В то лето ей было почти десять. Она и тогда увлекалась чтением и так же отличалась от Кейт, как сейчас. Когда Кейт хотелось поиграть, она либо шла в сарай, чтобы повозиться с маленькими котятами, либо каталась на толстом маленьком пони, которого купил для них отец, либо играла с Гаретом. Иногда Линии присоединялась к ней, но больше всего ей нравились игры-представления. Время от времени она уговаривала Кейт разыграть с ней сцены из баллад о Робин Гуде. Однажды их даже отправили спать, лишив ужина, когда они вернулись домой промокшие до нитки после представления сцены боя на мосту между Робином и Малюткой Джоном. Линии изображала последнего, поскольку была выше сестры.

Отец привил ей любовь к легендам о рыцарях короля Артура. И в то утро она представляла себя Гаретом, отправившимся спасать Линнет. Она никогда не играла женщин в подобных представлениях, даже когда женщина носила ее имя, потому что ей хотелось приключений. Она встала на рассвете, набросила старый плащ, взяла на кухне хлеба и сыра и вышла из дома, когда солнце еще не разогнало утренний туман.

Все вокруг было мокрым. Было так хорошо оказаться на улице в такое туманное утро, когда все еще спали. Она так увлеклась игрой в Гарета, что тень, выступившая из тумана, показалась ей плодом воображения. Но это был человек, который схватил ее за руку.

Он ничего не говорил, и это, наверное, было самое страшное. Она шла, целиком поглощенная своим представлением, и вдруг грубые руки схватили ее и прижали к каменной стене. Чьи-то губы прижались к ее губам, стараясь раздвинуть их.

Они были довольно далеко от дома, так что их не могли увидеть. Она не могла издать ни звука: рот был зажат. Она с ужасом ощутила, как его рука шарит у нее между ног, как будто притянутая магнитом. Неужели она сделала что-то такое, что привлекло его? Она испытала громадное облегчение, когда он убрал руку, но оказалось, что он сделал это, чтобы задрать ей юбку и шарить уже под ней. Его пальцы нащупали самое интимное место, и она задохнулась от боли, когда он попытался просунуть их внутрь.

И тут она закричала и увидела сквозь туман приближающуюся фигуру. Сначала она подумала, что это сообщник человека, который мучил ее, но, услышав его крик, поняла, что это Габриэль.

— Отпусти ее, ублюдок, отпусти ее! Хэллок отпрянул от нее, пораженный, как и она, возникшим из тумана привидением, каким казался Габриэль.

Секунду спустя Габриэль набросился на ее мучителя, оторвал его от Линнет и одним ударом свалил на землю. Линнет смотрела как будто издали на человека, корчившегося у ее ног, а Габриэль колотил его палкой по плечам, обзывая такими словами, которых она никогда не слышала. Когда Габриэль замахнулся палкой для удара по шее Томаса, Линнет остановила его.

— Нет, Габриэль, не надо! Ты убьешь его.

Старый пастух содрогнулся и медленно отвел в сторону палку. Хэллок выбрался из-под нависшего над ним оружия и сначала пополз, а потом побежал вниз по склону горы. Габриэль повернулся к ней, и Линнет чуть не упала к нему на руки.

— С вами все в порядке, мисс? Он ничего не сделал вам?

— Нет, только поцеловал, — едва проговорила Линнет.

— Точно?

Линнет ни за что на свете не могла бы рассказать об этой руке, пытавшейся проникнуть в нее. Не могла сказать Габриэлю и не могла даже представить, что когда-нибудь расскажет родителям. Если она расскажет, они посмотрят на нее и подумают, что в ней, Линии, есть что-то такое, что побудило Хэллока распустить руки.

— Пойдемте, я отведу вас домой, и мы расскажем обо всем вашим родителям. Они сообщат шерифу, чтобы он занялся им.

— Нет, Габриэль, пожалуйста, не надо, — сказала она умоляющим голосом. — Я уверена, Хэллок никогда здесь больше не покажется. Я не могу ни с кем говорить об этом. Это так стыдно.

Габриэль возражал ей, но у нее началась истерика, и он уступил. Она и так много натерпелась, и он опасался подвергнуть ее новому испытанию. Возможно, через несколько дней, когда она отойдет от пережитого, то сама расскажет родителям.

— Хорошо. Я отведу вас домой, мисс. И обещайте, что никогда больше не будете гулять одна, как сегодня.

Линнет кивнула в знак согласия. Габриэль довел ее до задней двери дома.

— Вы уверены, что сейчас с вами все в порядке?

— Да, Габриэль. И спасибо тебе. Линнет посмотрела на старого пастуха с такой благодарностью, что у него чуть сердце не разорвалось, когда он смотрел, как она повернулась, распрямила узкие плечики и вошла в дом.

— Я всегда сомневался, что поступил правильно, мисс, не рассказав об этом вашему отцу.

— Правильно, Габриэль. Уверяю тебя, я бы не вынесла их вопросов.

— Неужели вы забыли об этом, мисс? — удивленно спросил Габриэль.

— Должно быть, я сразу постаралась изгнать это из памяти, Габриэль. И только поцелуи лорда Сидмута и ощущение балконных перил, к которым я была прижата, вновь оживили воспоминание.

— Хотел бы я задать трепку этому молодому человеку.

— Ну что ты, он же только поцеловал меня. Странно, но мне кажется, он оказал мне услугу, потому что пробудил неведомые мне чувства.

Габриэль взглянул на нее и заметил слезы, текущие по щекам девушки. Он обнял ее, притянул к себе и сказал:

— О мисс, не переживайте так. Это все было так давно.

— Но я до сих пор считаю, что в происшедшем была доля моей вины. Я не должна была выходить так рано. Должно быть, я когда-то сделала нечто такое, что он расценил как поощрение…

— Нет, мисс, — строго сказал Габриэль, держа ее за плечи и глядя прямо в глаза. — Вы были на ферме своего отца. Чего вам было опасаться? Просто этот Хэллок был… Знаете, я не могу произнести это при вас.

— Но тогда ты говорил, — сказала Линнет, слегка улыбаясь наконец. — Ты обзывал его самыми ужасными словами, Габриэль, — продолжала она, смеясь сквозь слезы. — И ты чуть не убил его. Я и сейчас ясно вижу, как ты стоишь над ним, готовый обрушить свою палку на его шею.

— Жаль, что я этого не сделал, мисс. Я бы так и поступил, если бы знал, какие страдания он вам причинил.

— Да ты мог убить его, — горячо сказала она. — Ты был похож на святого Георгия, поражающего дракона. Ты пришел мне на помощь, как рыцарь из легенды.

— Какой я рыцарь, мисс Линии, — фыркнул Габриэль. — А вот Хэллок был жалким червяком, что правда, то правда.

— Габриэль, я чувствую, что изменилась, — сказала Линнет так тихо, что он едва расслышал.

— Как это, мисс Линии?

— Не знаю. Я как будто открыла для себя реальный мир.

Да, так оно и было. Линнет ощущала твердость камня под ней и то, как врезается ей в бедро его острый край. Она вдыхала свежий воздух и слышала острый запах, исходящий от Габриэля. Она мягко отстранилась от него и всмотрелась в своего «рыцаря». Он сидел перед ней, седой старый йоркширец с огромными руками, которыми он мог и прикончить Томаса Хэл-лока, и успокоить перепуганного ягненка. От него исходил присущий только ему запах овец, собаки, пота и дыма. А из ушей у него торчали пучки седых волос. Она никогда не замечала этого прежде. Он неуклюже погладил ее по плечу.

— Вам не следует сторониться молодых людей из-за того, что произошло. Вы молодая и красивая девушка, мисс Линии. И любящая.

— Разве, Габриэль? О, я знаю, что красива. Но способна ли я любить? — спросила она прерывающимся голосом.

— Я помню, как нежны вы были с ягнятами. И с сестрой Кейт, когда вы обе были маленькими. Вы всегда опекали ее.

Линнет почувствовала, как у нее внутри будто что-то оттаяло. Габриэль вернул ей то, что она утратила несколько лет назад. Ту самую маленькую девочку, Линии. Она действительно была любящим ребенком. Она была полна нежности к сестре, брату, всей семье. И она отказалась от этой девочки, потому что смертельно испугалась. Она испугалась мысли, что тот человек знал что-то тайное о ней. Знал, что она была нежна и полна любви ко всему окружающему. Знал, что она уязвима. И он хотел эту маленькую девочку, хотя она не понимала, для чего. Но он хотел ее, и Линнет, ужаснувшись, постаралась спрятать ее, чтобы никто больше не захотел ее так.