Лондон, 1816

Бал, который давала леди Стрейтон, назначался, как обычно, на третий вторник лондонского светского сезона. Таким образом леди обеспечит себе полный сбор, ожидая пока все приедут, даже Уиттоны, которые всегда опаздывали.

— С каждым годом все хуже и хуже, — жаловался граф, выглядывая из окна кареты и пытаясь разглядеть, двигаются ли экипажи впереди. — Даю слово, что мы теперь будем отклонять все приглашения… И будь все проклято, если ты еще раз уговоришь меня, Элен.

— Уильям, ты же знаешь — никто не может отказать леди Стрейтон. Когда Аллендалесы попытались однажды игнорировать приглашение, она сделала так, что потом их с трудом стали принимать в обществе.

Леди Сабрина бросила взгляд на брата, который, как часто это случается, в ту же минуту повернулся к ней, чтобы немного отвлечься разговором от своих мыслей.

Хотя Джайлз вот уже четыре года не слышал этих маленьких стычек, он давно уже привык к этим обычным сценам, случавшимся и раньше как в Лондоне, так и в поместье. Отец бунтовал, не желая исполнять свои светские обязанности, а мама мягко, но настойчиво пыталась принудить его.

— Признаюсь, я очень сочувствую отцу, — сказал Джайлз. — Меня не прельщает перспектива быть стиснутым со всех сторон и отплясывать, стуча ногами по полу. Но я склоняю голову перед вашим, матушка, светским долгом.

— Не подстрекай своего отца, Джайлз, — мать легонько ударила его веером. — Мне кажется, тебе следует подумать о бале более серьезно. Там будут Дайзерты, а ты ведь не видел Клер уже больше года.

— Ну наконец-то приехали, — прервал ее граф, не желая, чтобы жена говорила дальше. Он надеялся, даже планировал этот брак, который, как они считали, был бы идеальным для двух семейств, но знал: чтобы испугать молодого человека, достаточно было навязать ему предполагаемую невесту. Бал дал бы возможность Джайлзу встретиться с Клер как со своей избранницей. Но пока еще ничего определенного не было: Клер слишком молода, а Жюль слишком занят своими древними греками, чтобы видеть в их отношениях нечто большее, чем просто дружбу.

Хотя граф и доверял глубокой и долгой дружбе, но ведь многое может случиться с девушкой в ее первый выезд в свет… А с молодым мужчиной и тем паче.

Джайлз наведывался в Лондон время от времени, но это была его первая весна, когда его внимание никем не было занято. Ведь кроме Клер могли быть и другие юные и привлекательные леди. Но графу не стоило беспокоиться.

В то их последнее лето Джайлз уже знал, что любит Клер. Его любовь росла медленно и естественно, расцветая на почве старой дружбы. Он не говорил о своем чувстве Клер, не разговаривал об этом даже с Сабриной, хотя был полностью уверен — уж она-то сможет понять, что он чувствует.

Юноша был уверен, что Клер испытывает к нему те же чувства, что и он к ней. Скорее всего, в конце светского сезона будет объявлено об их помолвке. Но, с другой стороны, он все еще считался ее защитником. А если он ошибается? Следовало принять во внимание все возможности. Вдруг она повстречала за это время кого-нибудь? Он прекрасно знал Клер… Если он поговорит с ней и поделится своими чувствами, то она будет чувствовать себя обязанной и перед ним, и перед их семьями. Итак, Джайлз решил предоставить ей на время свободу, а в конце сезона он объявит о своих намерениях.

Казалось, прошла целая неделя, прежде чем их карета остановилась у парадного подъезда. Теперь нужно было еще дожидаться, пока объявят об их прибытии. Впрочем, как пробормотал Джайлз Сабрине, ему не удастся полюбоваться на то, как будет воспринято сообщение об их прибытии, поскольку вряд ли что-либо можно было разобрать в таком шуме.

Они медленно продвигались сквозь толпу в бальный зал, и Джайлз сразу же стал искать взглядом Клер. Он и не предполагал, что его уже заметили.

— Да вот же она, — дернула за рукав Сабрина. — Вон там, Джайлз. Я так хочу встретится с ней! Ну посмотри, разве она не очаровательна?

Она взяла брата под руку и направилась в конец зала, где расположилась маленькая группка, в которой была и Клер.

«Более, чем очаровательна», — подумал Джайлз, здороваясь с ней.

Девушка была одета в шелковое платье цвета лаванды с прозрачной серебряной верхней юбкой. Темно-синяя лента в ее белокурых волосах придавала глазам фиолетовый оттенок, делая их похожими на фиалки.

Джайлз вновь осознал, как она прекрасна. Раньше он никогда не видел ее в бальном платье. И в памяти вдруг снова всплыл их летний поцелуй. Он посмотрел ей прямо в глаза, и в их бездонной глубине ему почудился порыв страсти. Да, она стала настоящей женщиной, он понял это, как только взглянул на струящийся шелк, облегающий ее тело под прозрачной верхней юбкой. Он бросил взгляд на ее нежную округлую грудь, приоткрытую ровно настолько, чтобы это не было вызывающим, а в достаточной мере светским. Джайлз подумал о тех чувствах, которые охватят его, если он осмелится дотронуться до этой груди. Приняв решение не показывать своих чувств, он и не подозревал, насколько глубока его любовь. Скрывать ее оказалось намного труднее, чем предполагал Джайлз.

Запинаясь, он стал отпускать шутливые замечания в адрес толпы, пока не подошла Сабрина и не обняла Клер.

— Наконец-то я снова вижу тебя, — сказала она, пока Джайлз старался справиться со своим волнением. — Как тебе твой первый сезон? Уверена, что все твои танцы уже давно розданы.

— Не все, Сабрина, — улыбнулась Клер. — Правда, мне не приходится подпирать стену более одного-двух раз за вечер.

— Не сомневаюсь, — обрел наконец дар речи Джайлз. — Надеюсь, что для меня у вас найдется хотя бы один.

Клер озабоченно заглянула в свою карточку.

— Не знаю, возможно, через час-другой я смогу что-нибудь придумать, — ответила она, но, увидев его нахмуренные брови, тут же протянула руку и дотронулась до его плеча, как бы прося прощения. — Жюль, я же просто пошутила. После контрданса у меня свободен котильон, если вы желаете.

— Клер, Клер, ты должна быть более жестока, — послышался чей-то фамильярный голос.

Сабрина и Джайлз посмотрели вокруг и с удивлением обнаружили, что голос принадлежит Люси Киркман, которая, оказывается, тоже была здесь.

— Ну уж мне-то, конечно, не заполучить вас до самого конца вечера, Джайлз, — с насмешкой произнесла она.

— Хорошо, последний танец ваш, Люси, — ответил молодой человек, поворачиваясь к ней.

— Зачем ты это делаешь? Почему ты разговариваешь с этой кошкой? — прошептала Сабрина. — Ах, Клер…

— Почему? Она очень добра ко мне. Я ведь мало с кем была знакома. Люси меня со многими перезнакомила, и теперь я чувствую себя намного уверенней, Сабрина.

— Да она просто делает вид, будто добрее, чем на самом деле. Просто ей нравится чувствовать свое превосходство, — с возмущением прошептала Сабрина и про себя закончила: «Если она в близких отношениях с тобой, то, само собой разумеется, что будет в таких же отношениях и с Джайлзом».

После того памятного лета Люси больше никогда не проявляла своих, как считала в то время Сабрина, чувств к ее брату. А Джайлз и Клер, казалось, вообще забыли о ее прежнем поведении. Сабрина же не доверяла ей ни на йоту и забеспокоилась, что Люси снова начнет приставать к ее брату. А какую защиту против нее может выставить Клер?

Если Сабрина сделала правильные выводы, то мисс Киркман предстоит провести несколько очень неприятных недель.

И, действительно, многие юные леди с нетерпением ожидали появления виконта Уиттона, так как он был не только прямым наследником графа Амсфорда, но и довольно привлекательным мужчиной с искрящимися карими глазами и атлетической фигурой. Но уже после первого танца никто не сомневался, что Джайлз полностью признал себя поклонником Клер.

Джайлз постарался не докучать девушке своей навязчивостью, поскольку действительно хотел, чтобы в этот вечер у нее было как можно больше кавалеров, и самых разных. Когда же наконец она пригласит его, в чем он не сомневался, это будет уже ее искренним порывом, но уж никак не данью их давнему знакомству. Но держаться в отдалении было невероятно трудно. Взрыв желания, который он ощутил в ту ночь, стремительно нарастал, и Джайлз понял, что ему хочется, слегка коснувшись локтя Клер, обвить руками ее талию и держать ее в объятиях гораздо дольше, чем того требовал танец.

Он вел Клер нежно и медленно. Она не отстранялась от него, но Джайлз не был вполне уверен, чувствует ли она такое же страстное желание выйти за него замуж. Ее бросающая в глаза наивность, придававшая ей еще большее очарование, вызывала в нем желание стать ей не только защитником. Он наслаждался, представляя себе, как будет обучать ее искусству любви.

Клер была смущена вниманием Джайлза. Целый год она мечтала об этом сезоне, зная, что обе семьи думали о возможной помолвке. Конечно, это было как раз то, чего хотела и она. Да и что может быть лучше, чем стать женой такого друга, как Джайлз.

Первые недели в Лондоне никак не повлияли на ее решение, хотя ей довелось встретиться с целой вереницей прекрасных молодых людей и кое с кем из более старших и искушенных. Но среди них не было никого, кто бы мог сравниться с Джайлзом, тем Джайлзом, который остался в ее памяти. Она ужасно боялась, что он мог измениться. Да и сама она, в конце концов, не бог весть что из себя представляет. А что если он приедет и тут же влюбится в кого-нибудь вроде Люси Киркман. Едва ли она могла бы упрекнуть в этом случае его и Люси, да и другие девушки красивее и увереннее в себе, чем она, Клер.

Но Джайлз доказал, что ничего не изменилось. Не прошло и недели, как их отношения стали такими же простыми и близкими, как и раньше. Но значительно интереснее стали для Клер его прикосновения, когда они пожимали друг другу руки над бокалом пунша или когда он в вихре танца слишком близко прижимал ее к себе.

Ей были приятны эти новые проявления их дружбы. Клер была уверена: Джайлз подождет до конца сезона, а потом она, без сомнения, примет его предложение. В мечтах она представляла себе их семейную жизнь. По вечерам они будут читать друг другу перед мерцающим огоньком камина, Джайлз будет обнимать и целовать ее. И конечно же у них будут дети. Может быть, даже близнецы. А почему бы и нет? И они будут расти вместе. У Клер выступали на глазах слезы, когда она представляла своих детей с волосами пепельного цвета. Вот они прогуливаются по цветущим садам Уиттона, прислушиваясь к голосам резвящихся на лужайке внуков…

— Когда ты собираешься объясниться с Клер? — спросила Сабрина. Они с братом завтракали раньше родителей и сейчас были одни.

Джайлз вздохнул:

— Разве это уже так бросается в глаза? Мне бы не хотелось торопить ее.

— Возможно, это был бы хороший ответ для того, кто плохо знает тебя и сложившуюся ситуацию. Все мы считаем вашу помолвку давно решенным делом, не так ли?

— Вот поэтому-то я не хочу слишком настаивать. Хочу быть уверен, что Клер полностью свободна в своем выборе, когда придет день дать согласие, — ответил он.

— Ага, так ты надеешься на успех!

— Моя самоуверенность находится в разумных пределах, — улыбнулся Джайлз. — В конце концов, мы долгое время знаем друг друга. А это крепкий фундамент для брака.

— А страсть, Джайлз, ты ведь испытываешь ее к Клер?

Юноша почувствовал, как кровь бросилась в лицо.

— Ну, Брина, твой вопрос кого угодно заставит покраснеть, — ответил он.

— Но вопрос-то важный. Или нет? Джайлз откашлялся:

— Что касается меня… Да, я чувствую огромное физическое влечение к Клер.

— А она тоже?

«Поистине сестра неисправима», — подумал Джайлз и вслух произнес:

— Думаю, что ей не внушает отвращения физиологическая сторона.

— Так, стало быть, равнодушной она не остается?

— Сабрина, это не твое дело!

— О, Джайлз, не будь так строг со мной. Конечно, конечно, ты прав, но я люблю тебя и хочу видеть счастливым. Наши родители ведь до сих пор любят друг друга. У нас перед глазами всегда был прекрасный образец. Не знаю, как ты, а я на меньшее не согласна.

— И поэтому ты все еще выжидаешь?

— Не старайся увильнуть, Джайлз. А разве она не пыталась сделать так, чтобы ты поцеловал ее?

— Конечно же нет. Сабрина рассмеялась:

— Ну, Люси Киркман уже давно бы попробовала.

— Люси Киркман? С какой стати? — отозвался полностью сбитый с толку Джайлз.

— О, да она уже давно на тебя глаз положила. Удивительно, почему ты до сих пор этого не заметил. И я немного беспокоюсь за Клер.

— Не может быть, у меня, кроме Клер, никогда и в мыслях никого не было, Сабрина, — серьезно ответил брат. — Думаю, я влюбился в нее сразу же, как только увидел. А какая она была тогда растерянная и одинокая…

Сабрина кивнула.

— Ну вот… Я только что все тебе поведал о своей страсти. Теперь ты довольна? — съязвил Джайлз.

— О, не издевайся надо мной. Уверена, моя мечта о прекрасном браке так и останется мечтой. Только я бы не хотела, чтобы мой друг был таким рьяным защитником, как ты. Но я всегда думала, что истинная страсть может существовать только тогда, когда мужчина и женщина чувствуют, что любят друг друга в равной мере. Ты прав, я, наверное, очень глупа, — призналась она. — С первого взгляда было видно, что вы с Клер созданы друг для друга. Уверена, страсть не должна вспыхивать накануне, она должна набирать силу медленно и постепенно. Ну, а мне уж, старой деве, придется только греться у вашего очага.

Джайлз постарался убедить свою сестру, что у нее нет и не может быть никаких оснований остаться старой девой. Она ушла. Держа в руках чашку с остывшим кофе, он на минуту задумался. Конечно, он обожал сестру, и во многих случаях она ему была ближе, чем Клер. Но теперь он знал, что никогда не выбрал бы в жены такую женщину, как Сабрина. Они во многом расходились во взглядах на отношения между мужчиной и женщиной. Он считал, что любовь между мужчиной и женщиной сияет не полным светом, если женщина целиком и полностью зависит от мужчины. Клер была бы прекрасной женой для него. «Вообще-то, — подумал он, — было бы неплохо увлечь Клер на балкон и поцеловать… Ну хотя бы для того, чтобы проверить свою теорию».

Сразу после контрданса на балу у леди Беллингем Джайлз спросил у Клер, не хочет ли она пройтись по саду. Когда она робко и обрадованно улыбнулась, он провел ее в сад. Минут пять они гуляли по дорожке, наслаждаясь цветами и болтая о пустяках. В саду гуляло еще несколько парочек. Джайлз специально провел ее дальше по тропинке и, присев на маленькую садовую скамейку, произнес: «Подойди и сядь со мной, Клер». Она робко присела на самый край скамейки. Клер, конечно, была неопытна, но и не глупа. Она понимала, что ей хочется, чтобы ее поцеловали. Даже страшно нервничая, она ни в коем случае не стала бы разыгрывать из себя этакую неприступно-холодную недотрогу. Долгие четыре года она ждала второго поцелуя и теперь с восхищением жаждала исполнения своего желания.

Когда Джайлз положил ей руки на плечи и притянул к себе, она закрыла глаза и подняла лицо. Он улыбнулся, глядя на нее. Клер была обворожительно наивна. Джайлз наклонился и сначала прикоснулся губами к ее губам. Клер широко раскрыла глаза, и Джайлз заглянул в них. Его руки нежно коснулись ее шеи, скользнули вниз вдоль талии и так крепко обняли ее стан, что он почувствовал прикосновение ее груди. Он наклонил голову и поцеловал ее вновь. На этот раз поцелуй был не так нежен, но зато более настойчив. Джайлз ощутил ее трепет, медленно и мучительно пытался раздвинуть ее губы. Она не сопротивлялась. Нет, она даже попыталась возвратить ему поцелуй.

Вдруг она испугалась силы своего чувства и того, что их губы никогда не разомкнутся. И в этот момент Джайлз оторвался от нее, радуясь тому, что Клер преодолела свою робость.

Взяв ее за руку, он повел ее по дорожке, болтая о том и сем, пока она приходила в себя. Когда они добрались до бальной залы, Клер взглянула на него и промолвила: «Спасибо, Джайлз», поспешив присоединиться к Сабрине и своим друзьям.

Джайлз смотрел на удаляющуюся Клер и думал, что это был, конечно, не совсем тот поцелуй, о котором он мечтал. Но сама попытка была успешной. Клер, очевидно, была одной из тех женщин, чувственная суть которых открывается медленно. И сегодня вечером, он чувствовал это, было положено хорошее начало их дальнейшим отношениям — таким, о которых он мечтал.

Ночью, ворочаясь в постели, Клер заново переживала эпизод в саду. Она всегда хранила в памяти их первый поцелуй. Второй тоже не разочаровал ее. Она почувствовала то же томление, ту же дрожь в ногах, то же желание поцелуя, который бы продолжался вечно.

Но теперь она немного испугалась своих ощущений. Хотел ли Джайлз, чтобы и сад, и цветы, и люди в зале, и вообще все вокруг исчезло и они остались вдвоем? Помнит ли он их первый поцелуй? Он, конечно, целовал многих женщин. Что же в ней такого особенного? Возможно, он поцеловал ее только потому, что так полагается, раз помолвка практически уже решена. Сила ее чувства и неумение его передать вселили в нее опять тот детский страх, от которого ей, по-видимому, уже не избавиться. Любовь и страх прочно укоренились в ее сознании.

Клер хотела было открыть дверь Джайлзу и показать, как она любит его и как он ей нужен, чтобы еще прочнее скрепить узы, связывающие их. Но у них будет еще возможность, убеждала она себя, и, может быть, даже завтра, на балу у Карстайрзов.