У него не было ни малейшего представления о том, что ждет его по ту сторону. Он мог попасть на другую планету, а мог оказаться в крепости Уризена. Однако вряд ли отец достаточно позабавился с ними, поэтому наиболее вероятным представлялось, что Врата вели на третью планету, вращающуюся вокруг Аппирманзума. Другое дело, что он мог свалиться в яму с дикими зверями или в пропасть.

Каменистый склон холма оказался приятной неожиданностью. Вольф довольно удачно приземлился на вытянутые руки, чуть не врезавшись в гладкий валун. Оглядевшись, он понял, почему зубья крюка выскользнули из Врат при первой попытке. Основание гексагона на этой стороне изобиловало гладкими, но не скользкими камнями, так что зацепиться было не за что.

Вольф усмехнулся, поняв, что отец предвидел вариант с крючьями и весьма эффективно пресек всякую возможность их использования. Но сын обошелся и без них.

Мерцающая пустота арки гексагона отличалась от Врат, через которые они прошли в водный мир — этот ход не был однонаправленным. По той или иной причине Уризена не беспокоило, вернутся ли они на планету пурпурного неба. Скорее всего, он понимал, что вряд ли у них возникнет подобное желание.

Вольф немного спустился по склону холма и привязал конец веревки к деревцу, потом вернулся к Вратам и швырнул свободный конец сквозь них. Тот исчез. Вскоре веревка задергалась и под аркой показалась Вала. Вольф помог ей пройти, и они оба начали встречать братьев, взбирающихся по веревке.

Когда Ринтрах, последний из отряда, оказался в безопасности, Вольф просунул голову во Врата, чтобы бросить прощальный взгляд на покинутый мир. Глядел он одно мгновение, поскольку благоразумно опасался, зная, что его голова находится на расстоянии двадцати тысяч миль от туловища. А внезапно выключить Врата— такая шутка вполне в духе отца.

Помост, соединяющий верх козлов, все еще находился в трех футах от Врат. Через некоторое время течение раскачает лодки и шаткое сооружение рухнет в воду.

Вольф убрал голову из-под арки с таким чувством, будто вытащил ее из-под гильотины.

По идее, Всевышним следовало ликовать, но уж слишком измотали их тяжкие труды, да и будущее вселяло тревогу. Теперь уже не было сомнений, что они находятся на другом спутнике Аппирманзума. Темно-желтое небо нависло над равниной, покрытой густой высокой травой и зарослями кустарника. Растительность походила на земную, хорошо знакомую Вольфу. Ветки были усыпаны ягодами самых разных форм, цветов и размеров.

Плоды, однако, имели одно общее свойство — неприятный запах. Неподалеку от Врат виднелся берег моря; широкая полоса желтого песка тянулась до самого горизонта. В противоположной стороне вздымались скалистые холмы, один из которых напоминал очертания человеческого лица. Чем дольше Вольф смотрел на него, тем более утверждался в мысли, что физиономия ему знакома.

— Похоже, отец подает нам знак, — заметил он спутникам. — Глядите-ка, какой указатель он поставил на дороге к следующим Вратам. Сомневаюсь, правда, что с нашей стороны было бы разумно следовать по предложенному пути.

И Всевышние направились по равнине к отдаленному горному кряжу. Вскоре они подошли к широкой реке и двинулись вверх по течению. Вода в реке оказалась чистой и приятной на вкус. Путешественники поели мяса и ягод, принесенных с собой из светло-пурпурного мира.

Вскоре из-за горизонта выплыла луна, принесшая ночь. Розовато-лиловое ночное светило, как и на других планетах, едва озаряло тусклым светом сгустившиеся сумерки.

Отдохнув ночь, Всевышние вновь отправились в путь и шли весь следующий день. Отряд продвигался в молчании: все устали, посбивали ноги и нервничали, потому что у них не было оружия. Их молчание сливалось с нависшей над местностью тишиной. Не кричал ни один зверь, не слышалось пения птиц, не видно было даже признаков животной жизни. Несколько раз путникам мерещились лесные существа, но, приблизившись, они ничего не находили.

Так прошло три дня. По мере продвижения черты лица на скале становились отчетливее. На второй день к вечеру они узнали лицо Уризена. Казалось, он глядел на них сверху вниз и усмехался. Всевышние стали еще молчаливее и нервознее, не в силах избежать пристального взгляда каменных глаз.

На четвертый день они подошли к подножью горы и остановились под крутым подбородком Уризена. Чуть поодаль в твердой скале телесного цвета виднелось отверстие — узкий каньон, протянувшийся до вершины горы, высотой, по меньшей мере, десять тысяч футов.

— Похоже, что кроме этого ущелья другого пути наверх нет, — произнес Вольф. — Конечно, можно обследовать гору со всех сторон, но, по-моему, мы впустую потратим время.

— Зачем нам делать то, к чему нас подталкивает отец? — спросил Паламброн.

— У нас нет выбора, — ответил Вольф.

— Считаешь, что мы должны плясать под его дудку? Чтобы попасть прямиком к нему на вертел? — возмутился Паламброн. — Нет уж, хватит с меня походов! И так никаких сил.

— И где же ты обоснуешься на отдых? — осведомилась Вала. — Здесь? В этом раю? Ты, видимо, не только глуп, но и слеп: у нас почти не осталось припасов. Мясо кончается, и мы съели сегодня утром последние ягоды. До сих пор в этом мире мы не видели ничего съестного. Ты можешь попробовать местные плоды, но я думаю, что они ядовиты.

— О! Лoc! Неужели ты хочешь сказать, что Уризен собирается заморить нас голодом? — воскликнул Паламброн.

— Если мы не отыщем пищу, то, безусловно, умрем с голоду. А ничего съестного нам найти не удастся, если мы будем стоять здесь.

Вольф повел отряд в каньон. Они шли по гладким голым камням, являвшимся некогда дном горного потока. Теперь река обмельчала и бежала на несколько футов ниже каменных берегов. По краям прохода росли кусты.

Путники весь день поднимались по извилистому ущелью. В тот вечер они доели остатки припасов. Когда наступил рассвет, они поднялись с пустыми желудками и мрачной уверенностью в том, что на этот раз удача покинула их. Вольф вел отряд вперед, без устали подгоняя спутников. Он полагал, что чем скорее они выйдут из каньона, тем будет лучше. Отыскать что-либо пригодное в пищу по-прежнему не удавалось. Рыбы в реке не было. Не было заметно даже насекомых.

На второй день вынужденного голодания путники увидели первое живое существо. Они брели в молчании и, обогнув поворот с подветренной стороны, застали зверя врасплох. Двухфутовое травоядное стояло, как кенгуру, на мощных задних лапах и сжимало ветку передними лемуроподобными лапками. Увидев незнакомцев, оно застыло, судорожно оглянулось и бросилось наутек большими скачками, вытянув стрелой длинный хвост.

Вольф кинулся было в погоню, но остановился, увидев, с какой скоростью оно скачет. Отбежав на сотню ярдов, животное вновь замерло и оглянулось. Шоколадного цвета голова вызывала в памяти мордочку чистокровного персидского кота, вот только красные уши торчали, как у северо-африканского зайца.

Вольф вновь двинулся вперед, но животное испуганно скакнуло и скрылось из виду. Он решил, что было бы неплохо обзавестись дубинками на тот случай, если прыгун вновь встретится им на пути. С этой целью он нарезал из кустарника тяжелых сучьев.

Паламброн поинтересовался, почему Вольф не убил животное лучеметом. Вольф объяснил, что сделал это в целях экономии энергии.

— И, кроме того, эта тварь так быстро поскакала, что я мог не попасть в нее.

Однако Вольф понимал, что в следующий раз придется позабыть про энергию и стрелять в любом случае: все нуждались в пище. Они продолжили путь. Прыгуны попадались еще несколько раз, но, видимо, предупрежденные первым, держались на недосягаемом расстоянии. Два часа спустя путники подошли к широкой расщелине в стене ущелья. Вольф спустился по ней и обнаружил, что проход ведет к углублению. Оно располагалось на тридцать футов ниже каньона и было около трехсот ярдов шириной и четырехсот длиной. Дно его густо поросло кустарником, среди которого он заметил пасущегося прыгуна.

Вольф вернулся к оставшимся и тихо отдал распоряжение. Лувах с Теотормоном остались в узком проходе, остальные же, пройдя в каньон, разошлись широким полукругом и двинулись к животному.

Прыгун стоял на поляне, мотая головой и подергивая носом. Вольф велел загонщикам остановиться, а сам направился к зверю, держа дубину за спиной. Животное выждало, пока Вольф не оказался на расстоянии тридцати футов от него. Затем оно исчезло и приблизительно три секунды спустя появилось вновь — теперь уже в сорока футах. Стоило Вольфу шагнуть к нему, как оно снова исчезло.

Еще три секунды спустя на полянке было уже два прыгуна: один в десяти футах от Валы, другой — в пятнадцати футах слева от Вольфа.

— Что за дьявольщина, — пробормотал Вольф.

Непонятные исчезновения удивили его, раздвоение же и вовсе сбило с толку.

В это время прыгун, стоящий неподалеку от Валы, исчез и остался только один. Вольф вскинул дубинку и с воплем бросился на него. Однако нанести удар он не мог — прыгун исчез. Чуть позже он вновь появился, на этот раз справа. И опять животных стало двое.

Всевышние начали смыкать кольцо. Животных вдруг стало пять.

С дружным криком все бросились на них, когда, к полному замешательству, вдруг увидели, что позади скачут еще несколько прыгунов. Часть загонщиков кинулись назад, и тут появились еще два существа, которых Вольф назвал «темпосфуджерами». Эти двое мгновенно утроились, как только за ними началась погоня.

Потом животное вновь осталось в единственном числе.

Всевышние погнались за этим одним и неожиданно увидели перед собой двух. Три секунды спустя они преследовали уже троих.

Потом опять оказалось одно.

Всевышние со всех ног бросились за ним, когда прыгун вновь раздвоился, причем появившийся двойник очутился перед самым носом несущегося во весь дух Паламброна. Тот отчаянно попытался уклониться от столкновения. Существо перепрыгнуло через него и, едва Ринтрах замахнулся дубиной, испарилось.

Мгновение спустя меж ловцами вновь скакали два прыгуна.

Три.

И в следующий миг вдруг не осталось ни одного.

Всевышние застыли, уставившись друг на друга. В низине слышался только шум ветра, да их тяжелое запыхавшееся дыхание.

И вдруг в середине круга появились три животных.

Погоню возобновили.

Появилось одно.

Пять.

Три.

Шесть.

В течение шести секунд — три.

Снова шесть.

Вольф приказал прекратить эту бессмысленную охоту. Он отвел Всевышних назад к узкому проходу, где все уселись, чтобы перевести дыхание. Придя через некоторое время в себя, они принялись обсуждать невероятные повадки прыгунов, однако никто не мог предложить виденному хоть мало-мальски вразумительное истолкование.

Вольф пристально разглядывал шестерых прыгунов, как ни в чем ни бывало пасшихся на поляне.

Охи и удивленные восклицания наконец стихли, и Всевышние воззрились на задумавшегося брата.

Вала осведомилась:

— Ну и что ты на это скажешь, Джэдавин?

— Я все вспоминаю, как исчезло первое животное, — произнес он. — И пытаюсь отыскать взаимосвязь между продолжительностью исчезновений и числом скакунов. — Он покачал головой. — Не знаю. Пусть это невозможно, но как еще истолковать происходящее? Ну-ка, скажите мне, кто-либо слышал о ком-то из наших, кому удавались опыты с перемещением во времени?

Паламброн рассмеялся, а Вала, бросив ему: «Болван», обратилась к Вольфу:

— Ходят слухи, что над проблемой путешествия во времени не один год ломал голову Рыжий Орк. Но говорят также, что в конце концов он отказался от своей затеи. Он заявил якобы, что проблема времени столь же неразрешима, сколь и гипотезы, пытающиеся объяснить происхождение Вселенной.

— А почему ты спрашиваешь об этом? — поинтересовался Аристон.

— Видите ли, существует крошечная субатомная частица, которую ученые-земляне называют нейтрино, — от ветил Вольф. — Эта частица не несет заряда и обладает нулевой массой покоя. Вы понимаете, о чем я говорю?

Все покачали головами. Лувах попытался оправдаться:

— Мы действительно получили прекрасное образование. Но, как ты знаешь, Джэдавин, прошли тысячелетия с тех пор, как мы проявляли интерес к наукам. Нас интересует лишь та техника, которую мы имеем под рукой, и лишь в той степени, чтобы удовлетворить наши насущные потребности.

— Да-а, вот уж подобралась компания! — съязвил Вольф. — Самые могущественные существа космоса, можно сказать, Боги, на деле — просто неграмотные дикари!

— Какое это имеет отношение к создавшейся ситуации? — возмутился Энион. — И почему ты оскорбляешь нас? Сам ведь говорил, что надо покончить с оскорблениями, если мы хотим выжить.

— Извините, — вздохнул Вольф. — Меня просто иногда одолевают сомнения... не обращайте внимания. Так вот, нейтрино обладает рядом странных свойств. В частности, предполагается, что оно может перемещаться во времени...

— Не может быть! — удивился Паламброн.

— Я не настаиваю на этом утверждении. Но поведение нейтрино можно охарактеризовать термином «путешествие во времени», независимо от того, входит ли частица в обратный хронологический механизм или нет. Я уверен, что данную гипотезу можно приложить и к прыгунам. Возможно, что они способны перемещаться во времени. Возможно также, что подобными качествами их наделил Уризен, но в этом я сомневаюсь. Скорее всего, он просто натолкнулся на этих животных в какой-то малоизвестной Вселенной и переместил их сюда. Но каково бы ни было их происхождение, я считаю, что прыгуны действительно обладают способностью перемещаться во времени, затрачивая на каждое такое перемещение около трех относительных секунд.

Вольф начертил палкой на земле кружок.

— Пусть это будет первое животное, которое мы увидели.

Затем он нарисовал второй кружок и соединил обе линии.

— Изобразим таким образом его отсутствие во времени или «исчезновение». Предположим, что прыгун сместился во времени.

— Могу поклясться, что до его появления не прошло и трех секунд, — заметила Вала.

Вольф протянул от второго круга еще одну линию и пририсовал к ней третий кружок. Затем соединил второй и третий кружки добавочной линией.

— Скакун переместился вперед во времени, вот так это можно изобразить. Потом через уже проделанный во времени туннель он вернулся в положение, которое занимал, когда делал первый прыжок. Мы видели животное в течение шести секунд, но не поняли, что оно прошло взад и вперед по времени. Затем животное вновь переместилось вперед во времени и попало в момент, на который наложилось его... м-м-м... изображение из первого прыжка. Таким образом мы увидели двоих... скажем, темпосфуджеров. То есть, второе было тем же животным, но расщепленным во времени. Оно прыгнуло на три секунды вперед и на это время исчезло. Второе же осталось и начало бегать. Затем и оно прыгнуло, и тут появился темпосфуджер номер два. Причем в этот же момент прыгнул назад номер первый, и мы снова увидели обоих.

— Как же их стало пять? — спросил Ринтрах.

— Давайте проверим. У нас было два прыгуна. Вскоре сделал прыжок номер первый, он-то и был из пяти. Затем он еще раз прыгнул вперед, чтобы стать номером третьим из пяти, номер второй также прыгнул, когда был один темпосфуджер, чтобы стать номером вторым из пяти. Номера первый и второй тоже прыгнули вперед и стали номерами четвертым и пятым из пяти. Номера четвертый и пятый в свою очередь прыгнули вперед, когда их было только двое. Тем временем номер первый прыгнул через три секунды, номер четвертый не прыгнул, а номер пятый прыгнул. Поэтому в тот момент было только двое. По сути дела получается, что одно животное как бы рассеялось, раздробилось во времени.

Вольф с усмешкой глянул на откровенно скучающие физиономии.

— Теперь понятно?

— Это невозможно, — высказался Тармас. — Путешествие во времени! Знаешь, я просто не могу себе представить!

— Я тоже. Но путешествие во времени — единственное возможное объяснение их исчезновения. И если хронологическая гипотеза поможет их поймать, почему бы не принять ее на веру?!

— Надо было тебе просто пальнуть из лучемета, — удрученно сказал Ринтрах. — Мы и так сколько уже голодаем. А теперь, после этой бессмысленной беготни за призраками, я и вовсе без сил.

Вольф пожал плечами, поднялся и пошел к темпосфуджеру. Животное продолжало пастись, но стоило ему приблизиться на расстояние тридцати ярдов, как они тотчас поскакали прочь. Он последовал за ними. Добравшись до глухой стены каньона, прыгуны разбрелись. Вольф настроил лучемет на половинную мощность и прицелился.

Вероятно, темпосфуджер испугался поднятого оружия. Он исчез как раз в тот момент, когда Вольф выстрелил, и энергия луча была поглощена валуном позади него.

Вольф выругался, повернулся и нацелился на другого. Этот резко отпрыгнул и избежал первого выстрела. Вольф, не выключая лучемета, повернул вдогонку луч. Животное сноба прыгнуло, едва избежав луча. Вольф вновь сместил прицел, и тут прыгун исчез, Вольф резко развернулся и направил луч на третьего темпосфуджера. Он исчез в тот самый миг, когда белый луч, казалось, коснулся его. Тут позади раздался возглас. Вольф повернулся и увидел, что его сородичи указывают на мертвое животное, лежащее в нескольких ярдах от него. Шкура прыгуна была подпалена.

Вольф заморгал от удивления. Вала, подбежав, объяснила:

— Он выпал из воздуха уже мертвый и поджаренный.

— Но я же не попал ни в одного, если не считать последнего, — сказал Вольф, — и тот, в которого я попал, еще не появился.

— Не знаю, но этот фуджер был уже мертв, когда упал на землю три секунды назад — за три секунды до того, как ты попал в другого, — Вала умолкла, усмехнулась и добавила: — Что я говорю... другого. Этот ведь тот самый, в которого ты попал. Он был убит прежде, чем ты выстрелил. Или ты только что поразил его; но он как раз прыгал назад.

Вольф медленно произнес:

— Ты говоришь, что сперва я его убил, а потом уже выстрелил?

— Ну уж ты скажешь! Конечно, нет. Вот только... Ну, не знаю. Но выглядело это так.

— Ладно, — буркнул он. — Как бы то ни было, еда у нас есть. Хотя и немного, но на всех хватит.

Вольф повернулся и провел лучом над землей. Луч чиркнул по скалам, затем приблизился к фуджеру и погас. Вольф продолжал нацеливать лучемет на фуджера, который, оцепенев, стоял на задних лапах, мигая широко раскрытыми глазами.

— Энергия израсходована, — сказал Вольф.

Он вытащил использованную энергообойму, и засунул лучемет за пояс. Теперь оружие бесполезно, но он не собирался его выбрасывать. Возможно, наступит время, когда удастся достать новые заряды.

Вольф уже собрался продолжить охоту с дубинками, но остальные запротестовали. Слабые и голодные, Всевышние требовали немедленно заняться приготовлением обеда. Хотя мясо полуобгорело, они с жадностью проглатывали его. Урчанье в желудках утихло. Все немного отдохнули, затем снова принялись гоняться за фуджерами.

План был таков: создать широкое кольцо, чтобы охватить всех животных, затем медленно смыкать его, приближаясь к прыгунам на расстояние взмаха дубинкой. Фуджеры начали отчаянно прыгать и метаться то в реальном мире, то в темпоральном потоке. Одно мгновение не было видно вообще ни одного животного: должно быть, все прыгнули либо вперед, либо назад во времени. На протяжение всей охоты никто толком не понимал, что происходит.

Сначала Вольфу нетрудно было вести счет животным. Было шесть, потом ни одного, потом снова шесть, потом три, потом шесть, потом один, потом семь.

Назад, вперед, туда, сюда метались прыгуны, в то время как Всевышние носились по лужайке, размахивая дубинками и издавая яростные вопли в надежде захватить фуджера в тот миг, когда тот выскочит из временного прыжка.

Неожиданно дубинка Тармаса ударила по голове одного из фуджеров, когда тот материализовался. Прыгун свалился, дернулся пару раз и затих.

Тут еще восемь выскочили из воздуха. Один оказался позади туши в то время, как другие вновь исчезли. В следующий миг их должно было быть семь, но их снова стало три. Еще через три секунды — девять. Ни одного. Девять. Два. Одиннадцать, семь, два.

Одиннадцать. Вольф метнул дубину и попал одному по хребту. Тот упал вперед мордой. Вала бросилась к нему и добила его прежде, чем он очнулся от шока.

Затем численность увеличилась до пятнадцати, но быстро сократилась до тринадцати, когда Ринтрах и Теотормон убили по одному. Потом опять ни одного.

В течение минуты казалось, что темпосфуджеры рассвирепели. Страшно напуганные, они метались взад и вперед; их стало двадцать восемь, ни одного, двадцать девять, ни одного, пятьдесят шесть — или примерно столько по приблизительным подсчетам Вольфа. Конечно, подсчитать их точнее было невозможно. Еще немного позднее — полагаясь при определении численности лишь на удвоение — Вольф был уверен, что их тысяча семьсот девяносто два.

Большое стадо не несло потерь. Всевышние не могли убить ни одного. Все возрастающее количество прыгунов, ударяясь об охотников, сбивали их с ног, на них неслись появляющиеся неведомо откуда животные, царапали, лягали, мелькали перед самым носом.

Неожиданно прыгуны обратились в паническое бегство и лавиной устремились к выходу из каньона. То один, то другой, кувыркаясь, падали на землю, и стадо могло бы застрять в узком проходе, однако в последний момент животные каким-то образом восстановили порядок и скрылись.

Расстроенные и потрясенные, Всевышние медленно приходили в себя. Они посмотрели на четырех убитых животных и покачали головами. Из восемнадцатитысячного стада, крутившегося под самыми дубинками, остались только эти четыре маленькие тушки.

— По половинке фуджера каждому — неплохо, — заметил Вольф. — Лучше, чем ничего. Но что мы будем делать завтра?

Все промолчали и отправились собирать хворост для костра. Вольф одолжил у Теотормона нож и начал снимать шкуры.

Утром они позавтракали остатками вчерашнего пиршества, и Вольф повел отряд в путь. Безмолвие каньона, как и прежде, нарушало лишь журчание реки. Стены продолжали сходиться. Высоко в небе сияло желтое солнце. Ближе к полудню в отдалении появилось несколько фуджеров. Вольф бросил в одного из них камень, но лишь увидел, как тот исчез, будто скользнув за воздушный невидимый угол. Он снова появился три секунды спустя на двадцать футов дальше, стремительно прыгая, точно спешил на важное свидание.

Еще два дня спустя после того, как Всевышние отобедали прыгунами, они были готовы к тому, чтобы отведать ягод. Паламброн убеждал, что отталкивающий запах ягод вовсе не означает, что они несъедобны. И даже если вкус у ягод отвратителен, то вряд ли они ядовиты. Раз уж им так или иначе грозит смерть, отчего бы не попробовать плоды.

— Ну что ж, давай, — сказала Вала. — Ты предложил, ты и попробуй.

Она как-то особенно улыбнулась ему, словно наслаждалась зрелищем противоборства страха и голода.

— Ну уж нет, — возмутился Паламброн, — не буду я подопытной свинкой. Почему именно я должен жертвовать собой? Я начну есть ягоды только вместе со всеми.

— Ты упускаешь возможность встретить смерть в хорошей компании, — заметил Вольф. — И вообще, назвался груздем, полезай в кузов, как говорят земляне. Так что или пробуй, или заткнись. Пустые споры только отнимают время.

Паламброн понюхал ягоду, скорчил гримасу и бросил на землю.

Вольф продолжил движение, и все последовали за ним. Примерно час спустя перед путниками открылся выход в еще один боковой каньон. Свернув в ответвление, Вольф подобрал круглый камень, по весу и размеру подходящий для броска. Только бы удалось подобраться к фуджеру достаточно близко.

Этот овраг был намного меньше первого. В его дальнем конце пасся один единственный темпосфуджер. Вольф лег на траву и пополз по-пластунски. Он пользовался как прикрытием каждой скалой, каждым кустом, и ему удалось покрыть половину расстояния, прежде чем животное неожиданно перестало двигать челюстями, село и настороженно огляделось. Нос у него подергивался, а уши вибрировали, как телевизионная антенна при сильном ветре. Вольф припал к земле и застыл. От нервного напряжения его прошиб пот. Вынужденная диета серьезно ослабила его могучий организм. Ему хотелось вскочить и побежать к фуджеру, наброситься на него, разорвать на куски и тут же проглотить. Он чувствовал, что готов сожрать прыгуна целиком, от кончиков ушей до самого хвоста. Но он заставил себя лежать неподвижно. Животное скоро успокоилось, и тогда он решил продолжить черепашье продвижение.

Но в этот момент из-за скалы, неподалеку от фуджера появилось еще одно животное. Зверь был серым, с длинной мордой, пушистым хвостом и величиной с лису или койота. Фуджер смотрел в другую сторону, и хищник прыгнул, намереваясь впиться жертве в шею. Его зубы лязгнули в воздухе: прыгун исчез.

Хищник тоже исчез, пропав раньше, чем коснулся земли.

Появилось трое животных: два фуджера и один хищник. Вольф, имевший склонность к классификации, тотчас же назвал его хроноволком. В первый раз видел он существо, волею природы или Уризена заселившее этот мир, дабы препятствовать чрезмерному размножению неуловимых прыгунов.

Устроившись поудобнее, Вольф с интересом наблюдал за ходом событий. Прыгунов было двое. Потом ни одного. Потом трое. Трое фуджеров и один волк. Таким образом, настоящий фуджер и хроноволк прыгнули вперед, но фуджер задержался в будущем лишь на мгновение и тут же вернулся назад. Так он воспроизвел себя и теперь волк охотился за двумя прыгунами. Затем животные вновь исчезли и вскоре появились, но уже вчетвером. Два фуджера и два хроноволка. Охота продолжалась не только в пространстве, но и в странных серых тоннелях прошлого и будущего.

Еще прыжок и волк скрылся в кустарнике у ближайшего валуна.

На этот раз он возник ниоткуда, прямо за спиной своей жертвы. Он бросился вперед, и его челюсти сомкнулись на шее фуджера. Послышался треск костей, и прыгун свалился замертво.

Семь живых и один мертвый фуджер. Прыгнув в сторону, волк исчез: очевидно он решил отложить трапезу на потом. Вновь на поляне запрыгало семь животных. Вот сцепились два волка, и один перегрыз другому горло.

На три секунды сцена опустела. Вольф мигом добрался до места схватки и бросился наземь. Он хотя и остался лежать на виду, но надеялся, что, оставаясь неподвижным, не привлечет к себе внимания, тем более, что фуджеры были охвачены ужасом, а волкам слепила глаза собственная кровожадность.

Два волка вынырнули из временного пространства. Партеногенез хронопутешественников.

Они накинулись друг на друга. Третий, появившийся вслед за двумя, наблюдал за схваткой: фуджеры очумело метались вокруг сцепившихся хищников.

Вскоре третьему волку надоела роль зрителя, и он активно включился в игру, схватив за горло фуджера, налетевшего на него в сплошной суматохе.

Уже валялись мертвыми фуджер и волк. Оставшиеся в живых исчезали. Когда животные вновь появились в поле зрения Вольфа, волк схватил ближайшего фуджера за шею и сломал ее.

Вольф медленно поднялся на ноги. В тот самый миг, когда один волк благополучно перегрыз горло другому, Вольф швырнул зажатый в руке камень в победителя. Тот, должно быть, заметил краем глаза угрозу, так как исчез раньше, чем камень коснулся его. Выскочив из туннеля времени, он со всех ног припустился к выходу из каньона.

— Не обессудь, что лишил тебя законной добычи, — крикнул ему вслед Вольф. — Удачи тебе в следующий раз!

Он позвал своих спутников и объявил, что удача вернулась к ним. Шестерых животных хватит, чтобы набить животы всем, да еще останется перекусить на следующий день.

Однако хорошие времена продлились недолго. Три дня спустя голод терзал их пуще прежнего. Они исхудали, щеки их ввалились, глаза казались темными и глубокими ямами, желудки прилипали к позвоночникам.

В тот день Вольф разбил их на пары и отправил охотиться. Сам он намеревался пойти один, но Вала настояла на том, чтобы он взял с собой Луваха, а охотиться в одиночку вызвалась сама. На недоуменный вопрос Вольфа она ответила, что не хотела бы иметь сопровождающим мужчину, причем в единственном числе.

— Ты нас людоедами считаешь, так что ли? — осведомился Вольф.

— Вот именно, — отрезала она сухо. — Как будто ты сам не знаешь, что стоит нам поголодать еще немного, и мы наверняка набросимся друг на друга. Очень может быть, что Уризен на это и рассчитывает. Пиршество людоедов! Представляю, какое удовольствие получит он от этого зрелища!

— Ну, поступай, как знаешь, — буркнул Вольф.

И они с Лувахом отправились осматривать боковые каньоны. Вскоре они увидели несколько фуджеров, пасшихся в зарослях кустарника, и со всеми предосторожностями принялись подкрадываться к ним. За час они подползли к самым кустам и были близки к успеху. Но Вольф промахнулся, и камень пролетел в дюйме от головы намеченной жертвы. После этого все было потеряно. Фуджеры даже не стали уходить во время, они просто ускакали прочь и скрылись в соседнем каньоне.

Вольф с Лувахом продолжали поиски до тех пор, пока взошла луна и возвестила о наступлении еще одной голодной и бессонной ночи. Когда неудачливые охотники вернулись на место встречи, остальные Всевышние ждали их с обеспокоенным видом. Все были в сборе, кроме Паламброна с Энионом.

— Не знаю, как у других, — заявил Тармас, — но у меня совершенно нет сил идти искать этих проклятых дураков.

— Идти надо, — возразила Вала. — Возможно, им повезло и они сейчас набивают себя свежим мясом. Вряд ли их будет мучить угрызение совести из-за того, что они не поделятся с нами.

Тармас выругался, однако отказался участвовать в поисках.

— Если им повезло, — процедил он сквозь зубы угрожающе, — то мне достаточно будет взглянуть на их сияющие физиономии. От меня не скроешь! Я убью этих эгоистичных жадин.

— Если они добыли что-нибудь, то поступят с добычей так же, как поступил бы на их месте ты, — сказал Вольф. — Так что не торопись с осуждением. И вообще, к чему весь этот шум? Мы же ничего толком не знаем. Нет никаких доказательств, одни только предположения Валы.

Всевышние поворчали, поругались, но вскоре усталость и сон сморили их.

Вольф тоже уснул, но среди ночи проснулся. Ему почудилось, что вдали кто-то кричит. Он сел и оглядел спящих. Все были на месте, за исключением Паламброна и Эниона.

Вала тоже проснулась.

— Ты тоже слышал? — спросила она. — Или то было урчание наших желудков?

— Кричали около реки, — сказал Вольф вставая. — Надо пойти посмотреть.

— Я с тобой, — сказала Вала. — Все равно мне больше не уснуть. Стоит только подумать, что они там, может быть, пируют себе, как меня всю трясет.

— Крошкой прыгуном не напируешься, — пробормотал Вольф.

— Неужели ты думаешь... — ахнула Вала.

— Не знаю. Ты ведь сама первая указала на такую возможность. И она кажется мне все более правдоподобной, по мере того, как мы слабеем от голода.

Вольф прихватил дубинку, и они отправились вдоль берега реки. Сумрачный свет луны освещал им дорогу и шагать было легко.

Так случилось, что они первые заметили Паламброна. Его голова мелькнула над стеной каньона и вновь исчезла. На цыпочках они подобрались к скале. Из-за нее доносились звуки, похожие на удары камня о камень.

— Он пытается разжечь огонь, — прошептала Вала.

Вольф не ответил. Ему стало дурно, так как он мог себе представить только одну причину, по которой Паламброн стал бы разводить костер.

Медленно, подавляя ужас и отвращение, внушаемые ему картиной, которую он ожидал увидеть, Вольф заставил себя обойти скалу.

Паламброн стоял на коленях спиной к ним перед кучей веток и листьев и ударял два куска кремня друг о друга.

У Вольфа отлегло от сердца: около Паламброна валялась тушка фуджера.

Но где же Энион?

Вольф бесшумно подошел и стал позади Паламброна. Вскинув дубину, он громко сказал:

— Ну, Паламброн?

Тот вскрикнул и бросился на кучку, приготовленную для костра. Затем вскочил и повернулся к ним лицом. В руке он держал грубо сделанный кремневый нож.

— Он мой! — прорычал Паламброн. — Я убил его и я голоден! Я умру, если не съем его!

— Так же, как и мы все, — заметил Вольф. — Где брат?

Паламброн сплюнул.

— Скотина! Он мне не брат. Откуда мне знать, где он? Я ему что, нянька?

— Вы ушли вместе, — возразил Вольф.

— Не знаю я, где он. Мы охотились поодиночке.

— Тут кто-то кричал, кажется, — произнесла Вала.

— A-а, это я кричал, — пробормотал Паламброн. — Наткнулся тут на спящего фуджера и крикнул, когда пристукнул его.

— Странно, — с сомнением произнес Вольф.

Не спуская глаз с Паламброна, он отошел к реке и поднялся метров на сто вверх по течению, когда заметил выглядывающую из-под валуна человеческую руку. Он обошел валун и увидел труп Эниона. Затылок его был разбит, рядом валялся окровавленный камень.

Вольф вернудся, но Паламброна с тушей фуджера уже не было. Вала ждала его одна.

— Почему ты не остановила его? — спросил Вольф.

Она пожала плечами и улыбнулась.

— Я всего лишь женщина, как я могла задержать его?

— Могла бы, если захотела, — сказал Вольф. — Наверное, рассчитывала поохотиться на него? Боюсь, что вынужден буду огорчить тебя: никакой погони не будет. Я и не подумаю тратить свои силы на этого дурака. А если он еще успеет поесть, то тем более удерет от любого из нас.

— Ну и ладно, — согласилась Вала, — так что мы теперь будем делать?

— Пойдем завтра дальше и будем надеяться на лучшее.

— И умрем от голода. — Вала указала на валун, скрывший труп Эниона, и тихо прошептала: — Там достаточно пищи для всех.

С минуту Вольф не отвечал. Предложение Валы заставило его внутренне содрогнуться, нр обстоятельства складывались так, что не оставалось выбора.

Вала была права; как ни претила мысль о такой еде, без нее им не выжить. Так что Паламброн в известной степени оказал им любезность. Убив брата, он взял вину на себя. Теперь они могли есть, не считая себя убийцами. Не то, чтобы факт насильственной смерти сильно обеспокоит его спутников, но сам он неизбежно мучился бы угрызениями совести, если бы был вынужден лишить другого человека жизни, чтобы не умереть самому от голода.

Что касается самой еды, то теперь он чувствовал лишь слабое отвращение. Голод притупил естественный ужас перед каннибализмом.

И Вольф отправился будить остальных Всевышних, в то время как Вала подобрала камни, оброненные Паламброном. Когда все собрались, она не только разожгла костер, но и успела разделать труп. На мгновение Вольф отшатнулся. Но затем подумал, что коль скоро он собирается разделить трапезу, ему следует и поработать. Он одолжил у Теотормона нож и принялся нарезать куски. Остальные предложили свои услуги, но он отогнал их. Казалось, он хотел наказать себя, выполняя самую ужасную работу.

Когда мясо было готово, ой взял свою долю и ушел за скалу. Он знал, что не удержится и съест кусок, но знал, также и то, что при виде спутников, пожирающих человечину, его непременно стошнит. Поэтому он решил есть в одиночестве.

Рассвет застал их все еще за трапезой. Лишь к полудню они снова тронулись в путь. Оставшееся мясо завернули в листья и взяли с собой.

— Если Уризен наблюдал за нами, — заметил Вольф, — он, должно быть, неплохо повеселился.

— Пусть себе веселится, — отозвалась Вала. — Придет и мой черед.

— Твой? Ты, наверное, имеешь в виду наш.

— Другие меня не волнуют. Меня интересует то, что сделаю я.

— Типично по-всевышнему, — заметил Вольф,

Некоторое время после этого он наблюдал за Валой. Ее жизнеспособность поражала. Походка ее оставалась легкой, щеки порозовели, движения были проворными и изящными. Возможно, на нее такое воздействие оказала еда.

«Но это не так, — думал Вольф, — даже когда мы голодали, она не страдала от недоедания и не выглядела усталой.

Если кому-то и удастся выжить и схватить отца за горло, — думал он, — это будет Вала.

Пусть и мне хватит сил, — молил он. — Я уже не так жажду отомстить Уризену, но я очень хочу спасти Хрисеиду».