Пленников связали по рукам и ногам и затолкали в пустую комнату, за окном которой открывалась воздушная бездна. При помощи странного зверька, висящего на стене в каюте Фирш, им удалось опустить дверную перегородку, так что узники не могли вырваться. Чтобы ведьма не выпрыгнула в окно, ее поместили в отдельном глухом чулане, где Слуш предварительно пробил дырку для притока воздуха.

Хузисст любовался болтающимся у него на шее Изумрудом предвидения.

Все, кроме арчкерри, высказались за то, чтобы немедленно пробить газовый пузырь корабля, но Слуш был против. — Это слишком опасно, — сказал он и предложил всем подняться на палубу.

— Видите вон ту гору на горизонте? — указал он вдаль. — Обратите внимание, как быстро она движется относительно нас. Мы летим с огромной скоростью, не меньше ста миль в укромихтаншух.

— Что? — сказал Дейв.

Слуш издал последовательность гудков, соответствующих звукам языка Ваны, но ей это слово тоже не было знакомо.

Тогда арчкерри принялся объяснять:

— Укромихтаншух, также известный как «час», является мерой времени. Земля совершает полный оборот вокруг оси за сто сорок два целых и восемь десятых укромихтаншуха. Время сна наступает приблизительно каждые тринадцать часов. В первобытные времена один оборот Земли занимал ровно двадцать четыре укромихтаншуха. Однажды случилось так, что Земля вовсе перестала вращаться, но вскоре Древние вновь раскрутили ее с прежней скоростью.

Никто не понял из его объяснений ни слова.

— Дело в том, что у вас практически отсутствует чувство времени. В этом, конечно, нет вашей вины… Просто вы дети примитивной культуры.

Его слова задели Дейва. — Это у тебя нет чувства времени, а у нас есть! — в сердцах воскликнул он.

— Ошибочное замечание. Точнее было бы сказать, что у меня отсутствует чувство спешки. Впрочем, и его мне в последнее время удалось развить благодаря постоянному общению с вами. При виде таких успехов мои собратья были бы поражены. В последнее время я даже склоняюсь к мысли, что подобную черту характера следовало бы привить всем арчкерри. Рискну предположить, что именно из-за ее отсутствия наш народ так малочислен по сравнению с прочими сапиенсами.

Он закрыл глаза, но вскоре вновь распахнул их.

— Хорошо, попробую выразить свою мысль иначе. Помните, как мы летели на таракорме и нас выбросило за борт? Тогда наш корабль двигался со скоростью около пятидесяти миль в укромихтаншух, а сейчас мы мчимся вдвое быстрее. Если мы пробьем газовый пузырь, это приведет к катастрофе. Таракорм, вероятно, уцелеет при крушении, но нас, фигурально выражаясь, расплющит в лепешку. Поэтому сейчас не стоит ничего предпринимать.

— Но буря может длиться еще очень долго! — вскричала Вана. — Если не приземлиться прямо сейчас, нас унесет за тысячу миль от дома!

— Более вероятная оценка — за три тысячи миль, — сказал Слуш. — Возможно, за шесть. Но не исключено, что и за десять. Кто знает?

От его слов все ужаснулись. По щекам Дейва и Ваны покатились слезы, и даже йотль едва не разрыдался. Видя, что хозяева чем-то расстроены, пес принялся скулить, а Эджип — нервно облизываться. Возможно, зверей напугала приближающаяся гроза.

Вскоре буря усилилась, и им пришлось укрыться от оглушительных раскатов грома и слепящих молний на нижней палубе. Дейву не терпелось побеседовать с ведьмой, но на корабле стоял такой грохот, что разговаривать было невозможно. Каждый раз, когда поблизости ударяла молния, он вздрагивал и подпрыгивал. Конечно, допрашивать пленных следовало в более спокойной обстановке.

Фантазия живо рисовала Дейву, как он наконец отнимет у ведьмы похищенное яйцо души. Как приятно будет снова ощутить его тяжесть на ладони, погладить, прижать к груди, поцеловать! Погрузившись в красочные мечты, юноша постепенно успокоился; гром с молнией уже не так пугали его. Неприязнь к ведьме с каждым часом усиливалась. Как только закончится гроза, он заставит ее говорить, даже если придется вытянуть все жилы из ее тела!

Путники пережидали бурю в закрытой каюте, в безопасности от молний. Дейв сидел на корточках, прислонившись спиной к стене. Одной рукой он обнимал прижавшегося к нему пса. Вана рядом гладила кошку.

Слуш стоял в углу, прикрыв глаза. Невозможно было сказать, спит он или размышляет о высоких материях, непонятных человеку. Йотль, как и люди, пребывал в нервном состоянии, но ему некого было обнять или погладить, поэтому он скорчился в углу, прижав колени к груди, обхватив их руками и опустив голову. Когда молния ударяла совсем близко, он поднимал голову и с недоуменным видом оглядывался, словно младенец в утробе матери, услышавший зов внешнего мира.

Несколько раз юноше удавалось задремать, но всякий раз его сон нарушала ослепительная вспышка и невыносимый грохот. Время от времени он заставлял себя поесть. В качестве туалета все они использовали чулан, в котором сидела ведьма. Это Дейв придумал специально, чтобы сломить ее волю. Пленникам давали воду, но не кормили, чтобы те ослабли от голода и охотнее отвечали на вопросы. Ночных горшков им тоже не предлагали — пусть валяются в собственных испражнениях!

Гроза длилась невыносимо долго, но наконец черный гром и белые молнии затихли.

Выйдя на палубу и оглядевшись, друзья обнаружили, что ветер почти не ослаб. Сейчас они пролетали над горной местностью, и таракорм то падал к самой земле в нисходящих потоках воздуха, то набирал высоту так стремительно, что пассажиры валились с ног. Они вернулись в каюту, и мучительное ожидание потянулось вновь.

Слуш постоянно порывался рассказать, что с ними может случиться во время полета.

— Если мы попадем в особо сильный нисходящий поток, то разобьемся об скалы. А восходящий поток может унести нас на такую высоту, что мы потеряем сознание и умрем от нехватки кислорода. Кроме того, корабль в любой момент может врезаться в гору.

Он искренне не мог понять, почему ему все время кричат «Замолчи!»

— Игнорировать реальные факты лишь по той причине, что они вам неприятны — это поведение маленького ребенка. Но я готов уступить вашим просьбам. Если не хотите, чтобы я рассказал про горы, я умолкаю.

— Очень хорошо, — сказал Дейв. — А что за горы?

— Я знал, что людское любопытство сильнее страха! Что касается гор, то они являются частью огромного хребта, тянущегося от океана до океана и делящего наш континент на две части. Чтобы вернуться домой, нам придется преодолеть этот хребет, что практически невозможно. Но мы можем соорудить лодку и двинуться вдоль берега. Впрочем, и этот путь сопряжен со своими опасностями. Мы можем столкнуться с цунами, гигантскими хищными рыбами, морскими животными и враждебно настроенными сапиенсами. Пожалуй, лучше все-таки двигаться по суше, хоть это и долгий путь. С другой стороны, в горах нас ждут землетрясения, оползни, глубокие расщелины и прочие природные опасности.

— Замолчи! — закричали все хором.

Наконец горы остались за кормой, и корабль перестало трясти.

Ветер заметно ослаб, по оценке Слуша — вдвое. Светлая полоска над горизонтом стала немного шире.

— Теперь я вижу, что существенно недооценил скорость ветра, — сказал Слуш. — Временами она доходила до ста пятидесяти или даже двухсот миль в час. Как бы то ни было, приземляться еще слишком опасно. Но не следует забывать, что таракорм уже восемь ночей не получал еды и начинает терять летучесть. Со временем корабль опустится на землю, хотим мы того или нет.

— Зря мы сбросили трупы за борт, — покачал головой Дейв. — Надо было скормить их таракорму.

К этому времени вонь испражнений и немытых тел стала невыносима, и пленников пришлось по двое выпускать мыться. На борту имелся запас чистой воды, кроме того, в дождь они выставляли на палубу пустые кувшины и миски. Еды в кладовых тоже хватало, но пленных кормили очень скудно.

Только на десятую ночь ветер достаточно ослаб. За это время друзья тщательно обыскали все помещения на таракорме и даже залезли на каждую мачту, но нигде не могли найти свои яйца душ и кристалл арчкерри. Настало время задавать вопросы.

Вначале они допросили всех рабов, хотя те вряд ли могли знать, где ведьма прячет свои ценности.

Фирш и ее дети присутствовали на каждом допросе и могли видеть — а ведьма слышать — что им вскоре предстоит. Рабов пока не подвергали пыткам, поскольку в этом не было смысла, но Дейв красочно расписывал, что он намерен с ними сделать, если те немедленно не выдадут все тайны.

Рабы, как и ожидалось, не имели ни малейшего представления, где Фирш спрятала похищенные яйца. Даже когда Дейв грозился выбросить всех за борт, они продолжали убеждать его, что ничего не знают. Йотль предложил действительно их выбросить, но Дейву с Ваной удалось убедить его, что рабы позднее могут им пригодиться. Слуш промолчал. Вероятно, судьба пленных была ему безразлична.

Следующими на допрос отправились уцелевшие сыновья старухи, Кийт и Джейди, и ее дочь Джованарр.

Дети ведьмы не носили хрустальных яиц. Молва утверждала, что Фирш родом из племени, где все яйца давно «сгнили» или «испортились», что бы это ни означало. Поэтому угроза отнять яйца не могла их напугать.

Обычно все трое носили длинные халаты до пола, но в плен они попали обнаженными и все это время оставались без одежды. Друзья заметили, что дети ведьмы стесняются своей наготы. Тогда йотль притащил ведро холодной воды и с ног до головы облил их. В местных обычаях это считалось крайне унизительным, и дети ведьмы часто так наказывали непослушных рабов. Теперь же рабы глядели на них и еле сдерживали ухмылку.

Затем Дейв велел рабам как следует поколотить детей Фирш. Те поначалу медлили и мялись, но Хузисст пригрозил выбросить их всех за борт, и те принялись за дело, вначале неуверенно и вполсилы, а затем вошли во вкус, да так, что йотль едва сумел их остановить. Он не хотел случайно покалечить кого-либо из пленных до начала допроса.

Сыновья ведьмы во время избиения жалобно кричали и стонали, Джованарр же не издала ни звука.

— А теперь к делу, — сказал Хузисст. — Думаю, начнем с горящих щепок под ногти. Затем, пожалуй, перейдем к втыканию горящих щепок в причинное место. А после этого я займусь вами по-серьезному.

Сыновья ведьмы расплакались и наперебой начали убеждать его, что ничего не знают и что мать никогда не посвящала их в свои тайны. Джованарр же не сказала ни слова.

— Мама! — прошамкал Джейди, лишившийся половины зубов. — Расскажи им все! Нет сил больше терпеть!

Фирш со связанными за спиной руками стояла в углу. С нее тоже сорвали всю одежду, открыв взглядам тощее костлявое тело и груди, свисающие почти до пупка. Вытянутое лицо с острыми скулами и усиками над верхней губой было бесстрастным как восковая маска. Незрячие глаза смотрели прямо перед собой.

— Мы впустую тратим время, — сказал Слуш. — Болью здесь ничего не добиться. Возможно, тебе нравится этим заниматься, йотль, но я против. Я очень чувствителен к чужим страданиям. Если пытки и мучения могут принести реальную пользу, то я готов терпеть, но в данном случае это бесполезно. Ведьма ничего нам не скажет, даже если мы разрежем ее детей на куски. Они ей просто безразличны. Она всю жизнь лелеяла и баловала их, но не из любви, а лишь ради того, чтобы они оставались большими детьми, робкими и покорными ее воле. Старшую дочь она воспитывала совсем иначе — ведь Джованарр должна была стать главой семейства после смерти матери. Но даже если мы начнем пытать Джованарр, ведьма не сломается. Возможно, страдания дочери ее даже повеселят.

— Нет, — продолжал кентавр, — вместо этого я предлагаю взяться за саму Фирш. Но пытки и угрозы здесь бесполезны — ее воля слишком сильна. Она…

В этот момент ведьма впервые нарушила молчание. — Что говорит растительный человек?

Хузисст с заинтересованным видом приподнял лохматые брови и перевел ведьме слова Слуша.

— Растительный человек прав, — сказала она. — Вы можете убить меня, и я даже не вскрикну, и уж тем более не открою вам своих тайн. Однако если вы сумеете гарантировать, что не намерены меня убивать, я с готовностью расскажу вам, где сейчас находятся ваши яйца душ. Но я не представляю, каким образом вы сможете меня в этом убедить.

— Мама! — вскричал Кийт. — Почему ты сразу им это не сказала? Почему позволила им унижать и бить нас?

Ведьма усмехнулась, обнажив грязно-желтые зубы. — Я всегда была с вами слишком мягкой. Трудности должны закалить ваш характер.

С перекошенным от злобы лицом Кийт плюнул в нее кровью и тут же отшатнулся, словно она могла его ударить.

Фирш либо не поняла, кто в нее плюнул, либо решила не обращать на это внимания. — Так что же, ходячий овощ, мы сможем договориться? Этим дикарям я не доверяю.

— Ходячий овощ? — воскликнул Слуш. — Оскорбления не помогут нам прийти к компромиссу.

Хузисст перевел.

— Впервые в своей жизни я готова принести свои извинения, — сказала ведьма. — Я не ожидала, что эти слова покажутся тебе оскорбительными. Я — ходячий кусок мяса, а ты — ходячий овощ. Но если тебя это задевает… Так что насчет моего предложения?

Арчкерри закрыл глаза. Наступила тишина, прерываемая только покашливанием рабов и стонами избитых. Наконец его глаза открылись. — Разумное предложение. Я склонен его принять.

— Нет! — вскричал Хузисст. — Я требую мести! Неужели ты откажешь мне в этом? Прикончим старуху!

— Хмм, — сказал Слуш. — Если уж речь зашла о мести, позволь напомнить тебе, что Вана и Дейв намеревались запытать тебя до смерти за то, что ты похитил их яйца. Мне с большим трудом удалось тогда их отговорить, поскольку без твоей помощи они не смогли бы вернуть похищенное. Та же логика применима и к текущей ситуации.

Хузисст пришел в такое бешенство, что потерял дар речи. Наконец ему удалось взять себя в руки. — Она принудила меня силой! Я вынужден был воровать яйца, иначе она не отдала бы мне Изумруд предвидения. Кроме того, она могла меня убить!

— Отметь, ведьма ни слова не говорила про мой кристалл, — прогудел Слуш. — Ты похитил его по своей инициативе. Кроме того, ты мог соврать ей, что отправляешься выполнять ее приказ, и сбежать. Она никогда бы тебя не нашла.

— Что? Ты мне предлагаешь навсегда распрощаться с родным племенем?

— «Навсегда» — это не совсем точный термин. Разлука длилась бы не вечно, а всего лишь до момента твоей смерти. Впрочем, я понял, что ты хотел этим сказать, но не считаю, что это весомый аргумент.

Йотль с мрачным видом принялся расхаживать по каюте. Проходя мимо Кийта, он двинул тому в лицо кулаком, так что тот упал. Тогда йотль направился в сторону ведьмы, но Слуш преградил ему дорогу.

— Тут кроется какой-то подвох, — сказал Хузисст. — Мы дадим ей слово, взамен она нам расскажет, где находятся яйца… но сможем ли мы до них добраться?

— Крайне разумное замечание, — сказал Слуш. — Скажи ей, что нам недостаточно знать, где спрятаны яйца. Пусть отдаст их нам прямо в руки. Возможно, тайник окружен ловушками.

Выслушав перевод, Фирш сказала:

— Передай растительному человеку, что я согласна на его условия. Но вначале пусть нас развяжут. Даю слово, мы не нападем на вас первыми.

— Слово ведьмы! — усмехнулся Хузисст.

— Такое же крепкое, как слово йотля, — заверила его Фирш.

— Значит, вовсе ничего не стоит, — сказала Вана.

Хузисст замахнулся на нее кулаком и зарычал.

Эджип вскочила на ноги и зашипела.

Йотль выставил ладони перед собой и сделал шаг назад. — Я не собирался тебя бить. Это было бы глупо. Просто я в гневе!

— Это и слепому ясно, — сказала ведьма. — Теперь передай наконец растительному человеку, что я готова пойти ему навстречу и сделаю все, что в моих силах, чтобы вы смогли вернуть свои яйца и кристалл.

— Заодно расскажешь, зачем они тебе понадобились, — потребовал Дейв.

— С удовольствием. Кстати, если бы вы просто поднялись бы на борт вместо того, чтобы устраивать побоище, я все бы вам объяснила. Мне даже в голову не могло прийти, что среди вас окажется растительный человек. Не знаю, зачем йотль похитил его кристалл. Я не просила его об этом. В этом он пошел против моей воли, за что и был сброшен с корабля. Кто мог предположить, что растительный человек отправится по следу йотля? — скривилась ведьма. — Если бы я знала об этом заранее, то приняла бы меры! Выставила бы ночные караулы на палубе. Поставила бы часового у якорного каната, чтобы арчкерри не поднялся на борт этим путем. Но я и подумать не могла, что потеря кристалла так его взволнует.

Фирш также потребовала принести одежду для себя и для уцелевших детей. Обнажаться на глазах у рабов считалось у них крайне неприличным. Исключения делались только в постели и в процессе купания.

Слуш сказал, что не возражает; Хузисст же придирался к каждому сказанному слову. Он до сих пор был убежден, что ведьма намерена обвести их вокруг пальца. На него никто не обращал внимания.

Запахнувшись в халат, украшенный вычурными орнаментами и изображениями Темного зверя, и надев темно-синюю шляпу-цилиндр, Фирш наконец сообщила, что готова все им рассказать, но вначале хочет убедиться, что впоследствии ей нечего от них бояться.

— Мы это уже обсуждали, — сказал Слуш.

— Она не просто так на это напирает! — с тяжелым вздохом пробурчал Хузисст. — Говорю вам, старуха что-то замыслила! Хочет из нас дураков сделать!

— За меня все уже сделали боги, — сказала Фирш. Помолчала, облизнула сухие губы и заговорила вновь. — Знайте же, яйца и кристалл, которые вы ищете, спрятаны внутри нароста лишайника на стволе одного из деревьев в лесу, окружающем мою песчаную котловину. Насколько я могу судить по вашим рассказам, вы ночевали как раз под этим деревом.