Глава 58

– Лия, Л-лия, – едва зашептал Грэм. – Лия! Там! Я нашёл… нашёл! – заорал он, уже не в силах сдержать свои эмоции.

Не отрываясь от окуляра, Уайтхэм судорожно искал на пульте нужную кнопку управления силовым полем, чтобы увеличить его мощность, но время было упущено. Приличных размеров обломок астероида плавно уходил из зоны видимости его телескопа.

Грэму показалось, что его нервы, напряженные до предела, зазвенели, словно лопнувшая струна. Осознав всю безнадёжность ситуации, и, боясь потерять то, что судьба так легко дала в его руки, он неистово заорал.

– Лия, Лия, он уходит! Там, там что-то есть, я… я точно видел!

– Спокойствие, только спокойствие, – голосом Карлсона из известного советского мультфильма ответил Макар. – Она уже поймала его в объектив, а я усилил поле, чтобы не упустить находку.

Но и на этом неистовый Макар не успокоился, набравшись богатого опыта в общении и спорах с Щербаковым, он решил отвесить Грэму комплимент.

– Знаешь, дружище Грэм, а тебе чертовски повезло! Впрочем, чему удивляться, ты историк, а значит, тебе покровительствует древняя богиня Фортуна, подбрасывая на твоём пути счастливые камни.

Грэм и Лия слушали этот монолог, раскрыв рты. Из-за смеха Лия чуть не потеряла астероид из вида, но, вспомнив слова Макара, что тот прочно захватил силовым полем, уже не сдерживала эмоций. Стоит сказать, что Грэму было не до смеха.

Мало того, что он чуть не упустил камень и повёл себя, как девица-истеричка, над ним ещё улыбнулся бортовой компьютер, правда, по-доброму, но всё равно – посмеялся. Историк непроизвольно сжал кулаки, его трясло от желания выплеснуть свою обиду за собственные промахи на этого железного нахала, но сделать это, значит, ещё раз оказаться в глупом положении, и он ограничился одной лишь угрозой.

– Макар, когда-нибудь я убью тебя! – злобно буркнул Уайтхэм.

– Хорошо, что предупредил.

– Завяжу узелок на память.

– Не деритесь, мужики, я его уже прочно зафиксировала силовым полем. – То спокойствие, с которым это было сказано, не только ошеломило Грэма, но и привело в нормальное состояние. – Ты говоришь об этой небольшой площадке, которая так хорошо отражает солнечные лучи?

– Да. Мне показалось, что она отполирована. Послушай, может, стоит позвать Криса, этот булыжник надо занести внутрь звездолёта?

– Ты удивительно догадлив. Если тебя это не затруднит, сходи за ним.

– Зачем зря нагружать ноги, я уже пригласил всех, желающих увидеть эту находку.

– Макар, ты… – Грэм подбирал нужное слово.

– Да, я знаю, что молодец, спасибо, Грэм, за добрые слова. – Оба наблюдателя рассмеялись остроумной шутке, понимая, что Макар правильно сделал, пригласив весь экипаж.

Через пару минут, в обсерватории собрались все, образовав две живые очереди к объективам. Осматривая необычный астероид, каждый пытался дать определение тому объекту, который был вмурован в его каменную плоть.

Мнения, относительно природы и находки, разошлись, но ожесточённых споров они не вызвали. Всем было понятно, что только непосредственный осмотр плиты способен прояснить эту загадку и дать окончательный ответ, можно ли её считать подтверждением существования разумной цивилизации на Фаэтоне, впрочем, как и самой планеты.

Нельзя было забывать о том, что гипотеза образования пояса астероидов в результате гибели Фаэтона – была одной из многих, приводящие весьма убедительные доводы, что на данной орбите, по вине гравитационных ловушек Юпитера и Солнца, должны собираться все космические осколки Солнечной системы. Некоторые учёные сравнивали эту зону с «космическим пылесосом».

– Крис, как вы отнесётесь к тому, чтобы втащить его внутрь звездолёта, если это в принципе возможно? – Шон не мог оторваться от окуляра. – Моё твёрдое убеждение, что, с научной точки зрения, этот странный объект, просто необходимо, обследовать. Я так же знаком с гипотезой Чернова, и, честное слово, во многом разделяю её.

– Я уже думаю об этом. Камень, содержащий плиту, слишком велик для нашей шлюзовой камеры.

– Онри, а что если расстрелять его лазерной пушкой? – предложил Щербаков.

– Сергей, ты умница! Я, как Роден, отделю от него всё лишнее, чтобы открыть красоту находки в её первозданном виде.