— Пойди туда, незнамо куда, принеси то, незнамо что…

— Не передергивайте, милорд. Задачу перед вами поставили предельно ясную: быстро смотаться на Корусант и привезти гранд-магистра Йоду. Что вам непонятно?

В отличие от мрачного, как стая ситхов Вейдера, император Палпатин пребывал в приподнятом настроении.

— Кроме того, друг мой, на Корусант вам в любом случае лететь придется. Не знаете, как подступиться к гранд-джедаю, значит, захватите планету целиком. Надо же будет куда-то переносить столицу, после того, как нас по вашей, между прочим, милости шуганут с Коррибана. Но имейте ввиду, я брать под свой контроль Центральный сектор, не укрепившись в Среднем Кольце, не планировал. Так что очень рекомендовал бы вам, милорд, ограничиться Йодой.

— Да понимаю я… — виновато огрызнулся младший ситх. — Только в такой операции мы же всю нашу агентурную сеть в столичном регионе засветим.

— Попробуйте задействовать не нашу разведку, а людей того же принца Ксизора. Думаю, тщеславие и деньги сделают эту задачу вполне решаемой.

— Дорого, а главное — долго. Призраки хотят Йоду буквально в течение нескольких дней. Баланс в Силе сейчас для массового воскрешения идеальный, видите ли.

— Поэтому уж слишком торопиться не следует. Дней через пять — не раньше. И обратитесь к Дарту Плэгасу. Он обещал подкинуть идею-другую.

— Лучше бы он денег подкинул.

Учителя своего учителя Дарта Плэгаса Мудрого Дарт Вейдер недолюбливал. Было в мууне-банкире нечто, противное яростно-прямолинейной натуре Скайуокера. Не понимал он, как после предательства и убийства можно как ни в чем не бывало общаться со своим убийцей. У Вейдера с Оби-Ваном так далеко не зашло, но работать плечо к плечу с бывшим учителем и другом Вейдер не смог бы. А у Плегаса это получалось запросто. Вейдер не понимал и подозревал некий подвох. А может, в глубине души так и не смог простить старому ситху то, что мастерски разрекламированные Палпатином умения Дарта Плэгаса так и не смогли спасти Падме. Глупо обвинять в этом к тому моменту давно мертвого лорда, но сердцу не прикажешь.

Ладно, задача поставлена. Цель ясна. А разгребать, казалось бы, невыполнимое — для этого у императора Дарт Вейдер и имеется. А советы Плэгаса Мудрого… Послушаем, конечно. Отчего бы не уважить старичка. Сделаем-то все равно по-своему.

Собственно, мрачное настроение лорда вовсе не сложностью предстоящей работы вызвано. Время серьезного разговора с сыном неумолимо приближалось. Отчего лорду Вейдеру стало просто страшно.

А Дарт Сидиус не был бы старшим из ныне живущих владык ситхов, если бы не почувствовал этот страх. И он не был бы императором молодой и борзой Империи, если бы просто наслаждался чужим страхом, и не попытался обратить его на пользу дела.

— Хватит делать умное лицо. Для реализации традиционной стратегии «куда кривая вывезет» оно не требуется. Идите уже к сыну.

— Вы же сами всячески препятствовали моему общению с Люком, — искренно опешил лорд.

— Во-первых, не «всячески препятствовал», а просто запретил. Но это было до учиненной вами, друг мой, безобразной драки в Долине Лордов. Как говорится, вчера было рано, а завтра может оказаться поздно. Идите и напомните молодому человеку, что как минимум отец у него есть.

Младший ситх склонил голову в церемонном поклоне и поспешно вышел. Уж ему ли не знать, что такое одиночество, помноженное на чувство вины. Истинное или мнимое — не важно. Энакин Скайуокер знает, как рвет душу осознание собственной неспособности защитить тех, кто дорог. Потерявший в первом настоящем бою товарищей мальчик должен чувствовать это не менее остро. А ведь был еще ситхов Сноук, который старательно расширял разлом между ставшими начальником и подчиненными вчерашними друзьями детства. И вот лишенный семьи мальчишка перестает ощущать себя неотъемлемой частью той стайки, в которую инстинктивно сбились такие же осиротевшие подранки.

Почти бегущий по коридорам столичного дворцового комплекса Дарт Вейдер тихо зарычал. Хотя, при всем почти зверино неосознанном желании защитить сына, он понимает, что император прав. Доказывать отцовство надо не на словах, а на деле. Сперва мечом защитить, а уж потом разговоры разговаривать. Только кто бы знал, как это больно: чувствовать боль своего ребенка и не вмешиваться.

Люк сидел на стуле спиной к двери и мерно на нем раскачивался. Вошедшего ситха он увидел в зеркальной поверхности шкафа напротив, но головы не повернул. На миг Вейдера охватил яростный соблазн просто повернуть сына лицом к себе вместе со стулом. Но он сдержался. Обошел вокруг, прихватив от стола еще один стул, и уселся напротив.

— Зачем?

— Зачем я пришел? Наверное, затем же, зачем и влез в драку с призраками. Точно не знаю. Вернее, просто знаю, что так правильно.

— Уходи.

— Не уйду.

— Уходи! Я не хочу тебя видеть!

Только что безучастный мальчишка сорвался на крик.

— Не ори, ситхом будешь.

— Мне плевать!

— Знаю.

— Что ты знаешь? Что ты можешь знать?! Ситх!

— Со мной тоже такое было. Правда, был я заметно старше. Но боль от невосполнимой потери близких и тотального предательства, когда ты предаешь потому, что предали тебя, и хатт его знает — отчего больнее. А вот задумчивых взглядов в сторону бритвы не кидал: резать контакты на протезах бессмысленно, да и учитель такой слабости мне не позволил.

— Учитель не позволил… А моего учителя ты собираешься похитить и скормить призракам.

— Полагаешь, для душевного равновесия тебе нужен Йода? Что ж, летим со мной, и с Корусанта я вывезу тебя с магистром не на Коррибан, а куда-нибудь в место поукромней, типа Дагобы.

— Пойдешь против приказа? Почему?

— Потому что ты — мой сын.

— Не понимаю. Я чувствую, ты говоришь правду, но я не вижу в тебе Света… Почему?

— Ох, Тьма милосердная. Опять Сила и капуста в одном флаконе. Тьма — это комплекс техник работы с Силой, основанных на энергии человеческих эмоций и направленных на управление потоками Силы. И как этому противоречит мое желание помочь сыну найти себя, просто на основании того, что он — мой сын? Для того, чтобы прогнуть мир под себя в в общем-то эгоистичном желании счастья для близких, Свет не нужен.

— Себялюбие, недостойное Света.

— Н-да? Только почему-то у большинства разумных галактики заведено: умирать не страшно и убивать не грех, если дерешься за свою Родину, за своих близких, за свои идеалы. А если Родина и идеалы чужие, то ты либо наемник, либо предатель.

— Поэтому настоящий джедай должен подавить в себе все чувства. Чтоб ни своих и не чужих. Все одинаковые.

— Так считали в Храме. Но, подозреваю, что это неправда. Светлая сторона — это умение абсолютно раствориться в потоках Силы. Способность течь вместе с нею, выбирая естественное русло туда, куда тебе надо. Такая способность дает просто колоссальные возможности. Ибо против естественного хода природы не попрешь. Но такое растворение возможно, только если беззаветно и безоглядно любишь этот мир. По-другому — никак. На такое способны единицы…

— Джедаи так не могли?

— Кто-то, наверное, мог. Но я таких не знал. И сам не умел. Просто, потому что любить весь мир без изъятий меня не учили.

— Почему?

— Я не знаю.

— Чему же тебя учили в Старом Храме?

— Гасить эмоции медитациями. Сублимировать их во что-нибудь нейтральное. Неофициально и иносказательно — точечно выбрасывать накопившиеся чувства во время боя. Прятать чувства и стыдиться их проявлений меня научили. Только для меня истина всегда была в том, что любить Родину — значит ненавидеть ее врагов, любить женщину — значит бояться ее потерять, любить жизнь — значит быть готовым погибнуть за ее продолжение. Так в лицемерии и жили, пока не рвануло.

— Нас ничему такому тоже не учили. Поэтому призраки заявили, что мы — не джедаи?

— В общем, да. Уметь любить мир — великий, но редкий талант, которому нельзя научить. Вообще, как можно научить любить? Ни у кого из твоих друзей этого дара нет. А у тебя есть.

— У магистра Йоды он есть?

— Великого дара наверняка нет. А вот ремесло мастера джедайских техник за без малого тысячу лет накоплено. Призраки полагают это достаточным, чтобы обеспечить должный перепад потенциалов Силы.

— Что они затеяли? Собственное воскресение, это я понял. Но как?

— Два накопителя энергии жизни. В одном — гремучая смесь силы тех, кто при жизни был подвержен всем мыслимым и немыслимым страстям, не умея или не желая их сдерживать: маньяки, извращенцы всех мастей, эгоисты, жертвующие другими ради собственных капризов — все шло в дело. Второй же — концентрат абсолютно спокойной силы. С наполнением которого возникли проблемы. Но когда он наполнится, между двумя накопителями возникнет силовая дуга, в которой возможно все, вплоть до воскрешения из мертвых.

— Что будет с моими товарищами?

— Тоже, что и со всеми интернированными гражданами Республики. Вернем после завершения острой фазы конфликта. На алтарях Долины Лордов они не нужны.

Оба замолчали. Разговор вновь зашел в ту стадию, когда пришло время обсуждать проблему Люка. До этого, лорду удавалось предложить мальчику темы актуальные, но душевной откровенности от Люка не требующие. Мало того, Дарт Вейдер не без тщательно замаскированного труда демонстрировал открытость. Он разумно полагал, что для взаимного доверия перед тем, как лезть в чужую душу, надо впустить в свою. Только такая игра долго в одни ворота идти не может. Иначе это допрос, а не доверительное общение. Вот и пришел для Энакина Скайуокера момент истины: есть у него сын или нет.

Мальчишка словно окаменел. Сидел напротив, съежившись словно на ледяном ветру. Пауза неприлично затягивалась. Что ж, значит, не смог. Не достучался. Не убедил. Душу словно льдом схватило. До состояния жидкого азота. Все сказано. Теперь только и остается, что встать и уйти. Дарт Вейдер тяжело поднялся. Люк тоже неуклюже встал, передернув плечами. Головы не поднимает, поганец, но в Силу не ходи — видно, как напрягся. Боится, что папаша-знатный псих, ударит вгорячах или… того что молча уйдет?

Дальше сработала вредная скайуокерская привычка — сперва делать потом думать. Лорд ситхов молча сгреб сына в объятьях. Тот было дернулся, но тут же расслабился и глубже зарылся в складки плаща.

— Сынок.

— Батя.

Дальше — только всхлипывания откуда-то из-под мышки Дарта Вейдера.

* * *

— Вы уверены, милорд, что этот ваш чадолюбивый неврастеник правильно понял последовательность ста тридцати семи этапов моего плана?

Тень учителя императора ситхского нервно дернула головой и потерла кулаком заплывший глаз. Днями Плэгас Мудрый сделал очередное удивительное и пока необъяснимое открытие: призрак в драке с живым одаренным вполне может весьма болезненно схлопотать по лицу, отчего на последнем образуется весьма живописный фингал. Стоящий рядом с бывшим учителем Дарт Сидиус равнодушно пожал плечами, не сводя глаз с взлетающего шатла.

— Уверен, что не понял. Мало того, он и в голову их не брал. Но это не помешает ему привести Йоду сюда. Только не спрашивайте меня как, милорд. Я просто этого не знаю. Дьявольская интуиция или это пресловутое Равновесие, но сперва он прет наперекор всему: обстоятельствам, судьбе, Силе. Великая противится его напору, бьёт в ответ, размазывает по плоскости бытия, а потом, словно восхищаясь эдаким упрямством, начинает подыгрывать, выносить своим потоком к желанному берегу.

— Да я погляжу, вы — поэт, — капризно поморщился призрак.

— Какое там, поэт, — в тон ему отмахнулся император. — Просто никак не могу просчитать интерес господ призраков от возвращения планетоида Республике.

— Чего же тут понимать? Напугали вы их изрядно, вот и бесятся. К тому же они уверенны, на такой жест Йода наверняка ответит личным присутствием на передаче объекта. Там его взять станет гораздо легче, чем на Корусанте.

— Наверняка станет, наверняка легче…Темните вы что-то, а что — не пойму.

— К слову, что за дурацкое требование, переименовать планетоид в «Звезду Смерти»? — предпочел перевести разговор на новую тему Дарт Плэгас.

— Да уж больно название поганое. Пусть помучаются.

Призрак согласно кивнул и растворился в воздухе. Не иначе как к ритуалу готовиться полетел. Или примочки от синяков коллегам готовить, ибо банальные йод-зеленка-перекись на призраки не действовали, а воскресать с разбитыми рожами как-то не комильфо.

Воскрешение же не за горами. Только что стартовала экспедиция по поимке последней надежды мертвых лордов — гранд-магистра Йоды — под видом передачи Республике интернированного экипажа «Солнца Силы», пардон, уже «Звезды смерти», и самого планетоида. И все прогнозы-предсказания криком кричат о грядущем успехе безнадежного предприятия.

* * *

На перекраску планетоида в неброский и практичный, с точки зрения флотских, серо-дымчатый цвет ушла не одна тонна шаровой краски. Но получивший приказ лично от императора привести планетоид в надлежащий вид губернатор Джерджеррод старался не зря: результат радовал глаз. Во всяком случае, капитан Пиетт старательно рассматривал шар «Звезды смерти», которую их корабельная группа сопровождала до плоскости соприкосновения. Лишь бы не мешать разговору устроившегося на мостике милорда.

Вообще-то, когда Дарт Вейдер не в доспехах, обращаться к нему следует не «милорд», а «сэр». Вдруг кто-то из его собеседников настолько темен, что в лицо второго человека в Империи не знает. Впрочем, сейчас очевидно не тот случай. На мостике кроме командира корабля и милорда только лидер республиканских джедаев. И мальчишка очевидно в курсе, с кем разговаривает. Другое дело, когда они прибудут в точку передачи интернированных, там ляпнуть лишнего про одетого в дорогой гражданский костюм Дарта Вейдера не стоит. Как сейчас не стоит прислушиваться к разговору.

Капитан Пиетт беспокоился зря. Разговор форсюзеры вели вполне житейский, великих галактических тайн не содержащий.

— Ты не обиделся, отец?

— На что я должен обижаться? Ты возвращаешься домой. Это нормально.

— Все-таки ты обиделся, — печально вздохнул Люк.

— Вот еще! — сердито фыркнул лорд, но потом, чуть подумав, кивнул. — Есть маленько. Только не на тебя. Просто недели оказалось слишком мало, чтобы поговорить с тобой обо всем, о чем отец должен говорить с пятнадцатилетним сыном.

— Ты хотел что-то узнать об общении с девушками? — озорно хихикнул Люк.

— Не хами отцу!

— Я пошутил, извини. А если серьезно, то трансгалактическую связь давно изобрели. Обещаю звонить и не только по делам. Хотя, по делам, конечно, будет чаще. Теперь, когда между Республикой и Империей перемирие, чем Республика фактически признала существование ситхского государства, нам хочешь — не хочешь, а придется выстраивать межгосударственные отношения. И межорденские тоже.

— Во втором сомневаюсь.

— Почему? Если ты сам говоришь, что разница между Светом и Тьмой преимущественно техническая, то мы просто обязаны прекратить этот идиотский тысячелетний конфликт.

— Ты представляешь, какие завалы за эти тысячи лет накопились в отношениях?

— Но если не начинать их разбирать, сами собой они не исчезнут!

— Я планирую добавить к этим завалам еще и похищение гранд-магистра Йоды.

— А я планирую сообщить гранд-канцлеру Йоде о нависшей опасности, как только пересеку границы Республики. Не знаю, что из этого получится. Но ощущения надвигающейся катастрофы у меня нет. Скорее, свет в конце туннеля.

— Главное, сынок, чтоб это был не встречный. Хотя, каких-то особых пакостей я тоже не чувствую. Ладно, сын, тебе пора. Как раз успеешь долететь до «Звезды смерти», пока к границе подходить будем.

Лорд хлопнул сына по плечу. Обнимать при свидетелях постеснялся. Достаточно легкого, теплого прикосновения в Силе. Взаимного. И уже от самого выхода:

— Сестричке-заразе привет! Пусть в гости прилетает — не стесняется.

Вроде бы искренно сказал. Отношения детей между собой не на шутку тревожили Дарта Вейдера. Только он займется этим попутно решению основных проблем в одночасье поменявшейся галактике.

— Будешь забывать звонить вовремя, захвачу Корусант нафиг.

— Давай я лучше сперва наведу там порядок, а потом видно будет.

— Договорились.

Наследник Силы, лидер Нового Ордена джедаев Люк Скайуокер отправился в свой летающий храм.

* * *

— За время вашего отсутствия на борту происшествий нет! — бодро вскинул руку к козырьку адмирал Юларен.

Люк устало улыбнулся в ответ. Ну да, «без происшествий». Только у адмирала из-под ворота бакта-пластырь торчит. И корсет для фиксации поврежденного позвоночника ему еще долго носить придется. Рука у Дарта Вейдера тяжелая. Но Юларен нашел в себе силы руководить возвращенной под контроль Республики станцией, как только имперцы покинули ее борт.

— Прикажете начать работы по перекраске?

— Нет, адмирал. Смена дизайна и названия было условием освобождения попавших в плен солдат эскадры адмирала Оззеля. Не стоит так демонстративно нарушать только что данное обещание. Да и по сути новый образ куда честнее. Вы действительно командуете самым грозным оружием, которое когда бы то ни было создавалось в галактике.

— Да, сэр.

Люк еще раз кивнул адмиралу и торопливо зашагал прочь. За суетой последних дней он почти не виделся со своими друзьями, отношения с которыми теперь не могли не измениться. Едва появившийся орден уже понес потери. Пятеро погибли в схватке с призраками. Семеро, среди них и Мара Джейд, напросились в ученики к ситхам.

Люк и не пытался их удержать. Пусть каждый идет своей дорогой. Мара и те, кто присоединился к ней, уже сейчас примутся совершенствовать свою индивидуальную силу и мастерство. Сильные форсюзеры нужны галактике. Времена сейчас сложные. Территории корпораций под видом нежелания участвовать в войне заявили о выходе из республики. Имеющая мизерное население и огромный экономический потенциал территория наверняка начнет свою игру, стравливая и наживаясь на всех остальных. Да и формально находящиеся во владениях Империи, но пока мастерски изворачивающиеся, чтобы не оказаться в ее прямом подчинении мон-каламари добавляют остроты в межгосударственные отношения галактики.

Ему же только предстоит найти свой путь. Путь, который ему никто не покажет. Подсказать некому, просто потому, что им уже много тысяч лет никто не шел. «Слушай свое сердце» — пожал плечами отец.

А призрак Дарта Ревана приволок целый мешок чудовищно старых голокронов.

— Держи и не вздумай отказываться, — сердито взревел призрак. — Это записи древних джедайя. На них давно Плэгас зуб точит. А чем ему, я лучше их джедаям отдам. Пользы больше выйдет.

Люк хотел поблагодарить, но не успел: призрак исчез.

Парни нашлись в тренировочном зале. Впрочем, что именно отрабатывалась, понять не получилось. От своих он не закрывался, и его почувствовали издалека. Поэтому, когда Скайуокер вошел в зал, его встретила радостными криками уже ничего не тренирующая толпа.

— Да чего вы расшумелись, словно я из боевого похода вернулся? — смутился Люк.

Друзья смущенно притихли в ответ. Наконец неловкое молчание прервал неугомонный Аген. Задумчиво почесал рог у виска, словно с мыслями собирался.

— Ты только не обижайся. Понимаешь, мы были совсем не уверенны в том, что ты вернешься. Там у тебя отец и Мара… В общем, стабильное будущее. А здесь. Если ситхи и правда захватят гранд-канцлера, что будет с проектом Нового Храма? Одной Великой известно.

Люк кивнул. Постарался, чтоб получилось максимально спокойно. Нет, он не лукавит. Это не так называемая ложь во спасение. Просто если он хочет вернуть товарищем уверенность в завтрашнем дне, то и правду надо подавать расчетливо. Вывод сделанный из наблюдений за Палпатином и Вейдером. Наверное, на сегодняшний день в галактике нет другой столь же «слетанной» пары, чем эти двое. При этом они не торопятся вываливать друг на друга всякую спонтанно пришедшую в голову мысль или эмоцию. Люк не может сказать, что в этой сдержанности совсем нет политики. Но что-то настоятельно подсказывает, что уважения и желания уберечь от лишних проблем, которые можешь решить сам, здесь гораздо больше. А еще это очень по-мужски. Детство кончилось: в их руках грозное оружие. Надо соответствовать.

— Гранд-канцлера Йоду мы будем защищать. Это наш долг. Но следует помнить, что с гранд-канцлером или без него, но Обновлённая Республика — это клоака, которой даже небрезгливый и жадный до всего, что плохо лежит, Палпатин не соблазнился.

— Что предлагаешь?

— Наводить порядок в своем доме.

— Предлагаешь захватить власть?

— Даже если мы каким-то чудом сумеем ее удержать, то потерпим самую сокрушительную победу в истории. Пока просто дистанцироваться от явной мрази типа Ксизора, и становиться центром кристаллизации здоровых сил.

— Как?

— Не знаю. Думать надо. Но сейчас — защита гранд-канцлера.

* * *

Ларт Нида оттирал разгонный трек огромной посадочной палубы планетоида от разлитой во время покрасочно-кузовных работ краски. По ситхскому обыкновению дроиду эту работу не доверили, хотя на борту джедайского храма техника должна иметься. Но заправляют здесь сейчас имперцы, вот и орудует бывший капитан уборочной машиной — огромным моющим пылесосом, заправленным растворителем вместо мыльного раствора. По сравнению с тем, что куча народа неделю красила внешнюю обшивку и тоже почти вручную, у него не работа, а курорт.

Хотя, после того кошмара, который с ним в Долине Лордов приключился, и чистка вольера крайт-дракона курортом покажется. И если кто подумал, что речь идет о том, как Нида на строительном комбайне не иначе как с самой Великой Силой бодался, — то зря. Ларт Нида — атеист и во всяких там призраков не верит. Да и было там чего пострашней каких-то там призраков. Дарт Вейдер, кто ж еще. И не какой-то там ряженый, который их «Кита Фисто» угнал, а самый что ни на есть настоящий: в доспехах, плаще, и меч световой в наличии.

Хотя про меч он того: малость приукрасил. Сейбер, наверное, имелся. Только просто на поясе висел. Нида не разглядел. Не до того было. Потому что заклинивший люк перевернувшегося комбайна ситх кажется просто руками сорвал. Ларс Нида и сам не знал, как долго он пролежал в сдавленной кабине, когда этот проклятущий люк отлетел в сторону, а на фоне серо-бурых облаков появился черный шлем. Глаз на нем не видно, но Ларт готов поклясться, что несколько секунд смотрел прямо в глаза ужасу всея галактики.

— Всем сканеры подавай. В Силе проверить, в каком из тракторов признаки биоактивности лениво было? — зарокотало куда-то в сторону.

Потом ситх исчез, а на его месте оказался дико похожий на бывшего механика «Кито Фисто» рыжий вуки, который и принялся извлекать пострадавшего из искорёженной машины. Когда Нида оказался снаружи, лорда и след простыл. Только тех нескольких секунд глаза в глаза с владыкой Тьмы ему до конца жизни хватит. Если слухи верны, и их действительно интернируют на родину, то первое, что сделает офицер, вернувшись домой, — напишет рапорт об отставке.

Воспоминания прервал рев сирены оповещения. На соседний, уже отчищенный трек заруливало сразу два шатла. Ох, Сила Великая! Опять?

Без лишней помпы, и с нескольких рабочими в качестве (случайных ли?) свидетелей у двух вставших напротив друг друга машин синхронно опустились трапы, и навстречу друг другу неспешно вышли всемирно известные черный гигант и зеленый коротышка.

* * *

— Приветствую вас, гранд-канцлер, на борту временно моей «Звезды смерти».

Дарт Вейдер учтиво склонил шлем. А может и не учтиво, просто смотреть на Йоду сверху-вниз так удобнее.

— Зачем говорить слова пустые? Не затем здесь ты.

— Верно, не за тем. А вот зачем здесь вы?

— Не к лицу от опасности прятаться мне. Лицом к ней повернуться должен к ней я.

— То есть?

— Готов с тобой отправиться на Коррибан я.

— Однако…

— Закончить недоделанное в бою с Сидиусом должен я.

— Ну, поединок с повелителем я вам обещать не могу, — несколько опешил, понимающий, что ситуация развивается по сценарию маленького гранд-магистра, Дарт Вейдер.

— Нити грядущего затянуты Тьмой. Не разглядеть. Но видение четко поведало мне о том, что сделать должно.

— Вольному — воля, — не стал возражать ситх, благо, формально все шло более чем удачно. — Объясниться с учениками напоследок не желаете?

— Ответственность за гибель мою с себя снять желаешь?

— Скорее уж последняя воля осужденного, то-се, — ответил колкостью на колкость ситх.

— Не стоит юные души омрачать печалью и гневом излишне.

Гранд-магистр Йода невозмутимо проследовал к шатлу лорда ситхов.

Ларт Нида украдкой вытер холодный пот со лба. Что это было? Не его дело. Он за гулом уборочной машины и не слышал ничего такого.

* * *

— Что это было?

Первым из состояния массовой поисковой медитации вывалился Аген. Неугомонный забрак затряс головой. Словно сбрасывая с рогов невидимую сеть, связывающую его со всеми одаренными на борту храма. Собственно, все были в этом зале. Вернее сказать, почти все.

Дарт Вейдер перебрался со своего флагмана лично передать возвращаемых разумных и имущество представителю Обновленной Республики. Акт доброй воли, так сказать.

Но несмотря на мощный пропагандистский потенциал, трансляция встречи почему-то не велась. Только когда это останавливало Агена Колара? Верно, никогда. Он индивидуальную трансляцию устроил. Сугубо для своих.

Увиденное шокировало. Даже не фактом добровольной сдачи гранд-канцлера Йоды. Какой-то фатальной недосказанностью.

— Может, это какое-нибудь секретное условие ситхов: вернуть храм и пленных в обмен на гранд-магистра?

Первое предположение прозвучало через несколько долгих минут молчаливого обдумывания и буквально обнюхивания следов ауры улетевших младшего лорда ситхов и старейшего магистра джедаев. Может, оттого, что самые резкие и шебутные подались в ситхи, или просто все они стали взрослее, но возмущенного ора не случилось. Мозговой штурм был, а эмоционального гвалта не было.

— Может быть. Только Настроение у магистра было какое-то не то. Я не знаю, в каком расположении духа идут на смерть, жертвуя собой, тысячелетние старцы неизвестной национальности, но…

Со сказавшим это Агеном не спорили. Ощущение некоей ускользающей неправильности, исходящей от джедая, уловили все. Или просто никто не видел старого магистра возбужденным, потому и показалось оно нетерпеливым, почти радостным.

— Или Йода ненастоящий. Клон, или еще какая подделка.

— И Дарт Вейдер не заметил подмены? Ха!

С этим замечанием Агена тоже не спорили. Папашу Люка Скайуокера здесь уважать научились все.

— Может и заметил, да виду не подал. Зачем живым ситхам сотня-другая воскресших коллег?

Обсуждение продолжалось. Люк Скайуокер не торопился в него активно вступать. Так, бросал время от времени фразу, чтобы совсем выпавшим из дискуссии не выпасть. Сам же обдумывал вариант решения, ответственность за которое ему брать только на себя. В лучших палпатиновских традициях: «Мы тут посоветовались, и я решил». Еще совсем недавно, они сперва без лишних раздумий ринулись бы спасать попавшего в лапы ситхов гранд-магистра, а уж потом принялись бы разбираться с тем, как он в тех лапах оказался. Сейчас же такой готовности окружающие не выказывали. Мало того, обсуждение приобретало все более политологический, прямо-таки академический характер.

— Разрешите доложить, сэр, — в объеме внутрикорабельной связи появился адмирал Юларен. — Гарнизон храма полностью восстановил контроль над планетоидом. Готовы к выполнению поставленных задач.

На первый взгляд прозвучало нейтрально. Но одаренного уровня Люка Скайуокера этим не проведешь. Адмирал очень боится, что ему придется гасить пыл не в меру активных хозяев храма, в случае, если тем заблагорассудится атаковать имперский флот прямо здесь и сейчас. Люк не стал уточнять, как, но старый звездолетчик полон решимости уклониться от выполнения безрассудного приказа. Похоже, устроенная ситхами расправа кроме всего прочего имела целью сделать из адмирала рассудительную и строгую няньку для через чур бесшабашных малолетних джедаев.

— Курс на Корусант, адмирал.

* * *

— Республиканцы уходят, милорд.

Командир крейсера тихо кашлянул за спиной любующегося на бездонный космос Дарта Вейдера. На сей раз одетого по всей форме — в глухие черные доспехи, но в компании не менее узнаваемого героя уже имперских карикатур — зеленым коротышкой Йодой.

— Благодарю, капитан, — рокочет вокодер.

Офицер бесшумно исчез. И правильно сделал. При посторонних из числа своих лорд Вейдер читать стихи постеснялся бы. А так над пустым мостиком проплыло навеянное настроением и видом «за окном».

— Открылась бездна звезд полна, звездам числа нет, бездне дна…

— А сожалеешь о том ты, что не бросились спасать меня мальчишки, — не разделил настроения своего спутника Йода.

— Наверное, — не стал спорить тот. — Это было бы глупо, доставило бы мне кучу хлопот. Но это было бы по большому счету правильно. Только мой сын уже в пятнадцать лет разучился принимать спонтанные, обоснованные романтической версией справедливости решения. Он уже не бросит все и не понесется на край галактики спасать неизвестную, но прекрасную принцессу. Не сможет сбросить груз ответственности с своих плеч. Вы лишили моего сына юности, сделав взрослым сразу после детства. И я вам этого не прощу.

— Думаешь ты, нужно мне твое прощение?

— Нет. Но ввиду на всякий случай имейте.