«Тригони приветствует осторожных водителей» – выплыла в окне автобуса надпись на щите, когда мы подъехали к перекрестку. Затем появился дорожный знак, указатели от него расходились стрелками в разных направлениях: «Берлин», «Портсмут», «Париж», «Эксетер». Наверняка какой-то переселенец, страдающий ностальгией по своей покинутой родине, давал названия этим городам; вероятно, тот корнуоллец, в сердце которого была незаживающая рана от воспоминаний ободной рыбацкой деревушке, назвал этот городок Тригони.

Автобус свернул с хайвея на чистую главную улицу и остановился напротив отеля. Я достала сверху из сетки свой единственный тяжелый чемодан, вынула из него две сумки: одну со спальными принадлежностями, другую – дамскую, перебросила через плечо пальто и пошла к выходу вместе с остальными пассажирами.

Узкая улочка напротив площадки для остановки автобусов, петляя, убегала вниз с холма к воде, где виднелись короткие мачты рыбацких суденышек, стоявших на якоре у причала двумя рядами, разделенными водным пространством. Я посмотрела на дома по обеим сторонам извилистой улочки. Небольшие, но аккуратные, с крышами из деревянной кровельной дранки, серой от времени. Они выглядели так, будто простояли здесь двести лет или больше, дома, которые сыновья наследовали от отцов вместе с образом жизни и ремеслом.

Хотя все еще стояла осень, в Тригони было очень холодно. Я поставила багаж на землю и надела пальто. В моем письме с инструкциями было указано, что нужная мне контора находится прямо напротив автобусной остановки. Я пересекла автобусную площадь, поискала глазами нужный дом и почти сразу увидела на стене у лестницы две металлические таблички. Нужная мне контора находилась на втором этаже, над обувным магазином. Первая табличка принадлежала д-ру Кеннету Т. Честеру, доктору медицины. Вглядываясь во вторую табличку – света было недостаточно, – я прочитала: «Принс, Трегарт и Трегарт». Юридическая контора".

Глядя на табличку, я почувствовала легкое разочарование. Я ожидала большего от офиса мистера Стенли Принса, потому что, пока вела с ним переписку, получала письма на красиво оформленных солидных бланках. Лестница была темной, сверху пробивался тусклый свет. Вскоре мне пришлось изменить первоначальное мнение. Впечатление улучшилось сразу, как только я вошла в офис и с облегчением поставила свой чемодан на пол. Приемная была светлой и обставленной по-современному. Через поднятые жалюзи на окнах открывался вид на море, гавань и рыбацкие суда на причале.

Приглушенный стук печатания немедленно прекратился, и девушка, сидевшая за машинкой, с улыбкой поднялась со своего места и вышла из-за стола мне навстречу.

– Что вам угодно?

Хорошенькая блондиночка с веселыми голубыми глазами. Я так привыкла к темнокожим от загара жителям солнечной Калифорнии, что розово-белое личико приятно удивило меня.

Я невольно улыбнулась в ответ:

– Меня зовут Диана Монтроуз. Я из Лос-Анджелеса. Я хотела бы видеть мистера Принса.

– О, разумеется! – Она опять заулыбалась. – Мисс Монтроуз, мистер Принс ждет вас. Я как-то не заметила, что прибыл автобус. Мы всегда очень заняты здесь. Надеюсь, путешествие было приятным? – Глаза ее обежали меня с ног до головы с любопытством и одобрением.

– Да, вполне.

– Пройдите со мной, мисс Монтроуз.

Оставив свои багаж, я пошла за ней к двери в задней стене приемной. Постучав, она заглянула в кабинет:

– Здесь мисс Монтроуз, мистер Принс.

– Мисс?.. – вопросительно прозвучал в ответ глубокий, приятный мужской голос.

– Мисс Монтроуз из Лос-Анджелеса. Она только что сошла с автобуса, прибывшего из Портленда.

– О, ну конечно! Медсестра! Входите, мисс Монтроуз. Не могли бы вы, Бэт, принести нам кофе и что-нибудь к нему. Без сомнения, мисс Монтроуз захочет немного подкрепиться после длительной поездки.

– Сию минуту, мистер Принс.

Она пропустила меня в открытую дверь, и явошла. Из нашей переписки я представляла мистера Принса стариком. На самом деле на вид ему было чуть за шестьдесят. Волосы седые, но густые, стриженные "под ежик", что очень шло к его северному цвету лица – опять же бело-розовому. Деловой строгий костюм выглядел как будто только что от портного. Три ровных уголка безукоризненно белого платка высовывались из нагрудного кармана пиджака. Из вересковой курительной трубки вился дымок, он положил ее в пепельницу, когда вышел, чтобы пожать мне руку.

– Добро пожаловать в Тригони, мисс Монтроуз! – сердечно произнес он. Вдруг его прозрачные голубые глаза слегка расширились, как будто он чему-то поразился.

Он подвинул для меня стул к своему огромному письменному столу, движения его были быстрыми и решительными. Потом он вернулся на свое место и взял трубку из пепельницы. Усаживаясь, я видела, как он внимательно меня разглядывает через пелену голубого дыма.

– Вы не похожи на медсестру, мисс Монтроуз. По крайней мере, на ту, которую я представил себе по вашим письмам.

У меня чуть не вырвалось, что я могу то же самое сказать о нем. Он более походил на преуспевающего городского дельца или старшего администратора, чем на домашнего адвоката в таком захолустном местечке, как Тригони, штат Мэн. Я ожидала увидеть маленького близорукого старичка в мятом костюме, заляпанном жирными пятнами, полного ностальгических воспоминаний о былых, лучших временах.

Улыбаясь, я произнесла:

– И какой вы меня представляли, мистер Принс? Я надеюсь, что не разочаровала вас?

– Разочаровали? Совсем нет, мисс Монтроуз. Вы... э-э-э... моложе и... – Он на мгновение умолк и поспешно добавил: – Более привлекательны, чем я ожидал. Уверен, что вы не огорчитесь, услышав это.

– Хотя я посылала вам копии, вот мои документы и рекомендации, мистер Принс.

Он пощелкал языком, приятно улыбаясь мне.

– Я верю собственному впечатлению, мисс Монтроуз. – Но он все-таки внимательно пробежал глазами все мои дипломы и рекомендации. – Так, посмотрим... Закончили среднюю школу, два года колледжа, три года работы в Медицинском центре Лос-Анджелеса... – Он медленно поднял глаза на меня. – Очень хорошо. Почему вы решили сменить работу медсестры в госпитале на работу в частном доме?

– Мне захотелось путешествовать, мистер Принс. А квалифицированная медсестра всегда может найти работу, в любом месте.

– Надеетесь уехать за океан? – Он приподнял черные, контрастировавшие по сравнению с белыми волосами, брови.

– Со временем. Но пока я хочу увидеть всю Америку.

– И почему выбрали именно Северо-Восток?

Я пожала плечами:

– Здесь колыбель Америки. И кажется, лучшее место для начала. Я уже видела почти все Западное побережье. И Запад тоже. Я провела все мои каникулы, путешествуя по стране, но мне не захотелось работать ни в одном из тех мест, где я побывала. Я бы хотела некоторое время поработать в Нью-Йорке, когда мой контракт здесь закончится. Потом поеду на Юг, наверно во Флориду.

– Все уже спланировано, – с восхищением произнес он, – если только вы не выйдете замуж, конечно.

– Я не собираюсь замуж, – ответила я с уверенностью, – по крайней мере в ближайшие несколько лет. К тому же моя работа не оставляет свободного времени для... ну, скажем, для светской активности.

– Работа в госпитале – согласен, – он улыбнулся, – но вы можете обнаружить гораздо больше свободного времени, работая в частном доме. Особенно в "Вороньем Гнезде". И даже больше возможностей для... светской активности, в том смысле, какой вы вложили в эти слова.

Зазвенели чашки за дверью, и я встала, чтобы открыть дверь для секретарши, которая внесла поднос.

На нем стояли тарелка с кексами, которые выглядели так, будто были еще горячими, кофейник и маленький кувшинчик со сливками. А также коричневатые кусочки сахара... По кабинету разнесся аромат свежего кофе.

– Выглядит неплохо, а? – рассмеялся мистер Принс. – Бьюсь об заклад, вы только что вспомнили, что не держали во рту ни крошки с тех пор, как позавтракали в Портленде, верно? Бэт, как у вас дела с материалами для Уорбартонов?

– Еще на десять минут работы, мистер Принс.

– Отлично. Я хочу, чтобы вы поехали с нами в "Воронье Гнездо", будете свидетелем при подписании документов. Кстати, это мой секретарь – Бэт Свенсон.

– Хорошо, мистер Принс. – Бэт улыбнулась мне и вышла.

– Сливки, сахар?

– Благодарю вас. Одну ложку, пожалуйста.

Он протянул мне чашку.

– Я не отрываю вас от работы? – с беспокойством спросила я. – Я могу взять такси, чтобы доехать до места, не правда ли?

Он засмеялся:

– Боюсь, что нет. "Воронье Гнездо" стоит в конце дороги, которая ведет по самому краю скалы. До него всего семь миль, но туда не ходит никакой общественный транспорт. Даже автобус. Но это не имеет значения. Мне все равно необходимо поехать в поместье сегодня утром по делу. Заодно смогу вас представить. Это поможет вам скорее освоиться. Но взамен я попрошу об одолжении: быть вторым свидетелем – надо заверить подпись миссис Марты Уорбартон на одном важном документе. Миссис Уорбартон за семьдесят, она является поминальной владелицей "Вороньего Гнезда". Важный документ – ее завещание. Требуются два свидетеля, присутствующие одновременно при подписании. И надо, чтобы эти свидетели не были заинтересованными лицами, то есть они должны быть совершенно посторонними людьми завещателю. Видите ли, если свидетель будет упомянут в завещании, он потеряет право на наследство по закону. Бэт... мисс Свенсон поедет с нами вторым свидетелем.

– Рада буду помочь, мистер Принс.

– Отлично! Значит, договорились? – Он предложил мне тарелку с кексами на выбор. – Ваши родители не возражают, что вы путешествуете одна?

– Дело в том, – начала я, – что мои родители были в Лондоне во время войны и погибли при бомбежке. Меня воспитала тетя, но она умерла несколько лет назад. Поэтому у меня нет близких.

Он сочувственно пощелкал языком:

– Мне очень жаль. Скажите, вы не знаете семейство Пирсонов в Лос-Анджелесе? Там была дочь, немного старше вас. Она вышла замуж за Дэвида Уорбартона.

Подумав немного, я покачала головой:

– Нет, не могу припомнить никаких Пирсонов.

– Попятно. Просто спросил. – Мистер Принс откашлялся и сменил тему. – Я хотел бы познакомить вас с доктором Честером, но он уехал, и его не будет в офисе до вечера. Вы встретитесь с ним завтра утром в "Вороньем Гнезде", он расскажет вам о ваших обязанностях.

– Я правильно поняла, что у меня будет двое подопечных?

Он кивнул. Темные брови под седыми волосами на мгновение сдвинулись, он слегка нахмурился:

– Я хочу поговорить с вами на эту тему до нашего отъезда, мисс Монтроуз. Вас нанял мистер Дэвид Уорбартон. Онстарший сын Марты и отец Робин. Хочу, чтобы вы это усвоили как следует, пока мы не приехали в имение. Мать Робин умерла два года назад, ее звали Линда Уорбартон; жена Дэвида была очень красивой, обаятельной женщиной. Ее смерть стала огромной потерей для Дэвида и, разумеется, для всех, кто знал ее. Робин была слабым ребенком от рождения, и смерть матери для такой малышки, как Робин, которой тогда было всего шесть лет, стала трагедией. Вы почувствуете это, когда пробудете в "Вороньем Гнезде" некоторое время. Дом и, между нами говоря, все семейство Уорбартонов, как бы сказать... не идеальное окружение для такой чувствительной девочки, как Робин. Вы сами обнаружите очень скоро, что Уорбартоны... трудные люди...

– Ребенок – инвалид?

– Она проводит в постели шесть месяцев в году. Но вам все объяснит доктор Честер. Ей нужен постоянный уход. Второй ваш пациент – сама Марта, и гораздо более трудный, надо сказать.

– Что с миссис Уорбартон?

– Жуткий артрит прямо сковал ее. Может ходить с трудом, только с помощью палки. Честер считает, что ей необходима инвалидная коляска, но Марта об этом и слышать не хочет. Ей делают каждый день инъекции, кажется. Но это все область Честера, не моя.

– Вы сказали, что мистер Дэвид Уорбартон – мой новый наниматель, и намекнули, что я должна помнить об этом. Могу я спросить почему, мистер Принс?

Он покашлял, поглядывая на меня лукаво:

– Я только что упомянул, что Уорбартоны – тяжелый парод, с ними трудно иметь дело. И вполне допускаю, что кому-то из обитателей "Вороньего Гнезда" не поправится ваше пребывание там. Даже сама Марта была против идеи нанять квалифицированную сестру. Это было предложение Честера и мое. Дэвид тотчас же согласился. Он верит, как и мы, что медсестра нужна его матери и ребенку тоже, и он готов платить за услугу. Поэтому раз платит он, то вы отвечаете только перед ним. У Дэвида есть свое отдельное состояние, выделенное матерью. Вот почему я подчеркиваю, чтобы вам было абсолютно ясно: именно Дэвид Уорбартон – ваш наниматель, отчет давать будете только ему. Остальные все зависят в материальном отношении от Марты, она единственная контролирует фамильное состояние.

– Но я должна отчитываться и перед доктором Честером, мистер Принс.

– О да. Естественно, поскольку Честер – домашний доктор этой семьи, то профессиональная связь медсестры и доктора необходима, чтобы выполнять его предписания. Вы найдете, что Честер отличается от тех докторов, с которыми вам приходилось работать ранее в таком месте, как Медицинский центр Лос-Анджелеса. Вам он покажется немного старомодным в сравнении с ними. Но он славный человек, этот Честер! Большинство жителей Тригони появились на свет с его помощью, он стал здесь воплощением медицины. Хотя временами он выглядит немного забавным по современным стандартам.

– А мистер Дэвид Уорбартон живет в "Вороньем Гнезде"?

– С тех пор как умерла Линда, он приезжает в "Воронье Гнездо" только на уик-энд, повидать мать и Робин. Вы не увидите его там на неделе. Семья Уорбартонов очень богата, и Дэвид контролирует все дела, в том числе инвестиции, из своего офиса в Нью-Йорке. А "Принс, Трегарт и Трегарт" ведет юридические дела семьи по всем Соединенным Штатам. Я их представитель здесь, в Тригони. Так что... если возникнут проблемы, когда Дэвид будет отсутствовать, я хочу, чтобы вы немедленно связались со мной. И если встретитесь с враждебностью, помните, я рядом, стоит только снять телефонную трубку в вашей комнате.

Я самоуверенно улыбнулась в ответ:

– Благодарю вас, мистер Принс. Но медсестра быстро привыкает к разным обстоятельствам, ей приходится иметь дело с трудными людьми слишком часто, и не только с пациентами.

Мистер Принс поднялся, просияв:

– Прекрасно! Я знал, что сделал верный выбор, когда предложил нанять квалифицированную медсестру. И тщательно просеивал шлаки в поисках золота, пока не нашел вас. Ну, теперь можно везти вас знакомиться в "Воронье Гнездо".

Я вышла следом за ним в приемную, где блондинка-секретарь накладывала перед зеркалом свежий слой губной помады. На столе стоял увесистый портфель для бумаг.

– Все готово, Бэт? – спросил он жизнерадостно.

– Да, мистер Принс.

– Взяли материалы для Марты?

– Они в портфеле.

– Прекрасно! Я подгоню машину к входу. А вы возьмите на себя заботу о мисс Монтроуз и расскажите, каким прекрасным поместьем является "Воронье Гнездо".

– Обязательно, мистер Принс. – Она подмигнула мне, а он взял тяжелый портфель и вышел.

Я улыбнулась ей:

– Меня зовут Диана, могу я звать вас Бэт?

Ее улыбка была теплой и дружеской.

– О'кей, Диана! И в любое время, когда вы выберетесь за стены этого мавзолея, приезжайте навестить меня в Тригони.

Я рассмеялась:

– Хорошо! Но почему вы называете "Воронье Гнездо" мавзолеем? Мистер Принс считает поместье прекрасным местом.

– Боюсь, что Стенли относится к ним с предубеждением. Потому что для "Принс, Трегарт и Трегарт" "Воронье Гнездо" – это то место, откуда сыплется манна небесная. И для него тоже, – доверительно сказала она, комично округлив глаза, – компания Уорбартонов не только лучший клиент по инвестициям, их дела составляют шестьдесят процентов всего бизнеса, который ведется через "Принс, Трегарт и Трегарт", эта контора имеет офисы в Сан-Франциско, Чикаго, Нью-Йорке, Майами, Лондоне и, разумеется, в Тригони, где, по стратегическим причинам, мой босс пристроился поближе к Марте Уорбартон, а она сидит в центре всей паутины как жирный и смертельно опасный паук – "черная вдова".

– Разве это делает "Воронье Гнездо" мавзолеем? – Мне стало смешно.

– Это поместье основано более двухсот лет назад. Знаешь, почему оно носит название "Воронье Гнездо"? Потому что вороны имеют привычку таскать блестящие вещи и прятать их в своем гнезде. Видишь ли, предки Уорбартонов были грабителями потерпевших крушение кораблей.

Я уставилась на нее:

– Как грабителями?

– Весьма популярное занятие в те времена, и в Корнуолле, в Англии, – тоже: оттуда прибыло это семейство три века назад. Прибыльное дело, скажу тебе, и состояние Уорбартонов основано на этом. Разумеется, если какие-то моряки или пассажиры и добирались до берега после кораблекрушения, их нельзя было оставлять живыми свидетелями. Недалеко от "Вороньего Гнезда", в скалах, кладбище – там они все лежат. Другое кладбище находится на острове Виселиц, в заливе Вороньего Гнезда. Когда кораблей гибло мало, Уорбартоны промышляли пиратством, чтобы не сидеть без дела. Поэтому на острове Виселиц покоится один из Уорбартонов. Для него и построили там виселицу, из-за чего остров получил такое приятное название. Поскольку он оказался единственным из Уорбартонов, позволившим себя поймать и повесить, его от презрения к его глупости там и оставили.

Я недоверчиво посмотрела на нее, мы как раз спустились по полутемной лестнице и вышли на улицу, на яркий солнечный свет. Мистер Принс выходил из автомобиля последней модели с откидным верхом и, улыбаясь, помахал нам рукой.

– Но все это было так давно, – сказала я.

– Да уж! Давным-давно. И власти тогда совершили большую ошибку. Им надо было повесить всех Уорбартонов и слегка обрубить ветви фамильного древа тут и там. Теперь тихо! Пусть Стенли остается при своих иллюзиях.

– Ну, мне кажется, вы двое прекрасно спелись! – Мистер Принс, сияя улыбкой, взял мой чемодан и портфель из рук Бэт Свенсон. – Рассказала вам Бэт о "Вороньем Гнезде"?

– Да. И история мне показалась весьма интересной.

– Она действительно такова! – жизнерадостно подтвердил он. – Там немного мрачновато, может быть, в плохую погоду, но это одно из красивейших зданий восемнадцатого века в Новой Англии. И прекрасно сохранилось – готовый музей. Если когда-либо Уорбартоны покинут его, без сомнения, правительство сохранит поместье как исторический памятник. Первые Уорбартоны прибыли в Тригони из Корнуолла. Они были морскими капитанами, быстро развили свой бизнес на здешних берегах и очень преуспели. Садитесь сзади с Бэт, мисс Монтроуз, она вам будет по дороге рассказывать; виды здесь просто великолепны. Бэт все знает о побережье. Я не могу вас развлекать, потому что дорога такова, что требует полного внимания водителей.

– Да уж, – отозвалась Бэт, залезая на заднее сиденье, – каждый раз после того, как я туда съезжу, потом неделю по спине бегают мурашки!

Дорога сразу пошла по краю скалистого обрыва, едва мы выехали из деревни Тригони. Внизу, в сотне метров под нами, волны с шумом разбивались о скалистые утесы, вскипая белыми бурунами около прибрежных камней. Вдали простирался залив Мэн с разбросанными тут и там каменистыми островами, и большие волны бились о них яростно даже утром, при спокойном море.

Море здесь не было голубым – как это свойственно Тихому океану – даже сегодня днем, когда ярко светило солнце. Черные мокрые камни блестели в разлетающихся брызгах волн; мы могли ощущать на своих лицах мельчайшие капельки воды.

– Залив Мэн имеет двести пятьдесят миль в длину – это птичий полет, – говорил мистер Принс через плечо, – но если идти вдоль берега, следуя всем изгибам и изломам каменистого побережья, то вы пройдете две тысячи четыреста миль. Здесь повсюду бухты, узкие прорези заливов, а еще мысы, скалы на каждой миле...

– И останки многих кораблей по кромке моря у утесов на всем пути – от Нью-Хэмпшира до канадской границы, – вставила Бэт, – и большая часть обломков именно около бухты Вороньего Гнезда и острова Виселиц. Корабли из Европы или Канады обычно пересекали залив Мэн от мыса Сейбл на южной оконечности Новой Шотландии, направляясь в Бостон. В те времена искусство навигации было никудышным, и суда часто шли к берегу слишком рано, гораздо севернее, чем нужно; увидев мыс Колдрон, тот, что у бухты Вороньего Гнезда, они ошибочно принимали его за мыс Энн, расположенный неподалеку от Бостона. Огни "Вороньего Гнезда", многочисленные фонари морских грабителей, бродивших вдоль бухты, создавали впечатление большого города, казалось, что путешественники видят издали огни Бостона. И в темноте они делали роковую ошибку.

Я посмотрела на изломанное скалистое побережье и содрогнулась. То, что недавно казалось шуткой в офисе Тригони, больше не было смешно.

– Вон остров Крачек, – указала Бэт, – весной птицы гнездятся там, и вся суша шевелится как живая; остров подальше – остров Капитана Квелча. Капитан Квелч был пиратом. Повешен в 1704 году в Бостоне. Видишь, как далеко в море выступает скала? Называется мыс Отчаяния. Говорят, жена Натана Уорбартона сидела там с подзорной трубой, наблюдая, как его вешают на острове Виселиц. Ты увидишь и остров, и поместье, как только мы завернем за мыс Отчаяния. Теперь взгляни в сторону моря, и увидишь мыс Колдрон, он вырисовывается смутно в северном направлении. Видишь?

– Да, вижу. – Я действительно увидела. Мыс был похож на длинное низкое облако, он медленно приобретал очертания по мере того, как мы приближались к мысу Отчаяния; вот он уже выглядел массой скалистых обломков. Море билось о камни, и в туче брызг трудно было разобрать что-либо. Название было удачным, потому что, когда я смогла разглядеть все получше сквозь водяную пелену, мне показалось, что море вокруг кипит, крутясь водоворотами около невидимых прибрежных рифов.

Машина поехала медленнее, и я посмотрела на дорогу.

– Вот и ваш первый взгляд на "Воронье Гнездо", мисс Монтроуз, – весело окликнул меня мистер Принс, – вы ей рассказали о таинственном лесе, Бэт? А о потайной комнате?

– Я как раз дошла до этого места. Сейчас ты потеряешь из виду поместье – крутой поворот, оно временами будет исчезать из-за таких шуток рельефа. Ну, что ты о нем думаешь?

– Огромное, – с благоговейным трепетом произнесла я, – похоже на большой госпиталь! Там, наверное, комнат сто?

– Сорок семь, – улыбаясь, сказала Бэт, – я бы назвала его кошмаром дворецкого. Как миссис Рэтбоун управляется с ним и со штатом прислуги, понятия не имею.

"Воронье Гнездо" действительно было огромным зданием, построенным из красного кирпича, оно возвышалось тремя этажами под шиферной крышей, вонзив в небо каминные трубы. Широкие каменные ступени вели вверх к парадной двери, затененной крышей портика с открытой галереей и белыми колоннами. Другие строения, теснившиеся позади дома, очевидно, были когда-то конюшнями, жилищами кучеров, грумов, садовников. Башня высилась как колокольня из центра двускатной крыши, глядя на обширную бухту позади серого нагромождения утесов из холодного мокрого камня.

Последовал крутой поворот, и "Воронье Гнездо" исчезло из виду. Я медленно откинулась на спинку сиденья.

– Хочешь послушать о секретной комнате? – спросила Бэт. – Заметила, что дом стоит на самом краю утеса? Секретная комната вырезана прямо в камне, глубоко внизу, туда ведет колодец с лестницей. Не выйти и не войти, кроме как через дверь у подножия лестницы. Но зато есть прорезанные в камне желоба, по которым вода поступает в подвал или уходит из него. Эта потайная комната находится ниже уровня воды, если прилив в высшей точке.

Я уставилась на нее:

– Ради бога... Зачем, Бэт?

– Ну, говорят, что предки Уорбартонов помещали туда спасшихся после кораблекрушения людей и запирали дверь. Существовали железные решетки со стороны моря – они давно рассыпались ржавчиной, – когда-то их поднимали, чтобы тела выносило отступающей водой во время отлива. Потом тела находили, полагая, что люди погибли при кораблекрушении.

– Но это убийство пыткой, и какое ужасное! Они медленно тонули, когда море подступало...

– Но никто в "Вороньем Гнезде" не слышал их криков. Если даже хозяева и не были в этот момент на разбое, они бражничали, празднуя хорошую добычу, открывая бочки с вином, разглядывая шелка и прекрасные льняные ткани, пересчитывая золото...

– У Бэт такое богатое воображение, – рассмеялся мистер Принс, – не правда ли? Ничего из этого никогда не было доказано. Никто ничего не поставил в вину Уорбартонам.

– Натана приговорили за пиратство, – терпеливо напомнила Бэт; похоже, они часто спорили на эту тему, – потом было судебное разбирательство по обвинению их в ограблении кораблей в 1689-м, еще одно – в 1752-м. Но у владельцев судов не было свидетелей, и оба дела были проиграны. Свидетелей-то они не оставляли в живых – вот в чем секрет!

– Когда-то пиратство считалось уважаемым ремеслом, – сказал мистер Принс примирительно, – что касается остального, то слухи могли быть результатом деятельности недоброжелателей, завистников. Это все сплетни! Ведь жгли же ведьм на кострах в Тригони гораздо позже, чем происходили эти события, – просто исходя из доносов завистливых и невежественных людей. Мисс Монтроуз, вот снова перед нами "Воронье Гнездо". Посмотрите направо через бухту и скажите, что вы видите?

Я посмотрела в том направлении на простирающиеся поля зелени, которые на мили раскинулись от скалистых утесов по берегу. У самой воды виднелись дюны, белый песок, гладкий, отшлифованный ветром.

Я оценила вид:

– Очень красиво!

Мистер Принс снова сердечно рассмеялся:

– А это и есть таинственный лес. Лес из буков. Ветер с моря настолько силен, что согнул молодые деревья и заставил их расти не вертикально, а горизонтально. Их стволы раздались в толщину, стали мощными, как у взрослых буков, но остались короткими, и ветви образовали крону не более чем в шесть – восемь футов высотой. Они тесно переплелись и выглядят как сплошной травянистый покров; даже если подойти туда поближе, вы никогда не подумаете, что под зеленым ковром прячутся огромные стволы буков.

– А можно туда подойти? – спросила я.

– О, еще бы, – быстро сказала Бэт, – сверху идет тропинка. Можно, если захочешь, брести по ней долгие мили. Можно даже затеряться там. Никто в здравом уме не захочет туда пойти. Самое обманчивое на вид место из всех, что я видела. И единственный путь туда – эта тропа. Остальное пространство заполнили тесно переплетенные ветви – не пройти. Хоть прорубай себе дорогу. А ветер и шторма так забили песком и грязью лес, что не поймешь, что под йогами – твердая земля или стволы деревьев. Если туда провалишься, то там внизу, наверно, темно как в преисподней. Держись подальше от этого безумного, опасного места, Диана. И от тропинок в скалах. Они давно начали осыпаться, а железные крюки, которые вбивали когда-то грабители, чтобы держаться, давно выломаны.

Я засмеялась:

– Я еду в "Воронье Гнездо" не за тем, чтобы бродить по скалам и исследовать заповедные леса. Я еду оказывать медицинскую помощь своим пациентам!

– Верно сказано, – заметил мистер Принс, – вот вы и приехали, мисс Монтроуз...

Дом появился снова прямо перед нами, когда машина выехала из-за поворота. Возделанные акры земли были обнесены длинной стеной. Мы миновали огромные, выкрашенные зеленой краской железные ворота, и гравиевая дорога, что вилась между цветниками, садами и лужайкой, привела нас к дому, окруженному гладким зеленым травяным ковром.

Я с облегчением улыбнулась. "Воронье Гнездо" выглядело как респектабельный, поддерживаемый в прекрасном состоянии госпиталь. На верхней галерее за столом сидела группа людей, и они начали поворачивать головы к нам, когда заметили автомобиль. Они продолжали наблюдать за нами, пока мистер Принс припарковывал машину у подъезда. Вот он вышел и с улыбкой распахнул для меня дверцу.

– Добро пожаловать в "Воронье Гнездо", мисс Монтроуз, – сказал он, – я знаю, вы будете здесь счастливы и, надеюсь, останетесь надолго.

– Благодарю. – Я вернула ему улыбку.

Не было видимых причин для той смутной тревоги, которую я вдруг ощутила: что-то похожее на испуг. Может быть, недоброжелательное отношение Бэт Свенсон к этому дому отозвалось во мне предубеждением и усилило обычное чувство страха перед незнакомым окружением... Я решительно оборвала мрачные мысли – надо настраивать себя так, словно начинаешь работу в новом госпитале...