Глава 35

Весна раскрасила плоскогорья яркими красками. Р'шейл осадила коня и поглядела на лохматые облака, разбросанные по бледно-голубому небу. Склоны проросли полевыми цветами, и было так тепло, что пришлось снять плащ. Но по мере того как на горизонте вырастали высокие белые башни Цитадели, в ней начало подниматься странное чувство: ей не хотелось ехать туда.

— В чем дело?

Пожав плечами, она склонилась к шее своего мерина. Этих здоровых широкогрудых коней они приобрели в Ванахайме. После быстрых и выносливых хитрианских лошадей, к которым Р'шейл успела привыкнуть, он казался неуклюжим, но это был надежный скакун, только несколько флегматичный.

— Похоже, что я боюсь, — задумчиво произнесла она. — Этого я не ожидала.

— Ты только наполовину харшини, Р'шейл, — напомнил ей Брэк. — И твои человеческие чувства имеют дурную привычку проявляться, когда ты их вовсе не ждешь, и сбивать тебя с толку. А чего ты ожидала?

— Даже не знаю. Например, непреодолимого ощущения праведности.

Брэк горестно усмехнулся.

— Тебе еще многому предстоит научиться, дитя демона.

— Прекрати, пожалуйста, называть меня так. Ты же знаешь, что я этого терпеть не могу.

— А мне показалось, что тебе этот титул даже стал нравиться! В Фардоннии ты им швырялась направо и налево.

— В Фардоннии меня никто бы за него и не повесил.

Он молча кивнул. Оба они понимали, насколько рискованно открыто возвращаться в Медалон. Не плохие скакуны мешали им двигаться быстро, а необходимость пользоваться общепринятыми средствами передвижения. Если бы они рискнули использовать свою силу, то уже несколько недель назад могли бы быть в Цитадели, но на оккупированной территории ни Р'шейл, ни Брэк не решались испытывать долготерпение судьбы, открыто вызывая демонов.

Габлет дал им судно, на котором они доплыли до Заставы. Оттуда на речном судне они добрались до Ванахайма. Прослышав, что паром в Тестре разрушен, а капитаны речных судов по понятным причинам не слишком охотно приближаются к Цитадели, остаток пути было решено проделать на лошадях.

Заслышав приближение чужих коней, Р'шейл развернулась в седле. Проследив ее взгляд, Брэк тихонько выругался. Дорога, по которой они ехали из Броденвэйла, в это послеполуденное время была обычно пустынна. Поутру же на ней было не протолкнуться между беженцев из Цитадели и кариенских патрулей.

— Лучше нам убраться с дороги.

— Основательницы! Всюду они!

Брэк направил своего коня в высокую траву на обочине дороги. Видя, что патрули приближаются, Р'шейл последовала за ним. Она осматривала их, сжимая поводья так, что побелели костяшки пальцев. Отряд кариенцев проехал, не удостоив их даже взглядом, только хлопали флажки на кончиках пик. Тяжеловооруженные рыцари вольготно занимали всю дорогу с высокомерным превосходством победителей, которым не стоит опасаться поверженных теперь врагов. Это был третий кариенский отряд, который они встретили за последние несколько часов. На юге Медалона их было относительно немного, но чем ближе к Цитадели, тем больше становилось патрулей.

— С ними нет жрецов.

— Мы еще встретим их в Цитадели. Наверное, Мэтен не хочет, чтобы население решило, будто он собирается насильно вводить поклонение Всевышнему, — предположил Брэк.

— Но ведь именно это они и собираются делать?

— Несомненно. Но сквайр Мэтен слишком осторожен, чтобы действовать напролом в таком деликатном вопросе.

— Сквайр Мэтен?

— Разве ты не помнишь? Терболт поставил его командовать Цитаделью.

— Я почти ничего не запомнила с того раза, как была в Цитадели, — хмуро призналась она. — Кроме Локлона.

— Мэтен не аристократ, — рассказывал Брэк, глядя на кариенцев, неторопливо проезжающих по дороге. Следом за всадниками катилось несколько фургонов, груженных добром, награбленным в какой-нибудь из близлежащих деревень, ставшей сегодня жертвой очередного налета. — Это само по себе не в обычаях кариенцев. Но он показал себя очень ловким политиком.

— Пожалуй, я предпочла бы обычного идиота голубых кровей, — отозвалась она, глядя на груженные зерном фургоны, воздерживаясь от слов, которые могли бы привлечь к ним внимание рыцарей. За последние несколько месяцев она неплохо выучилась сдерживать себя.

— Боюсь, что придется иметь дело с тем, что есть. К тому же как раз о нем можно особенно не беспокоиться.

— Почему бы это?

— Как я уже сказал, Мэтен не аристократ. Терболт назначил его командующим, но я не могу представить, чтобы лорд Рейч и подобные ему люди долго терпели мещанина у власти, и если он не выступает в защиту массового обращения, то и жрецы не станут относиться к нему с симпатией. О чувствах медалонцев никто не заботится.

Мимо прогрохотали последние фургоны. Они подождали, пока кариенцы отъедут подальше, прежде чем рискнуть снова выбраться на дорогу, и двинулись дальше.

— Кстати, о жрецах, — добавил Брэк. — Помнишь, что я тебе говорил?

— Что они смогут почувствовать нас, если мы станем призывать силу? Да, Брэк, помню.

— Не забывай об этом, Р'шейл, — еще раз предостерег он. — Их не стоит недооценивать.

— Я имела дело с этими жрецами в лагере защитников.

— Их было всего трое, и ты застала их врасплох, — напомнил он. — Когда мы попадем в Цитадель, их там будет немерено, и теперь они готовы встретить дитя демона. Я не удивлюсь, если они поставили дозорный ковен, ожидая, что ты попытаешься проникнуть к ним.

— Что за дозорный ковен?

— Группа жрецов, где-то двенадцать — тринадцать человек, связанных своими посохами. Во власти ковена заставить нас попотеть.

— С чего бы им быть таким сильными? У них же нет доступа к силе харшини?

— Нет, но они связаны с богом, который не привык играть по правилам.

— Боги! — досадливо проворчала она. — Почему все постоянно упирается в них?

— В конце концов, с них все и началось.

Она печально усмехнулась.

— Не беспокойся, Брэк. Я буду следить за собой. Не один сквайр Мэтен умеет малой кровью добиваться, чего хочет.

— Правда? Так у тебя есть план? — Его голос звучал скептически, на что она решила не обращать внимания.

— Я собираюсь последовать твоему примеру, если честно. Обращусь к лучшему источнику информации в Медалоне.

— К Гарету Уорнеру? — изумленно спросил он. — Я-то думал, что, увидев его, ты сразу же возьмешься за меч.

— Нет. Я считаю, что Гарет помог мне, насколько это было в его силах. Я не собираюсь его убивать. Разве что если он откажется помогать нам.

Брэк не ответил, и она так и не узнала, одобряет ли он ее намерения.

Они добрались до Цитадели перед закатом и остановились на невысоком холме, с ужасом глядя на открывшийся перед ними вид: пространство вокруг Цитадели было заполнено скоплением людей: кариенская армия встала лагерем вокруг крепости недавно подчиненного народа. Р'шейл трудно было даже приблизительно сказать, сколько же их собралось тут, но, насколько хватало глаз, поля были покрыты шатрами и копошащимися рядом людьми в доспехах. Они стояли на обоих берегах маленькой реки Саран. Только арки мостов, возвышающихся над рекой, были свободны от вражеских толп. Все было затянуто дымом походных костров, и в красных лучах заходящего солнца им казалось, что глазам открылся вид на языческий ад.

— Основательницы! — тихонько простонала она. — Я и не думала, что их так много.

— Да ты, никак, сдрейфила?

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Нет. Но между нами говоря, их чуть-чуть больше, чем нас, Брэк.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Так-то лучше.

Они двинулись вперед между кариенскими шатрами, ряды которых начинались прямо у обочины дороги. Солдаты почти не замечали их, слишком увлеченные своими делами, чтобы обращать внимание на двух безоружных путников, движущихся по магистрали в Цитадель. Она старалась не встречаться с ними взглядом, чтобы совсем не впасть в отчаяние.

Перейдя по мосту через Саран, Р'шейл подняла глаза на высокие белые стены. К ее горлу подкатил комок. Над воротами, надетая на пику, висела голова — или то, что от нее осталось. Видно, она была здесь уже давно. Вороны выклевали глаза, и пустые глазницы, окруженные свисающими лохмотьями иссушенной плоти, смотрели на путников. Остатки волос торчали неряшливыми пучками, но по их длине можно было догадаться, что злополучный череп принадлежал когда-то женщине. Содрогаясь от гадливого ужаса, Р'шейл думала, кто бы это мог быть, и боялась, что знает ответ. Если кариенцы не убили Джойхинию, в Медалоне существовала только одна женщина, которую они ненавидели от всей души, хотя уж она-то не заслуживала такой участи.

— Брэк, — тихонько позвала Р'шейл.

Он поглядел, куда она указала, и горестно покачал головой.

— О боги!

— Я думаю, это Мэгина.

Он вгляделся внимательней и пожал плечами.

— Так не разберешь, Р'шейл.

— Локлон будет умирать медленно, очень медленно, — пообещала она.

Р'шейл боялась, что защитники на воротах могут узнать ее, но оказалось, что беспокоилась напрасно. На страже Цитадели защитников не было. Вместо этого стоял большой отряд кариенцев, останавливающих каждого, пытающегося войти в город.

— Предоставь их мне, — сказал Брэк.

— Что ты собираешься делать? — подозрительно спросила она!

— Устроить переполох, — ответил он и направил коня вперед. — Эй, вы! Понимаете по-медалонски?

Услышав, как он разговаривает со стражниками, Р'шейл сжалась от страха. Она определенно не так представляла себе лучший способ незамеченными проскользнуть в Цитадель.

— Стой! — крикнул по-медалонски кариенский охранник — возможно, это было единственное слово, которое он знал.

— Стой сам! — огрызнулся Брэк. — А я хочу видеть твоего командира!

Стражник тупо уставился на него.

— Где твой старший, мальчик? Мне нужно его видеть!

— Стой! — повторил стражник.

— В чем дело? — спросил появившийся из сторожки защитник. Вместе с ним вышел еще один кариенец, в форме рыцаря. «Защитник совсем мальчишка, только недавно из кадетов», — решила Р'шейл. Она не знала его и надеялась, что и он ее не знает.

— Хоть кто-то меня понимает! — обрадованно объявил Брэк. — Молодой человек, я хочу, чтобы меня доставили к тому, кто командует этим… вторжением, или как это у вас называется, и немедленно!

Защитник переводил слова Брэка кариенцам — видно, он был переводчиком на заставе у ворот. Его кариенский был вполне беглым, но речь звучала мрачновато. Можно было представить, как его раздражает эта работа. Кариенский рыцарь сказал что-то защитнику, и тот повернулся к Брэку.

— Зачем тебе видеть лорда Рейча?

— Лорда Рейча? Так это он тут главный?

— Да.

— А что случилось с Верховной сестрой?

— Верховная сестра поддерживает лорда Рейча и сквайра Мэтена, — презрительно сообщил юный защитник.

— Очень хорошо, значит, я хочу видеть этого лорда Рейча, молодой человек, чтобы подать официальную жалобу на поведение этих… хулиганов, наводнивших нашу страну. Ты знаешь, что они сделали? Знаешь?

— Могу себе представить, — пробормотал защитник. — Что же они сделали?

— Что они сделали? Моя лавка разрушена! Моя жена и я остались без дома! Мои слуги все разбежались, перепуганные, а я на грани разорения! Я хочу увидеть этого кариенского господина и потребовать компенсации.

Видимо, эта идея показалась защитнику очень забавной.

— В добрый путь, старина, но не думаю, что у тебя что-нибудь получится.

— Это мы еще посмотрим! — негодующе воскликнул Брэк. — Пойдем, Гертерина! Давай найдем этого лорда Рейча и выясним у него, что к чему!

Брэк торжествующе прошествовал через ворота, чуть не силой таща Р'шейл за собой. Защитник и кариенский рыцарь отошли в сторону, чтобы дать им пройти. Когда молодой человек объяснил им, что собираются делать пришедшие в Цитадель, кариенцы разразились громовым хохотом, от которого затряслось все вокруг.

— Гертерина?

Он виновато пожал плечами.

— Ничего более изящного не пришло в голову.

— Так это и был твой план? Наделать столько шума при входе в город, что теперь они ни за что не забудут нас?

— Иногда проще замаскироваться, оставаясь на виду у всех, Р'шейл. Те, кто пытаются незамеченными проникнуть в Цитадель, не начинают скандалить у ворот, требуя свидания с главным начальником. В итоге нас едва допросили, а на тебя почти и не глядели.

Ей пришлось признать его правоту.

— Брэк, почему получается, что когда ты проворачиваешь подобные штуки, это называется житейской мудростью, а когда их делаю я — безрассудством?

— Потому что я старше тебя. Много старше.

— Хорошо, старый человек, но что мы будем делать сейчас?

Они не спеша ехали по мощеной главной улице, ведущей мимо главного зала к амфитеатру. Воздух едва не звенел от напряжения. Р'шейл поняла, что отвратительное видение над городскими воротами было не просто злорадным жестом варварского триумфа. Оно являлось предостережением, и жители Цитадели ему вняли. На улицах было пусто, как в Гринхарборе, когда они с Дамианом прибыли туда.

— Нужно отыскать трактир и поесть, а заодно найти компанию на вечер.

— Компанию?

— Нам надо разобраться, что здесь происходит. Лучший источник информации в любом городе, после убийц и воров, — это проститутки.

— Прекрасный план, — сердито отозвалась она.

— У каждого свои методы, Р'шейл.

— Забавно, что в твои методы всегда входит общение с какими-то преступниками.

Он улыбнулся, глядя на нее.

— Любопытно, что это говорит человек, находящийся сам в розыске и в Кариене и в Медалоне.

Она пропустила колкость мимо ушей.

— Мне кажется, что лучше было бы связаться с Гаретом.

— Согласен, но, когда мы с ним встретимся, я хочу, чтобы он рассказывал нам правду, а не то, что мы хотим, по его мнению, услышать.

— Похоже, ты не слишком-то доверяешь людям.

— Я не хочу, чтобы моя голова украшала городские ворота вместе с черепом бедной Мэгины. Если ты собираешься прожить хотя бы столько, чтобы выполнить свое предназначение, Р'шейл, то тебе стоит быть настороже.

Они молча ехали по погружающимся в ночь улицам. Окна домов загорались квадратами желтого света, но над городом висела тишина, и Р'шейл не чувствовала приветливого дыхания Цитадели, запомнившегося ей с прошлого визита сюда.

Казалось, что дух Цитадели иссох и умер — или, может быть, просто спрятался куда-то, столкнувшись с кариенской порчей, вьющейся над ним, как мухи над трупом.

 

Глава 36

Когда Гарет Уорнер открыл дверь кабинета Лорда Защитника, навстречу хлынул поток теплого воздуха. «Должно быть, кто-то развел огонь», — подумал он удивленно. С тех пор как Лорда Защитника заключили в тюрьму «в целях его безопасности», по выражению кариенцев, Гарет редко появлялся здесь и никому не говорил, что собирается сюда этим утром.

Он распахнул дверь и заглянул внутрь, но комната была точно в том же виде, в котором он оставил ее, уходя в прошлый раз, только в очаге полыхал огонь. Большую часть пространства занимал массивный письменный стол. Роскошное кресло, стоящее перед ним, слегка пахло седельной смазкой, которой его обрабатывали, чтобы кожа не теряла гибкости. На ковре все еще висела коллекция фардоннского и хитрианского оружия, которую Дженга собирал долгие годы. Вся комната была пропитана воспоминаниями об этом человеке. Казалось, он просто вышел ненадолго и скоро вернется.

Впрочем, кое-что все же изменилось: гора бумаг, ждущих своего часа на столе, заметно выросла. Гарет вздохнул, увидев ее. Ему хватало и своей работы, и он вовсе не горел желанием брать на себя еще и административные хлопоты Лорда Защитника.

С большинством этих бумаг возни было немного. Прошения о переводе, об отпуске, о разрешении на женитьбу — каждодневные хлопоты, требующие разрешения Лорда Защитника. Но попадались и донесения, с которыми требовалось разбираться внимательно, дисциплинарные вопросы, которые не решишь росчерком пера, большей частью возникающие в результате конфликтов между защитниками и кариенскими солдатами.

А еще там могли быть приказы от Верховной сестры.

Гарет сознавал, что, хоть на них и стоит подпись Джойхинии Тенраган, автором этих приказов является вовсе не она — лепечущее бессмыслицу создание, готовое подписать все, что ляжет перед ней на стол. Она с таким же успехом могла быть сейчас на северной границе. Это были приказы сквайра Мэтена, и пусть он и писал их в манере, привычной для медалонцев, это были приказы его кариенских хозяев.

Он направился к столу и, внезапно похолодев, ощутил, что кроме него в комнате есть кто-то еще.

— Гарет.

Он мгновенно повернулся на голос. Перед ним стояла Р'шейл. Она выглядела лучше, чем в тот последний раз, когда они виделись. На нее приятно было посмотреть: темные волосы отросли и рыжими волнами спадали на лицо. Но изменилась не только внешность — в ней появилась уверенность, которой раньше не было и в помине. Он гадал, глядя на нее, как ей удалось вырваться от кариенцев и зачем ей понадобилось после этого так глупо лезть в Цитадель. Сзади, уверенный в себе и спокойный, стоял харшинский полукровка Брэкандаран.

— Р'шейл! Брэк! Откуда вы? Впрочем, не хочу даже знать.

Он оборвал себя и обошел кругом стол лорда Дженги, прежде чем снова посмотреть на них. Они были в удобных харшинских кожаных одеждах, подчеркивающих их изящное сложение, — уже по этому в них можно было узнать чужую породу.

— Что вы здесь делаете?

— Мы хотим расставить все по местам, — ответила Р'шейл.

— И как вы собираетесь это сделать?

— С твоей помощью.

Ее слова не слишком удивили его.

— Видимо, ты считаешь, что я тебе что-то должен, раз не поддержал тебя на собрании?

— Ты ничего не должен мне, Гарет. Но ты сам сказал, тайком передавая мне нож, что Медалону будет мало проку от тебя, если ты окажешься в тюрьме.

— Но я и не в тюрьме, как видишь.

— Вижу. Я убила этим ножом кариенского наследного принца. Полагаю, что, если кариенцы узнают об этом, тебе грозит что-нибудь похуже тюрьмы.

Гарет был слишком опытен, чтобы позволить себе испугаться.

— Ты убила кариенского наследного принца? О Основательницы, уж если ты устраиваешь неприятности, Р'шейл, то не мелочишься.

По ее губам скользнула легкая улыбка.

— Подожди, пока услышишь все остальное.

Он покачал головой.

— Спасибо, но я вовсе не…

— Нет! — отрезала она. — Так больше не пойдет, Гарет. Пора решать. Или ты с нами, или ты против нас. Нельзя больше сидеть между двух стульев.

Гарет тяжело опустился в кресло Лорда Защитника — не столько потому, что почувствовал, как внезапно ослабли его ноги, но чтобы выиграть хоть немного времени на размышления. Он знал все о Р'шейл. Знал о ее родителях-харшини, знал, что она-то и является давно ожидаемым язычниками дитя демона, но до этого момента даже не задумывался над тем, что она и вправду может быть так могущественна, как утверждают язычники.

— А если я не захочу быть с вами? — спросил он, гадая, насколько решительно она настроена.

— Тогда я устраню тебя из своих расчетов.

— Ты убьешь меня?

— Я убила кариенского принца. Как ты считаешь, стану я печалиться из-за простого защитника?

Он уперся ладонями в стол и поднял на нее глаза. Все ее существо казалось наполненным сдерживаемой силой, ждущей повода вырваться на свободу.

— Значит, так? Присоединиться к вам или умереть?

— В общем, так, — пожала плечами она.

— Ты не оставляешь мне выбора.

— Значит, ты согласен?

Он задумчиво кивнул.

Она подскочила к нему и накрыла его ладони своими.

— Клянись!

Гарет открыл рот, собираясь пообещать все, что она хотела, но не смог вымолвить ни слова. Она сделала с ним что-то, что не давало ему солгать. С неожиданной ясностью он понял, что, если он поклянется сейчас, ему придется держать эту клятву до самой смерти — и даже после нее, если язычники не врут и после смерти действительно что-то есть.

— Клянись, Гарет, — прошептала она. Она стояла перед ним лицом к лицу, и ее глаза, казалось, проникали в самые сокровенные тайники его души, куда он привык прятать все свои неприятные тайны, все секретные замыслы. Она не использовала магии, ее глаза не темнели, но он почему-то понял, что не сможет отречься от того, что сейчас скажет.

— Я с вами, Р'шейл.

Она очень внимательно вгляделась в него и отступила. Как только она отпустила его, Гарет упал в кресло и закрыл глаза, надеясь, что, когда он откроет их, комната уже не будет вращаться.

— Извини, Гарет, но мне требовалось быть уверенной в тебе.

Он поднял на нее глаза, соображая, что же наделал. Через несколько секунд он собрался с силами и раскрыл рот.

— Ну и что теперь?

— Первым делом нужно сделать так, чтобы кариенцы не повесили Тарджу, — отозвался Брэк с таким видом, будто дело было пустяковое — словно муху прихлопнуть.

— Разве вы не знаете, что они обвиняют его в убийстве принца Кратина?

— Да уж, откуда им знать, что это сделала дитя демона. Когда будет суд?

— Суд? Какой суд? Кариенцы не слишком заботятся о формальном правосудии, Брэк. Назначено повесить Тарджу в ближайший выходной. Это будет в амфитеатре, чтобы все могли прийти и посмотреть.

— Нам придется остановить их, — заявила Р'шейл. — А где Дженга? Его они тоже убили?

— Нет еще. Они не слишком лютуют с защитниками. Большинство их людей не говорит по-медалонски, поэтому мы нужны им. А если они убьют Лорда Защитника, может подняться восстание, и они это понимают. Он под арестом. Они держат его в темнице под зданием штаба, и его охраняют кариенцы, а не наши люди.

— Значит, нам нужно освободить его.

— Как? Насколько я помню, твоя последняя попытка освободить кого-то из Цитадели закончилась полным провалом.

Р'шейл нахмурилась при упоминании о былой неудаче.

— На этот раз я спланирую все получше. Если мы хотим справиться с кариенцами, первым делом нам нужно избавиться от Джойхинии и поставить на ее место Верховную сестру, которая будет на стороне Медалона, затем…

— Кого ты собираешься поставить на это место? Мэгина мертва.

— Знаю. Я видела ее голову над воротами.

— Чья была идея? — осведомился Брэк.

— Верховной сестры.

— Почему-то я даже не удивлена. — Брэк даже не знал, что у Р'шейл может быть такой тяжелый взгляд. Она потрясла головой, пытаясь освободиться от переполнившей ее ненависти, и пожала плечами. — Я думала о Хэрри.

Гарет задумался. Хэрри не пользовалась популярностью. Но из всех Членов Кворума она одна, пожалуй, действительно пеклась о Медалоне.

— Допустим, ты справишься с этим, что дальше?

— Мне нужно найти архивы харшини. А еще я убью Локлона.

— Локлона? А он-то здесь при чем? Кроме того, он числится как дезертир. Никто не видел его с той ночи, когда прошло последнее собрание.

Р'шейл подтащила к столу деревянное кресло, стоящее у стены, и уселась в него.

— Джойхинии больше нет, Гарет. Кариенские жрецы украли чужое сознание и поместили в ее тело. Вовсе не Джойхиния пишет Кариенские указы. Это Локлон.

Гарету было не под силу сразу поверить в услышанное.

— Это же абсурд… так не бывает…

— Бывает, и еще как, — отрезал Брэк. — Ты столкнулся с силами, существование которых отрицаешь, но от этого они не стали менее реальными. Или менее могущественными.

— Может быть, она все же придет в себя…

— Тарджа уничтожил ее разум. Джойхинию уже не вернуть.

— Но при чем тут Локлон? Как он…

— Это не важно, — отмахнулась Р'шейл. — Главное, как-нибудь разобраться с ними со всеми — с Локлоном, с кариенцами и прочими. Пока все это не улажено, я не могу заниматься поиском ответов на праздные вопросы.

— Ты что, ехала сюда с закрытыми глазами, Р'шейл?

— Я не говорю, что все будет просто, Гарет, — ответила она. — Но другого пути нет.

Комендант медленно кивнул.

— Хорошо. Но если вы хотите, чтобы я работал на вас, тогда я прошу… нет, я требую… двух вещей.

— В твоем положении о требованиях лучше не вспоминать, Гарет.

— И все же я буду требовать. И если ты откажешься, то я просто проткну себя своим же мечом и избавлю кариенцев от необходимости вешать меня.

Р'шейл приготовилась возражать, но раньше, чем она открыла рот, ее прервал Брэк.

— Что ты хочешь, комендант?

— Во-первых, я хочу, чтобы ты пообещала слушаться меня, я не сидел без дела, глядя, как кариенцы грабят Медалон. У меня есть нужные люди на нужных местах, и они повинуются мне. Но если мы не хотим провалиться, нужно действовать слаженно. Не стоит никому — и особенно тебе, Р'шейл, — срываться из-за какой-то благородной языческой цели, на которую мне наплевать, и портить игру всем остальным. Меня не волнует ни твое предназначение, ни харшини, ни повстанцы. Я даже и знать не хочу, что тебе нужно в архивах. Понятно?

— По моему, вполне. А во-вторых? — спросил Брэк быстро не дав Р'шейл вставить ни слова.

— Я хочу расформировать Сестринскую общину.

— Расформировать Сестринскую общину? Зачем?

— Странно, что ты об этом спрашиваешь, Р'шейл. Это продажное и пагубное правительство. Может быть, начинали они и с добрыми намерениями, но теперь ими движет только стремление к личной власти. Все нынешнее безобразие затеяно было сестрами Клинка. Захватив Цитадель, мы должны вырвать власть из рук общины и предать ее защитникам.

— Ты хочешь заменить одну тиранию другой? — насмешливо уточнил Брэк.

— Нет. В конечном счете мы проведем выборы. У медалонцев должна быть возможность самим выбирать того, кто возглавит их. Нельзя доверять этот выбор горстке женщин, которым с детства внушили, что они умнее всех на свете. Мы доверим власть Дженге, пока не прогоним кариенцев, а потом организуем выборы. Он благороден и сможет проследить, чтобы все было сделано честно. Р'шейл недоверчиво глядела на него.

— Давно ли ты все это задумал, Гарет?

— Покончить с Сестринской общиной? С тех самых пор как узнал, что в Священных горах сожгли деревеньку под названием Приют, — ответил он.

Какое-то время она молчала.

— Ты сам родом из Приюта. — Это был не вопрос, а утверждение; внезапно она поняла, что движет им в этой жизни. А он почувствовал, что где-то в глубине души она простила его.

— Твоих настоящих родичей убили тогда, Р'шейл. Как и моих.

— Я и не знала, что ты из горного народа.

— Откуда тебе было знать? Я стал защитником задолго до того, как мы познакомились.

— И ты все это время знал, кто я такая?

Он покачал головой.

— Ты родилась уже после того, как я ушел из Приюта. Но я знал твою мать, Джей'нл. И ее сестру, Б'трим.

— Какими они были?

Он улыбнулся, отчасти своим воспоминаниям, отчасти в ответ на волнение Р'шейл. За всей ее силой, за всеми великими замыслами скрывался ребенок, жаждущий утешения, как и положено детям.

— Б'трим я запомнил огромной грозной женщиной, которая могла погнаться за нами, ребятишками, в лес, размахивая охотничьим ножом если бы застукала нас за кражей из ее силков. Джей'нл была полной противоположностью. Маленькая, хрупкая и пугливая. Мы называли ее снегурочкой. Для нее не было большей радости, чем потеряться в лесу. Нас, мальчишек, нередко посылали разыскивать ее. Она даже дикого кролика могла бы подманить и накормить с рук. Я никогда больше не встречал таких девушек. Немудрено, что в конце концов в нее влюбился король харшини.

Р'шейл прикрыла глаза, и Гарет обменялся взглядами с Брэком.

— Когда ты покинул Приют? — спросил Брэк.

— Мне было четырнадцать. Меня не слишком привлекала судьба дровосека, и я убежал в Тестру. Там я выяснил, что уметь жить на земле еще не значит быть готовым к жизни в городе. Меня поймал за кражей еды лейтенант защитников. Он предложил мне выбирать — вступить в их ряды или быть отосланным в Гримфилд. Так я сделался защитником. Этот лейтенант замолвил словечко за меня, и меня приняли в кадеты. С тех пор я не возвращался в Приют.

— Тебе повезло, что ты встретил столь достойного человека, — заметил Брэк.

Гарет кивнул.

— Повезло. Я до сих пор обязан ему. Его звали Палин Дженга.

Р'шейл широко открыла глаза.

— Значит, тебе есть за что мстить и есть за что возвращать долги.

Он кивнул.

— Именно поэтому я настаиваю на том, чтобы оба моих требования были приняты. Я не допущу, чтобы твои планы помешали моим. Другого случая у меня не будет. Мы договорились?

Р'шейл посмотрела на стоящего за ее спиной Брэка. Харшини еле заметно наклонил голову.

— Да, Гарет. Договорились.

 

Глава 37

Гарет Уорнер назначил собрание офицеров, разделявших его стремление свергнуть сразу и кариенцев, и сестер Клинка. Р'шейл была поражена, увидев их. Знакомых лиц почти не было — только несколько однокашников Тарджи. Все это были господа офицеры, которых трудно было бы заподозрить в измене. Она была уверена, что все защитники в Цитадели желают освободиться от кариенской оккупации, но для нее стало откровением, что большинство из них желают свергнуть заодно и Сестринскую общину.

Они собрались в небольшой комнатке на задах таверны «Серая вдова» на Трактирной улице. Приходили по одному, чтобы не привлекать внимания кариенских солдат, которых теперь всюду было полно. Окна были прикрыты потрепанными ткаными занавесками, а желтый свет стеклянных светильников, развешенных по стенам, создавал особенно заговорщицкую атмосферу. Когда все собрались, Гарет запер дверь и оглядел пришедших. Было пятнадцать защитников, все офицеры в чине не ниже капитана. Единственными штатскими в комнате оказались Брэк и Р'шейл.

— Начну сразу с сути дела, — объявил он. — Если не все вы знаете имена товарищей, то, может быть, это и к лучшему. Но вот этих двоих следует вам представить. Большинство из вас знает Р'шейл. А ее друга зовут Брэк.

— Им можно доверять? — спросил незнакомый офицер.

— Иначе бы их здесь не было.

Защитник кивнул, и больше к этой теме не возвращались.

— Насколько я понимаю, это собрание означает, что мы переходим к действиям, — высказался другой.

Гарет кивнул.

— Начнем в выходной на рассвете.

— У нас почти не останется времени на подготовку, — отметил кто-то. Р'шейл помнила этот голос, но сейчас не видела говорящего.

— В том-то и дело, — ответил Гарет. — Выйдя отсюда, мы должны будем посвятить еще многих в тайну нашего существования. Чем больше людей о нас узнает, тем больше шансов, что мы будем раскрыты. Соответственно, чем меньше времени останется до начала действий, тем лучше для нас.

— Я помню, что все это мы уже обсуждали, — вступил молодой человек, сидящий где-то сзади от Р'шейл, — но даже если мы захватим Цитадель, никуда не денется армия кариенцев, стоящая возле ворот крепости.

— И еще придется как-то справиться со жрецами, — тревожно добавил его сосед. — Во всякие сказки про магию я не верю, но я был на северной границе, когда их армия напала на нас. И то, что я там видел я не забуду.

— Возьмите их в заложники, — предложила Р'шейл. Все, включая Брэка, удивленно посмотрели на нее.

— Если все пройдет как надо, — продолжала она, — то, когда вы возьмете Цитадель, все герцоги Кариена окажутся у вас в заложниках, и их жрецы вместе с ними. Если вы не сможете прийти к соглашению с Ясноффом, имея на руках такой козырь, как совет герцогов, будет просто смешно. Это же очевидно. Убивайте их по одному, пока он не сдастся. Начинайте со жрецов и постепенно поднимайте планку. До короля Ясноффа должно быстро дойти, что к чему.

Брэк развернул ее к себе и негромко, так что она одна слышала его, прошипел ей в ухо:

— Ради всего святого, что ты затеяла?

— Верь мне, Брэк. — Она высвободилась из его рук и отодвинулась от него.

— Как-нибудь в другой раз, Р'шейл. Я не буду молча смотреть, как ты убиваешь невиновных, пытаясь перещеголять матушку.

Она раздраженно вздохнула. Ну почему он всегда думает о ней так плохо?

— Я не считаю, что кариенских герцогов и их жрецов стоит называть невиновными. Кроме того, мы никого не должны убивать — достаточно припугнуть их. В конце концов, мы просто объясняем им, ради чего они должны вернуться к себе домой.

Брэк очень подозрительно взглянул на нее, но времени на разговоры не было.

— Вы всерьез предлагаете нам хладнокровно убивать заложников? — это спрашивал Рилан, шталмейстер Цитадели. Р'шейл с раннего детства помнила его. — Защитники так не поступают.

— Вы неплохо справлялись с этим во время чистки, командир, — ответила она. — Я думаю, что несколько голов противника над главными воротами уже ничего не изменят.

Комната наполнилась возмущенными голосами. Гарет гневно поглядел на нее.

— Ты слишком многое берешь на себя, Р'шейл.

— Я просто констатирую факты, Гарет. Защитникам ведь есть в чем покаяться.

— Самой большой нашей ошибкой было то, что мы не удостоверились как следует, уничтожены ли все харшини, — вызывающе выкрикнул кто-то.

Р'шейл повернулась к сказавшему это офицеру.

— Ты делаешь еще большую ошибку, полагая, что мог бы сделать это, не запачкав безнадежно рук. Поглядите на себя! Вы прячетесь в задней комнате таверны и собираетесь свергать свое правительство, а исповедуете отвращение к ненужному кровопролитию. Но ваша драгоценная честь защитников не спасла Мэгину. Она не помешала кариенцам захватить Медалон, и она не поможет вам вернуть его. Вы сражаетесь с фанатиками, капитан, с людьми, которые мыслят иначе, чем вы. Если вы хотите победить, вам придется играть по их правилам, не дожидаясь, пока они начнут играть по вашим.

Гарет предостерегающе взглянул на Брэка.

— Заткни ее, или убирайтесь.

Брэк шагнул вперед и крепко взял Р'шейл за плечо.

— Ты не права, Р'шейл.

— Но ведь я говорю правду! — настаивала она.

— Яснофф не станет торговаться. Ему это не нужно. Что с того, что мы захватим Цитадель? Эта армия, расположившаяся за стенами, сможет держать нас в осаде годы. И некому будет прийти к нам на помощь. А если бы и нашлись желающие, где им набрать столько бойцов, чтобы сразиться со всеми кариенцами, собравшимися здесь? Нет, это было бы слишком опасно. Нам нужно найти другой путь.

Гарет взмахнул руками, утихомиривая гвалт, поднятый словами шталмейстера, и испытующе поглядел на Р'шейл и Брэка.

— Рилан затронул очень серьезный вопрос. Если нам не удастся запутать кариенцев расправой над пленными, то мы окажемся в осаде, которая грозит затянуться надолго и выбраться из которой мы, скорее всего, не сможем.

— А если я скажу, что знаю, кто освободит вас? — спросил Брэк. Р'шейл удивленно обернулась на него и, сообразив, улыбнулась.

— Дамиан.

— Кто? — спросил кто-то из задних рядов.

— Дамиан Вулфблэйд, Высочайший Принц Хитрии. Это к нему собирался идти Тарджа с теми людьми, которых ему удалось собрать, он обещал помочь Медалону.

— Коли на то пошло, — задумчиво добавила Р'шейл, — мы сможем, наверное, уговорить Габлета помочь нам в сражении. И остается еще защитники, ушедшие в Хитрию.

— Сколько этих защитников? — спросил кто-то. — Тысяча? Или две? Не слишком много против этой орды, что стоит здесь под стенами.

— И вы всерьез полагаете, что хитрианцы и фардоннцы придут к нам на помощь? — хмыкнул Рилан.

— Дамиан придет, — уверенно отозвалась Р'шейл.

— Р'шейл права, — подтвердил Брэк. — И Хитрия, и Фардонния придут к вам на помощь, если она попросит их об этом.

— Должно быть, на юге все резко переменилось в последние месяцы, — кисло высказался Рилан. — Еще недавно я слышал, что Габлет собирается нападать на нас, а вовсе не освобождать от захватчиков. И с каких это пор ты берешься приказывать что-нибудь королям и принцам?

Гарет внимательно посмотрел на Р'шейл. Он был на северной границе и знал, что с хитрианским принцем она знакома.

— Я думаю, что она говорит правду, Рилан. Вулфблэйд может и прийти, если Р'шейл попросит его. Но уверена ли ты, что ему можно доверять?

— Я доверила бы Дамиану свою жизнь.

— Но нам придется доверить ему не только твою жизнь, Р'шейл, но жизни всех мужчин, женщин и детей в Цитадели.

Гарет задумчиво поглядел на обоих гостей, видимо решая, стоит ли полагаться на их заверения. В конце концов он пожал плечами и перевел взгляд на своих людей.

— Насколько я понимаю, нам нужно действовать сейчас или отказаться от надежды на победу. С каждым днем кариенцы все крепче обосновываются в Медалоне, и скоро их будет уже не выдворить отсюда. Я предлагаю поверить, что Р'шейл сможет привести кого-то к нам на помощь. Я полагаю, нам следует сейчас действовать решительно, а потом ждать, пока хитрианцы освободят нас.

По комнате пронесся гул голосов, выражающих согласие защитников с высказанным предложением. Гарет кивнул.

— Хорошо. Тогда давайте договариваться о деталях.

Теперь Р'шейл и Брэку настала пора помалкивать. Эти люди готовились действовать с того дня, как Джойхиния подписала договор о капитуляции Медалона. Они подумали обо всем: о ключевых позициях, которые нужно занять, об оружии, которое потребуется для этого, и о каждом человеке, который будет в этом участвовать. На этой встрече утрясались уже мельчайшие детали и последние поправки к их планам.

Готовя переворот, они основывались на предположении, что любой защитник в Цитадели поддержит их, и Р'шейл полагала, что так оно и будет. Трудно было представить себе защитника, который добровольно отдал бы себя во власть кариенцам, — за исключением, может быть, Вэйна Локлона, а с ним она надеялась в ближайшее время разобраться сама.

Освободить Лорда Защитника и Тарджу выпало молодому капитану, которого Р'шейл помнила еще лейтенантом в свою бытность трудницей. Она с легким удивлением обнаружила, что это был тот самый молодой человек, который увел Кайлин на танцы той ночью, когда Дэвидд Тайлорсон привел ее на свидание с Тарджой под амфитеатром. Та ночь отпечаталась в ее памяти как край бездонной пропасти, в которую, как ей казалось, она падала до сих пор навстречу предназначению, о котором она никогда не просила и не мечтала. Симин внимательно выслушал приказ, но она чувствовала, что он взволнован, хотя и старается скрыть это. Он немного беспокоил ее. Все было слишком серьезно, а он словно не понимал этого.

Наступило уже раннее утро, когда Гарет обвел комнату взглядом и удовлетворенно кивнул.

— Ну что ж. Вы все знаете, что вам делать. Вопросы есть?

— Мы не обсудили, каким образом будет доставлено послание к хитрианцам, — заметил Рилан.

— Р'шейл? — спросил Гарет, обращаясь к ней.

— Мы позаботимся об этом.

— А как? — спросил Рилан. — Мы заперты в Цитадели. Как ты пошлешь им весть? Как обманешь бдительность кариенцев? У нас нет птиц, наученных летать в Хитрию.

За нее ответил Гарет:

— Я думаю, что эту задачу мы можем предоставить Брэку и Р'шейл. У них есть… средства, о которых нам не нужно знать. Я полагаю, что по этому поводу мы можем не тревожиться.

Р'шейл краем глаза посмотрела на Брэка, улыбнувшегося при виде этого трогательного признания Гаретом их силы.

— Хорошо, если больше вопросов нет, я полагаю, мы можем закончить. Удачи вам, джентльмены.

Защитники собрали свои карты и планы и начали по одному выходить из комнаты, выскальзывая за дверь по сигналу молодого лейтенанта, дежурившего у выхода. Р'шейл и Брэк выходили последними.

— Я очень многое сделал, полагаясь на ваши слова, и это тревожит меня, — сказал им Гарет, пока они ждали своей очереди. — Вы действительно сумеете сделать так, что Вулфблэйд и фардоннцы вовремя придут к нам на помощь?

— Я думаю, что сумеем.

— Р'шейл, я был бы страшно счастлив, если бы ты говорила немного поувереннее.

Она пожала плечами.

— Все зависит не только от меня. Мне придется поговорить с богами.

Гарет нахмурился.

— Подумать только, что я не просто говорю с вами об этом — нет, я основываю на этом бреде всю стратегию. — Он остановился и кивнул в ответ на приветствие двух капитанов, подождал, пока те выйдут, и продолжил: — Я хочу сказать тебе еще кое-что. Если мы убьем слишком много жрецов и герцогов, Яснофф так разъярится, что будет стремиться уничтожить нас всех просто по злобе.

— Если тебе и придется убить, Гарет, то только нескольких.

— Тебе легко говорить. А перерезать им горло мечом будут другие. Или ты собираешься заняться этим сама?

— Я не могла бы, даже если бы хотела. Если бы я стала причиной такого насилия, это ударило бы по тем харшини, которые связаны с тем же источником силы, что и я. — Она посмотрела на Брэка, немного обиженная изумлением, появившимся на его лице. — Ты думал, что я не знаю? Я помню, что сказала мне Шананара по поводу той ночи, когда я пыталась убить Локлона. Если даже пожелание смерти одному может причинить такую боль харшини, то убийство дюжины может просто уничтожить их.

— Не забывай еще вот о чем, — напомнил ей Гарет. — Позволив сотням тысяч разъяренных кариенцев пройтись по Медалону ты станешь причиной не меньшего числа бед, чем если бы ты просто убила их своими руками.

— Не беспокойся, Гарет. Я знаю, что делаю.

Он уныло покачал головой.

— Я сильно сомневаюсь в этом, Р'шейл, да и Брэк, насколько я могу судить по выражению его лица, тоже.

— Тогда почему ты все же решился действовать?

— У нас нет выбора, — просто ответил он.

В Главный зал Цитадели теперь называли домом Франсил, но Р'шейл отказалась признать новое название. Это название Джойхиния Тенраган добыла ценой женской чести, а Р'шейл отказывалась оправдывать столь низкий поступок. В огромном помещении никого не было, и они проскользнули внутрь, испуганно прислушиваясь к громкому гулу захлопнувшихся дверей. Рассветало, и первые лучи солнца окрашивали алым пляшущие в воздухе пылинки. Стены под галереей были еще погружены во мрак. Брэк вошел в зал и огляделся. В его глазах затаилась печаль.

— На потолке здесь были изображения первичных богов, — сказал он, глядя на пустынный белый свод. Его голос громко разнесся по молчащему зданию. — Харшини потратили полстолетия на то, чтобы создать их. Можно было всю жизнь смотреть на них и не разглядеть все, что нарисовано.

— На стене в моей комнате была фреска такого типа, — вспомнила она. — На ней было столько деталей, что я никогда не уставала глядеть на нее.

Казалось, он даже не слышит, что она говорит.

— Вдоль галереи шли фрески, посвященные случайным богам. Их последователи могли приходить в Храм богов и сами дорисовывать фрески, опираясь на свой опыт общения с богами. Некоторые фрески были просто великолепны, особенно те, что посвящались богу художников. На стенах были выгравированы сонеты, посвященные богу поэзии. Видишь эту мраморную балюстраду? Если внимательно посмотреть, окажется, что каждая колонна покрыта особой резьбой. Открой в ветреный день окна с двух сторон зала, и он запоет песню в честь бога музыки.

Р'шейл не знала, что сказать и стоит ли говорить вообще. Брэк погрузился в воспоминания. Он шагал по залу, и его сапоги гремели по мраморному полу.

— Видишь эти двенадцать колонн, поддерживающие галерею? В каждой из них была ниша, но теперь они замурованы. В каждой из них был алтарь одного из первичных богов. — Он нахмурился в ответ на какие-то далекие воспоминания и взглянул на нее. — Всевидящий Кристалл стоял вот здесь, на подиуме. Он казался мне огромным, но это, наверное, потому что я был еще маленьким.

— Должно быть, это было прекрасное зрелище.

— Было, — согласился он, хмуро глядя на голые стены. Стена за подиумом была заштукатурена и побелена. Р'шейл вспомнила внушительный камень в храме Гринхарбора и попыталась вообразить подобный камень, гордо возвышающийся посреди этого храма, но не смогла. Для нее зал был слишком связан с Сестринской общиной и ее историей, чтобы она могла представить то, чем грезил сейчас Брэк.

— Ты даже не представляешь, как в детстве мы с Коранделленом озорничали, играя с богом воров и богом удачи.

— Вы играли с богами?

— Мир тогда был совсем иным, Р'шейл. Тогда не было никаких сестер Клинка. Никакого Всевышнего. Вообще никакого насилия, о котором стоило упомянуть, разве что в Хитрии, но это была провинция бога войны, и на наши жизни они посягали редко. — Он покачал головой и печально огляделся. — Сестринская община немало напакостила, но из всех ее дел это, пожалуй, самое скверное.

Она вгляделась в пустой зал. Она видела Убежище и была покорена его красотой, но сейчас ей пришло в голову, что все его красоты были только слабым отражением того, чем когда-то была Цитадель.

Брэк, видимо, уже стряхнул с себя меланхолию.

— Пошли. Если уж нам нужно это сделать, то лучше поскорее Город скоро проснется.

— Жрецы нас не учуют?

— Здесь — нет.

— Ты не говорил об этом раньше.

— Я вполне намеренно утаил это от тебя, — подтвердил он. — А то мало ли что бы ты надумала.

— Но они же засекли меня в прошлый раз, когда я попыталась призвать здесь силу.

— Это потому, что они были внутри вместе с тобой.

— Интересно, сколько еще жизненно важных деталей ты вполне намеренно утаил от меня? — рассердилась Р'шейл.

— Немного. Но нам пора. Не торчать же здесь весь день.

Это был Храм богов. Произнести здесь имя бога значило призвать его. Ей стало не по себе — а вдруг после всего, что здесь происходило, боги не захотят прийти на ее зов? Она покосилась на Брэка, потом решительно вздохнула.

В конце концов, был только один способ выяснить это.

 

Глава 38

Попав в плен, Тарджа остался в живых только потому, что его не узнали. Когда он пришел в себя, дико болела голова, глаза были залеплены кровью, натекшей из раны на лбу. Он лежал в переполненной камере, куда кариенцы согнали всех арестованных. Тарджа замерз до дрожи и посинения, лежа на холодном полу в сырой одежде, но, к собственному удивлению, этим все и исчерпывалось. О Ульране и прочих ничего не было слышно. Или они сумели ускользнуть, или их держали где-то в другом месте.

Сохранению его инкогнито способствовало и то, что кариенцы не очень заботились о том, чтобы установить личности пленных. Это была работа для писцов, а кариенцы считали, что в штурмовом отряде писцы не обязательны.

Основные части кариенской армии появились в Котсайде на следующий день после того, как он пустил паром по течению. По словам сокамерников, которые в тот момент были на берегу, река разломала паром, ударив его о берег, как пустую деревянную коробку. Теперь он годился только на растопку. Это немного утешило Тарджу. Хоть ненадолго, но все же он задержал кариенцев.

Однако везение длилось недолго. Через неделю пребывания в тюрьме в его камеру попал Ульран и, увидев Тарджу, радостно окликнул его по имени, да так громко, что слышно было всем кариенцам в Котсайде.

Через час Тарджа, скованный по рукам и ногам, стоял перед лордом Рейчем и лордом Верланом.

Обнаружив, что взяли в плен самого Тарджу Тенрагана, кариенцы поняли, что Всевышний откликнулся на их молитвы. Он оказался виноват во всем, что в этой кампании у кариенцев вышло не так: и в смерти Кратина, и в смерти лорда Терболта, и в том, что в северном Медалоне было слишком мало сел и городов, где можно было бы реквизировать провиант, что поставило их армию перед угрозой голода, и даже в том, что им все еще требовалась помощь защитников для приведения гражданского населения к покорности. И был виноват в появлении партизанских отрядов, то тут то там нападающих на них с флангов и бесследно исчезающих в ночи при попытке их схватить, он был виноват в том, что они застряли на этом берегу, — впрочем, последнее обвинение Тарджа считал не лишенным некоторых оснований.

Тарджа был виноват во всем, и они хотели, чтобы он за все расплатился сполна.

Кариенские герцоги выглядели не слишком веселыми. Похоже, что успех достался им слишком дорогой ценой. Лорд Рейч вроде бы и не обвинял Тарджу в том, что он один виноват во всех неудачах оккупационной армии, но в то же время создавалось впечатление, что так оно и есть. Высокомерно посмотрев на Тарджу, он уткнулся в лежащий перед ним свиток.

— Ты убил лорда Пайтера, лорда Терболта и его королевское высочество Кратина, наследного принца Кариена. Ты же убил жреца Элфрона. Ты обвиняешься в бесчисленном количестве актов саботажа, в том числе в разрушении котсайдского парома. Ты обвиняешься в похищении ее королевского высочества, Адрины, наследной принцессы Кариена, и в передаче ее варварам-хитрианцам, которые до сих пор держат ее в заложниках. Ты поддерживал сношения с демонами и с язычниками и активно содействовал харшинским колдунам. Что ты можешь сказать по этому поводу?

— Что вы забыли включить в список поедание младенцев, — ответил он с дерзким спокойствием, приходящим к человеку, знающему, что он обречен и может говорить теперь все что угодно — хуже уже не будет.

— Ты будешь повешен, капитан. Ты заслужил это своими преступлениями.

— В таком случае не могли бы вы сделать это поскорее? — усмехнулся он, наслаждаясь раздражением кариенского герцога. — Кормежка в тюрьме отвратная.

— Ты дорого заплатишь за свою дерзость, капитан.

— Давайте покончим с ним прямо сейчас! — высказался Верлан. Терпение у этого большого человека с громким голосом было на удивление коротким.

Рейч покачал головой.

— Мы должны показать этим медалонцам, что даже могучий Тарджа Тенраган не может избежать нашего возмездия. Если мы повесим его здесь, в этой дыре, люди не поверят, что мы это сделали, Его смерть должна стать публичным событием. Подождем, пока не доберемся до Цитадели. Мне нужно как можно больше свидетелей.

— Тогда хотя бы публичный позор. Посадим его в колодки.

— Нет. Слишком велик риск того, что сообщники попытаются освободить его. Мы будем держать его в лагере. Я сделаю из казни такое представление, которое медалонцы не скоро забудут.

Они говорили на кариенском, видимо даже не догадываясь, что Тарджа понимает их. Он не реагировал на их слова, желая и дальше оставлять их в неведении о том, что бегло разговаривает на их языке. Во всяком случае, его приободрила готовность Рейча подождать с казнью до Цитадели. Пройдет еще месяц, прежде чем они переберутся через реку. За это время много что может произойти. Рейч обратился к нему на отвратительном медалонском.

— Пока тебя будут держать здесь, а при первой возможности переведут в Цитадель. Если хочешь жить подольше, сообщи нам имена своих сообщников и где располагается штаб повстанцев.

— Вы же не ожидаете, что я и вправду вам что-нибудь скажу?

Герцог пожал плечами.

— Никогда не угадаешь, что медалонцы сочтут бесчестным, а что почетным. Может быть, ты предпочтешь продать друзей, чтобы спасти свою шею.

— Позвольте дать вам совет, милорд. Если вы намерены захватить Медалон, вам стоит выяснить получше, что именно медалонцы понимают под честью.

— Глядя на перечень твоих преступлений, капитан, я вообще поражаюсь тому, что ты знаешь это слово.

Нельзя сказать, что Тарджу держали в роскоши, но все же он ожидал худшего. Его поместили в шатер в середине кариенского лагеря, со всех четырех сторон охраняемый кариенскими рыцарями, которые, как казалось Тардже, не задумываясь прирезали бы мать Родную, лишь бы доказать свою верность Кариену и Всевышнему. Сначала они хранили полное молчание, но через несколько недель немного смягчились, и тогда Тарджа узнал, что происходило во внешнем мире.

Рыцари пересказывали ему последние новости о принцессе Адрине которая теперь оказалась в Хитрии и вышла замуж за хитрианского Высочайшего Принца. Тарджа изобразил изумление — ему вовсе не хотелось разрушать возникшую между ними симпатию сообщением о том, что об этой женитьбе он уже давно знает. Сообщение о том, что Дамиан сделался Высочайшим Принцем, слегка встревожило его. Он задумался, не приложила ли к этому руку Р'шейл. На его памяти она убила уже двоих, и не было заметно, чтобы это тревожило ее. «Не понравилось ли ей убивать? Может быть, теперь на ее руках еще и кровь старого Высочайшего Принца?» Эти мысли съедали его, присоединившись к другим воспоминаниям о ней, которые и теперь продолжали преследовать Тарджу. Воспоминания, которые не могли быть правдой. Воспоминания, в которых не было оснований сомневаться.

Он не знал, что сталось с Мэндой и остальными людьми из его отряда, зато скоро получил сведения о судьбе фардоннцев, встреченных им в заброшенном эллинге. Когда Павал сообщил бывшим стражам Адрины о появлении кариенцев, то вместо того, чтобы бежать на юг, что было бы самым разумным поступком в их положении, Филип повел своих людей прямо в Котсайд, в тщетной надежде помочь медалонцам. К тому времени, как они подоспели, в городе было уже полно кариенцев. Схватка вышла быстрой и кровавой. Многие были убиты на месте, включая Филипа и Павала. Прочих осудили и повесили на следующий день.

Тарджа видел их разлагающиеся тела, свисающие с виселиц, наскоро сколоченных кариенцами на городской площади, когда его переводили на новое место заключения в кариенском лагере. Он чувствовал себя виноватым перед ними и не понимал, почему фардоннцы пошли на такой риск, вместо того чтобы спокойно уйти. В конце концов он пришел к выводу, что в схватку их повели загадочные представления о чести. Он помнил, как посмотрел на него Филип, когда Тарджа на границе предложил им сдаться Дамиану. Может быть, для них было легче пойти на бессмысленное геройство, чем вернуться в Талабар и предстать перед лицом короля. Ведь стражи принцессы не просто уклонились от схватки на поле боя, они покинули свою принцессу, защищать которую им было поручено. То, что сделать и то и другое им приказала сама Адрина, для Габлета, видимо, ничего не значило. Тарджа подумал, что дома их могла бы ожидать та же судьба. Они просто приблизили неминуемое.

Почти целый месяц, пока оккупанты строили плоты, Тарджу держали в лагере, а потом под усиленной охраной перевезли через Стеклянную реку и доставили в Цитадель. Он не видел ничего во время своего путешествия. Лорд Рейч реквизировал в Котсайде закрытую повозку, и все путешествие Тарджа провел в ней, только утром и вечером его выпускали облегчиться. Под покровом ночи его доставили в штаб-квартиру защитников и там оставили, полностью отрезанного от известий о внешнем мире.

Тарджа не знал, сдалась ли Цитадель без боя, или ее взяли в решительном сражении. Он не знал, сохранилась ли организация защитников, или лорд Рейч распустил их. Те, кто охранял его в Цитадели, не говорили по-медалонски, а он не хотел открывать, что говорит на их языке, поэтому никакого общения стражники с ним не поддерживали. Если им и случалось, коротая время службы, обсуждать новости, то это происходило слишком далеко от его камеры, потеряв счет дням, Тарджа обнаружил, что изоляция начала действовать ему на нервы. Он провел уже столько времени за решеткой что успел привыкнуть к заключению — и это само по себе тревожило его, — но раньше сознание постоянно было чем-то занято. Палачи, пытавшиеся вызнать у него имена соратников-повстанцев при помощи палок и раскаленных железных прутьев, придавали жизни смысл хотя бы тем, что им нужно было сопротивляться. Но здесь, в полной изоляции, когда он днями не видел живой души, он почувствовал потребность в человеческом обществе. Он не видел людей. Даже пищу просовывали через окошко в железной двери.

Поначалу он пытался занять себя, обдумывая побег, но с пустыми руками ему было не прорваться, а отобрать оружие было не у кого. Он гадал, не войдут ли к нему тюремщики, если он прикинется больным, но, сколько он ни колотил в дверь, никто не появился — только сбил кулаки да сорвал голос. Тарджа начал даже думать, не является ли такое одиночное заключение само по себе пыткой. Есть ведь вещи и похуже боли, хуже унижения и смерти. Быть забытым, знать, что никого не волнует, жив ты или мертв, — это оказалось самой горькой пилюлей.

Когда надежда на освобождение покинула его, Тарджа обратился к своим мыслям. Это оказалось опасной игрой. В прошлом таилось множество приводящих его в ужас воспоминаний, отказать которым в реальности было все же невозможно. По каким-то причинам — может быть, если права Мэнда, на то была воля богов — ему случилось влюбиться в Р'шейл. Он помнил каждую мысль, каждый поцелуй, каждое объятие, каждую интимную встречу, когда он засыпал, не выпуская ее из своих объятий. Его поражало, почему тогда все это не тревожило его — и почему это так тревожит его теперь. Умом он знал, что Р'шейл вовсе не сестра ему, но всю свою жизнь он привык считать ее родной плотью и кровью, и отказаться от этого было не так-то просто. И все же он любил ее и не раскаивался в этом до того дня, когда пришел в себя в фургоне по дороге в Тестру и обнаружил, что его мир непоправимо изменился, хотя не было и намека на то, что послужило причиной перемен.

Когда дверь его камеры наконец отворилась, Тарджа с лихорадочной поспешностью вскочил на ноги. В дверях стоял черноволосый рыцарь с разочарованным взглядом — юноша, обнаруживший, что война вовсе не такое романтическое и героическое дело, как он полагал. На его плаще были нарисованы три сосны на красном фоне.

«Кирхландец, — подумал Тарджа. — Из той же провинции, что и маленький Майкл. Интересно, что с ним теперь? Жив ли он или и его сгубило предназначение Р'шейл?»

— Меня зовут сэр Андон, — произнес кариенец на ломаном медалонском. — Иди со мной.

Тарджа опустил глаза, только сейчас заметив, как плохо он пахнет. Он был небрит и грязен, его камера вся провоняла, а ведро для нечистот в углу давно переполнено.

— Куда мы идем?

— Должен быть чистый. Тебя завтра повесят. Лорд Рейч сказал, что ты должен выглядеть как защитник.

Итак, они наконец собрались его повесить. Рейч хотел, чтобы его казнь увидело побольше людей — обитатели Медалона должны были увидеть казнь офицера защитников. А смерть замученного, больного создания, каким он сейчас являлся, никого не могла воодушевить. Тарджа подумал было сопротивляться, но сразу же отбросил эту идею. Когда он выберется из камеры, можно попробовать сбежать, хотя, глядя на людей, выстроившихся за спиной Андона, в удачу верится с трудом.

Шагая за Андоном, Тарджа решительно подавил в себе надежду. Да, раньше ему удавалось избегать подобной участи. Он столько раз уже уклонялся от смерти, что ему стало казаться, будто он, подобно магам-харшини, сделался бессмертным. Но когда кариенские стражники окружили его, он велел себе не быть глупцом.

Он не был неуязвим. Даже харшини и те не бессмертны. И если не случится внезапно какое-нибудь чудо, меньше чем через день он рассчитается за свое былое везение.

 

Глава 39

В выходной рассвет занялся над Цитаделью под перестук молотков по дереву — строили виселицы. Песчаный пол арены был усыпан строительным мусором, рабочие спешили закончить работу до того, как соберется толпа. В воротах беленого ограждения появилась Джойхиния Тенраган и прошлась по арене, кутаясь в плащ на холодном ветру.

— Долго еще?

Бригадир обернулся на голос и уронил молоток. Низко поклонился.

— Будет сделано к сроку, Верховная сестра.

Джойхиния удовлетворенно кивнула. Казнь была назначена на полдень.

— Вы хорошо поработали.

— Вообще-то это пустой труд, — недовольно ответил рабочий, поднимая молоток. — Ведь перед штаб-квартирой защитников стоят очень крепкие виселицы.

— Ты не одобряешь публичных повешений? — удивленно осведомилась Джойхиния. Наверное, стоило бы выговорить ему за такое нахальство, но сегодня она была в хорошем расположении духа.

— Не самое лучшее развлечение, на мой взгляд, — неуверенным голосом подтвердил бригадир, осознав, насколько безрассудным было его высказывание.

— Понятно. Но ты ведь не сочувствуешь преступникам?

— Нет, что вы, ваша милость!

— Хорошо, коли так. Работай дальше.

Мрачно усмехнувшись, Джойхиния отошла от плотника. Это их подстегнет. Несколько слов Верховной сестры, и люди дрожат. Были и такие, которые совсем лишались мужества при одном ее виде. Сознание этого опьяняло. Это было лучше вина. Лучше секса. Даже лучше, чем смотреть на чужую боль.

Назад в свой кабинет Верховная сестра вернулась в прекрасном расположении духа. День был холодный, но ясный, и это будет последний день Тарджи Тенрагана. То, что мщение заняло так много времени, не огорчало Верховную сестру. В конце концов, ожидание придавало ему особый вкус.

При мысли о других ее врагах, которые до сих пор гуляли на свободе, Верховная сестра нахмурилась. Она надеялась услышать о Р'шейл, но о ней не было ни слуху ни духу. В последний раз ее видели в Фардоннии, где, по словам сквайра Мэтена, она выдавала себя за харшинского дитя демона. Это были не слишком радостные новости.

Тарджа должен был притянуть Р'шейл, как лозоискателя манит вода. Джойхиния позаботилась о том, чтобы о его повешении узнали все, удивив даже кариенцев просьбой оттянуть казнь до тех пор, пока весть о ней не доберется до самых отдаленных уголков Медалона.

Р'шейл должна прийти. Если она останется жить, то к чему вся эта власть, к чему Локлон, выступающий в обличье Верховной сестры?

Сквайр Мэтен поджидал ее возвращения. Это был худощавый мужчина со вьющимися черными волосами, удлиненными чертами лица и непреклонным нравом. К тому же он терпеть не мог Джойхинию, и только сознание того, что у этого человека хранятся ключи от комнаты, где лежит тело Локлона, в то время как его дух обитает в теле Джойхинии, заставляло Верховную сестру подчиняться ему.

— Где ты была?

Он сидел за столом Верховной сестры, роясь в ее бумагах. Джойхиния подавила раздражение.

— Проверяла, как строят виселицы. Хочу быть уверенной, что бы все будет готово вовремя.

— Да, вот это будет событие, — заметил Мэтен, не поднимая глаз. — Не часто удается полюбоваться, как вешают офицера защитников. Я думаю, что пришлось бы повесить кого-нибудь крайне важного, например Верховную сестру, чтобы собрать еще больше народа.

Настолько плохо скрытую угрозу Джойхиния не могла игнорировать.

— Тарджа Тенраган — дезертир и подлый предатель.

Мэтен посмотрел на нее щелочками холодных глаз. Джойхинии стало неловко под их прицелом.

— Горожанам полезно увидеть, что случается с предателями.

— К тому же это позволит нам выявить тех, кто противостоит нам, — добавила Джойхиния.

Прежде чем ответить, Мэтен дочитал письмо, которое держал в руках.

— Или, наоборот, загонит их в подполье.

— Нет, я знаю этих людей. Кто-нибудь попытается освободить его. И когда они проявят себя, мы будем наготове.

— Я бы на их месте не стал и пытаться его освободить, — пожал плечами Мэтен. — Если бы я хотел взбудоражить повстанцев, я бы без колебаний позволил тебе повесить его, чтобы эта смерть сплотила вокруг себя всех недовольных и мятежников в Медалоне.

Намек был слишком прозрачен.

— Если ты считаешь, что это плохая идея, почему ты все же согласился?

— Потому что лорд Рейч хочет этого; кроме того, даже в роли мученика мертвый Тарджа Тенраган не так опасен, как живой. Где речь, которую я написал для тебя?

— У моего секретаря.

— Принеси сюда. Я хочу внести туда несколько исправлений.

Джойхиния решила не препираться. Повернувшись на пятках, она прошагала по просторному кабинету и рывком отворила дверь в соседнюю комнату.

— Свелен! Дай мне ту речь, которую я тебе принесла вчера! — Свелен послушно подскочила с нужной бумагой. Джойхиния вырвала свиток из протянутых рук и захлопнула дверь перед лицом молодой женщины.

— Вот! — сказала она, бросая бумагу на стол.

Сквайр Мэтен удивленно поднял глаза на нее.

— Спокойнее, Верховная сестра, спокойнее.

Хотя именно кариенские жрецы создали чары, перенесшие его сознание в тело Джойхинии, оккупация Цитадели радовала Верховную сестру не больше, чем любого другого медалонца. Она держала это при себе, и причина, конечно, была не в патриотизме. Просто у Локлона имелось свое мнение о том, как вести дела, а Мэтен своим видом постоянно напоминал ему о том, насколько ограничена его власть.

С чисто политической точки зрения, Локлон восхищался мудростью герцога Сетентона, поставившего у власти Мэтена. Даже лорд Рейч с удовольствием свалил на него заботы о повседневных делах Цитадели. Наверное, кариенцы испытывали сильное искушение потребовать мгновенного обращения покоренного народа к вере во Всевышнего; запретить обряды, на которых многие столетия держалась жизнь Медалона. Мэтен же был слишком умен, чтобы будить такими действиями народное недовольство. Хватило и тех беспорядков, которые возникли, когда они открыли ворота Цитадели, чтобы впустить кариенскую оккупационную армию. А он не хотел вызывать народное восстание, приказывая людям в одночасье сменить свою веру и взгляды на богов.

Теперь, когда не надо было отвечать перед Кворумом, Верховная сестра могла издавать такие декреты, какие хотела, но писались они под чутким руководством Мэтена. На первый взгляд, эти декреты были вполне приемлемы. Надо было очень внимательно вчитываться в них, чтобы понять, что это были первые хитроумные шаги по дороге, ведущей к поклонению Хафисте. Мэтен уже почти поставил вне закона проституцию, которую Сестринская община легализовала два столетия назад. Недавно вошли в силу и другие законы. Теперь считалось проступком держать пари на что угодно; этот декрет вызвал много воркотни, но открытых протестов не было. Сам Локлон не был завзятым игроком, предпочитая играть наверняка, но зато он неплохо представлял религию кариенцев и понимал, что это было еще одно из моральных ограничений, которые они хотели навязать медалонцам.

Теперь на очереди стоял закон о внебрачных детях, но Локлон сомневался, чтобы Мэтену удалось легко провести его. В Медалоне родство определялось по материнской линии — этот закон был принят Сестринской общиной очень давно, — из чего следовало, что не меньше двух третей здешних жителей по кариенским понятиям было рождено вне брака. Никому особенно не понравилось бы в один прекрасный день превратиться в незаконного ребенка.

Попытайся Мэтен расформировать защитников, ему было бы не миновать кровавой бани, и он мудро не делал никаких попыток разоружить их и даже, вопреки советам Локлона, оставил на месте Гарета Уорнера, равно как и всех господ офицеров в Цитадели. Локлон не доверял Гарету Уорнеру, несмотря на то что тот всем видом демонстрировал покорность завоевателям. С точки зрения Локлона, даже заключенного в тело Верховной сестры, подобная услужливость пахла двуличностью. Мэтен предпочитал не вникать в такие тонкости, прагматично считая, что, пока Гарет подчиняется приказам, лучше его не трогать.

Что до Лорда Защитника, то ему не доверял никто, начиная с лорда Рейча. Он с трудом смирился с капитуляцией и активно поддерживал дезертиров, досаждавших им саботажем. Ходили слухи, что он послал большое войско в Хитрию и что весной оно должно напасть на захватчиков. Дженгу поместили в темницу под штаб-квартирой защитников, и там он и останется, пока Рейч не решит, что с ним делать. Кариенский герцог не любит убивать без нужды. Может быть, Лорд Защитник на что-нибудь еще пригодится.

Раздался стук в дверь. Мэтен оторвался от бумаг и пригласил просителя войти. В кабинет вступил Гарет Уорнер и, вежливо поприветствовав Мэтена и Верховную сестру, встал возле стола.

— Доброе утро, сквайр, доброе утро, Верховная сестра.

— В чем дело, комендант? Беспорядки в связи с сегодняшней казнью?

— Именно так. Я подумал, что следует назначить дополнительную стражу вокруг Цитадели на случай, если ситуация выйдет из под контроля.

— По-моему, это неплохая идея. Я пошлю в лагерь за людьми.

— Я надеялся послать туда защитников, — невозмутимо отозвался Гарет. Джойхиния опасливо взглянула на него. И Локлон, и Джойхиния всегда недолюбливали Гарета Уорнера. Шибко умный.

— Зачем? — подозрительно спросил Мэтен.

— Вы сегодня вешаете защитника, сквайр. Я предпочел бы, что бы мои люди были сегодня при деле. Если у них не будет занятия, они пойдут туда в качестве зрителей.

— И получат полезный урок.

— А может быть, решат вмешаться.

Мэтен немного подумал и кивнул.

— Очень хорошо. Берите сколько нужно своих людей. И поставьте их куда-нибудь подальше от амфитеатра.

— Я приготовил список стратегических пунктов, которые могут оказаться под угрозой, если что случится. Я прослежу, чтобы моих людей разослали по всем этим местам. Им это не покажется странным, и кроме того, как вы сказали, это удержит их подальше от амфитеатра.

— Очень хорошо. Это все?

— Да вот еще одно дело, — небрежно доложил Гарет. — Неполадка с главными воротами. Заело поворотный механизм, и их никак не удается открыть. Я послал туда инженеров. Они обещают все исправить уже утром.

Мэтен казался обеспокоенным.

— Подходящий денек для такой напасти. А вы уверены, что это случайность?

Комендант кивнул.

— Никто к этому руку не прикладывал, если вы об этом. Я лично проверил сразу же, как только мне доложили об этой неприятности. Можете потом сами посмотреть.

— Просто откройте эти проклятые ворота, — нетерпеливо бросил Мэтен.

— Как скажете, сквайр. — Гарет отсалютовал и направился к двери. — Я взял на себя смелость поставить стражу тут у вас, — добавил он, выходя. Потом посмотрел через плечо на Джойхинию и улыбнулся. — И назначил отдельного телохранителя для вас, ваша милость. Нам не нужны никакие инциденты.

Что-то в манерах Гарета Уорнера насторожило Локлона. Он был слишком спокоен, слишком легко говорил о повешении Тарджи. А Мэтен снова углубился в речь, едва Гарет закрыл двери за собой.

— Я изменил ту часть, где говорится о предательстве. Теперь она звучит так: «Капитан Тенраган запятнал честь защитника. Его неумелые и трусливые поступки позорят каждого жителя Медалона»… и так далее и так далее. Звучит вроде лучше, верно? Прямо называть его предателем, наверное, не стоит. Строго говоря, он ведь Медалон не предавал, только Кариен, а это не кажется вашим людям таким уж преступлением. Нам нужно представить его трусом, преступником, который не стоит… Вы меня слушаете?

— Он что-то задумал, — высказалась Джойхиния.

— Кто? Тарджа Тенраган?

— Гарет Уорнер.

Мэтен пожал плечами.

— Не сомневаюсь.

— Так что же мы сидим?! Надо остановить его!

— Я уже принял меры.

— Какие меры? Ты изолировал Дженгу, и все!

— Дженга куда опаснее Тарджи Тенрагана. Лорд Защитник — символ чести для всех солдат корпуса. Меня не беспокоит, что они могут попытаться освободить Тарджу. Как вы уже отмечали, эта казнь выявит всех недовольных. Пусть Уорнер попробует что-нибудь сделать. У меня сотни тысяч солдат за воротами.

— Эти ворота закрыты, глупец!

Мэтен непонимающе поглядел на нее и вдруг, грязно выругавшись, вскочил на ноги и распахнул двери. Свелен за ними уже не было. Приемная была полна защитников.

Вид меча, приставленного прямо к камзолу, заставил его попятиться. У капитана, который держал клинок, был такой вид, словно самым заветным желанием его жизни было проткнуть клинком грудь Мэтена.

— Ты идиот! — завизжала Джойхиния. — Я же предупреждала!

— Заткнись, Джойхиния! — Мэтен отступил подальше от клинка, внимательно оглядел хлынувших в кабинет вооруженных защитников и обратился к их капитану:

— Я надеюсь, вы сознаете, что не можете победить?

— Честно говоря, нет, — вежливо ответил капитан. — Но я очень благодарен вам за то, что вы сообщили мне это.

— Даже если вам удастся захватить Цитадель, останется армия снаружи.

— Посмотрим. — Капитан был возмутительно спокоен. Локлон был раньше защитником и знал, что тупость не считалась среди них добродетелью. Да и не тот человек был Гарет Уорнер, чтобы идти на неоправданный риск. Если эти люди верили в то, что смогут победить, значит, они припрятали какие-то козыри. Что-то, чего Мэтен не предусмотрел.

— Они что-то сделали! — Голос Джойхинии испуганно сорвался — Погляди на него! Ему наплевать на твою армию! Наверное, они отравили воду или пищу или еще что-нибудь подобное.

— Мы совсем не такие, Верховная сестра, — заметил Гарет Уорнер, входя в кабинет. Он огляделся и кивнул капитану. — Заберите Мэтена вниз и поместите вместе с прочими. Только тихо. Будем наняться, что комендант Форен уже захватил здание администрации. Когда разберетесь со сквайром, отправляйтесь в гостиничный квартал и посмотрите, не нужно ли помочь Кадону со жрецами.

— А как насчет меня? — требовательно спросила Джойхиния.

— О, на вас у меня особые планы, ваша милость, — ответил ей Гарет спокойным, раздражающе тихим голосом, который Локлон ненавидел уже в бытность защитником. — С вами тут кое-кто очень хочет поговорить лично.

— Кто?

Гарет многозначительно усмехнулся, но ничего не ответил. Внезапно Локлон догадался, кто это может быть. Это объясняло уверенность капитана. Это объясняло насмешку в глазах Гарета. Локлон знал, что она должна прийти. Конечно, она пришла — сегодня, когда жизнь Тарджи повисла на волоске.

— Р'шейл. — Джойхиния произнесла это имя еле слышно, словно стоило произнести его громко, и его обладательница возникла бы прямо из воздуха.

— Ей неоткуда взяться, — отмахнулся Мэтен. — За этим специально следят наши жрецы. Дитя демона не могла проскользнуть в Цитадель без нашего ведома.

— Боюсь, вам придется разочароваться в ваших жрецах, сквайр, — ответила ему, входя, Р'шейл. За ее спиной стоял незнакомый мужчина, но времени раздумывать, кто бы это мог быть, уже не оставалось. Локлон почувствовал, что колени Верховной сестры подкосились, когда вошедшая перевела взгляд на него.

Он столько раз представлял себе ее появление, что теперь с трудом верил в него. Она вовсе не была связанной и беспомощной. Она презрительно смотрела на него, и на ее лице не было ни тени испуга, только удовлетворение от мысли, что наконец-то он оказался в ее власти.

— Уведите отсюда сквайра, капитан.

Мэтена вывели из комнаты, оставив Р'шейл, Гарета, высокого незнакомца и еще трех защитников наедине с Джойхинией. Она настороженно глядела на них. У нее не было сомнений в том, что произойдет дальше. Они свяжут Верховную сестру по рукам и ногам и положат ее перед этой харшинской сукой, которая приступит ко мщению теперь, когда торопиться уже некуда. Она сделает все, чтобы он мучился подольше.

Локлон понимал, что надеяться больше не на что. Его власти в обличье Верховной сестры пришел конец. Он не представлял себе, как защитники собираются справиться с кариенскими войсками, но такие люди, как Гарет Уорнер, не делают безрассудных шагов. Они знали, что могут победить.

Верховная сестра умрет. Р'шейл глядела на него так, словно предвкушала его мучения так же долго, как Локлон мечтал о ее агонии.

Но может быть, Локлону еще не настал конец. Его сознание помещено в тело Верховной сестры, но его собственное тело лежит без чувств и ждет его в ее апартаментах. Это довольно далеко отсюда, и, может быть, там нет защитников, обративших сейчас оружие против своих кариенских господ.

Локлон не стал долго раздумывать. С воплем Джойхиния налетела на ближайшего защитника. Испуганный солдат поднял клинок и с изумлением увидел, как она сама напоролась на клинок, благословляя боль, пронзившую ее тело — тело старой женщины, от пут которого Локлон внезапно захотел освободиться.

— Нет! — услышал он яростный крик Р'шейл, сообразившей, что он задумал. Но ее предостерегающий крик запоздал, к тому же, может быть, она одна здесь понимала, что происходит. Защитник отдернул меч, и с облегченной улыбкой она упала на землю.

— Брэк! Помоги мне! Не дай ему умереть! — кричала Р'шейл, подбегая к Верховной сестре. Она беспомощно упала на колени перед телом своей приемной матери.

Джойхиния умерла не сразу. Может быть, старая сука и была безмозглой, но ее тело крепко держалось за жизнь. На мгновение Локлон испугался, что рана окажется не смертельной. Это была бы мрачная шутка — выжить, пойманному в старом разрушенном теле, объятом болью. Р'шейл схватила ее за плечи и яростно затрясла обвисшее тело, но оно уже угасало — угасало слишком быстро для того, чтобы Р'шейл успела призвать силу и удержать жизнь в старом теле Джойхинии. Через красную пелену боли Локлон видел ее взгляд, полный ярости и разочарования: ведь он украл у нее то, чего она хотела больше всего на свете, — свою смерть.

Потом он почувствовал внезапный рывок, словно невидимая гигантская рука раздирала его в клочья, выворачивая наизнанку. Его окутала тьма, и он испустил беззвучный победный крик. Джойхиния Тенраган умерла.

 

Глава 40

В ночь перед казнью Тарджа спал на удивление крепко. Может быть, оттого, что впервые за долгое время он наконец вымылся. Или оттого, что грядущее казалось настолько неизбежным, что он перестал о нем думать.

Но так или иначе на рассвете он проснулся, чувствуя себя отлично отдохнувшим. Не верилось, что через несколько часов он, скорее всего, будет уже мертв. Когда маленький квадрат неба, видневшегося через единственное окошко камеры, из красного стал голубым, он оделся в форму, оставленную ему Андоном, и присел, ожидая развития событий. Ничего, кроме кристально прозрачного спокойствия, он не чувствовал.

Продолжалось это недолго. За дверью послышались голоса, раздались звуки схватки, и дверь в его камеру распахнулась. Вошел молодой человек в форме капитана защитников, глубоко дыша и улыбаясь дурацкой улыбкой.

— Капитан Тенраган, сэр! Комендант Уорнер посылает вам свои поклоны и просит осведомиться, не откажетесь ли вы от повешения ради хорошей схватки, сэр? Ах да, еще вам просила передать привет Р'шейл.

Тарджа уставился на юношу. Удивляться он не мог. Он уже довольно давно перестал изумляться своей способности избегать неизбежной смерти — с того раза, как лег спать разбитым от усталости, а проснулся полностью исцеленным в одной из темниц в этом же здании. Это было около года назад. И время, когда он мог поражаться способности Р'шейл появляться там, где ее меньше всего ждут, тоже давно миновало. Она вытаскивала его из беды почти так же часто, как втравливала в очередную неприятность. Но он испытывал облегчение оттого, что сейчас ее здесь нет. Он был готов к смерти, но не чувствовал готовности встретиться с Р'шейл.

— Найди мне меч.

Капитан рассмеялся и кинул Тардже свой собственный клинок. Он явно наслаждался ситуацией.

Тарджа поймал меч и вслед за капитаном вышел из темницы.

Сэр Андон и его люди были построены лицами к стене; группа защитников уже разоружила их. Молодой кариенский рыцарь ошеломленно увидел, как из дверей темницы появляется Тарджа, и попытался повернуться, но защитник, стоящий возле него, толкнул его обратно к стене.

— Далеко ли собрался? — кинул он через плечо.

— Изрядно, — ответил Тарджа с усмешкой, поймав настроение окружающих его защитников. Видно было, что все они наслаждаются ситуацией. Эти люди не привыкли к поражениям, и все время, пока кариенцы владычествовали над Цитаделью, чувствовали себя как на медленном огне. Теперь, наконец, они взяли инициативу в свои руки, и ни один из них не мог скрыть ликования.

— Что ты собираешься с ними делать, капитан?

— Запру их пока что в темницы, — ответил юноша. — А зовут меня Симин. Ты, наверное, меня не помнишь. Я был в лейтенантах, когда ты…

— Когда я дезертировал? Все в порядке, Симин, так и говори.

— Да просто я не хотел, чтобы это звучало… ну, ты понимаешь…

Тарджа улыбнулся, видя его замешательство.

— Да. Я понимаю.

— У вас ничего не выйдет! — выпалил Андон на ломаном медалонском. Тарджа поглядел на него и покачал головой.

— Сэр Андон, почем бы вам не заткнуться, — сказал он на кариенском, — пока я сам вас не заткнул.

— Убей меня, если хочешь, — воскликнул Андон народном языке. Ему не хватало медалонских слов, чтобы выразить обуревающие его чувства. — Меня примут в доме Всевышнего! А ты навеки канешь в ледяном океане отчаяния! Неужели ты думаешь, что мы не предусмотрели подобного развития событий? Цитадель, должно быть, уже полна нашими войсками. Вам не уйти дальше двери этого дома.

— Ну, это уже наши проблемы. — Он повернулся к Симину. — Есть у нас план, как выбраться отсюда? — спросил он по-медалонски.

— Мы отбили у них всю Цитадель, — ликующе ответил Симин. — Городские ворота заперты, и к данной минуте мы уже, наверное, заняли все ключевые точки в городе. Теперь нам пора, нужно освободить лорда Дженгу.

— Где его держат?

— Мы думали, что там же, где и тебя, но, видимо, его куда-то перевели.

Тарджа нахмурился. Отшвырнув перевернутый стул, он взял Андона за плечи и развернул его лицом к себе.

— Куда вы дели Лорда Защитника?

— Вали в преисподнюю, безбожная свинья!

Другой реакции Тарджа, собственно, и не ожидал. Андон весь сжался, ожидая удара. Но Тарджа понимал, что это была бы пустая трата времени. Андон хотел пострадать за Всевышнего. Смерть означала для него просто скорую встречу со своим богом. «Но если он не станет говорить под угрозой смерти, может быть, страх осквернить свою душу заставит его разговориться», — подумал Тарджа.

— Симин, ты говоришь, что Р'шейл здесь?

— Да, сэр.

— Наверное, мы попросим дитя демона пообщаться с сиром Андоном, — сказал он по-кариенски, чтобы рыцарь вернее понял его. — Как ты думаешь, долго ли ей растлить его душу?

Симин ничего не понимал, а вот Андон сразу побледнел.

— Никакой харшинской ведьме не отвратить меня от Всевышнего!

— Но это не какая-то харшинская ведьма, Андон, — грозно сообщил Тарджа. — Это дитя демона. Она воплощение зла. Она сможет отвратить тебя от Всевышнего одним взглядом. Если она прикоснется к тебе, то твоя душа навсегда достанется ей. Ты не можешь противостоять ей. Даже Хафиста боится ее. Один взгляд дитя демона, и ты навеки будешь ввергнут в океан отчаяния. — Андон испуганно распахнул глаза. Тарджа не мог до конца поверить, что взрослый человек может быть так доверчив, но ему пришлось поблагодарить про себя Хафисту за то, что он сделал своих последователей такими внушаемыми. — Ты не хочешь рассказать мне, где вы держите Лорда Защитника?

Андон молчал, вызывающе глядя в глаза Тардже. Тот пожал плечами и повернулся к Симину.

— Приведи дитя демона.

— Нет! — в ужасе закричал Андон.

— Где Лорд Защитник?

Молодой рыцарь разрывался между долгом и желанием сохранить душу. На него было страшно смотреть. Наконец его плечи упали и он опустил глаза.

— Он в пещерах под амфитеатром. Его перевели туда прошлой ночью на тот случай, если на эти темницы нападут.

— В пещерах, — перевел Тарджа своим товарищам.

— Что ты ему сказал? — с любопытством спросил Симин.

— Пригрозил погубить его душу.

— Умно, — отозвался тот одобрительно, хотя и не понял, что имеет в виду Тарджа. — Сержант Донел! Уведите этих кариенцев в камеры. Нас ждет Лорд Защитник!

От штаб-квартиры защитников было недалеко до амфитеатра. Они бежали по опустевшим улицам, и время от времени до них доносился звук ударов металла о металл. В стороне арсенала тревожный голос прокричал что-то по-кариенски, и снова стало тихо. Непонятно, прознали уже горожане про переворот или нет, но они явно почувствовали, что что-то происходит. По дороге защитники никого не встретили. Даже на Трактирной улице не было ни души.

Когда они добрались до тоннеля, ведущего в пещеры, Тарджа поднял руку, чтобы остановить отряд. Но Симин, видимо, не считал, что должен передать Тардже командование. Осмотрев вход, он махнул своим людям и устремился внутрь. У входа в тоннель никого не было, да и дальше в тоннеле было пусто. Они осторожно устремились в сумрак пещер, внимательно вслушиваясь в окружающую их пустоту.

Тишина пещер давила на Тарджу невидимым грузом. Когда-то здесь были стойла, если верить легендам — откопанные в холме жилища легендарных коней харшини. Пещеры простирались под всем амфитеатром, погруженные во тьму, как гигантская кроличья нора.

Дженга мог быть где угодно.

Тарджа посмотрел на Симина и молча указал на пещеру перед собой.

Молодой капитан понимающе кивнул и направился к ходу, отходящему налево, забрав с собой половину отряда. Другая половина последовала за Тарджой направо.

Факелы, повешенные на стенах через неравные интервалы, перемежали темноту тоннелей островками освещенного пространства. Отряд шел быстро и бесшумно, осматривая все пещеры, попадающиеся по пути. На Тарджу нахлынули воспоминания. Он улыбнулся, увидев, как сержант сигналит «все в порядке», осмотрев пещеру, где когда-то в первый раз в жизни добился поцелуя от послушницы, имени которой теперь даже и не припомнить; нахмурился, миновав пещеру, где рассказал Р'шейл о ее настоящих родителях. Он отлично знал эти места — еще мальчишкой он играл здесь с Джорджем. Во всей Цитадели не было лучшего места, чтобы спрятаться от Джойхинии. Здесь легко было вообразить, что ты герой, сражающийся с непримиримым врагом. Они приходили сюда, чтобы поупражняться на мечах, подальше от придирчивого взгляда мастера оружия. Он вспомнил, как гордился собой, прорубившись своим тупым лезвием сквозь защиту Джорджа, а Р'шейл, которая тогда уже подросла и они стали брать ее с собой, требовала тоже дать ей попробовать, не обращая внимания на то, что их учебные мечи были выше, чем она сама.

— Капитан!

Тарджа повернулся на шепот. Доннел, сержант Симина, указывал куда-то вперед. Как воры, они углубились в темноту. Тарджу тревожила эта тишина. Он ожидал хоть что-нибудь услышать — переговаривающихся стражников, скрип кожи или лязг оружия, но ничего не было слышно. Тишину не нарушал ни один посторонний звук, только шипение факелов да их собственное дыхание. Он остановил своих людей и настороженно вслушался.

Ничего не было слышно, но что-то ощущалось в воздухе, еле уловимый, сладкий и странно знакомый запах. Через несколько мгновений он понял, что это, а поняв, забыл о том, что надо таиться, и побежал вперед. Краем глаза он увидел, как в ту же сторону устремился Симин, который, видимо, и сам почуял неладное. Ворвавшись в пещеру, Тарджа резко затормозил и отчаянно вскрикнул, глядя вперед.

Здесь пахло кровью. Свежей кровью. Вся пещера была пропитана этим запахом. Кровью были забрызганы стены, она лужей стояла на полу. И посреди этого кровавого безобразия лежал Дженга с отрубленной головой. Похоже, совсем недавно он принял здесь бой. Тарджа присел на корточки и дотронулся пальцем до лужи крови. Она была еще теплая. Кто бы это ни сделал, это произошло совсем недавно. Буквально только что, и те, кто это сделал, должно быть, еще не ушли из пещер. Кого-то рядом с ним вырвало.

— Зачем? — сдавленным голосом выговорил наконец Симин. Тарджа не ответил ему, хотя и ясно понимал, в чем тут дело. Так кариенцы отомстили за свою неудачу. Так поступает испорченный ребенок, который, проиграв, ломает любимую игрушку победителя, чтобы она уже никому не досталась. Ненадолго он лишился речи. Охвативший его гнев оставил в нем только яростную жажду мести за смерть самого достойного человека, которого он знал в своей жизни. Доннел сочувственно дотронулся до его плеча.

Тарджа вздрогнул и так резко распрямился, что сержант испуганно отпрянул от него.

— Рассыпайтесь и обыщите пещеры. Кто бы это ни сделал, он еще здесь.

Никто не произнес ни слова. Обнажив клинки, защитники быстро двинулись в темноту. Тарджа отвернулся от страшного зрелища. Возле него стоял Симин, вмиг растерявший всю свою бодрость. Казалось, он только что лишился блаженного неведения о том, что все происходящее вокруг — отнюдь не игра.

— Зачем?

— Затем, что у них сила, — ответил Тарджа. — Затем, что Дженга олицетворяет всех защитников. Они потеряли Цитадель и хотели взять реванш. Хоть как-то уязвить нас.

— Капитан!

Тарджа и Симин обернулись на крик. Вернулся Доннел с двумя защитниками. Они тащили упирающегося в землю человека, но это был не кариенец. Это был защитник. Его форменный плащ был забрызган кровью. Тарджа узнал его, и изумление смирилось мрачной покорностью судьбе.

— Гоун.

Ответом был дикий взгляд фанатика. Тарджа познакомился с ним на южной границе и решил тогда, что это не лучший из защитников. И все же он не мог представить себе, что заставило его сделать это. Он и не хотел в этом разбираться. Неторопливо передав свой меч Симину, он ударил тыльной стороной ладони молодого капитана, висящего на руках Доннела. Весь гнев, который нельзя было выразить словами, он вложил в этот удар.

Гоун пошатнулся от удара, но, когда поднял голову, на лице у него была улыбка.

— Ты только так и умеешь разговаривать, Тарджа? Каждый раз, когда ты проигрываешь, тебе необходимо кого-нибудь ударить, да?

Тарджа набросился на него, готовый убить Гоуна голыми руками. Потребовалось вмешательство Симина и еще двух защитников, чтобы растащить их. Доннел поднял Гоуна на ноги, и тот принялся вытирать кровь с разбитого носа. Симин встал между Тарджой и Гоуном, оттесняя Тарджу в сторону.

— Я понимаю, каково тебе, Тарджа, — настойчиво говорил Симин — Но не надо выходить из себя. Его повесят за это. Правосудие восторжествует.

Тарджа перевел дыхание и осторожно высвободился из кольца окруживших его людей, сделал шаг назад и поднял руки. Уверившись, что Тарджа отказался от кровожадных намерений, Симин облегченно кивнул и принялся отдавать приказы своим людям.

Едва тот отвернулся, Тарджа принял свой меч из рук капитана, которому недавно отдал его, и широко замахнулся. Никто не успел не то что остановить его, но даже протестующе вскрикнуть. Он снес голову с плеч Гоуна, чуть не задев при этом Доннела — сержант едва успел отскочить в сторону. Фонтаном хлынула кровь, а отрубленная голова Гоуна тошнотворно глухо шмякнулась о землю и подкатилась к ногам Симина.

Доннел отбросил от себя обезглавленное тело и стоял, весь облитый кровью, явно не соображая, что происходит.

Прочие защитники не двигались, застыв в немом изумлении.

Тарджа вытер свой меч о подергивающееся обезглавленное тело.

— Правосудие удовлетворено, — произнес он.

И, не дожидаясь ответа, развернулся и шагнул назад в темноту пещер.

 

Глава 41

Р'шейл неохотно выпустила из рук обмякшее тело Джойхинии, наконец осознав, что та мертва. Она опустилась на пол и закрыла глаза. В душном помещении кабинета она вся вспотела, по ее телу пробегала дрожь. Брэк опустился возле нее на колени.

— Ты в порядке?

— Нет.

Она ожидала, что он что-нибудь съязвит, но Брэк молчал. Она открыла глаза и недоуменно посмотрела на него.

— Что такое? Почему ты не ворчишь?

— Тут ничего нельзя было сделать.

— По крайней мере не придется возиться со свержением Верховной сестры, — отметил Гарет, бесстрастно глядя на лежащее тело, вокруг которого по ковру расползалось темное пятно.

— Это еще не конец, Гарет, — заметила Р'шейл.

— По крайней мере, это конец Верховной сестры, — ответил он. — Ну а теперь, если вы не против, нам нужно разобраться с кариенскими герцогами. Лейтенант, проследите за тем, чтобы отсюда убрали тело и заменили этот ковер. — Он отошел в сторону, и защитники кинулись выполнять его приказание. Брэк поднялся и протянул ей руку. — Здесь нам уже нечего делать, Р'шейл.

Последний раз взглянув на тело Джойхинии, Р'шейл взялась за его руку, и он помог ей подняться на ноги. Гарет повел их из кабинета Верховной сестры вниз по лестнице. Они вышли на улицу и обнаружили, что там началось ужасное столпотворение. Улицы были запружены людьми, которых еле сдерживали выстроившиеся в цепочку защитники. Гарет Уорнер прошел туда, где посреди защищаемого защитниками пространства стояли шесть кариенских герцогов, возглавлявших оккупацию Цитадели. Выглядели они очень бледно. Толпа что-то кричала им. Разобрать все выкрики было трудно, но общая интонация угрозы прослеживалась без труда. Несколько оказавшихся в толпе сестер Клинка старательно подзадоривали собравшихся. Хриплые голоса надсаживались, выкрикивая оскорбления типа «кариенские свиньи», «убийцы». Она посмотрела на Брэка, но тот только пожал плечами.

— Не стоит их винить. Пусть защитники и отвоевали Цитадель, но вокруг-то остается кариенская армия, а им сильно от нее досталось.

К Гарету подошел с докладом капитан защитников. Он удивленно посмотрел на Р'шейл и Брэка и повернулся к коменданту.

— Все получилось? — спросил у него Гарет. Было понятно, о чем он спрашивает.

— Да, получилось, — подтвердил капитан. — Почти все прошло по плану.

— Что значит «почти»? — спросил Брэк, приподняв бровь.

— Я потом объясню.

Гарет кивнул и подошел к кариенским герцогам.

— Чего вы хотите этим добиться, комендант? — выкрикнул один из них, не дав Гарету вымолвить ни слова. — Вам же все равно не выстоять против нашей армии.

Это кричал стройный рыцарь, стоящий в первом ряду кариенцев. У него был острый взгляд, и он казался менее ошеломленным, чем его товарищи.

— Кто это? — спросила она у Гарета.

— Я лорд Рейч, — отозвался герцог, услышав слова Р'шейл. — Вы даже представить себе не можете, какую беду навлекаете на Медалон своими действиями.

— Всевышний защитит нас! — пригрозил другой герцог, но в его голосе не хватало убежденности. Это был крупный мужчина, на костях у которого было больше жира, чем мускулов. Он выглядел нелепо, стоя посреди улицы в длинной розовой ночной рубахе. Должно быть, защитники вытащили его прямо из постели.

— Хочется верить, что ваш король сделает ради спасения ваших жизней то, что вы ждете от бога, — ответил Гарет и обратился к командиру отряда, охраняющего герцогов. — Доставьте их туда же, куда и всех остальных. — Офицер молча отсалютовал.

Р'шейл отвернулась, слишком усталая и ошеломленная смертью Джойхинии, чтобы переживать еще из-за того, что станется с кариенскими герцогами. Она поискала глазами Брэка и увидела, что он стоит возле края заграждения, а кто-то пробирается через толпу ему навстречу. Линия защитников на мгновение разомкнулась, пропуская еще одного офицера. Когда Р'шейл увидела, кто это, она позабыла обо всем.

— Тарджа!

Она подбежала к нему, но остановилась, словно налетев на невидимую стену, увидев выражение его лица. Теперь она разглядела, что он весь забрызган кровью и выглядит совсем затравленно.

— Р'шейл.

— Тарджа, я… — Она не знала, что говорить. Он был цел и невредим, и кровь, которой он был залит, явно была не его, но приветливым назвать его было бы трудно.

— Я слышал, ты убила Джойхинию.

— Она сама себя убила, — уточнил Гарет, подходя к ним. — Я надеюсь, это не твоя кровь, капитан.

— Нет.

— Хорошо. Давайте тогда очистим эти улицы. — Он обратился к собравшимся офицерам и приказал оттеснить толпу подальше. Впрочем, ничего из этого не вышло. Слишком много людей — и слишком мало защитников. Толпа продолжала напирать, выкрикивая проклятия в адрес кариенцев. В лорда Рейча полетел кусок гнилой дыни, от которого он еле успел увернуться. Р'шейл молча смотрела на происходящее. Оскорбительно холодный прием Тарджи, сознание того, что Локлону удалось уйти, — все это сложилось в одну обиду, и она больше не могла сдерживать гнев. Наполнив себя силой, она повернулась к толпе.

— Пошли по домам! — крикнула она, используя силу на то, чтобы ее голос прозвучал громче. — Убирайтесь, пока я не показала вам всем, на что могут быть способны харшини!

Толпа онемела. Под взглядом ее почерневших глаз, горящих гневом, горожане, не пытаясь даже возражать, начали разбегаться кто куда. Защитники тут же воспользовались ситуацией и разогнали тех, кто сумел избежать ее взгляда. Все еще пылая яростью, она обернулась к Тардже и Гарету. Тарджа невольно отступил назад, словно ее близость пугала его.

Даже странно, насколько оскорбительным показалось ей это еле заметное отстраняющееся движение.

Может быть, потому что Брэк чувствовал ее боль, а может быть, потому что он брал силу из одного с ней источника, но он тут же встал перед ней, закрывая Тарджу от ее взгляда.

— Перестань, Р'шейл, — тихо сказал он. — Сейчас в этом нет нужды.

Она неохотно повиновалась. Он улыбнулся ей.

— Хорошая девочка.

— Не надо обращаться со мной как с ребенком, Брэк.

— Тогда и не веди себя как ребенок.

Она встретилась с ним взглядом, но быстро сдалась.

— Хорошо. Я уже пришла в себя.

— Ты уверена?

Глубоко вздохнув, она расправила плечи.

— Да. Уверена.

Он подождал, пока не убедился, что она овладела своими чувствами — и, что еще более важно, своей силой, — и сделал шаг назад Тарджа разговаривал с Гаретом Уорнером. На нее он старался не смотреть. Обычно спокойный, Гарет казался сейчас озабоченным.

— Что-то не так? — спросил Брэк.

— Как нам уже сказал капитан, почти все прошло по плану. Сестры требуют, чтобы власть передали им, но с ними мы можем справиться. К несчастью, Дженга мертв.

— А что насчет Локлона? — требовательно спросила Р'шейл, — они нашли его?

— Я уже говорил тебе вчера, что после последнего собрания его никто не видел. Он дезертировал. Наверное, он уже на полпути в Фардоннию.

— Нет! Ты ничего не понимаешь! — В отчаянии она посмотрела на Брэка. Только он мог понять, чего она опасается.

— Да, его надо найти, — согласился Брэк.

— У меня хватает забот и помимо розысков какого-то несчастного дезертира, Р'шейл. Это, — указал он на заполнившую улицы толпу, — только начало.

— Значит, я найду его сама!

— Я не могу позволить тебе это.

— А я и не собираюсь спрашивать твоего разрешения!

— Пусть идет, Гарет, — сказал Тарджа. Его голос звучал тускло и устало. — Ей нужно это сделать, а нам ее помощь сейчас не требуется.

— Хорошо, иди ищи Локлона, если так нужно. А у нас есть дела поважнее. Если ты устанешь от этого пустого дела и захочешь присоединиться к нам, мы будем в кабинете Верховной сестры.

Гарет негодующе отвернулся. Тарджа, не оборачиваясь, проследовал за ним. Р'шейл так и не поняла, зачем он поддержал ее — хотел ли помочь или, наоборот, избавиться от нее.

Но сейчас это было не важно. Джойхиния умерла, а значит, Локлон мог вернуться в свое тело. Он был на свободе где-то здесь, в Цитадели. И на этот раз она не намерена была упустить его. Даже если для того чтобы его разыскать, ей пришлось бы перебрать по камню всю Цитадель.

 

Глава 42

Тарджа устало уткнулся лбом в холодное окно кабинета Верховной сестры. «Придется теперь еще придумывать, как называть кабинет», — устало подумал он. Должности Верховной сестры больше не существует.

В Цитадели было спокойно. Легкий дождь висел пеленой и струйками стекал по оконным стеклам, размывая контуры мира за окном. В темноте были различимы только желтые прямоугольники окон библиотеки напротив. Там круглые сутки дежурили защитники, чтобы сестры Клинка не могли тайком прийти и уничтожить документы, не предназначенные, по их мнению, для глаз защитников.

Хэррит уже приходила к ним и требовала, чтобы теперь, когда защитники прогнали кариенцев, Гарет передал ей управление Цитаделью.

Отказ Гарета поразил ее, и она устроила безобразную сцену. И хотя они и выиграли этот раунд, Тарджа понимал, что сестры Клинка так просто не сдадутся. В каком-то смысле, разобраться с ними будет труднее, чем с кариенцами.

Он услышал, как скрипит, открываясь, дверь, но даже не повернулся. С визитерами разберется Гарет. У коменданта это очень неплохо получалось.

— Мы согнали всех кариенцев в амфитеатр, сэр, — доложил офицер.

Это был Симин, молодой офицер, который освободил его. «Когда это было? Неужели сегодня утром?»

— Я выделил достаточно людей, чтобы присматривать за ними, но в результате в других местах людей уже не хватает. Жрецов мы отделили от прочих. Мы поместили их в пещеры.

— Что вы сделали с их посохами?

— Мы сложили их в одной из пещер. Я поставил перед ней особую стражу. Они выглядят очень солидно.

— Жрецы не любят разлучаться со своими посохами, — отметил Тарджа, не отрывая задумчивого взгляда от темного окна.

— Это верно, — подтвердил Симин. — Они подняли такой шум, когда мы их отняли. А остальные кариенцы такие послушные. Наверное, по этой погоде их боевой дух слегка подмок. Я им сказал, что если они хотят вернуться домой, то мы освободим их утром.

— Кто там сейчас командует?

— Капитан Граннон.

— Иди поспи, капитан. На сегодня с тебя довольно.

— Благодарю вас, сэр. Доброй ночи. Доброй ночи, Тарджа.

— Доброй ночи, Симин.

Капитан отсалютовал, стараясь не встречаться с Тарджой глазами, и вышел из кабинета. Тот проводил его озабоченным взглядом.

— Он никак не может решить, поклоняться тебе или бежать от тебя как от чумы, — отметил Гарет.

— Приятно, что ты можешь смеяться над этим.

Комендант развалился в кресле Верховной сестры и устало потянулся.

— Перестань так усердно каяться, Тарджа. Гоун заслуживал смерти. Я бы на твоем месте поступил точно так же. Да… хотя, наверное, нет. Я бы отдал подонка на пару месяцев палачам и только потом убил бы его. И в этом разница между нами. Ты предпочитаешь честное, простодушное правосудие. А я из тех, кто считают, что цель оправдывает средства. И еще я очень терпелив. Я могу ждать долго-долго, чтобы добиться отмщения.

— Нам некогда ждать, — напомнил Тарджа. — Кариенцы нападут на крепость, как только сообразят, что произошло, и вот тогда у нас будут серьезные проблемы.

— Теперь дело за твоими друзьями-харшини, — задумчиво ответил Гарет. — Я надеюсь, Р'шейл не забыла послать весточку в Хитрию до того, как бросилась искать этого дурацкого Локлона.

Не было смысла объяснять сейчас Гарету, почему Р'шейл придает такое значение поискам Локлона, и Тарджа промолчал. Оторвавшись наконец от окна, он уселся в глубокое кожаное кресло, стоящее у очага, и с наслаждением вытянул ноги. Протерев кулаками усталые глаза, он вопросительно посмотрел на Гарета.

— Ну и что теперь? Дженги больше нет, и некому принять командование — разве что ты возьмешься за это дело.

Комендант покачал головой.

— Только не я. У меня нет ни авторитета, ни командирского дара для того, чтобы объединить Медалон. Тут нужен кто-то, кого люди уже знают. А я сделал карьеру, оставаясь в тени. Если издать указ, подписанный моим именем, люди тупо посмотрят на тебя и спросят: «Какой еще Гарет?»

— Кого же ты предложишь?

— Тебя.

— Это даже не смешно, Гарет.

— А я не шучу.

— За мной никто не пойдет, даже если бы я и хотел взяться за это дело. А я и не хочу к тому же.

— Ты себя недооцениваешь, дружище. Ты самый знаменитый защитник на этом свете, и твоя репутация бесстрашного…

— Что за глупость!

— Дослушай меня, Тарджа. Ты дезертировал из рядов защитников, потому что не хотел служить власти Джойхинии, а она оказалась самой жестокой и бескомпромиссной тварью, когда-либо носившей мантию Верховной сестры. Ты бросил ей вызов. Ты помогал повстанцам, взбунтовавшимся против ее власти. Тебя схватили. Ты бежал из-под стражи. Ты сражался с кариенцами, а потом возглавил сопротивление. Все опрометчивые, импульсивные, просто случайные поступки, которые ты совершил после того как отказался присягнуть Джойхинии, сделали из тебя героя, нравится тебе это или нет.

— Какая нелепость!

— Вообще говоря, да, но факт остается фактом. Ты единственный человек во всем Медалоне, за которым пойдут и защитники, и народ, и даже повстанцы-язычники. Ты дружишь с Высочайшим Принцем Хитрии, а он нам очень нужен сейчас. Если он придет к нам на помощь, то только потому, что ты попросишь его об этом. Спорить готов, иначе бы он не согласился. — Гарет улыбнулся и добавил негромко: — Даже добрая половина сестер влюблена в тебя — по крайней мере молодежь, те, что строили тебе глазки послушницами.

Тут даже Тарджа не удержался от улыбки. Когда он был кадетом, Гарет Уорнер однажды вызвал его в свой кабинет и сообщил, что ему и Джорджу отныне, не дозволяется заниматься в библиотеке одновременно с послушницами, поскольку сестра Мэгина считает, что их присутствие снижает дисциплину на занятиях. Но тут же его улыбка погасла, и он покачал головой.

— Я не хочу править Медалоном, Гарет. Даже временно.

— Знаю. Именно поэтому я и предлагаю эту работу тебе. Если бы у меня были хоть малейшие подозрения, что ты претендуешь на этот пост, я бы и не заговорил об этом. Нам нужен тот, кто хочет, чтобы все было сделано правильно. У меня тут хватает людей, которые стремятся к власти как таковой. Но это именно то, что не устраивает нас в Сестринской общине.

— Меня ты не уговоришь.

— Ну что же. Тогда назови мне имя того из медалонцев, кто может сделать то же, что ты, и я больше не стану поднимать эту тему.

Тарджа вздохнул.

— Дай мне подумать.

— У нас нет времени. Завтра утром, когда Цитадель проснется, нам нужно твердо знать, что делать дальше, иначе Хэррит со своими сестрами Клинка подгребут власть под себя так быстро, что ты даже не успеешь заметить, как окажешься на виселице.

Не успел он ответить, как дверь с треском распахнулась и в кабинет ворвалась Р'шейл с еле поспевающим за ней Брэком. На него она даже не взглянула, чему Тарджа был крайне рад. Видимо, объяснение между ними опять откладывалось. Сначала нужно было найти Локлона.

— Как замечательно, что ты решила навестить нас, дитя демона, — отметил Гарет.

Р'шейл не обратила внимания на сарказм.

— Я только что говорила с Симином. Он сказал, что вы собираетесь завтра освободить кариенцев.

— Мы с самого начала собирались сделать это.

— Но открывать ворота нельзя. Я еще не нашла Локлона.

— Я не стану задерживать две тысячи пленных из-за твоего каприза, Р'шейл. С нас хватит жрецов и герцогов.

— Но это не каприз. Он куда опаснее, чем ты думаешь. Его обязательно нужно найти.

— Значит, я поставлю дополнительную стражу у ворот, чтобы он не выскользнул, но кариенцы должны уйти, Р'шейл, с этим ничего не поделаешь.

В поисках поддержки она обернулась к Брэку. На Тарджу она даже не смотрела.

— Я понимаю твое желание избавить Цитадель от кариенцев, комендант, — рассудительно заговорил Брэк. — Но и Р'шейл права. Локлон несет в себе опасность, которую не следует недооценивать.

— Но кому именно он опасен? — уточнил Гарет. — Он ваш враг, а не мой.

— Ну как ты не понимаешь? — отчаянно вскричала Р'шейл. — Ведь это Локлон управлял телом Джойхинии! Это Локлон помогал кариенцам с того дня, когда мы попытались сместить Джойхинию на том собрании. О Основательницы, Гарет, это же самый гнусный предатель во всем Медалоне!

Она внезапно повернулась к Тардже.

— Скажи ему, Тарджа! Скажи ему, что я права!

Боль в ее взоре разрывала его сердце. Ей нужна была его поддержка. Но найти Локлона в Цитадели не легче, чем иголку в стоге сена.

— Она права, — подтвердил он. — Локлон предатель, и если возможно найти его, это следует сделать. — Р'шейл благодарно улыбнулась, отчего ему еще труднее стало продолжать свою речь. — Но и держать у себя этих кариенцев мы не можем. У нас не хватит людей на то, чтобы сторожить их, к тому же нам просто нечем их кормить.

Мы заперты здесь, и нужно считать каждую кроху пищи. Извини, Р'шейл. Я знаю, насколько это важно для тебя, и я не меньше твоего хочу рассчитаться с Локлоном, но я считаю, что Гарет прав. Завтра мы откроем ворота.

Она ошеломленно уставилась на него. Брэк подошел к ней и успокаивающе положил руку на ее плечо. На мгновение мысли Тарджи переключились на этого полукровку-харшини. Кажется, при всем его лаконичном скептицизме, он всерьез заботится о Р'шейл. А было время, когда Тардже казалось, что она ему просто противна.

— Вот. Сам Лорд Защитник сказал тебе это. Завтра мы первым делом выпускаем кариенцев.

— Кто? — переспросила изумленно Р'шейл, стряхнув с плеча руку Брэка.

— Лорд Защитник, — невозмутимо повторил Гарет.

— Тарджа стал Лордом Защитником? С каких это пор?

— Прямо вот с этих. Эта должность оказалась вакантной, и, как старший по званию офицер в Цитадели, я поручаю ее Тардже.

— И ты собираешься позволить Локлону уйти после того, что он сделал с тобой, со мной, с Медалоном, только чтобы стать Лордом Защитником? — Ее трясло от гнева, на глазах блестели слезы.

— Это не так, Р'шейл.

— Не так? — с горечью переспросила она. — На тебя смотрели, как на следующего Лорда Защитника, с того самого дня, как ты стал кадетом. Никто в Цитадели не сомневался, что ты в конце концов займешь эту должность. Что ж, пусть это сделает тебя счастливым. Правда, я никогда не думала, что тебе придется пасть так низко, чтобы добиться своего.

Она выбежала из комнаты. Тарджа ожидал, что Брэк последует за ней, но тот не двигался с места.

— Разберись с этим делом сейчас, Тарджа, — посоветовал он. — потом будет только хуже.

Тарджа тихонько выругался и вышел из комнаты.

— Р'шейл! — позвал он, сбежав по широкой мраморной лестнице в пустую темную прихожую. — Проклятье, Р'шейл! Подожди!

Она обернулась и посмотрела на него. Свет висящих высоко под потолком факелов отбрасывал на ее лицо пляшущие тени. Тяжело дыша, он остановился перед ней.

— Извини, Р'шейл. Я не хотел обидеть тебя.

— Нет, хотел.

— А что еще я мог сказать? Ты думаешь, мне меньше твоего хочется отомстить Локлону? Но Гарет прав, и ты, будь оно все проклято, знаешь это не хуже моего. Мы не можем держать здесь кариенцев.

— Было время, когда ты что угодно сделал бы для меня.

Он не смог ей ответить. Его захлестнули воспоминания, которые он обычно старательно отгонял от себя. Она смотрела на него и читала в его глазах боль, обиду и отвращение к себе, не отпускавшие его с той поры, как он очнулся после той схватки, где пытался защитить ее от кариенцев.

— Это время прошло? — с горечью прошептала она, и он понял, что она знала про гисы. И про то, что они больше не властны над ним.

— Р'шейл… — беспомощно пробормотал он. Он не знал, что ей сказать. У него не было слов, чтобы передать, что он чувствует.

Она кивнула, принимая неизбежное.

— Забавно, что я спасала твою жизнь, потому что не могла вынести разлуку с тобой, но в конце концов все равно потеряла тебя. Любил ли ты меня на самом деле, Тарджа?

Молчание затягивалось, а он никак не мог придумать, что ответить. Наконец он решился сказать правду.

— Не знаю.

Она отвела в сторону потухшие глаза, а когда снова поглядела на него, ее взгляд был холоден.

— Освобождай кариенцев, если так нужно, Тарджа. Я сама встану на воротах, чтобы не пропустить Локлона.

— Мы найдем его, Р'шейл, — пообещал он. Она печально покачала головой.

— Нет, Тарджа, мы больше ничего не будем делать вместе, я сама найду Локлона и разберусь с ним. А ты теперь Лорд Защитник, и тебе надо править Медалоном.

Подобно человеку, надевающему перед битвой кольчугу, она окружала себя непроницаемой скорлупой, состоящей из горечи и боли. Он смотрел на это превращение, и мгновенное облегчение сменилось ощущением невосполнимой утраты. Та Р'шейл, которую он знал, исчезла. На ее месте возникла сильная, властная молодая женщина, которая никому не позволит приблизиться к себе.

И когда она отвернулась от него и начала медленно спускаться по лестнице, Тарджа почувствовал, что провожает взглядом совсем незнакомого человека.

 

Глава 43

Р'шейл долго брела по улицам Цитадели, не обращая внимания на то, куда идет. Она была совершенно спокойна и не обращала внимания на моросящий дождь, тихо падающий на блестящую мостовую. Ее не мучила ни боль утраты, ни обида на безответную любовь. Она пребывала в каком-то оцепенении, защищавшем ее от отчаяния.

«Может быть, — подумала она, — именно так и живут настоящие харшини».

Через некоторое время она обнаружила, что оказалась возле малого зала Цитадели. Не колеблясь, она поднялась по ступеням и вошла. Тяжелая бронзовая дверь захлопнулась, и удар гулко отозвался в темной пустоте. Она огляделась, пытаясь представить себе картину былого великолепия, которую нарисовал ей Брэк, когда они были в главном зале, старом Храме богов, который когда-то потрясал весь мир великолепием. Был ли этот маленький храм, посвященный лично богине любви, столь же прекрасен? Трудно представить это сейчас. Малый зал стал теперь просто большой гулкой комнатой, ничем не — украшенной и полностью безжизненной..

— Почему, Кальяна? — спросила она у темноты.

Стоило ей произнести имя богини, как темноту прорезал луч света. Скрестив руки на груди, на нее глядела богиня любви, принявшая вид ребенка-девочки. Р'шейл смотрела на богиню, не ощущая сейчас атмосферы восхищенного преклонения, окружающей эту маленькую девочку, парящую в воздухе, почти касаясь ногами земли.

— Почему?

— Знаешь, какая это плохая манера — призывать богов, если они…

— Почему ты сделала так, что Тарджа влюбился в меня?

— А, — ответила богиня виновато, словно ребенок, которого поймали играющим с запретной взрослой вещью, — это…

— Да, это! Зачем ты это сделала? Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?

— Я просто пыталась помочь тебе.

— Ты же зовешься богиней любви. Как ты можешь причинять такую боль?

— А кто во всем виноват? — дерзко спросила богиня. — Это же ты разрушила гисы, а не я.

— То есть?

— Ты попросила демонов заместить кровь Тарджи. Откуда мне было знать, что ты собираешься это делать?

— Ты послала ко мне Дэйса с вестью, что я могу воспользоваться помощью демонов, чтобы вылечить его.

— Да, но я же не думала, что ты станешь использовать их так! Любой оказавшийся рядом харшини мог сказать тебе, что так ты разрушишь мои гисы.

— Может, и сказали бы, если бы сами знали.

— Ну, Брэк то знал. Он был тогда с тобой. Почему тебе не спросить у него, зачем он промолчал?

Это было новостью для Р'шейл. Брэк не предупреждал ее, он ни словом не обмолвился, что что-то не так.

— Пообещай мне, Кальяна, что ты никогда больше не сделаешь со мной ничего подобного. Или с Тарджой.

— Получай! — возмущенно хмыкнула богиня. — Если это доставит тебе удовольствие, то я никогда больше не буду и пытаться помочь тебе. Вот тогда ты увидишь, каково это — любить кого угодно без моего благословения!

— Я не хочу любить кого угодно, Кальяна, так что мне все равно.

Прищурившись, Кальяна стала меняться. Вот уже высокая светловолосая молодая женщина стояла на месте девочки.

— Ты можешь прожить без любви? — спросила богиня. — Ты так уверена в себе? Может быть, твои происки могут укротить бога войны, но на мою власть посягать бесполезно.

— Почему ты считаешь, что я пытаюсь укротить бога войны?

— Я не слепая, дитя демона. Хитрия и Фардонния объединились впервые за много веков. Зигарнальд уже слабеет. Но не воображай, что, ожесточая свое сердце, ты можешь ослабить власть богини любви. Без войн люди процветают. А без меня они зачахнут и умрут.

— Но неужели ты сама заботишься обо всех влюбленных? Помогаешь каждой матери любить ее ребенка, укрепляешь дружбу между всеми братьями на свете?

— Нет, конечно!

— Тогда зачем ты им нужна?

— Им нужна надежда, которую могу подарить только я.

— Какая на тебя надежда? — вопросила Р'шейл. — Ты просто испорченный капризный ребенок, потакающий любви или препятствующий ей из-за каприза, и не больше. Ты вмешиваешься, когда тебе вздумается, а не когда это особенно нужно просящему.

Кальяна не умела злиться по-настоящему, но сейчас она была очень близка к тому, чтобы разгневаться.

— Твое дело — уничтожить Хафисту, дитя демона, а ты в своем атеистическом фанатизме готова наброситься на любого из нас. Делай, то что тебе положено, а все остальное предоставь первичным богам.

— А что будет после того, как я уничтожу Хафисту?

Богиня отвернулась, видимо избегая встречаться взглядом с Р'шейл.

— Это уже не мне решать.

— Ты так легко решила, кому любить меня.

— А это не мне решать, — упрямилась Кальяна. — И ты бы не тратила времени на глупые вопросы. Лучше займись Хафистой. Если бы ты потратила на борьбу с ним столько же времени, сколько на препирательства с первичными богами, он был бы сейчас не могущественнее новорожденного щенка.

— Хафиста падет.

— Похоже, что не на твоем веку, — сердито фыркнула Кальяна. — Тебе бы браться всерьез за средоточие его силы, а не подбираться к нему с краев, словно собачонке, пытающейся сгрызть гору. Иначе, как только Хафиста сообразит, что к чему, он обрушится на тебя всей своей силой.

— И с чего бы ты посоветовала начать, божественная?

— Если бы я это знала, дитя демона, я бы разобралась с Хафистой сама!

Зал опять погрузился во тьму — Кальяна исчезла. Р'шейл стояла неподвижно и смотрела на то место, где она только что была. Было что-то в словах Кальяны такое, что казалось ей очень важным, но она не могла сообразить, что именно. Что это она говорила о средоточии силы Хафисты…

Понимание пришло внезапно. Теперь она знала, что ей делать.

Помнится, еще в Гринхарборе в разговоре с Калан они затрагивали эту тему. Она еще не представляла себе, как это выполнить, но теперь ей стало ясно, с чего начать. Поставить Хафисту на колени было так просто, что даже непонятно, почему она не додумалась до этого раньше.

Р'шейл довольно долго стучалась в дверь к Брэку, прежде чем он открыл ей.

— В чем дело? Ты нашла Локлона?

— Я хочу кое о чем тебя спросить.

— Ты хоть представляешь себе, который час, Р'шейл?

— Тебе-то что за дело? — отмахнулась она, протискиваясь мимо Брэка в апартаменты, которые выделил ему Гарет. — Ты же харшини. Тебе не нужно спать.

Закрыв дверь, он укоризненно нахмурился.

— Да, нам не нужно спать столько, сколько людям. Но это же не значит, что мы вообще не спим. На будущее тебе стоит это запомнить. Когда ты в последний раз спала?

— Не помню точно.

— А я помню. Это было четыре дня назад. А я постарше тебя на семь веков. Мне нужен отдых.

Она улыбнулась в ответ. Брэк был одет и собран, по всей комнате горели свечи. В очаге весело потрескивал огонь, возле него стояло кресло и столик с раскрытой книгой. Не похоже было, чтобы хозяина подняли из постели.

— Ну и что же случилось такого, дитя демона, что ты не могла дождаться до утра?

— Мне нужно уничтожить Хафисту.

— Да неужели? — изумленно осведомился он. — И сколько же ты думала, чтобы прийти к этому сногсшибательному выводу?

— Не стоит смеяться, Брэк. Ты знаешь, о чем я говорю.

— Да, знаю, но я понятия не имею, почему это сделалось настолько важно посреди ночи.

— По-моему, я придумала, как это сделать.

— Как? — спросил он без тени насмешки в голосе.

— Я только что говорила с Кальяной. Она сказала, что мне нужно браться всерьез за средоточие его силы, а не подбираться к нему с краев подобно собачке, пытающейся сгрызть гору.

Брэк усмехнулся.

— Словеса вполне в духе Кали. О чем еще вы с нею беседовали?

— Мы поговорили, — призналась Р'шейл, — о том, что она сделала с Тарджой.

— Должно быть, это было любопытно.

— И она сказала, что ты был в курсе, — обвиняюще произнесла Р'шейл.

Он кивнул в ответ и отошел от двери. Р'шейл съедала его своим взглядом, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.

— Почему ты не сказал мне?

— Это ничего бы не изменило.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я уже много раз с этим сталкивался. Гисы — нешуточное дело, Р'шейл. Тарджа был охвачен страстью, и с этим ничего нельзя было поделать.

— А как насчет меня?

— Ты никогда не была под действием гис Кальяны. Даже богиня любви не рискнула бы накладывать их на дитя демона.

— Но я любила его, — запротестовала она, пытаясь не выдать голосом, насколько больно ей произносить это слово.

— Тебе для этого не нужна была Кальяна. Ты же с детства привыкла преклоняться перед ним.

— А если бы она не вмешалась, мог бы он…

— Мог бы он сам полюбить тебя? — закончил Брэк за нее и пожал плечами. — Не знаю.

— Теперь он презирает меня.

— Вовсе нет. Он просто не знает, как относиться к происшедшему. И то, что он не верит на самом деле в богов, чьими стараниями все это приключилось, ничего не меняет. — Брэк наполнил два кубка вином и протянул один из них Р'шейл. — Как-нибудь он справится с этим. Выпей. На потерянную любовь всегда легче смотреть через стекло чаши.

— Я не хочу пить.

— А я хочу, а пить одному дурно. Составь мне компанию.

Она приняла чашу из его рук и угрюмо уткнулась в нее, позволив напитку согреть ее. Правда, лучше от вина ей не стало. Брэк уселся перед огнем и основательно приложился к чаше.

— Итак, ты собиралась излагать мне свою блестящую идею или мы будем еще несколько часов поминать всуе беднягу Тарджу?

— Почему ты с таким удовольствием смеешься над моей болью?

— Потому что ты сильнее, чем сама полагаешь, дитя демона. Я вижу, что тебе тяжело, но ты же знала, что рано или поздно это случится. С тех пор как Хафиста рассказал тебе про гисы, ты не обольщалась о природе любви Тарджи. При всех человеческих слабостях ты чувствуешь, что правильно, а что нет. Это умеют все харшини. Как бы ты ни оплакивала утрату, в глубине своего сердца ты знаешь, что это к лучшему. И чем скорее открыто признаешь это, тем скорее тебе станет легче.

— Легче? — горько повторила она. — Разве может мне стать легче?

— Любовь к Тардже была щелью в твоей броне, Р'шейл. Хафиста мог бы воспользоваться этой твоей слабостью. Помнишь, ты рассказывала мне, как он пытался склонить тебя на свою сторону? Он играл на твоем чувстве к Тардже, и ты едва не поддалась тогда.

Вспоминать об этом не хотелось, но пришлось признать, что Брэк говорит правду. Она опустилась в кресло по другую сторону очага и уставилась в огонь, чтобы он не видел ее лица. Впрочем, зря старалась. Брэк слишком хорошо знал ее.

— Ты ворвалась сюда, чтобы сообщить, как собираешься победить Хафисту. Ты уверена, что у тебя есть время хандрить?

Она запустила в него кубком. Он легко увернулся, и сосуд разлетелся на осколки, ударившись о дальнюю стену. Он улыбнулся.

— Полегчало?

— Я ненавижу тебя.

— Нет. Ты ненавидишь тот факт, что я прав.

— Это одно и то же.

Брэк вздохнул, давая понять, что теряет терпение.

— Спрашивай, о чем хотела спросить, Р'шейл. Я и в самом деле собирался лечь поспать, пока не наступило утро.

— Мне нужно добраться до средоточия силы Хафисты, — сказала она в очередной раз; ее энтузиазм сильно поубавился с того момента, как она ворвалась к нему.

— Ты это уже говорила.

— Мы должны заняться их жрецами. Брэк нахмурился.

— Ты не обратишь ни одного кариенского жреца, Р'шейл. Даже если тебе удастся подчинить себе их разум, все равно Хафиста властвует над их душами. Каждый жрец связан со Всевышним через свой посох.

— И в этом их слабость. Если я сумею использовать эту связь, то смогу дотянуться до всех жрецов Кариена и в один миг разгромлю Хафисту.

— Теоретически, может быть, и так, но как ты собираешься это сделать?

— Калан высказала очень интересную идею на этот счет. Но мне нужно посмотреть на посох вблизи. Мне нужно понять, как он действует.

— Я могу тебе напомнить, как он действует. Или ты уже забыла, что случилось, когда в прошлый раз решила свести знакомство с посохами Хафисты?

— Этого мне никогда не забыть. Но ты сказал мне тогда, что посох разрушает магию. Но если он может ее разрушать, значит, может и использовать. И я могу сделать так, чтобы он использовал ее иначе.

Брэк вздохнул и поднялся на ноги.

— Пошли.

— Куда это ты собрался?

— Ты хочешь увидеть посох Хафисты? У Гарета Уорнера сейчас валяется больше сотни этих вещичек в пещерах под амфитеатром.

Она ошеломленно подскочила.

— Ты считаешь, что у меня получится?

— Нет. Я думаю, что более дурацкой идеи тебе еще не приходило в голову, но я знаю, что ты не откажешься от нее, пока сама не убедишься, что неправа.

Она радостно обняла его.

— Я знала, что ты мне поможешь.

Он угрюмо отстранил ее.

— Не надо восторгов, Р'шейл. Я только собираюсь доказать тебе, что ты заблуждаешься.

— Я не заблуждаюсь. Я знаю, что у меня получится.

Он снял со спинки кресла сохнущий плащ и скептически посмотрел на Р'шейл.

— Надеюсь, что нескольких ожогов, оставленных посохами, окажется достаточным для того, чтобы переубедить тебя, дитя демона.

Вход в тоннель, ведущий в пещеры под амфитеатром, охраняли два защитника очень решительного вида. Пройти мимо них Р'шейл не удалось, но на поднятый ими шум вышел офицер. Узнав Р'шейл, он нахмурился. Невысокий, с ранней сединой, среди защитников он был известен скорее как администратор. К тому же он был старым другом Тарджи.

— Мы никого не пускаем к пленным, Р'шейл.

— Но нам и не нужны кариенцы, капитан Граннон. Мы только хотели взглянуть на посохи, которые вы отобрали у жрецов.

Ничего особо опасного в этой просьбе он не увидел. По мнению Граннона, посохи были не более чем бесполезными церковными безделушками.

— Ну хорошо. Проводи их, Чарль. И присмотри за ними, — добавил он, настороженно глядя на харшини.

Сержант снял со стены факел и повел их по проходу налево. Посохи были свалены кучей в пещере недалеко от входа. На страже стояли два защитника, посторонившихся, чтобы пропустить их. Чарль вошел первым и высоко поднял факел. Пламя заблестело на головках посохов, как на горке алмазов. Р'шейл и Брэк смотрели на эту гору, старясь не подходить к ней слишком близко.

— Не мог бы ты подать мне один из них? — спросила она Чарля.

— Капитан Граннон не говорил, что вам дозволено прикасаться к ним.

— Мы и не можем к ним прикасаться, — объяснил Брэк. — Они сделаны как раз для того, чтобы причинять вред тем, в ком есть кровь харшини.

Чарль недоверчиво посмотрел на него, но все же повернулся к стене и вставил факел в железную скобу. Освободив руки, он наклонился, поднял один из посохов и протянул его Р'шейл. Та непроизвольно отшатнулась.

— Осторожнее!

Сдерживая нахлынувший страх, Р'шейл подошла поближе и принялась внимательно рассматривать ненавистный символ власти Хафисты. Черенок был обработан чем-то, что делало его совсем черным. Казалось, он впитывает падающий на него свет. Головка посоха представляла собой золотую пятиконечную звезду, пересекаемую серебряным изображением изломанной молнии. На кончике каждого луча было по кристаллу, и в центре звезды красовался большой камень, вырезанный из того же материала.

Чарль с жадным любопытством рассматривал посох.

— Как вы думаете, это настоящие алмазы?

— Нет, — ответил Брэк. — Просто какие-то кристаллы.

— Они выглядят как Всевидящий Кристалл.

Брэк удивленно поглядел на нее.

— Что?

— Я говорю, что они похожи на Всевидящий Кристалл. Знаешь, большой кристалл, что стоит в храме Гринхарбора.

— Я знаю, что такое кристалл. Поднеси его поближе к свету.

Чарль приблизил посох к пламени посоха. Р'шейл подошла ближе, посмотрела на него и нерешительно потянулась к головке посоха.

— Что ты делаешь? — в ужасе закричал Брэк.

— Пытаюсь проверить свою теорию.

Она легонько дотронулась до центра кристалла. Ничего не произошло — ни жестокого удара, ни даже малейшей боли от прикосновения.

— Как?.. — ошеломленно выдохнул он.

— Я не дотрагивалась до посоха, только до кристалла. Попробуй сам.

Брэк неохотно протянул руку к сверкающему камню, не в силах преодолеть страха перед ожидающей его болью. Однако ничего не произошло. Он робко прикоснулся пальцем к камню и изумленно посмотрел на Р'шейл.

— Не понимаю.

— Смотри, — приказала она. Он отступил назад, глядя, как она опять дотрагивается до посоха, на этот раз призвав предварительно силу. Она уперлась пальцем в середину кристалла, и комната озарилась светом, затеплившимся в ответ на ее прикосновение в каждом из посохов. Удивленно вскрикнув, Чарль уронил посох. Брэк отпрыгнул в сторону, и комната снова погрузилась в полумрак, как только Р'шейл утратила контакт с посохом.

— Но как?.. — снова спросил Брэк, глядя на груду посохов, равнодушно громоздящихся посреди пещеры.

— Я полагаю, что все это осколки одного пропавшего Всевидящего Кристалла.

— Не хочется этого говорить, Р'шейл, но, может быть, ты и права.

Он посмотрел на гору посохов.

— Об этом ты и хотела меня спросить? Кажется, что ты права. Через них можно добраться до жрецов. Если только у тебя будет Всевидящий Кристалл, чтобы управлять ими.

— Всевидящий Кристалл Цитадели потерян, — напомнила она, тоже осматривая посохи. — Но Калан говорила, что его нельзя разрушить. Он где-то есть.

Брэк не спешил заразиться ее оптимизмом.

— Наверное, хотя мне трудно представить, где можно спрятать такую большую вещь, как Всевидящий Кристалл. А ты не думаешь, что эти кристаллы могут быть осколками как раз того камня, который был в Цитадели?

— Я думаю, что на части разбит камень из Талабара. Сестрам нужно было уничтожить или спрятать свой камень. Только фардоннцам могло прийти в голову продать его.

Брэк задумчиво кивнул.

— Это объясняет, кстати, почему Габлет не хочет видеть харшини у себя у Фардоннии. Он просто боится, что мы узнаем, что сталось с тем камнем. И только у бога могло хватить силы разбить камень. Похоже на правду, хотя кариенцам, думаю, это влетело в копеечку. Я-то все гадал, как это Фардоннии удалось так быстро разбогатеть. Но что мы будем делать с Локлоном?

— Будем искать его, но без посторонней помощи нам его едва ли удастся найти. — В ее голосе прорезались жесткие нотки. — А у нового Лорда Защитника, похоже, другие приоритеты.

Брэк пожал плечами, глядя на решительное выражение ее лица.

— Тогда все в порядке, и значит, нам осталось ответить только на один важный вопрос.

— Какой?

— Куда можно было спрятать Всевидящий Кристалл весом в несколько тонн?

 

Глава 44

Вздрогнув, Локлон пришел в себя и долго не мог понять, где же он находится. Было очень больно. Его переполняли воспоминания, и никак не удавалось собрать мысли воедино. Глядя на странную комнату, в которой он находился, на тяжелые драпировки вокруг постели и на светящиеся стены вокруг, он не мог сообразить, как здесь оказался. В голове пульсировала боль, и не удавалось даже пошевелиться. Не получалось припомнить и свое имя.

Но через какое-то время — он не знал, сколько его прошло, — к нему вернулась память. Он вспомнил, как был Джойхинией Тенраган. Вспомнил, как властвовал от ее имени. Вспомнил Р'шейл, склонившуюся над ним и заклинающую его жить дальше.

Он вспомнил смерть.

От нее осталась тень, нависшая над душой. Боль не значила ни чего по сравнению с тем ужасом, который он пережил, бросившись на меч незнакомого защитника там, в кабинете Верховной сестры, желая избежать гнева, полыхающего в глубине глаз Р'шейл.

Если подумать, это был самый мужественный поступок за всю его жизнь — может быть, к тому же его единственный мужественный поступок.

Джойхинию он не жалел и огорчался сейчас в основном потому, что утратил теперь чудом доставшуюся ему власть. Больше такого случая ему, наверное, не подвернется. Отныне он становился просто беглецом.

Подумав об этом, Локлон запаниковал. Да, он был беглецом и понимал, что Р'шейл теперь не успокоится, пока не найдет его. Ему нужно было бежать отсюда, из этой комнаты, и вообще из Цитадели.

Он попытался поднять голову и со смятением осознал, что не может этого сделать. Его тело находилось в бездействии многие месяцы, и мускулы почти атрофировались за это время. Ему не хватало сил даже на то, чтобы приподняться, — не слушались конечности.

Локлону никогда не приходило в голову, что тело может так зачахнуть в его отсутствие. Он знал, что оно живо, — и пока это так, жив и он. Мэтен заверил его, что жрецы заботятся о нем, но ему не было дозволено смотреть на себя — жрецы твердили, что такая встреча может разрушить чары, перенесшие дух Локлона в тело Джойхинии. Насмешкой судьбы оказалось теперь очнуться в этом истощенном немощном теле, которому едва хватало сил оторвать голову от подушки.

Р'шейл не могла бы придумать ничего лучше, для того чтобы расправиться с ним. Нужно было что-то немедленно делать. Его ищет Р'шейл. Она хочет заполучить его.

При мысли о ней он внезапно испытал гнев. «Она не имела права возвращаться», — решил он, хотя, будучи Джойхинией, он сделал все, что было в его силах, лишь бы заманить ее в Цитадель. Если бы кариенцы сделали все как обещали, она должна была быть уже мертва — сожжена заживо в Ярнарроу, как харшинская ведьма. Но даже бог кариенцев не смог справиться с ней, а Локлон был не настолько глуп, чтобы воображать, будто может избежать гнева той, у которой достает силы осадить бога.

Эта мысль придала ему сил. Он наконец собрался и грузно сполз с постели на пол. Даже это усилие уже оказалось чрезмерным. Глотая воздух ртом, он лежал на полу и смотрел на дверь, от которой его отделяло всего пять шагов. Но сейчас ему казалось, что между ним и дверью разверзлась пропасть.

Он долго лежал так, собираясь с духом для нового рывка. Все его мысли были о том, что это нужно сделать во что бы то ни стало. Он уже умирал сегодня, и больше не хотел.

Приподнявшись на локтях, он потащил свое бессильное тело к двери. Но только он начал ползти, как за дверью послышались шаги. Ужас придал ему сил. Преодолевая боль, он пополз, подгоняемый смертным ужасом. Руки разъехались на скользком полу, и он больно ударился подбородком. В глазах заплясали звезды. Дверь, казалось, не приблизилась ни на йоту, несмотря на его отчаянные попытки до нее добраться. Шаги приближались. Его лоб покрыла испарина, он заскреб руками в отчаянной попытке уползти.

Он сжался в комок и затаил дыхание. Сквозь слезы ему ничего не было видно. С таким же успехом эта дверь могла бы быть в самом дальнем краю Медалона. Ему не добраться до нее. В любой момент она может отвориться — и войдет Р'шейл, готовая расплатиться с ним за все обиды, реальные и мнимые. Он всхлипнул от ужаса и уставился на обшитую досками дверь; ожидание было невыносимо, казалось, в живот вливается струя расплавленного свинца. Дверь распахнулась. Локлон издал жалобный вопль и почувствовал резкий запах мочи, распространяющийся вокруг него.

— Ради всего святого, прекратите это безобразие! — нетерпеливо воскликнула вошедшая госпожа Хинер. — Подними его, Лорк.

Старуха с отвращением глядела на пятно, расползающееся спереди по его набедренной повязке. Как обычно, она была одета во все черное, включая и роскошный плащ, накинутый на плечи. В маленьких, близко посаженных глазках явственно читалась неприязнь. Лорк нагнулся и оторвал Локлона от пола. Даже он кривил нос при этом.

— Ты теперь у нас в долгу, капитан. Они всю Цитадель вверх дном перевернули, так хотели тебя найти.

Локлон не ответил. Его спасли, но он опасался спасателей. Задолжать что угодно мистрессе Хинер было рискованным мероприятием. Она могла высосать все соки из человека за неоплаченный карточный долг. Локлону страшно было подумать, что она может потребовать от него за жизнь.

Помывшись и поев, Локлон почувствовал себя лучше. Теперь он был в относительной безопасности за стенами дома мистрессы Хинер. Теперь ему нужно было только пересидеть здесь до той поры, пока он сможет покинуть Цитадель.

Поздно вечером мистресса Хинер пришла к нему. Когда она входила, Локлон заметил, что Лорк стоит на страже у дверей, и слегка встревожился. С ней был мальчик лет двенадцати, со светлыми волосами и лукавым, но добродушным лицом. Локлон припомнил, что этот мальчик был одной из любимых игрушек мистрессы Хинер. Лорк закрыл дверь за ними, и мальчик поставил на небольшой столик подле кровати принесенный поднос. Из-под крышки на тарелке доносился восхитительный запах жареного мяса.

— Защитники захватили Цитадель, — сказала она, зажигая светильник. — До завтрашнего рассвета они ввели комендантский час. Ты можешь идти, Алладан.

Как только мальчик бесшумно выскользнул из комнаты, он спросил, испытывая противное чувство профессиональной ревности:

— Назначили новую Верховную сестру?

— Пока нет, — пожала плечами старуха. — И вообще не собираются, если верить слухам.

— Вы хотите сказать, что защитники взяли власть в свои руки? Без Сестринской общины?

— Похоже на то. Я слышала, что всем этим дерьмом заправляет Гарет Уорнер. Ничего странного. Поганый ублюдок. Дженга тоже умер, — добавила она равнодушно, словно речь шла о перемене погоды.

Смерть Лорда Защитника не задела Локлона.

— Значит, теперь у власти Уорнер?

— Вероятно, он объявит себя Лордом Защитником поутру.

— Мне нужно убираться из Цитадели.

Мистресса Хинер кивнула.

— Сквайр Мэтен оставил инструкции на случай, если случится что-нибудь подобное. Вас нужно доставить в Кариен.

Локлон настороженно посмотрел на нее.

— Почему это?

— Потому что вы были Верховной сестрой. Вы располагаете информацией, которая может понадобиться кариенцам, чтобы снова захватить Цитадель.

— Там, за стенами крепости, сотни тысяч людей, которым я не нужен.

— Защитники взяли в залог всех герцогов. Да, там, за стенами, армия, но вот возглавлять ее некому.

Она говорила буднично, словно повторяла досужую сплетню об общем знакомом, избегая напоминать ему о том, что весь его мир перевернулся вверх дном.

— Так она все еще здесь?

— Кто? Р'шейл? Да, она все еще в Цитадели.

— Она хочет убить меня.

— Любой защитник захотел бы, если бы узнал про вас все, — заметила мистресса Хинер самодовольно. — На вашу удачу, ваши товарищи по оружию не верят в магию и вряд ли станут мстить за то, во что не способны поверить.

— Вы поможете мне выбраться?

Она улыбнулась. Это была холодная расчетливая улыбка. Локлона бросило в дрожь от нее.

— Не бесплатно.

— Сколько?

— Говорить о таких вещах за едой — дурная манера, — ответила она, удовлетворенно оглядываясь вокруг. Она поселила его в голубой комнате. Локлон отлично понял, что это намек. Именно здесь он когда-то убил эту шлюху… как ее звали? Пэни? Это была комната, где мистресса Хинер нашла наконец средство сделать из него предателя.

— Мы поговорим об этом позже.

— Но как я выберусь из Цитадели? — спросил он, снимая крышку с тарелки и благодарно кивая. Голоден он был страшно.

— Через ворота, как же еще?

— Но они же заперты изнутри?

— Сейчас — да. Но утром они откроют их, чтобы выпустить кариенцев.

Ошеломленный Локлон оторвался от еды.

— Им позволят уйти?

— Похоже, они рассчитывают провести какой-то срок в осаде, — пожала плечами мистресса Хинер. — Они объявили, что кариенцы и все, кто захочет к ним присоединиться, могут уйти. Не думаю, чтобы они собирались отпустить герцогов, но от прочих кариенцев они явно хотят избавиться. Вполне разумно, если подумать. Меньше ртов, которых нужно кормить.

— Р'шейл будет там, — уверенно предсказал Локлон.

— Возможно.

— Она узнает меня.

— Не беспокойтесь, капитан, мы сделаем так, что дитя демона будет чем заняться в это время. — Она подошла к двери и дважды постучала в нее. Послышался щелчок отпираемого замка. «Итак, он был пленником, — в отчаянии осознал Локлон, — но по крайней мере пленником, который чего-то стоит».

Вопрос состоял в том, сколько мистресса Хинер намерена за него запросить.

 

Глава 45

Тарджа выделил отряд защитников в помощь Р'шейл для поисков Локлона. Он даже позаботился найти людей, знавших Локлона в лицо. Это была очень дельная мысль, но Р'шейл все равно не могла простить ему, что он приказал открыть ворота. Особенно после того как она узнала, что он приказал им высматривать Локлона, не препятствуя уходу кариенцев. Р'шейл хотелось, чтобы каждого, покидающего Цитадель, тщательно осматривали, обыскивали каждый фургон, каждый мешок, каждую женскую сумочку — чтобы у Локлона не было ни малейшего шанса проскочить мимо нее. Когда офицер, командующий отрядом стражников на воротах, второй раз зачитал инструкции своим солдатам, Р'шейл в гневе развернулась на каблуках и направилась прямиком в кабинет Верховной сестры.

Тарджа невозмутимо встретил ее гнев. На нем была новая красная куртка с мечом и щитом — знаками отличия Лорда Защитника. До восхода было еще далеко, но кабинет Верховной сестры был полон защитников. Они поспешно расступались, избегая встречаться с ней глазами. Никто из защитников, казалось, не был огорчен внезапным возвышением Тарджи. Наоборот, казалось, они радовались тому, что ответственность за их судьбы теперь несет кто-то другой. Она могла понять их. Они только что взяли власть в Цитадели, но до освобождения Медалона было еще далеко. В случае чего ответственность за все ляжет на Тарджу.

— Гарет обещал, что мы проверим каждого, выходящего из Цитадели!

— Если быть совсем точными, он сказал, что нужно поставить на воротах людей, которые проследят, чтобы Локлон не мог ускользнуть. О том, чтобы ты останавливала и обыскивала каждого, пытающегося выйти за ворота, речи не было.

— Но их же там тысячи! Его будет не усмотреть!

— Извини, Р'шейл. Я выделил для тебя столько людей, сколько смог. — Он говорил с ней сухо и жестко. Казалось, что вместе с чином он унаследовал от Дженги и его суровое величие.

— А если я найду Локлона? Получили ли твои люди приказ арестовать его, господин Лорд Защитник? Или мне придется дружески похлопать его по спине и пожелать ему доброго пути?

Он нахмурился, выведенный из себя ее сарказмом.

— Хочешь — бери моих людей, не хочешь — не бери, Р'шейл. У меня нет ни времени, ни желания спорить с тобой на эту тему.

— Так-то выглядит твоя помощь!

— Может быть, ты хочешь узнать, что значит оказаться без помощи? — Они впились друг в друга взглядами.

— Если он ускользнет от меня, я не прощу тебе этого.

— Светает, — произнес он, переключая внимание на своих людей. — Если ты хочешь быть у ворот к тому времени, как их откроют, тебе стоит поторопиться.

Р'шейл вышла под яростный ветер на широкую открытую галерею, расположенную вокруг белых стен Цитадели. В последний раз она была здесь еще ребенком, когда Тарджа привел ее на стену, что бы показать редкое в этих широтах зрелище — плоскогорья, покрытые снегом. Ей было тогда пять или шесть лет от роду, и снег она уже видела, но побелевшие поля привели ее в полный восторг. Джойхиния побила ее за то, что она убежала без спроса с Тарджой, но восторг от чудесного зрелища все равно остался. Она до сих пор помнила, как ревет в своей комнате, голодная и продрогшая, вздрагивая под ударами розги, и думает о том, что зрелище того стоило. Не важно, что ее оставили без ужина. Не важно, что Джойхиния объявила, что если она так любит холод, то пусть-ка попробует, каково на самом деле посидеть в снегу, и загасила очаг в ее комнате, а одеяла убрала все до одного. Не важно, что ее ноги стали черно-синими от побоев. Душой она осталась стоять на стене, среди холодного замершего пространства, и, глядя на укрытые снежной пеленой поля и покрытую тонким льдом реку Саран, чувствовала себя на вершине мира.

Что-то похожее на прежнее чувство шевельнулось в ней и сейчас, когда она посмотрела вниз, но только на этот раз ни снега, ни мира не было на полях. Пространство кишело людьми насколько хватало глаз, они были даже вокруг деревень Кордейла, которые отсюда можно было различить лишь по поднимающемуся над ними печному дыму. Отсюда, с высоты, детали были неразличимы, и казалось, что по земле плещется ядовитый океан, захлестывающий стены Цитадели.

— Ты в порядке? — заботливо спросил Брэк.

— А что со мной станется?

Брэк промолчал. Он сидел, прислонившись к стене, вытянув ноги вдоль галереи, и чистил ногти кончиком кинжала. Небо перед ними было затянуто рваными облаками, оставшимися после ночного дождя. Солнце перед рассветом окрашивало их в цвет отстиранной крови.

— Если тебе удастся обнаружить Локлона, будь осторожна, хорошо?

— Что ты имеешь в виду?

— Если будешь применять силу, чтобы остановить его, постарайся делать это побыстрее. Ты связана с тем же источником силы, что и Коранделлен. Если ты возьмешь слишком много, ему ничего не останется.

Брэку не требовалось объяснять ей, что у Коранделлена может не хватить сил удерживать Убежище в безопасном промежутке вне времени. Она видела его усталое лицо во Всевидящем Кристалле в Гринхарборе. Р'шейл и сама понимала, насколько он утомлен.

— Тебя послушать, у меня есть какой-то шанс. — Она прикрыла глаза, подставляя лицо освежающему ветерку, а затем взглянула вниз на толпу желающих выбраться из Цитадели. — Безнадежно!

— Это можно было понять, и не залезая сюда, — заметил Брэк.

— Ты собираешься помогать мне?

— Что я должен делать?

Она пробормотала что-то неразборчивое и снова уставилась на толпу. Защитники оттесняли людей от ворот, чтобы получить возможность открыть их. Все пространство за стеной было заполнено кариенской армией. Солдаты ждали своих товарищей, оказавшихся запертыми в Цитадели.

Со вчерашнего дня было объявлено перемирие, хотя теперь, когда почти все кариенские командиры оказались заложниками в Цитадели, потребовалось потрудиться, чтобы найти людей, способных принять такое ответственное решение. На краю стены выстроились лучники, готовые остановить тех из кариенцев, кто забыл бы о принятом перемирии. Отразить скоординированную атаку защитники, конечно, не смогли бы, но их сил было достаточно для того, чтобы удержать растерянных и озадаченных кариенцев от непоправимых глупостей. Казалось, они не могут поверить, что Цитадель для них потеряна, а их командиры взяты в плен. Всевышний не должен был допускать такого.

— Мы не можем воспользоваться какой-нибудь магией? — спросила она, разворачиваясь к кариенцам спиной.

Он оторвался от своих ногтей.

— Какой-нибудь магией?

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

Брэк кротко вздохнул.

— Ты до сих пор не имеешь представления о том, с чем имеешь дело?

— Не надо лекций, Брэк. Я просто хочу узнать, не можем ли мы как-нибудь попроще отыскать Локлона.

— Ты можешь сделать так, что все уходящие станут говорить только правду, а потом спрашивать каждого проходящего через ворота, как его зовут, — предложил он.

— Не пойдет. Тарджа не позволяет останавливать их.

Глядя на толпу, она не могла видеть ухмылки на лице Брэка.

— Я просто пошутил, Р'шейл.

— Я вне себя от радости. Есть у тебя еще какие-нибудь блестящие предложения?

— Нет.

— И на том спасибо.

Брэк засунул кинжал в ножны, поднялся на ноги и встал рядом с ней. Защитники закричали толпе разойтись, и ворота не спеша отворились. Первыми выходили кавалеристы, составляющие большую часть оккупационных сил, оказавшихся в городе. После ночи в сырых подземельях под амфитеатром они казались замерзшими и несчастными. В массе своей это были простые крестьяне, оказавшиеся на этой войне только потому, что их сюзерены являлись преданными слугами кариенского короля. Они были во власти своего бога, своего короля и своих герцогов.

— Не слишком-то веселыми они выглядят, правда? — отметил Брэк.

— Да разве они виноваты?

— Но ты же не жалеешь их?

— Разве что самую малость. Я думаю, что большинство из них предпочло бы оказаться сейчас дома и готовить свои поля к весне, а не торчать здесь, в чужой стране, на войне, которая непонятно кому нужна.

— Ну что ж, если ты полагаешь, что крестьянам так плохо, то можешь вообразить себе, каково остальным, — отозвался Брэк, указывая на улицу внизу.

Следующими в очереди на выход были рыцари. Тарджа оставил им их коней, но этим все и ограничивалось — они ехали с пустыми руками. Они смотрели вокруг холодно и надменно, словно уезжали по собственной воле, а не подобно бродягам, которых выставляют за дверь, потому что им нечем заплатить за постой. Сэр Андон возглавлял их маленькую колонну. Прочих с высоты стены Р'шейл не смогла разглядеть. Ей стало интересно, о чем же они думают сейчас? Не помышляют ли они об отмщении? Не готовятся ли уже вернуться назад с победой над нами?

— Госпожа! Госпожа Р'шейл!

Р'шейл опустила взгляд вниз и увидела машущего ей уличного мальчишку. Она не знала его, но он, запыхаясь от бега, громко звал ее и размахивал руками.

— В чем дело? — крикнула ему она.

— Вы ищете человека? Такого, со шрамами? Я его видел!

— Подожди меня здесь, — сказала она Брэку, уже сбегая по лестнице вниз. Она спустилась на улицу и оглядела толпу в поисках ребенка. Он ждал ее около ворот. Р'шейл еще не случалось видеть ребенка красивее.

— Кто ты такой? Где ты видел Локлона? — требовательно спросила она.

— Меня зовут Алладан. Я работаю у мистрессы Хинер.

— А кто такая мистресса Хинер?

— Она… она… моя хозяйка, — ответил мальчик слегка неуверенно. — Но я видел того, кого вы ищете. Он был у мистрессы Хинер этой ночью.

— Он все еще там?

Алладан кивнул.

— Я думаю, да. Хотите, я покажу, где это?

Она посмотрела на стену, откуда, стоя на галерее, на нее глядел Брэк, и быстро прикинула, стоит ли звать его. Она была уверена, что ребенок говорит правду, но он мог ошибаться. Не хотелось рисковать, давая Локлону шанс проскользнуть в ворота. Она успокаивающе махнула Брэку и повернулась к Алладану.

— Показывай.

Она нырнула в толпу вслед за мальчиком, слыша тревожный голос Брэка, окликающего ее, но не стала обращать на него внимания. Мысль о том, что она может сейчас найти Локлона, поглотила ее, не оставляя места тревоге или обыкновенной осторожности. Они протиснулись сквозь толпу и направились в сторону складских кварталов. Мальчишка бежал впереди, иногда оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что она не отстала.

Наконец они прибежали к узким воротам с небольшим смотровым окошком на высоте глаз, зажатым между двух ветхих складских сараев. Он остановился, дождался, пока она догонит его, и указал головой в направлении ворот.

— Он там.

— Ты уверен?

— Он был там утром.

— Откуда ты узнал, что я ищу его?

Алладан простодушно пожал плечами.

— Об этом вся Цитадель знает, госпожа. — Он улыбнулся и добавил: — Вы мне что-нибудь дадите за то, что я нашел его?

Она улыбнулась наивному выражению его лица.

— Посмотрим.

— Я бы… я бы хотел получить награду прямо сейчас, — сказал он. — Я имею в виду, мало ли что случится потом…

— Возвращайся к воротам и спроси лорда Брэкандарана. Он придумает, чем тебя отблагодарить.

Алладан казался слегка разочарованным, но не стал настаивать на своем. Не говоря больше ни слова, он побежал прочь. Р'шейл посмотрела вслед ему, качая головой. Это был определенно очень предприимчивый малый.

Повернувшись к воротам, Р'шейл осторожно вызвала силу и открыла их, мысленно дотронувшись до створок. За дверью открылся засыпанный мусором проход. Вроде бы там никого не было, и она осторожно пошла вперед, стараясь не дышать носом — вонь стояла страшная. Она бесшумно шагала по набросанному вокруг хламу к следующей двери. Та была гостеприимно приоткрыта. Войдя в нее, Р'шейл изумленно ахнула.

Помещение было роскошно обставлено — тот, кто его делал, не заботился ни о расходах, ни о хорошем вкусе. По всей комнате были расставлены обшитые вельветом кушетки, вокруг каждой из которых висела тонкая прозрачная занавеска. Ковер на полу был пышнее, чем трава на заднем дворе сельской больницы. С потолка свисали люстры из фардоннского хрусталя. И пахло чем-то странно знакомым и в то же время неопределимым. Р'шейл глядела вокруг, Широко раскрыв глаза, и не понимала, зачем такое место оказалось спрятано в квартале, где вокруг стоят одни склады, — и кому оно могло понадобиться.

Ответ на этот вопрос она получила, обследовав пустые комнаты, расположенные вдоль узкого коридорчика, идущего из главного зала. Первая комната выглядела достаточно безобидно — просто комната с большой двуспальной кроватью, убранной синим, в тон двери. Но по мере того как она заглядывала в другие комнаты, их назначение становилось понятным. Была комната с огромной ванной, другая с кроватью, на которой можно было легко разместиться вшестером, еще одна со свисающими с потолка на цепях металлическими наручниками, обшитыми бархатом, тут же такой набор пыточных инструментов, что при взгляде на него комната дознания, принадлежащая защитникам, казалась просто детской игрушкой. Испытывая легкую тошноту при мысли о том, что должно было происходить в этом месте, Р'шейл подумала об Алладане. «Он что, тоже был частью этого представления?» От этой догадки ей сделалось дурно.

В конце зала была еще одна небольшая дверь, открывшаяся при первом прикосновении и ведущая в темноту. Войдя в нее, Р'шейл сотворила небольшой огонек, чтобы осветить себе дорогу, и довольно улыбнулась. Когда Брэк пытался научить ее вызывать пламя — дело было по пути сюда из Ванахайма, — она чуть не сожгла их обоих вызванным ей огненным шаром. Короткая лесенка спускалась в подвал с земляным полом. Она сделала пламя чуть поярче и уставилась на алтарь в дальнем конце подвала, испуганно вскрикнув при виде звезды и молнии Хафисты, сверкающих в свете ее пламени.

Неожиданно дверь в подвал гулко захлопнулась у нее за спиной. Она подскочила к двери и заколотила в нее руками, но ее уже успели запереть с противоположной стороны. Р'шейл в ярости призвала силу и уничтожила дверь, но тут оказалось, что путь назад ей преграждает стена пламени. Она наконец поняла, чем же тут пахло. Нефтью. Тот, кто сделал эту ловушку, пропитал нефтью весь дом, думая сжечь ее здесь заживо.

Р'шейл на шаг отступила от ревущего пламени. Если огонь перекинется на соседние кварталы, то погибнет весь город. И даже если сгорят только склады, то погибнут все припасы, на которые они рассчитывали, думая о грядущей осаде. Не раздумывая, она призвала всю силу харшини, до которой смогла дотянуться, и обрушила ее на пламя. Порыв ветра покачнул окружающие дома и ударил по зданию, в котором она находилась. Оно затрещало, но огонь погас, словно свеча на сквозняке.

Тяжело дыша, она перебралась через обломки и вылезла из подземелья. Дом был разбит, с него снесло крышу, а стены попадали, где стояли. Соседние склады были не в лучшем состоянии, а дальше виднелись разбитые окна и потрескавшиеся стены зданий, которым не повезло оказаться поблизости. Вдалеке раздавались панические вопли и встревоженные голоса защитников, спешащих выяснить, что вызвало взрыв Она осмотрела разрушения, вызванные ею. Она хотела просто сдержать пламя. У нее и в мыслях не было сровнять с землей все вокруг.

Первым ее нашел Брэк. Она все еще стояла, ошеломленная происшедшим, когда он перемахнул через руины и подскочил к ней.

Убедившись, что она жива, Брэк помог ей сесть, и разгневанный, и озадаченный случившимся.

— Во имя богов, что ты тут натворила?

— Это была ловушка, — тупо отозвалась она.

— Хватит шутить.

— Я и не думала… — ответила она, глядя на то, что осталось от складского квартала.

— Ты никогда не думаешь, Р'шейл. Это-то и делает тебя такой опасной.

— Ты сердишься? Да.

Р'шейл вытянула руку, чтобы убедиться, что она уже не трясется, и виновато улыбнулась Брэку.

— Извини.

— Нам с тобой нужно немного потолковать о пользе самоконтроля, — хмуро ответил он. — Нельзя использовать столько силы каждый раз, как соберешься что-нибудь сделать. Существует такое понятие, как передозировка.

— Но мне нужно было сбить пламя. Я не знала, сколько силы на это потребуется. — На самом деле, даже если бы она это и знала, у нее еще не хватало мастерства, чтобы контролировать вызываемую силу, но она решила, что сейчас не лучшее время напоминать Брэку об этом.

— Я очень измучена, но сознание ясное. Странное ощущение.

— Нельзя ли точнее?

— Я и сама еще не поняла. Словно я начала чувствовать все вокруг более отчетливо. Я могу даже ощущать Убежище, словно оно где-то неподалеку.

— Это ощущение должно быть с тобой всегда, Р'шейл.

— Да. И я чувствовала его постоянно с тех пор, как побывала там, но тут что-то другое. Это стало сильнее… даже не знаю, как сказать… отчетливее, что ли… Брэк?

Она побледнела, заметив, как вдруг он изменился в лице. Перестав слушать ее, он медленно поднялся на ноги и невидящим взглядом уставился на запад, прислушиваясь к своим чувствам.

Р'шейл тоже встала рядом с ним и посмотрела туда же, куда и он. Кроме разбитых домов и приближающихся защитников, ничего не было видно.

— Что такое? Что-то не так?

— Я тоже его чувствую.

— Убежище?

Он кивнул.

— Но почему так сильно? Ведь обычно это просто ощущение на самом краю сознания, на которое обычно не обращаешь внимания.

— Потому что обычно Убежище скрыто вне времени.

— Значит, оно вернулось? А зачем Коранделлен это сделал?

— Он ничего не делал. Ему просто не хватило сил.

Брэк угрюмо посмотрел на нее, и вдруг она поняла, что он имеет в виду. Коранделлен вернул Убежище в этот мир, потому что у него не хватало больше сил удерживать его вне потока времени. Р'шейл в ужасе посмотрела вокруг себя. Она слишком беспечно тратила магию харшини, не задумываясь над тем, сколько берет.

И это была ее вина, что харшини больше не были укрыты от мира.

— О Основательницы, Брэк, — простонала она в отчаянии. — Что же я натворила?

Поздним утром последние кариенцы, а также те штатские, которые не захотели оставаться в Цитадели, вышли через ворота, которые тут же заперли, чтобы защитить город от стоящей под его стенами армии. Защитники бдительно просматривали толпу уходящих, высматривая Локлона, но не обратили особого внимания ни на огромного простоватого человека, вывезшего через ворота тележку со старыми одеялами, ни на тощую остроглазую старуху, вышагивающую перед ним. Тележку проверять тоже не стали. Тряпье дурно пахло, а на шее женщины красовалась цепочка со знаком Хафисты. «Одним фанатиком меньше, и скатертью дорожка», — решили они. Защитники выискивали в толпе человека со шрамом на лице — ведь по нему легко можно было опознать Локлона.

А огромный мужчина с тележкой, красивый маленький мальчик и старуха беспрепятственно покинули Цитадель.

 

Глава 46

— Что там стряслось в складских кварталах? — первым делом спросил Тарджа, едва Р'шейл появилась в дверях кабинета Верховной сестры. В комнате были только он, Гарет Уорнер и молодая женщина, которую Р'шейл сначала даже не признала. У нее были длинные светлые волосы, одета она была в домотканые шаровары и матерчатую куртку, а на плечах почему-то висел плащ защитника. В очаге жарко горело пламя, и в комнате было натоплено через меру. Р'шейл с отвращением вспомнила ту пору, когда в этом кабинете, жарком и непроветренном, правила Джойхиния. Она отогнала от себя это воспоминание. Джойхиния была мертва.

— Вышла небольшая разборка, — пожала она плечами и вошла в кабинет. Вслед за ней прошел Брэк. Женщина, сидящая за одним столом с Тарджой, обернулась на ее голос и внимательно всмотрелась в ее лицо.

— Привет, Р'шейл. Привет, Брэк.

— Мэнда!

— Ты как будто удивлена, что видишь меня, дитя демона.

— Не зови меня так, — автоматически фыркнула Р'шейл. — Что ты здесь делаешь?

— То же, что делала задолго до того, как повстречалась с тобой, Р'шейл. Помогаю своим людям.

«Ее людьми, — припомнила Р'шейл, — были повстанцы-язычники».

— Не ожидала увидеть тебя здесь. Вроде бы ты собиралась отправиться в Хитрию с защитниками.

— Я решила остаться и помочь Тардже, — улыбнулась Мэнда, бросив быстрый взгляд на него. Р'шейл заметила этот взгляд и почувствовала внезапный укол ревности.

— Какая удача, что новый Лорд Защитник сочувствует вашему делу.

— Не стоит называть это удачей, Р'шейл, — заметил Гарет, отзываясь от расстеленной на столе карты. — Тарджа получил свою должность не в последнюю очередь именно по этой причине. Но что ты имеешь в виду под разборкой?

— Кто-то пытался поджечь склады. Я… немного погорячилась, но по крайней мере огонь потушен.

— Ты нашла Локлона? — спросил Тарджа.

— Нет. И не думаю теперь, что найду. Но сейчас я пришла по другому поводу. У нас возникла новая проблема.

— Что на этот раз? — Гарет скрестил руки на груди.

— Харшини в опасности.

— Они постоянно в опасности вот уже два последних столетия.

— На этот раз речь идет не просто об угрозе разоблачения, Гарет. Убежище оказалось открытым. Теперь кариенцы могут найти его.

— Я убит, — равнодушно отозвался комендант и снова уткнулся носом в карту.

Тарджа нахмурился. Казалось, на него сообщение Р'шейл произвело большее впечатление.

— Сколько у них осталось времени?

Брэк пожал плечами.

— До того как кариенцы обнаружат Убежище? Скорее всего, они уже засекли его. Но им понадобится какое-то время, чтобы туда добраться. Наверное, несколько недель. — Он заметил недоверчивый взгляд Гарета и продолжал говорить, обращаясь прямо к коменданту. — Сестринская община не могла полностью разделаться с харшини, потому что Убежище было спрятано вне потока времени. Я не стану объяснять, как это было сделано, — скорее всего, вы мне просто не поверите. Для нас важно то, что вся тяжесть работы по его сокрытию лежала на короле Коранделлене и что теперь его силам пришел конец. Убежище оказалось в нашем времени, и не пройдет и месяца, как кариенцы окажутся у его ворот.

— Уже неплохо, — заметил Гарет. — Ведь для этого им придется убраться от наших ворот.

— А не могут харшини спрятать Убежище обратно? — спросила Мэнда, укоризненно поглядев на Гарета. Она была язычницей и почитала харшини наряду со своими богами. Так Р'шейл неожиданно обнаружила в ее лице союзницу.

Брэк покачал головой.

— Если Коранделлен допустил, чтобы это произошло, значит, он утомлен до предела. А спрятать Убежище обратно куда сложнее, чем просто удерживать его в безвременье.

— Я не могу посылать людей неизвестно куда искать Убежище, чтобы помочь им, Р'шейл, — сказал Тарджа. — К тому же нам едва ли удалось бы пробраться мимо кариенцев.

— Значит, нам нужно пригласить харшини сюда. Пускай они вернутся в Цитадель.

Все изумленно посмотрели на нее.

— Что? — в ужасе переспросил Гарет.

— Здесь харшини будут в безопасности. Цитадель защитит их.

— И ты полагаешь, что мы позволим им забраться сюда? Вот уж нет! — фыркнул Гарет, не дав никому даже рта раскрыть.

— Но мы должны это сделать! — выкрикнула Мэнда. — Если мы не укроем харшини, то их убьют!

— Милочка, каждого защитника в Цитадели с детства учили убивать всех харшини, которых им удастся найти. А ты хочешь привести своих харшини сюда?

— Тарджа? — умоляюще проговорила Мэнда. Она чуть не плакала. Р'шейл внимательно смотрела на нее, и еще более внимательно на Тарджу. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке. Может быть, именно из-за Мэнды он так легко стряхнул с себя гисы? Она отбросила от себя эту мысль. Нужно было разобраться с более важными делами.

— Даже если я соглашусь, кто сказал тебе, что харшини захотят прийти сюда? — спросил Тарджа.

— Им ничего другого не остается. Либо бежать сюда, либо умереть в Убежище, а остаться там сейчас для них равноценно смерти.

— А как насчет Локлона?

— Подождет.

— Еще пару часов назад ты горела местью.

— За эту пару часов я между делом поставила под угрозу смерти несколько сотен невинных людей.

— Если вы приведете сюда харшини, мы через несколько дней по уши увязнем в языческих ритуалах, — угрюмо предрек Гарет.

— У нас есть общий враг, Гарет, — высказался Тарджа. — Я склонен принять их, просто чтобы досадить кариенцам.

— А если вы не примете их, то кровь харшини будет на ваших руках, — добавила Р'шейл.

Гарет мрачно рассмеялся.

— Ты представляешь себе, сколько харшини было убито защитниками за последние два столетия, Р'шейл? Мы все здесь измазаны в крови. Немного больше, немного меньше — особой разницы уже не будет.

— Значит, настало время рассчитаться по старым счетам, — заявила Мэнда. — Нужно пустить их, Тарджа! Если ты хочешь, что бы язычники пошли за тобой, ты должен это сделать.

— Быстро же ты научилась политическому шантажу! — укорил Мэнду Гарет и сосредоточил свое внимание на Тардже. — Решать тебе. Ты теперь Лорд Защитник. Надеюсь, ты понимаешь, сколько неприятностей повлечет за собой твое согласие.

Тарджа кивнул, но не ответил ни да ни нет. Вместо этого он повернулся к Брэку.

— А где, собственно, расположено Убежище?

— В горах Убежища.

Тарджа молча глядел на него.

— К северо-западу от Тестры, — добавил Брэк. — Точнее я не хочу говорить.

— И как ты собираешься их вывести оттуда? Я не шутил, когда сказал, что у меня нет лишних людей, к тому же еще ранняя весна и дороги покрыты снегом. Даже если бы у нас под стенами не стояло больше половины кариенской армии, мне все равно было бы чем заняться. Посмотри, какой длинный список сестер, которых нужно арестовать, пока они не объединились и не устроили нам какую-нибудь пакость. Не знаю, чем я мог бы помочь тебе, даже если бы хотел.

— Они могут летать, — ответила Р'шейл. — На драконах.

— Да, это сильно подбодрит народ, — кисло проговорил Гарет. — Несколько сот драконов, приземляющихся в Цитадели, к тому же с наездниками, которых мы уже двести лет как извели с корнем, по нашим словам.

— Тарджа, пожалуйста, — попросила Р'шейл, не обращая внимания на сарказм Гарета. Ей нужно было его согласие. Она должна была спасти харшини. Этого требовала ее совесть.

— Я понимаю, что сделать это поаккуратнее вы не можете? — осведомился он.

— Говоря «поаккуратнее», ты имеешь в виду, что не хочешь, чтобы несколько сот драконов приземлилось в Цитадели, к тому же с наездниками, которых вы уже двести лет как извели с корнем? — холодно спросил Брэк.

— Ты очень верно меня понял.

Р'шейл посмотрела на задумавшегося Брэка и покачала головой.

— Пока кариенцы стоят, перегородив все дороги, незаметно им сюда не пробраться.

— Но даже если они попадут сюда, — добавил Гарет, — скорее всего, наши люди набросятся на них, как только увидят.

— Значит, тебе стоит позаботиться об охране для гостей, — парировала Р'шейл. — Ты утверждаешь, что хочешь устроить все иначе, чем при сестрах. Для начала неплохо научиться жить в мире с исконными обитателями Медалона. Кто знает, Гарет, может, ты даже чему-нибудь научишься у них.

— Не надо учиться, чтобы понять, чьи интересы ты защищаешь, — обвиняюще ответил он.

— Я защищаю интересы Медалона.

— У тебя это очень оригинально получается.

— Хватит, Гарет, — вздохнул Тарджа. — Сейчас не время спорить. Пускай харшини возвращаются, Р'шейл, но ты должна пообещать, что они не станут требовать вернуть им Цитадель и не будут причинять особых хлопот…

— Забавно, что ты ожидаешь, будто харшини станут требовать вернуть им Цитадель, — с улыбкой заметил Брэк. — Представляешь себе, а вдруг когда-нибудь Цитадель потребует, чтобы вернулись харшини?

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросил Гарет.

— Ничего, — Р'шейл оборвала их пикировку прежде, чем Брэк успел продолжить. — Ты согласен, Тарджа?

Он кивнул, хотя видно было, что не слишком доволен результатом разговора.

— Тогда я призову Дранимира и его демонов.

— Ты передашь божественным послание? — быстро спросила Мэнда. Она вся горела желанием увидеть настоящего живого демона.

— Нет. Похоже, мне придется самой вернуться в Убежище, чтобы убедить харшини, что Цитадель готова предоставить им убежище.

— Разве Брэк не может сделать это один? — поинтересовался Тарджа.

Тот покачал головой.

— Не я заварил эту кашу, и не мне убеждать Коранделлена и его народ в том, что вы открываете Цитадель для харшини. Это должна сделать Р'шейл.

Она кивнула и вопросительно поглядела на Брэка.

— Ты поедешь со мной?

— А куда я денусь? — ответил он.

— Р'шейл!

Она остановилась и подождала, пока Мэнда догонит ее. Молодая язычница прикрыла двери кабинета Верховной сестры и подбежала к Р'шейл.

— В чем дело, Мэнда?

— Можно мне поговорить с тобой?

Р'шейл пожала плечами.

— Думаю, да.

— Насчет Тарджи.

— А что с ним?

Мэнда сделала глубокий вдох, видимо, чтобы решиться сказать то, что собиралась. Брэк прошел вперед и остановился вдалеке, так что можно было сказать, что они остались наедине.

— Ты в курсе, что с ним произошло? Точнее, с гисами?

— Да, но откуда ты об этом знаешь?

— Ты забываешь, что я язычница. Я знаю о богах и харшини больше, чем ты.

— В это легко поверить, — со слабой улыбкой отозвалась Р'шейл.

— Просто… ну, я хотела бы знать…

— О чем? Имею ли я по-прежнему виды на него?

— Я не хотела называть это так.

— Может быть, но я же видела, как ты смотрела на него. Уже тогда, когда мы встретились впервые. Помнишь ту ночь, что мы провели в хлеву под Реддингдэйлом, когда ты помогла нам убежать от защитников? У тебя была куча способов укрыть Тарджу, но ты бросилась в его объятия и принялась целовать, чтобы никто не увидел его лица. — Р'шейл неожиданно улыбнулась. — Если хочешь, бери его, Мэнда. Я ему больше не интересна.

— Но я не хотела бы, Р'шейл, чтобы ты думала, будто… будто я пользуюсь тем, что у вас не все ладно.

— Не беспокойся, Мэнда. Сможешь удержать Тарджу — будет твоим. Он не мой теперь. Да и не был моим никогда.

Мэнда вгляделась в ее глаза, пытаясь понять, не фальшивит ли Р'шейл.

— А ты изменилась, Р'шейл. Раньше ты бы стала мешать мне просто из злости.

— Раньше я много что сделала бы, Мэнда, — ответила та. — Но я умею признавать поражения. И я не буду стоять на твоем пути.

— То есть ты благословляешь меня?

— Мне кажется, это пока преждевременно.

Мэнда порывисто обняла Р'шейл и убежала обратно в кабинет Верховной сестры. К Тардже. Р'шейл проводила ее взглядом и повернулась к Брэку, который стоял, опершись о лестничные перила, и задумчиво разглядывал ее.

— Ну что?

— Ты вела себя весьма благородно.

— Мог бы и не подслушивать.

— Шутишь? Я бы ни за что на свете это не пропустил.

Она недовольно двинулась вперед.

— Ты идешь?

— Конечно, дитя демона, — насмешливо ответил он, спускаясь по лестнице вслед за ней. — Но должен тебе сказать, что в одном ты заблуждаешься.

Р'шейл остановилась и посмотрела на него.

— В чем же это?

— Ты не умеешь признавать поражения, Р'шейл.