Тысячелетиями Всевышние пользовались лекарствами, электроникой, гипнозом и психотехникой, чтобы обходиться без сна. Дни и ночи, месяцы и годы их глаза не смыкались, но их мозг, тела по-прежнему оставались свежими и активными. Так не могло продолжаться вечно. И вот, со временем мозг их стал разрушаться. Галлюцинации, мрачная озлобленность и постоянное предчувствие близкой гибели овладевали ими. Некоторые сошли с ума, и их пришлось убить или изолировать в отдельные камеры.

И вот Всевышние осознали, что даже они, творцы Вселенной, покорители науки, вознесшей их на ступень не ниже богов, должны спать. Разум, лишенный сна, взбунтовался. Его орудием стало сумасшествие, которое опрокидывало опоры разума, и поэтому Всевышние теперь спали и им снились сны.

Роберт Вольф, известный под именем Джэдавин, Всевышний Многоярусной Планеты — Вселенной, построенной по принципу Вавилонской башни, видел сон.

Ему снилось, что в его спальню через окно вплыла шестиконечная звезда и, медленно кружась, повисла в ногах кровати. Это был «Гексакулум»— один из древних символов уже позабытой религии Всевышних. Вольф обычно думал на английском, поэтому и определил ее как «Гексакулум». Центр шестигранной звезды сиял белым пятном, каждый ее луч переливался удивительным мно- гоцветием: красный, оранжевый, лазурный, пурпурный, черный и желтый. «Гексакулум» пульсировала подобно солнцу, ее лучи метали молнии, нежно покалывали кожу и ласкались к спящему хозяину.

— Чего тебе надобно? — спросил Вольф, хотя и был уверен, что видит сон.

«Гексакулум» явно была опасной. Даже тени, которые образовывались между ее лучами, были густыми и зловещими. Вольф догадался, что «Гексакулум» послана его отцом, с которым он расстался почти две тысячи лет назад.

— Джэдавин!

Голос был тихий, и звезда вторила ему всеми своими шестью лучами. Они теперь извивались, свертывались кольцами, корчились, как огненные змеи, превращаясь в буквы древнего алфавита Всевышних. Однако Вольф воспринимал слова не столько глазами, сколько слухом, будто цвета проникали в его мозг и воскрешали давно умерший голос. Голос был мощный, он глубоко потрясал его внутреннюю сущность, приводил к смятению и угрожал придать ему кошмарный облик, который навек сохранит свою форму.

— Проснись, Джэдавин! — воззвал отец.

При этих словах Вольф понял, что «Гексакулум» со светящимися лучами горела не только в его разуме, а существовала в действительности. Его глаза открылись, и он уставился на вогнутый потолок, освещенный мягким струящимся светом, испещренный красными, черными, желтыми, зелеными бликами. Он протянул руку к Хрисеиде, своей жене, и обнаружил, что там пусто. Он сел, огляделся и, увидев, что ее нет в комнате, позвал:

— Хрисеида!

Потом он увидел сверкающий предмет, висевший в шести футах над краем его кровати. Из него донесся голос отца:

— Джэдавин, сын мой, враг мой! Не ищи утраченное. Ты оказал ей честь, сделав ее женой. Она исчезла и больше не вернется.

Вольф выпрямился и спрыгнул с кровати. Как эта штука проникла в его замок, считавшийся неприступным? Задолго до того, как шестиугольник смог достичь спальни в центре замка, хозяина должны были разбудить сигналы тревоги: массивные двери громадного замка должны были закрыться, лазерные лучи в залах — нацелиться и поразить нарушителя, сработать сотни хитроумных ловушек. «Гексакулум» должны были разрушить, разбить, сжечь, взорвать, сокрушить.

Но ни единый огонек не засиял на огромной противоположной стене залы, которая казалась всего лишь фантастическим украшением, а на самом деле являлась световым сигнализатором тревоги и контрольной панелью охраны всего замка. Она тускло светилась, словно незваный гость пребывал за тридевять земель.

Голос Уризена, его отца, засмеялся и произнес:

— Ты ведь не думал, что сможешь удержать Властелина Всевышних своим слабым оружием, не так ли, Джэдавин? А ведь я мог бы убить тебя сию же минуту — там, где ты стоишь, в такой нелепой позе, бледный, дрожащий и покрытый потом.

— Хрисеида! — снова крикнул Вольф.

— Ее больше нет. Безопасность твоей кровати, как и Вселенной, уже не для нее. Ее захватили так же быстро и бесшумно, как вор крадет драгоценность, лежащую на видном месте.

— Что ты хочешь, отец? — спросил Вольф.

— Я хочу, чтобы ты последовал за ней. Попробуй-ка вернуть ее.

Вольф в ярости вскочил на кровать и бросился через спинку на «Гексакулум». На мгновение он потерял рассудок, забыл осторожность, предупреждавшие его, что сейчас смертельно каждое движение. Его руки поднялись к многоцветной сверкающей звезде. Они сомкнулись в воздухе, а он стоял на полу и глядел вверх, туда, где мгновением раньше сияла «Гексакулум». В тот миг, когда пальцы коснулись огненных бликов, многогранная звезда исчезла.

Следовательно, она была не физическим телом, а являлась всего лишь изображением, переданным неизвестным ему способом.

Но он сам не верил этому выводу. Все же шестиугольник являлся сгустком энергии, моментально образованным и переданным из отдаленного мира. Источник мог находиться в соседней Вселенной или за миллион миров отсюда. Расстояние не имело значения. Важно было лишь то, что Уризен проник сквозь стены личного мира Вольфа. И тайно похитил Хрисеиду.

Больше не стоило ждать отцовской милости. Уризен не сказал, куда отправил Хрисеиду, как Вольфу следует искать ее и что с ней будет. Однако у Вольфа уже сложился план. Любым способом ему предстоит обнаружить скрытый, огражденный мир отца, затем отыскать Врата, через которые он сможет туда проникнуть. И, наконец, распознать и избежать ловушек, поставленных отцом. Если он преуспеет, а вероятность удачи ничтожна, ему предстоит добраться до Уризена и убить его. Только так он и сможет спасти Хрисеиду.

Таков был пример древней игры, в которую играли Всевышние. Сам Вольф, будучи Джэдавином, седьмым сыном Уризена, прожил десять тысяч лет, наслаждаясь каждым днем. Но ему удалось сделать очень многое, довольствуясь жизнью собственного мира. В отличие от большинства Всевышних, он не уставал от сотворенного им мира. Он наслаждался им, хотя, правда и то, что развлечения порой были жестокими. Он не только эксплуатировал десятки местных жителей, но соорудил оборону, которая поймала в ловушки десятки Всевышних. Захваченные мужчины и женщины — в том числе несколько его братьев и сестер — умирали медленно и ужасно.

Вольф почувствовал раскаяние за недоброе отношение к населению своего мира. Убитые и замученные Всевышние не вызывали в нем чувства вины. Они знали, на что шли, когда проникали в его мир, и если кто-то попадался в ловушку, то долго и мучительно страдал, прежде чем умереть.

Потом Всевышнему Ванаксу удалось забросить его в мир Земли, хотя и ценой того, что его самого забросило туда вместе с Джэдавином. Тем временем Арвур завладел миром Джэдавина.

Воспоминания Джэдавина о прежней жизни остановились на потрясении, которое он испытал от выселения в чуждый мир, совершенно безоружный, без средств к возвращению: Джэдавин стал пустым местом. Усыновленный кентуккийцем по имени Вольф, потерявший память, Джэдавин принял имя Роберта Вольфа. Ему не исполнилось еще и шестидесяти лет, когда он вспомнил все и предпринял ряд рискованных экспериментов, которые позволили ему пройти через Врата обратно в тот мир, который он создал и которым как Всевышний правил в течение десяти тысяч лет.

Там он с боем пробивал себе путь от самого нижнего этажа многоэтажной планеты, похожей на земную Вавилонскую башню, к замку-дворцу Владыки Арвура. Там он встретил и полюбил Хрисеиду, одно из собственных полусозданий. И снова стал Всевышним, но уже не таким, каким покинул этот мир. Он стал человечным.

Слезы, вызванные болью потери, и ужас, охвативший его при мысли о том, что с ней может случиться, служили доказательством его человечности. Ни один Всевышний не проливал слез над другими живыми существами, хотя говорили, что Уризен плакал от радости, когда поймал в ловушку двух своих сыновей несколько тысяч лет назад.

Не теряя времени, Вольф приступил к тому, что необходимо было выполнить прежде всего: ему предстояло убедиться, что никто не захватит замок в его отсутствие. Он не желал повторения того, что случилось в прошлый раз, когда он покинул этот мир: вернувшись, он обнаружил на своем месте другого Всевышнего. Существовал один единственный человек, способный занять его место, которому он мог доверить. Это был Кикаха (урожденный Пол Янус Финнеган из местечка Жауте в Индиане на Земле). Именно Кикаха подарил ему горы и дал возможность вернуться в этот мир. Кикаха оказал ему необходимую помощь, которая позволила вновь завоевать свое владение.

Где же рог? С ним он сможет выследить мир Уризена и разыскать вход в него! Вольф подошел к стене и повернул фрагмент с изображением гигантской орлицы. У него перехватило дыхание, и он остолбенел: в потайном месте больше не было спрятанного рога. Тайник пуст.

Итак, Уризен не только похитил Хрисеиду, но выкрал еще и древний рог Шамбаримена.

Пусть! Вольф будет оплакивать Хрисеиду, но не станет проливать слез над вещью, какой бы ценностью она ни обладала.

Он быстро прошел через зал, отмечая на ходу, что ни одно из устройств оповещения в случае тревоги не сработало. Придворные и челядь спали, словно их ждал еще один день покоя и счастья, пришедших после завоевания Вольфом своей власти и дворца на вершине мира. Он не мог сдержать дрожи. Он всегда боялся отца. Теперь же, получив новое доказательство огромной силы родителя, Вольф ужаснулся. Но страх не станет помехой на его пути. Он выследит и убьет его или сам погибнет в битве.

Войдя в просторную комнату, Вольф сел в кресло перед контрольной панелью, имеющей форму пагоды, и включил установку автоматического обзора всей планеты. Десять тысяч телекамер было установлено на каждом из четырех нижних ярусов; замаскировав камеры под скалы или деревья, их установили так, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим в ключевых местах планеты. В течение двух часов он сидел, наблюдая за меняющимися на экране картинами. Потом, зная, что мог бы прождать так несколько дней, настроил аппаратуру на поиск Кикахи и вышел. Теперь, если на экране появится изображение разыскиваемого, сработает стоп-кадр и соответствующий сигнал уведомит его о выполнении задания.

Вольф задействовал еще несколько дисплеев. Компьютер сверял данные. Записи были семидесятилетней давности, поэтому количество вновь созданных Вселенных допускалось равным 1008. Ими и интересовался Вольф в первую очередь. Последним известным местопребыванием Уризена был мир Гардазиринтах, где вырос Вольф со своими родными и двоюродными братьями и сестрами. Но Уризен, которому миры надоедали столь же быстро, как новые игрушки избалованному ребенку, давно уже покинул Гардазиринтах и трижды переселялся с тех пор. Возможно, теперь он избрал резиденцией новый, четвертый мир; вот его-то и следовало отыскать и найти способ проникнуть туда.

Будь даже все миры зарегистрированы, не было никакой возможности с уверенностью вычислить Вселенную отца. К тому же каждая была изолирована и не поддавалась обнаружению. Единственным уязвимым местом являлись Врата, появлявшиеся через неопределенные промежутки времени. И если в тот момент, когда видоискатели-разведчики будут искать этот параллельный коридор, Врата окажутся закрытыми, местность сочтут «пустой». Однако Уризен, завлекая Вольфа, наверняка должен был облегчить ему поиск.

Даже Всевышние испытывают голод. Вольф съел легкий завтрак, который принес ему робот — один из полубелковых андроидов, выглядевший как рыцарь в панцире. У Вольфа было больше тысячи таких. Потом он побрился и принял душ в ванной, вырезанной из цельного изумруда. После этого надел вельветовые ботинки, плотно облегающие вельветовые брюки и такую же куртку, подпоясался широким поясом из мамонтовой кожи и надел на шею золотую цепь. С нее свисал красный нефритовый талисман Шамбаримена, подаренный ему великим ученым и механиком Всевышних в бытность Вольфа десятилетним мальчиком. Красный цвет нефрита ярким пятном выделялся на фоне однотонной коричневой одежды. Находясь в замке, Вольф одевался просто и небрежно. Лишь в редких случаях, вынужденный присутствовать на церемониальных приемах, он спускался на нижние этажи, облаченный в роскошные одеяния и особую шляпу Господа. Во всякое другое время он покидал свои апартаменты инкогнито, переодевшись в костюм местного жителя.

Покинув замок, Вольф вышел на один из сотен балконов-садов. На дереве сидело его «Око», огромный, как стервятник, ворон, один из немногих оставшихся в живых во время яростного штурма замка, предпринятого Вольфом, чтобы отобрать этот мир у Арвура. Ныне, когда Арвур покоился в земле, вороны присягнули на верность новому хозяину.

Вольф приказал ворону разыскать Кикаху и сообщить об этом задании всем остальным воронам, а также орлицам Подарги. Кикаху надлежало срочно вызвать в замок. Если же он, получив вызов и явившись в замок, уже не застанет там Вольфа, пусть возьмет на себя обязанности Всевышнего. В случае, если Вольф не вернется, Кикаха примет на себя все его полномочия. А впрочем, он знал, что Кикаха последует за ним и что ему бесполезно запрещать.

Ворон взлетел, осчастливленный заданием. Вольф вернулся в замок. Наблюдатели все еще искали Кикаху, но безуспешно. Однако искатели Врат, которым требовались микросекунды, чтобы обнаружить их, прошли по всей Вселенной и уже повторяли свой заход. Он позволил им продолжить поиск на тот случай, если какие-либо Врата обладали дискретностью во времени и пространстве. Результаты первого обхода уже были отпечатаны на бумаге классическими идеографическими знаками древнего языка.

Обнаружено было тридцать пять новых миров. Из них единственные Врата имелись только в одном.

Вольф вывел изображение этого мира на дисплей, и на экране возникла шестиконечная звезда — только не с белым, а с красным центром. Красное обозначало опасность.

«Врата вели в мир Уризена, и понять это было так же просто, как если бы раздался голос отца и произнес: «Вот он я. Приди и завоюй, если осмелишься».

Перед мысленным взором Вольфа возникло лицо отца — красивые соколиные черты, большие, похожие на черные бриллианты, глаза. Всевышние не старели. Их тела сохраняли физиологическую молодость двадцатипятилетних. Но чувства побеждали всесильную науку, атакуя в союзе со временем, они накладывали морщины на прочную плоть.

Когда Вольф видел отца в последний раз, лицо того заметно покрывали черты ненависти. Бог знает, как глубоко исказила ненависть его лик с тех пор.

Будучи Джэдавином, Вольф в ответ на отцовскую ненависть платил той же монетой, но не разделял кровожадных устремлений многочисленных братьев и сестер. Он не предпринимал против них никаких шагов. Теперь же, когда надругались над невинной Хрисеидой, ненависть в его душе взывала к мести.

«Врата, ведущие в мир Уризена, были похожи на изображение «Гексакулума». Роботам потребовалось двадцать два часа, чтобы соорудить аналогичную установку.

К тому времени все наблюдатели планеты передали сообщения. Кикахи в поле зрения не оказалось. Отсюда не следовало, что неуловимый парень покинул планету — он вполне мог находиться в одном из тысячи ее укромных уголков. Планета по площади превосходила Землю, и наблюдатели, естественно, не могли охватить всю ее территорию. Ждать его появления не имело смысла. Вольф решил не терять времени. В ту секунду, как закончили постройку аналога «Гексакулум», он стал собираться в путь. Наевшись и напившись вволю — неизвестно, когда ему еще представится случай сесть за стол, — он вооружился ручным лучеметом. Могло показаться странным, что с помощью столь примитивного оружия он рассчитывал одолеть смертоносную технику Всевышних. Но по иронии технического развития самые простые способы убийства иногда оказывались наиболее эффективными. Впрочем, он не обольщался на сей счет. Он слишком хорошо знал разнообразные ловушки своих собратьев.

— Итак, — произнес он, — в путь! Больше ждать нет смысла!

Он вошел в узкое пространство внутри «Гексакулума». Вихрем засвистел и рванулся к нему ветер. Упала тьма. Словно огромные руки сдавили грудь. В одно стремительное мгновение нахлынула и спала вся эта масса ощущений.

И вот он стоит на траве близ гигантских деревьев «вайя», неподалеку плещется прибой. Над островом и кромкой моря нависает багровое небо — лишенное солнца и светящееся ровным светом. Одежда осталась на нем, хотя при прохождении сквозь Врата ему показалось, что ее сорвало. Оружие также уцелело. Конечно, это не было внутренним двором крепости Уризена. Ибо в таком случае крепость была бы самым неудобным местом жительства Всевышнего.

Он оглянулся на доставившую его звезду — Врата исчезли, лишь высокий и широкий шестиугольник из багрового металла образовался на их месте на плоскости валуна. Вольфу вспомнилось, как что-то подтолкнуло его в проходе и как ему пришлось сделать несколько шагов, чтобы не упасть.

Довольно быстро он понял, что Уризен сдублировал Врата и перебросил его в неизвестное место.

Вольф отчетливо представлял, что может произойти при попытке вернуться сквозь те же Врата. Но он никогда не сдавался без боя.

Сойдя с валуна, он обнаружил, что Врата, как он и предполагал, служили и для выхода, и для входа.

Позади кто-то кашлянул. Вольф обернулся, держа наготове лучемет.