Тони собирался махнуть рукой на все сплетни и появиться в доме Девонширов. Он понимал, что Клодия будет его ждать, и знал, что ему следовало встретиться с нею, чтобы показать ей свою привязанность и смягчить ее страдания из-за толков в свете. Но, когда настало время отправляться к Девонширам, он не в силах был заставить себя выйти из дому. Ну не мог он показать ей свое лицо, когда его карманы были опять пусты. Он стал в отчаянии разглядывать свою комнату. В конце концов, Тони вытащил свою выходную обувь – у него, правда, осталась лучшая пара – и, присовокупив к ней оставшиеся от отца золотые часы, вручил их камердинеру. Он хотел, было добавить кольцо с монограммой Эшфордов. Но, когда он уже стаскивал кольцо с пальца, в памяти вдруг возник день накануне смерти Неда. Его брат был уже настолько слаб, что едва мог пошевелить рукой. Он протянул ее к Тони и прошептал:

– Бери кольцо сейчас, Тони. Скоро оно все равно твоим будет.

Тони пробовал спорить, но Нед усмехнулся и погладил младшего брата по вьющимся волосам. А Тони уткнулся в эту ладонь лицом, изо всех сил пытаясь удержать подступившие слезы. Нет! Кольцо Эшфордов у старьевщика не окажется.

Пара обуви и наручные часы потянули на сумму, с которой можно было вернуться на улицу Сент-Джеймс, дом семьдесят пять. Поставил он на черное. Он всегда начинал с черного, бывал удачлив и не собирался менять масть. Должен он хоть чему-то быть верен в своей жизни, так пусть это будет хотя бы картежная масть.

Он начал с очень небольшой ставки, стараясь беречь деньги. Хотя первые три сдачи кончились проигрышем, у него оставались деньги, чтобы сыграть еще раз. Четвертая ставка принесла выигрыш. И он продолжал выигрывать. На исходе вечера у него было уже почти триста гиней, то есть он отыграл часть денег Клодии. Поэтому возвращался он в свои апартаменты с более легким сердцем, чем тогда, когда покидал их. В изнеможении он рухнул в постель и проснулся лишь на следующий день.

У Клодии он появляться не стал, но отправил ей букетик цветов с обещанием встретиться у Феррарсов и просьбой оставить за ним вальс. Ему очень хотелось отдать хотя бы часть долгов. Однако Тони решил немного подождать. Он подумал, что, может быть, стоит показать Клодии деньги, которые удалось ему отыграть, и попросить еще три сотни. В последний раз. И тогда он рассчитается со всеми долгами, до последнего пенса. А потом он сделает предложение Клодии.

В бальном зале он появился рано, вызвав небольшую бурю толков и пересудов. Сегодня всем уже было известно о его везении накануне, поэтому никто не удивился его появлению.

– Когда он проигрывает, по нему и тогда ничего не видно, – наклонился лорд Берли к хозяину. – Не знаю более невозмутимого нахала, чем этот Эшфорд.

Как только в зале появилась Клодия, Тони сразу же оказался возле нее. Он решил вести себя так, будто ничего не произошло, но постарается ей все объяснить. Потом. Когда они окажутся наедине, скажем, в ее гардеробной. Не здесь же, среди этого столпотворения.

Вальс разочаровал его. Хотя Тони изо всех сил расточал свои чары, чувствовалось, что партнерша не очень поддается его обаянию. А Клодия, пока они танцевали, удивлялась его самообладанию и думала: как же он все-таки выкрутится? Признается ли он в своем провале? Будет ли оправдываться?

О совместном ужине они не условились, и она уже сидела за столом, когда увидела Тони, сопровождавшего, леди Джоанну Барранд. Они дружили с детских лет. Клодия про это знала. И еще она знала, что разница в возрасте была у них куда меньше того разрыва в летах, который отделял ее от Тони. И вдруг настроение у Клодии резко переменилось к худшему. Она поняла, что дружбы, пусть преданной и нежной, ей мало. Тони обходился с Джоанной почти так же, как с самой Клодией.

Тони не было так удобно и уютно во время ужина, как это могло показаться со стороны. Он попытался переключиться мыслями с Клодии на Джоанну, но это оказалось нелегко, а Джоанна помогать ему в этом деле не стала. Она кокетливо болтала с ним, однако он чувствовал какой-то холодок в воздухе. И до нее, верно, дошли сплетни, а раз так, то она, как и все, считает, что он охотится за богатым наследством. Ему было совсем не безразлично, что и как думает о нем Джоанна, хотя бы потому, что с ней связаны воспоминания о детстве и о покойном Неде. И еще потому, что в прошлый раз он переубеждал Джоанну, внушая ей, что в леди Фэрхейвен его привлекают не деньги. Во всяком случае, не только деньги.

А Джоанна вспоминала, какая она была несчастная в начале этого сезона, когда впервые появились свидетельства об интересе Тони к леди Фэрхейвен. Она старалась лучше разглядеть эту новую пару, дивясь самой себе – чего ради она себя так мучит? Но делала она это затем, чтобы заметить хоть какие-то признаки того, что Тони волнует эта дама, а не только ее богатство.

Она, увидев, как они танцевали вместе, а потом отправились на “свежий воздух”, решила, что, к чести Тони, он и в самом деле воспылал какими-то чувствами. Хотя Джоанна и почувствовала облегчение оттого, что ее старинный друг сохранил свою честность и чистоту, но счастливее она не стала.

“Наверное, другой такой дуры не найти на всем свете”, – решила она. Тони Вардена она любит с юных лет. А когда умер Нед, Джоанна поразилась тому, как причудливо в ее душе соединилось самое настоящее горе с надеждой на то, что теперь они с Тони станут ближе друг к другу. Но Тони и не пытался найти утешение в общении с нею. Вместо этого он отправился на улицу Сент-Джеймс, дом семьдесят пять. А потом решил утешиться в объятиях леди Фэрхейвен. За одно лишь благодарила судьбу Джоанна: никто не догадывался о ее тайне.

То, как вел себя Тони в последнее время, не укладывалось в ее голове. Если сплетники не клевещут, он выудил кругленькую сумму у Клодии и поспешил спустить ее, играя в “красное и черное”. После этого он является сюда, как ни в чем не бывало. Да как она может уважать, не то, что любить, такого мужчину?

В конце вечера Тони решился попросить у Клодии разрешения проводить ее до дому. Ей было ясно, что рано или поздно без разговора не обойтись, поэтому она возражать не стала. Весь путь к ее дому прошел в тягостном молчании.

Дворецкий распахнул перед ними дверь, и Джим принял у них верхнюю одежду.

– Будьте добры, распорядитесь доставить графин бренди в библиотеку.

– Слушаюсь, миледи.

– Составите мне компанию, Тони? – спросила Клодия и, не дожидаясь ответа, прошла через холл в библиотеку. Тони последовал за ней, отметив, что для решительного объяснения она выбрала подходящее место.

Клодия была разгневана и расстроена. Угораздило же ее влюбиться в мужчину, который оказался – да и был еще до нее – на краю гибели. Ей удавалось прежде извинять поведение Тони – мол, страсть к азартным играм привязалась к нему из-за горя и отчаяния. Но ведь он дал ей слово. И не сдержал его. А Клодия знала, что есть мужчины, вся жизнь которых состоит из нарушения обетов избавления от дурных привычек – карт, вина и тому подобное. Ей хотелось избавить Тони от подобной жалкой участи, но жертвовать собой ради такой благой цели она была не готова.

– Прикройте, пожалуйста, дверь, Тони, – сказала она, поворачиваясь к нему.

Сейчас он был похож на провинившегося мальчишку, и она внезапно сменила свой гнев на милость. Да, этот мальчик до сих пор не повзрослел. А ведь давно пора.

– До меня дошли слухи, Тони. И более чем слухи. Мне пришлось выслушать от лорда Фэрхейвена предостережение, суть которого сводится к тому, что все только и говорят о том, как вы занимаете у меня деньги, а потом проигрываете их в карты. Что бы вы могли сказать по этому поводу?

Тони откинулся в кресле. Гнев Клодии застал его врасплох. Он и не подозревал, что она может так рассердиться. Его пресловутое самообладание, все savoir faire исчезло, а растерянные попытки дать какие-то объяснения делали его еще больше похожим на мальчишку. Он полез в карман, достал три стофунтовые банкноты и показал их Клодии.

– Вот, Клодия, я проигрался вначале, но на следующий вечер отыграл половину.

– Значит, с долгами вы не расплатились? Вы же обещали.

– Ну, еще… пока что нет… но… видите ли, я думал, что удвою сумму, которую у вас взял. И тогда не только с кредиторами рассчитаюсь, но и вам долг верну.

– А теперь что?

– Вы, наверное, рассердитесь, я понимаю… Но… если бы вы мне еще раз дали взаймы. На этот раз хватит трех сотен, – поторопился добавить он, видя, что она уже собралась с ответом.

Они и не услышали, как за ними тихонько открылась дверь, и Досон, который принес бренди, остался незамеченным.

– Нет, вы, кажется, и в самом деле глупы, если рассчитываете получить от меня хотя бы пенни, лорд Эшфорд. – Клодия вышла из себя от такого бесстыдства. Досон кашлянул:

– Бренди, миледи.

Клодия смутилась, а Тони повернулся спиной и поспешил отойти к окну.

– Поставьте на столик, Досон. И можете идти отдыхать.

– Благодарю, миледи.

Тони обернулся и поглядел Клодии в глаза.

– Я все понял, леди Фэрхейвен. Полагаю, что вы готовы отправить меня подальше, куда-нибудь за Иерихон. И немедленно. Я не намерен докучать вам, даю слово. Я не смог помешать сплетням, но они умолкнут, заверяю вас.

В глазах Тони теперь не было и следа от мальчишеской растерянности. Взгляд был мужской, пусть мрачный и безнадежный, но это были глаза мужчины, способного взглянуть правде в лицо.

– Не уходите, Тони, – мягко попросила Клодия, когда он поднялся, чтобы уйти.

– Я причиняю вам боль, Клодия, но я не могу остаться. Вы производите на меня очень сильное впечатление. Хочу, чтобы вы об этом знали. И вы, и я чувствовали, что нас влечет друг к другу. Но мне еще нужны ваши деньги. Боже милостивый, – тяжело вздохнул он, – думал ли я, что буду охотиться за богатым приданым? Но теперь я избавляю вас от всего этого.

– Чтобы меня мог заполучить какой-нибудь другой алчный охотник до богатства, которому сама я безразлична? – спросила Клодия, криво усмехнувшись. – Чтобы мною завладел какой-нибудь Марк Хейлзуорт? Этого вы хотите?

– Марк Хейлзуорт! Боже избави!

– Знаете, – сказала Клодия, указывая на портрет мужа, – я уверена, что Джастин составил завещание так, чтобы титул и состояние могли соединиться. Может быть, он хотел добра, но я никогда не выйду замуж за Марка.

– Надеюсь, что так оно и будет, Клодия. Даже я больше способен быть мужем, чем Фэрхейвен.

– И намного, – согласилась Клодия.

– Что вы сказали?

– Похоже, что я попросила вас жениться на мне, Тони.

– Вы с ума сошли!

– Нет. Я в своем уме и вполне серьезно говорю с вами. Но есть условие.

– То есть?

– Вам придется расстаться с картами. Я не выйду замуж за человека, которому не смогу доверять.

– А поверите, если я дам вам сейчас еще раз слово?

– Думаю, что да. Ведь, если мы поженимся, вам незачем будет слоняться по притонам. А коль вы станете мне мужем, то все мои деньги будут вашими и вы сможете и Эшфорд восстановить, и о матери своей позаботиться. Но, если вы нарушите ваше новое обещание, Тони, я буду считать наш договор несуществующим. И это обещание столь же верно, как и слова любви к вам.

Тони не мог пошевельнуться. Надо было что-то сделать. Но что? Схватить ее в свои объятия и покрыть лицо поцелуями в благодарность за ее щедрость и великодушие? Нет, если уж затевать помолвку, то честно. Или вообще не начинать это дело.

Он взял ее за плечи и посмотрел ей в глаза.

– Клодия, я дам вам такое обещание. И не только ради Эшфорда, хотя имение много для меня значит. Но я не могу начинать такую перемену в моей жизни с неправды. Да и благодарить теперь вас как-то неловко. Но мне ничто не мешает сказать, что вы мне очень дороги. И мне трудно в это мгновение удержаться от желания поцеловать вас. Но сначала я собираюсь доказать вам, что умею держать слово.

– Это означает, что вы согласны?

– Это значит, что мой ответ – да. Клодия позволила себе долгий глубокий вдох.

– Не по-женски самой навязываться с предложением, я понимаю…

– Я рад, что вы решились на это. Не уверен, что мне хватило бы смелости. А сейчас я должен покинуть вас, иначе нарушу первое свое обещание и поцелую вас.

– Я бы не возражала против такого коварства, – прошептала Клодия.

– Знаю, миледи, но сначала мне следует искупить прежнюю вину. – Тони пожал ее ладони и повернулся, чтобы идти.

– Подожди, милый. Ты кое-что забыл. – Клодия отворила дверцу письменного стола, который принадлежал ее покойному мужу, и, выдвинув один ящичек, достала оттуда триста фунтов.

Тони покраснел.

– Мне очень неловко.

– Но так надо.

– К несчастью, без этого нельзя, – признал он. – Вечером надо расплатиться по распискам.

– Ты можешь сообщить всем своим кредиторам, что они получат все, что ты им должен, в течение ближайших недель.

– Спасибо, Клодия.

– Доброй ночи, Тони, – сказала она, улыбаясь ему.

– Я зайду завтра. Спокойной ночи, моя госпожа, – добавил он ласковым голосом.