Символы на стене могли двигаться по кругу, но могли и вести к центру управления. Кикаха решил углубиться в пещерно-туннельный комплекс. Пройдя чуть больше мили, он остановился. Светящиеся шишки и лишайник стали здесь коричневатыми. По меньшей мере половина шишек свалилась с потолка на пол, а остальные выглядели так, словно не смогут более долго цепляться за потолок. Если это гниение распространится дальше, то все туннели и пещеры окажутся в кромешной тьме, а выработка растениями кислорода прекратится.

Не привыкший легко отказываться от своих намерений, Кикаха шагал вперед, помечая стену крестами через каждую сотню футов. Ни одного растения, не тронутого гнилью. Но пресной воды тем не менее было в избытке. Хотя нет, через десять минут вода в ручье начала иссякать, а еще через пять в идущей по центру коридора канавке осталась только водяная пленка. Да и та при такой нарастающей жаре должна была вскоре испариться. К тому времени светящихся шишек осталось так мало, что Кикаха видел перед собой туннель только в пределах пяти футов. Он снова остановился. Какой смысл упорно идти дальше? Этот мир скоро умрет. И хотя строчки символов по-прежнему ползли по стенам, то это означало лишь одно: громадный компьютер еще жив. Вероятно, он будет работать до тех пор, пока не иссякнут запасы энергии. А это может занять неведомо сколько тысячелетий.

Кикаха повернулся и пошел назад, к той огромной пещере. Чтобы не сбиться с пути, ему приходилось держался поблизости от стены, помеченной крестами. Через несколько минут ему пришлось вытащить из рюкзака фонарь. Он привязал его ко лбу и зашагал быстрее. Затем воздух так обеднел кислородом, что Кикаха вытащил из рюкзака баллон и повесил его на ремне за правым плечом. Надев маску, он включил подачу воздуха. Однако время от времени надо будет перекрывать доступ кислорода и сдвигать маску набок. Несколько минут можно продержаться и без кислорода, а потом ему придется снова надеть маску и вдохнуть «свежего» воздуха.

По крайней мере, теперь никому не придется волноваться по поводу того, что Рыжий Орк завладеет информацией о древней машине. Эта мысль подбодрила Кикаху. Отныне он мог целиком посвятить себя убийству тоана и вызволению Ананы.

Следуя собственным указателям, Кикаха наконец вернулся в громадную пещеру. Там кресты прекратились, поскольку он не видел никакой надобности помечать стену и здесь. Он продолжит путь до противоположной стороны, найдет помеченный крестом вход в туннель, из которого не так давно шагнул в эту пещеру. Вместо того чтобы идти вдоль стены, Кикаха пошел по середине пещеры, в направлении центрального туннеля. Луч фонарика падал на пожухлые куски растений и кости животных, порой весьма причудливого вида. И тут Кикаха остановился.

Вот оно, каменное кресло. Но где же скелет Дингстета?

Подойдя вплотную к пустому креслу, Кикаха несколько раз повернулся кругом, освещая лучом фонарика всю пещеру. Луч, правда, не достигал ни потолка, ни стен. Кикаха пошел туда, куда, как ему помнилось, швырнул недавно череп. Но, хотя он обследовал довольно широкий участок, где тот мог упасть, ему так и не удалось его найти.

Кикаха снял кислородную маску.

— Дингстет! Дингстет! — звал он вновь и вновь. Имя громовыми раскатами возвращалось к нему от далеких стен. Когда эхо утихло, Кикаха снова надел маску и прислушался. Услышал он лишь биение собственного сердца. Но теперь невидимый наблюдатель будет знать: незваный гость наконец-то понял, что он не единственное живое существо в Пещерном мире.

Кикаха подождал пять минут и выкрикнул имя еще двенадцать раз. И снова эхо, а потом тишина.

— Я знаю, что ты здесь, Дингстет! — крикнул Кикаха. — Где бы ты ни прятался, выходи!

На ожидание Кикаха отвел себе десять минут и расположился в каменном кресле. После этого придется уходить. Но когда-нибудь он вернется, прихватив более солидные запасы еды и кислорода, и возобновит поиски. С ним, вероятно, отправится и Хрууз, а уж хрингдиз должен определить, удастся ли ему каким-то образом заставить электрическую кровь снова запульсировать в жилах этого мира.

Прошло две минуты. Кикаха считал такой срок ожидания вполне достаточным, поскольку не мог с полной уверенностью сказать, хватит ли ему кислорода. Вдруг... Нет, не может быть! Ему показалось, что где-то раздался еле слышный смешок. Он выпрямился, напряженно вглядываясь во тьму, затем встал и медленно повернулся кругом. Не успел Кикаха развернуться на три четверти, как что-то с силой ударило его справа по голове. Удар причинил ему боль, но не оглушил. Он прыгнул вперед и, подняв руку к голове, выключил фонарик, потом пробежал примерно десять шагов вперед и шлепнулся на твердый пол. Сжимая в руке лучемет, Кикаха лежал и прислушивался. Кстати, ему было известно, что именно его ударило. Соскакивая с кресла, он успел краем глаза заметить череп Дингстета, катившийся во мрак.

Кикаха вслушивался в тишину так, словно жизнь его зависела теперь только от слуха, — впрочем, так оно и было. Через несколько секунд за спиной у него раздался еще один смешок, погромче. Кикаха откатился немного в сторону, а затем поднялся, готовый к прыжку. Тот, кто метнул в него череп, вероятно, мог видеть в темноте. Что ж, это не проблема. Сняв рюкзак и порывшись в нем, Кикаха вытащил специальные очки и надел их.

Никого. Единственное укрытие, за которым можно спрятаться, — каменное кресло. Но нападавший должен знать, что Кикахе нетрудно об этом догадаться. Где же еще он — или она — может скрываться? В канавах с водой — если распластаться на дне. Ближайшая канава находилась футах в тридцати.

«Постой-ка... — подумал Кикаха. — Тех, кто слишком спешит с выводами, часто выводят в расход. Противник мог просчитать ход моих мыслей и именно поэтому спрятаться на самом деле за креслом. Пока я тащусь проверить канавы, он меня подстрелит. Но, впрочем, ему ничего не стоило сделать это в любой момент. Почему же он швырнул в меня черепом и таким образом предупредил?

Только Владыка способен играть с противником, как кошка с мышкой. Однако я не мышка, и тоан должен это знать. Что ж, чем выше опасность, тем забавнее игра. Именно так он считает. Значит, дадим ему позабавиться, а потом посмеемся послед ним. Конечно, вполне вероятно, что во тьме скрывается далеко не один враг. Если игра обернется не в пользу черепометателя, его приятель застрелит меня.

В данный момент Кикаха ничего тут не мог поделать. Однако он будет и дальше высматривать других игроков.

Кикаха встал, трижды крутанулся вокруг своей оси, держа свой рюкзак, точно метательный молот, и швырнул его в кресло. Рюкзак шлепнулся сбоку от резного камня, но никто не высунул голову из-за спинки и не выглянул из-за кресла сбоку. Тогда Кикаха переключил свет ночного видения на фотонный, надеясь, что противник невольно выдаст себя от неожиданности. Всего один беглый взгляд показал — никто на эту уловку не клюнул. Кикаха опять переключился на ночное видение.

Часто оглядываясь назад, он осторожно подошел к двум канавам. Насколько он видел в луче фонарика, канавки эти пустовали. Но нападающий или нападающие могли скрываться в темноте. Кикаха нащупал на стволе лучемета, рядом с рукоятью, диск, не глядя, передвинул его, настроив оружие, как он полагал, на поражение цели в диапазоне двухсот ярдов. И внезапно закрутился на месте, с силой надавив на спуск. Луч, похожий при взгляде сквозь очки на черный карандаш, пронзил темноту, описав круг. Если кого-то и задело, таинственный противник не заорал.

Едва закончив разворот, Кикаха бросился к креслу, одновременно перестав давить на спуск. И так чересчур много заряда батареи потрачено впустую. Если за креслом кто-то прятался, он должен услышать его топот и сообразить, что ему следует что-то предпринять.

Из-за резной спинки показалась голова в очках, а за ней — очень широкие плечи. Не успев появиться по грудь, противник выстрелил из лучемета. Выстрелив в ответ, Кикаха бросился плашмя на пол. Каменный пол задымился в дюйме от его левого плеча. Но луч, вылетевший из его оружия, прошел точно сквозь шею тоана. В этом не приходилось сомневаться.

Он встал и, двигаясь по широкой дуге, подошел к креслу. Хотя сам Кикаха и слышал свои крадущиеся шаги, он сомневался, чтобы их мог слышать поверженный противник. А также сомневался, что этот малый услышит даже литавры, гремящие у него над ухом.

Приближаясь к креслу, Кикаха настороженно оглядывался назад и смотрел по сторонам. Затем, удостоверившись, что луч насквозь пронзил врагу шею, Кикаха снял с трупа очки. Как он и предполагал, перед ним предстало лицо Рыжего Орка. Опять клон? Тем более что у нападавшего не было с собой рога. Разве стал бы Рыжий Орк выпускать такое сокровище из поля зрения! Но как клон сумел попасть в этот мир без рога? Следовательно, Рыжий Орк протрубил в рог, а потом послал клона через врата. Или же отправился вместе с ним и теперь скрывается где-то во тьме?

Кикаха подобрал лучемет погибшего и поднял его под луч фонарика. Настройка на шкале показывала, что оружие установлено на парализующую мощность в радиусе ста ярдов. Выходит, Кикаху собирались только оглушить, а не убить. Кем бы ни был убитый, он забавлялся, играя с врагом. А уж устав от игры, тоан парализовал бы землянина и доставил в штаб-квартиру Рыжего Орка как пленника.

Действуя быстро, хотя и часто оглядываясь кругом, Кикаха забрал кислородный баллон убитого, лучемет, пакет батарей, головной фонарь, пакет с коцентратами и флягу. Не давай пропадать добру — глядишь, и сам не пропадешь. Взвалив на плечи два рюкзака и затем выходя из пещеры в туннель, Кикаха подумал: уж не там ли поджидает его Рыжий Орк, надеясь напасть из засады?

Обратный путь прошел гладко. Никто не появился внезапно перед ним. И, как он убедился, часто оглядываясь, никто не преследовал. Только ползущие по стенам символы куда-то исчезли.

Обливаясь потом, чувствуя, как нервы завязались у него внутри в тугой узел, Кикаха добрался до последнего креста — отметки, показывавшей, где он прошел через врата. Встав перед стеной, Кикаха произнес кодовое слово, которое сообщил ему Хрууз. Он не горел желанием снова пройти то кошмарное испытание холодом и искажением при проходе через узловые врата. Но, к своему удивлению, оказался избавлен от этой напасти.

Кикаха шагнул сквозь стену и сразу же оказался в лесу. Оглядевшись кругом, он застонал. Деревья были точь-в-точь такие же, какие он видел на планете Манату Ворцион. Не успел он опомниться, как его окружили рослые смуглые люди с прямыми блестящими черными волосами, приплюснутыми носами и раскосыми глазами. Их длинные копья были нацелены на Кикаху.

— Эй, я ж друг Великой Матери! Разве вы меня не узнаете?

Молчаливый конвой повел Кикаху по лесу. Через час они вышли на поляну, в центре которой стояло гигантское дерево — жилище великанши. Пленника тотчас препроводили в древесный дворец и по винтовой лестнице доставили на тускло освещенный шестой этаж, где и покинули его, оставив перед большой дверью.

— Можешь войти, — раздался из-за двери голос Манату Ворцион.

Кикаха толкнул дверь из полированного черного дерева. В глаза ему ударил яркий свет. Он сощурился и увидел большой круглый стол, стоявший посреди роскошно обставленной комнаты. За столом в большом мягком кресле восседала лицом к двери великанша. По обе строны от нее сидели Эрик Клифтон и Хрууз, чешуйчатый человек.

— В моей жизни было немало сюрпризов, но такого не припомню! — воскликнул Кикаха. — Как, черт возьми, вы попали сюда?

— Присаживайся, — приглашающе махнула рукой великанша. — Угощайся. Выпей. И расскажи нам о своих приключениях в Пещерном мире. При иных обстоятельствах я б дала тебе время помыться и отдохнуть перед обедом, но нам не терпится узнать, что ты там обнаружил.

Кикаха сел в удобное кресло, и на него внезапно навалилась усталость. Глоток желтого вина из деревянного кубка придал ему сил. Кикаха принялся за еду и одновременно за рассказ.

Закончил он его словами:

— Вот и все. Теперь Рыжий Орк сможет попасть на Пещерную планету. Но вот как он сумел отыскать туда путь — ума не приложу.

— Очевидно, он проследил за твоим переходом из моего убежища в мир Зазеля, — предположил Хрууз. — И это скверная новость. У него появились средства слежения, которых не было прежде.

— Он может отследить и межвратный проход в мой мир, — сказала Манату Ворцион. — Особенно раз у него есть рог.

— Но сомневаюсь, что у него есть то устройство, каким я пользовался в Нежеланном мире, — заметил Кикаха. — Ладно, я рассказал вам свою историю. А как вы трое собрались вместе?

— Это была идея Хрууза, — ответила Великая Матерь. — Он отправил ко мне послом Эрика Клифтона, с предложением объединить силы в борьбе против Рыжего Орка.

— Ия же настроил врата, ведущие из мира Зазеля, таким образом, чтобы ты сразу оказался здесь, — добавил Хрууз.

— Так твой мир сейчас без охраны? — поразился Кикаха. — Ведь Рыжий Орк...

— ...попытается проникнуть в него, — закончила за Кикаху Манату Ворцион. — Но он не знает, что там нет охраны. Да к тому же Хрууз установил ловушки.

Хотя лицо Хрууза мало походило на человеческое, оно отразило совершенно человеческую досаду.

— По-моему, Кикаха обращался ко мне, — буркнул чешуйчатый, — и ожидал ответа от меня.

— Если я обидела тебя, — изумленно округлила глаза великанша, — то сожалею об этом, хотя вовсе не собиралась это делать.

Кикаха улыбнулся. Между двумя союзниками уже возникли трения, пускай пока по мелочам. Манату Ворцион привыкла делать все, что ей хочется, в том числе и перебивать людей на полуслове. Хрууз же явно не привык, чтобы с ним обращались как с подчиненным. А для великанши все были именно таковыми. Разве не была она «Владычицей нашей», Великой Матерью, Прародительницей всего сущего? Разве не преклонялись перед ней все в ее мире, да и в других тоже? Даже Рыжий Орк до недавних пор и не помышлял нападать на нее. А если теперь и осмелился, то лишь потому, что она сама объявила ему войну.

— По-моему, лучшая защита от Рыжего Орка — это нападение. Не следует ждать, пока он примется штурмовать этот или какой-то другой мир. Нам нужно выступить против него со всеми имеющимися у нас средствами.

— Мысль хорошая, хотя и не новая, — заявила великанша. — Мы уже решили, что это лучшая стратегия. Мы также пришли к единому мнению, что ты будешь нашим авангардом.

— К роли пушечного мяса мне не привыкать, — откликнулся Кикаха. — Я начал играть ее во время Второй мировой войны — это случилось на Земле, когда был совсем юнцом — и с той поры никогда не расставался с ней. Но я не согласен быть просто пешкой. И настаиваю на полноправном членстве в этом военном совете. Я это заслужил.

— Ни у кого из нас и мысли не было лишить тебя равноправного членства, — спокойно проговорила Манату Ворцион. — Однако ни для кого не секрет вот уже целые тысячелетия, что военные комитеты годятся лишь на то, чтобы давать советы. В армии должен быть единовластный командир — полководец, принимающий мгновенные решения, чьим приказам любой солдат должен повиноваться беспрекословно, даже если их целесообразность вызывает у него сомнения.

У тебя, Клифтон нет военного опыта. Ты, Кикаха, одиночка, человек действия — но не стратег, или, по крайней мере, у тебя нет опыта в выработке стратегических планов. Ты, Хрууз, для нас величина неизвестная, хотя твоя способность выжить, когда уничтожили весь твой народ, свидетельствует о незаурядной ловкости. Кроме того, ты наверняка бесценный кладезь научных и технических познаний. Но не знаешь ни людей, ни их прошлого и настоящего. Да и опыта как у командующего армией у тебя никакого. — Манату Ворцион помолчала, набрала в грудь побольше воздуха и заключила: — Так что вполне очевидно, кто должен быть командиром. У меня есть все ваши достоинства плюс достоинства, которыми вы не обладаете.

На минуту воцарилось молчание. Потом Кикаха сказал:

— Мне на командирскую должность плевать. Она не в моем стиле. Но я настаиваю, чтобы со мной не поступали как с пешкой на шахматной доске. Во время сражения свои решения, правильные или нет, принимаю сам, даже если они идут вразрез с приказами. Пехотинец — единственный, кто знает, что требуется в непосредственной близости от него. — Он набрал побольше воздуху в легкие, а затем посмотрел прямо на Манату Ворцион: — Мне кое-что встало поперек горла и душит меня. Это одна кость, которую нам с тобой надо вытащить.

— Я этого ожидала, — отозвалась Владычица. — И если бы ты об этом промолчал, я перестала бы тебя уважать.

— Тогда я выскажу, что именно меня гложет, вслух, для просвещения Клифтона и Хрууза. Ты послала меня в Нежеланный мир, чтобы найти врата в мир Зазеля, и дала мне детектор, определяющий местонахождение врат. Но ты не сказала, что детектор этот липовый, или что он — мина-сюрприз. Ты знала, что через определенное время она взорвется. И...

— Нет. Она должна была взорваться только тогда, когда на определенном расстоянии от нее окажется Рыжий Орк или один из его клонов. И не сразу, а через определенный промежуток времени. У меня не было образца электрического поля, излучаемого кожей Рыжего Орка, как и данных о массе его тела. Но я вычислила его массу приблизительно, основываясь на твоих описаниях физических особенностях Орка. Сомневаюсь, что погрешность превышала один-два фунта.

— И тебя не волновало, если я тоже погибну! — выпалил Кикаха.

— Нет. Очень даже волновало. Именно поэтому я настроила бомбу так, чтобы она сработала лишь тогда, когда человек, отобравший её у тебя, уберется с ней подальше. Во всяком случае, дальше радиуса поражения.

— Но ты же не знала, кто отберет у меня детектор!

— Кто б там ни отнял его, он скорей всего твой враг.

— Полагаю, ты ждешь от меня извинений, — медленно и уже не столь горячо произнес Кикаха, — за беспочвенные подозрения, будто тебе все равно, погибну я или нет, лишь бы Рыжий Орк сыграл в ящик.

— Сыграл... во что?

— Это земная идиома — она означает «погиб».

— А! Но нет, я не жду от тебя извинений. У тебя нет на то оснований. Ты не знал все факты...

— Чертовски мало, — пробормотал Кикаха. — Точнее, ни одного.

— Мне пришлось подвергнуть твою жизнь некоторой опасности. Но тебе к этому не привыкать. И как оказалось, тебя просто оглушило. — Великанша взглянула на остальных: — Вы согласны признать меня полководцем в этой войне?

— Ты представила вполне логичные основания, — пожал плечами Хрууз. — Мне нечего возразить.

— А я благодарю даже за право высказать свое мнение, — отозвался Клифтон. — Кто я такой, чтобы подвергать сомнению решения столь могущественных особ?

— Кикаха?

— Согласен.

— Отлично. Тогда слушайте, что мы предпримем дальше.