В Иерусалиме нет живого места для стихов полнощных Для цветов недецких Не с того ли ты с ума сходила Леди Годива, Камерная нэцке? Ой, какой дурной характер Мелкие психозы Для тебя ли были, Оперная дива? Или все провинциально До самозабвенного наркоза Алкоголя и хамсина Мертвая лисица Выйти за пределы Головного и спинного мозга Маленького тела В черном платье, в ангельском халате, Ровно Ходасевич, Желчный себе палач Девочка со спичками Ну не дописала, не успела Покрывала все хуями Покрывала Так и не перестелила Как невеста

Ленка, божеская клоунесса, С подведенными глазами Густо намазанными ресницами Блондинка В черных чулках выше колена И каких-то довольно смешных трусах Бледная от волненья или с похмелья Порочная, как соседка в халате Забавная, как Мерлин Монро Трогательная, как Джульетта Мазина Хлопает крыльями, моя детка, Сидит нога на ногу с микрофоном На столе на ярмарке тщеславья Читает своим накрашенным ртом И детским низким голосом И белым животом, Скрытым под белой кофточкой Стиши для Боженьки, всё о ебле И о любви, и она Его дразнит. А у Него на пороге праздник, И Ему вообще не до этого. Он так прямо и говорит: Леночка, отъебись, дорогая, мне не до этого. Рядом с Леной Алеша В голубом спортивном костюме С коричневыми рукавами, очень стильно, И с большим алмазным крестом И он ее дразнит Читает ее старые стихотворенья Говорит: тогда Леночка любила Лорку А сейчас мы зададим ей перцу Поскольку у нас свои психозы А Лена нам показывает дырку Между глаз, универсальную норку, В которой может спрятаться любой мужчина Вне зависимости от возраста и сексориентации И за это мы будем над нею смеяться И вкладывать в это отверстие хуй Поскольку мы не верим в ее страданья Голубые розы Русского маньеризма Позднего детства Ну, как мальчишки кричат: позорница Как голая пионэрка Плачут Розанов и Соллогуб От умиленья Плачет Псой Короленко А уж его-то ничем не проймешь, Кроме крови христианских младенцев Но вообще им ужасно мешали Звуки с соседних площадок. Настраивались музыканты. Татьяна Устинова и братья Пресняковы При поддержке тяжелой артиллерии В лице Людмилы Гурченко Бредили о своей патриархальной правде. Алеша и Лена смущались Были как персонажи Кабаре Боба Фосса И когда они запели Свою удивительную песню На мотив американского марша, Предварив ее замечаньем, Что в день независимости России У нее остается лишь один враг В лице Третьего Рейха: Hitler, he only had one hall Himmler, he had them 2 hut small Herring had more or less so And Hebbels, he had no balls, Non at all!!! – Ее раньше пела, что ли, Бетт Мидлер? — Мне показалось, Что где-то напротив должны быть парни Из Гитлерюгенд, и они поют Юношескими чистыми противными голосами Германия, Германия превыше всего Ну, например, напротив ЦДХ, в ЦПКиО Имени Горького, Катаются на лодках Со своими парнями и девками, Ебущими их в мозг, Поедающими их мозг А Леночка и Алеша Все поют и пляшут Пляшут и поют У нее такой детский пушистый затылок И хрупкая шейка Бедра