в которой происходят некие ночные события

Эту вещь зоркий взгляд Дэвида заметил сразу, как только за молчаливым слугой закрылась дверь. Мельком оглядев богато убранную комнату с дорогой мебелью, великолепными коврами и стенами, обитыми кожей, молодой человек почувствовал желание получше рассмотреть картину, которая, по-видимому, не просто висела на стене, а была в нее вделана. Картина представляла собой портрет джентльмена в парике. Тяжелые черты лица на темном фоне и мрачный взгляд придавали джентльмену чрезвычайно зловещий вид. Его взгляд исподлобья как будто следил за каждым движением гостя и словно стремился привести его в замешательство. И действительно, портрет так действовал Дэвиду на нервы, что он почти бессознательно все время ловил на себе неодобрительный взгляд со стены и сам то и дело поглядывал на сурового джентльмена.

Забравшись наконец в постель, Дэвид попытался уснуть, но по-прежнему не мог отделаться от лица на картине, которое так и стояло у него перед глазами. Пролежав с четверть часа, он вновь почувствовал то же смутное, безотчетное беспокойство, что испытал за ужином. Картина, темная спальня, самый воздух спальни, казалось, таили угрозу. Наконец, движимый неясным побуждением, сам себе удивляясь, Дэвид выскользнул из-под одеяла, ощупью добрался до двери и на всякий случай повернул ключ. Потом усталость взяла свое, и он все-таки уснул.

Однако спустя какое-то время его разбудило тревожное видение, которое Дэвид тут же по пробуждении забыл. Комнату заливал лунный свет, и джентльмен в парике смотрел совсем уж злобно. Дэвид усмехнулся своим страхам и, сладко потянувшись, уставился на портрет, словно играя с ним в гляделки. Интересно, лениво гадал он, кем был этот человек?

Вдруг его словно подбросило. Он мгновенно сел на постели и пристально вгляделся в портрет. Ему показалось, будто глаза на нем мигнули… Дэвид застыл в полной неподвижности и, внутренне напрягшись, едва дыша, не отрывал взгляда от портрета… Глаза в лунном свете казались настоящими, живыми… потом от напряжения в собственных глазах Дэвида поплыл туман, а когда в них снова прояснилось, свирепое лицо на портрете как будто ослепло.

Откинув простыни, Дэвид спрыгнул с кровати, схватил стул и, поставив его под картиной, взобрался ногами на мягкое сиденье. Вблизи глаза на портрете оказались выписанными такими же мазками, как и все остальное. Он разозлился на себя за глупость, слез со стула, и все же что-то в темной комнате, в глубокой тишине огромного дома – он и сам не понимал, что именно, – вызывало озноб, хотя ночь стояла теплая.

Дэвид подошел к открытой створке зарешеченного окна и облокотился на подоконник. Вдыхая аромат жимолости, он смотрел вниз, на широкую мраморную террасу. Луна серебрила газоны, застывшими черными силуэтами стояли стройные деревья. Ничто не нарушало тишину, ни один лист не шелохнулся. Дэвид почти успокоился, когда минуту спустя от мрачных теней деревьев внезапно отделилась еще одна тень и крадучись двинулась к дому. Бесформенная, безликая, неслышно скользила она, приближаясь к стене. Наконец Дэвид сумел разглядеть мужскую фигуру. Человек замер, озираясь по сторонам, потом еще сильнее пригнулся и исчез за углом.

Дэвид отвернулся от окна, постоял и, сам не зная зачем, начал торопливо одеваться. Он уже потянулся за курткой, и тут ему послышался какой-то звук за стеной. Дэвид замер, неясный звук повторился. Он напоминал осторожные шаги прихрамывающего человека.

Дэвид натянул куртку, сунул руку в карман и стиснул серебряную рукоятку пистолета. Затем, зажав башмаки под мышкой, подкрался на цыпочках к двери и тут же остолбенел от изумления, ибо как раз в эту секунду, несмотря на то что он перед сном повернул ключ, дверь начала медленно, бесшумно открываться.

Дэвид выхватил пистолет и взвел курок, но только для того, чтобы, отпрянув, сразу же спрятать его за спину: в комнату шагнула Антиклея.

– Тс-с! – прошептала она. – Вы не вняли предостережению! А теперь… слышите?

Откуда-то из мрака большого дома до них опять донеслись крадущиеся, с приволоком, шаги.

– А в чем дело? – прошептал он.

– Молчите! – выдохнула она. – Скорее за мной!

И схватив его руку теплыми сильными пальцами, Антиклея потянула его в темноту коридора. Быстро пройдя по толстому ковру, она открыла какую-то дверь, и Дэвид очутился в комнате с горящей свечой. Это оказалась спальня. Он разглядел роскошную кровать, туалетный столик, сверкающий серебром и хрусталем, стул с наваленной на него грудой женской одежды и открытое окно.

– Вам туда, – прошептала девушка. – Придется спускаться!

– Каким образом, сударыня?

– По стеблям плюща. Говорю вам, быстрее! Я проделывала это множество раз. Ну же, не мешкайте!

– Но почему, мэм?

– О Господи! Некогда объяснять! Шевелитесь же!

– Но, мэм, почему я должен убегать?..

– Живее, живее! Яксли скоро будет здесь!

– Кто такой?.. Что, черт возьми, все это значит?

– Не знаю… Я сама не знаю… Только прошу вас, уходите! Быстрее!

Дэвид перелез через подоконник и, цепляясь за толстые узловатые стебли плюща, начал спускаться. Действительно, дело это далось ему с легкостью. Спустившись чуть ниже уровня подоконника, он задрал голову, чтобы задать еще один вопрос, но увидел, что решетка над ним уже закрыта, а в окне темно.

Достигнув земли, Дэвид постоял секунду, осматриваясь по сторонам, затем со все возрастающим недоумением оглянулся на дом. Тут одно из окон неожиданно осветилось. Дэвид узнал в нем то самое окно, из которого сам только что смотрел в сад. Кто-то бродил по его спальне с лампой в руке. Вот в пятно света попали очертания фигуры и лицо… лицо сэра Невила. Баронет подошел к окну и стал вглядываться вниз. Увидев выражение этого лица, Дэвид втянул голову в плечи, юркнул к стене и, тесно прижавшись к ней, спрятался в зарослях плюща. Через некоторое время створка окна хлопнула, молодой человек выглянул и посмотрел на дом. Свет во всех окнах исчез.

И тогда Дэвид, продолжая недоумевать и теряясь в догадках, отправился в путь.