Лора ахнула. Кровь разом отхлынула от ее лица.

Бен потрясенно уставился на Фелицию. Она назвала свою дочь Лорой Невил. Какого черта?.. Сердце в его груди подпрыгнуло, и ему вдруг отчаянно захотелось обратиться в бегство.

Седрик нетерпеливо подергал бабушку за фартук.

— Бабушка, маму не так зовут. Ее фамилия Полдинг, и моя тоже.

Фелиция взяла внука за плечи и легонько подтолкнула в сторону кухни.

— Пойдем, милый. Твоей маме и Бену надо кое о чем поговорить.

Они так и остались стоять, разделенные длинным обеденным столом. Бен стиснул кулаки, пытаясь унять неистовые скачки обезумевшего сердца.

— Что она имела в виду?

— Ничего. У нее просто… старческая рассеянность.

Стараясь не смотреть на Бена, Лора собралась покинуть столовую, но Бен стремительно преградил ей дорогу, схватил за руку.

— Старческая рассеянность? В ее-то годы?..

Они стоят посреди унылой казенной комнаты, но Бену наплевать, как выглядит это помещение. Он видит только Лору. На ней красное бархатное платье, и оттого на лице мягкий розоватый отсвет. Маленькие узкие ладошки, которые Бен сжимает в своих руках, дрожат от волнения. На губах — чуть испуганная улыбка. Как ему хочется согреть эти губы поцелуем, заверить ее, что все будет хорошо! Пока он жив — он будет беречь, и защищать ее.

— Берешь ли ты, Бенедикт Невил, Лору Пеккет в жены? Согласен ли быть вместе с ней отныне и впредь, в беде и в радости, в нищете и в богатстве, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Безусловно, согласен.

Бен, негромко вскрикнув, отдернул руку, словно сжимал пальцами не запястье Лоры, а раскаленный кусок металла.

— Мы поженились, — пробормотал он.

Лора попятилась, потирая запястье.

— Какая потрясающая новость! Жаль только, что не слишком свежая, ну да что за беда?

Бену казалось, что он падает в бездонную пропасть. Так он женат? И даже не знает об этом? Как это могло случиться? Паника охватила его. Он вернулся в Бирмингем в поисках своего прошлого… но никак не рассчитывал обнаружить такое.

— Что, опять готов удрать? — насмешливо спросила Лора. — Прекрасно. Дверь вон там.

Бену до смерти хотелось прыгнуть в машину и гнать, гнать сломя голову, спасаясь от только что открывшейся ему истины. Но он не мог. Последние годы он старательно прятался от жизни, укрываясь под защитой своих родных, и редко отваживался даже выйти из родительского дома, страшась собственного прошлого. Тогда-то он и понял, что от жизни не спрячешься, сунув подобно страусу голову в песок.

Нет, сейчас он не может обратиться в бегство. Именно сейчас, когда нашел то, что упорно искал.

— Накануне сбежал вовсе не я, — негромко напомнил он Лоре.

Она фыркнула и отвернулась.

— Дай мне хоть минутку, чтобы прийти в себя, ладно? Не каждый день человек узнает, что он, оказывается, женат.

— Ну да, конечно! Твоя знаменитая частичная потеря памяти!

Бен пропустил мимо ушей сарказм, которым была пропитана эта реплика.

— Мы поженились, — повторил он не дававшую ему покою фразу. — Как это могло случиться?

— Мы пошли к мировому судье и сказали ему: «Согласны».

— Я сказал не это.

Лора пронзительно взглянула на него.

— Разумеется, это. Что же еще?

— Я сказал: «Безусловно, согласен».

Глаза Лоры расширились.

— Я забыла… — пробормотала она растерянно, но тут же с воинственным видом скрестила руки на груди. — Это еще ничего не доказывает.

— Ты могла что-то забыть, отчего же не веришь, что я до сих пор не мог что-то вспомнить?

— Забыть мелкие детали — это еще не потеря памяти.

В отчаянии Бен воздел руки к небу.

— Ты что же, считаешь, что я тебя бросил?

— А что еще я должна думать?

— Что я говорю правду!

Бен не отрывал глаз от стоявшей перед ним красивой женщины. Семь с лишним лет назад они поженились. Как он мог об этом забыть? И почему она не… Догадка поразила Бена, как удар молнии.

— Так мы все еще женаты! — воскликнул он. — Вот почему твоя мать назвала тебя…

— Молчи! — Лора бросилась к нему, зажала ладонью рот.

Бен приготовился к новому приливу воспоминаний — но ничего не произошло. Лишь прохладная ладошка Лоры зажимала ему рот, да глаза ее смотрели испуганно и моляще. Неужели ее прикосновения утратили волшебную силу? Или чувства, охватившие их обоих, оказались сильнее памяти? А может быть, его разум туманят иные чары — те, что можно развеять, лишь прильнув губами к ее губам?..

— Мы не можем говорить об этом здесь, — прошептала Лора. — Там, за дверью, мой сын.

Бен тряхнул головой, отгоняя никчемные и нелепые фантазии, и отвел, почти оттолкнул, руку Лоры.

— Тогда выбери место, где мы сможем говорить свободно. Я не уйду из этого дома, пока не получу ответы на все вопросы.

Мгновение Бену казалось, что Лора откажет наотрез, и он приготовился настаивать…

— Что ж, пойдем! Поскорее покончим со всем этим — и можешь убираться.

Она стремительно пошла вперед и остановилась только в прихожей.

— Поднимемся наверх или выйдем в сад? Предупреждаю — и там, и там будет душно.

— Я знаю. Седрик и Фелиция устроили мне экскурсию по дому. Седрик услышит нас, если мы поднимемся на второй этаж?

— Зависит от того, как громко ты собираешься кричать.

— Как придется. По крайней мере, наверху нас не будут донимать москиты.

Лора легко взбежала по лестнице. Бен шагнул на нижнюю ступеньку, поднял взгляд — и замер. У него перехватило дыхание. Как тесно, призывно обтянула узкая юбка упругие бедра… Шепотом ругнувшись, Бен старательно отвел взгляд. Ни одна женщина прежде не пробуждала в нем такое острое желание… по крайней мере, насколько он помнил. Глубоко вздохнув, он начал подниматься по лестнице — нарочито медленно, чтобы успокоить взбунтовавшуюся плоть. А заодно и щадя больную ногу. Когда он поднялся наверх, нога его не беспокоила, но сердце все еще заходилось в бешеном стуке.

Поджидавшая его на лестничной площадке Лора с видимой неохотой заметила:

— Тебе, наверное, было бы легче, если бы мы вышли в сад.

Неужели она и впрямь заботится о его самочувствии? Что ж, по крайней мере, не нужно объяснять, почему он так тяжело дышит.

— Доктора советуют мне побольше ходить по лестницам. Нужно тренировать мышцы. Куда пойдем?

— Сюда. — Лора открыла какую-то дверь. — Я хочу тебе кое-что отдать.

Удивленный и заинтригованный, Бен последовал за ней. Войдя в комнату, Лора включила верхний свет и скрылась в чулане.

От Фелиции Бен узнал, что это бывшая комната Лоры. Из мебели здесь остались только письменный стол, сундук и тумбочка. Их сдвинули в дальний угол и прикрыли полиэтиленом. На полу, на деревянных подставках стояло несколько ведер. Со слов той же Фелиции Бен знал, что крыша дома протекает и что именно поэтому Лоре отчаянно нужен приработок. Быть может, она настолько нуждается в деньгах, что решится принять его предложение?

— Поди-ка сюда! — крикнула Лора из чулана. — Помоги мне.

Бен подошел и увидел, что Лора с натугой стаскивает с верхней полки громоздкую коробку. Привстав на цыпочки, она едва могла дотянуться до дна коробки. Бен успел вовремя поддержать коробку за уголок… и при этом коснулся рукой ладони Лоры.

Он сидит на краю измятой постели и рукой отводит со лба Лоры спутанные влажные пряди. Лора лежит под одеялом, на ее бледном лице ни следа косметики, носик красный.

— Мне надо идти, — говорит он. — Скоро вернутся твои родители.

— Отца удар хватит, если он застанет тебя здесь. — Лора гладит его по запястью. — Но я все равно рада, что ты пришел.

— Очень рада? — вкрадчиво шепчет Бен, наклоняясь ниже.

Неловкой рукой Лора отстраняет его.

— Я же сказала — никаких поцелуев! Еще подцепишь заразу.

Бен отдернул руку. Лора стояла совсем близко — так близко, что он чуял слабый цветочный аромат ее волос, аромат своих воспоминаний.

— Я уже бывал в твоей комнате.

Лора недоверчиво смотрела на него.

— Ну и что?

— Когда я сейчас дотронулся до тебя, то вспомнил, как однажды вечером пробрался тайком в твой дом. Ты простудилась. Твои родители куда-то ушли. Ты сказала, что твоего отца хватит удар, если он застанет меня здесь, потом я хотел поцеловать тебя, но ты не позволила. Не хотела, чтобы я заразился.

Зеленые глаза Лоры округлились.

— Об этом случае я забыла. Я помнила только те два раза, когда мы… — Она осеклась, прикусив нижнюю губу.

— Когда мы — что? — быстро переспросил Бен.

Лора поежилась, потом отвела глаза и торопливо проскользнула мимо него в комнату.

— Сними коробку, ладно?

Бен вздохнул, помедлил мгновение, чтобы унять неистовое биение сердца. Сняв коробку с полки, он перенес ее в комнату.

— Что здесь?

Лора стояла у окна, выходившего на задний двор. Она с такой силой обхватила себя руками, что видно было, как пальцы впились в худенькие плечи.

— Твои… твои вещи. Когда ты погиб… то есть все думали, что ты погиб… я пошла в твою квартиру и забрала вещи. Их было немного. По большей части одежда, а ее я забирать не стала. Мебель была хозяйская.

Бен поставил коробку на покрытый полиэтиленом стол.

— Я даже и не вспоминал о вещах, которые оставил в Бирмингеме. И мои родители, как видно, тоже.

— Хозяин дома позвонил мне, потому что знал, что я там часто бывала. Я хотела вначале отослать эти вещи твоим родителям, но… — Лора умолкла, словно забыла, что хотела сказать. Повернувшись к Бену, она одарила его долгим испытующим взглядом. — В чулане ты сказал, что, прикоснувшись ко мне, вспомнил вечер, когда я простудилась. Что ты имел в виду?

Неужели Лора наконец поверила? Бен едва сдержал вздох облегчения и вдруг понял, как важно для него доверие Лоры. Почему? Он ведь едва знает эту женщину.

Он едва знает собственную жену.

Оправившись от смятения, Бен взглянул на Лору.

— Ты возвращаешь мне память.

Глаза женщины широко раскрылись.

— То есть?

— Когда в отеле ты потеряла сознание, и я подхватил тебя на руки, я вспомнил кое-что из своей прошлой жизни. Ты, наверное, даже и представить не можешь, как это замечательно. Несколько лет я не помнил ничего, кроме того, что рассказывали мне друзья и родные. Только это были ненастоящие воспоминания. У них не было ни цвета, ни звука, ни запаха. Я вспоминаю что-то всякий раз, когда касаюсь тебя.

Лора с силой обхватила себя за плечи, чтобы не дрожали непослушные пальцы. Судя по словам Бена, между ними до сих пор существует некая духовная связь. Только этого быть не может!

Бен вынул бумажник и извлек из него пожелтевший грязный листок бумаги и развернул так бережно и трепетно, словно это была Туринская плащаница. Сердце Лоры замерло, затем забилось сильнее. Она поняла, что это за листок, еще до того, как увидела рисунок, который от нечего делать набросала на какой-то скучнейшей лекции. Ночью того же дня был зачат Седрик.

Бен неотрывно смотрел на рисунок.

— Когда я подхватил тебя, то вспомнил, как ты подарила мне этот рисунок. Мы стояли на холме… — Бен протянул ей листок. — Это ведь ты нарисовала, верно?

Лора судорожно сглотнула, но в горле все равно стоял комок. Она просто кивнула.

— Когда меня нашли, — продолжал Бен, — этот листок был зажат в моей руке. Поэтому он такой грязный и обгоревший. Просто чудо, что он уцелел, когда мою машину подорвали. Быть может, потому, что моя плоть обуглилась, защищая его. Долгие месяцы, еще до того, как отец забрал меня из госпиталя домой, этот рисунок был единственной ниточкой к моей прошлой жизни. Порой только он один и спасал меня от безумия.

Лора дрожащим пальцем потрогала обгоревшую бумагу.

— Поверить не могу, что этот рисунок все еще у тебя.

— Мне кажется, я любил тебя.

«Любил». Глагол прошедшего времени отозвался в сердце Лоры такой острой болью, что она не на шутку испугалась. Неужели этот человек ей до сих пор небезразличен? Да нет же, чепуха! Ей на него наплевать! И она ровным, почти светским голосом подтвердила:

— Верно.

— А ты… ты любила меня?

Не доверяя собственному голосу, Лора просто кивнула.

— Может быть, прекрасная Лора, ради нашей былой любви ты поверишь, что я говорю правду?

Лоре показалось, что она с головой уходит в омут. В своей жизни верила она лишь трем мужчинам, и все они, так или иначе, предали ее. И вот один из предателей стоит сейчас перед ней и просит поверить ему. Даже если его россказни правда и он неосознанно предал ее, Лора, не могла выбросить из памяти семь с лишним лет боли и одиночества. Да и с какой стати ей забывать об этих годах?

— Чего ты от меня хочешь? — сухо спросила она.

Бен нахмурился, явно разочарованный тем, что Лора так и не ответила на его вопрос.

— Прежде всего, чтобы ты поверила, что я не намеренно оставил тебя одну. Если мы поженились, значит, ты должна была хорошо меня знать. Неужели я был похож на человека, который способен бросить жену?

— Нет, — вынуждена была признать Лора. — Ты был самым честным, самым прямодушным из всех, кого я знала. Еще и поэтому я полюбила тебя.

Лицо Бена смягчилось, и впервые за все время он улыбнулся.

— Спасибо.

У Лоры перехватило дыхание. Когда-то она готова была жизнь отдать за такую улыбку.

— За что спасибо?

— За то, что веришь мне. Ведь ты веришь, правда?

Лора вдруг осознала, что это действительно так. И ужаснулась. Верить Бену опасно. Это значит, что он захочет получить место в ее жизни, а уж этого она никак не может допустить.

— Если я верю в то, что ты частично потерял память, из этого не следует, что я доверяю тебе.

Улыбка Бена погасла, в глазах мелькнула грусть.

— Для начала и это неплохо. Быть может, теперь ты согласишься ответить на мои вопросы?

— Сначала, тебе придется ответить на мои.

— Я скажу тебе все, что знаю, хотя знаю, поверь, немного.

— Почему мне не сообщили, что ты нашелся?

Бен растерянно моргнул и спросил:

— Мои родители знали, что мы с тобой женаты?

— Нет, но…

— Почему?

Лора вздохнула и лишь сейчас расцепила руки, бессильно уронив их.

— Это была моя вина. Мой отец был категорически против того, чтобы мы встречались. Я не хотела, чтобы ты кому-нибудь рассказывал о нас, даже твоим родителям. Боялась, что отец все узнает.

— Ты стыдилась меня?

— Нет, конечно же, нет! — Лора отвела взгляд. Даже сейчас она не в силах чернить человека, который искалечил ей жизнь. — Твои родители ирландцы, а мой отец не любил католиков. Если бы он узнал, что мы встречаемся, он бы… рассердился.

Глаза Бена опасно сузились.

— И сильно… рассердился?

Лора пожала плечами.

— Запер бы меня в моей комнате и, наверное…

— Избил бы тебя?

Она кивнула. Бен негромко выругался. Лора вскинула руку, не желая новых расспросов на эту тему.

— Все это в прошлом. Отца больше нет в живых. Но его нрав был тебе хорошо известен. Мы встречались тайком и тайком поженились. Ты собирался уехать по специальному заданию. Мы решили, что сообщим всю правду моим родителям после того, как ты вернешься из Ливана, потом поедем в Брайтон и известим твоих родителей. Нам казалось тогда, что недельная отсрочка ничего не решит.

— Если мои родители ничего не знали о тебе, почему ты ждала, что они станут звонить тебе? — спросил Бен.

— Потому что я несколько раз звонила твоей матери. Я сказала ей, что мы с тобой друзья, и просила сообщить, если будут какие-то новости. Она сообщила о твоей смерти…

Бен изогнул черную бровь.

— Друзья?..

— Я просто не знала, как сказать им, что я — их невестка, жена только что погибшего сына, — объяснила Лора. — Им и так слишком много довелось пережить. Чего доброго, они решили бы, что я психопатка или охотница за деньгами. Да и все это было неважно — ведь ты погиб.

Бен задумчиво сдвинул брови.

— Теперь, когда ты заговорила об этом, я припоминаю: мама жаловалась, что никак не может связаться с какой-то моей знакомой в Бирмингеме. Быть может, она даже называла твое имя, но для меня тогда оно ничего не значило. Мне и собственное-то имя казалось пустым звуком.

— Кстати, об именах. Почему ты стал Фергусом?

Бен сумрачно взглянул на нее и, помолчав, ответил:

— Потому, что Бен погиб в Ливане. Мне казалось, что у нового человека и имя должно быть новое.

Лоре показалось, будто гигантская рука безжалостно стиснула ее сердце.

— Ох, Бен… — пробормотала она.

Он смотрел на нее со странной смесью испуга и смятения.

— Не знаю даже, зачем я сказал тебе об этом. Ты — единственная, кто знает правду. Родителям я сказал, что мое второе имя, Фергус, нравится мне больше, чем Бенедикт. Тогда я уже начал писать кое-какие рассказы, и мне казалось, что Фергус более подходящее имя для писателя. — Бен помолчал и добавил: — Думаю, какое-то время я и сам в это верил.

— Писатель, — негромко проронила Лора. — Раньше ты никогда не интересовался литературой.

— Разве? Что ж, когда у человека нет собственного прошлого, он поневоле выдумывает чужое. — Бен невесело усмехнулся. — Кроме того, писателю не надо встречаться с людьми.

— Но ты ведь всегда любил общаться с людьми! Не было человека, которого ты не мог бы разговорить.

— Мои родные говорили мне то же самое. Я знаю, их сильно беспокоило то, что я не желаю выходить из дома. Но, понимаешь ли… люди обожают задавать вопросы. И ждут, что я их узнаю, вспомню то, что начисто испарилось из памяти. Это было слишком… — Бен отвел глаза, — слишком неловко.

В горле у Лоры запершило от слез. Сколько же он выстрадал! Сколько выстрадали они оба! Ей хотелось броситься к Бену, крепко обнять его, поцелуями загасить пожар их боли.

Однако Лора не сдвинулась с места. Поцелуи ничего не исправят. Как сказал он сам, — Бен Невил мертв. Если не телом, то по крайней мере душой. Стоящий перед ней человек — не ее любимый, не ее муж. Это Фергус Невил, а не Бен.

Да и сама она изменилась. Оба они за эти годы стали совсем другими людьми. К прошлому возврата нет. Бесследно сгинули наивные влюбленные, которым казалось, что весь мир лежит у их ног. На смену им пришли искалеченные жизнью взрослые люди, которых разделяет непреодолимая пропасть.

И все же Лора рада была, что Бен вернулся. С прошлым надо покончить, пусть даже ценой новой боли.

— Спасибо, — сказала она.

Бен изогнул бровь.

— За что?

— За то, что вернулся. Что все объяснил. Мне это было нужно. Я рада, что ты жив. И рада, что ты не бросал меня. Извини, что я вела себя так грубо.

— Теперь я понимаю почему. Неудивительно, если ты считала, будто я тебя бросил.

— Я желаю тебе счастья. От всего сердца.

Бен нахмурился.

— Это очень похоже, на «прощай навсегда».

— Что проку цепляться за прошлое? Ты получил свои ответы, я — свои.

— Что проку?! — взволнованно вскричал Бен. — Ты забыла одну подробность: мы все еще муж и жена.

— Нет, об этом я не забыла. — Этого и следовало ожидать, подумала Лора, Бен так легко меня не отпустит. — Но если, по-твоему, это означает, что мы должны начать все сначала…

— Я понятия не имею, на чем мы закончили и с чего начинать! Пожеланием счастья ты от меня не отделаешься!

И снова Лора с силой обхватила себя руками.

— Что ты хочешь этим сказать?

Бен пристально смотрел на нее. Правду говорят, что язык жестов красноречивее слов! Она съежилась, сжалась, ушла в себя, словно черепаха под защиту спасительного панциря. И вид у нее был такой, будто ее вот-вот ударят. Что же ей пришлось пережить, этой прекрасной женщине с испуганными зелеными глазами?

Бену вдруг отчаянно захотелось об этом узнать. И стать для этой женщины тем самым спасительным панцирем, надежной защитой от жизненных невзгод. Узнать ее всю — до донышка души — и начать все сначала.

Сила этого порыва изумила его. Он так долго был поглощен собственными проблемами, что не хватало ни сил, ни времени решать чужие. Почему же теперь он готов это делать? И именно для этой женщины? Неужели их любовь была так сильна, что именно из-за нее он приехал в Бирмингем?

Что бы ни связывало их в прошлом, эта связь, и только она, сумела открыть наглухо запертые двери его памяти. Судьба снова свела их вместе… и будь он проклят, если позволит Лоре уйти, напоследок лишь мило пожелав счастья!

— Что я хочу этим сказать? — негромко переспросил Бен. — Ты нужна мне. Ты возвращаешь мне память. Ты должна помочь. Только тебе одной это под силу.

Лора медленно покачала головой.

— Нет.

— Когда я прикасаюсь к тебе, я вспоминаю. Такого не случалось с тех пор, как я очнулся в ливанском селении.

— Не говори так.

— Почему? — Глаза Бена опасно сузились. — Это же правда.

— Потому что от этих слов кажется, что я… небезразлична тебе. Словно нас с тобой еще что-то связывает. А это не так.

— Почему же нет? Что еще могло привести меня назад в Бирмингем? Что еще заставило тебя откликнуться именно на мое объявление?

Лора развела руками.

— Совпадение…

— Нет, Лора, это судьба. Я не знал, почему меня с такой силой влечет в Бирмингем, но теперь знаю. Судьба позвала меня сюда, чтобы я мог найти тебя. Судьба заставила тебя ответить на мое объявление.

Лора судорожно вздохнула и возразила:

— Дело не в судьбе, Бен. Просто я оказалась в безвыходном положении, мне нужна вторая работа. Извини, но у меня слишком много собственных проблем, чтобы помогать кому-то еще. У меня нет на это ни сил, ни времени.

— Но ведь на вторую работу у тебя есть и время, и силы?

— Тоже нет. Я и так почти не вижусь с сыном. Если возьму дополнительную работу, то вовсе не смогу с ним видеться. Но мне нужны деньги, чтобы привести в порядок дом, починить крышу, пригласить садовника…

Слова Лоры навели Бена на мысль, и он отвернулся к окну, чтобы ее обдумать. Лоре нужна работа, и вместе с тем ей нужно побольше бывать дома. Ему нужна машинистка и вместе с тем помещение под жилье и офис. Что, если на пару месяцев снять в этом доме второй этаж? Все равно здесь никто не живет, а если Лора сможет работать дома, тем заманчивее будет для нее это предложение. И… если он, Бен, все время будет рядом, ей волей-неволей придется иметь с ним дело.

Теперь остается только убедить ее. Или подкупить. Или припугнуть. Все средства хороши.

Бен повернулся к Лоре.

— Сколько времени уже прошло с тех пор, как вы перебрались на первый этаж?

Лора опешила от неожиданного вопроса, но ответила:

— Несколько месяцев. Я пыталась найти приработок, но в Бирмингеме почти невозможно подыскать работу для машинистки, тем более со свободным графиком.

— Занятно выходит: ты говоришь, что тебе нужна работа, а я как раз нуждаюсь в услугах машинистки, поскольку сам печатаю одним пальцем. У меня вышли несколько рассказов, сейчас я задумал роман, веду переговоры с одним из лондонских издательств…

Лора, которой не терпелось избавиться от нежеланного гостя, была заинтригована и отчасти обрадована — наконец-то они отошли от опасной темы!

— Я не читала, к сожалению, твоих опусов. Однако мне кажется, если ты хочешь добиться успеха, тебе следует…

Лора осеклась. Ни к чему ей проявлять интерес к работе, на которую она все равно не может согласиться. Ни к чему будить напрасные надежды и в Бене, и в себе.

— Так что же мне следует сделать? Ради Бога, Лора, я хочу, чтобы ты внесла свой вклад в мое дело. Без помощи я не смогу достичь успеха. Ты — именно тот человек, который мне нужен. Ну пожалуйста, соглашайся!

Лоре до смерти хотелось закричать: «Да!». Она не сумела закончить образование, и ей пришлось зарабатывать на хлеб нелегким трудом машинистки. Сейчас она работала в издательстве, но зарплаты едва хватало, чтобы свести концы с концами, а дом и сад все больше приходили в запустение.

— Сколько будешь платить? — настороженно спросила она.

Бен назвал ежемесячную сумму в полтора раза больше того, что Лора получала в издательстве, и добавил:

— Но главное то, что ты сможешь работать дома.

— Дома? — тотчас заинтересовалась она. — Каким образом?

— Здесь мы переходим ко второй части моего предложения. — Бен сделал глубокий вдох. — Я хочу снять комнаты.

Лора тихо ахнула.

— В нашем доме?!

— В качестве платы за полгода я обязуюсь заплатить за новую крышу и нанять садовника, — торопливо продолжил Бен. — Я уже подыскивал место для жилья и офиса, и ваш дом идеально мне подходит.

— Нет!

— Подумай только о преимуществах моего предложения. Дом можно будет отремонтировать сразу, и он не обветшает еще сильнее. У тебя будет постоянный доход, чтобы заняться другими домашними проблемами. Ты будешь работать дома, значит, проводить больше времени с сыном. Если ты и найдешь приработок на стороне, то вообще не сможешь видеться с Седриком.

Лора с силой обхватила себя руками. Да уж, Бен умеет уговаривать! Впрочем, он всегда был мастером в этом деле. Видно, это врожденный дар, которому не страшна никакая потеря памяти.

— С чего это тебе вдруг захотелось поселиться среди этого хлама? Хочешь сказать, что тебе и вправду нравится наш трухлявый курятник?

Бен удивленно взглянул на Лору.

— Конечно! А тебе разве нет?

— На содержание этого хлама уходят все мои силы и деньги. Я пыталась убедить маму, что, если мы продадим дом и кое-какие старинные вещи, можно будет купить современное жилище, а Седрика устроить в хорошую школу. — Лора вздохнула. — Но всякий раз, когда я заговариваю об этом, мама напускает на себя невыносимо страдальческий вид. Она прожила в этом ветхом музее всю жизнь и не желает расстаться ни с единой щепочкой, не говоря уж об антиквариате.

— Сдается мне, эта работа нужна тебе даже больше, чем я думал. — Бен не сводил с нее темных глаз.

Лора отвела взгляд. Она знала, что следует принять предложение Бена: вряд ли в другом месте ей предложат хотя бы половину обещанного им. У нее не только будет больше денег, кто знает, какие перспективы могут открыться перед ней? Кроме того, она будет работать дома, а значит, больше времени проводить с Седриком.

Но… как она сможет работать вместе с Беном, не говоря уж о том, чтобы жить с ним в одном доме? Ей нужно всячески избегать его, а не проводить целые дни в его обществе. Хотя Лора давно и твердо решила, что больше не допустит в свою жизнь мужчину, сейчас она отчетливо ощущала, что ее влечет к Бену. Быть может, это всего лишь эхо былой любви, которое угаснет, когда она лучше узнает нового Бена Невила?

А если — нет? Что, если она сызнова влюбилась в Бена?

Все мужчины, которые до сих пор были в ее жизни — включая и того, кому Лора была обязана своим появлением на свет, — приносили ей только беды и страдания. У нее не было сил снова пройти через это. Ни за что! К тому же, зная, что они муж и жена, и поселившись с ней под одной крышей, Бен, чего доброго, возомнит, будто имеет на нее права.

В комнате вдруг стало нестерпимо жарко — Лора вспомнила, как Бен на полную катушку воспользовался этими самыми правами в единственную ночь их медового месяца… и ночью раньше, когда был зачат их сын. Бен был неутомимым и нежным любовником… и Лоре до смерти хотелось узнать, не изменился ли он.

Именно поэтому она должна всячески его избегать.

— Извини, но я не могу.

— Не можешь сдать мне комнаты или работать со мной?

— И то, и другое.

— А если я поклянусь, что наши отношения будут чисто деловыми?

Лора покачала головой.

— Но почему? — Бен начинал злиться.

— Потому что ты все равно не удержишься. А я должна думать не только о себе. У меня есть сын.

Бен вспыхнул.

— Ты считаешь, что я способен навредить Седрику?

Лора собралась с духом. Она надеялась, что сумеет выставить Бена прежде, чем он узнает правду о Седрике, что сумеет защитить сына от этой правды, хотя бы на время… Но теперь придется сказать все — стиснуть зубы и пройти через это. Открыть последнюю тайну. Быть может, ей повезет. Когда Бен узнал, что у него есть жена, он едва не обратился в бегство. Если сейчас к жене прибавится еще и сын — его и след простынет. Дай то Бог!

— Ты уже однажды причинил ему боль — когда бросил его еще крохой, еще не рожденного. Уехал по опасному заданию, хоть я и умоляла тебя оставить службу. Работа для тебя была важнее, чем я. — Лора моргнула, силясь удержать жгучие слезы. — Важнее даже, чем твой ребенок.

Смуглое лицо Бена разом побелело.

— Мой… ребенок?

— Да, Бен, Седрик — твой сын.