Трактирщик прытко спустился по лестнице.
− Эй, Сметанчик, ну-ка поднимись наверх! Шум там, − крикнул Питюр, ныряя за прилавок.
− Мне то что? — пожал плечами здоровяк. Тащится наверх ему не резон. Хотя бы из-за Кота. Не ладно у него с ним. Из-за Фимми-сероглазки. Глупышка по неопытности поддалась чувствам и предпочла молодого и крепкого богатому и старому.
− Сходи, говорю, − прикрикнул Питюр, зеленея от злости.
− Не ори, Кайракан услышат, − огрызнулся Сметанчик. Ругаться с Питюром станет дороже, чем с Котом. Клефт нехотя вылез из-за стола. − Надо было тут кончить обоих. Не пришлось бы теперь беспокоиться, − и хлопнул соседа по плечу. Тот поперхнулся пивом.
− Ополоумел, дурак белобысый! − и замахнулся на обидчика.
− Чего цедишь как баба? Пьешь, пей!
Отняв у приятеля кружку, Сметанчик единым духом её опорожнил. − Налей пока. Я сейчас…, − и заржал, видя обиженную морду приятеля.
За столом гогот. Правду сказал. Водилась у Жадера привычка медленно пить. Чайной ложкой быстрее выхлебаешь!
Сметанчик поправил пояс с дюсакам.
− Может для храбрости? — спросил он Питюра с серьезным видом. Дружки животы надорвали. Вот клоун!
− Иди! — затопал ногами трактирщик. — Шумели на верху!
− За хлопоты, кружка за твой счет, − предупредил Белянчик.
Питюр погрозил тряпкой — съезжу по харе!
− Свечу дай, посветить, − потребовал клефт у трактирщика. Потешается выблядок! От возмущения у Питюра глаза на лоб полезли!
− За хер возьмись!
− Тонковато будет!
− Марти позови! У нее подсвечник что надо!
В зале веселились наперебой. Не все Сметанчику шутковать.
− Не заблудишься. Первая дверь направо, − пояснил Питюр и еще больше разозлился. Вряд ли клефт сообразит, где право, где ле-во. — Первая дверь по мечную руку.
Оглядев гогочущий ему в след зал. Сметанчик лимонно-кисло скривился. Вернусь — разберусь! Кто-то в шутку ломанулся в окно − спасите! Даже у Питюра злость пропала. Чего с дурнями поделаешь!
Громко топая, Сметанчик поднялся в темень второго этажа.
Шиииаа!
Непонятный звук насторожил Питюра.
Бум! Бум! Бум!
Трактирщик прислушался и высунулся из-за прилавка поглядеть, что происходит на лестнице.
Бум! Бум! Бум!
Звук приближался.
− Шуточки шу…, − Питюр запнулся на полуслове.
Бум! Бум! Бум! Скатилась по ступеням голова Сметанчика.
− Харм! — зычно проревел Питюр, отступая подальше от лестницы и прилавка.
Клефты подскочили с мест.
− Давай за мной!
Крепкий мужик в кожаном доспехе с кольчужными вставками, размахивая мечом, прыгал по столам, распинывая посуду и опрокидывая кружки. За ним поднялись все. Зал наполнился грохотом опрокидываемой мебели, звоном извлекаемого оружия, крепкими словечками и угрозами.
− Во двор кого пошлите! Во двор! — крикнул им Питюр. — В окно сиганут! Свет возьмите! Свет!
Двое-трое повернули к двери. Сорвали со стены факел.
− Не запалите чего! — донеслось им вдогонку.
Костас вылез в коридорное окно, прошел по карнизу, опершись на яри, единым махом взобрался на крышу. С крыши на скат кладовой и решетку виноградника, перекрывавшей проход на задний двор. По проседающим тряскими жердям − на сарай. Внизу недовольно завозились потревоженные свиньи. Выбирая, где дранка крыши прочней, Костас перебежал к конюшне. Перебрался через охлупень, присел, наблюдая за суетой.
Дверь трактира распахнулась, бухнув о стену. Двое мечников забегали по двору, заглядывая и тыкая мечами в темные углы, третий с факелом кидался на зов то к одному, то к другому, посветить. Никого не обнаружив, задрали головы, всматривались в окна второго этажа. Один двинулся в обход.
Открылось рама. Переусердствовав, выбили стекло. Осколки осыпались.
− Удрал сука! Второй удрал! Карнах здесь, готовый!
− А Кот что?
− Мертвый.
− А Барр?
− И Барр, − ответили спрашивающему.
− Вот паскудина!
В комнатах замелькал свет. Обшаривали весь этаж. Хлопали дверями, заглядывали под кровати, проверяли окна.
− Затаился где-то! Не мог он уйти!
Костас скользнул в слуховое окно на крыше конюшни. До пола высоко. Взяв яри в обе руки, прыгнул вниз. Ясень древка гулко стукнул, ложась поперек потолочных балок. Костас повисел мгновение, затем в рывке подтянулся, развернул оружие и тихо опустился на земельный пол. Крадучись, двинулся вдоль стойл. Фыркнула ближайшая лошадь. Тревожилась не столько чужого запаха и крадущихся движений, сколько хищно вспыхнувших в темноте глаз.
Ворота в конюшню приоткрылись.
− Ну-ка, Пит, подсвети!
Клефт нерешительно вошел внутрь, вглядываясь в темноту. Из-за его спины выглянул второй, задирая факел повыше. Слабое пламя плохо освещало.
− Ну? Что?
− Хера ли тут увидишь. Темень!
Первый сделал шаг, обмяк и повалился на землю.
− Под ноги смотри! — выговорил Пит. Он перехватил факел в другую руку, собираясь помочь приятелю подняться.
Вилы-тройчатки пришпилили его к воротине. Пит открыл рот, задергался, хватаясь за зубцы. Факел упал на землю. По соломенной трухе огонь потянулся к вороху сена. Почуяв дым, лошади забеспокоились.
Костас перевернул тело первого, выдернул рондел и выскользнул в ворота. Свернул за угол, отступил в густую тень куста сирени.
Мимо пыхтя и шаркая сапогами, пробежал клефт. Остановился, крутанулся на месте, полосонув мечом темноту.
− Ты чего? — нагнали его двое.
− Показалось, − ответил тот и побежал дальше.
− А если крикну? — раздался голос напротив Костаса. Марти пристававшая к Рюту, сегодня, так или иначе, намеревалась заработать. Пускай и непривычным для нее способом. Впрочем, все способы приносящие доход одинаково хороши.
Костас сдержал порыв разглядеть в темноте говорившую. Тогда не закричит — заверещит, весь город услышит!
− Молчание золото, − выступила она вперед, протягивая руку за платой. Во второй руке она держала стилет. По тонкому лезвию едва заметно стек лунный блик.
Удар в подъем. Яри вспорол брюшину, скользнул по ребрам, проткнул горло, оттолкнул тело назад к стене конюшни. Пройдя плоть, клинок стукнулся в дерево. Костас переждал короткую агонию Марти, выдернул оружие и, пригнувшись, двинулся в обход конюшни. Осторожно, чтобы не развалить зыбкую кладку поленьев перебрался через дровяницу. Присел, вслушиваясь в близкую беготню.
− Не Кайракан же его унес?!
− Да тут он!
Держась темноты, Костас от дровяницы добрался до хомутарки.
− Гляньте благородного? Может он за ним, − крикнули неподалеку. — А то еще это сбежит.
Послышался приближающийся топот. Трое клефтов, размахивая затухающим факелом, спешили в сторону Костаса.
Он, не раздумывая, повернул вертушку и протиснулся в двери хозяйственной пристройки. Едва не наступил на лежащего человека. Руки-ноги несчастного заведены назад и туго связаны. Способ жестокий, но действенный. Рот пленнику закрывал кляп, для надежности тоже стянутый веревкой вокруг головы.
− Мммм… Мммм…., − замычал человек, извиваясь на полу.
Костас проделал тоже самое, что и в конюшне, только в обратном порядке. Подпрыгнул, развернул яри поперек. уложив перекладиной на балки. Подтянулся и пропал за свисавшими вениками, старой упряжью, подвязанными мешками с луком и косами чеснока.
− Глянь! Открыто! Сбёг!
Рывком распахнули дверь. Просунулась голова, потом факел. Искры сыпанули во все стороны.
− Осторожно! Спалишь все к драной матери! — зашипели на факельщика.
− Здесь благородный! Куда денется! — крикнул сообщникам клефт. Перешагнул порог. — Не издох еще? — и приложил беднягу по ребрам. — Ничего, жив ли мертв ли, мы тебя по весу на золотишко поменяем. Как борова.
Дверь захлопнулась, шкрябнул поворот вертушки и топот удалился в ночь.
Чтобы не напугать, Костас сверху, незаметно, разглядел пленника. Молод. На вид лет семнадцать. Лицо и одежда в грязи. На груди следы засохшей крови. Нос распух. Юноше трудно дышать через кровяные корки.
Пленник опять энергично заелозил по полу. Костас спустился, разрезал веревки и выдернул кляп.
− Омо. и м. е! — не внятно произнес юноша, хватая воздух ртом.
Костас бросил ему скинду. Сам выкручивайся.
Юноша сразу попытался подобрать оружие, но затекшие руки не слушались и пальцы не гнулись. Он попробовал встать. Ноги отказались служить.
− П. оклят. е! Э… мо. у дви. аться! — и энергично замахал конечностями, восстанавливая кровообращение и подвижность. — Не могу…
Было что-то отчаянно-детское в его словах. Давно забытое. Через которое однажды перешагнул сам.
«Ахлади», − вспомнил Костас имя-кличку своего злейшего врага. Когда их заловили на танцах парни со станции, Ахлади, от которого Костасу в школе и на улице влетало чаше остальных, помог ему. Они оба были с Греческого хутора. Долги детства самые памятные и первые к оплате среди прочих.
Где-то рядом опять протопали.
− В конюшне были?
− Дуга и Пита грохнул.
− Может Марти его видела? У Марти спросите!
− Отбегалась твоя Марти. Вспороли от пупка до глотки!
− Да где он, сучара?!!!
− По улице ушел. Точно говорю!
− Давай лошадей!
Костас рывком поднял пленника на ноги. Тот охнул и повалился.
− Ноги не держат… Я их не чувствую…, − простонал юноша, речь его прозвучала внятно. — Занемели! — чуть не заплакал он, от отчаяния.
Встряхнув пленника, Костас взвалил его на плечо мешком с пшеницей. Просунул в щель скинду, открыл вертушку и вышел из хомутарки. Перебежал открытое пространство к забору ближайшему огорода. Перекинул пленника как соломенный тюфяк. Юноша болезненно охнул, неудачно ударившись о капустный кочан.
− Стой крысеныш! — выскочил из темноты клефт. — Отбегалось бегало! — и вложил пальцы в рот свистнуть.
Бросок баллока упредил знак. Свистун упал, прикусив пальцы зубами.
Костас сунулся вернуть оружие. С боку, из тени, выпрыгнула низкая фигура. Сразу не поймешь кто. Парень? Девка? Гибок, что вымоченный ивовый прут.
− Шевельнись, порежу, − цедит клефт, пригибаясь ниже. По голосу девка. Или ахтэ. Кастрат.
В обеих руках биши. В левой держит прямым хватом, в правой обратным.
Скользящий шаг, приставной шаг, отходящий, наступающий… и по кругу, ртутным шариком, поблескивая бритвенной остроты лезвиями. Катится, отвлекает, хитрит, обманывает всяким движением, выжидает атаковать.
Времени на переглядки нет. Костас отступил, разрывая дистанцию. Короткий взмах яри. Клефт прыгнул на опережение. Для секущего удара сверху нужно больше времени. Но удар другой! Не клинком по дуге, а вниз вперед. Встречный, тычковый! Энергия взмаха перетекла в энергию выброса.
Ахтэ, в последнее мгновение скрестил биши, захватывая древко яри и пытаясь уклониться. Костас ударил ногой в открывшийся бок. Ребра смялись, впиваясь осколками в печень. Ахтэ прогибаясь, взвыл от боли. Опять тычковый удар яри. В лицо. Биши с запозданием отвели подток, позволив снести кожу под глазницей. Костас делает шаг в сторону, заставляя противника двигаться вслед за собой. Ахтэ меняет опорную ногу, разворачивает корпус. Боль в боку сбивает его с темпа схватки. Вот теперь секущий сверху! Клинок яри коротко падает по диагонали. Срезает ахтэ ухо, рассекает шею, позвонки, верх грудины.
Недалеко замелькали факелы. Костас перемахнул через забор.
− Я могу идти, − пленник поднялся на колено и пытался встать, уцепившись за штакетину.
Костас без лишних разговоров опять взвалил юношу на себя. Топча морковь, путаясь в огуречных плетях, пробежал огород. Через калитку попал на подворье. Вторившая всем псам своей улицы шавка, кинулась под ноги, примеряясь цапнуть. Костас пнул. Собачонка ударился о стену и заткнулся. Ударом выбило дух и хвостом не пошевелить.
− Поймают, − в смятении произнес пленник. Собачий лай привел его в полное отчаяние.
Костас не обратил на брех внимание. Попробуй, определи, какая лает на беглеца, а какая ей за компанию.
− Кто тут? — выглядывает из дома хозяин псины. Палка с перекрестно вбитыми гвоздями придает смелости задавать вопросы в темноту.
Кулак Костаса забросил мужика в сени. Загремели ведра, посыпались вещи. Костас занес пленника внутрь и сразу обратно на улицу. Поднял собаку за задние лапы, шмякнул о крышу будки. Тело зашвырнул внутрь. Вернулся в дом. Как раз хозяин стал очухиваться. Послышалась возня. Дверь в избу приоткрылась. Захныкал ребенок. Показалась женская голова.
− Сим? Ты чего? Сим? Упал что ли? Дите разбудил! Не ушибся?
Сим потряс головой. В глазах плавало и двоилось.
Костас схватил женщину за волосы, та только ойкнула. Тихо спросил.
− Кто еще в доме?
− Детииишки, − попыталась заскулить баба.
Костас зажал ей рот.
− Тшшшш… Спросят если… Никого не видели. Вздумаешь орать…, − его дирк уперся ей в ребра. — Всех.
Баба обмерла. В темноте вдруг вспыхнули зеленовато-золотистые зрачки. Вспыхнули и медленно угасли. Она усиленно закивала головой.
Костас отпустил её.
− Дайте мне оружие! − потребовал пленники. Костас подтолкнул к нему палку хозяина. Жалкое подобие моргенштерна.
− Издеваешься! Дирк дай! — повысил голос спасенный пленник. Гнев конечно придает уверенности, но не прибавляет сил.
− Этим обойдешься, − отказал Костас.
− У меня за фехтование на мечах приз катепана! — возмутился юноша. — В прошлом году! Шесть схваток из шести выиграл
− Вот и фехтуй, − прозвучало в ответ.
− Да ты знаешь…
Гарда дирка больно ткнулась в кадык, лезвие остро продавило кожу.
− Не мешайся!
Костас прислушался к шуму на улице. Там движение, что на оживленной дороге в ярмарочный день. Пролетели всадники, следом протелепал десяток орущих клефтов. За ними целое факельное шествие. После них россыпью, по двое по трое, ломились наугад во дворы.
По забору палисадника перед домом яростно хряснули кистенем. Сухое дерево отпружинило. Под вторым ударом жалобно хрустнуло.
− Гад! Как в воду канул!
− В дом постучи, может, слышали чего.
− В какой?
− Да в любой. Хочешь в этот. Здесь вроде собака брехала.
− Они и там брешут, и там.
− Тем более никакой разницы! Стучи!
В калитку долбанули раз-другой, выбили щеколду и шумно поднялись на крыльцо.
Дверь заходила ходуном от ударов.
− Эй, хозяин! Хозяин!
В избе испуганный шумом зашелся криком ребенок.
Костас указал Симу — успокой, его жене — погоди открывать. Он затолкал пленника в избу.
Грохотали так, вот-вот собьют дверь с петель.
− Кто там? — спросила женщина.
− Открывай! — потребовал визгливый голос.
− Кто? — не послушалась женщина.
− Открывая сука! Запалю!
Та приоткрыла. Костас тихо подпер дверь палкой, на случай если навалятся войти без спросу.
− Чужие есть в доме? — гаркнул клефт на женщину.
− Нету.
− Чего дите воет-то? — встрял визгливый.
− Стучите громко. Напугали.
− Не ври! Мы подошли он уже выл!
− Зубки режутся. Беспокоят.
− Врешь поди сука? — бухнули в дверь кулаком
− Кайракан свидетель! — женщина приложила ко лбу четыре пальца.
− Въехать бы тебе в рожу с твоим Кайраканом, − наседал визгливый.
− Ладно пошли, чего с дурой связываться!
− Точно никого не видела?
− Так ведь ночь! Спим давно.
− Пошли, говорю! − раздосадовано позвал клефт.
Баба закрыла дверь и прислонилась к стенке. Рот скривился, она ели сдерживала истерический плач.
− Сейчас уйдем, − пообещал Костас. Сунул руку в кошель и выудил солид. — На, держи. За беспокойство и пса.
Костас наблюдал в щелку, как продолжают носиться по улице пешие и всадники с факелами. Постепенно движение улеглось. Немного успокоившись, фонарщики начали повторный обход близлежащих домов. Заходили во дворы, не пропуская ни одного, заглядывали в погреба, в сараи, лезли в клети.
− Уходим, − сказал Костас пленнику.
Тот обиженно засопел.
− Я иду ты за мной. Я стаю, ты стоишь, − пояснил Костас план действий. — И все молча.
Пленник не спорил. Костас выскользнул за дверь. Пленник не отставая за ним.
Хоронясь и пережидая погоню среди кустов и деревьев, добрались до перекрестка. Нырнули под лопухи у канавы. Пахнуло дерьмом и мочой. Тут же гнил трупик кота, прошитого самодельной ребячьей стрелой. Улучшив момент, метнулись через улицу. Скоро пробежали три дома, вильнули в проулок. Костас, взяв трехшаговый разбег, перепрыгнул забор огорода. Юноша неуклюже перевалился, цепляясь одеждой, оторвал пуговицу, выдрал клок на штанах. Бывший пленник виновато выругался. Прошмыгнув между грядок, отсиделись за колодцем. Фонарщики протопали совсем рядом.
Обогнув квартал, вышли на знакомую Костасу дорогу.
Навстречу им ехал всадник. Факел у него выгорел и лишь чадил не давая ни искры света. Бесполезный предмет он отбросил на землю.
− Проклятый ублюдок! — ругался преследователь, крутясь в седле. − Чую ведь здесь!
Беглецы и преследователь разминулись на три шага. Костас шагнул из тени скрывавших его топольков. Яри перерубив ремень портупеи вошло под лопатку. Клефт выгнулся, всхлипнул и стал сползать. Костас выдернул яри, пинком откатил тело с дороги в разросшийся бурьян.
− Садись! — приказал Костас пленнику.
Юноша торопливо искал оброненный клефтом меч.
− Садись!
Костас схватил пленника за шиворот, вскинул на лошадь и подхватил поводья.
Они свернули раз, второй. Еще несколько раз пережидали.
Чисто уйти не удалось. За очередным перекрестком дорогу преградили. Лунного света достаточно увидеть. Пять человек.
− Дай мне оружие! − крикнул пленник, дергая поводья. — Хоть что-нибудь!
Клефты спокойны и не суетятся. Они знают свое дело. Десятки раз участвовали в ночных засадах и нападениях. И если теперь на их стороне нет фактора неожиданности, то численное превосходство никуда не делось.
− Лишь бы не побежали, − через губу проронил вожак, поправляя наруч.
Костас подбросил яри на плечо и побежал. Навстречу.
Первый умер, едва вскинул меч. Второй подставил блок, но не уследил за мельницей. Подток ударил в глазницу. Продолжая движение, Костас развернулся, выбрасывая руку и пропуская яри сквозь пальцы на всю длину. Нападавший не был готов к атаке. Расстояние слишком велико. Он так думал и, схватившись за рассеченное лицо, упал на колени, собирая в пригоршню собственные кровь и мозги. Голова следующего отстрельнулась и обезглавленное тело продолжило атаку на Костаса по инерции. Последний, сбавив шаг, попробовал уйти в защиту, спровоцировать атаку и контратаковать самому. Не успел. Смертоносный вихрь обрушился на него. Клефт почувствовал, его кромсают на ломти. Рука, плечо, нога, грудина…
Костас остановился и огляделся. Никого. Путь свободен. Он оторвал рукав от рубашки поверженного противника, вытер клинок.
Через сто шагов снова задержка. На этот раз прятались от законников в проёме ворот монастыря. Две декархии конных виглов пронеслись в сторону Жужел. Орлы катепана торопились наводить порядки.
Уже светало, когда Костас и юноша добрались до Красного Сапога. Горячка бегства лишила бывшего пленника последних сил. Он едва держался в седле.
− Мне бы домой, − попросил он тихо.
Костас поглядел на юношу. Уставший до смерти пацан. Перепачканный и побитый.
− Дорогу скажешь? — спросил Костас.
Тот только слабо кивнул в ответ.