Мясо кончилось, а еще через сутки тропа наконец вывела путешественников из каньона. Перед ними начинался длинный пологий склон, а ниже расстилалась равнина, уходящая до самого горизонта. В четверти мили от горы находился небольшой холм, на котором виднелись два гигантских шестигранника.

Заметив долгожданную цель, люди застыли на месте.

— Я предлагаю побыстрее пройти через какие-нибудь врата, — сказал Вольф. — Возможно, на той стороне мы найдем что-то съедобное.

— А если нет? — спросил Тармас.

— Лучше погибнуть, прорывая оборону Уризена, чем медленно умирать от голода. А в данный момент наши дела выглядят… — Он замолчал, понимая, что властители и без того чувствуют себя не лучшим образом.

Спутники вяло последовали за ним к подножию золотых, украшенных драгоценными камнями сооружений. Роберт повернулся к Вале:

— Сестра, окажи нам честь и выбери врата. Но поспеши. Я чувствую, что мои силы на исходе.

Она подняла камень и, повернувшись спиной к шестиугольникам, бросила его через голову. Тот влетел в правый гексакулум, едва не ударившись о перекладину.

— Так тому и быть, — объявил Роберт. — Он осмотрел остальных и усмехнулся. — Ну что, ребята! Бравые властители, а вернее, бродяги! Готовьте к бою дубины, сломанный меч, нож и мышцы, дрожащие от слабости. Подтяните животы, скулящие от голода. Когда еще крепость властителя атаковала такая жалкая компания?

Вала засмеялась:

— Но у тебя-то, Ядавин, осталось немного мужества. А это что-нибудь да значит.

— Надеюсь, что так, — отозвался он. Вольф разбежался и, прыгнув в правые врата, оказался под темно-голубым небом. Земля, на которую он приземлился, немного проседала под ногами. Плоскую местность разнообразило несколько крутых холмов — таких шероховатых и темных, что они выглядели скорее как наросты, чем как геологические образования. Его сомнения усиливал и тот факт, что поверхность под ним не походила на землю. Она была коричневой, гладкой и испещренной маленькими отверстиями. Из каждой дыры рос тонкий и трубчатый стебель в фут высотой.

«Словно кожа гиганта», — подумал он.

Единственной так называемой растительностью являлись редкие деревья около сорока футов в высоту, с тонкими стволами и ровными заостренными ветвями, которые тянулись вверх под углом в сорок пять градусов. Ветви отличались более темной окраской, чем шафрановые стволы, и их местами покрывали лезвиеобразные листья не менее двух футов в длину.

Через минуту из врат начали выходить остальные властители. Вольф повернулся к ним и язвительно сказал:

— Я рад, что не нашел ничего, с чем не мог бы управиться без вашей помощи.

— Они надеялись, что врата на этот раз приведут в крепость Уризена, — объяснила Вала.

— И ждали, что я приму на себя удар первых ловушек, — добавил Роберт. — Решили пожертвовать мной, чтобы пожить на пару минут дольше?

Властители молчали. Вольф с упреком посмотрел на Луваха — щеки того покраснели.

Роберт проверил врата, но их, видимо, уже отключили, либо они действовали только в одну сторону.

Чуть дальше он увидел длинную черную линию, которая могла оказаться берегом озера или моря. Этот мир, в отличие от предыдущего, не имел указателей направления, в котором им следовало двигаться. Однако с той части склона, куда выводили врата, он заметил два шершавых темных холма, стоявших неподалеку друг от друга. Они могли служить своеобразным знаком, установленным Уризеном. Но правильность любой догадки проверяется только действием. Поэтому Вольф принял решение без колебаний.

Он зашагал по слегка пружинящей почве. Остальные поспешили следом. Рядом мелькнула тень, и все посмотрели вверх. Белая птица с красными лапами превосходила размерами стервятника. На обезьяньей мордочке вместо носа торчал загнутый крючком птичий клюв. Она пролетела так низко, что Лувах не удержался и бросил в нее дубинку. Толстая палка задела яркий разноцветный хвост. Птица негодующе вскрикнула и быстро набрала высоту.

— Мне кажется, на дереве есть гнездо, — сказал Роберт. — И, возможно, мы найдем там яйца.

Лувах побежал вперед, чтобы подобрать дубинку, но вдруг резко остановился. Вольф взглянул туда, куда он указывал.

Почва покрылась рябью. По ней пошли волны в дюйм высотой, приближаясь к дубинке. Лувах развернулся, собираясь убежать, но передумал, метнулся к палке и поднял ее. Прямо за ним земля вспухла, вздыбилась и понеслась вперед, словно штормовая волна.

Вольф закричал. Лувах оглянулся и стремительно бросился в сторону, пытаясь уклониться от надвигавшегося вала. Роберт помчался за движущимся гребнем, еще не зная, чем помочь брату, но рассчитывая на какой-нибудь случай.

Внезапно волна исчезла. Роберт и Лувах остановились. Вдруг Вольф почувствовал, как земля вздулась прямо у него под ногами, и увидел другую волну, которая поднялась в десяти шагах от Луваха. Братья повернулись и бросились бежать. Но то, что находилось у них под ногами, гналось за ними следом.

Они поспешили к вратам, надеясь, что там почва окажется более устойчивой.

Братья добрались до безопасного места как раз вовремя. Поверхность склона за их спинами внезапно провалилась, и возникла широкая и мелкая дыра, которая начала сужаться и углубляться. А когда стенки сблизились друг с другом, раздался чавкающий звук, и процесс пошел в обратную сторону Яма расширилась, стенки разгладились, почва стала такой же ровной, как и раньше, только тонкие ростки в фут высотой продолжали подрагивать.

— О, Лос! Что же это было? — вскрикивал Лувах снова и снова. Он побледнел от страха. На его лице темной чертой проявилась дорожка веснушек.

Роберт тоже чувствовал себя неважно. Колебания почвы под ногами напоминали сильное землетрясение. И он подозревал, что его первая догадка могла оказаться печальной истиной.

Кто-то вскрикнул за его спиной. Вольф оглянулся и увидел Паламаброна, который безуспешно пытался ускользнуть в гексакулум, из которого только что вышел. Очевидно, он следовал за ними по пятам, а потом какое-то время ждал по ту сторону врат. Решив, что они удалились на значительное расстояние, он прошел в шестигранник и попал в ту же ловушку, что и остальные.

Но его ожидало кое-что похуже, и у Роберта появилось несколько идей по этому поводу. Он растолкал братьев, которые навалились на Паламаброна, и велел им оставить его в покое. Они неохотно повиновались и отошли от лежавшего на земле дрожащего властителя.

— Паламаброн, — сказал Вольф, — ты нарушил перемирие и убил нашего брата. За это мы приговариваем тебя к смерти.

Осознав, что ему не грозит немедленная расправа, Паламаброн набрался мужества. Возможно, он надеялся заслужить прощение и тем самым сохранить свою жизнь.

— По крайней мере, я не ел моего брата, как вы! — закричал он. — Да, мне пришлось его убить, но он напал на меня первым!

— Ты ударил Эньена сзади! — возразил Роберт.

— Я сбил его с ног! — кричал Паламаброн. — Он начал подниматься, и мне ничего не оставалось, как проломить ему череп. Разве я виноват, что он подставил затылок? Неужели я должен был ждать, пока он повернется ко мне лицом?

— Теперь нет смысла говорить об этом, — оборвал его Вольф. — Ты можешь уходить. Мы не хотим пачкать руки твоей кровью. Но мы требуем, чтобы ты ушел немедленно. Иначе никто из нас не будет чувствовать себя в безопасности, засыпая по ночам или поворачиваясь к тебе спиной.

— Вы разрешаете мне уйти? — удивился Паламаброн. — Но почему?

— Довольно болтать! — рявкнул Вольф. — В твоем распоряжении десять минут, а потом тебе уже никто не поможет. Так что лучше уходи. Время пошло.

— Нет, подождите, — встревожился Паламаброн. — В этом есть что-то подозрительное. Я никуда не пойду!

Вольф подал знак:

— Вперед! Убейте его! Паламаброн завопил и бросился бежать. Пробежав ярдов тридцать, он начал спотыкаться — видимо, голод и одиночество лишили его сил. Обернувшись несколько раз, он понял, что погони нет, и устало перешел на шаг.

Почва позади него взбухла и взметнулась вверх, пока не достигла высоты в два человеческих роста. В тот миг, когда она, закручиваясь, нависла над своей жертвой, Паламаброн еще раз оглянулся. Увидев гигантскую волну, которая настигала его, он захлебнулся в диком крике и бросился бежать. Волна опала, почва содрогнулась, и Паламаброн не удержался на ногах. Но тут же вскочил и, шатаясь, побежал дальше.

Прямо перед ним раскрылась дыра. Вскрикнув, он круто свернул вправо. Ужас придал ему сил. Дыра исчезла — и снова появилась перед ним. И вновь ему удалось спастись, отпрыгнув в сторону.

Навстречу поднималась еще одна волна. Он попытался повернуть, но поскользнулся и упал. Перекатившись по земле, Паламаброн хотел встать и снова оступился. Огромный вал, возникший позади него, достиг такой высоты, что скрыл беглеца от глаз властителей. На миг волна застыла, ее края слегка завибрировали — а потом она медленно опала, и равнина вновь стала плоской, за исключением пологого холмика в шесть футов длиной.

— Эта штука сожрала его! — вскричала Вала.

Она дрожала от возбуждения, широко раскрытые глаза излучали восторг, в уголке рта повисла струйка слюны, язычок нервно бегал по губам.

— Похоже, что наш отец создал настоящего монстра, — произнес Роберт. — И я не удивлюсь, если вся планета покрыта кожей этого… вельттира.

— Кого? — спросил Теотормон.

Его глаза остекленели от ужаса. В ядовитом мире прыгунов он страдал от голода больше всех. Кожа и так обвисла на нем складками, но, судя по виду, за две последние минуты Теотормон потерял не меньше пятидесяти фунтов.

— Вельттир — мир-зверь. Я взял это название из земной, а точнее, германской мифологии.

«Планета, покрытая кожей, — подумал он. — Или, может быть, не кожей, а амебой размером с целый континент, которая растянулась по всей поверхности». Эта идея испугала его.

Тем не менее кожа существовала — сей факт Вольф отрицать не мог. Но как она до сих пор не умерла от голода? Миллионам тонн протоплазмы необходима пища. Возможно она поедает животных, но вряд ли они водятся здесь в таком количестве, чтобы удовлетворить ее аппетит.

Вольф решил выяснить этот вопрос, как только представится возможность. Он был любопытен, как обезьяна или сиамский кот. Его ум постоянно оценивал, размышлял, рассчитывал и анализировал. Он не мог успокоиться, пока не находил решения или не узнавал причины.

Роберт подсел к остальным и погрузился в раздумья. Все властители, кроме Валы, расположились на отдых. Она же двигаясь осторожно и внимательно, уходила из «безопасной зоны» все дальше. Наблюдая за ней, Вольф понял, что задумала сестра. И как он сам не догадался? Вала шла, избегая соприкосновений с волосками, которые тянулись из пор кожи. Пройдя по кругу радиусом в двадцать пять ярдов, она вернулась к вратам, но смертоносная рябь так и не появилась. Кожа ни разу не дрогнула.

Вольф встал и восхищенно произнес:

— Ты молодец, Вала. Я потрясен. Значит, эта тварь — как ты ее ни назови — обнаруживает добычу по сигналам, идущим от щупалец или волосков. Если мы будем продвигаться с предельной осторожностью, то можем пересечь эту местность. Но меня тревожат те горки. Как нам их одолеть?

Он указал на видневшиеся вдали роговые наросты, похожие на холмы. У их основания волоски росли очень густо, а за ними вообще устилали землю сплошным ковром.

Вала пожала плечами:

— Не знаю.

— Ладно, подойдем поближе, а там видно будет, — сказал он.

Вольф пошел вниз по склону, осторожно обходя чувствительные усики. Властители гуськом следовали за ним, и только Вала шла справа от Роберта на расстоянии пяти-шести ярдов.

— Трудновато будет охотиться в таких условиях, — произнес Вольф. — Придется одним глазом следить за волосками, а другим выслеживать добычу. Ситуация — хуже не придумаешь.

— Я бы на твоем месте так не переживала, — засмеялась она. — Может быть, тут вообще нет зверей.

— В существовании одного из них я уверен, — ответил Вольф.

Вала недоуменно взглянула на него, но он не пожелал объяснять смысл своих слов и направился к дереву, на ветвях которого заметил гнездо. Круглая кучка из веток и листвы около трех футов в поперечнике покоилась на стыке ствола и пассивного сука. Ветки гнезда крепились друг к другу каким-то клейким веществом.

Вольф шагнул между двумя чувствительными усиками и на всякий случай постучал дубинкой по стволу. Взобравшись до середины дерева, Роберт осмотрелся и увидел на одном из холмов- наростов верхние перекладины двух шестигранников. Оказавшись под гнездом, Роберт покрепче прижался к стволу, просунул руку сквозь сучья и, вытащив два больших яйца, бросил их Вале. Яйца, раза в два крупнее индюшиных, имели странную окраску из зеленых и черных пятен.

В тот же миг его атаковала птица. Более крупное, чем у стервятника, тело покрывал белый пух с голубоватыми полосками. На обезьяньей морде торчали волчьи уши, ястребиный клюв и огромные острые клыки. Парад нелепостей завершали крылья летучей мыши, хвост археоптерикса и лапы грифа.

Сложив крылья, она помчалась к нему и едва не нанесла удар. Подлетев к дереву, птица с треском раскрыла крылья и издала крик, похожий на звук при распиливании железа. Скорее всего она пыталась ошеломить своего врага, но это ей не удалось. Роберт разжал руки и съехал по стволу. Над ним раздался треск и еще один крик, полный разочарования и паники, — птица промахнулась и врезалась в гнездо. По-видимому, она намеревалась вцепиться в тело Вольфа и в порыве ярости не рассчитала скорости.

Роберт слетел на землю и покатился кубарем, не в силах избежать соприкосновения с чувствительными усиками. Он вскочил на ноги и попал под град склеенных сучьев и листьев, которые посыпались из разоренного гнезда. Вольф отпрыгнул в сторону и успел уклониться от падающего тела полуоглушенной птицы. Инстинктивно раскрыв крылья, она замедлила падение, и удар о землю не причинил ей большого вреда.

К тому времени земля-кожа получила сигнал от волосков. Их потревожил не только Вольф, но и властители, суетливо отбежавшие назад при падении Роберта.

— Все к дереву! — закричал Вольф.

Вале его совет не понадобился — она уже карабкалась по стволу. Он полез вслед за ней и вдруг почувствовал, как острые, словно раскаленные добела крюки, когти впились ему в спину. Летающая тварь, ожив, атаковала снова. Роберт свалился с дерева. Падая, он зацепился ногой за ствол я приземлился на спину, но на свое счастье придавил собой птицу, иначе удар мог оказаться очень сильным.

Быстро придя в себя, Вольф скатился с пернатой хищницы, вскочил и пнул ее по ребрам. Коричневый клюв твари раскрылся, обнажая два острых клыка, покрытых слюной и кровью. Роберт ударил ее еще раз, повернулся к дереву, но его тут же сбили с ног два властителя, которые совсем обезумели от паники. Тармас наступил ему на голову и уцепился за нижнюю ветвь. Ринтрах стащил его вниз, оттолкнул и начал карабкаться по стволу. Тармас свалился на Вольфа, который в этот момент поднялся было на четвереньки.

Сидя на ветке у самой макушки дерева. Вала заливалась истерическим смехом. Она хохотала и хлопала себя по бедрам. Вдруг ее голос превратился в визг: сорвавшись с ветки, Вала полетела вниз, сломала несколько сучьев, перевернулась в воздухе, рухнула неподалеку от ствола и потеряла сознание.

Теотормон перепугался больше всех. Несмотря на потерю многочисленных фунтов жира, он никак не мог забраться на дерево. Его плавники скользили по стволу, он раз за разом срывался, то и дело оглядывался назад и что-то жалобно бормотал.

Роберту наконец удалось подняться на ноги. Вокруг него — вернее, вокруг дерева — кожа ходила ходуном. Она вздымалась бушующими волнами, которые преследовали Луваха и Аристона. Оба брата бегали кругами сломя голову. Страх наполнил силой их слабые, изможденные тела. Но земная плоть поднималась все выше, и огромный вал уже настигал беглецов, нависая над их головами. Впереди появлялись все новые и новые волны, а ямы под ногами становились все глубже и глубже.

Внезапно Лувах и Аристон пробежали мимо друг друга. Два шквала бугров и впадин, которые преследовали каждого из них, столкнулись с мощным чавкающим звуком. А затем Вольфа ошеломил хаос метаний, взлетов, ударов и глотательных движений протоплазмы. То, что происходило вокруг, напоминало скопление гигантских водоворотов.

Не получив новых сигналов для переориентации, кожа потеряла Луваха и Аристона. Они подбежали к дереву, но в панике никак не могли на него взобраться. Пока испуганные братья отталкивали друг друга, Вольф поднял тело птицы и швырнул его как можно дальше. Оно упало на приближавшуюся опухоль, и, соприкоснувшись с тушей, волна мгновенно улеглась. Вокруг тела тут же образовалась выемка. Она медленно углубилась, затем затянулась толстой пленкой. Края дыры закрылись, и на месте погребения остался лишь небольшой бугорок с неровным швом.

Вольф пожертвовал птицей, которую хотел сохранить для еды. Поверхность вокруг дерева выровнялась и, дернувшись несколько раз, неподвижно застыла, словно действительно была земной твердью. Вольф обошел ствол и помог Вале подняться. Она села, тяжело переводя дыхание, и ее лицо исказилось от боли. Кожа спружинила, удар оказался не таким уж и сильным, но она ушибла плечо, лицо и не могла шевельнуть рукой.

Роберту показалось, что больше всего пострадало ее чувство собственного достоинства. Она проклинала властителей, называя их кучкой трусливых дураков и самцами, достойными лишь рабской доли. Мужчины рассердились. Они знали, что она права, и многим было на самом деле стыдно. Но властители не собирались признавать истинность ее слов.

Ситуация показалась Вольфу настолько забавной, что он захохотал, но, почувствовав боль в спине, со стоном выпрямился. Он забыл о ранах, нанесенных когтями летающего зверя. Лувах осмотрел спину брата и пощелкал языком: из ран сочилась кровь.

— Скоро она уймется, — сказал он, — но возможна инфекция, ведь у нас нет никаких лекарств.

— Ты очень любезен, — проворчал Вольф. — А что с яйцами?

Оказалось, что одно яйцо разбилось и его содержимое размазалось вокруг дерева, а второго не нашли — вероятно, его проглотила кожа.

— О, Лос! — застонал Аристон. — Что же нам теперь делать? Мы умираем от голода, потеряли последнее яйцо и рискуем быть поглощенными чудовищной землей, если отойдем от дерева. Отец почти погубил нас, а мы так и не приблизились к его крепости.

— Да, — согласился Роберт. — Вы, повелители и создатели вселенных, довольно жалкие существа, когда вас лишают оружия. Но я скажу вам еще одну земную поговорку. Запомните ее, братья: безвыходных ситуаций не бывает. А по поводу нашей гибели — это еще бабушка надвое сказала.

— Какая бабушка? Где? — оживился Теотормон. — Я бы сейчас мог съесть дюжину бабушек.

Вольф поднял глаза к небу и ничего не ответил. Он велел всем залезть на дерево или спрятаться за ствол. Взяв у Теотормона нож, Роберт отошел на несколько шагов, присел на корточки и изо всех сил воткнул лезвие в кожу. Убедившись в том, что она эластична и способна создавать различные псевдоформы, он хотел выяснить, насколько она уязвима.

Роберт выдернул нож, встал и отошел на десяток шагов. В коже появилась дыра, похожая на конус, и превратилась в кратер. Вольф терпеливо ждал. Вскоре кратер уменьшился разровнялся, и дыра исчезла. Вместо крови появилась тоненькая струйка бледной жидкости.

Избегая чувствительных волосков, Роберт снова подошел к этому месту. Он быстро проткнул кожу, вырезал кусок дрожащей плоти и отбежал к дереву. И вновь протоплазму охватило бурей форм — взметнулись волны, замелькали кратеры, гребни и быстрые водовороты, из которых вскипали винтообразные столбы. Но прошло время, и все улеглось.

— Кожа вокруг дерева кажется более крепкой и менее податливой, чем на расстоянии, — заметил Вольф. — Думаю, здесь мы находимся в безопасности, хотя кожа может слопать нас, смыв… приливной волной. Но мы ее тоже попробуем.

Властители по очереди отбегали от дерева и вырезали куски кожи. Сырая плоть оказалась жесткой, скользкой от сукровицы и дурно пахла, но ее можно было жевать и глотать. Набив желудки, путешественники почувствовали себя лучше, и это прибавило им оптимизма. Некоторые отправились спать, а Вольф решил прогуляться к берегу. Вала и Теотормон пошли вместе с ним. Увидев, что они уходят, Лувах тоже присоединился к компании. У воды поверхность резко обрывалась. Чувствительные усики здесь почти отсутствовали. Спутники Роберта немного расслабились, а он подошел к краю и заглянул в воду. Мир погружался в сумерки, но вода оказалась такой прозрачной, что можно было видеть, что происходит в глубине.

У самого берега плавало множество рыб различных форм, размеров и расцветок. Наблюдая за ними, Вольф увидел, как какое- то длинное, тонкое, белесое щупальце, появившееся из-под края кожи, схватило большую рыбу. Та забилась, но ее быстро втянуло под край берега. Роберт встал на четвереньки и склонился над водой, пытаясь рассмотреть существо, которому досталась добыча. Край берега, на котором он стоял, выдавался в воду довольно далеко, но Вольф так и не заметил основания почвы. Вместо него крутой откос усеивала масса извивавшихся щупалец, многие из которых тянулись за рыбами. Щупальца виднелись насколько хватало глаз и терялись в непроглядной бездне. Вскоре еще одно из них втянулось, вытащив из глубины гигантскую рыбу.

Вольф торопливо убрал голову, потому что ближайший отросток выполз к самому краю и устремился вверх к его лицу.

— А я-то думал, как этот монстр добывает себе пищу? — воскликнул Вольф. — Значит, он питается морскими обитателями. Я готов поспорить, что животное, на котором мы стоим, — огромное плавающее чудовище. Как и острова в мире воды, оно свободно плавает по океану.

— Конечно, это интересный факт, — сказал Лувах, — но как он нам поможет?

— Сейчас мы должны позаботиться о еде, — ответил Вольф.

— Теотормон, ты плаваешь лучше всех. Не мог бы ты прыгнуть в воду и немного поплавать у берега? Но будь готов выскочить в любую секунду. Выпрыгивай очень быстро, как тюлень.

— Но почему я? — возмутился Теотормон. — Ты же видел, как эти щупальца хватают рыбу.

— Мне кажется, они хватают добычу вслепую. По- видимому, отростки улавливают вибрации в воде, но ты достаточно быстр, чтобы ускользнуть от них. К тому же щупальца у самого края небольшие.

Теотормон покачал головой:

— Нет, я не хочу рисковать жизнью ради твоих догадок.

— Ты погибнешь с голоду, если не сделаешь этого, — настаивал Роберт. — Мы больше не можем вырезать куски кожи вокруг дерева. Она становится слишком раздражительной.

Он указал на жирную и вялую рыбу, которая всплыла к самой поверхности. Ее голова немного напоминала сфинкса.

— Неужели ты не хотел бы впиться в нее зубами?

Теотормон сглотнул слюну, в животе у него заурчало, но он не сдвинулся с места.

— Ладно, давай свой нож, — сказал Вольф.

Теотормона охватил дух противоречия, но, прежде чем он успел дотянуться до рукоятки корявыми пальцами ноги, Роберт выхватил оружие из ножен и, разбежавшись изо всех сил, нырнул как можно дальше в воду. Рыба вильнула хвостом и метнулась в сторону. Она плыла медленно, но в руки не давалась. Но Вольф и не собирался ловить рыбу. Он хотел узнать, потянутся ли к нему щупальца, почувствовав вибрацию всплеска и гребков.

Одно из них выползло из-под края. Извиваясь, словно змея, оно выросло из мясистого основания, к которому крепилось широкой частью, и потянулось за человеком. Опустив голову в воду, чтобы следить за тем, что там происходит Роберт поплыл к берегу. Увидев, что щупальце быстро движется навстречу, он вытянул руку и схватил кончик отростка. Щупальце могло оказаться таким же ядовитым, как у медузы, но Вольф отбросил эту возможность, поскольку рыба которую схватил другой отросток, отчаянно вырывалась из колец белесой плоти и не выказывала никаких признаков отравления.

Щупальце изогнулось, сложилось петлей и обхватило кисть руки. Роберт отпустил кончик присоски, развернулся и схватил отросток на расстоянии двенадцати дюймов от своего запястья. Как только он начал отрезать ножом легко поддающуюся плоть, щупальце сократилось, задергалось и стало тянуть его к краю. Он упорно продолжал кромсать его. Вода потемнела — Вольфа все больше затягивало за край. Но нож рассек плоть до конца, и Роберт поплыл назад, зажав в зубах отрезанный кусок.

Он бросил добычу на берег и начал выползать на сушу, но что-то схватило его за правую ногу. Вольф оглянулся и увидел, что его держит другое щупальце с пастью на конце. Пасть была беззубой, но достаточно сильной и крепко держала его за ступню. Он вцепился руками за край берега и закричал:

— Помогите мне!

Теотормон сделал несколько шагов и остановился. Вала заливалась хохотом, не сводя возбужденных глаз с толстого отростка. Лувах выхватил сломанный меч из ее ножен и нырнул в воду. Не переставая смеяться, Вала последовала вслед за ним. Она вынырнула, вырвала у Вольфа кинжал и снова скрылась под водой. Совместными усилиями они быстро отрезали щупальце в нескольких футах от пасти. Роберт выбрался на сушу и выпутался из ампутированного отростка, который накрепко присосался к его ноге.

Два куска плоти съели после того, как хорошенько поколотили их о ствол дерева. Мясо стало немного мягче, но все равно напоминало резину. Тем не менее в животах властителей появилась пища.

Чуть позже они осторожно пересекли равнину и остановились у первого нароста, где волоски росли густыми пучками. В полумиле от них, на вершине высокого нароста виднелась пара золотых шестиугольников.

Вольф принес с собой ветвь, которую Вала сломала, падая с дерева, и, размахнувшись, бросил ее изо всех сил в густые заросли волосков. Поверхность мгновенно пришла в движение. Волны ряби бушевали более яростно, чем там, где волосков было меньше. Кожу буквально штормило.

— О, Лос! — воскликнул Аристон. — Все кончено. Мы никогда не прорвемся к вратам. — Он поднял кулак к небесам и закричал: — Ты слышишь, отец! Я ненавижу тебя! Ты мне отвратителен, и я проклинаю тот день, когда судьба выплеснула меня из твоего гнусного лона! Ты можешь считать, что поимел нас, куда хотел! Но клянусь Лосом и кривым Энитормоном, мы еще доберемся до тебя!

— Вот это уже по-мужски, — заметил Вольф. — Я было думал, что ты собираешься заскулить, как больная собака. Давай, скажи этому ублюдку все, что думаешь! Возможно, он действительно слышит нас.

Задыхаясь от злости и по-прежнему сжимая кулаки, Аристон отвернулся и проворчал:

— На проклятия у меня смелости хватит. Но хотел бы я знать, что мы будем делать дальше?

— Есть какие-нибудь идеи? — спросил Вольф, оглядывая спутников.

Властители покачали головами.

— Где же ваша дьявольская ловкость и хитрость проворной ласки, которыми так славятся дети Уризена? — укоризненно произнес Роберт. — Я слышал легенды о каждом из вас — о том, как вы нападали на крепости многих властителей, отнимая целые вселенные одной лишь силой разума. Что же с вами происходит?

— Все они храбрецы и умники, когда вооружены до зубов, — ответила Вала. — Но мне кажется, они еще не оправились от потрясения, после того как наш папочка с неимоверной легкостью прибрал их к рукам и лишил привычных механизмов. Без них они перестали быть властителями. Теперь это только мужчины, причем довольно жалкие мужчины.

— Мы все очень устали, — сказал Ринтрах. — Мои мышцы болят и горят огнем. Они обвисли и дрожат, словно я нахожусь на планете с большой силой тяжести.

— Мышцы? — воскликнул Вольф. — Мышцы!

Он повел всех обратно к дереву. Несмотря на боль в израненной спине, возникавшую при каждом движении, Роберт работал не покладая рук. Братья дружно помогали ему, и вскоре каждый из них набрал по большой охапке веток. Они вернулись к краю густой поросли волосков и начали по очереди бросать сучья, стараясь закинуть их подальше. Кожа взбесилась. Она бушевала, как море во время шторма. Волны, кратеры и рябь сменяли друг друга в неистовой пляске.

Однако постепенно яростные движения затихали, и, когда запас ветвей подошел к концу, кожа уже почти не реагировала на удары. Последний сук вызвал лишь появление мелкого углубления и слабую, быстро пропавшую волну.

— Теперь она тоже устала, — сказал Вольф. — Но мы не знаем, как быстро она восстанавливает силы, поэтому я предлагаю поспешить.

Он быстро зашагал вперед. Поверхность колыхалась и горбилась. Вокруг появились широкие дыры в три-четыре дюйма глубиной. Вольф обошел их и бросился бежать. Он бежал до тех пор, пока не достиг подножия нароста, который ничем не отличался от первого, мимо которого они проходили, и казался огромной бородавкой на коже великана. Его склоны возвышались над поверхностью почти перпендикулярно, но на них было множество складок, и властители, цепляясь руками и ногами, одолели тяжелый подъем и выбрались на широкую и плоскую вершину.

— Право выбора снова предоставляется тебе, Вала, — сказал Вольф. — Какие врата ты нам укажешь?

— Она ни разу не угадала! — воскликнул Аристон. — Почему все время выбирает сестра?

Вала набросилась на него, как тигрица:

— Если ты, братец, считаешь себя более удачливым, пожалуйста, выбирай сам! Но тогда мы попросим тебя войти в выбранные врата первым!

Аристон отступил и отмахнулся.

— Ладно, ладно. Не будем нарушать сложившихся традиций.

— Ах, это стало уже традицией? Хорошо, я выбираю левый гексакулум.

Вольф знал, что на сей раз они могут оказаться в крепости Уризена, но, несмотря на слабость от голода и отсутствие оружия, без колебаний прошел через врата.

Поначалу он не мог понять, где находится и что происходит. При виде странных предметов, которые проносились над ним, у Роберта закружилась голова.