895

В Бургундии сторон было больше, чем во «Франкии», — кроме обоих претендентов на престол, был еще Ричард, граф Отёнский, который, не испытывая враждебности к Карлу, учитывал прежде всего собственные интересы и интересы своего племянника Людовика Прованского. Там, как и в других местах, междоусобная война вызвала раздоры и в среде служителей церкви. Едва какая-то епископская кафедра становилась вакантной, каждая партия хотела посадить туда своего человека; так случилось в Шалоне-на-Марне, где верх одержал епископ, которого назначил Фульк; так случилось в Лангре; однако Теутбальду, кандидату Фулька на тамошнюю епископскую кафедру, назначенному после долгой борьбы, выкололи глаза граф Манассия и некий Рампон, родственник Фулька, оба — доверенные лица Ричарда; они обвинили Теутбальда в том, что, когда в Отёне был поставлен угодный им епископ, он обличил это назначение перед Римом и добился, чтобы оно было признано незаконным. Действительно, в 894 г. отёнская кафедра стала вакантной после смерти епископа Адальгария, который сменил Анскерика в должности канцлера, потом его переманили на сторону Карла, принеся в 893 г. в дар аббатство Флавиньи, а вскоре он умер — возможно, был отравлен. Аналогичная история произошла и в Труа: Готье, архиепископ Сансский, от которого зависела эта епископская кафедра, назначил туда иностранца, вероятно, как и он, принадлежавшего к партии Эда; вскоре Ричард, аббат монастыря Сент-Коломб в Сансе, и Манассия 8 июня 895 г. захватили Сане благодаря измене, объявили о низложении архиепископа и взяли его в плен; папа объявил им анафему, как и Рампону; Фульк, похоже, проявил некоторую снисходительность к этим нарушителям прав церкви — он полагал, что они ему еще пригодятся: пусть личные интересы были им важней интересов Карла, но во всяком случае они были врагами Эда. Он решительно отпустил грехи Рампону, своему родственнику, который уверял, что не присутствовал при покушении на Готье Сансского; но он тщетно ходатайствовал за его сообщников перед папой, который оставил свой приговор в силе и обязал Фулька обнародовать его.

У Эда в этом краю, объятом столь сильными волнениями, еще были сторонники — епископ Франкон Неверский, монастырь Святого Мартина в Отёне и монастырь Флавиньи. Действовал ли Карл заодно с Ричардом? Возможно, ведь Ричарда и его сообщников отлучили только в конце июня. Бесспорно, что в первые месяцы 895 г. Карл и его сторонники чинили в Бургундии и на границах Западно-Франкского королевства сильные опустошения — в ущерб тем, кто держал сторону Эда. и в отместку, потому что этот король отобрал их владения во «Франкии», чтобы распорядиться по своей воле. Представители обеих сторон убивали друг друга; расхищениям не было числа, грабежам — конца. Тот период очень явственно остался в памяти поколений как «время, когда из-за раздоров, терзавших королевство, грабежи и разорения оставались безнаказанными; справедливое и несправедливое смешались; больше не было страха ни перед Богом, ни перед человеческими законами; царили только буйство и сила».

Вопли сторонников Карла, обобранных таким образом, изгнанных и обреченных на разбойничий образ жизни, дошли до ушей Арнульфа, который, проведя начало года в Баварии, подошел к Рейну. Он послал гонцов во «Франкию», чтобы потребовать от Эда и Карла предстать перед ним: он вызывал их на свой суд, чтобы покончить с бедствиями, которые порождал их разлад. Ни один акт не может лучше продемонстрировать верховенство над другими государями, какое присвоил себе Арнульф: он претендовал на превосходство, которое раздел 817 г. предоставлял императору. Хоть он и не облек себя императорским достоинством, он вел себя так, словно был императором, потому что считал себя единственным, кто имеет на это право и кто решил это право отстаивать.

Находясь в Баварии, он обнаружил, что один из важнейших людей этой области организовал против него заговор; вместо того чтобы зверствовать, как Эд в отношении Валькера, он просто лишил виновного бенефициев. В мае он собрал в Требуре общее собрание магнатов королевства, а духовенство тогда же съехалось на собор, и в результате между ним и князьями церкви был заключен тесный союз. Оба этих события неравной важности, значительно укрепившие его власть, разительно контрастируют с тем, что творилось в Западно-Франкском королевстве.

Сторонники Карла убедили своего короля не ехать п0 приглашению Арнульфа; к последнему они направили только посольство, и Фульк написал королю Восточно-Франкского королевства письмо, где изъявлял верность, преданность и выражал желание прибыть к нему как с тем, чтобы выполнить его повеление, так и чтобы заверить: обещание, которое дал Карл, принимая от него свое королевство, остается незыблемым как в сердце самого короля, так и сердцах его подданных; в заключение Фульк сообщал, что Карл готовится атаковать своего врага, короля Эда, который строит ему тысячи козней.

Почему сторонники Карла помешали ему поехать по призыву Арнульфа? Опасались ли они какой-то ловушки или случайной встречи, из-за которой их претендент попадет в руки Эда? Оскорбила ли их жалкая поддержка, какую Арнульф оказал им в прошлом году? Считали ли они такой шаг унизительным и были склонны не признавать верховенство государя Восточно-Франкского королевства, в отличие от Фулька? Каким бы ни был их мотив, они совершили большую ошибку, потому что при урегулировании спора, которое брал на себя Арнульф, отсутствующий неизбежно оказывался виновным. К тому же Карл, не откликаясь на первый же призыв Арнульфа, демонстрировал, сколь мало последний мог рассчитывать на его повиновение и верность, и обесценивал вес уверения Фулька.

Эд, напротив, подобрал эскорт из доблестных мужей, поскольку дорога была небезопасной, и направился к Арнульфу, который после собора в Требуре поехал в Вормс, чтобы провести там во второй половине мая большое — весеннее — королевское собрание. В Вормс Эд и прибыл; он привез Арнульфу богатые дары; он повторил этому государю заверения в верности и вновь снискал его благосклонность, несомненно, признав его сюзеренитет. После недолгого пребывания в Вормсе Эд уехал, не только обретя милость Арнульфа, но и «получив все, за чем приезжал», с большой радостью в сердце. Очевидно, встреча обернулась в его пользу: Карл Простоватый был осужден, так сказать, заочно; Арнульфа настроили против него его непокорность и беспорядки в Бургундии.

Находясь в Вормсе, Эд присутствовал при коронации Цвентибольда, ставшего правителем Лотарингии. С этим человеком, которому предстояло сыграть в истории Западно-Франкского королевства определенную роль, надо познакомиться.

Лотарингия существовала на карте лишь постольку, поскольку это отвечало династическим интересам. Узкая территория, расположенная между двумя государствами очень разной природы, романским и германским, не имевшая ни естественных границ, ни национального, ментального или языкового единства, она по самому своему положению была обречена склоняться то к одному, то к другому соседу, которые в равной мере на нее зарились, и никогда не знать внутреннего спокойствия. Такая неопределенность отворяла ворота всем дурным страстям, и один хронист того времени, похоже, не делает различия между разбоями местной знати и вторжениями норманнов. Император Карл III ничего не сделал, чтобы исправить это плачевное положение: епархии и монастыри обращались в прах, духовенство пало очень низко, светские магнаты занимались грабежами и предавались всевозможным злоупотреблениям. Лотарингия, с 880 г. целиком входившая в состав Восточно-Франкского королевства, признала Арнульфа. Тот в 888 г. собрал лотарингское духовенство в Меце и сумел привлечь его симпатии, равно как и симпатии светских магнатов; в 891 г. он разбил в Лотарингии норманнов, а в 895 г. проехался по этой территории, продолжая организационную деятельность. Но центр тяжести его власти находился никоим образом не на западе королевства, так что у него возникла мысль превратить эту столь ненадежную область в заслон для своего государства; ее надо было передать в сильные руки, и, соответственно, он подумал о своем незаконном сыне Цвентибольде.

Последний родился, вероятно, в 870 г.; в 889 г. Арнульф, уже озабоченный улаживанием вопроса наследования престола, предложил магнатам, поскольку законных детей у него не было, признать наследниками обоих его бастардов — Цвентибольда и Ратольфа; магнаты согласились удовлетворить желание Арнульфа только в случае, если у него не будет детей от законной жены; последняя в 893 г. произвела на свет Людовика. Таким образом, Цвентибольд утратил всякое право на наследование; отец, очень любивший его, задумался, куда бы его еще пристроить. Уже после убийства Мегингауда в 892 г. Арнульф отдал ему часть бенефициев последнего; в 894 г. король открыто говорил, что даст ему Лотарингию в качестве королевства; в 895 г. он преодолел сопротивление, какое вызывал этот замысел; на Вормсском собрании он короновал сына лотарингской короной и сделал совершенно независимым королем. Королевство последнего включало все составные части бывшего королевства Лотаря II, еще относившиеся к Восточно-Франкскому королевству, то есть Фризию, Эльзас и Брейсгау, а также часть Бургундии, не входившую в состав королевств Бозона или Рудольфа. Держать в узде такой переменчивый, хитрый, подвижный и воинственный народ, как лотарингцы, охранять форпосты Восточно-Франкского королевства было задачей непростой, и можно удивиться, что Арнульф доверил ее молодому человеку с импульсивным характером, еще не выказавшему реальных способностей, поскольку всего два похода, какие тот уже совершил — в 893 г. в Италию против Гвидо и в 894 г. против Рудольфа Бургундского, — славными назвать было никак нельзя. 30 мая 895 г. он подписал свой первый королевский диплом.

После коронации лотарингского короля, симпатии которого он, похоже, не сумел снискать, Эд, счастливый, что поездка завершилась удачно, поспешил вернуться к себе в королевство. Эскорт из доблестных мужей, взятый им с собой, ему пригодился: на обратном пути он встретил Фулька, конечно, тоже с хорошей охраной, который направлялся к Арнульфу, чтобы выполнить полученный от него приказ и отстоять дело своего государя, от имени которого он тоже вез дары. Эд и его люди бросились на противников, издавая воинственные кличи; архиепископ с трудом спасся бегством, а граф Адалунг, сопровождавший его, был смертельно ранен; багаж разграбили. Возможно, Карл поступил благоразумно, не подвергнув себя опасности подобной встречи. Продолжил ли Фульк свой путь? Маловероятно; в любом случае Арнульф, похоже, вынес свой вердикт и больше не желал вмешиваться в дела Западно-Франкского королевства; обоим претендентам на престол отныне придется иметь дело с его сыном Цвентибольдом.

В своем новом королевстве Цвентибольд получил полную королевскую власть. Первое, что он сделал, — это начал враждебные действия против «верного» и союзника своего отца. К нему прибыли сторонники Карла и, чтобы добиться союза с ним, уступили ему небольшую часть королевства, вероятно, часть графства Лан или Порсиан, — впрочем, это была потенциальная уступка, ведь все владения у них отобрали. На этом условии Цвентибольд согласился помочь родственнику; но он поддержал дело Карла Простоватого лишь потому, что видел в этом собственный интерес и возможность расширить свое королевство. Он собрал большую армию и пошел на Лан, который осадил; это был обещанный город, он искал прежде всего своих выгод. Карл подошел на соединение к нему; они долго сражались под Ланом и приложили большие усилия, чтобы его захватить. Однако Эд не пришел на помощь городу; это бездействие объяснить было бы трудно, если бы один анналист не привел его причины, впрочем, отнюдь не политические: «узнав о союзе Карла и Цвентибольда, Эд сделал вид, будто не слышал о нем, поскольку его люди очень устали; он перешел Сену и удалился в верную себе Нейстрию». Эта усталость окружения короля после более чем года непрестанной междоусобной войны понятна; решимость Эда снижали также утрата Арнульфом интереса к делам Западно-Франкского королевства и перспектива появления нового врага, с которым придется сражаться на восточных границах. Это был первый симптом упадка его духа, который столь ясно проявится при очередном вторжении норманнов. Может быть, Эд выбрал Тур, чтобы там поселиться; во всяком случае 14 июля он был там; в тот период он выполнил просьбу епископа Ренона Анжерского, который был ему неизменно верен.

Осада Лана продолжалась, но вскоре в лагере осаждающих возник разлад: сторонники Карла очень быстро заметили, что Цвентибольдом двигали лишь честолюбие и страсть к завоеваниям, а их дело вполне могло быть ему безразлично. Зародившись, это недоверие могло только усилиться, и постепенно Карл и Цвентибольд оказались во главе двух скорей враждебных, чем союзных лагерей. Напряжение, какое создавалось в результате такого положения дел, еще более возросло в результате неожиданного события: Балдуин, граф Фландрский, его брат Рауль, вероятно, граф Камбрейский, и граф Ренье Длинношеий перешли в лагерь Цвентибольда; тот их, конечно, принял, поскольку старался любыми средствами осуществить свои амбициозные планы и, возможно, надеялся округлить свое королевство за счет Фландрии.

Балдуин, когда-то оказавший сопротивление Эду, далее признавший его, потом снова восстал против него, перешел на сторону Карла, но покинул последнего, чтобы присоединиться к иностранному государю. Склонность его к измене, вероломству не вызывает сомнений: способствуя борьбе всех этих разнузданных амбиций, он рассчитывал верней укрепить свою самостоятельность, чем мог бы это сделать в более спокойное царствование.

После того как между союзниками началась распря, неудивительно, что Рауль Камбрейский принял сторону Цвентибольда: ведь Камбре входило в состав Лотарингии. Рауль вмешался в дела Западно-Франкского королевства потому, что приходился родственником Балдуину, потому, что был аббатом монастыря Святого Петра на горе Бланден и, наконец, может быть, потому, что недавно ночью и с помощью измены захватил Перонн и Сен-Кантен.

Ренье по прозвищу Длинношеий принадлежал к очень знатному и могущественному семейству с берегов Мааса; очень вероятно, что он был родственником Каролингам. Его отец, похоже, похитил дочь императора Лотаря, увез ее в Аквитанию, чтобы жениться на ней против воли этого государя, а потом изъявил покорность и получил графство на берегах Мааса. Центр власти его сына Ренье располагался на левом берегу этой реки, владел он также ее устьем, землей Хаспенгау и, может быть, Эно. Рано включившийся в борьбу с норманнами, он был лихим бойцом и принял нечто вроде верховного командования их противниками, как граф Генрих. Он дал им много сражений в союзе либо с Радбодом, графом Фризии, либо с Франконом, епископом Льежским. Он был настоящим лотарингцем — смелым, предприимчивым, но также хитрым, бессовестным, заключавшим и разрывавшим союзы из соображений собственной выгоды. Возможно, он был одним из тех, кто по приказу Арнульфа поддержал Карла в 894 г. Теперь король Лотарингии был его законным государем; в любом другом случае тоже было бы естественно, что он перешел в лагерь Цвентибольда, для которого стал ближайшим другом и самым верным советником.

В атмосфере взаимных козней в лагере осаждающих Лан это отпадение Ренье и Рауля и измена Балдуина словно бы подтверждали тревожную молву, ходившую у западных франков: там поговаривали, будто лотарингцы задумали убить Карла. Последний вновь чувствовал, что у него из-под ног уходит земля: трое из самых сильных помощников ушли от него, и он не знал, где искать поддержки.

Фульк в первой половине 895 г. спешно рассылал письма с настоятельными просьбами союзникам, которых он сумел приобрести в 893 г., правда, все эти люди были слишком далеки от него: так как Гвидо Сполетский в 894 г. умер, он написал его сыну Ламберту, наследовавшему императорский титул вопреки воле Арнульфа; Фулька мало смутило, что он обращается к врагу последнего, поскольку ожидать от этого государя ему было уже нечего, — он посоветовал Ламберту, послав к нему одного из своих людей, вести себя по отношению к папе как сын, и попросил вступиться в Риме за Рампона, их общего родственника. О союзе он напрямую Ламберта не просил, но решил действовать через папу. Действительно, он написал последнему и, во-первых, поблагодарил за дружеское и мирное расположение, какое тот проявил к Ламберту; на это Формоз ему ответил и заверил, что согласие — полное. Тем не менее в тот же период (в июле 895 г.) папа отправил посольство к Арнульфу, приглашая его в Рим; а ведь как раз этого Фульк не хотел допустить, желая, чтобы его родственник Ламберт сохранил императорскую корону, и понимая, что тот слишком молод, чтобы успешно отразить нападение Арнульфа. Во-вторых, он умолял папу устроить для Карла союз с Ламбертом; наконец, он попросил написать Эду и магнатам королевства и призвать их к сохранению мира, чтобы Карл мог взойти на престол, причитающийся ему по праву наследования; «и, — добавлял он, — хотя Карл не может теперь царствовать над всем королевством, однако пусть ему выделят некую часть, достойную его ранга, производя справедливый раздел по общему согласию».

Папа, похоже, не ответил на эту вторую часть письма архиепископа, которая гораздо интересней первой, поскольку показывает, что сторонники Карла, ресурсы которых заканчивались, выдвинули идею полюбовного раздела королевства между обоими претендентами, впрочем, раздела временного, потому что, на их взгляд, позже Карл должен был воцариться над всем отцовским королевством. На этой основе начались переговоры. От Лана Карл и его сторонники направили к Эду посольство, чтобы просить его выделить часть королевства и заключить с ними мир; но, находясь в крайне бедственном положении, они, похоже, не выдвинули никаких условий, они просили какую-нибудь часть королевства, которую Эд соблаговолит предоставить.

Эд, который отказался сражаться из-за того, что устал от войны, не мог надеяться на более выгодные предложения: противник признавал себя побежденным без того, чтобы надо было наносить последний удар. Поэтому он дал понять, что расположен к переговорам; он снова собрал армию и двинулся в обратный путь во «Франкию».

Цвентибольд к тому времени уже снял осаду Лана; после многих дней очень упорной борьбы ему пришлось отказаться от мысли захватить этот город, и он договорился с епископом Дидоном, которого мы помним по ситуации с Валькером, о приостановке военных действий. Пользуясь этим перемирием, он углубился на территорию Западно-Франкского королевства и 15 августа был в Тросли, под Нуайоном; потом, видя, что магнаты из окружения Карла ведут себя с ним иначе, чем прежде, прослышав о начинающихся переговорах между претендентами на престол, узнав, наконец, о возвращении Эда с армией, он испугался и удалился со своими людьми к себе в королевство.

Это отступление, о котором мало сказать, что оно было поспешным, завершило всю бесплодную кампанию. Карл, вероятно, остался в окрестностях Лана или Реймса, в Аттиньи или в каком-то другом населенном пункте в тех краях.

Эд приехал сначала в Корби, обитель к востоку от Амьена. Как и другие, этот монастырь не обошло всеобщее смятение, в какое королевство привела гражданская война. Монахи ополчились на своего аббата Франкона: они сместили его, заперли в очень скверном месте за пределами монастыря и объявили недостойным погребения; Фульк им уже написал, чтобы сурово отчитать. Причина этого восстания неизвестна: может быть, аббат, увлеченный примером своего брата Герменфрида, графа Амьенского, принял сторону Карла во время междоусобной войны и разошелся во взглядах с общиной?

Из Корби Эд пошел на Аррас, где осадил монастырь Сен-Вааст, который Балдуин укрепил и на стенах которого водрузил свой стяг; появление этого стяга стало в свое время первым сигналом к всеобщему восстанию во «Франкии». Но Эд устал от войны; он жалел осажденных и не хотел захватывать монастырь силой. С другой стороны, гарнизон, видя, что не в силах сопротивляться, взмолился о перемирии, выдал королю заложников и послал гонца к Балдуину с запросом, что делать. Поскольку гонец задерживался, король приказал открыть ворота; он вошел в монастырь или, скорей, в укрепленный замок и пошел к святилищу святого Ведаста. Войдя на хоры и подойдя к гробнице святого, он простерся перед ней и стал молиться с великим благочестием, проливая обильные слезы; потом он выслушал мессу, вознося благодарность Богу. Усталость от междоусобной войны, радость, что отвоевал большую часть своего королевства и смог проникнуть так глубоко на территорию враждебной к нему «Франкии», — вот какие чувства наполняли сердце Эда. Что за вход короля-победителя в мятежное укрепление! Он вошел туда, чтобы помолиться, смириться и возблагодарить Бога. Этот эпизод заслуживает внимания: он позволяет заметить, что, несмотря на внешнюю грубость, люди той эпохи, которые часто кажутся нам жестокими и несгибаемыми, имели сердца, способные глубоко чувствовать; мы судим о людях прошлого лишь умом, и только некоторые эпизоды, подобные описанному выше, показывают нам, что и у этих «призраков былого» были чувства, подобные нашим!

Находясь в Сен-Ваасте, Эд принял новое посольство от Карла, в состав которого входили два графа, Герберт Вермандуаский и Эгфрид, оба — самые давние сторонники Каролинга, и некий Эркенгер, граф Булонский. Они приехали, чтобы обсудить вопрос раздела и выяснить, что именно может получить их государь. Но Эд отложил ответ — в то время прибыли посланцы Балдуина; они договорились с маркграфом Робертом, как приказал им граф Фландрский; на каких условиях — мы не знаем. Но после отступничества отдела Карла, на которое Балду и и пошел под Ланом, было очевидно, что он заключит мир с Эдом; они договорились более или менее на равных. Эд со своей стороны признал принадлежность ему аббатства Сен-Вааст и велел своим людям покинуть замок и выдать ключи людям Балдуина, которые немедленно вступили во владение этими постройками. Эд вел себя совсем не так, как в 892 и 893 гг., теперь он добивался примирения и реорганизации.

Из Арраса он собирался идти на Сен-Кантен и на Перонн. Как было сказано выше, он отобрал у сторонников Карла все владения во «Франкии», так что обе этих крепости он отнял у Герберта Вермандуаского, чтобы отдать одному из своих сторонников, сыну некоего Тьерри; но недавно обе крепости отобрал у последнего, ночью и при помощи измены, граф Рауль Камбрейский, брат Балдуина. Эд было двинулся на него, но приехали представители Карла для переговоров; он не стал начинать новую войну и предоставил сторонникам Карла перемирие, которое должно было продлиться до Пасхи (4 апреля) 896 г., чтобы иметь возможность перезимовать без войны. Эд был всячески заинтересован в том, чтобы тянуть время, и условия мира, какие он предложит в следующем году Карлу, сделают понятным, почему он отказался от мысли идти походом на Рауля Камбрейского.

 

896

Эд провел зиму 895–896 гг. во «Франкии», возможно, в Компьене; Карл находился на самой восточной границе, его партия постоянно уменьшалась, а из территорий и крепостей, какими он мог располагать, остался только город Реймс; мало того что его ближайшие союзники, Балдуин, Рауль Камбрейский, стали его врагами, но и с папой Фульк безуспешно пытался его примирить — 22 февраля 896 г. Формоз короновал императорской короной Арнульфа, признавшего Эда, и открыто порвал с Ламбертом, родственником архиепископа. Сторонники Карла в своем бедственном положении занимались грабежами, что, должно быть, не прибавляло к ним симпатий.

После Пасхи (4 апреля) Эд созвал своих сторонников на собрание и изложил им условия, какие собирался поставить Карлу. Именно тогда, в мае, Фульк написал Стефану VI, преемнику Формоза, что заключен мир, — он считал это дело решенным, но, увы, поспешил с выводами.

Эд, затягивая время, переманил со стороны Карла всех, кого мог; теперь его замысел состоял в том, чтобы уступить Карлу часть королевства, на которую имели права те, кто еще упорно хранил верность Каролингу, то есть длинную и узкую полосу земли, которая бы тянулась от Реймсской епархии до Булонского графства и включала, помимо этих двух территорий, Лан, куда только что вместо Дидона был назначен епископ — сторонник Карла, Вермандуа, законным графом которого был Герберт, по-прежнему верный Каролингу, и Артуа, где графом, вероятно, был тот самый Эгфрид, который постоянно действовал сообща с Гербертом на пользу Карлу. Этот договор был задуман очень ловко: благодаря нему, Эд получал мир, лишая свое королевство лишь тех территорий, которые все еще были враждебны ему и оставались бы фактором небезопасности и рассадником смут; он уступал их Карлу и создавал для него королевство, которое стало бы буфером для его собственного, защищая его с севера и с востока от Балдуина, Рауля Камбрейского и Цвентибольда. Наконец, выделяя Карлу территории, которые прежде принадлежали его нынешним сторонникам, пока Эд их не отобрал, он в принципе возвращал Сен-Кантен и Перонн, то есть Вермандуа, Герберту и тем самым перекладывал на Карла задачу отбить их у Рауля Камбрейского, их общего врага. Теперь понятно, почему в конце 895 г. Эд отказался от мысли идти походом на Рауля.

Комбинация в самом деле была очень хитроумной — к сожалению, она сорвалась из-за недовольства Рауля: он, отнюдь не желая ради дела короля, которого он в прошлом году предал, отказываться от двух крепостей, захваченных в Вермандуа, разогнал собрание силой и положил конец всяким переговорам.

Казалось, всякая надежда на соглашение утрачена. И Эд, мирные планы которого расстроились, решил тогда осадить Сен-Кантен и Перонн, захватил их, изгнал из них войска Рауля, а потом вернул Вермандуа Герберту. Но Рауль не смирился с поражением: он снова атаковал замок Сен-Кантен и 28 июня погиб в бою, не сумев преодолеть сопротивление защитников крепости.

Год прошел в безуспешных попытках договориться. Тем не менее дело Эда по-прежнему процветало. Герберт Вермандуаский и Эркенгер Булонский, отчаявшись вернуть свои бенефиции и владения с помощью предложенного договора и потеряв всё, перешли на сторону Эда. Карла постепенно покидали все; у него уже оставалось ничтожное количество сторонников, когда его изоляцию довершило последнее отпадение. В июне или июле «верные» Эда окружили и захватили Фулька; вопреки желанию он был вынужден направиться к королю и дать ему удовлетворение по всем пунктам, каких от него потребовал Эд; видимо, он должен был принять обязательство отказаться от всяческих враждебных действий. Карл, которому архиепископ тем не менее сохранил верность, лишившись самого надежного помощника, обложенный, так сказать, со всех сторон, видя, что почти все крепости, где он мог бы укрыться, закрывают перед ним ворота, мог принять лишь одно решение: он перешел лотарингскую границу. 25 июля он вместе с матерью Аделаидой был в Гондревиле. Цвентибольд, приютивший его, очень вероятно, оказал ему некоторую поддержку и несколько раз предпринимал вместе с ним походы во «Франкию»; но эти вылазки неизменно оказывались неудачными.

Реймсская епархия должна была особо пострадать от этого возобновления враждебных действий, так как граничила с Лотарингией. Поэтому Фульк в конце июня или начале июля написал Стефану VI, что не может поехать в Рим, что он подвергается всевозможным гонениям и путь ему преграждают различные беспорядки; потом, после долгой апологии собственного поведения, он добавил, что, если королевство вновь обретет некоторое спокойствие и если он получит позволение Эда, он отправится к Его Святейшеству, если, конечно, дороги будут свободны, ведь в то время, когда он писал, они были перекрыты Цвентибольдом, который притеснял реймсскую церковь и делил ее угодья между своими людьми. В самом деле, можно вспомнить, что у реймсской церкви были владения в Лотарингии. Цвентибольду никогда не удавалось проникнуть очень далеко вглубь территории Западно-Франкского королевства, потому что его постоянно отбрасывали назад скорей войска Эда, чем сам государь, который по неизвестной нам причине с конца мая уехал в Нейстрию-Что это было — усталость, болезнь, политический расчет? Короче говоря, 2 июня в Орлеане он подтвердил привилегии монастыря Святого Мартина в Туре по просьбе брата Роберта. Судя по этому акту, в условия, какие Эд выдвинул Фульку, входил отказ последнего от аббатства Святого Мартина, которое тот заставил Карла отдать себе, как только возвел его на престол.

Эд остался на Юге, и Аббон, поэт, воспевавший его подвиги, был глубоко возмущен и заявил, что более не знает его деяний, достойных того, чтобы их воспеть. Король в самом деле покинул северные края, почти целиком отвоеванные, в момент, когда над ними нависла новая угроза.

Почти четыре года великая норманнская армия разоряла Англию и сражалась со смелым англосаксонским королем Альфредом. Летом 896 г. она разделилась на три корпуса, один из которых, самый бедный, меньше всех взявший добычи, раздобыл себе корабли, пересек пролив и под командованием некоего Хункдея вошел в Сену на пяти барках; таким образом, этих норманнов было около трех сотен. Они немедленно начали разорять низовья Сены; должно быть, они были тем опасней, чем бедней. Эд никак не отзывался на призывы подданных и по непонятной причине оставался вдали. Число норманнов росло все больше, и, наконец, незадолго до Рождества они почувствовали себя достаточно сильными, чтобы войти в Уазу и остаться на зиму под Компьенем, на королевской вилле Шуази-о-Бак, близ места слияния Эны и Уазы.

 

897

В следующем году норманны дошли уже до Мааса; У Карла тогда появилась мысль вступить с этими варварами в союз и воспользоваться их помощью, чтобы взойти на трон. Но Фульк, узнав об этом плане, немедленно написал этому королю, чтобы выразить ему все свое негодование из-за того, что Карл следует дурным советам: «Кто из ваших подданных, — писал он, — верный вам, как должно, не пришел бы в ужас, узнав, что вы ищете дружбы с врагами Божьими и заключаете гнусный союз с язычниками, чтобы губить и истреблять имя христианское? Воистину, — добавлял он, — нет никакой разницы между тем, кто вступает в союз с язычниками, и тем, кто, отринув Бога, обожествляет идолов… В то самое время, когда вам следовало бы прекратить все былые злодейства, отказаться от грабежей и разорения бедняков и покаяться во всем этом, вы, не страшась вызвать еще более сильный гнев Божий, соединяетесь с теми, кто не ведает Бога и внемлет только своим жестоким побуждениям. Поверьте мне: действуя таким образом, вы никогда не достигнете трона, ибо Бог, которого вы гневите, скоро вас погубит. До сих пор я возлагал на вас лучшие надежды; теперь я вижу, что вы скоро погибнете со всеми сообщниками, если вы в самом деле намерены действовать так и осуществлять подобные замыслы. Воистину те, кто дает вам такие советы, — это не верные, а неверные во всем; если вы послушаетесь их, вы потеряете равно и свое земное королевство, и царствие небесное. Умоляю вас, во имя Бога, откажитесь от этого замысла, не устремляйтесь добровольно к вечной погибели и не причиняйте такую боль мне и всем, кто верен вам в согласии с Богом. Лучше было бы вам не родиться, чем желать царствовать под покровительством дьявола и помогать тем, с кем бы вам следовало бороться всеми средствами. Ибо знайте, что, если вы это сделаете, если вы уступите подобным советам, я никогда не буду вам верен и, более того, отвращу от верности вам всех, кого смогу, и вместе с собратьями-епископами, отлучив вас и ваших людей, подвергну вас вечной анафеме. Поскольку я остаюсь вам верным, я, стеная, пишу вам все это, и поскольку я желаю, чтобы вы были почитаемы Богом и миром и взошли на трон, каковой вам причитается, при поддержке не Сатаны, а Христа. Царствование, которое дает Бог, имеет прочные основы; но царствование, приобретенное несправедливостью и грабежом, хрупко, оно быстро рухнет, оно недолговечно».

Архиепископ не смягчал выражений: жертвы, которые он принес, страдания, которые он претерпел в борьбе за дело Карла, которому, несмотря на уступки, сделанные Эду, он оставался верен, давали ему право говорить таким языком и даже угрожать.

Этот план норманнского союза не осуществился; всё, что осталось от него, — это крещение норманнского вождя Хункдея, произведенное на Пасху, 27 марта 897 г. Его крестным отцом стал Карл. На обратном пути норманны встретили франкскую армию, которой, похоже, командовал не Эд и не Роберт; эта встреча не имела никаких непосредственных последствий, и норманны возвратились на свою стоянку в Шуази и к своим кораблям. Но, опасаясь окружения, поскольку встреченная ими армия была очень многочисленной, они сняли лагерь, вернулись на Сену и провели там все лето, занимаясь своими грабежами и не встречая никакого сопротивления. Где был Эд? Этого мы не знаем. Со 2 июня 896 г. До 21 октября 897 г. абсолютно все следы его теряются. Может быть, он болел? Возможно; только это объяснило бы его непонятную пассивность.

После Пасхи, 27 марта, сторонники Карла, видя, что их мало, и полагая, что ни одного надежного места, где бы они могли укрыться, больше нет, снова послали к Эду посольство, чтобы напомнить ему, что их сеньор — сын того, кто был его сеньором, и просить выделить ему часть отцовского королевства, откуда тот его изгнал. Иначе и ясней говоря: Карл и его сторонники хотели возобновить переговоры, прерванные в 896 г.; поскольку Рауль Камбрейский умер, к переговорам можно было вернуться; к тому же Карл потерял много земли и не мог надеяться на лучшее, чем договориться на тех же условиях, что и год назад.

Эд, посоветовавшись со своими людьми, ответил, что склонен пожалеть Карла, если предоставится возможность, то есть если сторонники последнего не окажутся слишком требовательными. Судя по этой оговорке, он, похоже, просто-напросто не собирался возвращаться к договору 896 г. После нескольких приездов и отъездов участников переговоров Карл явился к Эду лично, и тот его благожелательно принял и дал небольшую часть королевства, какую счел подходящей, пообещав дать больше. Потом, примирив Герберта с Карлом, он отослал последнего на его территорию.

О глубоком унижении Карла говорят сами формулировки «Ведастинских анналов». О договоре 897 г. мы больше ничего не знаем; однако, похоже, вывод о содержании его статей с некоторой вероятностью можно сделать на основе самих обстоятельств, при которых он был заключен.

Он был отнюдь не столь же благоприятен для Карла, каким был бы договор 896 г.: согласно последнему для Карла должны были создать королевство, но с тех пор почти во всех частях этого потенциального королевства, которые тогда были мятежными (то есть в Реймсе, в Вермандуа, в графстве Булонском), Эда уже признали; на территории, которую Карлу собирались уступить в 896 г., оставался единственный город, епископ которого продолжал сочувствовать Каролингу, — Лан; похоже, этот епископ, Рудольф, не сделал никакого шага к примирению с Эдом; поэтому Лан в 897 г. и отдали Карлу.

Прежде чем отослать последнего в выделенное ему место, Эд примирил его с Гербертом Вермандуаским — и только с Гербертом; значит, это место должно было находиться поблизости от Вермандуа; Карл, приняв его во владение, оказывался между Вермандуа и еще одной или несколькими территориями, не враждебными ему, поскольку, если бы у него были другие соседи-враги, Эду пришлось бы организовать и другие примирения. А ведь таким условиям соответствовала почти одна только территория Лана, поскольку с одной стороны она граничила с Вермандуа и Лотарингией, с другой — с областью Реймса, архиепископ которого остался верен Карлу. Если бы последний получил территорию к северо-западу от Вермандуа, он оказался бы в непосредственном соседстве с землей графа Балдуина Фландрского, положиться на которого было невозможно, и невдалеке от земли графа Булонского, только что перешедшего на сторону Эда, и примирить Карла с двумя этими могущественными графами было бы столь же важно, как и с Гербертом.

Еще в 895 г. Карл хотел захватить Лан при помощи Цвентибольда. Этот город был укреплен, а Карлу нужно было иметь в распоряжении сильную крепость для обороны от норманнов или любого другого врага. С другой стороны, Эд, уступая Лан, не рисковал создать на севере своего королевства очаг, откуда бы на окружающие местности могла распространиться гражданская война ведь этот город был окружен землями Герберта Вермандуаского и архиепископа Реймсского, с которыми Эд заключил мир, а также графствами Камбре и Эно, которые зависели от королевства Лотарингии и тоже покинули сторону Карла.

В уступке Лана был убедительный политический мотив — тем самым Эд создавал заслон против Цвентибольда, ведь было вероятно, что король Лотарингии не тронет бывшего союзника. Наконец, можно предположить, что Лан желал присвоить Герберт Вермандуаский. Эд, который мог опасаться чрезмерного усиления этого графа, обуздывал его амбиции, уступая этот город Карлу, с которым он отныне должен был поддерживать хорошие отношения. Позже Лан станет оплотом Каролингов в борьбе этого рода с родом Роберта Сильного.

Вместо того чтобы получить маленькое королевство, как могло произойти в 896 г., Карл получил только Лан как место убежища (locus refugii); именно к этому за год свелись притязания его сторонников, только это им и предоставили. За последний год Эд отвоевал свое королевство. Он не хотел его дробить. Правда, он пообещал Карлу сделать ему более обширные уступки; но под этим надо понимать обязательство Эда назначить Карла наследником после смерти, приближение которой он, возможно, предчувствовал.

Карл сможет после смерти Эда датировать начало своего царствования 893 г., но с 897 г. он был королем только по титулу — действие его королевских прав было приостановлено, он не обладал ни одним из них; Эд не разделил с ним королевскую власть, это он признал Эда королем и сделался его «верным».

Потом, благодаря Роберту, который в этой ситуации показал себя достойным преемником Гуго Аббата, Балдуин сам прибыл к Эду, принявшему его с почетом, и дал королю удовлетворение по всем пунктам, по каким тот потребовал. Анналист, рассказывая об этом, опять-таки использует расплывчатые формулировки, которые уже прежде мы сочли возможным истолковать как принесение оммажа и присяги на верность.

Примирение завершилось полностью; только норманны еще тревожили королевство, и поэтому эпилог жизни защитника Парижа оказался печальным. Рассчитывая на свою численность, которая существенно выросла, северяне распространили свои грабежи на весь бассейн Сены, до мест ниже Парижа; они принесли огонь и железо в местности, до которых прежде не добирались. Но Эду и его людям все меньше хотелось воевать; казалось бы, восстановив в королевстве согласие, они запросто могли разгромить норманнов; испугались ли они растущей численности врага? Короче говоря, король отправил к ним людей для переговоров, желая выкупить свое королевство. Созвали собрание, и, словно одна только «Франкия» теперь входила в состав королевства, словно антагонизм между «Франкией», с одной стороны, и Нейстриеи и Аквитанией — с другой по-прежнему существовал, норманны после этого собрания отправились зимовать на Луару, вероятно, оставив флот на Сене. Странный способ выкупать королевство нашел Эд — освобождать его часть за счет Аквитании и, главное, за счет Нейстрии, неизменно ему верной! Может быть, это условие навязали ему северные франки, а Эду пришлось согласиться, чтобы не подвергать испытанию их свежеприобретенную верность? Каким бы ни был мотив, это слишком походило на то, как император Карл 1Ц после осады Парижа отдал норманнам на разграбление Бургундию.

Подписывая этот злосчастный договор, Эд находился во «Франкии»; 27 октября он подписал в Нантёй-ле-Одуэне, севернее Mo, по просьбе Ричарда, графа Отёнского, «illustris dilectusque nobis comes», диплом о даре некоему Гислеберту, «верному» Эда, которого можно отождествить с сыном Манассии I де Вержи и который женился на дочери Ричарда.

Эд остался на Севере и дальше; в Ла-Фер, на Уазе, недалеко от Лана, он заболел и слег; в течение нескольких дней его состояние ухудшалось; почувствовав, что ему приходит конец, он выполнил обещание, данное, очень вероятно, при заключении мира с Карлом, и попросил всех признать Карла королем и быть ему верными; это было нечто вроде «designatio» (назначения).

1 января 898 г. он умер, и его тело перевезли в Сен-Дени, в котором он, вероятно, был светским аббатом; его похоронили там со всеми королевскими почестями, рядом с королями Людовиком III и Карломаном.