Напряженность между ними стала почти невыносимой. Тейтум не думала, что Джеймсон примет ее признание близко к сердцу. Она не сказала, что любит его. Не просила о браке или детях, или о чем-то еще — она ​​знала, что происходит между ними, знала, что это останется безответно. Она ничего не имела против, или, по крайней мере, так она себе твердила. И ему она тоже это сказала сразу после того, как он отпустил ее и отошел, ожесточившись и побледнев в лице.

Всю следующую неделю Тейт провела, доказывая ему, что все в порядке, но это, похоже, не имело значения. Разговор между ними не клеился так, как прежде. Джеймсон предпочитал молча сидеть за столом, а когда она поднимала взгляд, часто видела, как он пялится на нее, выражение его лица при этом было хмурым.

Плохой знак.

Она спрашивала Сандерса, не говорил ли Джеймсон ему что-нибудь, но безрезультатно — Джеймсон не распространялся о своих мыслях. Тейтум начала отсчитывать дни, ожидая, когда он скажет, что все кончено. Она будет ждать, пока он скажет что-нибудь, но не признает себя побежденной. Она, наконец, выиграет одну из их игр.

Странно, однако, это не повлияло на их секс. Во всяком случае, он стал жестче. На следующий день после своей маленькой исповеди Тейт спускалась по лестнице, когда внезапно Джеймсон оказался позади нее, схватил ее за волосы, прижал к стене и спустил ее шорты к лодыжкам. Через день ее поймали на диване в библиотеке. Ночи были одинаковые — секс, секс, и когда она собиралась уснуть, еще немного секса.

Из его рта вылетали лишь грязные слова, а рука не знала пощады. Это напоминало прорыв дамбы. Тейт не могла сказать, наказывал ли он ее за ее признание или вознаграждал. Конечно же, она не жаловалась. Поощряла его, подталкивала к — и через — край как можно чаще, хотела сделать для него все максимально хорошо.

Я хочу, чтобы он помнил меня. Хочу, чтобы каждую женщину после меня он сравнивал со мной, и ему их не хватало. Он будет помнить меня.

В конце недели, когда она склонилась над его столом, пытаясь отдышаться, он сбросил на нее бомбу. Ее трусики валялись комком на полу, а юбка была собрана складками на талии. Скальп саднило, как и ее задницу. Она была на седьмом небе, когда Джеймсон отступил, сел на стул и вздохнул.

— Я уезжаю, — произнес Джеймсон низком голосом. Она задержала дыхание на секунду.

— Куда уезжаешь? — спросила Тейт, все еще распластавшись на столе.

— Мне нужно лететь в Берлин, — ответил он.

— Как долго тебя не будет? — толкала она. Последовала длинная пауза.

— Я не знаю.

Тейт глубоко вздохнула, облизав губы. Приподнялась и поправила свою одежду. Она не считала это справедливым. Если бы она знала, что они собираются заняться сексом в последний раз, она была бы более напористой. Настаивала на том, чтобы лежать к нему лицом, смотреть ему в глаза. У него были такие удивительные глаза. Она подошла к другому стулу и тоже села. Огонь ревел, как и всегда, но она не возражала против жара, приветствуя шипение на своей коже. Задавалась вопросом, остался ли у Сандерса «Ксанакс»?

— Это конец? — прошептала Тейт. Ни один из них не посмотрел на второго.

— Ты этого хочешь? — спросил Джеймсон.

— Очевидно, нет. Но если хочешь ты, хорошо. Я пойду паковать свои вещи, и когда вернешься домой, даже не узнаешь, что я когда-либо здесь была, — попыталась пошутить она.

— Тейт.

— Хотя нам нужно будет обсудить график опеки над Санди, — засмеялась девушка. — Теперь он наполовину мой. Я хочу…

— Тейтум.

— Что? — спросила она, наконец, посмотрев на него. Крыло спинки кресла скрывало его лицо.

— Это не шутка, — произнес Джеймсон. Она кивнула.

— Я знаю. Просто пытаюсь не вызвать у тебя дискомфорт. Все в порядке, Джеймсон. Клянусь. Я в порядке, — заверила его Тейт. Он вздохнул.

— Почему мне так хорошо с тобой? — прошептал Джеймсон. Она рассмеялась.

— Потому что ты очень плохо со мной обращался, — поддразнила она.

— Хочешь остаться? — спросил парень, и Тейт заметила, как он поворачивает к ней голову. Стало видно его подбородок. Сильную челюсть, строгую линию рта. По ней прокатилась дрожь.

— Не хочу оставаться там, где мне не рады, — ответила она на вопрос.

— Здесь тебе всегда рады, Тейт. Просто… ты должна знать, я не готов к тому, чего хочешь ты, — сказал он ей. Девушка кивнула.

— Я это знаю. И ничего не прошу. Никогда не просила. Может, нам стоит просто положить этому конец, пойти разными путями. Это немного ненормально, да? — засмеялась она. Он вдруг встал, подошел к стулу и поставил на ноги и ее.

— Я не думаю, что это ненормально, — вздохнул Джеймсон, обнимая ее. — Ты небезразлична мне, Тейт. Я ненавижу тебя, и ты многое разрушила, но ты чертовски мне небезразлична. Как ты сделала это со мной?

— В этом я особенная, — прошептала она, и по ее щеке скатилась слеза.

— Это все должно было быть игрой. Что пошло не так? — спросил Джеймсон. Тейт покачала головой.

— Понятия не имею. Может быть, ты был недостаточно подлым, — рассмеялась она.

— А может, слишком подлым. Ты хуже, — ответил Джеймсон, и она действительно рассмеялась.

— Заткнись.

— Я не знаю, что с тобой делать. Не знаю, чего хочу. Но я не хочу, чтобы ты уходила. Дождешься меня? — спросил он мягким голосом, прикоснувшись губами к ее голове. Она сделала глубокий вдох.

— Я ждала тебя семь лет. Смогу подождать еще немного, — ответила Тейт. Он усмехнулся.

— Надеюсь, на этот раз мне не понадобится столько времени. Будешь здесь, когда я вернусь?

— Если хочешь.

— Хочу.

— Значит, я буду здесь.

— Почему ты не можешь быть такой послушной в постели? — спросил он, и она снова рассмеялась.

Сатана сегодня в ударе.

— В чем тогда веселье? — ответила она.

— Ты разрушила меня, Тейтум О'Ши, — сказал он ей. — Полностью разрушила меня.

У нее перехватило дыхание.

— Справедливо, ибо ты первый сделал это со мной, — прошептала она. Наконец он отстранился от нее, держа ее на расстоянии вытянутых рук. Его глаза пробежали по ее формам, и Тейт подумала, что он увидел. Что он действительно увидел ее.

— Я уезжаю завтра утром. Ты можешь остаться здесь в доме, в ином случае я оставлю Сандерсу указания запереть его, — сказал Джеймсон, и его голос звучал по-деловому, когда он отпустил ее.

Запереть?

— Санди не собирается с тобой? — спросила Тейтум. Он покачал головой.

— Нет. Он ненавидит длинные перелеты, ненавидит Германию. Останется здесь с тобой или в одном из домов в Бостоне, — объяснил Джеймсон. Она опустилась на стул.

— И ты понятия не имеешь, как долго тебя не будет? — спросила Тейт. Он пожал плечами.

— Две недели. Может быть, месяц, — ответил он ей.

Тейт вздохнула с облегчением. Все не так уж плохо. Она ожидала, что он скажет что-то вроде шести месяцев. Она не знала, справилась бы она с таким сроком, но месяц — это не так уж и много. Она могла это сделать — пробыть так долго без него.

— Я останусь в своей квартире. Или, эй, если мне станет одиноко без тебя, я просто пойду тусить с Санди, «мини-версией тебя», — поддразнила она. Джеймсон посмотрел на нее.

— Лучше не надо. Знаешь, он рассказывает мне все, и в какой-то момент я все-таки вернусь, — предупредил Джеймсон. Тейт глубоко вздохнула.

— Так. Каковы правила? — спросила она.

— Что, прости?

— Правила. У нас для всего есть правила, если ты не заметил. Действуют те же самые? — спросила она. Парень кивнул.

— Конечно. Можешь трахнуть хоть весь Бостон, — сказал он. Тейт фыркнула.

— Один парень. Я переспала всего лишь с одним парнем за все это время. Ты трахнул полстраны, — заметила Тейт. Джеймсон рассмеялся.

— Вот поэтому мне нужно уехать на другой континент. Нужно раздобыть больше историй для тебя, мне же нужно тебя возбуждать, — сказал он ей.

— У вас это великолепно получается и без посторонней помощи, мистер Кейн, — заверила она его. Он ухмыльнулся и наклонился, опустив руки на подлокотники.

— Скажи, что будешь скучать по мне, — потребовал Джеймсон. Она кивнула.

— Я буду по тебе скучать.

— Скажи, что будешь думать обо мне, если решишь трахнуться с кем-нибудь еще.

— Я всегда так делаю.

— Скажи, что ты не влюбишься ни в кого, пока меня не будет.

Весь воздух покинул ее легкие.

— Невозможно, так что это не проблема, — прошептала она.

Джеймсон поцеловал ее. Не прикасаясь нигде, кроме рта. Медленно и сладко, нежно касаясь губами ее губ, пробираясь языком по ее языку. Она застонала, подняв руку к его лицу. Таким. Больше всего она хотела запомнить его таким: она любила его жалящие слова и беспощадную руку, но его поцелуй… Его поцелуй давал ей надежду. Некоторое время он целовал ее, а затем отстранился.

— Хорошо, Тейтум. Подари мне ночь, которая заставит меня мечтать о тебе все время, пока меня не будет, — сказал он ей.

Она улыбнулась и опустилась на колени перед ним.

Это она могла устроить. В этом она была очень хороша.

Любовь, напротив, была совершенно другой историей.