Чайлд широко улыбался, глядя на фотографию Род-дера.
— Что здесь веселого? — спросил Хипиш.
— Да нет, ничего.
— Вам не нравится Роддер?
Голос Вулли был спокойным, но Чайлд уловил в нем скрытую угрозу.
— Мне нравится телевизионный сериал по сценарию Роддера «Земля теней», и мне особенно нравится главная сюжетная линия сериала. Когда маленький человек смело противостоит коррупции, авторитаризму, конформизму, даже властям, — я люблю такие фильмы. Каждый раз, когда я читаю в газетах заметки о Роддере, его всегда характеризуют как человека честного, цельного, истинного нонконформиста.
Чайлд было остановился, но неожиданно для самого себя продолжил:
— Однако я знаю одного парня…
К чему говорить Хипишу, что этим парнем был Еремейа?
— Этот парень был на вечеринке, где собрались в основном люди от фантастики. Он стоял неподалеку от группы писателей-фантастов. Среди них был сам Брейлей Бредбургер. Вы ведь слышали о нем?
Хипиш кивнул.
— Мой любимый писатель — после Роддера, Льюиса и Блоха.
— Так вот, — продолжал Чайлд, — мой приятель слышал, как один из писателей, я забыл его имя, жаловался, что Роддер украл у него журнальную публикацию — какой-то рассказ. Просто его перепечатал, изменив название и несколько деталей, и запихнул под Бог знает какой иностранной — греческой, что ли — фамилией в одну из своих антологий. Бредбургер на это сказал, что это еще, мол, мелочи, что Роддер, мол, украл у него три рассказа, приписав авторство себе. Бредбургер дважды припирал Роддера к стенке, доказывая свое авторство. Роддер признал его правоту и выплатил гонорар. Оправдывался он тем, что, поскольку на три четверти антология составлена из рассказов Роддера, при подписании верстки случайно, к своему огорчению, он подписался под рассказами и Бредбургера. Бредбургер добавил, что за третий рассказ он денег так и не получил и что то ли ему придется снова гоняться за Роддером, то ли подавать на него в суд за плагиат.
А третий из стоящих тут же писателей посоветовал первому встать в конец длинной очереди, если он собирается судиться с Роддером.
Вот такой кристально честный человек получается наш Нимминг Роддер.
Чайлд замолчал, удивляясь самому себе: зачем он все это вывалил. Ему вовсе не хотелось ссориться с Вулли, ведь он собирается просить его об одолжении, если тот согласится ему помочь. С другой стороны, он сам вот-вот готов был взорваться. Слишком часто ему приходилось встречать пользующихся незаслуженной славой проходимцев. Впрочем, и без этого дома, его странного хозяина и проходимца Роддера у него было немало причин для раздражения— смог, смерть Колбена, ссора с Сибил — все это основательно потрепало ему нервы.
Вулли отводил глаза, словно боялся, что они вспыхнут вдруг нечеловеческим светом. Шея у него дергалась, кончики усов отвисли под тяжестью невидимых гирь, привязанных к их концам. Ноздри трепетали — совсем как кузнечные мехи. Его бледное лицо покраснело, руки сжались в кулаки. Чайлд ждал, а молчание все затягивалось. Если Хипиш разозлится, то Чайлд не получит доступа к документам.
— Ну! — с нажимом произнес Хипиш.
Он вздернул голову и кисло, но при этом как-то хищно улыбнулся Его пальцы судорожно сжались, будто он хватал невидимого врага за горло.
— Ну! — В ровном голосе Чайлду, кроме угрозы, послышалось что-то вроде горького стона.
— Ну! — ответил ему тем же Чайлд, сделал шаг вперед и, не дожидаясь ответа Хипиша, продолжал: — Мне бы хотелось посмотреть подшивки газет, если это возможно.
— Да? Ах да, конечно. Они наверху, я провожу вас. Они вернулись в дом. Прежде чем покинуть гараж, Хипиш сунул портрет Роддера под мышку и забрал его с собой в дом. Чайлд было удивился: что делает в гараже портрет любимого писателя хозяина, но, еще раз осмотревшись в комнатах, заметил, что в доме нет недостатка в изображениях Роддера. Фотографий его тут было множество, были и карандашные и масляные портреты, как и вставленные в рамки вырезки из журналов и газет с портретами Роддера Детектив понял, что у Хипиша этих портретов было в избытке, поэтому он и хранил один в гараже. Но теперь, чтобы на такой странный болезненный манер осадить гостя, поставить его на место, выказав ему свое презрение, Вулли демонстративно нес эту огромную фотографию в дом.
Следуя по пятам за Хипишем, Чайлд про себя усмехнулся. Они снова миновали кухню, холл и повернули направо к узкой лестнице, ведущей на второй этаж. Стены вдоль этой лестницы были усеяны небрежно развешенными портретами монстра Франкенштейна и Дракулы; к немалому своему удивлению, Чайлд среди них обнаружил оригиналы полотен Ханнеса Бока и Вирджила Фин-нлея. Были здесь и другие монстры — иллюстрации к неизвестным Чайлду романам. Все они скособочились под разнообразными углами — будто могильные камни на давно заброшенном кладбище. Они прошли маленький холл и попали в комнату, стены которой были украшены фотографиями, плакатами, увеличенными кинокадрами в причудливых деревянных рамках. Тут же на поставцах разместились макеты старинных замков, на столиках лежали альбомы фотографий и газетные вырезки, вставленные в планшетные рамки: их можно было листать, как страницы книги.
В любое другое время Чайлд с удовольствием задержался бы возле какого-нибудь поставца или столика, чтобы поближе рассмотреть их содержимое. Повздыхав над предметами, вызывающими в нем особую ностальгию, Хипиш махнул рукой, когда Чайлд напомнил ему о газетных вырезках Он нырнул в огромный чулан, вдоль стен которого стояли книжные полки, заставленные пыльными альбомами; некоторые из них местами были покрыты плесенью.
Надо что-то с этим делать, пока еще не поздно. Некоторые материалы здесь уникальны, есть очень ценные и просто бесценные.
Он все еще, держал под мышкой портрет Роддера. Теперь пришел черед вздыхать Чайлду, когда детектив увидел груды бумаг, которые ему предстояло просмотреть Он уселся на стул, положил ногу на ногу и начал перелистывать хрупкие, пожелтевшие от времени альбомные страницы с наклеенными на них газетными вырезками. Хипиш немного подождал, глядя на Чайлда, затем извинился, сославшись на срочное дело.
— Если что-нибудь понадобится, только покричите — приду.
Чайлд поднял взгляд и, грустно улыбнувшись, сказал, что не хочет надоедать больше необходимого. Хипиш ушел, но оставил за собой печальную, оскорбленную в лучших чувствах эктоплазму с примесью легкого презрения.
Альбомы с вырезками шли под тематическими названиями: «Вампиры в кино»; «Оборотни в Америке, 1865— 1900»; «Пенсильванские ведьмы, 1880—1965»; «Вампиры и привидения в фольклоре Южной Калифорнии, 1910— 1967» и тому подобное. Груда бумаги вызывала тоску тем большую, что Чайлд не знал в точности, что именно он ищет.
Чайлд просмотрел тридцать два альбома, прежде чем обнаружил то, зачем сюда пришел. Просто почему-то у него вдруг учащенно забилось сердце — он наткнулся на пожелтевшую газетную статью.
Заметка из «Лос-Анджелес тайме» от 1 мая 1958 г была посвящена домам в пригородах Лос-Анджелеса, пользующихся дурной славой «домов с привидениями» Несколько обширных абзацев в этой статье отводились дому, расположенному в Беверли-Хиллз, в котором обитало не только привидение, но и вампир.
Имелась и сделанная с воздуха фотография Тролинг-Хаус. Как утверждала статья, этот особняк с земли не просматривается. Сам дом находится на невысоком холме в центре огороженного стеной большого поместья. Немалая, даже по меркам Южной Калифорнии, территория усадьбы настолько заросла лесом, что из-за высоченной стены сам дом не был виден. Штатному фотографу газеты не удалось сделать ни одного снимка этого дома в 1948 году, когда владелец Тролинг-Хауса неожиданно привлек к себе внимание прессы. Не удалось договориться о съемках дома и в 1958-м, когда была опубликована сама статья, посвященная событиям десятилетней давности. Иллюстрацией к статье служил карандашный портрет «вампира» — барона Игеску, — нарисованный по памяти художником, видевшим однажды барона на благотворительном балу. Оказывается, барона видели лишь немногие, хотя он временами посещал благотворительные вечера, а однажды присутствовал даже на митинге протеста против повышения налогов налогоплательщиков Беверли-Хиллз.
Поместье получило свое название «Тролинг-Хаус» в честь дяди нынешнего владельца. Дядя, также Игеску, эмигрировав из Румынии в Англию в 1887 году, пробыл там год и в 1889-м отправился в Америку. Став гражданином Соединенных Штатов, Игеску сменил свое румынское имя на менее приметное — Тролинг. Зачем он это сделал, никто не знал.
Со всех сторон поместье окружала высокая кирпичная стена, по верху которой между острыми стальными рогатками была натянута колючая проволока. В 1900 году поместье подверглось перестройке — естественно, в поздне-викторианском стиле. До этого на месте его стояла старинная усадьба, построенная, разумеется в испанском духе, эксцентричным (а по мнению некоторых, просто сумасшедшим) доном Педро дель Осоройо в сельской глуши, спустя столетие превратившейся в центр Беверли-Хиллз. Сведений о дель Осоройо было немного: жил он затворником, а откуда происходило его состояние, было уж и вовсе неизвестно. Его жена приехала из Испании (это было в те времена, когда Калифорния еще была испанской колонией)
Если верить слухам, то она происходила из старинного кастильского рода.
Нынешний владелец, Игеску, оказался в центре внимания в 1938 году, когда попал в автокатастрофу. Не проявлявший признаков жизни, пострадавший был доставлен в госпиталь. Слушание дела о его смерти было назначено на следующий день. Вечером, когда патологоанатом попытался произвести вскрытие, Игеску при первом же прикосновении скальпеля неожиданно сел на препарационном столе. Эта история получила широкую огласку, поскольку один из газетчиков в шутку предположил, что Игеску — вампир. Свое предположение журналист основывал на следующих фактах: (1) никто и никогда не видел Игеску днем; (2) он был родом из Трансиль-вании; (3) барон происходил из старинного аристократического рода, веками жившего в замке (теперь заброшенном) на вершине крутого холма; (4) он отправил гроб с телом своего дядюшки на родину, чтобы того похоронили в фамильном склепе, но в дороге гроб бесследно исчез; (5) он жил в старинном особняке, известном тем, что там обитал призрак Долорес дель Осоройо.
Долорес была дочерью дона Педро. Она умерла или покончила с собой от тоски. Ее возлюбленным был один норвежский капитан, который познакомился с Долорес на балу у губернатора — это был один из тех редких случаев, когда дочь дона Педро появлялась в городе. Потеряв голову от любви, капитан забросил свои дела и корабль, часть его матросов разбежалась, часть за пьянство оказалась в местной тюрьме.
Капитан Ларе Ульф Ларсон посватался к Долорес, но старый дон сурово отказал ему от дома Однако капитану удалось проникнуть в дом старика, и, согласно легенде, ухаживания его были столь успешны, что он уговорил девушку бежать с ним на следующей неделе. Однако ночью, назначенной для побега, капитан пропал. Поговаривали, что дон Педро, убив соблазнителя дочери, закопал его тело где-то в поместье. Другие утверждали, что тело капитана было выброшено в море.
Долорес умерла через несколько недель после исчезновения капитана. Ее отец после похорон отправился на охоту, с которой так и не вернулся Посланные на его поиски экспедиции вернулись ни с чем Говорили, что его забрал Дьявол.
Последующие владельцы дома утверждали, что видели иногда Долорес в доме и на лужайке перед ним. Призрак черноволосой бледной девушки с ярко-красными губами был неизменно облачен в строгое черное платье по моде 1800-х годов. Ее видели нечасто, но каждое ее появление вызывало столь сильный ужас, что заставляло съезжать многочисленных владельцев и арендаторов К тому времени когда поместье купил дядюшка Игеску, старая усадьба пришла в полное запустение, от первоначального дома сохранились только две комнаты. Вместо того чтобы снести строение, новый владелец включил сохранившиеся комнаты в состав нового дома.
Несмотря на интерес, возникший к последнему владельцу поместья, результаты газетного расследования оказались на удивление бесцветными. Нынешний Игеску унаследовал от своего дядюшки сеть бакалейных магазинчиков и небольшое экспортное предприятие. Ему — или его управляющим — удалось расширить дело, превратив магазины в сеть современных супермаркетов.
Однако Чайлда заинтересовал призрак. Неизвестно, видел ли кто-либо его в последнее время, поскольку Игеску ни разу о нем не упоминал. Последнее явление Долорес датировалось 1878 годом, когда очередные владельцы по фамилии Редес были вынуждены покинуть дом.
На опубликованном в газете карандашном наброске у Игеску было удлиненное худое лицо с высоким лбом и выступающими скулами. С рисунка на детектива сумрачно глянули большие глаза под тонкими изогнутыми бровями Барон носил пышные, спускающиеся вниз, славянского типа усы.
Вернулся Хипиш, и Чайлд, повернув рисунок так, чтобы хозяин мог его видеть, спросил:
— Этот человек едва ли похож на вампира, правда? Он скорее похож на продавца из супермаркета.
Хипиш вытянул шею и прищурился:
— Конечно же, он не похож на Белу Лугози, но у Дракулы из романа Брэма Стокера были как раз такие усы, — он усмехнулся — Я несколько раз пытался познакомиться с Игеску, но мне не удалось прорваться через его секретаршу Очень вежливо и твердо она мне отказала, не соглашалась даже передать ему мою просьбу, поскольку барон-де не хочет, чтобы его беспокоили по пустякам. — Если судить по тону Хипиша, мелочным ему представлялось поведение самого барона.
— У вас есть его телефон?
— Да, но мне стоило немалого труда заполучить его, номер не зарегистрирован в телефонной книге.
— Ну, вы же ничем не обязаны барону и не давали обещания молчать о нем Если мне удастся найти что-нибудь, что вас заинтересует, я сообщу вам об этом. Как вам мое предложение? Как-никак я у вас в долгу. Может, мне удастся выкопать что-нибудь для вашей коллекции.
— Хорошо, сейчас поищу, — несколько оттаяв, пообещал Хипиш, — но скорее всего он давно сменился.
Он провел Чайлда вниз, и, пока Чайлд ждал под полкой с масками монстра Франкенштейна, Обнаженного Мозга и других чудовищ из (заслуженно) забытых кинокартин, Хипиш канул в тусклом коридоре, затянутом крепившейся к полу и потолку пластиковой паутиной. Затем он вынырнул из тени с черной записной книжкой в руке. Переписав адрес и телефон в собственную черную записную книжку, Чайлд попросил разрешения позвонить. Он набрал номер и, как того и ожидал, услышал короткие гудки. Он попробовал дозвониться в полицейское управление, но и эта линия была занята. Попробовал набрать собственный номер, раздались гудки, затем шипение. Наконец из чистого упрямства он снова набрал номер Игеску. На этот раз судьба решила его вознаградить или произошло невероятное совпадение, — из тех, что кажутся невероятными в книгах, но нередко случаются в реальной жизни, — номер ответил.
— Алло? — раздраженно произнес женский голос. — Так линия больше не занята! Что случилось?
— Могу я говорить с бароном Игеску? — вежливо спросил Чайлд.
— Кто это?
— Это дом барона Игеску?
— Нет! Кто это говорит?
— Геральд Уилстон, — ответил Чайлд, назвав заранее подготовленное имя. — Могу я узнать, с кем я разговариваю?
— Немедленно повесьте трубку, а не то я вызову полицию! — выкрикнула женщина и сама бросила трубку.
— Сомневаюсь, что это была секретарь Игеску, — сказал Чайлд в ответ на невысказанный вопрос Хипиша.
Без особой надежды на успех он набрал телефон справочной. К его удивлению, сразу же раздался голос знакомой телефонистки.
— Что стряслось, Линда? Связь наладили?
— Понятия не имею, что происходит. Скорее уж это похоже на мертвое пятно внутри тайфуна. Одно могу сказать — это ненадолго, так что поторопись.
Чайлд быстро протараторил, что ему нужно, и через несколько секунд уже имел не зарегистрированный в телефонной книге новый номер барона.
— Сегодня, еще до вечера, закину тебе в почтовый ящик обычное. Благодарю тебя, Линда, о прекраснейшая из прекрасных!
— Если смог не прекратится, я не смогу сегодня добраться домой, чтобы его получить. К тому же у почтальонов работы невпроворот, так что можешь не спешить с этим.
Детектив повесил трубку. Хипиш, который из вежливости удалился из комнаты, но не настолько далеко, чтобы не слышать разговора, вопросительно поднял брови.
Чайлд не считал нужным оправдываться, однако, поскольку он воспользовался телефоном Вулли, пояснил:
— Силам добра иногда приходится прибегать к не совсем законным методам в борьбе со злом. Мне удалось узнать новый номер барона. За такие услуги обычно я плачу десятку, но в данном случае, с учетом инфляции, это обойдется мне в двадцать долларов. Впрочем, возможно, на этот раз я трачу деньги впустую.
Хипиш только фыркнул. Чайлд направился к выходу, у него не было больше сил оставаться в этом мрачном месте, полном застывших в угрожающих позах монстров и их парализованных от ужаса жертв.
Уже когда он благодарил в дверях хозяина за помощь, Чайлду неожиданно стало стыдно. Хобби — или, правильнее было бы сказать, страсть — этого странного человека было безобидным, даже забавным и терапевтически очистительным для миллионов детей и взрослых, не переставших быть детьми. Хотя сам дом представлял собой зримое воплощение архетипического ужаса в изощренном голливудском исполнении, эффект от всего этого оказывался обратным Там, где ужасов скапливается слишком много, они становятся смешны.
К тому же этот человек сделал все, что было в его силах, чтобы помочь Чайлду.
Он тепло поблагодарил Хипиша и пожал ему руку. Очевидно, Хипиш почувствовал перемену в своем госте, потому что, широко улыбнувшись, горячо пригласил Чайлда заходить к нему еще — в любое время.
Дверь за ними захлопнулась, но, вопреки ожиданиям, Чайлда и Еремейю не окутало облако удушающего смога. Небо было голубым, светило солнце и дул приятный ветерок Схватившись за руки, приятели выкинули пару коленец развеселой джиги, после чего оба весело расхохотались.
Только теперь Чайлд осознал, до какой же глубокой депрессии довели его смог и события последних дней. Теперь глаза его не слезились, он дышал чистым воздухом. Прогулка обратно домой была, пожалуй, самой приятной прогулкой в его жизни, хотя самой лучшей оставалась все же их первая прогулка с Сибил, когда он еще ухаживал за ней Во двориках и на улицах было на удивление много людей, все высыпали насладиться чистым воздухом и солнцем Оказалось, из города бежало гораздо меньше жителей, чем считала пресса, власти да и сам Чайлд.
Автомашины появлялись на улицах редко На горизонте, загораживая горы, как гигантские башни, колыхались, меняя очертания, серо-зеленые облака.
Пасадена, Глендал и другие городки дальше от моря еще оставались во власти смога.
Он простился с Еремейей, который двинулся по направлению к госпиталю Горы Синай.
Ветерок утих, воздух опять стал неподвижным, как дохлая медуза. На западе разгоралось алое зарево, а на город опустилась зловещая тишина.
Ощущение счастья не оставило Чайлда, даже когда он входил в свой дом. Телефонная линия вновь оказалась занятой, но потом ему удалось дозвониться по новому номеру барона. На другом конце провода трубку не брали, судя по его наручным часам, минут пять. Наконец послышался приятный низкий женский голос:
— Магда Холиани, секретарь мистера Игеску, слушает — Она особо подчеркнула слово «мистер». — Нет, мистер Игеску не сможет поговорить с вами. Мистер Игеску ни с кем не встречается без предварительной договоренности. Нет, мистер Игеску не согласится на интервью, мистер Геральд Уилстон, не имеет значения, что вы приехали издалека Мистер Игеску не дает интервью Если мистера Уилстона интересует эта глупая история о вампирах и призраках из «Тайме», то лучше ее забыть. Каким образом мистер Уилстон узнал этот номер, ведь он не зарегистрирован?
На последний вопрос Чайлд не ответил. Он попросил передать его просьбу о встрече барону.
Секретарь пообещала, что передаст его просьбу при первой же возможности и сообщит о решении Чайлд оставил свой номер телефона — сказав, что остановился у друзей, — и попросил позвонить ему, если Игеску согласится на встречу.
Чайлд подъехал к супермаркету как раз к открытию. Судя по всему, управляющий оставался на территории магазина, а пара продавщиц и парень из винного отдела просто жили неподалеку. Автомобильная стоянка заполнялась машинами, многие пришли пешком. Чайлд порадовался своей предусмотрительности, поскольку полки в супермаркете начинали уже пустеть. Нагрузив тележку консервными банками, детектив прибавил к ним пару пачек порошкового молока, потом, подумав, вернулся за пятигаллоновой бутылью дистиллированной воды.
На обратном пути его обогнали две машины «скорой помощи». Да, сотрудникам госпиталя не придется жаловаться на безделье.
Выезжая со стоянки, Чайлд подумал, что было бы неплохо обследовать усадьбу Игеску.
Хотя у него не имелось никаких улик, указывающих на причастность барона к исчезновению Колбена, Чайлду все равно пока нечем было заняться. Остаток дня он мог провести по своему усмотрению. Завтра, когда город начнет возвращаться к обычной жизни, он займется солидной оплачиваемой работой, буде такая появится. А такая не может не появиться. Слишком много людей пропало в клубах смога.