Между тем туннель снова изменился: бурый земляной пол и мерцающие светом грибы сменились суровым и резким скальным пейзажем. В воздухе пахло холодным камнем, с потолка капало. Джек снова зажег факел Торгиль.
— Дай-ка мне, — предложил Немезида.
Торгиль неохотно протянула ему факел, лишний раз осознав, что рука у нее только одна и заслонить пламя она не может. Девочка слегка приотстала и пошла рядом с отцом Севером. Тот выглядел сущим живчиком.
— Не знаю, что со мной такое стряслось, — дивился монах, — но я чувствую себя лучше некуда, точно вдвое помолодел. Наверное, мне просто нужно было время, чтобы окончательно поправиться.
Джек про себя думал, что тут не обошлось без волшебной воды из земли ярткинов. Ему самому стало куда лучше после первого же глотка. Гнетущее равнодушие Эльфландии разом развеялось, равно как и печаль из-за Люси.
Все казались заметно счастливее, даже Торгиль. Что до Этне, так она всегда сияла от счастья; любой новый опыт, пусть и неприятный для остальных, ее неизменно восхищал и радовал.
— Эти ярткины такие пусечки, — восторгалась она. — Вот так бы их и потискала!
Немезида шел впереди, размахивая факелом туда-сюда, чтобы смола капала не на него.
— Мы рядом с морем! — крикнул он. — Слышите волны?
Только тогда Джек заметил, что скальные стены слегка вибрируют. Порывами налетал холодный ветер, неся с собою запах водорослей и соли.
— А это что за звуки? — спросил мальчик.
Все разом остановились. Издалека донесся заунывный стон.
— Это ведь не Дженни Зеленые Зубы? — насторожилась Пега.
— Призраки ведут себя тише, — успокоил Бука. — Они распознаются по тяжелому дыханию над самым ухом.
— Клопы клятые! Как раз то, что я хотела услышать, — буркнула Пега, теснее прижимаясь к Джеку.
По мере того как отряд шел дальше, завывания делались громче. Ясно было, что это голоса многих созданий. Одни кричали визгливо и пронзительно, другие — глухо, точно бычий рев.
— Где-то я уже слышал что-то похожее, — промолвил Бука. — Это не виверны, часом? Или мантикоры? А, вспомнил! Это келпи!
Немезида резко затормозил; от неожиданности идущие сзади врезались друг в друга.
— Келпи! Я и шагу дальше не сделаю!
— Они далеко в море, старый дружище, — утешил Бука.
— А тебе откуда знать? Может, они нас как раз поджидают.
— Я вполне уверен, что нет. Понимаешь ли…
— Послушай, я готов идти за тобой куда угодно. Ты — мой король. А меня избрал твой народ, чтобы я защищал тебя от последствий твоей собственной глупости. Кроме того, подданные тебя любят. Да и я тебя люблю… ох, клянусь святым Колумбой, неужели я это сказал? Но пожалуйста, твое королевское невежество, не заставляй меня приближаться к келпи. Они ж едят хобгоблинов. Они и меня сожрут!
Немезида побелел как мел. Уши его то скручивались в трубочку, то разворачивались снова, а глаза моргали часто-часто — Джек уже испугался, что тот потеряет сознание.
— Да знаю я, что ты меня любишь, — откликнулся Бука, с жаром пожимая руку друга. — Это ж секрет на весь свет. А я тобой безоговорочно восхищаюсь и уважаю тебя всем сердцем. Но я всего лишь хотел сказать, что келпи воют в преддверии шторма. Они чувствуют, как нарастает ветер — и это их с ума сводит. Видал я такое и прежде. Все они сейчас сидят на островках да глядят на море. Более того, ветер дует от них к нам, так что они ничего ровным счетом не почуют.
Немезида залился краской стыда — что характерно, оранжевой.
— Ты уверен? — переспросил он.
— Абсолютно уверен — так же как и в том, что маленьких бурых ярткинов создал Господь.
— Вот тебе на! — Немезида поежился. — Подумать только: я вынужден признать, что ты знаешь больше, чем я!
— Святой Колумба тобою бы гордился, — горячо заверил король. — Не он ли говорил, что смирение — величайшая из добродетелей?
Отряд двинулся дальше. Хобгоблины шли впереди.
— Может, они с виду и смахивают на демонов, зато сердцем как чисты! Рядом с ними поневоле устыдишься себя самого.
Пега потянула Джека за руку, отвела его в сторонку и зашептала:
— Я только что вспомнила. Иффи — он же наполовину келпи. Надо сказать Немезиде.
— И что тогда? — решительно возразил Джек. — Прикажешь нам возвращаться? Зимовать на берегу? Отец Север умрет.
— Но лгать дурно.
— Но ведь во имя спасения человеческой жизни можно слегка и покривить душой, разве нет? Есть еще отец. Мы нужны ему.
Препираясь, Джек и Пега стояли на месте, а остальные за это время ушли вперед. Немезида размахивал факелом.
— Наверное… наверное, ты прав, — замялась Пега. — Только нужно будет побыстрее отыскать Барда. Уж он-то с Иффи справится.
— Именно на это я и рассчитываю, — заверил Джек и бросился вдогонку за остальными.
Теперь отряд шел медленнее; все то и дело останавливались и чутко прислушивались к завываниям. Ревели волны. По туннелю прокатывался ледяной ветер, задувая пламя назад. Но вот наконец впереди в проеме замерцал смутный свет.
Путники вышли наружу, на каменистый берег, перешли вброд узкий заливчик и снова двинулись по тропе вверх. У Джека внезапно закружилась голова: он чувствовал, что теряет сознание. Но дурнота тут же прошла. Море накатывало на скалы, поднимая в воздух высокие фонтаны брызг. Джек опасался, что вымокнет насквозь, но до него не долетало ни капли.
— Как такое возможно? — спросил он у Буки, указывая на границу между водою и сушей.
Дальше границы морю не было хода, словно что-то оттесняло его назад.
— Мы вступили в пределы Дин-Гуарди, — объяснил хобгоблин. — Крепость надежно защищена.
— Защищена? — эхом повторил Джек, думая про себя, что разумнее было бы защитить округу от посягательств Дин-Гуарди.
— Давным-давно, когда крепость отобрали у Старика-с-Луны, вокруг этого места возвели заграждение, дабы помешать ему вернуться. Древние боги и по сей день заявляют права на Дин-Гуарди. Повелитель Моря пытается взять твердыню штурмом с помощью волн. Владыка Леса ждет на твердой земле.
— Это ведь то самое кольцо Нежити, о котором упоминали ярткины? — уточнил Джек.
— Оно самое. Ярткинам сюда тоже нет пути.
— Но келпи ничто не удержит, — поежился Немезида. — Вы там шагайте, не задерживайтесь, если обедом стать не хотите.
Слева друзей прикрывал ряд колонн. А справа воздвигся утес, увенчанный серыми стенами: затянутые плотным слоем лишайника, они, казалось, росли прямо из земли, между небом, покрытым взбаламученными облаками, и свинцово-серым морем, загроможденным грозными скалами. Высокие фигуры вздымались и опадали, приветствуя надвигающийся шторм.
— Пригнись пониже, — прошипел Немезида.
Джек послушался — но не устоял перед искушением оглянуться еще раз. Мальчик в жизни не видел келпи, кроме разве короля Иффи, но тот был с головы до ног закутан в одежду. И вообще, Иффи только наполовину келпи. Существа на скалах были куда выше. Разглядеть их как следует не удавалось, солнце-то светило им в спины; но, кажется, они были покрыты шерстью. И больше всего напоминали гигантских выдр. Лапы — мальчуган разглядел их лишь мельком — заканчивались длинными крючковатыми когтями. Вопли келпи звучали ужасно, и однако ж угадывалась в них некая странная музыка. Чем дольше Джек вслушивался, тем больше ему нравилось. Пожалуй, такие созвучия он мог бы использовать в своей собственной музыке. Но сперва нужно подойти поближе.
Бука рванул мальчика за руку так резко, что тот рухнул на камень и рассек губу.
— Ты что, хочешь, чтобы нас всех сожрали? — заверещал хобгоблин.
Остальные уже ушли далеко вперед и теперь встревоженно оглядывались через плечо. Джек утер кровь с разбитой губы и поспешил за королем. Добравшись до того места, где тропа снова уходила под землю, все присели отдохнуть. Лицо Немезиды цветом напоминало вязкое тесто; всякий раз, заслышав вой, бедняга нервно вздрагивал.
— Что с тобой стряслось? — спросила Торгиль. — Буке даже возвращаться пришлось.
Джек оглянулся на море. Келпи он не видел, зато слышал их голоса. Да, они и впрямь творят свою музыку, исполненную тоски и еще какого-то чувства, описанию не поддающегося. Мальчику отчаянно захотелось послушать ее подольше.
— Эй? Есть дома кто-нибудь? — Пега помахала рукой прямо перед его носом.
— Вот так келпи и приманивают добычу, — объяснил Бука. — Ты начинаешь сам хотеть, чтобы тебя съели. Добровольно пойдешь прямиком им в глотку, если тебя никто не остановит. Надо бы нам поспешить, пока шторм не налетел.
Солнце уже полностью скрылось за тучами; при каждой вспышке молний и раскатах грома келпи принимались выть с удвоенной силой.
В туннель света почти не проникало; очень скоро отряд вынужден был остановиться.
— У кого факелы? — спросила Торгиль.
— У меня, — отозвалась Этне. — Ох ты, пух чертополоха! Моя корзинка вся насквозь вымокла. Наверное, потому, что я ее пустила вплавь по ручью, что мы встретили по дороге.
— Ну и зачем тебе это понадобилось? — закричала Пега.
— Сама не знаю, — туманно отозвалась зльфийка. — Может, вспомнила об игрушечных лодочках, что мы запускали в Эльфландии. Мы сажали в них человеческих карапузов: то-то они визг поднимали! Так забавно!
— Я могу добыть огонь из земли, — предложил Джек, прежде чем Пега вышла из себя.
Мальчуган сохранил кремень и огниво из Эльфландии, но факелы так отсырели, что зажечь их можно было разве что с помощью магии. Обугленный остаток от факела Немезиды Джек расщепил на растопку.
— Ты никак чародейством надумал заняться, как в темнице Эльфландии? — уточнил отец Север.
— Да, господин, — кивнул Джек, приготовившись к гневной отповеди.
Но монах вмешиваться не стал. Мальчуган направил мысль сквозь толщу камня и воду, что сочилась из трещин внизу. Прежде он ни за что не смог бы творить магию в чужом присутствии, но благодаря долгой практике мастерства у него поприбавилось.
Скалы были древними как мир, хотя Джеку никогда и в голову не приходило, что возраст камня можно исчислить. А еще они казались истощенными, изношенными; вся жизнь вытекла из них капля по капле. Никогда здесь не вырастут деревья и травы, сколько ни ухаживай.
Джек с запозданием осознал, что в крепости вообще не было ни садов, ни даже огородов; не росло пряных трав, хорошо известных кухаркам и знахаркам. Если на то пошло, женщин в крепости тоже не было.
Мальчуган направил мысль еще глубже. Вода слабо светилась: это сияние сошло с небес, но затерялось в темных подземных туннелях. Наверное, так оно и бывает, когда изгоняешь древних богов? Пусть они опасны, пусть неприветливы; но кто, как не они, правили зеленым миром?
Джек натолкнулся на преграду. Толкнулся раз, другой; преграда в свою очередь отпихнула его назад. Мальчугана затошнило; сердце быстро-быстро забилось в груди. Джек очнулся, весь мокрый от пота, стискивая кулаки, словно для драки.
— Не получается, — выдохнул он.
А гроза уже бушевала в полную силу. Ветер завывал у входа в туннель, гром сотрясал стены.
— Тор мчится на колеснице по небу, — проговорила Торгиль.
— Ехал бы он уже куда-нибудь в другое место, что ли, — буркнула Пега.
— Чушь! Этот славный грохот ласкает слух. Значит, Тор швыряется молотом во врагов.
— Ты, как обычно, погрязла в невежестве, — вступил отец Север. — Господь шлет на землю молнии, дабы напомнить нам о Страшном суде. Тебе бы следовало пасть на колени и молить Его о милосердии.
— Пусть служители рабьего бога так рассуждают, — ухмыльнулась Торгиль. — А я лучше кулаком ему погрожу.
— Довольно время терять! — воскликнул Немезида, возбужденно приплясывая на месте. — Если кто-нибудь из келпи сунет сюда свое рыло, прости-прощай ваши ляжки!
— Он прав, — кивнул Бука. — Ладно, я столько раз бывал в этих туннелях, что дорогу и на ощупь найду.
— Это как так?… — не понял Джек и тут же умолк.
В смутном свете он видел, как уши хобгоблинского короля развернулись во всей красе. Они сделались шире разведенных в стороны рук, а обрамляющие их по краю длинные белые волоски встали торчком, точно кошкины усы.
— Я вынужден попросить вас всех вести себя тише, — проговорил Бука. — Прямо сейчас мой слух болезненно чуток. А теперь, пожалуйста, возьмитесь за руки.
Все взялись за руки, Бука с Немезидой — впереди, следом — Этне, отец Север и Пега. Джек с Торгиль замыкали шествие, как лучшие бойцы в отряде. Молча, беззвучно друзья двинулись вперед. «Щупы» хобгоблинского короля чуть касались стен туннеля. Очень скоро коридор погрузился в непроглядную тьму.
Путешественники огибали колонны, спотыкались о камни. Бука нашептывал указания:
— Теперь налево. Налево, я сказал. Ох. Прошу прощения. Тут яма.
Ни горсти песка не смягчало твердого пола. Случайно дотронувшись до стены, Джек потрясенно осознал, что камень холоден как лед. Снаружи царило лето, но отсюда, похоже, никогда не уходила зима. Знобкая стужа забиралась даже в башмаки. У остальных, по-видимому, тоже пальцы ног свело: все начали спотыкаться.
— Почти дошли, — прошептал Бука. — Мужайся, Пега, любимая!
Тропа пошла вверх, стылый холод помягчел. Впереди замерцал свет. Ободренные путники зашагали быстрее. Теперь уже можно было разглядеть мрачные стены: иссиня-черный камень поглощал любое освещение. Сквозь отверстия под потолком проникали длинные лучи того, что сам Джек описал бы как «меньшую тьму».
Отряд миновал несколько массивных железных дверей.
«Темницы, — подумал Джек. — Интересно, там, внутри, кто-нибудь есть?»
По-видимому, коридор снова вывел к морю: издалека донесся шум волн и завывания келпи.
— Ох, так-то лучше, — вздохнул Бука, складывая уши.
Сперва чуткие белые волоски легли вплотную к коже, края сами собою завернулись, накрывая «щупы», и, наконец, сами уши закатались в аккуратные валики. Теперь, когда все закончилось, они больше всего напоминали толстенькие колбаски.
— Мы с Немезидой подождем здесь — грязевики такой шум поднимают при виде хобгоблинов, просто диву даешься. Вы ступайте себе вверх вот по этой лестнице — и выйдете во внутренний двор. А потом проберетесь к нам обратно через черный ход.
— Вы только смотрите побыстрее, — проворчал Немезида, прислушиваясь к завываниям келпи на взморье.
— Я попрошу Барда о помощи, — пообещал Джек.
Хобгоблины отыскали в стене нишу и забились туда.
Без всяких скрытношерстных плащей они благополучно сливались с тенями.
Джек поднимался первым. Он знать не знал, какого приема ждать от короля Иффи, но король явно боялся Барда. Он не посмеет повредить тому, кто находится под защитой и покровительством старика. И снова мальчуган ощутил болезненный укол совести из-за того, что так и не сказал Немезиде про Иффи.
«Бард что-нибудь придумает», — решил Джек, гоня прочь неприятное чувство.
При виде железной двери в конце лестничного проема мальчуган не сдержал улыбки. Он вернулся! Теперь все они смогут вернуться домой. Отец Север наверняка обоснуется в монастыре Святого Филиана. Этне станет монахиней. Пега выйдет замуж за Буку: тут Джека вновь ощутимо кольнула совесть. Но, право же, а есть ли у нее другие возможности? В деревне она так и будет считаться бывшей рабыней; бедняжка так уродлива, что никто и никогда не попросит ее руки. А в Земле Серебряных Яблок Пега станет королевой.
«А у меня не останется соперников», — подумал Джек.
И тут же до глубины души устыдился собственных мыслей. Он никогда не завидовал Торгиль, при том что девчонка нередко приводила его в ярость. Да, из Торгиль воин куда лучший, чем из него, Джека. Ну так он никогда и не хотел быть воином. Он — бард. А вот голос Пеги затмевает его собственный.
Джек разом перестал улыбаться. Как же это неприятно — открыть в самом себе побуждения настолько гадкие! Отец Север объявил бы их грехом, а Бард, чье мнение для мальчика значило куда больше, сказал бы, что это низко и недостойно.
«Я непременно должен побороть их», — пообещал себе Джек.
Мальчуган уже почти поднялся к двери. А как же Торгиль? Он обернулся через плечо: воительница шла следом за отцом Севером, Пегой и Этне, оберегая их. С Торгиль-то что прикажете делать? В монастыре Святого Филиана ей не обрадуются. А если в ней еще и викинга узнают, так все жители побережья взалкают ее крови. А уж эта ее одежда…
Впервые Джек взглянул на Торгиль глазами поселян. Она ходит в мужской одежде. Волосы коротко подстрижены. Смотрит с вызовом и даже в лучшие моменты жизни — грубиянка та еще. И как ему объяснить односельчанам, отчего она такая?
Призвав на помощь всю свою силу, Джек распахнул тяжелую железную дверь. В лицо ему ударил дождь. Чья-то мясистая рука просунулась в проем, ухватила мальчугана за шиворот и рывком вытащила наружу.