Ида отменяется. «Опустошитель» идет к Явину. И выйдет он у четвертого спутника на пятнадцать минут раньше остальной эскадры. Если информация о флоте мятежников на его орбите верна, то эти четверть часа могут оказаться ох какими долгими. Ну, да милорд Вейдер знает, что делает. Наверное.

Капитан Пиетт неспешно готовил корабль к бою, стараясь не думать о разумности полученного приказа. Насколько он понял, еще девять секторальных флотов выходят сейчас на рубежи атаки баз мятежников. Это не может не радовать. Но почему «Опустошитель» прет очертя голову в одиночку, вместо того, чтоб ударить, присоединившись к «Эскадре смерти», Пиетт не понимал. Только перемывать кости тупому начальству можно после боя. Если жив останешься. А перед… Не уверен в разумности приказа, просто выкинь эти мысли из головы. Потому как правильный приказ или нет, а тебе его выполнять. Слава Силе, Дарт Вейдер выдрессировал своих людей до уровня готовности выполнить любой, в том числе и невыполнимый приказ.

А если выкинуть лишние мысли не получается? Правильно. Упал, отжался. В случае капитана Пиетта — пробежался по кораблю, лично проверил готовность к бою.

На полдороги к нему пристроился контрразведчик. Юларен, похоже, тоже перед очевидно непростым боем маялся. Ладно, Пиетт не возражает. Полковнику еще тошней. Командиру крейсера только до начала боя дотерпеть надо. Дальше не до того станет, а контрразведчику разве что Великой Силе молиться за общую удачу остается.

На посадочной палубе выяснилось, что на «Опустошителе» есть еще один человек, которому перед боем на месте не сидится, а занять себя нечем. Дарт Вейдер. Всем известно, в таких случаях милорд главком развлекает себя дрессировкой личного состава. Молоденький мальчишка-механик случайно в шаловливые руки киборга попал, или у лорда на парня карьерные виды имеются? Как-то так милорд обычно людей в свое ближайшее окружение подбирает. Проверка на стрессоустойчивость, умение решать нерешаемые задачи и при крайней необходимости возражать милорду.

— … Рядовой Скайуокер, повторите приказ.

— Расконсервировать двадцать восемь новых истребителей и распределить их по семи эскадрильям авиакрыла крейсера, сэр.

— И что вам непонятно?

— Вы распорядились поделить поровну. При этом каждая эскадрилья должна получить по тринадцать новых машин…

— Ну?

— Так не делится… — парень выглядел обескураженным, но пока не испуганным.

— Что не делится? — почти ласково уточнил лорд Вейдер.

Только от его голоса даже у лысого волосы дыбом встанут. Парень нервно сглотнул, но продолжал упорствовать в своей ереси.

— Двадцать восемь на семь, и чтоб тринадцать получилось.

— Ой, серость безлошадная, и чему тебя в начальной школе учили? Ладно, добрый я нынче не по сезону. Смотри, делим уголком. Один раз показываю, — Вейдер сделал размашистую запись на тактическом планшете у стены. — Делим восемь на семь. Берем по одному, да единица в остатке. Осталось двадцать один. Двадцать один на семь — три. Да была единица. Итого тринадцать.

Механик ошалело моргает голубыми глазищами.

— Чего, опять не понял, деревня?

Тот только судорожно кивает.

— Ну, давай проверим умножением. В столбик-то умножать умеешь? Тогда смотри, — на экране появилась новая запись: — Тринадцать перемножить на семь. Семью три — двадцать один. Семью один — семь. Двадцать один и семь — двадцать восемь.

Теперь Дарт Вейдер выглядел раздраженным, а механик ожидаемо испуганным. Но к чести Скайуокера соглашаться с начальственным бредом он все еще не готов.

— Умножение для вас слишком сложно? Тогда проверим сложением, — на мониторе появился столбик семь раз по тринадцать. — Три плюс три, плюс три, плюс три, плюс три, плюс три, плюс три — двадцать один. Теперь складываем семь единиц — семь. Семь плюс двадцать один будет двадцать восемь. Понятно?

Вопрос был подкреплен легким удушающим захватом.

— Так точно, милорд! Понятно, — наконец сипит тот.

— Еще вопросы есть?

— Так точно, сэр! Есть. Как поделить тринадцать истребителей в эскадрилье по звеньям?

— А сам как думаешь?

— Я?… Я не знаю…

Это издевательство может длиться сколь угодно долго. Пиетт по себе знает. Его перед тем, как командиром «Опустошителя» назначить, лорд Вейдер неделю мордовал целым букетом мало того, что невыполнимых, так еще и взаимоисключающих приказов. Колючим таким букетом, да по морде. Закончилась та достопамятная неделя тем, что Пиетт явился к милорду и молча положил на стол табельное оружие и офицерскую планку. Сказать о заведомой невыполнимости капризов киборга духу не хватило. Вслух. Про себя подумал ясно и на хаттском. Лорд прочел и обиделся. Результат — три сломанных ребра. Без всякой ситховщины — кулаком. Поднимаясь на ноги, Пиетт с жизнью прощался. А лорд Вейдер молча прицепил к кителю офицера планку капитана первого ранга, всунул в руки текст с приказом о назначении командиром крейсера и буркнул что-то вроде «на таких идиотах флот и держится».

Только пацан-новобранец скорее всего ни на какую ответственную должность не претендует. Просто случайно заскучавшему милорду на глаза попал. И уже поплыл. Хотя, попытка добиться варианта решения от самого Вейдера в принципе правильная. Только не в сопливом исполнении. Парню, между прочим, через четверть часа истребители в бой выпускать, а у него руки трясутся.

— Разрешите объяснить рядовому, милорд? — замерший рядом с техником капитан лихо вскинул руку к козырьку.

— Разрешаю.

Неожиданный поворот сюжета главкома не рассердил. Скорее развлек.

— А чего там делить? В эскадрилье три звена. А у вас тринадцать космолетов, — Пиетт шагнул к планшету и написал здоровенную цифру «13». — Каждому звену по одной новой машине, — офицер жирно зачеркнул цифру «три». — Остается один. Его — командиру эскадрилии. Ясно?

— Так точно. Ясно, сэр! Разрешите исполнять?

— После боя, рядовой. Сейчас приступайте к своим обязанностям по боевому распорядку.

— Есть, сэр!

Парень сорвался с места почти бегом. «Лишь бы оно у нас было, это «после боя» — проводил его взглядом Пиетт.

— Пораженческие настроения отставить, капитан, — рокотнул Вейдер над самым ухом.

— Так точно, сэр. Через пятнадцать минут выходим из гипера. Вы прибудете на мостик, милорд?

— Пошли.

Пиетт посторонился, пропуская главкома вперед. Сегодня тот следовал по коридорам «звездного разрушителя» необыкновенно степенно. Идущему рядом капитану переходить на бег не пришлось. Мало того, желание поговорить на почти отвлеченные темы у лорда не пропало.

— Вы какого хатта вмешались? Неужели пожалели?

— Нет, наверное. Просто от его трясущихся рук очень скоро будет зависеть техническое состояние наших москитных сил. Кроме того, парень просто в силу возраста и юношеского максимализма пока еще верит в единственность правды и вас просто не поймет.

— Ну-ка, а это уже интересно. Изложите подробнее.

— Если вы хотите добиться позитивного результата, то действовать надо по тем правилам, которые существуют в данной системе. При этом чаще всего эти правила устанавливаем не мы. Но наш успех зависит от того, как адекватно мы их поняли.

— То есть, если начальство вопреки учебнику арифметики за первый класс решило, что один и три будет вовсе не четыре, а тринадцать?…

— То мы в своих действиях исходим из того, что состав числа тринадцать это одни и три. Во всяком случае — на посадочной палубе ИЗР «Опустошитель».

— А вы конформист, капитан.

— Я офицер имперского флота, умеющий эффективно решать поставленные передо мной задачи.

На этой оптимистической ноте до главного поста и добрались. А через несколько минут «Опустошитель» вышел из гипера…

Кораблей Альянса на орбите Явина IV было не много. Их было очень много. И они уже выстроились в походный ордер. Милорд прав. Через пятнадцать минут здесь можно уже никого не застать. Значит, задача «Опустошителя» связать противника боем до подхода основных сил. Благо, одиночного корабля мятежники не испугались и вместо разгонного трека, развернулись в боевой порядок. Пиетт надеялся, что на это у них уйдет минут пять, потому как ИЗР с ходу вломился в самую гущу вражеского построения и вызвал немалую неразбериху. Эти минуты можно использовать для относительно безответного (с хаотичным огнем дефлекторы справлялись вполне эффективно) уничтожения противника. Потом…

Мятежники опомнились и дружно навалились на незваного гостя через три с половиной минуты. Правда, загнать крейсер в верхние слои атмосферы, где крупному ИЗР-у слишком тесно для маневра, у них не получилось. А в открытом космосе совокупная огневая мощь «Опустошителя» и всей разномастной повстанческой своры примерно равна. И следующие три минуты удача клонилась на сторону ИЗР-а, который вывел из строя сразу три крупных корабля противника. А потом сам словил несколько крайне неприятных попаданий.

— Разрыв системы охлаждения главного реактора. Критический перегрев через пять минут.

— Мощность держать.

— Есть, держать мощность.

Пиетт сперва отдал приказ энергетикам, и лишь потом перевел взгляд на главкома. Тот молча кивнул, одобрив решение.

— Продолжайте бой. Я в реакторную.

— Есть, сэр.

Про паранормальные способности главкома имперского флота болтают разное. Многое из этого Пиетт видел своими глазами. Но на то, чтоб просто добраться с мостика до реактора пяти минут может не хватить. Значит, либо срочно глушить силовую установку, после чего лишенный дефлекторных щитов и большей части вооружения корабль расстреляют или возьмут на абордаж в считанные минуты, либо продолжать бой, пока реактор не рванет. Тут главное, чтоб противник неладное не почуял и разбегаться не начал. Хотя, не успеют. Взрыв реактора солнечной ионизации — та еще забава. Все, что есть на орбите Явина снесет гарантированно. А если спуститься пониже, да к базе мятежников поближе…

— Отставить. База на поверхности не ваша забота — донеслось уже от самого выхода.

Не его — значит, не его, не стал капризничать Пиетт. У него в последние пять минут жизни и без этого будет чем заняться. Только взгляд сам постоянно соскальзывает на схему «Опустошителя», на которой словно кровавое пятно на одежде, все гуще расползаются алые аварийные сигналы. На мелочи, типа задымления в тюремном отсеке или нештатной посадки поврежденного истребителя на второй палубе левого борта, можно не обращать внимание. Все это просто не успеет стать фатальным.

Впрочем, показатели перегрева реактора не растут уже с минуту. Неужто не лорд, так ремонтники до пробитого контура добрались? Только Пиетту прикидывать шансы на чудо некогда: у него со всех сторон враг в ассортименте. Он и не заморачивался. Просто, когда только что пылавшая на схеме алым пламенем система охлаждения реактора за десять секунд безопасно позеленела, принял свершившееся чудо к сведению. Бой еще не кончился.

Не кончился, но резко изменился. Нет, Оззель с «Эскадрой смерти» все еще где-то шляется. Вместо него по огромной дуге с неумолимой неспешностью лавины к Явину выкатывалась «Звезда смерти». И на зеркале ее суперлазера уже забегали зеленые огоньки активации.

— «Звезда» «Опустошителю», милорд, сдайте назад, чтоб вас осколками не посекло.

Уточнять, что лорда Вейдера нет на мостике капитан не стал. А вот драпанул на обратную сторону планетоида с энтузиазмом новобранца в самоволке. И плевать, что про него не ожидавшие такого маневра повстанцы подумают. Потому что мелочиться гранд-мофф Таркин не собирался: зеленый луч упал на поверхность Явина IV, превратив его голубой шар в огненное облако. Компенсаторы перегрузок с ударной волной не справились. Звездолет основательно тряхнуло, люди со своих мест горохом посыпались.

* * *

Успеть попасть в реакторный отсек традиционным путем Дарт Вейдер не надеялся. Но есть вариант короче. Не в саму реакторную, а к системе охлаждения как раз аварийного участка можно добраться быстрее — через тюремный отсек. Даже переборку вскрывать не придется, судя по сигналу о задымлении, там не столько дым, сколько пар. Из той самой системы охлаждения, надо думать. Откуда же еще. А значит, дыра в нужном месте уже имеется. Ситх оценивал этот шанс как весьма неплохой.

В тюремных коридорах царил управляемый хаос: двери части камер открыты, народ по коридорам шныряет туда-сюда, но судя по осмысленным действиям охраны, разбрестись по всему кораблю контингенту не дадут. Из помещения для допросов неслось многоголосое пение. Что-то свободолюбивое на тему вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут. Непорядок, но отвлекаться некогда. Невесть откуда выскочил Юларен.

— Милорд…

— Где пробоина?

— Там, — контрразведчик указал боковой коридор. — Люди уже посланы.

Лорд свернул в указанный проход. Ни пса не видно. Ага столб пара валит из уже достаточно расширенной для того, чтоб пролезть дыры. За разорванной переборкой уже копошатся люди. Древним, как морское кораблестроение, способом — накладным пластырем пытаются закрыть пробоину. Собственно, почему пытаются? Закрепляют уже.

Подошедший ситх может помочь разве только тем, что создаст чуть более комфортные условия работы. Злостно нарушать законы термодинамики лорд любил. Трех секунд хватило, и люди заканчивают работу не в клубах пара, а по колено в прохладной воде. Еще несколько секунд на охлаждение жидкости во всей системе. Тут главное вовремя остановиться, пока перемерзшие трубы в новом месте не разорвало.

Возникшие в проеме громоздкие скафандры ремонтной бригады деловито оттеснили и еле живых добровольцев и совсем не крупного на их фоне Вейдера. Тот сделал шаг в сторону, уступая дорогу профессионалам. К тому, что они оказались здесь третьими, претензий у лорда нет. Они и так сделали почти невозможное: этот разрыв — не единственный.

За спиной возник Юларен.

— Что с этими делать? — кивок в сторону еле стоящих на ногах мокрых, обожженных и наверняка словивших приличную дозу радиации добровольцев.

— Ваш контингент?

— Да, милорд.

— В санчасть. И готовьте документы на помилование.

— Да, милорд.

Дарт Вейдер зашагал к выходу. Здесь все. Эпизод можно выбросить из головы. Полковник все сделает, как приказано. Распорядись лорд пристрелить доходяг, сделал бы — не поморщился, распорядился об обратном, и это будет исполнено без возражений. И кто тут после этого киборг?

От странной мысли отвлекло все незатихающее пение: «…Но мы поднимем гордо и смело знамя борьбы за народное дело…». Они ее по кругу крутят, что ли? Любопытствующий ситх засунул голову внутрь допросной. Ага, охрана согнала сюда наиболее ценных арестантов из задымленных камер, чтоб не задохнулись. Голов двадцать набилось. Решили, небось, расстреливать согнали, вот мужество и презрение к врагу выказывают. И запевалой у них Лея Органа. Кто б сомневался.

Появление темного лорда заметили. Песня сбилась, рассыпалась на отдельные слова, смолкла. Люди смотрели на него, как полагается смотреть на палача. Только принцесса все не угоманивается.

— О-о-о! Милорд, какими судьбами? Не сбежали еще. Неужели придется подыхать вместе со всеми? Польщены.

Слова излишне истеричны, не цепляет. Может, она еще чего сказала, да палуба ушла из-под ног, и Лею швырнуло прямо на Вейдера. Пришлось ловить в объятья. А вот плюется ее высочество мастерски: двугорбый хотский шерстистый верблюд позавидует. Нервничает ребенок, куда деваться. Если бы Энакин Скайуокер в ее возрасте узнал, что его папаша — генерал Гривус, тоже, небось, психовал бы.

— Молодец, дочуля. Так держать!

Дарт Вейдер невозмутимо сдернул кепи с чьей-то головы, стер плевок со шлема и вернул головной убор хозяину.

— А вот насчет «подохнуть вместе» — отменяется. Пока вы тут пели хором, ваши сокамерники взрыв реактора предотвратили. Жить хотели, наверное, сильнее, чем глотки драть, — добавил уже из коридора, так что если ему и ответили, то он этого уже не услышал.

— Мостик, что там у вас?

— Под контролем, милорд. Пять минут назад в систему Явина вошла «Звезда смерти». Ее главный калибр только что уничтожил Явин IV.

— Это нас взрывной волной сейчас тряхануло?

— Да, милорд.

— Повреждения?

— Новых нет. В настоящее время ремонтные работы продолжаются в реакторной, дезактивация и дегазация в тюремных отсеках и разбор завалов на второй посадочной палубе левого борта. И вас хотел слышать гранд-мофф Таркин.

— Подождет. Я сперва на второй палубе посмотрю, что и как.

— Да, сэр.

Мысль о том, что именно на второй палубе левого борта должен был находиться его сын, пришла в голову Дарту Вейдеру, только когда он туда вошел. По поводу разбора завалов оказалось несколько преувеличено. Хотя принимать корабли на посадку палуба не могла. Поперек взлетно-посадочного трека на брюхе лежал покореженный СИД-истребитель. Над головами искрит поврежденная проводка, значит магнитные захваты не работают, а укатить машину вручную у техников пока не получается. Хотя народу вокруг искорёженного космолета толпится изрядно. Но пока без толку.

Заметившие появление главкома люди замерли в кривоватом подобии строя. Вот тут-то Дарт Вейдер, поискав глазами знакомую физиономию, понял, что думает о Люке. Не то, чтоб сильно беспокоится, но думает. Благо, парень нашелся, как и следовало ожидать, сидящим в углу и в общих работах не участвующим по причине форменной лихорадки.

Старший смены подлетел с докладом. По его словам выходило, что поврежденный в бою космолет нештатно зашел на посадку. Захваты его не затормозили, и он несся по ангару, круша все на своем пути, пока не застрял, да так прочно, что фиг вытащишь заразу.

— Что все-таки остановило машину? — начал привычно ковыряться в деталях лорд.

— Не могу знать, сэр!

Не врет, хотя о причине, по которой СИД еще два — три отсека не протаранил, он догадывается.

— С этим что? Ранен? — кивок в сторону Люка.

— Никак нет, сэр. Просто, СИД от него в считанных сантиметрах остановился. Вот и развезло паренька с перепугу.

— Рядовой Скайуокер.

— Я, сэр!

— На солнечном Татуине про закон сохранения импульса до сих пор ничего не слышали?

— Векторная сумма импульсов всех тел системы есть величина постоянная… — обиделся за систему татуинского образования Люк.

— Тогда какого хрена ты пулю лбом останавливать полез?! Великая — она, прошу обратить внимание, тоже сила. Просто сила, в том числе и с точки зрения физики. Импульс не руками гасить, а перенаправлять надо было.

— Куда? — Люк смущенно спрятал руки за спину: ладони, останавливая истребитель он, и правда, обжег.

— Да хоть бы в потолок. Коммуникации все равно менять. Еще добавилась бы замена пары балок. Нет, корабль от этого не развалился бы. И думать про то, что утром я так же беззастенчиво издевался над правилами математики, не надо!

— Да, но… сэр…

— Утром я издевался не над математикой, а над тобой. Ты же пытался с законами физики бодаться. Разницу чувствовать надо. А теперь марш в медбокс, придурок.

— Да я посижу маленько, и само пройдет…

— Что?!

Волна Вейдеровского недовольства буквально вынесла Скайуокера в коридор по направлению к медотсеку. За ним проследовал и главком. Стоило ему скрыться, как второй из двух появившихся после захвата «Тантива» новых техников — Ведж Антиллес, пронзительно зашептал на всю палубу:

— Я вам говорил, что парень — троюродный племянник милорда? А вы не верили!