Русская туса проёбывает чемпионат Русская Маша проигрывает Уимблдон Древесной машине по имени Амели, За которой стоит тысячелетний блицкриг И вся Франция, старшая дочь Церкви Русская Маша нервничает, это очень заметно, Ори не ори. Ее сильные подачи разбиваются о механику Еще более сильной машины, ее инструментария Здесь ничего не выйдет, Разве что выходы к сетке, Слабые варианты, подставы, Жалкое византийство Путин целует младенца в животик, как царь ирод Хитрый Кадыров монтирует независимую Чечню Ксения Собчак фотографируется ню Ясное дело, они сговорились, У черта в котле варились Возьму я их и отменю На заднем плане мертвый Басаев Выглядит теперь полным идиотом А на него была некоторая надежда, Как на сотрудника ГРУ, Как сообщает нам русский интернет Все приобретает маргинальный характер. Как мы провинциальны! – как турки, Которые вешают в Стамбуле не врагов ислама, А местных телезвезд из сериалов На билбордах на перекрестках Кто они такие? эти улыбчивые полнолицые люди? Русская Маша может биться об стенку Вешаться в татарском поселке Надрывать глотку в хтоническом вое Это ничего не меняет Мы ужасающе провинциальны Нам остается Смотреть сериалы, умирать красиво, Но и это никого не цепляет, Ходить на вечеринки, танцевать На вечеринки, танцевать, Наблюдать, как прекрасные девушки в черных платьях — Катя Метелица, Света Рейтер, Юля Бедерова — Отлично двигаются под американскую музыку, Как настоящие волчицы, Воплощая нечто несбыточное, какой-то скромный огонь — Но мужики поворачиваются к ним жопой (Возможно, это лучшая часть мужского организма) И глотают свой алкоголь Русские больше не хотят ебаться Воспроизводить потомство Путин как боевой робот Но роботы не ебутся Роботы не ебутся

Ларс фон Триер превращается в женщину Никто этого не замечает Все кричат, что он провокатор и не любит Америку, Пропади она пропадом Ларс фон Т. следует за своею Анимой, Женской душою, как говорят отцы-основатели, Он испытывает жестокие мучения Стигматы появляются на его теле, Как у католических святых и полоумных, Никто этого не замечает. Сладострастно пишут о несчастных актрисах. Даже моя подруга, неглупая женщина С феминистскими замашками Утверждает, что он наслаждается Девичьими увечьями. Блядь, да он же рыдает, как первоклассница. У художника смех и слезы так близко. Ларс фон Т. в женском теле идет ебаться с чредою страждущих Подставляет свою жопу Как побиваемая камнями блудница Никто этого не замечает Откуда взялись в небе колокола? Никто не может этого вынести, физиологически, Разве что извращенные эстеты Он слепнет, он танцует, как Шива, Он гибнет В тисках человеческого правосудия Он правозащитник, черт вас подери, И оправдывает юродивых: Андрея Сахарова, Сергея Ковалева, Марию Шарапову, Все русские проекции бессознательного, Но никто этого не замечает Он, как Герман Гессе, играет в классики, Нарисованные школьницей, Баночкой из-под леденцов, набитой песком для тяжести Не все мальчишки это умеют Но это как-то проходит мимо Или расценивается как хамство Анима Ларса фон Триера неутомима И неумолима, как подлинное милосердие Как претензии на королевство – Коронуема, проносима мимо — Невыносима, правда, Вся эта его мелодрама И пантомима Люди не хотят аццкаго льда Ларса фон Триера, Не хотят больше Бабьего Яра. Не видят джокера, не помнят козыря, Только лести и золота, злобы и лести. Не до прекрасного, котики, не до прекрасного В сем христианнейшем из миров. Русские, у вас была такая девочка, Маруся, помните, польская русская, Зачем до сих пор вы ставите ей забор из херов? Частокол с отрубленными головами? Как в страшных сказках, которые рассказывает фон Триер? Ее бы и так похоронили за оградой не с вами. Она в небесах с другими, Грозная, как Фафнир, стерегущий сокровища. Слушайте ветер, русские, слушайте ветер. Вы настоящие упертые чудовища. Вам не помогут ваши совок и православие. Вы не спасетесь, как фокусник Гарри Гудини.

Ларс фон Триер нервно курит в углу, Как застуканная восьмиклассница. Русская девочка Маша едет в Чечню В Грозный, увидеть свой дом и сад. Она снимает Своих деда и бабку на берегу моря На Betacam-SP Дед, еще молодой, говорит: Когда мы уезжали, Ахмет сказал: давай выпьем. Достал коньяк и арбуз. Я сказал: мне больно уезжать, Ахмет, Здесь мой дом и сад, Но я не хочу тебе мешать Делать свою Чечню. Маша говорит: когда мы уезжали, Вишни бились о капот нашей машины, Падали вишни, и ветки стучали Я никогда этого не забуду Музыкант Артур говорит: Я видел, как рушится от взрыва Многоэтажный дом Сначала потолок верхнего этажа Потом постепенно как карточный домик Нижние Мы водили туда западных журналистов. Это было красиво. (Говорит Артур Ацаламов, Вокалист группы «Мертвые дельфины») Ларс фон Триер нервно курит в углу. Здесь никого не надо провоцировать, Используя методику Б. Брехта (Разве что ворюг, Которые в результате мутаций Сделались кровопийцами, Или наоборот: кровопийцы – ворюгами) Выжившие в Катастрофе Дети советского Интернационала Ходят по улицам нашей столицы В невидимых миру хиджабах В осязаемом камуфляже Опоясанные одною георгиевской пулеметной лентой