Это случилось много лет назад. Изрядно набравшись, Питер привел женщину в пустой католический храм и уложил ее на алтарь. Она была еврейкой и яростно ненавидела католицизм (в бостонской школе мальчишки, польские католики, поколачивали ее только за то, что она — еврейка). Питер был так пьян, что согласился на эту эскападу. Мысль осквернить церковь пришлась ему по душе, хотя уже на следующий день он горько сожалел о своей выходке. Он ни за что не пошел бы в пресвитерианский храм, казавшийся ему нищенским и тоскливым, — там и самому Богу приткнуться негде. То ли дело католический костел, где все восхваляет Его могущество! Так почему бы не осквернить это место, где Он якобы присутствует?

После церкви они с Саррой решили добавить и направились в меблированные номера огромного дома — на улице, название которой он так и не мог припомнить. Это был богатый район с громадными, безвкусными особняками. Здесь жили состоятельные старики, вдовы и пожилые пары. Из-за плотно закрытых дверей не доносилось ни звука. Когда они уходили оттуда, на площадке третьего этажа Сарра встала перед ним на колени. В этот момент распахнулась дверь, из-за которой выглянула какая-то старуха. Увидев их, она вскрикнула и в панике скрылась; раздался щелчок замка, потом — грохот засова. Они с хохотом выскочили на улицу. Позже Питер с ужасом представил себе, что старуха могла вызвать полицию; его ожидали публичный позор, потеря места в «Дженерал Электрик», скандалы в семье… А если у пожилой леди случился сердечный приступ? Он начал судорожно просматривать колонку некрологов, но не обнаружил никого, кто умер бы ночью на этой улице. Странно! Сарра, жившая напротив, говорила, что стоит ей выглянуть в окно, она обязательно увидит похоронную процессию.

Он твердо сказал себе, что тридцатишестилетнему мужчине не подобает пускаться в такие авантюры. Все, баста! Шалостям конец! Прошли годы, и теперь он лишь посмеивался, вспоминая этот случай.

Став в юности атеистом, Фригейт, однако, не избавился от разъедающих душу сомнений. В девятнадцать лет он повстречал Боба Олвуда, парня из религиозной семьи, тоже пришедшего к безбожию. Родители Боба умерли от рака. Потрясение, вызванное их смертью, склонило его к мыслям о бессмертии. Он не мог представить, что отец и мать ушли навсегда, что он больше их не увидит. Боб стал посещать религиозные собрания и вновь обратился к вере.

В те годы Питер и Боб встречались довольно часто и не раз беседовали о религии, обсуждая достоверность библейских событий. Однажды Боб уговорил Пита пойти на собрание, где выступал с проповедью преподобный Роберт Рэнсом. Там, к своему собственному изумлению, молодой Фригейт ощутил глубокое волнение; он даже опустился перед пастором на колени, признавая Христа своим Господом.

Правда, через месяц от его благочестия ничего не осталось. По выражению Олвуда он «впал в ересь» и «лишился благодати». Питер уверял Боба, что от неистовства веры его оттолкнула детская религиозная раздвоенность и излишняя эмоциональность новообращенных. Олвуд же продолжал убеждать его «бороться за спасение своей души».

Когда Питеру исполнилось шестьдесят, никого из его соучеников и друзей юности уже не было в живых, да он и сам прихварывал. Смерть была не за горами. В юности он часто обращался мыслью к судьбам миллиардов людей, живших до него, — они рождались, страдали, любили, смеялись, плакали, умирали. И те, что будут жить потом, тоже уйдут в небытие — вместе со своей скорбью, ненавистью, любовью… А с гибелью Земли все станут прахом — да, собственно, и праха не останется.

Тогда к чему все, что было, есть и будет? Если нет бессмертия, жизнь лишена смысла. Существовали люди, утверждавшие, что сама жизнь является оправданием жизни — в этом ее единственный смысл. Питеру подобные мысли казались глупым самообманом.

Неужели у человечества нет другой альтернативы, кроме загробного мира? Неужели люди — только безвольные, лицемерные, себялюбивые бедолаги? Впрочем, и звери тоже… Он не встретил ни одного человека, прожившего без греха, хотя и допускал их существование; несомненно, им надлежит получить бессмертие. Но Питер не верил тем, кого традиция и общество увенчали нимбом святости.

К примеру, святой Августин. Все, что он сделал — это выдавил из себя одно-единственное: «Покайтесь мне!» Вопиющее себялюбие и самообман!

Святой Франциск, по-видимому, прожил действительно безгрешную жизнь, но был явным психопатом — целовал прокаженных лишь для того, чтобы продемонстрировать самоуничижение.

Значит, как говаривала жена Питера, нет на Земле совершенства.

Да, был еще Иисус. Но его безгрешность тоже сомнительна. Из Нового Завета следует, что именно он положил конец спасению евреев, за что они и предали его. Поэтому святой Павел счел израильтян недостойными религии, прошедшей сквозь муки и страдания, и обратил свою проповедь к другим народам. Христианство, которое следовало бы назвать «павелизмом», распространилось по всему миру. Но в те времена половое воздержание считалось извращением; значит, и Иисус, и Павел стали по законам своего века сексуальными извращенцами, ренегатами.

Правда, всегда существовали люди, не обладающие достаточной сексуальной энергией. Может быть, к ним относились Иисус и Павел? Или же они сублимировали свою половую потенцию в нечто более значительное — в стремление обратить души людей к Истине?

Весьма вероятно, что святую жизнь прожил Будда. Судьба даровала ему все — трон, богатство, могущество, любимую женщину, детей. Но в странствиях по Индии ему открылись несчастье и бесправие бедноты, неизбежность голодной смерти. Так он достиг Истины. Он основал буддизм, но индусы, народ, которому он хотел помочь, отвергли его. Подобно Павлу, который понес учение Иисуса в чужие земли и насаждал его среди чужих племен, последователи Будды тоже ушли к другим, покинув свой народ-страдалец.

Учения Иисуса и Будды начали вырождаться, когда тела их основателей еще не остыли в могилах. Орден святого Франциска стал разлагаться до того, как разложилось его тело.