Грузовой отсек тяжелого транспортного самолета «Геркулес» похож на чрево левиафана. Массивные шпангоуты смыкаются над головой, как гигантские ребра. Тусклые лампочки на потолке, забранные металлической сеткой, похожи на позвонки. Гул четырех мощных моторов — рев разъяренного чудовища — заглушает все звуки в отсеке и тупой вибрацией отдается в позвоночник через твердые деревянные скамьи, привинченные к стенкам отсека.
На этих скамьях сидим мы: специальное диверсионное подразделение N42-05. Четыре часа назад «Геркулес» оторвался от бетонной полосы военного аэродрома Саргон и взял курс на Ангкор Шань. По моим расчетам, мы уже должны были покинуть Сеннаар и сейчас находиться в Небесном Эфире. Но момента Перехода я не уловил…
Мои руки сжимают холодное железное цевье штурмгевера. За плечами — парашют, на голове — кожаный шлем. На шее намотан белый шелковый шарф, символ Легиона. На нагрудной нашивке нет имени, только номер: 42–05/7. Это цена, которую взимает Безымянный Легион.
Ни у кого в подразделении 42–05 не осталось имен. Кем бы ни были они в прошлом — наемники из Меггидо, партизаны из Астлана, ветераны уличных битв из Тхебеса, боевые пловцы и амазонки из Рльеха, охотники из Тимбукту и воины-каннибалы из Гондваны — все они теперь легионеры. Командует подразделением сержант, здоровенный громила с копной соломенных волос и чугунной челюстью. На скуле у него выжжен багряный крест: клеймо отступника, которое ставят изгнанным из ордена рыцарям Монсальвата.
Я помню его: когда-то давно, в прошлой жизни, его звали Арнульф.
Лампочки под потолком одна за другой гаснут. В хвосте самолета вспыхивает красный фонарь, под которым появляется темно-синий прямоугольник ночного неба. Ледяной ветер врывается в отсек через открытый люк.
Я встаю и защелкиваю карабин вытяжного троса за натянутый под потолком канат. Поправляю штурмгевер и лямки парашюта. Вслед за всеми медленно шагаю к разверстой пасти люка.
Выброс десанта контролирует сержант. Скользнув по мне слепым взглядом, Арнульф хлопает меня по плечу и во второй раз выталкивает меня в стылое ничто.