Галахад омыл лицо, руки, грудь и плечи, водой из Грааля, после чего выпил полную чашу. Его физическая сила и прежняя молодость вернулись в полной мере, но в душе не было покоя. Этим утром непонятная и гнетущая тревога усилилась, однако, понять истинную причину столь странного беспокойства он не мог.

Впрочем, нельзя сказать, что подобное переживание не было ему знакомо. Внутреннее волнение, чередующееся с всплесками напряжения всего тела, пробуждали далёкие, но хорошо знакомые воспоминания. Рыцарь призвал к активности все самые дальние островки памяти, стараясь вспомнить, где и когда он испытывал подобное состояние.

– Турнир!.. Волнение перед поединком… – от найденного ответа его охватило раздражение, вызвавшее приступ почти истеричного смеха. – С кем на этот раз мне доведётся встретиться? Может, это будет медведь? Как бы там ни было, но убивать его я не стану, достаточно прогнать. Впрочем, о каком звере я говорю, когда вход в храм завален песком?

От досады за свою бесполезность рыцарь, впервые, за многие годы взял для своих упражнений не тренировочный, а свой меч, заслуженно полученный им от самого бога в белоснежной барке. Нацепив на пояс грозную реликвию, Галахад покинул келью с источником и направился в зал полуразрушенного храма, где в последнее время усиленно упражнялся с оружием, после чего приступал к раскапыванию прохода, пытаясь выйти из храма на поверхность.

Работа продвигалась очень медленно. Приходилось оттаскивать песок на щите, вырубая тоннель в завале лезвием тренировочного меча. Достаточно частые обвалы песчаного свода прорытого хода вынуждали начинать всю работу заново, но подобная задержка не могла остановить рыцаря в его стремлении освободиться из плена разрушенного храма.

Как только Галахад приблизился к арке прохода, ведущего в центральный зал, он отчётливо услышал чьи-то шаги. Осторожно прижавшись к стене прохода, он застыл, внимательно вслушиваясь в тишину зала. Рыцарь понял, что не ошибся, ни в своём предчувствии приближения соперника, ни в тех звуках, что доносились из зала – это были чьи-то осторожные шаги.

Несомненно, кто-то посторонний находился в храме. Тихо пробравшись в зал, рыцарь осторожно вышел из-за колонны, готовый к отражению любой атаки, но, неожиданно для себя, обнаружил странного монаха, одетого в чёрный плащ до земли, с капюшоном, скрывающим лицо незнакомца.

Увиденное им успокоило и даже развеселило рыцаря. Святой братии он никогда не боялся и уж тем более, не видел в них грозных соперников. Немного ошеломлённый необычной встречей, он, в первый момент, даже не подумал о том, как удивительный монах смог проникнуть в заваленный песком храм.

– Кто ты, святой отец, и как сюда попал?

Только сейчас Галахад вдруг вспомнил, что вход в святилище полностью завален снаружи. Осторожно бросив взгляд в сторону входа, рыцарь заметил дневной свет, который узкой полосой проникал в зал храма сквозь небольшой просвет центрального входа.

– Уверен, что ты не один откопал вход в храм? Тебе помогали другие братья?! Если же я ошибаюсь, и это дело твоих рук, то это может означать только одно – ты великий кудесник или святой, способный управлять стихиями?

У Галахада было весёлое настроение – он не ожидал подобной встречи. Поведение пришельца было весьма странным. Монах молчал и не двигался с того места, где рыцарь застал его, появившись из-за колонны.

В свою очередь, Джонсон не мог понять, что происходит, и кто находится перед ним. Оставалось допустить худшее – Галахад вновь обрёл силу и молодость после его (Джонсона) смерти в пасти каменного льва.

Тянуть время дальше было бессмысленно, да и опасно. К тому же, малыш Уни слабо зашевелился, словно почувствовав возможную помощь, от стоящего рядом рыцаря. Наркоз прекращал своё действие под действием тонизатора, что означало скорое восстановление сил будущей жертвы, что, неизбежно, могло создать дополнительные сложности в противостоянии рыцарю.

– Может, ты боишься меня? Смею тебя заверить, я чту кодекс чести рыцарей и не осмелюсь обидеть странствующего монаха…

Из-под чёрного плаща незнакомца показалась рука держащая странный предмет похожий на подсвечник, рукоять меча или арабского ятагана, только без лезвия, что ещё больше удивило Галахада. Неожиданно, раздался звон высвободившейся пружины, и из странной рукояти плавно выросло удивительное, мерцающее лезвие.

– Посланник божий?! – Непроизвольно произнёс хранитель Грааля, глядя на лезвие призрачного меча.

В этот момент, без какого-либо предупреждения монах совершил стремительный выпад в сторону рыцаря. Однако, тело опытного воина, натренированное столетиями для подобных поединков, с видимой лёгкостью ушло от опасного удара.

Странно, но даже после такого неожиданного и подлого нападения Галахад не испытывал страха перед загадочным соперником. Он отчётливо чувствовал страх монаха и пожалел, что так испугал пришельца своим грозным видом.

– Успокойся, святой отец, я не собираюсь сражаться с тобой и укрывать от тебя чашу Грааля, если ты посланник самого Господа.

– Будь проклят твой бог и его Чаша! – прокричал незнакомец, скидывая капюшон, который мешал ему свободно двигаться и видеть место поединка.

Джонсон не лгал – он уже пожалел, что спустился в храм и вообще прилетел на Землю за Граалем. Рыцарь был молод и очень силён. Контрабандиста бросало в дрожь от одной мысли, что перед ним тот самый Галахад, который не знал ни одного поражения в турнирах и поединках.

Как только открылось лицо чёрного монаха, Галахад сразу узнал человека, стоявшего перед ним.

– Я узнал тебя! Я видел твоё лицо, когда ты находился в пасти льва… Значит, я ошибся, ты действительно посланник, но только не бога, а самого дьявола?! Именно тебя я ждал столько столетий, чтобы исполнить свой долг.