Иван с трудом освободился от одеяла, в котором запутался, и усердно искал способ открыть дверь, удерживающую его в этой тесной спальне. Помещение ходило ходуном, так как Шляпникова несколько раз опрокидывало на пол, на стены и даже на потолок, что его особенно удивило и испугало.

Можно было предположить, что лаборатория попала в водный или селевый поток, который нёс её в неизвестном направлении, то резко бросая вниз, то, вскидывая на гребень волны.

Возня с дверью могла затянуться на более продолжительное время, что ничего не сулило, кроме очередных синяков и ушибов, однако, Ивану, как всегда повезло. Методично прощупывая на стене каждый незначительный выступ, хоть как-то напоминающий кнопку, он наконец-то нажал на клавишу, позволившую ему открыть злополучную дверь и выбраться из своей “болтающейся клетки”.

– Отлично, я уже начинаю осваиваться в своей собственной гробнице.

Он вышел в коридор и, не долго размышляя, решил проверить наружную дверь, через которую входил в лабораторию.

Дверь оказалась прочно закрытой, а проверенный способ “исследования” всех кнопок нажатием, не дал ожидаемого результата – дверь так и не открылась.

– Будем считать, что её крепко завалило снаружи после обвала кровли зала, вот она и не может открыться. Интересно, на сколько мне хватит запаса воздуха и еды?

Старательно отогнав от себя мысли о грустном, Шляпников направился по длинному коридору, который, вдруг, успокоился в своей качке и завершился весьма прочной на вид дверью. К удовольствию Ивана она была снабжена привычной, можно сказать “земной” ручкой, что позволило приоткрыть её достаточно тихо и войти в небольшое помещение.

По стенам и потолку очередной “каморки” горели многочисленные лампочки и таблички со странными надписями на неизвестном ему языке. Однако самое интересное оказалось прямо перед ним – это было звёздное небо, которое плавно перемещалось за оконным проёмом, что абсолютно не вписывалось в схему возможных объяснений колебаний лаборатории.

Шляпников потянулся к интересующему его окну, но так как до него ещё надо было добраться, профессор был вынужден сделать шаг вперёд. Одновременно с ним, Хепри, услышав тихий шорох за своей спиной, быстро встал, разворачиваясь лицом к крадущемуся врагу, уверенный, что это один из зверолюдей, которых, он когда-то доставил на Землю.

– Чучело ожило!?

Проорал Иван и, не думая о возможном препятствии сзади себя. Он, резко развернулся, в надежде удрать от великана, однако, дверь через которую он вошёл, оказалась плотно закрытой. Шляпников со всей силой врезался лбом в её стальной лист. Раздался дикий грохот от удара, и беглец, обмякнув, свалился на пол, потеряв сознание, но получив взамен здоровую шишку.

Когги с интересом рассматривал, лежащего у ног незнакомца. Его успокоил тот факт, что неизвестный не был ни одним из тех троих полуживотных, которые так жестоко поступили с ним, вморозив в плиту.

Немного поразмыслив и тщательно восстановив в памяти странный крик человека, Хепри попытался понять смысл незнакомой фразы, используя для этого телепатические ассоциации. Получилось что-то вроде: “Урод ожил” или “Страшило стало живым”.

– Сам бы на себя посмотрел, придурок. Воткнуться мордой в дверь – это надо было умудриться.

После некоторых раздумий Хепри аккуратно поднял незнакомца и усадил его в кресло второго пилота, предварительно опустив его спинку, чтобы пострадавший мог полулежать.

Вспомнив уже произошедшее, он решил не рисковать здоровьем этого чудака и надёжно пристегнул его ремнями безопасности к креслу, после чего отправился за аптечкой, чтобы залечить здоровенную, уже посиневшую шишку на бестолковом лбу гостя.

Вернувшись через пару минут к пульту управления, когги, даже, оцепенел от увиденного. Незнакомец судорожно дёргался в ремнях безопасности, болтаясь при этом вниз головой и выдёргивая застрявшие в путах ноги. Увидев рядом с собой Хепри, он стремительно перевернулся и, как змея, снова вполз, в своё кресло, занимая прежнее положение и закрывая глаза, как если бы вовсе не болтался вниз головой несколько секунд назад.

Хепри осторожно сел в соседнее кресло и стал ждать, что произойдёт дальше. Прошло несколько минут, однако ничего не изменилось – незнакомец старательно показывал всем своим видом, что он вновь потерял сознание, правда при этом он периодически и “незаметно” приоткрывал то один, то другой глаз, чтобы проверить, где находится «чучело».

– Ты, что, с ума сошёл, когда вниз башкой здесь болтался?

Когги задал этот мыслевопрос, чтобы попытаться хоть как-то начать диалог с неожиданным и довольно занятным, даже интересным для него пассажиром.

– Нет, я совершенно нормальный… Просто в туалет захотел выйти.

Мыслеобраз, сказанных Шляпниковым слов, был достаточно ярок для Хепри, но то, что он услышал дальше, не могло не вызвать его возмущения.

– Я, наверное, схожу с ума! Эта лохматая обезьяна разговаривает со мной, прямо в моей башке!

– Я не лохматая обезьяна, а когги.

– Снова говорит… Спокойно, Ваня, тебя возможно, ещё можно вылечить?

– Тебя зовут Ваня?

– Да, а кто это меня спрашивает?

Остальные слова Шляпников не решился произносить вслух, даже не догадываясь, что Хепри прекрасно читает его мысли.

– Успокойся, Ваньша, обезьяны не умеют разговаривать, даже если они такие большие и страшные.

– Сам ты – дурак страшный, – возмутился когги. – Если ты ещё хоть раз назовёшь меня обезьяной, то получишь хорошую затрещину. Меня зовут Хепри, можно, просто – когги.

Шляпников медленно открыл глаза, достаточно глупо улыбаясь, повернулся к соседу и протянул ему свою руку.

– Б-б-будем, знакомы… Иван Шляпников или просто… – на последнем слове он даже осип от страха за свой рассудок. – О-о-очень, просто – Шляпников.

Хепри протянул ему свою огромную лапу и Шляпников, отважно вцепившись в неё, потряс его ручищу в рукопожатии, после чего снова впал в маразм, вновь закрыв глаза, имитируя сон. Надо было срочно объяснить гостю кто такие когги, и как Хепри попал на Землю, иначе Шляпников, правда, мог сойти с ума, а лететь с психом в одном звездолёте – дело не из приятных.

– Понимаешь, Шляпников, все когги обладают врождённой телепатией. Именно поэтому, ты слышишь мой голос в своей голове, а я могу читать твои мысли и понимать слова, не зная твоего языка.

После обстоятельного рассказа Хепри о том, как он попал на Землю, Иван ни только пришёл в норму, но и, осмелев, пояснил своему собеседнику, что эти странные существа, которых когги доставил на его планету, стали в последствии различными земными богами.

– Тот, что с головой шакала или дикой собаки Саб – это египетский бог Анубис или Инпу, покровитель умерших. Другой – с головой ибиса или длинноклювой птицы – это тоже египетский бог Тот или Джехути, бог мудрости, счёта и письма. Ну а последний – с головой быка – это критское мифологическое чудовище Минотавр или Астерий, очень кровожадный и беспощадный в своей страсти убийства невинных жертв. Но самое интересное другое, судя по тому, что вся троица была доставлена на Землю в одно время, то египетские боги Тот и Анубис были ровесниками критского Минотавра…

Иван совершенно забыл о своём собеседнике и о том, что стремительный “Золотой скарабей” уносил их от Земли на сотни, тысячи световых лет.

Для Хепри все эти исторические тонкости не представляли никакого интереса, так как о Земле он знал только то, что она где-то существует. Когги решил осторожно остановить научные изыскания своего собеседника и перевёл разговор в иное русло.

– Слушай, Шляпников, может, ты поесть хочешь?

– Лучше бы выпить… Извини-те, может быть, у вас там в этом… в космосе?…

– Нет, всё нормально. Сейчас чего-нибудь сообразим.

Хепри принёс вина, вместе с различными съестными припасами. Иван осторожно открыл бутылку и, набравшись смелости, отхлебнул прямо из горлышка.

– Это покрепче рома.

Едва смог выговорить археолог, маша одной рукой себе в рот, а другой – вытирая выступившие слёзы.

– Ну, ты парень, силён!? Мы это пьём только в разбавленном виде.

– Прямо как греки, а я не люблю портить продукты.

Шляпников, уже знакомый с крепостью напитка, вновь приложился к горлышку. Отхлебнув очередной глоток горючей смеси, он, вполне расслабившись, откинулся в кресле.

– Послушай, Хепри, это самое приятное из всех моих приключений.

– И думаю, что самое далёкое и долгое…

Наступила пауза, порождённая шуткой когги, и неожиданным прозрением Шляпникова.

– Да, дружище, – продолжил пилот, – если ты всё ещё уверен, что мы кружим возле Земли и скоро благополучно вернёмся на то же самое место, то ты здорово ошибаешься.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Только то, что через несколько минут наш звездолёт, который ты так упорно называешь “лабораторией”, выйдет из очередного гиперскачка, после которого останется ещё семь подобных погружений в подпространство, и только тогда мы сможем сказать, что прилетели и узнать, куда попали.

– А, ты меня напугал, парень. Сделаем назад столько же “прыжков”, как кузнечики на лужайке, и благополучно вернёмся.

– Куда?

– Что, куда?

– Куда мы вернёмся? Каждый такой “прыжок кузнечика”, как ты выразился, это примерно двести световых лет, а если “проскакать” в обе стороны, то получиться около полутора тысяч лет. Думаю, что за это время от твоей “милашки” останутся только атомы в забытой могиле, на такой же забытой Земле.

Шляпников выронил бутылку и, медленно встав с кресла, окаменел. Когги, сдерживая своё негодование на то, что ничем не может помочь этому парню, наоборот – сел в своё кресло, опустив голову, чтобы не смотреть Ивану в глаза.

– Значит…

– Да, Шляпников, это значит, что ты никогда больше не сможешь увидеть своих друзей и близких.

– Хепри, давай развернём, этот чёртов агрегат назад. Прямо сейчас! Я прошу тебя!

– Мне очень жаль, но я не могу этого сделать, даже если очень захочу… Мы летим на автопилоте, который я также не могу пока отключить. Судя по приборам, он отключиться только после выхода из последнего скачка.

– И что тогда?

– Тогда нам надо будет успеть “нырнуть” в очередной раз, чтобы лестригонские пушки не поджарили наши задницы. Да и “Золотой скарабей” слишком хорош, чтобы возвращать его Чёрному Повелителю.