Аверин. Школа новой жизни

Игорь Викторович Аверин. Человек, который сыграл решающую роль в моем увлечении спортом с собаками. Расскажу, что подвигло меня на столь радикальный шаг, во многом изменивший мою жизнь.

И. В. Аверин

Весной 2008 года вышла в свет книга «Собаки специального назначения», в которой мы, офицеры и прапорщики, через призму жизненного опыта рассказали о своем видении собаки, методах ее подготовки и использовании в качестве вспомогательного средства при решении специфических военных задач. Собака в моем тогдашнем представлении — это оружие наряду с автоматом и пистолетом.

Книга вызвала бурный отклик и расколола кинологическую общественность на два лагеря: согласных и противников. Ладно, многие из вас и так знают, как складывалась ситуация. А тем, кто не знает, посоветую обратиться к популярным спецфорумам в Интернете. Честно говоря, был удивлен потокам ненависти и откровенной клеветы, которые, словно сель на мирный горный аул, обрушились на автора. Но меня это волновало мало, и я бы только усмехнулся в ответ на все нападки, если бы не некоторые высказывания людей, занимающих на тот момент высокое положение в спорте. С их стороны прозвучало недвусмысленное: «А кто есть мистер Фатин? Как дрессировщик — никто, как помощник тоже!»

Не знаю, как на тот момент расположились звезды, но если и есть на нашем небосклоне созвездие Спортивных Псов, то именно оно сияло надо мной в момент, когда я принял решение следующий, 2009-й, год посвятить изучению спортивных собак.

И через некоторое время произошел следующий эпизод. Одна из моих последовательниц в дискуссии на «собачьем» форуме задела Игоря Аверина. Он незадолго до того вернулся из Италии, где был в составе сборной России, довольно неплохо выступившей на Кубке мира по мондиорингу. Игорь узнал у общего знакомого телефонный номер и позвонил вашему покорному слуге.

Через несколько минут — после того, как мы, хотя и в специфических выражениях, но высказали свое мнение по щекотливому вопросу, — беседа приняла конструктивное русло. Результатом общения стало то, что через пару недель я перезвонил Игорю и напросился на учебу — в школу «Мондиоринг-Дон Бреме», возглавляемую Авериным.

Для начала мы решили встретиться и познакомиться. Была середина декабря, я приехал на площадку — в «Марьинский парк», дрессировочный центр школы. Стою жду. Проходит двадцать минут, тридцать, сорок… Игорь отрабатывает собак. Понимаю, что Аверин специально выдерживает меня: почти все на площадке знали, что приедет Фатин. Спокойно жду, про себя улыбаясь и сохраняя невозмутимое выражение лица…

В конце концов общение состоялось, общий язык мы нашли, но условия Игоря были очень жесткие. «Оставь все, что знаешь, за забором. Здесь ты ученик. Много тут вас перебывало, «великих и знаменитых»!.. Если такие условия устраивают — приходи!» — сказал он мне в тот день.

Прикупив венгерский тренировочный костюм весом 18 кг, я прибыл на занятия. Первоначально предполагал, что месяца будет вполне достаточно, чтобы более-менее овладеть премудростями работы помощника. Но действительность оказалась далеко не такой романтической, какой представлялась изначально.

Начались трудовые будни. По четвергам и воскресеньям я учился у Игоря и Ольги Авериных, а по субботам оттачивал мастерство в «Плющево» у инструктора Сергея Сотникова. В таком режиме текли недели за неделями, месяц проходил за месяцем, но чем больше я тренировался и учился, тем глубже понимал, что как помощнику мне еще расти и расти. Многие вещи были в диковинку, с чем-то я встретился вообще впервые. Признаюсь, было нелегко, но помогал двадцатилетний опыт занятий единоборствами, хорошая физподготовка и, конечно, огромное желание впитывать новые навыки и знания.

Д. Фатин и К. Белов

Игорь, сам будучи фанатом мондиоринга и французского ринга, заражал нас своей преданностью делу, своим упорством. Учил работе через «не могу», через боль, через травмы. В любую погоду, по 8–10 часов в день. Говорят, что в царской армии не было команды «Вперед!», а была команда «За мной!». Командиры личным примером вели в бой своих подчиненных. Ровно таким образом Аверин показывал нам, как можно чего-то добиться в нелегком и часто неблагодарном труде помощника.

Ольга Аверина и Хром

Отбегав на тренировке по снегу 7–8 часов, насквозь мокрый, я возвращался домой счастливым. Осознание того, что судьба подарила мне возможность учиться у прекрасных дрессировщиков и с великолепными собаками, переполняло меня изнутри. Вспоминая сейчас те светлые мгновения беззаботной радости и восторга (внимание, пошла лирика), драйва и куража, которые не покидали меня на протяжении всего периода занятий, я отдаю должное терпению и учительской мудрости всех, работавших со мной в то время: дрессировщиков, помощников, владельцев собак. Нет таких слов, которые могли бы выразить мою признательность всем этим людям, которые оставили неизгладимый след в моей жизни. Низкий поклон им! И собакам тоже!

И. Довжик и К. Белов

Д. Фатин и А. Пирожков, защита проводника

Расскажу вам очень интересный случай. Сейчас не только в Москве, но и в регионах достаточно хороших помощников, работающих быстро, технично, зрелищно, зряче, грамотно, в качественных костюмах от лучших мировых производителей. И уже с трудом верится, что всего несколько лет назад наивысшим мастерством помощника считалось простое набегание на собаку. И вот, на одно из соревнований по русскому рингу, где работал наш Костя Белов (помощник по защите школы «Дон Бреме»), прибыл уважаемый фигурант тех времен, назовем его Сергеем. В грязном костюме, неопрятный, он с демонстративной ленцой возлежал на лавочке в ожидании начала соревнований. Отработав и получив свой приз за лучшую работу, сей помощник торжественно удалился в окружении восторженных поклонников. Какой-то особенной работы, поразившей мое воображение зрелищностью, техникой или скоростью, не было и в помине. Но к тому времени я находился в костюме всего пару месяцев и списал недоумение на свою неопытность. «Наверно, я еще мала — я ничего не поняла».

Через несколько дней Игорю Аверину позвонил вышеназванный фигурант и предложил назвать данные помощника с нашей площадки для аттестации в Российской кинологической федерации (РКФ). Назвали Олега Щербачева. На тот момент нас было трое, Костя уже имел аттестацию РКФ, я еще только начинал, а Олег уже год работал в костюме. Помню, как вдохновленный звонком Игорь ходил по площадке и говорил: «Вот Серега молодец, позвонил, помнит! Теперь Олег будет с аттестацией!» С момента того звонка прошло уже три года… У Олега квалификация Международной кинологической федерации (FCI) — одна из пяти на всю Россию, под судейством знаменитого французского преподавателя Доминика Питона. А вот Сергея и след простыл, бог ему судья. Теперь о нем даже как-то не вспоминают. Чтобы быть лучшим, мало почивать на былых заслугах, надо идти вперед.

Труд помощника — это, кроме всего прочего, огромная физическая нагрузка. Слабым нетренированным людям делать на этом поприще нечего. Для меня одной из основных составляющих в работе помощника, помимо высокой техники, является великолепная физическая форма. Работа с собаками рваная, дыхание держать очень тяжело, ноги, в частности колени, испытывают невероятные перегрузы, позвоночник скручивается в «узлы». Жизненно необходимо прекрасно владеть своим телом, чтобы во время неизбежных падений не травмировать собаку и не травмироваться самому. Вся пустая болтовня о ненадобности специальных физических упражнений для помощников идет от лукавого.

Первым испытанием нашей связки на прочность стал Чемпионат мира среди бельгийских овчарок в 2009 году в Чехии. Вообще, нашу команду можно сравнить с «конюшней» «Формулы-1». Мы все, включая Игоря Аверина, — обслуга, работающая на пилота Ольгу Аверину и болид по имени Хром. Ольга — человек железной воли и дисциплины, боец до мозга костей, она не отступает никогда. И в Чехии она добилась феноменального показателя — 196 баллов из 200. Прошу учесть, это на Чемпионате мира!

Когда Оля и Хром выдали такой потрясающий результат, Игорь, сидя на берегу чешской речушки, произнес прекрасную фразу: «Значит, все было не зря!» Не зря мы тренировались, не зря бились, не зря ломались, не зря жили ради победы… И пусть тогда, показав второй результат, мы заняли пятое место, это было выступление чемпионов, что понимали и наши друзья, и наши недруги. Россия ворвалась в мировую элиту. Там же, в Чехии, было принято решение в первом уровне больше не выступать, а переходить на второй, готовиться к нему, чтобы и на следующий год не посрамить честь державы.

Радио и телевидение молчали, хотя это было несомненное достижение. Наверное, журналисты уверены, что зрителю гораздо интереснее следить за тем, как кто-то украл у соседа банку огурцов, или наблюдать за очередным задержанием путан на Ленинградке.

В конце августа — начале сентября произошло еще одно знаменательное событие для нашей школы. Международную квалификацию в мондиоринге получили трое наших помощников, включая меня. Это было сильно: из четырех лицензированных — трое наших! Казалось бы, вот оно! С помощью Игоря я достиг всего, чего хотел. А ведь даже и не мечтал о таком раскладе, когда холодным зимним днем пришел в «Марьинский парк». Мы стали лучшими. И самое главное — построили систему: систему подготовки собак, подготовки помощников.

А позже был семинар по французскому рингу с известным помощником (человеком атаки) из Франции Джимми Ванховым, работа в Школе МВД в Уфе, потом операция и поездка во Францию, где я учился и работал у Херве Мавуанги, Марка Виллайна, Жана Мишеля де Рубе. Первым и единственным в России за всю более чем столетнюю историю существования норматива получил лицензию соревновательного помощника (человека атаки) французского ринга с правом работать на соревнованиях. И далее целая вереница обучающих семинаров: Самара, Красноярск, Кемерово, Могилев, Саратов, Орел, Находка, Калининград. В этих и других городах я уже сам учил и аттестовывал помощников.

Эти события моей жизни были результатом той системы, того обучения, тех мыслей, чувств, знаний, что вложили в меня мои великие учителя. У Игоря Викторовича новые талантливые ученики, меня заменил на площадке Иван Довжик, идущий тем же путем, который до него прошли я и мои предшественники. Уверен, все у него будет хорошо, ведь он работает с лучшими!

Пишу эти строки и знаю, что все у нас еще впереди, что мы обязательно потрясем мир! И пусть каждый ученик «Дон Бреме» помнит: пока мы едины, мы непобедимы!

 

Психологическое давление на собаку: правда и вымысел

Психологическое давление. Звучное словосочетание.

Начну повествование с маленькой истории.

Нет, она будет посвящена не собачкам — она из жизни человеческой.

Моя первая супруга — дипломированный психолог. Закончила с отличием университет, училась старательно и увлеченно. Книги, в названиях которых присутствовали слова, начинающиеся на «пси», можно было встретить в нашей квартире на каждом шагу. Ежегодно жена посещала огромное количество профильных семинаров, всевозможных психологических тренингов, проводимых «звездами» и «звездочками» (так и тянет сказать «звездюками» и «звездюльками») психологии. Практиковала и сама. Короче, я со своими собаками и собачьей, соответственно, психологией тихо и скромно курил в сторонке.

Однажды вечером моя благоверная вернулась домой необыкновенно одухотворенной, буквально светящейся от счастья. Источником ее внезапной радости был очередной светоч из Москвы, который проводил семинар о методах целенаправленного воздействия на личность. Жена щебетала без умолку, рассказывая мне о гениальном профессоре и о том, как он ловко манипулирует аудиторией. Восторженные тирады густо сдабривались специфическими терминами и восклицаниями.

Настроение в тот вечер у меня было не ахти по причине чувствительного удара в висок, который я по глупости пропустил от какого-то неумелого боксерчика в тренировочном бою. Вдоволь насытившись хвалебными речами своей второй половины, я с трудом оторвался от телевизора и предложил:

— А хочешь, я завтра приду в вашу аудиторию и, ни слова не говоря, дам с ноги в башку профессору? А потом, если он все-таки очухается, он станет делать все, что я ему скажу. Спорим?

Оптимистичное щебетание супруги прервалось на полуслове, и в доме повисла недоуменная тишина.

— А чего? — окрыленный таким началом, продолжал я. — Нормальная тема. Вы же там учитесь целенаправленному воздействию на личность, которое включает в себя такие методы, как убеждение, внушение, нейролингвистическое программирование… пытку, секс-мероприятия, гипноз, — я уже стал вспоминать выдержки из курса психологии Высшей школы КГБ СССР. — Так что хороший боковой с ноги вполне вписывается в тему вашего семинара. Передай профессору, что завтра ему предстоит встреча с коллегой и обмен опытом в сфере последних достижений психологической науки.

Увы, я оказался непонятым, и мое «удачное» предложение пролетело мимо кассы.

Но это так, дела давно минувших дней, всплывшие в памяти как подходящая затравка к нашему разговору.

Элемент давления «накрытие»

Собака уходит от конфликта

Объемный куб, как элемент давления до хватки

Итак, психологическое давление на собаку. Кто это придумал, когда, для чего, из каких соображений? Попробуем провести маленькое исследование.

Многие наши соотечественники до сих пор предполагают, что на Западе живут какие-то другие люди: честные, умные, добрые, никогда не ошибающиеся, готовые бескорыстно помогать всем и каждому. Боюсь разочаровать своих сограждан, но это совсем не так. Человек везде одинаков. Более того, я бы взял на себя смелость утверждать, что россияне в общей массе гораздо честнее, чище и порядочнее «разных прочих шведов». Говорю это с полной ответственностью. Я — патриот. Люблю Россию, хотя так же, как все, ругаю правительство, негодую после очередных терактов, бешусь от нашего бардака. Но все равно мы лучше. Это не отвлечение от темы, это такая маленькая преамбула.

Огромные состояния в сегодняшнем мире зарабатываются не только на углеводородах, высоких технологиях, золоте и бриллиантах. Десятки миллиардов долларов ежегодно приносят… собаки. Кому? Естественно, тем, кто владеет рычагами управления кинологической сферой. Именно в их сторону текут денежные потоки. И если французы за каждым событием призывают искать женщину, то я склонен в рассматриваемой области во главу угла ставить лозунг: «В любом решении ищите экономику, читай — деньги». Вот кто-то во весь голос кричит: «IPO!» — и направляет сотни тысяч людей на занятия этой или другой близлежащей дисциплиной, рекламируя и пропагандируя свой товар.

Значит, рядом деньги. Большие деньги. Очень большие деньги. Кинологические короли, производящие оборудование, снаряжение, питание, витамины и тому подобные товары постоянного спроса, заинтересованы только в одном: чтобы именно их продукт был на слуху у людей, объединенных общей религией — собаками и их спортивной подготовкой. В рингах то же самое. Эта тенденция общая для всех. Никого не идеализирую. Чтобы всегда быть на гребне волны, нужны новые веяния: не важно, кто ты был, — важно, кто ты есть. На смену одним авторитетам приходят другие. Вечная гонка. Постоянно бежать вперед, чтобы хотя бы оставаться на месте. Чтобы более дерзкие, наглые, хитрые и ловкие не отобрали с таким трудом отвоеванный кусок. Серьезные мировые компании по производству тех же кормов, спонсируют любое сколько-нибудь заметное мероприятие: главное — быть на слуху, рекламу должно увидеть как можно большее количество людей.

Собака смущена баражем до хватки

В бизнесе, как в британской политике, нет постоянных друзей или постоянных врагов, есть только постоянные интересы. И мы с вами, дорогие друзья, находимся в самой гуще этих интересов. Мы неистово спорим друг с другом, ломаем копья в словесных баталиях, пытаемся своими недалекими умишками постичь авторитетные мнения. Но кто эти мнения генерирует? Увлеченные фанаты-бессребреники? О нет! Громче всех звучат голоса тех, кто зарабатывает на нас деньги. Пусть небольшие, пусть пока тонкой струйкой, но льющиеся на мельницу кинологических королей. А для нас с вами придумано все это словоблудие.

Вспомните Маркса, который развлекался вечерами, разбивая фонари возле любимой пивнушки, а потом с визгом улепетывал от полиции. Чем закончились его «критерии оценки», «мотивации» и прочее? «Эк загнул!», — воскликнет кто-то. Но я продолжу: да, народишко мельчает, но дело-то живет. «Дедушка умер, а дело живет, лучше бы было наоборот».

Рецепт такой популярности известен давно и работает надежно, как портянка. Налепи кучу малу псевдонаучной, прошу прощения, хрени, пропихни ее в массы и получишь миллионную армию нищих, умирающих с твоим именем на устах. И пусть никто не понял, о чем вообще вещал бородатый карлик, но ведь чем непонятнее, тем умнее. Иначе и быть не может. Я читал «Капитал» еще в курсантские годы — бред. Даже в те времена это было ясно каждому, а уж сейчас тем более. Хотя справедливости ради стоит отметить некоторый всплеск интереса к трудам основоположника марксизма на фоне кризиса. Но я склонен считать, что это не более чем коммерческая уловка, призванная способствовать распродажам скопившихся еще с социалистических времен тиражей.

Угрожающая поза

Человеку свойственно заниматься самокопанием и искать потаенный смысл даже там, где его нет. Пусть простят меня фанаты Виктора Цоя, но, бесстрастно вдумавшись в тексты песен, в коих его поколение находило какой-то протест, приходишь к выводу, что затуманенный мозг поэта явно не создал шедевров, достойных пера Сенеки или Вольтера.

Так же и с теми, кто придумал и продолжает придумывать разнообразные шарады для простаков — любителей собак. Читая их работы, люди ломают голову в попытках вникнуть в процессы, якобы происходящие внутри сознания собаки и показывающие ее сущность. В свою очередь, авторы этой белиберды искренне верят в то, о чем вещают, и в то, что все происходит именно так, а не иначе. Они живут по принципу «хотелось бы, чтобы так было».

Знаете, мне это очень напоминает язву. Не в смысле женщину с дурным характером, а в смысле болезнь: язву желудка и двенадцатиперстной кишки, например. В 2005 году два врача из Австралии получили Нобелевскую премию по физиологии и медицине за то, что еще в начале 1980-х доказали, что язва вызывается особой желудочной бактерией и лечится антибиотиками. Но сколько до этого было написано научных трудов, получено ученых степеней, удалено желудков, угроблено жизней! И что, кто-то после этого научного открытия отказался от своих степеней и признал, что был адептом лжеистины? Нет, конечно. Все они просто сидят тихо, не отсвечивают. На худой конец, припертые к стене, отвечают, что, мол, теория, удостоенная Нобелевки, всего лишь одна из версий.

С современным IPO происходит ровно то же самое: всевозможные взаимоисключающие критерии оценки, копание не в том месте, где собака зарыта, попытки найти то, чего нет, привели к губительным для Великой Собаки — немецкой овчарки — последствиям. Что бы сейчас ни говорили, ни писали, как бы ни делали хорошую мину при плохой игре, но факт остается фактом: немцы бросили свою породу и стали покупать у французов и бельгийцев малинуа. И тем самым признали свою неспособность правильно развивать норматив шутцхунд, который смог бы выявить необходимые задатки для последующего культивирования немецких овчарок. У немцев для насаждения своей породы были уникальные возможности: они в период с 1939 по 1944 годы почти безраздельно правили большей частью цивилизованного мира. Немецкие овчарки были распространены повсюду. И даже это не спасло породу от деградации.

Я никогда не утверждал, что IPO — плохой спорт, что он менее зрелищен, чем любой другой, но я всегда выступаю против поисков какого-то потаенного сакрального смысла. Против шаманов и мракобесов с бубнами (с рукавами), запевающих свою заунывную песню о способностях сверхвидения чего-то такого, что простому человеку непонятно и недоступно.

Скажите мне, можно ли определить характер бойца, его агрессию только по тому, как он орет в атаке «ура»? Если да, то получается, что у спецназовцев и разведчиков, работающих по своей специфике тихо, вообще характера нет. Так почему считается, что по облайке можно судить о внутренних качествах собаки? А по хватке?

Что же из себя представляет раздел «С» (защита) в сегодняшнем нормативе IPO, ставшем основным допуском к разведению? Я отвечу: это абсолютно предсказуемый, слепленный по устойчивому стереотипу норматив. Истина в первой инстанции. Шаблонный и сотни раз отработанный вариант. Выхолощенный до безобразия, не дающий собаке вообще никакой возможности раскрыться.

И вот здесь мракобесы — нет, не мы с вами, а те, кто ищет черную кошку в пустой темной комнате — изгаляются на бумаге и вслух. Кто-нибудь слышал рассусоливания о мотивациях и фрустрациях, психологических давлениях и т. п., написанные по поводу французского ринга, бельгийского ринга, campagne, мондиоринга, KNPV? В них сотни тысяч собак… Все эти нормативы — ровесники шутцхунда, но в них хотя бы нет болтовни, зато есть адекватность оценки. Как, например, в бельгийском ринге, где за хватку ставят дополнительные баллы в соревнованиях, но при этом по хватке или облайке не судят о собаке в целом, о ее качествах. Ни один серьезный помощник никогда не станет рассуждать о чем-то потустороннем типа психологического давления. Он скажет: с тем-то и тем-то есть проблема — надо работать. Или менять собаку. Все. Кроме того, в этих видах спорта и нормативах с собаками не ломают голову, пытаясь систематизировать «то — не знаю что».

Подумайте сами: если мы возьмем, скажем, Федора Емельяненко, чемпиона мира по боям без правил, то он по всем внешним признакам будет уступать какому-нибудь чернокожему, который выглядит как супергерой из комиксов и по всем критериям должен выиграть у Феди еще на стадии интервью перед боем. Федины противники громко и грозно рычат, бьют себя в грудь, рвут цепи, но молчаливый русский выходит и выносит их в одну калитку.

Это очевидно. Но никто не задумывается. Логика спит беспробудным сном.

Необходимо признать, что путь современного IPO как норматива для разведения завершен. И регалии типа IPO-3 у предков собак скорей недостаток, чем достоинство.

Скажите, какой воин предпочтительней в бою? Тот, который пробежит на «отлично» три километра, но потом должен будет отдохнуть сутки, чтобы отлично отстреляться, а потом снова отдохнуть сутки и классно зарубиться в рукопашке? Или тот, который, пробежав средне, отстреляется тут же трясущимися руками тоже средне и после этого вполне сносно отспаррингуется?

Конечно, второй. Можете мне поверить.

Все армейские и спецназовские нормативы основаны на комплексной нагрузке, и только те, кто служит в спортротах, работают по раздельной программе.

Даже селекция человека атаки (ЧА) во французском ринге — это комплексный отбор: теория, физическая подготовка, практика. Все сразу, все подряд — только так можно выявить необходимые задатки и оценить подготовку кандидатов.

Обратите внимание: в испытаниях на краповый берет сложность не в том, чтобы пробежать десятку по «пересеченке», отстреляться, сдать акробатику, спуститься с третьего этажа, закинув гранату и дав очередь в оконный проем, отстоять в спарринге три раунда. Каждый из кандидатов сдавал эти нормативы — и по раздельности, и в комплексе — десятки, а то и сотни раз. Сложность в том, что последних на промежуточных пунктах всегда отсеивают. В этих испытаниях нет временного интервала или баллов, то есть, переводя на понятный нам «собачий» язык, не оцениваются хватка и облайка. Там важны выносливость и непредсказуемость — именно это позволяет выявить самого лучшего и подготовленного. Когда силы отказывают, в битву вступает воля, характер, и у кого она крепче, тот и получает заветный берет. Смысл: вымотать человека физически, чтобы увидеть внутреннюю силу.

Правда, очень похоже на ринги? Послушка, физуха, кусачка, да еще какая кусачка!

Посчитаем, сколько собаке в третьем уровне французского ринга надо пробежать и какое выдержать давление за семь упражнений подряд.

Итак, фронтальная атака. 50 метров туда, промах (а то и два), 3–5 секунд загруза до хватки — с падениями, с разворотами, непроигранностью ситуации в работе с помощником, затем 15 секунд загруза после хватки и еще 50 метров возврата. Итого в среднем 20 секунд загруза и 115 метров бега.

Фронтальная атака прерванная. 50 метров туда, провокация с давлением до хватки, проход мимо метров пять, разворот и назад. Итого давление до хватки — 3 секунды, 110 метров бега.

Фронтальная атака с пистолетом. 50 метров туда, промах (а то и два), 3–5 секунд загруза до хватки — с выстрелами, падениями, разворотами, непроигранностью ситуации в работе с помощником, затем 15 секунд загруза после хватки — с выстрелом, отпуск и охрана ЧА, 10 секунд, побег, еще 2–3 секунды на хватке, охрана 5 секунд, побег, снова 2–3 секунды на хватке, окарауливание, 30–40 секунд. Это напряжение, собака ждет в состоянии натянутой струны. Итого загруз — около 60 секунд, бег — около 60 метров.

Догон. 40 метров в среднем (может, больше, если с уклоном помощника), давление 15 секунд, возврат. Итого загруз — 15 секунд, бег — около 90 метров.

Защита проводника. Атака, давление 15 секунд, окарауливание, подзыв. Итого 20 секунд загруза, так как собака находится в большом напряжении при приближении помощника уже метра на три.

Охрана вещи. Давление в комплексе около трех минут из отведенных пяти. Итого 3 минуты загруза.

Поиск, облайка, конвой. Бег метров 100; вообще, по напряжению весь конвой считается уже кусачкой, поэтому давление комплексное — минуты три. Итого 3 минуты загруза.

Подсчитываем «дебет-кредит». В целом за семь упражнений собака пробегает около 500 метров и держит давление порядка 8 минут. Из них активное — 5 минут.

И это, учтите, после послушания и прыжков.

Всего же на выступление отводится до 45 минут. Значит, показателем качества собаки должно служить умение справляться с комплексной нагрузкой, а не мифическое психологическое давление.

Некоторые умники притащили IPO-шные элементы в ведомства, помощники начали работать не в костюме, а в рукаве и искренне считают, что, «включив умняка» и ударившись в «рассуждалки», можно чего-то достичь.

Собака в IPO выполняет по отдельности след, послушку, кусачку. То есть: «Сегодня я возьму след, а слушаться буду завтра. И не приставайте ко мне. Смотрите расписание. Кусаться? Приходите послезавтра, не раньше».

Как насчет подумать? IPO — спорт. Функции норматива для разведения умерли, так и не разродившись сверхсобаками. История движется по спирали: сверхлюдей немцы уже пытались вывести, закончилось все сотнями миллионов погибших и Красным знаменем над рейхстагом. Новый виток — и миллионы обманутых «вкладчиков» по всему миру, доверчивых простаков, которые слушали бесконечный треп и разглагольствования о высшей цели немецкого норматива… Сами же немцы тем временем водрузили над собой французский и бельгийский флаги, скупая малинуа.

Если бы норматив IPO работал в направлении отбора и улучшения, то французы и бельгийцы выстраивались бы в очередь за немецкой овчаркой. Однако очереди стоят за малинуа, и в этих очередях стоят немцы.

Сборная Германии великолепно выступает на всепородных чемпионатах мира по IPO. Только вот незадача: выступает почему-то с малинуа, а не с немецкой овчаркой, которую больше ста лет отбирали своими шутцхундами.

Написал это предложение и открыл почту в «мейле». Пишет мой знакомый дрессировщик и помощник IPO из Германии, предлагает на продажу в Россию щенков… малинуа. Дас ист фантастиш! Все, господа, круг замкнулся.

 

Какая собака — «думающая»?

Хозяин гордо и самонадеянно, с долей легкого пренебрежения завел своего рослого холеного пса на площадку. Окинул собравшихся покровительственным взглядом и прямиком направился к дрессировщику. Тот стоял в отдалении и о чем-то разговаривал с крепко сбитым парнем в дрессировочном костюме. Поздоровавшись за руку с обоими, подошедший напомнил, что это именно он позавчера звонил и договаривался о встрече для тестирования своей собаки.

— Что бы Вы хотели видеть? — поинтересовался дрессировщик.

— Я бы хотел фронтальную атаку!

Сказано — сделано. Помощник встал на исходную позицию, несколькими резкими характерными движениями обозначился и не спеша побежал на линию приема в сорока метрах от проводника с собакой. Дрессировщик дал отмашку, и собака стремительно рванула навстречу помощнику. Тот, в свою очередь, двинулся на собаку, размахивая перед собой руками и бамбуковой трещоткой, изображая ветряную мельницу. Руки-лопасти создавали перед телом своеобразный щит, через который собаке предстояло пробиться.

Преодолев половину дистанции, пес начал притормаживать и обходить человека в костюме, совершающего непонятные действия. Когда расстояние сократилось до пяти-семи метров, пес остановился и в нерешительности замер. Хозяин побежал подбадривать смутившуюся собаку, но его любимец предпочел избежать силового контакта с помощником. Взяв собаку на поводок, проводник произнес фразу: «Он просто думающий пес и не видит в вашем помощнике врага. Тряпка костюма ему не интересна!» На том и расстались, недовольные друг другом.

Хорошая собака атакует сразу, без раздумий

Стремительная атака

«Думающая собака». Что это такое? Есть в кинологии своя определенная этика, впрочем, как и везде. Люди относятся к своим собакам так же, как к детям, в своем воображении наделяя и тех, и других какими-то сверхспособностями. И если немного пожонглировать формулировками, то вместо конкретного «испугалась» появляется кокетливое «смутилась», вместо «трус патологический» — «не хватает характера», вместо жесткого «трусливое поведение» — формальное «определенная степень неуверенности» и тому подобное.

«Думающая собака» из этой же серии. Термин-то вроде красивый… Но любой честный дрессировщик скажет вам, что действительно скрывается за этой фразой.

Если собака на фронтальной атаке подбегает и кружится вокруг помощника, не решаясь атаковать, то это она якобы думает, с какой стороны лучше укусить и есть ли угроза. Выходит, что собака отважная, бескомпромиссная, жесткая, стремительная, самоотверженная, сразу идущая в атаку, — дура, а вот трусливая и никчемная — «думающая». Умный — трус, герой — дурак. Идет такая «думающая собака» на помощника и мыслит: «Дяденька, а может, не надо? А может, в другой раз? А может, пока дойду, все само собой рассосется?» Жизнь показывает, что не рассосется, и дяденька не передумает, и фронтальная атака в догон не перерастет. А значит, подумав, надо сваливать.

Такие случаи не являются непроигранными ситуациями, это простое отсутствие у собаки необходимых задатков, которые требуются в защитной работе и службе.

Проскочила мимо, не решаясь атаковать

А может, рассосется само?

Что она там себе думает и думает ли вообще — дело зоопсихологов и сценаристов популярных фильмов, но ни в коей мере не серьезных специалистов. А уж если об этих «задумчивых» собаках говорят заводчики, дабы оправдать свой плембрак, когда целые породы «задумались», тут уж не до смеха.

Можете представить себе телохранителя, который будет раздумывать, защищать ему охраняемое лицо или залечь где-нибудь и не отсвечивать? Нет? Но почему здравый смысл в очередной раз отказывает нам, когда речь заходит о собаках? Не было еще такого случая в моей жизни, чтобы хозяева не пытались оправдать своего питомца. Да я сам порой при таких раскладах ищу оправдание. Другое дело, что я не нахожу его ни в чем, кроме как в порочности данной особи. И вот тогда действительно становится больно и тоскливо. Понимаешь, что все труды, сотни часов работы потрачены зря, что если червоточина есть, то, хоть убейся, она все равно выползет, и чем опытнее будет тестирующий твою собаку специалист, тем быстрее он выявит в ней изъян.

Можно наплести кучу доводов, но в глубине души ты знаешь, что собака, несмотря на все твои старания, оказалась трусливой. Здесь, как в той поговорке: «нельзя быть немножко беременной». Не может у собачки немного не хватать смелости. Смелость либо есть, либо ее нет.

Знаю, о чем пишу. Сам прошел этот путь. Страдал, болел, не спал ночами, анализировал каждый случай осечки у своих собак. Некоторые из таких казусов можно списать на непроигранность, некоторые — на ошибки в подготовке, но все же основная причина неудач — это отсутствие у собаки должного характера. Написал это и улыбнулся, ведь сам прячусь за красивыми словами. Такова уж наша человеческая сущность.

 

«Золотые» собаки России

В каком-то голливудском боевике один из полицейских, ведущих расследование убийства, произнес фразу: «Так научиться стрелять можно только за счет государства». В этом кратком и, на первый взгляд, «проходном» высказывании заложен глубочайший смысл. Когда у тебя есть все возможности достичь высот в своем ремесле за счет казенных денег, а ты этим не воспользовался, значит, либо твое желание добиться успеха недостаточно сильно, либо ты полный болван.

Заявляю с некоторым прискорбием, но так уж сложилось, что люди, призванные по роду службы заниматься дрессировкой и тренировкой собак, подходят к своему профессиональному занятию крайне безответственно.

Я часто приезжаю к своим знакомым в различные кинологические структуры. И везде наблюдается одна и та же картина всеобщего безразличия и безделья. Все заняты чем угодно, только не своей служебно-боевой деятельностью. Часто рабочие дни один за другим тратятся абсолютно впустую в ожидании скорейшего наступления пятницы. О том, что мы обворовываем сами себя, мало кто задумывается.

Почему так происходит? Что творится с людьми? Думаю, что однозначного ответа на эти вопросы нет. Понимаю: тысячи якобы оправдательных аргументов готовы сорваться с языков оппонентов. Предвижу многие из этих доводов. Первым в дело, конечно, пойдет железный таран любого спора — деньги. Согласен: часто зарплата нищенская, но что-то мне подсказывает, что и за большие деньги результат был бы тем же.

Позволю себе привести еще одну цитату, на сей раз прекрасного поэта Владимира Высоцкого, который сказал: «Профессионализм — это не получение денег за свою работу, это ее прекрасное выполнение». Выходит, не в деньгах дело. Тогда в чем?

В очередной раз возьму на себя смелость утверждать, что дело упирается в того или иного человека, от которого и зависит успех или провал любого предприятия. Настаиваю на значимости конкретно взятой личности в истории. Мне кажется парадоксальной простая логика оппонентов, утверждающих: «Если мы этого не делали, значит, этого в принципе не может быть». Дешево и сердито.

Да и я тоже хорош: сижу вот, критикую государевых слуг, отчетливо понимая, что толку-то от этого… Но дальше спокойно наблюдать, как в оборот пускают огромные средства, а на выходе получаем высосанную из пальца отчетность, абсолютную «импотенцию» всего аппарата и сочиненные фантастические легенды о подвигах и славе, — больше нет сил. Я бросаю вызов не отдельным конкретным кинологам, пашущим со своими собаками от зари до зари, но критикую саму систему подхода к вопросу боевой подготовки со стороны командования.

Решение самых сложных задач, как известно, начинается с ответа на простейшие, очевидные вопросы. Спрашивал ли кто-нибудь из вас: а сколько же стоит на выходе ведомственная собака? Вопрос проще некуда. Но попробуем найти на него ответ.

Итак, дано: собака для пограничных войск.

Требуется: определить, во сколько она обходится.

В небольшом городке находится альма-матер пограничных собак, можно сказать, законодатель моды в кинологии войск. Тут и своих собачек разводят, для чего имеются собственные племенные кобели, и закупают у питомников с помощью специально обученных на то людей. Все официально, документы в полном порядке, злоупотреблений никаких.

Господа скептики, молчать! Молчать насчет откатов и знакомств, некондиции и плембрака, «подлохмаченных» и тому подобного. Прошу свои комментарии оставить при себе. Этого просто не может быть. Не верю!

Штат немаленький. Раньше служили срочники, сейчас все по-взрослому — контрактники. Конкретные цифры рассекречивать не буду, а то обвинят в разглашении гостайны и завернут «ласты» за спину. Но все как положено, будьте уверены: начальник — целый полковник, секретность, суровые лица нарядов. Враг не пройдет! Чекист, будь бдителен! Боец, помни: тебя ждут дома! Пограничник — профессия героическая! И так далее… Дело канувших в лету политотделов живет и побеждает.

Готовят здесь собачек по различным профилям. Выпускают около сотни, может, чуть меньше или больше. Добавляют ли крови жестких, агрессивных собак из лучших питомников мира? Скорее нет, чем да.

Насколько же эффективно тратят народные деньги, осваивая бюджет?

Средняя зарплата вожатого на 2010 год — около 15 тысяч рублей (500 долларов) в месяц. Офицерский состав, как и предписано, имеет положенные оклады и звания, выслугу, отпускные с оплатой дороги членам семьи хоть на Мальдивы, хоть на Канары, различные компенсации, машины, ГСМ, обмундирование, питание и многое прочее, о чем мы порой даже не догадываемся.

По идее, на одного вожатого приходится как минимум одна собака раз в год (или в полгода). Попробуем посчитать, во сколько обходится все это удовольствие. Даже если прикидывать очень грубо, получается порядка 40–45 тысяч рублей (1500 долларов) в месяц. Столько денег вкладывается с учетом функционирования всей системы части на подготовку и содержание одной тренируемой собаки. Это приблизительно — на самом деле гораздо больше, но, чтобы совсем не шокировать читателей, оставим за основу эти данные.

Подсчет в таких случаях прост. Логика прямолинейна донельзя. Главная задача данной военной части — подготовка собак. Так? Так. Все затраты производства должны сопоставляться с продуктом изготовления, то есть в данном случае с собачками. Верно? Верно. И с точки зрения экономики нет никакой разницы, готовит ли вожатый собаку или кондитер печет пирожки. В стоимость каждого пирожка сметчик закладывает все расходы на изготовление, включая зарплату, а соответствующие структуры предприятия следят за тем, чтобы производство было рентабельным.

Может кто-нибудь в бизнесе позволить себе выпускать убыточную продукцию? Может. Но недолго, иначе разорится. «Папа, а ты можешь спрыгнуть с девятиэтажного дома?» — «Могу, сынок, но только один раз».

Значит, осваивая бюджет, Центр подготовки собак пограничных войск закладывает все расходы в продукт своего изготовления, а именно — в служебных собак для нужд войск. А куда еще? Больше некуда.

Теперь сухие цифры и не менее сухие арифметические подсчеты. 45 тысяч рублей умножаем на 12 месяцев. Получаем 540 тысяч рублей (18 000 долларов). Именно столько необходимо потратить в год на подготовку собаки. Выходит, что собака, которая себя еще нигде не показала, еще нигде не несла службу, у которой вообще могут отсутствовать необходимые задатки, уже стоит более полумиллиона рублей.

Это теоретически. А если провести по выпуску нормальное тестирование, максимально приближенное к реальному несению службы, то на выходе получим не одну собаку на одного проводника, а в лучшем случае одну на пять проводников. Остальное — брак. А это значит, что более или менее средняя собачка стоит еще в пять раз дороже. Итого: 540 тысяч умножаем на 5 и получаем 2 миллиона 700 тысяч рублей. Много это или мало?

Для примера, собака самого высокого, третьего, уровня французского ринга, которая имеет послушку, физподготовку, великолепную кусачку, в возрасте трех-четырех лет стоит порядка 5–7 тысяч евро. По сегодняшнему курсу — около 200 тысяч рублей. Повторюсь, это собака, прошедшая все официальные отборы, имеющая все необходимые задатки, тренированная с возраста двух месяцев на протяжении всей ее жизни. Кроме того, французский ринг — это не только спорт, это допуск к разведению.

Мне возразят, мол, речь идет о спортивной подготовке, а для несения службы нужна специальная военная (полицейская) собака. Все верно. Но математику не обманешь: вложения таких деньжищ обязаны приводить к тому, что собаки должны быть в 13,5 раз лучше. Пропорционально затратам. Так ли это?

Ведомственные соревнования, вернее их результаты, показывают, что лучшие ведомственные собаки даже отдаленно не могут конкурировать со спортивными.

Это данность, это реалии. Как бы ни пыжились соответствующие начальники, а в подчиненных им подразделениях собачки никудышные. Какие бы легенды ни сочиняли, фильмы ни показывали, результат отрицательный. Показуха и очковтирательство на всех уровнях. Пограничных псов Алых на службе нет и в помине. Отдельные экземпляры работают не вследствие, а вопреки. Но не хотят «компетентно-импотентные» товарищи это видеть. Спокойнее и удобнее оставить все, как есть, продолжая выпускать поистине «золотых» собак России.

 

Кинологический туризм

Герои этой главы — абсолютно разные люди. Люди разного достатка, разного социального положения, разного житейского опыта и взглядов на жизнь. Объединила их одна… не то чтобы беда… хотя как знать.

… Она трясущимися руками взяла щенка. С любовью и умилением смотрела на него, улыбаясь. Вот он, долгожданный щенок мали. И не просто щенок, а что ни на есть самых рабочих кровей. Как долго она ждала его! Как мечтала, чтобы этот маленький шустрый комочек, кусачий «крокодильчик» поселился в ее доме! Она всю жизнь занималась собаками, их через ее руки прошли десятки. Всегда ценила в собаках то, чего ей так недоставало в окружающих мужчинах: преданность, отвагу, стремление идти до конца и погибнуть за своего хозяина. В данном случае — за хозяйку. Поэтому легко по жизни расставалась с собаками (и с мужчинами), проявлявшими хотя бы малейшую слабость в критических ситуациях.

Щеночек этот стоил очень больших денег и был приобретен по рекомендации специалиста, работавшего до этого во Франции с аналогичным пометом. И дубль-помет обещал сохранить все оправдывающие высокий ценник задатки предыдущих щенков. Разумеется, в комплекте с малинуа было приобретено большое количество снаряжения, нужного и не очень.

В России нет французского ринга, поэтому решено было заниматься мондиорингом, благо помощники, обученные и аттестованные по этой программе, в ее распоряжении были.

Все шло как нельзя лучше. Щенок рос бодрым и любознательным. Хозяйка слепо следовала всем советам по его приучению к всевозможным покрытиям, предметам и тому подобному. Она очень хотела выступать с этой собакой. Очень. Рассылала видео с успехами любимца, получала рекомендации, безукоризненно старалась соблюдать все указания, и вскоре малыш начал достаточно серьезно прогрессировать…

Теперь я немного прерву эту историю с оптимистичным началом и начну другую.

Так и хочется написать по-сказочному «давным-давно», но напишу правдивее — «совсем недавно». Итак, совсем недавно в одном сибирском городе произошло знаменательное событие. Простой местный паренек поехал на учебу к светилам ринговой дрессировки во Францию (кредит, взятый, чтобы «увидеть Париж и умереть» в долговой зависимости, конечно, не вписывается в радужное повествование, но отрицать его наличие было бы нечестно).

Закономерно ожидалось, что все СМИ Франции в тот же день запестрят заголовками типа «Сибирские медведи на улицах Парижа» или «Французский прорыв в кинологии России», и сотни, а может, и тысячи наших соотечественников отправятся по проторенной доверчивым русским дороге… Однако столь грандиозное событие вылилось лишь в несколько десятков рекламных постов на сайте организаторов тура и пару-тройку невнятных роликов. Толпы последователей у отважного сибиряка не случилось. Да и подумайте сами: кто из людей, всю жизнь проработавших с собаками за нищенскую зарплату или получающих мизерные пенсии, согласится выложить стоимость приличного подержанного автомобиля за сомнительное удовольствие поездить несколько дней по кинологическим клубам Франции? Пусть даже в качестве шоу ты при желании сможешь поработать с собаками под бурные восклицания великих французских дрессировщиков и их помощников.

Но наш-то герой уже там, в Париже. Обратной дороги нет. Нас ждут великие дела. Что там еще? Ах да, на войне как на войне.

И снова вынужден прервать свои словесные изыски для того, чтобы начать еще одну историю.

Некий столичный дрессировщик решил приобрести подрощенных щенков из рабочих питомников Франции, а заодно и набраться бесценного опыта у западных коллег, чья практика имеет столетнюю историю норматива. И не важно, что он занимался мондиорингом, все равно это перекликалось в дрессировке. В поездку взял своих помощников и собаку. Или собак и помощника. Не суть важно.

Программа была довольно насыщенной, но посещению специализированных клубов отводилась львиная доля времени. Герой наш был человеком самодостаточным, на всякие фишечки и штучки не падким. Этот бизнес был ему хорошо и давно знаком, поэтому дрессировщик смотрел внимательно, впитывая в себя необходимый материал. Великие мастера и помощники французских клубов работали с его собакой. Каждый из Великих имел свое представление о правильности или неправильности того или иного элемента, и, соответственно, собака получала разнообразный опыт.

Вот так замечательно начинались все три истории. Они бы и закончились не менее замечательно, если бы по законам драматургии, да и тем более самой жизни, не появился тот, кто всегда из-за кулис нагло бросает или стеснительно добавляет свою ложку дегтя в меловую бочку наших надежд и чаяний. И прекрасный свежий гречишный мед нашей судьбы вдруг начинает горчить. Вот и я рад бы в своем повествовании все гладко причесать да сладко рассказать, но, увы и ах, истории наши жизненные, персонажи в них реальные, а значит…

Главное действующее лицо всех трех так безоблачно начинавшихся историй, по моему мнению, не дрессировщик, не отчаянный сибирский парень, не загадочная она, а… туроператоры. Да-да, специализированные туроператоры.

Люди в большинстве своем довольно самоуверенны и часто думают, что знают все обо всем. Мы работаем, тренируемся, занимаемся разнообразными делами — словом, живем повседневной жизнью, которая сравнительно редко требует включения логики. Интернет исписан миллионами постов. Кто из нас включил голову и подумал, что в этой мутной воде кто-то ловит рыбку и зарабатывает огромные деньжищи? Что в подавляющем большинстве за наивными и, казалось бы, неангажированными комментариями стоит хорошо отлаженный бизнес? Если объявления размещают, значит, это кому-нибудь нужно.

Все мы так или иначе пользовались услугами туроператоров. Они демонстрируют нам красивые картинки, фильмы, журналы, с гордостью ссылаются на благодарственные письма своих клиентов, и складывается полная иллюзия, что все именно так, как изображено в рекламных буклетах. Но ведь еще Рокфеллер говорил, что нельзя экономить на рекламе. И, поверьте, они не экономят. «Любой каприз за ваши кровные, мы отработаем их от и до». Ключевые слова — «ваши кровные».

Я уже писал, что за всем стоят деньги, экономика рулит. Есть, конечно, в нашем деле фанаты, но и они далеко не уедут на своем фанатизме без хорошей финансовой подпитки. Говорю это прямо и откровенно. Я не исключение. У меня есть бизнес, который позволяет ездить и учиться, тратить деньги на свое хобби — кинологию. Имею ли я с нее прибыль? Нет, одни убытки. Но кто-то занимается дайвингом, кто-то прыгает с парашютом, карабкается в горы, охотится, ловит рыбу. А мне интересно заниматься защитным разделом с собаками.

Чтобы утолить свою страсть к чему бы то ни было, мы готовы платить. А если есть спрос, то кто-то отвечает на него предложением. В нашем случае — специализированные туроператоры. Есть порядочные фирмы, есть рвачи и хапуги, кидалы и мошенники, всякого добра хватает в этой индустрии, как, впрочем, и в любой другой. Но всю эту пеструю компанию объединяет одно: они стоят по другую сторону хобби. То, что для нас увлечение, смысл жизни, страсть, для них — жесткий расчетливый бизнес. Мы те, за счет кого они сладко спят и сытно едят. Мы для них не партнеры, не соратники, не единомышленники. Мы для них клиенты.

А клиент, как известно, должен созреть. И вся индустрия туроператоров направлена на одно: снять с тех, кто уже созрел, как можно больше денег. А тех, кто пока не созрел, довести до кондиции. Их не интересуют морально-этические аспекты деятельности. Им плевать на сержантика-сверхсрочника, поддавшегося на сладкоголосые обещания райских кущ и великого блага и занявшего деньги, чтобы оказаться ТАМ. Им совершенно все равно, что ближайшие лет пять их клиент будет вынужден всю свою нищенскую зарплату вносить в счет погашения долга за услуги оператора, что у его маленьких детей, бегающих в перешитом отцовском камуфляже, не будет простого детского счастья, а у жены — лишней, простите, пары трусов.

Деньги не пахнут. Можно ли осуждать за это людей, оказывающих соответствующие услуги? Не знаю. Они получают деньги за то, что встречают, размещают, возят, переводят, организуют обещанные встречи.

Все честно? Наверное, да. И без «наверное» — трижды «да». Перед законом они абсолютно чисты. А вот перед совестью… Исключительно мое мнение.

А что же наши герои? Чем закончились их истории? Я и сам бы обрадовался счастливому сказочному концу, но, как вы, наверное, догадались, жизнь оказалась… В общем, оказалась такой, какой по сути и является: под сорванными яркими фантиками обнаруживается ее серая сермяжная правда.

… Владелица замечательного малыша мали, общаясь по скайпу с заводчиком, решила для себя, что его советы гораздо ценнее советов практиков, прошедших необходимый курс обучения. Она посчитала, что где-то там, за морем-океаном, есть волшебники, которые за несколько дней сделают из ее любимца звезду мирового мондио или, на худой конец, французского ринга. Для этого необходимо всего-навсего на пять-семь дней съездить во Францию, заплатить несколько тысяч евро туроператору, и быстрый результат гарантирован. Она свято верила в то, что ей обещали.

Наконец, она оказалась там, мечты начали сбываться, Великие учителя занялись ее щенком, который к этому времени уже достаточно подрос, но, мягко говоря, не совсем соответствовал тому, что она хотела видеть. Буквально через несколько занятий она начала понимать, что, оказывается, во Франции нет Гарри Поттера с волшебной палочкой, а есть, как и везде в этом мире, каждодневный труд и пахота. А успех зависит от множества разных составляющих. Но самое главное — это время. Чтобы все получилось, необходимо здесь жить. Но ведь она приехала всего на несколько дней, и времени не хватило даже на то, чтобы обучить молодую собаку самому элементарному. Туроператор предоставил ей услуги ровно настолько, насколько получил плату. Последствия его не интересовали.

Через неделю она вернулась домой, еще через неделю собака благополучно забыла все, чему ее научили во Франции. Не осталось ничего, кроме приятных воспоминаний о далеком кинологическом клубе с первоклассными дрессировщиками и помощниками. И неприятных — о потраченных впустую деньгах.

Вины туроператора здесь снова не было. Разве обязан он рассказывать о том, что собаку невозможно подготовить к работе за несколько дней, о том, что для достижения серьезных результатов работать необходимо каждый день? И даже это не дает гарантий, что выйдет чемпион… Туроператора интересовали деньги. Он их получил и отработал. И ему было абсолютно наплевать, что женщина, отдавшая всю свою жизнь ведомственным собакам, побывавшая в горячих точках, чтобы заработать немного денег на старость, отдала ему последнее, веря, что ее не обманут. И не обманули. Но результаты нулевые.

… Спустя несколько месяцев после возвращения столичного дрессировщика из Франции его подопечные выступали на крупных соревнованиях в России. Надежды на чудо-методики, расхваленные туроператорскими клубами, не оправдались. Собаки выступали плохо, по окончании соревнований некоторых из них пришлось выставить на продажу.

Слабым утешением стало то, что дрессировщик, вернувшись со своей командой в Россию, кроме нескольких постов с дежурными словами благодарности типа «всем спасибо и привет», не оказал ожидаемой поддержки возникшей было пиар-акции.

Но карманы тех, кто устраивал собачьи туры, наполнились звонкой монетой. И снова программа была отработана от и до. И снова выполнены все обязательства. Как у драгдилера, торгующего героином: ведь он продает героин хорошего качества, никого на иглу не подсаживал, а то, что наркоманы несут из дома последнее, не его проблема. Товар-то поставляется отменный, эксклюзив.

… Сержантик-сибиряк вернулся в родную обитель. Дома его ждали жена и двое маленьких детишек. Чудо-методик он не увидел. Да и кто его, по большому счету, мог чему-то научить? Для этого надо жить там, тренироваться и работать с утра до вечера, стать одним из них. А туризм и работу путать не стоит.

Несколько раз приходил он на площадку в родном городе, а потом тихонько исчез из поля зрения окружающих. Похоже, наступило отрезвление, и надо было переварить наваждение, которое с ним приключилось за границей. А заодно решить, где брать деньги на погашение кредита.

Опять кинологический турист не получил ожидаемого, но энная сумма перекочевала в карман уже знакомого нам туроператора. Предъявить ему нечего, оплаченная программа отработана. Ничего личного, только бизнес.

Выводы делать, собственно говоря, вам самим. Если тебя обманули один раз, то виноват тот, кто обманул, а если второй раз — виноват ты сам.

 

Алогичность

Есть много подводных камней в спорте с собаками, но, к сожалению, мы не всегда включаем голову, чтобы их разглядеть. А, если подумать, полное отсутствие логики в кинологии встречается нередко и нередко делает работу с собаками либо бесполезной, либо вредной.

Одни из нарушителей здравого смысла в кинологии, как, впрочем, и везде, — представительницы прекрасного пола, другие — те, кто пытается нажиться на собаках и их владельцах. Поговорим и о тех, и о других.

Женщины и мужчины мыслят по-разному. Это аксиома.

Мужчины обсуждают и осуждают действия женщин только в популярных фильмах. Нет, они, конечно, могут поделиться своими эротическими фантазиями да при случае обреченно констатировать, что «все бабы дуры». Но женщины — совсем другое дело. У них даже логика своя, женская. То есть существует нормальная человеческая логика, а есть еще особенная, отдельная женская логика.

Будет мужчина-проводник обсуждать действия женщины-собачницы? Нет. Может покрутить пальцем у виска, не более. А женщина? Будет!

На чемпионате мира женщина-спортсмен (хороший спортсмен и специалист, нет вопросов) наблюдает за работой фигуранта. Хорошего фигуранта, специалиста. Почему она считает, что понимает его работу, разбирается во всех ее тонкостях?

Если я езжу на машине в качестве пассажира на переднем сидении и никогда не был за рулем, могу ли я рассуждать о правильности или неправильности действий водителя, даже если видел несколько ДТП? Я же НИКОГДА САМ не водил машину.

Но женщина-проводник свободно критикует работу фигуранта, высказывает свои мысли, делится своими соображениями по поводу того, куда он принял собаку, а куда должен был принять, куда побежал и как. Она что, работала с собакой в рукаве? Специально этому училась? Имеет богатый опыт? Знает все физиологические особенности пород собак, их манеру работы, скорости, тактику, движения? Знает, какие бутсы эффективны на траве, а какие — на грунте, какой стек лучше, какой хуже? Есть сотни нюансов, понятных только таким же практикующим помощникам, обладающим не менее солидным опытом.

Может ли фигурант, работающий с ризеншнауцерами, так же ловко сработать с малинуа? Без тренировок — нет. Это две большие разницы. Даже хват у всех разный: ризен очень больно режет на хватке в костюме, мали же берет жестко, спокойно. Кавказцы и азиаты бьют сильно, но бросают хватку, ротвейлер берет тяжело. У всех собак свои особенности. Это подтвердит любой мало-мальски грамотный специалист. Но только тот, кто сам работал.

Помощник действует исходя из особенностей каждой породы. Определяет единственно правильную технику приема из возможных вариантов. Как только собака пошла к помощнику, он уже видит, как она будет входить. При качественной подготовке даже для проверки поведения на шоу-выставках мы показываем собаке различные «дурки» в рукаве, чтобы она была готова к любым неожиданностям, я уже не говорю о подготовке спортивных собак. Это краеугольные вопросы тренировки собаки. И не надо стенаний о супердрессах и авторитетных западных именах. Не смешите.

Любому человеку свойственно ошибаться. Даже тому, кто достиг определенных высот. Такому труднее вдвойне. Посудите сами: на него начинает давить мания величия, собственный авторитет пеленой застилает глаза, постоянно отвлекают пробивающиеся за спиной крылья. Чешутся, заразы.

И все же хороший грамотный спортсмен, никогда не работавший помощником, не знающий тонкостей и специфики деятельности, начинает высказывать свои мысли по поводу тактики и техники работы помощника. Логично это или нет?

Мне это напоминает одну очень интересную историю.

Как-то один помощник пришел на площадку и показал некий сложный элемент, который до этого там никогда не делали. Через несколько месяцев помощник встретил дрессировщика, бывшего в тот день на площадке, и спросил его, как продвигается освоение показанного им элемента. В ответ услышал, что элемент этот делают, но… по-другому, не так, как он показал. Тогда помощник поинтересовался: а что, мол, до него когда-нибудь этот прием уже делали? Нет, не делали, но решили сразу пойти другим путем.

Та-а-а-а-к. Значит, к примеру, учат меня стрелять. Показывают, как это делать, но я, выслушав наставления профессионалов, не совмещаю мушку с прорезью на прицельной планке, не ввожу коррекции на ветер, настильность траектории и тому подобное, я стреляю так, как сам придумал. Будет положительный результат? Если только для вероятного противника. Ведь я не знаю, как это делать, а советами и подсказками, данными мне, не пользуюсь.

Но находятся любители рассуждать о незнакомых вещах (в общем-то, как женщины, так и мужчины), с которыми не сталкивались на необходимом уровне, а лишь видели со стороны. Вот и получается неправильная дрессировка и, как следствие, травмированные собаки. Но это еще «цветочки»…

Против всякой логики, но уже с умыслом действуют и те, кто изображает из себя гуру кинологии и зарабатывает немалые деньги на якобы супердрессировке собак по «уникальным сверхметодикам».

Начну с небольшого вступления, чтобы те, кто меня уважает и ценит, правильно поняли то, о чем дальше пойдет речь. Заранее приношу извинения за употребленные местами лексику.

Поездка во Францию с тренировками и работой в кинологических клубах (не путать с кинологическим туризмом) послужила для меня своеобразным подзатыльником от Бога. Многие вещи, которые до этого были где-то на уровне подсознания, встали на свои места. Это как паззлы: вроде все здесь, передо мной, но какие-то элементы никак не желали укладываться в общую картину. Мне больше не хотелось ни с кем спорить, никому ничего доказывать, даже писать. Но прошло время, эмоции улеглись, жизнь снова потекла своим чередом. Постепенно вернулся я и к дискуссиям.

Если бы меня попросили одним словом описать процессы, которые творятся в современной кинологии России, то этим словом, скорей всего, было бы слово АЛОГИЧНОСТЬ.

Андрей Сидельников очень правильно писал: «Уметь дрессировать собак и зарабатывать этим деньги — разные вещи. Можно быть хорошим дрессировщиком, чувствовать и видеть все тонкости психологии животного, четко представлять себе, как и что нужно сделать для достижения результата, когда этот результат наступит и каким он будет, но при этом можно не уметь зарабатывать деньги. В то же время есть дрессировщики, которые не хватают звезд с неба, владеют парой стандартных методик, которые годятся для работы только с простыми, «стандартными» собаками, но при этом такие дрессировщики устанавливают немаленькие цены на свои услуги, их график забит до отказа, и, что самое интересное, у них нет недовольных клиентов. Первые дрессировщики умеют делать работу. Вторые дрессировщики умеют свою работу продать».

Давайте разбираться вместе.

Итак, персоналии.

Кто правит бал и задает тон? Тот, у кого лучше результаты? У кого выше качество подготовки собак? Нет.

Кто тогда? А тот, у кого длиннее язык, кто умеет натирать уши клиенту, кто гонит понты и лихо рассуждает обо всем на свете, кто окучивает «богатеньких буратин», изображая, что он знаком с реальной работой. Вся эта «нечисть», у которой нет НИ ОДНОЙ собаки НИГДЕ: ни в спорте, ни в жизни. Подчеркиваю — НИГДЕ. Именно они сидят и каждый божий день выдают рецепты по подготовке собак.

Разве кто-нибудь из нас отведет своего ребенка к репетитору, после уроков которого ни один абитуриент не сдал ЕГЭ? Конечно, нет. Но привести собаку к подобному репетитору-дрессировщику — пожалуйста. Как «здрасьте» сказать. Более того, ни у кого в голове не возникает самый первый и закономерный в этой ситуации вопрос: «А не могли бы вы, уважаемый мастер, показать результаты своего труда?»

У меня есть установленное раз и навсегда правило: я НИКОГДА публично не обсуждаю чужих собак. Многие этим пользуются, но если бы вы знали, как хочется порой напомнить им о тестировании конкретно их собак. Напомнить, как, например, собаки московского спецназа МВД, подготовленные некомпетентными гражданами в звании прапорщика из УФСИН, при виде голой руки дрессировщика в панике прячутся за ноги проводников. Напомнить слова определенных ведомственных кинологов о том, что у них нет нормальных собак. Слова эти произносились мне лично в глаза, когда вопрос вставал ребром.

Кто-то из читателей узнал себя? Можете послать в мой адрес несколько непечатных слов. Но так, чтобы я не знал об этом. Дома, тихонько, про себя. Иначе ответ будет, как говорится, асимметричным. И хватит, наконец, трепаться, делайте хоть что-нибудь, покажите хоть одну достойную тренировку с собаками, хоть какие-то свои методики! Покажите свою РАБОТУ. Но пока мы видим только АЛОГИЧНОСТЬ.

Семинары. Хор-р-р-рошая тема. Очень модная сейчас. Приглашаем из-за границы всех подряд. Любой приехавший автоматически записывается в авторитеты и ну народу байки травить. А наши слушают эту бесконечную «звездную» шарманку и всему напетому верят. И… платят деньги.

За примерами далеко не пойду. Расскажу случай из своей жизни. Приехал во Францию, сижу с Мавуангой и его женой в пиццерии, спрашиваю, были ли они в Италии. «Да, — отвечают, — были, приглашал Мог». «О, — говорю, — Мог?!» Они спрашивают, мол, ты откуда его знаешь. «Ну как, — отвечаю, — ведь и он к нам приезжает, и наш народ к нему едет тренироваться. Между прочим, за очень несмешные деньги». Вот здесь и «пробило на ха-ха» семью моего чернокожего друга. Смеялись до слез. Я сижу и не понимаю, в чем дело. А ларчик просто открывался: этот Мог вообще НИКТО в среде серьезных специалистов. Все его воспринимают как эдакого полумошенника от кинологии. Собак у него нет, сам он как дрессировщик — посредственность. Но, чего не отнять, соловьем заливается знатно.

Спрашиваю о Пите. Ответ: «О да, это хороший судья, но как дрессировщик — никакой». Как же так?! Он же у нас проводит семинары по дрессировке!

Прописные истины, произносимые такими вот псевдозвездами, приводят нашу публику в экстатическое безумие. Очнитесь! Долго еще будем позволять относиться к себе как к стране непуганых идиотов?

Приезжает приглашенный специалист проводить семинар. Провел пять дней, уехал. Через три месяца его снова зовут. Он что, что-то новое за это время узнал? Или, может, слушатели уже все забыли? Если специалист соглашается приехать снова, значит, он плохо отработал в первый раз, недодал людям информацию, а потому немедля стоит гнать его в три шеи. Если семинаристы за три месяца все забывают, то, простите, зачем им вообще занятия? Мне возразят: люди хотят, чтобы специалист еще раз с их собаками отработал. Да, люди хотят, но в чем смысл такого рода семинаров? Специалистам понятно, что за пять-семь дней собака лучше не станет. Разумеется, пути решения проблемы опытный дрессировщик может показать за несколько минут, а вот потом наступает черед кропотливой работы в течение многих месяцев, а то и лет. Но в нашем случае совсем другое: все старания, труды, затраченные время и деньги — ради одной только фразы: «При подготовке к таким-то соревнованиям собаки работали с тем-то».

Да, работали. И что? Этот кто-то, он что — мессия? Бог? А может, просто человек, который рубит «капусту»?

Я сам неоднократно бывал на семинарах, где подобные деятели пару раз принимали собачку на рукав, сбрасывали. Счастливый владелец носился по кругу с собакой, держащей рукав в пасти, и считал, что деньги он платит не зря, что с ним работает не очередной западный разводила, а самый что ни на есть «супердресс», которому наши ваньки уж точно не чета, и пусть отправляются за своими лаптями, пока щи не остыли.

Поверьте, други мои, я учился у лучших. Не на показушных семинарах, а 24 часа в сутки, находясь в гуще событий. Работал как они. Ел, спал, жил как они. Я знаю, о чем пишу. Они смеются над нашей доверчивостью во все свои тридцать два зарубежных зуба. Мы для них — наивные дети, которых не грех и обмануть, жители банановой республики размером в одну шестую часть суши.

Теперь обратимся к нашим семинаристам. По весям и долам необъятной Российской империи разъезжают графья Калиостро кондового отечественного разлива. Вот едет некий господин на Урал. Уже раз пятый за последние годы. Устраивает там лагерь (пятый раз), проводит семинар (пятый раз), народ платит деньги… правильно, мои сообразительные, — пятый раз. Народ тренируется неделю или две, пьет, болтает. И так из года в год.

А теперь, внимание, вопрос: кто-то после такого рода семинара улучшил свой результат хоть на балл? Чья-то собака вдруг волшебным образом заработала? Были показаны некие чудодейственные методики? Вот, даже три вопроса получилось. Три вопроса — три ответа. Нет. Нет. Нет. Все как обычно, прошел такой семинар или не прошел — результат тот же. Прямо анекдот: «Меня вчера в парке изнасиловали, сегодня шла — снова изнасиловали, завтра опять в парк пойду». АЛОГИЧНОСТЬ.

Ну, тратит народ свои кровные деньги, мне-то что? Верно, мне ничего. Вот только не стоит возносить такого рода «осеменение» народного доверия. Хороший семинар тот, после которого у людей вырисовывается ясный и четкий путь, по коему им и необходимо идти. Хороший семинар тот, после которого дрессировщики или помощники вооружаются новыми методиками и могут их применить. Хороший семинар тот, после которого появляется возможность поднять на новый уровень качество подготовки. Кто-то против? По-моему, все только «за».

И снова процитирую Сидельникова.

«Покупатель платит всего за две вещи:

1. Решение своих проблем.

2. Удовольствие.

Что бы вы ни продавали: пирожки, автомобили, уроки английского или услуги инструктора, — покупателя на самом деле интересуют эти две вещи. Об этом нужно помнить всегда. Когда вы даете объявление в газету, когда вы думаете над дизайном своей визитки, когда вы отвечаете на телефонный звонок и когда вы проводите занятие. Покупателя больше ничего не интересует не потому, что он плохой и корыстный. Просто это его свойство и его право: думать о себе, о своих проблемах и о своем удовольствии. Таков он есть.

Представим себе, что вы один из лучших в стране специалистов по дрессировке минно-розыскных собак. Ваша деятельность в соответствующих структурах была благородной, почетной и полезной для общества. Теперь вы работаете на себя. Если вы расскажете клиенту о своей специализации, о том, какие сложные и важные задачи выполняли, он будет удивлен и восхищен. Возможно, он сделает вам комплимент. Возможно, он расскажет о том, какой замечательный инструктор ему повстречался, всем своим друзьям и знакомым. Но платить за это он не будет! Потому что ему непонятно, каким образом ваши успехи в дрессировке минно-розыскных собак касаются лично его. А вот если вы скажете клиенту, что в вашей практике был похожий случай проблемного поведения собаки (например, собака убегала от хозяина так же, как убегает от вашего потенциального клиента) и вы долго мучились, но решили эту проблему, то эта информация вызовет живейший интерес. Потому что речь идет о конкретной проблеме покупателя: его собака убегает. И он готов будет вам платить гораздо охотнее, чем лучшему в стране саперу-кинологу.

Вторая вещь, за которую готов платить покупатель, — это удовольствие. Человек стремится к получению удовольствия тем больше, чем меньше у него проблем. Но если решение проблем можно совместить с удовольствием, то клиент будет платить гораздо охотнее. Дрессировка должна приносить владельцу собаки удовольствие. Ему должен нравиться результат как каждого занятия, так и курса обучения в целом, ему должны нравиться условия, в которых проходят занятия, и ему должно быть приятно общаться с вами. Никаких негативных эмоций во время дрессировки собаки клиент испытывать не должен, вам нужно за этим внимательно следить. Все нужно сделать для удобства людей, которые вам платят. Заставьте клиента долго ждать, поставьте его в лужу из растаявшего снега, продемонстрируйте неуважение к нему или дайте возможность это сделать другому клиенту — и это занятие станет последним. Даже если есть прогресс в обучении, клиент уйдет от вас сразу, как только минимально решит проблему, с которой он обратился, если он не испытывает удовольствие от занятий. А если клиент испытывает дискомфорт, то даже серьезные проблемы у собаки не заставят его иметь с вами дело.

Не нужно врать человеку и хвалить собаку, если ваша оценка не соответствует действительности. Клиент всегда почувствует, что вы врете, и делу это вранье не поможет. Но с критикой будьте осторожны. Ни о каком удовольствии от общения с вами не будет идти и речи, если вы говорите клиенту неприятные вещи. Вам платят не за критику, а за решение проблем и удовольствие от процесса и от результата дрессировки.

Если вы рассчитываете регулярно получать от людей деньги, вам нужно четко представлять себе, какой товар вы продаете. Ваш товар — это услуги дрессировки. И продаете вы его на рынке дрессировочных услуг. Независимо от того, регулирует эту деятельность государство или нет, есть у вас диплом, сертификаты или лицензии или нет, независимо от признания вас профессиональным инструктором общественными организациями, государственными органами и конкурентами-коллегами, вы продаете услуги дрессировки, и вы продаете их на рынке этих услуг.

Абсолютному большинству клиентов все равно, признаны ли вы кинологическими федерациями, союзами, зарегистрированы ли вы в налоговой инспекции и пенсионном фонде, и даже не так важно, есть ли у вас диплом. Клиент покупает ваш товар, ориентируясь на рынке дрессировочных услуг, и его интересует, по большому счету, только, решите ли вы его проблемы и какое удовольствие он получит от процесса дрессировки собаки».

Так рассуждает Андрей Сидельников.

Часто встречаешь фразу: «он один из лучших (лучший из) дрессировщиков (помощников) в России (в мире)». Кто и как это определил?

Сделаю несколько предположений. Он лучший оттого, что именно он к нам приехал? Оттого, что у него собака (собаки) стали лучшими в мире? А может, он лично подготовил помощников, которые выступают на чемпионатах мира? Он сам там выступал? Проводились такие специальные соревнования среди дрессировщиков или помощников в России и он с огромным преимуществом победил всех? Нет? С чего тогда такие хвалебные характеристики? АЛОГИЧНОСТЬ.

Если мне во Франции говорили, что я лучший русский ЧА (человек атаки) французского ринга, правда ли это? Нет, ведь сравнивать меня не с кем. Среди русских я пока единственный. Выходит, когда мы говорим, что некто лучший или один из лучших, то должны четко представлять, о чем идет речь. Полчаса с любимой в постели и полчаса на раскаленной сковородке — это разное время. К чему это я? К тому, что все относительно. И надо установить точки отсчета.

На мировом уровне в России по большей части выступают с собаками не своими, не своей сборки, а с уже подготовленными и приобретенными животными третьего уровня. Хорошо это или плохо? Не мне судить, но не вижу здесь крамолы, это общемировая практика. Встает вопрос: так с какого перепуга некоторые бездари обсуждают меня? Типа: «Помощник по защите Фатин, конечно, неплох, но вот собак-то у него мало». Ответ мой чрезмерно любопытствующим будет таков: А у моих оппонентов много ли своих собак? Их нет и не было! Те, которых пытались довести до третьего уровня, рассыпались на стадии сборки. Имея приличные финансовые возможности и связи, нет проблем купить собак третьего уровня на Западе, а потом ходить и пыхтеть: «Какие у меня классные собаки!»

Каждый суслик мнит себя агрономом, а червяк — архитектором. Для тех, кто более утончен в литературных пристрастиях, — Шота Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».

О дрессировке и спорте пишут и рассуждают многие люди, включая импортных словоблудов, которые до недавнего времени… торговали снаряжением. Но, видимо, от своих же бесконечных словесных недержаний они выросли сами над собой. Тактика отработана, главный принцип: что вижу, то и пою. Увидели два притопа, три прихлопа и мнят себя экспертами. Ничем не подкрепленные амбиции бьют через край. Народ читает, слушает и думает: «Ух, какие знающие, ах, как могут!» И ролики с чемпионатов мира размещают и комментируют, и что-то мудреное бухтят, и работу помощников оценивают, и советы раздают. Не иначе как глубоко в темах. А копни да вытащи на свет божий, так подобно червячкам из навозной кучи извиваются, мол, я не я и хата не моя, и вы меня неправильно поняли. Вот уж воистину: кто знает, тот молчит, а кто не знает — говорит. АЛОГИЧНОСТЬ.

Нормативы. Дождался я, когда наиграются в IPO в силовых ведомствах. Сейчас играют в KNPV. Но нашим-то не надо ничего, мы пойдем по пути плагиата, бездумного, дикого. Просто передерем, не задумываясь о том, что в действительности стоит за тем или иным упражнением.

Сейчас «догона», к примеру, в полицейском нормативе нет. Помощник, как в KNPV, обозначается и убегает, а в нашей интерпретации — уходит от собаки.

Вопрос: почему в KNPV помощник перед входом собаки переходит на шаг? Ответ: чтобы не травмировать себя и собаку.

Попробуйте побежать от некоторых собак с мощным входом и прыжком. К собственному ускорению приплюсуйте еще и удар собаки — в итоге помощник летит кувырком. Он и в спокойном шаге нередко устоять не может, а здесь бег. Значит, надо обезопаситься от травм. По этой же причине собаку ставят в левую часть тела, чтобы после фронтальной атаки собака на противоходе могла уйти под мышку помощнику, это помогает избежать травм обоих.

А у нас зачем сейчас помощник уходит от собаки? Что, в МВД РФ собаки как в KNPV? Хорошо хоть дошли до того, что в костюмах работать надо, а то недавно рукав IPO-шный был. На одном из семинаров я задал вопрос одному из отцов нового отечественного норматива МВД, почему помощник уходит от собаки и какой в этом смысл? Ответ поразил своей глубиной: чтобы смешаться с толпой! А где толпа? Этот вопрос поставил в тупик моего визави. Как в анекдоте. Товарищ лейтенант, танки! Взвод, в кусты? А где кусты? А где, товарищ полковник, танки? АЛОГИЧНОСТЬ.

 

Жесточайшая мотивация, или что значит «сорвать собаку»

Эту главу меня заставили написать два весьма интересных жизненных случая.

Вот первый.

На один из семинаров девушка привела переростка-«немчика». Начали с ним работать на 15-метровом резиновом поводке. Типичный агрессивно-трусливый экземпляр. Злобно скалится, пятится назад при фронтальном подходе, моментально отскакивает от помощника, стоит тому пошевелиться. Захлебывается хриплым лаем. В общем-то, все с ним было понятно, и мы начали работать.

Спокойно, не смущая кобеля, давали ему укусить и тихонько, чтобы не бросил хватку, раскачивали его на ноге или руке, затягивая в добычу. Лечить таких собак необходимо успокоением в хватке. И действительно, через некоторое время он стал входить спокойнее, перестал истерить, швыряться из стороны в сторону.

Добыть помощника

В конце занятия я объяснил проводнику в звании старшего лейтенанта полиции, что именно так — на привязи, на резине, спокойно, без фанатизма — необходимо заниматься с этим псом постоянно. Держать на привязи необходимо не менее полугода, никаких дальних пусков на задержание. На что она мне возразила, мол, это он так нервно работает только с ней рядом, а вот на фронтальной атаке с расстояния 50 метров у собаки нет никаких проблем.

— Хотите попробовать? — предложил я и добавил, что собака до меня не добежит.

— Легко! — был ответ проводника.

— Только не кричите на нее, — попросила она напоследок, когда я потрусил на исходную.

Собаку пустили, я шагом молча двинулся ей навстречу и за пятнадцать метров до нее начал размахивать перед собой руками. Собака остановилась, проводник подбежала к ней, пытаясь вдохновить на подвиг, но пес был неумолим: развернулся и пошел в другую сторону. Я извинился перед девушкой, напомнив, что она сама хотела проведения этого эксперимента.

«Ну, и что здесь такого? Ну, проводник глупый и самонадеянный, эка невидаль!» — произнесут пытливые читатели. Все бы ничего, да только девушка та в разговорах начала твердить, что собаку ее Фатин почти сорвал.

Случай второй.

Ехали вечером из леса, путь наш лежал через небольшой городок поселкового типа. На кольце, где мирно дремали маршрутки, ожидая припозднившихся пассажиров, шарилась стая бездомных собак. Все были рослые, здоровые, и почти половина — с подбитыми задними лапами, причем некоторые просто хромали, а пара-тройка вообще бегала на трех ногах. И как только мы поравнялись с этой шоблой, тут же с лаем вся ватага бросилась за машиной, причем некоторые реально хотели ухватить зубами колесо. Глядя с восторгом на эту картину, местная ребятня кинула нам вслед несколько яблок и с веселым улюлюканьем побежала за собаками.

А теперь представьте, какую необходимо иметь мотивацию собаке, чтобы, получив удар автомобилем на скорости, при которой собака становится инвалидом, она все же продолжала гоняться за машинами?!

И почему никому в голову не взбредет сказать после того, как собака попала под машину, что это водитель «сорвал собаку»? Он, может, и хотел бы сорвать, да не получается что-то.

Атака через препятствие

Желание кусаться

Мне доводилось работать с экземплярами, которые, получив сильное отрицательное подкрепление от помощника, естественно неумышленное, продолжали так же безумно атаковать. При этом ни дрессировщик, ни проводник не ныли и не стенали про какую-то якобы «сорванность» собаки.

Помню, меня поразил один эпизод. Работая во Франции с молодым кобельком в возрасте около года, принимал его с уклоном на фронтальной атаке. Он соскользнул с костюма, пролетел несколько метров, приземлился, развернулся и пришел в костюм нормально. Отработав, по команде проводника собака сделала отпуск и быстро вернулась к ноге. Хотел было продолжить тренировку, но комиссар ринга подошел ко мне, что-то поискал на земле и поднял кусок расколотого клыка. Попросил, чтобы проводник осмотрел зубы собаки, — тот подтвердил, что это у нее сломался клык. Вы думаете, тренировка была прекращена и проводник с негодованием и ненавистью покинул площадку, обвиняя меня в том, что я искалечил его животное? Как бы не так! Занятия продолжились, как будто ничего не произошло. Значит, дело, оказывается, не в срыве собак? Не в отрицательном подкреплении?

Вот, к примеру, работает пес с помощником. Кобелю три года, помощник неопытный — тренируем не собаку, а его. Делаем догон на резине, и помощник со всего маху плюхается на собаку, потом приподнимается. Пес выскакивает из-под него и, виляя хвостом, бежит, прихрамывая, к проводнику… Рассмотрим ситуацию с профессиональной точки зрения. Что мы видим? Картина весьма неприглядная. Собака бросила хватку, получив не самое сильное отрицательное подкрепление. Более того, она не продолжила атаку, выбравшись из-под помощника, а побежала к проводнику. Ей не хватило характера, мотивации.

Можно сидеть и рассуждать до бесконечности об этом эпизоде, искать кучу доводов в оправдание собаке, но мы-то с вами понимаем, что я прав.

Если ты хочешь чего-то достичь и дойти до истины, научись в первую очередь не лгать самому себе. Самый трудный поединок — это поединок с самим собой. Нам всем всегда хочется хотя бы перед собой быть в полном шоколаде. Вот когда научишься самому себе говорить правду, тогда дела сдвинутся с мертвой точки. Да, это больно и обидно, но это жизнь. Если собака подвела, не смогла воплотить ваши чаяния и надежды, значит такова истина. По крайней мере на сегодняшний день.

Теперь о мотивации. Еще в первой книге я писал, что если все время только играть с собакой, то при возникновении серьезной ситуации она провалится. Падение на собаку — ситуация не столь серьезная, но даже тут собака не справилась. С ней все время играли, хотя и вводили определенные элементы жесткости. Так хотел проводник. Мы ставили ей технику на игре и добыче, проигрывали с ней разнообразные ситуации, но плетью обуха не перешибешь. Если изначально нет жесткости в характере, то и результат не тот, который хотелось бы видеть.

Много, очень много идет разговоров о мотивации, о характере у собаки. Звучит это все красиво, гладенько так выглядит на бумаге, но в реальности настолько затуманено, что порой аж выть хочется от бессилия, от тщетных попыток вытянуть из собаки хоть какое-то подобие настоящей работы.

Вина здесь не только заводчиков, дрессировщиков, но и, увы, самой природы. Кто способен справиться с жесткой, агрессивной, смелой, самоотверженной собакой? Единицы. Значит, это товар штучный, значит, не для каждого. Если спрос такой маленький, тогда что взять с тех, кто вынужден работать с ширпотребом?

Мы разговорились как-то с одним заводчиком, который обожает сильных собак с характером. Обсуждали слабые и сильные стороны таких животных, и он мне рассказал историю, как к нему попал кобель 2,5 лет от роду, с которым он воевал три месяца, но так и не смог его обломать, отдал куда-то в ведомства, и там пса в конце концов пристрелили, когда он покусал очередного проводника. Это мне поведал здоровенный сорокалетний мужик, всю жизнь занимающийся собаками. Положа руку на сердце, я даже не представляю такую собаку. Жаль, что она не досталась мне. А может, не жаль? Может, и я бы не справился с ней и был бы посрамлен? Теперь уже не узнаешь.

Война с помощником

Пробиться и победить

В своей жизни ни разу не встречал собаку, которую захотел бы приобрести. НИГДЕ. Ни на чемпионатах мира, ни в спецподразделениях, ни в армии, ни в полиции. Для спорта — да, видел суперсобак, для практических целей — никогда.

Более того, если такую собаку приобретет обыкновенный человек для дома, для семьи, то она может стать миной замедленного действия. На мой взгляд, это равнозначно приобретению РПО-А «Шмель», уничтожающего при разрыве все живое на площади 50–80 квадратных метров. Для самообороны необходим перцовый баллончик, а мы все мечтаем о гранатометах.

На таких суперсобак нет реального спроса. Есть пустая болтовня, а вот спроса нет. На сегодняшний момент лишь несколько человек в России, спортсменов, именитых дрессировщиков, приобрели себе агрессивных доминантных собак для различных видов спорта. Кроме Авериных, имеющих «фашиста» Хрома, НИ ОДИН человек не справился с такой собакой и не получил от нее того результата, который планировал изначально. А ведь речь идет о самых известных персонах в мондиоринге, русском ринге, IPO. Теперь мы говорим о таких собаках для армии и полиции, где уровень подготовки проводников, инструкторов, мягко говоря, слабый. Кто с ней будет работать, кто ее будет дрессировать и тренировать? Значит, получается, что вроде как такие собачки нужны, а на практике работать с ними некому.

Только спрос рождает предложение. Есть спрос на дешевые малолитражные слабосильные автомобили — их выпускают, есть спрос на мощные внедорожники — они тоже в продаже, есть спрос на сверхскоростные «Бугатти» и «Мазератти» — пожалуйста. И именно маленькие, дешевые, экономные, для всех членов семьи автомобили выпускаются сотнями миллионов.

Убежден, бесконечные споры о сверхсобаках — всего лишь пустые разговоры, досуговое времяпрепровождение. Еще в первой книге я писал, что раздел послушания в спорте и повседневная дисциплина — это совершенно разные вещи. Огромная проблема даже у суперпрофессионалов кроется в том, что они не хотят этого понимать и видеть.

Приступают к работе со щенком с его раннего детства, не воспитывая повиновение и дисциплину, а сразу нарабатывая необходимые элементы из спортивной программы. Оттого, что нет безукоризненной каждодневной дисциплины, и все проблемы в дальнейшем. Так чего мы хотим?

Вся дрессировка состоит как раз в том, чтобы при разнообразных провокациях собака не смела ошибаться. Возьмите хождение рядом: не тот балет, который вам показывают на стадионе, а многочасовое, на десятки километров. Что мы делаем, когда замедляем шаг, внезапно меняем направление или останавливаемся? Мы провоцируем собаку на ошибку, которую тут же корректируем рывком поводка или разрядом тока от электрошокового ошейника. Мы ее провоцируем! Запомните это. Мы не играем по правилам собаки, не подстраиваемся под нее, а заставляем ее подстраиваться под нас, следить за малейшими нашими действиями. Собака для человека, а не человек для собаки.

Прямолинейная работа, когда все делается без провокаций и ошибок, приводит к тому, что собака становится неуправляемой в моменты возникновения любых шероховатостей. Если же собака агрессивная и доминантная, то справиться с ней впоследствии уже вообще нереально. С такими собаками каждая встреча превращается в борьбу, каждый выход с ними — это не шлифовка, а дрессировка. Таких собак никто в действительности ни содержать, ни воспитывать, ни дрессировать не хочет.

Это и есть простой ответ к сложной задаче.

 

Об авторских нормативах

Долго я не трогал тему всевозможных нормативов и всего того антуража, который окружает это, в общем-то, безобидное понятие.

Для беззастенчивого вымогательства денег из простого обывателя наши великие и необычайно продвинутые дрессировщики рыщут в поисках очередной фишки, чтобы привлечь внимание к своим эксклюзивным нормативам. Как в рекламном слогане: «Наш товар лучше, чем у других!» А на вопрос: «Чем же лучше?» — следует глубокомысленный ответ: «Чем у других!» Было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Допускаю, что дрессировщики в угоду моде пытаются, не мудрствуя лукаво, идти по пути западных аналогов типа IPO или мондиоринга. Просто и честно. Спорт высоких достижений. Нормальная модная тема. Вопросов нет.

Но есть и другой подход. Взять и немного украсть там, немного здесь, немного переварить это все в своем воспаленном и амбициозном мозгу и громко заявить: «Я сделал нечто воистину гениальное! Теперь для дальнейшего разведения и определения генетических задатков достаточно пройти эти нормативы, и вы получите на свет собаку, о которой мечтали». Прямо философский камень нашли! Но проходят годы, десятилетия. Сотни собак сдали норматив, а потомство от них почему-то рождается со всем букетом проблем, присущих собакам, подготовленным и по другим нормативам.

Постепенно создатель очередного «гениального» творения становится криптозоологом. Наша современная отечественная кинология тоже не лишена своих утопистов. Но речь сейчас не о них и их адептах, прячущих за набором умных фраз собственную беспомощность и непонимание сути проблемы.

Для наглядности и доходчивости обратимся к обыкновенной общеобразовательной школе. В каждой школе, которая занимается по определенной программе, есть учителя. Уровень преподавания различен. Задатки у учеников тоже разные. Но один учитель и в сельской школе сможет выявить и развить их у талантливого ученика, а другой в самой престижной столичной гимназии — нет. Идем далее. Закончили детки школы, гимназии, лицеи. Каким образом определить, где есть истинные знания и талант, а где тупая зубрежка? Какая программа лучше, а какая хуже? Экзамены? Но, простите, все вопросы в билетах известны, и проблема только в заучивании правильных ответов. Одному для этого необходим месяц, другому — год. В конце концов каждый ученик экзамен сдаст. Пусть не на «отлично», а на «удовлетворительно», но сдаст. При такой системе мы не сможем определить на выходе, кто талантлив, кто усидчив, а у кого слабый преподаватель. Кто дает базовое обучение лучше, а кто хуже. Мы лишь определим, насколько хорошо тот или иной ученик выучил экзаменационный билет, да и то лишь отчасти. Соответственно, нет никакого смысла использовать такую систему для выявления необходимых задатков учеников.

Как же быть? И вот здесь на помощь приходят хитрые психологи, которые разрабатывают ТЕСТЫ, неизвестные ученикам заранее. Неизвестные по очень простой причине: если будет знать заранее, то смысла в их проведении нет.

Аналогия с собаками полная.

Например, израильтяне при покупке уже взрослых собак не проверяют у них наличие всевозможных степеней и сданных нормативов, ведь эти регалии не будут востребованы в будущей службе, а проводят ряд тестов и с их помощью определяют наличие либо отсутствие необходимых задатков. Вот описание лишь небольшой части: пуск на фигуранта в узком коридоре с кафельным полом, на котором слой воды в несколько сантиметров; атака в темном подвале, без проводника; обстрел собаки из огнестрельного оружия. Видите, ни о каких шутцхундах и тому подобном речи не идет. Необходимые природные задатки можно выявить, только предложив собаке не проигранную заранее ситуацию, а для этого вовсе не обязательно морочить людям головы разнообразными самодельными нормативами.

Теперь вернемся к нашим гениальным изобретателям нормативов. Что мы видим? На первых ступенях (стадиях, этапах, степенях и т. д.) — экзамены, на вторых — экзамены, а на третьих — ТЕСТЫ. Тесты и экзамены совершенно разные вещи, и смешивать все в одном «флаконе» по меньшей мере абсурдно.

«В чем лукавство?» — спросите вы. А все просто, как и любая разводка на деньги. Вам предлагается вступить в некий элитарный клуб, где его идейный вдохновитель расписывает вам, как здесь у них все круто и красиво, зрелищно и потешно, а главное, гарантирует высоченный результат. Вы вносите свои деньги, занимаетесь год, два, три, проходите первую ступень мастерства, затем вторую. Конечно, за большие деньги, ведь с вами же занимается великий и мудрейший. И все эти этапы большого пути преодолеваются, чтобы получить допуск на третью стадию, которая представляет из себя… И вот, прошу внимания, именно здесь вся суть разводки. Высшая ступень мастерства представляет из себя ОБЫКНОВЕННЫЙ НАБОР СМОДЕЛИРОВАННЫХ СИТУАЦИЙ с элементами стрессовых раздражителей. То есть, спустя годы и понеся большие финансовые затраты, вы пришли к тому, что великий собачий гуру предлагает вам то, что простой дрессировщик, обычный ремесленник — без заморочек, по вашей просьбе и желанию, без всяких умностей и систем на своей площадке и за ее пределами — элементарно сделает после простой базовой кусачки. Сделает, даже не подозревая, что он рушит великую систему кинологического отъема денег. Вот как в жизни получается.

Люди не любят чувствовать себя обманутыми, они с пеной у рта будут защищать путь, по которому прошли, в который верили, поддавшись увещеваниям очередного нормативщика. И трезво, с холодной головой взглянуть со стороны на всю эту абракадабру никто не хочет.

В последнее время наметилась очень интересная тенденция в прикладных соревнованиях силовых подразделений, увы, не кинологических. Содержание упражнений доводится до участников непосредственно перед стартом. Это сделано неспроста. Каждый боец умеет хорошо бегать, прыгать, стрелять, драться. Но он не обязан для допуска к прохождению тестов пройти ряд спортивных состязаний, получить там какой-то разряд, а лишь после этого принять участие в «скачках» (так именуют сами бойцы свои соревнования). Хороший спортсмен — это не то же, что хороший воин.

В предыдущей книге «Собаки специального назначения» командир кинологов украинской «Альфы» Спартак Викторович Логвиненко описывает программу, по которой готовятся его сотрудники в учебном центре. В ней прорабатывается огромное количество ситуаций и элементов, необходимых штурмовым собакам для будущей службы. Обратите внимание: вы не найдете там букета тех упражнений, которыми пичкают в нормативах, также там не будет стадий и ступеней мастерства и допусков к последующим тестам. Там описана подготовка собак для реальных боевых действий. Причем Логвиненко не утверждает, что все собаки, которые прошли его программу, являются генетически безукоризненными, а программка-то не в пример сложнее многогодичных степеней криптозоологов. Просто он со своими собаками несет боевую службу, а не разводит народ на деньги, и знает, что есть только один путь для постановки реальной работы собаки, оттачиваемый сотнями лет: ДИСЦИПЛИНА, БАЗОВАЯ КУСАЧКА, МОДЕЛИРОВАНИЕ И ПРОИГРЫВАНИЕ как можно большего количества ситуаций.

 

«Прикладуха» как вид мошенничества

Как только я слышу слова о прикладном применении или прикладной дрессировке собак, мне, как и Лермонтову, становится «и скучно и грустно». Отчего скучал и грустил Михаил Юрьевич, мы знаем примерно с четвертого класса средней школы, а вот отчего грустно мне?

Ответ прост. Не переносит моя тонко организованная, ранимая душа даже малейших признаков фальши и лицемерия. Так уж сложилось. Считаю, что если дрессировщик не в состоянии качественно подготовить собаку, хорошо и надежно вложить в нее базу, то не надо вместо этого заявлять себя неким элитарщиком. Типа у вас всех приземленный плебейский спорт, а вот у меня на площадке (уже смешно) сплошной, не прекращающийся в любую погоду эксклюзив. Только у меня вы получите настоящую реальную боевую собаку, которая без колебаний, страха и упрека сработает в любой ситуации. Посулы и обещания облекаются в пеструю обертку с суровым и вызывающим немедленное доверие названием — «прикладуха». Действительно, есть в этом слове что-то неподдельно грозное, мужественное, пропахшее многомесячным рабочим потом. Мрачные мужчины и их верные псы делают свое настоящее дело. А все остальные — так, погулять вышли.

Теперь просто и спокойно разберем, а существует ли она, эта пресловутая прикладуха?

В прошлом году автор этих строк был приглашен в одно серьезное спецподразделение для тестирования штурмовых (атакующих) собак. На полигоне была смоделирована ситуация встречного боя. Офицер спецназа и собака, прошедшая курс обучения по соответствующей программе, сражались с «террористом», роль которого играл ваш покорный слуга. На расстоянии семидесяти метров, ведя огонь на параллельных директрисах, выполняли упражнение. Нужно было пустить собаку на стрелка под прикрытием огня проводника. Работали боевыми патронами. Когда собака начала движение в мою сторону, дал короткую, на 3–5 патронов, очередь метрах в двух перед ней. По мере приближения собаки стрелял еще несколько раз и, когда до нее оставалось метра три, сделал длинную очередь на 8–10 патронов, отсекая собаку от себя. Закрываясь, выставил перед собой автомат.

Собака, столкнувшись с незнакомой, не отработанной с ней ситуацией, остановилась в нерешительности. Я, чтобы не срывать собаку, сделал движение назад и подставился под укус. Уже по ее входу в костюм понял, что БАЗЫ у животного нет вообще: собаку не учили кусаться, а сразу начали тренировать ситуативно. Ничего удивительного, этим грешит подавляющее большинство ведомственных подразделений. О своих выводах сказал проводнику, более того, предложил пустить собаку на себя без защиты, что и было сделано. Собака сделала укус в подставленную голую руку и тут же отпустила, смутившись.

Знаю, что именно в этом подразделении широко используется скрытая защита, но все же отсутствие хорошей БАЗЫ сродни отсутствию фундамента у дома: при первом же сильном воздействии конструкция, будь то строение или тренировочные методики, рассыпается, что и произошло в нашем случае. Добавлю только, что командир в описываемом подразделении толковый и выводы сделал правильные.

Но так происходит далеко не везде. Многие так называемые «прикладники» начинают бить себя в грудь и с пеной у рта доказывать, что спортивная (гражданская) дрессировка — фигня, без сомнений, а они, мол, готовят настоящих собак-убийц. Поверьте, я бывал во многих элитных специальных кинологических подразделениях мира. На поверку в лучшем случае оказывалось, что если и встречается нормального качества собака, то она работает не благодаря грамотным тренировкам, а вопреки. При этом все огрехи подготовки вылезают после первого же пуска.

Промежуточный вывод: никогда не верьте дрессировщикам, которые позиционируют себя как прикладники, подводя под это «болтологическую» основу и нескрываемо намекая на «суперрабочесть» своих собак. Рекламный трюк, не более того.

Однако прикладуха — очень заразное явление, и, как грибы после дождя, то тут, то там выскакивают на свет божий все новые и новые прикладники.

Спрос рождает предложение.

Есть для такого рода дрессировщиков великолепное название — «тряпочные дразнилы». Лучше и не скажешь.

Приехал как-то ко мне на занятия из соседнего города знакомый. Занимались с его агрессивно-трусливой «немочкой», вытягивая ее на проверку поведения. Разговорились. Не с собакой, а с товарищем. Он начал цитировать мне изречения некоего автора из Украины, который позиционирует себя как прикладник-реальщик.

Надо отметить, что на одном из семинаров мне уже ставили в пример постулаты данного писателя. Что могу сказать? Так, декларация о намерениях. Когда я попросил этого чудо-дресса опубликовать хотя бы несекретные методики, кроме невнятных рассказов о том, как он видит реальную подготовку собак и чем она отличается от спортивной, увы, так ничего конкретного и не прозвучало. Каша из каких-то ослоумностей, которые не выдерживают никакой критики.

Так вот, выслушав подобострастно цитирующего данного автора приятеля, разумеется, задал ему закономерный вопрос: видел ли он ролики работы данного писателя-дрессировщика или, может, знает, чем тот прославился на поприще кинологии, кроме небольшого эссе на тему «Трям-трям-трям, в бой ведет нас дед Абрям»? Ответ, как и ожидалось, прозвучал отрицательный.

Тогда возник у меня второй, на мой взгляд, не менее правомерный вопрос: о чем, собственно, разговаривать и к чему сотрясать воздух, если диагноз предельно ясен — очередной пустомеля написал брошюру?

Я, конечно, прекрасно понимаю такого рода людей. Сам могу долго и цветисто рассказывать о способах и приемах завоевания своего читателя и многократного увеличения числа приверженцев. Фишка в другом: никто не может проверить, насколько действительно велико мастерство дрессировщика и как на самом деле хороши подготовленные им собаки.

Представьте ситуацию.

Ходит такой прикладник по коттеджам и работает с собаками обнадеженных красивыми словами хозяев домовладений. За деньги, как мы все понимаем, работает. За совсем не смешные деньги. Окучивает грамотно, с чувством, с толком, даже кое-где с расстановкой. Лупит собаку кнутом, подставляет ей рукав или куртку костюма. Она рычит, кидается, хватает, треплет. Движуха, одним словом. Довольному хозяину кажется, что работа идет и его собака готова к реальной атаке на человека. Он уже и табличку предупреждающую нарисовал: «Осторожно, злая собака у меня теперь. Бойся, злоумышленник, обходи мой дом стороной, а не то…»

Извините, но я сегодня в роли сокрушителя надежд и срывателя розовых очков. Все не так. Это лохотрон.

Кто полезет проверять результаты труда прикладника? Никто. Представится ли собаке возможность продемонстрировать якобы приобретенные навыки? Маловероятно. Наш чудо-дресс об этом знает. Беспроигрышный вариант. Игра в одни ворота. Если сработает собака в экстремальной ситуации, значит, молодец дрессировщик. Не сработает — ну, надо было больше заниматься.

Можете вы представить себе, что пошли заниматься рукопашным боем в секцию, где, кроме тренера, спарринг-партнеров нет? То есть ни ваше мастерство, ни ваши умения проверить нельзя. Некому. Как в таком случае определить уровень профессионального мастерства самого тренера? А никак. Только поверить ему на слово.

Приблизительно такое происходит с реальщиками и прикладниками. Ведь если собака, как говорится, идет в спорт, то там ее навыки и подготовка проверяются очень легко. Чем лучше работает дрессировщик, тем «собраннее» будет собака, и наоборот. Вешать лапшу на уши ни собакам, ни людям не получится.

Что из всего вышесказанного следует? Простой и для кого-то нелицеприятный вывод: прикладники и прочая «реальная» братия — обыкновенные мошенники от кинологии. Воры на доверии у честных собаколюбивых граждан. Аферисты, прячущие свою некомпетентность, безграмотность, непрофессионализм за ничего не значащими пустыми терминами. Надо бы в специализированных изданиях публиковать портреты этих деятелей с описанием, чтобы люди не обжигались.

 

«Собака должна побеждать»

О, как же часто мы слышим эту фразу! Ее повторяют с маниакальным упорством как молитву, она закрепилась в умах людей. И я тоже, признаюсь, ее произношу всегда и везде, на всех своих занятиях. Вот только смыслы, вкладываемые в это выражение разными людьми, часто оказываются диаметрально противоположными.

Немного отвлечемся и рассмотрим несколько жизненных ситуаций, с которыми каждый из вас сталкивается сплошь и рядом.

Жесткий вход и помощник на земле

Приходилось ли вам в детстве отбирать у кого-то игрушку? Ну, не скромничайте, за истечением срока давности этого проступка можете смело признаться. Так или иначе через эту процедуру проходили все: или у кого-то отбирали, или кто-то отбирал. Кто-то из потерпевших отдавал игрушку безропотно, кто-то дрался с наглецом. В упорной борьбе не всегда побеждало добро.

Как в анекдоте. «Два мальчика кидали с крыши дома тухлые яйца в прохожих. Злой мальчик попал один раз, а добрый три раза, потому что добро всегда побеждает».

Будем считать, что все мои читатели подвергались нападению и, давая отпор, отвоевывали свою игрушку назад, то есть побеждали. Если нет, то побеждал мальчиш-плохиш. В любом случае победу одерживал сильнейший. По характеру ли, силе, смекалке, наглости — не важно, но это был сильнейший.

В условиях дикой природы долго ли протянет особь, которая не сможет оказать достойное сопротивление хищнику? Не имеет значения, что помогло победить — сила ног, характер, чутье, опыт или что-то еще, — важно, что побеждает тот, кто смог противопоставить жертве или хищнику нечто, что привело к успеху. Была борьба, а потом — победа.

Обратим свой взор к армии. Если во время войны народ не сопротивлялся, то его государство было просто захвачено; если шли напряженные бои, то одна из противостоящих сторон побеждала. Можно сказать, что Советский Союз захватил Германию? Нет, это была тяжелая, изнурительная война, и мы победили. И день 9 мая называется Днем Победы. А можно ли сказать, что СССР победил прибалтийские государства? Нет, никто не сопротивлялся, просто их захватили.

Война на хватке

Заграждение из предметов не препятствие для хорошей собаки

Теперь вернемся к нашим четвероногим друзьям. Можно ли назвать победой укус рукава, вложенного в пасть подбежавшей собачке? Или укус услужливо подставленного костюма?

Производится пуск собаки. Она бежит на помощника, стоящего на месте либо бегущего на собаку или от нее, в данном случае не столь важно. Собаке не нужно преодолевать никакого сопротивления, не надо пробиваться, надо только отвисеться на костюме. Нет никакой борьбы до хватки. Это победа или все-таки простой захват несопротивляющегося противника (партнера)? Конечно, захват, какая уж здесь борьба, ее и в помине не было.

К чему все сказанное? А вот, знаете ли, бывало, смотрю на каком-нибудь семинаре на собачку, которая изначально никуда не хочет бежать кусаться, и вижу, что ей ничего не надо, ей страшно. Подползает такая собака с горем пополам к помощнику, а он и так подставляется, и этак. А на мой вопрос, зачем помощник поддается собаке, следует какой ответ? Правильно… «Собака должна побеждать!»

Никак иначе. Только побеждать. И снова я завожу старую шарманку с песней о том, что победить можно только в борьбе, а если горе-дрессировщик не научил эту собаку бороться за свою добычу, то нечего на помощника пенять. Дружите с мозгами.

Кстати, не путайте «поддавки» с термином «доработать собаку». В случае «доработки» надо чуть поддаться собаке исключительно в педагогических целях: чтобы она не погасла, пробиваясь через преграду. При этом собака работает, стремится, борется, воюет и в результате побеждает.

Для чего мы на тренировках даже с академическими нормативами создаем собаке разнообразные ситуации и даем вначале ошибиться, а уж потом победить? Никто не задумывался о том, что, используя определенные методики, мы включаем собаку именно в процесс победы?

В этой книге описано много разнообразных упражнений и методик. Обратите внимание: ни в одной вы не встретите поддавки, ни в одной.

Собака всегда получит свой приз, только преодолев сопротивление. Все взаимосвязано, ненужных деталей нет. Сможет ли ваша собака долго бороться и пробиваться, если она физически слаба? Или нетехнична? Или нетренирована? Сможет ли такая собака победить? Не сыграть с вами в поддавки, а реально бороться и победить? Конечно, нет. Так отчего же идут бесконечные разговоры об одном-двух пусках на тренировках?

Сможет боксер отработать 12 раундов, если он на тренировке работает один-два? Сможет спринтер быстро пробежать 100 метров, если он будет делать один-два подхода на своей дистанции? Сможет собака работать должным образом, если она с тренировки идет менее уставшей, чем на тренировку?

Почитайте откровения великих спортсменов. Каждая тренировка у них проводилась через «не могу», на пределе возможностей. Эти атлеты стали чуточку быстрее, сильнее, выносливее, а тот, кто уходил с тренировки бодренько, работал не напрягаясь, так ничего и не достиг.

При этом, конечно, мы не забываем, что есть такое понятие, как восстановление. Оно должно быть эффективным и своевременным. Собака должна уходить с тренировки, когда у нее еще есть желание работать, но сил для этого уже почти не осталось. Только тогда вы сможете получить настоящего спортсмена. Или воина, кому как нравится.

Мне надоело читать стенания на тему «Ах, наши собаки не были готовы к такой динамичной и агрессивной работе помощников!». Конечно! Как собаки будут готовы, если их никто не готовил? А смешней всего выглядит ситуация, когда, даже видя воочию, как собаки «разваливаются» на ходу, все равно продолжают работать с ними прежними методами. При этом еще и возмущаются, мол, им другие тренировки не подходят. Вместо того чтобы спрашивать, в чем причина, народец ищет проблему в следствии. Ну, нас этим не удивишь, вон сколько умников из МВД РФ сетуют на слишком быстрых и жестких помощников. В жизни, поди, все под собак подставляются.

Бегают горе-дрессы и инструкторы по кругу, гонят брак, а на закономерные вопросы об отсутствии выхлопа пеняют на заводчиков: вот дайте нам материал, мы уж сделаем. Свежо предание…

 

Собаки специального назначения в литературе и жизни

Подавляющее большинство западных и отечественных авторов склонно идеализировать ведомственных собак. Рассказы о каких-то сверхумных и подготовленных псах, применяемых в невероятно засекреченных подразделениях, периодически мелькают в современных изданиях. Чаще всего подобные истории не имеют под собой никакого фактического подтверждения, а являются лишь плодами больного воображения журналистов. Такие «услуги» в вопросе подготовки четвероногих воинов скорей вредят, нежели помогают. Начитавшись и наслушавшись чьих-то бредней, люди начинают мучить и уродовать братьев своих меньших. Логика ведь проста: если где-то существуют подготовленные собаки, так и мы не «Шиком» бриты.

Среди офицеров Альфы. Д. Фатин второй слева

Есть и другая крайность — полное неприятие мохнатых бойцов. Что интересно, люди, отдавшие всю сознательную жизнь воспитанию и обучению служебных собак, сами не верят в эффективность их применения. Доводы в защиту такой нигилистической позиции приводятся весьма сомнительные: «Если мы этого не знаем или не делали, значит, этого не может быть». Согласитесь, этот «железобетонный» аргумент не выдерживает никакой критики.

Еще одним распространенным заблуждением является то, что все грехи приписываются заводчикам. Всевозможные эксперты обрушиваются на них с критикой и клеймят позором. Вопрос между тем не так однозначен. Проблемы, часто большие, в стане людей, призванных давать нам собак с хорошими задатками, конечно, есть, но огульно обвинять их было бы неправильно.

Хочу чуть подробнее остановиться в этой главе на вопросах литературы по дрессировке. Во время переговоров с генеральным директором крупнейшего издательства, ежегодно выпускающего в свет миллионы экземпляров книг по интересующей нас теме, я был несказанно удивлен некоторым его рассуждениям. На мое замечание, что методики публикуемых авторов в подавляющем большинстве не стоят даже ломаного гроша, он довольно глубокомысленно возразил: «Но ведь они признаны!» На вопрос, кем признаны, мой собеседник ответить так и не смог.

Литература по дрессировке находится в параллельной плоскости с самой дрессировкой. Они друг с другом, по определению, не пересекутся никогда. Для руководителя издательского дома авторитетами являются чиновники от кинологических союзов и федераций, которые с помощью «литературных негров» строчат свои бредовые наставления. Для меня же — простые дрессировщики, каждый день, в любую погоду выходящие со своими маленькими учениками на площадки по всей России.

Самое интересное, что когда пишущая братия повествует о послушании, то это еще куда ни шло. Но когда бестолковые, абсолютно далекие от специфики применения собак чиновники публикуют учебные пособия по спецподготовке, тут уж душа моя наполняется негодованием. Причем где-нибудь во вступительной части обязательно упоминается какой-нибудь подполковник или майор из заштатного отделения ЗЦКС, который «поделился с автором своими рассуждениями».

Первое, что любой молодой офицер, попадая в часть, слышит от своих сослуживцев: «Забудь то, чему тебя учили в военном училище!» К сожалению, так было и так есть. Это касается всех военных без исключения, будь то танкист, десантник, моряк или кинолог. Преподаватели в вузах весьма отдаленно представляют себе обстановку, царящую в войсках. Моя жизненная позиция в данном вопросе такова: автор может писать от своего имени только о том, что испробовал сам, или о тех событиях, участником которых он непосредственно являлся. Если авторы будут придерживаться этого правила, то в прикладной литературе пустых произведений не будет.

Предвижение в боевом порядке

Отработка действий в боевом порядке

Когда читаешь тексты некоторых авторов, с упоением расписывающих фантастические подвиги четвероногих воинов, то предаешься унынию от их некомпетентности и верхоглядства. Не должны люди, считающие себя глубокими специалистами в области дрессировки, скатываться в мифологию и популизм. Мне, например, доводилось читать про собак, которые десантируются с вертолетов в море и в аквалангах плывут к берегу под водой, а затем вместе с боевыми пловцами выполняют задачу по уничтожению замаскированного вражеского штаба. С тем же успехом можно было написать о сухопутных боевых дельфинах!..

Очень интересно знакомиться с материалами о случаях оперативно-боевого применения собак спецслужбами. Люди ясно и четко представляют то, о чем они пишут. Никакого бреда, все логично: отрабатывали прием во время учебной специальной подготовки на базах и полигонах, в боевой ситуации собаки его выполнили, враг повержен, все спасены. Вот это подход. Вот это тренировки.

Работа на параллельных директрисах

Приучение собаки к спокойной реакции в работе с группой СпН

Попытаюсь объяснить, на чем в действительности основываются «героические подвиги» наших четвероногих братьев. Подробно об этом я уже писал в книге «Собаки специального назначения», когда вел речь о моделировании и проигрывании с собакой наибольшего количества сценариев, по которым могут развиваться события, так называемая ситуативная дрессировка.

Чтобы вы наглядно представили то, о чем я говорю, приведу пример. Во время Великой Отечественной войны полковые разведчики, прежде чем идти в тыл немецких войск за «языком», проводили целый комплекс мероприятий. В том числе и тренировки по 12–14 часов в сутки не менее 7–10 дней на местности, почти полностью соответствовавшей тому участку, где им предстояло осуществить операцию. Так было в реальности, но вы хоть в одном фильме видели нечто подобное? Прошу обратить внимание: это были подготовленные, обученные, закаленные бойцы, но каждый раз сотни вариантов развития событий в предстоящей операции моделировались и проигрывались. Мы это знаем из свидетельств участников тех далеких событий, они дожили до победы и вернулись к своим семьям, а те, кто поступал иначе, погибли уже на первых заданиях, соответственно, не поведав нам, как не надо делать. Истина жизни порой бывает очень жестока.

Возможности применения собаки в боевой ситуации достаточно ограничены. Она не может сказать себе «НАДО» и выполнить вашу команду в заранее не проигранных обстоятельствах. Исходя из знаний зоопсихологии и выстраивается вся дрессировка, включая специальный раздел. Сначала нарабатываются необходимые навыки, а уж затем они привязываются к специфике будущей службы. Только в случае, если тот или иной элемент выполнялся сотни раз на разнообразных тренировках, есть уверенность в его успешном использовании в реальной ситуации. Подход к животному, как к солдату, который обязан выполнить приказ, изначально не имеет смысла. Командиры, в подчинении которых находятся соответствующие структуры, должны это знать и помнить. Собака — величайший помощник человека, но для ее уверенной работы необходимы постоянные занятия.

В середине девяностых годов, увлекаясь восточными единоборствами, мы с приятелем объездили большую часть бывшего СССР. Узнав из надежных источников о каком-нибудь мастере, в курсантские короткие отпуска неслись сломя голову к великому учителю. С радостью и юношеским трепетом заходили в очередной подвал, переоборудованный под спортивный зал и… Никто нас не ждал! Это повторялось раз за разом с пугающей закономерностью. Никто ничего не показывал, не рассказывал, не объяснял!

Схема нашего приема была практически одинаковой, будь то в Риге, на сборах, проводимых Тадеушем Касьяновым, в Смоленске, в зале Михаила Фролова, или спустя годы в Праге, в секции бразильского джиу-джитсу. Нам предлагался только спарринг с самыми сильными учениками. Самое интересное, что не было ни одного случая, чтобы мы оказались битыми. Постоянный практический опыт с разнообразными противниками, армейская рукопашная подготовка, включавшая в себя и самбо, и бокс, и каратэ, и штангу, — все это приносило хороший результат. Затем, уже в войсках, будучи инструктором рукопашного боя, я многое смог дать своим ученикам из взвода повышенной боеспособности (ВПБС). В реальных поединках и происходит истинное обучение и моментально расставляются приоритеты.

Я затронул тему собак специального назначения, так как считаю, что кое-что понимаю в подготовке именно атакующих собак. Так вот работа собаки против человека тоже своеобразный вид единоборства. Когда мой четвероногий воспитанник дает сбой в атаке, у меня возникает чувство стыда и злости, как будто это я сам где-то сплоховал и смалодушничал.

Когда собака в специальном подразделении во время разведывательно-поисковых рейдов находит схрон с оружием, это прекрасно, честь и хвала ее проводнику или дрессировщику! Когда МРСочка делает сидку на мине, это тоже великолепно. «Наркушница», нашедшая пакетик с дурью и этим, возможно, спасшая чьего-то ребенка, достойна только восхищения. Но почему вы забываете о том, что мохнатый «штурмовик», пущенный в помещение, где засели бандиты, способен сберечь жизни многих бойцов вашего подразделения?

Имеется определенный цинизм в том, что я сейчас скажу: «Нет большего праздника, чем ЧП в соседнем подразделении». Мою фразу с легкостью подтвердит любой командир любого ведомства. Хороший воин обладает здоровой долей хладнокровия и цинизма, иначе ему место не на войне, а в библиотеке. По большому счету, положа руку на сердце, командиру наплевать, если собака не найдет схрон с оружием или пакетик с «наркотой»; но если погибнет его подчиненный, то это уже беда. Не надо мне в ответ говорить о долге и совести. В пограничных войсках КГБ СССР политико-воспитательная работа была поставлена на должном уровне. Чем это закончилось, вы все видите и ощущаете на себе и по сей день. Вот только не катит «толстовщина» и всеобщая теоретическая забота о ближнем в бою. Безотносительное общее благо и хорошие дела, как правило, не приносят пользы. Поспрашивайте за рюмкой чая у ребят из соответствующих подразделений, о ком они заботятся в секунды огневого столкновения с противником. Точно уж не о светлом будущем нашей прекрасной Родины! Закон войны прост.

Скажите, какие еще вам нужны примеры и доказательства, чтобы понять всю серьезность вопроса о необходимости подготовки собак для силового задержания?

Процесс обучения и тренировки хорошего четвероногого воина требует от проводника и дрессировщика много сил и средств. Характер собаки играет одну из ключевых ролей. Из трусливой особи хороший специалист подготовит МРСку, ПСку, НСку, но это, по определению, невозможно сделать для атакующей собаки.

Если такая собака в момент атаки лает, скалится, рычит, всячески показывает свою злобность, но при этом избегает открытого силового контакта, это явный признак трусости. Трусливая собака с плохо сбалансированной «нервухой» не может быть атакующей! И прикрывать собственную некомпетентность и безынициативность рассуждениями и пустыми словами — не лучший выход из положения.

 

Что такое «классика»?

Жаркий летний день. Несколько десятков девушек и юношей толпятся в ожидании своей очереди на экзамен. Нет, они не поступают в институт и потому не листают нервно тетради с конспектами и не прячут шпаргалки по карманам, а с надеждой смотрят на своих четвероногих воспитанников, мысленно обращаясь к их мохнатому богу, чтобы тот придал их собакам сил и уверенности на предстоящей кусачке.

Экзамен принимает высокий видный полковник, какой-то там начальник какого-то отделения, с регалиями и бравадой во взгляде. Курсантам, в общем-то, все равно, кто он и откуда, главное, что именно он выставляет оценки, и в данный момент на нем «свет сошелся клином». Помощники «полкана» — «двое из ларца», неодинаковых с лица, преподаватели школы, которые на протяжении полугода вдалбливали знания в головы этих учеников.

Индийский «классик»

Пройдет несколько дней, и, получив свои долгожданные дипломы, разношерстная (в прямом и переносном смысле) братия разлетится по просторам необъятной России. Кто-то, вернувшись, напишет рапорт на увольнение и, сдав должность, с содроганием будет вспоминать свою бестолковую службу или учебу. А кто-то выбьется в начальники и сам когда-нибудь приедет в альма-матер для приема экзаменов. Но для начала надо пройти сегодняшнее испытание.

Экзамен начинается. Строгий проверяющий по списку вызывает учеников. Тридцатипятиградусная жара изматывает и зверей, и людей. Собаки не справляются, не могут догнать помощников, а те, в свою очередь, выделывают кренделя, убегая и отбрасывая собак и не давая им кусаться. Полковник раздражен и недоволен. Но сейчас обкатывается норматив, который сочинял он сам с группой таких же уважаемых «специалистов».

Полковник не скупится: «двойки» сыплются как из рога изобилия. В эти мгновения ему и в голову не может прийти, что он ставит «неуд» самому себе. Его бесит абсолютно всё, но больше всего «эти идиоты помощники», которые своими увертками и убеганием не дают собакам укусить. «Не иначе насмотрелись всей этой фатинской лабуды, притащенной в нашу тихую гавань ведомственной кинологии из дурацких западных рингов», — ворчит про себя полковник.

Но все когда-либо заканчивается, и показательная порка всему курсу тоже, наконец, прекращена. Довольный, видимо, собой начальник какого-то там отделения в каком-то там городе направляется к остальным членам комиссии, с которыми вместе прибыл на эту проверку. Еще издалека он пятой точкой чувствует что-то неладное: председатель комиссии и его свита уж больно пристально наблюдают за его приближением.

И как только полковник завершает усердный доклад об «успехах» студентов, старший начальник неожиданно разражается в его адрес несусветной бранью. Достается всем, а в особенности тем, мягко говоря, «идиотам», которые составляли «этот дурацкий норматив». Выводы сделаны…

Но у автора норматива свое мнение на этот счет.

— Неет! Идиоты тут как раз помощники, — рассуждает он, уже сидя в уединении и плюясь теплой водкой. — Это их вина: не могли нормально принять собак!

Еще одна рюмка залпом — и к какому-то там начальнику какого-то там отделения приходит озарение:

— Ну конечно! Для моего норматива мне нужны «классики»!

Помнится, я совершенно случайно в разговоре с одним мною уважаемым специалистом услышал словосочетание «помощники-классики». Попробовал уточнить: кто такие, где тренируются, ареал обитания, фамилии, явки, адреса. Знаю помощников IPO — высший класс работы в рукаве, помощников французского ринга — высший класс работы в костюме. Это эталонная работа, которая никем из специалистов в мире не оспаривается. Думал, имея лицензии помощника в мондиоринге и французском ринге, что знаю о помощниках почти все. Ан нет! Существуют, оказывается, еще какие-то «классики». Судя по термину, там, где они водятся, должен присутствовать и некий вид спорта или норматив, доселе неизвестный и имеющий название «классический». Поскольку разговор у нас шел о работе в костюме, обсуждался ведомственный раздел, то, может, это «классический ринг»? Я ломанулся к компьютеру, набрал в поисковике «классический ринг» — и… ничего; «классическая работа помощник»… и тоже ничего. Что ж за «неведома зверушка»?

Озадаченный столь интригующим названием, стал потихоньку выспрашивать. Вдруг все об этом уже давно знают, а я, дурачок провинциальный, ни о чем таком даже не слышал.

Друзья-товарищи, знакомые и просто приобщившиеся, профессионалы и лузеры смотрели на меня после моих вопросов о классическом ринге и классических помощниках, как на, мягко говоря, не совсем здорового человека. Кто-то задумчиво крутил у виска, кто-то посматривал на мобильник, имея плохо скрываемое желание набрать номер психиатрической бригады и предполагая, что Фатин заработался, а может, и того хуже: стукнулся (стукнули) головой (по голове) где-нибудь на семинаре.

В опасных расспросах, грозивших мне долгим лечением в «Ганнушкино» или на «Канатчиковой даче», прошло несколько месяцев. Я уж было потерял всякую надежду познать классическую работу помощника в классическом ринге, и тут, как всегда и бывает, вмешалось провидение.

В 2010 году в Смоленске на выставке Российского союза владельцев немецкой овчарки я встретил своего старинного друга и наставника Сергея Николаевича Бондарева. Обсудив насущные вопросы и дела сердечные, обмолвился мимоходом о классиках. И, о чудо, Бондарев воскликнул: «Я знаю, кто это!» В сей благословенный миг затрезвонили небесные колокола, на меня спустилась благодать неземная, и, открыв рот, я с упоением внимал.

— Классики, — начал Сергей Николаевич, — это такие помощники, на которых в свое время мы надевали старую армейскую дресску. Под нее для усиления поддевали телогрейку, а то и две. Давали в руки прут (им они лупцевали собаку), и потом эти помощники бежали от собаки, растопырив руки в стороны. Мы пускали собаку, и она на догоне прыгала на капюшон. Лобовой атаки тогда не было и в помине.

— На капюшон? — недоверчиво переспросил я.

— Да, на капюшон. Под него надевали еще шапку-ушанку с завязанными клапанами. Помощник падал. Это нравилось генералам, очень нравилось. Они всегда были довольны нашей работой.

— А где тренировались классики? — пытался я узнать секреты мастерства.

— Нигде, это были залетчики со всего конвойного полка.

— А руки-то зачем растопыривали? — не унимался я, боясь пропустить основное в технике классиков.

— Руки? — переспросил собеседник, и, ненадолго задумавшись, пожал плечами и предположил: — Может, улететь хотели?…

Мне сразу вспомнились стихи:

Вот так я и узнал, кто эти загадочные существа «классики», которых в советские времена и в МВД, и в КГБ, и в армии было пруд пруди. Это залетчики (достаточно сильно провинившиеся военнослужащие срочной службы), на которых надевали дресскостюм, шапку-ушанку, выдавали прут и приказывали: «Беги, Форест, беги!»

Но они хотели улететь, как в песне:

Не лети от собаки — умрешь уставшим.

 

Что такое «видеть» собаку?

В речевом обороте человека большое количество слов. Люди с их помощью пытаются, а иногда даже умудряются доносить свои мысли и взгляды до других людей. Один из постулатов НЛП гласит: если мы говорим одними и теми же словами, это не означает, что думаем мы об одном и том же. Не будем затрагивать всю сленговую составляющую «умностей» кинологического мира, а просто разберем еще один термин.

«Видеть» собаку. Что вкладывается в смысл данной фразы? Чтобы не отклоняться от логики повествования, будем докапываться до истины вместе.

Для примера возьмем невымышленного персонажа по имени… пусть будет В. Ну не А. же его, в самом деле, называть! Пришел В. в один из ринговых клубов столицы, привел своего… Кого? Сейчас модно брать малинуа, поэтому пусть будет мали. Нам с вами все равно, а любителям породы, глядишь, и бальзам на душу. Ходил-ходил наш В. со своим слабоватеньким «бельгийцем» на занятия, да потом обленился и просто отдал его на дрессировку с передержкой. Надоело гонять в другой конец Москвы, да и процесс дрессировки увлекал его довольно слабо, поэтому все эти девайсы, приемы, подходы, методики ему были весьма не по душе. А дрессировщик оказался хороший, и он медленно, но верно вынимал из кобелечка даже немного больше, чем в того заложила сама природа.

Под давлением выявляется сущность собаки

Спустя какое-то время малинуа начал показывать сносную работу. Аппетит приходит во время еды, и наш герой решил пройти с ним первый уровень мондиоринга. Простимулировал как следует дрессировщика, и собаку начали готовить к сдаче норматива, которая успешно состоялась. Видимо, решив для себя, что в ринговом спорте он всего уже достиг, В. направил свои стопы в другую дисциплину: ему стал «интересен» IPO. Схема работы с собакой осталась прежней, а именно: покупка собаки, передача ее на передержку с дрессировкой, подготовка к сдаче, сдача.

В ход идет бато

И пришел он на семинар, где очередной кино-гуру вливал в уши благодарным слушателям сакральные знания о «величии» теории стоматолога Райзера с приличествующей в таких случаях обязательной программой в виде приема собачки внатяг на рукав, сброса рукава и пробежки по кругу проводника с собакой. И тут наш кинолог… (Да, а что здесь удивительного? Пожалуй, кинолог. Как ни крути, собаки-то у него есть — и в мондиоринге, и в IPO)… Наш кинолог вдруг прозрел! Чудо свершилось! Он «увидел» и понял собаку. Конечно, понял по-своему, то есть заниматься самостоятельно он не стал. А зачем? Он и так теперь все знает. Он же два дня на семинаре у импортного шамана побывал. И открылся у него доселе дремавший третий глаз. И стало ему доступно сверхвидение собаки. И понял он, какие процессы происходят в этой самой собаке и как она из одной фазы переходит в другую. Лишь не совсем уловил для себя, а размер она при этом не изменяет? А то для наглядности очень бы хотелось. Хорошо, ну если не размер, то хотя бы цвет — ну, пожалуйста!

И увидел В., как у собаки агрессия сменяется разочарованием, а затем радость и счастье плавно перетекают в депрессию, а любовный порыв сменяет маниакальная стадия! Что, нет такого у Райзера? Есть, читайте внимательно. И откроется вам, как одно из психологических течений, зародившееся в прошлом веке, а именно бихевиоризм, немецкий зуботехник трансформировал и распространил на собак.

Вскоре на очереди Фрейд. А чего?

— Вот ты суслика видишь?

— Нет…

— И я не вижу, а он есть!

У помощника всего 15 секунд, чтобы проверить собаку на прочность

Затянул в борьбе на хватке

Теперь давайте поговорим серьезно.

Что же такое «видение» собаки, ее понимание? Существуют нормативы, в которых работа помощника не шаблонна и не стереотипна. Хотя говорить о полной свободе выбора не приходится. Конечно, в той или иной степени условности присутствуют везде — где-то их больше, как в академических нормативах типа IPO, французского ринга, где-то меньше, как в мондиоринге, бельгийском ринге. Но все же это спорт, и уйти от каких-то рамок нельзя.

Из всех вышеназванных нормативов самым стереотипным является IPO, не буду углубляться в вечную дискуссию: IPO или ринги. Везде есть свои плюсы и минусы. Собака первична. Здесь речь пойдет о другом.

Селекцию помощников придумали не зря. Именно на таких соревнованиях оценивают работу тех, кто будет впоследствии помогать судьям и вскрывать недостатки собаки, показывая ее качество, ее внутреннюю составляющую. Значит, такой помощник должен досконально знать правила, иметь великолепную физическую подготовку и в совершенстве владеть всем арсеналом технических приемов.

Приведу пример для наглядности.

На Чемпионате мира среди бельгийских овчарок — 2009 один из помощников разыгрывал с Хромом фронтальную атаку: дрался с собакой, грузил ее, но собака по свистку отпустила помощника сразу и не потеряла баллы. Тогда на догоне помощник изобразил жертву: отдался на растерзание собаки, вел себя пассивно, затянул Хрома, и тот, увлекшись, потерял две секунды на отпуске. Вот это — «видение» собаки.

Соревновательный помощник действует против собаки всегда.

Я являюсь селекционированным, то есть прошедшим отбор соревновательным помощником мондиоринга и французского ринга. Знаю, какие приемы могут быть использованы против собаки, а значит, могу показать такую работу собаке и с помощью разнообразных методик убрать выявленные изъяны в ее подготовке. В этом отношении мне гораздо легче, чем тем, кто занимается с собаками, но не знает, что же будет вытворять с ней сильный и жесткий противник.

Если помощник не способен увидеть у собаки, работающей против него, пороки в подготовке или в качестве самой особи, то он не сможет пройти отбор. «Чучело», которое не выполняет установку судьи, никому не нужно. Хороший помощник «читает» вашу собаку еще до того, как она к нему подбежала.

Пример. Идет собака стремительно, у нее хорошая скорость… Так как я сам на тренировках неоднократно разгонял откровенных слабачков, пулей влетающих в помощника, то моя задача собаку притормозить, чтобы она начала со мной воевать с открытыми глазами, а не зажмурившись в прыжке. В такой ситуации можно сделать следующее: двинуться навстречу собаке, размахивая перед собой трещоткой. При этом я смотрю на реакцию собаки, и, если вижу, что она начинает притормаживать и ставить ушки, выказывая тем самым признаки сомнения, я буду продолжать такое воздействие. Если же мое поведение на собаку не произвело впечатления, то я пропускаю собаку, чтобы погасить ее скорость.

Далее следует несколько вариантов.

Если я занимаюсь с собакой, то движения мои будут от нее. Прикрываясь «барражем», даю собаке возможность разогнаться и попытаться пройти мою защиту на скорости.

Если я с собакой воюю, то иду на нее, заходя ей за хвост, не давая времени и расстояния для разгона. Я нависаю над ней, давлю ее, отжимаю от себя палкой, смещаюсь вбок, делаю все, чтобы не дать себя укусить. Если она пытается прихватить меня, то резким движением сбрасываю ее. Это война, здесь нет поддавков.

Предположим, собака пробилась. Тогда я сразу же начинаю ее загруз: наношу удары, накрываю собаку, лезу руками в пах, под лапы, под челюсть. При этом все время чувствую, как она ведет себя в хватке: у собаки начинает трястись челюсть, она рычит, скулит, вздрагивает, убирает лапы, ложится на бок — я ищу у нее «ахиллесову пяту». У меня есть 15 секунд, чтобы сбросить ее с хватки. Все происходит очень быстро. Гораздо быстрее, чем вы прочитали эти строки. Нащупав искомую ниточку, я начну «разматывать» собаку и буду давить до тех пор, пока не отберу у нее баллы. Но здесь важно оставаться джентльменом по отношению к ней. Если не удалось выявить порок, значит, надо себе в этом признаться. Я за честную игру в рамках правил. Это прежде всего спорт, и в чести честная игра. Грязные приемчики знакомы любому мало-мальски работающему помощнику, с их помощью обокрасть животное на баллы не составляет труда. Суть в том, чтобы, не нанося ущерба здоровью собаки, не выходя за границы правил, отработать так, чтобы выполнить свою миссию.

Собаку собирали годами, она прошла тысячи атак, с ней работали разные помощники, ее готовили к нашему с ней противостоянию, а у меня есть только несколько секунд, чтобы прочитать ее и найти, где же у нее «кнопка». Вдумайтесь в соотношение временных величин: годы тренировок и секунды на поиск «самого слабого звена».

Нет идеальных собак, у каждой есть своя слабина. Мне важно в этой ситуации, как отобрать у нее баллы: отогнать, не давать кусаться, делая уклоны, заставить бросить хватку или затянуть ее, чтобы она, забыв обо всех командах, билась со мной не на жизнь, а на смерть либо просто убивала мою безвольную «тушку». Мне важно показать судье СЛАБОЕ место собаки. Именно от того, как я исполню свою партию, будет зависеть истинное представление о животном.

Если же идет тренировочный процесс, то у меня в запасе десятки методик и приемов, чтобы подобрать ключик к собаке и научить ее легко преодолевать предложенные мною заграждения, держать давление и выходить победительницей из поединков. И чем богаче и разнообразнее у меня техника, тем больше шансов у такой собаки побеждать в предстоящих схватках. Собака растет от боя, но собаку к этому бою надо готовить, с ней необходимо заниматься. Жесткая работа с неподготовленной собакой со стороны выглядит как избиение ребенка.

Мне встречаются на практике горе-дрессировщики и помощники, которые, надев костюм, почем зря уродуют своих собак. Они думают, что работают в стиле французского ринга или мондиоринга, — жалкое зрелище. Наверное, эти люди тоже уверены, что «видят» собак. Умение читать собаку и видеть ее — это быстрота и точность, с которой помощник или дрессировщик определяет слабые стороны того или иного животного, и обладание необходимым арсеналом технических приемов и методик, чтобы эти слабые стороны собаки исправить. Другой трактовки данный термин не имеет.

 

Несколько слов о лицемерии

Более чем уверен, что именно эта глава вызовет наибольшее неприятие у отдельных читателей. Но из песни слов не выкинешь.

Начну с разглашения секрета Полишинеля: все бьют собак. Ну, или почти все. Для сокрытия этого действа придуманы слова-зонтики типа «жесткая коррекция».

Лицемерие сплошь и рядом, все об этом знают, все этим пользуются, и все делают вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит. Как и все остальные свои утверждения, готов проиллюстрировать и это. Расскажу несколько случаев из своей практики. Может быть, для кого-то они станут поучительными.

Работая на Западе в одном из клубов, я был свидетелем следующей картины. Собака после команды на отпуск зависла на хватке, рядом стоящий проводник пристегнул поводок, раскрутил собаку вокруг себя и со всего маху ударил ею о бетонный парапет, затем подвел животное снова ко мне, и мы продолжили выполнение упражнения. Через несколько дней уже в другом клубе, когда собака, перепрыгивая через препятствие, сбила несколько раз подряд планку, дрессировщик буквально забил ее ногами на глазах у десятка спортсменов. И в первом, и во втором случае все сделали вид, что ничего не происходит. Лишь когда совершенно посторонние, мимо проходящие люди начали останавливаться и глазеть на избиение, дрессировщик его прекратил. Спустя несколько месяцев уже совсем в другом городе, но тоже на Западе, я видел, как именитый мэтр дрессуры молотил бамбуковой палкой по морде привязанную на коротком поводке собаку до тех пор, пока она не завалилась на спину, сдаваясь. На семинаре другой мэтр с мировым именем рассказывал, как он подвешивал особо жестких собак на дерево и те висели там до тех пор, пока не испражнялись. После чего он их снимал, и они уже хорошо его слушались.

На Чемпионате мира бельгийской овчарки — 2009 в Чехии мы с Игорем Авериным сидели на берегу реки в тридцати метрах от стадионов, где шли различные соревнования. Мимо нас с завидной периодичностью проходили проводники со своими собаками. Направлялись они в кусты, буйно растущие вдоль реки. Не успевали ветви кустарников скрыть исчезающие в зелени силуэты, как оттуда раздавались характерные звуки, очень напоминающие удары по собаке и сопровождающиеся взвизгиваниями. После чего проводник выходил с собакой, которая, как заправский вышколенный солдат, шла рядом, преданно заглядывая в глаза.

На тех же чемпионатах мира собака не должна ходить в удавке, парфорсе или электронике, за это положена немедленная дисквалификация, но… там же десятки павильонов и ларьков предлагают весь ассортимент инквизиторских «прибамбасов». Одних ЭШО (электрошоковых ошейников) десятки моделей на любой вкус и размер: хочешь — на основание хвоста, хочешь — на пах или на шею. Строгачи с заостренными звеньями и с закругленными, всевозможные удавки, даже из кевлара. Только деньги плати. Переиначивая название известной книги, «ярмарка лицемерия» во всей красе.

Летом 2009 года один телемагнат попросил меня помочь ему найти собаку для охраны загородного дома. Я обратился к своему приятелю за границей, и он привез в Москву «немку»-трехлетку рабочего разведения с IPO-3. Хорошая жесткая сука, которую он держал для себя, но, увы, она была пустой и не давала щенков. Игорь Аверин взялся ее поставить на костюм и переключить на новых хозяев. Когда начались занятия, обнаружилось, что собака, кроме левого рукава, не идет никуда. Бились с ней два месяца каждый день, пока не слепили что-то удобоваримое. Впоследствии узнали, что до этого, на тренировках в Германии, если она промахивалась и кусала за незащищенное место, ее били нещадно, не только током от ЭШО, но и палкой.

Дрессировщикам и помощникам не очень нравится, когда собака делает хватку вместо рукава в плоть. У любительниц такого рода работы отбивают эту охоту самыми жесткими и радикальными методами. Да, вы правы, Америку в этих рассказах я никому не открываю. Все это и без меня известно каждому…

Человек — существо разумное. И хотя многие примеры из жизни опровергают это утверждение, я надеюсь, что с основной частью населения планеты дело обстоит именно так. Человек понимает (должен понимать), что существуют законы, что нельзя их нарушать. А за нарушение последует наказание. Но, несмотря на это понимание, криминал есть, и никакой самый жесткий закон людей не останавливает. Более того, человек — единственное существо, которое обладает навыком моделирования. Вся наша наука, культура, творческая активность основаны на том, что мы строим модели. Мы можем представлять различные ситуации и исследовать мотивы поведения других существ. Но горе, как известно, бывает от ума, так что, если посадить на вершину скалы человека и собаку, зверь будет вести себя гораздо умнее. Собака может, конечно, инстинктивно напугаться при виде пропасти, но, не замечая прямой угрозы, просто постарается отбежать подальше. Человек же моментально мысленно смоделирует ситуацию: представит, как он летит, сорвавшись вниз, услышит страшный хруст, с которым будут ломаться его кости, почувствует горе родных и близких и, как следствие, испугается гораздо сильнее собаки. Человеку присущ так называемый «инстинкт скаутинга», то есть особенность все проверять на собственной шкуре. Получается, что даже разумный человек, обладающий недюжинным интеллектом, совершает ошибки, порой фатальные.

А теперь скажите мне, пожалуйста, каким образом объяснить собаке на догоне, что, когда помощник убегает от нее и вынужден смотреть перед собой, идти ей надо только в рукав, а не в ногу? Абсурд — ведь нога-то ближе, и зачем высоко прыгать, если можно ухватить прямо перед собой?

Умники скажут, мол, на то ты и дрессировщик, чтобы самому думать, как себя обезопасить. За мою безопасность не волнуйтесь, о ней я позабочусь, а вот как мне подготовить собаку, чтобы на испытаниях и соревнованиях она не дурканула и не стала хватать за причинные места слишком ретивого помощника, который не так позиционировал руку, а может, и не позиционировал вообще, выполняя указания судьи.

Если случилось, что собака на самом раннем этапе пошла не туда, ее стоит откорректировать. Да так, чтобы на всю жизнь отбить охоту кусать куда-либо, кроме как в рукав, если идет разговор о таком нормативе. Что нормальный дрессировщик и делает — собака должна получить сильное отрицательное подкрепление, чтобы запомнить неправильное место укуса в атаке. Чем? Скажем, нетравмоопасным ударом стека по морде. Чтобы неповадно было. Ой, как негуманно! Конечно, гуманнее, чтобы она рвала дрессировщика, помощника и на соревнованиях кусала, как и куда ей захочется.

Если удар — это негуманный способ коррекции, то что же тогда гуманно? Электрошоковый ошейник? Хорошо, поговорим об ЭШО.

Как-то Барт Беллан, гениальный дрессировщик и в прошлом хороший спортсмен, ныне распространитель ЭШО разнообразных типов, показывал новейшие разработки в этой области. Он демонстрировал на руке Игоря Аверина десятки режимов работы новейших образцов. Они и вибрируют, и пищат, и чего только не делают: от легкого пощипывания до ощутимых ударов током. Без сомнений, Барт — гений. Он с такой же легкостью может показать дрессировку с использованием мячиков или кроссовок, носков или дорожных конусов. Все зависит от того, что ему необходимо прорекламировать. Насмотревшись на его чудеса дрессуры, люди покупают ЭШО, пристегивают их к своим собакам и начинают жать на пульт. И это, скажу я вам, на порядок страшнее любых ударов и другого прямого физического воздействия. После неумелого обращения человека с электроникой собака восстановлению не подлежит. И не производители виноваты, а потребители.

Как-то российский шоумен и автогонщик Николай Фоменко сказал, что автомобиль — страшное оружие, и вне автодрома надо ездить на нем очень осторожно, ведь автомобилем вооружены настоящие сумасшедшие. Подобным образом и вполне гуманный приборчик с десятками функций и возможностей в руках, мягко говоря, идиотов превращается в оружие массового поражения. И назвать добрым словом владельца или дрессировщика, цепляющего на собаку сразу три ЭШО (под хвост, на пах, на шею) и, как на пианино, давящего на клавиши, подгоняя собаку на быстрый отпуск, а потом на быстрый возврат, — язык не повернется.

Но спорт — это «быстрее, выше, сильнее». Кто не знает, знайте: спорт — это не здоровье, это не физкультура, это жестокая работа, никого не щадящая. Лишь так можно победить и чего-то достичь, а иначе ты в вечных аутсайдерах. Не готов пахать? Тогда не иди в спорт, лежи на диване вместе с собакой и смотри телевизор, попивая пивко. Собаке тоже можешь немного налить, чего уж там…

Но я отвлекся. Значит, ЭШО — это негуманный способ коррекции.

Что остается? Парфорс? Строгий ошейник?

Строгие ошейники используются очень давно. Такие ошейники надевали рабам. Этот вид наказания во все времена считался очень болезненным, от рывка надсмотрщика звенья ошейника впивались в плоть так, что темнело в глазах. Не верите? Наденьте такой ошейник на себя, попросите дернуть и почувствуете, как это отзывается на живом теле.

Вся парфорсная дрессировка основана на одном принципе: вызвать боль и стресс, чтобы собака старалась их избежать и выполняла то, что от нее требуется. И хотя все это облекается в симпатичную обертку, на самом деле радужного здесь мало. Вследствие рывков звенья ошейника впиваются в шею собаке, ей больно, у нее наступает стресс. Собака выполняет прием не потому, что хочет, а потому, что за непослушание последует болевое воздействие. Вы когда-нибудь видели шею собаки, которую хотя бы неделю тренировали с использованием парфорса, даже с закругленными концами? Вся кожа в дырках, кровь запекается, и на ощупь вы чувствуете десятки ранок и шишек. Такое воздействие очень сильно физически травмирует собаку.

Одна сумасбродная девица мужланской внешности, дымящая, как ругающийся матом паровоз, попросила меня показать на ее замученной восточнице, которая должна была превратиться в штурмовую собаку, элементы парфорсной дрессировки. Собака через несколько минут впала в запредельное торможение от рывков строгачом. Но этого хозяйке показалось мало, и еще минут пятнадцать она изгалялась над бедным животным. Типичный пример, когда в руки совершенно случайного человека в дрессировке попадает парфорс.

Значит, парфорс — это негуманный способ коррекции.

Удавка?

Удавку, так же как и парфорс, используют очень давно. Конечно, начали с людей. Вы будете удивлены, но довольно быстро было замечено, что, если человека придушить, его воинственный напор и задор сходит на нет всего за несколько десятков секунд и, придя в себя после обморока, даже самые буйные становятся покорными. Чтобы человек отключился, достаточно душить его буквально 20 секунд. А если прием работает на человеке, то что мешает производителям соответствующих девайсов перекинуться на собак? Сейчас удавки любых типов и цветов, вплоть до гламурных нежно-розовых, в распоряжении владельцев и дрессировщиков всего мира. Рывок удавкой малоэффективен, это же не парфорс. Собак душат, чтобы они пришли в чувство и прекратили непослушание. При этом у собак мы имеем такой же букет негативных последствий воздействия удавкой, как у людей: удушье, струбцина (это такая полоса на шее от удавки), боль в гортани, проблемы с дыханием и так далее. Один очень знаменитый кинолог из Франции даже учил меня правильно душить собаку. Это, оказывается, тоже целое искусство. Не стоит хвататься за сердце, я лишь процитирую селебрити от кинологии:

— Дмитрий, душить собаку надо следующим образом: взявшись за конец удавки, тянуть необходимо вверх к ушам. Если вам надо собаку привести в чувство, то вы ее зажимаете со спины ногами, берете удавку и, удерживая, тянете вверх. Собака будет пытаться избавиться от удавки, но вы тяните и держите ее тело ногами. Она начнет биться в конвульсиях, может испражниться, но отпустите ее лишь тогда, когда она перестанет активно трепыхаться. Это где-то секунд через 30–35. Собака будет приходить медленно в себя, сразу начните с ней ласково разговаривать и хвалить ее.

Вот такая хладнокровная техника удушения с последующим позитивом.

Значит, удавка — это негуманный способ коррекции.

Всем любителям потрепаться насчет гуманности в спорте или в армии еще раз предлагаю надеть себе на шею подогнанный по размеру парфорс и попросить кого-нибудь как следует рвануть. Желательно, чтобы это был кто-то из кинологов, тех, у кого рывок поставлен. А ставят они рывок очень хорошо. На первых порах привязывают к поводку бревнышко, и курсант рывком это бревнышко должен к себе притянуть. Пятидесятикилограммовые собаки после хорошего рывка летят по воздуху несколько метров. Запомнили ощущения?

Это еще не все. Наденьте на себя ЭШО. Как? А вот так: на шею, на пах и к анусу приставьте электроды. И пусть вам последовательно хотя бы на средней мощности пошлют разряды в шею, потом в пах, и — чтоб бежали быстрее — в анус. Запомнили ощущения?

Понравилось? Продолжаем. Переходим к удавке. Пусть кто-нибудь ее рывочком затянет на вас секунд на тридцать, зайдя со спины. А когда вы отключитесь и испражнитесь (в этом не сомневайтесь), приведет вас в чувство нашатырем. Чуть не забыл: после этого с вами ласково и нежно поговорят. Но ответить вы не сможете. Да что там ответить, вы даже слюну сглотнуть не сможете: гортань вся распухнет.

И в окончании экзекуции финальным аккордом попросите дать вам по лицу расщепленной на восемь частей бамбуковой палкой. Сверху вниз, скользящим ударом.

Надеюсь, вы поняли, что же такое жесткая коррекция, и больше никогда в жизни не станете говорить всякие глупости и прятаться за словами. Высокие достижения — это мечта многих, и вы выбираете трудный путь, идя к своей мечте.

 

Собака растет от боя

В первой книге я неоднократно уже писал, что мои тексты — это лишь размышления и предложения. Это мои собственные наблюдения, а не аксиомы. Мои книги не являются руководством к действию, а служат некой направляющей силой, побуждающей вас взглянуть на вопросы дрессировки несколько по-иному, предлагающей вам стать мыслящими исследователями, а не бездумными наблюдателями.

У нас в России система тренировки собаки коренным образом отличается от той, которая принята у тех же французов. Какая из этих систем лучше, а какая хуже? Давайте рассуждать вместе.

Каким образом у нас работают кусачку? Собаку привязывают к дереву (столбу), делают три подхода по три-пять укусов с перерывом 15–20 минут и отпускают. Пусков может быть один или два. Эта методика основывается на том, что собака может погаснуть, поэтому на пике возбуждения следует занятия прекратить. Своя логика в таких рассуждениях есть. Но… Задаю вопрос: какую цель мы преследуем при тренировке собаки? Ответ: мы тренируем собаку, чтобы она стала сильнее, чтобы могла держать большее давление и до хватки, и после, чтобы она могла дольше бороться и побеждать. Да, все правильно.

А когда мы тренируемся, чтобы достойно пробежать три километра, то сможем ли мы преодолеть эту дистанцию, если на тренировках будем бегать три раза по пятьсот метров с паузами и отдыхом? Вряд ли. То-то! А сможем ли мы отжаться от пола сто раз, если в процессе тренировок будем делать только пять подходов по двадцать повторений? Тоже вряд ли. А сможем мы провести 12-раундовый поединок по боксу, если будем на тренировках работать три раунда? Не сможем.

Думаю, вы поняли, к чему я веду. Собака не станет сильнее, если она будет тренироваться вышеуказанным методом. Тогда что делать? Ответ лежит на поверхности: вырабатывать собаку за один подход полностью, чтобы желание у нее оставалось, а вот сил уже не было. Здесь многое зависит от дрессировщика, он должен очень хорошо чувствовать, когда собака еще может работать, а когда ей уже достаточно. Более того, в работе с собакой давление и до хватки, и после от тренировки к тренировке должно постепенно увеличиваться.

Собака растет от боя. Помнить это важно. Порой дрессировщики боятся нагружать собаку, предполагая, что она может слететь с хватки. Доля истины в этом есть, но если из занятия в занятие делать одно и то же, то сильнее собака не станет. Этот момент принципиальный. Даже слабая собака станет гораздо сильнее, если ее постоянно закалять и тренировать. Психика тренируется подобно мышцам. Вспомните, как ваша собака боялась подняться по лестнице или прыгнуть с бума, но если вы повторяли с ней это упражнение сотни раз, то она вообще не воспринимает такого рода раздражители. Нечто подобное происходит и во время работы на кусачке. Прессинг увеличивается, собака преодолевает его гораздо спокойнее и вскоре вообще перестает на него обращать внимание. Это истина. Вся тренировка построена на адаптации мышц и психики к сверхнагрузкам, на доведении навыков до автоматизма. Это возможно лишь в случае постоянного роста нагрузки. Процесс нельзя искусственно ускорять, но и тормозить его тоже не стоит. Нужна золотая середина. Где же она?

Вот это и должен определить дрессировщик. Именно он варит кашу под названием «базовая кусачка». Но очень важно не перегнуть палку. На всех своих семинарах, показывая, как быстро собака может прогрессировать, если к ней правильно подобрать методику, я предупреждаю и отговариваю от соблазна идти такими же темпами дальше. На семинарах определяется всего лишь путь, и по нему необходимо идти медленно и вдумчиво. Это как фундамент у строения: ошибешься при закладке, и исправлять построенное будет несоизмеримо сложнее и затратнее.

Но, постепенно увеличивая нагрузку, вырабатывая полностью за один подход собаку, мы делаем ее крепче, сильнее, выносливее. Именно так и никак иначе. Дрессировщик должен ясно и четко представлять себе, что он делает с собакой. И если прогресс остановился, необходимо поменять методику, а может, и вернуться назад.

Ленты как элемент давления

Война и борьба на хватке

Золотое правило гласит: «Чем больше собака стоит на привязи на тренировках, тем сильнее она становится». Я подпишусь под каждым словом. Не спешите собаку тестировать и проверять. Вы даже не заметите, в какой момент может произойти срыв и надлом. И тогда все, что пройдено и вложено до этого, может в одночасье разрушиться, собранная с таким трудом и затратами собака посыплется на пустяке. Глупы те хозяева, которые уверены в своих собаках на сто процентов. Человек все равно умнее собаки и найдет способ ее обмануть.

Вспоминается случай с великолепной собакой третьего уровня французского ринга по кличке V6 («Вэсикс»), которую приобрел один человек. Он был уверен в своей собаке, которая была прекрасно (на тот момент, не сейчас) подготовлена. И вот на семинаре по мондиорингу Филипп Могез легко убежал на конвое от собаки, использовав для побега стул. Проводник, не зная нормативов ни французского ринга, ни мондиоринга, решил, что собака, которую он приобрел уже готовой, легко сможет справиться с Могезом. В принципе, так оно и случилось бы, ведь Филипп довольно возрастной помощник… Но (в отличие от амбициозного и необразованного проводника) он знал, что французский ринг — академический норматив, не то, что мондиоринг. Во время побегов в ФР не используются предметы, а соответственно, собаку можно легко «обокрасть» именно на конвое. На месте проводника собаки я бы предложил хитрому Могезу попытаться «обокрасть» собаку в рамках правил ринга. Увы, через край бьют амбиции у людей, а не у собак.

Мое правило гласит: никогда не опускать собаку, ведь она ни в чем не виновата. Это человек ее создал такой, какая она есть, трусливой или смелой, пассивной или агрессивной. Собака — это продукт воздействия человека. Природа здесь ни при чем. Но людишки, пытающиеся через собак воплотить свои комплексы в жизнь и доказать свою крутизну, имеют очень опущенный вид, когда собаки вдруг отказываются от борьбы. Кто виноват? Да уж, конечно, не собаки.

Почти на каждом моем семинаре, независимо от места проведения, появляется некий экземпляр, который с демонстративным видом, обозначающим, что мы все здесь полная лажа, собирается показать нам, как собаки должны работать. Результат традиционно плачевен. Собаки «разваливаются» так, что потом собирать их заново необходимо месяцами. Это происходит по многим причинам, включая и отсутствие у собак хорошей базы, фундаментальной подготовки.

Попробуйте просто ради эксперимента посмотреть, как собаки отработают, если вместо трех подходов по пять укусов сделать один подход пятнадцать раз. Бьюсь об заклад, что выдохнутся и будут еле живы.

Занимаясь по предложенной мной методике, вы вскоре увидите, что на пятнадцати пусках собака даже не запыхается. Все правильно: она становится более тренированной. Здесь вопрос вот еще в чем: дрессировщики сами не готовы работать в таком режиме, им гораздо легче действовать по старинке, с отдыхом между подходами. Судить их не стану. Это тяжелый труд, и мы не всегда делаем то, что необходимо, ограничиваясь тем, что возможно.

Я не призываю всем завтра бросить свои методики и ломануться к новому методу, нет. Просто, комбинируя подходы или готовя собаку к какому-либо мероприятию, можно использовать и мои наработки и советы. Тем более они испробованы на практике.

 

Еще раз о работе в ударном наморднике

Уважаемые читатели, расскажу я вам еще одну интересную историю. Несколько лет назад мне довелось присутствовать на занятиях элитного спецподразделения службы безопасности. Офицеры боевых управлений работали против собак. Если спецназовцы были в дресскостюмах, то пуски собак проводились без намордников, если офицеры были в спортивной одежде, то собаки работали в намордниках. Так как занятие имело целью обучение работе против собак, то, соответственно, никто с животными в поддавки не играл. Собак били и ломали. Противостояние. Кто кого. Совсем не игра, а самая что ни на есть жизнь.

Так вот, если при работе на собаке не было намордника, то борьба была более-менее равная, но как только на собаке появлялся намордник, все заканчивалось двумя-тремя ударами. Животное отступало, шансов у него не было никаких.

Мне приходится в этой главе повторяться. В первой книге я предостерегал от наивной веры в то, что работа собаки в ударном наморднике есть серьезный боевой элемент. Откуда это пришло именно к нам? Из западных роликов. Бездумное копирование и, конечно, коммерция, куда же без нее…

Собака атакует на погашенной скорости, противник наносит ей удар на противоходе

В бельгийском ринге есть несколько элементов с ударным намордником, в частности охрана вещи, но помощник, не защищенный костюмом, весьма просто и эффективно гасит вход собаки ладонями. Никаких травм, проверяется бдительность собаки.

Но… бизнес есть бизнес. Деньги рулят. Намордники производят, а значит, их надо продавать. Россия — еще не освоенный в этом плане рынок. Да, очень тяжелый на раскачку, но все же очень привлекательный. И здесь бывшие эмигранты из СССР, рекламируя западную продукцию, быстренько пытаются заполнить пустующую нишу. Цены запредельные — толку никакого. Но спрос есть, следовательно, будет и предложение. И не важно, что, вопреки рыночным правилам, спрос формируют те же люди, которые немного погодя сами предложат вам товар.

Я сам раздарил этих намордников уже десяток и знаю, что все они валяются и пылятся у людей дома после пары-тройки занятий. Бесполезная вещица, никому не нужная. Протестировать собаку можно и в обыкновенном наморднике, а платить сотню евро барыге-фарцовщику за сомнительное удовольствие как-то не очень хочется.

В полиции некоторых государств действительно предусмотрены ограничения в применении собак, в том числе связанные с использованием намордников. Поэтому за рубежом в подобных тренажах и экипировке есть некоторая необходимость. Согласно действующему закону «О полиции», в России собака применяется со снятым намордником. Вопросы есть?

 

Будни человека атаки

В конце марта 2010 года я прибыл на вокзал Парижа, где меня встретил высокий здоровый черный мужчина с походкой и повадками дикой кошки. Он подошел ко мне и, протянув руку, спросил: «Дмитрий?» В ответ я, протянув свою, поинтересовался: «Херве?» Так состоялась моя первая встреча с легендой французского ринга, величайшим человеком атаки, дрессировщиком, тренером Херве Мавуангой. Самый известный чернокожий помощник французского ринга, мировая знаменитость, чью работу я изучал часами, просматривая многочисленные ролики в Интернете, теперь стоял рядом и улыбался.

Тренировки начинались в девять часов утра и заканчивались в полседьмого вечера. Пять дней в неделю.

В первое утро, пока какие-то собаки на площадке делали послушку и прыжки, Херве, взяв на поводок недомерка по кличке Жоки, внешне больше напоминавшего питбуля, чем малинуа, пригласил меня пройти на небольшую огороженную часть площадки, где размещались разнообразные снаряды для аджилити. Отойдя от меня метров на десять, Херве пустил Жоки… Уже лежа на земле, я понял, что собака пришла в костюм. Такой скорости и силы удара на входе мне до сих пор видеть и ощущать не приходилось. Последующие пять-семь пусков имели столь же плачевный для меня результат. Собака преодолевала метры до меня с огромной скоростью, вбивалась живым снарядом, снося меня с ног. Через какое-то время падать я перестал, приловчившись к технике и скорости своего четвероногого учителя. Мы еще сотни раз работали с Жоки, но именно в те первые мгновения пребывания на площадке я понял смысл фразы: «Помощника учит собака».

Он действительно меня учил, этот маленький, крепко сбитый, скоростной, жесткий, великолепный, бескомпромиссный пес. Он, наказывая за малейшую неточность, учил меня читать собаку на фронтальной атаке, учил правильно ставить ноги, чтобы не остаться инвалидом, как великий Жакопит. Он день за днем отдавал мне свои навыки, делая меня сильнее, быстрее, находчивее, внимательнее, грамотнее и выносливее. Этот пес в два с половиной года имел третий уровень и был продан к моему приезду на остров Мартиника за пять тысяч евро. Великолепный учитель и бесстрашный воин. По большей части именно ему я обязан своими достижениями и навыками.

Дмитрий Фатин и Херве Мавуанга

Следующим моим преподавателем стал хороший техничный пес Абас. В отличие от Жоки он был более вдумчив. Возраст около пяти лет, участвовал во многих соревнованиях и изведал на своем веку не один десяток хороших помощников. Он не несся сломя голову на фронтальной атаке, а спокойно приближался, внимательно глядя на манипуляции ЧА. Как только человек делал обманное движение и ускорялся в обратную сторону, пес тут же превращался в живой снаряд, моментально нагоняя его. Более того, Абас был поставлен на все тело, и заранее угадать, куда пес сделает хватку, было практически невозможно. Именно он пришел мне в лицо на второй день наших занятий.

А дело было так. После первого пуска Абас пришел в правую ногу чуть выше колена. Я попросил повторить пуск, решив, что приторможу его трещоткой и сделаю манжет левой рукой, одновременно выдернув из-под него правую. Встал в низкую стойку, выставил перед собой трещотку, и… когда оставалось метра два, он, не ставя уши и не притормаживая, выпрыгнул в лицо. Шансов увернуться в таком положении не было никаких. Ударив в верхнюю губу, он не сделал хватку, а прошел у меня, к тому моменту сбитому с ног ударом, над головой. После чего схватил сзади за плечо в области подмышки. Это был первый пес, от которого я не успел убрать лицо. И, казалось бы, где? Во французском ринге, где бытует мнение, что собаки все честные и работают только в костюм.

Херве во время занятий

Французы не привыкли работать на износ, поэтому рассечения губы было бы вполне достаточно французскому помощнику, чтобы минимум на месяц прекратить занятия. Но мы сделаны из другого теста, поэтому, заклеив рану простым скотчем, я продолжил тренировку. Смешно, но эти мои действия настолько поразили воображение французов, что, куда бы мы потом ни приезжали, все смотрели на меня как на диковинку: ну надо же, пропустил собаку в лицо и еще работает. Чудны они, в самом деле! Но Херве Мавуанга родом из Конго, и французские охи и вздохи его не трогали.

С Мавуангой у Триумфальной арки в Париже

Потом понеслась круговерть: просто выходил на исходную, выслушивал задачу и работал. Мавуанга говорил, хорошо или плохо был выполнен элемент, и работа продолжалась.

Больше всего сил отнимали тренировки всухую, без собак. С них начиналось каждое занятие. Долго и нудно, причем в дресскостюме. Дыхания не хватало, ведь во время работы с собакой повторяешь элемент от силы два-три раза, а здесь — сотни раз без отдыха и перерыва. А хитрец Мавуанга, видя, что я работаю из последних сил, предлагал сделать паузу, но было видно, что испытывает на прочность. То водички принесет, то сока, а сам смотрит на реакцию. Хотелось сказать ему, что эти трюки я и сам неоднократно проделывал в армии, проверяя на прочность молодняк, но я лишь посмеивался про себя и продолжал тренировку.

Вернусь назад. В первый день Херве пригласил двенадцать собак третьего уровня. Наваляв меня с Жоки, он предоставил полную свободу действий. Это был живой конвейер, где одна за другой шли собаки и одно за другим шли мои падения. Столько раз в жизни от собак я не падал никогда. И падал лишь потому, что старался смягчить вход. Как в мондио. Но здесь была другая техника и другие задачи. Кстати, напропускал и напроваливал собак немало. Техника работы другая, им неизвестная, вот и пролетали они, обманутые, мимо одна за другой. Но собаки учились гораздо быстрее меня, а следовательно, падения мои продолжались.

Итак, проверив меня на прочность, Херве приступил к нормальным тренировкам. Теперь он стоял возле меня и внимательно следил за всеми действиями, подсказывая по ходу тренировки, на что обратить внимание, что сделано не так. Его манера тренинга была мне близка: он не говорил, что вот это опасное движение, а вот здесь можно покалечиться. Здоровье помощника никого не интересует. Примешь несколько десятков раз неправильно и больно для себя — и либо не встанешь в очередной раз, либо начнешь думать и работать, как надо. Отсюда и работа всухую, и отработка движений, их чистоты и скорости. Это правильно, на этом основаны многие единоборства. Сам Мавуанга занимался долго тайским боксом, поэтому мы хорошо понимали друг друга.

Через три дня что-то начало получаться. Но кое-что упорно не шло. Если я злился и раз за разом не мог повторить элемент, тренер в приказном порядке делал паузу, чтобы дать мне успокоиться и собраться с мыслями. В такие моменты я садился на траву, закрывал глаза и думал о чем-нибудь постороннем, например, о красивых русских девчонках, коих так не хватало в дождливой нерадостной парижской весне 2010 года. Десяти минут таких раздумий было достаточно.

Двигаясь гораздо быстрее Херве, я все равно не успевал. Никак не мог рассчитать момент выбега из-под собаки. Не видел собаку и не понимал, когда этот момент наступит. И вот, наконец, наступил миг, когда я пропустил на фронтальной атаке Атоса — собаку Херве, с которой он выступает. Очень скоростной пес, чем-то напоминающий Жоки, только более опытный и работающий по всему телу.

Я стоял до последнего мгновения на фронтальной атаке, потом начал смещаться немного влево. Сделал два небольших шага и увидел взгляд Атоса. Все происходило как в замедленной съемке. Атос не поверил, что я смещаюсь влево, и шел по линии, ожидая моего движения назад. Я же в последний момент просто сделал небольшой шажок по ходу своего движения, и он прошел мимо. Я сам не осознал, что произошло. Это было неожиданно для меня. Впервые на четвертый день тренировок я провалил собаку, видя ее глаза, и сделал это осознанно, не силой ног, а именно неуловимым движением.

Мы продолжили занятия, и на лобовой с пистолетом я снова проделал этот трюк. Здесь уже не выдержали нервы у Мавуанги, и он попросил повторить мою хитрость. Херве не мог поверить, что его сверхопытный Атос, участник финала Кубка Франции, два раза пролетел мимо. Последующие два пуска снова были для меня удачными. Херве развел руками и произнес: «Дмитрий, вери-вери гуд джоб (очень-очень хорошая работа)!» Потом мне не раз говорили хорошие слова разные тренеры и ЧА, но именно в это мгновение я был на седьмом небе от счастья. Произошедшее не было случайностью: я видел собаку и мог ее обмануть. Это был момент триумфа, победы над самим собой, над болью, над усталостью, над внутренним раздражением. Раздражением от сотен неудачных повторений, от собственной неуклюжести и неповоротливости, когда не хватало миллиметров, чтобы уйти от собаки.

Когда я ехал во Францию, надеялся, что мне покажут какую-то особую технику и я смогу дурачить всех собак как ЧА французского ринга. Но все оказалось проще и тривиальнее. Пришло понимание, что пахота, работа, техника ничего не стоят без физухи, воли, желания, стремления и… собак. Да каких собак! Не собаки, а сплошной восторг!

Так день за днем, шаг за шагом постепенно наращивая объем задач, мы продвигались к намеченной цели — аттестации. Я ждал этого дня и одновременно его отодвигал, понимая, что вот еще бы пару-тройку дней на тренинг, хоть немного, ведь еще не все получается, но, увы… День настал.

С утра меня забрали из гостиницы, и мы поехали в клуб, где нас должна была ожидать комиссия во главе с Марком Виллайном, ответственным секретарем по подготовке и аттестации ЧА во Франции. Великолепное поле клуба, подстриженная травка, все выкрашено, идеальная площадка для работы. Проводником был постоянный комиссар рингов и судья Дени. В течение двух часов продолжалась работа на трех собаках разного уровня. Не буду утомлять малоинтересными подробностями сдачи, в общем, я был аттестован и в торжественной обстановке получил из рук Марка Виллайна свидетельство, которое дает мне право работать на любых площадках Франции и даже иметь свою практику.

В этот же вечер уехал снова на занятия в Париж. Мавуанга встретил меня на вокзале, прочитал свидетельство и расцвел в улыбке. К тому моменту прошло почти десять дней тренировок, и начался обычный в таких случаях регресс. Вначале кажется, что все получается, ты поймал технику, и теперь любая собака будет провалена. Но усталость накапливалась, реакция была уже не та, движения замедлялись, должной концентрации не было, а значит, участились травмы и неудачи в работе.

Теперь расскажу, как мы ездили на селекционы ЧА. Клубы, где проводятся отборочные, разнятся и по материальной базе, и по внешнему виду, и по размерам, но объединяет их всех французский ринг. Мы с командой Мавуанги (человек пятнадцать: пятеро участников и болельщики) приехали на соревнования. Со всеми собаками-участниками я работал на тренировках. Было очень интересно посмотреть, как сработают люди атаки, имеющие третий уровень, под этих же собак.

Вот уж было чему удивляться. ЧА вышли в костюмах, которые настолько плотно прилегали к телу, что больше напоминали костюм аквалангиста, чем дресскостюм. Собаки просто не могли зацепиться во время входа по касательной. Два раза собака вырывала клок из костюма, не имея возможности сделать хватку. Ни о каких трех сантиметрах в ширину и семи в глубину, которые заявлены в правилах, речи не шло. Работа была жесткая, порой жестокая, но судью это устраивало.

В этот день лил дождь и все тусили в летней кафешке, попивая чаек-кофеек и поедая французские булки с сыром и колбасками. Здесь же вместе со всеми весело болтали и смеялись великие помощники ФР: Херве Жакопит, Мишель Биер, Оливье Омнез и, конечно, Херве Мавуанга. Был там и Джимми Ванхов. Мы разговорились с Жакопитом, который стоял на костылях, на его левом колене висела металлопластиковая конструкция. Ему 37 лет, он самый старый из собравшихся. Когда он узнал, что мне 41, был несказанно удивлен. Биеру 35, Оливье Омнезу столько же. Среди них Мавуанга самый молодой, ему 33, и самый успешный, поэтому его особо не любят. Да и по характеру он взрывной и задиристый. Для него нет проблем кому-то из обидчиков позвонить и предложить тут же встретиться. С ним не связываются: многих первоклассных собак он «обокрал» и выставил на посмешище.

На следующий день мы поехали на селекцион в Лилль. Там помощники работали почти как в мондио — так требовал судья. Наглядный пример того, как приверженцы различных направлений — жесткого и мягкого — сосуществуют. При этом на заработанные баллы разница подходов не влияла. Был удивлен, ожидая, что при такой работе собаки не вылезут за пределы 380, ан нет. Смешно было, когда Мавуанга мне сказал: «Смотри на работу ЧА», но после первой же собаки, закрывая мне глаза ладонями, говорил, что он очень ошибся и лучше на это дерьмо не смотреть, чтобы не портить технику. Все смеялись. А стоявшие неподалеку ЧА ежились, но молчали, предпочитая Мавуанге не грубить.

Итак, мифы, которые были развеяны, и выводы, которые были сделаны о французском ринге:

— собаки — идут и по живому телу;

— помощники — не профессионалы, для большинства ФР — хобби, за исключением нескольких самых известных;

— нет какой-то невероятной техники, есть опыт, хорошая физуха и собаки;

— собаки в ФР не все супержесткие, они разные, но все хорошо собраны;

— между собой на всю Францию соревнуются от силы полтора десятка дрессировщиков, которые и готовят собак на финал;

— так же, как и у нас, все друг друга ненавидят;

— есть свои кланы независимо от места проживания;

— мондиоринг воспринимают как нечто несерьезное и потешное;

— в дресскостюмах кроссы не бегают и тем более в них не спят;

— есть система стажировки у аттестованного ЧА в клубе;

— везде подход к тренировкам различный: кто-то занимается просто для души, кто-то зарабатывает деньги, кто-то работает на спорт высоких достижений;

— получить квалификацию крайне сложно: все открыто; за деньги, по блату или общей толпой сертификат ЧА, инструктора, тренера, судьи не получишь;

— собаке не купить уровень — его необходимо заработать;

— трещотки (бато) заранее никто не делает, а покупают целые связки бамбука определенного размера и качества и на тренировке по мере необходимости строгают.

В общем, то, что для нас невероятное шоу из «Youtube», там — простая рутина. С вечно мокрыми костюмами, потными велосипедками, непросыхающими бутсами, сумасшедшими собаками, едой всухомятку. Тяжелый неблагодарный труд ремесленника. Все как у нас.

 

Собаки армии Франции

В среду вечером, после того как мокрые грязные костюмы и пластиковые ящики со снаряжением были перенесены в микроавтобус Мавуанги, мой чернокожий учитель произнес: «Завтра едем работать с собаками французской армии».

Здесь по законам жанра следовало бы написать, что сердце мое радостно забилось, но именно в тот момент мне было абсолютно «по барабану», куда мы поедем и с какими собаками придется работать. Если бы он сказал, что завтра поедем дрессировать кайманов или варанов, я отреагировал бы точно так же, то есть никак. Только по привычке буркнул «окей» в ответ и, с несказанной радостью забравшись на заднее сидение, захлопнул боковую дверцу. И, прислонившись к стеклу, тут же задремал. Очнулся от резкой остановки автомобиля. Наш коллега Макс Сердан выскочил в булочную за длиннющими французскими батонами, а я, подняв голову, медленно возвращался к реалиям.

— Завтра едем в армию? — переспросил я, не будучи до конца уверенным в том, что слова моих спутников мне не приснились.

— Да, ты будешь работать с их собаками, — подтвердил Херве.

Однако на следующее утро сначала мы поехали в клуб. Отработали там до обеда. Собак было немного, пять-семь, и после недолгих сборов мы отправились в сторону Парижа. Через полтора часа подъехали к КПП воинской части. Мавуанга выскочил из машины и скрылся в помещении проходной, откуда вышел через несколько минут, держа в руках пропуск. Мы подъехали к посту, боец с автоматической винтовкой на плече проверил наш пропуск, с интересом заглянул в автобус и, повернувшись к тонированной будке, сделал разрешающий знак рукой. Мы въехали на территорию базы.

Впервые в жизни я оказался внутри воинской части НАТО. Хотя французы во времена СССР не проявляли к нам агрессии, мы рассматривали их, наряду с армиями США, ФРГ, Великобритании, как вероятного противника. Что греха таить, из автора этих строк уже не вытрясти пропагандистскую шелуху советских времен. В общем, меня поймет любой кадровый офицер, окончивший военное училище до 1991 года. Во время поездки я вертел головой на 360 градусов, чувствуя себя персонажем фильма «Диверсант» и впитывая ни с чем не сравнимую атмосферу пункта постоянной дислокации того самого вероятного противника.

Армия. Будь она хоть армией Великой Банановой Республики, но все же это армия. Аккуратные газончики, малоэтажные здания, идеальная чистота, камуфлированная раскраска заборов и некоторых строений, ровные ряды однообразных машин, высокие подтянутые военнослужащие в идеально подогнанной форме, в высоченных берцах и голубых беретах. Проехав насквозь довольно большую территорию, мы подкатили к высокому забору, из-за которого доносился хриплый лай собак. Судя по всему, их там было несколько десятков.

Около гаражей болталась без дела пара-тройка мулатов, да высокая девушка очень приятной наружности в зеленой майке и широченных камуфлированных штанах мыла миски для собак.

Херве выпрыгнул из автобуса, за руку поздоровался с каждым из присутствующих, искренне улыбавшихся в ответ на его веселые подначки, и галантно стал помогать девушке, изображая из себя посудомойку. Девушка засмущалась. Было видно, что внимание со стороны такой звезды, как Мавуанга, очень льстит ее самолюбию.

Мы вышли из машины и тоже поздоровались с бойцами. Макс Сердан представлялся по имени и фамилии. Меня представляли как человека атаки из России (к тому времени я уже два дня как имел аттестацию) и для придания некоторой статусности добавляли, что «Дмитрий тоже военный — офицер российской армии в звании капитана». Это они поняли довольно быстро, к тому же во французских войсках капитан — большой чин, поэтому дистанция была определена сразу. «Месье Капитан» — так меня и называли. Мавуанговские посудомоечные процедуры были прерваны появлением командира подразделения, некогда знаменитого человека атаки французского ринга, принимавшего участие в Кубке Франции 2000 года. Среднего роста поджарый темнокожий офицер, мой ровесник, смотрелся очень боевито. Мы поздоровались и прошли в расположение, где он провел для меня маленькую экскурсию по кабинетам и помещениям подразделения. Обстановка спартанская, везде кафель и пластик, в кабинете командира стол, кресло, несколько телефонов. Рядом стол поменьше — заместителя. Компьютеры, Интернета нет. На стенах фотографии с соревнований по французскому рингу, где командир работает в качестве человека атаки. В углу застекленная витрина с призами и кубками. Из изысков, пожалуй, только кофейный автомат в коридоре.

Херве начал хохмить и рассказывать, что командир был хороший ЧА, но с появлением Мавуанги ему ничего не оставалось, как уйти от позора в армию, ведь всем было понятно, что по сравнению с великим Мавуангой командир никак не котируется. Тот, в свою очередь поддержав шутливый рассказ, объяснил мне, что, когда он занимался с собаками и выступал на Кубке Франции, Мавуанга еще только приехал с родителями из Конго, и маленького мальчика Херве привели на соревнования, чтобы он увидел, как работают великие, после чего этот мальчонка и решил ему подражать.

Я рассматривал фотографии на стене и на одной из них среди зрителей увидел маленького чернокожего мальчика лет пяти. Подозвав своих спутников, показал на него и сказал, что маленький Херве Мавуанга ухитрился даже попасть в кадр. Все захохотали, а Мавуанга начал абсолютно серьезно доказывать мне, что на фото изображен совсем не он.

Через несколько минут, достав из сейфа девятимиллиметровые револьверы «Арминиус» и холостые патроны, мы направились к двум полям, каждое из которых было размером с футбольное. Одно поле было обнесено сетчатым забором, закрытым на замок, второе было свободно. Мне объяснили, что закрытое — это боевое поле, а открытое — это спортивное. Хотя разница была только в окраске снарядов: на боевом поле они были защитной расцветки, на спортивном — красно-бело-синие.

Мы подошли к небольшому домику с крылечком и лавочкой, в нем была раздевалка для помощников. Зайдя внутрь, я был поражен разнообразием снаряжения. Там было, кажется, все, начиная от ударных намордников и заканчивая дрессировочными костюмами престижных марок. Такое богатство выбора могло украсить любой самый знаменитый клуб. А уж тем более было приятно видеть подобное в армии. Причем я понимал, что это не показуха для заезжих гостей, а реально используемые в работе вещи.

Переодевшись в свой костюм, я вышел работать на боевое поле, где мне объяснили упражнения, которые используются в армии. Они несколько отличались от классического ФР, но единое начало все же просматривалось.

Обыск проходил как в шутцхунде, разница была только в том, что когда собака находила помощника, то молча ложилась перед ним (между ног) секунд на пять-десять и лишь после этого начинала облайку. После подхода проводника помощник совершал попытку побега с выстрелом, затем с приходом собаки останавливался, звучала команда на отпуск, спустя несколько секунд помощник снова пытался с выстрелом убежать и после укуса замирал. Таких попыток было три, все с выстрелом. Девятимиллиметровый револьвер дает громкий выстрел, поэтому работают все в наушниках. После третьей попытки проводник требовал поднять руки вверх и повернуться спиной, подходил, забирал оружие, командовал собаке «рядом!» и, отойдя на пять шагов, давал помощнику команду идти вперед, сам шел с собакой позади на расстоянии пяти-семи шагов.

Фронтальная атака, как и догон, начиналась выходом помощника из укрытия на расстоянии тридцати метров. Далее он бежал на исходную, собаку пускали, помощник разворачивался и работал как в третьем уровне ринга. Проводник давал команду на отпуск, собака переходила в фазу охраны, после чего проводник подходил к помощнику на пять метров, командовал поднять руки и повернуться спиной, обыскивал его, забирал бато и, отойдя на пять шагов, начинал конвой, собака была с ним рядом. Помощник осуществлял нападение из конвоя на проводника.

Фронтальная с пистолетом. Выход из укрытия, в остальном все так же, как и в лобовой. Нападение шло по знаку командира.

Я работал с восемью собаками, из них две были молодыми, возрастом чуть больше года, остальные — уже взрослые. Все собаки были породы мали, хотя в подразделении есть пять рабочих «немцев». Всего на данном объекте тридцать собак. Хочу отметить у всех армейских собачек болезнь хватать за кисти. Причем просто прихватывать, а не стараться сожрать. Ради интереса два раза отдал кисть на растерзание. И что? Прихватила и бросила… Особенность собак армии в том, что они более расхлябаны, дисциплина у них, по сравнению со спортивными, посредственная. Похоже, в армии не особо заморачиваются на отпуске.

Подразделение специализируется только на подготовке атакующих собак. Для минно-розыскной службы используются собаки полиции.

После того как я отработал с армейскими собаками, Мавуанга начал тренировать своих собак, которых мы привезли с собой, но уже на военных помощниках. Бойцы работали на высоченном уровне, легко одурачивая животных. Правда, на догоне падали, что вызывало бурный восторг у Херве, который постоянно подсмеивался над ними, типа «мало каши ели». Всего на занятиях присутствовало около десятка человек, из них три девушки: на удивление, очень привлекательные мулатки.

Отрабатывали программу ФР полностью. Уровень подготовки военных помощников, конечно, впечатлил. И ничего в этом удивительного нет: командир заслуженный, Мавуанга — частый гость, хорошая школа, хорошие собаки, к тому же обеспечение на должном уровне.

После тренировки мы разговорились о боевой подготовке, и я спросил, часто ли они выезжают на стрельбище с собаками, есть ли слаживание с боевыми подразделениями и тому подобное.

Картина как у нас: стрельбы редкие, слаживания нет. Причину видят в том, что не воюют, в отличие от Иностранного легиона, где, по их словам, подготовка серьезная. К сожалению, не было возможности проверить правдивость рассказов. Режим секретности не позволил мне сделать снимки, а тем более видео на память. Вообще, атмосфера на тренировке царила дружелюбная и конструктивная, от меня ничего не утаивали, легко делились своими наработками и методиками. По всему было видно, что мы здесь желанные гости.

 

Отбор помощников ринга: взгляд изнутри

После успешной аттестации ЧА Марк Виллайн пригласил меня на селекцион помощников ринга для работы на соревнованиях во Франции. Такие мероприятия проводятся раз в год, осенью. Но в тот момент была середина апреля, поэтому думать о том, что будет через полгода, не хотелось. Любезно поблагодарив Марка за приглашение, я отложил на потом решение этого вопроса.

Кросс

Слалом

Прыжки

Суплесс

Прошло несколько месяцев. К августу все семинары и поездки остались позади, и я заскучал. Ближайших целей не было. Требовала продолжения работы книга, для чего были необходимы уединение и сосредоточенность. В общем, перспективы не соответствовали моему боевому настрою, который никак не хотел улетучиваться после семинаров.

И тут… Во всех историях обязательно должно быть свое «и тут». В один из теплых летних вечеров в моей квартире раздался звонок от одного знакомого из Франции. После обмена новостями, коих было предостаточно у нас обоих, я посетовал на вынужденное безделье и поделился желанием вновь почувствовать вкус приключений и свершений, коими была так наполнена моя жизнь до недавнего времени. Вот здесь и напомнил мой собеседник о приглашении Марка на соревнования помощников. Что ж, приключение обещало быть весьма интересным и непростым, а главное, позволяло мне снова реализовать себя в достойном и любимом деле.

Договорившись о том, что мой знакомый узнает у Марка все необходимые подробности, я приступил к тренировкам. Если с теорией и физподготовкой было все более-менее понятно, то отработка техники требовала наличия собак соответствующего уровня, что весьма проблематично в России. Но выход и здесь был найден, и, подобрав несколько неплохих собачек с разной манерой работы, я приступил к занятиям.

Через несколько дней позвонил знакомый и обрадовал меня сообщением, что вопрос решается, и, так как у меня уже есть аттестация, я после определенных формальностей смогу быть допущен к селекциону. Окрыленный этой новостью, я с еще большим рвением продолжил тренировки. Но, как это часто бывает, в самый неподходящий момент вмешался Его величество случай.

Это произошло неожиданно, в совершенно, казалось бы, безобидной ситуации. Во время занятий в Смоленске я, принимая собаку на резине, делал боковой уклон, и пес меня зацепил на противоходе в плечо. Так как он был на длинной привязи, а я попытался в движении смягчить вход, то получился очень сильный удар на изгибе по позвоночнику. Серьезная травма. Обиднее всего было то, что времени на восстановление оставалось не так уж и много — чуть больше месяца. Планируемое мероприятие должно было состояться в первой половине октября.

В начале месяца, чуть придя в форму, по просьбе белорусских коллег поехал на семинар в Могилев. Отказать белорусам я не мог. И снова незалеченная травма дала о себе знать, не позволив до конца отработать всех собак.

Защита Бруве

Фронтальная атака с пистолетом

Защита проводника

Фронтальная атака

На мое счастье, селекцион, по решению организаторов, был перенесен на 27 ноября, и, немного подлечившись, я уехал во Францию готовиться к предстоящим соревнованиям.

Под руководством Марка Виллайна занимался по шесть-восемь часов в день. И в дождь, и в снег, в любое время суток. На севере Франции погода изменчива, поэтому необходимо быть готовым к работе в любых условиях. Марк вбивал мою технику в рамки строгих правил: то, что можно делать с собаками на конкурсе, на селекционе помощников запрещено. На отборе не требовалась разносторонняя и порой хулиганская техника моего чернокожего учителя Херве Мавуанги, здесь надо было соответствовать регламенту и строгим правилам для помощников ринга. Мне необходимо было знать все ситуации, которые могут сложиться во время соревнований, и пути выхода из них. Важно было не продемонстрировать свою удаль и прыть, а раскрыть мастерство собаки. Предстояло проявить себя истинным помощником судьи, его ногами, руками, глазами. Параллельно шли тренировки по физподготовке и занятия по теории. Мы медленно, но верно приближались к 27 ноября…

Перед селекционом Марк дал мне один день на отдых: выспаться, погулять по Лиллю, насладиться красотами этого великолепного города.

К девяти часам утра мы были на месте. Поле клуба было просто великолепное: ровное, без единого бугорка. Рядом стояло довольно большое здание, в котором находились раздевалки, туалет, конференц-зал. В жюри под председательством легендарного судьи Мишеля Биера входило три человека.

Сначала сдавали теорию. На двадцать вопросов необходимо было ответить за 15 минут. Справился за три минуты, но допустил одну ошибку. Общий балл за теорию: 19 из 20.

Перешли к физическим испытаниям.

Первым испытанием был забег на две 500-метровки. Нам разрешили размяться, пробежаться, после чего пригласили на старт. Я много тренировался на этой дистанции, знал тактику ее прохождения. Важно было первые пятьсот метров идти ровным темпом, без ускорений, чтобы успеть восстановиться за отпущенные правилами три минуты перед вторым забегом. Молодые и резвые претенденты рванули прямо со старта, я шел своим темпом, чуть быстрее, чем на тренировке, чтобы был небольшой временной запас. Прибежал последним, но с вполне удовлетворяющим меня временем 1,32 минуты.

В течение трех минут восстановился и на втором участке дистанции дал волю удали, оставив многих молодых кандидатов далеко позади. В итоге 1,22 минуты на второй 500-метровке. Общее время: 2,54 минуты, что на 11 секунд лучше установленных регламентом 3,05, за которые дают максимальные 20 баллов.

Вторым испытанием был слалом на 320 метров (160 метров в одну сторону и столько же обратно). На мой взгляд, самое каверзное упражнение. Приходится постоянно рвать и притормаживать, на каждых десяти метрах дистанции нужно разворачиваться на 360 градусов и снова резко стартовать. Ноги от постоянного напряжения забиваются, дыхание срывается. Эта рваная, как на ринге, работа действительно выявляет выносливость спортсмена. Таких шикарных результатов, как на циклической пятисотке, здесь не дал никто, и мои 1,41 минуты и 14 баллов смотрелись весьма и весьма внушительно.

Следующим испытанием был бег на 120 метров с прыжками через 22 перекладины в костюме. 31 секунда принесла мне 19 баллов из 20. Лучший результат.

Такая же дистанция с нырками под двенадцатью перекладинами. Результат тот же — лучший.

По итогам физподготовки — 18 баллов из 20. «Бьян физик!» — сказал Мишель Биер, глядя на мои результаты.

Третьим этапом была проверка техники. По условиям работал с двумя собаками первого и третьего уровня подряд, всего 11 упражнений. Старался удерживать себя в рамках и не сорваться.

Первое упражнение — защита хозяина с собакой Бруве. Особенность этого упражнения такова, что в нем во время нападения на проводника (касание рукой в движении) производится выстрел вверх, а после того, как собака сделала хватку, производится второй выстрел. Так как это Бруве, нельзя сильно нагружать собаку. Кроме нескольких угрожающих поз и одного накрытия, помощник не может оказывать давления. В этом упражнении помимо всего прочего, оценивалось умение помощника дифференцировать нагрузку на собаку, исходя из ее уровня.

Далее шла фронтальная атака с пистолетом с собакой первого уровня. Входящий уклон запрещен, но давление чуть больше, чем в Бруве. Отработал спокойно, смягчив вход разворотом тела. Собака была «верхняя», поэтому пришла в грудь. Пес работал спокойно, без нервов, отвиселся, не обращая внимания на мои пассы и движения. На догоне первого уровня он мне выпрыгнул в середину спины, и подгружать его там было весьма трудно.

Атака с пистолетом

Конвой

Следующее испытание — фронтальная атака Бруве. Сделал за десять метров до собаки угрожающее движение с шагом, поставил барраж (блокировку) и за два метра от собаки открыл его. Пес был немного смущен, но сработал и в целом не испортил картину. Те же угрожающие позы, пять ударов и движения, имитирующие загруз.

Пока баллы были весьма приличные, выше среднего.

Но вот мы перешли к собаке третьего уровня, и все игры закончились.

Против меня работал Багдад, пес Оливье Росселя, неоднократный участник Кубка Франции.

Фронтальная атака с пистолетом. Пес бежал, внимательно наблюдая за моими действиями. Выстрелив два раза в воздух с дистанции 10–12 метров, я сделал несколько шагов навстречу, выставив руки перед собой, пытаясь его смутить, затем сделал небольшой выпад левой ногой и за два метра от него сместился с отведением ноги вправо. Багдад прыгнул, но не погнался за уходящей левой, а пришел в опорную правую. Чтобы удержаться на ногах, пришлось присесть в момент смягчения удара собаки. Видя, что пса сильно занесло вокруг оси и его челюсти могут оказаться вывернутыми, я резко встал, поменяв направление движения, и вернул собаку на четыре лапы, после чего выстрелил третий раз и начал загруз. Дудка судьи (трамбет), команда на отпуск. Я замер — пес отпустил и перешел в фазу охраны. Смотрю на судью, он делает мне знак на побег. Движение — пес тут же делает хватку; продолжаю бег, ведь здесь с собакой не работают, а проверяют ее бдительность. Снова трамбет, команда на отпуск. Замер — пес отпустил, прижался к ноге, пасет каждое мое движение. Смотрю на судью. Сигнал на побег, рывок, делаю шаг — пес тут же в хватке. Ох, и опытен этот чертяка! Бегу и волочу его на ноге. Трамбет. Бегу. Сигнал на отпуск. Замер — пес снова в фазе охраны. М-да, не убежал. Ну что ж, зато все сделал по правилам. Балл неплохой, по-прежнему иду хорошо.

Далее следовала защита проводника. Исходная, трамбет, начали движение. Приблизился к проводнику на три метра, «Бонжур, месье!», рукопожатие по моей инициативе, бла-бла-бла, смотрю на судью. Он делает знак заканчивать разговор. Прощаюсь, иду на собаку, пытаясь увести ее за собой. Пес перешел на другую сторону. Ладно, иду пять шагов прямо, посматривая на собаку. Проводник уходит не озираясь, пес идет с ним хвостом вперед, смотрит в мою сторону. Прохожу пять шагов, разворачиваюсь, иду к паре проводник-собака. Меняю направления движения, смотрю, как реагирует пес. Немного смещаюсь левее проводника по ходу движения. Ага, пес остался на месте. Для верности немного тесню его, позиционирую ногу, хлопок рукой по плечу проводника, отскок — но снова опорная нога, не погнался он за другой, которую я тщательно показывал. Ладно, давление. Завожу руками в пах, зашагиваю, кручу его, чувствую: вгрызается, воюет. Хорошо. Затягиваю в борьбу. Трамбет. Проводник дает команду, я замер, пес в хватке. Все-таки переиграл его немного, отобрал 4 балла. Ой, какие четыре балла?! Это меня здесь судят, а не собаку. Тьфу! Совсем забыл. Проводник отзывает пса. Стою, жду сигнала судьи на окончание упражнения. Судьи заболтались, выставили оценки и забыли про меня. А может, провоцируют? Ладно, нет проблем. Подожду, подышу пока. Наконец, сигнал для меня. Разогнулся, бегу к судье. Доложил, что собака была в хватке две секунды, — получаю утвердительный кивок.

Иду на фронтальную атаку. На исходной смотрю на судью, он дает сигнал на обозначение. Обозначаюсь агрессивно, разворачиваюсь, стараюсь бежать на мысках, чтобы показать, что полон сил и энергии. Бегу, слышу гудок на пуск, разворачиваюсь. Пес бежит. Делаю три шага навстречу с угрозой: два широких, и на третьем в последний миг пес чудом достает на клыках. Разворачиваю его на полном ходу и тут же в обратную сторону, начинаю загруз, наношу удары трещоткой, делаю накрытия. Трамбет. Пес отпускает и несется назад, стою замерев. Сигнал на окончание упражнения, бегу к судье. Говорит, что была хорошая угроза, но не было барража и уклона. М-да, все верно. Балл невысокий, хотя не ниже 17. Ладно, не о баллах надо думать.

Награждение

С Оливье Росселем

Поиск, облайка и конвой. Прибежал, лает, стою спокойно, без провокаций, жду судью. Пес лежит у ноги, тесно прижавшись. Убежать без отпихивания будет сложно, но здесь лучше не убежать, чем накосячить. Жду команду на побег. Судья дает знак, рывок с выстрелом вверх, пес пришел сразу. Я не украл у него ни метра. Продолжаю тащить его на ноге. Трамбет. Проводник дает команду собаке, я замер, стою. Подходит проводник, забирает пистолет, стою, жду сигнала судьи на движение. Маршрут определен заранее. Судья кивает головой. Иду, слежу за собакой, она идет задним конвоем, головой подпирает мне между ног, затираю пса. Могу убежать, оставив ему руку, но здесь необходимо сделать три разных побега, показав свою технику. Позиционирую ему ногу и резко делаю рывок, два метра — и пес в хватке. Ладно, хоть это. Снова тащу его за собой. Трамбет, команда. Замер — отпустил. Снова смотрю на судью, тот кивает. Иду дальше. Еще две попытки побега. Теперь хочу убежать спиной вперед, кручу его туда-сюда, смотрю на него, перевел перед собой, немного потеснил и тут же бегу спиной вперед от него, он делает стремительный разворот — и снова злосчастных два метра. Негусто. Все повторяется вновь, но теперь делаю свой излюбленный трюк: во время движения прислоняю собаку к руке, немного убираю тело и, выдернув руку, убегаю — пять метров. Вот это уже хлеб, вот это дело. Тащу. Трамбет. Команда, отпуск, сигнал.

Иду. Команда на остановку, проводник забирает собаку. Мое любимое упражнение закончено.

М. Виллайн и Д. Фатин

Переходим к догону. Не люблю догоны, особенно когда травмированы ноги. Обозначился, бегу. Сигнал на пуск, собака пошла. Ускоряюсь, перед входом немного притормаживаю, чтобы смягчить вход, загруз, команда, сигнал, бегу к судье. Говорит, что слабая скорость на убегании, а так нормально. Ладно, хоть такая скорость, нога начинает давать о себе знать.

Охрана вещи. Три попытки. Не люблю это упражнение. Питон говорил, что из сотни помощников лишь пара-тройка его делает хорошо. Очевидно, я не один из них. Средний балл. Жаль. Но я знал, что так и будет.

Прерванная атака. Приближается пес — угроза, барраж, позиционирую ногу, свисток — прошел мимо. Стою, замер. Балл хороший. Все. Дают сигнал на окончание выступления.

Еще не совсем понял, что все закончилось и я сдал. Прошел селекцион, а значит, стал первым русским за всю историю французского ринга, кто имеет право работать на соревнованиях во Франции.

Что-то получилось очень хорошо, что-то могло быть и лучше. Самое главное, не сделал грубых ошибок. Задачу себе поставил четко: отработать ровно, без фанатизма. В конечном итоге так и случилось. Это позволило мне занять второе место по итогам конкурса, уступив лидеру всего девять сотых балла. Группа была вся очень сильная, французы работали на загляденье, кто-то сумел справиться с предстартовым волнением, а кто-то нет, но селекцион прошли все.

На награждении нам вручили оценочные листы, подписанные жюри, и рабочие книжки помощников французского ринга. Марк Виллайн заполнил специальные формуляры и отправил в Федерацию для выдачи четырехгодичной лицензии каждому homme d'attaque, который прошел селекцион. Через пару месяцев я получил свою лицензию по почте.

 

Кросстренинг, или микс французского ринга и мондиоринга

В качестве преамбулы.

— Папа, у нас сегодня в школе был урок по работе СМИ. Вот ты, например, знаешь, что такое «неинформированность» и «безучастие»?

— Я не знаю, мне по фигу!

Как-то ко мне пришли ведомственный кинолог и его супруга, они служат вместе. Разговорились, посмотрели видеоролики различной работы собак в защите. Я показывал гостям собак IPO, разнообразных рингов, после чего спросил, а что, собственно говоря, они хотят. Ответ был прост и лаконичен: «Мы хотим научиться тому, что вы нам сможете преподать». Начало показалось мне весьма обнадеживающим.

На следующий день, прихватив с собой костюм и несколько трещоток, приехал к ним в подразделение. Работать предстояло с семилетним доберманом, который был единственным кусачим среди трех десятков собак. Немного поупражнялись с ним на привязи, показывая разнообразные места укусов, после чего проводник изъявил желание попробовать своего питомца во фронтальной атаке.

Работали на дистанции сорок метров. Подпустив добера на пару метров, я сделал небольшое движение ему навстречу, но в последний момент сместился в правую сторону, уходя по касательной. Он пролетел мимо, щелкнув зубами в пяти сантиметрах от моего левого бока. Я развернулся лицом к собаке и провел блокировку трещоткой. Пес прыгнул, я сделал короткое круговое движение вокруг своей оси и пропустил его мимо себя. Снова сделал блокировку, откинул собаку трещоткой, продолжая все время движение по кругу, заходя собаке за хвост. Не позволял псу набирать скорость для атаки, несколько раз во время его прыжков убирал его корпус, спихивая в воздухе левой рукой. Через 12–15 секунд такой работы лапы собаки стали подкашиваться, она начала уставать, но продолжала свои безуспешные попытки произвести хватку. Через 20–25 секунд пес начал гаснуть, атаки становились все менее экспрессивными. Отдал ему руку, чтобы подкрепить старания. Продержавшись несколько секунд на хватке, пес отпустил и отошел в сторону. Он очень сильно устал, был заметно потерян и смущен такой работой помощника. Как и его проводник.

Входящий уклон

Атака после промаха

Бараж трещоткой

Жесткий вход

С этой собакой работали много. Она ставилась на рукав, но были помощники, которые работали с ней в костюме. До сей поры никогда ничего подобного с этим добером не случалось, а его использовали на всех «показухах». Мне пес понравился: он, столкнувшись с неведомой доселе работой помощника, когда тот не подставляется, а соперничает с ним, не ушел от конфликта, боролся, но его умения не хватило, чтобы одолеть человека в противостоянии. Эту собаку можно было сравнить с деревенским детиной, который размахивает своими огромными кулачищами, промахивается, устает, вновь кидается в атаку, при этом не наносит своему противнику абсолютно никакого вреда, в конце концов силы его иссякают, и он падает навзничь. Прошу заметить, не от встречного удара, а от собственного бессилия и отсутствия даже элементарного понятия об искусстве рукопашного боя.

Ни для кого не будет новостью, если скажу, что французский ринг перекликается с мондиорингом. Посудите сами: костюмы для работы одни и те же; ЧА выступают там и там, имея двойное лицензирование; собаки с ФР и campagne не редкость на чемпионатах мира по мондиорингу; поиск, облайка, конвой, охрана вещи, защита проводника в MP и ФР идентичны. Соответственно, было бы разумно предположить, что взаимопроникновение неизбежно. В первую очередь в методиках постановки и работе помощников.

Находясь в рамках правил, помощники мондиоринга работают на грани фола, не выходя за эти самые рамки. К примеру, помощник мондиоринга в третьем эшелоне, оставаясь на линии атаки, имеет право сделать два шага навстречу собаке. Что он и делает, немного смещаясь вправо или влево, одновременно закрываясь блокировкой трещотки, и… получается классический уклон французского ринга. С двух шагов вроде бы и не ушел с линии атаки, но и собака прошла мимо. Но если во французском ринге после первого промаха собака не штрафуется, то в мондиоринге собака получает штрафные баллы за каждую секунду вне хватки.

Помощник остался в рамках правил, а собака недополучила свои баллы. Кто виноват? Команда, которая готовила данную пару «проводник-собака» к соревнованиям. На тренировках собака не обучалась такой работе помощника, соответственно, ей технического мастерства не хватает.

Работа человека атаки французского ринга — эталонная для рингов. Можно спорить до хрипоты, но если ты освоил эту работу, то без проблем сможешь делать ее в более легких (для помощника) видах, будь то бельгийский ринг, мондио или KNPV. Это не значит, что парни там «бьют баклуши» и не умеют работать, это говорит лишь о том, что освоить другой норматив гораздо легче, когда у тебя за плечами практика человека атаки французского ринга. Именно поэтому те, кто хочет освоить работу ЧА на самом высоком уровне, едут учиться во Францию.

Раз помощники стараются так или иначе спекулировать на миксовой работе, то при подготовке собак необходимо вводить такую работу в расписание тренировок. Причем для создания у собаки запаса прочности на тренировках необходимо проводить работу более сложного уровня, чем тот, который ожидается на соревнованиях.

Методики, которые описаны в книге, тоже миксовые: они взяты как из ФР, так и из MP. Все переплелось настолько, что разделить, кто есть кто и где чье, уже не представляется возможным. К примеру, в мондиоринг-клубе Джунота (Франция) работает Оливье Россель, который преподает французский ринг. Но там же проходят соревнования по мондиорингу, вплоть до отбора помощников. И сам черт не разберет, кто с кем и за кого. Помощники и собаки там и там имеют уровни, а значит, общие базы настолько сплелись меж собой, что отделить чистые методики практически нереально.

Глупы те спорщики, которые берутся рассуждать, где давление на собаку больше: во французском ринге или мондиоринге. Ответ мой, как лицензированного соревновательного человека атаки французского ринга и мондиоринга, однозначен: практически одинаковое. Удары, наносимые собаке во французском ринге, могут лишь взволновать ее, но уж никак не предназначены для проверки болевого порога у собаки. А значит, отсутствие ударов в мондиоринге нельзя отнести к слабости давления. Все остальные элементы при давлении на хватке идентичны. Так же и до хватки: всевозможные уклоны, репусы, скупы, манжеты из французского ринга легко уравновешиваются препятствиями и предметами в мондиоринге. Блокировка трещоткой технически одинаково исполняется в обоих нормативах. Соответственно, хватает сложностей и там, и там. Хотя человек атаки ФР смотрит на помощников MP через призму эдакой легкой небрежности, это идет, скорей, от большей раскованности на ринге и большего арсенала уклонов до хватки, но уж никак не от давления на собак на хватке. При этом, отвечая на вопрос, пошли бы они работать на чемпионат мира по мондиорингу, все ЧА дают однозначно положительный ответ. А значит, вся эта бравада больше напускная, чем действительно идейная.

Если говорить о силовиках, то здесь, естественно, больше подходит именно микс. Вопрос в другом: дают ли собаки возможность миксовать? Ведь они уходят даже от простой трещотки. А если мы начнем работать с предметами да с препятствиями? Но это вопрос дрессировки. Помощник силового ведомства однозначно должен знать любой стиль и уметь в нем работать, быть способным выполнить любой прием, который ему определяет дрессировщик. Одна из основных задач — научиться двигаться в костюме. Не ходить, как чучело, не бегать, как пингвин, а именно качественно, быстро, скоординированно, грамотно, технично двигаться и работать.

Применение методик обучения помощников французского ринга и позволяет получать хорошие результаты. Но помощник мондиоринга тоже имеет свои, присущие только ему навыки. Например, атака с предметами. Это тоже искусство, здесь нужно свое особое умение. А значит, при обучении собак этому элементу нам необходим и соответствующий помощник.

Что есть армейский рукопашный бой? Да тот же микс из единоборств. Никто не заморачивается, что те или иные элементы и приемы взяты из академических видов. Так и у силовиков голова вообще не должна болеть о том, откуда что пришло. Работать необходимо в любом стиле и в любой манере. А это станет возможным лишь тогда, когда будет освоена соответствующая школа. Есть, конечно, свои нюансы. Те, кто приходит из мондиоринга во французский ринг, на подсознательном уровне стараются все же собаку принять. Вытравить это крайне сложно, на своей шкуре испытал. Поэтому помощников на семинарах учу сразу элементам французского ринга, то есть уходу от собаки. А уж прием собаки у ребят получается сам собой. В дальнейшем желание принять собаку или подставиться под нее проходит. Иными словами, нет гарантии, что хороший соревновательный помощник будет таким же хорошим помощником в тренировках. Везде своя специфика: в первом случае человек атаки конкурирует с собакой, во втором — ее обучает.

Повторная атака

Классный спарринг-партнер редко выходит на ринг и становится чемпионом. И здесь есть реальная сложность, но заключается она уже в другом. Не в миксовании стилей и нормативов, а в попытке увязать за довольно короткий промежуток времени методики по постановке собак с методиками по подготовке самих помощников. На помощь приходят сами дрессировщики, которые наблюдают за обоюдной подготовкой собак и людей и «отделяют зерна от плевел», проводя четкую грань: где начинается подготовка собак, а где тренировка самих помощников. Показывая тот или иной элемент, который собака схватывает на лету, я всегда предупреждаю, что так быстро шагать нельзя. Я лишь показываю путь, по которому надо идти долго и нудно, шаг за шагом. Собаки очень быстро учатся, быстрее людей, но это не должно ни у кого вызывать иллюзию их подготовленности. Каждый самый незначительный элемент отрабатывается месяцами, а то и годами, чтобы собранное с таким трудом и муками потом не развалилось.

Провал собаки

Все эти красивые и эффектные уклоны, блокировки и репусы, манжеты, скупы — это понты помощников. Да, они, конечно, должны все это уметь, но суть не в этом. Соль занятий в том, чтобы потом все это показать и закрепить сотнями, тысячами повторений у собаки, чтобы она была знакома с такой работой человека, хорошо ее знала и умела ей противостоять.

На всех семинарах и тренировках помощников культивируется именно микс помощника и дрессировщика. Так это происходит во французском ринге у того же Мавуанги, или Росселя, или де Рубе, или Виллайна, или Омнеза. Хороший дрессировщик должен быть по крайней мере неплохим тренировочным помощником.

 

Какой костюм выбрать?

Что же такое дресскостюм? Какие особенности присущи изделиям того или иного производителя? Начну с классификации.

Костюмы бывают трех видов.

Тренировочные (постановочные). Вес от 13 кг. Предназначены для ежедневных занятий, для базовой постановки на кусачку. Достаточно тяжелы, хорошо защищают от укусов. Основной недостаток — избыточный вес, но габаритами и тяжестью приходится платить за безопасность. Естественно, совершать какие-то головокружительные трюки, уходы, провалы, выбеги, манжеты, репусы в них сложно даже для физически подготовленного человека, все же функционал у этих костюмов несколько иной.

Полутренировочные. Вес 10–13 кг. Промежуточный вариант, в котором относительная безопасность соединена с возможностью достаточно быстро и раскованно двигаться. На мой сугубо личный взгляд, это наиболее подходящий и оптимальный вариант для большинства.

Соревновательные. Вес 6–8 кг. Костюмы исключительно для выступлений — легкие, практически не защищают от укусов, но позволяют быстро двигаться, совершать любые маневры, что очень важно на соревнованиях.

В мире много фирм, которые занимаются индивидуальным пошивом профессиональных дрессировочных костюмов.

На первом месте стоит «Деманет» (Испания). Мягкий материал, лучший крой, хорошо затягивающаяся ткань, очень удачная модель штанов с рустом, скользкая подкладка. Из недостатков: ткань быстро выцветает, от постоянного применения садится, махрится, маркая. «Деманет» — это гламур костюмов, своеобразный «Роллс-ройс» среди своих собратьев.

Костюм «Деманет»

Далее фирма «Фредди» (Франция). Хороший крой, возможность заказать любой «прибамбас» на свое усмотрение, штаны хорошо закрывают ноги, просторен и легок в движении. Вариант для тех, кто не в состоянии иметь много костюмов. Ткань более жесткая, следовательно, более прочная, но и изнашивающая зубы собаке. Такая надежная рабочая «снаряга».

«Бенде» (Венгрия). Достаточно бестолковый костюм с огромными рукавами, тяжелый (18 кг), очень быстро «разбивается». Кроме хорошей «физухи», ничего не дает, но мне понравился пошив штанов: они прямые, без манжет. После стирок не садится.

«Евро Джой» (Бельгия). Вариация на тему «Бенде», только в более качественном исполнении. Тяжел для работы и хорошего движения, хотя неплохо защищает от укусов.

«Филипп Клемма» (Франция). Костюм в костюме. Внутренняя куртка из кевлара, внешняя тонкая, при этом тяжелая. Наряд в целом сковывает движения, весьма слабо защищая от травм. Положительный момент — крой на груди, который позволяет собаке хорошо входить в область плеча, получая подобие руста в пасти. Ткань жесткая, быстро начинает махриться и лезть нитками.

«Клови» (Россия). Материал хороший, покупается во Франции, служит довольно долго, крой приличный. Возможность заказать по индивидуальным меркам.

«Жан-Мишель» (Франция). Ткань как у «Фредди», жестковат, полицейский вариант.

Костюм «Жан-Мишель»

Я перечислил только костюмы, с которыми непосредственно знаком. Работал в тренировочных, полутренировочных и соревновательных. В последних все входы собаки отражаются у помощника на теле, но это терпимо и не смертельно. Костюмы пробиваются, а тому, кто ищет стопроцентной защиты, лучше сменить профессию.

При заказе костюма необходимо учитывать:

— уровень профессионализма помощника;

— его физическую подготовку;

— какие мышцы у человека преобладают: длинные (стайер) или короткие (спринтер);

— с какими собаками придется работать: их подготовка, скорость, жесткость, напористость, характер и т. д.;

— объем кошелька приобретателя;

— как часто будет использоваться костюм;

— цели приобретения костюма (тренировка, соревнования);

— условия его эксплуатации;

— болевой порог помощника;

— особенности работы и так далее…

Несколько полезных советов.

Для увеличения скольжения между подкладкой костюма и поверхностью тела (а это необходимо, чтобы собака соскальзывала на хватке) используется эластичный велосипедный костюм на несколько размеров меньше нужного. Он хорошо облегает тело, дает возможность убрать из наружного костюма руку или ногу, на которую пришла собака, и тем самым оставить челюсти собаки на ткани, а не на плоти помощника.

Если заказываете костюм, то размеры по объему руки, груди следует брать минимум на 5 см больше, по объему бедра — на все 10 см. Так вам будет легче бегать и не будет «прожоров». Штаны, чтобы закрывали ахиллово сухожилие и часть стопы, в длину берите на 3–5 см больше: от носки подсядут… На куртке нужен ремешок внутри, чтобы сушить, вешать и носить было удобнее…

Теперь о прикладухе и тому подобном. Если костюм используется в процессе обучения, то БАЗА все равно спортивная, остальное от лукавого. Учитывая весьма невысокий генетический уровень собак в ведомствах, отсутствие передовых методик, вполне подойдут тренировочные костюмы «Фредди», хотя и белорусские им не уступают.

Отчего-то господа прикладники забывают о такой мелочи, как вырабатываемый у животного устойчивый стереотип по поводу костюма. Как убрать этот стереотип в последующем, при привязке собаки к реальным условиям? Ответ прост: сначала надеваем соревновательный костюм «Деманет», который весит в пределах 6–7 кг, почти ни от чего не защищает, но позволяет быстро и качественно двигаться, а поверх него надеваем масккостюм или любую одежду чуть большего размера. Иллюзия живца, даже при входе собаки, полная. Это больно, порой очень, но ведь реальщики «настолько суровы, что носят чугунные трусы».