Оказалось, что многоножка далеко забросила меня. Мы всё бежали и бежали с хорьком, а лес не хотел расступаться.

Наконец, деревья остались позади, и мы выбежали на небольшую площадь, в центре которой располагался неработающий фонтан.

— Вот, как я и говорил, — засеменил к нему хорёк.

— Осторожно, — я обвёл взглядом окрестности, смотря в прицел.

— Никого нет, успокойся, — окликнул меня хорёк. — Иди сюда.

— Аномалии?

— Тоже чисто, я проверил.

— И когда успел?

— В этом обличие у меня острый нюх, — гордо ответил зверёк. — Да и шерсть дыбом становится, если рядом какая-то пакость притаилась.

— Чего же она раньше нам не давала знаков? — пробормотал я и подошёл к «напарнику».

Фонтан, естественно, оказался пустым. Лишь сухие и пожухлые листья укрывали побитое дно.

— Что ж, посмотрим, что из этого выйдет, — произнёс я и присел неподалёку на обломки ограждений.

Скинул рюкзак, достал пару галет, закинул в рот и запил водой. Здоровье и мана стали быстро заполняться. Хорёк точил галету рядом. Обхватив гитару, брякнул по струнам. Удивительно, но инструмент не был расстроен.

— Отличненько, — улыбнулся я и ещё раз пробежался по струнам.

— О-о-о, ты умеешь играть? — искренне удивился хорёк, на мгновение перестав работать челюстями.

— Знаешь, я часто замечал в армейке, да и на гражданке, что у многих мужланов в камуфляже, с самодовольным взглядом или глазами дибила появляется голос, стоит им только запеть армейские песни под гитару, — я на секунду задумался. — Это для нас ностальгия. Отдушина в том аду, в который частенько попадали. Поэтому солдаты вкладывали в песни всех себя.

Хорёк смотрел на меня с уважением и непониманием.

— Эдак ты загнул, — наконец выдавил он. — Прям зацепило, вот чес слово.

Я только усмехнулся. Прокашлялся и взял аккорд.

— Здравствуй мама, вот опять пишу письмо.

Здравствуй мама, всё как прежде хорошо.

Всё нормально, светит солнце, а в горах стоит туман…

— О, да я знаю эту песню, — тихо обрадовался хорёк, устроился поудобнее и стал ждать припева.

А я продолжал играть, ловко перебирая струны. Хотя, чего там сложного? Армейские песни на то и армейские, чтобы дать отдохнуть солдату, а не заставлять его пальцы исполнять чечётку.

— Под шумный взрыв гранат,

Шагает наш отряд,

Там где-то далеко в горах стрельба…

Под шумный взрыв гранат,

И трассёра летят,

И от разрывов вся дрожит земля.

(Виктор Петлюра — «Здравствуй, мама»)

Куплет Данила не знал (да, в эти моменты я мысленно называл его по имени), поэтому подпевал только на припевах. Коряво, с писклявым голосом, но всё же пел от души. Ему нравилась песня, впрочем, как и мне. Вот только иногда я менял слова про Дагестан на иные горячие точки, где побывал самолично, от этого становилось как-то тепло, и в то же время горько на душе.

А когда закончил, то увидел потрясённые глаза хорька.

— Ты, прям, будто сейчас настоящим стал, — произнёс он.

— То есть?

— Ну, ты так пел, словно тебя наизнанку вывернули. Не было той напыщенности и твёрдости, как до этого. Словно шкуру сбросил.

— Я же говорил, песни — это многое для нас.

Хорёк кивнул, но говорить ничего не стал. Да и что мог он ответить, если не служил и не понимает. Вместо этого заново вгрызся в галету.

— Что-то ничего не сработало, — пробормотал я. — Может мы не так поняли дневник?

— Может и не так, — пожал плечами «напарник». — А может стоит поиграть ещё. Авось, что и покажется.

«Надеюсь, ты прав», — подумал я, сделал ещё глоток и…

— Сука! — вскочил на месте, от чего хорёк шлёпнулся на спину.

Лохматая длинная рука, показавшаяся из-за ограды, тут же исчезла в сухом кустарнике, будто никогда и не было.

— Пелешь! — снова взревел я, пытаясь отыскать взглядом нерадивую гадину, так как лезть в эти заросли не собирался. — Украла галету!

— Да ладно тебе, — засмеялся хорёк, когда понял, что произошло. — Это же просто кусок теста.

— Рот закрой. Этот кусок может нам пригодиться. Бывают моменты, когда только этого и не хватает, чтобы выжить, — огрызнулся я.

Зверёк потупился и отложил свою еду в сторонку. Это несколько меня кольнуло.

— Прости, погорячился. Доедай уже, — улыбнулся я, протягивая ему его кусок.

Присев и застегнув рюкзак (надо было сразу так сделать), снова принялся бренчать на гитаре.

— Что теперь сыграешь? — поинтересовался хорёк.

— Пока не знаю, — пожал плечами. — Есть предложения?

— Нет, но думаю, что надо нечто подобное, старое и всем известное. Вот как ты сейчас играл, только ещё более обширное.

— Хм, — я задумался и пробежался пальцами по грифу. — Давай попробуем.

— Скорый поезд к дому мчится.

Полечу домой, как птица.

Полечу, как птица я.

Жизнь начнётся без авралов,

«Сундуков» и генералов -

Демобилизация.

(Сектор Газа — «Демобилизация»)

— Обалдеть, — восхищённо протянул хорёк и начал подпевать.

Видимо я попал в точку, и следующий куплет мы пели вместе, а «Демобилизация!» чуть ли не орали во всю глотку. В какой-то момент зверёк принялся махать единственной передней лапой. С одной стороны, это казалось смешным, с другой — ну, не совсем хотелось смеяться над калекой.

— Ух, круто, — рассмеялся «напарник», когда я закончил играть.

Но стоило мне прекратить бить по струнам, как со стороны домов послышался недовольный рёв. А через мгновение появился спец-маньяк. Увидев нас, его лицо побагровело, он оскалился и ринулся в атаку.

— Играй, играй, — запричитал хорёк.

Он прав, играй.

«Если и провидица советует…»

И снова запел ту же самую песню. Десантник выбрался на «Демобилизацию», значит она ему нравится.

— Скорый поезд к дому мчится.

Полечу домой, как птица…

Как только я запел, десантник резко остановился. Его лицо разгладилось, а глаза прикрылись. Казалось, что он ушёл в транс.

Медленно, но всё же приближался к нам, что-то бормоча под нос. Остановившись в паре метров, присел, положив огромные руки на землю. И тогда я услышал невнятное пение:

— Демобилизация…

Он пел! Чёрт подери, он пел! Моб, который мог загнуть меня в бараний рог сейчас просто сидел и пел рядом со мной! Мои эмоции разделял и хорёк, удивлённо вытаращившись на противника.

— Прилетел домой, как птица… — продолжал спец-маньяк, раскачиваясь из стороны в сторону.

И тут краем глаза я заметил лохматую руку, снова тянущуюся к моему рюкзаку.

— А-А-А! — раздался рёв с другой стороны.

Десантник тоже увидел пелешь и вскочил с места. На нас он даже не обратил внимания, метнулся сразу за невидимым существом. Позади послышался писк, и нечто прозрачное (словно огромная медуза) бросилось наутёк. Десантник последовал за ним, видимо с пелешь у них были свои старые счёты.

«Хотя что между ними могло быть? Моб и непись. Только если по сюжету квеста».

За пару секунд они пробежались по площади, а потом оба нырнули в сломанный фонтан. Послышалась возня, но вскоре повисла тишина, длившаяся около минуты.

— Идём? — первым нарушил молчание хорёк.

— Да, — поднялся, накинул рюкзак, убрав гитару, и направился к ним.

Когда мы подошли, то обомлели. На разбитом дне лежал десантник, раскинув руки. Лицо его посинело, грудь вздымалась с трудом, но он всё ещё был жив. Под ним растекалась лужа синий жидкости, возможно, крови пелешь, которую он придавил своими немалыми габаритами. Пошевелиться спец-маньяк не мог, хотя было видно, что очень этого хочет. То ли по сюжету в фонтане у него всё отнимается, то ли моб попросту сломал себе шею. А что? Очень точно прописанная физика.

— Надо его добить, — пробормотал хорёк.

— Знаю, — тихо ответил я.

Не знаю почему, но история этого персонажа меня зацепила. А может то, что он лежал здесь неподвижный и неспособный дать отпор? Я не привык убивать безоружных, это не по чести. Однако, мы в игре, и это всего лишь моб. Не живой человек, даже не цифровая копия. Просто сборник пикселей, если говорить грубо.

— Прости, — всё же извинился я, когда навёл в лоб десантника дуло и надавил на спусковой крючок.