Oт страха Лоо опустился на четвереньки.

Он хорошо знал, что наказанием за это служило изгнание из стада. Но когда прямо с неба показался нестерпимо яркий луч и, выйдя из облаков, уперся в высокий холм, Лоо забыл все запреты, ноги его подкосились, и он упал на руки.

Грохот разнесся по окрестностям, более сильный, чем любой гром, который Лоо слышал когда-либо.

Когда Лоо, борясь с отчаянным страхом, приподнял голову, он увидел, что из облаков прямо на сухую верхушку холма спустилось что-то большое, блестящее и мечущее пламя.

Больше Лоо ничего не видел. Он полз задом, пока страшную картину не скрыли заросли. Он полз, забыв, что умеет ходить и что передвигаться на двух ногах легче и быстрее.

Он опомнился, только когда поскользнулся на косогоре, влажном от дождя, и скатился в воду.

Фыркая, он поплыл к далекому мысу. Все сородичи Лоо плавали не хуже, чем ходили по суше. Иначе им трудно было бы передвигаться в родных местах, где вода, льющаяся сверху, и вода, чавкающая под ногами, образовала как бы основную стихию. Густые, непролазные заросли, тянувшиеся без конца, представляли такое труднопроходимое препятствие, что, когда надо было передвигаться быстро и далеко, Лоо, как все, избирал водный путь. Переплыв озеро, он вылез на берег и затряс телом так, что с густой шерсти во все стороны полетели брызги. До Больших Пещер пришлось идти долго, кружным путем, и пока Лоо пробирался среди зарослей, он несколько успокоился. Трудно сказать, что больше всего ошеломило его в картине, которую он видел недавно. Пугающим в этом зрелище была его непонятность. Конечно, гром страшен, и молнии страшны, но тут все объяснимо.

Это небесные коу сердятся и перебраниваются друг с другом, не поделив добычу. Важно только не попадаться под руку разгневанным коу. Обычно старейший из них вмешивается и наводит порядок, и они, поворчав, успокаиваются. Но небесные коу невидимы, говорит старый Хц. Они живут высоко за облаками и никогда не спускаются на сушу.

Только иногда они швыряют вниз остатки своей пищи. Эти объедки подбирались народом Лоо и бережно хранились в Священной Пещере — тяжелые, жесткие куски. То, что не разгрызли зубы небесных коу, крепче камня. Только один камень — талаху — может сравниться по твердост с объедками небесных коу. Из талаху лучшие охотники делают наконечники для «летающих жал».

Но никогда еще небесные коу не покидали своих жилищ в облаках и не спускались к двуногим.

Старый Хц говорил, что этого никогда не было.

А если бы они решили это сйелать, это выглядело бы примерно так, как то, что видел Лоо.

Лоо даже подпрыгнул на месте, так поразила его эта мысль. О, Лоо недаром считается одним из умнейших в своем племени.

Он побежал, торопясь сообщить об открытии.

Нгарроба в голубом скафандре бежал, широко расставляя ноги, чтобы не упасть в жидкую грязь, но расстояние между ним и тавтолоном сокращалось.

Неуклюжее животное, переваливавшееся, как утка, на задних ногах, выглядело бы смешным, происходи дело в другой обстановке.

Размерами и очертаниями оно отдаленно напоминало кран для сборки трех-четырехэтажного здания, если бы тот вздумал вдруг скакать. Увесистый корпус опирался на могучие лапы и хвост толщиной в ствол хорошего дерева. Дальше кверху туловище постепенно утончалось и почти без всяких плеч переходило в длинную сужающуюся шею. Шея заканчивалась смехотворно маленькой — похожей на змеиную — головой. Наверху у туловища свисали слабые передние лапы, беспомощно болтавшиеся в такт прыжкам.

Карбышев порывисто отдернул пневматический клапан кармана. Конечно, было непростительным легкомыслием захватить один пистолет на четверых. Но ведь предыдущая экспедиция на Венеру, как известно, вовсе обошлась без оружия. А сейчас Карбышев с острым беспокойством думал, успеет ли он достать пистолет, прежде чем тавтолон нагонит вице-президента Африканской академии наук, и что произойдет, если он опоздает.

Нгарроба упал в тот самый момент, когда Карбышев нажал спусковой крючок. Синяя молния сверкнула, коснувшись рыжего туловища с гладкой, словно резиновой, кожей. Тавтолон упал: зад его вместе с опорными ногами и хвостом, словно парализованный, остался на месте, а часть туловища с шеей и головой рухнула наземь.

Теперь в дело вмешались Гарги и Сун Лин. Гарги, тонкий и изящный даже в своем желтом скафандре, быстро подбежал к Нгарробе. Сун Лин помог ему приподнять голову африканца. Сквозь прозрачный шлем было видно посеревшее лицо Нгарробы. Он шевелил губами, но нельзя было разобрать, что он говорит. Кто-то догадался, наконец, выпрямить погнутую антенну на шлеме Нгарробы.

Пылкий африканец обрел дар речи.

— Что случилось с этой скотиной? — воскликнул он, озираясь по сторонам. — Взбесилась она, что ли?

— Да что, собственно, произошло? — спросил Сун Лин. — Вы появились из зарослей так внезапно. И сразу выскочило это чудо и погналось за вами. Вы раздразнили его чем-нибудь?

— Очень мне нужно дразнить такую дурацкую тварь, — проворчал Нгарроба. Рукой в перчатке он повернул краник внизу шлема и, поймав губами выдвинувшуюся трубку, хлебнул глоток коньяку. — Вы же знаете, что у этой махины мозга на самую крошку. Но, с другой стороны, всему миру известно — и это напечатано в трудах всех семи предыдущих экспедиций на Венеру, — что тавтолоны никогда не нападают на человека.

— Возможно, этот тавтолон не читал научных трудов земных экспедиций, — заметил Гарги. — Они ему просто не попадались.

— Что же все-таки произошло? -мягко, но настойчиво напомнил Сун Лин.

Нгарроба встал и сделал машинальное движение рукой, как если бы хотел вытереть пот на лбу. Он бросил взгляд на неподвижное тело рыжего чудовища.

— Подхожу я к озеру, — начал он. — Самое обыкновенное озеро. И вижу картину, типичную для этой планеты, во всяком случае для той ее части, которая исследована. Ия, воды на разных расстояниях от берега торчат бутоны знаменитой гигантской лилии Венеры и среди них две или три головы этих тварей (положительно, африканец не в состоянии был произнести биологическое название тавтолона). Вы же знаете, что эти шагающие экскаваторы свободно шляются по болотам, а любимое их занятие сидеть на дне озера, высунув наружу свою глупую башку. Такие, можно сказать, громадины, а питаются всякой мелочью — ракушками, жуками и прочей дрянью.

— Говорите спасибо, что они не едят путешественников, — заметил Карбышев. — И вообще не так уж плохо, что здесь не водится ни гигантских крокодилов, ни саблезубых тигров, ни других крупных хищников.

— Да, конечно. Но оказывается, что и пожиратели ракушек могут быть опасны. Так же как, например, сошедший с ума трактор.

— Дальше, — терпеливо заметил Сун Лин.

— Я спокойно смотрю на эту картину. Вдруг вижу, прямо надо мной возникает голова этой милой крошки, кусты начинают раздвигаться под напором ее туловища. Я-то читал труды всех семи экспедиций на Венеру и отлично знал, что тавтолоны, — ученый впервые выговорил это слово, — самые безобидные существа на свете. Поэтому я, не задумываясь, отошел шагов на двадцать в сторону — как раз подвернулось чистое место — и продолжал вести наблюдения. Но тут красавица, — Нгарроба окончательно успокоился, — соблаговолила взглянуть вниз со своей четырехэтажной вышины и бросилась на меня, словно я червяк или улитка.

— Эта пасть, — покачал головой Карбышев, — не способна схватить такого мужчину, как вы, даже если бы тавтолон и принял вас за подходящую закуску.

— Кто знает, что ему взбрело в голову. Он мог меня просто-напросто раздавить, даже не заметив этого. Вы слыхали когда-нибудь, чтобы тавтолоны бегали так быстро? Вы ведь знаете, что я считаюсь неплохим бегуном на средние дистанции. А сегодня я поставил рекорд — правда, здесь притяжение несколько меньше земного, так что его не засчитали бы. Но этот тихоход, — он пнул тавтолона в бок, — оказывается, бегает еще быстрее.

— Он один знает, что с ним стряслось, — сказал задумчиво Гарги. — Когда он очнется?

Карбышев посмотрел на часы, вделанные в рукав оранжевого скафандра.

— Я вкатил в него весь заряд. Хватило бы и на троих таких зверюг. Но, думаю, минут через десять шок пройдет, и вы можете брать у него интервью.

— Может быть, лучше переговариваться знаками и отoйти подальше?-предложил Гарги. — Одного приключения на сегодня хватит. Ведь наша экспедиция только начинается… Смешная все-таки это была картина, — засмеялся он вдруг. — Огромная зверюга несется сломя голову, вытянув шею и переваливаясь, точно улепетывая от палки. А наш друг Нгарроба впереди.

— Улепетывая? — медленно повторил Сун Лин. — А вы знаете, это мысль. Может быть, на самом деле он вовсе и не думал ни на кого нападать.

— Но он бросился в мою сторону! — запальчиво сказал африканец. — Хотя я не стоял у него на дороге.

— Вы сказали, что отошли на свободное место? Туда же бросился и тавтолон. Он убегал от чего-то, прятавшегося в зарослях. Ага, он приходит в себя!

Дрожь пробежала по всему телу распростершегося в грязи животного. Потом маленькая головка приподнялась и сделала несколько качающихся движений из стороны в сторону. Шея конвульсивно дернулась раза два-три и вдруг напряглась, точно в нее накачали воздух. Похожее на смятый аэростат тело оживало и приобретало утерянную упругость.

Четверо людей в скафандрах внимательно следили за животным.

— Кто же его напугал? — в раздумье произнес Карбышев. — Ведь хищников, как утверждают предыдущие экспедиции, на Венере нет. Что еще могло нагнать страху на такую махину?

Гарги пожал плечами. — Мы находимся на совершенно не исследованном материке. Но что он делает? Нгарроба!

— Куда вы? Стойте! — закричал и Карбышев.

Но африканец уже бежал со всех ног к тавтолону.

Животное покачивалось на задних лапах, могучих и пружинистых, как рессоры стотонного вагона. Сейчас оно прыгнет!

— Ну, такая пылкость уже ни к чему! — Гарги побледнел.

Карбышев быстро сунул руку в карман, отыскивая запасной патрон. За разговорами он забыл, что пистолет полностью разряжен.

Но сделать никто ничего не успел.

Фигура в голубом скафандре вскочила прямо на хвост ожившей махины, у самого его основания, где он был толщиной с бочку. Рука Нгарробы протянулась вверх, словно он хотел потрепать или ударить животное по спине. В следующее мгновение тавтолон так подкинул задом, что Нгарроба отлетел шагов на пятнадцать и шлепнулся спиной в глубокую лужу.

Переваливаясь с боку на бок, гигант затрусил к воде, тускло отсвечивающей поодаль под густым пологом облаков.

— Теперь я понимаю, почему тавтолон погнался за вами, — говорил индиец, зайдя в лужу по колено и протягивая руку африканцу. — Вы первым напали на беднягу! Да обопритесь на эту палку, откуда вы ее взяли? Вот так! Мне не под силу вытащить вас.

— Вытрите ему шлем, — сказал Карбышев.

Когда протерли замазанный грязью прозрачный шар, венчающий скафандр, в глубине шлема засверкали белые зубы, а затем стало видно лицо вице-президента Африканской академии наук. На нем сияла такая широкая и торжествующая улыбка, какой его друзья еще ни разу не видели.

Перепачканный с ног до головы, он продолжал держать в руке «палку» — тонкий, длиной метра в полтора прут, похожий на камышину или тростинку.

— Если бы я не вытащил эту штуку в самый последний момент из спины моей приятельницы, она утащила бы ее с собой. Вот что заставило ее бежать из зарослей.

— Похоже на иглу, — сказал Гарги. — Вы встречали когда-либо шипы таких размеров?

— Нет, — возразил Сун Лин, — ничего похожего не найдешь ни в одном описании флоры Венеры.

— Значит, еще одно открытие?

— Да еще какое! — воскликнул вдруг Карбышев. Он казался крайне взволнованным. — Посмотрите внимательно!

— Не понимаю, — пожал плечами Гарги.

— Возьмите в руки!

Гарги взял «палку», которую ему передал Нгарроба, и провел двумя пальцами по всей ее длине. В конце пальцы уперлись в небольшой выступ. Затем «палка» сужалась, заканчиваясь очень твердым острием.

— Это… это… — возбужденно забормотал он.

— Дротик, — сказал Сун Лин. Глаза его остро блестели под прозрачным колпаком шлема.

— Вот это открытие! — закричал Нгарроба, чуть не приплясывая на месте. — Не зря я два раза шлепался в грязь… Какая удача, что я очутился на пути у этой скотины!

— Да, друзья, — торжественно сказал Карбышев, — наша экспедиция, вероятно, нашла первое доказательство существования разумных обитателей Венеры.

— Находящихся на такой ступени развития, что они уже умеют изготовлять простейшее оружие, — докончил Гарги.

— Будем надеяться, для охоты. — Сун Лин взял дротик из рук Гарги и внимательно оглядел наконечник.

Путешественники переглянулись.

— Зарядите же, наконец, ваш пистолет! — сказал Гарги.

— Электропистолет, как вы знаете, — заметил Карбышев, — средство самозащиты и потому действует только на коротком расстоянии.

Тем не менее он достал небольшой цилиндрик и вложил его в пистолет.

Нгарроба протянул руку к дротику.

— Дайте-ка его сюда!

Он подержал дротик в руке, словно примериваясь метнуть.

— Думаю, друзья, что с помощью этой игрушки никому из нас не удалось бы пробить такую броню, как кожа тавтолона.

— А наш скафандр она проколет шутя, — подтвердил Сун Лин. — Конечно, эта легкая ткань защищает от укусов всякой жалящей мелкой твари не хуже, чем тавтолона его толстая кожа. И мы отлично укрыты от главного врага — бактерий. Но перед дротиком…

Нгарроба пошевелил плечами, точно ощутил прикосновение к коже между лопатками.

Карбышев почувствовал желание обернуться. Позади никого не было. Только в зарослях, шагах в пятидесяти, шевельнулись два-три тонких ствола.

Гарги подошел к дереву, похожему на гигантский укроп. На нем не было листьев, ствол покрывала густая короткая хвоя.

— Никак не могу привыкнуть к здешней флоре, — сказал индиец, — хотя и понимаю, что растительность развивается так быстро от избытка углекислоты в атмосфере. Хотел бы я знать, из чего они делают свои дротики? Вряд ли из этого дерева. Хотя, если срезать прутья с верхушки…

— Из чего сделано древко, мы в свое время определим, — возразил Сун Лин. — Важнее узнать, что за камень идет для наконечников. Порода мне неизвестна.

— Здесь вообще нет гор или выходящих на поверхность скал. Посмотрите!

Вокруг тянулась плоская равнина с озерами, налитыми водой вровень с берегами. С запада картину обрамлял густой лес, похожий издали на сплетение колючей проволоки. Над сплошной синей чащей вздымались отдельные гиганты с ветвями, расходящимися как растопыренные пальцы. Каждый «палец» заканчивался новым пучком ветвей.

На востоке виднелось несколько невысоких холмов с мягкими, размытыми очертаниями.

Произведя фотосъемку, путешественники направились к ракете.

Разговор вертелся вокруг дротика и возможной встречи с людьми Венеры. Чем она кончится?

— Собственно говоря, — сказал Нгарроба, — у нас тоже есть оружие, — он сжал дротик в руке, — такое же, как у них.

— Во-первых, оно в единственном числе, — возразил Гарги.

— А во-вторых, вы его не примените, — заметил Сун Лин.

— Да, действительно, — согласился вице-президент Африканской академии наук. — Разве уж в самом крайнем случае.

Карбышев вынул заряженный пистолет и стал передвигать рычажок.

— Убавляете разряд?

— Не собираюсь же я их убивать, — пожал плечами Карбышев. — Как вы полагаете, двадцатой доли того, что получил тавтолон, достаточно?

— Это порция для быка.

— Неизвестно, может быть, человек Венеры сильнее.

— Надо поскорее обследовать эту часть планеты! Ведь до сих пор экспедиции высаживались главным образом в экваториальной зоне и у полюсов. А средние широты посещались только дважды. И то шестая экспедиция была неудачной. Заболел Томпсон — и всем пришлось вернуться.

— Отдохнем на базе — ив путь!

— Один из нас, — объявил Карбышев, — должен находиться все время в ракете.

— Только не я, — быстро сказал Нгарроба.

— Кому повезет. Я согласен на жребий.

— Да уж, действительно, кому повезет, — рассмеялся Сун Лин. — Тому, кто пойдет в патруль, или тому, кто, может быть, повезет на Землю сообщение, что патруль пропал.

— Ракету надо будет подготовить к старту. Так, чтобы отправить ее мог один человек, — заметил Карбышев.

— Интересная, черт возьми, восьмая экспедиция! — лицо Нгарробы сияло. — Вы знаете, я чуть было не попал в седьмую. Но задержался на Марсе, и мне оставили место в восьмой. А я тогда так огорчался: у нас вышла из строя ракета. Пока пригнали запасную, экспедиция на Венеру уже ушла. Всетаки мы еще сильно зависим от астрономов с их расчетами.

— Да, регулярного сообщения с планетами пока нет.

— На Луну, положим, ракетный мост работает.

— Ну, Луна…

Переговариваясь, они шагали по скользкой, разъезжавшейся под ногами почве, обходя озера, озерца и бесконечные языки заливов. Мелкие лужи кишели всякой тварью, напоминавшей то живые булавки, то плавающую дробь, то зеленые снежинки.

Часов через шесть они вышли к подножию холма, на котором на выдвинутых из туловища ногах стояла горизонтально ракета.

— Отдых, — скомандовал Карбышев.

В ракете было сухо и уютно. Путешественники с удовольствием сняли скафандры и улеглись в мягких креслах, легко превратившихся в постели.

«Утром» — по земным часам, измерявшим время в ракете, — после завтрака пришло время решать, кому идти в патруль.

Нгарроба так волновался, что на него жалко было смотреть.

— Ваш темперамент, — заметил Гарги, — какой-то пережиток прошлого.

— А я думаю, — быстро возразил африканский ученый, — что и через тысячу лет люди будут волноваться. Иначе не стоит жить. Я не верю в бесстрастных людей.

— Вы, Гарги, тоже нервничаете, — заметил Карбышев.

— Ну, а спокойствие Сун Лина — обыкновенная выдержка, — возразил индиец. — Кто же не волнуется? Вы?

~— Я первый раз встречаюсь с разумными существами на другой планете, — парировал Карбышев. — Простительно и поволноваться. Итак, кто наберет больше очков, тот идет в патруль. Я начинаю.

Он вынул пожелтевший кубик, игральную кость времен древнего Рима — музейную вещицу, которую ему дала на память дочь.

— Четыре, — объявил Сун Лин, глядя на подкатившуюся к нему кость.

Нгарроба долго тряс кубик в ладони, наконец бросил на гладкий стол.

— Пять! — закричал он. — Пять!

Китаец кинул кость. Вышла тройка.

— Ну что ж, — протянул руку Гарги, — у меня все же два шанса из трех. По крайней мере так говорит теория вероятности. Эх!…

— Двойка, — спокойно констатировал Сун Лин. — Теория вероятности оправдывается лишь при большом числе бросаний.

— Инструкции? — покорно спросил Гарги.

— Не отходите от ракеты дальше десяти шагов.

— Не украдут же ее!

— Ее — нет. А вас могут. При малейшем подозрительном явлении скрываетесь в ракете и ведете наблюдение. Локатор вышел из строя, так что придется пользоваться иллюминатором. Наша посадка, честно говоря, была не слишком блестящей. Время работы патруля — двадцать четыре часа. Если мы не вернемся, ракету не покидайте. Ждете еще двенадцать часов. Будьте тогда особенно осторожны. Еще через двенадцать часов стартуете на Землю.

В течение нескольких часов участники экспедиции готовили ракету к старту. Нгарроба включал и выключал домкраты, управляющие «ногами», пока ракета не приняла наклонное положение. Гарги работал с вычислительной машиной, Сун Лин задавал программу управляющему устройству.

— Кнопку нажмете по этим часам, — сказал он. — Включите за пять минут. Старт будет автоматический. Так надежнее. Ничего не трогайте, пока не станут поступать сигналы с Земли. Это будет только на третьи сутки. Тогда начнете передавать сообщения на Землю. Раньше радиосвязи все равно не будет: мешает Солнце и…

— Я знаю…

— Я обязан проинструктировать. Нажмете эту кнопку — и все, что я сказал, будет повторено сколько угодно раз.

— И это знаю.

— Ну и отлично! Желаю спокойного дежурства!

— Начало работы патруля — через полчаса, — предупредил Карбышев, взглянув на часы в стене.Надеть скафандры!

По одному участники экспедиции проходили в тамбур, надевали скафандры и через люк по выдвижному трапу выбирались наружу.

— Сверим часы, — предложил Карбышев, — по стартовым.

— В путь!

Короткое рукопожатие, и три фигуры в скафандрах зашлепали по грязи. Четвертая осталась у задранного вверх туловища ракеты.

— Небесные коу, небесные коу! — кричал Лоо, подбегая к Большим Пещерам. — Небесные коу спустились рядом с Большой Водой!

Но тут он увидел, что все молчат и со страхом смотрят на старого Хц. Племя было в сборе. Только двое-трое повернули головы в сторону кричавшего Лоо, но затем снова обратили лица к вождю. Потрясая руками, он говорил:

— Это были двуногие! С круглыми головами и кожей гладкой, как у кулу. Небольшой, слабый народ, только один был настоящего роста, и то меньше многих из нашего племени.

Хц показал, какого роста были круглоголовые. Он поднял с земли круглый зеленый плод тагу и объяснил, что такая голова была у странных существ. Вряд ли они могут хорошо плавать. Ноги у них с маленькими, совсем маленькими ступнями, прямые и толстые, как бревна.

Хц дал понять собравшимся, что существа, которых он видел, стоят на очень низкой ступени развития, гораздо ниже, чем двуногие из стада Хо, которые не умеют делать «летающих жал» и не могут поэтому охотиться на кулу, а живут тем, что собирают в лесу.

— Они плохо ходят, — сказал Хц.

Он видел, как они падали на ровном месте. Они даже (в голосе Хц послышалось глубочайшее презрение) становятся на четвереньки и ползают так, словно не двуногие. Он сам видел. Но все-таки это, пожалуй, двуногие, только очень дикие. Они стащили «летающее жало», выдернув его из туловища кулу.

Они так крутили своими головами (Хц изобразил действия странных существ), что, хотя Хц не мог знать, о чем они говорят, он понял, что они страшно удивлены. Значит, они не умеют делать «летающие жала».

— Ха! — раздался крик презрения из толпы.

— Вы знаете, что наш народ — самый сильный,продолжал ободренный Хц, — самый мужественный, самый хитрый.

Он жестикулировал, бил себя в грудь, принимал позы, показывал силу, мужество, хитрость.

— Никто не знает, откуда появились эти дикие круглоголовые.

Тут какая-то сила толкнула Лоо, и он выбежал вперед. Еще когда старый Хц рассказывал о странных пришельцах, Лоо переминался с ноги на ногу.

Столько событий сразу! Когда вождь с негодованием сказал, что круглоголовые ползают на четвереньках, Лоо спрятался за спинами собратьев: он вспомнил, что нарушил запрет. Но дальнейшее заставило его забыть об этом. Когда вождь сказал, что он не знает, откуда взялись пришельцы, Лоо выбежал вперед.

— Небесные коу, — забормотал он. — Небесные коу.

Он, Лоо, видел, как что-то спускалось из облаков.

Лоо плохо говорил — не то что старый Хц, знавший много слов и умевший показывать то, что трудно выразить словами.

Голову Лоо распирало от мыслей. Никогда еще он так много не думал. Он хогел сказать… Что он хотел сказать? Он сам не знал, что он хотел сказать.

Он махал руками и бормотал:. — Небесные коу.

Он топтался на месте, обводя соплеменников горящими и умоляющими глазами.

Сначала все молча ждали, что он скажет. Но затем вождь поднял руку и стал бить себя в грудь.

— Хц знает, что надо делать! — кричал он. — Хц знает! Слушайте Хц!

Передвигаться в стоящей наклонно ракете было неудобно, хотя мебель и часть пола автоматически заняли горизонтальное положение. Приходилось перелезать через пороги, образовавшиеся внутри помещения.

На горизонте — слабоволнистой линии с небольшими выпуклостями холмов — Гарги никого не заметил. Самое скверное заключалось в том, что ушедший патруль нельзя было предупредить по радио.

Стены ракеты не пропускали радиоволн, а антенна, выведенная наружу, была уже подключена к устройству для приема сигналов с Земли. Инструкция запрещала касаться этих устройств и что-либо переналаживать в подготовленной к старту ракете. Конечно, инструкция предполагала, что экипаж в это время находится уже в ракете и не покидает ее. Но очевидно, что-то устарело в инструкции или в конструкции ракеты.

Посмотрев минут десять на знакомую, уже надоевшую линию горизонта, Гарги вернулся к своему главному наблюдательному пункту. Сидя в кресле, он сквозь иллюминатор видел бурый скат холма, усеянный двумя или тремя десятками дротиков. Можно было бы собрать хорошую коллекцию для музея, если бы только Гарги мог позволить себе выйти наружу. Осада продолжалась уже добрых два часа.

Вероятно, эти существа, прятавшиеся в зарослях, окружавших площадку, на которой стояла ракета, принимали ее за какого-нибудь тавтолона невиданной породы. Людей Венеры не очень-то испугаешь размерами — они привыкли иметь дело с гигантами растительного и животного мира. И они умели справляться с тавтолонами, забрасывая их тучами дротиков.

Конечно, ракету не прошибешь каменными наконечниками. Дротики отскакивают от нее, удивляя, вероятно, охотников. Но… Гарги взглянул на часы. Патруль должен был вернуться еще час назад. Гарги снова перешел к окну в противоположной стене. Как ни важны для науки наблюдения, которые он вел со своего рабочего кресла, он не мог забывать главное— сторожевой пост.

Склон холма с этой стороны был совсем голый, и до горизонта тянулась такая же открытая местность.

Да, незаметно тут к ракете не подойдешь.

— А может быть, люди Венеры уже встретили патруль и пришли сюда после схватки с ним? — подумал Гарги.

Он сказал это вслух. Все последние часы он говорил вслух, комментируя каждый свой шаг, выговаривая каждую мысль, — звукозапись должна все зафиксировать в дневнике.

Гарги вздрогнул. На горизонте появилась темная фигура. Гарги изменил фокусировку иллюминатора.

Фигура приблизилась, но разглядеть ее было невозможно. Минут десять ока маячила вдали, а затем вдруг исчезла. Что случилось с этим человеком? Провалился в какую-нибудь трещину? Или скатился по скользкому склону в овраг? Он ждал, но человек не появлялся.

Зато на горизонте возник новый силуэт. Голубой скафандр! Нгарроба? Значит, первый был Сун Лин?

Он в черном. Где же Карбышев?

Нгарроба в одиночестве брел по усеянной невысокими буграми местности. Гарги видел, как он обходил небольшие озерца. Он различил даже дротик, который африканец, уходя, захватил с собой. Вдруг Нгарроба исчез.

Куда они пропадают? Тарги старался разглядеть, что там, на пути патрульных. Но тут в поле его зрения вновь очутился тот, первый человек. Он появился в том месте, где недавно исчез, и сейчас продолжал двигаться по направлению к ракете.

Беспокойство индийского ученого возросло, когда черный скафандр Сун Лина вдруг опять исчез и местность за иллюминатором стала совсем пустынной.

Прошла минута, другая, третья… Человеческая фигура снова появилась, но это не Сун Лин, а Нгарроба — в том месте, где он исчезал. Теперь к ракете шел один Нгарроба.

Гарги уже не удивился, когда Нгарроба, пройдя с полкилометра, пропал. Он ждал, что перед его глазами возникнет Сун Лин. И он появился.

Индиец все понял. Патруль возвращался рассредоточение, по одному, чтобы не нарваться неожиданно на засаду, если она окажется на пути.

Но где же третий? Куда девался начальник экспедиции?

И что следует предпринять? Патруль на глазах у Гарги шел прямо навстречу той опасности, которой хогел избежать!

И тут Гарги понял, что ничего предпринимать не надо. Люди Венеры находятся по другую сторону холма, на вершине которого стоит ракета, и не видят того, что видно ему в окно иллюминатора. Нужно только, чтобы возвращавшиеся собрались у подножия холма или даже ближе, у самой ракеты, и затем одним махом вскочили в люк в то короткое мгновение, на которое его можно без опаски открыть. Хорошо бы на это время как-нибудь отвлечь внимание осаждающих.

Но прежде всего нужно немедленно сообщить обо всем возвращающемуся патрулю. Придется открыть люк, ничего не поделаешь.

Гарги подошел к выходной двери, снял предохранитель и нажал кнопки. Бесшумно выдвинулись замки, тяжелая дверь оторвалась от герметических зажимов и медленно раскрывала свой зев.

Дверные механизмы не были рассчитаны на особую поспешность. Гарги еле дождался, пока дверь раскрылась настолько, что он смог протиснуться в тамбур. Теперь надо ждать, пока дверь закроется.

Только тогда можно вынуть скафандр из герметического шкафа.

Натягивая скафандр, Гарги оглядывал тамбур.

Рассчитанный на одного человека, он мог в случае нужды вместить и двух. Но трех? Он представил могучую фигуру Нгарробы и покачал головой. Но будет ли их трое? Пока он видел только двоих!

Скафандр надет. Теперь последнее — выходной люк. Он отваливается сразу.

Крышка еще качается на массивной петле, а Гарги уже высунул голову. Люк находится в нижней части ракеты, его видно с обоих склонов холма.

Гарги быстро выпаливает заготовленные фразы, смотря больше в сторону, откуда прилетали дротики, чем на голый скат. Однако он успевает заметить, что Сун Лин уже почти подошел к подножию холма. Сун Лин бросается наземь при слове «внимание» и слушает лежа. Нгарроба, разумеется, тоже слушает. Может быть, и Карбышев, если только…

Крышка люка, за которую держится Гарги, вздрагивает, и вниз, на бурую почву, падает дротик со сломанным острием.

Он невольно ускоряет речь, стараясь все же говорить внятно. Обучение дикции, которое производится во всех школах Земли, теперь очень выручает.

Второй дротик задевает плечо Гарги. Разрыв в ткани тотчас же затянется сам собой, но хотелось бы знать, пробило каменное острие обе оболочки скафандра или только верхнюю? Гарги почти явственно ощущает, как в дыру в короткий миг ее существования хлынули полчища микробов, более опасных для жителей Земли, чем люди, мечущие дротики. Он втягивает голову в люк, оставляя снаружи одну антенну.

Третий дротик проносится под самым его носом; причем он не знает, вышли те, кто их метал, из зарослей или остаются еще там на положении невидимок.

Все! Гарги отпрянул назад. Он получил ответ только от Сун Лина. Нажим рычага — и крышка захлопнулась. Тридцать два самозавинчивающихся болта делают свое дело. Когда люк автоматически задраился, Гарги включил распылительные устройства.

Теперь в течение целых десяти минут он будет обрызгиваться и обдуваться системой пересекающихся струй и сменяющихся душей. Время замечать не нужно: все выключится само, когда процедура закончится.

Ускорять операцию тоже, к сожалению, нельзя. Пока контрольные приборы не установят, что все в порядке, дверь из тамбура внутрь ракеты не откроется.

Но вот все стихло, Гарги снимает скафандр и кладет его в шкафчик. Дверь из тамбура медленно открывается, и он, наконец, в салоне.

За дело! Надо включить сигнальный красный фонарик в головном конце ракеты. Но для этого необходимо разложить кресло, улечься в нем, застегнуться толстыми, с надувными подушками ремнями — только тогда кнопка включения фонаря сработает. Это стартовый огонь: он означает, что экипаж готов к вылету.

С одной стороны, конечно, хорошо, что для экспедиции на Венеру выбрали испытанную, облетанную модель, но, с другой стороны, эта старомодная система-сигнализации и обеспечения безопасности довольно смешна. Гарги лежит в кресле связанный, как кассир, на которого напали бандиты, — если верить старым фильмам, которые демонстрируют иногда по телевидению. Кнопка под указательным пальцем правой руки.

Он нажимает. Раз, два, три! Пусть рубиновый огонек наверху ракеты, яркий и заметный даже при рассеянном свете длинного дня Венеры, мигает. Так он скорее привлечет внимание людей Венеры. Ведь им из их убежища в зарослях видна вся ракета. Пусть они поднимут взоры от «земли» выше, к небу.

Гарги выключил запирающее устройство входного люка. Чтобы открыть люк, сейчас достаточно тронуть кнопку у крышки. Это очень рискованно: ведь до кнопки могут добраться и люди Венеры.

Со своего лежачего места он не видит иллюминаторов. Перед ним только большие часы. На прямоугольном циферблате горят цифры: красные — часы, зеленые — минуты, желтые — секунды. Если все идет так, как положено, Нгарроба и Сун Лин подбегают сейчас к люку.

Гарги отбивает дробь на кнопке. Он старается не думать о том, как три (хорошо бы — три!) человека втиснутся в тамбур. Первый влезет легко. Втянет второго за руку. Третий… Кто будет третьим? На минуту Гарги отчетливо представил себе, как ноги третьего болтаются из люка в «сапогах», самой толстой и прочной части скафандра. К дергающимся сапогам подбегают голые, обросшие волосами существа, хватают руками, могучими, как клещи, тянут, лезут в люк…

Большой циферблат равнодушно светит яркими цифрами. Собственно, кнопку можно уже не нажимать, но Гарги продолжает лежать и сигналить. Как знать, может быть, мигающий огонек окажет магическое воздействие на обитателей Венеры.

Время вышло. Зеленые цифры безжалостно и неумолимо сменяются одна другой. Еще минута. Еще, еще и еще…

Гарги почувствовал, что лоб его покрывается испариной.

Дверь сдвинулась с места, С поразительной ясностью индиец представил себе, как сейчас в щель просунется волосатая рука.

Он принялся лихорадочно отстегивать ремень, державший его в кресле.

Темная голая рука мелькнула из-за двери.

— Уф! — фыркнул кто-то.

Гарги вскочил.

В иллюминатор он увидел увеличенную линзой голову, лохматую, с выдающимися надбровными дугами, с нависшими волосами, маленькими глазами почти без век, как у животного, зорко глядящими прямо на него.

— Камера! — крикнул индиец почти машинально.

Киноаппарат, установленный против иллюминатора, тотчас же заработал. Абсолютно бесшумный, как и все современные аппараты, он только вращением диска со стрелкой выдавал, что ведет съемку.

Дверь открылась уже на треть, но никто не появялся. Только отчаянное сопенье доносилось из тамбура.

Гарги сделал два шага к двери и услышал прозвучавшее в его ушах как музыка: — Черт, какая давка!

Это был, конечно, Нгарроба!

Гарги кинулся к двери. Его глазам представилось месиво шевелящихся рук и ног. Не сразу сообразил он, что здесь налицо все участники патруля. Первым выпутался из кучи и ввалился в салон Нгарроба.

Он попал прямо в объятия Гарги.

— Уф! — фыркнул Нгарроба. — Еще минута — в я бы погиб. Как только мы ухитрились снять скафандры! Теперь я понимаю, что должны чувствовать финики, спрессованные в пачке.

— И это говорит человек, занимавший три четверти тамбура, — сказал Сун Лин, появившийся вторым.-Вы знаете, -обратился он к Гарги, — Карбышеву пришлось все-таки пустить в ход свой пистолет. Он прикрывал нашу посадку. Правда, он стрелял в воздух… Но позвольте, что это с ним?!

Теперь, когда Нгарроба и Сун Лин освободили тамбур, в открытую дверь стала видна распростершаяся на полу фигура. Одна рука Карбышева протянулась в салон, в стиснутых пальцах был зажат клок рыжих волос, другая подвернулась под туловище. Бледное до синевы лицо казалось безжизненным.

— Скорее! — крикнул Сун Лин.

Хладнокровие в первый раз покинуло китайского ученого.

Нгарроба схватил тело Карбышева в охапку и уложил в раздвинутое кресло, с которого давал сигналы Гарги. Тот трясущимися руками доставал шприц.

Сун Лин быстро раздел Карбышева.

Тело начальника экспедиции было испещрено огромными синяками и кровоподтеками. Особенно много багровых пятен покрывало руки и ноги. На левой руке, на бицепсе, отпечатался синий след четырех огромных пальцев. Темное пятно виднелось около шеи.

— Вот это самое опасное, — сквозь стиснутые зубы выдавил Сун Лин. — Укол!

Гарги уже нажимал кнопку шприца.

— Электродуш!

Нгарроба подтащил блестящий рефлектор, вытянув его вместе с кабелем из стенного шкафчика. Надев шлем на голову Карбышева, он включил ток.

— Электродыхание!… Электросердце!… — раздавалось в полной тишине.

Окутанный проводами и приборами, Карбышев лежал безжизненный.

— Ну, этого я не прощу! — проворчал Нгарроба с сокрушением и гневом, поднося запасной баллон с кислородом к аппарату искусственного дыхания.

Только на шестнадцатой минуте веки Карбышева чуть дрогнули.

— Спасен, — с облегчением сказал Сун Лин.Была бы лишь капля жизни… Теперь максимум осторожности!

Он выключил электродуш. Гарги переводил электродыхание и электросердце на более спокойный режим.

Еще четверть часа Карбышев лежал неподвижно.

Затем открыл глаза.

— Все целы? — спросил он, обводя взглядом лица товарищей.

Щеки его порозовели. Он поднял голову.

— Здорово вас отделали, — сказал счастливый Гарги.

— Это Нгарроба, — пошутил Карбышев, с трудом двигая бледными губами. — Он так спрессовал меня, что объем моего тела сейчас в два раза меньше нормального, но зато я уместился в тамбуре. Спасибо, Нгарроба!

— Нет, это не моя работа, — возразил Нгарроба, смазывая кровоподтеки на теле Карбышева белой пахучей массой, которую выдавливал из большого тюбика.

Синие и багровые пятна сразу стали бледнеть.

Карбышев потянулся всем телом. Попробовал сесть.

— Кости целы — и за то спасибо! Ну, такой силищи я в жизни не видывал…

— А где ваш пистолет?

— Гм…

Ни в тамбуре, ни в скафандре его не оказалось.

— Не помню… Как во сне было! Страшные существа окружили вплотную, какие-то звериные морды с клапанами, закрывающими ноздри, руки четырехпалые, с перепонками у самого основания пальцев, пальцы длинные… Тянутся со всех сторон, хватают.

А тут Нгарроба втягивает меня по лесенке! Кажется, они оторвали трап… Больше ничего не помню.

— Ну вот, — покачал головой Гарги. — Мы, кажется, вооружили наших противников.

— Я бы не хотел считать их противниками, — вяло произнес Карбышев. Он откинулся снова на постель.

— Попробуйте разъясните это им, — Нгарроба кивнул на иллюминатор.

Там по— прежнему была видна лохматая голова с круглыми глазами.

Еще несколько людей Венеры бродили поодаль.

Охотники на тавтолонов, видимо, поняли, что ракета не в состоянии ни брыкнуть, ни вообще сдвинуться с места, хотя и стоит на множестве ног. Может быть, исчезновение в туловище ракеты трех патрульных, за которыми они гнались до самого люка, навело их на какие-то мысли. Словом, они стали смелее.

— Не спугните его, — предупредил Сун Лин.

Но что— то оттолкнуло глядевшего, и он отскочил прочь.

Киноаппарат издал короткий гудок.

Гарги кинулся менять кассету.

— Досадно упустить такой объект!

Человек Венеры стоял теперь в десяти шагах от иллюминатора и был виден во весь рост. Высокий, с очень выпуклой грудной клеткой, с огромными ступнями, с длинными руками, поросший рыжей шерстью, он производил впечатление первобытной силы.

— Не очень красив, — заметил Гарги. — По нашим, конечно, представлениям. Но, видимо, здорово силен.

— Обратите внимание на череп, — сказал Сун Лин. — Какая-то смесь неандертальца с… честное слово, мне кажется, такой или почти такой череп я встречал в музеях на Земле. Вероятно, мозг у него развит больше, чем это кажется по общему внешнему виду. А могучая грудная клетка тут, конечно, просто необходима. Ведь у него нет скафандра, и ему приходится прогонять через легкие много воздуха, бедного кислородом. Посмотрите, она по объему чуть не в половину туловища.

— Во всяком случае, эти люди давно забыли о том времени, когда ходили на четвереньках, — вставил Нгарроба. — Походка неуклюжая, но это за счет строения тела. 'Зато какая уверенная!

Он вдруг засмеялся.

— Вы что? — спросил Гарги.

— Очень забавно получилось. Битых двадцать четыре часа мы выслеживали эти существа и ни одного из них в глаза не видели. А вы, неудачник, оставшийся караулить ракету, были первым, кто с ними встретился.

— Так никого и не нашли?

— Видели тавтолона, утыканного дротиками, как подушка для булавок. После этого у нас пропало желание беседовать с владельцами этих дротиков без переводчика.

— Охота, видимо, была внезапно прервана, — добавил Сун Лин.

— Мы поняли, что ракета обнаружена. Что еще могло бы их так -сильно удивить или напугать? И мы решили вернуться. А чтобы не угодить к ним в руки, приняли некоторые меры предосторожности. Из-за этого мы, собственно, и опоздали.

— А где ваш дротик? — спросил Гарги.

— Я бросил его, — объявил Нгарроба. — При посадке было не до того… Около ракеты валялось множество, и я решил, что вы уже сделали достаточный запас.

— Не успел, — с сожалением сказал Гарги. — Они появились внезапно. Я быстро вскочил по трапу в ракету. А потом уже посыпались дротики. Может быть, они меня даже не заметили. Они атаковали ракету.

— У меня создалось впечатление, что они хотели взять нас живьем, — заявил Нгарроба. — Ведь мы для них еще более непонятные существа, чем они для нас. Может быть, они решили изучить нас поближе?

— Похоже, что они собираются уходить, — заметил Гарги, глядя в иллюминатор. — Скорее, прячутся снова в зарослях, — возразил Сун Лин. — Думаю, они не снимут осады.

Люди Венеры один за другим покидали площадку около ракеты. Некоторые подбирали валявшиеся дротики.

— Они уносят последние вещественные доказательства! — воскликнул Гарги. — У нас на руках ничего не осталось, кроме кинопленки. Мы даже не узнали, что это за порода, из которой они делают наконечники.

— Несколько штук еще валяется там.

— Но их караулит этот малый.

Действительно, человек Венеры, заглядывавший внутрь ракеты, не собирался, видимо, уходить. Он бродил поблизости.

— И пусть караулит! — вдруг решительно заявил Нгарроба. — Это нам не помеха!

— Вы хотите предпринять вылазку? За дротиками?

— Дротики?-Нгарроба встал с места. Он вытянул свои руки атлета и напряг мускулы. — Я… Конечно, этот парень сильнее меня.-Нгарроба кивнул в сторону иллюминатора. — Но вряд ли он знает все приемы вольной борьбы, которой я увлекался в его возрасте.

— Вы считаете, что это юноша?

— Конечно. Среди нападавших был один совсем морщинистый, по-видимому вождь, он стоял в стороне и только размахивал своими длинными ручищами. По сравнению с ним этот малый совсем сосунок.

— Позвольте, что вы задумали? Вы хотите его…

— А вы нет?

— Да, привезти такой научный трофей… — мечтательно сказал Гарги.

Карбышев поднял руку, словно собираясь что-то сказать, но выражение лица Сун Лина остановило его.

— Вы с ним не справитесь, — спокойно заметил китайский ученый.

— Положитесь на меня. — Нгарроба выпрямился во весь рост.

— Он по крайней мере в три раза сильнее вас,настаивал Сун Лин. — Посмотрите на его мускулатуру. Тут есть мышцы, которых у вас просто нет.

Наклонив голову, мохнатый человек ходил по усеянному следами скату холма, изредка бросая изпод нависших волос взгляды в сторону ракеты. На его спине, широкой и согнутой, ходили толстые бугры рельефно выделявшихся при каждом движении мышц.

— Не отговаривайте меня, — сказал африканец. — В конце концов нас четверо. И у нас восемь рук, а это тоже имеет значение. И если отказаться от спортивных правил, — а они здесь ни к чему, — и навалиться на него вчетвером, мы его одолеем.

Сун Лин взглянул на Нгарробу с улыбкой, как на ребенка.

— Случай более чем соблазнительный, — начал соглашаться и Гарги. — Что он там делает?

— У него в руках наш пистолет!

— Вы не помните, там оставался еще заряд?

Карбышев не успел ответить.

Короткая синяя молния блеснула из дула пистолета. Лохматый человек рухнул наземь. Его огромная выпуклая грудь почти не двигалась.

— Хороший случай проверить сопротивляемость организма человека Венеры, — спокойно произнес Сун Лин. — Интересно, через сколько минут он очнется.

— Наружу! — крикнул Нгарроба, кидаясь к двери.

— Стойте! — резко возразил Карбышев, делая попытку сесть. Он побледнел от волнения.

— Надо внести его сюда, пока он не очнулся,нетерпеливо передернул плечами африканец.

— А что будет, когда он очнется? — многозначительно спросил Карбышев.

— Он,все здесь разнесет, -сказал Гарги.

— Придется его… усыпить!

Нгарроба сразу угас, сел в кресло и стал нервно барабанить по подлокотнику. Потом обвел взглядом внутренность ракеты. Тончайшие приборы, продукт самой высокой техники, окружали путешественников.

Нервные стрелки, циферблаты, горящие лампочки, автоматические перья, тянущие на бумажных лентах бесконечную нить, беспрерывно действующие анализаторы воздуха, управляющие устройства… Ракета представляла собой сложный искусственный организм, живущий как бы своей собственной жизнью.

Нгарроба глубоко вздохнул и подошел к иллюминатору. Юноша с Венеры, дикое существо, не знающее даже одежды, лежал на бурой мягкой почве родной планеты.

— Ведь это человек, — сказал Сун Лин то, о чем все думали.

— Ну вас, Нгарроба! — смущенно вздохнул Гарги. — С вашим темпераментом вы способны увлечь кого угодно.

— Мужественный, храбрый человек, — добавил китайский ученый. — Все его поведение говорит об этом.

— Этот человек, столь похожий еще на зверя, не знал в своей жизни оков, — произнес после паузы Карбышев. — В здешней, всегда теплой зоне, на планете, где почти нет смены времен года, он, может быть, уже тысячи лет ходит голый, обросший шерстью, которая, вероятно, служит ему и матрасом. Но, дорогие друзья, он изобрел дротик, он имеет разум. Он хозяин, да, да, он хозяин Венеры. Пусть он этого не понимает и не знает даже толком мира, в котором он живет.

— И вот прилетают люди с другой планеты, — с мягкой усмешкой закончил Сун Лин, — люди, стоящие на неизмеримо более высокой ступени развития, и первое, что они делают, — хватают свободного, посвоему свободного человека Венеры и как пленника везут на Землю.

— Что же вы предлагаете? — спросил Нгарроба. Ему стало страшно неловко за свой спортивный азарт.

Киноаппарат издал короткий гудок.

— Кассету! — крикнул Нгарроба. — Сейчас он очнется.

В голосе его еще слышалась легкая нотка сожаления.

Гарги сменил кассету.

Все столпились у иллюминатора.

Грудь человека Венеры начала вздыматься.

— Что же вы предлагаете? — повторил Нгарроба.

— Мы, люди Земли, — сказал Карбышев, — находимся в положении богов, от разума и воли которых отныне зависит судьба жителей Венеры. Не знаю, есть ли у них мифология. Но мы больше, чем их боги. Более всемогущи. От нас зависит оказать правильное влияние на развитие людей Венеры и сделать его столь ускоренным, как это только возможно. И на какой-то ступени, когда будет уже существовать длительный контакт и удастся дать населению Венеры какое-то представление о Земле, мы пригласим людей Венеры посетить нашу планету.

— Мы — это человечество?

— Да.

— Мы должны представить этот проект на обсуждение населения Земли, — сказал Сун Лин.

— Притом немедленно, — добавил Карбышев.

— Собственно, ракета уже настроена и может вылететь в час, для которого произведены все расчеты,напомнил Гарги. — Остается совсем немного подождать и нажать кнопку.

— А жаль все-таки, что ни говорите, — сказал Нгарроба,-расставаться с планетой так сразу. Я ведь первый раз на Венере… Так стремился в эту экспедицию! Смотрите, он встает…

Судорога прошла по телу рыжего юноши. Он открыл круглые зоркие глаза и несколько мгновений напряженно вглядывался в иллюминатор. Видел ли он людей? Он вдруг вскочил и бросился бежать. Но затем остановился и пошел, не торопясь, раскачиваясь всем телом и поминутно оглядываясь. Еще мгновение — и исчез в густых зарослях…

— А симпатичный парень! — засмеялся Нгарроба. — К тому же, кажется, с характером.

Лоо выбежал вперед, к странной кулу, сидевшей на множестве ног, сам не зная, зачем он это делает.

Что— то тянуло его к этой огромной фигуре, увенчивающей вершину холма. Страх, который обуял его при появлении луча из облаков, куда-то исчез. Лоо не мог с уверенностью сказать, что предмет, появившийся из облаков и напугавший его, и эта наклоненная, словно для прыжка, фигура -одно и то же. Но им овладело волнение, похожее на то, которое он испытывал, когда хотел на глазах у всего племени рассказать о небесных коу.

Лоо не должен был выходить из зарослей. По плану вождя, вместе с двумя десятками других людей ему следовало сидеть в засаде.

Но он выбежал, словно его толкнули в спину. Он увидел огромный глаз у стоящей наклонно кулу, и в этом глазу мелькнуло что-то. Все твари, которых встречал в своей жизни Лоо, имели выпуклые глаза без всякого выражения, и в них никогда не проносилось ничего, даже отдаленно похожего на тень. Только двуногие обладали глазами, которые могли смотреть по-разному.

Лоо подбежал ближе и стал смотреть на глаз кулу, такой огромный, как вход в Пещеру Огня.

То, что он увидел, поразило его. Внутри глаза были двуногие! Да, да, двуногие! Хц всегда говорил, что существа, ходящие не на четвереньках и не скачущие, как рассерженные кулу, — это коу, двуногие.

Только коу ходят прямо. Коу,.которых увидел Лоо, не были похожи на двуногих его племени и на двуногих из племени Хо. Но — Лоо смотрел во все глаза— они ходили на двух ногах, а руками размахивали почти так, как это делают коу из племени Лоо, когда говорят. Кожа у них была со складками, без шерсти, ноги слишком длинные, вообще выглядели они безобразно. Но Лоо чувствовал: эти существа — коу.

Хц раздраженно позвал его. После неудачного нападения на круглоголовых все уже вернулись в заросли. Один Лоо оставался около большой кулу. Он никак не мог уйти. Куда девались круглоголовые?

Кулу проглотила их ртом, который расположен у нее на брюхе. Коу в глазу кулу не походили на круглоголовых.

Тут Лоо увидел под ногами блестящую кость, он чуть не наступил на нее. Он поднял ее и стал ощупывать. Удар в голову свалил его с ног.

Когда он открыл глаза, перед ним плясала на своих ногах большая кулу. Он посмотрел пристальнее— и кулу успокоилась. Страх вдруг охватил Лоо.

Такой страх, как тогда. Он вскочил и бросился бежать. Но страх тут же прошел. И он пошел спокойно, оглядываясь, — кулу глядела на него своим глазом, в нем опять что-то мелькало.

Хц приказал всем спрятаться в зарослях и не высовывать даже носа. Вождь думал, что круглоголовые снова выйдут наружу. Тогда охотники схватят их. Вождь не знал, что это за существа, — таких не было в окрестности.

Древний смутный инстинкт заставлял его беспокоиться. Если бы он мог выразить испытываемое чувство словами, он сказал бы, что незнакомое почти всегда несет с собой и какую-то опасность. Оттопырив клапаны ноздрей, Хц жадно втягивал воздух.

Лоо из укрытия следил за большой кулу. Она стояла или сидела, трудно было понять. Только глаз ее временами оживал и начинал светиться, как это бывает у некоторых зверей ночью.

Так прошло много времени. Ничего не происходило.

Вдруг яркий луч вырвался из туловища кулу и протянулся вниз, вдоль ската холма.

У Лоо подкосились ноги.

Кулу зарычала так громко, что Лоо стало ясно, что это небесная кулу. Только небесные существа гремят на весь мир, когда разговаривают друг с другом.

Кулу кричала кому-то на небо.

Затем она стала поднимать морду кверху, и ноги ее исчезали — она их подбирала или втягивала, как это делают кичи, ползающие в лужах.

Кулу ревела и стояла теперь прямо, как ствол дерева, уже не касаясь холма. Она поднималась. Ну, конечно, она сейчас уйдет в небо — ведь это небесная кулу. И коу, которых он видел в глазу кулу, — это небесные коу. Кулу медленно, совсем медленно стала подниматься к небу. Грохот разносился вокруг такой, что ничего нельзя было расслышать. Кулу вдруг быстро понеслась вверх и исчезла в густых облаках.

Только луч, как прозрачный хвост, оставался некоторое время, но он все слабел, слабел и исчез.

Лоо стоял, запрокинув голову и глядя в небо.

Он не знал, что там, в небе Венеры, куда улетели небесные коу, на далекой планете, невидимой отсюда за толстым слоем облаков, будет решена его судьба и судьба всех его сородичей. Никогда не придется Лоо и всем поколениям после него узнать неволю, войну, угнетение в любых его видах. Небесный коу протянет руку своему дикому брату и поведет его в мир разума и свободы, минуя все ступени, которые он преодолел сам.

Лоо ничего этого не знал. Он смотрел в небо, пока не погас последний луч небесной кулу.

 

А. ДНЕПРОВ