Глава 1

Погребальный огонь взметнулся ввысь, освещая ночное небо и отбрасывая тени на лица тысяч собравшихся засвидетельствовать сожжение. Дым, насыщенный благовониями, заглушающими запах горелой плоти, повис в теплом неподвижном воздухе, словно не желая покидать церемонию. Зрители замерли, глядя, как голодное пламя жадно лижет пропитанный маслом помост, подбираясь к телу Трайлы. Смерть Верховной сестры привела в амфитеатр почти всех обитателей Цитадели.

Лорд Защитник заметил Р'шейл Тенраган в тот самый момент, когда она пробиралась между зелеными туниками старших трудниц, чтобы занять свое место за рядами одетых в голубые платья сестер и запахнувшихся в серые мантии послушниц. Почувствовав на себе его взгляд, она подняла голову. Мистресса Сестринской общины с нее три шкуры спустит, если он доложит ей об опоздании. Р'шейл открыто взглянула в глаза Лорда Защитника, а затем повернулась к костру.

Уголком зрения она уловила, как Лорд Защитник невольно попятился, когда пламя опалило его изборожденное морщинами лицо. Р'шейл исподтишка разглядывала ряды девушек и женщин, окруживших помост торжественным кольцом. Большинство из них стояло не шевелясь, с почтительно склоненными головами. Изредка раздавался шорох подошв по песку арены.

Р'шейл задумалась над тем, сколько же из них действительно скорбело и насколько большая их часть сейчас размышляла о том, какое решение примет Кворум. Она прекрасно понимала, что политические маневры начались в тот самый момент, когда еще неостывшее тело Трайлы с ножом в груди было обнаружено в кабинете. Убийца — совсем молоденький юноша, почти мальчишка — сидел сейчас в тюремной камере за казармами защитников в ожидании виселицы. Ходили слухи, что он приверженец культа речной богини Майры. За это преступление — идолопоклонничество — Сестринская община и конфисковала принадлежащую его семье лодку, лишив их тем самым средств к существованию. По собственным словам юноши, он прибыл в Цитадель, чтобы спасти семью от голода, воззвав к состраданию и милосердию Верховной сестры.

Вместо этого он ее убил.

«Что же такого могла сказать Трайла этому мальчику, — поражалась Р'шейл, — толкнув его на отчаянный шаг: поднять нож на Верховную сестру — женщину, вводящую в трепет все невежественное речное отродье? Он же наверняка знал, что его мольбы не будут услышаны». В Медалоне поклонение языческим богам было объявлено вне закона уже более двух веков: тогда исчезли харшини, а вместе с ними — их демоны и боги.

«Если он искал помощи и милосердия, ему следовало бы двинуться на юг», — неприязненно подумала Р'шейл. Она знала, что в Хитрии и Фардоннии еще молились многочисленным божкам, а на севере весь Кариен фанатично поклонялся единому богу, владыке Хафисте — Всевышнему. Медалон же расстался с языческим невежеством уже несколько столетий назад.

Тишину нарушил голос. Р'шейл через огонь взглянула на говорящую.

— С тех пор как наша возлюбленная Парам повела нас путем просвещения, сестры Клинка продолжали выполнять ее торжественный обет освобождения Медалона от тяжких оков язычества. Как Верховная сестра, Трайла достойно соблюдала данную священную клятву. Она отдала за это свою жизнь. Почтим же ее память. Помянем нашу сестру.

Р'шейл присоединилась к хору голосов, повторяющих ритуальную фразу. Этим теплым летним вечером, пронизанным тяжелым запахом благовоний, стоять рядом с костром было жарко и неуютно. Ее зеленая туника с высоким воротничком была уже влажной от пота.

— Помянем нашу сестру.

Маленькая и сморщенная Франсил Ашарен являлась старейшим членом Кворума и председательствовала на подобной церемонии уже третий раз. Она была мистрессой Цитадели, администратором по гражданским делам этого огромного мегаполиса. Дважды она отвергала предложение занять место Верховной сестры, и не было никаких оснований полагать, что она согласится принять его на этот раз. Она не стремилась менять свое нынешнее положение в обществе.

Рядом с Франсил стояла Хэррит Нортарн — высокая плотная женщина, мистресса Сестринской общины. Р'шейл мысленно поморщилась. Мистресса была настоящей старой ведьмой, и украшенное искусной вышивкой белое шелковое платье ничуть не смягчало ни ее черт, ни отражающегося в них крутого нрава. Многие поколения трудниц, послушниц и полноправных голубых сестер жили в постоянном страхе навлечь на себя ее гнев. Даже члены Кворума старались не выводить из себя сестру Хэррит.

Р'шейл переключила внимание на маленькую пухлую женщину, едва доходящую Хэррит до плеча, — Мэгина Кортанен, мистресса просвещения. Ее наряд был таким же изысканным, как и у Хэррит, — изящный белый шелк, украшенный по кайме золотой вышивкой, — однако ей каким-то образом удавалось выглядеть в нем простой крестьянкой в одежде с чужого плеча. Среди всех членов Кворума, включая и собственную мать Р'шейл, Мэгина пользовалась у девушки особой любовью. Мистресса просвещения была чуть выше Франсил, она выглядела серьезной и задумчивой.

Лицо Джойхинии Тенраган, стоящей за Мэгиной, выражало скорбь и спокойное достоинство, до мелочей соответствующие моменту. Мать Р'шейл являлась самым новым членом Кворума и, как отчаянно надеялась ее дочь, имела минимальные шансы быть избранной в качестве Верховной сестры, хотя все члены Кворума занимали в нем равное положение. Мистресса внутренних дел контролировала повседневные текущие дела государства и управляла администрациями всех крупных городов Медалона. Это был крайне ответственный пост, справедливо считавшийся одной из самых высоких ступенек на лестнице, ведущей к должности Верховной сестры.

Р'шейл окинула ее задумчивым взором, а затем перевела взгляд на человека, считавшегося ее отцом. На памяти Р'шейл, в отношениях между Джойхинией и лордом Дженгой всегда царила ледяная вежливость. Лорд — высокий суровый мужчина с серо-стальными волосами — был безупречно корректен с Р'шейл и никогда, насколько она знала, не отрицал факта своего отцовства. Учитывая тот холод, который почти физическим ощущался в воздухе между ее матерью и Лордом Защитником, как только они оказывались неподалеку друг от друга, Р'шейл не могла представить себе, что когда-то в их отношениях присутствовала особая теплота, позволившая им зачать ребенка.

Языки пламени тянулись вверх, нетерпеливо касаясь белых одежд Трайлы. Р'шейл на мгновение засомневалась, окажутся ли благовония достаточно эффективными. Не вызовет ли запах уже начавшего потрескивать в огне тела тошноту у собравшихся сестер?

«Скорее всего, нет», — мрачно ухмыльнулась она.

За членами Кворума и одетыми в голубое сестрами, вокруг арены амфитеатра, выстроились ряды послушниц и трудниц. Расширенными глазами девушки неотрывно смотрели на первое в своей жизни публичное сожжение. Некоторые казались немного бледными даже в рубиновом свете погребального костра, однако завтра они охрипнут от радостных криков во время казни юного убийцы.

«Лицемерки», — подумала Р'шейл, подавив непочтительный зевок.

Церемония прощания продолжалась всю ночь. Царящая тишина навевала сон. Когда очередной зевок уже грозил взять над ней верх, Р'шейл переключила внимание на первые десять рядов скамей, окружавших арену. Они были заполнены защитниками в красных мундирах, застывшими в почетном карауле. Лорд Дженга всю ночь не спускал с них глаз. С точки зрения Р'шейл, это было излишним. Ведь это — защитники. Никакого переминания с ноги на ногу, ни тоскующего выражения лиц, ни тщательно скрываемых зевков. Их дисциплине можно было только позавидовать.

С течением времени толпа на верхних рядах значительно поредела. Жители Цитадели возвращались к своим делам и заботам. Они не могли позволить себе роскошь всенощного бдения. Жизнь города продолжалась, невзирая на то, что кто-то умер, а кто-то жив.

Ночь тянулась в гнетущей тишине, пока первые робкие утренние лучи не возвестили о начале следующей, с куда большим нетерпением ожидаемой части церемонии.

Как только мгла стала постепенно рассеиваться, Франсил подняла голову:

— Помянем нашу сестру!

— Помянем нашу сестру! — в унисон отозвались сестры, послушницы, трудницы и защитники. Все были измотаны и держались из последних сил, желая лишь, чтобы все поскорее закончилось.

— Двинемся же вперед, к новому будущему, — воззвала Франсил.

— Двинемся же вперед, к новому будущему, — повторила Р'шейл, чувствуя нарастающий интерес. Пришло время назвать собравшимся того, кто станет преемницей Трайлы. Решение, которое повлияет на жизнь всего Медалона.

— Приветствуем Верховную сестру Мэгину Кортанен!

— Приветствуем Верховную сестру Мэгину Кортанен! — пропела толпа.

При виде выступившей вперед принимающей приветствие собрания Мэгины у Р'шейл от изумления перехватило дыхание. Невероятно. Что за политические махинации и подвохи кроются за подобным решением? Как это возможно, чтобы при всех интригах и хитроумно разыгранных партиях Кворуму удалось избрать кого-то действительно способного хорошо делать свое дело? Р'шейл с трудом справилась с желанием расхохотаться.

Когда наконец стихли аплодисменты и приветствия, Мэгина повернулась к Дженге:

— Милорд Защитник, принесете ли вы мне клятву верности защитников?

— С радостью, ваша милость, — отозвался Дженга.

Он обнажил меч и выступил вперед, положив сверкающий клинок на песок арены к ногам новой Верховной сестры. Опустившись на одно колено, лорд Дженга подождал, пока к нему присоединятся старшие офицеры. Защитники прижали к груди напротив сердца сжатые кулаки, и голос Дженги разнесся над притихшим амфитеатром:

— Кровью в моих венах и землей Медалона клянусь в верности и подчинении защитников Верховной сестре. Да будет так, пока смерть не заберет к себе меня или вас, сестра.

Ряды защитников всколыхнули воздух громким горловым рыком одобрения. Дженга поднялся на ноги и встретился взглядом с глазами Мэгины. Р'шейл не терпелось увидеть, как она примет принесенную ей клятву. Никто и никогда еще не был столь непохож на Верховную сестру.

Мэгина кивнула Дженге с молчаливой благодарностью и, широко раскинув руки, обратилась к собранию.

— Объявляю день отдыха, — огласила она свой первый декрет на новом посту. После ночи, проведенной у ярко пылающего погребального костра, ее голос прозвучал хрипло и сухо. — В этот день мы будем поминать славную жизнь возлюбленной Трайлы. В этот день мы засвидетельствуем позорную смерть ее убийцы. Завтра мы откроем новую главу в жизни Сестринской общины, а сегодня — день отдыха.

Слова Верховной сестры были встречены еще одной усталой волной приветствий. Получив позволение оставить амфитеатр, члены общины с облегченными вздохами потянулись к туннелю, ведущему к выходу в город, домой. Ряды сестер на арене быстро рассасывались. Уходящие тихо переговаривались между собой, несомненно, столь же удивленные решением Кворума, как и Р'шейл. Защитники даже не шевельнулись. И не шевельнутся, пока последняя из сестер не покинет амфитеатр. Впереди шагала Мэгина. Р'шейл пристально разглядывала лица — Джойхинии и остальных членов Кворума, но на них не проскользнуло даже намека на истинные чувства мистресс.

Предутреннее небо было уже достаточно светлым, когда зеленые юбки последних из остававшихся в амфитеатре трудниц скрылись в туннеле, и Дженга наконец позволил своим людям расслабиться. Р'шейл немного подождала, пока разойдется основная масса, надеясь улучить минутку и переговорить с Лордом Защитником один на один. Когда стройные ряды защитников зашевелились, в гаснущем костре еще постреливали угли. При каждом щелчке вокруг разлетались снопы искр. Многие воины уселись прямо на землю, большинство же просто согнули затекшие ноги в коленях и растирали кулаками утомленные спины. Дженга подозвал к себе двух капитанов. Они с усилием выпрямились, но отсалютовали столь же четко, как если бы дело происходило на параде Дня Основательниц.

— Джордж, оставьте здесь несколько человек, чтобы они поддерживали огонь, пока останки полностью не превратятся в пепел, — устало приказал лорд младшему.

— А пепел, милорд? — спросил Джордж.

— Смешайте с песком арены, — пожав плечами, ответил Дженга, — он теперь ничего не значит, — и повернулся к старшему: — Нхил, скажите своим людям, что у них есть время на отдых, только пока кормят и приводят в порядок лошадей. Затем призовите добровольцев для сопровождения преступника к месту казни. Мне понадобятся десять человек.

— Для этой цели у вас будет гораздо больше десяти добровольцев, — предрек Нхил.

— Тогда отберите десятерых самых надежных и благоразумных, — нетерпеливо проговорил Лорд Защитник. — Это публичная казнь, капитан, а не карнавал.

— Милорд, — капитан отсалютовал, прижав кулак к сердцу. Он еще мгновение поколебался и неуверенно добавил: — Милорд, вы не думаете, что решение Кворума несколько неожиданно?

— Я не думаю, капитан. И вам не советую, — холодно отрезал Дженга. Он нахмурился, пресекая улыбку младшего капитана, которого позабавил столь глупый комментарий сослуживца. — Уверен, что Верховная сестра Мэгина будет мудрым и справедливым лидером.

Для Р'шейл было очевидно, что за вежливыми словами отца скрывалась искренняя радость по поводу назначения Мэгины. Это было хорошим знаком для того, что она собиралась предпринять.

— На самом деле мне в голову приходит лишь выражение «на пороге смутных времен», — почти неслышно пробормотал Нхил.

— Попридержите язык, капитан, — предостерег его лорд. — Не в вашей власти обсуждать решения Сестринской общины. Лучше посоветуйте офицерам не слишком набираться ночью в тавернах. Напомните им, что до завтрашнего утра Медалон в трауре.

— Милорд!

Дженга отвернулся от затухающего костра и впервые за это время заметил Р'шейл. Утро уже полноправно царило в амфитеатре, обещая наступление жаркого летнего дня. Лорд Защитник направился к ведущему в город туннелю, где ожидала его дочь.

— Лорд Дженга? — отважилась обратиться к отцу Р'шейл, когда он подошел ближе.

— Разве тебе не следовало вернуться к себе вместе с остальными? — резко бросил Дженга.

— Я хотела кое о чем вас спросить.

Дженга на ходу оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что его приказания уже выполняются, и кивнул. Войдя в прохладный сумрак туннеля, Р'шейл подстроилась под его шаг.

— Что теперь будет, лорд Дженга?

— Назначение новой Верховной сестры всегда влечет за собой смену курса, пусть даже незначительную.

— Мама говорит, что Трайла была безынициативным лидером, что у нее не было достаточного воображения. Она даже называла ее бесполезной южной коровой.

— Тебе, как никому иному, известна истинная цена подобных разговоров, Р'шейл.

Р'шейл слабо улыбнулась и продолжила:

— А что насчет Мэгины? Джойхиния считает ее идеалистичной дурой.

— Сестра Мэгина пользуется заслуженным уважением — как моим, так и всех сестер Клинка.

— Вы думаете, ее избрание означает изменение образа мыслей общины?

Лорд Защитник остановился и, явно раздраженный ее вопросом, внимательно посмотрел на дочь.

— Р'шейл, ты, кажется, хотела о чем-то спросить. Спрашивай, или оставим эту тему. Я не собираюсь вдаваться с тобой в политические дискуссии, равно как и обсуждать высосанные из пальца слухи и сплетни.

— Я хочу знать, что происходит. Что теперь будет?

— Для начала я приглашен на присягу Первого Копья Верховной сестры. Несомненно, это будет лорд Драко.

— Он считался телохранителем Верховной сестры, — возразила Р'шейл, — но Трайла погибла от руки убийцы.

— Должность Первого Копья — крайне тяжелое бремя: многих претендентов отталкивает необходимость принятия обета безбрачия.

— Так он останется на своем посту? Даже если он не справился? — Терпение Дженги быстро иссякало.

— Р'шейл, Драко отсутствовал в кабинете момент убийства. Трайла посчитала, что в одиночку разберется с презренным мальчишкой-язычником и приказала телохранителю выйти. Ну, теперь ты все спросила?

— Нет. Мне просто любопытно, вот и все.

— Тогда, дитя мое, определяйся с вопросами поскорее. У меня еще много дел: повесить убийцу, написать письма, отдать приказы…

— И вернуть изгнанных Трайлой офицеров? — с надеждой добавила она.

Дженга покачал головой:

— Я не могу отменить приказы Верховной сестры, Р'шейл.

— Верховная сестра умерла.

— Это не значит, что я могу перекраивать мир по собственному желанию.

— Но это значит, что вы можете изменить кое-что среди защитников, — напомнила девушка и улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой, устоять против которой было практически невозможно. — Пожалуйста, лорд Дженга. Верните Тарджу домой.

 

Глава 2

Тарджа Тенраган вытянулся на сырой земле, окидывая взглядом раскинувшуюся перед ним бескрайнюю пустую равнину. После утреннего дождя от земли пахло свежестью. Аромат пыльцы множества полевых цветов щекотал ноздри, вызывая неудержимое желание чихнуть. В этот ранний час тишину нарушали только отдаленный крик ястреба да ленивое журчание родников. Дождь сделал воздух еще более влажным, но ничуть не уменьшил жару. Льняная рубашка под мягким кожаным камзолом насквозь промокла от пота, который уже не впитывался, а раздражающе струился по спине.

Перед ним лежала граница между Хитрией и Медалоном. Граница не была отмечена ничем кроме каменистого брода через мелкую речушку, известную жителям Медалона и Хитрии как Пограничный ручей. Тарджа спокойно вслушивался в доносящиеся звуки. После четырех часов такой игры он знал, что где-то движется верховой отряд хитрианцев.

Внезапно его внимание привлек посторонний шум. Обернувшись, Тарджа увидел шагавшего к нему Гоуна. Тот даже не пытался пригнуться или как-то замаскироваться, его щеголеватый красный мундир издалека бросался в глаза среди коричневых тонов окружающего пейзажа.

«Ему даже мишень на грудь вешать не нужно», — раздраженно подумал Тарджа. Как только Гоун оказался рядом, Тарджа схватил его за руку и резким движением пригнул к земле.

— Я же приказал вам избавиться от этого проклятого мундира! — прошипел он.

— Я горжусь своей формой, капитан. Я — защитник. Я не собираюсь корчиться в траве от страха перед варварами.

— Вам придется пойти на такую жертву, если хотите здесь выжить, — Тарджу трясло от ярости. Его собственный аккуратно свернутый красный мундир дожидался своего часа в седельной сумке, равно как и мундиры всех его подчиненных. На Тардже была старая рубашка, удобные потертые кожаные штаны и камзол. Едва ли это можно было назвать подходящим нарядом для бала в Цитадели, но на границе, по соседству с меткими хитрианскими стрелами, лучшей одежды и не придумать. Тарджа рассеянно стряхнул с плеча не в меру любопытного жука и снова вернулся к наблюдению за бродом, мысленно проклиная Дженгу. Гоун был лишь одним из множества твердолобых молодых офицеров, посланных Лордом Защитником в течение последних четырех лет на южные границы набираться военного опыта. Большинству юнцов даже удавалось остаться в живых. Однако насчет Гоуна у Тарджи возникали некоторые сомнения: он торчал здесь уже два месяца, но до сих пор пытался придерживаться столичных традиций.

— Чего мы ждем? — на фоне тихого шелеста ветерка голос Гоуна прозвучал как тревожный набат.

Тарджа ожег его свирепым взглядом.

— Какое сегодня число? И нечего так орать.

— Четырнадцатый день месяца фаберона, — ответил Гоун, изрядно смущенный неожиданным вопросом.

— По хитрианскому календарю, — уточнил вопрос Тарджа. Гоун нахмурился, все еще пребывая в раздражении от первого полученного им по прибытии в приграничный городок Застава задания командира — выучить языческий календарь.

— Сегодня двадцать первый… нет двадцать второй день рама-фара, — поколебавшись мгновение, отрапортовал Гоун. — Но я не понимаю, при чем…

— Я знаю, что вы не понимаете, что это значит, — прервал капитан. — Поэтому вы долго тут не протянете. Через два дня наступит двадцать четвертое число — праздник Желанны, хитрианской богини плодородия.

— Уверен, язычники высоко ценят усилия, потраченные вами на заучивание их праздников, — едко заметил Гоун.

Тарджа пропустил насмешку мимо ушей и продолжил объяснение:

— Наш уважаемый южный сосед, военлорд Кракандара, чья провинция начинается по ту сторону ручья, имеет привычку закатывать по поводу праздника грандиозные пиры для своих людей.

— И что из этого?

Тарджа только покачал головой в ответ на такое невежество молодого офицера.

— Лорд Вулфблэйд полагает, что гораздо дешевле накормить прожорливые орды верноподданных нежной медалонской телятиной, чем пускать под нож ради этой цели собственные стада. Такое случается в канун каждого праздника. Вот поэтому, Гоун, вам все же придется выучить хитрианский календарь.

Тем не менее Гоун все еще не выглядел убежденным.

— Откуда вы знаете, что они пройдут именно здесь? Они могут пересечь границу в любом другом месте.

— Фермы в других местах не столь часто подвергаются нападениям. Ими либо владеют семьи, которые, возможно, тайно исповедуют язычество, либо хитрианцев смущает близость Заставы. На фермы же, расположенные дальше к северу или к востоку от городка, набеги совершаются с завидной регулярностью.

— Язычники! Если вам это известно, почему же вы их не арестуете?

Тарджа не отрывал глаз от прилегающей к броду территории.

— Я не знаю, что они язычники, Гоун, я только подозреваю это. Как раз недавно я внушал защитникам, что для ареста честных и во всем остальном законопослушных тружеников требуются немного более веские основания, чем простые подозрения. Мы здесь для того, чтобы охранять границы от хитрианцев, а не для преследования собственных граждан.

— Ставить законы любого бога над законами Сестринской общины — государственное преступление, измена, — с серьезным видом напомнил Гоун.

Тарджа даже не потрудился ответить. К юго-востоку от них виднелась небольшая рощица, в которой вполне мог укрыться конный отряд. Тарджа был уверен, что противник именно там. Но эту уверенность ему внушал не предательский отблеск утренних лучей на металле упряжи и не случайное лошадиное ржание или тихое мычание угнанного скота — ничего этого не было. Просто за годы, проведенные на границе, капитан привык доверять своим инстинктам больше, чем глазам и ушам. Он умел ждать и не сомневался, что хитрианский военлорд так же ожидает подходящего момента, чтобы пересечь ручей.

Тарджа служил здесь уже достаточно долго, чтобы проникнуться уважением к лорду Вулфблэйду. Кроме того, он вел неофициальный счет побед-поражений в их столкновениях. По его подсчетам, на данный момент хитрианец отставал от капитана на одно очко. Накануне прибытия Гоуна Тардже удалось сорвать набег на одну из ферм неподалеку от брода — дело было за несколько дней до карнавала Кальяны, богини любви. Кисло усмехнувшись, он подумал, что если бы не многочисленные хитрианские боги и их праздники, то жизнь на границе была бы поистине изматывающе однообразной.

Гоун нетерпеливо заерзал, устав от ожидания и раздражаясь оттого, что его форма, как ему казалось, с каждой минутой становилась все грязнее. Наконец он встал во весь рост, яростно отряхивая с красного мундира мокрые комочки земли и приставшие семена трав.

— Это бессмысленно, — сердито отчеканил он.

Хитрианская стрела с черным оперением вонзилась в его левое плечо. Тарджа раздосадовано крякнул, когда Гоун, рухнув на землю, закричал от боли и неожиданности. Юнец зажал рану с торчащей в ней стрелой правой рукой, между пальцами заструилась кровь. Тарджа оглядел своего молодого подчиненного, увидел, что рана не опасна, и оставил его лежать. Отряд из сорока защитников с отчаянным боевым кличем вылетел из-за росших позади деревьев. В облюбованной Тарджой рощице показался отряд противника и угнанное стадо — примерно дюжина или чуть более того помеченных красными пятнами животных. Командир защитников быстро прикинул расстояние до границы и понял, что может не успеть. Он повернулся к своим людям, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, пока сержант Базил, скачущий с его жеребцом на поводу, не стал слегка придерживать лошадь, приближаясь к капитану. Когда они почти поравнялись с ним, Тарджа бросился вперед. Какой-то миг он бежал рядом, затем, стоило ему схватиться за луку седла, сержант бросил повод, и еще через мгновение капитан на бегу вскочил на коня. Едва оказавшись верхом, он завладел поводьями и легко нашел ногами стремена.

Отряд военлорда Кракандара мчался напрямик через равнину, погоняя перед собой украденных животных. Тарджа со своими людьми, низко склонившись в седлах, в диком галопе неслись наперерез. Хитрианцы знали, что защитникам запрещено пересекать Пограничный ручей. Ручей олицетворял безопасность, таким образом, у полусотни налетчиков в голове билась единственная мысль: добраться туда, прежде чем защитники отрежут их от границы.

Тарджа настиг нарушителей, когда лошади первых хитрианцев, вздымая тучи брызг, уже переносили своих седоков через ручей. Стадо слепо бежало вперед, слишком напуганное, чтобы его могло приостановить такое незначительное препятствие, как мелкая речушка. Как только добыча очутилась вне досягаемости отряда Тарджи, оказавшиеся на своей территории всадники повернули коней и бросились обратно, чтобы отвлечь защитников на себя и дать возможность спастись отставшим товарищам.

Противники не рискнули пустить в ход луки. Зазвенела сталь, и бросившийся в битву Тарджа, отражая удары, начал искать глазами Дамиана Вулфблэйда. Капитан увидел светлые волосы врага в тот самый момент, когда и военлорд отыскал глазами Тарджа. Хитрианец резко повернул коня и бросился навстречу медалонскому капитану.

Тарджа почти не видел окружающей его битвы, приближаясь к месту схватки с Дамианом, однако какая-то часть его существа механически отмечала, что все больше хитрианцев достигали брода и безопасности. Дамиан, умело вращая длинным мечом, накинулся на капитана защитников с криком, от которого у менее искушенного человека кровь могла бы застыть в жилах. Он бросил поводья, коленями направляя своего превосходного золотистого жеребца. Тарджа отразил один тяжелый удар, затем парировал другой, не менее мощный, и быстро ответил смертельным выпадом, который Дамиан с трудом успел отвести в самый последний момент. Военлорд громко расхохотался, а Тарджа знал, что и его собственное лицо во время этого обмена ударами было перекошено в таком же зверином оскале. Они были под стать друг другу, такое с ними случалось всякий раз при каждой встрече, и это было частью игры, такой же, как и похищение скота.

— На этот раз ты проиграл, Красный Мундир, — крикнул Дамиан, вдруг резко отведя своего коня дальше от Тарджи, опустившего руку, так и не нанеся очередного удара. Капитан оглянулся и увидел, что почти все хитрианцы уже находились по ту сторону ручья и что некоторые зажимали руками кровавые раны. Его подчиненные разочарованно ждали на своей стороне и выглядели такими же усталыми и окровавленными, как и сбежавшие противники. Вулфблэйд повернул коня и пересек границу, отсалютовав Тардже мечом с того берега.

— Ничья, Красный Мундир! — как видно, не один Тарджа развлекался подсчетом очков.

Хитрианские всадники развернулись и с победными криками и насмешками в адрес защитников поскакали прочь от границы — собирать рассеявшееся неподалеку украденное стадо.

Тарджа зарычал от бессилия, провожая их взглядом. Если бы только этот напыщенный дурак, любитель военных парадов и столичных церемоний, держал свою чванливую голову пониже и не высовывался! Наблюдая, как хитрианцы скрывались в рощице по ту сторону границы, Тарджа вполголоса чертыхнулся, проклиная тупость Гоуна.

— Почему, во имя Основательниц, мы не можем догнать этих подонков и задать им жару? — спросил подъехавший поближе Базил. Его рукав был порван и пропитан кровью, сочившейся из длинного, но неглубокого пореза, однако сержант казался слишком раздраженным, чтобы обратить внимание на свою рану.

— Ты знаешь почему, Базил, — тяжело вздохнул Тарджа. — У нас есть строжайший приказ не пересекать границу.

— Идиотский приказ, отданный сидящими в Цитадели глупыми бабами, которые дальше своего чертового шитья ничего не видят!

Для слуха постороннего человека такое высказывание было бы шокирующим, но Тарджа прекрасно понимал чувства сержанта. Он разделял его разочарование, так же как и все члены отряда.

— Осторожнее, дружище, Гоун отнесется к твоим словам без должного сочувствия.

Базил поскреб седеющую бороду и бросил взгляд через плечо, туда, где через высокую — в пояс — траву к ним спотыкаясь брела одинокая фигура в красном мундире. Гоун все еще сжимал рукой раненое плечо и слабым голосом просил помощи.

— Можно только пожалеть, что хитрианцы — не очень хорошие снайперы, — мрачно процедил сержант.

— Я подозреваю, что у них будет масса возможностей использовать его в качестве учебной мишени. Однако пусть Хэлорин достанет стрелу. Мне сейчас меньше всего хочется выслушивать нытье этого молокососа по поводу воспалившейся раны. Затем нам следует выяснить, какой урон нанес Вулфблэйд фермерам.

Было несложно следовать по оставленному налетчиками следу. Тарджа уже вел по нему своих людей в течение несколько часов, когда, наконец, они достигли маленькой фермы — цели набега. В случае успеха военлорд никогда не атаковал одну и ту же ферму дважды — он предпочитал дать своим жертвам время прийти в себя и встать на ноги, прежде чем снова посетить их.

Почуяв запах дыма, Тарджа пустил коня легким галопом. Дамиан Вулфблэйд не отличался особой жестокостью. Он был явно лучше своего предшественника, имевшего обыкновение распинать свои жертвы. Если фермеры не оказывали сопротивления, то он, забирая часть стада, редко разрушал больше чем пару изгородей.

Въехав в небольшой двор, Тарджа был потрясен видом полнейшего разорения, открывшегося его взгляду. Дом сгорел дотла. Среди дымящихся руин возвышалась только каменная печь. На месте сарая остался одинокий обугленный каркас, угрожавший рассыпаться в любой момент. Тарджа, растерянно покачивая головой, медленно спешился.

— У нас был выбор, капитан.

Он обернулся на голос. От сгоревшего дома к нему направлялась Лира Стидер, хозяйка фермы. Ее грубое платье было грязным и изодранным, лицо перепачкано сажей, а глаза исполнены скорби. Она судорожно обнимала себя за плечи, а все ее худенькое тело, несмотря на жаркое послеполуденное солнце, сотрясала дрожь.

— Лира, вы же знаете, что лучше не оказывать им сопротивление, — проговорил Тарджа, передавая поводья Базилу. — Что случилось? Где Хэрин?

Она беспомощно посмотрела на него и прошептала:

— Хэрин мертв.

Тарджа взял Лиру под руку, подвел к колодцу и осторожно усадил.

— Что случилось? — повторил он. Обычно крепкая и сильная, хозяйка фермы выглядела сейчас такой хрупкой, что, казалось, вот-вот сломается.

— Хэрин вступил с ними в бой, — бесцветно заговорила Лира. — Он сказал, что на этот раз не позволит им увести стадо. Объяснил, что нам нечем будет заплатить налоги.

Прежде чем продолжить, она взяла протянутый ей ковш, механически отхлебнула из него немного и словно с усилием проглотила воду. Затем продолжила свой рассказ:

— Он встретил их в воротах и велел убираться, оставить нас в покое. Предупредил, что будет защищаться. Он даже ранил одного серпом. Но они только рассмеялись. А потом убили его.

Тарджа подал женщине еще воды, жалея, что не может предложить чего-нибудь покрепче. Лира невидящим взглядом смотрела вдаль. Капитан подозвал Ритака:

— Постарайтесь найти тело Хэрина. Перед уходом мы предадим его огню.

Ритак молча кивнул и отошел отдавать приказания защитникам. Тарджа вернулся к женщине и присел перед ней на корточки.

— Но почему, Лира? Ведь мы же никогда не берем налоги с тех, кто подвергся нападению. Почему было не позволить им забрать скот?

— Последний проезжавший здесь патруль сказал, что это незаконно и что мы все равно должны платить, неважно, что произошло. Нам сказали, что теперь все изменится, потому что прибыли новые офицеры.

— Кто вам такое сказал? — поразился Тарджа. Практика не брать налоги с подвергшихся налету существовала здесь задолго до его прибытия на границу, ему даже в голову не приходило оспаривать это. Строго говоря, нападение не освобождало жертву от выплат в казну, но защитники закрывали на это глаза. Ведь эти люди и так натерпелись от хитрианцев, зачем усугублять положение, отбирая у них последние крохи в пользу Сестринской общины?

Лира подняла голову и указала на сидящего верхом посреди двора Гоуна — он все еще баюкал свою раненую руку.

— Это был он.

— Ритак! — при звуке резкого выкрика Тарджи Лира даже подскочила от неожиданности.

— Сэр? — поспешил на зов командира капрал.

— Идите с госпожой Стидер и проверьте, уцелело ли что ценное, мы скоро отправляемся.

Глаза Ритака округлились от звучавшей в голосе Тарджи неприкрытой злости. Он помог женщине подняться и под руку повел ее к пепелищу, раньше бывшему ее домом. Пятью яростными шагами Тарджа пересек двор и, схватив Гоуна за красный мундир, выдернул его из седла.

— Что, во имя Основательниц… — вскрикнул Гоун и упал на землю, ударившись раненым плечом.

— Ты — тупой мерзкий сукин сын, — прорычал Тарджа, наклонившись и рывком поднимая его на ноги. Молодой капитан снова вскрикнул, раненое плечо закровоточило. — Веркин послал тебя ознакомиться с приграничными фермами. — Крепкий кулак командира с силой погрузился в живот Гоуна. Захлебываясь криком и согнувшись от боли, юноша, спотыкаясь, отступил на шаг назад.

— Сколько еще, Гоун? — Тарджа завершил фразу следующим ударом, на этот раз в челюсть, от которого тот тяжело приземлился на спину. Жалко поскуливая, Гоун пополз по двору, надеясь спастись от гнева командира, вскрикивая каждый раз, когда приходилось опираться на раненую руку. — Сколько еще фермеров погибнут из-за того, что ты решил, будто с твоим прибытием на границу изменится порядок вещей? — Тарджа снова сгреб его в охапку и поднял на ноги. — Кто дал тебе право…

— Право? — вскинулся Гоун, пятясь назад, подальше от Тарджи. — Это закон! Кто вам дал право нарушать его? Это вы позволяете этим людям не платить налоги! Это вы позволяете язычникам избежать наказания! Это вы…

Тарджа не собирался выслушивать, в чем еще хотел обвинить его Гоун. Он со всей силы ударил самоуверенного сопляка кулаком в лицо. К его величайшему удовлетворению, от такого убийственного удара Гоун без сознания упал к ногам. Встряхивая ноющую руку, Тарджа повернулся к своим людям, у которых внезапно обнаружилась масса дел. К нему подбежал Ритак и, прежде чем перевести взгляд на капитана, бегло посмотрел на поверженного Гоуна.

— Вы нашли Хэрина? — Ритак покачал головой:

— Госпожа Лира сказала, что хитрианцы бросили его тело в дом, а потом подожгли. Так что, по крайней мере, его сожжение уже состоялось.

Тарджа нахмурился. То, что язычники предали тело огню, показывало степень раздражения военлорда. Хитрианцы считали медалонскую практику кремации варварской и святотатственной привычкой. Вулфблэйд, верно, был вне себя, раз приказал сжечь труп.

— Тогда поехали, — объявил Тарджа и направился к лошади, сжимая и разжимая еще саднящую кисть.

— Э-э… а что делать с Гоуном, сэр? — окликнул его Ритак. — Он не очень хорошо выглядит.

Тарджа оглянулся на капрала.

— Видимо, его рана тяжелее, чем мы думали, — спокойно объяснил он. — Привяжите его к седлу.

Ритак и бровью не повел:

— О да. Эти хитрианские стрелы — та еще дрянь.

Тарджа с отрядом вернулся в Заставу только через четыре дня. Перед возвращением им пришлось сделать изрядный крюк, чтобы завезти Лиру на ферму ее сестры.

Гоун пришел в себя, но почти не раскрывал рта, хотя явно страдал от боли. Теперь в дополнение к раненому плечу у него был сломан нос, а глаза чернели двумя впечатляющими кругами синяков.

Застава была самым южным городом Медалона. Она располагалась неподалеку от того места, где смыкались границы трех государств — Хитрии, Фардоннии и Медалона. Из-за вынужденного путешествия к ферме сестры Лиры Стидер отряду пришлось въезжать в город по Северной дороге мимо вечно бурлящего суетой порта в предместье.

Грубые окрики, несущаяся отовсюду ругань и пропитавший все вокруг резкий запах рыбы сопровождали всадников на всем пути следования по порту. Рыбаки и торговцы, капитаны речных судов и одетые в красное защитники кишели на пристани, за которой открывались широкие серебряные просторы Стеклянной реки.

Для Тарджи царящий в порту запах был самым мерзким из всех, что ему доводилось когда-либо нюхать. Каждый раз, проезжая мимо, он искренне поражался людям, находящим в реках что-то романтическое.

Они ехали по направлению к центру города, следуя мимо повозок, карет и блестящих экипажей, поскрипывающих и позвякивающих по булыжным мостовым вдоль таверн и лавочек. Почти все здания были двухэтажными, с красными черепичными крышами и балкончиками, выходящими на улицу и украшенными вывешенным на просушку свежевыстиранным бельем. В пространствах между лавками выстроились временные покрытые тентом лотки, с которых торговали всякой всячиной — едой, медной посудой и даже экзотическими фардоннскими шелковыми шарфами. Здесь было полно нищих — покрытые струпьями старики и внушающие жалость подростки, кто без руки, кто без ноги, а кто слепой. Тардже на глаза случайно попался фардоннский купец в сопровождении рабов и роскошной корт'есы — куртизанки, — на которой красовался только прозрачный шелковый наряд и драгоценности.

Каждый раз, покидая Заставу, Тарджа забывал о своей неприязни к городу и не переставал удивляться тому, что за четыре года так и не смог к нему привыкнуть. Его больше привлекали открытые равнины, где его не смущали даже опасные игры, которые он вел с военлордом Кракандара.

Капитан со своим отрядом продвигался к центру, там торговля была в самом разгаре. На лотках и в лавках продавалось все, что только могла пожелать душа, а иногда и то, о существовании чего даже и не подозревалось. Звуки и запахи порта остались позади, уступив место более родным и привычным земным ощущениям. Хорохорящиеся в клетках охрипшие петухи, блеющие овцы, повизгивающие поросята и козы со своими дьявольскими зрачками — каждый пытался привлечь к себе больше внимания. Взгляд Тарджи скользнул по лавке, где продавались экзотические птицы с ярким разноцветным оперением; одна крупная черная птица с высоким красным хохолком награждала прохожих непристойной бранью. Тарджа подспудно ощущал биение пульса города — словно шла какая-то слабая внутренняя вибрация.

На городской площади располагался фонтан в виде неправдоподобно огромной мраморной рыбы, изо рта которой в неглубокий округлый бассейн лились потоки воды. Собравшаяся вокруг толпа зевак разглядывала стоящего на парапете бассейна маленького одетого в обноски человека. Он громко и воодушевлено выкрикивал что-то высоким срывающимся голосом.

Тарджа заметил его и, покачав головой, обернулся к Базилу:

— Я думал, что старого Килу услали в Гримфилд. — Сержант пожал плечами.

— Они же не могут держать его там вечно, сэр. Он ведь просто чокнутый, а не преступник.

— Боги ищут дитя демона! — пылко взывал к собравшимся Кила. — Боги разнесут Медалон в клочки за то, что мы отвернулись от них!

Тарджа поморщился, услышав выкрики безумца.

— Если он будет продолжать в том же духе, то снова скоро окажется в Гримфилде, — всадник направил коня к фонтану. Толпа расступалась перед ним, предвкушая столкновение и даже надеясь на это.

Заметив приблизившегося Тарджу, Кила приостановил проповедь и уставился на него своим здоровым глазом. Второй глаз был закрыт бельмом, что придавало иссохшему морщинистому лицу старика еще более безумный вид.

— Иди домой, Кила, — сказал ему Тарджа. Слова вызвали в толпе разочарованный ропот. Зеваки хотели насилия.

— Боги ищут дитя демона, — высокопарно повторил Кила.

— Ну, здесь, на рынке, они вряд ли его обнаружат, — строго ответил капитан. — Шел бы ты домой, старик, пока не вляпался в неприятности.

— Отец! Что ты делаешь? — сквозь толпу проталкивалась молодая женщина в бедном домотканом платье. Она была явно встревожена разговором старика с защитником. Бросив на отца быстрый взгляд, женщина торопливо направилась к Тардже. — Пожалуйста, капитан, — в отчаянии проговорила она, — вы же знаете, он не в себе. Не арестовывайте его!

— Я и не собирался, Дана, — уверил ее тот, — однако настоятельно рекомендую увести его домой, пока кто-нибудь не начал выказывать открытое недовольство его публичным выступлением.

— Конечно, — пообещала она, — спасибо, капитан.

Дана поспешно схватила старика и стащила его с бортика бассейна. Кила не сопротивлялся, а когда дочь вела его мимо Тарджи — поднял лицо и криво ухмыльнулся.

— Дитя демона коснулось тебя, капитан, — прокудахтал он, — я вижу его след в твоей ауре.

Тарджа только покачал головой:

— Ладно, при встрече я передам ему от тебя привет.

— Можешь насмехаться сколько угодно, — хихикнул безумец, — но дитя демона идет, приближается!

Дане удалось снова тронуть отца с места, и она потащила его дальше, сквозь разочарованную редеющую толпу. Тарджа направил коня к казармам на другую сторону площади.

Казармы защитников располагались в высокой постройке из красного кирпича. Во внутренний двор в середине сооружения вела довольно большая, грубо вытесанная арка. Люди Тарджи как раз въезжали в нее, когда обнаружилось, что в рейд собирается очередной отряд. Капитан Никэл Джейнсон радостно кивнул другу и, закончив жаркую дискуссию с квартирмейстером, зашагал ему навстречу. Квартирмейстер махнул Тардже рукой в лаконичном приветствии и скрылся в здании. Трудно поверить, что он был родным братом Лорда Защитника. Веркин неоднократно заявлял, что терпит его только потому, что предпочитает, чтобы Дайан Дженга обмишуривал местных торговцев в пользу защитников, а не защитников в пользу местных торговцев.

— Дай-ка угадаю… А, фестиваль Желанны? — спросил Никэл, понимающе посмотрев на перевязи и перебинтованные раны воинов вернувшегося отряда. Именно Никэл заставил Тарджу выучить хитрианской календарь, когда тот прибыл на границу четыре года назад.

— И благодаря Гоуну им удалось уйти с добычей, — поведал он Никэлу, спрыгнув с коня. Ритак принял поводья и повел животное через кишащий людьми двор к стойлам. — Собираетесь в рейд вдоль Пограничного ручья?

Никэл кивнул.

— Через неделю у них начнется фестиваль Бренна, бога штормов и бурь. Будь я проклят, если понимаю, как им в Хитрии вообще удается хоть что-нибудь сделать — ведь они проводят невероятное количество времени, набивая желудки в честь своих многочисленных богов.

Тарджа коротко улыбнулся и посерьезнел.

— Раз уж ты направляешься в ту сторону, тебе, наверное, будет полезно уверить фермеров, что в случае нападения с них не будут взиматься налоги. Похоже, наш юный капитан во время знакомства с округой решил взять на себя заботу о проведении в жизнь некоторых изменений в местной политике.

Никэл стрельнул глазами в Гоуна.

— Чертов глупец.

Гоун уже спешился и теперь приближался к ним. Он держался очень прямо и чопорно. Вежливо кивнув Никэлу, он повернулся к Тардже:

— Должен проинформировать вас, сэр, что я намерен подать полный рапорт командующему Веркину касательно ваших предосудительных действий. Полагаю, он захочет увидеться с вами, как только прочтет мое донесение.

— Предосудительных действий? — оскалившись, переспросил Никэл.

— Да будет вам известно, сэр, капитан Тенраган жестоко избил меня без всяких на то причин! — с этими словами молодой капитан повернулся кругом и, чеканя шаг, направился к главному зданию.

— Большая ошибка, друг мой, — глядя ему вслед, задумчиво произнес Никэл, — оставить этого тупого ублюдка в живых.

— Не думай, что я не боролся с искушением.

— Ладно, в одном он определенно прав — Веркин действительно хочет тебя видеть, — капитан Джейнсон взял в руку поводья и легко вскочил в седло. — За время твоего отсутствия кое-что успело произойти. Например, умерла Трайла.

— Умерла? Как?

— Убита язычником, насколько я знаю, — Никэл оглянулся на своих людей, убеждаясь, что они готовы выступать. — Я оставлю Веркину возможность проинформировать тебя подробнее. Мне пора, — он наклонился в седле и тепло пожал Тардже руку. — С тобой было здорово, Тарджа. Мне будет не хватать тебя.

— Не так уж надолго ты уезжаешь.

— Я нет, но ты — да. Дружище, тебя вызывают в Цитадель.

 

Глава 3

Р'шейл спешила по широкому проходу в сторону Малого зала Цитадели, на ходу застегивая воротник своей зеленой туники трудницы. Она почти бежала вдоль увитой лозой кирпичной стены. Она опять опаздывала на прием, проводимый матерью, чем пополняла список своих непростительных грехов, за которые мать частенько устраивала ей головомойку.

Р'шейл не хотела присутствовать на приеме в честь назначения сестры Джакомины новой мистрессой просвещения. Ей вовсе не улыбалось проторчать весь вечер в Малом зале, осаждаемой бесконечными вопросами сторонниц матери о таких вещах, которые девушка совсем не стремилась выносить на публичное обсуждение.

Р'шейл была твердо убеждена, что у Джойхинии не было подруг — только сторонницы. Ей было ненавистно положение дочери члена Кворума. Р'шейл частенько жалела, что не родилась мальчиком — тогда бы она могла присоединиться к защитникам. Как было бы здорово освободиться от бремени чрезмерных амбиций матери!

Р'шейл достигла входа в Малый зал как раз в тот момент, когда стены Цитадели начали тускнеть. Наступало время затемнения. Некоторые из младших трудниц считали, что стены Цитадели принимались светиться изнутри перед каждым восходом и тускнели с заходом солнца благодаря некой магии. Послушницы просто полагали, что это происходило вследствие уникального архитектурного приема, который был недоступен пониманию трудниц. Р'шейл думала, что это больше похоже на правду. Сестры предпочитали не обсуждать подобные темы. Тарджа рассказывал, что сотни лет назад Цитадель была целым комплексом языческих храмов. Но, что бы там ни было, эти сияющие стены заливали даже самые укромные утолки сотен залов огромной крепости — величественной и строгой — мягким белым свечением. Наступающие сумерки также напомнили Р'шейл о том, что она опаздывает.

Когда девушка открыла тяжелую дверь Малого зала, до ее ушей донесся тихий звук голосов уже начавшейся мессы. Каждый вечер под руководством старших сестер в Большом зале собирались трудницы и послушницы, чтобы поблагодарить сестру Парам и Сестер-Основательниц за освобождение от пут идолопоклонничества. Р'шейл выучила слова Ежедневного благодарения еще будучи маленькой девочкой и прекрасно знала о наказании, грозящем той, кто будет произносить их без должного энтузиазма. Палка сестры Хэррит била аккуратно, но сильно и очень болезненно. Сегодня отсутствие Р'шейл на Благодарении было вызвано уважительной причиной — необходимостью явиться на прием.

Малый зал освещался сотнями свечей, противостоящими неизбежному затемнению, хотя стены только-только начали тускнеть, теряя мягкое сияние. Размерами Малый зал уступал Большому примерно в два раза, что предполагало возможность свободного размещения в нем около пятисот человек. Куполообразный потолок, поддерживаемый высокими элегантными резными колоннами, был безупречно выкрашен в белый цвет — не иначе как с целью скрыть безнравственные языческие фрески. Стены — как и все остальные стены в Цитадели — тоже были белыми и сделаны из того же странного материала, который тускнел и светился с постоянством и надежностью клятвы защитников. Р'шейл оглянулась и, направившись вдоль одной из стен, заметила на том конце зала разговаривающих Джойхинию, сестру Джакомину и кариенского посла. Какая удача, теперь она сможет убедить мать, что пришла вовремя. Р'шейл очень редко выказывала открытое неповиновение матери — она не была столь глупа, девушка предпочитала золотую середину между вызовом и уступчивостью.

Джойхиния подняла глаза и нахмурилась, поймав ее взгляд. Р'шейл оставила попытки затаиться, решив действовать открыто, — она приосанилась и двинулась прямо через толпу собравшихся сестер поприветствовать мать.

— Мама, — подойдя к Джойхинии, проговорила она, присев в почтительном книксене. — Прошу простить меня за опоздание. Я помогала одной из моих одноклассниц с учебой и, боюсь, потеряла счет времени.

Лучше уж так, чем признаться, что она опоздала, потому что Джордж Дрэйк обучал ее тонкостям процесса метания ножа. Р'шейл и в голову не приходило, при каких обстоятельствах это искусство могло бы ей пригодиться, но это было явно неподобающее для леди времяпрепровождение, поэтому она не могла устоять перед таким искушением. Р'шейл иногда беспокоила эта ее склонность делать то, что могло бы вывести Джойхинию из себя.

Матери не составило труда понять, что дочь говорит неправду, но она не подала виду, что раскусила ее ложь.

— Надеюсь, твоя одноклассница по достоинству оценила эту жертву, — Р'шейл опытным ухом уловила в словах тончайший сарказм. Джойхиния повернулась к послу и сказала: — Сэр Пайтер, позвольте представить вам мою дочь Р'шейл.

Р'шейл покорно сделала еще один книксен. Посол, плотный мужчина с ленивым взглядом карих глаз и утомленным выражением лица пресыщенного аристократа, поднес ее руку к губам и обозначил поцелуй, так и не коснувшись кожи губами. При поклоне его церемониальное оружие слегка звякнуло.

— Милое дитя, — проговорил он, откровенно разглядывая девушку с ног до головы. Р'шейл смущенно поежилась. — И, по словам вашей матери, — прилежная ученица.

— Я делаю все возможное, чтобы оправдать мамину веру в меня, милорд, — ответила она, подумав, что это, наверное, такая же чудовищная ложь, как и сочиненное до этого оправдание опоздания.

— Почтительна и очаровательна, — подвел итог лорд Пайтер, утвердительно кивнув. — Несомненно, однажды ваша дочь пойдет по вашим стопам, сестра Джойхиния. Полагаю, в недалеком будущем Кворум обогатится присутствием в его рядах двух поколений женщин рода Тенраган.

— Р'шейл изберет свой собственный путь, милорд. Для дочери я хочу только счастья.

Р'шейл не осмелилась возразить. Она имела меньшее представление о своем будущем, чем простой хитрианских раб, преимуществом которого было уже хотя бы то, что он знал, что является рабом.

— Вас должно вдохновлять, что на новом посту вас ожидают столь прилежные ученицы, — обратился посол к Джакомине.

Новая мистресса просвещения мрачно кивнула, а ее взгляд, обращенный на Р'шейл, было трудно назвать вдохновленным. Джакомина могла бы описать Р'шейл с помощью самых разнообразных эпитетов, но вот «прилежного» среди них — увы — не было.

До тех пор пока она не изучила списки проголосовавших по вопросу заполнения вакансии, образовавшейся со смертью Трайлы, Р'шейл казалось странным, что ее мать так лояльно приняла назначение Мэгины на должность Верховной сестры. Джакомина была ставленницей Джойхинии. У нее в голове, наверное, не было ни одной собственной мысли — только те, что вложила туда сестра Тенраган.

Р'шейл прекрасно осознавала, что, будучи в должности мистрессы просвещения, Джакомина должна будет докладывать Джойхинии о ее каждом, даже самом мелком проступке. Ситуация лишь усугубится, когда через несколько недель Р'шейл перейдет в разряд послушниц.

К ним приблизилась белокурая послушница с подносом, уставленным изящными хрустальными бокалами с чудесным красным вином, так что внимание лорда Пайтера было благословенным образом переключено на новый объект. Девушка почтительно присела, одарив Р'шейл ядовитым взглядом, когда та взяла себе с подноса бокал вина. Прислуживать на приеме доверялось лишь лучшим старшим послушницам, а Р'шейл, обычная трудница, оказалась здесь гостьей. Наверное, по возвращении к себе она обнаружит, что в комнате все вверх дном, а одежда в шкафу облита водой. Дочь Джойхинии могла принимать приглашения на различные приемы, но это не освобождало ее от порядков, царящих в спальном корпусе учениц.

Храня вежливое молчание, Р'шейл неторопливо потягивала вино. Джойхиния и лорд Пайтер продолжили прерванную беседу. Помещение постепенно наполнялось представителями сливок общества Цитадели. Лорд Пайтер отвечал на вопросы односложно — по всей вероятности, его больше привлекало созерцание присутствующих на приеме молодых женщин. Он имел ужасную в этом плане репутацию, особенно для выходца из столь пуританской страны, где — как говорили — даже иметь в голове неподобающие мысли считалось грехом.

В зале преобладали голубые платья сестер. Их было значительно больше, чем красных мундиров защитников. Мужчины чувствовали себя здесь неуютно и скованно. Им не нравились подобные официальные мероприятия. Сестры Клинка обязывали их присутствовать на приемах, чтобы лишний раз продемонстрировать свое превосходство. По крайней мере так утверждал Джордж. Р'шейл имела на это свою точку зрения. Она считала, что основной причиной нежелания офицеров появляться на приемах была самая обычная лень — ведь им предстояло одеться по полной форме, а любое пятнышко грязи на мундире или сапоги, не надраенные до такого состояния, когда ими можно было бы пользоваться в качестве зеркальца для бритья, в мгновение ока привлекли бы внимание Лорда Защитника.

До слуха Р'шейл донесся хриплый резкий смех. Крисабель Кортанен — невестка Мэгины, — круглолицая грубоватая женщина, вышедшая замуж за Уилема Кортанена в шестнадцатилетнем возрасте, по уровню своего умственного (но не физического) развития так и осталась невежественным подростком. На ней было желтое в оборку платье, не скрывавшее, а подчеркивающее ее необъятные формы. Командующий Кортанен стоял рядом, лицо его выражало и долготерпение и смущение одновременно. Получив отказ от места в общине еще будучи ребенком, Крисабель была вне себя от радости, что ее свекровь оказалась избранной на пост Верховной сестры.

Главная дверь распахнулась настежь, впустив лорда Драко, Копье Верховной сестры, за которым следовала и сама Мэгина. Драко был высок, смугл и суров. С точки зрения Р'шейл, он идеально подходил для своей должности, но вот думать о Мэгине как о Верховной сестре ей до сих пор стоило большого труда. Она выглядела скорее как крестьянка, нежели как воплощение власти, даже в своем прелестном, расшитом перламутром, белом шелковом платье. Мэгина с материнской теплотой приняла адресованные ей поклоны и реверансы и подошла к Джойхинии, лорду Пайтеру и Джакомине.

— Милорд. Джойхиния. Мои поздравления, Джакомина. Ты осчастливила нас своим присутствием среди членов Кворума.

Джакомина пробормотала в ответ что-то маловразумительное — что именно, Р'шейл не поняла. Ей удалось незаметно отодвинуться от окружавших ее мать людей и подобраться к высоким стеклянным дверям, ведущим на балкон. Интересно, велики ли ее шансы улизнуть? В это время дверь зала снова открылась и вошел лорд Дженга в сопровождении нескольких офицеров.

Как только они оказались внутри, Р'шейл замерла от изумления и радости, увидев среди вновь прибывших своего брата, шагавшего рядом с Лордом Защитником. Они двинулись в сторону Верховной сестры, и взгляды всех гостей оказались прикованы к этой маленькой процессии. Но если прислуживающие на приеме старшие послушницы так и застыли, открыто уставившись на офицеров, то прочие гости быстро отвели глаза и вернулись к своим прерванным на мгновение разговорам. Р'шейл же почти физически ощутила, как насторожились их любопытные уши в ожидании того, что должно было произойти.

Тарджа был выслан на границу приказом Трайлы более четырех лет назад по причинам, так и оставшимися для Р'шейл загадкой. Когда его отправили из Цитадели, Джойхиния холодным, не терпящим возражения тоном отрезала, что Тарджа оскорбил Верховную сестру. Судя по испуганным взглядам собравшихся сестер, он сделал нечто более серьезное, чем просто оскорбил ее. Даже Мэгина, которая всегда питала к нему слабость, не смогла скрыть выражения шока, мелькнувшего на ее лице. Это говорило о том, что она не подозревала о возвращении Тарджи. Р'шейл гадала, не ее ли просьба послужила причиной вызова брата в столицу, но затем решила, что нет. Ее отец был не из тех мужчин, которых можно было смягчить горячей мольбой и нежной улыбкой.

— Ваша милость, — поклонился Дженга Верховной сестре. — Лорд Пайтер. Сестры.

— Лорд Защитник, — отозвалась Мэгина. Она остановила на Тардже долгий взгляд. Р'шейл посмотрела на мать — в ее глазах бушевала гроза. Джойхиния была не рада видеть сына.

— Добро пожаловать домой, Тарджа, — сказала Мэгина.

— Спасибо, ваша милость, — с поклоном ответил капитан и повернулся к Джойхинии. — Мама.

— Я не знала, что тебя вызвали в Цитадель, Тарджаниан, — холодно заметила она. — Надеюсь, за время пребывания на границе ты научился чему-нибудь полезному.

— Больше, чем ты думаешь, — заверил ее сын. Заметив Р'шейл, он удивленно распахнул глаза.

— Это ваш сын, сестра? — поинтересовался Пайтер. — Вы никогда не упоминали о нем раньше.

Выражение лица Джойхинии не изменилось.

— В течение последних четырех лет Тарджа служил на южной границе.

— Охотился на хитрианцев, да? — хохотнул Пайтер. — Достойное дело, капитан. И скольких вам удалось уложить?

— Мне надоело их считать, — не задержался с ответом Тарджа. — А теперь, если вы позволите, милорд, я вижу, что моей сестре не терпится поздороваться со мной. Верховная сестра. Лорд Дженга. Лорд Драко. Сестры, — Тарджа пробрался к Р'шейл и, довольно крепко взяв ее под руку, увлек за собой. Они не останавливались, пока за ними не закрылись стеклянные двери балкона. И лишь очутившись за пределами слышимости собравшихся в Малом зале, брат выпустил руку девушки.

— Во имя Основательниц, как я рад тебя видеть! Думаю, я не выдержал бы больше ни одной минуты в окружении этих брызжущих ядом гадюк.

— Не могу поверить, что ты отважился здесь показаться. Наша мать готова была лопнуть от ярости, — засмеялась она. Р'шейл от души забавлялась смятением, произведенным появлением Тарджи. Ей только сейчас пришло в голову, что кроме нее у Джойхинии теперь будет еще один объект для пристального внимания. Она отступила на шаг назад и окинула брата взглядом с головы до ног. Определенно, граница научила его сдержанности. Несколько лет назад он бросался в перепалку с матерью с первых же мгновений разговора.

— Когда ты вернулся?

— Вчера. Знаешь, я тебя еле узнал. Ты так выросла. — У Р'шейл вытянулось лицо.

— Едва ли. Я еще даже не послушница.

— Ну, с моей точки зрения, быть послушницей — это не показатель зрелости, — рассмеялся Тарджа. — Вижу, Джойхиния не оставила мысль слепить из тебя совершенную маленькую сестру Клинка?

Р'шейл вздохнула:

— Я думаю, она начинает сомневаться в успехе своей затеи. У меня такое чувство, что я иду не совсем той дорогой, по которой она хотела меня направить.

— Мне кажется, что мы оба свернули не туда, куда бы ей хотелось. — Р'шейл всегда была близка со своим сводным братом, несмотря на тот факт, что он был на десять лет ее старше и уже служил кадетом, когда она только прибыла в Цитадель маленькой девочкой. Джойхиния запретила дочери общаться с Тарджой, но эта попытка не увенчалась успехом. Ребенком Р'шейл хвостом ходила за братом и кадетами. — Почему у меня такое ощущение, что с твоим возвращением жизнь станет значительно интереснее?

— Потому что он — возмутитель спокойствия, — послышался из-за спины чей-то насмешливый голос.

Вздрогнув, Р'шейл обернулась и обнаружила стоящего позади улыбающегося Джорджа Дрэйка — лучшего друга Тарджи и своего недавнего инструктора в метании ножа. В ореховых глазах капитана плескался смех.

— Тебе следует поскорее отослать его куда подальше, пока он не натворил тут дел.

— Какая заманчивая мысль, — пробормотала она с задумчивым выражением лица. — Куда мы сошлем его на тот раз? Обратно на южную границу? Или, может, лучше в Гримфилд?

— А ты жестокая женщина, Р'шейл, — она обожала Джорджа. Он был для нее почти братом. — Может, тебе стоит отправить его на арену?

— Джордж, — предостерег Тарджа, — я уже сказал тебе «нет». — Р'шейл перевела взгляд с Джорджа на Тарджу, потом снова на Джорджа:

— Что?

Джордж заговорщицки взял Р'шейл за руку.

— Ну, ты, наверное, была очень мала и не помнишь, но в старые добрые времена, еще до того как Тарджа публично назвал Трайлу безмозглой сукой, он был бесспорным чемпионом арены.

— Я помню, — автоматически возразила Р'шейл, уставившись на брата расширенными глазами. — Так вот что ты сделал? Ты назвал Трайлу безмозглой сукой?

Тарджа свирепо зыркнул на друга и ничего не сказал. Джордж потянул девушку за рукав, снова привлекая ее внимание.

— Вот, а теперь он, раз уж вернулся, просто обязан вернуть себе титул. Как только мы услышали, что за ним послали, Локлон начал хвастать, как он побьет Тарджу. Он послал твоему брату формальный вызов, а тот его не принял. Под угрозой честь капитана.

Р'шейл слышала о Локлоне — стройном молодом лейтенанте с непревзойденной реакцией. Все лето в Цитадели только о нем и говорили.

— Джордж, я же сказал — нет, — вскинулся Тарджа. — Даже льстивые речи Р'шейл не заставят меня изменить решение.

— А почему? Ты боишься, что он побьет тебя?

— Нет. Я не боюсь поражения, я боюсь победы — тогда каждый полудурок-кадет Цитадели в поисках славы захочет сразиться со мной. Я уже закончил свои бои на арене, Р'шейл. Мне не нужно ничего никому доказывать.

—Тогда почему бы тебе не принять вызов и не проиграть бой, если тебя так пугает перспектива победы? — спросила она с нарочитой невинностью во взоре, прекрасно зная, какую реакцию может спровоцировать подобное предложение. — Просто позволь ему победить тебя.

Джордж выглядел шокированным:

— Проиграть? Как ты могла только представить такое, детка? — Прежде чем она успела ответить, в дверях показалась та самая послушница, которая разносила напитки. Она одарила Тарджу и Джорджа горящим взором, а затем обратилась к Р'шейл.

— Сестра Джойхиния желает, чтобы ты возвратилась в зал, Р'шейл, — любезно произнесла она, хотя ее улыбка предназначалась исключительно защитникам. Р'шейл поразилась, что ей позволили провести в обществе брата даже те несколько минут, что они беседовали на балконе.

Она посмотрела на офицеров и пожала плечами:

— Я должна идти.

— Бедная маленькая трудница, — посочувствовал Тарджа, — мы ведь не можем ослушаться мамочку, правда?

— Как вы думаете, если бы я обозвала Мэгину безмозглой сукой, мне удалось бы добиться изгнания из Цитадели? — шепотом поинтересовалась она.

Посол оставил женщин, окружавших Верховную сестру и Джойхинию, и теперь стоял за колонной по другую сторону зала, лаская испуганно выглядящую послушницу. Р'шейл подозревала, что ее мать намеренно поощряла аппетиты лорда Пайтера, преследуя какие-то свои цели. Грех и нравственность были религиозными категориями, а сестры Клинка старались не касаться того, что имело хотя бы какое-то отношение к религии. Замазанные по всей Цитадели фрески и резьба были скрыты от глаз, поскольку чувства сестер оскорбляли сами изображения богов, а вовсе не потому, что язычники увековечивали сцены телесных наслаждений. Мудрое правление основывается на законе и здравом смысле, а не на варварских представлениях о морали и нравственности. Однако, по мнению Р'шейл, лорд Пайтер переступил все возможные границы, и то, что никто не высказывался о безобразном поведении посла, показывало, насколько Медалон боится обидеть Кариен.

Р'шейл в сопровождении Тарджи и Джорджа подошла к матери. Та с интересом слушала заявление сестры Хэррит об увеличении числа язычников.

— Настало время новой чистки, — громко провозгласила мистресса общины.

— Совершенно очевидно, что они снова отбились от рук, — сказала Джойхиния. Джакомина при этом горячо закивала в ее поддержку.

«Джойхиния могла бы предложить пробежаться голышом через всю Цитадель, и Джакомина так же горячо закивала бы в ее поддержку», — мысленно усмехнулась Р'шейл.

— Снова поползли слухи о пришествии дитя демона. Но чистка? — Оглядев сестер, Мэгина беспечно пожала плечами.

— Сестры, слухи о порождении демона не смолкают на протяжении уже двух столетий. Им следует уделять ровно столько внимания, как и раньше.

— Но сейчас они действительно набирают силу, — заметила Хэррит. — Я бы не удивилась, узнав, что они уже достигли южной границы, — она скользнула взглядом по Р'шейл и посмотрела на Тарджу. — Вы только что оттуда, капитан. Вы что-нибудь слышали?

— Я слышал, как об этом распинался сумасшедший старик. Но никто не воспринял его речи всерьез.

— Ага, вот видите! — вскричала Хэррит, получив подтверждение своим словам.

Р'шейл было очень интересно, о каких таких слухах они говорят. Сплетни, бродившие среди оставшейся в Медалоне горстки несчастных язычников, никогда не достигали ушей обычной трудницы, даже такой привилегированной, как Р'шейл. Она обернулась к Джорджу и прошептала:

— Что за дитя демона?

Мэгина услышала ее и ответила на вопрос:

— Согласно языческой легенде, Р'шейл, Лорандранек, последний король харшини, зачал ребенка, который не был ни чистокровным харшини, ни человеком. Его называют дитя демона. Считается, что он обладает огромной разрушительной силой.

— Все больше поводов объявить охоту и убить его, — добавила Хэррит.

Мэгина усмехнулась:

— Объявить охоту и убить, Хэррит? Считается, что ребенок был зачат мужчиной, которого в последний раз видели двести лет назад!

— Но мы же не верим в богов и демонов, поэтому, если рассуждать логически, никакого дитя демона не может быть в природе!

Мэгина рассмеялась.

— Отлично, Р'шейл! Так что не будем тратить ценные людские ресурсы, посылая защитников охотиться на несуществующего ребенка. Скоро слухи сойдут на нет, как это всегда происходило и раньше.

— Но ведь нельзя отрицать, что количество язычников неуклонно растет, — возразила Джойхиния. Р'шейл узнала яростный блеск в глазах матери, которая искусно направляла Верховную сестру к публичному совершению ошибки.

— Я не отрицаю этого, сестра. Для меня это предмет глубокой озабоченности. Но я должна спросить себя, где мы допустили просчет, в результате которого эти люди отвернулись от Сестринской общины? Виновно ли в этом наше правление? Ведь прежде чем наводить порядок в чужих домах, нужно прибраться в своем.

Джойхиния отвесила Верховной сестре глубокий поклон.

— Такие слова свидетельствуют о мудрости, достойной истинной Верховной сестры, Мэгина.

Старшая женщина благодарно поклонилась на столь изысканный комплимент Джойхинии. Р'шейл бросила взгляд на мать и вздрогнула. Она знала это выражение лица, знала этот ядовитый, холодный, жуткий блеск в глазах, как никто другой. Джойхиния презирала Мэгину. Р'шейл отхлебнула вина и, разглядывая старших сестер, гадала, как скоро произойдут следующие похороны, следующее сожжение и будет объявлена новая Верховная сестра. Она посмотрела на Тарджу и поняла, что его мысли заняты тем же.

 

Глава 4

Р'шейл одернула тунику, посмотрела, чистые ли у нее ногти, и провела рукой по косе. Теперь можно было постучаться в дверь, ведущую в комнаты матери. Просторные апартаменты на третьем этаже крыла основной сестринской резиденции перестали быть домом Р'шейл в тот самый день, когда она впервые надела зеленое. Девушка не приходила сюда без приглашения с тех пор, как ей исполнилось двенадцать и она была послана к трудницам. В апартаментах матери до сих пор была комната, считающаяся спальней Р'шейл, но она была совершенно безлика и бездушна. Дом встречал девушку с той же теплотой и гостеприимством, как мог бы встретить любой из первоклассных броденвэйльских постоялых дворов. Но это ее ничуть не огорчало — одним из преимуществ быта трудницы было отсутствие необходимости жить дома. И похоже, это было единственной веской причиной, все это время удерживающей Р'шейл от совершения чего-нибудь достаточно серьезного, что могло бы повлечь за собой ее отчисление.

Дверь открыла старая Хелла, спокойная и терпеливая служанка Джойхинии. Она отступила в сторону и почтительно присела, пропуская гостью. Джойхиния сидела у огня с раскрытой книгой на коленях. В комнате было слишком жарко. Хотя по улицам Цитадели уже начали гулять пронизывающие осенние ветра, сегодня выдался погожий теплый денек. Джойхиния предпочитала жару. Она подняла голову и, аккуратно закрыла книгу.

— Ты можешь идти, Хелла.

Служанка снова присела и удалилась. Джойхиния быстро изучила новое серое платье послушницы и затем посмотрела дочери в глаза.

— Ну?

Р'шейл отрицательно покачала головой. Этот ритуал насчитывал уже несколько лет. Каждый выходной, когда она приходила на обед, мать встречала ее одним и тем же вопросом. Поначалу мать задавала полный вопрос: «Ну, у тебя начались месячные? » — но год тянулся за годом, ничего не происходило, и вопрос сократился до нетерпеливого: «Ну? » Р'шейл обошла всех врачей в Цитадели, но никто так и не смог дать вразумительный ответ, почему у нее так и не начались женские циклы. У ее подруг все произошло задолго до пятнадцати лет, а Р'шейл уже исполнилось восемнадцать и, хоть в остальном внешне она не отличалась от своих сверстниц, менструаций так и не было. Девушка мечтала, чтобы мать перестала мучить ее этим вопросом.

Джойхиния, получив стандартный ответ, как обычно, раздраженно поджала губы.

— Серый — не твой цвет, — заметила она, бережно положив книгу на столик. — К твоим рыжим волосам зеленый шел больше.

— Я постараюсь как можно скорее стать сестрой, мама. Может, голубой будет смотреться лучше.

Джойхиния то ли не заметила иронии в ее голосе, то ли предпочла ее игнорировать.

— Если бы ты взялась за дело в полную силу, то вполне могла бы в течение двух лет выйти в первые старшие послушницы, — задумчиво проговорила она.

— Мама, я пошутила.

Джойхиния холодно посмотрела на дочь.

— А я — нет.

— Разлить вино? — Р'шейл подошла к длинному, уже накрытому для обеда полированному столу и взяла графин. Нужно было срочно уйти от темы ее академической успеваемости — этот путь мог привести к нежелательным вопросам, отвечать на которые у нее не было ни малейшего стремления.

— Ну, так ты уже перебралась в крыло послушниц?

— Да, на прошлой декаде. Я поселилась вместе с Джуни Риверсон.

Джойхиния нахмурилась.

— Риверсон? Мне незнакомо это имя. Откуда она?

— Ее семья приехала сюда из Броденвэйля. Они начинали рыбаками на Стеклянной реке. Ее отец теперь крупный торговец. Джуни первую из семьи приняли в Сестринскую общину.

Джойхиния отпила вина и покачала головой.

— Я прослежу, чтобы тебе выделили комнату с более подходящей соседкой. Пусть это будет как минимум дочь какой-нибудь сестры.

— Я не хочу. Мне нравится Джуни.

— Мне совершенно не важно, что тебе нравится, юная леди. Я не собираюсь оставлять тебя в комнате с речной простолюдинкой из Броденвэйля.

— В общине все равны; по крайней мере Сестры Клинка провозглашали именно это.

— Равны и ровня — разные вещи, — заметила Джойхиния.

— Если ты устроишь так, чтобы меня переселили в другую комнату, об этом сразу все узнают, — возразила Р'шейл. — И так ходят слухи, что я смогла стать послушницей только благодаря твоей протекции. Если я получу лучшую комнату, то слухи обретут реальную почву.

Чтобы быть точной, слухи и подозрения заключались в том, что если бы Р'шейл не была дочерью члена Кворума, ее бы давно выгнали из трудниц. Однако Р'шейл справедливо полагала, что ее матери совершенно незачем об этом напоминать.

Джойхиния пристально посмотрела на дочь и проговорила:

— Отлично, можешь остаться со столь дорогой твоему сердцу рыбачкой. Но не приходи ко мне жаловаться, когда больше не сможешь выносить ее скрежещущий акцент или привычку всеми правдами и неправдами избегать регулярного мытья.

Р'шейл была не настолько глупа, чтобы открыто выразить свою радость от этой маленькой победы.

— Обещаю, что молча буду сносить последствия моей глупости, мама.

— Хорошо, — согласилась Джойхиния. Было странно, что она выглядела по-настоящему вполне довольной дочерью, хотя та оказалась способной перехитрить ее. — А теперь давай обедать, пока жаркое не остыло.

Р'шейл заняла свое место за столом, Джойхиния зажгла свечи. Стены уже потускнели примерно на четверть от дневного сияния, и свечи почти не освещали комнату. Р'шейл подождала, пока мать тоже села за стол, и только потом подняла серебряную крышку со стоящего перед ней блюда. Это была жареная свинина, красиво уложенная среди разнообразных осенних овощей. Нежное мясо было обильно полито густым ароматным соусом. При виде этого в животе Р'шейл все перевернулось, и накатила тошнота.

— В чем дело?

Девушка подняла глаза на мать, размышляя, нужно ли сказать что-нибудь по поводу мяса. Оно пахло преотвратно, впрочем, как и все мясо в последнее время. Хотя, возможно, ей просто кажется. Р'шейл каждый раз предупреждала подруг, чтобы те не ели мясо, потому что от него несет тухлятиной, но они не разделяли ее мнения и уплетали обед за обе щеки.

— Все в порядке, — ответила Р'шейл, беря в руку вилку. — Выглядит чудесно.

— Еще бы, — хмыкнула Джойхиния. — Поварам пришлось потрудиться. Представляешь, сначала я заказала экзотические фардоннские блюда из даров моря, но потом, когда повара уже принялись за дело, я передумала и велела приготовить свинину. Так что лучше тебе съесть все до кусочка, а то их нытью не будет конца.

Скривившись от отвращения, Р'шейл ткнула мясо вилкой. Они ели в тишине. Девушка давилась каждым куском, Джойхиния, судя по всему, наслаждалась едой. Если бы мясо имело хоть намек на несвежесть, она бы тут же отправила его обратно на кухню и закатила бы поварам грандиозный скандал.

Наконец Джойхиния отложила вилку и изучающе посмотрела на дочь.

— Джакомина сказала, что на этой неделе ты трижды пропустила занятия.

— Мне нездоровилось, — иметь мистрессу просвещения в ближайших союзниках матери было крайне неудобно. Мэгина не рассказывала и о половине выходок Р'шейл. — У меня страшно болела голова, но стоило мне немного отдохнуть, как боль отступила.

— Ты ходила к врачу? — Джойхиния не терпела болезней и беспомощности.

— Головная боль не показалась мне веским поводом для визита к врачу.

— Хорошо, но, если это повторится, посоветуйся с сестрой Гвинел. Ты не можешь позволить себе пропускать занятия.

— Да, мама, — покорно кивнула Р'шейл. Похоже, мать беспокоил только пропуск занятий, а не то, что дочь могла быть больна. В раздражении девушка отодвинула незаконченное блюдо и заговорила о том, что гарантированно вывело бы ее мать из себя: — Ты давно виделась с Тарджой?

— Твой сводный брат предпочел не наносить мне визит, равно как и я ему. Надеюсь, ты придерживаешься той же политики.

— Но он же мой брат!

— Сводный брат, — поправила она. — Однако это не существенно. Тарджаниан — возмутитель спокойствия, и тебе следует держаться от него подальше.

— Потому что это ставит тебя в неловкое положение? Из-за твоей должности? Хорошо хоть я не нарушаю правила. — «В основном, — про себя добавила она, — а если и нарушаю, то умеренно».

Лицо Джойхинии потемнело от раздражения.

— Даже не вздумай угрожать мне, дитя. Думаю, излишне напоминать тебе о том, что будет, если я снова услышу о твоем неудовлетворительном поведении.

— Я обязательно приму меры, чтобы в следующий раз, когда я буду вести себя неудовлетворительно, ты ничего об этом не услышала, — пообещала Р'шейл, сделав серьезное лицо.

Джойхиния отпила вина и критически посмотрела на дочь.

— Однажды ты выведешь меня из себя, Р'шейл. И, уверяю, последствия тебе не понравятся.

Р'шейл был прекрасно знаком этот взгляд. Пора было менять тему.

— Что здесь делает кариенский посол? — спросила она. Политика была единственной темой, интересующей ее мать.

— Удивительно, что тебе нужно об этом спрашивать. Он здесь, потому что у нас новая Верховная сестра. Ему нужно заново утвердить договоры между Медалоном и Кариеном.

— А-а, — протянула Р'шейл. Любая трудница-первогодка могла бы сама догадаться об этом, но сейчас ее оплошность была тут же забыта.

— Также он здесь наблюдает за жизнью Сестринской общины, — продолжила Джойхиния. — Он хочет увериться, что мы не отклонимся от политики преследования идолопоклонничества. Он хочет, чтобы Мэгина начала новую чистку, и лоббирует членов Кворума поддержать его. Хэррит уже на его стороне. Франсил не важно, какую точку зрения поддержать в данном вопросе, пока дело не коснулось внутренней жизни Цитадели. Если я поддержу его, то ко мне присоединится и Джакомина — тогда посол добьется желаемого.

— А не слишком ли крутая мера? Не думаю, чтобы в стране осталось так уж много язычников. Может, не стоит затрачивать такие усилия, только чтобы избавить Медалон от нескольких отщепенцев, тайно поклоняющихся деревьям, камням или чему-то еще, в чем они видят свое божество?

Джойхиния нахмурилась.

— Да, вижу, у нашей Верховной сестры есть сторонники. Надеюсь, ты не высказываешь подобные мысли публично? Не следует забывать, что ты — моя дочь.

— Не беспокойся, мама, об этом невозможно забыть.

— Рада слышать. Я сделала все возможное, чтобы облегчить тебе жизнь. Надеюсь, однажды ты вернешь мне этот долг, — лицо Джойхинии скрывалось за бокалом и было трудно прочесть его выражение, но у Р'шейл появилось омерзительное чувство, что ее мать уже знает, как именно она должна будет этот долг вернуть.

А еще у девушки было очень плохое предчувствие — совершенно не важно, что там задумала Джойхиния, но ей, Р'шейл, это точно не понравится.

 

Глава 5

Лорд Защитник дождался конца месяца хелены — три месяца с момента назначения Мэгины Верховной сестрой, — прежде чем ознакомить ее с планами самых необходимых реформ в обороне Медалона. Он бессознательно одернул свой красный мундир, проходя вместе с офицерами по длинному холлу, ведущему к кабинету главы общины и государства. Стук сапог приглушался мягкой голубой ковровой дорожкой, протянувшейся до высоких двойных дверей в конце холла. День был в разгаре, стены ярко сияли. Слева от лорда Дженги вышагивал командующий Гарет Уорнер — старший офицер разведки защитников. Этот подтянутый, начавший лысеть мужчина обладал обманчиво мягкими манерами и приятным голосом, которые превосходно маскировали необычайно острый и глубокий ум. Справа, держа в руках охапку свернутых пергаментов, шел Тарджа Тенраган. Сестра Сьюлин, секретарь Мэгины, поднялась из-за стола.

— Милорд Защитник. Командующий. Капитан. Я доложу Верховной сестре о вашем прибытии.

Трое мужчин остались стоять, а Сьюлин постучалась и исчезла за высокими двойными дверями кабинета. В ожидании Дженга с любопытством принялся разглядывать двери. Они были совершенно лишены украшений и покрыты тонким слоем бронзы, под которым, наверное, притаилась языческая резьба. По всей Цитадели огромное количество дверей, стен и потолков были так же покрыты слоями краски или металла, чтобы скрыть наследие создателей города. Дженге довелось увидеть множество замечательных фресок и барельефов, чтобы он мог чувствовать искреннее сожаление по поводу сокрытия подобных произведений искусства от людского взора. Харшини были талантливыми художниками, но их сюжеты в основном тяготели к изображению наиболее низменной стороны человеческой природы и неизменно кочевали от сцены к сцене и от божества к божеству. Малый зал, прежде чем перейти во владение Сестринской общины, был храмом, посвященным Кальяне — языческой богине любви. Роспись на его потолке была, таким образом, откровенно эротична. Ныне потолок неукоснительно подвергался тщательной побелке каждые два года, чтобы не допустить даже частичного проявления рисунка.

Размышления Дженги были прерваны появлением Сьюлин.

— Верховная сестра ждет вас.

Лорд Защитник толкнул тяжелую дверь и прошел в кабинет, за ним последовали его спутники. При появлении посетителей Мэгина поднялась и обошла вокруг стола, приветливо протянув к ним руки, а Драко остался стоять позади с непроницаемым — впрочем, как и всегда — выражением лица. Дженга не помнил, когда в последний раз Верховная сестра демонстрировала бы ему такое уважение или держалась бы с ним как с равным.

— Милорд Защитник! Неужели, став Верховной сестрой, я внушаю вам такой ужас, что вы чувствуете необходимость в моральной поддержке?

— Ну что вы, ваша милость. Я привел с собой этих двоих, только чтобы вы могли расспросить их и пощадили меня. — Брови Мэгины удивленно поползли вверх.

— Это не светский визит, полагаю? Хорошо, устраивайтесь. Судя по количеству документов в руках у Тарджи, нам потребуется некоторое время.

Кабинет Верховной сестры занимал гигантское помещение, и Дженге так и не удалось догадаться, что там было изначально. Стены обладали эффектом свечения, а огромные, от пола до потолка, окна выходили на каменный балкон. Напротив окон располагался массивный резной письменный стол, перед которым стояли четыре тяжелых кожаных кресла, где обычно рассаживались члены Кворума. Мэгина указала офицерам на кресла и села за стол, положив ладони на его полированную поверхность.

— Итак, Милорд Защитник, чем я могу вам помочь?

— У меня есть несколько предложений, ваша милость, — начал он, — относительно защитников и обороны Медалона в целом.

— Например?

— Хитрианские набеги. Договор с Кариеном. Охрана наших границ. Проблемы, связанные с внутренними волнениями.

Мэгина нахмурилась.

— Это целый список, Дженга. Давайте по порядку. Начнем с хитрианцев.

— Как скажете, ваша милость, — согласно кивнул Дженга. — Я хочу, чтобы защитники получили разрешение пересекать хитрианскую границу при преследовании нарушителей.

Добродушное лицо Верховной сестры выглядело озадаченным.

— Дженга, вы хотите сказать, что наши мальчики просто останавливаются у границы и смотрят, как хитрианцы угоняют стада на свою территорию?

— Боюсь, что так, ваша милость.

— И как долго творится это безобразие?

— Порядка десяти лет, — ответил за Дженгу Тарджа, не скрывая своих чувств по этому поводу. — Тогда, при посещении Заставы, у Трайлы сломалась карета и ей целый день пришлось прождать на дороге. Она решила, что если бы защитники были ближе к дому, вместо того чтобы гоняться за хитрианскими налетчиками, то она бы избежала столь длительного и неприятного времяпрепровождения. На следующий же день Трайла ввела запрет и с тех пор отказывалась отменить его, невзирая на многочисленные прошения как Лорда Защитника, так и командующего Веркина.

— Это так, Драко? — обратилась Мэгина за подтверждением к Первому Копью.

Драко молча кивнул. Выражение его лица ничуть не изменилось.

— Полагаю, да, ваша милость.

— Считайте запрет отмененным, — повернувшись к Дженге, она хлопнула ладонью по столу. — Это самая абсурдная вещь, которую мне когда-либо доводилось слышать. Сколько потерь из-за этой глупости мы понесли от хитрианцев за десять лет? Во имя Основательниц, иногда я поражаюсь нашим сестрам, — тут она снова нахмурилась и обратилась к трем сидящим перед ней защитникам: — Уверена, что ваша тактичность не позволит моим комментариям покинуть стены этого кабинета.

— Можете рассчитывать на нас, ваша милость, — заверил ее Дженга. Драко промолчал. Он был посвящен во все секреты Верховной сестры и, насколько было известно Дженге, ни разу за более чем тридцать лет не дал повода подвергнуть сомнениям свою надежность. Мэгина бросила взгляд на Тарджу.

— Тарджа, ты провел на границе четыре года, не так ли? И все это время ты не имел позволения пересекать ее? Сегодня же отправлю Веркину приказ, отменяющий запрет Трайлы, — она улыбнулась Дженге. — Ну, с этим мы справились в два счета, верно? Какой следующий пункт вы хотели обсудить?

— Я хотел бы усилить охрану нашей северной границы, — ответил он, внутренне радуясь реакции Верховной сестры на его первую просьбу. — Или, если выражаться точнее, я хотел бы эту охрану установить.

Мэгина откинулась на спинку кресла.

— Наша северная граница защищена договором с Кариеном, милорд. Так было на протяжении приблизительно двух столетий. Зачем нам охранять северную границу, если мы можем потратить эти деньги на более насущные нужды?

Дженга посмотрел на Гарета и кивнул. Это было в его компетенции.

— Мы не думаем, что договор с Кариеном является в равной мере выгодным для обеих сторон, как нам пытаются это внушить, — осторожно произнес Гарет.

— Я только что подписала кариенский договор, гарантирующий нам защиту на последующие двадцать лет, — возразила Мэгина. — Или у вас есть основания считать, что Кариен не собирается его выполнять?

— Ваша милость, полагаю, нам следует принять во внимание предшествующую договору историю, — ответил Гарет, — причины, по которым он был заключен.

— Я знакома с историей Медалона, молодой человек, — напомнила ему сестра. — Я довольно продолжительное время была мистрессой просвещения.

— Я помню, ваша милость, но прошу вас выслушать меня. — Мэгина кивнула, позволив Гарету продолжать. — Дело в том, что двести лет назад ситуация была несколько иной. Тогда община, хоть и развивалась она крайне быстро, не имела еще достаточной силы и власти, чтобы с ней считались. Медалон тогда был лишь кучкой разрозненных городов и поселений, большая часть которых поклонялась богам харшини. Сестринская община изгнала харшини и заняла Цитадель, но язычники продолжали сопротивляться, а Медалон еще не располагал военной мощью, чтобы окончательно избавиться от них.

— Пока я не вынесла для себя ничего нового, командующий, — сказала Мэгина.

— Я еще не закончил, ваша милость. Позвольте мне продолжить, — попросил Гарет. — Как я уже сказал, Медалон как государство был ничтожен. Армии не было. Не было ничего, что можно было бы противопоставить кариенской угрозе.

— Да, а они собирались захватить нас, — кивнула Мэгина.

— На самом деле им нужен был не сам Медалон, — включился в беседу Тарджа. — Кариенцы шли на юг, в Хитрию и Фардоннию. Попутное выметание харшини было лишь частью их плана. Им нужен был весь континент — от Северных земель до Дреджианского океана.

— Но их планы провалились, — Мэгина явно получала удовольствие от беседы. — Налетела буря и развернула их от наших границ.

— Она не только развернула их назад, но и уничтожила почти всю армию. Между прочим, язычники до сих пор уверены, что это Лорандранек вызвал бурю с помощью магии и что именно он спас Медалон. Но, было ли это божественным вмешательством или просто доброй удачей, все замыслы кариенцев рухнули. У них ушли годы на создание армии для этого великого нашествия, ради этого королю Оссиру пришлось довести нацию до нищеты. Провал замысла стоил ему поддержки князей и, что еще важнее, поддержки Церкви Хафисты. Это привело к падению династии. Король был изгнан и бесславно скончался менее чем через два года. Трон унаследовал сын его сводной сестры, откуда и берет начало нынешний правящий дом.

— Командующий, я восхищена вашим пониманием истории, но вы ведь рассказываете это мне с какой-то целью?

— Вы правы, ваша милость, — кивнул Гарет. — Дело в том, что когда договор подписывался впервые, Кариен был совершенно обнищавшим государством под началом четырнадцатилетнего мальчишки. Сестры Клинка контролировали Цитадель и несколько окрестных деревушек. Ни одна из договаривающихся сторон не была достаточно сильной, и обе извлекли выгоду из подписанного пакта. Медалон заручился безопасностью со стороны своих северных соседей и смог направить все свои силы на защиту южных рубежей. Кариен получил необходимую передышку и, что еще более существенно, заслужил одобрение и поддержку церкви, включив в договор условие искоренения харшини и всех форм язычества в Медалоне.

— Что в свою очередь, — поддержал рассказ Тарджа, — привело к созданию корпуса защитников. Сестры Клинка согласились с требованиями кариенской стороны, потому что они соответствовали их собственным целям. Церковь Всевышнего Хафисты — самая могущественная сила в Кариене. Было безопаснее принять условия северного соседа и удержать его по ту сторону границы, чем отказаться от договора и рискнуть подвергнуть Медалон нашествию кариенских рыцарей или, того хуже, кариенских миссионеров. Защитники были признаны избавить Медалон от харшини и разрушить все виды идолопоклонничества.

—Задача, с которой они блестяще справились, — улыбнулась Мэгина. — А нашей философии мы придерживаемся до сих пор.

— Здесь и таится опасность, ваша милость, — Дженга решил, что ему самое время вступить в дискуссию. — Так же как Сестринская община придерживается тех же взглядов, что и двести лет назад, так и кариенцы продолжают проповедовать прежние принципы.

— Три года назад, — продолжил Гарет своим вкрадчивым, обманчиво мягким голосом, — сын короля Ясноффа достиг совершеннолетия и формально признан кронпринцем Кариена. Во время церемонии он в своем первом обращении к князьям обещал закончить начатое Оссиром дело. «Увидеть, что Церковь Всевышнего распростерла свои крылья от одного края великого континента до другого» — кажется, дословно это звучало именно так.

Мэгина пожала плечами.

— Пока что это только слова юноши, едва достигшего совершеннолетия. Я не могу отвлечь довольно большую часть ресурсов, основываясь лишь на хвастливой речи молодого человека. Кроме того, как доказывает само ваше присутствие, — у нас теперь есть защитники. Если станет очевидно, что кариенцы собираются нарушить договор, — вы отлично подготовлены, чтобы защитить нас.

Тарджа покачал головой.

— На самом деле, ваша милость, это не совсем так. Мы можем защитить или юг, или север. Но не обе границы одновременно.

Гарет согласно кивнул.

— Тарджа прав. Слишком много защитников заняты делами, которые можно описать только как церемониальные. Если Кариен двинется на нас, мы не сможем остановить их. Им даже не потребуется объявлять нам войну. Такая армия, как кариенская, вчистую разделается с Медалоном в считанные месяцы.

Мэгина подняла ладонь.

— Минуточку, пожалуйста, — попросила она. — Я не успеваю за вашей мыслью. Давайте вернемся к исходной проблеме — планируют ли вообще кариенцы нарушить договор. Пока вы не доказали мне, что они это сделают.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, ваша милость, — сказал Гарет, прекрасно понимая, что ошибки быть не может. — Соглашение с Кариеном требует от Медалона уничтожить все языческие культы и сделать то же с харшини, не так ли? За последние два года мы раскрыли больше культов, посвященных первобытным богам, чем за предшествующие тридцать лет. Слухи о дитя демона активны как никогда. За последние полторы сотни лет никто даже не видел харшини, однако то и дело мы обнаруживаем факты поклонения их богам.

— Наверняка работа хитрианцев или фардоннцев, — задумчиво проговорила Мэгина. — Они до сих пор придерживаются язычества. Я слышала, что даже сейчас члены Лиги чародеев в Гринхарборе медитируют над неким осколком магической скалы в какой-то пещере в ожидании, что харшини снова заговорят с ними.

— Это называется Всевидящий Кристалл, — поправил Гарет. — Он находится в Храме богов в Гринхарборе.

— Не важно, — отмахнулась Мэгина, — может, это именно они поощряют распространение язычества?

— Мне кажется, что распространение язычества в Медалоне поощряет не кто иной, как Кариен, — твердо ответил Гарет.

— С какой целью? Они так же страстно желают покончить с язычеством, как и мы. Зачем им нужно насаждать его в Медалоне?

— Это происходит как раз потому, что их главное желание язычество искоренить. Причем не только в Медалоне, но и в Хитрии, и в Фардоннии. В данный момент Медалон стоит у Кариена поперек дороги. Два столетия назад мы были ничтожеством, и, если бы не чудовищная буря, кариенские войска промаршировали бы через нас прямо к нашим южным соседям. Но в минуту слабости им пришлось подписать с нами договор, который до сих пор неукоснительно выполнялся. Единственная лазейка, которая им осталась, — это невыполнение договора с нашей стороны, а именно: того, что касается уничтожения идолопоклонничества. Чем больше язычников в Медалоне поднимут головы, тем больше у Кариена поводов пересечь границу с целью их подавления. Им даже не придется нарушать соглашение, ваша милость. Они могут просто использовать его против нас на законных основаниях.

Мэгина тяжело вздохнула, еще не до конца убежденная защитниками, но Дженга видел, что она настроена отнюдь не скептически и это было обнадеживающим признаком.

— Лорд Пайтер настоятельно советует провести в стране очередную чистку. Не очень похоже на действия человека, рассчитывающего напасть на нас из-за нашего бездействия в этом вопросе.

— Чистка — палка о двух концах, ваша милость, — пояснил Гарет. — Она является публичным признанием наличия в стране языческих культов, а это именно то, что и нужно Кариену, чтобы легально пересечь границу. Кроме того, это привлечет еще большее количество защитников на решение внутренней проблемы. У нас нет шансов: если вы откажетесь начать чистку — значит, вы бездействуете в отношении язычников. Если же начнете — значит, признаете, что язычники создают проблемы. В любом случае Кариен может заявить, что мы не выполняем нашу часть договора.

— А если то, что вы говорите, — правда, у нас не хватит защитников, чтобы противостоять северянам?

— В настоящее время нет, — подтвердил Тарджа, — но мы можем основать гражданскую милицию.

Мэгина внимательно посмотрела на молодого человека.

— Гражданскую милицию? — Тарджа кивнул.

— Невоенная организация, которая взяла бы на себя решение внутренних проблем Медалона. Примерно половина нашей военной мощи постоянно отвлекается на выкорчевывание мелких групп язычников, которые в большинстве своем даже не могут оказать сопротивление. Это растрачивание сил и средств, а также боевых навыков. Мы — маленькое государство, зажатое между тремя крупными, враждебно настроенными соседями. Мы не можем позволить себе роскошь посылать наши боевые формирования арестовывать фермеров и заниматься конфискацией цыплят.

— Как будет действовать милиция? — спросила Мэгина. Тарджа потянулся за одним из принесенных им пергаментов, но Верховная сестра остановила его движением руки. — Тарджа, расскажи мне своими словами. Я не сомневаюсь, что эти записи важны, но чтобы вынести проблему на обсуждение Кворума, я должна услышать, что ты о ней думаешь. — Тарджа опустил сверток.

— В каждом городе должен быть создан отряд. Он будет находиться под командованием офицера защитников. Сама милиция может состоять из добровольцев — местных жителей, подготовленных и обученных ответственным за это офицером. Они будут совершать операции, необходимые для избавления их региона от язычников. Таким образом, мы получим достаточное количество защитников для обороны северной границы. В случае необходимости можно заявить, что милиция основана в качестве долгосрочной альтернативы чистке.

Мэгина вздохнула.

— Тарджа, снова и снова ты доказываешь, что истинный сын своей матери. Или это четыре года наблюдения за хитрианцами через границу так отточили твои инстинкты? Я не помню, чтобы ты был таким проницательным.

Тарджа терпеть не мог, когда ему говорили, что у него с матерью есть что-то общее.

— Это просто обычный здравый смысл, ваша милость. — Мэгина покачала головой.

— Боюсь, что здравый смысл — это далеко не столь обычное явление, как хотелось бы. Однако я получила пищу для размышления, — она показала рукой на свитки. — Полагаю, это ваши подробные планы действий?

— И их примерная стоимость, — добавил Гарет. Мэгина одобрительно улыбнулась.

— Как вижу, вы тщательно продумали план этой битвы. Если вы будете атаковать наших врагов столь же эффективно, как атаковали меня, Медалон можно считать непобедимым. Я изучу ваше предложение, джентльмены. А вы готовьтесь защищать его. Я не могу вынести что-либо на обсуждение Кворума без достаточной уверенности в своей правоте.

— Я буду счастлив предоставить вам любую необходимую информацию, — подвел итог Дженга. Выражение его лица было суровым, но на самом деле он испытывал необычайное облегчение. Впервые с тех пор как пять лет назад Гарет и Тарджа пришли к нему со своими соображениями по поводу кариенского договора, у власти появилась женщина, готовая их выслушать.

 

Глава 6

— Р'шейл, давай скорее!

Р'шейл с трудом разлепила веки и тут же болезненно зажмурилась, упершись взглядом в ярко сияющие панели стены. Ее нестерпимая головная боль стихла, но девушка все еще чувствовала себя слабой и измученной. Она повернулась на своей узкой кровати и сонно уставилась на Джуни.

— Что?

— Вставай же! — снова поторопила ее переминающаяся с ноги на ногу у открытой двери соседка по комнате. — Мы и так задержались, скоро не останется ни одного приличного места.

До Р'шейл постепенно доходило, в чем дело:

— А-а, ты имеешь в виду — на арене?

— Конечно, на арене, — Джуни уже начинала проявлять нетерпение. — Ну, давай быстрее!

Р'шейл свесила ноги с кровати, затем осторожно оторвала голову от подушки. С облегчением вздохнув, она обнаружила, что движение доставляет не слишком сильную боль. Видимо, самое ужасное прошло во сне. За неделю это был уже третий приступ. Р'шейл почти созрела последовать совету матери и обратиться к врачу. Она скользнула ногами в туфли и встала. Джуни беспокойно топталась в дверях.

Р'шейл бросила взгляд на свое отражение в маленьком зеркале над умывальником и скривилась: бледная, словно восковая, кожа и огромные темные синяки под глазами. Даже серая туника висела на исхудавшей девушке, как на вешалке. Р'шейл попыталась вспомнить, когда ей в последний раз удалось поесть. Каждый раз, когда она приближалась к столовой и чувствовала запах мяса, ноги сами несли ее прочь. А после того как девушка последний раз насильно проглотила немного еды, ее вырвало.

Желудок бурчал и ныл, но Р'шейл не обращала на это внимания, предпочитая мучиться от голода, чем снова выворачиваться наизнанку. Накинув на плечи серую вязаную шаль, чтобы защититься от вечернего холода поздней осени, она поспешила за своей соседкой.

— Эй, подождите нас!

Р'шейл и Джуни остановились, чтобы подождать еще трех девушек, торопливо идущих к ним с другого конца коридора. Сегодня на арене должно было произойти довольно значимое событие, и Р'шейл уже жалела, что согласилась присоединиться к Джуни. Там будут почти все трудницы и послушницы Цитадели, все свободные от дежурства защитники и, судя по всему, немалое количество сестер и простых горожан. Джордж принял отклоненный Тарджой вызов. Об этом сразу стало известно всем. Все хотели своими глазами увидеть поединок.

Говорили, что, будучи кадетом, Джордж не мог победить на арене только Тарджу. В течение последних нескольких месяцев щеголеватый и красивый, с шапкой золотых волос лейтенант Локлон был бесспорным чемпионом арены. По мнению девушек Цитадели, дуэль капитана и лейтенанта обещала стать достойным зрелищем, может быть, даже лучшим за последние годы.

Обычно Р'шейл не проявляла особого интереса к поединкам на арене. Она выросла в Цитадели, ее брат был защитником. Ей не казалось романтичным и возбуждающим наблюдать, как мужчины наносят друг другу удары тупыми учебными мечами. Поединки на арене начались около полутора веков назад как тренировочные бои. Теперь они стали одним из самых популярных массовых развлечений и не являлись больше привилегией кадетов. Многие офицеры, давным-давно достигшие звания защитников, продолжали увлеченно сражаться на арене. Изредка в боях принимал участие какой-нибудь отважный горожанин, но Лорд Защитник не поощрял подобную браваду, несмотря на то что мечи были тупыми и худшей раной мог оказаться хороший синяк или случайно сломанная кость. Сегодня все было по-другому. Сегодня в ход пойдет настоящее оружие. Будет бой до первой крови. Локлон бросил формальный вызов капитанам, и от их имени будет сражаться Джордж Дрэйк.

Спеша со своими подругами по дороге к амфитеатру, Р'шейл все время думала о Джордже. Он не выходил на арену несколько лет, в то время как Локлон посещал ее почти еженедельно.

Когда пятеро послушниц добрались до места, там уже было полно народу. Вокруг холма амфитеатра гулял холодный пронизывающий ветер. Р'шейл била дрожь, и она поплотнее запахнулась в шаль. Головная боль сменилась тупыми пульсирующими ударами где-то за глазами, но если постараться не думать о них, то они становились вполне терпимыми. Джуни схватила Р'шейл под руку и потащила вперед, проталкиваясь сквозь толпу. Достигнув вершины поросшего травой холма, она огляделась и затем указала на две мужские фигуры в красных мундирах, облокотившиеся на белые крашеные перила.

— Это твой брат, да? — поинтересовалась Джуни.

Р'шейл прищурилась на заходящее солнце и проследила за рукой приятельницы. Там стоял Тарджа и беседовал с Гаретом Уорнером.

— Где? — возбужденно спросила Кайлин, пропихнувшись вперед и заняв место по другую сторону от Р'шейл. — Пойдем туда. Тогда ты сможешь меня представить.

Р'шейл посмотрела на Кайлин и покачала головой. Теперь ей стало понятно, почему девушки так рвались присоединиться к ним с Джуни.

— Уверена, Тардже не понравится, если рядом будет хихикать кучка послушниц. Кроме того, он не один — с ним командующий Уорнер. Не стоит привлекать к себе его внимание.

Кайлин колебалась только мгновение, затем желание познакомиться с Тарджой перевесило внушаемый Гаретом Уорнером страх.

— Пошли, — решилась она. — Здесь нам никогда не найти хороших мест.

Р'шейл вздохнула и послушно поплелась вслед за Кайлин, Джуни и остальными вниз. По мере того как девичья стайка приближалась к двум защитникам, мужество постепенно покидало подруг. Наконец они остановились подождать Р'шейл, чтобы она шла впереди. Тарджа поднял глаза, и его широкая улыбка при виде сестры постепенно угасла. Он озабоченно нахмурился.

— Во имя Основательниц, Р'шейл! Ты выглядишь ужасно!

— Я тоже рада тебя видеть, Тарджа.

— Не сердись, но ты тоща как щепка.

Р'шейл проигнорировала знаки приятельниц, нетерпеливо дергавших ее сзади за шаль.

— Просто у меня сильно болела голова.

— Да она же ничего не ест, — вмешалась Джуни, чтобы ускорить знакомство. Она видела, что подруги уже сгорают от нетерпения.

— Тарджа, командующий Уорнер, это моя соседка по комнате Джуни. А это Кайлин, Марта и Уандир, — пожав плечами, сдалась Р'шейл.

— Леди, — Тарджа грациозно поклонился. Гарет без интереса окинул взглядом девушек, вежливо кивнул и отвернулся к арене.

— Можно нам сесть тут, рядом с вами? — отважно спросила Кайлин, проигнорировав Гарета, как слишком старого и отнюдь не красивого, чтобы привлечь ее внимание.

— Конечно, присаживайтесь, — ответил ей Тарджа, — однако я должен быть внизу, с Джорджем. На самом деле мы туда и шли, просто остановились ненадолго, чтобы переброситься парой слов. Правда, командующий?

Гарет посмотрел на Тарджу, потом перевел глаза на девушек.

— Что? Ах да, конечно! Нам, пожалуй, нужно идти. Рад был с вами познакомиться, — и, не дожидаясь ответа, зашагал вниз.

— Боюсь, мне пора. Рад, что ты нашла меня, Р'шейл. Джордж хочет, чтобы ты пожелала ему удачи. — Он взял ее под руку и, прежде чем она успела раскрыть рот и запротестовать, потащил ее прочь от девушек. Открыв воротца в заграждении, отделяющем сидячие места от песчаного пола арены, он провел сестру дальше, к туннелю, ведущему в помещения, словно подземные соты выстроившиеся под холмом амфитеатра. Откуда-то слева до Р'шейл доносились мужские голоса. Войдя в темный туннель, Тарджа остановился и развернул девушку к себе лицом.

— Нет, Р'шейл, ты выглядишь не ужасно, — серьезно проговорил он, — ты выглядишь как сама смерть. Что с тобой?

— Не знаю, Тарджа. Меня преследовали кошмарные головные боли, и каждый раз, когда я чувствовала запах мяса, меня тошнило.

— Ты сказала Джойхинии?

— Она велела мне обратиться к врачу, — с легким раскаянием созналась Р'шейл.

—Хоть в чем-то я с ней согласен, — проворчал Тарджа. — Сестренка, почему бы тебе не пойти домой? Тебе совершенно не обязательно здесь находиться. Отдохни. Попытайся поесть, — он ласково улыбнулся, и Р'шейл поняла, почему половина послушниц Цитадели так рвались подружиться с ней поближе. — Уверен, что Джордж защитит честь капитанов и без твоего присутствия.

Девушка нахмурилась.

— Он ведь побьет Локлона, правда?

— Он лучший!

— Можно мне увидеть его перед уходом?

— Конечно, — Тарджа взял ее под руку. — Если бы он собирался погибнуть сегодня, то он предпочел бы видеть именно тебя, а не наши уродливые рожи.

Он провел ее в вырытые под амфитеатром помещения, построенные в свое время харшини для их легендарных магических коней, которые — как и хозяева — давно исчезли с лица земли и почти стерлись из людской памяти, сохранившись разве что в воспоминаниях жалкой кучки язычников, упорно придерживающихся прежнего пути.

Сестринская община опровергала все слухи о волшебных скакунах, настаивая на том, что харшини были отъявленными лжецами и жуликами. Их волшебство, как говорили сестры, было не чем иным, как мастерски поставленными трюками, а кони — просто результат правильного разведения.

Р'шейл всегда пыталась понять, как столь аморальная и, предположительно, праздная раса, как харшини, смогла каким-то образом выстроить такой впечатляющий комплекс, как Цитадель.

Джордж сидел на трехногом табурете в большой освещенной факелами комнате, в окружении нескольких друзей. Они все наперебой заваливали его советами, большую часть из которых, судя по кислому выражению лица, он считал бесполезными. Увидев приближающуюся к нему Р'шейл, он вскочил на ноги, растолкав своих заботливых советчиков.

— Р'шейл! — воскликнул он, взяв обе руки в свои. — Неужели мысль о моей славной победе наконец пересилила твое отвращение к кровопролитию?

— Я полагала, это дуэль, а не кровопролитие, — проворчала она.

— Не бойся, сестренка, — заверил ее Тарджа, — Джордж преподаст юному Локлону урок фехтования и подарит ему маленький шрамик на память. Вот и все.

Р'шейл привстала на цыпочки и легко поцеловала Джорджа в щеку.

— Будь осторожен, Джордж. И удачи тебе.

— Ему потребуется вся его удача, миледи.

Р'шейл обернулась и увидела Локлона, подошедшего к ней сзади в сопровождении двух лейтенантов, Раньше ей не доводилось видеть его вблизи, теперь же девушка подумала, что трудницы и послушницы, мечтательно закатывающие глаза при упоминании имени своего героя, на этот раз, пожалуй, оказались правы. Он был молод — слегка за двадцать, — на нем были простые кожаные штаны, сапоги до колен и синий, обмотанный вокруг пояса кушак. Вдоль бедра висел меч. Джордж был одет точно так же, только кушак его оказался красным. Локлон двигался с легкой грацией, его гибкое тело маслянисто поблескивало в свете факелов, под кожей перекатывались тренированные мускулы. Джордж был выше и тяжелее юноши, напоминавшего Р'шейл леопарда, который, казалось, не обращал внимания на свою жертву до тех самых пор, пока незаметно не оказывался рядом и не наносил смертельный удар.

Локлон сделал шаг вперед.

— Это ваша сестра, капитан Тенраган?

Тарджа выглядел не очень довольным, что его вынудили представить сестру.

— Р'шейл, это лейтенант Локлон.

— Лейтенант, — вежливо присела девушка. Что-то в этом красивом юноше внушало ей отвращение. От него веяло высокомерием и жестокостью.

— Миледи, — поклонился Локлон. — Сочту за честь, если вы пожелаете удачи и мне.

— У меня сложилось впечатление, что вы не нуждаетесь в такой банальной вещи, как удача, лейтенант.

Локлон вспыхнул при виде того, как расхохотались Джордж и его друзья. Глаза юноши на миг опасно блеснули, затем он взял себя в руки.

—Тогда отдайте все свои пожелания удачи капитану Дрэйку, старику она понадобится, — и, резко повернувшись, зашагал в сторону арены.

Р'шейл посмотрела на двадцативосьмилетнего «старика», и глаза ее посерьезнели.

— Будь осторожен, Джордж.

— Не беспокойся обо мне, Р'шейл, — сказал он. — Беспокойся лучше о своих подружках, что сегодня ночью обольют слезами подушки, когда я попорчу шрамом смазливое личико лейтенанта.

Джордж последовал за Локлоном на арену, позади шли его секунданты, а за ними, пересмеиваясь и подначивая друг друга, потянулась остальная компания. Р'шейл повернулась к брату:

— Тарджа, ты не можешь позволить ему драться.

Он обнял рукой ее худенькие плечи и ласково прижал к себе.

— Я не смог бы остановить его, даже если бы захотел. Не волнуйся за Джорджа. Полученный в боях опыт одержит верх над бравадой щеголеватого любителя парадов.

— Ты такой же упрямец, как Джордж. Вы не понимаете всей серьезности положения.

Их ушей достиг приглушенный рокот толпы, приветствующей вышедших на арену противников.

— Иди домой, Р'шейл, — мягко подтолкнул ее брат. Внезапно Р'шейл приняла решение:

— Нет, я пойду с тобой. Я хочу увидеть бой.

Тарджа покачал головой, но не стал возражать. Они вместе прошли через туннель к видневшемуся впереди прямоугольнику света — выходу на арену.

Бой поначалу был неторопливым — нерешительное позвякивание мечей, — противники приноравливались друг к другу. Р'шейл обратила внимание, что у Джорджа было явное преимущество в дальнем бою, а на стороне Локлона была скорость и сноровка. Девушка стояла у входа в туннель, наблюдая дуэль вместе с Тарджой, приятелями Джорджа и двумя пришедшими с Локлоном лейтенантами. Зрители в амфитеатре замерли при первом же ударе, атмосфера постепенно накалялась, напряжение росло.

Локлон в легком приседе медленно кружил по песчаному полу. Его движения были грациозны и выверены. Меч мелькал, нанося удары то туда, то сюда со скоростью, которая, судя по всему, оказалась для Джорджа сюрпризом. Капитан больше не улыбался, лицо выражало сосредоточенность. Джордж был искусным фехтовальщиком. Это и неудивительно — никто не смог бы дослужиться до капитана защитников, не обладая таким классом. Однако в последние дни ему довелось провести значительно больше времени в седле, чем на арене. Джордж держался довольно уверенно. Локлону не удавалось пробиться сквозь его защиту, но капитан только оборонялся, не переходя в атаку. Инициатива была у лейтенанта.

— Почему он не атакует? — нетерпеливо прошептал стоявший рядом с Тарджой капитан.

— Джордж никогда не бросается вперед очертя голову, — ответил Тарджа, хотя Р'шейл видела, что он сам задается этим вопросом. — Нужно дать ему время.

Внезапно Локлон перешел в стремительное наступление. Его клинок двигался так быстро, что в сумерках казался серебряным облаком. Джордж успешно отражал удары молодого лейтенанта, но тем не менее постепенно отступал назад. Когда Локлону удалось толкнуть капитана, рокот толпы перешел в рев. Звон и лязг металла стал почти неслышен в крике трех тысяч людей, собравшихся в амфитеатре, чтобы увидеть, как одному из дуэлянтов пустят кровь. Вопли зрителей раздражали Р'шейл — им было все равно, кто победит, им просто хотелось увидеть кровь.

Джордж довольно хорошо справился с атакой, но ему явно пришлось потрудиться. Вдруг Локлон отступил и повернулся поблагодарить публику за поддержку — жест, приведший зрителей в восторг. Джордж быстро пришел в себя, и когда Локлон снова обернулся к нему, то обнаружил, что его противник уже набросился на него, используя весь свой рост и вес, чтобы начать теснить лейтенанта назад. Локлон мог иметь преимущество в скорости, но Джордж в своем наступлении был непреклонен как скала. Лицо Локлона утратило следы улыбки. Удары сыпались на юношу градом.

Во время этой атаки Р'шейл физически ощущала веющее от Тарджи и его друзей напряжение.

Вдруг — все произошло так быстро, что Р'шейл даже не поняла, как это случилось, — Джордж слегка приоткрылся, нанеся очередной удар, оставив Локлону лазейку, которой тот немедленно воспользовался. Поражено вскрикнув, капитан опустил меч и посмотрел на длинную неглубокую рану, отметившую его левое предплечье. Кровь густыми каплями падала на песок. Он выглядел изумленным тем, что сопернику удалось пробиться сквозь его защиту. Локлон поклонился Джорджу, приветственно подняв меч.

Битва шла до первой крови.

И Локлон победил.

Толпа на мгновение замерла, шокированная воцарившейся на арене тишиной, затем разразилась радостным ревом, чествуя победителя. Стоящие рядом с Р'шейл друзья Локлона весело смеялись и поздравляли друг друга, а сам виновник торжества неторопливо обходил арену, раскланиваясь и благодаря ликующую публику. Девушка, нахмурившись, наблюдала за ним какое-то время, затем перевела взгляд на Джорджа. Внутри у нее все сжалось — на лице капитана она прочла мрачную решимость победить или умереть.

— Тарджа! — закричала Р'шейл, но было слишком поздно. Джордж снова поднял меч и с отчаянным криком бросился на принимавшего поздравления зрителей Локлона. То ли лейтенант услышал его сквозь рев толпы, то ли боковым зрением заметил движение соперника, но в последний момент успел повернуться и отразить удар. Публика замерла, воцарилась тишина — зрители почувствовали, что атмосфера изменилась. Теперь это была не дуэль до первой крови, не спор между двумя офицерами — это был бой насмерть.

Локлон защищался с той же слепящей глаза скоростью, которую он демонстрировал и в начале поединка во время своей блистательной атаки, но лейтенант больше не играл на публику. При виде того, как мужчины обменивались сокрушительными ударами, а тела их покрывались кровоточащими порезами, живот Р'шейл схватила страшная боль.

— Тарджа, полагаю, это необходимо прекратить, — раздался позади спокойный голос.

Р'шейл оглянулась и обнаружила стоящего там Гарета Уорнера. Она на мгновение задумалась, где он был до сих пор, но ее глаза снова вернулись к событиям на арене. Оба противника выглядели усталыми и окровавленными, но никто из них не собирался прекратить бой и уступить победу. Мечи продолжали рассыпать искры при каждом жестоком ударе металла о металл.

— Джордж никогда не простит нам, если мы остановим бой, — возразил Тарджа. Р'шейл показалось, что Тарджа рассержен.

— Это закончится чьей-нибудь смертью, — предостерег Гарет. — Не сомневаюсь, что Дженга предпочел бы иметь горстку недовольных офицеров, вместо того чтобы потерять хорошего бойца. Полагаю, у них было достаточно времени. Кроме того, Джордж проиграл. Ему это прекрасно известно.

Тарджа сверкнул на Гарета глазами и кивнул:

— Ты прав.

Р'шейл облегченно перевела дыхание, когда они ступили на арену и направились к сражающимся офицерам. Она уповала на то, что положение Гарета и авторитет Тарджи перевесят охватившую молодых людей жажду крови. Толпа недовольно загудела, поняв, с какой целью на поле боя появились еще два офицера. Зрители наслаждались жестоким спектаклем, они не хотели, чтобы он был прерван. Нет, не теперь, когда он сделался таким захватывающим. Арена была огромной, и, когда Тардже оставалось пройти около двадцати шагов, Джордж оступился и упал на спину. Локлон настиг его в мгновение ока и, описав мечом широкую дугу, скользнул клинком по шее поверженного противника. Фонтаном брызнула алая кровь.

Толпа стихла, охваченная ужасом; Джордж испустил отчаянный крик. Живот Р'шейл снова схватило. Локлон ликовал. Тарджа и Гарет бросились бежать, за ними последовали ожидавшие у входа в туннель мужчины. Почти теряя сознание от боли и отвращения, Р'шейл скорчилась у холодной каменной стены. Тарджа подбежал к раненому другу, схватил выпавший из ослабевшей руки Джорджа меч и, оставив его на попечение секундантов, бросился на Локлона. Гарет громким и резким голосом звал врача — это было так непохоже на его обычную мягкую манеру разговаривать. Увидев приближающегося Тарджу, Локлон поднял меч, готовясь к атаке. На глазах у Р'шейл выступили слезы, от очередной волны накатившей боли она насквозь прокусила нижнюю губу. Горький привкус страха смешался во рту с солоноватой кровью.

Локлон слегка присел в ожидании нападения. Зрители затаили дыхание. Джордж отказался сдаться, проступок лейтенанта был непростительным, но дело еще не закончилось. Единственным звуком в притихшем амфитеатре были стоны раненого Джорджа.

Тарджа остановился на некотором расстоянии от Локлона. Тот тяжело дышал и ждал, пока Тарджа начнет действовать. Капитан колебался лишь несколько секунд, затем решительно поднял меч. Локлон легко блокировал удар, но прежде чем он успел восстановить равновесие, Тарджа атаковал снова. Убаюканный неспешными, почти неохотными движениями Джорджа, молодой лейтенант оказался неготовым к силе и натиску Тарджи. Это был уже не церемониальный капитан Цитадели, на дуэли защищающий свою честь. Это сражался разъяренный закаленный в боях ветеран. Локлон еще даже не понял, в чем дело, когда Тарджа без затруднений обезоружил его. Меч вылетел из руки лейтенанта, а клинок Тарджи, продолжив движение, рассек щеку дуэлянта от левого глаза до самого рта. Локлон с отчаянным воплем упал на землю, прижав ладони к изуродованному лицу. Тарджа, не обращая больше на него внимания, повернулся на каблуках и зашагал к туннелю, куда секунданты бегом вносили Джорджа, а их сопровождала обнаружившаяся среди зрителей женщина-врач в длинной голубой юбке. Все они быстро скрылись в туннеле, проследовав мимо прижавшейся к холодной стене Р'шейл. Джордж уже не стонал, его поглотило благословенное забытье — от шока и потери крови, — и его голова бессильно болталась из стороны в сторону. Кровь ритмичными толчками вытекала из перерезанных артерий. Очередной приступ непереносимой боли словно когтями впился в живот Р'шейл, и она поняла, что причиной этому было отнюдь не то, что ей привелось увидеть столько крови и насилия, — с ней было что-то не так. Она отшатнулась при виде гнева, застилавшего глаза подошедшего к туннелю брата. Казалось, он даже не заметил ее, слишком разозленный, чтобы вообще что-либо замечать. И снова волна боли, еще сильнее, чем предыдущая, скрутила живот девушки, заставив застонать и сложиться пополам. По-видимому, этот стон пробился сквозь пелену ярости, окутывавшую Тарджу. Он остановился и оглянулся на скорчившуюся фигурку сестры.

— Я же говорил тебе, иди домой.

Р'шейл не ответила — не могла ответить. Боль пронзила ее как раскаленный кинжал. Она прижала ладонь к глазам и почувствовала, как по бедрам заструилось что-то горячее. Взглянув вниз, она с изумлением обнаружила себя в центре огромной лужи яркой дымящейся крови.

— Во имя Основательниц! — воскликнул Тарджа и подбежал к теряющей сознание девушке. Он подхватил ее на руки и понес. Побежал. И громко звал на помощь. Это было последнее, что помнила Р'шейл, прежде чем провалиться в темноту.

 

Глава 7

Пристань Гринхарбора представляла собой разномастную неразбериху звуков и запахов: смола, проклятия, рыбные ряды и скрежещущий акцент рыботорговцев, соленая вода и хлопанье влажных парусов. За пристанью, насколько хватало глаз, рос густой высокий лес корабельных мачт. В воздухе ощущалась какая-то особая атмосфера, выделявшая этот порт из остальных, где довелось побывать Брэку.

Естественная бухта в форме полумесяца была испещрена линиями различных оттенков синего цвета, отмечающими глубокие каналы фарватеров, ведущих в Дреджианский океан. Среди стоящих в порту на якоре кораблей можно было увидеть и прямоугольные паруса хитрианцев, и фардоннские торговые галеры, и затесавшиеся кое-где ярко раскрашенные кариенские галеоны, нервно покачивающиеся бок о бок со своими языческими соседями. Дальше вдоль берега бухты, у подножия огромного белоснежного дворца, находился причал, зарезервированный для судов высоких гостей. Брэк заметил на флагштоке стоящей там военной фардоннской галеры развевающийся штандарт королевской фамилии, но лишь бегло взглянул на судно. Считалось, что отпрысками славящегося своей плодовитостью фардоннского короля Габлета можно заселить средних размеров город. Видимо, кто-то из его детей прибыл просить Лигу чародеев сделать подношение Храму богов или просто учинить беспорядки и повеселиться.

Не было другого порта, равного Гринхарбору, и Брэк страстно желал, чтобы на этот раз его оставили в покое. Для него Гринхарбор — означало Лига чародеев, а это в свою очередь — что им от него опять что-то будет нужно. Нечто такое, чем он, безусловно, не захочет с ними делиться. Но Брэк не мог поставить в вину капитану Сутану его решение зайти в Гринхарбор и посетить богатые городские рынки. Наткнуться на чудесный косяк синехвостых арленов в это время годы было равносильно чуду — настоящий подарок богов. Арлен считался в Гринхарборе ценным деликатесом. Подобный улов обеспечивал безбедное существование до конца года.

Брэк ходил в море достаточно долго, чтобы отдавать себе отчет в том, что обнаружить косяк синехвостых арленов в такой теплой воде было не просто необычно редким явлением, а почти — демон их побери! — невозможным. Однако он оставил свои подозрения насчет источника столь нежданной благодати при себе, забрал свое жалованье и причитающуюся ему долю прибыли и сошел на берег, как только судно бросило якорь. Его осторожность была вознаграждена: корабль не провел в порту и полдня, как его посетил щегольски одетый отряд солдат Лиги чародеев. Брэк увидел их из безопасности портовой таверны, глотком осушил свой эль и ускользнул, пока еще оставалась такая возможность.

В Гринхарборе было только два сменяющих друг друга сезона — знойный и душный и невыносимо знойный и душный. Сейчас благодаря надвигающейся северной зиме, к счастью, было просто жарко. Кроме того, в эти дни отмечался День рождения Высочайшего Принца, и белокаменный с плоскими крышами город был наводнен прибывшими со всех хитрианских провинций гостями. Купцы и работорговцы, фермеры и воры, проститутки и игроки, пресытившиеся и проникнутые благоговейным трепетом, — все они ежегодно в это время стекались в хитрианскую столицу. В город с дарами Храму богов прибыли все семеро военлордов. Строго говоря, по закону каждому из них было положено нести три сотни почетных караулов, но это стало бы постоянным источником конфликтов и проблем. Одной маленькой искорки было достаточно, чтобы между врагами завязалась бурная ссора. Брэк презирал Хитрию. Два столетия назад они были гордой и просвещенной нацией. Теперь же эта нация стала ничуть не лучше банды невежественных наемников.

«У Зигарнальда — бога войны — был повод для радости», — кисло размышлял Брэк. Но не Зигарнальд являлся причиной того, что Хитрия находилась в состоянии непрекращающихся вооруженных конфликтов. Как любой бог языческого пантеона, он просто воспользовался благоприятным стечением обстоятельств. Вина лежала непосредственно на харшини, которые неожиданно исчезли, оставив этих людей без своей мудрой направляющей руки. В соседней Фардоннии дела обстояли и того хуже. Нынешний фардоннский король был процветающим оппортунистом, чье мнение менялось со скоростью, способной вызвать головокружение у стороннего наблюдателя. Брэку пришла в голову мысль, что, возможно, присутствие в порту фардоннского корабля и объяснялось очередной сменой точки зрения его величества. Вероятно, король Габлет решил, что его антагонистический настрой по отношению к Хитрии, которым он руководствовался в течение последних тридцати лет, перестал приносить выгоду и направил в Гринхарбор посла с целью заключить мир. Это было сомнительно, но не исключено.

Брэк продвигался по улицам, раздумывая о текущем положении дел в Хитрии и Фардоннии. Король харшини планировал предоставить самому себе только Медалон; затаиться, исчезнуть из виду, спасая жизни своих людей, чтобы Сестринская община поверила, что чистка оказалась успешной. Однако когда сохраняющееся присутствие харшини в южных землях вновь насторожило общину, чистка в Медалоне вспыхнула с новой силой. Тогда все харшини, находящиеся в Хитрии и Фардоннии, были призваны домой и оказались вынужденными оставить юг без умиротворяющего влияния харшинских советников, а Лигу чародеев — без учителей и наставников.

Брэк ловко увернулся от вывалившейся из бара на улицу потасовки. Обойдя размахивающих кулаками удальцов, он задумался, догадывался ли Лорандранек о последствиях исчезновения харшини из жизни этих стран… Брэк иногда почти жалел, что так и не удосужился спросить его. Затем он обычно вспоминал, что сам не предоставил Лорандранеку шанса распространяться на эту тему.

Брэк отмахнулся от данной мысли, словно от надоедливой мухи. Он избегал этого болезненного воспоминания почти двадцать лет. Брэк свернул за угол и угодил прямо на парад в честь Дня рождения Высочайшего Принца.

Чертыхаясь, Брэк попытался выбраться из людского потока, но толпа уже подхватила его и понесла вниз по широкой, обсаженной золотыми пальмами улице. Детишки так и липли к их толстым стволам, пытаясь увидеть происходящее поверх людских голов. Брэк был выше подавляющего большинства мужчин, и ему была прекрасно видна медленно продвигающаяся по направлению к дворцу грандиозная свита Высочайшего Принца. Брэк разочарованно вздохнул и прекратил сопротивление, отдавшись на волю толпы. Он расслабился и приготовился увидеть правителя.

Принц сильно постарел с тех пор, как Брэк виделся с ним в последний раз. И, хотя прошло уже довольно много лет, этот факт неприятно поразил его — он в очередной раз наглядно убедился, насколько сам отличался от обычного человека. Брэк выглядел точно так же, как и при первой встрече с Принцем, когда тот был почти юнцом, — сейчас же Лернен Вулфблэйд уже впадал в детство.

Высочайший Принц ехал в открытой повозке, рядом с ним сидел прелестный юноша — несомненно, последняя игрушка Лернена. Брэка слегка удивило, что старик еще не отказался от подобных забав. Хотя, возможно, теперь это была только привычка, заменившая прежнее вожделение. Брэк нахмурился, провожая глазами повозку. На лице Лернена застыла улыбка, он с отсутствующим видом приветствовал массы взмахом руки. Пристрастие Высочайшего Принца к мальчикам было еще одним поводом беспокоиться за будущее Хитрии.

За долгие годы своей истории народ привык к тому, что Высочайший Принц обладает не более чем номинальной властью, что он лишь церемониальная фигура, а не реальный правитель. Лернен Вулфблэйд почти идеально подходил на эту роль, добросовестно исполняя свои обязанности. Военлорды ценили собственную независимость, а могучий некогда дом Вулфблэйдов в течение последних двух веков захирел и пришел в упадок. Лернен своей развращенностью лишь отражал глубину падения. Слабость Высочайших Принцев позволяла военлордам править провинциями по личному усмотрению, не опасаясь вмешательства свыше. Кроме того, Лернен был бездетен. Из слухов и сплетен, ходивших в стране все эти годы, Брэк знал, что Принца совершенно не интересовало производство наследника, даже ради блага государства. Таким образом, престол должен был унаследовать не избалованный, выпестованный при дворе щеголь, как привыкла Хитрия за последние сто или чуть больше лет. Нынешним наследником был племянник Лернена. Это был сын его единственной сестры Марлы, выросший вдали от столицы, в провинции Кракандар, и уже ставший ее полноправным военлордом. Пока Высочайший Принц не скрылся из виду, Брэк молча и горячо желал ему долгой, очень долгой жизни.

Хитрианские военлорды не желали иметь сильного правителя в столице, а как ни смотри, исходя их этих позиций, Дамиан Вулфблэйд оправдывал самые мрачные прогнозы. Военлордов ждали суровые времена. Нынешняя постоянная грызня между провинциями грозила перерасти в кровавую гражданскую войну.

Следовавший за повозкой Принца изящный открытый экипаж давал ответ на давешние размышления Брэка о личности фардоннца, прибывшего на галере под королевским штандартом. Это была молоденькая — двадцати с небольшим лет — женщина. Несомненно, одна из многочисленных дочерей Габлета. Она сидела в медленно движущейся карете, приветственно помахивая проплывавшей мимо толпе привычным жестом опытной участницы подобных церемоний. Черноволосая красавица со скучающим выражением лица — интересно, которая эта дочь. Топчущаяся перед Брэком молодая пара привстала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть царственную гостью, и ответила на его незаданный вопрос.

— Принцесса Адрина Фардоннская, — вздохнула девушка. — Разве она не прекрасна?

Ее спутник рассмеялся:

— Я слышал, что она настолько сварлива, что Габлет так и не сумел подобрать ей мужа, достаточно отважного, чтобы приструнить это исчадие ада.

— Может, поэтому она и приехала? — спросила девушка. — Чтобы найти мужа?

— Ну, надеюсь, она не положила глаз на беднягу Лернена, — хохотнул парень. — Она только зря потратит на него свои чары.

Брэк слушал разговор с легкой усмешкой. Похоже, хитрианцы не питали никаких иллюзий по поводу своего Высочайшего Принца.

Парад подходил к концу, и толпа начала постепенно рассасываться. Брэку удалось протолкаться к таверне, находящейся в нескольких улицах от того места, куда его затащило людским потоком. Он уже бывал здесь около трех десятилетий назад и с облегчением вздохнул, обнаружив таверну на прежнем месте. Толкнув дверь, Брэк очутился в прохладном помещении. Он лениво отметил, что респектабельность клиентов оказалась на порядок выше по сравнению с его последним визитом.

Новый хозяин настороженно посмотрел на оборванную одежду вошедшего моряка, однако одного взгляда на полный кошелек было достаточно, чтобы рассеять его сомнения. Брэк взял ключи от комнаты, велел приготовить ванну и приготовился ждать. Он знал, что его скоро найдут.

Когда они вломились в комнату, Брэк спал. Ему снился дом — белые стены, мир и прощение, с которым он никогда бы не согласился. Чудесный сон, один из тех, что он так редко позволял себе увидеть. Было так легко скользнуть в его уют и так трудно вернуться к реальности. Его постоянно тянуло домой, и это наполняло каждый момент бодрствования тупой ноющей болью, перераставшей в нестерпимое желание, если Брэк хоть на секунду обращал не нее чуть больше внимания. Лучше не видеть этих снов. И не думать об этом.

Грохот двери, распахнувшейся от удара ноги, мгновенно сдул с него обрывки сна. Прежде чем Брэк успел открыть глаза, комната заполнилась солдатами, а сам он оказался пригвожденным к кровати с острием меча у обнаженного горла. Отряд Лиги чародеев. Они были в нарядных серебристых туниках, и их было достаточно, чтобы захватить харшини врасплох. Они не задавали вопросов, уверенные в том, что не ошиблись и не дали ему шанса опровергнуть их уверенность. Можно было, конечно, напустить на них чары и попытаться бежать — они ведь были солдатами, а не колдунами. Он мог бы исчезнуть прямо у них перед глазами, но чародеи все равно почувствуют магию и пойдут по этим следам, словно хищники в предвкушении свежей крови. Он еще колебался, когда в комнату вошел чародей.

— Поаккуратнее, сержант, — предостерег вошедший, обращаясь к солдату, держащему меч у горла Брэка. — Лорд Брэкандаран наш почетный гость.

Давление клинка немного ослабло, и Брэк почувствовал, что к нему вернулась способность дышать. Он посмотрел на молодого чародея. На нем был длинный черный плащ с откинутым назад капюшоном. Колдун был светловолос и на самом деле не столь юн, каким казался на вид, как догадался Брэк. Обычно такие молодые еще не носили черное.

— Почетный гость? — ехидно переспросил Брэк. Чародей пожал плечами в извиняющемся жесте.

— А вы бы пришли, если бы мы просто послали вам приглашение, милорд?

— Нет. Я и сейчас не собираюсь никуда с вами идти.

— Милорд, мне очень жаль, что вы видите все в таком свете, — вздохнул хитрианец. — Мне велено сопроводить вас к Верховному Арриону, а ей нужно только переговорить с вами.

— Ей? — удивился Брэк и мысленно обругал себя — он отсутствовал дольше, чем предполагал.

— Калан Эласапинская уже два года является Верховным Аррионом, милорд, — проинформировал чародей. — Я Рорин, личный сенешаль Верховного Арриона. Она просила передать, что, несмотря на все уважение к вашему желанию оставаться инкогнито, ей придется настаивать на встрече. От себя, если позволите, я хотел бы добавить, что почитаю за честь находиться в вашем присутствии, священный наставник.

Вот оно. Брэк сердито оттолкнул сержанта. Тот угрожающе поднял меч, но тут же опустил его при виде того, как светло-голубые глаза Брэка потемнели и стали почти черными.

— Избавьтесь от них, — прорычал он.

Рорин незаметным жестом отдал приказ, и солдаты мгновенно вышли из комнаты, изо всех сил сдерживаясь чтобы не побежать.

Брэк физически ощущал их страх, словно металлический привкус на языке. Его глаза вернулись к своему обычному цвету, и он сел, опустив ноги на пол. Чтобы успокоиться, Брэк сделал глубокий вдох, все еще немного удивляясь, что и по прошествии такого количества времени у него было еще достаточно сил, чтобы повергнуть людей в ужас.

— Давайте сразу проясним одну вещь, — проговорил он. — Я не священный наставник.

Выражение лица Рорина ничуть не изменилось.

— Как скажете.

Брэк в отчаянии покачал головой:

— Нечего на меня так смотреть! Я не более чем обычный метис, полукровка. Я знаю, что вы молитесь о возвращении харшини, но не ищите спасения. Я не тот, кто вам нужен.

Рорин вежливо выслушал эту тираду.

— Милорд, я знаю о вас и о вашей репутации, так что если вам угодно отрицать свое божественное происхождение — пожалуйста. Но я вынужден настаивать, чтобы вы проследовали со мной во дворец чародеев.

— Молодой человек, у вас проблемы со слухом? — раздраженно бросил Брэк. — Я недостаточно ясно выразился? Передайте мои поздравления Верховному Арриону и скажите, что я отклоняю ее приглашение.

— Я бы так и сделал, исходи это приглашение от нее, милорд.

— Если не от Верховного Арриона, то от кого же? — вскинулся Брэк, внутренне содрогаясь от собственного знания. Он подозревал это с того самого момента, как увидел тех пресловутых арленов в водах, где они никогда не водились. Результат парочки обычных заклинаний Лиги чародеев?!

Колдун оглянулся на дверь и толкнул ее рукой, чтобы убедиться, что она плотно закрыта и их не смогут подслушать. Это подтвердило худшие опасения Брэка.

— Всевидящий Кристалл заговорил впервые за эти двести лет, милорд, — ответил Рорин с нотками благоговейного ужаса в голосе. — К нам обратился его величество Коранделлен, Король харшини.

Было очень странно слышать, что Коранделлен воспользовался своим полным титулом. Странно и неприятно, особенно для человека, который и сделал его королем. Брэк нахмурился.

— Чего хочет Коранделлен?

— Он хочет поговорить с вами, — ответил Рорин.

Приняв решение, Брэк тотчас пожалел об этом. Он так долго боролся, чтобы оставить Убежище. Он провел годы, пытаясь позволить своей человеческой крови возобладать над тем, что досталось ему по линии харшини. Брэк уже думал было, что победил. Иногда боль стихала настолько, что, казалось, она покинула его. Иногда он целыми днями не вспоминал, почему никогда не сможет вернуться домой.

У таверны Рорин оставил для него золотого жеребца из конюшен Гильдии. Когда животное приветствовало Брэка тихим ржанием, тот понял, насколько глубоко ошибался и обманывал себя и насколько был уверен в этом Рорин. Никто не предложил бы бесценное животное неопытному наезднику.

Конь вскинул голову, и сознание Брэка наполнилось образами сена, ячменя и молодых кобылок. Брэк улыбнулся мыслям жеребца, искренне порадовавшись, что Гильдии удавалось поддерживать породу чистой даже по прошествии стольких лет. В свете уличных фонарей переливчатая попона коня сияла золотом. Рорин понимающе кивнул, когда Брэк потрепал коня по шее и погладил ладонью его морду.

— Никто иной не смог бы столь бесстрашно приблизиться к Рассекающему Облака, милорд, — сказал колдун. — Вам может не нравиться считать себя священным наставником, но отрицать это нет никаких оснований.

— Легкость в обращении с животными не делает меня посвященным, — фыркнул Брэк, вскочив в седло.

— Но не с этим животным, — усмехнулся Рорин и обернулся к солдатам, уже сидевшим на своих менее благородных скакунах и терпеливо ожидавшим дальнейших распоряжений. Они глядели на Брэка со смесью любопытства и ужаса. — Вперед, сержант.

— Не беспокойтесь, — Брэк наклонился и снова потрепал жеребца по шее, — я знаю дорогу.

Он вошел в сознание Рассекающего Облака и сказал, куда им нужно попасть. Встряхнув великолепной головой, животное галопом понеслось к дворцу чародеев, оставив Рорина и его эскорт далеко позади.

Безумная скачка вскоре прекратилась. Стрелой промчавшись по ночным улицам, они быстро достигли дворца чародеев. Он располагался довольно высоко над городом, на утесе, с которого был виден весь Гринхарбор, даже резиденция Высочайшего Принца. Хотя все называли его дворцом, на самом деле это, скорее, был комплекс храмов и резиденций, окруженный толстой белой стеной из камня, добытого на известковых склонах к западу от города. Хрупкая порода была многократно усилена древними заклинаниями магии харшини. Стена простояла уже более двух тысячелетий — почти столько же, как и Цитадель.

Брэк беспрепятственно въехал в ворота. Стража расступилась, открывая ему путь, не зная, кто он, но справедливо полагая, что кто бы ни въехал сюда на магическом жеребце, он явно имел все права здесь находиться. Ночь была темной, хотя светились почти все окна в зданиях, рисуя на булыжниках внутреннего двора причудливые узоры из сплетений света и тени. Брэк не уделил величественным строениям никакого внимания. Он подъехал к ступеням Храма богов и спешился, Рассекающий Облака остался спокойно ждать. С мрачной решительностью Брэк поднимался по мраморной лестнице, перешагивая через две ступени, — он хотел войти в храм, пока не передумал.

В храме почти никого не было, за исключением нескольких колдунов — одни молча молились, другие изумленно разглядывали огромный — с человеческий рост — Всевидящий Кристалл, внезапно очнувшийся после двухвекового сна. Брэк не обратил на них внимания, направившись прямо в сторону Кристалла. Его сапоги громко стучали по мозаичному полу. Чародеи подняли на него глаза и что-то забормотали себе под нос, некоторые подумали было даже возразить против присутствия чужака. Когда Брэк приблизился к нише, где на постаменте черного мрамора возвышался крупный полированный каменный осколок, от чародеев отделилась молодая женщина в простой черной мантии и, ступив вперед, преградила ему путь. Брэк остановился и изумленно уставился на нее — он не ожидал увидеть на ее груди амулет в форме бриллианта, знак Верховного Арриона.

Она элегантно поклонилась.

— Милорд Брэкандаран.

Брэк несколько секунд изучал ее взглядом.

— Вы слишком молоды, чтобы быть Верховным Аррионом.

— Вы тоже выглядите далеко не на свой возраст, — ловко парировала она с оттенком улыбки. — Хотите, чтобы я распорядилась очистить храм?

Сам того не желая, Брэк улыбнулся в ответ. Было приятно видеть Верховного Арриона, который не пресмыкался перед лицом харшини, пусть даже полукровки с испорченной репутацией.

— Благодарю.

Она повелительно шевельнула рукой, и через минуту в храме не осталось никого, кроме них двоих. Брэка впечатлило оказанное ей повиновение. Как только Калан удостоверилась, что ее приказание выполнено, она повернулась к харшини. Лицо ее было серьезно.

— Милорд, Всевидящий Кристалл молчал почти два века. Нельзя недооценивать политические последствия происшедшего столь недавно неожиданного пробуждения, — предостерегла она. — Не представляю, зачем Коранделлену потребовалось поговорить с вами и подозреваю, что не хочу об этом знать… но следует учесть одну вещь: когда Кристалл вернулся к жизни, здесь находился военлорд Кракандара с ежегодным подношением Храму богов. Если вам известно что-либо о политической ситуации в Хитрии, то можете представить, каким будет эффект от подобного известия. Я не знаю, сколь долго я еще смогу держать все в тайне. Я прошу вас, милорд, поговорите со своим королем и оставьте Гринхарбор как можно скорее.

«С „вашим“ королем, сказала она. Не с „нашим“, а с „вашим“. Давно прошли те дни, когда хитрианцы верой и правдой служили харшини».

— Будьте уверены, миледи, я не задержусь, — он ступил на постамент и некоторое время смотрел на Кристалл, затем обернулся к главе чародеев: — Как отреагировал лорд Вулфблэйд?

— Как отреагировал? — эхом отозвалась она. — Хвала богам, он отнесся к этому с превеликой осторожностью. Мой брат далеко не дурак. Он постарается уехать отсюда при первой же возможности. Причастность к священным событиям может осчастливить любого хитрианца, но не прибавит брату популярности среди военлордов. Он вполне разумно опасается покушения на свою жизнь.

«Ее брат? Многое тут же встало на свои места, но кое-какие тайны сделались еще более загадочными. Наследник трона Высочайшего Принца уже усадил свою сестру в кресло Верховного Арриона Лиги чародеев. Она в свою очередь немедленно окружила себя верными людьми. Со смертью Лернена Дамиану Вулфблэйду окажет поддержку самая могущественная организация Хитрии. Но тут после двухсотлетнего воздержания Коранделлен, король харшини, воспользовался Всевидящим Кристаллом в присутствии наследника Принца.

Перестанут ли они когда-нибудь столь бесцеремонно вмешиваться в жизнь этих людей? Если Дамиан будет убит другими военлордами, опасающимися его быстро растущего влияния, почувствует ли Коранделлен свою ответственность за его смерть? Никогда не известно, кто именно находится в храме во время использования Всевидящего Кристалла, никогда не знаешь заранее, как это скажется на будущем этого народа. Сознание того, что он мог оказаться причиной чьей-либо смерти, может свести Коранделлена с ума, как это случилось с его дядей».

Брэку никак не удавалось найти достаточно вескую причину, которая заставила короля прервать столь длительное молчание магического камня и рискнуть связаться с чародеями. Еще одна мысль холодной льдинкой скользнула в его мозгу и заставила содрогнуться: «Что будет, когда известие о пробуждении Кристалла достигнет Медалона и сестер Клинка?» Брэк ощутил страстное желание высказать Коранделлену все, что он об этом думает.

— Я оставлю вас, милорд, — Верховный Аррион с легким поклоном удалилась.

Брэк едва ли обратил на нее внимание. Он сосредоточился на Всевидящем Кристалле, все еще не решаясь дотронуться до него — ведь как только он это сделает, почти двадцать лет его упорного труда сойдут на нет. Почти двадцать лет, в течение которых он пытался забыть, кто он и что совершил.

Вздохнув, Брэк прикрыл глаза и мысленно приблизился к источнику силы, пульсирующему в его сознании. Как долго старался он не прикасаться к нему! Брэк погрузился в источник, и энергия хлынула в него неукротимым потоком. Она как будто только и мечтала вырваться из оков, в которые он так усердно заключал ее все эти годы. Брэк открыл глаза — они изменились, потеряв свой бледно-голубой, выцветший оттенок и утомленный вид. Теперь они стали абсолютно черными. Даже белки глаз наполнились струящейся по телу энергией. Брэк подался вперед, положил ладони на прохладную поверхность Кристалла и послал мысленный зов своему королю.

— Брэкандаран.

Казалось, что прошли часы, прежде чем этот голос заполнил собой его сознание. Однако он знал, что держит ладони на магическом камне всего несколько минут. На побелевшей поверхности Кристалла появилось благородное лицо Коранделлена. Быть королем не доставляло ему особой радости. Он не хотел этого. Но сначала болезнь Лорандранека, а потом и Брэк собственной рукой заставили его взойти на престол. До сих пор Брэк считал его мудрым правителем.

— Ваше величество, — молчаливо приветствовал он. Хотя Верховный Аррион и оставила его одного, но ничто не мешало ей притаиться где-нибудь и подслушать беседу. Она была всего лишь человеком. Поэтому лучше было прибегнуть к телепатии. Брэк очень давно не пользовался подобным способом общения, но его способности лишь немного подзаржавели и теперь с пугающей быстротой возвращались к нему в прежнем объеме.

— Я не был уверен, что ты ответишь на мой зов, — сказал Коранделлен.

— Твои миньоны практически не оставили мне шанса, — огрызнулся Брэк. — Ты хоть представляешь, что за кашу заварил, вдруг воспользовавшись Кристаллом, молчавшим почти двести лет? — он понимал, что такое обращение к королю после без малого двадцатилетнего отсутствия, едва ли можно было считать подобающим, но ничего не мог с собой поделать. Темперамент всегда брал над ним верх.

Коранделлен ничуть не смутился.

— Я бы не обратился к тебе, если бы дело не было столь срочным. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.

— Ты даже не можешь вообразить, что я чувствую, Коранделлен. Ты не способен на убийство. Тебе невыносима даже подобная мысль. Как ты можешь понять то, с чем я живу все эти годы?

— Но ты же прощен, — великодушно напомнил ему король.

— Может, ты меня и простил, — горько произнес Брэк, — но сам я никогда себя не прощу.

Коранделлен печально покачал головой:

— Ты был не виноват, Брэк. Тебе пришлось отнять одну жизнь, чтобы спасти другую. Лорандранек был не в себе. Твои действия можно расценивать как акт милосердия — ты положил конец его мучениям.

— Я убил моего короля, отнял его жизнь ради спасения жалкого человеческого существа, — Брэк на мгновение прикрыл глаза. На него, пытаясь затопить и поглотить, обрушились так давно сдерживаемые воспоминания. Он до сих пор помнил все до мельчайших подробностей, словно это случилось лишь вчера.

По просьбе Коранделлена Брэк отправился на поиски Лорандранека ти Ортина. Безумный король довольно часто исчезал из Убежища, иногда его не было видно по несколько месяцев. Казалось, Священные горы привносили в его измученное сознание то умиротворение, которое не могли дать даже пропитанные харшинской магией залы Убежища. Ну и кого из его подданных не хватало мужества лишить страдальца последнего утешения. Однако уже надвигалась зима, и вместе с ее приближением у харшини росло беспокойство столь долгим отсутствием Лорандранека. Лорд Дранимир и его демоны чувствовали короля благодаря своей магической связи с семьей ти Ортинов, но король находился слишком близко к людскому поселению, и они не могли позволить себе пойти на риск и отправиться за ним. Брэк был наполовину человеком, и ему не нужно было прибегать к маскировке, чтобы незамеченным перемещаться среди людей. Он пообещал Коранделлену вернуть его дядю домой.

Брэк, пробираясь через раскрашенные пестрыми цветами осени горы, искал короля уже несколько недель. Он взялся за это дело и, несмотря на то что след уже совсем остыл, был полон решимости сдержать свое слово. Брэку было известно граничащее с опасностью влечение Лорандранека к людям, и он не удивился, обнаружив, что король направился к людскому поселению, — он стремился к этим существам, чтобы удостовериться, что у них все в порядке.

Когда, наконец, почти через месяц поисков, холодной звездной ночью Брэк нашел Лорандранека, то представшая перед его глазами сцена показалась ему совершенно невероятной и с трудом поддающейся пониманию. Брэк прекрасно отдавал себе отчет в увиденном, но даже сейчас он был не в состоянии принять это как реальность.

Король обитал в продолговатой выстеленной соломой пещере на склоне горы, высоко над маленькой людской деревушкой. Брэк осторожно приблизился к входу и тихо позвал Лорандранека. Внутри было темно, свет шел только от тлеющих углей почти угасшего костра. Брэк увидел смутные очертания фигуры с ножом, нависшей над распростертым на земле телом. Злоумышленника била сильная дрожь, он с трудом удерживал в руке нож. Брэк действовал молниеносно — он вытащил свой собственный клинок и, прежде чем понял, кто именно перед ним стоит, со смертоносной точностью метнул его убийце в грудь.

Тишину прорезал крик раненого. Весь ужас от совершенного преступления непереносимой тяжестью навалился на Брэка, сжав его душу, словно в тисках. Он смутно припоминал, что что-то кричал, что потом испуганно закричала проснувшаяся от брызнувшей ей на лицо крови Лорандранека молоденькая девушка. Следующее, что помнилось Брэку, — это умирающий у него на руках король; кровь вместе с жизненной силой быстро покидала раненого. Харшини жили долго, но были не бессмертны. Брэку не нужно было даже смотреть на рану, чтобы удостовериться в том, что она смертельна, — он слишком хорошо владел оружием.

— Боги… они требовали от меня слишком многого, Брэкандаран, — едва слышно выдохнул Лорандранек. Глаза Брэка затуманились, он не сразу понял, что плачет.

— Почему? — в отчаянии простонал он. Чего боги потребовали от него? — Кого вы пытались убить? Как могли вы даже подумать об этом? Харшини не способны на убийство.

Но Лорандранек так и не ответил на этот вопрос. Брэк держал его на руках, пока тело совсем не закоченело, а в пещеру начал пробиваться серый утренний свет. Когда же он наконец заставил себя подняться, девушка — кто бы она ни была — уже исчезла. Наверное, вернулась в деревню. Брэк никогда больше о ней не вспоминал. Он уложил покойного короля в пещере и два дня и две ночи бодрствовал над его телом без еды и питья. На третьи сутки он мысленно связался с леди Эларнимир. Вскоре появился ее демон, прилетевший в виде ласточки, которая с невообразимым изяществом уселась на узком выступе перед входом в пещеру. Принятие демоном большей по размерам формы означало бы, что он слился с другим демоном, а Брэк особенно подчеркивал, чтобы леди прибыла одна.

Шок, полученный ею при виде мертвого тела Лорандранека, был настолько силен, что ласточка тут же исчезла, и леди Эларнимир предстала перед Брэком в своем истинном виде — огромные черные глаза, расширенные от ужаса, и сморщенная, пестрящая различными оттенками серого кожа. Брэк рассказал, что произошло, и попросил демона оповестить Коранделлена — он был не в состоянии сделать это лично. Эларнимир вложила свою маленькую холодную руку в его ладонь и поклялась выполнить просьбу.

Брэк похоронил короля в сосновой рощице неподалеку от пещеры и больше никогда не возвращался в Убежище. Он всеми силами противостоял стремлению вернуться к харшини и не обращал внимания на многочисленные попытки демонов всеми правдами и неправдами заманить его домой. Он не мог больше показаться своему народу в том средоточии мира и гармонии, коим являлся дворец Убежища. Они всегда знали его способность к насилию, но с типичной для харшини терпимостью принимали это свойство Брэка как его неотъемлемую часть. Но сам Брэк не мог — и не хотел — просить их о прощении и понимании. Он повернулся к ним спиной, подавляя в себе страстное желание — почти необходимость — увидеть Убежище снова и отказался от магии, которой имели право пользоваться лишь не способные на убийство чистые души.

— Необходимо закончить начатое Лорандранеком, — мягко сказал Коранделлен, оправившись от только что пережитого воспоминания, передавшегося ему от Брэка.

— Для этого я тебе не нужен, — покачав головой, ответил Брэк.

— Все дело в ребенке. Ребенке Лорандранека.

Брэк резко поднял глаза. Пугающая новость Коранделлена мгновенно вытеснила из сознания ожившие болезненные воспоминания.

— Ребенок?

— Лорд Дранимир говорит, что демоны чувствуют его. Он делается сильнее день ото дня. Где-то существует дитя крови ти Ортина, и это дитя вот-вот достигнет зрелости.

Брэк прищурился. Ребенок девушки из пещеры? Нет, слишком рано. Харшини достигали зрелости не раньше, чем разменивали третий десяток. С другой стороны, если ребенок — наполовину человек, то он мог повзрослеть раньше чистокровного харшини. Он сам, например, вошел в силу еще будучи подростком.

— Если лорд Дранимир чувствует ребенка, почему бы ему самому не выследить его?

«Какая горькая ирония, — подумал Брэк, — убить своего короля, спасая жизнь женщине человеческой расы, чтобы почти через двадцать лет объявить охоту на ее дитя».

— Ребенок живет среди людей, Брэкандаран. Именно поэтому я должен был связаться с тобой.

— Удивительно, что боги позволили ему прожить так долго. — Коранделлен пожал плечами:

— У богов своих дел по горло. Видимо, пока им не нужна была его смерть. А теперь ребенок им срочно потребовался.

Брэк нахмурился:

— А это еще зачем?

— Они решили не посвящать меня в свои планы. Я только знаю, что они хотят, чтобы он нашелся.

Брэк вздохнул. Человеческое дитя крови ти Ортина было крайне опасным существом. Люди, поклонявшиеся богам, называли такое существо «дитя демона». А богам, наложившим запрет на то, чтобы это дитя когда-либо появилось на свет, теперь вдруг срочно понадобилось его найти. «Боги… они потребовали от меня слишком многого», — сказал король. Впервые за двадцать лет Брэк подумал, что понимает, что имел в виду Лорандранек.

— Где ребенок? — спросил он, проклиная богов и их постоянное вмешательство в жизнь.

Коранделлен немного поколебался.

— В Цитадели, — наконец ответил он. — Демоны говорят, что ребенок в Цитадели.

 

Глава 8

— Наконец-то проснулась.

Над ней, с раздраженным выражение лица, скрестив на груди руки, стояла Джойхиния. Р'шейл не сразу поняла, что находится в лазарете.

— Мама.

— Могла бы быть предусмотрительнее и выбрать для оповещения о вступлении в зрелость менее людное место, — процедила она. — Полагаю, мне следует быть благодарной, что тебя обнаружил именно Тарджа. Хотя какого беса он несся через всю Цитадель, вопя, словно торговка рыбой в базарный день, вместо того чтобы отнестись к делу спокойно и без лишнего шума, — это выше моего понимания.

— Кажется, я упала в обморок, — Р'шейл пожалела, что ей пришлось покинуть мир и покой и вновь обрести сознание. Глупая, брезжившая где-то на краю разума надежда на сочувствие со стороны матери развеялась как дым на ветру.

— Сестра Гвинел сказала, что ты потеряла много крови, — нетерпеливо продолжала Джойхиния, — надеюсь, ты будешь неукоснительно следовать ее указаниям и приложишь все усилия, чтобы поправиться как можно быстрее. Не думай, что ты единственная женщина, у которой во время первой менструации случилось сильное кровотечение.

— В следующий раз я постараюсь, чтобы все прошло без осложнений.

— Если будешь хорошо есть, то и осложнений не будет, — Джойхиния проигнорировала насмешку в голосе дочери и продолжала: — Не знаю, чего ты хотела добиться, моря себя голодом, дитя мое, но я отдала распоряжение, чтобы в случае твоего отказа от еды тебя кормили насильно.

«Интересно, с кем она говорила? С Джуни? С Кайлин? Еще с какой-нибудь послушницей? Хвала Основательницам, моя страшная мигрень прошла. Чудесным образом исчезла даже пульсирующая тупая боль за глазами». Р'шейл успела так привыкнуть к этим ощущениям, что сейчас чувствовала себя без них почти пустой.

— Я буду выполнять все указания сестры Гвинел.

— Хорошо, — кивнула Джойхиния, подводя итог беседе. — Гвинел говорит, что тебе потребуется время, чтобы прийти в себя и восстановить силы. Она освободила тебя от занятий. Полагаю, ты переберешься домой еще до Дня Основательниц. Затем ты вернешься к учебе, и, надеюсь, в дальнейшем я буду избавлена от подобных сюрпризов.

Закончив свою речь, Джойхиния повернулась и зашагала из лазарета мимо длинного ряда безупречно заправленных и большей частью пустых кроватей. Р'шейл задумчиво смотрела ей вслед, размышляя, что бы могло сделать счастливой ее мать. Пять лет Джойхиния сердилась на нее из-за того, что у Р'шейл никак не начинались менструации. Теперь, когда они наконец начались, мать сердилась, что это произошло в публичном месте. Р'шейл откинулась на подушки и натянула одеяло на голову, пряча от возможных свидетелей неожиданные слезы и страстно желая снова впасть в забытье.

Джойхиния больше не посещала дочь. Сестра Гвинел продержала Р'шейл в постели почти неделю и только тогда разрешила девушке короткие прогулки по больничном саду, вдоль окон лазарета. Р'шейл очень нравилась Гвинел: несмотря на свою занятость, ей всегда удавалось выкроить немного времени, чтобы присесть поболтать с девушкой или сыграть с ней в пару-тройку игр, хотя Р'шейл неизменно выигрывала, Р'шейл склонялась к мысли, что ее слабость в большей степени является не следствием большой кровопотери, а скорее результатом долгого вынужденного голодания. Однако с исчезновением мигрени мясо перестало внушать ей столь резкое отвращение, и девушка уже вполне могла его есть, хотя и без особого аппетита. Это было большим плюсом, потому что Гвинел считала, что красное мясо — идеальная пища для выздоравливающей, и поэтому его подавали на завтрак, обед и ужин.

На третий день Р'шейл навестили Джуни и Кайлин. Они засыпали Р'шейл слухами и сплетнями о трагическом бое и его последствиях. По их словам, Локлон уже оправился после ранения, но у него остался жуткий шрам на все лицо — факт, который послушницы приняли одновременно и с облегчением, и с печалью. В основном же мнения сводились к сожалению, что такой красивый молодой человек остался изуродованным на всю жизнь. Кайлин сказала, что Джордж умер еще до того, как его успели вынести из амфитеатра, и что это — самая нелепая и неудачная смерть, хотя в ней, кроме самого Джорджа, винить больше некого. После этих слов Р'шейл испытала жгучее желание ее придушить.

Для Кайлик все защитники были просто солдатами, с которыми можно было неплохо провести время и поразвлечься в постели, но не более того. Р'шейл была просто в ярости — как от наложенного на нее сестрой Гвинел запрета покидать лазарет, так и от собственной слабости, она решительно отвергала утверждение Кайлин, что Локлон не заслуживает смерти. Джуни пообещала попытаться узнать что-нибудь еще, и девушки упорхнули. Попытки подруг развеселить больную привели к противоположному результату — после их ухода Р'шейл погрузилась в глубокое уныние.

Печальные мысли от визита приятельниц не покидали ее и двумя днями позже, когда она, обложившись подушками, сидела в шезлонге на террасе с окнами на больничный сад. Чтобы укрыться от пронизывающего осеннего ветра, Р'шейл почти целиком завернулась в теплый плед. Когда, наконец, впервые за все время ее заточения сестру навестил Тарджа, девушка как раз пыталась читать оставленный Джуни какой-то не запоминающийся занудный текст.

Тарджа, в красном с высоким воротничком мундире и надраенных до блеска сапогах, приблизился к шезлонгу и присел рядом. Р'шейл смерила его холодным взглядом, сердясь, что брат не удосужился прийти раньше.

— Ну давай, скажи, что я ужасно выгляжу, — выпалила она, прежде чем Тарджа успел открыть рот и вымолвить хоть слово.

— Выглядишь ты и вправду — краше в гроб кладут, но это уже значительное улучшение по сравнению с тем, какой я видел тебя в последний раз. Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — уверила Р'шейл, — мама уже была здесь и велела мне поправляться, так что, сам понимаешь, у меня нет выбора.

— Как это на нее похоже, — кивнул Тарджа, — если ты ослушаешься, она может даже отречься от тебя.

— Иногда мне так этого хочется, — Р'шейл все еще переживала холодное отношение матери.

— Да, в этом есть свои прелести, — усмехнулся брат. Р'шейл пристально посмотрела на него, но не заметила печали и обиды ни на его лице, ни в его голосе.

— За что она так ненавидит тебя, Тарджа? — Тарджа пожал плечами:

— Кто знает? Да и не все ли равно?

— Мне не все равно. — Он взял ее руки в свои.

— Я знаю, что тебе не все равно, сестренка. Именно поэтому, как бы Джойхиния ни старалась вылепить из тебя свое подобие, ей не удастся этого добиться. Надеюсь на это всем сердцем.

Под испытующим взглядом брата Р'шейл почувствовала себя неуютно и, выдавив смешок, отшутилась:

— Уж не думаете ли вы, что из меня не выйдет хорошей сестры Клинка, капитан?

— Насколько я слышал, вскоре ты наденешь голубое и станешь полноправной сестрой.

— Я в этом не виновата.

— Разве? — он скептически вздернул бровь.

— Ну, может, и виновата, — сдалась Р'шейл. — Но что-то я не припомню, чтобы кто-нибудь поинтересовался моим мнением, хочу ли я быть сестрой. Джойхиния решила это за меня.

— А кем бы ты могла стать, если бы не надела голубое? Ты ведь просто не приспособлена для других дел. Джойхиния это прекрасно знает.

На мгновение Р'шейл задумалась: «А правда, кем бы я стала, если бы отказалась следовать путем, уготованным для меня матерью?»

Видимо, отсутствие ответа на этот вопрос и было причиной ее колебаний, удерживающих от решительных шагов.

— Расскажи мне лучше об арене, — Джойхиния явно не была подходящей темой для беседы. Кроме того, брату наверняка было достоверно известно, что же в действительности произошло после того дикого поединка. — Это правда, что Джордж умер? Кайлин сказала, что это случилось еще до того, как его унесли из амфитеатра.

Тарджа кивнул:

— К сожалению, это правда, Р'шейл.

В его глазах девушка увидела отражение собственного горя, но он быстро взял себя в руки. Ему столько раз приходилось сталкиваться со смертью — это закалило его.

— А как поступил с Локлоном лорд Дженга?

— Он не может ничего сделать — на арене нет писаных правил, а воинские звания не играют роли. Джордж знал, на что идет.

Р'шейл была потрясена:

— Но ведь он был убит! Локлон — чудовище!

— Конечно, это не прибавляет Локлону популярности, но и не делает его чудовищем. На арене и раньше погибали, — напомнил Тарджа. — Возможно, Локлон и жаждал крови, но Джордж сам захотел продолжить бой.

— Тарджа, не могу поверить, что ты его защищаешь! Джордж был твоим лучшим другом!

— Я не защищаю Локлона, а также то, что он совершил. Но Джордж сам виноват, он свалял дурака, не разобравшись, с кем связывается. Врага надо знать, Р'шейл. Это первое правило битвы.

— Ты должен был убить Локлона, когда тебе выпала такая возможность.

— Зачем?

— Чтобы избавить от него мир, — провозгласила девушка. — Он — зло. Если бы я верила во все эти языческие байки, я бы сказала, что он и есть пресловутое дитя демона.

Тарджа с любопытством смерил ее взглядом.

— Зло? Уж не насмотрелась ли ты тайком настенных языческих сюжетов? — когда Р'шейл ожгла его сердитым взглядом, Тарджа пожал плечами и добавил: — Если это тебя утешит, то Дженга поговаривает о переводе Локлона в Гримфилд.

Новость взбодрила Р'шейл лишь отчасти. Гримфилд был городом, в котором находилась главная тюрьма Медалона. Можно сказать, что он и сам по себе являлся тюрьмой. Охранявшие его защитники, равно как и населявшие его заключенные, были отбросами Медалона. Назначение в Гримфилд автоматически клало конец любой самой многообещающей карьере.

— Ну хоть что-то, — пробурчала Р'шейл, — Но, по-моему, этого недостаточно.

— Я проинформирую Лорда Защитника о вашей неудовлетворенности, — торжественно заверил ее Тарджа.

— Не издевайся надо мной, я не ребенок!

— Тогда прими реальность, Р'шейл. Джордж рискнул и заплатил за это. Самым простым решением было отказаться от поединка с Локлоном.

— Как это сделал ты?

— Мне нет нужды доказывать что-то всяким Локлонам. Я встречался с гораздо более достойными противниками.

Р'шейл вздохнула:

— Я никогда не смогу тебя понять.

— От тебя этого и не требуется.

— Слушай, откуда в тебе столько разных глупостей, этих штучек большого брата? — спросила Р'шейл. — Каждый раз, когда ты пытаешься уйти от ответа и от необходимости объяснить мне что-нибудь, я слышу от тебя одно и то же.

Он улыбнулся, но ничего не ответил.

— Берегите себя, юная леди. Большой брат займется вами по возвращении.

Она запустила в него подушкой, искренне сожалея, что под рукой не оказалось ничего более существенного.

— Куда ты едешь? — спросила Р'шейл, поджав губы.

— На север, — увернувшись от подушки, ответил Тарджа. — Гарет Уорнер хочет, чтобы я там кое-что выяснил.

Брови Р'шейл сошлись в одну линию.

— Почему ты с ним работаешь? Ты ведь не офицер разведки, а кавалерист.

— Ты имеешь в виду, что я такой серый, что и мозгов у меня совсем нет?

Девушка раздраженно взмахнула рукой.

— Ты знаешь, о чем я. Гарет Уорнер всегда что-нибудь затевает, планирует, интригует. Мать ненавидит его. Она считает, что он самый опасный человек среди защитников. Если бы это зависело только от нее, Уорнера уже бы уволили.

— Будем надеяться, что это никогда не будет зависеть только от нее, — сказал Тарджа. — Тебе не следует беспокоиться, сестренка, — я просто проеду по нескольким северным приграничным поселениям. Здесь не замешаны никакие интриги.

— Все равно будь осторожен, — приказала Р'шейл.

— Будет исполнено, миледи, — ответил брат с легким поклоном. Девушка нахмурилась, уверенная в том, что он смеется над ней, но ей больше нечего было ответить, и она спросила:

— Когда ты вернешься?

— Если все пойдет гладко — ко Дню Основательниц. Я постараюсь успеть хотя бы ради того, чтобы позлить Джойхинию.

— С каких это пор тебя привлекает участие в праздничном параде? — На лице Тарджи блеснула самодовольная улыбка.

— Мэгина собирается объявить о некоторых изменениях. Я хочу присутствовать при этом, чтобы насладиться выражением лица нашей возлюбленной матушки, — он наклонился к сестре и нежно поцеловал ее в лоб. С тех пор, когда Тарджа делал это последний раз, прошло уже много лет, Р'шейл тогда была еще маленькой девочкой. — Береги себя, Р'шейл.

— Ты тоже, — опустив ресницы, эхом отозвалась она. Когда она открыла глаза, Тарджи уже не было на террасе.

 

Глава 9

Три недели Тарджа во главе своего маленького отряда скакал на север, к малонаселенным плоскогорьям у границы с Кариеном. По мере продвижения группы виднеющиеся на западе у горизонта заснеженные вершины Священных гор становились все ближе, а воздух — холоднее. Зима начинала вступать в свои права. Низкие серые облака закрывали солнце, но пока, к вящей радости путников, угрожали разве что дождем. Через несколько недель те же облака принесут на плоскогорье снегопады. К тому времени Тарджа надеялся уже быть далеко на пути к Цитадели.

Гарет послал Тарджу с инспекцией по северным поселкам с целью узнать мнение кавалерийского офицера насчет того, справятся ли они с тем наплывом защитников, что прибудут сюда для сооружения и приведения в порядок приграничных фортификаций. Следовало также принять во внимание все проблемы, связанные с размещением там постоянного гарнизона. С одной стороны, конечно, животные могли бы пастись на местных пастбищах, но верховой лошади требуется порядка двадцати фунтов корма ежедневно и его придется поставлять вместе с прочими необходимыми для жизни гарнизона вещами. Гарет справедливо полагал, что договор с Кариеном до сих пор держался в равной степени на доверии и взаимной выгоде. Тарджа был склонен с этим согласиться, лично убедившись, насколько поселки на севере Стеклянной реки не приспособлены к обороне.

Наиболее уязвимым местом на границе между Кариеном и Медалоном было именно это поросшее густой, буреющей с приближением зимы, высокой травой плоскогорье, на подходе к которому горная цепь резко обрывалась, открывая глазу ничем не защищенную обширную равнину. На первый день бригедды Тарджа и его спутники добрались до полуразрушенной сторожевой башни — единственного в окрестностях признака человеческой деятельности. Он вспомнил сегодняшнее число, рысью приближаясь к постройке, и невольно задумался, кем была эта самая Бригедда. Все медалонские месяцы назывались в честь сестер Основательниц, некоторые из них, как, к примеру, Парам, отнявшая контроль над Медалоном у харшини и установившая в стране власть Сестринской общины, были довольно известны. О некоторых — о той же Бригедде — в памяти остались лишь их имена, обозначившие собой годовые циклы.

Тарджа даже не вспомнил бы о старой башне, если бы хозяин постоялого двора в Лиливэйле не упомянул о ней в разговоре.

Любопытство взяло верх, и Тарджа решил, что у них есть немного времени для небольшой экскурсии. Одного взгляда издали оказалось достаточно, чтобы убедиться, что со стратегической точки зрения сооружение было совершенно бесполезно. Когда до развалин оставалось уже рукой подать, Тарджа перевел лошадь на шаг. Немного в стороне от тропинки, ведущей к башне, он заметил пять маленьких свежих могильных холмиков, покрытых связками увядших полевых цветов. Тарджа остановил коня и спешился. Дэвидд Тайлорсон, приписанный к нему Гаретом лейтенант, последовал его примеру. Это был серьезный темноволосый молодой человек. Тардже было по душе его спокойное общество. В тех редких случаях, когда юноша высказывал свои мысли вслух, они действительно того стоили. Посмотрев на захоронение, Дэвидд слегка нахмурился.

— Языческие могилы, — отметил он, присев на корточки у ближнего холмика.

— И слишком маленькие, чтобы в них покоились взрослые, — согласился Тарджа, посмотрев в сторону заброшенной башни.

— Как вы думаете, как их сюда занесло?

— Все лучше, чем рядом с городом. Наверное, они считали, что в таком уединенном месте их никто не найдет.

Дэвидд выпрямился и проследил за взглядом командира:

— Возможно, башня не так уж и заброшена?

— Что же, есть только один способ развеять наши сомнения, верно?

Дэвидд молча кивнул, и они снова сели в седла. Сделав знак остальным четырем спутникам отъехать подальше, оба офицера направили лошадей спокойным шагом, стараясь не делать ничего такого, что могло бы быть расценено как угроза, — хотя если в руинах затаились язычники, то одного вида красных мундиров было уже бы более чем достаточно.

— Знаете, что вдруг пришло мне в голову, — проговорил Дэвидд, — красные мундиры на фоне бурой травы представляют собой отличную мишень.

Тарджа взглянул на лейтенанта и рассмеялся:

— Мне следует познакомить вас с неким капитаном Гоуном, в настоящее время проходящим службу на южной границе. Он не понаслышке знает, сколь опасно разгуливать в красном мундире на коричневом фоне поблизости от вражеских лучников. Но, полагаю, в данном случае нам ничего не грозит.

— Если только язычники в башне не поклоняются Зигарнальду.

— Если бы они были последователями Зигарнальда, то двинулись бы на юг. Здесь им нечего делать — тут и сражаться-то не с кем.

По мере приближения к развалинам Тарджа замечал все больше следов человеческой деятельности. Чуть к западу виднелись обработанные поля. Камни с рушащихся стен были старательно уложены в ряд, образуя грубый загон для тощей коровы и нескольких нестриженых овец. До них доносился легкий запах горящих кизяков — на этой лишенной деревьев равнине неоткуда было взяться дровам. Офицеры въехали на мощенный булыжником внутренний дворик, где на огне без присмотра кипел медный котел. Никого из обитателей не было видно.

Они остановились и немного подождали — вдруг кто-нибудь покажется. Прошло несколько минут, ничто не нарушало царящую вокруг тишину. Запах горящих кизяков щипал ноздри. Наконец Тарджа повернулся в седле и крикнул:

— Выходите!

Тишина не дрогнула, разве что на пыльном дворе легко вздохнул ветерок да скрипнула кожаная упряжь, когда лошади повернули головы, словно их, как и седоков, также заинтересовало это загадочное местечко.

— Мы не причиним вам вреда.

Прошло еще несколько минут, когда из-за полуразрушенной стены того, что раньше, вероятно, было главным залом, показалась худенькая фигурка немолодой женщины, одетой в грубое домотканое платье. На бедре женщина держала судорожно вцепившегося в нее малыша. Не отходя от стены, она настороженно посмотрела на солдат.

— Если вы и вправду не хотите нам зла, то уходите, — правильный выговор резко контрастировал с грубой одеждой.

Тарджа не шелохнулся. Повыше, слева, на крошащихся ступенях старой башни, краем глаза он заметил притаившегося мальчугана лет десяти-двенадцати.

— Скоро ночь, госпожа, — заговорил Тарджа, — собирается дождь, а вокруг на многие мили негде укрыться. Неужели вы откажете нам в крыше над головой в этом пустынном месте?

Женщина сделала шаг вперед и прожгла его глазами.

— Вы и вам подобные отказали бы мне не задумываясь. Капитан, я ничуть не расстроюсь, если вашим людям придется стерпеть некоторые неудобства.

— Но Кальяна, богиня любви, учит делиться благами, — парировал Дэвидд, прежде чем Тарджа успел открыть рот. Удивленно посмотрев на своего лейтенанта, он проследил за его взглядом и увидел на груди женщины висящий на кожаном шнурке амулет — желудь с прикрепленными к нему белыми мягкими перышками. Знак Кальяны. Тардже случалось видеть их на некоторых солдатах Дамиана Вулфблэйда. Женщина казалась одновременно испуганной и раздраженной тем, что защитник использовал ее веру против нее самой.

— Для вас это только слова, молодой человек, вы не представляете себе их истинного смысла. Оставьте нас в покое. Здесь мы никому не мешаем.

К этому моменту Тарджа обнаружил еще с полдюжины или около того притаившихся в развалинах ребятишек. Была ли женщина тут одна со всеми этими детьми?

— Мы можем и настоять, госпожа, — предостерег он. Женщина презрительно фыркнула.

— Капитан, неужто защитники пали так низко, что нападают на женщин и детей только ради того, чтобы переждать под крышей дождливую ночь? — и она наклонилась, чтобы усадить малыша на землю. Он не спускал с солдат широко распахнутых испуганных глаз и нервно сосал палец. Женщина пересекла двор и остановилась прямо перед лошадью Тарджи, глядя капитану в лицо. — Когда-то я уважала защитников, но это было давно. Приведите мне хотя бы одну причину, по которой мне следует делить что-либо с такими, как вы.

— Вам не нужно ничего с нами делить, госпожа, — ответил он, выдержав ее обвиняющий взгляд. — Это мы поделимся с вами.

Женщина с сомнением посмотрела на офицера:

— Вы ведь не обычные защитники, верно? Полагаю, отдел разведки. Такие же мерзкие, как и остальные, но значительно лучше образованные. Что ж, раз вы нас нашли, так или иначе с нами покончено. Впрочем, если вы действительно хотели чем-то с нами поделиться, я не буду возражать. У меня на попечении семнадцать сирот, и я не настолько горда, чтобы отвергать помощь.

Тарджа осторожно спешился, стараясь не напугать еще сильнее женщину и ее странное семейство. Эти дети разбудили в нем любопытство. Он навидался самых различных языческих культов, изъездив Медалон вдоль и поперек, но впервые столкнулся с чем-то столь напоминающим сиротский приют. После того как оба защитника оказались на земле, из-за укрытий на полуразвалившихся стенах показались остальные детишки, разглядывающие солдат с безопасного расстояния. Все они, включая сидящего на земле малыша, были худы и оборванны. Башмаков ни на ком не было, ноги были обмотаны тряпьем. С первого взгляда было ясно, что зиму им здесь не пережить. Тарджа подозвал к себе солдата, занимающегося вьючными лошадьми, и приказал оставить только самое необходимое для возвращения, а остальное отдать женщине. Солдат кивнул и без лишних слов отправился выполнять распоряжение. Тарджу немного удивило, что его приказ не встретил никаких возражений со стороны подчиненного, — ведь забота о горстке оголодавших язычников трудно было назвать патриотичным занятием.

— Откуда взялись все эти дети? — спросил он, когда другой солдат увел расседлывать и поить лошадей.

Женщина окинула его колючим взглядом, словно посчитав эти слова началом допроса.

— А зачем вам это знать?

Не дождавшись ответа офицера, она пожала плечами, будто чувствовала себя слишком усталой для споров, и заговорила:

— В основном это сироты. Их родителей обвинили в язычестве или хуже того. Кого-то сослали в Гримфилд, кого-то убили защитники. Нет, они не сражались с войсками, не подумайте, — они просто пытались спасти свои дома от разорения. Я попрошу вас вести себя здесь поосторожнее, капитан. У большинства этих детей ваша форма ассоциируется со смертью.

Тарджа и Дэвидд проследовали за женщиной в то, что осталось от главного зала, осторожно ступая по рушащейся каменной кладке. Когда-то это был просторный холл, но крыша провалилась и только в дальнем конце помещения могла служить хоть каким-то подобием убежища. Несколько ребятишек сгрудились у слабого огня в камине столь огромном, что Тарджа мог бы встать в нем в полный рост. При их приближении дети подняли глаза и отпрянули, увидев защитников.

— Не бойтесь, мои дорогие, — женщина натужно улыбнулась, — я не позволю красным мундирам причинить вам зло.

— Если хотите, мы можем остаться снаружи, — предложил Тарджа, внимательно разглядывая испуганную стайку детворы. Маленькую девочку лет пяти скрутил такой жуткий кашель, что Тардже стало больно от одного этого звука.

— Так или иначе все они скоро поймут, что от таких, как вы, не скрыться даже в самых удаленных и пустынных местах, — женщина снова пожала плечами. — Возможно, если вы уедете, никого не убив и ничего не разрушив, они научатся ненавидеть защитников чуть меньше, — она с вызовом посмотрела Тардже в глаза, но он не поддался на провокацию.

— Зачем было приводить их сюда? — спросил он. — У вас нет никаких шансов пережить здесь зиму.

— А куда еще я могла их привести, капитан… как вас зовут?

— Тенраган. Тарджа Тенраган.

Женщина отшатнулась, ее лицо внезапно побелело, и, резко развернувшись, она стремительно зашагала прочь из холла. Обменявшись удивленными взглядами, офицеры поспешили вслед за ней. Она направлялась прямо к солдату, разбиравшему их припасы.

— Бросьте это дело, солдат. Я не нуждаюсь в вашей помощи, — тот в недоумении поднял голову. Женщина повернулась к офицерам: — Забирайте ваши вещи и уходите, капитан. Нам от вас ничего не нужно.

К Тардже медленно приходило понимание.

— А-а, вы знакомы с Джойхинией! — Женщина прижала ладони к губам.

— Вы ведь ее сын, правда? Мне кажется, я видела вас в Цитадели — тогда вы были еще мальчиком.

Тарджу не удивило, что она жила в Цитадели. Произношение выдавало ее образование. Он медленно кивнул, размышляя, что оттолкнуло эту женщину от Сестринской общины и чем его мать могла спровоцировать эту реакцию.

— Неужели мое происхождение внушает вам столь сильное отвращение, что вы даже не примете помощь из моих рук?

— Вам доводилось слышать о деревушке под названием Приют, капитан? — горько отозвалась она.

— Это небольшое поселение в Священных горах, к юго-западу от Тестры, — взял слово Дэвидд. Похоже, он знал географию столь же блестяще, как и языческие традиции.

— Это было поселением, лейтенант, — оборвала его женщина. — Его больше не существует. Три зимы назад Джойхиния Тенраган приказала спалить его дотла и уничтожить всех взрослых жителей. Они выгнали из домов детей в стужу и бросили на произвол судьбы. Погибать. Там было больше тридцати ребятишек. В живых осталось только девять. Они сейчас со мной. Остальные дети, которых вы видели, попали ко мне чуть позже, при сходных обстоятельствах. С тех самых пор я больше не сестра. Я принесла клятву всем существующим богам, что больше никогда не надену голубое.

— Но почему она?.. — Тарджа был поражен до глубины души.

— Разве вы не знаете?

— А должен?

— Она предала деревню огню, чтобы сберечь свой секрет, капитан. Чтобы замести следы и похоронить свою ложь, — бывшая сестра издала короткий горький смешок. — И, судя по выражению вашего лица, она в этом преуспела. Вы ни о чем не подозревали?

Тарджа покачал головой и стрельнул глазами в Дэвидда, но молодой человек казался таким же озадаченным, как и он сам.

Женщина окинула припасы долгим взглядом и печально вздохнула.

— Думаю, в этом нет ничего удивительного. Полагаю, мне не следует идти на поводу у своих чувств, оставляя детей без приличной еды. Я приму вашу помощь, капитан. В какой-то мере это хоть немного искупит содеянное вашей матерью.

— Можете взять все, что вам нужно, — заверил ее Тарджа, — но я хотел бы знать причины… Что могло подтолкнуть Джойхинию сжечь деревню в Священных горах?

Женщина пристально изучала его несколько секунд, словно раздумывая, что ему можно сказать, затем вздохнула:

— Полагаю, вы имеете такое же право узнать истину, как и любой другой. Идемте, давайте скроемся от ветра, и я расскажу вам все.

Они снова вошли в холл и уселись на полу рядом с камином. От огня едва заметно веяло теплом, но Тарджа не обращал на это внимания.

— Девятнадцать лет назад вашу мать, так же как и меня, направили в Тестру вести документацию по делам города и окрестных поселков. Сами понимаете, именно к этому нас и готовят. Сестры Клинка — бюрократы высшей пробы, мало кто в мире может с ними в этом соперничать.

Беретт — так звали бывшую сестру — шикнула на детишек, и они побежали заниматься своими делами и помогать носить провиант, подаренный им защитниками. Осталась только маленькая девочка, мучимая приступами кашля. Она подползла к подолу Беретт и смотрела на офицеров огромными перепуганными глазами.

Тарджа отвел взгляд от ребенка и обратился к женщине:

— Я помню. Она определила меня в Кадетский корпус и уехала из Цитадели. Мне было всего десять.

Беретт кивнула.

— Джойхиния прибыла в Тестру, имея определенную репутацию. У нее уже были вы, и поговаривали, что ваш отец не кто иной, как лорд Корган, хотя он всегда отрицал этот факт. Спустя четыре или пять месяцев после нашего прибытия в Тестру умерла моя мать. Мне пришлось уехать в Броденвэйль, чтобы уладить семейные дела. Джойхиния вызвалась взять на себя мою работу в том, что касалось разъездов по удаленным деревням. Тогда это показалось нам очень странным. Она ненавидела лишать себя привычного комфорта и терпеть не могла холод. Надо принять во внимание, что надвигалась зима, Джойхинии пришлось бы провести ее в одном из инспектируемых поселений. Но она уже в те времена метила в кресло члена Кворума, а у нас было не так много добровольцев, так что ей поручили это дело.

Девочка у ног Беретт снова зашлась в кашле, и та прервала рассказ, чтобы заботливо растереть малышке спину. Когда приступ закончился, Беретт продолжила свою историю.

— К тому времени, когда я вернулась в Тестру, уже настала весна и Джойхиния смогла покинуть горы. Она перезимовала в Приюте — дальней деревушке, населенной в основном лесорубами и скорняками. Все они очень трудолюбивые и достойные люди, — голос Беретт на мгновение стих, словно она вернулась в далекое прошлое. Затем она посмотрела на Тарджу, и в ее глазах появилась горечь и ожесточение. — Джойхиния вернулась в Тестру с ребенком. Девочкой нескольких недель от роду, которую она представила как свою дочь от Дженги, хотя никто из тех, кто хоть немного был знаком с Дженгой, не поверил ее словам. Он никогда не был склонен к случайным связям, особенно с такими амбициозными женщинами, как ваша мать. Кроме того, она не выказывала ни малейших признаков беременности перед своим отъездом в горы. Даже не пыталась притворяться. Ни для кого не секрет, что у нее было полно любовников. В итоге она назвала девочку Рошель или что-то вроде того.

— Р'шейл, — тихо поправил Тарджа, словно боясь, что если он скажет погромче, то Беретт не закончит свой рассказ.

— Р'шейл, — Беретт повторила имя так, будто оно носило какой-то особый смысл. — Это имя жителей гор. В Цитадели детей такими именами не нарекают. Ну, так или иначе Джойхиния заявила, что была беременна и что ребенок родился в срок, так что все вскоре выбросили мысли на эту тему из головы. Дженга так формально и не признал себя отцом ребенка, но и никогда не отказывался от него. Я так и не поняла, почему он этого не сделал.

— Но вы сказали, что деревня была уничтожена всего три года назад, — напомнил ей Тарджа. — Что произошло?

— Большую часть истории я узнала из уст одной женщины, скорнячки из Приюта. Ее звали Б'трим Сноубилдер. Б'трим была вдовой и жила одна с тех самых пор, как умерла ее младшая сестра Джей'нел — это случилось как раз в тот год, когда у них зимовала Джойхиния. Остальное мне рассказали выжившие — некоторые из детей постарше. Примерно за восемь месяцев до разрушения деревни с Б'трим произошел несчастный случай. Она угодила в один из своих собственных капканов и отморозила левую ногу. Таким образом, охотиться на снежных лисиц она больше не могла, да и предыдущий сезон тоже не принес ей хорошей прибыли. Она оказалась на грани нищеты. При нашей последней встрече женщина говорила, что отправила письмо в Цитадель на имя Джойхинии. Б'трим просила ее о помощи в память о давно оказанной услуге. Ответом Джойхинии и был посланный в Приют отряд защитников с приказом спалить деревню. Б'трим убили одной из первых.

— Что за услуга? — спросил Тарджа. Беретт рассказала ему много и ничего.

— Сестра Б'трим, Джей'нел, умерла во время родов, капитан. Она скончалась, дав жизнь девочке, братом которой вы считали себя до сих пор.

Тарджа застыл, не сводя с женщины глаз.

— Так кто же она на самом деле? — подал голос Дэвидд, задав вопрос, который Тарджа был не способен произнести вслух.

— Р'шейл? Дитя неграмотной девчонки из горного поселка от неизвестного отца, надо полагать. Я знаю только, что в начале весны Джей'нел пропала в горах, а вернулась уже в преддверии зимы на большом сроке беременности. Она была перепугана, билась в истерике и вся была заляпана кровью, но так и не сказала, кто отец ребенка. Жители Приюта были довольно суеверны, и хоть формально они подчинялись законам Сестринской общины, но многие из них продолжали верить, что харшини все еще населяют Священные горы. Поскольку никто из мужчин в поселке не признавался в своем отцовстве, жители решили, что это колдовское семя, и отказались от девочки. Джойхинии было все равно, что они думают, — сироту никто не принимал, а возраст малышки был вполне подходящий, чтобы скрыть обман. Джойхинии нужно было только заручиться согласием Дженги. Наверное, она надеялась, что жители поселка через некоторое время позабудут об этом эпизоде.

— Да, пока Б'трим не послала ей письмо с просьбой о помощи, — проговорил Тарджа.

— Удочерить сироту — это одно, — продолжала Беретт, — но объявить ребенка своим и попытаться приписать отцовство Лорду Защитнику — это уже выходит за рамки. — Она задумчиво посмотрела на Тарджу. — Малышка сейчас уже почти взрослая.

— Да, она послушница в Цитадели, — кивнул он. Беретт покачала головой.

— Значит, у Джойхинии есть дочь, идущая по ее стопам, а у меня — свора голодных сирот, чьи родители погибли, чтобы сохранить этот секрет. Большинство жителей поселка уже и не помнили о девочке. Это ужасное преступление, капитан. Страшное своей бессмысленностью, — ребенок у ее ног забылся тяжелым сном. Беретт, не сводя глаз с Тарджи, по привычке поправила спящей волосы. — Мне жаль, что вам пришлось услышать это именно от меня. Думаю, вы тепло относитесь к девочке, хотя Джойхиния наверняка постаралась вырастить из нее свое подобие.

Тарджа покачал головой:

— Джойхиния пыталась, но ей это пока не удалось.

— Хоть какое-то утешение, — вздохнула Беретт. — Возможно, теперь, капитан, вы понимаете, почему я так отреагировала на ваше имя?

Позже, вечером, Тарджа взобрался на осыпающуюся башню и оглядел темнеющие равнины. Тучи немного рассеялись, обнажив клочки темно-синего неба. Он прислонился спиной к холодному камню, не обращая внимания на пронизывающий насквозь ледяной ветер, размышляя, что ему делать с информацией, что сообщила ему Беретт. Да и вообще, вправе ли он один распоряжаться ей и принимать решение? Дэвидд Тайлорсон слышал рассказ от начала до конца и, несомненно, доложит обо всем Гарету Уорнеру. Подобная информация о члене Кворума слишком важна, чтобы оставить ее при себе. Он должен настоять на том, чтобы история была выслушана частным образом. Обязательно.

Тарджу совершенно не заботило то, что будет с Джойхинией, когда ее ложь выплывет наружу. Она должна понести наказание, которое посчитает должным наложить на нее Верховная сестра. И чем суровее, тем лучше. Как минимум — исключение из Кворума.

Может, даже заставят подать ее в отставку. Эти перспективы наполнили душу Тарджи диким ликованием. Увидеть, как рушатся ее честолюбивые планы, — это было почти наслаждением.

Почти.

Но была еще Р'шейл. Падение Джойхинии потянет за собой и ее. Она должна узнать правду, но разве она должна из-за этого страдать?

Тарджа обернулся на звук шагов. Дэвидд одолел последние две ступеньки одним прыжком и присоединился к Тардже, оглядывая окружавшую их равнину. В тщетной попытке защититься от ветра он крепко обхватил себя руками и поежился.

— Похоже, дождя все-таки не будет, — бросил лейтенант.

— Да, похоже на то.

Тарджа ждал продолжения. Дэвидд залез на башню не для того, чтобы вести светскую беседу о погоде.

— Я обязан доложить командующему, — наконец проговорил он, нарушив неловкое молчание. — Было бы изменой утаить то, что я здесь услышал.

— Изменой? — переспросил Тарджа.

— Возможно, командующий и не… — начал было он, но замолчал. Они оба прекрасно знали, что Гарет Уорнер обязательно использует полученную информацию против Джойхинии. Это было так же верно, как и то, что Дэвидд представит ему доклад.

— Уорнер сделает это. Но так или иначе он должен знать правду. Так же, как и Р'шейл. Именно о ней, а не о Джойхинии я сейчас беспокоюсь. Моя мать заслуживает любого наказания.

— Я видел вашу сестру в Цитадели. Она очень красива.

— Это верно, — Тарджа согласно кивнул. — И, как выясняется, она мне не сестра.

— Боюсь показаться банальным, но в Цитадели найдется немало офицеров, которых обрадует это известие, сэр.

Тарджа невольно рассмеялся.

— Включая и вас, лейтенант?

— Я… э-э… ну… как бы вам сказать… — замялся Дэвидд. Тардже еще не приходилось наблюдать, как лейтенант Тайлорсон теряет способность связывать слова в предложение.

— Не волнуйтесь, лейтенант. Я не сомневаюсь, что ваши намерения абсолютно честны. Но прежде чем доложить Гарету Уорнеру о том, что нам сегодня открылось, подумайте о Р'шейл. Как только ее истинное происхождение станет достоянием общественности, она превратится в изгоя.

— Но ведь она ни в чем не виновата, — возразил Дэвидд. — Думаете, люди отвернутся от нее? Она же послушница и через пару лет может надеть голубое.

— Вам предстоит еще многое узнать об общине, Дэвидд, — кисло ответил Тарджа. — Им совершенно все равно, лгала им Джойхиния или нет. Но они будут вне себя, узнав, что она обвела их вокруг пальца, словно простодушных дурачков.

— Не может быть, сэр.

— Такова жизнь, лейтенант, — в голосе Тарджи прозвучала горечь. Молодой человек, удивленный тоном капитана, какое-то время молчал. Наконец он спросил:

— Вы доложите об этом лорду Дженге?

— Дженга тоже должен знать правду. Джойхиния долгие годы использовала отношения, возможно, когда-то существовавшие.

— Да, если только он уже не знает, — заметил Дэвидд.

— Что вы имеете в виду?

— Ну ведь кто-то из защитников должен был послать людей в ту деревню. Джойхиния не могла бы провернуть все в одиночку. Кроме того, Лорд Защитник давным-давно мог бы разоблачить Джойхинию — если только у него не было причин не делать этого.

Тарджа окаменел, шокированный этим предположением.

— Дженга никогда не приказал бы сделать подобное! — Дэвидд пожал плечами.

— Вы знаете его лучше, чем я, сэр. Но если Джойхиния издала этот приказ и его подтвердила печать защитников, то в деле замешан хотя бы один старший офицер. И вы не можете отрицать, что отказ Дженги заявить, что он не отец Р'шейл, выглядит крайне подозрительным.

Возможно ли это? Тарджу пробила дрожь, но терзавший его холод шел не снаружи, а изнутри. С тех пор как он стал достаточно взрослым, чтобы понимать, что к чему, Тарджа видел, как сестры Клинка все больше и больше пропитывались духом коррупции — так же постепенно скисает оставленное в летний день на жаре молоко.

Впервые Тарджа задумался, что коррупция могла проникнуть и в войска и затронуть даже самого Лорда Защитника.

 

Глава 10

Тарджа провел бессонную ночь в разрушенной башне, слушая душераздирающий кашель маленькой девочки, пристроившейся у огня, и гадая, кто из защитников действовал заодно с Джойхинией в деле разрушения Приюта. Теоретически, солдат мог послать любой командующий. Это сразу сужало круг подозреваемых примерно до пятнадцати человек, в число которых не входил Дженга, поскольку Тарджа был совершенно уверен в неспособности Лорда Защитника на такой шаг, что бы там ни говорил Дэвидд. Достаточной властью обладали командующие Уилем Кортанен, Веркин, Гарет Уорнер и еще около дюжины старших офицеров. Погруженный в мрачные раздумья, перед отъездом Тарджа решил еще раз хорошенько расспросить Беретт — может, она вспомнит имя командира отряда. Если он узнает, кто это был, то, вероятно, сможет размотать клубок до самого конца.

Утром они задержались дольше, чем планировалось. Тарджа рассчитывал выехать с первыми лучами солнца. Его основной задачей было проверить все приграничные поселения, что он полностью выполнил перед тем как отправился сюда, влекомый неожиданным желанием посетить старую башню. В случае нападения на Медалон со стратегической точки зрения она была совершенно бесполезна — расположенная посередине открытой равнины, построенная наспех и кое-как людьми, ничего не понимавшими в войне. Армия захватчиков просто обошла бы ее на пути в глубь Медалона, словно небольшое препятствие, валун на дороге. В будущем следовало разместить фортификационные сооружения дальше к северу, прямо на границе, где равнина сужалась и на поросшие травой просторы с запада наступали Священные горы, а с востока омывала Стеклянная река, берущая начало в Скалистых горах.

Планы раннего отъезда из башни невольно сбили подчиненные самого Тарджи. Сначала Сандар, ответственный за провиант и вьючных лошадей, заявил, что все обдумал и что может оставить детям еще немного съестного. Это потребовало определенного времени, чтобы вновь распаковать и аккуратно перераспределить припасы. Затем Норк, капрал, вдруг обнаружил, что его лошадь ушибла ногу и ей необходимо сделать припарку. Кто-то из детей сказал о траве, которая просто идеально подошла бы для этой цели, так можно ли ему пойти за ней с несколькими ребятишками? Это не займет много времени, а если лошади не оказать помощь, то она сильно задержит их на пути к дому — вполне разумные доводы. Тем временем Ивэн спросил, не возражает ли капитан, если он, пока суд да дело, немного подлатает крышу над главным залом. В ответ на все эти срочные дела Тардже оставалось лишь поднять руки и сдаться. Он снова взобрался на башню и сидел, вглядываясь вдаль, поверх покрытой травой пустоши в сторону границы, тщетно пытаясь убедить себя, что не теряет времени даром. Дэвидд последовал за ним наверх.

— Дайте-ка угадать… Вам хотелось бы построить для них школу, пока мы здесь, — обратился к нему Тарджа.

Дэвидд улыбнулся.

— Вообще-то я подумывал об увитой лозой веранде в восточной части и, возможно, о солярии в западном крыле.

Тарджа покачал головой.

— Лучше скажите мне, лейтенант, каким образом мы объясним нашим начальникам присутствие этих язычников? Или тот факт, что мы ничего с ними не сделали.

— Язычники, сэр? Но я не видел ни алтарей, ни жертвоприношений, ни прочих следов языческих культов. Мы встретили сирот, живущих на попечении отошедшей от дел сестры, разве не так? — Дэвидд очень кстати забыл об амулете Кальяны на шее Беретт.

— Вероятно, вы правы. Кроме того, башня не имеет стратегического значения, — он оперся спиной о крошащуюся стену и с любопытством оглядел молодого человека. — Не знаю, что удивляет меня больше, лейтенант: ваше стремление смотреть сквозь пальцы на данное нарушение порядка или тот факт, что каждый из членов отряда пытается оказать хоть какую-то помощь этим детям.

Юноша пожал плечами.

— Первое правило Гарета Уорнера — в каждой ситуации поступать исходя из серьезности возможной угрозы. Горстка сирот и разочарованная пожилая женщина вряд ли представляют собой опасность для Медалона, сэр. Что же касается наших людей — у большинства есть собственные дети. Нет никакой измены в их отношении к детским бедам.

— Снова это слово «измена». Похоже, вы частенько им пользуетесь, лейтенант.

— Это просто привычка, капитан. Слово «измена» оказывает влияние на людей.

— Я понимаю, о чем вы. Может, назовем это место Башня Измены?

Дэвидд ухмыльнулся.

— Думаю, вам придется дать некоторые пояснения, если вы включите это в ваш рапорт командующему Уорнеру, сэр.

При этой мысли губы капитана тронула легкая улыбка, и он посмотрел в сторону границы, где его внимание привлекла вспышка солнечного света, отразившегося от металла. Тарджа заинтересованно окинул взглядом горизонт и снова увидел отблеск. В неподвижном воздухе холодного утра выделялось движущееся к башне облако пыли. Оно было видно довольно отчетливо даже с расстояния в несколько лиг.

— Как вы думаете, что это может быть? — спросил он, указав на него Дэвидду.

Лейтенант проследил за рукой командира и, пристально вглядываясь в даль, произнес:

— Лошади. Довольно мало, я бы сказал. Движутся к нам с севера, значит — из Кариена. Может, торговый караван?

— При полной боевой амуниции? — с сомнением отметил Тарджа, глядя на солнечные зайчики, то и дело вспыхивающие вдали, словно беспорядочные сигналы. — С другой стороны, их слишком мало, чтобы быть военным отрядом.

— А если это делегация?

— Возможно, — Тарджа задумчиво потер подбородок. — Лорд Пайтер предпочитает путешествовать по воде, верховая езда его угнетает.

— Но это такой крюк. Наверное, в данном случае ему важнее быстрее добраться до цели, чем произвести впечатление на нескольких медалонских крестьян своим большим кораблем. Да и фардоннцев не стоит сбрасывать со счетов — король Габлет не упускает случая напомнить королю Ясноффу, что именно Фардонния контролирует выход Кариена к единственному приличному северному порту.

— Если только это лорд Пайтер.

— Это должен быть он, — настаивал Дэвидд. — Ни одному рыцарю не позволено покидать пределы Кариена из страха, что они могут подвергнуться развращающему влиянию южных безбожников. Единственное исключение из правил — наличие специального разрешения от Церкви Хафисты. Пайтер — единственный дворянин, имеющий постоянное разрешение. Этим он обязан своей должности посла короля Ясноффа в Цитадели.

Тарджа посмотрел на молодого человека.

— Похоже, вы отлично информированы о ситуации в Кариене, лейтенант.

— Я же офицер разведки, сэр. Это моя работа, — пожал плечами Дэвидд.

Тарджа согласно кивнул и распорядился:

— Соберите людей. Велите Норку взять одну из вьючных лошадей на смену — пусть немедленно отправляется в Цитадель. И никаких задержек. Он должен предупредить о том, с чем мы столкнулись.

— А нам известно, с чем мы столкнулись? — с любопытством поинтересовался Дэвидд.

— С проблемами, — честно ответил Тарджа. — Найдите знамя. Оно было упаковано где-то с одеждой.

— Мы выезжаем им навстречу?

Тарджа кивнул, еще раз взглянув в сторону приближающихся кариенцев.

— Да, надо выяснить, что они тут делают. Я предпочел бы, чтобы они объехали эту башню подальше. Кроме того, если они собирались застать нас врасплох, представьте, как они будут раздражены, обнаружив, что их встречает почетный эскорт.

Дэвидд стремительно отсалютовал и заспешил вниз по опасно осыпающейся лестнице передать их маленькому отряду приказ капитана. Тарджа задумчиво смотрел, размышляя, какие проблемы могут принести эти нежданные гости.

Когда Тарджа и его люди были уже совсем близко, от отряда кариенцев отделился одинокий всадник и выехал им навстречу. Заметив, как после наспех произведенных распоряжений гости спешно расчехлили знамя, капитан в очередной раз смог убедиться, что интуиция его не подвела. Рыцарь был по полной форме облачен в искусно выкованные богатые доспехи, его шлем венчал солидный плюмаж из голубых перьев. На нагруднике красовалась золотая звезда, пронзенная сияющей серебряной стрелой, — символ Хафисты.

— Остановитесь и назовите себя, — приказал кариенец, подъехав поближе. На кончике его копья под порывами холодного ветра отчаянно хлопал голубой флажок.

— Назовите себя вы, — парировал Тарджа. — Вы находитесь на территории Медалона.

Рыцарь придержал коня и поднял забрало.

— Я — лорд Пайтер, посол короля Кариена, его величества Ясноффа Третьего.

Тарджа поклонился в седле.

— Лорд Пайтер. Я — капитан Тенраган. Мы встречались в Цитадели во время вашего последнего визита.

Рыцарь приблизился еще немного, пристально вглядываясь в лицо офицера, напряжение на его лице сменилось улыбкой облегчения.

— А, сын Джойхинии, ну конечно же! Вы меня изрядно напугали, молодой человек. Я уж было подумал, что весть о моем визите опередила меня. Со стороны вашей матери было совершенно не обязательно высылать мне навстречу эскорт, но я благодарен ей за заботу. Это хорошее предзнаменование для наших будущих переговоров.

— Самое главное — скорость и осторожность, милорд, — ответил Тарджа, сделав вид, что он в курсе дела. — Мы здесь, чтобы обеспечить вашу безопасность и благополучное прибытие на место к назначенному времени.

— Превосходно! Давайте-ка заедем в те развалины и хорошенько подкрепимся там, прежде чем тронуться в дальнейший путь. Что скажете?

— Я не советовал бы вам, милорд, — и Тарджа озабоченно покачал головой. — Развалины в ужасном состоянии, там все рушится. Я предпочел бы воздержаться от изысканной трапезы в таком ненадежном месте, чтобы благополучно продолжить путешествие.

Пайтер вздохнул, но был вынужден согласиться.

— Вы, безусловно, правы. Ваша предусмотрительность делает вам честь, капитан. Мы в вашем полном распоряжении.

Тем временем подтянулся и остальной караван лорда Пайтера. Он состоял из двух тяжело груженных повозок, двадцати вооруженных до зубов всадников и, к вящему изумлению Тарджи, нескольких укутанных в вуали женщин, едущих верхом перед первой повозкой. Но больше всего внимание капитана привлекла фигура маленького человечка с аккуратно выбритой тонзурой. Он подозрительно поглядывал на защитников и молчал. Пайтер обернулся к своим людям и подозвал священника рукой.

— Элфрон, идите сюда! Джойхиния прислала нам в качестве сопровождения своего сына.

Жрец приблизился к ним и, еще раз посмотрев на защитников, поднял свой искусно вырезанный жезл и торжественно опустил его на плечо Тарджи. Ничего особенного не произошло, священник убрал жезл.

— Он действительно тот, за кого себя выдает, — удовлетворенно заявил он.

Капитан с любопытством взглянул на человечка.

— А у вас были сомнения? — Лицо Элфрона помрачнело.

— Только неуклонная постоянная бдительность может позволить свету Всевышнего сиять в полном величии своем, капитан. Колдовские заклятия харшини способны скрывать истинную сущность. Если бы вы были посланником зла, то сейчас корчились бы в муках агонии. Такова власть и сила Всевышнего.

— Но ведь харшини давным-давно исчезли. Откуда вы знаете, что жезл еще работает? — это было довольно неосторожное замечание. Служители Хафисты отличались своей фанатичностью, но Тарджа не мог удержаться и не подколоть Элфрона.

— Вы не верите в силу Всевышнего? — в голосе жреца зазвучали опасные нотки.

— Медалонцы не верят в богов, — напомнил Тарджа. — Ни в вашего, ни в богов харшини, ни в кого бы то ни было. Как вам должно быть известно, мы верны своему государству. Я спросил только из сугубо научного интереса.

— Да-да, — взял слово лорд Пайтер, — давайте пока оставим теологию. Вы сможете обратить его во время путешествия, Элфрон, а теперь нам пора трогаться. Скажите, капитан, как далеко мы сейчас от ближайшей деревни?

— Если поторопимся, то сможем добраться до Лиливэйля к вечеру, милорд.

— Там есть приличный постоялый двор? В этой глуши меня уже так утомило отсутствие элементарных удобств!

— Есть, — утешил его Тарджа. Имея перед собой перспективу ночного сна в мягкой постели, Пайтер потеряет интерес к башне. — Он маленький, но вполне пристойный. Так что есть смысл поспешить, если мы хотим оказаться там до темноты.

— Замечательно, — кивнул Пайтер. — Чудесно. Не хотите ли поехать рядом со мной, капитан? — и кариенец многозначительно покосился на священнослужителя. — Мне просто необходимо поговорить хоть на какую-нибудь мирскую тему.

— С удовольствием, милорд.

Рывком разворачивая лошадь, Элфрон так резко натянул удила, что Тарджа проникся искренним сочувствием к бедному животному. Караван тронулся в путь, уводя их по широкой дороге прочь от Башни Измены. Дэвидд и защитники пристроились в хвосте.

Как только Элфрон оказался вне пределов слышимости, Пайтер наклонился к Тардже.

— Я отдам жизнь за Всевышнего, но, честно говоря, меня иногда поражает, каких людей он выбирает себе в услужение. Элфрона наверняка послали следить за мной.

— Похоже, он очень верующий, — кивнул Тарджа, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Какое счастье, что не все кариенцы так же истово преданы Хафисте, как Элфрон. С другой стороны, Пайтер — посол Ясноффа, он должен быть столь же предан Кариену, как Элфрон — Всевышнему Хафисте. Это делало его опаснее, чем могло показаться. По крайней мере, жрец не скрывал своих намерений.

— Верующий! — хмыкнул Пайтер. — Да он просто безумный фанатик! Это все плоды какого-то ненормального воспитания. Вы же знаете, что они все родом с одного и того же острова — Сларна. Это просто богом забытая кучка камней. Наверное, это сказывается на их рассудке. Мне кажется, если в этом путешествии я услышу еще хоть одно слово насчет греха, я сам сойду с ума.

— Я совершенный профан в этой тематике, так что обещаю вам, милорд: опасность подобной беседы вам не грозит, — заверил его Тарджа.

Пайтер окинул его задумчивым взглядом.

— Совершенный профан, говорите? Что ж, в таком случае, — тут он понизил голос до шепота, хотя никто из следующей за ними процессии и так не смог бы услышать, о чем они говорят, — когда мы доберемся до отеля, может, вам удастся организовать для меня… э-э… определенную компанию?

— Компанию? — с невинным видом переспросил Тарджа.

— Не прикидывайтесь ягненком. Вы прекрасно поняли, о чем я прошу.

Тарджа оглянулся через плечо.

— А чем вас не устраивает эта компания?

— Это же монахини, капитан, — скривился Пайтер. — Высохшие холодные старые девы, все поголовно. Посвященные Всевышнему. Не смешите меня, я получил бы больше удовольствия с дуплом в березовом пеньке! Мне нужно нечто юное, мягкое, сочное и живое!

— Лиливэйль — маленькая деревушка, милорд, — предупредил Тарджа. — У них может не быть профессиональной компании.

— Так приведите ко мне дочку хозяина! Кого-нибудь наподобие той молоденькой послушницы, что была столь любезна со мной во время последнего визита в Цитадель. Очень даже живенькая детка.

Тарджа вспомнил, как на приеме у Джойхинии Пайтер тискал в углу одну из послушниц, но до сих пор ему не приходило в голову, что кариенец действительно затащил ее в постель. Тарджу затопило отвращение — по возрасту Пайтер годился девушке в деды.

— Посмотрим, что я смогу сделать для вас, милорд, — слегка замявшись, пообещал капитан. Он все-таки офицер защитников, а не сутенер, ему совершенно не улыбалась перспектива подыскивать для старого развратника женщин на всем пути до Цитадели.

— Уверен, вы сделаете все от вас зависящее, капитан, — заговорщицки прошептал посол. — Полагаю, что ваше присутствие здесь означает, что ваша матушка намерена сдержать свое обещание.

Тарджа стрельнул в него глазами, надеясь, что ничем не выдает своей неосведомленности.

— Может, Джойхиния не рассказала вам о нашем соглашении? — Честь офицера не позволяла Тардже открыто солгать, но нужно было что-то ответить, причем чтобы это было правдой.

— Я занимаю особое место в сердце моей матери, милорд, — абсолютно искренне уверил он Пантера. Все честно, если не принимать в расчет, что у Джойхинии вообще не было сердца. — В противном случае меня бы здесь не было.

— Безусловно, — согласился Пайтер. — Я не хотел вас обидеть. Просто меня удивило, что она с такой легкостью согласилась отдать мне то, о чем я просил. Да и вы, пожалуй, совсем не смущены нашей сделкой. Впрочем, медалонцы воспринимают мир несколько иначе, чем остальные.

«Что? — Тарджа готов был заорать от нетерпения. — Что Джойхиния наобещала этому человеку?»

— Я имею в виду, — продолжал посол, не замечая мучений собеседника, — раз сами сестры плодят бастардов, то трудно ожидать от человека столь же трепетного отношения к семье, которым так дорожат в Кариене. Я могу проследить историю своего рода на тридцать пять поколений. Большинство же медалонцев зачастую не может даже назвать имени своего отца. Полагаю, вы тоже незаконнорожденный?

— В Медалоне законность рождения определяется исключительно по матери, — возразил Тарджа. — Ее семейное положение не играет никакой роли.

— Очень удобная политика. Видимо, этим и объясняется ваш благодушный настрой. Хотя в вашем возрасте сложно ожидать сильной привязанности к девочке.

В животе у Тарджи неприятно похолодело, когда он понял, что подразумевает Пайтер под благодушием и отсутствием трепетного отношения к семье. Капитан с такой силой сжал в кулаках вожжи, что побелели костяшки пальцев. Он еле сдержался, чтобы не наброситься на посла и, вытащив из седла, швырнуть на землю и выбить из него всю правду.

— Это вы о моей сестре? — Тардже пришлось призвать на помощь всю свою выдержку. «Моя сестра, которая мне не сестра, — подумал он. — Ребенок, из-за которого была уничтожена целая деревня, только чтобы не всплыла ложь Джойхинии».

— Да, милая девочка, — кивнул лорд Пайтер. — Я видел ее в Цитадели. — Не в моем вкусе — я предпочитаю более пышные формы, — но кто я такой, чтобы спорить с Всевышним? Кроме того, полагаю, ваша мать должна быть вполне удовлетворена нашей сделкой.

— Уверен, что так и есть, — подтвердил Тарджа с невозмутимостью, которой совершенно не чувствовал. — Если, конечно, вы выполните свою часть договора.

Пайтер оскорбился от подобного предположения.

— Капитан, можете даже не сомневаться — я выполню свое обещание. Я предстану перед Кворумом и объявлю, что Мэгина попустительствует язычникам. Король Яснофф очень серьезно относится к договору между нашими государствами, и его крайне тревожит неспособность Мэгины подавить язычество. Если община не в состоянии контролировать ситуацию, то мы будем вынуждены взять дело в свои руки. К счастью, ваша мать согласна с нашей точкой зрения, поэтому мы собираемся всячески поддерживать ее кандидатуру на должность Верховной сестры.

— Если вы так решительно настроены в поддержку моей матери, то, полагаю, Р'шейл нужна вам лишь, чтобы подсластить сделку? — заметил Тарджа, сдерживая рвущуюся наружу ярость невероятным усилием воли. Его лошадь нервно дернулась, словно почувствовала состояние седока. Зачем? Зачем им Р'шейл? В качестве заложницы, чтобы заручиться добросовестностью Джойхинии в их сотрудничестве?

— Мне эта девочка не нужна, капитан. Она нужна Всевышнему. Почему, полагаете, мне приходится терпеть в своем караване этого святошу? У Элфрона бывают видения или нечто подобное — наверное, результат излишнего аскетизма и самоотречения. Никто не вправе задавать вопросы священнику, когда он исполняет волю Хафисты. Если Всевышнему нужна ваша сестра — он ее получит, — Пайтер снова пристально посмотрел на Тарджу. — Может, вы все же не столь согласны с этим договором, как мне показалось вначале? А, капитан?

Тарджа заставил себя безразлично пожать плечами.

— Как вы уже сказали, милорд, мы, медалонцы, смотрим на мир немного иначе. Постарайтесь не забыть об этом во время переговоров с моей матерью.

Посол согласно кивнул, и некоторое время они ехали в тишине. Башня с ее несчастными обитателями медленно терялась вдали. Тарджа держал ярость под неусыпным контролем. Договор лорда Пайтера и его матери казался ему слишком жутким для понимания. Джойхиния собиралась свергнуть Мэгину и ради этого готова была продать Р'шейл в Кариен. Еще вчера это показалось бы Тардже чрезмерным даже для Джойхинии, но сегодня — в свете рассказанного Беретт — у молодого человека не осталось никаких иллюзий на счет матери. Р'шейл ей даже не дочь. Эта мысль порождала тревожный вопрос — чьей дочерью она была?

Тарджа оглянулся на колонну, высматривая Дэвидда и остальных. Сегодня вечером, когда они доберутся до Лиливэйля, ему следует придумать подходящую причину, чтобы выслать лейтенанта вперед. Необходимо предупредить Мэгину: пока она, ничего не подозревая, строит планы на будущее, начал действовать заговор, имеющий целью ее свержение, и одно из действующих лиц приближается к Цитадели. Необходимо предупредить Р'шейл — Джойхиния продала ее за мантию Верховной сестры.

А еще нужно выяснить, для чего кариенцам так сильно потребовалась Р'шейл, что они готовы свергнуть Верховную сестру, только чтобы заполучить себе девушку.

 

Глава 11

Прошла еще неделя, прежде чем Гвинел объявила, что Р'шейл окрепла настолько, чтобы вернуться в апартаменты матери. При выписке девушка получила строжайшие инструкции касательно диеты с указанием необходимого количества килограммов, которые ей следовало набрать, и целый список разнообразных травяных настоек и отваров, которые нужно было принимать ежедневно для скорейшего восстановления сил. Гвинел явно относилась к категории врачей, искренне убежденных в том, что чем омерзительнее лекарство на вкус, тем оно полезнее для пациента.

Когда Р'шейл постучалась в дверь апартаментов матери, утро было уже в разгаре. Ей открыла старая Хелла. При виде Р'шейл она поправила выбившуюся прядь седых непослушных волос и скорбно вздохнула.

— Ну что же, входи, раз уж ты здесь. Твоя мать предупредила меня, что ты придешь. Будто мне тут было делать нечего — нет, теперь еще пожалуйте ухаживать за инвалидом.

— Мне это нравится не больше, чем тебе, Хелла. Я не собираюсь доставлять лишних хлопот.

— Тебе легко рассуждать, детка, — проворчала служанка. — Мне уже пришлось потратить целое утро, проветривая твою комнату. Я послала гобелены в чистку, так что, пока их не принесут, тебе придется терпеть на стенах языческих тварей. Не знаю, о чем только думала твоя мать, позволив тебе вернуться. Словно я тут целыми днями слоняюсь без дела.

Хелла обожала чувствовать себя мученицей — крайне подходящая черта характера для любого, работающего на Джойхинию.

Р'шейл пропустила ее причитания мимо ушей и понесла вещи в комнату, которую занимала в детстве. Толкнув тяжелую дверь, она вошла и в изумлении оглянулась вокруг.

Стена справа заливала помещение нежным белым светом утреннего сияния. Кровать — длинная, с четырьмя резными стойками — стояла на прежнем месте, там же, где и много лет назад. У дальней стены, под выложенным витражом окном, рядом с камином располагался отполированный до мягкого блеска туалетный столик. Все осталось так, как раньше. На ее памяти стену слева всегда покрывал большой — от пола до потолка — гобелен с изображением сестры Парам, ведущей заседание первого Кворума.

Однако теперь деревянная рама была пуста, открывая взгляду самую поразительную сцену из всех, когда-либо виденных Р'шейл. Огромный золотой дракон с распростертыми крыльями парил вниз с высокой горы, на центральной вершине которой возвышался белокаменный дворец завораживающей красоты. Картина была вырезана на ровной, гладкой на ощупь стене. Цвета, несмотря на немалый срок, ничуть не потускнели. Изображение казалось живым, словно запертым за слоем стекла. Подойдя поближе, можно было рассмотреть даже мельчайшие, тщательно выгравированные детали картины. То, что издали представлялось просто гигантским природным ландшафтом, на самом деле оказалось заполненным интереснейшими сюжетами произведением искусства.

На склонах горы, на вершине которой виднелся дворец, резвились худощавые золотокожие детишки, играющие с маленькими сморщенными серыми существами среди деревьев, каждый листочек которых был вырезан с поразительной тщательностью и любовью. Чем дольше и внимательнее Р'шейл разглядывала картину, тем сложнее и прекраснее она ей казалась и тем больше открывалось в ней новых подробностей. Девушка с удивлением поймала себя на мысли, что могла бы стоять здесь часами и так всего и не разглядеть. Может, это и есть столетия назад сгинувшие харшини? Были ли те изящные мужчины на балконах и вон та черноглазая женщина представителями исчезнувшей расы? А эти приземистые уродливые создания, может быть, — демоны? Раньше они представлялись Р'шейл более пугающими. Она снова перевела взгляд на дракона, удивляясь, как кто-то мог сотворить подобное существо, пусть даже и в своем воображении. На спине дракона сидел наездник, облаченный в облегающую одежду из темного бархата. На лице его застыло выражение восторга. Р'шейл посмотрела на седока, улыбнулась и подумала, что если бы ей довелось оседлать такое невероятное чудище, то ее ощущения были бы такими же, как и у него.

— Надеюсь, тебя не будут мучить ночные кошмары, — пробормотала Хелла, пронося мимо Р'шейл стопку свежевыглаженных льняных простыней к постели девушки. Служанка окинула стену беглым взором и вздрогнула: — Будь я проклята, если эта бестия не вселяет в меня ужас.

— Дракон прекрасен.

Все те годы, что она провела в этой комнате, Р'шейл даже не подозревала, какая потрясающая картина скрывалась за обычным гобеленом. Нет, ей, конечно, доводилось видеть гравюры и офорты на других стенах в Цитадели. В основном подобные творения были заштукатурены и закрашены, но некоторые все равно упорно выходили на поверхность, словно не желая терпеть на себе побелку. Такую резьбу прикрывали тяжелыми коврами. Было почти обязательным собраться с духом и хоть одним глазком взглянуть на запретные росписи харшини, спрятанные за гобеленами на стенах Малого зала, сухо повествующими о буднях Сестринской общины. Но никогда прежде Р'шейл не приходилось увидеть стену во всем ее великолепии в самом разгаре солнечного утра. Виноватые, брошенные украдкой при свете факелов взгляды на клочочки росписей не шли ни в какое сравнение с этим захватывающим дух великолепием.

— Прекрасен? — хмыкнула Хелла. — Мерзость какая! А посмотри только на этих язычников! Никто палец о палец не ударит. Только бы валяться голышом да спариваться, словно кошки ненасытные.

Р'шейл пришлось довольно долго рассматривать изображение, чтобы разглядеть парочку, о занятиях которой столь категорично высказалась служанка, в одном из узких окон дворца — мужчина и женщина были сплетены в таком недвусмысленном объятии, что их вид заставил девушку покраснеть до корней волос. Интересно, сколько времени потратила Хелла на изучение картины, пока не обнаружила их.

— Я постараюсь не слишком отвлекаться на них, — пообещала Р'шейл.

— Да уж постарайся, — проворчала пожилая женщина, расправляя складки на простынях. Покончив с постелью, она с оханьем выпрямилась, потирая ноющую спину. — Ну вот. Разбирай вещи, потом займемся обедом. Ты такая тощая — у метлы и то ручка потолще будет. Не понимаю я нынешних девушек. В мое время радовались каждому перепадающему кусочку, а теперь вы морите себя голодом и выглядите ровно беженки какие.

Р'шейл хотела возразить, что она и не собиралась делать ничего подобного, но, похоже, ее слова все равно не были бы услышаны. Когда Хелла наконец удалилась, бормоча что-то еще о современных девушках, Р'шейл подошла к туалетному столику и взяла в руки маленькое зеркальце в серебряной оправе, которое Джойхиния подарила ей на двенадцатилетие. Подарок никогда не покидал пределов комнаты — он был слишком дорогим, чтобы валяться в общей спальне, где мог бы ввергнуть в искушение девушек с менее благородной кровью. По крайней мере, так говорила Джойхиния.

Р'шейл посмотрела на свое отражение, немного подивившись тому, каким худеньким стало ее лицо. Гвинел прописала ей огромное количество разных очищающих настоек и отваров, ибо, по ее словам, кожа у девушки имела желтоватый оттенок — явный признак плохой работы печени, что, в частности, и объясняло столь резкое отвращение к мясу. Сама Р'шейл так не думала, но спорить с Гвинел не хотела, так как выиграть у нее дискуссию о том, что касалось человеческого тела, не представлялось возможным. Черные круги под глазами немного побледнели, но фиалковые прежде глаза теперь стали более темными — почти цвета индиго. «Не иначе отказывают почки, — раздраженно подумалось Р'шейл. — Или это следствие нерегулярного стула». При желании у нее можно было обнаружить целый букет заболеваний. Но сейчас она действительно чувствовала себя значительно лучше, чем на протяжении последних нескольких месяцев. Головные боли исчезли, вернулся аппетит, все казалось резче и ярче, чем виделось раньше. Перспектива же провести еще четыре недели до Дня Основательниц под неусыпным надзором матери и Хеллы повергала девушку в отчаяние.

— Р'шейл!

Услышав голос Джойхинии, она вздрогнула и осторожно положила зеркало на место. Мать наверняка пришла на обед. То, что она могла зайти просто проведать дочь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, даже не пришло Р'шейл в голову, как не пришло бы в голову и самой Джойхинии.

Даже теперь, когда они каждый раз встречались за столом, Джойхиния не стремилась уделить дочери немного больше внимания. Ужины превратились в неформальные встречи мистрессы внутренних дел с ее сторонниками. Хеллу на это время отпускали, а за столом, словно оправдывая свой статус послушницы, хоть и оказавшейся временно не у дел, гостям прислуживала Р'шейл. Чаще всего к ним приходила Джакомина, которая лишь молча выслушивала бесконечные жалобы Джойхинии на то, что Мэгина неправильно руководит общиной, и то, как Джойхиния могла бы все исправить, если бы была Верховной сестрой. Большинство выступлений хозяйки звучали так, словно она репетировала свою речь перед публичным собранием.

— Однажды вскоре после возвращения Р'шейл к их маленькому собранию присоединилась Хэррит. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке — первый бокал вина был опорожнен с неприличной поспешностью. В течение всей трапезы Джойхиния мудро придерживалась только разговоров на повседневные темы и ограничивалась ничего не значащими общими высказываниями. И только когда женщины взяли бокалы и перебрались в кресла у камина, Хэррит наконец смогла избавиться от скованности и перейти непосредственно к причине своего сегодняшнего визита.

— Джойхиния, тебе известно, что обычно я не являюсь сторонницей твоих интриг, — отхлебнув вина и уставившись на пламя долгим взглядом, чтобы не встречаться глазами с хозяйкой, начала она. Джойхиния и Джакомина сохраняли молчание. Р'шейл, затаив дыхание, убирала со стола, опасаясь, что звяканье тарелок может привлечь внимание к ее персоне. Происходящее казалось довольно любопытным, и ей не хотелось быть изгнанной в свою комнату и ничего не узнать. — Но на этот раз, боюсь, ты можешь оказаться права. —Джойхиния торжественно кивнула.

— Хэррит, моей главной заботой всегда был Медалон. — Возможно, — ответила Хэррит со значительно большим скептицизмом, чем того хотелось ее собеседнице. — Как тебе должно быть известно, Сьюлин, секретарь Верховной сестры, — моя племянница. Она привлекла мое внимание к одному крайне встревожившему меня факту.

— Почти все в правлении Мэгины является довольно тревожащим, — поддержала Джойхиния. — Но что именно тебя обеспокоило?

Хэррит сделала еще один решительный глоток.

— Полагаю, Мэгина собирается объявить войну Кариену. — Джойхиния выглядела пораженной, хотя Р'шейл заподозрила, что мать всего лишь подыгрывала Хэррит.

— Мне кажется, Мэгина способна на многое, но я сомневаюсь, чтобы она сознательно могла спровоцировать вооруженный конфликт со столь превосходящим нас по силе противником.

— За последние недели Дженга встречался с Мэгиной несколько раз, — продолжала Хэррит. — А однажды с ним приходил этот хитрый маленький ублюдок Гарет Уорнер с твоим сыном, которого, кстати, уже давненько не видно в Цитадели. Говорят, он уже на севере.

Джойхиния откинулась в кресле и положила подбородок на сплетенные пальцы.

— Р'шейл!

— Да, мама? — немедленно отозвалась девушка, испугавшись, что ее тоже собираются вовлечь в беседу.

— Тарджа не сказал, куда едет, когда навещал тебя в больнице?

Вопрос явился для Р'шейл полной неожиданностью — неужели Джойхиния следила за каждым ее шагом?

— Он сказал, что уезжает на север инспектировать приграничные поселения для командующего Уорнера.

Хэррит удовлетворенно кивнула:

— Вот, что я вам говорила!

— Но это еще не доказывает, что Мэгина настроена развязать войну, — Джойхиния откровенно наслаждалась редкой возможностью побыть в роли сдерживающей, успокаивающей стороны.

— Нет? Тогда что делают у нее на столе проработанные и просчитанные до мелочей планы, сметы и расчеты с указанием даже количества отрядов, а также проекты организации гражданской милиции?

Оттуда, где Р'шейл аккуратно складывала на маленькую тележку готовые к отправке в мойку тарелки и приборы, ее мать выглядела словно ястреб, что вот-вот спикирует на ничего не подозревающего кролика.

— Ты уверена, Хэррит?

— Я видела это своими глазами — планы по созданию гражданской милиции, с целью взять на себя часть задач защитников, большинство отрядов которых двинется к северной границе.

— Король Яснофф сочтет это объявлением войны, — встревожено подала голос Джакомина.

— Мэгина наверняка это понимает, — Джойхиния пристально посмотрела на собеседниц. — Мне только что сообщили, что к нам срочно возвращается лорд Пайтер. Король Яснофф Кариенский крайне недоволен разрастанием языческих культов в Медалоне и несмолкающими слухами насчет дитя демона. Бездействие Мэгины по отношению к язычникам столь же опасно, как и ее военные планы.

— Кто бы подумал, что эта серая мышка Мэгина превратится в поджигателя войны? — выдохнула Джакомина. Джойхиния и Хэррит смерили мистрессу просвещения раздраженными взглядами.

— Ее надо остановить. Если этого не сделать, она разрушит Медалон.

— Полностью согласна с тобой, Хэррит, но подобные действия — если не провести их подобающим образом — могут быть расценены как измена.

Хэррит подозрительно прищурилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Мэгину необходимо сместить. Открыто, законно и при полном единодушии Кворума. Иначе защитники откажутся присягать новой Верховной сестре. Мэгина будет вправе повесить нас как предательниц, — Джойхиния, похоже, сознательно запугивала своих собеседниц. Вероятно, прежде чем перейти от слов к конкретным действиям, она хотела быть уверенной, что ее гостьи до конца понимают ситуацию. — Тогда нам нужна Франсил, — заметила Хэррит.

— Франсил никогда не согласится, — хмыкнула Джакомина.

— Согласится, если взамен получит желаемое. Все имеет свою цену, даже Франсил.

— И какова же ее цена? — поинтересовалась Хэррит. Джойхиния пожала плечами и холодно улыбнулась.

— Не имею понятия, но, можешь мне поверить, Хэррит, я это выясню.

Приближался День Основательниц, а с ним и начало зимы. Напряженные собрания и жаркие дискуссии в апартаментах Джойхинии происходили все чаще и чаще. Облаченные в голубое сестры сменяли друг друга, зачастую нервно оглянувшись в коридоре и убедившись, что за ними никто не следит, прежде чем войти внутрь. Джойхиния показала, что не доверяет дочери, и Р'шейл оказалась исключенной из этих встреч. Но она успела услышать достаточно, чтобы понять, что ее мать с помощью кариенского посла планирует свергнуть Мэгину на ежегодном собрании сразу после парада Дня Основательниц.

Р'шейл не желала участвовать в заговоре. В бытность свою мистрессой просвещения Верховная сестра обучила сотни трудниц, послушниц и кадетов, включая Р'шейл и Тарджу. Мэгина была очень популярной фигурой, особенно среди защитников. Именно благодаря ей кадеты получили право на столь же высокое по уровню образование, какое предоставлялось и послушницам.

Разрываясь между верностью матери и привязанностью к Мэгине, Р'шейл не знала, что делать и как поступить. Не имея возможности пойти и предупредить Мэгину лично, она размышляла о тщетности любых попыток сорвать планы заговорщиков — на это не было никаких надежд. Джойхиния прекрасно знала о симпатиях Р'шейл и приняла дополнительные меры безопасности. Судя по всему, Хелла получила строгие указания держать девушку в строгой изоляции от внешнего мира и не спускать с нее глаз — словно лисица у клетки с цыплятами. Когда Джуни и Кайлин пришли навестить подругу, то были отправлены назад несолоно хлебавши. Никакой возможности добраться до Верховной сестры и предупредить ее. Даже записка попала бы в руки вездесущей Сьюлин и не дошла бы до адресата. Эта беспомощность угнетала и мучила Р'шейл, жгла внутренности, словно яд.

Однако, несмотря на переживания из-за интриг Джойхинии, девушка быстро восстановила силы и даже немного поправилась — хотя и не настолько, чтобы хоть сколько-нибудь порадовать сестру Гвинел, — и снова чувствовала себя почти как раньше.

Почти. Кое-что изменилось. Во-первых, Р'шейл стала еще выше — словно начало менструаций дало заключительный толчок росту.

Она всегда была довольно высокой для своего возраста, но теперь она была вровень со многими защитниками. Джойхиния, похоже, даже не замечала, что едва доходит дочери до подбородка. «Интересно, — думала Р'шейл, — может, я ростом в отца?» Дженга был крупным мужчиной, девушка полагала, что теперь они, наверное, одного роста. У нее больше не было кровотечений, но Гвинел не придавала этому значения. Во время одного из своих визитов — под бдительным оком Хеллы — доктор заверила Р'шейл, что на установление регулярного цикла требуется время. Р'шейл в свою очередь от всей души надеялась, что в следующий раз все получится менее зрелищно.

Удивительно, но ее кожа, принявшая во время болезни золотистый оттенок, словно не желала с ним расставаться, несмотря на активное траволечение. Гвинел это беспокоило в значительно большей степени, чем ее пациентку. Р'шейл чувствовала себя хорошо и не разделяла мрачных прогнозов врача, что ее печень вот-вот развалится на куски. Тем не менее она ежедневно пила горькие настойки и чаи, чтобы если не вылечиться, так хотя бы избежать нравоучений.

По мере приближения Дня Основательниц Р'шейл обнаружила, что с ней начали происходить странные, необъяснимые вещи, о которых она не решалась поведать сестре Гвинел. Первый раз это случилось, когда Р'шейл сидела у камина в ожидании прихода матери. Ее разморило в душной, жарко натопленной комнате. Пришла Хелла, она о чем-то спрашивала или просто бормотала себе под нос. Р'шейл открыла глаза и, посмотрев на пожилую женщину, испуганно вздрогнула: служанку окружало слабое вибрирующее сияние, испещренное бледными красноватыми линиями и покрытое темными пятнами завихрений. Девушка зажмурилась от изумления, и видение исчезло, но она наблюдала его еще не раз, в разных ситуациях и у разных людей. Она не могла это ни объяснить, ни как-то контролировать, и наверняка если бы Р'шейл только заикнулась о своих галлюцинациях, Гвинел прописала бы ей еще одно мерзкое на вкус зловонное снадобье для отрезвления разума.

Но еще более тревожным и загадочным было нечто столь непостижимое, что Р'шейл порой казалось, что она просто нафантазировала себе это вместе с видениями ауры вокруг людей. Это началось как легкое тянущее чувство внутри. Оно возникло внезапно и застало Р'шейл врасплох — она как раз засыпала под доносящиеся из соседней комнаты приглушенные голоса Джойхинии и Хэррит, замышляющих смещение Мэгины. Это было ощущение, что кто-то или что-то ждет и зовет ее. Чувство, словно только этого ей и не хватает, чтобы достичь целостности.

В течение последних недель осознание и понимание этого факта неуклонно крепло, хотя Р'шейл и пыталась игнорировать свои ощущения. Все тщетно. Наконец Р'шейл решила, что это результат ее неспособности помешать планам Джойхинии. Может, Мэгина и не правила Медалоном так, как этого хотелось мистрессе внутренних дел, но она не заслуживала, чтобы из-за этого ее сместили с должности. Хэррит, вероятно, действительно беспокоилась о судьбе Медалона, но Джойхиния просто рвалась к власти, удовлетворяя свою жажду повелевать. Джакомина, как и всегда, покорно следовала за ней. Франсил, которую Р'шейл считала самой неподкупной из членов Кворума, продалась за обещание бессмертия ее имени.

Джойхиния очень быстро — как она и предсказывала — определила цену старой сестры. Франсил хотела оставаться мистрессой Цитадели до самой смерти и самой назвать свою преемницу. Еще она хотела запечатлеть свое имя в истории, как награда за столь долгое служение общине. Р'шейл побледнела, увидев, что Франсил присоединилась к заговорщицам за обедом в один из дней отдыха, исполненная готовности их поддержать. Было решено, что, как только Джойхиния вступит в должность Верховной сестры, Большой зал будет переименован в Зал Франсил. «Неудивительно, — решила Р'шейл, — что Цитадель вдруг стала казаться ей чужой».

Честь Сестринской общины оказалась товаром, который покупался и продавался с той же легкостью, как рыба на рынках Порт Ша'рина. Она снова и снова задумывалась над вопросом, который задал ей Тарджа, когда навестил ее в больнице. Р'шейл назвала его для себя «вопросом». «Что ты будешь делать, если не станешь голубой сестрой?» Ответа не было, пугающая пустота неизвестности парализовывала.

Дня за три до Праздника Основательниц Р'шейл лежала на животе поперек кровати у себя в комнате и предавалась созерцанию стены харшини. Она терялась в запретной росписи, лишь бы избежать поиска ответа на «вопрос». Каждый день ей удавалось обнаружить какую-нибудь новую деталь, будь то нора снежных лис с резвящимися черноглазыми щенками или одинокая золотистая фигура человека на заснеженной вершине горы с поднятыми вверх разведенными руками; человек словно обращался к бушующей над головой грозе. Может, это колдун или шаман, а черные тучи — его магия? А может, гроза — олицетворение бога Погоды? Был ли у харшини бог Погоды? Похоже, у них были боги для любого случая.

— Р'шейл!

Она подскочила как ужаленная, сердце виновато екнуло. Прежде чем снова обратиться к дочери, Джойхиния некоторое время смотрела на стену.

— Где гобелены? — раздраженно спросила она.

— Хелла отправила их в чистку, — объяснила Р'шейл.

— Это было несколько недель назад. Хелла!

В дверях спальни появилась старая служанка, вытирающая о передник мокрые руки.

— Миледи?

— Выясни, куда запропастились гобелены из комнаты Р'шейл, — велела хозяйка. — Немедленно! Чтобы вечером они уже висели на месте!

— Будет исполнено, миледи, — Хелла повернулась и вышла, по обыкновению что-то бормоча себе под нос.

Джойхиния снова переключила внимание на дочь:

— Ты все еще слишком худа.

— О, так ты заметила?

Джойхиния казалась рассеянной. Такой рассеянной, что никак не отреагировала на выпад.

— Поэтому я зашла на тебя взглянуть. Похоже, ты вполне оправилась, и я не вижу причин больше тебя здесь удерживать. Ты вполне можешь вернуться в общие спальни уже сегодня. Я пошлю за тобой, когда ты мне понадобишься.

В груди все похолодело — Р'шейл поняла: ее освобождение означает лишь то, что планы матери продвигаются настолько хорошо, что им не сможет помешать даже то, если Р'шейл направится отсюда прямиком к Верховной сестре.

— Как скажешь, мама.

Джойхиния рассеянно кивнула и снова взглянула на стену:

— Проклятые язычники. От этой стены у меня мурашки по телу.

 

Глава 12

Процессия парада Дня Основательниц змеилась по улицам Цитадели к амфитеатру около двух часов. Погода соответствовала событию: прохладно, но солнечно — ни облачка на ярком синем небе. Верховная сестра Мэгина, ее Кворум, их семьи, лорд Драко и Лорд Защитник наблюдали за парадом со ступеней Большого зала. Шествие возглавлял отряд военных барабанщиков, они были выстроены в колонну по пять, отбивали четкий маршевый ритм, который почти тонул в веселых одобрительных криках зрителей, что тянулись за процессией по обеим сторонам улицы. За барабанщиками шагали все незанятые на дежурстве по городу защитники.

За пехотой следовала кавалерия. Их выхоленные лошади гордо ступали по мощеным улицам Цитадели. По мере приближения отряда приветственные крики толпы становились все громче и радостнее. Суровое выражение на лице Дженги немного смягчилось, и он отсалютовал, прижав кулак к сердцу. Защитники были его жизнью, и один только вид их в парадной форме, в красных обтягивающих мундирах со сверкающими на солнце серебряными пуговицами никогда не оставлял его равнодушным.

Когда кавалерия прошла, стоящая рядом Мэгина улыбнулась Дженге.

— Вы можете гордиться вашими защитниками, милорд, — сказал она.

— Это ваши защитники, ваша милость, — с искренним уважением ответил он пожилой женщине.

— Тогда мы оба можем ими гордиться, — мягко кивнула она.

Дженга поклонился Верховной сестре и снова обратил свой взор на парад. Сразу за кавалерией показались колонны Гильдий торговцев. Впереди двигалась украшенная цветами платформа с огромной плетеной свиньей наверху. Платформу тянули десять здоровенных парней, все одетые в одинаковые зеленые фартуки. На их широких кожаных поясах был представлен впечатляющий арсенал разнообразных ножей. За Гильдией мясников следовала платформа Гильдии пивоваров. «Если и не они открывали парад гильдий, то уж явно были самыми популярными среди них», — решил Дженга. Молодые женщины, одетые в едва ли приличные белые платьица, то и дело наклонялись к бочкам, раздавая бесплатные кружки пива всем, кто мог до них дотянуться. За платформой тянулся хвост веселящейся молодежи, горящей желанием воспользоваться этой неожиданной щедростью.

За охрипшей сопровождающей пивоваров толпой катилась платформа Гильдии музыкантов. Дженга услышал их задолго до того, как они показались из-за поворота. Проезжая мимо Большого зала, флейтисты, арфисты и скрипачи играли веселую мелодию, которая внезапно стихла, когда им передали пиво с впереди идущей платформы пивоваров. Парад был радостным праздником, развлечением, но после десяти или около того платформ, прошедших перед глазами Лорда Защитника, тот заметил, что внимание его уже перекочевало на другое.

Пять дней назад в Цитадель прибыл капрал Норк с тревожным сообщением от Тарджи о вероятном скором прибытии посла Кариена. Не было никаких веских причин для его столь скорого возвращения в Медалон, да еще и избрав такой неудобный и нелюбимый им способ передвижения. Разве что послу была назначена срочная встреча, опоздать на которую он не имел права. Если информация Норка была правильной — а сомневаться в ее точности причин опять же не было, — то караван должен был уже прибыть. Может, с послом что-нибудь случилось? Или с Тарджой? Может, их задержало какое-нибудь происшествие? Или что-то еще? Беспокойство терзало Дженгу, как зубная боль. Он забеспокоился еще сильнее, когда выяснил, что Мэгина не назначала кариенцам встречи. Когда Дженга сообщил ей о послании Тарджи, Верховная сестра оказалась так же озадачена, как и он.

Тревоги добавил и Гарет Уорнер, доложив о своей уверенности, что Джойхиния Тенраган что-то затевает. Несколько недель назад Уорнер просил разрешения начать расследование и выяснить подробности.

Дженга отвечал за обеспечение защиты Медалона. У него не было полномочий расследовать происходящее среди сестер Клинка. Кроме того, ему не улыбалось быть вовлеченным в какую-либо из интриг Джойхинии. Она плела их почти постоянно — с тех самых пор, как они познакомились, — и даже он не смог остаться в стороне от ее махинаций.

Его брат покинул Цитадель двадцать три года назад, его преступление забыто. Дайан, конечно, не сделал карьеру на южной границе, но по крайней мере избежал больших проблем. Тем не менее Джойхиния не забывала о Дайане. Женщина, стоящая от Джойхинии по левую руку, — Джакомина Ларосс, мистресса просвещения, — получила эту должность, потому что Джойхинии доставляло колоссальное удовольствие лишний раз напомнить Дженге, что одно ее свидетельство приведет его брата на виселицу. Тот факт, что тогда Дайан был не более чем глупым кадетом, а Джакомина — фривольной послушницей, ничуть не уменьшает его вины. Изнасилование — тяжкое преступление, и молчание Джакомины — результат вмешательства Джойхинии. Поэтому Дженга предпочитал закрывать глаза на ее вечные интриги и, когда мог этого избежать, не позволял людям Гарета Уорнера раскапывать дела Джойхинии.

Таким образом, Дженга отказал Гарету в расследовании и был доволен этим решением, пока в Цитадели как гром среди ясного неба не появился капрал Норк на почти загнанной лошади. Теперь его терзали сомнения в правильности принятого решения. Что, если на этот раз Джойхиния затеяла нечто значительно более серьезное, чем обычно? Связано ли это каким-либо образом со срочным возвращением кариенского посла? И где он? И где Тарджа?

Несмотря на все отвращение к Джойхинии и презрение за ту власть, что она над ним имела, ее нежеланный сын Тарджа занимал в сердце Дженги особое место. Мать определила его в кадеты в нежном возрасте десяти лет — Дженга никогда не принимал в корпус таких маленьких мальчиков и не принял бы и этого, если бы на том не настояла Трайла. Мальчик, казалось, не имел с матерью ничего общего и был очень прилежен в учебе. Дженга даже подозревал, что тот изо всех сил старается быть лучшим, только бы его не вернули на попечение матери. Когда он повзрослел, то стал одним из горстки тех, кому Лорд Защитник доверял безоговорочно, и один из значительно меньшего количества людей, которых Дженга считал своими друзьями. Он сильно скучал по Тардже, когда Трайла изгнала его на южную границу, хотя и полагал, что юноша счастливо избежал гнева Верховной сестры, отделавшись после всего случившегося так легко. Кто мог бы публично оскорбить Верховную сестру и ожидать, что это сойдет ему с рук? И не важно, что в душе Дженга был совершенно согласен со столь точной характеристикой, которую дал ей Тарджа.

— Присоединимся к народу, милорд?

Дженга слегка вздрогнул, услышав обращенный к нему вопрос Мэгины, с удивлением заметив, что последняя платформа медленно исчезала за углом огромной библиотеки, выстроенной поперек улицы. Толпа зрителей проследовала за платформой в сторону амфитеатра, где уже были накрыты праздничные столы и начинались гулянья горожан. В течение нескольких часов Кворум и Верховная сестра будут общаться с народом, делясь с горожанами дарами Сестринской общины, пока на закате амфитеатр будет очищен и подготовлен к проведению ежегодного собрания.

— Конечна, ваша милость, — Дженга с поклоном предложил Верховной сестре руку, и они спустились по ступеням Большого зала, сопровождаемые остальными. Обернувшись, он краем глаза заметил, как Джойхиния что-то прошептала Р'шейл. «Девочка как-то изменилась после болезни», — озабоченно подумал Дженга. Она выглядела выше, чем ему помнилось, ее кожа приобрела необычный золотистый оттенок, а некогда фиалковые глаза стали почти черными. Все это вместе порождало странное чувство, придавало девушке незнакомый, чужой облик, и лорд в очередной раз задумался, кем же был ее отец. Явно не медалонец, здесь не может быть сомнений. Может, у Джойхинии был фардоннский любовник? Они обычно бывают такими же высокими и худощавыми. Или, может, хитрианец? Хотя нет — они значительно светлее своих фардоннских братьев. Однако давняя тайна рождения Р'шейл в данный момент казалась не столь важной. Джойхиния выглядела раздраженной. Интересно, это из-за того, что Р'шейл сказала нечто, что вывело ее мать из себя, или Джойхиния волновалась по тому же поводу, что и он, только исходя из других соображений?

Дженга вел Верховную сестру по улице навстречу радостной ликующей толпе. Он заметил, как Джойхиния обернулась, словно выглядывая кого-то в той стороне улицы, у главных ворот, откуда в течение всего парада выезжали платформы. Она явно кого-то ждала, Дженга был уверен, и она сильно нервничала.

Песчаный пол арены был заставлен столами с праздничным угощением. Горожане Цитадели и жители окрестных деревень, а также таких отдаленных поселков, как Броденвэйль и Тестра, толпились у столов, нагружая деревянные тарелки нежной телятиной, мясом барашка под мятным соусом, кукурузой, обжаренной в мундире картошкой и ломтями свежего еще теплого хлеба, выпечкой которого все утро занималась Гильдия пекарей. Дженга продвигался сквозь толпу, то и дело кивая знакомым, не упуская случая проконтролировать людей, призванных следить за тем, чтобы действие как можно меньше походило на хаос. Обычно, получив свою порцию угощения, люди расходились и рассаживались на холме вокруг амфитеатра — скорее не с целью устроиться поудобнее, а просто избежать давки. Таким образом, уже к середине дня толпа на арене основательно поредела.

Дженга уже подумал было, что может взять себе немного еды без риска быть раздавленным, когда заметил Гарета Уорнера, шагающего прямо к нему. Сегодня ему еще не привелось увидеть командующего и Лорд Защитник начинал задумываться, где бы он мог быть все это время. Однако даже если бы на параде Дня Основательниц отсутствовал весь отряд корпуса разведки — и тогда, безусловно, у Гарета нашлось бы на это удовлетворяющее всех объяснение. Как и Тарджа, Гарет Уорнер пользовался у Дженги полным доверием, но хоть он и уважал разведчика, но считать его своим другом не решался.

— Как мило с вашей стороны почтить нас своим присутствием, командующий, — сухо произнес Дженга, когда Гарет подошел поближе. — Вас ведь не призывают куда более важные дела, верно? — Гарет даже не улыбнулся.

— Вообще-то призывают. Вы можете улизнуть отсюда, не привлекая внимания?

— Чье именно внимание? — осведомился Дженга.

— Джойхинии Тенраган. — Дженга нахмурился.

— Я же приказывал вам не вмешиваться в дела, касающиеся Сестринской общины, командующий.

Гарет выдержал осуждающий взгляд, не отводя глаз.

— Тарджа вернулся.

Дженга еле удержался, чтобы не побежать.

Взъерошенный, растрепанный вид Тарджи представлял собой резкий контраст с одетыми с иголочки защитниками — участниками парада. Он ждал в кабинете Дженги, стоя у окна и глядя на плац за зданием корпуса защитников вместе с темноглазым лейтенантом, выглядевшим ничуть не лучше своего командира. Оба молодых человека казались измотанными до крайности.

— Посол с вами? — Дженга сразу перешел к делу. Тарджа кивнул.

— Я оставил их со священником в гостевых апартаментах.

— Со священником? — изумленно переспросил Дженга. Лорд Пайтер почти никогда не путешествовал со священнослужителями — это лишало его всех удовольствий жизни за пределами Кариена. — Что ему надо? Почему он вернулся?

— Посол Кариена прибыл помочь низложить Мэгину. Они с Джойхинией заключили своеобразный пакт.

Дженга тяжело опустился в обитое кожей кресло.

— Чего она рассчитывает этим добиться?

— Вероятно, мантии Верховной сестры, — горько проронил Тарджа. — Но это еще не все. В обмен на его поддержку Джойхиния обещала отдать ему Р'шейл. По словам Пайтера, Всевышний обратился к жрецу и велел ему привезти Р'шейл в Кариен.

Дженга даже не пытался скрыть свое потрясение.

— Но это же абсурд! Ты уверен, что не ошибся? Даже Джойхиния не могла пасть так низко!

— Как же мало вы знаете мою мать, — пробормотал Тарджа. — Но, возможно, вам будет легче понять, когда вы узнаете, что Р'шейл ей не дочь. Впрочем, как и вам.

— Уверяю тебя, я всегда знал, что это не мой ребенок, — мрачно ответил тот. — Однако что ты имеешь в виду — не ее дочь?

Тарджа сложил руки на груди и оперся о стену.

— Рассказывайте, лейтенант.

С удивительным спокойствием и хладнокровием лейтенант поведал об их встрече с Беретт и сиротами, избегая, однако, малейшего упоминания о переходе бывшей сестры в язычество. Дженга слушал рассказ с нарастающим вниманием и интересом, особенно когда лейтенант подошел к повествованию о гибели Приюта. Лорд Защитник бросил взгляд на Гарета, но тот уже успел выслушать историю и по его лицу было невозможно что-либо прочесть. Тарджа с самым безразличным видом смотрел в окно. Когда лейтенант закончил свой доклад, Дженга откинулся на спинку кресла, не зная, с чего начать.

— Но зачем ей было объявлять ребенка своим? — спросил он через некоторое время, не обращаясь ни к кому конкретно.

Тарджа посмотрел на него, словно уже зная ответ.

— Единственный ребенок, которого она родила, к несчастью, оказался мальчиком. Джойхинии нужна была династия. Для этого ей требовалась дочь. Принять чьего-либо ребенка — это куда менее хлопотно, чем рожать его самой, и куда более надежно в плане его пола.

Дженга был слегка удивлен способностью Тарджи столь хладнокровно анализировать мотивы поведения собственной матери, особенно, если из-за них она окончательно отвернулась от сына.

— Наверное, династические амбиции и объясняют ее желание отправить Р'шейл в Кариен, — предположил Гарет. — Веление Всевышнего может оказаться всего лишь уловкой. Если Джойхиния наденет мантию Верховной сестры, Р'шейл станет очень даже подходящей невестой для сына Ясноффа. Кратин — ровесник Р'шейл и еще не женат. Зачем останавливаться на мантии Верховной сестры, когда можешь заполучить корону Кариена?

Тарджа покачал головой.

— Пайтер говорил, что у жреца было видение. Он вел себя не как человек, посланный, чтобы проводить невесту к жениху.

— Что ты собираешься делать?

— Р'шейл уже не ребенок и имеет право знать правду. Она почувствует облегчение, узнав, что не имеет никакого отношения к Джойхинии. Или ко мне. Если принять это во внимание, я не слишком уверен, что она не запрыгает от радости при мысли покинуть Цитадель с кариенским караваном, какой бы ни была цель наших гостей. Но главный вопрос во всем этом деле — кто приказал спалить деревню?

Дженгу тоже интересовал этот вопрос.

— А Беретт не упоминала имя командира рейда? — Дэвидд покачал головой.

— Мы спросили ее, но она не знает, кто это. Ее там в тот момент не было.

— Кто-нибудь удивится, если я скажу, что три года назад администратором Тестры была Джакомина? — спросил Гарет.

— Наша недавно избранная мистресса просвещения? — Тарджа вскинул бровь. — Тогда это многое объясняет. Приказать сделать костер из горстки беспомощных беззащитных селян и получить взамен место в Кворуме.

Были и иные причины избрания Джакомины, но Дженга оставил их при себе. Он потер подбородок, обдумывая услышанное, и не знал, что взволновало его больше. Без ведома Дженги его людьми была сожжена целая деревня. Кто из его офицеров выступил против своих сограждан с такой готовностью?

— Гарет, если быть реалистом, на что именно может надеяться Джойхиния, предприняв подобные шаги?

Командующий ненадолго задумался.

— В лучшем для нас случае — она просто поставит Мэгину в неловкое положение. Это зависит от того, что скажут кариенцы. С их стороны это может быть просто блефом.

— Так, а в худшем? — Дженга почти боялся услышать ответ.

— Ну, теоретически, если у Джойхинии есть поддержка Кворума и достаточного количества голубых сестер, она может низложить Мэгину, объявив ей импичмент.

— Это возможно? — спросил Дэвидд.

— Такое уже случалось, — пожал плечами Гарет. — Однажды. Хотя тогда Верховную сестру обвинили в убийстве. Полагаю, вопрос лишь в том, достаточно ли сильная у Джойхинии поддержка, чтобы попытаться повторить этот опыт.

Дженга покачал головой.

— Ее поддержит Джакомина, но Хэррит обычно с ней не согласна. Что же касается Франсил — она не играет в эти игры. Кроме того, трудно представить, чтобы большинство голубых сестер встало на сторону Джойхинии.

Выслушав эти размышления, Тарджа горько рассмеялся.

— Поражаюсь вашему оптимизму, Дженга. Если Джойхиния собирается объявить импичмент Верховной сестре, то я не сомневаюсь, что у нее наверняка полно сторонников.

— Тогда мы должны предупредить Мэгину.

— А еще скажите ей про Р'шейл, — попросил Тарджа. — Это даст ей оружие против Джойхинии. Если выставить ее лгуньей, это может поколебать веру ее союзников.

Тарджа посмотрел ему в глаза:

— Хотя найдутся те, кто заинтересуется, почему это вы не отрицали своего отцовства, милорд.

— Да, наверняка, — неохотно согласился он. — Но это их совершенно не касается. Так же, как и вас, — он обвел присутствующих взглядом.

— Но если доказать, что Джойхиния умышленно лгала… — начал было Гарет.

— Я уже сказал — это вас не касается. Не хочу больше слышать об этом, — его больно ранило недоверие в глазах Тарджи, но он зашел слишком далеко, чтобы повернуть назад. — Тарджа, расскажи все Р'шейл, если считаешь это нужным. Полагаю, она вправе знать. Но не выноси это на публику. Ты тоже, Гарет. Это приказ.

Командующий хотя и неохотно, но кивнул в знак согласия. На лице его читалось подозрение.

— Может, стоит рассказать кое-что лорду Пайтеру, — предложил Дэвидд. Мужчины посмотрели на него с удивлением, и лейтенант был вынужден объяснить свою точку зрения старшим офицерам. — То есть, мне кажется, он рассчитывает вернуться домой с дочерью Верховной сестры, верно? Его энтузиазм может слегка уменьшиться, когда он узнает, что Р'шейл — обычная сирота из горной деревушки.

— Это имеет смысл, — задумчиво отметил Гарет.

— Если Пайтер верит, что Элфрон действительно общался с Хафистой, то сомневаюсь, что происхождение Р'шейл для него хоть сколько-нибудь важно.

— Да. Но как бы я ни любил девочку, я не могу сейчас о ней думать, — добавил Дженга. — Сейчас меня больше всего беспокоят планы Джойхинии на этот вечер.

— У нас есть еще несколько часов до начала собрания, — напомнил Гарет. — Полагаю, нам стоит подумать, как мы можем нарушить эти планы.

— А может, и не стоит, — произнес Тарджа. Он неотрывно смотрел на Дженгу. — Вы уже решили, милорд, — в случае успеха Джойхинии вы принесете ей клятву верности?

— Я Лорд Защитник, Тарджа. Если Джойхиния получит мантию Верховной сестры законным путем, у меня не будет иного выбора, кроме как принести ей присягу от имени защитников.

— Вы можете присягать ей от чьего угодно имени, но только не от моего, — холодно отрезал Тарджа. — Я не буду служить Джойхинии.

— Ты капитан защитников, — возразил Дженга, удивленный, что Тарджа способен подумать даже об этом. — Ты не просто обыкновенный ополченец, который может сбежать к себе на ферму, когда устанет и ему надоест играть в солдата. Ты связан клятвой до конца своих дней.

— Тогда я дезертирую, — ответил тот. — Вы сможете поймать меня и повесить, Дженга, но я ни за что на свете не останусь защитником, если к власти придет Джойхиния.

 

Глава 13

Несмотря на обещавшую продержаться весь день хорошую погоду, после обеда над Цитаделью сгустились темные тучи. К тому моменту, когда амфитеатр уже должен был быть освобожден от следов празднования и подготовлен для собрания, резкий холодный ветер рвал верхушки деревьев и доносил глухие грозовые раскаты. Мэгина приказала перевести собрание в Большой зал и передать гуляющим, что празднование в амфитеатре можно продолжать до тех пор, пока это будет позволять погода.

Народ принял новость с ликованием, и Гильдия музыкантов заиграла очередную зажигательную мелодию. Они закатили свою платформу на арену и использовали ее в качестве импровизированной сцены. Столы были отодвинуты в сторону, освободив площадку для танцев, и разожгли костер, чтобы отогнать холод надвигающегося вечера. Все голубые сестры после захода солнца обязаны были присутствовать на собрании. Трудницам и послушницам предоставлялась редкая возможность развлечься и скрыться от привычного неусыпного надзора. Зная, что девушки до полуночи будут предоставлены сами себе, вокруг арены сновали защитники, нетерпеливо ожидая, когда же наконец последние голубые фигуры исчезнут из виду.

Р'шейл наблюдала за танцами, сидя в стороне от арены, автоматически отбивая ритм ногой, в то время как Джуни и Кайлин, перебивая друг друга, взахлеб делились с ней самыми свежими сплетнями и слухами.

— Во имя Основательниц, — вдруг драматически прошептала Кайлин, — это он!

Слегка сбитая с толку столь резкой сменой темы, Р'шейл озадаченно посмотрела на подругу.

— Дэвидд Тайлорсон, — пояснила Джуни. — Кайлин каждую ночь видит его во сне.

— Кто это? — Р'шейл знала по имени большую часть офицеров, с которыми в свое время учился Тарджа, но, как правило, в отличие от своих подруг довольно мало интересовалась теми, кто учился в корпусе позже. Проведя же последние несколько недель в заточении под неусыпным присмотром матери, она к тому же была сейчас куда более рассеянна, чем обычно.

— Вон там, — Кайлин указала на кого-то подбородком. — В красном мундире.

— В красном мундире? Кайлин, не будь дурой, здесь все мужчины в красных мундирах.

— Ты знаешь, что я имела в виду. Вон он, стоит сразу за Люком Джейнсоном. Нет! Да не пялься же на него!

Р'шейл не имела понятия, кто такой Люк Джейнсон, да и в толпе красных мундиров ей было трудно отличить одного защитника от другого. Она беспомощно посмотрела на Джуни, которая давилась от смеха, глядя на обеих подруг.

— Р'шейл, тебе следует поторопиться и посмотреть на него, а то еще до ужина она начнет сохнуть по кому-нибудь другому.

— Не будь такой циничной! — простонала Кайлин, раненым взором пожирая предмет своего обожания. — Я буду любить его до самой смерти.

— Или пока не подвернется кто-нибудь получше.

— Да что в нем такого особенного… как там его зовут?

— Лейтенант Дэвидд Тайлорсон, — с глубоким вздохом ответила влюбленная. — Он из военной разведки.

— И очень умен, — Джуни хитро подмигнула Р'шейл. — Он избегает Кайлин как чумы.

— Неправда! Его не было в городе, вот и все!

— Еще бы, ты таскалась за ним, как голодная кошка. Неудивительно, что он сбежал от тебя добровольцем на южную границу.

Кайлин, сделав вид, что не слышит выпадов приятельницы, не сводила глаз с объекта своей страсти. Вдруг она пребольно стиснула руку Р'шейл.

— Они идут к нам! — выдохнула она со смешанным чувством восторга и ужаса.

Р'шейл наконец увидела Дэвидда, который приближался к ним с двумя лейтенантами, ловко обходя танцующих и тех добрых душ, что тащили к костру длинные поленья. Солнце почти полностью село, и в сумерках было трудно разглядеть лица защитников. Герой Кайлин, когда подошел достаточно близко, чтобы его можно было рассмотреть, оказался молодым человеком среднего роста с приятным, но совершенно непримечательным лицом.

— Леди, не желаете ли потанцевать? — элегантно поклонившись, поинтересовался он. — А то сегодня довольно холодно просто стоять и сплетничать.

Кайлин готова была упасть в обморок от счастья.

— Да, конечно.

Она нетерпеливо шагнула вперед, и ее тут же увел стоящий справа от Дэвидда офицер. Когда, следуя за ним через толпу, она обернулась взглянуть на своего любимого, лицо ее было печально-растерянным. Молодой человек слева с таким же энтузиазмом, как и его приятель, схватил в охапку Джуни, и они быстро исчезли из глаз. Р'шейл поняла, что ее крайне успешно загнали в угол.

— Отличный маневр, лейтенант. Вас этому учат в Кадетском корпусе?

— В общем да, — согласился он. — Это называется «разделяй и властвуй». Но не бойтесь, мои намерения по отношению к вам совершенно честны.

— Да неужели?

— Вас хочет видеть Тарджа.

— Мой брат на севере, — чего только ей не приходилось выслушивать от дюжин кадетов и офицеров, но никто еще не пользовался именем ее брата.

— Сегодня он вернулся. Мы оба. С послом Кариена.

— Ну и где он тогда?

— В пещерах под амфитеатром. Он попросил отвести вас к нему. — Р'шейл несколько секунд изучала его лицо и сделала вывод, что лейтенант не лжет. Скорее заинтересованная, нежели встревоженная, она последовала за лейтенантом к туннелю, пытаясь понять, почему послал за ней Тарджа.

* * *

— Оставайся на страже, — приказал Тарджа. Лейтенант молча кивнул и исчез, словно тень. Р'шейл с любопытством огляделась. Последний раз она была здесь в день гибели Джорджа и упала в обморок, когда у нее начались месячные.

— Ты выглядишь значительно лучше, чем во время нашей последней встречи, — отметил брат и, взяв ее за руку, повел глубже в пещеры.

— Не могу ответить тебе тем же, — заметила она, слегка отклонившись от Тарджи, чтобы рассмотреть его получше. Он выглядел измученным. — Правда. Такое чувство, словно ты не спал несколько суток.

— Так и есть, — кисло согласился молодой человек. — Но не в этом дело.

— У тебя снова проблемы?

— Пока нет, — мрачно ухмыльнувшись, заверил ее Тарджа, — но еще не вечер.

— Я бы рассмеялась, если бы меня не терзало дурное предчувствие, что это не шутка. К чему вся эта таинственность? Если ты хотел меня увидеть, не нужно было посылать кого-то за мной. Ты и сам прекрасно мог прийти на праздник, сам знаешь.

— Не то настроение, — он все шел и шел в темноту пещеры. Издалека до Р'шейл доносились приглушенный разговор и хихиканье какой-то парочки. Этой ночью не только они искали уединения в пещерах.

— Так зачем ты прислал за мной? Я не твой солдат, Тарджа. Ты не можешь отдавать мне приказы, словно кадету, — Р'шейл знала, что в ее голосе пробиваются сердитые нотки, которые совсем не должны были предназначаться Тардже. Но чем ближе было время собрания, тем больше нервничала девушка, думая о том, что же произойдет, когда ее мать приступит к своему плану.

Тарджа, похоже, даже не заметил ее раздражения. Одно мгновение он изучал свои измятые, покрытые слоем пыли, давно не чищеные сапоги, затем глубоко вздохнул и посмотрел на сестру.

— Р'шейл, я должен тебе что-то сказать. Тебе будет нелегко выслушать это, но ты имеешь право знать.

— О чем ты говоришь? — она не могла представить, что же такое серьезное он собирался ей открыть, что нуждалось бы в подобном предисловии. Тарджа никогда не был склонен к таинственности.

Он еще раз глубоко вздохнул и сказал:

— Джойхиния тебе не мать.

Она уставилась на Тарджу непонимающим взглядом.

— Что?

— Ты не дочь Джойхинии.

— Что за чушь! Конечно, я ее дочь! Откуда у тебя такие нелепые идеи?

Он стоял, прислонившись к стене и скрестив на груди руки.

— Твоей матерью была совсем молоденькая женщина по имени Джей'нел Сноубилдер. Она жила в деревушке под названием Приют, в Священных горах, к западу от Тестры. Она умерла во время родов.

— Но это же абсурд! — Р'шейл зашагала по пещере. — Я знаю, что родилась в Приюте. Мать никогда ни от кого этого не скрывала. Она была беременна, когда выехала из Тестры с инспекцией.

— Нет, не была, — возразил Тарджа. — Хотя она действительно в тот год зимовала в Приюте. Ты родилась у деревенской девчонки. Джойхиния взяла тебя с собой в Тестру и сказала всем, что ты ее дочь. Но это не так, Р'шейл.

Все было слишком странным, чтобы походить на правду.

— Если все так и есть, почему лорд Дженга никогда не отрицал, что он мой отец?

— Боюсь, на этот вопрос я ответить не могу. Может, тебе следует спросить об этом его самого?

Р'шейл подошла к стене и медленно опустилась на песчаный пол. Она сидела, подтянув колени к груди и положив на них подбородок. Тарджа не двигался. В полумраке она не могла разглядеть выражение его лица.

— Тогда кто мой настоящий отец?

— Твоя мать, твоя настоящая мать, отказалась назвать его имя. В Приюте у тебя была тетя, старшая сестра твоей матери, но, насколько я знаю, другой семьи у тебя нет.

Р'шейл почувствовала странное онемение в теле.

— И где теперь эта моя тетя?

— Р'шейл, вся деревня погибла. Джойхиния приказала уничтожить ее три года назад, когда твоя тетя пригрозила выдать тайну твоего рождения.

Р'шейл подняла на Тарджу глаза. Он явно говорил правду, но эта правда была так ужасна, что в нее было трудно поверить. Девушке пришла в голову мысль, что странно, что она ничего не чувствует — ни злости, ни обиды, ни даже удивления.

— Как ты об этом узнал?

Тарджа продолжал стоять, прислонившись к каменной стене, изучая Р'шейл с непроницаемым выражением лица.

— Осталось несколько выживших. В основном дети. И голубая сестра. Я встретил ее, когда был на севере. Она ушла из общины после того, что случилось.

— Почему?

— Наверное, решила, что Сестринская община…

— Но почему Джойхиния всем солгала обо мне? — нетерпеливо перебила Р'шейл.

— Ей нужна была дочь, — пожав плечами, ответил Тарджа. — Думаю, она так и не смогла простить мне, что я родился мальчиком.

— Так почему бы просто не родить другого ребенка?

— И снова пройти через муки родов и всяческие неудобства, да еще и не имея никакой гарантии, что ребенок окажется девочкой? Да брось, Р'шейл, ты что, не знаешь Джойхинию? Просто подумай об этом.

Пока Р'шейл переваривала новость, в пещере воцарилась гнетущая тишина. Внезапно чувство, что она не принадлежит этому месту, стало реальным и понятным.

— Кто еще знает? — спросила она.

— Лорд Дженга, естественно. Гарет Уорнер и Дэвидд Тайлорсон.

— Так ты не сообщил об этом всему корпусу защитников? — Он только покачал головой.

— И ты еще обвиняешь меня в несерьезности.

— А чего ты от меня ждал? Ты притащил меня сюда и спокойненько заявляешь, что я совсем не та, кем всегда себя считала. Ты говоришь мне, что Джойхиния и Лорд Защитник все эти года лгали мне, скрывая правду о моем рождении, и что Джойхиния приказала уничтожить деревню, где жила моя настоящая семья. Я не знаю, что сказать, Тарджа. Я даже не знаю, что мне чувствовать!

— Я предупреждал, что тебе будет нелегко. Однако боюсь, это не самое худшее.

— Так это еще не все? О Основательницы! Если это была хорошая новость, то жду не дождусь услышать плохую!

Тарджа вздохнул, словно понимая ее злость.

— Она заключила сделку с лордом Пайтером. Она отправляет тебя в Кариен с послом. Она продала тебя за мантию Верховной сестры.

Р'шейл почувствовала, как кровь отлила от ее лица. «Я пошлю за тобой, когда ты мне понадобишься», — сказала Джойхиния. Девушка встала и заходила по пещере, затем яростными шагами она приблизилась к Тардже и оказалась с ним лицом к лицу.

— Ты мог ошибиться, — это был скорее исполненный надежды вопрос, чем констатация факта. Она знала, что амбиции Джойхинии безграничны. — Зачем я нужна Кариену? Это не может быть правдой!

В этот момент у входа в пещеру появился Дэвидд Тайлорсон в сопровождении Гарета Уорнера. Лейтенант вежливо кашлянул, оповещая о своем приближении.

— Мне жаль прерывать вашу беседу, дети мои, — лаконичный тон Уорнера слегка разбавил напряжение. — Но лорд Пайтер только что вошел в Большой зал, чтобы обратиться к собранию. Предлагаю вам пойти туда, чтобы не пропустить все самое захватывающее.

Р'шейл резко взглянула на Тарджу.

— Ты не можешь находиться на собрании. Там могут присутствовать только голубые сестры.

— И Лорд Защитник, — напомнил ей Гарет. — А также любые его помощники, которых он сочтет нужным иметь под рукой. Так что прости нас, Р'шейл, мы должны спешить.

Гарет подождал Тарджу, который смог одарить ее лишь сочувственным взглядом. Р'шейл молча смотрела, как трое мужчин направились прочь. В наступившей тишине слышно было лишь громкое шипение факелов. Она оставалась наедине со своей яростью. Внезапно она бросилась за ними вдогонку.

— Подождите! Я с вами!

— Но, Р'шейл, они не пропустят тебя, — попытался убедить ее Тарджа.

Она твердо посмотрела ему в глаза.

— На что спорим?

— Ладно, идем, — велел Гарет. Он был явно раздосадован, но в то же время прекрасно понимал, что Р'шейл сейчас ничем не остановишь. Дэвидд поспешил за командующим, Тарджа поймал девушку за руку и придержал ее сзади. Сначала она сопротивлялась, но освобождаться не стала.

— Р'шейл! — резко сказал он, поразив стальными нотками, зазвеневшими в его обычно таком спокойном голосе. — Что бы ты ни думала о Джойхинии, чтобы ни случилось сегодня ночью, остается еще лорд Пайтер.

— Это просто. Но если он только попытается протянуть ко мне свои потные руки, я разорву его развратное горло!

— Этим ты ничего не добьешься, разве что виселицы, как обыкновенная убийца, — логично возразил Тарджа. — Хотя посол — это не проблема. Проблема — это жрец Элфрон. Берегись его. Он заявляет, что у него было видение или что-то в этом роде. Послание от его бога. Это он хочет забрать тебя в Кариен.

— Тарджа! — Гарет и Дэвидд уже подошли к концу туннеля и в нетерпении ждали его там.

— Мне пора идти. Береги себя, Р'шейл, — и, не говоря больше ни слова, Тарджа решительно зашагал к выходу.

Р'шейл побежала следом.

 

Глава 14

Когда Р'шейл и защитники достигли Большого зала, Тарджа и Гарет быстро поднялись по ступенькам к массивной обшитой бронзой двери. Два стоящих на карауле защитника четко отсалютовали и пропустили их внутрь. Они были заявлены как помощники Лорда Защитника на собрании и имели все основания пройти в зал. У Р'шейл такого основания не было. Она вопросительно посмотрела на Дэвидда Тайлорсона.

— И что теперь? — прошептала она, опасаясь, что ее голос прогремит на всю абсолютно безлюдную улицу. Все находились в амфитеатре. Начался мелкий дождь, и булыжники на мостовой блестели в свете луны.

— Р'шейл, ты не сможешь пробраться туда. У нас нет шансов. — Она посмотрела на него, ее глаза засверкали.

— Ты не прав, один есть.

Р'шейл огляделась и побежала по аллее между Большим залом и чуть менее внушительным Административным холлом, откуда Цитаделью правила Франсил. Дэвидд догнал девушку у тупика — доходящей до плеч кирпичной ограды. Р'шейл ухватилась руками за край, подтянулась и забралась наверх. Затем она повернулась, чтобы помочь Дэвидду. Дэвидд последовал за девушкой. Встав в полный рост, балансируя на узкой стене, он поднял голову и присвистнул.

— Ты, должно быть, шутишь!

— Надеюсь, ты не боишься высоты, — ответила она.

Р'шейл тоже подняла голову и указала на тянущийся под окнами каменный карниз, до которого ни Дэвидд, ни она самостоятельно дотянуться не могли. Лейтенант только сокрушенно вздохнул при мысли о подобном безрассудстве и, покорно подставив Р'шейл руки, помог ей взобраться на карниз. Оказавшись наверху, девушка осторожно повернулась и, устроившись на мокром камне, лежа на животе, протянула руку Дэвидду. Вскарабкавшись на карниз, молодой человек помог Р'шейл подняться на ноги, и, осторожно ступая, они направились вдоль здания к его задней стене. Высокие украшенные витражами окна светились тусклым светом от горящих внутри здания факелов, но разглядеть что-либо через цветное стекло было практически невозможно. Приглушенные голоса внезапно сделались громче, словно собрание дружно проголосовало «за» или «против» чего-то. Затем раздался мужской голос с сильным акцентом — слов Р'шейл разобрать не могла, но ни секунды не сомневалась, что он принадлежал лорду Пайтеру. Вздрогнув, она снова заставила себя сосредоточиться на движении. Р'шейл могла не бояться высоты, но, если она поскользнется на мокром карнизе, результат падения на булыжную мостовую внизу будет плачевным.

Наконец они добрались до маленького резного балкончика. Дождь немного усилился. Далеко на севере то и дело сверкали молнии, освещая им путь внезапными белыми вспышками. Дэвидд забрался на балкон и, перегнувшись через балюстраду, помог Р'шейл. Как только она оказалась рядом, лейтенант принялся колдовать над замком балконной двери. Р'шейл била дрожь — под дождем ее платье промокло насквозь. Замок поддался на удивление быстро. Обхватив себя руками, чтобы хоть как-то защититься от холода, девушка стрельнула в Дэвидда любопытным взглядом.

— Как ты это сделал?

Лейтенант прижал палец к губам и аккуратно приоткрыл дверь. Они скользнули внутрь, и Дэвидд толкнул дверь обратно, поморщившись, когда петли протестующе скрипнули. К счастью, скрип потонул во внезапно раздавшихся громких криках собравшихся внизу сестер. Присев на корточки, Дэвидд быстро и беззвучно двинулся по галерее. Р'шейл подобрала юбки и, низко пригнувшись, поспешила за ним. Ей пришлось сложиться вдвое, чтобы голова не показывалась над мраморной балюстрадой тянущегося вокруг Большого зала верхнего яруса. Пройдя примерно до середины галереи, Дэвидд остановился и подозвал Р'шейл. Он лег на живот и подполз к самому краю, откуда было отлично видно все происходящее внизу. Р'шейл тихо пристроилась рядом.

Дэвидд выбрал самую лучшую позицию для наблюдательного пункта. Отсюда открывался прекрасный вид на мраморный подиум, на котором располагался Кворум, белые накрахмаленные платья на фоне моря голубых юбок и плащей. Еще одним цветовым контрастом были красные мундиры Лорда Защитника и двух его помощников — Тарджи и Гарета, — которые молча стояли за спиной своего командира. Стену за подиумом украшал огромный символ Сестринской общины. Большой зал был наполнен прибывшими на ежегодное собрание со всех концов Медалона голубыми сестрами.

Размышляя, как много она успела пропустить, Р'шейл с любопытством изучала стоявших на подиуме. Мэгина напряженно застыла в центре, даже с такого расстояния было видно, как она рассержена. Внизу, на маленьком пятачке у ступеней, прямо перед Верховной сестрой, стояли лорд Пайтер и маленький человек с выбритой тонзурой. Р'шейл внимательно посмотрела на жреца, из-за видения которого кариенцы хотели ее забрать. «Наверное, он не совсем нормальный», — подумалось ей. Лица служителя Хафисты видно не было, но его великолепный плащ производил довольно сильное впечатление. Вышитый на плаще во всю спину символ Всевышнего — пятиконечная звезда, пронзенная сияющей серебряной стрелой, — был окаймлен золотой нитью. В правой руке жрец держал длинный жезл с тем же символом, только на этот раз инкрустированным драгоценными камнями, на конце. Пламя факелов играло на самоцветах и отражалось от них разноцветными искорками.

— Ваше беспокойство принято к сведению, милорд, — обратилась к послу Мэгина; в ее голосе звенел лед. — Но Кариен не имеет права диктовать Медалону, какой должна быть его внутренняя политика. Я разберусь с язычниками, когда наступит подходящий момент.

— Вот в этом-то и проблема, Верховная сестра, — парировал лорд Пайтер не менее холодным тоном. — Беда в том, что неизвестно когда наступит этот «подходящий момент». Сейчас в Медалоне язычников больше, чем было, когда харшини вместе со своими варварскими обычаями были изгнаны с этой земли!

Собравшиеся сестры встревожено зашумели. Заявление лорда Пайтера было слишком явным преувеличением — сомнений в этом не было ни у кого. Однако то, что он мог обвинить Медалон в нарушении двухвекового соглашения, было поводом для беспокойства.

— Своими дикими обвинениями вы только отнимаете у собрания время, милорд. Возвращайтесь к своему королю с искренними пожеланиями здоровья и благоденствия. Можете также посоветовать ему заниматься своими делами.

Р'шейл была поражена подобным отсутствием дипломатии в ответе Мэгины. Она взглянула на Джойхинию и заметила, как лицо той удовлетворенно засияло. Мэгина сама рыла себе яму. Даже Дэвидд, до сих пор сохранявший полное молчание, услышав подобную бестактность из уст Верховной сестры, не сдержался и что-то тихо прошептал себе под нос. Резкий запах сырой шерсти от мокрого платья Р'шейл и мундира Дэвидда щекотал ноздри.

Лорд Пайтер протестующее зашипел. Джойхиния скользнула вперед и вытянула руку, чтобы успокоить испуганное бормотание изумленной толпы.

— Милорд, Верховная сестра вправе встревожиться тем, что вы столь голословно обвиняете нас в нарушении соглашения. Обоснуйте ваши заявления или позвольте ей управлять Медалоном, как она считает нужным.

Если бы Р'шейл не знала, как тонко и умно Джойхиния срежиссировала эту сцену, она бы и сама исполнилась впечатления от такой поддержки Верховной сестры со стороны ее матери («Приемной матери», — мрачно напомнила себе девушка). Р'шейл могла бы поклясться, что большинство голубых сестер с легкостью клюнули на происходящее. В их глазах Джойхиния продемонстрировала лояльность Верховной сестре — это было настолько же трогательно, насколько фальшиво.

— Элфрон!

Ожидавший сигнала жрец выступил вперед.

— За последние два года в Медалоне было раскрыто сто семнадцать случаев язычества, — провозгласил жрец таким высоким голосом, что зазвенело в ушах. Интересно, может, жрецы Хафисты были евнухами? Р'шейл ничего об этом не знала, но в голосе служителя явно не хватало того тембра, что присутствовал в голосах знакомых ей мужчин. Это в какой-то мере объясняло его безумные видения. — До прихода к власти сестры Мэгины с аналогичными случаями поступали просто — конфискация имущества и тюремное заключение для еретиков. Когда Верховной сестрой стала сестра Мэгина, имели место лишь три случая конфискации — и ни одного случая заключения.

— Возможно, это означает, что язычники находятся под контролем, — возразила Джойхиния. Краем глаза Р'шейл заметила движение — Гарет что-то шептал Тардже. Он наверняка обеспокоился, где кариенцы смогли добыть эти данные.

— Увы, миледи, дела обстоят не так, — ответил Элфрон. — Мы обнаружили быстрый рост язычества по всему Медалону — от его южных до северных границ — и передали эту информацию Верховной сестре. Большинство культов и ныне продолжают беспрепятственно множиться.

Джойхиния бросила взгляд на Дженгу. Она уже завладела ведением собрания.

— Это правда, Лорд Защитник? Верховная сестра приказала вам не действовать на основании предоставленной нашими союзниками информации?

— Дело находится в стадии расследования, миледи, — неохотно рапортовал Дженга, отнюдь не обрадованный тем, что его вовлекли в дискуссию. — Не следует путать благоразумие с бездействием. Когда информация получит подтверждение, защитники поступят так, как предписывает закон.

— Вот видите, милорд? Вам ответил сам Лорд Защитник. Ситуация под контролем.

— Боюсь, этого недостаточно, миледи, — покачав головой, возразил Пайтер. — Моему королю нужны более существенные заверения. Подобные речи мы слышали и во время нашего прошлого визита, но никаких изменений не произошло. Король Яснофф требует твердых гарантий того, что в Медалоне немедленно будет начата чистка, направленная против всех язычников — и уже известных, и только подозреваемых. В противном случае армия рыцарей Церкви возьмет эту миссию на себя.

Заявление посла вызвало возгласы протеста в рядах сестер. Мэгина выступила вперед и подняла обе руки. Им, чтобы успокоиться, потребовалось значительно больше времени, чем когда этим же жестом пользовалась Джойхиния. Р'шейл посмотрела на Верховную сестру с жалостью и сочувствием. Она была маленькой и полной, ей недоставало холодной элегантности Джойхинии. В ее осанке и манере держаться не было ничего царственного. Стоя на подиуме, Мэгина терялась в тени Хэррит и сестры Тенраган — обе они на голову превосходили ее в росте. В общем, Мэгина не выглядела так, как должна выглядеть Верховная сестра.

— Ваш совет будет принят к сведению, — ей пришлось почти кричать, чтобы слова не утонули в медленно стихающем гомоне. — Теперь я попросила бы вас покинуть собрание, чтобы мы могли составить формальный ответ вашему королю.

Пайтер поклонился и подал Элфрону знак.

— Я буду ждать вашего ответа, ваша милость.

Мужчины повернулись и неспешным шагом направились к выходу по выложенному мозаикой полу зала. Расступившиеся сестры провожали их взглядами, но кариенцы не обращали на них никакого внимания. Как только за послом и его спутником захлопнулась дверь, толпа снова загалдела.

Мэгина, тщательно подбирая слова своей следующей фразы, позволила им немного пошуметь, затем снова подняла руки, прося тишины. Сестры медленно угомонились. В том настроении, в котором они сейчас находились, они были не расположены во что-либо вникать, но сама идея — рыцари Церкви на земле Медалона — являлась совершенно немыслимой. Медалон слишком долго и тяжело избавлялся от религиозных пут. Большинство сестер предпочло бы терпеть горстку язычников, по крайней мере эти варвары, как правило, были не вооружены.

— Я давно ожидала от кариенцев подобного двуличия, — объявила Мэгина. Во время этой фразы Р'шейл не сводила глаз с Джойхинии. — Если бы, вступив в должность Верховной сестры, я объявила о необходимости чистки — посол повернул бы эти слова против нас же. Я не собираюсь поддаваться на шантаж.

Среди сестер послышались немногочисленные одобрительные выкрики. Риторика — это, конечно, хорошо, но она не избавляет от угрозы военного конфликта.

Очень мило, Верховная сестра, — фыркнула Хэррит. — Однако что-то я сомневаюсь, что посол блефовал. Что вы собираетесь делать? Встать у границы и медовым голоском упрашивать рыцарей Церкви не продвигаться дальше?

— Я не потерплю кариенских рыцарей на земле Медалона. Мы противопоставим им равную силу, — уверенно провозгласила Мэгина. — Защитники заставят их повернуть обратно.

— Поджигательница войны! — раздался пронзительный вопль в задних рядах, — наверняка кто-то из заранее проинструктированных прихлебательниц Джойхинии. Еще несколько сестер подхватили крик, и вскоре от него уже сотрясался весь зал: — Война! Поджигательница войны!

Джойхиния сделала шаг вперед и быстро заставила толпу смолкнуть. «Ее способность манипулировать людьми достойна восхищения», — с известной примесью зависти подумала Р'шейл.

— Сестры! Какой позор! Мне стыдно за ваше неуважение. Если Верховная сестра говорит, что нам есть что противопоставить рыцарям, — мы должны ей верить! Верховная сестра, пожалуйста, объясните вашу позицию. Вы уже думали, как нам ответить на такую угрозу? — улыбка Джойхинии казалось Мэгине столь искренней и ободряющей, что пожилой женщине даже в голову не пришло, что за этим может скрываться подвох.

— Да, я думала об этом на протяжении нескольких последних месяцев, на случай, если возникнет ситуация, подобная этой, — начала Мэгина. Р'шейл посмотрела на защитников и увидела, как Гарет Уорнер, словно в попытке предупредить Верховную сестру о заготовленной ей ловушке, покачал головой. — Я прорабатывала возможные планы защиты нашей северной границы, исходя из имеющихся у нас сил. Мы вполне способны уверенно встретить кариенскую угрозу.

— Так вы все это время готовились к войне? — переспросила Джойхиния.

Без сомнения, Мэгина рассчитывала, что ее предусмотрительность и дальновидность будут высоко оценены собранием.

— Да, сестра. Я много размышляла об этом.

— Вы сознательно планировали войну с Кариеном? — улучив момент, вклинилась Хэррит. — Вы умышленно направили нас по пути разрушения? Вы планировали войну с нашим союзником?

И прежде чем Мэгина успела возразить Хэррит против подобного объяснения ее действий, толпа снова разразилась криками:

— Война! Поджигательница войны!

На этот раз крики были значительно громче, и Джойхиния даже не сделала попытки призвать собрание к порядку. Сестры не смолкали, и до Мэгины начало медленно доходить, как мастерски ее обвели вокруг пальца. На лице Верховной сестры, когда она повернулась к Хэррит и Джойхинии, появилось рассерженное выражение. Франсил и Джакомина стояли позади, они еще не сыграли свою роль. Мэгина попыталась защититься, но ее голос потонул в шуме.

На этот раз толпу усмирила Хэррит. Она подошла к краю подиума и громко обратилась к присутствующим:

— Я принесла клятву править и защищать Медалон. Служить сестрам Клинка. Но я не могу этого делать под руководством женщины, которая с легкостью посылает нас на войну, даже не подумав о разрушительных последствиях подобного шага. Я не могу служить под началом женщины, которая так мало печется о безопасности наших людей. Кариен в сто раз больше Медалона. На одного защитника приходится десять рыцарей Церкви. Я не желаю в этом участвовать!

После столь эмоциональной тирады толпа застыла в изумленном молчании. Такого они не ожидали.

Мэгина с удивленно посмотрела на мистрессу общины.

— Ты подаешь в отставку, Хэррит?

Хэррит бросила на нее быстрый взгляд и снова обратилась к сестрам:

— Я не прошу вас о своей отставке, я требую отставки сестры Мэгины Кортанен! Я предлагаю, чтобы до организации формальных выборов сестра Джойхиния Тенраган, уже не раз сегодня доказавшая нам, что она способна разговаривать с Кариеном на равных, была избрана временной Верховной сестрой. Я предлагаю незамедлительно начать тотальную чистку, чтобы избавить Медалон от язычников, расправивших плечи за месяцы правления Мэгины. Кто «за»?

Тишина, воцарившаяся в зале после этих слов, была такой звенящей, что Р'шейл слышала, как колотится ее сердце. Затаив дыхание, она ждала развязки, хотя ей было прекрасно известно, что сейчас вперед должна ступить Джакомина. Казалось, прошла целая вечность, когда это наконец произошло. Вечность, за время которой Мэгина заметно побледнела, а выражение лица лорда Дженги стало мрачным. За его спиной Гарет и Тарджа молча переглянулись, но ничего не предприняли. Они не могли ничего изменить, не имели права вмешаться. Это было дело Сестринской общины.

— Я поддерживаю предложение, — громко объявила Джакомина. — Мне тоже невыносима мысль, что Медалон будет втянут в войну.

Толпа зароптала, внезапно оказавшись перед лицом столь неординарной ситуации.

— Хэррит, решение Кворума должно быть принято единогласно, — возразила Мэгина. — Джойхиния, безусловно, разделяет твое мнение, но вам пока так и не удалось добиться согласия Франсил.

Все взгляды обратились на старейшую мистрессу Кворума. На протяжении более чем тридцати лет Франсил избегала быть втянутой в политические игрища сестер. Сейчас же, оказавшись в центре внимания, она чувствовала себя довольно неловко. Избегая смотреть Мэгине в глаза, она обратила взор куда-то поверх голов стоящих перед ней голубых сестер.

— Я поддерживаю Хэррит, — она говорила так тихо, что ее голос долетел только до первых рядов. Сестры шепотом передавали ее заявление находящимся дальше. Казалось, что по толпе прокатился вздох изумления.

— Кворум голосует единогласно, — подвела черту Хэррит. — Сестра Мэгина, прежде чем мы перейдем к общему голосованию, хотите ли вы сказать что-нибудь в свою защиту?

Р'шейл никогда еще не видела Мэгину такой разозленной, но та усилием воли подавила рвущуюся наружу ярость и обратилась к собранию. Если отсутствие таланта лидера и работало против нее — так это было именно сейчас.

— Сестры, подумайте хорошенько, прежде чем отдадите свои голоса. Не позволяйте хитрым, полным амбиций речам затуманить ваш разум. Подумайте, что лучше для Медалона! Чистка приведет лишь к тому, что из-за нашего желания ублажить Кариен пострадают простые люди. Мы освободились от религиозных оков, не позволяйте же служителям Хафисты вновь опутать нас ими!

Собрание дало Мэгине высказаться, но Р'шейл не сомневалась, что сестры были не в настроении прислушиваться к ее словам. Если бы против Верховной сестры выступили только Хэррит или Джойхиния, то это сочли бы очередной политической интригой внутри Кворума и не придали бы этому большого значения. Но мнение Франсил обладало огромным весом и значимостью. Она пережила смену трех администраций, ни разу не запятнав себя причастностью к скандалу или хотя бы подозрением в нелояльности. Для Мэгины тот факт, что мистресса Цитадели поддержала Джойхинию, был фатальным.

— Ваше решение, сестры? — продолжила Хэррит. — Кто за мое предложение, пусть скажет «да».

Прогремевшее в ответ «да» не оставляло сомнений в исходе голосования.

— Кто поддержит Мэгину? — Хэррит знала, что они уже победили. Она даже не стала обременять себя подсчетом голосов. Тишина, последовавшая за ее вопросом, была поистине гробовой. Хэррит выдержала паузу, словно подчеркивая значение этого безмолвия, затем торжественно провозгласила:

— Тогда я объявляю сестру Джойхинию Тенраган временной Верховной сестрой! Да здравствует Верховная сестра Джойхиния Тенраган!

— Да здравствует Верховная сестра Джойхиния Тенраган! — отозвалось собрание. — Да здравствует Верховная сестра Джойхиния Тенраган!

— Сестры! — Джойхиния подняла руку. — Прошу вас, сейчас нельзя терять ни минуты! Для Медалона наступают тяжелые дни, и я сделаю все, чтобы оправдать возложенное на меня доверие.

Как и рассчитывала Джойхиния, это вызвало новую волну одобрительных выкриков.

— Страна в кризисе, так что мы должны приступить к делу немедленно. Милорд Защитник, вы принесете мне клятву верности защитников?

Дженга колебался какую-то долю секунды, затем шагнул вперед. Его сомнение не ускользнуло от глаз новой Верховной сестры. Лорд Защитник и оба его помощника остановились перед подиумом. Дженга обнажил меч и, положив его к ногам Джойхинии, опустился на одно колено. Гарет, как того требовала традиция, последовал его примеру. Тарджа упрямо остался стоять.

Джойхиния посмотрела на сына, ее лицо казалось безмятежным, ничто в нем не выдавало той ярости, что бушевала в ее груди в ответ на столь явное неповиновение.

— Вы хотите что-то сказать, капитан? — спросила она самым любезным тоном, на который была способна при таких обстоятельствах.

Тарджа стоял к Р'шейл спиной, и она не могла видеть его лица, но по тому, как напряглись плечи брата, ей было ясно, что он вне себя от бешенства.

— Чем ты заплатила Франсил за ее голос, мама? — спросил он достаточно громко, чтобы его было слышно даже в самом дальнем уголке зала.

— Преклоните колено рядом со своим командиром и принесите присягу, капитан, — Р'шейл поразилась выдержке Джойхинии.

— Боишься ответить на вопрос? — не унимался молодой человек. — Может, рассказать нашим добрым сестрам, что ты обещала лорду Пайтеру в обмен на его поддержку? Свою собственную дочь! Ах, прости, я запамятовал — она ведь тебе не дочь, верно? Об этом ты тоже лгала.

— Преклоните колено рядом со своим командиром и принесите присягу, капитан, — долго сдерживаемая злость исказила благородные черты. Собрание обеспокоено забормотало, не зная, верить или нет обвинениям Тарджи.

Ненависть матери столкнулась с не уступающей ей по силе яростью сына.

— Никогда!

Бледная и трясущаяся от бешенства, она резко повернулась к Лорду Защитнику.

— Принесите вашу клятву, милорд.

Не поднимаясь с колена, Дженга через плечо посмотрел на Тарджу.

— Опуститесь на колено, капитан, — тон его голоса был почти умоляющим. — Принесите присягу.

— Ни за что, даже если это будет стоить мне жизни, — отрезал Тарджа.

— Клятву, милорд, — холодно напомнила Джойхиния.

— Почему она не прикажет его арестовать? — прошептала Р'шейл на ухо Дэвидду. — Почему она настаивает, чтобы Дженга принял присягу?

— Она не может ему приказывать, пока присяга не принята, — шепотом ответил он.

— Одну минуту, ваша милость, — сказал Дженга, поднимаясь на ноги. Он повернулся к Тардже. — Ваше поведение бросает тень на всех защитников, капитан. Немыслимо давать клятву Верховной сестре в вашем присутствии. Приказываю вам немедленно покинуть собрание и оставаться под домашним арестом, пока я не приму решение по поводу вашего неповиновения.

Тарджа на мгновение задержался, затем резко отсалютовал и направился к выходу из Большого зала. Спина и плечи его были все так же напряжены, на лице застыло выражение мрачной решимости. Толпа расступалась, давая ему дорогу, и тут же смыкалась за ним. Р'шейл хотелось плакать от отчаяния. Она не ожидала, что Дженга с такой готовностью отступится от своего капитана. Девушка снова взглянула на Джойхинию и вздрогнула от внезапно накатившей ненависти к женщине, которую еще несколько часов назад считала своей матерью. Тем временем Дженга снова преклонил колено и громким уверенным голосом произнес слова присяги новой Верховной сестре. Дверь за Тарджой с грохотом захлопнулась, словно вынося ему приговор.

— Теперь Тардже несдобровать, да? — обратилась Р'шейл к молодому лейтенанту.

— Это точно, — кивнул тот, — если только его поймают.

— То есть?.. — непонимающе переспросила она.

— Приказав ему покинуть зал до того, как была принесена присяга, Дженга дал Тардже шанс успеть скрыться, — он отполз немного назад и присел на корточки. — Идем, нам тоже пора убираться отсюда.

Р'шейл поспешила за Дэвиддом обратно, на ходу обдумывая услышанное. Неужели Дженга действительно предоставил Тардже возможность бежать от гнева Джойхинии? Если это и в самом деле так, то догадается ли Тарджа воспользоваться случаем или останется, чтобы принять наказание за свое преступное неповиновение? Зная Тарджу, у нее были основания полагать, что он выберет второе.

Но, с другой стороны, — может, и нет.

Возможно, он предпочтет свободу, вырвется из Цитадели и навсегда избавится от амбиций и власти Джойхинии.

Внезапно в ее голове вновь возник «вопрос» и сопровождающая его пугающая пустота незнания. Навсегда избавиться от амбиций и власти Джойхинии…

— Мы не можем выйти тем же путем — нас сдует с карниза. Буря уже достигла Цитадели, и дождь отчаянно бился о стекла окон.

— Мне нужно выбраться отсюда, — прошипела девушка.

— Нужно переждать, Р'шейл. До конца собрания сюда никто не придет.

— Нет!

Дэвидд увидел выражение непреклонной решимости в ее глазах и покачал головой.

— Если я сгину во время этой авантюры, то буду крайне недоволен этим обстоятельством.

— Ты же защитник! Тебе должны доставлять удовольствие подобные мероприятия, — парировала Р'шейл, пытаясь открыть балконную дверь. Дождь вонзился в нее холодными острыми иглами, но она не обратила на это внимания. «Навсегда избавиться от амбиций и власти Джойхинии». Фраза билась в висках и заставляла спешить. Р'шейл еще не нашла ответа на «вопрос», но впервые в пустоте незнания начало прорисовываться нечто; и ни буря, ни предательски скользкий мокрый карниз, ни остатки здравого смысла не смогут остановить ее на этом пути.

 

Глава 15

Зима жалила резкими порывами северного ветра, гуляющего на границе между Хитрией и Медалоном. Хотя здесь, так далеко на юге, никогда не видывали настоящих снегопадов, это не мешало студеному воздуху, долетающему сюда с заснеженных вершин Священных гор, ощупывать все своими ледяными пальцами. Небо было затянуто свинцовыми тучами, в воздухе пахло дождем.

Брэк сидел верхом на золотом жеребце и глядел на мелкую речушку, по которой и проходила граница. Как же давно он не был дома! Если перейти границу и двинуться на северо-запад, то можно достичь мира и спокойствия Убежища. Брэк слышал его зов. По мере приближения к Медалону он становился все сильнее и настойчивее. Искушение поддаться ему не отпускало, словно неусыпная ноющая боль. Брэк в очередной раз преодолел соблазн и посмотрел на север.

— Они называют его Приграничным ручьем, — поведал ему Дамиан, неверно истолковав взгляд Брэка. — Только боги знают почему. Если учесть его стратегическое значение, то, вероятно, ему следовало бы дать имя посолиднее.

Брэк вежливо кивнул. Верховный Аррион Лиги чародеев устроила все так, чтобы он отправился на север в сопровождении ее брата, военлорда Кракандара. Дамиану Вулфблэйду не терпелось можно скорее покинуть Гринхарбор, поэтому подобное совместное путешествие казалось вполне логичным и уместным. По крайней мере, так заявила Калан. У Брэка было нехорошее чувство, что она использовала его. Неожиданное появление Коранделлена в Кристалле, может, и ставило под сомнение безопасность Дамиана, но никоим образом не угрожало его положению наследника Принца. Впрочем, так же, как и эскортирование священного наставника, находящегося при исполнении сакральной миссии. Брэк, естественно, не делился своими планами с Верховным Аррионом и продолжал отрицать свое право называться священным наставником, но Калан это ничуть не смущало и не останавливало. Она пыталась извлечь из его присутствия максимум выгоды. Дамиан Вулфблэйд в этом отношении оказался значительно более покладистым — Брэку было достаточно просто попросить обращаться к себе по имени, и военлорд согласился, не испытав ни малейшего смущения. Он даже извинился за свою сестру.

За месяц путешествия из Гринхарбора в провинцию Кракандар и к медалонской границе, проведенный в компании молодого военачальника, Брэк узнал довольно много интересных деталей. К примеру, ему и раньше было известно, что мать Дамиана приходилась Лернену младшей сестрой, но он был не в курсе, что Марла успела побывать замужем пять раз и ее разросшаяся семья включала троих собственных детей и семерых приемных. Никто из них не был обделен ее заботой и оказался хорошо пристроенным на определенной должности. Калан — на посту Верховного Арриона, ее брат-близнец Нарвелл занимал пост военлорда Эласапина. Калан и Нарвелл были плодами второго брака Марлы. Люсьен, приемная дочь от брака с богатым корабельным магнатом, владела третью хитрианского торгового флота. Младший сводный брат Дамиана — ему сейчас было всего девятнадцать — проходил обучение в хитрианской Гильдии убийц.

Марла прекрасно осознавала, что ее брату не дано произвести на свет наследника. Она создала целый клан и использовала все свое немалое богатство и влияние на благо единственной цели — добиться звания наследника трона для своего старшего сына. Принимая во внимание, что Дамиан только что пересек рубеж тридцатилетия, оставалось поражаться, как много удалось проделать его матери за столь короткий промежуток времени. Брэка также удивляло то, что члены этой огромной семьи были так верны друг другу. Казалось, Дамиан совершенно уверен в поддержке всех и каждого своего родственника. «Для людей это большая редкость», — цинично подумалось Брэку. Сам он видел Марлу только однажды — тогда она была семилетней девочкой — и не мог припомнить, чтобы хоть что-то в ней указывало на такую железную волю к достижению цели, что проявилась в ней с годами. Беспокойство Брэка за будущее Хитрии немного улеглось. Дамиан производил впечатление разумного и воспитанного молодого человека. С другой стороны, остальные военлорды, за исключением Нарвелла, едва ли плясали от радости от подобной ситуации. Да, было бы очень даже хорошо, если бы старому Лернену удалось еще немного пожить на этом свете.

— Брэк, я тебя утомил?

— Извини, что ты сказал? — Дамиан рассмеялся.

— Я тут как раз распинался о своих многочисленных баталиях, — ответил он. — Полагаю, мне не следует удивляться, что тебя не слишком интересуют подобные героические истории. Тем не менее я действительно скучаю по Тардже.

— По Тардже?

— Да, по капитану Тарджаниану Тенрагану, — пояснил военлорд. — Один из лучших офицеров защитников. Сукин сын видел меня насквозь. Будь я проклят, если понимаю, как ему это удавалось. Несколько месяцев назад — почти сразу после смерти Трайлы — его вызвали в Цитадель, — Дамиан нахмурился, на его лице показалось презрительное выражение. — Тот идиот, которого прислали ему на смену, даже не пытается что-либо делать.

— Какое разочарование для тебя, — сухо заметил Брэк. Известие о смерти Верховной сестры явилось для него неожиданностью. Это напомнило о том, как же долго он отсутствовал.

— Не сомневаюсь, бог войны устроил мне это в качестве наказания, — добавил молодой Вулфблэйд. — Наверное, решил, что мне тут слишком весело.

—Да, Зигарнальд такой, — Брэк согласно кивнул.

Дамиан с благоговейным ужасом уставился на собеседника:

—Ты разговаривал с богом войны?

Брэк неохотно кивнул, проклиная свой болтливый язык. Что ему стоило промолчать? Дамиан Вулфблэйд — рассудительный малый, но, как и всякий хитрианец или фардоннец, он трепетал перед богами. Брэк относился к ним с куда меньшей серьезностью. Впрочем, как и большинство тех, кому приходилось проводить время в обществе богов. Они были бессмертны — это правда, бессмертны и могущественны, но — как успел понять Брэк — они были также переменчивы, эгоцентричны и надоедливы. Его нынешняя миссия в очередной раз это подтверждала. Брэку часто приходила в голову мысль, что людям было бы значительно лучше без них.

— Ты говорил, у тебя есть связи в Заставе, — сказал он вслух, переводя разговор на другую тему. Еще не хватало, чтобы и Дамиан начал звать его священным наставником.

Дамиан понял намек и кивнул, хотя было видно, что он умирает от желания расспросить Брэка поподробнее.

— Когда доберешься до Заставы, найди там фардоннского капитана Дрендика. Его баржа курсирует между Талабаром и медалонскими портами на Стеклянной реке. В это время года он будет готов отправиться на север до Броденвэйля, с тем чтобы вернуться обратно с весенними ветрами. Если ты сошлешься на знакомство со мной, он примет тебя на борт. Если ты сошлешься на знакомство с Майрой — богиней реки, — он может даже доставить тебя по назначению на собственной спине.

— Почему ты общаешься с фардоннцем? Я думал, что Хитрия и Фардонния — враги.

— Так и есть, — согласился Дамиан, — когда нас это устраивает. По крайней мере, так было, когда мы покидали Гринхарбор; возможно, сейчас положение дел изменилось.

— Ты имеешь в виду присутствие в Гринхарборе принцессы Адрины? Она могла стать вестником мира?

Дамиан пожал плечами.

— Кто знает? Мне пришлось потрудиться, но я — слава богам — ухитрился избежать встречи с ее светлостью. Говорят, она совершенно несносная, капризная и избалованная девица. Даже сам Габлет не смог подкупить никого, кто согласился бы взять ее в жены. — Брэк усмехнулся при мысли, что девушка и в самом деле должна быть настоящей стервой, раз о ее репутации знали все — от жителей Гринхарбора до военлорда удаленной провинции. Дамиан наклонился в седле и ласково похлопал по шее собственного золотого жеребца. Ни у него самого, ни у его наездников не было магических способностей, с помощью которых можно было бы общаться с этими необычными животными, но уход за ними был самым тщательным. Военлорд взглянул на харшини, его улыбка погасла.

— Единственное, что объединяет Хитрию и Фардоннию, — это то, что Сестринская община преследует язычников. Дрендик в свое время спас немало невинных жизней. За это я многое могу ему простить. Даже то, что он фардоннец.

Брэк спешился и снял свои вещи со спины Рассекающего Облака. Он будет скучать по жеребцу, но не рискнет взять его с собой в Медалон. Не то чтобы кто-то в Медалоне смог бы распознать его породу, но и лишние комментарии по поводу, несомненно, благородного вида животного были совершенно ни к чему. Лучше не привлекать излишнего внимания.

— Если я могу еще чем-то помочь, — произнес Дамиан, принимая вожжи Рассекающего, — то только скажи.

— Попытайся не развязать гражданскую войну, пока меня здесь не будет.

— Лучше попроси об этом богов, — предложил Дамиан. — Они управляют ситуацией в большей степени, чем я.

Брэк пожал Дамиану руку. Ему действительно нравился молодой военлорд, но это не значит, что нужно прислушиваться к его словам.

— Доверяй собственному здравому смыслу, Дамиан, — не полагайся в этом на богов. У них полно своих дел.

Молодой человек посерьезнел:

— Так же, как и у харшини.

Брэк не стал оправдываться и отвергать обвинение. На какое-то мгновение установилась гнетущая тишина.

— Ты ищешь дитя демона, правда? — очень тихо спросил Дамиан, хотя рядом не было никого, кто мог бы их подслушать. Сопровождавший их до границы отряд сейчас укрывался в рощице поодаль.

— Кто тебе это сказал?

— Считай, что я пришел к этому путем собственных размышлений, — он только пожал плечами. — Слухи о нем ходят почти все время, сколько я себя помню. И мне кажется, что именно это могло быть той самой причиной, которая заставила харшини после стольких лет прервать, наконец, свое молчание. Ты собираешься его убить?

Брэк вздрогнул от неожиданного предположения.

— Не знаю.

— Тогда ответь мне на один вопрос.

— Если смогу.

— Если это и вправду ребенок Лорандранека, то он должен быть примерно как ты, верно? Харшини, но способный на насилие. В таком случае он может убить бога, да? Поэтому Лорандранек отозвал всех харшини в Убежище? Подождать рождения ребенка, который сможет уничтожить Хафисту?

Брэк подивился способности Дамиана сложить головоломку из столь мелких и разрозненных деталей. Однако его сестра была Верховным Аррионом. Лиге чародеев было известно много такого, о чем простые люди даже не подозревали. Заданный Вулфблэйдом вопрос пугал своей глубиной. Он объяснял, почему богам не терпелось удостовериться, что дитя демона живет и здравствует. Неужели Хафиста обрел такую силу, что прочие боги настолько обеспокоились, что позволили этому ребенку появиться на свет? Брэк вздрогнул и снова переключил внимание на Дамиана.

— Речь шла об одном вопросе, а ты огласил целый список.

— Предположим, я не силен в счете.

— Я не могу ответить ни на один, — покачал головой Брэк.

— Не не можешь, а не ответишь, — обвинил его военлорд.

— Не могу, — возразил Брэк, — просто потому что не знаю.

Застава сильно изменилась с тех пор, как Брэк видел городок в последний раз. Он значительно вырос — в западной части появились новые здания из красного кирпича и стало существенно больше таверн и постоялых дворов. Солдат тоже заметно прибавилось.

От красных мундиров рябило в глазах. Сами защитники тоже оказались другими — теперь это были не исполненные энтузиазма юнцы, а закаленные, отлично обученные и известные своей репутацией самых дисциплинированных солдат воины. Тем не менее их присутствие в городе порождало некое неопределенное напряжение. Люди настороженно оглядывались, прежде чем что-то сказать, даже несмолкающие рыночные торговцы выглядели менее словоохотливыми, нежели обычно.

Пеший переход до Заставы занял у Брэка почти две недели. Осторожность в его деле была предпочтительнее скорости. По совету Дамиана Вулфблэйда он обменял свою одежду моряка на кожаные штаны, льняную рубашку и еще какую-то теплую одежку, определенного названия которой ему подобрать так и не удалось. Но из-за своей золотистой кожи и необычно высокого роста он так и не стал похож на медалонца. Его отец был родом из Медалона. Брэк унаследовал от него голубые глаза и взрывной характер. Этот характер был извечным противником Брэка. Даже тот мир и покой, что насквозь пронизывали места обитания харшини, не могли усмирить его беспокойный нрав и избавить от внезапных вспышек ярости. «Забавно, — думал Брэк, — что двадцать лет, которые он по собственному почину провел среди людей, научили его самоконтролю больше, чем столетия, прожитые в Убежище».

Капитан Дрендик, как и ожидалось, оказался огромным светлобородым фардоннцем, резко выделявшимся на фоне окружавших его худощавых темноволосых людей. «Здесь не обошлось без примеси хитрианской крови», — догадался Брэк. Возможно, этим и объяснялось дружелюбное отношение моряка к Дамиану. На борту ему помогали два его брата, почти такие же крупные и светловолосые, как и капитан, хотя далеко не столь необъятные в обхвате. Брэк представился другом Дамиана, и Дрендик радостно принял его в свою компанию, не преминув добавить, что благотворительность не является сильной стороной его натуры. Капитан объяснил, что Брэк может или отработать свое путешествие на север на борту, или заплатить определенную сумму. Брэк выбрал работу. Дрендика впечатлило наличие у его нового знакомого опыта дальних плаваний, так что заключенное соглашение вполне удовлетворило обе стороны. Фардоннца не заинтересовало происхождение Брэка и причины его путешествия а север, так что Брэку не пришлось ничего объяснять.

Они отплыли из порта Заставы на двадцатый день месяца маргараны. Дул легкий ветерок, подталкивающий баржу вперед. Дрендик предсказывал, что они доберутся до Броденвэйля еще к середине весны. Оттуда Брэк планировал отправиться пешком в Цитадель и отыскать там ребенка Лорандранека.

Брэк старался не думать о проблемах, с которыми он столкнется по прибытии в Цитадель. Он не имел представления, был ли ребенок — точнее, уже вполне взрослый молодой человек — юношей или девушкой. Он не знал, как он или она выглядит и какое имя носит. Он не знал ничего, кроме того, что дитя демона в Цитадели, в городе, где проживают тысячи людей. В самом сердце Сестринской общины. Вероятно, ребенок внешне походил на мать. Трудно вообразить, чтобы харшинский ребенок мог бы провести здесь все эти годы незамеченным. Итак, скорее всего, ребенок выглядел обыкновенным человеком — как сотни других юношей и девушек.

Брэк понял, что единственный способ найти искомое дитя — чистейшая проклятая удача.

 

Глава 16

День был таким же мрачным, как и настроение Дженги, когда тот направлялся через учебный плац к своему кабинету под дружный топот сапог кадетов-четверокурсников, отрабатывающих строевой шаг. В Цитадели, казалось, ничего не изменилось — все было таким же, как и вчера, и позавчера. Купола и шпили все так же блестели в тусклом свете зимнего дня. Сияния и затемнения сменяли друг друга, как и две — а то и больше — тысячи лет до этого. В горах зима вяло и неохотно ослабляла свою цепкую хватку — вскоре склоны покроются пестрым ковром весенних цветов. Но в городе сегодня выдался холодный хмурый денек, и Дженга спешил укрыться в гостеприимном тепле своего рабочего кабинета. Да, зима в этом году, похоже, затянулась.

После того рокового собрания, на котором произошло смещение Мэгины, в Цитадели воцарилась гнетущая атмосфера. Повсюду ощущалось напряжение, пронизывающее каждый уголок города — от таверн до спальных корпусов, от членов Кворума до самого грязного свинопаса.

Защитники постоянно находились в состоянии повышенной боевой готовности — Джойхиния твердо выполняла обещание, данное кариенскому послу. Каждый день патрули солдат в красных мундирах выходили или выезжали верхом из ворот Цитадели и возвращались через несколько дней или недель, мрачные и молчаливые, с повозками, полными арестантов с беспомощным взглядом, обвиняемых в поклонении языческим богам. Некоторые из задержанных были почти детьми. Никто не сомневался, что чистка защитникам совсем не по душе, но Лорд Защитник дал клятву верности. Дженге пришлось наложить дисциплинарное взыскание на значительную часть своих офицеров за то, что те выказывали открытое недовольство политикой Верховной сестры. Он был обязан так поступить.

Чтобы как-то справляться с резко возросшим потоком обвиняемых в язычестве, Джойхиния учредила специальный суд под председательством Хэррит. Суд выносил арестованным приговоры. Для Дженги не представляло секрета, что сам по себе этот суд был пустой формальностью — обвинительные заключения практически повторяли одно другое и, невзирая на обстоятельства дел, выносились одинаковые вердикты. Факт ареста являлся достаточным доказательством вины, и каждые три дня на Гримфилдские рудники отправлялся очередной караван осужденных. Раньше такие караваны покидали Цитадель раз в месяц. Дженга без устали повторял своим людям, что прежде чем арестовать кого-либо, необходимо быть абсолютно уверенным в его вине. Джойхиния же, напротив, призывала арестовывать всех, кто вызывает хотя бы малейшее сомнение в благонадежности. «Нет дыма без огня», — обожала повторять Верховная сестра.

Сразу после отставки Мэгины ее сын — Уилем Кортанен — был спешно назначен комендантом Гримфилда и незамедлительно отбыл туда вместе с опальной матерью и своей жуткой женушкой Крисабель. И это, с точки зрения Дженги, было единственным светлым пятном во всей этой омерзительной ситуации. Многие сожалели об отставке и изгнании Мэгины, и никто не сомневался, что назначение Уилема было ему не в радость, хотя с его квалификацией он легко справится с этим постом и наверняка станет отличным администратором. Однако Дженга был совершенно уверен, что в Цитадели не найдется человека, который скучал бы по Крисабель.

Лорд Пайтер оставался в Цитадели вплоть до вчерашнего дня, когда, наконец, покинул город в сопровождении почетного караула, призванного сопровождать посла до Броденвэйля. Кариенец проторчал в столице почти всю зиму — частично с целью убедиться в том, что чистка действительно началась, частично по причине своего желания избежать путешествия по суше и отправиться на родину на корабле. Таким образом, ему пришлось дождаться, пока его судно доберется против течения до ближайшего к Цитадели порта на Стеклянной реке — река Саран, протекающая неподалеку от города, была слишком мелкой для судоходства. И вот, наконец, на днях пришла долгожданная новость о том, что корабль лорда Пайтера бросил якорь в Броденвэйле и готов воспользоваться всеми преимуществами, даруемыми весенними ветрами, чтобы доставить высокопоставленного кариенца домой. Посол спешно уехал из города, исполненный горького разочарования после трех месяцев, проведенных под неусыпным надзором Элфрона. Все это время у лорда Пайтера не было возможности ни на мгновение вырваться из-под опеки служителя Церкви. Остальные члены свиты жреца — включая монашек — также без устали пасли своего высокопоставленного соотечественника, всячески оберегая его от соблазна грехопадения в логове этих коварных атеистов. «Интересно, — думал Дженга, — имелись ли у кариенских святош какие-нибудь подозрения касательно поведения Пайтера во время его прежних посещений Медалона без нынешней армии соглядатаев?» Монашки столь самозабвенно предавались исполнению своих обязанностей по охране посла, что его разочарование и безысходность росли как на дрожжах, и вскоре эти его ощущения можно было чуть ли не потрогать руками. Он ждал, исполненный тоской и терзаемый раздражением, вынужденный провести бесконечно унылую зиму в воздержании и беседах на религиозные темы. Элфрон же, покидая Цитадель с пустыми руками, также чувствовал себя преотвратно, но по другой причине. Дженга так и не понял, для чего жрецу нужна была Р'шейл, и даже Пайтер вышел из себя, когда Элфрон предложил ему подождать еще, пока не будет найдена девушка. Что бы там ни замышлял священник, Пайтер не разделял его энтузиазма — он хотел побыстрее отправиться домой.

Иногда Дженга краем уха слышал, как некоторые защитники перешептывались насчет того, была или нет на самом деле Р'шейл дочерью Джойхинии, но подобные разговоры обычно стихали, стоило ему войти в комнату. Неожиданное обвинение, брошенное Тарджой, явилось для Цитадели громом среди ясного неба. Исчезновение Р'шейл наводило на определенные размышления, но страх перед Верховной сестрой не позволял слухам разрастись выше уровня время от времени возникающего шушуканья. Это была небезопасная, скользкая тема — шпионы Джойхинии казались вездесущими. Дженга был ей за это крайне признателен — ведь выплыви ее ложь на поверхность, как тут же выплывет и его собственная тайна, тогда Дайан непременно понесет наказание, хоть и прошло уже столько лет.

Тарджа мудро воспользовался предоставленной ему возможностью и скрылся из Цитадели. Дженга с некоторой долей уверенности предполагал, что Р'шейл бежала с ним, чтобы избежать продажи в Кариен. Однако даже Дэвидд Тайлорсон — последний из видевших девушку в городе — не имел точного представления о том, куда она в действительности подалась. Несмотря на поиски, за прошедшие месяцы не выяснилось ничего более или менее определенного о местонахождении Тарджи и Р'шейл. Имелся ордер на арест Тарджи по обвинению его в дезертирстве — в случае поимки бывший капитан подлежал казни через повешение. Р'шейл обвинялась в воровстве — перед исчезновением она захватила с собой то ли серебряное зеркальце, то ли еще какую безделушку из апартаментов Джойхинии.

Тарджа всегда был любимым сыном корпуса защитников. Он не потерял уважения кадетов и офицеров, даже во время изгнания на южную границу. Отчаянное выступление против Джойхинии также вызвало восхищение его друзей-офицеров — они аплодировали смелости капитана, хотя многие и сомневались в разумности его действий. Но вот бегство из корпуса… Покинув защитников, Тарджа нарушил не просто клятву верности Верховной сестре, а священную присягу воина. Это было непростительно. Дженга знал — об этом говорили даже в тавернах, — что в случае поимки Тардже лучше не возвращаться в Цитадель живым: слишком многие офицеры чувствовали себя преданными им.

Тем временем чистка все не утихала, и в рядах защитников все сильнее нарастало недовольство. Мало того, что им приходилось арестовывать язычников, но и предоставляемые доказательства и основания для ареста становились все менее существенными и убедительными. Как подозревал Дженга, имело место немало случаев, когда соседи доносили друг на друга, чтобы разжиться землей. Поговаривали, что многие пользуются чисткой, чтобы свести старые счеты. Иные заявляли, что дела так же плохи, как и двести лет назад, когда образовалась Сестринская община и уничтожила харшини. Дженге не казалось, что все обстоит именно так, — ведь даже сестры Клинка не отрицали, что то были смутные времена. Думать, что Джойхиния вновь сознательно возвращает Медалон во мрак жуткого прошлого, о котором лучше даже и не вспоминать, когда во главе защитников стоит именно он, лорд Дженга… это просто страшно себе представить. Он совсем не хотел войти в историю как тиран или мясник.

Дженга открыл дверь кабинета, и дохнувшее оттуда тепло вновь вернуло его мысли в настоящее.

— Я надеялся, что мне не придется долго ждать, — проговорил Гарет Уорнер, убирая со стола ноги и даже не подумав принести извинения.

— Устраивайся как дома, не стесняйся.

Командующий разведкой выбрался из кожаного кресла Дженги, уступая место своему начальнику, и уселся на стоящий по другую сторону стола деревянный стул с твердой спинкой.

— Как прошла встреча с Верховной сестрой?

— Как всегда.

— Неужто все так плохо, э? — Джойхиния не пользовалась у Гарета Уорнера особым уважением, но обычно ему хватало здравомыслия держать свое мнение при себе, — Знаешь, терпеть не могу приносить плохие новости, но, полагаю, дальше будет еще хуже.

— Тогда это, должно быть, действительно скверные известия, — с тяжелым вздохом кивнул Дженга. — Что там? Кариенские войска перешли границу? Может, напали хитрианцы? Или по Стеклянной реке на нас движется фардоннский военный флот?

— Если бы все было так просто… Боюсь, у меня новости о Тардже.

Дженга прищурился:

— Гарет, ты сообщаешь мне о его местонахождении на протяжении всей зимы, однако все предыдущие донесения на поверку оказывались не ценнее кучки лошадиного дерьма.

Гарет пропустил едкое замечание мимо ушей.

— Милорд, Тарджа — один из лучших офицеров, когда-либо служивший в корпусе защитников. Нет ничего удивительного, что до сих пор ему удавалось от нас ускользать.

— Да уж. Меня это не удивляет. Как, впрочем, и то, что вы до сих пор не смогли его обнаружить. Что у вас на этот раз?

— В деревушке Реддингдэйл произошли некоторые неприятности с патрулем.

— Что случилось?

— На патруль напали. Три человека убиты.

— Неужели жители дали им отпор? Поразительно, что они не додумались до этого раньше.

— Согласен, нам слишком долго везло. Однако мне кажется, что теперь чистка заставила язычников переступить черту. Ходят слухи об организованном сопротивлении. У меня нет пока ничего определенного, но, судя по всему, не все язычники уповают на милость ботов. Есть и такие, которые готовы сами подняться на борьбу.

— И ты думаешь, инцидент в Реддингдэйле имеет какое-то отношение к повстанцам? — спросил Дженга.

— Я в этом практически не сомневаюсь.

— А при чем тут Тарджа? Ты сказал, что у тебя о нем плохие новости.

— Он был там, — ответил Гарет. — И Р'шейл, судя по всему, тоже была. Тарджа убил двоих защитников. Говорят, что третьего — тут я не совсем уверен — убила Р'шейл. Сержант патруля опознал их.

Дженга покачал головой. Неужели мир действительно настолько сошел с ума, что Тарджа поднял руку на защитников, а Р'шейл убила человека?

— А сам ты что думаешь? — возможно, трезвые и более непредвзятые рассуждения Гарета вернут ему хоть немного спокойствия.

— Думаю, что мы столкнулись с организованным сопротивлением, — высказал свое мнение разведчик, — а Тарджа и Р'шейл имеют к нему самое непосредственное отношение. Тарджа — бывший капитан защитников, а Р'шейл воспитывалась сестрой Клинка, имея перед глазами пример Джойхинии Тенраган. Полагаю, что отныне мы имеем дело не с горсткой фанатиков, Дженга. Принимая во внимание эту нашу парочку, мы вполне можем оказаться на пороге кровавой гражданской войны.

 

Глава 17

Тарджа выехал из Цитадели, когда разошедшаяся буря обрушивалась на город яростными вспышками молний и раскатами грома. Он использовал предоставленный ему шанс, даже не задумавшись о последствиях своего шага. Тарджа взял лишь свою лошадь, меч и немного одежды, за исключением красного мундира, который остался лежать на койке. Он выехал из Цитадели в самый дождь в том самом виде, в котором привык патрулировать границу во время своей ссылки на юг.

Запахнувшаяся в плащ Р'шейл поджидала его в маленьком поселке Кордэйле. Девушка была верхом на длинноногой серой кобыле. За спиной у нее болтался небольшой узел с вещами. Р'шейл захватила с собой смену белья, несколько личных безделушек и все деньги, которые смогла обнаружить в апартаментах Джойхинии. Ей было значительно легче решиться на побег, чем ему. Девушку не связывала присяга, не мучили мысли о предательстве. Она лелеяла в груди зародившуюся в ней холодную ярость, которая то и дело проявлялась в виде несгибаемого упрямства. Тарджа оставил попытки убедить ее вернуться обратно, так же как и перестал думать о собственном возвращении. Пути назад нет.

Поначалу их поддерживали решимость Р'шейл и украденные ею монеты. Конечно, она не считала их украденными. «Если Джойхиния была готова продать меня кариенцам, — убеждала себя девушка, — то я тоже имею полное право на часть прибыли». Они скакали на юг — больше деваться было некуда. На севере лежал Кариен. На юге — Хитрия и Фардонния. Обе страны довольно просторны, чтобы там могли затеряться два беглеца из Медалона. Кроме того, Тарджа — профессиональный солдат. Для мужчины с его навыками открывалось целое поле возможностей, особенно в Хитрии, где семеро военлордов находились в состоянии непрекращающейся вражды. Р'шейл, с ее превосходным образованием, вполне могла рассчитывать на место высокооплачиваемой медалонской гувернантки или даже бухгалтера в одной из многочисленных благородных южных семей. Как в свое время отметила Беретт, сестры Клинка были самыми тренированными бюрократами в мире. Так что без всяких споров и долгих раздумий Тарджа и Р'шейл оказались на пути в Хитрию.

Они были в дороге уже около недели, когда Тарджа вдруг осознал, что бессознательно решил найти Дамиана Вулфблэйда и пойти к нему в наемники. Защитники считали наемников отбросами, но в Хитрии и Фардоннии они являлись необходимой частью жизни. Южане предпочитали пополнять свои армии за счет наемников, чья способность выжить в сражении определялась личным мастерством и навыками, а не за счет рабов или ополченцев, чьи мысли были заняты лишь оставленными фермами да ждущими их дома милашками. Тардже пришлось пересмотреть собственные взгляды. Отныне роскошь высокой морали была ему не по карману — он дезертир. Его жизнь закончится, как только он попадется защитникам. Тарджа не сомневался, что Джойхиния объявила на него безжалостную охоту. Еще бы — он публично оскорбил и унизил ее. Уже ради этого стоило бросить ей вызов.

Однако путь в Хитрию предстоял неблизкий, а денег, чтобы во время всего путешествия останавливаться на постоялых дворах, было явно недостаточно. Кроме того, в окрестностях Цитадели их слишком легко могли опознать. Таким образом, беглецы удалились от Стеклянной реки и двинулись в глубь страны, в сторону невысоких Отвесных гор и гор Священной долины, проходя через маленькие хутора и забытые всеми деревушки центрального Медалона.

Большую часть зимы им удавалось выкручиваться благодаря изворотливости Р'шейл и охотничьим навыкам Тарджи. Иногда они нанимались на несколько дней к каким-нибудь фермерам, которые охотно предоставляли им горячую еду и кров — теплый сарай — в обмен на помощь по хозяйству. Беглецы не осмеливались надолго задерживаться на одном месте. Преследователи шли за ними по пятам. В это время года мало кто решится совершить путешествие без особой нужды — крестьяне легко вспомнят высокую рыжую девушку и ее темноволосого спутника, что недавно останавливались на их ферме.

Ярость Р'шейл слегка поутихла, хотя Тарджа справедливо полагал, что не потребуется много усилий, чтобы распалить ее снова. Девушка начинала воспринимать их отчаянное бегство как завораживающее приключение. В основном она представляла собой приятное общество — если только не упоминать в разговоре имени Джойхинии. Р'шейл никогда не жаловалась и не увиливала от работы. На первой же ферме, где они попросились на ночлег, Тарджа так и замер от изумления, когда она назвалась его женой, а не сестрой. «За нами охотятся защитники, — объяснила она чуть погодя. — Если им придется допрашивать фермеров, то они, возможно, не свяжут милую молодую чету, направляющуюся навестить своих родственников на юге с преследуемым дезертиром и его сестрой». Тарджа, конечно, не рассчитывал, что защитников так легко будет обвести вокруг пальца, но, тем не менее, это казалось мудрой предосторожностью и он не возражал.

Проводимая Джойхинией чистка значительно усложняла дело. Патрули защитников, невзирая на погоду, были повсюду, даже там, где не появлялись уже долгие годы. В крохотной деревушке Альтон в центральном Медалоне беглецы едва ускользнули от очередного отряда. Тем вечером Р'шейл и Тарджа только-только устраивались на ночлег в сарайчике одного из домиков, в которых проживало несколько столь тесно переплетенных родственными узами семей, что было не ясно, где же, собственно, начинается одно и заканчивается другое семейство. Р'шейл в поисках тепла свернулась калачиком под боком у брата и погрузилась в легкую дрему. Ноздри щекотал резковатый запах конюшни. За зиму Тарджа привык к тому, что каждую ночь девушка мирно спит рядом с ним.

По телу разливалась усталость, немного ныла спина — он провел полдня, орудуя топором. Внезапно его насторожил стук копыт приближающихся лошадей. Тарджа вскочил и приник к щели между досками в стене сарайчика. Ниже по улице проезжал патруль защитников. Возглавлявший его лейтенант что-то спрашивал у одного из крестьян. Вероятно, они и не искали именно их, но ситуация немедленно изменится, как только солдаты обнаружат здесь дремлющую парочку. Беглецов способен выдать даже отдыхающий в стойле верный конь — настоящего кавалерийского рысака ни с чем не спутаешь. Тарджа разбудил Р'шейл и, знаками велев ей соблюдать тишину, молча показал на выход. Она мгновенно все поняла и, быстро натянув башмаки, собрала нехитрые пожитки, спешно распихав их по седельным сумкам. Тарджа наскоро бросил седла на спины лошадей, кое-как затянул подпруги и, набросив уздечки, тихо вывел животных из конюшни через заднюю дверь. Они не остановились, чтобы должным образом переседлать коней, пока не оказались в лесочке за пределами деревушки. Затем беглецы без отдыха скакали до самого рассвета, прервавшись лишь на часок и затем снова тронувшись дальше.

Молодым людям пришлось проделать немалый путь, прежде чем они снова почувствовали себя в относительной безопасности.

Инцидент в Альтоне заставил Тарджу пересмотреть планы. Хотя им и удавалось в течение долгого времени избегать столкновения с преследователями, сильная изолированность поселений тоже оказалась палкой о двух концах — чужаки посещали эту глушь не часто, порой это было единственным достойным внимания событием за несколько недель. Так что не запомнить их было довольно трудно. Тогда путешественники решили вернуться к Стеклянной реке и двинуться по более населенным городкам, где странники были скорее правилом, чем исключением. Итак, они взяли курс на юго-запад, избегая патрулей и деревень, насколько это было возможно, и медленно приближаясь к реке. Оставалось только надеяться, что уже оставленный ими след направит поиски по ложному пути.

К тому моменту, когда утомленные путники добрались до небольшого поселка Реддингдэйл, уже начали появляться первые робкие признаки весны. Воздух становился теплее, дни немного длиннее, и жители городка потихоньку стряхивали с себя зимнюю летаргию. Путешественники въехали в Реддингдэйл на закате и остановились на первом попавшемся постоялом дворе. Они устали спать на земле и решились, наконец, провести ночь в теплой постели, предварительно посидев у огня и наполнив желудки пивом и хорошей порцией горячего жаркого.

Было уже довольно поздно, когда на постоялый двор ворвался патруль защитников и принялся выпытывать у хозяев имена и занятия их постояльцев. Р'шейл и Тарджа сидели в баре у дальней стены, рядом с дверью на кухню. Прежде чем сесть, они долго выбирали себе место, откуда бы хорошо просматривался вход и в случае необходимости можно было бы быстро улизнуть. Как только в бар вломился патруль, Тарджа быстро прикинул путь к отступлению, а Р'шейл, стараясь не привлекать к себе внимания, стала медленно подвигаться к краю скамьи. Помещение было довольно длинным, что давало им запас в несколько минут. В это время один из защитников, видимо посчитав себя оскорбленным каким-то замечанием хозяина, сильно ударил того в челюсть рукояткой меча.

Дальнейшие события разворачивались столь стремительно, что впоследствии Тарджа даже не мог припомнить некоторые детали.

Из кухни выскочил мальчишка лет двенадцати-тринадцати — судя по всему, сын хозяина — и, что-то неразборчиво заорав, бросился на защитников. В своей еще сохранившей детскую припухлость руке он сжимал маленький нож, на покрасневшем лице блестели дорожки слез. Мальчик кинулся на обидчика отца. Тот инстинктивно среагировал на атаку, машинально подняв меч. Не успев даже понять, что, собственно, произошло, ребенок налетел на острый клинок.

Высокий, пронзительный, душераздирающий крик агонии прорезал прокуренный воздух бара. Затем завизжали разносившие пиво девушки, заголосил хозяин, и все это слилось с криками солдат, пытающимися навести порядок. С побелевшим от шока лицом защитник высвободил меч, и тело мальчика, обмякнув, осело на пол; из раны потоком хлынула кровь. Кто-то еще — Тарджа даже не понял кто — попробовал атаковать защитников, последовав примеру мальчика, но лишь повторил его судьбу. Тардже был прекрасно известен уровень подготовки солдат — полная крестьян пивная не имела против патруля никакого шанса.

Он бросил быстрый взгляд на дверь кухни, затем перевел его на лицо Р'шейл. И, прежде чем он успел что-то предпринять; она выхватила из-за пояса кинжал и с поразительной точностью метнула его в защитника, от руки которого погиб ребенок. Клинок с глухим звуком вонзился в грудь солдата. Раненый закричал, выпавший меч с лязгом ударился об пол, вслед за ним тяжело упало тело и его хозяина. У Тарджи даже не было времени подивиться, где девушка могла научиться этому смертоносному навыку, — теперь защитники повернулись прямо к ним. Ударом ноги он перевернул стол, опрокинув его на подбежавших солдат и оголил собственный меч. Р'шейл бросилась в сторону, отпихнув на безопасное расстояние всхлипывающую служанку и освободив Тардже место для маневра. Он атаковал нападавшего защитника, прежде чем успел осознать, что делает. Первый солдат упал замертво, получив страшный удар локтем в лицо, раздробивший ему череп. Тарджа выхватил у него из руки меч и бросил его поспешившему на помощь юноше, который отважно пытался отбиться от двоих защитников столовым ножом. Парень на лету поймал оружие и начал дико размахивать клинком. Непредсказуемость его действий компенсировала недостаток умения. Тарджа занялся оставшимися солдатами.

В какой-то безумный миг лейтенант понял, с кем он столкнулся в мирной таверне. Когда до него дошло, что за человек стоит перед ним оба они словно оказались на островке гнетущей тишины среди царящего вокруг хаоса. Однако лейтенант не прервал свою атаку.

Тарджа легко отразил удар и словно нехотя нанес ответный, лишь на мгновение изумившись тому, как снизились нынче требования к уровню фехтования в корпусе защитников. С такой школой раньше кадет ни за что не получил бы звание лейтенанта. И капитаном ему теперь уже стать не суждено.

Все это заняло считанные секунды. Сержант патруля отозвал людей, пока стычка не переросла в настоящую бойню. Тарджа узнал его — закаленный в боях ветеран, имевший за плечами столько сражений, сколько лет было погибшему лейтенанту, — он верно среагировал на ситуацию. Защитникам было не развернуться в тесном баре, кроме того, вокруг вопили посетители, да и не последнюю роль сыграл тот факт, что людей, сопротивлявшихся солдатам, казалось, не особенно беспокоило, останутся они в живых или погибнут. Таким образом, сержант скомандовал отступление и отряд начал пробираться к выходу, отбиваясь от присоединившихся к баталии мужчин и швыряющихся кружками и тарелками с едой истерически визжащих женщин. Как только в дверях скрылся последний защитник, Тарджа опустил меч и тяжело оперся на него. При виде царящей кругом разрухи грудь сдавило гнетущей тоской. Теперь им не было прощения. Р'шейл поднялась на ноги. Глаза ее метали молнии. Ее снова захлестнула дремавшая было ярость и обида, которую она питала к Джойхинии.

— Видели — они бежали! — кричал юноша, радостно потрясая мечом. Он стоял на одном из немногих оставшихся не перевернутым столе, глаза его возбужденно сверкали. Упадок сил и отрезвление придут позже — Тардже было это отлично известно, — тогда остынет разгоряченная кровь, и он осознает собственную смертность. — Мы обратили их в бегство!

— Они ушли, потому что драка была бессмысленна, — устало проговорил Тарджа, вытирая кровь с клинка, прежде чем спрятать сталь в ножны. — И если у тебя есть хоть капля мозгов, ты поступишь так же. Они вернутся, и в следующий раз их не застанут врасплох.

— Однажды я их уже прогнал, — распинался парень. — В следующий раз…

— В следующий раз, если ты будешь столь же глуп, они перережут тебе глотку, Гэри, — перебил его хозяин. Он сидел на полу баюкая на коленях голову своего мертвого сына, по щекам мужчины текли слезы. Он поднял глаза на Тарджу — в них застыла боль:

— Благодарю вас за заступничество, сэр, но, думаю, это только ухудшило положение. Они вернутся.

Тарджа присел рядом с ним на корточки.

— Если вы не сделали ничего, что могли бы поставить вам в вину, то защитники не будут вымещать на вас зло. Они достаточно благоразумны.

Хозяин только покачал головой:

— Плохо же вы знакомы с их повадками, сэр. Может, раньше так оно все и было, но не сейчас. Мой сын набросился на защитника. Этого для них вполне достаточно. Теперь Желанна не может защитить нас.

Желанна. Языческая богиня плодородия.

— Так вы и вправду язычники, — заметил Тарджа с горькой иронией при мысли, что он убил защитника, спасая еретика. Он посмотрел на Р'шейл, но выражение ее лица было непроницаемым.

— В соответствии с законами сестер Клинка это преступление, — проронил хозяин бара, механически перебирая спутавшиеся светлые волосы погибшего мальчика. — Вы ставите нам это в вину?

Тарджа не ответил. Все то, во что он прежде верил, основывалось на убеждении, что язычники представляли собой опасность для Медалона. Большую часть своей сознательной жизни он провел, искореняя языческие культы. Он никогда не думал, что однажды ему придется выступить в их защиту.

— Что вы собираетесь делать? — поинтересовалась Р'шейл, пробираясь к ним через беспорядочно сваленные столы и скамьи.

— Бежать, — пожал плечами осиротевший отец, окидывая взглядом то, что осталось от его заведения. Стоны и плач раненых, казалось, окутывали все вокруг пеленой боли и страдания. Какая-то женщина в углу пыталась навести порядок, поднимая перевернутые скамьи. Остальные просто тупо смотрели на это, пораженные случившимся. — Что нам еще остается?

— Вам есть куда податься?

Хозяин кивнул.

— У одних в соседних поселках есть родственники, которые не откажут им в крове. Другие, как, к примеру, юные Гэри и Мэнда, находятся вдали от дома. Я очень беспокоюсь за них. Именно их и схватят защитники в первую очередь.

Тарджа молча согласился. Джойхиния, может, и хочет смести с лица Медалона всех язычников поголовно, но защитники будут делать это своими методами. Сначала они постараются обезвредить наиболее опасных с их точки зрения людей. Тех, кто молод и достаточно горяч, чтобы осмелиться оказать им сопротивление. Безусловно, защитники действуют в строгом соответствии приказам, но это отнюдь не делает их глупее.

Внезапно трактирщик вцепился Тардже в руку.

— Вы можете им помочь. Вы можете переправить их в безопасное место.

— Для таких, как вы, в Медалоне нет безопасных мест, — возразил Тарджа немного более резко, чем ему того хотелось. — Сестринская община уничтожит вас.

Хозяин покачал головой.

— Нет, грядет дитя демона. Дитя демона спасет нас. Желанна подала нам знак.

Тарджа поднялся на ноги и посмотрел ему в глаза.

— Желанна может даже написать об этом кровью на небе, но это все равно не станет правдой. Забудь эту чушь и беги отсюда, пока не поздно.

— Вы боитесь пришествия дитя демона? — придвинулся к ним Гэри.

— Нет, мы просто не верим в него, — ответила Р'шейл. — Да и никто, у кого есть хоть немного ума, не верит в это.

— Если в тебе жива вера, то ты скоро поймешь, что это правда, — вскинулась молодая язычница. — Желанна нас защищает.

— Да неужто? — цинично усмехнулась Р'шейл. — Что-то сегодня я не заметила ее помощи.

— Но она помогала нам, — раздался позади нежный голос. Тарджа обернулся и увидел у себя за спиной молодую светловолосую женщину. Она была очень похожа на Гэри, чтобы принять ее за сестру юноши, — та же льняная шевелюра и бледно-зеленые глаза. — Боги не всегда поступают так, как мы от них ожидаем. Капитан, Желанна привела вас сюда, чтобы помочь нам.

Тарджа напрягся, когда она обратилась к нему по званию.

— Вы меня с кем-то путаете. Я не военный.

— Вы — Тарджа Тенраган, капитан защитников и сын Верховной сестры. Вы и ваша сестра находитесь в бегах, и за ваши головы назначено вознаграждение. Ваше присутствие здесь отвлечет защитников. Они закроют глаза на простых язычников, если им представится возможность схватить такую добычу, как вы. Таким образом, приведя вас сюда, Желанна защитила нас.

Тарджа отвернулся от нее и обнаружил, что присутствующие уставились на него, разинув рты.

— Вы — Тарджа Тенраган? — в голосе Гэри сквозило граничащее с благоговением восхищение.

— Я никто, — ответил Тарджа. — Оставайтесь и сражайтесь с защитниками, если видите в этом необходимость. Мы уходим. И пока ваша богиня не сделала вас неуязвимыми против солдатских мечей, вам следует подумать, а не последовать ли нашему примеру.

— Мы можем вам помочь, — снова подала голос молодая женщина. — Если и вы поможете нам.

Тарджа стиснул рукоятку своего меча и открыто взглянул ей в глаза.

— Помочь вам? Как вы довольно точно подметили, наше присутствие отвлечет защитников от вашего культа. Разве этого недостаточно?

Она не отвела взгляда и подошла немного ближе.

— То, что вы видите здесь, — это ничто, пустяки, капитан. Подобные сцены еженощно происходят по всем медалонским поселкам. Народ гибнет. Ваш народ. Язычники и атеисты. А что собираетесь делать вы двое? Может, бежать на юг и жить спокойной жизнью в Хитрии или Фардоннии? Пока ваш народ захлебывается в крови по приказу женщины, которая только и хочет, что иметь над всем безграничную власть?

Тарджа несколько мгновений изучающе смотрел на нее, словно пытаясь понять, каким образом обычной селянке удалось сделать столь верные выводы из сплетен и слухов.

— В течение некоторого времени, — заговорила она, словно отвечая на его невысказанный вопрос, — я была трудницей. До тех пор, пока мне не открылась правда об общине. Я училась на пару курсов старше тебя, Р'шейл.

Тарджа посмотрел на Р'шейл, которая лишь слегка кивнула.

—Я помню. Тебя исключили.

— Да, когда я вернулась на старый путь.

— Так чего ты от нас хочешь? — вскинул бровь Тарджа.

— Научи нас сражаться! — с энтузиазмом воскликнул Гэри.

Молодая женщина движением руки заставила его замолчать.

— Гэри, ты слишком много говоришь.

— Но, Мэнда!

Мэнда продолжала, обращаясь к Тардже и Р'шейл:

— Вы можете научить нас противостоять им.

— Даже если бы у меня в запасе была сотня лет, я и то не смог бы научить фермеров сражаться с защитниками.

— Большинство наших людей не хочет сражаться, капитан, — возразила Мэнда. — Но вы знаете защитников, а Р'шейл знает Сестринскую общину. Вы знаете, как они действуют. Вам знакома их стратегия. Вооруженные этим знанием, мы сможем себя защитить.

— Вы просите нас о предательстве, — покачал головой Тарджа.

— Вы дезертировали из корпуса и только что убили троих защитников, — возразил Гэри. — Можно сказать, вы уже перешли на другой берег реки.

Тарджа снова покачал головой.

— Здесь вам придется обойтись без меня. И он направился за седельными сумками. Мэнда понимающе кивнула. Р'шейл еще какое-то время смотрела на нее, затем последовала за Тарджой к выходу. Мэнда молчала. Тарджа уже толкнул входную дверь, отпихнув с дороги валяющуюся под ногами сломанную скамью, когда его остановил голос Мэнды:

— Капитан. Р'шейл.

Тарджа обернулся через плечо. Все находящиеся в баре мужчины и женщины выжидательно смотрели на него.

— Что?

— Чистка, уничтожившая харшини, погубила жизни тысячи мужчин, женщин и детей. Она длилась немногим более десяти лет. Нынешняя чистка продолжается всего три месяца, но жертв на ее счету уже значительно больше. А отвечает за это ваша мать. Надеюсь, вам хорошо спится по ночам.

— Она не моя мать, — отрубила Р'шейл.

Они вышли на улицу, Тарджа с грохотом захлопнул за собой дверь.

 

Глава 18

Въехать в Реддингдэйл было легко. Выехать из него оказалось довольно сложной задачей. Когда они пересекли темную улицу и подошли к конюшне, где стояли их лошади, дальше по дороге послышались отдаваемые громкими голосами приказы. Тарджа знал, что времени у них в обрез. Сержант узнал беглецов, и вскоре об их присутствии в городке станет известно всем находящимся неподалеку патрулям. Ворвавшиеся на постоялый двор защитники были лишь малой частью большого отряда, который навряд ли подчинялся такому же зеленому лейтенанту, как тот, что пал от руки Тарджи. Велев отчаянно зевающему мальчику-конюшему отправляться спать, Р'шейл и Тарджа быстро оседлали лошадей при тусклом свете чадящей лампы и направились к выходу.

Погасив лампу, Тарджа осторожно приоткрыл дверь конюшни и выглянул наружу. Хотя в темноте ему было практически ничего не видно, он услышал голоса приближающихся к постоялому двору защитников. Старший офицер отдал приказ поторопиться. Узнав голос, Тарджа тихо выругался. Нхил Алкарнен был его другом, по крайней мере, раньше дела обстояли именно так. Какое-то время они вместе служили на границе. Тарджа не испытывал ни малейшего желания сражаться с ним и убить его или же самому оказаться убитым. Как только он снова скрылся в конюшне, из тени со стороны постоялого двора вынырнула фигура и, перебежав через темную улицу скользнула мимо него к стойлам. Тарджа закрыл дверь на засов.

— Отсюда вам так не сбежать, — предупредила Мэнда, откинув назад капюшон плаща.

— Вам следовало бы беспокоиться о ваших людях, а не о нас, — прошептал Тарджа.

— С нашими людьми все будет в порядке.

— Полагаю, их бережет Желанна? — пробормотала Р'шейл.

— Желанна научила нас почитать ее и других богов, верить в них всем сердцем, а также посоветовала вырыть подземный ход, ведущий из винного погреба таверны в безопасное место. Мои друзья уже далеко.

— Ага, а вы не так уж беспомощны, как кажетесь.

— Но, тем не менее, мы всего лишь люди, капитан, — отвечала Мэнда. — Мы предпочитаем верить в силы природы, а не человека. Мы верим, что людям следует принять силы мира природы, а не…

— Попробуйте обратить его как-нибудь в другой раз, — вмешалась Р'шейл, когда звуки приближающегося отряда послышались уже где-то совсем неподалеку. Захлопали двери, то и дело доносились сердитые голоса защитников — они проверяли окрестные дома и лавки на другой стороне улицы. Нхил был опытным капитаном. И слишком мудрым, чтобы, двинувшись к постоялому двору, оставить тылы неприкрытыми, даже если противником окажется лишь горстка сердитых лавочников. Это было принципом защитников, вбитым им в головы с первых дней обучения в Кадетском корпусе — оружие без человека не опасно, а вот человек с оружием — да. Через несколько минут отряд достиг таверны.

— А Желанна случайно не посоветовала вам вырыть какой-нибудь туннель и отсюда? Нет?

— Если я покажу вам выход отсюда, я подвергну своих друзей большому риску. Я не могу так поступить, если не получу взамен никакой компенсации. — Тарджа нахмурился.

— Это шантаж.

Мэнда выдержала его взгляд, не обращая внимания на приближающихся по улице защитников и все нарастающую опасность ареста.

— Вовсе нет, капитан. Выбор за вами — спасение или арест. — Тарджа с мгновение поколебался, затем посмотрел на Р'шейл, которая лишь пожала плечами, словно говоря: «Выбор небогат, да и торговаться особо некогда».

— Хорошо, выведи нас отсюда.

— И вы поможете нам? — уточнила Мэнда, отказываясь двинуться с места, пока не получит твердый ответ.

— Да! — огрызнулся он. — Скорей же!

Но было слишком поздно. Защитник с шумом попытался открыть запертую дверь, но засов не поддался. Тогда он громко замолотил в нее кулаком, грохотом разбудив конюшего, который, протирая глаза и пошатываясь, направился открывать. Мальчик посмотрел на стоящую в проходе троицу ошалелыми спросонья глазами и потянулся к задвижке. Мэнда подпихнула Р'шейл к боковой лесенке на чердак.

— Быстро! — прошипела она. — Наверх!

Р'шейл пнула седельные сумки под соседние ясли и шустро вскарабкалась на сеновал. Мэнда схватила Тарджу за рукав и потащила в ближайшее стойло, где так сильно толкнула его, что тот упал на спину. Затем она рывком распахнула блузку и набросилась на него сверху, покрывая яростными поцелуями. Слегка опешив от такого внезапного напора, Тарджа сразу не понял, что она делает. Когда, наконец, он сообразил, что к чему, и включился в игру, защитник был уже в двух шагах от них.

Мэнда пронзительно взвизгнула, когда у входа в стойло показался красный мундир солдата. Солдат освещал себе дорогу, держа над головой ярко пылающий факел. Мэнда позволила ему в течение долгих секунд созерцать свою роскошную белую грудь, после чего, словно опомнившись, начала спешно прикрываться пышными юбками, больше пряча под ними лицо Тарджи, чем свое оголенное тело.

— Так, что это тут у нас? — у защитника был голос пожилого человека.

— Уходите! — закричала Мэнда и разрыдалась. — О! Пожалуйста, сэр, не говорите ничего моей маме! Я люблю Робби! Это правда! Он тоже любит меня! О, скажи ему, Робби! — и она пребольно ткнула Тарджу под юбками. Тот протестующе ойкнул от неожиданности.

— Я ничего не скажу твоей матери, детка, — ответил защитник. — Мы ищем дезертира. Высокий темноволосый парень. Он довольно опасный тип, можешь мне поверить. С ним должна быть одна рыженькая — почти с него ростом и очень красивая. Сегодня ночью они ошивались тут неподалеку.

— Вы говорите, высокий? Темноволосый? — задумчиво забормотала она. — С рыжей девушкой?

— Да, именно так.

— Тогда я их видела! — воскликнула она, снова больно пихнув Тарджу под ребра. — Мы их видели, правда, Робби? Разве ты не помнишь? Они были здесь! Да, и сбежали, когда услышали, что приближается отряд!

— Как давно это было?

Мэнда на мгновение задумалась, словно бессознательно слегка приспустив юбки с соблазнительно белевшей в свете факела груди.

— Ну, мы с Робби к тому моменту уже… ну… вы понимаете… один раз… а это было чуть пораньше. Может, с полчаса назад? Мне кажется, они направились туда, — добавила она, махнув рукой на восток, в сторону противоположную реке.

Защитник кивнул и обернулся к оседланным спокойно ожидавшим лошадям и криком подозвал кого-то из своих, приказав вывести животных на улицу. У входа в конюшню сразу столпились защитники. Шум перекрыл голос раздающего приказания Нхила. Тарджа отлично слышал его слова, даже задыхаясь под ворохом юбок и весом навалившейся на него Мэнды.

— Они ушли пешком! — информировал Нхил своих людей. — Они опережают нас примерно на полчаса! Сержант Бреллон, проверьте таверну на всякий случай. Остальные — за мной!

Отряд бросился в погоню за беглецами, от топота копыт задрожала земля.

— Сэр! — окликнула Мэнда поспешившего присоединиться к своим защитника.

Тарджа подавил вздох отчаяния. «Чего ей еще надо? Что она делает? Солдат уже уходит! Не зови его, не разговаривай с ним!» — мысленно взмолился он.

— Вы ведь… не скажете моей… ничего… про нас, правда? — глупо моргая, спросила она. — Маме не слишком по душе Робби, знаете ли. А вот когда он закончит учебу…

— Ну что ты, малышка, я унесу твой секрет в могилу, — хмыкнул защитник. — Удачи тебе. Тебе и Робби.

Тарджа поднял руку в вялом приветствии, а Мэнда стянула юбки с его лица и снова жадно набросилась на него с поцелуями. Она не останавливалась, пока не убедилась, что солдат уже ушел.

У маленькой деревянной пристани Реддингдэйла тихо покачивались три суденышка, готовые отважно отчалить от берега навстречу темным водам могучей Стеклянной реки. Река была широка и глубока, но в ней встречались коварные водовороты и течения, которые могли привести неосторожного капитана к катастрофе. Никто не рисковал пускаться по ней в ночное плавание без особой нужды. У бортов, в царящем вокруг мраке раскачивались фонари, их отражения казались дырами на черном стекле поверхности воды. Мэнда подала знак не двигаться. Р'шейл и Тарджа послушно притаились в переулочке у скобяной лавки, пережидая, пока пройдет патрулирующий квартал защитник. Как только дежурный солдат оказался достаточно далеко, все трое, пригнувшись, побежали к пристани.

Первые два судна были медалонскими баржами — их отличала низкая осадка, столь необходимая при навигации по мелким притокам Стеклянной реки. Третье судно, привязанное у дальнего конца пристани, оказалось фардоннским. К нему-то и направлялась Мэнда. Перепрыгнув с причала на борт, Тарджа вдруг обратил внимание, что небо понемногу начинало светлеть. Всю ночь они провели, пробираясь к пристани под руководством молодой язычницы. На протяжении всего пути она едва ли произнесла несколько слов, общаясь с беглецами с помощью взглядов и жестов. С тех пор как Мэнда слезла с Тарджи и без тени смущения застегнула свою блузку, не обращая внимания на любопытные взгляды Р'шейл, она держалась собранно и деловито. Тарджа же чувствовал по отношению к девушке некоторую неловкость и замешательство. А еще он был на нее довольно сердит — Мэнда вытянула из него обещание, которое ему так не хотелось давать, и не выказывала при этом никаких признаков угрызений совести.

Когда, прыгнув на судно и присев на палубу перевести дух, они подняли глаза, то увидели спешащего к ним огромного светлобородого фардоннца.

— Мы чуть было не отчалили без тебя, — обратился он к Мэнде. — Кто это?

— Это друзья, — успокоила капитана девушка. — Тарджа, Р'шейл — это Дрендик, капитан «Дочери Майры».

Фардоннец протянул Тардже руку и помог подняться на ноги.

— Благослови тебя Майра, друг, — сказал он.

— И тебя, — ответил Тарджа. Для него не стало открытием, что фардоннец поклонялся речной богине, но несколько удивило, что он оказывает активную помощь медалонским язычникам.

— Скоро рассвет, — тревожно заметил Дрендик. — Мне хотелось бы поскорее убраться отсюда, пока эти милашки в красных мундирах не додумались обыскать мое судно. Давайте-ка спускайтесь вниз и скажите Брэку и этим двум бездельникам — моим братьям, чтобы они шли ко мне. Мы отправляемся немедленно.

Мэнда поднялась на цыпочки и чмокнула капитана в щеку.

— Да благословит тебя Желанна еще многими-многими сыновьями, Дрендик.

— Желанна и так была ко мне излишне добра, — пожаловался тот, — думаю, пора сбавить обороты.

Мэнда повела своих спутников в кают-компанию. Спустившись по ступенькам, они оказались в узком коридорчике, в котором Тарджа едва мог пройти не согнувшись. В конце коридорчика находилась дверь — Мэнда открыла ее не постучав. Кают-компания была полна народа, сгрудившегося вокруг маленького столика. Большинство людей Тарджа и Р'шейл видели в таверне.

Гэри вскочил с узкой скамьи и радостно обнял сестру.

— Тебе удалось! — воскликнул он. — И ты привела их!

— Возможно, и не совсем по доброй воле, но они согласились нам помочь. Капитан, Р'шейл — это мой брат Гэри, а это — Падрик, Ярн, Алдернон, Мерон и Хэрри, — юноши у стола настороженно посмотрели на вновь прибывших — все, кроме годящегося им в деды Падрика: он даже не скрывал своей враждебности. — Ну и, конечно, Гэзил и Эйбер — братья капитана, — и она указала на двух опиравшихся на спинку скамьи фардоннцев. — А вы, судя по всему, Брэк, — она обернулась к стоящему у двери высокому мужчине, внимательно разглядывающему их бледно-голубыми глазами. — Дрендик звал вас наверх.

Два матроса — оба более молодые и значительно более стройные версии своего старшего брата — и высокий голубоглазый мужчина вышли в коридорчик.

— Откуда нам знать, что им можно доверять? — спросил Хэрри, как только члены команды вышли из кают-компании.

— Я дал слово, — ответил Тарджа.

— Неужели нас может убедить слово защитника, да еще и такого, который уже нарушил одно, данное своим товарищам? — возразил ему Падрик.

— По большому счету мне совершенно все равно, что ты об этом думаешь. Я сказал, что помогу вам и сделаю все, что в моих силах. Но не пытайтесь обратить нас в свою веру и не пытайтесь найти благородные мотивы там, где их нет. Мэнда помогла нам, и мы в благодарность поможем ей. Вот и все.

— Рассуждает, как профессиональный убийца, — хмыкнул Ярн. — Зачем он нам нужен?

— А затем, — вступила в разговор Р'шейл, и в ее голосе послышались стальные нотки, — что, организованные должным образом, вы сможете свергнуть Джойхинию Тенраган и сестер Клинка.

Шокированные ее словами, язычники замерли, словно лишившись дара речи.

Первым пришел в себя Гэри:

— Мы сможем даже вернуть Медалон на старый путь.

Тарджа не сводил с Р'шейл глаз. Он открыл было рот, чтобы возразить, сказать, что он не обещал ничего подобного. Он мог показать им, как защитить себя; объяснить, по каким законам действуют защитники; рассказать, какова их тактика. Но он не давал согласия свергнуть власть общины. И уж точно не собирался возвращать Медалон к язычеству. На лице Р'шейл застыло свирепое дикое выражение. Тарджа понял, что пестуемые ею всю зиму злость и обида на Джойхинию никуда не исчезали, даже когда девушка делала вид, что ей все равно. Эти язычники предоставили ей шанс сравнять счет, ранить Джойхинию самым неожиданным образом, и она ухватилась за этот шанс обеими руками.

— Настало время Верховной сестре изведать страдание.

Язычники молча переглянулись, ошеломленные ее яростью. Тарджа внимательно смотрел на Р'шейл. Ей было наплевать на язычников и их веру. Р'шейл просто хотела отплатить за двадцать лет лжи и унижений. Она жаждала мести.

 

Глава 19

Поднявшись на палубу, Брэк отправился на нос и принялся отвязывать швартовый конец. С тех пор как Брэк ступил на борт «Дочери Майры», Дрендик уже не первый раз помогал беглым язычникам. Если принять во внимание это его занятие, а также контрабанду, было просто чудом, что у фардоннца хватало времени на легальную торговлю. Однако последняя поднявшаяся на судно парочка встревожила Брэка. Они были не похожи на обычных беглецов — испуганных и благодарных за любую помощь. Они были опасны — взбунтовавшиеся отпрыски Верховной сестры, за головы которых было назначено вознаграждение и по пятам которых шел весь корпус защитников. Одно их присутствие ставило под угрозу всех находящихся на судне.

Брэк укладывал в бухту толстенный канат, размышляя о новых пассажирах, когда перед ним внезапно появилась речная богиня в широком шерстяном плаще, сотканном руками мастериц Заставы. Она придала лицу выражение, которое считала неотразимым и призванным очаровывать и соблазнять. К несчастью, применительно к Майре это вызывало противоположный эффект у всех свидетелей ее появления.

Одним из недостатков богов (даже первичных богов), как считал Брэк, было то, что все они неизбежно пытались придать своему образу качества, приписываемые им их почитателями. Только такие могущественные боги, как Кальяна — богиня любви, Зигарнальд — бог войны, Дэйсендаран — бог воров, бог моря — Каэларн, были достаточно сильны, чтобы принимать ту форму, которую им хотелось. Большинство же наивно полагало, что им следует появляться в том виде, в котором — как они считали — их ожидают увидеть верующие. Майра не была исключением. Исходя из этого, речная богиня была полуженщиной-полурыбой, но, увы, совершенно не напоминала элегантную русалку. Ее спину украшал встопорщенный, колючий, усеянный шипами плавник, с лица блекло глядели маленькие серебристые немигающие глаза. Довершали милый образ перепончатые пальцы рук и ног, а также жабры, создающие впечатление, что повелительница реки обладала обвисшими складчатыми щеками. Она улыбнулась Брэку своим вариантом улыбки, донельзя довольная тем, что застала его врасплох.

— Не ожидал увидеть меня, Брэкандаран?

Брэк покачал головой и нервно стрельнул глазами в сторону кормы, где трудился Дрендик с братьями. Проследив за направлением его взгляда, Майра расхохоталась влажным, булькающим, омерзительным смехом.

— Они меня не видят, — успокоила она своего визави.

— Что ты здесь делаешь? — спросил тот. Дрендик бы ужаснулся подобной фамильярности и неуважению, но Брэк неплохо разбирался в характере богов. Они редко заявлялись без особой нужды. Майра пришла по делу, и если он как можно скорее не вытянет из нее суть этого дела, то леди вполне может позабыть о цели своего визита.

— Неужто ты не рад мне, Брэкандаран?

— Да я просто вне себя от счастья, — уверил ее Брэк. — Так что ты здесь делаешь?

— Ты навещал Каэларна, да? — Бог моря был почти так же могущественен, как Кальяна или Зигарнальд и куда как сильнее скромной речной богини.

— Я никогда не видел его. Кроме того, я бросил океан, чтобы вернуться к тебе, — напомнил он, чтобы хоть как-то потешить ее самолюбие. — Так зачем ты пришла, Майра?

— Что? А, это… Я пришла сказать тебе о ребенке.

— Каком ребенке? — Брэк из последних сил старался сохранять спокойствие. Майра, как и ее река, обладала переменчивым нравом.

— О ребенке Лорандранека, — само собой разумеющимся тоном отвечала она.

— Майра, я наполовину человек. Мне нужны подробности. Что ты должна мне сказать о ребенке Лорандранека?

Майра тяжело вздохнула.

— Я чувствую его. Такое было много сезонов назад. Зигарнальд велел мне сказать, когда я снова это почувствую. Вот я тебе и говорю, — она насупилась и принялась разглаживать свою чешуйчатую кожу. — Мне не нравится Зигарнальд. С его приближением река наполняется кровью.

Глаза Брэка округлились от изумления:

— Так ты чувствовала ребенка раньше? Почему ты никому не сказала?

— Как же не сказала? Сказала, — нахмурившись, возразила Майра. Ее жабры при этом обиженно затрепетали. — Я сказала Зигарнальду.

«А бог войны попридержал информацию для себя по каким-то лишь ему одному известным мотивам», — с раздражением подумал Брэк.

— Дитя демона сейчас на борту?

— Я же сказала тебе. Или нет? — Брэк лишь зубами заскрежетал.

— Кто это?

Богиня пожала плечами.

— Откуда мне знать? Для меня все люди одинаковые. Думаю, что те, кто тебя интересует, прибыли только что. Я почувствовала ребенка всего мгновение назад.

Мгновение для Майры могло быть и секундой, и неделей — смотря в каком настроении она пребывала в данный момент. Но если предположить, что она пользовалась человеческими мерками времени, то круг сужался до Мэнды, Тарджи и Р'шейл. Брэк без особых колебаний отбросил парочку из Цитадели — от Лорандранека забеременела обычная девчонка из горного поселка, а не будущая Верховная сестра. Он подумал о спокойном нраве Мэнды и ее непоколебимой вере. Она какое-то время была трудницей и жила в Цитадели. Возраст тоже примерно подходил. Все отлично совпадало.

— Как мне удостовериться, что я не ошибаюсь?

— По его крови, — объяснила Майра, понемногу раздражаясь от его непонятливости.

— Ты сказала «его». Так это мужчина?

— Да не знаю я! Я же говорю, что для меня все люди на одно лицо!

Брэк немного помолчал и потом спросил:

— А ты случайно не знаешь о нем что-нибудь еще? Имя, к примеру?

Майра пожала плечами:

— Конечно, ти Ортин. Даже ты можешь почувствовать связь.

— Я чувствую связь, только когда она соединена с источником силы.

— Тогда оставайся с этими людьми, — посоветовала Майра. — Ты неизбежно вычислишь дитя демона.

Прежде чем Брэк успел ей что-то ответить, защитник, патрулирующий пристань, наконец заметил, что фардоннское судно потихоньку отчаливает. Он скомандовал им остановиться, но баржа уже устремилась вниз по течению, подхваченная жадными цепкими пальцами потока. Дрендик, коверкая речь, громко закричал в ответ солдату:

— Что ты сказать? Не говорить по-медалонски! — надрывался капитан. — Не говорить по-медалонски!

Тем временем к солдату присоединились и другие защитники, угрожающе потрясая оружием и знаками приказывая судну вернуться. Однако судно уже отошло на безопасное расстояние. Дрендик, Гэзил и Эйбер махали защитникам руками, придав лицам непонимающее выражение. Брэк присоединился к действу. Они так и продолжали свой забавный диалог, пока баржа не скользнула в поворот и маленький реддингдэйлский причал не скрылся из глаз в серых предрассветных сумерках. Мысленно поаплодировав разыгранному Дрендиком спектаклю, Брэк снова повернулся к богине и совершенно не удивился, увидев, что ее и след простыл.

Со вздохом он закрепил канаты и отправился вниз. Если верить Майре, ему следовало присоединиться к повстанцам.

В течение последующих нескольких дней, пока они плыли к Тестре, Брэк пристально приглядывался к Мэнде, пытаясь обнаружить в ней какие-нибудь черты, подтверждающие, что она — именно та, кого он ищет. Молодая женщина обладала свойственным харшини природным спокойствием и некой невинной доверчивостью, которая легко могла бы доставить ей много хлопот, если вовремя не поостеречься. Если она и вправду была дочерью Лорандранека и боги рассчитывали, что она повергнет Хафисту в небытие, то им предстоит познать горькое разочарование. Мэнда поклонялась Желанне и Кальяне, она считала жизнь священной. Похоже, девушка не имела никакой склонности к насилию, присущей Брэку и прочим метисам. Кроме того, близко понаблюдав за ней несколько дней, он мог описать ее с помощью единственного слова — милая.

Зато у него не возникало проблем в словесном описании молодой беглянки, приведенной Мэндой. Р'шейл была бедой и проблемой. Выросшая в Цитадели, она обладала недюжинным умом, была отлично образована и имела дар убеждать язычников во всем, в чем хотела. Само по себе это не внушало особого опасения, но вот ее свирепая решимость уничтожить Джойхинию сильно тревожила Брэка. С появлением Р'шейл на борту даже старый Падрик начал время от времени произносить пламенные речи и вести себя как настоящий революционер. Беглая послушница без труда разжигала страсти в своих слушателях. Она говорила им о восстановлении свободы религии. Говорила о завершении чистки, об освобождении сосланных в Гримфилд. Но Р'шейл не верила в богов и ее мотивы не имели ничего общего с альтруизмом. Она хотела отомстить Джойхинии за преступления, о которых Брэк мог лишь гадать. Он считал ее крайне опасной. С Тарджой все обстояло значительно проще. Молодой человек явно старался сдержать данное Мэнде слово, но это тяготило его. Брэк склонен был больше доверять неохотной клятве Тарджи, нежели безумному энтузиазму Р'шейл.

Накануне прибытия в Тестру Брэк подошел к Мэнде и попросил разрешения присоединиться к их обществу. Если она действительно была дочерью Лорандранека, то он не собирался упускать ее из виду. Молодая женщина с радостью согласилась принять его в компанию, даже не спросив причин, по которым Брэк решил оставить команду Дрендика. Узнав об этом, Р'шейл вскинула бровь, но возражать не стала — впрочем, как и Падрик и все остальные. Брэк плавал с Дрендиком — для них этого было достаточно. Только Тарджа задумчиво нахмурился, Брэк кожей чувствовал исходившее от него недоверие. Однако Брэка это совершенно не трогало: он нашел дитя демона — как он, по крайней мере, надеялся, — а Тарджа пусть себе думает, что хочет.

Все, что теперь от него требовалось, — это защитить Мэнду от глупой отваги ее спутников, чтобы девушка смогла добраться до Убежища в целости и сохранности. А рядом с Р'шейл Тенраган, подстрекавшей язычников взять в руки оружие и направить его на Сестринскую общину, это будет совсем не просто.

 

Глава 20

Когда весна расцвела в лето, новости о сопротивлении язычников стали главной темой разговоров во всех тавернах Медалона. Даже Брэк вынужден был признать, что с помощью Тарджи повстанцы начали представлять собой серьезную угрозу. Он был прирожденным лидером. Люди почти бессознательно тянулись к нему. Когда он издавал приказы, ему подчинялись не задумываясь. Брэк полагал, что даже в самых страшных кошмарах Джойхинии не представлялось, что ее чистка встанет ей так дорого. Она не ожидала никакого мало-мальски организованного сопротивления, не говоря уж о сопротивлении такого масштаба, как развернул Тарджа.

Защитники больше не разъезжали по деревням в поисках доказательств наличия языческих культов. Зачастую им давали от ворот поворот без всякого применения насилия. Медалонские крестьяне вдруг обнаружили поразительное знание законов и активно использовали это в свою защиту. Они начали требовать ордера и не позволяли вторгаться в поселки без их наличия. Все были отлично осведомлены, кем могут быть эти ордера подписаны, а кто не имеет на это никакого права. Если принять во внимание, что большая часть селян была неграмотна, то их знание буквы закона казалось просто ошеломляющим.

Конечно же, требование ордеров и апеллирование к законодательству не остановило защитников, однако они немного поутихли. Было совершенно очевидно, откуда ветер дует, но, какие бы чувства это ни вызывало, солдатам пришлось действовать исключительно в рамках закона. Ходили слухи, что их непоколебимая решимость уважать права граждан страшно раздражала Джойхинию. В ответ на это она предала лорду Дженге список неугодных ей офицеров, которых следовало немедленно сместить, а также список офицеров, которых она хотела продвинуть по служебной лестнице. Если какие-либо офицеры корпуса ее не устраивают, он заполнит образовавшиеся вакансии нужными ей людьми. Никогда еще Верховная сестра не вмешивалась в дела защитников столь бесцеремонно.

Ни для кого не являлось секретом, что Дженга настоятельно рекомендовал закончить чистку. К концу лета стали поговаривать, что Джойхиния считает действия Лорда Защитника доказательствам его желания подорвать ее авторитет. Она пропустила его рекомендации и советы мимо ушей, пригрозив Дженге отставкой, если он не прекратит поднимать смуту.

Вскоре после этого началось массовое дезертирство из корпуса.

Такого не случалось за всю историю армии. До Тарджи ни один офицер даже не помышлял о подобном. Чем сильнее становилось движение сопротивления, тем большее количество защитников переходило на сторону повстанцев. Чистка не пощадила никого — многие из сосланных и арестованных семей имели родственные связи с воинами корпуса, у некоторых там даже служили сыновья. Брэк однажды услышал, как Тарджа сказал Гэри, что в этом году случаев дезертирства больше, чем за два прошедших столетия.

Реакция Джойхинии была настолько же предсказуемой, насколько и жестокой. Вскоре пришли известия о ее новом постановлении: за каждого нового дезертира будет немедленно повешен один из его товарищей по оружию. Бегство из корпуса прекратилось в тот же день. Никто не сомневался, что Джойхиния не блефует. Падение духа среди защитников не поддавалось описанию.

Однако к тому моменту к повстанцам примкнуло уже довольно большое количество солдат и офицеров, чтобы движение сопротивления из досадной помехи превратилось в реальную угрозу. Неорганизованные, размахивающие вилами язычники — это одно, но когда к ним присоединились отлично подготовленные, закаленные в боях ветераны — дело приняло опасный оборот.

Единственным светлым пятном Брэк считал недавно появившийся слух о том, что Тарджа и есть дитя демона, посланец давно исчезнувших харшини, призванный освободить язычников от Сестринской общины. На Тарджу это не произвело особого впечатления, а Р'шейл смеялась до слез. Тем не менее многие язычники стали задумчиво на него поглядывать. Некоторые даже отваживались называть его священным наставником; что неизменно выводило Тарджу из равновесия. Брэку такая идея казалась очень забавной, и это не прибавило ему доверия со стороны молодого человека. С другой стороны, Брэк не мог не гадать, какой будет реакция Джойхинии, когда до нее докатятся эти известия. Прослыть матерью священного наставника навряд ли было заветной мечтой Верховной сестры.

Повстанцы устроили себе штаб-квартиру на заброшенной винодельческой ферме, покинутой хозяевами после одного из сильнейших весенних паводков, практически уничтожившего виноградники. Место было выбрано по нескольким причинам. Во-первых, ферма располагалась поблизости от Стеклянной реки — главной водной артерии страны, — к югу от Тестры, крупнейшего города центрального Медалона. В то же время повстанцы разместили свою базу на достаточном удалении от поселений, так что вероятность случайного обнаружения штаба была невелика. Да и позиция, занимаемая фермой, оказалась крайне удобной на случай отражения неприятельской атаки. Отсюда Тарджа с помощью перешедших за весну на сторону язычников дезертиров руководил своей разросшейся армией. Естественно, после приказа Джойхинии вешать оставшихся в корпусе защитников поток дезертиров иссяк, но и тех, кто успел присоединиться к повстанцам, было немало. Однако, как справедливо полагал Брэк, без дальнейшего пополнения людских ресурсов, самое большее, на что они могли надеяться, — это просто злить Джойхинию.

Р'шейл с этим не соглашалась. Она постоянно призывала к нападению и активным действиям, а такие молодые горячие головы, как Гэри и его друзья, всецело ее поддерживали. Р'шейл оказалась прямо или косвенно причастной к нескольким едва не закончившимся катастрофой, не санкционированным Тарджой рейдам. Когда Брэк увидел Р'шейл и Тарджу впервые, он считал, что брат и сестра довольно близки друг другу по духу, однако сейчас они большую часть времени проводили в ссорах и спорах. Тарджа призывал к спокойствию и осторожности, Р'шейл проповедовала агрессию. Брэк думал, что, будь у нее возможность, девушка развалила бы Цитадель на отдельные камни голыми руками. Брэку не давала покоя мысль о том, что могло быть причиной ее хлещущей через край неукротимой ярости. И нынешние события лишь укрепляли его в первоначальном мнении, что Р'шейл опасна.

Нескольких язычников захватили во время их вылазки на ферму к северу от Тестры, но их неожиданно выпустили через несколько часов пленения. Сегодня утром по возвращении на винодельню они вручили Тардже послание, написанное собственной рукой Джойхинии Тенраган. Записка была короткой и деловой.

«Дело слишком затянулось. Будь в Тестре, в таверне „Речной отдых“, ровно в полдень четвертого числа следующего месяца. Драко имеет все полномочия вести переговоры от моего имени».

От записки за версту несло двуличием. «Если бы Джойхиния послала Дженгу, — рассуждал Тарджа, — то поводов для беспокойства было бы значительно меньше, но Драко был инструментом Верховной сестры. Он служил трем Верховным сестрам и никогда не изменял ни одной».

Услыхав такую новость, повстанцы возликовали. Это было столь необходимое им доказательство того, что их сопротивление имело эффект. Тарджа до хрипоты спорил с ними, пытаясь убедить, что нельзя доверять ничему идущему от Джойхинии. Р'шейл поддерживала его, исходя из своих собственных соображений. Сопротивление стало заметной силой менее года назад и было еще недостаточно многочисленным и мощным, чтобы производить должное впечатление на противника. «Парочка намалеванных на стенах призывов да несколько удачных стычек не представляют значительной опасности для Сестринской общины», — пытался внушить им Тарджа. Но его армия придерживалась иного мнения. Они перечисляли свои победы и утверждали, что не иначе как члены Кворума начали оказывать давление на Джойхинию с целью завершить чистку.

В конце концов Тардже удалось добиться минимальной победы, настояв на том, чтобы ему позволили отправиться на встречу без вооруженного эскорта, хотя Гэри с группой приятелей на всякий случай выедут в Тестру накануне проверить, все ли там чисто. Брэк вызвался сопровождать Тарджу в качестве свидетеля переговоров. Тардже не оставили шанса возразить.

Приняв решение, повстанцы пребывали в радужном настроении. Послышались разговоры о возвращении домой. Кое-кто размечтался о встрече с сосланными в Гримфилд семьями. Они были так возбуждены, что никакие доводы Тарджи не могли спустить их с небес на землю. Это были крестьяне, а не воины. Они не понимали, что их оптимизм не имеет реальной почвы. Больше всего им хотелось, чтобы их оставили в покое, позволив тихо поклоняться своим богам и предаваться грезам о тех давно минувших временах, когда по Медалону бродили харшини и их демоны, а на пастбищах резвились золотые колдовские лошади. Брэк сочувствовал повстанцам, но понимал, что Тарджа прав.

Обсуждения в огромном пустом винном погребе, расположенном под усадьбой, все еще продолжались. Брэк извинился и покинул собрание, сославшись на необходимость выйти на свежий воздух. На самом деле он просто сбежал, чтобы не слышать выступления Р'шейл. Тарджа призывал к осторожности и благоразумию, Р'шейл же жаждала продолжения конфликта. Хвороста для костра ее ярости имелось в избытке, и она была не готова прекратить войну. У девчонки был дар говорить то, что хотели услышать язычники, особенно юные сорвиголовы. Брэк гадал, настанет ли когда-нибудь конец всему этому. Казалось, Р'шейл обладала таким запасом враждебности, которого ей хватило бы до конца жизни.

Брэк удалялся от темной фермы, шагая между длинными рядами засохших виноградных лоз, погруженный в свои мысли. Послание Джойхинии, возможно, являлось ловушкой, но настоящая опасность грозила повстанцам не извне, а изнутри. Тарджа был достаточно умен, чтобы видеть проблему, — на его счет Брэк не беспокоился. По правде говоря, несмотря на явное недоверие Тарджи к нему, Брэку он нравился. В то время как лучшей помощью язычникам со стороны Р'шейл оказалась бы ее скорейшая гибель в очередной вылазке.

— Ну зачем же так мрачно, Брэкандаран?

Он вздрогнул от неожиданности и огляделся. Ночь была темной, прохладной и безветренной. Брэк чувствовал присутствие богини, но не видел ее.

— Кальяна?

— О, ты действительно помнишь меня! — среди увядших лоз появилась фигурка маленькой девочки с облаком курчавых белокурых волос вокруг прелестного нежного личика. На ней была надета легчайшая светлая туника, развевающаяся при каждом движении хозяйки. Кальяна была босиком и парила, не касаясь ногами земли. — Я говорила им, что хоть ты и не общался с нами столько времени, это не значит, что ты нас забыл.

— Кальяна, сама посуди, как я мог тебя забыть?

Богиня любви приблизилась к нему, и Брэк почувствовал исходящую от нее силу, словно радостно танцующий огонь в глухой холодной ночи. Противостоять Кальяне было невозможно.

— Я так и сказала Зигарнальду, — кивнула она, остановившись напротив. Богиня посмотрела на Брэка снизу вверх огромными, широко распахнутыми глазами и нахмурилась. — Ты слишком высокий, Брэкандаран. Иди ко мне, присядь.

— Почему бы тебе самой просто не стать повыше? — предложил тот. Кальяна могла принять любую форму, но чаще всего являлась в образе ребенка. Ведь все любят детей.

— Потому что ты смертный, а я — богиня, — ответила она. — Правила игры задаю я.

Брэк присел на корточки и оказался к ней лицом к лицу, сопротивляясь попыткам Кальяны подчинить его своему влиянию.

— Чего ты хочешь, Кальяна?

— Я хочу знать, где ты так долго пропадал, — сказала она. — Хотя нет, это неправда. Я просто хочу, чтобы ты любил меня. Это Зигарнальд хотел узнать, куда ты пропал. Ты нашел дитя демона, настало время отвести ее домой.

— С каких это пор ты ходишь в курьерах у Зигарнальда? — Уже второй раз бог войны присылал к нему богиню. Для бессмертных это было необычно. Зигарнальд был волен распоряжаться более слабой Майрой, но повелевать Кальяной не мог никто.

— Я ему не курьер, — запротестовала она. — Просто случайно на этот раз я была с ним согласна. Кроме того, мне хотелось тебя увидеть. Тебя так долго не было в Убежище. И с тех пор ты больше ни разу со мной не разговаривал. Я соскучилась.

— Кальяна, меня не было двадцать лет. Ты, верно, только что заметила мое отсутствие.

— Неправда! Подними меня!

Брэк выполнил ее просьбу. Богиня обвила его шею своими изящными нежными руками и положила голову ему на плечо.

— Ты любишь меня, Брэкандаран?

— Тебя все любят, Кали. Тебя невозможно не любить.

— Дитя демона тоже меня любит?

— Она тебе поклоняется, — заверил ее Брэк.

— Я хочу ее увидеть! — заявила Кальяна. Она выскользнула из его объятий и опустилась на рыхлую землю, даже не оставив на ней следов. — Покажи ее мне!

— Ты хочешь, чтобы я провел тебя в набитый смертными винный погреб только затем, чтобы показать тебе дитя демона? Ты же богиня. Разве ты не можешь найти ее сама?

— Конечно, могу! Но я хочу, чтобы это сделал ты. И раз уж богиня здесь я, изволь мне повиноваться!

Брэк вздохнул.

— Отлично. Но сначала превратись во что-нибудь более взрослое. Я не могу отвести тебя туда в таком виде.

В то же мгновение стоящая перед ним малышка исчезла и вместо нее появилась обычная молодая женщина в простом домотканом платье.

— Так лучше?

— Полагаю, да.

Немного неохотно Брэк направился обратно к ферме, Кальяна пошла рядом. Посмотрев вниз, он обнаружил, что она скользит над землей.

— Проклятье, да иди же! Если только ты не собираешься объявить им, кто ты такая, и спровоцировать бесчинства.

— Ну зачем же так грубо, Брэкандаран? Я просто слегка забывчива, вот и все.

Когда они приблизились к низенькой каменной кладке, окружающей двор, Брэк остановил ее движением руки. В этот момент дверь открылась и в желтом прямоугольнике света показались две фигуры — Тарджа отнюдь не нежно тянул Р'шейл за руку. Он затащил ее за угол и повернул лицом к себе. Р'шейл рывком высвободилась.

— Какого демона ты творишь? — набросился на нее Тарджа. Глаза Брэка потемнели — он призвал силу, чтобы скрыть от них свое присутствие. Кальяна в его заботе не нуждалась — ни один смертный не мог увидеть ее, если она сама этого не хотела.

— Я помогаю им бороться за то, во что они верят! — бросила Р'шейл.

— Да тебе наплевать, во что они верят! Ты просто используешь их, чтобы отомстить Джойхинии!

— Этому смертному нужна моя помощь, — вздохнула Кальяна. Брэк прижал палец к губам, он хотел услышать, о чем пойдет речь.

— Ну и что с того? — вскинулась Р'шейл. — Тебе-то какое дело? Сам все играешь в защитника — превратил этот сброд в свою личную маленькую армию. Того и гляди попросишь их принести присягу!

«Ох! — подумал Брэк. — Р'шейл было лучше других известно, как тяжело переживал Тарджа нарушение присяги защитника».

— Этой девочке необходимо, чтобы ее кто-нибудь любил, — проговорила Кальяна. — Может, мне следует влюбить их друг в друга, как ты думаешь?

— Тише.

— По крайней мере они присягнули бы тому, чему верят, — ответил Тарджа так тихо, что Брэк еле услышал его слова. — А ты ни во что не веришь.

— А ты? — парировала она. — Ты веришь в этих божков не больше моего. Или поцелуи Мэнды так запудрили тебе мозги, что и ты начал верить в ее идолов?

— Она ревнует, это хороший знак.

— Кали, заткнись!

— Р'шейл, не приплетай сюда Мэнду.

— О! Я что, чем-то обидела твою бесцветную маленькую подружку? Во имя Основательниц, да меня тошнит от нее! Стоит ей посмотреть на тебя, как ты уже и таешь. Ты обвиняешь меня, что я использую этих людей, чтобы отомстить Джойхинии. Что же, капитан, если хочешь знать, я считаю, что ты остался здесь, потому что тебе нравится, что тебе поклоняются так же, как одному из ее проклятых богов! Ты уже переспал с ней?

— Ему нужно будет ее поцеловать, — нахмурившись, пробормотала Кальяна. — Мы не можем оставить ее в таком состоянии.

Богиня взмахнула рукой, и Тарджа, который, как опасался Брэк, готов был дать Р'шейл пощечину, внезапно сгреб ее за плечи, прижал к стене и начал неистово целовать. Р'шейл, хоть и застигнутая врасплох, не оказывала сопротивления и, казалось, не возражала.

—Кальяна! Останови их! Они же брат и сестра!

— Не глупи, Брэкандаран. С какой стати им быть братом и сестрой? У Лорандранека был только один ребенок.

—Но это же не…

—Дитя демона? — спросила богиня, озадаченно взглянув на Брэка. — Конечно, это она. А ты думал, кто?

Брэк посмотрел на парочку, которая настолько погрузилась в чары Кальяны, что дело неизбежно близилось к еще более горячему продолжению прямо посреди двора.

— Довольно, Кальяна. Дай им передышку.

Богиня вздохнула и снова взмахнула рукой. Жест был рассчитан на публику, поскольку для исполнения ее воли достаточно было одной мысли. Тарджа и Р'шейл отпрянули один от другого и с мгновение молча не сводили друг с друга глаз. Затем девушка быстро исчезла в темноте. Тарджа посмотрел ей вслед и тяжело оперся лбом о стену, словно пытаясь понять, что на него нашло. «Это и не удивительно при подобных обстоятельствах», — подумал Брэк.

— Ну вот, дело сделано, — сказала Кальяна. — Теперь он способен любить только ее. Как думаешь, Зигарнальд взбесится от злости, когда я расскажу ему о своей проделке?

В данный момент Брэку было совершенно все равно, взбесится Зигарнальд или нет. Он в отчаянии посмотрел на богиню.

— Р'шейл действительно дочь Лорандранека?

— Я думала, тут и так все ясно.

— Не может быть. Только не Р'шейл. Кто угодно, только не она.

 

Глава 21

Уже почти рассвело, когда Тарджа наконец понял, что сегодня ему уже не уснуть. Он поднялся со своей импровизированной кровати и начал тихо пробираться мимо спящих тел к выходу из винного погреба. Поднявшись по узкой лесенке, он вышел на улицу. Солнце еще не показалось над горизонтом, но оно уже раскрасило небо кроваво-красными полосами, говорящими о скором появлении светила. Тарджа окинул взглядом пустынный двор, почти бессознательно отмечая расположение часовых.

Несмотря на то, что в последние несколько дней среди повстанцев царил непобедимый оптимизм, Тарджа прекрасно осознавал, что мятежники представляли для Сестринской общины не более чем надоедливую муху. У них не было реальных шансов свергнуть сестер Клинка. Тарджу страшно бесило, когда он слышал разглагольствования юных глупцов на тему того, что они будут делать, когда захватят Цитадель. Они не представляли себе, с чем имеют дело. Они устраивали наглые вылазки, и пока им по большей части везло. С ними никогда еще по-настоящему не сражались, эти мальчишки никогда не испытывали на собственной шкуре, что такое кавалерийская атака, не чувствовали парализующего ужаса неминуемой смерти. Они всего лишь учиняли небольшие заварушки и затем прятались на ферме, считая себя при этом героями.

В неподвижном воздухе слегка потянуло дымком с примесью ладана. Тарджа с удивлением завертел головой, пытаясь определить, откуда доносится запах. Он пошел вдоль стены полуразвалившегося дома в сторону конюшни. Тарджа заглянул внутрь — несколько лошадей, не сомневаясь, что его приход предвещает завтрак, тихонько заржали. Больше в конюшне никого не оказалось, и Тарджа повернул назад и, снова пройдя вдоль дома, перешагнул через каменную кладку вокруг двора. Следуя за сладковатым ароматом, он бесшумно ступал по мягкой земле, пока не оказался на крохотной полянке среди увядших лоз примерно в сотне шагов от дома.

На сырой земле спиной к нему на коленях стояла Мэнда. Она потянулась к маленькому сложенному из булыжников алтарю, положив на него небольшой букетик полевых цветов, и снова опустилась на колени. Заинтересовавшись, Тарджа молча понаблюдал за девушкой несколько секунд, прикидывая, какому богу она могла молиться, затем тихонько, чтобы не помешать, повернулся уходить. Внезапно Мэнда заговорила:

— Сегодня вы рано, капитан.

— Ты тоже, — ответил он. Девушка поднялась на ноги и стряхнула прилипшие к юбке комочки земли.

— Я всегда встаю в это время. Говорят, что по утрам боги лучше слышат.

— А это так?

— Если честно — не знаю. Но попытка не пытка.

— Кому ты молилась?

— Патанану, богу удачи, — сказала она. — Я молилась, чтобы он не оставил тебя сегодня.

— А у вас есть бог последних идиотов? — с горечью поинтересовался Тарджа. — Скорее всего, меня курирует он.

Мэнда засмеялась.

— Нет, но я не сомневаюсь: если вы будете верить в него достаточно долго и упорно, он обязательно появится.

Тарджа нахмурился. Это была какая-то бессмыслица.

— Если я буду верить в него?

Мэнда подстроилась под его шаг, и они направились к дому.

— Дело в том, капитан, что существует два вида богов, — терпеливо объясняла она, — первичные и случайные боги. Первичные боги существуют, потому что существует сама жизнь: любовь, ненависть, война, плодородие, океаны, горы — у всего этого есть свой бог. Случайные боги возникают, когда в них верит достаточно много людей, — и она улыбнулась при виде глупого выражения лица Тарджи. — Ладно, попробую объяснить по-другому. Взять, к примеру, Кальяну — богиню любви. Вы слыхали о ней?

Тарджа кивнул.

— Так вот, она первичный бог. А Хафиста, — продолжала она, — о котором вы не могли не слышать, — случайный бог. Он образовался из демона, сумевшего собрать достаточное количество силы, чтобы стать богом. Когда демон достигает статуса бога, его силы пополняют поклоняющиеся ему верующие. Таким образом, чем больше людей в него верит, тем могущественнее он делается. Если паства такого бога теряет веру, он слабеет и погибает. А первичные боги будут существовать, пока на земле есть жизнь.

Мэнда снова засмеялась, увидев написанное на лице Тарджи явное непонимание.

— Надеюсь, вы слышали о харшини?

— Конечно, слышал, не такой уж я неуч.

— В общем, харшини — это связующее звено, мост между людьми и богами. Харшини связаны с демонами.

Тарджа задумчиво закивал, потом спросил:

— А ты действительно в это веришь?

— Это основа веры, Тарджа.

— А чем еще занимаются демоны, кроме как снуют туда-сюда дни напролет в попытке стать этими… как ты сказала?.. Случайными богами?

— Даже не представляю. Об этом следует спросить у харшини.

— Понятно, — сказал Тарджа. — А как Хафисте удалось выбиться в боги, если он был простым демоном?

Мэнда пожала плечами.

— Я не вполне уверена. Демоны получают знания, меняя формы и сливаясь с другими демонами. Наверное, всякий раз при слиянии каждый демон получает какие-то сведения от всех остальных, что в это время находятся с ним в связи. Например, харшини летали на драконах. Чтобы создать дракона, сотни демонов должны были слиться вместе, и каждый из них узнал что-то от остальных. Мне кажется, Хафиста случайно стал обладателем достаточного количества знаний и силы, чтобы собрать себе паству среди людей. Тогда он оставил Убежище, забрав с собой свой клан харшини. Говорят, кариенские жрецы — потомки тех самых харшини, покинувших свой дом в Священных горах.

— И Хафиста отправился на север, в Кариен, — заключил Тарджа. — Выходит, чтобы поддерживать силы, ему необходимы все кариенские верующие?

— Такова природа случайного бога, — согласилась Мэнда, с удовлетворением глядя на усвоившего материал ученика. — Без поклоняющихся им верующих они всего лишь безобидные демоны.

Тарджа посмотрел на Мэнду и спросил:

— Так, может, имеет смысл молиться случайному богу? Он будет непосредственно заинтересован как можно лучше ответить на твои молитвы по сравнению с богами, которым по большому счету все равно, веришь ты в них или нет.

Мэнда покачала головой.

— Капитан, вы переиначили все, что я сказала, самым извращенным способом. Наверное, боги прислали вас, чтобы испытать мое терпение.

— Не знаю, как насчет твоего, но они определенно хотели испытать мое, — вздохнул Тарджа, спрятав горечь за легкой улыбкой.

Мэнда остановилась и внимательно на него посмотрела.

— Вы начинаете жалеть, что связались с нами, да? — угадала она.

Тарджа пожал плечами.

— Это восстание обречено на поражение, Мэнда. Мы не более чем колючка, попавшая под седельную попону Сестринской общины. Рано или поздно они обрушат на нас всю свою мощь и наши жалкие попытки к сопротивлению будут уничтожены.

— Вам следует глядеть в будущее с большим оптимизмом, капитан. Вы дали нашим людям надежду, спасли тысячи жизней — и язычников и атеистов.

— Куда уж оптимистичнее, когда все те жизни, которые я предположительно спас, будут загублены ответными репрессиями властей, — возразил он. — Разве ты не видишь, что все бессмысленно? На нашей стороне горстка язычников да несколько атеистов. Подавляющая часть медалонцев не хочет войны. Им нужен мир. Они хотят жить спокойной жизнью и переживать лишь о том, хороший или нет выдастся в этом году урожай.

— Возможно, так и обстояли дела еще год назад, — не согласилась Мэнда. — Но чистка поставила все с ног на голову. Если раньше крестьян почти не заботило, чем там занимается община, то теперь картина изменилась. Страдают невинные. Людей, никогда в жизни не преступивших закон, сгоняют с их земель. Каждый раз, когда это происходит, они смотрят на нас и спрашивают, почему мы не вступимся за них, раз объявляем себя движением сопротивления. А теперь нас вынуждена было признать даже Сестринская община.

— Но вам все равно не выиграть. Это бессмысленная борьба, Мэнда. Движение неминуемо раздавят.

— Так почему же вы тогда не оставите нас?

— Я и сам спрашиваю себя об этом.

— Я вам отвечу, капитан. Это потому, что в глубине души вы знаете, что поступаете правильно, — с убеждением в голосе заявила она. — Возможно, это глупо и бессмысленно, но правильно и справедливо. Сегодняшний день это еще раз докажет.

Они снова тронулись с места, и Тарджа задумался, действительно ли все так просто. Он подозревал, что его мотивы столь же мало благородны, как и мотивы Р'шейл, — он организовал сопротивление с целью насолить Джойхинии. Теперь он был не только дезертиром и клятвопреступником — теперь он мог быть виновником величайшей несправедливости. Какая злая ирония, если все его усилия очистить собственную совесть приведут к еще большим невинным жертвам и новым загубленным жизням.

К тому моменту, когда они достигли двора, небо уже потеряло свой кровавый оттенок и старую ферму окутывали серые утренние сумерки. Тарджа настоял, чтобы на винодельне внешне все оставалось, насколько это возможно, нетронутым. Занятия и тренировки проводились на винограднике, где их не мог невзначай обнаружить случайный наблюдатель. Здание усадьбы выглядело так, словно в нем много лет никто не жил и не останавливался. Повстанцы жили и вели дела внизу, в огромном винном погребе — еще одно преимущество винодельни в качестве штаб-квартиры.

В дверном проеме показалась высокая фигура. Это был матрос с фардоннского судна, присоединившийся к ним, судя по всему, под влиянием момента, около года назад. Он никак не мотивировал свое желание. Просто предложил помощь. Мэнда не была бы Мэндой, если бы не приняла его с распростертыми объятиями. У нее была дурная привычка видеть во всем знак богов, и помощь, предложенная Брэком, не являлась исключением. Тарджа по какой-то непонятной причине ему не доверял. Брэк ни разу не сделал ничего, что заставило бы засомневаться в его лояльности. Он зачастую погружался в мысли о прошлом, но среди мятежников это было обычным делом.

Брэк заметил подошедших Тарджу и Мэнду и направился к ним через двор.

— Я уж было подумал, что ты отправился без меня, — обратился он к Тардже. Брэк превосходил его в росте, но был более худ и узок в кости. Его движения были крайне экономными, что наводило на мысль, не обучался ли он в свое время на бойца. На голове Брэка красовалась шапка густых темных волос, а с лица смотрели странные блеклые глаза. Создавалось впечатление, что эти глаза уже повидали в этом мире все, что можно было увидеть, и нашли это скучным и бессмысленным. — Доброе утро, Мэнда.

— Доброе утро, Брэк, — ответила девушка. — Я только что молилась Патанану, чтобы он сопутствовал вам в поездке.

— Это очень предусмотрительно с твоей стороны, — Тарджа заметил мелькнувшее на лице мужчины выражение и снова задумался об этом странном человеке. Брэк заявлял, что верит в первичных богов, но в отличие от остальных язычников с заметным скепсисом относился к молитвам и жертвоприношениям своих собратьев по вере. — Надеюсь, твои труды были не напрасны.

— Ты такой же маловер, как Тарджа, — всплеснула руками она.

— Нет, Мэнда, веры у меня в избытке. А вот с надеждами наблюдаются некоторые проблемы, — он перевел внимание на Тарджу и добавил: — К примеру, с надеждой не попасть сегодня в ловушку.

Тардже снова пришлось пересмотреть свое мнение о Брэке. Среди повстанцев никто не поддержал его мысль, что сегодняшняя встреча в Тестре может оказаться западней, а вовсе не шагом к завершению конфликта, — никто, кроме Р'шейл, которую больше интересовала возможность продолжать борьбу, а не закончить ее. Казалось, даже бывшие защитники считали эти переговоры реальным шансом на установление мира в стране. Некоторые, вероятно, уже начали сожалеть о своем дезертирстве. Нелегко жить, когда за твою голову назначено вознаграждение, — Тарджа знал об этом не понаслышке.

— Если бы и остальные разделяли твое мнение, — послав Мэнде красноречивый взгляд, ответил ему капитан. Та посмотрела сначала на одного, потом на другого и нахмурилась.

— Мы снова вернулись к тому, с чего начали, — напомнила она. — Это может быть западней, а может быть самым настоящим предложением мира. Мы не можем его игнорировать. Сестринская община осознала угрозу и согласна вести переговоры. Если нам удастся добиться окончания чистки и религиозной свободы для наших людей, борьба будет завершена. Я думала, это как раз то, чего вам хотелось, капитан.

— Конечно, я этого хочу, — вздохнул Тарджа, измученный длившейся больше недели дискуссией.

— Боги не оставят вас обоих, — с завораживающей уверенностью сказала Мэнда. — Осталось недолго, скоро все кончится.

Тарджа взглянул на Брэка — казалось, тот разделяет его скептический настрой. Посторонившись, чтобы пропустить Мэнду, Брэк обратился к молодому офицеру:

— Ты ведь знаешь, что это ловушка, верно? — Тарджа кивнул.

— Я почти уверен в этом.

— Так зачем ты в нее лезешь? — поинтересовался Брэк. Тарджа посмотрел на удаляющуюся фигуру девушки и пожал плечами.

— Потому что остается ничтожный шанс, что я ошибаюсь. Вдруг Джойхиния и правда хочет покончить с этим, не губя лишних жизней?

Брэк с сомнением покачал головой.

— Сынок, меня не было в Медалоне довольно долго, но я помню прошлую чистку. Здесь дело не в наказании кучки язычников, а в их систематическом истреблении.

— Тем больше поводов покончить с этим, — кисло заметил Тарджа.

— Что же, полагаю, ты знаешь Джойхинию лучше других, но, боюсь, ты пожалеешь о своем решении.

— Если мы останемся в живых — это уже будет удача.

Брэк снова покачал головой и повернулся, двинувшись обратно к дому длинными, по-кошачьи легкими шагами. Пройдя несколько метров, он остановился и оглянулся.

— Кстати, ты нигде не видел Р'шейл?

— Нет, — он не видел ее уже несколько дней, с той самой ночи, когда их спор перерос в нечто слишком неловкое и смущающее, чтобы подробно на этом останавливаться. Тарджа решил, что она избегает его что было совсем несложно в лабиринтах огромной сети винных погребов в подвале под домом. Интересно, что от нее нужно Брэку. Матрос видел Р'шейл насквозь и обычно не обращал на нее внимания. — А что?

—Да нет, ничего. Просто поинтересовался. Спрошу у Гэри. Может, он знает, где она.

—Гэри вчера отбыл в Тестру, — напомнил Тарджа. — Ты ведь думаешь, что она могла отправиться с ним?

— Да помогут нам боги, если это так, — пробормотал Брэк. — Впрочем, это не важно. Она все равно скоро объявится.

— Несомненно, — согласился его собеседник, немного встревоженный внезапным интересом Брэка к Р'шейл и в значительно большей степени обеспокоенный ее отсутствием. А когда он отправился за Брэком в сторону дома, ему пришла в голову еще одна смущающая мысль.

Брэк заявил, что помнит последнюю чистку.

Последняя проводимая Сестринской общиной против язычников чистка имела место во время правления Верховной сестры Бретанн почти сто двадцать лет назад.

 

Глава 22

Тарджа и Брэк молча скакали к Тестре, рассчитывая прибыть в город примерно за два часа до полудня. Перед встречей с Драко Тарджа хотел немного осмотреться на месте. Может, их ожидала западня, но он не собирался лезть в нее с закрытыми глазами. Брэк ехал рядом с ним по залитой солнцем дороге с такой легкостью и изяществом, словно родился в седле, — очередной факт, который Тарджа добавил к тому, что ему было известно об этом человеке. Судя по всему, он был матросом, моряком. Подавляющее большинство представителей этой профессии вообще не знают, с какой стороны подходить к лошади, и относятся к ним с враждебной настороженностью. Еще один кусочек головоломки под название Брэк.

— Для моряка ты отлично ездишь верхом, — заметил он. Поднялся ветер, и холодный воздух забрался Тардже под плащ. Яркое солнце было обманчивым — оно почти не давало тепла.

Брэк посмотрел на него и пожал плечами:

— Я не всегда был моряком.

Тарджа и не ожидал услышать в ответ что-нибудь более вразумительное, но тем не менее этот ответ вызвал у него раздражение.

— Ты недавно прибыл из Хитрии, верно? — спросил он, решив до приезда в Тестру вытянуть из этого человека-загадки хоть какую-нибудь дополнительную информацию. Не исключено, что прежде, чем сядет солнце, от Брэка будет зависеть его жизнь. Тарджа хотел понять, кто будет прикрывать его спину.

— Да, — последовал короткий ответ.

— И что ты там делал? — Тарджа надеялся, что их диалог выглядит не допросом, а обычной дорожной беседой, но понял, что расчет не оправдался, когда Брэк вдруг улыбнулся понимающей улыбкой.

— Я давал советы Лиге чародеев по политическим вопросам. — Брэк раскусил его намерения с такой легкостью, что Тарджа почувствовал себя дураком.

— Что же, так мне и надо. Извини, я не собирался учинять тебе допрос.

— Еще как собирался. Ты же изнываешь от любопытства. Если хочешь, я могу его удовлетворить. Какой вариант ты предпочитаешь — удобоваримый или правдивый?

Тарджа посмотрел на своего спутника, удивившись вопросу.

— А разница велика?

— Огромна, — кивнул Брэк. — Хотя сомневаюсь, что ты поверишь правде. Удобоваримый вариант выглядит куда более правдоподобным и убедительным. Особенно для человека с твоими предрассудками.

Тарджа, совершенно сбитый с толку и уже почти сожалея, что вообще затронул эту тему, недоуменно нахмурился.

— Если тебе нечего скрывать, тогда к чему такое разнообразие вариантов?

— Действительно, к чему? — согласился Брэк.

Тарджа чувствовал, что его терпение на исходе.

— Если не хочешь, можешь не рассказывать, — выпалил он. — Меня просто беспокоит, тот ли ты, за кого себя выдаешь.

— Тогда я даю тебе слово, что я именно тот.

Воцарилось гнетущее молчание. Тарджа пришпорил коня и поехал на несколько шагов впереди, кляня себя за то, что так легко дал вывести себя из равновесия, и Брэка — за его упорное нежелание прояснить ситуацию. Он продолжал не доверять этому человеку, а их разговор ничуть не облегчил дела. Брэк присоединился к ним так неожиданно, так внезапно, что было трудно поверить в его приверженность делу сопротивления. Он заявлял, что язычник, но его отношение к богам можно было характеризовать как пренебрежение.

А теперь Тарджа скакал в почти заведомую ловушку бок о бок с Брэком. Неудивительно, что ему было не по себе.

Дав Тардже время остыть, Брэк снова поравнялся с ним и заговорил:

— Я покинул Медалон много лет назад, — начал он свой рассказ, словно они и не прерывали разговор. — Я сделал нечто, что, как полагал, не позволяло мне вернуться к семье. Не спрашивай меня об этом — я все равно тебе не отвечу. С тех пор я странствую по свету. Где я только не был: работал на алмазных приисках в Фардоннии и даже был извозчиком в Кариене, хотя ни один нормальный человек не может долго выдержать в этой стране, подчиненной воле Всевышнего Хафисты. Последние несколько лет я провел на рыболовном судне в Дреджианском океане к югу от Хитрии.

— Почему ты вернулся? — спросил Тарджа.

— Моя семья попросила меня об услуге. Я должен найти одного очень важного для них пропавшего родственника, — осторожно подбирая слова, пояснил Брэк.

— Однако ты присоединился к нам, — возразил Тарджа. — Может, тебе стоит продолжить поиски этой пропавшей души. Или ты рассчитываешь найти его среди нас?

Брэк долго молчал, и Тарджа решил, что он не собирается отвечать.

— Я… уверен, что это один из близких тебе людей, — словно приняв трудное решение, выдавил наконец Брэк.

Тарджа был потрясен.

— Как ты себе это представляешь? — Брэк издал короткий печальный смешок.

— Можешь назвать это волей богов. Ты ведь у нас дитя демона, в конце концов.

Тарджа раздраженно посмотрел на своего странного спутника.

— Надеюсь, ты не веришь в эту чушь?

— В то, что ты дитя демона? Конечно, нет. Хотя это был умный ход, — добавил он. — Это наверняка сводило Сестринскую общину с ума от злости.

— Не приписывай мне того, что я не делал, — возразил Тарджа. — Я не представляю, кто распустил этот слух, но я придушил бы его собственными руками.

— Впрочем, те, кто понимает природу демонов, не поверили в это ни на минуту.

— Что ты имеешь в виду?

— В действительности демоны наносят куда меньший вред, чем им обычно приписывают. Как правило, демоны причиняют беспокойство только в тех случаях, когда ненасытное любопытство толкает их туда, откуда они не могут выбраться без посторонней помощи, и начинают метаться, не видя выхода из ситуации.

— Ты говоришь, как эксперт по делам демонов.

— Не совсем, — вздохнул Брэк, — но вот еще что: молодые демоны обладают ограниченным интеллектом и совершенно не ориентируются в жизни. А если дитя демона и в самом деле наполовину демон, то сейчас это был бы малосоображающий нарушитель спокойствия с силой, едва ли достаточной, чтобы задуть свечу.

— Так ты веришь, что дитя демона существует?

— Я знаю это, — твердо сказал Брэк. — И когда он полностью проявит себя, подозреваю, что ты окажешься в центре событий.

— Меня удивляет, что ты с таким знанием дела рассуждаешь о демонах, — с подозрением в голосе заметил Тарджа. — Иногда я сомневаюсь, что ты действительно веришь в языческих богов.

— На эту тему можешь не сомневаться. Никто лучше меня не знает о существовании богов. В моей вере нет преклонения — она носит совсем другой характер, — какое-то время Брэк сохранял молчание, а потом добавил: — В Хитрии я встретил одного твоего знакомого.

Новость заставила Тарджу вздрогнуть.

— Кого?

— Дамиана Вулфблэйда. Знаешь, он скучает по тебе. Говорит что с тех пор, как ты уехал с границы, жизнь стала пресной и скучной.

— Чего бы я только не отдал, будь со мной несколько сотен его всадников, — пробормотал он. Внезапно ему в голову пришла мысль, что с поддержкой хитрианских союзников они могли бы представлять реальную угрозу для Сестринской общины. Несколько сотен кракандарских всадников склонили бы чашу весов на сторону повстанцев. Ему льстило, что военлорд его помнил и так высоко ценил. «Эта мысль, — решил Тарджа, — лишь показывает степень его падения — он был готов принять помощь из рук своего недавнего врага». Затем ему в голову пришла еще одна мысль, и, прищурившись, он подозрительно взглянул на Брэка. — Как так вышло, что ты разговаривал с хитрианским военлордом?

— Я, так же как и он, ехал на север, — объяснил тот. — Никто, будучи в здравом уме и твердой памяти, не путешествует по хитрианским дорогам в одиночку. Путь был долгим, мы разговорились. И нечего на меня так смотреть. Будь я хитрианским шпионом, я бы точно не упомянул о знакомстве с военлордом, разве не так?

Тарджа устало вздохнул.

— Я уже ни в чем не уверен.

— Знаешь, если бы ты был хоть вполовину столь же осторожен по отношению к предстоящей встрече с лордом Драко, как ко мне, мне было бы значительно спокойнее. Тарджа, оставь свои подозрения для тех, кто их действительно заслуживает.

С этими словами Брэк перевел коня на рысь.

* * *

Таверна «Речной отдых» оказалась как две капли воды похожей на другие припортовые таверны, раскиданные на всем протяжении Стеклянной реки. Ее крашеные ставни были распахнуты настежь, чтобы выветрить запах пролитого вчера вечером пива.

Изнутри доносились звуки передвигаемой по деревянному полу мебели. На пристани по другую сторону улицы царили обычные шум и суета. Тарджа и Брэк уже около часа наблюдали за таверной из-за укрытия неподалеку от причала и пока не заметили ничего, чтобы указывало на западню. Однако Гэри и его товарищей тоже не было видно. Это могло значить одно из двух: либо их уже схватили, либо они научились кое-чему, что Тарджа усиленно пытался вбить в их головы на своих занятиях по военной подготовке. Успокоить юношеский пыл и горячность и заменить их на дисциплину и рассудительность было нелегкой задачей.

— И ни следа ребят, — немного встревожившись, вслух заметил Тарджа.

— Они могли просто перепутать таверну, — не подняв головы, ответил Брэк. — Эти мальчишки — не самая надежная разведка.

Тарджа согласно кивнул. С его бойцами могло случиться все что угодно, и это не обязательно должно быть связано с их миссией. Он посмотрел на Брэка, который, тихонько насвистывая, строгал кусочек деревяшки карманным ножом и выглядел настоящим матросом, которым, впрочем, и являлся.

— Уже почти полдень, — сказал Тарджа, подняв глаза на едва пригревающее солнце.

— Хочешь, чтобы я зашел первым? — спросил его Брэк.

— Да, — кивнул Тарджа и снова повернулся к таверне. — Сядь неподалеку от двери. Не пытайся быть героем. Просто прикрой меня, если что. Если случится худшее, не вмешивайся: уходи и предупреди остальных.

— По натуре я совсем не герой, — уверил его Брэк и, поднявшись на ноги, стряхнул стружки со штанов. — Если с тобой что случится, я с первым же судном сбегу в Фардоннию.

Тарджа ожег его взглядом.

— Тарджа, я пошутил.

— Я вижу тебя насквозь, — парировал Тарджа, размышляя, когда это он успел утратить свое чувство юмора.

Брэк вразвалочку пересек улицу. Моряка в нем выдавала не только походка, но и обветренная смуглая кожа и грубая льняная рубаха. Он подошел к таверне и исчез внутри. Тарджа немного подождал, но ничего не произошло. На мгновение он даже засомневался, не перепутали ли они день. Потом возникло новое сомнение — а вдруг судно лорда Драко задержалось в пути и он еще не добрался до Тестры? Или может, Джойхиния передумала. Когда от подобных новых и новых идей стало невмоготу, Тарджа отбросил их прочь усилием воли. Он подождал еще несколько минут. Колокол на центральной площади зазвонил полдень. Проглотив непонятно откуда взявшийся в горле комок, Тарджа направился к таверне.

 

Глава 23

Брэк неспешно переходил улицу, осторожно привлекая к себе силу. Когда он подошел к таверне, магия уже напитала его и глаза из бледно-голубых стали черными. Он вызвал совсем немного силы — только для того, чтобы сделаться незаметным, а не невидимым. Брэк воспользовался обычной защитой, которая заставляла людские глаза не замечать ее обладателя и скользить мимо.

К тому моменту, когда он оказался у широко распахнутой двери таверны, единственным человеком, который знал о его присутствии, был Тарджа, неотрывно следивший за ним из укрытия. Глаза Брэка сияли чернотой, мощная энергия пронизывала все тело, ее сладость пьянила и вызывала восторг. «Зачем он отказался от этой радости? » — в очередной раз спрашивал себя харшини, давно зная ответ. Он с усилием отринул прошлое и до сих пор вызываемую им мучительную боль, чтобы сосредоточиться на настоящем.

Брэк вошел в таверну, но никто не обратил на него внимания. Тогда он сел за столик у самой двери и огляделся. Хозяин тоже не замечал его присутствия. Хотелось пить.

Они ждали Тарджу — Брэк знал, что так будет. Конечно, они не выставляли себя напоказ — ни красных мундиров, ни оружия. Двое сидели за столиком по другую сторону от двери, напряженные спины и нервное выражение лиц выдавало их с головой. Рядом со стойкой бара, в дальнем конце длинной, с низким потолком пивной за большим тщательно выскобленным ножом столом сидели еще двое. Первый — мужчина в годах, от него так и веяло властью. Брэк задержал на нем внимание. Он решил, что это лорд Драко. В нем было что-то неуловимо знакомое, но Брэк никак не мог понять, что именно. Рядом сидел молодой человек — наверняка капитан. В гражданской одежде он чувствовал себя неуютно. Как давно они уже ждали Тарджу, чтобы захлопнуть западню? Мужчины неотрывно смотрели на дверь. Брэк с трудом удержался от желания тоже повернуться в ту сторону. Тарджа появится тогда, когда это будет нужно.

Ожидание все тянулось, и Брэк снова вернулся мыслями к опальному капитану. «Тарджа не доверял мне, но это было вполне понятно», — рассуждал он. Брэку пришлось пережить несколько неприятных моментов, когда Тарджа, внушающий повстанцам, что нарушение клятвы является тяжким преступлением, при этих словах остановил свой взгляд на харшини. Но, несмотря на недоверие, Брэк помогал мятежникам всем, чем мог, и это было весело. Или могло бы быть, если бы не постоянное разжигание страстей со стороны Р'шейл, призывающей к открытой агрессии.

Брэк старался поменьше думать о дочери Лорандранека. Он уже успел смириться с тем, что узнал во время визита Кальяны, и радовался, что ему до сих пор не привелось поссориться с Р'шейл. А поговорить с ней он сможет позже. Когда закончится наконец этот бесконечный день.

Брэк откровенно наслаждался последними несколькими месяцами своей жизни, однако скоро ему придется увести Р'шейл в Убежище. Изводить Сестринскую общину — чем не приятное времяпрепровождение для харшини? Конечно, чистокровные кузены Брэка не разделили бы его удовольствие. Их пассивное принятие действительности было главной причиной, по которой он никогда не мог бы их полностью понять.

Дверь таверны настежь распахнулась, и в проеме появился Тарджа, слепо моргая после яркого дневного света. Вокруг почти физически ощущалось растущее напряжение. Когда глаза беглого капитана привыкли к полумраку, он двинулся в глубь помещения, мгновенно выхватив взглядом Драко и сидящего рядом с ним офицера.

Если он заметил расположившихся за столиком у двери переодетых защитников, то не подал вида.

Брэк не спускал с него глаз, и, когда Тарджа подошел к Драко капитану, до харшини дошло, что привлекло его внимание в лорде Первом Копье. Поразительное сходство между двумя мужчинами было совершенно очевидным. Кроме того, Брэк понял, что Тарджа не имеет об этом никакого представления. Может, Драко был его дядей? Или кузеном? Должность Копья Верховной сестры требовала от претендента принятия целибата, так что он не мог быть отцом Тарджи. С другой стороны, если он им был…

Брэк отбросил эту мысль. О родословной Тарджи он поразмышляет как-нибудь в другой раз. Сейчас нужно сосредоточиться на безопасности повстанцев и этой дурно пахнущей встрече с ближайшим соратником Верховной сестры среди защитников.

Человеческая часть Брэка кричала ему, что Тардже следовало просто проигнорировать послание Джойхинии. Та часть, что досталась ему от харшини, внушала сохранять спокойствие, поскольку есть вещи, которые давно предопределены.

Лорд Драко не поднялся со скамьи поприветствовать прибывшего на переговоры противника — жест намеренного оскорбления, — сидящий рядом с ним капитан встал. Тарджа остановился в нескольких шагах от их стола и выжидательно на них посмотрел. Тишина в таверне была такой глубокой, что от нее заложило уши. Хозяин и прислуга исчезли. В помещении не осталось никого, кто был не задействован во встрече.

— Тарджа, — наконец вымолвил капитан, нарушив затянувшуюся паузу.

— Нхил, — ответил Тарджа сдержанным кивком. — Лорд Драко.

Драко смерил Тарджу долгим взглядом.

— Приведите их, — бросил он.

Нхил исчез на кухне, Тарджа и Драко продолжали смотреть друг на друга с неприкрытой враждебностью. Вскоре Нхил вернулся в сопровождении других защитников, одетых в свою обычную красную униформу. Они тащили за собой Гэри, Родрика, Тарла и Дренина — четверых юношей, вчера отправившихся в Тестру на разведку, Брэк покачал головой. Все они были слишком юны, слишком горячи и полны энтузиазма, чтобы справиться с этим делом. Молодые повстанцы были связаны толстыми веревками, на них были заметны следы побоев. Гэри выглядел хуже остальных — наверное, сопротивлялся активнее всех.

Когда пленных втащили в пивную, Драко внезапно переменился в лице. Он встал и подошел к Тардже.

— Благодарю вас, капитан, — сказал он, словно молодой человек был его лучшим другом и вернейшим союзником. — Вы нам очень помогли. По возвращении в Цитадель Верховная сестра, несомненно, встретит вас, как героя. Они так ничего и не заподозрили?

На какую-то долю секунды на лице Тарджи мелькнуло изумленное выражение, пока он не сообразил, чего добивается лорд Драко. Гэри же моментально понял, что имел в виду Драко и, преодолевая сопротивление удерживающих его защитников, бросился к Тардже.

— Ты предатель, лживый сукин сын! — закричал он. — Грязный шпион!

— Драко лжет, — попытался объясниться Тарджа. Брэку показалось, что в голосе Тарджи сквозило недоумение, он явно был шокирован, не в силах поверить, что защитник оказался способен на такую низкую игру. «Все же как Тарджа наивен», — подумал Брэк. — Он пытается заставить вас поверить, что я предал вас. Не слушайте его.

— Да ладно тебе, Тарджа, — рассмеялся Драко, — тебе ни к чему больше притворяться. Уверен, тебе не терпится поскорее вернуться домой, я прав?

— Это твоя идея насчет мирных переговоров?

— Каких переговоров? Какой мир? Язычники должны быть уничтожены. А ты связан клятвой защитника до самой смерти. Так эти дураки поверили, что ты так запросто, ни с того ни с чего взял и изменил своей клятве?

Драко повернулся к Нхилу:

— Дайте одному уйти. Когда он принесет остальным новости о Тардже, с моральным духом мятежников будет покончено. Остальных на борт. Мы повесим их, как только прибудем в Цитадель.

Нхил отсалютовал и вывел пленных из помещения. Как только они ушли, Драко шагнул к Тардже и наотмашь ударил его по щеке.

— Ты позор корпуса. Я сам убил бы тебя, если бы имел на это право.

Тарджа отступил на шаг и оголил меч. Как только он прикоснулся к оружию, переодетые защитники вскочили на ноги, готовые напасть на него сзади. Драко поднял руку — они остановились. Лорд Первое Копье окинул дезертира презрительным взглядом. Мятежник был исполнен ярости и желания сражаться. Переговорами здесь и не пахло. Брэку оставалось только гадать, сожалеет ли Тарджа, что решил приехать сюда, или просто собирается с мыслями, чтобы попытаться выбраться из таверны.

— Я не предоставлю тебе удовольствия напороться на меч, — сказал ему Драко. — Если ты продолжишь настаивать, я немедленно перережу горло арестованным. Опусти меч или увидишь, как подохнут твои дружки-язычники. Выбор за тобой.

Тарджа колебался недолго, его голубые глаза горели яростью и отчаянием. Брэк сочувствовал ему, но не делал попытки вмешаться. Благодаря вмешательству Кальяны Тарджа был связан со Р'шейл связями более тесными, чем сам мог себе представить. Кальяна, взяв на себя заботу о том, чтобы он влюбился в девушку, не позволит, чтобы с Тарджой произошло что-либо столь неподходящее, как смерть, и разрушило ее планы. Тардже, скорее всего, предстоит отведать страданий, но Кальяна не позволит ему умереть.

Тарджа быстро обежал глазами таверну, несомненно, разыскивая Брэка, но сработала защита и его взгляд скользнул мимо. Как только молодой человек упустил Брэка из вида, когда тот входил в таверну, он уже не мог его обнаружить, пока сам Брэк ему этого не позволит. Харшини видел, как по лицу Тарджи скользнула тень разочарования — он посчитал себя преданным, — и понял, что при их следующей встрече ему будет нелегко объясниться.

— Вы все равно их убьете, — возразил Тарджа. — Какая разница, когда это случится?

Драко подумал пару секунд и согласно кивнул.

— Мудро. Сержант, приведите хозяина.

Упомянутый хозяин наверняка ждал под дверью. Едва Драко закончил фразу, как он уже оказался перед высоким гостем, вытирая руки о передник, горя от нетерпения услужить.

— Милорд? — подобострастно поклонился он.

— Подойди, — велел Драко. Без предупреждения он схватил хозяина за рукав и быстрым движением швырнул его на пол. Тот испустил испуганный крик, а Драко, выхватив из ножен меч, придавил грудь хозяина сапогом и прижал острие клинка к его шее. Затем он посмотрел на Тарджу.

— Может, несколько трупов невинных граждан помогут тебе изменить точку зрения? — процедил он. — Сначала хозяин, потом его дочки. Я не спешу.

Брэк понимал, что творилось у Тарджи в голове. Он почти физически чувствовал, как юноша мысленно просчитывает шансы добраться до Драко, прежде чем тот успеет вонзить меч в горло заложника. Тарджа прикинул разделявшее их расстояние и принял во внимание то, что за его спиной тоже находился противник. Вариант был практически безнадежен. Брэк вознес молчаливую молитву Джондалупу, богу шансов и возможностей, чтобы Тардже повезло реализовать свою затею.

Джондалуп не мог не услышать его. Тарджа колебался лишь мгновение, затем опустил меч. Двое защитников за его спиной немедленно набросились на него. Брэк не успел и глазом моргнуть, как Тарджа оказался схваченным. Драко отступил, позволив хозяину вскочить на ноги и выбежать из таверны. С выражением глубочайшего удовлетворения он снова заправил меч в ножны и приказал увести пленного. Брэк решил было последовать за ними, но затем передумал — сейчас важнее было помочь бежать Гэри и остальным. Это немного успокоит его совесть. Тарджа находился на пути в Цитадель — это было именно то, чего хотел Брэк. Теперь оставалось лишь найти Р'шейл.

 

Глава 24

Р'шейл выросла с убеждением, что слезы — проявление слабости. Ребенком она никогда не плакала. Даже когда ее пороли за непослушание. Она не проронила ни слезинки, когда Джойхиния отняла у нее пони за попытку побега — ей тогда исполнилось двенадцать и ее определили в трудницы. Р'шейл никогда не плакала — даже когда убили Джорджа. Но когда она в темноте ночи бежала от Тарджи, слезы, накопившиеся у нее за все прожитые годы, вдруг брызнули из глаз и полились бесконечным потоком, словно желая ее утопить.

Ничего не замечая вокруг, Р'шейл бежала по винограднику, пока не достигла топкого речного берега. Ее ноги по колено увязали в грязи а она рыдала, как дитя. Самым ужасным было то, что Р'шейл не знала, по какому поводу она так плачет. Причиной была не ссора — за последнее время они частенько ссорились. И не поцелуй. Она давно не считала Тарджу своим братом и очень ревновала его к Мэнде. Может, она плакала, потому что Тарджа не хотел целовать ее, что он сделал это вопреки рассудку? Когда Тарджа разжал объятия, по выражению его лица Р'шейл сразу поняла, что он раскаивается.

— Почему ты плачешь?

Р'шейл обернулась на голос, вздрогнув, обнаружив за собой маленькую девочку, которая смотрела на нее с любопытством в широко распахнутых глазах. Девочка была босиком, на ней была надета легкая туника, но, казалось, холод ее не тревожил. Р'шейл никогда не видела эту малышку. Наверное, она жила в одной из языческих семей, нашедших приют на винодельне. Первое намерение немедленно отправить девочку домой вдруг растаяло, когда та подошла поближе.

— Я не знаю, — призналась Р'шейл, вытирая глаза.

— Это потому, что ты поругалась с Тарджой? — спросила малышка.

— Откуда ты знаешь, что мы поругались?

— Не беспокойся о нем. Он любит тебя. Он любит только тебя одну. Кальяна сама удостоверилась в этом.

— Ваша легендарная богиня любви? Я так не думаю. Да и вообще, откуда тебе знать? — Р'шейл не могла понять, чего ради она торчит тут и болтает с ребенком. Нужно просто отправить ее домой, ей давно пора спать.

— Меня назвали в честь богини, — ответила девчушка. — Мы с ней очень… близки.

— Что же, в следующий раз, когда увидишь ее, передай: пусть занимается своей проклятой любовью и оставит меня в покое, — отрезала Р'шейл, резко вскочив на ноги и отжимая вымокшую юбку. Затем она вытерла последние слезы и неэлегантно шмыгнула носом.

— Я знаю, почему ты плачешь.

— Да неужели?

— Потому что Тарджа без ума от тебя.

— Без ума от меня, — она фыркнула. — Он считает меня чудовищем.

— Почему?

Р'шейл с раздражением посмотрела на девочку.

— Потому что он думает, что я здесь, только чтобы отомстить Джойхинии!

— А разве нет?

— Кто ты? — спросила Р'шейл.

— Я твой друг, — пояснила малышка. — И я считаю, что тебе нужно выбросить Джойхинию из головы. У тебя есть значительно более важные дела.

— Да что тебе обо мне известно, ты, маленькое нахальное отродье! Убирайся к своей семье. Нечего тебе шляться одной так поздно!

Девочка выглядела довольно расстроенной.

— Меня никто еще не называл отродьем!

— Ну так ты услышишь это еще не раз, можешь не сомневаться. А теперь убирайся и оставь меня в покое! — Р'шейл повернулась к ребенку спиной и уставилась на черную поверхность Стеклянной реки.

— Ты избалованная девчонка, — резко ответила Кальяна. — Ты всю жизнь провела, будучи привилегированным членом правящего класса, а теперь ты хочешь наказать их за то, что они заставили тебя страдать. Если хочешь знать мое мнение — у тебя на сердце камень размером с Всевидящий Кристалл, и чем быстрее ты от него отделаешься, тем лучше. Я думала, что если кто-то будет любить тебя, то ты смягчишься. Не знаю, почему я решила тебе помочь!

Испуганная такими недетскими речами, Р'шейл быстро обернулась, но рядом никого не было. Никого. И ни следа на топкой болотистой почве, только маленький желудь с прикрепленными к нему белыми перышками на том месте, где стояла девочка. Р'шейл подняла амулет и несколько секунд рассматривала его, затем размахнулась и зашвырнула его подальше в воды Стеклянной реки.

Прошло уже почти шесть недель, впереди начали вырисовываться белые остроконечные верхушки Цитадели, а Р'шейл все еще размышляла над словами девочки.

Хотя в одном малышка была права, впрочем, и Тарджа не раз говорил то же самое: ярость и обида Р'шейл, направленные на Джойхинию, будут пожирать ее изнутри, пока не оставят лишь пустую выжженную оболочку. Так что после ночного диалога у реки Р'шейл вернулась в подвалы, собрала свои нехитрые пожитки и пешком двинулась в Тестру. Она никому ничего не сказала о своих намерениях. Р'шейл не хотелось объясняться с Тарджой, а остальным — как она полагала — не было до нее дела.

Добравшись до Тестры, Р'шейл продала серебряное зеркальце, чтобы купить билет на паром до Ванахайма, и, очутившись на другом берегу, снова пошла пешком, на этот раз прямиком в Цитадель. На второй день перехода ей улыбнулась удача — девушку согласилась подвезти солидная ванахаймская чета. Холдарн и Прина Карпентер везли в Реддингдэйл мебель для своего недавно женившегося сына. Р'шейл сказала, что она послушница, что у нее в горах умерла мать и что теперь она возвращается в Цитадель. Ей почти не пришлось лгать. Супруги отнеслись к девушке с большим сочувствием и так старались окружить ее заботой и комфортом, что Р'шейл почувствовала себя неловко и почти раскаивалась в своем обмане. По прибытии в Реддингдэйл Холдарн оплатил ей билет на баржу до Броденвэйля, заявив, что не пристало послушнице идти до Цитадели пешком. Р'шейл попыталась было отказаться от такой щедрости, но Карпентеры и слушать ее не захотели. В итоге девушка оказалась в Броденвэйле значительно раньше, чем надеялась. Теперь осталось совершить последний, относительно короткий пеший переход до Цитадели.

Дорога была запружена повозками, которые тянули невозмутимые волы, верховыми защитниками, крестьянами, толкающими тачки с овощами и прочими спешащими по делам — кто в столицу, кто обратно — путниками. Р'шейл переживала, что ее могут узнать. Хотя навряд ли ее мог опознать кто-либо из крестьян или фермеров, однако многим защитникам не составило бы труда понять, кто она такая. К счастью, было прохладно, и накинутый на голову глубокий капюшон домотканого плаща вполне эффективно скрывал в тени черты лица девушки. Проходя через городские ворота, она немного ссутулилась, чтобы скрыть свой высокий рост, но защитники не обратили на нее никакого внимания. Кого заинтересует простая одинокая странница, шагающая среди входящей в город толпы?

Успешно справившись с первой частью программы, Р'шейл с облегчением вздохнула и задумалась, что ей предпринять дальше. Ее импульсивное желание встретиться лицом к лицу с источником своей боли и ярости так и не вылилось в конкретный план действий. Р'шейл хотелось бросить в лицо Джойхинии десять тысяч разных обвинений, но не могла же она просто подняться по ступеням Большого зала и объявить о своем прибытии! В Цитадели ей некуда было пойти, не к кому обратиться, не боясь оказаться преданной. Бывших подружек по спальному корпусу можно вычеркнуть сразу. Как только ее узнают, она будет немедленно арестована.

Р'шейл брела к центру города, низко опустив голову и не глядя по сторонам, опасаясь встретиться глазами с кем-нибудь из знакомых. Поэтому она не сразу заметила большую толпу, собравшуюся на улице. Девушка насторожилась, только когда до ее ушей донеслось имя Тарджи, произносимое возбужденным шепотом. Толпа подхватила ее и вынесла к Большому залу. Оттуда, где оказалась Р'шейл, было хорошо видно сопровождавшую Тарджу на суд процессию.

Это была настоящая небольшая армия из двухсот защитников в коротких щегольских красных мундирах с сияющими серебряными пуговицами. Мерно покачиваясь в седлах на своих холеных широкогрудых лошадях, защитники эскортировали Тарджу, едущего верхом в середине колонны со связанными за спиной руками.

Во рту у Р'шейл мгновенно пересохло. Она была совсем не удовлетворена тем, что оказалась права в отношении встречи с Драко. Она знала, что это ловушка. Впрочем, для Тарджи, скорее всего, это тоже не стало откровением. Он сидел, гордо выпрямившись в седле, его темные взлохмаченные волосы перебирал ветерок. Его били — это очевидно, — но он был жив и держался уверенно. Его кожаные штаны и некогда белая рубаха были заляпаны кровью. «Настоящий герой-повстанец», — в отчаянии покачав головой, подумала Р'шейл. Даже в синяках, с подбитыми глазами и вздувшимися губами, красивый, сильный и непокорный. Не трудно понять, почему Тарджа вызывал такую симпатию и у язычников, и у атеистов.

Когда процессия достигла Большого зала, Тарджа оглянулся, обведя глазами тысячи трудниц, послушниц, сестер, защитников, слуг и гостей Цитадели, выстроившихся вдоль улицы и заполнивших балконы окрестных зданий, чтобы увидеть его. Р'шейл подумала, что Тарджа не выглядит сломленным — возможно, рассерженным, но не сломленным. Он вел себя так, словно его охранники были почетным эскортом. На лице Тарджи то и дело проскальзывало то же насмешливое выражение, как и в те минуты, когда он поддразнивал ее.

— Бедняжка, — прошептал кто-то впереди. — Какое унижение для него.

«Как тяжело, должно быть, Тардже возвращаться в Цитадель после дезертирства из корпуса, — думала Р'шейл. — Может, он потихоньку умирает внутри?»

— Он такой отважный! — с грустным вздохом произнес женский голос.

— Он предатель, — сказал кто-то еще.

— Говорят, ему прочили место следующего Лорда Защитника.

— А теперь ему прочат место трупа, — выдал какой-то остряк. Часть услышавших его засмеялась, остальные печально покачали головами.

Колонна с эффектной синхронностью остановилась перед Большим залом — или, теперь уже, Залом Франсил. Лорд Защитник и Гарет Уорнер, стоящие на высоком крыльце, спустились к вновь прибывшим. Р'шейл подивилась, что община с самого начала не взяла дело Тарджи в свои руки, а позволила заниматься этим защитникам. Она почти не сомневалась, что увидит здесь Кворум а полном составе, готовый тут же зачитать предателю приговор. Однако Тарджа был капитаном защитников и плюс ко всем остальным своим преступлениям считался дезертиром. Возможно, Джойхиния решила, что наказание, идущее от защитников, будет более подходящим. Драко повернулся в седле и обратился к Лорду Защитнику.

— Как бы мне хотелось услышать, что они говорят, — раздался чей-то шепот. В толпе воцарилась странная тишина, зрители старались уловить хоть несколько слов разговора старших офицеров у ступеней зала. Воздух казался заряженным, словно перед летней грозой. Будто вся Цитадель затаила дыхание и замерла в ожидании.

— Милорд Защитник, для меня честь передать в ваши руки дезертира Тарджаниана Тенрагана, — провозгласил лорд Драко. Он явно наслаждался вниманием публики. Нечасто Первому Копью Верховной сестры удавалось непосредственно участвовать в подобных событиях. Драко сделал то, с чем не мог справиться Дженга, — он поймал Тарджу.

— Он сопротивлялся? — спросил Лорд Защитник, окинув пленного взглядом.

— Он успокоился, когда понял, что ему не уйти.

— А остальные мятежники?

— Он пришел один, — ответил Драко. — Принимая во внимание, что Верховная сестра приказала доставить его живым, я подумал, что допрос лучше оставить вам.

— Мудрое решение, — пробормотал Лорд Защитник, — он скорее умер бы, но не выдал своих. Приведите его.

Тардже было все прекрасно слышно — он перекинул ногу через седло и неловко спрыгнул на землю, прежде чем кто-нибудь успел к нему подойти. Пленник подошел к ступеням крыльца и поклонился лорду Дженге. Связанные за спиной руки не позволили ему проделать это достаточно изящно.

— Приветствую вас милорд. Командующий, — любезно проговорил Тарджа. — Очаровательное утро для казни, вам не кажется?

— Тарджаниан, может, все же стоит принять хоть немного более раскаявшийся вид? — не сдержался лорд Драко.

— И разочаровать этих милых леди? — и Тарджа подбородком указал на переполненные балконы. — Нет, полагаю, не стоит. Кстати, как там матушка? Я думал, она будет рада засвидетельствовать возвращение домой своего блудного сына.

— Возможно, в этот самый момент Верховная сестра подписывает приказ о твоем повешении. Препроводите преступника в камеру, — приказал Лорд Защитник Гарету. — И обыщите его.

— Я уже обыскивал его, милорд, — сказал Драко.

— Обыщите еще раз, — велел Дженга Гарету.

Р'шейл удивилась — Дженга выглядел недовольным, что Тарджу поймал именно Драко.

— Милорд, — отсалютовал командующий. Повинуясь короткому взмаху его руки, к арестованному подбежало несколько защитников, но Тарджа, оттолкнув их плечом, прошел мимо лордов вверх по ступеням и, обернувшись перед огромной бронзовой дверью Зала Франсил и насмешливо поклонившись толпе, исчез внутри.

Глядя ему вслед, Р'шейл вдруг поняла, что ей больше не важно, встретится она с Джойхинией или нет. Длившиеся шесть недель молчаливые дебаты с той, кого она раньше считала матерью, вдруг потеряли свое значение. Ярость и обида тоже вдруг стали казаться мелкими и незначительными. Питавшую их энергию следовало направить в иное русло. Загадочная малышка, встреченная ей ночью у реки, была права — пришло время забыть об обидах. У Р'шейл имелись куда более важные дела.

И первое дело — найти способ спасти Тарджу.

 

Глава 25

«Боль — интереснейшее поле для исследования», — решил Тарджа. В этой области он стал почти что экспертом. За последние несколько дней у него была масса возможностей поразмышлять на эту тему, поэкспериментировать, сколько может выдержать человеческое тело, пока разум не погрузится в темноту благословенного забвения, где не существует понятия боли. Самым неприятным в этих экспериментах было то, что всякий раз, когда он приходил в себя, боль уже нетерпеливо поджидала его пробуждения.

Тарджа давно перестал подсчитывать нанесенные ему увечья. Пальцы обеих рук были переломаны, предплечья покрывали следы глубоких ожогов, несколько зубов было выбито, а синяков и кровоподтеков было столько, что они почти сливались в единое целое. Правое плечо было вывихнуто, на подошвах ног почти не осталось нетронутого пытками участка. На коже не было ни единой поры, которая не корчилась бы в муках. Холод камеры заставлял его дрожать, и даже такое незначительное движение вызывало нестерпимую боль.

Но, несмотря на это, Тарджа не чувствовал себя сломленным и подавленным. Возможно, причиной этого явилась скудная фантазия его палачей, оставлявшая ему возможность сосредоточиться на чем-нибудь своем. А может, тот факт, что им не удалось вытянуть из него ни слова о повстанцах. Он никого не предал, ничего не сказал. Кроме того, Тарджа подозревал, что идея подвергнуть его истязаниям принадлежала Джойхинии. В этом свете все, что он сделал, казалось ему правильным и справедливым.

Тарджа осторожно шевельнулся на низкой деревянной лавке, служившей ему постелью, и прислушался к звукам ночи, размышляя, сколько ему осталось ждать, пока Джойхиния наконец решит повесить своего упрямого непокорного сына. Конечно, ему еще предстоит пройти через фарс суда — формальное мероприятие, нужное для удовлетворения определенных законодательных норм, — в конце которого его ожидает неизбежная виселица. Подобные размышления оказывали странное успокаивающее воздействие. Приятно было думать, что когда известие о его казни долетит до Мэнды, Гэри, Падрика и остальных, они узнают, что Драко солгал, Тарджа знал, что Гэри вместе с его маленьким отрядом удалось совершить побег из Тестры, — Нхил сообщил ему об этом во время их путешествия вверх по реке.

Одна только мысль тяготила его душу. Он страшно сожалел, что не сможет найти Брэка. Не описать того, что Тардже хотелось бы сделать с предателем, бросившим его в «Речном отдыхе». Он видел, как Брэк вошел в таверну, и был уверен в поддержке матроса. Однако когда всего спустя минуту Тарджа последовал за ним, то того в таверне не оказалось. Куда же подевался этот мерзавец? Может, просто прошел через пивную и вышел через заднюю дверь? Тарджа проклинал себя за то, что в свое время не доверился своим инстинктам и не потребовал более существенных доказательств, что Брэк действительно на их стороне. Ничто не могло утихомирить его злость. Оставалось лишь надеяться, что язычники были правы насчет реинкарнации: душа может возвращаться в этот мир вновь и вновь. Как бы ему хотелось превратиться в блоху, найти Брэка и кусать его, кусать, пока тот не сойдет с ума от постоянного зуда по всей коже и не покончит с собой.

Тарджа наслаждался мысленной картиной корчащегося в агонии Брэка, пока его мечты не были прерваны послышавшимся из комнатки охранников шумом. Тарджа не уделил происходящему за дверью особого внимания — его мир сейчас был определен и ограничен болью, а доносящиеся звуки не являлись частью этого мира. На какое-то время он забылся. Снова очнувшись, он решил, что сейчас уже ночь. Тарджа не знал, что именно его разбудило. Может, просто он проснулся от боли? Осторожно повернув голову, он обнаружил движущуюся к нему маленькую фигурку. Ребенок?

— Тарджа? — послышался очень юный и неуверенный девичий голосок.

— Кто ты? — Тарджа не сразу понял, что это хриплое карканье принадлежит ему.

— Какой ужас! Что они с тобой сделали? — скользнув к нему поближе, спросила девочка. — Ты как-то не слишком хорошо выглядишь. Ты ранен?

— Можно сказать и так, — мысли с трудом ворочались в мозгу. Он никак не мог сообразить, кем может быть эта девочка и как она оказалась в камере. Странная гостья придвинулась еще немного. Тарджа попытался отодвинуться и предупредить ее, чтобы она не прикасалась к нему, но язык словно налился свинцом. Каждое движение порождало черные волны агонии, прокатывающиеся по всему телу.

— Может, мне следует облегчить твои муки? — спросила малышка.

— Это бы не помешало, — выдохнул он.

Девочка окинула Тарджу задумчивым взглядом внимательных глаз.

— Если я займусь этим сама, у меня будут неприятности. Лечить людей — дело Шелтарана. Он страшно злится, когда за это берется кто-нибудь другой. Наверное, тогда нужно попросить его. Ведь не могу же я позволить тебе умереть. Нет, не теперь.

Тарджа решил, что спит. Он не знал, кто эта девочка, но имя Шелтарана было ему знакомо — так звали языческого бога врачевания. Мэнда часто молилась ему. Так часто, что было очевидно: она доверяет его могуществу больше, чем обычным практическим методам лечения. Тардже всегда казалось, что было бы полезнее попытаться остановить кровотечение у теряющего жизненные силы раненого, чем молиться над ним в ожидании божественного вмешательства. Его сознание на мгновение замутилось, темнота забвения потянула к нему свои нежные руки, но усилием воли Тарджа попытался сохранить сознание, даже будучи уверен, что спит. Наверное, боль повредила его разум. С какой еще стати старался бы он не упасть в обморок посреди наполненного языческими богами сна?

Девочка склонилась над Тарджой и мягким движением убрала волосы с его лба. Он подумал, насколько должно быть ужасно он выглядит. Один глаз от удара распух и не открывался, а губы раздулись и были раза в два толще своих обычных размеров. Каждая мышца стонала, каждый сустав при движении кричал от боли. А самое ужасное — он знал, что ни одно из повреждений не было смертельным. Палачи хотели, чтобы он дожил до публичной казни. Они были слишком умны, чтобы нанести ему серьезную рану. Однако всегда можно причинить ужасную мучительную боль без всякой угрозы для жизни. Тарджа теперь в этом не сомневался.

— Ты кто? — простонал он, когда ее прохладные пальцы ласково коснулись пылающего лба.

— Я твой друг, — последовал ответ. — И ты должен меня любить.

— Конечно.

— Скажи как следует! Скажи: «Я люблю тебя, Кальяна» — и пусть это будет правдой, а то я не стану тебе помогать!

— Я люблю тебя, Кальяна, и пусть это будет правдой, а то я не стану тебе помогать! — послушно повторил Тарджа.

Девочка шлепнула его за паясничанье, и он вскрикнул от боли. Ему еще не приходилось видеть такие реальные сны.

— Ты самый невозможный из всех человеческих существ! Мне следовало бы оставить тебя страдать! Вот оставлю тебя умирать!

— Чем скорее, тем лучше. Мне никогда больше не взять в руки меча. Если я останусь в живых, то не смогу зарабатывать себе на хлеб.

— Не надо так расстраиваться.

— Я и не расстраиваюсь, я просто сплю и вижу сон.

— Шелтаран!

Тарджа не понял, что случилось потом. Ему показалось, что краем глаза он увидел еще одну внезапно возникшую ниоткуда фигуру. Прохладная рука легла ему на лоб, и все тело пронзила страшная, нестерпимая боль. Так больно ему не было еще никогда. Словно все дни пыток и истязаний сконцентрировались в единую слепящую муку. Тарджа закричал и потерял сознание, провалившись в темноту; она была еще глубже и чернее, чем когда-либо раньше. Беспомощно утопая во мраке, он подумал, что наконец умер.

 

Глава 26

Таверна «Голубой бык» располагалась у западного крыла амфитеатра, среди череды прочих таверн и легальных борделей, где местные проститутки предлагали услуги по ценам, установленным налоговыми органами Сестринской общины. Хотя они частенько бывали в «Голубом быке», Р'шейл почти никогда не разговаривала с проститутками, или — как они сами предпочитали себя называть — корт'есой. Слово было фардоннским — там корт'есами назывались юноши и девушки, с младых ногтей обучаемые доставлять наслаждение фардоннской знати. Корт'есы были превосходно образованны, элегантны и — как перешептывались между собой послушницы — знали шестьсот сорок семь различных способов занятий любовью. Р'шейл это завораживало и приводило в восхищение. Она привыкла относиться к проституткам с позиций взглядов, царящих в Сестринской общине. Мужчины — существа приземленные, подверженные неконтролируемой похоти. Лучше уж наладить индустрию и заставить их платить за то, чего им так хочется, чтобы избежать с их стороны попыток заполучить это силой. Но выбрать стезю корт'есы — пусть даже высокооплачиваемой, шикарной фардоннской корт'есы — казалось Р'шейл шагом, на который можно было отважиться лишь в самом безнадежном и отчаянном случае. В Медалоне корт'есы представляли собой по большей части неграмотных юношей и девушек, которые занимались этим ремеслом, не имея иной возможности заработать себе на жизнь.

Корт'есы недолюбливали послушниц — проститутки считали их раздражающимися дилетантками. Кроме того, эти выскочки крали у них столь нелегко достающийся хлеб, то и дело уводя из-под носа профессионалок защитников, которые, безусловно, тратили бы свои деньги на корт'ес, если бы им не предоставлялась возможность бесплатно получить удовольствие с этими спесивыми чистюлями в серых туниках.

Р'шейл толкнула дверь таверны, и в нос ей ударила горячая волна запаха пива и табака. Несмотря на то что в такой поздний час посетителями были только свободные от дежурства защитники и работающие корт'есы, веселье здесь шло полным ходом. Трудницы и послушницы давно спали в своих корпусах — по крайней мере так должно было быть. Р'шейл вошла и огляделась по сторонам. Несколько крашеных женщин настороженно на нее посмотрели. За столиком у дальней стенки девушка заметила Дэвидда Тайлорсона, потягивающего пиво в компании других офицеров. К Дэвидду наклонилась пышнотелая корт'еса с большими карими глазами, ее роскошный бюст едва не выскакивал из низкого выреза платья. Она что-то проворковала низким голосом, и сидящие за столом офицеры разразились громким смехом. Р'шейл глубоко вдохнула и направилась в сторону Дэвидда, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды корт'ес и защитников. Она прошла уже полпути, когда Дэвидд наконец поднял глаза и увидел ее. Он нахмурился, что-то сказал своим приятелям и вышел из-за стола. На его лице застыло хмурое выражение, он подошел к Р'шейл и, взяв ее за руку, практически выволок из таверны на террасу.

—Что ты здесь делаешь? — прошипел он. Р'шейл была обескуражена сквозившим в его голосе раздражением. — Ты что, не знаешь, в какую беду можешь вляпаться?

— Конечно, знаю, — сказала она, освобождая руку. — Но мне нужна твоя помощь.

— Это не может подождать до утра? — нетерпеливо спросил Дэвидд, оглянувшись на вход в таверну. Корт'еса, соблазнявшая его своим бюстом, с интересом смотрела на них через открытую дверь. Она слегка пошевелила пальцами и послала Дэвидду приглашающий поцелуй.

— Ах, прости. Не буду задерживать, тебя ждет твоя шлюшка, — бросила Р'шейл, злясь на корт'ес и обиженная таким отношением молодого человека. — Вижу, у тебя большие планы на вечер. Давай, твоей маленькой подружке, похоже, уже не терпится.

Девушка отвернулась и сбежала по ступенькам.

— Р'шейл! Погоди! — он бросился следом и, догнав ее через несколько шагов, схватил за руку и развернул к себе лицом. Оглянувшись, Дэвидд увидел, что они остановились прямо посередине улицы, и потащил Р'шейл за навес закрытой на ночь хлебной лавки. Вокруг было темно и пустынно, единственными источниками света и шума в этот час являлись лишь таверна «Голубого быка» и другие, расположенные чуть дальше таверны.

— Ты что, не знаешь, что за твою голову назначено вознаграждение? Если тебя узнают…

— Мне все равно, — процедила она, раскаиваясь в своем решении разыскать Дэвидда.

— Это и так ясно. Чего ты хочешь?

— Не важно.

— Нет, важно, — возразил он, — иначе бы ты меня не искала. Ну, так что?

Р'шейл набрала полные легкие холодного воздуха.

— Я хочу освободить Тарджу, — выдохнула она.

Дэвидд вполголоса выругался.

— Ты что, спятила?

— Да, — холодно отрезала Р'шейл, — так что забудь об этом.

— Р'шейл, если лорду Дженге станет известно, что я помог Тардже бежать, я окажусь в той же камере еще до рассвета.

— Я же сказала — забудь, — устало отмахнулась она. Этот молодой человек помог ей пробраться в Большой зал и стать свидетельницей того памятного собрания, что так круто изменило их жизни. Р'шейл считала Дэвидда достаточно отважным, чтобы пойти на риск. Кроме того, она считала его другом Тарджи.

Он вздохнул и покачал головой.

— Ты хоть представляешь, как это опасно?

— Конечно, но я не собираюсь стоять и смотреть, как Джойхиния его повесит, — заявила она.

Дэвидд на мгновение отвел глаза, потом пристально взглянул на Р'шейл.

— Р'шейл, а может, тебе не стоит в это лезть? Твоя мать убьет тебя, если ты попадешься. Да и меня тоже.

— Она мне не мать.

— Может и нет, — понизил голос Дэвидд, — но поступит она именно так.

— Дэвидд, я должна его освободить, — она умоляюще сложила руки. — Мне нужна твоя помощь.

— Р'шейл, в Цитадели у Тарджи друзей больше, чем ты думаешь, — осторожно сказал он. — Послушайся моего совета — оставь все как есть.

— Ну пожалуйста, Дэвидд.

Дэвидд окинул Р'шейл долгим изучающим взглядом, взвешивая свое решение. Затем снова вздохнул:

— Я знаю, что потом пожалею об этом.

Р'шейл метнулась к нему, собираясь в знак признательности чмокнуть офицера в щеку, но в последний момент он повернулся, и их губы встретились. Дэвидд притянул ее к себе, и в итоге поцелуй получился значительно более долгим, чем тот, которым собиралась поблагодарить его Р'шейл. Молодой человек неохотно разжал объятия и попытался отшутиться:

— Теперь она становится романтичной. Ладно, идем. Я знаю, кто может согласиться на это безумие. Да и вообще, я никогда не собирался дожить до глубокой старости.

Огромные конюшни, где содержались кавалерийские лошади защитников, протянулись от восточного крыла амфитеатра до наружной стены Цитадели. Там было тепло и душно от множества находящихся в стойлах животных, их мягкое пофыркивание успокаивающе действовало на Р'шейл. Дэвидд привел ее сюда и велел ждать. Он отсутствовал уже более часа: масса времени, чтобы Р'шейл успела представить себе самые разнообразные варианты возможных напастей, обрушившихся на его голову. Потом она начала задумываться, а не предал ли ее Дэвидд. Как раз в этот момент он вполне мог докладывать о ее местонахождении, чтобы получить награду за ее поимку, а она ждет его, как наивная доверчивая дура…

— Р'шейл!

Девушка повернулась на шепот.

— Дэвидд?

В полумраке возникла фигура в форме.

— Р'шейл, — к ней приближался Нхил Алкарнен. В тусклом свете ламп выражение его лица казалось непроницаемым. Р'шейл знала его не слишком хорошо, но он был одним из старых друзей Тарджи. Кроме того, именно он преследовал их в Реддингдэйле. Она заглянула ему за спину, но Нхил пришел один. — Дэвидд сказал, что тебе нужна моя помощь.

— Я… я хочу освободить Тарджу. — Нхил пристально посмотрел ей в глаза.

— Зачем?

— Зачем? Ты еще спрашиваешь? Его пытают и через несколько дней собираются повесить! Во имя Основательниц, Нхил! Что за идиотский вопрос!

Он кивнул, словно удовлетворенный полученным объяснением.

— Да, вопрос и впрямь идиотский. Я не одобряю его — да и твоих — действий и не верю во всю эту языческую чушь, но дело зашло слишком далеко. Это уже не похоже на обычное наказание за нарушение присяги, — Нхил глубоко вздохнул и продолжал: — Я был с Драко, когда арестовали Тарджу. Копье Верховной сестры прижал меч к горлу беззащитного невинного человека и пригрозил вырезать всю его семью. Если лорд Драко с такой готовностью нарушил присягу и получил за это награду и почести, то я не вижу причин, чтобы повесить Тарджу за то же преступление.

Известие не удивило Р'шейл. Она предполагала нечто подобное. Тарджа ни за что не сдался бы по доброй воле.

— Ну, так ты мне поможешь? — Капитан утвердительно кивнул.

— Охрана сменяется на рассвете. Если я устрою внезапную проверку, то смогу их немного задержать. Мы не растрачиваем хороших солдат, заставляя их выполнять роль тюремщиков. Ночная смена будет полусонной или пьяной, если им удалось распить кувшин вина, пока не видел офицер.

— Нхил, я не знаю, как тебя и благодарить.

— Никого не убивай, — ответил он. — Если тебя схватят — не упоминай обо мне. Я пошел на это, потому что Тарджа был моим другом. Но он не настолько близкий друг, чтобы пойти за него на виселицу.

— Да, понимаю.

— Сомневаюсь, — с этими словами Нхил развернулся и зашагал к выходу. Через несколько шагов его поглотила тьма, и Р'шейл осталась одна.

 

Глава 27

Тарджа проснулся с первым лучом солнца. Серые щупальца света пробирались в камеру сквозь маленькое зарешеченное окошко. Открыв глаза, Тарджа какое-то время лежал неподвижно, пытаясь разобраться, что с ним не так. Что-то изменилось, и он не мог понять, что именно. Запах собственного тела показался Тардже отвратительным — от него несло смесью пота, крови и старой мочи.

Не сразу, но он наконец осознал, что оба его глаза открыты. Еще больше времени потребовалось, чтобы понять, что он может двигаться. Тарджа осторожно сел, ожидая возвращения боли, но ее не было. Совсем.

Тарджа изумленно пошевелил пальцами — своими непереломанными, гибкими пальцами, — затем провел языком по крепко сидящим во рту зубам — все на месте! — и облизал свои мягкие гладкие губы. Подняв изодранный рукав тонкой, заляпанной кровью рубашки, он дотронулся до того места, где был ожог. Корочка отпала, обнажив ровную розовую кожу. Тарджа пошевелил плечом — оно двигалось легко и свободно. Проведя ногой по полу, обнаружил, что подошвы целы и невредимы — только пятна засохшей крови и отшелушившиеся клочки кожи указывали на то, в каком состоянии его ноги были вчера.

Тарджа подумал, что, возможно, еще спит. Последнее, что он помнил, была маленькая девочка, неизвестно откуда пришедшая в его сон, и еще одна неясная темная фигура. Остальные подробности были смазанными, нечеткими. Кажется, он потерял сознание — Тарджа помнил боль и падение в темноту, — на этом воспоминания обрывались. Может, это его языческие друзья просили за него своих богов? Иного объяснения его внезапному выздоровлению не имелось. Человеку, совершенно не верящему в богов, подобные мысли причиняли изрядный дискомфорт.

От этих размышлений и инспекции неожиданно исчезнувших ран Тарджу отвлек шум за дверью. За ним уже пришли. Как странно: оказывается, проще вынести, когда боль накладывается на предыдущую боль, а не на целехонькое здоровое тело. Интересно, какой будет реакция на его волшебное исцеление? Джойхиния может даже утопить его, как колдуна.

Дверь приоткрылась, и в проеме появился пьяный спотыкающийся тюремщик. Следом за ним вошел Дэвидд Тайлорсон. Тарджа непонимающе уставился на свалившегося на пол тюремщика.

— Он вырубился, — объяснил Дэвидд. — Не волнуйся, все, что его ожидает, — это похмелье.

Тарджа лишь тупо смотрел на молодого человека.

— Эй! Очнись, капитан! Для тех, кто не понял, — это побег! Поторопись!

Вскочив на ноги и перепрыгнув через тело охранника, Тарджа вслед за Дэвиддом выскочил в коридор.

— Лошади есть? — остановившись у двери на улицу, спросил он. На самом деле ему хотелось закричать: «Как я могу бежать? Вчера я не мог ходить! Что со мной случилось?»

— Да, снаружи, — ответил Дэвидд.

Их ждал еще один офицер — когда Тарджа уезжал на южную границу, он был еще кадетом. Тарджа не помнил даже его имени.

— Нужно переодеться, — и молодой человек протянул беглецу чистую униформу. — Мы уходим через главные ворота, как только их откроют. В таком виде тебя задержат защитники.

Тарджа быстро переоделся, с удовольствием избавившись от грязных лохмотьев, и, натянув сапоги, взглянул на своих спасителей.

— Если мы попадемся, нас повесят, — предостерег он. Лейтенант пожал плечами:

— Это не хуже, чем теперь быть защитником.

Офицеры помрачнели и выругались. Дэвидд протянул Тардже меч.

— Спасибо.

«Неужели я могу держать меч? Они же сломали мне пальцы! Наверное, я сплю».

— Все чисто, — сказал лейтенант, выглянув во двор. Тарджа вышел следом и остановился как вкопанный, увидев, кто ждет его с лошадьми.

Услышав их шаги, Р'шейл обернулась. Окинув Тарджу внимательным взглядом, удивленная, что он может стоять, она поприветствовала его коротким кивком.

— Быстрей, скоро откроют ворота, — поторопила она.

— Р'шейл…

— Садись на гнедого, — девушка протянула ему поводья. По ее лицу было непонятно, о чем она подумала. — Говорят, тебя пытали. Рада видеть, что ты не сильно пострадал.

Тарджа изумленно посмотрел на Р'шейл: она злилась, что с ним все в порядке! Как объяснить ей, что произошло на самом деле, если он не мог найти вразумительного объяснения даже для себя!

— Скорее!

Тарджа принял поводья и вскочил в седло, последовав за остальными. Они выехали со двора. Слева от него была Р'шейл, позади — Дэвидд с товарищем. Р'шейл даже не смотрела на него. Тарджа не мог понять, почему она сердится и какое отношение имеет к его побегу «Не понимаю, как это: уснуть измученным инвалидом и проснуться здоровым», — думал он.

Подъехав к главным воротам, Тарджа на время оставил размышления о своем поразительном исцелении. Для начала ему нужно пережить несколько ближайших часов, а то решать загадку будет некому. Дома, находящиеся по соседству с главными воротами, плотно прилегали друг к другу. Они были построены не харшини, а людьми. В трех высоких, покрытых серой черепицей — как большинство окраинных домов — зданиях жили офицеры, не пожелавшие квартироваться в казармах корпуса в центре города. Предлагаемые в этих домах комнаты пользовались большой популярностью, поскольку находились в удалении от бдительного ока Лорда Защитника. Здесь не бывало внезапных проверок. Теперь Тарджа ехал позади. Он опустил голову и ссутулился. Их шансы возрастут, как только городские ворота останутся позади. Стражники охраняли ворота от въезжавших в Цитадель, они не должны были обратить особое внимание на выезжающих офицеров.

Четыре всадника спокойным шагом пересекли открытую площадь перед воротами и подъехали к крайнему дому. Вдруг слева от Тарджи открылась дверь и на улицу вышел капитан. Шок от вида шрама, изуродовавшего лицо капитана, на мгновение отвлек Тарджу, и он уставился на него, не в силах отвести глаза. Их взгляды скрестились.

— Гвардия! — закричал Локлон стражникам у ворот.

— Проклятье! — пробормотала Р'шейл, переводя лошадь на рысь. Остальные быстро последовали ее примеру. Локлон побежал за ними, призывая стражу, занятую спором со здоровяком-извозчиком. Пока извозчик доказывал, что имеет право въехать в Цитадель, его огромная запряженная волами повозка стояла в проходе, почти полностью загородив въезд. Тарджа оглянулся и увидел, что Локлон, несмотря на то что был без коня, их почти догнал. Небольшое расстояние между последним домом и заблокированными воротами не давало возможности оторваться от погони. Крики Локлона наконец привлекли внимание дежурного офицера, который сразу узнал Тарджу. Шок сменился замешательством. К офицеру, обнажив меч, бросился Дэвидд.

— Теперь у нас нет выбора!

Тарджа кивнул и тоже вытащил меч. Р'шейл скакала вперед полная решимости растоптать любого глупца, который осмелится броситься под ее лошадь. Тарджа не знал, есть ли у нее какое оружие, но в любом случае у нее не было шансов отбить атаку защитника, даже будучи верхом. Извозчик был забыт, красные мундиры устремились на новую цель, и Тарджа потерял Р'шейл из виду, занявшись борьбой за собственную жизнь. Его меч описал широкую дугу, заставив стражников отпрянуть от смертоносного клинка. Тарджа услышал крик и увидел, как Дэвидд упал на булыжную мостовую со стрелой в груди: с городской стены в друзей целились лучники. Он бросил взгляд на Р'шейл и с облегчением понял, что она тоже заметила новую угрозу. Сдаваясь, она подняла руки, и ее стащили с коня. Молодой лейтенант присоединился к Дэвидду — стрела с красным оперением пронзила его горло.

— Бросай оружие!

Тарджа поднял голову. Лучники целились ему прямо в сердце. Если он не сдастся, его убьют. На какой-то миг эта мысль показалась ему очень заманчивой, но потом он подумал, что они могут убить и Р'шейл. Не раздумывая больше, он выронил меч на землю и не сопротивлялся, когда защитники набросились на него.

 

Глава 28

Джойхиния ожидала ее в кабинете Верховной сестры вместе с Джакоминой, лордом Драко, Лоухиной Фаркрон — мистрессой внутренних дел, заменившей Джойхинию в Кворуме, Франсил, лордом Дженгой и двумя незнакомыми защитниками, стоящими по бокам от молодой женщины. Р'шейл с изумлением поняла, что это корт'еса из «Голубого быка» — та самая, что флиртовала с Дэвиддом. Хэррит провела Р'шейл в кабинет, велев охранявшим ее защитникам остаться снаружи.

Когда девушка остановилась у массивного резного стола, сидевшая за ним Верховная сестра удостоила ее короткого взгляда. Джойхиния с мрачным выражением лица положила руки на стол и повернулась к корт'есу.

—Это та самая девушка, которую ты видела вчера в «Голубом быке»?

Р'шейл слегка удивилась, когда при ближайшем рассмотрении корт'еса оказалась не намного старше ее самой. Метнув на Р'шейл извиняющийся взгляд, корт'еса кивнула:

— Да, ваша милость.

Внешне Джойхиния никак не отреагировала на ответ.

— Отведите корт'есу в камеру, Дженга, — приказала она. То, что Джойхиния обратилась к Лорду Защитнику просто по имени, было знаком того, что она вне себя от злости. — Уверена, что вы сможете вытянуть из нее имена остальных ваших предателей и без моей помощи.

Это было явное оскорбление. Джойхиния обвиняла защитников, а следовательно, и Дженгу в пособничестве побегу. Р'шейл молча ожидала, пока Лорд Защитник, Драко, корт'еса и ее стража выйдут из кабинета. Как только за ними закрылась дверь, Джойхиния встала из-за стола, обошла его кругом и оказалась прямо перед девушкой. После долгого изучающего взгляда Верховная сестра повернулась к сидящим в своих креслах членам Кворума.

— Сестры, я должна вам кое в чем признаться, — начала она, покаянно вздохнув. — Я совершила ужасную ошибку. Когда-то я сделала нечто, что в свое время казалось мне правильным и справедливым, но сейчас я так не считаю. Я очень сожалею.

— Но раз тогда это казалось верным и правильным, — поддержала ее верная Джакомина, — то не нужно себя в этом винить.

Хэррит проявила меньше сочувствия:

— Так что именно ты сделала, Джойхиния?

— Я родила ребенка, — сказала она, присаживаясь рядом с Джакоминой, которая в знак поддержки накрыла ладонью сплетенные пальцы Верховной сестры, — который должен был стать идеальным. Его воспитание было образцовым, родословная безупречна, но я подозревала в нем дурные стороны характера. Поэтому в самом раннем возрасте я отдала его в Кадетский корпус, надеясь, что дисциплина защитников поможет ему пересилить свой нрав. Теперь мы знаем, что эта надежда не оправдалась.

— Джойхиния, ты не должна себя винить, — в нужный момент вставила Лоухина. Мистресса внутренних дел, как и Джакомина также была подпевалой Джойхинии.

— А что за ошибка? — снова спросила Хэррит. — Ближе к делу, сестра.

— Моей ошибкой стало желание иметь ребенка, которым я могла бы гордиться. Когда двадцать один год назад я работала в Тестре, то вызвалась инспектировать удаленные поселения в горах. В одном из них — маленькой деревушке Приют — мне пришлось зазимовать, — опустив глаза, продолжала Джойхиния. — Это была забытая всеми дыра. Той зимой одна молоденькая женщина родила ребенка, но отказалась назвать имя отца. Бедное юное создание умерло вскоре после родов, оставив малыша, которого никто не хотел принять к себе. Мне стало жаль ребенка, и я решила взять его себе и вырастить как родного, предоставив все возможности прожить достойную жизнь. Жители поселка были рады избавиться от малыша. Вероятно, им было известно о его матери нечто, о чем не знала я.

Джойхиния бросила взгляд на Кворум, чтобы оценить его реакцию. Рассказанная история завораживала Р'шейл — вот она, правда. Наконец-то она услышит то, ради чего сюда и пришла.

— Весной я вернулась в Тестру с этим ребенком на руках и объявила его своим. Наверное, я была не права, внушив всем эту веру. Думаю, всему причиной была моя молодость и гордость. Я ошибочно полагала, что моя любовь и забота пересилят дурную кровь. Стоящая перед вами девушка — результат моей глупости, слабости и наивности, — Джойхиния посмотрела на Р'шейл, в ее глазах и в самом деле блестели слезы. — Девушка, что так подло предала нас, — плод моего безрассудства. Возможно, я слишком любила ее. Возможно, я была к ней излишне терпима. Мой собственный сын так меня разочаровал, что я возложила все свои надежды на приемыша. А теперь этот приемыш платит мне за мою доброту предательством в самый тяжелый для нас час.

Хэррит, нахмурившись, сверлила глазами Р'шейл.

— А я-то гадала, о чем это говорил Тарджа тогда на собрании. А как тебе удалось убедить Дженгу себя поддержать?

— Мы с Дженгой пришли… к взаимопониманию. Он должен был мне за одну любезность.

— Любезность! Что бы там ни было, уверена — это что-то ужасное. Я никогда не думала, что Дженга способен на заведомую ложь. Тебе воистину удалось меня удивить.

«Этого-то Джойхиния и добивалась», — поняла Р'шейл. Признание было частью четко продуманного плана, все находилось под жестким контролем. Джойхиния как можно скорее пыталась отдалить себя от Р'шейл.

— Тебе должно быть стыдно, — бросила девушке в лицо Джакомина, в порыве обняв Джойхинию за плечи. — После того, что для тебя сделали. Какое низкое предательство!

Р'шейл не могла больше сдерживать накопившуюся ярость:

— Предательство? А что она, собственно, сделала? Я не просила ее становиться моей матерью!

— Я пыталась защитить ее, — заговорила Джойхиния, не обратив внимания на вспышку. — Все, что я получила в ответ, — воровство и предательство. Где я ошиблась? Что я сделала не так?

До сих пор Франсил слушала, не произнеся ни слова. Когда же она заговорила, ее вопрос прозвучал для Р'шейл как гром среди ясного неба:

— Р'шейл, ты только что услышала ужасную правду о своем происхождении, но ты не выглядишь удивленной. Джойхиния успела рассказать тебе все раньше?

— Почти год назад Тарджа случайно узнал правду. Когда он мне рассказал — это был счастливейший день моей жизни!

— Интересно, как он все узнал? — прищурилась Франсил. — Я помню его дикое поведение во время собрания, когда он отказался принести присягу. Надеюсь, что ты сможешь сохранить секреты Сестринской общины лучше, чем он. А, Джойхиния?

Верховная сестра печально склонила голову.

— Могу обещать только, что это зло я вырву с корнем как из общины, так и из защитников, — и она решительно расправила плечи. — И начну я, распрощавшись с фантазией, которую тщетно лелеяла двадцать лет. Это не моя дочь — отныне и навеки. Я отрекаюсь от нее и передаю в твои руки, Хэррит, дело Р'шейл и дела остальных раскрытых сегодня предателей. Никто не сможет сказать, что я использую свое влияние и власть в личных целях.

В голове Р'шейл зашумело, кровь молотом билась в висках, а на сердце вдруг стало так легко, словно с него сняли огромный груз.

— Уведите ее, — приказала Джойхиния, в ее голосе послышались слезы, а Р'шейл знала, что они полностью фальшивы. — Я не могу больше ее видеть.

Р'шейл не знала, что теперь будет. Может, суд? Может, ее даже повесят рядом с Тарджой. Сейчас ей было все равно.

Единственное, что было важно, — она наконец освободилась от Джойхинии.

 

Глава 29

Р'шейл не особенно любезно провели по коридорам Административного холла. Стены на улице ярко сияли, люди останавливались поглазеть, как Р'шейл под охраной защитников шагает к казармам. Наконец они вошли в помещение тюрьмы, откуда только прошлой ночью Р'шейл вызволяла Тарджу. Стены здесь не светились. Харшини, построившие Цитадель, не нуждались в тюрьмах, и это здание было детищем общины. К камерам вел освещенный чадящими факелами бесконечный коридор. Р'шейл ступала по неровным каменным плитам, пока не оказалась в более просторном, заполненном обшарпанными столами, сумрачном помещении.

— Кто там еще?

— Послушница, что помогала им прошлой ночью. Верховная сестра велела заключить ее под стражу.

— Ну-ка, подведите ее сюда, — сказал дежурный офицер. В его голосе Р'шейл уловила издевку. Она подняла глаза, капитан приветствовал ее пугающим смехом. — Так, так, так. Да это же леди ее-всемогущее-высочество собственной персоной!

Сопровождавший ее сержант нахмурился и проворчал:

— Не особенно возбуждайся, Локлон. Она пока еще послушница.

— Да пошел ты к демонам, Оурон, — сплюнул Локлон.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — парировал тот. Сержант толкнул Р'шейл на Локлона и направился к выходу.

Капитан отступил, и Р'шейл упала на каменный пол.

— Встать, — приказал он.

Р'шейл медленно встала на ноги, прекрасно понимая, что ей легко не отделаться. Она скривилась при виде уродливого шрама, пересекающего красивое некогда лицо офицера. Локлон воспринял это как оскорбление и, размахнувшись, отвесил девушке звонкую пощечину. Не успев даже подумать, что делает, Р'шейл ответила обидчику сильным ударом ноги в пах. Застонав, Локлон рухнул как подкошенный и обеими руками схватился за больное место.

— Ах ты сука!

—Что такое? — пропела Р'шейл. — Женщины давно там тебя не ласкали?

Закончив фразу, она тут же пожалела о своих словах. Ее враг был вне себя от ярости, и торжество Р'шейл не могло длиться долго. Стражники немедленно скрутили ей руки. Локлон с трудом поднялся, тяжело опершись рукой об угол стола, и нанес ей жесточайший удар кулаком в живот. Боль сложила Р'шейл пополам, Локлон уже было занес кулак для нового удара, но его остановил голос капрала.

— Не глупите, сэр, — предостерег он. — Она послушница.

Локлон неохотно последовал совету офицера.

— Уберите ее с глаз моих.

Стражники протащили Р'шейл через холл в камеру. Дверь с лязгом захлопнулась за спиной. Опираясь одной рукой о стену, а другой держась за живот, Р'шейл медленно добралась до незастеленной деревянной койки. Дрожа от боли, девушка свернулась калачиком и прикрыла глаза. Что же они сделали с Тарджой?

В следующие после ареста дни время потеряло для Р'шейл всякий смысл. То, что оно не стоит на месте, можно было судить лишь по проникающему в маленькое окошко темницы, рассеянному свету, регулярно подаваемой на ужин почти несъедобной похлебке да по смене караула.

Вскоре Р'шейл поняла, что есть две группы тюремщиков. Одна смена предоставляла арестованных самим себе, фактически не обращая на них внимания, а вот вторая вела себя совершенно по-другому. Девушка быстро уяснила, что Локлон затаил обиду на весь мир и на семью Тенраган в частности. Ей было известно, что Тарджа заключен в соседней камере — Р'шейл иногда слышала, как он разговаривает с тюремщиками первой смены. Во время дежурства Локлона Тарджа сохранял молчание, девушка тоже следовала его примеру. Одно неверное слово, неосторожный взгляд могли стать причиной как минимум пощечины. А однажды Р'шейл слышала, как Локлон зверски избил ее невидимого соседа. Девушка тогда отвернулась к стене и попыталась игнорировать доносящиеся до нее звуки в надежде избежать внимания озлобленного капитана.

Пустая надежда. Локлон только и искал повода, чтобы ее наказать. Как-то, когда Р'шейл отказалась есть поданные ей на ужин помои, он так ударил ее по лицу, что девушка отлетела назад и сильно ударилась головой о каменную стену. Лежа на полу, она старалась не двигаться и потерять сознание: каждое движение могло быть расценено как попытка сопротивления, что давало Локлону право с помощью других тюремщиков избивать жертву до бесчувствия.

— Встать.

Р'шейл медленно подчинилась. Лицо капитана пылало скорее от удовольствия, чем от злости; шрам побагровел. Девушка заметила, как встопорщились его кожаные штаны в обтяжку, и поняла, что ее боль возбуждает Локлона. Р'шейл попятилась, опираясь спиной о стену.

— Единственное, чем тебе будет позволено заниматься после суда, — это ремесло корт'есы, — осклабившись, тихо, чтобы не услышали остальные охранники, сказал он. — Обещаю, тебе понравится.

— Но прежде чем я к тебе прикоснусь, ты должен будешь мне заплатить, — парировала она. Это была опасная игра.

— Ты, маленькая хитрая сучка, — прорычал он, — ты у меня получишь…

— Капитан!

— Что?

— Тут пристав со списком для суда. Говорит, ему нужна ваша подпись.

Локлон многозначительно посмотрел на Р'шейл и, ухмыльнувшись, потер бугор на штанах.

—Чуть позже, миледи.

Р'шейл сползла на пол у кровати, положила на нее руки и уронила голову — так была не столь заметна дрожь.

На пятые сутки заключения настал день суда. Все ожидающие осуждения должны были предстать перед сестрами Клинка. Говорили, что Тарджу будет судить полный трибунал. Случай Р'шейл подлежал рассмотрению судебной комиссии под председательством сестры Хэррит.

Ее подняли с первым лучом солнца и вывели из камеры к корыту с холодной водой, стоявшему на столе посреди тюремного холла. Один из охранников бросил ей грубое полотенце и приказал умыться. Оглянувшись на мужчин, она ополоснула лицо, присоединившись к остальным выведенным из камер семерым заключенным. Шестеро из них были мужчины, а седьмая — круглолицая крашеная женщина с испачканным лицом, на котором выделялись оставленные слезами дорожки. Присмотревшись повнимательнее, Р'шейл узнала в ней корт'есу из «Голубого быка». На мгновение ей показалось, что вокруг корт'есы есть некая аура — странная смесь света и теней. Р'шейл нетерпеливо моргнула, чтобы избавиться от наваждения.

— Прости, что я втянула тебя в это, — прошептала корт'еса, наклонившись над корытом. — У меня не было выбора.

— Ты здесь ни при чем, — пожала плечами Р'шейл. Ей как никому другому было известно, на что способна Джойхиния.

— Не разговаривать, — приказал Локлон, схватив корт'есу за волосы и больно оттянув ее голову назад.

Внезапно раздался еще один глосс:

— Оставь ее в покое.

Р'шейл подняла глаза и увидела стоящего за Локлоном Тарджу. По бокам от него переминались с ноги на ногу два охранника. Тарджа был небрит и покрыт синяками, один глаз так распух, что почти не открывался.

— Она тебе что, подружка? — усмехнулся Локлон, утопив корт'есу лицом в корыто. Тарджа бросился было вперед, но его удержали охранники. Корт'еса судорожно забилась, не имея возможности вдохнуть. Тогда Тарджа откинулся на свою стражу и, используя их как опору, нанес сильный удар обеими ногами Локлону под зад. Капитан зарычал и выпустил жертву, которая, отчаянно кашляя, упала на пол. Р'шейл схватила ее за блузку и оттащила в сторону. Тем временем Локлон повернулся к Тардже и, сплетя пальцы обеих рук, жестоко ударил обидчика в солнечное сплетение. Тот с глухим стоном повис на руках охранников. Локлон размахнулся, но так и застыл, услышав новый голос:

— Полагаю, этого довольно, капитан.

Обернувшись на звук, он обнаружил позади Гарета Уорнера. В глазах командующего читалось нескрываемое презрение.

— Арестованный пытался бежать, сэр.

— Уверен, что так и было, — как-то неубедительно кивнул Гарет. Р'шейл помогла корт'есе встать, что не укрылось от взгляда старшего офицера. Он обратился к одному из пришедших с ним защитников:

— Отведите женщин в баню, чтобы они смогли вымыться, затем препроводите их на суд.

Защитник сделал женщинам знак — им не нужно было повторять дважды, — и они последовали за ним по длинному узкому коридору. Р'шейл оглянулась на Тарджу. Их взгляды встретились, и в его глазах девушка прочла отчаяние и безысходность.

Сегодня в суде рассматривалось огромное количество дел по обвинению в идолопоклонничестве, и дела двух женщин и четырех мужчин, прибывших из тюрьмы за казармами защитников, лишь пополнили этот список. Корт'еса, по иронии судьбы носившая имя Санфлауэр Хоупчайлд , была вызвана первой. Ее обвиняли в пособничестве защитникам, участвовавших в организации побега Тарджи. В общем, одного факта присутствия в «Голубом быке» вместе с Дэвиддом Тайлорсоном накануне злополучного побега оказалось достаточно для признания молодой женщины виновной. Сестра Хэррит едва удостоила подсудимую беглого взгляда и зачитала приговор — три года в Гримфилде. Корт'еса с беззаботным видом вернулась на свое место рядом с Р'шейл.

— Гримфилд. Похоже, дело плохо, да? — прошептал один из заключенных, рыжеволосый арестант.

Санни-Подсолнушек выглядела скорее раздраженной, чем подавленной:

— Знаешь, приятель, там я буду заниматься тем же, чем и здесь. Меня просто бесит, что они думают, будто я помогла бежать какому-то проклятому язычнику.

— Р'шейл из Приюта.

Как только прозвучало имя Р'шейл, к ней шагнул защитник и потянул ее за руку. Девушка рывком освободилась от охранника и сама вышла к судьям. «Р'шейл из Приюта». Так назвала ее Хэррит. Отныне Р'шейл не имеет право носить имя Тенраган. «Я действительно свободна от Джойхинии».

— Р'шейл из Приюта обвиняется в краже серебряного зеркала и двухсот монет из апартаментов Верховной сестры, а также в пособничестве попытке побега дезертира Тарджи Тенрагана, — провозгласила сестра Хэррит. Р'шейл удивилась и обрадовалась, что к ее преступлениям не добавили еще убийство защитника в Реддингдэйле.

— Готова ли ты выслушать обвинительное заключение? — спросила Хэррит, не поднимая глаз от пергаменного свитка.

«А какая разница?» — так и подмывало спросить Р'шейл, но она предусмотрительно прикусила язык. Хэррит никогда не ходила у Джойхинии в друзьях. Она вполне могла отнестись к Р'шейл со снисхождением лишь ради удовольствия позлить Верховную сестру.

— Готова ли ты выслушать обвинительное заключение или настаиваешь на судебном разбирательстве? — повторила Хэррит.

— Я готова, — ответила Р'шейл. Ожидание судебного разбирательства могло продлиться недели и месяцы, и это время предстояло провести в камере. Лучше сразу признать себя виновной и выслушать приговор. Скорей бы закончился этот кошмар!

— В таком случае суд, по твоему собственному признанию, объявляет тебя виновной и готовой понести наказание за свои преступления. Ты обокрала Верховную сестру. Ты помогла известному предателю пытаться бежать от правосудия, чем нарушила законы Сестринской общины, принадлежать к которой отныне недостойна. Тебе было предложено место послушницы — ты его лишаешься. Тебе было предоставлено пристанище и кров в Цитадели — этого ты тоже лишаешься. Тебя окружали удобства и забота общины — теперь это не для тебя.

Р'шейл выслушивала ритуальные формулы изгнания, и в душе ее росло чувство облегчения и радости. Ее выгнали. Окончательно исключили.

— Ты нарушила законы общины, и единственным адекватным наказанием за это является Гримфилд. Я приговариваю тебя к десяти годам, — Хэррит наконец подняла на девушку глаза. Сестра была явно довольна произведенным эффектом. — Следующий!

Десять лет в Гримфилде. Виселица была бы гуманнее.

Загон, в который, словно стадо, согнали готовых к отправке в Гримфилд заключенных, располагался за пределами Цитадели, неподалеку от скотного двора. Запах вокруг стоял преотвратный. Санни, поддерживая ошеломленную, потерянную Р'шейл, помогла ей пробраться к солнечному пятачку, где было хоть немного теплее. Корт'еса усадила девушку прямо на землю и успокаивающе похлопала ее по руке.

— Все будет хорошо, — пообещала она. — С такой чистой кожей и чудесными длинными волосами ты сразу понравишься кому-нибудь из офицеров. Десять лет пролетят — глазом моргнуть не успеешь.

Р'шейл не отвечала. Десять лет. Десять лет в качестве корт'есы. Р'шейл не питала иллюзий относительно Гримфилда. Она была наслышана о тамошних женщинах. Она видела защитников, которым довелось там служить. Это были не гордые, дисциплинированные воины Цитадели — защитники из Гримфилда считались отбросами корпуса. Даже год был бы невыносим. Десять лет!

От мрачных мыслей ее отвлекло какое-то движение у входа. Калитка загона открылась, и охранники бросили внутрь полубесчувственное тело. Бедняга упал лицом в грязь и попытался встать на ноги. Тюремщики посторонились, давая дорогу своему офицеру. С болезненной уверенностью в своей правоте Р'шейл подняла глаза. Она не ошиблась.

Локлон окинул взглядом два десятка заключенных.

— Слушайте, и слушайте хорошенько! Сейчас будем грузиться в повозки. Женщины в первую. Мужчины во вторую. Если кому-нибудь только придет в голову мысль доставить мне хлопоты, пойдет за повозками. Босиком, — и в наступившей тишине он еще раз пробежал глазами по арестантам. У них оказалось достаточно здравого смысла не привлекать к себе внимание Локлона — исключением явился разве что мужчина, которого швырнули в загон прямо перед приходом капитана. Когда ему, наконец, удалось подняться, Локлон разразился злобным смехом.

— По крайней мере, в пути нам не придется скучать. А, ребята? — повернулся он к своим людям. — Посмотрим, что запоет этот великий мятежник, когда мы накинем ему петлю на шею.

С этими словами капитан развернулся, и к калитке подкатили зарешеченные повозки.

Вокруг шатающейся фигуры собрались люди, и Р'шейл поняла, что это не кто иной, как Тарджа. Он выглядел ошеломленным и обескураженным. На лице красовался огромный свежий кровоподтек — утром его еще не было. Р'шейл так хотелось броситься к Тардже и узнать, как ему удалось избежать виселицы, но кое-что отвлекло ее от молодого человека. У калитки, скрестив на груди руки, с пугающе мрачным видом стоял Локлон. Вокруг него полыхало темное сияние ауры. Р'шейл опустила глаза, молясь, чтобы капитан не заметил ее взгляда, но тщетно. Повинуясь движению руки, один из охранников схватил ее и подтащил к своему начальнику.

— Так вы присоединитесь к нашему обществу, не так ли, послушница? — с любопытством вполголоса поинтересовался Локлон. Р'шейл поняла, что он пьян. Наверное, его перевели в Гримфилд в качестве наказания. Гарет Уорнер был не слишком доволен утренней сценой.

— Я мог бы избавить вас от многих неудобств этого путешествия.

Р'шейл подняла голову и наградила его полным презрения взглядом, но он был достаточно пьян, чтобы этого не заметить.

— Каким образом? — спросила она, заранее зная ответ, но надеясь, что Локлон окажется настолько глуп, что произнесет это вслух здесь, в Цитадели. Если ей повезет, рядом может случиться лорд Дженга. «Но даже если и так — что из того? Я ему не дочь».

Локлон схватил девушку и притянул к себе, чувствуя ее тело через арестантское платье из грубого льна. Р'шейл оглянулась, подумав, что кто-нибудь будет возражать, но заключенным было все равно, а охранники вообще смотрели в другую сторону.

— Ты приласкаешь меня, и я, возможно, смогу тебя простить, — хрипло прошептал он.

— Да лучше я приласкаю змею.

Локлон занес было руку для удара, но тут перед ним появился закончивший проверку судебный пристав.

— Капитан, все пересчитаны и погружены. Кроме этой, конечно, — он вложил свиток в поднятую руку Локлона. — Можете отбыть, как только будете готовы, — с этими словами пристав развернулся и ушел, а Локлон так и остался стоять, уставившись на Р'шейл.

— Проводите ее в повозку.

Р'шейл погнали вперед и толкнули на грязную солому, служившую постелью. Зарешеченная дверь захлопнулась, лязгнул замок, и повозка тронулась. Санни подобралась к Р'шейл и помогла ей встать.

— Ну, вот видишь, — утешила ее корт'еса, — ты ему понравилась.

Девушка ничего не ответила. Локлон и его люди скакали впереди, за ними следовал целый отряд защитников, ведущих навьюченных лошадей. Сестринская община не оставила Тардже ни малейшего шанса.

Позади виднелись очертания Цитадели. Р'шейл не чувствовала тоски, покидая город, где прошла почти вся ее жизнь, — лишь странную пустоту там, где раньше было чувство принадлежности. Она помнила необычное ощущение принадлежности к какому-то иному месту, захватившее ее около полутора лет назад, вскоре после прихода месячных. Наверное, тело знало нечто, что разум только-только начинал понимать. Р'шейл больше ничто не беспокоило, безумная ярость, так долго терзающая ее изнутри, почти исчезла.

Глядя на продвигающийся караван, Р'шейл думала о будущем. Локлон обещал стать большой проблемой, хотя до Броденвэйля его можно было не опасаться — в сопровождении шестидесяти защитников капитану придется вести себя сдержанно. Но после того как отряд покинет их в Броденвэйле, может случиться всякое. Девушка взглянула на соседнюю повозку. В нее затолкали двенадцать человек, но мужчины постарались отодвинуться от Тарджи подальше, оставив вокруг него пятачок пустого пространства. Сам же он с непроницаемым лицом смотрел назад, на исчезающие вдали контуры города. Словно почувствовав на себе взгляд Р'шейл, он повернулся, и их глаза встретились. «Впервые в жизни, — подумала Р'шейл, — Тарджа выглядел побежденным».

 

Глава 30

К месту сбора отправляемых в Гримфилд осужденных Тарджу сопровождал целый отряд защитников. Сочувственное отношение охранников сменилось на презрение и легкую растерянность — многие защитники, даже из числа поддерживающих режим, уважали твердость Тарджи, который и под пытками отказался выдать своих товарищей-повстанцев. Однако когда кто-то пустил слух о том, что он якобы сдался, — Тарджа потерял и это уважение. Даже те, кто не считал его способным на такое предательство, были удивлены столь странным приговором. Согласно законам общины, Тарджа должен был быть повешен за свои преступления. Может, они думали, что Джойхиния пощадила сына под влиянием материнских чувств? Эта мысль казалась Тардже совершенно нелепой. Любой хоть немного знакомый с его матерью скорее поверил бы, что Тарджа все же раскололся.

Как только повозки затряслись по дороге, он посмотрел на Цитадель. Он должен был умереть здесь. Он должен был требовать положенного ему по закону наказания и остался бы в памяти поколений мучеником. Теперь же он унижен и всеми презираем. На нем останется подозрение в трусости и в том, что он предал друзей ради спасения своей шкуры. Когда Цитадель почти скрылась вдали, мысли Тарджи снова вернулись к событиям прошедшего утра. Он проклинал себя и весь тот фарс, что устроила из суда его мать.

— Мы посчитали, что в интересах безопасности слушание твоего дела будет проходить на закрытом заседании, — заявила Джойхиния. Рядом с ней сидели также лорд Драко, Лорд Защитник и четыре сестры Кворума. Ряды скамеек для зрителей были пусты. Даже охранникам приказали покинуть помещение. Тарджа в оковах сидел на скамье подсудимых перед судьями. На стене напротив висел огромный гобелен с изображением женщины, в одной руке держащей младенца, а в другой сжимающей меч. Гобелен олицетворял благородство Сестринской общины и был призван служить напоминанием судьям. На самом деле у него была еще одна цель — скрыть притаившуюся за ним на стене харшинскую роспись, которую не смогли извести ни тщательные соскребания, ни многочисленные покраски. Ребенком Тарджа видел ее однажды, во время одной из своих разведывательных вылазок вместе с Джорджем.

— Не думал же ты в самом деле, что мы позволим тебе выступить на открытом заседании? — спросила Хэррит. Она уже закончила разбор дел в Малом суде — сегодня у нее был тяжелый день.

— Тогда вы и вправду боитесь меня. Я умру довольным.

— Полагаю, с этим придется повременить, — проговорила Джойхиния, наслаждаясь растерянностью на лице сына. — Мученическая смерть — это, конечно, хорошо, но виселица не даст нам ничего кроме лишних хлопот. Мы решили поверить в твое раскаяние и принять извинения, которые ты принес нам вместе со списком твоих дружков-язычников. В обмен на это повешение заменяется на пять лет Гримфилда. После отбытия наказания мы рассмотрим вопрос о твоем восстановлении в рядах защитников, если посчитаем, что твое раскаяние и впрямь было искренним.

Сказать, что Тарджа был ошеломлен, — значило не сказать ничего.

— Я не подавал никакого списка и ничуть не раскаиваюсь.

— Но это же и есть самое интересное во всем этом деле, — вставила Джакомина. — От тебя ничего и не требуется. Вполне достаточно будет всего лишь подозрения в предательстве, которое непременно зародится у мятежников. Всем известно, что за свои преступления ты заслуживаешь виселицы. Оставив тебя в живых, мы уничтожим у язычников доверие к тебе. По-моему, это очень умный ход, тебе не кажется?

— Чтобы дискредитировать меня перед повстанцами, Драко обещал, что по возвращении в Цитадель я буду встречен, как герой, — возразил Тарджа. — Тюремное заключение мало похоже на оказание почестей и на награду за выдающиеся заслуги.

— Тебе пришлось убивать от имени язычников, — Хэррит пожала плечами. — За это нужно заплатить. Даже бунтовщики поймут нашу точку зрения.

— Это не сработает, — не сдавался Тарджа. — В мое предательство никто не поверит.

— Так же как никто не поверил, что капитан защитников может нарушить присягу и выступить против общины, — взял слово Лорд Защитник.

Тарджа стойко выдержал взгляд своего бывшего командира.

— Это община выступила против своего народа.

— О, оставь эту языческую чушь! — вскинулась Хэррит. — Здесь ты не найдешь благодарных слушателей, Тарджаниан. Ты предал нас и теперь заплатишь за это. Лично я предпочла бы повесить тебя, но твоей матери удалось убедить нас, что твое унижение принесет значительно больше пользы и будет куда эффективнее.

— Как мудро с твоей стороны, мама.

— Пусть ваши люди проводят осужденного в мой кабинет, я хочу сказать ему пару слов наедине. Повозки должны быть готовы к отправке после обеда.

— Будет исполнено, ваша милость.

— Какой преданный слуга, — пробормотал Тарджа. Лорд Защитник остановился и повернулся к Джойхинии.

— Ваша милость, позвольте мне призвать этого еретика к порядку.

— Безусловно, — согласно кивнула Джойхиния с каменным лицом. — Мне было бы интересно взглянуть, что вы называете «призвать к порядку». Он выглядит слишком хорошо для человека, подвергавшегося пыткам в течение недели или даже больше.

Дженга посмотрел на Тарджу. По выражению лица Лорда Защитника нельзя было понять, что он в действительности думал по поводу необъяснимого исцеления своего бывшего капитана. Пользуясь безнаказанностью и невозможностью Тарджи защищаться, Локлон несколько раз зверски избивал его в камере. Но на Тардже и были только лишь обычные следы этих побоев, а вот результаты пыток исчезли как по волшебству. Заподозрил ли Дженга, что что-то не так? Он ни разу не навещал Тарджу в тюрьме. Наверное, не хотел видеть последствий своих приказаний, и Тарджа был этому крайне рад.

— Я разочарован в тебе, Тарджаниан. У тебя было большое будущее.

— По крайней мере, я не закончу, как вы, — вылизывая сапоги сестрам общины.

Дженга сильно ударил его в челюсть обтянутым перчаткой кулаком. Тарджа, потеряв равновесие, рухнул на пол. Лорд Защитник посмотрел на неподвижное тело у своих ног и механически разжал кулак.

— Это потому, что ты не достоин лизать их сапоги, — промолвил он и с сомнением на лице повернулся к Джойхинии. — Ваша милость, надеюсь, вы понимаете, что делаете. Вы сильно рискуете, оставляя его в живых.

— Когда я захочу услышать ваше мнение, лорд Дженга, — холодно сказала Верховная сестра, — я вас спрошу.

Оказавшись в кабинете Верховной сестры, Тарджа тяжело плюхнулся в кресло, обычно занимаемое кем-то из членов Кворума. Ушибленная челюсть сильно ныла. Впервые за многие годы мать и сын были одни. Тарджа так и оставался закованным — Джойхиния не захотела рисковать.

— Ну и представление ты разыграла в суде с этим списком, — сказал он, в то время как мать встала из-за стола и подошла к окну, повернувшись к сыну спиной.

— Это не представление, Тарджа. У меня есть имена двухсот двадцати восьми известных мятежников. На составление этого списка у меня ушло около года, и, хоть он еще далеко не полон, это сработает.

Тарджа почувствовал, как увлажнились его ладони.

— Сработает? О чем ты говоришь? — Джойхиния повернулась и посмотрела на него.

— Согласно судебным записям, тебе была сохранена жизнь в обмен на то, что ты выдал бунтовщиков. Как только я удостоверюсь, что ряды защитников очищены от всех подобных тебе отступников, я начну казнить людей из списка. Ты уже под подозрением. Теперь ни у кого не останется сомнений, что ты предал мятежников. Мне не придется даже марать о тебя руки. Полагаю, твои приятели сами избавят меня от этих хлопот.

Тарджа уставился на мать, не понимая, что пугало его больше: ее безжалостность или тот факт, что он почти восхищался сплетенной вокруг него паутиной.

— Зачем ты все это мне говоришь?

— Затем, что хочу, чтобы ты до конца осознал, что я полностью уничтожила тебя, — прошипела она. — Я хочу, чтобы ты сдох от рук своих мерзких дружков, понимая, что это именно я повергла тебя в прах! Как ты посмел пойти против меня?! Как осмелился унизить меня?!

— А Р'шейл? — внезапно Тарджа увидел в матери обычную разозленную старуху, испуганную возможностью потерять власть и авторитет. Это некоторым образом освободило его от влияния Джойхинии. — Чем она заслужила твой гнев? Все, чего она когда-либо хотела, — это немного твоей любви!

— Эта неблагодарная телка! Она, так же как и ты, заплатит мне за предательство!

— Ты жестокая бесчувственная сука, — Тарджа встал на ноги и теперь возвышался над матерью, словно стена. Его трясло от гнева, цепи отзывались на эту дрожь металлическим звоном. — Я уничтожу тебя. Даже если это будет стоить мне жизни.

— У тебя нет шансов, Тарджа, — ответила Джойхиния. — Твой смертный приговор уже подписан. Интересно, кто из твоих друзей приведет его в исполнение?

Повозка подпрыгнула на колдобине, и мысли Тарджи вернулись к настоящему. Не в состоянии больше смотреть на тающую вдали крепость, он обернулся и встретился глазами с Р'шейл, сидящей в соседней повозке. Через мгновение он вздохнул и отвел взгляд.

 

Глава 31

Примерно через час тряски по дороге от Кордэйла они начали спускаться с холмов в сторону ведущей к Броденвэйлю речной долины. На закате Локлон объявил привал, и они разбили лагерь на полянке у поваленных тополей. Арестантам было позволено выйти из повозок размяться и поужинать, после чего их снова затолкали обратно — на ночлег. Места было мало, вытянуться невозможно, и Р'шейл кое-как устроилась в уголке рядом со своими соседками. Защитники расположились вокруг и всю ночь ждали нападения. Вероятность атаки была довольно высока, даже слухи о том, что Тарджа все же предал повстанцев, не снижали риска. Напротив, теперь мятежники вполне могли желать заполучить его еще сильнее.

Несмотря на опасения, ночь прошла спокойно. Ничего экстраординарного так и не произошло. Р'шейл даже показалось, что кое-кто из защитников выглядел несколько разочарованным. С первым лучом солнца караван тронулся в путь, съежившиеся в повозках заключенные тряслись от холода. День прошел как в тумане. Бурая земля вокруг сменилась на поросшие травой пастбища со стадами пятнистых коров. Их дыхание, казалось, застывало в промозглом воздухе, словно молочные облака; животные равнодушно смотрели на проезжающий мимо караван.

Они добрались до Броденвэйля ближе к вечеру и направились в расположение городского гарнизона, где осужденных ждала остывшая еда и относительный комфорт камер с наваленной прямо на пол соломой. Защитники, выставив часовых, устроились в казармах, но не было и намека на ожидаемую атаку мятежников. Сами заключенные считали, что поскольку их маршрут был известен повстанцам, то ожидать нападения следовало позже, если, конечно, они не передумали заполучить Тарджу. Р'шейл полагала, что мятежники не отступятся, — она слишком хорошо успела их изучить.

На следующее утро осужденных повели через город к пристани. На улицу высыпала толпа зевак, желая хоть одним глазком взглянуть на известного бунтовщика, но защитники ехали верхом по обе стороны цепочки арестантов, так что зрители были сильно разочарованы. В толпе царило странное зловещее напряжение, так что, добравшись до пристани, заключенные облегченно вздохнули.

У входа на причал защитники выстроили осужденных в колонну. Судно оказалось грузовой баржей и носило имя «Мелисса» — так было выведено на носу белыми полусмывшимися буквами. Солдаты по узким сходням загнали арестантов на борт, затем туда осторожно переправили лошадей, принадлежащих десятерым защитникам, которым надлежало сопровождать заключенных до Гримфилда, и, наконец, когда на барже оказался и Локлон, капитан «Мелиссы» приказал отдать концы.

Если бы было возможно, Локлон не позволил бы арестантам и носу из трюма высунуть. Будь его воля, он запер бы дверь и забыл о несчастных до конечной точки их плавания. Однако, услышав подобные речи, капитан баржи чуть не взорвался. Его доносящийся сверху голос гудел в холодном трюме, как в пустой бочке.

— Оставить их там?! — низким басом рокотал он. — Да будь ты проклят с такими идеями!

Заключенные сбились в кучу около хлипкой двери и внимали разговору. Ответов Локлона им услышать не удавалось, но рык капитана баржи, наверное, долетал до самой Цитадели.

— Мне наплевать, что они могут быть бандой кровожадных убийц! Знаете, как провоняет трюм через несколько дней?! Пусть их выводят! Каждый день! И не какой-нибудь часок! Мне, знаете ли, еще и другие грузы возить приходится! С меня хватит, что ваши лошади загадили всю палубу, а если еще будет невозможно войти в трюм, то на судне вообще нельзя будет оставаться!

В течение последующих нескольких секунд тишины Локлон, вероятно, пытался донести до капитана всю важность их миссии и выжать из него хоть какие-нибудь уступки, но тот был непреклонен, как скала.

— Я требую, чтобы их выводили, понятно? А если вас что не устраивает — я ссажу вас на берег вместе со всеми вашими проблемами, будете сидеть там и ловить следующее проходящее судно!

Дверь наверху с грохотом захлопнулась, и воцарилась тишина. Арестантам стало ясно, что представление закончено, и они побрели к своим гамакам.

Заключенные бессознательно разделились на три группы. Мужчины собрались неподалеку от входа, женщины заняли места у противоположной стены трюма — у отсека с гамаками. Где-то посередине остался Тарджа — группа из одного человека, с которым никто не хотел связываться — то ли от страха перед ним, то ли из презрения к тому, кто предал своих.

Санни взяла Р'шейл под крыло и познакомила с остальными женщинами. Одну — высокую и темноволосую — звали Мариэль. Она попала в Гримфилд за нападение на сестру. Муж Мариэль сидел в Гримфилде за воровство. Она прошла пешком от Броденвэйля через Отвесные горы до Гримфилда только для того, чтобы там ее развернули и отправили обратно. Разъяренная, она прошагала до местечка Калдоу, где забросала свежим коровьим навозом первую же сестру, которая попалась ей на пути. Теперь довольная собой Мариэль была на пути туда, куда стремилась попасть больше всего на свете.

Данка была всего на год старше Р'шейл. Худая волоокая блондинка с привычкой не смотреть на собеседника была осуждена за предоставление услуг в не лицензированном борделе.

Телла и Уоррил были сестрами. Обе обвинялись в убийстве мужчины, ставшего для них яблоком раздора. Сестер приговорили к пяти годам, и Хэррит строго внушила им, что это наказание в большей степени за недостойное поведение, а не за сам факт убийства бедолаги. Сестры были теперь не разлей вода и поклялись, что ни один мужчина их больше не поссорит.

Шестая арестантка оказалась пожилой женщиной по имени Бек. У нее было вечно недовольное, покрытое морщинами лицо, и она никому не рассказывала ни о себе, ни о своем преступлении. Санни шепотом поделилась с Р'шейл, что Бек — поджигательница и учинила в Цитадели столько пожаров, что удивительно, как ее стены не потеряли свою изначальную белизну и не почернели от копоти. Р'шейл не очень доверяла словам Санни, но замечала, как пожилая женщина часами зачарованно смотрела на огонь в лампе.

Что же касается Санни, она — по ее собственным словам — была деловой женщиной. Ее нелепое вовлечение в попытку побега Тарджи было случайностью чистой воды. Она — патриот, честная гражданка Медалона. Все, что с ней произошло, — чудовищная ошибка, которая будет исправлена, как только она доберется до Гримфилда и найдет готового выслушать ее офицера.

Вскоре после перепалки капитана судна с Локлоном раздался скрежет замка, и заключенные в нетерпеливом ожидании вскочили на ноги. Матрос распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская в трюм двух защитников в красных мундирах. В руках они тащили кандалы.

— Капитан велел вывести вас на палубу, — объявил капрал. — Подходите по одному.

Матрос все еще стоял у двери.

— И как ты думаешь, они смогут выбраться на палубу с этими штуковинами на ногах?

Капрал нахмурился.

— Но капитан приказал их заковать.

— Не сомневаюсь, ваш капитан — славный парень, но им ни за что не вылезти наверх с этими железяками.

— А что, если они вздумают бежать?

— Тогда вы призовете их к порядку с помощью цепей, — матрос явно насмехался над ним, но капрал, похоже, этого не замечал.

Наконец защитник, поразмыслив над советом, согласно кивнул.

— Хорошо. Выведем их наверх, а там разберемся.

— Мудрое решение, капрал. Не сомневаюсь — вас ждет отличная карьера в корпусе.

Капрал посторонился и приказал заключенным покинуть трюм. Они выстроились друг за другом, и Р'шейл случайно оказалась рядом с Тарджой. Перекинуться словом не было ни малейшей возможности, но, окинув его беглым взглядом, девушка убедилась, что сегодня он выглядел немного лучше. Подбитый глаз был уже менее отечным, правда, челюсть играла сочными оттенками гнилых фруктов. Р'шейл, согнувшись у входа, проходила мимо матроса и в ответ на его ободряющее подмигивание молча поблагодарила его и капитана за избавление как от безвылазного сидения в трюме, так и от кандалов.

Солнечный свет резал глаза. Не обращая внимания на холод, Р'шейл наслаждалась свежестью речного ветра. Когда все узники оказались наверху, капрал, похоже, растерялся и не знал, что ему делать дальше. Локлона нигде не было видно. Пожав плечами, защитник уронил кандалы у лестницы и повернулся к своим подопечным.

— Небольшая прогулка на воздухе их быстро утомит, — участливо присоветовал матрос, выйдя на палубу вслед за капралом. — Ими будет легче управлять.

Капрал кивнул.

—Ты прав. Шевелитесь, двигайтесь! Вас вывели на прогулку!

Заключенные послушно зашевелились. Р'шейл пошла вперед, то и дело ожидая, что ей велят вернуться обратно. На корме она остановилась; лицо приятно обдувал холодный ветер. Пристроившись на полу за временным загоном для лошадей защитников, Р'шейл безуспешно пыталась хоть немного причесать пальцами свои длинные волосы. Она толком не мылась с самого дня ареста. Девушка старательно распутывала колтуны, неторопливо перебирая прядь за прядью и раздумывая, так ли она отвратительно пахнет, как и все остальные.

— Что ты делаешь? — рядом расположилось роскошное тело Санни.

Р'шейл пожала плечами.

— Ничего.

— Этот матрос так ловко разделался с Харли, — хохотнула корт'еса. Сначала Р'шейл не поняла, что это за Харли, но потом догадалась, что речь идет об их глуповатом капрале. Она равнодушно кивнула в знак согласия. Санни ожидала, что Р'шейл предложит какую-нибудь более существенную тему для беседы, но, поскольку девушка не выразила подобного стремления, корт'еса взяла инициативу на себя. — Так как ты думаешь, где мы пристанем?

— Не знаю.

— Полагаешь, мятежники попытаются освободить Тарджу?

— Не знаю.

Корт'еса, похоже, приняла ее сдержанность за скрытый интерес.

— Мне кажется, они обязательно попытаются. Наверное, просто ждут подходящего момента. Держу пари, они повесят его на первом же суку.

— Это еще почему?

— Но он же их заложил.

— Это неправда.

— Конечно, правда, — Санни придвинулась поближе и зашептала: — Иначе бы община не сохранила ему жизнь. В любом случае мятежники не нападут, пока мы на борту.

— Харли! — разъяренный вопль Локлона вспорол тихое утро словно ножом. — Какого демона заключенные шляются по палубе?! Им тут не хренов круиз для высшего общества!

Санни громко вздохнула:

— Ну вот, прощай сладкий миг свободы. Капитан ща-как-ткну-ща-как-пну Локлон снова не в духе.

Р'шейл взглянула на корт'есу. Защитники засуетились, сгоняя заключенных в кучу, чтобы надеть на них кандалы. Здесь, на корме, у них была еще минута или две покоя, пока их не обнаружат и не потащат к остальным.

— Почему ты так его называешь?

— Наш Локлон любит помахать кулаками, — со знанием дела ответила Санни. — Вернешься в Цитадель — спроси любую девчонку из домов. Он не скупится на деньги, но ему нравится чувствовать себя крутым парнем. Понимаешь, о чем я?

— Ему нравится бить людей? — Р'шейл была не вполне уверена, что до конца поняла слова Санни.

— Ему нравится бить женщин, — поправила та. — Это его возбуждает. Однако не думаю, что он так же смел в драках с мужчинами.

Харли нашел их до того, как Р'шейл успела что-то ответить.

Только поздно ночью Р'шейл удалось наконец переговорить с Тарджой. После ужина, состоящего из жидкой овсянки, она лежала, глядя в темноту, и слушала плеск воды за бортом, тихое поскрипывание гамаков и сопение ее товарищей по несчастью. Прождав довольно долго и убедившись, что кругом все спят, девушка осторожно скользнула на пол и стала пробираться туда, где, как она помнила, должен был лежать Тарджа. Она медленно кралась во мраке, стараясь не натолкнуться на чужой гамак. Баржа стояла на якоре — команда не рисковала плыть ночью. Все звуки в царящей кругом тишине казались неестественно громкими.

— Тарджа? — прошептала она, протянув руку к его лицу. Запястье застонало в железной хватке сильных пальцев, и Р'шейл прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от неожиданной боли. — Это я, — выдохнула она.

Пальцы разжались.

— В чем дело? — спросил Тарджа так тихо, что ей, чтобы услышать, пришлось наклониться к самому его лицу.

— Мы можем поговорить?

Р'шейл скорее почувствовала, чем увидела кивок и отступила назад, давая ему возможность встать. Тарджа взял ее за руку и повел к задней части трюма. Высоко над головой через щели в переборке внутрь проникал свет от горящего на корме фонаря. Тарджа уселся на пол и, притянув к себе дрожащую от холода в своем тоненьком жалком платьишке Р'шейл, обнял ее за плечи. Девушка прижалась к его теплой широкой груди.

— Что произошло? Почему они тебя не повесили? — прошептала она. Хоть спящие заключенные и находились на противоположном конце трюма, но судно было не таким уж большим и даже обычный тихий разговор вполне мог кого-нибудь разбудить. — Кругом только и говорят, что ты предал повстанцев.

— Это месть Джойхинии. Она надеется, что так повстанцы сами убьют меня за нее.

— Но мы им все объясним…

Она почувствовала, как в темноте Тарджа покачал головой.

— Мы оба отлично знаем этих людей. Сомневаюсь, что мне дадут возможность хоть что-нибудь сказать. Но мы еще живы, а это уже немало. Вдруг мне удастся вытащить нас отсюда.

— Если тебе что-то придет в голову, я к твоим услугам. Если это произойдет, пока мы не доберемся до Гримфилда, — будет просто чудесно. Я умру, если проведу в роли корт'есы хотя бы час, не говоря уже о десяти годах.

— Тебя приговорили к десяти годам?

Она кивнула. Какая-то часть ее существа хотела, чтобы Тарджа в ярости пробил дыру в переборке и они поплыли бы навстречу свободе. Другая ее часть прекрасно осознавала, что сейчас он так же беспомощен, как и она.

— Ну, — вздохнула Р'шейл, — как бы там ни было, я рада, что Джойхиния тебя не повесила.

— Значит ли это, что я прощен?

— За что?

— Тебе лучше знать.

— А! Ты про Цитадель? Я не сердилась, я была просто удивлена — вот и все. Все говорили, что тебя ужасно пытали. — Тарджа молчал, не отрицая и не подтверждая эти слова, только сильнее прижал к себе Р'шейл. Она слышала, как громко бьется его сердце прямо у нее под ухом. — Знаешь, ты должен был послушаться меня. Я предупреждала, что встреча в Тестре — ловушка.

— А еще ты предлагала напасть на Драко и перебить всех защитников в городе, — напомнил он.

— Тогда нас бы сейчас тут не было, — возразила девушка, но ее слова уже не дышали той страстью, как раньше.

— Но мы живы.

— И это должно меня приободрить? Я жалею, что не умерла!

Тарджа склонился над ней и мягко приподнял пальцами ее подбородок. Его глаза поблескивали в тусклом пробивающемся снаружи свете.

— Не говори так! — прошептал он. — Не смей даже думать об этом! Основательницы! Я предпочел бы, чтобы ты снова жаждала перевернуть мир! Если ты все же хочешь справиться с Джойхинией, ты должна пережить это. Нет, не просто пережить. О проклятье! Не позволяй им сломить тебя, Р'шейл. Никому и никогда не позволяй сломить себя!

Р'шейл испугалась его горячности.

— Но мне страшно, Тарджа.

— Нет, ты ничего не боишься, Р'шейл.

Она взглянула на него снизу вверх. Он может считать ее бесстрашной, но одного она боялась по-настоящему: она была в ужасе от мысли, что он снова посмотрит на нее как тогда, ночью, когда она сбежала с винодельни.

 

Глава 32

Через четыре дня они достигли Отвесных гор. За долгие тысячелетия широкая извилистая Стеклянная река промыла глубокую долину в ущелье между высокогорьем и центральным плато. Здесь защитников снова привели в повышенную боевую готовность. Локлон был убежден, что скалы, окаймляющие реку, являются идеальным местом для засады мятежников. Капитан баржи явно считал это чрезмерно оптимистичной оценкой сил и возможностей повстанцев — даже в самом узком месте река была шире полулиги, но он послушно придерживался середины потока. Сильное течение быстро несло судно вперед. День с утра выдался облачным, но неожиданное тепло развеяло тучи уже к полудню. Это внезапное потепление казалось очень странным, почти магическим, но, с другой стороны, Р'шейл не была так далеко на юге с тех самых пор, когда ее младенцем привезли в Цитадель.

— Когда мы будем в Джулиерне?

Локлон, в мятой расстегнутой рубашке, стоял на мостике позади капитана. Солнце клонилось к закату, вокруг стремительно холодало. Легкий бриз быстро становился пронизывающим ледяным ветром. Заключенные находились прямо под ними — капитан баржи настоял, чтобы они вычистили судно от следов пребывания на нем лошадей, и вот теперь мужчины ползали на коленях и отдраивали палубу. Женщины были освобождены от работ и в основном лежали тут же, слишком обессиленные, чтобы шевелиться — особенно в тяжелых ножных кандалах. Р'шейл осторожно придвинулась поближе, чтобы лучше слышать доносящийся сверху разговор.

— Полагаю, завтра утром, — ответил Дрендик. — Вы хотите сойти там на берег?

— А вам какое дело?

— А вы собираетесь причалить без моей помощи?

— Конечно, нет! Но я не хочу, чтобы ваши люди или заключенные узнали об этом.

— Как скажете.

— Как только мы сойдем, вы немедленно отправитесь обратно в Броденвэйль.

Капитан нахмурился.

— Мы так не договаривались. Я собираюсь продолжить плавание вниз по течению.

— Очень зря. Потому что, если вы не появитесь в Броденвэйле через две недели начиная с завтрашнего дня, комендант броденвэйльского гарнизона, согласно имеющемуся у него приказу, объявит вас и всю вашу проклятую команду вне закона.

Р'шейл слышала, как моряк тихо выругался вслед уходящему Локлону.

Джулиерн был маленькой деревушкой, пристроившейся между Стеклянной рекой и бесплодным центральным плато. Его обитателям нечего было предложить проплывающим мимо торговцам, у его пристани редко швартовались суда. Сама пристань представляла собой несколько дощатых причалов, неподалеку виднелась таверна, кузница и несколько домиков.

Когда «Мелисса» мягко ткнулась носом в причал, деревушка выглядела почти пустынной. Одного только вида судна с выстроившимися вдоль борта защитниками оказалось достаточно, чтобы зрители поспешили скрыться за запертыми дверьми. Два матроса выпрыгнули на пристань и привязали канаты. Затем они снова перебрались на борт и спустили сходни. От удара вся конструкция загудела и зашаталась.

Сначала вывели лошадей, затем, неловко ковыляя в своих тяжелых кандалах, на берег сошли заключенные. Оказавшись на земле, Локлон вскочил на коня и проскакал к голове маленькой колонны, криком приказав пошевеливаться.

Локлон послал за Р'шейл только на третий день пути. Три унылых дня пешего перехода, после которых Стеклянная река скрылась из глаз за скалами Отвесных гор. По мере продвижения окружающий пейзаж изменился: поросшее жесткой травой иссушенное плоскогорье центрального плато сменило богатые сочные пастбища. На зубах усталых путников скрипела пыль, а растущие вдоль дороги дубы не защищали ни от солнца, ни от ветра. Лица почти у всех сильно обветрились и покраснели. Р'шейл повезло — ее кожа почему-то не отреагировала на безжалостные порывы. Еще пара мужчин почти всю жизнь проведших под открытым небом, просто стали еще смуглее, а Тарджа, чья кожа изначально была оливкового цвета, выглядел не в пример лучше других. Лица всех остальных стали красными, кожа растрескалась. Если Локлон это заметил и беспокоился об их страданиях, то ничем не выдал своих чувств.

Спали заключенные прямо на земле. После короткой передышки, во время которой они вытягивались на скудной траве, им давали все ту же жидкую овсянку, в то время как защитники у соседнего костра вкушали плоды своей дневной охоты. Однако когда маленький караван углубился дальше в глубь плоскогорья, защитники были вынуждены разделить с осужденными подаваемые на завтрак и ужин тюремные помои. На ночь заключенных одевали в кандалы, хотя на время перехода Локлон приказал снимать с них цепи. Лишняя тяжесть замедляла и так не слишком быстрое продвижение группы, что страшно бесило Локлона.

Среди шести женщин Р'шейл была самой молодой и единственной, не желающей принять участь корт'есы по прибытии в Гримфилд. Она вообще с удовольствием провела бы весь путь в тишине и одиночестве, пытаясь придумать план побега, но присутствие Санни не позволяло ей углубиться в свои мысли. Мужчины все так же держались в стороне от Тарджи.

На третью ночь ситуация изменилась. Джулиерн остался далеко позади, а до Гримфилда было около недели пути. Они молча съели жалкий ужин и выстроились, ожидая, пока на них снова наденут кандалы, когда один из солдат отделил Р'шейл от остальных женщин. Она в надежде оглянулась, но охранников было слишком много — ей не прорваться. А если и прорвется — куда здесь бежать? Санни скользнула ей за спину и похлопала по плечу.

— Теперь слушай меня внимательно, — заговорила она. — Не будь дурочкой. Делай все так, как он хочет, понятно? Иначе ты только сделаешь себе хуже, а это того не стоит. Ясно?

Р'шейл тупо посмотрела на корт'есу. Санни больно сжала ее плечо пухлыми пальцами.

— Будь умничкой, слышишь? Все дело в силе и власти. Он должен взять тебя силой, понятно? Чем больше ты сопротивляешься, тем больше ему нравится.

— Я же сказал — всем построиться, — раздался голос охранника. Он оттащил Санни в сторону.

— Я просто дала девочке несколько советов.

— Уж могу представить, — ухмыльнулся солдат, прилаживая ей кандалы.

Затем, взяв Р'шейл под руку, он повел ее к палатке Локлона. Р'шейл оглянулась на женщин, надеясь на… На спасение? На помощь? Но женщины лишь провожали ее глазами. Телла и Уоррил смотрели куда-то вдаль, во взгляде Данки читалась легкая зависть, что выбрали не ее. Мужчины либо взирали на все равнодушно, либо вообще не обратили на это внимания. Но только не Тарджа. Поняв, куда ее ведут, он бросился на надевавшего на него кандалы защитника, но тому на помощь тут же подоспели еще двое. Р'шейл отвернулась, чтобы не видеть избиения. «Никому и никогда не позволяй сломить себя», — повторяла она. Девушка постаралась сосредоточиться на этой мысли, когда солдат втолкнул ее в палатку Локлона и растворился в ночи.

Он ждал ее, сидя на походном табурете с кружкой пива в руке.

— Ну как тебе путешествие?

Р'шейл упрямо вздернула подбородок и отвернулась.

— Знаешь, я все пытался понять, что делает тебя такой спесивой маленькой сучкой? Может, то, что ты — дочь Верховной сестры? Потому что ты занимаешь такое высокое положение в обществе? Только вот теперь выяснилось, что ты — самая обычная плебейка, — он поднялся на ноги удивительно плавным кошачьим движением и начал кружить вокруг девушки, словно хищник у своей добычи.

Р'шейл с усилием перевела на него взгляд:

— Класс важен только для тех, кто его не имеет.

Локлон больно ударил ее по лицу, на глазах девушки выступили слезы.

— Ты, надменная шлюшка! — Р'шейл смотрела на него и старалась не представлять себе, что последует потом. Кто-то сказал, что воображение может быть более страшным палачом, чем реальность. — Держу пари, ты такая же развратная, как и остальные послушницы. Уж я насмотрелся на вас в Цитадели. Интересно, сколько любовников у тебя там было?

Р'шейл не удостоила его ответом.

— Отвечай!

Она подскочила от неожиданности. Девушка почти физически ощущала его ярость, его жажду причинить ей боль — он просто излучал это. Словно воздух, дрожащий над горизонтом в жаркий день. Внутри Р'шейл боролись желание сопротивляться и страх, но слова Санни еще были свежи в ее памяти. Это была игра в силу, и, разжигая его злость, девушка лишь добавляла себе проблем. А Локлона нужно держать под контролем.

— Не думаю, что я чем-то лучше тебя, — как можно более смиренно ответила Р'шейл.

Локлон сгреб ее длинные волосы в кулак и рывком запрокинул голову девушки назад.

— Умная сучка. Не смей мне льстить!

Она молчала, жалея лишь, что в свое время просто ударила его в пах. Если бы она могла предугадать последствия, то постаралась бы действительно ранить его. Локлон повернул ее голову лицом к себе.

— Интересно, как быстро ты запросишь пощады?

Р'шейл ничего не оставалось, как, стерпев боль, смотреть ему в лицо. Вздувшийся рубец одновременно внушал ей и отвращение, и радость — это Тарджа наградил им Локлона.

— Да лучше я стану язычницей или пусть кариенцы сожгут меня живьем как ведьму, чем попрошу тебя о чем-нибудь!

Ее ответ, как и ожидалось, разозлил капитана. Он занес руку, чтобы снова ударить ее, но Р'шейл напала первой, в кровь изодрав ему ногтями правую щеку. Локлон заорал и, схватив ее за запястье, резко завел его за спину. Р'шейл отчаянно сопротивлялась, но он завел ее руку еще дальше, и девушка побоялась, что кости не выдержат. Локлон, тяжело дыша от кипящей ярости, швырнул ее на койку. Р'шейл попыталась его пнуть, но он увернулся и, легко отбросив ее ногу, прижал девушку к койке своим худощавым, но неожиданно сильным телом. Внезапно Локлон расхохотался холодным пугающим смехом.

— Ну же, кричи! Визжи! Давай, я хочу, чтобы твой ублюдок братец слышал и знал, что я с тобой делаю. Я хочу, чтобы каждую ночь он ложился спать с этим криком, так же как я каждое утро встаю и вижу то, что он сделал с моим лицом!

Р'шейл закусила губу, чтобы не проронить ни звука, глаза неподвижно уставились в сторону. Когда он стащил с нее грубое льняное платье, девушка перестала сопротивляться и лежала тихо и неподвижно, отказывая ему в удовольствии увидеть ее боль и страх. Его желание заставить ее закричать лишь закалило ее волю. «Никому и никогда не позволяй сломить себя». Ее покорность взбеленила Локлона. Он ударил Р'шейл по лицу, голова закружилась. Девушка закрыла глаза и проглотила крик, который он так отчаянно желал из нее вырвать. На мгновение Р'шейл почувствовала, как на нее нахлынула пьянящая сладость, она звала ее куда-то, но тут Локлон снова ударил ее, и ощущение исчезло, уступив место жестокой реальности.

До утра было еще далеко.

Когда на рассвете Р'шейл вернулась к закованным в кандалы женщинам, Санни уже поджидала ее и, распихав остальных, усадила девушку поудобнее. Корт'еса ничего не сказала при виде ее покрытого синяками лица и впервые за все время не старалась заполнить тишину болтовней. Подали завтрак — жидкую склизкую кашу. Р'шейл оставалась неподвижной.

Через некоторое время показался Локлон, отдающий приказания солдатам. Капитан был явно не в духе. По дороге защитники исподтишка бросали на Р'шейл любопытные взгляды, размышляя о глубоких царапинах на лице командира, но молчали и не касались этой темы в разговорах. Тарджу держали от нее на расстоянии, но она знала, что он пребывает в жутком настроении. Если бы Локлон сделал глупость и приблизился к нему, Тарджа его убил бы.

Это повторялось еще три ночи, и каждое утро, когда Р'шейл возвращалась к заключенным, Локлон выходил из своей палатки во все более мрачном состоянии духа.

На четвертую ночь капитан послал за Санни, и она радостно сила прочь от стайки женщин в надежде применить наконец свои навыки. Ей было известно, что, ублажив Локлона сейчас, она облегчит себе жизнь по прибытии в Гримфилд. Р'шейл посмотрела ей вслед и пристроилась на ночлег рядом с остальными. Она победила. Локлон в конце концов сдался. Ему не удалось вырвать из нее ни крика, ни стона — он вообще не добился никакой реакции с ее стороны. Девушка закусила губу, чтобы истерический сотрясающий ее изнутри смех не выдал ее молчаливую личную победу.

На десятый день перехода вдалеке показался Гримфилд. Город прилепился у подножия гор Священной долины, словно жалкий шелудивый пес. По мере приближения в Р'шейл росло смешанное чувство облегчения и страха — путешествие заканчивалось. Дома, выстроенные из местного серого камня, были приземистыми и грязными, лишенными какой бы то ни было изящности и стиля. В основном они были одноэтажными, с широкими верандами, спасающими от летнего зноя. Чуть повыше были разве что постоялый двор, казармы защитников да еще нескольких зданий. Даже невысокая окружавшая город крепостная стена, сверкая на солнце покрывающим ее битым стеклом, казалось, боязливо припадала к земле.

Женщины убеждали Р'шейл, что корт'есы в Гримфилде охранялись не слишком строго, и чем выше будет звание и статус офицера, которого удастся подцепить, тем менее обременительным окажется и заключение. В Р'шейл все восставало против намеренного поиска для себя такого офицера, но, с другой стороны, идея сделаться казарменной корт'есой прельщала ее еще в меньшей степени. Таким образом, она наряду с прочими женщинами пыталась прихорошиться и хоть немного привести себя в порядок. Локлон помог ей понять и принять реальность ситуации. Если ее определят в прачечную или на кухню — это не поможет ей достичь цели. А целью Р'шейл теперь стало всячески избегать контактов с капитаном до тех пор, пока она не сможет с ним расквитаться за все. Если ради осуществления этой цели нужно попасть под покровительство другого офицера — то она это сделает. «Никому и никогда не позволяй сломить себя», — снова и снова напоминала себе Р'шейл. Это уже стало законом ее жизни. Мужчины добродушно пересмеивались и подтрунивали над женщинами, подавая им разнообразные советы как привлечь внимание того или иного офицера, пока Локлон разъяренно не проревел им приказ заткнуться. Р'шейл, в попытке уложить пальцами взлохмаченные волосы, поймала подозрительный взгляд Тарджи и отвернулась.

На площади осужденных встретил комендант. У Р'шейл совершенно вылетело из головы, что сюда был назначен сын Мэгины, и она молилась, чтобы Уилем ее не узнал. Комендант безучастно смотрел, как вновь прибывшие арестанты выстраиваются в шеренгу. Тут же собралась небольшая кучка зевак поглазеть на новеньких. Рядом с Уилемом стоял бородатый мужчина — видимо, его адъютант. Комендант пробежал глазами переданный ему Локлоном список и остановился на знакомом имени. Подняв голову, он отыскал взглядом Тарджу и велел ему выйти вперед.

— Ты — позор защитников. Ты предал даже своих друзей-язычников.

Тарджа промолчал.

— В мои обязанности входит обеспечить твою безопасность, — с явным неудовольствием продолжал комендант, — но это станет невозможным, если поместить тебя вместе с остальными заключенными: они не переносят предателей, а ты умудрился предать и тех и других. Но я не собираюсь позволять тебе наслаждаться жизнью. Я отправлю тебя к мусорщикам. Может, несколько лет таскания дерьма собьют с тебя спесь, — Уилем обернулся и подозвал адъютанта. — Мисекис, проследи, чтобы остальных перевели в рудники. Тарджу под надежной охраной отправь к сержанту Ликрену, смотри, чтобы без происшествий.

— Да, сэр, — отсалютовал Мисекис и поспешил исполнять приказания.

Комендант окинул женщин равнодушным взглядом.

— Локлон, отведите их к сестре Прозлан в женское отделение. Потом зайдите ко мне в кабинет.

Локлон ловким движением отдал честь и повернулся к своим подопечным. Комендант направился было к себе, но в этот момент какой-то подросток лет пятнадцати, с песочными волосами и в разномастных одежках, выскользнул из толпы зевак и что-то быстро ему сказал. Комендант снова посмотрел на женщин и обратился к капитану, уже шагавшему к казармам:

— Да Локлон, отведите вон ту рыжеволосую к моей жене. Она говорила что-то насчет горничной.

Шрам на лице Локлона потемнел от раздражения. Р'шейл тщательно скрыла нахлынувшее на нее чувство облегчения. Радостная весть, что она чудом избежала участи корт'есы, лишь слегка омрачалась мыслью о жуткой перспективе попасть в услужение к этой поистине невыносимой Крисабель.

 

Глава 33

Крисабель Кортанен была невысокой тучной блондинкой с амбициями, сильно превосходящими ее положение жены коменданта тюрьмы. Критически нахмурившись и нервно теребя волосы, она со всех сторон рассмотрела Р'шейл и наконец спросила:

— Я тебя знаю?

— Вы могли видеть меня в Цитадели, миледи.

— За что тебя сюда сослали?

— Я была… в таверне. После отбоя, — ответила девушка, подумав, что этот кусочек правды нельзя считать ложью в полной мере. — Я… связалась не с теми людьми. Они совершили преступление, а я… случайно оказалась рядом.

Крисабель кивнула, недостаточно знакомая с нравами подопечных ее мужа, которые все поголовно считали себя невиновными. Она еще немного подумала и прищурила карие глаза:

— Чем ты занималась в Цитадели? Ты была служанкой?

— Я была послушницей, — и снова добавила «миледи», чтобы произвести на женщину хорошее впечатление. Р'шейл была полна решимости понравиться Крисабель. От этого целиком зависела ее безопасность в этом ужасном месте.

— Послушница! Великолепно! Ну наконец-то! Уилем в конце концов нашел мне что-то стоящее! Две последние служанки, что он присылал, оказались проворовавшимися шлюхами. Но послушница! — Крисабель снова нахмурилась, взглянув на коричневое льняное платье, выданное Р'шейл в женском отделении взамен ее истрепавшегося в дороге тряпья. — Да, тебе нужно подобрать какую-нибудь приличную одежду! Я не собираюсь позволить моей личной служанке ходить в том же, что носят прочие заключенные. Жаль, что ты такая высокая… не важно, мы тебе что-нибудь подыщем. Ступай и скажи повару, что я велела тебя накормить. Ты такая тощая что вот-вот свалишься в обморок. Потом подготовишь мне ванну и поможешь одеться к ужину.

Р'шейл учтиво присела, заставив Крисабель засиять от радости, и поспешила выполнять поручения.

Повар Крисабель оказался невысоким шустрым мужчиной с карими глазами навыкате, жидкими седыми волосенками и страстью к сплетням. Звали его Теггерт. В просторной кухне было тепло и уютно. На полке за длинным тщательно выскобленным деревянным столом мягко поблескивали медные горшки. Это было личное королевство Теггерта, его вотчина. Выслушав переданные девушкой инструкции хозяйки, он окинул Р'шейл внимательным взглядом сначала сверху вниз, потом снизу вверх и велел сесть. Затем он, перемежая свои действия с разговорами, поставил на стол миску вчерашнего жаркого, отрезал свежего хлеба и налил кружку разведенного водой пива. Закончив с этим, Теггерт, ни на минуту не умолкая, засновал по крошечному кухонному мирку. Р'шейл послушно кивала головой, внимая его болтовне. Ошибочно приняв ее вежливость за интерес, повар впал в подробные разъяснения домашней политики. Прежде чем девушка проглотила последний кусок — лучшая еда, которую ей привелось вкушать за последние недели, — она уже была в курсе всего, что касалось Уилема, Крисабель и Мэгины, а также тех дел и событий в городке, которые Теггерт посчитал достойными изложения.

— Конечно, я не сомневаюсь, что комендант когда-то любил ее, — добавил он под финал, — но то, что так привлекает в молоденькой девочке, выглядит просто смешным в женщине за сорок.

— Я понимаю, о чем вы, — согласилась Р'шейл, не желая обидеть человека, который будет ее кормить в обозримом будущем.

— Бедняга комендант знает, что не оправдал ее ожидании, — продолжал Теггерт. — Я хочу сказать, для женщины, не связанной с общиной, брак с офицером защитников — единственно приемлемый способ выбиться в люди. Беда в том, что Крисабель не видела ничего дальше надраенных пуговиц, парадов и флагов. Она не ожидала что ей придется провести годы в такой дыре, как Гримфилд, уж можешь мне поверить! Даже Л'рин, хозяйка местного постоялого двора, имеет более выгодное положение в обществе.

Теггерт достал из печи мясо — вдохнув его запах, у Р'шейл потекли слюнки. Колдуя над ужином, повар не смолкал ни на минуту в восторге оттого, что у него появился новый слушатель.

— Сестра Мэгина лишь осложняет дело, — жаловался он. — Отставка плохо сказалась на ней, и тот факт, что она не переваривает свою невестку, виден даже слепому. Бедняга Уилем. Только между нами — он сильно обижен на мать. Если бы не ее опала, он мог бы исполнить все капризы и прихоти Крисабель. Но не может же он отвернуться от матери, верно? Я имею в виду то, что всем известно, — он тут навсегда. Проблема в том, что для Крисабель это тоже не тайна. — Теггерт снова убрал мясо в печь и уселся напротив Р'шейл, налив себе чай и продолжив монолог.

— Статус для Крисабель — это все, — объяснял он. — Когда она вышла за Уилема, его мать была мистрессой просвещения, членом Кворума и кандидатом на должность Верховной сестры. Быть в родстве с Верховной сестрой — это нечто, — Р'шейл кивнула. Теггерт даже не подозревал, как ей близка эта тема. — С другой стороны, здесь многие офицеры женились на своих корт'есах, когда те освободились из заключения, а Мэгина находит их общество приятным. Она даже приглашает их на чай! Мне кажется, порой Уилем по-настоящему завидует заключенным.

— Это звучит так… странно, — согласилась Р'шейл, не очень уверенная, стоит ли ей как-то выразить свое мнение, или Теггерт просто наслаждался звуком собственного голоса.

— Точно, детка. Ты только будь осторожна, не суй свой носик куда не надо и держись подальше от неприятностей. Сколько тебе дали?

— Десять лет.

— Ого! Видать, ты была совсем плохой девочкой. Долгонько же тебе сидеть.

«А я вот так не думаю», — молча ответила Р'шейл.

Уилем послал за ней позже тем же вечером. Р'шейл не видела Мэгину, но Теггерт унес ее поднос прежде, чем обслужить коменданта и его жену, так что бывшая Верховная сестра тоже была здесь. Р'шейл предстала перед Уилемом Кортаненом с низко опущенной головой, надеясь, что он ее не вспомнит. Ведь она была обычной послушницей, а он — занимающим довольно высокую должность защитником. В Цитадели их пути практически не пересекались.

На Р'шейл была старая красная юбка, некогда принадлежащая Крисабель. В поясе юбку пришлось сильно ушить, а подгиб подола выпустить до конца, но и теперь она едва доходила Р'шейл до щиколоток. Блузку девушка тоже получила из обносков Крисабель, и она сидела более чем свободно на худеньком теле арестантки, особенно после столь пышных форм прежней хозяйки. Длинные красновато-каштановые волосы были убраны в косу, а на тонких руках еще виднелись страшные не успевшие сойти синяки.

Уилем стоял у весело потрескивающего дровами огня, сцепив руки за спиной, невольно приняв позу «вольно».

— Как тебя зовут, дитя?

— Р'шейл из Приюта, сэр, — сказала она, слегка присев в почтительном поклоне. «Не Р'шейл Тенраган — Р'шейл из Приюта».

— Р'шейл! — задохнулся он. Было совершенно очевидно, что Уилем ее узнал. От потрясения он даже не заметил, что лицо ее тоже покрыто уже начавшими бледнеть синяками. — За что тебя сослали в Гримфилд?

— Я сбежала из Цитадели. И я оказалась втянутой в побег Тарджи, — честно ответила Р'шейл. Лгать было бессмысленно.

— Но твоя мать…

— Джойхиния мне не мать. Я приемыш. — Комендант с любопытством посмотрел на девушку.

— Так, значит, ты не ребенок Дженги?

— Похоже, я вообще ничья.

— Утром я не понял, что это именно ты. Когда Дэйс напомнил мне, что Крисабель нужна служанка, я выбрал тебя — как самую молодую. Ты не слишком похожа на закоренелую преступницу, так что, надеюсь, ты по достоинству оценишь выпавшую тебе удачу.

«Удача — поистине крайне относительная материя», — подумала Р'шейл.

— Я постараюсь не подвести вас, сэр.

— О тебе всегда были самые лучшие отзывы. Так что веди себя хорошо и держись подальше от Тарджи. Возможно, однажды тебе будет позволено вернуться в Цитадель.

— Нет, пока Джойхиния — Верховная сестра, комендант.

— Не над одной тобой тяготеет этот рок, дитя, — сказал он и встряхнул головой, словно отгоняя собственное разочарование. Тема была закрыта. Уилем снова посмотрел на девушку и, нахмурившись, поинтересовался: — Откуда у тебя эти синяки? Тебя били по дороге сюда? Или в Цитадели?

Комендант ждал ответа. Догадался ли он, что с ней произошло? Р'шейл не воспользовалась предложенным ей шансом. С Локлоном она сведет счеты сама.

— Я споткнулась, сэр. — Уилем вздохнул.

— Будь поосторожнее в будущем, ладно? — он почувствовал неловкость, что смалодушничал и не выяснил истинную причину появления следов столь явного насилия. — Если ты и дальше будешь устраивать мою жену, то я сделаю твое заключение максимально комфортным.

— Спасибо, сэр. Мне можно идти?

— Да, конечно, но позволь дать тебе несколько советов. Как служанка моей жены, ты будешь пользоваться большей свободой, чем остальные, но держись подальше от женского отделения и от казарм. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе не досаждали, но я предпочел бы делать это не постфактум. Ты меня понимаешь?

— Да, сэр.

— Я уверен, тебе известно, что моя мать живет с нами, — добавил он. — Теперь она просто разжалованная сестра, так что тебе следует обращаться к ней с тем же уважением, как и к любой сестре. Ясно?

— Да, сэр.

— Можешь идти.

Р'шейл вернулась на кухню, чтобы узнать у Теггерта, где она будет спать. Хотя и несколько наивно, но она питала глупую надежду, что дом довольно большой и ей будет позволено спать где-нибудь в каморке, а не в тюремной камере. Открыв дверь, ведущую в кухонный коридорчик, она услышала голоса. На этот раз Теггерт сплетничал о Л'рин и, как успела уловить Р'шейл, о ее всем известной трагической истории любви.

Когда девушка вошла в тепло кухни, собеседник Теггерта поспешно вскочил на ноги.

— Вот! Видишь! Разве я не молодец? — воскликнул он, сияя как медный чайник. На вид ему было около четырнадцати-пятнадцати лет, голову украшала копна песочного цвета волос, а с лица смотрели ясные голубые глаза. — Я же говорил им, что помогу!

Теггерт сдержанно кивнул:

— Да, ты молодец. Р'шейл, это Дэйс. Именно из-за него ты оказалась в этом доме. Можешь подождать несколько дней, тогда и решишь, благодарить его за это или придушить.

— Привет, Дэйс, — поздоровалась она и добавила: — Кому это ты говорил, что сможешь мне помочь?

В глазах парнишки на мгновение мелькнула паника, затем он взял себя в руки и пожал плечами.

— Да так, никому. Просто друзьям. Понимаешь…

— Не обращай на него внимания, — перебил Теггерт. — Дэйс — отъявленный лгун и виртуозный вор. Уверен, он совершил больше преступлений, чем половина здешних заключенных вместе взятая.

Мальчишка даже раздулся от гордости.

— Теггерт, это самая лучшая похвала.

Р'шейл улыбнулась Дэйсу и обратилась к Теггерту:

— А где я буду спать?

— Там, — Теггерт указал на ведущую из кухни дверь. — Там не очень просторно, но зимой тепло. Правда, боюсь, с приходом лета там будет невыносимо.

«С приходом лета я буду уже далеко», — пообещала себе Р'шейл.

 

Глава 34

— Госпожа Кхира?

Брэк посмотрел на бородатого мужчину, что звал его спутницу по имени, и с облегчением увидел, что это капитан. Они уже пятый день ждали среди других просителей — свободных и заключенных — в холодной приемной у кабинета коменданта встречи с Уилемом, чтобы получить разрешение на врачебную практику в Гримфилде. На Брэке была одежда слуги, в соответствии со своей ролью он держал глаза долу. На лице Кхиры отразилось раздражение. Среднего возраста, разумная, рассудительная женщина. «Подобный выбор спутницы для путешествия в Гримфилд был результатом победы здравого смысла Падрика над горячей жаждой мести Гэри», — решил Брэк.

— Да?

— Я капитан Мисекис, — представился защитник. — Прошу прощения за задержку, миледи. Мы только что узнали, что вы врач.

— Я пытаюсь увидеться с комендантом уже почти неделю. Если я не встречусь с ним в ближайшее время, то предложу свои услуги где-нибудь в другом месте.

— Ну что вы, доктор, я немедленно провожу вас к коменданту. — Кхира кивнула и поднялась на ноги.

— Надеюсь, что так.

Она сделала Брэку знак следовать за ней и пошла за Мисекисом по узкому отдраенному коридору. Капитан постучал в закрытую дверь и распахнул ее, не дожидаясь ответа. Кхира четким шагом промаршировала в кабинет и уставилась на Уилема.

— Вы комендант? — спросила она.

— Да, миледи, — ответил Уилем, вставая из-за стола. — А вы кто?

— Доктор Кхира Кастел, — и уселась без приглашения, величественным движением руки позволив сесть Мисекису и самому хозяину кабинета. — Это мой слуга Брэк. Я врач и травник. Собираюсь открыть практику в Гримфилде. Хозяйка таверны сказала, что для этого мне нужно получить ваше разрешение. Это так?

— Да, миледи, — немного озадаченно согласился Уилем. Не очень-то многие просители хотели остаться в Гримфилде.

— Разве этим должна заниматься не какая-нибудь из сестер? С кем из сестер мне следует поговорить?

От этого вопроса Брэк немного занервничал. Кхира могла спугнуть удачу.

— По приказу Верховной сестры и Кворума общины в Гримфилде за все отвечаю я, — объяснил Уилем.

— Понятно. Тогда могу ли я считать, что у меня есть ваше… разрешение… — врач казалась почти шокированной этим словом, — открыть практику в этом городе?

— А могу я спросить, почему вы выбрали это место, миледи?

— Я нужна здесь. Просто пройдите по главной улице, и вы сами в этом убедитесь. Кроме того…

— Кроме того?.. — поторопил ее комендант, бросив взгляд на все еще топчущегося в кабинете Мисекиса. Тот лишь сконфуженно пожал плечами.

— Могу я рассчитывать на вашу тактичность, комендант?

— Само собой, миледи. Ничто из сказанного в этом кабинете не покинет его пределов.

Кхира глубоко вздохнула.

— У меня была небольшая проблема. В Тестре. Я помогла нескольким молодым женщинам избавиться от нежелательной беременности. К сожалению, Гильдия врачей в Тестре напрочь лишена сострадания и сочувствия, — Кхира подождала, пока слушатели осознают сказанное, и продолжала: — Как вы понимаете, в моей профессии подобная ситуация создает определенные трудности.

— Да, понимаю.

— Короче говоря, я не имею права легально практиковать в городах. Полагаю, здесь, в Гримфилде, эта… история не станет препятствием для моей работы, — она гордо вздернула подбородок. — Я квалифицированный врач, комендант, и я не вижу, каким образом то, что я сделала, может помешать мне помочь нуждающимся во врачевании.

— Согласен, миледи, — комендант не мог поверить в свою удачу. Ни один врач не соглашался приехать на работу в Гримфилд. Появление подобного добровольца было настоящим подарком небес. — Честно говоря, я очень вам рад. Мы уже давно нуждаемся в таком специалисте, как вы.

— Тогда, полагаю, я могу начинать практиковать, как только будут созданы подходящие условия?

— Безусловно! Если вам что-нибудь потребуется — пожалуйста, обращайтесь к капитану Мисекису. Он позаботится, чтобы вы ни в чем не нуждались.

— Спасибо, комендант, — кивнула Кхира, поднимаясь со стула. Затем она с любопытством склонила голову набок. — Что это за шум?

Все замерли, прислушиваясь к делающимся все громче голосам. Брэк подумал, что городской ритм и звуки улицы наверняка знакомы Уилему, как стук собственного сердца. Шум, похоже, доносился с тыльной стороны здания. Многозначительно переглянувшись, комендант и Мисекис извинились и стремительно выбежали из кабинета.

Кхира посмотрела на Брэка.

— Что происходит?

— Пойдем посмотрим?

Они последовали за защитниками на улицу, на ослепительное зимнее солнце, и направились на звук. Тридцать или более мужчин — и защитников и заключенных — плотным кольцом окружили парочку окровавленных и покрытых синяками драчунов, катающихся по грязному двору. Зрители поддерживали бойцов одобрительными криками. Тому, который был помельче, явно досталось больше. Брэк его не знал. Вторым сражающимся оказался Тарджа. Брэк отступил в тень, мягко навел на себя чары, препятствующие узнаванию, и увидел, как Уилем и Мисекис проталкиваются через толпу к месту драки.

Брэк вздрогнул. Тарджа вскочил на ноги и мощным ударом обеими руками в голову отбросил поднимавшегося противника на зрителей. Тот упал и потерял сознание. По настроению толпы было понятно, что она на стороне проигравшего. Тарджа в ожидании очередного желающего сразиться с ним устало стоял в центре круга, его глаза мрачно горели. Над глазом кровоточила ссадина, грудь тяжело вздымалась, но он выглядел вполне готовым расправиться с тем, кто будет настолько глуп, чтобы к нему приблизиться.

— Довольно! — крикнул Уилем, обращаясь скорее к зрителям, чем к Тардже. — Уберите его отсюда, — приказал он Мисекису указав на так и не очнувшегося еще бойца. — Посмотрим, сможет ли помочь ему наш новый врач. А что касается остальных — немедленно вернуться к работе, или будете наказаны.

Толпа рассосалась с поразительной быстротой. Во дворе остались лишь сержант, Тарджа и его соперник. Кхира подбежала к нему и начала осматривать раны. Сержант напустил на себя полный раскаяния вид.

— Ликрен, что здесь произошло?

— У нас как раз был перерыв, сэр, когда явился этот зубоскал Грейф и начал трепать языком насчет того, что Тарджа предатель, и все такое. И тогда Тарджа как набросится на него! Я не мог ничего поделать.

Брэк не сомневался, что Ликрен не лжет. Тарджа был крупным мужчиной и значительно лучше тренированным бойцом, чем большинство известных ему людей. И если этому парню взбрело в голову защищать свою честь, то у сержанта было мало шансов ему помешать. Уилем повернулся к мятежнику, и Брэк облегченно вздохнул, заметив, что глаза Тарджи уже не горели кровожадным огнем.

— Защищать свою честь — привилегия тех, у кого она есть. — Услышав это оскорбление, Тарджа прищурился, но ничего не сказал и не шевельнулся. Брэк почувствовал скрытый вызов. Похоже, Тарджа станет главной головной болью коменданта, если, конечно, не будет сломлен его непокорный дух.

— Я не потерплю драк среди заключенных. Обычное наказание за это — пять плетей. Проследите за этим, Ликрен.

— Вы думаете, что после пяти плетей я буду счастлив вернуться к ковырянию в навозе? — Тарджа так сильно сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.

— Десять плетей, — бросил Уилем. — Или хочешь попробовать двадцать?

Тарджа молча посмотрел на коменданта, затем усилием воли заставил себя успокоиться.

— Десяти вполне достаточно, — ответил он.

Брэк не сомневался, что Тарджа решил не форсировать события. В его глазах не было страха. Он сдержал себя не потому, что испугался побоев. Когда Тарджа повернулся, чтобы отойти, Брэк усилил действие чар — он не хотел спровоцировать еще одну вспышку. Тарджа не слишком обрадуется при виде его, и было еще не время обнаруживать свое присутствие здесь.

Известие о том, что Тарджа избежал петли, достигло повстанцев в Тестре, когда беднягу гнали по этапу в Гримфилд. Посеянные Драко семена сомнений дали дружные всходы. Более того, защитники начали отлавливать повстанцев, чья приверженность сопротивлению сохранялась в строгом секрете. Только один человек мог дать властям необходимую информацию на этот счет. Тем временем стало известно, что Тарджу приговорили к каким-то жалким пяти годам, и у мятежников развеялись последние сомнения в его предательстве. Приговор суда был вынесен для отвода глаз. Тарджа был повинен в измене, за это его должны были пытать и публично повесить и его голова гнила бы у ворот Цитадели, как предупреждение всем его сторонникам. Повстанцы отлично знали методы защитников, так что случившееся с Тарджой только подтверждало факт его предательства.

Мятежники собрались и вынесли собственный приговор. «Смерть Тардже, — заявили они. — И чем более медленная и мучительная — тем лучше, — добавил Гэри». Брэк испытывал в связи с этим смешанные чувства — он не желал молодому человеку смерти, но знал, что при встрече тот непременно попытается его убить.

С некоторым облегчением Брэк узнал, что Р'шейл тоже приговорена к Гримфилду. Она была уже далеко от винодельни, когда он наконец понял, что девушка сбежала, и даже боги не вняли его мольбам помочь отыскать беглянку. Кальяна больше не приходила к нему, а от Майры не было никакого проку. Брэк проклинал вмешательство Кальяны и собственную тупость. Он был так уверен, что Мэнда и есть та, кого он ищет, что отказывался открыть глаза и увидеть правду. Если даже необычно высокий рост Р'шейл и темно-красные волосы ти Ортинов не насторожили его, то это должно было сделать ее неистовство. Он знал, что бурлило у нее внутри и искало малейшей возможности вырваться наружу. Если бы он столь упрямо не желал оставаться слепцом, то почувствовал бы эту ярость за лигу. Брэк ошибся, посчитав, что дитя демона должно быть похожим на харшини, когда на самом деле оно повторяло его самого — та же самая буря страстей полукровки в поиске баланса между своими двумя столь разными половинами.

Единственным способом найти Р'шейл и привести в исполнение приговор Тарджи было вызваться добровольцем на роль палача и отправиться в путь вместе с предложившей свои услуги врачом Кхирой. Падрик все еще не доверял ему полностью, хотя после спасения Гэри и остальных в Тестре перестал относиться к Брэку предвзято. Старик настаивал, что Брэк не может просто отправиться в Гримфилд и проткнуть Тарджу мечом, — предателя, несомненно, оберегают от подобной участи. Мэнда была с этим полностью согласна и выступала за то, чтобы послать кого-нибудь в Гримфилд на разведку. Кроме того, она считала, что Тардже нужно дать возможность объясниться. Мэнда всегда видела в людях только хорошее.

Таким образом, миссия оказалась возложенной на Брэка и Кхиру. Кхира не солгала Уилему насчет причины, вынудившей ее покинуть Тестру. Ее действительно исключили из Гильдии врачей за практику нелегальных абортов. К несчастью, большая часть ее пациенток были бедными молоденькими девушками из маленьких провинциальных городков. Сестринская община налагала запрет на подобные операции, хотя любая послушница или трудница, оказавшаяся в аналогичной ситуации, могла тихо и спокойно воспользоваться услугами врачей Цитадели.

Тем временем Грейф пришел в себя, и Ликрен в сопровождении Тарджи и его напарника отправился восвояси. Кхира выудила мешочек с травами и велела контуженному несколько дней соблюдать постельный режим и делать примочки на синяки. Мисекис приказал увести бедолагу в барак и, прежде чем вернуться в кабинет, бросил на врача такой взгляд, что у Брэка глаза на лоб полезли. Кхира была очень привлекательной женщиной, с чудесной фигурой и шапкой густых темных волос. Сняв с себя заклятие и размышляя, было ли столь явное восхищение капитана принято благосклонно, он подошел к Кхире, и его сомнения мгновенно развеялись. Кхира ненавидела защитников, и это чувство отчетливо читалось по выражению ее лица. Если бы Мисекис предпринял более активные шаги по отношению к этой женщине, можно было биться об заклад, что ему бы мало не показалось.

— Так, значит, это и есть Тарджа, — задумчиво проговорила Кхира, застегнув сумку и отряхивая запачкавшуюся юбку.

— Собственной персоной, — кивнул Брэк.

— Для человека, предположительно подвергшегося пыткам в Цитадели, он в прекрасной форме, — мрачно заметила женщина. — Мне приходилось лечить людей, которых допрашивали защитники, и уверяю тебя: здесь этим и не пахнет.

— Ну что же, госпожа доктор, еще не все потеряно — десять плетей изрядно попортят ему шкуру.

— Да, и, скорее всего, потом он попадет ко мне. Тогда ты сможешь… ну, ты меня понимаешь… сделать это, — для женщины, давшей клятву спасать человеческие жизни, ей слишком не терпелось лишить этой самой жизни Тарджу.

— Не будем торопить события, — предложил Брэк. — Мне кажется, все-таки лучше привести его на суд, разве нет? Тогда все смогут воочию увидеть, что происходит с предателями.

— Да, наверное, ты прав.

— Конечно, прав.

Кхира неохотно кивнула. Она со своей стороны горела таким же желанием расправиться с Тарджой, как и Гэри. Когда они вышли со двора и направились к постоялому двору, Брэк облегченно вздохнул и задумался над подобной иронией: ему поручили лишить Тарджу жизни, пока же предстояло изрядно потрудиться, чтобы ее сохранить. Тардже еще не время умирать.

Где-то в этом забытом богами месте была Р'шейл, и Брэк ее до сих пор не нашел.

 

Глава 35

Весть о том, что Тарджа будет наказан плетьми, облетела Гримфилд быстрее ветра в бурю. На следующее утро у множества горожан нашлись более или менее правдоподобные причины оказаться на центральной площади, где обычно и происходили публичные экзекуции. Тарджа успел пробыть здесь меньше месяца, но не нашлось бы ни одного мужчины или женщины, кто бы о нем не знал.

Новость достигла ушей Крисабель в день драки после обеда, и она до ночи размышляла о наряде, в котором пойдет на площадь. Мэгина отпустила несколько довольно едких замечаний насчет пристрастий невестки к лицезрению истязаемых мужчин и заявила, что ее саму ничто не заставит присутствовать на экзекуции. Было заметно, что пожилую женщину выводит из себя одна лишь мысль о подобном времяпрепровождении.

«Со дня своей отставки Мэгина сильно изменилась», — подумала Р'шейл. Хоть она все так же выглядела заботливой бабушкой, сейчас в ее голосе звучало больше горечи, да и раздражалась она не в пример чаще, чем раньше. Настроение у бывшей Верховной сестры менялось каждую минуту. Все, за исключением Крисабель, которая была поглощена лишь сама собой, ходили перед ней на цыпочках.

Реакцией Мэгины на приговор Р'шейл был шок, сочувствие и немного горькой иронии. Она призналась девушке, что узнала о ее происхождении от Дженги в день злополучного собрания, но ничего не сказала, чтобы не причинить Р'шейл боли столь внезапно открывшейся правдой.

Чтобы бы там ни говорила Мэгина о своем отношении к такому зрелищу, как публичная порка, Крисабель просто светилась от радостной перспективы присутствовать на экзекуции известного мятежника. Р'шейл было приказано сопровождать хозяйку, прихватив с собой корзинку с нюхательными солями и прочими необходимыми вещицами, как-то: надушенный платок на случай, если запах заключенных окажется непереносимо омерзительным. Туда же следовало положить несколько фруктов и кусочек сладкого рулета вдруг при виде кричащих и корчащихся в агонии наказуемых у леди разыграется аппетит. Нюхательные соли должны были помочь вернуть Крисабель в чувство, если при виде содранной кожи она упадет в обморок. Р'шейл со своей стороны пребывала в твердом убеждении, что тот, кто берет с собой завтрак на публичную экзекуцию, навряд ли способен лишиться сознания, увидев кровь. На следующее утро Крисабель выскочила из дома в желтом платье с широкой сборчатой юбкой и лифом с глубоким V-образным вырезом, обшитом пышными рюшами. Р'шейл платье казалось уродливым до ужаса но Крисабель решила, что оно, как ничто другое, подходит для такого изумительного случая.

На площади было уже полно народа, но толпа расступилась, пропуская жену коменданта. Она вспорхнула на террасу комендатуры, где ее муж в компании Мисекиса проверял список наказуемых. Уилем поднял глаза, и его лицо помрачнело, но затем он взял себя в руки и придал ему нейтральное выражение.

— Что ты здесь делаешь?

Р'шейл попятилась. Ей не хотелось видеть избиение Тарджи, и она надеялась, что Уилем отправит их домой. Однако Крисабель была полна решимости в своем желании насладиться тем, что предлагало ей сегодняшнее утро. Поэтому она проигнорировала мужа и устроила себе наблюдательный пункт у перил террасы. Комендант сокрушенно покачал головой и отвернулся к Мисекису.

Вскоре из камер за комендатурой показались четверо приговоренных к бичеванию арестантов. Они были раздеты до пояса и дрожали на холодном ветру. Солдаты тут же схватили одного и без особых церемоний потащили его к высокому вкопанному на площади столбу. Руки бедолаги толстыми веревками притянули к вбитому на верху столба металлическому кольцу, а широко расставленные ноги за щиколотки привязали к скобам, вколоченным в землю. Как только с этим было покончено, Мисекис развернул свиток и прочитал:

— Джайвен Уэйнрайт. Кража на кухне. Пять плетей. — Вперед выступил офицер, которому надлежало привести оглашенный приговор в исполнение. Р'шейл ничуть не удивилась, увидев, что это Локлон. Он поигрывал внушающей ужас плетью, состоящей из множества кожаных увенчанных на концах узелками хвостов-косичек. Печально знаменитый Тигровый Хвост. В умелых руках такая плеть могла причинить нестерпимую боль. По одной лишь осанке Локлона Р'шейл поняла, что он не только знал, как обращаться с этим инструментом, но получал от этого огромное удовольствие.

Привязанный к столбу человек закричал еще до того, как косички Хвоста коснулись его спины и душераздирающе вопил снова и снова с каждым ударом. К последнему взмаху плети он уже только что-то невразумительно всхлипывал и, после того как солдаты отвязали его, потерял сознание, вскрикнув еще раз, когда израненную спину окатили ведром соленой воды. Два охранника оттащили наказанного в сторону и начали привязывать следующую жертву. Мисекис сверился со списком:

— Вирнин Чандлер. Незаконное самогоноварение. Пять плетей.

Сцена повторилась, и на Р'шейл накатила дурнота. Толпа молчаливо смотрела, замирая перед каждым ударом. Чандлер закричал только на втором, но под конец был так же разбит, как и его предшественник. Его столь же грубо привели в чувство; он завыл, когда на окровавленную спину хлынула соленая вода, но отошел в сторону без помощи солдат.

К тому моменту, когда было покончено с третьим заключенным, Р'шейл казалось, что ее сейчас вырвет. Ей и раньше приходилось видеть наказание кнутом. В Цитадели подобная практика была распространена довольно широко — кнуту подвергали за не особо серьезные преступления. Но в Цитадели пороли обычной однохвостой плетью, с целью причинить боль, а не увечья. Локлон же стремился изранить свою жертву, насколько это было возможно.

Когда вперед вывели Тарджу, Р'шейл содрогнулась при виде дикой радости и наслаждения, сверкавших в глазах палача. Тарджа прошел к столбу и, широко расставив ноги, поднял руки и крепко ухватился за железное кольцо. Непривычные к подобному сотрудничеству солдаты немного поколебались, прежде чем привязать Тарджу веревками.

— Тарджаниан Тенраган. Драка в общественном месте. Десять плетей.

По толпе прокатился изумленный ропот. Десять плетей присуждались лишь в самых крайних случаях. Уилема знали как достойного человека, назначающего наказание только с целью поддержания дисциплины, а не ради развлечения. Р'шейл бросила на коменданта быстрый взгляд и вдруг поняла, почему Тарджа стоял в списке последним. Локлон уже отвесил пятнадцать плетей своим безжалостным Тигровым Хвостом. Уилем оставил Тарджу на потом, чтобы хоть немного облегчить его участь. И хотя, с одной стороны, Р'шейл оценила поступок коменданта, но с другой — она сомневалась в его действенности. На мгновение девушка позволила глазам посмотреть сквозь происходящее на площади и увидела ауры вокруг Тарджи и Локлона. За последнее время ее странный необъяснимый дар усилился и стал легко контролируемым. Аура вокруг Тарджи была ясной, но отливала красным — единственный признак страха, который он отказывался показать кому бы то ни было. Аура Локлона была исчерчена рваными черными линиями и покрыта темными завихрениями. Это невольно вызвало в Р'шейл тяжелые воспоминания — такая же аура окружала Локлона, когда он издевался над ней самой. Девушка поразилась, что никто больше не видит истинной сущности этого человека, ведь она была столь же очевидна, как предостережение сигнального маяка.

Толпа смолкла словно по команде — Локлон умело размахнулся и нанес первый удар. Плеть с резким звуком опустилась на спину Тарджи, который лишь вздрогнул, ничем иным не выдав пронзившую его боль. Следующий удар, нанесенный с не меньшей силой, пришелся по месту первого и оставил за собой яркий кровавый след. Тарджа, вздрогнув от боли, стиснул зубы, но не издал ни звука. Локлон отмерял удар за ударом, но Тарджа продолжал хранить молчание. Спина его с содранной кожей и оголенными мышцами походила на кровавое месиво. Толпа, казалось, дружно затаила дыхание, неподвижно замирая после каждого взмаха плетью. Все ожидали, что Тарджа вот-вот сломается и закричит. Локлон все больше выходил из себя. Р'шейл было знакомо это растущее в нем разочарование — такое же выражение появлялось на его лице, когда девушка отказывалась кричать, лишая его удовольствия от издевательств над ней.

Над площадью разносился лишь издаваемый Локлоном резкий звук напряженного выдоха при каждом безжалостном ударе, вырывающем из спины Тарджи очередные кусочки плоти, да монотонный голос отсчитывающего эти удары сержанта. После десятого удара Локлон снова замахнулся, но его остановили возгласы толпы. Они могли презирать Тарджу за предательство, но они оценили его стойкость. Локлон выглядел разочарованным. Солдаты поспешно отвязали Тарджу от столба и окатили его спину соленой водой. Только когда соль ожгла его истерзанную спину, Тарджа наконец позволил себе вскрикнуть.

Р'шейл чувствовала себя измученной жутким зрелищем, Крисабель же, напротив, была охвачена радостным возбуждением. Она повернулась к стоящей рядом с ней сестре одного из работных домов и защебетала что-то о том, какой сегодня выдался чудесный денек для экзекуции, хотя ветер все же довольно холодный, и не кажется ли сестре, что здесь нужно расположить какие-нибудь сиденья для удобства зрителей. Р'шейл, глядя, как солдаты уводят Тарджу, думала о том, сколько силы воли требовалось ему, чтобы оставаться на ногах.

— Приведите к нему врача, — велел Уилем Мисекису, провожая упрямца глазами.

— Если вы пытались его сломить, то, думаю, вам это не удалось.

— У нас больше не будет с ним хлопот, — предсказал комендант. — Сегодня Тарджа смог заработать себе уважение.

— Предатель он или нет, но он крепкий парень, — согласился Мисекис. — Я еще не видел никого, кто мог бы выдержать десять плетей не издав ни звука.

— В этом-то и трагедия. Он мог бы стать великим человеком. Теперь же он лишь обычный преступник.

Р'шейл, ожидая, когда, наконец, Крисабель закончит болтать с сестрой, внимательно прислушивалась к разговору мужчин и наблюдала за быстро редеющей на площади толпой. Зрители, изрядно впечатленные стойкостью Тарджи, как и предсказывал Уилем, уже чувствовали к нему неизмеримо меньшее презрение. Посмотрев на другую сторону площади, Р'шейл заметила там Дэйса и Л'рин — высокую светловолосую хозяйку таверны. Взгляд девушки привлек стоящий рядом с ними мужчина.

Это был Брэк. Его Р'шейл ожидала увидеть в Гримфилде в последнюю очередь. Он не ответил на ее взгляд, но девушка вдруг отчетливо поняла — Брэк пришел сюда не ради того, чтобы увидеть экзекуцию. Брэк пришел увидеть ее.

 

Глава 36

Первые несколько недель заключения пролетели так стремительно, что Р'шейл даже не верилось. Жизнь наладилась поразительно быстро и омрачалась лишь идиотскими приказаниями Крисабель да случайными, но неприятными стычками с Локлоном. Каждый инцидент лишь укреплял ее решимость бежать, желательно оставив за собой собственноручно убитого врага.

Иногда она видела очередную партию заключенных, шагавших к рудникам, что располагались примерно в лиге от города. Вид этих заключенных был жалок. Их рабочий день был долог и изнурителен — с раннего утра до позднего вечера одни махали киркой, откалывая куски породы, а другие, сложившись под грузом чуть ли не вдвое, выносили их к запряженным волами повозкам, готовящимся к отправке в литейни Ванахайма. Жизнь женской половины заключенных Гримфилда была значительно менее выматывающей. Узницы делились на три основные группы: работницы прачечных, кухонь и корт'есы. Работа в прачечной была довольно тяжела, на кухне сейчас было хорошо, но во время летнего зноя там становилась непереносимо жарко и душно. Что же касается корт'ес — об этом даже и думать без содрогания было невозможно. Р'шейл до сих пор с трудом верила в свое избавление от подобной участи. Как все-таки вовремя Дэйс напомнил коменданту, что его жене нужна служанка! Этим он, возможно, спас девушке жизнь.

Р'шейл быстро сделалась для Крисабель незаменимой. Кроме того, хозяйка взяла манеру всем и каждому напоминать, что ее служанка — дочь Верховной сестры. На тот факт, что Р'шейл была лишена права носить имя Тенраган и ссылаться на принадлежность к семье Джойхинии, Крисабель совершенно не обращала внимания.

Р'шейл эти постоянные напоминания выводили из себя, но она молча терпела. Крисабель же при этом укреплялась в иллюзии, что присутствие Р'шейл связывает ее с той жизнью, для которой, как ей самой казалось, она и была предназначена. В своем нынешнем печальном прозябании жена тюремного коменданта обвиняла не Джойхинию, а Мэгину и не пыталась выместить свое разочарование на Р'шейл, адресуя все свои стенания и жалобы свекрови.

Мэгина же в одни дни была резка и бесцеремонна, в другие — невыносима, но Р'шейл пожилая женщина нравилась почти с той же силой, с какой она тайно презирала Крисабель. Между Р'шейл и Мэгиной возникла некая личная связь, вызванная тем, что они обе делили тяжкий груз постоянных немыслимо идиотских идей и приказаний жены Уилема.

Мэгина относилась к ее претензиям на величие с нескрываемым презрением и не упускала случая уколоть невестку при первой возможности. В Гримфилде никто больше не осмеливался бросить вызов Крисабель, большинство просто старались ее избегать. Мэгина обладала тонким чувством юмора и подмечала все абсурдные стороны жизни. Она даже эпизодически подшучивала над собственной отставкой и опалой. Р'шейл было отчаянно жаль, что она в свое время не нашла способа предупредить Мэгину о готовящемся против нее заговоре, — тогда, глядишь, и ее бы жизнь сложилась совсем иначе.

Вздохнув, Р'шейл пересекла площадь и поправила стоящую на бедре корзину с бельем. Крисабель пригласила некоторых офицеров с женами на обожаемый ею ежемесячно проводимый званый ужин. Стоит ли говорить, что все остальные, включая и коменданта, не разделяли ее чувств, находя это мероприятие омерзительным. Однако никто в Гримфилде не мог набраться смелости и отвергнуть полученное приглашение. Уилем терпел это ежемесячное издевательство ради мира в доме. Он предпочитал раз в месяц перетерпеть званый ужин, чем выносить ежедневное нытье драгоценной половины. А раз он должен был выдерживать это, то пусть немного потерпят и его люди.

Крисабель агонизировала над списком приглашенных, размышляя, кто заслуживает повторного приглашения, кого из еще не бывавших на ужине следует пригласить сейчас и кого, наконец, можно вычеркнуть из списка, не нанеся при этом кровного оскорбления. В их маленьком обществе все было так переплетено и запутано! Мэгина с готовностью давала ей советы, больше смахивающие на язвительные замечания, — единственной целью опальной сестры было позлить невестку. Выбор наряда для ужина являлся почти такой же сложной задачей, как и разработка списка гостей. Еще утром Р'шейл получила приказание отнести в прачечную все лучшие платья хозяйки, чтобы та могла остановиться в своем выборе в последний момент.

— Никогда не знаешь, в каком настроении окажешься к вечеру, и нужно подготовиться к любой ситуации, — наставительно заявила Крисабель, перебирая платья.

— Знание предполагает наличие некоторого количества мозгов, — пробормотала Мэгина комментарий, пропущенный Крисабель мимо ушей.

Р'шейл было велено дождаться вычищенной одежды, при этом не спуская с нарядов глаз ни на минуту. Леди не доверяла «этим вороватым шлюхам» — работницам прачечной. Затем Р'шейл следовало зайти к Кхире и взять у той лекарство, чтобы прием Крисабель не был сорван по причине «невыносимой головной боли». Мэгина, словно размышляя вслух, предположила, что, имея такую голову, чему тут удивляться, если она невыносимо заболит. На этом Р'шейл удалось покинуть дом. Мэгина сегодня была в отличной форме.

— Поберегись!

Р'шейл обернулась и, прижавшись к стене сыромятни, смотрела, как очередная зарешеченная повозка с арестантами прогрохотала на площади перед комендатурой. Такие повозки прибывали в Гримфилд еженедельно. Холодный утренний ветер продувал насквозь. Зима изо всех сил пыталась задержаться на плоскогорье хоть на денек, в то время как попытки весны вступить в свои права были пока робки и слабы. «Новенькие выглядят такими отчаявшимися, — подумалось Р'шейл. — Потерявшими надежду, с безысходностью в глазах». Р'шейл остановилась и наблюдала, как из помещения комендатуры вышел Уилем. Заключенные выстроились на площади, а он так же, как и в день ее прибытия в Гримфилд, сверился со списком, затем обежал взглядом своих новых подопечных и отдал несколько распоряжений. Мужчин отправил на рудники. Женщин — в женское отделение. Иногда, когда у него был заказ на рабочую силу для какого-нибудь из работных домов, он отбирал туда одного или нескольких новичков. Ритуал менялся мало.

Когда прием и распределение заключенных окончились, а горстка случайных зрителей начала расползаться по своим делам, Уилем заметил Р'шейл и подозвал ее к себе. Девушка послушно пересекла площадь и присела в легком поклоне.

— Что это вы тут разгуливаете, юная леди? — поинтересовался он.

— Миледи велела отнести в прачечную, сэр, — Р'шейл кивнула на прижатую к бедру корзину. — Она не могла решить, какое платье ей выбрать для приема.

Уилем округлил глаза:

— Тогда тебе лучше поторопиться, детка, а не шататься по площади.

— Да, сэр, — она снова присела и поспешила к женскому отделению.

Женское отделение представляло собой комплекс приземистых серых одноэтажных строений, в которых размещались отбывающие наказание женщины и располагались их основные рабочие места, в том числе и прачечная. Р'шейл быстро прошла через главные ворота. Дежурные даже не окликнули ее — все они знали Р'шейл, по крайней мере в лицо, и предусмотрительно держались подальше от служанки Крисабель. Р'шейл миновала спальные корпуса, в тени которых ее передернуло от холода, и очутилась на мощенном булыжниками маленьком дворике, где в воздухе витал явственный запах мыла. Теперь нужно было доложить о себе сестре Бельде.

— Миледи желает, чтобы ее платья были выстираны и выглажены сегодня же. Она велела мне дожидаться их здесь, — объяснила Р'шейл. Сестра была худой как щепка и старой. Бельда совершенно не походила на элегантных сестер Цитадели — трудно было поверить, что она одна из них. Она окинула Р'шейл взглядом усталых выцветших глаз и велела молоденькой девчушке в сером тюремном платье забрать корзинку с одеждой.

— Так, но ждать здесь ты не будешь, — отрезала Бельда. — Приходи после полуденного перерыва.

Р'шейл кивнула и оглянулась. Несмотря на данный Крисабель приказ не выпускать из виду ее платья, Р'шейл подчинилась распоряжению старой сестры — она отлично знала, чье слово в прачечной имело больший вес. Бельда командовала здесь словно заправский офицер защитников в своем отряде. Вокруг больше никого не было видно — все занимались своими делами, и девушка скользнула между корпусами в сторону бараков корт'ес. Может, ей повезет увидеть Санни?

Обычно корт'есы днем спали, но по утрам они частенько болтались около бараков и ложились отдохнуть лишь после обеда. Санни после ночного промысла имела обыкновение сидеть и греться в скудных лучах солнца, обсуждая новости в компании подруг. Однако войдя в закуток перед спальным корпусом, Р'шейл не обнаружила маленькую пухлую куртизанку на ее обычном месте.

— Ох, смотрите, кто пришел. Нас навестила послушница, — проговорила Мариэль при виде гостьи. — Ты, верно, хочешь пригласить нас на бал?

Мариэль, как и большинство корт'ес, не слишком завидовали Р'шейл. Они считали постоянное нахождение под строгим надзором коменданта и его жуткой женушки сомнительным преимуществом. Мало кто из них поменялся бы с девушкой местами, даже если бы им представился реальный шанс.

— Я искала Санни.

Мариэль дернула головой в сторону спального корпуса.

— Она там, — ее лицо внезапно помрачнело. — Она будет рада тебя видеть.

Спальный барак был длинным строением с трехъярусными койками, вытянувшимися вдоль стен в два ряда так, что между ними оставался только узкий проход. На каждой лежал матрас, свернутый в рулон и набитый соломой, в который были запиханы вещи отсутствующей хозяйки. Свет в барак сочился через кое-как зарешеченное окно и многочисленные щели и трещины в стенах, которые никто не собирался заделывать. Войдя внутрь, Р'шейл чуть не поперхнулась от затхлого запаха и поспешила к койке Санни. Тон Мариэль плохо подготовил ее к тому, что она увидела. Санни лежала лицом к стене на узкой деревянной кровати. Р'шейл осторожно положила руку ей на плечо и ахнула, когда корт'еса, вздрогнув от боли, повернула голову. Ее лицо напоминало бесформенную массу, а все тело под тонкой рубашкой было покрыто жестокими синяками и ссадинами.

— Что случилось?

— Неудовлетворенный клиент.

— Ты донесла на него?

Санни оперлась на локоть и покачала головой.

— Детка, ты что, с неба свалилась?

— Санни, если командующий увидит, что с тобой сделали, он накажет его. Точно.

— Так, послушай-ка меня. Можешь витать себе в облаках, но здесь, внизу, в реальном мире, свои законы.

— Санни, это с тобой уже третий раз! В чем дело? — у Р'шейл было плохое предчувствие, что она уже знает ответ.

Пухленькая корт'еса ухмыльнулась, при этом ее избитое лицо стало еще более бесформенным.

— Наверное, теряю навык.

— Нужно вытащить тебя отсюда. Я могу поговорить с Крисабель или с Мэгиной.

Санни со стоном откинулась на матрас.

— Забудь об этом, Р'шейл. Я не выдержу у этих тупых старых коров, я чокнусь через неделю.

— Уж лучше быть чокнутой, чем избитой.

— Может быть, — Санни устало прикрыла глаза. — Слушай, я понимаю, что ты желаешь мне добра, но я не такая, как ты. Тебе удалось найти здесь хорошее место, так что не вздумай потерять его из-за меня.

— Хочешь, я приведу сестру Прозлан?

— О Основательницы! Еще чего! — простонала корт'еса. — Ее лечение еще хуже, чем побои. Кроме того, она может запросто сунуть меня в камеру за доставленное беспокойство.

— Если я попрошу, может прийти Кхира. Тебе нужен врач.

— Кхира обязана будет доложить обо мне. Ты знаешь правила.

— Могу я хоть чем-то тебе помочь?

— Нет. Просто держись подальше и не накликай на себя беду.

Р'шейл вышла из длинного холодного барака, оставив Санни одну. Оказавшись на улице, она разыскала Мариэль.

— Кто это сделал? — Мариэль скривилась:

— А ты как думаешь?

Р'шейл кивнула и медленно зашагала обратно к прачечной. Она прекрасно знала, кого имела в виду Мариэль. Уже третий раз Локлон зверски избивал Санни. Три раза — если бы Санни доложила об этом, — уже три раза Уилем мог бы подвергнуть его наказанию, может быть, даже высечь. Каждый раз Санни доставалось от Локлона после того, как Р'шейл пресекала очередную попытку себя запугать.

Первый раз это случилось через несколько дней после их прибытия в Гримфилд. Локлона вызвали домой к коменданту по какому-то делу, и он, во время ожидания в холле, увидел, как Р'шейл спускается по лестнице на кухню. Второй раз это произошло на прошлой неделе, когда девушка спешила по поручению хозяйки. Только своевременное появление Дэйса на улочке позади аптечной лавки Кхиры спасло ее в тот день. Р'шейл была уверена, что сегодняшнее состояние Санни — следствие ее собственной вчерашней случайной встречи с Локлоном. Крисабель послала ее на постоялый двор за бутылкой хмельного меда, который Л'рин выписала для нее из Порт Ша'рина. Локлон сидел в баре и выпивал в компании офицеров. Увидев Р'шейл, он подозвал ее к столу, а она не обратила на него никакого внимания. Нет, не так — она нарочно проигнорировала его, чем вызвала взрывы хохота у его приятелей. Р'шейл не знала, что до этого говорил им Локлон, но ее явное пренебрежение поставило его в дурацкое положение.

Вина снедала ее словно проклятье Малика — изнурительная болезнь, медленно убивающая свою жертву, один за другим пожирая ее внутренности. И так же как не было лекарства от проклятия, так и не было легкого пути спасти Санни или любую другую женщину — Локлон все равно найдет на ком выместить свое разочарование и злость. Разве что сдаться ему самой.

Сразу после полудня Р'шейл получила у сестры Бельды выстиранные платья хозяйки и, не переставая думать о Санни, направилась к аптечной лавке, что находилась в нескольких кварталах от прачечной. Кхира частенько посещала дом коменданта. Крисабель была в восторге оттого, что в городе появился врач, и список раздражающих хобби первой леди Гримфилда мгновенно пополнился ипохондрией.

— Чему печалишься?

Р'шейл вздрогнула от неожиданности.

— Брэк!

— Надо же, ты меня еще помнишь? Я думал, ты давно позабыла всех нас.

— Что ты здесь делаешь?

— Я верный слуга Кхиры, — он подстроился под ее шаг и взял плетеную корзину Р'шейл за другую ручку.

Р'шейл бросила на спутника подозрительный взгляд.

— Что-то ты часто меняешь занятия, тебе не кажется? Матрос, мятежник, теперь вот слуга — и все за один год.

— Однообразие мне легко приедается.

— Брэк, ты что, считаешь меня полной дурой?

— Даже и не думал, — возразил он. — Ладно, скажи-ка лучше, ты как, приспособилась к тюремной жизни?

— Я не собираюсь здесь долго засиживаться, так что мне ни к чему и приспосабливаться.

Брэк внимательно посмотрел на девушку и сказал:

— Только скажи, Р'шейл. Мы сбежим отсюда, как только захочешь.

— Сбежим? — хмыкнула она. — А куда, Брэк? Обратно на винодельню, где повстанцы выдерут мне глаза за то, что я помогала Тардже? Или ты предлагаешь спасти и его и всем вместе исчезнуть в туманной дали?

Брэк не ответил. Он помог девушке донести корзину до веранды и позвал Кхиру. Выйдя на зов из темной глубины дома, она вытерла руки о белоснежный передник и заулыбалась при виде Р'шейл.

— Привет, Р'шейл. Что тебя к нам привело? Ты ведь не приболела, нет?

— Госпожа Крисабель прислала меня за тем лекарством, что вы давали ей от головной боли в последний раз.

Кхира обменялась взглядом с Брэком и ответила:

— Сейчас ведь время обеда, верно? Давай заходи и выпей чего-нибудь горяченького, пока я приготовлю сбор.

Р'шейл прошла внутрь и уселась на маленький табурет у заставленного всякими разностями прилавка, где Кхира принялась возиться с разными баночками, скляночками и порошками, аккуратно отвешивая необходимые для изготовления лекарства «от головы» ингредиенты на маленьких аптекарских весах. Брэк исчез в дальней комнате и вскоре появился с чашкой горячего чая в руках. Р'шейл сделала глоток обжигающего напитка и с любопытством осмотрелась. Вокруг теснились банки и висели пучки сушеной травы — это напоминало аптеку Гвинел в Цитадели. Р'шейл обожала бывать у Кхиры — просто сидеть в лавке и вдыхать эти запахи. Интересно, Кхира тоже язычница, как и Брэк?

Брэк поставил перед смешивающей лекарство Кхирой чашку чая.

— Я слышал, Локлон снова избил корт'есу, — сказал он. Кхира подняла на него глаза и нахмурилась.

— С этим человеком нужно что-то делать.

— Он избил Санни, но она не доложила об этом, — Р'шейл сделала еще один глоток. — Она боится, что, если доложит, ей достанется еще больше.

На крыльце веранды раздались шаги, и Р'шейл застыла, прислушиваясь. На самом деле ей не дозволялось рассиживаться и болтать, будучи посланной с поручениями. Увидев в дверном проеме знакомую фигуру, девушка облегченно вздохнула.

— Мне показалось, я видел, будто ты вошла сюда. Прячешься от огнедышащей леди-дракона? — спросил Дэйс. Р'шейл до сих пор не знала, где, собственно, живет парнишка, но он всегда крутился где-то поблизости. Его все любили и относились как к милому заблудившемуся щенку. Р'шейл знала, чем обязана этому мальчику, — если бы не он, ее жизнь здесь была бы невыносимой. Однако главным талантом Дэйса являлся не его легкий нрав и естественное обаяние — казалось, он знает в Гримфилде всех и каждого и в курсе всех без исключения событий, иногда даже раньше, чем они успели действительно произойти.

— Слышали новости?

— Какие еще новости? — поинтересовался Брэк.

— Грядут неприятности.

— Откуда ты знаешь? — Кхира оторвала взгляд от весов. Дэйс легонько постучал пальцем по носу:

— У меня свои источники.

— А что за неприятности?

— Те, что обычно возникают, когда людей сажают за решетку, — пожал плечами Дэйс.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Р'шейл.

— Конечно, мятеж. Шахтеры собираются взбунтоваться. Естественно, они ничего этим не добьются, но получат моральное удовлетворение. Нечто вроде исполнения священного долга — взбунтоваться хоть раз за время заключения. Думаю, они полагают, что шанс освободиться стоит риска оказаться выпоротыми.

— А это не отразится на остальных? — Кхира осторожно отсыпала полученную смесь на весы.

— Как же без этого, — пожал плечами Дэйс, облокотившись на прилавок, чтобы поближе рассмотреть, что делает Кхира. Она раздраженно шлепнула было его по руке, но парнишка ловко ее отдернул, и шлепок пришелся мимо. — Но все очень быстро войдет в прежнюю колею. Вы, люди, такие забавные; — Дэйс иногда использовал необычные обороты речи.

— Это нас не касается, — заметил Брэк, перекинувшись с Дэйсом очень странным взглядом.

— Как знать, как знать, — покачал головой тот. — Может, бунтовщикам под руку попадется какой-нибудь непутевый защитник — и они сделают доброе дело, прежде чем их скрутят.

— А кого именно ты подразумеваешь под «непутевым защитником»? — спросил Брэк. Р'шейл была озадачена интонацией, с которой он задал вопрос. Что мог натворить Дэйс, что так растревожило Брэка?

— Неплохо, если бы им оказался Локлон, — мрачно бросила Р'шейл.

— Он и к тебе приставал?

Р'шейл горько улыбнулась.

— Можно сказать и так.

— Тогда почему ты об этом не доложила? — нахмурилась Кхира.

— Да, почему? — вставил Дэйс.

— Р'шейл, Локлон — настоящий зверь, — серьезным голосом продолжала Кхира. — Я видела, как он обращался с плетью — он наслаждался. Если у тебя что-то на него есть, сделай всем одолжение и расскажи коменданту.

— Нет.

— А как же Санни? — настаивал Дэйс. — Разве ты не хочешь, чтобы он заплатил за то, что с ней сотворил? А как насчет того, что он сделал с тобой?

Р'шейл, прищурившись, взглянула на Дэйса.

— Я не говорила, чтобы он что-то мне сделал.

— Тебе и не нужно об этом говорить — достаточно увидеть, как ты напрягаешься, когда кто-то произносит его имя.

— Неправда! — запротестовала она.

— Правда, и еще какая, но мы не об этом. Почему бы тебе не донести на него?

Р'шейл вздохнула.

— Ты же знаешь, что происходит с заключенными, которые кого-либо предали — даже такого гада, как Локлон. За мою жизнь тогда не дашь и гроша. Возьми Тарджу. Его охраняют день и ночь, чтобы сберечь ему жизнь, а ведь они просто думают, что он мог предать повстанцев.

— Ты хочешь сказать, что он этого не делал? — спросил Брэк. Кхира тоже насторожилась.

— Не болтай ерунды, Брэк! — вскинулась девушка. — Он не проронил ни слова, даже под пытками. Тарджа никогда не предает своих друзей.

Разозлившись, Р'шейл попыталась встать, но Дэйс силой усадил ее обратно.

— Слушай, здесь никто не лишится сна, если Локлона вздернут на виселицу.

— В том-то и проблема, Дэйс, — вздохнула Р'шейл. — Виселица — это слишком быстро. Локлон должен помучиться. И подольше.

Кхиру, похоже, немного испугала сквозившая в этих словах жестокость.

— Отлично, пусть Уилем заставит его помучиться.

— Уилему это не под силу. Ладно, мне пора. Крисабель, наверное, уже бьется в очередном припадке. — Дэйс посторонился, пропустив девушку к выходу. Кхира протянула ей лекарство. На лице врача застыло странное выражение. Пристроив пакетик под блузкой, Р'шейл направилась к двери и уже у порога обернулась: — Спасибо, Дэйс, но с Локлоном я расправлюсь сама.

 

Глава 37

После ухода Р'шейл Брэк направился на постоялый двор «Отчаяние». Вдалеке над горами Священной долины собирались угрюмые черные тучи. Сделав приличный крюк, чтобы лишний раз не маячить у казарм защитников, Брэк взглянул на небо и решил, что к вечеру наверняка снова польет дождь.

Мисекис ходил за ним по пятам уже несколько дней — капитану не терпелось узнать, есть ли что-нибудь между Кхирой и Брэком, и то и дело наведывался в аптечную лавку. У Брэка не было ни времени, ни желания брать на себя обязанности свахи. Кроме того, Кхира не переваривала защитников, и эта неприязнь непременно проявилась бы, предприми Мисекис более настойчивые попытки ухаживания. Такие осложнения были Брэку ни к чему. Только туман и неясность в его отношениях с Кхирой удерживали капитана от решительных действий. Возможно, было бы проще намекнуть Мисекису, что место занято, но у Брэка были личные причины не отрицать и не подтверждать свою связь с врачом. По крайней мере он не хотел, чтобы слухи о ней дошли до пышногрудой хозяйки постоялого двора. Брэк все же был наполовину человеком.

Брэк полагал, что Мисекис сейчас должен находиться дома на обеде, но ему не улыбалось наткнуться на кого-нибудь, из-за кого он мог бы застрять здесь до возвращения капитана в комендатуру. Он обогнул площадь, скользнул в узкую аллейку и через несколько шагов очутился в переулке, где повозка с мусором обречено ожидала, пока пара заключенных выгребет из задних дворов окрестных лавок гниющие отбросы. В повозку был впряжен жалкого вида измученный мул. Животное под уздцы держал сержант Ликрен — видимо, на случай, если в муле вдруг ключом забьет энергия и возникнет неодолимое желание понести.

— Привет, дружище! — лениво взмахнул рукой сержант. — Что ты тут лазаешь? Жмешься по закоулкам, словно заключенный.

Ликрен смачно поскреб небритую щеку и посмотрел на своих работающих поодаль подопечных. Оба они были обнажены по пояс, тела блестели от пота, несмотря на то что несмелое солнце едва пробивалось на затененную улочку. Тот, что покрупнее, оказался Заком — он был осужден за двойное убийство; его напарником был Тарджа. Брэк отступил в тень. Насколько ему было известно, Тарджа еще не знал о его присутствии в Гримфилде, и Брэк стремился сохранить такое положение вещей как можно дольше.

Сославшись на спешку, он извинился перед Ликреном и, быстро зашагав в противоположную от заключенных сторону, нырнул в Деревянные ворота постоялого двора. Проходя через кухню, Брэк стянул свежеиспеченную сдобную булочку и в ответ на сердитые выкрики повара приветливо помахал ему рукой. Перебрасывая пышущую жаром плюшку с ладони на ладонь, Брэк вошел в полумрак бара. За столом у окна в ожидании обеда несколько защитников в измятой и расстегнутой униформе неторопливо потягивали пиво. Брэк не обратил на них внимания и поднялся по лестнице, откусывая кусочки обжигающе горячей булочки.

В конце длинного коридора он остановился и постучал в тяжелую деревянную дверь. В это время дня здесь было тихо и сумрачно. Большинство постояльцев отсутствовало по своим делам. Основной наплыв отобедавших посетителей уже иссяк — настал один из самых спокойных часов в «Отчаянии».

Дверь со скрипом приоткрылась.

— Это я, — тихо сказал Брэк.

Л'рин открыла и, ласково улыбнувшись, посторонилась, пропустив его внутрь, и снова заперла дверь.

Если не считать бара, комната Л'рин была самым просторным помещением в гостинице. Огромное многостворчатое окно пропускало свет через слой вездесущей пыли, от которой в Гримфилде не было спасения нигде. Комната служила Л'рин и кабинетом, и спальней. У окна располагался большой заваленный бумагами стол, рядом с которым примостился запертый на замок сундук, где хранились сбережения хозяйки. Толстый матрас просторной кровати под синим бархатным балдахином покрывало белоснежное белье. Брэк лежал в постели, укрытый до пояса слегка смятой простыней. Его обнаженный торс казался выточенным из мрамора.

Стук в дверь заставил Л'рин вскочить, она бросилась одеваться. Несмотря на то, что дверь была заперта — Брэк прекрасно помнил этот факт, — она слегка приоткрылась и в щели показалась светловолосая голова. Дэйс посмотрел на полуодетую виновато потупившуюся Л'рин, на ее растрепанные медового цвета волосы и откашлялся.

— Я помешал?

— Ты немного опоздал, — съехидничал Брэк. Он не удивился и не сильно расстроился при появлении Дэйса.

— Вы выглядите довольными, — ухмыльнулся тот. — Л'рин, ты сегодня особенно обворожительна.

— Спасибо, Дэйс, — покраснев от комплимента, Л'рин привела в порядок одежду и занялась волосами. К счастью, это заняло всего несколько секунд, и довольная женщина повернулась к Брэку: — Мне пора вниз. Пережди немного, прежде чем уходить, а то начнутся разговоры. Хорошо?

Брэк кивнул и, подождав, пока она выйдет в коридор, посмотрел на невинно улыбающегося Дэйса.

— На тебе благословение Кальяны, богини любви, — заметил Дэйс.

— Да, и проклятие Дэйсендарана, бога воров, — кисло добавил Брэк. — Что ты здесь делаешь?

Бог воров пожал плечами.

— Помогаю.

— Ну и как именно, позволь узнать, ты помогаешь?

Дэйс присел на табурет перед туалетным столиком.

— Знаешь, тебе не помешало бы быть немного поуважительнее, Брэкандаран. Я же бог все-таки.

— Ты первичный бог. Уважение тебе ни к чему. Немного здравого смысла — еще туда-сюда, но не уважения. — Брэка чуть удар не хватил, когда он узнал, что Дэйсендаран избрал Гримфилд своей резиденцией. Хотя, поразмыслив, он нашел в этом определенную логику. В Гримфилде собралось столько воров, сколько не было, наверное, на остальной части континента, а Дэйсендаран не нуждается ни в жрецах, ни в храмах. Сестринская община изошла бы на желчь, узнав, что прямо у нее под носом поселился бог.

Сегодня Брэку впервые выпала возможность поговорить с ним с глазу на глаз с тех самых пор, как Дэйс появился на веранде таверны посмотреть, как будут сечь Тарджу, — Брэк тогда немало удивился его появлению.

— Итак, если верить Р'шейл, Тарджа вообще не предавал повстанцев, — перешел к делу Дэйс, болтая ногами, словно непоседливое невинное дитя. — Ты все еще намерен его убить?

Брэк закинул скрещенные руки за голову.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь его убить?

— Да ладно тебе, Брэк, я же бог, а не дурак. Иначе зачем бы ты приперся сюда с мятежницей? Спасти его, что ли? Не забывай, я у нас вроде эксперта по темной стороне человеческой природы. А ты довольно редкий персонаж, сам понимаешь.

Брэк нахмурился. Ему не нравились напоминания о том, что отличало его от остальных харшини.

— Конечно, ты, должно быть, думал о дитя демона, — продолжал Дэйс, не обращая внимания на взгляд собеседника. — И ничуть не колеблясь вызвался на роль убийцы. Как думаешь, почему ее называют дитя демона? Ведь демоны здесь совсем ни при чем…

— Не отвлекайся, — оборвал его Брэк. — Ты знаешь, кто это, правда?

Дэйс раздраженно качнул ногой.

— Ну конечно знаю! Уж не думаешь ли ты, что я не могу отличить харшини рода ти Ортинов от человека? А здесь, вдали от Убежища, присутствует только один. Я не собираюсь вмешиваться. Зиги позеленел бы от злости.

— Зигарнальд? — нахмурился Брэк. — А почему бог войны так беспокоится о дитя демона?

Дэйс закусил нижнюю губу. Сейчас он больше походил на нашкодившего мальчишку, чем на бога.

— Тебе не понять. Это игры богов.

— Игры богов?

— Ты знаешь, о чем я.

— Не имею понятия, — покачал головой Брэк. — Вразуми меня, о священный наставник.

Дэйс испустил тяжелый вздох.

— Хафиста должен быть уничтожен. Только дитя демона может это сделать.

— Знаешь, вы могли бы сами разделаться с ним.

— Но мы же не можем! Что начнется в мире, если боги примутся убивать друг друга? Нет, правда, Брэк, ты иногда такой… человек.

— Правда? Надо же, какое слово. Почему-то с тобой оно у меня редко ассоциируется.

Дэйс надулся.

— С тобой бывает так тяжело!

— Да в чем проблема?

— В общем, в тебе, — объяснил Дэйс. — В некотором роде. Ну… возможно, не в тебе лично, а в том, что ты представляешь.

— Ближе к делу, Дэйсендаран, — нетерпеливо подтолкнул его Брэк.

— Ладно, ты знаешь, что когда мы создали харшини, мы дали ветви ти Ортина способность направлять и фокусировать нашу объединенную силу на случай, если это нам когда-нибудь понадобится. Потом мы внушили харшини страх к убийству, чтобы они не могли выступить против нас. Но в чем мы действительно дали маху, так это в том, что наградили их совестью. К тебе это, конечно, не относится, а вот с остальными проблема. И это очень неудобно.

— Почему же неудобно? — поинтересовался Брэк, пропустив мимо ушей утверждение бога, что он, Брэк, не отягощен такой материей, как совесть. Это же бог воров, возможно, он посчитал это за комплимент.

— Это заставляет их беспокоиться, разве ты не видишь? Коранделлен сам на себя не похож от размышлений, какую силу представляет дитя демона — добрую или злую. А нам все равно. Мы просто хотим избавиться от Хафисты. Зиги считает, что Коранделлен послал тебя на поиски, с тем чтобы в случае, если дитя демона тебе не понравится, ты бы уничтожил ее.

Брэк немного помедлил с ответом. Похоже, в словах Дэйсендарана была доля истины.

— И ты решил помочь?

Дэйс слегка приободрился и кивнул.

— Я оберегаю ее. Мне не кажется, что она — зло. На самом деле она очень миленькая. Конечно, она не воровка, но у каждого свои недостатки.

— Я не собираюсь убивать ее, Дэйс. Коранделлен просто просил меня доставить ее в Убежище, вот и все.

— Но так нельзя! — умоляюще сложил руки Дэйс. — А вдруг она ему не понравится?

— Коранделлен — харшини. Ему все нравятся. Он иначе не может. Поэтому он и попросил меня, помнишь? Кроме того, по твоим словам, у меня нет совести.

Бог воров обдумал сказанное и радостно закивал.

— Отлично, тогда все в порядке. Когда мы уходим? — Брэк не особенно воодушевился тем, что Дэйс решил присоединиться к их компании.

— Ты не наврал насчет того, что на рудниках зреет бунт?

— Я бог воров, а не лгунов. Это чистая правда.

— Тогда мы воспользуемся этим, чтобы замести следы. Когда шахтеры начнут действовать, мы тоже приступим к делу.

— А что с Тарджой?

— А что с ним? Меня заботит только Р'шейл. Именно сейчас она — самая важная персона во всем мире.

— Кальяна с ума сойдет, если ты не захватишь его с собой.

— С Кальяной я как-нибудь сам разберусь. — Дэйс скептически хмыкнул:

— На твоем месте я бы так не рисковал.

— Ваша забота так трогательна, о священный наставник! — Бог насмешливо оскалился в ответ.

— Знаешь, Брэк, иногда мне кажется, ты не слишком-то почитаешь богов.

— С чего бы такие мысли?

 

Глава 38

Тарджа, стараясь не дышать, отправил мерзкую зловонную кучу овощных очисток и прочей неопределенной гнили в мусорную повозку. Они собирали отходы во дворе постоялого двора «Отчаяние» и многочисленных лавочек Гримфилда, скорее следуя настроению Ликрена, а не какому-то установленному графику. Последний раз настроение убрать здесь мусор посещало Ликрена с месяц назад, так что у помоев было достаточно времени, чтобы изрядно прогнить и превратиться в загаженную тараканами склизкую дрянь. Тарджа поставил тяжелое ведро на землю и поднял голову, почувствовав на себе чей-то взгляд. У двери стоял светловолосый паренек и с интересом смотрел на него. Тарджа подумал, что этот мальчишка имеет обыкновение появляться в самых неожиданных местах.

— Тарджа, шевелись! — окликнул его Ликрен.

Тарджа выпрямился и посмотрел на паренька. Он ненавидел, когда на него пялились. Клокочущая внутри ярость угрожала снова вырваться на волю. Тарджа лишь однажды позволил себе совершить ошибку и выпустить ее. Полученные в наказание десять плетей не сломали его, но научили сдерживать злость. Тарджу больше ранила не жестокая порка, а сознание того, что он позволил какому-то тупому придурку спровоцировать себя.

Они вышли из двора таверны и направились дальше по переулку, а Тарджа все еще думал о мальчишке. Наверняка он связан с повстанцами. В Гримфилде было полно осужденных язычников — и мнимых, и настоящих. Может, они подослали парня шпионить за ним? Докладывать, жив ли он еще? Иногда Тарджа поражался, как хорошо мятежники усвоили его уроки, особенно насчет того, что никогда и ни за что нельзя позволить предателю уйти от наказания. Тарджа провел зиму, то и дело ожидая ножа в спину. Особенно оказавшись в толпе заключенных. Ликрен следил, чтобы Тарджа держался отдельно от остальных, но каждый раз во время еды ему угрожала реальная опасность. С некоторым удивлением Тарджа вдруг понял, как долго ему удалось продержаться в живых, — на самом деле он даже не рассчитывал пережить путешествие в Гримфилд.

Мысли его вернулись к повстанцам. Старый Падрик, подозрительный и измотанный годами безнадежной борьбы. Мэнда с ее горячей верой в богов. Гэри, такой юный и страстный. Где-то он сейчас? Все сражается? Или убит в очередной стычке с защитниками? Или, может, сдался и вернулся к матери на ферму? Был ли он в том проклятом списке Джойхинии? Тарджу охватывало отчаяние при мысли о повстанцах. Он здесь не просто убирал мусор и вычищал сортиры городка-тюрьмы. Каждый день, проведенный в Гримфилде, пожирал очередной кусочек из запасов его надежды. Тарджа знал, что должен что-то сделать, прежде чем эти запасы иссякнут.

Одним из немногих, а может, и единственным преимуществом его назначения в мусорщики было то, что им позволялось мыться ежедневно, в отличие от шахтеров, которые пользовались этой привилегией раз в неделю. Возможность после работы смыть с себя вонь протухшей еды и прочей гнили делало их занятие отчасти переносимым. Много раз Тарджа желал, чтобы Уилем отправил его на рудник, где бы он изливал накопившуюся ярость в ударах киркой по поверхности скалы. Покрывшись гусиной кожей после мытья в ледяной воде и дрожа от вечернего холода, он энергично растерся обрывком грубой холстины и взглянул на небо. Там, у подножия гор где солнце уже начинало прятаться за горизонт, сердитые свинцовые тучи отливали кроваво-красным. Одевшись в тюремную одежду, Тарджа посмотрел на Зака — тот пытался высушить взлохмаченные волосы изношенным мокрым подобием полотенца.

— Ночью снова будет дождь.

— Точняк, — согласился Зак.

За прошедшие два месяца Тарджа не мог припомнить, чтобы Зак сказал два слова кряду. Огромный молчаливый убийца был отличным напарником тому, кто не желал лишних расспросов. Они подошли к воротам, где их уже поджидал Фогли, капрал Ликрена. Заперев за ними ворота, он повел заключенных через огороженный дворик у кухни. Мусорщиков всегда кормили последними, и Тарджа с Заком по привычке уселись на землю ждать своей очереди. Вечером во дворике было полно народу и все ели вперемешку — и шахтеры, и заключенные, приписанные к разным работным домам. Тарджа равнодушно смотрел ни них, не обращая внимания ни на кого в отдельности, пока не заметил Р'шейл, решительно шагающую через дворик по направлению к кухням. Девушка зябко куталась в серую шаль.

Вид Р'шейл с новой силой пробудил болезненную мысль о том, во что превратилась их жизнь. Ей не место здесь, в Гримфилде, среди отбросов Медалона, где ей удалось избежать судьбы казарменной корт'есы только благодаря редкостной удаче. С момента прибытия Тардже удалось поговорить с ней всего несколько раз, и то в присутствии Зака или охранника. Хотя она иногда и бывала во дворе, когда они убирали там мусор, он часто не видел ее неделями. Тардже хотелось знать, как у нее дела. Ему необходимо было увериться, что путешествие сюда не сломило ее дух. Его разочарование и отчаяние было физически ощутимо и горько. Очень горько.

Он смотрел на идущую в его сторону Р'шейл и думал, догадывается ли девушка, как она прекрасна? Судя по всему, она не отдавала себе отчета, какое сильное впечатление оказывает на окружающих.

Тарджа полагал, что на него эти чары действовать не должны, но каждый раз при виде Р'шейл, даже если она была далеко, он вздрагивал от охватывающего его чувства. Он не мог выразить его словами или даже толком определить. Это было не желание, не простое вожделение, это было необычайно восхитительное ощущение: находиться рядом с ней, быть замеченным ею — действительно величайшая радость. Такое чувство пробудилось в нем в ту самую ночь на винодельне. Несмотря на все, что случилось потом, Р'шейл всегда присутствовала в его мыслях.

Девушка оглянулась по сторонам и подошла поближе. Не обнаружив объекта своих поисков, она обратилась к Фогли:

— Вы не видели Санни Хоупчайлд?

— А что, ты ее потеряла? — без тени интереса спросил Фогли.

— Она должна была прибыть в дом коменданта час назад. Она получила новое назначение.

— Она объявится. Эти корт'есы довольно сообразительные, чтобы не подчиниться такому приказу. А вот у тебя будут неприятности, если не вернешься до темноты.

— Вы пошлете ее к коменданту, если увидите? — спросила она. Сумерки сгущались. — Она примерно такого роста, блондинка.

— Конечно, — пообещал Фогли. Капрал мог пообещать что угодно, если это не требовало от него лишних движений.

В желтом свете лампы из дверей кухни показалась круглолицая, красная от жара печей сестра Анвин. Она пробежала глазами ряды ожидающих ужина заключенных и под конец заметила Р'шейл. Перейдя дворик решительным маршем, она остановилась перед девушкой и, поставив руки на свои роскошные бедра, окинула ее сердитым взглядом. На голубой юбке виднелся белый мучной след, а к подбородку прилип кусочек чего-то съестного.

— Очень интересно, что это тебе тут понадобилось? А госпожа Крисабель знает, что ты разгуливаешь по городу в такое время и флиртуешь с солдатами?

— Госпожа Крисабель послала меня за своей новой модисткой.

— Как видишь, ее здесь нет. Так что иди туда, где тебе и следует быть, и чтобы я больше не видела, что ты крутишься у моей кухни! — и Анвин направила свой праведный гнев на Фогли. — Отведи ее обратно к коменданту и проследи, чтобы он узнал, где ее носило, — с этими словами разъяренная фурия вернулась к себе.

Перед Фогли возникла дилемма: он не мог оставить без присмотра двоих своих подопечных и не мог игнорировать прямой приказ сестры. Пожав плечами, он посмотрел на Зака и Тарджу.

— Ну, парни, похоже, у нас перед ужином будет прогулка. — Парни устало поднялись на ноги и побрели за Фогли к воротам.

Стража выпустила их со двора, и все четверо направились через площадь в сторону дома коменданта на другую часть города. Фогли выполнял поручение сестры Анвин без всякого энтузиазма и неспешно вышагивал рядом с Заком. Р'шейл была рассержена и шла быстрее остальных. Стараясь не привлекать к себе внимания, Тарджа осторожно ускорился и нагнал девушку. Когда они пересекли площадь, уже совсем стемнело.

Когда компания свернула на улицу, ведущую к казармам семейных офицеров, тучи угрожающе сгустились. Р'шейл взглянула на шагавшего рядом Тарджу, но ничего не сказала.

— Зачем Крисабель послала за Санни? — спросил он. Зак и Фогли сильно отстали и не могли услышать их разговор.

— Крисабель потребовалось обновить гардероб перед весенней поездкой в Цитадель. Она полагает, что Санни поможет ей с шитьем.

— Она умеет шить? — с любопытством поинтересовался Тарджа. У него сложилось мнение, что Санни является экспертом только в одном занятии, и это точно не шитье.

— Если честно, не знаю. Но Локлон снова избил ее, и мне кажется, ей необходим перерыв. В некотором роде она страдает по моей вине. Уверена, что Локлон так поступает из-за меня, — с тяжелым вздохом пояснила Р'шейл.

«Значит, он нашел другой выход для своей злости», — мрачно подумал Тарджа. Мысль принесла ему некоторое облегчение. По крайней мере, сейчас Р'шейл с его стороны ничего не грозило. Тарджа дал себе клятву убить Локлона. Все, о чем он просил, — это о предоставлении такой возможности. В оружии не было необходимости, задушить негодяя голыми руками доставило бы ему особое удовольствие.

— Она объявится. Ты и сама знаешь, что Фогли прав. Санни не дурочка. Она не посмеет игнорировать прямой приказ коменданта.

— Надеюсь.

— Да и вообще, что значит «по твоей вине»?

— Он… он все еще ненавидит меня. И тебя. Думаю, что я более легкая цель.

Р'шейл немного помолчала, затем, словно взвесив, стоит ли или нет это говорить, продолжила:

— Такое чувство, что, куда бы я ни направилась, он тут как тут. Только и ждет своего часа. Он так на меня смотрит, что мурашки бегут по коже. А пару раз… впрочем, не важно. Ему никак не удается меня заполучить. Но каждый раз, когда он упускает возможность меня поймать, он отыгрывается на ком-то другом.

Тарджа покачал головой, ужаснувшись тому, что Р'шейл обвиняет себя в безумиях Локлона.

— Ты ни в чем не виновата, Р'шейл. Более того, это я виноват…

— Что мы с тобой здесь? — закончила за него девушка. Они немного прошли молча. Через несколько минут показалась низкая каменная оградка вокруг дома коменданта. Р'шейл и Тарджа остановились у калитки подождать Фогли и Зака. В светящемся окне Тарджа заметил силуэты коменданта и Локлона. Они что-то горячо обсуждали. При виде своего врага Р'шейл заметно напряглась.

— Он здесь.

Тарджа взглянул на девушку, ничуть не удивившись жаркой ненависти в ее тоне. Она определенно не забыла и не простила путешествия в Гримфилд.

— Может, у него проблемы?

— Если бы! Скорее всего, просто получает инструкции на завтра. — Р'шейл отвернулась, но Тарджа поймал ее за руку и развернул к себе лицом, внимательно глядя на нее в темноте. — Р'шейл, с тобой все в порядке? На самом деле?

— Все нормально, Тарджа, — горько улыбнувшись, ответила она. — Я в тюрьме на десять лет. Меня избивали и насиловали, а теперь я служу женщине, которая на публичную экзекуцию берет корзинку для пикника. О чем тут говорить?

Тарджа не выдержал и прижал ее к себе точно так, как в детстве, когда она была маленькой девочкой и хвостом ходила за ним и Джорджем, обдирала колени, падая и пытаясь догнать мальчиков слишком гордящихся своими кадетскими мундирами, чтобы обращать внимание на малышку.

— Прости меня, Р'шейл, — пробормотал он, не имея возможности предложить ей что-либо еще. — Я найду способ вытащить тебя отсюда. Скоро.

— Я сама могу позаботиться о себе.

Прежде чем Тарджа смог что-нибудь добавить, к ним подошли Фогли и Зак. Р'шейл освободилась от объятий и упрямо подняла глаза на капрала.

— Ну, доложите обо мне коменданту? — спросила она.

— Что-то не горю желанием, — промямлил Фогли. — Чем меньше комендант меня видит, тем лучше. Ты… это… иди-ка домой и не попадайся Анвин на глаза, — не затруднив себя изъявлениями благодарности, Р'шейл приподняла юбки и перебралась через низенькую оградку у калитки, пробежала вокруг дома и скрылась в темноте. — Она такая странная, эта девчонка.

— Харшини, — глубокомысленно изрек Зак. Тарджа и Фогли уставились на него, разинув рты. — Видели ее глаза? — со знанием дела добавил здоровяк. Затем, поддернув штаны, детина развернулся и направился обратно к кухне.

Фогли потянул Тарджу за рукав, и они последовали за Заком.

— Слышь, Тарджа, ты был с мятежниками и якшался с язычниками. Это правда, что они там рассказывают о харшини? Они что, на самом деле боги?

— Сомневаюсь, — ответил Тарджа, глядя на удаляющуюся спину напарника. — Откуда Зак может о них знать?

— Он язычник, родом с границы. За это его сюда и сослали. Убил пару защитников, которые явились его арестовать. Я слышал, что хитрианцы считают, что харшини до сих пор где-то скрываются. В каком-то Убежище. Сам я никогда не видел и следа их присутствия. Думаешь, девчонка одна из них?

— Ты что, шутишь? — это действительно была самая абсурдная идея из всех, что доводилось слышать Тардже.

— Да, конечно, ты прав, — кивнул Фогли. — Точно! Разве она тебе не сестра или что-то в этом роде?

— Нет, она мне не сестра.

— Ну, она явно не медалонка.

 

Глава 39

Известия о мятеже на руднике достигли дома коменданта ранним утром того самого дня, на который был назначен званый ужин. Р'шейл проснулась от звука голосов и доносящегося с улицы топота копыт. Теггерт распахнул дверь в каморку и велел им с Санни вставать и идти помочь ему на кухне, пока Уилем в столовой проводит с офицерами военный совет. Протерев сонные глаза, девушки поспешили на кухню, где Теггерт, словно маленький генерал, принялся отдавать им приказания, между которыми поведал о бунте. Оказывается, шахтеры забаррикадировались в главном забое, вроде бы как погибло несколько защитников, в том числе и капитан Мисекис. «Дэйс был прав, — подумала Р'шейл, ставя на огонь тяжеленный железный чайник. — Какая жалость, что Локлон назначен в город, а не на рудник. Ради вести о его смерти стоило бы подняться и не в такую несусветную рань».

Шум разбудил весь дом. Как только Крисабель узнала о бунте, она заметалась по комнатам, визжа, что ее чуть не убили в собственной постели. С редкостной выдержкой Уилем объяснил жене, что в данный момент он слишком занят и не может уделить ей время и что если это ее не устраивает, то она может поехать навестить сестру в Броденвэйле и оставаться там до наступления чертова лета или дольше. Завывая, словно предвещающий гибель призрак, Крисабель скрылась у себя, крикнув Р'шейл, чтобы та пришла упаковать ее вещи. Вскоре вся округа знала, что она уезжает и что Уилему сильно повезет, если она вообще когда-либо к нему вернется. Командующий пропустил этот вой и стенания мимо ушей и продолжил совещание. На рассвете Уилем выехал на рудники. В беготне туда-сюда Р'шейл даже не заметила, когда именно это случилось. Она заметила отсутствие коменданта, только обратив внимание на необычную тишину в доме Мэгина не казала носу из своей спальни. Она могла, конечно же и сладко спать до сих пор, но это было маловероятно — скорее всего она просто не хотела ввязываться.

В суматохе сборов в дорогу утро пролетело как один миг. Окончательно осознав, что покидает ненавистный Гримфилд, Крисабель привела в порядок мысли и решительно укладывала вещи. Р'шейл была поражена, увидев, какой собранной и целеустремленной может быть обычно совершенно безмозглая и взбалмошная женщина. Свободным домашним слугам были срочно даны отпуска. На хозяйстве до возвращения госпожи должны были остаться лишь Р'шейл и Санни. Крисабель уже взгромоздилась в экипаж, но все еще продолжала выкрикивать распоряжения Теггерту и Р'шейл, которые беспрерывно кивали в ответ. «Да, перед уходом Теггерт освободит кладовку. Нет, Р'шейл не позволит ни одной вороватой шлюхе из женского отделения пробраться в дом. Да, печь, камины и дымоходы к лету будут вычищены. Нет, Теггерт не забудет вернуться к ее возвращению. Если она, конечно, вообще вернется. Сначала Уилем должен принести свои извинения!» Приказания сыпались одно за другим, пока кучер не уселся на козлах и Крисабель наконец решила тронуться в путь. Облегченно вздохнув, Р'шейл посмотрела вслед удаляющейся карете.

Теггерт почти сразу скрылся на кухне, а Р'шейл немного задержалась, на случай, если хозяйка вспомнит что-нибудь еще и велит кучеру воротиться.

— Заключенная!

Р'шейл медленно повернулась на голос, пытаясь придать лицу нейтральное выражение. Она так надеялась, что Локлон уехал на рудник вместе с Уилемом! Но в городе за старшего должен был остаться хотя бы один капитан. Сердце Р'шейл ухнуло и болезненно сжалось при мысли, что до возвращения коменданта может пройти несколько дней — смотря как хорошо были организованы бунтовщики.

— Да, капитан?

Локлон отпустил капрала и направился к ней, перекрыв девушке дорогу к дому. Он, наверное, ждал этого момента с самого утра.

— Отправляйся к сестре Прозлан за новым назначением.

— Госпожа Крисабель велела мне оставаться здесь.

Уилем только что уехал. Карета Крисабель еще, наверное, не покинула стены города-тюрьмы.

— Коменданта здесь нет, а приказания Крисабель не стоят и конского яблока, — сказал Локлон. — На данный момент старший здесь я, и приказываю тебе получить у сестры Прозлан новое назначение.

— Крисабель велела мне оставаться здесь, — упрямо повторила Р'шейл. Новое назначение означало не только потерю защиты коменданта.

— Заключенная, ты отказываешься выполнить прямой приказ? — вкрадчиво спросил Локлон. Он приблизился еще на шаг, и девушка не удержалась и отступила назад. Под коленки ткнулся край низенькой ограды. — А ты знаешь, какое наказание…

— Р'шейл! Где тебя носит?! Немедленно в дом, я хочу чаю! — Мэгина с суровым выражением лица свесилась из окна своей комнаты. — Капитан! У вас что, нет более достойного занятия, чем приставать к моей служанке? Убирайтесь!

Не говоря ни слова, Р'шейл юркнула в спасительную щелку двери, отлично понимая, что ей ужасно, невероятно повезло.

Остаток утра девушка провела, убирая за Крисабель. Мэгина не отпустила ни одного комментария по поводу Локлона и, пообещав Р'шейл поговорить с ней за ужином, отправилась на обед к Кхире — единственной, по словам Мэгины, женщине в Гримфилде, способной поддерживать интеллектуальную беседу.

Когда уборка подошла к концу, Санни заявила, что идет спать.

Корт'еса не привыкла так рано вставать. Она вообще была не слишком довольна своим новым положением, и это отсутствие благодарности за освобождение из женского отделения немного задевало Р'шейл. Лицо корт'есы все еще было покрыто синяками, но отеки уже спали. Может, спустя некоторое время Санни поймет, что в жизни можно быть не только корт'есой, хотя Р'шейл не питала в отношении этого особой надежды. Санни просто верила, что надо принимать то, что подбрасывает тебе судьба, а если это еще и доставляет удовольствие — тем лучше. Когда Р'шейл вымыла стол после обеда, Санни спала крепким сном.

Р'шейл знала, что в городе осталось мало защитников и что лучшего шанса бежать может и не представиться. Девушка вышла во двор за дровами для печки и посмотрела на небо: оно сплошь было затянуто мрачными сизыми тучами — скоро снова начнется гроза. Р'шейл удовлетворенно улыбнулась — через несколько часов она окажется на свободе. А сейчас необходимо было последовать примеру Санни и набраться сил. Впереди длинная ночь.

Р'шейл проснулась вечером. Она на цыпочках подошла к двери и выглянула в щелку. На кухне было темно и пусто. Быстро собрав нехитрые пожитки, девушка тихо скользнула из комнаты, стараясь не разбудить Санни. В кухне она задержалась, прихватив ломоть хлеба, полголовки сыра и тонкий разделочный нож, который заткнула за голенище высокого ботинка. Она вышла на улицу и побежала по темной аллее прочь от дома коменданта. В небе загрохотало, дорогу осветила вспышка молнии. Р'шейл добралась до конца аллеи, перебежала на другую сторону и остановилась, оглядывая раскинувшуюся впереди площадь. Прогрохотал гром, и над Гримфилдом разразилась страшная гроза. Дождь яростно хлестал по закрытым ставнями окнам, барабанил по мостовой, отскакивая от булыжников словно крупные стеклянные шарики. Не успела Р'шейл сделать и пары шагов, как замерла, услышав стук лошадиных копыт. Прыгнув за угол аллеи, она затаила дыхание и увидела двух склонившихся в седлах проезжающих мимо защитников.

— Никто и носу не высунет! — сказал тот, что ехал ближе. Ему пришлось кричать, чтобы его спутник смог расслышать слова сквозь грозу.

Р'шейл осталась в укрытии, пока они не переехали площадь, и напряженно размышляла, какой путь к Южным воротам окажется более безопасным. Может, перебежать площадь, рискуя быть увиденной? Ведь это самая короткая дорога. Или пробираться по боковым улочками и аллейкам? Но это займет неизмеримо больше времени, за которое ее могут обнаружить. Р'шейл немного поколебалась в нерешительности, затем склонилась в сторону ободряющего математического факта: кратчайшее расстояние между двумя точками — это прямая. Площадь сейчас была абсолютно пуста, лавочки закрыты, их окна спрятаны за ставнями, чтобы уберечь от злого дождя. Даже здание комендатуры на другой стороне выглядело темным и заброшенным. Наверное, его уже закрыли на ночь. Чем меньше времени она затратит на путь до ворот, тем лучше. Кроме того, большинство защитников сейчас были на рудниках с Уилемом. Город сегодня не слишком хорошо охранялся.

Р'шейл вышла из аллейки и помчалась через площадь. Через секунду она вымокла до нитки, ноги скользили на мокрой мостовой, но девушка не сдавалась и продолжала свой безумный бег. Над головой сверкнула молния, прогрохотал очередной раскат грома. Миновав сыромятню — половина пути до ворот позади! — Р'шейл улыбнулась себе улыбкой мрачного торжества. Она сделает это, несомненно, сделает! Однако ее уверенность длилась недолго. Слишком поздно девушка услышала за спиной приближающийся топот копыт — его заглушал гром. Она побежала еще быстрее.

Р'шейл закричала, когда чья-то сильная рука обхватила ее за талию и швырнула поперек седла. Защитник развернул коня и поскакал к зданию комендатуры. Подъехав, он резко натянул вожжи и сбросил свою добычу на булыжники мостовой. Через мгновение другой всадник соскочил с лошади и рывком поставил Р'шейл на ноги. Девушка, отчаянно извиваясь, попыталась вырваться из железных объятий, но солдат схватил ее за волосы и потащил на крыльцо. Р'шейл закричала от боли, когда он рывком подтянул ее к двери, открытой его напарником, и втолкнул внутрь, заперев за собой замок. Р'шейл оказалась в кабинете Уилема. В полумраке горела одна-единственная свеча. Рядом лежал внушающий ужас Тигровый Хвост. За тяжелым резным столом коменданта, словно примеряя на себя должность его хозяина, сидел Локлон.

 

Глава 40

Казалось, с отъездом Уилема весь город немного расслабился.

Нет ничего явного — расстегнутый воротничок там, оторванная пуговица здесь. Защитники Гримфилда вели себя точно так же, как и солдаты во всем мире. Когда командир уезжает, дисциплина сразу же хоть немного, но слабеет. Главной мыслью оставшихся в городе солдат было то, что все возмутители спокойствия находятся на рудниках. Они не ждали возникновения проблем здесь, на месте. Тарджа был опытным воином и знал, что так и случится. Он надеялся и верил в это. А еще он знал, что это не надолго. Уилем скоро вернется, и дорога к свободе будет перекрыта.

Прослышав о бунте, Тарджа обдумал план. У него было два месяца, чтобы рассмотреть разнообразные варианты, так что он был уверен, что побег вполне реален. Его первым шагом было стать если не образцовым, то по крайней мере внушающим доверие заключенным. Он не дал Уилему ни единого повода заподозрить, что не принял своего наказания с молчаливой покорностью. Следующий шаг он предпринял, убирая мусор с заднего двора аптечной лавки. Из мусорного бака вывалилась заткнутая пробкой пробирка. Осторожно подняв ее и вытащив пробку, Тарджа почувствовал слабый приторно-сладкий запах джарабана. Этот яд часто использовался охотниками — он добавлялся в ловушки для животных. Пробирка была почти пуста. Тарджа положил ценную находку в карман, а затем спрятал под вынимающимся камнем у себя в камере. Если добавить туда немного воды, то с помощью полученного раствора можно вызвать у кого-нибудь сильное недомогание.

Сейчас пробирка была у него при себе. Он почувствовал, как она прижалась к бедру, когда усаживался с Заком на землю во дворике у кухни в ожидании ужина. Тучи сгущались, и Тарджа страстно надеялся, что польет дождь, и польет как из ведра. Его шансы на свободу резко возрастут, если защитникам придется укрыться от непогоды. Кроме того, побег в бурю дольше останется незамеченным. Да и если факт будет замечен — кому охота в ненастье пускаться на поиски какого-то жалкого беглеца?

— Отличная будет ночка, — заметил Фогли, когда над двориком прогромыхал гром.

— Точно, — согласился Тарджа. Он испытывал противоречивые чувства к сержанту Ликрену и капралу Фогли. Та часть его, которая гордилась защитниками, была в ужасе от этих людей: небритые, ленивые, разболтанные, — все то, что Тарджа терпеть не мог в солдатах. Послужи они под началом Тарджи — наверняка стали бы закаленными и подтянутыми офицерами. С другой стороны, если бы не их разболтанность, у Тарджи было бы мало надежд на спасение.

Было уже почти совсем темно, когда Тарджа и Зак получили свой ужин. Тарджа предложил Фогли забрать заодно и его ужин и принести под жалкий навес, служивший им укрытием. Добавить разведенное содержимое пробирки в миску капрала было делом секунды. Тарджа протянул ему ужин, и Фогли набросился на него как изголодавшийся волк. На землю упали первые крупные капли дождя. Фогли поторопил своих подопечных, и они, спешно проглотив остатки рагу, с мисками в руках направились к относительному теплу тюремных камер. Они уже вошли в корпус, когда капрал, схватившись за живот, вдруг сложился пополам от приступа невыносимой боли.

— Мать всех Основательниц! — задохнулся он и, чтобы не упасть, вцепился в спинку грубо сколоченного стула. Как образцовые заключенные, Тарджа и Зак терпеливо ждали, пока их начальник придет в себя. Однако Фогли не делал никаких попыток продолжать движение, и Тарджа подошел к нему поближе.

— Вы в порядке? — спросил он. — Капрал, что-то вы неважно выглядите.

Фогли вскрикнул от нового спазма. Его кожа посерела, и Тарджа на мгновение испугался, что в пробирке оказалось больше джарабана, чем он думал. Ему не хотелось убивать Фогли — он собирался лишь ненадолго вывести его из строя. Зак предусмотрительно зажег лампу на столике дежурного и подождал, пока Фогли соберется с силами и отдаст распоряжения.

— Это, наверное, рагу, — выдавил капрал, когда его скрутил очередной приступ боли.

— Привести кого-нибудь? — предложил Тарджа. Фогли покачал головой.

— Туда, — он слабо махнул рукой в направлении камер. — Сначала я должен вас запереть. Ох!

— Не сегодня, — почти не слышно произнес Тарджа. Фогли потерял сознание и упал на пол около поцарапанного деревянного стола. Зак со вздохом выступил вперед и, наклонившись, взял капрала на руки и окинул Тарджу взглядом темных печальных глаз.

— Теперь уходи. — Тарджа удивленно вскинул брови.

— Уходить?

— Беги. Быстрее. Я позабочусь о нем.

Тарджа был поражен, с какой легкостью Зак раскрыл его намерения.

— Пойдем со мной.

Зак покачал лохматой головой.

— Еда. Постель. Зак остается.

— Удачи тебе, Зак.

— Удача нужна тебе. Не Заку, — возразил великан.

Раскаты грома сотрясали городок, затопляя его грохотом, словно невидимая лавина. Тарджа быстро бежал по боковым улочкам Гримфилда. Месяцы выгребания мусора с задних дворов не прошли даром — он знал все закутки, аллеи и переулки как свои пять пальцев. Униформа, которую он собирался стащить, висела там же, где он и надеялся ее обнаружить. Ничего, что она была влажной и слегка маловата в плечах. Тарджа на бегу натянул мундир.

Буря разразилась во всю силу, когда он добрался до казарм семейных защитников. Через несколько секунд он промок насквозь — дождь стоял стеной. Тарджа не останавливался, используя непогоду как прикрытие. Оказавшись около дома Уилема, он перешел на шаг. Если не считать пары привязанных у дома жалкого вида лошадей, на улице никого не было. Мысленно выругавшись, Тарджа задумался, кому они могут принадлежать. Если у Мэгины гостят какие-то защитники, то вытащить Р'шейл будет почти невозможно. Он осторожно приблизился, перебрался через низенькую ограду и обошел дом сзади. Хозяевами лошадей оказались капрал и солдат — они о чем-то разговаривали с Мэгиной на веранде, в руках пожилой женщины горела лампа. За раскатами грома и шумом дождя Тардже не удавалось разобрать их разговор.

На заднем дворе никого не было, и Тарджа направился ко входу на кухню. Он постарался открыть дверь как можно тише и облегченно вздохнул, увидев, что и на кухне никого нет. Оставляя за собой неизбежные мокрые следы, он прошел мимо длинного стола и очутился у двери, ведущей в небольшой коридорчик. Стоило ему приоткрыть дверь, как до него отчетливо донеслись голоса. Тарджа остановился и прислушался, надеясь, что по какому бы поводу ни наведались защитники, это не займет у них много времени.

— Я не собираюсь заниматься подобным вещами! — заявила Мэгина до боли знакомым тоном, заставившим Тарджу улыбнуться воспоминаниям. — Убирайтесь отсюда и скажите Локлону, что если он еще хоть раз осмелится послать ко мне кого-нибудь с таким заявлением, то я лично прослежу, чтобы высекли его. А теперь убирайтесь! Отправляйтесь к Прозлан. Это ее работа!

Мэгина сердито хлопнула дверью перед носом неудачливых вестовых. Тарджа задумался, что же такое мог предложить Локлон, чтобы Мэгина так разошлась. Увидев, что пожилая леди решительно направилась в его сторону, он поспешно нырнул обратно на кухню и понял, что спрятаться ему не удастся — предательские мокрые следы выдадут его с головой. Тарджа вздохнул и отступил к стене: раз прятаться было бесполезно — зачем и пытаться?

— Привет, Мэгина, — поздоровался он, когда бывшая Верховная сестра фурией ворвалась на кухню.

При звуке голоса, который она ожидала услышать меньше всего, женщина изумленно вскрикнула и повернулась к гостю.

— Во имя Основательниц, что ты тут делаешь?

— Убегаю.

— Убегаешь? — хмыкнула она. — А что так сразу? Ты ведь здесь уже больше двух проклятых месяцев. Небось кормежка понравилась, а?

— У меня были свои причины не спешить.

— Чудно. Ну так беги. Что ты здесь-то забыл?

— Я пришел за Р'шейл. Она в опасности.

— Проклятье, ты опоздал, — раздраженно бросил Мэгина. Дверь по другую сторону кухни распахнулась, и показалась сонно протирающая глаза Санни. При виде Тарджи она удивленно разинула рот и перевела взгляд на Мэгину.

— Я услышала голоса, — она явно растерялась и не знала как себя вести.

— Ты ничего не слышала, — не терпящим возражения тоном отрезала Мэгина. — Где Р'шейл?

— Не знаю. Я не видела ее с обеда.

— Мы должны найти ее, — до Тарджи дошло, что если Локлон остался в городе, то он сейчас за старшего. Это давало капитану почти неограниченную власть до возвращения Уилема.

— Зачем? — спросила Мэгина. — Чтобы вовлечь ее в еще большие неприятности?

— По пути в Гримфилд Локлон изнасиловал ее, — Санни кивнула в подтверждение его слов. Мэгина молча перевела взгляд с одного на другую. — Ты знаешь, какое наказание присуждают за изнасилование. Если Р'шейл проронит хоть слово — Локлон покойник. Он должен заткнуть ей рот.

Выцветшие глаза Мэгины стали колючими и холодными.

— Меня это почти не удивило, — проронила она. — Этот маленький наглый выскочка только что прислал мне приказ прибыть к нему в кабинет. Представляешь? Он приказал, чтобы я пришла к нему и выпорола… о нет! Великие Основательницы! — Мэгина внезапно побледнела.

— Что? — нетерпеливо спросил Тарджа.

— Тарджа, мне кажется, он ее уже нашел, — она тяжело рухнула на стул, выглядя на все свои шестьдесят восемь лет. — Он велел мне выпороть заключенную, пойманную при попытке к бегству. Думаешь, это Р'шейл? Но в таком случае он не попросил бы наказывать ее именно меня, правда?

— О, еще как попросил бы.

Мэгина решительно поднялась со стула.

— Полагаю, пришло время побеседовать с капитаном Лондоном.

— Я с тобой.

— Не глупи, Тарджа. Беги, пока есть возможность, — она протянула руку и ласково коснулась его щеки. — Не позволяй случившемуся помешать тебе, мой мальчик. Ты нужен Медалону. Возвращайся к повстанцам и свергни свою проклятую мать. С Локлоном Я разберусь сама.

— Так я и сделаю, — пообещал он. — Но я не позволю тебе сражаться с этим мерзавцем в одиночку.

Мэгина схватила с крючка на двери плащ и набросила его на плечи.

Санни тупо смотрела на них, словно никак не могла понять, что, собственно, здесь происходит.

— Ладно, идем, если ты считаешь это необходимым. Только не мешай мне. Я должна кое-что сказать юному господину Локлону.

Тарджа открыл ей дверь, и они вместе побежали к конюшне. Дождь все так же лил, сопровождаемый раскатами грома и вспышками молний. Войдя в относительно сухую конюшню, Мэгина протянула руку и повесила захваченную на кухне лампу на крюк у входа.

— Знаешь, а ты ничуть не изменилась, — сказал Тарджа, выводя из стойла первую лошадь.

— Р'шейл тоже нужна лошадь. И неправда — я изменилась. — Тарджа уже оседлал лошадей, когда во двор вдруг выскочила Санни, укутанная в один из неудобных и непрактичных бархатных плащей Крисабель. Не обращая внимания на то, что дождь портит дорогую вещь, Санни подбежала к конюшне и умоляюще сложила руки.

— Можно мне с вами? Если узнают, что я вас видела и не подняла тревогу, меня высекут.

Тарджа не испытывал к Санни никаких особых чувств, но на собственном опыте изведав вкус плети, он не пожелал бы этого никому. И она говорила правду. Раздраженный дополнительной обузой, но не видя иного выхода, как взять корт'есу с собой, Тарджа коротко кивнул.

— Умеешь ездить верхом?

— Научусь по дороге, — заверила его корт'еса. Она нырнула рукой в роскошные складки плаща, достала оттуда вложенный в ножны меч и протянула оружие Тардже. Меч принадлежал Уилему. Тарджа узнал тонкую работу кузнецов Цитадели. — Я подумала, тебе это понадобится.

Тарджа принял подарок и помог Санни взобраться на лошадь, которую оседлал для Р'шейл.

— Поехали. И не отставай, мы не будем тебя ждать. — Санни неловко заерзала, устраиваясь в седле.

— Все будет в порядке, капитан.

Тарджа вскочил в седло и в сопровождении корт'есы и пожилой отставной сестры двинулся в дождь. При мысли обнаружить Р'шейл в руках Локлона его переполняли страх и неуверенность.

 

Глава 41

— Пыталась бежать, а? — прищурился Локлон. Р'шейл попятилась от него и наткнулась спиной на приведшего ее защитника. — Ведь именно этим она занималась, верно, капрал Ленк?

— Во весь дух неслась через площадь, сэр, — подтвердил капрал.

— Куда ты бежала?

Р'шейл не снизошла до ответа. А зачем? Это было бессмысленно.

— Какое наказание налагается за попытку к бегству, капрал?

— Кажется, пять плетей, сэр, — с готовностью подсказал Ленк.

— Пять плетей? Публично?

— Нет, сэр. Комендант не позволяет пороть женщин публично. Это производит одна из сестер без лишних свидетелей.

— Неплохо было бы сообщить сестре Мэгине, — сказал Локлон, по-хозяйски откинувшись на спинку кресла Уилема. — Отправляйтесь и скажите ей, что мы задержали заключенную, которой следует получить пять плетей, и я был бы крайне признателен, если бы великодушная сестра взяла на себя труд оказать мне эту помощь.

— Сэр… э-э… обычно этим занимается сестра Прозлан, сэр. Сестра Мэгина… э-э… она в отставке.

— Вы получили приказ, капрал. Исполняйте. Заключенная останется со мной.

Ленк на мгновение скользнул глазами по своему напарнику, затем отсалютовал, и они оба вышли из кабинета. Р'шейл взглянула на дверь, прикидывая, сможет ли оказаться там быстрее Локлона.

— Да, вот и снова попытка побега, — протянул он, любовно вращая плеть в руках. — Значит, уже две попытки к бегству в один день. Десять плетей. Может, ты и выдержишь их без стона, как твой братец, но я сомневаюсь. Ах, как это я запамятовал — он же тебе вовсе и не братец, верно? Ты теперь просто безымянный подкидыш. Надо же. И где сейчас наше величие?

— Зачем ты послал за Мэгиной?

Локлон встал и медленно обошел стол и, ласково проведя ладонью по кожаным косичкам плетки, начал неторопливо приближаться к девушке.

— Ну ты же понимаешь — Мэгина либо отправит Ленка к Прозлан, либо явится сама. Это не так важно. Но наблюдать, как тебя порет старая клюшка, которую ты считала своим другом, было бы почти так же сладко, как пороть тебя самому.

Она снова попятилась, боясь повернуться к нему спиной, отступая дальше в глубь кабинета и не замечая, что Локлон ведет ее по кругу, — не замечала, пока не встретила твердое сопротивление письменного стола коменданта. Пойманная в ловушку, она только сейчас поняла свою ошибку. Локлон отрезал ее от двери. Она дрожала, мокрая до нитки. Локлон придвинулся ближе.

— Не трогай меня, — предупредила Р'шейл.

— А то что? — он ткнул рукояткой плети ей под подбородок, не настолько сильно, чтобы ранить, но достаточно, чтобы голова девушки откинулась назад. Другой рукой капитан с поразительной нежностью погладил ее лицо, легонько проведя большим пальцем по губам пленницы. Шрам темной полосой выделялся на коже.

Р'шейл со всей силы впилась зубами в палец врага.

— Сука! — заорал Локлон, отдернув руку и с размаху ударив ее по лицу. От удара девушка упала спиной на стол. Бежать было некуда, рот наполнился соленой теплой кровью — ее и Локлона, Р'шейл попыталась приподняться. Зарычав, он нанес ей новый удар, от которого девушка слетела со стола на пол, увлекая за собой несколько свитков и чернильницу. Чернильница со звоном разбилась, чернила темным пятном расползлись рядом с Р'шейл. Осколки стекла сверкали в тусклом свете свечи.

Придя в себя, она почувствовала, что что-то изменилось. Страх и боль исчезли, уступив место незнакомому чувству непобедимости.

Странное ощущение заполнило все ее существо. Р'шейл встала на ноги. Не заметив этого изменения, Локлон схватил свою жертву за руку и притянул к себе. Внутри девушки бурлил источник необъяснимой мощной энергии.

Вместо того чтобы вырываться и отбиваться, Р'шейл обвила руками шею капитана и поцеловала его так сильно и жадно, что Локлон начал задыхаться. Ошеломленный внезапной капитуляцией, он сжал ее плечи и, легко стянув с них мокрую блузку, наклонился и спрятал лицо между грудей Р'шейл. Девушка откинула голову назад. Гром и молния ударили в унисон с неожиданно накатившей новой волной энергии. Она чувствовала, как Локлон дрожит и трепещет от неодолимого желания обладать ею и унижать ее. Сила била в ней ключом, рвалась на волю, и от этого ощущения хотелось закричать. Р'шейл хотела чувствовать его дрожь, ей было необходимо увидеть, как он извивается у ее ног. Локлон упал на колени, и она пробежала пальцами по его волосам. Схватив прядь в кулак, девушка резким движением откинула голову капитана назад. В ее правой руке при очередной вспышке молнии сверкнул узкий разделочный нож.

Локлон моментально пришел в себя. Р'шейл стояла над ним, ее длинные мокрые волосы прилипли к обнаженной груди. Ставшие обжигающе черными, глаза светились силой; даже белки, казалось, пропитались неведомой энергией. Р'шейл не понимала и не пыталась понять, что это за сила и откуда она взялась. Твердой рукой девушка прижала к горлу Локлона острое лезвие ножа. У капитана хватило ума замереть и не шевелиться. Похоже, еще никогда в жизни он не был так напуган.

— Не… г-глупи, — выдохнул он. — П-положи… нож. — Вместо ответа Р'шейл лишь сильнее прижала кончик ножа к его шее, и теплая струйка крови зазмеилась по лезвию.

— Нет! — всхлипнул Локлон.

Она скользнула ножом в сторону. Не настолько сильно, чтобы убить — только чтобы заставить его думать, будто она перерезает его горло. Р'шейл вела нож поперек шеи Локлона, и растущий ужас в его глазах опьянял ее. Из тонкого разреза брызнула кровь и потекла по шее и по ее руке. Внезапно со сладким запахом крови смешался резкий запах мочи, и Р'шейл ухмыльнулась при виде темного растущего пятна на штанах капитана.

Он думал, что умирает. Но прежде чем это произойдет, он будет молить о смерти. Поднеся лезвие к лицу Локлона, Р'шейл прижала сталь к правой щеке, словно желая оставить на ней такой же шрам, как и на левой. Этот шрам достался ему от Тарджи. За убийство Джорджа. Теперь пора подарить ему еще один. За убийство частички ее самой.

Внезапно Локлон отпрянул назад, сбил девушку с ног, и они вместе упали на пол. Нож был скользким от крови и выскочил из судорожно сжимавших его пальцев Р'шейл. С силой, рожденной страхом и отчаянием, Локлон отшвырнул от себя Р'шейл и потянулся за ножом. Девушка отлетела к столу, больно ударившись затылком о тяжелую резную ножку. Сила нахлынула снова. Из камина неожиданно вывалилось полено и, словно посланное сильной рукой, полетело в Локлона. Хоть удар и пришелся вскользь, лишь слегка задев капитана по плечу, тот на мгновение отвлекся от ножа, обернувшись в поисках нового невидимого противника. В него полетело еще одно полено, от которого он увернулся, увидев, что Р'шейл отползла в угол. Локлон посмотрел на девушку с неприкрытым ужасом — он только что заметил, как изменились ее глаза, и медленно, не поднимаясь на ноги, двинулся к ней, едва уклонившись от атаковавшего его маленького табурета. После удара о стол голова Р'шейл разрывалась от боли. Она почувствовала, как волна силы начала иссякать. Откуда бы эта сила ни взялась, теперь она покидала Р'шейл.

Локлон заметил это по тому, как постепенно гас темный огонь в ее глазах. Стоя на четвереньках, ему удалось дотянуться до ножа и отбросить его прочь. Не сводя с Р'шейл настороженного взгляда, Локлон подобрал Тигровый Хвост, валявшийся рядом с камином, и зажал его рукоятку в кулаке. Р'шейл лежала неподвижно, беспомощная, словно новорожденная. Теперь она не могла себя защитить. Время замедлило свой бег и почти остановилось. Девушка смотрела, как ее враг, не поднимаясь с колен, приближается к ней и замахивается плетью.

Вдруг удар чьего-то сапога выбил Тигровый Хвост из руки негодяя. Следующий жестокий удар пришелся ему в лицо, отбросив потерявшего сознание капитана на ограду камина. Глаза Р'шейл закатились, и ее поглотила черная плотная волна беспамятства.

— Р'шейл!

Она с трудом разлепила тяжелые веки и с удивлением обнаружила склонившуюся над ней сестру Мэгину. Рядом ней находился мужчина, странно похожий на Тарджу, но это не мог быть он, поскольку на мужчине была надета униформа, а Тарджа больше не был защитником. Р'шейл чувствовала себя разбитой и обессиленной, словно старуха.

— Проклятье, — пробормотал Тарджа. Мэгина внимательно осмотрела лежащую в полубессознательном состоянии девушку и сильно шлепнула ее ладонью по лицу. Р'шейл дернулась от боли, и зрение начало проясняться, но ощущение, будто она плывет против течения, не пропало. При виде Локлона ее затрясло как в лихорадке.

— Р'шейл! Нам нужно уходить! Идем!

Локлон неподвижно лежал рядом. Там, куда пришелся удар сапога, лицо превратилось в кровавую кашу. Кровь лилась у него изо рта и сломанного носа, смешиваясь с кровью из пореза на шее. Он выглядел мертвым.

— Р'шейл, нужно поторопиться, — настойчиво повторила Мэгина. — Ты слышишь меня? — пожилая женщина взглянула на Тарджу. — Она в шоке. Ты можешь ее понести?

Тарджа кивнул и, легко подхватив девушку на руки, вслед за Мэгиной направился к двери. Р'шейл заметила, что по его волосам стекают капли воды.

— Идет дождь, — зачем-то сказала она.

— Я знаю, — ответил Тарджа. Он сделал несколько шагов и остановился. Р'шейл поняла, что Санни тоже здесь.

— Что произошло?

— Не знаю и не собираюсь тратить время на выяснение.

— Ты не можешь вынести ее на улицу в таком виде. Подожди, я найду, чем ее прикрыть.

Пока Р'шейл пыталась привести в порядок мешанину разрозненных мыслей, шумящих в ее голове, Санни исчезла в глубине коридора и вскоре вернулась с форменным плащом в руках. Р'шейл даже не подозревала, как она, оказывается, продрогла, пока ее кожи не коснулась теплая шерстяная ткань.

— Как нам миновать ворота? — спросила корт'еса, укутывая подругу в плащ.

— Я возьму это на себя, — заявила Мэгина.

Тарджа хотел было возразить, но Санни положила руку ему на плечо.

— Ты не справишься с этим в одиночку. Посмотри, в каком она состоянии, — кивнула она на Р'шейл.

— Хорошо, но только потому, что мне некогда спорить. Проверь двор — все ли чисто.

И Тарджа бегом понес ее по длинному коридору к выходящей во двор задней части здания. Во дворе на них обрушились потоки воды, и Р'шейл задрожала еще сильнее. Тарджа только плотнее прижал ее к груди, а Санни подвела ему лошадь. Над головами небо вспорола молния; в ее свете Тарджа поднял Р'шейл на коня и сам легко вскочил в седло позади девушки. Она снова доверчиво прижалась к нему, и Тарджа послал коня в галоп.

Глаза Р'шейл были закрыты, и она не поняла, почему Тарджа вдруг натянул поводья, подняв скакуна на дыбы. Она открыла глаза и немного повернула голову, чтобы посмотреть, в чем дело. Рядом, держа их коня под уздцы, стоял Дэйс.

— Привет, Дэйс.

Но Дэйс не ответил на ее приветствие. Он взглянул на Тарджу и спросил:

— Она убила его?

— Дай мне проехать, мальчик.

В очередной вспышке молнии, осветившей залитую дождем дорогу, Р'шейл заметила Брэка. Она отвернулась и снова укрылась на надежной широкой груди. «Он пришел за мной», — внезапно осенило ее.

Брэк протянул к ней руку. Девушка попыталась отпрянуть, но он мягко положил ладонь ей на лоб, и ее окутало странное спокойствие, тело наполнилось ощущением мира и безмятежности. Р'шейл расслабилась. Туман в голове не развеялся, но дрожь прекратилась. Она отдавала себе отчет в том, что происходило вокруг, но все это казалось таким не важным и далеким.

— Пойдемте со мной. Я помогу вам, — сказал Брэк.

— Как тогда, когда мне нужна была твоя помощь? — горько усмехнулся Тарджа.

— Я не представляю для тебя угрозы. Но без меня ты никогда не выберешься из Гримфилда. Я могу помочь тебе так, как ты даже и не представляешь.

— Поехали с ним, Тарджа, — услышала она голос Мэгины. — С минуты на минуту весь местный гарнизон, демоны его побери, бросится за ней в погоню. И за тобой.

— Пожилая леди права. У нас нет времени на дискуссии.

— Тогда нечего топтаться на месте, поехали, — без особой радости бросил Тарджа. Дэйс отпустил поводья и побежал к своему коню.

— Тебе с ней удобно? Я могу взять ее, если тебе не справиться.

— Я справлюсь, Брэк.

Несмотря на несмолкающие раскаты грома и бушующую бурю, Р'шейл страшно хотелось спать. Вспышки молний резали глаза, и невыносимая головная боль снова вступала в свои права. Они тронулись в путь. Холодный дождь лил не переставая, но от груди Тарджи веяло теплом и надежностью. Р'шейл прижалась к нему покрепче и незаметно для себя уснула в самый разгар их побега.

 

Глава 42

К рассвету буря начала утихать. Брэк взглянул на медленно светлеющее небо и выругался. Лошади были почти на пределе. Конь Тарджи нес на себе двойной груз, и, хотя в течение долгой ночи беглецы несколько раз останавливались, чтобы дать животным передохнуть, лошади нуждались в более существенном отдыхе. Сейчас Брэк обменял бы всех лошадей Медалона на одного хитрианского колдовского скакуна. Такого, как Рассекающий Облака, который, будучи мысленно связанным со своим седоком, обладал силой и выносливостью трех обычных лошадей. В битве разум делал их почти непобедимыми, хотя харшини и не задавались целью вывести из них боевых коней. Животные тысячами уничтожались Парам и Сестринской общиной. Жалкая человеческая черта — уничтожать все, что не поддается объяснению.

Он посмотрел на своих спутников и решил, что выдохлись не только кони. Все они вымокли и замерзли, пропитавшаяся водой одежда прилипла к телу. Скачущий впереди Дэйс держался молодцом, но, с другой стороны, он же был бессмертным. Пухленькая корт'еса и пожилая женщина, казалось, вот-вот свалятся из седел. Спина Тарджи оставалась прямой; он крепко обнимал забывшуюся глубоким сном Р'шейл. Брэк знал, что только мрачная решимость удерживала его в седле.

Пробормотав еще пару проклятий, Брэк пришел к выводу, что дело дрянь. Все, что от него требовалось, — это доставить Р'шейл в Убежище в целости и сохранности и освободиться от долга перед харшини. Потом это уже будет всецело проблема Коранделлена. Узнав, чего именно боги хотят от дитя демона, Брэк решил оставить королю харшини решать вопрос, способна ли она оправдать их ожидания или было бы слишком опасно оставлять ее в живых. Он не хотел взваливать на себя подобное решение. Брэк видел Р'шейл с повстанцами, видел, что она сделала с Локлоном, может, и сама не желая того. Глубоко внутри этой девушки, этого получеловека, таилась безжалостность. Он не сомневался, что они еще хлебнут с ней горя. Неизвестно, как она отреагирует на то, что является человеком лишь наполовину.

Присоединение Дэйса к компании тоже не особенно радовало.

Он был довольно могущественным первичным богом и мог принять любой выбранный им вид, но все равно оставался в рамках своей природы. Бог воров изначально являлся нечестным и ненадежным.

Дэйс останется с ними, пока ему это выгодно, и легко может бросить компанию в самое неподходящее время. Реальной помощи от него можно было ожидать только при необходимости что-нибудь стянуть. Брэк не знал наверняка, отправился ли с ними Дэйс, потому что был вынужден так поступить, или сделал это по собственному желанию. Вероятно, спрашивать его об этом не следовало — только теологического диспута им сейчас и не хватало.

Не имея других предположений, Брэк решил, что пышнотелая молодая женщина была подругой Р'шейл. Это тоже могло вызвать определенные осложнения. Что же касается другой их спутницы — одна мысль о ней заставляла его бледнеть. Брэк пытался представить себе выражение лица Коранделлена, когда он появится в воротах Убежища в сопровождении бывшей Верховной сестры. Каким образом — о демоны ада! — она оказалась вовлеченной в этот побег?

А тут еще и Тарджа.

Брэк знал, что с ним проблем не избежать. Тарджа считал, что в Тестре Брэк его предал. Навряд ли он захочет выслушать объяснения касательно магической природы маскировки, использованной тогда Брэком, и причин, заставивших его так поступить. Тарджа — солдат, а солдаты склонны видеть мир в черно-белом цвете, без всяких оттенков серого, и поэтому поведение Брэка могло быть расценено только как предательство. А сейчас Тарджа, несомненно, думал, что Брэк выполняет задание повстанцев и должен убить того, кого они полагали предателем. Таким образом, в сложившихся обстоятельствах объясниться Брэку все же придется. Проблема в том, что само объяснение будет звучать слишком уж невероятно. Иногда правда выглядит сущей нелепицей.

Погоню за беглецами снарядили, когда они были в пути уже около трех часов. Дэйс поведал, что Локлон остался в живых. Его обнаружил капрал Ленк, который и поднял тревогу. И только тот факт, что почти весь гарнизон находился на руднике, избавил их от преследования целым отрядом защитников. Таким образом, солдаты быстро нагоняли беглецов, одна из лошадей которых несла на себе двойной вес. Брэк полагал, что теперь их отделяет от погони не более получаса, и они вот-вот лишатся и того небольшого преимущества, что предоставляла им темнота ночи и дождь.

— Стойте, — быстро спешившись, приказал он остальным. Дэйс развернул коня и подъехал к Тардже. Соскользнув на землю, он протянул руки и принял на них Р'шейл. Затем спешился Тарджа.

— В чем дело?

Брэк снова взглянул на небо.

— Уже светает, а мы все еще недалеко от Гримфилда. Они догонят нас меньше чем через час.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — отрезал Брэк и обратился к Дэйсу: — Ты можешь какое-то время продержаться сам?

Мальчик откинул со лба прядь мокрых волос.

— Приказывайте, лорд Брэкандаран, — бодро отрапортовал он. Брэк нахмурился. Похоже, Дэйс не принимал действительность всерьез.

— Поезжай с женщинами. Мы с Тарджой займемся преследователями.

— Я с ним не поеду! — запротестовала сидящая в седле Санни.

— Ты поедешь с Дэйсом и будешь делать все, что он скажет, или я убью тебя прямо сейчас — сразу станет одной заботой меньше.

Наверное, Санни решила, что он не шутит. Вот и славно. Брэк не любил убивать, но она-то этого не знала. Санни фыркнула и отвернулась, видимо, смирившись с судьбой.

— Вы можете гарантировать, что с этим мальчиком мы будем в безопасности? — спросила Мэгина.

— Пока рядом будет Дэйс, с вами ничего не случится, — заверил ее Брэк. — Я бы сказал, сами боги позаботятся о вас.

Бывшая сестра окинула его внимательным взглядом. Выражение ее лица было непроницаемым. Затем она кивнула и развернула лошадь, готовая продолжить путь. Брэк повернулся к Тардже.

— У тебя остались силы сражаться?

— Не меньше, чем у тебя.

— Сомневаюсь, друг мой, — пробормотал харшини. — Дэйс, отойдем на минутку.

Бог отошел от лежавшей в забытьи девушки. Брэк отвел его в сторону, где их не могли услышать, не обращая внимания на подозрительные взгляды людей.

— Езжай на юго-запад, в сторону реки. Мы догоним тебя, как сможем. И постарайся не отвлекаться.

— Меня смущает твое недоверие, Брэкандаран.

— Я предпочел бы назвать это реалистичным взглядом на жизнь. Как только тебя потянет на подвиги, просто попытайся представить, как отреагирует Зигарнальд, когда я скажу ему, что вина за гибель дитя демона лежит на тебе.

— Не надо меня пугать, — нахмурился мальчик-бог, но тут же пожал плечами. Боги обладали одной полезной чертой — они никогда не переживали подолгу. — А с Р'шейл все в порядке? Я не знаю, что с ней делать в случае чего. Вдруг она умрет?

— Она не умрет. Все, что от тебя требуется, — это обеспечить ее безопасность. Ты ведь справишься с этим, верно?

— Надеюсь, — вздохнул Дэйс. — Может, мне лучше остаться помочь тебе и Тардже? Присматривать за женщинами — это так… ну… скучно.

— Мы будем убивать, Дэйс. Убивать, а не красть их лошадей, — Брэк решил зайти с другого конца. Все же он беседовал с богом, а их тщеславие не знало границ. Брэк понизил голос и добавил заговорщицким шепотом: — Ты должен помешать врагам выкрасть у нас Р'шейл. Кто справится с этой задачей лучше бога воров?

Дэйс засиял, загоревшись при таком обороте дела.

— Думаешь, кто-нибудь попытается ее украсть?

— Даже не сомневаюсь. Пока мы тут разговариваем, они, наверное, уже готовят засаду и только и ждут подходящего момента. Ну, конечно, если ты считаешь, что такое дело тебе не по зубам…

— Не говори ерунды! Если я не смогу уберечь жалкую горстку людей, я откажусь от своей паствы и подамся в демоны. Лорд Брэкандаран, ты возьми на себя погоню, а я займусь безопасностью дитя демона.

— Я знал, что могу на тебя положиться, — с серьезным лицом кивнул Брэк.

Они вернулись к склонившемуся над Р'шейл Тардже. Лицо девушки дышало покоем и безмятежностью. Следы магической силы развеялись, словно она и не вливалась в ее тело. Люди недоверчиво посмотрели на Брэка, но посторонились, позволив ему подойти к Р'шейл. Ее пульс был ровным и сильным. Он поднял ее с земли и передал уже сидевшему верхом Дэйсу.

— Осторожность и бдительность! — напомнил он богу.

Дэйс кивнул и пришпорил лошадь. За ним последовали ссутулившаяся Санни и державшаяся очень прямо Мэгина. Брэк подошел к своему вороному мерину. Конь низко свесил голову и тяжело дышал.

— Примерно в лиге позади есть лощина, — объяснил он, привязывая мерина к ветке дерева. — Там мы и будем их ждать.

Тарджа тоже привязал коня и зашагал за Брэком по узкой тропинке. Они шли быстро, но когда достигли цели, небо уже заметно посветлело. Тропинка спускалась вниз и тянулась по старому руслу давно пересохшей речки. Посередине, словно эхо былого величия, бежал тоненький ручеек — следствие ночного ливня. Овражек был глубиной с сидящего верхом человека, а шириной около тридцати шагов. Брэк услышал слабые удаленные голоса солдат.

— Они идут.

Тарджа окинул его скептическим взглядом.

— Поверь, они скоро будут здесь.

— Ну и каков твой план? Ведь у тебя же есть план, правда, Брэк?

— Когда они въедут в овраг, мы повалим на них вон те деревья. Если нам повезет, некоторые из них упадут с лошадей и переломают себе шеи.

— Повалим деревья? Но как? — Тарджа смотрел на него, как на полоумного.

— С помощью магии. Позовем на помощь богов.

— Кто ты?

— Не думаю, что ты мне поверишь, если я тебе скажу. Просто прими тот факт, что в данный момент я на твоей стороне. Объяснения могут обождать.

Тардже ответ не очень понравился, но раздался топот копыт — уже довольно громкий, чтобы его могло услышать и человеческое ухо, и он перестал об этом думать.

Брэк окинул взглядом овраг и подошел к краю. Он выбрал два дерева и мысленно потянулся к ним. Его глаза почернели, когда сила харшини затопила собой все его существо. Он начал вызывать Водена, бога зеленой жизни. Это был первичный бог в самом точном смысле этого слова. Он почти не отягощал себя общением с людьми. Воден охотно прислушивался бы к шелесту одинокой травинки или к древнему могучему дереву, но обычно игнорировал харшини Что же касается людей, этот бог считал их жалкими вредителями убивающими деревья для строительства жилья и разведения огня. К счастью, они иногда реабилитировали себя, выращивая растения. Это вполне утешало бога, и в итоге он оставил человечество в покое. Брэк прилагал все силы, чтобы обратить на себя внимание бога. Когда это наконец удалось, он сконцентрировался на мыслях-образах, которые хотел предать Водену в надежде, что тот его поймет. Брэк заполнил разум мыслями о Хафисте, дитя демона и затем о преследующих их защитниках. С такими богами, как Воден, слова были бесполезны. Оставалось лишь уповать на то, что из представленных мыслей Воден вынесет идею — Хафиста может быть уничтожен только с помощью дитя демона, а преследующие их люди представляют для нее опасность. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Брэк почувствовал нечто вроде неохотного согласия Водена помочь.

— Беги на ту сторону, — приказал Брэк. Он почти ожидал, что Тарджа примется спорить, но тот лишь молча повиновался. Через пару минут он уже был на месте.

Вскоре появились защитники. Овраг освещался серым предутренним светом — смесь теней и сумерек. Защитники скакали легкой рысью по двое прямо по грязной тропе, бегущей по старому руслу. Брэк обратился к Водену и почувствовал пронизывающий тело поток энергии, затем раздался пугающе громкий треск ломающегося дерева. Белый ствол с грохотом рухнул перед лошадью возглавляющего отряд защитника. Животное в испуге вскинулась на дыбы, сбросив растерявшегося седока. А когда позади отряда, перекрыв путь к отступлению, обрушилось еще одно дерево, остальные лошади тоже заметались в испуге. Брэк, не сходя с места, с некоторой неохотой начал одного за другим выбивать солдат из седла.

Сила Водена распространялась на все растущее. Годами спящие корни выбились из-под земли и жадно потянулись к солдатам, спутывая их руки и ноги и туго обвивая шеи, словно щупальца изголодавшегося осьминога. Защитники отчаянно отбивались мечами от неподдающейся их пониманию опасности. Сама земля, на которой они стояли, вдруг пошла на них войной.

Тарджа прыгнул в самую гущу схватки и обнажил меч. Корни убили троих, еще двое упавших всадников оказались под копытами обезумевших от страха коней. Брэк остановил поток энергии и наблюдал за Тарджой. Создавалось впечатление, что молодой человек танцует — движения без всякого видимого усилия перетекали одно в другое под аккомпанемент ударов металла, словно под разносящуюся по оврагу рваную мелодию. Брэк был очарован. Несмотря на собственную нелюбовь к бою на мечах, он вынужден был признать, что Тарджа очень искусен в фехтовании. Тут харшини заметил подбирающегося сзади защитника с занесенным мечом, готовым вонзиться Тардже между лопаток. Злоумышленник, пронзительно закричав, рухнул, словно мешок муки, — земля под ним разверзлась, выпустив множество смертоносных извивающихся корней. Тарджа справился уже с двумя солдатами и заметно устал, но Брэк стоял неподвижно, охваченный болезненным любопытством — как долго сможет этот упрямый боец продолжать свой танец смерти. Третий противник пал, пронзенный мечом. Тарджа высвободил оружие и повернулся к последнему оставшемуся в живых защитнику. Оставив стиль и манеры, он замахнулся, пустив меч по широкой дуге, и одним движением обезглавил солдата. Затем, обессиленный схваткой, Тарджа рухнул на колени прямо посреди этой залитой кровью арены.

Брэк спустился вниз по склону и осмотрелся. Кони топтались на месте. Они были кавалерийскими лошадьми и не впадали в безумие, учуяв сладкий запах. Тарджа буквально утопал во вражеской крови. Наступившая тишина заполнилась жужжанием мух, привлеченных ароматом богатой трапезы.

— Да, грязное дело сеча, — отметил Брэк, внимательно оглядев место схватки.

— По крайней мере, убивать мечом честнее, чем так, как ты поступил с теми солдатами, — прохрипел Тарджа. Он устал, и грудь его тяжело вздымалась, пока он пытался отдышаться.

— Честнее? Ты только что обезглавил человека. Какая тут честь?

— Кто ты? — спросил Тарджа. — Или мне следует говорить «что ты»?

Брэк понял, что после того, что сейчас происходило, ему нельзя больше откладывать объяснения.

— Меня зовут Брэкандаран ти Карн. Я харшини. — Опершись на меч, Тарджа поднялся на ноги. По его лицу было непонятно, как он воспринял это сообщение.

— Мне всегда казалось, что харшини не склоны к насилию.

— Просто удивительно, на что способна капля человеческой крови!

Парировать было нечем.

— Мы что, так их и оставим?

— Нет, мы похороним их на маленьком уютном кладбище и посадим на могилках розовые кусты, — раздраженно бросил Брэк. — Конечно, оставим! А чего ты ждал? Может, погребения со всеми военными почестями?

— Ну, как скажешь. Мне-то все равно, что скажут, когда найдут удушенные корнями тела.

— Возражение принято. Какие будут мысли?

— Сжечь их.

Брэк нахмурился. Он все же был в достаточной степени харшини, чтобы идея о сожжении тела — пусть даже и врага — представлялась ему самой мерзкой формой осквернения.

От Тарджи не укрылось брезгливое выражение лица спутника.

— Ты довольно шустро убиваешь с помощью магии. А как насчет замести следы? — он насухо вытер меч о рубаху одного из убитых защитников и бережно вложил его в потертые кожаные ножны.

Брэк с неохотой был вынужден согласиться с предложением Тарджи. Вместе они оттащили с дороги поваленное дерево. Брэк привлек на помощь немного магической силы, чтобы сдвинуть тяжелый ствол. Было бы неразумно позволить лошадям вернуться в Гримфилд и поднять тревогу, кроме того, лишние кони беглецам бы не помешали. Тарджа отыскал в одной из седельных сумок длинную веревку и привязал к ней поводья, после чего занялся безрадостным делом сооружения погребального костра.

Пока они складывали тела и покрывали их слоем сучьев, поднялся холодный ветер. Брэк предоставил Тардже самому устраивать погребальный костер — у него не было опыта в подобного рода мероприятиях, да ему не слишком хотелось его набираться. Это заняло гораздо больше времени, чем рассчитывал харшини. Когда все было готово, Тарджа вопросительно посмотрел на Брэка.

— Дерево слишком мокрое, оно не загорится, — сказал он. — Может, используешь свою… магию?

— Все не так просто, — хмуро ответил Брэк. — Воден не любит огонь.

— Воден?

— Бог зеленой жизни. Бог растений. Тот, кто убил этих людей, — и харшини кивнул на неразожженный костер. — Хотя есть у меня одна идея.

Не обращая внимания на озадаченный вид молодого человека, Брэк снова обратился к Водену. Он нарисовал в своем воображении картину, которую бог немедленно понял и принял. Брэку не хотелось просить Водена о том, что было заведомо противно его природе, — наоборот, он предложил лучшее решение.

Брэк открыл глаза и посмотрел на Тарджу.

— Сейчас все будет в порядке.

— Что ты затеял?

— Отойди и смотри.

Заинтригованный, Тарджа повиновался. Незажженный погребальный костер одиноко высился на фоне утренних лучей. Через несколько мгновений Брэк почувствовал прикосновение Водена. Мертвые сучья, наваленные на убитых защитников, вдруг пустили побеги. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее ветви оживали, выгоняли почки, из которых разворачивались зеленые листья, и вскоре на месте несостоявшегося костра, прямо посреди дороги, зазеленел огромный роскошный куст. Взглянув на изумленного Тарджу, Брэк усмехнулся.

— Не то чтобы розы, но тем не менее. — Тот уставился на харшини.

— Как ты это сделал?

— Я ничего не делал — это Воден. С ним бывает непросто связаться, но он довольно любезен, если его хорошо попросить.

— Я не верю в эти штучки, — Тарджа с сомнением покачал головой. — Никаких богов нет, и харшини давно мертвы.

Брэк устало улыбнулся.

— Я знаю немало харшини, которые не согласились бы с твоей точкой зрения.

 

Глава 43

— Ты разочарован во мне, да? — спросила Мэгина.

— «Разочарован» — это слишком резкое слово, — сказал Тарджа, — думаю, «удивлен» было бы точнее.

Они широким аллюром скакали по едва приметной тропе через центральное плато, направляясь к серебряной ленте Стеклянной реки, что извивалась примерно в часе езды впереди. Возглавлял отряд Брэк, что-то настойчиво рассказывающий Р'шейл. Придя в себя, девушка пребывала в необычно подавленном состоянии. Она мало говорила, ее взгляд, казалось, был направлен на нечто видимое только ей, но недоступное зрению собеседника, от чего она не могла отвести глаз. Тарджа не мог понять, почему Брэк так заинтересовался Р'шейл. Он беспокоился о ней больше, чем о ком-либо. Тарджа полагал, что Брэка послали или убить его, или доставить повстанцам на суд. Однако Брэк ни разу не упомянул о мятежниках и определенно не делал попыток к убийству, хотя за последние несколько дней возможностей для этого было предостаточно. На самом деле Брэк сказал только, что он харшини — утверждение, от которого Тарджа не глядя отмахнулся бы, не будь он свидетелем невероятного превращения погребального костра. До сих пор молодой человек был убежден, что харшини давно уничтожены, а Брэк ничем не отличался от других людей. Но с фактами не поспоришь. Тарджа услышал, что Мэгина что-то сказала, и повернулся к собеседнице.

— Говорю, я больше удивлена тем, что мне удалось выдержать и проторчать в Гримфилде столько времени. Как сказали бы кариенцы — Крисабель более чем суровое наказание за мои грехи.

Сразу за ними скакали Дэйс и Санни. Мальчик без умолку трещал рассказывая о своих невероятных подвигах, ни в один из которых Санни, судя по всему, не поверила. День стоял ясный, но ветреный словно весна задалась целью сдуть зиму со своего пути. Хотя дальше на север земля еще долго пробудет в цепких объятиях холода. Солнце светило ярко, но яростные порывы ветра пробирали насквозь. Мэгина поежилась и поплотнее запахнула плащ.

— Мэгина, почему ты так поступила? — спросил Тарджа.

— Как так? Не бросила вызов Джойхинии? Не позвала защитников, когда той ночью обнаружила тебя в своем доме? Помогла тебе бежать из Гримфилда? Выражайся точнее.

— Последнее время хлопот у тебя прибавилось, а?

Мэгина улыбнулась, и какое-то время они ехали молча. Затем Тарджа задал вопрос, над которым давно уже ломал голову:

— Послушай, а как тебе удалось стать Верховной сестрой? — Пожилая женщина пожала плечами.

— Смерть Трайлы была столь внезапной, что у нас не оказалось ни одного реального кандидата на ее место. Я никогда не высовывалась, и, видимо, поэтому Кворум посчитал меня самым безвредным и безобидным вариантом. Твоя мать уже тогда метила на эту должность. Думаю, я сыграла ей на руку. Я сама не поверила в свою удачу. Хотела изменить мир за один день, а так не бывает, — она наклонилась и похлопала его по руке. — Не забывай об этом, Тарджа. А еще помни, что нельзя терпеть зло, под какой бы маской оно ни скрывалось. Я так гордилась тобой тогда на собрании, когда ты отказался подчиниться Джойхинии.

— Я рад, что хоть кто-то мной гордился.

Они снова поехали молча. Утро заполняли лишь вздохи ветра в кронах деревьев да веселая болтовня Дэйса. Тарджа с некоторым беспокойством смотрел на спину скачущей впереди Р'шейл. Ее плечи были опущены, и она почти не обращала внимания на окружающий пейзаж. Интересно, о чем это рассказывал ей Брэк?

* * *

Брак так рассчитал время их прибытия в Ванахайм, что они оказались в городе как раз к моменту отхода парома в Тестру. Компания не скрываясь проследовала к пристани мимо грохочущей литейни. Спешащим и вечно занятым горожанам не было никакого дела до очередных приезжих, которыми город постоянно просто кишел, Тарджа опасался, что кто-нибудь может его узнать. Дошла ли уже сюда весть о побеге из Гримфилда? Однако по пути их никто не останавливал — может, из-за того, что сегодня базарный день? Или в солидных, хорошо одетых всадниках никто не видел жалких беглецов? «Мы, несомненно, не подходим под возможное описание удравших из Гримфилда преступников», — понял он на подъезде к парому. Вчера вечером Дэйс куда-то исчез и появился лишь утром, гордый результатами своей ночной вылазки. Мэгина, Р'шейл и Санни принарядились в модные платья и стали похожи на членов семьи процветающего торговца. На Брэке, Тардже и Дэйсе красовалась отличного качества и идеально подходящая по размеру униформа. Не сравнить с той, что удалось позаимствовать Тардже в ночь побега. На его мундире даже оказались нашивки капитана.

Они быстро погрузили лошадей, и паром — огромная плоскодонная баржа — немедленно отчалил, направляясь на тот берег, к Тестре. Мэгина, стоя на носу судна, неотрывно смотрела на противоположный берег. Брэк заплатил паромщику за проезд и пристроился рядом с Тарджой. Дэйса не было видно. Р'шейл, расположившись у другого борта, не сводила задумчивых глаз с широких просторов Стеклянной реки. Санни о чем-то ей рассказывала, но девушка, казалось, ее не слушала. Тарджа тревожился о ней. Раньше Р'шейл была несвойственна подобная рассеянность.

— Что же, чем дальше, тем лучше, — проговорил Брэк.

— Что будем делать, когда доберемся до Тестры?

— Там у меня есть старая знакомая — она держит постоялый двор, — Брэк говорил очень тихо, хотя на пароме, кроме них, других пассажиров не было. — Там и переждем, пока не подоспеет помощь.

— Помощь?

— Доверься мне, — с едва заметной улыбкой сказал харшини.

— Знаешь, на границе говорят, что по-фардоннски «доверься мне» означает «выкручивайся сам», — ответил Тарджа.

— Но я же харшини, а не фардоннец. Так что «доверься мне» означает лишь то, что означает. По-харшински.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Санни.

Они перебежали на другую сторону парома и посмотрели, куда указывала Санни. Огромная ярко раскрашенная голубая бригантина осторожно пробиралась вниз по течению к пристани Тестры. Ее паруса были свернуты, а на палубе суетилась щегольски одетая команда, веслами направляя судно к причалу.

— Кариенский посол, — промолвил Тарджа. Посольский корабль, наверное, возвращался домой после ежегодного визита в Цитадель. На полуюте, рядом с облаченным в доспехи Пайтером, в своей церемониальной мантии стоял Элфрон. Интересно, на кого они хотели произвести впечатление? Затем он взглянул на Р'шейл. На ее лице читалось безразличие, словно ей действительно было совершенно все равно.

— С ним жрец, — заметил Брэк таким тоном, что Тарджа с любопытством перевел взгляд на харшини. — Знаешь, Тарджа, на свете мало что внушает мне страх, но жезл Хафисты у него в руках как раз из числа подобных вещей.

Тарджа задумался, вспомнив, как жрец в свое время положил свой священный жезл ему на плечо и как тогда абсолютно ничего не произошло.

— Пайтер знает меня, — предупредил он, — и Р'шейл.

— Тогда будем молиться, чтобы он вас не заметил. Я мог бы вас скрыть, но жрец наверняка учует мои чары.

— Что за чары? — с любопытством спросила Санни.

— Так, пустые мечты, все равно ими сейчас не воспользоваться.

— Не важно, — тихо проговорила Р'шейл. Так тихо, что Тарджа едва расслышал ее слова. — Он уже увидел нас. Он знает, что мы здесь.

Когда паром причалил в Тестре, бригантина уже покачивалась у пристани. Пайтера и Элфрона не было видно, и Тарджа решил, что мрачное предсказание Р'шейл было ошибкой. Пайтер, несомненно, знал о всех медалонских новостях, и, таким образом, если бы он узнал их в маленьких фигурках на борту парома, то здесь бы уже было полно защитников, с нетерпением поджидающих дерзких беглецов. Компания сошла на берег и верхом отправилась на постоялый двор. Он находился на противоположном конце чистого аккуратного городка, и, как и их путешествие по Ванахайму, поездка по Тестре тоже прошла без приключений. Тарджа одновременно был и удивлен, и обрадован. Он не слишком беспокоился, что лорд Пайтер и Элфрон могли узнать его или Р'шейл. Как свидетельствовали время от времени попадающиеся на глаза надписи на стенах портовых складов, Тестра была оплотом повстанцев, и если где их и могли узнать, так это именно здесь. Копыта лошадей громко цокали по улицам, вымощенным булыжниками. Брэк прочитал пару надписей и посмотрел на Тарджу.

— Можно задать тебе вопрос?

— Ну, попробуй.

— Это не выходило у меня из головы с того самого момента, как я присоединился к повстанцам. Ведь большинство медалонцев безграмотно, верно?

— Грамоте в обязательном порядке обучают трудниц и кадетов, — отвечал Тарджа. — Дети торговцев обычно ходят в частные школы или имеют личных наставников. Слуги, которым грамота необходима по роду деятельности, тоже владеют ей в определенных пределах. Невежество населения — главное орудие Сестринской общины. С его помощью сестры легко удерживают страну под контролем. А что?

— Ну, раз люди не умеют читать, зачем тратить силы на написание лозунгов и призывов к борьбе на каждом чистом кусочке стены?

— Сестры умеют читать. Надписи должны заставить их задуматься.

— Ну и как? Это работает?

— Они нервничают. Сестры видят надписи и нервничают — зачем их писали, раз народ не умеет читать? Они начинают беспокоиться, что люди все же могут их прочесть. А это в свою очередь вызывает у общины тревогу по поводу других, самых разнообразных вещей.

— Я недооценивал тебя, Тарджа.

— Что же, запомни это.

Они без происшествий добрались до постоялого двора. Как и во всем городе, красные кирпичи стен были отделаны галькой. Во всем чувствовался уют и надежность. Пока они спешивались, к ним вышла хозяйка и радостно приветствовала гостей.

Ее звали Аффиана. Вздрогнув, Тарджа заметил, что она выглядела как сестра Брэка. Женщина была высокой, статной и темноволосой. Она приветствовала их так, словно ожидала прибытия. Сначала она с радостной улыбкой и выражением облегчения на лице поздоровалась с Браком, а потом обратилась к остальным. Ее следующее обращение было направлено к Мэгине:

— Миледи, сочту за честь принять вас в моем доме.

— Спасибо, для меня это тоже честь, — вежливо ответила Мэтина.

Затем Аффиана низко поклонилась Дэйсу:

— Священный наставник. Я польщена вашим визитом, но прошу не налагать на мой дом вашего благословения. У меня и так хватает хлопот с вашими последователями.

Дэйс широко осклабился на приветствие, столь странное для остальных.

— Только ради тебя, Аффиана. Я буду сдерживаться изо всех сил.

Услышав его ответ, хозяйка кивнула с явным облегчением. Тарджа с интересом посмотрел на подростка. Может, он тоже харшини? Это объяснило бы его присутствие в группе, но вот обращение «священный наставник»… В мальчике не было ничего особенного, да и Брэк всегда держался с ним с обычным уважением, и не более того.

Аффиана перевела любопытный взгляд на Тарджу.

— Ага, неуловимый Тарджа собственной персоной. Пока ты в Тестре, советую вести себя тише воды ниже травы. Тебя здесь не забыли.

Тарджа не успел ответить — женщина уже переключилась на Санни и Р'шейл.

— И наши последние гостьи. Вам я тоже рада, мои дорогие. Добро пожаловать. Пойдемте, я провожу вас в ваши комнаты, вы сможете освежиться и отдохнуть перед обедом.

Санни была порядком ошеломлена столь радушным приемом. Р'шейл же держалась так же отстранено, как и на протяжении всего пути из Гримфилда.

 

Глава 44

Обед оказался вкусным и обильным, впрочем, как и состоявшийся поздним вечером ужин. Это было на редкость приятным изменением в рационе, которым путники довольствовались на протяжении последней недели. Аффиана приготовила для них отдельную столовую, где гости не знали недостатка ни в яствах, ни в вине. Дэйс не казал глаз с самого прибытия на постоялый двор, но Брэк, судя по всему, ничуть не беспокоился о его исчезновении. Предоставленные комнаты были просторными, мягкие кровати застелены бельем из тонкого отбеленного льна. Этому шикарному постоялому двору гримфилдское «Отчаяние» и в подметки не годилось. Здесь было три этажа и в дополнение к обычным номерам наличествовало несколько люксов. Бар привлекал состоятельных посетителей. Тарджа нашел заведение одновременно и уютным и несколько претенциозным.

После ужина он под предлогом проверки лошадей удалился на конюшню. Этого, конечно, не требовалось — у Аффианы было полно конюхов, но Тардже хотелось побыть вдали от своих спутников. Ему необходимо было подумать. Но еще более необходимо было написать послание в Цитадель. Нужно обязательно сообщить Дженге, что харшини все еще среди них.

Тарджа не знал, когда именно его посетила эта идея. Может быть, в овраге неподалеку от Гримфилда, где он видел, что сотворила магия харшини с ничего не подозревающими защитниками. А может, сегодня утром, при виде причаливающего к Тестре корабля кариенского посла. Так или иначе он чувствовал себя обязанным предупредить Дженгу. Тарджа не сомневался, что как только кариенцы узнают, что харшини живы, никакой договор не удержит их по ту сторону границы. Что уж говорить о последствиях, которые наступят, если эта весть долетит до южных соседей Медалона! Хитрия и Фардонния поклонялись харшини с тем же неистовством, как и своим богам. Известия о том, что харшини не погибли, вызовут там всенародные празднования. Подозрения же, что объектам их поклонения могут угрожать как кариенцы, так и Сестринская община, приведут к южной границе армию, по численности превосходящую все население Медалона. Тарджа нарушил свою клятву по отношению к защитникам, но не мог повернуться спиной к Медалону. Он должен предупредить их, а сделать это можно только через Дженгу. С другой стороны, Лорд Защитник почти наверняка не читая отправит его письмо в корзину, только взглянув на имя отправителя. Безопаснее писать Гарету. Гарет так легко не отмахнется от информации. И не назовет Дженге ее источник. Тогда Дженга, не заботясь о вопросах щепетильности, сможет действовать должным образом. Что же касается щепетильности самого Гарета Уорнера — Тарджа по собственному опыту знал, насколько гибок в этом отношении начальник отдела разведки, применяя или не применяя это качество в зависимости от обстоятельств.

Едва Тарджа успел набросать первые несколько строчек своего послания, как, услышав позади какой-то посторонний шум, вздрогнул и виновато вскочил на ноги.

— Это всего лишь я, — у входа в конюшню показалась Р'шейл, укутанная в теплую шаль. Тарджа спешно засунул скомканный клочок бумаги в карман.

— Что случилось?

— Там так душно, — она подошла и села рядом. Девушка казалась такой далекой; от прежней Р'шейл словно осталась одна раковина, а искра бившей в ней жизни погасла. — Что ты тут делаешь?

— Да так, ничего важного, — ответил он. — Р'шейл, ты в порядке?

— Знаешь, со мной что-то произошло, но я не пойму, что именно. Не могу даже толком объяснить, — она зябко поежилась и плотнее закуталась в шаль, потом посмотрела ему в глаза. — Я ведь не убила Локлона, правда?

— Нет.

— А ты? Я не помню.

— Я пнул его сапогом в лицо, но, думаю, этого оказалось недостаточно, чтобы его убить. Мне очень жаль.

— А мне-то как жаль…

Они помолчали, погруженные каждый в свои думы. Наконец Р'шейл посмотрела не него и спросила:

— Кто такой Брэк?

— Я не вполне уверен, что знаю это.

— Он рассказывал мне о харшини. Наверное, беспокоился обо мне и пытался развлечь волшебными сказками, словно я маленькая девочка. Очень мило с его стороны.

— Да, Брэк, когда хочет, умеет быть милым, — согласился Тарджа, удивляясь, как он может так спокойно говорить о человеке, о котором только что думал, должен ли он его убить или нет.

— Прости меня, Тарджа.

— За что?

— Это из-за меня ты связался с язычниками. А может, даже и дезертировал из защитников. Ведь на это тебя толкнула правда о моем происхождении.

— Р'шейл, ты ни в чем не виновата, — по некоторым причинам Тарджа, сидя совсем рядом с девушкой, старался до нее не дотрагиваться.

— И все же я хочу извиниться, — Р'шейл протянула руку и положила ладонь ему на плечо. Тарджа чувствовал ее тепло и боролся с желанием накрыть ее руку своей.

— Ну, если только тебе от этого легче.

Р'шейл была так близко, что он вскочил и быстрыми шагами отошел к двери. Прислонившись к косяку, Тарджа повернулся к девушке, глядя на нее с безопасного расстояния.

— Тарджа, чего мы ждем? — спросила она, слегка задетая его внезапным бегством, и склонила голову набок. — Ты думаешь, Брэк все еще на стороне повстанцев?

— Если это так, то он должен был бы убить меня, а не спасать.

— Я рада, что он тебя не убил, — она поднялась и тоже подошла к двери, встав лицом к Тардже. — Если бы он тебя убил, ты бы не пришел мне на помощь, когда я в ней так нуждалась.

Р'шейл потянулась, чтобы благодарно чмокнуть его в щеку, и на мгновение задержалась, прижавшись к его щеке своей. Поколебавшись долю секунды, Тарджа немного повернул голову и нашел ее губы. Сначала Р'шейл никак не отреагировала, затем тихо отстранилась.

— Прости, — автоматически сказал он. Затем, подняв на нее глаза и увидев эти темно-красные волосы, глаза цвета индиго и золотистую кожу, он вдруг все понял. Он увидел то, что видел в ней Зак. В свете луны Р'шейл неуверенно смотрела на Тарджу, не понимая, чем заняты его мысли, и совершенно не подозревая, кем или чем она была. Волшебные сказки, как назвала она истории Брэка. Откуда ей было даже заподозрить правду? Вот почему она нужна Брэку! Она — харшини.

— Тарджа?

Он притянул ее к себе и поцеловал так же страстно, как и тогда, на винодельне, только теперь он не чувствовал ни сожаления, ни удивления. Только твердое знание, уверенность, что так и нужно.

— Ну-ка, ну-ка… что это тут у нас такое? — в темноте послышался звук обнажаемой стали.

Из тени выступило несколько фигур, вооруженных сверкающими в лунном свете клинками. Р'шейл отпрянула от Тарджи. Их окружали повстанцы. Тот, кому принадлежал насмешливый голос, выступил вперед. Тарджа с отчаянием узнал светловолосого юношу.

— Гэри!

— Смотрите, ребята, а он нас не забыл, — обернулся он к своим товарищам, приближаясь к Тардже. Оказавшись рядом, он отшвырнул своего бывшего наставника к стене и прижал меч к его горлу. — Ты, лживый предатель, сукин сын, мерзкий червяк! Не могу поверить, что у тебя хватило наглости заявиться сюда. Да еще и в униформе.

— Гэри, я могу объяснить… — начал было Тарджа, пытаясь придать голосу убедительность.

— Что именно, Тарджа? — прошипел тот. — Почему ты нас предал? Почему натравил на нас свору защитников, пока развлекался да жил себе припеваючи со своей матерью в Цитадели?

— Его в Цитадели пытали! — закричала Р'шейл, увидев, что клинок Гэри все сильнее прижимается к горлу Тарджи и из-под него уже показалась кровь. На крик девушки к ней бросились два повстанца и грубо оттащили ее в сторону. — Он никогда вас не предавал!

Ослабив давление лезвия, Гэри обернулся и посмотрел на Р'шейл. Тарджа порывисто вздохнул воздух.

— Думаешь, я поверю хоть одному твоему слову? И знаешь, должен признать, что еще не встречал такой всепоглощающей страсти между братом и сестрой. Конечно, община мало заботится о таких вещах, как мораль и нравственность, но я даже не предполагал, что все зашло столь далеко и уже приветствуется и инцест.

— Я ему не сестра! — вскинулась Р'шейл, сбрасывая с себя руки держащих ее мятежников. — А Тарджа вас не предавал! Даже под пытками!

— Р'шейл, оставь… — проговорил Тарджа. Гэри был одним из их самых горячих последователей, а теперь превратился в самого обозленного врага. Его разочарование сменилось яростью.

— Кто-то идет! — прошептали из темноты. С помощью коротких и точных жестов Гэри начал быстро отдавать приказы своим людям. Его злость была физически ощутима.

— Давайте продолжим нашу беседу в каком-нибудь более спокойном месте, — сказал он Тардже и дал знак схватить Р'шейл. Она даже и пискнуть не успела, когда чья-то рука плотно зажала ей рот.

— Не смей… — однако это было последнее, что произнес Тарджа, и, прежде чем он смог закончить свою угрозу, Гэри нанес ему тяжелый удар рукояткой меча по голове. Тарджа нырнул в черную обволакивающую глубину беспамятства.

Он пришел в себя в повозке — руки и ноги связаны, сверху насыпана солома. Р'шейл, тоже связанная, лежала рядом. Девушке завязали и рот, но ей удалось ослабить узел, и теперь платок бесполезной тряпкой болтался на шее.

— Тарджа? — прошептала она, как только он открыл глаза. Повозка подскочила на выбоине, и голова сильно ударилась о деревянное дно. Тарджа с трудом сохранил сознание. — Ты в порядке?

— Где мы сейчас?

— Думаю, едем к винодельне. Что с нами будет?

— Если честно — не знаю, Р'шейл, — солгал он и снова позволил тьме поглотить себя.

 

Глава 45

Р'шейл, мучаясь от неудобного положения на протяжении всего пути на винодельню, пыталась угадать, что их ожидает по прибытии на место. Неистовая ярость Гэри явилась для нее неожиданностью. Тарджа снова потерял сознание. На щеке подсохла вытекшая из раны на голове кровь. Если бы не связанные руки, Р'шейл давно бы ее вытерла, а так ей оставалось только смотреть на Тарджу и надеяться, что остальные окажутся более благоразумными, чем Гэри.

Через некоторое время они остановились, и чьи-то грубые руки вытащили девушку из повозки, швырнув внутрь затемненного дома. Она пролетела вниз по каменным ступеням лестницы, чуть не свернув себе шею. Впереди появилась полоска света. Открылась дверь, и стало светло. Р'шейл втолкнули в винный погреб, за ней вошли двое мужчин, втащившие Тарджу. Его довольно бесцеремонно бросили на припорошенный соломой пол. У стены стояли огромные бочки. На маленьком пристроившемся рядом с гигантами бочонке сидел Падрик. Свет лампы наполнял погреб зловещими тенями. Гэри с товарищами выстроились вокруг, мрачно глядя на Р'шейл и лежавшего в беспамятстве Тарджу.

— С возвращением, — Падрик выглядел скорее постаревшим усталым, нежели рассерженным и угрожающим. Он окинул взглядом распростертое на полу тело. Посмотрев на него сверху вниз, старик грустно покачал головой и повернулся к Р'шейл.

— Почему?

Р'шейл не ответила — не совсем уверенная, что может говорить.

Прежде чем Падрик задал следующий вопрос, дверь настежь распахнулась и в подвал вихрем ворвался светловолосый юноша. Увидев лежащего Тарджу, он остановился как вкопанный и вопросительно посмотрел на Падрика. Большие карие глаза юноши стали еще больше, когда он заметил Р'шейл.

— В чем дело, Тампа? — спросил его Падрик.

— Кариенцы! Они здесь!

— Не преувеличивай, мой мальчик. Повтори мне слово в слово, что именно сказал тебе Филипп.

— Филипп сказал, — переведя дух, начал Тампа, — что корабль посла причалил в Тестре прямо перед полуднем и что кариенский посол заплатит сто золотых монет за путешествующую с Тарджой рыжеволосую девушку. В городе об этом только и речь.

Тапму просто распирало от важности доверенной ему новости, и, выложив все это Падрику, он удовлетворенно вздохнул. Р'шейл похолодела.

— Кариенский посол — просто похотливый развратный старикашка, — не вставая с пола подал голос Тарджа. «Интересно, как давно он пришел в себя», — подумала Р'шейл. Он приподнялся на локте и встретил взгляд Падрика. — Но Р'шейл нужна не ему, а его жрецу.

— А тебя никто не спрашивал, ясно? — и Гэри жестоко пнул его сапогом в спину. Тарджа вздрогнул от боли и откатился в сторону, увернувшись от второго удара.

— Гэри, прекрати! Отомстишь потом. Поднимите его.

Два дюжих повстанца рывком подняли Тарджу на ноги. Рана на его голове снова открылась, и по шее заструилась кровь. Падрик обратился к тому, кого все считали предателем:

— Забудем на мгновение, что ты подлый лжец и изменник. Объясни-ка, что ты там говорил?

Тарджа стряхнул с себя руки державших его мужчин и выпрямился.

— Джойхиния пообещала Р'шейл кариенскому послу в обмен на помощь в свержении Мэгины. Сейчас он хочет ее, потому что полагает своей законной добычей. Падрик, кариенцы играют в свои собственные игры. И лучше в них не встревать.

— По крайней мере кариенцы верят в богов.

— А ты когда-нибудь был в Кариене? — усмехнулся Тарджа. — Они верят не в богов. Они верят в единственного бога. Это фанатики, жаждущие швырнуть весь мир под ноги Всевышнего. Даже если это будет стоить жизни всем неверующим или верующим не в него. Иметь с ними дело даже хуже, чем с Сестринской общиной.

Падрик с любопытством взглянул на Р'шейл.

— Сотня золотых — это куча денег. Почему он так хочет тебя заполучить?

Р'шейл беспомощно повернулась к Тардже. Она не знала ответ.

— Жрец, что путешествует с Пайтером, заявляет, будто ему было видение.

— Это отличный повод избавиться от нее раз и навсегда, — Падрик задумчиво поскреб щеку. — Что же, если ты прав насчет всего этого, то нам нужно постараться извлечь максимальную пользу. Мне, конечно, не особенно хочется чем бы то ни было радовать кариенцев: все же они нам не друзья. Но если договор с Кариеном будет расторгнут, это значительно ослабит позиции общины.

— Только договор удерживает кариенцев по ту сторону границы. Разрушив его, ты навлечешь на всех еще более тяжкие проблемы, чем те, с которыми мы имеем дело сейчас. Все станет намного хуже.

— Еще хуже? — Падрик хмыкнул. — Не представляю, как дела могут пойти хуже, чем теперь.

Тарджа глубоко вздохнул и продолжил:

— Падрик, не торопись. Посуди сам — передав Р'шейл кариенцам, ты не будешь способствовать расторжению договора. Напротив, ты лишь укрепишь альянс. Она уже обещана Кариену. Ты просто исполнишь волю Джойхинии.

— Может быть. Но посол не ожидал, что за девчонку придется платить. А сотня золотых — это целое состояние. Принимая во внимание те хлопоты, что вы оба нам причинили, — это довольно скромная компенсация.

— Ты не можешь продать меня кариенцам!

Падрик раздраженно повернулся к Р'шейл.

— Приведи хоть один довод, почему мне не следует так поступить! Ты никогда не верила в наше дело. Все, что ты делала, — это разжигала страсти в головах этих глупых юнцов. Да еще бросила нас при первом же намеке на проблемы. Мы тебе ничего не должны и ничем не обязаны. Не знаю, зачем ты понадобилась кариенцам, и мне на это совершенно наплевать!

— Если приходится выбирать между двумя вариантами — получить возможность в течение года кормить голодающие языческие семьи или спасти прекрасную шейку Р'шейл, то мой ответ очевиден, — поддакнул Гэри.

— Она нужна им, потому что Р'шейл — харшини, — почти неслышно произнес Тарджа.

— Что?! — шокированная Р'шейл ожгла его взглядом. — Что за чушь! Тарджа, если так ты пытаешься мне помочь, то эта идея не пройдет.

— Она твоя сестра!

— Она приемыш. Р'шейл родилась не в Цитадели, а в горах. Не верите мне — спросите Брэка. Он тоже харшини.

— Мог бы придумать что-нибудь получше. Когда Гэри нашел вас, мы тщательно проверили весь постоялый двор. Там не было и следа Брэка. Только бывшая Верховная сестра, корт'еса да несколько знакомых торговцев. Ты лжешь.

Известие об исчезновении Брэка ничуть не удивило Тарджу. Похоже, у того вошло в привычку пропадать, когда требовалась его помощь.

— Падрик, я не лгу.

— Да? Тебе даже Р'шейл не верит. Что скажешь, Р'шейл? Или ты и вправду священная наставница, снизошедшая к нам, простым смертным?

Она с негодованием посмотрела на Падрика.

— Конечно, нет!

— Ну вот и славно. Уведите ее в конюшни.

— Падрик, не делай этого! Даже если тебе безразлична судьба Р'шейл, подумай о последствиях! Если кариенцы прознают, что харшини живы, их армия будет здесь через пару недель и по сравнению с ними чистка покажется пикником.

— Я не верю, что харшини еще живы.

Р'шейл в надежде метнула взгляд на Тарджу, ожидая, что он скажет что-нибудь, что изменит мнение Падрика.

— Ты не можешь просто взять и продать ее им, словно кусок мяса!

— Могу, — ответил Падрик. — Этому я научился именно у тебя, Тарджа. Безжалостности. Кариенцу нужна девчонка, а нам не помешает сотня золотых монет, чтобы продолжить борьбу. А если это причинит тебе боль — тем лучше. Отличный ход, тебе не кажется?

Тарджу перевели из подвала наверх. Он лежал на каменном полу у холодного камина, окруженный бывшими соратниками. Р'шейл рядом не было. В комнату вошел Гэри с горящей лампой в руке, его лицо в игре теней казалось зловещим и пугающим. Тарджа попытался сесть.

— Гэри…

— Я не собираюсь тебя слушать.

— Ты еще жив только потому, что мы ждем возвращения Падрика, — добавил Бэлфор. — Он скоро вернется, так что если у тебя есть о чем попросить богов — сделай это. Сейчас самое время для молитвы.

— Я никогда не предавал вас.

— Мне плевать, — Гэри повернулся к нему спиной и уставился в темноту.

— Что случилось с Мэндой? — он был уверен, что Мэнда не позволила бы продать Р'шейл кариенцам. Либо с ней что-нибудь случилось, либо ее заведомо не поставили в известность.

— Она будет позже.

Тарджа со вздохом закрыл глаза и, прислонив голову к холодным камням камина, принялся ждать. Что делает Падрик? Куда он уехал?

Примерно час спустя Тарджу вывел из дремоты стук копыт во дворе. Тело затекло от неестественной позы, но когда он попытался шевельнуться, к ребрам предостерегающе прижался клинок. До него долетел шум голосов. Наконец дверь открылась и вошел Падрик; он выглядел еще более постаревшим и усталым, чем раньше. Сразу за ним показалась Мэнда. При виде ее Тарджа облегченно вздохнул — может, хоть теперь его кто-нибудь выслушает. Падрик велел всем выйти. Когда они остались втроем, старик подошел к пленнику и развязал стягивающие его веревки.

Тарджа растер затекшие конечности.

— Спасибо.

— Не слишком-то разбрасывайся благодарностями, — отрезала Мэнда. — Мы здесь лишь для того, чтобы посмотреть, как тебя повесят.

Стоящая перед Тарджой женщина мало напоминала ту понимающую и милосердную Мэнду, которую он помнил.

— Я не предавал вас, Мэнда.

— Ага, а я — Верховная сестра, — она швырнула ему в лицо клочок бумаги. Единственное не сфабрикованное Джойхинией свидетельство его вины. Наверное, Гэри нашел его, когда их с Р'шейл увозили с конюшни гостиницы. Поскольку юноша читать не умел, важность находки повстанцы оценили не сразу. Если бы Гэри владел грамотой, Тарджа, возможно, уже был бы мертв.

— Если ты дашь мне шанс, я все объясню.

— Ну что же, попробуй, объясни. Интересно, какую небылицу ты сплетешь нам теперь.

— Харшини не погибли, — начал Тарджа. — И если кариенцы узнают об этом, то пересекут границу, чтобы их уничтожить. Единственная надежда Медалона — это успеть предупредить защитников.

Мэнда среагировала не сразу. Она уселась на трехногий табурет и внимательно посмотрела на Тарджу, взвешивая его слова.

— Харшини мертвы.

— Это не так. Я думал, новость тебя обрадует. Ты же поклоняешься их богам, разве нет?

— Можешь доказать?

Тарджа кивнул.

— Р'шейл — одна из них. И Брэк тоже.

— Падрик уже поведал мне об этой дикости. И ты думаешь, что я поверю, будто ты просто хотел предупредить защитников, что харшини живы? С какой целью, позволь узнать? Чтобы они смогли защитить их от кариенцев? Те самые защитники, что провели последние две сотни лет в попытках их извести? Во имя милосердия, Тарджа! Ты прискакал в Тестру в мундире защитника в сопровождении Мэгины Кортанен!

— Община свергла Мэгину. Ее просто вышвырнули вон!

— Когда-то сестра — сестра навеки, — сказала Мэнда. — Горбатого могила исправит. Твоя история крайне интересна и захватывающа, но я поражена, что ты не заявился сюда с более правдоподобной легендой.

— Мэнда, если бы я хотел вас обмануть, не думаешь ли ты, что в таком случае я и придумал бы что-нибудь более правдоподобное?

— Кто знает? — пожала она плечами. — Когда-то мне казалось, что я хорошо тебя знаю. Но теперь?.. Ты использовал свой шанс. Падрик отведет Р'шейл кариенскому послу, а затем мы разберемся с тобой.

Она повернулась к двери и открыла ее. В ту же секунду в комнату вошел Гэри и вопросительно посмотрел на Мэнду и Падрика.

— Можешь насладиться местью. Но недолго, — сказал ему Падрик, и они с Мэндой исчезли в темноте.

 

Глава 46

Р'шейл швырнули в конюшню, а снаружи выставили охранника. Падрик и еще несколько повстанцев быстро ускакали в ночь. Девушка бросилась на пахучую солому, мысли мчались галопом. Совершенно очевидно, что повстанцы собирались их убить. Единственная надежда на спасение — Брэк. Как скоро он заметит их исчезновение? А когда заметит, не решит ли, что они просто-напросто решили сбежать?

Не позволив отчаянию и безнадежности взять над собой верх, девушка оглянулась вокруг. Ее руки и ноги были крепко связаны, а в дверном проеме виднелся силуэт стоявшего к ней спиной охранника. Девушка осторожно попробовала узлы веревки на прочность, но они оказались завязаны на совесть. В старой конюшне не было ничего, что могло бы помочь перерезать стягивающие Р'шейл путы — даже при условии, что ее страж окажется достаточно глух и слеп, чтобы не обратить внимание на действия пленницы.

Намерения Падрика относительно кариенского посла были вполне прозрачны. Р'шейл не сомневалась, что Пайтер хотел заполучить ее с единственной целью — во исполнение условий сделки с Джойхинией. Интересно, знал ли он, что Верховная сестра отреклась от Р'шейл? Или ему все равно? Навряд ли. Он предложил за нее вознаграждение просто всем назло. Видение жреца девушку мало трогало — она не верила в подобные штучки. Если бы Тарджа смог придумать что-нибудь более приемлемое в ее защиту! Р'шейл словно громом поразило, когда он заявил, будто она харшини. Не мог изобрести что-нибудь более правдоподобное!

Девушка поняла, что ей не остается ничего, кроме ожидания в надежде, что Брэк их найдет и выручит до того, как повстанцы удовлетворят свое желание увидеть Тарджу повешенным. Эта мысль оказалась столь жуткой, что Р'шейл зажмурилась и попыталась вообще ни о чем не думать и задремать.

Немного позже она услышала, как во двор въехали лошади, и еще чуть погодя в конюшню вошел Падрик. Он приблизился к тому месту, где сидела Р'шейл, и, присев на корточки, пристально посмотрел ей в глаза. Р'шейл ответила на взгляд, надеясь, что старик может передумать.

— Пойми, я не имею ничего против тебя лично, — он словно пытался оправдаться перед самим собой. — Но ты знаешь наши проблемы. Если мы передадим тебя послу, то с помощью его денег сможем улучшить наше положение.

— Если ты передашь меня послу, лорд Пайтер изнасилует и убьет меня, — ответила Р'шейл. — Почему бы тебе не убить меня своей рукой, Падрик? Избавь меня хотя бы от изнасилования!

— Прости меня, Р'шейл, — он встал и зашагал к двери, приказав стражнику усадить ее на лошадь и приготовить все к отъезду. Они тронутся, как только будет покончено с Тарджой. Подошедший охранник развязал веревки и поднял девушку на ноги. Она попыталась было проскользнуть за скрывшимся в доме Падриком, но охранник потащил ее в сторону, подведя к маленькой гнедой кобылке.

— Что он имел в виду, когда сказал, что будет покончено с Тарджой? — спросила Р'шейл. Повстанец был коренастым мужчиной средних лет с выражением усталого смирения на лице.

— Они хотят его повесить, — объяснил тот, легко подсадив девушку в седло.

Р'шейл обернулась и в противоположной части двора обнаружила столпившихся под большим деревом мужчин. У одного из них в руке была свернутая веревка, которую он собирался перекинуть через толстую протянувшуюся над двором ветку. Со второй попытки цель была поражена. Другой мужчина схватился за свисающий конец веревки и потянул его вниз. Р'шейл в отчаянии обратилась к своему сторожу:

— Но он вас не предавал!

— Да, в это было трудно поверить, — согласно кивнул повстанец, — но он сам предоставил доказательство своей вины. У него в кармане нашли письмо к защитникам, вот так-то, — он нахмурился, увидев, насколько его слова потрясли девушку. — Так что тут двух мнений быть не может — он предал нас, малышка. И тебя — так же, как и всех остальных. Не трать на него свои слезы — он самый обыкновенный сукин сын.

Было очевидно, что этот мужчина не такой импульсивный сорвиголова, как Гэри. Он на самом деле переживал от мысли о возможной измене Тарджи и с готовностью поверил бы в обратное, если бы не новые неопровержимые доказательства предательства бывшего наставника.

— Я тебе не верю, — упрямо заявила Р'шейл.

— Тем хуже для тебя, детка.

Из дома вынырнул Падрик в сопровождении Мэнды, старательно избегающей взгляда пленницы. Старик уселся в седло; его примеру последовали еще двое мужчин. Подъехав к сидящей верхом Р'шейл, он принял поводья ее лошади из рук охранявшего девушку мужчины. Глаза Падрика были печальны.

— Нам лучше уехать сейчас, — сказал он. — Не следует тебе видеть, что здесь вскоре качнется. Р'шейл ожгла ее взглядом.

— Вы убийцы, вот вы кто! Жалкие хладнокровные убийцы! Вы собираетесь убить и Тарджу, и меня. — Падрик подтянул ее лошадь к своей.

— Р'шейл, Тарджа предал нас обоих. Он заслуживает смерти. Твоя смерть — несчастная случайность, но я зашел слишком далеко, чтобы отступать, — он пришпорил коня, гнедая кобылка Р'шейл дернулась вслед, и маленький отряд галопом выехал со двора. Р'шейл оглянулась через плечо, но Тарджи нигде не было видно. Через несколько секунд из виду исчезла и старая винодельня.

Они мчались в головокружительном галопе по едва различимой в темноте тропинке. Р'шейл была опытной наездницей, но лошадью правила не она, так что девушке ничего не оставалось, как с мрачной решимостью до боли сжимать бедрами бока кобылки в надежде не свалиться с нее на полном скаку. Падение на такой скорости могло иметь плачевный исход. С другой стороны, эта бешеная скачка приближала Р'шейл к участи значительно худшей, чем смерть, так что по большому счету ничего страшного не случится, если она сейчас грохнется и сломает себе шею. Такой вариант выглядел даже почти заманчивым.

Они скакали вдоль речного берега. Когда небо уже начинало светлеть, Р'шейл разглядела впереди небольшой причал, у которого покачивалось сияющее роскошью судно. Размерами оно в три раза превосходило «Дочь Майры» или «Мелиссу» и даже на неискушенный взгляд Р'шейл выглядело громоздким и неустойчивым. Приблизившись, Падрик остановил свой отряд, а сам шагом въехал на причал.

На сходни ступил облаченный в парадные доспехи лорд Пайтер. Он поприветствовал Падрика и, оказавшись на причале, посторонился, пропуская Элфрона в простой коричневой рясе. Жрец нес поблескивающий в первых утренних лучах величественный золотой жезл. При виде священнослужителя у Р'шейл забрезжила слабая надежда на то, что в его присутствии Пайтер не осмелится на что-либо греховное.

— Она с тобой? — спросил он Падрика, глядя мимо старого мятежника прямо на Р'шейл.

— Да.

— Веди ее сюда, — велел посол. — Ну как, Элфрон? Что вы думаете?

Жрец зашагал по причалу в сторону сидящей на лошади Р'шейл. На какой-то миг он впился в нее изучающим взглядом, затем осторожно опустил жезл на плечо девушки.

Р'шейл закричала, когда непереносимая боль словно раскаленным железом пронзила все ее тело. В агонии она не удержалась в седле и тяжело рухнула на землю. Жрец, в радостном возбуждении от произведенного эффекта, еще раз коснулся ее плеча, и Р'шейл вновь закричала, не сомневаясь, что ее тело вот-вот взорвется, не перенеся адских мучений. Элфрон убрал жезл и с довольным лицом повернулся к Пайтеру.

— Это магия! — поражено провозгласил он, словно и сам не ожидал увидеть жезл в действии. — Колдунам-язычникам не устоять перед жезлом Хафисты! Мое видение не было ошибкой! Она — одна из них! — он наклонился и рывком поднял Р'шейл на ноги. Она всхлипывала, трясясь от боли и не в силах взять себя в руки. Когда девушка подняла глаза, кариенский рыцарь невольно отступил назад.

— Отлично, — обратился посол к Падрику, затем повернулся к Элфрону и добавил: — На борт ее, быстрее!

Падрик выглядел ошеломленным. Его явно терзало чувство вины при виде того, как жрец тащит Р'шейл по сходням.

— Что с ней будет? — спросил он.

— Жезл Хафисты не ошибается! Ты добыл нам доказательство того, что Сестринская община покрывает харшини. Можешь не сомневаться, мы вечно будем благодарны тебе за помощь. Что же до девчонки — ее сожгут заживо на алтаре Хафисты в храме в Ярнарроу, как повелел Всевышний в видении Элфрона.

— Теперь дело за вашей частью сделки.

Пайтер с некоторым презрением протянул повстанцу тяжелый кошелек.

— Я же дал тебе слово.

Посол развернулся и последовал за жрецом на судно, отдав приказ отплывать. Р'шейл, стоя на коленях и опершись рукой о палубу, смотрела на Падрика полными слез глазами. Тот тоже не сводил с нее растерянных глаз. «Самое время для приступа раскаяния», — подумала Р'шейл.

Боль понемногу стихала, фигуры повстанцев на пристани становились все меньше и меньше. Р'шейл прокляла их всех, горячо надеясь, что Падрик проживет еще долго-долго и весь остаток своей жалкой жизни проведет терзаемый чувством вины за свое предательство.

 

Глава 47

Дженга лично доставил Кворуму известие о побеге из Гримфилда. Новость о побеге Тарджи и Р'шейл сама по себе была довольно плохой, но тот факт, что с ними была Мэгина, вызывал значительно большее беспокойство. В донесении из Гримфилда предполагалось, что Мэгину захватили в заложницы, но у Джойхинии на этот счет оказалось иное мнение. Она велела Дженге предстать перед Кворумом и объяснить, как могло произойти подобное.

Движение сопротивления нанесло Джойхинии больший ущерб, чем она осмеливалась признавать. Причем ущерб как в личном, так и в политическом плане. Во время последнего ежегодного визита в Цитадель лорд Пайтер настаивал, чтобы кариенцам было позволено взять дело в свои руки и разобраться с повстанцами. Ее чистка, казавшаяся столь разумной и звучавшая столь внушительно во время свержения Мэгины, теперь вызывала у посла лишь снисходительную ухмылку. Он чуть было не обвинил Джойхинию в союзе с язычниками.

— Но как, во имя Основательниц, Мэгину угораздило впутаться в этот побег? — воскликнула Хэррит, как только члены Кворума заняли свои кресла. Удивительно, но в последние дни Дженгу регулярно приглашали присутствовать на собраниях. Обычно ему приходилось довольствоваться сухими докладами Драко. Лорд Копье Верховной сестры с непроницаемым лицом стоял у стены за столом Джойхинии. Невозможно было догадаться, о чем он сейчас думал.

— Дружба между Мэгиной и Тарджой не была ни для кого секретом. И ради этой самой дружбы он вполне мог попросить ее о помощи, — предположила Франсил. — Неужели, когда мы решили послать его в Гримфилд, никому из нас не пришло в голову, что Мэгина тоже находится там?

Женщины окинули Джойхинию обвиняющими взглядами.

— А вы представляете себе, какой вред она может причинить, если переметнется к мятежникам? — поддакнула Лоухина.

— Мэгина нас не предаст. Она могла заблуждаться, но она не повернется спиной к своим сестрам.

— Да? По-моему, ты пела иначе, вышвыривая ее из кресла Верховной сестры, — возразила Хэррит. — На самом деле слово «предательство» больше применимо к твоей кампании по свержению Мэгины. Или, может, тогда ты просто ошиблась в суждении, а, Верховная сестра?

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Хэррит. Не забывай, Мэгина — женщина в возрасте. Тарджа и Р'шейл направляются к Священным горам. Подозреваю, что они отделаются от Мэгины где-нибудь по дороге, чтобы она их не задерживала. Они могут даже убить ее, что было бы очень даже кстати.

Замечание повергло Дженгу в шок. Никто из сестер Кворума и глазом не повел.

— Необходимо предпринять решительные действия, — продолжала Джойхиния. — Мы должны выслать войска, чтобы они могли немедленно схватить беглецов, как только те будут обнаружены.

«Политическое выживание Джойхинии зависело от того, насколько ей удастся внушить уверенность в успехе своих акций. Перемещение войск смогло бы убедить кариенцев в серьезности намерений Сестринской общины уничтожить язычество, а что означала полная мобилизация корпуса защитников, Верховную сестру беспокоило мало. Кроме того, защитникам некогда будет отвлекаться на всякие лишние мысли», — подумал Дженга, возмущенный подобным использованием армии.

— Безусловно, публично мы заявим, что будет использован малейший шанс, чтобы спасти Мэгину, вырвав ее из рук мятежников, — она повернулась к Дженге, словно впервые заметив, что он тоже присутствует на собрании. — Я хочу, чтобы все находящиеся здесь защитники немедленно отправились в Тестру. Это самое вероятное место, где мы сможем схватить беглецов, если они движутся к Священным горам, — и, прежде чем продолжить, она окинула взглядом сестер. — Излишне добавлять, милорд Защитник, что спасение Мэгины не является самоцелью этой операции.

— Ваша милость? — переспросил Дженга, не вполне уверенный, что правильно понял то, что ему только что велели сделать.

— В чем дело, милорд?

— Подобное приказание может быть неправильно истолковано, ваша милость. На мой взгляд…

— Ваши взгляды меня не интересуют, милорд. Просто выполняйте приказ.

— Мэгина пользовалась среди защитников большой любовью и популярностью еще до того, как стала Верховной сестрой, — настаивал Дженга. Он не мог просто так согласиться с полученным приказом. Джойхиния была готова заставить его переступить черту. — Подобное приказание будет… трудно выполнимым.

— Он прав, — кивнула Хэррит. — Джойхиния, можешь ли ты утверждать, что пользуешься таким же уважением?

Верховная сестра холодно взглянула на мистрессу общины.

— Защитники не нарушат присягу, данную сестрам Клинка. Это не вызывает сомнений. Или я не права, милорд?

Дженга мгновение поколебался и кивнул:

— Вы абсолютно правы, ваша милость.

Этим же вечером, чуть позже, лорд Дженга бережно сложил только что в очередной раз прочитанное письмо и поднялся с кресла навстречу вошедшему в кабинет Гарету Уорнеру.

— Слышал новости? — спросил он гостя. Командующий отделом разведки кивнул.

— Я предупреждал, что может произойти нечто подобное. Ты всегда недооценивал Тарджу.

— Сейчас не время искать виноватых. Сомневаюсь, что мы могли бы этого избежать, так что не важно. Есть известия о том офицере… как бишь его?

— Локлон.

— Да, что о нем слышно?

— Будет жить.

— Он смог рассказать, что случилось?

— Кортанен говорит, что он только бормочет что-то насчет харшинской магии.

— Харшинская магия? О Основательницы! Только этого мне не хватало! Я хочу, чтобы ты допросил его лично, как только он прибудет в Цитадель.

— Я займусь этим, сэр. Он будет готов выехать из Гримфилда примерно через неделю. Это все?

Лорд Защитник задумчиво посмотрел на командующего, затем жестом предложил ему сесть. Тот остался стоять.

— То, что я собираюсь открыть, — это совершенно секретная информация, — предупредил Дженга. «Совершенно секретная и, возможно, отдающая изменой», — добавил он про себя. Но больше влачить это бремя в одиночку он не мог.

— Ясно, — сказал Гарет, хотя было совершенно очевидно, что ничего ему не ясно. Он наверняка чувствовал себя немного задетым тем, что Дженга предупредил его насчет секретности.

— Я получил приказ на случай, если мы обнаружим Мэгину Кортанен в живых, проследить, чтобы эта ситуация была немедленно исправлена.

— Не могу поверить, чтобы Джойхиния зашла так далеко.

— Можешь верить или нет, но это правда.

— Но Мэгина не представляет угрозы для Верховной сестры. Чего ради ей отдавать подобный приказ?

— Потому что Мэгина все еще опасна. Мэгина пользуется таким уважением и авторитетом среди защитников, как никакая иная Верховная сестра за всю историю. Ее соучастие в побеге застало общину врасплох. Перед отъездом кариенский посол угрожал нам вторжением, если Верховная сестра не возьмет контроль над ситуацией в свои руки.

— А что язычники?

Дженга пожал плечами.

— Исходя из их численности, сомневаюсь, чтобы они представляли собой реальную опасность, но мы не сможем заниматься искоренением язычества, если на северной границе замаячат кариенцы.

— Что ты собираешься делать?

— Следовать полученным приказам, — ответил Дженга. — Большинству из них, по крайней мере. Но обещаю тебе одно: ни один защитник и пальцем не шевельнет, чтобы повредить Мэгине, даже если это будет означать неповиновение нынешней Верховной сестре.

Гарет неторопливо стряхнул с мундира воображаемую пылинку, затем поднял глаза на Лорда Защитника и мрачно бросил:

— Это измена.

— Да неужто? — Дженга тяжело опустился в кресло. — Измена отказаться выполнить приказ, который считаешь абсолютно аморальным? А если Верховная сестра прикажет тебе поубивать всех заключенных в Гримфилде, ты пойдешь на это?

— Нет, конечно, но…

— Тогда вы, сэр, пойдете на измену. — Гарет кивнул.

— А ты уверен, что правильно понял приказ? Может, имелось в виду нечто иное?

— Нет, я прекрасно понял, чего хочет Верховная сестра, — он откинулся на спинку кресла и вздохнул. — Чертовски смущает мысль, что после всего случившегося Тарджа может оказаться прав.

— Что требуется от меня?

— Найди Тарджу, — сказал Дженга. — Прежде, чем это сделает Джойхиния.

— Это будет стоить денег, — предупредил разведчик. — Информаторы высоко оценивают свои услуги.

— Делай, что считаешь нужным, — согласился Дженга. Гарет кивнул.

— А тем временем?..

— А тем временем сохранять верность нашей клятве.

— «Служить сестрам Клинка и защищать их ради процветания Медалона», — раздраженно процитировал Гарет.

— Мэгина все еще сестра Клинка, и защитники будут защищать ее с тем же рвением, как и любую другую.

— Даже если для этого придется оказать неповиновение Джойхинии?

Дженга медленно кивнул.

— Именно. Даже если так.

После ухода командующего Дженга решил прогуляться неподалеку от казарм. В них бурлила жизнь — защитники готовились выступить с первыми лучами. Бряцание оружия и вжиканье оселка по лезвиям мечей заглушало звуки голосов, возбужденно обсуждающих предстоящую кампанию. Дженга неторопливо шел между зданиями, не желая, чтобы его подчиненные подумали, будто он за ними следит. Хороший командир всегда знает, чем дышит его отряд. Хороший офицер должен быть в курсе настроений своих людей; он всегда знает, когда их нужно раззадорить, а когда успокоить. И раз им вот-вот предстоит выйти в поход, то прежде чем войска покинут Цитадель, необходимо выяснить, чем он располагает и на что может рассчитывать.

— А ты уверен, что наша цель — именно Тарджа?

Дженга остановился в тени офицерской казармы. Он узнал голос. Это был Осбон. Он совсем недавно получил чин капитана, и его просто распирало от нетерпения отправиться на задание.

— Я слышал, что мы ищем харшини, — добавил другой голос. Дженге показалось, что он принадлежал Нхилу. В свое время он учился вместе с Тарджой. Это он упустил Тарджу в Реддингдэйле, и именно он проводил внеплановую инспекцию охранников тюрьмы во время неудачной попытки побега. Дженга до сих пор не был убежден, что это простое совпадение.

— Харшини — это детские сказки, — фыркнул третий голос. — Мы выдвигаемся из-за кариенцев. Их посол уехал очень недовольным, — Дженга не знал наверняка, кем был этот третий, но голос принадлежал кому-то явно постарше, чем Нхил и Осбон.

—Тарджа говорил, что Кариен по-настоящему опасен для Медалона, — сказал Нхил.

— О нем что-нибудь слышно? — спросил третий.

— Он сбежал из Гримфилда. Видимо, наше выступление связано с этим. Как думаете, теперь его повесят?

— Его должны были повесить в прошлый раз, — возразил тот, что постарше. — Знаете, говорят, что он вовсе не дезертировал, что все это часть их с Уорнером плана — внедриться в логово мятежников и выдать их.

— Звучит разумно, — задумчиво проговорил Осбон. — Это многое объясняет. Видать, у парня железная выдержка, я бы так не смог. Вот так взять и все бросить…

Нахмурившись, Дженга двинулся дальше. Даже публично осужденный, Тарджа продолжал оказывать заметное влияние на защитников. В очередной раз Лорд Защитник пожалел, что не смог поговорить со своим бывшим капитаном с глазу на глаз. Не в камере для допросов или в присутствии охранников, а просто как мужчина с мужчиной.

Дженга был человеком чести, и большую часть жизни гордость защитниками укрепляла его дух. Он искренне верил, что они исполняли священный долг защиты Медалона и сестер Клинка. Но порой ему бывало нелегко примирить присягу и долг. В то короткое время, когда Верховной сестрой была Мэгина, он явно наслаждался своим делом — Дженга видел, что она пытается произвести перемены к лучшему. Ее правление оказалось слишком недолгим.

Довольный тем, что защитники успеют подготовиться к завтрашнему выступлению, Дженга вернулся к себе. Он взял со стола письмо и снова перечитал намертво врезавшиеся в память строчки. Письмо пришло с южной границы несколько дней назад, оно было от Веркина.

«Милорд Защитник,

с глубоким прискорбием вынужден сообщить Вам о смерти Вашего брата, капитана Дайана Дженги. Хотя он не погиб, а умер от лихорадки, заразившись от больной корт'есы, тем не менее должен признать, что на протяжении более чем двадцати лет он преданно служил гарнизону Заставы.

С уважением, Крайт Веркин».

Итак, Дайан мертв. Причина смерти не удивила Дженгу — удивляло лишь то, что этого не случилось раньше. Он горевал по своему брату, но его смерть освобождала Лорда Защитника от Джойхинии. Прочитав письмо еще раз, Дженга бросил его в огонь и молча наблюдал, как пламя пожирает бумагу. Когда от нее не осталось ничего кроме светлого пепла, Лорд Защитник достал припрятанную бутылку нелегально добытого картофельного самогона и впервые за двадцать лет напился до бесчувствия.

 

Глава 48

С приближением Гэри Тарджа тяжело поднялся на ноги, бросив предаваться отчаянию перед лицом более насущной проблемы. Они оба прекрасно понимали, что в случае драки Тарджа выйдет победителем. Он был крупнее, сильнее и значительно тренированнее — профессиональный солдат, в то время как Гэри представлял собой обычного мальчишку с фермы, возомнившего себя борцом за свободу. Но юнец жаждал поединка. Тарджа читал это в его глазах. Он хотел, чтобы Тарджа дал ему повод выместить хотя бы часть разочарования и злости на человеке, который раньше был его героем. Тарджа не собирался ему подыгрывать. С другой стороны, его не прельщала идея оказаться повешенным.

— Я не предавал тебя, Гэри, — повторил Тарджа, отчасти чтобы просто что-то сказать, отчасти чтобы немного отвлечь молодого человека и выиграть время. Со двора снова послышались звуки голосов и топот копыт отъезжающих лошадей — Падрик увозил Р'шейл. Сколько ему потребуется времени, чтобы добраться до кариенцев? Через грязное окно было видно, как ночь потихоньку начинает сдавать позиции предрассветным сумеркам.

— Я не собираюсь выслушивать предателей, — Гэри был вооружен мечом, но он не делал попытки достать его из ножен. — Ты пойдешь очень тихо и спокойно или будешь визжать и брыкаться, как жалкий ничтожный трус, каким ты, впрочем, и являешься?

— Я не доставлю тебе такого удовольствия.

Гэри злобно зыркнул на него, затем качнул головой в сторону двери:

— Только после вас, капитан.

Тарджа зашагал к выходу, Гэри, подозрительно посмотрев на него, посторонился. Поравнявшись, Тарджа внезапно вскинул локоть и сильным ударом заехал мальчишке в лицо. Тот успел только коротко вскрикнуть и повалился на пол, схватившись за сломанный нос обеими руками. Слезы боли застилали его глаза, он открыл рот, чтобы позвать на помощь, но Тарджа не терял времени и успокоил его еще одним ударом — на этот раз в область виска. Проверив пульс на шее Гэри и удостоверившись, что он жив и с ним все будет в порядке, Тарджа быстро избавил юнца от бремени оружия и повернулся к двери. Даже если первый вскрик повстанца был услышан другими, то они не придали этому особого значения. Вот и славно. Тарджа не чувствовал никакой вины за содеянное — Гэри собирался проводить его на виселицу.

Подойдя к окну, он окинул взглядом окрестности и заметил, как стремительно светлеет небо. Дюжина или около того повстанцев с деловым видом толпились под деревом, пристраивая под раскидистой кроной, прямо под покачивающейся на толстой ветке петлей, небольшую тележку. Мэнда, стоя поодаль спиной к Тардже, наблюдала за их действиями. Зная, что у него в запасе считанные секунды, Тарджа бросился к задней части дома, ко входу в подвал. Будучи командиром повстанцев, он провел здесь немало времени и знал каждый закуток. Скатившись по каменной лестнице в винный погреб, он пробежал через темноту к огромной, последней в ряду бочке. Судя по доносящимся сверху возбужденным выкрикам, Гэри уже обнаружили. Тарджа заставил себя неторопливо нащупать во мраке щеколду ч осторожно потянуть вниз отпирающий ее рычаг. Замаскированная под днище бочки дверца медленно открылась, и он скользнул в скрывавшийся за ней узкий проход закрыв за собой дверь и изнутри вернув запор в исходное положение.

В темноте до него долетали приглушенные голоса обыскивающих подвал повстанцев. Не обращая внимания на шум, Тарджа, несколько раз больно стукнувшись о стены, на ощупь начал пробираться вперед. Темнота стояла хоть глаз выколи. Не видно было даже кончика собственного носа. Заставив себя на секунду остановиться, Тарджа попытался вспомнить все, что ему было известно о туннеле, и куда он, собственно, ведет. Судя по всему, он выходил на поверхность где-то на виноградниках, но насколько далеко от дома — этого он, хоть убей, не помнил. В любом случае теперь беспокоиться об этом было совершенно бессмысленно. Оставалось лишь полагаться на то, что у него хватит мозгов преодолеть туннель и вырваться на свободу; только бы вылезти из подземелья подальше от усадьбы.

Несколько свежих, мерзко ноющих шишек на лбу убедили Тарджу в целесообразности опуститься на четвереньки и продолжить движение этим менее травматическим способом общения с непроницаемым мраком подземного хода. Под пальцами на сырой земле сновали какие-то мелкие насекомые, сверху на него не раз что-то падало, и Тарджа с содроганием стряхивал с себя невидимых тварей.

Понятие времени потеряло всякий смысл. Тарджа полз все дальше и дальше и, когда обнаружил выход с помощью собственной головы, осознал, что такое полная слепота. Вскрикнув от боли, разлившейся по лбу при жестоком ударе о грубо сколоченную деревянную преграду, он поднял руку и, поморщившись, дотронулся до ушибленного места. Лоб оказался влажным и липким от крови. Присев на пятки, Тарджа ощупал шершавые доски, закрытые с той стороны слоем дерна. Пробивающиеся сквозь щели корни ползали по его исследующим выход рукам, словно призрачные щупальца. Он нашел щеколду и попробовал ее отпереть, ничуть не удивившись, что его попытка не увенчалась успехом. Толкание двери плечом тоже оказалось бесплодным. Выругавшись, Тарджа улегся на спину и сильно пнул дверь обеими ногами. Поморщившись от грохота, разнесшегося по туннелю, он мог только уповать на то, что никто снаружи его не услышал. Следующий удар проделал в двери узкую щель, через которую брызнул ослепительный солнечный свет. Спустя минуту проход был открыт. Свет больно резал глаза, и Тарджа отвернулся, чтобы дать им немного привыкнуть. Было бы глупо проделать такой путь и позволить поймать себя, словно крота, слепо вывалившись из туннеля прямо в распростертые объятия бывших товарищей.

Когда он смог наконец не щурясь повернуть лицо к свету, то собрался с духом и выбрался наружу. Тарджа упал на землю и несколько раз глубоко вдохнул пьяняще чистый воздух, затем, прижав лицо к траве, насладился запахом свежей сырости дерна. Ничто и никогда не пахло лучше.

Нарадовавшись, он поднялся на колени и посмотрел назад, в сторону винодельни, поразившись проделанному под землей расстоянию. Наверное, он провел в туннеле несколько часов. Тарджа взглянул на небо и увидел, что солнце сияло почти над самой головой. Его эйфория мгновенно улетучилась, когда он осознал, насколько опередил его Падрик. Присев на корточки и оглянувшись, Тарджа вдруг обратил внимание на какой-то шум, шедший, казалось, отовсюду и ниоткуда одновременно. Он на мгновение замер и прислушался, не понимая, что бы это могло быть. Звук определенно походил на чье-то дыхание. И дышал кто-то очень большой. Огромный. Разобравшись с природой звука, Тарджа посмотрел на стволы растущих перед туннелем деревьев. Мощные корни впивались в землю, словно гигантские когти. Из когтеподобных корней высились два сверкающих на солнце медных чешуйчатых ствола. В тот же миг до Тарджи дошло, что никакие это не деревья, и он отважился поднять глаза.

К нему медленно наклонилась громадная драконья голова. Когда круглые, размером с тарелку глаза твари оказались на уровне лица Тарджи, раздался любопытный голос:

— Ты человек или червяк?

 

Глава 49

— Ты нашел его, — мелодично пропел кто-то позади, и Тарджа отлепил взгляд от драконьих глаз, горящих неподдельным интересом.

— Конечно, — ответило чудище, словно в этом не могло быть никаких сомнений. Тарджа обернулся и увидел идущую в их сторону высокую худощавую женщину, фигурой сильно напоминающую Р'шейл. На ней был облегающий кожаный костюм для верховой езды. Дракон приветственно повернул к ней большущую голову, и женщина вытянула руку, чтобы ласково поскрести костяной нарост над огромным глазом. Ее собственные глаза были черны как ночь.

— Ты, должно быть, Тарджа. Меня зовут Шананара, — сказала она без лишних вступлений. — А это лорд Дранимир со своей братией.

— Братией? — Тарджа еще не вполне оправился от шока, полученного при виде дракона, но он был совершенно уверен, что это единственное существо перед его глазами и что рядом больше никого нет.

— Видишь ли, на самом деле драконы не существуют. Это просто слияние демонов, — и она обратилась к дракону: — Ты его напугал. Я же просила быть осторожнее.

— Это человек. Они боятся собственной тени. — Шананара виновато пожала плечами.

— Он давно не общался с людьми. Ты должен его извинить. Где малышка Р'шейл?

— Р'шейл? — переспросил Тарджа. — Я не знаю. Ее увезли еще ночью. Думаю, они хотели передать ее кариенцам.

Шананара помрачнела и повернулась к дракону.

— Ты чувствуешь ее?

— С раннего утра, с тех пор как мы почувствовали ее боль, мы почти не ощущаем ее.

— Что он имеет в виду? — Тарджа на мгновение забыл, что говорит с драконом и харшинской колдуньей — с двумя существами которых он несколько дней назад считал давным-давно сгинувшими с лица земли. — Какую боль?

— С ней что-то сделали. Р'шейл уже доказала, что обладает значительной силой, но пока она не умеет ей пользоваться и не знает, как ее контролировать. Может быть…

— Что может быть? — харшини что-то недоговаривала. Точнее, она вообще мало что сказала. И где повстанцы?

— Раз ты говоришь, ее отдали кариенцам, тогда боль ей мог причинить кариенский жрец, — предположил дракон. — К сожалению, мы можем только определить, что она страдает, но не можем сказать почему.

Тарджа не стал больше ждать. Он развернулся и бросился бежать в сторону винодельни с единственной мыслью — отыскать след Р'шейл. Шананара окликнула его, но куда там — Тарджа не обратил на это никакого внимания. У самой усадьбы шквалистый порыв ветра едва не сбил его с ног: преградив дальнейший путь, перед Тарджой приземлился дракон. Тарджа остановился. Чудовище было ростом с двухэтажный дом, и размах его медных крыльев был просто гигантским. Тварь смерила человека презрительным взглядом.

— За последние столетия человеческие манеры ничуть не улучшились. — Приблизившаяся Шананара схватила Тарджу за руку и развернула к себе лицом.

— Что ты делаешь?

— Я собираюсь отыскать Р'шейл. Она у кариенцев.

— Ты не знаешь этого наверняка. Даже если она у них, тебе не известно, где она и как ее найти.

— А ты что предлагаешь? — бросил он, раздраженный ее правотой. Он действительно понятия не имел, куда Падрик отвез Р'шейл. Тарджа знал единственное — ему обязательно нужно найти ее, и, если с ней что-то случилось, он с радостью придушит Падрика собственными руками.

Харшини окинула его внимательным взглядом.

— Она для тебя особенный друг?

— О чем ты? — спросил он.

Шананара нахмурилась, словно размышляя о чем-то, во что Тарджа не был посвящен.

— Да так, ни о чем. Давай разбудим одного из твоих друзей-повстанцев и спросим, куда ее увезли, хорошо?

И они направились во двор винодельни. Дракон ковылял сзади, за его огромным хвостом в грязи оставался след шириной с небольшую дорогу. Примерно дюжина повстанцев, что собирались присутствовать при казни Тарджи, неподвижно лежали на земле под деревом. С ветки, слегка покачиваясь на ветру, свисала веревка с петлей на конце. Тарджа отвернулся от неприятного напоминания о своей чудом несостоявшейся встрече со смертью и с нарастающим ужасом оглянулся вокруг.

— Ты их убила?

Глаза харшини округлились от ужаса.

— Нет! Конечно нет! За кого ты меня принимаешь? Они спят. Кого мы разбудим?

Тарджа посмотрел кругом, но Гэри во дворе не было. Он повел Шананару в дом и обнаружил юношу в дверях, его лицо все еще было в крови и на нем красовался здоровенный синяк — след удара Тарджи.

— Что с ним? — спросила она.

— Я ударил его, когда пытался бежать.

Она наклонилась к лежащему в беспамятстве юноше.

— Эти люди — твои друзья? Интересно, как ты поступаешь с теми, кто тебе не нравится?

— Просто разбуди его. Гэри точно знает, куда Падрик увез Р'шейл.

Шананара мягко опустила ладонь на лоб Гэри и закрыла глаза. Тарджа терпеливо ждал, но ничего не произошло. Внезапно глаза Гэри распахнулись, он приподнял голову и непонимающе огляделся, через мгновение отпрянув от охватившего его ужаса, увидев прямо перед собой черноглазую женщину-харшини.

— Не бойся, — сказала Шананара.

Тарджа не знал, была ли в ее голосе какая магия, но юный повстанец заметно расслабился. Он посмотрел на Тарджу и осторожно поднялся на ноги. Тарджа и Шананара слегка отступили назад, освобождая пареньку место.

—Что случилось? — спросил он, бережно дотронувшись до своего сломанного носа.

— Я сбежал, — ответил Тарджа. — А харшини пришла за Р'шейл.

Гэри уставился на женщину.

— Так они правда существуют?

— Да, правда, — нетерпеливо кивнул Тарджа. С каждой секундой, что они сейчас теряли, Р'шейл удалялась все дальше. — И кариенский посол убьет Р'шейл, как только узнает, кто она такая. Куда Падрик ее отвез?

Гэри подозрительно прищурился.

— А с чего это я должен тебе что-нибудь говорить? — Тарджа был готов выколотить из него правду, когда, словно догадавшись о его намерениях, Шананара сделала шаг вперед и встала между двумя людьми.

— Ну-ну, детки, тише, не нужно ссориться. Так куда ее увезли, Гэри?

Взгляд юного мятежника остановился на глазах харшини.

— На причал в восьми лигах к югу отсюда. Там их ждал кариенский посол.

Шананара сняла с него чары и повернулась к Тардже:

— Ну вот, и не нужно никакого насилия, верно?

Тарджа сделал быстрые расчеты, результаты которых его не обрадовали.

— Она уже довольно далеко. Думаю, ее передали кариенцам где-то на рассвете.

— Примерно тогда демоны и почувствовали ее боль, — согласилась Шананара. — Тарджа, мне очень жаль.

— Что ты хочешь сказать этим «жаль»? Ты что, не пойдешь за ней?

— Мы не можем рисковать. Демоны способны поддерживать такую сложную форму, как дракон, в течение очень ограниченного времени — даже если их сольется несколько сотен. Я не могу уводить их так далеко от Убежища. Если их слияние ослабнет, а мы в это время будем в воздухе… — ее голос беспомощно стих.

Тарджа не сомневался, что проникся бы к этой беде с глубочайшим сочувствием, если бы хоть немного понял, о чем идет речь.

— И ты ничего не можешь сделать? — спросил он.

— Могу, но кариенский жрец моментально догадается, в чем дело. И ни ради тебя, ни ради Р'шейл, ни ради самого короля харшини я не позволю своим демонам рисковать быть увиденными жрецом. Прости.

— Так что нам тогда делать? — Тарджа не собирался сдаваться. Он не мог и не хотел оставить Р'шейл в руках кариенцев и ни за что не упустит ни малейшего шанса спасти ее. Он просто обязан был сделать все возможное.

— Наверное, нужно найти корабль, — предложила Шананара. — Я не слишком в этом разбираюсь, но, мне кажется, на реке должны быть более быстрые суда, чем корабль кариенского посла. Судостроение никогда не было сильной стороной Кариена. Может, ты сможешь их нагнать?

— А что потом? Предположим, я верну ее. Тогда ты нам поможешь?

— Тарджа, ты представляешь, на что идешь? — вдруг спросила она. — Ты знаешь, какая это боль — любить харшини?

— Что?

— Мы называем это проклятием Кальяны, — объяснила Шананара. — Ты постареешь и умрешь, в то время как она еще будет наслаждаться весной жизни. Мы только выглядим людьми, но на самом деле мы совсем другие. Ты не понимаешь различий между нашими расами. И эти различия принесут тебе только боль.

Тарджа открыл было рот, чтобы ей возразить, но затем подумал, что это ни к чему. У него не было времени на споры.

— Так ты ей поможешь или нет?

— Я тебя предупредила, — она покачала головой и, сняв с шеи маленькую подвеску, протянула ее Тардже. Он осторожно рассмотрел подарок. Это был прозрачный кубик с вырезанным внутри изящным изображением дракона, держащего в когтях мир. — Если ты ее найдешь, если будешь уверен, что тебя никто не видит, и только в том случае, если кариенский жрец будет мертв, ты можешь нас позвать.

— Только если кариенский жрец будет мертв? — переспросил Тарджа. — Я думал, ваши люди не выносят убийства.

— Так и есть. Я и не прошу тебя убивать жреца. Я не могла бы так поступить, даже если бы хотела. Я просто говорю тебе, что ты не должен нас звать до тех пор, пока жрец не будет мертв.

Тарджа надел тонкую золотую цепочку и спрятал кубик под рубашкой, размышляя о той тонкой разнице во фразах, которую харшини пыталась донести до него, не прося убивать жреца, но в то же время убедиться, что он мертв. Затем он посмотрел на Гэри, застывшего в дверях с остановившимся на Дранимире взглядом. Дракон сидел в центре двора, элегантно обнимая огромным хвостом свои лапы, — ни дать ни взять довольный сытый кот.

— Я возьму с собой Гэри, — сказал Тарджа. — Что будет с остальными?

— Когда проснутся, они не смогут ничего вспомнить.

— А что с Мэгиной?

— Она и другая женщина в безопасности — Аффиана присмотрит за ними. Не беспокойся, Тарджа, с ними все будет в порядке.

— Аффиана одна из вас? — Шананара покачала головой.

— Она праправнучка сводной сестры Брэка по человеческой линии. Внучатая племянница Брэка — кажется, так это можно назвать? — и рассмеялась при виде ошеломленного лица Тарджи. — Брэк несколько… старше, чем выглядит. Он родился, когда люди и харшини еще не являлись друг для друга чем-то странным и непривычным. Но пусть тебя это не беспокоит.

Нахмурив брови, Тарджа выпихнул Гэри во двор. Дранимир с любопытством посмотрел на людей.

— Их мы тоже возьмем? Нужно было предупредить, что потребуется общественный транспорт, тогда мы приняли бы форму ломовой лошади.

— Нет, милорд, — успокоила его Шананара. — У них своя миссия.

Демоны в драконе уставились на Тарджу.

— Ты отправляешься искать дичка? — Тарджа кивнул, поняв, что он — они — имеют в виду Р'шейл. — Тогда желаю удачи, маленький человек, — с торжественной серьезностью заявил дракон.

Тарджа и Гэри въехали в Тестру во второй половине дня на той же самой повозке, на которой беглецов привезли на винодельню прошлой ночью. У Тарджи от недосыпания слезились глаза, ему казалось, что они щедро посыпаны песком. Рана на голове пульсировала болью на каждом ухабе. Гэри выглядел значительно хуже: нос распух и был свернут на сторону. Но у молодого человека имелось преимущество — он хоть и вынужденно, но проспал несколько часов. С самого момента встречи с харшини и ее демоном юный язычник держался до странности тихо, за что Тарджа чувствовал к нему безмерную признательность. Парнишке нелегко было переварить все то, что он увидел и услышал за сегодняшний день, а у Тарджи по крайней мере появились подтверждения его слов, что харшини живут и процветают. Ведь, несмотря на веру в их богов, Гэри был абсолютно убежден, что эта раса давно исчезла с лица земли. Увидев могущественного лорда Дранимира и его братию, Гэри был настолько шокирован, что до сих пор мог выдавливать из себя только односложные замечания. Время от времени он больно вцеплялся Тардже в руку, чтобы спросить:

— Ведь это был дракон, да?

К моменту въезда в город Гэри кое-как начал приходить в себя. Он все еще почти не говорил, но уже понемногу избавлялся от остановившегося взгляда округленных, полных ужаса глаз. Тарджа, опустив голову, неторопливо правил повозку через город в сторону пристани. Еще на винодельне он поменял униформу защитника на простую фермерскую одежду. Повернув к докам, он посмотрел на Гэри.

— В числе ваших сторонников есть речные капитаны?

— Да, конечно. Но нам повезет, если они в Тестре. У тебя есть деньги?

— Ни монеты.

— Тогда у нас будут проблемы. Даже наши сторонники не возьмут нас на борт из одних дружеских чувств. Им нужны деньги, чтобы в конце плавания отчитаться перед судовладельцем.

— Что-нибудь придумаем, — уверил его Тарджа, хотя еще не представлял себе, что тут можно поделать. Проезжая вдоль пристани, он увидел с дюжину причаленных суденышек. Интересно, какое из них согласится рискнуть и отправится в погоню за кораблем, принадлежащим иностранному послу, ради спасения девчонки, являющейся дочерью предположительно не существующей более расы?

— Сюда, — сказал Гэри, указывая на таверну с раскачивающейся на ветру вывеской. «Цепь и Якорь» была самой большой таверной на пристани, и даже издалека Тарджа слышал доносящиеся из бара шумные песнопения. Он остановил повозку и спрыгнул на землю. Гэри последовал его примеру и, помедлив секунду, потянул Тарджу за рукав.

— Тарджа, я должен тебя спросить. Падрик был прав насчет того письма? Ты действительно писал защитникам?

— Гэри, мы не готовы к войне. Я не собирался предавать вас, я пытался вас защитить.

— А как с теми нашими людьми, которые погибли после твоего ареста? Как община о них узнала?

— Ты недооцениваешь работу разведывательной сети Гарета Уорнера. Этот список с именами был у Джойхинии в руках задолго до того, как меня взяли. Она просто придерживала его, ожидая удобного случая, чтобы извлечь из всего максимальную выгоду.

Юноша кивнул и указал на таверну.

— Меня там хорошо знают, — предупредил он. — А твое имя не пользуется большой любовью. Держись в тени, договариваться буду я.

Тарджа посторонился и пропустил Гэри вперед.

В баре было полно матросов. Около полудюжины этих орлов толпилось на столе возле двери, обняв друг друга за плечи и дружно раскачиваясь из стороны в сторону. Из их могучих глоток рвалась душещипательная песня о красавце-матросе и на редкость уступчивой прекрасной госпоже. Еще один матрос аккомпанировал хору на аккордеоне. Судя по всему, его познания в музыке ограничивались тремя нотами, каждую из которых он играл с величайшим энтузиазмом и любовью, добирая громкостью там, где ему не хватало таланта. Тарджа опустил голову пониже и, стараясь не привлекать к себе внимания, начал неспешно пробираться вслед за Гэри между столами и пьяными телами. Гэри проталкивался к барной стойке, вытягивая шею в попытке поймать взгляд замотанного, но вполне довольного таким положением дел хозяина таверны. Тарджа оглядел помещение в надежде увидеть знакомое лицо и не оказаться при этом узнанным самому. В дальнем углу он увидел сгорбившуюся над кружкой фигуру старика. Он сидел к ним спиной, полностью отгородившись от бурлящего вокруг праздника жизни. Вздрогнув, Тарджа похлопал Гэри по плечу и указал в его сторону. Глаза Гэри расширились от изумления, и, оставив попытки привлечь к себе внимание бармена, он быстро направился к Падрику.

Гэри уселся напротив старика и положил руки ему на плечи. Тарджа остался стоять позади Падрика. Отчасти чтобы не дать ему убежать, отчасти чтобы немного утихомирить свой гнев, вспыхнувший при виде пожилого мятежника. Этот человек, его бывший друг, собственными руками передал Р'шейл кариенцам.

— Падрик? Где остальные?

Падрик медленно поднял голову. Он был пьян, как глупый воробей, весь день пировавший переспелым плодом джарафрукта.

— Убийцы, — заплетающимся языком промямлил он, — она назвала нас убийцами.

— Падрик!

— Мы зря его повесили, парень, — всхлипывая продолжал Падрик. — Я ведь знал его. Он никакой не предатель. И все нам объяснил насчет письма. Он пытался спасти наши жизни, а не погубить нас. Я должен был ему поверить. Ему и Р'шейл. Она действительно…

Гэри в отчаянии посмотрел на Тарджу. Тот наклонился к старику, сгреб его за воротник рубашки и рывком поставил на ноги.

— Так, значит, это чертовски здорово, что я все-таки жив, а? — тихо сказал он.

Падрик поднял на Тарджу красные заплаканные глаза.

— Тарджа!

— Заткнись! — прошипел Гэри, нервно обежав глазами битком набитый бар. — Нам нужно добыть лодку. Мы вернем Р'шейл.

Падрик даже не поинтересовался причиной столь резкой перемены симпатий Гэри. Раскаяние старика было видно невооруженным взглядом, и он с пьяным отчаянием вцепился в возможность исправить содеянное.

— Нужно спешить. Но здесь вы помощи не найдете. Прошел слух о мобилизации защитников. Все капитаны отправляются на север в Броденвэйль, чтобы заработать на перевозке войск.

— Мобилизация? — Тарджа оглянулся. Так вот в чем причина веселья. Матросам было мало дела до Сестринской общины, но на перевозке войск они получат отличный барыш — их ожидал период процветания. Тот факт, что это фактически остановит всю торговлю на реке и поставит под угрозу благополучие множества людей, их ничуть не беспокоил. — Но зачем?

— Чтобы уничтожить нас, зачем же еще? — пробормотал Падрик. — Ходят слухи, что ты где-то здесь и направляешься к Священным горам. И весь чертов корпус свалится нам на головы через считанные недели.

Новость насторожила Тарджу. Он прибыл в Тестру всего день назад. Чтобы известие достигло местных матросов, Джойхиния должна была отдать приказ о мобилизации уже через несколько часов после того, как узнала о побеге из Гримфилда.

Дверь таверны широко распахнулась, и внутрь ввалилась еще одна команда. Новые посетители по сравнению с остальными, успевшими не по одному разу насладиться изучением дна своих кружек, выглядели не столь радостными и исполненными энтузиазма. С молчаливой молитвой харшинским богам, в которых он не верил, но которые тем не менее до сих пор не отказывали ему в помощи, Тарджа обернулся к Гэри.

— Мне кажется, мы нашли судно, — сказал он. — Уводи отсюда Падрика и ждите меня у повозки.

Гэри быстро вернулся к старой привычке безропотно подчиняться приказам Тарджи. Он кивнул и встал, поднимая на ноги пьяного в дым старого мятежника. Тарджа подождал, пока они проберутся к выходу, и переключил внимание на проталкивающегося к стойке огромного фардоннца. Его братья топтались у двери в поисках незанятого стола. Тарджа махнул им рукой, приглашая на только что освобожденное Падриком место. Братья кивнули и направились к нему. Похоже, они приняли Тарджу за какого-нибудь добродушного фермера. Вскоре подошел Дрендик. Желая поблагодарить, он приблизился к фермеру и изумленно вскинул брови, узнав в нем Тарджу.

— Ты! — воскликнул он.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал тот, не тратя время на преамбулы. — Харшинская девушка попала в беду. Ее захватил кариенский посол.

Тарджа знал, что единственное, что может пробить толстокожих фардоннцев, — это упоминание о кариенцах, к которым те испытывали ненависть, близкую к религиозному исступлению. А если добавить еще и харшини, которым фардоннцы поклонялись с не меньшим рвением, чем их богам, то содействие капитана было гарантировано.

— Кариенцы захватили харшини? — переспросил младший матрос. Хоть они в них верили и поклонялись, но, похоже, ни разу не видели в глаза. Однако в отличие от Падрика и его повстанцев фардоннцы не поставили под сомнение существование легендарной расы.

— Ты мне поможешь?

— Демоны побери, ну конечно! Или ты думаешь, я собираюсь перевозить медалонские войска для проклятой общины? — проревел Дрендик. Фардоннец осушил свою здоровенную кружку одним глотком и с грохотом поставил ее на стол. — Ну, мой мятежный юный друг, давай-ка двинемся в путь и заслужим благословение и милость богов, спасая одну из избранных. У тебя есть деньги?

Тарджа покачал головой, и фардоннец вздохнул.

— В наши дни быть героем — совсем неприбыльное занятие.

 

Глава 50

Величественный корабль отчалил и поплыл на юг, вниз по течению Стеклянной реки. Кариенский посол окинул Р'шейл опасливым взглядом и отвернулся к Элфрону. Девушка все еще стояла на коленях у ног Пайтера, опираясь руками о палубу и пытаясь сдержать накатывающие волнами приступы тошноты. Мучительная боль, вызванная жезлом Элфрона, постепенно перешла в мучительную пульсацию, бьющуюся в ритме ее сердца.

— Что вы с ней сделали?

— Ничего, — ответил жрец. — Это Хафиста заговорил посредством своего жезла власти. Она харшини.

— Но она же дочь Верховной сестры! По крайней мере была, пока Джойхиния не отреклась от нее. Думаете, ей было известно?

— Конечно, известно! Разве я не предупреждал вас, что Сестринская община состоит в союзе с силами зла? Какое счастье, милорд, что она не пыталась сбить вас с пути истины!

Если Джойхиния и была в союзе с силами зла, то до сих пор наверняка пребывала в неведении. Пайтер снова посмотрел на Р'шейл, но в его глазах не было похоти — только отвращение.

— Уведите ее вниз.

— Мы должны привязать ее к мачте, чтобы весь Медалон мог видеть, что мы захватили это злобное отродье, — заявил Элфрон. — Пусть знают, что Хафисту не обмануть.

— Не будьте глупцом! Вы не можете плыть через Медалон с привязанной к мачте медалонкой! Вы что, хотите спровоцировать войну?

— Это не медалонка — это харшинская ведьма, — возразил жрец. — Медалон должен возликовать, узнав, что мы убрали ядовитую змею с груди ничего не подозревающей Сестринской общины.

— Харшини для них ничего не значат, здесь их давно позабыли! Только мы в Кариене, где власть Всевышнего защищает нас от харшинского ига, помним о том, как они опасны. Медалонцы не разделят ваш триумф, Элфрон, они проткнут вас мечом!

Элфрон вынужден был неохотно согласиться с этими доводами.

— Что ж, будь по-вашему, заприте ее внизу. Но как только мы выйдем из Стеклянной реки, благополучно пересечем Фардоннскии залив и войдем в кариенские воды — тогда мы немедленно привяжем ее к мачте, чтобы по крайней мере наши люди смогли возрадоваться этой невероятной удаче. Мое видение оказалось истинным. Мы проплывем по Железному Потоку, овеянные славой и величием.

Подчиняясь повелительному взмаху руки Пайтера, два матроса потащили Р'шейл вниз. Она не сопротивлялась. Девушку все еще трясло, и она чувствовала себя совершенно обессиленной. Наконец ее втолкнули в какую-то тесную кладовку в дальней части длинного коридора и заперли дверь. Из коридора через щели между досками проникал тусклый свет. Почти на ощупь пробираясь вперед, Р'шейл наткнулась на сваленные в углу мешки и, не в силах больше сдерживаться, рухнула прямо на эту отдающую плесенью кучу.

Девушку захлестнула волна отчаяния, и грязная мешковина вскоре стала мокрой от слез. Охватившее Р'шейл горе и скорбь при мысли о гибели Тарджи совершенно опустошили ее. Это было великолепной добавкой к ее собственным физическим и душевным мукам. Р'шейл стало все равно, что ждет ее в будущем. Казалось, что никакое страдание не может сравниться с этой всепоглощающей болью.

Под мерное покачивание продвигающегося на юг судна пленница слегка задремала в своей темнице. День набирал силу, и в каморке становилось нестерпимо жарко и душно. Р'шейл проснулась, мучимая голодом и жаждой; к ней никто не приходил, ни пить, ни есть тоже не давали. В полумраке она обследовала полки, но ничего полезного не обнаружила. В стенном шкафу оказались старые мешки, мотки веревки да несколько бочонков едко пахнущей смолы — ничего хоть отдаленно напоминающего воду или съестное.

Они что, забыли, что заперли ее здесь? А может, решили уморить с голоду? Навряд ли. Уж очень хотелось Элфрону войти в Железный Поток с привязанным к главной мачте харшинским трофеем. Он не мог позволить ей умереть раньше и испортить праздник. Заняться было нечем. Скорбь по Тардже сделалась менее острой, но не менее болезненной — улеглась, словно мутный осадок в прокисшем вине. Р'шейл задумалась о Пайтере и Элфроне и их странном заявлении, будто она — харшини. Это звучало совершенно дико и нереально. Во время путешествия из Гримфилда Брэк много рассказывал о харшини. Его рассказы были столь правдоподобны и очаровательны, что Р'шейл даже почти захотела, чтобы эти люди все еще были живы. Истории Брэка помогли ей вырваться из глубокой депрессии и вернуться в действительность. Они волшебной невесомой сетью оплетали израненную душу девушки, исцеляя ее и возвращая интерес к жизни. Р'шейл только теперь поняла, как сильно помог ей Брэк. В первые дни после побега ее охватило полнейшее равнодушие ко всему — было абсолютно не важно, что делать, куда идти, останется она в живых или умрет. В душе царил необъяснимый неведомый страх, нежелание признать то, что она совершила, неспособность даже понять причину своих действий. Р'шейл рассказала Брэку о настенной росписи у себя в спальне, и по ее описанию он определил, что там изображено некое Убежище, как он его назвал. Построенный харшини мирный уголок, приют, залы которого были полны смеха и радости, а каждый вдох омывал душу покоем. Она размышляла, что из этого Брэк действительно знал, а что выдумал. Ему следовало бы стать бардом.

То, что давно пропавшие харшини вдруг так резко обозначились в ее жизни, казалось довольно странным совпадением. Сначала Брэк с его сказками, затем Тарджа, в попытке спасти ей жизнь, хотел убедить повстанцев, что она харшини, — нет чтобы выдумать что-нибудь поправдоподобнее! Эта глупость стоила ему жизни. А теперь вот Элфрон и лорд Пайтер везут ее в Кариен, исполненные желания спалить на костре как харшинскую ведьму. И они ведь даже не сомневаются в этом! Разве такое возможно? Неужели ее неизвестный отец был харшини? Невероятно. Р'шейл знала, что ее мать отказалась назвать имя отца. Но харшини не существуют. Сестринская община давно уничтожила их.

Элфрон появился в ее клетушке, когда было уже совсем темно. Движение судна изменилось, и Р'шейл решила, что они причаливают к берегу на ночевку. Она мало что знала о кораблях, но подозревала, что кариенское судно предназначалось для морских путешествий и было плохо приспособлено для плавания по реке. Кроме того, капитану капризы Стеклянной реки были известны не слишком хорошо и он не отваживался плыть по ней в полной темноте.

Р'шейл пыталась уснуть, наивно полагая, будто это избавит ее от мучительной горечи скорби, от пульсирования раны на плече, от дерущей сухости в горле и голодного бурчания в желудке, когда в замке заскрежетал ключ. Последней ее трапезой был ужин на постоялом дворе Аффианы. Та часть Р'шейл, которая продолжала скорбеть, лелеяла надежду, что если еще подождать, то можно тихо умереть от жажды или голода — и тогда наступит конец всем мучениям. Та часть, в которой горела жизнь, требовала еды и питья со страстью, уже почти перевешивающей душевные страдания. Искра жизни оказалась слишком яркой, чтобы так легко сдаться и погаснуть от боли или горя.

Элфрон открыл дверь и велел Р'шейл встать. От страха и слабости она подчинилась приказу очень медленно. Он схватил девушку за руку и потащил из каморки по длинному коридору к другой комнате, вход в которую украшала резная двустворчатая дверь. В левой руке Элфрон сжимал жезл Хафисты, при одном взгляде на который она поняла, как сильно ошибалась, наивно полагая, что любая боль по сравнению с болью от потери Тарджи будет ничтожна.

Обстановка в комнате дышала роскошью. Все: изголовье кровати, кресла, закрытые панелями стены — было отделано золотом, и отовсюду сияло изображение пятиконечной звезды, пронзенной серебряной стрелой. Даже голубое шелковое покрывало на постели было украшено вышитым золотыми нитками символом Хафисты. Царящее здесь богатство ошеломляло.

— Ты находишься в присутствии представителя Всевышнего, — сказал Элфрон. — Ты грязна. Вымойся и оденься поприличнее, прежде чем мы перейдем к делу.

Он указал на кувшин и таз для умывания, стоящие на столе; рядом притулился маленький накрытый салфеткой поднос. На спинке одного из кресел висела грубая — слишком простая и невзрачная на фоне богатой обстановки — ряса, наподобие той, что была на жреце. Р'шейл настороженно взглянула на Элфрона, но тот, похоже, испытывал к ней интереса не больше, чем если бы она была, к примеру, котом или собакой. Р'шейл сделала, как ей велели. Она повернулась к жрецу спиной и стянула с себя одежду. Пока девушка мылась, Элфрон смотрел на нее с тем же выражением, с каким мог бы смотреть на вылизывающую себя кошку. Р'шейл надела предложенную ей жесткую колючую рясу и повернулась к нему лицом.

— Можешь есть, — разрешил он, указав на поднос.

Р'шейл подняла салфетку и обнаружила под ней ломоть черствого черного хлеба и стаканчик красного вина, разведенного водой. Это показалось ей самой щедрой трапезой в жизни. Искоса поглядывая на Элфрона, девушка жадно набросилась на хлеб и выпила все вино до капли. Жрец, терпеливо ожидая, когда она закончит есть, смотрел куда-то в сторону. При виде того, как Р'шейл вытерла губы тыльной стороной ладони и стряхнула приставшие крошки, он удовлетворенно кивнул.

— А теперь ты расскажешь мне, где находится логово харшини, — заявил он тем же бесцветным тоном, каким до этого приказывал ей вымыться и есть.

Р'шейл бросила на жезл опасливый взгляд и проговорила:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Лгать грешно. Говори правду или отведаешь жезла Хафисты.

— Я не могу открыть того, о чем не имею понятия. Харшини — миф. Их не существует, и я не одна из них. Я такой же человек, как и вы.

— Ты не человек, — отрезал жрец, взяв жезл двумя руками. Свет ламп угрожающе блеснул, отражаясь от драгоценных камней, украшающих его верхнюю часть. — Ты — квинтэссенция харшинского зла. Ты наделена телом распутницы, чтобы прельщать правоверных и сбивать их с пути истинного. Твоя красота измышлена лишь с целью совратить благочестивых мужей. Ты используешь свое женское тело и соблазняешь преданные души безбожной, демонической магией. Всевышний говорил со мной. Он явился ко мне в моем видении и приказал уничтожить тебя. Его повеление будет исполнено, никто не смеет — не может — игнорировать его желания.

Во время этой напыщенной проповеди Р'шейл потихоньку пятилась назад. Ей было страшно. Она не знала, безумен ли Элфрон или просто настолько фанатичен, что находится на грани помешательства, — в данном случае это было не важно. Конечный результат будет один и тот же. Жрец сделал шаг вперед и резко опустил жезл на уже раненное прежде плечо Р'шейл. И снова ее тело изогнулось в агонии и извергло жуткий вопль, будучи не в силах выдержать эту выворачивающую душу пытку. Элфрон, раскачиваясь и едва слышно бормоча слова молитвы, все не убирал жезл — даже когда девушка, корчась от боли, рухнула на пол. Р'шейл кричала и кричала до хрипоты, она кричала, даже когда уже не могла больше кричать.

Глаза Элфрона при виде страданий жертвы — харшинской ведьмы — горели праведным религиозным огнем. В то же время его наслаждение по своей силе было почти сексуальным. Р'шейл исходила криком ужаса и невыносимой боли — ее тело словно раз за разом пронзал добела раскаленный клинок.

— Кретин! Вы же убьете ее!

Пайтер вырвал жезл из рук жреца. Боль внезапно уменьшилась. Элфрон посмотрел на вздрагивающую и всхлипывающую девушку.

— Хафиста не допустит, чтобы она умерла до жертвоприношения.

— Отлично, но я бы предпочел не осложнять его задачу по поддержанию этой никчемной жизни. Я сказал, что вы можете ее допросить, а не заставлять орать, словно ополоумевший призрак. Да ее же было слышно на каждой ферме в радиусе пяти лиг! Идиот!

Элфрон рывком отобрал у рыцаря святыню.

— Почему вы защищаете ее? — спросил он. — Или ее коварные колдовские чары уже оплели вашу душу?

Пайтер с омерзением взглянул на трясущееся тело Р'шейл.

— Скорее уж она очарует вас, — фыркнул посол. — Мне она кажется отвратительной. Отправьте ее обратно в кладовку и оставьте в покое. Такая она нам бесполезна — даже наши люди не поверят, что это жалкое существо представляет для нас угрозу, — и он презрительно указал на испуганную заплаканную пленницу.

Элфрон хмыкнул, неохотно соглашаясь с доводами Пайтера.

— Тогда уведите ее.

Посол рассерженно сощурился, но повиновался. Р'шейл почувствовала, как сильные грубые руки подхватили ее, поставили на ноги и помогли добраться до темницы. Затем Р'шейл швырнули внутрь, и она тяжело приземлилась на пол. Ползком добравшись до кучи плесневелых мешков, она услышала, как позади в замке повернулся ключ. Последней мыслью, бившейся в измученном мозгу перед тем, как она потеряла сознание, было: «Сколько боли нужно, чтобы наконец умереть?»

 

Глава 51

— Ты правда разговаривал с драконом?

Тарджа посмотрел на уверенно держащего штурвал капитана. Фардоннец ловко вел «Дочь Майры» на юг. Они шли по течению, да еще и на всех парусах, так что их небольшое судно продвигалось вперед с ошеломляющей быстротой. Они плыли и ночью, правда, даже Дрендик не отважился идти под парусами в кромешной мгле — в темноте «Дочь Майры» нес только речной поток. Однако с первыми же проблесками зари паруса снова подняли, и плотная ткань мгновенно натянулась, надутая свежим порывистым ветром. Судно бодро понеслось дальше. Дрендик не преминул заверить Тарджу, что сразу поймать ветер — это отличный знак. Боги, без сомнения, благоволят им. Тарджа, не желая обидеть религиозные чувства фардоннцев, ничего не ответил, но про себя подумал, что все это — не более чем простая случайность.

— Да, я действительно говорил с драконом.

За день и за долгую ночь Тарджа успел поведать капитану и его команде большую часть своей истории. Уснуть ему удалось только сегодня рано утром, и теперь, проснувшись и поднявшись на палубу, он с удивлением обнаружил, что они продвинулись значительно дальше, чем он рассчитывал. Дрендик не сомневался, что кариенский корабль покажется уже к ночи. Ему доводилось раньше видеть посольскую бригантину, и капитан привел Тардже длиннющий список причин, по которым она не могла развить высокую скорость, начиная с совершенно идиотского, непродуманного дизайна и заканчивая полной некомпетентностью команды. На эту благодатную тему фардоннец мог распинаться часами, однако больше всего Дрендика завораживала мысль о том, что Тарджа разговаривал с драконом.

— Точно. На тебе благословение священных наставников, раз они позволили тебе общаться с драконом, — Дрендик даже зацокал языком от восхищения. — Наши самые известные и могущественные чародеи могут похвастать лишь тем, что слыхали о них. Я в жизни не встречал человека, который на самом деле разговаривал со слиянием демонов.

— Я тоже.

Громадный фардоннец расхохотался.

— А для атеиста ты вполне ничего.

— Где мы? — поинтересовался Тарджа, окинув взглядом раскинувшиеся по обе стороны убегающие вдаль поля. Солнце уже низко склонилось над пунцовым горизонтом, изрезанным линией Священных гор.

— Мы в четырех днях пути от Заставы, если, конечно, двигаться с той же скоростью, как и сейчас, — ответил Дрендик, посмотрев на заходящее солнце. — Скоро мы их нагоним. На ночь они непременно пристанут к берегу.

Тарджа с готовностью поверил бы любым уверениям Дрендика, если бы они означали, что посольский корабль будет настигнут до того, как покинет границы Медалона. Тем не менее капитан был прав. Незнание причуд и особенностей Стеклянной реки было основной причиной несчастных случаев на этом огромном водном пути. Даже Тарджа, проведший на реке не так уж много времени, это прекрасно понимал.

— А когда мы их догоним, что тогда? — спросил он. — Если вы поможете нам штурмовать судно, это будет расценено как пиратство.

Дрендик пожал плечами.

— У нас на родине штурмовать кариенское судно ради спасения священного наставника считается делом чести и почетным долгом, — он по-приятельски шлепнул Тарджу ладонью по плечу, отчего молодой человек чуть не вошел в палубу, словно гвоздь. — С твоей стороны очень любезно беспокоиться о нас, но мы все равно шли на юг. Мы проделываем этот путь лишь раз в год, так что к следующему сезону все уже и думать о нас забудут.

— Вы не обязаны нам помогать, — попытался убедить его Тарджа. — Мы вполне справимся сами.

— Что? Ты, этот сопливый юнец да усталый старик? — Дрендика, похоже, шокировала сама мысль о подобной возможности. — Я, конечно, восхищен твоей отвагой, друг мой, но твой здравый смысл оставляет желать лучшего.

— Просто подумай над моими словами.

— Считай, что уже подумал, — заявил Дрендик. — Эйбер, полезай на мачту! Мы вот-вот можем их обогнать.

На реку опустилась тьма, и воздух заполнил хор ночных насекомых, затянувших свою ежевечернюю песню. «Дочь Майры» тихо скользила вниз по течению. Тарджа время от времени поглядывал на главную мачту, где наверху, в специальной корзине, пристроился Эйбер, выискивающий вдали свет кормовых огней бригантины. Гэри и Гэзил топтались на носу, старательно всматриваясь во мрак с целью обнаружить хоть что-нибудь, что выдавало бы присутствие кариенцев. Тарджа стоял рядом с Падриком и Дрендиком, который ловко вел судно между спокойными прибрежными водами и бурным центральным потоком. Так, в состоянии нервного ожидания, они плыли в темноте уже несколько часов. Тарджа совсем уж было уверился, что они либо давно миновали корабль, либо, вопреки утверждениям капитана, кариенцы и не думали причаливать на ночь.

Всеобщее внимание привлек тихий свист Эйбера. Матрос указал на западный берег, и Тарджа быстро проследил глазами за его рукой. Вдали мерцали почти совсем неприметные крохотные звездочки корабельных огней.

Дрендик резко повернул штурвал, направив судно к западному берегу, и. Тарджа услышал, как оно жалобно заскрипело. Эйбер вместе с Гэзилом занялись парусом, а Дрендик между тем умело повел «Дочь Майры» поперек течения к противоположному берегу. Они шли в полной темноте, без огней, но Тарджа был уверен, что по мере приближения кто-нибудь из кариенцев их наверняка обнаружит. Постепенно во мраке проступили очертания массивного корабля, по сравнению с которым их баржа казалась нелепым утлым суденышком. Они аккуратно приблизились к берегу, и Тарджа почувствовал легкий толчок, когда нос судна вошел в заросли тростника. Раздался тихий плеск — Гэзил бросил якорь. Эйбер быстро соскользнул с мачты вниз. Наконец мужчины собрались на палубе и выжидающе посмотрели на Тарджу.

— А плавать-то вы все умеете? — ему внезапно пришло в голову, что их великая спасательная операция может сорваться, если воины его маленькой армии не умеют плавать. Дружные кивки подтвердили, что у плана есть шансы воплотиться в реальность, и успокоившийся Тарджа начал отдавать распоряжения. Эйбер и Гэри возьмут на себя нос, Гэзил и Падрик — корму, средняя часть корабля достанется Дрендику и Тардже. Скорее всего, кариенцы держат Р'шейл внизу, таким образом Тарджа и Дрендик отправятся на ее поиски, в то время как остальные возьмут под контроль ситуацию на палубе. Мужчины дружно кивнули в темноте. Вопросов ни у кого не возникло.

— Тогда вперед, — сказал он.

— Ты кое-что забыл, — подал голос Дрендик. — Жрец.

— А что там со жрецом? — спросил Падрик. В его глазах даже во мраке отражалось гложущее чувство вины.

— Жреца убить, — отрезал Тарджа. — Даже если больше мы ничего не добьемся, жреца нужно убить.

Дрендик с братьями снова кивнули. Падрик тоже выглядел вполне довольным этим решением. Только Гэри вопросительно посмотрел на Тарджу, будто у него на этот счет были некие сомнения. Тарджа пожал плечами, словно стремясь показать, что и сам не особенно представляет важность этого момента, но вот и харшини, и фардоннцы дружно полагают, что мир без жреца станет значительно чище и лучше.

Они по одному нырнули с «Дочери Майры» в темную воду, и Тарджа почувствовал себя в ледяных объятиях реки. К ноге его был прикреплен позаимствованный у фардоннцев меч, а в зубах зажат остро отточенный фардоннский же кинжал. Тарджа упрямо греб к бригантине, время от времени поглядывая на покачивающиеся головы плывущих рядом товарищей. Моток веревки у него на плече быстро намок и тяжелым грузом тянул ко дну. Тарджа посмотрел наверх, на палубу посольского корабля, и снял веревку с плеча, размышляя, как бы получше размахнуться и перекинуть ее через возвышающийся, как крепостная стена, борт. Он услышал тихий свист и оглянулся. Словно поняв, что за вопрос терзает командира, Эйбер поднял абордажный крюк, прицепленный к концу его собственной веревки, и начал раскручивать его над головой, с каждым оборотом понемногу отпуская веревку. Наконец он сильным движением послал крюк наверх, и тот, перелетев через борт, со стуком упал на палубу. Поблагодарив матроса молчаливым кивком, Тарджа последовал его примеру. Похоже, никто на корабле не обратил внимания на шум. Потянув за веревку и удостоверившись, что крючья крепко впились в борт, Тарджа начал карабкаться наверх.

Он перевалился через борт и очутился на палубе, с него ручьями лилась вода. Вокруг было пусто, и в этом ощущалось что-то неправильное, тревожащее. Тарджа взял кинжал в левую руку. Он увидел, как Дрендик штурмовал правый борт. С бороды фардоннца тоже стекали струйки. Он недоуменно пожал плечами, не обнаружив ни одного врага.

Тарджа указал на большую резную дверь под полуютом, и они оба тихо направились к ней. Остановившись возле самой двери, Тарджа оглянулся и решительно взялся за золоченую ручку. Руку до самого плеча пронзила нестерпимая боль, Тарджа вскрикнул. Почти мгновенно палуба ожила и оказалась заполненной дюжиной выскочивших из укрытий вооруженных кариенцев. Ночь озарила вспышка света. Маленький отряд незваных гостей попятился от неожиданности, уставившись на возвышающуюся на полуюте фигуру жреца. В одной руке Элфрон сжимал сияющий жезл, а другой крепко держал за волосы Р'шейл.

— Вы пришли за ней? — прокаркал он, рывком откинув голову пленницы назад. В ту же секунду у Тарджи рассеялись все колебания относительно судьбы священнослужителя. — Бросайте оружие!

Повстанцы и фардоннцы неохотно повиновались. Кариенские матросы быстро согнали горе-пиратов в кучу, Тарджа не сводил глаз с Р'шейл. На ней не было видимых следов истязаний, но она выглядела обессиленной и измученной. Ослепленная магическим светом жезла, она даже не видела, кем были ее неудачливые спасатели. Тут Тарджа заметил, что Падрика среди них не было. Он вместе с Гззилом отвечал за полуют. Неужели он уже мертв? Или жрец появился еще до того, как старик смог подняться на борт?

Словно отвечая на этот мысленный вопрос, на полуюте раздался крик — Падрик с высоко поднятым мечом бежал к незащищенной спине Элфрона. Тот обернулся и, отшвырнув в сторону Р'шейл, в страхе прикрылся рукой. Почти случайно лорд Пайтер сделал шаг вперед, и Падрик оказался пронзенным его клинком.

Тарджа и его соратники не стали терять времени на скорбь. Перепуганный жрец выронил жезл, и корабль погрузился во мглу. Пока растерявшиеся кариенцы топтались на месте, не зная, что предпринять, «пираты» бросились за своим оружием. Тарджа нашел меч, схватил его в левую руку и сделал выпад в сторону мелькнувшей перед ним тени. Судя по раздавшемуся кариенскому проклятию, ему повезло — он не насадил на клинок кого-нибудь из своих. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Тарджа побежал к Р'шейл, из всех сил стараясь добраться до нее раньше, чем жрец снова овладеет жезлом и осветит им корабль. Элфрон, ползая на четвереньках, пытался на ощупь отыскать свою святыню, лежащую немного поодаль. Посол сражался в отчаянном поединке с фардоннским капитаном. Р'шейл лежала рядом с упавшим жезлом.

— Р'шейл!

Она отвлеклась от жреца и изумленно посмотрела на поднимавшегося к ней по лесенке Тарджу. Как только Элфрон дотянулся до жезла, в Р'шейл словно вдохнули жизнь. Она вскочила на ноги и отшвырнула проклятую святыню Хафисты. Внимание Тарджи на мгновение привлек карабкающийся за ним кариенский матрос. Тарджа повернулся, больно ударившись безжизненно висящей правой рукой о поручень, и жестоко приложил преследователя ногой в лицо. Тот рухнул на поднимавшихся за ним еще двоих кариенцев, и все трое свалились вниз. Тарджа снова повернулся к Р'шейл, и глаза ослепил яркий свет жезла. На этот раз в руках его держала она, а не жрец.

Девушка кричала, словно жезл причинял ей страшную боль. Элфрон протестующе задергался. Р'шейл с размаху ударила ненавистным символом Хафисты о мачту. На секунду воцарилась кромешная тьма, затем мачта вспыхнула огнем. Почти мгновенно странное пламя с зеленоватыми сполохами распространилось по всему кораблю. Тарджа отпрянул от зеленого огня, охватившего поручни. Волшебное пламя быстро пожирало судно.

— Тарджа! — закричала девушка, выронив сломанный жезл и протянув навстречу обожженные руки. Он побежал к ней, на ходу перескочив через разделяющий их огонь. Тарджу спасло лишь то, что после пребывания в реке на нем не осталось ни единой сухой нитки. Примерно в это же время к ним подбежал Дрендик. Кариенский посол лежал, пронзенный фардоннским клинком. Могучему капитану удалось пробить насквозь латы Пайтера. Даже если это были церемониальные доспехи, все равно, чтобы проткнуть их, требовалась немалая сила. Р'шейл без сил упала на руки Тарджи. В онемевшую правую руку словно впились тысячи иголок — она начала оживать. Тарджа бросил свой меч Дрендику. Фардоннец поймал клинок на лету и, повернувшись к жрецу, не сходя с места, рассек его от плеча до пояса. Без дальнейших колебаний, Тарджа прижал к себе Р'шейл и кинулся в спасительную реку. Одежду Р'шейл лизнуло пламя. Почувствовав, что они падают, девушка закричала. Ледяная вода сомкнулась над их головами и повлекла в хрустальные глубины.

 

Глава 52

Тлеющий корпус кариенской бригантины одиноко покачивался среди обгоревших обломков. Еще накануне это был величественный, хотя и несколько нелепый корабль. Судно сгорело до ватерлинии. Еще одна тлеющая кучка на берегу представляла собой кремированные останки кариенских матросов. Гэзил, Эйбер и Гэри провели остаток ночи за этим неприятным занятием — сначала они вылавливали из реки трупы, затем складывали их на земле, сооружая импровизированный погребальный костер. Фардоннцы, отрицательно относящиеся к кремации, с удовольствием сделали исключение для кариенцев. Их особенно убедило предложение Тарджи подумать о том, что будет, когда течение где-нибудь вынесет на берег тела покойников. Тело посла так и не нашли. Возможно, тяжелые доспехи утащили его на дно. Тело жреца отложили в сторону. Тарджа пока не велел его сжигать. Все были измотаны бессонной ночью и чувствовали тот спад, который обычно наступает после столкновения со смертью, когда человек еще не в силах поверить, что он — на удивление — еще жив. Тарджа окинул взглядом западный горизонт, но на небе пока не появилось ничего необычного. Он со вздохом повернулся к небольшому костерку, разожженному Дрендиком в укромном месте. Рядом с костерком сидела Р'шейл. На ней еще были остатки коричневой рясы. Девушка зябко куталась в серое шерстяное одеяло. Глаза ее были пусты. Тарджу очень тревожило ее состояние. С тех пор как Р'шейл оказалась на берегу, никому не удалось услышать от нее ни слова. Девушка каждый раз вздрагивала, если кто-нибудь — даже случайно — дотрагивался до нее. Руки, где их касался жезл, обгорели, еще один огромный ожог зиял на правом плече. Гэри поднялся на холмик и встал рядом с Тарджой.

— Какая горькая ирония, — обратился к юноше Тарджа. — Мы, сами того не желая, развязали войну. Как только кариенцы узнают, что в Медалоне убили их посла, они тут же перейдут границу. Альянс разрушен окончательно и бесповоротно.

— Мне кажется, Падрик это понимал, — ответил Гэри. На мгновение они замолчали, почтив память старого повстанца. Его тело они обнаружили одним из первых.

— С ней все будет в порядке? — Гэри с грустью посмотрел на сгорбившуюся фигурку Р'шейл.

— То, что случилось на корабле, — это магия, а я ничего в этом не понимаю. Проклятье, да я в это даже не верю! — Тарджа окинул девушку беспокойным взглядом и добавил: — Сейчас ей нужно общество таких же, как она.

— Ты звал их? — Тарджа кивнул:

— Несколько часов назад.

Так же как и Тарджа несколькими минутами раньше, Гэри пробежал глазами горизонт и снова посмотрел на собеседника:

— Ты сказал — магия? Я всегда думал, что кариенцы так же ненавидят магию, как и община.

— Мне тоже так казалось.

— А может, то была не магия. Может, то был их бог. — Тарджа мрачно ухмыльнулся на такое предположение.

— Гэри, ты что, действительно думаешь, что мы бы спокойненько тут стояли, если бы в дело вмешался кариенский бог?

— Пожалуй, нет, — юноша снова окинул взглядом горизонт. — Тарджа! Смотри!

Тарджа проследил за направлением его указательного пальца и разглядел в небе две маленькие, но довольно быстро растущие точки. Их красновато-медный блеск не оставлял сомнений. Тарджа облегченно вздохнул и начал спускаться к костру.

Дрендик пытался уговорить Р'шейл выпить чашку горячего чая, но она невидящим взглядом уставилась на огонь и не реагировала на его попытки. Увидев приближающегося Тарджу, фардоннец беспомощно пожал плечами. Тарджа опустился на колени рядом с девушкой и нежно взял ее за руку. Она болезненно дернулась, посмотрев на него, словно на привидение.

— Р'шейл, пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать. — Девушка долгие секунды не сводила с него непонимающего взгляда, затем позволила помочь себе подняться. Тарджа повел ее на холм, где нетерпеливо подскакивал поджидающий их Гэри. Фардоннцы последовали за ними, не сводя изумленных глаз с двух растущих точек, которые уже стали похожи на огромных птиц с отливающими медью необъятными крыльями.

— Мать всех богов! — только и смог выдохнуть Дрендик.

— Смотри! — показал Тарджа.

Р'шейл посмотрела на него и перевела взгляд на приближающихся драконов. По ее щеке покатилась слеза, оставляя на испачканной сажей и гарью коже белую полоску.

Наконец драконы спустились вниз. Первым земли коснулся лорд Дранимир, взмах его исполинских крыльев поднял целое облако пыли. Второй дракон оказался поменьше — это была леди. Ее чешуя отливала скорее зеленью, чем медью, а черты были более изящными. Оба дракона опустили массивные головы, позволяя своим седокам без хлопот соскользнуть к встречающим. На Дранимире прилетела Шананара, а во втором наезднике Тарджа с удивлением узнал Брэка. Не успели харшини ступить и шага, как фардоннцы пали на колени.

Для Р'шейл теперь существовали только драконы. Она освободилась из объятий Тарджи и, все еще кутаясь в одеяло, зашагала по склону в сторону харшини. Не обратив внимания на их радостные приветствия, девушка, не останавливаясь, проследовала дальше. Тарджа бросился было за ней, но когда поравнялся с Брэком и Шананарой, они мягко остановили его.

— Лучше оставь ее, — посоветовала Шананара. — Посмотрим, что будет.

Тарджа взволнованно наблюдал, как Р'шейл подошла к большему дракону, остановилась прямо перед ним и безо всякого страха смело взглянула на чудовище.

Дракон тоже окинул ее любопытным взглядом.

— Рад приветствовать, ваше высочество! — произнес он своим глубоким низким голосом и опустил громадную голову в вежливом поклоне.

Р'шейл протянула обожженную руку и ласково коснулась дракона. Как только она дотронулась до него, гигантская тварь словно растворилась прямо у них на глазах. Там, где только что стояло чудовище, теперь все кишело извивающимися мелкими серыми существами с большущими черными глазами. Тарджа был поражен столь внезапно происшедшей переменой.

— Ты молодец, Брэк, — сказала Шананара, наблюдая, как демоны радостно заскакали вокруг Р'шейл, которая застыла среди серого моря уродливых морщинистых карликов, слишком изумленная и испуганная, чтобы пошевелиться. При этих словах Тарджа посмотрел на Шананару и увидел, как она с облегчением кивнула Брэку.

— Что происходит?

— В общем ничего особенного.

— Они могут причинить ей вред?

— Скорее всего, нет.

Тарджа подозрительно взглянул на обоих харшини.

—Проклятье, что все это значит?

— Демоны связаны с харшини по законам кровного родства, — пояснила Шананара. — Дранимир и его братия чувствуют связь с Р'шейл, так же как и она — скорее всего, неосознанно — может чувствовать связь с ними.

Если изначально отбросить всю невероятность происходящего, то объяснение было вполне удовлетворительным, и Тарджа решил уточнить:

— То есть если Р'шейл связана с теми же демонами, что и ты, значит, вы с ней родственницы? — было не совсем ясно почему, но, видимо, этот факт вызывал у харшини некоторое беспокойство.

Харшини кивнула.

— Похоже на то.

— Ну и в чем проблема?

— Она наполовину человек, — с непроницаемым лицом произнес Брэк, не отрывая взгляда от окруженной демонами девушки.

— Это я уже понял. Так в чем беда? — Брэк наконец перевел глаза на Тарджу.

— В том, из какой она семьи. Полный титул Шананары — ее королевское высочество, принцесса Шананара ти Ортин. Ее брат — наш король Коранделлен.

Тарджу совершенно не удивило, что в жилах Р'шейл течет королевская кровь. Это почему-то казалось таким естественным. Но, судя по всему, Брэка и Шананару этот факт скорее тревожил, чем радовал.

— Ведь проблема же не в этом? — решил проверить он.

— К сожалению, в этом, — ответила Шананара. — Она дочь Лорандранека.

Прозвучавшее имя подтолкнуло к поверхности сознания смутные воспоминания. Он уже что-то слышал насчет Лорандранека. Тарджа с расширенными от изумления глазами повернулся к харшини. Поняв по его лицу, что Тарджа наконец обо всем догадался, женщина печально кивнула.

— Правильно. Это дочь короля харшини от женщины-человека.

— Так называемое дитя демона, — мрачно вывел Брэк.

Брэк, качая головой, осматривал произведенные Тарджой и его армией разрушения.

— Скажи, тебе знакомо выражение «минимальное насилие»? — Тарджа нахмурился, услышав в его словах неодобрение.

— Думаю, не меньше, чем тебе знакома фраза «можешь на меня рассчитывать».

— Ладно, значит, жреца убили? — они прошли по берегу к тому месту, где лежало тело Элфрона. Река смыла с трупа кровь. После смерти жрец выглядел скорее не обычным человеком, а вынесенной из морских глубин дряблой медузой.

— Его убил Дрендик.

— А что случилось с его жезлом?

— Р'шейл сломала его. — Брэк резко остановился.

— Р'шейл — что?

— Она сломала жезл. С размаху ударила о мачту. Поэтому корабль и загорелся. Отсюда и ожоги у нее на руках.

— О боги! — пробормотал Брэк. Харшини развернулся и быстро зашагал к демонам, оставив Тарджу у раздувшегося трупа.

— В чем дело? — вдогонку спросил его Тарджа. Брэк не ответил и не остановился.

Леди-дракон тешила себя беседой с фардоннцами, которые с благочестивым трепетом внимали каждому ее слову, склонившись в почтительном поклоне, словно перед ожившим гигантским алтарем. Демоны, бывшие раньше другим драконом, разбились на небольшие группки и развлекались, постоянно меняя формы, отчего голова у Тарджи пошла кругом. Им, похоже, доставляло удовольствие принимать вид то одного, то другого существа — то маленьких пташек, то мышей. Если же группа демонов оказывалась помногочисленнее, они сливались в более сложных существ и с ослепительной быстротой перетекали во все новые и новые формы — о некоторых животных Тарджа даже не слышал.

Когда Брэк приблизился к серым резвящимся малышам, от одной из групп отделился демон и спросил:

— Тебя что-то беспокоит, лорд Брэкандаран?

Тот же грохочущий голос, столь подходящий дракону, из уст странного морщинистого гнома звучал по меньшей мере неуместно. Тарджа слегка удивился, когда Брэк отвесил демону учтивый поклон. Было так необычно видеть проявление глубокого уважения по отношению к крохотному уродцу, едва доходящему харшини до колена.

— Могу ли я просить твоего совета, мудрейший?

Тарджа поразился такому обращению Брэка.

— Говори, я постараюсь тебе помочь. Что тебя тревожит?

— Р'шейл разрушила жезл кариенского жреца.

— Жезл Хафисты — не та вещь, которую можно легко уничтожить, — Тарджа готов был поклясться, что на лице демона мелькнуло беспокойство. — Жрец к тому моменту был уже мертв?

Брэк вопросительно обернулся к Тардже.

— Нет, — ответил тот и сделал шаг вперед, встав рядом с Брэком. — Дрендик убил Элфрона позже.

Лорд Дранимир немного помолчал.

— В ней кровь ти Ортинов, — наконец сделал он вывод.

— И что из этого? — не понял Тарджа. Похоже, демон и Брэк знали значительно больше, чем он, и поэтому большая часть разговора для Тарджи была просто абстрактным набором звуков.

— Все, что имеет отношение к магии, связано с богами и идет через них, — пояснил демон. — Хафиста — случайный бог, но все-таки бог, как и все остальные.

«Ну и что? — Тардже хотелось заорать, чтобы демон объяснялся быстрее. — Какая разница?»

Словно осознав, что Тарджа все еще ничего не понял, Брэк с легкой неохотой пришел ему на выручку.

— Он имеет в виду, что Хафиста почувствовал момент, когда жезл был разрушен. Если жрец тогда был еще жив, то с его помощью Хафиста мог узнать личность разрушителя.

— То есть кариенский бог в курсе, кто такая Р'шейл? — догадался Тарджа.

— Вероятно, Хафиста уже какое-то время знал о существовании дитя демона.

— Видение Элфрона! — воскликнул Тарджа. — Элфрон утверждал, что у него было видение относительно Р'шейл! Вот почему они так хотели ее схватить.

— Да, Хафиста знает, что дитя демона уже в пути, — согласился демон.

— Но чем она ему помешала? — он перестал биться над дилеммой, существуют боги или нет. В данный момент было проще допустить, что они есть.

— Потому что Р'шейл создана, чтобы уничтожить его, — ответил Брэк.

— Вы хотите, чтобы Р'шейл уничтожила бога? Какая чушь, это невозможно.

— Тарджа, ты не имеешь к этому никакого отношения, поэтому для тебя будет лучше не вмешиваться и оставить все как есть. Ты не веришь в богов, несмотря на то что уже встречался с ними. Ты не готов принять это. Оставь дело тем, кто знает, с чем столкнулся.

Тарджа оглянулся на фардоннское судно, куда несколько часов назад зашли Шананара и Р'шейл. С тех пор женщины даже не показывались.

— Я не позволю вам так с ней поступить.

— Решение не за тобой, человек, — напомнил ему Дранимир. — Решение примет дитя демона. Только она способна определить, готова ли к тому, ради чего появилась на свет.

— А если она откажется? — не сдавался Тарджа. Брэк промолчал, а демон отвернулся. При виде столь явного нежелания отвечать его пронзил леденящий душу ужас. Он схватил харшини за кожаный жилет и притянул к себе, между их лицами осталось не больше дюйма.

— Что будет, если она откажется?

Брэк слегка замялся, немного растерявшись от пылавшей в его глазах ярости.

— Это вопрос не ко мне. Тарджа, я ей не судья.

Тарджа оттолкнул харшини и опустил руки.

— Может, и не судья. Скорее — палач. Или я не прав?

Брэк покачал головой, но не стал ничего отрицать.

 

Глава 53

Р'шейл проснулась внезапно, испуганная и не понимающая, где находится. Приподнявшись в постели и оглядевшись, она вспомнила, как вместе с Шананарой вошла в маленькую каюту, и, облегченно вздохнув, откинулась на подушки и прикрыла глаза. В голове промелькнули события предыдущей ночи. Тарджа жив. Падрик погиб, пытаясь исправить содеянное. Фардоннцы с баржи тоже были на бригантине. Дрендик убил сумасшедшего жреца. А Гэри? Что он там делал? Столько всего произошло, просто голова идет кругом. — Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? Р'шейл повернулась на голос и открыла глаза. На соседней койке сидела женщина-харшини с огромными черными без белков глазами, безукоризненно гладкой кожей и густыми темно-красными волосами. Она представилась как Шананара и увела Р'шейл от демонов. Р'шейл посмотрела на свои руки и обнаружила, что ожоги бесследно исчезли. Да и тело тоже казалось обновленным и дышащим силой и бодростью. Р'шейл не могла припомнить, было ли ей когда-нибудь так хорошо.

— О да. Я чувствую себя… превосходно. Это ты меня вылечила?

— Я просто чуть-чуть помогла твоей собственной исцеляющей силе.

— Спасибо, — искренне поблагодарила ее Р'шейл. С исчезновением физической боли стало проще не обращать внимания на щемящие шрамы в душе. Девушка откинула одеяло и села, с легким испугом увидев, что ее тело чисто вымыто, но совершенно обнажено. Она поспешно вернула одеяло обратно.

— Боюсь, ты переняла людскую манеру стесняться своего тела. — Шананара открыла большую сумку и, достав оттуда аккуратно сложенный черный кожаный наряд — почти точную копию ее собственной одежды, протянула его Р'шейл.

— Я подумала, что тебе потребуется одежда. Мне кажется, мы одного размера, так что это должно подойти, — Шананара приняла изумление за смущение и добавила: — Не стесняйся, я отвернусь.

Женщина повернулась спиной, а Р'шейл принялась натягивать новую одежду. Она всю жизнь носила длинные свободные юбки а бархатная кожа харшинского наряда обтянула тело, повторяя все его изгибы и выпуклости. Р'шейл почувствовала себя выставленной напоказ. Обернувшись, Шананара восторженно всплеснула руками.

— Чудесно! Ты просто вылитая харшинская наездница! — заявила она. — Если бы не глаза, никто в жизни бы не заподозрил в тебе ни капли человеческой крови!

— Мне так трудно заподозрить, что во мне есть хоть капля харшинской, — нахмурившись, заметила Р'шейл.

— Твоя мать не рассказала тебе ничего полезного, правда? К примеру, кем был твой отец? Как они познакомились? Почему он ее оставил? Знал ли он о твоем существовании?

— Моя мать… моя родная мать умерла сразу после моего рождения.

— Прости, Р'шейл. Я не знала. Ты росла у родственников? У тети или дяди, да?

Р'шейл размышляла, что ей можно рассказать, а что лучше оставить при себе. Эта женщина прилетела на драконе. Она принадлежала расе, которую Сестринская община объявляла погибшей. Девушка не имела понятия, как Шананара воспримет мысль, что ее воспитала нынешняя Верховная сестра.

— Меня удочерили чужие люди, — уклончиво ответила она.

— Кто-то из Цитадели? — поинтересовалась Шананара, подойдя к небольшой этажерке рядом с дверью и взяв оттуда два бокала и кувшин. — Пусть это тебя не беспокоит. Лорд Дранимир и прочие демоны почувствовали связь с тобой, как только ты достигла зрелости. Мы знаем, что ты жила в Цитадели; здесь нечего стыдиться, — и предложила Р'шейл бокал вина. От первого же глотка сладкого выдержанного напитка внутри сразу стало тепло и уютно.

— Я не стыжусь того, что выросла в Цитадели.

— Ты могла быть сестрой Клинка. Это даже интересно, — казалось, идея сильно забавляла Шананару.

— Да как ты смеешь смеяться надо мной! Кто дал тебе право? Тебе ничего обо мне не известно! Ты не знаешь, ни кто я, ни что чувствую, ни через что мне пришлось пройти! Ты даже ненастоящая! Ты не существуешь!

— О, я достаточно настоящая, Р'шейл. А что до того, кто ты и что чувствуешь, — позволь я сделаю некоторые предположения. Скорее всего, ты росла, как обычная девочка, и почти ничем не отличалась от своих сверстниц до… да, примерно до одного дня около двух лет назад. Может, ты была немного ярче, способнее в учебе, сообразительнее, чем твои подруги. Ты никогда не болела. Да и вообще у тебя почти не было никаких проблем. Затем однажды ты вдруг почувствовала резкое отвращение к мясу. А еще головные боли, ужасные, мучительные головные боли. Это продолжалось месяцами; ты не могла переносить даже запаха мяса, а головные боли стали такими сильными, что по утрам ты не могла даже поднять голову с подушки. Как ты думаешь, откуда мне это известно?

— Тебе рассказал Тарджа. — Шананара покачала головой.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Продолжать? — Р'шейл молча смотрела в сторону. — Наконец у тебя начались месячные. Это произошло на несколько лет позже, чем у твоих подруг. Головные боли исчезли, и от запаха мяса тебя больше не выворачивало наизнанку, но начали происходить другие странные вещи. Верно? Твоя кожа приобрела золотистый оттенок, словно ты покрылась загаром среди зимы. Иногда ты стала различать ауры вокруг людей. И это необъяснимое чувство, словно что-то зовет тебя далеко-далеко, но ты не можешь понять, что это. Наконец этот зов стал частью тебя самой, и ты даже перестала обращать на него внимание. Так было до сегодняшнего дня. До того, как ты встретилась с Дранимиром и его демонами.

У Р'шейл защипало глаза — столь точное описание ее жизни причиняло ей боль. Она не могла понять, откуда Шананаре все это известно — она просто не могла об этом знать.

— Как ты обо всем узнала? Кто тебе рассказал?

— Говоришь, кто, Р'шейл? Сначала ты заявила, что это был Тарджа, но ведь ты ему ничего не рассказывала, правда?

— Так откуда ты все это взяла?

— Дело в том, что это происходит с каждым харшини, в ком есть человеческая кровь, когда он приближается к периоду половой зрелости. Твой опыт не уникален. Если бы ты жила в Убежище, где все понимают, что с тобой творится, тебе было бы значительно легче. Если хочешь, я тебе объясню.

— Объяснишь? Что?

— Например, твое отвращение к мясу. Харшини не едят мяса, а люди едят. Для нас это часть запрета на убийство. И это оказывает влияние на метисов только в период полового созревания. Не веришь — спроси Брэка. Он тоже метис.

Р'шейл почти не отреагировала на это известие. Она была в шоке, полностью потрясена.

— А головная боль?

— Дети-метисы не могут достичь источника силы харшини до созревания, — заметив на лице девушки непонимание, Шананара нахмурилась. — Представь, что у тебя в сознании есть дверь, ведущая к реке магической силы. Пока ты не повзрослела, дверь остается запертой. Открыть ее — процесс довольно болезненный. Я не знаю почему, но это так. Головная боль — результат попыток сознания открыть эту дверь к силе.

— Значит, я действительно одна из вас?

— Да, Р'шейл, ты действительно одна из нас.

— Кто мой отец?

После секундного колебания Шананара сказала:

— Помнишь, что при встрече сказал тебе Дранимир? — Р'шейл кивнула.

— Он сказал: «Рад приветствовать, ваше высочество». Только не представляю почему.

Если честно, она не представляла даже, почему приблизилась к дракону или почему стояла там в окружении маленьких серых монстров. Р'шейл помнила лишь, что чувствовала необходимость обязательно дотронуться до прекрасного создания. Сделав это, она вошла в контакт с демонами и впервые в жизни почувствовала себя единым целым.

— Дранимир и его братия связаны с домом ти Ортинов. Они чувствуют зов твоей крови, — Шананара немного помолчала и продолжила: — Сколько тебе лет?

— Двадцать. — Харшини кивнула.

— Значит, ты родилась в год Плутовской Луны, — она закатила глаза. — Ну вот, последнее доказательство. Впрочем, и так все было ясно. В то время были живы лишь два мужчины из рода ти Ортинов: мой брат Коранделлен, который и шагу не делал из Убежища, и наш дядя Лорандранек, которого невозможно было удержать дома. Твой отец — Лорандранек.

— Лорандранек, — повторила Р'шейл. Имя было странным, но очень знакомым. — Не он ли был королем харшини, когда Сестринская община освободила Медалон от язычества?

— Когда Сестринская община освободила Медалон? — Шананара встряхнула головой. — О боги, похоже, нам нужно многое обсудить. Ну да, он был королем, когда община… освободила… Медалон.

Р'шейл забралась на койку и села, поджав под себя ноги. Она почувствовала себя увереннее. Историю она знала хорошо.

— Это было около двухсот лет назад, Как он мог быть моим отцом?

— Р'шейл, Лорандранек умер, когда ему было примерно девятьсот лет, и в тот момент он был мужчиной в полном расцвете сил. Тебе предстоит научиться мыслить не так, как это делают люди.

— Мне очень жаль, что моя приверженность к человеческому образу мышления так тебя шокирует.

— Ну что ты, малышка, я не хотела тебя обидеть! Просто тебе еще нужно многому научиться. Со временем все образуется. Только вот…

— Что?

— Проблема не в том какая ты, а в том, кто ты.

— И кто я?

— Наследница Лорандранека.

— И это значит?.. — поторопила Р'шейл, немного наклонившись вперед. Может, быть наследницей Лорандранека являлось высочайшим титулом харшини, но для нее это было пустым звуком.

— Если взглянуть на дело с одной, я бы сказала — с лучшей, стороны — мы кузины.

— А с худшей? — похоже, вытягивать слова из харшини было столь же трудоемким занятием, как вынимать из мохнатого шерстяного одеяла застрявшие там соломинки.

— А с худшей, Р'шейл, это значит, что ты — дитя демона.

 

Глава 54

Позже вечером они сидели у весело потрескивающего костра на берегу реки. Эйбер и Гэзил приготовили из судовых запасов настоящий пир, и все наелись до отвала. Фардоннцам пришлось потрудиться, чтобы состряпать специальное вегетарианское блюдо для Шананары. Большинству присутствующих впервые за несколько дней удалось так славно поесть. Поодаль резвились демоны — их стало намного больше, чем раньше. Второй дракон тоже распался на крохотные составляющие вскоре после того, как Тарджа и Брэк поговорили с лордом Дранимиром. Демоны избегали приближаться к костру, хотя лорд Дранимир шустро направился к Шананаре, как только она закончила трапезу, и пристроился у нее под боком, положив голову на бедро харшини. Казалось, она этого даже и не заметила, только начала привычным движением рассеянно почесывать его сморщенный серый лоб.

Р'шейл старалась не обращать на демонов внимания и не сводила глаз с Тарджи. Радостное открытие, что он счастливо избежал петли, подготовленной ему на винодельне, значительно улучшило ее состояние после нескольких дней непрерывных кошмаров. Тарджа поднял голову и улыбнулся.

Пугающее известие о том, что она харшинская принцесса, было встречено по-разному. Фардоннцы пришли в восторг и заявили, что на самом-то деле они уже давным-давно подозревали такой исход событий. Гэри просто молча уставился на нее в полном изумлении. Тарджа и Брэк, похоже, ничуть не удивились и не обрадовались. Р'шейл отчаянно хотелось спросить Тарджу, что же он все-таки думает по этому поводу. Однако сначала нужно было заняться более важными делами.

— Если бы я знала, что Р'шейл сломает жезл жреца, мы бы рискнули и сами отправились за ней, — сказала Шананара. Харшини почему-то плохо приняли новость, что она уничтожила жезл. Р'шейл не могла понять почему. Если бы ей пришлось прожить последний день заново, она поступила бы так же.

— Дело сделано, — философски заметил Дрендик. — Теперь остается только извлечь из ситуации максимум выгоды.

Шананара кивнула и обратилась к Тардже:

— Я должна поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Ты и твои друзья. Р'шейл очень важна для нас.

— Не только для вас, — ответил Тарджа.

Шананара посмотрела на освещенное огнем костра лицо юноши.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Когда нападут кариенцы — а это обязательно случится, как только они узнают о смерти Пайтера, — защитники должны быть на северной границе. Я должен вернуться в Тестру и предупредить их.

— Почему в Тестру? — поинтересовалась Р'шейл.

— Защитники мобилизованы. К тому моменту, как я доберусь до Тестры, они уже будут там.

— А не бросить ли тебе все это? — покачав головой, спросил Брэк.

— Это моя ошибка, — возразил Тарджа. — Ответственность за гибель посла лежит на мне. Значит, я и должен позаботиться о том, чтобы предупредить защитников.

— Если они, конечно, тебя выслушают. Как ты справедливо заметил, они мобилизованы. И мобилизованы с целью захватить тебя. Скорее всего, тебя убьют еще до того, как ты успеешь приблизиться достаточно близко, чтобы предупредить их о чем бы то ни было.

— Все равно я должен попытаться, — упрямо настаивал Тарджа.

— Мы тебя довезем, — предложил Дрендик, оглянувшись на дружно закивавших братьев.

— Но вы же плыли домой? — Дрендик пожал плечами:

— Здесь веселее.

— Вы просто спятили. Но все равно спасибо, — он переключился на Брэка и Шананару. — Защитников будут перевозить партиями. На реке нет достаточного флота, чтобы сделать это сразу. Дженга должен прибыть с первым отрядом. Верховная сестра, скорее всего, будет со следующим. Всего будет три, максимум четыре захода. Если повстанцы организуют нападение, и я захвачу Дженгу до прибытия Верховной сестры, то у меня будет шанс его убедить, — Тарджи стрельнул глазами на Гэри: — Ты со мной?

Юноша кивнул.

— Даже если ты решишь захватить весь корпус голыми руками. Но нам предстоит убедить наших людей в том, что ты их не предавал. Со смертью Падрика не осталось никого, кто мог бы повести их за собой. Многие просто опустят руки и разбредутся по домам.

— Тогда нам нужно успеть добраться до своих, пока они еще там. И убедить их в том, что мы говорим правду.

— Я с вами, — услышала Р'шейл собственный голос. Она сама не понимала, почему вдруг это сказала.

Шананара тут же принялась возражать.

— Р'шейл, не глупи! Тебя ищут защитники, тебя заметил Хафиста. Единственное место, где ты будешь в безопасности, — это Убежище. Кроме того, ты — принцесса крови. Не пристало тебе шататься по всему Медалону, словно беспризорнице, какой-то бездомной сироте.

— Если Тарджа проиграет и кариенцы захватят Медалон, для меня не останется безопасных мест, — заговорила Р'шейл, с каждым словом в ее мозгу все четче вырисовывался план действий. — Да и для вас тоже. Шананара, мне все равно, что ты обо мне думаешь — кто я и что я. Я была бездомной сиротой вчера, и, несмотря на твои слова, я все еще чувствую себя именно беспризорницей. Тарджа спасал мне жизнь столько раз, что я уже сбилась со счета. Если в моих силах помочь ему убедить повстанцев, что он говорит правду, — я это сделаю.

— Ну, если и это не убеждает вас, что она дочь Лорандранека, то вас уже ничем не перешибить, — прогремел Дранимир, приподняв голову с бедра Шананары. — Упрямство было его главной отличительной чертой.

Брэк перевел взгляд с демона на Р'шейл.

— Р'шейл, ты понимаешь, что говоришь? От чего ты отказываешься?

— Я отказываюсь отвернуться от своих друзей.

— Мы не сможем помочь тебе, если ты пойдешь с ними, — напомнила Шананара. — И я даже представить себе боюсь реакцию Коранделлена, когда он узнает, что я позволила тебе уйти.

— Он будет в восторге, что поблизости нет того, кто замутнил бы чистую линию наследования, — чего ради ей беспокоиться о том, что подумает король харшини — кузен он ей там или нет? Кроме того, меня совершенно не прельщает перспектива быть вашим дитя демона. Я не верю в ваших богов и не хочу быть харшини. Я просто хочу, чтобы все стало, как раньше!

— Ты хочешь вернуться в общину? — с сомнением в голосе спросила женщина-харшини. — Зная, кто ты такая? Р'шейл, девочка, они же убьют тебя, если только заподозрят правду.

— А что вы предлагаете мне взамен? Чего вы ждете от этого дитя демона? Или я просто какой-то нелепый несчастный случай, с которым вы и сами не знаете, что делать?

— Не буду тебя обманывать, Р'шейл, — у тебя впереди нелегкий путь. Перед дитя демона стоит определенная задача, ради которой он — то есть ты — и появился на свет. Но выбор за тобой.

Р'шейл была уже сыта по горло тем, что все от нее чего-нибудь ждали и что она не более чем инструмент для осуществления этих ожиданий. Джойхиния выкрала ее из семьи, чтобы вырастить из девушки то, что ей хотелось. Теперь у этих людей, которые даже и существовать-то на земле не должны, для нее заготовлена некая задача. Возмущение вспыхнуло в ней, словно брошенная в костер сухая смолистая ветка.

— Нет! — отрезала Р'шейл.

— Р'шейл, может, тебе стоит подумать? — предложил Тарджа.

— С каких это пор ты на их стороне?

— Я не на их стороне. Просто мне кажется, что тебе не следует так спешить с выводами, вот и все.

— Мне плевать, что там тебе кажется! — бросила она. — Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Ее отец во плоти, — пророкотал Дранимир. — Лорандранек снова с нами.

— О чем это ты? — вскинулась Р'шейл. Было как-то чудовищно дико чувствовать себя осмеянной демоном. Не хватало только, чтобы еще и демоны начали хихикать над ней! Какая чудовищная дикость!

— Я не хотел тебя обидеть, принцесса, — примирительно сказал Дранимир. — Я очень любил твоего отца. Он тоже терпеть не мог, когда от него что-то требовали, и не любил быть ответственным за других. Он не чувствовал себя достойным брать на себя такой груз. И его совершенно не прельщала идея быть королем. И это его нежелание сделало его воистину великим. Могущество всегда приходит к тем, кто его не ищет, — с ними великая сила чувствует себя в безопасности. Ты очень напоминаешь мне своего отца.

После выступления демона воцарилось молчание. Р'шейл знала, что все смотрят на нее, и чувствовала себя крайне неуютно. Она подняла глаза на Тарджу и встретилась с ним взглядом.

— Если Р'шейл хочет идти со мной, — произнес он, обращаясь к харшини, не отводя от девушки глаз, — я буду только рад. Она совершенно права в том, что мне нелегко будет убедить повстанцев. Может быть, позже она присоединится к вам, если ей дадут возможность… привыкнуть… к ее новому статусу.

Тарджа посмотрел на Брэка, и мужчины обменялись взглядами, значения которых Р'шейл не поняла.

— Тарджа, ты рискуешь ее жизнью, — возразила Шананара, явно пытаясь воззвать к его здравому смыслу, раз уж попытка убедить Р'шейл провалилась.

— Это ее жизнь, и рисковать ей или нет — решать тоже ей. Всего пару дней назад вы были готовы оставить ее в руках кариенцев.

— Это не совсем так, — не согласился Брэк.

— Она права в том, что ее присутствие для нас большое подспорье, — поддержал Тарджу Гэри. — Без доказательств повстанцы немедленно повесят Тарджу, не дав ему и слова сказать. Если мы приведем дитя демона…

— Я не дитя демона! — взорвалась Р'шейл. — Может, хватит уже навешивать на меня ярлыки?

Шананара лишь покачала головой.

— Да, Дранимир абсолютно прав. Ты дочь своего отца — такая же упрямица, как и он. Р'шейл, ты не представляешь, какой опасности подвергаешься.

— Даже если бы и представляла — это ничего бы не изменило, — заметил демон. — Она отправится со своими друзьями, что бы ты ей ни говорила. Ты ведь сама ти Ортин, Шананара. Как часто ты прислушивалась к мнению остальных? Даже к мнению твоего брата Коранделлена? Так предоставь же своей кузине подобную привилегию.

Шананара задумалась над словами демона, затем взглянула на Брэка и, вздохнув, снова обратилась к Р'шейл:

— Хорошо, если ты должна идти с ними, я не могу воспрепятствовать этому, хотя мне бы очень хотелось иметь такую возможность. Но я не позволю тебе уйти, оставшись в полном невежестве о твоем наследстве. У нас впереди целая ночь. Прежде чем мы расстанемся, ты должна хоть чему-нибудь научиться. Этим-то мы сейчас и займемся. Идем.

В словах кузины Р'шейл послышалось не только предложение помощи, но и некая угроза. Девушка не стала спорить и послушно последовала за харшини в темноту.

— Ты должна понять, в чем состоит твоя уникальность, — сказала Шананара, как только они уселись на землю на верхушке холма, где сегодня днем приземлились драконы. — Понять, что делает тебя не такой, как все остальные — люди или харшини.

— Ты имеешь в виду нечто иное, не то, что я не хочу быть этим вашим дитя демона?

Шананара вздохнула.

— Ты та, кто ты есть, Р'шейл. И тут ничего не попишешь — отрицай не отрицай. Скоро ты поймешь, что должна принять свою судьбу, или…

— Или что?

— Или ты никогда не почувствуешь себя удовлетворенной, — ответила харшини. — Ладно, давай начнем. Как я уже говорила, твоя сила уникальна. Все харшини могут привлекать силу и могущество богов. В твоем случае…

— А это не делает вас богами?

— Нет, это означает, что… нет, дорогая, так нам и вечности не хватит… ты ведь даже не представляешь себе природу богов, верно? Это то же самое, что объяснять философские понятия трухлявому пню.

Р'шейл улыбнулась при виде охватившего Шананару разочарования.

— Ну что же, тогда просто забудь об этом, а еще лучше — забудь и обо мне. Спасибо за все, Шананара, но…

— Сядь! — голос Шананары вонзился в нее ледяным осколком. Может, харшини и не признавали насилия, но, судя по всему, использовать немного давления было для них не в счет. Р'шейл беспомощно плюхнулась обратно. — Ты, глупый ребенок. Ты даже не представляешь, какой вред можешь себе причинить, не говоря уже о других. Харшини связаны друг с другом через силу и энергию богов, и каждый раз, когда ты случайно затрагиваешь источник, ты рискуешь навредить как себе, так и нам. Последний раз, когда ты так поступила, даже боги вздрогнули.

— Последний раз? — непонимающе переспросила Р'шейл, испуганная таким взрывом эмоций у спокойной Шананары.

— Ты пыталась кого-то убить. Нет, хуже — ты хотела причинить ему страдания. Ты намеренно подвергла мукам другое живое существо. Твоя человеческая половина, возможно, считала это оправданным, но это ранило душу каждого харшини и демона, связанных с этой силой. Подобного больше допускать нельзя. Ни в коем случае, если хочешь остаться в живых.

— Ты мне угрожаешь?

— Конечно, нет. Я не способна даже думать о таких вещах. Но есть и другие, которые вполне способны. Демоны не скованы запретом на насилие, а их связь с харшини обязывает нас защищать. Если они вдруг решат, что ты представляешь опасность, то сделают все возможное, чтобы эту опасность устранить. Ты понимаешь?

Р'шейл медленно кивнула, осознание реальной опасности начало обволакивать ее пеленой страха.

— Отлично. Мы можем продолжать?

— Да, — она не хотела признаваться, но Шананаре удалось ее напугать.

— Замечательно. Так, давай-ка вернемся к той двери в сознании, о которой я тебе рассказывала. Помнишь?

Р'шейл кивнула.

— Хорошо, чтобы вызвать силу, дверь нужно открыть. Обычный харшини… опускает в реку чашку и черпает столько магии, сколько ему или ей нужно для конкретной задачи. Если ему требуется значительно больше силы, то харшини напрямую связывается с богами и просит их о содействии.

— Когда я сломала жезл, произошло нечто подобное?

— Не совсем. Жезл Хафисты — это орудие разрушения магии, а не оружие в обычном смысле слова. В общем, чем больше в тебе магии, тем больнее тебе от его прикосновения. Поэтому на тебе были такие ожоги. Разрушая жезл, ты использовала достаточное количество силы, чтобы сопротивляться боли столько времени, сколько нужно было для его уничтожения. То, что ты сделала, не являлось необходимостью — жезл не живое существо, но, находясь под угрозой, он обладает неким подобием сознания.

— Ты говоришь о нем так, словно он еще существует.

— Он существует, — уверила ее харшини. — Конечно, не тот, который ты сломала. Каждый жрец имеет такой жезл, и все они одинаково опасны для нас. Не думай, что, уничтожив один, ты избавилась от опасности, — Шананара немного поколебалась, затем продолжила: — Мы в некотором роде родственники кариенским жрецам. Когда-то они тоже были харшини, как и мы. И хотя линия крови уже почти пресеклась, Хафиста не дает прерваться связи с демоном, заставляя жрецов пить свою кровь во время инициации. Он питается верой своей паствы, и, поверь мне, поклоняющихся ему — миллионы. Его могущество подобно могуществу первичного бога. Старайся не навлекать на себя его злость.

Р'шейл вздрогнула от одной мысли, что когда-нибудь снова может встретиться с кариенскими жрецами.

— Так чему я должна научиться?

— Р'шейл, — вздохнула Шананара, — даже если бы у нас была впереди тысяча таких ночей, их все равно бы не хватило, чтобы ты успела узнать все, что тебе нужно. Ты не знаешь, в чем отличие между первичными и случайными богами. Ты не понимаешь природу демонов и как они связаны с харшини. Ты даже не представляешь себе, в чем разница между тобой и другими харшини.

— Но, думаю, я здесь не виновата, — заметила Р'шейл, слегка раздраженная отчаянным тоном собеседницы. — Так чем же я отличаюсь?

— Кровью. Обычный харшини может только погрузить в реку чашку. Мы же с тобой — ти Ортины. В случае необходимости мы можем запрудить всю реку и затем сразу освободить ее. Но в отличие от меня и моего брата твоя человеческая кровь позволяет тебе с помощью этой силы причинять вред другим людям, разрушать. Ты понимаешь опасность?

Р'шейл кивнула, но не слишком уверенно.

— Сегодня я могу научить тебя лишь двум вещам — как призвать силу и как отпустить ее. До рассвета тебе предстоит это освоить. Давай попробуем.

К утру Р'шейл была уверена только в одном — ей никогда не удастся управлять магией харшини. Шананара научила ее дотрагиваться до источника силы. Когда девушка поняла, чего от нее хотят, она довольно быстро научилась мысленно протягивать руку, открывать дверь и погружаться в источник. Там ее поджидала та же сладкая сила, которую Р'шейл ощутила в тот день, когда напала на Локлона. Эта сила тогда чуть ее не погубила — после первой попытки девушка осталась лежать в почти бессознательном состоянии. Р'шейл со страхом вспомнила об этом опыте, но Шананара велела взять себя в руки и продолжать. За ночь Р'шейл научилась — порой довольно болезненно — тянуться к источнику, дотрагиваться до силы, убирать руку и закрывать за собой дверь. С переменным успехом — от легкой дрожи, сбегающей вниз по позвоночнику, когда она чувствовала, но не могла схватить энергию, до жуткого взрыва, разметавшего по реке остатки кариенского корабля. Если бы не неусыпное внимание Шананары, в последний момент успевшей перенаправить поток силы в безопасное место, Р'шейл, сама того не желая, разнесла бы в клочья ни в чем не повинную «Дочь Майры». Фардоннцы, Тарджа, Гэри и Брэк провели беспокойную ночь, каждый раз замирая и пытаясь угадать, куда ее неконтролируемая магия ударит в следующий раз. Даже демоны спрятались подальше, пока Шананара раз за разом заставляла Р'шейл привлекать силу и отпускать ее.

Уже рассвело, когда Шананара наконец поняла, что они сделали все возможное за отведенное им время. Р'шейл чувствовала себя старой измочаленной простыней. Ее волосы взмокли от пота, каждая клеточка тела ныла от боли. Шананара выглядела немногим лучше. Брэк, видимо, понял, что урок окончен, и поднялся к ним на холм. Р'шейл била дрожь.

— Надеюсь, ты не станешь полагаться на свою магию, чтобы убедить повстанцев, — проговорил он. — Если в попытках доказать им, что ты и есть дитя демона, ты повергнешь их на самое дно ада, это разрушит саму цель твоего путешествия.

У Р'шейл не было сил дать насмешнику достойный отпор, и она, сделав вид, что не расслышала, пропустила замечание мимо ушей. Кроме того, Брэк был прав. Эта магия, должно быть, очень сильна, но Р'шейл понятия не имела, что с ней делать и как управлять. Она не могла навлечь на себя чары, чтобы стать невидимой, как делал это Брэк, или нацелить поток энергии туда, куда ей надо, как это делала Шананара. Все, на что приходилось рассчитывать Р'шейл, — это привлечь силу и надеяться на лучшее.

Шананара поднялась на ноги и протянула руку, чтобы помочь Р'шейл. Девушка встала и, отряхнув свой кожаный наряд, устало двинулась к «Дочери Майры». Заметив, насколько она измотана, Брэк взял ее под руку.

— Р'шейл, тебе нужно знать еще одну вещь, — окликнула ее Шананара.

Р'шейл вздохнула, прикидывая, выдержит ли ее мозг еще хоть крупицу информации после такой ночи.

— Что такое?

— Будь осторожна в своих привязанностях. — Озадаченная таким странным советом, девушка пожала плечами.

— Я не понимаю, какие привязанности? Ты имеешь в виду моих друзей?

Шананара обменялась взглядами с Брэком.

— Да, твоих друзей. Р'шейл, ты харшини. Ты не человек. Не совсем человек. Я не хочу, чтобы ты страдала от своих… привязанностей к людям, которые даже не понимают нас.

Не вполне уверенная в том, что хотела донести до нее кузина, Р'шейл ощутила странную убежденность, что если попросить объяснений, то ответ ей не понравится.

— Я буду осторожна, — пообещала она.

— Если бы я только могла надеяться, что так и будет, — вздохнула Шананара.

Тарджа и Гэри уже поджидали их у судна. Фардоннцы были на борту, поглощенные подготовкой к отходу. Р'шейл оглянулась в поисках демонов и обнаружила Дранимира, парящего неподалеку в форме орла. Она освободилась от поддерживающей руки Брэка и зашагала к птице, которая при приближении девушки приняла свой истинный вид.

— Мне пора, я пришла попрощаться.

— Счастливого пути, принцесса, — прогромыхал Дранимир.

Она наклонилась и почесала серый морщинистый лоб над огромными умными глазами, инстинктивно зная, что это доставит ему удовольствие. Лорд Дранимир чуть не замурчал.

— Если что — зови, мы немедленно придем и поможем тебе, что бы ни случилось, — заверил он Р'шейл, — как мы бы сделали это для твоего отца.

Р'шейл улыбнулась настойчивости, с которой Дранимир то и дело подчеркивал, что она дочь Лорандранека. Она лишь вынуждена была признать, что является харшини, но все остальное еще не стало для нее реальностью.

— Ты действительно знал моего отца?

— Да. И мать тоже. Лорандранек встретил ее во время своих странствий в горах, — ответил демон, словно поняв, что ей необходимо было это услышать. — Она была очень юна. Моложе, чем ты сейчас. Твой отец был ей просто очарован.

— Он любил ее?

— Очень, — уверенно кивнул Дранимир. — Но он был королем харшини. Лорандранек умер, так и не увидев тебя. Он так желал твоего рождения!

Р'шейл вздохнула, еще не убедившись, приняла она свою родословную или нет, но уже начинала понемногу к ней привыкать.

— Спасибо, — сказала она и, наклонившись пониже, поцеловала Дранимира в сморщенную щеку. Затем развернулась и побежала к барже. Маленький недостающий кусочек ее мысленной мозаики встал на место.

Теперь Р'шейл знала, кто она такая.

 

Глава 55

Шананара подошла и встала рядом с демоном, глядя на отчалившее фардоннское судно, которое уже подхватило течение. Матросы быстро поставили паруса и развернули баржу в противоположную сторону. Харшини задумчиво поглаживала пальцами складчатую макушку Дранимира, другой рукой ответив на прощальный взмах Р'шейл.

— Я слышала, что ты ей сказал, — обратилась она к демону, когда паруса поймали ветер и корабль заскользил вверх по течению. Брэк поднимался к ним по склону, сопровождаемый толпой остальных серых малышей.

— Да? — с деланным равнодушием промолвил Дранимир.

— Ты ей солгал.

— Я сказал то, что ей необходимо было услышать, — мягко поправил он. — Это не то же самое, что лгать.

— Это почти одно и то же. Почему ты не открыл ей правду?

— Большая часть из сказанного мной — правда. Боги просили Лорандранека создать дитя демона. Таким образом, он желал ее рождения.

— Лорандранек пытался убить ее в утробе матери, лорд Дранимир, — возразил Брэк, подойдя ближе.

— Он потерял рассудок — боги потребовали от него слишком многого, — напомнила Шананара, сочувственно положив руку Брэку на плечо. — Ты не должен больше казнить себя, Брэкандаран.

— Он был моим королем. Даже безумный король заслуживал лучшего.

— Лорандранек был великим королем, — упрямо настаивал Дранимир.

— Конечно, был, — согласилась принцесса. — Но следует признать, Дранимир, что большую часть времени он пытался улизнуть от исполнения королевских обязанностей и почти не занимался делами Убежища. А ты, можно сказать, был его приспешником и сообщником. И этого не перевесит ни один подвиг. Из-за безумия дяди Коранделлен фактически стал королем харшини задолго до того, как унаследовал корону.

— Ну что же, для тебя, возможно, Лорандранек не был верхом совершенства, но для Р'шейл он был отцом, в любви которого она так нуждается. Неужели ты хотела, чтобы я причинил девочке еще большие страдания, чем она уже успела принять?

Шананара улыбнулась.

— Ну что ты. Конечно, нет. Просто я до сих пор не понимала, что на самом деле ты до ужаса сентиментален. Демон-романтик!

Дранимир презрительно фыркнул:

— Еще чего! Давайте, издевайтесь надо мной, ваше высочество. Продолжайте ваши оскорбления, пожалуйста. И будете тогда топать в Священные горы своим царственными ножками.

Шананара расхохоталась, затем, утерев выступившие слезы, обернулась к Брэку:

— А ты, Брэкандаран? Теперь-то ты вернешься домой? Ты уже нашел дитя демона. Задание выполнено.

Он покачал головой.

— Мое задание еще далеко от выполнения. Найти-то я ее нашел, но, если ты не заметила, пока мы тут беседуем, дитя демона уплывает от нас навстречу реальной опасности.

— Мне показалось, что Тарджа вполне способен о ней позаботиться.

— Да уж, Кальяна постаралась, чтобы так все и было.

— О боги, неужели?..

— Да, она вмешалась. Как обычно. Богиня любви посчитала, что Р'шейл станет более управляемой, если кто-нибудь полюбит ее.

— И она выбрала человека? Это жестоко.

— Возможно. Полагаю, он лучше разбирается в ситуации, чем Р'шейл.

Шананара вздохнула.

— Она еще слишком юна. В конце концов она вернется. А Тарджа убедится, что она в безопасности.

Брэк посмотрел на принцессу.

— Ты слишком долго прожила в Убежище. Здесь, снаружи, — огромный отвратительный грязный мир. У Тарджи голова забита человеческими понятиями о чести. Он собирается захватить целую армию — корпус защитников — во главе кучки исполненных надежд фермеров. Р'шейл подвергается большей опасности, чем ты можешь себе вообразить. Возможно, ты права насчет того, что она вернется, но сейчас меня беспокоит, чтобы она дожила до этого светлого дня.

— Но что мы можем сделать? Мы не можем вмешиваться в человеческую войну.

— Мы — нет, но я знаю кое-кого, кто с удовольствием это сделает. И он обожает Тарджу, правда, очень по-своему — в своей кровожадной манере воина, — Брэк рассмеялся, увидев на лице Шананары озадаченное выражение. — Выброси из головы и не пытайся себе это представить. Ты все равно не поймешь. Это человеческие штучки.

— Просто скажи, ты можешь помочь им или нет?

— Если леди Эларнимир со своей братией примут форму кого-либо достаточно сильного, чтобы перенести меня на юг, то я смогу. Если ты попросишь Бренна придержать кучку упрямцев с помощью неблагоприятных ветров, то, скорее всего, подмога подоспеет вовремя. Путь на юг займет меньше одного дня, а на колдовских жеребцах мы доберемся до Тестры за пару недель.

— Колдовские жеребцы? Так ты собрался в Хитрию? Ты ведь не собираешься втягивать в дело Лигу чародеев? Коранделлен хотел только, чтобы ты нашел дитя демона, а не менял политическую обстановку в трех государствах. Ты уверен, что это хорошая мысль?

— Нет. Я даже не знаю, сработает ли она. Но я уверен, что убийство Лорандранека окажется бессмысленным, если ребенок, которого я спас, лишив жизни своего короля, будет повешен, как беглый каторжник, не успев совершить дела, ради которого и появился на свет.

Шананара все еще выглядела неубежденной.

— Не знаю, Брэк…

— Я должен попробовать. Боги хотят избавиться от Хафисты, но не могут убить себе подобного. Для этого им нужна Р'шейл. Если она погибнет, они потребуют другого дитя демона.

— Я знаю, но…

— Если боги потребуют другого дитя демона, то тебе или Коранделлену придется зачать ребенка с человеком и рискнуть подвергнуться тому же безумию, что погубило Лорандранека. Ты уверена, что этого хочешь?

— Это разумно, — согласился Дранимир. — Мы должны сделать все возможное, чтобы защитить дитя демона, а если это значит снова вмешаться в дела людей, то так тому и быть. Лорандранек не собирался навсегда изолировать харшини от человечества.

— Возможно, ты прав. Может быть пришло время снова выйти из тени. Что же, иди, Брэк, и да помогут тебе боги. Я поговорю с богом штормов и с Майрой. Я задержу Р'шейл, пока ты не приведешь помощь.

Брэк кивнул и отправился к леди Эларнимир, которая весело защебетала при его приближении. Она так скучала по нему во время его долгого отсутствия и с момента возвращения пребывала в постоянном радостном возбуждении. Все это, конечно, хорошо, но Брэк предпочел бы, чтобы она вместе с остальными не потеряла концентрацию где-нибудь в облаках во время предстоящего полета. Демоны по своей природе летали ничуть не лучше, чем он сам. Брэк решил, что не станет просить их снова создать дракона. Драконы, безусловно, прекрасны и зрелищны, но довольно сложны, и им трудно сохранять форму. Большая птица будет не в пример лучше. Что-нибудь быстрое и сильное, но не обуреваемое желанием, проголодавшись, спикировать вниз при виде первого же лениво пасущегося стада. Брэк присел на корточки и ласково погладил демона, объяснив, что ему нужно. Затем харшини внезапно обернулся к Шананаре — ему пришла в голову довольно тревожная мысль.

— Когда вернешься в Убежище, подготовься к худшему.

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, я не знаю, как Коранделлен отреагирует на то, что долгожданная дочь Лорандранека воспитывалась Верховной сестрой, чтобы стать сестрой Клинка.

 

Глава 56

Путешествие обратно в Тестру заняло в десять раз больше времени, чем погоня за кариенцами, — на этот раз судну потребовалось почти три недели. Отчасти это было вызвано неблагоприятными речными ветрами, отчасти тем, что Дрендик настаивал на ночных стоянках, и отчасти причиной послужили слишком многочисленные, чтобы оказаться случайными совпадениями, задержки.

После третьей ночи заклинило рулевой механизм, и фардоннец провозился около двух суток, приводя его в порядок. Потом всякие поломки посыпались одна за другой. Ни с того ни с сего сорвало парус. В носовой части появилась щель, в которую заливала вода. Когда и с этим было покончено, течь открылась на корме. В итоге, когда все судно было полностью отремонтировано, наступил полный штиль, и Дрендик застрял посередине реки, которая словно вознамерилась утащить их обратно на юг. Фардоннцы бросили якорь и бормотали что-то насчет того, что боги отказывают им в благосклонности. Дрендик даже предложил принести жертву, чтобы вернуть их расположение. Но ничто не оказало должного эффекта. Тарджа нервничал из-за задержки, а Р'шейл она, наоборот, пришлась на руку. Река была спокойна, а фардоннцы даже приводили девушку в смущение своими попытками оказать ей всяческие мыслимые и немыслимые услуги, да и Р'шейл — редкий случай — чувствовала себя в полной безопасности.

Первые несколько дней Тарджа и Гэри безвылазно сидели в каюте и разрабатывали план нападения на защитников. Тарджа был сам не свой от желания встретиться с Дженгой до того, как в Тестру прибудет Джойхиния. Он не сомневался, что сможет убедить Лорда Защитника в необходимости разговора. Еще он был уверен в том, что вооруженного столкновения с защитниками повстанцам не выдержать — отваги и решительности у них хватало с лихвой, но этого нельзя было сказать об оружии и подготовке. Повстанцев скорее можно было назвать партизанами, до дисциплинированных войск им было как до небес. В случае любой мало-мальски организованной конфронтации защитники нанесли бы им сокрушительное поражение, даже если мятежники значительно превосходили бы солдат численно. Когда же план был подготовлен, проработан, пересмотрен, улучшен и пересмотрен еще раз, стратегам не осталось ничего иного, как ждать, беспокоиться и снова ждать.

Никогда в жизни Р'шейл не проводила время столь праздно. Дрендику не требовались доказательства того, что она дитя демона, — он решительно требовал, чтобы с ней обращались в соответствии с ее статусом. Девушке не позволяли даже пальцем о палец ударить. Фардоннцы упорно называли ее «ваше высочество», «принцесса» или «священная наставница», что всегда заставляло ее смущенно ерзать. Это Шананара ти Ортин была харшинской принцессой — красивой, уравновешенной, отлично управляющей магической энергией легкими, едва уловимыми касаниями мастера. И не важно, соблазнительно ли было разделить с ней имя и семью, — та часть Р'шейл, что выросла в сердце Сестринской общины, все еще не хотела принимать эту судьбу.

Закончив наконец длительный военный совет, Тарджа, казалось, забавлялся метаниями Р'шейл и ее дилеммой. Он посоветовал ей, пока есть такая возможность, наслаждаться любезностью фардоннцев. Р'шейл огрызнулась, что, мол, ему-то что — ему никто не принимается отвешивать поклоны и шаркать ножкой каждый раз, когда он пытается высморкать нос. В ответ на ее стенания Тарджа расхохотался и предложил обращаться с ней так же, как это было в Гримфилде, если ей от этого станет легче. Р'шейл разобиделась и не разговаривала с ним весь остаток дня.

Тем не менее неспешное речное путешествие на север помогло затянуться ранам ее измученной души. Кошмары с Локлоном и пытками жезлом Элфрона не то что бы забылись, но стали почти переносимыми. Р'шейл не знала, что из вновь обретенного ею мира и душевного равновесия было результатом лечения Шананары, а что явилось проявлением ее собственной внутренней силы.

И вот, когда до Тестры оставался всего день плавания, Дрендик пристал к берегу и Гэри покинул судно. Тарджа решил высадить его немного раньше, чтобы он к следующему вечеру созвал повстанцев на винодельню и попытался бы убедить их, что Тарджа не предатель. Тарджа и Р'шейл должны были добраться до постоялого двора Аффианы, где их ждали Мэгина, Санни и, возможно, Дэйс. Оттуда они все отправятся на винодельню и тоже попробуют доказать, что Тарджа не предавал движение. Как минимум нужно постараться убедить их устроить нападение на защитников. Р'шейл, хотя сама и вызвалась идти с Тарджой, не совсем понимала, что именно заставило ее принять это решение — нежелание оставаться с харшини или мысль о том, что она действительно может чем-то помочь.

Р'шейл считала, что Тарджа излишне беспокоится из-за гибели кариенского посла. Известия о смерти Пайтера достигнут Ярнарроу через недели, а то и месяцы. Еще больше времени потребуется кариенским войскам, чтобы подготовиться, собраться и пересечь обширные равнины, отделяющие столицу от границы с Медалоном. Но в этом заблуждении Р'шейл пребывала, пока не услышала, как Тарджа делился своими планами с Дрендиком. Тогда его тревога стала ей ясна. Северная граница была совершенно беззащитна, ее охранял только уже нарушенный договор. Чтобы выйти на позиции, защитникам необходимо иметь в запасе несколько месяцев. Даже если кариенцы не появятся там до следующего лета, времени и то оставалось в обрез.

Гэри помахал им рукой и скрылся в высоком прибрежном тростнике. Примерно в лиге отсюда располагалась ферма, где повстанцам всегда оказывали всяческую помощь и содействие, так что меньше чем через час Гэри уже будет скакать к винодельне. Они снова отчалили и отправились на север, время от времени поглядывая туда, где, постепенно делаясь все меньше и меньше, двигалась фигурка отчаянного паренька.

— Они придут? — спросила Р'шейл.

— Обязательно. Хотя бы для того, чтобы вздернуть меня.

— Тарджа, это не смешно.

— А я и не шучу.

Когда на следующий день Дрендик аккуратно пришвартовался у пристани Тестры, стало совершенно очевидно, что передовой отряд защитников уже прибыл в город. К судну тут же приблизился капрал в красном мундире. Дрендик закатил великолепное представление, изображая иностранца, не понимающего ни слова по-медалонски. Он размахивал руками, кивал и на каждую фразу, которую орал ему капрал, старательно улыбался и твердил: «Да! Да!» Тарджа и Р'шейл ждали внизу, в коридорчике прямо под капитанским мостиком, прислушиваясь к происходящему.

— Они хотят обыскать судно?

— Дрендик — старый лис, — успокоил ее Тарджа. — Они и шагу не сделают, если только он сам этого не захочет.

— Прости меня.

Он с любопытством взглянул на Р'шейл.

— За что?

— За то, что втянула нас в это болото. Если бы я тогда не убила защитника в Реддингдэйле…

Судно покачивало. Коридорчик был очень узкий, и Тарджа упирался руками в переборку над головой девушки.

— Если тебе обязательно нужно найти виноватого, то обвиняй Джойхинию. Именно она заварила кашу.

— Может быть. Интересно, если бы она знала, кем был мой отец, — пыталась бы она меня удочерить?

— Поблагодари небеса, что ей это было неведомо, а то она перерезала бы тебе горло.

— Да, тогда она действительно корень зла, — без особой радости согласилась Р'шейл. — Если бы она убила меня в младенчестве, мы бы с тобой точно здесь не оказались.

— Ах наша бедная маленькая принцессочка! — издевательски засюсюкал Тарджа.

— Прекрати, не зови меня так!

— А как тебя называть? Священная наставница? Может, о-легендарное-харшинское-дитя-демона? И падать ниц? — все было почти как в старые добрые времена. Р'шейл так давно не видела этой озорной насмешливой улыбки. Его глаза в полумраке коридора были пронзительно голубыми. В течение нескольких долгих секунд Тарджа молча смотрел на нее, затем приблизил свои губы к ее. «Будь осторожна в своих привязанностях», — предупреждала ее Шананара. Р'шейл вдруг поняла, на что намекала ее харшинская кузина. «А катись-ка ты в ад, Шананара ти Ортин!» — подумала она и закрыла глаза.

— Капитан сказал, что опасность миновала. Можно выходить. Услышав голос Эйбера, Р'шейл отпрянула и смущенно спрятала лицо у Тарджи на груди.

— Спасибо, — ответил он, — мы уже идем.

Эйбер вышел и закрыл за собой дверь. Тарджа нежно поднял пальцами подбородок Р'шейл, заставляя ее взглянуть ему в глаза.

— Р'шейл?

— Что?

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?

— Ты так говоришь, потому что боишься, что я превращу тебя в жабу или еще в какую мерзость.

Он улыбнулся.

— Ты думаешь?

— А тебя не смущает, что я не человек?

— Здесь ты человек, — и он указал на ее сердце, — и это самое главное. А теперь нам пора. Давай-ка поднимемся на палубу, пока юный Эйбер снова не пришел нас проведать.

Она поцеловала его, словно желая удостовериться в правдивости его слов. Довольно неохотно Тарджа расцепил обвившие его шею руки девушки и прижал их к ее бокам.

— У нас впереди еще долгий путь и много дел. Нам пора.

— А нам обязательно это делать? — спросила она. — Мы не можем просто уйти и забыть? Найти уголок, где нас никто не знает…

— Уголок, где я был бы себе неприметным человеком, а ты не являлась бы дочерью своего отца, дитя демона? Назови мне такое место, и мы немедленно отправимся туда.

Она вздохнула.

— Такого места нет, верно?

— Верно.

Тарджа отпустил ее руки и направился к двери. Р'шейл последовала за ним, но краем глаза заметила какое-то движение и оглянулась. В коридоре было пусто, но ей точно не показалось. Она снова шагнула за Тарджой и почувствовала под ногой что-то твердое. Девушка наклонилась и с любопытством подняла с пола свою находку — маленький желудь с двумя прикрепленными к нему белыми перышками.

— Смотри, что я нашла.

Тарджа взглянул на амулет и пожал плечами.

— Это языческий символ богини любви.

— Откуда он тут взялся?

— Может, кто обронил — Дрендик или его братья? Р'шейл нахмурилась, уверенная, что никогда не видела этот амулет ни на ком из фардоннцев.

— Я должна вернуть его им?

— Если хочешь, — с легким нетерпением ответил он. — Идем. — Р'шейл положила желудь в свой узелок и вслед за Тарджой вышла на яркий солнечный свет.

 

Глава 57

Никогда еще Тарджа не чувствовал себя настолько выставленным напоказ, как сейчас, когда он шагал по Тестре к постоялому двору, где их ждала Мэгина. Казалось, улицы просто кишат защитниками. Он не сомневался, что его вот-вот узнают, что кто-нибудь наверняка что-нибудь заметит. Он шел сгорбившись, с бочонком сидра на плече, чтобы хоть чем-то прикрыть лицо. Р'шейл шагала впереди, широкий длинный голубой плащ прятал кожаную одежду харшинской наездницы на драконах. Капюшон скрывал волосы и затенял лицо. То, что в прошлый раз казалось короткой поездкой верхом, теперь ощущалось как самый долгий пеший переход. Наверняка Р'шейл заблудилась. Они точно свернули куда-то не туда.

Стоило Тардже об этом подумать, как он увидел расположенный через дорогу постоялый двор Аффианы. Он заметил, как сразу расслабилась Р'шейл, и понял, что она переживала не меньше его. Тардже захотелось протянуть руку и дотронуться до ее плеча, чтобы успокоить и поддержать. Она посмотрела по сторонам и быстро перешла на ту сторону, повелительно махнув ему, чтобы следовал за госпожой и не отставал. При виде этого жеста Тарджа улыбнулся. Р'шейл отлично знала привычки сестер. Он послушно поплелся за ней, едва не налетев на ее спину, когда Р'шейл, войдя в бар, вдруг словно вросла в землю.

Здесь было полно защитников — все офицеры. Тарджа сразу увидел как минимум четырех своих хороших знакомых. К счастью, в голубом плаще Р'шейл легко было принять за сестру, так что на них никто не обратил внимания. Тарджа сгорбился еще сильнее и спрятался за бочонком, мечтая, чтобы бочонок был побольше и им можно было накрыться целиком.

— Чем могу помочь, миледи? — спросила подошедшая Аффиана. Глаза хозяйки изумленно расширились, когда Р'шейл подняла голову, и она увидела, кто ее гостья. — У меня есть отдельная столовая, где вам будет удобнее, — добавила Аффиана, чуть не потеряв дар речи. — Прикажите своему человеку следовать за нами.

Р'шейл направилась за хозяйкой гостиницы через переполненный бар. Тело девушки было напряжено как натянутая струна. Тарджа, ссутулившись до невозможности, не отставал от женщин. Когда они наконец преодолели коридор и оказались в отдельной столовой, он тяжело сбросил бочонок на пол и с облегчением вздохнул.

— О боги! — воскликнула Аффиана, запирая дверь на засов, — Откуда вы здесь взялись?

— Это долгая история, — ответил Тарджа. Р'шейл откинула капюшон на спину. — Когда прибыли защитники?

— Несколько дней назад. У меня одни офицеры. Рядовые пьют в припортовых тавернах. Вы в порядке?

Р'шейл кивнула.

— Да, вполне. Мэгина еще здесь? А Санни?

— И даже Дэйс, — ответила Аффиана, — когда в настроении. Мэгина не выходит из своей комнаты, ее никто не видел, а Санни работает в порту, — она встревожено посмотрела на Тарджу. — Я слышала, что тебя повесили. Еще я слышала, что ты убил пару повстанцев и бежал.

— Почти верно. Можно незаметно пробраться в комнату Мэгины?

— Нет, — сказала Аффиана. — Я приведу ее сюда. Вы оставайтесь здесь и заприте дверь.

Хозяйка вышла из комнаты, Тарджа задвинул засов и повернулся к Р'шейл. Она приблизилась и положила голову ему на плечо. Тарджа молча обнял ее.

— Знаешь, я думаю, пройти через бар было самым страшным моментом за всю мою жизнь, — промолвила Р'шейл.

Принимая во внимание, что девушке совсем недавно пришлось пережить, это заявление не было пустым звуком. Тарджа молча поцеловал ее в макушку, потом в лоб, и тут Р'шейл сама принялась его целовать так горячо и жадно, что Тарджа испугался, обнаружив, как быстро ситуация может выйти из-под контроля. Он бережно отстранил девушку, продемонстрировав поразительную силу воли.

— Рядом с нами — бар, битком набитый защитниками. Они просто сгорают от нетерпения убить нас обоих. Может, нам стоит подождать более подходящего момента?

Она вздохнула и, выскользнув из его рук, подошла к окну и уставилась во двор.

— И когда же наступит такой момент, а, Тарджа? — спросила она. — Когда ты встретишься с повстанцами? Когда поговоришь с Дженгой? Когда свергнешь общину? Когда разделаешься с кариенским вторжением?

Он пожал плечами.

— Я мужчина занятой.

Она обернулась к нему и внезапно рассмеялась.

— Что же, возможно, и тебе тогда придется подождать, когда у меня будет на тебя время. Видишь ли, я тоже довольно значительный персонаж.

— О, простите меня, священная наставница! — покаянно заголосил он, одновременно раздумывая, с чего это вдруг она так внезапно приняла свой статус дитя демона. Казалось, теперь это ее не заботит.

Послышался тихий стук. Тарджа отодвинул засов и, слегка приоткрыв дверь, выглянул в щелку. Затем он широко ее распахнул, и в комнату вошли Мэгина и Санни.

— Во имя Основательниц! — охнула Мэгина. — Мы думали, что вы погибли!

— Не совсем.

— Где вы были? — спросила Санни. Она посмотрела на стоящую у окна Р'шейл — одна пола голубого плаща была откинута с плеча за спину, открывая взгляду кожу костюма харшинской наездницы. При виде облегающего наряда Санни слегка нахмурилась. — Милый фасончик, — отметила она и обратилась к Тардже: — Мы чуть не спятили от беспокойства! Сначала ваше исчезновение, потом слухи, что вы погибли! Затем этот ваш приятель велел нам сидеть тут и не высовываться, а сам — поминай как звали. А теперь вы снова объявились, не прошло и жизни, будто так и надо и нечего не случилось!

— У нас вышла стычка с кариенским послом, — сказала Р'шейл, стрельнув глазами в Тарджу. Перехватив взгляд, он понял, что девушка хочет опустить некоторые подробности. Так, совершенно не обязательно рассказывать им об Элфроне и его жезле. Женщинам довольно будет узнать о смерти Пайтера и о том, что договор между Кариеном и Медалоном можно считать расторгнутым. Р'шейл не хотелось оживлять в памяти этот кошмар ради того, чтобы получился захватывающий рассказ.

— Какого рода стычка? — подозрительно поинтересовалась Мэгина.

— Фатального, — признался Тарджа. — Мы… ну… а еще мы встретили нескольких харшини.

Мэгина и Санни уставились на него, разинув рты.

— Харшини?

— Ты что, надрался? — спросила Санни.

— Но как, во имя Основательниц, вы могли их встретить? — спросила Мэгина, явно не поверив его словам. — Они же вроде бы как давно погибли.

— Харшини сами пришли к нам. Похоже, Р'шейл — харшинская принцесса.

Санни и Мэгина перевели взгляд на Р'шейл. Внезапно Мэгина рассмеялась.

— А Джойхиния выдавала ее за свою дочь? Ну это уже слишком! У Кворума случится коллективный обморок, а кариенского посла хватит апоплексический удар!

— Кариенский посол мертв, — сказал Тарджа. Мэгина снова взглянула на него, ее смех угас.

— Как это произошло?

— Не важно как, главное — это случилось.

— И защитники здесь, в Тестре, — добавила Мэгина, немедленно ухватив суть. — Или направляются сюда. Что ты собираешься делать?

— Я должен предупредить Дженгу, — ответил Тарджа. — Если, конечно, смогу добраться до него до прибытия Джойхинии. С помощью повстанцев я собираюсь провести отвлекающий маневр.

— Отвлекающий маневр? — скептически хмыкнула Мэгина. — Чтобы отвлечь защитников, нужно нечто большее, чем горстка фермеров. Кроме того, не те ли это повстанцы, что совсем недавно пытались тебя повесить?

— Я помогу убедить их в нашей правоте, — вступила в беседу Р'шейл.

— Ты? — Мэгина вскинула брови. — Я признаю, что твой наряд довольно привлекателен, но не думаю, что он сможет надолго отвлечь мысли повстанцев от реальности.

Р'шейл сделала глубокий вдох, словно собираясь броситься в воду.

— Я — дитя демона, — призналась она.

Услышав такое заявление, Мэгина собралась было рассмеяться, но, переведя взгляд с Р'шейл на Тарджу и обратно, замерла и смогла лишь пробормотать:

— Основательницы! Это не шутка!

— Я дочь последнего короля харшини, Лорандранека от женщины-человека, — продолжала Р'шейл. Тардже казалось, что девушка таким образом пытается убедить не только Мэгину, но и саму себя. — Языческие повстанцы должны меня выслушать.

Мэгина посмотрела на Тарджу.

— А ты в это веришь? — Тарджа кивнул.

— Поэтому харшини нас и нашли.

Мэгина рухнула в одно из резных кресел, словно ноги больше не могли удержать ее вес.

— Основательницы! Я в жизни не ожидала услышать подобное! Я… я… у меня… нет слов…

— Представь, каково пришлось мне, — кисло заметила Р'шейл.

— Но это так… — беспомощно забормотала Мэгина.

— Мне нужна информация, — перебил Тарджа. Ему некогда было ждать, пока Мэгина придет в себя после таких известий.

— Что за информация? — спросила Санни. Она стояла позади кресла Мэгины, не сводя с Р'шейл изумленных круглых глаз.

— Мне нужно знать, где остановился Дженга.

— Думаю, я могу это выяснить, — кивнула она. Тарджа, сам не зная почему, относился к Санни настороженно. Однако он отбросил свои подозрения. Обычная корт'еса — навряд ли она разбиралась в политике. И она была подругой Р'шейл.

— Как только стемнеет, мы уедем на встречу с повстанцами. Если все пойдет хорошо, мы вернемся к полуночи. Свободные от дежурства защитники к этому времени уже основательно наберутся. Остальные, кроме часовых, будут спать. Ты можешь выяснить, где расквартированы остальные солдаты?

— Да, — снова кивнула корт'еса. — Я все сделаю. Это может занять какое-то время, так что мы можем встретиться на южной дороге в полночь. Так я смогу поточнее рассказать тебе, что и как.

Тарджа кивнул на столь щедрое предложение помощи.

— Спасибо.

Раздался нетерпеливый стук, и в комнату скользнул Дэйс. Тарджа не успел даже понять, как это он мог забыть запереть дверь. Мальчик бросился к нему и обнял, громко похлопав по спине, затем так же жизнерадостно поприветствовал Р'шейл.

— Я знал, что вы не погибли! — радостно заявил он и торжествующе повернулся к женщинам: — Я же говорил вам? Говорил или нет?

— Да, Дэйс, ты говорил, что они живы, — согласилась Мэгина. — А теперь перестань орать, а то ты легко исправишь ситуацию, если сюда на твои крики из бара припрутся все защитники.

Дэйс был немного обескуражен отповедью Мэгины, но ничто не могло стереть широкую улыбку с его довольного лица. Он немедленно потребовал подробного и полного — шаг за шагом — описания всех происшедших с ними событий с той минуты, как они исчезли из конюшни.

— Этим займется Р'шейл, она замечательная рассказчица, — сказал парнишке Тарджа. Так она сможет поведать Дэйсу так много — или так мало, — как ей будет угодно.

— Я лучше пойду, — и Санни тихо вышла из комнаты. Р'шейл и Дэйс стояли у окна и тихо беседовали. Тарджа посмотрел на Мэгину — она покачала головой.

— Когда Джойхиния об этом узнает, она проклянет день, когда ты появился на свет.

— Я думаю, она давно это сделала.

— Будь очень осторожен, Тарджа. Она не повторяет своих ошибок. Теперь не будет ни суда, ни следствия. Если ты попадешься — она убьет тебя.

 

Глава 58

Они скакали легким галопом к мерцавшим вдали, у винодельни, огням многочисленных факелов. Р'шейл встревожено посмотрела на Тарджу, пытаясь понять, о чем он думает. Что он им скажет? Успеет ли он вообще хоть что-нибудь сказать? Словно подслушав ее мысли, Тарджа взглянул на нее и улыбнулся.

— Не беспокойся. Я пока жив. И рассчитываю, что так будет и в течение ближайших нескольких часов.

Р'шейл не разделяла его уверенности. Она повернулась к скачущему слева Дэйсу и подивилась, почему он так спокойно и естественно воспринял известие о ее происхождении. Его лицо горело от возбуждения при мысли о предстоящей встрече с повстанцами.

Примерно за пол-лиги до винодельни Тарджа придержал коня — из тени вышел часовой. Облегченно вздохнув, они узнали в нем одного из кузенов Гэри — приземистого неразговорчивого фермера с большими натруженными руками. Он являл собой не самый яркий и вдохновляющий на борьбу образец мятежной отваги, но по крайней мере он не убьет Тарджу, не дав тому молвить и слова. Часовой кивнул своему бывшему вожаку.

— Гэри сказал, что вы должны приехать. Вы либо слишком смелый, либо слишком глупый, капитан.

— Думаю, всего понемногу, Хирв, — ответил Тарджа. — Все уже собрались?

— Ну, все, кто пришел, — Хирв пожал плечами. — Человек двести, может, триста.

Р'шейл знала, что Тарджа рассчитывал на вдвое большую армию. Он посмотрел на Р'шейл и на Дэйса.

— Ну, поехали, — и пришпорил коня.

Р'шейл двинулась вслед с несколько меньшим рвением — ее не очень привлекала идея оказаться среди трех сотен рассерженных мятежников. Дэйс, похоже, разделял самоубийственный энтузиазм Тарджи — опередив Р'шейл, паренек поравнялся с ним и поехал рядом. Девушка вздохнула и тоже слегка пришпорила свою лошадь, чтобы догнать мужчин, словно, если она поедет рядом, это некоторым образом поможет защитить Тарджу.

Повстанцы, увидев их, расступились, и троица въехала на освещенный факелами двор. Р'шейл не знала, что тут успел наговорить Гэри, но этого, видимо, оказалось достаточно, чтобы мятежники держали себя в руках. Значит, прежде чем принять решение, их все-таки выслушают.

Тарджа привстал на стременах — отчасти чтобы лучше видеть толпу, а отчасти потому, что прекрасно понимал: верхом у него оставался хоть какой-то шанс сбежать, если события примут дурной оборот. Он настоял, чтобы Дэйс и Р'шейл также оставались в седлах.

Р'шейл окинула повстанцев тревожным взглядом, Гэри спрыгнул с телеги, стоящей под тем самым деревом, на котором совсем недавно они собирались повесить Тарджу. Словно почувствовав враждебное настроение толпы, лошадь Р'шейл нервно дернула головой.

— Я сделал все, что мог, — сказал юноша Тардже. — Они не слишком счастливы тебя видеть, но вполне способны выслушать. Удачи.

Тарджа повернулся лицом к повстанцам и молча обвел их глазами. Большинство лиц оказалось в тени от чадящих факелов.

— Сегодня мы объединим Медалон! — начал он отлично поставленным голосом, которым в свое время отдавал команды на плацу. Р'шейл поразилась произведенному им на повстанцев эффекту. Может, они и не доверяли Тардже, но мгновенно подчинились многолетней привычке уважать и повиноваться власти. Тарджа прекрасно знал об этом и надеялся, что как интонация, так и правильно подобранные слова помогут ему убедить собравшихся.

— Не важно, что вы обо мне думаете. Я вас не предавал, и этот факт вам придется принять. Я здесь не для того, чтобы приносить вам свои извинения или давать пустые обещания о лучшем будущем. Я предлагаю вам дело. Медалон столкнулся с угрозой нападения врага значительно более ужасного и безжалостного, чем Сестринская община. Вскоре через северную границу к нам хлынут кариенцы. Кариенцы не станут запрещать вам поклоняться вашим богам, они просто уничтожат всех, кто откажется поклоняться их собственному богу. Договор между Кариеном и Медалоном расторгнут. Теперь община должна направить все силы на защиту государства. А для этого им потребуется наша помощь. Многие из вас утверждают, что хотят лишь, чтобы их оставили в покое и не запрещали верить в богов. Я предлагаю вам шанс завоевать это право или же улизнуть домой и трусливо спрятаться за женские юбки.

Р'шейл вздрогнула, когда Тарджа бросил в лицо трем сотням обозленных повстанцев обвинение в трусости. Она скосила глаза на Дэйса, но мальчик находился под таким же впечатлением от зажигательной речи Тарджи, как и остальная толпа.

— Наша северная граница оголена, она беззащитна, потому что община двинула все силы защитников в Тестру на борьбу с нами. Им еще не известно о кариенской угрозе. Как только армия об этом узнает, у нас появится шанс договориться. Сестринская община не потянет и чистку и войну одновременно.

— Да, поэтому сначала они по быстрому разделаются с нами, — выкрикнули из толпы.

Тарджа посмотрел на Р'шейл, словно спрашивая ее разрешения на то, что собирался сказать дальше. Она ободряюще кивнула.

— Я не прошу вас сделать это ради меня, сделайте это ради себя, ради ваших богов, ради харшини.

Услышав упоминание о харшини, толпа разразилась сердитыми воплями:

— Тарджа, мы давно не дети! Ты не спасешь свою роскошную шкуру детскими сказочками! Община уничтожила харшини, а теперь хочет уничтожить и нас!

Вокруг раздавались возгласы одобрения. Тарджа переждал, когда все стихнет, и продолжил:

— Я не собираюсь развлекать вас легендами. Харшини мирно жили на этой земле, пока Сестринская община не заставила их затаиться. В руках харшини Медалон процветал. Они и сейчас среди нас. Я разговаривал с ними. Я говорил с их демонами.

Р'шейл видела, что эти слова были восприняты с недоверием, и выехала вперед.

— Он говорит правду! — крикнула она. — Я тоже харшини!

— Ты лжешь! — раздался чей-то возмущенный голос.

— Ты дочь Верховной сестры!

— Это из-за тебя здесь полно защитников!

— Я харшини! Я не дочь Джойхинии! Я родилась в маленьком горном поселке Приют. Моя мать была человеком, а мой отец — Лорандранек! Я дитя демона!

Заявление было встречено гробовой тишиной. Даже Тарджа взглянул на нее с изумлением. Если честно, она и сама себе поразилась. Краем глаза Р'шейл заметила, как Дэйс выехал вперед и выхватил из чьих-то рук факел. Вернувшись, он вручил его Р'шейл и, слегка наклонившись, к ней прошептал:

— Подними его и не наклоняй!

Не представляя, что он еще задумал, девушка послушно подняла руку.

— Угроза нападения кариенских фанатиков более чем реальна, — продолжала она. — Я своими глазами убедилась в их жестокости и безумии. Когда-то вы почитали харшини. Пришла пора защитить их! — Р'шейл почувствовала, как от стоящего позади Дэйса исходит пьянящая сладость харшинской магии, окутывающая ее словно облако. Она сразу узнала это ощущение и испугалась не столько тому, что Дэйс мог управлять волшебной энергией, сколько тому, с какой непринужденностью и изяществом он это делал. По сравнению с ним манипуляции Шананары казались грубыми и неуклюжими.

Внезапно под влиянием магии Дэйса факел в руке девушки вспыхнул и запылал ярким неукротимым огнем, освещая двор словно не один, а тысячи одновременно загоревшихся факелов. По коже Р'шейл пробежали мурашки. Повстанцы подались назад, ошарашенные представлением.

Тарджа улучил момент и обратился к повстанцам:

— Так что, мы встретим опасность лицом к лицу и защитим наших людей и харшини или с плачем разбежимся по домам, как перепуганные детишки? Я выбираю сражаться!

Кто-то начал скандировать: «Сражаться! Сражаться!», и толпа немедленно поддержала его. Тарджа опустился в седло, наблюдая за разошедшимся собранием. Он не выглядел слишком довольным. Р'шейл опустила факел, который зашипел и погас в ее руке.

— Ты победил, — тихо сказала она Тардже. — Я думала, ты будешь рад.

— Передо мной просто скандирующая толпа, возбужденная ораторским трюком. Не знаю, найдется ли в ней хоть один человек, который пойдет за мной на холодную голову при отрезвляющем свете дня, потому что действительно поверил в мои слова.

Дэйс подъехал к Тардже с другой стороны.

— Так покончи с этим до того, как начнется день, — оскалился он.

В ответ на это оптимистичное утверждение Тарджа лишь покачал головой и отправился договориться с Гэри и командирами повстанческих групп о дальнейших шагах. Толпа понемногу успокаивалась. Р'шейл наклонилась и схватила за повод лошадь Дэйса, двинувшегося было за ними.

— Кто ты, Дэйс? — с любопытством спросила она. — Ведь это сделала не я, а ты.

— На самом деле это сделал не совсем я, — хитро ухмыльнулся Дэйс. — Я украл огонь у Джейши, бога огня. Но он не обидится.

— Что ты имеешь в виду «украл»?

— Украл? Это как раз то, чем я и занимаюсь. Это моя суть. — Р'шейл с недоумением посмотрела на паренька.

— Ты ведь харшини, да?

— Конечно, нет, глупышка. Я Дэйсендаран.

Видя, что это имя ей ни о чем не говорит, Дэйс взял ее руку в свои. На Р'шейл нахлынуло странное чувство, от которого ее тело вдруг ослабло и задрожало.

— Я Дэйсендаран, бог воров. — Р'шейл недоверчиво покачала головой.

— Не может быть. Я не верю в богов.

— Это и делает тебя такой забавной! — он выпустил ее руку и развернул лошадь к воротам. — А теперь мне пора. Остальные просто с ума сойдут от злости, если я окажусь замешанным в то, что начнется сейчас.

— Остальные?

— Остальные боги, в которых ты не веришь. А ты будь осторожна. Они будут в ярости, если ты позволишь себя убить.

Дэйс пришпорил коня и скрылся в темноте. Р'шейл хотела окликнуть его, но застыла с открытым ртом — он буквально растворился в ночи.

Гэри пришлось звать ее дважды, прежде чем девушка наконец поняла, что он обращается к ней.

— Р'шейл?

Она повернула голову и перевела взгляд на юношу.

— А?

— Ты в порядке? — Она кивнула.

— Перед выходом люди хотят… э-э… хотят твоего благословения.

— Моего благословения?

— Ты дитя демона, — и он с виноватым видом пожал плечами.

Р'шейл подняла глаза и обнаружила море исполненных ожидания лиц, глядящих на нее со смешанным чувством благоговения и страха, а может, и с некоторой долей недоверия.

Вперед вышла Мэнда и остановилась рядом с Гэри.

— Р'шейл, все мы знали, что когда-нибудь настанет такой день и придет дитя демона. Правда, я не уверена, что мы слишком обрадованы известием, что это ты. Не исключено — некоторые из этих людей уже сегодня погибнут. Ты дашь нам свое благословение?

— Но я не знаю, что сказать.

— Просто скажи им, что боги с ними, — посоветовала молодая женщина. — Это все, что им нужно.

Р'шейл нерешительно кивнула и подъехала к язычникам поближе. «Скажи им, что боги с ними, — очень мило». Единственное, что Р'шейл знала об этих самых богах, — это что они «будут в ярости», если она позволит себя убить.

 

Глава 59

Толька половина разномастной армии Тарджи была верхом. Остальные прибыли на рандеву на телегах или пешком. С оружием тоже была беда — среди него числились ножи и ржавые мечи, а также вилы, серпы и прочий огородный инвентарь. Р'шейл казалось, что повстанческое войско являет собой жалкое зрелище, но Тарджа заверил ее, что до полномасштабного сражения дело, скорее всего, не дойдет.

Они выехали в Тестру с последним отрядом. Пехота была послана вперед несколько часов назад. Тарджа все так рассчитал, чтобы оказаться на месте встречи с Санни примерно к полуночи. Тогда на основании ее информации он и сделает заключительные распоряжения. Наблюдая, как он уверенным голосом отдает приказы, Р'шейл думала, что в действительности Тарджа, скорее всего, этой уверенности не чувствует. Его дружина была малочисленнее, чем он рассчитывал, бойцы вооружены плохо и с военным делом фактически не знакомы. Он страстно желал, чтобы у него в распоряжении оказалась хотя бы горстка отлично обученных, закаленных в боях защитников, как те, кем он некогда командовал. Повстанцы не были единым целым, не были армией, да и вообще у них оставались некоторые сомнения, а не заманивал ли их Тарджа в ловушку. И только вера в него позволяла Р'шейл надеяться, что у них остается какой-то шанс на победу.

Они достигли окрестностей Тестры незадолго до полуночи. Ночь была темной, луна спряталась за низкими плотными тучами. Дневной зной так и не рассеялся, было душно и жарко. Санни помахала им рукой. Тарджа, Р'шейл и Гэри спешились и подошли к ней.

— Я нашла лорда Дженгу. Он остановился в «Приюте Странника».

Гэри кивнул.

— Я знаю, где это. В конце переулка, в тупике неподалеку от пристани.

Тарджа нахмурился.

— В тупике? Дженга обычно выбирает более безопасные места. Сколько с ним людей?

— Не больше дюжины, — сказала Санни. — Несколько офицеров, штабные, писари да еще кто-то. Остальные разбили лагерь в полях у западной части города.

Тарджа кивнул и отошел к Гэри и командирам. Р'шейл оттащила Санни в сторону и пристально посмотрела ей в глаза.

— Что-то не так? — Санни покачала головой.

— Нет, все в порядке. Из-за всех этих рассказов о харшини и о язычниках мне немного не по себе, вот и все.

— Санни, ты все равно мой друг. Я не изменилась, я все та же. — Санни неуютно поежилась.

— Я лучше пойду.

— Увидимся позже?

— Можешь не сомневаться, — заверила она Р'шейл.

Они ехали по пустынным улицам. Вокруг было тихо. Таверны большей частью уже закрылись, и добропорядочные граждане давно уснули. Основной отряд под руководством Уилбира Тарджа отправил в поля к лагерю защитников. Высокий жилистый Уилбир — бывший сержант защитников — оказался наиболее подходящим на роль офицера из всех имеющихся у Тарджи людей. Сам же Тарджа, Гэри, Р'шейл и дюжина наиболее подготовленных повстанцев отправились к «Приюту Странника». Если дела обстоят так, как описала им Санни, они успеют обернуться прежде, чем защитники поймут, что случилось.

Маленький отряд спешился примерно за квартал до постоялого двора и продолжил путь пешком, шарахаясь от каждой тени и вздрагивая от любого шороха. Р'шейл шла сразу за Тарджой. Добравшись до нужного переулка, он жестом подозвал было остальных, как вдруг знаками велел им остановиться.

По обеим сторонам улочки тянулись закрытые на ночь магазинчики, явно предназначенные для состоятельных клиентов.

Некоторые поблескивали маленькими изящными вывесками, иные же были столь эксклюзивны, что вывески отсутствовали вообще. «Приют Странника» оказался высоким двухэтажным зданием из красного кирпича с двумя довольно величественными колоннами у входа. Посреди двора располагался милый фонтанчик. Тарджа долго вглядывался в пустынный переулок, затем снова прижался к стене.

— В чем дело? — прошептала Р'шейл.

— Нет часовых.

— Это плохо? — она не имела понятия о тактике. Но ей не казалось странным, что Дженга чувствует себя в безопасности в уютной гостинице в центре Медалона.

— Это не похоже на Дженгу.

— Может, мы не туда пришли?

— А может, и туда, — пробормотал Тарджа. Он посмотрел на ту сторону улицы, где у стены в ожидании сигнала притаился Гэри с остальными членами их отряда, и заколебался в нерешительности. В конце концов он махнул рукой, и повстанцы двинулись вперед.

Они были уже около фонтана, когда раздался шум и стук копыт позади. Р'шейл подскочила от неожиданности, вокруг запылали факелы, спящая еще секунду назад гостиница ожила, и их окружили солдаты. Моргая и щурясь от яркого света, девушка насчитала около сотни заполонивших двор защитников с обнаженными мечами. Путь к отступлению оказался отрезан дюжиной или более всадников, перекрывших вход в переулок. Р'шейл взглянула на Тарджу, ожидая его команды прорваться к свободе. Но он смотрел не на нее, а на вышедшего из постоялого двора высокого седого мужчину и шагавшую рядом маленькую пухлую женщину. Когда пара вышла на свет факелов, Р'шейл застыла, потрясенная увиденным.

— Не заставляй меня убить тебя, Тарджа, — сказал Дженга, остановившись в шаге от предводителя мятежников. — Кровопролитие ни к чему.

Тарджа посмотрел ему в глаза и, бросив меч, знаком велел своим людям сделать то же самое. Повстанцы подчинились, швырнув клинки, при падении яростно лязгнувшие о булыжную мостовую.

Как только защитники поняли, что мятежники не собираются сопротивляться, атмосфера во дворе стала заметно менее напряженной.

— Видите, я же говорила, они придут, — сказала женщина. Р'шейл не сводила с нее глаз. — Я получу свои деньги?

— Сто золотых и прощение общины. Как условились.

— Санни? — она наконец обрела дар речи. — Что ты наделала?

— А что такого? Я выполнила свой долг перед общиной, вот и все.

— Но ты была моей подругой! — Р'шейл испугалась, что может не удержаться и расплакаться.

— Я язычникам не подруга. Особенно тем, кто даже и не человек, — и она сплюнула на булыжники под ноги Р'шейл.

Девушка размахнулась и со всей силы ударила корт'есу в лицо. Санни, закричав от боли, рухнула на землю. Она прижала ладони к лицу и завизжала, увидев, что Р'шейл занесла руку для следующего удара. Ни Дженга, ни защитники даже не шелохнулись. Если бы Р'шейл только знала, как испепелить предательницу, от той бы уже осталась кучка золы, но она была слишком разъярена, чтобы сосредоточиться и призвать магию.

— Р'шейл, нет! — Тарджа быстро скользнул между ней и Санни и поймал девушку за запястье. Р'шейл прожгла его взглядом и попыталась выдернуть руку, но он держал ее крепко.

— Пусти! Я убью ее!

— Ты никого не убьешь, — твердо произнес он и шепотом добавил: — Оглянись, Р'шейл. Убей ее — и сама умрешь, не успеет она упасть на землю. Оставь, в другой раз.

— Да? Ну, не знаю, — не удержался Гэри и ринулся к Санни, так что одному из защитников пришлось оттаскивать юношу от места стычки. — Другого раза может не быть. Пусти ее, Тарджа, пусть она сделает это!

— Заткнись, дурак, — бросил Дженга, но так и не вмешался. Все пытаясь вырваться из железных пальцев Тарджи, Р'шейл судорожно вспоминала, как Шананара учила ее привлекать силу.

Без магии ей было не освободиться от Тарджи, но она также боялась случайно причинить ему вред. Кроме того, на Тарджу она зла не держала — ей страстно хотелось убить Санни. От усилия у девушки побелели костяшки пальцев, а на руках проступили вены.

— Ты не понимаешь… — яростно прошептала она.

Низость предательства корт'есы находилась за пределами понимания. Как никогда Р'шейл хотелось оказаться сейчас среди харшини. Так, по крайней мере, она никогда бы не узнала, как легко ее, оказывается, обмануть — словно пустоголовую дуру. Наконец она медленно опустила руку. Тарджа подержал ее еще секунду и разжал пальцы. Еще мгновение спустя ее оттащили два защитника.

Санни с трудом поднялась на ноги и подошла к Р'шейл, окинув ее убийственным взглядом. Из разбитого носа лилась кровь. Корт'еса с размаху залепила Р'шейл пощечину. По сравнению с болью от предательства подруги эта боль показалась Р'шейл почти приятной.

— Харшинская сука!

Санни развернулась и гордо зашагала к постоялому двору. Защитники потащили Р'шейл прочь. Последнее, что видела девушка, — это как на Тарджу надели тяжелые цепи и вместе с остальными увели ожидать решения их судьбы.

 

Глава 60

Тарджу отделили от остальных пленных и привели в маленькую столовую на постоялом дворе. В центре располагался полированный круглый стол, у которого пристроились удобные стулья с высокими спинками. Приведший его капитан приказал Тардже сесть. Тот узнал офицера — последний раз, когда он видел его в Цитадели, юноша был кадетом. Тарджа внезапно почувствовал себя древним стариком.

— Харвен, да? — спросил он у капитана.

— Я велел сесть.

— Если не возражаешь, я лучше постою, — пожал плечами Тарджа, указав на сковывающие его цепи.

— Как хочешь, — капитан смотрел в сторону, стараясь не встречаться с Тарджой глазами. Тарджа не возражал — ему не очень хотелось, чтобы офицер сверлил его обвиняющим взглядом. Его и так снедало мучительное чувство вины.

Он ведь знал, что не следует доверять Санни. Сто золотых — целое состояние, корт'есе его за всю жизнь не заработать. Тарджа не мог обвинять ее за то, что она польстилась на деньги. Богатство и прощение общины были куда более выгодными предложениями, чем перспектива мыкаться, водя дружбу с языческими мятежниками. Но даже если отбросить ее неожиданную лояльность Сестринской общине, тот факт, что он сам упрямо лез в явную ловушку, когда все его чувства криком кричали об опасности, — это было непростительно. Нужно было уходить при первом же признаке западни. А теперь благодаря его глупости Р'шейл попала в руки общины, которая знает, что она — харшини. Повстанцы арестованы. Все до одного. Он привел свою разномастную армию крестьян на схватку с превосходящими силами организованного противника в надежде победить. Какой же он идиот!

Дверь открылась, и вошел Дженга. Лицо его было мрачным, победа его не радовала.

— Снимите с него цепи, — приказал он Харвену. Тот повиновался, затем занял место у двери.

Тарджа с удовольствием избавился от оков и принял приглашение Дженги присесть. Лорд Защитник придвинул ближе к Тардже горящую лампу, чтобы лучше видеть его лицо.

— Давай поговорим, Тарджа, — сказал он. — Ни пыток, ни угроз. Мне просто нужна правда. Во имя твоей чести капитана защитников.

— Странно слышать призыв к моей чести капитана. Я думал, что, нарушив клятву, я лишился этой привилегии.

— Почему ты вернулся? Почему совершил такую чудовищную глупость? — похоже, Дженга больше переживал о тактической ошибке Тарджи, чем о его дезертирстве.

— Потому что кариенский посол мертв. Нам угрожает нашествие с севера, а Джойхиния отсылает войска на юг.

— И зачем тебе эта атака? Тарджа, раньше ты не был таким глупцом.

— Нападение на защитников — просто отвлекающий маневр. Я хотел предупредить тебя насчет кариенцев, пока не прибыла Джойхиния. Я думал, тебе стоит выслушать мои доводы, — каким безумным казался ему теперь их план. Каким грандиозным по целям и совершенно нереальным. Дженга прав. Раньше он не был таким глупым.

— Ты что, думал, что я пойду наперекор прямому приказу Верховной сестры и поверну войска на север? Ради отражения нападения, о котором я и слыхом не слыхал?

— Вы скоро услышите о нем, милорд.

— А Р'шейл? Как она-то в это вляпалась? Корт'еса говорит, будто она объявила себя харшини.

Тарджу так и подмывало солгать. Если отрицать слова Санни, то, возможно, ему удастся спасти Р'шейл… от чего? В любом случае они оба будут немедленно повешены, как только попадут в руки Джойхинии. Она больше не потерпит их в одном мире с собой.

— Харшини не представляют угрозы для Медалона, — ответил Тарджа, покачав головой. — Наоборот.

— Мне всегда было интересно, кто же она на самом деле, — сказал Дженга, разглядывая свои ладони. Когда он поднял глаза, перед Тарджой сидел несгибаемый Лорд Защитник. — Значит, ты обнаружил харшини? Тех самых, до сих пор скрывающихся харшини? Где находится их логово?

— Дженга, забудь о харшини! — взмолился Тарджа. — Опасность исходит не от них!

— Где они скрываются? Или ты снова сменил лагерь? Может, харшинские колдуны замутили твой разум? По крайней мере, это объясняет твои безумные действия сегодня ночью.

— Я не знаю, где они. Я встретил только двоих.

— И, основываясь на встрече с этими двумя, ты сделал глубокие выводы, что они нам не враги? — скептически поднял брови Дженга. — Самая обоснованная оценка противника, о которой я когда-либо слышал!

— Харшини не воины. Это мирная нация.

— Ты принимаешь меня за идиота? Хитрианцы поклоняются харшинским богам, а это самый воинственный народ в мире. Фардоннская действующая армия по численности превосходит население Медалона. Вот они, последователи твоих миролюбивых харшини, Тарджа. Каждый хитрианский военлорд приносит жертвы богам твоих невинных ангелочков.

Как Тардже хотелось знать больше, чтобы найти слова и объяснить Дженге, что тот ошибается!

— Ты не прав, Дженга, — настаивал Тарджа.

— Так где они скрываются? Или ты оказываешься снабдить меня информацией об их месторасположении?

— Я не сказал бы, даже если бы знал. Опасность поджидает Медалон на севере.

Дженга откинулся на спинку стула.

— Может, Р'шейл будет посговорчивее?

— Тронь только волос на ее голове, и я убью тебя! — прорычал Тарджа.

Харвен инстинктивно положил ладонь на рукоять меча — такая угроза исходила от пленника при этих словах. Лорд Защитник остановил молодого капитана жестом.

— Что же, понятно, кому теперь принадлежит твоя верность. Не перестаю удивляться, как быстро ты меняешь покровителей. Теперь я вижу, что слово «клятва» для тебя сущая бессмыслица. У тебя нет чести. Ты обычный хладнокровный наемник, служишь тем, кто больше платит.

От слов Дженги Тардже стало горько и грустно, но обиды на бывшего командира он не почувствовал.

— Дженга, если бы ты видел то, что довелось увидеть мне… — Дженга устало поднялся на ноги и повернулся к Харвену.

— Уведите его к остальным, главное — пусть его хорошо охраняют. Возможно, мятежникам так же не терпится его убить, как и мне, но Верховная сестра, безусловно, захочет лично насладиться процессом.

* * *

Утром все попавшие в ловушку Санни пленники были переведены во временный лагерь на окраине города. Хотя хлипкая загородка была так спешно и небрежно сколочена, что не выдержала бы и мало-мальски упорного нажима, повстанцы и не думали бежать — вокруг кольцом выстроились защитники с мрачным выражением на лицах, а это уже была куда более серьезная преграда.

На рассвете в ворота втолкнули ошеломленных и испуганных Мэгину и Аффиану, чуть позже доставили Р'шейл. Арестованным подали завтрак — водянистую овсянку и поразительно свежий хлеб. Солдаты, призванные обеспечить безопасность Тарджи, шагнули вперед, чтобы не дать Р'шейл приблизиться, но Харвен жестом отозвал их на место. Молодой капитан на удивление спокойно относился к своим обязанностям охранника. Он не пытался запретить общение между пленниками. Однако еще больше Тарджу изумило, что повстанцы не обвиняли его в провале операции и в собственном плачевном положении. Вся вина была возложена на продажную корт'есу. Харвен понял, что его подопечному не угрожает немедленная опасность, и не вмешивался в его разговоры с остальными. Таким образом остаток ночи до рассвета он проговорил с Гэри, Уилбером и другими командирами подразделений повстанцев, больше озабоченными ближайшим будущим, чем тем, что могло иметь место в прошлом.

Тарджа не сомневался, что на этот раз ему от петли не уйти. Его преступления против Джойхинии и Сестринской общины были слишком тяжелы. Что касается остальных, здесь как раз беспокоиться было особо не о чем — многим можно было поставить в вину лишь нахождение на улицах Тестры после заката с сельскохозяйственными орудиями в руках. Не слишком веское основание для вынесения сурового приговора.

Мэгина, возможно, вообще ограничится порицанием. Даже Джойхиния не осмелится повесить бывшую Верховную сестру во избежание прецедента. Больше всего Тарджа беспокоился о Р'шейл. Теперь она была известна как харшини.

Девушка подбежала к нему, и он встал ей навстречу. Тарджа не спал почти двое суток, но страшная усталость тотчас покинула его при виде Р'шейл, живой и невредимой, все в том же проклятом кожаном наряде наездницы.

— Я боялась, что больше не увижу тебя, — призналась девушка, сжав его в объятиях. — Мне задали несколько вопросов и отпустили.

— Мне тоже. Теперь все будет хорошо.

Р'шейл посмотрела Тардже в глаза, ясно прочитав в них причину его лжи.

— Джойхиния уже здесь. Когда меня вели сюда, за ней как раз послали карету к причалу.

— Тогда ждать осталось недолго.

И, словно в ответ на его утверждение, ворота распахнулись и вошедшие внутрь защитники выстроились правильным полукругом — красные мундиры и сверкающая сталь.

Тарджа поцеловал ее. Возможно, больше такого шанса ему не представится. Р'шейл отстранилась и посмотрела на Тарджу. В ее глазах он прочел все, что она хотела, но не успела сказать. Когда в ворота вошел последний защитник, в них показалась Джойхиния, с шагающими по бокам Дженгой и Драко.

Взявшись за руки, Тарджа и Р'шейл направились навстречу Верховной сестре.

 

Глава 61

Верховная сестра увидела их сразу, как только вошла в ворота. Дженга остановился рядом с ней. Судя по всему, он успел вкратце ввести ее в курс дела. Драко был так же молчалив и непроницаем, как всегда. Он внушал Тардже некоторое беспокойство. Сможет ли он возразить против какого-нибудь приказа Джойхинии? Это было невозможно предугадать.

Джойхиния посмотрела на Тарджу, ухмыльнулась и перевела взгляд на Р'шейл. Зная о ее происхождении, трудно было не заметить в ней явные признаки харшини. Она пробежала глазами по мятежникам, которые медленно подошли и выстроились позади Тарджи и Р'шейл в ожидании дальнейших событий. Наверное, Джойхиния сейчас судорожно соображала, как бы еще дискредитировать сына в глазах его товарищей. Эта мысль доставила Тардже удовольствие.

— Так вот до чего вы докатились? — процедила она, когда молодые люди оказались перед ней, рука в руке. — Как я погляжу, дело уже дошло до инцеста?

— На твоем месте я бы не углублялся в эту тему, Джойхиния, — посоветовал Тарджа. — Если Р'шейл — моя сестра, а ее отцом был харшини, что можно сказать о тебе?

Лицо Верховной сестры почернело. Знала ли она правду о Р'шейл? Скорее всего, нет.

— Мне следовало догадаться, что эта харшинская шлюха возьмет тебя в оборот.

— Лучше иметь любовницей харшинскую шлюху, чем матерью — бессердечную суку, — осадила ее Р'шейл.

— Тебя нужно было утопить еще в младенчестве! — прошипела Джойхиния так тихо, что ее услышали только стоявшие совсем рядом. — Тебя и тебя, вас обоих!

— Так в чем же дело? — спросил Тарджа. — Или тогда ты еще не успела включить убийства в свой репертуар?

Джойхиния с размаху залепила сыну пощечину, громкий хлопок разнесся по всему притихшему лагерю. Голова Тарджи сильно дернулась от удара, но когда он снова посмотрел на нее, то улыбался:

— Тебе полегчало?

Джойхинию разрывало от злости при виде того, как он открыто издевался над ней. С видимым усилием Верховная сестра растянула губы в ответной улыбке.

— Да, и значительно. Спасибо, — ответила она. — Мне так давно хотелось это сделать, — и она посмотрела на Дженгу, который рядом с Драко наблюдал за развитием событий с каменным выражением лица. — Скольких вам удалось взять?

— Всего — двести восемьдесят семь человек, — проинформировал ее Дженга, — включая хозяйку постоялого двора, которая их покрывала, и сестру Мэгину.

При упоминании своей предшественницы Джойхиния снова посмотрела на сгрудившихся повстанцев. Услышав свое имя, Мэгина вышла вперед.

— Ты — пятно на чести Сестринской общины, Мэгина. Не понимаю, как ты можешь стоять среди этих преступников и называться сестрой Клинка.

— Честь Сестринской общины была под угрозой с того момента, как к власти пришла ты, — парировала Мэгина. — Те пятна, что появились на ней по моей вине, совершенно теряются на фоне грубых следов, оставленных твоими башмаками, Джойхиния.

Ярость и злость грозили затмить разум Верховной сестры. Она не ожидала столкнуться с этими упрямыми безжалостными ораторами. Она резко развернулась и зашагала к воротам.

— Какие будут приказания относительно арестованных, ваша милость?

Джойхиния остановилась и посмотрела сначала на Лорда Защитника, потом на сына и дочь, от которой отказалась, затем на пожилую женщину, которую свергла с помощью политических интриг и которая теперь открыто насмехалась над ней. Черная ненависть заполонила Джойхинию, затопила все ее существо. Тарджа видел, как дрожит его мать, пытаясь сдержать эту ярость внутри.

— Убить их, — приказала она.

— Ваша милость?..

— Я сказала — убить! Всех. Предать их мечу!

Дженга колебался дольше, чем следовало. Он посмотрел на Верховную сестру, не решаясь сделать шаг. В загончике арестованных воцарилась звенящая тишина — три сотни повстанцев и более сотни военных застыли в ожидании приказа Лорда Защитника. Солнце висело высоко в небе и немилосердно палило собравшихся. Тарджа слышал, как вдалеке, на деревьях, что росли по другую сторону поля, заливаются птицы. Дженга медленно вытащил меч из ножен и держал его перед собой.

— Убить их всех! — повторила Джойхиния, словно желая устранить все сомнения относительно своих намерений.

— Нет, — меч Дженги с глухим звуком стукнулся о землю. Верховная сестра с недоверием посмотрела на офицера.

— Вы осмеливаетесь ослушаться приказа?

— Нет, ваша милость, — ответил Дженга, — я подаю в отставку. Я не могу предать три сотни душ мечу по вашей прихоти.

— Это преступники, они все заслуживают смерти! — закричала она.

— Тогда нужно провести следствие и повесить их, согласно решению суда. Я сам прослежу, чтобы все приговоры были приведены в исполнение и чтобы никто из виновных не избежал петли. Но я не стану просто убивать их.

— Да какая разница, кретин! Я приказываю вам взять меч и исполнить мой приказ, или — проклятье! — вы присоединитесь к ним! — Джойхиния сорвалась на визг.

— Тогда я присоединюсь к ним, — спокойно оповестил ее Дженга.

— Твой брат заплатит за эту измену! — Лорд Защитник пожал плечами.

— Дайан умер, ваша милость. Вы больше не сможете шантажировать меня.

Джойхиния в отчаянии отвернулась, когда ее внимание привлек звук удара о землю еще одного меча. Стоящий рядом с Тарджой молодой капитан Харвен бросил свой меч. Серьезное лицо защитника выражало решимость. Его примеру последовали еще несколько воинов, а потом вдруг все защитники пошвыряли мечи на землю в поддержку своего командира.

Верховная сестра уставилась на них, ошеломленная внезапной изменой. Тарджу охватил благоговейный трепет, он не мог поверить, что защитники выступили против Джойхинии. Р'шейл стояла рядом с ним, их тела соприкасались. Она улыбалась.

Джойхиния обернулась к Драко. В глазах горело безумие.

— Драко, я назначаю тебя Лордом Защитником. Немедленно арестуй Дженгу и этих предателей и приведи в исполнение мой приказ.

Драко колебался. Тарджа смотрел на него и думал, какой все-таки он изберет путь? Поступит как Дженга или позволит привычке подчиняться пересилить здравый смысл?

— Как прикажете, ваша милость, — наконец промолвил он абсолютно лишенным эмоций голосом.

— Это убийство, Драко, — предостерег его Дженга, — а не справедливый суд.

— Я принял присягу, — ответил тот.

— Ага, — хмыкнул Дженга, — так же как ты принял целибат? А что делать с этим живым доказательством твоего клятвопреступления? — и с этими словами Дженга указал на Тарджу.

Новый Лорд Защитник посмотрел на молодого человека и сначала не понял, о чем речь. Взглянув на Драко, Джойхиния побледнела как полотно. Понимание сразило Тарджу как удар. Многое сразу встало на свои места. Он понял, откуда у Джойхинии была секретная информация — даже до того, как она вошла в состав Кворума. Он понял еще кое-что: например, кто приказал уничтожить деревушку Приют. Посмотрев на того, кто был его отцом, Тарджа не почувствовал ничего, кроме омерзения.

— Какие еще клятвы ты нарушил, Драко? — продолжал Дженга. — Скольких еще ты убил по приказу Джойхинии? Тебя она тоже шантажировала? Или ты просто жаден?

Драко обнажил меч и выставил его перед собой. Долгую секунду он смотрел на своего непризнанного сына. Тарджа ответил на его взгляд. Он не ожидал узнать, кто его отец. И не ожидал, что его отец будет его же палачом. Услышав стук копыт, Драко повернул голову — в ворота галопом влетел всадник в красном мундире.

— Лорд Дженга! — крикнул он, на ходу выпрыгнув из седла. — Нас атакуют, сэр!

— Атакуют? — спросил он. — Кто? Повстанцы? Задыхаясь после бешеной скачки, защитник покачал головой.

— Нет, милорд, это похоже на хитрианцев.

Известие вызвало среди пленников и особенно среди побросавших в поддержку Дженги мечи защитников обеспокоенный ропот.

— Они идут с юга. Не меньше двух полных центурий. Я не знаю, на чем они скачут, но приближаются невероятно быстро. Скорее всего, они перешли реку южнее. Капитан Алкарнен просил передать, что они будут здесь через несколько минут.

Дженга посмотрел на Джойхинию. Тарджа ожидал, что она смягчится перед лицом внезапного кризиса. Сейчас не было времени на поиск виновных и месть. Здесь вот-вот будут двести хитрианских всадников! Интересно, как они смогли пробраться в глубь Медалона незамеченными?

Дженга наклонился за своим мечом, лежащим в ногах у Джойхинии.

— Драко! Выполняй приказ! Убить их! Немедленно!

Теперь заколебался и Драко:

— Ваша милость, может быть…

— Убить их! — завизжала она. Ненависть хлынула на волю, сметая последние сдерживающие ее барьеры разума. Тарджа был поражен этой истерикой.

— Ты что, не слышала? Нас атакуют, Джойхиния! Позволь защитникам делать свое дело.

— Это ложь! Обман! Ухищрения, чтобы спасти эти ничтожные жизни! Убей их, Драко! Убей всех этих мерзких червей, включая предателей, что побросали свои мечи! Немедленно! Выполнять!

Драко нерешительно посмотрел на Джойхинию. Женщина находилась во власти слепой, безумной ярости, а у Драко было довольно недостатков, но дураком он не был. Он покачал головой.

— Извини, Джойхиния, но не теперь.

Переведя взгляд с Драко на Тарджу и увидев в его глазах спокойное торжество, Джойхиния страшно закричала и, схватив лежащий у нее под ногами меч Дженги, бросилась на сына. Эта внезапная атака вывела защитников из оцепенения. Тарджа не слышал других криков и голосов. Он слышал только Р'шейл. Джойхиния сделала резкий выпад, и тяжелый клинок вошел под ребра девушки, выступившей вперед и прикрывшей собой Тарджу. У Джойхинии не хватило сил проткнуть защищенное кожаной одеждой тело насквозь, и она яростно провернула меч в ране.

Тарджа подхватил падающую Р'шейл. Девушка прижала к ране руки, между пальцами заструилась темная кровь.

 

Глава 62

Утром впереди показались красные крыши Тестры. Это значительно подняло Брэку настроение и прибавило сил. Он был совершенно изможден усилиями, которые приложил, чтобы скрыть хитрианских всадников от посторонних взглядов. Он пользовался магической силой на протяжении нескольких недель, и ее сладость уже не опьяняла, а вызывала тошноту. Глаза горели черным огнем. Несколько дней назад Брэка начала охватывать неукротимая дрожь, ставшая теперь такой сильной, что он с трудом удерживался в седле. Дамиан тревожно поглядывал на него, но ничего не говорил. Военлорд согласился прийти на помощь, и в обмен на это Брэк согласился обеспечить их безопасность по дороге через Медалон. Тогда он не понимал, чего будет стоить ему это глупое обещание.

Прилетев в Кракандар на спине гигантского — величиной с лошадь — орла, он затратил на убеждение Дамиана совсем немного времени. Однако с того самого дня Брэку приходилось терпеть обращение «священный наставник», кроме того, мужчины преклоняли перед ним колени, а женщины просили благословить их и их новорожденных детей. Он принимал это как неизбежное зло, как плату, которую нужно заплатить, чтобы сдержать данное Коранделлену слово.

Теперь всяческие попытки поддерживать миф об исчезновении харшини потеряли смысл, и Брэк не стал даже затрачивать усилий на отрицание своей принадлежности к этой расе. Поэтому он без колебаний призвал свой народ на помощь. В Убежище было полно харшини, изнывающих от желания снова выйти в мир. Таким образом, через Стеклянную реку кракандарские всадники переправились по построенному Шананарой и ее демонами мосту. Слева от Брэка скакал молодой высокий и худощавый харшини по имени Гленанаран. Это его усилия позволяли отряду сохранять поразительно высокую скорость. Гленанаран поддерживал ментальную связь со всеми колдовскими жеребцами хитрианцев, питая их магической силой через созданный им энергетический канал — силой, в которой этой необычайной породе было отказано на протяжении двух столетий.

До Тестры оставалось совсем чуть-чуть, и Брэк наконец расслабился и отпустил магию, с помощью которой держал войско Дамиана невидимым постороннему глазу. В результате две центурии хитрианских всадников внезапно — словно из небытия — возникли посреди дороги. Их скорость не изменилась, они даже ничего не заметили, ведь все это время они прекрасно видели друг друга — просто теперь они уже не были скрыты от глаз случайных встречных. Магическая сила ушла, и Брэк тяжело осел в седле.

— Что случилось? — встревожено спросил Дамиан, заметив, как его спутник вцепился в луку, чуть не свалившись с коня.

— Я снял чары. Теперь нас могут увидеть.

Дамиан кивнул, и его глаза цепко охватили взглядом окрестности — пока ничего подозрительного.

Они мчались к городу, справа серебром сверкала Стеклянная река. Брэк переживал, успеют ли они добраться вовремя. Он не очень представлял себе планы Тарджи, просто не сомневался, что это будет сопряжено с опасностью. Ему и в голову не приходило, что жизнь Р'шейл может оказаться под угрозой.

Добравшись до приземистых лачуг в предместьях Тестры, Брэк перевел коня на рысь. Дамиан с интересом осмотрелся. Ему еще не приходилось забираться так далеко на север.

— Так это здесь мы встретимся с дитя демона?

— Надеюсь.

— Какая она?

Брэк на мгновение задумался.

— Примерно как я.

— Как ты?

— Человеку это понять нелегко, — к счастью, он был избавлен от дальнейших объяснений появлением защитников. Удивительно, что их не заметили раньше. Глаз засек что-то красное, раздался испуганный крик, и хитрианцы потянулись за оружием. — Прикажи своим людям не нападать. Кровопролития следует избегать, насколько это возможно.

— Но если они нападут, мы вступим в бой.

— Да, но они пока что не нападали, так что давай приказывай. — Дамиан нахмурился, но послушно привстал в седле и знаком велел всадникам убрать оружие.

Они въехали в город, казавшийся странно безлюдным для этого времени дня. Брэк предполагал, что при виде хитрианцев горожане бросятся бежать, но на пути им почти никто не встретился. Это заставило его поежиться от неприятного предчувствия. Ощущение только усилилось, когда по дороге к центральной площади Брэк обнаружил стоящего посреди широкой улицы явно поджидавшего их светловолосого паренька.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, выехав навстречу богу воров.

— Тебя жду, — и, посмотрев мимо Брэка на темноглазого харшини, радостно махнул ему рукой: — Привет, Гленанаран!

— Священный наставник.

— Вам нужно в другую сторону, — проинформировал паренек. — Они все в полях на западной окраине. Нужно поторопиться. Мне кажется, там… Нет!!!

Дэйс, издав мучительный крик, исчез. Гленанаран и Брэк переглянулись.

— Что-то случилось.

— Что такое? — спросил Дамиан. — Кто этот мальчик? В чем дело?

Брэк не ответил. Он послал Рассекающего Облака в галоп, Гленанаран бросился за ним. Дамиан и его отряд, чуть помедлив, последовали за харшини, по улицам разносилось лишь четкое дружное цоканье копыт по булыжной мостовой. Брэк пытался не думать о самом худшем. Но только одно могло заставить Дэйса исчезнуть таким образом…

Брэк обнаружил лагерь с пленными довольно легко и, не обращая внимания на пытавшихся задержать его защитников, галопом влетел на огороженную площадку с арестантами бок о бок с Гленанараном. Они резко остановились, и кони поднялись на дыбы. До ошеломленных защитников внезапно дошло, что кроме двух харшини к ним ворвались еще две сотни хитрианцев.

Брэк соскочил с жеребца и подбежал к столпившимся повстанцам и защитникам. В груди, постепенно остывая, словно залитый в форму расплавленный свинец, затвердевало становящееся реальностью тяжелое страшное предчувствие. Стоя на коленях, Тарджа баюкал Р'шейл. Он был весь в крови. В ее крови.

— Что вы наделали? — прорычал Брэк столпившимся людям. Ему никто не ответил. Р'шейл лежала без сознания, ее кожу покрывала восковая бледность, дыхание было хриплым и тяжелым. Гленанаран опустился рядом с ней на колени, и Брэк почувствовал, словно его покалывают тонкими иголочками — Гленаиаран привлекал магическую силу. Хриплое дыхание замедлилось и полностью остановилось.

— Я остановил время вокруг нее, но это ненадолго, — объяснил харшини. — Ей срочно нужна помощь, но нашей силы не хватит, чтобы ее излечить.

Их окружали изумленные повстанцы и защитники. Брэк поднял голову и увидел, как двое мужчин с трудом удерживали женщину с горящими безумием глазами. «Джойхиния Тенраган», — догадался он. Ее белое платье было заляпано кровью. Взгляд Брэка, скользнув по кольцу красных мундиров, остановился на Лорде Защитнике. Харшини подумал, что узнал бы Дженгу по окружающей его ауре властности, даже если бы офицера не выдавала расшитая знаками различия униформа. При появлении хитрианцев Дженга начал выкрикивать команды. Защитники похватали свои почему-то лежащие на земле мечи, кракандарцы тоже приготовились к схватке, натянув тетивы коротких изогнутых луков и ожидая только приказа, чтобы выпустить в медалонцев смертоносные стрелы.

— Нет! Дамиан! — воскликнул Брэк, увидев, что военлорд уже поднял руку, чтобы подать сигнал к битве. Харшини повернулся к Дженге:

— Милорд, велите вашим людям опустить оружие!

— Кто ты такой, чтобы указывать?

— Я — единственная надежда этой девочки! Опустите мечи! — Дженга и не подумал повиноваться. Стоило Дамиану Вулфблэйду уронить поднятую руку, и начнется настоящая бойня.

— Дэйсендаран!

К его превеликому удивлению, бог появился почти мгновенно.

— Брэкандаран, нечего так орать!

— Сделай что-нибудь с этим оружием. Пожалуйста.

Лицо мальчика-бога засияло от радости. В мгновение ока все мечи, луки, стрелы, кинжалы и даже кухонные и перочинные ножики в лагере исчезли, оставив своих ошарашенных владельцев стоять, разинув рты.

— Это что еще за фокусы?! — взревел Дженга.

— Это не фокусы, а божественное вмешательство. Лорд Защитник, позвольте представить вам Дэйсендарана, бога воров. Если я очень его попрошу, он, возможно, потом вернет вам ваше оружие. Но я бы не слишком на это рассчитывал.

Если Дженга явно отказывался верить собственным глазам, то Дамиан Вулфблэйд и его всадники выглядели словно охваченные религиозным экстазом. Итак, эта проблема пока что была решена. Брэк снова обратился к Гленанарану.

— Сколько у нас времени?

— Боюсь, всего ничего.

— Пусть она сдохнет! — завизжала Джойхиния. — Я вас предупреждала! Разве я не говорила, что язычники все еще представляют для нас опасность? Вот она, цена твоей измены, Дженга!

— Кто эта женщина? — поинтересовался Дэйс.

— Верховная сестра.

— Правда? — Дэйс подошел к Джойхинии. Она внезапно смолкла. Воцарилась блаженная тишина. Глаза Верховной сестры расширились от ужаса при виде приближающегося бога.

Брэк выбросил женщину из головы и опустился на колени рядом с Р'шейл. Тарджа все еще держал ее на руках, словно его объятия могли помешать жизни покинуть тело. Он отказывался позволить Р'шейл умереть. Под влиянием чар Гленанарана смерть не могла достать ее своими цепкими когтями, но эта магия бессильна была вернуть девушку к жизни — она лишь отодвигала неизбежное.

— Если мы позовем Шелтарана, он придет? — спросил он харшини.

— Если я велю ему прийти, он придет.

Тарджа вскинул голову на громовой голос. Брэк оглянулся и обнаружил, что все люди замерли, застыв где-то в межвременье. Время не остановилось лишь для него, Гленанарана и Дэйса. Надо всем, даже над верховыми хитрианцами, возвышался Зигарнальд в сияющих золотых доспехах и в серебряном украшенном перьями шлеме. Его огромный отделанный драгоценностями меч в длину был выше человеческого роста, а щит так сверкал, что на него больно было смотреть.

— Зигарнальд.

— Предполагалось, что ты доставишь нам дитя демона, Брэканадаран, — пророкотал бог войны. — Видимо, ожидать, что ты доставишь ее живой, было чрезмерным.

Брэк встал на ноги и посмотрел богу в лицо.

— Зигарнальд, все это время ты знал, где она. Ты, Дэйсендаран и Кальяна. И Майра знала. Каэларн тоже наверняка был в курсе, — добавил Брэк, подумав о косяке голубых арленов, из-за которого оказался в Гринхарборе. — Даже Хафиста знал о ней все. Я был вам ни к чему. Зачем эта карусель?

— Меч не готов к бою, пока не пройдет закалку. Подготовка оружия требует времени и испытаний.

— Так вот как ты ее называешь.

— Дитя демона придется схватиться с богом, Брэканадаран. Для этого она должна стать отважной. Она должна пройти через огонь бед и лишений и выйти из него живой. Иначе она не сможет победить.

— А то, что из-за этой твоей «закалки» может разразиться война, тебе лишь на руку, да?

Бог войны пожал плечами.

— Что поделаешь, если обстоятельства всякий раз складываются в мою пользу.

Брэк сердито покачал головой и перевел взгляд на Р'шейл. Может, и к лучшему, если она не выживет.

— Что ты собираешься делать?

— Я не обязан перед тобой отчитываться, — он был не в настроении отвечать на вопросы Зигарнальда.

— Ладно, несмотря ни на что, ты был нам… полезен. Так что я прощаю тебя. Я отнесу ее в Убежище. Шелтаран ее вылечит. Тогда мы сможем продолжить закалку.

— Продолжить?! Разве она еще недостаточно настрадалась? «Да и мы все», — мысленно добавил он.

— Она знает, кто она, но не принимает это знание. Закалка будет окончена, когда дитя демона поймет и примет свою судьбу.

— Ну что ж, надеюсь, она унаследовала долгожительство своего отца, — съязвил Брэк. — Ибо ждать тебе придется немало.

— Твоя наглость бодрит, Брэкандаран, но уже начинает выводить меня из себя. Дай ее мне.

Возражать было бессмысленно. Зигарнальд обеспечит безопасность Р'шейл хотя бы ради того, чтобы она дожила до схватки с Хафистой. Гленанаран поспешил подчиниться, взяв безвольное тело девушки из рук Тарджи, чье неподвижное лицо выражало горькое отчаяние. Бог войны наклонился и с неожиданной нежностью прижал Р'шейл к себе.

— Ты должен примирить хитрианцев и медалонцев, чтобы они вместе отправились на север, — приказал Зигарнальд. — Хафисте известно, кто разрушил жезл. Всевышний может с тем же успехом воспользоваться силой дитя демона, что и мы, если она попадет к нему неподготовленной. Попытка выкрасть ее провалилась. Его следующий шаг будет куда менее деликатным, а твои друзья-люди предоставили ему отличный повод. Так что, Брэкандаран, желаешь ты или нет, придется тебе пока остаться у меня на службе.

— Не будь грубияном, Зиги.

Рядом с Зигарнальдом появилась Кальяна. Сегодня она приняла свой самый обворожительный вид, хоть и едва доходила богу войны до колена. Даже после огромного количества неудачных попыток она не потеряла надежды, что Зигарнальд в конце концов падет к ее ногам и полюбит, как и все остальные.

— Кальяна, тебя это не касается. Занимайся сводничеством и не лезь туда, куда не просят. Ты и так уже натворила дел своим вмешательством.

— Это я-то вмешиваюсь? Да кто бы говорил! Ты сам постоянно во все лезешь и других заставляешь! Да если бы я не…

— Эй! — оборвал их Дэйсендаран. — Вы тут препираетесь, а Р'шейл умирает.

Боги, изумленно взглянув на своего собрата, мгновенно замолчали. Не говоря ни слова, Зигарнальд растаял в воздухе с Р'шейл на руках. Кальяна, театрально закатив глаза, последовала за ним. Удивленный Брэк повернулся к Дэйсу. Мальчик-бог весело оскалился.

— Не часто мне выпадает удача поставить этих двоих на место.

Ответить Брэк не успел — с уходом великих богов люди очнулись от летаргии, и Тарджа вскочил на ноги, испуганный и обескураженный исчезновением Р'шейл. Для него исчезновение девушки из его рук произошло мгновенно.

Тарджа с подозрением посмотрел на Брэка.

— Где Р'шейл? Что вы с ней сделали?

— Она в безопасности. Позже я все тебе объясню.

— Что здесь происходит? — сурово спросил Дженга.

— Да, мне тоже хотелось бы знать, — подал голос Дамиан, продвинувшись немного вперед. — Что случилось с девочкой?

Брэк глубоко вздохнул. Все равно без объяснений не обойтись.

— Милорд, меня зовут Брэкандаран ти Карн, я — харшини. Это лорд Гленанаран ти Дайлин. А это Дамиан Вулфблэйд, военлорд Кракандара. Тарджа, полагаю, вы с лордом Вулфблэйдом уже знакомы.

— Мы не были официально представлены, — кивнул военлорд. — Но мы неплохо знаем друг друга. Кто ранил дитя демона? Покажите мне этого негодяя, и я заставлю его корчиться в муках, пока он сам не станет молить меня о смерти.

— Спасибо, но я хотел бы заняться этим лично, — сказал Тарджа.

— Тарджа, — начал было Дженга, — что…

Но Тарджа жестом пресек его расспросы и обратился к Брэку:

— Так, значит, хитрианская атака была призвана нам помочь?

— Атака? Капитан, вы полностью заблуждаетесь относительно наших намерений! — возразил Дамиан. — Мы здесь, чтобы предложить вам помощь. Лорд Брэкандаран сообщил мне об угрожающем Медалону вторжении кариенцев. Если кариенцы пройдут через Медалон, следующей под их сапоги ляжет Хитрия, где первым окажется мой Кракандар. Я предпочел бы остановить ублюдков на вашей границе, а не на своей.

Тарджа повернулся и взглянул на Дженгу.

— Милорд?

Для Дженги события развивались слишком быстро. Он посмотрел на готовых броситься в бой — пусть и с голыми руками — защитников, на напряженно застывших хитрианцев, затем перевел взгляд на стоящих рядом Тарджу и военлорда — все они ожидали его ответа. Еще он увидел совершенно растерявшегося Драко и созерцающую небо Верховную сестру. На лице Джойхинии было написано радостное изумление, а в ее улыбке было что-то странное и необычное. И сама она выглядела какой-то… по-детски наивной и невинной. Брэку стало не по себе. Хитро ухмыляющийся от уха до уха Дэйсендаран подбрасывал в руках сияющий шарик.

— Верховная сестра?

Джойхиния не отвечала. Она казалась полностью погруженной в разглядывание облаков.

— Сестра Джойхиния?

— Она тебя не слышит, — пояснил Дэйс. — Точнее, не так — она слышит, но ей все равно.

— Дэйсендаран, что ты еще натворил? — сурово спросил Брэк.

— Я украл это, — заявил озорник, бросив шарик прямо через головы Тарджи и Дженги. Брэк поймал его и принялся с любопытством разглядывать.

— Что это?

— Это ее интеллект.

Дженга непонимающе уставился на мальчика, а Тарджа взял сияющий шарик из рук Брэка и спросил:

— То есть как это — ее интеллект? Что ты имеешь в виду? Дэйс пожал плечами — мол, здесь и так все ясно.

— Интеллект — это все то, что делает ее такой, какая она есть. Я не мог стащить его полностью — тогда бы она умерла, а мне не позволено ее убивать, — но ее память я выкрал всю. Теперь она — как ребенок.

— Что будет, если это разобьется? — спросил Тарджа, поднимая шарик к свету. — Она умрет?

— Нет. Просто останется такой, как сейчас. Правда, здорово получилось?

Тарджа не ответил. Он просто уронил шарик на землю и, раздавив его каблуком, посмотрел на Дженгу.

— Милорд, похоже, Верховная сестра занемогла, — сказал он, словно Джойхиния слегка простудилась. — Мы должны обсудить предложение о военном союзе. Не могли бы вы оказать любезность и согласиться действовать от имени членов Кворума?

Дженга не сомневался, что совершает измену. Он бросил взгляд на Тарджу и обратился к военлорду:

— Нам нужно поговорить.

Краем глаза Брэк заметил, как Мэгина уводила Джойхинию в сторону. Джойхиния что-то сказала, и Мэгина терпеливо кивнула, Верховная сестра захихикала. Она вела себя как пятилетняя девочка. Драко неуверенно подошел к Тардже, тот повернулся к нему спиной и зашагал прочь. На лицах всех присутствующих — повстанцев, защитников, хитрианцев — читалось полнейшее недоумение.

— Теперь придется что-то делать с остальной Сестринской общиной, — перекинув ногу через седло и спрыгнув на землю, сказал Дамиан. — Ты не сможешь эффективно драться с кариенцами, если одна рука окажется привязанной за спиной.

— Вынужден с этим согласиться, — вставил Гленанаран. — Несмотря на то что этот момент является поистине историческим, — это только начало.

— Да, — с тяжелым сердцем согласился Дженга.

Брэк был крайне огорчен выражением лица Лорда Защитника. Бремя измены будет давить на него до конца его дней. Ему предстоит не просто бросить вызов Сестринской общине — ему придется уничтожить ее. К Брэку подобрался вполне довольный собой Дэйс.

— Ну, видишь, похоже, все пойдет как по маслу. — Брэк покачал головой.

— Это как посмотреть. Зигарнальд получил свою войну, а Кальяне удалось облапошить несколько несчастных заблудших душ. Но не думаю, что с тобой согласится Р'шейл. Или кто-нибудь из медалонцев.

— Брэк, ты слишком беспокоишься обо всем.

— А тебе следовало держаться подальше от того, что тебя не касается. К остальным богам это тоже относится.

Дэйсендаран надул губы и не снизошел до ответа. Однако когда Брэк развернулся и зашагал прочь, бог окликнул его:

— Брэканадаран!

— Ну что еще, Дэйс?

— А я должен вернуть им оружие?