Первое, что замначальника управления Хуан Инъу спросил, увидев Вэй Цзюньхуна, было:
— Ты вчера вернулся?
— Да.
— Ездил в Налян? — уточнил замначальника, глядя на бледное лицо подчиненного.
— Да.
Хуан Инъу взглянул на часы: стрелка указывала на пять. Затем он взглянул на заходящее солнце.
— Такое впечатление, будто уже прошло три года. Хотя нет. Когда мы с тобой ездили в Фуцзянь? Семь дней назад, будем считать, что семь дней. Есть такая поговорка: «Не виделись один день, а словно прошло три года», семь умножить на три, получается двадцать один, то есть мы как будто не виделись двадцать один год! Судя по тому, что ты совершенно не в духе, напоминаешь выжимки от лекарственного отвара, наверное, распутничал там без меры? — Посмеиваясь, он похлопал Вэй Цзюньхуна по спине. — Давай сначала иди и отдохни, а потом придешь и доложишь. Полагаю, что нет ничего такого, о чем стоит срочно докладывать.
— Я должен… должен доложить сейчас. Немедленно, — ответил Вэй Цзюньхун.
Глядя на его строгое лицо, Хуан Инъу сдержал улыбку.
— Давай сядем, и ты все расскажешь.
Они сели за стол друг напротив друга. Вэй Цзюньхун потянулся в карман за сигаретами, достал полупустую пачку, вытащил одну сигарету и сунул в рот. Затем дрожащими руками вытащил зажигалку, несколько раз нажал на колесико, прежде чем смог зажечь ее.
Хуан Инъу никогда не видел, как Вэй Цзюньхун курит, и только сейчас, глядя на то, как тот втягивает сигаретный дым, понял всю серьезность дела. Он взял пачку, лежавшую перед Вэй Цзюньхуном:
— Покурю вместе с тобой.
Он вытащил сигарету. Вэй Цзюньхун хотел помочь ему прикурить, но замначальника отобрал у него зажигалку со словами:
— Я сам.
Оба неопытных курильщика задымили в закрытом кабинете, периодически кашляя.
Вэй Цзюньхун начал свой рассказ:
— После того как мы с вами ездили в Фуцзянь, чтобы навести справки о Линь Вэйвэне, и после нашего возвращения в Гуанси я, получив ваше одобрение, сам начал проводить расследование в отношении Лун Мин. После нашего расставания в Наньнине я отправился в Педагогический институт города Юнчжоу, где училась Лун Мин. Я нашел преподавателя того института…
Сигареты одна за другой зажигались и тушились во время доклада Вэй Цзюньхуна, больше похожего на рассказ. Они стали свидетелями серьезного душевного волнения и внутренней борьбы рассказчика, его страданий, упадка духа, отчаяния и скорби.
— Сейчас я снова подозреваю, что Линь Вэйвэнь умер не от естественных причин, хотя он и заслуживал смерти, — продолжил Вэй Цзюньхун. — Лун Мин убила его. У нее был вполне очевидный и понятный мотив, который имеет глубокие корни.
Хуан Инъу уставился на него:
— Сначала скажи мне: у тебя сейчас все хорошо с Лун Мин?
Вэй Цзюньхун моргнул:
— Это разные вещи.
— Нет, это одно и то же! — Хуан Инъу двумя пальцами постучал по столу. — Ты подозреваешь человека в убийстве и при этом сходишься с ней, любишь ее. Как тебе это удается?
— Я полицейский, но я еще и мужчина. Я желаю любви, но хочу знать правду.
— Я имею в виду, что ты должен быть осторожен. Крайне осторожен, — подчеркнул Хуан Инъу. — Тебе необходимы неопровержимые доказательства. Потому что дело затрагивает дорогого для тебя человека и других важных лиц! Одних догадок и умозаключений недостаточно. Без доказательств даже не говори об этом, ни в коем случае не говори!
— Вы мой начальник, поэтому я рассказал только вам.
— Хорошо. Раз ты снова думаешь, что Лун Мин — убийца, давай проанализируем. — Хуан Инъу поднял голову и посмотрел на потолок, продолжая барабанить пальцами по столу. — Лун Мин во время последней встречи с Линь Вэйвэнем, воспользовавшись моментом, подсыпала ему лекарство в напиток. Что это было за лекарство — не знаем ни я, ни ты. Допустим, что это было лекарство, вызывающее внезапную кардиогенную смерть. Линь Вэйвэнь выпил напиток, и спустя несколько дней у него случился приступ, и он умер, скоропостижно скончался. — Он кивнул, повернувшись к Вэй Цзюньхуну. — Умно, действительно умно!
— Я предположил то же самое.
— Но! Думал ли ты вот о чем. — Тут лицо Хуан Инъу внезапно застыло. — Откуда взялось это лекарство? Лун Мин — учительница начальных классов, изучала дошкольное воспитание. Откуда она могла знать, какое лекарство вызывает внезапную кардиогенную смерть? У нее такие глубокие познания в фармацевтике и такой высокий коэффициент умственного развития?
— У нее есть младший брат. Он медик.
Хуан Инъу широко раскрыл выпуклые черные глаза, напоминавшие плод лонгана:
— То есть ты хочешь сказать, что они с братом — соучастники?
— Для этого требуется дополнительное расследование и подтверждение. Но такая вероятность существует. А может, и нет.
— В смысле?
— Ее брат изучал медицину. И если они действуют сообща, помогают друг другу, общаются, то такая вероятность существует. Но они давно уже отрезаны друг от друга и не общаются. Поэтому…
— А как ты установил, что они не общаются? — прервал его Хуан Инъу. — Почему не общаются?
— Лун Мин никогда не говорит о своем брате. В альбоме нет его фотографий, и нет фотографий с ним вместе. Когда я ездил в другие места, были свидетельства того, что их отношения испорчены, главным образом, потому что брат не желает ее знать. Например, он не сообщил ей, что поступил в университет. И ее мать не признает, что у нее есть дочь, считает ее умершей.
— А может, брат с сестрой восстановили отношения? — предположил Хуан Инъу. — А не упоминает она о брате, возможно, тоже из-за необходимости хранить тайну. Может, она специально убрала фотографии брата? — Он пытался прояснить ситуацию и при этом словно наводил на мысль Вэй Цзюньхуна. — Может, брат предоставил рецепт и лекарство, а она подмешала его в напиток? А может, он, зная о несчастной судьбе Лун Мин и чтобы спасти ее от опасности, лично, в одиночку совершил это преступление в отношении Линь Вэйвэня, причинившего вред его сестре?
В мозгу Вэй Цзюньхуна словно произошло землетрясение, его мысли потекли в разных направлениях, как водохранилище после взрыва плотины.
— Мне нужно проверить камеры слежения у всех перекрестков уезда Цзинлинь, во всех гостиницах и ресторанах за десять дней до и после убийства Линь Вэйвэня! — сказал он.
Записей с камер наблюдения было примерно на тысячу с лишним часов. Команда Вэй Цзюньхуна распределила их между собой и пристально изучала, и на пятый день они получили результат.
Они уловили таинственный силуэт высокого человека, двигавшегося настороженно, торопливо и решительно. Строго говоря, он был на записях везде, где потом проезжала машина Лун Мин или появлялся ее силуэт.
19 июня 2015 года в 16:12 он вышел у дверей гостиницы «Меконг» из такси с номерным знаком АЕ 6415 города Наньнина. Через три минуты он вселился в гостиницу. Затем вошел в лифт, из которого вышел на одиннадцатом этаже. Открыл дверь номера 1102 и вошел в него. Номер 1102 находился как раз напротив номера 1101. Спустя полчаса он вышел из номера 1102 и вошел в лифт. Вышел на первом этаже, пересек холл и вышел на улицу. В западной части площади рядом с отелем «Меконг» была припаркована белая машина «пежо» с номером 3008 SUV. Когда мужчина почти подошел к этой машине, из нее вышла женщина. Это была Лун Мин. Она обняла его и позвала к себе в машину. Машина тронулась, выехала за пределы уезда и исчезла. Спустя три часа она снова появилась в поле зрения уездных камер — все так же была припаркована на западной стороне площади у отеля «Меконг». Мужчина один вышел из машины и направился в сторону отеля. Он снова зашел внутрь, поднялся на лифте, вышел из лифта, вошел в номер 1102.
20 июля 2015 года примерно в 19:20 Линь Вэйвэнь и Лун Мин вместе поднялись на третий этаж в ресторан гостиницы «Меконг». Они вошли в VIP-зал V2 и закрыли дверь. В течение получаса несколько официантов носили туда еду и напитки. Среди них был один высокого роста, при внимательном рассмотрении им оказался тот мужчина, который накануне встречался с Лун Мин.
Имя, под которым этот мужчина зарегистрировался в отеле, — Лэй Бо. Адрес проживания в удостоверении личности: провинция Сычуань, город Чэнду, район Ухоу, улица Тяосаньта, переулок Даогосюэ, 37.
21 июня ранним утром Лэй Бо выселился из отеля, после чего на машине уехал в сторону Наньнина. Проведенное расследование показало, что он вылетел рейсом «Китайских южных авиалиний» в 16:15 из Наньнина в Чэнду. 19 июня он также прилетел этой же авиакомпанией из Чэнду в Наньнин.
Подозрения, что Лун Мин и Лэй Бо сговорились для убийства Линь Вэйвэня, становились все более ясными и прямыми, как авиалинии. Выслушав доклад Хуан Инъу и Вэй Цзюньхуна, начальник управления Нун Гао принял решение: сначала отправиться в Чэнду и тайно арестовать Лэй Бо, добиться от него показаний, а затем арестовать Лун Мин.
Вэй Цзюньхун и Хуан Инъу вылетели в Чэнду. Одеты они были в штатское, без оружия, при них был лишь приказ об аресте и письмо в полицейский департамент Сычуани. В отличие от переодетого полицейского Хуана, у Вэй Цзюньхуна было с собой еще кое-что незримое — ощущение вины и решимость пожертвовать личным счастьем ради общего дела. Они тяжелее горы давили на его совесть, любовь и родственные чувства. Хотя Лун Мин была ему не женой, а возлюбленной, а Лэй Бо являлся не шурином, а младшим братом возлюбленной, тем не менее Вэй Цзюньхун относился к ним как к родным. Он установил вину Лун Мин уже после того, как влюбился в нее. Ему собственноручно придется разрушить свободу, а может даже и жизнь ее самой и ее младшего брата. Естественно, он уничтожит и свою любовь — кратковременную и сладкую, как утренняя роса! Меньше месяца назад он необъяснимо и без малейших причин влюбился в нее — прекрасную, строгую, изящную женщину. Он, наконец, встретил в реальности ту, которая являлась ему во снах и мечтах. Кроме красоты, строгости и изящества у нее был так нравившийся ему холодный взгляд, а печаль, таившаяся в ее глазах, словно трещина в драгоценном камне или эскиз, который вот-вот сотрется и исчезнет, вызывала у него стремление защищать ее. А еще у нее были чудесные ямочки на щечках, которые так ему нравились. Когда она говорила или смеялась, они, словно рябь в чистом источнике, вызывали у него прекрасное настроение и бодрость духа. Естественно, еще у нее были притягательные для мужчин сексуальные губы и белоснежные зубы, которые, как лед и пламя — сожгут или заморозят, поднимут в небеса или сведут в могилу; каждый охотно пойдет на это без сожалений и жалоб. И вот сейчас он должен предпринять действия, чтобы сначала уничтожить младшего брата этой прекрасной женщины, а потом и ее саму. «Возможно, я хороший полицейский, но не мужчина!» — думал он. В салоне самолета, набитом людьми, он был полон тревоги и нерешительности, его дикий взгляд вызывал ужас.
Замначальника Хуан Инъу велел своему подчиненному успокоиться:
— Сядь нормально, хорошо? Перестань дергаться и смотреть по сторонам, как обезьяна, выискивающая блох. Ты первый раз летишь на самолете? Или собираешься угн… устроить свадьбу? — Он понял, что чуть не сказал запрещенное слово, поэтому быстро переиначил то, что хотел сказать. — Не думай об этом. Ты не сможешь жениться на Лун Мин.
— Я не смогу арестовать Лэй Бо и Лун Мин. Когда придет время, я спрячусь, а вы действуйте! — произнес Вэй Цзюньхун.
Врач, занимающийся сердечно-сосудистыми заболеваниями в больнице Хуася, Лэй Бо был арестован гуансийскими полицейскими и содействующими им полицейскими из Сычуани, когда вернулся домой после смены.
Увидев полицейских и услышав, что среди них есть гуансийцы, Лэй Бо сразу понял, в чем дело. Так больной, услышав слова врача о том, что можно ехать домой, отдохнуть, есть все, что хочется, понимает, что диагноз смертельный. Для Лэй Бо это не стало неожиданностью, и он не рассчитывал на случайное везение, как будто у него было предчувствие, и он предполагал, что такой день может наступить.
Он сказал лишь одну фразу, обращаясь к гуансийским полицейским:
— Гуанси — прекрасное место, оказывается, я снова попаду туда.
После непродолжительного допроса его отвезли в Гуанси. На него надели балаклаву и закрепили на руках и ногах наручники. Черный мешок с прорезями для глаз закрывал его красивое лицо, и только глаза смотрели через отверстия на синее небо и белые облака, а после высадки из самолета они также взирали на прекрасный гуансийский пейзаж за окном машины, на горы и реки — эти горы и реки вызвали у него слезы, потому что это было место, где жила его сестра, здесь она раз за разом испытывала унижение, стыд и печаль.
«Я люблю тебя, сестра. Я всегда буду любить тебя».
Лэй Бо всю дорогу повторял эту фразу. Он никогда не говорил ей этого прямо, и даже перед лицом большой опасности не смог сказать. Лэй Бо всегда был человеком замкнутым, а с того момента, как его отец покончил жизнь самоубийством и он узнал, что сестра стала проституткой, вообще почти перестал разговаривать. Он мог бы быть молчаливым камнем, он и пытался сделать свое сердце каменным: не обращал внимания на сестру, не отвечал ей, когда она присылала деньги, не сообщил ей, что поступил в университет. Он всегда знал, что сестра любит его больше, чем он любит ее. Он вспомнил тот день, когда встретился с ней после девятилетней разлуки. Их встреча стала дождем после засухи, громом среди ясного неба.