Был май месяц, а если точнее — первое мая, Всемирный день труда. Обычно всегда трудившемуся до полного изнеможения врачу Лэй Бо в этот день наконец не надо было работать. Он спал весь день и даже не обедал. Окна в его съемной квартире были наглухо закрыты, не пропуская ни звука.

Примерно в четыре часа дня кто-то постучал в его дверь. Сначала стук был легким, а потом стали стучать все сильнее и быстрее. Нежившемуся в постели Лэй Бо пришлось встать. Он открыл дверь, но за ней никого не было. «Кто это ерундой занимается?» — ворчал Лэй Бо. И тут он вдруг увидел силуэт женщины, быстро спускающейся по лестнице. Он решил, что это и была та, которая стучала в дверь, и помчался за ней с криком:

— Остановитесь!

Женщина остановилась, повернулась и взглянула вверх на Лэй Бо. Несмотря на то что на лестнице было темно, он узнал свою старшую сестру. Сестру, которую не видел девять лет, милую и измученную путешествием. На ней была белая футболка, черные брюки, а на плече висела огромная холщовая сумка — как будто она пришла к нему, нигде не задерживаясь и даже не умывшись.

Он не назвал ее по имени, не произнес ни слова. Сестра смотрела на него и тоже молчала. Она не осмеливалась заговорить.

Лэй Бо молча спустился к ней, подошел, взял сумку с ее плеча, затем повернулся и пошел наверх, а сестра следовала за ним по пятам.

Когда она вошла к нему в комнату, первым делом аккуратно сложила его разбросанные повсюду вещи, собрала банки-ловушки для мух и комаров, кости от мяса, положила их в пластиковый пакет и накрепко завязала его. Затем она открыла окно, чтобы все посторонние запахи выветрились, и впустила свежий воздух. Грязную одежду она отнесла в ванную, собираясь постирать.

Тут брат не выдержал и сказал:

— Не занимайся этим. Выпей сначала воды.

Он передал ей бутылку с водой. Если точнее, она была наполнена водой лишь наполовину, остальное выпил он сам, но это была единственная вода, пригодная для питья.

Она взяла бутылку и, сияя от радости, начала пить. Для нее эти полбутылки воды обладали огромной ценностью, ведь их ей дал брат, девять лет не желавший знать ее. Она села на диван и пила медленно и торжественно, растягивая удовольствие. Она отпивала глоточек, останавливалась, потом снова делала глоток.

— Ты постучалась, почему же сразу не вошла? — спросил брат.

Сестра, опустив голову, теребила в руках кружку.

— Я снизу смотрела на окна твоей квартиры, в них очень долго не было никакого движения, и на улицу ты не выходил. Я забеспокоилась, не заболел ли ты, поэтому побежала наверх и постучала в дверь. Если бы ты не открыл, я бы вызвала врача.

— Я валялся в постели. — Тут он внезапно вспомнил: — А как ты узнала, что я здесь живу?

— Я навела справки. Еще узнала, где ты работаешь. — Она оглядела его квартиру площадью примерно восемьдесят квадратных метров с двумя спальнями и гостиной. — Ты ее купил?

— Снимаю, — ответил брат. — Откуда ты приехала?

— Из Гуанси.

— Как давно ты там живешь?

— Семь лет.

Брат молчал, испытующе глядя на нее.

— Я преподаю в одной начальной школе в Гуанси. А год назад стала ее директором. — Она особенно подчеркнула свою должность, чтобы брат понял, что теперь она добропорядочная гражданка.

— Как ты стала учительницей? — спросил он, имея в виду, что для того, чтобы работать учителем, необходимо иметь определенную квалификацию, как и врачу.

Она именно так и поняла его:

— Я училась в педагогическом институте, поэтому после окончания и пошла работать учительницей.

Брат изумленно уставился на нее:

— В каком институте? Где?

— В Педагогическом институте города Юнчжоу, это в Наньнине, в провинции Гуанси. На следующий год после того, как ты поступил в Медицинский институт Сычуаньского университета, я снова сдала государственные экзамены. Но результаты были не очень. Окончив институт, я осталась работать в Гуанси, в небольшом поселке Налян на границе с Вьетнамом.

— Я никогда не был в Гуанси, — сказал он и замолчал.

Глядя на молчащего брата, сестра произнесла:

— Я увидела, что с тобой все хорошо, ты здоров, я могу быть спокойна. Ты должен заботиться о себе, питаться вовремя, отдыхать. Я пойду.

— Сестра! — позвал он вставшую с места Лун Мин.

Она не двигалась, ведь на самом деле она ждала этих слов.

— Ты давно знаешь, что я тут живу?

— Да.

— А раньше ты приходила?

— Да.

— Сколько раз?

— Когда выдавались выходные.

— Когда ты приезжала, меня не было дома?

— Был.

— А почему ты не заходила?

— Я думала, ты ненавидишь меня. Не хочешь меня знать. — Не успела она договорить, как слезы хлынули из ее глаз. — Когда ты учился в Сычуаньском университете, я ездила украдкой посмотреть на тебя. Где было твое общежитие, где проходили занятия, во что ты одевался, какую обувь носил — я все это знаю.

— А домой ты ездила? — его глаза тоже были полны слез.

— Ездила.

— А почему мама мне не рассказала?

— Потому что я так же на улице, в толпе, украдкой смотрела на нее.

— Сестра! — выкрикнул Лэй Бо, не в силах сдержать свои чувства. Он подошел к сестре и разрыдался.

Она обняла его. Они не обнимались больше девяти лет, которые прошли с их последней встречи. Лишь до того, как ему исполнилось три годика, она каждый день обнимала его.

— Сестра, не уезжай сегодня!

— Хорошо, я не уеду, — слезы радости капали, как дождь после долгой засухи. Словно свежие лепестки цветка, она склонилась к любимому брату.

Через сорок минут, совершенно обновленные, они вышли из дома, поймали машину и отправились в лучший, по мнению Лэй Бо, ресторан города. Там они ели, пили и болтали.

— Сестра, ты вышла замуж? Кто твой муж?

— Нет. Я даже ни с кем не встречалась, какая уж тут свадьба.

— Почему?

— А ты? Встречался с кем-нибудь? — ответила она вопросом на вопрос.

— Один раз, но все разрушилось.

— Почему?

— Она не была такая красивая, как моя сестра, не любила меня так, как сестра, не так…

— У меня девять лет не было возможности любить тебя, мы девять лет не виделись, мне уже скоро тридцать, где ж я красивая-то?

Брат уставился на нее:

— Сестра, пообещай мне как можно скорее найти себе мужа, а мне — зятя. И мы все вместе поедем навестить маму.

— Как можно скорее… Боюсь, это не так легко…

— В Гуанси нет хороших мужчин? Тогда я здесь тебе найду, познакомлю! — Он крепко задумался. — У нас в администрации есть один доктор наук, недавно вернувшийся из Германии, тридцать… пять или шесть лет. Чуть ниже меня ростом. Примерно метр семьдесят пять. По характеру нормальный, не злоупотребляет алкоголем, и я не заметил, чтобы он вел развратный образ жизни.

— Не стоит утруждаться ради меня, лучше возьмись за свою личную жизнь, — сказала сестра. — А я верю, что в Гуанси есть хорошие мужчины, просто они мне еще не встретились.

— В общем, если ты не выйдешь замуж, то и я не женюсь!

— Я не такая, как ты. У меня презренная жизнь и тяжелая судьба, мне многое пришлось пережить. — Она выпила вино. — Я думала, что поступлю в институт, найду приличную работу, буду учительницей и директрисой, и моя судьба изменится, жизнь станет спокойной… — Она махнула рукой. — Ладно, не будем об этом…

Брат смотрел на нее во все глаза:

— Сестра! Ты должна мне рассказать! Обязана рассказать!

— Нет.

— Если не расскажешь, я выпрыгну в окно! — Он резко вскочил и указал на открытое окно.

— Нет!

Брат сел.

— Сестра, я прошу тебя. Скажи, в чем дело? Что случилось? Скажи мне. Я помогу — кто знает, может быть, я смогу помочь.

— Нет, ничего. Со мной все хорошо. Я наговорила лишнего.

Брат сердито отбросил палочки:

— Все, не буду больше есть, едем домой!

В тот вечер сестра осталась на ночь в квартире брата. Они лежали, разделенные стеной, двери в комнаты были открыты, потому что сестра думала, что брат напился, а он то же самое думал о ней, и они проявляли внимательность и заботу друг о друге.

В глубокой ночи раздался плач сестры, разрывающий душу и сердце, и, словно бурный прилив или цунами, накрыл переживающего за нее брата и вынес его в ее комнату.

Он встал перед ней на колени.

— Вставай!

Брат продолжал стоять, не шевелясь.

— Братишка, вставай, говорю.

— Если не расскажешь, я не встану.

Сестра держалась довольно долго, глядя на стоящего на коленях брата, но все-таки не выдержала:

— Расскажу, я все тебе расскажу.

И она рассказала ему все перипетии своей судьбы, абсолютно все.

Выслушав ее рассказ, брат произнес:

— Я убью этого ублюдка! — Он поднялся и начал ходить взад-вперед по комнате. — Сестра, я поеду с тобой в Гуанси и убью его.

Она покачала головой:

— Братишка, я ни в коем случае, ни за что не разрешаю тебе вмешиваться. Твоя жизнь — это самое дорогое, что есть на свете, никто не сможет заменить.

— А если я убью его и не заплачу́ за это жизнью?

— Разве такое бывает? За плохой поступок всегда наступает возмездие. А вот за добрые дела не всегда дается воздаяние, и хороший человек вовсе не обязательно получает награду за добро.

— Я что-нибудь придумаю. Я проходил тест на коэффициент умственного развития, у меня он — сто шестьдесят! Я уверен, что что-нибудь придумаю, сделаю так, что не будет ни крови, ни следов, никто об этом не узнает, и жизнью платить не придется.

— Нет, я не…

— Я уже принял решение, — оборвал ее на полуслове брат. — Не препятствуй мне, впрочем, у тебя это и не получится. То, что я убью этого ублюдка Линь Вэйвэня — это вопрос времени, вопрос выбора средств и способа.

Сестра уставилась на него:

— Как же ты сможешь убить его, защитить себя и гарантировать, что с тобой все будет в порядке?

— Я же врач, специалист по сердечно-сосудистым заболеваниям. Уверен, я смогу использовать ту сферу, которой владею в совершенстве, и разработать идеальный план. В принципе, я и сейчас уже четко представляю, как действовать, надо только произвести конкретные расчеты, все обдумать и поэкспериментировать.

— Что бы ты ни придумал, я должна буду это одобрить! Ничего не предпринимай без моего разрешения.

— Естественно! Я же даже не знаю, кто такой Линь Вэйвэнь и как он выглядит — об этом ты должна будешь мне рассказать.

— Я говорила не о том, что просто скажу тебе, как он выглядит, и все, а имела в виду вопрос безопасности. Вот это — самое важное. Я разрешу тебе действовать так или иначе только при условии твоей безопасности и наличия абсолютно надежного, безупречного плана.

— Не беспокойся, сестра. Я скажу тебе сразу, как придумаю план. Без твоего разрешения не буду ничего предпринимать и в Гуанси пока не поеду, — успокоил ее брат, глядя на изможденную рыданиями сестру с красными, опухшими глазами. — Ты поспи немного. Я разбужу тебя, когда придет время, и отвезу в аэропорт.

Сестра взглянула на своего любимого и любящего ее брата:

— Я не смогу заснуть. Хочу подольше посмотреть на тебя и пообщаться.

Брат вышел и вернулся с полотенцем, которое протянул сестре.

Полотенце было влажное и горячее, оно лежало на лице сестры, но согревало ее сердце.

Сестра вернулась в Гуанси.

Через месяц подоспел и план ее брата.

Он позвонил ей ночью и вкратце его изложил:

— Я подобрал одно лекарство. Если человек его выпьет, у него появятся симптомы аритмии сердца и сердечной недостаточности, и в течение недели его настигнет внезапная кардиогенная смерть от мерцания желудочков. Это лекарство лучше всего из напитков сочетается с алкоголем, не изменяет его вкусовые качества. Человек, выпив напиток с подмешанным в него лекарством, умрет в течение недели, и будет установлено, что это была внезапная кардиогенная смерть, то есть естественная смерть, а не убийство.

— Какое именно лекарство?

— Сердечный гликозид. Если буду вдаваться в подробности, ты все равно не поймешь, — ответил брат. — Я его испытал на обезьяне, все прошло успешно.

— Ну куда же это годится? Обезьяны же отличаются от людей!

— Чем они с нами похожи и чем отличаются — это я знаю лучше, чем ты. Когда я подбирал лекарство, естественно, сделал соответствующую корректировку. Так что в этом отношении не будет никаких проблем.

— А в чем могут быть проблемы?

— Если мы с тобой будем действовать скоординировано, то никаких проблем не будет.

— Как именно мы будем действовать?

— Ты позовешь этого человека на встречу, а я воспользуюсь случаем и подмешаю лекарство в его напиток. Я его знаю, а вот он меня — нет. Я могу переодеться официантом и подать ему напиток. Чтобы ни у кого не возникло подозрений, ты тоже можешь выпить вместе с ним, но потом тебе нужно будет сразу же принять противоядие, которое я тебе дам. Вот так, — сказал брат.

Сестра пребывала в нерешительности:

— Я подумаю. Пока не наступит совсем безвыходная ситуация, я не дам согласия.

— Сестра, тебя сейчас снова толкают на путь проституции, разве это не безвыходная ситуация? — твердо и отчетливо произнес брат. — Что должно произойти, чтобы ты решилась? Хочешь дождаться, когда все общество узнает твое прошлое? Хочешь публично лишиться положения и доброго имени? Или ждешь, когда все твои ученики превратятся в наркодилеров и наркоманов?

Его твердость и прямота возымели эффект, сестра сказала:

— Хорошо, жди, когда я сообщу тебе.

— Я с завтрашнего дня возьму отпуск на пятнадцать дней.

Сестра взглянула на календарь, чтобы запомнить дату звонка брата — одиннадцатое июня, утро.

В течение нескольких дней после его звонка сестра не могла есть, не могла спать, перестала здороваться с учебно-административным персоналом школы, как будто потеряла память. Когда ей надо было проводить урок, она давала ученикам задание на самостоятельное обучение, словно была нездорова. В ее голове вертелись мысли только про убийство с тремя основными действующими лицами: она сама, брат и Линь Вэйвэнь. Линь был жертвой, а она с братом — сообщниками-злоумышленниками. Убивать или нет — тут она имела право решающего голоса. Она изо всех сил пыталась набраться решимости, но те твердые и прямые слова брата, как морская буря, безжалостно толкали ее к действию. Если смело двигаться вперед, то корабль либо потонет, либо все-таки прибудет на берег свободы. Ей было страшно, что корабль может затонуть, но не было ни минуты, чтобы берег свободы не манил ее к себе.

Эсэмэска от Линь Вэйвэня утром восемнадцатого июня подтолкнула ее к принятию решения:

Линь Вэйвэнь: Уже спишь? (2015.6.18 00:23)

Лун Мин: Нет. (2015.6.18 00:25)

Линь Вэйвэнь: А что делаешь?

Лун Мин: Готовлюсь к урокам.

Линь Вэйвэнь: Сто раз уже тебе говорил, что директор школы может не проводить занятия лично.

Лун Мин: А я сто раз говорила, что не надо мне про это твердить.

Линь Вэйвэнь: Я думаю о тебе.

Лун Мин: Ты думаешь о моих учениках.

Линь Вэйвэнь: И о них тоже. Помнишь план, о котором я тебе говорил? В ближайшее время он будет реализован. Ты готова?

Лун Мин: Оставь в покое меня и моих учеников, прошу тебя и предупреждаю.

Линь Вэйвэнь: Предупреждения бесполезны.

Его эсэмэски имели оттенок фривольности, пренебрежения, а упомянутый им план, который он собирался реализовать в ближайшее время, как окончательный приговор, привел ее в отчаяние. Секретаря парткома уезда Цзинлинь уже повысили, и Линь Вэйвэнь планировал поставить на освободившееся место начальника уезда Фан Чжэна, для чего Лун Мин должна была переспать с тем, кто мог принять такое решение. Оставалось либо пойти на это, либо убить Линь Вэйвэня.

Лун Мин набрала номер брата:

— Приезжай!

19 июня во второй половине дня Лэй Бо прибыл в Цзинлинь и встретился с сестрой. На ее машине они отправились в Налян, чтобы взглянуть на место, где она работала и жила. Но сестра не дала ему выйти из машины, он мог лишь смотреть из окна. Через три часа они снова вернулись в уездный город. В машине брат дал ей противоядие, наказав, что если все-таки придется выпить вместе с Линь Вэйвэнем напиток, содержащий сердечный гликозид, то ей следует немедленно принять это противоядие.

20 июня в полдень Лун Мин послала СМС Линь Вэйвэню:

Лун Мин: Есть время? (2015.6.20 12:31)

Линь Вэйвэнь: Это смотря для кого. Для тебя — есть. (2015.6.20 12:32)

Лун Мин: Давай встретимся. (2015.6.20 12:32)

Линь Вэйвэнь: Окей.

В тот же день, около семи вечера, Лун Мин приехала в отель «Меконг», чтобы встретиться с Линь Вэйвэнем, как и договаривались. На ужин они отправились в VIP-зал V2 на третьем этаже. Во время заказа Линь Вэйвэнь спросил, какое вино будет пить Лун Мин. Та ответила — красное. Вскоре официант принес бутылку красного вина и открыл ее при них. Этим официантом был младший брат Лун Мин Лэй Бо. Как же он смог прикинуться официантом, смешавшись с другими? Для человека с коэффициентом умственного развития больше ста шестидесяти это было вовсе не трудно. Одним словом, он смешался с толпой официантов, принес им вино и открыл его. Лэй Бо разлил его по бокалам Линь Вэйвэня и Лун Мин.

— Мне нужен лед, — сказала Лун Мин.

Лэй Бо тут же положил ей в бокал с вином кусочек льда. А затем он взял еще кусок и поднес к бокалу Линь Вэйвэня.

— Мне не нужен лед!

Не успел он закончить фразу, как кусочек льда упал ему в бокал.

— Извините, давайте я заменю вам бокал, — сказал Лэй Бо.

Линь Вэйвэнь смотрел на этот кусок льда, как на радующую глаз прекрасную деву в бассейне:

— Ладно! Так тоже отлично! — Он махнул официанту рукой. — Все нормально, можешь идти.

Линь Вэйвэнь поднял бокал, но Лун Мин остановила его:

— Подожди! — Она видела, что лед еще не полностью растворился в вине. — Вино еще недостаточно холодное, будет невкусно.

— Хорошо, подождем, пока лед растает.

Линь тоже смотрел на лед в бокале, казалось, что он смягчился.

Лед таял, а лекарство, заключенное в нем, смешивалось с вином.

Лун Мин первая подняла бокал, пригласив Линь Вэйвэня выпить до дна.

Для него это стало неожиданностью, и он с удовольствием выпил вместе с ней.

— Я смотрю, ты перестала принимать все слишком близко к сердцу, — выпив вина, сказал Линь Вэйвэнь.

— Разве я могу принимать что-то близко к сердцу? Моя судьба в твоих руках, ты ее контролируешь.

Линь Вэйвэнь бросил на нее взгляд:

— Судя по твоим словам, ты недовольна и у тебя плохое настроение. Ты можешь быть не в настроении, сейчас можешь. А вот через неделю — нельзя! Ты не должна спать с начальником, будучи не в духе. Поняла?

— Значит, надо подождать, пока я буду в настроении.

— Нет, я уже договорился с руководителем на следующие выходные. На следующей неделе в субботу утром ты поедешь со мной в Наньнин. С нами поедет и начальник уезда Фан Чжэн, ведь это все затевается ради него. Вечером будем в деревне «Луна-100», в том же самом месте. Только в этот раз ты будешь спать не с Фан Чжэном, а с новым руководителем.

— А какое это будет число? — Лун Мин прикинулась, что не знает ответ.

Линь Вэйвэню потребовалось время, чтобы высчитать:

— Сегодня суббота, двадцатое число, значит, через неделю… — он начал загибать пальцы. — Завтра воскресенье, двадцать первое, понедельник — двадцать второе, двадцать третье, двадцать четвертое, двадцать пятое, двадцать шестое, двадцать седьмое… Двадцать седьмое! А что?

— Двадцать пятого у меня начнутся месячные, двадцать седьмого «тетушка» еще не уедет, — выдумала предлог Лун Мин.

Услышав это, Линь Вэйвэнь разволновался:

— Что же делать? Я уже договорился с руководителем!

Перенести на более позднее число.

— Перенести? Ты думаешь, это легко сделать лишь по моему желанию? Да ты знаешь вообще, какой это крупный руководитель? Как снова с ним договориться о встрече? Ты испугаешься, когда встретишься с ним, потому что наверняка видела его в телевизоре.

— Если «тетушка» не уедет, то я ничего не смогу поделать. Я же не могу с ней работать?

Линь Вэйвэнь взглянул на несговорчивую Лун Мин и будто что-то вспомнил:

— Ты что? Ты, наверное, просто не хочешь и поэтому специально отказываешься?

Лун Мин с трудом заставила себя сохранять спокойствие:

— Хорошо, можешь не верить. Я поеду с тобой, начальником Фаном и тем руководителем, если вам не кажется это неудобным.

Лун Мин была расстроена до слез.

— Судя по всему, это правда. И то, в каком ты сегодня настроении — это предвестник приезда «тетушки». Так что же делать, моя ласточка, моя Сяо Янь?

— Есть только один выход — заменить меня кем-нибудь еще.

— Да где ж я найду такую, как ты? Если все сделать плохо, то результат будет прямо противоположным! Ты хоть это понимаешь?

Лун Мин взяла бокал:

— Давай выпьем.

— Да какое там выпьем?! — громко сказал Линь Вэйвэнь, хлопая себя по груди. — Ох, у меня никогда сердце не болело, а тут от волнения может и заболеть, так мне тяжело!

Видя страдания Линь Вэйвэня, Лун Мин испугалась, что он умрет прямо сейчас. Она начала гладить его по спине, утешая:

— Это все моя вина. Я не то чтобы не хочу, да даже если и не хочу, то придется захотеть. Сейчас остается только ждать, чтобы «тетушка» приехала пораньше и уехала пораньше. Надеюсь, произойдет чудо. У меня бывало когда- то, что она приезжала раньше времени, пусть и сейчас произойдет чудо.

Линь Вэйвэнь немного успокоился после ее утешений:

— Как только «тетушка» приедет, сразу же мне сообщи. Я каждый день буду возжигать ароматные свечи перед Буддой, чтобы она приехала поскорее. Сделаю это прямо сейчас!

Он снял висевшее на шее изображение Будды, поставил на стол, сложил руки в молитве, отвесил золотому Будде земной поклон и начал бормотать молитвы…

Лун Мин смотрела на Линь Вэйвэня, который ради грязной цели обращался к божеству, и ее затошнило, но нельзя было показывать виду, нужно было терпеть, как минимум одну неделю. Если расчеты брата были верны, Линь Вэйвэнь умрет в течение недели. Если не умрет он, то умрет она. Она больше не будет продавать свое тело, ни в коем случае!

Простившись с Линь Вэйвэнем, Лун Мин тем же вечером вернулась в Налян. Она больше не встречалась с братом, хотя сейчас ей этого особенно хотелось. Брат звонил и несколько раз переспросил, приняла ли она противоядие? Выпил ли Линь Вэйвэнь вино с гликозидом в нем? Сестра терпеливо отвечала: приняла, выпил. Брат снова подчеркнул, что в ближайшие несколько дней ей не стоит никуда ездить, нельзя отлучаться из Наляна, ни на шаг не покидать его, чтобы как можно больше людей видели, что она тут. Сестра ответила, что понимает. Конечно, она понимала, что если вдруг будет установлено, что Линь Вэйвэнь был убит, и если вдруг в этом заподозрят ее, у нее будут доказательства, что ее не было на месте убийства. У брата был высокий коэффициент умственного развития, но и она не была дурой. Сегодня во время встречи с Линь Вэйвэнем она специально воспользовалась грядущим визитом «тетушки», чтобы избежать повторной встречи с ним, избежать его смерти как раз во время их встречи, избежать унизительного принуждения к занятию проституцией. Если все действия будут эффективны, будет ли это означать, что она спасена и свободна?

Только бы… только бы… только бы…

Во время ожидания смерти Линь Вэйвэня Лун Мин каждый день обращалась с молитвами к Будде. У нее в комнате не было его изображения, поэтому она обращалась к горе. Гора Тяньдэншань стала для нее Буддой, которому она каждый день отвешивала поклоны, умоляя всемогущего Будду избавить ее от моря страданий, а также благословить и защитить брата. И если это не слишком, то пусть он подарит ей немножко счастья — прощение матери, чтобы она снова признала ее и позволила вернуться домой.

В то время ученики и учителя школы готовились к семестровым экзаменам, поэтому, случайно увидев директрису, которая молилась, обратившись лицом к горе, все как один подумали, что их любимая и уважаемая директриса молится за их выдающиеся результаты. Растроганные школьники и их учителя передавали это известие друг другу, словно факел, и люди повсюду были в восторге и чуть не прыгали от радости.

Во второй половине дня двадцать шестого июня Лун Мин узнала, что Линь Вэйвэнь умер.

Эту новость принес человек из отдела по образованию. Этот сердечный человек из подразделения капитального строительства, отвечавший за постройку учебного корпуса «Вэйвэнь», первым прислал ей СМС:

«Линь Вэйвэнь умер, подготовьте черную ткань, чтобы закрыть корпус „Вэйвэнь“».

Прочитав сообщение, Лун Мин внезапно расплакалась. В этот момент она обходила коридоры, где располагались классы, и, прочитав эсэмэску, не успела уединиться и не могла проконтролировать свое состояние, поэтому расплакалась прямо на месте, да еще и в голос.

Ее рыдания, словно горн, превратили спокойную школу в бурлящий котел.

Людям было несложно понять, что причиной слез Лун Мин стала смерть Линь Вэйвэня. Ведь это он выделил три миллиона юаней на постройку нового учебного корпуса, а теперь этот благодетель умер, и вполне естественно, что директор школы, получавшей выгоды от его пожертвований, услышав известие о его смерти, в первый момент не смогла сдержать свою скорбь и горько заплакала. Так должно было быть, так полагается. Всем учителям и ученикам следовало обратить эту скорбь в силу и все-таки достойно сдать экзамены.

Пятого июля, в тот день, когда завершились семестровые экзамены, в школу вдруг приехала полицейская машина и под проливным дождем увезла директрису Лун Мин.

Но уже через день люди снова увидели ее — она появилась на школьной спортплощадке, провела церемонию выпуска шестого класса и объявила о начале каникул.

После этого школа опустела, неизвестно, кто еще тут оставался, возможно, лишь только одна директриса.

Никто, кроме Лун Мин и влюбленного в нее полицейского, не знал, что произошло летом.

Брат Лэй Бо знал об этом полицейском от Лун Мин.

Сестра по телефону смущенно рассказала ему все по порядку:

— Этот полицейский арестовал твою сестру, потом отпустил. У него рост — метр восемьдесят, такой же высокий, как и ты. Такого же возраста. Настоящий гуансиец. Ему все равно, что я старше, но вот мне не все равно. У меня противоречивые чувства, и не только из-за возраста. Он навел справки обо мне, съездил в те места, где я жила — Юнчжоу, Дунгуань, Фуцзянь, а еще на нашу родину — Линьшуй. Он побывал везде. Брат, ты должен быть очень-очень осторожен. Мы не должны больше созваниваться.

Последний раз брат с сестрой разговаривали по телефону двенадцатого августа.

А восемнадцатого августа Лэй Бо был арестован.