Глава 30

К месту сбора отправляемых в Гримфилд осужденных Тарджу сопровождал целый отряд защитников. Сочувственное отношение охранников сменилось на презрение и легкую растерянность — многие защитники, даже из числа поддерживающих режим, уважали твердость Тарджи, который и под пытками отказался выдать своих товарищей-повстанцев. Однако когда кто-то пустил слух о том, что он якобы сдался, — Тарджа потерял и это уважение. Даже те, кто не считал его способным на такое предательство, были удивлены столь странным приговором. Согласно законам общины, Тарджа должен был быть повешен за свои преступления. Может, они думали, что Джойхиния пощадила сына под влиянием материнских чувств? Эта мысль казалась Тардже совершенно нелепой. Любой хоть немного знакомый с его матерью скорее поверил бы, что Тарджа все же раскололся.

Как только повозки затряслись по дороге, он посмотрел на Цитадель. Он должен был умереть здесь. Он должен был требовать положенного ему по закону наказания и остался бы в памяти поколений мучеником. Теперь же он унижен и всеми презираем. На нем останется подозрение в трусости и в том, что он предал друзей ради спасения своей шкуры. Когда Цитадель почти скрылась вдали, мысли Тарджи снова вернулись к событиям прошедшего утра. Он проклинал себя и весь тот фарс, что устроила из суда его мать.

— Мы посчитали, что в интересах безопасности слушание твоего дела будет проходить на закрытом заседании, — заявила Джойхиния. Рядом с ней сидели также лорд Драко, Лорд Защитник и четыре сестры Кворума. Ряды скамеек для зрителей были пусты. Даже охранникам приказали покинуть помещение. Тарджа в оковах сидел на скамье подсудимых перед судьями. На стене напротив висел огромный гобелен с изображением женщины, в одной руке держащей младенца, а в другой сжимающей меч. Гобелен олицетворял благородство Сестринской общины и был призван служить напоминанием судьям. На самом деле у него была еще одна цель — скрыть притаившуюся за ним на стене харшинскую роспись, которую не смогли извести ни тщательные соскребания, ни многочисленные покраски. Ребенком Тарджа видел ее однажды, во время одной из своих разведывательных вылазок вместе с Джорджем.

— Не думал же ты в самом деле, что мы позволим тебе выступить на открытом заседании? — спросила Хэррит. Она уже закончила разбор дел в Малом суде — сегодня у нее был тяжелый день.

— Тогда вы и вправду боитесь меня. Я умру довольным.

— Полагаю, с этим придется повременить, — проговорила Джойхиния, наслаждаясь растерянностью на лице сына. — Мученическая смерть — это, конечно, хорошо, но виселица не даст нам ничего кроме лишних хлопот. Мы решили поверить в твое раскаяние и принять извинения, которые ты принес нам вместе со списком твоих дружков-язычников. В обмен на это повешение заменяется на пять лет Гримфилда. После отбытия наказания мы рассмотрим вопрос о твоем восстановлении в рядах защитников, если посчитаем, что твое раскаяние и впрямь было искренним.

Сказать, что Тарджа был ошеломлен, — значило не сказать ничего.

— Я не подавал никакого списка и ничуть не раскаиваюсь.

— Но это же и есть самое интересное во всем этом деле, — вставила Джакомина. — От тебя ничего и не требуется. Вполне достаточно будет всего лишь подозрения в предательстве, которое непременно зародится у мятежников. Всем известно, что за свои преступления ты заслуживаешь виселицы. Оставив тебя в живых, мы уничтожим у язычников доверие к тебе. По-моему, это очень умный ход, тебе не кажется?

— Чтобы дискредитировать меня перед повстанцами, Драко обещал, что по возвращении в Цитадель я буду встречен, как герой, — возразил Тарджа. — Тюремное заключение мало похоже на оказание почестей и на награду за выдающиеся заслуги.

— Тебе пришлось убивать от имени язычников, — Хэррит пожала плечами. — За это нужно заплатить. Даже бунтовщики поймут нашу точку зрения.

— Это не сработает, — не сдавался Тарджа. — В мое предательство никто не поверит.

— Так же как никто не поверил, что капитан защитников может нарушить присягу и выступить против общины, — взял слово Лорд Защитник.

Тарджа стойко выдержал взгляд своего бывшего командира.

— Это община выступила против своего народа.

— О, оставь эту языческую чушь! — вскинулась Хэррит. — Здесь ты не найдешь благодарных слушателей, Тарджаниан. Ты предал нас и теперь заплатишь за это. Лично я предпочла бы повесить тебя, но твоей матери удалось убедить нас, что твое унижение принесет значительно больше пользы и будет куда эффективнее.

— Как мудро с твоей стороны, мама.

— Пусть ваши люди проводят осужденного в мой кабинет, я хочу сказать ему пару слов наедине. Повозки должны быть готовы к отправке после обеда.

— Будет исполнено, ваша милость.

— Какой преданный слуга, — пробормотал Тарджа. Лорд Защитник остановился и повернулся к Джойхинии.

— Ваша милость, позвольте мне призвать этого еретика к порядку.

— Безусловно, — согласно кивнула Джойхиния с каменным лицом. — Мне было бы интересно взглянуть, что вы называете «призвать к порядку». Он выглядит слишком хорошо для человека, подвергавшегося пыткам в течение недели или даже больше.

Дженга посмотрел на Тарджу. По выражению лица Лорда Защитника нельзя было понять, что он в действительности думал по поводу необъяснимого исцеления своего бывшего капитана. Пользуясь безнаказанностью и невозможностью Тарджи защищаться, Локлон несколько раз зверски избивал его в камере. Но на Тардже и были только лишь обычные следы этих побоев, а вот результаты пыток исчезли как по волшебству. Заподозрил ли Дженга, что что-то не так? Он ни разу не навещал Тарджу в тюрьме. Наверное, не хотел видеть последствий своих приказаний, и Тарджа был этому крайне рад.

— Я разочарован в тебе, Тарджаниан. У тебя было большое будущее.

— По крайней мере, я не закончу, как вы, — вылизывая сапоги сестрам общины.

Дженга сильно ударил его в челюсть обтянутым перчаткой кулаком. Тарджа, потеряв равновесие, рухнул на пол. Лорд Защитник посмотрел на неподвижное тело у своих ног и механически разжал кулак.

— Это потому, что ты не достоин лизать их сапоги, — промолвил он и с сомнением на лице повернулся к Джойхинии. — Ваша милость, надеюсь, вы понимаете, что делаете. Вы сильно рискуете, оставляя его в живых.

— Когда я захочу услышать ваше мнение, лорд Дженга, — холодно сказала Верховная сестра, — я вас спрошу.

Оказавшись в кабинете Верховной сестры, Тарджа тяжело плюхнулся в кресло, обычно занимаемое кем-то из членов Кворума. Ушибленная челюсть сильно ныла. Впервые за многие годы мать и сын были одни. Тарджа так и оставался закованным — Джойхиния не захотела рисковать.

— Ну и представление ты разыграла в суде с этим списком, — сказал он, в то время как мать встала из-за стола и подошла к окну, повернувшись к сыну спиной.

— Это не представление, Тарджа. У меня есть имена двухсот двадцати восьми известных мятежников. На составление этого списка у меня ушло около года, и, хоть он еще далеко не полон, это сработает.

Тарджа почувствовал, как увлажнились его ладони.

— Сработает? О чем ты говоришь? — Джойхиния повернулась и посмотрела на него.

— Согласно судебным записям, тебе была сохранена жизнь в обмен на то, что ты выдал бунтовщиков. Как только я удостоверюсь, что ряды защитников очищены от всех подобных тебе отступников, я начну казнить людей из списка. Ты уже под подозрением. Теперь ни у кого не останется сомнений, что ты предал мятежников. Мне не придется даже марать о тебя руки. Полагаю, твои приятели сами избавят меня от этих хлопот.

Тарджа уставился на мать, не понимая, что пугало его больше: ее безжалостность или тот факт, что он почти восхищался сплетенной вокруг него паутиной.

— Зачем ты все это мне говоришь?

— Затем, что хочу, чтобы ты до конца осознал, что я полностью уничтожила тебя, — прошипела она. — Я хочу, чтобы ты сдох от рук своих мерзких дружков, понимая, что это именно я повергла тебя в прах! Как ты посмел пойти против меня?! Как осмелился унизить меня?!

— А Р'шейл? — внезапно Тарджа увидел в матери обычную разозленную старуху, испуганную возможностью потерять власть и авторитет. Это некоторым образом освободило его от влияния Джойхинии. — Чем она заслужила твой гнев? Все, чего она когда-либо хотела, — это немного твоей любви!

— Эта неблагодарная телка! Она, так же как и ты, заплатит мне за предательство!

— Ты жестокая бесчувственная сука, — Тарджа встал на ноги и теперь возвышался над матерью, словно стена. Его трясло от гнева, цепи отзывались на эту дрожь металлическим звоном. — Я уничтожу тебя. Даже если это будет стоить мне жизни.

— У тебя нет шансов, Тарджа, — ответила Джойхиния. — Твой смертный приговор уже подписан. Интересно, кто из твоих друзей приведет его в исполнение?

Повозка подпрыгнула на колдобине, и мысли Тарджи вернулись к настоящему. Не в состоянии больше смотреть на тающую вдали крепость, он обернулся и встретился глазами с Р'шейл, сидящей в соседней повозке. Через мгновение он вздохнул и отвел взгляд.

 

Глава 31

Примерно через час тряски по дороге от Кордэйла они начали спускаться с холмов в сторону ведущей к Броденвэйлю речной долины. На закате Локлон объявил привал, и они разбили лагерь на полянке у поваленных тополей. Арестантам было позволено выйти из повозок размяться и поужинать, после чего их снова затолкали обратно — на ночлег. Места было мало, вытянуться невозможно, и Р'шейл кое-как устроилась в уголке рядом со своими соседками. Защитники расположились вокруг и всю ночь ждали нападения. Вероятность атаки была довольно высока, даже слухи о том, что Тарджа все же предал повстанцев, не снижали риска. Напротив, теперь мятежники вполне могли желать заполучить его еще сильнее.

Несмотря на опасения, ночь прошла спокойно. Ничего экстраординарного так и не произошло. Р'шейл даже показалось, что кое-кто из защитников выглядел несколько разочарованным. С первым лучом солнца караван тронулся в путь, съежившиеся в повозках заключенные тряслись от холода. День прошел как в тумане. Бурая земля вокруг сменилась на поросшие травой пастбища со стадами пятнистых коров. Их дыхание, казалось, застывало в промозглом воздухе, словно молочные облака; животные равнодушно смотрели на проезжающий мимо караван.

Они добрались до Броденвэйля ближе к вечеру и направились в расположение городского гарнизона, где осужденных ждала остывшая еда и относительный комфорт камер с наваленной прямо на пол соломой. Защитники, выставив часовых, устроились в казармах, но не было и намека на ожидаемую атаку мятежников. Сами заключенные считали, что поскольку их маршрут был известен повстанцам, то ожидать нападения следовало позже, если, конечно, они не передумали заполучить Тарджу. Р'шейл полагала, что мятежники не отступятся, — она слишком хорошо успела их изучить.

На следующее утро осужденных повели через город к пристани. На улицу высыпала толпа зевак, желая хоть одним глазком взглянуть на известного бунтовщика, но защитники ехали верхом по обе стороны цепочки арестантов, так что зрители были сильно разочарованы. В толпе царило странное зловещее напряжение, так что, добравшись до пристани, заключенные облегченно вздохнули.

У входа на причал защитники выстроили осужденных в колонну. Судно оказалось грузовой баржей и носило имя «Мелисса» — так было выведено на носу белыми полусмывшимися буквами. Солдаты по узким сходням загнали арестантов на борт, затем туда осторожно переправили лошадей, принадлежащих десятерым защитникам, которым надлежало сопровождать заключенных до Гримфилда, и, наконец, когда на барже оказался и Локлон, капитан «Мелиссы» приказал отдать концы.

Если бы было возможно, Локлон не позволил бы арестантам и носу из трюма высунуть. Будь его воля, он запер бы дверь и забыл о несчастных до конечной точки их плавания. Однако, услышав подобные речи, капитан баржи чуть не взорвался. Его доносящийся сверху голос гудел в холодном трюме, как в пустой бочке.

— Оставить их там?! — низким басом рокотал он. — Да будь ты проклят с такими идеями!

Заключенные сбились в кучу около хлипкой двери и внимали разговору. Ответов Локлона им услышать не удавалось, но рык капитана баржи, наверное, долетал до самой Цитадели.

— Мне наплевать, что они могут быть бандой кровожадных убийц! Знаете, как провоняет трюм через несколько дней?! Пусть их выводят! Каждый день! И не какой-нибудь часок! Мне, знаете ли, еще и другие грузы возить приходится! С меня хватит, что ваши лошади загадили всю палубу, а если еще будет невозможно войти в трюм, то на судне вообще нельзя будет оставаться!

В течение последующих нескольких секунд тишины Локлон, вероятно, пытался донести до капитана всю важность их миссии и выжать из него хоть какие-нибудь уступки, но тот был непреклонен, как скала.

— Я требую, чтобы их выводили, понятно? А если вас что не устраивает — я ссажу вас на берег вместе со всеми вашими проблемами, будете сидеть там и ловить следующее проходящее судно!

Дверь наверху с грохотом захлопнулась, и воцарилась тишина. Арестантам стало ясно, что представление закончено, и они побрели к своим гамакам.

Заключенные бессознательно разделились на три группы. Мужчины собрались неподалеку от входа, женщины заняли места у противоположной стены трюма — у отсека с гамаками. Где-то посередине остался Тарджа — группа из одного человека, с которым никто не хотел связываться — то ли от страха перед ним, то ли из презрения к тому, кто предал своих.

Санни взяла Р'шейл под крыло и познакомила с остальными женщинами. Одну — высокую и темноволосую — звали Мариэль. Она попала в Гримфилд за нападение на сестру. Муж Мариэль сидел в Гримфилде за воровство. Она прошла пешком от Броденвэйля через Отвесные горы до Гримфилда только для того, чтобы там ее развернули и отправили обратно. Разъяренная, она прошагала до местечка Калдоу, где забросала свежим коровьим навозом первую же сестру, которая попалась ей на пути. Теперь довольная собой Мариэль была на пути туда, куда стремилась попасть больше всего на свете.

Данка была всего на год старше Р'шейл. Худая волоокая блондинка с привычкой не смотреть на собеседника была осуждена за предоставление услуг в не лицензированном борделе.

Телла и Уоррил были сестрами. Обе обвинялись в убийстве мужчины, ставшего для них яблоком раздора. Сестер приговорили к пяти годам, и Хэррит строго внушила им, что это наказание в большей степени за недостойное поведение, а не за сам факт убийства бедолаги. Сестры были теперь не разлей вода и поклялись, что ни один мужчина их больше не поссорит.

Шестая арестантка оказалась пожилой женщиной по имени Бек. У нее было вечно недовольное, покрытое морщинами лицо, и она никому не рассказывала ни о себе, ни о своем преступлении. Санни шепотом поделилась с Р'шейл, что Бек — поджигательница и учинила в Цитадели столько пожаров, что удивительно, как ее стены не потеряли свою изначальную белизну и не почернели от копоти. Р'шейл не очень доверяла словам Санни, но замечала, как пожилая женщина часами зачарованно смотрела на огонь в лампе.

Что же касается Санни, она — по ее собственным словам — была деловой женщиной. Ее нелепое вовлечение в попытку побега Тарджи было случайностью чистой воды. Она — патриот, честная гражданка Медалона. Все, что с ней произошло, — чудовищная ошибка, которая будет исправлена, как только она доберется до Гримфилда и найдет готового выслушать ее офицера.

Вскоре после перепалки капитана судна с Локлоном раздался скрежет замка, и заключенные в нетерпеливом ожидании вскочили на ноги. Матрос распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская в трюм двух защитников в красных мундирах. В руках они тащили кандалы.

— Капитан велел вывести вас на палубу, — объявил капрал. — Подходите по одному.

Матрос все еще стоял у двери.

— И как ты думаешь, они смогут выбраться на палубу с этими штуковинами на ногах?

Капрал нахмурился.

— Но капитан приказал их заковать.

— Не сомневаюсь, ваш капитан — славный парень, но им ни за что не вылезти наверх с этими железяками.

— А что, если они вздумают бежать?

— Тогда вы призовете их к порядку с помощью цепей, — матрос явно насмехался над ним, но капрал, похоже, этого не замечал.

Наконец защитник, поразмыслив над советом, согласно кивнул.

— Хорошо. Выведем их наверх, а там разберемся.

— Мудрое решение, капрал. Не сомневаюсь — вас ждет отличная карьера в корпусе.

Капрал посторонился и приказал заключенным покинуть трюм. Они выстроились друг за другом, и Р'шейл случайно оказалась рядом с Тарджой. Перекинуться словом не было ни малейшей возможности, но, окинув его беглым взглядом, девушка убедилась, что сегодня он выглядел немного лучше. Подбитый глаз был уже менее отечным, правда, челюсть играла сочными оттенками гнилых фруктов. Р'шейл, согнувшись у входа, проходила мимо матроса и в ответ на его ободряющее подмигивание молча поблагодарила его и капитана за избавление как от безвылазного сидения в трюме, так и от кандалов.

Солнечный свет резал глаза. Не обращая внимания на холод, Р'шейл наслаждалась свежестью речного ветра. Когда все узники оказались наверху, капрал, похоже, растерялся и не знал, что ему делать дальше. Локлона нигде не было видно. Пожав плечами, защитник уронил кандалы у лестницы и повернулся к своим подопечным.

— Небольшая прогулка на воздухе их быстро утомит, — участливо присоветовал матрос, выйдя на палубу вслед за капралом. — Ими будет легче управлять.

Капрал кивнул.

—Ты прав. Шевелитесь, двигайтесь! Вас вывели на прогулку!

Заключенные послушно зашевелились. Р'шейл пошла вперед, то и дело ожидая, что ей велят вернуться обратно. На корме она остановилась; лицо приятно обдувал холодный ветер. Пристроившись на полу за временным загоном для лошадей защитников, Р'шейл безуспешно пыталась хоть немного причесать пальцами свои длинные волосы. Она толком не мылась с самого дня ареста. Девушка старательно распутывала колтуны, неторопливо перебирая прядь за прядью и раздумывая, так ли она отвратительно пахнет, как и все остальные.

— Что ты делаешь? — рядом расположилось роскошное тело Санни.

Р'шейл пожала плечами.

— Ничего.

— Этот матрос так ловко разделался с Харли, — хохотнула корт'еса. Сначала Р'шейл не поняла, что это за Харли, но потом догадалась, что речь идет об их глуповатом капрале. Она равнодушно кивнула в знак согласия. Санни ожидала, что Р'шейл предложит какую-нибудь более существенную тему для беседы, но, поскольку девушка не выразила подобного стремления, корт'еса взяла инициативу на себя. — Так как ты думаешь, где мы пристанем?

— Не знаю.

— Полагаешь, мятежники попытаются освободить Тарджу?

— Не знаю.

Корт'еса, похоже, приняла ее сдержанность за скрытый интерес.

— Мне кажется, они обязательно попытаются. Наверное, просто ждут подходящего момента. Держу пари, они повесят его на первом же суку.

— Это еще почему?

— Но он же их заложил.

— Это неправда.

— Конечно, правда, — Санни придвинулась поближе и зашептала: — Иначе бы община не сохранила ему жизнь. В любом случае мятежники не нападут, пока мы на борту.

— Харли! — разъяренный вопль Локлона вспорол тихое утро словно ножом. — Какого демона заключенные шляются по палубе?! Им тут не хренов круиз для высшего общества!

Санни громко вздохнула:

— Ну вот, прощай сладкий миг свободы. Капитан ща-как-ткну-ща-как-пну Локлон снова не в духе.

Р'шейл взглянула на корт'есу. Защитники засуетились, сгоняя заключенных в кучу, чтобы надеть на них кандалы. Здесь, на корме, у них была еще минута или две покоя, пока их не обнаружат и не потащат к остальным.

— Почему ты так его называешь?

— Наш Локлон любит помахать кулаками, — со знанием дела ответила Санни. — Вернешься в Цитадель — спроси любую девчонку из домов. Он не скупится на деньги, но ему нравится чувствовать себя крутым парнем. Понимаешь, о чем я?

— Ему нравится бить людей? — Р'шейл была не вполне уверена, что до конца поняла слова Санни.

— Ему нравится бить женщин, — поправила та. — Это его возбуждает. Однако не думаю, что он так же смел в драках с мужчинами.

Харли нашел их до того, как Р'шейл успела что-то ответить.

Только поздно ночью Р'шейл удалось наконец переговорить с Тарджой. После ужина, состоящего из жидкой овсянки, она лежала, глядя в темноту, и слушала плеск воды за бортом, тихое поскрипывание гамаков и сопение ее товарищей по несчастью. Прождав довольно долго и убедившись, что кругом все спят, девушка осторожно скользнула на пол и стала пробираться туда, где, как она помнила, должен был лежать Тарджа. Она медленно кралась во мраке, стараясь не натолкнуться на чужой гамак. Баржа стояла на якоре — команда не рисковала плыть ночью. Все звуки в царящей кругом тишине казались неестественно громкими.

— Тарджа? — прошептала она, протянув руку к его лицу. Запястье застонало в железной хватке сильных пальцев, и Р'шейл прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от неожиданной боли. — Это я, — выдохнула она.

Пальцы разжались.

— В чем дело? — спросил Тарджа так тихо, что ей, чтобы услышать, пришлось наклониться к самому его лицу.

— Мы можем поговорить?

Р'шейл скорее почувствовала, чем увидела кивок и отступила назад, давая ему возможность встать. Тарджа взял ее за руку и повел к задней части трюма. Высоко над головой через щели в переборке внутрь проникал свет от горящего на корме фонаря. Тарджа уселся на пол и, притянув к себе дрожащую от холода в своем тоненьком жалком платьишке Р'шейл, обнял ее за плечи. Девушка прижалась к его теплой широкой груди.

— Что произошло? Почему они тебя не повесили? — прошептала она. Хоть спящие заключенные и находились на противоположном конце трюма, но судно было не таким уж большим и даже обычный тихий разговор вполне мог кого-нибудь разбудить. — Кругом только и говорят, что ты предал повстанцев.

— Это месть Джойхинии. Она надеется, что так повстанцы сами убьют меня за нее.

— Но мы им все объясним…

Она почувствовала, как в темноте Тарджа покачал головой.

— Мы оба отлично знаем этих людей. Сомневаюсь, что мне дадут возможность хоть что-нибудь сказать. Но мы еще живы, а это уже немало. Вдруг мне удастся вытащить нас отсюда.

— Если тебе что-то придет в голову, я к твоим услугам. Если это произойдет, пока мы не доберемся до Гримфилда, — будет просто чудесно. Я умру, если проведу в роли корт'есы хотя бы час, не говоря уже о десяти годах.

— Тебя приговорили к десяти годам?

Она кивнула. Какая-то часть ее существа хотела, чтобы Тарджа в ярости пробил дыру в переборке и они поплыли бы навстречу свободе. Другая ее часть прекрасно осознавала, что сейчас он так же беспомощен, как и она.

— Ну, — вздохнула Р'шейл, — как бы там ни было, я рада, что Джойхиния тебя не повесила.

— Значит ли это, что я прощен?

— За что?

— Тебе лучше знать.

— А! Ты про Цитадель? Я не сердилась, я была просто удивлена — вот и все. Все говорили, что тебя ужасно пытали. — Тарджа молчал, не отрицая и не подтверждая эти слова, только сильнее прижал к себе Р'шейл. Она слышала, как громко бьется его сердце прямо у нее под ухом. — Знаешь, ты должен был послушаться меня. Я предупреждала, что встреча в Тестре — ловушка.

— А еще ты предлагала напасть на Драко и перебить всех защитников в городе, — напомнил он.

— Тогда нас бы сейчас тут не было, — возразила девушка, но ее слова уже не дышали той страстью, как раньше.

— Но мы живы.

— И это должно меня приободрить? Я жалею, что не умерла!

Тарджа склонился над ней и мягко приподнял пальцами ее подбородок. Его глаза поблескивали в тусклом пробивающемся снаружи свете.

— Не говори так! — прошептал он. — Не смей даже думать об этом! Основательницы! Я предпочел бы, чтобы ты снова жаждала перевернуть мир! Если ты все же хочешь справиться с Джойхинией, ты должна пережить это. Нет, не просто пережить. О проклятье! Не позволяй им сломить тебя, Р'шейл. Никому и никогда не позволяй сломить себя!

Р'шейл испугалась его горячности.

— Но мне страшно, Тарджа.

— Нет, ты ничего не боишься, Р'шейл.

Она взглянула на него снизу вверх. Он может считать ее бесстрашной, но одного она боялась по-настоящему: она была в ужасе от мысли, что он снова посмотрит на нее как тогда, ночью, когда она сбежала с винодельни.

 

Глава 32

Через четыре дня они достигли Отвесных гор. За долгие тысячелетия широкая извилистая Стеклянная река промыла глубокую долину в ущелье между высокогорьем и центральным плато. Здесь защитников снова привели в повышенную боевую готовность. Локлон был убежден, что скалы, окаймляющие реку, являются идеальным местом для засады мятежников. Капитан баржи явно считал это чрезмерно оптимистичной оценкой сил и возможностей повстанцев — даже в самом узком месте река была шире полулиги, но он послушно придерживался середины потока. Сильное течение быстро несло судно вперед. День с утра выдался облачным, но неожиданное тепло развеяло тучи уже к полудню. Это внезапное потепление казалось очень странным, почти магическим, но, с другой стороны, Р'шейл не была так далеко на юге с тех самых пор, когда ее младенцем привезли в Цитадель.

— Когда мы будем в Джулиерне?

Локлон, в мятой расстегнутой рубашке, стоял на мостике позади капитана. Солнце клонилось к закату, вокруг стремительно холодало. Легкий бриз быстро становился пронизывающим ледяным ветром. Заключенные находились прямо под ними — капитан баржи настоял, чтобы они вычистили судно от следов пребывания на нем лошадей, и вот теперь мужчины ползали на коленях и отдраивали палубу. Женщины были освобождены от работ и в основном лежали тут же, слишком обессиленные, чтобы шевелиться — особенно в тяжелых ножных кандалах. Р'шейл осторожно придвинулась поближе, чтобы лучше слышать доносящийся сверху разговор.

— Полагаю, завтра утром, — ответил Дрендик. — Вы хотите сойти там на берег?

— А вам какое дело?

— А вы собираетесь причалить без моей помощи?

— Конечно, нет! Но я не хочу, чтобы ваши люди или заключенные узнали об этом.

— Как скажете.

— Как только мы сойдем, вы немедленно отправитесь обратно в Броденвэйль.

Капитан нахмурился.

— Мы так не договаривались. Я собираюсь продолжить плавание вниз по течению.

— Очень зря. Потому что, если вы не появитесь в Броденвэйле через две недели начиная с завтрашнего дня, комендант броденвэйльского гарнизона, согласно имеющемуся у него приказу, объявит вас и всю вашу проклятую команду вне закона.

Р'шейл слышала, как моряк тихо выругался вслед уходящему Локлону.

Джулиерн был маленькой деревушкой, пристроившейся между Стеклянной рекой и бесплодным центральным плато. Его обитателям нечего было предложить проплывающим мимо торговцам, у его пристани редко швартовались суда. Сама пристань представляла собой несколько дощатых причалов, неподалеку виднелась таверна, кузница и несколько домиков.

Когда «Мелисса» мягко ткнулась носом в причал, деревушка выглядела почти пустынной. Одного только вида судна с выстроившимися вдоль борта защитниками оказалось достаточно, чтобы зрители поспешили скрыться за запертыми дверьми. Два матроса выпрыгнули на пристань и привязали канаты. Затем они снова перебрались на борт и спустили сходни. От удара вся конструкция загудела и зашаталась.

Сначала вывели лошадей, затем, неловко ковыляя в своих тяжелых кандалах, на берег сошли заключенные. Оказавшись на земле, Локлон вскочил на коня и проскакал к голове маленькой колонны, криком приказав пошевеливаться.

Локлон послал за Р'шейл только на третий день пути. Три унылых дня пешего перехода, после которых Стеклянная река скрылась из глаз за скалами Отвесных гор. По мере продвижения окружающий пейзаж изменился: поросшее жесткой травой иссушенное плоскогорье центрального плато сменило богатые сочные пастбища. На зубах усталых путников скрипела пыль, а растущие вдоль дороги дубы не защищали ни от солнца, ни от ветра. Лица почти у всех сильно обветрились и покраснели. Р'шейл повезло — ее кожа почему-то не отреагировала на безжалостные порывы. Еще пара мужчин почти всю жизнь проведших под открытым небом, просто стали еще смуглее, а Тарджа, чья кожа изначально была оливкового цвета, выглядел не в пример лучше других. Лица всех остальных стали красными, кожа растрескалась. Если Локлон это заметил и беспокоился об их страданиях, то ничем не выдал своих чувств.

Спали заключенные прямо на земле. После короткой передышки, во время которой они вытягивались на скудной траве, им давали все ту же жидкую овсянку, в то время как защитники у соседнего костра вкушали плоды своей дневной охоты. Однако когда маленький караван углубился дальше в глубь плоскогорья, защитники были вынуждены разделить с осужденными подаваемые на завтрак и ужин тюремные помои. На ночь заключенных одевали в кандалы, хотя на время перехода Локлон приказал снимать с них цепи. Лишняя тяжесть замедляла и так не слишком быстрое продвижение группы, что страшно бесило Локлона.

Среди шести женщин Р'шейл была самой молодой и единственной, не желающей принять участь корт'есы по прибытии в Гримфилд. Она вообще с удовольствием провела бы весь путь в тишине и одиночестве, пытаясь придумать план побега, но присутствие Санни не позволяло ей углубиться в свои мысли. Мужчины все так же держались в стороне от Тарджи.

На третью ночь ситуация изменилась. Джулиерн остался далеко позади, а до Гримфилда было около недели пути. Они молча съели жалкий ужин и выстроились, ожидая, пока на них снова наденут кандалы, когда один из солдат отделил Р'шейл от остальных женщин. Она в надежде оглянулась, но охранников было слишком много — ей не прорваться. А если и прорвется — куда здесь бежать? Санни скользнула ей за спину и похлопала по плечу.

— Теперь слушай меня внимательно, — заговорила она. — Не будь дурочкой. Делай все так, как он хочет, понятно? Иначе ты только сделаешь себе хуже, а это того не стоит. Ясно?

Р'шейл тупо посмотрела на корт'есу. Санни больно сжала ее плечо пухлыми пальцами.

— Будь умничкой, слышишь? Все дело в силе и власти. Он должен взять тебя силой, понятно? Чем больше ты сопротивляешься, тем больше ему нравится.

— Я же сказал — всем построиться, — раздался голос охранника. Он оттащил Санни в сторону.

— Я просто дала девочке несколько советов.

— Уж могу представить, — ухмыльнулся солдат, прилаживая ей кандалы.

Затем, взяв Р'шейл под руку, он повел ее к палатке Локлона. Р'шейл оглянулась на женщин, надеясь на… На спасение? На помощь? Но женщины лишь провожали ее глазами. Телла и Уоррил смотрели куда-то вдаль, во взгляде Данки читалась легкая зависть, что выбрали не ее. Мужчины либо взирали на все равнодушно, либо вообще не обратили на это внимания. Но только не Тарджа. Поняв, куда ее ведут, он бросился на надевавшего на него кандалы защитника, но тому на помощь тут же подоспели еще двое. Р'шейл отвернулась, чтобы не видеть избиения. «Никому и никогда не позволяй сломить себя», — повторяла она. Девушка постаралась сосредоточиться на этой мысли, когда солдат втолкнул ее в палатку Локлона и растворился в ночи.

Он ждал ее, сидя на походном табурете с кружкой пива в руке.

— Ну как тебе путешествие?

Р'шейл упрямо вздернула подбородок и отвернулась.

— Знаешь, я все пытался понять, что делает тебя такой спесивой маленькой сучкой? Может, то, что ты — дочь Верховной сестры? Потому что ты занимаешь такое высокое положение в обществе? Только вот теперь выяснилось, что ты — самая обычная плебейка, — он поднялся на ноги удивительно плавным кошачьим движением и начал кружить вокруг девушки, словно хищник у своей добычи.

Р'шейл с усилием перевела на него взгляд:

— Класс важен только для тех, кто его не имеет.

Локлон больно ударил ее по лицу, на глазах девушки выступили слезы.

— Ты, надменная шлюшка! — Р'шейл смотрела на него и старалась не представлять себе, что последует потом. Кто-то сказал, что воображение может быть более страшным палачом, чем реальность. — Держу пари, ты такая же развратная, как и остальные послушницы. Уж я насмотрелся на вас в Цитадели. Интересно, сколько любовников у тебя там было?

Р'шейл не удостоила его ответом.

— Отвечай!

Она подскочила от неожиданности. Девушка почти физически ощущала его ярость, его жажду причинить ей боль — он просто излучал это. Словно воздух, дрожащий над горизонтом в жаркий день. Внутри Р'шейл боролись желание сопротивляться и страх, но слова Санни еще были свежи в ее памяти. Это была игра в силу, и, разжигая его злость, девушка лишь добавляла себе проблем. А Локлона нужно держать под контролем.

— Не думаю, что я чем-то лучше тебя, — как можно более смиренно ответила Р'шейл.

Локлон сгреб ее длинные волосы в кулак и рывком запрокинул голову девушки назад.

— Умная сучка. Не смей мне льстить!

Она молчала, жалея лишь, что в свое время просто ударила его в пах. Если бы она могла предугадать последствия, то постаралась бы действительно ранить его. Локлон повернул ее голову лицом к себе.

— Интересно, как быстро ты запросишь пощады?

Р'шейл ничего не оставалось, как, стерпев боль, смотреть ему в лицо. Вздувшийся рубец одновременно внушал ей и отвращение, и радость — это Тарджа наградил им Локлона.

— Да лучше я стану язычницей или пусть кариенцы сожгут меня живьем как ведьму, чем попрошу тебя о чем-нибудь!

Ее ответ, как и ожидалось, разозлил капитана. Он занес руку, чтобы снова ударить ее, но Р'шейл напала первой, в кровь изодрав ему ногтями правую щеку. Локлон заорал и, схватив ее за запястье, резко завел его за спину. Р'шейл отчаянно сопротивлялась, но он завел ее руку еще дальше, и девушка побоялась, что кости не выдержат. Локлон, тяжело дыша от кипящей ярости, швырнул ее на койку. Р'шейл попыталась его пнуть, но он увернулся и, легко отбросив ее ногу, прижал девушку к койке своим худощавым, но неожиданно сильным телом. Внезапно Локлон расхохотался холодным пугающим смехом.

— Ну же, кричи! Визжи! Давай, я хочу, чтобы твой ублюдок братец слышал и знал, что я с тобой делаю. Я хочу, чтобы каждую ночь он ложился спать с этим криком, так же как я каждое утро встаю и вижу то, что он сделал с моим лицом!

Р'шейл закусила губу, чтобы не проронить ни звука, глаза неподвижно уставились в сторону. Когда он стащил с нее грубое льняное платье, девушка перестала сопротивляться и лежала тихо и неподвижно, отказывая ему в удовольствии увидеть ее боль и страх. Его желание заставить ее закричать лишь закалило ее волю. «Никому и никогда не позволяй сломить себя». Ее покорность взбеленила Локлона. Он ударил Р'шейл по лицу, голова закружилась. Девушка закрыла глаза и проглотила крик, который он так отчаянно желал из нее вырвать. На мгновение Р'шейл почувствовала, как на нее нахлынула пьянящая сладость, она звала ее куда-то, но тут Локлон снова ударил ее, и ощущение исчезло, уступив место жестокой реальности.

До утра было еще далеко.

Когда на рассвете Р'шейл вернулась к закованным в кандалы женщинам, Санни уже поджидала ее и, распихав остальных, усадила девушку поудобнее. Корт'еса ничего не сказала при виде ее покрытого синяками лица и впервые за все время не старалась заполнить тишину болтовней. Подали завтрак — жидкую склизкую кашу. Р'шейл оставалась неподвижной.

Через некоторое время показался Локлон, отдающий приказания солдатам. Капитан был явно не в духе. По дороге защитники исподтишка бросали на Р'шейл любопытные взгляды, размышляя о глубоких царапинах на лице командира, но молчали и не касались этой темы в разговорах. Тарджу держали от нее на расстоянии, но она знала, что он пребывает в жутком настроении. Если бы Локлон сделал глупость и приблизился к нему, Тарджа его убил бы.

Это повторялось еще три ночи, и каждое утро, когда Р'шейл возвращалась к заключенным, Локлон выходил из своей палатки во все более мрачном состоянии духа.

На четвертую ночь капитан послал за Санни, и она радостно сила прочь от стайки женщин в надежде применить наконец свои навыки. Ей было известно, что, ублажив Локлона сейчас, она облегчит себе жизнь по прибытии в Гримфилд. Р'шейл посмотрела ей вслед и пристроилась на ночлег рядом с остальными. Она победила. Локлон в конце концов сдался. Ему не удалось вырвать из нее ни крика, ни стона — он вообще не добился никакой реакции с ее стороны. Девушка закусила губу, чтобы истерический сотрясающий ее изнутри смех не выдал ее молчаливую личную победу.

На десятый день перехода вдалеке показался Гримфилд. Город прилепился у подножия гор Священной долины, словно жалкий шелудивый пес. По мере приближения в Р'шейл росло смешанное чувство облегчения и страха — путешествие заканчивалось. Дома, выстроенные из местного серого камня, были приземистыми и грязными, лишенными какой бы то ни было изящности и стиля. В основном они были одноэтажными, с широкими верандами, спасающими от летнего зноя. Чуть повыше были разве что постоялый двор, казармы защитников да еще нескольких зданий. Даже невысокая окружавшая город крепостная стена, сверкая на солнце покрывающим ее битым стеклом, казалось, боязливо припадала к земле.

Женщины убеждали Р'шейл, что корт'есы в Гримфилде охранялись не слишком строго, и чем выше будет звание и статус офицера, которого удастся подцепить, тем менее обременительным окажется и заключение. В Р'шейл все восставало против намеренного поиска для себя такого офицера, но, с другой стороны, идея сделаться казарменной корт'есой прельщала ее еще в меньшей степени. Таким образом, она наряду с прочими женщинами пыталась прихорошиться и хоть немного привести себя в порядок. Локлон помог ей понять и принять реальность ситуации. Если ее определят в прачечную или на кухню — это не поможет ей достичь цели. А целью Р'шейл теперь стало всячески избегать контактов с капитаном до тех пор, пока она не сможет с ним расквитаться за все. Если ради осуществления этой цели нужно попасть под покровительство другого офицера — то она это сделает. «Никому и никогда не позволяй сломить себя», — снова и снова напоминала себе Р'шейл. Это уже стало законом ее жизни. Мужчины добродушно пересмеивались и подтрунивали над женщинами, подавая им разнообразные советы как привлечь внимание того или иного офицера, пока Локлон разъяренно не проревел им приказ заткнуться. Р'шейл, в попытке уложить пальцами взлохмаченные волосы, поймала подозрительный взгляд Тарджи и отвернулась.

На площади осужденных встретил комендант. У Р'шейл совершенно вылетело из головы, что сюда был назначен сын Мэгины, и она молилась, чтобы Уилем ее не узнал. Комендант безучастно смотрел, как вновь прибывшие арестанты выстраиваются в шеренгу. Тут же собралась небольшая кучка зевак поглазеть на новеньких. Рядом с Уилемом стоял бородатый мужчина — видимо, его адъютант. Комендант пробежал глазами переданный ему Локлоном список и остановился на знакомом имени. Подняв голову, он отыскал взглядом Тарджу и велел ему выйти вперед.

— Ты — позор защитников. Ты предал даже своих друзей-язычников.

Тарджа промолчал.

— В мои обязанности входит обеспечить твою безопасность, — с явным неудовольствием продолжал комендант, — но это станет невозможным, если поместить тебя вместе с остальными заключенными: они не переносят предателей, а ты умудрился предать и тех и других. Но я не собираюсь позволять тебе наслаждаться жизнью. Я отправлю тебя к мусорщикам. Может, несколько лет таскания дерьма собьют с тебя спесь, — Уилем обернулся и подозвал адъютанта. — Мисекис, проследи, чтобы остальных перевели в рудники. Тарджу под надежной охраной отправь к сержанту Ликрену, смотри, чтобы без происшествий.

— Да, сэр, — отсалютовал Мисекис и поспешил исполнять приказания.

Комендант окинул женщин равнодушным взглядом.

— Локлон, отведите их к сестре Прозлан в женское отделение. Потом зайдите ко мне в кабинет.

Локлон ловким движением отдал честь и повернулся к своим подопечным. Комендант направился было к себе, но в этот момент какой-то подросток лет пятнадцати, с песочными волосами и в разномастных одежках, выскользнул из толпы зевак и что-то быстро ему сказал. Комендант снова посмотрел на женщин и обратился к капитану, уже шагавшему к казармам:

— Да Локлон, отведите вон ту рыжеволосую к моей жене. Она говорила что-то насчет горничной.

Шрам на лице Локлона потемнел от раздражения. Р'шейл тщательно скрыла нахлынувшее на нее чувство облегчения. Радостная весть, что она чудом избежала участи корт'есы, лишь слегка омрачалась мыслью о жуткой перспективе попасть в услужение к этой поистине невыносимой Крисабель.

 

Глава 33

Крисабель Кортанен была невысокой тучной блондинкой с амбициями, сильно превосходящими ее положение жены коменданта тюрьмы. Критически нахмурившись и нервно теребя волосы, она со всех сторон рассмотрела Р'шейл и наконец спросила:

— Я тебя знаю?

— Вы могли видеть меня в Цитадели, миледи.

— За что тебя сюда сослали?

— Я была… в таверне. После отбоя, — ответила девушка, подумав, что этот кусочек правды нельзя считать ложью в полной мере. — Я… связалась не с теми людьми. Они совершили преступление, а я… случайно оказалась рядом.

Крисабель кивнула, недостаточно знакомая с нравами подопечных ее мужа, которые все поголовно считали себя невиновными. Она еще немного подумала и прищурила карие глаза:

— Чем ты занималась в Цитадели? Ты была служанкой?

— Я была послушницей, — и снова добавила «миледи», чтобы произвести на женщину хорошее впечатление. Р'шейл была полна решимости понравиться Крисабель. От этого целиком зависела ее безопасность в этом ужасном месте.

— Послушница! Великолепно! Ну наконец-то! Уилем в конце концов нашел мне что-то стоящее! Две последние служанки, что он присылал, оказались проворовавшимися шлюхами. Но послушница! — Крисабель снова нахмурилась, взглянув на коричневое льняное платье, выданное Р'шейл в женском отделении взамен ее истрепавшегося в дороге тряпья. — Да, тебе нужно подобрать какую-нибудь приличную одежду! Я не собираюсь позволить моей личной служанке ходить в том же, что носят прочие заключенные. Жаль, что ты такая высокая… не важно, мы тебе что-нибудь подыщем. Ступай и скажи повару, что я велела тебя накормить. Ты такая тощая что вот-вот свалишься в обморок. Потом подготовишь мне ванну и поможешь одеться к ужину.

Р'шейл учтиво присела, заставив Крисабель засиять от радости, и поспешила выполнять поручения.

Повар Крисабель оказался невысоким шустрым мужчиной с карими глазами навыкате, жидкими седыми волосенками и страстью к сплетням. Звали его Теггерт. В просторной кухне было тепло и уютно. На полке за длинным тщательно выскобленным деревянным столом мягко поблескивали медные горшки. Это было личное королевство Теггерта, его вотчина. Выслушав переданные девушкой инструкции хозяйки, он окинул Р'шейл внимательным взглядом сначала сверху вниз, потом снизу вверх и велел сесть. Затем он, перемежая свои действия с разговорами, поставил на стол миску вчерашнего жаркого, отрезал свежего хлеба и налил кружку разведенного водой пива. Закончив с этим, Теггерт, ни на минуту не умолкая, засновал по крошечному кухонному мирку. Р'шейл послушно кивала головой, внимая его болтовне. Ошибочно приняв ее вежливость за интерес, повар впал в подробные разъяснения домашней политики. Прежде чем девушка проглотила последний кусок — лучшая еда, которую ей привелось вкушать за последние недели, — она уже была в курсе всего, что касалось Уилема, Крисабель и Мэгины, а также тех дел и событий в городке, которые Теггерт посчитал достойными изложения.

— Конечно, я не сомневаюсь, что комендант когда-то любил ее, — добавил он под финал, — но то, что так привлекает в молоденькой девочке, выглядит просто смешным в женщине за сорок.

— Я понимаю, о чем вы, — согласилась Р'шейл, не желая обидеть человека, который будет ее кормить в обозримом будущем.

— Бедняга комендант знает, что не оправдал ее ожидании, — продолжал Теггерт. — Я хочу сказать, для женщины, не связанной с общиной, брак с офицером защитников — единственно приемлемый способ выбиться в люди. Беда в том, что Крисабель не видела ничего дальше надраенных пуговиц, парадов и флагов. Она не ожидала что ей придется провести годы в такой дыре, как Гримфилд, уж можешь мне поверить! Даже Л'рин, хозяйка местного постоялого двора, имеет более выгодное положение в обществе.

Теггерт достал из печи мясо — вдохнув его запах, у Р'шейл потекли слюнки. Колдуя над ужином, повар не смолкал ни на минуту в восторге оттого, что у него появился новый слушатель.

— Сестра Мэгина лишь осложняет дело, — жаловался он. — Отставка плохо сказалась на ней, и тот факт, что она не переваривает свою невестку, виден даже слепому. Бедняга Уилем. Только между нами — он сильно обижен на мать. Если бы не ее опала, он мог бы исполнить все капризы и прихоти Крисабель. Но не может же он отвернуться от матери, верно? Я имею в виду то, что всем известно, — он тут навсегда. Проблема в том, что для Крисабель это тоже не тайна. — Теггерт снова убрал мясо в печь и уселся напротив Р'шейл, налив себе чай и продолжив монолог.

— Статус для Крисабель — это все, — объяснял он. — Когда она вышла за Уилема, его мать была мистрессой просвещения, членом Кворума и кандидатом на должность Верховной сестры. Быть в родстве с Верховной сестрой — это нечто, — Р'шейл кивнула. Теггерт даже не подозревал, как ей близка эта тема. — С другой стороны, здесь многие офицеры женились на своих корт'есах, когда те освободились из заключения, а Мэгина находит их общество приятным. Она даже приглашает их на чай! Мне кажется, порой Уилем по-настоящему завидует заключенным.

— Это звучит так… странно, — согласилась Р'шейл, не очень уверенная, стоит ли ей как-то выразить свое мнение, или Теггерт просто наслаждался звуком собственного голоса.

— Точно, детка. Ты только будь осторожна, не суй свой носик куда не надо и держись подальше от неприятностей. Сколько тебе дали?

— Десять лет.

— Ого! Видать, ты была совсем плохой девочкой. Долгонько же тебе сидеть.

«А я вот так не думаю», — молча ответила Р'шейл.

Уилем послал за ней позже тем же вечером. Р'шейл не видела Мэгину, но Теггерт унес ее поднос прежде, чем обслужить коменданта и его жену, так что бывшая Верховная сестра тоже была здесь. Р'шейл предстала перед Уилемом Кортаненом с низко опущенной головой, надеясь, что он ее не вспомнит. Ведь она была обычной послушницей, а он — занимающим довольно высокую должность защитником. В Цитадели их пути практически не пересекались.

На Р'шейл была старая красная юбка, некогда принадлежащая Крисабель. В поясе юбку пришлось сильно ушить, а подгиб подола выпустить до конца, но и теперь она едва доходила Р'шейл до щиколоток. Блузку девушка тоже получила из обносков Крисабель, и она сидела более чем свободно на худеньком теле арестантки, особенно после столь пышных форм прежней хозяйки. Длинные красновато-каштановые волосы были убраны в косу, а на тонких руках еще виднелись страшные не успевшие сойти синяки.

Уилем стоял у весело потрескивающего дровами огня, сцепив руки за спиной, невольно приняв позу «вольно».

— Как тебя зовут, дитя?

— Р'шейл из Приюта, сэр, — сказала она, слегка присев в почтительном поклоне. «Не Р'шейл Тенраган — Р'шейл из Приюта».

— Р'шейл! — задохнулся он. Было совершенно очевидно, что Уилем ее узнал. От потрясения он даже не заметил, что лицо ее тоже покрыто уже начавшими бледнеть синяками. — За что тебя сослали в Гримфилд?

— Я сбежала из Цитадели. И я оказалась втянутой в побег Тарджи, — честно ответила Р'шейл. Лгать было бессмысленно.

— Но твоя мать…

— Джойхиния мне не мать. Я приемыш. — Комендант с любопытством посмотрел на девушку.

— Так, значит, ты не ребенок Дженги?

— Похоже, я вообще ничья.

— Утром я не понял, что это именно ты. Когда Дэйс напомнил мне, что Крисабель нужна служанка, я выбрал тебя — как самую молодую. Ты не слишком похожа на закоренелую преступницу, так что, надеюсь, ты по достоинству оценишь выпавшую тебе удачу.

«Удача — поистине крайне относительная материя», — подумала Р'шейл.

— Я постараюсь не подвести вас, сэр.

— О тебе всегда были самые лучшие отзывы. Так что веди себя хорошо и держись подальше от Тарджи. Возможно, однажды тебе будет позволено вернуться в Цитадель.

— Нет, пока Джойхиния — Верховная сестра, комендант.

— Не над одной тобой тяготеет этот рок, дитя, — сказал он и встряхнул головой, словно отгоняя собственное разочарование. Тема была закрыта. Уилем снова посмотрел на девушку и, нахмурившись, поинтересовался: — Откуда у тебя эти синяки? Тебя били по дороге сюда? Или в Цитадели?

Комендант ждал ответа. Догадался ли он, что с ней произошло? Р'шейл не воспользовалась предложенным ей шансом. С Локлоном она сведет счеты сама.

— Я споткнулась, сэр. — Уилем вздохнул.

— Будь поосторожнее в будущем, ладно? — он почувствовал неловкость, что смалодушничал и не выяснил истинную причину появления следов столь явного насилия. — Если ты и дальше будешь устраивать мою жену, то я сделаю твое заключение максимально комфортным.

— Спасибо, сэр. Мне можно идти?

— Да, конечно, но позволь дать тебе несколько советов. Как служанка моей жены, ты будешь пользоваться большей свободой, чем остальные, но держись подальше от женского отделения и от казарм. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе не досаждали, но я предпочел бы делать это не постфактум. Ты меня понимаешь?

— Да, сэр.

— Я уверен, тебе известно, что моя мать живет с нами, — добавил он. — Теперь она просто разжалованная сестра, так что тебе следует обращаться к ней с тем же уважением, как и к любой сестре. Ясно?

— Да, сэр.

— Можешь идти.

Р'шейл вернулась на кухню, чтобы узнать у Теггерта, где она будет спать. Хотя и несколько наивно, но она питала глупую надежду, что дом довольно большой и ей будет позволено спать где-нибудь в каморке, а не в тюремной камере. Открыв дверь, ведущую в кухонный коридорчик, она услышала голоса. На этот раз Теггерт сплетничал о Л'рин и, как успела уловить Р'шейл, о ее всем известной трагической истории любви.

Когда девушка вошла в тепло кухни, собеседник Теггерта поспешно вскочил на ноги.

— Вот! Видишь! Разве я не молодец? — воскликнул он, сияя как медный чайник. На вид ему было около четырнадцати-пятнадцати лет, голову украшала копна песочного цвета волос, а с лица смотрели ясные голубые глаза. — Я же говорил им, что помогу!

Теггерт сдержанно кивнул:

— Да, ты молодец. Р'шейл, это Дэйс. Именно из-за него ты оказалась в этом доме. Можешь подождать несколько дней, тогда и решишь, благодарить его за это или придушить.

— Привет, Дэйс, — поздоровалась она и добавила: — Кому это ты говорил, что сможешь мне помочь?

В глазах парнишки на мгновение мелькнула паника, затем он взял себя в руки и пожал плечами.

— Да так, никому. Просто друзьям. Понимаешь…

— Не обращай на него внимания, — перебил Теггерт. — Дэйс — отъявленный лгун и виртуозный вор. Уверен, он совершил больше преступлений, чем половина здешних заключенных вместе взятая.

Мальчишка даже раздулся от гордости.

— Теггерт, это самая лучшая похвала.

Р'шейл улыбнулась Дэйсу и обратилась к Теггерту:

— А где я буду спать?

— Там, — Теггерт указал на ведущую из кухни дверь. — Там не очень просторно, но зимой тепло. Правда, боюсь, с приходом лета там будет невыносимо.

«С приходом лета я буду уже далеко», — пообещала себе Р'шейл.

 

Глава 34

— Госпожа Кхира?

Брэк посмотрел на бородатого мужчину, что звал его спутницу по имени, и с облегчением увидел, что это капитан. Они уже пятый день ждали среди других просителей — свободных и заключенных — в холодной приемной у кабинета коменданта встречи с Уилемом, чтобы получить разрешение на врачебную практику в Гримфилде. На Брэке была одежда слуги, в соответствии со своей ролью он держал глаза долу. На лице Кхиры отразилось раздражение. Среднего возраста, разумная, рассудительная женщина. «Подобный выбор спутницы для путешествия в Гримфилд был результатом победы здравого смысла Падрика над горячей жаждой мести Гэри», — решил Брэк.

— Да?

— Я капитан Мисекис, — представился защитник. — Прошу прощения за задержку, миледи. Мы только что узнали, что вы врач.

— Я пытаюсь увидеться с комендантом уже почти неделю. Если я не встречусь с ним в ближайшее время, то предложу свои услуги где-нибудь в другом месте.

— Ну что вы, доктор, я немедленно провожу вас к коменданту. — Кхира кивнула и поднялась на ноги.

— Надеюсь, что так.

Она сделала Брэку знак следовать за ней и пошла за Мисекисом по узкому отдраенному коридору. Капитан постучал в закрытую дверь и распахнул ее, не дожидаясь ответа. Кхира четким шагом промаршировала в кабинет и уставилась на Уилема.

— Вы комендант? — спросила она.

— Да, миледи, — ответил Уилем, вставая из-за стола. — А вы кто?

— Доктор Кхира Кастел, — и уселась без приглашения, величественным движением руки позволив сесть Мисекису и самому хозяину кабинета. — Это мой слуга Брэк. Я врач и травник. Собираюсь открыть практику в Гримфилде. Хозяйка таверны сказала, что для этого мне нужно получить ваше разрешение. Это так?

— Да, миледи, — немного озадаченно согласился Уилем. Не очень-то многие просители хотели остаться в Гримфилде.

— Разве этим должна заниматься не какая-нибудь из сестер? С кем из сестер мне следует поговорить?

От этого вопроса Брэк немного занервничал. Кхира могла спугнуть удачу.

— По приказу Верховной сестры и Кворума общины в Гримфилде за все отвечаю я, — объяснил Уилем.

— Понятно. Тогда могу ли я считать, что у меня есть ваше… разрешение… — врач казалась почти шокированной этим словом, — открыть практику в этом городе?

— А могу я спросить, почему вы выбрали это место, миледи?

— Я нужна здесь. Просто пройдите по главной улице, и вы сами в этом убедитесь. Кроме того…

— Кроме того?.. — поторопил ее комендант, бросив взгляд на все еще топчущегося в кабинете Мисекиса. Тот лишь сконфуженно пожал плечами.

— Могу я рассчитывать на вашу тактичность, комендант?

— Само собой, миледи. Ничто из сказанного в этом кабинете не покинет его пределов.

Кхира глубоко вздохнула.

— У меня была небольшая проблема. В Тестре. Я помогла нескольким молодым женщинам избавиться от нежелательной беременности. К сожалению, Гильдия врачей в Тестре напрочь лишена сострадания и сочувствия, — Кхира подождала, пока слушатели осознают сказанное, и продолжала: — Как вы понимаете, в моей профессии подобная ситуация создает определенные трудности.

— Да, понимаю.

— Короче говоря, я не имею права легально практиковать в городах. Полагаю, здесь, в Гримфилде, эта… история не станет препятствием для моей работы, — она гордо вздернула подбородок. — Я квалифицированный врач, комендант, и я не вижу, каким образом то, что я сделала, может помешать мне помочь нуждающимся во врачевании.

— Согласен, миледи, — комендант не мог поверить в свою удачу. Ни один врач не соглашался приехать на работу в Гримфилд. Появление подобного добровольца было настоящим подарком небес. — Честно говоря, я очень вам рад. Мы уже давно нуждаемся в таком специалисте, как вы.

— Тогда, полагаю, я могу начинать практиковать, как только будут созданы подходящие условия?

— Безусловно! Если вам что-нибудь потребуется — пожалуйста, обращайтесь к капитану Мисекису. Он позаботится, чтобы вы ни в чем не нуждались.

— Спасибо, комендант, — кивнула Кхира, поднимаясь со стула. Затем она с любопытством склонила голову набок. — Что это за шум?

Все замерли, прислушиваясь к делающимся все громче голосам. Брэк подумал, что городской ритм и звуки улицы наверняка знакомы Уилему, как стук собственного сердца. Шум, похоже, доносился с тыльной стороны здания. Многозначительно переглянувшись, комендант и Мисекис извинились и стремительно выбежали из кабинета.

Кхира посмотрела на Брэка.

— Что происходит?

— Пойдем посмотрим?

Они последовали за защитниками на улицу, на ослепительное зимнее солнце, и направились на звук. Тридцать или более мужчин — и защитников и заключенных — плотным кольцом окружили парочку окровавленных и покрытых синяками драчунов, катающихся по грязному двору. Зрители поддерживали бойцов одобрительными криками. Тому, который был помельче, явно досталось больше. Брэк его не знал. Вторым сражающимся оказался Тарджа. Брэк отступил в тень, мягко навел на себя чары, препятствующие узнаванию, и увидел, как Уилем и Мисекис проталкиваются через толпу к месту драки.

Брэк вздрогнул. Тарджа вскочил на ноги и мощным ударом обеими руками в голову отбросил поднимавшегося противника на зрителей. Тот упал и потерял сознание. По настроению толпы было понятно, что она на стороне проигравшего. Тарджа в ожидании очередного желающего сразиться с ним устало стоял в центре круга, его глаза мрачно горели. Над глазом кровоточила ссадина, грудь тяжело вздымалась, но он выглядел вполне готовым расправиться с тем, кто будет настолько глуп, чтобы к нему приблизиться.

— Довольно! — крикнул Уилем, обращаясь скорее к зрителям, чем к Тардже. — Уберите его отсюда, — приказал он Мисекису указав на так и не очнувшегося еще бойца. — Посмотрим, сможет ли помочь ему наш новый врач. А что касается остальных — немедленно вернуться к работе, или будете наказаны.

Толпа рассосалась с поразительной быстротой. Во дворе остались лишь сержант, Тарджа и его соперник. Кхира подбежала к нему и начала осматривать раны. Сержант напустил на себя полный раскаяния вид.

— Ликрен, что здесь произошло?

— У нас как раз был перерыв, сэр, когда явился этот зубоскал Грейф и начал трепать языком насчет того, что Тарджа предатель, и все такое. И тогда Тарджа как набросится на него! Я не мог ничего поделать.

Брэк не сомневался, что Ликрен не лжет. Тарджа был крупным мужчиной и значительно лучше тренированным бойцом, чем большинство известных ему людей. И если этому парню взбрело в голову защищать свою честь, то у сержанта было мало шансов ему помешать. Уилем повернулся к мятежнику, и Брэк облегченно вздохнул, заметив, что глаза Тарджи уже не горели кровожадным огнем.

— Защищать свою честь — привилегия тех, у кого она есть. — Услышав это оскорбление, Тарджа прищурился, но ничего не сказал и не шевельнулся. Брэк почувствовал скрытый вызов. Похоже, Тарджа станет главной головной болью коменданта, если, конечно, не будет сломлен его непокорный дух.

— Я не потерплю драк среди заключенных. Обычное наказание за это — пять плетей. Проследите за этим, Ликрен.

— Вы думаете, что после пяти плетей я буду счастлив вернуться к ковырянию в навозе? — Тарджа так сильно сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.

— Десять плетей, — бросил Уилем. — Или хочешь попробовать двадцать?

Тарджа молча посмотрел на коменданта, затем усилием воли заставил себя успокоиться.

— Десяти вполне достаточно, — ответил он.

Брэк не сомневался, что Тарджа решил не форсировать события. В его глазах не было страха. Он сдержал себя не потому, что испугался побоев. Когда Тарджа повернулся, чтобы отойти, Брэк усилил действие чар — он не хотел спровоцировать еще одну вспышку. Тарджа не слишком обрадуется при виде его, и было еще не время обнаруживать свое присутствие здесь.

Известие о том, что Тарджа избежал петли, достигло повстанцев в Тестре, когда беднягу гнали по этапу в Гримфилд. Посеянные Драко семена сомнений дали дружные всходы. Более того, защитники начали отлавливать повстанцев, чья приверженность сопротивлению сохранялась в строгом секрете. Только один человек мог дать властям необходимую информацию на этот счет. Тем временем стало известно, что Тарджу приговорили к каким-то жалким пяти годам, и у мятежников развеялись последние сомнения в его предательстве. Приговор суда был вынесен для отвода глаз. Тарджа был повинен в измене, за это его должны были пытать и публично повесить и его голова гнила бы у ворот Цитадели, как предупреждение всем его сторонникам. Повстанцы отлично знали методы защитников, так что случившееся с Тарджой только подтверждало факт его предательства.

Мятежники собрались и вынесли собственный приговор. «Смерть Тардже, — заявили они. — И чем более медленная и мучительная — тем лучше, — добавил Гэри». Брэк испытывал в связи с этим смешанные чувства — он не желал молодому человеку смерти, но знал, что при встрече тот непременно попытается его убить.

С некоторым облегчением Брэк узнал, что Р'шейл тоже приговорена к Гримфилду. Она была уже далеко от винодельни, когда он наконец понял, что девушка сбежала, и даже боги не вняли его мольбам помочь отыскать беглянку. Кальяна больше не приходила к нему, а от Майры не было никакого проку. Брэк проклинал вмешательство Кальяны и собственную тупость. Он был так уверен, что Мэнда и есть та, кого он ищет, что отказывался открыть глаза и увидеть правду. Если даже необычно высокий рост Р'шейл и темно-красные волосы ти Ортинов не насторожили его, то это должно было сделать ее неистовство. Он знал, что бурлило у нее внутри и искало малейшей возможности вырваться наружу. Если бы он столь упрямо не желал оставаться слепцом, то почувствовал бы эту ярость за лигу. Брэк ошибся, посчитав, что дитя демона должно быть похожим на харшини, когда на самом деле оно повторяло его самого — та же самая буря страстей полукровки в поиске баланса между своими двумя столь разными половинами.

Единственным способом найти Р'шейл и привести в исполнение приговор Тарджи было вызваться добровольцем на роль палача и отправиться в путь вместе с предложившей свои услуги врачом Кхирой. Падрик все еще не доверял ему полностью, хотя после спасения Гэри и остальных в Тестре перестал относиться к Брэку предвзято. Старик настаивал, что Брэк не может просто отправиться в Гримфилд и проткнуть Тарджу мечом, — предателя, несомненно, оберегают от подобной участи. Мэнда была с этим полностью согласна и выступала за то, чтобы послать кого-нибудь в Гримфилд на разведку. Кроме того, она считала, что Тардже нужно дать возможность объясниться. Мэнда всегда видела в людях только хорошее.

Таким образом, миссия оказалась возложенной на Брэка и Кхиру. Кхира не солгала Уилему насчет причины, вынудившей ее покинуть Тестру. Ее действительно исключили из Гильдии врачей за практику нелегальных абортов. К несчастью, большая часть ее пациенток были бедными молоденькими девушками из маленьких провинциальных городков. Сестринская община налагала запрет на подобные операции, хотя любая послушница или трудница, оказавшаяся в аналогичной ситуации, могла тихо и спокойно воспользоваться услугами врачей Цитадели.

Тем временем Грейф пришел в себя, и Ликрен в сопровождении Тарджи и его напарника отправился восвояси. Кхира выудила мешочек с травами и велела контуженному несколько дней соблюдать постельный режим и делать примочки на синяки. Мисекис приказал увести бедолагу в барак и, прежде чем вернуться в кабинет, бросил на врача такой взгляд, что у Брэка глаза на лоб полезли. Кхира была очень привлекательной женщиной, с чудесной фигурой и шапкой густых темных волос. Сняв с себя заклятие и размышляя, было ли столь явное восхищение капитана принято благосклонно, он подошел к Кхире, и его сомнения мгновенно развеялись. Кхира ненавидела защитников, и это чувство отчетливо читалось по выражению ее лица. Если бы Мисекис предпринял более активные шаги по отношению к этой женщине, можно было биться об заклад, что ему бы мало не показалось.

— Так, значит, это и есть Тарджа, — задумчиво проговорила Кхира, застегнув сумку и отряхивая запачкавшуюся юбку.

— Собственной персоной, — кивнул Брэк.

— Для человека, предположительно подвергшегося пыткам в Цитадели, он в прекрасной форме, — мрачно заметила женщина. — Мне приходилось лечить людей, которых допрашивали защитники, и уверяю тебя: здесь этим и не пахнет.

— Ну что же, госпожа доктор, еще не все потеряно — десять плетей изрядно попортят ему шкуру.

— Да, и, скорее всего, потом он попадет ко мне. Тогда ты сможешь… ну, ты меня понимаешь… сделать это, — для женщины, давшей клятву спасать человеческие жизни, ей слишком не терпелось лишить этой самой жизни Тарджу.

— Не будем торопить события, — предложил Брэк. — Мне кажется, все-таки лучше привести его на суд, разве нет? Тогда все смогут воочию увидеть, что происходит с предателями.

— Да, наверное, ты прав.

— Конечно, прав.

Кхира неохотно кивнула. Она со своей стороны горела таким же желанием расправиться с Тарджой, как и Гэри. Когда они вышли со двора и направились к постоялому двору, Брэк облегченно вздохнул и задумался над подобной иронией: ему поручили лишить Тарджу жизни, пока же предстояло изрядно потрудиться, чтобы ее сохранить. Тардже еще не время умирать.

Где-то в этом забытом богами месте была Р'шейл, и Брэк ее до сих пор не нашел.

 

Глава 35

Весть о том, что Тарджа будет наказан плетьми, облетела Гримфилд быстрее ветра в бурю. На следующее утро у множества горожан нашлись более или менее правдоподобные причины оказаться на центральной площади, где обычно и происходили публичные экзекуции. Тарджа успел пробыть здесь меньше месяца, но не нашлось бы ни одного мужчины или женщины, кто бы о нем не знал.

Новость достигла ушей Крисабель в день драки после обеда, и она до ночи размышляла о наряде, в котором пойдет на площадь. Мэгина отпустила несколько довольно едких замечаний насчет пристрастий невестки к лицезрению истязаемых мужчин и заявила, что ее саму ничто не заставит присутствовать на экзекуции. Было заметно, что пожилую женщину выводит из себя одна лишь мысль о подобном времяпрепровождении.

«Со дня своей отставки Мэгина сильно изменилась», — подумала Р'шейл. Хоть она все так же выглядела заботливой бабушкой, сейчас в ее голосе звучало больше горечи, да и раздражалась она не в пример чаще, чем раньше. Настроение у бывшей Верховной сестры менялось каждую минуту. Все, за исключением Крисабель, которая была поглощена лишь сама собой, ходили перед ней на цыпочках.

Реакцией Мэгины на приговор Р'шейл был шок, сочувствие и немного горькой иронии. Она призналась девушке, что узнала о ее происхождении от Дженги в день злополучного собрания, но ничего не сказала, чтобы не причинить Р'шейл боли столь внезапно открывшейся правдой.

Чтобы бы там ни говорила Мэгина о своем отношении к такому зрелищу, как публичная порка, Крисабель просто светилась от радостной перспективы присутствовать на экзекуции известного мятежника. Р'шейл было приказано сопровождать хозяйку, прихватив с собой корзинку с нюхательными солями и прочими необходимыми вещицами, как-то: надушенный платок на случай, если запах заключенных окажется непереносимо омерзительным. Туда же следовало положить несколько фруктов и кусочек сладкого рулета вдруг при виде кричащих и корчащихся в агонии наказуемых у леди разыграется аппетит. Нюхательные соли должны были помочь вернуть Крисабель в чувство, если при виде содранной кожи она упадет в обморок. Р'шейл со своей стороны пребывала в твердом убеждении, что тот, кто берет с собой завтрак на публичную экзекуцию, навряд ли способен лишиться сознания, увидев кровь. На следующее утро Крисабель выскочила из дома в желтом платье с широкой сборчатой юбкой и лифом с глубоким V-образным вырезом, обшитом пышными рюшами. Р'шейл платье казалось уродливым до ужаса но Крисабель решила, что оно, как ничто другое, подходит для такого изумительного случая.

На площади было уже полно народа, но толпа расступилась, пропуская жену коменданта. Она вспорхнула на террасу комендатуры, где ее муж в компании Мисекиса проверял список наказуемых. Уилем поднял глаза, и его лицо помрачнело, но затем он взял себя в руки и придал ему нейтральное выражение.

— Что ты здесь делаешь?

Р'шейл попятилась. Ей не хотелось видеть избиение Тарджи, и она надеялась, что Уилем отправит их домой. Однако Крисабель была полна решимости в своем желании насладиться тем, что предлагало ей сегодняшнее утро. Поэтому она проигнорировала мужа и устроила себе наблюдательный пункт у перил террасы. Комендант сокрушенно покачал головой и отвернулся к Мисекису.

Вскоре из камер за комендатурой показались четверо приговоренных к бичеванию арестантов. Они были раздеты до пояса и дрожали на холодном ветру. Солдаты тут же схватили одного и без особых церемоний потащили его к высокому вкопанному на площади столбу. Руки бедолаги толстыми веревками притянули к вбитому на верху столба металлическому кольцу, а широко расставленные ноги за щиколотки привязали к скобам, вколоченным в землю. Как только с этим было покончено, Мисекис развернул свиток и прочитал:

— Джайвен Уэйнрайт. Кража на кухне. Пять плетей. — Вперед выступил офицер, которому надлежало привести оглашенный приговор в исполнение. Р'шейл ничуть не удивилась, увидев, что это Локлон. Он поигрывал внушающей ужас плетью, состоящей из множества кожаных увенчанных на концах узелками хвостов-косичек. Печально знаменитый Тигровый Хвост. В умелых руках такая плеть могла причинить нестерпимую боль. По одной лишь осанке Локлона Р'шейл поняла, что он не только знал, как обращаться с этим инструментом, но получал от этого огромное удовольствие.

Привязанный к столбу человек закричал еще до того, как косички Хвоста коснулись его спины и душераздирающе вопил снова и снова с каждым ударом. К последнему взмаху плети он уже только что-то невразумительно всхлипывал и, после того как солдаты отвязали его, потерял сознание, вскрикнув еще раз, когда израненную спину окатили ведром соленой воды. Два охранника оттащили наказанного в сторону и начали привязывать следующую жертву. Мисекис сверился со списком:

— Вирнин Чандлер. Незаконное самогоноварение. Пять плетей.

Сцена повторилась, и на Р'шейл накатила дурнота. Толпа молчаливо смотрела, замирая перед каждым ударом. Чандлер закричал только на втором, но под конец был так же разбит, как и его предшественник. Его столь же грубо привели в чувство; он завыл, когда на окровавленную спину хлынула соленая вода, но отошел в сторону без помощи солдат.

К тому моменту, когда было покончено с третьим заключенным, Р'шейл казалось, что ее сейчас вырвет. Ей и раньше приходилось видеть наказание кнутом. В Цитадели подобная практика была распространена довольно широко — кнуту подвергали за не особо серьезные преступления. Но в Цитадели пороли обычной однохвостой плетью, с целью причинить боль, а не увечья. Локлон же стремился изранить свою жертву, насколько это было возможно.

Когда вперед вывели Тарджу, Р'шейл содрогнулась при виде дикой радости и наслаждения, сверкавших в глазах палача. Тарджа прошел к столбу и, широко расставив ноги, поднял руки и крепко ухватился за железное кольцо. Непривычные к подобному сотрудничеству солдаты немного поколебались, прежде чем привязать Тарджу веревками.

— Тарджаниан Тенраган. Драка в общественном месте. Десять плетей.

По толпе прокатился изумленный ропот. Десять плетей присуждались лишь в самых крайних случаях. Уилема знали как достойного человека, назначающего наказание только с целью поддержания дисциплины, а не ради развлечения. Р'шейл бросила на коменданта быстрый взгляд и вдруг поняла, почему Тарджа стоял в списке последним. Локлон уже отвесил пятнадцать плетей своим безжалостным Тигровым Хвостом. Уилем оставил Тарджу на потом, чтобы хоть немного облегчить его участь. И хотя, с одной стороны, Р'шейл оценила поступок коменданта, но с другой — она сомневалась в его действенности. На мгновение девушка позволила глазам посмотреть сквозь происходящее на площади и увидела ауры вокруг Тарджи и Локлона. За последнее время ее странный необъяснимый дар усилился и стал легко контролируемым. Аура вокруг Тарджи была ясной, но отливала красным — единственный признак страха, который он отказывался показать кому бы то ни было. Аура Локлона была исчерчена рваными черными линиями и покрыта темными завихрениями. Это невольно вызвало в Р'шейл тяжелые воспоминания — такая же аура окружала Локлона, когда он издевался над ней самой. Девушка поразилась, что никто больше не видит истинной сущности этого человека, ведь она была столь же очевидна, как предостережение сигнального маяка.

Толпа смолкла словно по команде — Локлон умело размахнулся и нанес первый удар. Плеть с резким звуком опустилась на спину Тарджи, который лишь вздрогнул, ничем иным не выдав пронзившую его боль. Следующий удар, нанесенный с не меньшей силой, пришелся по месту первого и оставил за собой яркий кровавый след. Тарджа, вздрогнув от боли, стиснул зубы, но не издал ни звука. Локлон отмерял удар за ударом, но Тарджа продолжал хранить молчание. Спина его с содранной кожей и оголенными мышцами походила на кровавое месиво. Толпа, казалось, дружно затаила дыхание, неподвижно замирая после каждого взмаха плетью. Все ожидали, что Тарджа вот-вот сломается и закричит. Локлон все больше выходил из себя. Р'шейл было знакомо это растущее в нем разочарование — такое же выражение появлялось на его лице, когда девушка отказывалась кричать, лишая его удовольствия от издевательств над ней.

Над площадью разносился лишь издаваемый Локлоном резкий звук напряженного выдоха при каждом безжалостном ударе, вырывающем из спины Тарджи очередные кусочки плоти, да монотонный голос отсчитывающего эти удары сержанта. После десятого удара Локлон снова замахнулся, но его остановили возгласы толпы. Они могли презирать Тарджу за предательство, но они оценили его стойкость. Локлон выглядел разочарованным. Солдаты поспешно отвязали Тарджу от столба и окатили его спину соленой водой. Только когда соль ожгла его истерзанную спину, Тарджа наконец позволил себе вскрикнуть.

Р'шейл чувствовала себя измученной жутким зрелищем, Крисабель же, напротив, была охвачена радостным возбуждением. Она повернулась к стоящей рядом с ней сестре одного из работных домов и защебетала что-то о том, какой сегодня выдался чудесный денек для экзекуции, хотя ветер все же довольно холодный, и не кажется ли сестре, что здесь нужно расположить какие-нибудь сиденья для удобства зрителей. Р'шейл, глядя, как солдаты уводят Тарджу, думала о том, сколько силы воли требовалось ему, чтобы оставаться на ногах.

— Приведите к нему врача, — велел Уилем Мисекису, провожая упрямца глазами.

— Если вы пытались его сломить, то, думаю, вам это не удалось.

— У нас больше не будет с ним хлопот, — предсказал комендант. — Сегодня Тарджа смог заработать себе уважение.

— Предатель он или нет, но он крепкий парень, — согласился Мисекис. — Я еще не видел никого, кто мог бы выдержать десять плетей не издав ни звука.

— В этом-то и трагедия. Он мог бы стать великим человеком. Теперь же он лишь обычный преступник.

Р'шейл, ожидая, когда, наконец, Крисабель закончит болтать с сестрой, внимательно прислушивалась к разговору мужчин и наблюдала за быстро редеющей на площади толпой. Зрители, изрядно впечатленные стойкостью Тарджи, как и предсказывал Уилем, уже чувствовали к нему неизмеримо меньшее презрение. Посмотрев на другую сторону площади, Р'шейл заметила там Дэйса и Л'рин — высокую светловолосую хозяйку таверны. Взгляд девушки привлек стоящий рядом с ними мужчина.

Это был Брэк. Его Р'шейл ожидала увидеть в Гримфилде в последнюю очередь. Он не ответил на ее взгляд, но девушка вдруг отчетливо поняла — Брэк пришел сюда не ради того, чтобы увидеть экзекуцию. Брэк пришел увидеть ее.

 

Глава 36

Первые несколько недель заключения пролетели так стремительно, что Р'шейл даже не верилось. Жизнь наладилась поразительно быстро и омрачалась лишь идиотскими приказаниями Крисабель да случайными, но неприятными стычками с Локлоном. Каждый инцидент лишь укреплял ее решимость бежать, желательно оставив за собой собственноручно убитого врага.

Иногда она видела очередную партию заключенных, шагавших к рудникам, что располагались примерно в лиге от города. Вид этих заключенных был жалок. Их рабочий день был долог и изнурителен — с раннего утра до позднего вечера одни махали киркой, откалывая куски породы, а другие, сложившись под грузом чуть ли не вдвое, выносили их к запряженным волами повозкам, готовящимся к отправке в литейни Ванахайма. Жизнь женской половины заключенных Гримфилда была значительно менее выматывающей. Узницы делились на три основные группы: работницы прачечных, кухонь и корт'есы. Работа в прачечной была довольно тяжела, на кухне сейчас было хорошо, но во время летнего зноя там становилась непереносимо жарко и душно. Что же касается корт'ес — об этом даже и думать без содрогания было невозможно. Р'шейл до сих пор с трудом верила в свое избавление от подобной участи. Как все-таки вовремя Дэйс напомнил коменданту, что его жене нужна служанка! Этим он, возможно, спас девушке жизнь.

Р'шейл быстро сделалась для Крисабель незаменимой. Кроме того, хозяйка взяла манеру всем и каждому напоминать, что ее служанка — дочь Верховной сестры. На тот факт, что Р'шейл была лишена права носить имя Тенраган и ссылаться на принадлежность к семье Джойхинии, Крисабель совершенно не обращала внимания.

Р'шейл эти постоянные напоминания выводили из себя, но она молча терпела. Крисабель же при этом укреплялась в иллюзии, что присутствие Р'шейл связывает ее с той жизнью, для которой, как ей самой казалось, она и была предназначена. В своем нынешнем печальном прозябании жена тюремного коменданта обвиняла не Джойхинию, а Мэгину и не пыталась выместить свое разочарование на Р'шейл, адресуя все свои стенания и жалобы свекрови.

Мэгина же в одни дни была резка и бесцеремонна, в другие — невыносима, но Р'шейл пожилая женщина нравилась почти с той же силой, с какой она тайно презирала Крисабель. Между Р'шейл и Мэгиной возникла некая личная связь, вызванная тем, что они обе делили тяжкий груз постоянных немыслимо идиотских идей и приказаний жены Уилема.

Мэгина относилась к ее претензиям на величие с нескрываемым презрением и не упускала случая уколоть невестку при первой возможности. В Гримфилде никто больше не осмеливался бросить вызов Крисабель, большинство просто старались ее избегать. Мэгина обладала тонким чувством юмора и подмечала все абсурдные стороны жизни. Она даже эпизодически подшучивала над собственной отставкой и опалой. Р'шейл было отчаянно жаль, что она в свое время не нашла способа предупредить Мэгину о готовящемся против нее заговоре, — тогда, глядишь, и ее бы жизнь сложилась совсем иначе.

Вздохнув, Р'шейл пересекла площадь и поправила стоящую на бедре корзину с бельем. Крисабель пригласила некоторых офицеров с женами на обожаемый ею ежемесячно проводимый званый ужин. Стоит ли говорить, что все остальные, включая и коменданта, не разделяли ее чувств, находя это мероприятие омерзительным. Однако никто в Гримфилде не мог набраться смелости и отвергнуть полученное приглашение. Уилем терпел это ежемесячное издевательство ради мира в доме. Он предпочитал раз в месяц перетерпеть званый ужин, чем выносить ежедневное нытье драгоценной половины. А раз он должен был выдерживать это, то пусть немного потерпят и его люди.

Крисабель агонизировала над списком приглашенных, размышляя, кто заслуживает повторного приглашения, кого из еще не бывавших на ужине следует пригласить сейчас и кого, наконец, можно вычеркнуть из списка, не нанеся при этом кровного оскорбления. В их маленьком обществе все было так переплетено и запутано! Мэгина с готовностью давала ей советы, больше смахивающие на язвительные замечания, — единственной целью опальной сестры было позлить невестку. Выбор наряда для ужина являлся почти такой же сложной задачей, как и разработка списка гостей. Еще утром Р'шейл получила приказание отнести в прачечную все лучшие платья хозяйки, чтобы та могла остановиться в своем выборе в последний момент.

— Никогда не знаешь, в каком настроении окажешься к вечеру, и нужно подготовиться к любой ситуации, — наставительно заявила Крисабель, перебирая платья.

— Знание предполагает наличие некоторого количества мозгов, — пробормотала Мэгина комментарий, пропущенный Крисабель мимо ушей.

Р'шейл было велено дождаться вычищенной одежды, при этом не спуская с нарядов глаз ни на минуту. Леди не доверяла «этим вороватым шлюхам» — работницам прачечной. Затем Р'шейл следовало зайти к Кхире и взять у той лекарство, чтобы прием Крисабель не был сорван по причине «невыносимой головной боли». Мэгина, словно размышляя вслух, предположила, что, имея такую голову, чему тут удивляться, если она невыносимо заболит. На этом Р'шейл удалось покинуть дом. Мэгина сегодня была в отличной форме.

— Поберегись!

Р'шейл обернулась и, прижавшись к стене сыромятни, смотрела, как очередная зарешеченная повозка с арестантами прогрохотала на площади перед комендатурой. Такие повозки прибывали в Гримфилд еженедельно. Холодный утренний ветер продувал насквозь. Зима изо всех сил пыталась задержаться на плоскогорье хоть на денек, в то время как попытки весны вступить в свои права были пока робки и слабы. «Новенькие выглядят такими отчаявшимися, — подумалось Р'шейл. — Потерявшими надежду, с безысходностью в глазах». Р'шейл остановилась и наблюдала, как из помещения комендатуры вышел Уилем. Заключенные выстроились на площади, а он так же, как и в день ее прибытия в Гримфилд, сверился со списком, затем обежал взглядом своих новых подопечных и отдал несколько распоряжений. Мужчин отправил на рудники. Женщин — в женское отделение. Иногда, когда у него был заказ на рабочую силу для какого-нибудь из работных домов, он отбирал туда одного или нескольких новичков. Ритуал менялся мало.

Когда прием и распределение заключенных окончились, а горстка случайных зрителей начала расползаться по своим делам, Уилем заметил Р'шейл и подозвал ее к себе. Девушка послушно пересекла площадь и присела в легком поклоне.

— Что это вы тут разгуливаете, юная леди? — поинтересовался он.

— Миледи велела отнести в прачечную, сэр, — Р'шейл кивнула на прижатую к бедру корзину. — Она не могла решить, какое платье ей выбрать для приема.

Уилем округлил глаза:

— Тогда тебе лучше поторопиться, детка, а не шататься по площади.

— Да, сэр, — она снова присела и поспешила к женскому отделению.

Женское отделение представляло собой комплекс приземистых серых одноэтажных строений, в которых размещались отбывающие наказание женщины и располагались их основные рабочие места, в том числе и прачечная. Р'шейл быстро прошла через главные ворота. Дежурные даже не окликнули ее — все они знали Р'шейл, по крайней мере в лицо, и предусмотрительно держались подальше от служанки Крисабель. Р'шейл миновала спальные корпуса, в тени которых ее передернуло от холода, и очутилась на мощенном булыжниками маленьком дворике, где в воздухе витал явственный запах мыла. Теперь нужно было доложить о себе сестре Бельде.

— Миледи желает, чтобы ее платья были выстираны и выглажены сегодня же. Она велела мне дожидаться их здесь, — объяснила Р'шейл. Сестра была худой как щепка и старой. Бельда совершенно не походила на элегантных сестер Цитадели — трудно было поверить, что она одна из них. Она окинула Р'шейл взглядом усталых выцветших глаз и велела молоденькой девчушке в сером тюремном платье забрать корзинку с одеждой.

— Так, но ждать здесь ты не будешь, — отрезала Бельда. — Приходи после полуденного перерыва.

Р'шейл кивнула и оглянулась. Несмотря на данный Крисабель приказ не выпускать из виду ее платья, Р'шейл подчинилась распоряжению старой сестры — она отлично знала, чье слово в прачечной имело больший вес. Бельда командовала здесь словно заправский офицер защитников в своем отряде. Вокруг больше никого не было видно — все занимались своими делами, и девушка скользнула между корпусами в сторону бараков корт'ес. Может, ей повезет увидеть Санни?

Обычно корт'есы днем спали, но по утрам они частенько болтались около бараков и ложились отдохнуть лишь после обеда. Санни после ночного промысла имела обыкновение сидеть и греться в скудных лучах солнца, обсуждая новости в компании подруг. Однако войдя в закуток перед спальным корпусом, Р'шейл не обнаружила маленькую пухлую куртизанку на ее обычном месте.

— Ох, смотрите, кто пришел. Нас навестила послушница, — проговорила Мариэль при виде гостьи. — Ты, верно, хочешь пригласить нас на бал?

Мариэль, как и большинство корт'ес, не слишком завидовали Р'шейл. Они считали постоянное нахождение под строгим надзором коменданта и его жуткой женушки сомнительным преимуществом. Мало кто из них поменялся бы с девушкой местами, даже если бы им представился реальный шанс.

— Я искала Санни.

Мариэль дернула головой в сторону спального корпуса.

— Она там, — ее лицо внезапно помрачнело. — Она будет рада тебя видеть.

Спальный барак был длинным строением с трехъярусными койками, вытянувшимися вдоль стен в два ряда так, что между ними оставался только узкий проход. На каждой лежал матрас, свернутый в рулон и набитый соломой, в который были запиханы вещи отсутствующей хозяйки. Свет в барак сочился через кое-как зарешеченное окно и многочисленные щели и трещины в стенах, которые никто не собирался заделывать. Войдя внутрь, Р'шейл чуть не поперхнулась от затхлого запаха и поспешила к койке Санни. Тон Мариэль плохо подготовил ее к тому, что она увидела. Санни лежала лицом к стене на узкой деревянной кровати. Р'шейл осторожно положила руку ей на плечо и ахнула, когда корт'еса, вздрогнув от боли, повернула голову. Ее лицо напоминало бесформенную массу, а все тело под тонкой рубашкой было покрыто жестокими синяками и ссадинами.

— Что случилось?

— Неудовлетворенный клиент.

— Ты донесла на него?

Санни оперлась на локоть и покачала головой.

— Детка, ты что, с неба свалилась?

— Санни, если командующий увидит, что с тобой сделали, он накажет его. Точно.

— Так, послушай-ка меня. Можешь витать себе в облаках, но здесь, внизу, в реальном мире, свои законы.

— Санни, это с тобой уже третий раз! В чем дело? — у Р'шейл было плохое предчувствие, что она уже знает ответ.

Пухленькая корт'еса ухмыльнулась, при этом ее избитое лицо стало еще более бесформенным.

— Наверное, теряю навык.

— Нужно вытащить тебя отсюда. Я могу поговорить с Крисабель или с Мэгиной.

Санни со стоном откинулась на матрас.

— Забудь об этом, Р'шейл. Я не выдержу у этих тупых старых коров, я чокнусь через неделю.

— Уж лучше быть чокнутой, чем избитой.

— Может быть, — Санни устало прикрыла глаза. — Слушай, я понимаю, что ты желаешь мне добра, но я не такая, как ты. Тебе удалось найти здесь хорошее место, так что не вздумай потерять его из-за меня.

— Хочешь, я приведу сестру Прозлан?

— О Основательницы! Еще чего! — простонала корт'еса. — Ее лечение еще хуже, чем побои. Кроме того, она может запросто сунуть меня в камеру за доставленное беспокойство.

— Если я попрошу, может прийти Кхира. Тебе нужен врач.

— Кхира обязана будет доложить обо мне. Ты знаешь правила.

— Могу я хоть чем-то тебе помочь?

— Нет. Просто держись подальше и не накликай на себя беду.

Р'шейл вышла из длинного холодного барака, оставив Санни одну. Оказавшись на улице, она разыскала Мариэль.

— Кто это сделал? — Мариэль скривилась:

— А ты как думаешь?

Р'шейл кивнула и медленно зашагала обратно к прачечной. Она прекрасно знала, кого имела в виду Мариэль. Уже третий раз Локлон зверски избивал Санни. Три раза — если бы Санни доложила об этом, — уже три раза Уилем мог бы подвергнуть его наказанию, может быть, даже высечь. Каждый раз Санни доставалось от Локлона после того, как Р'шейл пресекала очередную попытку себя запугать.

Первый раз это случилось через несколько дней после их прибытия в Гримфилд. Локлона вызвали домой к коменданту по какому-то делу, и он, во время ожидания в холле, увидел, как Р'шейл спускается по лестнице на кухню. Второй раз это произошло на прошлой неделе, когда девушка спешила по поручению хозяйки. Только своевременное появление Дэйса на улочке позади аптечной лавки Кхиры спасло ее в тот день. Р'шейл была уверена, что сегодняшнее состояние Санни — следствие ее собственной вчерашней случайной встречи с Локлоном. Крисабель послала ее на постоялый двор за бутылкой хмельного меда, который Л'рин выписала для нее из Порт Ша'рина. Локлон сидел в баре и выпивал в компании офицеров. Увидев Р'шейл, он подозвал ее к столу, а она не обратила на него никакого внимания. Нет, не так — она нарочно проигнорировала его, чем вызвала взрывы хохота у его приятелей. Р'шейл не знала, что до этого говорил им Локлон, но ее явное пренебрежение поставило его в дурацкое положение.

Вина снедала ее словно проклятье Малика — изнурительная болезнь, медленно убивающая свою жертву, один за другим пожирая ее внутренности. И так же как не было лекарства от проклятия, так и не было легкого пути спасти Санни или любую другую женщину — Локлон все равно найдет на ком выместить свое разочарование и злость. Разве что сдаться ему самой.

Сразу после полудня Р'шейл получила у сестры Бельды выстиранные платья хозяйки и, не переставая думать о Санни, направилась к аптечной лавке, что находилась в нескольких кварталах от прачечной. Кхира частенько посещала дом коменданта. Крисабель была в восторге оттого, что в городе появился врач, и список раздражающих хобби первой леди Гримфилда мгновенно пополнился ипохондрией.

— Чему печалишься?

Р'шейл вздрогнула от неожиданности.

— Брэк!

— Надо же, ты меня еще помнишь? Я думал, ты давно позабыла всех нас.

— Что ты здесь делаешь?

— Я верный слуга Кхиры, — он подстроился под ее шаг и взял плетеную корзину Р'шейл за другую ручку.

Р'шейл бросила на спутника подозрительный взгляд.

— Что-то ты часто меняешь занятия, тебе не кажется? Матрос, мятежник, теперь вот слуга — и все за один год.

— Однообразие мне легко приедается.

— Брэк, ты что, считаешь меня полной дурой?

— Даже и не думал, — возразил он. — Ладно, скажи-ка лучше, ты как, приспособилась к тюремной жизни?

— Я не собираюсь здесь долго засиживаться, так что мне ни к чему и приспосабливаться.

Брэк внимательно посмотрел на девушку и сказал:

— Только скажи, Р'шейл. Мы сбежим отсюда, как только захочешь.

— Сбежим? — хмыкнула она. — А куда, Брэк? Обратно на винодельню, где повстанцы выдерут мне глаза за то, что я помогала Тардже? Или ты предлагаешь спасти и его и всем вместе исчезнуть в туманной дали?

Брэк не ответил. Он помог девушке донести корзину до веранды и позвал Кхиру. Выйдя на зов из темной глубины дома, она вытерла руки о белоснежный передник и заулыбалась при виде Р'шейл.

— Привет, Р'шейл. Что тебя к нам привело? Ты ведь не приболела, нет?

— Госпожа Крисабель прислала меня за тем лекарством, что вы давали ей от головной боли в последний раз.

Кхира обменялась взглядом с Брэком и ответила:

— Сейчас ведь время обеда, верно? Давай заходи и выпей чего-нибудь горяченького, пока я приготовлю сбор.

Р'шейл прошла внутрь и уселась на маленький табурет у заставленного всякими разностями прилавка, где Кхира принялась возиться с разными баночками, скляночками и порошками, аккуратно отвешивая необходимые для изготовления лекарства «от головы» ингредиенты на маленьких аптекарских весах. Брэк исчез в дальней комнате и вскоре появился с чашкой горячего чая в руках. Р'шейл сделала глоток обжигающего напитка и с любопытством осмотрелась. Вокруг теснились банки и висели пучки сушеной травы — это напоминало аптеку Гвинел в Цитадели. Р'шейл обожала бывать у Кхиры — просто сидеть в лавке и вдыхать эти запахи. Интересно, Кхира тоже язычница, как и Брэк?

Брэк поставил перед смешивающей лекарство Кхирой чашку чая.

— Я слышал, Локлон снова избил корт'есу, — сказал он. Кхира подняла на него глаза и нахмурилась.

— С этим человеком нужно что-то делать.

— Он избил Санни, но она не доложила об этом, — Р'шейл сделала еще один глоток. — Она боится, что, если доложит, ей достанется еще больше.

На крыльце веранды раздались шаги, и Р'шейл застыла, прислушиваясь. На самом деле ей не дозволялось рассиживаться и болтать, будучи посланной с поручениями. Увидев в дверном проеме знакомую фигуру, девушка облегченно вздохнула.

— Мне показалось, я видел, будто ты вошла сюда. Прячешься от огнедышащей леди-дракона? — спросил Дэйс. Р'шейл до сих пор не знала, где, собственно, живет парнишка, но он всегда крутился где-то поблизости. Его все любили и относились как к милому заблудившемуся щенку. Р'шейл знала, чем обязана этому мальчику, — если бы не он, ее жизнь здесь была бы невыносимой. Однако главным талантом Дэйса являлся не его легкий нрав и естественное обаяние — казалось, он знает в Гримфилде всех и каждого и в курсе всех без исключения событий, иногда даже раньше, чем они успели действительно произойти.

— Слышали новости?

— Какие еще новости? — поинтересовался Брэк.

— Грядут неприятности.

— Откуда ты знаешь? — Кхира оторвала взгляд от весов. Дэйс легонько постучал пальцем по носу:

— У меня свои источники.

— А что за неприятности?

— Те, что обычно возникают, когда людей сажают за решетку, — пожал плечами Дэйс.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Р'шейл.

— Конечно, мятеж. Шахтеры собираются взбунтоваться. Естественно, они ничего этим не добьются, но получат моральное удовлетворение. Нечто вроде исполнения священного долга — взбунтоваться хоть раз за время заключения. Думаю, они полагают, что шанс освободиться стоит риска оказаться выпоротыми.

— А это не отразится на остальных? — Кхира осторожно отсыпала полученную смесь на весы.

— Как же без этого, — пожал плечами Дэйс, облокотившись на прилавок, чтобы поближе рассмотреть, что делает Кхира. Она раздраженно шлепнула было его по руке, но парнишка ловко ее отдернул, и шлепок пришелся мимо. — Но все очень быстро войдет в прежнюю колею. Вы, люди, такие забавные; — Дэйс иногда использовал необычные обороты речи.

— Это нас не касается, — заметил Брэк, перекинувшись с Дэйсом очень странным взглядом.

— Как знать, как знать, — покачал головой тот. — Может, бунтовщикам под руку попадется какой-нибудь непутевый защитник — и они сделают доброе дело, прежде чем их скрутят.

— А кого именно ты подразумеваешь под «непутевым защитником»? — спросил Брэк. Р'шейл была озадачена интонацией, с которой он задал вопрос. Что мог натворить Дэйс, что так растревожило Брэка?

— Неплохо, если бы им оказался Локлон, — мрачно бросила Р'шейл.

— Он и к тебе приставал?

Р'шейл горько улыбнулась.

— Можно сказать и так.

— Тогда почему ты об этом не доложила? — нахмурилась Кхира.

— Да, почему? — вставил Дэйс.

— Р'шейл, Локлон — настоящий зверь, — серьезным голосом продолжала Кхира. — Я видела, как он обращался с плетью — он наслаждался. Если у тебя что-то на него есть, сделай всем одолжение и расскажи коменданту.

— Нет.

— А как же Санни? — настаивал Дэйс. — Разве ты не хочешь, чтобы он заплатил за то, что с ней сотворил? А как насчет того, что он сделал с тобой?

Р'шейл, прищурившись, взглянула на Дэйса.

— Я не говорила, чтобы он что-то мне сделал.

— Тебе и не нужно об этом говорить — достаточно увидеть, как ты напрягаешься, когда кто-то произносит его имя.

— Неправда! — запротестовала она.

— Правда, и еще какая, но мы не об этом. Почему бы тебе не донести на него?

Р'шейл вздохнула.

— Ты же знаешь, что происходит с заключенными, которые кого-либо предали — даже такого гада, как Локлон. За мою жизнь тогда не дашь и гроша. Возьми Тарджу. Его охраняют день и ночь, чтобы сберечь ему жизнь, а ведь они просто думают, что он мог предать повстанцев.

— Ты хочешь сказать, что он этого не делал? — спросил Брэк. Кхира тоже насторожилась.

— Не болтай ерунды, Брэк! — вскинулась девушка. — Он не проронил ни слова, даже под пытками. Тарджа никогда не предает своих друзей.

Разозлившись, Р'шейл попыталась встать, но Дэйс силой усадил ее обратно.

— Слушай, здесь никто не лишится сна, если Локлона вздернут на виселицу.

— В том-то и проблема, Дэйс, — вздохнула Р'шейл. — Виселица — это слишком быстро. Локлон должен помучиться. И подольше.

Кхиру, похоже, немного испугала сквозившая в этих словах жестокость.

— Отлично, пусть Уилем заставит его помучиться.

— Уилему это не под силу. Ладно, мне пора. Крисабель, наверное, уже бьется в очередном припадке. — Дэйс посторонился, пропустив девушку к выходу. Кхира протянула ей лекарство. На лице врача застыло странное выражение. Пристроив пакетик под блузкой, Р'шейл направилась к двери и уже у порога обернулась: — Спасибо, Дэйс, но с Локлоном я расправлюсь сама.

 

Глава 37

После ухода Р'шейл Брэк направился на постоялый двор «Отчаяние». Вдалеке над горами Священной долины собирались угрюмые черные тучи. Сделав приличный крюк, чтобы лишний раз не маячить у казарм защитников, Брэк взглянул на небо и решил, что к вечеру наверняка снова польет дождь.

Мисекис ходил за ним по пятам уже несколько дней — капитану не терпелось узнать, есть ли что-нибудь между Кхирой и Брэком, и то и дело наведывался в аптечную лавку. У Брэка не было ни времени, ни желания брать на себя обязанности свахи. Кроме того, Кхира не переваривала защитников, и эта неприязнь непременно проявилась бы, предприми Мисекис более настойчивые попытки ухаживания. Такие осложнения были Брэку ни к чему. Только туман и неясность в его отношениях с Кхирой удерживали капитана от решительных действий. Возможно, было бы проще намекнуть Мисекису, что место занято, но у Брэка были личные причины не отрицать и не подтверждать свою связь с врачом. По крайней мере он не хотел, чтобы слухи о ней дошли до пышногрудой хозяйки постоялого двора. Брэк все же был наполовину человеком.

Брэк полагал, что Мисекис сейчас должен находиться дома на обеде, но ему не улыбалось наткнуться на кого-нибудь, из-за кого он мог бы застрять здесь до возвращения капитана в комендатуру. Он обогнул площадь, скользнул в узкую аллейку и через несколько шагов очутился в переулке, где повозка с мусором обречено ожидала, пока пара заключенных выгребет из задних дворов окрестных лавок гниющие отбросы. В повозку был впряжен жалкого вида измученный мул. Животное под уздцы держал сержант Ликрен — видимо, на случай, если в муле вдруг ключом забьет энергия и возникнет неодолимое желание понести.

— Привет, дружище! — лениво взмахнул рукой сержант. — Что ты тут лазаешь? Жмешься по закоулкам, словно заключенный.

Ликрен смачно поскреб небритую щеку и посмотрел на своих работающих поодаль подопечных. Оба они были обнажены по пояс, тела блестели от пота, несмотря на то что несмелое солнце едва пробивалось на затененную улочку. Тот, что покрупнее, оказался Заком — он был осужден за двойное убийство; его напарником был Тарджа. Брэк отступил в тень. Насколько ему было известно, Тарджа еще не знал о его присутствии в Гримфилде, и Брэк стремился сохранить такое положение вещей как можно дольше.

Сославшись на спешку, он извинился перед Ликреном и, быстро зашагав в противоположную от заключенных сторону, нырнул в Деревянные ворота постоялого двора. Проходя через кухню, Брэк стянул свежеиспеченную сдобную булочку и в ответ на сердитые выкрики повара приветливо помахал ему рукой. Перебрасывая пышущую жаром плюшку с ладони на ладонь, Брэк вошел в полумрак бара. За столом у окна в ожидании обеда несколько защитников в измятой и расстегнутой униформе неторопливо потягивали пиво. Брэк не обратил на них внимания и поднялся по лестнице, откусывая кусочки обжигающе горячей булочки.

В конце длинного коридора он остановился и постучал в тяжелую деревянную дверь. В это время дня здесь было тихо и сумрачно. Большинство постояльцев отсутствовало по своим делам. Основной наплыв отобедавших посетителей уже иссяк — настал один из самых спокойных часов в «Отчаянии».

Дверь со скрипом приоткрылась.

— Это я, — тихо сказал Брэк.

Л'рин открыла и, ласково улыбнувшись, посторонилась, пропустив его внутрь, и снова заперла дверь.

Если не считать бара, комната Л'рин была самым просторным помещением в гостинице. Огромное многостворчатое окно пропускало свет через слой вездесущей пыли, от которой в Гримфилде не было спасения нигде. Комната служила Л'рин и кабинетом, и спальней. У окна располагался большой заваленный бумагами стол, рядом с которым примостился запертый на замок сундук, где хранились сбережения хозяйки. Толстый матрас просторной кровати под синим бархатным балдахином покрывало белоснежное белье. Брэк лежал в постели, укрытый до пояса слегка смятой простыней. Его обнаженный торс казался выточенным из мрамора.

Стук в дверь заставил Л'рин вскочить, она бросилась одеваться. Несмотря на то, что дверь была заперта — Брэк прекрасно помнил этот факт, — она слегка приоткрылась и в щели показалась светловолосая голова. Дэйс посмотрел на полуодетую виновато потупившуюся Л'рин, на ее растрепанные медового цвета волосы и откашлялся.

— Я помешал?

— Ты немного опоздал, — съехидничал Брэк. Он не удивился и не сильно расстроился при появлении Дэйса.

— Вы выглядите довольными, — ухмыльнулся тот. — Л'рин, ты сегодня особенно обворожительна.

— Спасибо, Дэйс, — покраснев от комплимента, Л'рин привела в порядок одежду и занялась волосами. К счастью, это заняло всего несколько секунд, и довольная женщина повернулась к Брэку: — Мне пора вниз. Пережди немного, прежде чем уходить, а то начнутся разговоры. Хорошо?

Брэк кивнул и, подождав, пока она выйдет в коридор, посмотрел на невинно улыбающегося Дэйса.

— На тебе благословение Кальяны, богини любви, — заметил Дэйс.

— Да, и проклятие Дэйсендарана, бога воров, — кисло добавил Брэк. — Что ты здесь делаешь?

Бог воров пожал плечами.

— Помогаю.

— Ну и как именно, позволь узнать, ты помогаешь?

Дэйс присел на табурет перед туалетным столиком.

— Знаешь, тебе не помешало бы быть немного поуважительнее, Брэкандаран. Я же бог все-таки.

— Ты первичный бог. Уважение тебе ни к чему. Немного здравого смысла — еще туда-сюда, но не уважения. — Брэка чуть удар не хватил, когда он узнал, что Дэйсендаран избрал Гримфилд своей резиденцией. Хотя, поразмыслив, он нашел в этом определенную логику. В Гримфилде собралось столько воров, сколько не было, наверное, на остальной части континента, а Дэйсендаран не нуждается ни в жрецах, ни в храмах. Сестринская община изошла бы на желчь, узнав, что прямо у нее под носом поселился бог.

Сегодня Брэку впервые выпала возможность поговорить с ним с глазу на глаз с тех самых пор, как Дэйс появился на веранде таверны посмотреть, как будут сечь Тарджу, — Брэк тогда немало удивился его появлению.

— Итак, если верить Р'шейл, Тарджа вообще не предавал повстанцев, — перешел к делу Дэйс, болтая ногами, словно непоседливое невинное дитя. — Ты все еще намерен его убить?

Брэк закинул скрещенные руки за голову.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь его убить?

— Да ладно тебе, Брэк, я же бог, а не дурак. Иначе зачем бы ты приперся сюда с мятежницей? Спасти его, что ли? Не забывай, я у нас вроде эксперта по темной стороне человеческой природы. А ты довольно редкий персонаж, сам понимаешь.

Брэк нахмурился. Ему не нравились напоминания о том, что отличало его от остальных харшини.

— Конечно, ты, должно быть, думал о дитя демона, — продолжал Дэйс, не обращая внимания на взгляд собеседника. — И ничуть не колеблясь вызвался на роль убийцы. Как думаешь, почему ее называют дитя демона? Ведь демоны здесь совсем ни при чем…

— Не отвлекайся, — оборвал его Брэк. — Ты знаешь, кто это, правда?

Дэйс раздраженно качнул ногой.

— Ну конечно знаю! Уж не думаешь ли ты, что я не могу отличить харшини рода ти Ортинов от человека? А здесь, вдали от Убежища, присутствует только один. Я не собираюсь вмешиваться. Зиги позеленел бы от злости.

— Зигарнальд? — нахмурился Брэк. — А почему бог войны так беспокоится о дитя демона?

Дэйс закусил нижнюю губу. Сейчас он больше походил на нашкодившего мальчишку, чем на бога.

— Тебе не понять. Это игры богов.

— Игры богов?

— Ты знаешь, о чем я.

— Не имею понятия, — покачал головой Брэк. — Вразуми меня, о священный наставник.

Дэйс испустил тяжелый вздох.

— Хафиста должен быть уничтожен. Только дитя демона может это сделать.

— Знаешь, вы могли бы сами разделаться с ним.

— Но мы же не можем! Что начнется в мире, если боги примутся убивать друг друга? Нет, правда, Брэк, ты иногда такой… человек.

— Правда? Надо же, какое слово. Почему-то с тобой оно у меня редко ассоциируется.

Дэйс надулся.

— С тобой бывает так тяжело!

— Да в чем проблема?

— В общем, в тебе, — объяснил Дэйс. — В некотором роде. Ну… возможно, не в тебе лично, а в том, что ты представляешь.

— Ближе к делу, Дэйсендаран, — нетерпеливо подтолкнул его Брэк.

— Ладно, ты знаешь, что когда мы создали харшини, мы дали ветви ти Ортина способность направлять и фокусировать нашу объединенную силу на случай, если это нам когда-нибудь понадобится. Потом мы внушили харшини страх к убийству, чтобы они не могли выступить против нас. Но в чем мы действительно дали маху, так это в том, что наградили их совестью. К тебе это, конечно, не относится, а вот с остальными проблема. И это очень неудобно.

— Почему же неудобно? — поинтересовался Брэк, пропустив мимо ушей утверждение бога, что он, Брэк, не отягощен такой материей, как совесть. Это же бог воров, возможно, он посчитал это за комплимент.

— Это заставляет их беспокоиться, разве ты не видишь? Коранделлен сам на себя не похож от размышлений, какую силу представляет дитя демона — добрую или злую. А нам все равно. Мы просто хотим избавиться от Хафисты. Зиги считает, что Коранделлен послал тебя на поиски, с тем чтобы в случае, если дитя демона тебе не понравится, ты бы уничтожил ее.

Брэк немного помедлил с ответом. Похоже, в словах Дэйсендарана была доля истины.

— И ты решил помочь?

Дэйс слегка приободрился и кивнул.

— Я оберегаю ее. Мне не кажется, что она — зло. На самом деле она очень миленькая. Конечно, она не воровка, но у каждого свои недостатки.

— Я не собираюсь убивать ее, Дэйс. Коранделлен просто просил меня доставить ее в Убежище, вот и все.

— Но так нельзя! — умоляюще сложил руки Дэйс. — А вдруг она ему не понравится?

— Коранделлен — харшини. Ему все нравятся. Он иначе не может. Поэтому он и попросил меня, помнишь? Кроме того, по твоим словам, у меня нет совести.

Бог воров обдумал сказанное и радостно закивал.

— Отлично, тогда все в порядке. Когда мы уходим? — Брэк не особенно воодушевился тем, что Дэйс решил присоединиться к их компании.

— Ты не наврал насчет того, что на рудниках зреет бунт?

— Я бог воров, а не лгунов. Это чистая правда.

— Тогда мы воспользуемся этим, чтобы замести следы. Когда шахтеры начнут действовать, мы тоже приступим к делу.

— А что с Тарджой?

— А что с ним? Меня заботит только Р'шейл. Именно сейчас она — самая важная персона во всем мире.

— Кальяна с ума сойдет, если ты не захватишь его с собой.

— С Кальяной я как-нибудь сам разберусь. — Дэйс скептически хмыкнул:

— На твоем месте я бы так не рисковал.

— Ваша забота так трогательна, о священный наставник! — Бог насмешливо оскалился в ответ.

— Знаешь, Брэк, иногда мне кажется, ты не слишком-то почитаешь богов.

— С чего бы такие мысли?

 

Глава 38

Тарджа, стараясь не дышать, отправил мерзкую зловонную кучу овощных очисток и прочей неопределенной гнили в мусорную повозку. Они собирали отходы во дворе постоялого двора «Отчаяние» и многочисленных лавочек Гримфилда, скорее следуя настроению Ликрена, а не какому-то установленному графику. Последний раз настроение убрать здесь мусор посещало Ликрена с месяц назад, так что у помоев было достаточно времени, чтобы изрядно прогнить и превратиться в загаженную тараканами склизкую дрянь. Тарджа поставил тяжелое ведро на землю и поднял голову, почувствовав на себе чей-то взгляд. У двери стоял светловолосый паренек и с интересом смотрел на него. Тарджа подумал, что этот мальчишка имеет обыкновение появляться в самых неожиданных местах.

— Тарджа, шевелись! — окликнул его Ликрен.

Тарджа выпрямился и посмотрел на паренька. Он ненавидел, когда на него пялились. Клокочущая внутри ярость угрожала снова вырваться на волю. Тарджа лишь однажды позволил себе совершить ошибку и выпустить ее. Полученные в наказание десять плетей не сломали его, но научили сдерживать злость. Тарджу больше ранила не жестокая порка, а сознание того, что он позволил какому-то тупому придурку спровоцировать себя.

Они вышли из двора таверны и направились дальше по переулку, а Тарджа все еще думал о мальчишке. Наверняка он связан с повстанцами. В Гримфилде было полно осужденных язычников — и мнимых, и настоящих. Может, они подослали парня шпионить за ним? Докладывать, жив ли он еще? Иногда Тарджа поражался, как хорошо мятежники усвоили его уроки, особенно насчет того, что никогда и ни за что нельзя позволить предателю уйти от наказания. Тарджа провел зиму, то и дело ожидая ножа в спину. Особенно оказавшись в толпе заключенных. Ликрен следил, чтобы Тарджа держался отдельно от остальных, но каждый раз во время еды ему угрожала реальная опасность. С некоторым удивлением Тарджа вдруг понял, как долго ему удалось продержаться в живых, — на самом деле он даже не рассчитывал пережить путешествие в Гримфилд.

Мысли его вернулись к повстанцам. Старый Падрик, подозрительный и измотанный годами безнадежной борьбы. Мэнда с ее горячей верой в богов. Гэри, такой юный и страстный. Где-то он сейчас? Все сражается? Или убит в очередной стычке с защитниками? Или, может, сдался и вернулся к матери на ферму? Был ли он в том проклятом списке Джойхинии? Тарджу охватывало отчаяние при мысли о повстанцах. Он здесь не просто убирал мусор и вычищал сортиры городка-тюрьмы. Каждый день, проведенный в Гримфилде, пожирал очередной кусочек из запасов его надежды. Тарджа знал, что должен что-то сделать, прежде чем эти запасы иссякнут.

Одним из немногих, а может, и единственным преимуществом его назначения в мусорщики было то, что им позволялось мыться ежедневно, в отличие от шахтеров, которые пользовались этой привилегией раз в неделю. Возможность после работы смыть с себя вонь протухшей еды и прочей гнили делало их занятие отчасти переносимым. Много раз Тарджа желал, чтобы Уилем отправил его на рудник, где бы он изливал накопившуюся ярость в ударах киркой по поверхности скалы. Покрывшись гусиной кожей после мытья в ледяной воде и дрожа от вечернего холода, он энергично растерся обрывком грубой холстины и взглянул на небо. Там, у подножия гор где солнце уже начинало прятаться за горизонт, сердитые свинцовые тучи отливали кроваво-красным. Одевшись в тюремную одежду, Тарджа посмотрел на Зака — тот пытался высушить взлохмаченные волосы изношенным мокрым подобием полотенца.

— Ночью снова будет дождь.

— Точняк, — согласился Зак.

За прошедшие два месяца Тарджа не мог припомнить, чтобы Зак сказал два слова кряду. Огромный молчаливый убийца был отличным напарником тому, кто не желал лишних расспросов. Они подошли к воротам, где их уже поджидал Фогли, капрал Ликрена. Заперев за ними ворота, он повел заключенных через огороженный дворик у кухни. Мусорщиков всегда кормили последними, и Тарджа с Заком по привычке уселись на землю ждать своей очереди. Вечером во дворике было полно народу и все ели вперемешку — и шахтеры, и заключенные, приписанные к разным работным домам. Тарджа равнодушно смотрел ни них, не обращая внимания ни на кого в отдельности, пока не заметил Р'шейл, решительно шагающую через дворик по направлению к кухням. Девушка зябко куталась в серую шаль.

Вид Р'шейл с новой силой пробудил болезненную мысль о том, во что превратилась их жизнь. Ей не место здесь, в Гримфилде, среди отбросов Медалона, где ей удалось избежать судьбы казарменной корт'есы только благодаря редкостной удаче. С момента прибытия Тардже удалось поговорить с ней всего несколько раз, и то в присутствии Зака или охранника. Хотя она иногда и бывала во дворе, когда они убирали там мусор, он часто не видел ее неделями. Тардже хотелось знать, как у нее дела. Ему необходимо было увериться, что путешествие сюда не сломило ее дух. Его разочарование и отчаяние было физически ощутимо и горько. Очень горько.

Он смотрел на идущую в его сторону Р'шейл и думал, догадывается ли девушка, как она прекрасна? Судя по всему, она не отдавала себе отчета, какое сильное впечатление оказывает на окружающих.

Тарджа полагал, что на него эти чары действовать не должны, но каждый раз при виде Р'шейл, даже если она была далеко, он вздрагивал от охватывающего его чувства. Он не мог выразить его словами или даже толком определить. Это было не желание, не простое вожделение, это было необычайно восхитительное ощущение: находиться рядом с ней, быть замеченным ею — действительно величайшая радость. Такое чувство пробудилось в нем в ту самую ночь на винодельне. Несмотря на все, что случилось потом, Р'шейл всегда присутствовала в его мыслях.

Девушка оглянулась по сторонам и подошла поближе. Не обнаружив объекта своих поисков, она обратилась к Фогли:

— Вы не видели Санни Хоупчайлд?

— А что, ты ее потеряла? — без тени интереса спросил Фогли.

— Она должна была прибыть в дом коменданта час назад. Она получила новое назначение.

— Она объявится. Эти корт'есы довольно сообразительные, чтобы не подчиниться такому приказу. А вот у тебя будут неприятности, если не вернешься до темноты.

— Вы пошлете ее к коменданту, если увидите? — спросила она. Сумерки сгущались. — Она примерно такого роста, блондинка.

— Конечно, — пообещал Фогли. Капрал мог пообещать что угодно, если это не требовало от него лишних движений.

В желтом свете лампы из дверей кухни показалась круглолицая, красная от жара печей сестра Анвин. Она пробежала глазами ряды ожидающих ужина заключенных и под конец заметила Р'шейл. Перейдя дворик решительным маршем, она остановилась перед девушкой и, поставив руки на свои роскошные бедра, окинула ее сердитым взглядом. На голубой юбке виднелся белый мучной след, а к подбородку прилип кусочек чего-то съестного.

— Очень интересно, что это тебе тут понадобилось? А госпожа Крисабель знает, что ты разгуливаешь по городу в такое время и флиртуешь с солдатами?

— Госпожа Крисабель послала меня за своей новой модисткой.

— Как видишь, ее здесь нет. Так что иди туда, где тебе и следует быть, и чтобы я больше не видела, что ты крутишься у моей кухни! — и Анвин направила свой праведный гнев на Фогли. — Отведи ее обратно к коменданту и проследи, чтобы он узнал, где ее носило, — с этими словами разъяренная фурия вернулась к себе.

Перед Фогли возникла дилемма: он не мог оставить без присмотра двоих своих подопечных и не мог игнорировать прямой приказ сестры. Пожав плечами, он посмотрел на Зака и Тарджу.

— Ну, парни, похоже, у нас перед ужином будет прогулка. — Парни устало поднялись на ноги и побрели за Фогли к воротам.

Стража выпустила их со двора, и все четверо направились через площадь в сторону дома коменданта на другую часть города. Фогли выполнял поручение сестры Анвин без всякого энтузиазма и неспешно вышагивал рядом с Заком. Р'шейл была рассержена и шла быстрее остальных. Стараясь не привлекать к себе внимания, Тарджа осторожно ускорился и нагнал девушку. Когда они пересекли площадь, уже совсем стемнело.

Когда компания свернула на улицу, ведущую к казармам семейных офицеров, тучи угрожающе сгустились. Р'шейл взглянула на шагавшего рядом Тарджу, но ничего не сказала.

— Зачем Крисабель послала за Санни? — спросил он. Зак и Фогли сильно отстали и не могли услышать их разговор.

— Крисабель потребовалось обновить гардероб перед весенней поездкой в Цитадель. Она полагает, что Санни поможет ей с шитьем.

— Она умеет шить? — с любопытством поинтересовался Тарджа. У него сложилось мнение, что Санни является экспертом только в одном занятии, и это точно не шитье.

— Если честно, не знаю. Но Локлон снова избил ее, и мне кажется, ей необходим перерыв. В некотором роде она страдает по моей вине. Уверена, что Локлон так поступает из-за меня, — с тяжелым вздохом пояснила Р'шейл.

«Значит, он нашел другой выход для своей злости», — мрачно подумал Тарджа. Мысль принесла ему некоторое облегчение. По крайней мере, сейчас Р'шейл с его стороны ничего не грозило. Тарджа дал себе клятву убить Локлона. Все, о чем он просил, — это о предоставлении такой возможности. В оружии не было необходимости, задушить негодяя голыми руками доставило бы ему особое удовольствие.

— Она объявится. Ты и сама знаешь, что Фогли прав. Санни не дурочка. Она не посмеет игнорировать прямой приказ коменданта.

— Надеюсь.

— Да и вообще, что значит «по твоей вине»?

— Он… он все еще ненавидит меня. И тебя. Думаю, что я более легкая цель.

Р'шейл немного помолчала, затем, словно взвесив, стоит ли или нет это говорить, продолжила:

— Такое чувство, что, куда бы я ни направилась, он тут как тут. Только и ждет своего часа. Он так на меня смотрит, что мурашки бегут по коже. А пару раз… впрочем, не важно. Ему никак не удается меня заполучить. Но каждый раз, когда он упускает возможность меня поймать, он отыгрывается на ком-то другом.

Тарджа покачал головой, ужаснувшись тому, что Р'шейл обвиняет себя в безумиях Локлона.

— Ты ни в чем не виновата, Р'шейл. Более того, это я виноват…

— Что мы с тобой здесь? — закончила за него девушка. Они немного прошли молча. Через несколько минут показалась низкая каменная оградка вокруг дома коменданта. Р'шейл и Тарджа остановились у калитки подождать Фогли и Зака. В светящемся окне Тарджа заметил силуэты коменданта и Локлона. Они что-то горячо обсуждали. При виде своего врага Р'шейл заметно напряглась.

— Он здесь.

Тарджа взглянул на девушку, ничуть не удивившись жаркой ненависти в ее тоне. Она определенно не забыла и не простила путешествия в Гримфилд.

— Может, у него проблемы?

— Если бы! Скорее всего, просто получает инструкции на завтра. — Р'шейл отвернулась, но Тарджа поймал ее за руку и развернул к себе лицом, внимательно глядя на нее в темноте. — Р'шейл, с тобой все в порядке? На самом деле?

— Все нормально, Тарджа, — горько улыбнувшись, ответила она. — Я в тюрьме на десять лет. Меня избивали и насиловали, а теперь я служу женщине, которая на публичную экзекуцию берет корзинку для пикника. О чем тут говорить?

Тарджа не выдержал и прижал ее к себе точно так, как в детстве, когда она была маленькой девочкой и хвостом ходила за ним и Джорджем, обдирала колени, падая и пытаясь догнать мальчиков слишком гордящихся своими кадетскими мундирами, чтобы обращать внимание на малышку.

— Прости меня, Р'шейл, — пробормотал он, не имея возможности предложить ей что-либо еще. — Я найду способ вытащить тебя отсюда. Скоро.

— Я сама могу позаботиться о себе.

Прежде чем Тарджа смог что-нибудь добавить, к ним подошли Фогли и Зак. Р'шейл освободилась от объятий и упрямо подняла глаза на капрала.

— Ну, доложите обо мне коменданту? — спросила она.

— Что-то не горю желанием, — промямлил Фогли. — Чем меньше комендант меня видит, тем лучше. Ты… это… иди-ка домой и не попадайся Анвин на глаза, — не затруднив себя изъявлениями благодарности, Р'шейл приподняла юбки и перебралась через низенькую оградку у калитки, пробежала вокруг дома и скрылась в темноте. — Она такая странная, эта девчонка.

— Харшини, — глубокомысленно изрек Зак. Тарджа и Фогли уставились на него, разинув рты. — Видели ее глаза? — со знанием дела добавил здоровяк. Затем, поддернув штаны, детина развернулся и направился обратно к кухне.

Фогли потянул Тарджу за рукав, и они последовали за Заком.

— Слышь, Тарджа, ты был с мятежниками и якшался с язычниками. Это правда, что они там рассказывают о харшини? Они что, на самом деле боги?

— Сомневаюсь, — ответил Тарджа, глядя на удаляющуюся спину напарника. — Откуда Зак может о них знать?

— Он язычник, родом с границы. За это его сюда и сослали. Убил пару защитников, которые явились его арестовать. Я слышал, что хитрианцы считают, что харшини до сих пор где-то скрываются. В каком-то Убежище. Сам я никогда не видел и следа их присутствия. Думаешь, девчонка одна из них?

— Ты что, шутишь? — это действительно была самая абсурдная идея из всех, что доводилось слышать Тардже.

— Да, конечно, ты прав, — кивнул Фогли. — Точно! Разве она тебе не сестра или что-то в этом роде?

— Нет, она мне не сестра.

— Ну, она явно не медалонка.

 

Глава 39

Известия о мятеже на руднике достигли дома коменданта ранним утром того самого дня, на который был назначен званый ужин. Р'шейл проснулась от звука голосов и доносящегося с улицы топота копыт. Теггерт распахнул дверь в каморку и велел им с Санни вставать и идти помочь ему на кухне, пока Уилем в столовой проводит с офицерами военный совет. Протерев сонные глаза, девушки поспешили на кухню, где Теггерт, словно маленький генерал, принялся отдавать им приказания, между которыми поведал о бунте. Оказывается, шахтеры забаррикадировались в главном забое, вроде бы как погибло несколько защитников, в том числе и капитан Мисекис. «Дэйс был прав, — подумала Р'шейл, ставя на огонь тяжеленный железный чайник. — Какая жалость, что Локлон назначен в город, а не на рудник. Ради вести о его смерти стоило бы подняться и не в такую несусветную рань».

Шум разбудил весь дом. Как только Крисабель узнала о бунте, она заметалась по комнатам, визжа, что ее чуть не убили в собственной постели. С редкостной выдержкой Уилем объяснил жене, что в данный момент он слишком занят и не может уделить ей время и что если это ее не устраивает, то она может поехать навестить сестру в Броденвэйле и оставаться там до наступления чертова лета или дольше. Завывая, словно предвещающий гибель призрак, Крисабель скрылась у себя, крикнув Р'шейл, чтобы та пришла упаковать ее вещи. Вскоре вся округа знала, что она уезжает и что Уилему сильно повезет, если она вообще когда-либо к нему вернется. Командующий пропустил этот вой и стенания мимо ушей и продолжил совещание. На рассвете Уилем выехал на рудники. В беготне туда-сюда Р'шейл даже не заметила, когда именно это случилось. Она заметила отсутствие коменданта, только обратив внимание на необычную тишину в доме Мэгина не казала носу из своей спальни. Она могла, конечно же и сладко спать до сих пор, но это было маловероятно — скорее всего она просто не хотела ввязываться.

В суматохе сборов в дорогу утро пролетело как один миг. Окончательно осознав, что покидает ненавистный Гримфилд, Крисабель привела в порядок мысли и решительно укладывала вещи. Р'шейл была поражена, увидев, какой собранной и целеустремленной может быть обычно совершенно безмозглая и взбалмошная женщина. Свободным домашним слугам были срочно даны отпуска. На хозяйстве до возвращения госпожи должны были остаться лишь Р'шейл и Санни. Крисабель уже взгромоздилась в экипаж, но все еще продолжала выкрикивать распоряжения Теггерту и Р'шейл, которые беспрерывно кивали в ответ. «Да, перед уходом Теггерт освободит кладовку. Нет, Р'шейл не позволит ни одной вороватой шлюхе из женского отделения пробраться в дом. Да, печь, камины и дымоходы к лету будут вычищены. Нет, Теггерт не забудет вернуться к ее возвращению. Если она, конечно, вообще вернется. Сначала Уилем должен принести свои извинения!» Приказания сыпались одно за другим, пока кучер не уселся на козлах и Крисабель наконец решила тронуться в путь. Облегченно вздохнув, Р'шейл посмотрела вслед удаляющейся карете.

Теггерт почти сразу скрылся на кухне, а Р'шейл немного задержалась, на случай, если хозяйка вспомнит что-нибудь еще и велит кучеру воротиться.

— Заключенная!

Р'шейл медленно повернулась на голос, пытаясь придать лицу нейтральное выражение. Она так надеялась, что Локлон уехал на рудник вместе с Уилемом! Но в городе за старшего должен был остаться хотя бы один капитан. Сердце Р'шейл ухнуло и болезненно сжалось при мысли, что до возвращения коменданта может пройти несколько дней — смотря как хорошо были организованы бунтовщики.

— Да, капитан?

Локлон отпустил капрала и направился к ней, перекрыв девушке дорогу к дому. Он, наверное, ждал этого момента с самого утра.

— Отправляйся к сестре Прозлан за новым назначением.

— Госпожа Крисабель велела мне оставаться здесь.

Уилем только что уехал. Карета Крисабель еще, наверное, не покинула стены города-тюрьмы.

— Коменданта здесь нет, а приказания Крисабель не стоят и конского яблока, — сказал Локлон. — На данный момент старший здесь я, и приказываю тебе получить у сестры Прозлан новое назначение.

— Крисабель велела мне оставаться здесь, — упрямо повторила Р'шейл. Новое назначение означало не только потерю защиты коменданта.

— Заключенная, ты отказываешься выполнить прямой приказ? — вкрадчиво спросил Локлон. Он приблизился еще на шаг, и девушка не удержалась и отступила назад. Под коленки ткнулся край низенькой ограды. — А ты знаешь, какое наказание…

— Р'шейл! Где тебя носит?! Немедленно в дом, я хочу чаю! — Мэгина с суровым выражением лица свесилась из окна своей комнаты. — Капитан! У вас что, нет более достойного занятия, чем приставать к моей служанке? Убирайтесь!

Не говоря ни слова, Р'шейл юркнула в спасительную щелку двери, отлично понимая, что ей ужасно, невероятно повезло.

Остаток утра девушка провела, убирая за Крисабель. Мэгина не отпустила ни одного комментария по поводу Локлона и, пообещав Р'шейл поговорить с ней за ужином, отправилась на обед к Кхире — единственной, по словам Мэгины, женщине в Гримфилде, способной поддерживать интеллектуальную беседу.

Когда уборка подошла к концу, Санни заявила, что идет спать.

Корт'еса не привыкла так рано вставать. Она вообще была не слишком довольна своим новым положением, и это отсутствие благодарности за освобождение из женского отделения немного задевало Р'шейл. Лицо корт'есы все еще было покрыто синяками, но отеки уже спали. Может, спустя некоторое время Санни поймет, что в жизни можно быть не только корт'есой, хотя Р'шейл не питала в отношении этого особой надежды. Санни просто верила, что надо принимать то, что подбрасывает тебе судьба, а если это еще и доставляет удовольствие — тем лучше. Когда Р'шейл вымыла стол после обеда, Санни спала крепким сном.

Р'шейл знала, что в городе осталось мало защитников и что лучшего шанса бежать может и не представиться. Девушка вышла во двор за дровами для печки и посмотрела на небо: оно сплошь было затянуто мрачными сизыми тучами — скоро снова начнется гроза. Р'шейл удовлетворенно улыбнулась — через несколько часов она окажется на свободе. А сейчас необходимо было последовать примеру Санни и набраться сил. Впереди длинная ночь.

Р'шейл проснулась вечером. Она на цыпочках подошла к двери и выглянула в щелку. На кухне было темно и пусто. Быстро собрав нехитрые пожитки, девушка тихо скользнула из комнаты, стараясь не разбудить Санни. В кухне она задержалась, прихватив ломоть хлеба, полголовки сыра и тонкий разделочный нож, который заткнула за голенище высокого ботинка. Она вышла на улицу и побежала по темной аллее прочь от дома коменданта. В небе загрохотало, дорогу осветила вспышка молнии. Р'шейл добралась до конца аллеи, перебежала на другую сторону и остановилась, оглядывая раскинувшуюся впереди площадь. Прогрохотал гром, и над Гримфилдом разразилась страшная гроза. Дождь яростно хлестал по закрытым ставнями окнам, барабанил по мостовой, отскакивая от булыжников словно крупные стеклянные шарики. Не успела Р'шейл сделать и пары шагов, как замерла, услышав стук лошадиных копыт. Прыгнув за угол аллеи, она затаила дыхание и увидела двух склонившихся в седлах проезжающих мимо защитников.

— Никто и носу не высунет! — сказал тот, что ехал ближе. Ему пришлось кричать, чтобы его спутник смог расслышать слова сквозь грозу.

Р'шейл осталась в укрытии, пока они не переехали площадь, и напряженно размышляла, какой путь к Южным воротам окажется более безопасным. Может, перебежать площадь, рискуя быть увиденной? Ведь это самая короткая дорога. Или пробираться по боковым улочками и аллейкам? Но это займет неизмеримо больше времени, за которое ее могут обнаружить. Р'шейл немного поколебалась в нерешительности, затем склонилась в сторону ободряющего математического факта: кратчайшее расстояние между двумя точками — это прямая. Площадь сейчас была абсолютно пуста, лавочки закрыты, их окна спрятаны за ставнями, чтобы уберечь от злого дождя. Даже здание комендатуры на другой стороне выглядело темным и заброшенным. Наверное, его уже закрыли на ночь. Чем меньше времени она затратит на путь до ворот, тем лучше. Кроме того, большинство защитников сейчас были на рудниках с Уилемом. Город сегодня не слишком хорошо охранялся.

Р'шейл вышла из аллейки и помчалась через площадь. Через секунду она вымокла до нитки, ноги скользили на мокрой мостовой, но девушка не сдавалась и продолжала свой безумный бег. Над головой сверкнула молния, прогрохотал очередной раскат грома. Миновав сыромятню — половина пути до ворот позади! — Р'шейл улыбнулась себе улыбкой мрачного торжества. Она сделает это, несомненно, сделает! Однако ее уверенность длилась недолго. Слишком поздно девушка услышала за спиной приближающийся топот копыт — его заглушал гром. Она побежала еще быстрее.

Р'шейл закричала, когда чья-то сильная рука обхватила ее за талию и швырнула поперек седла. Защитник развернул коня и поскакал к зданию комендатуры. Подъехав, он резко натянул вожжи и сбросил свою добычу на булыжники мостовой. Через мгновение другой всадник соскочил с лошади и рывком поставил Р'шейл на ноги. Девушка, отчаянно извиваясь, попыталась вырваться из железных объятий, но солдат схватил ее за волосы и потащил на крыльцо. Р'шейл закричала от боли, когда он рывком подтянул ее к двери, открытой его напарником, и втолкнул внутрь, заперев за собой замок. Р'шейл оказалась в кабинете Уилема. В полумраке горела одна-единственная свеча. Рядом лежал внушающий ужас Тигровый Хвост. За тяжелым резным столом коменданта, словно примеряя на себя должность его хозяина, сидел Локлон.

 

Глава 40

Казалось, с отъездом Уилема весь город немного расслабился.

Нет ничего явного — расстегнутый воротничок там, оторванная пуговица здесь. Защитники Гримфилда вели себя точно так же, как и солдаты во всем мире. Когда командир уезжает, дисциплина сразу же хоть немного, но слабеет. Главной мыслью оставшихся в городе солдат было то, что все возмутители спокойствия находятся на рудниках. Они не ждали возникновения проблем здесь, на месте. Тарджа был опытным воином и знал, что так и случится. Он надеялся и верил в это. А еще он знал, что это не надолго. Уилем скоро вернется, и дорога к свободе будет перекрыта.

Прослышав о бунте, Тарджа обдумал план. У него было два месяца, чтобы рассмотреть разнообразные варианты, так что он был уверен, что побег вполне реален. Его первым шагом было стать если не образцовым, то по крайней мере внушающим доверие заключенным. Он не дал Уилему ни единого повода заподозрить, что не принял своего наказания с молчаливой покорностью. Следующий шаг он предпринял, убирая мусор с заднего двора аптечной лавки. Из мусорного бака вывалилась заткнутая пробкой пробирка. Осторожно подняв ее и вытащив пробку, Тарджа почувствовал слабый приторно-сладкий запах джарабана. Этот яд часто использовался охотниками — он добавлялся в ловушки для животных. Пробирка была почти пуста. Тарджа положил ценную находку в карман, а затем спрятал под вынимающимся камнем у себя в камере. Если добавить туда немного воды, то с помощью полученного раствора можно вызвать у кого-нибудь сильное недомогание.

Сейчас пробирка была у него при себе. Он почувствовал, как она прижалась к бедру, когда усаживался с Заком на землю во дворике у кухни в ожидании ужина. Тучи сгущались, и Тарджа страстно надеялся, что польет дождь, и польет как из ведра. Его шансы на свободу резко возрастут, если защитникам придется укрыться от непогоды. Кроме того, побег в бурю дольше останется незамеченным. Да и если факт будет замечен — кому охота в ненастье пускаться на поиски какого-то жалкого беглеца?

— Отличная будет ночка, — заметил Фогли, когда над двориком прогромыхал гром.

— Точно, — согласился Тарджа. Он испытывал противоречивые чувства к сержанту Ликрену и капралу Фогли. Та часть его, которая гордилась защитниками, была в ужасе от этих людей: небритые, ленивые, разболтанные, — все то, что Тарджа терпеть не мог в солдатах. Послужи они под началом Тарджи — наверняка стали бы закаленными и подтянутыми офицерами. С другой стороны, если бы не их разболтанность, у Тарджи было бы мало надежд на спасение.

Было уже почти совсем темно, когда Тарджа и Зак получили свой ужин. Тарджа предложил Фогли забрать заодно и его ужин и принести под жалкий навес, служивший им укрытием. Добавить разведенное содержимое пробирки в миску капрала было делом секунды. Тарджа протянул ему ужин, и Фогли набросился на него как изголодавшийся волк. На землю упали первые крупные капли дождя. Фогли поторопил своих подопечных, и они, спешно проглотив остатки рагу, с мисками в руках направились к относительному теплу тюремных камер. Они уже вошли в корпус, когда капрал, схватившись за живот, вдруг сложился пополам от приступа невыносимой боли.

— Мать всех Основательниц! — задохнулся он и, чтобы не упасть, вцепился в спинку грубо сколоченного стула. Как образцовые заключенные, Тарджа и Зак терпеливо ждали, пока их начальник придет в себя. Однако Фогли не делал никаких попыток продолжать движение, и Тарджа подошел к нему поближе.

— Вы в порядке? — спросил он. — Капрал, что-то вы неважно выглядите.

Фогли вскрикнул от нового спазма. Его кожа посерела, и Тарджа на мгновение испугался, что в пробирке оказалось больше джарабана, чем он думал. Ему не хотелось убивать Фогли — он собирался лишь ненадолго вывести его из строя. Зак предусмотрительно зажег лампу на столике дежурного и подождал, пока Фогли соберется с силами и отдаст распоряжения.

— Это, наверное, рагу, — выдавил капрал, когда его скрутил очередной приступ боли.

— Привести кого-нибудь? — предложил Тарджа. Фогли покачал головой.

— Туда, — он слабо махнул рукой в направлении камер. — Сначала я должен вас запереть. Ох!

— Не сегодня, — почти не слышно произнес Тарджа. Фогли потерял сознание и упал на пол около поцарапанного деревянного стола. Зак со вздохом выступил вперед и, наклонившись, взял капрала на руки и окинул Тарджу взглядом темных печальных глаз.

— Теперь уходи. — Тарджа удивленно вскинул брови.

— Уходить?

— Беги. Быстрее. Я позабочусь о нем.

Тарджа был поражен, с какой легкостью Зак раскрыл его намерения.

— Пойдем со мной.

Зак покачал лохматой головой.

— Еда. Постель. Зак остается.

— Удачи тебе, Зак.

— Удача нужна тебе. Не Заку, — возразил великан.

Раскаты грома сотрясали городок, затопляя его грохотом, словно невидимая лавина. Тарджа быстро бежал по боковым улочкам Гримфилда. Месяцы выгребания мусора с задних дворов не прошли даром — он знал все закутки, аллеи и переулки как свои пять пальцев. Униформа, которую он собирался стащить, висела там же, где он и надеялся ее обнаружить. Ничего, что она была влажной и слегка маловата в плечах. Тарджа на бегу натянул мундир.

Буря разразилась во всю силу, когда он добрался до казарм семейных защитников. Через несколько секунд он промок насквозь — дождь стоял стеной. Тарджа не останавливался, используя непогоду как прикрытие. Оказавшись около дома Уилема, он перешел на шаг. Если не считать пары привязанных у дома жалкого вида лошадей, на улице никого не было. Мысленно выругавшись, Тарджа задумался, кому они могут принадлежать. Если у Мэгины гостят какие-то защитники, то вытащить Р'шейл будет почти невозможно. Он осторожно приблизился, перебрался через низенькую ограду и обошел дом сзади. Хозяевами лошадей оказались капрал и солдат — они о чем-то разговаривали с Мэгиной на веранде, в руках пожилой женщины горела лампа. За раскатами грома и шумом дождя Тардже не удавалось разобрать их разговор.

На заднем дворе никого не было, и Тарджа направился ко входу на кухню. Он постарался открыть дверь как можно тише и облегченно вздохнул, увидев, что и на кухне никого нет. Оставляя за собой неизбежные мокрые следы, он прошел мимо длинного стола и очутился у двери, ведущей в небольшой коридорчик. Стоило ему приоткрыть дверь, как до него отчетливо донеслись голоса. Тарджа остановился и прислушался, надеясь, что по какому бы поводу ни наведались защитники, это не займет у них много времени.

— Я не собираюсь заниматься подобным вещами! — заявила Мэгина до боли знакомым тоном, заставившим Тарджу улыбнуться воспоминаниям. — Убирайтесь отсюда и скажите Локлону, что если он еще хоть раз осмелится послать ко мне кого-нибудь с таким заявлением, то я лично прослежу, чтобы высекли его. А теперь убирайтесь! Отправляйтесь к Прозлан. Это ее работа!

Мэгина сердито хлопнула дверью перед носом неудачливых вестовых. Тарджа задумался, что же такое мог предложить Локлон, чтобы Мэгина так разошлась. Увидев, что пожилая леди решительно направилась в его сторону, он поспешно нырнул обратно на кухню и понял, что спрятаться ему не удастся — предательские мокрые следы выдадут его с головой. Тарджа вздохнул и отступил к стене: раз прятаться было бесполезно — зачем и пытаться?

— Привет, Мэгина, — поздоровался он, когда бывшая Верховная сестра фурией ворвалась на кухню.

При звуке голоса, который она ожидала услышать меньше всего, женщина изумленно вскрикнула и повернулась к гостю.

— Во имя Основательниц, что ты тут делаешь?

— Убегаю.

— Убегаешь? — хмыкнула она. — А что так сразу? Ты ведь здесь уже больше двух проклятых месяцев. Небось кормежка понравилась, а?

— У меня были свои причины не спешить.

— Чудно. Ну так беги. Что ты здесь-то забыл?

— Я пришел за Р'шейл. Она в опасности.

— Проклятье, ты опоздал, — раздраженно бросил Мэгина. Дверь по другую сторону кухни распахнулась, и показалась сонно протирающая глаза Санни. При виде Тарджи она удивленно разинула рот и перевела взгляд на Мэгину.

— Я услышала голоса, — она явно растерялась и не знала как себя вести.

— Ты ничего не слышала, — не терпящим возражения тоном отрезала Мэгина. — Где Р'шейл?

— Не знаю. Я не видела ее с обеда.

— Мы должны найти ее, — до Тарджи дошло, что если Локлон остался в городе, то он сейчас за старшего. Это давало капитану почти неограниченную власть до возвращения Уилема.

— Зачем? — спросила Мэгина. — Чтобы вовлечь ее в еще большие неприятности?

— По пути в Гримфилд Локлон изнасиловал ее, — Санни кивнула в подтверждение его слов. Мэгина молча перевела взгляд с одного на другую. — Ты знаешь, какое наказание присуждают за изнасилование. Если Р'шейл проронит хоть слово — Локлон покойник. Он должен заткнуть ей рот.

Выцветшие глаза Мэгины стали колючими и холодными.

— Меня это почти не удивило, — проронила она. — Этот маленький наглый выскочка только что прислал мне приказ прибыть к нему в кабинет. Представляешь? Он приказал, чтобы я пришла к нему и выпорола… о нет! Великие Основательницы! — Мэгина внезапно побледнела.

— Что? — нетерпеливо спросил Тарджа.

— Тарджа, мне кажется, он ее уже нашел, — она тяжело рухнула на стул, выглядя на все свои шестьдесят восемь лет. — Он велел мне выпороть заключенную, пойманную при попытке к бегству. Думаешь, это Р'шейл? Но в таком случае он не попросил бы наказывать ее именно меня, правда?

— О, еще как попросил бы.

Мэгина решительно поднялась со стула.

— Полагаю, пришло время побеседовать с капитаном Лондоном.

— Я с тобой.

— Не глупи, Тарджа. Беги, пока есть возможность, — она протянула руку и ласково коснулась его щеки. — Не позволяй случившемуся помешать тебе, мой мальчик. Ты нужен Медалону. Возвращайся к повстанцам и свергни свою проклятую мать. С Локлоном Я разберусь сама.

— Так я и сделаю, — пообещал он. — Но я не позволю тебе сражаться с этим мерзавцем в одиночку.

Мэгина схватила с крючка на двери плащ и набросила его на плечи.

Санни тупо смотрела на них, словно никак не могла понять, что, собственно, здесь происходит.

— Ладно, идем, если ты считаешь это необходимым. Только не мешай мне. Я должна кое-что сказать юному господину Локлону.

Тарджа открыл ей дверь, и они вместе побежали к конюшне. Дождь все так же лил, сопровождаемый раскатами грома и вспышками молний. Войдя в относительно сухую конюшню, Мэгина протянула руку и повесила захваченную на кухне лампу на крюк у входа.

— Знаешь, а ты ничуть не изменилась, — сказал Тарджа, выводя из стойла первую лошадь.

— Р'шейл тоже нужна лошадь. И неправда — я изменилась. — Тарджа уже оседлал лошадей, когда во двор вдруг выскочила Санни, укутанная в один из неудобных и непрактичных бархатных плащей Крисабель. Не обращая внимания на то, что дождь портит дорогую вещь, Санни подбежала к конюшне и умоляюще сложила руки.

— Можно мне с вами? Если узнают, что я вас видела и не подняла тревогу, меня высекут.

Тарджа не испытывал к Санни никаких особых чувств, но на собственном опыте изведав вкус плети, он не пожелал бы этого никому. И она говорила правду. Раздраженный дополнительной обузой, но не видя иного выхода, как взять корт'есу с собой, Тарджа коротко кивнул.

— Умеешь ездить верхом?

— Научусь по дороге, — заверила его корт'еса. Она нырнула рукой в роскошные складки плаща, достала оттуда вложенный в ножны меч и протянула оружие Тардже. Меч принадлежал Уилему. Тарджа узнал тонкую работу кузнецов Цитадели. — Я подумала, тебе это понадобится.

Тарджа принял подарок и помог Санни взобраться на лошадь, которую оседлал для Р'шейл.

— Поехали. И не отставай, мы не будем тебя ждать. — Санни неловко заерзала, устраиваясь в седле.

— Все будет в порядке, капитан.

Тарджа вскочил в седло и в сопровождении корт'есы и пожилой отставной сестры двинулся в дождь. При мысли обнаружить Р'шейл в руках Локлона его переполняли страх и неуверенность.

 

Глава 41

— Пыталась бежать, а? — прищурился Локлон. Р'шейл попятилась от него и наткнулась спиной на приведшего ее защитника. — Ведь именно этим она занималась, верно, капрал Ленк?

— Во весь дух неслась через площадь, сэр, — подтвердил капрал.

— Куда ты бежала?

Р'шейл не снизошла до ответа. А зачем? Это было бессмысленно.

— Какое наказание налагается за попытку к бегству, капрал?

— Кажется, пять плетей, сэр, — с готовностью подсказал Ленк.

— Пять плетей? Публично?

— Нет, сэр. Комендант не позволяет пороть женщин публично. Это производит одна из сестер без лишних свидетелей.

— Неплохо было бы сообщить сестре Мэгине, — сказал Локлон, по-хозяйски откинувшись на спинку кресла Уилема. — Отправляйтесь и скажите ей, что мы задержали заключенную, которой следует получить пять плетей, и я был бы крайне признателен, если бы великодушная сестра взяла на себя труд оказать мне эту помощь.

— Сэр… э-э… обычно этим занимается сестра Прозлан, сэр. Сестра Мэгина… э-э… она в отставке.

— Вы получили приказ, капрал. Исполняйте. Заключенная останется со мной.

Ленк на мгновение скользнул глазами по своему напарнику, затем отсалютовал, и они оба вышли из кабинета. Р'шейл взглянула на дверь, прикидывая, сможет ли оказаться там быстрее Локлона.

— Да, вот и снова попытка побега, — протянул он, любовно вращая плеть в руках. — Значит, уже две попытки к бегству в один день. Десять плетей. Может, ты и выдержишь их без стона, как твой братец, но я сомневаюсь. Ах, как это я запамятовал — он же тебе вовсе и не братец, верно? Ты теперь просто безымянный подкидыш. Надо же. И где сейчас наше величие?

— Зачем ты послал за Мэгиной?

Локлон встал и медленно обошел стол и, ласково проведя ладонью по кожаным косичкам плетки, начал неторопливо приближаться к девушке.

— Ну ты же понимаешь — Мэгина либо отправит Ленка к Прозлан, либо явится сама. Это не так важно. Но наблюдать, как тебя порет старая клюшка, которую ты считала своим другом, было бы почти так же сладко, как пороть тебя самому.

Она снова попятилась, боясь повернуться к нему спиной, отступая дальше в глубь кабинета и не замечая, что Локлон ведет ее по кругу, — не замечала, пока не встретила твердое сопротивление письменного стола коменданта. Пойманная в ловушку, она только сейчас поняла свою ошибку. Локлон отрезал ее от двери. Она дрожала, мокрая до нитки. Локлон придвинулся ближе.

— Не трогай меня, — предупредила Р'шейл.

— А то что? — он ткнул рукояткой плети ей под подбородок, не настолько сильно, чтобы ранить, но достаточно, чтобы голова девушки откинулась назад. Другой рукой капитан с поразительной нежностью погладил ее лицо, легонько проведя большим пальцем по губам пленницы. Шрам темной полосой выделялся на коже.

Р'шейл со всей силы впилась зубами в палец врага.

— Сука! — заорал Локлон, отдернув руку и с размаху ударив ее по лицу. От удара девушка упала спиной на стол. Бежать было некуда, рот наполнился соленой теплой кровью — ее и Локлона, Р'шейл попыталась приподняться. Зарычав, он нанес ей новый удар, от которого девушка слетела со стола на пол, увлекая за собой несколько свитков и чернильницу. Чернильница со звоном разбилась, чернила темным пятном расползлись рядом с Р'шейл. Осколки стекла сверкали в тусклом свете свечи.

Придя в себя, она почувствовала, что что-то изменилось. Страх и боль исчезли, уступив место незнакомому чувству непобедимости.

Странное ощущение заполнило все ее существо. Р'шейл встала на ноги. Не заметив этого изменения, Локлон схватил свою жертву за руку и притянул к себе. Внутри девушки бурлил источник необъяснимой мощной энергии.

Вместо того чтобы вырываться и отбиваться, Р'шейл обвила руками шею капитана и поцеловала его так сильно и жадно, что Локлон начал задыхаться. Ошеломленный внезапной капитуляцией, он сжал ее плечи и, легко стянув с них мокрую блузку, наклонился и спрятал лицо между грудей Р'шейл. Девушка откинула голову назад. Гром и молния ударили в унисон с неожиданно накатившей новой волной энергии. Она чувствовала, как Локлон дрожит и трепещет от неодолимого желания обладать ею и унижать ее. Сила била в ней ключом, рвалась на волю, и от этого ощущения хотелось закричать. Р'шейл хотела чувствовать его дрожь, ей было необходимо увидеть, как он извивается у ее ног. Локлон упал на колени, и она пробежала пальцами по его волосам. Схватив прядь в кулак, девушка резким движением откинула голову капитана назад. В ее правой руке при очередной вспышке молнии сверкнул узкий разделочный нож.

Локлон моментально пришел в себя. Р'шейл стояла над ним, ее длинные мокрые волосы прилипли к обнаженной груди. Ставшие обжигающе черными, глаза светились силой; даже белки, казалось, пропитались неведомой энергией. Р'шейл не понимала и не пыталась понять, что это за сила и откуда она взялась. Твердой рукой девушка прижала к горлу Локлона острое лезвие ножа. У капитана хватило ума замереть и не шевелиться. Похоже, еще никогда в жизни он не был так напуган.

— Не… г-глупи, — выдохнул он. — П-положи… нож. — Вместо ответа Р'шейл лишь сильнее прижала кончик ножа к его шее, и теплая струйка крови зазмеилась по лезвию.

— Нет! — всхлипнул Локлон.

Она скользнула ножом в сторону. Не настолько сильно, чтобы убить — только чтобы заставить его думать, будто она перерезает его горло. Р'шейл вела нож поперек шеи Локлона, и растущий ужас в его глазах опьянял ее. Из тонкого разреза брызнула кровь и потекла по шее и по ее руке. Внезапно со сладким запахом крови смешался резкий запах мочи, и Р'шейл ухмыльнулась при виде темного растущего пятна на штанах капитана.

Он думал, что умирает. Но прежде чем это произойдет, он будет молить о смерти. Поднеся лезвие к лицу Локлона, Р'шейл прижала сталь к правой щеке, словно желая оставить на ней такой же шрам, как и на левой. Этот шрам достался ему от Тарджи. За убийство Джорджа. Теперь пора подарить ему еще один. За убийство частички ее самой.

Внезапно Локлон отпрянул назад, сбил девушку с ног, и они вместе упали на пол. Нож был скользким от крови и выскочил из судорожно сжимавших его пальцев Р'шейл. С силой, рожденной страхом и отчаянием, Локлон отшвырнул от себя Р'шейл и потянулся за ножом. Девушка отлетела к столу, больно ударившись затылком о тяжелую резную ножку. Сила нахлынула снова. Из камина неожиданно вывалилось полено и, словно посланное сильной рукой, полетело в Локлона. Хоть удар и пришелся вскользь, лишь слегка задев капитана по плечу, тот на мгновение отвлекся от ножа, обернувшись в поисках нового невидимого противника. В него полетело еще одно полено, от которого он увернулся, увидев, что Р'шейл отползла в угол. Локлон посмотрел на девушку с неприкрытым ужасом — он только что заметил, как изменились ее глаза, и медленно, не поднимаясь на ноги, двинулся к ней, едва уклонившись от атаковавшего его маленького табурета. После удара о стол голова Р'шейл разрывалась от боли. Она почувствовала, как волна силы начала иссякать. Откуда бы эта сила ни взялась, теперь она покидала Р'шейл.

Локлон заметил это по тому, как постепенно гас темный огонь в ее глазах. Стоя на четвереньках, ему удалось дотянуться до ножа и отбросить его прочь. Не сводя с Р'шейл настороженного взгляда, Локлон подобрал Тигровый Хвост, валявшийся рядом с камином, и зажал его рукоятку в кулаке. Р'шейл лежала неподвижно, беспомощная, словно новорожденная. Теперь она не могла себя защитить. Время замедлило свой бег и почти остановилось. Девушка смотрела, как ее враг, не поднимаясь с колен, приближается к ней и замахивается плетью.

Вдруг удар чьего-то сапога выбил Тигровый Хвост из руки негодяя. Следующий жестокий удар пришелся ему в лицо, отбросив потерявшего сознание капитана на ограду камина. Глаза Р'шейл закатились, и ее поглотила черная плотная волна беспамятства.

— Р'шейл!

Она с трудом разлепила тяжелые веки и с удивлением обнаружила склонившуюся над ней сестру Мэгину. Рядом ней находился мужчина, странно похожий на Тарджу, но это не мог быть он, поскольку на мужчине была надета униформа, а Тарджа больше не был защитником. Р'шейл чувствовала себя разбитой и обессиленной, словно старуха.

— Проклятье, — пробормотал Тарджа. Мэгина внимательно осмотрела лежащую в полубессознательном состоянии девушку и сильно шлепнула ее ладонью по лицу. Р'шейл дернулась от боли, и зрение начало проясняться, но ощущение, будто она плывет против течения, не пропало. При виде Локлона ее затрясло как в лихорадке.

— Р'шейл! Нам нужно уходить! Идем!

Локлон неподвижно лежал рядом. Там, куда пришелся удар сапога, лицо превратилось в кровавую кашу. Кровь лилась у него изо рта и сломанного носа, смешиваясь с кровью из пореза на шее. Он выглядел мертвым.

— Р'шейл, нужно поторопиться, — настойчиво повторила Мэгина. — Ты слышишь меня? — пожилая женщина взглянула на Тарджу. — Она в шоке. Ты можешь ее понести?

Тарджа кивнул и, легко подхватив девушку на руки, вслед за Мэгиной направился к двери. Р'шейл заметила, что по его волосам стекают капли воды.

— Идет дождь, — зачем-то сказала она.

— Я знаю, — ответил Тарджа. Он сделал несколько шагов и остановился. Р'шейл поняла, что Санни тоже здесь.

— Что произошло?

— Не знаю и не собираюсь тратить время на выяснение.

— Ты не можешь вынести ее на улицу в таком виде. Подожди, я найду, чем ее прикрыть.

Пока Р'шейл пыталась привести в порядок мешанину разрозненных мыслей, шумящих в ее голове, Санни исчезла в глубине коридора и вскоре вернулась с форменным плащом в руках. Р'шейл даже не подозревала, как она, оказывается, продрогла, пока ее кожи не коснулась теплая шерстяная ткань.

— Как нам миновать ворота? — спросила корт'еса, укутывая подругу в плащ.

— Я возьму это на себя, — заявила Мэгина.

Тарджа хотел было возразить, но Санни положила руку ему на плечо.

— Ты не справишься с этим в одиночку. Посмотри, в каком она состоянии, — кивнула она на Р'шейл.

— Хорошо, но только потому, что мне некогда спорить. Проверь двор — все ли чисто.

И Тарджа бегом понес ее по длинному коридору к выходящей во двор задней части здания. Во дворе на них обрушились потоки воды, и Р'шейл задрожала еще сильнее. Тарджа только плотнее прижал ее к груди, а Санни подвела ему лошадь. Над головами небо вспорола молния; в ее свете Тарджа поднял Р'шейл на коня и сам легко вскочил в седло позади девушки. Она снова доверчиво прижалась к нему, и Тарджа послал коня в галоп.

Глаза Р'шейл были закрыты, и она не поняла, почему Тарджа вдруг натянул поводья, подняв скакуна на дыбы. Она открыла глаза и немного повернула голову, чтобы посмотреть, в чем дело. Рядом, держа их коня под уздцы, стоял Дэйс.

— Привет, Дэйс.

Но Дэйс не ответил на ее приветствие. Он взглянул на Тарджу и спросил:

— Она убила его?

— Дай мне проехать, мальчик.

В очередной вспышке молнии, осветившей залитую дождем дорогу, Р'шейл заметила Брэка. Она отвернулась и снова укрылась на надежной широкой груди. «Он пришел за мной», — внезапно осенило ее.

Брэк протянул к ней руку. Девушка попыталась отпрянуть, но он мягко положил ладонь ей на лоб, и ее окутало странное спокойствие, тело наполнилось ощущением мира и безмятежности. Р'шейл расслабилась. Туман в голове не развеялся, но дрожь прекратилась. Она отдавала себе отчет в том, что происходило вокруг, но все это казалось таким не важным и далеким.

— Пойдемте со мной. Я помогу вам, — сказал Брэк.

— Как тогда, когда мне нужна была твоя помощь? — горько усмехнулся Тарджа.

— Я не представляю для тебя угрозы. Но без меня ты никогда не выберешься из Гримфилда. Я могу помочь тебе так, как ты даже и не представляешь.

— Поехали с ним, Тарджа, — услышала она голос Мэгины. — С минуты на минуту весь местный гарнизон, демоны его побери, бросится за ней в погоню. И за тобой.

— Пожилая леди права. У нас нет времени на дискуссии.

— Тогда нечего топтаться на месте, поехали, — без особой радости бросил Тарджа. Дэйс отпустил поводья и побежал к своему коню.

— Тебе с ней удобно? Я могу взять ее, если тебе не справиться.

— Я справлюсь, Брэк.

Несмотря на несмолкающие раскаты грома и бушующую бурю, Р'шейл страшно хотелось спать. Вспышки молний резали глаза, и невыносимая головная боль снова вступала в свои права. Они тронулись в путь. Холодный дождь лил не переставая, но от груди Тарджи веяло теплом и надежностью. Р'шейл прижалась к нему покрепче и незаметно для себя уснула в самый разгар их побега.

 

Глава 42

К рассвету буря начала утихать. Брэк взглянул на медленно светлеющее небо и выругался. Лошади были почти на пределе. Конь Тарджи нес на себе двойной груз, и, хотя в течение долгой ночи беглецы несколько раз останавливались, чтобы дать животным передохнуть, лошади нуждались в более существенном отдыхе. Сейчас Брэк обменял бы всех лошадей Медалона на одного хитрианского колдовского скакуна. Такого, как Рассекающий Облака, который, будучи мысленно связанным со своим седоком, обладал силой и выносливостью трех обычных лошадей. В битве разум делал их почти непобедимыми, хотя харшини и не задавались целью вывести из них боевых коней. Животные тысячами уничтожались Парам и Сестринской общиной. Жалкая человеческая черта — уничтожать все, что не поддается объяснению.

Он посмотрел на своих спутников и решил, что выдохлись не только кони. Все они вымокли и замерзли, пропитавшаяся водой одежда прилипла к телу. Скачущий впереди Дэйс держался молодцом, но, с другой стороны, он же был бессмертным. Пухленькая корт'еса и пожилая женщина, казалось, вот-вот свалятся из седел. Спина Тарджи оставалась прямой; он крепко обнимал забывшуюся глубоким сном Р'шейл. Брэк знал, что только мрачная решимость удерживала его в седле.

Пробормотав еще пару проклятий, Брэк пришел к выводу, что дело дрянь. Все, что от него требовалось, — это доставить Р'шейл в Убежище в целости и сохранности и освободиться от долга перед харшини. Потом это уже будет всецело проблема Коранделлена. Узнав, чего именно боги хотят от дитя демона, Брэк решил оставить королю харшини решать вопрос, способна ли она оправдать их ожидания или было бы слишком опасно оставлять ее в живых. Он не хотел взваливать на себя подобное решение. Брэк видел Р'шейл с повстанцами, видел, что она сделала с Локлоном, может, и сама не желая того. Глубоко внутри этой девушки, этого получеловека, таилась безжалостность. Он не сомневался, что они еще хлебнут с ней горя. Неизвестно, как она отреагирует на то, что является человеком лишь наполовину.

Присоединение Дэйса к компании тоже не особенно радовало.

Он был довольно могущественным первичным богом и мог принять любой выбранный им вид, но все равно оставался в рамках своей природы. Бог воров изначально являлся нечестным и ненадежным.

Дэйс останется с ними, пока ему это выгодно, и легко может бросить компанию в самое неподходящее время. Реальной помощи от него можно было ожидать только при необходимости что-нибудь стянуть. Брэк не знал наверняка, отправился ли с ними Дэйс, потому что был вынужден так поступить, или сделал это по собственному желанию. Вероятно, спрашивать его об этом не следовало — только теологического диспута им сейчас и не хватало.

Не имея других предположений, Брэк решил, что пышнотелая молодая женщина была подругой Р'шейл. Это тоже могло вызвать определенные осложнения. Что же касается другой их спутницы — одна мысль о ней заставляла его бледнеть. Брэк пытался представить себе выражение лица Коранделлена, когда он появится в воротах Убежища в сопровождении бывшей Верховной сестры. Каким образом — о демоны ада! — она оказалась вовлеченной в этот побег?

А тут еще и Тарджа.

Брэк знал, что с ним проблем не избежать. Тарджа считал, что в Тестре Брэк его предал. Навряд ли он захочет выслушать объяснения касательно магической природы маскировки, использованной тогда Брэком, и причин, заставивших его так поступить. Тарджа — солдат, а солдаты склонны видеть мир в черно-белом цвете, без всяких оттенков серого, и поэтому поведение Брэка могло быть расценено только как предательство. А сейчас Тарджа, несомненно, думал, что Брэк выполняет задание повстанцев и должен убить того, кого они полагали предателем. Таким образом, в сложившихся обстоятельствах объясниться Брэку все же придется. Проблема в том, что само объяснение будет звучать слишком уж невероятно. Иногда правда выглядит сущей нелепицей.

Погоню за беглецами снарядили, когда они были в пути уже около трех часов. Дэйс поведал, что Локлон остался в живых. Его обнаружил капрал Ленк, который и поднял тревогу. И только тот факт, что почти весь гарнизон находился на руднике, избавил их от преследования целым отрядом защитников. Таким образом, солдаты быстро нагоняли беглецов, одна из лошадей которых несла на себе двойной вес. Брэк полагал, что теперь их отделяет от погони не более получаса, и они вот-вот лишатся и того небольшого преимущества, что предоставляла им темнота ночи и дождь.

— Стойте, — быстро спешившись, приказал он остальным. Дэйс развернул коня и подъехал к Тардже. Соскользнув на землю, он протянул руки и принял на них Р'шейл. Затем спешился Тарджа.

— В чем дело?

Брэк снова взглянул на небо.

— Уже светает, а мы все еще недалеко от Гримфилда. Они догонят нас меньше чем через час.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — отрезал Брэк и обратился к Дэйсу: — Ты можешь какое-то время продержаться сам?

Мальчик откинул со лба прядь мокрых волос.

— Приказывайте, лорд Брэкандаран, — бодро отрапортовал он. Брэк нахмурился. Похоже, Дэйс не принимал действительность всерьез.

— Поезжай с женщинами. Мы с Тарджой займемся преследователями.

— Я с ним не поеду! — запротестовала сидящая в седле Санни.

— Ты поедешь с Дэйсом и будешь делать все, что он скажет, или я убью тебя прямо сейчас — сразу станет одной заботой меньше.

Наверное, Санни решила, что он не шутит. Вот и славно. Брэк не любил убивать, но она-то этого не знала. Санни фыркнула и отвернулась, видимо, смирившись с судьбой.

— Вы можете гарантировать, что с этим мальчиком мы будем в безопасности? — спросила Мэгина.

— Пока рядом будет Дэйс, с вами ничего не случится, — заверил ее Брэк. — Я бы сказал, сами боги позаботятся о вас.

Бывшая сестра окинула его внимательным взглядом. Выражение ее лица было непроницаемым. Затем она кивнула и развернула лошадь, готовая продолжить путь. Брэк повернулся к Тардже.

— У тебя остались силы сражаться?

— Не меньше, чем у тебя.

— Сомневаюсь, друг мой, — пробормотал харшини. — Дэйс, отойдем на минутку.

Бог отошел от лежавшей в забытьи девушки. Брэк отвел его в сторону, где их не могли услышать, не обращая внимания на подозрительные взгляды людей.

— Езжай на юго-запад, в сторону реки. Мы догоним тебя, как сможем. И постарайся не отвлекаться.

— Меня смущает твое недоверие, Брэкандаран.

— Я предпочел бы назвать это реалистичным взглядом на жизнь. Как только тебя потянет на подвиги, просто попытайся представить, как отреагирует Зигарнальд, когда я скажу ему, что вина за гибель дитя демона лежит на тебе.

— Не надо меня пугать, — нахмурился мальчик-бог, но тут же пожал плечами. Боги обладали одной полезной чертой — они никогда не переживали подолгу. — А с Р'шейл все в порядке? Я не знаю, что с ней делать в случае чего. Вдруг она умрет?

— Она не умрет. Все, что от тебя требуется, — это обеспечить ее безопасность. Ты ведь справишься с этим, верно?

— Надеюсь, — вздохнул Дэйс. — Может, мне лучше остаться помочь тебе и Тардже? Присматривать за женщинами — это так… ну… скучно.

— Мы будем убивать, Дэйс. Убивать, а не красть их лошадей, — Брэк решил зайти с другого конца. Все же он беседовал с богом, а их тщеславие не знало границ. Брэк понизил голос и добавил заговорщицким шепотом: — Ты должен помешать врагам выкрасть у нас Р'шейл. Кто справится с этой задачей лучше бога воров?

Дэйс засиял, загоревшись при таком обороте дела.

— Думаешь, кто-нибудь попытается ее украсть?

— Даже не сомневаюсь. Пока мы тут разговариваем, они, наверное, уже готовят засаду и только и ждут подходящего момента. Ну, конечно, если ты считаешь, что такое дело тебе не по зубам…

— Не говори ерунды! Если я не смогу уберечь жалкую горстку людей, я откажусь от своей паствы и подамся в демоны. Лорд Брэкандаран, ты возьми на себя погоню, а я займусь безопасностью дитя демона.

— Я знал, что могу на тебя положиться, — с серьезным лицом кивнул Брэк.

Они вернулись к склонившемуся над Р'шейл Тардже. Лицо девушки дышало покоем и безмятежностью. Следы магической силы развеялись, словно она и не вливалась в ее тело. Люди недоверчиво посмотрели на Брэка, но посторонились, позволив ему подойти к Р'шейл. Ее пульс был ровным и сильным. Он поднял ее с земли и передал уже сидевшему верхом Дэйсу.

— Осторожность и бдительность! — напомнил он богу.

Дэйс кивнул и пришпорил лошадь. За ним последовали ссутулившаяся Санни и державшаяся очень прямо Мэгина. Брэк подошел к своему вороному мерину. Конь низко свесил голову и тяжело дышал.

— Примерно в лиге позади есть лощина, — объяснил он, привязывая мерина к ветке дерева. — Там мы и будем их ждать.

Тарджа тоже привязал коня и зашагал за Брэком по узкой тропинке. Они шли быстро, но когда достигли цели, небо уже заметно посветлело. Тропинка спускалась вниз и тянулась по старому руслу давно пересохшей речки. Посередине, словно эхо былого величия, бежал тоненький ручеек — следствие ночного ливня. Овражек был глубиной с сидящего верхом человека, а шириной около тридцати шагов. Брэк услышал слабые удаленные голоса солдат.

— Они идут.

Тарджа окинул его скептическим взглядом.

— Поверь, они скоро будут здесь.

— Ну и каков твой план? Ведь у тебя же есть план, правда, Брэк?

— Когда они въедут в овраг, мы повалим на них вон те деревья. Если нам повезет, некоторые из них упадут с лошадей и переломают себе шеи.

— Повалим деревья? Но как? — Тарджа смотрел на него, как на полоумного.

— С помощью магии. Позовем на помощь богов.

— Кто ты?

— Не думаю, что ты мне поверишь, если я тебе скажу. Просто прими тот факт, что в данный момент я на твоей стороне. Объяснения могут обождать.

Тардже ответ не очень понравился, но раздался топот копыт — уже довольно громкий, чтобы его могло услышать и человеческое ухо, и он перестал об этом думать.

Брэк окинул взглядом овраг и подошел к краю. Он выбрал два дерева и мысленно потянулся к ним. Его глаза почернели, когда сила харшини затопила собой все его существо. Он начал вызывать Водена, бога зеленой жизни. Это был первичный бог в самом точном смысле этого слова. Он почти не отягощал себя общением с людьми. Воден охотно прислушивался бы к шелесту одинокой травинки или к древнему могучему дереву, но обычно игнорировал харшини Что же касается людей, этот бог считал их жалкими вредителями убивающими деревья для строительства жилья и разведения огня. К счастью, они иногда реабилитировали себя, выращивая растения. Это вполне утешало бога, и в итоге он оставил человечество в покое. Брэк прилагал все силы, чтобы обратить на себя внимание бога. Когда это наконец удалось, он сконцентрировался на мыслях-образах, которые хотел предать Водену в надежде, что тот его поймет. Брэк заполнил разум мыслями о Хафисте, дитя демона и затем о преследующих их защитниках. С такими богами, как Воден, слова были бесполезны. Оставалось лишь уповать на то, что из представленных мыслей Воден вынесет идею — Хафиста может быть уничтожен только с помощью дитя демона, а преследующие их люди представляют для нее опасность. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Брэк почувствовал нечто вроде неохотного согласия Водена помочь.

— Беги на ту сторону, — приказал Брэк. Он почти ожидал, что Тарджа примется спорить, но тот лишь молча повиновался. Через пару минут он уже был на месте.

Вскоре появились защитники. Овраг освещался серым предутренним светом — смесь теней и сумерек. Защитники скакали легкой рысью по двое прямо по грязной тропе, бегущей по старому руслу. Брэк обратился к Водену и почувствовал пронизывающий тело поток энергии, затем раздался пугающе громкий треск ломающегося дерева. Белый ствол с грохотом рухнул перед лошадью возглавляющего отряд защитника. Животное в испуге вскинулась на дыбы, сбросив растерявшегося седока. А когда позади отряда, перекрыв путь к отступлению, обрушилось еще одно дерево, остальные лошади тоже заметались в испуге. Брэк, не сходя с места, с некоторой неохотой начал одного за другим выбивать солдат из седла.

Сила Водена распространялась на все растущее. Годами спящие корни выбились из-под земли и жадно потянулись к солдатам, спутывая их руки и ноги и туго обвивая шеи, словно щупальца изголодавшегося осьминога. Защитники отчаянно отбивались мечами от неподдающейся их пониманию опасности. Сама земля, на которой они стояли, вдруг пошла на них войной.

Тарджа прыгнул в самую гущу схватки и обнажил меч. Корни убили троих, еще двое упавших всадников оказались под копытами обезумевших от страха коней. Брэк остановил поток энергии и наблюдал за Тарджой. Создавалось впечатление, что молодой человек танцует — движения без всякого видимого усилия перетекали одно в другое под аккомпанемент ударов металла, словно под разносящуюся по оврагу рваную мелодию. Брэк был очарован. Несмотря на собственную нелюбовь к бою на мечах, он вынужден был признать, что Тарджа очень искусен в фехтовании. Тут харшини заметил подбирающегося сзади защитника с занесенным мечом, готовым вонзиться Тардже между лопаток. Злоумышленник, пронзительно закричав, рухнул, словно мешок муки, — земля под ним разверзлась, выпустив множество смертоносных извивающихся корней. Тарджа справился уже с двумя солдатами и заметно устал, но Брэк стоял неподвижно, охваченный болезненным любопытством — как долго сможет этот упрямый боец продолжать свой танец смерти. Третий противник пал, пронзенный мечом. Тарджа высвободил оружие и повернулся к последнему оставшемуся в живых защитнику. Оставив стиль и манеры, он замахнулся, пустив меч по широкой дуге, и одним движением обезглавил солдата. Затем, обессиленный схваткой, Тарджа рухнул на колени прямо посреди этой залитой кровью арены.

Брэк спустился вниз по склону и осмотрелся. Кони топтались на месте. Они были кавалерийскими лошадьми и не впадали в безумие, учуяв сладкий запах. Тарджа буквально утопал во вражеской крови. Наступившая тишина заполнилась жужжанием мух, привлеченных ароматом богатой трапезы.

— Да, грязное дело сеча, — отметил Брэк, внимательно оглядев место схватки.

— По крайней мере, убивать мечом честнее, чем так, как ты поступил с теми солдатами, — прохрипел Тарджа. Он устал, и грудь его тяжело вздымалась, пока он пытался отдышаться.

— Честнее? Ты только что обезглавил человека. Какая тут честь?

— Кто ты? — спросил Тарджа. — Или мне следует говорить «что ты»?

Брэк понял, что после того, что сейчас происходило, ему нельзя больше откладывать объяснения.

— Меня зовут Брэкандаран ти Карн. Я харшини. — Опершись на меч, Тарджа поднялся на ноги. По его лицу было непонятно, как он воспринял это сообщение.

— Мне всегда казалось, что харшини не склоны к насилию.

— Просто удивительно, на что способна капля человеческой крови!

Парировать было нечем.

— Мы что, так их и оставим?

— Нет, мы похороним их на маленьком уютном кладбище и посадим на могилках розовые кусты, — раздраженно бросил Брэк. — Конечно, оставим! А чего ты ждал? Может, погребения со всеми военными почестями?

— Ну, как скажешь. Мне-то все равно, что скажут, когда найдут удушенные корнями тела.

— Возражение принято. Какие будут мысли?

— Сжечь их.

Брэк нахмурился. Он все же был в достаточной степени харшини, чтобы идея о сожжении тела — пусть даже и врага — представлялась ему самой мерзкой формой осквернения.

От Тарджи не укрылось брезгливое выражение лица спутника.

— Ты довольно шустро убиваешь с помощью магии. А как насчет замести следы? — он насухо вытер меч о рубаху одного из убитых защитников и бережно вложил его в потертые кожаные ножны.

Брэк с неохотой был вынужден согласиться с предложением Тарджи. Вместе они оттащили с дороги поваленное дерево. Брэк привлек на помощь немного магической силы, чтобы сдвинуть тяжелый ствол. Было бы неразумно позволить лошадям вернуться в Гримфилд и поднять тревогу, кроме того, лишние кони беглецам бы не помешали. Тарджа отыскал в одной из седельных сумок длинную веревку и привязал к ней поводья, после чего занялся безрадостным делом сооружения погребального костра.

Пока они складывали тела и покрывали их слоем сучьев, поднялся холодный ветер. Брэк предоставил Тардже самому устраивать погребальный костер — у него не было опыта в подобного рода мероприятиях, да ему не слишком хотелось его набираться. Это заняло гораздо больше времени, чем рассчитывал харшини. Когда все было готово, Тарджа вопросительно посмотрел на Брэка.

— Дерево слишком мокрое, оно не загорится, — сказал он. — Может, используешь свою… магию?

— Все не так просто, — хмуро ответил Брэк. — Воден не любит огонь.

— Воден?

— Бог зеленой жизни. Бог растений. Тот, кто убил этих людей, — и харшини кивнул на неразожженный костер. — Хотя есть у меня одна идея.

Не обращая внимания на озадаченный вид молодого человека, Брэк снова обратился к Водену. Он нарисовал в своем воображении картину, которую бог немедленно понял и принял. Брэку не хотелось просить Водена о том, что было заведомо противно его природе, — наоборот, он предложил лучшее решение.

Брэк открыл глаза и посмотрел на Тарджу.

— Сейчас все будет в порядке.

— Что ты затеял?

— Отойди и смотри.

Заинтригованный, Тарджа повиновался. Незажженный погребальный костер одиноко высился на фоне утренних лучей. Через несколько мгновений Брэк почувствовал прикосновение Водена. Мертвые сучья, наваленные на убитых защитников, вдруг пустили побеги. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее ветви оживали, выгоняли почки, из которых разворачивались зеленые листья, и вскоре на месте несостоявшегося костра, прямо посреди дороги, зазеленел огромный роскошный куст. Взглянув на изумленного Тарджу, Брэк усмехнулся.

— Не то чтобы розы, но тем не менее. — Тот уставился на харшини.

— Как ты это сделал?

— Я ничего не делал — это Воден. С ним бывает непросто связаться, но он довольно любезен, если его хорошо попросить.

— Я не верю в эти штучки, — Тарджа с сомнением покачал головой. — Никаких богов нет, и харшини давно мертвы.

Брэк устало улыбнулся.

— Я знаю немало харшини, которые не согласились бы с твоей точкой зрения.

 

Глава 43

— Ты разочарован во мне, да? — спросила Мэгина.

— «Разочарован» — это слишком резкое слово, — сказал Тарджа, — думаю, «удивлен» было бы точнее.

Они широким аллюром скакали по едва приметной тропе через центральное плато, направляясь к серебряной ленте Стеклянной реки, что извивалась примерно в часе езды впереди. Возглавлял отряд Брэк, что-то настойчиво рассказывающий Р'шейл. Придя в себя, девушка пребывала в необычно подавленном состоянии. Она мало говорила, ее взгляд, казалось, был направлен на нечто видимое только ей, но недоступное зрению собеседника, от чего она не могла отвести глаз. Тарджа не мог понять, почему Брэк так заинтересовался Р'шейл. Он беспокоился о ней больше, чем о ком-либо. Тарджа полагал, что Брэка послали или убить его, или доставить повстанцам на суд. Однако Брэк ни разу не упомянул о мятежниках и определенно не делал попыток к убийству, хотя за последние несколько дней возможностей для этого было предостаточно. На самом деле Брэк сказал только, что он харшини — утверждение, от которого Тарджа не глядя отмахнулся бы, не будь он свидетелем невероятного превращения погребального костра. До сих пор молодой человек был убежден, что харшини давно уничтожены, а Брэк ничем не отличался от других людей. Но с фактами не поспоришь. Тарджа услышал, что Мэгина что-то сказала, и повернулся к собеседнице.

— Говорю, я больше удивлена тем, что мне удалось выдержать и проторчать в Гримфилде столько времени. Как сказали бы кариенцы — Крисабель более чем суровое наказание за мои грехи.

Сразу за ними скакали Дэйс и Санни. Мальчик без умолку трещал рассказывая о своих невероятных подвигах, ни в один из которых Санни, судя по всему, не поверила. День стоял ясный, но ветреный словно весна задалась целью сдуть зиму со своего пути. Хотя дальше на север земля еще долго пробудет в цепких объятиях холода. Солнце светило ярко, но яростные порывы ветра пробирали насквозь. Мэгина поежилась и поплотнее запахнула плащ.

— Мэгина, почему ты так поступила? — спросил Тарджа.

— Как так? Не бросила вызов Джойхинии? Не позвала защитников, когда той ночью обнаружила тебя в своем доме? Помогла тебе бежать из Гримфилда? Выражайся точнее.

— Последнее время хлопот у тебя прибавилось, а?

Мэгина улыбнулась, и какое-то время они ехали молча. Затем Тарджа задал вопрос, над которым давно уже ломал голову:

— Послушай, а как тебе удалось стать Верховной сестрой? — Пожилая женщина пожала плечами.

— Смерть Трайлы была столь внезапной, что у нас не оказалось ни одного реального кандидата на ее место. Я никогда не высовывалась, и, видимо, поэтому Кворум посчитал меня самым безвредным и безобидным вариантом. Твоя мать уже тогда метила на эту должность. Думаю, я сыграла ей на руку. Я сама не поверила в свою удачу. Хотела изменить мир за один день, а так не бывает, — она наклонилась и похлопала его по руке. — Не забывай об этом, Тарджа. А еще помни, что нельзя терпеть зло, под какой бы маской оно ни скрывалось. Я так гордилась тобой тогда на собрании, когда ты отказался подчиниться Джойхинии.

— Я рад, что хоть кто-то мной гордился.

Они снова поехали молча. Утро заполняли лишь вздохи ветра в кронах деревьев да веселая болтовня Дэйса. Тарджа с некоторым беспокойством смотрел на спину скачущей впереди Р'шейл. Ее плечи были опущены, и она почти не обращала внимания на окружающий пейзаж. Интересно, о чем это рассказывал ей Брэк?

* * *

Брак так рассчитал время их прибытия в Ванахайм, что они оказались в городе как раз к моменту отхода парома в Тестру. Компания не скрываясь проследовала к пристани мимо грохочущей литейни. Спешащим и вечно занятым горожанам не было никакого дела до очередных приезжих, которыми город постоянно просто кишел, Тарджа опасался, что кто-нибудь может его узнать. Дошла ли уже сюда весть о побеге из Гримфилда? Однако по пути их никто не останавливал — может, из-за того, что сегодня базарный день? Или в солидных, хорошо одетых всадниках никто не видел жалких беглецов? «Мы, несомненно, не подходим под возможное описание удравших из Гримфилда преступников», — понял он на подъезде к парому. Вчера вечером Дэйс куда-то исчез и появился лишь утром, гордый результатами своей ночной вылазки. Мэгина, Р'шейл и Санни принарядились в модные платья и стали похожи на членов семьи процветающего торговца. На Брэке, Тардже и Дэйсе красовалась отличного качества и идеально подходящая по размеру униформа. Не сравнить с той, что удалось позаимствовать Тардже в ночь побега. На его мундире даже оказались нашивки капитана.

Они быстро погрузили лошадей, и паром — огромная плоскодонная баржа — немедленно отчалил, направляясь на тот берег, к Тестре. Мэгина, стоя на носу судна, неотрывно смотрела на противоположный берег. Брэк заплатил паромщику за проезд и пристроился рядом с Тарджой. Дэйса не было видно. Р'шейл, расположившись у другого борта, не сводила задумчивых глаз с широких просторов Стеклянной реки. Санни о чем-то ей рассказывала, но девушка, казалось, ее не слушала. Тарджа тревожился о ней. Раньше Р'шейл была несвойственна подобная рассеянность.

— Что же, чем дальше, тем лучше, — проговорил Брэк.

— Что будем делать, когда доберемся до Тестры?

— Там у меня есть старая знакомая — она держит постоялый двор, — Брэк говорил очень тихо, хотя на пароме, кроме них, других пассажиров не было. — Там и переждем, пока не подоспеет помощь.

— Помощь?

— Доверься мне, — с едва заметной улыбкой сказал харшини.

— Знаешь, на границе говорят, что по-фардоннски «доверься мне» означает «выкручивайся сам», — ответил Тарджа.

— Но я же харшини, а не фардоннец. Так что «доверься мне» означает лишь то, что означает. По-харшински.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Санни.

Они перебежали на другую сторону парома и посмотрели, куда указывала Санни. Огромная ярко раскрашенная голубая бригантина осторожно пробиралась вниз по течению к пристани Тестры. Ее паруса были свернуты, а на палубе суетилась щегольски одетая команда, веслами направляя судно к причалу.

— Кариенский посол, — промолвил Тарджа. Посольский корабль, наверное, возвращался домой после ежегодного визита в Цитадель. На полуюте, рядом с облаченным в доспехи Пайтером, в своей церемониальной мантии стоял Элфрон. Интересно, на кого они хотели произвести впечатление? Затем он взглянул на Р'шейл. На ее лице читалось безразличие, словно ей действительно было совершенно все равно.

— С ним жрец, — заметил Брэк таким тоном, что Тарджа с любопытством перевел взгляд на харшини. — Знаешь, Тарджа, на свете мало что внушает мне страх, но жезл Хафисты у него в руках как раз из числа подобных вещей.

Тарджа задумался, вспомнив, как жрец в свое время положил свой священный жезл ему на плечо и как тогда абсолютно ничего не произошло.

— Пайтер знает меня, — предупредил он, — и Р'шейл.

— Тогда будем молиться, чтобы он вас не заметил. Я мог бы вас скрыть, но жрец наверняка учует мои чары.

— Что за чары? — с любопытством спросила Санни.

— Так, пустые мечты, все равно ими сейчас не воспользоваться.

— Не важно, — тихо проговорила Р'шейл. Так тихо, что Тарджа едва расслышал ее слова. — Он уже увидел нас. Он знает, что мы здесь.

Когда паром причалил в Тестре, бригантина уже покачивалась у пристани. Пайтера и Элфрона не было видно, и Тарджа решил, что мрачное предсказание Р'шейл было ошибкой. Пайтер, несомненно, знал о всех медалонских новостях, и, таким образом, если бы он узнал их в маленьких фигурках на борту парома, то здесь бы уже было полно защитников, с нетерпением поджидающих дерзких беглецов. Компания сошла на берег и верхом отправилась на постоялый двор. Он находился на противоположном конце чистого аккуратного городка, и, как и их путешествие по Ванахайму, поездка по Тестре тоже прошла без приключений. Тарджа одновременно был и удивлен, и обрадован. Он не слишком беспокоился, что лорд Пайтер и Элфрон могли узнать его или Р'шейл. Как свидетельствовали время от времени попадающиеся на глаза надписи на стенах портовых складов, Тестра была оплотом повстанцев, и если где их и могли узнать, так это именно здесь. Копыта лошадей громко цокали по улицам, вымощенным булыжниками. Брэк прочитал пару надписей и посмотрел на Тарджу.

— Можно задать тебе вопрос?

— Ну, попробуй.

— Это не выходило у меня из головы с того самого момента, как я присоединился к повстанцам. Ведь большинство медалонцев безграмотно, верно?

— Грамоте в обязательном порядке обучают трудниц и кадетов, — отвечал Тарджа. — Дети торговцев обычно ходят в частные школы или имеют личных наставников. Слуги, которым грамота необходима по роду деятельности, тоже владеют ей в определенных пределах. Невежество населения — главное орудие Сестринской общины. С его помощью сестры легко удерживают страну под контролем. А что?

— Ну, раз люди не умеют читать, зачем тратить силы на написание лозунгов и призывов к борьбе на каждом чистом кусочке стены?

— Сестры умеют читать. Надписи должны заставить их задуматься.

— Ну и как? Это работает?

— Они нервничают. Сестры видят надписи и нервничают — зачем их писали, раз народ не умеет читать? Они начинают беспокоиться, что люди все же могут их прочесть. А это в свою очередь вызывает у общины тревогу по поводу других, самых разнообразных вещей.

— Я недооценивал тебя, Тарджа.

— Что же, запомни это.

Они без происшествий добрались до постоялого двора. Как и во всем городе, красные кирпичи стен были отделаны галькой. Во всем чувствовался уют и надежность. Пока они спешивались, к ним вышла хозяйка и радостно приветствовала гостей.

Ее звали Аффиана. Вздрогнув, Тарджа заметил, что она выглядела как сестра Брэка. Женщина была высокой, статной и темноволосой. Она приветствовала их так, словно ожидала прибытия. Сначала она с радостной улыбкой и выражением облегчения на лице поздоровалась с Браком, а потом обратилась к остальным. Ее следующее обращение было направлено к Мэгине:

— Миледи, сочту за честь принять вас в моем доме.

— Спасибо, для меня это тоже честь, — вежливо ответила Мэтина.

Затем Аффиана низко поклонилась Дэйсу:

— Священный наставник. Я польщена вашим визитом, но прошу не налагать на мой дом вашего благословения. У меня и так хватает хлопот с вашими последователями.

Дэйс широко осклабился на приветствие, столь странное для остальных.

— Только ради тебя, Аффиана. Я буду сдерживаться изо всех сил.

Услышав его ответ, хозяйка кивнула с явным облегчением. Тарджа с интересом посмотрел на подростка. Может, он тоже харшини? Это объяснило бы его присутствие в группе, но вот обращение «священный наставник»… В мальчике не было ничего особенного, да и Брэк всегда держался с ним с обычным уважением, и не более того.

Аффиана перевела любопытный взгляд на Тарджу.

— Ага, неуловимый Тарджа собственной персоной. Пока ты в Тестре, советую вести себя тише воды ниже травы. Тебя здесь не забыли.

Тарджа не успел ответить — женщина уже переключилась на Санни и Р'шейл.

— И наши последние гостьи. Вам я тоже рада, мои дорогие. Добро пожаловать. Пойдемте, я провожу вас в ваши комнаты, вы сможете освежиться и отдохнуть перед обедом.

Санни была порядком ошеломлена столь радушным приемом. Р'шейл же держалась так же отстранено, как и на протяжении всего пути из Гримфилда.

 

Глава 44

Обед оказался вкусным и обильным, впрочем, как и состоявшийся поздним вечером ужин. Это было на редкость приятным изменением в рационе, которым путники довольствовались на протяжении последней недели. Аффиана приготовила для них отдельную столовую, где гости не знали недостатка ни в яствах, ни в вине. Дэйс не казал глаз с самого прибытия на постоялый двор, но Брэк, судя по всему, ничуть не беспокоился о его исчезновении. Предоставленные комнаты были просторными, мягкие кровати застелены бельем из тонкого отбеленного льна. Этому шикарному постоялому двору гримфилдское «Отчаяние» и в подметки не годилось. Здесь было три этажа и в дополнение к обычным номерам наличествовало несколько люксов. Бар привлекал состоятельных посетителей. Тарджа нашел заведение одновременно и уютным и несколько претенциозным.

После ужина он под предлогом проверки лошадей удалился на конюшню. Этого, конечно, не требовалось — у Аффианы было полно конюхов, но Тардже хотелось побыть вдали от своих спутников. Ему необходимо было подумать. Но еще более необходимо было написать послание в Цитадель. Нужно обязательно сообщить Дженге, что харшини все еще среди них.

Тарджа не знал, когда именно его посетила эта идея. Может быть, в овраге неподалеку от Гримфилда, где он видел, что сотворила магия харшини с ничего не подозревающими защитниками. А может, сегодня утром, при виде причаливающего к Тестре корабля кариенского посла. Так или иначе он чувствовал себя обязанным предупредить Дженгу. Тарджа не сомневался, что как только кариенцы узнают, что харшини живы, никакой договор не удержит их по ту сторону границы. Что уж говорить о последствиях, которые наступят, если эта весть долетит до южных соседей Медалона! Хитрия и Фардонния поклонялись харшини с тем же неистовством, как и своим богам. Известия о том, что харшини не погибли, вызовут там всенародные празднования. Подозрения же, что объектам их поклонения могут угрожать как кариенцы, так и Сестринская община, приведут к южной границе армию, по численности превосходящую все население Медалона. Тарджа нарушил свою клятву по отношению к защитникам, но не мог повернуться спиной к Медалону. Он должен предупредить их, а сделать это можно только через Дженгу. С другой стороны, Лорд Защитник почти наверняка не читая отправит его письмо в корзину, только взглянув на имя отправителя. Безопаснее писать Гарету. Гарет так легко не отмахнется от информации. И не назовет Дженге ее источник. Тогда Дженга, не заботясь о вопросах щепетильности, сможет действовать должным образом. Что же касается щепетильности самого Гарета Уорнера — Тарджа по собственному опыту знал, насколько гибок в этом отношении начальник отдела разведки, применяя или не применяя это качество в зависимости от обстоятельств.

Едва Тарджа успел набросать первые несколько строчек своего послания, как, услышав позади какой-то посторонний шум, вздрогнул и виновато вскочил на ноги.

— Это всего лишь я, — у входа в конюшню показалась Р'шейл, укутанная в теплую шаль. Тарджа спешно засунул скомканный клочок бумаги в карман.

— Что случилось?

— Там так душно, — она подошла и села рядом. Девушка казалась такой далекой; от прежней Р'шейл словно осталась одна раковина, а искра бившей в ней жизни погасла. — Что ты тут делаешь?

— Да так, ничего важного, — ответил он. — Р'шейл, ты в порядке?

— Знаешь, со мной что-то произошло, но я не пойму, что именно. Не могу даже толком объяснить, — она зябко поежилась и плотнее закуталась в шаль, потом посмотрела ему в глаза. — Я ведь не убила Локлона, правда?

— Нет.

— А ты? Я не помню.

— Я пнул его сапогом в лицо, но, думаю, этого оказалось недостаточно, чтобы его убить. Мне очень жаль.

— А мне-то как жаль…

Они помолчали, погруженные каждый в свои думы. Наконец Р'шейл посмотрела не него и спросила:

— Кто такой Брэк?

— Я не вполне уверен, что знаю это.

— Он рассказывал мне о харшини. Наверное, беспокоился обо мне и пытался развлечь волшебными сказками, словно я маленькая девочка. Очень мило с его стороны.

— Да, Брэк, когда хочет, умеет быть милым, — согласился Тарджа, удивляясь, как он может так спокойно говорить о человеке, о котором только что думал, должен ли он его убить или нет.

— Прости меня, Тарджа.

— За что?

— Это из-за меня ты связался с язычниками. А может, даже и дезертировал из защитников. Ведь на это тебя толкнула правда о моем происхождении.

— Р'шейл, ты ни в чем не виновата, — по некоторым причинам Тарджа, сидя совсем рядом с девушкой, старался до нее не дотрагиваться.

— И все же я хочу извиниться, — Р'шейл протянула руку и положила ладонь ему на плечо. Тарджа чувствовал ее тепло и боролся с желанием накрыть ее руку своей.

— Ну, если только тебе от этого легче.

Р'шейл была так близко, что он вскочил и быстрыми шагами отошел к двери. Прислонившись к косяку, Тарджа повернулся к девушке, глядя на нее с безопасного расстояния.

— Тарджа, чего мы ждем? — спросила она, слегка задетая его внезапным бегством, и склонила голову набок. — Ты думаешь, Брэк все еще на стороне повстанцев?

— Если это так, то он должен был бы убить меня, а не спасать.

— Я рада, что он тебя не убил, — она поднялась и тоже подошла к двери, встав лицом к Тардже. — Если бы он тебя убил, ты бы не пришел мне на помощь, когда я в ней так нуждалась.

Р'шейл потянулась, чтобы благодарно чмокнуть его в щеку, и на мгновение задержалась, прижавшись к его щеке своей. Поколебавшись долю секунды, Тарджа немного повернул голову и нашел ее губы. Сначала Р'шейл никак не отреагировала, затем тихо отстранилась.

— Прости, — автоматически сказал он. Затем, подняв на нее глаза и увидев эти темно-красные волосы, глаза цвета индиго и золотистую кожу, он вдруг все понял. Он увидел то, что видел в ней Зак. В свете луны Р'шейл неуверенно смотрела на Тарджу, не понимая, чем заняты его мысли, и совершенно не подозревая, кем или чем она была. Волшебные сказки, как назвала она истории Брэка. Откуда ей было даже заподозрить правду? Вот почему она нужна Брэку! Она — харшини.

— Тарджа?

Он притянул ее к себе и поцеловал так же страстно, как и тогда, на винодельне, только теперь он не чувствовал ни сожаления, ни удивления. Только твердое знание, уверенность, что так и нужно.

— Ну-ка, ну-ка… что это тут у нас такое? — в темноте послышался звук обнажаемой стали.

Из тени выступило несколько фигур, вооруженных сверкающими в лунном свете клинками. Р'шейл отпрянула от Тарджи. Их окружали повстанцы. Тот, кому принадлежал насмешливый голос, выступил вперед. Тарджа с отчаянием узнал светловолосого юношу.

— Гэри!

— Смотрите, ребята, а он нас не забыл, — обернулся он к своим товарищам, приближаясь к Тардже. Оказавшись рядом, он отшвырнул своего бывшего наставника к стене и прижал меч к его горлу. — Ты, лживый предатель, сукин сын, мерзкий червяк! Не могу поверить, что у тебя хватило наглости заявиться сюда. Да еще и в униформе.

— Гэри, я могу объяснить… — начал было Тарджа, пытаясь придать голосу убедительность.

— Что именно, Тарджа? — прошипел тот. — Почему ты нас предал? Почему натравил на нас свору защитников, пока развлекался да жил себе припеваючи со своей матерью в Цитадели?

— Его в Цитадели пытали! — закричала Р'шейл, увидев, что клинок Гэри все сильнее прижимается к горлу Тарджи и из-под него уже показалась кровь. На крик девушки к ней бросились два повстанца и грубо оттащили ее в сторону. — Он никогда вас не предавал!

Ослабив давление лезвия, Гэри обернулся и посмотрел на Р'шейл. Тарджа порывисто вздохнул воздух.

— Думаешь, я поверю хоть одному твоему слову? И знаешь, должен признать, что еще не встречал такой всепоглощающей страсти между братом и сестрой. Конечно, община мало заботится о таких вещах, как мораль и нравственность, но я даже не предполагал, что все зашло столь далеко и уже приветствуется и инцест.

— Я ему не сестра! — вскинулась Р'шейл, сбрасывая с себя руки держащих ее мятежников. — А Тарджа вас не предавал! Даже под пытками!

— Р'шейл, оставь… — проговорил Тарджа. Гэри был одним из их самых горячих последователей, а теперь превратился в самого обозленного врага. Его разочарование сменилось яростью.

— Кто-то идет! — прошептали из темноты. С помощью коротких и точных жестов Гэри начал быстро отдавать приказы своим людям. Его злость была физически ощутима.

— Давайте продолжим нашу беседу в каком-нибудь более спокойном месте, — сказал он Тардже и дал знак схватить Р'шейл. Она даже и пискнуть не успела, когда чья-то рука плотно зажала ей рот.

— Не смей… — однако это было последнее, что произнес Тарджа, и, прежде чем он смог закончить свою угрозу, Гэри нанес ему тяжелый удар рукояткой меча по голове. Тарджа нырнул в черную обволакивающую глубину беспамятства.

Он пришел в себя в повозке — руки и ноги связаны, сверху насыпана солома. Р'шейл, тоже связанная, лежала рядом. Девушке завязали и рот, но ей удалось ослабить узел, и теперь платок бесполезной тряпкой болтался на шее.

— Тарджа? — прошептала она, как только он открыл глаза. Повозка подскочила на выбоине, и голова сильно ударилась о деревянное дно. Тарджа с трудом сохранил сознание. — Ты в порядке?

— Где мы сейчас?

— Думаю, едем к винодельне. Что с нами будет?

— Если честно — не знаю, Р'шейл, — солгал он и снова позволил тьме поглотить себя.