Так и не сумев заснуть, Илья тихонько встал и сел в джип. Из Санкт-Петербурга выехал быстро: на ночных улицах движение почти замерло. Из-за разведенных мостов пришлось сделать приличный крюк по городу, но разве такие мелкие трудности его сейчас волновали? Мыслями он был вместе с Олей и Венькой.

Джип бежал шустро, как молодой бычок, вырвавшийся на свободу, и за несколько часов преодолел расстояние до поселка, где жила Оля. Илья намеренно остановился подальше от ее дома, на площади возле автобусной остановки, чтобы случайные прохожие не стали судачить о девушке. Илья знал, что сегодня Оля меняется с суточного дежурства и обязательно увидит его машину, когда будет проходить мимо.

Как только мотор заглох, Илья забылся тревожным сном. Проснулся он от того, что в стекло со стороны водительского кресла кто-то постучал. Он с трудом разлепил уставшие глаза: на него смотрела сквозь очки высокая старуха. Ее седую голову украшала немыслимая штука в виде плетеной булки. Илья опустил стекло.

— Вы что-то хотели? — спросил он сиплым голосом.

— Ты чего в нашем поселке крутишься? Третьего дня видела твою машину. Сегодня смотрю, опять ты появился? К родственникам приехал? Тогда почему в машине спишь?

— Нет, не к родственникам, а по делам. У меня друг лежит в вашей больнице, — солгал Илья, — его сегодня выписывают.

— А-а-а, понятно, — протянула бдительная старуха и пошла в сторону магазина, на крылечке которого собралась небольшая толпа, с любопытством повернувшаяся в сторону джипа.

Вдруг старуха остановилась, потопталась на месте и зашагала обратно. Илья снова приспустил стекло.

— А третьего дня ты почему заезжал вон в тот проулок? — женщина показала рукой на узкую дорожку к Олиному дому.

— Я замешан в каком-то преступлении? — раздраженно спросил Илья. Он увидел, как по аллее парка идет Оля, и испугался, что она его не увидит, если рядом с джипом будет стоять эта леди.

Голова с булкой оскорблено вскинулась и мелко затряслась. Губы, накрашенные розовой помадой немыслимого оттенка, сжались в тонкую ниточку. Илья понял, что, кажется, зря связался с этой блюстительницей порядка.

— Молодой человек, вы почему грубите? Вас родители и школа плохо воспитали. И вообще, когда разговариваете с пожилой домой, потрудитесь выйти из машины.

— Простите, я не хотел вас обидеть, — Илья открыл дверь и выбрался из джипа. Он уже понял, что так просто ему от леди преклонного возраста не избавиться, а когда он будет стоять, Оля его непременно заметит. — Вы напомнили мне мою учительницу, Викторию Николаевну. Она тоже всегда учеников отчитывала за непочтительное отношение к старшим.

— О, значит, еще не все потеряно, — смягчилась старуха и гордо зашагала к магазину.

И вовремя: Оля уже вышла на площадь. Не глядя на Илью, она пересекла наискосок открытое пространство и исчезла в проулке. Она грустно смотрела вперед и старалась идти подальше от людей. Сердце пропустило один удар, другой и забилось, заволновалось. Илья почувствовал стеснение в груди, и трепетное ожидание от скорой встречи захлестнуло его сознание.

Он снова сел в машину и достал телефон (во время последней встречи они обменялись с Олей номерами).

— Привет, — тихо сказал он в трубку, — я здесь.

— Я видела, — ответила Оля. — Прости, что не подошла. Рядом с тобой стояла тетя Юля, мамина подруга. Опасный человек, потом вопросами замучает.

— Где мне вас с Венькой забрать?

— Я оставлю сына с мамой и соседкой. В прошлый раз он много лишнего бабушке наговорил, еле выкрутилась.

— О, Олечка, прости. Опять из-за меня проблемы, — расстроился Илья.

— Это еще не проблемы, так, легкое испытание. О проблемах расскажу позже. Давай так: притормози на стоянке у больницы, я туда приду.

— Договорились.

Илья заскочил в магазин, где его длинную и ладную фигуру с ног до головы осмотрели местные сплетницы. Бабушки расступились, пропуская красивого молодого человека, источающего синими глазами харизму. Илья купил питьевой йогурт и булочку (желудок свело от голода), вежливо попрощался с женщинами и быстрым шагом пошел к машине. Он бы и побежал, только побоялся, что любопытные старушки неправильно поймут его спешку.

Оля появилась минут через сорок. Илья уже успел поволноваться, успокоиться и снова поволноваться. Если бы курил, наверное, из-за нервозности извел бы пачку сигарет. Но его отец считал, что курение — враг номер один современного общества, и эту же мысль внушил сыну. Конечно, как все подростки, лет в восемнадцать он попробовал пару раз затянуться сигаретой, но сразу понял: не нравится, и больше никогда не экспериментировал со своей жизнью и здоровьем.

Увидев Олю, Илья опять занервничал. Еще бы! Они приближались к рубежу их судеб. Через час с небольшим станет ясно: кто отец Веньки. А дальше… пропасть. Или жизнь покатится в тартарары, или будет надежда на счастье.

Илья выскочил из машины, обежал ее и открыл девушке заднюю дверь с пассажирской стороны. Но Оля проигнорировала его порыв и села рядом с водительским креслом. Илья от радости чуть не задохнулся: он расценил поступок Оли как акт наивысшего доверия. Настроение сразу стало отличным.

Счастливый, он перегнулся через сиденье, чтобы достать ремень безопасности и пристегнуть Олю, но на полпути столкнулся с ней взглядом и замер. Она была так хороша в светлом сарафане в цветочек, что Илья с трудом подавил желание ее поцеловать. Оля отодвинулась, забрала у него из рук ремень и пристегнулась сама.

— Поехали, — предложила она покрасневшему Илье. Он завел мотор, и джип зашуршал колесами по асфальту.

В областной город ехали молча. Какое-то напряжение витало в воздухе, мешало расслабиться и насладиться летним днем, струйками теплого ветра, проникавшими в кабину сквозь открытые окна. Илья сначала попытался задать пару вопросов, но Оля отвечала односложно, и он уступил. Девушка сидит рядом с ним в машине — жизнь прекрасна и удивительна!

— Оля, у тебя проблем не было с тем хирургом? — наконец осмелился спросить Илья.

— Пока справляюсь. Я его еще не видела. Мы дежурим, слава богу, в разные смены. Он заступает сегодня, вот и буду ждать, какую гадость придумает.

— А может, успокоится?

— Вряд ли. Не тот человек.

— Надо прикинуть, как ему противостоять.

— Я бы давно все придумала, если бы знала, что это урод приготовил.

Разговор иссяк, и до лаборатории они ехали в тишине. Илья включил музыку. Грустная мелодия разлилась по салону. Она тосковала и плакала, и вместе с ней томилась душа Ильи. Чем ближе они подъезжали к городу, тем тревожнее становился Илья. Наконец тяжелые гнетущие мысли заполнили весь мозг. «Кто отец? Кто отец? Кто отец?» — в такт движению стучало в голове.

Они припарковались на старом месте. Илья вышел из машины, опять обежал ее кругом и подал руку Оле. Девушка приняла его ладонь, но не выдернула свою. Они так и вошли в здание лаборатории, крепко держась за руки. В регистратуре пять минут подождали, пока служащая найдет ответ. Илья нетерпеливо выдернул конверт из ее рук и вышел на улицу, так и не посмотрев на бланк.

— Ты куда? — спросила его Оля.

— В машину. Не могу здесь смотреть.

— Давай я.

— Нет. Я должен сам.

Он сел в джип, положил конверт на колени и уставился в окно: ему надо было собраться с мыслями. Пальцы мелко подрагивали, выдавая состояние, в котором Илья находился. Наконец он решительно выдернул первый листок с результатами. Буквы и цифры расплывались. С трудом сфокусировав зрение, прочитал свою фамилию и инициалы. Глаза бежали по строчкам, вылавливая нужный ответ.

В левой колонке были какие-то цифры, чередовавшиеся с латинскими буквами, в двух других — просто цифры, а в правой колонке слова. Взгляд Ильи уставился в эти слова сначала настороженно, а потом…

— Несовпадение, несовпадение, несовпадение, — восторженно бормотал он. Илья чувствовал, будто камень свалился с его души, которая сейчас хотела петь и плясать.

Вся колонка содержала только одно слово — «несовпадение». Оля вырвала у него листок и нашла резюме.

— Вероятность отцовства — 0,0 %, — прочитала она и улыбнулась. По этой широкой улыбке Илья понял, что и она находилась в страшном напряжении: а вдруг в лесу был ее любимый. Это невероятное сходство сына и Ильи ее пугало, хотя она и не признавалась себе, и заставляло не спать ночами.

— Оля, представляешь, это не я! Это не я!

— Давай посмотрим второй результат, — тихо предложила девушка и взяла в руки конверт.

Будто ушат холодной воды опрокинули Илье на голову. Радость мгновенно улетучилась, а тревожное состояние вернулось. Он нервно вытер ладони о джинсы, потом провел ими по волосам.

— Открывай уже, не томи!

Оля достала листок, наклонилась к Илье, чтобы и он увидел результат. Они одновременно пробежали глазами по уже знакомым строчкам, а потом подняли глаза:

— Несовпадение! — закричали хором. — Несовпадение!

Илья сдался. К черту мужскую сдержанность! Он почувствовал, как горячо стало глазам, и отчаянно заморгал ресницами.

— Илюша, пожалуйста, не надо, — прошептала Оля. Она взяла его за руку, прижала к груди, а потом повернулась и поцеловала друга в щеку, по которой катилась слеза.

— Олечка, я плохой сын! Как я мог подумать на отца. Как я мог?

 

Глава 23

Медсестра прибежала по первому зову, мгновенно оценила обстановку и исчезла. Вернулась она уже с врачом. Успокоительный укол подействовал почти сразу, и Жанна забылась тревожным сном. Когда девушка проснулась, рядом с кроватью сидели родители. Жанна не хотела слушать причитания мамы, поэтому лежала, не открывая глаз.

Мама тихо плакала, внимая каждому слову больных соседок. Тяжело вздыхал отец и по давней привычке нарезал круги по палате. «Что мне сказать? Может, Костик им уже все объяснил?» — подумала Жанна с надеждой и осторожно приоткрыла веки. Она окинула взглядом палату, но парня не увидела.

— Мама, хватит страдать, — досадливо прикрикнула она на мать и ораспахнула глаза.

— Ой, Жанночка? Ты проснулась? — мама бросилась к ней, намереваясь поцеловать, но девушка резко убрала голову. Смущенная женщина села на стул, скромно сложив руки на коленях. — Что случилось, детка? Родная моя! Я думала, у меня сердце остановится от горя, как узнала о том, что ты в больнице.

— Света, не пугай дочку! — сурово приказал папа. — Что случилось, то случилось! Вот заладила! Ничего не изменишь. Будем думать, как жить дальше. Дочь, этот ребенок того очкарика, который тебя привез в больницу?

— Какого очкарика? А, Костика? А где он, — осмелилась спросить Жанна, чувствуя, что, если не узнает немедленно, куда делся парень, сойдет с ума от нетерпения.

— Рассказал нам о тебе и сбежал. Паразит! Вот появится, ноги переломаю! Ну, он у меня кровавыми слезами умоется!

На лице отца, крупного восточного мужчины, заходили желваки. Издалека казалось, что черные глаза стреляли красными искрами. Жанна даже испугалась: отец никогда слов на ветер не бросал. Если предупредил, что разберется, значит, обидчику дочери мало не покажется, когда он с ним встретится.

— Папа, Костик тут ни при чем. Он просто… — девушка задумалась, не зная, каким словом обозначить приятеля Толика, готового, по его словам, на «тройничок». Ничего в голову путного не пришло, поэтому она сказала, — ладно, какая разница, кто этот человек? Не он отец ребенка, и все!

— А кто? — мужчина остановился напротив кровати и сверху вниз посмотрел на дочь.

— Анвар, правда, не шуми! — приподнялась мама и погладила отца по руке. — Жанночке сейчас плохо, не устраивай разборки.

— Папа, давай, дома поговорим. Здесь посторонние люди, — тихо сказала Жанна и показала глазами на соседок, которые сидели, замерев, как мышки, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Хорошо. Света, помоги дочке умыться, а я с доктором пообщаюсь, поедем домой.

— Вы что! — воскликнула женщина-подросток.

Все дружно посмотрели на нее. Только сейчас Жанна заметила, что на ней нет больничного халата. В джинсах и футболке она казалась совсем девочкой.

— А что не так?

— У Жанны была полостная операция. Пока швы не снимут, ее домой не отпустят. Думаю, не меньше недели она пролежит в отделении.

— Это мы еще посмотрим, — грозно сказал папа и вышел из палаты.

Жанна, опираясь на мамину руку, сходила в туалет и в комнату личной гигиены. Мама помогла ей помыть голову: черные волосы, которыми девушка так гордилась, торчали в разные стороны и напоминали гнездо, оставленное вороной. Умытая и посвежевшая, она вернулась в палату. Она чувствовала себя хорошо: шов не болел, ходила прямо, ноги передвигала быстро, не шаркала, как старушка.

Принесли манную кашу и чай. Жанна набросилась на еду, будто никогда раньше не ела такой вкуснятины. С трудом подавила порыв облизать тарелку. Она просто взяла кусочек хлеба и тщательно собрала все остатки манки.

— Господи, дочка, — снова заплакала мама, — бедненькая ты моя.

— Ничего не бедная. Знаешь, сколько случаев внематочной беременности? Да пол-отделения с этим диагнозом лежит! Тоже чьи-то дочки, между прочим.

— Но своя-то дороже, — всхлипывала мама, но уже тише.

— Мама, сходи, посмотри, куда папа пропал. Он сейчас со всеми врачами поссорится. Если надо несколько дней полежать, ничего страшного. Не устраивайте только здесь истерику.

Жанна хотела ненадолго избавиться от родителей, чтобы обдумать в тишине свое положение, но не получилось.

— Ты почему так грубо с родными разговариваешь? — набросились на нее соседки, как только мама вышла. — Мать с ума сходит от горя и переживания, а ты? Вот появятся свои дети, узнаешь, каково это.

— А вам какое дело? Что-то за два дня я не видела, чтобы ваши дети вокруг крутились, — огрызнулась Жанна, но почувствовала, как розовеют щеки. Все же она была неправа.

Не успела она выкрикнуть эти слова, как дверь открылась, и в палату влетел хорошенький мальчик. Он бросился к женщине-подростку и крепко обнял ее за колени. Следом вошли еще двое детей и высокий мужчина. Все вместе они весело окружили Жаннину соседку и одновременно загомонили. Женщина-подросток поворачивалась то к сыну, то к дочкам, то к мужу, отвечала на их вопросы, и столько счастья светилось на ее лице, что Жанна даже позавидовала.

Шумная компания исчезла так же быстро, как и появилась.

— Как же, отхреначит она? — засмеялась со своей кровати старуха. — Видишь, как любит семью? По абортам ходить будет, а мужу доставит удовольствие.

Родители вернулись быстро, и, на удивление, папа довольно улыбался.

— Меня выписали? — вытаращила глаза Жанна.

— Нет, но я оплатил вип-палату, так что дочка оставшиеся дни тебе никто не будет мешать, — он покосился на бабушку, которая все еще улыбалась.

Действительно, выздоровление прошло спокойно. Правда, Жанна оставалась наедине со своими мыслями только поздно вечером и ночью, все остальное время рядом хлопотала мама. Костик больше не показывался, и это очень тревожило девушку. Она так хотела его расспросить и выяснить, почему он пришел к ней домой в тот день, что сгорала от нетерпения и мечтала выпроводить куда-нибудь родителей. Папа все время допытывался, кто сделал Жанне ребенка, но она упорно отказывалась говорить.

— Я сама разберусь, не лезьте!

— Почему он в больнице не показывается, он тебя бросил?

— Нет. Он вас боится. Я даже позвонить ему не могу, чтобы вы не насторожились. Так, вообще из-за вас старой девой останусь.

Наконец наступил день выписки. Душа Жанны пела: она избавится от родителей и вернет свою жизнь на место. О том, что она только что пережила тяжелую операцию, она не думала. Зачем забивать голову лишними страданиями раньше времени? Одна мысль терзала ее голову: где Толик, почему он бросил ее без объяснений?

Отец помог ей вернуться из больницы в квартиру и сразу уехал: возникли проблемы на работе. Жанна возликовала. Осталось убедить маму, что она прекрасно справится без нее, и тоже проводить домой. Однако упрямая женщина сопротивлялась еще неделю, несмотря на давление дочери. Жанна уже была готова взорваться от злости. Поняв, что маму так просто будет не выгнать, она купила ей электронный билет и поставила перед фактом.

— Мама, сегодня вечером я провожу тебя на поезд, — заявила девушка и показала распечатанный на принтере билет. Увидев, что мама пытается возразить, она крепко обняла ее. — Я чувствую себя хорошо. Не волнуйся. Прошло три недели. У меня совсем ничего не болит. Вот посмотри.

Девушка закружилась по комнате вместе с мамой. Так, весело, с шутками и анекдотами Жанна собрала мамины вещи и посадила ее в поезд.

В такси, возвращаясь с вокзала, она позвонила Толику, но номер оказался занят. Она набирала раз за разом, и когда расплачивалась с водителем, и когда шла к дому, поднималась на лифте на свой этаж. Толик был недоступен.

— Вот козел! Может, накляузничать на него? Достаточно анонимного звонка, чтобы в полиции заинтересовались, — размышляла Жанна, вставляя ключ в дверь. — А что я скажу? Что знаю его тайну? А у меня спросят: откуда? Нет. Надо придумать другую месть.

Она вошла в квартиру, бросила сумочку на пол, скинула босоножки. Что-то ей не понравилось. Жанна принюхалась: пахло сигаретным дымом. Она заглянула в комнату — никого. На цыпочках приблизилась к кухне — пусто. Теперь она явно чувствовала, что в квартире кто-то курил. Девушка одним движением распахнула дверь в спальню: на кровати, поверх покрывала, лежал Толик собственной персоной и сладко похрапывал.

Жанна замерла. Она тяжело задышала, чувствуя, как что-то страшное, неконтролируемое охватывает ее сознание. Злость клокотала в голове, рвалась рычанием из горла и искрами из глаз. Она схватила тяжелый утюг, стоявший в спальне на гладильной доске и размахнулась…

Но у Толика, видимо, было какое-то звериное чутье на опасность. Не успел утюг опуститься ему на голову, как он откатился по кровати, и Жанна попала в подушку. Она попыталась достать ненавистного любовника, но он отскочил к стенке. Жанна мгновенно выпрямилась и, держа свое оружие на вытянутой руке, стала обходить кровать.

— Ты! Ты что делаешь сучка? Забыла свое место? — закричал мужчина и пошел на Жанну.

— Не подходи! Убью!

Она взглянула на его перекошенное лицо, и страх ударил волной в голову. Девушка бросилась к выходу. Толик в два прыжка догнал ее. Одной рукой он схватил ее за шею — Жанна вывернулась. Пальцы соскользнули и уцепились за ворот блузки — пуговицы со звоном посыпались по всей спальне, а следом с тихим шорохом слетела и легкая ткань. Девушка осталась в одном бюстгальтере и джинсах. Она обежала кровать, спасаясь за ее широкой спинкой, по-прежнему не выпуская утюг из рук. Только прижавшись спиной к стене, она вдруг с ужасом поняла, что загнала себя в ловушку.

Понял это и Толик. Он уже не торопился. Ситуация даже стала казаться ему забавной. Он неторопливо поднял черную майку, в которую был одет, и почесал загорелые кубики. В его глазах проснулась похоть. Также неторопливо, глядя прямо в лицо девушке, стал расстегивать ремень на джинсах.

— А ты осмелела, — хохотнул Толик, абсолютно уверенный в своей власти над Жанной. — Я даже заскучал по той боевой девчонке, которой ты была в школе. Помнишь, твою рыженькую подружку? Славное время было!

— Это ты, гад, превратил меня в тряпку. Лучше не приближайся!

Жанна видела, что он играет с ней, как кошка с мышкой, и лихорадочно искала глазами лазейку, куда можно было бы проскочить.

— Иди ко мне, моя шлюшка, хочешь, чтобы папочка пощекотал тебе задок?

— Ублюдок! — прошипела Жанна. Она смотрела на красавца любовника, игравшего накачанными мышцами, но видела только холод в его глазах и жестокость. Дракон на его плече извивался и изрыгал огонь. Как она не замечала эту подлую натуру раньше? Девушка всхлипнула. — Не подходи, я за себя не ручаюсь.

— Это я за себя не ручаюсь, — усмехнулся Толик и стал медленно обходить кровать.

Когда он приблизился на расстояние вытянутой руки, Жанна вскочила коленями на шелковое покрывало и рыбкой проскользнула на другую сторону. Но любовник тоже был не лыком шит: он сразу угадал ее маневр. Не успела девушка встать на ноги и сделать шаг, как Толик подставил ей подножку, и она упала, больно стукнувшись локтем о край кровати. Он, рыча, навалился сверху. Жанна с ужасом увидела приподнявшуюся верхнюю губу. Сейчас человек, которого она безумно любила столько лет, напоминал зверя.

Она зажмурилась и изо всех сил ударила Толика утюгом. Тот заревел, но не ослабил хватку. Он пытался перехватить ее руку, но Жанна яростно боролась и била, била, била, вложив в удары всю накопившуюся за эти недели злость и обиду.

Толик обмяк. Девушка замерла, ожидая продолжения схватки, но мужчина на ней не двигался. С трудом она столкнула его с себя и встала на колени. Взгляд зацепился за красное пятно, расплывавшееся на полу. Что это? Девушка поморгала ресницами, все еще не понимая, что наделала. Осознание пришло мгновенно и ударило по голове молотком. Жанна выронила утюг и посмотрела на бывшего любовника: он лежал ничком, уткнув лоб в пол. На затылке волосы были покрыты кровью, которая стекала по шее и понемногу окрашивала майку, в которой он был.

Жанна на четвереньках выбралась из спальни. Проверить, жив ли любовник, она не догадалась: слишком была шокирована тем, что наделала.

— Это всего лишь утюг. Им нельзя убить Он даже нетяжелый, — бормотала она. — Ерунда! Все нормально. — Жанна встала и побрела в ванную комнату. Сунула руки под кран с холодной водой и стояла так с минуту, приходя в себя. Потом посмотрела в зеркало и не узнала себя. На нее смотрела незнакомка. Черные волосы растрепаны, тушь расплылась черными кругами вокруг глаз, яркая помада сделала губы кровавым пятном. — Все нормально! — повторила она. — Толик сейчас очнется. Ой! Очнется! Ужас!

Она бросилась обратно к спальне и, не заглядывая туда, закрыла дверь, а потом ее подперла тяжелым креслом. Как она сдвинула эту кожаную махину с места, сама не поняла. От резких движений разболелся живот. Она накинула шелковый халатик, обхватила себя и легла на диван: надо было подумать, как быть дальше. Из спальни не доносилось ни звука.

— Господи, что теперь делать? Толик же мне не простит! Он и до операции хотел меня продать Косте. А теперь? Что будет теперь? — говорила она, поглаживая себя по часовой стрелке, как учили в больнице. — А, нечего было вваливаться в квартиру без спроса. Хозяин нашелся!

Девушка с трудом встала, нашла в сумочке телефон и позвонила Костику — единственному человеку, кому сейчас могла довериться.

— Что случилось? — услышала она встревоженный голос.

— Приезжай. Кажется, я убила твоего друга.

— Какого друга? — глупо переспросил Костик. Жанна сразу представила его, сидевшим перед компьютером и погруженным в решение бизнес-проблем своего господина.

— Костик, не тупи, прошу тебя. Я убила Толика. Понял теперь?

Услышав короткие гудки в трубке, она отключилась и закрыла глаза. Сколько она лежала в полузабытьи, Жанна не знала. Она не размышляла, не каялась, не страдала. Просто лежала, а в голове почему-то появилась Оля Звонарева. Школьная подруга смотрела на нее с упреком, будто спрашивала, как Морозко из одноименной сказки: «Хорошо ли тебе девица? Тепло ли тебе милая?» картинка была настолько яркой и живой, что Жанна непроизвольно отмахнулась.

— Олька, уйди! И без тебя тошно! Знаю: никогда ты меня не простишь. Умоляю, просто сгинь. Исчезни из моей головы.

Крендель-мендель-колбаса,

Свинка взмыла в небеса,

А какой-то мужичок

Ее хвать — и прям в сачок,

Ее хвать — и прям в леса.

Крендель-мендель-колбаса.

Жанна бормотала эти детские стишки, чтобы очистить голову от прошлого, пока не услышала звонок. Она с трудом добрела до двери и посмотрела в глазок: на лестничной клетке стоял Костя и нервно теребил свои очки. Девушка открыла дверь.

— Где он?

— Там, — тяжелая рука вяло взлетела и указала на дверь спальни. — Крендель-мендель-колбаса…

Переложив ответственность на Костю, Жанна облегченно вздохнула и опять легла. Голова опять затуманилась. Девушка слышала, как Костя, кряхтя, отодвигал кресло, как звал Толика, но не реагировала. После пережитого потрясения, на нее навалилась такая апатия, что, казалось, подойди сейчас к ней любовник и ударь ножом, даже не шелохнется.

Очнулась она от того, что Костик трясет ее за плечо и зовет. Девушка открыла глаза и увидела склоненное к ней очкастое лицо. В комнате были еще люди, но, кроме этих шоколадных глаз, увеличенных стеклами, она больше ничего не видела.

— Жанна, очнись! — кричал Костик. — Все в порядке. Толик жив! Сознание потерял от удара. Хорошо ты его обработала. Откуда столько силы взялось?

— Жив? — наконец дошло до нее услышанное. — Где он?

Жанна села на диване, протерла глаза, еще больше размазав косметику, и украдкой бросила взгляд в раскрытую дверь спальни, но увидела только лужу крови на полу. Костик опустился рядом.

— Я вызвал врача, он зашил ему рану, перебинтовал ему голову и вколол снотворное. Толик спит на твоей кровати.

— А врач не вызовет полицию? — спросила Жанна, потихоньку приходя в себя. В душе уже начала рождаться радость. Пока еще слабенькая, как недоношенный ребенок, но своя, любимая, родная.

— Врач — мой знакомый. Не вызовет, не переживай.

— Что теперь делать? Толик меня убьет. Ему же наплевать, что я защищалась, — оправдывалась она. — Он же как зверь! Ты даже не представляешь, как я испугалась, когда увидела его спящим на кровати. Если бы он за мной не погнался и не начал душить, я бы никогда… Разве я бы посмела… Толика…, — она разразилась громкими рыданиями.

Плакать ей совсем не хотелось. Счастье, что она не убила Толика, переполняло голову и трепетом отзывалось в сердце, но Костик об этом не должен знать. Жанна искоса посмотрела на парня, а потом, двинула слегка плечом, чтобы шелковый халатик сосккользнул и оголил нежную кожу, и, страдая, упала к нему на грудь. Костик сидел секунду, не шевелясь, видимо, приходил в себя от неожиданности. Но вот его рука осторожно легла на спину Жанне и стала поглаживать, успокаивая.

— Тихо, не плачь. Что-нибудь придумаем.

 

Глава 24

Оля не знала, что ответить на отчаянные слова Ильи, поэтому просто прижала его к себе и покачивала, как малыша. Наконец он успокоился, выпрямился и откинул голову на спинку кресла.

— Поехали? — Илья положил руки на руль и посмотрел на Олю.

— Да, мама, наверное, меня уже потеряла.

— Оля, знаешь, у меня сейчас в душе настоящий ураган, — сказал Илья и скосил глаза на подругу: неизвестно, как она отреагирует на его откровения. Но девушка молча разглядывала дорогу и мелькавшие за окном деревья. Тогда он нашел ее пальцы и тихонько пожал, чтобы привлечь к себе внимание. Она перевела взгляд на него:

— Почему? Все же разъяснилось.

— Так-то оно так, но… ты только не ругай меня. Ладно?

— За что? — теперь Оля слушала уже внимательно. Илья довольно улыбнулся.

— За мысли. Понимаешь… я, когда увидел Веньку и узнал, что он твой сын, сначала растерялся. Никак не мог понять, почему он на меня похож. А потом даже обрадовался.

— Правда? — Оля уже заинтересовалась разговором.

— Ага. Даже размечтался, что Венька мой сын, и мы с тобой теперь обязательно будем вместе, несмотря на все препятствия, как одна семья.

— О, дорогой, а ты мечтатель! — засмеялась Оля. — Как бы нам с тобой ни хотелось, от нашего желания мало что зависит.

— Разве? Не согласен, — упрямо поджал губы Илья. — Мы нашли друг друга. Ты могла представить, что мы снова встретимся случайно, несмотря на то, что жизнь нас раскидала по разным углам страны?

— Не могла такое даже предположить.

— Вот! Значит, наша пара создавалась на небесах, я в этом уверен на сто процентов! Иначе я бы давно себе нашел девчонку, даже покрасивее тебя, может быть, — Илья покосился на Олю, оценит ли она шутку. — Да и ты вряд ли бы осталась одна. Смотри, какая красавица! Наверняка мужики прохода не дают.

— Не забывай, я мать-одиночка с больной мамой на руках. Такая невеста никому не нужна, — тихо засмеялась Оля.

— Зато я жених, хоть куда. Возьмешь меня?

— Конечно! Хоть завтра. Только препятствий много нашему союзу.

— Что ты выдумываешь! Назови мне хотя бы одно препятствие, — горячился Илья.

— Моя мама — номер один. Я не хочу, чтобы она умерла, только увидев тебя. Второй инсульт она может не пережить.

— Да, это серьезно. Но маму мы постепенно подготовим. Я потому и говорю, что обрадовался, когда понял, что Венька на меня похож. Аргумент в пользу нас замечательный. Людям не обязательно знать, как все получилось. Сказали бы, что я отец, и все. Разве твоя мама не хочет, чтобы у тебя жизнь сложилась? Если этого доказательства мало, есть и другое.

— Какое?

— Теперь твоя мама может быть уверена, что не я такое поганое дело сотворил. Сначала она на меня рассердилась только потому, что я пообещал ей доставить тебя домой, а сам купаться убежал. А тут это и случилось… — Илья помолчал. Он следил за дорогой, автоматически переставлял ноги и руки, крутил руль, но мыслями был далеко. — Знаешь, я почему-то думаю, что это твоя мама забрала мое письмо из почтового ящика и отдала отцу. Больше некому. Только я не понимаю, почему она его не выкинула.

— Не знаю. Но я не хочу об этом спрашивать. Боюсь, разволнуется опять. И потом, Антон Николаевич очень некрасиво себя повел, когда приехал к нам в больницу. Я не хочу говорить о покойном плохо, но я тогда пережила еще один шок.

— Да, наши родители постарались и сделали сложную ситуацию совершенно нерешаемой. Слушай, а если осторожно спросить? Нам все равно надо разобраться. Думаю, Галина Семеновна меня окончательно возненавидела после рождения Веньки. Мальчик так на меня похож!

— Ну, это сходство проявилось позже. Сначала он был просто младенцем с синими глазками, а они такого цвета почти у всех малышей. На ямочку на подбородке мы и внимания не обращали, думали просто складочка.

— Кстати, а почему Галина Семеновна внука бисовым семенем называет? Как-то некрасиво звучит, грубо.

— А ты откуда про эти слова знаешь? — ахнула Оля.

— Мне Венька рассказал. Спросил, что это такое.

— О боже! Вот постреленок! А мама… Так получилось, что я о беременности поздно узнала. Бабушка как раз шла на поправку, а тут эта новость. Бабуля как услышала… — Оля от злости сжала пальцы. — Соседка-сплетница постаралась, вот у кого язык без костей! Бабушка потеряла сознание и больше не пришла в себя. После ее смерти заболела мама. Вот так и получилось, что Венька появился на свет в результате трех несчастий. Мама решила, что это нехороший знак. Она сначала даже не подходила к нему. А потом оттаяла.

— Да, Веньку невозможно не полюбить. Чудный мальчишка. Хотя… ситуация, конечно, аховая. Знаешь, Мишка, мой друг…

— Тот, кто вас тогда без сознания привез?

— Да. Так вот, он даже предположил, что меня кто-то на пляже наркотиками накачал, и я… То есть… Вот черт! Косноязычие напало! — Илья засмеялся. — В общем, он решил, что я отец Веньки, но ничего не помню.

Илья смущенно замолчал. Он и сам себя сейчас не понял, а тут надо как-то объяснить это шальное состояние Оле. Расставаться он не планировал, но и недомолвок не желал оставлять: они не будет способствовать развитию новых отношений.

— Что за чушь? Зато я совершенно точно знаю, что это сделал не ты. Как бы мне плохо тогда ни было, я ни минуты в тебе не сомневалась. Даже, когда ты исчез. Но вот предположение насчет участия в этом безобразии твоего отца заставило меня поволноваться. Один из тех людей был крупным мужчиной с яркими, как небо, синими глазами.

— Такими, как у меня?

— Нет. Какого-то неестественного цвета. Тогда я об этом не думала, а сейчас вдруг вспомнила.

— Слушай! — закричал Илья и повернулся к ней лицом. — А на линзы не похоже?

— Ой! Смотри на дорогу!

Илья вцепился в руль и вовремя: мимо них, вильнув бампером, как рыбка хвостом, промчалась тойота. Он успел лишь заметить распахнутый в крике рот водителя, и через секунду донесся отголосок клаксона. Илья свернул к обочине и остановился. Руки немного подрагивали. Чтобы скрыть от девушки свое состояние, он спрятал ладони между колен. Тревожное ожидание вылилось в бессонную ночь, а сверху эта гремучая смесь разбавилась неожиданной радостью, вот он и потерял концентрацию на дороге.

— Фу, пронесло, — выдохнул Илья.

— Ты почему такой неосторожный? — сердито выговаривала ему Оля. — У меня дома мама больная и ребенок. Представляешь, что с ними бы случилось, если бы мы в аварию попали?

— Прости, Олечка, прости. Ты мне такую сумасшедшую идею подала, что я голову потерял. Представляешь, если преступление было заранее спланировано, естественно подонки не хотели, чтобы ты их узнала. Они вполне могли надеть линзы, чтобы скрыть истинный цвет глаз. Согласна?

— Да. Думаю, ты прав. Но это всего лишь предположение, — тихо сказала Оля.

— А значит! Представляешь! Я думаю, это кто-то знакомый. Иначе, зачем ему так маскироваться?

— Я всегда считала, что это просто отморозки, случайно оказавшиеся на пляже и решившие развлечься. Я попала в их руки, но на моем месте могла быть любая девочка.

Илья возбужденно потирал руки и не замечал, что Оля отвечала все тише. Последние слова она пробормотала уже едва слышно.

— А второго ты совсем не помнишь? — повернулся к ней Илья и осекся:

Оля сидела красная и нервно теребила сарафан. Причем делала она это уже давно: по всей длине подол покрывали мелкие мятые складки. Он растерянно смотрел на эти складки, на Олино лицо и мятущийся взгляд и не понимал, что он сделал или сказал не так.

— Я второго не помню, — еще тише ответила Оля.

— Оля, посмотри на меня, — Илья подождал, пока девушка поднимет на него глаза, — ты мне доверяешь?

— Да, — выдохнула она.

— Тогда не смущайся, пожалуйста. Представь, что сейчас тебе вопросы задает не твой друг, а следователь. Я специально получил юридическое образование. Я никогда не забывал о случившемся и хотел официально начать расследование, даже, если бы тебя не встретил в больнице. А предположение о линзах… О, это здорово! Это шедеврально!

Илья развернулся всем телом к Оле и взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал в губы. Девушка не сопротивлялась.

Илья хотел просто от радости сделать детские чмоки-чмоки, но неожиданно почувствовал возбуждение. Поцелуй стал более жарким и чувственным. Сладкие губы Оли манили, а аромат ее кожи заставлял трепетать ноздри. Илья чуть не потерял голову, но вдруг почувствовал, как девушка уперлась руками ему в грудь. Он сразу испуганно отодвинулся.

— Ты что делаешь?

— Ой, прости. Я случайно. Ты такая вкусная! — поняв, что Оля не будет ругаться, он снова потянулся к ней.

— Тоже мне следователь нашелся. Следователи с поцелуями не лезут, — смущенно прижала пальцы к губам Оля.

— Ну что поделаешь. Я и следователь, и друг в одном лице. Принимай таким, какой есть, — отшутился Илья, но все же вернулся на свое место.

Он снова взял Олю за руку и крепко ее пожал, потом завел мотор, и они двинулись дальше. Неловкость все равно висела в воздухе, поэтому Илья на какое-то время оставил вопросы в стороне. Вскоре показалась окраина поселка.

— Где тебя высадить?

— На том же месте.

— Оля, дай слово, что ты поговоришь с мамой.

— Не обещаю.

— Оля, пожалуйста, — умолял Илья. — Я съезжу домой, посмотрю, как там мама, решу вопрос с работой и вернусь обратно.

— Не выдумывай. Зачем?

— А ты не хочешь разобраться в случившемся шесть лет назад?

— Хочу, но и оставить маму и сына на попечение соседки было бы совсем бессовестно.

— Я могу их забрать в Питер.

— Господи, Илья, ты послушай себя. Кто ты нам? Ни сват, ни брат. Бывший одноклассник, и все. Что подумает твоя мама? Как ты объяснишь наш визит? И потом, это ты свободен, не работаешь, а у меня есть обязательства. Отпуск будет только осенью.

— Хорошо, ты не возражаешь, если я съезжу в наш городок и поспрашиваю? Повторюсь, много времени прошло, люди могут стать откровеннее. Никто не подозревает, что это дело кого-то еще интересует.

— Попробуй.

— Тогда ты должна нанять меня в качестве адвоката. Я хочу возобновить дело.

— Нанимаю.

— Нет, ты не поняла. Это надо сделать официально, иначе я не получу в руки все документы для ознакомления.

— А что тебе надо?

— Я съезжу домой, улажу все вопросы и вернусь к тебе с бумагами для подпили. Договорились?

Оля согласно кивнула. Илья удачно высадил ее у фонтана: вокруг не было видно ни одной живой души. Прощаясь, он снова потянулся к девушке за поцелуем, но она легонько ударила его кончиками пальцев по губам и ловко выскользнула из джипа, махнула на прощание рукой, и вскоре ее цветастый сарафанчик замелькал среди кустов парка. Илья разочарованно вздохнул. Сначала хотел где-нибудь пообедать, но исследовательский зуд не давал ему покоя, поэтому он сразу направился домой.

Он поставил перед собой две задачи: рассказать обо всем маме и извиниться перед ней за недоверие к отцу и встретиться с Сергеем Викторовичем. Илья чувствовал, что без помощи подполковника он не обойдется. Сумел же когда-то отец нажать на нужные кнопочки и очистить сына от подозрения в изнасиловании. Вот теперь Илья надеялся, что Пушкарев поможет ему нажать на те же кнопки, и он раскроет правду.

С мамой разговор закончился слезами. Она долго сидела перед фотографией отца, облаченной в рамку с черной окантовкой. Бабушки, которые читали молитвы, сказали маме, что возле портрета должна до сорокового дня непрерывно гореть лампадка. Илья был удивлен, что мама — человек далекий от бога, трепетно соблюдала это правило. Она не ложилась спать, не проверив количество елейного масла в сосуде из толстого зеленого стекла.

— Мама, прости меня. Ты только представь в каком я был состоянии. Через шесть лет я вдруг узнаю, что это отец организовал срочный перевод в другой город, чтобы я не испортил себе жизнь контактом недостойной девушкой. Мало этого, он еще и в день преступления пошел в больницу к Оле и угрожал ей и ее маме. Требовал, чтобы они оставили нашу семью в покое.

— А ты вспомни, сынок, что ты натворил? Как можно было учителя, уважаемого человека, стащить сонного на пол и на глазах у беременной жены избить до полусмерти? А потом еще и несчастную женщину ударить. Что бы ты сделал, если бы так поступил твой сын? Отец спасал тогда твою жизнь.

— Надо было сначала разобраться! — не выдержал и повысил голос Илья.

— Да, разобраться, умный ты наш! — мама тоже встала с дивана, на который устало присела минуту назад, и заходила по комнате. — Отец спасал твою горячую голову. Если бы не он, сидел бы до сих пор в тюрьме!

Высокая, стройная женщина, с такими же красивыми голубыми глазами, как и у сына, выглядела измученной и резко постаревшей. У Ильи сердце сжалось от жалости. Он не хотел ссориться. Он хотел понять, что произошло тогда и кто виноват в этом, поэтому он подошел к маме и крепко ее обнял.

— Давай посидим немножко. Я позвонил Сергею Викторовичу. Он сейчас приедет, — увидев испуганное лицо матери Илья торопливо добавил, ты не переживай, я помощи хочу попросить. А про тюрьму ты зря заговорила. Дело вел умный следователь, он бы не позволил посадить невиновного.

— Папа не хотел ждать. Он всегда действовал наверняка.

Звонок в дверь прервал этот бессмысленный спор. Илья понимал, что обида у мамы еще осталась. Так быстро не пройдет. «На все нужно время», — вздохнул он и пошел открывать дверь. Он проводил гостя на кухню, и они, так же, как и в первый раз, сели за кухонный стол напротив друг друга.

Подполковник Пушкарев посмотрел результаты теста, но не стал упрекать Илью за горячность и поспешные выводы, а просто спросил:

— Чем я могу помочь?

— Сергей Викторович, я хочу найти настоящего преступника.

— Зачем тебе это надо?

— Я люблю Олю. Шесть лет прошло, а чувства не изменились, значит, она моя судьба, — Илья покосился на маму, которая тяжело вздохнула, но промолчала. «Ура! Хотя бы не говорит, что ноги Олиной в нашем доме не будет», — возликовал Илья и продолжил, — но Галина Семеновна считает, что во всех бедах их семьи виноват я. Она настолько меня ненавидит, что у нее случился микроинсульт, когда она меня увидела рядом с дочерью.

— Серьезная проблема. И как ты планируешь с ней справиться?

— Мы с Олей будем действовать с двух сторон: она потихоньку начнет готовить маму к разговору со мной, а я должен найти аргументы в свою защиту.

— Ты думаешь, если по горячим следам не разобрались, то сейчас у тебя получится?

— Я уверен. Тогда все выпускники перепугались и даже, если что-то знали, промолчали. А участников, помимо преступников, еще как минимум два: один все придумал, а второй позвал Олю к дальней беседке.

— Ну, позвать ее мог кто угодно.

— Тогда почему этот человек промолчал? Оля его не видела, опознать не сможет. Она слышала только голос, а он, когда выпускников опрашивал следователь, тоже не признался. Я теперь на сто процентов уверен, что это соучастник.

— Ты прямо преступление века нарисовал, — хмыкнул Пушкарев. — Два человека напали, но есть организатор и соучастник. Четыре преступника. Зачем? Я думаю, ты все усложняешь.

— А вдруг нет?

— Хорошо. Что от меня требуется?

— Я поеду в тот город, хочу еще раз поговорить с одноклассниками, кого найду, и со следователем. А вы можете сделать пару звонков, чтобы мне предоставили доступ к документам дела?

— Во-первых, ты уже ездил и пытался опрашивать, но ничего не узнал.

— Тогда я еще мальчишкой был. Меня шокировало исчезновение Оли, я хотел ее найти, а не разобраться в ситуации. Это теперь я знаю, что вредная старуха-соседка мне солгала. А тогда… я чуть с ума не сошел.

— Во-вторых, — с нажимом произнес Пушкарев, настаивая на своем, — в качестве кого ты собрался возобновлять расследование?

— В качестве адвоката Оли. Она обратилась за помощью.

— У тебя есть ее запрос?

— Нет. Но я сделаю. Не зря учился.

— Что ж, есть у меня в вашем городе знакомый. Попробую позвонить. Наташа, а ты согласна с деятельностью своего сына? — обратился он к матери Ильи.

— Даже если я не согласна, думаешь, я его остановлю? Ты посмотри на Илью. У него глаза дебильные и… счастливые. И слюни пузырями. Он ни за что от девушки не откажется. Копия своего отца: если что задумал, костьми ляжет, а своего добьется.

 

Глава 25

Не успела Оля зайти в дом, как навстречу ей полетел домашний тапок. Девушка рефлекторно увернулась и только потом посмотрела, кто это сделал. На диване в комнате лежала мама. Злая гримаса застыла на ее лице. Губы подрагивали, из глаз вот-вот готовы были пролиться слезы. Рядом сидел Венька и тоже сердито смотрел на мать. Из кухни выглянула Анастасия Ивановна, а следом выплыла тетя Юля, грациозно покачивая халой.

— Что случилось? — испуганно спросила Оля, переводя взгляд с одной на другую женщину.

— Ты… Ты…, — трясла рукой Галина Семеновна, не в состоянии сказать больше ни слова.

Оля почувствовала, как холодным потом покрылась спина. «Неужели мама… опять?» Она бросилась к матери, но та выставила руки, будто защищалась от собственной дочери.

— Оля, как ты могла! Как ты могла! — укоризненно поджав губы, накинулась на нее мамина подруга, а хала в такт голове тоже затряслась от возмущения. Длинный палец, как дуло пистолета, смотрел прямо в глаз девушке. Оля зябко повела плечами и сразу вспомнила, что тетю Юлю школьники называют Тычей.

— Вы мне можете сказать, что произошло за те два часа, что я отсутствовала?

Тетя Юля уже открыла рот, чтобы разразиться длиннющей тирадой, но Галина Семеновна ее перебила:

— Где ты была, бессовестная твоя душонка?

Соседка ахнула, закрыла Веньке уши и увела его во двор, чтобы ребенок не слушал ссору взрослых.

— Пока вы не скажете мне, из-за чего сейчас этот сыр-бор, я тоже ничего говорить не буду, — резко ответила Оля, наконец придя в себя от бурной встречи.

Она никак не ожидала, что ее небольшое отсутствие вызовет такую реакцию, и очень подозревала, что новость домой принесла мамина подруга, которая всегда знала все сельские сплетни.

— Мы приехали сюда для чего? — резко спросила Галина Семеновна.

Оля видела, что шоковая реакция уже проходит, мама успокаивается. В ее глаза мелькнуло даже чувство вины за несдержанность, во всяком случае Оле так показалось. Мама не любила выносить сор из избы, она никому, даже лучшей подруге, не рассказывала, по какой причине Оля одна воспитывает сына. Тетя Юля сама сделала вывод, что Оля развелась с непутевым мужем, а они с мамой не стали ее разубеждать. В этом поселке никто не знал, почему их семья здесь оказалась.

— Мы приехали сюда, чтобы жить, — тихо ответила Оля, подошла к маме, опиравшейся на локти, и помогла ей сесть.

— Доченька, а почему ты не можешь жить спокойно. Разве нам нужны проблемы?

— Не нужны, но я ничего криминального не сделала, — ответила Оля и замерла.

В голове мелькнули сразу две догадки: или доктор Анисимов где-нибудь по-мелкому напакостил, или, хотя это маловероятно, кто-то узнал, что они с Ильей делали тест на определение отцовства.

— Оля, — пафосно обратилась к ней тетя Юля, — как ты могла оскорбить такого достойного человека!

Оля чуть не засмеялась от облегчения. Олег Борисович, мелкий гад, постарался. «Ну-ну, что ты там про меня наплел, послушаем», — усмехнулась девушка. Она наконец расслабилась. Спокойно прошла на кухню, поставила на плиту чайник и позвала женщин за собой:

— Дорогие мои бабушки, пойдемте пить чай. Тетя Юля, я вчера испекла ваши любимые рогалики. Смотрю, Венька еще не все съел.

— Это какие рогалики? — Тыча повела носом, принюхиваясь, и выглядела так уморительно, что Оля сразу представила пчелку, которая хоботком тянется к нектару.

— С грецкими орехами.

— Галочка, давай я тебе помогу, — заторопилась тетя Юля. Она взяла под руку Олину маму и проводила ее на кухню.

Мамина подруга очень любила домашнюю выпечку, особенно когда к плите становилась Оля. По мнению старого биолога, у девушки был дар к работе с мукой: все изделия выходили из-под ее рук исключительно пышными, ароматными и вкусными.

— Олечка, тебе надо свою кондитерскую открыть, — говорила Тыча, уплетая за обе щеки эклер с воздушным кремом, или пирожок, или кусочек черемухового торта. — Это так вкусно, просто ум отъешь! Ты что делаешь с черемухой?

— Сначала ягоды сушу, а потом перемалываю в муку и добавляю в тесто.

— Прямо с косточками?

— Конечно, именно они придают тесту миндальный вкус и аромат.

— О боже! Девочка, ты явно «петушиное слово» знаешь.

Что такое «петушиное слово», Оля не подозревала, а Тыча не поясняла, но сразу было понятно, что в ее устах это наивысшая похвала.

Оля позвала к столу и Анастасию Ивановну, разлила чай старушкам, а себе сварила кофе. После бессонной ночи и впечатлений, полученных в лаборатории, нее склеивались веки от усталости, но пойти отдыхать она сейчас не могла. Нужно было узнать, что про нее наговорил красавчик хирург, успокоить расстроенную маму и, как ни странно это звучит, тетю Юлю, так как именно она вложит полученную информацию в уши местных сплетниц, а те разнесут ее по всей округе.

— Я готова слушать. Какое я совершила преступление, что вы готовы распять меня на кресте?

— Оля, разве можно так оскорблять талантливого хирурга? На его гениальные руки е молиться надо, а ты…

— А что я?

— Горячий кофе вылила.

Оля вытаращила глаза да так и замерла с чашкой кофе, не донеся ее до рта. «Вот ублюдок! Кастрировать таких мудаков надо!» — ярость клокотала в душе и просилась наружу. Девушка встала и швырнула чашку в раковину — пожилые женщины вздрогнули и посмотрели на нее. Оля успокаивающе подняла руки и села на место.

— Продолжайте, что он еще наговорил? — сквозь зубы проговорила она.

— Олег Борисович шепнул по секрету, — Оля не сдержалась, хмыкнула. — Что я смешного сказала? — обиделась тут же Тыча.

— Вы сказали «по секрету». Но какой же это секрет, если все уже знают, — пожала плечами Оля.

— Ну, — смутилась тетя Юля, — он сказал по секрету не мне, а медсестре из приемного покоя Варе Соколовой.

— Ага. А Варвара поделилась с вами? — Оля не могла сдержаться, чтобы не подколоть жадную до новостей натуру Тычинки. Она чувствовала, что теряет над собой контроль, и ничего не могла с этим поделать.

— Нет. Ты не поняла, — тетя Юля закрутилась, заюлила, видя, что все смотрят на нее. — Варя, наверное, сохранила секрет, а вот Гульнара…

— А-а-а, — ехидно веселилась Оля, — там еще и наша Гульнара была? Хор-о-о-о-ший секрет.

Она не хотела обижать мамину подругу. К тете Юле девушка относилась терпимо. Одинокой женщине, оставленной сыновьями, которые уехали в Канаду, завели семьи, но не торопились забирать мать с собой, нужно было дружеское плечо и поддержка. Она просто хотела превратить взрывоопасную информацию, которую та принесла, в сплетню самого низкого сорта. Оля глубоко вдохнула, чтобы немного успокоиться. В таком состоянии она могла только навредить себе и семье.

— Оля, ты меня совсем запутала, — голосом строгой учительницы сказала тетя Юля, и девушка поняла, что перегнула палку. — Ваша санитарка мыла перевязочную и все слышала, а так как ей никто не говорил держать информацию в секрете, она и поделилась ею со знакомой, а та дальше… ну, сама знаешь… по цепочке.

— Тетя Юля, а вы не думали, что каждое звено этой, как вы выразились, цепочки, добавило что-то свое, в результате к вам в руки попала несвежая, дурно пахнущая новость? «А вы ею еще и с мамой поделились», — дополнила Оля про себя, но вслух не сказала.

— Прости Олечка, я как-то не подумала, — извиняюще опустила глаза тетя Юля.

Оля посмотрела на маму: та сидела с сердитым лицом и сверкала глазами в сторону подруги. Но сразу было видно, что злилась она уже не на дочь, а на Тычу, которая, не разобравшись, наговорила всякой ерунды, а она в горячке, набросилась на Олю.

— Дамы, теперь мы все успокоились, поэтому давайте пить чай и обсуждать нашего сельского красавца доктора Анисимова, — улыбнулась Оля. — Что он про меня говорил? Как я его оскорбила.

— А может, не надо, — пошла на попятную тетя Юля, — сама же сказала, что сплетня.

— Но она гуляет по поселку, значит, я должна быть в курсе.

— В общем, он сказал, что ты его преследуешь.

— Что я делаю? — чуть не захлебнулась от возмущения Оля.

— Ну, — Тыча спрятала глаза в чашку с чаем, — ты прохода ему не даешь как мужчине. А три дня назад, вместо того чтобы забирать маму из больницы, поехала за ним в областной город, пришла в то же кафе, что и он, и уселась с каким-то амбалом за столиком. Когда Олег Борисович подошел к тебе, чтобы сделать замечание, ты на глазах у посетителей вылила ему на руки горячий кофе. Он, бедняжка, сегодня не смог провести плановую операцию.

— Что? — Оля сидела с перекошенным лицом, осмысливая сказанное тетей Юлей, но оправдаться не успела: к ней подбежал Венька и закричал:

— Бабушки не ругайте маму! Дядя Илья ее спас!

— Какой дядя Илья? — тут же насторожилась тетя Юля и повела любопытными глазами. Ее уши зашевелились, приготовившись, как локаторы, принимать новую информацию.

Оля замерла от неожиданности и подняла глаза: мама, не мигая, смотрела на нее, и выражение ее лица было болезненно-страшным.

— Мамин друг, — живо ответил Венька, довольный, что взрослые обратили на него внимание. — Он…

Анастасия Ивановна сообразила быстрее остальных:

— Венечка, золотко, остался последний рогалик. Кто его съест?

— Я! — закричал мальчик, вскочил на стул и стянул из вазочки печенье.

— Сначала вымоем руки, — подхватила его соседка под мышку и понесла в ванную. — Юля, что расселась? Помоги мне, — позвала она с собой и Тычу.

Оля благодарно проводила их глазами. В присутствии маминой подруги ей пришлось бы солгать.

— Оля, — тихо произнесла Галина Семеновна, — как это понимать?

— Мама, я тебе позже объясню, — Оля выразительно кивнула в сторону тетю Юли, которая стояла спиной к ним в раскрытом дверном проеме ванной.

— Лучше не начинай! Слушать ничего не буду, — категорично отвернулась Галина Семеновна. — Этот человек больше никогда не войдет в нашу жизнь.

— Кто не войдет? — вернулась из ванной тетя Юля.

— Олин муж.

— Олечка, к тебе приезжал муж? — округлила любопытные глаза Тыча. — Интересно было бы посмотреть на паразита, который бросил такую прекрасную и воспитанную девушку. Я иногда не понимала этих двуногих с пестиком посерединке…

— Юля! — закричали соседка и Олина мама. — Здесь же ребенок!

— Ой, забыла, — чуть приглушила звук громкоголосая Тыча. — И все равно. За стервами бегают, любовь на коленях выпрашивают, а тут? И красавица, и умница. И зачем тебе понадобился доктор Анисимов? — неожиданно вспомнила она. — Он же женат.

— Вы все неправильно поняли, тетя Юля, — успокоила ее девушка. — Олег Борисович немного преувеличил. Я действительно пролила кофе, но не на его волшебные руки, а на брюки. И кофе уже остыл. Так что, где наш хирург поранил кисти так, что не смог оперировать, я не знаю. Мамочка, я очень устала. Сегодня была тяжелая ночь, — она увидела, что сын побежал на улицу, наклонилась к слушательницам и таинственным тоном продолжила. — Представляете, привезли четырехлетнего мальчика. Он упал с четвертого этажа.

— Как! — ахнули женщины. — Куда смотрели родители?

— Дверь на балкон была приоткрыта. У ребенка улетел шарик. Он вышел, пока никто не видел, встал на стул, потянулся за ниточкой и сорвался.

— Господи! Насмерть? — бедные старушки держались за сердце.

— У мальчика сильный ангел хранитель оказался. Наш маленький Икар прокатился по краю веток липы и упал на куст сирени, а только оттуда на землю. Сидит такой в приемном покое, весь в царапинах, но ни одной косточки не сломано. Мать рядом в истерике бьется, мы ее нашатырем откачиваем, а он гладит ее по голове и приговаривает:

— Мамочка, прости меня. Я больше никогда не буду с балкона падать.

— Боже мой! Боже мой! А я думала, чудес на свете не бывает, — всплеснула руками Тыча. — Ты сказала: «Икар», — это так мальчика зовут? Что-то я не припомню, чтобы у нас в поселке такие имена были.

— Нет, — засмеялась Оля. — Икарами мы называем людей, упавших с высоты. Есть такая древняя легенда о человеке, сделавшем себе крылья, как у птицы, и прыгнувшем со скалы.

— Ну, да, ну, да. Конечно, я знаю такого героя, — пробормотала тетя Юля, встала и начала прощаться. — Галочка, я побежала. Мне еще огород поливать надо.

Женщины переглянулись: они-то знали, что несется тетя Юля не огород поливать, а своим подружкам у магазина свежую новость рассказать. Следом за Тычей ушла и Анастасия Ивановна. Оля осталась с мамой одна. Обе молчали. Девушка смотрела в окно на сына, который катался по двору на велосипеде, а Галина Семеновна — в чашку с остывшим чаем. Оля, чтобы чем-то занять руки, помогла маме вернуться на диван и удобно лечь. Сама села в ногах, не зная, как начать трудный разговор. Галина Семеновна ждала, не торопила, но ее лицо выражало крайнее недовольство поведением дочери.

«Кажется, я никогда не выйду из-под власти и контроля мамы и не стану самостоятельной», — грустно подумала Оля.

— Мама, я тебе расскажу все, только не перебивай, прошу тебя. Мне очень трудно быть откровенной, когда меня заранее осудили, к столбу привязали и хотят наказать, даже не разобравшись.

— Не преувеличивай.

— Илья снова появился в моей жизни случайно…

Оля поведала историю трех рыбаков, отравившихся углекислым газом. Она рассказала и о своем изумлении, когда в одном из парней узнала Илью.

— Мамочка, я впервые его увидела в тот же миг, что и ты. Но ты упала, поэтому с Ильей я отказалась общаться. А он ходил за мной по пятам, особенно после того, как увидел Веньку. Он вдруг решил, что Венька похож на него и его отца.

— Наш мальчик действительно выглядит родственником Шереметовых, — не выдержала Галина Семеновна.

— Я знаю, вот Илья и заподозрил отца.

Далее под тихие возгласы матери Оля рассказала обо всех событиях, случившихся за последние недели. Галина Семеновна слушала внимательно, и у девушки появилась надежда.

— Я Илью сначала гнала. Я тоже думала, что он меня бросил, и готова была никогда с ним не видеться, но он привез письмо, которое нашел в столе в кабинете отца. Мама, ты понимаешь, о каком письме я говорю?

— Ничего не знаю, — буркнула Галина Семеновна. — Мало ли какая почта приходила.

Оля смотрела на мать и видела, как она смущенно прячет глаза и понимала, что ее предположение оказалось правильным: это она вытащила письмо из почтового ящика и спрятала его. Девушка сделала паузу, ожидая объяснений, но мама молчала.

— Мамочка, я хочу разобраться в этой истории. У меня ощущение, что мы застряли в пространстве и не движемся дальше. Наша жизнь — это сплошная череда неприятностей и горя, а я хочу немножко счастья. Мне всего двадцать четыре года! — Оля зажала в горсть сарафан на груди и тяжело задышала, с трудом сдерживая слезы, готовые хлынуть из глаз.

— Разве я виновата, в том, что случилось! — закричала Галина Семеновна.

— Мама! Ты не виновата! Но ты не хочешь отпустить эту ситуацию. Ты Веньку называешь бисовым семенем. Ты ненавидишь Илью сама и внушаешь мне ненависть к нему.

— А за что его любить? Я ему дочь доверила, а он…, а он…, — Галина Семеновна откинулась на подушку. Ее больная рука мелко подрагивала.

Оля видела состояние матери, но уже не могла остановиться. Ей как воздух нужна была правда. Она мечтала о спокойной жизни без предрассудков и сплетен. И чтобы рядом были Венька, мама и любимый человек.

— А что сделал он? Илья просто побежал с мальчишками купаться! В лесу его не было! Я тебе сто раз это говорила!

— Почему тогда Венька на него похож?

— Илья сам в шоке. Он даже отца заподозрил. Антон Николаевич умер, еще и сорока дней не прошло, а сын расследование затеял. Он даже маму заставил дать ему материал для теста ДНК на определение отцовства.

— Совсем сдурел парень, что ли? Я говорила, совести у него нет.

— Ты опять за свое! Неужели не догадываешься? Это он от отчаяния, потому что не понимает, что тогда произошло, почему наша жизнь и планы разрушились. Когда мы встретили в городе доктора Анисимова, мы ездили все вместе сдавать биологический материал для теста.

— И Веньку с собой взяли?

— Да. Я не могла тебя привезти утром из больницы, потому что лаборатория принимала людей только до обеда. Мамочка, никакого криминала.

— А результаты когда будут? — уже тише спросила Галина Семеновна. — Я даже не сомневаюсь, что это твой дружок нагадил, а теперь притворяется невинной овечкой, — она обиженно поджала сухие губы, не желая так быстро сдаваться.

— Сегодня мы их забрали.

Оля встала, нашла свою сумочку, которую бросила у порога, уворачиваясь от летящего тапка, и достала листочки с результатами. Она протянула их маме и побежала за ее очками. Галина Семеновна долго рассматривала записи, потом положила бланки на живот и закрыла глаза. Оля ждала.

 

Глава 26

Жанна последний раз всхлипнула, незаметно поправила халатик и встала с дивана. Костика она планировала пока держать на расстоянии: не приближать, но и не гнать далеко. Вдруг еще решит, что она уже его с потрохами! Девушка уже поняла, что этот парень в нее влюблен, а значит, Жанна хитро усмехнулась про себя, можно использовать его на всю катушку в своих интересах. Только вот получится ли оторвать его от босса, она сомневалась. Но, попытка не пытка!

Она подошла к входу в спальню, похожую на поле боя.

Подушка, одеяло, покрывало лежали в комнате в разных местах. Разорванная блузка выглядывала из-под кровати, куда ее, видимо, зашвырнул Толик. Рядом сияла гранями в луче света лампы пуговичка в виде камушка. Утюг, ставший на время орудием сражения, валялся в углу. Жанна увидела его красный бок и закрыла рот от прилива тошноты. На полу лужица крови уже пропитала зеленый китайский ковер, расплывшись на нем экзотическим цветком. Жанна вздохнула: дорогущее покрытие теперь можно было только выбросить на помойку.

— Он, что, спать здесь будет? — спросила Жанна, показав рукой на Толика, лежавшего на кровати с перебинтованной головой. Как только она увидела любовника, так вместо тошноты из желудка волной поднялась обида. Девушка с трудом подавила в себе желание схватить его за майку на груди и хорошенько потрясти, пока он не в состоянии ответить. И этого подонка она любила столько лет! Что с ней не так?

— А ты хочешь от него избавиться?

— Конечно, я его боюсь. Представляешь, я возвращаюсь домой с вокзала, а он тут дрыхнет, как ни в чем ни бывало. А когда я его хотела разбудить и выгнать, набросился на меня, как зверь. Видимо, ему насрать, что я только что после операции. Причем носила его ребенка, — Жанна тяжело задышала, сама поверив в свою ложь, и покосилась на Костика, ожидая его реакцию.

Парень нервно ходил по комнате, то снимая, то снова надевая очки. Когда Костик снимал их, его шоколадные глаза рассеянно блуждали по стенам, а когда надевал, они темнели, фокусировались на лице Жанны и казались почти черными.

— Я совсем его не понимаю, — тихо сказал Костик, — Толик не дурак, иначе он не добился бы успеха. Зачем ему нужно было это нападение?

Жанна довольно улыбнулась про себя: она дождалась ответную реакцию, ура! И заиграла, как настоящая актриса. В ход пошло все: скорбно опущенные уголки губ, глаза, полные слез, плаксивая интонация в голосе. А халатик, будто существовал отдельно от хозяйки. Он снова поехал с плеча, показав Костику ослепительное полушарие, выглядывавшее из кружевного бюстгальтера.

— За три недели ни разу не показался, на звонки не отвечал, а как только мама уехала, сразу нарисовался. Он что, за мною следил? — страдала со слезой в голосе Жанна.

— Не знаю, он мне о таких вещах не докладывает, — уклончиво ответил Костик, но по тому, как он старательно прятал глаза, девушка догадалась, что парень был в курсе дел своего хозяина.

— Хочу предупредить, что не собираюсь терпеть насилие, — в голосе Жанны появились металлические нотки — Костик напрягся. — Слушай, позвони своим дружкам и прикажи им забрать этого ублюдка из моего дома. Я не желаю иметь с ним никаких дел.

— Жанна, — наконец Костик посмотрел ей прямо в глаза, — ты понимаешь, что это невозможно? Я знаю: вы с моим боссом из одного города и связаны не только общей постелью. Раз он находится рядом столько лет, значит, что-то к тебе испытывает и ни за что тебя не отпустит так просто.

— Тогда я вызову полицию. Мне есть, что им рассказать.

— Погоди, — Костик подошел к девушке и осторожно взял ее за локоть, — это неразумно. С полицией дело иметь опасно? Что ты им скажешь?

— Что я пришла домой, а он напал на меня.

— Но у тебя нет никаких повреждений, кроме разорванной блузки, зато у него сотрясение мозга и несколько швов на затылке.

— Я защищалась, — упрямо настаивала Жанна и лихорадочно искала телефон, — куда я его кинула? Ты не видел?

Она подняла голову и сразу увидела свой мобильник в руке Кости. Жанна пошла на него с протянутой рукой, но парень спрятал телефон за спину.

— Не торопись, давай поговорим разумно.

— Не хочу. Я вообще не понимаю, что ты забыл рядом с этим мудаком? Мне всегда ты казался разумным и правильным человеком.

— То, что Толик из бандитов переквалифицировался в бизнесмена, я сразу знал. Конечно, он снял цепуру и печатку, надел костюм от кутюр, но истинную натуру трудно спрятать. Однако бизнес его вполне легальный, он платит хорошо за то, что я подчищаю за ним, так что наши отношения чисто деловые.

— Отдай телефон! — настаивала Жанна, начиная заводиться. Она чувствовала, что ее чары действуют на Костика не так сильно, как ей бы хотелось.

Она подошла уже вплотную и смотрела снизу прямо в глаза парня. Костик снова занервничал. Жанна видела, что ему трудно выбрать. С одной стороны, хозяин, а с другой — девушка, которая нравится. В какой-то момент она даже подумала, что позиция Костика складывается не в ее пользу.

— Жанна, я не позволю тебе совершить глупость. Не знаю, что за секреты вас связывают, но думаю, Толик рядом с тобой не из-за них.

— Ага! Любит так, что убить готов, — съехидничала она и попыталась достать трубку из-за спины Костика, но он вывернулся.

— Не глупи, я не хочу играть в кошки-мышки.

Костя отошел к балконной двери и раскрыл ее. Руку с телефоном он поднял высоко, готовый выкинуть его на улицу. Жанна подпрыгнула, пытаясь достать мобильник, но потеряла равновесие и стала падать на парня. Спасая девушку, он выронил телефон, подхватил Жанну, и они с грохотом свалились на пол: Костя снизу, а Жанна на нем.

— Красиво лежим! — услышали они сзади хриплый голос и от неожиданности раскатились в разные стороны.

Жанна села и уставилась на Толика, который стоял, тяжело облокотившись на косяк двери спальни. Его мутные глаза смотрели не на нее, а на помощника. Парень занервничал.

— Босс, прости. Это вышло случайно.

— Догадываюсь, что эта сучка про меня наговорила. Я тебя предупреждал: держись от нее подальше, а ты все слюни при виде ее пускал. Она стерва еще та, ради спасения собственной шкуры продаст и мать родную.

— Что ты несешь, козел! — бросилась к нему Жанна, которая уже успела опомниться, но Костик оказался быстрее: он перехватил ее за талию и не дал напасть с кулаками на Толика.

— Видишь, не баба, а тигрица и шакал в одном лице, — раненый любовник, напряженно держа голову, прошел в комнату и направился к дивану. — Она даже лучшую школьную подругу из зависти подставила. Подлая натура, а прикидывается ласковой кошечкой.

— Толик, не надо, — Костя уже бросил Жанну и помог боссу сесть. — Жанна обижена. Она перенесла тяжелую операцию, а рядом не было человека, который сделал ей этого ребенка.

— Не защищай ее. Я лучше знаю эту щучку. Я говорил, если хочешь, — Толик покосился на девушку, которая стояла у стены, сжав кулаки, и пускала искры из глаз, — я дам тебе с ней переспать, но влюбляться в нее опасно, предаст, не задумываясь.

— Значит, ты боишься, что я тебя предам, поэтому все годы торчишь рядом? — прошипела Жанна. — Это твоя такая особая любовь?

— А то. Слышала про военную мудрость: «Держи друга близко, а врага еще ближе»?

— Это Макиавелли сказал, — тихо поправил босса Костик.

— А мне без разницы! Я для того тебя и держу, чтобы мог меня научить, если что, — отмахнулся Толик и закрыл глаза. — Башка раскалывается. Ну, ты, Жанка, и сучка! Что доказать-то хотела? Убить утюгом здорового мужика невозможно!

— Ничего, — буркнула Жанна и пошла на кухню. — Я есть хочу, — крикнула она. Кофе будете?

Она уже поняла, что разбираться с ней Толик не собирается. Не в его интересах. Преступление, совершенное шесть лет назад, связало их не нитью, а настоящей веревкой. Но и многолетняя любовь, кажется, подошла к концу. Девушка теперь не могла представить себя в объятиях этого подонка. Заправляя кофе-машину, Жанна думала только о том, как избавиться от бывшего любовника, не подставив себя.

Глядя на ароматную струйку, набегавшую в чашку, девушка вспоминала, как после школы они с Олей прибегали к Жанне домой. Пили кофе, примеряли наряды, которые привозил из Милана отец, и сплетничали об одноклассниках. От тоски по тому беззаботному времени сжалось сердце.

— Надо разыскать Олю! — неожиданно решила она.

Настроение сразу улучшилось. Задача номер один — избавиться от Толика и его дружка. Жанна поставила чашечки на поднос и понесла кофе в комнату. Она смотрела на непрошенных гостей, пока они глотали обжигающий напиток, и от нетерпения чуть не подпрыгивала. Ей хотелось обдумать идею, появившуюся на кухне, прикинуть, какие действия она может произвести.

— Ребята, вам пора, — начала решительно выпроваживать их она, как только они поставили чашки на поднос.

— А что так? — съехидничал Толик. — Ты в кофе мышьяк насыпала? Хочешь, чтобы побыстрее свалили и у тебя в квартире не окочурились?

— Совсем сдурел?

— Я уже не сомневаюсь, что можешь.

— Ладно тебе, Толик. Ты сам на Жанну напал. Она только защищалась, — влез в разговор Костя, и Жанна замерла. Она смотрела злыми глазами на парня, но он не обращал на ее призыв внимания.

«Козел! Идиот! Кто тебя за язык тянет»? — закипела она. Хотелось подойти и к-а-а-а-к стукнуть этого недоумка чашкой по башке. Толик поднял тяжелые веки и уставился на нее мутным взглядом.

— Я на тебя напал? — тихо произнес он.

У Жанны мороз пробежал по коже от этого скрипучего голоса. Только что она смело гнала парней из своей квартиры, а тут коленки задрожали. Она сделала два неуверенных шага и села в кресло.

— Конечно. Я уехала провожать маму, а ты без спроса зашел в квартиру и завалился спать.

— Значит, ты утюг в руки взяла, чтобы меня пощекотать?

Костик переводил ничего не понимающий взгляд с одного на другого. Озарение мелькнуло в его глазах. Он с осуждением покачал головой.

— Да, я защищалась! — с вызовом подняла голову Жанна. — Если сейчас не уйдете, я позвоню в полицию. Она встала и потянулась за телефоном, но Костик опять оказался быстрее.

— Жанна, не дури!

— И что ты ей скажешь?

— Что ты без спроса ворвался в квартиру. Слесарь вспомнит, что я специально меняла замок. Я тогда ему сказала, что хочу избавиться от нежелательных визитов. Кстати, откуда у тебя мои ключи?

Вопрос повис в воздухе. И так было ясно, что ключи дал Костику слесарь, когда Жанна упала в обморок, а он уже поделился с Толиком.

— Анатолий Романович, пойдемте, — потянул за рукав босса помощник, пытаясь остановить снова разгоравшийся скандал. — Жанна устала, перенервничала. Вы завтра поговорите.

— Я завтра уеду домой! — заявила девушка. — Чувствую, что нам одним воздухом дышать вредно.

— А что ты дома забыла? — насторожился Толик.

— Хочу встретиться с Олей, — дерзко парировала Жанна. — Помнишь такую?

— Господи, — застонал Костя, — какая еще Оля? Анатолий Романович, я уже запустил мотор и с сигнализации машину снял.

Он действительно стоял с ключами от автомобиля в руке.

— Он, — Жанна показала пальцем на Толика, — знает, какая Оля.

— Дура ты, Жанка, — горько сказал Толик и с трудом встал. — Ты в той истории не последнюю роль сыграла. Если на меня заявишь, тоже не отмоешься. Думаешь, я тебя боюсь? Нисколько. У меня штат юристов хороший и крыша крепкая. А у тебя, кто есть? Раньше был я, а теперь?

— А что я сделала? Я только пошутить хотела. Разве я знала, чем это может обернуться?

— А вот это следователю и будешь доказывать, если на меня накляузничаешь. Пошли, Костян, мне дурно. Вырвет сейчас.

Они покинули квартиру. Жанна закрыла за ними дверь и села на диван. Руки и ноги тряслись от перенапряжения. Только сейчас она заметила, что полы халатика разошлись, и в открывшееся декольте выглядывает белая грудь. Девушка подошла к зеркалу.

— То-то Костян глаз с меня не сводил. Небось, стояк замучил, — хихикнула она, разглядывая свое отражение.

Она пошла в спальню и остановилась в дверях. Этот беспорядок убирать не хотелось, но и смотреть на кровавое пятно на ковре тоже не было сил. Жанна позвонила своей уборщице и уговорила ее приехать. Та с недовольным видом за час вымыла квартиру, перестелила белье на кровати. Вместе со сторожем они вынесли свернутый ковер.

— Куда его?

— Заберите себе. Я не хочу больше его видеть, — ответила Жанна и выпроводила гостей. — Фу, достали все! — выдохнула она и пошла на кухню.

Мама перед отъездом наготовила всяких вкусностей. Жанна достала запеченного лосося и сунула его в микроволновку разогреваться. Сделать салат из овощей поленилась, поэтому просто порезала крупно огурцы и помидоры — и так сойдет. Она ужинала молча, но голова, полная мыслей, работала как никогда раньше.

Найти Ольгу! Эта идея гвоздем сидела в голове. Зачем? Ностальгии по прошлому Жанна не испытывала. С этой серой мышкой, тенью ходившей за ней с шестого класса, девушка дружила только потому, что на ее фоне она казалось неземной красавицей. Ольга с восхищением смотрела на красивые наряды Жанны, наблюдала, как та наносит вечерний макияж, слушала ее рассказы о любовных приключениях. Правда, подружка не знала, что большинство сюжетов Жанна брала из бульварных романов.

Жалобы Ольги на приставания историка казались Жанне просто смешными. «Кому она нужна»? — не раз думала она. Желание девушки стать юристом тускнело против мечты пойти в артистки. Часто девушки лежали на кровати в Жанкиной комнате и мечтали, как Оля приходит в кинотеатр, а на экране подруга. И Оля с гордостью говорит всем, что училась с этой известной актрисой в школе.

Все было прекрасно и катилось своим чередом, пока в классе не появился Илья. Красивый, а главное, уверенный в себе парень, задел эгоистичную натуру Жанны. Он совершенно не обратил внимания на признанную школьную красавицу, а влюбился в Ольгу.

Нет, Жанке не нужен был кавалер. Толик тогда занимал все ее мечты и мысли. Взыграло ретивое. Я ж на свете всех милее, всех румяней и белее! Она втайне от подруги несколько раз попыталась наладить с парнем контакт. То подсядет к нему в школьной столовой, то принесет и поставит на парту баночку сока или колы. Когда класс сидел в кафе и праздновал последний звонок, Жанна даже пригласила его на танец.

Однако Илья был предан Оле. В столовой он односложно отвечал на вопросы, а, поев, уходил. Сок отдавал Оле или друзьям, а в кафе и вовсе не стал танцевать с Жанной, а пригласил Олю. Каждый отказ парня Жанка воспринимала болезненно. Она жаловалась на него подружке, но Оля только отмахивалась.

— Ладно, тебе, Жан. Ну, такой он человек. Он и с другими девочками не очень любезен.

— Ольга, признавайся, кто тебе дороже: я или Шеремет? — ставила ультиматумы Жанна, но Оля только посмеивалась. Она не воспринимала всерьез обиду подружки, которая все росла.

Слова стилиста, делавшего Оле прическу перед выпускным балом, окончательно добили Жанну. Она жаловалась Толику, провожавшему ее в театр, где школа организовала мероприятие по вручению аттестатов:

— Представляешь, эта коза заявила, что, если хороший материал, то и результат блестящий будет. Это у Ольки хороший материал! Да на нее после душа без слез не взглянешь! Моль бледная!

— Да, забей ты, Жанка, на свою подругу. Достала уже! Только и слышу: Олька то, Олька се! Ну, сказала какая-то тетка чушь и сказала. Ты у меня краля хоть куда, краше всяких серых мышек, — Толик притянул ее к себе и захотел поцеловать, но девушка ловко увернулась.

— Ты что, дурак! Прическу сломаешь!

Как пришла ей в голову та идея, Жанна и сейчас вспомнить не могла. Просто она как-то материализовалась в голове, и девушка поняла: вот оно! Маленькая месть за потраченные нервы и пролитые обидные слезы.

— Толик, ты поможешь?

— В чем?

— Ничего криминального. Я хочу над Олей подшутить.

 

Глава 27

Разрулив все домашние дела, Илья хотел сразу же подготовить запрос, подписать его у Оли и отправиться в тот город, где они заканчивали школу. Он испытывал странное возбуждение. Смерть отца неожиданно отошла на второй план. Правда, когда Илья сталкивался с мамой, бродившей по дому, как тень, он вспоминал, почему находится дома, а не в квартире бабушки, к которой переехал после тех событий. Тогда у него просыпалось чувство вины перед отцом. Тайком от мамы он садился к лампадке, смотрел на портрет и молчал: боялся, что если откроет рот, то выскажет отцу все, что о нем думает, и это будут далеко не приятные слова.

В один из таких дней он вдруг неожиданно понял, что его спешка не нужна. Куда он торопится? У них с Олей вся жизнь впереди. Несмотря на то, что Илья сгорал от нетерпения, он все же решил остаться дома и провести с мамой и бабушкой сороковой день. Сергей Викторович, взявший над ним негласное шефство, одобрительно закивал головой:

— Правильный поступок, парень. Я уж было решил, что Антон плохо тебя воспитал. Нельзя так поступать с родными людьми. Маме сейчас и без твоих выкрутасов трудно.

— Это не выкрутасы, — горячился Илья, но понимал, что подполковник Пушкарев прав.

Сороковой день выпал на воскресенье. Мама с подругами накануне готовили любимые блюда отца. Бабушка, которая только недавно оправилась, подсказывала не сведущим в этих делах женщинам поминальные обычаи. Илья взял в помощники Мишку, и вместе они выполнили все поручения хозяек: заказали в церкви молебен и поставили свечи, съездили в магазин за продуктами, пригласили друзей отца на поминки, которые решили организовать дома.

Илья занимался делами, но постоянно ловил себя на мысли, что это происходит не с ним и не с его семьей. Он еще так и не принял факт смерти отца. Казалось, что тот уехал в длительную командировку и обязательно скоро вернется. Илья закрывал глаза и видел, как отец входит в квартиру. Он недоумевал, зачем эти хлопоты, если в окружении отца нет глубоко верующих людей, кроме бабушки, да и та пришла к богу только под старость.

— Успокойся, — уговаривал его Мишка. — Так надо. Это традиция.

— Кому нужны эти традиции?

— Людям. Им нужно время, чтобы проститься с умершим. Закопали и забыли — это не по-православному.

На кладбище народу было много. Илья смотрел на крест с портретом отца, на похоронные венки, слегка уже выцветшие на солнце, и слезы наворачивались на глаза. Он сделал вид, что его слепит солнце, и надел темные очки. Мама не плакала. Она тихо разговаривала с сослуживцами отца, которые по очереди подходили, желая еще раз выразить соболезнование и предложить свою помощь.

Когда сидели за столом, Сергей Викторович неожиданно сказал:

— Сегодня душа покойного покидает этот мир и возносится на небо. Я даже слышал, что она перед тем, как уйти, обязательно даст о себе знать.

— Как ты думаешь, это правда? — спросил Илью Мишка. — Мороз по коже, как представлю себе это.

— Не говори ерунды. Неужели ты веришь в эти предрассудки? Люди и не такое выдумать могут.

Друзья отца, выпившие две традиционные стопочки, налили по третьей и, держа их в ладонях, начали тихо разговаривать. Вспоминали отца, годы службы, проведенные вместе, сетовали на несправедливость судьбы, так рано забравшей жизнь у хорошего человека. Звонок в дверь услышали только со второго раза.

— Сынок, кто-то пришел, открой, — попросила мама.

Илья встал из-за стола и вышел в прихожую, распахнул дверь, но на лестничной клетке было пусто. Он вернулся к столу.

— Странно, подростки балуются? — покачал головой Пушкарев.

Второй звонок раздался через минуту. Илья с Мишкой переглянулись и, не сговариваясь, бросились к двери — пусто. Илья почувствовал, как вспотели ладони. Он вытер их о джинсы и зябко повел плечами.

— А ты говорил: «Предрассудки», — проворчал Мишка.

— Я и сейчас считаю, что это простое совпадение.

— А во сколько твой отец утонул?

— Не знаю точно, пойдем, спросим.

Они зашли в комнату, где гости дружно повернули головы и посмотрели на них. Серьезные лица не улыбались. Стопки с коньяком так и остались, зажатые в кулаках. Илья растерянно переводил взгляд с одного на другого человека. Неужели эти люди верят в сказки и предания?

— Там никого нет. Тетя Наташа, а во сколько умер Антон Николаевич, — несмело поинтересовался Мишка.

— В шестнадцать тридцать. Так написано в свидетельстве о смерти.

Все посмотрели на часы, которые показывали двадцать девять минут пятого.

— Это душа Антона с нами прощается, — выдохнул потрясенный подполковник Пушкарев и встал.

За ним потянулись вверх и остальные. В эту минуту в стекло раздался стук. Все дружно повернулись: в раскрытое окно застекленного балкона залетел воробей и стал биться об рамы в поисках выхода. Илья и Мишка выскочили из комнаты. Они махали полотенцами, пытаясь помочь несчастной птице обрести свободу. Наконец воробей нашел спасительный просвет. Он вылетел в окно, сделал круг и пропал в вышине. Ошеломленный Илья смотрел на серьезных мужчин, прятавших друг от друга лица. Они сжимали в руках все еще не выпитую третью стопку, но не решались поднести ее ко рту.

— Прощай, Антон! — первым опомнился Пушкарев и одним движением опрокинул в рот жгучий коньяк. Следом выпили и остальные.

Бабушке стало плохо. Ее увели в спальню и накапали лекарство. Говорить после пережитого стресса не хотелось, и люди стали потихоньку расходиться. Мама начала убирать посуду, но ей не позволили подруги. Она так и сидела, уставившись в одну точку, обессилено положив на колени руки.

Илья подошел к ней и обнял за плечи.

— Мамочка, прости.

— Ты не у меня проси прощения. Ты отца обидел, — Мама всхлипнула и заплакала, первый раз за этот долгий день.

Когда люди разошлись и в доме наступила тишина, Илья снова подошел к портрету отца. Теперь он совершенно по-другому смотрел на него. Обида куда-то улетучилась. Горечь утраты захлестнула его сердце.

— Батя, прости меня, — прошептал он. Первые слова дались ему с трудом. Он тяжело задышал, преодолевая атаку слез. — Я был полным идиотом, когда заподозрил тебя.

Илья замолчал. Отец на портрете, одетый в белую нарядную рубашку с галстуком, слегка улыбался. Сразу было видно, что он фотографировался для какого-то торжества. Теперь же портрет украшала траурная лента. Илья дунул на огонек лампады, все еще тлевший возле рамки. Унес на кухню стопку с налитой в нее водкой и кусочек высохшего хлеба. Потом взял портрет в руки: черная лента, черная рамка…

Ужас охватил вдруг сознание Ильи. Сам не зная, почему, он, ломая ногти, стал отгибать железные зажимы, чтобы вытащить фотографию из черной рамы. Он решительно не хотел видеть отца в таком цвете. Но что-то мешало ему это сделать. Когда Илья наконец снял стекло, он увидел, что край фото сросся с бумагой, наклеенной на подставку. Огонь лампады, горевший беспрестанно сорок дней, намертво скрепил два листа.

Илья осторожно попытался разъединить их, но только надорвал фотографию. Тогда он взял на кухне нож и стал аккуратно отделять бумажный задник от подставки. Пусть будут вместе, если нельзя порознь. Острое лезвие хорошо двигалось по краю, но в середине неожиданно застряло. Илья удивленно смотрел на непредвиденное препятствие. Отказаться от задуманного он уже не мог: что-то непреодолимо тянуло его к этой работе. От нервного напряжения он вспотел. Пальцы слегка подрагивали. Илья двигал нож то в одну, то в другую сторону, рискуя разрезать задник, а с ним и портрет отца, но результата не было.

Недоумевая, он вытащил нож и поднес крепкую деревянную подставку к свету, пытаясь разглядеть, что находится внутри, но увидел только черноту. Опять засунул нож и пошевелил, стараясь услышать, что там. Сначала он ничего не понял, но потом сообразил: раздавшийся звук напоминал шуршание целлофанового пакетика.

— Там что-то есть.

Он на цыпочках подошел к комнате родителей и услышал тихое дыхание: уставшая за день мама спала. В другой спальне похрапывала бабушка.

Что делать? Он не мог решиться повредить похоронную фотографию отца, но понимал, что сойдет с ума, если не узнает, что за секрет скрывает старая рамка. Он снова засунул в щель нож, аккуратно провел им по всему краю подставки, расширив свободное пространство. Заглянул в комнату мамы и, подсвечивая себе телефонным фонариком, нашел в косметичке маленький пинцет, которым мама правила линию бровей. Вернувшись, осторожно подцепил пакетик и вытащил его наружу. Это был офисный файл, в котором лежал сложенный в несколько раз лист бумаги.

Илья сидел и ошарашенно смотрел на неожиданный сюрприз. Отчего-то защемило сердце. Дрожащими пальцами он расправил пакет, раскрыл лист, вгляделся в написанное. Сначала он не понял, что за документ держит в руках, но когда вчитался…

Озарение накрыло, как ушат холодной воды на голову. Илья вскрикнул и с отвращением встряхнул бумажку. Она выпала из его рук и с тихим шорохом опустилась на ковер.

Илья наклонился и застыл. Что за день, полный сюрпризов! От документа отделился маленький листок, сложенный пополам. Еще до конца не понимая, что за находку он обнаружил, Илья поднял обе бумажки, собрал детали рамки и понес все это на кухню. Фотографию оставил лежать на прежнем месте: пока он был не готов взглянуть отцу в глаза.

Он разложил найденное на столе и какое-то время сидел без движения, боясь прикоснуться к находке. Протягивал руку и отдергивал, будто должен был сунуть пальцы в мешок со змеей. Наконец решился. Шевеля губами, внимательно несколько раз прочитал написанное и уронил голову на стол.

— Батя, что же ты наделал! — простонал он и заплакал. Эмоции, накопленные за день, требовали выхода. Разговоры об уходящей душе, погоня за воробьем на балконе, а теперь еще и это… Никакие нервы не выдержат такое испытание.

Когда первый накал чувств схлынул, он еще раз открыл документ. Это были результаты лабораторного анализа спермы, взятого у Оли сразу после насилия. Теперь Илья ясно понимал, почему так быстро закрыли дело, а всех подозреваемых отпустили. На опознании Оля не смогла указать ни на одного человека. А единственная улика, позволившая определить преступника, исчезла, причем к этому приложил руку именно отец.

— Почему? Неужели ты так мне не доверял? Я настолько в твоих глазах низко упал, что ты поверил, будто я опустился до насилия? — бормотал Илья, продолжая незримую беседу с отцом.

Взгляд непроизвольно упал на листок, ждавший своей очереди. А это что? Илья раскрыл бумажку и чуть не поперхнулся. Это была записка, набранная на компьютере обычным шрифтом, двенадцатым кеглем:

«Уважаемый Антон Николаевич, спасите сына!

Он попал в неприятную историю и может оказаться за решеткой. Я знаю, что именно Илья организовал нападение на Олю Звонареву.

Доброжелатель».

Илья растерянно смотрел на листок и буквы расплывались перед глазами. «Что за идиотская шутка? Он не нападал! Он никогда… как он мог что-то организовать?» — мысли проносились в голове со скоростью света. После сделанного анализа ДНК Илья обрел уверенность в своих силах. Он точно знал, что преступление — дело рук подлого и опасного человека. Но кто? Кто мог так все спланировать и рассчитать, что сломал своими безумными действиями жизнь сразу нескольких человек?

Илья посмотрел на часы: половина десятого. Поздно, но ждать он не мог. Он набрал номер Сергея Викторовича.

— Да, — устало ответил тот немного запинающимся голосом. Чувствовалось, что тремя стопками поминки не закончились. — Ты что хотел, Илья. Я уже позвонил начальнику полиции. Можешь спокойно ехать, дело тебе в руки дадут.

— Сергей Викторович, я хочу с вами встретиться. Тут такое произошло… — Илья замолчал, от спазма перехватило дыхание.

— Хорошо. Приезжай ко мне.

Илья сгреб в кучу листочки, вызвал такси и отправился на Васильевский остров, где жил подполковник Пушкарев. «Надо до разведения мостов успеть вернуться», — подумал он, понимая, что это вряд ли получится: разговор предстоял серьезный.

Пушкарев открыл дверь после первого звонка, будто стоял и ждал, когда Илья появится. Непривычно было видеть его в домашних трениках и белой майке, как обычного горожанина. Илья невольно улыбнулся.

— Что смотришь? Весело? Я дома, могу и расслабиться. Жена на даче. Я один. Не забывай, я друга потерял, — пьяно сказал Сергей Викторович, и Илья на секунду пожалел, что приехал.

Он прошли в комнату. На журнальном столике запотевшим боком сияла бутылка дорогой водки, на тарелочке лежали нарезанные колбаса и сыр. На экране телевизора застыла картинка: отец, улыбаясь во весь рот, держит на вытянутой руке огромного леща, а рядом смеется Пушкарев. Илья сглотнул. Столько счастья было на лицах друзей, столько радости от рыбалки!

— Проходи, садись. Пить будешь?

— Нет. Я сейчас не в состоянии.

— А я буду. Это мы на выживании в прошлом году, — тихо сказал Сергей Викторович, показывая на экран и наливая себе водку. — Зачем я тебе понадобился?

Залпом проглотив спиртное, он тяжело рухнул на диван. Илья засомневался, стоит ли рассказывать о находке, но сел рядом. Он отодвинул от края тарелку, стопку и бутылку, оглянулся, увидел полотенце и тщательно вытер поверхность. Только после этого достал листочки и положил на стол.

— Что это? — небрежно ткнул пальцем Пушкарев.

— Я убирал поминальную лампадку и решил вытащить портрет отца из черной рамки и вставить его в рамку из моржового уса. Помните, отцу кто-то подарил изделия из него на Камчатке?

— Ну, помню. И что?

— Я подумал, что бате так приятнее будет, чем смотреть на нас со старой деревянной подставки, — тихо пояснил Илья.

— И?

— Но фотография склеилась с бумажным задником. Я стал отдирать его, а за ним и обнаружил это, — Илья показал на листочки.

— Что это?

— Вы посмотрите. Может, вам отец что-то рассказывал?

Подполковник Пушкарев небрежно взял двумя пальцами одну бумажку посмотрел на нее. Положил. Также внимательно он разглядывал и вторую. Долго читал их, будто разбирал по слогам, задумчиво тер щетинистый подбородок и молчал. Илья не выдержал:

— Сергей Викторович, вы понимаете, что это?

— Да, — с трудом проговорил он, — это тебе отец последний привет передал.

— Вы опять о предрассудках?

— Хочешь верь, хочешь не верь, но после того, что мы сегодня видели, я уже не сомневаюсь, что есть высшие силы, указывающие нам путь, — немного пафосно произнес Пушкарев. — Это, — он показал на листочки, — доказательство их существования.

— Хорошо, пусть будет так. Но как единственная улика преступления оказалась приклеенной к рамке для фотографий?

— Не шуми! Голова болит! Антоха, — обратился подполковник к экрану, — я тебе предлагал рассказать все сыну, а ты… Рано еще! Рано. Вот женится, заведет детей, потом. Сейчас он меня не поймет, — передразнил друга Пушкарев.

Он снова налил водку, подошел к экрану телевизора, стукнул об него стопкой и выпил. Илья испугался, что сейчас Пушкарев напьется до невменяемого состояния, и он ничего не сможет узнать. Он осторожно взял подполковника за локоть, посадил на диван, а бутылку убрал на пол подальше от глаз.

— Расскажите сейчас. Я слушаю.

— В общем, так… Когда ты напал на учителя истории и тебя арестовали, отцу позвонили из полиции. Естественно, он, еще ничего толком не зная о случившемся, сорвался с места. Открыв дверь квартиры, он увидел… Нет, погоди. Что-то не то я говорю. Дай вспомнить, — Пушкарев захлопнул веки — Илья напрягся: вдруг заснет. Но подполковник поднял палец вверх. — Точно! Сначала Антоха ничего не увидел. Он выскочил за дверь и понесся вниз, а его окликнула соседка.

— Бабка?

— Вроде, да. Она сказала, что под дверью лежит листок бумаги и спросила, не он ли его потерял. Отец машинально схватил бумажку и сунул в карман вместе с телефоном. В полиции ему рассказали о тебе и о нападении на Олю. Он вытащил мобильник, чтобы предупредить твою маму, которая дома сходила с ума, что задержится, а с ним опять выпал этот листок. Отец его развернул, а когда прочитал, что там написано, сразу начал действовать. За сутки, что тебя держали в кутузке, он нажал на все нужные кнопки. Я, каюсь, помог ему получить эту улику.

— Господи, почему же отец не спросил у меня! — застонал Илья.

— Ты сам виноват. Если бы ты первым пришел к Антону, он бы понял ситуацию правильно. Но ты, импульсивный малец, побежал разбираться с историком — совершенно нехарактерный для тебя поступок. А тут еще и записка. Антон решил, что не знает своего сына, что ты выпил, и у тебя снесло крышу. Илья, ты пойми отца! Он спасал тебя. О девочке и о ваших с ней чувствах даже не думал. Я ему помог быстро организовать и перевод в Питер.

— Господи, что вы, взрослые, наделали! — схватился за голову Илья.

— Прости нас. Я поэтому и был уверен, когда ты обвинял отца, что он к нападению не причастен. Но ты не слушал. А когда увидел портрет мальчика, снова заподозрил тебя. Только сейчас я начинаю понимать, что надо было больше доверять твоим словам. Но в этой истории так все запутано! Что ты будешь делать?

— Завтра поеду к Оле за подписью, потом в наш город. Я уже заказал номер в гостинице. Начну распутывать этот клубок лжи.

— Вот и правильно. Я тебе помогу.

— А как же тот человек, который передал отцу улику? Его же накажут.

— Об этом не волнуйся. Этот документ, — Пушкарев показал на листок, считается потерянным, а человек, нам его передавший, давно на пенсии. Но все равно, советую тебе достать его в крайнем случае, когда вычислишь настоящего преступника. Хотя… тебе он может не понадобиться. Есть мальчик. Его отец и будет насильником. Вычислить несложно.

— Их было двое, — тихо сказал Илья. — В это улике речь идет о двух образцах спермы.

— Знаешь, делай, как считаешь нужным. Расскажи правду. Вали все на Антоху, пусть он и после смерти тебе помогает.

— Я вас услышал, — Илья поднялся, собираясь выходить.

— Ты куда? Уже поздно, — попытался его остановить подполковник, но Илья ни минуты не хотел находиться в его доме. Ему нужно было прийти в себя от пережитого потрясения, видеть сейчас соучастника отца он не мог.

Илья вышел во двор, сел на скамейку. Где-то надо коротать время, пока не соединят мосты. Он набрал номер Оли. Родной голос хотел услышать до боли в груди. Неужели и он так поступит со своим ребенком, когда тот у него появится? Неужели будет готов пойти на подлог и даже на преступление, чтобы защитить его?

— Да, я слушаю, — сонно ответила девушка. — Что-то случилось?

— Олечка, любимая, завтра я буду у тебя.

 

Глава 28

Встреча с Олей принесла радость. Как только Илья столкнулся с ней взглядом, сразу легче стало на душе. Он давно уже понял, что и девушка счастлива его увидеть. Конечно, ни дня не проходило без телефонного разговора, но все же… Когда глаза в глаза — это совсем другое. Илья удивлялся себе: как так получилось, что за прошедшие шесть лет он ни разу не посмотрел ни на одну девчонку? А ведь за ним увивалось немало хорошеньких студенток. Но он относился ко всем однокурсницам как к боевым подругам, не более: шутил, помогал с экзаменами, давал свои конспекты и… все.

Чувства к Оле за эти годы спрятались глубоко в душе и, видимо, ждали своего часа. Стоило Илье снова увидеть девушку, как они вспыхнули с новой силой. Когда-то давно, в одиннадцатом классе, он прочитал произведение Александра Куприна «Гранатовый браслет». Его потрясла не сама история, рассказанная писателем. Если честно, он совсем не понимал тогда героя, покончившего жизнь самоубийством из-за неразделенной любви. Его впечатлил второстепенный персонаж, генерал Аносов и его слова о том, что есть любовь, которая случается раз в тысячу лет, но не каждый человек может узнать ее в лицо.

Увидев снова Олю, он вдруг понял, а может, это оно? То, настоящее чувство, о котором мечтает каждый человек? Когда он поделился своими мыслями с Мишкой, тот засмеялся:

— Романтик ты, Шеремет! Не выдумывай. Любовь Ромео и Джульетта потому и осталась в памяти людей образом идеальной, но трагической любви, что они умерли рано. Представь, если бы они повзрослели и поженились! Не факт, что жили бы долго и счастливо до старости. Может, разбежались бы по разным углам или враждовали бы друг с другом, как их семьи.

Но Илья не желал соглашаться с другом. Его чувства были важны здесь и сейчас. А далеко в будущее он не заглядывал. Главное, решить проблему с преступником, а с остальными мелочами, он был абсолютно уверен, они с Олей справятся легко. Илья уже знал, что Галина Семеновна начала без болезненного скрежета зубами слышать его имя. Оля каждый день разговаривала с мамой, раскрывая потихоньку подробности всей истории. Она верила, что наступит тот день, когда Илья войдет в их дом другом, а не врагом.

В поездку он отправился не один: в помощники взял Михаила. Друг помогал не пасть духом и поддерживал его. Обладая практичным складом ума, Михаил обращал внимания на такие моменты, которые Илья, охваченный чувствами и эмоциями, не замечал.

Мишка оставил Олю и Илью одних и наведался в больницу. Он принес шоколадку Гульнаре, перекинулся парой слов с Варей, и обаяшку-питербуржца посадили пить чай. Так, невзначай, в разговоре, он поведал женщинам, что на самом деле произошло в кафе. Шустрая татарочка потирала руки от удовольствия эксклюзивно владеть новой сплетней. Не допив чай, она помчалась по отделениям, чтобы по секрету, на ушко, рассказать всем санитаркам, какой, оказывается, их красавчик доктор козел.

Варя сначала не желала принимать эту правду, а потом, узнав, что Миша не просто деревенский валенок, а юрист, закончивший престижную академию, сменила гнев на милость и стала в открытую флиртовать с парнем.

Все это Михаил рассказал Илье, когда они встретились в парке у фонтана.

— Задание выполнено, — вскинув руку к виску, как военный, отрапортовал он.

— Вот и славненько. Погоди, а у этой больницы сайт есть?

— Сейчас проверим, — Мишка полез в интернет, — плохонький, но имеется. А тебе зачем?

— Сплетня — это первый этап мести. На втором этапе мы выложим на сайт фото. Помнишь, я говорил, что в кафе нас фотографировали?

— Все это прекрасно, но есть два «но». Во-первых, где ты возьмешь фото?

— Спокойно. В кафе были камеры. Я уже созвонился с барменом и попросил не удалять запись. А что, во-вторых?

— Ну, как ты на больничный сайт выложишь фото? Обновлением наверняка айтишники занимаются.

— Тоже не проблема. Зарегистрируюсь и выложу в отзывы. Мол, смотрите, наш любимый хирург попал в неприятную ситуацию. Так жалко его жену. Она очень переживала, — ерничал Илья.

— Ты же говорил, что с ним была не жена.

— Упс! Ошибочка вышла, — засмеялся Илья. — Я посторонний человек, забежал пообедать. Откуда я знаю, что это любовница? Вот пусть наш драгоценный доктор Анисимов и отмывается перед семьей и коллегами.

Так за разговорами они и не заметили, как пролетело время. К вечеру джип уже тормозил у небольшой гостиницы, где снял номер Илья. Они оформились на ресепшн, устроились в номере и спустились на ужин в ресторан при отеле.

— С чего начнем? — спросил Мишка, пока ждали блюда.

— С бабы Ани. Эта вредная старуха знает намного больше, чем притворяется.

— Ты же с ней поссорился в последний визит.

— Это было шесть лет назад. Я даже не уверен, что она жива. Уже тогда у нее тряслись руки, а лицо походило на стиральную доску. Помнишь, раньше такие были?

— А в полицию когда?

— После бабы Ани. Я уже и так все знаю. Хочу только показания одноклассников почитать. Вдруг что-то интересное обнаружу. Еще планирую к классному руководителю зайти. Она тоже могла что-нибудь слышать. Знаешь, как бывает. Все молчат, молчат, а потом и проговорятся.

— Так, еще не учебный год.

— Конец лета, учителя уже на работе, думаю.

Составив примерный план действий, утром друзья сразу направились к старому дому. Они вышли из такси. Илья огляделся, вспоминая дни своей жизни в этом подъезде. Сердце невольно сжалось.

Он остановился.

Вот здесь они с отцом разгружали мебель. Сердитая Оля прошла мимо, ворча себе под нос ругательства. А там, взгляд сместился вправо, бабушки сидели на скамеечке и разглядывали новых жильцов. Кажется, это было только вчера, а сколько неприятностей они пережили за эти годы! Илья вздохнул.

— Ты чего? — поинтересовался Мишка.

— Так. Что-то тревожно стало. Боюсь я, Миш, что не сумею разыскать этих гадов. Ладно, это минута слабости. Прости, — махнул он рукой.

Во дворе ничего не изменилось. Будто машина времени остановила свой бег. На скамейке по-прежнему сидели старушки. Сердце заколотилось от радости. Он отправил Мишку в магазин купить несколько баночек сока, чтобы угостить женщин, а сам пошел к ним. Илья встал так, чтобы солнечные лучи попадали прямо в глаза старушек, а его лицо оставалось в тени.

— Бабулечки, здравствуйте! — весело поприветствовал он пожилых леди.

— Ну, здоров, коли не шутишь, — также весело ответили они, подслеповато щурясь и пытаясь разглядеть его сквозь поток света. — Ты, чей будешь?

— Шереметов я, Илья.

— Не знаю такого. А ты, Клав?

— И я не припомню. А в какой квартире живешь?

— Я жил вот в этом подъезде, — Илья махнул рукой, — шесть лет назад.

— О, кто ж тебя теперь узнает, милок, давно это было.

— А вы Анну Николаевну не видели? Раньше она здесь всегда сидела.

— Захарову? Если ты про нее спрашиваешь, то Анюта сейчас почти не выходит. Ноги отказали, милок. К ней только социальные работники раз в день наведываются. Уберутся, есть приготовят, и все. Вот за границей, говорят, — бабушка с пучком на голове повернулась к соседке в шляпке, — есть специальные учреждения, где такие старики, как мы, свой век доживают. А у нас таких нет, что ли?

— И у нас есть хосписы, — ответил Илья, — только они не бесплатные, и документов много оформлять надо.

— А-а-а-а, — старушки потеряли к Илье интерес и заговорили о пенсионной реформе, ругая современное правительство.

— Бабулечки, угощайтесь, — он протянул старушкам сок, принесенный Мишкой. — А в какой квартире Анна Николаевна живет?

— А тебе зачем? — насторожились бдительные бабки. — Хочешь квартиру у Анюты оттяпать? Конечно, если родственников нет, каждый может обмануть.

— Нет, что вы, — замахал руками Илья, — я помочь хочу.

— А, ну, шагай отсюда, помощничек! А то в полицию позвоню.

— Что делать будем? — спросил Мишка, когда они отошли на приличное расстояние.

— Надо узнать, кто навещает нашу бабу Аню, и прийти вместе с ним, вот и все. Второй вариант — прийти с полицией.

На выяснение этих вопросов ушло полдня, но Илья добился своего: после обеда они направились к бабе Ане в сопровождении социального работника, женщины средних лет с таким недовольным выражением лица, будто ее тащили на эшафот. Она открыл дверь своим ключом и пропустила друзей вперед, а сама поздоровалась со старухой, сидевшей в инвалидном кресле, и отправилась в кухню.

Илья и Мишка топтались в прихожей, не зная, как начать разговор.

— Вы чего там стоите? Раз явились в гости, говорите, зачем пришли, — рявкнула старуха, и Илья сразу вспомнил, какой злобной и ядовитой она могла быть.

Илья молча снял обувь и прошел в комнату. Анна Николаевна указала рукой на стул, он сел и огляделся. Везде царил хаос и запустение. Сразу было заметно, что хозяйка не занималась квартирой. В каждом углу стояли какие-то коробки, стопки книг, покрытые пылью, старые журналы. Огромный фикус с большими листьями упирался в потолок. Шторы висели криво, пристегнутые к гардине через один-два крючка.

— Что, Илья, смотришь? Старость не радость. Ко всем приходит.

— Вы меня узнали? — изумился Илья, не ожидавший такой встречи.

— Голова работает еще хорошо, а вот тело подводит.

— Хотите, мы вам с Мишкой, это мой друг, — Илья оглянулся на парня, все еще стоявшего в дверях, — все уберем, а лишнее выкинем?

— Нет, уж. Я с этим барахлом жила всю жизнь, с ним и помру. А вот это дерево можешь выставить в коридор? Свет загораживает. Ее прошу-прошу, — Анна Николаевна кивнула в сторону женщины, гремевшей крышками на кухне, — а она все отмахивается. Авось, кому-нибудь понадобится.

Пока друзья выносили фикус, женщина от социальной службы накрыла круглый стол в комнате клеенкой и поставила чашки.

— Вы в гости к бабке шли, но даже тортик не принесли, — шепнула она парням, и Мишка тут же сорвался с места.

— Ну, рассказывай, что тебя снова привело ко мне? — спросила Анна Николаевна.

Илья покосился на женщину, сновавшую с тряпкой по квартире, не решаясь начать.

— Вы помните Олю Звонареву? — наконец выдавил он из себя?

— Эту шалаву подзаборную? Как же ее забудешь. Ходила тут, рыжими волосами сверкала, мужиков завлекала.

Илья почувствовал, как закипает, но подавил в себе желание нагрубить и продолжил.

— Зря вы, Анна Николаевна, так набросились на Олю. Она не шалава, как вы сказали, а хорошая и добрая девушка.

— Ой, не надо. Защитничек нашелся! Вот таких простачков, как ты, эти ведьмы и приманивают.

— Никого она не приманивала! — горячо воскликнул Илья. — Ее на выпускном вечере изнасиловали двое неизвестных мужчин.

— Тю, новость! Слышал поговорку: «Сучка не захочет — кобель не вскочет», — не сдавалась старуха.

Илья почувствовал: еще одно ее поганое слово и он встанет и треснет чем-нибудь по башке вредную старуху. Спас положение Мишка, прибежавший с тортом. Пока пили чай, все молчали. Илью трясло от возмущения и ненависти к этой женщине, так легко судившей обо всех и ломавшей, как соломинки, чужие судьбы.

Он с трудом успокоил дрожь в груди. Поставил чашку, не выпив и капли чая — не мог, спазмом свело горло — и начал говорить. Бабка не перебивала. Он и не заметил, как рассказал всю историю от начала до конца. Илья уже понял, что злобную старушенцию можно сломать правдой.

— Если Оля такая несчастная, как ты говоришь, тогда почему твой отец сбежал отсюда и тебя увез подальше?

— А вот за ответом на этот вопрос я и пришел. Помните, в тот день, когда это случилось? Батя еще выскочил из квартиры? — Илья наблюдал за лицом старухи, но оно походило на маску и не выражало никаких эмоций. — В общем, тогда его вызвали в полицию. Вы его окликнули и показали на листок, выпавший из косяка входной двери.

— Что-то не помню. А что с этим листочком не так?

— Именно на этой бумажке кто-то написал, что подлость над Олей совершил я, и посоветовал отцу меня спасти. Вот тогда все и завертелось.

— Вот оно что, — задумалась Анна Николаевна и закрыла глаза.

— Вот я и хотел…

— Тихо! Не мешай!

Она сидела таким образом довольно долго. Друзья выпили чай, служащая успела приготовить ужин, а старуха все молчала. Илья даже подумал, что она заснула. Наконец она открыла глаза:

— Я вспомнила. Я видела в тот день девушку. Она крутилась возле вашей двери, а как заметила меня, сразу убежала. А через минуту вылетел и твой отец. Я даже подняться к себе на этаж не успела.

Илья и Михаил переглянулись. Илья сидел и ничего не понимал. Какая девушка? Почему девушка? В этом деле еще и девушка замешана? Что за преступная организация нацелилась на Олю и сломала ей жизнь?

— Не помните, как выглядела она?

— Нет. Давно это было. Да я и видела только черный затылок.

Друзья вышли от старухи в полном раздрае. Илья молча шел к машине, пытаясь представить, кто это мог быть.

— Куда теперь?

— В школу. У Ирины Леонидовны сохранилась фотография с последнего звонка. Хочу посмотреть, кто из девушек имел черные волосы.

— Да таких половина наверняка. И почему ты решил, что это кто-то из одноклассников?

— Много совпадений. То, что школа вывозит выпускников смотреть рассвет, знали только свои. Мой домашний адрес мог знать тоже свой. Да и зачем такая сложная задумка? Вряд ли это план маньяка, который сначала, как сталкер, следил за жертвой, потом дома рисовал схемы, как лучше совершить преступление, а потом еще и сделал так, чтобы единственная улика исчезла, а подозрения пали на меня.

— Думаешь, это чья-то месть вам с Олей?

— В точку попал. Так и думаю. Только за что, понять не могу. Я тогда только на историка и грешил.

— А теперь?

— Взрослее стал, понимаю, что для Дениса слишком рискованно было затевать такое предприятие. Зачем ломать устоявшуюся жизнь из-за девчонки?

Ирина Леонидовна была на месте. Она обрадовалась Илье, как собственному ребенку. Они какое-то время вспоминали их класс, потом Илья перешел к сути визита. Учительница внимательно выслушала вопросы бывшего ученика, но ничем помочь не могла.

— Знаешь, Илья, на вечерах встречи мы старались избегать этой темы. Да и сейчас большинство разъехалось, приходят в школу единицы. Хотя… погоди, — Ирина Леонидовна нахмурилась, пытаясь вспомнить что-то. Илья терпеливо ждал. — Заглядывал недавно твой дружок, Мишка Зверев. Помню, он за тобой хвостиком мотался. Он сказал интересную вещь.

— Какую? — Илья сразу напрягся.

— Что его кто-то попросил позвать тебя купаться.

— Кто?

— Я тоже задала этот вопрос, но он ответил уклончиво. Мол, много народу стояло в толпе, он не понял, кто сказал и так далее. А потом сразу простился и сбежал. Я еще подумала, что парень сболтнул лишнего и испугался.

Илья попросил фотографию их класса. Ирина Леонидовна вынесла ее из лаборантской. Он внимательно смотрел на девчонок. Все просто сияли счастьем и красотой. Действительно, брюнеток было несколько, но самая яркая из них — Жанна. Только она намеренно усиливала краской природный цвет. Илья ткнул в девушку пальцем и посмотрел на Мишку, а потом сделал себе копию фото на телефон.

— Ирина Леонидовна, а Денис Владимирович в школе работает?

— А куда он денется! Другой профессии не имеет, да и остепенился он после того, как ты его отметелил. Долго еще в школе рассказывали историю, как ученик учителя избил. Почему ты тогда подумал на него?

— Он к Оле приставал. Просто проходу не давал. Вот я и решил, что он захотел отомстить.

— Этот трусишка? — Ирина Леонидовна засмеялась. — Он теперь примерный семьянин. Из дома — в школу, из школы — в садик за дочкой. И так каждый день. Если и носит что-то поганое в душе, то старательно прячет.

— Что думаешь? — поинтересовался Мишка, когда они вышли из школы. — Куда пойдем?

— К Звереву. Что-то он темнит. Надо прижать этого гов…ка.

Мишка оказался дома. Здесь тоже время остановилось. Все так же дверь открыл сонный толстяк, лениво почесывавший живот. Увидев Илью, он застыл, изумленно захлопав ресницами.

— Илюха! Какими судьбами?

Но Илья был настолько зол только одним видом этого человека, что, не разговаривая, сгреб в кулак ненавистную майку Зверева и изо всей силы толкнул его в комнату. Мишка потерял равновесие и завалился на диван.

— Ты чего? Сдурел?

— Говори, недоумок, кто тебя попросил позвать меня купаться, — навис над одноклассником высокий Илья.

— Ты о чем? — попытался встать Мишка, но Илья снова толкнул его на диван.

— О выпускном. Я еще раз повторю для плохо слышащих. Кто тебя надоумил отвлечь меня на пляже?

— Да никто, — заюлил Зверев. — Илюха. Я сам. Мне скучно было.

— Может, в полицию его отведем? — предложил Илье друг. — Что-то мой тезка юлит. Ты знаешь, что дело об изнасиловании заново открыли с связи с появившимися новыми обстоятельствами?

— Какими обстоятельствами? Ничего не знаю, — переводил растерянный взгляд с одного на другого гостя толстяк.

— Я следователь по этому делу, — солгал Васильев, а он — адвокат Ольги Звонаревой.

— Ой, Ильха, ты Олю нашел? Как она?

— Говори! Не увиливай, если хочешь без протокола обойтись.

— Ну…

Илья видел, что трусливый Зверев уже готов был сдаться, и надавил на него:

— Говори, мразь!

— Ты чо, друган! Я не чо! А, почему я должен их прикрывать! Своя майка ближе к телу, — наконец выдавил из себя Мишка.

Илья его отпустил, и тот сел ровно на диване.

— Говори.

— Жанка меня попросила. Она сказала, что ты так и не насладишься по-настоящему выпускным, если не искупаешься, как остальные. Ну, я и позвал.

— А чего молчал?

— Сначала пьяный был, толком и не разобрался, что случилось, а потом, когда проспался, испугался. Я же не знал, что дело такой оборот примет. И Жанка испугалась. Знаешь, как она плакала, когда услышала про Олю! На ней просто лица не было. Она и попросила ничего следователю не говорить. Сказала, что на нас упадут подозрения в организации преступления. Я и согласился. Илюха, это же было просто совпадение, правда? Не могла же Жанка лучшую подругу подставить?

— Не знаю. Я тоже думаю — это совпадение, но вы сразу утаили правду. Это и привело к тому, что до сих пор преступники гуляют на свободе.

 

Глава 29

На следующий день шел дождь. Не живительный летний дождик, когда сквозь искрящиеся струи проглядывает солнце и по-прежнему слепит глаза. В народе о таком

ливне говорят: «Царевна плачет», а еще, что его называют грибным. Нет. С утра зарядил противный холодный моросей, мелким бисером брызг рассыпавшийся по зеленой листве, траве, оросивший неприятной влагой лицо Жанны, как только она вышла из дома.

Девушке пришлось бежать несколько десятков метров до такси. Она старалась не наступать на лужи, но все равно прохладная вода намочила мокасины. Жанна забралась в автомобиль злая и раздраженная.

— Неужели нельзя подъехать ближе к дому? — сразу накинулась она на водителя.

— Простите, но у вас проезд закрыт шлагбаумом, — оправдывался шофер, глядя в зеркало на искаженное гримасой красивое лицо недовольной клиентки.

Отвратительное настроение не покидало Жанну и на вокзале. Она села в купе-люкс, где, кроме нее (о, счастье!) не было больше никого, и наконец расслабилась. Вежливая проводница принесла заказанный чай с лимоном, который оказался невероятно вкусным и прекрасно сочетался с тульским пряником, лежавшим на столе как угощение элитным пассажирам. Расслабившись, Жанна вернулась мыслями к своей цели.

Идея встретиться с Олей буквально поглотила ее. Она смотрела в окно на мелькавшие деревья, маленькие огороды, тянувшиеся вдоль железнодорожного полотна, унылые дачные поселки Подмосковья, а потом и российской глубинки и вспоминала тот день, когда ей пришла в голову эта дурацкая шутка. Спустя шесть затея не казалась уже девушке ни веселой, ни интересной. А тогда…

* * *

Шутку Жанна задумала классную: нужно было на пляже развести влюбленную парочку в разные стороны, а потом Ольгу напугать. Но сделать это так, будто Илья, увлеченный праздником, напрочь забыл о подруге. Конечно, Жанна понимала, что подобный инцидент не заставит их расстаться, но, глядишь, зерно сомнения посеет. Ольга разочаруется в избраннике, а Илья будет чувствовать себя виноватым, потому что в трудной ситуации он не оказался рядом с любимой.

Толику эта задумка не понравилась.

— Жан, зачем тебе эта Ольга сдалась? Чего ты добьешься своей шуткой? Вы через месяц разъедитесь по разным концам страны и забудете друг друга. И потом, не хочу я лезть в сомнительное предприятие. Итак, на грани живу.

— Тебе трудно мне помочь? Можешь не сам сделать, а дружков попросить.

— Ага, еще и банду привлечь к этому делу. Думай, что говоришь! Им зачем со школотой связываться?

— По телику идет передача «Розыгрыш». Там и не такие приключения участникам устраивают и ничего. В финале все счастливы.

— А ты потом Ольге все расскажешь? Типа: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера?»

— Не знаю. Буду действовать по ситуации, — Жанка достала из бардачка пачку салфеток и ручку (они сидели в машине недалеко от театра) и стала рисовать план. Ее мозг так активно даже во время экзаменов не работал. Образы мелькали, идеи перегоняли друг друга. Мысленные электрические импульсы проносились между нейронами и создавали новые связи. — Смотри… Нас рано утром повезут на озеро Лесное встречать рассвет. Ты же там был, местность знаешь.

— Ну. Вокруг него лагеря детские расположены и базы отдыха. Четыре вроде.

— Вот и отлично. Тебе надо остановиться у забора подальше от того места, куда повезут нас. Мы будем на базе отдыха «Северной», а ты припаркуйся у лагеря «Солнце юных», там все «дикари» останавливаются. Камер нет, зданий рядом тоже, тем более ранним утром. Все спят. Обогнешь вдоль забора лагерь, пройдешь лесочком к нашему пляжу, всего-то метров пятьсот, и подождешь в кустах у дальней беседки, пока я дам сигнал. Я выберу момент и отправлю туда Ольгу.

— И что я должен делать? Зарычать, как волк?

— Дурачок, что ли? — Жанна презрительно посмотрела на него. — Придумал тоже! Зарычать!

— Тогда я не понимаю. Собачонку на нее спустить?

— А вдруг покусает? Это будет не шутка, а преступление. Кто за него ответит? Слушай сюда. Все просто. Возьмешь с собой черный мешок или два для мусора и скотч. Когда Ольга придет, выскочишь из-за спины и накинешь ей на голову мешок. А руки скотчем замотаешь. Потом метров сто протащишь по лесу и бросишь. А дальше… свободен. Она сама к людям выйдет. Я даже картинку вижу: стоит Ольга зареванная, от прекрасного мейкапа и следа не осталось. Вот пусть Илья и посмотрит на ее истинную красоту! — мстительно потерла руки она.

Мелькнули красные длинные ногти, хищная улыбка озарила лицо.

— А ты настоящая ведьма. Не думал я, что ты свою подружку так ненавидишь.

— Я ее даже люблю, не поверишь! — воскликнула Жанна. — Но пусть не зарывается, свое место знает.

— И как я один это сделаю? А вдруг она увидит, кто это?

— Голову включи! Возьми с собой кого-нибудь. Ты же рейдерским захватами занимаешься. Маски на лица нацепите, а на глаза — линзы другого цвета, что бы Ольга потом, если что-то пойдет не так, не узнала.

— Слушай, мать, — с уважением посмотрел на нее Толик, — Да ты прям Сонька-Золотая ручка! Криминальный талант пропадает.

— А то! — довольно улыбнулась Жанна.

— Ну, притащил я ее в кусты, а дальше что? А она кричать начнет?

— Ну, пусть кричит. Главное, напугать, а пока она очухается, мешок снимет, попробует скотч сорвать, вы тем же путем убежите. Вот и все. Вас никто искать не станет. Пока сообразят, вы уже далеко будете.

— Сложно все как-то. Маски, линзы, мешок, скотч — все выглядит заранее спланированным. В таком точно признаваться не захочется.

Ты чего, сдрейфил? — Жанна презрительно выгнула верхнюю ярко-красную губу. Тогда обойдусь. Буду молча страдать от вероломной подруги.

Она потянула ручку двери, собираясь выйти. Толик перехватил ее пальцы. Они молча смотрели друг другу в глаза, и эта борьба умов и характеров закончилась в пользу Жанки.

— Ладно, не кипешуй! — успокоил ее Толик. — Показывай свою мышь бледную.

— Ее сейчас упаковали по полной, так что она вполне ничего. Смотри у меня! — Жанна настороженно посмотрела на любовника, который был не прочь пофлиртовать у нее за спиной с другими девчонками. — От плана ни на шаг!

Они сидели в машине Толика, припаркованной так, чтобы хорошо видеть площадь у театра, но в то же время находиться в тени. За тонированными стеклами прохожие не видели пассажиров, поэтому парочка заговорщиков чувствовала себя спокойно. Они ждали, пока приедет Оля с мамой и бабушкой. Жанна сгорала от нетерпения и азарта. Она готова была немедленно осуществить свою маленькую месть.

Когда семья Оли вышла из троллейбуса, Жанна с радостными возгласами побежала к ним. Она обняла подругу, поздоровалась с ее родными и попросила Олю секундочку подождать. Жанна вернулась к машине и открыла дверь:

— Видишь Ольгу? Как все будет готово, позвони.

— А как ты их разлучишь на пляже?

— На месте сориентируюсь. Не первый раз. Придумаю на ходу. Это же просто шутка.

В этот момент Оля повернулась к Жанне лицом и махнула ей рукой.

— Иду! — ответила девушка и только хотела закрыть дверь, как увидела хищный блеск в глазах Толика. — Эй, ты чего?

— А твоя подружка — кобылка знатная. Ты почему раньше нас не познакомила?

— Ты куда смотришь? — оторопела Жанна. — Кому она нужна?

— Ну-ну, — ответил Толик и облизнулся.

Но Жанна уже не могла остановиться. Она разозлилась так, что готова была убить своего любовника. Острые ногти впились в плечо парня и рвали кожу на татуировке дракона, видневшейся в растянутом вороте футболки.

— Ладно, ладно, угомонись. Все будет ок! — снял ее руку Толик и стал осторожно закрывать дверь.

* * *

— Еще чай будете? — выдернула ее из воспоминаний проводница, бесшумно открыв дверь купе.

— Нет, спасибо.

Жанна вздохнула и откинулась на подушку. Кипенно-белая ткань похрустывала от крахмала и приятно пахла дезинфекцией. «Да, имея хорошие деньги, можно получить все удовольствия мира», — удовлетворенно улыбнулась она и почувствовала, что проваливается в сон.

Своя жизнь закрутила, завертела так, что об инциденте с Олей Жанна вспоминала все реже. А точнее, она боялась об этом даже думать. Загнала в уголок памяти неприятный момент и запечатала на семь замков. Конечно, ей было интересно узнать, как сложилась у подруги жизнь после лесного приключения, но она не решалась. Именно так, приключения. В душе Жанна давно уже себя оправдала. Она хотела пошутить, а то, как все получилось, не ее вина. Так сложились обстоятельства. Возможно, если бы не вмешалось тогда проведение, все действительно обернулось бы розыгрышем, пусть грубым, неприятным, но безвредным.

Она же не знала, что борьба с Олей в лесу разбудит в Толике хищного охотника, настоящего зверя, когда налет цивилизации слетит с него, как сухая шелуха с лука. Все его желания сведутся лишь к инстинктивной потребности обладать добычей любой ценой. Это все ненасытная натура Толика сделала, а Жанна тут ни причем. А то, что в историю вмешалось еще и постороннее лицо, вообще ее не касается.

Уговаривая себя таким образом, она мечтала в полудреме, какой хорошей подругой станет теперь для Оли. А козла Толика надо посадить. Обязательно! И его напарника тоже! Вот гаденыш! А еще воспитанным человеком прикидывался!

Утром она была уже дома. Быстро поцеловала ошарашенную маму, не знавшую, куда посадить неожиданно свалившуюся дочь, и сбежала.

— Ты куда? — успела крикнуть ей вслед мать, но Жанна отмахнулась:

— По делам.

Жанна вызвала такси и поехала к подруге. Она даже не сомневалась, что Оля по-прежнему живет в родном городе в старой квартире, и была сильно удивлена, когда дверь открыла совершенно незнакомая тетка.

— Вам кого? — поинтересовалась она, подозрительно оглядывая стильно одетую девушку.

— Здесь раньше жила семья Звонаревых. Не знаете, куда они переехали?

— Не знаю. А что, знаменитая семья? — в глазах хозяйки проснулось любопытство.

— Нет, обычная.

— Тогда почему все их спрашивают?

Такого поворота Жанна не ожидала. Интересно, куда могла уехать Оля? Они всю жизнь прожили в этой пятиэтажке, в маленькой трехкомнатной хрущевке.

— А кто еще спрашивал?

— Пару лет назад приезжал высокий парень, тоже интересовался.

«Странно, — думала Жанна, неторопливо бредя по знакомому микрорайону, — высокий парень — это наверняка Илья.

Память услужливо подсказала телефонный звонок, раздавшийся осенним днем в московской квартире несколько лет назад. Жанна тогда не поняла, почему Илья спрашивает ее об Оле, но думать о чужих проблемах не стала. Теперь она жалела, что отнеслась легкомысленно к разговору с одноклассником.

Идея зайти в школу возникла спонтанно. Ни на что особо не рассчитывая, она свернула на тропинку, по которой они обычно ходили с Олей, и не заметила, как ноги вынесли ее уже к родному крыльцу. Жанна удивилась, что немного волнуется. Казалось, за шесть лет она должна была забыть учебу, как страшный сон, но не тут-то было. Требовательный взгляд отмечал и новый цвет стен, и отремонтированные перила у лестниц, и двери в классы, ставшие более опрятными и современными.

На стенах висели большие экраны, и бодрый девичий голос рассказывал о свежих школьных новостях. Жанна сразу представила, как она читает школьные новости, и змейка зависти зашевелилась в душе. Девушка вздохнула: ну почему в ее время не было школьного телевидения?

— Жанна, Вейт! — кто-то окликнул ее, и она оглянулась: по коридору шла преподаватель английского Елена Николаевна и улыбалась.

Жанна сразу вспомнила эти красивые глаза с поволокой, томный голос и неизменную указку в руке. Молодая учительница носила только облегающие наряды и высокие каблуки, подчеркивавшие ее стройные ноги. Она живо интересовалась модой и часто покупала наряды в магазине Жанниного отца.

— Вот приехала и решила зайти в гости.

— Не ожидала тебя здесь увидеть. Покажись, — Елена Николаевна обошла Жанну и восхищенно щелкнула языком, — красавица. Настоящая модель. Ты случайно не пошла в этот бизнес?

— Да, я подрабатываю фотомоделью, — горделиво зарделась девушка и уже была рада, что встретила знакомое лицо.

— Ну, пойдем, расскажешь подробнее.

Она привела Жанну в лаборантскую комнату кабинета иностранных языков, святая святых всех преподавателей. Не раз школьницами они заглядывали туда, когда приходили выпускники, и надеялись, что и их когда-нибудь будут также встречать. Елена Николаевна усадила Жанну в кресло, налила ей чашечку кофе и предложила рассказать о жизни.

Жанна уже открыла рот, но вдруг поняла, что говорить не о чем. Ничего она не добилась, высот не достигла: вкусно ела, сладко спала, развлекалась, ходила в салоны, иногда на фотосессии. Не станет же она жаловаться на Толика, на внематочную беременность и перенесенную операцию. Рассказ получился невнятный и скомканный. Она чувствовала, что не удовлетворила любопытство молодой учительницы, и немного расстроилась.

— Елена Николаевна, а из наших кто-нибудь приходил? — спросила она, чтобы избавиться от неловкости.

— Заглядывают иногда ребята. На вечера встречи приходят и так, пообщаться. А тебя кто-то конкретный интересует?

— Про Олю Звонареву что-нибудь слышали?

— Оля… Бедная девочка, — задумчиво склонила голову учительница, — А разве не ты должна больше всех о своей подруге знать?

— Наши дороги разошлись: я уехала в Москву, а Оля должна была поступать в Саратов. Так и получилось, что я ничего не знаю.

— После того случая я ее не видела, но кто-то из ваших одноклассников сказал, что видел Олю через год в больнице. Она была в медицинском халате и шапочке и везла в коляске женщину.

— В халате? Странно. Она хотела стать юристом, а не медиком. Ребята ошиблись. Это точно была не Оля. Уж я то знаю!

— Может быть, и ошиблись, — пожала плечами учительница и села, красиво сложив ноги. Жанна улыбнулась про себя: Елена Николаевна никогда не забывала о манерах. — А еще одна новость, — англичанка подняла на Жанну глаза и замялась, — но это на уровне сплетни, я не хочу рассказывать.

— Пожалуйста, говорите, — взмолилась Жанна и поставила чашку на стол. Та звякнула о блюдце и девушка отдернула дрожащие пальцы, не желая, чтобы учительница заметила ее нервозность.

— Кто-то видел Олю с ребенком на руках.

Жанна вскрикнула и зажала рот руками. Она сидела потрясенная. Ребенок! Какой ребенок! Откуда взялся? Нет! Не может быть. Это не тот случай! Вторая мысль — Оля вышла замуж. Но за кого? Илья ее разыскал? Понятно, почему она переехала. Шеремет забрал ее семью в Питер.

Девушка с трудом высидела еще пять минут, попрощалась и ушла. В душе потихоньку зарождалась злость. Почему? Почему этой курице так везет? На глазах показались слезы, И Жанна яростно смахнула их рукой. Ее просто трясло. Новая мысль вспыхнула в голове, и девушка остановилась. Погодите? Илья не мог на Оле жениться. Он сам ее разыскивал.

Жанна побежала обратно. Она взлетела по лестнице на третий этаж, боясь, что не застанет Елену Николаевну в кабинете. Сердце, казалось, выскочит из груди, когда она подбежала к двери, и только тут притормозила и отдышалась.

— Да, ты что хотела? — удивленно откликнулась учительница, разглядывая высоко вздымавшуюся грудь Жанны.

— У вас же должны быть данные всех учеников и родителей, правда?

— Да, они есть, но хранятся в архиве.

— Пожалуйста, я вас умоляю! Вы не могли бы посмотреть мне номера телефонов Ильи, его родителей и Олиной мамы.

— Почему именно родителей? Что-то случилось?

— Нет. Я хочу Олю разыскать и Илью. Мы, молодые, часто телефоны меняем, а с ними и номера, а взрослые обычно старые цифры сохраняют. Вот я и подумала…

— Хорошо, попробуем.

Елена Николаевна, постукивая каблучками, бодро направилась в сторону кабинета директора. Жанна семенила рядом, приноравливаясь к шагам англичанки. Проблема решилась быстро: секретарь директора без лишних вопросов открыла архив, достала личные дела учеников, и Жанна спокойно записала на листочек нужные номера телефонов. Она, конечно, удивилась, что так просто получила информацию, но, поразмыслив, решила, что ничего криминального в этих действиях нет. За шесть прошедших лет данные могли устареть.

Девушка попрощалась с доброжелательной Еленой Николаевной и выбежала на улицу, сгорая от нетерпения. Идея позвонить родителям Ильи казалась теперь очень удачной. Если парень разыскивал Олю, он вполне мог ее найти.

Жанна выбрала глазами свободную скамеечку в парке возле школы, села и достала телефон. Однако, как она и предполагала, номера Оли и Ильи были заблокированы. Телефон Галины Семеновны тоже оказался недоступен. Разочарованная, Жанна набрала последний из оставшихся номеров, записанных на бумажке. Когда раздались обычные гудки, девушка чуть не подпрыгнула от волнения

— Да, я вас слушаю, — произнес в трубке незнакомый голос, немного с хрипотцой.

— Я разговариваю с Шереметовой Натальей Николаевной? — с придыханием поинтересовалась Жанна.

— Да, это я.

Жанна вспыхнула от счастья. Эти слова вернули ей краски и полноту жизни.

 

Глава 30

— А кто такая, эта Жанна? — спросил друга Мишка, когда они вышли из квартиры Зверева.

— Лучшая Олина подруга. Симпатичная девушка, кажется, с примесью южной крови.

— Почему кажется?

— Да толком не разберешь. Свои волосы черные или красит, свои глаза карие или в линзах ходит. Такая вся из себя… Всего в ней слишком… — Илья повертел кистью. — Модель не модель. Короче, в артистки готовилась. Ни дня без макияжа, маникюра и каблуков в двенадцать сантиметров.

Илья достал телефон и показал фото, сделанное в кабинете классного руководителя.

— Красотка! Я бы с такой познакомился, — восхищенно присвистнул Мишка

— Не советую. Законченная эгоистка. Она и Олю при себе держала, чтобы та оттеняла ее жгучую индивидуальность.

— Это Оля-то оттеняла? Да, самомнение у этой девицы зашкаливает. Неужели ты думаешь, что ее действия на пляже — совпадение?

— Не думаю. Баба Аня про черненькую девушку говорила, которая подбросила записку, теперь Зверев Жанку упоминает. Не нравится мне все это.

— Что делать будем?

— Идем в полицию. Я хочу показания выпускников почитать. Вдруг за что-то зацеплюсь.

В отделении полиции их сначала встретили неприветливо. Пришлось долго объяснять, кто они и откуда приехали в этот город. Илья снова позвонил Сергею Викторовичу. Местные полицейские еще немного поупрямились, но позволили им поработать в архиве.

Документов они нашли немного. Показания учеников, учителей, Оли и самого Ильи. Фотографии с места преступления. Отчеты оперативников и следователя. Медицинское освидетельствование. Записи с опознания, результаты определения запаха мужского парфюма — вот, пожалуй, и все документы, что лежали в небольшой папке. Если присоединить к ним ту бумагу, которую Илья обнаружил, приклеенную к подставке фоторамки, складывалось впечатление, что следственная работа была проведена из рук вон плохо.

Илья вспомнил человека, с которым разговаривал в утро преступления. Он показался ему вдумчивым и внимательным оперативником. Что дальше пошло не так, теперь узнать сложно, оставалось только рассчитывать на свои силы.

— Не густо! — усмехнулся Мишка. — Хорошо наша полиция работает.

— Делом активно занимались всего два дня, а потом отец вмешался, все быстренько и свернули, — Илья горько поджал губы. Он чувствовал вину за то, что из-за него преступление осталось нераскрытым. — Знаешь, — он посмотрел на Мишку, — мне иногда кажется, что Галина Семеновна правильно меня ненавидит. Все указывало на меня тогда, а сейчас Венька ей каждый день о трагедии дочери напоминает.

Друзья внимательно просматривали страницу за страницей, не находя полезной информации. Выпускники хором утверждали одно: ничего не видел, ничего не знаю, я смотрел шоу, а я купался. Неприятным фактом стало то, что Илью они тоже в нужное время не встречали. Возник вакуум в полчаса, когда он будто исчез с поля зрения всех остальных.

— Илюха, я бы тоже подумал, что ты подозрительный тип, — засмеялся Мишка, показывая очередной листок с записями. — А вдруг кто-то посоветовал одноклассникам так отвечать, чтобы направить внимание полицейских на тебя?

— Нет. В тот момент это невозможно было сделать. Представляешь, организатор обежал каждого из восьмидесяти выпускников и предупредил их валить все на меня, и это сделал за несколько минут. Нереально. У меня злобных врагов-то не было. Кто-нибудь все равно не стал бы давать ложные показания. А еще есть взрослые. Они уж точно отмахнулись бы от бредней ученика.

— Согласен. Так, мы знаем, что Зверев позвал тебя купаться по просьбе Жанны. Тогда кто окликнул Олю? Она совсем не помнит этот момент?

— Я спрашивал. Не помнит. Просто кто-то тронул ее за плечо, сказал: «Тебя Илюха у дальней беседки ждет», — и смешался с толпой.

— А сзади кто стоял?

— Человек тридцать. И все смотрели огненное шоу.

— А Жанна, где в тот момент была?

— Оля говорит, что рядом с ней, но с другой стороны.

— Да, весело. А это кто? — Мишка выудил из вороха фотографий портрет учителя?

— Денис Владимирович — наш историк-козел, который к Оле приставал.

— Красивый парень, и глаза яркие, синие. А он там не был? Мне кажется, что мальчик на него чем-то похож.

— Думаешь? — Илья взял фото из рук друга и стал внимательно его рассматривать. Ну, не знаю. Так всех синеглазых можно в отцы к Веньке записать.

— А ты внимательнее присмотрись. Когда ваш историк в затемненных очках, сходства вообще нет. А вот на этом снимке глаза открыты.

— Кто его знает, — Илья пригляделся. — Тогда доказали, что историка на пляже не было. И Оля указала на другого человека.

Илья раскрыл показания Оли и еще раз внимательно их перечитал. Девушка уверенно говорила, что у первого насильника были яркие синие глаза. Она смотрела ему прямо в лицо, поэтому отлично разглядела. Этот человек был груб, жесток и безжалостен. Он относился к ней, как к шлюхе с улицы Красных фонарей. Она точно не знала его. Второй казался более мягким. Он явно боялся и не хотел причинять девушке вред, но первый его заставил.

— Вот, ублюдок! Решил один не отвечать за сделанное, — задумчиво прокомментировал Мишка.

— У второго Оля отметила карие глаза, и он казался ей меньше ростом, чем первый.

— Это мог быть обман зрения, — не согласился Мишка. — Здесь написано, что она сначала лежала на спине, а значит, смотрела на преступников снизу. Потом первый перевернул ее на живот, и она почти сразу потеряла сознание, поэтому толком второго разглядеть не успела.

При этих словах Илья вскочил, опрокинув стул. Мишка от неожиданности отпрянул и тоже чуть не упал. Он растерянно смотрел на бегавшего по архиву друга, не понимая, что вызвало такую реакцию. Девушка-сотрудница, сидевшая тихо за своим столом и что-то печатавшая, испуганно обернулась на грохот.

— Если будете шуметь, я попрошу вас уйти, — крикнула она, и Мишка с широкой улыбкой пошел улаживать проблему.

Илья метался по небольшому помещению, как тигр в клетке. Он больше не мог читать о том, как двое насильников надругались над его девушкой. Не было сил, разглядывать фотографии, анализировать и комментировать информацию. Он хотел кричать, рвать и крушить все, что попадалось на пути. А еще он хотел убивать! Только это первобытное чувство сжигало все внутри и требовало выхода.

Илья остановился у стены и со всего размаху ударил кулаком в жесткий кирпич. От боли, пронзившей его с головы до ног, он закричал. Потом закрутился на месте, встряхивая рукой, но этот поступок привел его в чувство.

— Ты с дубу рухнул? А головой не хочешь приложиться? — подбежал к нему друг, а следом за ним семенила перепуганная архивариус. — У вас аптечка есть? — спросил ее Мишка.

Девушка тут же выбежала за дверь и вернулась через минуту с белой коробочкой. Илья растерянно смотрел на их суету, не понимая, что с ними, и только потом увидел разбитый кулак. Он сел на стул, опустив руки и повесив голову. Девушка, сердито ворча под нос, обработала ранки и прилепила пластырь. Илья удивленно смотрел на кулак с белой нашлепкой. После первой вспышки он не чувствовал боли. Злость, отчаяние переполняли его и требовали немедленного действия. Он все время порывался встать и уйти, но Михаил удерживал друга на месте.

— Куда собрался? Ты уверен, что нас еще раз пустят в архив?

— Таким хулиганам здесь нечего делать, — подтвердила сердитая девушка, на которую не сработало обаяние Васильева. — Сейчас наряд вызову, и он выставит вас мгновенно вон.

— Девушка, миленькая, не ворчите, — уговаривал ее Мишка, рукой толкая друга в бок.

— Простите меня, — наконец пришел в себя Илья. — На меня иногда находит. Обстоятельства…

Девушка глубоко вздохнула, собираясь еще что-то сказать, а потом махнула рукой. Илья повернулся к разложенным документам и стал рассматривать фотографии с места преступления. Ничего интересного он там не обнаружил. Обычный лес: ковер коричневых иголок у корней большой ели, березки, стоявшие рядом, сломанная ветка куста. На втором снимке — разгромленный муравейник. Самое жуткое впечатление производила фотография, сделанная у озера. На ней, на синей глади волн, покачивался рыжий шиньон. Казалось, будто утопленница всплыла и ждет, когда ее вытащат из воды.

Мишка громко сглотнул. И шиньон, и красивая диадема для волос, найденная оперативниками, были бесполезны как улики. Видимо, преступники тщательно проверили место и унесли с собой и скотч, и носок, который использовали в роли кляпа, и мешки.

Илья вновь чувствовал приближение ярости. Ему хотелось ударить еще раз себя и крикнуть: «Соберись! Нытьем Оле не поможешь!» Если дальше так пойдет, он вынужден будет отказаться от расследования и до конца своих лет умирать от чувства вины и раскаяния.

— Миш, скажи, я не понимаю этих мудаков. Ну, развлеклись, так идите своей дорогой, убегайте, пока никто не обнаружил. А на муравейник… зачем… Олю потащили? — слова давались ему с трудом.

— Знаешь, Шеремет, муравейник попахивает местью. Мелкой, поганенькой местью. А значит…

— Что? Не томи!

— Искать гадов надо в вашем с Олей окружении.

— Я больше не могу! — Илья встал. — Я на воздух хочу! Иначе сломаю здесь что-нибудь, или себе… — его голос дрожал, руки постоянно сжимали листки дела. На пластыре появилось розовое пятно крови.

— Хорошо, пошли.

Мишка сдал девушке документы, извинился на причиненные неудобства, подхватил друга и вывел его на улицу.

Солнечный день был в разгаре, но летнее тепло уже уступило дорогу осени: ветер гнал по асфальту не тополиный пух, а пожелтевшие листья, трава потускнела, а на клумбах пестрела радуга астр. Илья внезапно остановился.

— Знаешь, мне в голову пришла идея, — он посмотрел на друга, ожидая внимания. — Мы все время говорим о высоком преступнике, но забываем про низкого. Если синеглазый был Оле неизвестен, то второго, с карими глазами, она вполне могла знать, только он находился как бы в тени первого, и она его почти не видела, и мы все время о нем забываем.

Илья побежал в тень, где не так слепило солнце, достал телефон и снова стал разглядывать фото.

— Ищешь кареглазых? — пристроился рядом Мишка.

— Пытаюсь. Сам же сказал, что искать надо в нашем окружении.

Но сколько они ни смотрели, одноклассников с темными глазами было мало. И опять самая яркая из них — Жанна, но она отпадала, так как по всем признакам насильник — мужчина.

— А если твоя версия с линзами верна? — Вспомнил вдруг Мишка. — Что получается?

— О, черт! Голова садовая! Тогда историка тоже нельзя сбрасывать со счетов. Я никогда не верил в его алиби.

— Надо побольше узнать о жизни вашего учителя в эти шесть лет. Помнишь, где он живет?

Илья кивнул и сразу направился к машине. Немного поплутав по району, он выехал на нужную улицу и нашел дом Дениса Владимировича. Они припарковались неподалеку, чтобы осмотреться. Все было тихо: спешили с работы люди, возвращались домой школьники, на велосипедах катались малыши. Чуть поодаль у мусорных баков возилась дворничиха. Историка нигде не увидели и успокоились: можно смело отправляться на разведку.

Друзья забежали в магазин за шоколадками, считая, что и в этом дворе есть любопытные бабульки. Закончив подготовку, направились к дому, но их надежды не оправдались. Скамеечки стояли только на детской площадке, расположенной в центре квадратного двора, окруженного пятиэтажными зданиями, а на них сидели молоденькие мамаши.

— Что делать будем?

— У нас два варианта: мамаши и дворничиха. Какой выберем?

— Ты говорил, что у историка дочка родилась. Ей сейчас шесть лет. Может, одна из тех девочек, что висят на лесенке, она и есть.

— И как ее узнать? Я не помню ни имя его жены, ни как она выглядит. Черт! — хлопнул себя по лбу Илья. — Почему мы такие бестолковые? В архиве можно было запросить и мое дело. Там наверняка ее фотография есть.

— Ну, — развел руками Мишка, — поздно пить баржоми, когда почки сгнили. Давай исходить из той информации, что есть в голове. Я иду к дворничихе, а ты, как молодой и красивый, к мамашам.

— И что я…

Но Мишка его не слушал, он подтолкнул друга к скамеечкам, а сам побежал к мусорным бакам. Илья прошел мимо лесенки. Он остановился, разглядывая девочек и пытаясь уловить знакомые черты, но его окликнул звонкий голос:

— Эй, парень, тебе чего от детей надо? Иди отсюда, пока я полиции не вызвала.

Он оглянулся: на него волком смотрела стройная девушка с длинными светлыми волосами. Она стояла, уперев руки в боки, и покачивалась с пятки на носок. Вслед за ней со скамейки стали подниматься и остальные.

— Тихо, дамочки, тихо, — выставил руки в знак примирения Илья. — Я человечка одного ищу, — сказал он и понял, что не ту интонацию и не те слова выбрал. Женщины смотрели на него, собрав брови в гузку, и тянулись к своим телефонам.

— Вали отсюда! Шляется тут шантрапа всякая.

— Девушки, вы учителя истории Дениса Владимировича знаете? У него жену зовут Наталия, — неожиданно вспомнил Илья, — и дочка есть шести лет. Я на девочек и смотрел, думал, она играет.

— А зачем тебе они? — не сдавалась светловолосая, но интонация уже сменилась.

— Я бывший ученик Дениса Владимировича. Он пригласил в гости, а я дома перепутал, найти не могу.

— Так, позвони, кто мешает?

— Звоню, не отвечает.

Девушки переглянулись и сели на скамейку. Наклонив головы друг к другу, начали совещаться. Илья терпеливо ждал, его чувства собрались в тугую пружину, готовую вот-вот с треском распрямиться. И что тогда будет, Илья и сам не знал.

— А как твой учитель выглядит?

— Он среднего роста, худощавый, с синими глазами, но носит очки. В школе ходил в строгих костюмах с галстуками и начищенных модных рыжих туфлях.

— А, так ты про этого хлыща говоришь? — вспомнила вдруг женщина с короткой мальчишеской стрижкой. — Жук еще тот. Баб меняет, как перчатки. Только вот ни жены, ни дочери у него нет. Я даже ни разу не видела, чтобы он гулял с ребенком. Живет в нашем доме на верхних этажах, но не скажу, на каком. Выше третьего, точно. Пройдись по соседям.

Пока девушка говорила, Илье казалось, что все слышат, как стучит его сердце. Но пустая информация сначала расстроила, а потом всколыхнула надежду. Если Денис развелся с женой, она может дать правдивые показания о том проклятом утре. Илья повернулся, но Мишку нигде не увидел. «Куда пропал?» — удивился он и направился к мусорным бакам.

Друг мило разговаривал с дворничихой. Он надел на руки перчатки и активно сортировал мусор. Увидев друга, начал прощаться, а под конец еще и наградил шоколадкой (зря, что ли покупали) словоохотливую женщину.

— Ну, рассказывай, — дернул друга за рукав Илья.

— А что мне за это будет? — дурачился Мишка.

— В лоб получишь!

— Ладно, не сердись. Информацию добыл замечательную. Представляешь, тетя Маша рассказала, что этот козел развелся со своей женой. Причем был большой скандал. Жена, вернувшись с работы, застала мужа в постели со своей подругой. Несмотря на то, что она была тихой и вежливой женщиной, здесь не выдержала: схватила у дверей туфлю девицы на тонкой шпильке и начала ею лупить любовничков. Крику было! Мужик и его дама сердца бегают по квартире голые, а жена им шпилькой отметины ставит. Весь подъезд сбежался. Даже полицию вызвали. Несчастную жену этот козел чуть не посадил за хулиганство. Вот после этого случая она ушла из дому и дочку с собой забрала.

— Здорово! Здорово! — потирал руки Илья. — Надо ее найти. Только как?

— Обижаешь, начальник! — шутливо поднял руки Мишка, шурша бумажкой, зажатой в пальцах. — Уже! Тетя Маша — кладезь знаний. Тут же кому-то позвонила и мне написала адрес. Поехали?

Найти дом Наталии Сергеевны Воронковой, так звали жену Дениса Владимировича, было несложно: она жила в соседнем дворе. Когда Илья нажал кнопку звонка на ее двери, у него дрожал палец. Он чувствовал, будто, как хорошая охотничья собака поймал след, и теперь нисколько не сомневался, что находится на верном пути.

Дверь открыла хорошенькая девочка с такими пронзительными голубыми глазами, что друзья остолбенели: перед ними стоял Венька, только с косичками. Илья сглотнул и перевел взгляд на молодую женщину, выбежавшую следом за ребенком. Она увидела незнакомых мужчин и смешалась.

— Вам кого? — растерянно спросила она.

— Вас, Наталия Сергеевна, — заторопился Илья, испугавшись, что женщина их сейчас выставит за дверь. — Помните меня?

— Нет. Ой, уходите. Я вызову полицию, — она побледнела и попятилась, спрятав за спину девочку.

— Пожалуйста, не бойтесь. Я хочу поговорить о вашем муже и о инциденте, случившемся шесть лет назад. Нам нужна ваша помощь.

 

Глава 31

— Наталья Николаевна! — закричала Жанна в трубку, чуть не подпрыгивая на месте от нетерпения. — Вы не могли бы мне дать номер телефона Ильи? Я Жанна Вейт, одноклассница вашего сына.

— Странно, такая интересная фамилия, но я ни разу ее не слышала, — осторожно ответили на том конце телефона.

— О, я подруга его девушки, Оли Звонаревой, — нисколько не смутилась Жанна. — Наши дороги разошлись. Я приехала в родной город, пришла в школу, хотела собрать одноклассников, и вдруг выяснила, что семья Оли переехала. Вот так по цепочке я и нашла ваш номер телефона, Илья, видимо, свой сменил.

— А вы разве не знаете, что случилось с подругой?

— На выпускном? Знаю. Очень за Олю тогда переживала. Вот и хотела поинтересоваться, как она живет, может, помощь нужна.

— Даже не знаю. Илюша сердится, когда я даю его номер телефона посторонним, — через паузу произнес усталый голос, а Жанна чуть не взвилась от злости.

«Вот, карга старая! Илюша не разрешает! Идиотка!» — закипела она и вскочила со скамейки. Раз-два, раз-два — дышала девушка, желая усмирить разбушевавшиеся нервы.

— Наталья Николаевна, если вы мне не поможете, я не знаю, к кому еще обратиться. Всех ребят уже перебрала, в школу сходила, а данных нет, — залепетала она просительным голоском, в котором дрожали слезы.

— Хорошо, — наконец согласилась мама Ильи. — Номер сына я вам не дам, но, если хотите, могу сказать, где сейчас живет Оля. Илья где-то рядом крутится.

— Да, конечно, говорите, — несколько поубавила пыл Жанна.

Тащиться в неизвестный Задрюпинск не было никакого желания. Она уже чувствовала, что ее благородный порыв разыскать подругу сходит на нет. «И чего сюда приперлась? Дура! С Толиком и без Ольги справиться могу. Если что, папа поможет».

— Оля живет в большом районном центре, поселке Солнечном. Он находится где-то недалеко от Санкт-Петербурга. Илюша за несколько часов на машине добирается. Он и сейчас к Оле уехал.

— А точнее не знаете ее адрес?

— Увы. А, погодите, Олечка в местной больнице медсестрой работает.

Женщина отключилась, а Жанна плюхнулась на скамейку, недоумевая, об одной девушке они сейчас разговаривали или о разных? Оля никогда не планировала стать медиком. А как же Саратовская юридическая академия? Хотя… после той истории, может, Оля поменяла планы?

— А, ладно. Пусть живет, как хочет. Мое какое дело? — буркнула Жанна и вызвала такси.

Машина прибыла быстро, девушка села на заднее сиденье, так и не решив, куда поедет. Возвращаться домой не хотелось. Мама, как курица, начнет с ней носиться и причитать. Да вечернего поезда в Москву было еще много времени. Друзей, с которыми хотелось бы встретиться, она не имела.

— Поезжайте к набережной, — скомандовала она водителю.

Их город располагался на берегу прекрасного озера, а последний мэр, желая оставить о себе память, сделал набережную шедевром местного значения. Это было единственное место, по которому Жанна скучала, живя в Москве. Девушка лениво скользила взглядом по знакомым улочкам родного района и вдруг увидела… Илью. Сначала она не поверила своим глазам и следила за ним, пока он не скрылся из виду, а потом закричала:

— Стойте! Назад!

— То вперед, то назад, — разворчался водитель и припарковался к обочине. — Куда назад?

— Туда! — Жанна махнула рукой в сторону джипа, выезжающего со двора. Она видела, как Илья и еще один парень сели в него. Черный внедорожник промелькнул мимо такси и остановился у ближайшего светофора. — За ним.

— Ты гонки устраиваешь, девушка? — повернулся к ней шофер, не трогаясь с места. — Выметайся! И денег не надо! Шустрая нашлась! Боевиков насмотрелась?

Жанна готова была прибить этого идиота, но потом. Потом она с ним разберется. Девушка выскочила из такси, не забыв из вредности сфотографировать номер, и помчалась по улице, надеясь разглядеть, куда направился джип. Ей повезло. На высоченных каблуках вряд ли она успела бы убежать далеко, но машина Ильи свернула в соседний блок высоток (в их спальном районе здания располагались квадратами: четыре жилых дома, а между ними стоянка для автомобилей, детская площадка и другие прелести коммунального быта) и больше не показывалась.

Запыхавшись, Жанна добежала до развилки, потом — во двор. И вовремя: Илья и его напарник заходили в один из подъездов. Девушка шустро направилась следом, даже не скрываясь, так торопилась перехватить одноклассника. Она влетела в подъезд, и услышала, как закрылась кабина лифта. Жанна — к нему. Она стояла и молча смотрела, на каком этаже остановится кабинка. Когда зажглась цифра семь, жужжание лифта прекратилось.

— Кто там живет? Надо узнать.

Рядом с ней остановилась молодая пара с коляской.

— Вы лифт вызывать будете?

Жанна нажала на кнопку, еще не зная, зачем ей это надо. Не проще ли подождать, когда Илья освободится. Но сейчас ее вел за собой не разум, а интуиция. Она кожей чувствовала, что происходит что-то опасное для нее, слишком серьезны были лица Ильи и его напарника.

Молодая пара перекидывалась шутливыми словами, вспоминая какую-то шалость ребенка. Малыш смотрел на Жанну круглыми черными глазенками и пускал пузыри. Девушка на секунду отвлеклась, а когда подняла глаза, увидела, что нажата кнопка седьмого этажа. Удача просто плыла в руки.

— Вы живете на этом этаже? — Жанна показала пальцем на кнопку.

— Да, — настороженно ответил парень и уставился на незнакомку. Непроизвольно он задвинул себе за спину коляску с малышом. — А вы к кому?

«Точно не к тебе, козел. Карауль свою кривоногую», — подумала Жанна, но вслух вежливо сказала:

— Я не иду в гости. Мои друзья к кому-то направились. Я только увидела, что они нажали кнопку седьмого этажа и все. Хотела их подождать во дворе, но сама не заметила, как вошла с вами в лифт.

Она широко улыбнулась, показав свое расположение семье, сделала пальцами ути-пути малышу, отчего он громко заревел, и посмотрела на парня, ожидая ответа. Но тот сказать ничего не успел — кабинка лифта встала и двери раскрылись. Жанна вышла вместе с парой и растерянно огляделась. На лестничную клетку выходило четыре двери. За какой из них скрывался Илья, неизвестно.

— Знаете, — вдруг подала голос молчавшая до сих пор жена, — в этой квартире живем мы, там — пожилая семейная пара, здесь — никого, хозяева уехали в отпуск, а тут, — она указала рукой на коричневую металлическую дверь, обитую инкрустацией, женщина с девочкой.

— А как зовут эту женщину? — вырвалось у Жанны, и она заторопилась. — Вы только не подумайте, что я ради любопытства. Просто пытаюсь понять, куда мой муж намылился. Ой, простите! — закрыла она рот ладошкой. — Проговорилась.

На ее глаза навернулись слезы от переизбытка чувств. Женщина огорченно покачала головой и потрепала ее по плечу. Не обращая внимания на мужа, который тянул ее за локоть, сказала:

— Женщину зовут Наташа. Она купила у нас в доме квартиру и переехала сюда с дочкой после развода.

— Пошли! — сердито звал муж. — Что выбалтываешь посторонним чужие секреты!

— А что? Вы, козлики молодые, только и делаете, что за юбками бегаете, а мы, бабы, страдаем, — огрызнулась жена, но открыла дверь, — вот и Наташка своего Дениса до сих пор проклинает. Всю жизнь этот мудак ей сломал.

Жанна немного постояла, глядя на закрытую дверь, но потом спустилась вниз. «Интересно, кто эта женщина? — думала она, перебирая в памяти всех Наташ, но не находя знакомой. — Наташа и Денис. Кто это может быть?» Девушка покрутилась во дворе, села на скамеечку, наблюдая за детворой в песочнице. Накатила волна грусти. Вспомнилась недавняя беременность и операция. Если бы не урод Толик, она, может быть, тоже стала бы мамой.

Она видела, как из подъезда вышел Илья с напарником, а следом выбежала девочка с косичками, последней показалась красивая молодая женщина с грустной улыбкой. Что-то знакомое уловила Жанна в ее лице. Где-то она уже встречала эту Наташу. Она проследила глазами, как все четверо садились в джип, и озарение молотком ударило по голове: «Неужели это жена Дениса Владимировича, нашего историка? Денис развелся? Идиот безмозглый! О, ужас!» Жанна схватила телефон.

— Толик, если не хочешь оказаться в тюрьме, срочно выезжай! — закричала она в трубку, как только услышала голос любовника.

— Что случилось? — лениво спросил тот, но в голосе чувствовалась тревога.

— На месте расскажу. Запрыгивай в машину и сюда, живо!

Еще не понимая, почему ее так испугало это открытие, Жанна в панике побежала к джипу, выезжавшему со двора. Но водитель ее не заметил, только девочка помахала в окошко рукой. «Куда они направились? — в панике металась в голове мысль. Жанна снова схватила в руки телефон.

— Что надо? — грубо рявкнул Толик, который не любил лишнюю суету. — Я уже понял. Вызвал Костика. Сам, по твоей милости, за руль сесть не могу.

— Толик, примерно сколько времени займет дорога? — Жанна металась по тротуару, выстукивая каблуками дробь.

— Несколько часов, не ближний свет. Семь-восемь точно. Если сейчас выедем, будем у тебя только ночью. Ты там, жилье обеспечь. Номер в отеле сними, что ли.

— Обойдешься! — прошипела Жанна. Не отключаясь, она выскочила на дорогу и стала ловить такси.

— А что случилось? Можешь объяснить? Ты же на меня в ментовку собиралась настучать. Отчего вдруг такая забота?

— Я встретила у нас в городе Илью Шереметова. Понимаешь, чем это грозит? Мужик, отвези меня к Заводскому отделу полиции, — обратилась она к водителю, как только плюхнулась на заднее сиденье.

— Не понимаю, — говорил тем временем Толик. — Какая связь между полицией и каким-то Шереметовым? — в его голосе уже слышалась тревога.

— Прямая. Случай на озере. Раз здесь появился Илья, друг Оли, значит, он возобновил расследование, — увидев, что на нее косо поглядывает в зеркало водитель, Жанна отключилась.

Она откинулась на подголовник, закрыла глаза и задумалась. Никогда еще мозг не работал так оперативно. Если Илья разыскал жену историка, а она единственное алиби этого козла, тогда что получается? Жанна и сама не понимала, почему едет в сторону полиции, ее просто вело чутье, а она привыкла на него опираться в своей жизни. Не раз оно выручало ее в трудной ситуации. Вот и тогда, шесть лет назад, если бы не ее интуиция, все трое давно бы сидели в тюрьме. Именно она сумела сделать так, что подозрение упало на Илью.

Надо что-то делать. Но что? Как выкрутиться так, чтобы выйти сухой из воды, чтобы ее шутка так и осталась не раскрыта. А все так замечательно начиналось.

* * *

После разговора с Толиком у театра Жанна побежала к подруге. Пока выпускники ели, танцевали и развлекались, она периодически звонила из укромных уголков возле школы любовнику и уточняла детали. Девушка не понимала, как этот идиот сумел стать лидером своей банды: он ничего не мог сделать без ее подсказки. Даже линзы купил светлые, будто они закроют его глаза от жертвы. Пришлось Толика отправить за темными стеклышками, которые потом так удачно пригодились, только не ему.

Задумку чуть не испортила сама Ольга. Она наотрез отказалась поехать на озеро, так как обещала маме вернуться домой пораньше. Жанна чуть не заорала, когда эта курица начала упрямиться. Пришлось привлечь к уговорам Ольги одноклассниц и Илью. Общими усилиями они добились своего.

На озере тоже не все пошло гладко. Появившийся неожиданно Денис Владимирович вдруг захотел поговорить с Олей. Он отозвал в сторонку Жанну и попросил позвать ее подругу к дальней беседке рядом с лесом. Жанна не поверила своим ушам: историк будто подслушал ее план и решил его разрушить. Она опять позвонила Толику.

— Что делать? Как избавиться от учителя? Он же нас сдаст.

— Слушай! Есть идея. Он не сдаст, если сам станет участником шутки.

— Он такой трус. Ты что? В честь чего взрослый мужик будет рисковать своей работой? Нет, надо как-то от него отвязаться. Да и зачем тебе светиться? Лишний человек — лишний свидетель.

— Тогда сделаем его организатором. Он же сам попросил тебя позвать Олю.

— Не выдумывай. Идея провалилась. Можешь уезжать.

Но Толик ее не послушал. Когда он увидел прячущегося в кустах историка, тихонько подошел сзади, ткнул ему в спину палку и заявил:

— Школьницами молоденькими балуетесь?

Денис Владимирович, по словам Толика, чуть в штаны не наложил, так перепугался. Он дрожал всем телом и клялся, что он никогда и ни за что…

— Хорошо, я никому не расскажу, если примешь участие в розыгрыше. Все будет абсолютно невинно. Это просто запоминающийся штрих на выпускной, — по-прежнему не давая историку развернуться, Толик вытащил из его кармана телефон и спрятал у себя.

— А что я должен делать? — заикаясь, спросил все же учитель.

— Когда Оля придет, надо накинуть ей на голову мешок, связать руки скотчем и утащить подальше от пляжа. Там и оставить.

— Я не согласен! Звонарева меня узнает! — злым шепотом отнекивался историк.

— Не узнает. У меня есть спецназовская шапочка и коричневые линзы. Хочешь, надевай, хочешь — нет, твое дело. Тихо, замри! Кто-то идет.

Толик торопливо стал натягивать на голову историка шапочку. Через секунду они услышали невдалеке голос, который звал Илью. Мужчины, осторожно ступая, подкрались к беседке и увидели Олю. Толик прыгнул и накинул на голову девушке мешок. Он потащил ее в лес, подальше от посторонних глаз. Она стала бешено сопротивляться, тогда он сунул в руки историка скотч и, отчаянно вращая глазами, показал на руки и ноги. Растерянный Денис Владимирович выполнил приказ. Казалось, он вообще не понимал, что происходит.

Мужчины подхватили тело девушки и потащили в глубину чащи. Через несколько шагов Толик заметил, что она перестала двигаться. Они перепугались, сняли у нее с головы мешок и ослабили захват. Положили Олю под елкой на ковер из иголок и стояли рядом, не зная, что дальше делать. У Дениса Владимировича так и осталась в руках коробочка с линзами. Как он их не потерял по дороге, неизвестно.

— Пошли отсюда, — предложил он напарнику, но в этот момент Оля зашевелилась.

Денис лихорадочно стал доставать из коробочки линзы и совать их в глаза. Удивительно, но это у него получилось. Толик же, наоборот, не торопился. Он внимательно оглядел добычу, потом, вместо того чтобы заклеить ей рот скотчем, снял носок и стал запихивать девушке в рот. Пока он разжимал челюсть, Оля раскрыла глаза и посмотрела на него в упор.

Дальше Толик сорвался. Закончив свое поганое дело, он встряхнул учителя и велел ему сделать то же самое. Историк, по его словам, не очень-то и сопротивлялся. Это он предложил положить Олю на муравейник. Кажется, вошел во вкус. Насильники прибрались на месте преступления, и Толик повел учителя обратно тем же путем, каким прибыл к пляжу. Он так ни разу и не снял маску и был абсолютно уверен, что учитель не знает его в лицо, в отличие от него.

Он отвез Дениса домой и посоветовал, если он, конечно, не хочет отвечать за преступление, обеспечить себе алиби. А этот идиот не нашел ничего лучше, как приказать беременной и забитой жене подтвердить, что во время преступления он спал блаженным сном у себя дома.

* * *

Такси остановилось, и Жанна вынырнула из своих мыслей. Она попросила водителя немного подождать и стала внимательно осматривать дорогу возле полицейского участка. Чутье ее не обмануло: она сразу разглядела черный джип с питерскими номерами.

Девушка попросила отвезти ее к гостинице Северной, где заказала апартаменты для Толика и его друга. Она вошла в номер и обессиленно рухнула на кровать. Что же такое получается? Если сейчас жена Дениса дает показания, чем это грозит ей, Жанне?

Она пыталась в голове построить логическую цепочку и понимала, что земля горит под ногами именно у нее. Она, конечно, не насиловала подругу, зато придумала опасную шутку. Это она попросила Мишку отвлечь Илью и позвала Олю к дальней беседке. Она за спиной у подруги протянула руку, стукнула ее по плечу, а когда та повернулась, зажав рот платочком, сказала, что у беседки ее ждет Илья.

Это она, чтобы выручить похотливого любовника, подбросила записку к квартире Шереметовых в надежде, что влиятельный отец побежит спасать сына. И здесь ее не подвела интуиция. Удивительно, но Жанна всегда могла контролировать примитивных мужиков, и только Толик был непредсказуем в своих действиях. «Наверное, у него мозг, как у обезьяны, — горько усмехнулась девушка. — Живет инстинктами, а не разумом, вот я и не могу предугадать его поступки».

Зазвонил телефон. Не посмотрев на экран, Жанна ответила на вызов, но, услышав голос матери, отключилась. Не до ее причитаний сейчас. Девушка понимала, что мама дома сходит с ума. Дочь приехала неожиданно еще утром, но как ушла из дома, так больше и не показывается. Жанна позвонила отцу.

— Папа, я встретилась с друзьями. Со мной все хорошо. Передай маме, чтобы не волновалась. Ладно? Я тебя люблю.

Кинув телефон на кровать, девушка позвонила в ресторан и заказала ужин в номер: идти никуда не хотела. Голова пухла от мыслей. Допустим, жена сдаст Дениса с потрохами. И что? Дело тогда закрыли быстро. Главная улика, биологический материал, потерялась. Жанна это точно знала. Она попросила отца по своим каналам поинтересоваться делом, якобы желая помочь подруге. С этой стороны доказать ничего нельзя.

Посмотрим с другой. Денис Владимирович, как только его вызовут на допрос, начнет колоться сразу. Он же не знает, что медицинское освидетельствование пропало. Но лицо Толика он не видел. Во всяком случае тот ей об этом сказал. Зато под удар попадает Жанна: это она по его просьбе вызвала Олю и скрыла этот факт.

— Господи! Что делать?

Она снова набрала номер любовника.

— Вы где?

— Едем, — сонным голосом ответил тот. — Давай, рассказывай, зачем вызвала.

Жанна, не останавливаясь даже, чтобы перевести дыхание, вывалила на голову Толику все, что знала сама. Тот молча слушал, не перебивал. Когда она закончила, лениво поинтересовался.

— И что ты предлагаешь нам сделать? Убить Илью? А потом жену Дениса и самого Дениса и его дружка?

— Нет! Нет! Надо свалить все на Дениса, пусть расхлебывает ситуацию сам.

— Тогда тем более не надо дергаться. А ты сама в руки полиции бежишь и меня с собой тащишь.

— Я узнала, куда Звонарева переехала. Может, к ней махнем? Прощения попросим. Мол, так и так. Каемся. Прости.

— Ты совсем ума от страха лишилась? Твоя подруга меня в глаза не видела. Нет, дорогая моя, я разворачиваюсь. Разбирайся сама со своими проблемами.

— Козел! Ублюдок! — Жанна бросила трубку на кровать и заметалась по номеру. Но телефон зазвонил снова. Она схватила его, думая, что это Толик, но в трубке звучал захлебывавшийся слезами голос мамы:

— Доченька, ты где? Тебя почему-то полиция спрашивает?

Жанна отключилась, села на стул и заплакала. Когда минута паники прошла, она схватила сумочку и бросилась в коридор. Домой. В Москву. В столице легче затеряться. На полдороге притормозила, достала телефон и кинула его на кровать. Опять к выходу. Жанна распахнула дверь: за ней стояли незнакомые мужчины, поверх голов которых она увидела глаза Ильи.