— Это наверняка они! — возбужденно восклицал Кикаха. — Я знаю это, просто уверен! Невидимые силы — я это чувствую всем своим существом — направляют нас прямо к цели! Они там, впереди! Мы наконец нашли выход!

Он вытер со лба пот и, тяжело дыша, прибавил шагу.

Анана, шедшая за ним по пятам по крутой горной тропе, отозвалась:

— Я поверю в это, только когда их увижу.

Но произнесла она это очень тихо, словно говоря сама с собой. Кикаха никогда не обращал внимания на ее пессимистические — точнее, реалистические — замечания.

Кикаха Обманщик и Анана Ослепительная вот уже пятнадцать лет блуждали по планете трехногих. Искали они не святой Грааль, а нечто получше: выход из этой захолустной вселенной. Вне всяких сомнений, он должен был существовать — вот только где?

Кикаха, как правило, во всем старался увидеть светлую сторону. А если таковой не было, освещал мрак своим оптимизмом. И потому как-то сказал Анане:

— Если твоя тюрьма — целая планета, то быть заключенным не так уж и плохо.

— Тюрьма есть тюрьма, — пожала плечами Анана.

У Кикахи имелся ключ, способный отпереть врата, ведущие в другие миры, и выпустить их из этой тихой заводи туда, где бурлила жизнь. Ключом этим служил рог Шамбаримена, старинный музыкальный инструмент, висевший в замшевой сумке на поясе у Кикахи. Скитаясь по этой планете, Кикаха уже тысячи раз трубил в рог, каждый раз он надеялся, что в ответ на семь изданных рогом нот невидимое «слабое» место в ткани «стен», разделяющих две вселенные, откроется и сделается видимым. Наверняка таких трещин на планете хватало, просто ему пока не довелось попасть в те районы, где они находились. Тем более каждый раз, когда он трубил в рог, трещина — выход из этой огромной тюрьмы — могла находиться всего в сотне ярдов, однако за пределами действия рога. Кикаха, сознавая это, чувствовал себя так, словно купил билет в тотализаторе на дерби, где шансы на выигрыш очень и очень невелики. Если б ему удалось найти врата, это означало, что удача повернулась к нему лицом.

Коренные жители планеты кое-что знали о вратах — или о том, что могло таковыми быть. По крайней мере, слухов о них ходило великое множество. Кикаха с Ананой отправлялись проверить их и преодолевали порой сотни миль, чтобы добраться до источников этих историй. Но пока путников ожидало лишь разочарование да новые слухи, заставлявшие их опять отправляться в долгий путь по новому следу. Однако сегодня Кикаха был уверен, что их усилия окажутся не напрасными.

Тропа вела на вершину горы, поросшей лесом. Многие из этих гигантских деревьев, на взгляд Кикахи, пахли, словно смесь капустного рассола с грушевым соком. Такой запах означал, что листья на кончиках ветвей скоро превратятся в существа, похожие на бабочек. Яркие «плоды» оторвутся от гниющих ветвей и будут парить в воздухе, пока не умрут. А потом, если их не склюют по пути птицы и если повезет приземлиться на плодородной почве, то через месяц из крошечных семян в телах этих «бабочек» прорастут молодые побеги.

Многочисленные чудеса помогали переносить вынужденное пребывание на этой планете. Но чем дольше оставались здесь Кикаха с Ананой, тем больше шансов напасть на их след появлялось у заклятого врага — Рыжего Орка. Кикаха также часто вспоминал и о своих друзьях, Вольфе и Хрисеиде, взятых в плен Рыжим Орком. Убил ли он их, или им все-таки удалось сбежать?

Кикаха, которого на Земле звали Пол Янус Финнеган, был высок, широкоплеч и мускулист. Но из-за крайне массивных ног с толстыми икрами он не выглядел высоким. Грубоватое, дотемна загорелое и обычно веселое лицо с резкими чертами обрамляли слегка вьющиеся длинные бронзово-рыжие волосы. А зелень его больших широко расставленных глаз напоминала весеннюю листву. Хотя выглядел Кикаха лет на двадцать пять, родился он на Земле семьдесят четыре года назад.

Мокасины из оленьей кожи, поясной ремень — и больше ничего из одежды. На поясе висели стальной нож и томагавк, а за спиной — небольшой рюкзак и колчан, полный стрел. Большой лук Кикаха постоянно держал в руке.

Анана Ослепительная — высокая, черноволосая, голубоглазая и тоже дотемна загорелая — старалась не отстать от своего спутника. Предками ее были люди, считавшие себя богами, и она действительно походила на богиню — правда, отнюдь не Венеру. Знаток античности, оценив ее стройные длинные ноги и худощавое тело, сравнил бы ее с Артемидой. Однако богини не потеют, а с Ананы градом лился пот. Что касается одежды и оружия, то она ничем не отличалась от своего возлюбленного, за исключением копья, которое предпочитала луку.

Кикаха молчал, предаваясь размышлениям о туземцах, направивших его по этой тропе. Они утверждали, что Дверь в Гробницу Спящего находится на вершине этой горы. Сами там никогда не бывали, так как Хранителю Двери полагалось приносить дары за ответы на вопросы. Но они имели сведения о ком-то, кому был известен тот, кто знал кого-то, посещавшего Хранителя.

Вероятно, и это путешествие обернется очередным разочарованием. Но они не могли позволить себе проигнорировать ни единого слуха или легенды.

Чуть больше полутора десятка лет назад Кикаха с Ананой покинули Лавалитовый мир. Приключения, пережитые ими на постоянно изменявшейся планете, порядком измотали их. Выбравшись наконец в Многоярусный мир, Кикаха с Ананой отдыхали несколько недель. А затем, восстановив силы, принялись за поиски и нашли врата, которые телепортировали их в ныне необитаемый дворец Вольфа. Величественное здание располагалось на вершине монолита, завершавшего Многоярусный мир.

Во дворце они обзавелись кое-каким оружием Владык, превосходившим любое земное, после чего активировали врата, через которые попали в прошлый раз в пещеру на склоне горы в Южной Калифорнии. Однако вместо Земли они оказались на одной из планет искусственной вселенной, в мире каквастамов. Врата оказались самой настоящей западней.

Кикаха не раз хвалился, что ни одна тюрьма или ловушка не смогут удержать его надолго. Теперь же, если бы эти слова вдруг обрели вещественность, ему пришлось бы проглотить их и, пожалуй, подавиться, поскольку на вкус они наверняка напоминали бы помет канюка, посыпанный древесным пеплом.

Вчера, пройдя две трети пути к вершине, они заночевали на склоне горы, а на рассвете вновь продолжили восхождение, так что теперь им уже полагалось приблизиться к вершине. Неожиданно Кикаха услышал доносившиеся сверху детские голоса. А некоторое время спустя путники ступили на край небольшого плато.

Деревня в центре плато мало чем отличалась от других окрестных деревень. Частокол опоясывал около сорока бревенчатых домов с коническими крышами. Посреди деревни возвышался храм — двухэтажное бревенчатое здание с круглой башней наверху, окруженное множеством деревянных идолов.

Если верить историям туземцев, то именно в этом храме следовало искать врата. Они подробно описывали сооружение из «божественного» металла: тонкие балки образовывали шестисторонний вход в мир богов или — здесь мнения разных рассказчиков расходились — демонов.

Туземцы также говорили, что боги — или демоны — пользовались этим выходом задолго до появления туземцев в мире каквастамов и ничто не помешает им делать это после того, как туземцев не станет.

Первым рассказал эту историю Кикахе Цаш — жрец, служивший некогда незначительному божеству, но ныне быстро набирающему значение и вес.

— Дверь в Иной Мир открыта, — изрек тогда Цаш. — Пройти через нее может любой. Но если он не скажет при этом волшебное слово, то окажется лишь по другую сторону двери и по-прежнему в нашем мире.

— И где именно находится эта дверь? — спросил Кикаха.

Цаш махнул рукой в западном направлении:

— Там.

Жест оказался достаточно неопределенным — поскольку Цаш находился в храме на вершине утеса, о который бились волны Восточного моря.

— Говорят, дверь находится в каком-то храме, который расположен на вершине горы, — продолжал он. — Впрочем, здесь все храмы строят на вершинах высоких холмов или гор.

— А сколько в этом краю храмов? — решил уточнить Кикаха.

— Лишь боги способны их счесть!

Жрец воздел четырехпалые руки к небу:

— Не проходи через ту дверь, даже если узнаешь волшебное слово, отворяющее ее! Ты можешь разбудить Спящего! Не делай этого! Иначе умрешь бесконечной смертью!

— А это еще что такое? — Кикаха недоуменно уставился на него.

— Не знаю и знать не хочу! — выкрикнул в ответ Цаш.

Кикаха задал еще несколько вопросов, но жрец погрузился в чтение молитв. Огромные глаза его закрылись, а губы под покрывавшей все лицо зеленой шерстью, бормотали какие-то слова.

Анана с Кикахой покинули храм и отправились на запад. И вот пятнадцать лет спустя, совершив восхождения на множество гор и холмов и обойдя стороной еще больше других, но всегда продвигаясь к Западному морю, они поднялись на очередную гору с храмом на вершине.

Кикаха почувствовал волнение. Он верил, что долгожданные врата находятся именно здесь. Несмотря на постоянные неудачи и последующие за ними разочарования, он позволял себе надеяться, что их поиски подошли к концу. Впрочем, «позволял себе» — не совсем удачное выражение. Кикаха не имел ни малейшей власти над своими приливами энтузиазма. Они накатывали и отступали по собственному произволу, а Кикаха служил им лишь проводником.

Анана, если даже и испытывала прилив надежды, то вида не подавала. Многие тысячелетия прожитой жизни сгладили всплески ее настроения, время обтесало ее душу, словно резец скульптора. Хотя любовь к Кикахе и совместные приключения в какой-то мере восстановили присущее ей прежде воодушевление.

— Они должны быть здесь! — . воскликнул Кикаха. — У меня предчувствие удачи!

Анана потрепала его по щеке.

— Всякий раз, когда мы покидаем очередной храм, шансы на успех увеличиваются. Если, конечно, на этой планете вообще есть врата.

Дети, игравшие возле частокола, с визгом помчались к ним навстречу, и Кикаха сделал вывод, что туземцев, должно быть, заблаговременно предупредили об их визите. Иначе дети с точно таким же визгом сейчас удрали бы от них. Толпа детишек окружила чужаков, прикасаясь к ним, оживленно болтая — наверное, они удивлялись двуногим существам. Спустя некоторое время ребятню разогнал отряд вооруженных мужчин. И тут же в воротах деревни появился жрец и махнул им длинным деревянным жезлом. На верхнем конце этой палки крутился на ветру алый пропеллер, а в середине древка был прикреплен желтый диск с несколькими священными символами. Позади жреца стояли двое младших жрецов, и каждый вертел над головой трещотку.

Туземцы игнорировали какую-либо одежду, предпочитая ей браслеты и кольца в ушах, носах и губах. Головы и лица их, за исключением подбородков, покрывал короткий зеленоватый мех. И все они были трехногими.

Ныне покойный Владыка Ололотон, который давным-давно создал их предков на своей биофабрике, отличался крайней жестокостью. Он сделал их трехногими просто в порядке эксперимента. А затем, убедившись, что его создания способны передвигаться, пусть даже неуклюже и медленно, Ололотон заселил ими эту планету. Сами туземцы никак себя не называли, поэтому Кикаха нарек их каквастамами в честь Каквастама — героя из романа Джонни Грюэлла «Мышонок Джонни и волшебная палка», которым Кикаха зачитывался в далеком детстве.

— Приветствую тебя, Кразб, Хранитель Двери и святейший жрец божества Афресста! — прокричал на местном диалекте Кикаха. — Меня зовут Кикаха, а мою подругу — Анана.

Передаваемая из уст в уста весть о странного вида двуногих и их поисках дошла до Кразба много месяцев назад. Однако протокол вынуждал его изображать полное неведение и задавать множество вопросов. Затем совету старейшин и шаманов следовало пригласить чужаков в здание совета, напоить их местным горячительным напитком и исподволь, слово за слово, выведать причину их появления здесь (как будто каквастамы этого не знали!), а также развлечь гостей танцами и пением.

Итак, жрец спросил Кикаху и Анану, что привело их сюда. Ответ повлек за собой множество дальнейших объяснений, и даже после этого Кразб все равно не понял. Как и все прочие туземцы, он ничего не знал ни о Владыках ни об искусственных «карманных» вселенных. Хотя Кикахе и не удалось все доходчиво объяснить Кразбу, он все же сумел ему внушить, что Кикаха с Ананой ищут дверь.

— ...нам довелось посетить больше пятисот храмов. Мы уже совсем отчаялись, и если и в вашем храме нет двери, то нам останется лишь махнуть рукой и прекратить поиски.

Сидевший на полу Кразб изящно поднялся на ноги, что для трехногого вообще-то совсем нелегко.

— Двуногие чужеземцы! — порадовал он их. — Ваши долгие поиски завершены! Дверь эта действительно находится в храме, и очень жаль, что вы пятнадцать лет назад не отправились сюда! Тогда вам бы удалось избежать лишних скитаний и тревог!

Кикаха открыл было рот, собираясь возразить на это несправедливое замечание. Но Анана коснулась ладонью его руки.

— Спокойно! — сказала она ему по-тоански. — Нам нужно его расположение. Что бы он там ни говорил, улыбайся и соглашайся.

Каквастам сжал губы и нахмурил то место, где под зеленой шерстью полагалось быть бровям.

— Поистине, дверь здесь! — молвил он. — Иначе с какой стати меня б называли Хранителем?

Кикаха не стал объяснять ему, что встречал уже двадцать жрецов, каждый из которых титуловал себя «Хранителем Двери». Тем не менее все их двери оказывались подделкой.

— Мы нисколько не сомневаемся в правдивости твоих слов, — заверил жреца Кикаха. — Нельзя ли дозволить нам, о Хранитель, взглянуть на сию дверь?

— Безусловно, можно, — разрешил жрец. — Однако вы ведь наверняка устали, покрылись потом и грязью и проголодались, пока взбирались к нам на гору. Боги рассердятся на нас, если мы не окажем вам того гостеприимства, какое дозволяют наши скудные запасы. Вас вымоют и накормят, а затем, если вы утомились, вас положат спать, чтобы вы проснулись свежими и бодрыми.

— Ваше радушие и внимание к нашим скромным особам потрясло нас, — Кикаха развел руками, якобы не в силах описать свои чувства.

— Тем не менее этого недостаточно, — продолжал настаивать Кразб. — Мы будем опозорены, если вы покинете нас и пойдете в другие деревни, где будете жаловаться на нашу скупость и негостеприимство.

Наступила ночь. Празднества продолжались при свете факелов. Кикаха и Анана из последних сил боролись с досадой и скукой. В конце концов, уже далеко за полночь, Кразб заплетающимся языком возвестил, что всем пора на боковую. Барабаны и дудки смолкли, и туземцы, пошатываясь, разбрелись по своим домам. Некто по имени Вигшаб проводил гостей до менее ветхой по сравнению с другими хижиной, где их ждала целая куча одеял, и заковылял прочь.

Убедившись, что Вигшаб скрылся из виду, Кикаха вышел наружу разведать обстановку. Изрядно набравшийся Кразб, очевидно, забыл выставить часовых. Не считая спящих вповалку на земле пьяных, поблизости не наблюдалось ни одного каквастама.

Кикаха сделал глубокий вдох. Ветерок нес достаточно прохлады, чтобы называться приятным. Большинство факелов туземцы унесли с собой, но четыре ярко горящих на стене храма давали достаточно света даже в такую безлунную ночь.

Из хижины вышла Анана. Как и Кикаха, она только пригубила чашу с местным горячительным напитком.

— Ты слышал, как Кразб что-то сказал о цене? — спросила она. — Прозвучало это довольно зловеще.