустили через малые ворота — им оказался Серрин Иглспайк, младший брат военлорда Дреджиана. Он прошел во дворец, провожаемый взглядами жителей, уставших от осады и надеющихся, что появление молодого лорда знаменует окончание их испытаний.

— Мой брат обещает вам снисхождение, господа, — сообщил Серрин, стоя перед Дамианом, Нарвеллом, Роханом, Теджи, Адриной и принцессой Марлой в главном зале. Он вручил Дамиану свиток, помеченный гербом Иглспайков, — официальные условия капитуляции, предлагаемые Кирусом. Дамиан не потрудился даже распечатать его.

— В обмен на что? — осведомился Рохан.

— Лорд Вулфблэйд должен сдать город, отречься от трона и удалиться в изгнание в любую страну по его выбору. Вы, господа, — добавил он, обращаясь к остальным военлордам, — можете возвращаться в свои провинции в случае, если немедленно присягнете в верности лорду Иглспайку.

— Кирус, должно быть, думает, что мы тут сильно скучаем, — заявила Теджи. — Верно, он послал Серрина развлечь нас.

— Мы не шутим, госпожа.

— Надеюсь, что это так, — рассмеялась Теджи. — Отошли его обратно к старшему брату, Дамиан. И лучше бы по частям.

— Заманчивая идея, леди Лайнскло, но он явился сюда под белым флагом, — напомнил ей Дамиан. — Если тебе так хочется порушить его на куски, подожди просто, пока он не выйдет за стены города.

Серрин недоверчиво глядел на них.

— Вы это серьезно? Вы осаждены, вы голодаете — и вы еще и шутите! Не можете же вы надеяться продержаться долго.

— Не твоя забота, на что мы тут надеемся, — ответил Дамиан молодому человеку.

— Это ваш ответ на наши условия?

— Вот тебе твой ответ. — Дамиан порвал на куски нераспечатанный документ и швырнул в Серрина обрывки. — Возвращайся и скажи своему братцу и его дружкам, что мы не разговариваем с изменниками. Чем терять время, выдумывая условия моей капитуляции, лучше бы привел в порядок свои дела. Я слышал, это самое разумное, когда знаешь, что твоя смерть уже близка.

— Ты пожалеешь об этом, Вулфблэйд, — предостерег Серрин.

— Жалеть придется Кирусу, — предрек Дамиан.

На следующий день началась бомбардировка города.

Стены Гринхарбора были скорее украшением, чем реальными защитными сооружениями, и до сих пор противника удерживала от нападения только готовность Кируса выждать время. Но теперь, когда военные машины были пущены в ход, рано или поздно стены будут проломлены и армии Гринхарбора и Дреджиана ворвутся в город.

Но Кирус не сразу приступил к стенам. Булыжники и горящая смола разбрасывались по городу, убивая тех, кого угораздило оказаться на их пути. Сначала Дамиан решил, что это просто пристрелка, но через два дня осознал, что речь идет о преднамеренной попытке деморализации и без того отчаявшихся горожан. Бомбардировка продолжалась непрерывно, днем и ночью, и в городе нарастал погребальный звон.

У них были свои катапульты на стенах, но не такие мощные, как у Кируса, и тот удерживал свои войска вне досягаемости городских орудий. К исходу второго дня под непрекращающимся огнем была предпринята атака на городские ворота — но не Кирусом, а толпой взбунтовавшихся жителей, решивших любой ценой выбраться из города, превратившегося в ловушку. Пришлось бросить силы рейдеров против своих же людей. В столкновении погибло не меньше дюжины: кого затоптали, кого убили рейдеры, защищавшие ворота от напора толпы. Дамиан ввел комендантский час и назначил наказание каждому, кто будет появляться на улицах без определенной цели.

Поздней ночью он наконец добрался до своих покоев, надеясь урвать хоть пару часов сна перед рассветом, когда город опять разбудит его взрывом отчаянных криков. Когда Дамиан вошел, Адрина уже спала, и он постоял среди залитой лунным светом комнаты, любуясь ею через прозрачные занавеси, которые защищали постель от насекомых. Он давно не видел ее и сейчас с удивлением почувствовал, насколько успел соскучиться по ней. Беременность ей шла. Казалось, что расцветающая внутри жизнь осветила Адрину своим покоем. Она всегда была красива, но теперь просто ошеломляла. Усмехнувшись, он вспомнил постоянный парад невест, который устраивала ему Марла все эти годы, и порадовался, что дождался той, за которую действительно стоило сражаться.

Он не издал ни звука, но какой-то инстинкт подсказал Адрине, что она не одна. Ее глаза раскрылись, и тревога ушла из них только тогда, когда она осознала, кто стоит в дверях.

— Я не хотел будить тебя.

— Да я по-настоящему и не спала, — ответила она, лениво потягиваясь. — Который час?

— Поздно. Очень поздно.

— Тогда тебе стоит немного поспать. Следующим утром опять будет осада.

— Я знал, что ты всегда найдешь, чем подбодрить меня.

Она откинула занавески, чтобы лучше видеть его.

— Ты выглядишь устало.

— В самом деле? Мне казалось, что я просто выжат как лимон.

— Сегодня было так плохо?

Он устало кивнул и присел на край ее постели. Краешком сознания он обдумывал, стоит ли снимать сапоги, если через несколько часов наступит рассвет и их снова придется натягивать. Другая часть сознания старалась не вспоминать о раздавленных телах, оставшихся после схватки у ворот.

— Я начинаю задумываться, не стоило ли принять предложение Кируса.

— Сдаться? Дамиан, даже не думай об этом.

— Я мог бы сберечь немало жизней.

— Зато потерял бы наши.

— Кирус обещал пощаду.

— А ты ему и поверил?

В ее глазах светился непримиримый огонь, и Дамиан устало улыбнулся в ответ.

— Нет, я не верю ему. И не бойся, я еще не сдался.

— Если и сдашься, Кируса ты можешь не бояться, — объявила она. — Я сама тебя зарежу!

Он поверил. Зевнув, он лег подле нее, полностью одетый. Она подвинулась, освобождая ему место. Едва его голова коснулась подушки, он понял, насколько был утомлен. Дамиан с облегчением закрыл глаза.

— Дамиан, когда ложишься в постель, не мешает снять хотя бы сапоги.

— У меня нет времени спать, — пробормотал он. — Я просто хотел дать глазам отдохнуть.

Она скользнула в его объятия и положила голову ему на грудь. Он чувствовал свежий аромат ее волос и ощущал бедрами легкую округлость ее живота.

Следом за этим было утро — и Альмодавар, вломившийся в спальню с сообщением о том, что Кирус штурмует стены города.

 

Глава 33

Трещины появились после первых же ударов. Стены, сложенные из хрупкого мелового камня, не были предназначены для отражения военных действий. Узнав про нападение, Дамиан поехал сам осмотреть стены. Он не был строителем, но даже ему было ясно, что долго они не продержатся.

— Поднимай стражу Лиги, — приказал он Альмодавару. — Будут помогать отрядам на стенах.

— Они же следят за порядком в городе!

— Порядок сейчас не самая главная наша проблема, — ответил Дамиан, удерживая коня, в ужасе заплясавшего, когда очередной булыжник с треском врезался в стену прямо перед ними. Трещина, которую они перед этим рассматривали, угрожающе расширилась. Еще несколько прямых попаданий, и в нее сможет пройти человек.

Он развернул коня и поскакал назад к дворцу, потрясенный разрушениями, которые произвела бомбардировка. Всюду, куда ни брось взгляд, были сгоревшие дома; некоторые обрушились под тяжестью булыжников, упавших на них с неба. Он избегал встречаться глазами с людьми. Слишком тяжело было видеть накопившийся в них страх и горе. Он проклинал себя за глупость, за то, что не атаковал первым, — можно же было попытаться вырваться из города и навязать Кирусу битву на открытой местности, где у него по крайней мере была свобода маневра.

Не следовало так полагаться на Р'шейл.

Опять загремело, и его лошадь снова взвилась на дыбы, но этот звук не был похож на стук камня, ударяющегося о стену. Грохот разнесся снова, и он ошеломленно посмотрел на Альмодавара.

— Это не под стенами.

— Вроде бы где-то в районе гавани.

Новый раскат грома пронесся над ними, но Дамиан уже пришпоривал лошадь. Раскаты следовали все чаще, напоминая удары грома. Когда он подъехал к дворцу, в воздухе запахло дымом. Странным дымом. Этот запах был ему незнаком. Соскочив с коня, он побежал по лестнице наверх, на смотровой балкон, и ошеломленно остановился, вцепившись в балюстраду.

Не в силах вымолвить ни слова, он смотрел на то, как полыхали три судна, загораживающие вход в гавань. Сзади виднелось не меньше дюжины военных кораблей. Фардоннских кораблей. С бортов ближайшего корабля полыхнуло огнем, снова раздался тяжелый грохот, и еще один из кораблей заграждения пал жертвой фардоннских пушек. Флагман военной флотилии направился в образовавшуюся брешь и вошел в гавань, поблескивая ритмично опускающимися и поднимающимися веслами.

— Фардоннцы, — безо всякой нужды объявил Альмодавар.

— Основательно работают, — согласился Дамиан, обретя наконец голос. От неожиданного облегчения у него подкашивались колени. — Где Адрина?

— Я здесь, Дамиан, — ответила она, выходя на балкон. Гордо улыбаясь, она указала на головное судно. — Это «Покоритель волн».

— Флагман твоего отца?

— Р'шейл превзошла самое себя.

— Значит, там сам Габлет? — спросил Альмодавар.

— Надеюсь, что нет, — пробормотала Адрина, делая шаг назад. — У нас есть подзорная труба?

Альмодавар порылся в мешке, висящем на поясе, и вручил ей то, что она просила. Она приставила трубу к глазу и направила ее на судно. Вглядевшись, Адрина облегченно рассмеялась и опустила трубу.

— Ну что? — нетерпеливо спросил ее Дамиан. — Твой отец там?

— Нет. Гораздо лучше. Он послал моего сводного брата, Гаффена.

Дамиан не стал говорить ей, какое облегчение испытал, поняв, что ему не придется встречаться лично с ее отцом. Они смотрели, как корабль движется по гавани, направляясь к пристани перед дворцом. Когда судно приблизилось к пристани, гребцы дружно затабанили, и судно, развернувшись, вошло в док. При приближении к причалу весла втянулись внутрь, и судно пришвартовалось.

— Пора. Пойдем поприветствуем наших новых союзников. У нас есть еще час до того, как Кирус доломает городские стены.

— Гаффен будет просто счастлив. Он бы страшно разочаровался, если, проделав весь путь, не нашел бы с кем подраться.

Пока они добрались до пристаней, судно уже причалило и длинный трап спускался с борта фардоннского корабля. Первым на берег сошел высокий белокурый мужчина, решительно взбежавший на пристань и заключивший Адрину в крепкие медвежьи объятья. Он поднял ее в воздух, и она протестующе завизжала. Он бережно опустил ее на землю и подержал в руках, внимательно разглядывая.

— Толстеешь, — были его первые слова.

— Я жду ребенка, Гаффен. Мне позволительно немного растолстеть.

Эта новость, казалось, встревожила Гаффена. Он повернулся к Дамиану и оглядел его с головы до ног.

— Вы, я догадываюсь, Вулфблэйд. А где же битва?

— Вы верно догадались. А битва вот-вот начнется, милорд. Пока мы разговариваем, они ломают стены города.

— Тогда что же мы тут торчим? — Фардоннец развернулся на пятках и взбежал обратно на судно, выкрикивая своему войску приказ высаживаться на берег.

Дамиан пораженно посмотрел на Адрину.

Она улыбнулась.

— Не беспокойся. Ты ему понравился.

— Откуда ты знаешь?

— Он не попытался убить тебя. Для Гаффена это очень хорошее начало.

Прежде чем он успел ответить, к ним подбежал посыльный, окликая их на ходу. Подбежав, он поспешно поклонился и только после этого доложил:

— Леди Лайнскло просила передать вам, что они прорвались, ваше высочество.

— Где?

— На северной стене. Около Ткацкого квартала.

— Передай, что я прошу ее продержаться. Я скоро прибуду с подкреплением.

Гонец взглянул на высаживающихся из «Покорителя волн» фардоннцев и четко отсалютовал, расплываясь в улыбке от уха до уха. Обратно он побежал, издавая восторженные вопли.

— Кажется, появление твоего брата осчастливило сегодня, по крайней мере, одного человека, — пробормотал Дамиан, глядя в спину удаляющемуся юноше. Потом он повернулся к Адрине. — Я хочу, чтобы ты вернулась во дворец и осталась там.

— Да, дорогой.

— И вот что, Адрина. Не высовывай носа из дворца, пока все не кончится. С войсками твоего брата мы быстро обратим Кируса в бегство, но я не намерен потом бегать, разыскивая тебя и гадая, что еще могло с тобой приключиться.

— Не миндальничайте, парень! — заявил Гаффен, остановившись возле них. — Скажите ей, чтобы не дергалась, или дайте ей по голове, чтобы очухалась только завтра. С Адриной иначе нельзя.

— Заткнись, Гаффен!

Он ухмыльнулся сестре и повернулся к Дамиану.

— Пошли, Вулфблэйд! Сейчас мы разобьем ваших врагов.

Адрина, бегом во дворец, пока я не перекинул тебя через плечо и не отнес туда сам, как бы ты ни визжала по дороге.

Адрина наградила братца выразительным взглядом, но, к удивлению Дамиана, повернулась и, не говоря ни слова, надменно зашагала к дворцу. Гаффен заметил удивление Дамиана и рассмеялся.

— Я вижу, нам с вами нужно потолковать об Адрине, когда закончим с делами, ваше высочество.

— Если бы я стал так с ней обращаться, она бы меня убила.

— Возможно, — с улыбкой согласился Гаффен. — Позовите кого-нибудь, кто поможет разгрузить мои остальные корабли. У меня ощущение, что сегодня нам понадобятся все люди, что у меня есть.

— А много их? — поинтересовался Дамиан.

— Три тысячи. Как думаете, этого хватит?

Он надеялся, что их будет хотя бы вдвое больше. У Кируса было десять тысяч за стенами, и даже вместе с войском Гаффена у него был численный перевес, хотя уже и не такой сильный, как раньше.

— Должно хватить, — ответил Дамиан, стараясь не выглядеть разочарованным.

Они без труда заделали пролом в стене возле Ткацкого квартала, но тут со всех концов города начали поступать сообщения о новых проломах. Поздним утром Кирус прорвался в город, и Дамиан перестал латать пробоины. Он снял свои войска со стен, и битва за Гринхарбор началась.

Они сражались за город, за каждую его улицу, когда нужно отступая и отбрасывая захватчиков назад, когда появлялась такая возможность, но постепенно, улица за улицей, их оттесняли назад, к гавани. Фардоннские войска еще не в полном составе сошли на берег — просто не хватало причалов, чтобы быстро разгрузить суда.

Гаффен понукал своих командиров, чтобы пошевеливались, но реально ускорить процесс не мог. Им нужно было просто продержаться подольше, бросая свежих людей Гаффена в драку туда, где становилось особенно туго. Но они сходили с судов нерегулярно, а некоторые фардоннские командиры лезли в бой, не дожидаясь приказа, вступая в битву там, где это было не нужно, в то время как люди Кируса наседали в других местах, и вот там-то помощь была просто необходима. Еще один отряд, не разобравшись, вступил в схватку с людьми Рохана Бербоу приняв их за врагов.

К полудню Дамиан решился эвакуировать дворец. Кирус продвинулся по городу так глубоко, что он готов уже был решить, будто битва проиграна. Войска Гаффена наконец-то в полном составе сошли на берег, но их было слишком мало и было уже поздно. Будь они у него, когда Кирус только шел на штурм стен, все могло бы повернуться иначе. А теперь они просто затыкали собой все новые бреши. Ему было не собрать людей, чтобы сразиться с Кирусом.

Устало потирая виски, он взглянул на стоящего в другом конце комнаты брата Адрины, лицо которого выражало уязвленную гордость. Гаффен явно не привык проигрывать.

— Может быть, если мы развернем мои суда бортами к городу, мы сможем ударить по ним из пушек, — воодушевленно предлагал он.

Дамиан качал головой.

— Моим людям достанется не меньше, чем захватчикам.

— Тогда давайте подожжем город.

Дамиан неохотно кивал. Он так надеялся избежать этого, хотя и сам уже несколько дней назад приказал Альмодавару незаметно расставить по всему городу бочонки со смолой. Скорее всего, они могли бы остановить Кируса, подпалив город, но после этого от Гринхарбора осталось бы совсем немного.

— Я думал, что решусь на это только в крайнем случае.

— Увы, — печально согласился Гаффен. — Но этот крайний случай все ближе и ближе.

День шел, и битва длилась. Каждое следующее донесение было хуже предыдущего. Солнце коснулось горизонта, и тут желудок Дамиана так решительно заурчал, что стало ясно — этот день почти прошел. Он был слишком занят, направляя сражение, чтобы поесть. Дамиан терпеть не мог такую войну. По натуре он был воином, а не стратегом. Чем посылать других в бой за себя, он предпочел бы сам быть в гуще схватки. А тут бы больше подошел Тарджа. Дамиан позволил себе на минуту вспомнить друга и задумался, что же с ним сейчас. Ждет ли он в Кракандаре помощи, которой не суждено прийти? Или сглупил и дал кариенцам убить себя?

Дамиан был уверен, что не узнает ответа на эти вопросы. Кирус находился почти на пороге дворца. Прошло чуть больше трех часов с тех пор, как ему пришлось согласиться с Гаффеном в том, что у них нет иного пути остановить врага, как поджечь город.

— Гаффен, я хочу, чтобы ты взял Адрину и всех, кого сможешь найти во дворце, и увез их отсюда.

Фардоннец внимательно посмотрел на него и понимающе кивнул.

— А как насчет вас, ваше высочество?

— Я никому не могу поручить это. Если Гринхарбору суждено сгореть, я подожгу его своими руками.

Немного помедлив, Гаффен подозвал одного из своих капитанов и начал отдавать приказы по эвакуации дворца. Распорядившись, он поднял со стола свой меч, служивший до этого грузом, расправлявшим карту города.

— Ну что же, пошли!

— Куда это вы собрались?

— Вы же не думаете, что я удеру вместе с женщинами и детьми?

— Это больше не ваша война, Гаффен. Да я и не буду делать ничего особенно героического. Просто собираюсь поджечь город.

— Ну и что. Должен же кто-то прикрыть вас с тыла. Кроме того, вы женаты на моей сестре. Значит, мы родственники.

Дамиан посмотрел на выразительное лицо Гаффена и решил не спорить. Говоря по чести, он не имел ничего против того, чтобы этот крупный фардоннец прикрыл его с тыла. При взгляде на Гаффена можно было поверить, что он способен остановить лавину, встав на ее пути.

— Ну так пошли, — ответил Дамиан, отметая прочь все мысли о том, чем обернется то, что они собираются сделать. Исполнясь угрюмой решимости, он вышел с командного поста и приказал подать лошадей. Неясно, насколько далеко удастся пробраться, но чем дальше от гавани он запалит огонь, тем больше людей получат шанс скрыться под его прикрытием.

Выезжая из дворца, они с Гаффеном отчетливо слышали шум битвы. Примыкающие к гавани улицы были уже забиты людьми, спасающимися от надвигающихся полчищ. Пробравшись через толпу, заполнившую несколько кварталов, они оказались на улице, которую беженцы благоразумно освободили от своего присутствия. Но битва еще не докатилась досюда, и эта часть города казалась неестественно мирной, оазис спокойствия в центре бушующего самума. Тогда-то они и услышали трубы.

— Что бы это было? — с любопытством спросил Гаффен, прислушиваясь к непривычным звукам.

— Не знаю.

Вечерний ветерок снова донес пение труб. Дамиан в замешательстве вслушивался в их голоса и внезапно понял, почему они кажутся ему такими знакомыми. Он уже слышал их на северных равнинах Медалона и никогда, даже в самых смелых грезах, не мыслил услыхать их в Гринхарборе.

— Будь я проклят!

Он соскочил с коня и побежал к зданию, что стояло повыше остальных. Им оказалась изящная четырехэтажная резиденция какого-то зажиточного купца. Гаффен последовал за ним. Не обращая внимания на вопли купца и его семейства, укрывшихся внутри, Дамиан ворвался в дом и кинулся к лестнице наверх. Перепрыгивая через ступеньки, они с Гаффеном вырвались на крышу. Подбежав к северной стороне дома, Дамиан увидел опустошенный город.

До них снова донеслись голоса труб, на этот раз более явственно. Пыхтящий Гаффен ошеломленно уставился на открывшийся вид.

— Что это?

Не говоря ни слова, Дамиан указал на север, на ровную колонну одетых в красные куртки людей, направляющихся к городу. Он был слишком восхищен и ошеломлен, чтобы говорить.

Их там было как минимум две тысячи.

Две тысячи полных сил, дисциплинированных и тренированных медалонских защитников.

 

Глава 34

После того как защитники вступили в схватку, битва за Гринхарбор стала крайне ожесточенной, но зато и продолжалась недолго. Армия Кируса обратилась в бегство сразу после захода солнца. Конин Фальконланц и Серрин Иглспайк погибли в бою, но Кирус остался жив и увел остатки своего потрепанного войска в тылы провинции Дреджиан, заняв там последнюю линию обороны.

Дамиан послал вдогонку за ним Нарвелла и Гаффена с фардоннскими войсками. Не потому даже, что Нарвеллу было не обойтись без такой мощной поддержки, — ему хотелось поскорее развести сводного брата Адрины и Теджи Лайнскло, которая скорее готова была погибнуть в бою, чем принять помощь от своих заклятых врагов — фардоннцев. Она не скрывала, что не доверяет новым союзникам, и Дамиан почел за благо держать Теджи и Гаффена по возможности подальше друг от друга, пока боевой пыл слегка не уляжется. Пробравшись незамеченными в крепость, как когда-то Дамиан, Адрина и Р'шейл, Нарвелл с Гаффеном взяли крепость Дреджиан почти без потерь со своей стороны.

Удачно получилось, что Кирус предпочел напороться на свой меч, лишь бы не видеть дел рук своих.

Дамиана это, кстати, вполне устраивало. После любой гражданской войны всегда особенно противно решать вопрос, что делать с зачинщиками. Если бы ему пришлось казнить Кируса, это оставило бы в сердцах граждан неприятный осадок, который мог бы в дальнейшем привести к плохим последствиям. А оставлять его в живых значило бы постоянно ожидать от него новых неприятностей. Так вышло лучше всего. Вдова Кируса и его трехлетний сын были взяты в плен и доставлены в Гринхарбор, но по отношению к ним Дамиан намеревался проявить великодушие. Едва ли они были повинны в том, что амбиции Кируса увлекли его слишком далеко, и в любом случае он вряд ли смог бы заставить себя отдать приказ о казни ребенка, независимо от того, насколько обоснованным было бы такое решение.

Сразу же встали и другие вопросы, требующие безотлагательного разрешения. Провинциям Дреджиан, Гринхарбор и Кракандар теперь требовались новые военлорды, и у всех, от Теджи Лайнскло до дворцового садовника, было свое мнение о том, кто должен занять эти должности. Кандидатов из знати хватало, но ведь нередко бывало, что военлорда назначали из низших классов. Талант все еще ценился в Хитрии больше, чем родословная, и Дамиан внимательно рассматривал всех возможных претендентов. Он был сыт по горло благородными придурками, одолеваемыми манией величия. Спокойнее спишь, когда на местах сидят молодые парни, занятые делами своих провинций, а не глядящие вожделенно на твой трон.

И еще оставалась проблема защитников. С ними не было Тарджи, что сильно встревожило Дамиана. Денджон рассказал ему о планах Тарджи, но то, что тот не вернулся назад, отправившись затопить паромы на Стеклянной реке, было дурным знаком. Дамиан чувствовал, что теперь он в неоплатном долгу перед защитниками. Узнав об исчезновении Тарджи, перед лицом надвигающегося кошмара административных перестановок, который ему предстоял, он испытывал сильный соблазн собрать свои войска и отправиться прямиком в Медалон, оставив Адрину саму разбираться со всеми этими дрязгами. Он усмехнулся, поймав себя на этой мысли. Доверять Адрине было для него еще внове. Не стоило искушать судьбу, предоставляя ей такую власть.

Прошло пять дней с окончания битвы, и обнаружилось, что его надежда на то, что все образуется, была чрезмерно оптимистичной. Несмотря на все принятые меры, эпидемия не утихала. В городе оказались тысячи бездомных и не меньше раненых, и к тому же приходилось кормить пять тысяч фардоннцев и медалонцев.

Кирус основательно опустошил съестные припасы в сельской местности вокруг города. В ожидании того, что провиант подвезут из удаленных районов, люди Дамиана обшаривали предместья в поисках зерна. Рыболовецкий флот снова вышел в море, и это немного отодвинуло кризис, но лично его уже тошнило от рыбы, каждый день появляющейся на столе, и он был уверен, что, когда все закончится, никогда больше не возьмет ее в рот.

Внезапно дверь в его кабинет с треском распахнулась и ударилась о стену. В комнату ворвалась Адрина. Огни свеч затрепетали под ее гневным взглядом. Ее просто трясло от ярости.

— Ты знаешь, что она сделала?

— Скажи мне сначала, кто эта она, и тогда мне будет легче ответить тебе, — ровно отозвался он. Вспышка гнева Адрины дала ему повод отвлечься от дел.

— Р'шейл!

— Послала твоего брата и три тысячи солдат вытащить нас из петли? — предположил он.

Адрина застучала ногами по полу. Он с трудом удерживался от улыбки.

— Нельзя быть такой тупицей, Дамиан! Она пообещала Габлету сына!

— Я в курсе. Мне сказал Гаффен.

— Ты знал? Почему ты не рассказал мне?

— У меня было слишком много других дел.

— Ну и что ты собираешься с этим делать?

— Да ничего.

— Ты не можешь ничего не делать! Она же взяла и лишила тебя трона Фардоннии!

— Поскольку я никогда особенно и не стремился им обладать, то стоит ли выходить из себя, когда я его потерял?

— Как можно не стремиться к нему? — спросила она, неподдельно изумившись такому отсутствию честолюбия.

— Не всем так же хочется носить корону, как тебе, Адрина, — ответил он. — И ты ведь злилась на меня за то, что я могу унаследовать этот трон. Теперь ты взбесилась из-за того, что он мне не достанется. Выбирай что-нибудь одно.

Помешкав, она упала на стул с другой стороны стола.

— Я не в настроении рассуждать, Дамиан. Ругайся со мной.

— Буду, — пообещал он, — когда случится подходящий момент. Но сегодня, право, дело того не стоит. Я по горло сыт властью над Хитрией, королевство твоего батюшки мне сейчас совсем ни к чему. И Фардонния потому и разделилась с Хитрией, что ими невозможно править как единой страной.

— Мы бы справились, — пробурчала она.

— Мы? Ах вот в чем дело. Если я не стану королем Фардоннии, ты не станешь королевой. Извини, но придется тебе удовлетвориться ролью Высочайшей Принцессы Хитрии.

Она улыбнулась, словно поняв, насколько по-ребячески вела себя.

— Ты даже представить себе не можешь, как здорово было бы вернуться в Фардоннию королевой. Мой отец продал меня кариенцам, как кусок мяса — в его глазах я им и была. Просто потому что я родилась девчонкой. И не важно, насколько я умна, образованна и ловка в политике.

— Лично мне кажется, что как раз твоя ловкость в политике во всем и виновата, — отозвался он. — Ты слишком умна для принцессы без видов на трон. Будь я на месте твоего батюшки, сплавил бы тебя в монастырь, едва тебе исполнилось бы пять лет.

— По-моему, у него были такие мысли, — кивнула она. — Но дело не только в том, что я теряю шанс отомстить своему отцу, Дамиан. Ты знаешь, что будет, когда этот ребенок родится?

Он пожал плечами.

— Ничего, кроме большого пира, в голову не приходит.

— Когда у моего отца появится наследник, он устранит всех, кто может помешать ему взойти на трон.

— Но ведь других претендентов на трон нет.

— У меня тринадцать побочных братьев, Дамиан. Габлет давно уже собирался узаконить одного из них, если так и не дождется законного наследника, для которого каждый из них является потенциальной угрозой.

Дамиан в ужасе уставился на нее.

— Ты же не хочешь сказать, что он убьет своих же детей?

— Убьет и не станет мучиться бессонницей. Может быть, тебе это непросто понять — Габлет любит всех своих бастардов, но они знают не хуже его самого, какая судьба их ждет, когда он обзаведется наследником.

— Ты права. Этого мне не понять.

— Такова традиция. Когда родился Габлет, его отец предал смерти семнадцать его побочных братьев и трех незамужних родных сестер Габлета. Когда мой отец взошел на трон, все беременные наложницы и курт'есы в гареме были казнены. Его сестра покончила жизнь самоубийством в знак любви к нему. Ее почитают, как святую.

— И ты меня называешь варваром?

Она пожала плечами.

— Так уж ведется в Фардоннии.

— Я рад, что мне не придется сидеть на троне, пропитанном кровью невинных жертв.

— Разве ты не видишь, как это смешно? Ты не допустил бы такой резни. Это-то меня и злит больше всего. Мы могли бы положить конец этому страшному обычаю. — Она поднялась на ноги и печально улыбнулась ему. — Извини, что отяготила тебя еще и этим. Я знаю, у тебя полно дел. Гаффен еще не вернулся?

Дамиан кивнул.

— Они с Нарвеллом возвратились еще утром.

— Тогда я пойду поищу его, а тебя оставлю в покое. Мне пришлось несколько раз осадить его, чтобы не вел себя как свинья по отношению ко мне, так что постараюсь загладить это в то время, что нам еще осталось.

Адрина направилась к двери. Дамиан ошеломленно смотрел ей вслед. Дело было даже не в жестокой судьбе, ожидающей ее братьев. Его поразила ее готовность принять эту долю.

— Адрина, постой!

Она обернулась и вопросительно взглянула на него.

— Если ты не можешь быть королевой, можешь ли ты стать регентом?

— Стать регентом Фардоннии? Каким образом?

— Сколько лет твоему отцу? Шестьдесят? Шестьдесят пять? — спрашивал он, восхищенный идеей, только что пришедшей ему в голову.

— Он проживет еще лет десять, если нам повезет, а то и меньше.

— Когда он умрет, его сын будет еще слишком мал, чтобы занять трон.

— Он никогда не назначит меня регентом.

— Назначит, если мы сделаем ему предложение, от которого нельзя отказаться.

— Например? — недоверчиво спросила она.

— Я, как Вулфблэйд, могу отречься от претензий на его трон. Мы можем навсегда избавить Фардоннию от угрозы хитрианского короля.

Она задумчиво кивнула.

— А в ответ потребовать назначить меня регентом? Это может и пройти. А как же твои планы объединения Фардоннии и Хитрии?

— Это уже будет твоим делом. Этот ребенок ведь будет твоим братом, совсем как Гаффен. Если ты наладишь с ним хоть наполовину такие же хорошие отношения, как с прочими своими сводными братьями, войны между вами быть не должно. В конце концов, он будет всего на несколько месяцев младше нашего ребенка. Если мы позаботимся об этом, они вырастут лучшими друзьями.

— А ты сделаешь это? Ты откажешься от трона ради меня? — Она ожидала, что он станет объяснять свои действия холодным расчетом, но он не поправил ее.

— Да. Я откажусь от трона ради тебя, Адрина.

Всхлипнув, она кинулась ему на шею и уткнулась в грудь. Он чувствовал легкое прикосновение ее живота.

— О боги, ты же не плачешь?

Адрина шмыгнула носом и подняла на него блестящие глаза.

— Нет.

Он аккуратно стер слезы с ее щек.

— Знал бы, что это доведет тебя до слез, никогда не стал бы предлагать.

— Никто никогда не любил меня настолько, чтобы отречься ради меня от трона, Дамиан.

— Может быть, дело было не в недостатке любви, а просто такой возможности не выпадало? — с улыбкой предположил он.

— Неужели ты не можешь быть серьезным? Даже теперь, когда я стараюсь быть нежной с тобой?

— Прости. Это не самая лучшая моя черта.

Она поцеловала его и со вздохом снова прильнула к нему.

— Не хотела я этого признавать, но, кажется, я действительно неравнодушна к тебе, Дамиан Вулфблэйд.

— Вовек бы не догадался, — с улыбкой заверил ее Дамиан.

 

Глава 35

Весна раскрасила плоскогорья яркими красками. Р'шейл осадила коня и поглядела на лохматые облака, разбросанные по бледно-голубому небу. Склоны проросли полевыми цветами, и было так тепло, что пришлось снять плащ. Но по мере того как на горизонте вырастали высокие белые башни Цитадели, в ней начало подниматься странное чувство: ей не хотелось ехать туда.

— В чем дело?

Пожав плечами, она склонилась к шее своего мерина. Этих здоровых широкогрудых коней они приобрели в Ванахайме. После быстрых и выносливых хитрианских лошадей, к которым Р'шейл успела привыкнуть, он казался неуклюжим, но это был надежный скакун, только несколько флегматичный.

— Похоже, что я боюсь, — задумчиво произнесла она. — Этого я не ожидала.

— Ты только наполовину харшини, Р'шейл, — напомнил ей Брэк. — И твои человеческие чувства имеют дурную привычку проявляться, когда ты их вовсе не ждешь, и сбивать тебя с толку. А чего ты ожидала?

— Даже не знаю. Например, непреодолимого ощущения праведности.

Брэк горестно усмехнулся.

— Тебе еще многому предстоит научиться, дитя демона.

— Прекрати, пожалуйста, называть меня так. Ты же знаешь, что я этого терпеть не могу.

— А мне показалось, что тебе этот титул даже стал нравиться! В Фардоннии ты им швырялась направо и налево.

— В Фардоннии меня никто бы за него и не повесил.

Он молча кивнул. Оба они понимали, насколько рискованно открыто возвращаться в Медалон. Не плохие скакуны мешали им двигаться быстро, а необходимость пользоваться общепринятыми средствами передвижения. Если бы они рискнули использовать свою силу, то уже несколько недель назад могли бы быть в Цитадели, но на оккупированной территории ни Р'шейл, ни Брэк не решались испытывать долготерпение судьбы, открыто вызывая демонов.

Габлет дал им судно, на котором они доплыли до Заставы. Оттуда на речном судне они добрались до Ванахайма. Прослышав, что паром в Тестре разрушен, а капитаны речных судов по понятным причинам не слишком охотно приближаются к Цитадели, остаток пути было решено проделать на лошадях.

Заслышав приближение чужих коней, Р'шейл развернулась в седле. Проследив ее взгляд, Брэк тихонько выругался. Дорога, по которой они ехали из Броденвэйла, в это послеполуденное время была обычно пустынна. Поутру же на ней было не протолкнуться между беженцев из Цитадели и кариенских патрулей.

— Лучше нам убраться с дороги.

— Основательницы! Всюду они!

Брэк направил своего коня в высокую траву на обочине дороги. Видя, что патрули приближаются, Р'шейл последовала за ним. Она осматривала их, сжимая поводья так, что побелели костяшки пальцев. Отряд кариенцев проехал, не удостоив их даже взглядом, только хлопали флажки на кончиках пик. Тяжеловооруженные рыцари вольготно занимали всю дорогу с высокомерным превосходством победителей, которым не стоит опасаться поверженных теперь врагов. Это был третий кариенский отряд, который они встретили за последние несколько часов. На юге Медалона их было относительно немного, но чем ближе к Цитадели, тем больше становилось патрулей.

— С ними нет жрецов.

— Мы еще встретим их в Цитадели. Наверное, Мэтен не хочет, чтобы население решило, будто он собирается насильно вводить поклонение Всевышнему, — предположил Брэк.

— Но ведь именно это они и собираются делать?

— Несомненно. Но сквайр Мэтен слишком осторожен, чтобы действовать напролом в таком деликатном вопросе.

— Сквайр Мэтен?

— Разве ты не помнишь? Терболт поставил его командовать Цитаделью.

— Я почти ничего не запомнила с того раза, как была в Цитадели, — хмуро призналась она. — Кроме Локлона.

— Мэтен не аристократ, — рассказывал Брэк, глядя на кариенцев, неторопливо проезжающих по дороге. Следом за всадниками катилось несколько фургонов, груженных добром, награбленным в какой-нибудь из близлежащих деревень, ставшей сегодня жертвой очередного налета. — Это само по себе не в обычаях кариенцев. Но он показал себя очень ловким политиком.

— Пожалуй, я предпочла бы обычного идиота голубых кровей, — отозвалась она, глядя на груженные зерном фургоны, воздерживаясь от слов, которые могли бы привлечь к ним внимание рыцарей. За последние несколько месяцев она неплохо выучилась сдерживать себя.

— Боюсь, что придется иметь дело с тем, что есть. К тому же как раз о нем можно особенно не беспокоиться.

— Почему бы это?

— Как я уже сказал, Мэтен не аристократ. Терболт назначил его командующим, но я не могу представить, чтобы лорд Рейч и подобные ему люди долго терпели мещанина у власти, и если он не выступает в защиту массового обращения, то и жрецы не станут относиться к нему с симпатией. О чувствах медалонцев никто не заботится.

Мимо прогрохотали последние фургоны. Они подождали, пока кариенцы отъедут подальше, прежде чем рискнуть снова выбраться на дорогу, и двинулись дальше.

— Кстати, о жрецах, — добавил Брэк. — Помнишь, что я тебе говорил?

— Что они смогут почувствовать нас, если мы станем призывать силу? Да, Брэк, помню.

— Не забывай об этом, Р'шейл, — еще раз предостерег он. — Их не стоит недооценивать.

— Я имела дело с этими жрецами в лагере защитников.

— Их было всего трое, и ты застала их врасплох, — напомнил он. — Когда мы попадем в Цитадель, их там будет немерено, и теперь они готовы встретить дитя демона. Я не удивлюсь, если они поставили дозорный ковен, ожидая, что ты попытаешься проникнуть к ним.

— Что за дозорный ковен?

— Группа жрецов, где-то двенадцать — тринадцать человек, связанных своими посохами. Во власти ковена заставить нас попотеть.

— С чего бы им быть таким сильными? У них же нет доступа к силе харшини?

— Нет, но они связаны с богом, который не привык играть по правилам.

— Боги! — досадливо проворчала она. — Почему все постоянно упирается в них?

— В конце концов, с них все и началось.

Она печально усмехнулась.

— Не беспокойся, Брэк. Я буду следить за собой. Не один сквайр Мэтен умеет малой кровью добиваться, чего хочет.

— Правда? Так у тебя есть план? — Его голос звучал скептически, на что она решила не обращать внимания.

— Я собираюсь последовать твоему примеру, если честно. Обращусь к лучшему источнику информации в Медалоне.

— К Гарету Уорнеру? — изумленно спросил он. — Я-то думал, что, увидев его, ты сразу же возьмешься за меч.

— Нет. Я считаю, что Гарет помог мне, насколько это было в его силах. Я не собираюсь его убивать. Разве что если он откажется помогать нам.

Брэк не ответил, и она так и не узнала, одобряет ли он ее намерения.

Они добрались до Цитадели перед закатом и остановились на невысоком холме, с ужасом глядя на открывшийся перед ними вид: пространство вокруг Цитадели было заполнено скоплением людей: кариенская армия встала лагерем вокруг крепости недавно подчиненного народа. Р'шейл трудно было даже приблизительно сказать, сколько же их собралось тут, но, насколько хватало глаз, поля были покрыты шатрами и копошащимися рядом людьми в доспехах. Они стояли на обоих берегах маленькой реки Саран. Только арки мостов, возвышающихся над рекой, были свободны от вражеских толп. Все было затянуто дымом походных костров, и в красных лучах заходящего солнца им казалось, что глазам открылся вид на языческий ад.

— Основательницы! — тихонько простонала она. — Я и не думала, что их так много.

— Да ты, никак, сдрейфила?

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Нет. Но между нами говоря, их чуть-чуть больше, чем нас, Брэк.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Так-то лучше.

Они двинулись вперед между кариенскими шатрами, ряды которых начинались прямо у обочины дороги. Солдаты почти не замечали их, слишком увлеченные своими делами, чтобы обращать внимание на двух безоружных путников, движущихся по магистрали в Цитадель. Она старалась не встречаться с ними взглядом, чтобы совсем не впасть в отчаяние.

Перейдя по мосту через Саран, Р'шейл подняла глаза на высокие белые стены. К ее горлу подкатил комок. Над воротами, надетая на пику, висела голова — или то, что от нее осталось. Видно, она была здесь уже давно. Вороны выклевали глаза, и пустые глазницы, окруженные свисающими лохмотьями иссушенной плоти, смотрели на путников. Остатки волос торчали неряшливыми пучками, но по их длине можно было догадаться, что злополучный череп принадлежал когда-то женщине. Содрогаясь от гадливого ужаса, Р'шейл думала, кто бы это мог быть, и боялась, что знает ответ. Если кариенцы не убили Джойхинию, в Медалоне существовала только одна женщина, которую они ненавидели от всей души, хотя уж она-то не заслуживала такой участи.

— Брэк, — тихонько позвала Р'шейл.

Он поглядел, куда она указала, и горестно покачал головой.

— О боги!

— Я думаю, это Мэгина.

Он вгляделся внимательней и пожал плечами.

— Так не разберешь, Р'шейл.

— Локлон будет умирать медленно, очень медленно, — пообещала она.

Р'шейл боялась, что защитники на воротах могут узнать ее, но оказалось, что беспокоилась напрасно. На страже Цитадели защитников не было. Вместо этого стоял большой отряд кариенцев, останавливающих каждого, пытающегося войти в город.

— Предоставь их мне, — сказал Брэк.

— Что ты собираешься делать? — подозрительно спросила она!

— Устроить переполох, — ответил он и направил коня вперед. — Эй, вы! Понимаете по-медалонски?

Услышав, как он разговаривает со стражниками, Р'шейл сжалась от страха. Она определенно не так представляла себе лучший способ незамеченными проскользнуть в Цитадель.

— Стой! — крикнул по-медалонски кариенский охранник — возможно, это было единственное слово, которое он знал.

— Стой сам! — огрызнулся Брэк. — А я хочу видеть твоего командира!

Стражник тупо уставился на него.

— Где твой старший, мальчик? Мне нужно его видеть!

— Стой! — повторил стражник.

— В чем дело? — спросил появившийся из сторожки защитник. Вместе с ним вышел еще один кариенец, в форме рыцаря. «Защитник совсем мальчишка, только недавно из кадетов», — решила Р'шейл. Она не знала его и надеялась, что и он ее не знает.

— Хоть кто-то меня понимает! — обрадованно объявил Брэк. — Молодой человек, я хочу, чтобы меня доставили к тому, кто командует этим… вторжением, или как это у вас называется, и немедленно!

Защитник переводил слова Брэка кариенцам — видно, он был переводчиком на заставе у ворот. Его кариенский был вполне беглым, но речь звучала мрачновато. Можно было представить, как его раздражает эта работа. Кариенский рыцарь сказал что-то защитнику, и тот повернулся к Брэку.

— Зачем тебе видеть лорда Рейча?

— Лорда Рейча? Так это он тут главный?

— Да.

— А что случилось с Верховной сестрой?

— Верховная сестра поддерживает лорда Рейча и сквайра Мэтена, — презрительно сообщил юный защитник.

— Очень хорошо, значит, я хочу видеть этого лорда Рейча, молодой человек, чтобы подать официальную жалобу на поведение этих… хулиганов, наводнивших нашу страну. Ты знаешь, что они сделали? Знаешь?

— Могу себе представить, — пробормотал защитник. — Что же они сделали?

— Что они сделали? Моя лавка разрушена! Моя жена и я остались без дома! Мои слуги все разбежались, перепуганные, а я на грани разорения! Я хочу увидеть этого кариенского господина и потребовать компенсации.

Видимо, эта идея показалась защитнику очень забавной.

— В добрый путь, старина, но не думаю, что у тебя что-нибудь получится.

— Это мы еще посмотрим! — негодующе воскликнул Брэк. — Пойдем, Гертерина! Давай найдем этого лорда Рейча и выясним у него, что к чему!

Брэк торжествующе прошествовал через ворота, чуть не силой таща Р'шейл за собой. Защитник и кариенский рыцарь отошли в сторону, чтобы дать им пройти. Когда молодой человек объяснил им, что собираются делать пришедшие в Цитадель, кариенцы разразились громовым хохотом, от которого затряслось все вокруг.

— Гертерина?

Он виновато пожал плечами.

— Ничего более изящного не пришло в голову.

— Так это и был твой план? Наделать столько шума при входе в город, что теперь они ни за что не забудут нас?

— Иногда проще замаскироваться, оставаясь на виду у всех, Р'шейл. Те, кто пытаются незамеченными проникнуть в Цитадель, не начинают скандалить у ворот, требуя свидания с главным начальником. В итоге нас едва допросили, а на тебя почти и не глядели.

Ей пришлось признать его правоту.

— Брэк, почему получается, что когда ты проворачиваешь подобные штуки, это называется житейской мудростью, а когда их делаю я — безрассудством?

— Потому что я старше тебя. Много старше.

— Хорошо, старый человек, но что мы будем делать сейчас?

Они не спеша ехали по мощеной главной улице, ведущей мимо главного зала к амфитеатру. Воздух едва не звенел от напряжения. Р'шейл поняла, что отвратительное видение над городскими воротами было не просто злорадным жестом варварского триумфа. Оно являлось предостережением, и жители Цитадели ему вняли. На улицах было пусто, как в Гринхарборе, когда они с Дамианом прибыли туда.

— Нужно отыскать трактир и поесть, а заодно найти компанию на вечер.

— Компанию?

— Нам надо разобраться, что здесь происходит. Лучший источник информации в любом городе, после убийц и воров, — это проститутки.

— Прекрасный план, — сердито отозвалась она.

— У каждого свои методы, Р'шейл.

— Забавно, что в твои методы всегда входит общение с какими-то преступниками.

Он улыбнулся, глядя на нее.

— Любопытно, что это говорит человек, находящийся сам в розыске и в Кариене и в Медалоне.

Она пропустила колкость мимо ушей.

— Мне кажется, что лучше было бы связаться с Гаретом.

— Согласен, но, когда мы с ним встретимся, я хочу, чтобы он рассказывал нам правду, а не то, что мы хотим, по его мнению, услышать.

— Похоже, ты не слишком-то доверяешь людям.

— Я не хочу, чтобы моя голова украшала городские ворота вместе с черепом бедной Мэгины. Если ты собираешься прожить хотя бы столько, чтобы выполнить свое предназначение, Р'шейл, то тебе стоит быть настороже.

Они молча ехали по погружающимся в ночь улицам. Окна домов загорались квадратами желтого света, но над городом висела тишина, и Р'шейл не чувствовала приветливого дыхания Цитадели, запомнившегося ей с прошлого визита сюда.

Казалось, что дух Цитадели иссох и умер — или, может быть, просто спрятался куда-то, столкнувшись с кариенской порчей, вьющейся над ним, как мухи над трупом.

 

Глава 36

Когда Гарет Уорнер открыл дверь кабинета Лорда Защитника, навстречу хлынул поток теплого воздуха. «Должно быть, кто-то развел огонь», — подумал он удивленно. С тех пор как Лорда Защитника заключили в тюрьму «в целях его безопасности», по выражению кариенцев, Гарет редко появлялся здесь и никому не говорил, что собирается сюда этим утром.

Он распахнул дверь и заглянул внутрь, но комната была точно в том же виде, в котором он оставил ее, уходя в прошлый раз, только в очаге полыхал огонь. Большую часть пространства занимал массивный письменный стол. Роскошное кресло, стоящее перед ним, слегка пахло седельной смазкой, которой его обрабатывали, чтобы кожа не теряла гибкости. На ковре все еще висела коллекция фардоннского и хитрианского оружия, которую Дженга собирал долгие годы. Вся комната была пропитана воспоминаниями об этом человеке. Казалось, он просто вышел ненадолго и скоро вернется.

Впрочем, кое-что все же изменилось: гора бумаг, ждущих своего часа на столе, заметно выросла. Гарет вздохнул, увидев ее. Ему хватало и своей работы, и он вовсе не горел желанием брать на себя еще и административные хлопоты Лорда Защитника.

С большинством этих бумаг возни было немного. Прошения о переводе, об отпуске, о разрешении на женитьбу — каждодневные хлопоты, требующие разрешения Лорда Защитника. Но попадались и донесения, с которыми требовалось разбираться внимательно, дисциплинарные вопросы, которые не решишь росчерком пера, большей частью возникающие в результате конфликтов между защитниками и кариенскими солдатами.

А еще там могли быть приказы от Верховной сестры.

Гарет сознавал, что, хоть на них и стоит подпись Джойхинии Тенраган, автором этих приказов является вовсе не она — лепечущее бессмыслицу создание, готовое подписать все, что ляжет перед ней на стол. Она с таким же успехом могла быть сейчас на северной границе. Это были приказы сквайра Мэтена, и пусть он и писал их в манере, привычной для медалонцев, это были приказы его кариенских хозяев.

Он направился к столу и, внезапно похолодев, ощутил, что кроме него в комнате есть кто-то еще.

— Гарет.

Он мгновенно повернулся на голос. Перед ним стояла Р'шейл. Она выглядела лучше, чем в тот последний раз, когда они виделись. На нее приятно было посмотреть: темные волосы отросли и рыжими волнами спадали на лицо. Но изменилась не только внешность — в ней появилась уверенность, которой раньше не было и в помине. Он гадал, глядя на нее, как ей удалось вырваться от кариенцев и зачем ей понадобилось после этого так глупо лезть в Цитадель. Сзади, уверенный в себе и спокойный, стоял харшинский полукровка Брэкандаран.

— Р'шейл! Брэк! Откуда вы? Впрочем, не хочу даже знать.

Он оборвал себя и обошел кругом стол лорда Дженги, прежде чем снова посмотреть на них. Они были в удобных харшинских кожаных одеждах, подчеркивающих их изящное сложение, — уже по этому в них можно было узнать чужую породу.

— Что вы здесь делаете?

— Мы хотим расставить все по местам, — ответила Р'шейл.

— И как вы собираетесь это сделать?

— С твоей помощью.

Ее слова не слишком удивили его.

— Видимо, ты считаешь, что я тебе что-то должен, раз не поддержал тебя на собрании?

— Ты ничего не должен мне, Гарет. Но ты сам сказал, тайком передавая мне нож, что Медалону будет мало проку от тебя, если ты окажешься в тюрьме.

— Но я и не в тюрьме, как видишь.

— Вижу. Я убила этим ножом кариенского наследного принца. Полагаю, что, если кариенцы узнают об этом, тебе грозит что-нибудь похуже тюрьмы.

Гарет был слишком опытен, чтобы позволить себе испугаться.

— Ты убила кариенского наследного принца? О Основательницы, уж если ты устраиваешь неприятности, Р'шейл, то не мелочишься.

По ее губам скользнула легкая улыбка.

— Подожди, пока услышишь все остальное.

Он покачал головой.

— Спасибо, но я вовсе не…

— Нет! — отрезала она. — Так больше не пойдет, Гарет. Пора решать. Или ты с нами, или ты против нас. Нельзя больше сидеть между двух стульев.

Гарет тяжело опустился в кресло Лорда Защитника — не столько потому, что почувствовал, как внезапно ослабли его ноги, но чтобы выиграть хоть немного времени на размышления. Он знал все о Р'шейл. Знал о ее родителях-харшини, знал, что она-то и является давно ожидаемым язычниками дитя демона, но до этого момента даже не задумывался над тем, что она и вправду может быть так могущественна, как утверждают язычники.

— А если я не захочу быть с вами? — спросил он, гадая, насколько решительно она настроена.

— Тогда я устраню тебя из своих расчетов.

— Ты убьешь меня?

— Я убила кариенского принца. Как ты считаешь, стану я печалиться из-за простого защитника?

Он уперся ладонями в стол и поднял на нее глаза. Все ее существо казалось наполненным сдерживаемой силой, ждущей повода вырваться на свободу.

— Значит, так? Присоединиться к вам или умереть?

— В общем, так, — пожала плечами она.

— Ты не оставляешь мне выбора.

— Значит, ты согласен?

Он задумчиво кивнул.

Она подскочила к нему и накрыла его ладони своими.

— Клянись!

Гарет открыл рот, собираясь пообещать все, что она хотела, но не смог вымолвить ни слова. Она сделала с ним что-то, что не давало ему солгать. С неожиданной ясностью он понял, что, если он поклянется сейчас, ему придется держать эту клятву до самой смерти — и даже после нее, если язычники не врут и после смерти действительно что-то есть.

— Клянись, Гарет, — прошептала она. Она стояла перед ним лицом к лицу, и ее глаза, казалось, проникали в самые сокровенные тайники его души, куда он привык прятать все свои неприятные тайны, все секретные замыслы. Она не использовала магии, ее глаза не темнели, но он почему-то понял, что не сможет отречься от того, что сейчас скажет.

— Я с вами, Р'шейл.

Она очень внимательно вгляделась в него и отступила. Как только она отпустила его, Гарет упал в кресло и закрыл глаза, надеясь, что, когда он откроет их, комната уже не будет вращаться.

— Извини, Гарет, но мне требовалось быть уверенной в тебе.

Он поднял на нее глаза, соображая, что же наделал. Через несколько секунд он собрался с силами и раскрыл рот.

— Ну и что теперь?

— Первым делом нужно сделать так, чтобы кариенцы не повесили Тарджу, — отозвался Брэк с таким видом, будто дело было пустяковое — словно муху прихлопнуть.

— Разве вы не знаете, что они обвиняют его в убийстве принца Кратина?

— Да уж, откуда им знать, что это сделала дитя демона. Когда будет суд?

— Суд? Какой суд? Кариенцы не слишком заботятся о формальном правосудии, Брэк. Назначено повесить Тарджу в ближайший выходной. Это будет в амфитеатре, чтобы все могли прийти и посмотреть.

— Нам придется остановить их, — заявила Р'шейл. — А где Дженга? Его они тоже убили?

— Нет еще. Они не слишком лютуют с защитниками. Большинство их людей не говорит по-медалонски, поэтому мы нужны им. А если они убьют Лорда Защитника, может подняться восстание, и они это понимают. Он под арестом. Они держат его в темнице под зданием штаба, и его охраняют кариенцы, а не наши люди.

— Значит, нам нужно освободить его.

— Как? Насколько я помню, твоя последняя попытка освободить кого-то из Цитадели закончилась полным провалом.

Р'шейл нахмурилась при упоминании о былой неудаче.

— На этот раз я спланирую все получше. Если мы хотим справиться с кариенцами, первым делом нам нужно избавиться от Джойхинии и поставить на ее место Верховную сестру, которая будет на стороне Медалона, затем…

— Кого ты собираешься поставить на это место? Мэгина мертва.

— Знаю. Я видела ее голову над воротами.

— Чья была идея? — осведомился Брэк.

— Верховной сестры.

— Почему-то я даже не удивлена. — Брэк даже не знал, что у Р'шейл может быть такой тяжелый взгляд. Она потрясла головой, пытаясь освободиться от переполнившей ее ненависти, и пожала плечами. — Я думала о Хэрри.

Гарет задумался. Хэрри не пользовалась популярностью. Но из всех Членов Кворума она одна, пожалуй, действительно пеклась о Медалоне.

— Допустим, ты справишься с этим, что дальше?

— Мне нужно найти архивы харшини. А еще я убью Локлона.

— Локлона? А он-то здесь при чем? Кроме того, он числится как дезертир. Никто не видел его с той ночи, когда прошло последнее собрание.

Р'шейл подтащила к столу деревянное кресло, стоящее у стены, и уселась в него.

— Джойхинии больше нет, Гарет. Кариенские жрецы украли чужое сознание и поместили в ее тело. Вовсе не Джойхиния пишет Кариенские указы. Это Локлон.

Гарету было не под силу сразу поверить в услышанное.

— Это же абсурд… так не бывает…

— Бывает, и еще как, — отрезал Брэк. — Ты столкнулся с силами, существование которых отрицаешь, но от этого они не стали менее реальными. Или менее могущественными.

— Может быть, она все же придет в себя…

— Тарджа уничтожил ее разум. Джойхинию уже не вернуть.

— Но при чем тут Локлон? Как он…

— Это не важно, — отмахнулась Р'шейл. — Главное, как-нибудь разобраться с ними со всеми — с Локлоном, с кариенцами и прочими. Пока все это не улажено, я не могу заниматься поиском ответов на праздные вопросы.

— Ты что, ехала сюда с закрытыми глазами, Р'шейл?

— Я не говорю, что все будет просто, Гарет, — ответила она. — Но другого пути нет.

Комендант медленно кивнул.

— Хорошо. Но если вы хотите, чтобы я работал на вас, тогда я прошу… нет, я требую… двух вещей.

— В твоем положении о требованиях лучше не вспоминать, Гарет.

— И все же я буду требовать. И если ты откажешься, то я просто проткну себя своим же мечом и избавлю кариенцев от необходимости вешать меня.

Р'шейл приготовилась возражать, но раньше, чем она открыла рот, ее прервал Брэк.

— Что ты хочешь, комендант?

— Во-первых, я хочу, чтобы ты пообещала слушаться меня, я не сидел без дела, глядя, как кариенцы грабят Медалон. У меня есть нужные люди на нужных местах, и они повинуются мне. Но если мы не хотим провалиться, нужно действовать слаженно. Не стоит никому — и особенно тебе, Р'шейл, — срываться из-за какой-то благородной языческой цели, на которую мне наплевать, и портить игру всем остальным. Меня не волнует ни твое предназначение, ни харшини, ни повстанцы. Я даже и знать не хочу, что тебе нужно в архивах. Понятно?

— По моему, вполне. А во-вторых? — спросил Брэк быстро не дав Р'шейл вставить ни слова.

— Я хочу расформировать Сестринскую общину.

— Расформировать Сестринскую общину? Зачем?

— Странно, что ты об этом спрашиваешь, Р'шейл. Это продажное и пагубное правительство. Может быть, начинали они и с добрыми намерениями, но теперь ими движет только стремление к личной власти. Все нынешнее безобразие затеяно было сестрами Клинка. Захватив Цитадель, мы должны вырвать власть из рук общины и предать ее защитникам.

— Ты хочешь заменить одну тиранию другой? — насмешливо уточнил Брэк.

— Нет. В конечном счете мы проведем выборы. У медалонцев должна быть возможность самим выбирать того, кто возглавит их. Нельзя доверять этот выбор горстке женщин, которым с детства внушили, что они умнее всех на свете. Мы доверим власть Дженге, пока не прогоним кариенцев, а потом организуем выборы. Он благороден и сможет проследить, чтобы все было сделано честно. Р'шейл недоверчиво глядела на него.

— Давно ли ты все это задумал, Гарет?

— Покончить с Сестринской общиной? С тех самых пор как узнал, что в Священных горах сожгли деревеньку под названием Приют, — ответил он.

Какое-то время она молчала.

— Ты сам родом из Приюта. — Это был не вопрос, а утверждение; внезапно она поняла, что движет им в этой жизни. А он почувствовал, что где-то в глубине души она простила его.

— Твоих настоящих родичей убили тогда, Р'шейл. Как и моих.

— Я и не знала, что ты из горного народа.

— Откуда тебе было знать? Я стал защитником задолго до того, как мы познакомились.

— И ты все это время знал, кто я такая?

Он покачал головой.

— Ты родилась уже после того, как я ушел из Приюта. Но я знал твою мать, Джей'нл. И ее сестру, Б'трим.

— Какими они были?

Он улыбнулся, отчасти своим воспоминаниям, отчасти в ответ на волнение Р'шейл. За всей ее силой, за всеми великими замыслами скрывался ребенок, жаждущий утешения, как и положено детям.

— Б'трим я запомнил огромной грозной женщиной, которая могла погнаться за нами, ребятишками, в лес, размахивая охотничьим ножом если бы застукала нас за кражей из ее силков. Джей'нл была полной противоположностью. Маленькая, хрупкая и пугливая. Мы называли ее снегурочкой. Для нее не было большей радости, чем потеряться в лесу. Нас, мальчишек, нередко посылали разыскивать ее. Она даже дикого кролика могла бы подманить и накормить с рук. Я никогда больше не встречал таких девушек. Немудрено, что в конце концов в нее влюбился король харшини.

Р'шейл прикрыла глаза, и Гарет обменялся взглядами с Брэком.

— Когда ты покинул Приют? — спросил Брэк.

— Мне было четырнадцать. Меня не слишком привлекала судьба дровосека, и я убежал в Тестру. Там я выяснил, что уметь жить на земле еще не значит быть готовым к жизни в городе. Меня поймал за кражей еды лейтенант защитников. Он предложил мне выбирать — вступить в их ряды или быть отосланным в Гримфилд. Так я сделался защитником. Этот лейтенант замолвил словечко за меня, и меня приняли в кадеты. С тех пор я не возвращался в Приют.

— Тебе повезло, что ты встретил столь достойного человека, — заметил Брэк.

Гарет кивнул.

— Повезло. Я до сих пор обязан ему. Его звали Палин Дженга.

Р'шейл широко открыла глаза.

— Значит, тебе есть за что мстить и есть за что возвращать долги.

Он кивнул.

— Именно поэтому я настаиваю на том, чтобы оба моих требования были приняты. Я не допущу, чтобы твои планы помешали моим. Другого случая у меня не будет. Мы договорились?

Р'шейл посмотрела на стоящего за ее спиной Брэка. Харшини еле заметно наклонил голову.

— Да, Гарет. Договорились.

 

Глава 37

Гарет Уорнер назначил собрание офицеров, разделявших его стремление свергнуть сразу и кариенцев, и сестер Клинка. Р'шейл была поражена, увидев их. Знакомых лиц почти не было — только несколько однокашников Тарджи. Все это были господа офицеры, которых трудно было бы заподозрить в измене. Она была уверена, что все защитники в Цитадели желают освободиться от кариенской оккупации, но для нее стало откровением, что большинство из них желают свергнуть заодно и Сестринскую общину.

Они собрались в небольшой комнатке на задах таверны «Серая вдова» на Трактирной улице. Приходили по одному, чтобы не привлекать внимания кариенских солдат, которых теперь всюду было полно. Окна были прикрыты потрепанными ткаными занавесками, а желтый свет стеклянных светильников, развешенных по стенам, создавал особенно заговорщицкую атмосферу. Когда все собрались, Гарет запер дверь и оглядел пришедших. Было пятнадцать защитников, все офицеры в чине не ниже капитана. Единственными штатскими в комнате оказались Брэк и Р'шейл.

— Начну сразу с сути дела, — объявил он. — Если не все вы знаете имена товарищей, то, может быть, это и к лучшему. Но вот этих двоих следует вам представить. Большинство из вас знает Р'шейл. А ее друга зовут Брэк.

— Им можно доверять? — спросил незнакомый офицер.

— Иначе бы их здесь не было.

Защитник кивнул, и больше к этой теме не возвращались.

— Насколько я понимаю, это собрание означает, что мы переходим к действиям, — высказался другой.

Гарет кивнул.

— Начнем в выходной на рассвете.

— У нас почти не останется времени на подготовку, — отметил кто-то. Р'шейл помнила этот голос, но сейчас не видела говорящего.

— В том-то и дело, — ответил Гарет. — Выйдя отсюда, мы должны будем посвятить еще многих в тайну нашего существования. Чем больше людей о нас узнает, тем больше шансов, что мы будем раскрыты. Соответственно, чем меньше времени останется до начала действий, тем лучше для нас.

— Я помню, что все это мы уже обсуждали, — вступил молодой человек, сидящий где-то сзади от Р'шейл, — но даже если мы захватим Цитадель, никуда не денется армия кариенцев, стоящая возле ворот крепости.

— И еще придется как-то справиться со жрецами, — тревожно добавил его сосед. — Во всякие сказки про магию я не верю, но я был на северной границе, когда их армия напала на нас. И то, что я там видел я не забуду.

— Возьмите их в заложники, — предложила Р'шейл. Все, включая Брэка, удивленно посмотрели на нее.

— Если все пройдет как надо, — продолжала она, — то, когда вы возьмете Цитадель, все герцоги Кариена окажутся у вас в заложниках, и их жрецы вместе с ними. Если вы не сможете прийти к соглашению с Ясноффом, имея на руках такой козырь, как совет герцогов, будет просто смешно. Это же очевидно. Убивайте их по одному, пока он не сдастся. Начинайте со жрецов и постепенно поднимайте планку. До короля Ясноффа должно быстро дойти, что к чему.

Брэк развернул ее к себе и негромко, так что она одна слышала его, прошипел ей в ухо:

— Ради всего святого, что ты затеяла?

— Верь мне, Брэк. — Она высвободилась из его рук и отодвинулась от него.

— Как-нибудь в другой раз, Р'шейл. Я не буду молча смотреть, как ты убиваешь невиновных, пытаясь перещеголять матушку.

Она раздраженно вздохнула. Ну почему он всегда думает о ней так плохо?

— Я не считаю, что кариенских герцогов и их жрецов стоит называть невиновными. Кроме того, мы никого не должны убивать — достаточно припугнуть их. В конце концов, мы просто объясняем им, ради чего они должны вернуться к себе домой.

Брэк очень подозрительно взглянул на нее, но времени на разговоры не было.

— Вы всерьез предлагаете нам хладнокровно убивать заложников? — это спрашивал Рилан, шталмейстер Цитадели. Р'шейл с раннего детства помнила его. — Защитники так не поступают.

— Вы неплохо справлялись с этим во время чистки, командир, — ответила она. — Я думаю, что несколько голов противника над главными воротами уже ничего не изменят.

Комната наполнилась возмущенными голосами. Гарет гневно поглядел на нее.

— Ты слишком многое берешь на себя, Р'шейл.

— Я просто констатирую факты, Гарет. Защитникам ведь есть в чем покаяться.

— Самой большой нашей ошибкой было то, что мы не удостоверились как следует, уничтожены ли все харшини, — вызывающе выкрикнул кто-то.

Р'шейл повернулась к сказавшему это офицеру.

— Ты делаешь еще большую ошибку, полагая, что мог бы сделать это, не запачкав безнадежно рук. Поглядите на себя! Вы прячетесь в задней комнате таверны и собираетесь свергать свое правительство, а исповедуете отвращение к ненужному кровопролитию. Но ваша драгоценная честь защитников не спасла Мэгину. Она не помешала кариенцам захватить Медалон, и она не поможет вам вернуть его. Вы сражаетесь с фанатиками, капитан, с людьми, которые мыслят иначе, чем вы. Если вы хотите победить, вам придется играть по их правилам, не дожидаясь, пока они начнут играть по вашим.

Гарет предостерегающе взглянул на Брэка.

— Заткни ее, или убирайтесь.

Брэк шагнул вперед и крепко взял Р'шейл за плечо.

— Ты не права, Р'шейл.

— Но ведь я говорю правду! — настаивала она.

— Яснофф не станет торговаться. Ему это не нужно. Что с того, что мы захватим Цитадель? Эта армия, расположившаяся за стенами, сможет держать нас в осаде годы. И некому будет прийти к нам на помощь. А если бы и нашлись желающие, где им набрать столько бойцов, чтобы сразиться со всеми кариенцами, собравшимися здесь? Нет, это было бы слишком опасно. Нам нужно найти другой путь.

Гарет взмахнул руками, утихомиривая гвалт, поднятый словами шталмейстера, и испытующе поглядел на Р'шейл и Брэка.

— Рилан затронул очень серьезный вопрос. Если нам не удастся запутать кариенцев расправой над пленными, то мы окажемся в осаде, которая грозит затянуться надолго и выбраться из которой мы, скорее всего, не сможем.

— А если я скажу, что знаю, кто освободит вас? — спросил Брэк. Р'шейл удивленно обернулась на него и, сообразив, улыбнулась.

— Дамиан.

— Кто? — спросил кто-то из задних рядов.

— Дамиан Вулфблэйд, Высочайший Принц Хитрии. Это к нему собирался идти Тарджа с теми людьми, которых ему удалось собрать, он обещал помочь Медалону.

— Коли на то пошло, — задумчиво добавила Р'шейл, — мы сможем, наверное, уговорить Габлета помочь нам в сражении. И остается еще защитники, ушедшие в Хитрию.

— Сколько этих защитников? — спросил кто-то. — Тысяча? Или две? Не слишком много против этой орды, что стоит здесь под стенами.

— И вы всерьез полагаете, что хитрианцы и фардоннцы придут к нам на помощь? — хмыкнул Рилан.

— Дамиан придет, — уверенно отозвалась Р'шейл.

— Р'шейл права, — подтвердил Брэк. — И Хитрия, и Фардонния придут к вам на помощь, если она попросит их об этом.

— Должно быть, на юге все резко переменилось в последние месяцы, — кисло высказался Рилан. — Еще недавно я слышал, что Габлет собирается нападать на нас, а вовсе не освобождать от захватчиков. И с каких это пор ты берешься приказывать что-нибудь королям и принцам?

Гарет внимательно посмотрел на Р'шейл. Он был на северной границе и знал, что с хитрианским принцем она знакома.

— Я думаю, что она говорит правду, Рилан. Вулфблэйд может и прийти, если Р'шейл попросит его. Но уверена ли ты, что ему можно доверять?

— Я доверила бы Дамиану свою жизнь.

— Но нам придется доверить ему не только твою жизнь, Р'шейл, но жизни всех мужчин, женщин и детей в Цитадели.

Гарет задумчиво поглядел на обоих гостей, видимо решая, стоит ли полагаться на их заверения. В конце концов он пожал плечами и перевел взгляд на своих людей.

— Насколько я понимаю, нам нужно действовать сейчас или отказаться от надежды на победу. С каждым днем кариенцы все крепче обосновываются в Медалоне, и скоро их будет уже не выдворить отсюда. Я предлагаю поверить, что Р'шейл сможет привести кого-то к нам на помощь. Я полагаю, нам следует сейчас действовать решительно, а потом ждать, пока хитрианцы освободят нас.

По комнате пронесся гул голосов, выражающих согласие защитников с высказанным предложением. Гарет кивнул.

— Хорошо. Тогда давайте договариваться о деталях.

Теперь Р'шейл и Брэку настала пора помалкивать. Эти люди готовились действовать с того дня, как Джойхиния подписала договор о капитуляции Медалона. Они подумали обо всем: о ключевых позициях, которые нужно занять, об оружии, которое потребуется для этого, и о каждом человеке, который будет в этом участвовать. На этой встрече утрясались уже мельчайшие детали и последние поправки к их планам.

Готовя переворот, они основывались на предположении, что любой защитник в Цитадели поддержит их, и Р'шейл полагала, что так оно и будет. Трудно было представить себе защитника, который добровольно отдал бы себя во власть кариенцам, — за исключением, может быть, Вэйна Локлона, а с ним она надеялась в ближайшее время разобраться сама.

Освободить Лорда Защитника и Тарджу выпало молодому капитану, которого Р'шейл помнила еще лейтенантом в свою бытность трудницей. Она с легким удивлением обнаружила, что это был тот самый молодой человек, который увел Кайлин на танцы той ночью, когда Дэвидд Тайлорсон привел ее на свидание с Тарджой под амфитеатром. Та ночь отпечаталась в ее памяти как край бездонной пропасти, в которую, как ей казалось, она падала до сих пор навстречу предназначению, о котором она никогда не просила и не мечтала. Симин внимательно выслушал приказ, но она чувствовала, что он взволнован, хотя и старается скрыть это. Он немного беспокоил ее. Все было слишком серьезно, а он словно не понимал этого.

Наступило уже раннее утро, когда Гарет обвел комнату взглядом и удовлетворенно кивнул.

— Ну что ж. Вы все знаете, что вам делать. Вопросы есть?

— Мы не обсудили, каким образом будет доставлено послание к хитрианцам, — заметил Рилан.

— Р'шейл? — спросил Гарет, обращаясь к ней.

— Мы позаботимся об этом.

— А как? — спросил Рилан. — Мы заперты в Цитадели. Как ты пошлешь им весть? Как обманешь бдительность кариенцев? У нас нет птиц, наученных летать в Хитрию.

За нее ответил Гарет:

— Я думаю, что эту задачу мы можем предоставить Брэку и Р'шейл. У них есть… средства, о которых нам не нужно знать. Я полагаю, что по этому поводу мы можем не тревожиться.

Р'шейл краем глаза посмотрела на Брэка, улыбнувшегося при виде этого трогательного признания Гаретом их силы.

— Хорошо, если больше вопросов нет, я полагаю, мы можем закончить. Удачи вам, джентльмены.

Защитники собрали свои карты и планы и начали по одному выходить из комнаты, выскальзывая за дверь по сигналу молодого лейтенанта, дежурившего у выхода. Р'шейл и Брэк выходили последними.

— Я очень многое сделал, полагаясь на ваши слова, и это тревожит меня, — сказал им Гарет, пока они ждали своей очереди. — Вы действительно сумеете сделать так, что Вулфблэйд и фардоннцы вовремя придут к нам на помощь?

— Я думаю, что сумеем.

— Р'шейл, я был бы страшно счастлив, если бы ты говорила немного поувереннее.

Она пожала плечами.

— Все зависит не только от меня. Мне придется поговорить с богами.

Гарет нахмурился.

— Подумать только, что я не просто говорю с вами об этом — нет, я основываю на этом бреде всю стратегию. — Он остановился и кивнул в ответ на приветствие двух капитанов, подождал, пока те выйдут, и продолжил: — Я хочу сказать тебе еще кое-что. Если мы убьем слишком много жрецов и герцогов, Яснофф так разъярится, что будет стремиться уничтожить нас всех просто по злобе.

— Если тебе и придется убить, Гарет, то только нескольких.

— Тебе легко говорить. А перерезать им горло мечом будут другие. Или ты собираешься заняться этим сама?

— Я не могла бы, даже если бы хотела. Если бы я стала причиной такого насилия, это ударило бы по тем харшини, которые связаны с тем же источником силы, что и я. — Она посмотрела на Брэка, немного обиженная изумлением, появившимся на его лице. — Ты думал, что я не знаю? Я помню, что сказала мне Шананара по поводу той ночи, когда я пыталась убить Локлона. Если даже пожелание смерти одному может причинить такую боль харшини, то убийство дюжины может просто уничтожить их.

— Не забывай еще вот о чем, — напомнил ей Гарет. — Позволив сотням тысяч разъяренных кариенцев пройтись по Медалону ты станешь причиной не меньшего числа бед, чем если бы ты просто убила их своими руками.

— Не беспокойся, Гарет. Я знаю, что делаю.

Он уныло покачал головой.

— Я сильно сомневаюсь в этом, Р'шейл, да и Брэк, насколько я могу судить по выражению его лица, тоже.

— Тогда почему ты все же решился действовать?

— У нас нет выбора, — просто ответил он.

В Главный зал Цитадели теперь называли домом Франсил, но Р'шейл отказалась признать новое название. Это название Джойхиния Тенраган добыла ценой женской чести, а Р'шейл отказывалась оправдывать столь низкий поступок. В огромном помещении никого не было, и они проскользнули внутрь, испуганно прислушиваясь к громкому гулу захлопнувшихся дверей. Рассветало, и первые лучи солнца окрашивали алым пляшущие в воздухе пылинки. Стены под галереей были еще погружены во мрак. Брэк вошел в зал и огляделся. В его глазах затаилась печаль.

— На потолке здесь были изображения первичных богов, — сказал он, глядя на пустынный белый свод. Его голос громко разнесся по молчащему зданию. — Харшини потратили полстолетия на то, чтобы создать их. Можно было всю жизнь смотреть на них и не разглядеть все, что нарисовано.

— На стене в моей комнате была фреска такого типа, — вспомнила она. — На ней было столько деталей, что я никогда не уставала глядеть на нее.

Казалось, он даже не слышит, что она говорит.

— Вдоль галереи шли фрески, посвященные случайным богам. Их последователи могли приходить в Храм богов и сами дорисовывать фрески, опираясь на свой опыт общения с богами. Некоторые фрески были просто великолепны, особенно те, что посвящались богу художников. На стенах были выгравированы сонеты, посвященные богу поэзии. Видишь эту мраморную балюстраду? Если внимательно посмотреть, окажется, что каждая колонна покрыта особой резьбой. Открой в ветреный день окна с двух сторон зала, и он запоет песню в честь бога музыки.

Р'шейл не знала, что сказать и стоит ли говорить вообще. Брэк погрузился в воспоминания. Он шагал по залу, и его сапоги гремели по мраморному полу.

— Видишь эти двенадцать колонн, поддерживающие галерею? В каждой из них была ниша, но теперь они замурованы. В каждой из них был алтарь одного из первичных богов. — Он нахмурился в ответ на какие-то далекие воспоминания и взглянул на нее. — Всевидящий Кристалл стоял вот здесь, на подиуме. Он казался мне огромным, но это, наверное, потому что я был еще маленьким.

— Должно быть, это было прекрасное зрелище.

— Было, — согласился он, хмуро глядя на голые стены. Стена за подиумом была заштукатурена и побелена. Р'шейл вспомнила внушительный камень в храме Гринхарбора и попыталась вообразить подобный камень, гордо возвышающийся посреди этого храма, но не смогла. Для нее зал был слишком связан с Сестринской общиной и ее историей, чтобы она могла представить то, чем грезил сейчас Брэк.

— Ты даже не представляешь, как в детстве мы с Коранделленом озорничали, играя с богом воров и богом удачи.

— Вы играли с богами?

— Мир тогда был совсем иным, Р'шейл. Тогда не было никаких сестер Клинка. Никакого Всевышнего. Вообще никакого насилия, о котором стоило упомянуть, разве что в Хитрии, но это была провинция бога войны, и на наши жизни они посягали редко. — Он покачал головой и печально огляделся. — Сестринская община немало напакостила, но из всех ее дел это, пожалуй, самое скверное.

Она вгляделась в пустой зал. Она видела Убежище и была покорена его красотой, но сейчас ей пришло в голову, что все его красоты были только слабым отражением того, чем когда-то была Цитадель.

Брэк, видимо, уже стряхнул с себя меланхолию.

— Пошли. Если уж нам нужно это сделать, то лучше поскорее Город скоро проснется.

— Жрецы нас не учуют?

— Здесь — нет.

— Ты не говорил об этом раньше.

— Я вполне намеренно утаил это от тебя, — подтвердил он. — А то мало ли что бы ты надумала.

— Но они же засекли меня в прошлый раз, когда я попыталась призвать здесь силу.

— Это потому, что они были внутри вместе с тобой.

— Интересно, сколько еще жизненно важных деталей ты вполне намеренно утаил от меня? — рассердилась Р'шейл.

— Немного. Но нам пора. Не торчать же здесь весь день.

Это был Храм богов. Произнести здесь имя бога значило призвать его. Ей стало не по себе — а вдруг после всего, что здесь происходило, боги не захотят прийти на ее зов? Она покосилась на Брэка, потом решительно вздохнула.

В конце концов, был только один способ выяснить это.

 

Глава 38

Попав в плен, Тарджа остался в живых только потому, что его не узнали. Когда он пришел в себя, дико болела голова, глаза были залеплены кровью, натекшей из раны на лбу. Он лежал в переполненной камере, куда кариенцы согнали всех арестованных. Тарджа замерз до дрожи и посинения, лежа на холодном полу в сырой одежде, но, к собственному удивлению, этим все и исчерпывалось. О Ульране и прочих ничего не было слышно. Или они сумели ускользнуть, или их держали где-то в другом месте.

Сохранению его инкогнито способствовало и то, что кариенцы не очень заботились о том, чтобы установить личности пленных. Это была работа для писцов, а кариенцы считали, что в штурмовом отряде писцы не обязательны.

Основные части кариенской армии появились в Котсайде на следующий день после того, как он пустил паром по течению. По словам сокамерников, которые в тот момент были на берегу, река разломала паром, ударив его о берег, как пустую деревянную коробку. Теперь он годился только на растопку. Это немного утешило Тарджу. Хоть ненадолго, но все же он задержал кариенцев.

Однако везение длилось недолго. Через неделю пребывания в тюрьме в его камеру попал Ульран и, увидев Тарджу, радостно окликнул его по имени, да так громко, что слышно было всем кариенцам в Котсайде.

Через час Тарджа, скованный по рукам и ногам, стоял перед лордом Рейчем и лордом Верланом.

Обнаружив, что взяли в плен самого Тарджу Тенрагана, кариенцы поняли, что Всевышний откликнулся на их молитвы. Он оказался виноват во всем, что в этой кампании у кариенцев вышло не так: и в смерти Кратина, и в смерти лорда Терболта, и в том, что в северном Медалоне было слишком мало сел и городов, где можно было бы реквизировать провиант, что поставило их армию перед угрозой голода, и даже в том, что им все еще требовалась помощь защитников для приведения гражданского населения к покорности. И был виноват в появлении партизанских отрядов, то тут то там нападающих на них с флангов и бесследно исчезающих в ночи при попытке их схватить, он был виноват в том, что они застряли на этом берегу, — впрочем, последнее обвинение Тарджа считал не лишенным некоторых оснований.

Тарджа был виноват во всем, и они хотели, чтобы он за все расплатился сполна.

Кариенские герцоги выглядели не слишком веселыми. Похоже, что успех достался им слишком дорогой ценой. Лорд Рейч вроде бы и не обвинял Тарджу в том, что он один виноват во всех неудачах оккупационной армии, но в то же время создавалось впечатление, что так оно и есть. Высокомерно посмотрев на Тарджу, он уткнулся в лежащий перед ним свиток.

— Ты убил лорда Пайтера, лорда Терболта и его королевское высочество Кратина, наследного принца Кариена. Ты же убил жреца Элфрона. Ты обвиняешься в бесчисленном количестве актов саботажа, в том числе в разрушении котсайдского парома. Ты обвиняешься в похищении ее королевского высочества, Адрины, наследной принцессы Кариена, и в передаче ее варварам-хитрианцам, которые до сих пор держат ее в заложниках. Ты поддерживал сношения с демонами и с язычниками и активно содействовал харшинским колдунам. Что ты можешь сказать по этому поводу?

— Что вы забыли включить в список поедание младенцев, — ответил он с дерзким спокойствием, приходящим к человеку, знающему, что он обречен и может говорить теперь все что угодно — хуже уже не будет.

— Ты будешь повешен, капитан. Ты заслужил это своими преступлениями.

— В таком случае не могли бы вы сделать это поскорее? — усмехнулся он, наслаждаясь раздражением кариенского герцога. — Кормежка в тюрьме отвратная.

— Ты дорого заплатишь за свою дерзость, капитан.

— Давайте покончим с ним прямо сейчас! — высказался Верлан. Терпение у этого большого человека с громким голосом было на удивление коротким.

Рейч покачал головой.

— Мы должны показать этим медалонцам, что даже могучий Тарджа Тенраган не может избежать нашего возмездия. Если мы повесим его здесь, в этой дыре, люди не поверят, что мы это сделали, Его смерть должна стать публичным событием. Подождем, пока не доберемся до Цитадели. Мне нужно как можно больше свидетелей.

— Тогда хотя бы публичный позор. Посадим его в колодки.

— Нет. Слишком велик риск того, что сообщники попытаются освободить его. Мы будем держать его в лагере. Я сделаю из казни такое представление, которое медалонцы не скоро забудут.

Они говорили на кариенском, видимо даже не догадываясь, что Тарджа понимает их. Он не реагировал на их слова, желая и дальше оставлять их в неведении о том, что бегло разговаривает на их языке. Во всяком случае, его приободрила готовность Рейча подождать с казнью до Цитадели. Пройдет еще месяц, прежде чем они переберутся через реку. За это время много что может произойти. Рейч обратился к нему на отвратительном медалонском.

— Пока тебя будут держать здесь, а при первой возможности переведут в Цитадель. Если хочешь жить подольше, сообщи нам имена своих сообщников и где располагается штаб повстанцев.

— Вы же не ожидаете, что я и вправду вам что-нибудь скажу?

Герцог пожал плечами.

— Никогда не угадаешь, что медалонцы сочтут бесчестным, а что почетным. Может быть, ты предпочтешь продать друзей, чтобы спасти свою шею.

— Позвольте дать вам совет, милорд. Если вы намерены захватить Медалон, вам стоит выяснить получше, что именно медалонцы понимают под честью.

— Глядя на перечень твоих преступлений, капитан, я вообще поражаюсь тому, что ты знаешь это слово.

Нельзя сказать, что Тарджу держали в роскоши, но все же он ожидал худшего. Его поместили в шатер в середине кариенского лагеря, со всех четырех сторон охраняемый кариенскими рыцарями, которые, как казалось Тардже, не задумываясь прирезали бы мать Родную, лишь бы доказать свою верность Кариену и Всевышнему. Сначала они хранили полное молчание, но через несколько недель немного смягчились, и тогда Тарджа узнал, что происходило во внешнем мире.

Рыцари пересказывали ему последние новости о принцессе Адрине которая теперь оказалась в Хитрии и вышла замуж за хитрианского Высочайшего Принца. Тарджа изобразил изумление — ему вовсе не хотелось разрушать возникшую между ними симпатию сообщением о том, что об этой женитьбе он уже давно знает. Сообщение о том, что Дамиан сделался Высочайшим Принцем, слегка встревожило его. Он задумался, не приложила ли к этому руку Р'шейл. На его памяти она убила уже двоих, и не было заметно, чтобы это тревожило ее. «Не понравилось ли ей убивать? Может быть, теперь на ее руках еще и кровь старого Высочайшего Принца?» Эти мысли съедали его, присоединившись к другим воспоминаниям о ней, которые и теперь продолжали преследовать Тарджу. Воспоминания, которые не могли быть правдой. Воспоминания, в которых не было оснований сомневаться.

Он не знал, что сталось с Мэндой и остальными людьми из его отряда, зато скоро получил сведения о судьбе фардоннцев, встреченных им в заброшенном эллинге. Когда Павал сообщил бывшим стражам Адрины о появлении кариенцев, то вместо того, чтобы бежать на юг, что было бы самым разумным поступком в их положении, Филип повел своих людей прямо в Котсайд, в тщетной надежде помочь медалонцам. К тому времени, как они подоспели, в городе было уже полно кариенцев. Схватка вышла быстрой и кровавой. Многие были убиты на месте, включая Филипа и Павала. Прочих осудили и повесили на следующий день.

Тарджа видел их разлагающиеся тела, свисающие с виселиц, наскоро сколоченных кариенцами на городской площади, когда его переводили на новое место заключения в кариенском лагере. Он чувствовал себя виноватым перед ними и не понимал, почему фардоннцы пошли на такой риск, вместо того чтобы спокойно уйти. В конце концов он пришел к выводу, что в схватку их повели загадочные представления о чести. Он помнил, как посмотрел на него Филип, когда Тарджа на границе предложил им сдаться Дамиану. Может быть, для них было легче пойти на бессмысленное геройство, чем вернуться в Талабар и предстать перед лицом короля. Ведь стражи принцессы не просто уклонились от схватки на поле боя, они покинули свою принцессу, защищать которую им было поручено. То, что сделать и то и другое им приказала сама Адрина, для Габлета, видимо, ничего не значило. Тарджа подумал, что дома их могла бы ожидать та же судьба. Они просто приблизили неминуемое.

Почти целый месяц, пока оккупанты строили плоты, Тарджу держали в лагере, а потом под усиленной охраной перевезли через Стеклянную реку и доставили в Цитадель. Он не видел ничего во время своего путешествия. Лорд Рейч реквизировал в Котсайде закрытую повозку, и все путешествие Тарджа провел в ней, только утром и вечером его выпускали облегчиться. Под покровом ночи его доставили в штаб-квартиру защитников и там оставили, полностью отрезанного от известий о внешнем мире.

Тарджа не знал, сдалась ли Цитадель без боя, или ее взяли в решительном сражении. Он не знал, сохранилась ли организация защитников, или лорд Рейч распустил их. Те, кто охранял его в Цитадели, не говорили по-медалонски, а он не хотел открывать, что говорит на их языке, поэтому никакого общения стражники с ним не поддерживали. Если им и случалось, коротая время службы, обсуждать новости, то это происходило слишком далеко от его камеры, потеряв счет дням, Тарджа обнаружил, что изоляция начала действовать ему на нервы. Он провел уже столько времени за решеткой что успел привыкнуть к заключению — и это само по себе тревожило его, — но раньше сознание постоянно было чем-то занято. Палачи, пытавшиеся вызнать у него имена соратников-повстанцев при помощи палок и раскаленных железных прутьев, придавали жизни смысл хотя бы тем, что им нужно было сопротивляться. Но здесь, в полной изоляции, когда он днями не видел живой души, он почувствовал потребность в человеческом обществе. Он не видел людей. Даже пищу просовывали через окошко в железной двери.

Поначалу он пытался занять себя, обдумывая побег, но с пустыми руками ему было не прорваться, а отобрать оружие было не у кого. Он гадал, не войдут ли к нему тюремщики, если он прикинется больным, но, сколько он ни колотил в дверь, никто не появился — только сбил кулаки да сорвал голос. Тарджа начал даже думать, не является ли такое одиночное заключение само по себе пыткой. Есть ведь вещи и похуже боли, хуже унижения и смерти. Быть забытым, знать, что никого не волнует, жив ты или мертв, — это оказалось самой горькой пилюлей.

Когда надежда на освобождение покинула его, Тарджа обратился к своим мыслям. Это оказалось опасной игрой. В прошлом таилось множество приводящих его в ужас воспоминаний, отказать которым в реальности было все же невозможно. По каким-то причинам — может быть, если права Мэнда, на то была воля богов — ему случилось влюбиться в Р'шейл. Он помнил каждую мысль, каждый поцелуй, каждое объятие, каждую интимную встречу, когда он засыпал, не выпуская ее из своих объятий. Его поражало, почему тогда все это не тревожило его — и почему это так тревожит его теперь. Умом он знал, что Р'шейл вовсе не сестра ему, но всю свою жизнь он привык считать ее родной плотью и кровью, и отказаться от этого было не так-то просто. И все же он любил ее и не раскаивался в этом до того дня, когда пришел в себя в фургоне по дороге в Тестру и обнаружил, что его мир непоправимо изменился, хотя не было и намека на то, что послужило причиной перемен.

Когда дверь его камеры наконец отворилась, Тарджа с лихорадочной поспешностью вскочил на ноги. В дверях стоял черноволосый рыцарь с разочарованным взглядом — юноша, обнаруживший, что война вовсе не такое романтическое и героическое дело, как он полагал. На его плаще были нарисованы три сосны на красном фоне.

«Кирхландец, — подумал Тарджа. — Из той же провинции, что и маленький Майкл. Интересно, что с ним теперь? Жив ли он или и его сгубило предназначение Р'шейл?»

— Меня зовут сэр Андон, — произнес кариенец на ломаном медалонском. — Иди со мной.

Тарджа опустил глаза, только сейчас заметив, как плохо он пахнет. Он был небрит и грязен, его камера вся провоняла, а ведро для нечистот в углу давно переполнено.

— Куда мы идем?

— Должен быть чистый. Тебя завтра повесят. Лорд Рейч сказал, что ты должен выглядеть как защитник.

Итак, они наконец собрались его повесить. Рейч хотел, чтобы его казнь увидело побольше людей — обитатели Медалона должны были увидеть казнь офицера защитников. А смерть замученного, больного создания, каким он сейчас являлся, никого не могла воодушевить. Тарджа подумал было сопротивляться, но сразу же отбросил эту идею. Когда он выберется из камеры, можно попробовать сбежать, хотя, глядя на людей, выстроившихся за спиной Андона, в удачу верится с трудом.

Шагая за Андоном, Тарджа решительно подавил в себе надежду. Да, раньше ему удавалось избегать подобной участи. Он столько раз уже уклонялся от смерти, что ему стало казаться, будто он, подобно магам-харшини, сделался бессмертным. Но когда кариенские стражники окружили его, он велел себе не быть глупцом.

Он не был неуязвим. Даже харшини и те не бессмертны. И если не случится внезапно какое-нибудь чудо, меньше чем через день он рассчитается за свое былое везение.

 

Глава 39

В выходной рассвет занялся над Цитаделью под перестук молотков по дереву — строили виселицы. Песчаный пол арены был усыпан строительным мусором, рабочие спешили закончить работу до того, как соберется толпа. В воротах беленого ограждения появилась Джойхиния Тенраган и прошлась по арене, кутаясь в плащ на холодном ветру.

— Долго еще?

Бригадир обернулся на голос и уронил молоток. Низко поклонился.

— Будет сделано к сроку, Верховная сестра.

Джойхиния удовлетворенно кивнула. Казнь была назначена на полдень.

— Вы хорошо поработали.

— Вообще-то это пустой труд, — недовольно ответил рабочий, поднимая молоток. — Ведь перед штаб-квартирой защитников стоят очень крепкие виселицы.

— Ты не одобряешь публичных повешений? — удивленно осведомилась Джойхиния. Наверное, стоило бы выговорить ему за такое нахальство, но сегодня она была в хорошем расположении духа.

— Не самое лучшее развлечение, на мой взгляд, — неуверенным голосом подтвердил бригадир, осознав, насколько безрассудным было его высказывание.

— Понятно. Но ты ведь не сочувствуешь преступникам?

— Нет, что вы, ваша милость!

— Хорошо, коли так. Работай дальше.

Мрачно усмехнувшись, Джойхиния отошла от плотника. Это их подстегнет. Несколько слов Верховной сестры, и люди дрожат. Были и такие, которые совсем лишались мужества при одном ее виде. Сознание этого опьяняло. Это было лучше вина. Лучше секса. Даже лучше, чем смотреть на чужую боль.

Назад в свой кабинет Верховная сестра вернулась в прекрасном расположении духа. День был холодный, но ясный, и это будет последний день Тарджи Тенрагана. То, что мщение заняло так много времени, не огорчало Верховную сестру. В конце концов, ожидание придавало ему особый вкус.

При мысли о других ее врагах, которые до сих пор гуляли на свободе, Верховная сестра нахмурилась. Она надеялась услышать о Р'шейл, но о ней не было ни слуху ни духу. В последний раз ее видели в Фардоннии, где, по словам сквайра Мэтена, она выдавала себя за харшинского дитя демона. Это были не слишком радостные новости.

Тарджа должен был притянуть Р'шейл, как лозоискателя манит вода. Джойхиния позаботилась о том, чтобы о его повешении узнали все, удивив даже кариенцев просьбой оттянуть казнь до тех пор, пока весть о ней не доберется до самых отдаленных уголков Медалона.

Р'шейл должна прийти. Если она останется жить, то к чему вся эта власть, к чему Локлон, выступающий в обличье Верховной сестры?

Сквайр Мэтен поджидал ее возвращения. Это был худощавый мужчина со вьющимися черными волосами, удлиненными чертами лица и непреклонным нравом. К тому же он терпеть не мог Джойхинию, и только сознание того, что у этого человека хранятся ключи от комнаты, где лежит тело Локлона, в то время как его дух обитает в теле Джойхинии, заставляло Верховную сестру подчиняться ему.

— Где ты была?

Он сидел за столом Верховной сестры, роясь в ее бумагах. Джойхиния подавила раздражение.

— Проверяла, как строят виселицы. Хочу быть уверенной, что бы все будет готово вовремя.

— Да, вот это будет событие, — заметил Мэтен, не поднимая глаз. — Не часто удается полюбоваться, как вешают офицера защитников. Я думаю, что пришлось бы повесить кого-нибудь крайне важного, например Верховную сестру, чтобы собрать еще больше народа.

Настолько плохо скрытую угрозу Джойхиния не могла игнорировать.

— Тарджа Тенраган — дезертир и подлый предатель.

Мэтен посмотрел на нее щелочками холодных глаз. Джойхинии стало неловко под их прицелом.

— Горожанам полезно увидеть, что случается с предателями.

— К тому же это позволит нам выявить тех, кто противостоит нам, — добавила Джойхиния.

Прежде чем ответить, Мэтен дочитал письмо, которое держал в руках.

— Или, наоборот, загонит их в подполье.

— Нет, я знаю этих людей. Кто-нибудь попытается освободить его. И когда они проявят себя, мы будем наготове.

— Я бы на их месте не стал и пытаться его освободить, — пожал плечами Мэтен. — Если бы я хотел взбудоражить повстанцев, я бы без колебаний позволил тебе повесить его, чтобы эта смерть сплотила вокруг себя всех недовольных и мятежников в Медалоне.

Намек был слишком прозрачен.

— Если ты считаешь, что это плохая идея, почему ты все же согласился?

— Потому что лорд Рейч хочет этого; кроме того, даже в роли мученика мертвый Тарджа Тенраган не так опасен, как живой. Где речь, которую я написал для тебя?

— У моего секретаря.

— Принеси сюда. Я хочу внести туда несколько исправлений.

Джойхиния решила не препираться. Повернувшись на пятках, она прошагала по просторному кабинету и рывком отворила дверь в соседнюю комнату.

— Свелен! Дай мне ту речь, которую я тебе принесла вчера! — Свелен послушно подскочила с нужной бумагой. Джойхиния вырвала свиток из протянутых рук и захлопнула дверь перед лицом молодой женщины.

— Вот! — сказала она, бросая бумагу на стол.

Сквайр Мэтен удивленно поднял глаза на нее.

— Спокойнее, Верховная сестра, спокойнее.

Хотя именно кариенские жрецы создали чары, перенесшие его сознание в тело Джойхинии, оккупация Цитадели радовала Верховную сестру не больше, чем любого другого медалонца. Она держала это при себе, и причина, конечно, была не в патриотизме. Просто у Локлона имелось свое мнение о том, как вести дела, а Мэтен своим видом постоянно напоминал ему о том, насколько ограничена его власть.

С чисто политической точки зрения, Локлон восхищался мудростью герцога Сетентона, поставившего у власти Мэтена. Даже лорд Рейч с удовольствием свалил на него заботы о повседневных делах Цитадели. Наверное, кариенцы испытывали сильное искушение потребовать мгновенного обращения покоренного народа к вере во Всевышнего; запретить обряды, на которых многие столетия держалась жизнь Медалона. Мэтен же был слишком умен, чтобы будить такими действиями народное недовольство. Хватило и тех беспорядков, которые возникли, когда они открыли ворота Цитадели, чтобы впустить кариенскую оккупационную армию. А он не хотел вызывать народное восстание, приказывая людям в одночасье сменить свою веру и взгляды на богов.

Теперь, когда не надо было отвечать перед Кворумом, Верховная сестра могла издавать такие декреты, какие хотела, но писались они под чутким руководством Мэтена. На первый взгляд, эти декреты были вполне приемлемы. Надо было очень внимательно вчитываться в них, чтобы понять, что это были первые хитроумные шаги по дороге, ведущей к поклонению Хафисте. Мэтен уже почти поставил вне закона проституцию, которую Сестринская община легализовала два столетия назад. Недавно вошли в силу и другие законы. Теперь считалось проступком держать пари на что угодно; этот декрет вызвал много воркотни, но открытых протестов не было. Сам Локлон не был завзятым игроком, предпочитая играть наверняка, но зато он неплохо представлял религию кариенцев и понимал, что это было еще одно из моральных ограничений, которые они хотели навязать медалонцам.

Теперь на очереди стоял закон о внебрачных детях, но Локлон сомневался, чтобы Мэтену удалось легко провести его. В Медалоне родство определялось по материнской линии — этот закон был принят Сестринской общиной очень давно, — из чего следовало, что не меньше двух третей здешних жителей по кариенским понятиям было рождено вне брака. Никому особенно не понравилось бы в один прекрасный день превратиться в незаконного ребенка.

Попытайся Мэтен расформировать защитников, ему было бы не миновать кровавой бани, и он мудро не делал никаких попыток разоружить их и даже, вопреки советам Локлона, оставил на месте Гарета Уорнера, равно как и всех господ офицеров в Цитадели. Локлон не доверял Гарету Уорнеру, несмотря на то что тот всем видом демонстрировал покорность завоевателям. С точки зрения Локлона, даже заключенного в тело Верховной сестры, подобная услужливость пахла двуличностью. Мэтен предпочитал не вникать в такие тонкости, прагматично считая, что, пока Гарет подчиняется приказам, лучше его не трогать.

Что до Лорда Защитника, то ему не доверял никто, начиная с лорда Рейча. Он с трудом смирился с капитуляцией и активно поддерживал дезертиров, досаждавших им саботажем. Ходили слухи, что он послал большое войско в Хитрию и что весной оно должно напасть на захватчиков. Дженгу поместили в темницу под штаб-квартирой защитников, и там он и останется, пока Рейч не решит, что с ним делать. Кариенский герцог не любит убивать без нужды. Может быть, Лорд Защитник на что-нибудь еще пригодится.

Раздался стук в дверь. Мэтен оторвался от бумаг и пригласил просителя войти. В кабинет вступил Гарет Уорнер и, вежливо поприветствовав Мэтена и Верховную сестру, встал возле стола.

— Доброе утро, сквайр, доброе утро, Верховная сестра.

— В чем дело, комендант? Беспорядки в связи с сегодняшней казнью?

— Именно так. Я подумал, что следует назначить дополнительную стражу вокруг Цитадели на случай, если ситуация выйдет из под контроля.

— По-моему, это неплохая идея. Я пошлю в лагерь за людьми.

— Я надеялся послать туда защитников, — невозмутимо отозвался Гарет. Джойхиния опасливо взглянула на него. И Локлон, и Джойхиния всегда недолюбливали Гарета Уорнера. Шибко умный.

— Зачем? — подозрительно спросил Мэтен.

— Вы сегодня вешаете защитника, сквайр. Я предпочел бы, что бы мои люди были сегодня при деле. Если у них не будет занятия, они пойдут туда в качестве зрителей.

— И получат полезный урок.

— А может быть, решат вмешаться.

Мэтен немного подумал и кивнул.

— Очень хорошо. Берите сколько нужно своих людей. И поставьте их куда-нибудь подальше от амфитеатра.

— Я приготовил список стратегических пунктов, которые могут оказаться под угрозой, если что случится. Я прослежу, чтобы моих людей разослали по всем этим местам. Им это не покажется странным, и кроме того, как вы сказали, это удержит их подальше от амфитеатра.

— Очень хорошо. Это все?

— Да вот еще одно дело, — небрежно доложил Гарет. — Неполадка с главными воротами. Заело поворотный механизм, и их никак не удается открыть. Я послал туда инженеров. Они обещают все исправить уже утром.

Мэтен казался обеспокоенным.

— Подходящий денек для такой напасти. А вы уверены, что это случайность?

Комендант кивнул.

— Никто к этому руку не прикладывал, если вы об этом. Я лично проверил сразу же, как только мне доложили об этой неприятности. Можете потом сами посмотреть.

— Просто откройте эти проклятые ворота, — нетерпеливо бросил Мэтен.

— Как скажете, сквайр. — Гарет отсалютовал и направился к двери. — Я взял на себя смелость поставить стражу тут у вас, — добавил он, выходя. Потом посмотрел через плечо на Джойхинию и улыбнулся. — И назначил отдельного телохранителя для вас, ваша милость. Нам не нужны никакие инциденты.

Что-то в манерах Гарета Уорнера насторожило Локлона. Он был слишком спокоен, слишком легко говорил о повешении Тарджи. А Мэтен снова углубился в речь, едва Гарет закрыл двери за собой.

— Я изменил ту часть, где говорится о предательстве. Теперь она звучит так: «Капитан Тенраган запятнал честь защитника. Его неумелые и трусливые поступки позорят каждого жителя Медалона»… и так далее и так далее. Звучит вроде лучше, верно? Прямо называть его предателем, наверное, не стоит. Строго говоря, он ведь Медалон не предавал, только Кариен, а это не кажется вашим людям таким уж преступлением. Нам нужно представить его трусом, преступником, который не стоит… Вы меня слушаете?

— Он что-то задумал, — высказалась Джойхиния.

— Кто? Тарджа Тенраган?

— Гарет Уорнер.

Мэтен пожал плечами.

— Не сомневаюсь.

— Так что же мы сидим?! Надо остановить его!

— Я уже принял меры.

— Какие меры? Ты изолировал Дженгу, и все!

— Дженга куда опаснее Тарджи Тенрагана. Лорд Защитник — символ чести для всех солдат корпуса. Меня не беспокоит, что они могут попытаться освободить Тарджу. Как вы уже отмечали, эта казнь выявит всех недовольных. Пусть Уорнер попробует что-нибудь сделать. У меня сотни тысяч солдат за воротами.

— Эти ворота закрыты, глупец!

Мэтен непонимающе поглядел на нее и вдруг, грязно выругавшись, вскочил на ноги и распахнул двери. Свелен за ними уже не было. Приемная была полна защитников.

Вид меча, приставленного прямо к камзолу, заставил его попятиться. У капитана, который держал клинок, был такой вид, словно самым заветным желанием его жизни было проткнуть клинком грудь Мэтена.

— Ты идиот! — завизжала Джойхиния. — Я же предупреждала!

— Заткнись, Джойхиния! — Мэтен отступил подальше от клинка, внимательно оглядел хлынувших в кабинет вооруженных защитников и обратился к их капитану:

— Я надеюсь, вы сознаете, что не можете победить?

— Честно говоря, нет, — вежливо ответил капитан. — Но я очень благодарен вам за то, что вы сообщили мне это.

— Даже если вам удастся захватить Цитадель, останется армия снаружи.

— Посмотрим. — Капитан был возмутительно спокоен. Локлон был раньше защитником и знал, что тупость не считалась среди них добродетелью. Да и не тот человек был Гарет Уорнер, чтобы идти на неоправданный риск. Если эти люди верили в то, что смогут победить, значит, они припрятали какие-то козыри. Что-то, чего Мэтен не предусмотрел.

— Они что-то сделали! — Голос Джойхинии испуганно сорвался — Погляди на него! Ему наплевать на твою армию! Наверное, они отравили воду или пищу или еще что-нибудь подобное.

— Мы совсем не такие, Верховная сестра, — заметил Гарет Уорнер, входя в кабинет. Он огляделся и кивнул капитану. — Заберите Мэтена вниз и поместите вместе с прочими. Только тихо. Будем наняться, что комендант Форен уже захватил здание администрации. Когда разберетесь со сквайром, отправляйтесь в гостиничный квартал и посмотрите, не нужно ли помочь Кадону со жрецами.

— А как насчет меня? — требовательно спросила Джойхиния.

— О, на вас у меня особые планы, ваша милость, — ответил ей Гарет спокойным, раздражающе тихим голосом, который Локлон ненавидел уже в бытность защитником. — С вами тут кое-кто очень хочет поговорить лично.

— Кто?

Гарет многозначительно усмехнулся, но ничего не ответил. Внезапно Локлон догадался, кто это может быть. Это объясняло уверенность капитана. Это объясняло насмешку в глазах Гарета. Локлон знал, что она должна прийти. Конечно, она пришла — сегодня, когда жизнь Тарджи повисла на волоске.

— Р'шейл. — Джойхиния произнесла это имя еле слышно, словно стоило произнести его громко, и его обладательница возникла бы прямо из воздуха.

— Ей неоткуда взяться, — отмахнулся Мэтен. — За этим специально следят наши жрецы. Дитя демона не могла проскользнуть в Цитадель без нашего ведома.

— Боюсь, вам придется разочароваться в ваших жрецах, сквайр, — ответила ему, входя, Р'шейл. За ее спиной стоял незнакомый мужчина, но времени раздумывать, кто бы это мог быть, уже не оставалось. Локлон почувствовал, что колени Верховной сестры подкосились, когда вошедшая перевела взгляд на него.

Он столько раз представлял себе ее появление, что теперь с трудом верил в него. Она вовсе не была связанной и беспомощной. Она презрительно смотрела на него, и на ее лице не было ни тени испуга, только удовлетворение от мысли, что наконец-то он оказался в ее власти.

— Уведите отсюда сквайра, капитан.

Мэтена вывели из комнаты, оставив Р'шейл, Гарета, высокого незнакомца и еще трех защитников наедине с Джойхинией. Она настороженно глядела на них. У нее не было сомнений в том, что произойдет дальше. Они свяжут Верховную сестру по рукам и ногам и положат ее перед этой харшинской сукой, которая приступит ко мщению теперь, когда торопиться уже некуда. Она сделает все, чтобы он мучился подольше.

Локлон понимал, что надеяться больше не на что. Его власти в обличье Верховной сестры пришел конец. Он не представлял себе, как защитники собираются справиться с кариенскими войсками, но такие люди, как Гарет Уорнер, не делают безрассудных шагов. Они знали, что могут победить.

Верховная сестра умрет. Р'шейл глядела на него так, словно предвкушала его мучения так же долго, как Локлон мечтал о ее агонии.

Но может быть, Локлону еще не настал конец. Его сознание помещено в тело Верховной сестры, но его собственное тело лежит без чувств и ждет его в ее апартаментах. Это довольно далеко отсюда, и, может быть, там нет защитников, обративших сейчас оружие против своих кариенских господ.

Локлон не стал долго раздумывать. С воплем Джойхиния налетела на ближайшего защитника. Испуганный солдат поднял клинок и с изумлением увидел, как она сама напоролась на клинок, благословляя боль, пронзившую ее тело — тело старой женщины, от пут которого Локлон внезапно захотел освободиться.

— Нет! — услышал он яростный крик Р'шейл, сообразившей, что он задумал. Но ее предостерегающий крик запоздал, к тому же, может быть, она одна здесь понимала, что происходит. Защитник отдернул меч, и с облегченной улыбкой она упала на землю.

— Брэк! Помоги мне! Не дай ему умереть! — кричала Р'шейл, подбегая к Верховной сестре. Она беспомощно упала на колени перед телом своей приемной матери.

Джойхиния умерла не сразу. Может быть, старая сука и была безмозглой, но ее тело крепко держалось за жизнь. На мгновение Локлон испугался, что рана окажется не смертельной. Это была бы мрачная шутка — выжить, пойманному в старом разрушенном теле, объятом болью. Р'шейл схватила ее за плечи и яростно затрясла обвисшее тело, но оно уже угасало — угасало слишком быстро для того, чтобы Р'шейл успела призвать силу и удержать жизнь в старом теле Джойхинии. Через красную пелену боли Локлон видел ее взгляд, полный ярости и разочарования: ведь он украл у нее то, чего она хотела больше всего на свете, — свою смерть.

Потом он почувствовал внезапный рывок, словно невидимая гигантская рука раздирала его в клочья, выворачивая наизнанку. Его окутала тьма, и он испустил беззвучный победный крик. Джойхиния Тенраган умерла.

 

Глава 40

В ночь перед казнью Тарджа спал на удивление крепко. Может быть, оттого, что впервые за долгое время он наконец вымылся. Или оттого, что грядущее казалось настолько неизбежным, что он перестал о нем думать.

Но так или иначе на рассвете он проснулся, чувствуя себя отлично отдохнувшим. Не верилось, что через несколько часов он, скорее всего, будет уже мертв. Когда маленький квадрат неба, видневшегося через единственное окошко камеры, из красного стал голубым, он оделся в форму, оставленную ему Андоном, и присел, ожидая развития событий. Ничего, кроме кристально прозрачного спокойствия, он не чувствовал.

Продолжалось это недолго. За дверью послышались голоса, раздались звуки схватки, и дверь в его камеру распахнулась. Вошел молодой человек в форме капитана защитников, глубоко дыша и улыбаясь дурацкой улыбкой.

— Капитан Тенраган, сэр! Комендант Уорнер посылает вам свои поклоны и просит осведомиться, не откажетесь ли вы от повешения ради хорошей схватки, сэр? Ах да, еще вам просила передать привет Р'шейл.

Тарджа уставился на юношу. Удивляться он не мог. Он уже довольно давно перестал изумляться своей способности избегать неизбежной смерти — с того раза, как лег спать разбитым от усталости, а проснулся полностью исцеленным в одной из темниц в этом же здании. Это было около года назад. И время, когда он мог поражаться способности Р'шейл появляться там, где ее меньше всего ждут, тоже давно миновало. Она вытаскивала его из беды почти так же часто, как втравливала в очередную неприятность. Но он испытывал облегчение оттого, что сейчас ее здесь нет. Он был готов к смерти, но не чувствовал готовности встретиться с Р'шейл.

— Найди мне меч.

Капитан рассмеялся и кинул Тардже свой собственный клинок. Он явно наслаждался ситуацией.

Тарджа поймал меч и вслед за капитаном вышел из темницы.

Сэр Андон и его люди были построены лицами к стене; группа защитников уже разоружила их. Молодой кариенский рыцарь ошеломленно увидел, как из дверей темницы появляется Тарджа, и попытался повернуться, но защитник, стоящий возле него, толкнул его обратно к стене.

— Далеко ли собрался? — кинул он через плечо.

— Изрядно, — ответил Тарджа с усмешкой, поймав настроение окружающих его защитников. Видно было, что все они наслаждаются ситуацией. Эти люди не привыкли к поражениям, и все время, пока кариенцы владычествовали над Цитаделью, чувствовали себя как на медленном огне. Теперь, наконец, они взяли инициативу в свои руки, и ни один из них не мог скрыть ликования.

— Что ты собираешься с ними делать, капитан?

— Запру их пока что в темницы, — ответил юноша. — А зовут меня Симин. Ты, наверное, меня не помнишь. Я был в лейтенантах, когда ты…

— Когда я дезертировал? Все в порядке, Симин, так и говори.

— Да просто я не хотел, чтобы это звучало… ну, ты понимаешь…

Тарджа улыбнулся, видя его замешательство.

— Да. Я понимаю.

— У вас ничего не выйдет! — выпалил Андон на ломаном медалонском. Тарджа поглядел на него и покачал головой.

— Сэр Андон, почем бы вам не заткнуться, — сказал он на кариенском, — пока я сам вас не заткнул.

— Убей меня, если хочешь, — воскликнул Андон народном языке. Ему не хватало медалонских слов, чтобы выразить обуревающие его чувства. — Меня примут в доме Всевышнего! А ты навеки канешь в ледяном океане отчаяния! Неужели ты думаешь, что мы не предусмотрели подобного развития событий? Цитадель, должно быть, уже полна нашими войсками. Вам не уйти дальше двери этого дома.

— Ну, это уже наши проблемы. — Он повернулся к Симину. — Есть у нас план, как выбраться отсюда? — спросил он по-медалонски.

— Мы отбили у них всю Цитадель, — ликующе ответил Симин. — Городские ворота заперты, и к данной минуте мы уже, наверное, заняли все ключевые точки в городе. Теперь нам пора, нужно освободить лорда Дженгу.

— Где его держат?

— Мы думали, что там же, где и тебя, но, видимо, его куда-то перевели.

Тарджа нахмурился. Отшвырнув перевернутый стул, он взял Андона за плечи и развернул его лицом к себе.

— Куда вы дели Лорда Защитника?

— Вали в преисподнюю, безбожная свинья!

Другой реакции Тарджа, собственно, и не ожидал. Андон весь сжался, ожидая удара. Но Тарджа понимал, что это была бы пустая трата времени. Андон хотел пострадать за Всевышнего. Смерть означала для него просто скорую встречу со своим богом. «Но если он не станет говорить под угрозой смерти, может быть, страх осквернить свою душу заставит его разговориться», — подумал Тарджа.

— Симин, ты говоришь, что Р'шейл здесь?

— Да, сэр.

— Наверное, мы попросим дитя демона пообщаться с сиром Андоном, — сказал он по-кариенски, чтобы рыцарь вернее понял его. — Как ты думаешь, долго ли ей растлить его душу?

Симин ничего не понимал, а вот Андон сразу побледнел.

— Никакой харшинской ведьме не отвратить меня от Всевышнего!

— Но это не какая-то харшинская ведьма, Андон, — грозно сообщил Тарджа. — Это дитя демона. Она воплощение зла. Она сможет отвратить тебя от Всевышнего одним взглядом. Если она прикоснется к тебе, то твоя душа навсегда достанется ей. Ты не можешь противостоять ей. Даже Хафиста боится ее. Один взгляд дитя демона, и ты навеки будешь ввергнут в океан отчаяния. — Андон испуганно распахнул глаза. Тарджа не мог до конца поверить, что взрослый человек может быть так доверчив, но ему пришлось поблагодарить про себя Хафисту за то, что он сделал своих последователей такими внушаемыми. — Ты не хочешь рассказать мне, где вы держите Лорда Защитника?

Андон молчал, вызывающе глядя в глаза Тардже. Тот пожал плечами и повернулся к Симину.

— Приведи дитя демона.

— Нет! — в ужасе закричал Андон.

— Где Лорд Защитник?

Молодой рыцарь разрывался между долгом и желанием сохранить душу. На него было страшно смотреть. Наконец его плечи упали и он опустил глаза.

— Он в пещерах под амфитеатром. Его перевели туда прошлой ночью на тот случай, если на эти темницы нападут.

— В пещерах, — перевел Тарджа своим товарищам.

— Что ты ему сказал? — с любопытством спросил Симин.

— Пригрозил погубить его душу.

— Умно, — отозвался тот одобрительно, хотя и не понял, что имеет в виду Тарджа. — Сержант Донел! Уведите этих кариенцев в камеры. Нас ждет Лорд Защитник!

От штаб-квартиры защитников было недалеко до амфитеатра. Они бежали по опустевшим улицам, и время от времени до них доносился звук ударов металла о металл. В стороне арсенала тревожный голос прокричал что-то по-кариенски, и снова стало тихо. Непонятно, прознали уже горожане про переворот или нет, но они явно почувствовали, что что-то происходит. По дороге защитники никого не встретили. Даже на Трактирной улице не было ни души.

Когда они добрались до тоннеля, ведущего в пещеры, Тарджа поднял руку, чтобы остановить отряд. Но Симин, видимо, не считал, что должен передать Тардже командование. Осмотрев вход, он махнул своим людям и устремился внутрь. У входа в тоннель никого не было, да и дальше в тоннеле было пусто. Они осторожно устремились в сумрак пещер, внимательно вслушиваясь в окружающую их пустоту.

Тишина пещер давила на Тарджу невидимым грузом. Когда-то здесь были стойла, если верить легендам — откопанные в холме жилища легендарных коней харшини. Пещеры простирались под всем амфитеатром, погруженные во тьму, как гигантская кроличья нора.

Дженга мог быть где угодно.

Тарджа посмотрел на Симина и молча указал на пещеру перед собой.

Молодой капитан понимающе кивнул и направился к ходу, отходящему налево, забрав с собой половину отряда. Другая половина последовала за Тарджой направо.

Факелы, повешенные на стенах через неравные интервалы, перемежали темноту тоннелей островками освещенного пространства. Отряд шел быстро и бесшумно, осматривая все пещеры, попадающиеся по пути. На Тарджу нахлынули воспоминания. Он улыбнулся, увидев, как сержант сигналит «все в порядке», осмотрев пещеру, где когда-то в первый раз в жизни добился поцелуя от послушницы, имени которой теперь даже и не припомнить; нахмурился, миновав пещеру, где рассказал Р'шейл о ее настоящих родителях. Он отлично знал эти места — еще мальчишкой он играл здесь с Джорджем. Во всей Цитадели не было лучшего места, чтобы спрятаться от Джойхинии. Здесь легко было вообразить, что ты герой, сражающийся с непримиримым врагом. Они приходили сюда, чтобы поупражняться на мечах, подальше от придирчивого взгляда мастера оружия. Он вспомнил, как гордился собой, прорубившись своим тупым лезвием сквозь защиту Джорджа, а Р'шейл, которая тогда уже подросла и они стали брать ее с собой, требовала тоже дать ей попробовать, не обращая внимания на то, что их учебные мечи были выше, чем она сама.

— Капитан!

Тарджа повернулся на шепот. Доннел, сержант Симина, указывал куда-то вперед. Как воры, они углубились в темноту. Тарджу тревожила эта тишина. Он ожидал хоть что-нибудь услышать — переговаривающихся стражников, скрип кожи или лязг оружия, но ничего не было слышно. Тишину не нарушал ни один посторонний звук, только шипение факелов да их собственное дыхание. Он остановил своих людей и настороженно вслушался.

Ничего не было слышно, но что-то ощущалось в воздухе, еле уловимый, сладкий и странно знакомый запах. Через несколько мгновений он понял, что это, а поняв, забыл о том, что надо таиться, и побежал вперед. Краем глаза он увидел, как в ту же сторону устремился Симин, который, видимо, и сам почуял неладное. Ворвавшись в пещеру, Тарджа резко затормозил и отчаянно вскрикнул, глядя вперед.

Здесь пахло кровью. Свежей кровью. Вся пещера была пропитана этим запахом. Кровью были забрызганы стены, она лужей стояла на полу. И посреди этого кровавого безобразия лежал Дженга с отрубленной головой. Похоже, совсем недавно он принял здесь бой. Тарджа присел на корточки и дотронулся пальцем до лужи крови. Она была еще теплая. Кто бы это ни сделал, это произошло совсем недавно. Буквально только что, и те, кто это сделал, должно быть, еще не ушли из пещер. Кого-то рядом с ним вырвало.

— Зачем? — сдавленным голосом выговорил наконец Симин. Тарджа не ответил ему, хотя и ясно понимал, в чем тут дело. Так кариенцы отомстили за свою неудачу. Так поступает испорченный ребенок, который, проиграв, ломает любимую игрушку победителя, чтобы она уже никому не досталась. Ненадолго он лишился речи. Охвативший его гнев оставил в нем только яростную жажду мести за смерть самого достойного человека, которого он знал в своей жизни. Доннел сочувственно дотронулся до его плеча.

Тарджа вздрогнул и так резко распрямился, что сержант испуганно отпрянул от него.

— Рассыпайтесь и обыщите пещеры. Кто бы это ни сделал, он еще здесь.

Никто не произнес ни слова. Обнажив клинки, защитники быстро двинулись в темноту. Тарджа отвернулся от страшного зрелища. Возле него стоял Симин, вмиг растерявший всю свою бодрость. Казалось, он только что лишился блаженного неведения о том, что все происходящее вокруг — отнюдь не игра.

— Зачем?

— Затем, что у них сила, — ответил Тарджа. — Затем, что Дженга олицетворяет всех защитников. Они потеряли Цитадель и хотели взять реванш. Хоть как-то уязвить нас.

— Капитан!

Тарджа и Симин обернулись на крик. Вернулся Доннел с двумя защитниками. Они тащили упирающегося в землю человека, но это был не кариенец. Это был защитник. Его форменный плащ был забрызган кровью. Тарджа узнал его, и изумление смирилось мрачной покорностью судьбе.

— Гоун.

Ответом был дикий взгляд фанатика. Тарджа познакомился с ним на южной границе и решил тогда, что это не лучший из защитников. И все же он не мог представить себе, что заставило его сделать это. Он и не хотел в этом разбираться. Неторопливо передав свой меч Симину, он ударил тыльной стороной ладони молодого капитана, висящего на руках Доннела. Весь гнев, который нельзя было выразить словами, он вложил в этот удар.

Гоун пошатнулся от удара, но, когда поднял голову, на лице у него была улыбка.

— Ты только так и умеешь разговаривать, Тарджа? Каждый раз, когда ты проигрываешь, тебе необходимо кого-нибудь ударить, да?

Тарджа набросился на него, готовый убить Гоуна голыми руками. Потребовалось вмешательство Симина и еще двух защитников, чтобы растащить их. Доннел поднял Гоуна на ноги, и тот принялся вытирать кровь с разбитого носа. Симин встал между Тарджой и Гоуном, оттесняя Тарджу в сторону.

— Я понимаю, каково тебе, Тарджа, — настойчиво говорил Симин — Но не надо выходить из себя. Его повесят за это. Правосудие восторжествует.

Тарджа перевел дыхание и осторожно высвободился из кольца окруживших его людей, сделал шаг назад и поднял руки. Уверившись, что Тарджа отказался от кровожадных намерений, Симин облегченно кивнул и принялся отдавать приказы своим людям.

Едва тот отвернулся, Тарджа принял свой меч из рук капитана, которому недавно отдал его, и широко замахнулся. Никто не успел не то что остановить его, но даже протестующе вскрикнуть. Он снес голову с плеч Гоуна, чуть не задев при этом Доннела — сержант едва успел отскочить в сторону. Фонтаном хлынула кровь, а отрубленная голова Гоуна тошнотворно глухо шмякнулась о землю и подкатилась к ногам Симина.

Доннел отбросил от себя обезглавленное тело и стоял, весь облитый кровью, явно не соображая, что происходит.

Прочие защитники не двигались, застыв в немом изумлении.

Тарджа вытер свой меч о подергивающееся обезглавленное тело.

— Правосудие удовлетворено, — произнес он.

И, не дожидаясь ответа, развернулся и шагнул назад в темноту пещер.

 

Глава 41

Р'шейл неохотно выпустила из рук обмякшее тело Джойхинии, наконец осознав, что та мертва. Она опустилась на пол и закрыла глаза. В душном помещении кабинета она вся вспотела, по ее телу пробегала дрожь. Брэк опустился возле нее на колени.

— Ты в порядке?

— Нет.

Она ожидала, что он что-нибудь съязвит, но Брэк молчал. Она открыла глаза и недоуменно посмотрела на него.

— Что такое? Почему ты не ворчишь?

— Тут ничего нельзя было сделать.

— По крайней мере не придется возиться со свержением Верховной сестры, — отметил Гарет, бесстрастно глядя на лежащее тело, вокруг которого по ковру расползалось темное пятно.

— Это еще не конец, Гарет, — заметила Р'шейл.

— По крайней мере, это конец Верховной сестры, — ответил он. — Ну а теперь, если вы не против, нам нужно разобраться с кариенскими герцогами. Лейтенант, проследите за тем, чтобы отсюда убрали тело и заменили этот ковер. — Он отошел в сторону, и защитники кинулись выполнять его приказание. Брэк поднялся и протянул ей руку. — Здесь нам уже нечего делать, Р'шейл.

Последний раз взглянув на тело Джойхинии, Р'шейл взялась за его руку, и он помог ей подняться на ноги. Гарет повел их из кабинета Верховной сестры вниз по лестнице. Они вышли на улицу и обнаружили, что там началось ужасное столпотворение. Улицы были запружены людьми, которых еле сдерживали выстроившиеся в цепочку защитники. Гарет Уорнер прошел туда, где посреди защищаемого защитниками пространства стояли шесть кариенских герцогов, возглавлявших оккупацию Цитадели. Выглядели они очень бледно. Толпа что-то кричала им. Разобрать все выкрики было трудно, но общая интонация угрозы прослеживалась без труда. Несколько оказавшихся в толпе сестер Клинка старательно подзадоривали собравшихся. Хриплые голоса надсаживались, выкрикивая оскорбления типа «кариенские свиньи», «убийцы». Она посмотрела на Брэка, но тот только пожал плечами.

— Не стоит их винить. Пусть защитники и отвоевали Цитадель, но вокруг-то остается кариенская армия, а им сильно от нее досталось.

К Гарету подошел с докладом капитан защитников. Он удивленно посмотрел на Р'шейл и Брэка и повернулся к коменданту.

— Все получилось? — спросил у него Гарет. Было понятно, о чем он спрашивает.

— Да, получилось, — подтвердил капитан. — Почти все прошло по плану.

— Что значит «почти»? — спросил Брэк, приподняв бровь.

— Я потом объясню.

Гарет кивнул и подошел к кариенским герцогам.

— Чего вы хотите этим добиться, комендант? — выкрикнул один из них, не дав Гарету вымолвить ни слова. — Вам же все равно не выстоять против нашей армии.

Это кричал стройный рыцарь, стоящий в первом ряду кариенцев. У него был острый взгляд, и он казался менее ошеломленным, чем его товарищи.

— Кто это? — спросила она у Гарета.

— Я лорд Рейч, — отозвался герцог, услышав слова Р'шейл. — Вы даже представить себе не можете, какую беду навлекаете на Медалон своими действиями.

— Всевышний защитит нас! — пригрозил другой герцог, но в его голосе не хватало убежденности. Это был крупный мужчина, на костях у которого было больше жира, чем мускулов. Он выглядел нелепо, стоя посреди улицы в длинной розовой ночной рубахе. Должно быть, защитники вытащили его прямо из постели.

— Хочется верить, что ваш король сделает ради спасения ваших жизней то, что вы ждете от бога, — ответил Гарет и обратился к командиру отряда, охраняющего герцогов. — Доставьте их туда же, куда и всех остальных. — Офицер молча отсалютовал.

Р'шейл отвернулась, слишком усталая и ошеломленная смертью Джойхинии, чтобы переживать еще из-за того, что станется с кариенскими герцогами. Она поискала глазами Брэка и увидела, что он стоит возле края заграждения, а кто-то пробирается через толпу ему навстречу. Линия защитников на мгновение разомкнулась, пропуская еще одного офицера. Когда Р'шейл увидела, кто это, она позабыла обо всем.

— Тарджа!

Она подбежала к нему, но остановилась, словно налетев на невидимую стену, увидев выражение его лица. Теперь она разглядела, что он весь забрызган кровью и выглядит совсем затравленно.

— Р'шейл.

— Тарджа, я… — Она не знала, что говорить. Он был цел и невредим, и кровь, которой он был залит, явно была не его, но приветливым назвать его было бы трудно.

— Я слышал, ты убила Джойхинию.

— Она сама себя убила, — уточнил Гарет, подходя к ним. — Я надеюсь, это не твоя кровь, капитан.

— Нет.

— Хорошо. Давайте тогда очистим эти улицы. — Он обратился к собравшимся офицерам и приказал оттеснить толпу подальше. Впрочем, ничего из этого не вышло. Слишком много людей — и слишком мало защитников. Толпа продолжала напирать, выкрикивая проклятия в адрес кариенцев. В лорда Рейча полетел кусок гнилой дыни, от которого он еле успел увернуться. Р'шейл молча смотрела на происходящее. Оскорбительно холодный прием Тарджи, сознание того, что Локлону удалось уйти, — все это сложилось в одну обиду, и она больше не могла сдерживать гнев. Наполнив себя силой, она повернулась к толпе.

— Пошли по домам! — крикнула она, используя силу на то, чтобы ее голос прозвучал громче. — Убирайтесь, пока я не показала вам всем, на что могут быть способны харшини!

Толпа онемела. Под взглядом ее почерневших глаз, горящих гневом, горожане, не пытаясь даже возражать, начали разбегаться кто куда. Защитники тут же воспользовались ситуацией и разогнали тех, кто сумел избежать ее взгляда. Все еще пылая яростью, она обернулась к Тардже и Гарету. Тарджа невольно отступил назад, словно ее близость пугала его.

Даже странно, насколько оскорбительным показалось ей это еле заметное отстраняющееся движение.

Может быть, потому что Брэк чувствовал ее боль, а может быть, потому что он брал силу из одного с ней источника, но он тут же встал перед ней, закрывая Тарджу от ее взгляда.

— Перестань, Р'шейл, — тихо сказал он. — Сейчас в этом нет нужды.

Она неохотно повиновалась. Он улыбнулся ей.

— Хорошая девочка.

— Не надо обращаться со мной как с ребенком, Брэк.

— Тогда и не веди себя как ребенок.

Она встретилась с ним взглядом, но быстро сдалась.

— Хорошо. Я уже пришла в себя.

— Ты уверена?

Глубоко вздохнув, она расправила плечи.

— Да. Уверена.

Он подождал, пока не убедился, что она овладела своими чувствами — и, что еще более важно, своей силой, — и сделал шаг назад Тарджа разговаривал с Гаретом Уорнером. На нее он старался не смотреть. Обычно спокойный, Гарет казался сейчас озабоченным.

— Что-то не так? — спросил Брэк.

— Как нам уже сказал капитан, почти все прошло по плану. Сестры требуют, чтобы власть передали им, но с ними мы можем справиться. К несчастью, Дженга мертв.

— А что насчет Локлона? — требовательно спросила Р'шейл, — они нашли его?

— Я уже говорил тебе вчера, что после последнего собрания его никто не видел. Он дезертировал. Наверное, он уже на полпути в Фардоннию.

— Нет! Ты ничего не понимаешь! — В отчаянии она посмотрела на Брэка. Только он мог понять, чего она опасается.

— Да, его надо найти, — согласился Брэк.

— У меня хватает забот и помимо розысков какого-то несчастного дезертира, Р'шейл. Это, — указал он на заполнившую улицы толпу, — только начало.

— Значит, я найду его сама!

— Я не могу позволить тебе это.

— А я и не собираюсь спрашивать твоего разрешения!

— Пусть идет, Гарет, — сказал Тарджа. Его голос звучал тускло и устало. — Ей нужно это сделать, а нам ее помощь сейчас не требуется.

— Хорошо, иди ищи Локлона, если так нужно. А у нас есть дела поважнее. Если ты устанешь от этого пустого дела и захочешь присоединиться к нам, мы будем в кабинете Верховной сестры.

Гарет негодующе отвернулся. Тарджа, не оборачиваясь, проследовал за ним. Р'шейл так и не поняла, зачем он поддержал ее — хотел ли помочь или, наоборот, избавиться от нее.

Но сейчас это было не важно. Джойхиния умерла, а значит, Локлон мог вернуться в свое тело. Он был на свободе где-то здесь, в Цитадели. И на этот раз она не намерена была упустить его. Даже если для того чтобы его разыскать, ей пришлось бы перебрать по камню всю Цитадель.

 

Глава 42

Тарджа устало уткнулся лбом в холодное окно кабинета Верховной сестры. «Придется теперь еще придумывать, как называть кабинет», — устало подумал он. Должности Верховной сестры больше не существует.

В Цитадели было спокойно. Легкий дождь висел пеленой и струйками стекал по оконным стеклам, размывая контуры мира за окном. В темноте были различимы только желтые прямоугольники окон библиотеки напротив. Там круглые сутки дежурили защитники, чтобы сестры Клинка не могли тайком прийти и уничтожить документы, не предназначенные, по их мнению, для глаз защитников.

Хэррит уже приходила к ним и требовала, чтобы теперь, когда защитники прогнали кариенцев, Гарет передал ей управление Цитаделью.

Отказ Гарета поразил ее, и она устроила безобразную сцену. И хотя они и выиграли этот раунд, Тарджа понимал, что сестры Клинка так просто не сдадутся. В каком-то смысле, разобраться с ними будет труднее, чем с кариенцами.

Он услышал, как скрипит, открываясь, дверь, но даже не повернулся. С визитерами разберется Гарет. У коменданта это очень неплохо получалось.

— Мы согнали всех кариенцев в амфитеатр, сэр, — доложил офицер.

Это был Симин, молодой офицер, который освободил его. «Когда это было? Неужели сегодня утром?»

— Я выделил достаточно людей, чтобы присматривать за ними, но в результате в других местах людей уже не хватает. Жрецов мы отделили от прочих. Мы поместили их в пещеры.

— Что вы сделали с их посохами?

— Мы сложили их в одной из пещер. Я поставил перед ней особую стражу. Они выглядят очень солидно.

— Жрецы не любят разлучаться со своими посохами, — отметил Тарджа, не отрывая задумчивого взгляда от темного окна.

— Это верно, — подтвердил Симин. — Они подняли такой шум, когда мы их отняли. А остальные кариенцы такие послушные. Наверное, по этой погоде их боевой дух слегка подмок. Я им сказал, что если они хотят вернуться домой, то мы освободим их утром.

— Кто там сейчас командует?

— Капитан Граннон.

— Иди поспи, капитан. На сегодня с тебя довольно.

— Благодарю вас, сэр. Доброй ночи. Доброй ночи, Тарджа.

— Доброй ночи, Симин.

Капитан отсалютовал, стараясь не встречаться с Тарджой глазами, и вышел из кабинета. Тот проводил его озабоченным взглядом.

— Он никак не может решить, поклоняться тебе или бежать от тебя как от чумы, — отметил Гарет.

— Приятно, что ты можешь смеяться над этим.

Комендант развалился в кресле Верховной сестры и устало потянулся.

— Перестань так усердно каяться, Тарджа. Гоун заслуживал смерти. Я бы на твоем месте поступил точно так же. Да… хотя, наверное, нет. Я бы отдал подонка на пару месяцев палачам и только потом убил бы его. И в этом разница между нами. Ты предпочитаешь честное, простодушное правосудие. А я из тех, кто считают, что цель оправдывает средства. И еще я очень терпелив. Я могу ждать долго-долго, чтобы добиться отмщения.

— Нам некогда ждать, — напомнил Тарджа. — Кариенцы нападут на крепость, как только сообразят, что произошло, и вот тогда у нас будут серьезные проблемы.

— Теперь дело за твоими друзьями-харшини, — задумчиво ответил Гарет. — Я надеюсь, Р'шейл не забыла послать весточку в Хитрию до того, как бросилась искать этого дурацкого Локлона.

Не было смысла объяснять сейчас Гарету, почему Р'шейл придает такое значение поискам Локлона, и Тарджа промолчал. Оторвавшись наконец от окна, он уселся в глубокое кожаное кресло, стоящее у очага, и с наслаждением вытянул ноги. Протерев кулаками усталые глаза, он вопросительно посмотрел на Гарета.

— Ну и что теперь? Дженги больше нет, и некому принять командование — разве что ты возьмешься за это дело.

Комендант покачал головой.

— Только не я. У меня нет ни авторитета, ни командирского дара для того, чтобы объединить Медалон. Тут нужен кто-то, кого люди уже знают. А я сделал карьеру, оставаясь в тени. Если издать указ, подписанный моим именем, люди тупо посмотрят на тебя и спросят: «Какой еще Гарет?»

— Кого же ты предложишь?

— Тебя.

— Это даже не смешно, Гарет.

— А я не шучу.

— За мной никто не пойдет, даже если бы я и хотел взяться за это дело. А я и не хочу к тому же.

— Ты себя недооцениваешь, дружище. Ты самый знаменитый защитник на этом свете, и твоя репутация бесстрашного…

— Что за глупость!

— Дослушай меня, Тарджа. Ты дезертировал из рядов защитников, потому что не хотел служить власти Джойхинии, а она оказалась самой жестокой и бескомпромиссной тварью, когда-либо носившей мантию Верховной сестры. Ты бросил ей вызов. Ты помогал повстанцам, взбунтовавшимся против ее власти. Тебя схватили. Ты бежал из-под стражи. Ты сражался с кариенцами, а потом возглавил сопротивление. Все опрометчивые, импульсивные, просто случайные поступки, которые ты совершил после того как отказался присягнуть Джойхинии, сделали из тебя героя, нравится тебе это или нет.

— Какая нелепость!

— Вообще говоря, да, но факт остается фактом. Ты единственный человек во всем Медалоне, за которым пойдут и защитники, и народ, и даже повстанцы-язычники. Ты дружишь с Высочайшим Принцем Хитрии, а он нам очень нужен сейчас. Если он придет к нам на помощь, то только потому, что ты попросишь его об этом. Спорить готов, иначе бы он не согласился. — Гарет улыбнулся и добавил негромко: — Даже добрая половина сестер влюблена в тебя — по крайней мере молодежь, те, что строили тебе глазки послушницами.

Тут даже Тарджа не удержался от улыбки. Когда он был кадетом, Гарет Уорнер однажды вызвал его в свой кабинет и сообщил, что ему и Джорджу отныне, не дозволяется заниматься в библиотеке одновременно с послушницами, поскольку сестра Мэгина считает, что их присутствие снижает дисциплину на занятиях. Но тут же его улыбка погасла, и он покачал головой.

— Я не хочу править Медалоном, Гарет. Даже временно.

— Знаю. Именно поэтому я и предлагаю эту работу тебе. Если бы у меня были хоть малейшие подозрения, что ты претендуешь на этот пост, я бы и не заговорил об этом. Нам нужен тот, кто хочет, чтобы все было сделано правильно. У меня тут хватает людей, которые стремятся к власти как таковой. Но это именно то, что не устраивает нас в Сестринской общине.

— Меня ты не уговоришь.

— Ну что же. Тогда назови мне имя того из медалонцев, кто может сделать то же, что ты, и я больше не стану поднимать эту тему.

Тарджа вздохнул.

— Дай мне подумать.

— У нас нет времени. Завтра утром, когда Цитадель проснется, нам нужно твердо знать, что делать дальше, иначе Хэррит со своими сестрами Клинка подгребут власть под себя так быстро, что ты даже не успеешь заметить, как окажешься на виселице.

Не успел он ответить, как дверь с треском распахнулась и в кабинет ворвалась Р'шейл с еле поспевающим за ней Брэком. На него она даже не взглянула, чему Тарджа был крайне рад. Видимо, объяснение между ними опять откладывалось. Сначала нужно было найти Локлона.

— Как замечательно, что ты решила навестить нас, дитя демона, — отметил Гарет.

Р'шейл не обратила внимания на сарказм.

— Я только что говорила с Симином. Он сказал, что вы собираетесь завтра освободить кариенцев.

— Мы с самого начала собирались сделать это.

— Но открывать ворота нельзя. Я еще не нашла Локлона.

— Я не стану задерживать две тысячи пленных из-за твоего каприза, Р'шейл. С нас хватит жрецов и герцогов.

— Но это не каприз. Он куда опаснее, чем ты думаешь. Его обязательно нужно найти.

— Значит, я поставлю дополнительную стражу у ворот, чтобы он не выскользнул, но кариенцы должны уйти, Р'шейл, с этим ничего не поделаешь.

В поисках поддержки она обернулась к Брэку. На Тарджу она даже не смотрела.

— Я понимаю твое желание избавить Цитадель от кариенцев, комендант, — рассудительно заговорил Брэк. — Но и Р'шейл права. Локлон несет в себе опасность, которую не следует недооценивать.

— Но кому именно он опасен? — уточнил Гарет. — Он ваш враг, а не мой.

— Ну как ты не понимаешь? — отчаянно вскричала Р'шейл. — Ведь это Локлон управлял телом Джойхинии! Это Локлон помогал кариенцам с того дня, когда мы попытались сместить Джойхинию на том собрании. О Основательницы, Гарет, это же самый гнусный предатель во всем Медалоне!

Она внезапно повернулась к Тардже.

— Скажи ему, Тарджа! Скажи ему, что я права!

Боль в ее взоре разрывала его сердце. Ей нужна была его поддержка. Но найти Локлона в Цитадели не легче, чем иголку в стоге сена.

— Она права, — подтвердил он. — Локлон предатель, и если возможно найти его, это следует сделать. — Р'шейл благодарно улыбнулась, отчего ему еще труднее стало продолжать свою речь. — Но и держать у себя этих кариенцев мы не можем. У нас не хватит людей на то, чтобы сторожить их, к тому же нам просто нечем их кормить.

Мы заперты здесь, и нужно считать каждую кроху пищи. Извини, Р'шейл. Я знаю, насколько это важно для тебя, и я не меньше твоего хочу рассчитаться с Локлоном, но я считаю, что Гарет прав. Завтра мы откроем ворота.

Она ошеломленно уставилась на него. Брэк подошел к ней и успокаивающе положил руку на ее плечо. На мгновение мысли Тарджи переключились на этого полукровку-харшини. Кажется, при всем его лаконичном скептицизме, он всерьез заботится о Р'шейл. А было время, когда Тардже казалось, что она ему просто противна.

— Вот. Сам Лорд Защитник сказал тебе это. Завтра мы первым делом выпускаем кариенцев.

— Кто? — переспросила изумленно Р'шейл, стряхнув с плеча руку Брэка.

— Лорд Защитник, — невозмутимо повторил Гарет.

— Тарджа стал Лордом Защитником? С каких это пор?

— Прямо вот с этих. Эта должность оказалась вакантной, и, как старший по званию офицер в Цитадели, я поручаю ее Тардже.

— И ты собираешься позволить Локлону уйти после того, что он сделал с тобой, со мной, с Медалоном, только чтобы стать Лордом Защитником? — Ее трясло от гнева, на глазах блестели слезы.

— Это не так, Р'шейл.

— Не так? — с горечью переспросила она. — На тебя смотрели, как на следующего Лорда Защитника, с того самого дня, как ты стал кадетом. Никто в Цитадели не сомневался, что ты в конце концов займешь эту должность. Что ж, пусть это сделает тебя счастливым. Правда, я никогда не думала, что тебе придется пасть так низко, чтобы добиться своего.

Она выбежала из комнаты. Тарджа ожидал, что Брэк последует за ней, но тот не двигался с места.

— Разберись с этим делом сейчас, Тарджа, — посоветовал он. — потом будет только хуже.

Тарджа тихонько выругался и вышел из комнаты.

— Р'шейл! — позвал он, сбежав по широкой мраморной лестнице в пустую темную прихожую. — Проклятье, Р'шейл! Подожди!

Она обернулась и посмотрела на него. Свет висящих высоко под потолком факелов отбрасывал на ее лицо пляшущие тени. Тяжело дыша, он остановился перед ней.

— Извини, Р'шейл. Я не хотел обидеть тебя.

— Нет, хотел.

— А что еще я мог сказать? Ты думаешь, мне меньше твоего хочется отомстить Локлону? Но Гарет прав, и ты, будь оно все проклято, знаешь это не хуже моего. Мы не можем держать здесь кариенцев.

— Было время, когда ты что угодно сделал бы для меня.

Он не смог ей ответить. Его захлестнули воспоминания, которые он обычно старательно отгонял от себя. Она смотрела на него и читала в его глазах боль, обиду и отвращение к себе, не отпускавшие его с той поры, как он очнулся после той схватки, где пытался защитить ее от кариенцев.

— Это время прошло? — с горечью прошептала она, и он понял, что она знала про гисы. И про то, что они больше не властны над ним.

— Р'шейл… — беспомощно пробормотал он. Он не знал, что ей сказать. У него не было слов, чтобы передать, что он чувствует.

Она кивнула, принимая неизбежное.

— Забавно, что я спасала твою жизнь, потому что не могла вынести разлуку с тобой, но в конце концов все равно потеряла тебя. Любил ли ты меня на самом деле, Тарджа?

Молчание затягивалось, а он никак не мог придумать, что ответить. Наконец он решился сказать правду.

— Не знаю.

Она отвела в сторону потухшие глаза, а когда снова поглядела на него, ее взгляд был холоден.

— Освобождай кариенцев, если так нужно, Тарджа. Я сама встану на воротах, чтобы не пропустить Локлона.

— Мы найдем его, Р'шейл, — пообещал он. Она печально покачала головой.

— Нет, Тарджа, мы больше ничего не будем делать вместе, я сама найду Локлона и разберусь с ним. А ты теперь Лорд Защитник, и тебе надо править Медалоном.

Подобно человеку, надевающему перед битвой кольчугу, она окружала себя непроницаемой скорлупой, состоящей из горечи и боли. Он смотрел на это превращение, и мгновенное облегчение сменилось ощущением невосполнимой утраты. Та Р'шейл, которую он знал, исчезла. На ее месте возникла сильная, властная молодая женщина, которая никому не позволит приблизиться к себе.

И когда она отвернулась от него и начала медленно спускаться по лестнице, Тарджа почувствовал, что провожает взглядом совсем незнакомого человека.

 

Глава 43

Р'шейл долго брела по улицам Цитадели, не обращая внимания на то, куда идет. Она была совершенно спокойна и не обращала внимания на моросящий дождь, тихо падающий на блестящую мостовую. Ее не мучила ни боль утраты, ни обида на безответную любовь. Она пребывала в каком-то оцепенении, защищавшем ее от отчаяния.

«Может быть, — подумала она, — именно так и живут настоящие харшини».

Через некоторое время она обнаружила, что оказалась возле малого зала Цитадели. Не колеблясь, она поднялась по ступеням и вошла. Тяжелая бронзовая дверь захлопнулась, и удар гулко отозвался в темной пустоте. Она огляделась, пытаясь представить себе картину былого великолепия, которую нарисовал ей Брэк, когда они были в главном зале, старом Храме богов, который когда-то потрясал весь мир великолепием. Был ли этот маленький храм, посвященный лично богине любви, столь же прекрасен? Трудно представить это сейчас. Малый зал стал теперь просто большой гулкой комнатой, ничем не — украшенной и полностью безжизненной..

— Почему, Кальяна? — спросила она у темноты.

Стоило ей произнести имя богини, как темноту прорезал луч света. Скрестив руки на груди, на нее глядела богиня любви, принявшая вид ребенка-девочки. Р'шейл смотрела на богиню, не ощущая сейчас атмосферы восхищенного преклонения, окружающей эту маленькую девочку, парящую в воздухе, почти касаясь ногами земли.

— Почему?

— Знаешь, какая это плохая манера — призывать богов, если они…

— Почему ты сделала так, что Тарджа влюбился в меня?

— А, — ответила богиня виновато, словно ребенок, которого поймали играющим с запретной взрослой вещью, — это…

— Да, это! Зачем ты это сделала? Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?

— Я просто пыталась помочь тебе.

— Ты же зовешься богиней любви. Как ты можешь причинять такую боль?

— А кто во всем виноват? — дерзко спросила богиня. — Это же ты разрушила гисы, а не я.

— То есть?

— Ты попросила демонов заместить кровь Тарджи. Откуда мне было знать, что ты собираешься это делать?

— Ты послала ко мне Дэйса с вестью, что я могу воспользоваться помощью демонов, чтобы вылечить его.

— Да, но я же не думала, что ты станешь использовать их так! Любой оказавшийся рядом харшини мог сказать тебе, что так ты разрушишь мои гисы.

— Может, и сказали бы, если бы сами знали.

— Ну, Брэк то знал. Он был тогда с тобой. Почему тебе не спросить у него, зачем он промолчал?

Это было новостью для Р'шейл. Брэк не предупреждал ее, он ни словом не обмолвился, что что-то не так.

— Пообещай мне, Кальяна, что ты никогда больше не сделаешь со мной ничего подобного. Или с Тарджой.

— Получай! — возмущенно хмыкнула богиня. — Если это доставит тебе удовольствие, то я никогда больше не буду и пытаться помочь тебе. Вот тогда ты увидишь, каково это — любить кого угодно без моего благословения!

— Я не хочу любить кого угодно, Кальяна, так что мне все равно.

Прищурившись, Кальяна стала меняться. Вот уже высокая светловолосая молодая женщина стояла на месте девочки.

— Ты можешь прожить без любви? — спросила богиня. — Ты так уверена в себе? Может быть, твои происки могут укротить бога войны, но на мою власть посягать бесполезно.

— Почему ты считаешь, что я пытаюсь укротить бога войны?

— Я не слепая, дитя демона. Хитрия и Фардонния объединились впервые за много веков. Зигарнальд уже слабеет. Но не воображай, что, ожесточая свое сердце, ты можешь ослабить власть богини любви. Без войн люди процветают. А без меня они зачахнут и умрут.

— Но неужели ты сама заботишься обо всех влюбленных? Помогаешь каждой матери любить ее ребенка, укрепляешь дружбу между всеми братьями на свете?

— Нет, конечно!

— Тогда зачем ты им нужна?

— Им нужна надежда, которую могу подарить только я.

— Какая на тебя надежда? — вопросила Р'шейл. — Ты просто испорченный капризный ребенок, потакающий любви или препятствующий ей из-за каприза, и не больше. Ты вмешиваешься, когда тебе вздумается, а не когда это особенно нужно просящему.

Кальяна не умела злиться по-настоящему, но сейчас она была очень близка к тому, чтобы разгневаться.

— Твое дело — уничтожить Хафисту, дитя демона, а ты в своем атеистическом фанатизме готова наброситься на любого из нас. Делай, то что тебе положено, а все остальное предоставь первичным богам.

— А что будет после того, как я уничтожу Хафисту?

Богиня отвернулась, видимо избегая встречаться взглядом с Р'шейл.

— Это уже не мне решать.

— Ты так легко решила, кому любить меня.

— А это не мне решать, — упрямилась Кальяна. — И ты бы не тратила времени на глупые вопросы. Лучше займись Хафистой. Если бы ты потратила на борьбу с ним столько же времени, сколько на препирательства с первичными богами, он был бы сейчас не могущественнее новорожденного щенка.

— Хафиста падет.

— Похоже, что не на твоем веку, — сердито фыркнула Кальяна. — Тебе бы браться всерьез за средоточие его силы, а не подбираться к нему с краев, словно собачонке, пытающейся сгрызть гору. Иначе, как только Хафиста сообразит, что к чему, он обрушится на тебя всей своей силой.

— И с чего бы ты посоветовала начать, божественная?

— Если бы я это знала, дитя демона, я бы разобралась с Хафистой сама!

Зал опять погрузился во тьму — Кальяна исчезла. Р'шейл стояла неподвижно и смотрела на то место, где она только что была. Было что-то в словах Кальяны такое, что казалось ей очень важным, но она не могла сообразить, что именно. Что это она говорила о средоточии силы Хафисты…

Понимание пришло внезапно. Теперь она знала, что ей делать.

Помнится, еще в Гринхарборе в разговоре с Калан они затрагивали эту тему. Она еще не представляла себе, как это выполнить, но теперь ей стало ясно, с чего начать. Поставить Хафисту на колени было так просто, что даже непонятно, почему она не додумалась до этого раньше.

Р'шейл довольно долго стучалась в дверь к Брэку, прежде чем он открыл ей.

— В чем дело? Ты нашла Локлона?

— Я хочу кое о чем тебя спросить.

— Ты хоть представляешь себе, который час, Р'шейл?

— Тебе-то что за дело? — отмахнулась она, протискиваясь мимо Брэка в апартаменты, которые выделил ему Гарет. — Ты же харшини. Тебе не нужно спать.

Закрыв дверь, он укоризненно нахмурился.

— Да, нам не нужно спать столько, сколько людям. Но это же не значит, что мы вообще не спим. На будущее тебе стоит это запомнить. Когда ты в последний раз спала?

— Не помню точно.

— А я помню. Это было четыре дня назад. А я постарше тебя на семь веков. Мне нужен отдых.

Она улыбнулась в ответ. Брэк был одет и собран, по всей комнате горели свечи. В очаге весело потрескивал огонь, возле него стояло кресло и столик с раскрытой книгой. Не похоже было, чтобы хозяина подняли из постели.

— Ну и что же случилось такого, дитя демона, что ты не могла дождаться до утра?

— Мне нужно уничтожить Хафисту.

— Да неужели? — изумленно осведомился он. — И сколько же ты думала, чтобы прийти к этому сногсшибательному выводу?

— Не стоит смеяться, Брэк. Ты знаешь, о чем я говорю.

— Да, знаю, но я понятия не имею, почему это сделалось настолько важно посреди ночи.

— По-моему, я придумала, как это сделать.

— Как? — спросил он без тени насмешки в голосе.

— Я только что говорила с Кальяной. Она сказала, что мне нужно браться всерьез за средоточие его силы, а не подбираться к нему с краев подобно собачке, пытающейся сгрызть гору.

Брэк усмехнулся.

— Словеса вполне в духе Кали. О чем еще вы с нею беседовали?

— Мы поговорили, — призналась Р'шейл, — о том, что она сделала с Тарджой.

— Должно быть, это было любопытно.

— И она сказала, что ты был в курсе, — обвиняюще произнесла Р'шейл.

Он кивнул в ответ и отошел от двери. Р'шейл съедала его своим взглядом, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.

— Почему ты не сказал мне?

— Это ничего бы не изменило.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я уже много раз с этим сталкивался. Гисы — нешуточное дело, Р'шейл. Тарджа был охвачен страстью, и с этим ничего нельзя было поделать.

— А как насчет меня?

— Ты никогда не была под действием гис Кальяны. Даже богиня любви не рискнула бы накладывать их на дитя демона.

— Но я любила его, — запротестовала она, пытаясь не выдать голосом, насколько больно ей произносить это слово.

— Тебе для этого не нужна была Кальяна. Ты же с детства привыкла преклоняться перед ним.

— А если бы она не вмешалась, мог бы он…

— Мог бы он сам полюбить тебя? — закончил Брэк за нее и пожал плечами. — Не знаю.

— Теперь он презирает меня.

— Вовсе нет. Он просто не знает, как относиться к происшедшему. И то, что он не верит на самом деле в богов, чьими стараниями все это приключилось, ничего не меняет. — Брэк наполнил два кубка вином и протянул один из них Р'шейл. — Как-нибудь он справится с этим. Выпей. На потерянную любовь всегда легче смотреть через стекло чаши.

— Я не хочу пить.

— А я хочу, а пить одному дурно. Составь мне компанию.

Она приняла чашу из его рук и угрюмо уткнулась в нее, позволив напитку согреть ее. Правда, лучше от вина ей не стало. Брэк уселся перед огнем и основательно приложился к чаше.

— Итак, ты собиралась излагать мне свою блестящую идею или мы будем еще несколько часов поминать всуе беднягу Тарджу?

— Почему ты с таким удовольствием смеешься над моей болью?

— Потому что ты сильнее, чем сама полагаешь, дитя демона. Я вижу, что тебе тяжело, но ты же знала, что рано или поздно это случится. С тех пор как Хафиста рассказал тебе про гисы, ты не обольщалась о природе любви Тарджи. При всех человеческих слабостях ты чувствуешь, что правильно, а что нет. Это умеют все харшини. Как бы ты ни оплакивала утрату, в глубине своего сердца ты знаешь, что это к лучшему. И чем скорее открыто признаешь это, тем скорее тебе станет легче.

— Легче? — горько повторила она. — Разве может мне стать легче?

— Любовь к Тардже была щелью в твоей броне, Р'шейл. Хафиста мог бы воспользоваться этой твоей слабостью. Помнишь, ты рассказывала мне, как он пытался склонить тебя на свою сторону? Он играл на твоем чувстве к Тардже, и ты едва не поддалась тогда.

Вспоминать об этом не хотелось, но пришлось признать, что Брэк говорит правду. Она опустилась в кресло по другую сторону очага и уставилась в огонь, чтобы он не видел ее лица. Впрочем, зря старалась. Брэк слишком хорошо знал ее.

— Ты ворвалась сюда, чтобы сообщить, как собираешься победить Хафисту. Ты уверена, что у тебя есть время хандрить?

Она запустила в него кубком. Он легко увернулся, и сосуд разлетелся на осколки, ударившись о дальнюю стену. Он улыбнулся.

— Полегчало?

— Я ненавижу тебя.

— Нет. Ты ненавидишь тот факт, что я прав.

— Это одно и то же.

Брэк вздохнул, давая понять, что теряет терпение.

— Спрашивай, о чем хотела спросить, Р'шейл. Я и в самом деле собирался лечь поспать, пока не наступило утро.

— Мне нужно добраться до средоточия силы Хафисты, — сказала она в очередной раз; ее энтузиазм сильно поубавился с того момента, как она ворвалась к нему.

— Ты это уже говорила.

— Мы должны заняться их жрецами. Брэк нахмурился.

— Ты не обратишь ни одного кариенского жреца, Р'шейл. Даже если тебе удастся подчинить себе их разум, все равно Хафиста властвует над их душами. Каждый жрец связан со Всевышним через свой посох.

— И в этом их слабость. Если я сумею использовать эту связь, то смогу дотянуться до всех жрецов Кариена и в один миг разгромлю Хафисту.

— Теоретически, может быть, и так, но как ты собираешься это сделать?

— Калан высказала очень интересную идею на этот счет. Но мне нужно посмотреть на посох вблизи. Мне нужно понять, как он действует.

— Я могу тебе напомнить, как он действует. Или ты уже забыла, что случилось, когда в прошлый раз решила свести знакомство с посохами Хафисты?

— Этого мне никогда не забыть. Но ты сказал мне тогда, что посох разрушает магию. Но если он может ее разрушать, значит, может и использовать. И я могу сделать так, чтобы он использовал ее иначе.

Брэк вздохнул и поднялся на ноги.

— Пошли.

— Куда это ты собрался?

— Ты хочешь увидеть посох Хафисты? У Гарета Уорнера сейчас валяется больше сотни этих вещичек в пещерах под амфитеатром.

Она ошеломленно подскочила.

— Ты считаешь, что у меня получится?

— Нет. Я думаю, что более дурацкой идеи тебе еще не приходило в голову, но я знаю, что ты не откажешься от нее, пока сама не убедишься, что неправа.

Она радостно обняла его.

— Я знала, что ты мне поможешь.

Он угрюмо отстранил ее.

— Не надо восторгов, Р'шейл. Я только собираюсь доказать тебе, что ты заблуждаешься.

— Я не заблуждаюсь. Я знаю, что у меня получится.

Он снял со спинки кресла сохнущий плащ и скептически посмотрел на Р'шейл.

— Надеюсь, что нескольких ожогов, оставленных посохами, окажется достаточным для того, чтобы переубедить тебя, дитя демона.

Вход в тоннель, ведущий в пещеры под амфитеатром, охраняли два защитника очень решительного вида. Пройти мимо них Р'шейл не удалось, но на поднятый ими шум вышел офицер. Узнав Р'шейл, он нахмурился. Невысокий, с ранней сединой, среди защитников он был известен скорее как администратор. К тому же он был старым другом Тарджи.

— Мы никого не пускаем к пленным, Р'шейл.

— Но нам и не нужны кариенцы, капитан Граннон. Мы только хотели взглянуть на посохи, которые вы отобрали у жрецов.

Ничего особо опасного в этой просьбе он не увидел. По мнению Граннона, посохи были не более чем бесполезными церковными безделушками.

— Ну хорошо. Проводи их, Чарль. И присмотри за ними, — добавил он, настороженно глядя на харшини.

Сержант снял со стены факел и повел их по проходу налево. Посохи были свалены кучей в пещере недалеко от входа. На страже стояли два защитника, посторонившихся, чтобы пропустить их. Чарль вошел первым и высоко поднял факел. Пламя заблестело на головках посохов, как на горке алмазов. Р'шейл и Брэк смотрели на эту гору, старясь не подходить к ней слишком близко.

— Не мог бы ты подать мне один из них? — спросила она Чарля.

— Капитан Граннон не говорил, что вам дозволено прикасаться к ним.

— Мы и не можем к ним прикасаться, — объяснил Брэк. — Они сделаны как раз для того, чтобы причинять вред тем, в ком есть кровь харшини.

Чарль недоверчиво посмотрел на него, но все же повернулся к стене и вставил факел в железную скобу. Освободив руки, он наклонился, поднял один из посохов и протянул его Р'шейл. Та непроизвольно отшатнулась.

— Осторожнее!

Сдерживая нахлынувший страх, Р'шейл подошла поближе и принялась внимательно рассматривать ненавистный символ власти Хафисты. Черенок был обработан чем-то, что делало его совсем черным. Казалось, он впитывает падающий на него свет. Головка посоха представляла собой золотую пятиконечную звезду, пересекаемую серебряным изображением изломанной молнии. На кончике каждого луча было по кристаллу, и в центре звезды красовался большой камень, вырезанный из того же материала.

Чарль с жадным любопытством рассматривал посох.

— Как вы думаете, это настоящие алмазы?

— Нет, — ответил Брэк. — Просто какие-то кристаллы.

— Они выглядят как Всевидящий Кристалл.

Брэк удивленно поглядел на нее.

— Что?

— Я говорю, что они похожи на Всевидящий Кристалл. Знаешь, большой кристалл, что стоит в храме Гринхарбора.

— Я знаю, что такое кристалл. Поднеси его поближе к свету.

Чарль приблизил посох к пламени посоха. Р'шейл подошла ближе, посмотрела на него и нерешительно потянулась к головке посоха.

— Что ты делаешь? — в ужасе закричал Брэк.

— Пытаюсь проверить свою теорию.

Она легонько дотронулась до центра кристалла. Ничего не произошло — ни жестокого удара, ни даже малейшей боли от прикосновения.

— Как?.. — ошеломленно выдохнул он.

— Я не дотрагивалась до посоха, только до кристалла. Попробуй сам.

Брэк неохотно протянул руку к сверкающему камню, не в силах преодолеть страха перед ожидающей его болью. Однако ничего не произошло. Он робко прикоснулся пальцем к камню и изумленно посмотрел на Р'шейл.

— Не понимаю.

— Смотри, — приказала она. Он отступил назад, глядя, как она опять дотрагивается до посоха, на этот раз призвав предварительно силу. Она уперлась пальцем в середину кристалла, и комната озарилась светом, затеплившимся в ответ на ее прикосновение в каждом из посохов. Удивленно вскрикнув, Чарль уронил посох. Брэк отпрыгнул в сторону, и комната снова погрузилась в полумрак, как только Р'шейл утратила контакт с посохом.

— Но как?.. — снова спросил Брэк, глядя на груду посохов, равнодушно громоздящихся посреди пещеры.

— Я полагаю, что все это осколки одного пропавшего Всевидящего Кристалла.

— Не хочется этого говорить, Р'шейл, но, может быть, ты и права.

Он посмотрел на гору посохов.

— Об этом ты и хотела меня спросить? Кажется, что ты права. Через них можно добраться до жрецов. Если только у тебя будет Всевидящий Кристалл, чтобы управлять ими.

— Всевидящий Кристалл Цитадели потерян, — напомнила она, тоже осматривая посохи. — Но Калан говорила, что его нельзя разрушить. Он где-то есть.

Брэк не спешил заразиться ее оптимизмом.

— Наверное, хотя мне трудно представить, где можно спрятать такую большую вещь, как Всевидящий Кристалл. А ты не думаешь, что эти кристаллы могут быть осколками как раз того камня, который был в Цитадели?

— Я думаю, что на части разбит камень из Талабара. Сестрам нужно было уничтожить или спрятать свой камень. Только фардоннцам могло прийти в голову продать его.

Брэк задумчиво кивнул.

— Это объясняет, кстати, почему Габлет не хочет видеть харшини у себя у Фардоннии. Он просто боится, что мы узнаем, что сталось с тем камнем. И только у бога могло хватить силы разбить камень. Похоже на правду, хотя кариенцам, думаю, это влетело в копеечку. Я-то все гадал, как это Фардоннии удалось так быстро разбогатеть. Но что мы будем делать с Локлоном?

— Будем искать его, но без посторонней помощи нам его едва ли удастся найти. — В ее голосе прорезались жесткие нотки. — А у нового Лорда Защитника, похоже, другие приоритеты.

Брэк пожал плечами, глядя на решительное выражение ее лица.

— Тогда все в порядке, и значит, нам осталось ответить только на один важный вопрос.

— Какой?

— Куда можно было спрятать Всевидящий Кристалл весом в несколько тонн?

 

Глава 44

Вздрогнув, Локлон пришел в себя и долго не мог понять, где же он находится. Было очень больно. Его переполняли воспоминания, и никак не удавалось собрать мысли воедино. Глядя на странную комнату, в которой он находился, на тяжелые драпировки вокруг постели и на светящиеся стены вокруг, он не мог сообразить, как здесь оказался. В голове пульсировала боль, и не удавалось даже пошевелиться. Не получалось припомнить и свое имя.

Но через какое-то время — он не знал, сколько его прошло, — к нему вернулась память. Он вспомнил, как был Джойхинией Тенраган. Вспомнил, как властвовал от ее имени. Вспомнил Р'шейл, склонившуюся над ним и заклинающую его жить дальше.

Он вспомнил смерть.

От нее осталась тень, нависшая над душой. Боль не значила ни чего по сравнению с тем ужасом, который он пережил, бросившись на меч незнакомого защитника там, в кабинете Верховной сестры, желая избежать гнева, полыхающего в глубине глаз Р'шейл.

Если подумать, это был самый мужественный поступок за всю его жизнь — может быть, к тому же его единственный мужественный поступок.

Джойхинию он не жалел и огорчался сейчас в основном потому, что утратил теперь чудом доставшуюся ему власть. Больше такого случая ему, наверное, не подвернется. Отныне он становился просто беглецом.

Подумав об этом, Локлон запаниковал. Да, он был беглецом и понимал, что Р'шейл теперь не успокоится, пока не найдет его. Ему нужно было бежать отсюда, из этой комнаты, и вообще из Цитадели.

Он попытался поднять голову и со смятением осознал, что не может этого сделать. Его тело находилось в бездействии многие месяцы, и мускулы почти атрофировались за это время. Ему не хватало сил даже на то, чтобы приподняться, — не слушались конечности.

Локлону никогда не приходило в голову, что тело может так зачахнуть в его отсутствие. Он знал, что оно живо, — и пока это так, жив и он. Мэтен заверил его, что жрецы заботятся о нем, но ему не было дозволено смотреть на себя — жрецы твердили, что такая встреча может разрушить чары, перенесшие дух Локлона в тело Джойхинии. Насмешкой судьбы оказалось теперь очнуться в этом истощенном немощном теле, которому едва хватало сил оторвать голову от подушки.

Р'шейл не могла бы придумать ничего лучше, для того чтобы расправиться с ним. Нужно было что-то немедленно делать. Его ищет Р'шейл. Она хочет заполучить его.

При мысли о ней он внезапно испытал гнев. «Она не имела права возвращаться», — решил он, хотя, будучи Джойхинией, он сделал все, что было в его силах, лишь бы заманить ее в Цитадель. Если бы кариенцы сделали все как обещали, она должна была быть уже мертва — сожжена заживо в Ярнарроу, как харшинская ведьма. Но даже бог кариенцев не смог справиться с ней, а Локлон был не настолько глуп, чтобы воображать, будто может избежать гнева той, у которой достает силы осадить бога.

Эта мысль придала ему сил. Он наконец собрался и грузно сполз с постели на пол. Даже это усилие уже оказалось чрезмерным. Глотая воздух ртом, он лежал на полу и смотрел на дверь, от которой его отделяло всего пять шагов. Но сейчас ему казалось, что между ним и дверью разверзлась пропасть.

Он долго лежал так, собираясь с духом для нового рывка. Все его мысли были о том, что это нужно сделать во что бы то ни стало. Он уже умирал сегодня, и больше не хотел.

Приподнявшись на локтях, он потащил свое бессильное тело к двери. Но только он начал ползти, как за дверью послышались шаги. Ужас придал ему сил. Преодолевая боль, он пополз, подгоняемый смертным ужасом. Руки разъехались на скользком полу, и он больно ударился подбородком. В глазах заплясали звезды. Дверь, казалось, не приблизилась ни на йоту, несмотря на его отчаянные попытки до нее добраться. Шаги приближались. Его лоб покрыла испарина, он заскреб руками в отчаянной попытке уползти.

Он сжался в комок и затаил дыхание. Сквозь слезы ему ничего не было видно. С таким же успехом эта дверь могла бы быть в самом дальнем краю Медалона. Ему не добраться до нее. В любой момент она может отвориться — и войдет Р'шейл, готовая расплатиться с ним за все обиды, реальные и мнимые. Он всхлипнул от ужаса и уставился на обшитую досками дверь; ожидание было невыносимо, казалось, в живот вливается струя расплавленного свинца. Дверь распахнулась. Локлон издал жалобный вопль и почувствовал резкий запах мочи, распространяющийся вокруг него.

— Ради всего святого, прекратите это безобразие! — нетерпеливо воскликнула вошедшая госпожа Хинер. — Подними его, Лорк.

Старуха с отвращением глядела на пятно, расползающееся спереди по его набедренной повязке. Как обычно, она была одета во все черное, включая и роскошный плащ, накинутый на плечи. В маленьких, близко посаженных глазках явственно читалась неприязнь. Лорк нагнулся и оторвал Локлона от пола. Даже он кривил нос при этом.

— Ты теперь у нас в долгу, капитан. Они всю Цитадель вверх дном перевернули, так хотели тебя найти.

Локлон не ответил. Его спасли, но он опасался спасателей. Задолжать что угодно мистрессе Хинер было рискованным мероприятием. Она могла высосать все соки из человека за неоплаченный карточный долг. Локлону страшно было подумать, что она может потребовать от него за жизнь.

Помывшись и поев, Локлон почувствовал себя лучше. Теперь он был в относительной безопасности за стенами дома мистрессы Хинер. Теперь ему нужно было только пересидеть здесь до той поры, пока он сможет покинуть Цитадель.

Поздно вечером мистресса Хинер пришла к нему. Когда она входила, Локлон заметил, что Лорк стоит на страже у дверей, и слегка встревожился. С ней был мальчик лет двенадцати, со светлыми волосами и лукавым, но добродушным лицом. Локлон припомнил, что этот мальчик был одной из любимых игрушек мистрессы Хинер. Лорк закрыл дверь за ними, и мальчик поставил на небольшой столик подле кровати принесенный поднос. Из-под крышки на тарелке доносился восхитительный запах жареного мяса.

— Защитники захватили Цитадель, — сказала она, зажигая светильник. — До завтрашнего рассвета они ввели комендантский час. Ты можешь идти, Алладан.

Как только мальчик бесшумно выскользнул из комнаты, он спросил, испытывая противное чувство профессиональной ревности:

— Назначили новую Верховную сестру?

— Пока нет, — пожала плечами старуха. — И вообще не собираются, если верить слухам.

— Вы хотите сказать, что защитники взяли власть в свои руки? Без Сестринской общины?

— Похоже на то. Я слышала, что всем этим дерьмом заправляет Гарет Уорнер. Ничего странного. Поганый ублюдок. Дженга тоже умер, — добавила она равнодушно, словно речь шла о перемене погоды.

Смерть Лорда Защитника не задела Локлона.

— Значит, теперь у власти Уорнер?

— Вероятно, он объявит себя Лордом Защитником поутру.

— Мне нужно убираться из Цитадели.

Мистресса Хинер кивнула.

— Сквайр Мэтен оставил инструкции на случай, если случится что-нибудь подобное. Вас нужно доставить в Кариен.

Локлон настороженно посмотрел на нее.

— Почему это?

— Потому что вы были Верховной сестрой. Вы располагаете информацией, которая может понадобиться кариенцам, чтобы снова захватить Цитадель.

— Там, за стенами крепости, сотни тысяч людей, которым я не нужен.

— Защитники взяли в залог всех герцогов. Да, там, за стенами, армия, но вот возглавлять ее некому.

Она говорила буднично, словно повторяла досужую сплетню об общем знакомом, избегая напоминать ему о том, что весь его мир перевернулся вверх дном.

— Так она все еще здесь?

— Кто? Р'шейл? Да, она все еще в Цитадели.

— Она хочет убить меня.

— Любой защитник захотел бы, если бы узнал про вас все, — заметила мистресса Хинер самодовольно. — На вашу удачу, ваши товарищи по оружию не верят в магию и вряд ли станут мстить за то, во что не способны поверить.

— Вы поможете мне выбраться?

Она улыбнулась. Это была холодная расчетливая улыбка. Локлона бросило в дрожь от нее.

— Не бесплатно.

— Сколько?

— Говорить о таких вещах за едой — дурная манера, — ответила она, удовлетворенно оглядываясь вокруг. Она поселила его в голубой комнате. Локлон отлично понял, что это намек. Именно здесь он когда-то убил эту шлюху… как ее звали? Пэни? Это была комната, где мистресса Хинер нашла наконец средство сделать из него предателя.

— Мы поговорим об этом позже.

— Но как я выберусь из Цитадели? — спросил он, снимая крышку с тарелки и благодарно кивая. Голоден он был страшно.

— Через ворота, как же еще?

— Но они же заперты изнутри?

— Сейчас — да. Но утром они откроют их, чтобы выпустить кариенцев.

Ошеломленный Локлон оторвался от еды.

— Им позволят уйти?

— Похоже, они рассчитывают провести какой-то срок в осаде, — пожала плечами мистресса Хинер. — Они объявили, что кариенцы и все, кто захочет к ним присоединиться, могут уйти. Не думаю, чтобы они собирались отпустить герцогов, но от прочих кариенцев они явно хотят избавиться. Вполне разумно, если подумать. Меньше ртов, которых нужно кормить.

— Р'шейл будет там, — уверенно предсказал Локлон.

— Возможно.

— Она узнает меня.

— Не беспокойтесь, капитан, мы сделаем так, что дитя демона будет чем заняться в это время. — Она подошла к двери и дважды постучала в нее. Послышался щелчок отпираемого замка. «Итак, он был пленником, — в отчаянии осознал Локлон, — но по крайней мере пленником, который чего-то стоит».

Вопрос состоял в том, сколько мистресса Хинер намерена за него запросить.

 

Глава 45

Тарджа выделил отряд защитников в помощь Р'шейл для поисков Локлона. Он даже позаботился найти людей, знавших Локлона в лицо. Это была очень дельная мысль, но Р'шейл все равно не могла простить ему, что он приказал открыть ворота. Особенно после того как она узнала, что он приказал им высматривать Локлона, не препятствуя уходу кариенцев. Р'шейл хотелось, чтобы каждого, покидающего Цитадель, тщательно осматривали, обыскивали каждый фургон, каждый мешок, каждую женскую сумочку — чтобы у Локлона не было ни малейшего шанса проскочить мимо нее. Когда офицер, командующий отрядом стражников на воротах, второй раз зачитал инструкции своим солдатам, Р'шейл в гневе развернулась на каблуках и направилась прямиком в кабинет Верховной сестры.

Тарджа невозмутимо встретил ее гнев. На нем была новая красная куртка с мечом и щитом — знаками отличия Лорда Защитника. До восхода было еще далеко, но кабинет Верховной сестры был полон защитников. Они поспешно расступались, избегая встречаться с ней глазами. Никто из защитников, казалось, не был огорчен внезапным возвышением Тарджи. Наоборот, казалось, они радовались тому, что ответственность за их судьбы теперь несет кто-то другой. Она могла понять их. Они только что взяли власть в Цитадели, но до освобождения Медалона было еще далеко. В случае чего ответственность за все ляжет на Тарджу.

— Гарет обещал, что мы проверим каждого, выходящего из Цитадели!

— Если быть совсем точными, он сказал, что нужно поставить на воротах людей, которые проследят, чтобы Локлон не мог ускользнуть. О том, чтобы ты останавливала и обыскивала каждого, пытающегося выйти за ворота, речи не было.

— Но их же там тысячи! Его будет не усмотреть!

— Извини, Р'шейл. Я выделил для тебя столько людей, сколько смог. — Он говорил с ней сухо и жестко. Казалось, что вместе с чином он унаследовал от Дженги и его суровое величие.

— А если я найду Локлона? Получили ли твои люди приказ арестовать его, господин Лорд Защитник? Или мне придется дружески похлопать его по спине и пожелать ему доброго пути?

Он нахмурился, выведенный из себя ее сарказмом.

— Хочешь — бери моих людей, не хочешь — не бери, Р'шейл. У меня нет ни времени, ни желания спорить с тобой на эту тему.

— Так-то выглядит твоя помощь!

— Может быть, ты хочешь узнать, что значит оказаться без помощи? — Они впились друг в друга взглядами.

— Если он ускользнет от меня, я не прощу тебе этого.

— Светает, — произнес он, переключая внимание на своих людей. — Если ты хочешь быть у ворот к тому времени, как их откроют, тебе стоит поторопиться.

Р'шейл вышла под яростный ветер на широкую открытую галерею, расположенную вокруг белых стен Цитадели. В последний раз она была здесь еще ребенком, когда Тарджа привел ее на стену, что бы показать редкое в этих широтах зрелище — плоскогорья, покрытые снегом. Ей было тогда пять или шесть лет от роду, и снег она уже видела, но побелевшие поля привели ее в полный восторг. Джойхиния побила ее за то, что она убежала без спроса с Тарджой, но восторг от чудесного зрелища все равно остался. Она до сих пор помнила, как ревет в своей комнате, голодная и продрогшая, вздрагивая под ударами розги, и думает о том, что зрелище того стоило. Не важно, что ее оставили без ужина. Не важно, что Джойхиния объявила, что если она так любит холод, то пусть-ка попробует, каково на самом деле посидеть в снегу, и загасила очаг в ее комнате, а одеяла убрала все до одного. Не важно, что ее ноги стали черно-синими от побоев. Душой она осталась стоять на стене, среди холодного замершего пространства, и, глядя на укрытые снежной пеленой поля и покрытую тонким льдом реку Саран, чувствовала себя на вершине мира.

Что-то похожее на прежнее чувство шевельнулось в ней и сейчас, когда она посмотрела вниз, но только на этот раз ни снега, ни мира не было на полях. Пространство кишело людьми насколько хватало глаз, они были даже вокруг деревень Кордейла, которые отсюда можно было различить лишь по поднимающемуся над ними печному дыму. Отсюда, с высоты, детали были неразличимы, и казалось, что по земле плещется ядовитый океан, захлестывающий стены Цитадели.

— Ты в порядке? — заботливо спросил Брэк.

— А что со мной станется?

Брэк промолчал. Он сидел, прислонившись к стене, вытянув ноги вдоль галереи, и чистил ногти кончиком кинжала. Небо перед ними было затянуто рваными облаками, оставшимися после ночного дождя. Солнце перед рассветом окрашивало их в цвет отстиранной крови.

— Если тебе удастся обнаружить Локлона, будь осторожна, хорошо?

— Что ты имеешь в виду?

— Если будешь применять силу, чтобы остановить его, постарайся делать это побыстрее. Ты связана с тем же источником силы, что и Коранделлен. Если ты возьмешь слишком много, ему ничего не останется.

Брэку не требовалось объяснять ей, что у Коранделлена может не хватить сил удерживать Убежище в безопасном промежутке вне времени. Она видела его усталое лицо во Всевидящем Кристалле в Гринхарборе. Р'шейл и сама понимала, насколько он утомлен.

— Тебя послушать, у меня есть какой-то шанс. — Она прикрыла глаза, подставляя лицо освежающему ветерку, а затем взглянула вниз на толпу желающих выбраться из Цитадели. — Безнадежно!

— Это можно было понять, и не залезая сюда, — заметил Брэк.

— Ты собираешься помогать мне?

— Что я должен делать?

Она пробормотала что-то неразборчивое и снова уставилась на толпу. Защитники оттесняли людей от ворот, чтобы получить возможность открыть их. Все пространство за стеной было заполнено кариенской армией. Солдаты ждали своих товарищей, оказавшихся запертыми в Цитадели.

Со вчерашнего дня было объявлено перемирие, хотя теперь, когда почти все кариенские командиры оказались заложниками в Цитадели, потребовалось потрудиться, чтобы найти людей, способных принять такое ответственное решение. На краю стены выстроились лучники, готовые остановить тех из кариенцев, кто забыл бы о принятом перемирии. Отразить скоординированную атаку защитники, конечно, не смогли бы, но их сил было достаточно для того, чтобы удержать растерянных и озадаченных кариенцев от непоправимых глупостей. Казалось, они не могут поверить, что Цитадель для них потеряна, а их командиры взяты в плен. Всевышний не должен был допускать такого.

— Мы не можем воспользоваться какой-нибудь магией? — спросила она, разворачиваясь к кариенцам спиной.

Он оторвался от своих ногтей.

— Какой-нибудь магией?

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

Брэк кротко вздохнул.

— Ты до сих пор не имеешь представления о том, с чем имеешь дело?

— Не надо лекций, Брэк. Я просто хочу узнать, не можем ли мы как-нибудь попроще отыскать Локлона.

— Ты можешь сделать так, что все уходящие станут говорить только правду, а потом спрашивать каждого проходящего через ворота, как его зовут, — предложил он.

— Не пойдет. Тарджа не позволяет останавливать их.

Глядя на толпу, она не могла видеть ухмылки на лице Брэка.

— Я просто пошутил, Р'шейл.

— Я вне себя от радости. Есть у тебя еще какие-нибудь блестящие предложения?

— Нет.

— И на том спасибо.

Брэк засунул кинжал в ножны, поднялся на ноги и встал рядом с ней. Защитники закричали толпе разойтись, и ворота не спеша отворились. Первыми выходили кавалеристы, составляющие большую часть оккупационных сил, оказавшихся в городе. После ночи в сырых подземельях под амфитеатром они казались замерзшими и несчастными. В массе своей это были простые крестьяне, оказавшиеся на этой войне только потому, что их сюзерены являлись преданными слугами кариенского короля. Они были во власти своего бога, своего короля и своих герцогов.

— Не слишком-то веселыми они выглядят, правда? — отметил Брэк.

— Да разве они виноваты?

— Но ты же не жалеешь их?

— Разве что самую малость. Я думаю, что большинство из них предпочло бы оказаться сейчас дома и готовить свои поля к весне, а не торчать здесь, в чужой стране, на войне, которая непонятно кому нужна.

— Ну что ж, если ты полагаешь, что крестьянам так плохо, то можешь вообразить себе, каково остальным, — отозвался Брэк, указывая на улицу внизу.

Следующими в очереди на выход были рыцари. Тарджа оставил им их коней, но этим все и ограничивалось — они ехали с пустыми руками. Они смотрели вокруг холодно и надменно, словно уезжали по собственной воле, а не подобно бродягам, которых выставляют за дверь, потому что им нечем заплатить за постой. Сэр Андон возглавлял их маленькую колонну. Прочих с высоты стены Р'шейл не смогла разглядеть. Ей стало интересно, о чем же они думают сейчас? Не помышляют ли они об отмщении? Не готовятся ли уже вернуться назад с победой над нами?

— Госпожа! Госпожа Р'шейл!

Р'шейл опустила взгляд вниз и увидела машущего ей уличного мальчишку. Она не знала его, но он, запыхаясь от бега, громко звал ее и размахивал руками.

— В чем дело? — крикнула ему она.

— Вы ищете человека? Такого, со шрамами? Я его видел!

— Подожди меня здесь, — сказала она Брэку, уже сбегая по лестнице вниз. Она спустилась на улицу и оглядела толпу в поисках ребенка. Он ждал ее около ворот. Р'шейл еще не случалось видеть ребенка красивее.

— Кто ты такой? Где ты видел Локлона? — требовательно спросила она.

— Меня зовут Алладан. Я работаю у мистрессы Хинер.

— А кто такая мистресса Хинер?

— Она… она… моя хозяйка, — ответил мальчик слегка неуверенно. — Но я видел того, кого вы ищете. Он был у мистрессы Хинер этой ночью.

— Он все еще там?

Алладан кивнул.

— Я думаю, да. Хотите, я покажу, где это?

Она посмотрела на стену, откуда, стоя на галерее, на нее глядел Брэк, и быстро прикинула, стоит ли звать его. Она была уверена, что ребенок говорит правду, но он мог ошибаться. Не хотелось рисковать, давая Локлону шанс проскользнуть в ворота. Она успокаивающе махнула Брэку и повернулась к Алладану.

— Показывай.

Она нырнула в толпу вслед за мальчиком, слыша тревожный голос Брэка, окликающего ее, но не стала обращать на него внимания. Мысль о том, что она может сейчас найти Локлона, поглотила ее, не оставляя места тревоге или обыкновенной осторожности. Они протиснулись сквозь толпу и направились в сторону складских кварталов. Мальчишка бежал впереди, иногда оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что она не отстала.

Наконец они прибежали к узким воротам с небольшим смотровым окошком на высоте глаз, зажатым между двух ветхих складских сараев. Он остановился, дождался, пока она догонит его, и указал головой в направлении ворот.

— Он там.

— Ты уверен?

— Он был там утром.

— Откуда ты узнал, что я ищу его?

Алладан простодушно пожал плечами.

— Об этом вся Цитадель знает, госпожа. — Он улыбнулся и добавил: — Вы мне что-нибудь дадите за то, что я нашел его?

Она улыбнулась наивному выражению его лица.

— Посмотрим.

— Я бы… я бы хотел получить награду прямо сейчас, — сказал он. — Я имею в виду, мало ли что случится потом…

— Возвращайся к воротам и спроси лорда Брэкандарана. Он придумает, чем тебя отблагодарить.

Алладан казался слегка разочарованным, но не стал настаивать на своем. Не говоря больше ни слова, он побежал прочь. Р'шейл посмотрела вслед ему, качая головой. Это был определенно очень предприимчивый малый.

Повернувшись к воротам, Р'шейл осторожно вызвала силу и открыла их, мысленно дотронувшись до створок. За дверью открылся засыпанный мусором проход. Вроде бы там никого не было, и она осторожно пошла вперед, стараясь не дышать носом — вонь стояла страшная. Она бесшумно шагала по набросанному вокруг хламу к следующей двери. Та была гостеприимно приоткрыта. Войдя в нее, Р'шейл изумленно ахнула.

Помещение было роскошно обставлено — тот, кто его делал, не заботился ни о расходах, ни о хорошем вкусе. По всей комнате были расставлены обшитые вельветом кушетки, вокруг каждой из которых висела тонкая прозрачная занавеска. Ковер на полу был пышнее, чем трава на заднем дворе сельской больницы. С потолка свисали люстры из фардоннского хрусталя. И пахло чем-то странно знакомым и в то же время неопределимым. Р'шейл глядела вокруг, Широко раскрыв глаза, и не понимала, зачем такое место оказалось спрятано в квартале, где вокруг стоят одни склады, — и кому оно могло понадобиться.

Ответ на этот вопрос она получила, обследовав пустые комнаты, расположенные вдоль узкого коридорчика, идущего из главного зала. Первая комната выглядела достаточно безобидно — просто комната с большой двуспальной кроватью, убранной синим, в тон двери. Но по мере того как она заглядывала в другие комнаты, их назначение становилось понятным. Была комната с огромной ванной, другая с кроватью, на которой можно было легко разместиться вшестером, еще одна со свисающими с потолка на цепях металлическими наручниками, обшитыми бархатом, тут же такой набор пыточных инструментов, что при взгляде на него комната дознания, принадлежащая защитникам, казалась просто детской игрушкой. Испытывая легкую тошноту при мысли о том, что должно было происходить в этом месте, Р'шейл подумала об Алладане. «Он что, тоже был частью этого представления?» От этой догадки ей сделалось дурно.

В конце зала была еще одна небольшая дверь, открывшаяся при первом прикосновении и ведущая в темноту. Войдя в нее, Р'шейл сотворила небольшой огонек, чтобы осветить себе дорогу, и довольно улыбнулась. Когда Брэк пытался научить ее вызывать пламя — дело было по пути сюда из Ванахайма, — она чуть не сожгла их обоих вызванным ей огненным шаром. Короткая лесенка спускалась в подвал с земляным полом. Она сделала пламя чуть поярче и уставилась на алтарь в дальнем конце подвала, испуганно вскрикнув при виде звезды и молнии Хафисты, сверкающих в свете ее пламени.

Неожиданно дверь в подвал гулко захлопнулась у нее за спиной. Она подскочила к двери и заколотила в нее руками, но ее уже успели запереть с противоположной стороны. Р'шейл в ярости призвала силу и уничтожила дверь, но тут оказалось, что путь назад ей преграждает стена пламени. Она наконец поняла, чем же тут пахло. Нефтью. Тот, кто сделал эту ловушку, пропитал нефтью весь дом, думая сжечь ее здесь заживо.

Р'шейл на шаг отступила от ревущего пламени. Если огонь перекинется на соседние кварталы, то погибнет весь город. И даже если сгорят только склады, то погибнут все припасы, на которые они рассчитывали, думая о грядущей осаде. Не раздумывая, она призвала всю силу харшини, до которой смогла дотянуться, и обрушила ее на пламя. Порыв ветра покачнул окружающие дома и ударил по зданию, в котором она находилась. Оно затрещало, но огонь погас, словно свеча на сквозняке.

Тяжело дыша, она перебралась через обломки и вылезла из подземелья. Дом был разбит, с него снесло крышу, а стены попадали, где стояли. Соседние склады были не в лучшем состоянии, а дальше виднелись разбитые окна и потрескавшиеся стены зданий, которым не повезло оказаться поблизости. Вдалеке раздавались панические вопли и встревоженные голоса защитников, спешащих выяснить, что вызвало взрыв Она осмотрела разрушения, вызванные ею. Она хотела просто сдержать пламя. У нее и в мыслях не было сровнять с землей все вокруг.

Первым ее нашел Брэк. Она все еще стояла, ошеломленная происшедшим, когда он перемахнул через руины и подскочил к ней.

Убедившись, что она жива, Брэк помог ей сесть, и разгневанный, и озадаченный случившимся.

— Во имя богов, что ты тут натворила?

— Это была ловушка, — тупо отозвалась она.

— Хватит шутить.

— Я и не думала… — ответила она, глядя на то, что осталось от складского квартала.

— Ты никогда не думаешь, Р'шейл. Это-то и делает тебя такой опасной.

— Ты сердишься? Да.

Р'шейл вытянула руку, чтобы убедиться, что она уже не трясется, и виновато улыбнулась Брэку.

— Извини.

— Нам с тобой нужно немного потолковать о пользе самоконтроля, — хмуро ответил он. — Нельзя использовать столько силы каждый раз, как соберешься что-нибудь сделать. Существует такое понятие, как передозировка.

— Но мне нужно было сбить пламя. Я не знала, сколько силы на это потребуется. — На самом деле, даже если бы она это и знала, у нее еще не хватало мастерства, чтобы контролировать вызываемую силу, но она решила, что сейчас не лучшее время напоминать Брэку об этом.

— Я очень измучена, но сознание ясное. Странное ощущение.

— Нельзя ли точнее?

— Я и сама еще не поняла. Словно я начала чувствовать все вокруг более отчетливо. Я могу даже ощущать Убежище, словно оно где-то неподалеку.

— Это ощущение должно быть с тобой всегда, Р'шейл.

— Да. И я чувствовала его постоянно с тех пор, как побывала там, но тут что-то другое. Это стало сильнее… даже не знаю, как сказать… отчетливее, что ли… Брэк?

Она побледнела, заметив, как вдруг он изменился в лице. Перестав слушать ее, он медленно поднялся на ноги и невидящим взглядом уставился на запад, прислушиваясь к своим чувствам.

Р'шейл тоже встала рядом с ним и посмотрела туда же, куда и он. Кроме разбитых домов и приближающихся защитников, ничего не было видно.

— Что такое? Что-то не так?

— Я тоже его чувствую.

— Убежище?

Он кивнул.

— Но почему так сильно? Ведь обычно это просто ощущение на самом краю сознания, на которое обычно не обращаешь внимания.

— Потому что обычно Убежище скрыто вне времени.

— Значит, оно вернулось? А зачем Коранделлен это сделал?

— Он ничего не делал. Ему просто не хватило сил.

Брэк угрюмо посмотрел на нее, и вдруг она поняла, что он имеет в виду. Коранделлен вернул Убежище в этот мир, потому что у него не хватало больше сил удерживать его вне потока времени. Р'шейл в ужасе посмотрела вокруг себя. Она слишком беспечно тратила магию харшини, не задумываясь над тем, сколько берет.

И это была ее вина, что харшини больше не были укрыты от мира.

— О Основательницы, Брэк, — простонала она в отчаянии. — Что же я натворила?

Поздним утром последние кариенцы, а также те штатские, которые не захотели оставаться в Цитадели, вышли через ворота, которые тут же заперли, чтобы защитить город от стоящей под его стенами армии. Защитники бдительно просматривали толпу уходящих, высматривая Локлона, но не обратили особого внимания ни на огромного простоватого человека, вывезшего через ворота тележку со старыми одеялами, ни на тощую остроглазую старуху, вышагивающую перед ним. Тележку проверять тоже не стали. Тряпье дурно пахло, а на шее женщины красовалась цепочка со знаком Хафисты. «Одним фанатиком меньше, и скатертью дорожка», — решили они. Защитники выискивали в толпе человека со шрамом на лице — ведь по нему легко можно было опознать Локлона.

А огромный мужчина с тележкой, красивый маленький мальчик и старуха беспрепятственно покинули Цитадель.

 

Глава 46

— Что там стряслось в складских кварталах? — первым делом спросил Тарджа, едва Р'шейл появилась в дверях кабинета Верховной сестры. В комнате были только он, Гарет Уорнер и молодая женщина, которую Р'шейл сначала даже не признала. У нее были длинные светлые волосы, одета она была в домотканые шаровары и матерчатую куртку, а на плечах почему-то висел плащ защитника. В очаге жарко горело пламя, и в комнате было натоплено через меру. Р'шейл с отвращением вспомнила ту пору, когда в этом кабинете, жарком и непроветренном, правила Джойхиния. Она отогнала от себя это воспоминание. Джойхиния была мертва.

— Вышла небольшая разборка, — пожала она плечами и вошла в кабинет. Вслед за ней прошел Брэк. Женщина, сидящая за одним столом с Тарджой, обернулась на ее голос и внимательно всмотрелась в ее лицо.

— Привет, Р'шейл. Привет, Брэк.

— Мэнда!

— Ты как будто удивлена, что видишь меня, дитя демона.

— Не зови меня так, — автоматически фыркнула Р'шейл. — Что ты здесь делаешь?

— То же, что делала задолго до того, как повстречалась с тобой, Р'шейл. Помогаю своим людям.

«Ее людьми, — припомнила Р'шейл, — были повстанцы-язычники».

— Не ожидала увидеть тебя здесь. Вроде бы ты собиралась отправиться в Хитрию с защитниками.

— Я решила остаться и помочь Тардже, — улыбнулась Мэнда, бросив быстрый взгляд на него. Р'шейл заметила этот взгляд и почувствовала внезапный укол ревности.

— Какая удача, что новый Лорд Защитник сочувствует вашему делу.

— Не стоит называть это удачей, Р'шейл, — заметил Гарет, отзываясь от расстеленной на столе карты. — Тарджа получил свою должность не в последнюю очередь именно по этой причине. Но что ты имеешь в виду под разборкой?

— Кто-то пытался поджечь склады. Я… немного погорячилась, но по крайней мере огонь потушен.

— Ты нашла Локлона? — спросил Тарджа.

— Нет. И не думаю теперь, что найду. Но сейчас я пришла по другому поводу. У нас возникла новая проблема.

— Что на этот раз? — Гарет скрестил руки на груди.

— Харшини в опасности.

— Они постоянно в опасности вот уже два последних столетия.

— На этот раз речь идет не просто об угрозе разоблачения, Гарет. Убежище оказалось открытым. Теперь кариенцы могут найти его.

— Я убит, — равнодушно отозвался комендант и снова уткнулся носом в карту.

Тарджа нахмурился. Казалось, на него сообщение Р'шейл произвело большее впечатление.

— Сколько у них осталось времени?

Брэк пожал плечами.

— До того как кариенцы обнаружат Убежище? Скорее всего, они уже засекли его. Но им понадобится какое-то время, чтобы туда добраться. Наверное, несколько недель. — Он заметил недоверчивый взгляд Гарета и продолжал говорить, обращаясь прямо к коменданту. — Сестринская община не могла полностью разделаться с харшини, потому что Убежище было спрятано вне потока времени. Я не стану объяснять, как это было сделано, — скорее всего, вы мне просто не поверите. Для нас важно то, что вся тяжесть работы по его сокрытию лежала на короле Коранделлене и что теперь его силам пришел конец. Убежище оказалось в нашем времени, и не пройдет и месяца, как кариенцы окажутся у его ворот.

— Уже неплохо, — заметил Гарет. — Ведь для этого им придется убраться от наших ворот.

— А не могут харшини спрятать Убежище обратно? — спросила Мэнда, укоризненно поглядев на Гарета. Она была язычницей и почитала харшини наряду со своими богами. Так Р'шейл неожиданно обнаружила в ее лице союзницу.

Брэк покачал головой.

— Если Коранделлен допустил, чтобы это произошло, значит, он утомлен до предела. А спрятать Убежище обратно куда сложнее, чем просто удерживать его в безвременье.

— Я не могу посылать людей неизвестно куда искать Убежище, чтобы помочь им, Р'шейл, — сказал Тарджа. — К тому же нам едва ли удалось бы пробраться мимо кариенцев.

— Значит, нам нужно пригласить харшини сюда. Пускай они вернутся в Цитадель.

Все изумленно посмотрели на нее.

— Что? — в ужасе переспросил Гарет.

— Здесь харшини будут в безопасности. Цитадель защитит их.

— И ты полагаешь, что мы позволим им забраться сюда? Вот уж нет! — фыркнул Гарет, не дав никому даже рта раскрыть.

— Но мы должны это сделать! — выкрикнула Мэнда. — Если мы не укроем харшини, то их убьют!

— Милочка, каждого защитника в Цитадели с детства учили убивать всех харшини, которых им удастся найти. А ты хочешь привести своих харшини сюда?

— Тарджа? — умоляюще проговорила Мэнда. Она чуть не плакала. Р'шейл внимательно смотрела на нее, и еще более внимательно на Тарджу. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке. Может быть, именно из-за Мэнды он так легко стряхнул с себя гисы? Она отбросила от себя эту мысль. Нужно было разобраться с более важными делами.

— Даже если я соглашусь, кто сказал тебе, что харшини захотят прийти сюда? — спросил Тарджа.

— Им ничего другого не остается. Либо бежать сюда, либо умереть в Убежище, а остаться там сейчас для них равноценно смерти.

— А как насчет Локлона?

— Подождет.

— Еще пару часов назад ты горела местью.

— За эту пару часов я между делом поставила под угрозу смерти несколько сотен невинных людей.

— Если вы приведете сюда харшини, мы через несколько дней по уши увязнем в языческих ритуалах, — угрюмо предрек Гарет.

— У нас есть общий враг, Гарет, — высказался Тарджа. — Я склонен принять их, просто чтобы досадить кариенцам.

— А если вы не примете их, то кровь харшини будет на ваших руках, — добавила Р'шейл.

Гарет мрачно рассмеялся.

— Ты представляешь себе, сколько харшини было убито защитниками за последние два столетия, Р'шейл? Мы все здесь измазаны в крови. Немного больше, немного меньше — особой разницы уже не будет.

— Значит, настало время рассчитаться по старым счетам, — заявила Мэнда. — Нужно пустить их, Тарджа! Если ты хочешь, что бы язычники пошли за тобой, ты должен это сделать.

— Быстро же ты научилась политическому шантажу! — укорил Мэнду Гарет и сосредоточил свое внимание на Тардже. — Решать тебе. Ты теперь Лорд Защитник. Надеюсь, ты понимаешь, сколько неприятностей повлечет за собой твое согласие.

Тарджа кивнул, но не ответил ни да ни нет. Вместо этого он повернулся к Брэку.

— А где, собственно, расположено Убежище?

— В горах Убежища.

Тарджа молча глядел на него.

— К северо-западу от Тестры, — добавил Брэк. — Точнее я не хочу говорить.

— И как ты собираешься их вывести оттуда? Я не шутил, когда сказал, что у меня нет лишних людей, к тому же еще ранняя весна и дороги покрыты снегом. Даже если бы у нас под стенами не стояло больше половины кариенской армии, мне все равно было бы чем заняться. Посмотри, какой длинный список сестер, которых нужно арестовать, пока они не объединились и не устроили нам какую-нибудь пакость. Не знаю, чем я мог бы помочь тебе, даже если бы хотел.

— Они могут летать, — ответила Р'шейл. — На драконах.

— Да, это сильно подбодрит народ, — кисло проговорил Гарет. — Несколько сот драконов, приземляющихся в Цитадели, к тому же с наездниками, которых мы уже двести лет как извели с корнем, по нашим словам.

— Тарджа, пожалуйста, — попросила Р'шейл, не обращая внимания на сарказм Гарета. Ей нужно было его согласие. Она должна была спасти харшини. Этого требовала ее совесть.

— Я понимаю, что сделать это поаккуратнее вы не можете? — осведомился он.

— Говоря «поаккуратнее», ты имеешь в виду, что не хочешь, чтобы несколько сот драконов приземлилось в Цитадели, к тому же с наездниками, которых вы уже двести лет как извели с корнем? — холодно спросил Брэк.

— Ты очень верно меня понял.

Р'шейл посмотрела на задумавшегося Брэка и покачала головой.

— Пока кариенцы стоят, перегородив все дороги, незаметно им сюда не пробраться.

— Но даже если они попадут сюда, — добавил Гарет, — скорее всего, наши люди набросятся на них, как только увидят.

— Значит, тебе стоит позаботиться об охране для гостей, — парировала Р'шейл. — Ты утверждаешь, что хочешь устроить все иначе, чем при сестрах. Для начала неплохо научиться жить в мире с исконными обитателями Медалона. Кто знает, Гарет, может, ты даже чему-нибудь научишься у них.

— Не надо учиться, чтобы понять, чьи интересы ты защищаешь, — обвиняюще ответил он.

— Я защищаю интересы Медалона.

— У тебя это очень оригинально получается.

— Хватит, Гарет, — вздохнул Тарджа. — Сейчас не время спорить. Пускай харшини возвращаются, Р'шейл, но ты должна пообещать, что они не станут требовать вернуть им Цитадель и не будут причинять особых хлопот…

— Забавно, что ты ожидаешь, будто харшини станут требовать вернуть им Цитадель, — с улыбкой заметил Брэк. — Представляешь себе, а вдруг когда-нибудь Цитадель потребует, чтобы вернулись харшини?

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросил Гарет.

— Ничего, — Р'шейл оборвала их пикировку прежде, чем Брэк успел продолжить. — Ты согласен, Тарджа?

Он кивнул, хотя видно было, что не слишком доволен результатом разговора.

— Тогда я призову Дранимира и его демонов.

— Ты передашь божественным послание? — быстро спросила Мэнда. Она вся горела желанием увидеть настоящего живого демона.

— Нет. Похоже, мне придется самой вернуться в Убежище, чтобы убедить харшини, что Цитадель готова предоставить им убежище.

— Разве Брэк не может сделать это один? — поинтересовался Тарджа.

Тот покачал головой.

— Не я заварил эту кашу, и не мне убеждать Коранделлена и его народ в том, что вы открываете Цитадель для харшини. Это должна сделать Р'шейл.

Она кивнула и вопросительно поглядела на Брэка.

— Ты поедешь со мной?

— А куда я денусь? — ответил он.

— Р'шейл!

Она остановилась и подождала, пока Мэнда догонит ее. Молодая язычница прикрыла двери кабинета Верховной сестры и подбежала к Р'шейл.

— В чем дело, Мэнда?

— Можно мне поговорить с тобой?

Р'шейл пожала плечами.

— Думаю, да.

— Насчет Тарджи.

— А что с ним?

Мэнда сделала глубокий вдох, видимо, чтобы решиться сказать то, что собиралась. Брэк прошел вперед и остановился вдалеке, так что можно было сказать, что они остались наедине.

— Ты в курсе, что с ним произошло? Точнее, с гисами?

— Да, но откуда ты об этом знаешь?

— Ты забываешь, что я язычница. Я знаю о богах и харшини больше, чем ты.

— В это легко поверить, — со слабой улыбкой отозвалась Р'шейл.

— Просто… ну, я хотела бы знать…

— О чем? Имею ли я по-прежнему виды на него?

— Я не хотела называть это так.

— Может быть, но я же видела, как ты смотрела на него. Уже тогда, когда мы встретились впервые. Помнишь ту ночь, что мы провели в хлеву под Реддингдэйлом, когда ты помогла нам убежать от защитников? У тебя была куча способов укрыть Тарджу, но ты бросилась в его объятия и принялась целовать, чтобы никто не увидел его лица. — Р'шейл неожиданно улыбнулась. — Если хочешь, бери его, Мэнда. Я ему больше не интересна.

— Но я не хотела бы, Р'шейл, чтобы ты думала, будто… будто я пользуюсь тем, что у вас не все ладно.

— Не беспокойся, Мэнда. Сможешь удержать Тарджу — будет твоим. Он не мой теперь. Да и не был моим никогда.

Мэнда вгляделась в ее глаза, пытаясь понять, не фальшивит ли Р'шейл.

— А ты изменилась, Р'шейл. Раньше ты бы стала мешать мне просто из злости.

— Раньше я много что сделала бы, Мэнда, — ответила та. — Но я умею признавать поражения. И я не буду стоять на твоем пути.

— То есть ты благословляешь меня?

— Мне кажется, это пока преждевременно.

Мэнда порывисто обняла Р'шейл и убежала обратно в кабинет Верховной сестры. К Тардже. Р'шейл проводила ее взглядом и повернулась к Брэку, который стоял, опершись о лестничные перила, и задумчиво разглядывал ее.

— Ну что?

— Ты вела себя весьма благородно.

— Мог бы и не подслушивать.

— Шутишь? Я бы ни за что на свете это не пропустил.

Она недовольно двинулась вперед.

— Ты идешь?

— Конечно, дитя демона, — насмешливо ответил он, спускаясь по лестнице вслед за ней. — Но должен тебе сказать, что в одном ты заблуждаешься.

Р'шейл остановилась и посмотрела на него.

— В чем же это?

— Ты не умеешь признавать поражения, Р'шейл.

 

Глава 47

Коронация Дамиана на трон Высочайшего Принца прошла без особой помпы, чему он был несказанно рад. Ему совсем не хотелось сейчас пышных излишеств, обычно сопутствующих этой процедуре. Гринхарбор еще не оправился от осады и последовавшей за ней битвы, волной разрушений, прокатившейся по улицам города. Тысячи остались без крова, до сих пор еще не хватало еды на всех. Устраивать в этой обстановке роскошное празднество было просто невежливо. Адрина согласилась с этим, а вот Марла осталась недовольна. Всю жизнь она мечтала о том дне, когда ее сына коронуют Высочайшим Принцем, и, конечно, была разочарована, поняв, что все выходит настолько буднично.

Калан водрузила корону на голову Дамиана, едва заметно подмигнув ему, и перешла к Адрине. На ее темные волосы она возложила корону торжественно, и почти никто не заметил, что жесты Верховного Арриона не совсем соответствовали ее желаниям. В Хитрии вот уже больше пятидесяти лет не было Высочайшей Принцессы. Последняя принцесса была маленькой болезненной девочкой, которая, перенеся две беременности, разродилась наконец здоровой дочкой. Она умерла, не успев узнать, что ее дочь назвали Марлой. Да и вообще после смерти одного из мальчиков-двойняшек, которых она произвела на свет годом раньше, она мало на что обращала внимание в этой жизни. Дамиан задумался, что чувствует Марла сейчас, когда корону ее матери одевают на голову его фардоннской жены. Лицо Марлы было непроницаемо.

После коронации они уединились в банкетном зале, где их ждал легкий обед, за которым военлорды Хитрии собрались, чтобы поздравить его и подтвердить свою верность дому Вулфблэйдов.

Все четверо военлордов, что поддерживали его во время гражданской войны, один за другим подходили к почетному столу и уверенно повторяли слова присяги. Теджи Лайнскло была весела, Рохан Бербоу — степенен и почтителен. Нарвелл с трудом сдерживал ликование. Один Торен Фоксталон был слегка насторожен — уж он-то, без сомнения, до сих пор благодарил богов, что успел вовремя переметнуться на нужную сторону.

Выслушав клятвы верности, Дамиан поднялся со своего места, и в собрании воцарилось молчание. Зал был полон гостей. Здесь была и верхушка хитрианской знати, не пригласить которую было никак нельзя, и новые фардоннские друзья, и защитники, которые так вовремя появились на сцене и которым все присутствующие были обязаны своим спасением. Окинув их всех беглым взглядом, Дамиан подумал, что едва ли на коронацию хотя бы одного Высочайшего Принца до него собиралась такая разношерстная компания.

Он поднял чашу.

— За Хитрию!

— Да здравствует Хитрия! — почтительно отозвались гости.

— Принято, когда новый Высочайший Принц восходит на трон, отличать тех, кто достоин награды, а также наказывать тех, кто в свою очередь заслужил это. Я думаю, что мы легко обойдемся без последнего. Те, кому требовалось определить наказание, успели получить свое до коронации.

Над залом пронесся легкий смех. Дамиан славился безжалостной решительностью, когда речь шла о его врагах. Он не собирался растить своего ребенка во дворце, населенном потенциальными убийцами. Если и остался здесь кто из его недоброжелателей, то они предпочитали помалкивать.

— Теперь мне выпало назвать имена новых военлордов тех провинций, которые остались без правителя. Во-первых, это Кракандар, и я рад передать свою должность человеку, который действительно заслужил ее. Выйдите вперед, лорд Альмодавар Кракеншилд.

Конечно, Альмодавар был предупрежден. Провинции не раздает просто так, из одной симпатии, и собрание уже утвердило негласно все решения, которые он будет оглашать сегодня. Но Альмодавар все равно казался ошеломленным. Он выглядел озабоченным уже три дня — с тех пор как Дамиан сообщил ему о принятом решении.

Чтобы принять должность, Альмодавару пришлось взять имя Кракеншилд, чтобы не исчезло имя Ларана. Альмодавар был ближайшим другом его отца и против этого условия ничего не имел. О другом условии, оговоренном Дамианом, никто, кроме него и Альмодавара, не знал, и при мысли об этом он едва сдержал озорную улыбку. Его веселье омрачало только то, что ему не придется увидеть лицо Старроса, когда Альмодавар наконец признает его своим сыном и сообщит главе Гильдии воров, что он отныне является кракандарским наследником.

Альмодавар заботился о Кракандаре, как о своем собственном доме, уже с тех пор, когда Дамиана еще не было на свете, а его сыну управление провинцией должно показаться сущим пустяком по сравнению с руководством такой сложной организацией, как Гильдия воров. Дамиан попросил Альмодавара передать кое-что Старросу, и старый капитан обещал сделать это по возвращении домой.

— Передай Старросу, что он не побил меня. Я просто позволил ему победить.

— А это правда? — с любопытством спросил Альмодавар.

— Он поймет, что я имею в виду.

Альмодавар вышел вперед, гордо произнес клятву верности и вернулся на свое место за почетным столом рядом с прочими военлордами. Его проводили аплодисментами. Никто из присутствующих не сомневался ни в Альмодаваре, ни в его способности управиться с Кракандаром. Не одна мать оценивающе глядела на него, прикидывая, что он до сих пор не женат. И не одна из присутствующих девиц, замечая оценивающий взгляд матери, направленный на Альмодавара, мысленно содрогалась — Альмодавар был, может быть, и не плох, но он был стар.

— Следующая провинция, оставшаяся без правителя, — Дреджиан.

Собравшиеся притихли, гадая, кому достанется провинция, бывший правитель которой участвовал в заговоре против Дамиана. Взгляды многих присутствующих обратились на Гарину Иглспайк и ее трехлетнего сына Тэва, которые были приглашены на собрание в числе прочих. Ее старшая дочь Бэйла сидела рядом со своим мужем Валерианом Лайнскло, с ужасом глядя вокруг. Если Дамиан собрался теперь полностью разделаться с Иглспайками, то защитить ее могло только замужество за Валерианом, ведь сама Теджи терпеть не могла невестку. Во власти Дамиана было уничтожить ее, ведь многие недоумевали, почему он до сих пор оставил в живых ее брата и мать.

— Я дарую провинцию Дреджиан Тэву Иглспайку, а опекуном его назначаю лорда Бербоу. Тэв будет воспитываться вместе со своей сестрой при дворце леди Лайнскло, пока не вырастет. Леди Иглспайк может оставаться в провинции Дреджиан, если на то будет воля лорда Бербоу. Если на то будет воля леди Лайнскло, она может присматривать за своим сыном и дочерью.

Это решение было встречено радостной овацией. Дамиан ловко избежал возможных неприятностей в будущем, оставив провинцию в руках семейства Иглспайков, которые с самого начала правили ею, но возложив воспитание юного Тэва на Теджи, которая вырастит мальчика совсем не так, как это сделала бы его озлобленная матушка. И до тех пор пока Тэв не подрастет, провинции не будет урона. Ведь провинция Рохана Бербоу расположена по соседству, так что он сможет присмотреть за обеими. Гарина приняла объявленное решение со смешанным чувством. Она потеряла свой дом и сына, но ей оставили жизнь и положение, каким бы оно ни было. Это было больше того, на что она рассчитывала, и больше того, что она заслужила, по мнению большинства.

— Остается Гринхарбор, — объявил Дамиан, дождавшись, пока аплодисменты утихнут. Он посмотрел поверх стола на Теджи Лайнскло. Она знала, что он собирается сказать, и в конечном счете согласилась с ним, но было видно, что эта идея не кажется ей особо блестящей. У Фальконланца не осталось наследников. Конин в свое время выдвинулся из простых граждан и был назначен военлордом провинции после смерти предыдущего правителя. У него не было ни кузенов, которых пришлось бы умиротворять, ни наследников, которые могли бы оспорить решение Дамиана. Адрина сидела рядом с ним и ничего не подозревала.

— Я дарую провинцию Гринхарбор моему шурину, Гаффену из Фардоннии, на том условии, что он откажется от фардоннского подданства и присягнет на верность Хитрии. Также он должен отказаться от всяческих претензий на трон Фардоннии и выбрать для своего дома новое хитрианское имя.

Его слова были встречены ошеломленным молчанием. Адрина потрясенно глядела на него — она-то моментально сообразила, что стоит за этим назначением. Давая Гаффену хитрианское имя и обрывая его связи с Фардоннией, Дамиан исключал его из ряда фардоннского престолонаследия. Если Габлет, следуя традиции, прикажет убить своих бастардов, когда обзаведется законным наследником, сводный брат Адрины окажется вне опасности.

— Спасибо, — прошептала она одними губами. Ее глаза светились благодарным восторгом.

Дамиан быстро улыбнулся ей и обернулся к собранию. Гости молча взирали на него. Молчание нарушила Теджи, которая вскочила на ноги, брякнув кружку на стол.

— Проклятье! Если уж я согласна на это, то и прочие пусть соглашаются! — заявила она. — Да будет Гаффен! Никто из нас не сидел бы здесь, если бы не он да не защитники, пришедшие к нам на помощь. И благодарите богов, что больше никто из нас не убит, а не то был бы у нас еще и медалонский военлорд!

Кто-то не выдержал и рассмеялся. Потом кто-то захлопал, и вскоре аплодировало все собрание. Гаффен выступил вперед и принес клятву. Подобно сестре, он отдавал себе отчет в смысле происходящего.

Он занял место возле Теджи, слегка изменившей после собрания свое мнение о высоких светловолосых фардоннцах. Может быть, она и была постарше его лет на десять, но Теджи любила крупных мужчин, а Гаффен унаследовал немало шарма от матери-курт'есы и мог быть неотразим — если хотел. Дамиан с улыбкой покачал головой и вернулся на свое место.

— Почему ты не сказал мне? — шутливо укорила его Адрина.

— Хотел сделать тебе сюрприз.

— Мой отец будет в ярости.

— Догадываюсь, — ухмыльнулся он.

— А ты и доволен?

— Мне это начинает нравиться, — признал он. — Мне бы, наверное, совсем понравилось быть Высочайшим Принцем, если бы не риск остаться без головы, ввязываясь во все окрестные войны.

— Но ты же раньше любил войну?

— Мне по душе добрая схватка, Адрина. А одной этой осады мне хватило бы на всю жизнь.

— Что жизнь еще не кончена, он узнал этим же вечером от Гленанарана, решительно прошагавшего через зал к почетному столу. Харшини сочувственно посмотрел на Высочайшего Принца, склонился перед ним и печально заговорил:

— Мне жаль нарушать празднование, ваше высочество, но я должен передать вам послание от дитя демона и боюсь, что оно не может ждать.

Больше Гленанаран не произнес ни слова, пока они не дошли до тронного зала. Когда Дамиан направился к выходу из банкетного зала, все собрались было последовать за ним, но Дамиан остановил толпу и взял с собой только военлордов, двух капитанов защитников — Денджона и Линста, а также Адрину, Марлу и Калан.

— Р'шейл сейчас в Цитадели, — сообщил им Гленанаран, когда они наконец уединились. — По крайней мере была там, когда я разговаривал с ее демонами.

— А еще недавно она направлялась в Фардоннию, — заметила Теджи. — Определенно, ей не сидится на месте.

— Но почему ты сомневаешься в том, что она и сейчас там? — спросила Адрина.

— Король Коранделлен занемог. Убежище оказалось снова в потоке времени. Возможно, она направилась туда, чтобы помочь им, чем может.

Дамиан оглядел соратников и понял, что на их лицах отражается та же тревога, что и в его собственной душе.

— Что сейчас творится в Цитадели? — нетерпеливо спросил Денджон.

— Защитники захватили Цитадель, капитан, и держат в качестве заложников кариенских герцогов и жрецов, но город по-прежнему окружен кариенскими войсками. Мне кажется, вы называете такую ситуацию… ничьей? — Гленанаран перевел печальный взгляд на Дамиана. — Дитя демона просит тебя собрать защитников и тех хитрианцев, которых ты можешь собрать для этого похода, и прийти к ним на помощь. Я уже послал Джоранару в Фардоннию, чтобы просить помощи у короля Габлета.

— Ты полагаешь, он откликнется? — с сомнением фыркнула Теджи.

— Откликнется, — заверил ее Гаффен. — Узнав, что случилось с Тристаном и его стражами, он хотел в тот же день напасть на кариенцев.

— Сколько человек у кариенцев, осаждающих Цитадель?

«Еще одна осада, — промелькнуло в голове у Дамиана. — Проклятье, как я ненавижу осадную войну!

— По меньшей мере сто тысяч, насколько я понял.

Высочайший Принц выругался про себя и оглядел собравшихся военлордов.

— Считая вместе с фардоннцами, сколько мы можем поставить со своей стороны?

— Пятьдесят тысяч, может быть, шестьдесят, если Габлет раскачается, — прикинул Рохан. — Но на это может уйти не один месяц. А о том, как организовывать перемещение такого войска, мне и подумать страшно.

— Долго ли может продержаться Цитадель, божественный?

Гленанаран пожал плечами.

— Этого дитя демона не сказала, ваше высочество. Но зато она сообщила, что боги согласны покровительствовать вашему походу.

— А что это значит? — Вопрос исходил от второго защитника, Линста. Видно было, что на него заверение Гленанарана не произвело никакого впечатления.

— Это значит, что, если Габлет пустится в плавание по Стеклянной реке, всю дорогу ему будет попутный ветер, — объяснил Гленанаран. — К вам не пристанут болезни, и не будет недостатка в пресной воде. Все щедроты земли будут в вашем распоряжении.

— Это не слишком много, — заметил Торен Фоксталон. — Боги ведь не могут сделать дороги короче, а наши войска менее прожорливыми.

— Жаль, что мы не можем отправиться в Медалон по морю, — пошутил Альмодавар.

— Я не думаю, что, обещая помощь, боги имели в виду изменение очертаний континентов, милорд, — отозвался харшини, сочувственно улыбнувшись.

— Тогда как мы доберемся туда? — спросил Гаффен. — Я могу взять всех своих людей, но много ли будет от них толку, если мы дойдем до Цитадели не раньше следующей зимы?

Дамиан посмотрел в безмятежные глаза Гленанарана и обратился к Гаффену:

— Мы попадем туда тем же путем, которым я в прошлый раз попал в Медалон.

Харшини улыбнулся.

— Я вижу, вы все поняли, ваше высочество.

— Я страшно рада, что хотя бы он понял, потому что я вот ничего не понимаю, — пробурчала Теджи.

— Когда его высочество по просьбе лорда Брэкандарана отправился в Медалон, на помощь дитя демона, мы обратились к богам с просьбой покровительствовать нашему походу, — попытался объяснить харшини.

— Это мне ничего не говорит.

— Не бери в голову, Теджи. Просто собери всех своих рейдеров.

— А что станется с моими границами за то время, что мы будем бегать по Медалону?

— Я пошлю в Восточную провинцию Фаранделлан, и она проследит за тем, чтобы твои соседи-фардоннцы не воспользовались вашим отсутствием.

— Я признательна тебе за твое предложение, божественный, но Фаранделлан не может убивать.

— В этом не будет нужды, миледи. Будет достаточно ее присутствия. Она сама не допустит никаких убийств. Так было раньше, и так будет отныне теперь.

— Допустим, мы доберемся до Цитадели раньше, чем она падет, — предположил Дамиан. — И что тогда? Они все равно превосходят нас по численности вдвое.

— Дитя демона полагает, что этого будет достаточно, капитан. Большего я не могу вам сказать.

— Тем более что все мы знаем, каким тактическим гением обладает Р'шейл, — саркастически пробормотал Линст.

— Капитан, я не могу разрешить ваши сомнения или пообещать вам то, в чем я сам не уверен. Все, что я могу делать, — это просить вас, чтобы вы откликнулись на просьбу дитя демона и как можно быстрее собирали свои войска. Остальные харшини присоединятся к вам, когда вы отправитесь на север.

— Остальные харшини? — повторила за ним Калан.

— Теперь, когда Убежище больше не спрятано, нам безопаснее быть с вами, а не дома. Мы поможем вам, чем сумеем, Верховный Аррион.

— Решено, — объявил Дамиан, глядя на друзей. — Мы отправляемся в Медалон.

 

Глава 48

Майкл помогал Адрине упаковывать вещи в дорогу. Она собирались в Медалон, но Майкл был уверен, что все барахло придется распаковывать обратно, как только Дамиан Вулфблэйд узнает, что она собралась ехать с ним. Ее живот уже заметно вырос, хотя и не мешал ей двигаться. Вялость, досаждавшая ей поначалу, прошла. Она вся дышала здоровьем, зеленые глаза сверкали, как изумруды, волосы блестели. Первые месяцы беременности она провела в седле и в итоге почти не набрала лишнего веса. Бодрость переполняла ее, а общаться с ней, по крайней мере в последнее время, стало очень легко. Майкл как-то даже услышал краем уха, как принцесса Марла недовольно говорила, что женщина в ее положении не имеет права выглядеть так хорошо.

После исчезновения Р'шейл Майкл снова сделался пажом Адрины. Когда Тамилан умерла, Адрина перебрала множество слуг, но никто из них не удовлетворял ее запросам. Последняя служанка сбежала вся в слезах этим утром, после того как Адрина обозвала ее безмозглой растяпой.

Майкл считал, что принцесса не виновата, — у него были свои соображения о прислуге, которую ей присылали. Казалось, что вдовствующая принцесса специально подыскивает самых нерасторопных служанок, лишь бы досадить Адрине. Может быть, по старому знакомству, Адрина решила, что ей сейчас подходит Майкл. Его детское преклонение перед ней сменилось более реалистичным отношением, но он по-прежнему восхищался принцессой и рад был служить ей.

— В Медалоне холодно, Майкл?

Он свалил на постель кучу одежды, которую держал в руках, и посмотрел на принцессу. Держа подбитый мехом плащ, она любовалась своим отражением в зеркале.

— Не знаю, ваше высочество. К тому времени, как мы туда доберемся, наверное, уже настанет лето.

— Тогда подойдет шерстяной плащ. Буду путешествовать налегке.

Майкл окинул взглядом гигантскую гору одежды, в которую Адрина свалила все самое необходимое, и с сомнением покачал головой.

— Ваше высочество, я не уверен в том, что принц Дамиан так представляет себе путешествие налегке.

Она тоже посмотрела на кучу одежды и вздохнула.

— Ты прав. Я без Тами как без рук. Вот если бы она была здесь…

Он не нашелся что ответить. Ему нравилась фардоннская служанка, но он не был настолько привязан к ней, чтобы от всей души разделить скорбь Адрины. Былое чувство вины перед ней сгладилось с течением времени.

От необходимости подыскивать подходящий ответ его спасло появление Дамиана, который возник в дверях и с удивлением огляделся вокруг.

— Что все это значит?

— Я пытаюсь выбрать, что мне стоит брать с собой, — объяснила ему Адрина. — Мне так не хватает Тами. У нее такие дела получались куда лучше, чем у меня.

— А что сталось со служанкой, которую тебе прислала Марла?

— Она оказалась полной идиоткой. Я отослала ее.

Дамиан прошел в комнату и обвел взглядом царящий там хаос.

— А куда ты собираешься?

— В Медалон, конечно.

Он уставился на нее, словно не расслышал последней фразы.

— Что ты сказала?

— Я собираю вещи в Медалон. Как ты думаешь, мне брать с собой меха?

— Нет, Адрина, меха тебе не понадобятся. Да и все остальное тоже, если уж на то пошло. Ты останешься здесь.

Она ответила ему ошеломленным взглядом.

— Вовсе я не останусь здесь! Я еду с тобой.

— На тот случай, если ты об этом забыла, Адрина, напоминаю — у тебя ребенок.

— Я только беременна, а вовсе не смертельно больна.

— А я не собираюсь тащить тебя и нашего ребенка прямо на войну.

— Ради всех богов, Дамиан. Будь я крестьянкой, я работала бы в поле, пока не пришел бы срок рожать щенка, а на следующий день снова была бы в поле.

— Этот щенок, как ты его называешь, будет наследником Хитрии.

— В таком случае путешествие пойдет ему на пользу. Оно расширит его горизонты.

— К тому же и ты не крестьянка, — добавил он, не обращая внимания на ее легкомысленный тон. — Я запрещаю тебе ехать.

— А я и не собираюсь спрашивать твоего разрешения.

— Потому что ты слишком хорошо знаешь, что я его не дам ни под каким соусом.

Адрина бросила меховой плащ на пол и уперла руки в бока. Ее глаза яростно заблестели. Майкл подался назад — ему уже случалось видеть Адрину в подобном состоянии.

— Дамиан, мне кажется, нам нужно кое-что уточнить. Я твоя жена. А не твоя курт'еса, или лакей, или прислужница. Я не твоя собственность. Я еду с тобой. Если ты откажешься брать меня, я просто поеду сама, но так или иначе я поеду в Медалон. — Она внезапно улыбнулась, словно ее заявление разом снимало все проблемы. — Кроме того, я тебе нужна.

— Зачем бы это?

— Затем, что фардоннцев поведет мой отец, а тебе вовсе не хочется встретиться с ним один на один, когда рядом не будет меня, чтобы остудить его пыл.

— Я как-нибудь справлюсь.

— Не говори так уверенно, — предостерегла его она. — Ты же не знаешь моего отца.

Дамиан вздохнул. Майкл подумал, что Вулфблэйд частенько стал делать это, общаясь с женой.

— Адрина, я готов признать, что насчет твоего отца ты права, но дело в том, что хитрианский наследник должен родиться на хитрианской земле. А если ты отправишься со мной в Медалон, ребенок может родиться раньше, чем мы на нее вернемся.

— Только это тебя и останавливает? Майкл, иди сюда!

Дамиан молча глядел, как мальчик, бочком обходя его, приближается к своей госпоже. Майкл до сих пор побаивался Высочайшего Принца, хотя тот обычно и не обращал на него особого внимания.

— Да, ваше высочество?

— У меня есть для тебя дело, Майкл. — Она подскочила к кровати и, схватив подушку, вытряхнула ее из шелковой наволочки. Наволочку она вручила Майклу. — Отнеси к садовникам и попроси их ее наполнить.

— Чем, ваше высочество?

— Хитрианской землей, конечно. — Она победно улыбнулась Дамиану. — Если тебе так нужна хитрианская земля, Дамиан, то я просто возьму ее с собой. Бегом, Майкл! Будь умницей.

Дамиан покачал головой.

— Я никак не могу отговорить тебя?

— Нет.

Они долго смотрели друг другу в глаза, выясняя, кто сдастся первым. Наконец Дамиан Вулфблэйд поднял руки в знак поражения. Ему не нравилась эта затея, но он восхищался мужеством своей жены. Кратин бы просто побил ее», — подумал Майкл виновато.

— Иди, Майкл. Принеси мешок хитрианской земли. И храни ее пуще своей жизни, парень. Она нам скоро очень понадобится.

Недавняя битва не затронула дворцовый сад, но фардоннцы Гаффена, высадившиеся на причалы, расположенные под дворцом, все до одного прошли здесь, устремляясь в бой, и вытоптали все, что смогли. Статуи лежали опрокинутые, ряды кустарников разметаны, и даже большой фонтан в центре сада был сломан, водяные драконы со свернутыми носами резвились теперь среди высыхающей лужи. Многим из них явно не хватало плавников. Майкл прошелся по саду, ища кого-нибудь, кто мог бы наполнить наволочку землей. Но садовников не было видно.

— Прискорбное зрелище, правда?

Майкл внезапно обнаружил старика, сидящего на краю неработающего фонтана. Он давненько не видел его, но помнил, что у него есть обыкновение возникать в самых неожиданных местах. Он был очень похож на того старика, с которым Майкл беседовал как-то вечером в Чалой долине, но мальчик решил, что это, конечно, другой человек. Этот старик свободно бродил по хитрианскому дворцу. Майкл думал, что это был старый слуга или раб, отпущенный на волю в благодарность за верную службу, отнявшую целую жизнь. Майкл частенько наталкивался на него в глухих углах дворца и привык считать старика чуть ли не приятелем, хотя, если бы его спросили, не мог бы даже сказать, как того зовут.

— Они потом все починят, наверное. Просто сейчас пришлось восстанавливать дома, и было не до фонтанов.

— Да, так у хитрианцев и ведется, — усмехнулся старик. — Вечно они так. Потому-то мне и не удавалось добиться толку от них.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего. Значит, ты идешь со всеми в Медалон?

Майкл кивнул и, обойдя вокруг фонтана, присел рядом со стариком.

— Я буду с принцессой Адриной. Я ведь теперь ее паж.

— Прекрасно! — воскликнул старик, хлопая Майкла по спине. — Можешь гордиться этим. Представь себе только, сколько новых мест ты увидишь, каких важных людей повстречаешь.

— Да, уж наверное. Может быть, посмотрю на короля Фардоннии. Он тоже направляется в Медалон.

— Вот как? А успеет ли он вовремя?

— Харшини Гленанаран сказал, что боги обещают помочь нам.

По лицу старика пробежала судорога ярости, словно на поверхность вырвалась тщательно скрываемая злость. Но не прошло и секунды, как все прошло, и Майкл подумал, что ему просто почудилось.

— Значит, все будет в порядке. А как насчет тебя, дружище? Увидишься опять с дитя демона?

— Наверное, да.

— Это просто прекрасно. Надо бы мне передать с тобой послание для нее.

— Ты знаешь дитя демона?

— Знаю, — ответил старик. — Отлично знаю.

Майкл удивленно посмотрел на него, сам не понимая, что в тоне старика насторожило его.

— А что мне передать ей?

— О, мне нужно тщательно продумать мое послание. Мы с тобой еще увидимся до твоего отъезда. Тогда я тебе и скажу. И кстати, а что ты тут делаешь в саду с этой пустой наволочкой, парень?

Майкл опустил взгляд на наволочку и пожал плечами.

— Принцесса Адрина попросила меня набрать в нее хитрианской земли на случай, если в Медалоне у нее появится ребенок.

Старик рассмеялся.

— Мудрая предосторожность. Ну что же, не позволяй мне отвлекать тебя от такого важного дела, Майкл. Мы еще встретимся с тобой, и тогда я обязательно передам тебе послание для дитя демона.

Поднявшись, Майкл обернулся, чтобы попрощаться со стариком, но того уже нигде не было видно.

 

Глава 49

Р'шейл и Брэк летели над горами, не отрывая глаз от сверкающего в лучах рассвета Убежища, гордо возвышающегося на том же месте, где оно стояло до того, пока было скрыто от взглядов в безвременье. От холодного ветра на глаза наворачивались слезы, и Брэку казалось, что не Убежище появилось в нынешнем мире, а он сам вернулся в далекое прошлое.

Прошло уже две сотни лет с тех пор, как он в последний раз летел на драконе к Убежищу. В тот раз он прилетал предупредить Лорандранека, что настала пора спрятать поселение, чтобы его не нашли сестры Клинка — те лютовали еще несколько десятилетий после первой чистки. Лорандранек согласился спрятать город вне потока времени — это требовало труда, но не слишком обременительного. В те дни он делил эту работу со своим племянником, молодым Коранделленом. Убежище могло появляться или исчезать по желанию, оставаясь в безопасности от сестер, кариенских жрецов и многочисленных мародеров, скрывающихся в горах от правосудия.

Но затем последовали безумие и смерть Лорандранека, появление на свет дитя демона, а прежнее величие кануло в лету. Хафиста делался все сильнее и все упорнее стремился к отмщению, а Убежищу приходилось постоянно укрываться вне времени. Коранделлен теперь нес эту ношу на себе, хотя Брэку казалось, что Шананара вполне могла бы взять часть работы. Она была такой же ти Ортин, как и король, и не хуже брата могла управляться с силой. Он собирался выяснить у принцессы, в чем тут дело, при первой же личной встрече. Брэк был достаточно близок с Шананарой ти Ортин, чтобы без колебаний задавать ей такие вопросы, — когда-то давно они были любовниками.

Брэк посмотрел украдкой на Р'шейл, благоговейно взирающую перед собой. Ей раньше не случалось увидеть Убежище со стороны, и наверное, это зрелище заставило ее затаить дыхание. «А может быть, мы просто забрались слишком высоко, — цинично подумал он — Р'шейл нынче не так-то просто удивить».

Не дожидаясь команды Брэка, его дракон начал забирать вправо, описывая дугу вокруг высоких башен поселения харшини. Дранимир, везущий Р'шейл, повторил его маневр. Расправив крылья, драконы опустились на окруженную балюстрадой открытую террасу, залитую серебряным утренним светом. Их встречала одинокая женщина, одетая в длинные белые одеяния, какие и принято носить у харшини.

Брэк спрыгнул на землю и, щурясь от лучей восходящего солнца, смотрел на приближающуюся фигуру. Как только он соскочил со своего дракона, слияние распалось и демоны рассыпались по террасе, радуясь возвращению домой.

— Ты немного опоздал, Брэкандаран, — сказала Шананара, осторожно ступая среди резвящихся демонов. — И ты привез дитя демона.

— Привет, Шананара.

Принцесса внимательно осмотрела Брэка и переключила свое внимание на Р'шейл.

— Ты все еще жива, как я вижу. Поразительно.

— Мы почувствовали, что Убежище вернулось.

— Ничего удивительного. Это почувствовали все боги, все чародеи, все жрецы и даже все деревенские шарлатаны континента. Пойдем-ка со мной. Коранделлен хочет видеть тебя. — Она решительно повернулась и направилась к высоким дверям ближайшей башни, даже не глядя на них.

— Что это с ней? — спросила Р'шейл на ходу.

— Она рассержена.

— Я думала, что харшини не умеют сердиться.

— Они и не умеют.

— Значит, она очень ловко притворяется.

Брэк покачал головой и ничего не ответил. Он-то видел, что творится с Шананарой. Отказавшись от выражения таких человеческих чувств, как гнев, страх или обида, она кипела теперь эмоциями, не находящими выхода.

Они проходили вслед за принцессой по залам Убежища, мимо его тревожных и подавленных жителей. Когда наконец они подошли к широким белым дверям, ведущим в королевские покои, Шананара отворила их перед Р'шейл и остановилась.

— Ты должна поговорить с королем. Наедине.

Р'шейл оглянулась на Брэка, спрашивая взглядом, следует ли ей подчиниться. Он утвердительно кивнул, и она направилась к двери делая глубокий вдох, словно перед прыжком в воду. Он проводил ее взглядом, дождался, пока Шананара закроет за ней высокую дверь, и спросил:

— Что случилось?

— Не здесь, — ответила принцесса, окинув взглядом пустой зал. — Пойдем в мои покои.

Он даже не пытался скрыть удивление. Это было Убежище. Здесь было не место секретам. Но и возражать не стал и молча спустился вслед за ней в ее апартаменты. Переступив порог, Брэк подумал, что в ее комнатах ничего не изменилось с тех пор, как он в последний раз был здесь. Тут было все так же просторно и светло, и по-прежнему повсюду валялись трофеи — следы ее многочисленных вылазок в человеческий мир. Она затворила дверь и остановилась у входа, глядя, как он осматривает ее жилье.

— Зачем ты привез ее сюда?

— Р'шейл? Она собирается спасти харшини. У нее есть план, — ответил он, взяв в руки небольшую статуэтку, стоящую на столике возле очага. Это была фигура лошади, искусно вырезанная из нефрита. Судя по всему, фардоннская.

— Если она собирается делать это так же, как разбираться с Хафистой, то лучше уж мы обойдемся без нее.

Брэк поставил статуэтку на место и улыбнулся ей.

— Цинизм тебе не идет, Шананара. В этом амплуа ты выглядишь немного смешно. Для настоящей серьезности тебе недостает человеческой крови.

— Дитя демона крупно повезло, что во мне вовсе нет человеческой крови. Если бы ты видел Коранделлена…

— Он очень плох?

— Очень.

Она оторвалась от дверей и подошла к открытому окну. Лучи восходящего солнца тронули ее темно-рыжие волосы золотом, подчеркнув малиновыми тенями черты лица — лица безупречной харшини. Она скрестила руки на груди, словно от холода, но ведь в Убежище всегда было тепло и уютно.

— Он умирает, Брэк.

— Как? — выговорил он, слишком потрясенный, чтобы говорить связно.

— А как ты думал? Дитя демона черпала силу, словно воду из реки. Она угрожала, уговаривала, принуждала с каждым вздохом, Коранделлену пришлось распоряжаться силой с момента рождения Р'шейл, и, если бы боги помогли мне, я научила бы ее обращаться с силой бережно. Ты хоть представляешь, что это значило для него? Подумай только, каково это — пытаться удерживать Убежище вне времени, пока дитя демона дает волю своему гневу, не заботясь ни о ком и ни о чем? Это просто убивало его.

— Шелтаран не может спасти его?

— Ему плохо от общения с силой богов, Брэк. Ему станет только хуже, если попробуют вмешаться боги.

— Но раньше Шелтаран помогал тем, кто пострадал от чрезмерного употребления силы. Не так давно он делал это в Гринхарборе.

— Гленанаран и его друзья прикасались только к одному полюсу силы. Шелтаран смог излечить их, используя другой род силы, тот, к которому они были непричастны. А Коранделлен работал со всей силой сразу. Вмешательство богов просто убьет его.

— А почему ты не помогла ему? Ты могла бы взять на себя часть его ноши.

— Думаешь, я не хотела? Я только об этом его постоянно и молила. Но он верил, что Р'шейл сможет победить раньше, чем он сдаст. Дурацкая надежда, как видно.

— Но он же еще не умер, Шананара, да и харшини еще целы. Приспешники Хафисты еще не пробрались в эти горы. У нас есть еще время.

— На что нам это время, Брэк? Посмотреть, как умрет Коранделлен? А ты знаешь, что будет после его смерти? Р'шейл ведь дочь Лорандранека. Она единственная законная наследница.

Брэк уставился на принцессу, пораженный ее словами.

— Но ведь ты не собираешься позволить Р'шейл занять трон? Это же безумие! Разве у Коранделлена не осталось детей?

— У него не было детей, Брэк.

— Тогда королевой должна стать ты.

— Я не могу предлагать свою кандидатуру, пока Р'шейл не откажется от короны.

— Будь я проклят, если она не откажется, — решительно ответил он. Страшно было даже вообразить, что Р'шейл может править спокойными послушными харшини.

Шананара нежно улыбнулась ему.

— Я верю, что ты бы отказался, Брэкандаран. Но решать не тебе и не мне. Слово за Коранделленом и дитя демона.

— Она откажется.

— Возможно. Но корона ее, стоит ей только протянуть руку.

— Она ее не протянет. Ею движет гнев, а не стремление к власти.

— Я вижу, ты изменил свое отношение к ней.

— Она многому научилась.

— Но чему, собственно, ты научил ее?

Он пожал плечами.

— Только тому, что было нужно по ходу дела. Но она учится быстро. Ей стоит один раз объяснить, что к чему, и она сразу это запоминает.

Шананара кивнула.

— Ее учителя говорили мне то же самое. Беда в том, что ей не достает мудрости, но мудрость приобретается только опытом, а не передается на словах, как бы ни старались учителя.

Р'шейл не было уже несколько часов, и Брэку оставалось только мерить шагами покои Шананары, ожидая дальнейшего развития событий. Самаранан зашла проведать своего брата-полукровку, но даже присутствие жизнерадостной сестренки не могло развлечь его. Они поболтали о всяких пустяках, старательно обходя стороной то, что привело Брэка сюда. Харшини отрицали насилие, но отдавали себе отчет в возможных последствиях болезни Коранделлена. Они видели, что дитя демона возвратилась пока ни с чем, а Хафиста по-прежнему силен. От будущего они не ждали ничего хорошего и понимали, что настали тяжелые времена для их народа.

Наконец в покоях материализовался Дранимир, встревожив Брэка внезапным появлением, и обратился к присутствующим:

— Лорд Брэкандаран. Ваше высочество. Король хочет видеть вас.

Они поспешно поднялись по лестнице к покоям Коранделлена и вошли в открытые двери. Брэк входил нерешительно, страшась того, что может увидеть. Р'шейл ожидала их у дверей в спальню короля, она была бледна и взволнована. Не говоря ни слова, она посторонилась, пропуская их, закрыла двери, когда они прошли.

Вид короля потряс Брэка. Коранделлен лежал в постели, бледный, как простыня. Он истощал, словно голодал, по крайней мере, месяц, блестящие глаза его потускнели и запали.

— Благодарю тебя, Брэкандаран, за то, что ты вернул дитя демона в дом. — Привычный звонкий и открытый голос короля сменился хриплым шепотом.

— Она сама этого захотела, ваше величество. Я просто показал ей дорогу.

Король устало улыбнулся.

— Хорошо, что ты это сделал… Шананара?

— Я здесь, Коран, — отозвалась принцесса, приближаясь к брату. Брэк отступил назад, пропуская ее к постели. Р'шейл, не двигаясь, стояла у двери.

— Р'шейл пришла, чтобы увести наш народ домой.

— Мы и так дома, брат.

— Нет. Убежище было нашей тюрьмой последние два столетия. Наш истинный дом в Цитадели.

— В Цитадели? — Шананара ошеломленно сверкнула глазами на Р'шейл и снова обратила свой взор на короля. — Не хочешь же ты сказать, что мы должны возвратиться в Цитадель?

— Там нам будет хорошо. Цитадель защитит нас.

— А как насчет Сестринской общины и их прихвостней-защитников?

— Сестринской общины больше нет, — ответила Р'шейл.

— У власти теперь защитники. Тарджа стал новым Лордом Защитником. Он обещал мне, что харшини нечего будет опасаться, если они вернутся.

Шананара подозрительно посмотрела на нее и уселась на постель подле Коранделлена, согревая своими ладонями его холодные руки.

— Не переживай сейчас, Коран. Мы все обсудим, когда ты поправишься.

— Я не поправлюсь, Шанан. Ты знаешь это не хуже меня. Веди наших людей домой. Я поручаю тебе заботу о них.

— Ты совсем поглупела? — тихо прошипела она, обращаясь к Р'шейл. — Как ты посмела являться сюда и манить его такой несбыточной мечтой?

— Но это не иллюзорная мечта, Шананара. Харшини в самом деле могут спокойно возвращаться в Цитадель.

Шананара обернулась к Брэку.

— Это правда?

Он кивнул.

— Я же говорил тебе, что у нее есть план.

— Ты мог бы заранее сказать мне, в чем он заключается.

Король приоткрыл глаза и улыбнулся сестре.

— Будь умницей, Шанан. Сделай это ради меня. И потом, ты нужна нашим людям.

— Я не понадоблюсь им, Коран. Когда ты уйдешь, королевой станет дитя демона.

— Я уже сказала Коранделлену, что отказываюсь от короны, — произнесла Р'шейл.

— Вот видишь, сестрица, дитя демона оказалась мудрее, чем ты полагала. — Коранделлен с трудом улыбнулся и протянул руку Р'шейл. Она приблизилась к нему и взяла его за руку. Брэк с изумлением увидел, что ее глаза полны слез. — Не жалей о том, что ты сделала, дитя демона. Думай только о том добре, которое тебе предстоит сотворить. У тебя есть все, что нужно, чтобы победить Хафисту, и не забудь того, что я говорил тебе о Всевидящих Кристаллах. Делай то, к чему ведет тебя твое предназначение, и оставайся в мире с собой.

Р'шейл молча кивнула и украдкой взглянула на Брэка. Король тоже посмотрел на него, и усталые глаза Коранделлена наполнились светом благословения.

— Я могу посоветовать тебе то же самое, Брэкандаран. Не сожалей о том, что сделал. Все было так, как и должно было быть. Ты сделал намного больше, чем если бы ты просто взялся исправлять былые ошибки. Глядя в глаза Смерти, будь уверен в том, что твоя жертва не была напрасна.

— Я сделаю так.

— И ты, Шананара. Ты последняя из ти Ортин. На твоих плечах теперь забота о том, чтобы наш род не пресекся. Когда вернешься в Цитадель, поговори с Гленанараном. Вам пора завести ребенка.

Шананара доверчиво улыбнулась брату.

— Если я захочу ребенка, с чего ты взял, что я выберу Гленанарана?

— Я слишком хорошо знаю тебя, дорогая.

— Что ж, это правда, брат. Это правда.

Внезапно Брэк вздрогнул, почувствовав, что в комнате появился еще кто-то. Он еще не видел, кто это, но уже знал. Властным взглядом он отстранил Р'шейл от постели умирающего. Она тоже почувствовала это присутствие, но пока еще не знала, кто это. Шананара склонилась и поцеловала Коранделлена в лоб и тоже отступила на шаг назад.

— Что… — начала было спрашивать Р'шейл, но Шананара грозно посмотрела на нее, и она тут же замолчала.

В ногах постели короля возникла Смерть. Чтобы пригласить короля в свое царство, она милосердно выбрала облик харшини, пусть ее одежды и просвечивали, а черные глазницы пусты, так что их было не спутать с ясными глазами харшини. Увидев ее, король бестрепетно улыбнулся.

— Этой ночью вы отужинаете со мной, ваше величество. — Губы Смерти не двигались, но все присутствующие слышали ее, как будто голос звучал в их душах.

— Вы оказываете мне высокую честь, госпожа, лично придя за мной.

— Это вы оказываете мне честь, сэр. Мне не часто выпадает пригласить одного из ваших людей в мое жилище. — Смерть отвернулась от него и посмотрел на Р'шейл, испуганно отступившую назад под этим взглядом. — Не тревожься, дитя демона. Мы с тобой еще не скоро встретимся снова. — Р'шейл ничего не ответила. Она словно окаменела от вида Смерти. Та повернула голову к Брэку. — А вот с тобой мы встретимся, Брэкандаран, и скоро, как мне кажется. Условие нашей сделки почти выполнено.

— Не торопись, — дерзко ответил Брэк. — Почти не считается.

— Я буду ждать, Брэкандаран.

— В этом я ни секунды не сомневался, госпожа.

Фантом снова обратился к Коранделлену:

— Вы готовы, ваше величество?

— Я готов.

Смерть воздела руки и направила их на Коранделлена. И как только она сделала это, король начал меняться. Он на глазах наливался силой, к нему вернулся здоровый цвет лица. Его аура дышала здоровьем, на ней не осталось следов боли и страха. Это был Коранделлен во цвете своих дней. Глаза его засверкали, и весь он был наполнен теперь здоровьем и силой — Брэку представилось, что он должен немедленно вскочить с постели. Но король просто не спеша поднялся на ноги, причем матрас на кровати даже не прогнулся под его ногами.

Затем с безмятежной и счастливой улыбкой Коранделлен шагнул в объятия Смерти, и оба они исчезли из комнаты.

 

Глава 50

— Не понимаю.

— Как всегда. — Брэк улыбнулся в ответ на сердитый взгляд Р'шейл.

Она махнула рукой в сторону толпы харшини, собиравшихся в дорогу. Повсюду толпились сплавленные из демонов драконы, а кое-кто, видимо, предпочитал путешествовать на птицах — и неправдоподобно огромные пернатые тоже расхаживали по террасам, неторопливо взмахивая крыльями и неприязненно шипя на драконов. А уж драконы были всех размеров и расцветок. Некоторые огромные, подобно Дранимиру и его братьям, другие поизящнее, они сверкали металлическим блеском в лучах заходящего солнца.

— Почему они так неприлично веселы?

Казалось, что с того момента, как Коранделлен умер, а Шананара объявила, что они возвращаются в Цитадель, Убежище очнулось от спячки. Натужная веселость, царившая в крепости дотоле, сменилась атмосферой радостного ожидания. Харшини бодро готовились к отправлению, только что песен не распевали во время сборов. Некоторые направлялись в Цитадель, другие в Фардоннию и в Хитрию. Шананара собирала добровольцев, которые должны были полететь на помощь освободительной армии, направляющейся в Медалон.

— Они возвращаются домой.

— В Цитадель? Я даже не представляла себе, что это так много значит для них.

— Харшини неотделимы от Цитадели, Р'шейл. Им было очень тяжело так долго оставаться вдали от нее.

— Разве они не представляют себе, что их там ждет? Защитники, кариенцы…

— Конечно, представляют. Но ты заверила их, что они окажутся там в безопасности, а они доверяют слову Тарджи.

Она увидела, что он ухмыляется, и настороженно посмотрела на него.

— Чему это ты так улыбаешься?

— Помнишь, я говорил, что Цитадель еще потребует, чтобы ей вернули харшини?

— Да.

Он негромко рассмеялся.

— Мне не терпится увидеть, что будет, когда они туда наконец доберутся.

— Это что, еще одна жизненно важная мелочь, о которой ты не счел нужным мне упомянуть?

— Цитадель была в спячке больше двух столетий, Р'шейл. Как только харшини вернутся домой, она проснется.

— Что это значит?

— Я и сам точно не представляю, — ответил он, широко улыбаясь. — Но посмотреть очень хочется.

Выведенная из себя его ухмылками, Р'шейл переключила внимание на отбывающих харшини. Они сидели на балюстраде вокруг той самой террасы, на которую они опустились сегодня утром, и ждали, пока демоны закончат сплавляться. Дранимир и еще дюжина ведущих демонов толкались на площадке переполненной террасы, загоняя развеселившуюся братию в сплав. Между молодыми демонами то и дело вспыхивали перебранки, но взрослые быстро и решительно пресекали эти размолвки. Глядя на них, Р'шейл подумала о непослушных детях.

— Посмотри на них! — фыркнула она. — Их король только что умер, им самим приходится убегать из собственного дома. Могли бы хоть из почтения к бедному Коранделлену вести себя потише.

— Горе — человеческое чувство. Кроме того, харшини есть чему радоваться. Не Коранделлен умер. Смерть сама пришла за ним.

— Да? Ты хочешь сказать, это не одно и то же?

— Конечно, не одно и то же. Смерть забрала тело Коранделлена и его душу. Это редкая почесть.

— И все же он мертв, Брэк.

— Да, но ты же видела, каким он стал, перед тем как исчез. Смерть вернула ему прежний облик. И к тому же всегда остается шанс того, что он вернется назад.

— Что? — спросила она, широко распахнув глаза.

— Такое случалось раньше.

— Когда? — недоверчиво вопросила она.

— По крайней мере, теоретически это возможно. — Он улыбнулся, видя ее недоверие. — Посмотри на это так: если ты умираешь и Смерть забирает только твою душу, то это конец. Тебя больше нет. Именно поэтому твой народ сжигает своих мертвых, разве ты не знала этого? Язычники погребают покойных, чтобы Смерть могла прийти за телом, если надумает.

— А если сжечь тело, то надежды на воскрешение уже нет? — уточнила она, понимающе, кивая. Ей никогда не приходило в голову задуматься, почему в Медалоне покойных сжигают, а у язычников обычно хоронят, но теперь ей стало понятно, почему это так.

— Никакой. Даже если твоя душа и вернется, ей придется воплощаться в другое тело. Но если Смерть забрала и твое тело и твою душу, то она же может вернуть тебя обратно, если захочет.

— А такое бывает?

— Не часто. Она не слишком любит нарушать естественный ход вещей. Она большой законник.

— Можно подумать, что ты хорошо ее знаешь.

— Мне доводилось встречаться с ней раньше, — коротко ответил Брэк. Видно было, что он не хочет развивать эту тему.

— А что она имела в виду…

— К нам идет новая королева, — быстро проговорил Брэк, не дав ей закончить вопрос, — она поняла, что он не хочет отвечать на него. В его голосе прорезались незнакомые нотки. — Давай попрощаемся с ней.

К ним подошла Шананара, одетая в кожаный костюм наездницы на драконе. Она выглядела истинной харшини — длинноногая, легкая, сияющая непроглядной чернотой огромных глаз. Приблизившись к ним, она улыбнулась, бегло бросила взгляд через плечо на Дранимира, командующего сплавляющимися демонами, и обратилась к Р'шейл:

— Как только доберемся до Цитадели, я пошлю Дранимира и Эларнимир назад к вам. Вы знаете, что нужно сделать?

Р'шейл кивнула. Харшини покидали Убежище, но не собирались оставлять его на разграбление кариенцам, чтобы те обошлись с ним так же бессмысленно, как расправились когда-то с Цитаделью новые хозяева. Шананара уже объяснила Р'шейл, как убрать крепость из потока времени. Никто живой не должен оказаться в этот момент внутри. Все звери уже убежали. Все харшини приготовились улететь. Даже насекомым посоветовали исчезнуть. Когда харшини покинут Убежище, Р'шейл выбросит его так далеко из потока времени, что только она или Шананара смогут потом попробовать вернуть его.

И пусть кариенцы приходят. Здесь они ничего не найдут.

— Надеюсь, я все сделаю правильно, — сказала Р'шейл, вдруг почувствовав себя очень неуверенно.

— Все у тебя получится, — успокоила ее Шананара. — Коранделлен не ошибся в тебе. Ты вовсе не такая бестолковая, как мне сначала показалось.

— Спасибо… коли так.

— Все идет, как надо, Р'шейл.

— Включая смерть Коранделлена?

— Смерть почтила моего брата. Не может быть большей награды за правильно прожитую жизнь. А теперь нам пора попрощаться. Я постараюсь проследить, чтобы наше возвращение не навредило нынешним обитателям Цитадели.

Шананара обменялась с Брэком выразительным взглядом.

— Вы оба говорите загадками! Что вы имеете в виду?

— Увидишь, — ответила Шананара, таинственно улыбаясь. — Я еще увижу тебя, Брэк?

— Да. Дело еще не сделано.

— Тогда не будем долго прощаться. Я жду вас обоих в Цитадели. Надеюсь, Тарджа стал понятливей с той поры, когда я видела его.

— Он не был непонятливым, Шанан. Он просто был под действием гис.

Сделавшись внезапно серьезной, Шананара кивнула ей.

— Я знаю. И знаю, что теперь гисы рассеяны. Странно, когда мы сидели у огня на берегу Стеклянной реки, пытаясь уговорить дитя демона вернуться домой, я и представить себе не могла, что через пару лет вернусь в Цитадель королевой харшини, а Тарджа станет Лордом Защитником. Порой предназначение играет с нами в странные игры.

— Будь с ним помягче, Шанан, — посоветовал Брэк. — Ему туго приходилось в последнее время.

— Не бойся, Брэк. Я умею обращаться с людьми, даже если они и не слишком послушны. — Она коротко обняла Р'шейл. — А ты, сестренка, сделай все, как надо, и возвращайся в Цитадель, там тебя ждет твое предназначение. Я помогу тебе найти Всевидящий Кристалл.

— А почему бы не использовать здешний? — спросил Брэк. — Теперь, когда Убежище вернулось в поток времени, разве он не подойдет?

— Коранделлен сказал, что для того, что я задумала, годится только Всевидящий Кристалл Цитадели. Мне придется или найти его, или придумывать что-нибудь новое.

— Мы найдем его, Р'шейл. Верховный Аррион была права. Не в человеческих силах разрушить Всевидящий Кристалл. Если он все еще в Цитадели, то мы его разыщем.

Шананара резко развернулась и зашагала к своему дракону. Она легко вскочила ему на спину, и дракон, взмахнув сильными крыльями, взмыл в небо. Ее взлет послужил сигналом прочим харшини, и через минуту все небо было покрыто кляксами поднимающихся к розовым облакам драконов. Их было слишком много, чтобы пытаться сосчитать. Р'шейл смотрела им вслед, пока они не растаяли вдали. Это зрелище и восхитило, и опечалило ее. Харшини опять разлетелись по миру, но мир, который они покинули столетия назад, сильно изменился за это время.

— Все будет в порядке, Брэк?

— Да. Шананара права, ты и сама это видишь. Все идет, как должно идти.

Она посмотрела на него, пораженная горечью, прозвучавшей в его голосе.

— Коранделлен был хорошим королем, но он никогда не переступал пределов Убежища. Шананара еще ребенком привыкла общаться с людьми. Теперь, когда они возвращаются к людям, она будет править куда лучше, чем Коран.

— Но ты печалишься о Коранделлене?

Брэк кивнул.

— Да. Он был хорошим другом.

— Сколько хороших друзей ты оставил ради меня, Брэк?

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Она не нашлась что ответить. Словно в ответ на его слова, над опустевшей крепостью сгустилась темнота.

Брэк соскочил с балюстрады и протянул ей руку.

— Давай убедимся, что здесь и вправду пусто, прежде чем отсылать замок из этого мира.

Она оперлась на его руку и спрыгнула вниз к нему. И вместе они пошли по молчаливым пустым залам.

 

Глава 51

Закончив осмотр, они отправились в комнату Брэка. Р'шейл с любопытством осматривала ее — многие предметы здесь оказались для нее полной неожиданностью. Около окна стоял мольберт с недописанным ландшафтом. Около кровати к стене была прислонена прекрасная лира и возле нее толстая пачка нот. Она взяла лиру в руки и задумчиво дотронулась до струн. Брэк оторвался от горы бумаг, которые взялся раскладывать на столе, и нахмурился.

— Пожалуйста, не трогай здесь ничего, Р'шейл.

— Я и не знала, что ты умеешь играть.

— Немного умею.

— Я не знала, что ты и рисовать умеешь.

— Ты много чего обо мне не знаешь.

Она осторожно поставила лиру на место и присела на кровать.

— Почему Смерть сказала, что вы скоро встретитесь?

Брэк пожал плечами.

— Она вообще общительный малый.

— Я заметила, — улыбнулась Р'шейл, надеясь, что он тоже улыбнется в ответ. С каждым часом, проведенным ими в гулких пустых комнатах Убежища, он становился все мрачнее. — Коранделлен посоветовал тебе, когда ты встретишь Смерть, верить, что твоя жертва не напрасна. И Шананара спрашивала, увидит ли тебя еще. Что она хотела этим сказать?

— Спроси у нее.

Брэк бесцельно перекладывал бумаги по столу. Она чувствовала, что он злится на нее, и не могла понять, за что.

— Я сделала что-то не так?

— Нет… послушай, почему бы тебе не пойти посмотреть, не осталось ли на этом этаже непроверенных комнат? Я выйду к тебе на террасу, когда закончу свои дела здесь.

Она поднялась, слегка обиженная его холодным тоном.

— Я могу помочь тебе?

— Нет.

— Брэк…

— Уходи!

Р'шейл поразила злость, которой был наполнен его голос.

— Но что я такого сделала?

— Сейчас, например, ты дышишь! — взорвался он. — Этого достаточно.

— Да что с тобой, Брэк? Разве я виновата в этом?

— Как ни странно, да. А теперь, если ты не против, я хотел бы остаться один — мне нужно разобрать свои вещи. Другого случая сделать это мне, похоже, не представится.

— Ну и пожалуйста! — бросила она. — Копайся, сколько хочешь. Я никуда не спешу!

Р'шейл вылетела из комнаты и побежала по галерее темных залов, тревожа тишину резким звуком своих шагов. Добежав до балкона, нависающего над долиной, она остановилась, разозленная и обиженная внезапной холодностью Брэка. На противоположном склоне долины звенел водопад, вот только радуги, висящей над ним, не было видно в сумерках, заменяющих здесь ночь. Ровный шум воды успокоил ее. В конце концов, насколько она могла припомнить, она не сделала ничего, что могло бы вызвать гнев Брэка. По крайней мере, ничего нового.

Ее озадачивала неожиданно проявившаяся нетерпимость Брэка. Она стала припоминать все, что произошло с момента их прибытия в Убежище. Но ей было не сообразить, что могло бы так повлиять на него. Возможно, ее расспросы о словах Смерти. И только что на террасе он опять оборвал ее попытку заговорить на эту тему. «И зачем, во имя основательниц, ему приспичило прямо сейчас разбирать свои бумаги? Можно подумать…»

Не успев еще додумать до конца эту мысль, Р'шейл вихрем ворвалась в комнату Брэка. Слезы застилали глаза, злость боролась с обрушившимся на нее горестным отчаянием.

— Это был ты!

— Что?

— Ты, разве не так? Жизнь, за которую ты выторговал меня. «Жизнь, приблизительно равная по цене», — вот как ты говорил. Ты рассказывал мне, что продал чью-то жизнь в обмен на мою, когда Джойхиния почти что убила меня. Ты сторговался со Смертью и предложил ей свою жизнь, чтобы спасти меня, ведь так? Поэтому Смерть и сказала, что условие вашей сделки почти выполнено. Вот почему Шананара спрашивала, увидит ли она еще тебя. Тебя, проклятого, сентиментального, самоотверженного идиота-полукровку!

Брэк посмотрел на нее и, не выдержав, отвел взгляд. Его гнев угас, сменившись покорностью судьбе.

— Это не имеет значения.

Она подбежала к нему и схватила его за плечи, заставляя глядеть себе в глаза.

— Но как ты мог это сделать?

— А как бы я смог этого не сделать? — тихо ответил он. Она ожесточенно смахнула слезы с глаз и ударила его по руке.

— Ты не имел права так поступать со мной. И с собой тоже. Я этого не заслужила. Основательницы, что же мне делать, Брэк? Прожить всю жизнь — все десять тысяч лет, отведенных мне, — зная, что я жива только потому, что ты пожертвовал своей жизнью ради моей?

Она опять замахнулась на него, но Брэк прижал ее к себе и держал так, пока она не перестала всхлипывать. Она никак не могла до конца поверить, что он действительно сделал это, — чувство вины, навалившееся на нее, было несоразмерно ни с чем, что ей до сих пор приходилось испытывать.

— Полно, полно, — проговорил он наконец, успокаивая ее, как маленького ребенка. — Теперь уже ничего не поделаешь.

— Но почему ты это сделал? — зарыдала она, уткнувшись лицом ему в грудь.

— У меня была только одна жизнь, которую я мог ему отдать. Предлагать чью-нибудь чужую жизнь было бы просто убийством.

— Ты мог бы позволить ему забрать меня.

Брэк поцеловал ее в макушку и, подняв ее лицо к себе, смахнул с глаз слезы.

— Нет. Этого я никак не мог.

Бесконечно долгое мгновение он молча смотрел на нее. Потом осторожно поцеловал, едва касаясь ее губ своими, словно опасаясь, что она отстранится от него. По позвоночнику пробежала незнакомая дрожь. За этим поцелуем стоял целый мир, настолько непохожий на искусственную страсть Тарджи, что от восторга у нее перехватило дыхание. Р'шейл изумленно уставилась на него, неожиданно осознав причину и своего гнева, и своей скорби. «Как долго пришлось ждать этого мига, — подумалось ей, — мига, вызревающего в глубине наших переменчивых, странных отношений, дожидаясь момента, когда их можно будет застать врасплох».

Р'шейл потянулась пальцами к черным кудрям Брэка и притянула его голову к себе, проникшись неожиданной уверенностью в том, его страсть не навязана никакими богами, что никакие гисы не внушают ей чувств, на которые он в глубине души не хотел бы ответить. Брэк сильнее прижал ее к себе, и последние сомнения покинули ее. Он целовал ее в шею, в тонкие раковины ушей и снова в губы, а потом внезапно вырвался из объятий и осторожно взял ее лицо в свои ладони.

— Посмотри на меня.

Она спокойно встретила его взгляд, желая только, чтобы он перестал болтать сейчас.

— Ты в курсе, что это ничего не меняет?

Она молча замотала головой, не решаясь заговорить.

— Ничего нельзя изменить, Р'шейл. Что бы ни случилось, ждет ли тебя успех или неудача, заключенную сделку нельзя отменить.

— Но…

— Никаких но. Никаких уверток. Никаких обходных путей. Ты понимаешь это?

На глаза Р'шейл опять навернулись слезы, но она неохотно кивнула, не разжимая губ.

— Тогда пойми и другое. Ты наполовину человек, Р'шейл, но на другую половину ты харшини. Ты еще многого не понимаешь. Тебе еще столькому предстоит научиться. И до восхода солнца ты не можешь убрать Убежище из времени. У нас с тобой есть одна ночь. Я могу показать тебе, что значит быть харшини в том смысле, о котором ты, может быть, и не подозреваешь. Но ты ничем мне не обязана, и не стоит делать этого ни из чувства вины, ни чтобы расквитаться с Тарджой. Завтра ты по-прежнему будешь дитя демона, а я по-прежнему буду лордом Брэкандараном, полукровкой, которому суждено умереть, едва ты добьешься цели. Будущего нет. Есть только настоящее. Выбор за тобой. — Его глаза впились в ее лицо, требуя ответа. Помолчав, он грубовато добавил: — Останься со мной или оставь меня до утра в покое.

Этот выбор оказался тяжелее, чем ей думалось. Но завтра будет потом, а в глубине своей души, она, несмотря ни на что, не верила, что ее жизнь ведома только предназначением.

— Я остаюсь.

Он вгляделся в ее лицо, желая убедиться в том, что она уверена в своем решении. Не обнаружив в ней ни тени сомнения, он с улыбкой поцеловал ее снова, и глаза его начали темнеть, а поцелуи становиться все более жаркими. Р'шейл покорно отвечала ему, подставляя губы его поцелуям и открываясь для силы. Ее глаза темнели, пока не сделались совершенно черными, а тело наполнялось опьяняющей сладостью. Брэк потянулся к ней, но не руками, а всем сознанием. Пространство вокруг них начало меркнуть по мере того, как он обволакивал их волшебством, не оставляющим места ничему, кроме сладостного, чарующего желания, какого не знают в мире людей.

Именно об этом говорили легенды. Это был дар харшини, делающий их любовниками, с которыми люди не могли состязаться. Она слышала истории об этом. Послушницы шептались об этом в дортуарах по ночам, восхищенно и испуганно одновременно. Именно страх перед этим чудом заставлял сестер стремиться уничтожить харшини. Отвергнутое насилие, стремление к борьбе и победе превращались в жертвенный, всепоглощающий, страстный огонь, превращающий каждую мысль, каждый фибр души в стремление к обоюдному удовольствию. Именно в этом ярче всего выражалось стремление харшини к счастью.

Р'шейл потеряла счет времени. Ей было уже не под силу отделять реальность от фантазии. Она не помнила, как они добрались до постели и сколько на самом деле длилась эта ночь. Для нее стерлась разница между желанием и прикосновением, между наслаждением и болью. Ничто из того, что было с ней раньше, не давало ей даже предположить, что подобное возможно, и она не верила, что такое может повториться снова.

В первый раз в жизни она наконец поняла, что такое магия.

Брэк разбудил ее на рассвете. Она потянулась в его объятиях, слегка удивленная тем, что до сих пор продолжает удерживать силу. Ее переполняла тяжелая покойная истома.

— Пора вставать и заниматься делом, дитя демона, — напомнил он ей с усмешкой.

— Брэк, я же…

— Нет, — остановил он ее, прикладывая палец к губам. — не говори этого.

Она кивнула, улыбнувшись.

— Я только хотела спросить, нет ли чего поесть. Умираю с голода.

— Я сейчас найду, чем позавтракать, пока ты одеваешься.

Когда Брэк вернулся с тарелкой невероятных фруктов, выросших здесь, в Убежище, где даже гусеницы умели вести себя как положено, Р'шейл уже оделась и собралась в дорогу. Они поели на ходу, шагая по пустым залам. Брэк был молчалив, и Р'шейл тоже не чувствовала потребности в словах. Говорить было не о чем. Они решили, что эта ночь, проведенная вместе, не повторится, и готовы были заплатить за эту решимость. Разговоры ничего не могли изменить.

Когда они вышли за ворота, солнце уже поднималось над вершинами гор. За пределами Убежища было прохладно, на земле лежал снег. Они отошли подальше от крепости, и Р'шейл оглянулась.

— Интересно, надолго ли оно скроется из мира на этот раз?

— Надеюсь, что теперь уже нет.

Она прищурилась.

— Если я что-нибудь напутаю, мы его никогда не найдем.

— Значит, постарайся не путаться, — сухо отозвался он.

Она немного помедлила, стараясь осторожнее сформулировать занимавший ее вопрос.

— Можно я спрошу тебя, Брэк, насчет прошедшей ночи? — Он не ответил, и она решила считать его молчание за согласие! — Когда мы… ну, могли остальные харшини чувствовать это?

— Да-

Ее лицо вспыхнуло от смущения, но интересовало ее не это.

— А демоны?

— Да, если им случилось обратить на это внимание.

— А боги?

— Конечно.

— Значит, и Кальяна знает?

— Да, уж Кальяна этого не пропустит.

— А Хафиста тоже чувствовал это?

— Несомненно.

Она швырнула яблочным огрызком в любопытную белку, подбежавшую к ним поближе.

— Хорошо.

Он удивленно взглянул на нее.

— Я хочу, чтобы этот ублюдок знал, что я неплохо провожу время.

— Если тебя это может утешить, то я думаю, он всю ночь ворочался. Когда он пришел к власти, первым делом он запретил своим людям наслаждаться тем, что не имеет отношения к делу. Они в Кариене теперь называют секс грехом, но главным образом он хотел добиться того, чтобы люди перестали общаться с харшини. В этом он сходится с Сестринской общиной. Они боятся того, что людям так нравится общаться с нами. Для некоторых это вообще становилось чем-то вроде наркотика. А единственный способ получить его — это жить с харшини, которые на дух не переносят жестокости, и в итоге жизнь становится мирной и счастливой — совсем как в старые добрые времена, до Хафисты и сестер Клинка.

— И повсюду полно полукровок, — добавила она, улыбнувшись.

— И это тоже.

— Значит, Хафиста презирает удовольствия.

— Он боится, что они отвратят людей от него.

Р'шейл покивала, запоминая это на будущее. А теперь она уже не могла откладывать то, ради чего они пришли сюда. Открывшись для потока силы, она сосредоточилась на Убежище. Крепость сияла в лучах восходящего солнца, словно старалась на прощание покрасоваться перед ними.

Набравшись смелости, Р'шейл принялась осторожно наводить чары, которым научила ее Шананара, окутывая Убежище лучами силы. Она чувствовала, что Брэк тоже присоединился к ней, умело направляя ее. Его сноровка была очень кстати, но только у нее и у Шананары хватило бы сил на то, чтобы вывести крепость за пределы, доступные смертным.

Наконец она почувствовала, что окружила все поселение магическим коконом, и приостановилась, ощутив, что Брэк разорвал связь с ней и отпустил свою силу на волю. То, что она сейчас должна была сделать, могло смести его с лица земли, если бы он остался соединенным с нею.

Она убедилась, что его глаза снова стали светло-голубыми, и внутренне собралась. Мощным усилием Р'шейл направила всю накопленную силу в сторону Убежища. Оно замерцало, словно пытаясь удержаться в этом мире, а потом с громким гулом, прокатившимся по горам, как удар грома, растворилось в воздухе.

Сделав это, Р'шейл в изнеможении покачнулась, но Брэк подхватил ее прежде, чем она успела упасть. Она с облегчением отпустила свою силу.

— Я все сделала правильно?

— Думаю, мы не узнаем этого до тех пор, пока ты не попытаешься вернуть его назад.

Она с трудом улыбнулась.

— Ничего себе утешил.

— Я старался.

Внезапно она рассмеялась. Она сама не понимала толком, почему. Она чувствовала странную легкость, в которой была не только радость от мысли, что она ловко спрятала Убежище. Эта радость поднималась из самых глубин ее существа. Словно она наконец преодолела невидимую стену, до тех пор незримо стоявшую перед ней.

— Что тут смешного?

— Я понимаю, что это звучит совсем глупо, но, по-моему, я в первый раз в жизни действительно просто рада тому, что жива.

Брэк задумчиво улыбнулся ей.

— Я тоже.

Прижавшись друг к другу, чтобы согреться, они уселись под высокой сосной и, не говоря больше ни слова, стали ждать возвращения драконов.

 

Глава 52

— Ой, Тарджа, какие они красивые! — благоговейно выдохнула Мэнда.

Он с улыбкой посмотрел на нее. Она глядела на небо, словно зачарованная. Тарджа взял ее с собой встречать гостей, поскольку просто не смог придумать, как от этого отвертеться. И кроме того, уж кто-кто, а Мэнда не станет обижать харшини.

Тарджа с восхищением смотрел на драконов, один за другим приземлявшихся на песчаную арену амфитеатра. Такое же выражение было и на лицах Мэнды и защитников, которых он взял с собой. Гарет Уорнер, нахмурясь, посмотрел на роящихся в небе драконов и покачал головой.

— Хочется верить, что ты знаешь, что делаешь, Тарджа, — пробормотал он.

— Господин! Сэр!

Тарджа повернулся на голос. По песку арены к нему бежал молодой кадет. Гарет освободил всех кадетов от занятий и назначил кого посыльными, кого на административную работу, лишь бы высвободить больше защитников. Парню было около четырнадцати лет, и было видно, как он и боится, и гордится тем, что ему поручено такое важное задание. Подбежав, он встал перед Лордом Защитником.

— Что случилось? — спросил его Тарджа.

— Кариенцы, сэр. Капитан Симин послал меня за вами.

— А что они еще придумали? — быстро спросил Гарет.

— Да это из-за драконов, сэр. Когда они появились, кариенцы сразу ополоумели. Некоторые вообще бросились бежать.

Удивленный Гарет посмотрел на Тарджу.

— Ну что ж, хоть какая-то польза от них есть. Я посмотрю, что творится у ворот. А ты лучше оставайся здесь, проконтролируй своих новых друзей.

Гарет побежал вслед за мальчиком к тоннелю, и в это время высокая рыжеволосая харшини изящно спрыгнула со спины своего дракона, совсем такого же, как тот, с которым Тарджа познакомился на винограднике возле Тестры. Тарджа шагнул ей навстречу, отогнав вспыхнувшие вдруг недобрые предчувствия. Она была так похожа на Р'шейл.

— Здравствуй, Тарджа.

— Шананара.

— Спасибо, что позволил нам вернуться домой.

— Можешь пока подождать с благодарностями. Мы в осаде и не слишком-то рады вам. Все не так просто.

— Я знаю. — Она заметила Мэнду, осторожно подошедшую вслед за Тарджой, и улыбнулась ей. — Может, представишь мне своих друзей?

— Конечно. Шананара, это Мэнда Родак. Мэнда, это ее высочество принцесса Шананара ти Ортин.

— Я теперь королева Шананара, но об этом мы поговорим потом. Боги да благословят тебя, Мэнда.

— Ваше величество. Божественная, — выдохнула девушка и упала на колени. Казалось, язычница готова упасть в обморок от восторга.

Шананара милостиво улыбнулась ей.

— Встань, дитя. У нас нет времени на эти церемонии. — И с озорной улыбкой она обратилась к Тардже: — Боюсь, что должна попросить у вас прощения, Лорд Защитник. Конечно, это было ребячеством, но я не могла удержаться от того, чтобы не подразнить осаждающих. Подлетая, мы прошлись над полями вокруг Цитадели и, кажется, устроили панику среди кариенцев.

Тарджа безуспешно пытался скрыть восхищение.

— Уверен, что сумею заставить себя простить вас.

— Я надеюсь, вам это удастся.

Он видел, как остальные харшини слезают со своих драконов и с восхищением оглядываются по сторонам. Его немного удивило то, что среди них не было детей.

— Я приказал приготовить для вас дортуары. Сестринской общины больше не существует, значит, теперь нет нужды в послушницах и трудницах.

— Что вы сделали с ними? — полюбопытствовала Шананара.

Ему очень хотелось сказать ей, что он лично убил их всех прямо в постелях, — просто чтобы взглянуть на ее реакцию, но он сдержался.

— Отпустили их по домам.

— Можно ли нам посетить теперь Храм богов?

Тарджа недоуменно посмотрел на нее, и она с улыбкой уточнила:

— По-моему, вы называете его главным залом.

— Может быть, завтра, и я предпочел бы, чтобы вы ходили туда небольшими группами. Тысячная колонна харшини, проходящая по улицам Цитадели, может вызвать беспорядки.

— Мы пойдем все вместе, господин.

— Благодарю вас. Будем держать связь через Мэнду. Она язычница, и с ней довольно много ее людей. Я думаю, вам будет легче общаться с ними, чем с защитниками.

— Я тем более благодарна тебе за такую заботу о наших чувствах, чего вовсе не ожидала встретить, Тарджа, — ответила она с легким поклоном. — Видимо, Р'шейл была права, утверждая, что тебе можно доверять.

— Она не с вами сейчас?

— У них с Брэком осталось еще одно дело, но они будут здесь до захода солнца. И тут встает еще один деликатный вопрос. Я не могу просить демонов надолго оставаться сплавленными в драконов, а тебе негде разместить их. Но если их распустить, я не смогу гарантировать, что они будут вести себя идеально.

Тарджа беззвучно застонал. Он не подумал об этом, когда сказал Р'шейл, что харшини могут вернуться. С другой стороны, она и не упоминала, что договоренность распространяется на демонов.

— Нельзя ли сделать, чтобы они… исчезли — или что-то в этом роде?

Шананара рассмеялась.

— Демон, которого не видно, доставляет куда больше хлопот, чем тот, которого держишь перед глазами. Хорошо, Тарджа, я постараюсь что-нибудь придумать, но сплав придется разъединить.

— Постарайся, чтобы они ничего не натворили.

— Хорошо. А теперь, если ты позволишь нам расположиться, мы бы отдохнули. Мы летели всю ночь.

— Мэнда покажет вам дорогу.

Шананара посмотрела на него с горькой улыбкой.

— Мы знаем дорогу, Тарджа.

Тарджа сделал вид, что не заметил упрека.

— Эти люди сопроводят вас.

— Значит, мы пленники?

— Это для вашей безопасности, Шананара. Я не боюсь за жителей Цитадели, но я боюсь, что они могут причинить вред вам.

— Значит, я должна еще раз поблагодарить тебя за твою заботу. Сможем ли мы встретиться позже? Нам нужно многое обсудить.

— Конечно.

Шананара поклонилась и вернулась к своим людям, терпеливо поджидавшим в отдалении, пока их королева закончит беседу. Мэнда последовала за ней, преисполненная благоговения, не покидавшего ее с самого утра, когда она увидела небо, полное драконов. Тарджа подозвал лейтенанта, командующего эскортом, отдал необходимые распоряжения и направился к тоннелю.

Шагая по темному проходу, ему показалось, что земля под ногами слегка дрожит. Он остановился и прислушался, ожидая, не повторится ли толчок, но все было спокойно. Пожав плечами, Тарджа решил, что ему почудилось, и двинулся дальше.

— Кариенцы взбудоражены, — сообщил ему в тот же день Гарет.

— Шананара ведь не просто доставила свой народ к нам, Гарет, — с улыбкой объяснил Тарджа. — Харшини пролетели прямо над их головами. Я думаю, увидев это, они должны были сильно пошатнуться в вере. Как ты думаешь, много жрецов осталось там, за стеной?

— Полагаю, что немного. Эти жрецы очень любят комфорт. Большинство из них расквартировалось в Цитадели.

— Значит, их армии недостает теперь не только боевых командиров, но и пастырей. Много ли сбежавших?

— По меньшей мере, несколько тысяч, — ответил Гарет. — Есть новости от короля Ясноффа? Совершив переворот, они сразу же послали свои требования кариенскому королю. Ему отправили дюжину птиц с копиями письма, чтобы быть уверенными, что хоть одно да дойдет.

Тарджа покачал головой.

— Слишком далеко, чтобы уже ждать ответа. Птицы, которых мы послали, наверное, еще не долетели до Ярнарроу.

— А кстати, наши друзья собираются идти нам на подмогу?

— Может быть, Р'шейл что-нибудь скажет, когда вернется.

Гарет молча кивнул и уселся за стол. Тарджу переполняла энергия, ему не сиделось. Нужно было так много всего сделать.

— Я послал ребят проверить, что у нас с запасами провианта. Оказалось, что мы можем продержаться здесь несколько лет. Мэтен грабил окрестные поселения, а все награбленное весьма заботливо собирал в Цитадели. Видимо, запасал провизию для войск, стоящих вокруг крепости.

— Значит, они скоро проголодаются.

— И это еще сильнее проредит их ряды. Проблема дезертирства всегда встает особенно остро, когда солдаты недокормлены.

— Что же, будем надеяться, что наши страшные харшини да пустые желудки кариенцев сделают свое дело и, когда подоспеет помощь, их будет столько, что с ними можно будет справиться. Есть проблемы в городе?

— Не больше, чем всегда. Опять же, спасибо кавалеру Мэтену, люди уже привыкли жить при военном положении. А мы к тому же снова открыли дома курт'ес, и людям стало веселее. — Гарет едва заметно улыбнулся. — Я сделал это от твоего имени, конечно. Ты теперь стал еще популярнее.

— Интересно, долго еще это продлится?

В этот момент стены опять слегка закачались. Значит, тогда, в тоннеле под амфитеатром, ему не почудилось, и земля и вправду дрожала. Вибрации продолжались, делаясь все сильнее и чаще. Нахмурившись, он взглянул на озабоченного Гарета.

— Только этого нам не хватало, — пробормотал он. — Сперва осада, потом харшини, а теперь еще и землетрясение, будь оно неладно.

— Это не землетрясение, Тарджа, — сообщила Шананара, входя в дверь кабинета, предупредительно распахнутую перед ней Мэндой. — Это Цитадель просыпается от оцепенения.

— Тебя послушать, так Цитадель живая.

— Цитадель не может быть живой в твоем понимании, Тарджа. Но мы относимся к ней как к разумному существу.

— Я должен вас покинуть, — объявил Гарет, поднимаясь на ноги. — Можете сидеть здесь с харшини и рассказывать друг другу языческие сказки, а меня ждут дела.

Шананара обратила на коменданта царственный взгляд.

— Ты Гарет Уорнер?

— Вы слышали обо мне?

— Брэкандаран отзывался о вас как о весьма достойной личности, сэр. Для человека.

— И что же, теперь он изменил свое мнение?

Тарджа услышал опасные нотки в нарочито спокойном ответе Гарета и встрепенулся. Нужно было вмешиваться, и быстрее, иначе дело может кончиться плохо.

— Ваши люди уже размещены, ваше величество?

— Да, спасибо. Правда, мы взяли на себя смелость и убрали гобелены и прочие… украшения, которыми вы пытались замаскировать истинное происхождение Цитадели. Надеюсь, вы не обидитесь. Теперь мы здесь почти как дома.

Тарджа знал, что большинство дортуаров было побелены, чтобы скрыть харшинские фрески, когда-то украшавшие их стены. Он вздохнул; они пробыли здесь всего несколько часов, а уже успели навести свои порядки.

— Но, я надеюсь, ничего серьезного не сломано?

— Цитадели не так-то легко повредить, милорд.

Что именно она имела в виду, он не понял и решил про себя, что и не хочет понимать.

— Гарет тут как раз рассказывал мне, что ваше эффектное появление этим утром сильно переполошило кариенцев.

Она пожала плечами.

— Мы не можем сражаться с вами, милорд, но рады помочь там, где можем. Те, кто верят в Хафисту, либо отрицают наше существование, либо видят в нас воплощение зла в чистом виде. В обоих случаях они не знают, как быть, когда встречаются с нами.

— Мы тоже отрицаем ваше существование, — вставил Гарет. — А между тем наши люди ничуть не напуганы.

— Нет, комендант, вы вовсе не отрицаете нашего существования. Вы просто пытались уничтожить нас и полагали, что преуспели. А это большая разница.

Гарет тяжело посмотрел на нее, но возражать не стал. Здание снова затряслось, да так сильно, что Тарджа вцепился в стол, чтобы устоять на ногах. Шананара обвела комнату задумчивым взглядом и обратилась к Тардже:

— Мне кажется, с этим нужно что-то делать.

— А что конкретно вы можете предложить?

— Мне нужно поговорить с Цитаделью. Она почувствовала наше присутствие, и ее тревожат находящиеся здесь люди. Как только я заверю ее, что вы не собираетесь причинять нам вред, все успокоится.

Гарет неразборчиво пробормотал что-то недоброе.

— А как вы собираетесь общаться с… ну, с этой… проклятье, в общем, как вы это сделаете?

— Это проще всего сделать в Храме богов. Именно там сосредоточен дух Цитадели.

— Я выделю вам сопровождающих.

— Побойся Основательниц, Тарджа! Ты что, всерьез собираешься послать эту женщину уговаривать город прекратить землетрясение?

Шананара невозмутимо улыбнулась Гарету.

— Может быть, комендант, вы с Лордом Защитником составите мне компанию?

— Зачем? Чтобы мы полюбовались, как вы разговариваете со стенами?

— Нет, комендант, — спокойно ответила королева харшини. — Вы пойдете, потому что вы вот уже две сотни лет как захватили наш дом. Вы оскверняли и разрушали его, не задумываясь о последствиях. Для вас настало время понять, что вы наделали.

 

Глава 53

Как и Р'шейл, Тарджа тоже не любил называть главный зал залом Франсил — его всегда коробило это название. Но, по крайней мере, это он сможет теперь изменить. «Главный зал снова будет Главным залом», — размышлял он, шагая вместе с Гаретом за Шананарой, и прикидывал, долго ли проживет это имя, прежде чем харшини приучат всех называть его старым именем — Храм богов. «Если они займутся этим так же решительно, как восстановлением исходного декора дортуаров, — подумал Тарджа, — то нескольких дней может оказаться достаточно».

Солнце уже почти садилось, повеяло вечерним холодком. У входа в зал стоял на страже отряд защитников. Тарджа вопросительно посмотрел на Гарета: он не отдавал приказа об охране главного зала, да в ней и не было необходимости. Шананара уже подходила ко входу, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, занятая мыслями о том непонятном, что она собиралась сделать. Земля под ногами ощутимо дрожала.

— Зачем тут стражники? — недоуменно спросил коменданта Тарджа.

— Мы заключили сюда жрецов. Больше их негде было разместить.

Тарджа негромко выругался и побежал вслед за королевой харшини. Стражники, стоящие на дверях, видя, что она идет в сопровождении Лорда Защитника и коменданта Уорнера, не стали ее останавливать. Она исчезла за дверями, прежде чем Тарджа успел остановить ее.

Рывком отворив дверь, он увидел, что королева потрясена. Она была бледнее беленых стен, и можно было подумать, что она внезапно разучилась дышать. Вдоль стен выстроились защитники, присматривающие за кариенскими жрецами. На полу зала были разбросаны тощие матрасы, а весь зал забит служителями. На них все еще были коричневые рясы, головы обросли щетиной, у многих потихоньку отрастали бороды. Доверять этим людям бритвы никто не собирался.

Лишенные посохов и жреческого достоинства, они представляли собой жалкое зрелище. Жрецы равнодушно повернулись на звук открывающейся двери, и на вошедших почти никто не обратил особого внимания. Кроме тех, кто увидел глаза Шананары.

А потом в зале воцарился сущий ад.

Жрецы истерично завопили. Некоторые кинулись на королеву харшини, другие в ужасе отпрянули назад. Все здание затряслось, словно больной в горячке. Шананара отчаянно закричала. Защитники отреагировали мгновенно и, крикнув товарищей, стоящих снаружи, стали оттеснять жрецов от входа. Тарджа выхватил меч и встал между Шананарой и наступающими жрецами, глаза которых горели фанатичной ненавистью.

Он скорее почувствовал, чем увидел, что Гарет тоже оказался рядом с ним, исполненный такой же готовности, как и он сам, расправиться с ненавистными жрецами. Служители, бросившиеся на харшини, угрюмо отступили, остановленные в равной мере и холодным блеском мечей, и гневным блеском их глаз.

С прибытием внешней стражи гвалт быстро стих. Кариенцы не могли справиться с вооруженными защитниками, тем более что те только и ждали подходящего случая, чтобы безнаказанно разделаться с ними. Гарет Уорнер отдал несколько приказов, и вот уже жрецов согнали в кучу посреди зала, а вокруг выстроились защитники. Тарджа тревожно посмотрел на них и повернулся к Шананаре, засовывая меч в ножны. Ее трясло, и, хотя Тарджа не мог этого проверить, он был уверен, что она успела призвать всю свою силу. Он мельком успел порадоваться, что здесь не было Р'шейл. Будь на месте Шананары ее кузина-полукровка, жрецов бы уже размазало по стенам.

— Я очень сожалею, ваше величество. Я не знал, что их держат здесь в заключении. Сейчас мы переведем их в другое место.

Шананара покачала головой.

— Не надо. Оставьте их. Просто держите подальше от меня.

— Вы уверены? — Он внимательно вглядывался в ее глаза. Тарджа знал, что харшини не способны на зло, но сейчас ему почему-то было трудно поверить Шананаре.

Королева кивнула и, глубоко вдохнув, прошла мимо Тарджи к середине зала. Защитники очищали ей дорогу, грубо отгоняя жрецов с ее пути.

Шананара огляделась, не обращая внимания ни на жрецов, ни на защитников, закрыла глаза, и вот тут Цитадель затрясло по-настоящему.

Воцарилась тишина, нарушаемая только хныканьем одного из жрецов. И среди этой тишины стояла королева харшини, запрокинув голову, сосредоточенно прикрыв глаза. Тарджа подумал, что ему мерещится, увидев, как вокруг нее соткался сияющий нимб белого света. С беленого потолка стали падать небольшие белые чешуйки.

Под его ногами Цитадель ходила ходуном.

Сначала их было немного, и Тарджа решил, что они падают просто потому, что трясется здание. Но вскоре хлопья побелки начали падать со всех сторон, началось что-то вроде снегопада. С громким треском, заставившим его подпрыгнуть на месте, рухнула штукатурка, обнажая небольшую нишу в основании колонны справа от него. Вслед за этим, стряхивая побелку, обращающуюся в пыль на полу, открылось более дюжины заштукатуренных ниш.

Зал тряхнуло так, что у него стучали зубы.

Сходящая лоскутами побелка обнажала роспись на потолке, и уже можно было разобрать скрытые до этого момента изображения. Стены пузырились, и с них тоже начала сходить побелка. Тарджа был весь в хлопьях штукатурки и побелки, а бросив взгляд на Гарета, увидел, что и тот выглядит так, словно его вываляли в муке. Темные глаза коменданта были исполнены неизъяснимого ужаса. Здание затряслось сильнее, и жрецы завыли от страха. Тарджа с трудом удерживался на ногах.

Шананара не шевелилась.

По залу пронесся громкий треск. Тарджа повернул голову на звук и сквозь белый водоворот, кружащийся в воздухе, увидел большую трещину, появившуюся на стене за подиумом. Еще одна трещина, потом еще одна прорезали украшающий стену символ сестер Клинка. Шананара говорила, что Цитадели не просто повредить, но казалось, что сейчас она решила просто обрушить здание им на голову. Стена затрещала и стала падать, но, как ни странно, раковина полукупола осталась на месте.

И когда в потоках штукатурки, рушащейся на пол, и белой пыли стена рухнула, унося с собой последние следы знака Сестринской общины, стало ясно, в чем дело. Эта стена была всего-навсего фальш-панелью, скрывающей за собой большую часть подиума. Красный свет заходящего солнца заливал полукруглый альков, освещая оседающую белую пыль пляшущими языками пламени. Купол изнутри был покрыт замысловатым узором, переходящим на стены, разрисованные величественными фресками, — правда, оттуда, где стоял Тарджа, рассмотреть детали было невозможно.

Но не фрески и не золоченый купол заставили его замереть в изумлении. В центре подиума стоял массивный кристалл, выше человеческого роста, возвышающийся на пьедестале из белого мрамора. Он не представлял себе, что это такое и зачем он здесь стоит, но понятно было, что он занимал почетное место в Храме богов. И сразу стало ясно, почему его спрятали за стеной. Камень был слишком тяжел, чтобы перетаскивать его с места на место, и, вероятно, его невозможно было разрушить, поэтому у сестер Клинка не было другого пути избавиться от камня, когда они пытались вытравить все следы харшини из своего нового дома. Они просто спрятали его.

Толчки перешли в мелкую дрожь и стихли, и Тарджа наконец смог благоговейно оглядеться вокруг. Шананара возвратила храм к тому состоянию, в котором он был во времена владычества харшини. Наступала ночь, но колонны светились и внутри было светло, как днем. На сводах зала сияли изображения первичных богов. Вдоль галереи шли фрески, посвященные множеству других богов. Казалось, не меньше сотни или тысячи умельцев многие годы наносили их на стены. То, что он мог разглядеть, было великолепно. Кроме того, стены покрывали надписи, видимо стихотворные, может быть, слова песен. В основании каждой поддерживающей галерею колонны теперь обнаружились ниши, и Тарджа задумался, каково было их изначальное предназначение.

Потом он увидел жрецов и забыл про зал.

Они стояли на коленях. Некоторые всхлипывали, как убитые горем дети. Некоторые разрывали одежды, завывая от отчаяния. Один царапал лицо руками, пока кровь не хлынула ручьем. Внезапно тишину зала прорезали отчаянные вопли, и один из жрецов вскочил на ноги и слепо побежал в пустоту.

Тарджу замутило, и он с трудом удержался от рвоты. На месте глаз у жреца были теперь кровоточащие раны. В раскрытых ладонях он держал выпавшие глазные яблоки. Несчастный вырвал свои глаза, только чтобы не видеть возвратившихся харшини.

Тарджа схватил бедолагу и прижал его к земле. Тот завывал от боли и отчаяния. Тарджа гневно посмотрел на Шананару, которая наконец опустила голову и открыла глаза. Если ее и огорчил вид жрецов, творящих насилие над собой, то она не подала виду.

Гарет помог Тардже скрутить впавшего в истерику жреца и поднял лицо к приблизившейся Шананаре. Комендант был так же бледен, как покрывающая его меловая пыль.

— Так вы себе представляете непричинение вреда? — прорычал он в ее сторону.

Шананара посмотрела на несчастного жреца и ответила не сразу.

— Это дело рук Хафисты, а не моих, комендант. Исцелить его значило бы посягнуть на его веру, а он дорожит ею больше, чем глазами. И даже если бы я могла вернуть ему зрение и унять его боль, он бы опять выцарапал себе глаза, стоило бы тебе отвернуться.

В ее словах была странная логика. Кариенский жрец и вправду предпочел бы страдать и умереть, чем признать существование харшини и бога врачевания. Тарджа не сомневался, что она может исцелить его, — он видел, на что способны харшини. Но он не сомневался и в том, что она права, утверждая, что этот бедняга снова сотворит что-нибудь с собой, едва они оставят его в покое. Несчастные создания эти жрецы. Чем скорее Р'шейл придумает, как разобраться с Хафистой, тем лучше.

— Отправьте его в лазарет, — приказал Тарджа, поднимаясь на ноги и предоставляя двум охранникам поднять сопротивляющегося завывающего жреца.

Тарджа окинул взглядом прочих жрецов, которых отчаянные действия их собрата повергли в ошеломленное молчание. Казалось, они все почли бы за честь сделать то же, только не хватало смелости. «Сколькие из них помышляли о том же самом?» Пострадать за Хафисту для этих людей было не просто отвлеченной идеей — они считали это своей служебной обязанностью. Этому надо было положить конец. Сейчас же.

— Следующий из вас, кто попытается изувечить себя, — громко объявил он, — будет отправлен для лечения к харшини. И его не отпустят, пока он не отречется от Хафисты и не присягнет на верность первичным богам.

Шананара удивленно посмотрела на него, но, осознав, что значит для жрецов такая угроза, согласно кивнула.

— Интересно, что еще они выкинут? — вопросил Гарет, безрезультатно стряхивая белую пыль с куртки.

— Угроза Тарджи должна звучать очень серьезно для этих людей, комендант. Они теперь будут беречься каждого синяка, лишь бы до них не дотронулся кто-нибудь из моих людей.

Гарет холодно посмотрел на нее и окинул взором зал.

— Восстановление облика дортуаров вы проводили так же неряшливо?

— Там мы были аккуратнее.

— А это что за дурацкая штуковина? — спросил он, указывая на кристалл, украшающий открывшийся теперь подиум.

— Это Всевидящий Кристалл.

Гарет оставил безнадежные попытки очистить куртку и посмотрел на кристалл осмысленным взглядом.

— Мне казалось, что он должен быть в Гринхарборе.

— В Гринхарборе тоже есть камень. А этот всегда стоял здесь.

— Зачем он нужен?

— Помимо всего прочего, он проводит в мир силу богов.

Гарет молча переварил это сообщение и посмотрел на жрецов.

— Мне кажется, лучше забрать их отсюда. Я их переведу в малый зал. — Искоса посмотрев на Шананару, он добавил бесстрастно: — Если, конечно, вы не собираетесь делать то же самое со всеми зданиями, в которые будете входить, ваше величество?

— Я больше не буду беспокоить ваших пленников, комендант, — заверила его она.

Казалось, Гарет не слишком поверил ее словам, но вслух ничего не высказал. Он посмотрел на Тарджу и покачал головой.

— Тарджа, они здесь и дня еще не провели.

— Я все приведу в порядок, — пообещал Тарджа, сам не слишком веря своим словам.

— Ну что ж, ты можешь для начала организовать харшини, чтобы они привели в порядок этот разгром. В конце концов, это она его учинила, — недружелюбно кивнув в направлении Шананары, Гарет Уорнер отправился организовывать вывод кариенских жрецов из главного зала.

— Извини, Тарджа, — сказала Шананара, когда Гарет отошел от них. — Я хотела помочь, утихомирив Цитадель.

Харшини неспособны врать — по крайней мере так утверждают легенды, но он не был уверен, что она не кривит душой слегка. Не могла она не предвидеть, как подействует на жрецов демонстрация ее силы. А может быть, она и вправду этого не понимала. Если она не приемлет даже мыслей о ярости, как может она вообразить человека, по своей воле вырывающего себе глаза?

— Что сделано, то сделано. По крайней мере тряска прекратилась.

— Это потому, что Цитадель наконец проснулась.

— А что, это может создать дополнительные проблемы?

Внезапно она улыбнулась.

— Посмотри сам.

Взяв за руку, она подвела его к дверям. Он заметил, что бронзовые пластины, которыми они были обшиты, упали, и выяснилось, что двери покрыты затейливой резьбой, линии которой, причудливо извиваясь и перетекая друг в друга, образовывали сложный рисунок.

Они вышли из зала и оказались на заполненной людьми улице. Солнце уже село, но было светло как днем. Вот уже два столетия стены Цитадели каждые сутки освещались днем и погружались в темноту ночью, но сейчас, хотя время было уже позднее, они горели ярким светом. Каждый дом, на какой ни посмотри, сиял в ночи огнем.

— Великие Основательницы! — пробормотал он благоговейно. То же настроение отражалось на лицах всех окруживших его людей. Высыпавшая на улицу перед главным залом толпа стояла молча, люди пытались осознать, что же им довелось увидеть.

Потом он услышал негромкий звук, словно раздающиеся вдалеке причитания, доносящийся из-за стены. Кариенцы.

— Иди за мной, — коротко приказал он, сбегая по ступенькам. Шананара последовала за ним сквозь толпу. Пришлось хорошенько поработать локтями, чтобы пробраться к главным воротам, а добравшись до них, он не стал останавливаться и проверять, не отстала ли от него Шананара. Ворвавшись в воротную башню, он взлетел на смотровую площадку и впился взглядом в расстилающуюся перед крепостью равнину.

Там сейчас царил полнейший хаос. Легкий беспорядок, случившийся с кариенцами поутру, сменился полной неразберихой. Раздавались крики ужаса перед открывшимся их взорам зрелищем. Многие бежали, объятые паникой. Не понимая, в чем дело, Тарджа посмотрел назад, на высокие башни, а потом опустил глаза на стены крепости.

Вся Цитадель светилась в темноте подобно маяку, заливая волнами ласкового света пространство до самой реки Саран.

 

Глава 54

Р'шейл внезапно объявила Брэку, что перед возвращением в Цитадель хочет взглянуть на Дамиана и Габлета и проверить, как продвигаются армии, которые они должны были выслать для освобождения Цитадели. Он удивился такому неожиданному решению, но задавать вопросов не стал, подозревая, что дело тут в ночи, которую они вместе провели в Убежище. Видимо, ей не хотелось сейчас встречаться с Тарджой или с харшини, которые были уже в курсе дела.

Ему хотелось объяснить ей, что харшини получают удовольствие от секса, не отягощая его чувством вины, как это принято у людей. Для харшини любовь является праздником жизни, еще одним прекрасным способом выразить восторг существования. Харшини не вступают в брак, и им неведома ревность. Они делятся друг с другом волшебным даром радости, заключенным в их телах, не отягощаясь мыслями о последствиях, и не понимают, почему люди придают этому вопросу такое странное значение. Они не делают из любви проблему, и когда им случается заниматься любовью друг с другом, не нужны никакие оправдания.

Но когда харшини разделяет прекрасный дар любви с человеком, все становится сложнее. Он говорил Р'шейл, что до появления сестер Клинка жизнь была мирной и счастливой, но именно зависть к этому миру и счастью и двигала основательницами Сестринской общины. Весь их болезненный культ был создан горсткой женщин, опасающихся оказаться несостоятельными по сравнению с совершенными, магически одаренными харшини. Сестра-основательница ордена, Парам, была ожесточенной старой женщиной, молодой супруг которой так и не оправился после недолгого романа с женщиной-харшини. Парам так и не смогла понять, что потеряла супруга не из-за того, что недостаточно любила его, но просто потому, что никто из людей не может сравниться в любви с наполненными магией харшини.

И только Брэк помнил, что женщину-харшини, опрометчиво подарившую свое тело и дар любви приглянувшемуся ей статному молодому человеку, звали Шананара ти Ортин.

Она рассказала ему об этом через несколько дней, опасаясь, что может забеременеть, — ведь ребенок, прижитый ею от человека, был дитя демона. Ему легче было понять, чем ее чистокровным сородичам, в каком затруднительном положении оказалась бы она тогда. Она страшилась необходимости объясняться с дядюшкой, Лорандранеком, — или, хуже того, с богами, которые не потерпели бы появления такого ребенка. Хафиста тогда не был так силен, и остальные боги не обращали на него особого внимания. Через пару недель у нее начались месячные, Шананара объявила, что люди не идут ни в какое сравнение с харшини, и забыла и думать о них. Все они забыли.

А потом Парам со своей Сестринской общиной захватила Цитадель и начала гонения на харшини.

Драконы держали курс на юг, пролетая над Стеклянной рекой. Брэк посмотрел на Р'шейл и решил ничего не говорить ей. У нее сейчас хватало и своих собственных хлопот. По крайней мере, он избавил ее от последних остатков скорби по Тардже. Сама того не осознавая, она все чаще вела себя как настоящая харшини. Ему припомнилось, как она держала себя с Мэндой в холле перед кабинетом Верховной сестры. Готовность отступить в сторону и предоставить Мэнде свободу действий, возможно, была ее самым харшинским поступком.

В нескольких часах полета к северу от Заставы они увидели фардоннский флот. Брэка поразило, что они смогли пройти такой большой путь за столь короткое время, пусть даже с помощью харшини. Суда шли стройной цепочкой, размеренно сверкая веслами.

Этому походу покровительствовали Майра, богиня Стеклянной реки, и Бренн, бог бури. Майра, правда, не заставила реку повернуть вспять, но сделала ее обычно бурное течение таким спокойным, что гребцы могли без труда держать хороший темп, поднимаясь вверх по реке. Вдобавок к этому ветра были покорны Бренну и постоянно дули в правильном направлении, а летевшие на юг харшини помогали, чем могли. Такими темпами фардоннцы могли оказаться в Броденвэйле уже через пару недель.

Убедившись, что у фардоннцев все спокойно, они пронеслись на бреющем полете над флотилией и направились на юго-восток, в сторону Хитрии.

На поиски Дамиана у них ушла чуть ли не неделя. Все откликнулись на его призыв прийти на помощь Цитадели, но опять возникла та же проблема, с которой они столкнулись, когда Гринхарбор попал в осаду. Армии военлордов были рассеяны по всей Хитрии, и потребовались невероятные усилия, и магические и организационные, чтобы собрать их всех в одном месте.

Наконец они нашли их, еще на территории Хитрии, но всего в нескольких днях пути от границы. Садилось солнце, когда они приземлились на краю лагеря Дамиана. Их встретил Высочайший Принц вместе с Адриной. Беременность Адрины была хорошо видна, но выглядела она прекрасно. Увидев ее, Брэк нахмурился. Дамиан мог бы пораскинуть мозгами, стоит ли позволять женщине в ее положении соваться прямо в битву. «Впрочем, — сообразил он, — поскольку речь идет об Адрине, у Дамиана, видимо, не было особого выбора».

— Здорово, что ты забежала к нам, дитя демона, — приветствовал их Дамиан. Он был явно в хорошем настроении — как по случаю их появления, так и просто оттого, что снова оказался на войне. Брэку всегда нравился Дамиан, воин от бога. Положение Высочайшего Принца, ответственность за жену и будущего ребенка ничуть не изменили его.

Р'шейл улыбнулась, ей тоже было приятно встретиться с ними. Она оглядела Адрину с легким неодобрением и покачала головой.

— Адрина, что ты делаешь здесь?

— Почти ничего, если честно. Дамиан мне пальцем не позволяет шевельнуть.

— Ему бы вообще не стоило пускать тебя в этот поход.

— Как будто бы меня спрашивали, — пожаловался Дамиан. — Привет, Брэк. Как тебе Фардонния?

— Любопытно.

Дамиан рассмеялся.

— Хочется послушать твои рассказы. Мы тут поджидаем Рохана с его рейдерами, они собираются присоединиться к нам через денек, а сейчас у нас временная остановка. Вы останетесь?

— Нет, — ответила за Брэка Р'шейл. — Нам нужно лететь обратно в Цитадель.

— По крайней мере, вечерок у нас, надеюсь, есть. Драконов можно оставить здесь?

— С ними все будет в порядке. Гленанаран с вами?

— Он сейчас отдыхает. Совсем выбился из сил, помогая нам двигаться быстрее.

— Остальные благополучно добрались до вас? — Брэк не знал точно, кто из харшини направился на помощь хитрианцам и сколько всего было волонтеров.

Адрина кивнула.

— Они появились пару дней назад. Никогда не видела столько харшини сразу.

— Никто не видел, — согласилась Р'шейл. Тут она заметила за спиной Адрины маленькую фигурку. — Майкл! Что ты там прячешься?

Кариенский мальчик подошел к ней, нерешительно улыбаясь.

— Госпожа.

— Посмотри на себя, Майкл! Ты тянешься кверху, как трава! Чем вы его кормите, Адрина?

— Обычный армейский паек, — с гримасой ответила Адрина. — Спасибо еще, что он оказывает такой благотворный эффект на маленьких мальчиков. По-моему, совершенно безвкусная кормежка.

— Вечно ты жалуешься, — вздохнул Дамиан, тем не менее улыбаясь Адрине, весело оглянувшейся в его сторону. Они поразительно переменились. Адрина никогда не выглядела так хорошо, как теперь, а Дамиан, который и всегда был жизнерадостным малым, просто лучился счастьем. — Пойдемте. Отведаете изысков хитрианского армейского пайка и расскажете мне, как вам удалось уговорить Габлета, прах его побери, послать флот нам в помощь.

Р'шейл пристроилась к Дамиану, и они направились к шатру, в котором Р'шейл повела свой рассказ о событиях, последовавших за тем, как она вынесла дверь в талабарском дворце Габлета.

Шатер Дамиана на этот раз был крайне роскошен — несомненно, это была его уступка Адрине, никогда не скрывавшей любви к бытовым удобствам. Несмотря на зловещие предупреждения относительно хитрианского армейского пайка, ужин оказался превосходен, вина изысканны, а компания веселой.

Высочайший Принц со своей принцессой уселись рядом на разбросанные по полу подушки, и, когда Майкл убрал с низкого стола остатки ужина, Адрина непринужденно прислонилась к Дамиану и стала слушать новости о событиях последних недель. Дамиан ласково и властно приобнял ее за плечи. Они по-прежнему много пререкались, но теперь в их перебранках не чувствовалось былой ярости — хотя Адрина не стала воздержанней на язык, а Дамиан не сделался серьезнее.

Глядя на эту пару, Брэк гадал, приложила ли Кальяна руку к этому роману. И решил, что нет. Они слишком хорошо подходили друг другу. Вмешательство Кальяны требовалось только тогда, когда двое не могли бы влюбиться друг в друга без ее помощи. Она получала извращенное удовольствие, частенько занимаясь этим. Это давало ей ощущение силы. Но хитрианский Высочайший Принц и дочь фардоннского короля, несомненно, были родственными душами. Он подумал, что если бы Дамиан не избегал общества Адрины так долго, то их обоюдная симпатия, которая, по словам защитников, а с ними Брэк общался достаточно долго в Медалоне, проявлялась недвусмысленно, как только они увидели друг друга, могла бы наделать немало бед.

Случись так, и все в мире вышло бы совсем иначе.

Когда Дамиан рассказывал, как Гринхарбор был эффектно освобожден вовремя появившимися защитниками, Брэк краем глаза заметил Майкла. Он отвлекся от рассказа и присмотрелся к ребенку, приближающемуся к Р'шейл. В руках у него был кубок — обычная металлическая чаша, ничем не отличающаяся от других подобных посудин в этом шатре, — но он держал ее так благоговейно, словно делал подношение богам.

— И вот, — говорил в это время Дамиан, — мы уже были готовы спалить Гринхарбор, когда я услышал вдалеке звук трубы. Я подумал, что схожу с ума.

— Но почему защитники направились в Гринхарбор? — спросила Р'шейл. — Я думала, вы намеревались собрать их в Кракандаре.

— Так оно и было, — согласился Дамиан. — Но вышла какая-то неразбериха, и защитники решили, что я отдал им приказание двигаться на юг. Самое забавное, — добавил он со смехом, — что они быстро подоспели к нам. Денджон с Линстом разозлились на то, что будто бы я попытался грубо командовать ими, и двинулись со всеми своими людьми на юг, просто чтобы сказать мне, что они по этому поводу думают.

Р'шейл рассмеялась и обратила внимание на Майкла. Приняв из его рук кубок, она снова переключилась на Дамиана и Адрину.

— Хотела бы я видеть ваши лица, когда вы сообразили, что вас пришли спасать защитники. А как это приняли прочие военлорды?

— Боюсь, они почувствовали себя задетыми.

— Мне кажется, что к тому времени, когда подоспели защитники, они готовы были принять помощь от кого угодно, — с улыбкой отозвалась Адрина. — Им уже пришлось, спрятав подальше свою гордость, принять помощь моего брата, но, хотя они выглядели очень благодарными, я думаю, появление защитников для них было как соль на раны.

Р'шейл хихикнула и поднесла кубок к губам. Майкл стоял возле нее, широко раскрыв глаза и напрягшись.

— Р'шейл! Не надо!

Перелетев через низенький стол, Брэк выбил кубок из ее рук, прежде чем она успела сделать глоток. Адрина завизжала. Изумленная Р'шейл, на которую Брэк в итоге обрушился, пыталась удержаться на ногах. Дамиан уже вскочил, меч возник в его руках прежде, чем Брэк успел приземлиться по другую сторону стола. Майкл испуганно застыл, а затем ринулся к выходу. Брэк, приземлившись, рванулся за ним, схватил мальчишку за лодыжку и повалил на пол. Майкл протестующе кричал, но Брэк крепко вцепился в него, и вырваться он не мог. Перешагивая через разбросанные подушки, Дамиан подошел к ним, поднял опрокинутый кубок и подозрительно принюхался.

— Джарабана, — сказал он. — Отравлено. — Он швырнул чашу на землю и обратил свое внимание на мальчика.

Тот лежал лицом вниз на полу около входа в шатер, пытаясь вырваться из железных объятий Брэка.

Дамиан кивнул Брэку, чтобы тот отпустил мальчишку, ухватил его за воротник и рывком поднял на ноги, приставив острие меча к шее Майкла.

— Дамиан! Не надо! — закричала Адрина, прочитав в глазах супруга судьбу своего раба. — Он же ребенок!

— Он убийца, — поправил ее Дамиан.

Брэк поднялся на ноги, протянул руку Р'шейл, чтобы помочь ей встать, и они обменялись тревожными взглядами. В лице Высочайшего Принца больше не было ни улыбки, ни снисхождения.

— Дамиан, Брэку и мне нужно разобраться с этим, — быстро сказала Р'шейл. Она говорила спокойно и рассудительно, не хуже Брэка понимая, насколько Дамиан близок сейчас к тому, чтобы совершить хладнокровное убийство.

— Этот мальчик принадлежит к числу моих домашних. Он пытался убить моего гостя в моем доме. Даже если бы ты не была дитя демона, Р'шейл, расплатой за такое преступление была бы смерть.

Майкл не издавал ни звука. Ужас парализовал его. На его шее появилась тонкая струйка крови, вытекающая из той точки, в которую уперся меч Дамиана.

— Если ты убьешь его, Дамиан, мы не сможем допросить его.

— А что его допрашивать? Этот ваш ребенок — кариенец. Конечно, поклонник Всевышнего. Что вам еще нужно знать?

Р'шейл повернулась к Брэку, моля его глазами урезонить Дамиана.

— Нам нужно знать, почему он отвернулся от Дэйсендарана, — вставил Брэк. — Бог воров лично интересовался этим мальчиком, но почему-то был отвергнут. Я не хочу мешать тебе вершить правосудие, Дамиан, но если ты убьешь его прежде, чем мы успеем поговорить с ним, ты пожалеешь об этом.

Дамиан тяжело посмотрел на Брэка.

— Ты пытаешься угрожать мне?

— Да, — тихо отозвался тот. — Именно это я и делаю.

Сказав так, Брэк сразу же усомнился в мудрости избранной политики. Казалось, он ухитрился сказать единственные слова, способные гарантированно вывести Дамиана из себя. Мучительно долгое мгновение Дамиан вызывающе глядел на Брэка, потом опустил меч и отшвырнул Майкла.

— У тебя есть один час, Брэк. Спрашивай его, о чем хочешь, делай, что хочешь. Но через час он умрет. Р'шейл, я надеюсь, ты извинишь меня за этот прискорбный инцидент. — Он засунул меч в ножны и посмотрел на Брэка, подхватившего мальчика, который не мог удержаться на ногах от пережитого потрясения. — Да, кстати, не надумайте удрать из лагеря вместе с ним, — холодно добавил он. — Если вы это сделаете, я просто развернусь и поеду домой. Я отзову назад всех своих военлордов, и медалонцы могут сами решать, как следует поступать с кариенцами, прах их побери.

Не говоря больше не слова, Дамиан вышел из шатра. Брэк усадил Майкла на подушки и обратился к Адрине:

— Ты можешь отговорить его?

Она беспомощно пожала плечами.

— Не знаю. Я еще ни разу не видела его таким сердитым.

— У тебя остается еще час, Адрина, — холодно обронила Р'шейл. Принцесса кивнула.

— Я сделаю, что смогу, но он может не послушаться меня. Ведь это именно я привела Майкла с собой.

— Значит, именно тебе и стоит позаботиться о том, чтобы он остался в живых, верно? — жестко ответила дитя демона.

 

Глава 55

Бог воров явился на зов Р'шейл, но особой радости по поводу встречи не выказал. Р'шейл уже сказала Брэку, что Кальяна считает, что Дэйс дуется на что-то, и он предположил, что причина этого может быть связана с Майклом.

Ребенок был в полном отчаянии. Он сидел, съежившись, на подушках, подогнув колени к подбородку, и по его лицу ручьем лились слезы. От него не удавалось добиться ни слова. В теплом свете свечей он весь был как сгусток горя и беды.

— Что ты хочешь, дитя демона? — замкнуто осведомился Дэйсендаран, материализовавшись перед Р'шейл.

— Что с тобой творится? — воскликнула она, увидев его лицо. Конечно, Р'шейл знала, что Дэйсендаран — бог, но она долгое время считала его простым воришкой из Гримфилда и до сих пор не могла отделаться от старого представления о нем. Брэку хотелось бы, чтобы она держала себя осторожнее. Каким бы обворожительным и милым он ни был, каким бы бесхитростно простодушным ни казался, Дэйсендаран был богом, и к тому же очень могущественным.

— Я занят, — пробурчал Дэйс, ковыряя ковер ботинком, непарным к тому, что сидел на другой ноге.

— Я хочу знать, что случилось с Майклом.

— Как что: ты его у меня украла, — обвиняюще фыркнул Дэйс.

— Я украла его у тебя? Но это просто смешно. Я же не бог! Как я могла украсть его у тебя?

— Ты передала его Гимлори.

— Ах, — вымолвила Р'шейл, внезапно почувствовав себя виноватой. — Это.

Брэк посмотрел на Р'шейл, потом перевел взгляд на Майкла.

— А зачем ты передала его богу музыки?

— Мне нужно было быть уверенной, что кариенцы отстанут от нас, и я попросила Гимлори о помощи.

— Что именно ты сделала, Р'шейл? — настойчиво допытывался Брэк.

— Я попросила его научить Майкла песне, которая пробудила бы у кариенцев неодолимую тягу к дому. Я знала, что это может быть слегка… опасно, поэтому я попросила Гимлори сделать его брата Джеймса опекуном Майкла. На тот случай, если он потеряется в песне, Джеймс должен был подстраховать его.

Брэк тихо выругался.

— Р'шейл, ты хоть понимаешь, что ты наделала? Опекун должен быть постоянно рядом со своим подопечным. Как только Джеймс разлучился с Майклом, тот сделался уязвимым для любых воздействий.

— Интересно, выходит, я во всем и виновата? Это он пытался убить меня!

Ни Брэк, ни Дэйс ничего не ответили.

— Мне нужно было повернуть их домой, — оправдывалась она. — Тогда это показалось мне действительно хорошей идеей.

— Песни Гимлори опасны, Р'шейл. Они могут вывернуть человеку душу. Тебе не следовало учить им мальчика.

— Да я и не учила его. Учил Гимлори. Он ничего не сказал, когда я попросила его об этом.

— Еще бы он что-нибудь сказал. Каждый, кто слышал эти песни, будет жаждать общения с ним снова и снова. А вот тебе стоило подумать о том, что сделается с Майклом.

— Ты хочешь сказать, что Гимлори сделал Майкла убийцей?

— Нет, — промолвил Дэйсендаран. — Гимлори этого не делал. Это ты сделала Майкла подвластным влиянию Хафисты.

— Людям нужно верить в богов, Р'шейл, — лекторским тоном добавил Брэк. — Но ты лишила Майкла свободы верить или не верить. Ты отняла у него свободу воли и сделала его слугой бога. Другого бога.

Р'шейл нетерпеливо повернулась к мальчику.

— Это так, Майкл? Ты вернулся к поклонению Всевышнему?

Майкл молча покачал головой, не в силах раскрыть рот.

— Но кто тогда? Кто подучил тебя сделать это?

— Старик, — ответил мальчик так тихо, что даже Дэйсендарану пришлось напрячься, чтобы расслышать его.

— Какой старик? — спросил Брэк.

— Один старик из Хитрии. Из дворца. Он попросил меня передать дитю демона подарок. Сказал, что это поможет ей увидеть правду.

— О каком старике он говорит? — обратилась Р'шейл к Брэку.

— Наверное, это был сам Хафиста, — пожал плечами Дэйс.

— А он мог это сделать?

Бог воров бросил на дитя демона испепеляющий взгляд.

— Да, конечно же, если ты можешь это сделать, то и он может. — Она сочувственно посмотрела на несчастного ребенка, скорчившегося на подушках, и подняла глаза на Брэка. — Но почему он выбрал Майкла?

— Потому что он молод, впечатлителен, а в первую очередь, потому что он чувствует себя виноватым за то, что оставил своего бога, и, — добавил Брэк хмуро, — потому что ты сделала его доступным любым манипуляциям, когда позволила Гимлори научить его своим песням.

— Но откуда мне было знать, что они так на него подействуют? В Убежище харшини постоянно распевают. И им ничего от этого не делается.

— Харшини частично принадлежат к богам, Р'шейл. И они поют эти песни только среди себе подобных. Ни один харшини не станет показывать их людям.

— Что же нам с ним теперь делать?

— Не знаю, но лучше бы нам решить этот вопрос в ближайшие полчаса, — мрачно напомнил ей Брэк.

— Дэйс? Не могут ли боги что-нибудь сделать?

Бог покачал головой.

— Ты не можешь разучить его, Р'шейл, и он подчиняется распоряжениям Всевышнего. Никому из богов не интересно спасать этого ребенка.

— Но он же был твоим другом, Дэйс!

Бог поднял на нее глаза. Его улыбка исчезла, и на мгновение Р'шейл открылась его истинная сущность. Симпатичный мошенник исчез, и перед ней оказался просто Дэйсендаран, бог воров, могущественный, безжалостный и занятый только своей божественной персоной. Брэку случалось видеть его в таком обличье и раньше, и знание того, что представляют собой на самом деле боги, заставляло его держаться от них подальше. Но Р'шейл никогда раньше с этим не сталкивалась, и зрелище ошеломило ее.

В страхе она отступила от Дэйсендарана.

— Делай с ребенком, что хочешь, — сказал Дэйсендаран таким голосом, что Брэка мороз пробрал до костей. — Его судьба не интересует первичных богов.

С этими словами Дэйс исчез, оставив их одних в шатре. Р'шейл почувствовала, что вся дрожит. Майкл сидел неподвижно, покорившись своей судьбе — и, может быть, даже радуясь ей. Скоро он сядет обедать за столом Всевышнего.

Дамиан Вулфблэйд поможет ему в этом.

Они пришли за ним через час, три тяжеловооруженных рейдера, посланные, чтобы гости не пытались защитить мальчика, — дотащить одиннадцатилетнего ребенка до места казни мог бы и один воин. Но они и не стали мешать рейдерам забрать Майкла, даже с помощью магии. Этим они только разозлили бы Высочайшего Принца. Условие, поставленное Дамианом Вулфблэйдом, было невыразимо тяжелым: он пойдет освобождать осажденную Цитадель, но для этого им придется молча смотреть на то, как ребенка предают смерти просто за то, что он послужил орудием в чужих руках.

Адрина стояла рядом с Дамианом. У нее распухли глаза, и она до сих пор пыталась уговаривать его. Дамиан же держался сурово и вид имел беспощадный. Рядом с Адриной стояли харшини, пришедшие помогать хитрианцам освобождать Цитадель. Во главе небольшой группы прилетевших стоял Гленанаран. Даже издалека Брэк чувствовал их боль. Слишком жестоким оказался мир людей, в который им пришлось возвращаться.

Бросив взгляд на Адрину, Брэк понял, что ей не удалось переубедить Дамиана.

— Ты не сможешь отдать такой приказ, — сказала Р'шейл, когда Майкла подвели к стоящему у края земляной площадки Дамиану. — Ты не можешь приказывать своим воинам казнить ребенка!

Он спокойно выдержал ее взгляд.

— Я не стану перекладывать на других то, что могу сделать сам.

— Дамиан, только не это! — в ужасе закричала Адрина. Она подскочила к нему и схватила его за руки, но он решительно отстранил ее.

— Тебе не нужно на это смотреть, Адрина. Да и вам тоже, божественные, — добавил он, поглядев через плечо на потрясенных харшини. — Никого из вас это не касается.

— Но, проклятье, Дамиан, будь же разумным! — гневно воззвала Р'шейл.

Дамиан, сопровождаемый воинами, уже повел Майкла прочь.

Дамиан развернулся и пошел на нее, сверкая отражающимся в его глазах светом факелов, расставленных по лагерю.

— Разумным? — прорычал он. — Что значит быть разумным, дитя демона? Разве разумно оставлять этого ребенка в живых, чтобы он мог снова покуситься на тебя? Разумно ли, чтобы я позволял убийце безнаказанно расхаживать среди членов моего семейства? А если бы эта чаша досталась Адрине? А если бы Брэк не заметил неладного? Будь я проклят, если понимаю, чего ты от меня ждешь!

— Но нельзя же убивать одиннадцатилетнего мальчика за то, что не является его виной. Он ребенок, Дамиан, он просто орудие в чужих руках. Если кто и виноват в случившемся, то это я.

Но ее успокаивающие слова не подействовали на Дамиана.

— Р'шейл, я всю жизнь был окружен убийцами. Я с детства боялся темноты, потому что для меня темнота действительно могла таить опасность. Я не хочу, чтобы мой ребенок рос так же, как я. Я не хочу, чтобы он засыпал, окруженный вооруженными стражами. Я хочу, чтобы он рос и играл со своими сверстниками, а не учился бы с детства, как справиться с человеком, который вдвое тяжелее его, если на него вдруг нападут. Я хочу, чтобы весь этот проклятый мир узнал, на что я могу быть способен, если они осмелятся угрожать мне или моим близким. Прямо сейчас я положу этому конец.

— Но он не угрожал ни тебе, Дамиан, ни твоей жене и ребенку. Он просто пытался убить меня.

— Ты мой друг, Р'шейл, а он осмелился сделать это в моем доме. Для меня это много значит.

— Если ты это сделаешь, Дамиан, мы с тобой больше не друзья.

Брэк видел, как Дамиан на мгновение заколебался, но так и не смог преодолеть гнев. Ему нравился Дамиан, несмотря на то что тот задумал сейчас очевидную гадость. Брэк прожил семь столетий и видел, как люди совершают и большие гадости по совершенно ничтожным причинам. Кто знает, много ли раз Дамиана пытались убить в детстве, но видно было, что это не прошло для него бесследно. Он был готов теперь буквально на все, только бы спасти своего еще не рожденного отпрыска от того страха, который преследовал его все детство, не понимая, что вместо того, чтобы убить чудовище, он делается чудовищем сам.

Брэк видел ужас во взгляде Адрины и отчаяние, охватывающее харшини, наблюдающих эту сцену. И еще он видел, чего стоило Дамиану принятое решение. Ведь ему казалось, что вопрос стоит однозначно: жизнь кариенского мальчишки или жизнь его собственного ребенка.

— Я сделаю это, — решительно сказал Брэк, выступая вперед в освещенный факелами круг.

Р'шейл в ужасе развернулась к нему.

— Брэк!

— Извини, Р'шейл, но Дамиана не переубедить. Если он не положит конец этому сейчас, то не избавится от угрозы никогда. Мальчик нужен ему для того, чтобы показать всем, что ждет его врагов.

Дамиан был поражен появлением столь неожиданного союзника.

— Я не могу просить харшини сделать это. Я даже своих людей не стал просить об этом.

— Я полукровка, Дамиан, и мне случалось делать и худшие вещи в своей жизни. — Он обратился к харшини и встретился с черными глазами Гленанарана. — Уведи своих людей отсюда, Гленанаран. И молите богов, которым поручен этот мальчик, чтобы Смерть скорее пришла за ним.

Харшини пристально смотрел на него, а Брэк взглядом пытался донести до него свою мысль. Наконец Гленанаран торжественно кивнул.

— Мы будем молиться за мальчика.

«Поторопитесь», — безмолвно ответил Брэк.

Харшини исчезли в темноте. Р'шейл в смятении смотрела, как Брэк прошел к Майклу и взял его за руку. Дамиан удивленно глядел на них — готовность Брэка стать убийцей, видимо, казалась ему подозрительной.

— А откуда я знаю, что это не какой-нибудь трюк?

— Это не трюк, Дамиан.

Он взял Майкла за руку и вывел его из круга стражников, снимая с пояса кинжал. Поиграв им, он обратился к Дамиану:

— Ты будешь смотреть на это?

— Да.

— Ты что, совсем озверел, сукин сын?

— Нет, я просто недоверчив. Я не верю, что ты сделаешь это.

«Он пытается заставить меня раскрыть карты». Но призывать Силу, чтобы создать подходящую иллюзию, было нельзя. Дамиан сразу заметил бы, что его глаза почернели, и догадался бы обо всем.

Р'шейл стояла возле Дамиана и не делала ничего, чтобы его остановить. Наверное, тоже пыталась сообразить, что у него на уме.

Он всмотрелся в глаза несчастного ребенка. Майкл уже не боялся — он был во власти парализовавшего его ужаса.

— Готов ли ты встретить Смерть, Майкл? — спросил он негромко и спокойно. Где-то за краем освещенного круга всхлипнула Адрина, да факелы затрещали громче в наступившей тишине.

Едва договорив, он ощутил близкое присутствие бога и облегченно вздохнул. Воздух вокруг них наполнила немыслимая хрустальная музыка, и посреди круга возникла фигура Смерти. На ней был плащ с капюшоном — темнее ночи, притаившейся за кругом света. Вместо лица — белый череп, пустые глазницы источали свет, а в левой руке она держала косу.

«Показушник», — кисло подумал Брэк.

— Ты хочешь, чтобы я забрала вот этого мальчика? — У фантома был звучный голос, эхом разнесшийся по равнине.

— Да, госпожа.

— Ты много хочешь, Брэкандаран.

— Это необходимо.

Гость всмотрелся в собравшихся и остановил взгляд на Р'шейл. Брэк заметил с облегчением, — что та держится скорее подозрительно, чем испуганно. Все-таки крепкая девочка. Рано или поздно она догадается, в чем тут дело, и Брэку оставалось только надеяться, что у нее хватит ума не проговориться.

— Дитя демона, — произнес фантом, слегка поклонившись ей.

— Божественный.

Создание повернуло ужасный лик в сторону Майкла и протянуло ему костяную руку.

— Иди.

Словно в трансе, кариенский мальчик покорно направился к призраку. В его глазах больше не было страха, только молчаливая покорность. Смерть взяла ребенка за руку, окинула ошеломленных собравшихся испепеляющим взглядом и исчезла вместе с Майклом.

Повисшее ледяное молчание прервали рыдания Адрины.

Они вывели Дамиана из транса. Он подбежал к ней, но она оттолкнула его и разгневанно накинулась на Брэка:

— Убирайся! Убирайся отсюда, ты, убийца, хладнокровный ублюдок!

— Адрина… — проговорил Дамиан, пытаясь приобнять ее.

— Не смей ко мне прикасаться! Ты этого хотел и ешь теперь сам, что получилось. Оставьте меня одну! — Громко рыдая, она убежала в темноту. Дамиан беспомощно поглядел на Брэка и последовал за ней.

Брэк огляделся и увидел, что на поляне осталась только Р'шейл, которая, скрестив руки на груди, обвиняюще смотрит на него.

— Зачем?

Он пожал плечами.

— Меньше крови.

Она подлетела к нему и больно ударила в плечо.

— Да что это было за безобразие?

— Давай разберемся, Р'шейл. Дамиан собирался его убить, в этом не может быть ни малейшего сомнения. Это казалось ему удачной идеей, но у нее есть отдаленные последствия, о которых он не подумал, и весьма неприятные. А так Гимлори присмотрит, чтобы с мальчиком не случилось ничего плохого.

Она опять замахнулась на него.

— Так ты просил Гленанарана позвать Гимлори, так, что ли? Ах вот почему харшини даже спорить не стали.

— Умная девочка.

— Но зачем ему понадобилось изображать Смерть?

— Нужно было, чтобы Дамиан поверил, будто Майкл умер, а не то он мог бы сам об этом позаботиться. Между нами говоря, я считаю, что Гимлори сыграл Смерть просто недурно, хотя с косой он, конечно, переборщил.

— Так Майкл мертв теперь?

— Он временно пребывает с богами.

— Когда ты только перестанешь быть таким омерзительно скрытным!

Он только улыбнулся в ответ на ее злость, но это не сильно ее беспокоило.

— Я потом все объясню. А сейчас, мне кажется, нам пора сматываться, пока Адрина не собралась меня повесить, колесовать и четвертовать.

— И куда мы полетим среди ночи?

— Назад в Цитадель. Меня уже слегка тошнит от Хафисты. По-моему, пора тебе исполнить свое предназначение, дитя демона.

 

Глава 56

Подлетая к Цитадели, Р'шейл была поражена переменами в лагере кариенцев, осаждающих Цитадель. Оккупанты перенесли свои укрепления за реку Саран. Мосты были забаррикадированы перевернутыми повозками, и между Цитаделью и кариенскими войсками теперь образовалась полоса пустой земли. Кажется, кариенцев стало меньше, но и оставшихся удобней было считать десятками тысяч. Отсутствие военного и духовного руководства в сочетании с нехваткой провианта плюс, как она узнала чуть позже, весть о возвращении харшини — все это вместе внесло сильное смятение в ряды осаждающих.

Но поразмышлять об этом ей не удалось, потому что тут она увидела Цитадель. Начало смеркаться, и Р'шейл ожидала увидеть, как стены крепости медленно гаснут и сливаются с ночной темнотой. Но в сгущающихся сумерках Цитадель горела, как фонарь, освещая мягким светом окрестности до самых берегов Саран. Теперь стало понятно, почему кариенцы перенесли свои укрепления на другой берег. Они просто пытались укрыться от света, которым Цитадель заливала все пространство вокруг себя.

Драконы приземлились в амфитеатре одновременно с закатом солнца, но и внутри вместо ночной темноты горело приветливое сияние. Незнакомый защитник встретил их, посмотрел на драконов утомленным взглядом человека, все повидавшего в этой жизни, и сообщил, что Лорд Защитник ждет их, более того — желает их видеть прямо сейчас.

— Где ты была так долго? — требовательно спросил Тарджа, едва они вошли. — Мы ждали вас уже несколько дней назад.

— Мы проверяли, как дела у Дамиана и у фардоннцев.

— Ну и как они? — спросил Гарет. Они с Шананарой расположились в массивных кожаных креслах возле стола, а Тарджа беспокойно расхаживал по комнате.

— Фардоннцы доберутся до Броденвэйла к концу следующей недели. Дамиан немного отстает — он прибудет, наверное, через пару дней после них.

— Не может быть! — воскликнул Гарет. — Такое расстояние невозможно преодолеть так быстро.

— Ты забываешь, что им помогают харшини и боги, комендант, — напомнила ему Шананара.

— Мне наплевать, кто им помогает, ваше величество. Просто невозможно подниматься по реке с такой скоростью, даже на веслах. Да и армия не может идти таким темпом. — Он посмотрел на Брэка и Р'шейл, с сомнением качая головой. — Боюсь, что вы ошибаетесь.

— Мы не ошибаемся, Гарет. Хочешь верь, хочешь не верь. Нам все равно. — Р'шейл прошла к столу, села рядом с Шананарой и посмотрела на Тарджу. Он выглядел усталым. — Защитник, встретивший нас в амфитеатре, сказал, что ты хочешь поговорить с нами.

— Мы получили ответ от короля Ясноффа.

— Ну и что он пишет?

— Он прислал очень длинное послание, но суть его недвусмысленна: «Попробуйте убить моих герцогов, и я сровняю Медалон с землей».

— Ну, и что вы собираетесь делать? — спросила Р'шейл.

— Как раз это мы сейчас и обсуждаем, — объяснил ей Гарет. — Тарджа предлагает подождать, пока появятся войска друзей, и потом совместными усилиями атаковать окружающих нас кариенцев. Я считаю, что следует действовать в соответствии с изначальным планом: убить одного из герцогов и послать Ясноффу его голову, чтобы он видел, что мы не блефуем. А ее величество хочет, чтобы мы сложили оружие, вплели в волосы цветы и заключили вечный мир с нашими врагами.

Р'шейл улыбнулась, хотя и не была уверена, что Гарет шутит.

— План Шананары мне нравится больше.

Тарджа нахмурился.

— Сейчас не время для шуток, Р'шейл. Можешь ты предложить что-нибудь конструктивное? Если нет, то лучше уходи.

— Могу. Я предлагаю отдать жрецам их посохи и отпустить их.

Это предложение показалось нелепым даже Шананаре.

— Это ты не всерьез.

— Она говорит серьезно, — возразил Тарджа, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Ты предлагала взять их в плен. Теперь ты хочешь отпустить их. Я полагаю, у тебя есть серьезные основания?

— Нам нужно, чтобы они оказались на свободе и смогли влиять на войска.

— Мне казалось, что мы для того их посадили под стражу, что бы они прекратили влиять на войска, — отметил Гарет. Как ни странно, он не стал открыто возражать против ее предложения. А Р'шейл полагала, что он будет кричать громче всех.

— Тогда я еще не знала, как управлять жрецами.

— Значит, нам нужно выпустить этих фанатиков-жрецов к войскам, которые сейчас бездействуют только потому, что лишены командиров, — ведь числом они превосходят нас раз в семь, в надежде на то, что ты сможешь заставить их плясать под твою дудку? — уточнил Гарет. Он задумчиво покивал. — Неплохая идея. Знаешь, я думаю, лучше выгнать всех наших людей из Цитадели — здесь, внутри, кариенцам будет труднее нас перерезать.

— Жалко, Гарет, что при твоем уме ты предпочитаешь быть слепым, — взорвалась Р'шейл.

— По крайней мере, мой ум при мне. А ты свой, похоже, уже потеряла.

— Гарет… — предостерегающе проговорил Тарджа, пытаясь остановить ссору. Он строго поглядел на Р'шейл, взглядом советуя больше не дразнить коменданта. — Но как ты сможешь управлять жрецами?

— Их посохи сделаны из кусочков пропавшего Всевидящего Кристалла. Они связывают жрецов между собой и тем, кто ими командует. Если мне удастся найти Всевидящий Кристалл, который когда-то был в Цитадели, я смогу с его помощью передавать жрецам все, что захочу.

— А как ты это сделаешь? — спросила Шананара.

— Ну, если даже ты этого не знаешь, я думаю, полагаться на эту идею не стоит, — пробормотал Гарет.

— Я предполагаю, — вставил Брэк, сообразив, что имеет в виду Шананара, — что либо фардоннцы, либо сестры продали свой кристалл кариенцам, а те разбили его на части. По крайней мере, судьба этих двух камней нам неизвестна.

— Нет, сестры своего кристалла не продавали, — сообщил Тарджа. — Мы нашли Всевидящий Кристалл, принадлежащий Цитадели.

— Вы нашли его? Где?

— В главном зале. Там была фальшстена за… Р'шейл!

Но Р'шейл уже выпорхнула из кабинета и сбегала вниз по ступенькам, сопровождаемая Брэком. Они исчезли из виду раньше, чем собеседники успели спросить их, в чем дело.

— Что здесь произошло?

Голос Р'шейл гулко разнесся под сводами главного зала, хотя теперь это имя едва ли ему подходило. Это снова был Храм богов в полном величии. Это было то место, которое ей так красиво описывал Брэк, и теперь она поняла, что он имел в виду.

— Полагаю, это дело рук Шананары, — благоговейно предположил Брэк. — Наверное, ей понадобилось успокоить Цитадель, и она начала отсюда.

— Невероятно! Посмотри сюда! — Она побежала в дальний придел зала, к подиуму. На нем стоял Всевидящий Кристалл, вдвое большего размера, чем тот, который Р'шейл видела в Гринхарборе. Он разбрасывал вокруг себя лучи ласкового света, не оставляющего теней даже в самых дальних углах. — О Брэк, зачем им было прятать такое?

— Потому что они были людьми, а люди вечно пытаются разрушить то, чего не могут понять.

Р'шейл положила ладони на прохладную поверхность камня и с сомнением посмотрела на Брэка.

— Как ты думаешь, получится?

— Теоретически это возможно.

— Что-то подобное ты говорил насчет возвращения из мертвых.

Он пожал плечами.

— Там все зависит от прихоти Смерти, а о ней нельзя заранее сказать, что придет в голову. Но здесь, — он указал на камень, — все куда проще. Проблема не в том, возможно ли это.

— А в чем тогда проблема?

— Р'шейл, ты владеешь силой, способной вызывать пламя. Ты играючи укрыла Убежище от этого мира. Но все это требует грубой силы, а не умения. Но то, что ты хочешь делать с этими жрецами, надо делать очень умело — уйдут века, пока ты это сможешь.

— Может, подождем? Проживешь на пару столетий больше.

Он улыбнулся ей.

— Не думаю, что у первичных богов хватит терпения на это. Кроме того, за сотни лет я тебе до смерти надоем.

— С чего ты взял?

— Даже харшини не живут вместе так долго. Кстати, поэтому-то они и не женятся. Жить с человеком стоит, только пока он не начал действовать тебе на нервы.

— Когда я проживу семь столетий, я буду такой же циничной, как и ты?

— Ты уже сейчас хуже меня.

Она улыбнулась ему и уселась на ступеньки подиума. Он сел рядом с ней, и в наступившем молчании она посмотрела на величественный храм. И все это было наследием, созданным ее предками. Она положила руку Брэку на плечо, стараясь, чтобы мысли о его неминуемой смерти не смущали ее душу.

Закрыв глаза, она молча вспоминала Убежище. Как жаль, что Брэк поставил это жесткое условие — ей так хотелось, чтобы он опять окружил их обоих этим невероятным коконом магии и перенес ее туда, где имеют значение только радость и милость…

— Основательницы! — встрепенувшись, она изумленно уставилась на него.

— Что такое?

— Не нужно мне никакого умения, Брэк.

— Не нужно?

— Нет! Мне хватит только удовольствия!

— Прямо здесь? Сейчас? Тебе не кажется, что тут слишком людно?

— Не будь ослом! — отозвалась она, вскакивая, с головокружительной ясностью ощущая, что знает теперь, как низвергнуть Хафисту. — Неужели ты не понимаешь? Еще одна ночь, чтобы харшини почувствовали нас. Ты говорил, что даже Хафиста может это чувствовать. Ты же сам сказал, что он потому и заставляет своих людей отказываться от наслаждения, что оно отвращает их от поклонения ему.

Брэк подозрительно выслушал ее.

— Ну и что нам делать, дитя демона? Устроить оргию прямо здесь, в Храме богов, и показать ее жрецам при помощи Всевидящего Кристалла?

Она рассмеялась.

— Ты даже не подозреваешь, насколько близок к истине. Идем, Брэк!

Схватив Брэка за руку, она подняла его на ноги и побежала к выходу из зала, таща его за собой.

— Р'шейл!

— Что?

— Что ты задумала?

— Увидишь, — ответила она со смешком. Он уперся и развернул ее лицом к себе.

— Хватит! Я больше ни шагу не сделаю, пока ты не объяснишь мне, что у тебя на уме.

— Ты мне не веришь?

— Ни в малейшей степени.

Она тяжело вздохнула.

— Брэк, я хочу просто отвлечь внимание кариенцев. Чтобы они на какое-то время забыли о Хафисте.

— И все?

Р'шейл кивнула.

— Больше ничего и не понадобится.

Она увидела по его глазам, что он начинает понимать ее план, и улыбнулась. Брэк печально покачал головой.

— Экая ты поганка, однако. Хорошо, что ты на нашей стороне.

— На этот раз получится, не правда ли? — ответила она. Но это был уже не вопрос, а констатация факта.

Он задумчиво кивнул.

— Да. Должно получиться.

— Тогда пошли найдем Тарджу.

— О боги, ты же не собираешься объяснять ему, что задумала?

— Нет, конечно. Я просто попрошу его устроить вечеринку.

 

Глава 57

На следующий день Тарджа смилостивился и позволил отпустить жрецов. Гарет бурно протестовал, но Р'шейл успела переговорить с Шананарой и заручиться ее поддержкой, так что он остался в меньшинстве. Тарджа не был в ней уверен — она видела это по его глазам и по скептическим ноткам в его голосе. Но фардоннцы были уже на подходе, следом за ними должен был появиться Дамиан Вулфблэйд — кажется, он решил, что она не слишком повредит их делу своими капризами, и заранее простил ее. На этот раз.

Вечером следующего дня жрецов выпустили из малого зала и повели к городским воротам. Двое из них вели под руки третьего, с повязкой на глазах, но что с ним приключилось, Р'шейл не знала, неподалеку от ворот стояла повозка с конфискованными посохами.

После того как она изложила Тардже свои соображения относительно посохов, а защитники осознали, что кристаллы на них — вовсе не алмазы, а простые недрагоценные камни, интерес к этим посохам был полностью утрачен. Но сама она вовсе не хотела бы встретиться лицом к лицу со жрецом, вооруженным своим посохом, поэтому предпочла наблюдать за происходящим с безопасной площадки, расположенной высоко над воротами.

Когда жрецов подвели к повозке, один из защитников сдернул с нее парусину. Небритые жрецы столпились вокруг нее и мигом расхватали эти символы своего ранга. Один из жрецов поднял голову, увидел Р'шейл и, размахивая посохом, принялся выкрикивать что-то оскорбительное — что именно, ей не было слышно. Вскоре прочие, разобрав свои драгоценные скипетры, тоже увидели ее. Р'шейл охватили дурные предчувствия.

— Послушай, Брэк, а такая ли это хорошая идея — вернуть им их посохи?

— Ты же не сможешь управлять жрецами Всевышнего, пока они не воссоединяться со своими посохами, — пожал он плечами. — Не беспокойся. Я не думаю, что они способны…

Его речь оборвал раздавшийся неподалеку взрыв, и зубец городской стены совсем рядом с Р'шейл разлетелся роем осколков. Второй взрыв пришелся ближе, и Р'шейл упала на площадку, укрываясь от разлетающегося щебня. Испуганные вопли и тревожные крики защитников внезапно наполнили улицу.

— Ты не думаешь, что они способны на что? — завопила она, перекрикивая поднявшийся гвалт.

Брэк увидел, что ее глаза темнеют, и решительно положил руку ей на плечо.

— Они разрушают магию, Р'шейл. Сейчас у тебя нет под рукой Всевидящего Кристалла, так что и не пытайся драться с ними.

— Подстрахуй меня, — злобно прорычала она.

Р'шейл встала и посмотрела, что происходит на улице. Защитники бежали навстречу неожиданно возникшему противнику, а горожане, пришедшие поглазеть на освобождаемых жрецов, в панике пытались покинуть опасное место, но не решались приближаться к воротам. А все остальные пути к отступлению были перекрыты защитниками.

Она быстро сообразила, в чем беда. Три бритых жреца потрясали посохами над головами, в один голос призывая силу Всевышнего сразить дитя демона. Остальные жрецы еще не успели присоединиться к дозорному ковену, но понятно было, что долго неразбериха не продлится. С тремя жрецами она еще могла справиться. Это она знала по своему опыту. Но если их станет больше, исход схватки станет сомнителен.

Сосредоточив свое внимание на первом жреце, она направила поток силы на его посох, сознательно повторяя то, что случайно проделала на северной границе Медалона. Какие бы чары ни лежали на посохе, позволяя ему поглощать магическую силу, сердцем его был небольшой осколок Всевидящего Кристалла на рукояти. С силой, которую она сфокусировала на посохе, кристалл справиться не мог, а посох продолжал поглощать магическую энергию — и, не выдержав нагрузки, посох взорвался, а жрец упал на землю; из его ушей потекла кровь. Она повторила тот же фокус со следующим противником, потом еще с одним, не заботясь о том, сколько силы она расходует.

Еще несколько попыток защититься от нее, и еще несколько человек распростерто на земле рядом с расколотыми посохами, золотая звезда и серебряная молния на рукоятях спекались в сгустки бесполезного металла. Р'шейл чувствовала стоящего за ней Брэка. Он что-то кричал ей, но она не разбирала его слов. Что-то о необходимости сдерживаться, кажется, — на деле ему приходилось теперь стоять рядом с ней, готовясь подхватить ее, если она упадет, истощив все свои силы.

После дюжины взрывов жрецы наконец отказались от своих попыток расправиться с дитя демона; но еще не скоро защитники навели хотя бы относительный порядок. Р'шейл высилась над воротами, переполненная силой, и сверкала почерневшими глазами, словно вызывая противников на схватку. Она дрожала от утомления и ощущала, как рука Брэка осторожно поддерживает ее за талию. Пускай. Если эти кариенцы внизу считают ее столпом силы, то пусть так и думают. Им не нужно видеть, как он поддерживает ее.

— Ты уже зашла слишком далеко. Теперь нельзя останавливаться, дитя демона, — прошептал ей Брэк, когда она, обессилев, осела на него.

— По-моему, я падаю в обморок.

— Нет, не падаешь, — жестко ответил он. — Ты стоишь и смотришь, как они уходят.

— Не дай мне упасть, Брэк.

— Не бойся.

Она стояла, опираясь на Брэка, и глядела вниз на то, как подобравшие свои посохи кариенцы проходят по одному через ворота. Когда их шеренга уже подходила к концу, возник небольшой переполох — трем жрецам посохов не хватило.

— Похоже, кто-то приобрел экзотичный сувенир, — откомментировал это Брэк.

— Наверное, — вяло согласилась она.

Р'шейл смотрела, как последние жрецы выходят из крепости. Она услышала, как за ними закрываются ворота, и, повернувшись, наблюдала, как вышедшие бегут к своим войскам, стоящим на другом берегу Саран. Она удерживала силу до тех пор, пока между ними и Цитаделью не оказалась река.

Праздник, устроенный по поводу отбытия жрецов, было не так-то просто организовать.

Р'шейл удалось в конце концов убедить Тарджу, что это поднимет боевой дух — более того, это досадит Сестринской общине. Даже Гарет не имел ничего против того, чтобы досадить сестрам, а благодаря тому, что защитники предусмотрительно сократили дневные рационы, им теперь еще долго не грозила опасность остаться совсем без провизии. Она убедила их, что, проявив щедрость, они, несомненно, успокоят население, что особенно актуально теперь, когда многие из сестер Клинка, оставшихся в Цитадели, только и ждут какого-нибудь повода, чтобы организовать беспорядки. Р'шейл спокойно изложила все свои соображения и даже не попыталась устроить склоки с Гаретом Уорнером. В итоге Тарджа дал согласие на проведение празднества и приказал капитану Граннону заняться организацией этого мероприятия. Теперь Р'шейл оставалось только упросить харшини сделать то, что зависит от них.

Дортуары, куда расквартировали харшини, уже ничем не напоминали те помещения, которые Р'шейл помнила по своему детству. Все здание светилось и сияло яркими красками. Разинув рот, она прошла по зданию, разглядывая красоты, скрывавшиеся раньше под слоем штукатурки. Комнату отдыха Шананара устроила в бывшем кабинете мистресс Сестринской общины.

— Я слышала, у вас вышла неприятность возле ворот, — отмерила Шананара, когда Р'шейл постучалась в открытую дверь.

— Жрецам пришлось не по нраву мое присутствие, — пожала плечами Р'шейл. — Но я отбила у них охоту спорить со мной.

— Я в курсе, — ответила королева харшини, поморщившись. — У меня даже голова разболелась. Я думаю, тебе и вправду пора научиться сдерживать себя, Р'шейл. А то временами твои выходки обходятся слишком накладно.

— Извини.

Шананара улыбнулась и предложила Р'шейл сесть. Тяжелой мебели больше не было. Теперь, когда стенам вернули былую красу, здесь были уместны только легкие, воздушные предметы, но никак не мрачная, громоздкая обстановка, которую предпочитали в Сестринской общине.

— Брэк сказал мне, что у тебя есть план.

— Мне нужна ваша помощь, — ответила Р'шейл, усаживаясь напротив королевы.

— Мы не можем помочь тебе справиться с Хафистой, Р'шейл. Я не могла бы помочь тебе, даже если бы ты задумала раздавить букашку.

— Знаю. Я и не собираюсь просить харшини ни о чем таком, что шло бы вразрез с их природой, — мне просто нужно на время отвлечь от него последователей.

— Отвлечь их? Каким образом? — недоуменно спросила Шананара.

Р'шейл изложила свою идею. Королева выслушала ее, кивая время от времени, и наконец с наслаждением рассмеялась.

— И ты всерьез полагаешь, что эта уловка сработает?

— Брэк тоже так думает.

— Это хорошо, ведь он наполовину человек. Видимо, это согласуется с его странным чувством юмора.

— Так вы поможете мне?

— Да, дитя демона, харшини помогут тебе.

— Даже зная, что это может помочь мне убить бога?

— Я не уверена, что это так, Р'шейл. Насколько я могу судить, это только досадит ему.

Р'шейл кивнула, внутренне соглашаясь с королевой. Пусть Брэк и считает, что ее план может удасться, но уверенной в этом быть нельзя.

— Я хочу просить тебя еще об одной милости.

— Я рада помочь тебе, если это в моих силах.

— Мне нужна твоя помощь в Храме богов. Моего искусства может не хватить.

— Мне нельзя принимать непосредственного участия в этом, Р'шейл.

— Да, но ты можешь показать мне, что делать.

— Ну что ж, я согласна, — неохотно проговорила Шананара. — Но не рассчитывай на мою помощь. Я не хочу, чтобы это звучало как угроза, но я просто не могу делать ничего, что было бы противно природе харшини. Я постараюсь сделать все, что смогу, но может оказаться, что в самый ответственный момент ты останешься без моей поддержки.

— Я готова рискнуть.

— Тогда я пойду с тобой, дитя демона. И боги да направят наши руки.

Чтобы завершить свои приготовления, Р'шейл нужно было провернуть еще одно дело, поэтому, выйдя от Шананары, она побежала в кузницу защитников. Там ее ждал готовый заказ, и она придирчиво исследовала его, стараясь не прикасаться руками, и наконец решила, что все сделано, как надо. Сержант, заправляющий кузницей, с улыбкой глядел на нее.

— Можешь трогать эту штуку сколько хочешь, девочка. Она не кусается. — Ему приходилось орать, чтобы перекричать стук молотков по металлу. Кузнецы работали день и ночь бок о бок с мастерами по стрелам, запасая вооружение на случай нападения кариенцев.

— Вообще-то, Джулиан, она кусается. — Распрямившись, она удовлетворенно улыбнулась. — Нельзя ли попросить одного из твоих людей отнести это в главный зал? Пусть положат возле Всевидящего Кристалла.

— Можно, если ты об этом просишь.

— Очень прошу, и спасибо тебе.

Когда Р'шейл вышла из кузницы, было уже за полдень. Она с удовольствием подумала, что сделала все, что можно было сделать. Теперь осталось только ждать, чтобы Хафиста попался в ее ловушку.

 

Глава 58

Музыка поднималась над амфитеатром и летела в ночь, музыканты, настроив свои инструменты, один за другим вступали в игру. Цитадель казалась со стороны пятном ласкового света под безоблачным темно-синим небом. Стоя на стене крепости, Р'шейл осматривала кариенские войска, расположившиеся по округе. Тут и там, насколько хватало глаз, горели костры, прорезавшие темноту, как капки горячей крови. Она сделала все, что могла, предусмотрела все мыслимые неожиданности.

Теперь оставалось только ждать.

— С тех пор как мы отпустили жрецов, там стало слишком спокойно.

Она чувствовала, что Тардже было немного неуютно с ней. После ее возвращения они еще ни разу не оставались наедине, и она привела его сюда, чтобы поговорить без помех. В его кабинете это было бы невозможно, а у нее было что сказать ему, хотя бы ради собственного спокойствия.

— Вероятно, они решают, как им разгромить нас.

— Спорить готов, что так оно и есть.

Она бросила взгляд в его сторону, но он решительно уставился на равнину. На его лице была одна только сдержанная неприступность.

— Тарджа.

— Да?

— Прости меня.

Он повернулся к ней.

— За что?

— За то, что Кальяна сделала с тобой. Вообще за все.

Тарджа пожал плечами, пытаясь уйти от поднятой темы.

— Р'шейл, ты действительно не должна…

— Должна, Тарджа. По крайней мере чтобы не чувствовать себя настолько виноватой перед тобой.

— В таком случае я принимаю твои извинения, — ответил он, натянуто улыбнувшись.

Она еще столько всего хотела сказать ему, но видно было, что Тарджа рад поскорее закрыть эту болезненную тему. Он снова углубился в лицезрение погруженной в темноту равнины. Р'шейл вздохнула и решила не настаивать. Зачем бередить старые раны. Видно было, что Тардже слишком тяжело вспоминать прошлое.

Мысли Р'шейл обратились к предстоящему столкновению. Она попыталась посчитать, сколько ей еще осталось ждать. Сейчас вечер пятницы. Завтра будет выходной, и на рассвете все кариенцы устремятся в деревенские церкви, а городские жители потекут в свои храмы. Даже осаждающие их солдаты отвернутся от Цитадели, чтобы послушать проповеди своих жрецов. Вот тогда она и сделает свой решающий ход. Когда каждый кариенец примется славить своего бога. Тогда, когда Хафиста будет в полной силе.

Но в это же время он наиболее уязвим.

— Если у меня все получится, — нарушила она молчание, повисшее над стеной, — то Дамиану и Габлету придется только вымести мусор.

— Вытолкать десять тысяч кариенцев за линию границы, даже если они особо не сопротивляются — сама по себе работа немаленькая, Р'шейл. Не забывай, что нам еще нужно взять под контроль весь Медалон. Да, сестры Клинка подчинились нам здесь, в Цитадели, но думаю, что причиной тому только эта осада. Они охотно предоставят нам право сражаться за них, но стоит нам избавиться от кариенцев, как они попытаются восстановить свое прежнее положение. У нас еще столько дел…

— Ты будешь хорошим Лордом Защитником, Тарджа.

Он пожал плечами.

— Я никогда не хотел быть Лордом Защитником, ты же знаешь, даже когда был еще кадетом. Я знал, что говорили обо мне. Я знал, что все считают, будто меня готовят к этой должности, — а меня пугала одна мысль о ней. Меня страшила ответственность, да и сейчас страшит. Мне куда больше нравилось быть простым капитаном на южной границе и сражаться там с Дамианом Вулфблэйдом. Тогда все было проще.

— Мне кажется, Дамиан согласился бы с тобой. Он находит, что Высочайшему Принцу случается принимать решения, которых ему не хотелось бы брать на себя. — Ей вспомнились беспощадные глаза Дамиана, приговаривающего Майкла к смерти. Можно не сомневаться, что и Тардже придется столкнуться с такими же проблемами. Ни тому ни другому она не завидовала. Неожиданно она улыбнулась, подумав еще об одном общем знакомом. — Он идет сюда с Адриной.

— Просто превосходно, — прорычал Тарджа.

— Не беспокойся, — она поспешила успокоить его, увидев, как он изменился в лице. — Тебе ничего не грозит. Она теперь смотрит только на Дамиана. Кроме того, она собирается рожать. Кто знает… она, видимо, будет рожать прямо здесь, в Цитадели, — может быть, решит назвать ребенка в честь тебя. Но если серьезно, я думаю, она будет слишком занята, чтобы еще и флиртовать с тобой.

Он облегченно вздохнул.

— Мне нравится Адрина, но она бывает очень… настойчивой.

Сочувственно улыбнувшись ему, Р'шейл отвернулась от кариенских войск и облокотилась на мягко светящуюся стену. Обхватив плечи щуками, она сосредоточенно разглядывала каменные плитки под ношами, готовясь сказать ему то, ради чего она привела его сюда наверх.

— Ты знаешь, Тарджа, когда все кончится, я уйду.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Куда ты уйдешь?

— У меня осталось еще несколько дел. Локлон до сих пор на свободе, это во-первых. А я не успокоюсь, пока не разделаюсь с ним.

— Мне жаль, что мы не нашли его. Нет, хуже — жаль, что я не нашла его. Ты была права. Ты уже несколько лет назад предупреждала меня, что нужно покончить с ним, — помнишь, тогда вечером, на арене, когда он убил Джорджа. Знаешь, как часто я мечтал о том, чтобы сделать это?

— Наверное, приблизительно так же часто, как и я.

Он не решился посмотреть ей в глаза. Ему было страшно вспоминать, что Локлон сделал с ней. Прежде чем ответить, он опять посмотрел на темное поле.

— Мы не заметили его среди уходящих кариенцев. Может быть, он до сих пор в Цитадели.

— Нет, Тарджа. Он давно уже ушел. Но это не важно. Я наполовину харшини, и у меня впереди долгая жизнь. Я не поленюсь потратить часть ее на то, чтобы найти Локлона.

Он молчаливо кивнул, внутренне соглашаясь с ней.

— Кроме того, я должна вернуть в этом мир Майкла.

— Майкла? Того кариенского мальчика, который был на границе вместе с Адриной? А что с ним случилось?

— Его на время взял к себе бог музыки. Мне нужно забрать его обратно.

— Его взял к себе бог музыки? — недоверчиво повторил Тарджа. — Можно я не буду спрашивать, что это значит?

Она тихонько рассмеялась.

— Можно.

— Но ты вернешься, когда закончишь дела?

— Не знаю, — пожала она плечами. — После этого у меня останется еще несколько дел, но я не знаю, сколько времени они займут. Если хочешь, не забывай меня, Тарджа, но обратно лучше не жди.

Он улыбнулся, испытав облегчение от мысли, что ее не будет рядом, постоянно напоминающей о прошлом, которое он так стремился забыть. Воспоминания о гисах Кальяны были еще слишком свежи. Со временем ему станет легче смириться с пережитым тогда. Он больше не был ее братом и больше не будет ее любовником, так пусть она считает его своим другом.

— Мне будет тебя не хватать.

— Вовсе нет. Ты будешь рад избавиться от меня. Как и Гарет. И Мэнда. — Он отвернулся, и Р'шейл не сразу поняла, что он вовсе не рассердился, а просто смущен ее откровенными словами. — Тарджа, не будь дураком. Я никогда не была ее подругой, но она обожает тебя, это же видно. Я видела это уже тогда, когда мы впервые встретились в Реддингдэйле. Наверное, поэтому я и не смогла толком сдружиться с ней. И еще потому, что она чересчур хорошенькая. Наверное, она из тех послушниц, что росли в Цитадели и томились по тебе и Джорджу. Меня это не волнует, и ты не переживай по этому поводу.

Тарджа усмехнулся, внезапно посмотрев на себя со стороны.

— Это очень, благородно с твоей стороны, Р'шейл.

— Знаешь, Брэк сказал мне то же самое.

При упоминании о Брэке улыбка Тарджи сразу померкла. Р'шейл знала, что они до сих пор не доверяют друг другу. Брэк сделал много такого, что Тардже было трудно простить.

— Он пойдет с тобой в твои странствия?

Она печально покачала головой.

— Нет, Тарджа. Туда, куда он пойдет, мне ходу не будет.

Он помолчал и холодно посмотрел на нее.

— Ты любишь его, Р'шейл?

— Не так, как ты думаешь. Это другое. Тебе не понять. Вот харшини поняли бы.

— Уж эти харшини, — тяжело вздохнул он. — Я не думаю, что харшини захотят уйти из Цитадели, когда вся эта заваруха закончится.

— Кажется, что нет, — улыбнулась она. Он печально склонил голову.

— Что ж, куда бы ты ни шла и что бы ни делала, не забывай меня, Р'шейл. Я боюсь, что все станет еще хуже перед тем, как дела начнут налаживаться.

Р'шейл дружелюбно улыбнулась, но ничего не ответила. Они постояли еще, не нарушая молчания, пока далекие музыканты не закончили настраивать свои инструменты. Все стихло, а потом пространство заполнила дивная музыка, свидетельствующая о том, что в амфитеатре началось празднование. Не сговариваясь, они одновременно стали спускаться вниз по спиральной лестнице, вышли на улицу и пошли навстречу музыке.

 

Глава 59

Опасения Р'шейл, что встреча харшини с людьми в амфитеатре закончится неприятностями, оказались напрасными. Хотя медалонцы уже два века воспитывались в духе неприязни к харшини, при личной встрече с ними антипатии не почувствовалось. Харшини не страдали от таких человеческих слабостей, как застенчивость или неуверенность в себе, и были уверены, что все так же рады им, как и они — своим новым знакомым. Харшини так искренне обрадовались, когда их пригласили на праздник, что веселье передалось всем. Когда они появились в амфитеатре, повисло неловкое молчание, но вскоре оно рассеялось и жители Цитадели принялись веселиться, зарыв про стоящую под их стенами кариенскую армию.

— Поразительно, что могут сделать с моральными устоями горожан немного бесплатной еды и спиртного, — отметил Брэк, найдя Р'шейл, наблюдающую за праздником с одного из верхних ярусов амфитеатра.

— Подумаешь, немного развеселились, и все. Вот когда они выяснят, что этим вечером курт'есы работают бесплатно…

— Как тебе удалось уговорить Тарджу согласиться на это?

— Ну, честно говоря… я его и не спрашивала. Он был так занят. Не хотелось обременять его еще и этим.

— Представляю, как он будет благодарен тебе за твою заботу, когда дома курт'ес пришлют ему счета за сегодняшний вечер.

— Он просто выйдет из себя.

— Ты поговорила с ним?

— Да.

— И?

— Что — и? Здесь не о чем говорить, Брэк.

— Никакой вины? Никаких обид? — осторожно спросил он.

— Нет.

— Тогда нам остается только ждать, дитя демона.

Она молча кивнула. Брэк обнял ее за плечи, защищая от холода, и, прижавшись друг к другу, они стали смотреть на праздник, дожидаясь рассвета.

Веселье было в самом разгаре, когда Р'шейл с Брэком поднялись со своих мест в амфитеатре и направились в Храм богов. До восхода солнца было еще далеко, но в воздухе уже чувствовалось приближение рассвета. Цитадель радостно светилась. Они молча прошли по опустевшим улицам, чувствуя всей кожей, что, по крайней мере, сейчас над городом царит радость, и что вовсе не осталось страха.

Шананара уже ждала их в храме, спокойная и полная надежды. В ответ на их приветствия она с улыбкой ответила:

— С тех пор как мы вернулись, в первый раз Цитадель выглядит так, как ей и положено.

— Хочется надеяться, что так оно и останется, — пробормотала Р'шейл — ее опять начали съедать сомнения.

— Ты должна в это верить, дитя демона.

Р'шейл не удостоила ее ответом. Веру ее с детства приучили презирать. Она вопросительно посмотрела на собеседников.

— Сколько времени?

— Сейчас рассветет.

— Значит, нечего больше ждать.

Повернувшись к Всевидящему Кристаллу, она открылась потоку энергии. Упиваясь ее опьяняющей сладостью, она позволила силе наполнить себя до краев, и вот ее глаза почернели и она задрожала от ощущения своего могущества. Она чувствовала, как открываются силе Шананара, а за ней и Брэк. Его глаза темнели, пока не стали угольно-черными. Она и Шананара могли удерживать под контролем весь поток, а в его силах было лишь прикасаться к отдельным его струям — но он касался их рукой виртуоза, рядом с которым ее мощь казалась неуклюжей и неуместной. Краем сознания она почувствовала, что Брэк обращается к Цитадели. Невыразимо огромное присутствие не спешило отзываться, но Брэк знал Цитадель, а Цитадель знала Брэка. Они были связаны между собой уже много веков, и постичь природу их отношений Р'шейл пока еще не могла.

Где-то вдалеке, в Цитадели, раздались встревоженные крики и женские вопли. Стены налились пульсирующим светом и задрожали, по мере того как Цитадель откликалась на призыв Брэка. Р'шейл почувствовала шевеление в самом существе крепости. Ощутив прикосновение Цитадели к своему сознанию, она едва удержалась, чтобы не упасть на колени. Только один раз случилось ей раньше ощутить это присутствие, и сейчас она поняла, что тогда Цитадель всего лишь без особого интереса посмотрела на нее.

Р'шейл переключила внимание на Храм богов и мысленно обратилась к Бренну, богу бури. Он уже ждал ее сигнала. С немыслимой скоростью над крепостью начали собираться облака, закрывая поднимающееся солнце и устрашающе нависая над расположившейся снаружи армией.

Она призвала остальных богов. Утреннее небо прорезала молния, и перед ней появились Дэйсендаран в своем шутовском костюме, а вслед за ним и Джондалуп, бог удачи. В дальнем приделе храма возникла Кальяна, для этого случая выбравшая облик молодой женщины, а не ребенка, в виде которого она обычно являлась. Она стояла, излучая сияние, способное ослепить любого смертного, набравшегося глупости поднять на нее свой взгляд. Один за другим появлялись первичные боги, многих из которых Р'шейл даже не знала. Но все те, кого она призывала, явились без промедления. Сейчас они были не в силах противиться ее зову. Она настолько приблизилась к их сокровенной сущности, что на какое-то время получила некоторую власть над ними. Наконец появился и Зигарнальд, почему-то меньшего роста, чем обычно, хотя все равно он доставал головой до самой галереи.

Им с Шананарой не требовалось слов, чтобы понимать друг друга. Они одновременно потянулись сознанием к Цитадели. Каждая мысль, каждое чувство, радостный смех и непристойная песня, танцы и ласки всех любовников крепости попадали в их сеть. Р'шейл собирала все, полагаясь на умение Шананары, которая отсеивала все ненужные детали — драку между двумя перепившими защитниками, вспомнившими, как один из них обидел другого еще в кадетские годы; перепалку двух женщин, выясняющих, чей ребенок красивее; перебранку любовников. Все это проходило через сплетенную ими сеть, и Шананара ловко отбирала то, что нужно, пока не осталось чистого ощущения радости и счастья.

Но наряду с человеческой радостью в этой смеси присутствовало и нечто большее. На празднике веселились харшини, и они сознательно вплетали ощущение своего присутствия в общее веселье. Страстность, наслаждение и восхищение чудом жизни, которые Р'шейл испытала, оставшись в Убежище с Брэком, явственно чувствовались и здесь. По позвоночнику Р'шейл пробежала дрожь, и ей потребовалось взять себя в руки, чтобы не впасть в восторженный экстаз.

Она не представляла себе, сколько времени прошло — может быть, еще не рассвело, а может быть, уже прошел целый день. Она открыла глаза и, не видя ничего, кроме кристалла, сияющего перед ней, возложила ладони на Всевидящий Кристалл.

Набрав полную грудь воздуха, Р'шейл выплеснула все собранное ими в камень, не заботясь о том, насколько искусно она действует. Она могла полагаться только на свою силу и на знание о том, что каждый Всевидящий Кристалл должен откликнуться на ее импульс. Все Всевидящие Кристаллы и все их части тоже. Каждый посох, украшенный обломком кристалла, жадно впитывал этот эликсир радости. Каждую каплю радости, которую ей удавалось выжать из Цитадели, она послала туда и вслед за этим нырнула в камень сама.

В его глубинах царил хаос.

Всевидящий Кристалл в Гринхарборе горел пульсирующим светом, и она узнала Калан, которая стоит перед камнем, с восторгом пытаясь постичь, что все это значит. Потом она ощутила себя в другом камне, стоящем в грязной пещере, и с отвращением увидела окруживших его выбритых жрецов, воющих от отчаяния, но бессильных сопротивляться эманации веселья, отвращающей от их мрачного бога. Краем сознания она ощутила камень Убежища, спрятанного вне времени и пространства, — он тоже пытался откликнуться на ее зов. Она вобрала свои мысли, раздираемые водоворотом впечатлений, и направила сознание на север, в сторону Кариена.

Она проникала в каждый осколок Всевидящего Кристалла, до которого могла дотянуться, и все кристаллы послушно отвечали ей. Она увидела большой храм, потолок которого был выстлан перламутровыми пластинами, и жреца в роскошных одеждах, судорожно сжимающего посох и с ужасом смотрящего на свою паству, зачарованно внимающую заклинаниям Р'шейл. Другой храм. Другой перепуганный жрец. Еще одна группа прихожан, застигнутых врасплох потоком экстатического веселья. Куда бы она ни посмотрела, всюду было одно и то же. Ее переполнила дикая радость, она потеряла на мгновение ощущение связи и оторвалась от камня.

Впрочем, это уже не имело значения. Дело было сделано. Сила текла через Всевидящий Кристалл, как через плотину, снесенную водами разлившейся реки. Вся радость, все наслаждения, все грехи, в которых было отказано поверившим Всевышнему, волной блаженства накрыли верующих, заставляя их на мгновение забыть обо всем… включая и бога.

Она почувствовала волну силы — это Цитадель откликнулась на ее призыв и поддерживала теперь ее своим незримым плечом, — и не напрасно. Стоило ей снять ладони с камня, как в храме появился Хафиста, шагая по направлению к ней. Его глаза пылали яростью.

— Прекрати это безобразие!

До сих пор Р'шейл сталкивалась только с обворожительным духовным обликом Хафисты, но встречать его во плоти ей не приходилось. Она даже почувствовала легкое разочарование. Он выбрал облик старика с седыми волосами, падающими на широкие плечи, хотя это тело должно было принадлежать гораздо более молодому человеку. Темная сутана колыхалась в такт его шагам, а в руках он держал посох высотой почти до потолка, на рукояти которого горело маленькое солнце, заливающее своим ослепительным светом весь храм.

— Как ты посмела! Это же мои люди!

От его гнева тряслась земля.

— Я просто напоминаю им про то, о чем ты заставил их забыть!

В ответ Хафиста метнул в нее поток ярости, почти сбивший ее с ног. Но Цитадель помогла ей встретить удар, соединив свою волю с волей Р'шейл, и она устояла.

Первичные боги не сдвинулись с места. Они не могли ничего сделать — только предоставить ей возможность пользоваться их силой.

Хафиста был сильнее, чем все они, вместе взятые. Этим он и был опасен. Они создали дитя демона, потому что сами могли только беспомощно жаловаться на противника. Ни у одного из них не хватило бы сил, чтобы победить его, а убить Хафисту им не позволяли их собственные нерушимые законы. Дитя демона была их единственной надеждой.

— Ты пожалеешь, что встала на моем пути, дитя демона!

— А ты пожалеешь, что осмелился угрожать мне!

И тут внезапно она ощутила, что Шананара больше не держит силу. Р'шейл поняла, что с этой стороны ее больше не поддерживают, и пошатнулась под тяжестью гнева Хафисты. Королева харшини не могла сдерживать мощь божественного гнева. Но едва поток силы, текущей через Всевидящий Кристалл, начал иссякать, как Хафиста закричал, будто от отчаянной боли. Р'шейл не знала точно, что произошло, но догадывалась: на широких просторах Кариена еще недавно верные последователи Хафисты начали сбрасывать путы рабства. Созданный Р'шейл ураган радости стих, и теперь одно чувство владело сердцами верующих.

Сомнение.

— Все кончено, Хафиста. Кариенцы уже усомнились в тебе. Как ты думаешь, останутся ли они верны тебе после того, как Кальяна или Зигарнальд пройдутся среди них? Они уже потеряны для тебя!

— У тебя не хватит сил на то, чтобы победить меня, дитя демона.

— Я и не пытаюсь победить тебя, Хафиста. Я просто хочу, что бы твои люди усомнились в тебе.

Всевышний глядел на нее горящим взором.

— Тебе не отнять у меня моих людей!

— Ты так полагаешь? Ты столетиями убеждал их, что других богов не существует. Сейчас, куда бы ни посмотрели кариенцы, они видят одного из первичных богов. Я наполню этот мир чудесами. На моей стороне Джондалуп, который любого игрока сделает победителем. За меня Дэйсендаран, который из кого угодно сделает вора, Шелтаран исцелит любую рану, каждого больного ребенка, каждую больную старуху. По моей просьбе первичные боги ответят теперь на любую молитву твоих подданных. Боги заполнят твою страну, и через месяц не останется ни одного кариенца, который не будет верить в существование первичных богов.

— Такое безрассудство нарушит естественный порядок вещей.

— Мне все равно.

Это действительно было так, и Хафиста видел, что она не лжет. Вовсе не харшини вырастили Р'шейл. Несмотря на то что она многому научилась в Убежище, несмотря на то что Брэк постоянно учил ее после этого, она до сих пор не понимала, какое положение занимают в структуре мироздания боги. Именно это неведение и позволяло ей пренебречь его угрозой. Ни одному чистокровному харшини в голову не пришло бы действовать подобным образом. А Р'шейл даже не представляла себе последствий своих поступков. Она была ребенком, в руки которого случайно попало оружие массового уничтожения, — ребенок хочет добиться своего, не понимая, что и сам погибнет вместе с врагами.

Всевышний окинул взглядом остальных богов, которые до сих пор не проронили ни слова.

— Вам негоже прятаться за спиной этой девчонки. Когда я войду в силу, вас не станет.

— Тебе не справиться с нами, Хафиста, — пророкотал Зигарнальд, не в силах больше сдерживать свой гнев. — Посмотри на себя! Сомнения твоих подданных уже съедают тебя.

Зигарнальд был прав. За короткий срок, проведенный в храме, Хафиста заметно уменьшился в росте. Но Р'шейл не знала, много ли у нее есть времени до того момента, когда жрецы восстановят порядок. Она не знала, как долго продлятся сомнения его последователей, надолго ли радость, которую она вселила в их сердца, отвлечет их мысли от Всевышнего.

— Я еще рассчитаюсь с тобой, дитя демона. — Это было почти признание поражения со стороны Хафисты. Но он еще не отказывался от мысли о победе, и он не собирался уступать без боя. Он яростно повернулся к богу войны, становясь между тем с каждым мигом все меньше и меньше. — Мне и не нужно справляться с тобой, Зигарнальд. Когда весь мир ляжет к моим ногам, не будет больше и войн, и ты останешься ни с чем… Каждый из вас представляет здесь порок, от которого мои последователи откажутся. Ты, Кальяна, и ты, Дэйсендаран, — когда каждый человек поверит, что грешно любить или красть, в вас не будет нужды, ни в одном из вас… Я уже сейчас представляю, как вы умрете, первичные боги. Еще немного, и вы станете всего лишь печальными забытыми легендами.

Несмотря на вызывающую речь, Хафисте приходилось тяжело. Он был теперь не выше Брэка, и у него уже не хватало сил на то, чтобы сохранять обличье, в котором он явился сюда. Перед ними стоял простой демон, чуть выше среднего роста и страшно разгневанный. Но это превращение произошло не сразу. Временами он опять начинал расти — видимо, когда его последователи отказывались верить тому, что видели и чувствовали, но уменьшался он все-таки гораздо быстрее. Но сколько еще у них осталось времени до того момента, когда сомнения уступят место привычке? Пока они не откажутся от того, что почувствовали, или, хуже того, припишут все своему Всевышнему и опять вернутся к старой вере?

Времени оставалось мало, это Р'шейл чувствовала отчетливо. Очень мало.

— Идите же! — крикнула она первичным богам. — Идите к его людям! Сейчас же! Пока у вас есть еще шанс победить!

Почти все боги тут же исчезли, и Р'шейл тут же услышала крики. Повсюду вокруг раздавались отчаянные вопли. Она напряженно застыла, прислушиваясь к стонам и выкрикам, доносившимся снаружи.

Между тем Хафиста все уменьшался, превратившись в конце концов в демона размером не больше Дранимира.

И тут она почувствовала это.

Ощутила самым краем своего сознания.

Ответный удар.

— Брэк! — В ее голосе слышалась неприкрытая паника. У нее не было ни умения, ни даже просто сил, чтобы сделать то, что сделать было нужно. Но у Брэка они были. Клетка, сделанная защитниками из чистого железа, летела, повинуясь в большей степени усилиям сознания Брэка, чем его рукам. Как и Р'шейл, он не мог безнаказанно прикасаться к ней. С лязгом она опустилась на демона, бывшего недавно богом, и богом он мог бы стать снова, если бы вера фанатиков напитала его силой снова. Хафиста завыл от гнева, а затем от боли, которая пронзила его, когда он прикоснулся к прутьям клетки. Три древка посохов, переплавленных в клетку, поглощали его силу и мучили его так же, как того маленького демона, которого поймали жрецы, когда Р'шейл пыталась выдать перед Кворумом слияние демонов за Верховную сестру.

Удар пришелся по ней со всей силы.

Р'шейл неловко упала, еле расслышав голос Брэка, зовущего ее сквозь пелену, застлавшую глаза, и видя падающую рядом с ней Шананару. Хафиста метался в клетке, но ответный удар был слишком силен, и она потеряла сознание, так и не узнав, достаточно ли хорошо сделана ловушка для демона.

 

Глава 60

Когда Р'шейл наконец очнулась, перед ней стояла Смерть.

Зал опустел; даже боги исчезли. Все вокруг было залито дневным светом, окрашенным витражами во все цвета радуги. Голова шумела, ватное тело казалось чужим. Р'шейл чувствовала себя совершенно избитой.

— Я должна теперь умереть?

Смерть поглядела на нее сверху вниз и покачала головой. Сегодня она явилась в одежде харшини, в которой появлялась, когда приходила увести в нижний мир Коранделлена.

Вздрогнув, Р'шейл осознала, что значит этот молчаливый взгляд, и, преодолевая боль, приподнялась. Брэк лежал неподалеку, неподвижный и бледный. Он уже не дышал. Встав на четвереньки, она подползла к нему и дотронулась до него, но Брэк не подавал признаков жизни.

— Ты уже забрала его! — зарыдала она.

— Его убил ответный удар, дитя демона. Он прошелся по всем харшини.

Она потрясенно взглянула на Шананару, неподвижно лежащую на полу храма.

— Что, все харшини умерли?

— Нет. Цитадель не допустит, чтобы харшини умирали в ее пределах. Она защитила их. А харшини, бывшие вне Цитадели, находились слишком далеко от удара.

— А что с людьми?

— Ответный удар не был направлен на них. С ними все должно быть в порядке — по крайней мере физически. В опасности были только полукровки.

— Значит, Брэка убила я, — равнодушно выговорила она. Она была слишком измучена, чтобы переживать по-настоящему.

— Брэк обменял свою жизнь на твою уже несколько лет назад, дитя демона. Он знал, на что идет.

Она все еще глядела на Брэка, не в силах смириться с произошедшим. Он не должен был умирать за нее.

— Ты пришла за ним?

— Я собиралась это сделать, дитя демона. Но ты отправила в странствия его душу, лишенную тела.

— Но ты же можешь теперь забрать его тело?

Смерть посмотрела на нее и ничего не ответила. Р'шейл с испугом поняла, что ответ может быть и отрицательным. Она наклонилась и нежно поцеловала Брэка в быстро остывающий лоб, потом поднялась на ноги и, шатаясь, доплелась до клетки, в которой был заперт Хафиста.

Ловушка выдержала. Хафиста стоял в середине клетки, стараясь не касаться насыщенных магией прутьев, и тихо скулил. Магия, заложенная в посохе, защитила его от удара, но вышло так, что его же магия помешала ему принять силу, содержавшуюся в ответном ударе именно тогда, когда он нуждался в ней больше всего. Она боялась, что ловушка не выдержит такого напора магии. Но поток силы, пронесшийся недавно по храму, не был сфокусирован. Он не был сконцентрирован Всевидящим Кристаллом, не был направлен в цель умелой рукой. Хафиста-бог был побежден. Остался лишь Хафиста-демон. И очень жалкий демон к тому же.

— Я заберу с собой и его, — сказала ей Смерть, кивая в сторону клетки. — У меня под присмотром он не причинит вреда.

— Только душу, — ответила Р'шейл, твердо глядя на Смерть. — Тело не отдам. Я не хочу, чтобы когда-нибудь ты решила со скуки снова послать его в мир.

— Ты слишком многого хочешь, дитя демона.

Она посмотрела на тело Брэка, на распростертую по полу Шананару и уверенно встретила взгляд Смерти.

— Разве я не заслужила этого?

— Возможно.

— И ты заберешь тело Брэка. Пусть он весь будет у тебя.

— Его душа уже отлетела, дитя демона.

— Ты же Смерть. Объедини их.

— Зачем?

— Хотя бы эту малость боги должны сделать для меня.

— Есть еще просьбы?

Не будь она столь усталой, она почувствовала бы нотку нетерпения в голосе Смерти.

— Могу ли я как-нибудь вернуть Брэка?

— Я Смерть, дитя демона, а не мальчик на побегушках. Живые не могут приходить ко мне и покидать мои владения по своей прихоти.

Смерть не сказала ни «да» ни «нет». Выпрямившись, она посмотрела ей в лицо. Сейчас ей не хотелось продолжать эту тему.

— Можно задать тебе вопрос, пока ты еще здесь?

— Задавай.

— Много ли преисподних в твоих краях?

Если Смерть и удивил ее вопрос, то виду она не подала.

— Столько же, сколько могут себе их представить создания, дитя демона. Я сама не творю преисподних. Каждая душа создает свой собственный ад. Будут ли они страдать или радоваться после смерти — вопрос их личного выбора.

— А если я хочу, чтобы кто-то страдал, как мне добиться этого?

— Зло служит наказанием само по себе, дитя демона.

Она кивнула, решив, что поняла ее слова. Смерть отвернулась от нее и перевела взор на Хафисту. Маленький демон затрепетал под ее взглядом и внезапно рухнул на прутья. Покинутому душой телу больше не страшна была наполненная магией клетка. Смерть отвернулась от него и протянула руки к Брэку. Р'шейл молча следила, как безжизненное тело Брэка взлетело с пола и перенеслось в объятия Смерти.

Не говоря больше ни слова, Смерть исчезла, оставив Р'шейл одну в пустом зале. Она услышала, как на полу зашевелилась Шананара, и стала приводить королеву харшини в чувство, защищаясь от боли, придя в состояние душевного оцепенения.

Кое-как они выбрались из храма на залитую солнечным светом улицу. В Цитадели царил хаос. На улицах было полно народа, кто-то отчаянно выкрикивал команды, пытаясь утихомирить поднявшуюся панику. Стоя на ступенях храма, они молча смотрели на происходящее. Р'шейл придерживала рукой Шананару, но кто на кого опирайся, решить было трудно.

— Ты умеешь устроить беспорядок, кузина, — со слабой улыбкой проговорила Шананара.

Она помогла королеве спуститься вниз, и они начали пробираться сквозь перепуганную толпу к дортуарам. Несколько раз им приходилась спешно убираться с дороги и прижиматься к стенам, пропуская отряды конных защитников, пролетающих мимо. Очередной отряд, миновавший их, внезапно остановился, подчиняясь команде старшего офицера, который резво соскочил с коня и подбежал к ним. Это был Тарджа.

— Что случилось? — быстро спросил он у повисшей на его плече Р'шейл.

— Хафиста умер, — обессиленно ответила она.

Тарджа тревожно взглянул на нее и махнул рукой своим бойцам. Подлетевший лейтенант едва успел подхватить Шананару, прежде чем она осела на землю.

— Отвези ее в дортуары, — приказал он лейтенанту, поддерживающему королеву. — Пусть о ней позаботятся ее люди. И организуйте охрану.

Молодой офицер отсалютовал свободной рукой и поднял королеву харшини на руки. Он усадил Шананару к себе в седло, сел позади нее и, сопровождаемый еще несколькими всадниками из отряда, поехал через толчею в сторону дортуаров. Только теперь, когда Шананара была в безопасности, Р'шейл смогла перевести дыхание. Наконец-то можно было заботиться только о себе.

— Держишься на ногах? — спросил Тарджа.

— Кажется, да.

— А где Брэк?

— Умер.

— Соболезную. — Было видно, что Тарджа не кривит душой, но Р'шейл знала, что он не станет долго печалиться об этой смерти. Это горе ей придется вытерпеть одной. — Давай выберемся отсюда.

— У тебя все в порядке?

Он оторвал взгляд от нее, посмотрел на хаос, заполнивший улицы, и улыбнулся.

— Ты об этом?

Она кивнула.

— Да, насколько я могу судить, все идет нормально. Сразу после рассвета тут было… ну, я не знаю, что это было, но почти все харшини попадали без сознания, а остальные на какое-то время впали в исступление. Мы наведем порядок, но на это уйдет время, а тут еще и кариенцы поднялись.

— Кариенцы поднялись?

— Не беспокойся, ничего серьезного. Они больше бьют друг-друга, чем нас, но все-таки с этим нужно что-то делать. Сержант! — К ним подбежал и отдал честь стоявший поодаль защитник. — Проследите, чтобы она дошла до своих покоев, и поставьте стражу. Я не хочу, чтобы леди Р'шейл тревожили, пока она отдыхает, понятно?

— Да, господин.

— Тарджа, мне не нужна…

— Заткнись, Р'шейл. Ты еле стоишь. Сержант, когда леди Р'шейл будет доставлена в ее покои, найдите Мэнду Родак и попросите ее позаботиться о леди.

— Тарджа!

Тарджа ухмыльнулся, видя, что она отчетливо поняла, что означает его приказ. Мэнда и пошевелиться ей не даст, пока не решит, что Р'шейл полностью оправилась. Хуже того, Мэнда будет настаивать на том, чтобы называть ее «божественная». Поручив ее заботам сержанта, он побежал к своему коню, на ходу выкрикивая приказы, вскочил в седло и поскакал со своим отрядом к главным воротам. Р'шейл яростно прорычала что-то невразумительное ему вслед, но сил сопротивляться у нее уже не было. Она позволила защитнику втащить себя в седло и увезти прочь от хаоса, заполнившего улицы Цитадели.

 

Глава 61

Защитники без особого труда отбили атаку на Цитадель. Кариенцы были слишком дезорганизованы, чтобы представлять серьезную угрозу, несмотря на значительный численный перевес. К полудню их оттеснили на другой берег Саран. А многих и значительно дальше. Дезертирство стремительно косило ряды кариенской армии. Гарет считал, что численность противника не превышает теперь семидесяти тысяч.

Когда Тарджа наконец вернулся в свой кабинет, чтобы разбираться с последствиями неразберихи, устроенной Р'шейл, он был уже полностью измотан. Вчерашней праздничной ночью он не удержался и выпил слишком много вина. Когда на рассвете вся преисподняя сорвалась с цепей и выплеснулась на улицы Цитадели, он лежал в постели с Мэндой в ее объятиях, густые светлые волосы девушки разметались по подушке и щекотали ему нос, а в голове царил сущий бардак. Он резко отстранил ее, удивляясь себе. Он ведь не собирался принимать участие в празднике. Он даже не думал затаскивать Мэнду в постель и не мог теперь избавиться от впечатления, что сделал это только потому, что его благословила на это Р'шейл. «Проклятье. Проклятые харшини».

Увидев, что ее сильно задел его торопливый жест, Тарджа звучно поцеловал Мэнду, пообещал увидеть ее позже и выскочил из комнаты, на ходу натягивая одежду. Он как раз прыгал на одной ноге, одевая на другую сапог, когда в дверь без стука вошел Гарет.

— Похоже, что на нас напали, милорд, — спокойно уведомил его Гарет. Он посмотрел на заспанно зевающую в дверях спальни Мэнду, закутавшуюся в одну простыню. — Доброе утро, Мэнда.

— Доброе утро, комендант.

Тарджа настороженно посмотрел на Гарета, ожидая, что тот скажет ему что-нибудь связанное с появлением молодой язычницы в его комнате. Ему было дурно с утра, и он готов был отреагировать даже на неосторожный взгляд.

Но самообладание коменданта, видимо, было непоколебимо.

— Да, и горожане тоже волнуются.

— Проклятье, да что же это?

— Мне кажется, что это как-то связано с планами Р'шейл, но не уверен. Я полагаю, тебе стоит поторопиться, милорд. Кажется, нам сегодня будет чем заняться.

И это было очень мягко сказано. Дел оказалось невпроворот. Пришлось отбиваться от кариенцев и утихомиривать горожан. Озверевших и недоумевающих жителей постепенно разгоняли по домам, но и это было еще не все.

Постоянно оказывалось, что нужно сделать что-то еще.

Когда же наконец он отворил дверь своего кабинета, то обнаружил там поджидающих его харшини. Трое из них были одеты в свои любимые белые хламиды, а двое щеголяли в одеждах наездников драконов. Все пятеро торжественно поклонились ему, когда он вошел, и осторожно приблизились к его столу.

— Господин защитник.

— Как там Шан… ваша королева?

— Приходит в себя, милорд, — сообщил один из харшини в белой хламиде. — Мы очень благодарны вам за помощь этим утром.

— А как остальные ваши люди?

— У нас все хорошо, господин. Спасибо за заботу.

Эти постоянные благодарности начали утомлять его.

— Чем я могу быть вам полезен?

— Мы пришли предложить свою помощь, милорд. — Это сказала одна из одетых в кожаные костюмы харшини. Улыбаясь, она представилась ему: — Я Пиларена, а вот это Джалерана. Я имела честь помогать принцу Дамиану в его путешествии на север, а мой товарищ сопровождал короля Габлета в его плавании. Мы пришли, чтобы скоординировать ваши усилия, милорд.

Тарджа ошеломленно откинулся на спинку своего кресла.

— Скоординировать мои усилия?

— Мы будет доставлять сообщения, милорд, — объяснил второй наездник. — Если они будут устными, то мы можем доставлять любые радостные послания. Ну а если вы захотите передать что-нибудь другое… тогда мы просим, чтобы они были написаны и запечатаны, а нас не нужно извещать об их содержании.

Тарджа понимающе кивнул. Харшини не могли способствовать военным действиям. Если они будут знать, что доставляемые ими сообщения станут причиной чьей-то смерти, они не смогут их доставлять. Он улыбнулся, подумав, что харшини очень просто недооценивать. Их раса существовала тысячи лет, будучи неспособной шевельнуть пальцем ради защиты своей жизни. И теперь он начал понимать, как им это удавалось.

— Вы можете показать мне, где они сейчас? — спросил он, указывая на карту, развернутую на его столе. Вчера они с Гаретом долго рассматривали ее и гадали, докуда успел дойти Дамиан. Джалерана кивнул и подошел к столу.

— Высочайший Принц вот здесь, милорд. С ним сейчас около сорока тысяч человек. Король Фардоннии вот здесь, и у него еще десять тысяч. Его величество просил передать извинения за то, что он не смог взять большего количества солдат. Это все, что он сумел собрать на момент отправления, да его суда и не вмещают больше.

— То есть у нас есть пятьдесят тысяч солдат, готовых к бою?

— У вас есть пятьдесят тысяч солдат, господин. Как вы распорядитесь их силами — дело ваше, — непреклонно ответила Пиларена.

— Простите, я не хотел задеть вас.

Она отвесила легкий поклон.

— Ваши извинения приняты, господин.

— Но как Дамиану удалось добраться так быстро? Да еще с такой большой армией?

— С помощью богов, — невозмутимо ответил Джалерана. Тарджа покачал головой и решил, что лучше не вдаваться в детали.

— Я хотел бы послать сообщения и Габлету, и Дамиану. Письменные сообщения. Скоро ли вы сможете отправиться с ними в дорогу?

— Мы вылетим, как только вы приготовите депеши, — заверил его Джалерана.

— Тогда, простите меня, божественные, я должен заняться делом.

Через четыре часа Тарджа запечатал письма, адресованные Дамиану Вулфблэйду и королю Габлету. Гарет хмуро наблюдал, как тот придавливает горячий сургуч печатью Лорда Защитника.

— Ты сам понимаешь, что будет беда, если эти письма попадут не по назначению.

— Харшини аккуратно доставят их.

— А если они решат доставить их не туда?

Тарджа покачал головой, удивляясь подозрительности Гарета.

— Неужели того, что ты видел, недостаточно, чтобы понять — они за нас.

— Они не за нас, Тарджа. Они только за себя. И лучше бы тебе не забывать об этом. Если их королева великолепна, а они постоянно улыбаются нам, это еще не значит, что они не могут принести вреда.

Тарджа с улыбкой посмотрел на коменданта.

— Я могу передать Шананаре, что ты считаешь ее великолепной?

— Не советую, если ты хочешь дожить до завтрашнего рассвета, — ответил ему комендант, сухо улыбнувшись в ответ. — Какие новости от Р'шейл?

— Мэнда сказала, что она спит как убитая.

— Ты хоть представляешь, что она на самом деле сотворила там, в зале?

— Нет, и не очень стремлюсь.

— Я тоже. — Гарет поднялся и подошел к карте, нахмурившись при виде флажков, обозначающих местоположение войск. Он до сих пор полагал, что харшини лгут, уверяя, что помощь уже на подходе. — А если говорить о Мэнде…

— Это не твое дело, комендант.

— Ты Лорд Защитник, а она язычница.

— Если посмотреть на дело с этой стороны, то ты должен быть доволен. Еще несколько месяцев назад я спал с харшини. Если я буду продолжать в таком же темпе, к следующей весне дойду до членов Кворума.

— Эти шутки неуместны, Тарджа. Прогнав кариенцев, нам придется укрепить свою власть во всем Медалоном. Ради этого нам приходится держать половину этих проклятых сестер Клинка под домашним арестом. В этой ситуации едва ли тебе стоит щеголять любовницей из язычников.

— Но ты же сам предлагал занять мне должность, утверждая, кто язычники пойдут только за мной.

— Да, но я не ожидал, что им придется для этого забираться в твою постель.

Тарджа развалился в кресле и изучающе посмотрел на Гарета.

— Тебя заботит только это?

— Да.

— Тогда проваливай и займись своими делами.

Гарет покачал головой и шутовски поклонился.

— Слушаю и повинуюсь, господин. Дело твое.

— Гарет, ты же хотел перемен. Ты хотел сместить сестер. Нельзя получить то, что хочешь, без довеска неизбежных последствий.

— Верно, — неохотно признал комендант. — Но что же поделаешь, я все-таки надеялся.

Стук в дверь прервал их беседу. Тарджа крикнул, что можно войти, и на пороге появились Джалерана и Пиларена. Они вежливо поклонились и приняли письма, даже не разглядывая врученные им пакеты.

— Есть еще сообщения, господин?

— Просто передайте принцу Дамиану и королю Габлету, что мы с нетерпением ожидаем их прибытия. И рады им, конечно.

Джалерана улыбнулся.

— Будет передано, господин.

Гарет подозрительно посмотрел им вслед и покачал головой, ничуть не переубежденный.

— Ты слишком доверчив, Тарджа.

— Они не могут сознательно причинять зло, Гарет.

— Может быть, и так, но зато они могут натворить очень много зла бездумно. Кроме того, я никогда не доверял тем, кто постоянно выглядит таким отвратительно счастливым.

 

Глава 62

Дамиан Вулфблэйд со своими войсками добрался до Цитадели через час после первых подданных короля Габлета. Постоянный обмен сообщениями, осуществляемый с помощью наездников на драконах между Цитаделью, кораблями Габлета и военлордами Дамиана, позволил достичь беспрецедентной точности в координации совместных действий. Расстановка войск, стратегия — все было обсуждено до мельчайших деталей, и их победа стала неизбежной задолго до того, как Цитадель наконец появилась перед ними на горизонте.

Единственное, что грызло Дамиана, когда он подъехал представиться своему тестю, было то, что Габлет все-таки успел первым.

Габлет оказался невысоким, крепко сбитым человеком с седеющей бородой и сердитым взглядом, который он явно приберегал для тех, кто отважился связаться с его дочерью. Адрину на этот случай оставили в лагере, невзирая на ее протесты. Харшини пришли к нему на помощь и уговорили ее остаться — им, как и ему, казалось немыслимым позволять беременной женщине соваться на поле боя.

Габлет ждал его на небольшом холме, разглядывая кариенскую армию. Враги уже узнали об их появлении. Такое огромное войско и не может совершать передислокацию незаметно, но сейчас кариенцы просто попусту топтались на одном месте. Кариенские герцоги до сих пор были пленниками в Цитадели, и их войскам остро не хватало дельного руководства.

Дамиан нахмурился, увидев Габлета, сидящего верхом на роскошном черном жеребце, поджидая Высочайшего Принца. В том, что эта поза была тщательно продумана, Дамиан ни на секунду не усомнился. Габлет хотел выставить его просителем. Бросив быстрый взгляд на Нарвелла, скачущего слева, Дамиан спрятал амбиции подальше и поскакал вперед.

— Ваше величество, — произнес Дамиан и коротко поклонился, осадив коня перед королем. Жеребец Дамиана нервно шарахнулся в сторону, почувствовав аромат скакуна Габлета. Чувство юмора не оставило Дамиана, и, утихомиривая расплясавшегося коня, он усмехнулся про себя: «И правда, два жеребца делят территорию, и все тут».

— Я полагаю, что говорю с Вулфблэйдом?

— Вы крайне проницательны, ваше величество.

— Где моя дочь?

— Она в безопасности.

— Замужем за вами? Сомнительно.

Неожиданно Дамиан понял, что король Фардоннии боится встречи с ним еще больше, чем он сам боялся встречи с Габлетом. Ведь этот человек столько раз пытался убить его, а совсем недавно собирался напасть на его страну. У Дамиана были все основания вызвать его на дуэль при первой же встрече. Поняв это, он улыбнулся королю.

— Ваше величество, я уверен, у вас есть что сказать Адрине, и я знаю, что у нее тоже есть что сказать вам. Но давайте на время отложим в сторону наши разногласия и посмотрим, что мы можем сделать с этими кариенцами, если вы не против. — Он не стал дожидаться ответа Габлета. — Это Нарвелл Хоксворд, военлорд Эласапина. Он будет моим связным. Когда начнется битва, харшини неизбежно выйдут из игры и нам придется пользоваться обычными средствами связи. Так как у меня в четыре раза больше войск, чем у вас, к тому же со мной две тысячи защитников, мы возьмем на себя основную тяжесть операции, но любой ваш совет мы примем с радостью. Если вы хотите присоединиться к нам в командном шатре, дайте знать лорду Хоксворду, и он выделит человека, который проводит вас.

В ответ на властное заявление Дамиана Габлет, брызгая слюной, быстро заговорил по-фардоннски, но у Дамиана не было времени выяснять, что он имел в виду. Он развернул жеребца и, вспоминая, как изменился в лице Габлет, с хохотом поскакал к своим войскам.

Со стен Цитадели прозвучал сигнал к атаке, ворота крепости распахнулись, и из них ряд за рядом начали выходить безупречно дисциплинированные медалонские войска, и с ними конные отряды защитников. Пока они выстраивались перед стеной на своем берегу реки Саран, Дамиан пустил вперед свои силы. Его ударные части состояли в основном из конных войск, и они хлынули на равнину, подобно потоку неотвратимой смерти. Он подал следующую команду, и с запада двинулась фардоннская пехота.

А потом они остановились, выжидая.

Шананара настояла на том, чтобы кариенцам была предоставлена возможность сдаться. Только на этом условии ее люди согласились работать связными, доставляя сообщения из Цитадели к идущим на подмогу войскам и обратно.

Дамиан взял подзорную трубу и стал наблюдать, как Тарджа выезжает из главных ворот Цитадели. Всадник рядом с ним был, безусловно, кариенцем — видимо, один из герцогов короля Ясноффа. Тарджа терпеливо ждал, пока тот разглядывал войска, выставленные против кариенской армии. Какое-то время они беседовали, кариенский герцог гневно жестикулировал, а потом развернул своего скакуна и умчался обратно в Цитадель. Дамиан навел объектив на флагшток над воротами. Белый флаг мира торопливо пополз вниз, а на его место взлетел вымпел, украшенный боевыми цветами. По хитрианским войскам прокатился ликующий вопль.

— Кажется, кариенцы не собираются сдаваться, милорд, — отметил Дамиан, с усмешкой поворачиваясь к Альмодавару.

— Какая досада, ваше высочество, — неискренне сокрушился Альмодавар.

— Я полагаю, что раз так, то нам стоит их всех перебить.

— Они не оставляют нам другого выбора, ваше высочество.

Дамиан обернулся.

— Харшини уже отошли?

— Да, ваше высочество. Они удалились с поля, как только увидели, что мы поднимаем боевые флаги.

Дамиан кивнул, передал подзорную трубу помощнику и обнажил свой меч. Ветер донес до него голоса труб защитников, и он махнул рукой, подавая своим войскам сигнал к наступлению.

Битва вышла такая же скверная, как когда-то на северной границе. Кариенцев никто не заставлял драться, но они были деморализованы, голодны и ими фактически никто не командовал. Их бог умер, их командиры скучали в плену во вражеской крепости. Конечно, они приняли бой, но у них не было никакой стратегии. Дамиан постоянно вспоминал, как утихомиривал мятежные толпы, штурмовавшие изнутри ворота Гринхарбора во время осады. Он просто наступал сомкнутым строем — большего и не потребовалось, — постоянно сужая стальное кольцо вокруг кариенского войска, пока те не лишились возможности удирать или маневрировать.

Рыцари предпочли сражаться. Их кодекс чести не оставлял им другого выбора, кроме как пасть в неравном бою. Когда Дамиану выпала свободная секунда поднять голову, он обнаружил, что солнце уже поднялось в зенит. Земля под ногами была усыпана телами, а воды Саран, через которую навстречу врагу переправлялись сейчас защитники, были красными от крови.

Оглядевшись вокруг и осознав, что сражаться здесь больше не с кем, Дамиан уложил меч поперек седла и посмотрел на Цитадель. Даже в ярком свете дня крепость продолжала светиться. Лучники, стоящие на ее стенах, опустили луки, потому что на расстоянии полета стрелы не осталось никого, кроме медалонских солдат.

Раздался трубный сигнал, и он увидел, как боевые знамена поползли вниз, сменяясь синими флагами, которые они уговорились поднимать в знак победы.

Над полями пронесся радостный гул. Дамиан осматривал поле проведшей битвы, чувствуя себя слегка обескураженным. Как и тогда, на северной границе, ему показалось, что вместо благородной войны он попал на бойню. Единственным достойным его противником могли бы стать защитники, а он сам заключил с ними союз. Может быть, лучше было бы остаться дома и строить план захвата Медалона. Тогда, по крайней мере, ему была бы гарантирована честная драка.

— Ваше высочество? Принц Дамиан?

Он развернулся в седле и увидел защитника, скачущего навстречу.

— Я Дамиан Вулфблэйд.

Защитник коротко отдал честь.

— Ваше высочество, Лорд Защитник передает вам свои поклоны и приглашает к себе в Цитадель.

— Отлично.

— Не знаете ли вы, где я могу найти короля Фардоннии, сэр?

— Где-то там, — ответил Дамиан, неопределенно махнув рукой в направлении командного пункта, находящегося в нескольких лигах от них. Чем позже Габлет присоединится к ним в Цитадели, тем лучше. Он хотел без помех поговорить с Тарджой. — Там его штабной шатер.

— Благодарю вас, сэр.

— Кстати, лейтенант!

— Что, ваше высочество?

— Когда вы переговорите с королем Габлетом, не могли бы вы заодно попросить лорда Хоксворда забрать мою жену и привезти ее в Цитадель?

— Конечно, ваше высочество.

Защитник поскакал к штабному шатру, а Дамиан повернул своего жеребца в сторону Цитадели.

— Можно подумать, ты прямо из преисподней, — заявил ему Тарджа вместо приветствия.

Дамиан устало улыбнулся и спешился, передав поводья стоявшему рядом кадету. Мальчик почтительно принял их и увел жеребца.

— Да, знаешь ли, некоторым пришлось подраться, а не сидеть в Цитадели, изображая Лорда Защитника. Каким образом, во имя всех богов, им удалось уговорить тебя взяться за эту работу?

Тарджа сморщился.

— Это долгая история. Смотри-ка, ты ранен.

Дамиан опустил взгляд на запачканный кровью рукав, озадаченно прощупал руку и, не почувствовав боли, пожал плечами.

— Не моя кровь. Не мог бы ты найти мне чистую одежку до того, как сюда доберется Адрина? Если она застанет меня в таком виде, вот тогда мне действительно не обойтись без ран. Я ведь обещал ей, что не стану ввязываться в схватку.

— Не может же она всерьез ожидать, что ты будешь стоять в сторонке?

— Кто ее знает; — пожал плечами Дамиан.

Он поднялся вслед за Тарджой по широким закругленным ступеням ко входу во внушительное здание, смутно напоминающее один из храмов Гринхарбора. Тарджа отворил тяжелую дверь, и Дамиан шагнул внутрь, замирая от изумления.

— Храм богов, — благоговейно прошептал он.

— Мы обычно называем его Главным залом, — заметил Тарджа с легкой улыбкой.

— Поверить не могу, что вы оставили его нетронутым.

— Мы и не оставили. Просто королева харшини, возвратившись, восстановила тут прежний порядок.

Дамиан усмехнулся.

— Должно быть, для такого атеиста, как ты, это был удар в самое сердце. Представишь меня королеве?

— Конечно. Она скоро придет сюда.

— А где дитя демона? Я думал, что она будет стоять на крепостной стене и разить врага огненными шарами.

— Р'шейл теперь спит без просыпа.

— Спит?

— Она говорит, что уничтожила Хафисту.

— Значит, у тебя теперь одной головной болью меньше? — Он хлопнул Тарджу по плечу, показывая, что шутит. — То есть действительно просто спит? А не лежит без сознания? А что говорят по этому поводу харшини?

— Они не придают этому особого значения.

— Значит, и тебе не стоит.

Они прошли в дальний придел храма, к длинному полированному столу, стоящему в тени массивного Всевидящего Кристалла. По сравнению с ним камень в храме Гринхарбора казался просто маленьким. Дамиан пожалел, что с ним нет Калан. Она бы многое отдала, чтобы попасть в легендарный харшинский храм в Цитадели и посмотреть на его кристалл.

Они приблизились к столу, и стоящие на страже защитники вытянулись по стойке «смирно». Тарджа послал одного из них за чистой одеждой для Дамиана, а тот распустил шнуровку своего кожаного нагрудного панциря и снял его через голову.

— Ты припас что-нибудь выпить или это будет долгая и скучная официальная встреча?

Тарджа улыбнулся и послал защитника за вином. Тот вскоре вернулся с графином, двумя бокалами и комплектом чистой одежды.

Дамиан проглотил первую выпивку, быстро переоделся, выпил второй бокал и только после этого рухнул в одно из высоких кресел, стоящих вокруг стола.

— Как я понимаю, мы собрались здесь, чтобы как следует запугать кариенских герцогов? — осведомился он, наливая себе следующую порцию.

— Да, мне тоже приходила на ум эта мысль.

— Хорошая идея. А где они?

— Я предлагаю подождать, пока к нам присоединятся Габлет и Шананара, а потом уже ввести их.

Дамиан одобрительно кивнул.

— Ты неплохо справляешься со всей этой дипломатией.

— Надеюсь. А каково тебе быть Высочайшим Принцем?

— Меня просто тошнит от этого. Пару недель назад пришлось убить кариенского ребенка. Он пытался отравить Р'шейл. В жизни не приходилось сталкиваться с более мерзкой ситуацией.

— Р'шейл мне ничего не рассказывала об этом.

— И не станет — после того, что там учинил Брэк. Кстати, где он? Присматривает за дитя демона?

— Он умер.

Эта новость поразила Дамиана почти так же сильно, как равнодушный тон Тарджи, сообщающего об этой смерти.

— Что ж, Адрина будет рада. А то она собиралась убить его сама.

Дверь в зал отворилась, и на пороге показалась женщина. Сначала Дамиан решил, что это Р'шейл, но, по мере того как она приближалась, по ее черным глазам и окружающей ее атмосфере безмятежного спокойствия он догадался, что это королева харшини. Он вскочил на ноги и низко поклонился ей, когда она приблизилась.

— Ваше величество.

— Высочайший Принц, — ответила она милостиво и обратилась к Тардже: — Я надеюсь, ты не станешь возражать, Тарджа, — я послала часть моих людей, чтобы они помогали раненым.

— Конечно, я не возражаю, но разве для них не мучительно пребывание на поле битвы?

— Мы не приемлем жестокости, господин, но еще больше не приемлем мучений. И не бойся за моих людей. Они не такие неженки, как тебе кажется.

— Тарджа!

У входа в зал Тарджу подзывал Гарет Уорнер, комендант Сестринской общины, которого в свое время Сестринская община послала разбираться с тем, что происходит на северной границе. Тарджа извинился и, поспешно поднявшись из-за стола, подошел к нему. Вернулся назад он в сильной задумчивости.

— Что случилось?

— Мы только что получили сообщение из Ярнарроу. Яснофф умер. Покончил с собой в тот самый день, когда Р'шейл сказала, что убила Хафисту.

Шананара спокойно выслушала эту новость.

— Он правил Кариеном по воле бога. Со смертью Хафисты он потерял и корону, и смысл жизни.

— Кто теперь будет править Кариеном?

— После смерти Кратина следующий наследник, некто, называемый Дрендином. Племянник Ясноффа. Видимо, он здесь, среди пленных герцогов.

— Дрендин? — воскликнул со смехом Дамиан. — Ну, Тарджа, интересные дела. Он же совсем мальчик. И я уверен, что его не готовили править такой огромной страной, как Кариен.

— Значит, стоит осторожно сообщить ему об этом. А то еще неизвестно, как он воспримет новость, что стал теперь королем.

— Если хочешь моего совета, поговори с ним наедине и не посвящай остальных герцогов в это. Они просто станут манипулировать им. А так, под твоим чутким руководством, из него может получиться удобный для нас король.

— Нехорошо навязывать свою волю другим народам, ваше высочество, — пожурила Дамиана Шананара.

— Почему же, ваше величество? Мы только что безо всякого смысла потратили несколько тысяч жизней. Если бы мы сумели взять этого мальчика и сделать из него короля, который думает перед тем, как напасть на соседей, то всем от этого было бы только лучше. Королева харшини неожиданно улыбнулась.

— Возможно, нам стоит подумать о восстановлении старого обычая держать советников-харшини при дворах, ваше высочество. Вы сами видели, насколько удобно иметь возможность держать связь между разрозненными отрядами.

— Включая и мой двор, я надеюсь? — спросил он, восхищаясь ее острым умом и ее неприкрытым стремлением самой направлять события.

— Не хотелось бы, чтобы нас обвинили в том, что мы держим любимчиков, ваше высочество, — ответила она чистосердечно.

— Ну конечно же, — согласился он, усмехнувшись, и поглядел на Тарджу. — А знаешь, это неплохая идея. Теперь, когда Хафисты больше нет, Лига чародеев может переехать в Кариен. А если за молодым Дрендином будут присматривать харшини, мы сможем спать спокойно, пока он будет дорастать до своей короны.

— Этот неплохой план, — задумчиво согласился Тарджа.

— Но у меня есть одно условие, ваше величество, — добавил Дамиан, поворачиваясь к королеве.

— В чем же оно заключается, ваше высочество?

— Я хочу быть при том, как вы будете сообщать эту новость Габлету, — коварно усмехаясь, ответил он.

 

Глава 63

Проснувшись, Р'шейл какое-то время лежала, не открывая глаз.

Она притворялась спящей, пока Мэнда не вышла из комнаты. Убедившись, что осталась одна, она опустила ноги на пол и протерла глаза. Последние остатки мучившей ее во время сна головной боли еще прятались возле висков, но больше никаких последствий битва с Хафистой, кажется, не оставила.

Она поднялась на ноги, подкралась босиком к двери и приоткрыла ее. За дверью Мэнда разговаривала с Тарджой. Их голосов не было слышно, но, закончив говорить, он жадно и смачно поцеловал ее и только после этого вышел. Мэнда закрыла за ним дверь и направилась обратно к спальне. Р'шейл подбежала к кровати и натянула одеяло, закрыла глаза и заставила себя дышать медленно и глубоко. Она слышала, как Мэнда вошла в комнату, чувствовала прикосновение прохладной руки к своему лбу, а затем дверь в спальню опять отворилась и закрылась и издалека послышался хлопок закрываемой входной двери.

Итак, Мэнда ушла, может быть к Тардже. Значит, есть надежда, что какое-то время они будут заняты. Она порыскала по комнате в поисках своей одежды и наконец нашла ее, запихнутую в комод возле окна. «Характерно», — подумала она хмуро. Мэнда была не только чересчур хорошенькой, но еще и аккуратисткой. Она встряхнула свои одежды и быстро влезла в них, сбросив ночную рубаху на пол.

На комоде была щетка для волос, и она взяла ее, чтобы пройтись по спутанным волосам. Но, поглядев на себя в зеркало, она замерла с поднятой рукой. Из зеркала на нее смотрела незнакомая женщина. Она не призывала силу, однако ее глаза были черными. Белки глаз исчезли, а кожа стала золотистой, как у чистокровной харшини. Пережитое в Храме богов оставило на ней действительно неизгладимый отпечаток. Р'шейл аккуратно положила щетку на место, свыкаясь с мыслью, что больше никто не примет ее за человека. Почему-то эта мысль не особенно тревожила ее теперь. У нее не только изменился цвет глаз — она чувствовала, что перемена произошла закономерно и что-то в ее жизни полностью завершилось. Она стала харшини.

Оглядев комнату, Р'шейл решила, что здесь нет ничего, что принадлежало бы ей. Ничего, что она хотела бы взять с собой. Ее жизнь повернула в другую сторону, и ничто здесь, в Цитадели, не притягивало ее к себе. Почувствовав дыхание незнакомого будущего, она отвернулась от зеркала и прошла в следующую комнату.

Оказавшись около входных дверей, она приложила к ним ухо и услышала отдаленные мужские голоса в холле. Она вспомнила — Тарджа приставил к ней стражу, чтобы никто не беспокоил ее сон. Р'шейл с легким замиранием воззвала к силе. Ее поразило, с какой легкостью она управлялась с ней теперь. Может быть, дело было в том, что она достаточно долго была связана с Шананарой и переняла от кузины часть умений и опыта. Демоны часто учатся друг у друга подобным образом.

С неожиданной уверенностью в своих действиях она накинула на себя чары невидимости и приоткрыла дверь. Стражник, стоящий в холле, повернулся на скрип двери и посмотрел на открывающуюся саму по себе дверь. Но за дверью никого не было, и он пожал плечами и закрыл ее обратно.

Р'шейл пробежала по коридору, защищенная чарами, делающими ее невидимой для всех встречных. Она не помнила, с каких пор это перестало казаться ей сложным и теперь она инстинктивно знает, как управлять чарами. Это было совсем не похоже на то, как она боролась с чарами невидимости, прикладывая все силы, чтобы удержать их, когда помогала Дамиану освободить Адрину из крепости Дреджиан.

Спустившись по лестнице, она вышла на улицу и с изумлением увидела, что город занят своими делами, словно ничего и не случилось. По мостовым катились фургоны, груженные провиантом, и повсюду было полно солдат, но они носили цвета хитрианской и фардоннской армий и выглядели скорее как туристы, а не как воины.

«Значит, осада снята», — подумала она, начиная тревожно обдумывать, сколько же она проспала. Если за это время успели снять осаду, а город вернулся к относительно упорядоченной жизни, значит, времени прошло немало. Она дошла до угла и свернула на центральную улицу. Здесь было еще более людно, и кроме того, тут было много харшини. Она понадеялась, что среди шума и запахов города они не почувствуют ее — ведь она использовала сейчас очень малое количество силы.

Дойдя до перекрестка, она посмотрела в сторону Храма богов и увидела поднимающихся по ступенькам Дамиана и теперь уже заметно беременную Адрину. Следом за ними шагали Тарджа с Гаретом Уорнером, Шананара и молодой кариенец, лицо которого казалось Р'шейл знакомым, но имени вспомнить она не смогла. Сзади них шествовал богато одетый мужчина. Его широкую грудь и седую бороду трудно было забыть. Габлет из Фардоннии.

Не снимая чар, Р'шейл проскользнула вслед за ними в Храм богов и стала с любопытством наблюдать, как они рассаживаются за столом совета.

Пока все рассаживались, Шананара молча стояла возле своего кресла. Держа в руках свиток, она разглядывала собравшихся. Потом с улыбкой подняла глаза на Р'шейл. Шананара чувствовала ее присутствие, но никому об этом не сообщила. Дружелюбно кивнув в сторону Р'шейл, она сосредоточила свое внимание на собравшихся за столом.

— Пусть на это ушло некоторое время, но вот наконец я держу в руках соглашение, которое вы все согласились подписать. Если один из вас нарушит его, ему придется иметь дело с оставшимися тремя.

Р'шейл с интересом посмотрела на собравшихся. Тарджа и Гарет выглядели удовлетворенными. Адрина самодовольно улыбалась. Дамиан смотрел вокруг с чувством легкого превосходства. Что бы ни было в этом соглашении, Хитрия явно в обиде не осталась. Габлет имел вид оскорбленной добродетели. А молодой кариенец, в нем Р'шейл наконец признала того рыцаря, который вместе с Кратином преследовал Адрину, колебался между отчаянием и облегчением.

— Я не буду сейчас вдаваться в детали, но суть сводится к следующему: вы все уводите свои войска за те границы, которые существовали к моменту захвата Медалона Кариеном. Ни одна страна не приобретает новых территорий, и ни одна не теряет старых. Вы, король Дрендин, открываете границы для Лиги чародеев. Ваш бог умер, и вашим людям придется плохо, если не предоставить им возможности найти себе новых богов. Король Габлет, вы тоже предоставляете Лиге свободный доступ в свою страну, то же относится к Медалону. Больше никаких арестов. Никого не сажают в тюрьмы без нужды. Никаких гонений.

Габлет пробурчал что-то неразборчивое, но открыто возражать против полученного нагоняя не стал. Тардже это условие явно было не по душе.

— Все монархи, а также то правительство, которое будет принято в Медалоне, не возражают против присутствия при их дворах советников-харшини, — продолжала Шананара. — Харшини будут выполнять функции верховных арбитров в случае разногласий, возникших между вашими странами.

— Порядок престолонаследования во всех странах остается прежним, за двумя оговорками. В том случае, если король Габлет умрет до того, как его ныне еще не рожденный наследник достигнет зрелости, Высочайшая Принцесса Хитрии Адрина примет на себя обязанности регента. Вторая оговорка тоже связана с фардоннским троном. Соглашение, по которому Вулфблэйды наследуют фардоннский трон в случае отсутствия законного наследника, больше не считается действительным. В случае отсутствия законного наследника мужского пола трон Фардоннии переходит к старшей из законных дочерей.

— Нет, подождите-ка! — запротестовал Габлет. — На это я не согласен. Если я умру, Адрине достаточно убить моего сына, чтобы стать королевой.

— Хоть вы и готовы без раздумий убивать своих родных, отец, — холодно отметила Адрина, — это еще не значит, что я похожа в этом пункте на вас. Даю вам слово: я не убью моего брата. Ни одного из них.

— В любом случае вам нечего опасаться, ваше величество, — разъяснила Шананара. — Положение регента автоматически исключает Адрину из линии наследования. Если с вашим сыном что-нибудь случится, трон переходит к следующей за Адриной по старшинству дочери.

— К Кассандре? — расхохотался Габлет. — Да сохранят нас боги от такой участи! Ну, теперь я спокоен — Адрина будет драться до последнего, чтобы сохранить жизнь брата. Уверен, что она скорее умрет, чем позволит Кассандре занять трон.

Мир.

Р'шейл мрачно отстранилась от колонны, прислонившись к которой стояла до сих пор. До нее начало доходить, насколько лишней она сделалась. Зигарнальд не умрет; он был и оставался первичным богом, истинно бессмертным. Но у него уже не будет возможности единолично прийти в Кариен и занять вакуум, образовавшийся со смертью Хафисты. Он хотел, чтобы она закалилась и набралась силы, чтобы противостоять Хафисте. Что ж, он получил, что хотел, но и она отомстила ему за испытанные ею по его милости страдания. Боги будут вырастать и умаляться, набирать силы и ослабевать — жизнь продолжается, но бог войны уже не сможет набрать столько сил, чтобы сделать прочих богов своими прислужниками. Баланс сил восстановлен.

И больше не будет нужды в дитя демона. Ее не ждет никакое предназначение. Никакой стране не нужен ее совет. Тот факт, что они отлично разобрались со своими делами, пока она спала, по-обидному недвусмысленно демонстрировал этот договор.

Между тем собравшимся принесли чернильницы и перья, чтобы официально подписать принимаемое соглашение. За этим занятием она и оставила их.

Больше ей нечего было здесь делать.

Р'шейл выскользнула за дверь на солнечный свет, осознав, что впервые за всю свою жизнь она не должна заботиться ни о ком, кроме себя самой. Никакое предназначение не висело над ней тенью. Она не принадлежала больше никому — ни людям, ни харшини, ни богам.

Не снимая защитных чар, Р'шейл направилась к главным воротам. Защитники, стоящие на страже, не заметили ее, и она вышла на большую дорогу. Здесь все еще расчищали поле битвы, и отряды могильщиков стаскивали трупы в братские могилы, выкопанные пленными кариенцами, но воды реки Саран были снова чисты и прозрачны, волны радостно накатывались на берега. Хотя едва ли стоило называть ее гордым именем реки. Это был всего лишь широкий ручей. Она остановилась на мосту и обернулась к сияющей Цитадели. Там был ее дом и ее тюрьма. Ее гибель и спасение.

Повинуясь неожиданному импульсу, она обратилась к огромной крепости с мысленным прощальным приветом. Она не знала, получит ли ответ, а если да, то когда это будет. Ей предстояло еще найти Локлона. И встретиться с Гимлори. И может быть, ей удастся найти способ уговорить Смерть освободить Брэка.

Цитадель ответила ей приветливой волной благоволения, ласково окатившей ее с головы до ног. Улыбнувшись сама себе, Р'шейл посмотрела под ноги и обнаружила, что она не одна. Маленький демон, которого она в последний раз видела рядом с Майклом в Гринхарборе, сидел подле нее на земле, уставившись на нее огромными черными глазами.

— Откуда ты взялась? — спросила она, опускаясь на корточки рядом с ним.

Создание прочирикало что-то невразумительное и прыгнуло ей на руки.

— Ты хочешь мне сказать, что жалеешь о Майкле? — хихикнула она. — Тут ты не виновата, малыш. Тебе придется прожить сотни лет, прежде чем ты сможешь защищать кого-нибудь от таких, как Хафиста.

Упоминание имени умершего бога напугало демона, и она крепко обхватила ее за шею тонкими лапками. Р'шейл поднялась на ноги, сбросила с себя чары и, в последний раз поглядев на Цитадель, перешла по мосту на другую сторону реки.

— Я думаю, — обратилась она к демону, шагая по дороге, — нам стоит теперь придумать тебе имя.

 

Глава 64

Локлон заметался во сне и перекатился по земле. Его снова мучили кошмары. Они преследовали его во сне, а когда он просыпался, делалось еще хуже. Ему не оставалось ни минуты покоя.

Это началось с тех пор, как они выбрались из Цитадели. Он думал, что его вывезут в лагерь кариенцев и станут воздавать ему почести, как герою, а потом возьмут крепость штурмом и перережут всех, кто там есть. Но мистресса Хинер с этим ее головорезом Лорком и пугающе прекрасным мальчишкой Алладаном все шли и шли вперед. Они не остановились, пока не дошли до Броденвэйла, а потом погрузили его в маленькую речную лодку и поплыли в Заставу. Там они пробыли ровно столько, сколько было нужно, чтобы нанять другую лодку, и раньше, чем он догадался, что может протестовать, они уже держали курс на остров Сларн.

Сначала все было неплохо. Остров был сырым и заброшенным, а жрецы оказались странными типами, но они позаботились о его изнуренном теле и помогли ему набрать силы. Они даже начали поговаривать о том, чтобы отправить его в Ярнарроу.

«Он оказал большую услугу Всевышнему, — твердили они, — и его ожидала заслуженная награда».

Какое-то время он, как дурак, верил их обещаниям, пока не вспомнил, что сторонников Всевышнего награда ожидает не при жизни, а после нее.

Его первый побег сочли результатом печального недопонимания ситуации. За вторую попытку его жестоко выпороли. Третья и последняя попытка почти удалась. Она и совсем удалась бы, но тут, как на беду, остров задрожал, будто при землетрясении, а жрецы внезапно сошли с ума.

Произошло что-то немыслимое.

Локлон находился как раз на задах кариенской часовни, дожидаясь возможности улизнуть с утренней службы, когда посох жреца, совершавшего службу, засветился, и на паству, подобно теплому ветру, обрушился поток чувственной радости. Она захватила его врасплох и лишила возможности двигаться. Она несла в себе столько обещаний. Намек на веселье. Дуновение сексуальной фантазии. Обещание блаженства. Даже воспоминание о богах. У него перехватило дыхание.

Жрецы были поражены.

Они выбежали из часовни и помчались в пещеру, где был спрятан их священный камень, завывая на ходу от ужаса перед происходящим. Это длилось всего несколько мгновений, потом это ощущение резко оборвалось, и Локлон потряс головой, пытаясь прийти в себя.

Его изначальный план состоял в том, чтобы пробраться к небольшому причалу неподалеку, но сейчас, когда вокруг, как лунатики, повсюду сновали жрецы, это было нереально. Поэтому он побежал в другую сторону, перелез через стену, расположенную с подветренной стороны острова, выругался, упав с нее с другой стороны, и бежал, пока не упал, обессиленный, на каком-то болоте. Он был перепуган, ему слышались голоса жрецов, бегущих за ним. Он еще не верил, что ему удалось удрать от них.

Тогда-то и начался этот кошмар.

Они пришли к нему вечером, когда он, дрожащий и измученный, пытался прийти в себя, и в темноте он не смог различить их лиц. Жрецами они не были. Он разглядел только, что один из них был завернут в одеяло, а у другого в руках была чаша холодной воды. Он жадно выпил ее и вцепился в кусок заплесневелого хлеба, предложенный ими. Они повели его в темноту и вскоре пришли к лачуге, стоящей так близко к морю, что слышно было, как волны бьются о берег. Он слушал их шум, пока не провалился в сон.

Среди ночи он проснулся и почувствовал рядом с собой горячее тело, молодое и явно принадлежащее женщине. Он улыбнулся, подумав, что, перед тем как убраться отсюда, ему удастся поразвлечься. Если он будет осторожен и не оставит никаких следов, они и не узнают, что он был с ней. Удовлетворенно вздохнув, Локлон прижал девочку к себе и снова уснул.

А вместе с рассветом пришел ужас.

Он медленно раскрыл глаза, наслаждаясь ощущением прижатого к нему обнаженного тела. Он прошелся руками по ее маленьким грудям и тощим бедрам и попытался раздвинуть ей ноги. Тут он почувствовал на руках что-то липкое и выругался. Отдернув руку, он поднял ее к свету.

Но на его пальцах была вовсе не кровь — это был гной.

Он заверещал и вскочил с убогого тюфяка, разглядев наконец эту девчонку при свете дня. Она была ужасна. Ее лицо было наполовину уничтожено болезнью, разъедающей плоть изнутри. Левая половина ее тела была покрыта язвами, из которых сочились гной и прозрачная липкая жидкость, которой была залита вся подстилка под ней.

— Не надо… — закричала девочка, ее здоровый глаз моментально наполнился слезами. От ее жалобного крика его чуть не стошнило; от мысли о том, что он прикасался к ней, ему захотелось умереть.

Он перепрыгнул через стену, окружающую колонию больных Проклятием Малика.

Локлон заверещал и не замолчал до тех пор, пока здоровый мужик с огромными кулаками и половиной лица, изъеденного той же болезнью, не ворвался в хижину и не заставил его заткнуться.

Он прятался от них до сих пор. Стараясь держаться подальше от деревеньки и ее омерзительных обитателей, по ночам он подбирался к жилищам, чтобы найти что-нибудь съедобное среди отбросов. Они знали, что он бродит где-то поблизости, а та самая ужасная девочка из хижины, где он провел одну ночь, иногда специально оставляла ему объедки, может быть надеясь заманить его к себе в постель. Видимо, когда-то она была просто очаровательна, но болезнь, от которой не существует лекарств, не оставила и следа былой красоты. Болезнь, пожирающая конечности, от которой тело покрывается язвами, затем перекидывающаяся на внутренние органы и уничтожающая тело изнутри, пока жертва не умирает неотвратимой мучительной смертью.

Он выбросил старую одежду и каждый день пугливо осматривал свое тело, выискивая признаки того, что он успел подцепить страшную болезнь, но пока что никаких симптомов не было. Ему оставалось только рыскать по острову, высматривая, нет ли способов удрать отсюда.

Их не было.

Именно поэтому несчастных, пораженных Проклятием Малика, и помещали сюда.

Он попытался однажды вернуться в кариенское поселение, но стена, на которую было так легко взобраться изнутри, с наружной стороны оказалась практически неприступной. Под ней был выкопан глубокий ров, и взобраться наверх без веревки было невозможно. А достать веревку было негде. Поэтому он вернулся к прежнему существованию, рыская по задворкам и пытаясь найти какой-нибудь способ убраться с острова.

Локлон беспокойно приподнялся, не понимая, что заставило его проснуться. Он вгляделся в темноту, но ничего не увидел и, встав на колени, пополз к выходу из маленькой пещеры, служившей ему прибежищем. Выглянув наружу, он увидел человека, стоящего на залитом лунным светом берегу, и выполз из пещеры, чтобы разглядеть его получше. Кажется, это была женщина, но издалека трудно было разобрать. Он почувствовал нарастающий восторг.

Женщина увидела его, выбравшегося на берег, и пошла к нему навстречу. Он приветственно поднял руку, проникаясь уверенностью, что наконец-то пришло его спасение.

У нее была уверенная поступь человека, не знакомого с проказой. Она явно была не из колонии.

— Здравствуй, Локлон.

Он замер, услышав этот голос.

— Р'шейл!

— Чему ты удивляешься, капитан? Ты же знал, что я приду за тобой.

Он осторожно разглядывал ее. Должно быть, она уже призвала силу — глаза ее были чернее ночи, царящей вокруг. Ее волосы отросли и спадали теперь до плеч, свежий ветерок легко перебирал их. Он не сразу понял, в чем еще она переменилась. Дело было не в исходящем от нее ощущении уверенности в себе и не в переполняющей ее силе.

В ней не чувствовалось страха.

Локлон сделал шаг назад.

— Ты пришла за мной?

— А ты думал, что я не приду?

Он почувствовал надежду на спасение. Ей придется забрать его отсюда. Возможно, его повезут в Цитадель, закованным в цепи, но это все равно лучше, чем оставаться здесь. Лучше, чем медленная неотвратимая смерть, при которой твое тело гниет заживо. И кроме того, оттуда можно сбежать. Или по дороге, или уже из Цитадели. Это уже не имеет значения.

Он кивнул и поднял руки.

— Я иду добровольно. Сопротивляться не буду.

Р'шейл изучающе посмотрела на него и улыбнулась. Его мороз пробрал от этой улыбки.

— Смерть сказала мне как-то, что зло является наказанием само по себе, Локлон. Теперь я понимаю, что она имела в виду.

— О чем ты говоришь? Я сдаюсь! Забирай меня!

— Мне это не нужно.

— Тогда что же ты хочешь? — отчаянно завопил он.

— Отмщения, — спокойно ответила она.

— Ну так пожалуйста! Забери меня отсюда! Возьми меня в Цитадель! Суди меня! Я признаюсь во всем. Я расскажу обо всем, что сделал. Меня повесят, Р'шейл, ты же знаешь. Изнасилование карается смертью. Ты будешь стоять и смотреть, как я качаюсь. Ты сможешь полюбоваться на мой труп! Забери меня! Возьми меня отсюда! — Он захлебнулся отчаянием и замолчал.

— Я думаю, мы поступим иначе, Локлон.

Она отвернулась от него и пошла вдоль берега. Волны, фосфоресцируя, накатывались на галечный пляж. Он упад на колени, горестно всхлипывая.

— Не можешь же ты оставить меня здесь! Сжалься!

Она остановилась и посмотрела на него. Мерцающие волны отражались в ее черных глазах.

— Сжалиться?

— Пожалуйста, Р'шейл. Забери меня с собой. Я сделаю все, что ты захочешь. Я буду страдать столько, сколько тебе вздумается будешь меня мучить. Только забери меня с этого проклятого острова, пока я еще не заразился!

Р'шейл стояла и смотрела, как он просит пощады, стоя на коленях. Он уже делал это — она заставила его пресмыкаться в Гримфилде, и когда они выберутся отсюда, он заставит ее расплатиться за то унижение, да и за это тоже. Но пока что…

Она колебалась. Он видел это. Она возвратилась к нему. Его глаза засветились надеждой. Она ведь наполовину харшини, верно? Говорят, что они не способны убивать. Они просто не могут лишить другого жизни. То, что он до сих пор жив, — лучшее тому доказательство. Она выросла в Сестринской общине, где ее приучили верить во всякий вздор типа закона и чести. Она не сможет оставить его здесь.

Но, увидев ее лицо, он понял, насколько сильно заблуждался. В этих чужих черных глазах не было сочувствия. Не было жалости. Не было сострадания.

Ничего, кроме холодного безжалостного презрения.

— Я пришла, чтобы отправить тебя в ад, — сказала она. — Но, похоже, это не нужно. Ты ведь уже там.

Он не знал, что ей ответить, он даже не понимал, что она имеет в виду. А она стояла и смотрела на него огромными черными глазами…

И тут он почувствовал зуд. Сначала едва заметный. Он был слишком перепуган ее взглядом, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Он начался с кончиков пальцев — неприметный, противный, еле ощутимый. Он почесался прямо сквозь дырявые штаны, пытаясь унять его, но зуд только сделался сильнее.

Р'шейл не двигалась с места.

А зуд перекинулся на левую руку. Он почесал ее правой рукой и обнаружил, что левая покрылась маленькими твердыми бугорками. Он оторвал взгляд от Р'шейл и посмотрел на руки. Бугорки росли. Прямо на его глазах бугорок на предплечье превратился в гнойник. И тогда из легкого почесывания зуд превратился в боль. Бугорки вырастали по всему телу. Он чувствовал, как они появляются на спине и на животе. Штаны прилипли к коже ног, когда язвы стали прорезаться в паху. Лицо раздулось от появившихся на нем нарывов. Он разодрал одежду, расчесывая растущие язвы, а зуд делался все более невыносимым. Он задыхался от ужаса, вызванного пониманием того, что происходит с ним. Болячки все росли и росли.

— Нет, — простонал он, раздирая кожу в бесплодной попытке ослабить жжение. — Нет! Нет!.. Не-е-ет!

Р'шейл стояла и смотрела на него.

— Что ты со мной сделала? — провыл он. — Останови это! Не надо этого! Только не это! Убей меня, если хочешь, Р'шейл, но только не это! Дай мне умереть, как мужчине!

Это наконец вызвало у нее какую-то реакцию. Она рассмеялась.

— Как человеку, Локлон?

— Останови это, Р'шейл! Пожалуйста! Умоляю тебя!

— Ты знаешь, что от Проклятия Малика умирают в течение нескольких лет? — спросила она светским голосом. — Конечно, несколько лет медленно гнить в собственном теле — недостаточная кара за то, что ты сделал, но, по крайней мере, это тебе предстоит.

— Я… убью себя… раньше… чем этот ужас… поглотит меня, — выдохнул он, не в силах прекратить расчесывать горящую кожу.

— Нет, Локлон, ты не убьешь себя. Во-первых, ты для этого слишком труслив, а во-вторых, я тебе этого не позволю.

— А как ты… собираешься… помешать мне?

— При помощи магии.

Р'шейл повернулась и пошла прочь, и вскоре исчезла в ночной тьме. На него она не оглядывалась.

«Я убью себя сам, — молча решил он. — Я не хочу такой мерзкой смерти. — Он поднялся на ноги и посмотрел на море. — Всего-то и нужно, что войти в воду и позволить океану поглотить меня».

Морская соль защипала язвы на ногах, стоило ему ступить в воду. Он уходил от берега, пока вода не дошла ему до пояса, и неожиданно обнаружил, что не может идти дальше. В отчаянии он осознал, что ему хочется жить. Пусть он принял твердое решение умереть, но некий голос внутри него твердил ему, что делать этого нельзя. Он понял, что не может сделать ни шага в глубину.

Локлон выкарабкался назад на берег, бросился на песок и стал кататься по нему, пытаясь унять зуд, но песчинки, въедаясь в кожу, только сделали ему еще больнее. Он не мог избавиться от боли. Он не мог даже умереть…

Он почувствовал прикосновение руки к себе, и надежда вновь вспыхнула в его сердце. Он так и знал, что она не сможет бросить его! Она должна была вернуться! Это была просто игра, она просто мучила его из мести…

— Господин? — произнес нежный голос. — Все в порядке, господин. Зуд пройдет через несколько дней.

Он открыл глаза и увидел девчонку из селения прокаженных, она сочувственно улыбалась ему уцелевшей половиной лица.

Отчаянный вопль, вырвавшийся из груди Локлона, раскатился над пустым берегом.

Он поднялся и недоуменно огляделся, ее нигде не было видно.

От Р'шейл не осталось и следа.

Даже отпечатка ноги на песке.