Он вскочил на пиццу и выковырял кусочек ананаса из озера застывшего сыра.

«Море веселья! — говорил кто-то у Янтарки во сне. — Просто море!» Однако одновременно с этим во сне были крики боли и смерть, за которыми следовали восторженный рев и гром аплодисментов. Янтарка проснулась, задыхаясь от страха.

Ночь была холодна и туманна. Свет в пиццерии Толстого Джима уже выключили, лишь в витрине подмигивала пара неоновых логотипов.

Янтарка, дрожа, поднялась на лапы. Она чувствовала себя как-то непривычно — более слабой, да… и определенно более уязвимой. В памяти у нее крутился Бен и странный сон, который ей только что снился. Она попыталась превратить Бена в человека, и потом…

Она посмотрела вокруг. Зоомагазинные мыши вповалку спали прямо на пицце, сбившись в кучки, чтобы сохранить тепло. Выглядело это довольно забавно — будто какая-то кошка заказала пиццу со своей любимой начинкой.

Янтарке показалось, что она видит среди них Бена в шлеме и с копьем в лапе, простертого, подобно павшему воину.

«Только, кажется, это не Бен, — подумала она, — это Бушмейстер».

Она узнала полевого мыша по его сероватому меху и короткому хвосту.

Янтарка внезапно поняла, что никто не несет стражу. Она еще раз осмотрелась и увидела под кустом что-то темное — сгустившуюся черноту, словно ночная тень стала еще немного глубже. Кто-то стоял там на задних лапах, глядя на нее.

«Хорек, — подумала она, похолодев от ужаса. — Он, наверное, следовал за нами от самого зоомагазина».

Вдруг существо направилось прямо к ней.

Янтарка пожелала, чтобы у нее было Беново копье и даже протянула вперед лапку, ожидая, что оружие послушно прыгнет в нее. Однако единственным результатом, которого она добилась, было легкое головокружение и приступ усталости.

Тут незнакомец прянул в воздух и подлетел к ней, приземлившись буквально в нескольких сантиметрах.

— День добрый, — заявил он, склоняясь над ней. — А ты это, типа, настоящая волшебница, да?

Янтарка наконец-то узнала его — то был сахарный летающий поссум. Этого странного зверька привезли в магазин только на прошлой неделе. Он был застенчив и выходил из гнезда только по ночам. Он умел летать, как летяга, но приходился более близким родственником опоссуму.

— Пожертвуете чего-нибудь съестного умотанному старому бродяге? — спросил тот со своим странным акцентом.

— Ты про еду? Хочешь пиццы? — догадалась Янтарка.

Поссум подпрыгнул поближе и принялся за еду прежде, чем она успела выдать ему официальное приглашение. Он вскочил на пиццу и выковырял кусочек ананаса из озера застывшего сыра.

— Енто вот выглядит клево! — одобрил зверек. — Жалко вот древоточцев они туда не положили.

— А я тебя знаю, — сказала Янтарка. — Ты из зоомагазина.

— Неа, — сказал сахарный поссум. — Ни с какого я не с магазина. Я снизу, с Австралии. Звать Дунбарра.

— Откуда снизу? — не поняла Янтарка.

— С Тасмании, — гордо сказал Дунбарра и выпрямился во весь рост. Глаза его восторженно заблестели. — Это вот место так место! Там круглые холмы все в эвкалиптах, валлаби резвятся на лугах, поросших кенгуровой травой. Дикие какаду летают стаями, похожими на облака, и закрывают все небо. Это вот настоящая страна! Да. Не знаю, как вы, чуваки, умудряетесь тут, у себя, выживать.

— Очень впечатляет, — согласилась Янтарка.

Она не была совершенно уверена в этом, но ей казалось, что Дунбарра достаточно велик и силен, чтобы задать хорошую трепку даже кошке. На самом деле вся штука была в низком и скрипучем голосе, слишком большом для такого маленького зверька. Ну да, в сравнении с доберманом — маленького. В сравнении же с Янтаркой Дунбарра был настоящим гигантом. И когти у него имелись под стать голосу — большие и острые.

— Вот что я те скажу, — изрек тем временем Дунбарра, подпрыгивая поближе к Янтарке и заглядывая ей в глаза. — Ты давай меня шибко-шибко домой своим заклинанием, а я тебе покажу, как у нас там клево.

Янтарка посмотрела на полную надежды и ожидания мордочку поссума — так вот зачем он следовал за ней из самого магазина! Ему очень хотелось домой!

— Я бы с радостью, — сказала она, — но я даже не знаю, где находится эта самая Тасмания. Да если бы даже и знала, не уверена, что туда можно попасть с помощью магии.

— Да ну! — возразил ей Дунбарра. — Волшебники все могут. У меня есть одна чувиха знакомая там, дома, она утконос, — отличная девчонка, чес слово. Так она намастырилась откладывать эти магические яйца — так это просто что-то с чем-то! Ты загадываешь желание, кокаешь его — и оттуда тебе лезут самые удивительные вещи — свежий мед в сотах там, скажем, или запах розы, или коровье мычание.

Пока Дунбарра с энтузиазмом вещал про волшебниц-утконосов и магических вомбатов, Янтарка встала и осмотрелась.

Подбежав к Бушмейстеру, она ткнулась носом ему в бок.

— Бен где? — спросила она.

— Исчез, — горестно ответил Бушмейстер.

Он рассказал, как забрали Бена, а подобравшийся поближе Дунбарра слушал вместе с ней молча и с неослабевающим интересом.

Янтарка не помнила ровным счетом ничего после своей неудачной попытки превратить Бена в человека. И теперь, когда Бушмейстер рассказывал ей про нетопыря — ну, это такая мышь, только с крыльями, она летает по ночам и ловит насекомых, — который украл Бена, превратив его в мерзкого маленького кровососа-клеща, у нее просто кружилась голова.

— Бена превратили в клеща?! — в ужасе воскликнула она.

Это было слишком дико для правды.

«И ведь во всем этом виновата я, — подумала Янтарка. — Если бы я тогда превратила Бена в человека, ему бы не пришлось заключать договор с этим жутким нетопырем».

— Бен в беде, — резюмировал Бушмейстер. — Нутром чую, что доверять этому нетопырю нельзя. Слышал я кое-какие слухи. Зовут его Ночекрылом, он — самый настоящий злой колдун. У него крепость возле океана на Землероечной Горе, набитая всякими кошмарными созданиями, послушными его воле, — он их называет своими клевретами.

— От этих злых колдунов добра не жди, — вставил Дунбарра, кивая с видом горьким и мудрым. — Был у нас один бандикут на Кротовом ручье. Вот он бучу устроил, честное слово. Как-то сук с дерева упал и его чуть не пришиб, так он объявил войну деревьям. Собрал себе армию термитов. Ага, были у него енти клевреты. Миллионы медоточивых злобных клевретов с вот такими жвалами.

Янтарка поежилась от страха.

— Ты уверен, что этот нетопырь и был Ночекрыл? — спросила она Бушмейстера.

— Заполучив нового фамильяра, он слопал своего старого, — печально сказал тот. — В этих местах есть только одна летучая мышь, которая не стесняется совершать настолько мерзкие поступки.

— Сожрать своего сообщника… — Дунбарра был непритворно шокирован, — это… это вам не хухры с мухрами. Гадко это, вот.

— А ты видел, куда он полетел? — задала уже более практичный вопрос Янтарка.

Бушмейстер покачал головой.

— Было темно, и шел град. Тут и так плохо видно, а этот нетопырь еще и мечется как ненормальный. Но думаю я, что полетел он на запад.

Янтарка кивнула.

— У меня совершенно ужасное чувство по поводу Бена. Это я его подставила. А теперь он исчез, и я понятия не имею, как его искать.

— Ну, так это просто, — снова встрял Дунбарра. — Если хочешь кого-то найти, возьми ближайшего тритона, ну, или там саламандру, посмотри ему в глаза и увидишь там, где твой Бен.

— Чего? — оторопела Янтарка.

— Никаких чар не надо, зуб даю. Окажи ему услугу — и он сам своей магией тебе покажет все, что тебе потребно, — авторитетно заявил Дунбарра. — Мне это один абориген рассказал на Колыбельной горе.

У Янтарки от удивления открылся рот. Перед ней стоял зверь, который разбирался в магии!

— Но если я найду Бена, как я ему помогу?

— Про это я тебе ничего не скажу, — ответствовал Дунбарра. — Знать не знаю, как скрасть клеща у злого колдуна, и никогда не знал. Хотя вот я вроде помню, как красть спиртное… Или это про спички было?

Янтарку переполняло отчаяние. Ночекрыл оказался прав. Она не хотела превращать Бена в человека. Голова, может быть, и была согласна, но сердце решительно возражало.

Нужно было срочно идти спасать Бена.

«Но даже если я его найду, — думала она, — как я справлюсь с могучим колдуном?»

Она посмотрела на сладко спящих мышей, уткнувшихся друг в друга носиками и похожих на гладкие и серые, как галька, камешки на дне ручья. Она отвечала за Бена и всем своим сердцем хотела исправить сделанные ошибки… но она отвечала также и за остальных друзей. Ячменная Борода сказал когда-то, что ей судьбой предназначено освободить всех мышей мира… Это и должно было стать делом всей ее жизни.

И вот она освободила нескольких мышей, но для чего? У них теперь нет ни дома, ни убежища. Они ничего не знают о том, как найти себе пропитание в полях, как вырыть нору, как спрятаться от ястребов и сосновых змей. Что же, она освободила их лишь затем, чтобы они погибли на воле?

«Нет, — решила Янтарка. — Я должна найти им новый дом».

— Бушмейстер, — позвала она. — Как ты думаешь, старый Вербений согласился бы принять у себя моих друзей? Научить их всему — как найти еду и самим не стать чьей-то едой?

— А то! — весело воскликнул Бушмейстер. — Он же такой всезнайка. Учить других — ему это только польстит.

— Отлично! Если этот нетопырь отправился на запад и нам все равно туда же, забросим по дороге зоомагазинную братию к Вербению и двинемся на помощь Бену.

Янтарка подбежала к ближайшей пицце и принялась кричать:

— Подъем! Пора в дорогу. Совы уснули, ястребы еще не проснулись. Поспешим! Время отправляться в путь!

Тут Янтарка остановилась. Как же похоже это было на старого Вербения!

«Однако я, видать, сильно повзрослела за последнюю пару дней», — подумала она.

Она принялась тыкать мышей носом в теплые толстые животики, и они одна за другой начали просыпаться. А уже через пять минут на столах у пиццерии шевелились лишь утренние тени.

* * *

Утреннее путешествие мышей выдалось до крайности сырым. Они пробирались полями, где трава поднималась прямо из оставленных вчерашней грозой луж. Вода была повсюду; грязь стояла озерами, что в общем и целом делало путь куда безопаснее, чем в прошлый раз: из-за периодически заряжавшего снова дождя все кошки и ястребы сидели по домам, оставив мышей в покое.

Самым опасным участком маршрута были железнодорожные пути.

Мыши выбрали не перелезать через них поверху, а пройти низом через дренажную трубу. Но даже и там проходящие поезда так сотрясали землю, что впору было подумать, будто мир окончательно спятил и разваливается на кусочки.

Потом случилось ужасное. Поезд наверху решил свистнуть. Звук, усиленный трубой был столь ужасен, что некоторые мыши, и без того ослабленные дорогой, попадали в обморок.

Янтарке и Бушмейстеру пришлось долго приводить их в чувство.

— По утрам будь особенно острожна, — предостерегал ее Бушмейстер. — На рассвете громкие звуки могут быть особенно опасны для мыши. Твой организм знает, что тебе в это время надо спать, и поэтому звук, который ничего плохого не сделал бы тебе ночью, может контузить или даже убить тебя утром.

Янтарка и понятия об этом не имела и теперь аккуратно подшила новые сведения в папочку в голове. В этом и правда был свой смысл. По утрам бывало так, что все звуки казались ее ушкам неестественно громкими и в результате раздражали и сердили.

К полудню вышло солнце, и мыши, миновав луг, поднялись на возвышенность. Двигались они крайне неспешно. В мире было столько чудес, которые еще только предстояло открыть для себя зверькам, проведшим полжизни в клетках, — капли росы и божьи коровки, дикий шиповник и старые зеленые бутылки.

Бушмейстер и Янтарка вели своих подопечных очень осторожно. Прыгни, остановись, оглянись. Прыгни, остановись, оглянись.

Лишенная магии, Янтарка превратилась просто в еще одну мышь, такую же, как все остальные. И ответственность теперь еще тяжелее ложилась на ее плечи, давя и пригибая к земле.

* * *

И так случилось, что тем же вечером Дунбарра совершенно случайно обнаружил тритона.

— Сюда! — позвал их сахарный поссум, когда мышиная процессия взбиралась на гряду холмов, что за мельничной запрудой.

Они нашли его — ящерицу с шоколадной спинкой и оранжевым брюшком — на крошечной прогалинке, сплошь покрытой мягким мхом. Капли воды звонко стучали там по маленьким камням, словно по целой батарее барабанчиков, под сенью лазурно-синих горных орхидей. Тритон сражался с крупным дождевым червем, пытаясь вытащить того из норы за хвост. Как червь, так и тритон обменивались сдавленными ругательствами: первый ругался из-под земли, в то время как у второго был занят рот.

— Э-э-э… позвольте, я помогу, — сказала Янтарка, которой ввиду далекоидущих целей было очень нужно понравиться тритону.

Она ухватила червяка за середину и выдернула его из земли, словно мягкую скользкую веревку. В следующее мгновение он уже исчез в пасти тритона, крича:

— Эй, я же разумное существо! Я мыслю, следовательно, я существую. И как раз сейчас меня глотают. Помогите!!

Последние слова разобрать уже было трудно.

— А! — сказал тритон, наслаждаясь ощущением того, как прохладный извивающийся обед проскальзывает в его желудок. — Это был прекрасный червяк. Упругий и сочный, с легкой ноткой компоста. Благодарю вас.

— Ну что вы, не за что, — вежливо ответила Янтарка. Она помолчала, пытаясь как можно точнее сформулировать свой вопрос.

— Э-э… Вы не могли бы мне помочь? Я ищу злого нетопыря. Он колдун и похитил моего Друга.

Золотой взгляд тритона стал далеким. Щели зрачков расширились, заливая глаза чернотой. Голосом низким и глубоким он произнес:

— На три вида вопросов получить ты сумела б ответ, но один лишь задать поспеши: о том, что теперь, что грядет, иль о том, что быть может, спроси.

«Три ответа? — засуетилась Янтарка. — О том, что теперь?»

— Ага, — сказала она. — Так вот. Я хочу освободить всех мышей мира, и одна из них — мой друг Бен. Как они связаны между собой и где я их найду?

Она беспокойно посмотрела на тритона. С технической точки зрения вопроса было два, и она боялась, что он это заметит. Она погрузила взгляд в его глаза, и они внезапно стали алыми и прозрачными, как стекло.

Она летела высоко над миром, над разноцветным шариком, в котором преобладали голубые и зеленые тона, окутанным вуалью белых облаков. И она видела мышей этого мира в клетках. Там были тысячи мышей. Сотни тысяч мышей. Миллионы и миллиарды мышей.

Это было целое море мышей, белых и коричневых и черных, и каждая из них молила о свободе.

Они были везде, в городах и в деревнях, от белой шапочки арктических льдов до такой же на Южном полюсе.

А потом она увидела пустыни Америки и стаи бегущих по ним мышей. Они сбегались отовсюду, дикие мыши, хитрые и скрытные.

Все они стремились к черной дыре, зиявшей в земле, но даже тритоново магическое зрение не могло открыть ей, что скрывалось там.

И эта тьма, эта нора в земле сознавала присутствие Янтарки.

Пробиравшиеся через заросли жесткой пустынной травы, карабкающиеся по скалам мыши были едва живы.

Многие из них выглядели изможденными, от недоедания сквозь шкуру проглядывали кости. Однако, приглядевшись, Янтарка поняла, что самый ужас заключался отнюдь не в этом.

Плоть гнила и опадала с их костей и черепов, видневшихся сквозь проплешины выпавшей шерсти.

«Это что, символ? — думала Янтарка. — Я должна освободить мышей от смерти? Или действительно есть где-то черная дыра в земле, в которую они все уходят?»

Она внутренне содрогнулась, припомнив предостережение Вербения: все мыши в этих местах исчезли, ушли и уходили всю зиму.

Нет, это не была метафора смерти. Это было реальное место, и мышей тянуло туда.

Янтарка вперила взгляд в эту черноту, в глубь великой дыры. Кругом расстилалась красная пустыня. Дыру окаймляли острые камни, похожие на раскрошенные от старости зубы.

Она попыталась приблизиться к ней и, ей показалось, увидела некоторое шевеление во тьме — какие-то формы. Лисицы и совы, возможно.

«Дело не только в людях, — подумала Янтарка. — Есть и еще что-то, с чем придется разобраться, — колдовство».

А потом это видение рассеялось, и она увидела Бена — мерзкий маленький клещ цеплялся за рыжеватый мех злобного на вид создания с крыльями и большими ушами. Вот он, нетопырь, поняла Янтарка. Вцепившийся в его шерсть Бен выглядел ужасно жалким.

Нетопырь делал из животных жутких мутантов, соединяя в одно целое куропатку и слизняка, скрещивая пиявок с пауками, — он создавал себе армию, которая сможет поколебать равновесие мира. Судя по выражению жестокой радости на морде, он только что закончил сотворение очередного безобразия.

И верно — громадная гремучая змея наполовину ползла, наполовину ковыляла по земле. Она была метров тридцать длиной, а на спине красовались орлиные крылья, к которым в комплекте прилагались еще и орлиные лапы с когтями и острый клюв, основная же туша оставалась змеиной.

— Узрите мой шедевр! — вскричал Ночекрыл. — Се грядет Червь-Победитель!

Кругом раздались вопли его чудовищных клевретов, и в голосах их слышалась жажда крови, звучало стремление к войне. Нетопырь зашелся маниакальным хохотом, складывая уши и закрывая их крыльями, чтобы защитить от жуткого шума.

Что-то дернулось у Янтарки в голове, и раздался шепот тритона:

— Ответа три ты получила днесь: в запасе боле нет ни одного.

— Ой, — только и могла сказать Янтарка. Так он все-таки заметил!

О да, тритон заметил, что она задала два вопроса в одном, но и дал ей три ответа, показав не только Бена, но и мышей в клетках по всему миру, и мышей, стремящихся в черную дыру в пустыне.

Янтарку словно потащило прочь от Бена, прочь из пещеры, через Жуткий Лес ползучих лоз, ядовитой крапивы и куч костей, окружавший твердыню Ночекрыла под Землероечной Горой.

Ее тащило и тащило над бесконечными лесами, над иззубренными горами, мимо бурливых рек и бескрайних озер — пока наконец она не осознала, что снова стоит подле тритона.

Когда видение растаяло, ее сердце чуть не остановилось. Вопль отчаяния вырвался из ее горла.

— Я же никогда не смогу преодолеть такое расстояние! Я никогда его не спасу!