— Дикие мыши? — заинтересовалась Янтарка. Какие они? Можно ли с ними дружить?

Янтарка медленно пробуждалась от кошмара, в котором огромный железный удав пытался ее проглотить. Ему это удалось, и, летя вниз по удавьей глотке, она все время стукалась мордочкой о ребра. Однако реальность, ожидавшая ее по пробуждении, оказалась ничем не лучше сна. Она слышала, как где-то неподалеку папа Бена громыхал что-то на человечьем языке, но она его не понимала.

— Кис-кис-кис, киса, — взывал между тем папа, — иди сюда, скушай мышку. Вкусненькую мышку для хорошей киски.

Янтарка отчаянно заворочалась в клубке пыли, пытаясь выбраться, и наконец вывалилась из него, упав на что-то твердое. Здесь она принялась выкашливать мусор из легких.

Она смутно припоминала, как люди загнали ее в угол и затем всосали пылесосом.

— Янтарка, ты там в порядке? — слабо позвал Бен где-то рядом.

Она поежилась. Ночь была сырой и холодной. Впрочем, иного от обычной орегонской зимы ждать и не приходилось.

— Где это мы? — спросила Янтарка; глазки ее были запорошены пылью и жгло их так, что вообще не открыть. Она чихнула. Пахло сочной травой, льдом и ночным туманом. До сих пор ей даже во сне не могли привидеться подобные запахи.

— Это пахнет просто… восхитительно! — Она подняла повыше рыльце. — Это же… о да! Это же он — Бесконечный Луг!

— Это, к твоему сведению, — возразил Бен сухо, — всего лишь мусорный бак.

Янтарка наконец разлепила веки. И правда — она лежала на дне огромного контейнера. Теперь ее чувствительному обонянию предстали и другие запахи помимо влажной травы и ночного воздуха. Прямо скажем, это было целое созвездие запахов: старая, многократно использованная половая тряпка вела светскую беседу с гнилой капустой и растворителем для краски, ненавязчиво пытаясь выяснить, кто из них источает самые гнусные миазмы.

Звезды и спрятавшаяся за облаком луна скупо лили свой призрачный свет на землю, но, несмотря на это, Янтарка видела все довольно хорошо. Она возлежала, распростершись в жестянке из-под сардин на перине из старых газет. Кругом громоздились смятые коробки из-под хлопьев для завтрака и какие-то вонючие банки. Газеты и сардины смягчили ее падение. Янтарка посмотрела вверх. Бен, выглядевший тенью на фоне звездного неба, глянул вниз.

— Нам нужно срочно найти место, где спрятаться, пока соседская кошка, Домино, не пришла по нашу душу.

В голове у Янтарки прозвенел тревожный звоночек инстинкта. Еще в зоомагазине она знавала одного крайне злобного котенка — с острыми, как иголки, зубами и полыхавшими откровенной жестокостью зелеными глазищами. Когда покупательница уносила его, мерзкий тип громко мурлыкал угрозы.

Янтарка поспешно вскочила на лапы.

Бен устремился прочь через горы мусора, утопая в трясине из консервированных печеных бобов, взбираясь на жестянки, которые, громыхая, укатывались у него из-под лап, цепляясь когтями за штабеля газет, пока наконец не достиг края контейнера, откуда он смог выглянуть наружу.

— Ох, тут, наверное, всего метр до земли, — сказал он дрожащим голосом. — Но выглядит так, словно стоишь на вершине громадного утеса.

— А это что такое? — спросила Янтарка, показывая лапкой на стену из белых досок, которые оканчивались треугольными остриями, указывавшими на луну. Стена отделяла от них другой двор, принадлежавший, видимо, соседу. — Мы что, оказались в большой клетке?

— Это забор, — сказал Бен. — Ну да, это вроде такой клетки. Люди строят их вокруг своих домов.

— Люди сами строят себе клетки и в них живут? — удивилась Янтарка.

Боковым зрением она вдруг заметила какое-то движение. Справа к ним подбиралось нечто огромное и чудовищное с виду.

— Что это такое? — в ужасе взвизгнула Янтарка.

Нечто размахивало над крышей дома исполинскими лапами.

— Просто сосна. Дерево.

— Ох… — О деревьях Янтарка явно раньше не слыхала. — А мышей они едят?

— Да нет, это просто растение. Ну, как трава или мох, только побольше.

— Тогда почему оно двигается? — требовательно вопросила мышка.

— Потому что его качает ветер.

— Ветер? Что такое ветер? Он что же, еще больше, чем сосна?

Ей уже виделось совершенно колоссальных размеров чудовище, расшвыривающее в стороны деревья в попытках добраться до нее.

— Не глупи, — отмахнулся Бен.

— Почему никто мне ничего не сказал обо всех этих штуках? — закричала Янтарка, и слезы побежали у нее из глаз. Она вдруг почувствовала себя страшно одинокой в этом причудливом и опасном мире.

«Нет, — подумала она, — я вовсе не одна. Я даже хуже, чем одна, потому что я с Беном».

— И вовсе я не глуплю, — огрызнулась она вслух. — Я просто ничего не знаю.

Тут где-то за забором мяукнула кошка.

— Давай скорее! — прошептал Бен. Он уцепился задними лапками за край мусорного бака и повис, озабоченно поводя носиком и ища, как бы слезть. Некоторое время он исследовал площадку для приземления, удерживая равновесие при помощи хвоста, но внезапно сорвался и исчез в темноте.

Снизу донесся глухой удар.

— Теперь ты, — послышался сдавленный голос.

Янтарка отважно выпрыгнула из контейнера. Гибкие стебли травы приняли ее вес и тут же, словно на батуте, подбросили обратно в воздух.

— Ух ты! Весело!

— А ну-ка тише! — скомандовал Бен, зажимая ей рот лапкой.

Взгляд его был устремлен вверх, на зазубренный край забора. Над ним, едва различимая на фоне ночного неба, возникла черная тень. Янтарка различила гибкий хвост и треугольники ушей. Это была Домино собственной персоной!

Кошка, словно заправский канатоходец, балансировала на заборе; хвост ее взволнованно извивался. Она повела носом и уставилась долгим тягучим взглядом на мусорный бак.

— Не двигайся! — прошептал Бен.

Он потянул Янтарку вниз, и они оба спрятались в высокой траве.

Кошка припала к своему насесту и задвигала крестцом, умащиваясь поудобнее. Заложив уши, она чуть повозилась на месте и затаилась на заборе, словно ее там вовсе и не было.

От ужаса Янтарка была не в силах пошевелиться.

Шли долгие минуты. Кошка ждала. Трава, в которой прятались мыши, источала одуряющий запах, с которым мешались тысячи странных, волнующих ароматов влажной земли.

Бен осторожно покопался в траве, сорвал несколько стебельков, сплел их между собой и водрузил себе на голову, размазав грязь по мордочке.

Высоко в ночном небе Домино тихонько мурлыкала песенку:

С улицы донесся кошачий вой.

— Эй, Домино, — вопил невидимый в темноте другой кот, — ты чем там занимаешься?

— На мышей охочусь, — прошипела та, мягко спрыгивая с забора в соседский двор.

Янтарка услышала, как две кошки тихонько строят коварные планы.

— Ты обогнешь дом с парадного крыльца и спугнешь их в сторону заднего двора, — говорила Домино. — А я буду в засаде и возьму их, когда они будут пробегать мимо.

— Ага, давай, — отвечал кот, предвкушая приключение.

— Скорее, вперед, — прошептал Бен.

Они с Янтаркой сломя голову ринулись через заросли высокой сухой травы на задний двор, ныряя и лавируя в густом подлеске из сорняков, пока их враги не успели привести в исполнение свой дьявольский план. У стены дома они остановились, чтобы перевести дыхание. Бен показал на свой травяной шлем:

— Хочешь такой?

— Я могу многого не знать, — возразила Янтарка, — но это не значит, что в моих привычках выглядеть идиоткой.

— Это не идиотизм, а камуфляж, — гордо сказал Бен. — Кошки примут нас просто за кучу травы.

— А разве нет животных, которые едят траву?

— Есть, конечно. Коровы и лошади, и всякие другие.

— И какая тебе, интересно, будет разница, сожрет тебя зверюга, которая питается травой или которая питается мышами? — ядовито поинтересовалась Янтарка.

Бен на некоторое время погрузился в размышления, а затем все-таки стащил с головы камуфляжную конструкцию.

Они пробежали через одуванчиковую прогалину к огромной темной сосне, чьи ветви тут же укрыли их своей густой тенью. Под деревом на ковре из прошлогодних сосновых иголок валялись громадные шишки размером с добрые грузовики. Там и сям кучками росли беловатые и желтоватые древесные грибы. Гигантский слизняк неторопливо полз мимо, поразительно напоминая носовую козявку, чудесным образом обретшую самостоятельную жизнь.

Янтарка слышала странные звуки — скрип дерева, шорох иголок на ветру, резкие крики ночных птиц. В темноте шуршали и топали какие-то загадочные существа. Всюду, куда ни кинешь взгляд, шевелились от ночного ветерка причудливой формы листья, похожие на зловещие морды.

— Куда мы пойдем? — тихо спросила она.

— Под землю, — твердо ответил Бен. — Я знаю место, где живут дикие мыши. Прошлым летом я поймал там Домино — она как раз собиралась пообедать в их компании.

— Дикие мыши? — заинтересовалась Янтарка. Какие они? Можно ли с ними дружить? Или они станут кусать ее за хвост?

Тем временем травы распахнулись перед ними, открывая древесный ствол. Бен сунул нос в валявшиеся у его подножия сосновые иголки.

— Ты чего-то ищешь? — спросила Янтарка.

— Уже нашел! — Бен показал на вход в нору, уходившую куда-то далеко под иголки. Он был похож на открытый рот.

Янтарка осторожно приблизилась и понюхала. У устья тоннеля, как и следовало ожидать, пахло резко и горько — мочой.

— Никаких мышей тут нет, — сказала она. — На самом деле пахнет странно.

— А вот и есть, — обиженно возразил Бен.

Он протиснулся в нору и принялся решительно продвигаться вперед на всех четырех лапах. Янтарка не видела ни зги, но усики у нее были как раз нужной длины, чтобы доставать до стенок норы по обе стороны. Она старалась не отставать от Бена и кралась так близко к нему, что время от времени наступала ему на хвост.

Нора вела все вниз и вниз под уклон, то и дело меняя направление, а иногда даже поворачивая назад и вверх. Все это неприятно походило на путешествие по шлангу пылесоса. Янтарка чувствовала себя определенно не в своей тарелке; что-то страшное так и норовило коснуться в темноте ее ушей. Тем временем проход расширился. Они миновали боковое ответвление, откуда сильно пахло пометом, но остались в главном тоннеле.

— Да, хотел бы я, чтобы тут стало чуть-чуть светлее, — пробормотал во тьме Бен.

— А я-то… — поддакнула Янтарка.

Внезапно лежавший прямо перед ними на полу норы камушек засветился. Сначала это был лишь легкий отблеск такой мимолетный, что впору было решить, будто он им привиделся, но через мгновение камушек стал прозрачным, как стекло в старой Янтаркиной клетке.

Ясный, яркий свет заструился из него, бросая длинные косые тени на стенки уходящей вперед норы.

— Да ты и впрямь волшебница! — воскликнул в изумлении Бен. Он повернулся к ней и воззрился на нее круглыми от удивления глазами. Правда, глаза Янтарки сейчас не уступали им ни по размеру, ни по форме.

Бен протянул вперед одну лапку и осторожно потрогал камень — так, в порядке эксперимента. Потом поднял его вверх, осветив лежащий впереди путь.

Стенки норы были гладкими, словно вытертыми многочисленными боками за долгие годы; кое-где сквозь них пробивались какие-то мягкие белые штуки, похожие на чьи-то усы.

— А это что такое белое? — осторожно спросила Янтарка.

— Это корешки травы и деревьев, — ответил Бен.

Они услыхали какой-то жалобный звук и, подняв головы, увидели, как что-то розоватое и длинное поспешно скрывается в маленькой норке в потолке тоннеля.

— А вот это — червяк, — с удовлетворением добавил он.

Впереди послышался шорох.

Янтарка посмотрела в ту сторону — там нора делала поворот — и увидела уставившуюся на них из тьмы пару глаз. Выражение их, надо признаться, было презлобное.

— Кого еще тут несет? — голос был под стать глазам.

К нему прилагалась серенькая мордочка, блестящие маленькие черные глазки и длинные усики, очень похожие на Янтаркины.

— Просто пара заблудившихся мышей, — отвечал Бен, — которые ищут приюта на эту ночь.

— Стой, где стоишь, пока я тебя не обнюхаю, — сурово приказал зверек.

Янтарка услышала топоток лап незнакомца, который осторожно приближался к ним по тоннелю. Он выглядел как толстая мышь, по крайней мере так решила Янтарка. Зверек тщательно обнюхал Бена, и она уловила незнакомый, острый запах — чистого меха и луга.

— Фу! — сказал как-бы-мыш. — Грязные мыши! Мыши в нашей норе. Ну ладно, будем джентльменами. В конце концов, это не всегда была наша нора. Выкопали-то ее когда-то мыши. Меня зовут Вербений. Идите за мной.

Вербений развернулся, ворча и покряхтывая, — в узком тоннеле это был тот еще фокус! — и затопотал прочь.

За это время Янтарка сумела получше его разнюхать и пришла к выводу, что никакая это не мышь. Кроме того, хвост у него для мыши был как-то коротковат.

Довольно быстро они прибыли в большую камеру, с потолка которой в изобилии свисали древесные корни, покрытые грибами. В свете камня стало видно, что пол там устлан листьями, травой и шерстью. Кроме того, оказалось, что проводник их и вправду почти совсем серый. Уши у него были покрыты густой шерстью.

По углам жалось с дюжину зверьков его вида, включая мать, лежавшую на подстилке в окружении совсем крошечных детенышей. Все прочие зверьки были похожи на Вербения — такие же серые и неприветливые на вид, с короткими уродливыми хвостами.

— Дедушка, дедушка, кто это такие? — пискнула какая-то малышка из-под маминого бока.

— Мыши, — презрительно сказал Вербений. — Пара грязных мышей. Подозрительные типы, и со звездой в придачу.

— Мыши?! — воскликнула малютка. Ее крошечные черные глазки расширились от удивления, а взгляд перебегал с Янтарки на Бена со смесью любопытства и недоверия. Она подобралась к ним поближе и, оторопев, уставилась на сверкающий камень в лапке Бена.

— Ой, привет. Меня зовут Таволга. А это правда, что вы едите личинок?

— Конечно, нет… — начал Бен, но тут встряла Янтарка.

— Ну, лично я их никогда не пробовала, но говорят, они довольно вкусные.

У Бена отвисла челюсть.

Он воззрился на Янтарку, невольно думая, что до сих пор не так уж много понимал в мышах.

— А вы разве не мыши? — спросил Бен. Обитатели норы выглядели очень уж мышевидно.

— Конечно, нет, — сказала Таволга. — Мы мирные жители лесов и лугов. Полевки мы, вот. И едим только цветочки, а не мясо.

Таволга забегала вокруг Бена и Янтарки, к ней присоединились еще трое малышек, и вместе они запели:

Девчонки закончили песню, опрокинувшись на спинки и дрыгая в воздухе лапками от смеха. Янтарка улыбнулась. С того самого мгновения, как Бен принес ее сегодня домой, жизнь была сплошным страхом и ужасом, но теперь впервые за всю ночь она почувствовала себя в безопасности.

— А теперь вы, — запищали малютки хихикая.

— Ну, это же ваша песня…

— А вы спойте нам свою!

Бен пожал плечами и нахмурился, слишком смущенный, чтобы петь.

— Нет у нас никакой песни… — мрачно сказал он.

— Что, даже такой, которая могла бы рассказать нам, кто вы такие? — требовательно спросил старый Вербений.

— У меня нет никакой песни… Мне не нужна песня, — окрысился Бен. — Я вообще человек.

Тут уже все полевки пооткрывали рты. По правде говоря, на один вечер им хватило бы и светящегося камня, так что это было уже слишком.

— Что, что ты сказал?.. — едва выдавил Вербений.

— Я — человек, — угрюмо подтвердил Бен.

— Может, его жаба по голове стукнула или еще чего… — прошептала Вербению на ухо мама-полевка.

— Это правда, — прервала их Янтарка. — Он действительно человек… ну, вернее, был им до недавнего времени. Потом кое-что случилось, и он превратился в мышь.

Старик Вербений глядел на них крайне подозрительно: он явно относился к мышам без особого восторга, а доверял им и того меньше.

— И что же именно случилось, позвольте полюбопытствовать?

Бен указал на Янтарку одним пальцем передней лапы.

— Это все она виновата. Она превратила меня в мышь. Она колдунья, — заявил он.

В глазах его блестели слезы; он аж дрожал от гнева, пользуясь возможностью наконец высказать все, что думал об Янтарке.

Полевки отшатнулись в ужасе. Все взгляды были прикованы к Янтарке.

— Это правда? — глаза Вербения сузились.

Янтарка слабо кивнула.

— И какая же ты у нас колдунья, — продолжал он сладким голосом, — добрая или злая? — Тут он дьявольски усмехнулся.

— Я… я не знаю, — пролепетала Янтарка, пытаясь заглянуть в глубину себя. — Я никогда прежде не творила волшебства. Оно просто… ну, случилось.

— Я, конечно, не специалист… — протянул Вербений, и яд так и капал с его языка, — но в молодости мне довелось путешествовать целых два года, и могу сказать, что трансмогрификация просто так не случается. Это настоящая высокая магия!

— Посмотри на нее — она так молода, — ввернула полевка-мать. — Она не похожа на злую колдунью. Это просто испуганная маленькая мышка.

— В том-то и проблема, — проворчал старик. — Она — мышь. Порочная пожирательница жуков. Я никогда не доверял плотоядным. В особенности всяким сусликам! Ах, она смотрит на тебя такими ясными, невинными глазами, а потом — ам! — и не успеешь, оглянуться, как она уже доедает твоего детеныша! Уже много месяцев духу их тут не было, и не могу сказать, что я страшно счастлив видеть этих двух…

— Но она же не землеройка, — возразила мамаша. — И не суслик, и не какой другой опасный зверь. Она… она же просто домовая мышь!

— Вот именно, — тут же согласился Вербений. — Ленивый и наглый вредитель, пожирающий человеческие отбросы, прогрызающий ходы в стенах, гнусный кухонный вор. Терпеть не могу все их племя! И у себя в доме я их тоже не потерплю!

Сказать, что Янтарку удивило наличие у неё родственников с подобной репутацией среди полевок, — значит не сказать ничего. В норе повисло напряженное молчание.

Старый Вербений выглядел так, словно он ее вот-вот укусит, как вдруг симпатичный молодой отпрыск семейства выступил из тени и решительно обратился к Бену:

— Подожди-ка. Значит, ты — это он, так?

— Кто — он?

— Тот мальчик, который живет в соседнем с хозяином Домино доме? Ты — тот мальчик, который спас мне жизнь прошлым летом? Она уже запустила в меня свои когти, когда ты швырнул в нее шишкой и спугнул?

Бен сглотнул. Он уже совершенно забыл об этом эпизоде своей биографии.

— Ну да, — не без гордости сказал он. — Это был я.

— Спасибо тебе, — сказал полевой мыш, и в глазах его сияла благодарность. — Меня зовут Бушмейстер. Я — навеки твой должник.

Бушмейстер обернулся к молодому поколению полевок и торжественно объявил (голос его дрожал от эмоций):

— Это мои друзья. Они, должно быть, голодны. Принесите им еды.

Молодые полевки принялись носиться по норе. Бушмейстер тем временем провел дорогих гостей в самый уютный уголок.

Однако Янтарка почувствовала себя преданной. Почему это Бен спас какую-то там полевку, но не стал спасать ее? Это было совершенно нелепо и нелогично. Она подозревала, что дело тут было вовсе не в том, нравится она ему или не нравится, а в том, что все это было ниже его. Жизнь мыши или полевки явно значила для него не так уж много.

Тем временем вернулась молодая полевочья поросль, таща в зубах сосновые орешки, сухие ягоды ежевики и цветки жасмина, клевера и лютика, кусочки травы и грибов. Они складывали еду на сухой листик перед Беном и Янтаркой, пока там не выросла целая куча.

Бен тут же запустил в нее лапу, и Янтарка последовала его примеру. Для нее, выросшей на готовом мышином корме, это была настоящая экзотика. Бен набил рот и провозгласил:

— Это почти так же вкусно, как полуфабрикаты, которые мама покупает в супермаркете!

Полевки от души расхохотались.

Янтарка оставила без внимания корни люцерны, но оценила медовый вкус клевера и жасмина, а также отдала должное сосновым орешкам и сухим ягодам.

Вскоре она уже наелась до отвала.

— А теперь сказку! — запищал кто-то из молодежи. — Дедушка, расскажи нам сказку! А еще лучше — спой песенку!

Старый Вербений даже поперхнулся от неожиданности.

— Нет-нет, только не в присутствии наших гостей. Кроме того, вы уже переслушали все мои сказки и песни.

Своим пронзительным взглядом он уставился на Бена.

— Может быть, у тебя есть для нас история или песня? Что-нибудь… человечье?

Бен задумался на мгновение, а потом улыбнулся.

— Ну да, есть у меня одна песенка, — сказал он. — Песенка про мышей.

И он начал напевать тихим голоском. Янтарка тут же узнала песенку из зоомагазина: Кормилица часто мурлыкала ее, когда насыпала им мышиный корм. Однако слова она понимала впервые. Вот что пел Бен:

Янтарка была потрясена до глубины души. Милая песенка оказалась мрачной историей про преступную крестьянку, которая подло напала на грызунов, совершенно очевидно являвшихся инвалидами по зрению, и, воспользовавшись их беззащитностью, намеренно нанесла непоправимые увечья их хвостам!

Пока Бен пел, полевки дрожали все сильнее и сильнее и уже начали пятиться от него в ужасе. Бен не обратил на их реакцию никакого внимания. Напротив, он пел весело и с улыбкой, словно все это была забавная шутка. О, какое жестокое пробуждение к реальности! Да, Бен — не мышь и никогда ею не был.

— Так вот что вы, люди, делаете с мышами? — требовательно вопросила Янтарка, когда смолкли последние звуки песни. Бен оторопело воззрился на нее, явно ничего не понимая. — Там, в зоомагазине, я… мы все думали, что вы любите мышей. Мы думали, что вы берете нас к себе домой, чтобы кормить, гладить и играть с нами. Мы искренне полагали, что значим что-то для вас!

Бен виновато отвел взгляд.

Полевки смотрели на них, онемев от шока.

— Мы никому не отрубаем хвосты. Честно! — попытался возразить Бен. Усы его нервно подергивались.

Словно в мгновенной вспышке озарения Янтарка снова увидела свою маму, и старого Ячменную Бороду, и всех прочих мышей из зоомагазина, которыми так умилялись покупатели. Где-то они сейчас? Что с ними сталось?

Янтарка дрожала с головы до ног, и причиной тому был далеко не только прохладный ночной воздух.

— Бен, — сурово сказала она, — отвечай: что вы, люди, делаете с мышами?

Бен отступил на шаг и отвел взгляд.

— Я не знаю, — тихо сказал он.

— Что случилось с моей мамой, с моей семьей, с моими друзьями? — не отставала Янтарка. Она твердо вознамерилась прояснить этот вопрос, сколько бы боли ни сулили ей эти открытия, и собиралась давить на Бена, пока он не скажет ей правду.

Бен ерзал, трясся и хватал ртом воздух. Он попытался увернуться, но магия Янтарки словно бы выжимала из него слова. Сдавленным голосом он пропищал:

— Я точно не знаю, но, когда я тебя покупал в магазине, ты стоила очень дешево. Я сначала подумал, это все потому, что вы были не такие красивые, как те пятнистые мыши… Но на вашей клетке была еще такая табличка… и на ней было написано: «Мыши кормовые». В общем, теперь я знаю. Вас специально выводят, чтобы кормить вами змей и ящериц.

Янтарка испустила горестный писк. Так вот оно что! Вот какова на самом деле суровая реальность!

И она горько разрыдалась.

Она скорбела не только о своей маме и родных, но обо всем мышином роде во все времена, о мышах, которые рождались в клетке и покидали ее только для того, чтобы переселиться в чей-то желудок.

— Их всех? — слабо переспросила она. — Их всех съели? Так вы, люди, нас совершенно не любите? Вы не берете нас к себе домой и…

— По большей части мышей мы убиваем, — признался Бен. — Мы ставим на них мышеловки или раскладываем отравленные приманки. Но иногда, — добавил он, словно пытаясь извиниться, — мы все-таки держим их дома как домашних животных.

— Тех красивых разноцветных мышей, — поняла Янтарка. — Дорогих мышей в шикарных клетках. Тех, которые день-деньской бегают в тренажерном колесе и качаются на качелях, и едят чипсы в йогурте и другую вкусную пищу.

Этого Бен не смог отрицать.

— Я хотел тебя оставить, — сказал он. — Я хотел с тобой дружить.

Воцарилось долгое молчание. Янтарка не могла вымолвить ни слова. Дружить? Как, интересно, они смогли бы дружить после этого?

Слезы потоком лились у нее из глаз.

Ее свободная мышиная жизнь только-только началась, а у нее было такое ощущение, что уже наступил конец света.

— Я должна пойти обратно, — сказала она наконец. — Я должна отправиться обратно в зоомагазин и всех их освободить.

Куда идти, было совершенно непонятно. Мир, в который она попала, оказался опасным и неприветливым местом.

Бен долго смотрел на нее, подрагивая от пережитого волнения.

— До зоомагазина очень далеко, — сказал он. — Это слишком опасное путешествие для простой мыши.

— Боюсь, тебе придется пойти со мной, — холодно ответила на это Янтарка. — Иначе я… я превращу тебя в…

— Во что? В слизняка? — устало спросил Бен. Чтобы она ни сделала с ним в будущем, хуже случившегося это быть уже не могло.

— Нет, я превращу всю твою семью в мышей.

Янтарка чувствовала, как внутри нее поднимается волна темной силы.

Бен в ужасе отшатнулся от нее.

— Хорошо, — тихо сказал он через несколько мгновений. — Я отведу тебя в зоомагазин и помогу освободить мышей. Но за это я хочу получить плату. Слышишь? Я хочу, чтобы ты освободила меня и превратила обратно в человека.

Янтарка улыбнулась себе в усы. Она получила то, что хотела, — даже если для этого пришлось применить силу.

«А из меня получилась бы отличная злая колдунья», — подумала она.