Первый же урок в первый день занятий в последнем классе школы начался с того, чего я боялась больше всего.
Нам предстояло выбрать себе напарника.
— Разбирайте руководства и учебники, разбивайтесь по парам и занимайте рабочие места, — сказал наш химик, мистер Мессершмидт, указывая на свой длинный стол, где нас ждали аккуратные стопки учебников и брошюр. Он быстренько посчитал нас, показывая на каждого ученика пальцем и шевеля губами. — В нашем классе нынче нечетное количество учеников, — добавил он хмуро, словно его подсчеты дали неожиданный результат. — Так что, если придут все, кому-то весь год придется работать одному.
Нет… только не нечетное число…
Мое сердце заколотилось, как бывало всегда, когда появлялась вероятность, что я могу оказаться одна. Как-то на уроках ритмики, когда мы разучивали кадриль, я оказывалась лишней целых две недели подряд и стыдливо стояла одна у стенки до тех пор, пока учитель не попросил кого-то из девочек уступить мне место, чтобы и я могла попрактиковаться. И хотя химия давалась мне лучше всего, это не являлось гарантией того, что Джилл Джекел снова не останется в одиночестве.
Подойдя за учебником и руководством, я сделала попытку убрать с лица это жалкое выражение, но втайне надеялась поймать чей-нибудь взгляд.
Бекка тут, но она пользуется большой популярностью… Я посмотрела в ее сторону, она смеялась над какой-то шуткой Сета Ланье — они, наверное, и будут работать вместе…
Я убрала за ухо прядь прямых каштановых волос, которые постоянно выскакивали из хвоста, и протянула руку за руководством, стараясь казаться спокойной и безразличной. В случае чего всегда можно сделать вид, что я хотела работать одна.
— Эй, Джилл!
Я повернулась и увидела, что ко мне протискивается Дарси Грей, она тоже схватила руководство, во мне вновь вспыхнула надежда, несмотря на весь скепсис.
Дарси, похоже, собиралась мне что-то сказать. Или попросить меня о чем-то. Неужели Дарси Грей хотела работать вместе со мной? Мы были лучшими ученицами в классе… Это было бы понятно…
— Как дела? — поздоровалась я, поднимая тяжеленную книгу, подобранную для нас мистером Мессершмидтом. «Основы мира химии» Стерна и Энвора, 17-е издание. Добротная классика. У моего отца дома, в кабинете, было какое-то из более ранних изданий. Конечно же оно лежит там и сейчас, но на эту священную территорию вход теперь воспрещен.
— Хотела сказать тебе, что третий стол отстойный, — сообщила Дарси, протягивая руку за учебником. Она недовольно уставилась на обложку, словно не одобряла выбор учителя, а на меня она даже не смотрела. — Я за третьим в прошлом году сидела, горелки Бунзена там плохо работают. Меня это так бесило, а менять место мне мистер Мессершмидт не разрешил.
А… вот в чем дело. Дарси лишь рассказала мне, за какой стол не следует садиться. Но, наверное, это все равно мило с ее стороны. Хотя и не то, на что я надеялась. Я заметила, что у меня начинают гореть щеки, и мне стало интересно, догадалась ли Дарси, что я-то ждала, что она попросит меня работать с ней вместе.
— Спасибо.
— Не за что, — ответила она, по-прежнему не глядя на меня, и направилась к первому столу, за которым уже сидел Тодд Флик, ее парень. Красавчик Тодд, мозгов в голове у которого не было, но он делал все, что ему велела Дарси, без жалоб или даже вопросов. Наверное, для человека с таким властным характером, как у Дарси, он был идеальной парой.
С чего вдруг она решила позаботиться обо мне и предупредить насчет неисправных горелок? Мы с ней соревновались за звание лучшего ученика в классе, так что она могла бы и промолчать. И все сложилось бы так, как сложилось, возможно, не в мою пользу. Неужели Дарси настолько уверена в том, что она станет первой?
Возможно.
Я прижала книжки к груди, вдохнула поглубже и развернулась лицом я к классу. Как я и предполагала, большинство моих одноклассников уже разбились по парам, будто животные в Ноевом ковчеге. История с кадрилью повторялась — ребята ходили по классу, выбирали друг дружку и занимали рабочие столы. Кое-кто отстал и только сейчас направлялся за учебником, но в целом казалось, что все уже нашли себе напарника, и лишь я, как обычно, осталась в стороне.
Как посторонняя.
Хоть каплю достоинства сохрани, — говорила я сама себе, стараясь держать плечи ровно и начиная свое одинокое шествие в конец класса, присмотрев самый дальний стол, стоящий в углу. Я подумала, что если уж работать одной, то можно и сесть на отшибе. По крайней мере, никто не будет таращиться на мой затылок и стоящий рядом пустой стул.
Ho когда я уже была готова положить книжки, меня за руку схватила Бекка, смеясь, как обычно, беззаботно:
— Джилл, ты куда? Иди сюда!
Я удивленно заморгала:
— Что?
— Мы тут будем сидеть, — заявила Бекка, показывая на третий стол, — я заняла для нас место.
— Для нас?
Бекка посмотрела на меня так, будто я с ума сошла.
— Ну же, Джилл? Мы же вместе? То есть ты просто обязана мою шкуру спасти! Ты же в этом сечешь!
— Я… Я… — На миг я утратила дар речи, все еще сомневаясь. Бекка выбрала меня не потому, что мы подруги — друзей у нее вообще не счесть, — а потому, что я в данном случае могла оказаться ей полезна. Для нее, я так полагаю, это было офигенной причиной, чтобы выбрать меня в партнеры. Человеку, которому никогда не приходилось беспокоиться о том, что она может остаться без пары, это совсем не казалось обидным.
Так почему же я расстроилась, поняв, что во мне в первую очередь видят помощника для сдачи лабораторных по химии?
К тому же Бекка выбрала третий стол, который, по словам Дарси, неисправен.
— Пойдем за десятый, — предложила я, показывая в угол. — Я слышала, что третий…
— Ни за что, — перебила меня Бекка, все так же улыбаясь. — Я хочу быть поближе к Сету, а он за пятым, прямо за нами.
Я помедлила еще секунду, понимая, что если уж Бекка хотела сидеть рядом с Сетом, то даже неисправная горелка, из-за которой мы обе могли погибнуть, не заставит ее сдвинуться с места.
Я последний раз взглянула на пустой стол в конце кабинета.
Потом пошла с Беккой за третий, неловко вскарабкалась на высокий стул. Услышав, как кто-то сел сзади, Дарси повернулась, чтобы посмотреть, кому достались злосчастные горелки, и окинула меня удивленным взглядом, словно говоря: «Я же тебя только что предупредила!».
Я вяло улыбнулась и пожала плечами, а Дарси закатила голубые глаза и снова отвернулась от нас.
— Так, ребята, — начал мистер Мессершмидт, хлопая в ладоши, чтобы привлечь наше внимание. — Все нашли себе места и напарников? — Он снова посчитал нас. а потом сверился с записью на бумажке, и опять нахмурился: — До сих пор, похоже, кого-то не хватает…
Как раз в этот момент открылась дверь и вошел Тристен Хайд. Он опоздал. Ему, похоже, было все равно, что все уже собрались. Он прошел мимо стола мистера Мессершмидта, взял на ходу книгу и кивнул, прямо как и я. Словно он тоже признал, что это хороший учебник.
Учитель наблюдал за ним молча, но его губы вытянулись в тонкую полоску.
— Мистер Хайд, вы опоздали, — наконец произнес он, когда Тристен не спеша брал со стола руководство.
— Извините, — рассеянно ответил Тристен. Он явно был больше озабочен попытками засунуть брошюру в свою потрепанную сумку, как будто и не намеревался изучать правила и предписания.
Я заметила, что за лето он слегка загорел, его густые пепельные волосы выгорели, и я на миг задумалась о том, где он провел лето, чем занимался в последние месяцы. Тристен участвовал в забегах по пересеченной местности, он был звездой беговой дорожки. Может, он просто… бегал? Или летал в Англию? Я слышала, что его отец практикующий психиатр, а в Америку его пригласили читать лекции. Может, они на каникулы ездили домой?
В городе я его летом точно не встречала. Но, с другой стороны, я вообще никого из одноклассников не видела. Я работала в подвале «Карсон Фармасьютикалз», мыла там оборудование и вела учет. Жалкая работенка, которую мне выбил бывший босс отца. И хотят я ее просто ненавидела, забота мистера Лейна мне была приятна, особенно с учетом того, в чем компания обвинила моего отца за несколько месяцев до того, как его убили на их территории.
А еще, на наше счастье, в больнице «Мерси Хоспитал» крайне не хватало медсестер, так что мама не потеряла работу из-за срыва, который с ней произошел после похорон отца.
Да, все могло быть и хуже. Но почему-то я не чувствовала, что мне хоть в чем-то повезло.
Тристен по-прежнему стоял неподалеку от учительского стола, высматривая себе место в классе. Было ясно, что все уже разбились по парам, но он, по всей видимости, не расстроился и не впал в отчаяние.
— У тебя есть уважительная причина? — поинтересовался мистер Мессершмитт, протягивая руку.
— Нет, — ответил Тристен, продолжая так же спокойно осматривать класс.
— А… — Мистер Мессершмидт, похоже, не знал, как реагировать на полное равнодушие Тристена и его нежелания оправдываться. — Ну, садись, пожалуйста.
— Ага, — согласился Тристен и пошел по центральному проходу.
— У нас в этом году нечетное количество учеников, — отметил учитель.
— Хорошо, — сказал Тристен, направляясь к одинокому столу. К десятому, за который чуть не села я.
— Думаю, у нас может быть одна группа из трех человек, — предложил мистер Мессершмидт, глядя на неприкаянного ученика. — Можешь присоединиться…
— Нет, все в порядке, — перебил его Тристен, с тяжелым ударом ставя сумку на стол, тем самым заявляя, что это отныне его место. Он легко уселся на стул и начал листать учебник, как бы исключая мистера Мессершмидта — да и всех нас — из своего поля зрения.
Наступило неловкое молчание, мы все продолжали смотреть в конец класса, на Хайда. Он не отрывался от книги,
— Ну ладно, — наконец сказал химик, опять начав хлопать в ладоши, прерывая возникшую паузу и пытаясь снова обрести контроль над классом, которого его как-то лишил Тристен своим презрением… ко всему.
В последующие полчаса учитель муторно пересказывал нам содержание лабораторного руководства, страницу за страницей, известив нас насчет всех способов, которыми мы могли бы досадить различным аварийным бригадам, школьному округу и всей Пенсильвании: ошпарившись, обжегшись, задохнувшись или вообще взорвав друг дружку, ежели что-то в наших опытах будет сделано не так.
Мистер Мессершмидт в прошлом году вел у меня основы химии, так что все процедуры мне были уже знакомы, но я все равно открывала руководство на тех страницах, которые он называл.
Но мысли мои почему-то то и дело уплывали в конец класса. К Тристену.
Он вообще хоть помнил тот день на кладбище? Стоит ли сказать ему, хоть когда-нибудь, что он тогда был прав… и не прав? Что в каких-то отношениях стало лучше… а что-то, наоборот, куда хуже, особенно когда полиция стала лезть в дела моего отца и вскрылось, что он вел двойную жизнь? По ночам в лаборатории «Карсона». Мутные изображения с камер наблюдения. Неожиданные кражи химикалий, которые казались весьма безобидными, — но, тем не менее, отец все же крал.
Мама тоже еле держалась.
Моя боль слегка отступила, как и обещал Тристен, когда обнимал меня на кладбище. Но я бы не сказала, что жизнь стала «лучше».
Когда-нибудь я смогу ему об этом рассказать?
Я, разумеется, понимала, что не смогу. Мы ведь даже больше не разговаривали, разве что время от времени здоровались в коридорах. Я не хотела раскрываться перед ним только из-за того недолгого момента близости на кладбище. Но я, тем не менее, посматривала на него через плечо. Я заметила, что он в руководство по проведению лабораторных и не смотрит. Вообще убрал его со стола. Тристен читал учебник, губы у него были поджаты, что придавало ему вид крайней сосредоточенности, словно его целиком поглотила какая-то мысль или теория.
Я смотрела на его лицо и думала: эти губы касались моих губ.
Теперь мысль об этом удивляла. Сейчас казалось, что между нами с Тристеном пролегла пропасть, несмотря на то что мы находились в одном кабинете. Неужели он когда-то мог обнимать меня и гладить по волосам?
Как и вообще весь этот период моей жизни, это казалось мне частью какого-то безумного сна. Просто кошмара.
Должно быть, я так явно пялилась на Тристена, что он почувствовал мой взгляд, оторвался от книги и, застав меня врасплох, вопросительно поднял брови… и улыбнулся. В этой улыбке я увидела и удивление, и вопрос, он даже в какой-то мере, наверное, поддразнивал меня. Его ухмылка как бы говорила: «Я? Неужели? Ну что ж, я польщен».
НЕТ!
Я резко отвернулась обратно, лицо у меня тут же раскраснелось. И чего я так на него таращилась?
Бекка все это заметила, пихнула меня локтем и прошептала:
— Что это было?
— Ничего, — ответила я на полном серьезе. — Ничего!
Потом прозвенел спасительный звонок, я собрала книги, не глядя больше на Тристена. К счастью, Сет сразу же предъявил свой права на Бекку — или, может, она на него, — но мне удалось избежать лишних вопросов.
Однако на этом мои сложности не кончились. Когда я уже шла к двери, мистер Мессершмидт крикнул:
— Джилл! Дарси! Хайд! Подойдите ко мне! Хочу вам кое-что сказать.
Я повернулась к учителю, чтобы попытаться понять, что ему от нас надо, и увидела у него в руках несколько сложенных ярко-зеленых листов бумаги.
— Иду, — ответила я, когда он начал размахивать этими листами, подзывая нас к себе.
Благодаря неоновому освещению бумажки эти действительно выглядели очень призывно. Но на самом деле эта яркая листовка, на которой было напечатано мое имя, оказалась билетом во тьму.
Эта тьма поджидала меня в школе.
В собственном доме.
Да и во мне самой.
И стоя рядом с Тристеном и Дарси, которым предстояло отправиться в это мрачное путешествие вместе со мной, я раскрыла листовку и стала читать, что в ней написано.